ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА КОАПП
Сборники Художественной, Технической, Справочной, Английской, Нормативной, Исторической, и др. литературы.



   Лесли Мэримонт
   Дом сбывшихся грез


   1

   Джейн тяжело вздохнула и сокрушенно покачала головой, не отводя глаз от молчавшего телефона на ее письменном столе.
   Я все испортила, подумала она с сожалением. Я дала возможность этому типу одурачить меня с первых же секунд разговора. С того самого момента, когда он предположил, что я не сотрудник фирмы и взяла трубку случайно. И все потому, что я женщина.
   Усилием воли она тогда не позволила резким словам сорваться с ее языка. Но и удержаться от искушения окатить клиента холодным душем – подчеркнуто-язвительно предложить ему немедленно связаться с кем-то из ее коллег-мужчин – она не смогла.
   К счастью, он не принял всерьез ее «угрозу», и начало недели все еще сулило легкую и удачную сделку. Особенно приятно это было сознавать после уик-энда, проведенного в постели из-за какой-то съеденной дряни. Предыдущий месяц ознаменовался для Джейн рекордными цифрами продаж – и у нее были все основания повторить успех в ноябре.
   Что прежде всего означало: следить за своим языком. Никакого вызова в голосе, даже если в голосе мистера Денежного Мешка звучит прямой вызов.
   Как, кстати, его зовут? Бенфорд. Да, этого следовало ожидать: имя словно по заказу. Помпезно и высокомерно!
   – Что за хмурый вид, дорогая? Уверен, что тебе не следовало так быстро выходить на работу.
   Джейн улыбнулась высокому худому мужчине, стоявшему около ее стола. Эндрю был одним из тех коллег-мужчин, чье положение в фирме ничуть не пострадало после недавних финансовых успехов Джейн. Сорок пять, счастливо женат, очень мил, слегка расслаблен – и самое главное, никаких амбиций, кроме желания заработать на беззаботную жизнь. Последнее, кстати, ему вполне удавалось.
   – Думаю, что больше в конторе не выдержу и минуту, – ответила она вполне искренне. До вчерашнего дня Джейн не признавалась себе, до чего же, оказывается, успела возненавидеть свою компанию по продаже недвижимости: сорок восемь часов в неделю, внутри этих стен, рождающих то же ощущение темницы, что не покидало ее весь последний год недолгого замужества.
   Эндрю пристально посмотрел на нее сверху вниз.
   – Ты ужасно бледна. И эти круги под глазами. По-моему, чашка кофе тебе не помешает.
   – Я как раз собиралась, – ответила Джейн и встала, чтобы пройти вместе с Эндрю в заднюю комнату, где стояла кофеварка.
   – Ты совсем исхудала, – заметил он, заваривая кофе.
   – Мне кажется, от меня остался один голос.
   – Да, толстушкой тебя не назовешь, – с чуть заметным упреком произнес Эндрю.
   Может быть, и так, подумалось ей, но женственная фигура тоже имеет свои недостатки. Джейн обнаружила, что в мире торговцев недвижимостью, где доминировали мужчины, возбуждающие округлые формы приносят порой больше неприятностей, чем имущество несостоятельного должника. Поэтому, покупая в последнее время одежду, она заботилась прежде всего о том, чтобы скрыть фигуру, вместо того чтобы ее подчеркнуть.
   Типичным примером такого выбора был костюм из льна, который она надела в то утро. Кремового цвета юбка – прямая, но не слишком узкая, длинный жакет с мягкими отворотами, свободный, даже будучи застегнутым на все пуговицы. Довольно глубокий вырез углом скромно прикрывал золотистый, под цвет волос Джейн, шелковый шарф.
   – Иногда небольшой вес не мешает, – ответила она Эндрю с ноткой сожаления в голосе.
   – У мужчин иная точка зрения.
   Джейн бросила на собеседника задумчивый взгляд, но он лишь беззаботно пожал плечами:
   – Я не Сэм, милочка.
   Джейн кивнула и отпила из чашки.
   – Он все еще надоедает тебе? – спросил Эндрю.
   – Сейчас нет. – Сэм и вправду прекратил изводить ее домогательствами, но случилось это только после ее миллионного по счету отказа. Однако Сэм отличался настойчивостью. Ему почему-то казалось, что вдова – это самый подходящий объект для ухаживаний, особенно молодая и привлекательная. Та, у которой последние три года в постели отсутствовал мужчина. И неважно, как она сама к этому относилась.
   – На твоем месте я бы понаблюдал за ним, – промурлыкал Эндрю.
   – О чем ты?
   – Я знавал таких типов, как Сэм. Они не любят проигрывать… просто так.
   Джейн удивленно посмотрела на него.
   – Ты что же, предлагаешь мне пропустить его вперед?
   – Это, возможно, самый мудрый шаг. Дорогая, Майкл не собирается увольнять Сэма. Он у нас лучший агент. Если же ты дашь понять нашему призовому жеребцу, что он терпит поражение и на другой дорожке, твоя жизнь превратится в кошмар. Ты же знаешь, он не привык получать отказ у женской половины человечества.
   – Ему двадцать пять, столько же и мне, – проворчала Джейн. Несмотря на то что замечание Эндрю было не лишено смысла, все в ней восставало против идеи покориться мужскому эгоизму. Все свое замужество она только это и делала, и урон, понесенный ею, представлялся чудовищным. Дать Сэму опередить себя? Нет, это не по ней!
   Эндрю принял ее молчание за согласие.
   – Можно угробить столько времени впустую, продавая этот дорогой старый дом, о котором говорили утром. Ну, помнишь… тот самый, что торчит на обрыве, если ехать от нас в Санни-Бэй?
   – Чудовищный! Такой не сбыть и с волшебной палочкой!
   Эндрю рассмеялся.
   – Согласен. Я как раз получил фотографию – вот она. Увы, никто не избавил меня от обязанности писать рекламки для расклейки на окнах. Итак, как же мне получше его подать? – Держа снимок перед глазами, Эндрю дурашливо произнес: – Мечта мастера на все руки?
   Джейн тоже мельком взглянула на снимок и покачала головой. Боже мой, дом словно сошел со страниц журнала ужасов! У этого деревянного двухэтажного здания были странные выступы в виде башенок, большие черные дымовые трубы и маленькие убогие оконца. Прибавить к этому ветхость и буйно разросшуюся зелень, почти скрывшую само строение, – и в воображении уже начинали витать образы духов и привидений.
   Кстати, кажется, и Майкл обмолвился о том, что за домом водится дурная слава как об обители призраков. Глядя на фотографию, Джейн не удивилась слухам. И еще раз содрогнулась при мысли о предстоящей продаже.
   – И кому на всем белом свете придет в голову покупать эту развалюху? – поинтересовалась она задумчиво.
   – Чудаку-затворнику, жаждущему повторить опыт Франкенштейна? – подыграл ей Эндрю.
   – Очень смешно. Мы бы с легкостью сбыли не сам дом, а те фантастические пятнадцать акров, которые снимает участок. Но это дурацкое требование владельца – не продавать дом отдельно от земли!..
   – Увы, – с горечью согласился Эндрю. – А ведь за нее одну мы бы и получили запрошенные хозяином триста тысяч.
   – Майкл уверен, что он согласился бы и на двести пятьдесят.
   По правде сказать, дом представлял собой часть наследства. Нынешнему владельцу он достался от тетки, некоей миссис О'Брайен, скончавшейся от сердечного приступа прямо в супермаркете на прошлой неделе. Старухе было семьдесят пять, и она уже почти лишилась рассудка, как считал ее племянник. По его мнению, счастьем было умереть таким образом – настигни ее удар в доме, и труп не обнаружили бы в течение нескольких месяцев. Миссис О'Брайен жила настоящей затворницей и отказывалась покидать дом под предлогом того, что ее не отпускают духи умерших мужа и ребенка. Племянник пожелал продать это странное сооружение, и чем скорее, тем лучше. За исключением личных вещей, посуды и тому подобного, все в доме оставалось нетронутым, даже мебель.
   Если и мебель окажется под стать зданию, подумала Джейн с тихим ужасом, это вряд ли поможет сделке.
   – За эту цену его не продашь, – таков был итог ее недолгих раздумий.
   – Но это как раз то, – вкрадчиво заметил Эндрю, – что позволит тебе убить уйму времени, создать видимость работы и в результате слегка пропустить вперед себя Сэма. Джуди уже получила ключи от дома, все готово к официальной приемке. Почему бы тебе не потратить одно утро и не посмотреть на него самой?
   – Ой, не знаю, Эндрю. Меня тошнит при одной мысли о том, чтобы уступить Сэму.
   – Ну смотри, поступай, как знаешь. Только не говори потом, что тебя не предупреждали.
   Не успел Эндрю выйти из комнаты, как на пороге ее возник сам объект разговора – собственной персоной.
   Сэм и впрямь был великолепен, Джейн в который раз вынуждена была это признать. Вылитый павлин, он еще постоянно прихорашивался, приглаживая густые светлые волосы или поправляя крикливые галстуки, которые особенно любил. Когда он заметил Джейн, стоящую возле кофеварки, глаза его хищно сузились. Оценивающий взгляд прошелся сначала по ее телу и только потом остановился на роскошных кудрях.
   Молодая женщина вздохнула, вспомнив о своем утреннем решении вдвое их укоротить. Последние годы волосы доставляли ей еще больше забот, чем фигура. Огненно-золотистого цвета, от рождения мелковьющиеся, они совсем не поддавались укладке. Порой она просто ненавидела их, ибо они делали ее неотразимой, а мужчины сразу и совершенно неверно принимали это как вызов.
   – Мне следовало бы давно догадаться, – прервал ее мысли голос Сэма. Он уже вовсю орудовал кофеваркой и, казалось, начинал разговор сам с собой.
   – Догадаться?
   – Ну, что у вас с боссом…
   Джейн мгновенно потеряла дар речи. Да, конечно, Майкл Кеннет был бабником, все в их городке знали это. Даже в свои пятьдесят, с растущими залысинами и заметно раздавшейся талией, он не терял успеха у противоположного пола. На женщин он неизменно производил впечатление, и три его бывших супруги – тому свидетельство. Даже Джейн он нравился, но только в качестве босса. Майкла никогда не покидал здравый смысл, подсказывавший, что не следует пересекать невидимую черту, которую Джейн провела в первый же день после приема на работу.
   – Ты, конечно, воображаешь, что можешь дурачить окружающих, строя из себя недотрогу, – продолжал заводиться Сэм, – все эти ледяные «ах нет, я не такая»… Но я частенько выпивал в пятницы по вечерам в том же баре, что и твой муженек, и много о тебе наслышан. Он не раз жаловался, как ты стреляешь глазами по мужикам за его спиной. По мужикам, милая, а не по одному какому-то мужчине. Да ты тайная нимфоманка, Джейн Эйкерс, я знаю это и ты тоже! Но я и представить себе не мог, что ты залезешь в постель к этому чахлому гейзеру Майклу. Мне казалось, такие темпераментные птички, как ты, должны быть более разборчивы.
   Это уже слишком. Кровь отхлынула от лица Джейн, она попыталась что-то сказать в ответ на возмутительные подозрения Сэма, но голос перестал ей подчиняться.
   Сэм только усмехнулся, увидев выражение ее глаз.
   – Я попал в точку, верно? Что за невинный взгляд! Держу пари, ты вдоволь подурачила своего муженька, использовав его на старте. Ты и мне пыталась голову морочить. Знаешь, я всегда недоумевал, почему это Майкл принял тебя на работу – девицу с полным отсутствием опыта торговли недвижимостью. Как я теперь догадываюсь, он рассчитывал на опыт иного сорта, не так ли?
   – Ты спятил! – только и вырвалось у Джейн. – Ты соображаешь, что с тобой будет, если я передам Майклу твои слова? Он вышвырнет тебя.
   – Да, золотце? Сомневаюсь. Даже если предположить невероятное – что я ошибся, то и в этом случае добрый старина Майкл будет смущен. После того как я принесу ему извинения и заверю, что попросту искрение заблуждался, он обязательно прочтет мне лекцию на свою любимую тему. О том, как ему приходится на людях разыгрывать из себя эдакого петушка, чтобы все по-прежнему верили в его мужскую неотразимость.
   – Нет, ты действительно сошел с ума!
   – Клянусь, что нет, золотце. Я никогда еще не был нормальнее, чем сейчас, когда говорю с тобой. —Я подозревал, что у тебя есть веские причины давать мне от ворот поворот, и теперь я знаю, в чем дело. Ничего личного, только бизнес – ведь так? Наконец-то я сообразил, откуда все твои успехи в продаже недвижимости. Когда дом приобретается у тебя, покупателю положена премия, не так ли? Лично для меня лишь одно остается неясным: когда ты отдаешься сукиному сыну – до его подписи на контракте или после?
   Еще секунда, и Джейн выплеснула бы свою чашку Сэму в лицо. Однако ей удалось сдержаться. Ограничившись презрительным взглядом, она молча проследовала к рабочему столу, собрала сумочку и решила, что лучше всего сейчас отправиться посмотреть на дом, о котором только что говорила с Эндрю.
   – Джуди, Майкл уже передал тебе ключи от дома О'Брайена? – спросила она молодую секретаршу, в чьи обязанности входило держать ключи от всех домов, продаваемых через их фирму.
   – Да, думаю, они здесь. Вот, нашла. Адрес на бирке. Хотя понятия не имею, где это. А вы?
   – Майкл оставил подробнейшее описание, как туда добраться. Думаю, не заблужусь. Вообще-то это в пяти минутах отсюда, но проблема в том, что ехать придется по заброшенной лесной дороге.
   – Отправитесь прямо сейчас?
   – Прямо сейчас.
   На часах всего пол-одиннадцатого. Мистер Конфетка-во-рту, мистер Денежный Мешок по фамилии Бенфорд появится не раньше полудня. Джейн была уверена, что успеет вернуться и встретить покупателя одной из своих неотразимых улыбок типа «клиент всегда прав». В принципе, времени хватит и на то, чтобы подумать, как быть с Сэмом.
   Кроме всего прочего, ей просто необходим глоток свежего воздуха.
   – Собираетесь показать его тому клиенту, что недавно звонил из Сиднея? – поинтересовалась Джуди.
   – Упаси Господь, нет. Я не жду его раньше обеденного перерыва. К тому времени я обязательно вернусь, но если по какой-то дикой и невероятной причине запоздаю, позаботьтесь о нем, хорошо? Его зовут Бенфорд.
   – С удовольствием, – проворковала Джуди. – У него голос просто отпадный.
   Джейн рассмеялась. Джуди было всего девятнадцать, и ее юный оптимизм казался простительным.
   – Мой опыт общения с отпадными мужскими голосами в телефонной трубке, – сообщила Джейн пышной молодой брюнетке, – подсказывает, что обычно эти голоса принадлежат очень толстым, лысым и совсем не отпадным мужчинам. Уверяю тебя, мистер Бенфорд на поверку окажется очень неказистым представителем мужской породы.

   Сидя за своим необъятным рабочим столом, обтянутым натуральной кожей, Мартин Бенфорд нервно барабанил по нему пальцами правой руки и постоянно поглядывал на телефон. После разговора с этой женщиной он еле сдерживался, чтобы не разнести чертов аппарат вдребезги.
   Да что она себе вообразила? Кто она такая, чтобы позволять себе подобный тон? Или ее не учили, что покупатель всегда прав? Любой другой агент по продаже недвижимости хвостом бы вилял перед таким клиентом, как Мартин, а не обливал бы его холодным презрением.
   Ладно, возможно, он сам начал беседу несколько на взводе. И уж конечно, задел эту феминистку репликой о том, что желал бы иметь дело с агентом-мужчиной. Ну и что из того? Ее забота – подыскать для него дом, а вовсе не иронизировать над «мужским шовинизмом» клиента. Скрывать надо свой сарказм, а не отчитывать его как мальчишку. Подумаешь, ответственный сотрудник риэлторской фирмы «Кеннет Хауз»… «Если вы настаиваете, я немедленно передам ваше дело одному из моих коллег-мужчин»…
   Кажется, так и следовало поступить!
   Черт, у него хватит ума пока ничего не предпринимать. Пусть помучается в ожидании следующего разговора. Вне всякого сомнения, она должна была понимать: удача сама идет к ней в руки – особенно после того, как он обронил, что цена для него не имеет значения. Теперь главное – найти правильный тон, раз уж он тут же не бросил трубку. Господи, ей даже не представится возможность поваляться у него в ногах, когда она узнает, что своей выходкой поставила под угрозу всю сделку!
   Кривая, несколько вынужденная улыбка тронула губы Мартина, обычно придававшие его лицу предельную серьезность. Он откинулся в кожаном кресле, сцепив длинные пальцы на груди, и задумался. Если по совести, ему следовало бы поблагодарить сегодняшнюю собеседницу за такой поворот событий: все начиналось не так, как всегда, – и весьма приятно. Даже интригующе. Обычно люди заискивали перед ним – особенно женщины…
   Закрыв глаза, он попытался угадать, как выглядит обладательница холодного уверенного голоса, однако лицо, которое ему удалось представить, подозрительно напоминало черты его матери, когда та была моложе. Его черноволосой и черноглазой, изысканной и утонченной, вероломной и неверной матери!
   Мартин нахмурился, затем решительно нагнулся над столом с твердым намерением вернуться к прерванной работе и выкинуть из головы какую-то там миссис Эйкерс из «Кеннет Хауз». Напрасно. Любопытство, вызванное сегодняшней собеседницей, не покидало Мартина.
   Или не любопытство, а что-то еще?
   Он вздрогнул, затем выругался про себя. Черт побери, было еще что-то. Точно. Каким-то непостижимым образом – или причиной всему ее вызывающий тон? – но голос миссис Эйкерс высек в нем искры желания. Бог знает, как ей удалось. С ума сойти. Нет, правда, свихнуться можно!
   Безумие или нет, но Мартин понял: он и секунды не останется в этом чертовом офисе. Ему просто необходимо увидеть обладательницу голоса воочию, убедиться, что она реальна, а не плод его разыгравшейся фантазии. И если так, то…
   Он опомнился только тогда, когда уже надел пиджак и нащупал в кармане ключи от машины. Та женщина замужем. Он сам на пороге помолвки – с молодой красавицей, давшей ему все, что только можно дать любимому. Безграничное внимание. Преклонение. Секс – когда у него находилось для этого время. Она никогда не жаловалась и ничего не требовала. Была ласковой и заботливой. Словом, само совершенство.
   Мартин был абсолютно уверен: она не изменится и после замужества. Линда принадлежала к тому типу женщин, для которых стать супругой означало достичь высшего счастья в жизни. Она была словно создана для него.
   Что же ты делаешь, черт побери? Вскакиваешь и мчишься как угорелый, чтобы поглядеть на другую – только потому, что у нее сексуальный голос? И ничто в твоей душе не воспротивится? Ничто?
   Внезапно Мартин осознал, что не находит ответа.
   Лицо его исказила гримаса смятения, Мартину совсем не свойственного. Не в его правилах было сомневаться в чем-либо. Он всегда точно знал, чего хочет от жизни, и чувствовал: исполнение всех его желаний уже близко.
   И вот теперь ему приходилось сдерживать напор одного из самых загадочных – и оттого потенциально опасных – импульсов. Здравый смысл подсказывал купи «дом на выходные» у какого-нибудь другого агента – телефонная книга пестрела названиями фирм. Но почему-то здравому смыслу не хватало силенок бороться с жаждой увидеть женщину, которую он только что с удовольствием придушил бы собственными руками.
   Горько усмехнувшись, Мартин поспешил к лифту. Если хоть немножко повезет, эта миссис Эйкерс окажется вовсе не той хладнокровной ослепительной красавицей, образ которой навеял голос в трубке. Голоса часто обманывают. Вполне возможно, перед ним предстанет какая-нибудь карга средних лет, в которой сексуальной привлекательности не больше, чем у Мамаши Кеттл.
   Мартин очень надеялся, что так оно и будет. Действительно, хорошо бы.
   Взглянув на часы, он увидел, что уже десять минут одиннадцатого. Они договорились встретиться у нее в офисе еще до перерыва на ланч. Если как следует нажать на газ, можно успеть и до полудня…


   2

   Стоило Джейн переступить порог офиса, выйти на тротуар и бросить долгий взгляд на главную улицу, уходящую к океанскому берегу, как все недавние обиды мгновенно рассеялись.
   В ясный солнечный день побережье представляло собою незабываемое зрелище. Сверкающая голубизна моря, чистый белый песок на пляже под тенью знаменитых сосен, которые росли только здесь, острые утесы, по спирали набегающие один на другой, – все это наводило на мысль о совершенстве без малейшего изъяна. Джейн провела в этих краях уже много лет и с трудом могла вообразить себе жизнь где-то еще.
   Вздохнув полной грудью, она обогнула здание конторы и направилась к стоянке, пожелав единственное: чтобы Сэм Обри обитал в другом городе. Сегодня этот человек, до того причинявший лишь мелкие неудобства, внезапно превратился для нее в серьезную проблему. Джейн еще не придумала, как с ним поступить, но одно знала твердо: в этом месяце он не вырвется вперед в профессиональной сфере. Нет, сэр, дудки. Пусть даже это станет ее последним делом в фирме, но показатели Джейн Эйкерс за ноябрь не уступят октябрьским.
   Ее решение посмотреть этим утром дом О'Брайена вовсе не было попыткой бегства от домогательств Сэма или пустой тратой времени. Теперь ей ничего не оставалось, как найти способ продать это архитектурное чудовище. Последний месяц фирма получила не так много предложений о продаже, и Джейн просто не могла себе позволить упустить возможность, которая сама шла ей в руки.
   Следовало бы поблагодарить провидение, остановившее ее сегодня утром: она могла бы наговорить этому мистеру Денежному Мешку лишнего, и он чего доброго и. вправду потребовал бы другого агента. Джуди скорее всего предложила бы ему как раз Сэма. От последней мысли Джейн стало не по себе.
   Пятью минутами позже ее «шевроле-импала» свернул с шоссе на узкую грязную боковую дорогу, ведущую к дому О'Брайена, и мигом взметнувшееся из-под колес облако пыли накрыло свежепокрашенный кузов. Так. Ко всему прочему придется везти мистера Бенфорда на «смотрины» на грязном автомобиле. Дурной знак!
   Джейн автоматически сняла ногу с акселератора, и как раз вовремя, потому что ослепительно-зеленый цвет ее машины на глазах превратился в рыжий. Мысль о том, что придется оправдываться перед клиентом ссылками на плохую дорогу, была малоприятной, но Джейн тотчас забыла об этой проблеме, как только взору ее предстала пара самых древних, самых высоких и самых ржавых железных ворот, какие только можно было себе вообразить.
   Невероятно! Майкл ничего не говорил о воротах. И о крошившейся каменной стене. Их не было и на фотографии, которую она недавно рассматривала. Джейн понимала, почему: стоящее перед нею здание было и само по себе отвратительно, а в сочетании с этими «вратами графа Дракулы» вызывало просто нервную дрожь.
   Покачав головой, Джейн вышла из машины и начала подниматься по проржавевшим металлическим ступенькам. Под ярким ноябрьским солнцем дом выглядел не так мрачно, как на снимке, но и сейчас его трудно было назвать привлекательным. Некогда белые стены поражали мрачной серостью, краска на них местами облупилась. Что-то зеленое и грибкообразное почти сплошь покрыло собой черепицу на крыше, а валявшийся в саду (если это можно было назвать садом!) мусор вызывал в памяти картины стихийного бедствия.
   При мысли о том, что скажет мистер Бенфорд, увидев предложенный ему «дом на выходные», из груди Джейн вырвался только короткий нервный смешок. Хотя два основных пожелания клиента формально соблюдены. Совершенно очевидно, что из окон второго этажа виден океан. И где-то рядом, Майкл заверил ее, должна находиться укромная бухточка, к которой ведет тропинка между скалами.
   А поскольку деньги для мистера Денежного Мешка ничего не значат, пусть и займется благоустройством и дома, и территории. По-настоящему, при наличии воображения, место может показаться не таким уж плохим. Сам дом несомненно обладал каким-то своим еле уловимым нравом, которого так не хватало современным строениям. А что касается земли… в конце концов ее-то здесь предостаточно!
   Конечно, не всякий согласится жить под одной крышей с парой привидений, одернула себя Джейн. Их, вероятно, теперь даже трое – вместе с тенью старой миссис О'Брайен, которая также недавно покинула этот мир.
   Когда Джейн распахнула ворота, они предупреждающе заскрипели, и она в который раз похвалила себя за то, что не верит в призраки. В противном случае вообще не стоило приезжать сюда одной.
   По правде сказать, она не чувствовала себя спокойно, пока подруливала к воротам и поднималась по ступенькам к входной двери на веранде. Особенно смущали ее эти маленькие темные окна: все время казалось, что в одно из них кто-то пристально наблюдает за непрошеной посетительницей.
   Отогнав от себя недостойные мысли, Джейн решительно направилась к двери. Но когда нога ее коснулась последней ступеньки, та внезапно треснула, вызвав в девушке волну животного ужаса.
   Немедленно прекрати психовать, жестко приказала она себе и, преодолев страх, подошла к двери. Подавив инстинктивное желание подергать за колокольчик и тем самым спугнуть кого-то, кто мог прятаться за дверью, Джейн вставила в замочную скважину большой медный ключ и внутренне приготовилась дать отпор невидимому обитателю дома.
   Когда ключ подозрительно легко совершил положенное число оборотов, она напомнила себе, что по крайней мере до последнего времени дом был обитаем. Только из-за того, что внешне он производил впечатление давно заброшенного и нежилого, совсем не следовало делать вывод о том, что так оно и было. Стараясь больше не поддаваться малодушию, Джейн рывком отворила дверь.
   На нее так и навалилась темнота, а в нос ударил затхлый запах. Но стоило включить свет, как холл окрасился в мягкие теплые тона, отчего даже порванный ковер на полу стал смотреться вполне приветливо. Ощущение уюта только усилилось, когда Джейн прошла внутрь, и по мере того, как она обходила помещение за помещением, в ее душе росло ожидание приятных, а отнюдь не мрачных сюрпризов.
   Первая дверь вела из холла налево, в гостиную, в которой ничто не наводило на мысль об антикварной ценности, но в то же время она смотрелась странно привлекательно.
   Проведя рукой по спинкам кресел, обтянутых ситцем, и стараясь не замечать паутину под потолком, Джейн проследовала в комнату, которую иначе как утренней – или солнечной —назвать было нельзя. Она оказалась на удивление светлой, с огромным окном и сверкающим паркетом. Старинный овальный письменный стол занимал место у одной стены, а потертый от времени дубовый буфет – у другой. Солнечные лучи падали прямо на стоящий под окном круглый деревянный стол, и Джейн почему-то пришло в голову, что завтрак в такой комнате был бы прекрасным началом дня.
   Она продолжила осмотр, войдя в длинную прямоугольную и совершенно ужасную кухню, где, пожалуй, только древняя газовая плита могла бы претендовать на то, чтобы именоваться «современным кухонным оборудованием». Отсутствовал даже холодильник. Бог знает, как бедная старая женщина справлялась без него.
   Из кухни путь вел в столовую, расположенную уже на другой стороне дома, а из столовой—в библиотеку-студию, которая производила наилучшее впечатление – хотя ковер на полу почти истерся, шелковые занавеси покрылись плесенью, кожа на креслах была местами порвана, а на полках было больше пыли, чем книг.
   Во всем этом что-то есть, решила Джейн, взбираясь по лестнице на второй этаж. Какой-то шарм. Ей-то дом нравился, но вот вопрос, понравится ли он кому-то еще?
   Левую часть второго этажа занимала спальня, но комната была пуста, если не считать огромной кровати, покрытой связанным вручную покрывалом. Совершенно очевидно, старая миссис О'Брайен не пользовалась этой комнатой, хотя Джейн не почувствовала в ней характерного для остальных помещений затхлою запаха. Более того, она уловила едва заметный аромат лаванды. Джейн нагнулась над подушками. Да… определенно лаванда.
   Ванная, находившаяся на этом же этаже, была столь же древней, что и кухня. Джейн покачала головой, едва увидев облупившуюся эмаль на ножках ванны и проржавевшие трубы. К счастью, в туалетной комнате все же присутствовало устройство для спуска воды. Однако в результате осмотра губы Джейн тронула ироничная улыбка: именно мелочи делали продажу этого дома задачей почти невыполнимой.
   На втором этаже располагались еще две комнаты в правом крыле, образующие своего рода небольшую галерею в виде буквы Г.
   Повинуясь какому-то странному влечению, Джейн подошла к ближайшей комнате и открыла дверь.
   Без сомнения, то была спальня старухи, хотя какие бы то ни было признаки, хранящие печать личности хозяйки, отсутствовали. Мебель была темной и тяжеловесной, огромную кровать, наводящую на мысль о вымерших гигантах, покрывал плед, а стеганое одеяло явно знавало лучшие дни. Что за унылая комната, подумала Джейн и рывком захлопнула дверь.
   Оставалась последняя. Джейн быстро пересекла коридор, влекомая неосознанным желанием побыстрее покончить с осмотром, и только взялась за дверную ручку, как снова ощутила необъяснимый ужас. Она отдернула руку. Но что-то, какая-то неведомая сила, заставила ее, преодолевая страх, приоткрыть дверь.
   Собственно, она приоткрылась сама, стоило Джейн лишь коснуться ручки. Чувствуя, как ее сердце проваливается куда-то, Джейн сделала мучительный шаг вперед, пытаясь одновременно восстановить дыхание и быстро оглядеть помещение.
   Это была детская.
   На ватных ногах Джейн прошла в комнату, трясущимися пальцами коснулась белой детской кроватки-качалки. В груди у нее все болезненно сжалось при взгляде на чистейшие белые простыни, на изящный розовый и белый орнамент, покрывающий подушку. А когда она увидела самодельные игрушки, выполненные мастерски и с великой любовью, Джейн показалось, что она разрыдается. Открывая лежавший на груде выглаженных ползунков дневник, куда родители обычно заносят все события в жизни младенца, Джейн уже знала, что увидит.
   Страницы дневника оказались чистыми.
   И это было красноречивей любых слов. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: в детской никто никогда не жил. Не было здесь ни царапин на светлой мебели, ни карандашных каракулей на обоях, ни поломанных игрушек.
   Волна симпатии к старой миссис О'Брайен охватила Джейн. Что за несбывшиеся мечтания хранила эта комната? Какую невысказанную сердечную боль?
   Неожиданно глаза молодой женщины наполнились слезами. Она постаралась сразу же взять себя в руки и подошла к огромному окну, из которого открывался прекрасный вид на залив и далее на всю океанскую синь до самого горизонта. Даже сквозь стекло солнце грело нещадно, и она расстегнула пуговицы пиджака, буквально купаясь в ласкающей взор красоте и мечтая о том, чтобы голову ее посетили более приятные мысли.
   Однако ничто не могло отвлечь от переполнявшего ее душу чувства горечи. В конце концов Джейн удалось справиться с навалившейся слабостью, и она обнаружила, что не отрываясь смотрит на старомодное войлочное кресло, придвинутое к самому окну. А точнее – на характерную вмятину, оставленную на сиденье человеческим телом.
   Боже, подумала Джейн с содроганием, именно на этом кресле старая женщина провела большую часть последних лет жизни. Сколько часов она просидела вот так, уставившись взглядом вдаль? Сколько раз касалась этого приметного углубления на кресле?
   Странно, но Джейн внезапно почувствовала, что это она, а не старая миссис О'Брайен, сидит сейчас в этом кресле, только спиной к деревянным оконным рамам, а ее зеленые глаза покрываются дымкой воспоминаний, следуя за взглядом тех старушечьих глаз… в прошлое.
   Только на сей раз это прошлое ее, Джейн…
   В тот день Боб, как всегда, встал вовремя и собирался идти на работу. В полицейском мундире он казался Джейн еще более красивым и самоуверенным, чем всегда. Она наблюдала за ним, лежа на постели, едва прикрывшись простыней и все еще не веря тому, что произошло у них прошлой ночью.
   Не то чтобы Боб никогда не бил ее. Бывало и так – но только ладонью, и не более одного раза.
   А прошлой ночью…
   Боже, даже вспоминать об этом невыносимо. Джейн все еще чувствовала боль, которая и теперь, по прошествии суток, казалась нестерпимой.
   Когда он подошел и присел на край постели, она инстинктивно попыталась отодвинуться.
   – Не надо, Джейн, – попросил он. – Я не виноват, ты же знаешь. Ты вывела меня из себя. Почему ты не сказала мне, куда ездила вчера днем? Я же понял, что не по магазинам, – слишком много миль накрутил спидометр. Тебе бы просто признаться, что ты ездила навестить сестру. Я не против твоих визитов к Софи, но тебе следовало бы спросить моего разрешения. Если бы ты это сделала, у тебя не было бы причин лгать мне, а у меня – наказывать тебя.
   Джейн смотрела на него глазами, полными ужаса.
   – Обещай, что в следующий раз ты попросишь у меня разрешения, – сказал Боб, мягко поглаживая ей шею.
   Сердце Джейн готово было выпрыгнуть из груди.
   – Я… я обещаю, – еле ворочая языком, выдавила она.
   – Хорошая девочка.
   Когда он нагнулся, чтобы слиться с ней в непристойно глубоком поцелуе, а его руки под простыней начали ласкать ее груди, Джейн почувствовала себя совершенно больной. Потом губы их наконец разомкнулись, и он стал сильно сжимать ее сосок, хладнокровно наблюдая, как она страдает от боли, и в этот момент Джейн хотелось его убить.
   – Это просто маленькое напоминание о том, что тебя ждет, если ты и дальше будешь обманывать меня, – сказал он на прощание, а затем резко встал и вышел из комнаты. – Не смей отсутствовать, когда я вернусь, – были его последние слова.
   Она так никогда и не узнала, что произошло бы в случае ее непослушания, потому что Боб домой не вернулся. В тот день во время полицейской погони он был убит. Спустя несколько часов один из его коллег принес ей горькую весть. Слезы, захлестнувшие Джейн, он принял за вполне естественное проявление горя, но оказался не прав. То были слезы освобождения.


