ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА КОАПП |
Сборники Художественной, Технической, Справочной, Английской, Нормативной, Исторической, и др. литературы. |
Анна Альварес, Е. Александров ЧАСТЬ ПЕРВАЯ…Если взглянуть на город со стороны, не увидишь ничего необычного. Там, где когда-то был заброшенный песчаный карьер, нынче раскинулись такие же заброшенные трущобы, владения бедняков. Это – «затерянный город», скопище развалюх, Вилъя-Руин, как его называют здесь. А в отдалении, но все-таки неподалеку – роскошные кварталы, откровенно кичащиеся богатством и чистотой. И там, и здесь живут люди, чьи судьбы могут быть интересны нам хотя бы уже потому, что о них потом снимут картину, огромный телесериал, который ежевечерне будут смотреть в сотнях тысяч домов. И главную роль в нем сыграет актриса, популярность которой трудно преувеличить. Одно имя ее: ВЕРОНИКА КАСТРО – разве оно не заставляло нас кидаться к домашнему экрану, отодвигая в сторону все дела? Таковы уж мы, телезрители, и простись с покоем тот, кого мы полюбим со всей страстью сердца, бьющегося все равно, в трущобах ли, в богатых ли особняках, – главное, сердца живого, живого и жаждущего сопереживать! Только картину снимут потом, позже. А уже сейчас здесь живут и действуют люди, не думающие, что станут киногероями, любимыми нами или ненавидимыми… И вот по грудам отбросов, по грязным тропинкам бегут двое бедно одетых ребятишек. Один – толстый неповоротливый увалень, другой – тоненький, стройный, быстрый… ВОРОВКА – Эй, кончай мухлевать!– Это я-то мухлюю? Вот гляди – все по-честному. Тоненький бросил шарик. Точно бросил. – Ну, видел? – Да-а, ты сверху набрасываешь. Это не считается! – Считается, считается. А ты завелся, потому что знаешь: все равно я выиграю. – Как бы не так! Не выиграешь. Но в тоне, каким сказал это маленький толстячок, нет особой уверенности. – Палильо! – крикнула из окна ближайшей к ним развалюхи женщина с худым быстроглазым лицом. – Иди домой. А то опять поцапаетесь. Но толстячку не хотелось домой. – Кидай, твоя очередь, – сказал он приятелю. Тот надвинул поглубже джинсовую спортивную шапочку с козырьком. Длинные волосы, торчавшие из-под шапочки во все стороны, не помешали ему точно прицелиться. – Чира! Ну, видел? – Палильо, – снова крикнула в окно женщина. – Иди домой – все равно в дураках останешься! Тому, который в шапочке, это не понравилось. – При чем тут «в дураках»? Мы просто играем. Женщина раздраженно махнула в их сторону рукой и скрылась из окна, чтобы тотчас появиться на пороге развалюхи. Палильо кинул свой шарик – и неудачно. – Эх ты, мазила! – Давай бросай. Ну! – Ты меня не гони! Я ведь тебя не тороплю, когда твой черед бросать. – Торопишь! – Я ведь тебе под руку не говорю, когда бросаешь. – Говоришь! Жила! – Чего-о?! Палильо приплясывал и прихлопывал в ладоши в ритме, модном у подростков Вилья-Руин: – Жила-жила-жила!.. Тоненький презрительно сощурился. – Ах, я жила? Смотри и учись. Вся его фигурка напряглась, а потом вдруг наоборот – расслабилась, раскрепостилась, в ней появилась звериная грация, когда живое существо верит своим мышцам больше, чем своим головным расчетам, и потому редко ошибается. Бросок и на этот раз был точен. – Видел? Ты проиграл. Все шарики мои. Палильо покраснел и надулся: – Мухлеж! Отдай мои шарики! – Не подумаю, все было честно. – Воровка! Тоненький весь как-то подбирается и становится похожим на готового прыгнуть котенка. – Кому ты сказал «воровка»? – Тебе! Кому же еще? Тоненький прыгнул на Палильо и повалил его на землю. При этом надвинутая на лоб джинсовая шапочка свалилась и стало ясно, что перед нами девочка-подросток. Она очень ловко тузила своего неуклюжего противника, при этом успевая приговаривать: – Кому ты, миленький, сказал «воровка»? А? Кому ты, миленький, сказал «воровка»? Удары и тычки победителя не были ни жестокими, ни болезненными. Это было скорее символическое и довольно добродушное наказание для нахала, посмевшего заподозрить своего партнера в игровой нечестности. Девочка не столько лупила, сколько учила приятеля. Женщина, стоявшая на пороге развалюхи, кинулась на помощь своему сыну. В руках у нее было довольно грозное оружие – мокрая простыня. – Роза, оставь его! – И не подумаю. Он меня воровкой назвал. – Ну и что такого? Подумаешь! – Нет, не подумаешь! Вот тебе, щекастый! Женщина, пометавшись вокруг борющихся, наконец шлепнула Розу мокрым бельем: – Отпусти его, бесстыдница! Вот я тебе! Роза отпустила Палильо и поднялась с земли. – Ну ты, Каридад, потише. Размахалась! – Да, бесстыдница! Связалась с малышней. Роза, не спеша отряхнувшись, подняла шапочку. – Эта малышня пошустрее меня. Каридад отряхивала хнычущего сына. – Ты посмотри, как ты его извозила! – Подумаешь, «извозила»!.. Да он и был такой. Ты же, подруга, его не моешь, а сам он не умеет. Каридад от такой наглости перестала отряхивать Палильо: – Как это «был такой»? Ну ты наглая… – Да еще чумазей был. Сейчас хоть пообтерся… Каридад понимала, что Розу не переговоришь. – Пошла отсюда. Роза приняла позу, выражающую крайнюю степень вызова и презрения. – А вот не пойду. Может, прогонишь силой? – Да я тебя! – А вот слабо! – У-у, ослица… – Потише, потише, подруга. Каридад наконец сообразила, что надо менять противника, потому что этот ей не по зубам. Она вдруг хлестнула Палильо мокрым бельем по пухлым щекам и потащила его за руку домой, продолжая вопить: – Я тебе сколько раз говорила: не смей с ней играть. Она же дикая! Дикая! Роза тем временем опустилась на колени и собрала стеклянные шарики. – Вот-вот, – крикнула она вслед Каридад, – задай ему как следует, чтобы не играл, если не умеет. Вон сколько шариков я у него выиграла!.. Трава на этом газоне была такого яркого зеленого цвета, что казалась ненастоящей. Газон был широченным. Его отделял от улицы красивый металлический забор – это с фасада. С флангов же забор переходил в каменный и примыкал к старинному тенистому саду. За газоном возвышался дом. Вообще-то назвать его домом – значило оскорбить. Это.был настоящий дворец: с колоннами и башенками… Около решетчатых ворот этого дома, одного из самых заметных даже в этом роскошном квартале, остановился автомобиль, вполне достойный такого жилища. Садовник Себастьян отворил ворота. Из автомобиля вышли две молодые женщины. По тому, как они уверенно вошли в дом, сразу можно было сказать: это хозяйки особняка. Старшая служанка Линаресов Леопольдина прервала уборку, привычно ожидая вопросов от приехавших. Они не заставили себя ждать. – Леопольдина, Рикардо не приехал? – Нет, сеньорита Дульсина. Дульсина Линарес устало опустилась в кресло. – А Рохелио? – В своей комнате. – Леопольдина тяжело вздохнула. – Заперся, как обычно. – Мы ли не молим Бога, чтобы исправил его характер. – Дульсина тоже вздохнула. Леопольдина продолжала стоять, как бы ожидая вопросов от второй сестры Линарес. – Лиценциат Роблес не приходил? – Нет, сеньорита Кандида. – И не звонил? Леопольдина вздохнула еще тяжелее, чем в первый раз. – И не звонил. Звонила только сеньорита Леонела, спрашивала молодого сеньора Рикардо. – Леопольдина вздохнула совсем уж тяжело. – Жаловалась, что не видит его уже несколько дней. Видимо, информация, прозвучавшая в приемной особняка Линаресов, была невеселой, потому что на этот раз вздохнули все трое. А Дульсину даже будто подняло из кресла неведомой силой. – Ох Рикардо, Рикардо… Странный человек наш братец… Казалось бы, Леонела Вильярреаль – красива, хорошо воспитана, образованна наконец – чего еще желать? Дульсина неутомимо вздохнула. – Я уж не говорю о деньгах. О больших, между прочим, деньгах… – Ты же знаешь, Дульсина, Рикардо наплевать на деньги, – сказала Кандида. – Конечно. Пока он занят своей учебой – мы не жалеем средств. Но сколько же это может продолжаться?.. И что он собирается делать, когда мы не сможем оплачивать его учебу? Дульсина задумчиво посмотрела на сестру. Кандида мечтательно потянулась, глядя в окно: – Эх, влюбился бы он в Леонелу… Или в какую-нибудь другую, не менее богатую… Гора бы с плеч… И сестры направились в столовую, довольные таким согласием между собой. В доме, где живет Леонела Вильярреаль, девушка из знатного семейства (фамилию которого Боже упаси нас путать с названием трущобного города Вилья-Руин), много цветов. Леонела и ее подруга и даже дальняя родственница Ванесса любили все красивое. Вот и сейчас Ванесса поливает цветы. На пороге своей спальни появилась Леонела, высокая темноглазая блондинка, домашний костюм которой лишь подчеркивал ее хрупкость и женственность. – Пока! Леонела помахала Ванессе кончиками пальцев, демонстративно кокетливой