   3

   Мартин внимательно изучал примитивную карту, которую парень на бензоколонке около «Кеннет Хауз» всучил ему перед тем, как заправить полный бак. Теперь предстояли еще поиски час от часу все более загадочной миссис Эйкерс.
   Когда он не застал ее в офисе, то сразу почувствовал острое разочарование, однако вскоре выяснилось, что в его незапланированном раннем визите имелись свои преимущества: в противном случае ему врядли удалось бы получить кое-какую информацию о женщине, увидеть которую он желал все утро.
   Ее франтоватый молодой коллега сообщил с самодовольной ухмылкой, что Мартину несказанно повезло, если его «подцепила» сама миссис Эйкерс. «Молчу, молчу…» было явственно написано на его лице. Впрочем, намек был столь прозрачен, что его понял бы последний безмозглый болван, а Мартин отнюдь не считал себя круглым тупицей.
   По мнению сослуживца, миссис Эйкерс, обсуждая с Мартином предстоящую сделку, явно не пустила в ход все свои козыри. Мартин не был уверен, что именно пробудило в нем это известие: еще большее влечение или, напротив, отвращение. Вообще-то, само участие в этом бизнесе как бы предполагало заранее наличие тех самых «козырей». Его собственный опыт подсказывал, что женщин с нетвердыми моральными принципами обычно легко определить на глаз.
   Шлюхи вообще не оказывали большого впечатления на Мартина. Хотя он повидал их – и немало – за свои тридцать шесть лет.
   Если она шлюха, это будет нетрудно проверить. Он уже не раз убеждался в жизни, что люди, легко и добровольно сообщающие гадости о других, обычно лгут. Или по крайней мере сильно преувеличивают. Поэтому решил пока не принимать всерьез прозвучавшие намеки и самому разобраться в моральном облике миссис Эйкерс.
   Ему потребовалось целых десять минут, чтобы отыскать грязную боковую дорогу, которую он поначалу просто прозевал. Его терпение было на пределе, когда он подъехал к дому – самому запущенному и гадкому из всех, какие ему приходилось видеть. Припарковавшись рядом с зеленой «импалой», Мартин выбрался из машины, надел пиджак и сделал глубокий вдох.
   Момент истины неудержимо приближался…

   Очнувшись, Джейн глубоко вздохнула, не представляя, сколько истекло часов или минут. Она все еще полулежала в кресле у окна этой странной «комнаты воспоминаний», но ее не покидало ощущение, будто она проникла в иной мир, где время остановилось, а люди могут немного отдохнуть перед тем, как снова собрать осколки своей жизни воедино.
   Что за толчок вывел ее из состояния, более похожего на транс? Какой-то звук или легкий холодок, пробежавший по ногам? Она выпрямилась в кресле и с тревогой оглядела комнату, пока глаза ее не остановились на открытой двери. В ушах продолжал стоять какой-то посторонний шум, хотя вокруг было по-прежнему тихо, совершенно тихо.
   Затем она услышала. Ошибиться было невозможно: шаги па лестнице. Они приближались… приближались… И каждый новый шаг словно подталкивал ее: встань, иди, посмотри, кто там. По мере того как неизвестный поднимался по лестнице, достиг второго этажа, повернулся, направился в сторону детской, глаза Джейн уже готовы были вылезти из орбит от ужаса, а сердце забило барабанную дробь.
   Когда же высокая темная фигура заслонила собой прямоугольник дверного проема, Джейн показалось, что ее дыхание сейчас остановится. Все, что она была в состоянии делать, так это с округлившимися глазами и широко раскрытым ртом следить за происходящим. Здравый смысл мог бы подсказать Джейн, что это не призрак, не дух, пришедший напугать ее, но от ужаса бедняжка не могла ни думать, ни действовать рационально. Лишь продолжала сидеть, словно заледеневшая, в своем кресле, пытаясь восстановить дыхание…
   Мартин – тоже не в силах пошевелиться – только смотрел, смотрел, чувствуя, как напрягся каждый мускул его тела.
   Боже Всемогущий…
   После той короткой беседы в офисе он предполагал увидеть красавицу вполне определенного сорта. Но уже по дороге к дому его мысленный портрет воображаемой миссис Эйкерс претерпел существенные изменения: вместо роскошной брюнетки с гладкой прической он теперь представлял себе дешевую блондинку с волосами, чуть отливающими медью. Кого он точно не ожидал узреть, так это ангела во плоти.
   Но сейчас перед Мартином был именно он. Сидящая молодая женщина в солнечных лучах… чудесный златовласый ангел. У Мартина почти перехватило дыхание. когда ангел слегка приподнялся в кресле и солнечное сияние нимбом заиграло вокруг ее распущенных волос.
   Он заставил себя войти в комнату. Свет упал на лицо молодой женщины, и новое потрясение не заставило себя ждать, ибо Мартин не обнаружил в этом лице ничего ангельского.
   Да, оно было милым. Даже прекрасным. Но что-то в этих распахнутых бездонных зеленых глазах и сочных губах наводило на мысль скорее об аде, нежели рае; о грехе, а не добродетели; об искушении, но никак не целомудрии.
   Внезапно он почувствовал, что более всего на свете ему хочется поднять ее из кресла, сжать в объятиях, прильнуть к груди и зарыться лицом… утонуть в ее волосах…
   Как только неизвестный ступил в комнату и солнечный луч высветил черты его лица, Джейн смогла наконец сделать первый глубокий вздох.
   Боже, подумала она потрясенно. В жизни она знала двух очень красивых мужчин – один из них был ее муж. Но этот показался ей просто невероятным – высокий, темноволосый и изысканный, такого Джейн еще не встречала.
   Но даже не его внешний вид мгновенно поразил ее В нем чувствовалась необычайная внутренняя сила, энергия, которую излучали глубоко посаженные темные глаза, в данный момент не мигая смотревшие и глаза Джейн. Она тоже не могла оторвать от него взгляда – как не в состоянии была произнести ни звука. В наступившей тишине секунда проносилась за секундой, и комната поплыла перед глазами Джейн, силы и воля покинули ее.
   – Полагаю, вы и есть миссис Эйкерс из «Кеннет Хауз», – наконец произнес незнакомец ледяным голосом.
   Этого оказалось достаточно, чтобы Джейн пришла в себя, хотя она по-прежнему оставалась не на высоте положения.
   – Д-да… верно… это я, – выдавила она, окончательно покинув кресло и слегка покачиваясь на негнущихся ногах. Один из ее золотистых локонов упал на лицо, прикрыв правый глаз, и Джейн быстрым движением руки смахнула его за ухо, после чего глубоко вздохнула.
   – И с кем имею честь? – вернула она вопрос незнакомцу, надеясь, что ее голос прозвучал не слишком громко. Ее разгоряченный мозг безуспешно пытался разгадать личность собеседника, не только знающего ее имя и место работы, но и вошедшего в дом О'Брайена, как в свой собственный.
   И тут внезапное озарение подсказало ей ответ.
   – О, понимаю! – воскликнула Джейн. – Вы, должно быть, племянник миссис О'Брайен.
   Однако красавец никак не подтвердил догадку Джейн и не тронулся с места. Он вынул руки из карманов своего элегантного костюма и принялся разглядывать девушку в упор – спокойно и неторопливо. Глаза его медленно скользили вниз по ее телу, задержавшись на все еще расстегнутом кремовом пиджаке.
   Грудь Джейн сдавил страх. Ей понадобилось все ее самообладание, чтобы не поддаться естественному порыву и не запахнуть полы пиджака.
   Потому что в тот день на ней не было лифчика.
   Честно говоря, она никогда его и не надевала под этот костюм—не хотела подчеркивать грудь. Так как Джейн обычно не расстегивала пиджак на работе, никто ничего не замечал. Все, что она должна была помнить, так это не идти слишком быстро на людях; но какая женщина несется сломя голову на высоких каблуках?
   Поскольку взгляд мужчины оставался холоден и совсем не похотлив, Джейн почувствовала некоторое облегчение. Но не настолько, чтобы расслабиться полностью.
   – Нет, я не племянник миссис О'Брайен, – наконец произнес он. – Я Мартин Бенфорд. Я был в вашем офисе, и там мне порекомендовали поискать вас здесь. Я звонил снизу, но вы не ответили.
   Сердце Джейн провалилось в пятки. О Боже! Сам мистер Денежный Мешок! И ее не было в офисе, когда он приехал.
   Однако страх тут же улетучился под напором знакомого раздражения, которое он успел возбудить в ней во время утреннего разговора по телефону. Какое право он имел приезжать сюда так внезапно? И почему не оказался лысым толстяком? А напротив, самым потрясающим мужчиной во всем южном полушарии, а может быть, и на белом свете? Боже, когда она вернется в контору, Джуди устроит ей «смотр войск»!
   – Вам не стоило отправляться сюда самому, мистер Бенфорд, – чтобы не выдать охватившего ее возбуждения, Джейн ответила самым ледяным тоном, на который была способна. – Я бы успела вернуться в офис к полудню.
   – Сейчас как раз двенадцать, миссис Эйкерс.
   Быстрый взгляд на часы окончательно смутил Джейн.
   – Боже мой, точно. Я… я потеряла счет времени. Мне очень неловко, мистер Бенфорд, простите… Не знаю, что сказать. – Она терпеть не могла пресмыкаться перед кем бы то ни было, но в данный момент понимала, что небольшого самобичевания не избежать.
   – Не стоит извинений, – произнес он. – Как я уже говорил, я приехал намного раньше, чем обещал.
   – Надеюсь, вы быстро нашли меня.
   – Меня хорошо проинструктировали. Ваш… э… друг очень помог мне.
   – Думаю, его звали Сэм.
   Воспоминание о сегодняшней утренней стычке с Сэмом вызвало на лице Джейн гримасу отвращения. Что же предпринять – рассказать обо всем Майклу или попытаться вести себя с Сэмом холодно и жестко?
   – Что-то не так, миссис Эйкерс?
   Джейн очнулась.
   – Нет-нет, я только задумалась, в какую комнату вас повести сначала. Полагаю, этот дом вас вряд ли заинтересует?
   Его взгляд был достаточно красноречив.
   – Похоже, нет, – сухо подытожила она. – Вы не подождете меня снаружи, пока я запру дом?
   Он бросил на нее короткий взгляд, затем развернулся и вышел из комнаты, оставив Джейн в состоянии крайнего раздражения.
   В глазах ее застыла покорность судьбе: после всего происшедшего начавшаяся неделя вряд ли ознаменуется удачной сделкой. Она мысленно согласилась с тем, что мистера Бенфорда как минимум следовало бы предупредить перед тем, как отправляться сюда, – он проделал весь путь от Сиднея до их офиса и не застал там ее, всю внимание и готовность. Жизнь уже научила Джейн, что состоятельные мужчины требуют повышенного внимания.
   Все еще дрожащей рукой она дотронулась до гудящей головы и бросила взгляд на детскую. Во всем виновата эта комната, подумала Джейн. Ей ведь не хотелось заходить туда, так почему бы не довериться интуиции. И уж во всяком случае не стоило присаживаться в этом кресле у окна. Каким-то образом боль умершей старухи стала ее, Джейн, болью, заполнив душу неведомой тоской.
   Чего хотела от Джейн старая женщина?
   Джейн тряхнула головой. Опять эти странные мысли, эта гнетущая атмосфера обители призраков. В привидения она не верила. Как не верила и в заговоренные дома или тайные послания с того света. Ее дело найти покупателя, а не поддаваться смутным эмоциям.
   Сопротивляясь желанию в последний раз взглянуть на злополучную комнату, Джейн захлопнула дверь и начала спускаться вниз. На этот раз она старалась смотреть на дом глазами мистера Бенфорда, а вовсе не через сентиментальные розовые очки.
   Дом был отвратительным старьем. Затхлым. Убогим.
   К тому времени, как ступеньки кончились, Джейн почувствовала, что впадает в уныние.
   Однако агенты по недвижимости в таком состоянии редко продают дома клиентам, поэтому Джейн сделала отчаянное усилие, чтобы лицо ее вновь излучало спокойную уверенную улыбку.
   Как выяснилось, излишнюю, поскольку ее придирчивый клиент стоял на веранде спиной к двери. Каждая линия его тела, от мускулистых плеч до широко расставленных ног, подчеркивала нетерпение и напряжение. Джейн предположила, что перед ней мужчина, который никогда не расслабляется и чья жизнь – это сплошная изнурительная гонка. Она снова задумалась о том, чем же он зарабатывает на жизнь, и решила выяснить это, как только представится возможность.
   – Все, я готова, – сказала она, присоединившись к нему на веранде.
   Он медленно повернулся, и Джейн снова поразил взгляд его темных глаз, хотя теперь, присмотревшись к мистеру Бенфорду, она не нашла его таким неотразимым, как вначале. Лицо его было длинным и худым, нос заострен, а губы плотно сжаты. Эти суровые черты лишь слегка смягчали волны темных волос, спадающие с высокого лба. Но глаза… его глаза завораживали, притягивали как магнит, буквально пронизывали Джейн еще наверху, в детской. Они не отпускали ее и сейчас, как будто старались проникнуть в самую душу. И то, что видели эти глаза, явно не приводило их обладателя в восторг.
   Или он всегда такой? – подумала она. Строгий, мрачный и недобрый.
   – Мы поедем каждый в своей машине? – коротко осведомился мистер Бенфорд.
   Тут только Джейн заметила шикарный серебристый седан, припаркованный рядом с ее «импалой».
   – Думаю, поедем в моей, – предложила она решительно. – Иначе мы потеряем уйму времени.
   – А как быть с моей машиной? – спросил он, саркастически изогнув левую бровь.
   – Здесь она будет в безопасности, – заверила его Джейн тоном, не терпящим возражений. Во всем поведении ее собеседника чувствовался какой-то подвох, однако Джейн имела опыт работы с проблемными клиентами и была горда собой, так как обычно умела ставить их на место. – Когда мы выедем, я запру ворота, – объяснила она с умиротворяющей улыбкой.
   Никакого результата. Все, что она могла вызвать, так это полуусмешку в ответ, как будто улыбка Джейн была долгожданной ошибкой.
   – А как насчет моей безопасности, миссис Эйкерс? – вкрадчиво спросил он.
   – Простите?
   Ее замешательство, казалось, удивило Бенфорда.
   – Я предпочитаю сам сидеть за рулем, – пояснил он. – Вы хорошо водите машину, миссис Эйкерс?
   – Я очень хороший водитель, – отрезала она, снова почувствовав, как в ней нарастает раздражение.
   – Уверен, что отличный. – В его голосе прозвучала странная, тщательно замаскированная насмешка. – Я уверен, что вы вообще все делаете отлично. Едем? – с этими словами он направился к автомобилям, оставив Джейн вникать в смысл этой словесной пикировки.
   Она наблюдала, как он покидает веранду, и недоумевала, чем же умудрилась столь глубоко задеть незнакомого ей мужчину. Ну действительно, если бы он так разозлился, не застав ее в офисе, так просто попросил бы кого-то другого показать ему дом! Джейн была удручена таким неудачным началом, тем более что ей не в чем было себя особенно винить. Вне всякого сомнения, мистеру Бенфорду просто не правилось иметь дело с агентом-женщиной. Любой женщиной. А уж с такой молодой и подавно!
   Ну что ж, чему быть, того не миновать, решила Джейн, хотя в душе ее тревожил червячок сомнения: что-то за всем этим стояло – ей пока не ведомое, невидимое глазу. Что же?
   Покачав головой, она двинулась вслед за мужчиной, подумав, что такого гнусного понедельника ей еще в жизни не выпадало. Что еще могло случиться, оставалось только гадать.
   Когда она открыла дверцу автомобиля, мистер Бенфорд уже восседал в салоне, и быстрый боковой взгляд Джейн отметил все ту же настороженную, кисло-недовольную мину на лице клиента. Спокойные черные глаза еще раз внимательно и, как показалось Джейн, неприязненно осмотрели ее.
   – Итак, куда поедем для начала, миссис Эйкерс? – спросил он по-прежнему сухо.
   Джейн сделала глубокий вдох, решив в последний раз попытаться выглядеть милой и тактичной.
   – Зовите меня просто Джейн, – предложила она. – Немногие зовут меня миссис Эйкерс.
   – Идет, – произнес он слегка замедленно. – Я так и думал.
   И снова Джейн была повержена. Да что же это за утро такое?!
   Но тут собеседник вдруг улыбнулся, и она почувствовала, как у нее вырастают крылья. На его лице отразилась внезапная смена настроения – от грубоватого равнодушия к симпатии, все в одну секунду! – и на душе Джейн разом потеплело.
   – Тогда и вызовите меня Мартином, – мягко предложил он. – Думаю, нам и вправду следует перейти на имена. Что-то подсказывает мне: мы еще проведем вместе некоторое время. Понимаете, Джейн, я не из тех людей, общение с которыми приносит радость, и вам дорого обойдутся ваши комиссионные.
   – Я… я постараюсь сделать все, что смогу, – произнесла она, стараясь не показать, насколько близка к очередному взрыву. У мистера Бенфорда была весьма необычная манера выражаться, но это еще были цветочки по сравнению с ответными чувствами самой Джейн.
   Оставалось надеяться только на чудо, на то, что виной ее замешательству был шок, а не сексуальное влечение. После Боба Джейн вообще зареклась иметь дело с писаными красавцами, и опыт общения с Сэмом – и парой других ухажеров – убеждал ее, что она вовсе не из тех женщин, кто слепо падает в объятия, едва заметив смазливое мужское лицо.
   А сейчас уверенность как водой смыло. Может быть, те просто были недостаточно красивы.
   Джейн охватила настоящая паника, живот свел спазм ужаса, а сердце почти остановилось. Она обнаружила, что не отрывает взгляда от этих улыбающихся губ и думает только об одном. Как их поцелуй оторвет ее от земли и окутает чувственным туманом, как кончик его языка воспламенит кровь, превратит Джейн в рабыню, готовую удовлетворить любое его желание, а его объятия заставят забыть обо всем.
   Лицо Джейн покрылось краской и сладостного волнения, и смущения.
   Отвернувшись, она постаралась вставить ключ в замок зажигания, потом долго не могла справиться с педалью сцепления, да и старт оставлял желать лучшего. Как бы то ни было, машина выехала за железные ворота, и Джейн трясущимися руками открыла дверцу.
   – Я запру ворота, – внезапно предложил пассажир.
   Пока он вылезал и делал то, что вряд ли ей сейчас понравилось бы, Джейн продолжала напряженно сидеть за рулем. Она была совершенно подавлена и унижена.
   Ничего себе «хороший водитель» – так она, кажется, отрекомендовалась этому Бенфорду. Мысль о том, как она опозорилась, заставила Джейн застонать от досады.
   В зеркальце она могла наблюдать, как он легко закрыл тяжелые ворота и запер замок. Его движения поражали мягкостью и спокойствием, будто юный атлет демонстрировал на арене спортивную подготовку.
   А ведь ему, предположила Джейн, минимум тридцать пять.
   Как только он закончил и двинулся обратно к машине, Джейн быстро отвела взгляд, не желая выдать своего интереса. О чем он в данный момент думал, она могла только догадываться.
   Недовольство собой заставило ее унять разбушевавшуюся фантазию и принять жесткое решение. Она не будет называть его по имени. Он останется для нее мистером Бенфордом вне зависимости от времени, которое они проведут вместе. И самое главное, если она поймет, что ее реакция на его улыбку минуту назад была сексуальной, она передаст эту сделку Эндрю быстрее, чем кто-то сможет произнести его имя.
   Уж в чем-чем, а в этом Джейн была уверена на все сто. Она еще не готова вступить в отношения с другим мужчиной. Раны, нанесенные Бобом, по-прежнему кровоточили. И хотя логика подсказывала, что остальные мужчины вовсе не обязательно похожи на ее мужа, она еще долго ни одному из них не рискнет доверить ни свое тело, ни свою жизнь. А потому следовало держать свои гормональные порывы на замке!
   – Благодарю вас, – только и произнесла она сухо, пока тот, кто вынудил Джейн на эту суровую «лекцию» самой себе, удобно устраивался на сиденье. Джейн старалась более не смотреть на него, сосредоточившись на дороге впереди. – Забыла спросить вас кое о чем, мистер Бенфорд, – продолжила она, сняв ногу с тормоза и дав машине медленно разогнаться под гору. – Этот ваш «дом на выходные» обязательно должен находиться в Уайтрок-Бич? Мы можем предложить несколько замечательных домов поблизости.
   – Когда я позвонил вам, у меня в голове был только Уайтрок-Бич, – задумчиво промолвил он. – Но теперь понимаю, что ошибся. Мне вспомнилось маленькое сонное местечко на берегу моря, которое я не раз посещал на уик-энды, когда был мальчишкой. Вероятно, сегодня здесь все не так.
   – Увы. Тут был настоящий строительный бум, когда проложили скоростное шоссе из Сиднея к Центральному побережью. Вы вряд ли найдете в округе утес, который бы остался незастроенным.
   – Я уже заметил. Итак… я не настаиваю на определенном месте. Покажите мне все, что вы сочтете подходящим. Я очень дорожу миром и покоем на выходные. И еще я нуждаюсь в некотором уединении.
   Джейн уже выехала на основное шоссе и после этой непродолжительной деловой беседы почувствовала себя куда лучше. Если бы ей не пришлось больше смотреть на это неотразимо привлекательное лицо и если бы на нем не появилась опять эта насмешливая улыбка, у Джейн была бы возможность завершить этот понедельник без новых потрясений.
   – Да, еще одно, Джейн… – Повисшая пауза заставила ее вновь взглянуть на собеседника.
   – Да?
   – Вы согласились называть меня Мартином, помните?
   И он снова улыбнулся ей.


   4

   Черт побери, она опять покраснела!
   Нахлынувшее чувство вины мгновенно стерло улыбку с лица Мартина. Если он что и знал о женщинах легкого поведения наверняка, так это то, что они не краснеют, когда мужчины начинают их подзуживать. И ни при каких обстоятельствах не отводят глаз, и не возбуждаются столь откровенно.
   Вот и долгожданная истина. Тот ублюдок в офисе компании лгал. Она совсем не шлюха. Она респектабельная замужняя женщина, которая, к счастью для нее, выглядит потрясающе сексуально.
   Если так, то это объясняет ее реакцию на поведение Мартина. Убеждение в том, что она заигрывала с ним, улетучилось, как дым. Ее смущение вызвано тем, что Мартин просто показался ей возмутительно грубым. Дьявол, но он и вправду был чудовищно груб, с самого начала их недолгого знакомства!
   Джейн, конечно, не могла догадываться, что в данный момент он боролся с порывами, которые до сегодняшнего дня были совершенно чужды его натуре. Боже милостивый, он научился сопротивляться любым проявлениям страсти еще в подростковом возрасте! И уж меньше всего в его планы входило соблазнить замужнюю женщину, пусть даже, по слухам, и аморальную. Ему уже приходилось видеть, какую боль любящему человеку приносит неверность.
   Однако сейчас он ничего не хотел так сильно, как соблазнить ее.
   Поначалу он еще противился искушению, но, как выяснилось, только для того, чтобы в результате уступить решительно и бесповоротно. Его ввело в заблуждение предложение Джейн обращаться к ней по имени, и он даже слегка подыграл партнерше, ненавязчиво показав, что готов идти до конца, если последует приглашение.
   Стыд особенно тяжел, когда покоится на чувстве вины. Мартин никогда не считал себя святым – а кто из мужчин мог бы назвать себя таковым? – но его поведение сегодня было вызывающим. Правда, женщина была поразительной, с голосом, как прохладный шелк, и телом, за которое мужчины могли бы и убить. Ну и что? Все равно ему не было прощения.
   Черт, он не раз защищал в суде мужчин, которые совершали преступления в порыве страсти, – и всегда думал, что защищает глупцов. Столько красавиц вокруг, зачем ломать жизнь за обладание именно этой? Почему бы просто не ретироваться и не залезть в чью-то еще постель? Что их так притягивало к одной-единственной, что они уже не могли думать ни о чем и ни о ком другом?
   Обычно Мартин уговаривал себя: подобная одержимость свидетельствует о помутившемся рассудке. Или о слабом характере. А сейчас он внезапно почувствовал, что его представления о сексуальной «одержимости» могут существенно измениться. И это ему совсем не нравилось.
   Когда на помощь Мартину поспешила его безукоризненная логика, мучения слегка отступили. Его безудержный порыв представлял собой не что иное, как типичный случай мужской неудовлетворенности. Последние несколько недель он слишком много работал. У него даже не нашлось свободного часа, чтобы написать что-нибудь, не то что заняться любовью.
   Линда, конечно, все понимала, но и только. Отсутствие у нее какой бы то ни было особой сексуальной привлекательности служило для Мартина своего рода оправданием. Черт побери, менее всего он мечтал жениться на женщине, которой секс был бы по-настоящему необходим. Как бы он мог доверять ей, если бы обнаружил это уже после женитьбы?..
   Он все еще помнил тот ужасный субботний полдень, когда, получив травму во время футбольного матча, вернулся из школы раньше, чем обычно, и, войдя в комнату, увидел свою мать, «ублажающую» на софе мужчину, который вовсе не был отцом Мартина. Ему только исполнилось пятнадцать, и до того дня мать казалась Мартину кем-то вроде святой.
   А тогда он стоял на пороге комнаты, бледный и трясущийся, пока мать, кое-как прикрывшись остатками одежды, выпроваживала мужчину через заднюю дверь. Когда она вернулась и посмотрела сыну в глаза, с губ ее сорвались только путаные объяснения, обильно заливаемые слезами.
   Мартин, словно заледенев, слушал потоки оправданий и пытался понять. Мать утверждала, что по-прежнему любит его отца, но он в последнее время редко бывает дома, его амбиции – занять кресло судьи – полностью поглотили все остальные желания. Мать, рыдая, твердила: все, что ей было необходимо, – это чье-то внимание, чья-то любовь.
   Если ей что и необходимо, так только секс, и ничего, кроме секса, решил тогда Мартин, увидев, кого мать выбрала в любовники. Очень смазливый и очень заурядный, с татуировкой на руках. Такие типы вряд ли много смыслят в любви, только в сексе.
   Она умоляла его ничего не говорить отцу, и он ее послушался. Но кто-то другой, видимо, рассказал, потому что той ночью в спальне родителей произошло бурное выяснение отношений.
   С той поры все изменилось. Развода не последовало, но дух отчужденности в доме так никогда и не развеялся. Супружеская неверность разрушила не только брак родителей Мартина, но и его отношение к матери. Ему казалось, нет предательства хуже того, что она совершила, и он не хотел больше в этом участвовать…
   Отдавшись воспоминаниям, Мартин решил, что сегодня же вечером попросит Линду стать его женой. Сделает ей официальное предложение, после чего сразу затащит ее в постель. Наверняка это восстановит его душевное равновесие!
   – Если вам так удобнее, зовите меня мистер Бенфорд, – оторвавшись от своих мыслей, сухо произнес он. – Мне не хотелось бы, чтобы у вас создалось впечатление, будто я стараюсь приударить за замужней женщиной.
   Джейн судорожно сглотнула. У нее сложилось такое впечатление? Согласна, она была смущена его внезапной сменой настроения и неожиданно промелькнувшей симпатией в глазах, но до сего момента не переставала искать ответа на вопрос, что с ним произошло. Мозг Джейн будто парализовало с тех пор, когда его первый долгий взгляд прошелся по ее телу.
   Она взяла себя в руки и снова посмотрела на своего визави. Улыбка на лице Мартина исчезла, и, как только их глаза встретились, Джейн словно ударило током, заставив грудь тревожно напрячься. Интуиция подсказывала, что Мартин несомненно попытался бы приударить за ней, если бы она была не замужем.
   Ну скажи же ему, что ты не замужем, нашептывал предательский внутренний голос. Скажи, что ты вдова.
   Джейн крепко сжала зубы, стремясь побороть искушение, и с содроганием вспомнила, куда привела ее однажды слабость плоти: в самое пекло ада. Ни за что на свете она не желала повторения этой пытки. Ни за что. Пусть продолжает считать, что она замужем. Это единственное мудрое решение.
   – Конечно, я так не думала, Мартин, – произнесла она, удивляясь собственным словам и неожиданно холодному тону. – Я могу отличить джентльмена. Теперь мы поедем в Грин-Бэй, где я хотела бы показать вам один дом. Его хозяйка наверняка там и не станет возражать, когда бы я ни появилась.
   Ее улыбка получилась достаточно неестественной, решила Джейн, но все же неизмеримо лучше, чем те проявления чувств, что она успела продемонстрировать Мартину этим утром.
   – Я весь к вашим услугам, – только и произнес он.
   Джейн заставила себя выглядеть предельно собранной, несмотря на собственные мысли, от которых отдавало чистой порнографией. Боже, до чего она порочна. Порочна и слаба. Она всегда боялась, что в один прекрасный день это обнаружится. Нет, не боялась – приходила в ужас! Она знала, что это в самой ее сути, смертельно опасное, хотя до поры дремлющее, и никуда не исчезало даже в те последние месяцы супружества, когда, казалось, даже самые слабые ее сексуальные желания угасли.
   Хорошо, пусть он воистину исключителен – этот мужчина, растопивший лед в ее душе, но ведь и лед на поверку оказался лишь тонкой и хрупкой корочкой, не более. Как Джейн ни пыталась, она не могла остановить разыгравшееся воображение, рисовавшее один эротический образ за другим, не могла усмирить тело, заливаемое потоками сексуального желания, одновременно пугающего и возбуждающего.
   Ненавидя себя за слабость, Джейн осторожно включила правую мигалку и повернула на север.
   Мартину не понравился первый дом, который она показала ему. Слишком велик, сказал он. И второй. Слишком мал. И третий. Слишком шумно. Четвертый ему как будто приглянулся, однако Мартин был необычайно скуп на похвалы.
   Было уже полвторого, и когда Мартин предложил сделать перерыв и где-нибудь перекусить, Джейн без колебаний согласилась. За время, проведенное с Мартином, она еще отчетливей поняла, как он красив. Вдобавок она кое-что узнала о нем, в частности, получила ответ на мучивший ее вопрос, чем он зарабатывает на жизнь.
   Мартин был адвокатом. И не рядовым, а королевским адвокатом. Неудивительно, что он производил такое яркое впечатление, и не только своим взглядом, но и всей манерой поведения. Джейн еще не встречала мужчину с таким апломбом. Или правильнее было назвать это рисовкой?
   Они остановились у кафе, расположенного на территории небольшого торгового центра. На уютной солнечной веранде стояли столики под зонтиками, а названия блюд, хотя не поражали разнообразием, на слух звучали весьма аппетитно. Джейн выбрала овощной пирог с салатом на гарнир и кофе, Мартин – то же самое, заменив салат на чипсы и булочку.
   – И долго вы занимаетесь продажей недвижимости? – это был его первый вопрос после того, как официант принял заказ.
   – Два года, – ответила Джейн, стараясь внимательно следить за своими словами и нечаянно не проговориться относительно своего семейного положения. Продолжать эту игру оказалось сложнее, чем она предполагала, и раз или два молодая женщина чуть не выдала себя.
   – Вы прекрасно ведете дела, – похвалил Мартин. – На удивление честны и ненавязчивы. Держу пари, вы привыкли к успеху.
   – В последнее время да. Я даже выиграла конкурс на звание лучшего агента месяца.
   – О-о!
   Его восклицание зажгло в ней искру любопытства:
   – Что вы имели в виду, произнося это «о-о»?
   – В действительности ничего. В уик-энд вы тоже работаете?
   – Почти всегда да.
   Его неподражаемая бровь взлетела вверх. Джейн наконец сообразила, что Мартин так выражает простое удивление, циничное сомнение, удовлетворение, сарказм… Она вполне могла представить, как на судебном заседании одним легким движением брони он способен снизить впечатление от показаний свидетелей или расположить к себе присяжных.
   – Как насчет этого уик-энда? – спросил он. – Вы работаете?
   – Да.
   Его слегка нахмуренный вид смутил Джейн. Чем он собирался заняться с ней на уик-энде? Ясно, что он предлагал не свидание, поскольку по-прежнему считал ее замужней женщиной.
   Подобное предложение должно было бы шокировать ее, но Джейн, наоборот, нашла его заманчивым.
   – Понятно, – произнес он грубовато. – А то бы я привез в субботу мою невесту, чтобы свести выбор домов к минимуму.
   Джейн почувствовала, что теряет дыхание. Невесту… у него есть невеста.
   Но почему бы и нет, глупая идиотка! Или даже жену. А что ты о себе возомнила? Такие мужчины, как Мартин Бенфорд, не ходят «неокольцованными», только если они не вечные плейбои и не «голубые».
   У Джейн возникло подозрение, что вся эта вереница мыслей разом отразилась на ее лице. Что было бы чистым безумием. Она должна быть благодарна судьбе, ибо одна его реплика сделала его недостижимым. Боже мой, девочка, держись, приказала она себе.
   – Как вы думаете, в какие часы я могла бы вам понадобиться? – спросила она, избегая его взгляда и стараясь, чтобы голос звучал как можно тверже.
   Не дождавшись ответа, она вынуждена была поднять глаза и встретила его глаза, чуть сузившиеся, внимательно ее разглядывающие.
   – Разве вашего мужа не раздражает, что вы все уик-энды торчите на работе? – резко спросил Мартин.
   Джейн решила, что далее ломать комедию не имеет смысла, тем более что кто-нибудь в офисе рано или поздно откроет Мартину правду, и в этом случае Джейн будет выглядеть круглой дурой.
   – Простите, – сказала она без затей. – Я не сообразила, что вы не в курсе. Я вдова. Мой муж умер три года назад.
   Мартин почувствовал, что получил сильный удар под дых. Вдова. Она была вдовой!
   Проклятье! – выругался он про себя с ожесточением. Проклятье!
   Его пальцы больно впились в колени под столом, а кровь готова была разорвать вены. Если бы он только знал правду заранее, то никогда бы не упомянул в разговоре Линду, не дал бы Джейн ни единого шанса отвергнуть его.
   Потому что Джейн была ему нужна. Теперь он понимал, почему. Он хотел ее. Это чувство росло и росло. Желание. Искушение. Она была ему необходима.
   Возможно, ему в конце концов удалось бы устоять. И он нашел бы в себе силы просто уехать и забыть Джейн. Но ее признание словно обрушило на Мартина содержимое ящика Пандоры. Джейн была свободна, свободна принимать его предложения, его любовь. Любовь?!
   Боже, он что – сошел с ума? Он вовсе не любил эту женщину. Он вообще никого не любил. Любовь – удел подростков и мазохистов. Он просто желал ее – и все. Секс, ничего более.
   Последнее соображение вызвало цепную реакцию в мозгу Мартина. Он еще раньше понял, что страстно желал даже не эту конкретную Джейн Эйкерс, а вообще женщину. Ночь или две в постели с Линдой, и эта безумная жажда близости исчезнет, растворится без следа. А если нет, то что? Что тогда, Мартин? Что…
   Джейн недоумевала, почему ее ответ столь взволновал Мартина. Он выглядел теперь почти обозленным. С чего бы это? Она не находила объяснений.
   – Вы слишком молоды, чтобы быть вдовой, – наконец произнес он. – Да еще целых три года.
   – Мне двадцать пять, – попробовала защититься Джейн.
   – Муж был намного старше вас?
   – Всего па пару лет.
   – Всего на пару лет… От чего он умер?
   – Погиб на работе… в автокатастрофе. Он был полицейский.
   Мартин опять произнес свое неподражаемое «о-о».
   – А дети? – прервал он наступившую паузу. – У вас есть дети?
   – Нет. – И слава Богу, подумала Джейн. Было время, когда она умоляла Боба о ребенке, ей казалось, он поможет им уладить все семейные проблемы. Но, конечно, это было бы худшее решение, какое только можно представить, и сейчас Джейн была благодарна мужу за отказ, какую бы боль он тогда ни вызвал.
   – Вы жалеете об этом?
   – Честно сказать, нет. Тогда я была еще слишком молода, чтобы стать матерью.
   – Во сколько же вы вышли замуж?
   – В девятнадцать лет.
   – Действительно рановато, – согласился он.
   К счастью, беседа, которая все более напоминала Джейн допрос инквизитора, была прервана официантом, принесшим заказ. Возможно, причиной тому была адвокатская хватка, но вопросы Мартина буквально истощили Джейн. Кажется, пришло время перевернуть доску с фигурами.
   – Теперь расскажите мне что-нибудь о вашей жизни, Мартин, – попросила она, нарезая пирог на ровные четверти. – Почему вы до сих пор не женаты?
   – Просто не встретил подходящую женщину.
   – А ваша невеста намного моложе вас?
   – Линде двадцать четыре. Мне тридцать шесть.
   Джейн послышалась подозрительная сдержанность в его голосе. Он явно не намеревался говорить больше о Линде, своей невесте. Почему бы это? – недоумевала Джейн.
   – Держу пари, у вас тяжелая работа, – предположила она.
   – Слишком тяжелая.
   – Вот почему вы ищете место, где могли бы немного расслабиться.
   В ответ он неожиданно расхохотался.
   – Сомневаюсь, чтобы мне это удалось в таком месте.
   – Я… я не понимаю.
   Он вновь уставился на нее своими невероятными глазами, и Джейн почувствовала, как по спине ее пробежал знакомый холодок.
   – Видите ли, в свободное время я пишу, – пояснил Мартин, преодолев минутный ужас от того, что его мысли отразятся на лице. Мысли о целых уик-эндах, проведенных здесь в одной нескончаемой оргии, и не с кем-нибудь, а с миссис Джейн Эйкерс, тайной нимфоманкой. – Когда я пишу, я прячусь в студии, как в норе, и в горячке расшибаю клавиши машинки. Релаксация не входит в мои планы, особенно если учесть дикость и необузданность моих персонажей.
   – Боже! – воскликнула Джейн, надеясь не выдать и своих мыслей, также далеких от благопристойности. – Что же вы такое пишете? Отчеты о судебных процессах над убийцами, в которых принимали участие? – Рассказывая о своей адвокатской фирме, он обронил, что та на девяносто процентов занята защитой особо опасных уголовных преступников.
   Мартин опять рассмеялся.
   – Если я скажу вам, обещаете хранить это в секрете?
   – Разумеется!
   – Я пишу крутые детективы.
   – Потрясающе! Обожаю детективы. Они изданы?
   Он кивнул.
   – Могу я почитать что-нибудь?
   – Вряд ли. Пока я опубликовал всего три романа, под псевдонимом Ричард Грей. Их главный герой, адвокат по имени Стивен Мак-Кой, распутывает самые жуткие злодеяния. Масса секса и насилия, но есть и намеки па политику. Мой издатель уверен, что читатели их полюбят, но вот в признании своей семьи и коллег-адвокатов я сомневаюсь.
   – Почему?
   По взгляду Мартина Джейн поняла, что ничего не смыслит в его профессиональной сфере.
   – А ваша невеста? – продолжила она беседу, возможно, напрасно. Но ее жгуче волновало все, что касалось женщины, которую Мартин выбрал себе в жены. – Как она к этому относится?
   – А я ей не рассказывал.
   Ответ шокировал Джейн.
   – Почему же?
   – Секрет перестает быть секретом, когда становится достоянием кого-то другого, разве не так?
   – Но мне-то вы рассказали!
   Его бровь снова поползла вверх, но на сей раз Джейн терялась в догадках, что бы это значило?
   – Да, рассказал, почему бы нет? – произнес он неожиданно тихо.
   – Так почему же?
   Он подчеркнуто безразлично пожал плечами, хотя Джейн готова была поклясться, что безразличия-то ее собеседник сейчас как раз и не испытывал.
   – А вдруг мне скоро придется умереть, и кому же доверить тайну, как не прекрасной незнакомке? Которая, добавлю, к тому же обещала хранить мой маленький секрет.
   – Не понимаю, зачем держать это в секрете… ото всех! Вам следовало бы гордиться литературным успехом.
   В его взгляде опять мелькнула холодность.
   – Я вижу, миссис Эйкерс, что мир для вас окрашен только в черное и белое. На самом деле жизнь вовсе не так проста.
   – Вероятно, – произнесла Джейн, слегка уязвленная его ответом да еще этим «миссис Эйкерс» в придачу. – Но иногда каждому необходимы эти два цвета: черный и белый, хотя бы ради самозащиты. Серый вообще слишком неясен, вводит в заблуждение. Серый туман, – медленно произнесла она, смотря вперед невидящим взглядом, а мысли ее уже успели унестись далеко в прошлое. У Боба как раз были серые глаза. Серые и жестокие…
   Она вздрогнула от отвращения и почти вскочила со стула, почувствовав, как Мартин собирается накрыть ее руку своей. Когда же Джейн подняла глаза, то увидела в его взгляде только участие.
   – Я обидел вас, – произнес он. – Поверьте, мне не хотелось.
   – Ничего, – ответила она жестко, не переставая ощущать его ладони, его длинные пальцы, чье еле заметное поглаживание возбуждало ее, и крошечные электрические разряды уже побежали вверх по рукам, достигая груди.
   Он увидел, что у Джейн почти перехватило дыхание, и его ладонь крепче сжала ее руку.
   – Джейн, я…
   – Нет, не надо! – взорвалась она, резко вырвав руку из-под его ладони. – Пожалуйста, – повторила она с болью в голосе.
   Она отвела взгляд и принялась тупо рассматривать стоянку за спиной Мартина.
   В его глазах читалась усталость.
   – Я всего лишь пытался исправить свою ошибку.
   – Да-да, знаю. – Она старалась не смотреть на Мартина, хотя не могла увернуться от его взгляда, и это было самым ужасным испытанием на свете. – Я… мне просто не нравится, когда меня трогают.
   – Понимаю… Простите.
   Конечно, он так ничего и не понял. И слава Богу. Молчание становилось невыносимым, и Джейн наконец попыталась взять со стола свой кофе. Ее глаза все еще были устремлены на автостоянку, и пока Джейн медленно переводила взгляд с одного автомобиля на другой, она сообразила, что один из них ей несомненно знаком.
   Это был белый фургон, и принадлежать он мог только Нику, мужу ее сестры.
   Но женщина, которая сейчас стояла перед фургоном, вовсе не была Софией. Джейн было достаточно мгновения, чтобы определить это. У Софии были длинные светло-каштановые волосы, а эта была брюнеткой. Однако рядом с незнакомкой находился Ник собственной персоной, и в данный момент целовал черноволосую, да так, что можно было подумать – завтра для них двоих никогда не наступит.
   Чашечка в руках Джейн застыла на полпути от стола ко рту. Джейн была потрясена увиденным. Вот так Ник! Их браку с Софией она всегда завидовала – двадцать лет семейной жизни! Образцовый отец троих мальчишек. И сейчас он страстно целует другую женщину, целует прилюдно, даже не боясь того, что кто-то увидит!..