походкой направляясь к выходу. – Ты куда это? – удивилась Ванесса, глядя на часы. – Тс-с! – Леонела кокетливо приложила пальцы к губам и сделала большие глаза. Ей нравилось играть роль легкомысленной и нерадивой хозяйки дома в то время, как она знала: в этом доме жизнь хорошо налажена, и никакие сбои ей не грозят. Леонела остановилась в дверях. – Иду обедать. – С Рикардо Линаресом? – Увы, нет… Рикардо Линарес неуловим, нигде не могу его застать. – Ну, он наверняка в университете. Где ему еще быть? – Что ж… В таком случае я ему не очень интересна. Леонела как будто раздумала идти обедать. Говорить о Рикардо ей хотелось явно больше, чем есть. Ванесса тоже поставила лейку. Тема требовала полной сосредоточенности. Ванесса села в кресло, потому что знала по опыту: разговор с Леонелой о Рикардо Линаресе не может быть коротким. Леонела, невесело улыбаясь, по-прежнему стояла в дверях. – Не думаю, кузиночка, что Рикардо – подходящий для тебя мужчина, – сказала Ванесса. Она приходилась Леонеле дальней родственницей, по правде сказать седьмой водой на киселе, но любила напоминать об их родстве. – Стоит ли тебе гоняться за молодым Линаресом? Есть варианты и получше. – Мне нравится Рикардо. И точка. Он красив, мужествен, цельная натура, из хорошей семьи. Мне этого достаточно. – Ну, ты забыла еще об одном его достоинстве… Леонела не спеша подошла к креслу и опустилась в него. – Что ты имеешь в виду? – Деньги, конечно. Леонела помолчала. – Так думают все. И все ошибаются. Рикардо может рассчитывать лишь на деньги, которые ему дают его сводные сестры. Да и то лишь до тех пор, пока он учится. – Зачем же тебе такой муж, безо всякого будущего? Леонела задумчиво улыбнулась. – Ну, моих денег хватит на нас двоих… И потом… Словом, когда он закончит учебу, он сможет хорошо зарабатывать. Ванесса закурила сигарету. – Подумай, кузина, – а стоит ли твой каприз лишних слез и страданий? Почти все, что говорила до сих пор Леонела, она говорила с улыбкой. Сейчас она встала. Лицо ее было серьезно. – Не будь я Леонела Вильярреаль, если не выйду замуж за Рикардо Линареса. – Леонела снова улыбнулась. – А на твоем месте я бы уделила внимание его братишке, Рохелио. – Ты с ума сошла, Леонела! Боже сохрани меня от этого Рохелио! Глаза бы мои на него не смотрели! – Ишь ты какая привередливая! – И, смеясь, Леонела наконец удалилась обедать. В особняке Линаресов много комнат. В одной всегда тихо. Только иногда из-за двери доносится негромкое постукивание. Это стучат костыли, с помощью которых Рохелио Линарес передвигается по комнате. Вот и сейчас он на костылях добрался до окна, из-за которого доносился птичий щебет: окно выходит в дивный сад Линаресов, где ветки деревьев сгибаются от тяжести сладких плодов. Рохелио любит наблюдать за птицами в саду, как может любить только человек, лучше других знающий цену свободным и легким движениям. Но на этот раз ему не удается полюбоваться на птиц, потому что кто-то стучит в дверь. – Кто там? – недовольно спрашивает Рохелио. Дверь открывается, и в комнату входит Леопольдина. В руках у нее поднос с едой. Она ставит его на комод. – Я ведь сказал тебе, что не хочу есть, – говорит Рохелио. – Вы должны питаться как следует, а то и захворать недолго, – наставительно отвечает Леопольдина. Она начинает накрывать маленький столик. – Не все ли равно?.. Захворать… Умереть… Да я с детства о том только и мечтаю, чтобы умереть. Разве лучше жить калекой?.. Унеси еду, я же сказал тебе, что не буду есть. Леопольдина, как бы не слыша его слов, продолжала стелить скатерть. – Ты что, не слышишь? Унеси еду, если не хочешь, чтобы я тебе ее в лицо бросил. Леопольдина постелила скатерть и поставила на нее поднос. – Да вы ведь ничего не хотите делать, чтобы вылечиться, – сказала она. . Рохелио ответил не сразу. – Ты же знаешь, Леопольдина, что мне нельзя помочь. Сколько врачей меня смотрели с самого детства! Хоть один мне помог?.. Для чего же мне жить калекой? Старшая служанка опустила голову. – Надо смириться, – сказала она тихо. – Смириться? Легко сказать… Знаешь что, лучше уйди отсюда, оставь меня одного. И пусть никто сюда не заходит. Сегодня я никого не хочу видеть. Ты слышишь? – Хорошо, молодой сеньор, хорошо. Она все сделала как надо и теперь могла уйти. Уже спускаясь по лестнице, она услышала крик из-за двери: «Леопольдина, разве я не просил тебя убрать отсюда эту проклятую еду?!» Не обращая внимания на крик, Леопольдина продолжала спускаться. Грохот посуды, сброшенной со столика костылем Рохелио, и падение самого больного, потерявшего равновесие от неловкого движения, Леопольдина уже не слышала. В одном из уголков Вилья-Руин, возле дома Розы, стоит алтарь Девы Гвадалупе. Жители «затерянного города» следят за тем, чтобы здесь всегда было чисто. В это утро алтарь убирала Томаса. Ей мешала Каридад. – Мое дело предупредить тебя, Томаса, – говорила она. – Если ты не приструнишь свою Розу – хлебнешь с ней горя. Во всяком случае, я терпеть ее выходки больше не собираюсь. Она меня допекла! Томаса, продолжая мести около алтаря, поздоровалась с двумя женщинами, остановившимися, чтобы перекреститься. Каридад, однако, не унималась. Томаса устало посмотрела на нее. – Неужто ты не понимаешь, Каридад, что Розита совсем еще дитя? – Дитя?! Это она-то дитя? Да на ней воду возить можно! Она тебе помогать должна. У тебя во всем нужда. А ты ей потворствуешь. Делает что хочет! И это ты виновата. Кого ты из нее вырастила? Дикарку! Тупицу! – Ну хорошо, хорошо, Каридад, утихни ты, утихни… Я поговорю с Розитой… Чтоб она, значит, оставила твоего сына в покое. С трудом разогнув спину, Томаса направилась домой. Каридад не удержалась от того, чтобы не пообещать ей в спину: – А не то я ее так отделаю – не узнаешь! Ну, прощай, Томаса, я тебе добра желаю… Войдя в свое нищее жилище, Томаса застала Розу в кресле за чтением журнала. – «Хватит курочить из себя»… Нет, неправильно… «Хватит корчить»… Во дает!.. Манина, послушай-ка, эта «ворушка» прямо как я… Томаса поставила в бутылку с водой цветы, которые принесла с улицы. – Тебе нравится читать это? – Так все равно скучища. А эта «ворушка» – она уж за себя постоит, на нее где сядешь, там и слезешь! – Послушай, Розита, за что ты отлупила Палильо? – Как – за что? Да он меня воровкой обозвал. А мамаша его сказала, что я дикарка. Еще раз такое скажет – я ей вообще фонарь под глазом поставлю! Вот увидишь. – Плохо, Роза. Тебе пора перестать играть в шарики. – Да, это верно… – И в футбол. И негоже девочке, да уж почти и девушке, с мальчишками по деревьям лазать. – А кому от этого вред? – Страшно подумать, что с тобой будет, когда не станет меня., Розита сорвалась с места и обняла Томасу. – Не говори так, Манина, ладно? Ты всегда будешь со мной! Всегда! – Но я же могу умереть. – Не дай Бог! Он не допустит! – Да ведь я как все. Сколько человеку отпущено – никто не знает. И что ты одна делать будешь? – Ну… В служанки пойду. – Ты? В служанки? – Почему бы и нет? – Ты хочешь сказать, что будешь выполнять чужие приказания? Не смеши! Роза заливисто рассмеялась. Томаса тоже улыбнулась: – Да тебе только прикажи, так ты хозяйке тут же – кастрюлей по голове. – Да, пожалуй, служанка – это не для меня. – Роза задумалась. Томаса отвернулась к окну. Помолчала. – Эх, Розита, Розита… Самая твоя большая беда – что ты попала в руки такой бедной й неграмотной старухи, как я. – Не смей так говорить, Манина! Ты – лучшее, что мне послал Господь. Но Томаса продолжала говорить как о наболевшем: – Кого я из тебя сделала? И впрямь – дикарка, как я сама. Надо было заставить тебя ходить в школу. Права Каридад! – Манина, я прямо зверею, когда такое слышу! – Я тебя погубила, держа все время при себе. – Не надо, ну прошу тебя… Но Томаса не могла отрешиться от грустных мыслей, посещавших ее в последнее время все чаще. Она чувствовала себя виноватой, что девочка всю жизнь провела возле нее, необразованной прачки, не сумевшей заставить Розиту даже как следует учиться в школе. – Тебе лучше быть от меня подальше, – сказала Томаса, печально глядя на Розу. – Да что ты такое говоришь?! Я лучше буду темной, грязной, как свинья, и пусть меня все будут презирать, только бы меня не разлучали с тобой. Никогда, Манина, поняла? – Ох, доченька, несправедлива к тебе судьба. – Это почему же? – Потому что все у тебя могло быть. Все-превсе. А судьба у тебя даже родителей отняла. Томаса ласково сняла с головы Розы шапочку, которую та носит даже дома, и стала нежно гладить по ее спутанным густым волосам. – Отца у тебя отняла смерть. А мать – время да забытье… Роза обняла Томасу и не дала говорить ей дальше. Старая Эдувигес