   5

   От взгляда Мартина не укрылось потрясение, испытанное Джейн, и он краем глаза попытался определить, что же могло вызвать столь сильный шок у его спутницы. Однако все, что он смог увидеть, были целующиеся перед припаркованным фургоном мужчина и женщина.
   Очевидно, именно эта сцена и взволновала Джейн. Сама сцена – или участвующие в ней персонажи?
   Когда он снова перевел взгляд на Джейн, та уже встала из-за стола и искала в сумочке ключи.
   – Мне необходимо уйти, – только и произнесла она перед тем, как покинуть кафе и торопливо направиться к своему автомобилю, стоявшему так, что парочка у фургона не могла его видеть.
   Мартин заплатил по счету и поспешил за Джейн, на ходу пытаясь сообразить, что же произошло. Можем быть, ангельский облик миссис Эйкерс, который он нарисовал для себя, скрывал вовсе не ангела. Может, она и впрямь оказалась такой, как описал ее тот парень Сэм в офисе. Ветреница, у которой по мужику на каждом углу. Слова «счастливая вдова» можно было понимать по-разному.
   К тому времени, как Мартин снова разместился на сиденье зеленой «импалы», в голове его выстроился целый сценарий. Мужчина из фургона был ее последним любовником и обманывал ее с другой. Иначе что ее могло так потрясти в этой целующейся парочке?
   – Не возражаете, если я попрошу вас объяснить, что все это значит? – спросил он отрывисто, ибо ход его мыслей не располагал к дружелюбию.
   – Возражаю, – так же грубо отрезала она, включила трясущимися пальцами зажигание.
   Мартин нагнулся к щитку и резко повернул ключ обратно, встретившись взглядом с разъяренной львицей. Вот оно что! Все более загадочная миссис Эйкерс явно не относилась к тому типу женщин, которые безмолвно соглашаются на мужское превосходство. Это не Линда, охотно предоставлявшая ему инициативу во всем и даже в самом процессе принятия решений. Внезапно Мартин осознал, что сейчас он не уверен, какую из двух женских жизненных установок предпочел бы.
   – Мне кажется, вам не следует садиться за руль в таком состоянии, – сказал он твердо. – Итак, кто он, тот мужчина, и почему эта сцена привела вас в такое смятение?
   Он ожидал ее ответа с замиранием сердца, желая одновременно подтверждения своей догадки – и ее опровержения. Что же происходит с этой женщиной? И кем он хотел бы ее видеть – святой или грешницей?
   – Это мой свояк, – выпалила Джейн. – А женщина с ним – вовсе не моя сестра! – Она со стоном уронила голову на руки: – Бедняжка София! Бедняжка, бедняжка!
   И бедняга Мартин, мрачно добавил он про себя, глядя на отчаяние молодой женщины. Черт, он бы жизнь отдал за то, чтобы просто нагнуться и заключить Джейн в объятия – прямо сейчас. Но тогда он ни за что не сможет остановиться, и обычные успокаивающие ласки перейдут в такое, по сравнению с чем поцелуи на стоянке покажутся воплощением невинности.
   – Мне очень жаль, – выдавил он.
   – Вам не в чем извиняться, – покачала головой Джейн.
   Мартин внутри весь съежился. Как мало она знала о том, что творится у него в душе. Стоило Джейн заглянуть в его сердце, и она бы по-иному восприняла извинения.
   Ее прекрасное лицо стало неожиданно суровым, как будто Джейн приняла горькое решение.
   – Это Ник должен извиняться, – отчеканила она. – Когда София узнает, чем он тут занимается, она его вышвырнет из дому, и с такой скоростью, что он не успеет сообразить, как окажется на улице.
   – Ради Бога, вы ведь не собираетесь ей рассказать, правда? – Как бы Мартин ни осуждал супружескую измену и самих изменников, он все же не хотел столь тяжких последствий для ничего не подозревающей парочки.
   – Еще как собираюсь.
   – Нет.
   Нет? Она посмотрела ему прямо в глаза, и Мартин опять почувствовал, что может не сдержаться. Боже, ярость захлестнула ее, ярость стала ею, вызвав в нем неукротимое желание. Сознание Мартина рисовало картину: Джейн лежит перед ним совершенно обнаженная, ее очаровательные щеки пылают румянцем, а в зеленых глазах читается первозданная дикость.
   – Что значит «нет»? – буквально набросилась она на него. – У Софии есть право знать, что за мужа она выбрала. Хорошей бы я была сестрой, если б промолчала!
   Разум Мартина уже совсем было погрузился в бездонный колодец, и выловить его оттуда удалось не без труда.
   – Она вряд ли поблагодарит вас за это, поверьте, – с усилием произнес он. – Как долго они женаты?
   – В этом году исполнится двадцать лет. Она намного старше меня.
   – Полагаю, у них есть дети?
   – Трое мальчишек.
   – И вы собираетесь разрушить двадцатилетний брак только из-за одного поцелуя украдкой?
   – То, что я увидела, вовсе не выглядело, как поцелуй украдкой, и вы это прекрасно знаете. У них настоящая связь!
   – Пусть так, но пока это остается вашим предположением. Даже если у вашего свояка любовная связь на стороне, все шансы за то, что она рано или поздно выдохнется. Джейн, если ваша сестра и ее сынишки ничего не узнают, они останутся в счастливом неведении. Подумайте об их семейном согласии, а не о вашей мести этому парню. Согласен, он, вероятно, последний поганец, но даже и в этом случае не осуждайте его столь поспешно. Может быть, у него с вашей сестрой заключено нечто вроде взаимного пакта о сексуальном поведении. Или она что-то подозревает, но предпочла закрыть на все глаза. Если вы взорвете семейный покой открывшейся правдой, вы можете подвигнуть вашу сестру на поступки, совершать которые ей вовсе не хочется.
   Джейн явно заколебалась, однако первая реакция молодой женщины однозначно показала ее истинное отношение к мужской неверности.
   – А если связь не кончится? – Она еще попыталась сопротивляться, но то была агония. – Что, если Ник влюбится в эту девушку и оставит Софию?
   – Слишком много «что, если…», Джейн. Даже если так, какой смысл торопить события? Ваша сестра просто окажется в жалком положении раньше, чем это могло бы случиться на самом деле.
   – Да… да, вы, вероятно, правы, – неохотно протянула она и бросила на Мартина долгий, неуверенный взгляд. – Думаю, мне следует поблагодарить вас за то, что вы так разумно все разложили по полочкам.
   Мартин с трудом сдержал себя, чтобы не рассмеяться. Хотел бы он сам обрести разум в данной ситуации. Он прекрасно понимал, что теперь уже совершенно бессмысленно вожделеть эту женщину, но именно это он и делал. Безумно. По-дурацки!
   Сегодняшние вечер и ночь будут тянуться долго. А утром Линда официально станет его невестой, и этот неожиданный – и вообще-то совершенно не типичный для Мартина – взрыв желания погаснет, утихнет, растворится.
   – Это был просто шок, понимаете, – меж тем говорил ему объект желания. – Я всегда считала брак Софии и Ника образцовым.
   – На свете не существует образцовых браков.
   – Теперь я готова согласиться с этим.
   Что-то в ее голосе подсказало Мартину: ее собственный брак с тем полицейским тоже был весьма далек от идеала. Но как только он принялся раскручивать мысль до конца, то тут же вынужден был себя прервать. Черт побери, какое ему дело до того, что ее первый муж был самым большим разочарованием всех времен. Он-то, Мартин, уже принял решение отрезать от себя абсолютно все, что касается прекрасной миссис Эйкерс.
   Забудь же ее, черт тебя побери!
   – Как вы считаете, можете сесть за руль? – спросил он Джейн.
   – Что? Ах, да, конечно. Господи, я была просто в ярости, простите. И не заплатила за свой обед. Вот, пожалуйста…
   – Не беспокойтесь, – отрезал Мартин. – Я могу себе позволить угостить вас. Поехали? Время идет, а у меня еще важная встреча вечером в Сиднее.
   Полуденные часы принесли Джейн невыносимую муку. Она не могла заставить себя перестать думать о Нике и о той девушке. От кого-кого, но от Ника Джейн никак не ожидала, что он окажется способен на измену.
   Однако оказался. Что бы там ни говорил Мартин, весьма убедительная картина все еще стояла перед ее мысленным взором. Ник спал с той черноволосой. Иначе почему бы ему целовать ее столь беззаветно? Мир вокруг обрушился бы, а он ничего бы не заметил. Джейн болезненно переживала, что Ник может бросить Софию, что тот поцелуй вовсе не был случайным эпизодом. О, конечно, Джейн была не столь наивна и вовсе не предполагала серьезного чувства между Ником и этой девчонкой. Однако сексуальное влечение порой превращает мужчин в круглых дураков.
   Боже праведный, Софию это просто сломает. И мальчиков жалко. Сейчас Джейн была согласна с Мартином: рассказать Софии об увиденном – значило бы не достичь ничего. Сестра бы ужасно страдала, все зная и оставаясь абсолютно беспомощной.
   Джейн тоже измучилась, пытаясь сохранять профессиональную выдержку все послеобеденные часы. Она показывала Мартину дом за домом, хотя ей самой смертельно хотелось одного: добраться до своей спальни и как следует выплакаться.
   К тому времени, как Джейн опять припарковалась рядом с серебристым седаном Мартина, стрелки часов показывали пол-пятого, и она почувствовала себя на грани душевного и физического изнеможения. Не говоря уж об этом злосчастном эпизоде у кафе, ей было совершенно ясно, что она все-таки рано поднялась с постели – недомогание после перенесенной болезни давало себя знать.
   – С вами все в порядке? – поинтересовался Мартин, когда она, тяжело вздохнув, выключила зажигание. Джейн подняла глаза и встретила знакомую улыбку.
   – Думаю, я слегка устала, – согласилась она. – Я проболела весь прошлый уик-энд и, видимо, еще не поправилась до конца.
   Его красивое лицо уже не выглядело столь привлекательным из-за гримасы раздражения, но после того, как Джейн увидела Ника с той девушкой, она мало обращала внимания на неотразимую внешность Мартина. Ничто так не лишает желания отдаться мужчине, как наглядное свидетельство мужской неверности.
   – Почему вы не сказали, что больны? – нетерпеливо спросил Мартин. – Боже, где я был, мотая вас по окрестностям и заставляя подолгу показывать каждый чертов дом из вашего списка! – Он жестко осмотрел ее. – Вы бледны, обратите внимание.
   Джейн в ответ рассмеялась, но, как показалось Мартину, несколько напряженно.
   – Да, знаю. И у меня темные круги под глазами. Но это легко исправить – достаточно немного солнца и хорошо выспаться ночью.
   – Хорошо выспаться ночью, – медленно повторил он, уже не нервируя ее пронзительным взглядом. – Я бы мог остановиться на этом…
   Внезапно он отвернулся и взялся за ручку дверцы.
   – Однако нельзя его покупать таким образом, – пробормотал Мартин, выбираясь из машины. – Нет, пожалуйста, побудьте здесь, – почти приказал он Джейн, когда она попыталась последовать за ним.
   Ей оставалось только наблюдать, как он некоторое время постоял рядом с машиной, одной рукой опираясь на крышу, а другой – на открытую дверцу. Под расстегнувшимся пиджаком угадывались широкая грудь и стальной пресс. У Джейн вновь перехватило дыхание, отчего в мозгу зашевелился червячок сомнений: а так ли силен у нее иммунитет против этого человека, как она надеялась? Хорошо еще, что он обручен.
   – Вы возвращаетесь домой и ложитесь в постель, – скомандовал Мартин. – Я запру ворота.
   – Но я… я…
   – Не спорьте со мной, женщина. Все равно проиграете. Теперь домой.
   – А как насчет субботы?
   – Субботы?
   – В какое… в какое время вы хотели бы, чтобы я показала вам и вашей невесте те два понравившихся дома?
   Прошли томительные секунды, пока он ответил Джейн была уверена, что Мартин сейчас скажет ей что-нибудь вроде: забудем об этом деле, я вообще изменил планы и ничего в этих местах покупать не собираюсь. В определенном смысле она бы желала услышать что-то в этом роде. С глаз долой, из сердца вон…
   Однако мысль о том, что она его больше не увидит, привела Джейн в замешательство, которое быстро превратилось в настоящую панику. Ей это вовсе не нужно. Ни сегодня. Никогда!
   – Если хотите, я могу попросить одного из коллег показать вам дома, – предложила Джейн подчеркнуто сухо.
   Его взгляд стал еще более жестким.
   – А почему вы решили, что мне нужен кто-то другой, а, Джейн?
   Господи, если уж он собирался напугать кого своим пронизывающим взглядом, то ему это отменно удавалось. Эти глаза… такие ледяные… и безжалостные.
   Джейн судорожно сглотнула, стараясь не поддаваться гневу.
   – Утром у меня сложилось впечатление, что вы предпочитаете иметь дело с мужчинами, – холодно произнесла она.
   – Правда? Тогда с моей стороны это была откровенная грубость. Поверьте, я искренне желаю иметь дело только с вами. Ни с кем другим. А теперь отправляйтесь домой. В субботу я хотел бы видеть вас сверкающей и пушистой. Как насчет одиннадцати? Линда не против, когда ее будят рано.
   – Прекрасно. Пусть будет одиннадцать.
   – Ну что ж, увидимся в одиннадцать. Да, Джейн, еще одно…
   – Д-да?
   – Пожалуйста, ничего не говорите сестре.
   Джейн закрыла глаза. На какое-то время она совсем позабыла о Нике и Софии. А сейчас все снова стало перед глазами. Боже, бедная сестра!
   – Нет-нет, не скажу. До субботы.
   Он коротко улыбнулся и, захлопнув дверцу, сел за руль собственного автомобиля, молча наблюдая, как она выруливала к воротам. Последнее, что Джейн смогла увидеть в зеркальце заднего обзора, был Мартин, облокотившийся на руль и неотрывно глядящий на дом О'Брайена, задумчиво покачивая головой. Джейн тоже бросила последний взгляд на старый дом и только после этого позволила захлестнуть себя потоку эмоций. Не последняя среди них была горечь поражения.
   В чем же ошибка? И почему на память все время приходила мертвая старуха? Ведь не могла же та предвидеть, что Джейн будет предлагать ее дом Мартину? Просто смешно!


   6

   – Где вы вчера пропадали? – Это была первая фраза, которой Джуди встретила Джейн в офисе во вторник утром. – Я просто умирала, ожидая вашего возвращения.
   – Да? – Джейн пыталась сохранить безразличие в голосе. – Почему?
   – Почему? – воскликнула Джуди. – Джейн, да что с вами? Вы провели почти весь день с самым прекрасным куском мужской плоти, который я когда-либо встречала, и все, что вы можете, – это изумленно пялиться на меня, да?
   – А, ты имеешь в виду мистера Бенфорда. Да, согласна, он выглядит вполне ничего, но я не думала, что этот мужчина в твоем вкусе. – Джуди придерживалась строгой диеты, состоявшей из бронзовых от загара молодых спасателей, запас которых в этих местах был неисчерпаем. – Для тебя, пожалуй, староват, и вида совсем не спортивного. Вот ключи от дома О'Брайена. Хочешь чашку кофе? Я бы тоже не отказалась.
   Однако Джуди была не из тех, кого легко остановишь.
   – Что я хочу, Джейн Эйкерс, так это полного отчета – сами знаете о ком. Пусть ему и стукнуло пятьдесят и он никогда в жизни не видел в глаза доски для серфинга, – все равно это потрясающий мужчина! Итак… Женат? Чем зарабатывает на жизнь? Собирается ли покупать дом на скале? Ну же, давайте.
   Джейн покачала головой. После бессонной ночи, занятой мыслями о Нике и Софи и другими столь же неприятными сюжетами, ей вовсе не улыбалось подвергнуться очередному допросу инквизиции.
   – Послушай, я вовсе не так много знаю, как тебе кажется, – слабым голосом произнесла она. – Он адвокат, живет в Сиднее, может быть, и купит дом наверху. И он уже – слышишь, уже – обручен. Они приедут с невестой в субботу взглянуть на пару мест неподалеку.
   – Ну надо же! – Очаровательные губки Джуди сжались в негодовании. – Все лучшие, как обычно, разобраны. – Она секунду свыкалась с полученной информацией, затем вдруг оживилась: – Что это я? Обручен – не значит женат! Боже мой, в наши дни и «женат» мало что значит, а уж обручен… Расскажите мне еще. Как вы думаете, сколько ему? Тридцать пять? Или больше?
   – Тридцать шесть, – машинально ответила Джуди, задумавшись над тем, что только что выпалила Джуди насчет брака и обручения.
   Джуди пристально посмотрела на нее.
   – Мне кажется, вы сказали, что ничего такого особенного о нем не знаете.
   – Действительно, не знаю, – подтвердила Джейн. – Только самое необходимое. Послушай, так ты выпьешь со мной кофе или нет?
   – Нет. Эту неделю я обхожусь без кофеина.
   Джейн поспешила по коридору в заднюю комнату, отметив по пути, что рабочий кабинет Сэма пуст. Как жаль, с горечью подумала она, что это состояние нельзя продлить вечно… У Джейн появилось острое желание рассказать Майклу об их перепалке с Сэмом вчерашним утром, но она тут же отказалась от этой мысли, как только увидела босса собственной персоной. Майкл присоединился к Джейн с чашкой в руках, и выглядел он неважно. Кривые продаж в их отделении фирмы весь прошлый месяц неудержимо шли вниз, и не время было обсуждать дополнительные неприятности. Нет, она своими силами сумеет приструнить Сэма.
   – Почти не видел вас вчера, – сказал Майкл. – Где вы были?
   Джейн поведала ему, как провела весь день, показывая клиенту дом за домом, причем постаралась создать впечатление, что сделка у нее в кармане. От этой новости босс просто посветлел лицом.
   – Великолепно, Джейн. Вам удалось заехать к дому О'Брайена?
   – Да, но мне кажется, его будет трудно продать.
   Майкл тяжело вздохнул.
   – Расскажи-ка мне что-нибудь свеженькое.
   – Говоря по правде, дом мне понравился, – созналась Джейн. – В нем угадывается характер.
   – Почему бы тогда тебе не купить его? – поддел ее Майкл, выходя из комнаты с чашкой в руке.
   Джейн проводила его взглядом, обдумывая сказанное разумом и сердцем. Внезапно она почувствовала, как руки ее начинают дрожать. Нет, нет. Бред какой-то. Безумие! Во-первых, дом слишком дорог для нее. И слишком уединен, и чертовски мрачен. Кроме того, у нее уже есть дом. Она не нуждалась еще в одном.
   Повернувшись к кофеварке, Джейн решительно послала безумное предложение босса куда следовало, после чего продолжила повышать адреналин в крови. Бог свидетель, после ужасной бессонной ночи ей это просто необходимо.
   – Если ты скажешь, что вылила этот кофейник на своего вчерашнего элегантного клиента, – раздался за спиной голос Сэма, – я опущусь на колени и поцелую твои ступни. Я это сделаю, если узнаю, что хотя бы что-нибудь вылила на него.
   У Джейн замерло сердце, но она постаралась держать себя в руках.
   – Ну? – настаивал Сэм. – Тебе кошка язык откусила? Что произошло? Тебе не удалось схватить судьбу за хвост с Его Божественностью или как там его? Только не сочиняй, что он пал под твоими чарами, как любой другой представитель мужского племени на расстоянии запаха.
   Свободная рука Джейн сжалась в кулак. Если бы она была мужчиной, то прямо сейчас дала бы Сэму в зубы. Вместо этого она разомкнула пальцы, глубоко вздохнула и медленно повернулась к собеседнику.
   – Мне кажется, Сэм, – произнесла она твердо, глядя ему в глаза, – что нам следует поговорить.
   – Да? И о чем же?
   – О сказанном тобой вчера.
   – О? Что ты имеешь в виду? Вчера я много чего наболтал.
   Джейн с удивлением заметила, что он выглядит несколько побитым, а на его щеках появился виноватый румянец.
   – Ты прекрасно понимаешь, о чем я, Сэм. Даже до того, как ты вчера выложил мне кучу глупостей о наших отношениях с Майклом, ты все делал для того, чтобы мы не сработались. Все эти гадкие реплики, взгляды… И все потому, что я тебя отвергла. Ты ведь очень умный человек, Сэм, – тебе не кажется, что ты ведешь себя, как последний дурак?
   По лицу Сэма Джейн видела, как в его душе борются два стремления: ответить на ее оскорбительный тон и на ее прямоту. Он не был очень умным человеком. А по сравнению с Мартином Сэм казался просто кретином. Но это вовсе не означало, что он сам себя не считал умнейшим человеком на всем Центральном побережье.
   – Я не спала с Майклом, – продолжила она, не дав Сэму времени на ответ. – И ни с кем другим. И я никогда не изменяла мужу. Боб был очень ревнив и обычно много фантазировал на сей счет. Я любила его, Сэм, – солгала она. – Его смерть буквально опустошила меня, и сейчас я просто не могу помыслить об отношениях с кем-то еще. Пожалуйста, не думай, что я отказываю лично тебе. Мне кажется, ты весьма видный мужчина, и, если бы я захотела с кем-то встречаться, ты бы наверняка оказался в верхней части списка. Но я не хочу, и забудем об этом. Мне жаль, но я была вынуждена это сказать.
   Да, с горечью подумала она. Мне чертовски жаль, что я вынуждена так унижаться, чтобы не превращать жизнь в одну невыносимую муку.
   Сэм смотрел на нее со странным выражением на лице – какой-то смесью удивления и облегчения.
   – На мгновение мне показалось… – начал он, затем прокашлялся. – Послушай, Джейн, мне тоже жаль, что так вышло. Я теперь понимаю, что просто никогда не встречал таких женщин, как ты, – с твоей внешностью и полным отсутствием интереса к… ну, словом, ясно, что я имею в виду. Теперь ты все растолковала. Время от времени я все же буду делать тебе предложения – и кто знает, может быть?.. В один прекрасный день, когда ты устанешь от своих одиноких ночей, ты ответишь мне «да».
   Произнеся эту тираду, Сэм улыбнулся, и улыбка у него вышла на редкость симпатичной. Но почему же и она оставила Джейн равнодушной, тогда как улыбка Мартина заставляла сердце биться чаще? Вот что было самым удивительным.
   – Ты вчера не завершила сделку? – спросил Сэм.
   – Нет, хотя мистер Бенфорд еще собирается вернуться в субботу со своей невестой…
   – Возможно, и не вернется, – пробормотал Сэм, когда Джейн уже покидала комнату. – Люди часто болтают попусту.
   Джейн даже захотелось, чтобы на сей раз Сэм оказался прав. По крайней мере рассудок твердил ей, что нельзя быть совсем не благодарной судьбе: она все еще нормальная женщина, с нормальными желаниями – немногие сохранили бы их после того, что ей суждено было испытать с Бобом. И все-таки нарастающее сексуальное влечение к Мартину тревожило Джейн. После Боба ее стало преследовать кошмарное убеждение, что в один прекрасный день она влюбится в такого же красавца с нездоровыми комплексами, но изощренностью в сексе, который поработит ее чувства и будет без удержу властвовать над ней, полностью подавив ее личность. Хотя в случае с Мартином волноваться, казалось бы, нечего. Они вряд ли вообще вступят в какие-то интимные отношения. Их связывал – если это можно назвать связью—только бизнес, все прочее оставалось как бы в стороне.
   Или нет? – вздрогнула она от неожиданной мысли. Разве во время их вчерашней встречи не было момента-двух, когда она почувствовала исходящую от Мартина волну, которую вполне можно было назвать желанием? Джейн прекрасно знала, что многие мужчины находят ее сексуально привлекательной, несмотря на все ее попытки скрыть от окружающих свои физические достоинства. Она также была вполне осведомлена о том, как мужчины мгновенно забывают разницу между «хорошо» и «плохо», как только ими овладевают низменные плотские инстинкты. Взять хотя бы Ника.
   Что, если и Мартин из той же породы? И, решив забыть на время, что он джентльмен – и к тому же обручен, – начнет очередную осаду? Как ей тогда быть?
   Страх Джейн отступил, как только она задумалась о такой перспективе, и волна трепета, вызванного неодолимым возбуждением, пробежала по телу.
   Ее желудок сжался в комок, вызвав резкую боль, немедленно отразившуюся на лице. Получается, она переоценила собственную стойкость? А на самом деле – слаба, позорно, опасно слаба.
   От этого вывода лицо Джейн исказилось гримасой недовольства. В таком случае она должна быть предельно осторожна во всем, что касается Мартина. Очень, очень осторожна. К счастью, предположение Сэма относительно ее клиента скорее всего окажется верным. И будет лучше, если судьба разведет их так же, как свела.
   Но внутренний голос подсказывал, что ей все же следует показаться в офисе в субботу. Мартин не производил впечатление болтуна, наоборот, в нем чувствовалась привычка доводить любое дело до конца.
   Да. У Джейн не было и крупицы сомнения в том, что утром в субботу Мартин, как и обещал, подъедет к офису точно в одиннадцать. Все, что ей оставалось, это приготовиться, физически и эмоционально, к уик-энду, который не обещал выдаться легким.

   Часы показывали без восьми одиннадцать, когда Джейн взглянула на них в который уже раз.
   Ее била сильная дрожь. Нервы вообще были ни к черту, и это ее пугало. Когда она утром прибыла в контору, то чувствовала себя в полном порядке, но с каждой минутой ожидания неотвратимо улетучивалась ее уверенность в себе.
   Как только зазвонил телефон в углу кабинета, Джейн готова была вылететь из кресла, чтобы поскорее схватить трубку.
   – О, пожалуйста, взмолилась она. Пусть Мартин скажет, что передумал, и не приедет.
   – Миссис Эйкерс, – произнесла она пересохшими губами в трубку.
   – Боже, что у тебя с голосом?
   – Ах, София, это ты!
   – Да, это я, твоя любимая сестричка. Я жива-здорова и надеюсь, ты тоже. Почему так давно не звонила?
   – Я… э-э… я была чертовски занята.
   – Опять работа, – сухо произнесла София.
   – Да.
   – Жаль… А я-то надеялась, твое молчание означает, что ты наконец-то нашла мужчину.
   Джейн судорожно сглотнула и ничего не ответила.
   – О'кей, я поняла. Больше не буду тебя теребить. Но нельзя же горевать по Бобу всю оставшуюся жизнь.
   Джейн опять вздрогнула. Она никогда не рассказывала об ужасах их семейной жизни Софии, ни до, ни после смерти Боба. Сейчас ей стало стыдно.
   – Жизнь продолжается. – Софию уже было трудно остановить. – Вокруг полно вполне приличных мужчин. Я вот нашла же, верно?
   В памяти Джейн вновь всплыла целующаяся парочка, и в душе у нее все похолодело.
   – Вижу, что теряю время, – опять донесся голос сестры. – Хорошо, я тебе звоню по другому поводу. Не хочешь ли заглянуть вечерком на пару часов? Ник с приятелем отправляется в Сидней смотреть матч по крикету и не вернется скорее всего до полуночи. Я буду одна.
   Джейн удивила внезапно возникшая страсть свояка к крикету. Ник всегда заявлял, что терпеть не может смотреть на игру, зрелище, по его словам, столь же скучное, как рост травы.
   – Серьезно? – вместо этого произнесла она в трубку. – А куда ты денешь мальчиков?
   – Питер отправился на какую-то школьную, экскурсию, Майки остается на ночь у своего приятеля, а Том уйдет на танцы со своей последней пассией. Ты ведь знаешь, ему уже почти восемнадцать.
   – Да-да, помню.
   – Ну, что скажешь? Придешь?
   – Да, конечно. С радостью.
   – Прекрасно. Тогда я приготовлю твои любимые спагетти «болонез».
   Джейн улыбнулась.
   – Спасибо, мамочка.
   Эта реплика вызвала у Софии приступ смеха.
   – Так я для тебя все еще мамочка? Никак не можешь отвыкнуть от наших детских привычек.
   Для Джейн София всегда оставалась второй матерью. По правде говоря, их настоящая мать не очень-то подходила на эту роль, ибо после смерти мужа от инфаркта (Джейн тогда было всего два года) жила словно в полусне. Мать также не отличалась крепким здоровьем, хотя доктора объяснили дочерям, что все ее многочисленные «болячки» в основном психосоматического свойства. И поэтому кончина миссис Эванс во сне в тот год, когда Джейн получила аттестат, потрясла девочек.
   Во многом из-за смерти матери жизнь Джейн после окончания школы сложилась не так легко, как можно было ожидать. Ей пришлось поселиться у Софии и Ника, где она поступила на курсы секретарш в местный технологический колледж.
   Однако жизнь вдали от океана тяготила ее, и Джейн скоро оставила колледж, поступив на работу простой учетчицей в одну из бесчисленных фирм по продаже недвижимости в окрестностях Уайтрок-Бич – тогда еще не «Кеннет Хауз» – и переехала в снимаемую вместе с друзьями квартирку. А неделю спустя она встретила Боба и ступила на дорогу, приведшую ее прямо в ад…
   – Обещаю, что не буду приставать с расспросами, – на прощание добавила София, и Джейн уловила в ее голосе легкий оттенок мольбы. Очевидно, ей очень нужно было с кем-то провести этот вечер.
   – Обещаю напомнить об этом, – парировала Джейн. – Послушай, София, я сейчас должна идти. У меня очень важный клиент, он уже, вероятно, входит в дверь офиса и будет недоволен, если я немедленно не выкачусь ему навстречу и не исполню ритуальный танец.
   – Господи, что за отвратительным делом ты занимаешься. Я бы не смогла – ни по любви, ни за деньги. Итак, в шесть?
   – Да, обязательно буду. А сейчас – пока.
   – Пока.
   Джейн положила трубку и облизнула пересохшие губы. Через прозрачную стену кабинета она уже заметила Мартина, и его вид говорил о чем угодно, только не о досаде. Он был одет во все черное – брюки и шелковая рубашка, расстегнутая на груди, – и даже на расстоянии казался настолько сексуальным, что сердце Джейн снова заметалось в груди. Она наблюдала, как он остановился у стойки приема посетителей, элегантный, гибкий как пантера. И его облик сдержанного и сосредоточенного джентльмена не нарушала даже слегка растрепавшаяся на ветру прическа. Скрестив длинные пальцы на стойке, он мигом отразил все невидимые волны обольщения, идущие от сидевшей напротив Джуди, чье лицо приняло выражение покорности судьбе, и произнес мягко и неторопливо:
   – Доброе утро. Миссис Эйкерс ожидает меня. Не могли бы вы сообщить ей, что я прибыл.
   Джейн вскочила из-за стола, понимая, что даже малейшее промедление приведет к очередному нервному срыву, а кроме того позволит Мартину перехватить инициативу. В офисе за Джейн закрепилась репутация холодного профессионала, и у нее не было ни малейшего желания подвергать ее сомнению перед Джуди. Или Мартином.
   Особенно перед Мартином, приказала она себе.
   Изобразив на лице вежливую улыбку, Джейн прошла по коридору в приемную. После того, как она миновала последний кабинет и предстала перед Мартином, смерившим ее от макушки до ступней испытующим взглядом, улыбка несколько одеревенела. Он смотрел на нее спокойно, почти безразлично, но что-то – возможно, искра, сверкнувшая на мгновение во тьме бездонных глаз, – подсказало Джейн, что Мартин вовсе не так равнодушен к ней, как хочет казаться.
   Джейн удержалась от острого искушения бросить взгляд на свою одежду, чтобы лишний раз удостовериться, нет ли в ней чего-либо вызывающего. Однако в том не было необходимости. Ее светлая блузка отличалась простотой и безыскусностью, свободный фасон скрывал фигуру, а два больших кармана – большую грудь Джейн. Юбка до колен была аккуратно застегнута сверху донизу на белые плоские пуговицы. Единственное, что позволила себе Джейн в преддверии жаркого полдня, это отсутствие чулок и белые сандалии на ногах.
   Грим она свела к минимуму, а волосы стянула сзади желтым платком. Никакой парфюмерии, никаких побрякушек, позвякивающих или поблескивающих в ушах, на шее и на руках. Словом, никаких украшений. Она была сегодня сама простота и естественность, и у него не было права находить ее привлекательной.
   Джейн сдержала порыв вбежать в приемную и вошла медленно и величаво.
   – Вы очень пунктуальны. – Голос ее прозвучал строго и холодно.
   – Я старался. – В его ответе также не чувствовалось теплоты. – Мы можем отправляться прямо сейчас? Я припарковал машину в пяти минутах отсюда.
   – Хорошо, я только заберу ключи и сумочку.
   Когда она отвернулась и отправилась в кабинет, от Мартина потребовалось все его самообладание, чтобы не взорваться от кипевшего в нем раздражения. Ощущая на себе неотрывный взгляд девушки, сидевшей за стойкой, он оторвал взор от спины Джейн Эйкерс, заставил одеревеневшее тело немного расслабиться, а затем вышел на улицу и стал дожидаться Джейн на тротуаре. Там он наконец дал волю ярости.
   Что он, черт побери, здесь делает? Почему не прекратит эту пытку, час от часа все более мучительную?
   В ночь на вторник он обнаружил, что жестоко ошибся, полагая, будто его чувства к Джейн – всего лишь вожделение, вызванное сексуальной неудовлетворенностью. Правда открылась ему во всей обнаженности, когда он попытался лечь в постель с Линдой и понял, что не может.
   Хорошо, хорошо – мог. Но только закрыв глаза и вообразив, что обнимает не кого-нибудь, а Джейн Эйкерс.
   Мысль поразила Мартина в самое сердце, и он немедленно прекратил любовную игру, пробормотав в оправдание что-то насчет усталости. Понимание со стороны Линды настолько вывело его из себя, что принятое им ранее решение сделать ей предложение тотчас же испарилось. К несчастью, он уже успел рассказать ей о планах покупки дома на океанском берегу и о своем намерении привезти ее посмотреть будущее приобретение на уик-энд. От радости Линда даже подпрыгнула в постели, решив, что это несомненно пролог к официальному предложению.
   Всю неделю Мартин заставлял себя отказаться от встречи с Джейн, но не смог, и вот теперь вынужден платить за собственную глупость. И все же у Джейн Эйкерс во всем ее женском очаровании нет никаких шансов вызвать у него вновь порыв страсти, хотя, возможно, он лишний раз отметит про себя ее физическое совершенство. Вовремя предупрежденный —вовремя вооружен, напомнил он себе. Огненной молнии уже не высечь желание, не заставить забыть о совести и делать все – все, чтобы овладеть Джейн.
   Он ошибался.
   Она появилась в дверях, как золотой ангел в лучах солнечного света. Вся ирония заключалась в том, подумал Мартин, что это небесное создание способно утащить его тело – и, возможно, душу – в преисподнюю.
   Если в нем еще жило вожделение, то сейчас оно взыграло в полную силу. Хотя у Мартина не было ни малейшего желания ему поддаваться!
   Единственное верное решение – это предельно сократить визит, купить первый же дом, который понравится Линде, затем вернуться в Сидней и попытаться забыть о Джейн. Мартин не хотел иметь ничего общего с женщиной, из-за которой он утратил рассудок и всякий контроль над собой. Наверное, он бы лучше разобрался в себе, если бы их страсть была взаимной. Но до сих пор он не заметил ни намека на флирт со стороны Джейн, а уж возможностей у нее было предостаточно.
   Бог знает, что бы он выкинул, если бы понял, что нравится Джейн. Мартину не хотелось даже думать об этом!
   – Мой автомобиль вон там, – показал он на другую сторону улицы, где перед входом в яхт-клуб был припаркован элегантный седан. Перед тем как снова перевести взгляд на Мартина, Джейн заметила белокурые локоны за стеклом передней дверцы.
   – А мой за офисом. Мне достаточно минуты. Я медленно проеду мимо вас, а вы следуйте за мной. По-моему, первым мы должны осмотреть дом на Санни-Бэй, как вы и хотели.
   – Какой это, напомните.
   – Такой белый, в разных уровнях, на холме. Вам еще понравились балкончики, вспомнили? И открывающийся оттуда вид.
   – Да, это лучший из двух. Мы обязательно сначала отправимся к нему и, если Линде понравится, смотреть второй не станем. Сразу же вернемся, и я подпишу все бумаги.
   Джейн удивила его решимость.
   – Как, прямо так вот, взяли и подписали?
   – У меня мало времени. К двум я должен быть в Сиднее, поэтому у нас всего час-полтора, не более.
   Джейн должна была бы испытать облегчение, граничащее с экстазом: ей удастся расстаться с объектом всех ее мучений, да еще успешно завершить сделку, – и все это за столь короткий промежуток времени! Но она облегчения не чувствовала, что уже походило на явное извращение.
   Боже мой, неужели брак с Бобби превратил ее в мазохистку?
   – Тогда нам лучше отправляться немедленно, – сказала она с застывшей улыбкой на лице. – Следите за моей автомашиной. Вы ее знаете – зеленая «импала».
   Двумя минутами позже серебристый седан медленно тронулся вслед за машиной Джейн, и они покатили по серпантину, петлявшему по береговой линии до самого Санни-Бэя.
   Джейн по-прежнему одолевало искушение поглядеть в зеркальце заднего обзора, какова из себя невеста Мартина. Послезавтра Линда превратится в такую же несущественную часть жизни, как и сам Мартин. Все, о чем должна была сейчас беспокоиться Джейн, это недурные комиссионные, которые придутся на ее долю.
   Почему же ей не терпится узнать, так ли прекрасно лицо у обладательницы прекрасных белокурых волос, которые Джейн заметила еще у офиса?
   Быстрого взгляда оказалось достаточно, чтобы подозрения Джейн подтвердились.
   Она отвела глаза и вновь сосредоточилась на дороге, и как нельзя вовремя: впереди замаячил крутой поворот. О'кей, лицо у Линды под стать волосам. Но лицо – это только лицо. Может быть, у нее подкачала фигура и она толстозада, плоска, как гладильная доска, с толстыми лодыжками и отвислыми бедрами.
   Из горла Джейн вырвался непроизвольный смех. Я схожу с ума, решила она. Точно, спятила. Боже, сделай так, чтобы следующие полтора часа пролетели, как один миг. Мне кажется, больше я не выдержу!


   7

   Малодушным людям нечего было делать на холме, по которому дорога вела в Санни-Бэй. Джейн аккуратно свернула на обочину с указателем «ПРОДАЕТСЯ», выключила зажигание и изо всех сил потянула на себя ручной тормоз. Мартин проехал чуть дальше, развернулся и припарковался поодаль, прямо над обрывом. Когда они вышли из машин, глаза их встретились, причем Джейн даже не улыбнулась из приличия. Она не раз убеждалась, что порой самые безобидные улыбки могут быть неправильно поняты.
   Не обращая внимания на ее неласковый взгляд, Мартин отвернулся и обошел машину, чтобы открыть дверцу своей спутнице.
   Недавняя мысль о том, что вдруг ему придет в голову соблазнить ее, теперь показалась Джейн невероятной. Сегодня в его поведении не было и намека на флирт. Любой мужчина, желающий произвести впечатление на женщину, рано или поздно воспользуется моментом, когда они останутся наедине, или хотя бы попытается выразить свои чувства взглядом.
   Сознание того, что Мартин вовсе не пал под воздействием ее чар, как несколько дней назад предположил Сэм, должно было принести Джейн облегчение, но вместо этого она почувствовала себя выжатой как лимон. Ее раздражение еще более выросло, когда она увидела, как Мартин открыл дверцу, подал руку невесте и помог ей выйти. Джейн он руку не подавал никогда. Мартин вел себя с Линдой как настоящий кавалер, что вызвало у Джейн новый взрыв эмоций, которые она отказывалась называть ревностью. Возможно, это просто досада? Разве современной молодой женщине требуется подобное обхождение, если только она не инвалид и не способна самостоятельно выбраться из машины? Только не мне, подумала Джейн. Я сама себе хозяйка и таковой хочу остаться. Мне не нужно, чтобы мужчина обращался со мной как с фарфоровой вазой. И конце концов это всего лишь условность. Поначалу они стараются выглядеть милыми и обходительными, говорят, что любят вас, и все ради того, чтобы затащить вас в постель и полностью подчинить себе. После чего они начинают меняться и…
   Дрожь снова прошла по телу Джейн, когда она ступила на тротуар. Всегда следует помнить это. Крепко помнить. Последнее умозаключение придало Джейн сил, и она решила не обращать внимания на дурацкие мысли и чувства, все еще мучившие ее. Расправив плечи, она повернулась и, увидев, как Мартин ведет свою возлюбленную через дорогу, поняла, что только что прочитанная самой себе лекция попросту смехотворна.
   Да мог ли этот мужчина оглянуться на Джейн, когда у него под рукой и в постели такое существо?
   Губы Джейн искривились в горькой усмешке. Попробуй, если сможешь, найти хоть один-единственный физический недостаток в этой женщине. В костюме холодного голубого цвета и жемчугах, она была живым воплощением юной Грейс Келли. Ее фигура казалась столь же классически совершенной, что и лицо, а чудесные шелковистые волосы свободно вились по плечам.
   Единственным крошечным изъяном, который смогла обнаружить Джейн, был чуть пустоватый взгляд по-детски голубых глаз. Если бы она знала девушку получше, то сказала бы, что та просто глупа. Или это была особая уловка: иные женщины предпочитают казаться дурочками, полагая, что так легче пробиться в жизни.
   – Это миссис Эйкерс, – представил ее Мартин невесте.
   – Как поживаете, миссис Эйкерс? – сладко пропела та, однако в ее очах театральной инженю на какое-то мгновение вспыхнула искра. – Мартин, ты негодяй, – продолжала Линда, подвергнув жениха долгому испытующему взгляду. – Ты не сказал мне, что миссис Эйкерс столь обворожительно красива. Только подумать, и ты провел с ней почти весь понедельник! Надеюсь, она счастлива в замужестве, иначе я приревную.
   Джейн вздрогнула. Было совершенно очевидно, что Мартин не рассказал невесте о вдовстве Джейн, а сейчас раскрыть правду означало бы катастрофу. Мартин поймал ужас в ее глазах и постарался одним-единственным стальным взглядом дать понять, что ей следует промолчать. Он не назвал ее при невесте по имени, и Джейн решила, что Линда, вероятно, относится к ревнивым натурам.
   Конечно, такой жених, как Мартин, давал повод к волнениям. Женщин наверняка бросало в дрожь при одном его приближении. Достаточно было вспомнить Джуди, совершенно потерявшую голову этим утром. Напоминание о Джуди заставило Джейн еще раз убедиться в правоте выбранной линии поведения: в присутствии Мартина оставаться сдержанной и невозмутимой. По крайней мере, когда все закончится, ее гордость не будет уязвлена, даже если при этом не вернутся прежние мир и покой.
   – Зайдем внутрь? – мягко предложила она. – Вы говорили, у вас мало времени…
   А спустя полчаса они уже стояли на балконе второго этажа другого дома, расположенного в семи милях от Хэмпстеда. Первый был отвергнут по каким-то незначительным причинам, которые Мартин не упомянул при осмотре в понедельник. Теперь, казалось, он только тем и был занят, что отыскивал недочеты. К счастью, в доме сейчас никто не жил, а то комментарии Мартина могли бы показаться хозяевам просто оскорбительными.
   – Я не вижу подходящей комнаты для своего кабинета, – пожаловался он.
   – Но для чего тебе кабинет, дорогой? – удивилась Линда. – Ты же не собираешься работать здесь все уик-энды, правда?
   – Честно говоря, я подыскивал дом не только на выходные. Мне иногда придется «приземляться» здесь и в рабочие дни.
   Линда выглядела обескураженной, но, по-видимому, она никогда не спорила с Мартином по поводу его планов и поступков. Вместо этого она взяла его крепче за руку и одарила очередной жеманной улыбкой:
   – Как скажешь, дорогой. А нет ли у миссис Эйкерс на примете еще какого-нибудь дома, где можно было бы устроить кабинет?
   – Есть такие? – коротко спросил он у Джейн.
   – Конечно. Но вы их уже видели и ни на одном не остановились. Единственный, в котором, как мне кажется, предусмотрена превосходная комната под кабинет, вы отвергли, даже не потрудившись как следует осмотреть дом.
   Мартин вздрогнул от неожиданности:
   – Какой это? Я не припоминаю, чтобы в понедельник отказался посмотреть какой-нибудь дом. Боже, вы имеете в виду тот первый старый сарай? Вы, полагаю, не думаете, что я его куплю!
   – Вряд ли вы все взвесили, – холодно возразила Джейн. – Да, дом стар и может показаться сараем… при поверхностном взгляде. На самом деле здание достаточно прочно и надежно, и, если не пожалеть денег, дом можно преобразить. Причем, больших вложений не потребуется, учитывая место, где он расположен, и окружающий участок. Если будущий хозяин решит вырубить кое-где дикий кустарник и деревья, откроется чудесный вид на океан, а кроме того, там есть тропинка в скалах, ведущая в укромную бухточку, идеальную для купания. Но превыше всех других достоинств – милая и уютная библиотека, тихая и словно созданная для писательского труда.
   – Писательского! – воскликнула Линда с оттенком презрения. – Но Мартин вовсе не писатель. Боже мой! Скажи ей, дорогой, скажи, кто ты и чем занимаешься. Она ведь действительно вообразила, что ты писатель, – закончила она с нервным смешком.

   Джейн видела, как на скулах Мартина заиграли желваки, а в глазах вспыхнуло открытое раздражение. Она тоже была раздражена: неудивительно, что он скрывал свое увлечение, если его нежнейшая и дражайшая будущая половина так к этому относится. Что, скажите, дурного в литературном труде? Может быть, и не такое почтенное занятие, как адвокатура, но все равно вполне достойное.
   – В последнее время я немного пробовал писать, – сознался Мартин через силу. – И думаю продолжить.
   – Но… но…
   – Мы поговорим об этом позже, – оборвал он. – Между прочим, мне захотелось взглянуть на эту библиотеку.
   С широко разинутым ртом Линда уже не казалась такой милой. После нескольких секунд полного замешательства она наконец закрыла рот и кинула в сторону Джейн испепеляющий, хотя и откровенно кислый, взгляд. В адрес Мартина она более не произнесла ни слова. Ни одного.
   На лице Джейн даже мелькнула жалость. Она миллион раз поступала так же, когда была замужем за Бобом: когда от вас ждут комментариев, мнения, даже споров, – держите рот на замке. Видимо, молчание Линды тоже обусловлено боязнью потерять мужчину. К концу поездки Джейн поняла, что причина именно в этом.
   Невеста Мартина именно так представляла себе решение главной задачи—удержать мужчину: быть для него всего лишь сладкоречивой и льнущей виноградной лозой, покорной и податливой, предоставлять ему полную свободу действий и никогда не раскачивать лодку семейных отношений.
   Джейн могла бы убедить ее, что этот путь ведет в тупик, к полной неудаче и саморазрушению. Но зачем? Это не ее дело. Линда все равно не послушала бы. Да и какая влюбленная женщина станет слушать?
   А она действительно влюблена в Мартина? Джейн никак не могла себе ответить на интригующий вопрос. Может быть, для Линды главное – просто спокойная жизнь с супругом. Есть женщины, для которых страстное желание высокого социального положения и материального успеха – достаточная цель сама по себе, и цена не имеет значения.
   Тем более что не такая уж незавидная судьба – стать женой Мартина. Джейн знавала худшую участь.
   Последняя мысль буквально взорвала Джейн. До сегодняшнего дня сама идея снова стать чьей-то женой наполняла ее ужасом. Однако сейчас она призналась себе, что видеть Мартина каждое утро за завтраком – в этом есть свои преимущества. Не говоря о ночах, предшествующих тем завтракам.
   Джейн вздохнула. Опять секс. Нет, воистину она круглая идиотка. Удачный секс вовсе не залог удачного брака – разве она не успела выучить этот урок? Поначалу и они с Бобом были счастливы в постели. Даже слишком, как вскоре выяснилось.
   – Миссис Эйкерс? Мартин обращается к вам.
   Джейн вернулась к реальности, обнаружив, что они уже пересекают проезжую часть. Она одарила вежливой улыбкой Линду, похоже, возмущенную тем, что кто-то позволяет себе отвлекаться, а не ловить каждое слово ее возлюбленного.
   – Прошу прощения, – легко сказала Джейн. – Я немного задумалась.
   – Опасное занятие, – буркнул Мартин.
   Джейн обернулась, и их глаза встретились. Его взгляд можно было назвать почти интимным – это не читалось открыто, но несомненно угадывалось. Джейн судорожно сглотнула невесть откуда взявшийся комок в горле, заставив себя промолчать. Она тоже часто воображала разное, и ее голову минуту назад уже успели заполнить совершенно дикие фантазии. Мартин не флиртовал с ней – достаточно представить, как на это посмотрит Линда, наверняка быстро перестанет строить из себя само безразличие, как только взгляд ее мужчины отклонится от нужного направления. Скорее всего он просто выразил то, что думал, даже не изменившись в лице.
   – Я только хотел предупредить, что последую за вами, – пояснил Мартин непринужденно. – Правда, я уже бывал в этих местах, но тот дом непросто отыскать.
   – Точно, – согласилась Джейн, даже удивившись своему ровному голосу. Она-то знала, что за кавардак творится в ее душе. – Я остановлюсь у офиса всего на минутку, чтобы забрать ключи.
   – Отлично. Тогда поехали. Время и прилив не ждут никого.
   По дороге к дому О'Брайена Джейн обрадовалась тому, что хоть ненадолго осталась одна. У молодой женщины появилась короткая передышка, чтобы собраться и привести мысли в порядок. Ее надежда на то, что она по-прежнему может сексуально возбудить мужчину, оказалась напрасной.
   Однако надо быть честной перед собой: Мартин не «мужчина вообще», а исключительно привлекательный, совсем не середняк (Джейн еще раз вспомнила Джуди), и вовсе не стоит есть себя поедом только за то, что поддалась его чарам.
   К тому времени, как Джейн свернула на грязную боковую дорогу, ее внешнее спокойствие было уже результатом не притворства, но холодного осознания реальности. Джейн пришла к этому, еще раз убедив себя, что она женщина взрослая, современная, уверенная в своих силах – и способна держать себя в руках в любой ситуации. Даже в случае неразделенного сексуального вожделения.
   Взяв под контроль собственные мысли и чувства, Джейн переключилась на дело, которым ей следовало заниматься в данный момент: продажа дома О'Брайена Мартину. Кто знает? Возможно, проведи он в доме чуть больше времени, особенно в библиотеке, увидел бы он то, что видела она? Что касается Линды… Ну, эта согласится со всем, что решит Мартин. Это по крайней мере ясно. В задачу Джейн входило убедить клиента, что достаточно слегка привести в порядок сад и немного подремонтировать здание, и его будет не узнать. Не говоря о том, что покупка дома в таком месте – не самое плохое вложение средств. Хотя ей, вероятно, не следует упоминать, что, по условиям нынешнего владельца, дом не разрешается продавать отдельно от земли…
   Джейн почувствовала прилив оптимизма. Что за перо победителя будет красоваться на ее шляпе, если ей удастся сбыть дом О'Брайена! И не кому-нибудь, а Мартину Бенфорду!
   Интуиция подсказывала Джейн: ему-то дом как раз подойдет. Не потому, что у Мартина хватит денег на хороший ремонт; а и старой миссис О'Брайен понравилось бы снова увидеть свой дом свежевыкрашенным и сверкающим.
   Последняя мысль поразила Джейн. Та женщина мертва! Ей теперь недоступны ни радость, ни боль. Ее не заботит, кто купит дом, кто будет в нем и что с ним сделают. Подобной чепухой можно было вконец истрепать все нервы, и Джейн запретила себе думать об этом. Раз и навсегда!
   Остановившись прямо перед воротами, она вылезла из машины и открыла их, смерив мрачное старое здание долгим испытующим взглядом. Ворота со скрипом отворились.
   – Попытайтесь же выглядеть чуть гостеприимнее, слышите? – тихо-тихо прошептала она.
   Сообразив, что она уже начала разговаривать с чертовым домом, Джейн нервно усмехнулась. Она все еще улыбалась, возвращаясь к машине, но улыбка сошла с ее губ, как только Джейн поймала взгляд двух пар глаз, смотрящих на нее из-за переднего стекла. Линда не скрывала отвращения, выражение лица Мартина было не лучше.
   Последняя призрачная надежда, что он-таки купит этот дом, растаяла. Ну и ладно… по крайней мере, усилия стоили того.
   Джейн села за руль и подъехала прямо к ступенькам, ведущим к главному входу. Мартин еще раз развернулся и поставил машину перед воротами, словно готовился ретироваться при первой возможности. Джейн показалось, что он так и останется сидеть, но Мартин все же выбрался из машины.
   Правда, один.
   – Линда говорит, что я сошел с ума, если собираюсь купить этот дом, – произнес он, присоединяясь к Джейн на ступеньках. – И я вынужден с ней согласиться. Но я любопытен.
   Джейн немного полегчало от этих слов. Может быть, тайное очарование дома оказало воздействие и на Мартина, хотя тот сам пока этого не понял.
   – Вы будете приятно поражены, – пообещала она, вставляя ключ в дверной замок. – В доме есть нечто притягательное.
   Его смех показался ей суховатым:
   – Тогда мне придется винить во всем дом, не правда ли?
   – Винить в чем?
   – Любопытство погубило кошку, моя дорогая Джейн, – загадочно промолвил он.
   – Но я не кошка, – ответила Джейн, потрясенная тем, что он опять назвал ее по имени. Да еще «дорогая»!
   Все ее прежние страхи вновь воскресли, и особенно. сильным было предчувствие опасности. Какой? Она что – не должна входить в дом и оставаться там наедине с Мартином? Или наоборот, ей следовало сломя голову затащить Мартина внутрь?
   – Мы должны поторопиться.
   Джейн взглянула на него с удивлением: слова были сказаны Мартином, но подумала об этом – она.
   – Да, – произнесла она неожиданно хрипло.
   Она перешагнула через порог первой, чувствуя его дыхание за спиной, но не оборачиваясь. Открыв первую дверь направо, Джейн включила свет, а затем чуть отступила назад, мягким движением руки приглашая его войти. Пока Мартин проходил в библиотеку и осматривался, Джейн старалась не глядеть на него, ощущая тягостную тревогу. Но часы оглушительно тикали в затянувшейся тишине, отбивая секунду за секундой, и Джейн рискнула наконец поднять глаза.
   Он медленно бродил по комнате кругами, легко касаясь пальцами предметов: спинки кресла, занавеси, корешков книг. Джейн просто физически ощущала, как он впитывает атмосферу комнаты, так поразившую ее саму, когда она была здесь в понедельник. Словно приглашающую к отдыху теплоту, уют, уверенность в том, что когда-то это был счастливый дом, полный любви и добрых надежд.
   Внезапно Мартин остановился к ней спиной, и его плечи словно одеревенели. Казалось, он уставился на кресло у окна, где рядом стоял столик со старомодной лампой, а на полу —древняя подставка для ног. Очевидно, в этом кресле читали – мужчина, подумала Джейн, скорее всего, муж старой миссис О'Брайен.
   Неожиданно Мартин резко пересек комнату и опустился в то самое кресло, поставив ногу на подставку и откинувшись головой на широкую спинку. С еле слышным вздохом он закрыл глаза и застыл. Застыл, словно умер – если бы не его ритмично вздымающаяся и опускающаяся грудь, Джейн готова была поклясться, что Мартин мертв.
   Она затаила дыхание, почувствовав, как ее коленей коснулся странный холодок. Ветерок из незакрытой двери? Однако, обернувшись, Джейн убедилась, что дверь плотно затворена. Ее взгляд вернулся к Мартину, по-прежнему недвижимо сидевшему в кресле, и холод побежал уже по спине Джейн. Она открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Мозг приказывал ногам двигаться, но те не слушались. Все, что она была в состоянии делать, – продолжать стоять вот так, молча уставившись на мужчину в кресле, и ждать, что произойдет.
   В этот момент его глаза открылись – медленно-медленно. Взглядом обволакивающим, будто сонным, Мартин обвел комнату, затем остановился на Джейн, недвижимой словно статуя. Его губы тронула чарующая чувственная улыбка.
   – Разве ты не принесешь мне трубку и тапочки?
   Слова будто доносились откуда-то извне, не из его губ. Джейн стремительно пересекла комнату, хотя ей казалось, что она по-прежнему стояла в дверях, наблюдая сцену, разыгрываемую для нее двумя незнакомыми людьми. Каким-то образом она достигла кресла и как в трансе положила воображаемую трубку на столик рядом с Мартином. Его взгляд не отпускал Джейн, притягивал до тех пор, пока она, обессилев, не рухнула на пол рядом с креслом, опустив руку на его бедро.
   – Пожалуйста, дорогой, – мягко простонала она.
   – Мартин! Эй, Мартин-ин!
   Услышав голос Линды, Джейн мгновенно убрала руку и вскочила на ноги. Когда она встретилась взглядом с Мартином, вид у него был совершенно ошеломленный.
   – Мартин, дорогой, – снова раздался голос Линды, на этот раз громче, чем прежде. – Уже поздно. Ты же говорил, что должен вернуться в Сидней к двум.
   Однако Мартин, будто парализованный, не мог выговорить ни слова. После происшедшего он выглядел совершенно убитым. Джейн взяла инициативу на себя, спрятав бушевавший в ней вихрь в фальшивую ледяную оболочку.
   – Вас зовет невеста, – – произнесла она на удивление ровным голосом.
   Мартин вздрогнул, затем встал и крикнул в окно:
   – Идем!
   – Ну и как вы находите? – спросила Джейн непринужденно, поражаясь сама себе. – Будете покупать?
   – Еще не уверен, – донесся до нее наконец его дрогнувший голос. – Я бы хотел подумать.
   – Цена за него бросовая, вы же понимаете, – подчеркнула Джейн, ненавидя себя за этот нейтрально-деловой тон. Боже мой, что он сейчас должен о ней подумать!
   – Уверен, что так, – взвешенно ответил Мартин.
   – Мне показалось, комната вам понравилась. Такая расслабляющая атмосфера, верно?..
   – Да, что-то есть…
   Джейн попыталась изобразить на лице улыбку.
   – Я же предупреждала, этот дом притягивает людей. Говорят, в нем водятся привидения.
   – Я не верю в духов, – возразил он с неожиданным льдом в голосе. – Ни во что подобное. Послушайте, меня заинтересовал дом. Но сейчас у меня просто нет времени на дальнейший осмотр. Нет, пожалуйста, не провожайте меня. Я найду дорогу. – И он выскользнул, испарился из комнаты.
   Джейн проводила его взглядом, а затем услышала, как его машина завелась и отъехала.
   – Великолепно, – простонала она, оставшись одна. – Просто великолепно.
   Настоящее фиаско! Бог знает, что он подумал, услышав это «дорогой» и почувствовав ее руку на своем бедре. Она не знала, что ей думать о себе самой!
   Потому что это не она проделала такое, о чем и вспомнить стыдно. Джейн была абсолютно уверена, что какая-то сила, некий дух, управлявший ее движениями, заставил ее опуститься перед креслом и произнести слова, на которые сама Джейн едва ли была способна.
   И теперь… Теперь Мартин уже не вернется. Он уже не купит у нее дом – и вообще никакой другой после того, что произошло!
   Пережитое унижение разогрело Джейн кровь и довело терпение до предела. Она, как лунатик, обвела комнату невидящим взглядом, который мысленно скользнул по лестнице на второй этаж и уткнулся в дверь детской.
   – Ну, а я верю в духов. Теперь верю, – пробормотала она, даже не испугавшись этой мысли, а толькоразъярившись. – И я не желаю, чтобы мной овладевали призраки. Слышите, вы?
   Голос ее эхом прокатился по пустынному дому, но ответа, как и ожидалось, не последовало. Ее окружали пустота и тишина. Кто бы – или что бы – ни управлял действиями Джейн еще совсем недавно, сейчас, после ухода Мартина, явно затаился. Хотя по-прежнему невидимый дух был здесь, ожидая своего часа. В этих стенах вообще остро чувствовалось ожидание – и желание, Джейн разгадала это гораздо раньше.
   Возможно, она не возражала бы, если бы намерения духа были ей понятны. Но она не выносила неизвестности, ощущения, что кто-то играет ею как пешкой в тайной сверхъестественной игре. Если старая миссис О'Брайен хотела что-то от Джейн, пусть ее призрак появится и скажет прямо и без обиняков, что ей нужно.
   Как же, дождешься! Что бы там ни собиралась передать новым жильцам зловещая старуха, ее послание оставалось тайной. Темной, дьявольской тайной, в которую не были посвящены простые смертные, которыми двигала чья-то чужая воля, совсем не интересующаяся их собственными желаниями.
   – Послушайте, вам не удастся больше распоряжаться мной, – громко предупредила Джейн, – потому что я уже не вернусь сюда. Никогда. Ни за что!
   С этими словами она повернулась на каблуках и вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью. Спускаясь по лестнице, она тихо бранила себя. Если и было что-то, что Джейн просто не могла вынести все эти последние дни, так это ощущение того, как кто-то – пусть даже призрак, дух! – узурпировал ее право контролировать собственную жизнь. Она долго боролась за то, чтобы избавиться от робкой покорности чужой воле и стать такой, как сегодня. Респектабельной и уверенной в себе, хозяйкой своей судьбы. И будь она проклята, если позволит какому-то идиотскому трусоватому призраку управлять ею.
   Джейн вышла на веранду, захлопнув и заперев входную дверь.
   – Прощайте, миссис О'Брайен! – крикнула она напоследок. – Прощай, дом! Попробуй свою чудовищную магию на ком-то другом. Но только не на мне.


   8

   – Ты сегодня какая-то странная.
   – Что? – Джейн на мгновение оторвалась от сервировки стола и бросила взгляд на Софию, готовящую в кухне спагетти. – В каком смысле?
   – Ты вся напряжена, это так непривычно. За последние два года ты стала очень подтянутой, деловой, холодной и знающей себе цену – совсем не похожа на ту стеснительную, замкнутую девочку, какой я тебя помню.
   – Согласна, сегодня я немного на взводе, – ответила Джейн со вздохом.
   – Да? И в чем же причина, скажи на милость?
   Джейн владело жесточайшее искушение разом выложить сестре все, что случилось за эту неделю. Опустив, разумеется, эпизод с целующимся Ником.
   Одно время София была для Джейн главным советчиком и наперсницей: от матери тогда было трудно добиться реальной помощи, и к кому ж еще могла обратиться Джейн, обуреваемая подростковыми проблемами! Однако после женитьбы она резко прекратила делиться с сестрой перипетиями своей жизни, особенно после того, как Боб стал ее запугивать морально и физически. Честно говоря, тогда-то Джейн и начала догадываться, что в отношении мужчин, любви и даже секса ее старшая сестра сохраняет трогательную наивность. К тому же ее было так легко шокировать. Джейн была убеждена: поведай она сестре, чему была недавней свидетельницей, и та просто не переживет краха своей семейной жизни.
   А сейчас уже поздно что-либо рассказывать, подумала Джейн с отчаянием. Все слишком сложно… даже дико. Особенно после случившегося сегодня с ней самой. София просто хмыкнет при упоминании призраков – она верила в сверхъестественное еще меньше, чем Джейн. Нет, рассказывать никак нельзя.
   Но что-то ответить Софии Джейн была просто обязана.
   – Я… ну, ты понимаешь, проблемы на работе, – объяснила она, словно оправдываясь.
   – И что за проблемы?
   Джейн вздохнула. Она уже жалела, что начала этот разговор.
   – С одним из коллег. Он продолжает клеиться ко мне, а я – отбиваться. Однако он становится все грубее и настойчивее.
   – Что за тип?
   – Так, красавчик без мозгов.
   – Н-да. Вылитый Боб, ты не находишь?
   Джейн широко раскрытыми глазами уставилась на сестру.
   – Я думала, тебе-то Боб нравился.
   София сделала гримаску.
   – Нет, он был вполне ничего. Выглядел довольно мило, но я всегда полагала, что ты заслуживаешь лучшей участи.
   – София, от твоих слов я сейчас упаду!
   – Тогда сядь и спокойно слушай все, что я тебе скажу, – ответила сестра сухо, выставив огромное блюдо со спагетти на стол. – Ты выглядишь чересчур возбужденной.
   Возбудишься тут – после такого-то дня! Такой недели!
   – Итак, выкладывай-ка все об этом твоем ухажере с работы, – продолжила допрос София, устраиваясь в кресле напротив.
   Джейн вздрогнула, сравнив мизерную порцию еды на тарелке сестры со своей.
   – Ты что, на диете? Что случилось? – набросилась она на Софию, сделав вид, что не заметила вопроса о Сэме. – Этим и мухи не накормишь.
   София рассмеялась.
   – Так кто у нас сегодня мамочка? Пожалуй, я могу себе позволить скинуть несколько фунтов, разве не так? На той неделе мне пришлось перейти на четырнадцатый размер, а я ведь никогда такого большого не носила.
   Внезапно Джейн поняла, что София несчастна. Хотя внешне она по-прежнему оставалась очень привлекательной женщиной с густыми каштановыми волосами, чудесными карими глазами и лицом почти без морщин.
   И вот сейчас эти карие глаза заволокло туманом. София уставилась в свою тарелку и начала медленно наверчивать макароны на вилку.
   – Ник всегда говорил, что ненавидит толстух, – произнесла она еле слышно.
   Джейн почувствовала, как в ней закипает ярость.
   – Ради Бога, София, что ты несешь? Ну какая ты толстуха?! Допустим, ты прибавляешь несколько фунтов в год – и что из того? Тебе сорок. И у тебя трое детей. Невозможно до конца жизни выглядеть двадцатилетней. Что касается Ника… сегодня и он с трудом сойдет за кинозвезду.
   – Но он ничуть не потолстел с тех пор, как женился, – с унылым выражением лица возразила София.
   – Да, только вес перераспределился. Все собралось в области живота!
   Казалось, едкая шпилька, подпущенная Джейн, всерьез напугала Софию.
   – Ради всего святого, не произноси это в его присутствии. Он очень чувствителен ко всему, что связано с его растущим животом. Знаешь, Джейн, я думаю, у него обычный кризис, как и у других мужчин в его возрасте. Он не перестает причитать, что от всего устал. Надеюсь… он не меня имел в виду.
   Сердце Джейн на мгновение замерло, но она не могла оставить сестру в таком жалком состоянии. Не говорить Софии о Нике и той девушке – это одно, а помочь ей выкинуть из головы все эти бредни о мужских возрастных кризисах – совсем иное.
   – София, единственная личность, которая по-настоящему наскучила Нику, – сказала Джейн твердо, – это его собственное «я» законченного эгоиста.
   – Ник не эгоист!
   – Именно эгоист. Как давно он выводил тебя куда-нибудь? Или вывозил?
   – Но он… он всегда ужасно занят, Джейн.
   – Поросячья задница, вот он кто! Что это, как не самый последний эгоизм. И он принимает твою любовь как нечто само собой разумеющееся. Твою любовь и то время, что ты потратила на него. Самое лучшее, что ты можешь сделать, – это оставить дом пустым, когда он вернется сегодня ночью. Почему бы тебе не провести ночь у меня?
   – Ой, я не могу!
   – Почему нет?
   – Потому что он может тоже предпринять ответные меры. Ты же знаешь….
   – Пусть предпринимает.
   – Джейн, да что на тебя сегодня нашло? Тебя словно подменили.
   – Да-да, похоже на то. Это все еще я, но это новая Джейн.
   – Не могу сказать, что эта новая Джейн мне по душе.
   – Ты еще просто не привыкла. Все еще воспринимаешь меня как глупую девчонку, которая вышла замуж за Боба Эйкерса и позволила ему превратить свою жену в половую тряпку. Я больше никому не позволю вытирать о меня ноги, никому из мужчин, слышишь, София! Я и о тебя не дам вытирать ноги.
   – Но я совсем не чувствую себя половой тряпкой! – запротестовала София. – И я счастлива с Ником.
   – Правда? Что-то ты сегодня не выглядишь очень уж счастливой.
   – Никто не может быть счастливым все время, Джейн. В жизни есть подъемы и спады. В браке – тоже.
   – Да, только почему-то в браке все падения приходятся в основном на жен. Особенно на тех, кто вынужден сидеть дома, не имея ни собственных денег, ни собственного мнения, ни толики собственной жизни!
   – Боже праведный, ты что – превратилась в одну из этих феминисток?
   – И еще какую!
   – И это принесло тебе счастье, – не унималась София, – эта жизнь в одиночестве, но зато на собственные деньги, с собственным мнением обо всем? Это твоя собственная жизнь!
   Джейн на секунду была ошеломлена контратакой сестры, но уступать не собиралась. Она сделала пару глубоких вздохов, после чего продолжала спокойным голосом, хотя сердце готово было выпрыгнуть из груди:
   – Не совсем так. Но я стараюсь приносить совершенное счастье в жертву совершенному покою в голове, возможности посмотреть на себя в зеркало и гордиться тем человеком, которого в нем вижу. Не хочу углубляться в детали, София, но замужество с Бобом обернулось чистым адом. Моя семейная жизнь была вовсе не такой, какой казалась окружающим. Он был ревнивым, следящим за каждым моим шагом грубияном, который постоянно терзал меня – физически и эмоционально. За год до гибели Боба я успела возненавидеть его. Но еще больше я ненавидела себя – за то, что превратилась в покорную трусливую развалину. После его смерти я сама хотела умереть, и вовсе не потому, что была не в силах вынести утрату: просто я не думала, что когда-либо опять смогу стать нормальной, цельной личностью.
   – О Боже, Джейн, – выдохнула София, на ее лице отразилась целая буря чувств. – У меня и мысли не было… я не догадывалась… О, бедная моя любимая сестричка, почему же ты мне ничего не рассказывала?
   – Мне было так стыдно.
   София покачала головой, исповедь Джейн повергла ее в состояние шока.
   – Послушай, давай не будем больше говорить об этом, – решительно заявила Джейн. – Со старым покончено. Я выжила. Мне просто захотелось объяснить тебе, почему я такая, какая есть.
   – Неудивительно, что ты ненавидишь мужчин.
   – Вовсе нет!
   – Это правда?
   Джейн подумала о Мартине.
   – Да. Не совсем. Я просто не верю им слепо. Послушай, София, давай приниматься за спагетти, а то мы совсем раскиснем.
   Они приступили к еде, хотя Джейн все время ощущала на себе взгляд сестры.
   – Не говори Нику, – попросила она Софию после нескольких минут молчаливой трапезы. – Лучше ему не знать.
   В ответ раздался долгий вздох.
   – Мне не хочется, чтобы между нами были секреты. Мы все друг другу рассказываем.
   Джейн перевела взгляд на Софию и промолвила, стараясь, чтобы ее голос прозвучал не слишком цинично:
   – Возможно, но я бы предпочла, чтобы он не знал.
   – Не уверена, что хотела бы быть посвященной во все это. – В наступившей тишине вилка Софии звякнула о тарелку особенно громко. – Боже мой… я совсем не чувствую себя голодной…

   Утро воскресенья выдалось хмурым и удушливым. Прогноз по радио обещал до тридцати градусов в полдень и грозу к вечеру. Джейн застонала, она терпеть не могла влажную духоту. Если судить по сегодняшней погоде, то завтра следовало ожидать настоящего лета.
   Джейн заставила себя вылезти из постели в начале девятого, приняла душ и надела юбку в цветочек и подходящую блузку – самое легкое из того, что хранилось в ее гардеробе. Юбка была до колен, с ниспадающими складками, а блузка, как любила Джейн, свободно спускалась до середины бедер. Цвета же – красное, золотое и желтое – хорошо подходили к ее волосам и загорелой коже.
   Не сказать, чтобы Джейн особенно заботилась, как будет выглядеть в это утро. К тому времени, когда она покинула дом Софии прошлым вечером, ее нервы расходились не на шутку. Может быть, из-за разговоров о духах прошлого, или оттого, что Джейн пыталась не обращать внимание на духов новых. Как бы то ни было, она буквально свалилась в постель сразу после полуночи, чувствуя себя совершенно разбитой. И пробуждение не доставило облегчения.
   Когда она расчесывала волосы, на память пришли слова Софии: «И она принесла тебе счастье, эта жизнь в одиночестве?..»
   Приносила, подумала Джейн, пока в ее жизнь не вошел Мартин Бенфорд…
   Вздохнув, она отложила расческу, затем собрала свои кудри в пучок и заколола большой оранжевой заколкой. Завершив туалет, Джейн постояла перед зеркалом, оценивая результат. На нее смотрела молодая привлекательная женщина, у которой впереди еще были годы и годы – до тех пор, пока она не превратится в высохшую старую даму с недостатком гормонов и отсутствием всякого интереса к тому, будет ли она еще когда-нибудь заниматься любовью или нет.
   – Возможно, тебе придется найти себе мужчину, – сказала Джейн своему отражению. – Не мужа. Просто мужчину. Любовника.
   Решение было абсолютно логичным, однако воображение отказывалось видеть в постели Джейн кого-то иного, кроме Мартина. Ей был не нужен другой мужчина, другой любовник.
   Слезы потекли из глаз Джейн, потому что она знала: его ей не получить никогда. Никогда. Он исчез. Безвозвратно. Непоправимо. Он стал недоступен. И никогда не вернется.
   И если бы даже существовала возможность встречи, все равно он больше не хотел Джейн. Он был счастлив, обручен. И явно не желал изменений в жизни.
   Вздох, вырвавшийся из груди Джейн, свидетельствовал о признании поражения. Плечи ее поникли на мгновение перед тем, как она снова расправила их, а на лице застыло выражение озабоченности.
   Время заняться макияжем. Время продолжать жить.
   – Ты выглядишь намного лучше. – То были первые слова, которыми Эндрю встретил ее в офисе.
   – Спасибо. Но ты-то что здесь делаешь – в воскресенье?
   – Джоан отвезла детей к своей матери на целый день.
   – А-а… – Любовь Эндрю к традиционным шуткам насчет злой тещи имела глубокие корни. – Сэм тоже здесь?
   – Он уехал с клиентом.
   – Прекрасно. Надеюсь, и не вернется.
   В этот момент зазвонил телефон, и Эндрю отошел снять трубку. Джуди не работала по выходным, а Майкл был слишком прижимист, чтобы нанять еще одну секретаршу. На чертовы звонки приходилось отвечать тем, кто волей случая оказывался по выходным в офисе.

   Эндрю вернулся через пять минут, улыбаясь во весь рот.
   – Вроде бы голос живого человека. Хотя кто знает? Я мог бы дать вам с Сэмом фору в этом квартале. Ты знаешь, я за последнюю неделю завершил две сделки.
   – Отлично, Эндрю. Поверь, никто не будет так рад, как я, если приз на этот раз достанется тебе. У меня уже аллергия на награды.
   Эндрю рассмеялся, а Джейн улыбнулась. Но улыбка испарилась с ее лица, когда в приемную внезапно вошел Мартин, одетый и вовсе неожиданно: в выцветшие до белизны джинсы и белую майку.
   – О Боже. – Джейн опять почувствовала, что ей не хватает дыхания, сердце заколотилось, а на щеках выступила краска.
   Эндрю, стоявший слишком близко, чтобы слышать все, уставился на Джейн удивленным взглядом. Его брови поползли вверх, а в глазах замаячил немой вопрос, и Джейн просто вынуждена была произнести хоть что-то, лишь бы подавить его любопытство в зародыше.
   – Доброе утро, мистер Бенфорд, – холодно поздоровалась она. – Не ожидала снова увидеть вас так скоро.
   Знакомые темные глаза сверкнули, затем сузились.
   – О? Я ведь обещал связаться с вами… миссис Эйкерс.
   В горле у Джейн пересохло.
   – Вы хотите сказать, что все еще интересуетесь покупкой дома?
   – Я хочу сказать, что интересуюсь покупкой того старого дома на холме.
   Единственное, на что Джейн оказалась способна, это издать глубокий вздох перед тем, как Мартин мрачно добавил:
   – Если мы договоримся о цене.
   – Владелец просит триста тысяч долларов, – потрясение вымолвила Джейн. – Но можно и поторговаться. Вы получите его и за двести пятьдесят тысяч, если заплатите наличными.
   – Эй, – вмешался в разговор Эндрю, – вы говорите о доме О'Брайена?
   – Мы о нем говорим? – переспросил Мартин.
   Джейн кивнула, ощутив легкое головокружение.
   Внешне все выглядело так, как если бы Мартин и вправду появился здесь только затем, чтобы купить дом. Однако она подозревала, что есть и другая причина: его темные глаза снова излучали неуловимое нечто, и женская интуиция подсказала Джейн ответ, от которого она чуть совсем не потеряла дыхание.
   Мартин хотел ее. Сегодня он вернулся не ради дома, а ради того, что она – как ему показалось – предложила сама вчера в библиотеке.
   Боже…
   Она готова была разрыдаться, закричать, запеть во весь голос. И проклясть судьбу за то, что та разбудила в ней сексуальность по отношению к мужчине, которому Джейн никогда бы не уступила.
   Потому что, как бы ни желала Джейн Мартина, она никогда не свяжет себя с тем, кто уже принадлежит другой. Никогда! Иначе чем она лучше Ника, который пал в ее глазах так низко, что и не придумаешь, – человек без малейшего представления о морали, верности или чести. Интрижки на стороне – не ее стихия, неважно, что при этом говорило сердце, когда ее глаза встречались с его глазами.
   Джейн чуть не подавилась, когда Эндрю дружески похлопал ее по плечу.
   – Позволь мне пожать тебе руку, дорогая, ты просто чертовка, а не агент по недвижимости! Дом, по правде говоря, не столь уж ценное приобретение за такую цену, – добавил он, обращаясь к Мартину, – если бы не земля под ним. Она одна стоит таких денег. Конечно, жаль, что дом неотделим от земли, если только здание не развалится в один прекрасный день. Но ведь вам нужен дом на выходные, и вы вряд ли пожелаете ему такой судьбы.
   Джейн судорожно сглотнула, ожидая реакции Мартина на эту бесценную информацию.
   – Вы не могли бы сказать лучше, – мягко ответил тот. – Моя главная цель – уединение, и вряд ли здесь найдешь более подходящий дом, чем этот. Поехали, миссис Эйкерс? Мне хочется бросить на него последний взгляд, прежде чем приступить к обсуждению цены. Вчера я не успел просмотреть условия контракта…
   Джейн, словно заледенев, не сдвинулась с места. Что касается Эндрю, он, наоборот, резво обежал приемную стойку, отыскал нужные ключи и поднес их Джейн.
   – Не стой же ты как вкопанная, девочка. Шевели ногами. – Улыбаясь, он подмигнул Мартину: – В последнее время она страдает медлительностью. Переболела неделю-две назад, и нам теперь приходится прибегать к помощи розг, чтобы заставить ее двигаться.
   – Я… я соберу свою сумочку, – выдавила из себя Джейн, не в состоянии сделать и шагу.
   Она простояла неподвижно еще несколько секунд, наблюдая, как Мартин непринужденно болтает с Эндрю у стойки. Эта сцена наполнила душу Джейн сомнениями. Может быть, она не права и ее подвело собственное воображение. Что, если единственное желание Мартина – купить прогнивший дом на холме, а вовсе не…
   Джейн проглотила комок в горле. Боже, она совсем забыла о зароке, который дала себе вчера: никогда не возвращаться в тот дом. Снова подвергнуться колдовским чарам гадкой старухи – что могло быть опаснее!
   Джейн продолжала глядеть на Мартина, и еще одна мысль неприятно кольнула ее. Могло ведь случиться, что и он вернулся сегодня, движимый каким-то сверхъестественным заговором, заклятьем, наложенным на него вчера? Интересно, помнит ли о том, что произошло между ними в библиотеке?
   Джейн не знала. Она уже ни в чем не была уверена. Сплошные головоломки. Единственный путь узнать правду – поехать сейчас с Мартином и увидеть все собственными глазами. Конечно, рискованно, но она вынуждена пойти на это. Продолжать жизнь, так и не узнав истинной причины его возвращения, просто невозможно.
   Когда она наконец сдвинулась с места, Мартин проводил ее взглядом, и снова по коже Джейн пробежал холодок, а нервы натянулись до предела. Пока она шла, юбка слегка вихрилась вокруг ног, и Джейн почувствовала себя неловко, будто была голой: кроме белых трусиков, никакого иного белья на ней под юбкой не было.
   – Готовы?
   – Да. Где ваша машина?
   – На другой стороне улицы. Не возражаете, если на сей раз за рулем буду я?
   Джейн испытала секундное замешательство, затем ответила:
   – Э… я бы предпочла отправиться на своей, если вы не против. – Мысль о том, что ей придется хоть на время оказаться пленницей в его машине, насторожила Джейн, если не сказать больше.
   – Как пожелаете, – пожал плечами Мартин. – Поезжайте медленно мимо, а я пристроюсь за вами, как раньше.
   – Договорились.
   – Увидимся. – Эндрю помахал им рукой, одновременно продолжая разговор по телефону.
   К тому моменту, когда Джейн достигла знакомых железных ворот, она уже готова была разрыдаться. Мартин вышел из машины, присоединился к ней, и Джейн поняла, что ей просто необходимо сказать хоть слово:
   – Если честно, я не ожидала еще раз увидеть вас, – призналась она, возясь с замком.
   Мартин рассмеялся.
   – Ну же, Джейн, не надо. Это неправда, вы знали, что я вернусь.
   Дрожащие пальцы Джейн словно задеревенели, а в груди все сжалось. Теперь она по крайней мере получила ответ на один из мучивших ее вопросов. Визит Мартина был не вполне невинен. У него уже сложилось неверное представление о том, что произошло между ними тогда в библиотеке, и он вернулся, чтобы воспользоваться плодами того события.
   Разочарование Джейн по силе уступало только нараставшей неприязни к Мартину: она не думала, что он принадлежит к подобному типу мужчин. Женщина пыталась найти хоть какое-то оправдание Мартину, но безуспешно. Таинственное влияние дома не распространялось за его пределы, и Мартин принял решение вернуться и продолжить приключение сам этой ночью не по внушению сверхъестественных сил. То было решение, продиктованное грубой, ничем не скрываемой похотью. И только.
   Джейн поежилась. Подняв глаза, она встретила взгляд своего спутника, пристальный и даже немного пугающий.
   – Я правильно вас поняла – вы не собираетесь покупать дом? – спросила она с вызовом, и собственный голос показался ей самой невыносимым.
   – Напротив, я уже уверен, что куплю его. Он как нельзя лучше подходит моим целям.
   Джейн с недоумением уставилась на него.
   – И что же это за цели?
   Взгляд Мартина неожиданно отяжелел.
   – Как раз те, о которых я уже однажды вам поведал.
   – Вы… вы тогда сказали, что хотели бы уединения, в котором смогли бы писать, – в мире и покое.
   – Именно так.
   – И все?!
   – Должно быть что-то еще? – произнес он, растягивая слова.
   Джейн почувствовала настоящее бешенство, подумав о своем недавнем предположении: он даже не помнит того, что произошло в библиотеке.
   – П-полагаю… что нет, – потрясенно созналась она. Бог мой, не могла же она завести речь о духах и тому подобных вещах. Он решит, что она спятила!
   – Ваш голос тих, как никогда, – заметил Мартин после секундного молчания. – Вы не больны?
   – Нет.
   – Отлично. И все же дайте, пожалуйста, ключ мне. Вы выглядите несколько нервозной. – Он принял старый ключ из застывших рук Джейн, вставил его в скважину и с усилием повернул несколько раз. – Первое, что я здесь сделаю, – заявил он, когда ворота наконец открылись, – это поставлю замок с дистанционным управлением.
   Пока Мартин возился с воротами, Джейн молча стояла рядом, ловя жадным взором каждое движение его на удивление мускулистого тела и не в силах удержать себя от этого зрелища. Если чья откровенная похоть и витала в воздухе, то ее самой, Джейн. Она желала Мартина, как ни одного мужчину прежде.
   Он перехватил ее взгляд и приблизился, вынуждая Джейн опять произнести хоть что-нибудь в тщетной попытке самозащиты.
   – Вы… вы совсем другой в джинсах. Моложе и более… расслабленный.
   Он посмотрел на нее недоверчиво.
   – Вы это серьезно? Удивительно. Сегодня я совсем не расслаблен. Должно быть, я чертовски хороший актер. Послушайте, давайте поставим машины перед домом. Довольно странно стоять вот так за воротами, продолжая нашу дружескую словесную пикировку, вы не находите?
   Только когда он подошел к своему автомобилю, Джейн тоже повернулась и покорно двинулась к своему.
   В ней бушевал вихрь мыслей и эмоций. Мартину снова удалось смутить ее загадочными репликами и в высшей степени противоречивым поведением. Она уже потеряла всякое представление, где находится и что делает, однако страстно желала разобраться еще до того, как они войдут в дом.
   – А почему вы?.. – начала она, когда обе машины были во дворе, а их хозяева стояли перед входной дверью.
   – Почему я что?
   – Почему вы сегодня не расслаблены?
   – Вы действительно не догадываетесь? – В голосе его послышались горькие нотки. – Сегодня ночью я порвал с Линдой.
   Глаза Джейн округлились. Вот уж чего она никак не ожидала! От испытанного шока сердце, казалось, замерло на мгновение, а затем застучало с новой силой. Он более не обручен…
   – Но почему!
   Глаза Мартина снова сузились, остановившись на стремительно вздымающейся груди Джейн.
   – Какое это имеет значение, – сказал он грубовато. – Вы же все равно рано или поздно ляжете со мною в постель.
   – Я так и знала: вы все поймете превратно, то, что произошло тогда в библиотеке, – только и смогла горестно выдохнуть Джейн, почувствовав настоящее отчаяние.
   – Мне кажется, я все понял правильно. Я до сих пор храню ощущение вашей руки на своем теле и ваше соблазнительно-нежное «дорогой», таящее самые потрясающие обещания…
   – Но все было не так, как вам показалось, – запротестовала Джейн. – Поверьте!
   – Жаль, – протянул он с откровенной иронией. – А как же в таком случае?
   Джейн сознавала, он воспримет сказанное как горячечный бред, но тем не менее вынуждена была объяснить:
   – На самом деле это была не я… Я уже однажды пыталась вас предупредить: в этом доме водятся призраки. Старуха, которая жила тут прежде… ее… ее дух все еще обитает в доме. И он что-то хочет. Я думаю, он старается… – При виде его холодного циничного взгляда Джейн потеряла всю свою решимость. – Вы… вы мне не верите.
   – Нет, но должен поставить вам высшие оценки за оригинальность и воображение. Однако вам, вероятно, не следует делиться со мной всеми этими историями о привидениях в доме. Рассказывать такое клиенту – вряд ли лучший способ удачно завершить сделку. Пожалуйста, больше никаких оправданий. И никаких игр. Я знаю правила и готов им следовать.
   – Правила чего? – в искреннем недоумении спросила Джейн.
   От усилия, с которым Мартин заскрежетал зубами, на его скулах заходили желваки.
   – Довольно! Я больше не выдержу. Вы сводите меня с ума, неужели вы не знали это? Я совсем спятил. Я не могу ни есть, ни спать, ни работать. И не в состоянии выносить эти дурацкие церемонии и откладывать в долгий ящик то, что необходимо сделать. Мы сейчас войдем, но первой осмотрим не библиотеку. Полагаю, нам следует начать со спальни.
   Он поднялся по ступенькам на веранду, а затем обернулся и уставился на потрясенную Джейн.
   – Что с вами, Джейн? – В голосе Мартина сквозило явное нетерпение. – Вы выглядите потерянной. Странно… Мне все представляется ясным «или-или». Или вы последуете за мной в дом, или нет. Или отдадитесь, или нет. Ну, так что же? Вы не можете принять решение? Тогда я протягиваю вам руку помощи. Я собираюсь войти в дом с этими ключами.
   Затем сяду на ступеньках и, если вы не присоединитесь ко мне в течение пяти минут, вернусь, снова запру дверь, уеду обратно и никогда больше не потревожу ваш покой. Соmрrenez–vous? – закончил он почему-то по-французски.
   Не ожидая ответа, он поступил так, как обещал, скрывшись внутри. А Джейн продолжала стоять на веранде в полном оцепенении. Разум ее был измучен, тело – тоже. Подумать только – она вызвала в душе мужчины такое! Это казалось невероятным и в то же время почти естественным. Чего еще остается желать женщине, как не возбудить подобные чувства в мужчине?
   Поэтому ею владело безумное искушение пройти в дом вслед за Мартином. Да и могло ли быть иначе – после жуткой недели, заполненной желанием, ночами, когда она просыпалась, мечтая о том, каково лежать обнаженной в его объятиях?
   Но даже несмотря на сжигающую ее страсть, Джейн была поражена только что предъявленным ультиматумом. Он свидетельствовал о том, что у Мартина отсутствовала даже толика уважения к Джейн и ее моральным принципам. Он не поверил, когда она отрицала, что вчера сознательно пыталась соблазнить его. Фактически, он решил, что ею руководил корыстный умысел – как бы поуспешнее завершить сделку с домом. Думать так о ней, заключила Джейн, просто оскорбительно.
   Но если отбросить все эти рассуждения, разве само предложение Мартина показалось ей ужасным? Оно как раз снимало проблему, о которой Джейн размышляла утром. Ей был нужен любовник. Не долгая связь. Тем более не брак. Просто мужчина в постели – от случая к случаю.
   Сегодня утром она чуть не разрыдалась, когда подумала о том, что никогда Мартин не станет ее любовником; и испытала приступ отчаяния от одной мысли, что больше его не увидит. И вот он преподносит ей себя на блюдечке с голубой каемочкой.
   В действительности никакого решения ей принимать не нужно. Следовало просто совершить то, что было предопределено.
   Еще до того, как минутная стрелка завершила свой пятый круг, Джейн начала подниматься по ступенькам, делая каждый шаг в такт удару сердца.