слышала, может, уже и не очень хорошо. Но она так давно знала семью, в которой жила, что ей не нужно было слышать слов, чтобы понимать: мирная трапеза за столом ее любимицы Паулетты хоть и сопровождается улыбками и ласковыми словами всех троих ее участников, на самом деле полна напряжения. Отношения у Паулетты с мужем Роке и сыном Пабло непростые. Но они хорошо воспитаны и дорожат друг другом. Эдувигес жалела всех троих. – Я собираюсь пойти позаниматься к друзьям, – сказал Пабло. – Ты не против, мама? – Что ж… А ты, Роке? – У меня вечер свободен, и я хочу провести его с тобой. Конечно, если у тебя нет других планов. Паулетта улыбнулась. – Ах, Роке!.. Да хоть бы и были. Она отхлебнула кофе, приготовленный Эдувигес так, как любила ее хозяйка. – Папа, ты же знаешь, мама почти не выходит из дома, – сказал Пабло. – Поэтому я и остаюсь. Я не знаю другой такой домоседки, как твоя мама. Другие мужья были бы в восторге. Но не я. Я решительно протестую. Я хочу, чтобы ты, Паулетта, почаще бывала со мной на людях. – Это упрек, Роке? – Это шутка, Паулетта. Разве ты когда-нибудь давала мне хоть повод для упрека?.. Ты сопровождала меня по моей просьбе, даже когда тебе этого не хотелось. Паулетта помолчала. – Я знаю, я скучная жена… Но я стараюсь… Роке протестующе поднял ладонь. – Что бы ты ни делала, ты должна знать: я боготворю тебя… Конечно, мне бы хотелось, чтобы то выражение печали, которое не покидает твое лицо с момента нашей свадьбы, однажды исчезло… Иногда мне кажется, что ты где-то очень далеко от меня. – Прости меня, Роке, мне очень жаль… – Это ты прости меня. Но, конечно, мне хотелось бы знать причину этой печали. – Причины нет. Просто я такая. Это мое свойство, от которого никто не может меня избавить. Пабло, молча слушавший разговор родителей, встал. – Покидаю вас, потому что опаздываю. Он поцеловал в макушку мать, помахал рукой отцу и вышел из комнаты. Паулетта продолжала привычно хозяйничать за столом: нарезать любимый мужем кекс, подливать горячий кофе в его чашку, очищать от кожуры яблоко его любимого сорта. Их стол, как, впрочем, и весь дом являл собой образец хорошего вкуса. И старинная голубая с серебряной крышкой сахарница на хрустящей от свежести и белизны скатерти выглядела как бы символом этого годами устоявшегося быта. Так, во всяком случае, казалось. Роке тоже встал. – Пойду переоденусь. Только немного отдохну… Не составишь мне компанию? – Чуть позже, дорогой, – не сразу ответила Паулетта. Роке вышел, поцеловав жену, и в двери тотчас появилась Эдувигес, с беспокойством смотревшая на Паулетту. – Ах, девочка моя, – сказала она. – Так и будешь молчать? До каких же пор? – Наверно, всю жизнь, кормилица. Раз уж мне сразу не хватило духа признаться Роке… Раз уж я струсила… Раз уж позволила, чтобы меня разлучили с Розитой… – В футбол погоняем? – А как же, Розита! Ура! Мальчишки потянулись за Розой к пустырю. – Слышь, Розита, говорят, ты Палильо отлупила. – Было дело. – Роза весело рассмеялась. – Не прискакала бы его мамаша, мокрого места от него не осталось бы. – Ух ты! Ну ты даешь! – Я его вот так! – Роза ловко подставляет ножку идущему рядом мальчишке, опрокидывает его на землю и тут же помогает подняться. Мальчишка скорее польщен. – А знаешь, Роза, что я видел? – Что ты видел, дурачок? – Видишь вон тот дом за пустырем, желтый такой? – Ну? – Забор видишь? – Ну, вижу. – За ним сад. – Ну и что? – А то, что там вот такие сливы! – Мальчик показывает Розе два сложенных вместе кулака. Роза останавливается. И тотчас останавливаются ее друзья. – Обчистим? Ребята молчат недолго. – Уж как я сливы люблю! – говорит один. – Подбери слюни, Кот, – отвечают ему. – Там вон какая ограда! – Ну и какие сложности? – спрашивает Роза. – В первый раз, что ли? – То-то, что не в первый. В прошлый раз еле ноги унесли. Роза презрительно сплевывает. – Прямо зла на вас не хватает. Бабы какие-то!.. Сама, без вас, залезу. Тогда уж слив не просите. Она решительно направляется к дому, крыша которого чуть виднеется из-за растрепанных крон кучки деревьев, приютившихся на краю пустыря, служившего ребятне «заброшенного города» футбольным полем. – Я с тобой, Розита! Это Кот. Он с такой же решительностью двигается за ней. – А кто не с нами, тот старуха поганая! Кто-то из ребят, изображая походку дряхлой старухи, направляется за двумя смельчаками. – Что ты, Розита, мы здесь все – молодцы ребята, – шамкает он старческим голосом… Подойдя к ограде, Роза командует: – Нагибайся, Кот! – Уж больно ты длинная. – Я длинная, но легкая. Роза забирается на спину Кота и, подпрыгнув, садится на ограду. – Слышь, Роза, давай быстрей. У меня слюнки текут… Уж как я люблю сливы! Роза, протянув руку, прямо с ограды, срывает с дерева крупную синюю сливу и ест ее. – Во! Сама жрет, а мы тут дожидайся! – раздается снизу. Роза кидает мальчишкам сливу за сливой. – Нате, ешьте, трусишки, что бы вы без меня делали! Сливы доставать все труднее. Роза тянется за ними с трудом. – Сверзится она, – мрачно предполагает Кот. Но Роза не падает. Она намеренно спрыгивает в сад, собираясь набрать слив в свою любимую шапочку. Сестры и братья Линарес имели общего отца. Матери у них были разные. Родительница Кандиды и Дульсины умерла, когда братьев-близнецов Рикардо и Рохелио еще не было на свете. В детстве сестры опекали малышей и привыкли, чтобы мальчики слушались их. Но мальчики росли, становились юношами, потом молодыми людьми. И в последнее время опека сестер довольно часто раздражала их, особенно Рикардо. Он вообще был самостоятельнее и решительнее брата, на характер которого, довольно нелюдимый, безусловно повлияла тяжелая травма, полученная во время автомобильной аварии и приведшая Рохелио к инвалидной коляске и костылям. Рикардо, наоборот, был олицетворением молодой силы и здоровья. Он был очень способным спортсменом и выступал за легкоатлетическую и волейбольную команды университетского клуба, а в последнее время увлекся еще и восточными единоборствами, целыми часами пропадая в гимнастическом зале университета, где проходили тренировки. Довольно дружные в детстве, в последнее время сестры и братья стали заметно прохладнее друг к другу. Этому способствовала и финансовая зависимость братьев от сестер, главным образом от Дульсины, ведшей хозяйство. Впрочем, в финансовых вопросах у семьи был надежный и опытный советник – лиценциат Федерико Роблес, старый знакомый семьи. В мрачноватом кабинете своего дома, где вечерние лучи солнца отбрасывали легкий отблеск на дорогую кожу кресел и старое темное дерево рабочего стола, сестры Линарес разговаривали с адвокатом Федерико Роблесом. – Как вам кажется, Федерико, я дала достаточно денег Рикардо? – спросила Дульсина. – Вполне достаточно. Он много тратит. – В этом месяце я не намерена давать ему ни сентаво. – А если он обратится с просьбой о деньгах ко мне?.. – …То вы ему откажете. Этот мальчик сущий мот. – Я согласен с вами. Но хочу напомнить, что в завещании вашего покойного отца… Дульсина не дала ему договорить. – Кто знает об этом завещании, кроме нас с Кандидой? Ну и, естественно, вас тоже. – Я согласен, сеньорита Дульсина: что касается Колонии дель Валье… Дульсина опять, прервала его, на этот раз поднявшись из кресла. – Что касается Колонии дель Валье, то полезно будет взглянуть на документы. Ключ от сейфа в моей спальне. Я сейчас принесу его. – Очень хорошо, сеньорита. Едва Дульсина успела выйти, Федерико протянул руку к молчаливо сидящей рядом Кандиде и, вытянув ее из кресла, крепко прижал к себе. – Что ты делаешь? Дульсина сейчас вернется! – Ну и что? Что она может сказать? Здесь ты хозяйка. Хотя почему-то и позволяешь Дульсине командовать… Qua ни в чем не сможет упрекнуть тебя, даже если узнает про нас. Потому что главная наследница рода Линаресов – моя любовь! Моя Кандида! У Кандиды нет сил противиться ни его словам, ни его поцелую. Направляясь к спальне и проходя через залу, Дульсина увидела старшую служанку, что-то внимательно разглядывавшую в окно. – Что ты там увидела, Леопольдина? – А вот поглядите-ка, сеньорита Дульсина: никак, мальчишка к нам в сад залез! Дульсина выглянула в окно. – Так и есть. Это воришка из Вилья-Руин. А ну-ка давай спустимся в сад… Служанка кинулась за Дульсиной по пятам. Роза заметила преследовательниц вовремя. Но вскарабкаться на ограду оказалось не таким простым делом. В последний момент Леопольдина, оказавшись шустрее или смелее своей хозяйки, ухватила девочку за джинсы и стала стягивать с ограды. – Вот я тебя сейчас! – Воришка! Нахал! Бандит несчастный! – вторила ей Дульсина. – Эй, поосторожней, я же так шмякнусь… – довольно миролюбиво объявила Роза, не оставляя