   9

   Сидя на ступеньках лестницы в холле, Мартин вздрогнул, услышав приближение Джейн.
   Все-таки пришла…
   Он уронил голову на колени, закрыл глаза и заставил тело и разум успокоиться. Боже мой, а если бы женщина, которую он с таким нетерпением ждал, развернулась и уехала?
   Джейн медленно поднималась по ступенькам на веранду. Одна… две…
   Он вскочил, как только звук шагов прекратился. Мартину казалось, если она повернется и уйдет, он пулей вылетит, чтобы ее остановить.
   Остановить – зачем? – возмутилась его совесть. Схватить, затащить в дом, заставить ее… Что, черт возьми, с тобой происходит, парень? Во что ты превратился?
   – Не знаю, – прошептал он сам себе измученным голосом. – Не знаю…
   Ему просто нужно было овладеть ею. Мысль об этом не давала спать всю последнюю ночь и буквально поглотила его. С того самого момента, когда ее пальцы коснулись его тела, а она улыбнулась ему в лицо и произнесла «дорогой», Мартин места себе не находил.
   Все, на что он тогда оказался способен, немедленно вылететь из комнаты, чтобы тут же не овладеть Джейн. Неудивительно, что Линда обо всем догадалась, когда Мартин на обратном пути сообщил ей, что между ним и Джейн все кончено. Слова – одно, а от тела его в тот момент, видимо, исходил настоящий жар желания. Линда…
   Возможно, он горевал бы больше или испытывал угрызения совести, если бы она сама вчера не открылась перед ним с далеко не лучшей стороны. Честно говоря, ее раболепство изрядно разочаровывало Мартина и раньше. Но когда она призналась, что догадалась о его связи с миссис Эйкерс, но предпочитает закрыть на это глаза, если он пообещает быть осторожным на людях, – вот тут Мартин решил, что с него хватит. Черт побери, значит, Линда могла хладнокровно наблюдать за тем, как мужчина, которого она, как утверждала, любит, занимается любовью с другой женщиной!.. Линда мгновенно поняла, что совершила ошибку, но было уже поздно.
   Как поздно сейчас останавливать то, что должно было прийти к концу, неважно какому.
   Мартин продолжал молча сидеть, ловя напряженным, как никогда, слухом малейший звук с веранды.
   Когда Джейн наконец взошла на нее, волна облегчения заставила Мартина покачнуться. Он впился взглядом в дверной проем, томительно ожидая увидеть в нем знакомый силуэт.
   Что же в ней такого, задавал он себе один и тот же вопрос – в сотый, тысячный раз, – что могло так околдовать его? Конечно, не только внешняя привлекательность. Да, Джейн прекрасна… но не более, чем сотни других женщин, с которыми ему приходилось встречаться. Одна Линда превосходила ее классическим совершенством черт.
   Нет, было что-то еще, нечто… неуловимое. Может быть, уязвимость, ранимость?
   Мысль почти рассмешила Мартина. Холодная и все знающая миссис Эйкерс – ранимая? Такое можно было принять за шутку.
   Она ведьма, волшебница, сосуд колдовских чар, она заполняла его тело волнами сексуальности, заставляя кипеть кровь. Бросала вызов его мужской сути обликом ледяного равнодушия. Взывала к его темной низменной половине образом невинности, которая только и ждет, когда ее соблазнят.
   Увы, пока она только подтверждала характеристику, данную ей тем парнем в понедельник. Шлюха. Вертихвостка, желающая продать себя подороже. Она отступила, как только почувствовала, что он может купить дом где-то еще, но, стоило опасности миновать, как снова закинула наживку, не сомневаясь, что он обязательно клюнет.
   А ее удивление сегодня утром в офисе было всего-навсего хорошо разыгранным спектаклем. Разумеется, она не сомневалась, что он вернется, – и приоделась соответственно, во все легкое, воздушное, доступное. От внимания Мартина не укрылся ни макияж, ни запах духов, напрочь отсутствовавший вчера, когда он был с Линдой.
   О да, она знала, что он вернется, и подготовилась.
   Когда Джейн наконец возникла в дверном проеме, у Мартина перехватило дыхание. Она была бледна и смотрела на него широко открытыми глазами, а груди ее вздымались под блузкой столь соблазнительно, что Мартину показалось: он не выдержит дольше пытки. Просто не досидит до конца бесконечного театрального представления, которое она ему устроила.
   – Вы всегда заставляете своих любовников ждать и мучиться, миссис Эйкерс? – спросил он нарочито грубо. – Или вас дополнительно возбуждает подобный садизм?
   – Мартин, не надо. – На глазах Джейн выступили слезы.
   – Не надо чего? – поинтересовался он, с удивлением обнаружив, что ее наигранное горе действительно тронуло его.
   – Не надо быть таким, какой вы сейчас, – ответила Джейн, переступив порог гостиной, но не отдаляясь от входной двери, словно оставляя себе шанс для побега. – В этом нет нужды. Я не та, за которую вы меня принимаете. Совсем не такая. Я лягу с вами в постель, независимо от того, купите вы дом или нет. Я тоже страстно желала вас, однако пыталась скрыть это – по многим причинам, объяснять которые сейчас слишком сложно. Но главная – та, что до сегодняшнего для вы были обручены.
   Каждое ее слово отдавалось в Мартине ударом кинжала. Голова его пошла кругом. Боже Милосердный, он действительно хотел верить во все, что она сказала. Но ничего не выходило. «По многим причинам», скажите на милость! Чепуха это все. А вчера, когда она положила руку ему на бедро, она тоже скрывала свои чувства от обрученного мужчины? Как он мог это забыть?
   Нет, конечно же нет. Все это игры, уловки, кривляние, подделка под искренность. А цель-то одна: заставить его, глупца, поверить, будто эта женщина и вправду страстно желает его. Ну, на этот раз она почувствует разницу. Он заставит ее отработать потраченные деньги, каждый из двухсот пятидесяти тысяч долларов!
   – Но сейчас я уже не обручен, – произнес Мартин низким бархатным голосом. Если ей доставляет удовольствие ломаться, пусть так – но только после того, как он получит то, что хочет.
   Джейн продолжала все так же стоять около открытой двери, и Мартину приходилось прилагать все силы, чтобы сдержать быстро нарастающее раздражение.
   – Вы не смогли бы закрыть дверь? – попросил он холодным ровным голосом, скрывающим бурю, которая бушевала в его груди.
   Джейн безмолвно подчинилась. Она прислонилась спиной к двери, прижалась к ней ладонями вытянутых по швам рук. Женщина выглядела абсолютно окаменевшей, что разозлило его еще больше.

   – Как вы возбуждены, миссис Эйкерс, – произнес он с издевкой, медленно приближаясь к ней. – Будто никогда не оказывались в аналогичной ситуации.
   Она молча пропустила колкость и взглянула ему прямо в глаза. Мартин почувствовал, как она судорожно сглотнула, когда его губы приступили к осаде.
   Он заколебался, презирая себя за слабость. Волноваться по поводу того, нервничает она или нет! Такие женщины не нервничают, когда мужчина начинает их целовать. Они быстро и покорно раздвигают навстречу губы, а затем и ноги.
   Мысль о том, как она это проделывает с другим мужчиной, а не с ним, вызвала в Мартине новый приступ ярости. Он обхватил ладонями лицо Джейн и впился в него губами.
   Но поцелуй вышел совсем не таким неистовым, как того хотел Мартин. Как только он ощутил тепло ее губ, соблазнительных и трепещущих, мысль о том, чтобы вести себя с нею жестоко и властно, швырнуть на пол и овладеть, как того заслуживают шлюхи, неожиданно улетучилась.
   Вместо этого Мартина вдруг охватила несказанная нежность, которую он в данный момент в себе и предположить не мог. Он мягко погружался в губы Джейн, легкими касаниями осторожно ласкал эти губы, едва покусывая нижнюю, отчего рот ее приоткрылся, и Мартин смог вкусить всю сладость того, что скрывали эти губы.
   В мозгу его взорвались звезды, когда он услышал ее первый сладостный стон. Мартин чувствовал, как Джейн тает от его ласк, их языки затеяли какой-то дикий танец, прижавшись друг к другу, а ее губы, тело, все женское существо являло собой готовность подчиниться любому желанию мужчины. Мартин никогда еще не встречал у женщины такой поразительной покорности.
   Может быть, это тоже входило в представление. Может быть, то был всего лишь способ надежнее добиться того, к чему она стремилась. Денег. Удачи. Успеха.
   Он не знал, да и не желал знать. Что он знал и чувствовал, так это безграничную власть над женщиной, тающей в его объятиях. И это ощущение разрушило стену, которая еще сдерживала бурлящее в нем желание. Оторвавшись от нежных губ, он взял ее руки в свои, поднял вверх, их пальцы сцепились, и Мартин грубо прижал Джейн к двери. Ее слезы боли не вызвали в нем сожаления, он приподнял ее на цыпочки, так что губы их оказались на одном уровне, а груди Джейн приникли к его груди.
   Внезапно Мартину захотелось увидеть нагой ее всю, с ног до головы. Прямо так, стоящей у двери, открытой взору; разглядеть, что же скрывает под собой эта легкая невесомая одежда, которой Джейн пыталась его возбудить. Может, и грудь у нее вовсе не такая восхитительная…
   Он еще теснее прижался, сквозь одежду ощущая ее форму и размеры. Боже, грудь Джейн оказалась такой, как он втайне ожидал: высокой, полной, упругой. Мартин даже почувствовал соски, растущие, наливающиеся с каждой секундой.
   – Хочу, чтобы ты разделась, – потребовал он, и ответом был судорожный вздох. Мартин было принял его за вздох протеста, но, взглянув Джейн в глаза, поразился, как они преобразились. Их бездонная зелень светилась желанием, а подрагивавшие губы оставались полуоткрытыми. Если это тоже представление, подумал он мрачно, то чертовски хорошее. Он теперь смотрел на нее сверху вниз, и Джейн, облизнув пересохшие губы, закрыла глаза, отдавшись страстной неге.
   Мартину не нужны были дополнительные приглашения. Он отпустил руки Джейн, безвольно упавшие плетью, а сам начал лихорадочно возиться с пуговицами ее блузы. Расстегнув все, он быстрым движением снял ее и швырнул на пол. От вида восхитительной груди, наполовину прикрытой белым атласным лифчиком, кровь в жилах Мартина закипела. Нараставшее напряжение в чреслах становилось невыносимым, и он дрожащими руками сорвал с плеч Джейн мешавшие ему бретельки, после чего лифчик упал ей на талию… Мартин не относился к тем мужчинам, которых особенно волновали пышные формы, ему больше нравились стройные, худощавые фигурки. Но созерцание этих полных прекрасных грудей, увенчанных самыми возбуждающими сосками, которые Мартин когда-либо видел, вызвало к жизни фантазии, испугавшие его самого.
   Он вообразил, что Джейн больше никогда не наденет бюстгальтер, а ее потрясающие груди всегда будут свободно колыхаться под одеждой, готовые дрогнуть от малейшего прикосновения его руки. Возможно, он прикажет ей вообще не носить белья – чтобы она всегда была доступна для удовлетворения его страсти. В любом месте, в любое время. Дьявольщина, да он купит у нее сотню домов, только бы она разрешила любоваться ею и наслаждаться так, как он пожелает!
   Внезапно Мартин обнаружил, что Джейн все так же стоит, прислонившись к двери, но уже совершенно нагая, чему он никак не мог найти объяснения. Сама она сняла с себя остальное, пока он смаковал свои грезы, или его руки успели поработать вслепую, по наитию одного только горячечного вожделения, в то время как в голове носились низменные сценки и образы?
   Мартин немедленно отогнал их, чтобы освободить место для образа иного – сверхъестественной красоты, излучаемой обнаженным телом Джейн. Боже, как он посмел сравнивать ее с Линдой – да с любой из женщин, которых знал когда-то? Вот какой должна быть Женщина . Особенно его возбуждал контраст пышной упругой груди и округлых бедер с необычайно тонкой талией: длинные пальцы Мартина почти соединились на ней, едва не касаясь друг друга на спине Джейн.
   Он еще более вытянул их, попытавшись окончательно замкнуть круг своего обладания, и это ему удалось. Мартин застонал от наслаждения и от муки, осознав, что пленен оказался он, а не Джейн. Хватка его ослабла, и он почувствовал ее тело, будто скользящее меж ладонями, ее сердцебиение, отдающееся в нем новыми волнами желания.
   Руки Мартина медленно поднялись до ее груди, и он принялся поглаживать оба соска кончиками пальцев, пока Джейн не издала сладостного стона. Мартин завороженно наблюдал, как две темно-розовых ареолы увеличились почти вдвое и вся эта волновавшаяся перед его лицом плоть словно требовала одного: нагнуться и впиться в нее губами. Только уверенность в том, что именно этого ждет сейчас Джейн, остановила Мартина. Он не ее сексуальный раб. По крайней мере, пока.
   Руки его скользнули вниз, по мягкому изгибу ее живота, и еще ниже – туда, где золотистые кудряшки покрывали едва выступавший треугольник меж бедер. Мартин испытал неудержимое искушение упасть на колени и зарыться лицом в ее лоно, его руки начали поглаживать внутреннюю сторону бедер, а когда она чуть раздвинула ноги, облегчив ему доступ к самому интимному, Мартину показалось, что его дыхание остановилось навсегда.
   Он не смог удержаться хотя бы от слабого касания того, что было скрыто от глаз, и когда пальцы его притронулись к увлажненным изгибам, не оставлявшим сомнений в желанности дальнейшего проникновения, сердце Мартина готово было выпрыгнуть из груди. Черт, он более не мог терпеть этого самоистязания. Его пальцы – уже почти не ведомые разумом – двинулись дальше, и когда новый спазм сотряс его тело, Мартин понял: еще немного – и он кончит. А именно этого ему менее всего хотелось в данную минуту. Поэтому он немедленно отнял пальцы от самого чувствительного места на теле Джейн и погрузил их, насколько мог, в жаркое женское естество. Ее плоть напряглась, запульсировала вокруг его пальцев, поведав им, как истомилась в ожидании освобождения. Мартин поразился, как откровенно и бесстыдно тело Джейн рассказало ему о своих распутных желаниях.
   Когда он отвел руку, из глаз Джейн вырвались слезы отчаяния, и Мартин почувствовал себя отчасти удовлетворенным: теперь она пребывала в том аду, который окружал его всю неделю. Но он считал, что этого недостаточно. Он жаждал, чтобы она выразила свою страсть, свое желание словами, чтобы призналась в своей истинной сущности – шлюхи, стремившейся получить удовлетворение от первого попавшегося мужика. Ослепительно прекрасной, но растленной соблазнительницы, перед чарами которой не устоит и самый крепкий и выдержанный.
   – Скажи мне, что ты хочешь, – выдохнул он, глядя на ее открытые губы. – Громче.
   – Тебя, – рыдая, воскликнула Джейн. – Хочу тебя.
   – Нет, не меня, – гневно опроверг ее Мартин. – Любого мужчину. Просто мужчину. Мужскую руку. Мужской…
   – Нет! – перебила Джейн, ее голос и тело бились мелкой дрожью. – Только тебя, Мартин! Только тебя!
   Он застонал от новой пытки. Боже, он почти ей поверил.
   – Прямо сейчас, – возбужденно попросила она, охватив его спину трясущимися руками и прижавшись к нему всем телом. – Наверху. Немедленно. Там есть спальня…
   Стон вырвался из груди мужчины, его руки подняли ее в воздух, губы впились в ее губы, и Мартин вслепую, по какому-то наитию попадая ногами на ступеньки, взлетел вместе с Джейн на второй этаж и повернул налево. Дверь спальни чуть не слетела с петель, когда он отшвырнул ее, как препятствие на пути.
   Оглядевшись в огромной комнате, абсолютно пустой – если не считать гигантскую железную кровать у стены, Мартин вздрогнул. Лучи солнца струились сквозь жалюзи на окне, и он мог рассмотреть в отдалении ровную гладь океана, холодную, голубую и умиротворенную.
   Однако не этот безмятежный вид захватил внимание Мартина, а кровать, и именно к ней он проследовал, уложив бесстыдно голое существо на кремовое кружевное покрывало. Он встал рядом, наслаждаясь наготой Джейн, а про себя подумал, что вместо кружев лучше бы подошел атлас.
   Затем ее восхитительные зеленые глаза открылись, остановились на Мартине, и он снова почувствовал себя потерянным. Пугающая уязвимость, сквозившая в этом взгляде, словно расколола его надвое: одна половина желала отхлестать Джейн за порочность, другая – погрузиться в тепло ее тела и забыть, забыть все, кроме неудержимого удовольствия, которое наверняка его ждет.
   Смятение, отразившееся на лице Мартина, не осталось не замеченным Джейн. Она слегка приподнялась на своем ложе, мягко стянула с Мартина майку и, отложив в сторону, расстегнула молнию на его джинсах. Тогда он сам одним рывком сдернул их, все еще упиваясь ее возбуждающей красотой, но уже ругая себя за глупость сострадания: так обмануться в ее показной невинности! За джинсами быстро последовали носки и туфли – и вот он стоял перед Джейн такой же нагой, как и она. И даже более обнаженный, ибо его тело не скрывало возбуждения, которое он испытывал.
   Увидев ее взгляд, откровенно прошедшийся по его телу, Мартин ощутил неловкость, а когда она привстала, чтобы освободить волосы от заколки, и подсознательным движением чувственно разметала их по плечам, Мартина охватило необъяснимое волнение.
   Он снова застонал, терзаемый невероятным желанием, но все-таки чуть отодвинулся, стремясь продлить миг любования ее чудесным телом, а еще – заставляя Джейн испытать ту мучительную боль, которую прежде вызвала в нем сама. Кроме того, было еще одно, что следовало сделать заблаговременно, некую предосторожность, о которой он чуть не забыл.
   Но когда она буквально замычала от неудовлетворенного желания и стиснула руками груди, Мартин забыл обо всем. Его пальцы совершили короткое путешествие все ниже, ниже, скользнули по ногам женщины, раздвинули их, отчего ее колени поднялись, а спина судорожно изогнулась дугой. Боже, неужели она хочет сама доставить себе наслаждение – то самое, которое он собирался ей подарить?
   С мучительным стоном Мартин упал на Джейн, раздвинув ее руки и вонзив острие своего титанического желания прямо в ее жаркое, влажное лоно, истомившееся в ожидании. Она приняла Мартина одним судорожным усилием, ее ноги обхватили его спину. Мартин почти закричал, когда вошел еще глубже, а ее плоть цепко захватила его в атласную темницу, из которой, почувствовал он с ужасом, ему уже нет возврата.
   Совершенно обезумев, он начал частые ритмичные движения, надеясь побыстрее покончить с этим. Ему почему-то казалось, что чем раньше он освободится от бушевавшего в нем гормонального ада, тем скорее вернется к нормальному состоянию.
   Джейн старалась помочь ему, и каждый его толчок отдавался в ней новой волной наслаждения. Мартин знал – еще немного, и он кончит, он ощущал это всем своим естеством, как машинист поезда, идущего в туннеле, замечает впереди светлую точку, означающую близкий выход из темного плена. А затем настал момент полного освобождения, и Мартин бессильно упал на подушки, изведав самое прекрасное, горько-сладостное чувство удовлетворения в жизни.
   Потому что внезапно понял, что и она испытала оргазм вместе с ним, усилив взаимные агонию и экстаз. Джейн буквально сотрясали спазмы, и Мартин даже был вынужден чуть приподняться над ее распростертым телом, чтобы не закричать от боли. Он попытался было извлечь наружу свой распаленный жезл, но не смог, ибо ее плоть словно оцепенела, а руками Джейн сжала его спину так крепко, как только могла.
   Чуть позже его наэлектризованные чувства немного поостыли, уступив место плывущему ощущению физического изнеможения, Мартин упал лицом в разбросанные по покрывалу локоны Джейн, закопался в них и замер, дыша тяжело и прерывисто.
   Спустя минуту-другую он попытался поднять голову, но тщетно. Ее руки начали мягко поглаживать его волосы, губы без устали ласкали шею, а из уст Джейн вырвались первые сказанные шепотом соблазнительные слова. Нежные и одновременно обнадеживающие. Сексуально-обнадеживающие.
   Никогда в жизни Мартин не встречал ничего подобного.
   Прошло еще несколько минут, и он с удивлением обнаружил, что его плоть вновь обрела признаки жизни глубоко в ее лоне. Мартин мог бы поклясться, что это невозможно, однако очень скоро почувствовал твердость, свидетельствующую о готовности опять затеять любовную игру. Только теперь первой скинула с себя оцепенение Джейн. Лежа по-прежнему недвижимо, она сжимала в себе и освобождала его плоть, сжимала и освобождала. Она прошептала ему на ухо, чтобы он ни о чем не беспокоился и дал ей все сделать самой. И сделала – благодарно, благословенно и божественно. На этот раз наслаждение нарастало медленно – как морская зыбь, а не шторм, но пик все равно получился незабываемым, поскольку они опять достигли вершины вместе. Нет, не совсем вместе. Казалось, только его оргазм высек искру в теле Джейн, как будто оно было специально создано для того, чтобы испытывать высшее блаженство лишь в ответ на удовлетворение мужчины.
   Мысль о том, что так будет всегда, подвергла Мартина новым танталовым мукам. Уже засыпая в ее объятиях, он подумал о том, что Джейн могла бы стать идеальной любовницей. Идеальной…
   Джейн проснулась мгновенно, сразу же ощутив на себе тяжесть мужского тела.
   Осознание происшедшего пришло на удивление быстро, и она застонала, понимая, что все случившееся уже не спишешь на какую-то сверхъестественную власть, но только на ее, Джейн, собственную порочную и слабую натуру. Она еще раз поддалась соблазнам плоти, и в конце ее даже не очень заботило, какой она покажется Мартину: лишь бы насладиться немыслимыми радостями в его руках и подарить ему полное и сладостное освобождение, на что Джейн, она уже знала это наверняка, была способна.
   Но теперь, когда она немного успокоилась, а гормоны прекратили свои безумства, когда ее страстное желание Мартина по крайней мере временно затихло, Джейн почувствовала приступ отчаянного смущения. Не потому, что она совершила нечто непристойное – Джейн не находила ничего постыдного в сексе, – но потому, что она дарила ласки мужчине, который не только не любил, но даже не испытывал к ней элементарного уважения. Джейн и не жаждала любви, и не верила в нее. Но хотела бы, чтобы ее любовник по меньшей мере хорошо к ней относился.
   А о Мартине этого сказать было нельзя. Казалось, он думал примерно так, как и Сэм: что она взяла себе за правило соблазнять своих клиентов.
   Почему, ну почему мужчины так быстро скатываются до грязных мыслей о своих подругах? И Боб делал то же самое, подозревая ее в интрижках за каждым углом. Какие же они лицемеры, возможно потому, что у них самих отсутствуют какие-либо моральные устои, как только речь заходит о сексе. После смерти Боба Джейн обнаружила, что он вовсе не был ей верен. И Ник обманывает свою жену. А Мартин…
   Джейн даже похолодела от неожиданной мысли: а что, если он лгал ей о своем разрыве с Линдой! А вдруг это просто ход, чтобы побыстрее затащить в постель ее, Джейн? Иначе как объяснить его разрыв с невестой – ради женщины, которую он похотливо желал и только?
   Отдаленный звук открываемой двери мгновенно заставил ее забыть об этих мыслях. Она почувствовала, как ее разметанные по покрывалу волосы медленно поднимаются, а руки покрываются гусиной кожей. Кто-то – или что-то – был теперь в доме вместе с ней и Мартином.
   Джейн замерла.
   Странно. До сего момента подозрение, что в доме водятся призраки, ее по-настоящему не пугало. Вероятно, благодаря уверенности, что духи, даже сующие нос не в свое дело, все-таки достаточно дружелюбны.
   Но теперь, когда Джейн ловила ухом каждый звук поднимающихся по лестнице ног, ею овладел настоящий ужас. Только услышав, как шаги раздались уже на втором этаже и неотвратимо приблизились к двери спальни, Джейн со всей ясностью осознала, что это не дух, но человек во плоти и крови, который вот-вот откроет дверь и увидит ее – обнаженную, едва скрытую лишь таким же обнаженным телом Мартина.
   – Мартин, – яростно прошептала она, отчаянно пытаясь разбудить его и одновременно выбраться из-под придавившего ее мужского тела.
   – Что? – глухо отозвался он, медленно подняв голову и с усилием разжав веки.
   – Кто-то ходит по дому!
   Мартин пробормотал нечто невразумительное и перевернулся на спину, и в этот момент комнаты словно взрезал холодный голос Сэма:
   – Я должен был сообразить, почему ты так задержалась. Эндрю сказал мне, где ты находишься и с кем, но когда все мыслимые сроки вышли, я заволновался, как последний дурак. Даже представил себе, что твоя машина сломалась на заброшенной дороге. – Из груди его вырвался до отвращения циничный смешок. – Мне бы следовало догадаться.