попыток взобраться на забор. – Ты, негодник из трущобы! Вот я тебя! – продолжала вопить Леопольдина, стягивая Розу за джинсы с ограды. – Да брысь ты! – Розе резким движением ноги удалось стряхнуть Леопольдину, со стоном рухнувшую в траву. Но теперь в нее вцепилась Дульсина. – Вставай же, Леопольдина, помоги мне! Леопольдина, кряхтя, присоединились к хозяйке, и вдвоем им наконец удалось стащить Розу с ограды. – Вот старые кобылы, – недовольно признала Роза свое поражение. – Ворюга! На эти вопли в саду появился Себастьян. – Где вы пропадали, – крикнула ему Дульсина, – вы что, не видите, что этот парень того гляди удерет через ограду?! – Я был в розарии… – Карамба! Я спрашиваю, где вы шлялись? – Я же говорю: в розарии был. Роза, раздраженная своей боевой неудачей, решила, что настала пора вмешаться в эту перебранку: – В розарии, в розарии – заладил, как попугай. Она не спеша сняла свою шапочку, рассыпая по плечам густые волосы и наслаждаясь произведенным эффектом. – Чего вылупились? Тетки никогда не видели? Все остолбенели. В это время в саду появился красивый молодой человек. Вид у него был спортивный, как будто он только что покинул беговую дорожку или волейбольную площадку. Загорелую золотистую кожу очень красиво оттеняли голубая с желтым майка и такие же трусы – форма спортивного клуба университета города Мехико. Он подошел к застывшей в молчании группе. Дульсина и Леопольдина продолжали судорожно сжимать рукава Розиной куртки. – Что здесь происходит, Себастьян? – спокойно спросил молодой человек. – Да вот, сеньор Рикардо, девчонка за сливами залезла. Дульсина снова взяла инициативу в свои руки: – Знаешь ли ты, негодница, что залезть в чужой дом – это преступление? Отвечай! – Какое преступление-то? Это слив-то насобирать, которые никто не ест, потому как червивые? Вот так преступление! Совсем спятили… – Ах ты, воровка!.. Роза вскинула на нее глаза. – Возьми назад «воровку», а не то… – Ах ты со мной еще и на ты!.. Ну я тебе задам урок, чтобы неповадно было воровать. – Да вы что, и впрямь спятили? Что я такого сделала? Дульсина вдруг очень спокойно обратилась к служанке: – Вызови полицию, Леопольдина. И Леопольдина, смотрящая иногда телевизор и проглядывающая газеты, рявкнула на Розу тоном свирепого полицейского сержанта: – Стоять! В ЧУЖОМ САДУ Услышав вопли и шум борьбы, мальчишки, притаившиеся за оградой в ожидании спелых слив, бросились наутек.Теперь они сидели у совсем развалившейся хибары, за пустырем, и по-разному переживали случившееся. – Давайте в шарики сыграем, – неуверенно предложил один. – Лучше в футбол. В футбол же хотели! Если бы не Роза… – Ты насчет Розы помолчи, Пирикин. Еще неизвестно, чем это для нее кончится. – Сама же виновата, Кот! Я предупреждал: прошлый раз еле ноги унесли… – Помолчи, а то я тебе сейчас как звездану!.. – Ладно, ребята. Все равно – чем мы ей поможем? Давайте в шарики играть. Рикардо, как и его брат-близнец Рохелио, недолюбливал Леопольдину. Эта женщина пользовалась особым доверием его сводных сестер и имела в доме влияние, редкое для служанки, хотя бы и старшей. И всякий, кто был ей несимпатичен, уже одним этим был приятен Рикардо. Сейчас он стоял и с интересом смотрел на девчонку, залезшую к ним в сад. – Леопольдина, немедленно вызови полицию, – напомнила Дульсина. – Какую полицию? Ты что?! Тут всего и дела-то… Девчонка была явно напугана происходящим, но храбрилась. – Я мигом, сеньорита Дульсина. – Служанка поспешил? к воротам. – Эй, ты что, глухая что ли, осади назад, – крикнула ей вслед Роза. Рикардо усмехнулся. – Леопольдина, – позвал он. – Позволь я сам займусь этим делом. – Но, голубчик Рикардо, – фамильярно, на правах почти члена семьи отозвалась та, – сеньорита дала мне поручение. Эта девчонка залезла сюда, чтобы ограбить нас. – Нас? Вы имеете в виду нас, Линаресов? Или себя? Леопольдина оскорбленно поджала губы. – Какое это ограбление? Ну съела девочка сливу… Они же все равно сгниют. – Что же прикажете мне делать, сеньорита Дульсина? – Слушаться меня, – спокойно сказал Рикардо. – Ты что, намерен защищать эту чумную зверюшку? Дульсина фыркнула. – Ты полегче выражайся, со мной это не пройдет, я не вислоухая какая-нибудь, – пробурчала Роза. Рикардо взял ее за руку. – Успокойся, – улыбнулся он. – Зачем тебе сливы? – Ну, парень, ты