   10

   – Послушай, тебе не стоило оставлять их здесь, кто-нибудь наткнется, – продолжил Сэм, вертя на указательном пальце белые трусики Джейн. – Нет, я-то не шокирован, я-то всегда отлично понимал, как ты ведешь дела, золотце. Но в ком я не уверен, так это в Майкле – он, по-моему, еще не раскусил тебя и вряд ли будет в восторге, услышав о твоих дневных деловых свиданиях. Как человек гордый, он, полагаю, абсолютно уверен в своих подругах. Благоразумие, дорогая, – вот о чем всегда следует помнить, ведя подобные игры.
   Джейн только застонала. Нет, все происшедшее к ней ни имело никакого отношения. Кошмар какой-то!
   Внезапно, проследив за скользким взглядом Сэма, буквально пожирающим ее наготу, она схватила край покрывала и закуталась в него по шею. Мартин, свесивший ноги с постели в первый же момент, как услышал голос Сэма, обернулся и смерил Джейн гневным взглядом, щеки его начал заливать румянец.
   – Кто это, черт побери? Что за Майкл?
   – Он… он…
   – Он ее босс. Разве она не рассказала вам о Майкле? – Раскатистый смех Сэма звучал просто оскорбительно. – Да, не думаю, чтобы рассказала. Образцовым примером честности и верности Джейн никогда не стать. Сколько головной боли она доставила своему мужу перед тем, как он умер. Бедняга, в последний год жизни он сильно закладывал, и немудрено – после того, что она выделывала за его спиной.
   – Ложь! – закричала Джейн. – Мартин, он лжет. Он постоянно меня преследует – только за то, что я отказалась пойти с ним. В этом все дело. Он просто грязный, отвратительный ублюдок!
   Мартин молча отвернулся и начал надевать джинсы. Его молчание было красноречивее всяких слов: он не верил ей. Ни на мгновение.
   Сэм опять засмеялся.
   – Кончай, Джейн. Этот человек знает, кто ты. И все время знал. Я предупреждал его в прошлый понедельник, еще когда он тебя в глаза не видел, но, судя по всему, он не внял моим словам. Я не критикую вас за это, дорогой мой. Она ведь лакомый кусочек, наша Джейн, верно? Бог знает, как Майкл в свои пятьдесят сумеет удержать эту крошку в постели, возможно, он много фантазирует на сей счет, поэтому я не скажу ему, что она вполне на уровне с другими. Конечно, за эту услугу и я попрошу что-нибудь взамен. Может быть, сладкая Джейн как-нибудь поможет мне сохранить молчание, у нее в запасе столько занятных приемчиков. – Сэм продолжал глумиться и останавливаться не собирался. – Или, если вы желаете один пользоваться ею, могу я рассчитывать на скромное финансовое вознаграждение?
   Как только Джейн осознала всю низость затеянного Сэмом, голова ее пошла кругом. Он наболтал Мартину о ее аморальности, о ее неразборчивости в связях еще в прошлый понедельник. Еще до того, как они встретились?
   Тогда все понятно. Понятно поведение Мартина в тот злосчастный день. Его резкие смены настроения. И его скорая оценка того эпизода в библиотеке: конечно, он подумал, что с ее стороны это не что иное, как вынужденный сексуальный «заход»!
   И хотя ее гнев в основном был направлен на Сэма, распространявшего столь ужасную ложь, досталось и Мартину. Слишком быстро он поверил! Слишком быстро, чтобы воспользоваться этим и доставить себе сексуальное развлечение практически безо всяких усилий. А его утверждение, что он порвал с невестой, скорее всего очередная ложь.
   Мартин поднялся, застегнул молнию на джинсах и пряжку на поясе.
   – Единственным вознаграждением, которое вы от меня точно получите, дорогой мой, – отчеканил он, – будет мой кулак, им я заткну вашу грязную пасть.
   Неожиданная помощь со стороны изумила Джейн. Возможно, она была не права, и он не поверил Сэму, и сейчас встанет на ее защиту. Надежда снова затеплилась в сердце, заставив его немного успокоиться.
   – Ой-ли, – протянул Сэм. – Не думаю, что вы так и сделаете, мистер Бенфорд. Заслуженный королевский адвокат никогда не потеряет голову настолько, чтобы совершать неспровоцированное нападение. Так ведь и адвокатскую лицензию недолго потерять. Нет, я почти уверен: вы заплатите, если желаете тихо замять эту историю.
   – Я не заплачу вам ни единого цента, вы, дерьмо на палочке. Что касается моей лицензии… Советую слегка снизить патетический тон, если вас заботит собственная безопасность. Или забыли, что шантаж – тоже преступление? У меня достаточно связей в полицейском управлении, поэтому предупреждаю: поберегитесь! И я гроша медного не дам за того, кому вы расскажете об увиденном. Мне нечего стесняться наших отношений с Джейн.
   – Даже перед невестой? – поинтересовался Сэм.
   – У меня нет невесты, – отрезал Мартин, и надежда в душе Джейн воспарила к небесам.
   – Я слышал обратное.
   – Тогда вас ввели в заблуждение. Вероятно, не только по этому поводу.
   Сэм рассмеялся.
   – Боже, теперь я все понял. Тем не менее вы не первый мужчина, который совершенно потерял голову от прелестной миссис Эйкерс. Эти огромные невинные глаза, дарящие вам взгляды, которые так хорошо могут убеждать… Но всякий раз, когда вы начнете думать о ней, как о святой невинности, вспомните, где я нашел это, – произнес он, по-прежнему вращая на пальце трусики Джейн. – Позвольте мне заверить вас, наша Джейн быстро освобождается от них – и для любого желающего. С этими словами он зашвырнул трусики далеко в комнату, и они случайно повисли на свинке кровати, как вящее доказательство царившего на ней разврата. – Удачи вам, партнеры. Вам она понадобится. – С этими словами Сэм развернулся на каблуках и вышел. Пока эхо доносило его удалявшиеся шаги, Мартин не проронил ни звука. После того как внизу хлопнула входная дверь, он вздрогнул, а затем медленно натянул через голову майку. А когда вдали затих и шум мотора, он повернулся лицом к несчастной Джейн, по-прежнему остававшейся в постели. Даже неожиданная защита со стороны Мартина не избавила от стыда, который она испытала, когда Сэм вошел в комнату. А об ужасе, ожидавшем ее на работе, не хотелось и думать.
   – Когда ты в последний раз спала со своим боссом? – это был первый вопрос Мартина, адресованный ей.
   Джейн глухо застонала и закрыла глаза; надежда, которую она собирала по крохам, умерла быстро и безвозвратно. Мартин так и не поверил ей. Он заслонил ее от глумления Сэма просто потому, что сам не желал выглядеть круглым идиотом. Фактически он защищал собственную честь – не ее.
   – Я задал вопрос, черт побери! – повторил он холодным жестким голосом. – И хочу услышать ответ! Сейчас же!
   Ее глаза были по-прежнему широко раскрыты, но теперь в них светилась ярость. Боб также часто устраивал ей подобные допросы, и в той же манере. Ею быстро овладели гнев и твердое желание никогда более не позволять поступать с собой так ни одному мужчине.
   – Не смените ли вы тон, Мартин Бенфорд? – Джейн бросилась в контратаку со всей страстью, на какую была способна. – Я не обязана отвечать на ваши вопросы. С кем я спала и когда – не ваше дело.
   – Я думаю иначе, – резко произнес он. – Скажи мне хотя бы, ты спала с Майклом на прошлой неделе?
   – А ты с Линдой? – отпарировала Джейн.
   Когда краска вины выступила на его щеках, Джейн показалось, что она сейчас разрыдается от пронзившей ее острой боли. Вместо этого она буквально взорвалась:
   – Ты лицемерный ублюдок! Как ты посмел судить меня? Как ты посмел?
   – Черт побери, я пытался забыть тебя.
   Но Джейн уже была глуха к доводам рассудка. Гнев ослепил ее, а в душе зрела ненасытная потребность отомстить всему мужскому полу. На губах Джейн уже плясали отвратительные слова, которые не возьмешь обратно, как ни пытайся.
   – И всего-то? – съязвила она. – Ну, а я тогда пыталась забыть тебя – каждый раз, когда навещала Майкла. Ты, должно быть, просто засел в моих мозгах, ибо я вынуждена была оставаться почти каждую ночь в офисе. Ты не пробовал заниматься этим на письменном столе, дорогой? С точки зрения женщины, это не Бог весть какой комфорт, но мужчинам почему-то нравится. Сказать по чести, я предпочитаю на полу, но у Майкла артрит, и он…
   Рука Мартина уже была занесена над ее лицом и остановлена на полпути, остановленная только ужасом, отразившимся в ее глазах.
   – О, давай же! – поддразнила его Джейн, хотя тело ее сотрясалось от страха. – Ударь меня! Когда мужчины не могут добиться своего иным образом, им остается только это.
   Сомнений не было, его лицо перекосила самая настоящая ярость, что вообще-то плохо согласовывалось с привычным обликом Мартина Бенфорда. И в глубине души Джейн начала сомневаться, уж не в ней ли кроется причина того, что мужчины быстро превращаются в диких животных. Как бы то ни было, ни в понимании, тем более в прощении Мартина она сейчас не нуждалась.
   Пусть катится вон. Это было ясно, как никогда. Его сексуальная власть над нею слишком сильна, и Джейн не желала повторить уже пройденный некогда путь. Даже если бы он вдруг упал перед ней на колени, все равно она больше не позволит ему касаться себя.
   – Джейн, – на этот раз простонал он. – Прости, я…
   – Не трать время на извинения, – отрезала Джейн с ледяным спокойствием. – Я не желаю их слышать.
   Видно было, что его ошеломили и ее слова, и изменившееся поведение.
   – Я никогда не бью женщин, – запротестовал Мартин.
   – Только шлюх, – уточнила она сухо.
   – Даже шлюх – никогда!
   Улыбка Джейн не сулила ему ничего утешительного.
   – Как это мило. Позволь мне не поверить. И, пожалуйста, уходи.
   Он колебался, лицо его еще более вытянулось, и Джейн внезапно почувствовала, как сердце ее рвется к нему, что одновременно и ужаснуло и сбило ее с толку. Боже всемогущий, просто необходимо, чтобы он покинул дом. И немедленно!
   – Если вы, конечно, не изменили своего решения и мы не отправимся сейчас же в офис, где вы подпишете все бумаги, – добавила Джейн с кисло-сладкой улыбкой. – Майкл, должно быть, на месте. Думаю, он будет рад, так как относился к продаже этого дома как к совершенно безнадежной затее. Да, между прочим, Сэм был не прав. Майкл прекрасно осведомлен о том, как я провожу днем деловые свидания. Знание о том, чем я занимаюсь с другими мужчинами, его особенно возбуждает.
   На лице Мартина не осталось ни кровинки, и Джейн подумала, что ее сейчас стошнит. Была ли это своего рода месть или инстинкт самосохранения, но она испугалась, что больше не выдержит. К счастью, мучения ее прекратил сам Мартин: бросив на нее последний долгий взгляд, он резко повернулся и вышел из комнаты.
   Джейн чуть не закричала, чтобы он вернулся, что она все наврала, что он единственный мужчина на свете, совсем не такой, как ее муж, что ни с кем ей не было так хорошо в постели, как с Мартином, что это было незабываемо… Но мысль о том, что он никогда ей не поверит, заставила Джейн промолчать. Все было разрушено. Она не смогла бы – не должна – продолжать спать с мужчиной, который считал ее шлюхой. Все-таки у нее тоже есть гордость.
   Однако каждый звук удалявшихся шагов отдавался в Джейн, как разрыв снаряда, исторгая из ее губ только сдавленные стоны. К тому времени, как Мартин вышел на улицу и уехал, Джейн уже осознала, что потеряла его, и стылая пустота заполнила ее тело и душу. Будущее казалось непереносимым… непереносимо одиноким и разбитым, как ни посмотри. Она более не желала возвращаться на старое место работы и даже в дом, где жила до сих пор. Где однажды обрела пусть недолгое, но счастье – быть самой собой. Сейчас же, в своем одиночестве, она чувствовала себя жалкой.
   Джейн захотелось выплакаться, но странное дело, слез как не бывало. Она обнаружила, что уставилась невидящим взглядом в бездонную пустоту и века проносятся мимо, не задевая сознания. Наконец она поняла, что нужно двигаться. Словно робот, Джейн села, спустив ноги на пол. Затем, обмотавшись покрывалом, как римской тогой, встала и медленно проследовала к открытой двери спальни. Она не соображала, что делает и что собирается делать – может быть, для начала следовало собрать разбросанную по комнате одежду и привести себя в порядок. Но, продолжая свой путь в коридоре на втором этаже, Джейн невольно бросила взгляд на другую дверь.
   И вздрогнула. А почему открыта дверь в детскую? Кто ее открыл?
   От неожиданной догадки Джейн улыбнулась: старая миссис О'Брайен снова пробует на ней свои потусторонние штучки.
   Заинтригованная, но без малейшего страха, Джейн вошла в комнату, гадая, что ее там ожидает. Что-то же ожидает, она была в том уверена.
   В комнате царил сумрак, тяжелые темные тучи закрыли солнце, обычно щедро освещавшее комнату. Однако все жуткое, мрачное нагнеталось теперь за пределами дома, под чернильным небом, и Джейн спокойно уселась в кресло у окна, наблюдая за собиравшейся грозой. Послышался отдаленный раскат, и Джейн была благодарна, что с детства не отличалась излишней впечатлительностью.
   После грома наступила тишина – и в комнате, и за ее стенами. Ветра совсем не было. Все замерло и заволокло туманом, лишь слабый холодок пополз по ногам Джейн.
   Она заставила себя не нервничать. Поданный свыше знак был ясен, он предупреждал, что бояться нечего.
   – Ну, старуха, – произнесла Джейн примирительно, – чего же ты хочешь? Скажи мне, ради всего святого!
   То, что ответа не последовало, совсем не удивило Джейн, но ощущение присутствия кого-то в комнате не покидало, а, наоборот, вселяло чувство уверенности, столь не похожее на ее прежние страхи.
   – Ты довольна мной, не правда ли? – спросила Джейн в пустоту. – Но почему, скажи же, ради Бога? Я осквернила твою прекрасную постель, использовала ее для своего собственного порочного удовольствия и, вероятно, получила сполна то, чего заслуживала. Я не люблю этого мужчину. Это была просто похоть, вот и все. Я слабая, дурная девчонка. Я всегда была такой, как только дело доходило до секса…
   Теперь слезы лились по ее щекам ручьем. И вдруг в тишине, изредка нарушаемой лишь жалобными всхлипами Джейн, послышался какой-то посторонний звук, мерное поскрипывание, от которого у Джейн зашевелились волосы. Она резко повернула голову…
   Крохотная колыбелька медленно покачивалась на проржавевших опорах.
   Глаза Джейн расширились, потому что дверь была плотно закрыта и в комнату не проникало и дуновения ветерка с лестницы. Мартин закрыл входную дверь, когда уходил. И ни одно из окон также никто не открывал.
   Да… то был знак.
   Окончательно уверившись в том, что получила весть свыше, Джейн сделала глубокий вздох.
   Мартин, может быть, и не вернется, но он оставил ей маленькую часть себя самого. Оставил младенца. Прекрасного здорового малыша.
   У Джейн перехватило дыхание, когда она сообразила, чего хотела от нее, – ребенка, который жил бы в этой комнате, приготовленной для него старой миссис О'Брайен за долгие-долгие годы.
   – Хорошо, – прошептала Джейн, чувствуя, как сердце ее захлестывает водопадом эмоций. – Я сделаю все, как ты хочешь. Я куплю этот дом и заживу в нем со своим ребенком. Даю тебе слово, старуха. А теперь убирайся в свой ад или рай, твоя воля свершится.


   11

   – Что же это может быть? – отворив дверь Джейн, София прямо задрожала при виде изящно упакованного рождественского подарка. – Думаю, что-то из белья, – растягивая слова, пропела она.
   – Ради Бога, да открой же, – нетерпеливо потребовал Ник.
   – Я тебя избаловала, – ответила София. – Ты же знаешь, я обожаю отгадывать, что за подарки мне принесли. Это ночная сорочка, верно?
   – Мимо, – улыбнулась Джейн.
   – Нет, не могу… Я не выдержу. – С этими словами София содрала оберточную бумагу и, задохнувшись от восторга, вытянула на руках два небольших матерчатых предмета. – Ник, ты только погляди, это купальник и пляжное полотенце! Джейн, это потрясающе! Мне они так нравятся!
   – И как раз по фигуре! – намекнула ей Джейн. В последний месяц София серьезно взялась за себя и каждый день выезжала за город на велосипеде. Сегодня она выглядела подтянуто, свежо, потрясающе.
   – Ух, мам, – вторгся в разговор Питер. – Папа тебя в таком одну на пляж не отпустит. Прекрасный подарок, тетя Джейн. Маме сейчас нужно было именно что-то в этом роде.
   Краем глаза Джейн видела, что Ник поглядывает на новый купальник жены с осторожностью.
   – Не слишком ли высок вырез на бедрах, ты не находишь? – проворчал он, чтобы что-то сказать.
   – У Софии прекрасные ноги, – заметила Джейн. – Но это еще не все подарки. Вот, смотрите. – И она подняла руку с зажатым в ней большим коричневым конвертом.
   – Что это? – попыталась определить София, помяв конверт пальцами.
   – Если у тебя обычное зрение, а не рентгеновский луч, ни за что не угадаешь, – продолжала интриговать сестру Джейн.
   Когда наконец София вскрыла конверт и вытащила оттуда билет на семидневный тихоокеанский круиз до Новой Зеландии и обратно, она сначала закричала от радости, а затем уставилась на младшую сестру:
   – Нет, Джейн, это слишком. Ты не можешь… Это же чертовски дорого. Да и потом – разве ты не угрохала все свои деньги на тот большой старый дом?
   – Вовсе нет. Мой дорогой босс уговорил продавца уступить мне его всего за двести тысяч с небольшим, так что я смогла свой собственный продать дороже! Этот размен мне даже принес кое-какие денежки, плюс комиссионные за оба дома.
   Самое удивительное, что все произошло действительно так просто и удачно, как она рассказала. В то ужасное воскресенье она явилась к Майклу и выдала ему открытым текстом, что случилось между ней, Мартином и Сэмом. Это было нелегкое решение, но иного в сложившейся ситуации Джейн и представить себе не могла. Она знала твердо: теперь она больше работать вместе с Сэмом не станет.
   Выслушав ее, Майкл повел себя на редкость достойно. Несмотря на многочисленные недостатки, он был мужчиной благородным. То, что поведала ему Джейн, его буквально ошеломило: он прекрасно знал – Джейн не такая, как о ней рассказал один из мужчин и поверил другой. Немедленно последовал вызов Сэма «на ковер» и его скоропалительный отъезд из города, что избавило Джейн по крайней мере от одной из проблем – ее дальнейшего пребывания в фирме. Поговаривали, что Сэм перебрался в Перт, к счастью, не распространив перед отъездом очередных грязных слухов. Было совершенно очевидно, что Майкл пригрозил ему: еще одно слово о Джейн – и не видать Сэму рекомендаций для новой работы.
   И вот сегодня, спустя месяц после того воскресенья, она уже въехала в свой новый дом, получила подтверждение от врача, что беременна (хотя пока держала это в секрете от всех), и медленно, но верно смиряясь с тем, что Мартин навсегда исчез из ее жизни. Однако за прошедший месяц не было и дня, обильно не политого слезами. Они навертывались на глаза Джейн всякий раз, когда она вспоминала Мартина. Самое страшное, что он покинул ее, продолжая думать о Джейн так гадко. Зачем у нее вырвалась эта последняя фраза – о том, что Майклу нравится знать, как она занимается любовью с другими!.. Если теперь Мартин считает ее шлюхой, Джейн некого в том винить, кроме себя самой. Как бы то ни было, жалко, что отец ее ребенка презирает его мать; жалко, что Мартин вообще никогда не узнает о своем ребенке.
   А он, конечно, так и не узнает – потому что теперь уж наверняка не вернется в их городишко. И Джейн не унизится до того, чтобы ехать разыскивать его в Сиднее и рассказывать о ребенке. Во-первых, подобная акция вряд ли принесет положительный результат – за исключением разве что морального удовлетворения. А во-вторых, это попросту рискованно. Что, если ему захочется оставить ребенка у себя, отобрав у матери, которую он считает недостойной? Со связями Мартина в мире правосудия Джейн может либо потерять ребенка, либо ее заставят «поделиться» им с отцом, испытывающим к матери младенца открытую вражду. С ее ребенком этого не должно произойти. Ни при каких условиях.
   – … Но разве деньги не нужны на ремонт и перестройку дома, которым постоянно занята твоя голова? – Ход мыслей Джейн, грозивший очередным приступом головной боли, был вовремя прерван протестующим вопросом Софии.
   Взяв ее руки в свои, Джейн примиряюще похлопала ее по ладони.
   – Перестань причитать, слышишь? Я вовсе не так и потратилась. Ты ведь знаешь, это удачное приобретение, спасибо агенту из бюро путешествий. Паспорт тебе не нужен. Корабль отплывает двадцать девятого. Так что поезжай и наслаждайся.
   В этот момент Ник, взявший у жены билет и успевший повертеть его в руках, подозрительно уставился на обеих сестер и спросил с плохо скрываемым раздражением:
   – Вы что же хотите сказать – я отпущу жену на целую неделю, одну на этот плавучий бордель?
   – А его так называют? – кокетливо спросила Джейн. – Боже, я и не знала.
   – Черт побери, София, – продолжал заводиться Ник, – не можешь же ты просто так взять и уехать. Ты что, даже не вернешься к новогодней ночи?
   – Но ведь и тебя не будет дома, Ник, – неожиданно холодно оборвала супруга София. – Ты же сказал, что на уик-энд отправишься с приятелями на рыбалку.
   – Итак, все прекрасно устраивается. – Джейн одарила Ника вежливой улыбкой, однако ее зеленые глаза почти не скрывали сарказма. – Вряд ли ты будешь скучать по Софии. За все годы, проведенные дома в постоянных заботах о тебе и мальчиках, она заслуживает того, чтобы немного проветриться, ведь правда, Ник? Да и мальчики уже достаточно взрослые, чтобы побыть несколько дней без родителей. Верно, парни?
   Хор довольных голосов и понимающих ухмылок на трех ребячьих рожицах подтвердил правоту Джейн.
   Позже, когда была съедена рождественская индейка, превосходно приготовленная Софией, а затем без следа исчез десерт – сливовый пудинг с заварным кремом, и все это обильно залито вином; когда София удалилась в спальню, чтобы прилечь после трудного дня, проведенного в основном на кухне а мальчики исчезли в неизвестном направлении, Джейн решила не спеша прогуляться на свежем воздухе. София с мужем жили на небольшой ферме, и, чтобы дойти до ручья – границы своего путешествия, Джейн пришлось пересечь скотный двор под неподвижным взглядом местных коров. Однако она еще не достигла берега, когда услыхала за спиной торопливые шаги. Оглянувшись, Джейн с изумлением увидела спешащего за ней Ника.
   – Джейн, подожди, – выкрикнул он на бегу.
   Она остановилась, а затем, не дав ему опомниться, жестко произнесла:
   – Если ты все еще недоволен моим подарком Софии на Рождество, то не беспокойся понапрасну. Твое счастье, что нынче праздник. Если бы я рассказала сестре всю правду о тебе, ты, двуличный ублюдок, сейчас вообще остался бы без жены. И без сыновей.
   Ник побелел.
   – Я видела тебя с той девчонкой, Ник.
   – Где? Где ты могла меня видеть?
   – Это важно?
   – Я… я не сделал ничего дурного. Правда. Пару поцелуев… и всего-то.
   Джейн покачала головой, давая понять, что не верит ни одному его слову.
   – Ну хорошо, хорошо, мы не только целовались. Послушай, в какой-то момент я почти потерял голову, но сейчас с той девушкой все кончено. Обещаю, это больше не повторится.
   – Кого ты пытаешься провести, Ник?
   За него красноречиво ответил румянец, мгновенно разлившийся по щекам.
   – София всегда была фантастически прекрасной женой для тебя. Ни в чем не перечила, а ты собираешься бросить ее. Я лично вижу только два способа исправить положение: либо ты отпускаешь ее в круиз, а сам отправляешься на свою рыбалку, либо немедленно мчишься в бюро путешествий и меняешь билет Софии на другой – в двухместную каюту первого класса. Кстати, меня предупреждали: их осталось немного, так что поспеши. Конечно, тебе придется потратить лишние доллары, но развод обойдется тебе дороже. Ник. Во всех смыслах – и с точки зрения финансовой, и с эмоциональной.
   Потрясенный ее филиппикой, Ник только и смог выговорить:
   – Ну и сукой же ты стала!
   Джейн одарила его гримаской.
   – Мне говорили.
   – И не удивительно, что ты так и не смогла найти себе другого парня. А ведь могла бы стать неотразимой, но сейчас никакой мужчина, если он не хочет получить хорошую трепку, не пойдет с тобой, Джейн Эйкерс.
   – Ты так думаешь, Ник?
   – София стоит двоих таких, как ты.
   – Согласна. Но как же тогда ты можешь подвергать риску ваши отношения?
   Он пожал плечами.
   – Тебе этого не понять, ты не мужчина. После нескольких лет вполне благополучного брака, когда перестаешь получать что-то дома, то начинаешь искать на стороне. Это возбуждает. А что до Софии – она вряд ли расстроится из-за того, чего не знает. Кроме того, секс ее почти перестал волновать.
   – Может быть, ее почти перестал волновать секс который ты ей даешь. В возрасте Софии именно секс становится важен как ничто другое. О, ты можешь продолжать дурачить кого угодно, но запомни, что я тебе сказала. Твоя София будет просто «еще одной женщиной» для любого мужчины на борту. Ты в последнее время часто обращал на нее внимание? Она прекрасно выглядит, Ник. И она уже давно чувствует себя одинокой и никому не нужной. Я точно знаю – будь она моей женой, ни за что не отправилась бы одна в круиз.
   – Тогда я прикажу ей отказаться!
   Джейн рассмеялась.
   – Попробуй, Ник. Только попробуй.
   – Черта с два я позволю кому-то шантажировать меня! – рассвирепел Ник.
   – Черта с два тогда ты избежишь развода!
   Джейн на миг показалось, что Ник сейчас взорвется. Но вместо этого он вдруг сник, и его невыразительные карие глаза впились в нее, как две иголки.
   – Ты действительно заботишься о ней, ведь правда?
   Сердце Джейн, еще минуту назад казавшееся высеченным из камня, внезапно размякло.
   – А разве ты нет, Ник?
   Несколько секунд он собирался с мыслями, а затем медленно кивнул.
   – Если она бросит меня, я умру…
   – Тогда не принуждай ее делать это. Она женщина гордая.
   Он опять кивнул, а затем с облегчением улыбнулся.
   – И еще какая гордая. Как и ее сестра.
   Джейн почувствовала, как по щекам ее катятся две слезы.
   Ник мягко сжал ей плечо.
   – Не плачь, милая. Я не имел в виду ничего плохого, когда наговорил тебе чепухи. На самом деле ты потрясающая девушка, и теперь я знаю, почему ты иногда набрасываешься на мужчин, София мне все рассказала про Боба.
   – Но я… я же просила ее!
   Улыбка Ника вышла извиняющейся.
   – Мы с Софией рассказываем друг другу все, милая. Ну… почти все.
   Пытаясь справиться с потрясением, Джейн вынуждена была улыбнуться и произнести первое, что пришло ей в голову:
   – Не надо думать обо мне, как о мужененавистнице.
   – Это было бы ужасно. Мне кажется, ты смогла бы принести счастье мужчине, если бы захотела.
   – Предпочитаю, чтобы в следующий раз мужчина принес счастье мне.
   – Понимаю. Надеюсь, ты найдешь его, милая. Искренне надеюсь.
   Менее всего Джейн сейчас желала бы вспоминать о Мартине, но именно так и случилось. Вот он мог бы принести ей счастье, если бы не та лживая отрава, которой порой щедро угостил его Сэм. Хотя и из жала Джейн кое-что просочилось…
   – Ты не против пройтись немного? – предложил Ник, поглаживая свой заметно выступающий животик. – Перед тем, как отправляться в круиз, мне еще нужно немного убрать вот здесь. Не могу же я допустить, чтобы моя восхитительная жена глядела по сторонам!
   Остаток рождественского дня прошел для Джейн как нельзя лучше. София была заворожена решением Ника присоединиться к ней в круизе, и в первый раз с того момента, как Джейн увидела его с той девушкой, перспективы семейной жизни сестры стали выглядеть более оптимистично.
   Несколько раз за вечер Джейн раздумывала, не рассказать ли сестре о своей тайной новости, но в конце концов решила повременить. Софии незачем волноваться за сестру – лучше будет сообщить ей все по завершении путешествия.
   Вернувшись домой в десять вечера, Джейн оказалась способной только на то, чтобы свалиться в постель и немедленно заснуть. Когда на следующий день заморосил противный дождик, ее планы провести весь день в саду пришлось срочно менять, и она допоздна провалялась в постели, выбирая между походом по магазинам и неотвратимо надвигающимся ремонтом дома.
   Она попросила начальника отпустить ее на неделю между Рождеством и Новым годом, объяснив, что предстоит миллион мелких дел по дому, которым она пока не успела всерьез заняться. И Майкл не смог ей отказать. Джейн уже удалось договориться с солидной фирмой по переустройству кухонь. И они завершили работу как нельзя лучше – еще до того, как она окончательно переехала. В кухне установили новое оборудование, а в самом начале будущего года Джейн ожидала мастеров и маляров для смены внешних водосточных труб и наружной покраски стен.
   Все остальное Джейн планировала сделать сама, без чьей-либо помощи: оштукатурить и оклеить стены обоями, сшить новые занавески, обтянуть кресла и подыскать кое-какую мебель – нужно было обставить ряд комнат, особенно спальню.
   Из прежнего дома Джейн не взяла с собой ничего, удачно продав его со всей меблировкой паре пенсионеров, которые, в свою очередь, оставили собственный дом в Сиднее дочери. Джейн была благодарна судьбе за то, что ей не пришлось переносить в новое жилище ни единой вещи, способной напомнить о браке с Бобом. Может быть, это было лишним свидетельством извращенности ее натуры, но Джейн нравилось спать в огромной железной кровати старой миссис О'Брайен. Как ни странно, постель навевала только приятные воспоминания: здесь Джейн снова почувствовала себя полноценной женщиной и здесь же зачала первенца. Как бы она ни раскаивалась во всем, что произошло после, Джейн никогда не осуждала себя за то, что спала в этой огромной постели с Мартином. Никогда.
   … В конце концов Джейн остановилась на походе по магазинам. Наскоро приняв душ и позавтракав, она поспешила в ближайший торговый центр, который уже гудел от толп народа. Джейн пронеслась мимо книжного отдела, направляясь в соседний, где продавались спальные принадлежности, как вдруг взгляд ее упал на огромный стенд с выставленными на нем книжками для самых маленьких.
   Остановившись как вкопанная, Джейн немедленно выбрала одну, с розово-голубой обложкой. Улыбаясь своим тайным мыслям, она направилась к кассе и, встав в очередь, начала перелистывать страницы. И тут случайно заметила неподалеку другой стенд, на этот раз со «взрослыми» романами в твердом переплете. Выше всех стоял томик ценой в шесть долларов, и на обложке крупными буквами было выписано имя автора: Ричард Грей.
   Джейн вздрогнула. Боже мой, вот так ирония судьбы! Стоять в очереди в кассу, выбирая про себя имя ребенку Мартина… и лицом к лицу столкнуться с еще одним из его многочисленных секретов…
   Когда она взяла со стенда томик, название которого прочитала только сейчас – «Суд над Нормой Пикок», – руки Джейн слегка дрожали. На глянцевом супере был изображен мертвый обнаженный мужчина с торчащим из спины окровавленным ножом.
   Из сведений об авторе Джейн узнала, что Ричард Грей – адвокат, ему четвертый десяток, живет он в Сиднее, и это его первый триллер.
   Губы Джейн искривила ироничная улыбка. Линде точно не понравились бы такие скучно-прозаические фразы о ее ненаглядном.
   Уже не в первый раз голову посетила неприятная мысль: а что, если Мартин вернулся к невесте? Вероятнее всего, так оно и произошло, если только Линда согласилась принять его обратно.
   Теперь улыбка Джейн выражала одно презрение. С большей охотой она представила бы себе иную сцену: по первому требованию Мартина Линда ползает на коленях по комнате и лижет его башмаки.
   Да и ты бы поползала, дорогая, гнусно подсказал ее внутренний голос. Джейн содрогнулась от одной этой мысли, крепко зажав том в руках. Нет, никогда, мысленно заспорила она сама с собой. Никогда больше я не стану такой. Я бы никогда не пробилась в жизни, если бы так дрожала перед мужчинами. Этого никогда не будет.
   – Никогда!
   – Простите, мэм?
   Джейн невидящим взором уставилась на кассиршу.
   – Что?
   – Вы что-то сказали.
   – О… Я, ну… я просто разговаривала сама с собой. Пожалуйста, я возьму эти две книги.
   Я не люблю его, упрямо повторяла Джейн всю дорогу домой. Но он отец моего ребенка. У меня есть право знать о Мартине все, что только возможно. Хотя бы по необходимости.
   Пятью часами позже она отложила в сторону книгу Мартина и потрясенно покачала головой. Роман ее озадачил. Боже правый, как же теперь прикажете относиться к главному персонажу, адвокату Стивену Мак-Кою? Как к прообразу самого Мартина или как к чисто вымышленной фигуре?
   Джейн с трудом верилось, что Мак-Кой всего лишь плод фантазии автора, причем фантазии опасной. На первый взгляд Стивен Мак-Кой и Мартин Бенфорд не имели между собой ничего общего, если не считать профессии. Они отличались друг от друга, как мел и сыр. Однако Джейн серьезно подозревала, что Стивен как раз и есть Мартин – в самые темные моменты его жизни, тот Мартин, что так внезапно открылся в то фатальное воскресное утро.
   Хотя… поведение «обычного» Мартина всецело подчинялось нормам и традициям, принятым в избранном обществе. Для его семьи и друзей мистер Бенфорд оставался образцом безупречного служения таким ценностям, как деньги, власть, общественное положение. Во всех его поступках чувствовалась внутренняя твердость, надежность и – предположительно – высокая мораль.
   Стивен, напротив, представал со страниц романа человеком непредсказуемым, беззаботным и даже слегка богемным. С презрением отвергавшим деньги ради денег, лицемерие высшего общества, его снобизм и раболепие перед властью. Если Мартина можно было назвать реалистом-прагматиком, то его литературный герой напоминал читателю о романтических идеалах. У Стивена, человека необыкновенно чувственного, и манера любовного обхождения (отметила про себя Джейн, покраснев) была так же далека от общепринятой, как и ход мыслей. Казалось, он желал от женщин… – и их у него было предостаточно! – единственного: соучастия в необузданных страстных играх. Любовь в список его требований не входила, достаточно было только неутомимого и неутолимого сексуального партнерства.
   Тем не менее как раз описания главной партнерши Стивена в постели во многом открыли Джейн глаза.
   Звали девушку Мэриэль. Нежное музыкальное имя. Волосы и кожа, разумеется, выше всяких похвал, формы просто неотразимы. Она была сексуальна, но в то же время деликатна и нежна, вполне земная и витающая в облаках, страстная, но порой стеснительная.
   И что – это он нашел и во мне? – недоумевала Джейн. Возможно, и так…
   Но на самом деле она была в том совсем не уверена, ей оставалось лишь гадать, как и во всем, что касалось Мартина. Как она, в сущности, мало знала о нем! Только в самых общих чертах, как ответила Джуди в тот день… Конечно, решила Джейн, большой ошибкой было вообразить, что между ними возможна любовь. Она ведь понимала, что после Боба никакой любви ни с кем у нее быть не может – только физическое влечение, одним словом, гормоны.
   Правда, то, что она сейчас испытывала, было куда сильнее ее чувств к Бобу, когда они впервые встретились. Джейн тогда исполнилось всего восемнадцать, и она была девственницей, слабой, неопытной девчонкой, у которой закружилась голова при виде смазливого мужского лица. Она упала в объятия Боба, как созревший персик.
   То, что она по первому разу не ощутила никакого оргазма, ее не особенно обеспокоило, а Боба и подавно.
   В ту пору для Джейн было вполне достаточно иметь своим другом и любовником красавца-полицейского. К тому же Боб тогда еще боготворил ее, проводил рядом все свободное время, заставляя Джейн чувствовать себя неотразимой, сексуальной и любимой. Он просил ее надевать самые соблазнительные наряды, когда выводил на люди, и с гордостью дефилировал с Джейн перед друзьями прежде, чем закатиться куда-нибудь подальше и овладеть ею.
   Лежа полураздетой на заднем сиденье его полицейского автомобиля, Джейн никогда не могла как следует расслабиться, особенно ее раздражал постоянно включенный микрофон, а также снующие туда-сюда машины. Подсознательно она догадывалась, что вторжение в их интимные ласки голосов полицейских и шума моторов распаляло Боба, что он всегда тяготел к садизму и заводился от ее беспокойства, что кто-то их может увидеть.
   Через четыре месяца они поженились, и только в уединении спальни Джейн впервые испытала наслаждение от того, чем она занималась с Бобом.
   Казалось, ему это тоже понравилось, по крайней мере в первое время его возбуждало, что жена начинала сама искать удовлетворение. Боб открыл ей глаза на многое, для нее – непривычное и экзотическое, на то, что и составляло любовную игру, о которой Джейн даже не подозревала.
   Но по мере того, как она приобретала сексуальный опыт и ее желание активно участвовать в эротической игре росло день ото дня, Баб стал проявлять ревность, и его также растущие день ото дня подозрения знаменовали собой начало конца их семейной жизни…
   Резкий автомобильный гудок отвлек Джейн от воспоминаний. Второй сигнал сорвал с софы в гостиной, где она лежа читала роман Мартина, и подтолкнул к окну. Ей в голову не могло прийти, кто там внизу так сгорает от нетерпения.
   То, что она увидела, было как взрыв, и рука ее невольно схватилась за сердце.
   Потому что за воротами стоял хорошо знакомый элегантный серебристый седан…


   12

   Мартин вернулся.
   Джейн решительно подавила возникшую было волну радости, убедив себя, что ничего особенного не произошло. Он по-прежнему считает ее шлюхой, и если так, то единственная причина неожиданного возвращения очевидна. Ему снова захотелось заглянуть к шлюхе.
   Жар ярости залил щеки Джейн. Ей оставалось только надеяться, что к ярости не примешалось что-то иное…
   Сигнал между тем прозвучал еще раз, и Джейн в гневе выскочила на веранду, уперев руки в бедра.
   – Да заткните же ваш чертов сигнал! – выкрикнула она на одном дыхании. – И убирайтесь!
   Вместо ответа он не торопясь выбрался из машины и постучал в ворота.
   – Они заперты, – продолжала Джейн все в том же повышенном тоне, – и таковыми останутся, сколько бы вы ни колотили.
   На этот раз Мартин вдруг исчез из поля зрения, чтобы мгновением позже возникнуть на вершине потрескавшейся каменной ограды. Поза Мартина также не вызывала сомнений в обуревавших его настроениях, а руки столь же выразительно уперлись в бедра, как и у Джейн на веранде.
   Вообще он выглядел потрясающе, не могла не признать Джейн. В уже знакомых ей черных брюках и рубашке на фоне набухшего тучами неба и качавшихся на ветру деревьев, Мартин всем своим видом выражал непонятную угрозу. Он явно прибыл не для того, чтобы принести радость, это было ясно без слов. Джейн внутренне содрогнулась.
   – Как ты уже заметила, – наконец откликнулся он, и голос его заметно дрожал, – эти запертые ворота не в силах меня остановить. Не удержит и старая входная дверь. Будь же благоразумной, Джейн, дай мне войти. Уверяю, я не собираюсь тебя обидеть.
   Интересно, что он понимает под «обидой», цинично подумала Джейн. Может быть, он не собирается обидеть ее физически, а как быть с душой, сердцем? Может ли он гарантировать, что не подвергнет их истязанию, если она все-таки разрешит ему войти?
   – Видимо, мне уже не выйти за ограду, пока мы не переговорим, – подвела она итог их пикировки.
   Джейн могла бы объяснить Мартину, что прекрасно все услышит и с веранды, а беседовать в доме необходимости нет, но вовремя прикусила язык. Если она не впустит его, он только заподозрит: ей есть что скрывать – и это была сущая правда. Лучше уж впустить, выслушать все, что он скажет, а затем холодно выпроводить.
   Да, так будет лучше.
   Она уже направилась к выходу с ключом от старого замка, как вдруг сообразила, что забыла переодеться. Вернувшись после похода по магазинам, она успела только сбросить верхнюю одежду и облачилась в старые затрапезные джинсы и свободную белую блузку, которую обычно завязывала на животе. Несмотря на пролившийся дождь, день выдался жаркий, и под рубашкой у Джейн ничего не было…
   Она нарочно замедлила шаги, боясь выдать себя излишней торопливостью. Менее всего ей хотелось сейчас возбуждать Мартина видом обнаженного тела, едва прикрытого рубашкой. Оно само было на грани возгорания.
   Черт побери, не везет ей с этим мужчиной, ничего она не может поделать с идущей от него сексуальной волной!
   Не скрывая раздражения, Джейн взглянула сквозь железную решетку на знакомое красивое лицо. На этот раз взор черных глаз и жесткая линия рта почти испугали Джейн.
   – Вы зря прокатились сюда снова, – проговорила она, возясь со ржавым замком. – Я больше не хотела вас видеть. И мне казалось, это взаимно.
   – Это было взаимно.
   Джейн застыла на месте и уставилась на Мартина.
   – Так что же вы здесь делаете?
   – Пытаюсь исправить допущенные ошибки.
   Теперь она уже не могла скрыть охватившей ее дрожи.
   – О чем это вы?
   – Я говорю о возможных последствиях своего идиотского и неконтролируемого поведения в тот последний раз, что был здесь. А теперь отопри ворота, Джейн. Я поставлю машину во дворе, а сам желал бы попасть в дом. Кстати, судя по выражению твоего лица, мне остается лишь молить Бога о том, чтобы мое беспокойство оказалось ложным.
   Джейн вздрогнула и медленно, не проронив ни слова, сделала все, как было сказано. Отворив ворота, она подождала, пока он въедет внутрь и поставит машину рядом со ступеньками. Так же медленно она обогнула седан Мартина, взошла на веранду и только там дала волю чувствам.
   Осознание того, что он намекал вовсе не на ребенка, вызвало у нее новый прилив ярости.
   – Лицемерный рассудительный ублюдок, вот ты кто! Да что ты о себе вообразил, кто ты такой, что я должна выслушивать оскорбления?
   – Я мужчина, и я дурак, – смиренно ответил он. – Твоя бурная реакция – это хороший знак, значит, тревожиться не о чем. Но уверен, ты правильно поймешь меня: мне просто необходимо было спросить, раз пришлось рисковать. Впрочем, я должен был догадаться, – пробормотал он. – Ты-то ведь не дура.
   – Ну, хоть один комплимент на закуску, если это можно назвать комплиментом, – продолжала заводиться Джейн. – Я действительно не дура и сообразила, что ты имеешь в виду. Любая шлюха в наше время, если только она не спятила, должна предохраняться, ты ведь именно это хотел сказать? Так за что я должна благодарить тебя, Мартин? За то, что не считаешь меня круглой дурой, или за то, что считаешь шлюхой?
   Глаза ее при этом горели гневом, однако в самой Джейн поднималась волна желания, согревающая кровь и заставляющая щеки подозрительно пламенеть. Джейн чувствовала, как страсть затопляет ее, растекаясь по ногам и груди, и единственной попыткой освобождения были гневные слова, которыми она осыпала Мартина.
   – Тебе ведь нравится видеть во мне шлюху, признайся! Вот почему ты вернулся. Вовсе не потому, что ты собирался «исправить допущенные ошибки». – Тебе не терпелось вновь лечь со мной в постель. Или не в постель. Может быть, тебе захотелось овладеть мною прямо здесь, на веранде? Или предпочитаешь порезвиться на травке? Вероятно, в голове твоей роятся тысячи фантазий, ради удовлетворения которых ты и прикатил сюда из Сиднея.
   Его глаза сузились, сейчас они были как никогда темны, холодны и жестоки.
   – И каким же, ты предполагаешь, должен быть мой ответ? – спросил он.
   Джейн вызывающе вскинула подбородок.
   – Правдивым. Я хотела бы услышать правду.
   – Хорошо. Правдой будет ответить «да». На все заданные вопросы.
   От такой грубой прямоты Джейн покачнулась, и от падения ее спасли перила веранды. Мартин рассмеялся.
   – Только не говори, что ответ тебя шокировал.
   Джейн с усилием взяла себя в руки, не давая ему шанса заметить растерянность на своем лице.
   Когда первое потрясение прошло, она почувствовала, как колени ее слабеют при одной мысли о том, что ей придется удовлетворять его фантазии, а воображение немедленно произвело на свет парочку фантазий собственных.
   – Ничего из сказанного или сделанного мужчинами по отношению ко мне не может меня шокировать. – Голос ее донесся словно издалека.
   – Я бы сказал то же самое, – с горечью согласился Мартин, – если бы только что не шокировал сам себя. Честно говоря, я приехал сюда вовсе не затем, чтобы донимать тебя скабрезными предложениями. Но твой вид – то, как ты одета, – вырвал у меня слова, которых сам не ожидал.
   – Так это моя вина?
   – Джейн, я уже никого не виню. Будь что будет.
   – Ты полагаешь, я могу иметь отношения с человеком, который чуть не ударил меня?
   – Все это время я очень сожалел о случившемся, – покачал головой Мартин. – Что еще я могу сказать. Что снова прошу прощения? Что больше никогда ничего подобного не повторится?
   – Но это действительно никогда не повторится, потому что я не желаю тебя больше видеть! – Если бы она продолжала в таком тоне еще и еще… то, может быть, сама поверила бы в то, что говорит.
   Мартин молча смерил ее взглядом, и все, что он увидел, были судорожно сжатые руки, румянец на щеках и вздымавшаяся от прерывистого дыхания грудь.
   – Я не верю тебе. Думаю, ты и сейчас хочешь меня столь же страстно, как и я тебя.
   Отрицай, дура, отрицай все, истерично закричал внутренний голос Джейн. Не поддавайся! Но она молчала, уставившись на Мартина.
   – Мне бы хотелось остановиться у тебя ненадолго, – произнес он, нарушив паузу.
   Джейн пришла в себя.
   – Остановиться ненадолго? О чем ты? Посидеть у меня часок за чашкой чая?
   – Вряд ли. – Его улыбка обезоружила Джейн, мгновенно погасила клокотавшую в ней ярость, а по спине тотчас побежал противный знакомый холодок.
   – Послушай, – продолжал он рассудительно. – Я договорился, что не вернусь в контору до Нового года. А в твоем офисе мне сказали, что и ты на каникулах. И я подумал, что…
   – В моем офисе? – взорвалась Джейн, потрясенная услышанным. Значит, он разыскивал ее. Джейн вовсе не хотелось оставаться в его представлении шлюхой, но мысль о том, что рано или поздно он узнает правду, тоже не приносила радости. Ему ничего не стоило сложить два и два и получить четыре. Или, как в их случае, сложить один к одному… и получить третьего. Не хватало еще, чтобы он догадался о малыше. – Что ты делал в офисе? – с вызовом спросила она, выдавая дрожащим голосом, что действительно взволнована не на шутку. – С кем ты там говорил?
   – С Эндрю. Он и рассказал мне, что ты сама купила этот дом и уже переселилась в него. Очень милый парень.
   Убью Эндрю, подумала Джейн.
   – А что тебя так рассердило? Ты, надеюсь, не спишь с ним?
   – Нет, – отрезала она. – И с Майклом тоже!
   – Да? Что же случилось? Твои дневные свидания его больше не возбуждают?
   Воспоминания о словах, брошенных тогда Мартину, вызвали краску стыда. Боже, неудивительно, что после сказанного он так с ней поступает. Но… сейчас у Джейн уже недоставало мужества попытаться объяснить все раз и навсегда. Сейчас слишком многое поставлено на карту.
   – Ну, скажем, недавно произошли события, резко изменившие мою жизнь.
   – Вроде этой покупки дома, так?
   – И это тоже.
   – А что еще? Не хочешь же ты сказать, что завязала не только с Майклом, но и с «дневными деловыми свиданиями»?
   Джейн бросила на Мартина быстрый взгляд.
   – Не стоит продолжать эту дискуссию. Моя жизнь тебя не касается.
   – Но хотя бы сейчас у тебя есть любовник? – не отставал Мартин.
   – Что ты имеешь в виду под словом «любовник»? – едко переспросила Джейн.
   – Да что угодно.
   – А почему я вообще должна отвечать? Тебе-то какое дело?
   – Я не намерен делить тебя ни с кем.
   – Ты мною пока и не обладаешь, чтобы делить с кем-то!
   – Да, не обладаю. Но очень хочу. Я хочу обладать тобою.
   Джейн почувствовала себя одновременно обезоруженной и растерянной, когда ощутила на своей щеке его неожиданно мягкую и нежную ладонь.
   – Какое… какое право ты… – попыталась она протестовать, но тщетно.
   – Никакого, я это знаю, – произнес он, легко гладя ее по щекам, и, едва касаясь, провел ладонью по верхней губе. Его шепот соблазнял: – Подари мне это право, Джейн. Скажи, что я могу остаться, что ты этого хочешь. Скажи, что ты все еще желаешь меня. Скажи, что именно ты желаешь… – В этот момент его палец опустился на нижнюю губу, заставив ее – и все тело Джейн – затрепетать.
   Она еле слышно застонала, но этого оказалось достаточно, чтобы Джейн, придя в себя, испуганно отшатнулась от Мартина.
   – Все, что я желаю… это чтобы ты… побыстрее уехал…

   Даже ей самой произнесенные слова показались искусственными и неубедительными. Вероятно, как и Мартину, потому что он ответил:
   – Я уеду… в новом году. Мне придется вернуться на работу, – добавил он, как бы оправдываясь.
   – И тогда все будет кончено, – выдохнула Джейн, стараясь не выдать отчаяния.
   – Возможно, недели нам окажется достаточно.
   Вот все и стало на свои места. Совершенно очевидно, что Мартин надеялся утолить свою низменную страсть, чтобы поставить на их отношениях точку. Он дал себе время на необузданные фантазии, чтобы потом, как только неделя пролетит, покорно вернуться к своей обыденной жизни и принятым моральным нормам. А может статься – и к своей признанной обществом невесте.
   У Джейн возникло секундное искушение спросить его насчет Линды, но оно исчезло, как только она представила себе, что может услышать в ответ.
   – Ты хочешь, чтобы все было по-твоему, не так ли? – поинтересовалась она вместо этого, не скрывая злорадства.
   – Ты и сама очень эгоистична, Джейн, когда дело касается мужчин и секса.
   Она не скрыла улыбки.
   – Кажется, ты прав.
   – Так ты согласна?
   Джейн впилась взглядом в черные решительные глаза Мартина и поняла, что если ответит «нет», то развяжет ему руки, и он все равно овладеет ею, но на этот раз – жестко и хладнокровно, без капли сожаления. Если так, то лучше захватить инициативу с самого начала.
   – Может быть.
   – Что значит – может быть? – резко переспросил он.
   – Для начала ограничимся одним днем, идет? А я оставляю за собой право вышвырнуть тебя вон, если ты будешь настолько глуп, что переступишь черту.
   – Какую черту?
   – Черту, которую я всегда мысленно провожу, когда имею дело с мужчинами. Черту, разделяющую приемлемое и неприемлемое.
   – Было бы честнее, если бы ты сразу познакомила меня с полным списком правил поведения.
   – Нет, я девушка непостоянная и любопытная. И предпочитаю всякий раз выдумывать новые правила.
   – Это я заметил.
   – Кажется, тебе понравилось.
   – Мне нравишься ты, – воскликнул он, обняв ее. – Это я знаю наверняка.
   – Тебе не я нравлюсь, Мартин, – ответила Джейн, откинув голову, когда он начал целовать ее в шею, – а то, что я для тебя делаю.
   – М-м-м… Возможно, ты и права, – Он коснулся губами мочки ее уха, затем слегка прикусил…
   Голова у Джейн пошла кругом, она ощущала его губы на самых чувствительных точках ушей, и в ней закипала горячая волна страсти.
   – Пойдем наверх, – прошептала она.
   Когда он оторвал жаркие губы, глубокая дрожь сотрясла тело Джейн. Боже, да она просто безнадежна. Абсолютно безнадежна.
   Остается надеяться, что хоть не беспомощна. Осознав свою слабость в присутствии Мартина, Джейн все же оказалась способна держать их отношения под контролем. Покачивая головой, будто в плену сладостного дурмана, она улыбнулась Мартину ласково и маняще.
   – Так мы идем наверх, Мартин? Надеюсь, на сей раз не на веранде и не на траве, а?
   Вместо ответа он еще сильнее прижал ее к себе и поцеловал с такой жадностью, что Джейн поняла: еще немного, и она уже не будет в состоянии контролировать что-либо. Поэтому она мягко высвободилась, сделала глубокий выдох и, взяв Мартина за руку, ввела его в дом. Однако его хватило ненадолго, и у ступенек лестницы, ведущей в спальню на втором этаже, он снова страстно прильнул к губам Джейн. Но она отвернулась решительно и без колебаний.
   – Нет, – произнесла она твердо. – Не так.
   – А как?
   – Не так безумно. И бездумно. Остынь немного. Нет, – быстро поправилась она, сама хмелея от своих слов и мыслей, – я хочу сказать: мне нужна передышка. Я хочу любить тебя, Мартин, а не наоборот.
   Его стон выдал страстное желание, а вовсе не отказ от предложения. Возбуждение Джейн достигло предела, как только безудержная фантазия услужливо нарисовала следующую картину: он распростерт перед нею совершенно обнаженный, а она творит с ним все, что пожелает…
   Приподнявшись на цыпочках, Джейн взяла лицо мужчины в ладони и поцеловала в полураскрытые губы, теперь уже ее язычок нашел самые чувствительные места на губах Мартина, о чем поведал новый стон. Но как только его руки обвились вокруг ее талии, Джейн снова заговорила, не узнавая собственного голоса, и возбуждающего, и убаюкивающего:
   – Терпение, тебе понравится. Поверь, я все сделаю, как надо…
   – Ты уверена, что ты не Дьявол, одетый женщиной? – успел он спросить, пока она вела его за руку вверх по лестнице, в ожидающий их полумрак спальни.
   Ее смех в ответ прозвучал неожиданно мягко и нежно. И соблазнительно. Где-то в глубине подсознания Джейн шевелилась предательская мысль о том, что она поступает недостойно. Мартину, возможно, ее поведение могло показаться порочным. Но Стивен Мак-Кой, наоборот, смаковал каждый миг развертывавшегося действа. И она, Джейн, тоже смаковала и наслаждалась.
   До сих пор она и не подозревала, как ядовита отведанная ею сейчас отрава – повелевать, контролировать и мужчину, и самое себя. Она чувствовала, как ее волнуют власть над ним, и эта власть рождала такое острое и терпкое желание, что быстро удовлетворить его казалось преступлением. Оно требовало наслаждения телом Мартина, но не за какие-то жалкие минуты, а за долгие часы, наполненные страстью и томлением.
   – Может быть, ты и прав, милый, – прошептала Джейн, расстегивая ему рубашку. – Потому что я собираюсь взять тебя с собою в ад, а затем вернуться обратно. – Одну за другой рука ее расстегивала пуговицы на его рубашке, начав с самой верхней, и – все ниже, медленно-медленно…
   Когда рубашка была наконец мягко отброшена в сторону и пальцы Джейн начали свое долгое путешествие по его обнаженной груди, Мартин смог издать только стон наслаждения. Джейн слышала, как неистово бьется его сердце, как безумно он хочет отправиться с нею в ад и обратно. Как страстно он желает получить от нее все, что ему не дарила еще ни одна женщина.
   И Джейн не могла более оттягивать раздачу подарков.


   13

   Я совершенно безнадежна, безмолвно вздохнула про себя Джейн, глядя на спящего рядом мужчину.
   Она честно пыталась вести себя только сексуально и порочно-эгоистично. Все время, пока она раздевала Мартина, ласкала его, и тогда, когда заставила его лечь и наблюдать ее медленный, изматывающий и сладострастный стриптиз, Джейн старалась не думать ни о чем, кроме собственного наслаждения. Она словно оправдывала свое поведение тем, что в нем не отводилось места глубоким чувствам и переживаниям.
   Надо ж быть такой дурой!
   О, это не было любовью. Джейн хотелось бы надеяться, что это не любовь…
   Но, каким-то непостижимым образом, пока ее пальцы и губы мягко охватывали его напряженно подрагивающую плоть, а до слуха доносились его вздохи и стоны, выдающие и муки, и экстаз одновременно, Джейн с удивлением обнаружила, что она с наслаждением ласкает человека по имени Мартин, а не всего лишь прекрасное мужское тело.
   Откровение испугало ее. Ведь Мартину вовсе не нужно что-то большее. Все его желания не шли дальше уже свершившегося: путешествия в ад и обратно.
   Сердце Джейн похолодело, ей вспомнились слова Мартина, сказанные сразу после того, как она внезапно прекратила свою сладостную пытку и впустила его в себя: «Ты уверена, что нам ничего не нужно предпринять? Абсолютно уверена, что нет никакого риска?» – Беззаботный Стивен Мак-Кой временно уступил место осмотрительному и сдержанному Мартину Бенфорду.
   – Не волнуйся, беспокоиться не о чем, – заверила его Джейн, целуя в вопрошающую морщинку на лбу. – Ты первый мужчина, с которым я занимаюсь любовью, абсолютно не предохраняясь. – Что было истинной правдой. Боб пользовался презервативами с почти религиозным фанатизмом, не доверяя ее женским циклам.
   – Не боишься забеременеть?
   Вопрос вызвал в животе Джейн спазм, но он быстро прошел, когда она почувствовала, как страстно ее желает Мартин. Тем не менее ответ и улыбка Джейн получились слегка ироничными.
   – Совершенно не боюсь, – призналась она искренне и увидела облегчение на его лице.
   На долю секунды ей захотелось выложить ему всю правду. Было бы любопытно посмотреть, как изменится лицо этого самоуверенного типа при известии о том, что Джейн уже носит под сердцем его ребенка.
   Но миг слабости быстро прошел. К счастью. Потому что это была бы пиррова победа, которая скорее всего обернулась бы против Джейн. Поэтому она отбросила все посторонние мысли, положила ладони Мартина себе на грудь и закрыла глаза…
   Вскоре она уже забыла решительно обо всем, даже о своей телесной оболочке. Единственное, что теперь ее занимало, была двигающаяся внутри нее жаркая мужская плоть, отдающаяся в Джейн электризующими ритмическими разрядами. Улетучились даже недавняя нежность, все эмоциональные порывы, уступив место юному и эгоистическому стремлению к собственному удовлетворению. Сейчас Джейн желала только одного: забыть на время о Мартине и не вспоминать о нем даже тогда, когда он достигнет своего пика.
   Это произошло неожиданно быстро. И его освобождение вызвало в Джейн такую резкую ответную реакцию, что на глазах ее выступили слезы радости. После мгновений экстаза она бессильно упала на подушки, задыхаясь, ничего не видя и не слыша.
   И вот спустя несколько минут она лежала опустошенная рядом с мужчиной, доставившим ей такую радость и сейчас спящим сном невинного ребенка.
   – О, Мартин, – нежно выдохнула она, ее руки снова принялись ласкать его, на этот раз только с нежностью и любовью. Ей хотелось обнимать Мартина, быть ближе к нему, распластаться на его теле. Внезапно она почувствовала себя очень уязвимой и одинокой.
   Если бы он только влюбился в нее. Если бы предложил ей руку и сердце. Если бы…
   Джейн застонала от отчаяния и перевернулась на бок, как будто старалась отдалиться от Мартина, а также от своих собственных дурацких романтических бредней. Еще немного, и ей бы захотелось рассказать ему всю правду о себе. Так он ей и поверит – ее патетическим попыткам разубедить его в том, в чем он уже был убежден! Слишком поздно для искренних признаний…
   Убрав с лица рассыпавшиеся кудри, Джейн подняла с пола рубашку и надела ее на голое тело. После чего встала с постели и направилась к двери. Ей просто необходимо было принять ванну и что-то перекусить: Джейн отчаянно проголодалась, после завтрака у нее крошки во рту не было, а с тех пор прошло несколько часов. Сейчас должно быть около полудня.
   В дверях спальни она бросила последний взгляд на Мартина и убедилась, что он еще не скоро проснется. Отлично, у нее будет время привести себя в чувство.
   После ванны Джейн спустилась вниз, чтобы выпить чего-нибудь подкрепляющего. Она остановилась на стакане ледяного апельсинового сока и долго смаковала его, оглядывая свою новую, сверкающую чистотой кухню. И тут она увидела прислоненный к стене пластиковый пакет.
   – О Боже! – вырвалось у Джейн, когда она поняла, что это тот самый, из торгового центра. А в пакете – детская книжка, которую она купила вместе с романом Мартина. Лихорадочным движением вытащив книжку, она недолго думая спрятала ее в пока еще пустом буфете. Сердце Джейн замерло на мгновение, когда она представила себе, что могло произойти: Мартин заходит в кухню первым и натыкается на пакет!
   И тут она вспомнила о другой книге…
   Замирая от ужаса, она поспешила в гостиную, где на софе все еще лежал раскрытым его роман. Тоже была бы история, если бы Мартин обнаружил собственную книгу! Он бы, пожалуй, вообразил, что она так увлечена им, что рыскает по всем книжным магазинам, скупая его романы.
   Про себя Джейн еще могла фантазировать на тему о том, как их отношения счастливо продолжатся после окончания этой недели, хотя здравый смысл утверждал обратное: все пролетит – не заметишь, и на закате он укатит в своем серебристом седане, оставив ее одну с ребенком.
   Но если этот невеселый, жесткий сценарий вызвал у Джейн немедленную тошноту, он все же был неизмеримо лучше иного. Вполне можно допустить, как в один прекрасный день Мартин вернется, заберет ребенка и укатит на закате, оставив ее. На этот раз действительно одну.
   Вот почему книга Мартина последовала тем же маршрутом в буфет, а Джейн поднялась наверх, гадая, нет ли еще каких следов, на которые он мог бы случайно напороться. Первыми на ум пришли прописанные доктором таблетки. Они лежали на холодильнике, и принимать их следовало каждое утро. Джейн сомневалась, что адвокат сделает правильные выводы, даже если обратит на них внимание, но все же их следует убрать куда-нибудь подальше…
   – О! – Это единственное восклицание вырвалось у нее при возвращении в ванную, ибо первое, что она там увидела, было обнаженное тело Мартина, бесстыдно распростертое в доверху наполненной водой ванне.

   Мартин обернулся на ее вскрик, и у него перехватано дыхание. Боже, как она была хороша в своей рубашке, которая почти ничего не скрывала, едва доходя Джейн до бедер!
   – Я залез в ванну, но, кажется, ты ее приготовила не для меня? – постарался спросить он как можно более деловито, хотя мысли его сейчас были заняты совсем другим. Черт, видимо, недели не хватит, чтобы удовлетворить ненасытную страсть, которую возбуждала в нем эта женщина. Впрочем, зачем ограничивать себя одной неделей – разве она не может стать его любовницей надолго? Если потребуется, он даже готов ей платить.
   – Нет, не для тебя, – сухо ответила Джейн.
   Мартина ее жесткий тон даже развеселил. Интересно, знает ли она, как распаляет его своим показным равнодушием? Вообще он стал понимать, что Джейн остается для него постоянным вызовом, будоражащим его мужское начало и заставляющим желать эту женщину еще и еще.
   – Никто не мешает тебе присоединиться, – сказал он, надеясь, что смог скрыть подспудные намерения. Он уже принял правила игры, увидев, как Джейн любит контролировать ее ход, как важно для нее быть ведущим, а не ведомым в сексуальной жизни.
   Поэтому неожиданное замешательство Джейн удивило Мартина. Почему столь невинное предложение ее смутило, хотя полчаса назад она такое вытворяла вместе с ним?
   – Ты смущена?
   От его вопроса смущение Джейн только возросло.
   – Я… я никогда не принимала ванну с мужчиной, – произнесла она с такой восхитительной невинностью во взгляде и голосе, что Мартин едва не потерял голову. Да кто же она такая – женщина, становящаяся то ангелом, то дьяволом, и каждый раз изменяясь с такой легкостью и такой потрясающей искренностью? – А что, я обязательно должна? – спросила Джейн с вызовом.
   – Вовсе нет. Но для такой женщины, как ты – э… с твоей образованностью странно отсутствие элементарного эротического опыта.
   – Мне вода вообще не кажется чем-то эротическим, – жестко сообщила Джейн, наконец избавившись от смущения.
   – Серьезно?
   – Да. И еще я думаю, что эта старая ванна вряд ли вместит нас двоих.
   – Если напрячь воображение, то можно легко себе представить, что нам и не потребуется пространство для двоих.
   Ответом был долгий испытующий взгляд Джейн. Мартин невольно задержал дыхание, стараясь не нарушить паузу. Он не ведал, какие мысли крутятся сейчас у нее в голове, он вообще ни в чем не был уверен. Единственное, что он знал определенно: никогда еще он не встречал такой загадочной женщины. Она цепко держала его в руках – все то время, пока они были знакомы. И все это время он чувствовал себя неуверенным – как мужчина и как любовник. Никогда раньше с ним не случалось ничего подобного, это интриговало и сводило с ума. До сих пор Мартину все доставалось легко – особенно женщины. А теперь вот это существо… изматывающее, противоречивое… доводящее до неистового волнения. На пределе нервного срыва.
   – Если хочешь, я потру тебе спину, – неожиданно нарушила тишину Джейн. – Но ванну я предпочла бы принять одна.
   Сев и устроившись поудобнее, Мартин протянул ей мыло.
   – Прошу вас…
   Когда Джейн приняла из его рук мыло и опустилась коленями на коврик рядом с ванной, она ощутила, что все внутри нее сжалось. Стараясь не смотреть на отдельные части мужского тела, она сосредоточилась на относительно безопасной спине Мартина. В первый момент, когда она увидела его лежащим в ванне, Джейн хотела немедленно уйти, ненавидя себя за бесстыдный румянец, покрывший ее щеки. И за возникшее желание, вызванное его предложением присоединиться.
   Только сообразив, что ее замешательство явно озадачило Мартина, Джейн задержалась и приняла это явно компромиссное решение – вместо того, чтобы немедленно залезть в ванну. Если ему не удалось захватить ее врасплох, будет лучше взять все в свои руки. Как бы то ни было, намыливая ему спину, Джейн чувствовала себя намного увереннее, по крайней мере так ей легче было не потерять голову.
   – Ты захватил с собой что-нибудь из одежды? – спросила она перед тем, как прикоснуться к его широкой мускулистой спине.
   – Нет, – ответил он. – Я уже говорил тебе, что не планировал ничего подобного. Это просто произошло, и все.
   – М-м… Тогда нам нужно будет пройтись по магазинам. Ты не можешь носить одно и то же всю неделю. Я хочу тебя приодеть.
   – Чистый разврат.
   – И еще ты поможешь мне по дому.
   – Что именно?
   – Все, что я наметила на неделю. Прежде всего я решила взяться за ограду, а затем – содрать кое-где старые обои.
   – В этом я буду тебе хорошим помощником, – промурлыкал Мартин. – Обожаю сдирать старье. Могу вообразить, что и ты девушка не промах в таких делах.
   – Очень смешно. Кроме того, нужно повесить новые занавески на окнах.
   – Насчет занавесок… Не могу сказать, что в них я особенно силен.
   – А в чем ты особенно силен? Я имею в виду работу по дому, а не твои адвокатские или литературные способности.
   Его взгляд через плечо был откровенен до непристойности:
   – Ты же не дала мне и шанса показать, в чем. У тебя, кажется, есть маленькая склонность – всегда быть наверху.
   Сердце Джейн заиграло было танго в груди, но, к счастью, голос ее прозвучал ровно и восхитительно-сухо:
   – Одни обещания… Подай мне губку.
   Получив ее, Джейн с силой хлопнула губкой по его спине и несколькими энергичными движениями стерла пышный слой мыльной пены.
   – Все! – закончила она процедуру, забросив губку в ванну.
   – Как я разочарован. Я-то хотел, чтобы ты меня вымыла всего.
   – Как же! – сострила гримаску Джейн. – Я ведь не гейша, ты же знаешь!
   Он обернулся и посмотрел ей прямо в глаза, не скрывая бесовского желания.
   – Позорно забыл. А ты сможешь стать гейшей для меня, если я попрошу – безгранично нежно?
   – Я… я…
   – Поцелуй меня, – прошептал он, обняв ее правой рукой и притянув к себе.
   Она не поцеловала. Но дала поцеловать себя.
   – Прикоснись ко мне, – был его следующий приказ.
   Она не выполнила и этого. Но позволила взять свою руку в крепкую ладонь Мартина. Ведомая им, Джейн опустила руку в теплую воду и коснулась напрягшейся мужской плоти.
   Ее дыхание стало таким же учащенным, как и его, а сила воли навсегда покинула Джейн. Она продолжала стоять на коленях рядом с ванной и безмолвно ожидала следующего шага Мартина, а он в это время поймал свисающий край ее рубашки и медленно потянул его на себя, с пересохшими от волнения губами наблюдая за тем, как материя натягивается и пузырится на груди Джейн и ее проступающие сквозь легкую ткань соски рвутся наружу. Словно посчитав это недостаточным, Мартин взял кусок мыла и начал намыливать ее груди прямо по рубашке.
   – О Боже, – простонала Джейн.
   – Полезай же в ванну, – предложил Мартин.
   – Я… я не могу. Ты слишком большой.
   – Да, и в данный момент становлюсь еще больше.
   Джейн вынуждена была улыбнуться и получила улыбку в ответ.
   Они поглядели друг другу в глаза, и Джейн немедленно ощутила, как ее сердце заливает водопад самых теплых чувств. Она нагнулась над ванной и сладко поцеловала его в губы.
   – Ну, мы же не можем так, верно? – промурлыкала она.
   Он взял лицо Джейн в ладони и тоже поцеловал ее, хотя и не так сладко.
   – Ну так залезай же в эту чертову ванну!
   Что Джейн и сделала.

   Когда Мартин вышел из примерочной в новых белых брюках и новой рубашке, он весь сверкал и благоухал.
   – Ну как? – спросил он Джейн.
   – Выглядишь отпадно, – ответила она, улыбнувшись самой себе: жаргонное словечко Джуди, уместное в их беседах о сексе и мужиках, сорвалось с ее губ совершенно непроизвольно.
   Мартина оно, похоже, тоже озадачило, но он постарался казаться польщенным.
   – Как ты сказала – отпадно? А что это значит?
   – Позже объясню, – интригующе пообещала Джейн. – Добавь это к тому, что мы уже отложили.
   Они уже выбрали пару голубых брюк и майку того же цвета, а также летний костюм цвета хаки, плавки, кое-что из нижнего белья и в довершение ко всему белое махровое полотенце.
   – У тебя деньги есть? – спросила Джейн.
   – Я никогда не расстаюсь с кредитной карточкой Америкен Экспресс.
   – Как настоящий бой-скаут – всегда готов, так?
   – Был – пока не встретил тебя. Затем полностью потерял голову, и вместо нее стала тыква.
   – О, бедненький, – поддразнила его Джейн, получая удовольствие от его слов. – Но что же у нас за тыква такая замечательная выросла! – Взяв Мартина под руку, она поцеловала его в щеку. – А теперь пойдем и…
   Болтовня Джейн оборвалась на полуслове, потому что, обернувшись, она увидела лицо, ей хорошо знакомое. Сейчас оно было белее мела.
   – Боже мой, София, – пробормотала она.
   – Что такое? – воскликнул Мартин.
   Джейн решила не падать духом и, выдавив улыбку на одеревеневших губах, помахала рукой оцепеневшей сестре.
   – Привет, София. Мартин, повернитесь же и познакомьтесь с моей сестрой Софией. София, это Мартин Бенфорд, мой самый важный клиент. Этому очаровательному мужчине нужно было купить кое-что из повседневной одежды. И, как всегда в таких случаях, потребовался компетентный женский совет, не так ли, Мартин? И никого под боком не оказалось, кроме меня, правда?
   – Да… то есть, нет… верно, – с трудом выдавил из себя Мартин, ничего не понимая, но стараясь по мере возможностей подыграть Джейн.
   София уставилась на Мартина так, как будто перед ней возник сам Грегори Пек во плоти. Джейн чуть не застонала, оказавшись в таком ужасном положении, и только глазами пыталась показать Мартину, чтобы он ни в коем случае не выдавал их отношений.
   – Но что ты здесь делаешь, София? – поспешила она продолжить беседу. – Неужели покупаешь что-нибудь так далеко от дома?
   – Нику нужны кое-какие вещи для круиза, а здесь выбор намного лучше, чем у нас. Он где-то тут бродит, – выговорила София, махнув рукой в сторону стенда с мужскими рубашками.
   – Я, пожалуй, вернусь примерю еще кое-что, Джейн, – внезапно подал голос осмелевший Мартин. – Было очень приятно познакомиться, София.
   – Мне также, – произнесла София, провожая его широко раскрытыми глазами.
   Когда София перевела взгляд на Джейн, между сестрами повисла напряженная тишина. Джейн тяжело вздохнула, решив покончить с этим раз и навсегда, – через пару месяцев все откроется, а потому глупо продолжать ломать комедию. София рано или поздно узнает про ребенка и тогда, быть может, все поймет и про Мартина.
   – Да-да, – начала Джейн обреченно, – у нас связь.
   Реакция Софии буквально выбила у нее из-под ног почву.
   – Но это же замечательно! О, Джейн, он восхитителен. Я так счастлива за тебя!
   – Ради всего святого, София, – отрезала Джейн. – Это всего лишь интрижка, не более. Он преуспевающий адвокат, забрался в наши края провести здесь свободное время. Пройдут праздники, и он снова уберется в свой Сидней, и я его никогда больше не увижу. Это просто секс, София, и только.
   – Для него это, возможно, только секс, дорогая, но для тебя – нет. Посмотри на себя в зеркало, когда вернешься домой, Джейн Эйкерс. Да ты вся сияешь! Даже не пытайся убедить меня, что не влюблена в этого мужчину.
   – Я действительно не влюблена, – солгала Джейн.
   – Ни секунды не поверю.
   – Во что ты не поверишь, дорогая? – раздался над ухом Джейн голос Ника.
   Она бросила на Софию красноречивый взгляд, приказав той набрать в рот воды. Но затем на память пришел их последний разговор с Ником, его признание в том, что они с Софией делятся почти всеми секретами, и Джейн решила рассказать ему обо всем сама. Уж если суждено ему узнать, пусть узнает из ее уст правду, а не романтичную версию, сочиненную ее сестрой.
   – Она не хочет поверить, что ее маленькая сестричка могла бы переспать с мужчиной, которого ни чуточки не любит, – сказала она без обиняков. – Думаю, Ник, ты должен объяснить жене, что секс и любовь далеко не всегда идут рука об руку.
   – Может, у кого-то и так, – заспорила София, – но мы, сестры Эванс, из другого теста.
   – За что я вам бесконечно благодарен, – проворковал Ник, бросив на жену страстный взгляд. – Что касается тебя, Джейн, то не пытайся втереть нам очки. Мы твоя семья и прекрасно знаем, что ты за человек. Ты была бы последней дешевкой, если бы спала с кем попало. А теперь скажи, кто же тот счастливчик, перед кем дрогнуло, наконец, твое стальное сердце?
   – Вот он, выходит из примерочной, – прошептала София. – Тот мужчина в черном.
   Ник поглядел туда, куда она указывала, затем повернулся к Джейн, и легкое облачко сомнения промелькнуло на его лице.
   – Я бы чувствовал себя гораздо лучше, если бы на нем было белое, а не черное.
   – Я бы чувствовала себя гораздо лучше, если бы на нем вообще ничего не было, – пробормотала Джейн.
   Оба уставились на нее, широко раскрыв рты. Джейн приняла строгий вид.
   – Наконец-то до вас дошло. Отлично. А теперь отправляйтесь в круиз, желаю вам фантастических праздников. И не делайте ничего, что я бы не делала на вашем месте. Таким образом у нас у всех появилась отсрочка, – добавила она сухо.
   Она проводила их взглядом и поспешила к Мартину, который как раз расплачивался за купленные вещи. Вспоминая изумленные лица сестры и Ника, Джейн даже немного успокоилась: теперь по крайней мере их представления о ней не будут столь упрощенно-наивными. Мартин взял ее под руку и начал пробиваться сквозь толпу к ближайшему выходу со странной настойчивостью.
   – Мы что – куда-то спешим? – поинтересовалась Джейн.
   – В некотором роде. Мне кажется нам давно следовало поговорить.
   – О чем же?
   – О многом.
   – Например?
   – О миссис Джейн Эйкерс.
   Джейн всю скрутило.
   – А что с ней?
   – Именно это я и хочу знать.
   – До чего же скучная тема. Я бы предпочла поговорить о мистере Мартине Бенфорде.
   – В таком случае у нас есть прекрасный повод обменяться информацией. Давай условимся: двадцать вопросов твоих – двадцать моих.
   – А что, если ты задашь вопрос, на который я не захочу отвечать?
   – Тогда ты пропустишь его. Но всего можно будет пропустить не более пяти вопросов. Идет?
   – Я могу солгать.
   – Но и я тоже.
   – В чем тогда смысл?
   Мартин улыбнулся.
   – Я пойму, когда ты солжешь.
   Джейн опешила.
   – Это каким же образом?

   – Потому что я долго учился распознавать ложь. Это моя работа.
   – Мне кажется, это нечестно. Лучше давай поклянемся говорить друг другу правду или пропускать вопрос.
   – По рукам. Кстати, нет ли у тебя с собой Библии?
   – Очень смешно.
   – Я не сказал ничего смешного.
   – Тогда поехали домой, в библиотеке наверняка есть. По-моему, я видела ее, когда вытирала пыль.
   – Отлично. Когда вернемся, поклянемся на ней и начнем задавать вопросы.
   – А если сперва перекусить? Я голодна.
   Его быстрый взгляд заставил сердце Джейн забиться с новой силой.
   – Я тоже. Давай-ка подумаем… Хорошо, тогда мы полакомимся друг другом, а уже затем приступим к вопросам.
   – Но я… я не имела в виду…
   – Закрой рот, женщина. Муха влетит.


   14

   – Ты удовлетворен? – спросила Джейн с вызовом. – Или предпочитаешь, чтобы я села за письменный стол, а ты направишь мне лампу в лицо? Так, кажется, вели допрос эсесовцы. Конечно, они не предлагали своим жертвам клясться на Библии, зато всегда держали наготове особые щипцы для пальчиков.
   Мартин ничего не ответил. Они сидели друг против друга, но Мартин разместился на старинном огромном кресле и сейчас смотрел на Джейн сверху вниз. Он вообще выглядел намного более расслабленным, нежели она, возможно, потому, что был одет в новый роскошный купальный халат, а Джейн, перед тем как подняться наверх, не нашла ничего лучшего, как опять облачиться в старые джинсы и блузку.
   Чем больше они занимались любовью, тем более зажатой она чувствовала себя после, и мысль об этом не давала ей покоя. В спальне власть попеременно переходила от одного к другому, оба знали это. И хотя всего час назад Джейн с удовольствием подчинялась любой прихоти Мартина, сейчас ее била нервная дрожь.
   На этот раз он взял Джейн с собой в ад и обратно. Она умоляла поскорее избавить ее от сладостного мучения, но Мартин не спешил, растягивал любовную пытку. Собрав всю свою мужскую силу, он повелевал изнемогавшей в его объятиях женщиной, контролировал каждое ее движение и те редкие мгновения, когда наступало полное расслабление. Такое поведение и распаляло, и пугало Джейн, особенно когда она внезапно обнаружила, что словно парит в пространстве, без единой мысли в голове, готовая на любую прихоть любовника.
   Никогда прежде Джейн не ощущала ничего подобного, и теперь мысль о бездарно потерянных годах вызывала приступ отчаяния. Боб заставлял ее делать все, что хотел, играя на ее страхе. Мартин почти достиг того же, используя страсть. Она бы не возражала полностью доверить свое тело мужчине, который бы действительно любил и оберегал ее. Но в случае с Мартином не было ни того, ни другого. Джейн боялась, что он может подвигнуть ее на все более и более непристойные забавы – и как раз тогда, когда ее мысли будут полностью заняты совсем другим.
   Подобная перспектива заставила ее содрогнуться.
   – С тобой все в порядке, Джейн?
   Теплое участие, промелькнувшее в его голосе, принесло временное облегчение. Мартин не любил, но все же заботился о ней, хотя и на свой манер. Иначе зачем ему сидеть сейчас напротив и задавать вопросы о ней самой?
   Или это всего лишь проявление банального любопытства, привычка не оставлять вопросы без ответов? Его Стивен Мак-Кой, вцепившись в очередную загадку, не отставал от нее, как собака от любимой косточки. Вероятно, и его создатель той же породы.
   – Почему ты не отвечаешь мне, – внезапно взорвался Мартин, – а только улыбаешься загадочно, как Мона Лиза? Боже, ты иногда сводишь меня с ума!
   Удивленная неожиданным выпадом, Джейн тем не менее совсем не собиралась оправдываться. Она дала себе зарок: никогда больше не реагировать на мужской рык, дрожа, как серая мышка.
   – Извини, – произнесла она безо всякого выражения. – Я задумалась о своем.
   – Великолепно! Рад видеть, как ты увлеченно это делаешь. А мне-то казалось, тебе интересно хоть немного узнать о мужчине, с которым спишь. Или ты предпочитаешь держать своих любовников на безопасном расстоянии и вышвыривать их вон, как только они переступят твою незримую черту?
   – Это и есть вопрос номер один, Мартин? – перебила его Джейн ледяным тоном.
   – Нет уж, черта с два!
   – Отлично, значит, я могу не отвечать.
   – Сука!
   – Еще один раз услышу в свой адрес нечто подобное, – произнесла Джейн, стиснув зубы, – и ты, милый мой, вылетишь отсюда, независимо от того, истекла неделя или нет.
   Несколько мгновений они молча мерили друг друга взглядами. Мартин первым пошел на примирение:
   – Ты права. Прости, пожалуйста. Это было несправедливо и совсем не по-джентльменски с моей стороны.
   Не по-джентльменски? Она не ослышалась? Джейн не помнила, чтобы это слово хоть раз произнес современный мужчина. Что доказывало очевидную современность Мартина, причем во многих отношениях. К нему удачно подошло бы прозвище «накрахмаленный воротничок». Если бы Джейн не прочитала ранее его роман и не заглянула в темную кладовую его души, видимо противоречия его личности, вероятно, свели бы ее с ума.
   – Думаю, нам следует поскорее начать, – произнесла она сухо. – Кто первый?
   – Полагаю, ты.
   – Почему я? Только из-за того, что ты обожаешь оставлять за собой последнее слово?
   – Да, поэтому. Это был вопрос номер один, не так ли? – В его голосе звучал неприкрытый сарказм.
   Это слишком, решила Джейн, даже если принять во внимание недавние извинения.
   Их глаза сцепились в схватке – пламенеющие черные против сверкающих зеленых.
   Наконец Мартин не выдержал и улыбнулся, как бы извиняясь еще раз. Джейн позволила себе ответную примирительную улыбку.
   – Ты любишь жизнь, полную опасностей, Мартин, – произнесла она загадочно.
   Он ничего не ответил, продолжая разглядывать ее, словно мысленно пытался прочесть ответы на мучившие его вопросы. Решив для себя, что он и наполовину не столь загадочен для нее, как она для него, Джейн улыбнулась уже шире и обворожительнее. Прочитанный роман рассказал многое об авторе. Однако у нее на уме вертелось еще несколько вопросов, на которые пока не нашлось ответов.
   – Вопрос первый, – начала она, поняв, что снова надо брать инициативу в свои руки. – Каковы твои отношения с родителями и родственниками?
   На этот раз она его точно удивила, сомнений не было. Он откинулся головой на спинку кресла и какое-то время собирался с мыслями.
   – Я уважительно и с благодарностью отношусь к отцу, люблю и почитаю мать, а больше у меня живых родственников нет. Мой старший брат умер в возрасте шести лет, а в нашей семье существует традиция – старший сын обязательно становится адвокатом. Вот почему я выбрал эту профессию…

   – Твой ответ неполон, Мартин. Я спросила тебя об отношениях, а это улица с двусторонним движением. Как они к тебе относятся?
   Он вздрогнул.
   – Мой отец должен мной гордиться, а мать, полагаю, ей есть о чем беспокоиться касательно меня.
   – А что именно должно ее беспокоить?
   – Это уже второй вопрос.
   – Согласна. Пусть будет вторым. Ответь, пожалуйста.
   – Пас.
   Разочарование Джейн было слишком резким и искренним, чтобы его можно было скрыть. Она действительно желала знать как можно больше об отношениях Мартина с матерью. Джейн казалось, что это очень важно. Почему он любил и почитал ее? За что? Нужно было приготовить Мартину какую-то ловушку и спровоцировать его на ответ. Как именно это устроить, Джейн пока не знала, но со временем что-нибудь придумает.
   – Твоя очередь, – улыбнулась она самой сладкой из своих улыбок.
   Но улыбки и след простыл, когда Джейн услышала вопрос Мартина:
   – Ты изменяла мужу?
   Джейн потребовались все силы, чтобы не выдать волнения. Значит, вот как все будет разворачиваться – он явно решил выведать у нее все самое сокровенное. Что предпринять? Спасовать или выложить правду?
   Желание разрушить кое-какие из его ложных представлений о ее моральных принципах было велико, и, поскольку в самом начале их отношений Джейн уже отвергла липкую клевету Сэма, почему бы сейчас не открыть истину? Однако следовало быть настороже. Если отрицать все, во что он уже успел поверить, Мартин непременно задумается о причинах, по которым она пошла на сближение с ним. А также о том, почему нормальная женщина, склонная к приключениям, так уверена, что не забеременеет… даже не предохраняясь…
   – Нет, – просто ответила она. – Не изменяла.
   Джейн постаралась разгадать выражение лица Мартина, но оно оставалось непроницаемым.
   – Ты вышла замуж девственницей?
   Глупый вопрос. Он давал ей возможность блестяще выкрутиться.
   – Нет, конечно. – Ответив, она заметила, как лицо Мартина дрогнуло.
   Его реакция возмутила Джейн.
   – Итак, по два вопроса с каждой стороны. А теперь вопрос номер три. После того, как истечет неделя, вернешься ли ты к Линде?
   – Боже мой, конечно нет. Как я смогу вернуться к ее ханжески-стерильному сексу после тебя?
   Теперь дрогнуло лицо Джейн.
   – А ты… ты вернешься к Майклу? – перешел в контратаку Мартин. – Не сомневаюсь, он заведется как тысяча чертей, когда ты посвятишь его в то, чем мы тут с тобой занимались.
   Щеки Джейн вновь покрылись предательским румянцем.
   – Сомневаюсь, что буду пересказывать какие бы то ни было интимные подробности Майклу или кому-нибудь еще. По крайней мере в обозримом будущем.
   – Хотелось бы верить, – пробормотал Мартин.
   Ее подбородок опять вызывающе вздернулся.
   – Я думала, ты всегда сумеешь различить ложь.
   – Да, сумею. Поэтому мне и кажется, что тут что-то не так. В твоих словах.
   – Но я сказала сущую правду!
   – И в изреченной правде может гнездиться ложь. Ты лжешь мне, Джейн, я это чувствую.
   Джейн вскочила.
   – Так зачем же тогда продолжать этот фарс?

   – О, садись, пожалуйста, ради Бога. Не выношу женских истерик.
   – А я – мужского лицемерия. Ты сказал, что желаешь услышать правду, но на самом деле не хочешь этого. Ты не способен совладать с правдой, Мартин, только если она не раскрашена в черное и белое. Ни с единым словом правды!
   Теперь и он встал, схватив ее за плечи.
   – О чем ты?
   – Это следующий из твоих двадцати вопросов?
   – Джейн, предупреждаю тебя…
   – Не надо, Мартин. Не надо меня предупреждать… и запугивать. И дурачить меня тоже не надо. Я не собираюсь этого выносить, слышишь? Как не собираюсь больше выносить твоих пощечин, перекрестных допросов, всех твоих инквизиторских штучек. До сих пор не понимаю, почему я вообще согласилась в них участвовать. Моя жизнь – это моя жизнь, и прошлое, и настоящее, и будущее. Ты просил меня подарить тебе из нее одну неделю, и я согласилась. Просто потому, что это был единственный способ удержать тебя здесь, единственный способ заставить тебя подарить наслаждение мне . Но пройдет Новый год, Мартин, и ты покинешь этот дом и мою жизнь. Соmрrenez-vous? – вспомнила она напоследок когда-то заданный ей по-французски вопрос.
   – Может быть, мне и не захочется оставаться здесь до конца недели? – спросил он агрессивно. – Ты подумала об этом?
   – О нет, ты останешься на весь срок. Не сомневаюсь.
   От его ярости не осталось и следа, теперь это была дрожь приговоренного к пытке.
   – Кто ты на самом деле? Иногда мне кажется, что ты нереальна и чувства твои нереальны.
   – Я более чем реальна, Мартин, – еле слышно произнесла она, мучительно борясь со спазмом, внезапно сдавившим горло. Она надеялась, что гнев позволит ей вынести все, что выпало на этот день, но жестоко ошиблась. – Более чем реальна, – повторила она шепотом, чувствуя, как по щекам покатились слезы.
   Увидев их, Мартин издал глухой стон, в котором звучала неподдельная мука.
   – Почему ты вытворяешь со мной такое? – почти выкрикнул он и с силой прижал ее к себе. – Ты разбиваешь мне сердце, Джейн. Я уже не знаю, кто я такой. Не знаю, чего хочу. Все, о чем я могу думать, это ты…
   – Ты имеешь в виду, секс со мной? – прошептала она, уткнувшись в его широкую грудь.
   – Да… Нет… О Боже, не знаю. Черт, я даже могу в тебя влюбиться…
   От этих слов сердце Джейн перевернулось в груди. Однако не похоже было, чтобы сны так быстро и легко сбывались. Поэтому она чуть отстранилась от Мартина, вытерла слезы и горько улыбнулась:
   – Сомневаюсь, дорогой.
   – Проклятье! Не смей называть меня так!
   – Почему нет? – Она положила нежную ладонь на шею Мартина и поцеловала его. – Ты и есть мой дорогой. Бедный, измотанный и запутавшийся мой дорогой. Но меня не покидает ощущение, что к концу недели ты придешь в себя и будешь готов вернуться к своей обычной жизни. Если, конечно, не попросишь продолжения. Возможно, ты уже нарисовал в уме очередную фантазию: ты приезжаешь сюда время от времени на уик-энды, в твое тайное любовное гнездышко, и позволяешь себе расслабиться после всех тягот нашего безумного мира.
   Ее слова вызвали у него шок.
   – Теперь я знаю, кто ты. Ты одна из этих чертовых ясновидящих.
   Она рассмеялась.
   – Если бы так…
   Мартин снова неистово прижал ее к себе.
   – Так ты согласна?
   – С чем? С предложением стать твоей постоянной любовницей?
   – Да.
   – Посмотрим, Мартин. Посмотрим.
   – Нет, ты все-таки сука, – заключил он, обняв ее со всей силой, на какую был способен. – Но ты совершенно права. Я не смогу удержать тебя иным способом.
   Джейн пыталась найти какой-то умный и точный ответ, но тщетно. Она уже чувствовала дрожь во всем теле, ее мысли о будущем еще вихрились в голове, но губы Мартина уже приблизились к ее губам. Как отказать ему, пожелай он явиться к ней еще и еще раз? А что произойдет, когда он со временем обратит внимание на ее округлившуюся фигуру, когда он сложит один к одному и поймет, что она ждет ребенка?
   Ответов она не знала, а задавать вопросы не хватало мужества. Будущему придется подождать немного, решила Джейн, потому что Мартин не собирался ждать ни минуты. Он повалил ее на вылинявший ковер и начал судорожно сдирать одежду.
   Джейн с горечью подумала, что следовало бы посопротивляться, хотя бы для виду. Его желание все росло, а она совершенно безвольно распростерлась на ковре, наблюдая за его попытками раздеть ее. Конечно, не стоило баловать его, приучать к мысли, что он может получить все, что хочет, где и когда хочет…
   Она еще пробовала что-то произнести, но его опытные губы уже достигли той точки на ее теле, которая означала сдачу крепости без предварительных условий. Из губ Джейн вырвался стон, в котором смешались наслаждение, растерянность и недовольство собой. Когда она застонала во второй раз, осталось только наслаждение…
   К чему борьба? – подумала она, проваливаясь в никуда. И прекратила всякое сопротивление.

   Следующие несколько дней прошли почти по-домашнему, за занятиями вполне рутинными.
   Сразу после завтрака наступал час хозяйственных испытаний, которые Джейн планировала заблаговременно. Она выяснила, что Мартин предпочитает работы на свежем воздухе, будь то прополка в саду или приведение в порядок газона. Адвокат прекрасно справлялся с покраской стен, но на обои ему не хватало терпения. К одиннадцати утра, когда начиналась жара, они обычно плескались перед обедом в их собственной маленькой частичке Тихого океана.
   Бухточка действительно оказалась небольшой, мало песка, одни камни, но замечательно укрытой в скалах, которые, насколько хватало глазу, принадлежали теперь Джейн. На воде почти не было ряби, волны гасились скалами задолго до береговой линии, и все место идеально подходило для купания.
   После плавания они возвращались домой, отдыхали, что неизбежно заканчивалось постелью. От одного вида Джейн в бикини Мартин забывал обо всем. Затем своей чередой следовали плотный обед и долгая сиеста на веранде второго этажа. Просыпаясь, Мартин опять давал волю чувствам и лишь после второго акта любви отправлялся заниматься предписанными ему работами по дому, а Джейн разбиралась с новыми занавесками. После шести вся работа прекращалась. Они принимали душ, переодевались и отправлялись ужинать в один из бесчисленных уютных ресторанчиков, рассеянных по всему Центральному побережью.
   Вечером тридцатого, накануне праздника, Джейн совершила роковую ошибку, выбрав на этот раз популярный ресторан «Морской берег».
   Когда перед ними уже дымились аппетитные блюда, обещавшие восхитительный ужин, в зале неожиданно появился Майкл Кеннет под руку с какой-то неизвестной рыжеволосой красоткой.
   Видя, что Джейн узнала вошедшего, Мартин бросил на Майкла такой мрачный взгляд, что его одного было достаточно, чтобы их заметили, хотя они и выбрали столик в наименее освещенном углу ресторана. Джейн застонала, когда Майкл, усадив свою даму, направился к ним. Его взор, обращенный на Мартина, напротив, был спокойно-любопытным.
   – Добрый вечер, Джейн, – поприветствовал он ее. – Не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь встречал тебя здесь.
   – Да… это мой первый визит.
   – Вижу, ты наслаждаешься праздниками, – светски произнес Майкл, вежливо указав на Мартина.
   – Да, – судорожно сглотнула Джейн, выдавив из себя подобие улыбки. Черта с два она будет представлять ему Мартина.
   – Можно тебя пригласить к нам на новогодний вечер?
   – Боюсь, что не смогу, Майкл. Но… все равно спасибо за приглашение.
   Темные глаза Мартина сверкнули огнем.
   – Джейн, дорогая, – произнес он вкрадчивым голосом, – куда девались твои изысканные манеры? Не представить нас, бедных парней, друг другу… – Он первым протянул руку Майклу: – Полагаю, вы Майкл Кеннет, начальник Джейн? Я Мартин Бенфорд. Не сомневаюсь, вы слышали обо мне. Джейн говорила, что упоминала мое имя в разговорах с коллегами.
   Джейн шумно вдохнула, а Майкл весь напрягся.
   – Возможно, возможно… – молвил он холодно. – Вы ведь были ее клиентом пару недель назад, не так ли?
   – Совершенно верно.
   Майкл бросил быстрый испытующий взгляд на совершенно потерянную Джейн, а затем молча посмотрел прямо в глаза Мартину. Казалось, на языке Майкла вертится какая-то колкость, но он, слава Богу, промолчал, решив вежливо откланяться:
   – Ну, желаю вам приятного аппетита, друзья. Моя спутница меня заждалась. Увидимся после праздников, Джейн. Все мы по тебе очень скучаем.
   Выражение лица Мартина не предвещало ничего хорошего.
   – Держу пари, он по тебе очень скучает, – набросился он на Джейн, когда Майкл отошел. – И особенно его письменный стол!
   – Хватит! – резко прервала его Джейн. – У меня никогда не было сексуальной близости с Майклом. Ни на письменном столе, ни в каком другом месте.
   Мартин раскрыл рот от удивления.
   – Ты… что?
   – Ты все хорошо расслышал, Мартин. Никогда у нас с Майклом ничего не было – ничего сексуального, я имею в виду. Я солгала. Тебе хотелось поверить в ту чепуху, которую нес Сэм, а мне – чтобы ты поскорее уехал. Поэтому я и солгала.
   – Ты солгала… – Казалось, ему трудно переварить информацию, свалившуюся на голову. – Но… ты все-таки наговорила Майклу что-то про меня. Я это понял. Что же?
   – Правду. Что Сэм оклеветал меня, расписывая, как я легко доступна. Что ты поверил ему и действовал соответствующим образом. Я рассказала все Майклу только потому, что не желала более оставаться в одном офисе с Сэмом. Я сама было собралась увольняться, но Майкл выгнал Сэма. Вот и все.
   – Так ты утверждаешь, что никогда не позволяла себе переспать с клиентом?
   Мартин еще раз совершил ошибку, открывшись для ее ответного удара.
   – Нет, я этого не утверждаю. Но никогда не делала этого ради заключения удачной сделки.
   – Тогда с какой же целью?
   – Секс, конечно.
   – Понимаю…
   – Правда, Мартин?
   – Пытаюсь понять, черт побери! Но ты всячески мешаешь мне, рассказывая небылицы.
   – Нет, не думаю. Но когда тебе причиняют боль, единственное, что остается, это защищаться. Особенно если тебе уже раньше доставалось.
   Он смерил ее долгим и пронзительным взглядом.
   – Ты сейчас говоришь о муже, ведь так?
   – Да.
   – Что он тебе сделал?
   – Он причинял мне боль.
   – Но каким образом? Приведи хоть один пример.
   – Только один? – Джейн глубоко вздохнула. – Хорошо. В ночь перед смертью он выпорол меня ремнем, причем так, что ссадины и кровоподтеки не сходили еще несколько месяцев.
   Из горла Мартина вырвалось нечто среднее между стоном и вздохом.
   – Достаточно примеров? – быстро продолжила Джейн, чувствуя, как ее начинает колотить. – Или желаешь услышать еще?
   – Нет, – вздрогнул Мартин, по-прежнему пристально глядя на нее. Какая-то мысль не давала ему покоя.
   – Я ведь тоже причинил тебе боль, разве не так? – наконец тяжело произнес он. – Я имею в виду душевную боль…
   Глаза ее наполнились слезами.
   – Джейн, Боже мой.
   Внезапно она резко поднялась и пулей вылетела из ресторана. Мартину удалось нагнать ее только на стоянке: Джейн рыдала, прислонясь к машине.
   – Джейн, ну пожалуйста, не надо, – мягко попросил он, повернув ее к себе и обняв. – Боже, дорогая, не надо.
   – Отвези меня домой, Мартин, – произнесла Джейн безжизненно, уткнувшись ему в рубашку. – И не спрашивай ни о чем. Не заставляй ни о чем рассказывать. Просто отвези домой и не отпускай.
   – Хорошо. Я только заберу твои вещи и заплачу по счету.
   Он все выполнил, как и обещал. Отвез Джейн домой и уложил в постель, затем сам улегся рядом и просто обнял ее. Не задавал вопросов и не пытался разговорить. Даже не стал заводить ее на любовные игры. Джейн вволю выплакалась и в конце концов заснула в его объятиях.
   Проснулась она в полной тишине, в стремительно нагревающейся комнате и в компании с запиской, приколотой к подушке, еще хранившей тепло Мартина. «Ты сладко спала, – было написано на клочке бумаги. – Если тебя не поднимет будильник, найдешь меня в бухте».
   Джейн перевернулась на другой бок и почувствовала, как капелька пота сбежала по ложбинке на груди. Заложенная за голову рука также ощутила влагу взмокших волос. Хорошая идея – окунуться в прохладную океанскую воду, но Джейн испытала смутную тревогу. После прошедшей ночи ей не хотелось встретиться с Мартином лицом к лицу: Джейн не представляла, что он теперь может подумать о ней.
   Возможно, если бы она продолжала жить, как будто ничего не произошло, если бы по-прежнему отметала всякую попытку вызвать ее на новый разговор о прошлом и не задумывалась о будущем, ей удалось бы преодолеть отчаяние и разочарование, когда по истечении недели он уедет. Осталось ждать всего ничего – день, два…
   Надев бикини и повязав купальное полотенце на бедра, Джейн начала спускаться по тропинке к воде.
   Когда Мартин заметил ее меж камней, он что-то прокричал и помахал рукой. Джейн увидела его, лежащего на водной глади под лучами неистового полуденного солнца, и сердце ее заколотилось в груди, потому что она вдруг поняла: он купается абсолютно голым. Обычно, когда они спускались к морю вдвоем. Мартин всегда шел в плавках, но на этот раз он, видимо, решил, что совершенно один, и не стал утруждать себя переодеванием.
   Конечно, глупо стесняться после всего, что они испытали вместе, но Джейн всегда чувствовала себя не в своей тарелке, когда сталкивалась с откровенной наготой на людях. Совершенно свободная от предрассудков наедине с мужчиной, в полумраке спальни, Джейн не относилась к тем женщинам, которые не имели ничего против занятия любовью вне дома. Даже если ближайшего наблюдателя не сыскать и за милю…
   – Иди же скорее! – крикнул Мартин. – Вода сегодня потрясающая.
   Стараясь не обращать внимания на его обнаженное тело, Джейн вприпрыжку побежала вниз по тропинке. Добравшись до песка, она сбросила полотенце и с разбегу кинулась в воду, остановившись только тогда, когда почувствовала иглы уколов по всему телу.
   – Да она ледяная! – завопила Джейн, заколотив руками по воде.
   – Ничего, сейчас привыкнешь, – подбодрил ее Мартин, подплыв к ней на мелководье и поднявшись на ноги.
   Внезапно Джейн охватила паника.
   – Нет, не надо! Не приближайся ко мне.
   – Я не буду брызгаться. Обещаю.
   Он стоял перед ней во весь рост и пытался откинуть мокрые волосы со лба, а вода стекала по его плечам, струилась по телу, и Джейн не могла оторвать от него глаз, в которых сквозило едва скрытое желание.
   Ее взгляд сделал свое дело. Увидев результат на теле Мартина, Джейн не на шутку растерялась, а в ответ услышала лишь беззаботный смех.
   – Как бы я был счастлив сохранить это подольше в том же состоянии, – крикнул он и двинулся прямо на нее с очевидным намерением заключить в объятия.
   – Не прикасайся! – воскликнула Джейн и в результате короткой борьбы чуть не упала на спину.
   Мартина ее реакция удивила. Он слегка отпрянул и, вздрогнув, спросил:
   – Но почему? Что-то не так?
   – Все нормально, – ответила Джейн, переводя дыхание. – Мне… мне просто не хочется заниматься этим здесь.
   Мартин в сомнении огляделся.
   – Почему? Здесь даже еще уединеннее, чем в спальне.
   – Возможно, но я… я стесняюсь.
   – О нет, Джейн. Когда дело касается любви, в тебе нет ни капельки застенчивости. Скажи просто, что это наказание за мое поведение, верно? За то, что поверил Сэму. За то, что вообще поверил во все, что услышал.
   – Нет, – выдохнула она.
   – Тогда давай займемся любовью. Прямо здесь. Сейчас. Или ты снова придумаешь ту же дурацкую отговорку, что вода не кажется тебе достаточно эротичной? Пожалуйста, не надо. Я люблю женщину, которую вижу перед собой и которую хорошо знаю. Я люблю тебя и хочу тебе это прямо сейчас доказать.
   Услышав это неожиданное признание, Джейн оторопело уставилась на Мартина.
   – Ты меня любишь? – спросила она, не чувствуя ни голоса, ни сердца в груди.
   Он улыбнулся ей понимающе и нежно.
   – Люблю? Да я обожаю тебя, неужели ты не знала этого?
   – Нет.
   – Милая моя Джейн, я просто без ума от тебя. И никак не могу тобой насытиться. – Он начал поглаживать ее плечи, затем груди, дождавшись, пока соски стали твердыми. Затем повернул ее к себе спиной и расстегнул застежку купального лифчика, дав ему упасть в морскую воду. Замерзшая и будто парализованная, Джейн стояла по колено в воде, безучастно наблюдая, как Мартин аккуратно стягивает с нее трусики, и лишь с покорностью робота по очереди приподняла сначала одну, потом другую ногу, отпустив в свободное плавание и эту, последнюю часть одеяния. Теперь она была совершенно обнаженной, и ничто не защищало ее тело от нетерпеливого желания Мартина.
   – Как ты прекрасна, – прошептал он, чуть нагнувшись и припав губами к нежной шее. Руки его продолжали ласкать и возбуждать груди Джейн. – Ты самая прекрасная, самая сексуальная женщина на всем белом свете…
   Даже тая от этих слов и прикосновений, Джейн не переставала нервно оглядывать прибрежные скалы. Она начинала волноваться, не прячется ли кто за ними. Между тем руки Мартина спустились по ее плоскому животу на бедра, ягодицы, его ласки становились все более откровенными, заставляя учащенно биться сердце, а все чувства Джейн словно затягивало в глубокую воронку. Волны наслаждения прокатились по телу, и она сладко застонала. Ее тело требовало немедленной сдачи на милость победителя.
   Но рассудок все еще сопротивлялся.
   – Нет, – простонала она.
   Это мало походило на протест, но Мартина, надо отдать ему должное, ее стон остановил.
   – Что значит нет? Ты не можешь этого требовать от меня. Боже мой, Джейн, я люблю тебя. Ты мне нужна.
   В памяти Джейн молнией пронеслась та последняя ночь с Бобом. Истязая ее, он тоже все время твердил, как она ему нужна.
   – Нет! – закричала она, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.
   Руки его по-прежнему крепко сжимали Джейн, и в напряженности его тела она ощутила агрессивную угрозу. Голова ее пошла кругом. Он ни за что не остановится. Он пойдет до конца, независимо от того, желает она того или нет.
   Растерянная, в полной панике, Джейн с трудом вырвалась из мужских объятий и бросилась бежать. Но вода да мокрый песок мешали, и, не преодолев десяти метров, Джейн упала на колени и чуть не умерла от ужаса, когда на нее навалилось тяжелое тело Мартина.
   – О Боже, нет! – взмолилась она.
   После нескольких мгновений яростной борьбы она поняла, что единственным намерением Мартина было вытащить ее из воды. Вздохнув с облегчением, Джейн безвольно опустилась на песок.
   – Я не причиню тебе зла, Джейн. Дай же мне помочь тебе.
   – Нет! – почти истерически закричала она. – Ты мне ничем не поможешь. Никто мне не поможет. Уходи, прошу тебя. Ты меня вовсе не любишь. Не любишь так, как мне нужно. И никто меня так не любил. Уходи. Пожалуйста.
   Она зарылась лицом в ладони и зарыдала и плакала так до тех пор, пока слез не осталось. Когда она опять подняла лицо и осмотрелась, пляж был пуст. А вернувшись в дом, Джейн нашла опустевшим и его.
   Ей понадобилось несколько минут, чтобы осознать то, что она наделала. Она приказала Мартину уйти.
   И он ушел.


   15

   Все кончено.
   Джейн еще раз обошла все комнаты внезапно опустевшего дома, пытаясь отыскать хотя бы намек на то, что Мартин не уехал, что позже он обязательно вернется, и снова возвратилась в спальню. Искра надежды мелькнула было, когда Джейн случайно наткнулась на одежду, которую они покупали вместе, но столь же быстро погасла. Он просто не захотел брать ее с собой, как ненужное воспоминание о той жизни, где не было Джейн. Все эти вещи были частью его фантазий, а фантазии кончились, как и их любовное приключение.
   Сдавленное рыдание вырвалось из ее горла, когда она упала на кровать, спрятав лицо в ладони. Приключение закончилось, но любовь будет преследовать ее вечно. София была права. Джейн любила Мартина так сильно, что поддерживать жизнь, в которой не было места ему, казалось невыносимым. Она не представляла себе ни дня без него. А ночь?..
   Джейн уселась на постели, где они провели столько незабываемых часов. Слезы потоком текли по щекам, а руки в отчаянии сжимали подушку. Она коснулась рукой того места, где обычно спал Мартин, и сердце ее зашлось болью утраты.
   Но ведь она сказала правду! Он не любил ее так, как ей хотелось бы. В противном случае он никогда бы не бросил ее, остался бы независимо от ее слов.
   Его любовь – как бы он ее ни называл – была любовью физической, телесной. У такой будущего нет. Того будущего, о котором Джейн могла бы мечтать после неудачной совместной жизни с Бобом.
   Ей был нужен мужчина, который доказал бы, что любит ее и доверяет ей, а не просто вожделеет, и что она – главное в его жизни, сейчас и навсегда.
   Взгляни правде в глаза, убеждала себя Джейн. Мартин никогда на тебе не женится. Единственная роль, которая отводилась тебе в его жизни, – любовница, но не жена и даже не возлюбленная.
   Но… в этот момент она бы отдала все только за то, чтобы он вернулся.
   – О, Мартин, – зарыдала Джейн, в ярости чуть не растерзав несчастную подушку. – Вернись, любимый… Пожалуйста, вернись…

   Но он не возвращался.
   Так пролетели часы. Солнце зашло, и на небо выкатилась луна. Ее мягкий загадочный свет струился в комнату сквозь жалюзи на окнах. Джейн оставила наконец подушку в покое, слезла с постели и на ватных ногах приблизилась к окну. Подняв жалюзи, она невидящим взором уставилась на темный океан и неожиданно краем глаза выхватила какое-то странное мерцание.
   Оно пробивалось сквозь тонкую листву из дальнего угла сада, все еще нерасчищенного и заваленного мусором. Что это, кусок металла, отливающий под лунным светом? Может, старая железная скамейка под деревьями?
   Джейн почувствовала неодолимое желание сойти вниз и выяснить, что там поблескивает.
   Внезапно она почувствовала холодок в груди. Опять старуха, с дрожью поняла Джейн, демонстрирует свои фокусы с того света. Что ей нужно на этот раз? Что там такое важное находится в саду?
   Не прошло и нескольких секунд, как Джейн оказалась внизу, у задней двери, которой пока не пользовалась. Не переставая удивляться, она вышла во двор и сразу же обнаружила неприметную прежде тропку, которая петляла в зарослях какого-то кустарника, затем обогнула одинокий вяз и вывела женщину на круглую лужайку, в центре которой располагались два могильных камня.
   Лунный свет играл на граненой поверхности од» го из них, и Джейн смогла прочесть следующее:

   Здесь покоится Мэтью О'Брайен
   май 1918 – июль 1946
   возлюбленный супруг Далси О'Брайен.
   Война разрушила его тело, но не смогла
   разрушить его дух и его любовь.
   Оба будут жить вечно.

   Чтобы разобрать надпись на втором камне, поменьше, Джейн пришлось пригнуться:

   Здесь покоится Доминик О'Брайен
   август 1946
   обожаемый сын Мэтью и Далси.
   Никогда у них не было ребенка
   столь желанного и столь любимого.
   Он прожил всего один счастливый час,
   но в сердце его матери
   будет жить вечно.

   Когда Джейн прочитала обе надписи, ее сердце залила волна жалости. Простое сопоставление дат говорило о том, что ребенок родился спустя месяц после смерти отца – вероятно, преждевременно. И мужа-то потерять – страшное горе, а если вдобавок теряешь единственное дитя…
   – Бедная, бедная женщина. – Джейн не смогла сдержать рыданий.
   Если бы не печальная действительность, приведшая ее сюда, она, вероятно, утонула бы в слезах в своей спальне, а теперь вдруг мрачный вид семейного кладбища вызвал в душе ее странный взрыв оптимизма.
   Она угадала! Старая миссис О'Брайен привела ее сюда, чтобы показать: потеря Мартина не означает потери ребенка. У нее останется маленькое существо, которое она будет тискать, носить на руках, любить. Любовное приключение на самом деле не кончается. Оно продолжит жизнь в своем плоде.
   Еще одна мысль пришла в голову Джейн, и воодушевленная, она бегом вернулась в дом, на кухне взобралась на табуретку и извлекла из буфета детскую книжку. Перелистав страницы, она нашла место, где были выписаны своего рода «святцы» – детские имена и соответствующие им дни недели. Найдя искомое, Джейн вспыхнула от радости. Имя Доминик предлагалось для ребенка, родившегося в воскресенье, а их малыш был зачат в воскресенье! С убежденностью, которую ничто не могло поколебать, Джейн уже знала, что родится мальчик, и она назовет его Домиником.
   Прижав книгу к сердцу, Джейн отнесла ее наверх в детскую, предвидя, что встретит там дух старой хозяйки дома, сидящей в кресле у окна. Возможно, он там и присутствовал, только Джейн не смогла как следует рассмотреть.
   Молодая женщина уселась в кресло грез, чтобы немного помечтать самой, но время шло, и ее недавний оптимизм значительно поутих, уступив место суровой реальности – Джейн осталась в одиночестве.
   – Я хочу быть мужественной, – шептала она, обращаясь к ночному небу и к духу старой женщины. – Разве вы не видите? Мартин уехал, и я… я вряд ли смогу жить без него.
   На этот раз ничто сверхъестественное не вторглось в ее размышления, не поддержало ее. В комнате продолжала царить удушливая тишина.
   Может быть, она и всегда царила здесь, впервые подумала Джейн. А все надежды, вещие сны, мечтания существовали только в ее воображении? Без сомнения, они были навеяны атмосферой этого покинутого старого дома, в котором еще недавно жила покинутая старая женщина, но вызвали их к жизни только тайные струны в сердце самой Джейн.
   Лик луны заволокли тучи, дом погрузился во мрак. Нужно встать, спуститься вниз и включить свет. И запереть входные ворота, Мартин оставил их раскрытыми.
   Джейн внезапно сообразила, что уже поздно. Около девяти или того больше. Пора снова взглянуть в лицо реальному миру с его более чем реальными проблемами.
   Продолжай думать о ребенке, твердила она себе.
   Ребенке Мартина. Младенец наполнит жизнь смыслом – должен наполнить.
   Она вздохнула, затем повернулась и собралась встать с кресла, как вдруг увидела в дверном проеме тень. У Джейн перехватило дыхание, затем она окаменела, увидев, как человек стремительно вошел в комнату. Увидев, кто это…
   – Мартин! – вырвалось у нее, и Джейн снова упала в кресло. Ее била дрожь. – Ты… ты вернулся.
   – Конечно, вернулся, – ответил он кратко. – Я люблю тебя, хотя ты мне и не веришь.
   – Я… я… – Джейн прижала к груди детскую книжку, наблюдая за Мартином безумным взглядом.
   – Я не уехал, несмотря на твое пожелание. И я уехал, потому что мне это было необходимо, пока я окончательно не пал жертвой собственного желания и нетерпения.
   – Мартин, я…
   – Пожалуйста, не перебивай, Джейн, – остановил ее Мартин, озираясь по сторонам. В волнении он начал мерить детскую шагами, и оттого пустая колыбелька снова противно заскрипела. Мартин внезапно остановился рядом с ней, мягко положил руку на спинку и молча уставился на нее. Джейн чувствовала, что сейчас умрет. Он действительно не знал? И не догадывался?
   Когда он поднял глаза, Джейн поняла, что не знал. В его взгляде сквозило только раздражение.
   – Я больше не мог разобраться сам, где ложь и где правда. Ты никогда бы не раскрыла мне всей правды о себе, поэтому я решил разобраться в фактах сам.
   – В фактах? – потрясение вымолвила Джейн.
   – Да, в сухих фактах. И теперь мне известно точно, что, кроме твоего мужа, у тебя никогда больше не было других мужчин. Я – тот единственный клиент, с которым ты переспала. И я – единственный мужчина, которого ты когда-либо любила, неважно, согласишься ли ты признать это или нет!
   – Да как же ты все это узнал? – на одном выдохе спросила Джейн.
   – Это дело моей жизни – распознавать правду.
   – Как?
   – Прежде всего я перекинулся парой слов с твоим боссом.
   – С Майклом? – чувствуя, как слабеет ее голос, прошептала Джейн.
   – Именно с ним и никем иным. Прямой, открытый человек, мне он понравился. Похоже, он стал относиться ко мне чуточку лучше, когда я рассказал, как люблю тебя. Затем я переговорил с Софией.
   – С Софией? Ты говорил с Софией? Но ведь она…она…
   – Да, наслаждается тихоокеанским круизом.. Именно это я узнал у вашей милой секретарши, которая, считаю долгом добавить, находит тебя самой лучшей дамой, которая ей когда-либо встречалась в жизни. Забавно, сколько людей сказали о тебе то же самое. Неплохо так нравиться людям… Да, так вот я позвонил Софии на лайнер, и мы очень мило и очень обстоятельно побеседовали.
   – Боже…
   – Так молись же на нее, извращенная маленькая сочинительница! Именно София открыла мне, что твой муж был и твоим первым и единственным любовником. И то, что ты сама ей недавно рассказала о том, что в действительности никогда не любила мужа. София заверила меня, что ее сестра никогда бы не легла в постель к человеку, которого не полюбила бы до самозабвения. Она наблюдала за нами тогда, в торговом центре, и интуиция подсказала ей, что ты безумно меня любишь, но боишься показать это, чтобы опять не подвергнуться страданиям, через которые успела пройти. Что ты боишься опять довериться мужчине… Это так?
   – Я… я… – Джейн не смогла выдавить из себя и слова. Слова были тут, они вертелись на кончике языка, но у нее не было сил их выговорить. Сказать, что она его любит, – значило не просто доверить ему свою любовь, но и своего ребенка. Дерзнет ли она?
   – Скажи мне, глядя в глаза, – попросил Мартин, опершись на оконную раму. – Ты меня любишь?
   Джейн подняла глаза, ее сердце готово было разорваться. Могла ли она отрицать свои чувства, когда они заполонили ее всю, ее тело и душу? Бесполезно. Будь что будет, но она должна открыть правду.
   – Да, – выдохнула Джейн. – Я… я люблю тебя все это время.
   Он застонал и рывком поставил ее на ноги, намереваясь утопить в поцелуях. Внезапно книга выпала из ее ослабевших рук и с глухим стуком шлепнулась на пол. Мартин нагнулся и поднял ее.
   – Что это?
   Полоска лунного света упала на обложку, и он смог прочитать название. После чего медленно перевел взгляд на Джейн.
   – Ребенок? – спросил он тихо. – У тебя будет ребенок? У нас будет ребенок?
   Она кивнула, не в состоянии произнести ни слова.
   – И когда ты сказала, что не забеременеешь, ты была так уверена, потому что… уже была беременна?
   Джейн снова молча кивнула.
   И тогда крик торжества потряс грудь Мартина.
   – О, моя дорогая, моя прекрасная, моя бесценная и бесконечно глупенькая Джейн! Ты должна была мне все рассказать. Ты… – Он замолк, положил книгу в колыбельку и, качая головой из стороны в сторону, не отрываясь глядел на Джейн. – Нет, ты все сделала правильно. В то время это запутало бы меня еще больше. А сейчас я точно знаю, чего хочу. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Чтобы мы поселились в этом доме. Я хочу писать здесь книги и жить своей семьей. Жить более простой, но и более насыщенной жизнью.
   Джейн не верила своим ушам. Это было то, о чем она грезила и на что втайне надеялась. Нет, это слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Он просто не мог вот так сразу обрушить на нее счастье!
   – Это правда, Мартин? Правда?
   – Я никогда не был так уверен в том, что говорю.
   – А как же твоя жизнь в Сиднее? Твоя карьера? Твои планы – ты ведь говорил, что собираешься занять пост судьи…
   – Больше мне ничего этого не хочется, да, наверное, никогда не хотелось. Сказать по чести, мальчишкой я готов был в будущем к любой профессии, только не адвоката. Я всегда более походил на мать, которой были ближе творчество, спорт. Но когда я перестал ей верить…
   Он внезапно оборвал речь, а лицо исказила гримаса, недовольства. Однако спустя минуту Мартин решился:
   – Послушай, ты все равно должна знать. Однажды – мне было тогда пятнадцать – я застал мать с другим мужчиной. Ну… ты понимаешь, прямо во время акта. Для меня это было ужасным шоком. Она пыталась объяснить, что ей просто необходимы чья-то забота и помощь, что мой отец вот уже несколько лет не обращает на нее внимания… Но я не слышал. Я видел перед собой дьяволицу, до того казавшуюся мне святой. В те годы я еще ничего не знал о неудовлетворенности и желании. В моем юношеском сознании она была проституткой и только. Сейчас я понимаю, что вел себя как ханжа, маленький самоуверенный ублюдок.
   Джейн почувствовала жалость к Мартину. То, что он только что рассказал, объясняло все странности его отношения к женщинам и сексу.
   – С этого дня я пошел отцовской дорогой, – продолжал Мартин. – Постарался ни в чем не напоминать мать. Возвращаясь мыслью назад, я понимаю, что ужас перед какой бы то ни было зависимостью от неконтролируемого желания определил мою личную жизнь. Я сходился только с холодными, сдержанными женщинами. Линда была почти асексуальна в той же мере, в какой все предшествующие старались быть ими в угоду мне.
   – И ты… ты не вернулся к ней, когда покинул меня в первый раз?
   – Боже мой, нет же. Послушай, сейчас я уже могу признаться во всем. Я никогда официально не был с ней обручен, хотя и думал об этом.
   – Но… ты говорил…
   – Джейн, мы оба наговорили много неправды. Я также не занимался любовью с Линдой всю ту неделю после встречи с тобой. О, должен признаться, я пробовал. Я был ужасно раздражен, стремился тебя забыть и еще пытался убедить себя, что все мои чувства – просто обычная неудовлетворенность. И от нее можно легко избавиться в постели с другой женщиной. Но стоило мне прикоснуться к Линде, как я понял, что не могу думать ни о чем, кроме зеленых глаз и золотистой копны волос…
   Его взгляд остановился на этих зеленых глазах, в которых теперь светилась только любовь.
   – Я сказал тебе, что обручен, в надежде обрести защиту против той бури чувств, которую ты подняла во мне. Чувств, которые я теперь готов боготворить, – пробормотал он, приблизив к себе лицо Джейн. На сей раз его поцелуй был долгим и томительным, наполненным такой любовью, что Джейн была поражена: как она могла предположить, что Мартину знакомо лишь грубое плотское влечение.
   – А как твои родители? – спросила она с тревогой, когда их губы, наконец, разъединились. – Что они скажут?
   – Отец разволнуется, а мать будет гордиться мною.
   – Но…
   – У меня был долгий разговор с матерью сегодня вечером, когда я заскочил в Сидней, чтобы взять с собой кое-какие вещи.
   – Ну и?
   – Она заставила меня увидеть то, чего я никогда не понимал: что любовь на свете превыше всего.
   – И ты больше не осуждаешь ее?
   – Нет. Хотя и жалею. Она действительно любит моего отца, но брак у них не удался. Он никогда не мог дать ей ту любовь, о которой она мечтала. Если у нее время от времени возникали иллюзии в отношении других мужчин, вправе ли я ее судить?
   – Мне кажется, я начинаю любить твою мать.
   – Она уже любит тебя, потому что ты превратила ее сына из бумажного тигра, каковым он пребывал до сих пор, в настоящего мужчину.
   – Ты всегда был настоящим мужчиной, Мартин, – приободрила она его, похлопав по плечу. – Любой мужчина, сделавший то, что сегодня сделал ты, остановившись, когда страсть должна была побуждать тебя продолжать… Мне кажется, это было прекрасно. Мне кажется, ты прекрасен.
   – Боже, не напоминай мне. Я вовсе не желал останавливаться.
   – Но остановился. И это главное. Ты сделал то, на что Стивен был бы не способен.
   Мартин вздрогнул, как от электрического удара, схватив Джейн за локоть.
   – Какого черта! Что еще за Стивен? Я думал, твоего мужа звали Боб!
   Джейн растерялась на мгновение.
   – Я говорю о Стивене Мак-Кое, герое твоих книг.
   – Герое! Этом рыскающем ублюдке! Эй, ты что же – читала мои книги?
   – Лишь одну.
   – Гм… Мне кажется, сегодняшние расследования еще не закончились. И какую же? – Он развернул ее, и они вместе направились к выходу.
   – «Суд над Нормой Пикок».
   – А… это моя первая.
   – Мне понравилось, Мартин. Очень. Ты замечательный писатель.
   – Гм… Отлично звучит. И насколько же замечательный?
   – Насколько велик океан?
   Они оба рассмеялись, и смех эхом разнесся по дому.
   В дверях Мартин остановился и повернулся к женщине, которую любил больше самой жизни.
   – Поцелуй меня, Джейн, – попросил он.
   Она выполнила его просьбу.
   И если бы двое влюбленных, слившихся в одно целое, не были в этот момент столь безразличны ко всему, что происходило вокруг, они бы, конечно, услышали тихий шелест за их спинами. И увидели бы, как ветер перебирал страницы раскрытой книги, лежавшей в пустой колыбельке, пока не остановился на той странице, где крупными буквами было напечатано имя Доминик.
   Никогда более ветер не заставит противно скрипеть колыбель, потому что ей недолго осталось стоять пустой и холодной. Наоборот, в стенах детской будет часто звенеть смех. В дом, который ранее вызывал жалость, въехала семья. Семья, наполненная любовью. Семья, у которой есть будущее.
   Мечты старой хозяйки дома начали сбываться.




KOAP Open Portal 2000


Яндекс цитирования