даешь… Такой большой – и не знаешь, зачем сливы? Затем, чтобы их лопать. – Естественно… Но ты ведь понимаешь, что поступила плохо, правда? Ну, если честно?.. – Да чего уж… Если честно… Но ведь всего две-три сливы. Они же там просто так висят. Гниют даром. Вы же их и не едите никогда. А вот Кот их любит. – Какой еще кот? И неправда, что мы их не едим – я из них варенье варю, – снова завопила Леопольдина. – Как же – уж вы сварите… – И Рохелио их любит! А ты… – Прошу, Леопольдина, хватит, – сказал Рикардо. Он снова улыбнулся Розе. – Ты ведь больше не будешь? – Нет! – Обещаешь? – Ну обещаю. Пусть у меня глаза на лоб вылезут, пусть печень-селезень лопнет… – Не селезень, а селезенка. Невежа! – Леопольдина только что не шипела от злости. – Не невежа, а невежда, вы ведь это имели в виду, Леопольдина? – не удержался, чтобы не съязвить, Рикардо. – Этот парень – он меня понял. – Роза совсем успокоилась. – Конечно, мы друг друга поняли. – И все дела, – закрыла тему Роза. Все стояли, не зная, что делать дальше. – Себастьян, – позвал Рикардо, – нарви слив, положи в сумку и отдай девушке. Себастьян, куривший поодаль, затушил сигарету. – Позволь, Рикардо… – начала было Дульсина. Но Рикардо жестом отправил Себастьяна выполнять поручение. – А вы, Леопольдина, ступайте в кладовую и набейте сумку съестным. Он подмигнул Розе: – Небось проголодалась? – Да уж и не помню, когда мы с матушкой Томасой ужинали. – Как тебя зовут? – Меня-то? Вообще-то Розой. Но в Вилья-Руин больше кличут Рози или Розита. Как кому нравится. Леопольдина растерянно стояла на месте. – Выполните распоряжение Рикардо, – сказала ей Дульсина. Служанка со злостью взглянула на Розу: – Грязнуля, растрепа! И вместо того чтобы в полицию, ее еще угощают! Эх!.. Вот потому-то человечество и идет к упадку. С этой печальной философской сентенцией служанка удалилась. – Ума не приложу, зачем такую злобную грымзу здесь держат, – искренне удивилась Роза. – Тараторит, тараторит – ничего не поймешь. Грымза… Рикардо достал кошелек. Этого Дульсина не выдержала. – Не думаешь ли ты ей и денег дать? – Угадала. Вот только мелких нет… Не одолжишь мне пять тысяч песо? Рикардо подошел к Розе и шутливо приобнял ее. Дульсина смотрела на них, молча возмущаясь. Кандида с трудом высвободилась из объятий адвоката Роблеса. – Хватит, того и гляди вернется сестра. Она тяжело дышала, поправляя кофточку. Федерико взял ее за руку. – Завтра увидимся? Он смотрел на Кандиду в упор. Он очень верил в этот свой взгляд: надо смотреть женщине прямо в глаза и внушать себе, что любишь ее. Себе-то, может, и не внушишь, а уж ей – точно. Но надо признать, что Федерико Роблес и любил женщин, не какую-нибудь одну, а всех, за исключением старух и уродов. – Не знаю. Я боюсь Дульсину. Может быть, пора ей все открыть? Федерико выпустил руку Кандиды. – Ты не согласен? – Трудно сказать. – Но ты же только что говорил, что она не может нам помешать. Меня это даже удивило: ты ведь всегда считал, что сестра не должна о нас ничего знать. – Видишь ли… Я не уверен, что она одобрит твое увлечение… ну, скажем, простым администратором. Но, думаю, наступит момент, когда мы сможем обо всем ей рассказать. Честно говоря, сестры были очень похожи. Окажись сейчас на месте Кандиды Дульсина, лиценциат Роблес не дал бы голову на отсечение, что испытывал бы чувства, сильно отличающиеся от тех, которые он испытывал сейчас. Да еще эта детская привычка носить одинаковые платья, отличающиеся друг от друга только цветом какой-нибудь второстепенной детали. Скажем, на обеих сиреневые платья, но у Кандиды пояс – белый, а у Дульсины – желтый. Федерико с удовольствием развязал бы сейчас этот белый пояс. Он нежно поцеловал руку Кандиды. – Она все равно однажды догадается. Наши свидания… – Но ведь ты говоришь ей, что идешь в храм. – Она не так глупа. К тому же… если учесть, как далеко мы зашли… И придет день, когда… когда последствия наших отношений станут очевидны… Федерико снова выпустил ее руку. – Последствия? – Да, Федерико, да!.. Если окажется, что я беременна… Теперь Кандида сама взяла Федерико за руку, но в это время за дверью кабинета раздались шаги. Кот кинул шарик – и снова неудачно. Для хорошего броска надо сосредоточиться и думать только о попадании. А он думал о том, что с Розой получилось нехорошо, что они ее бросили, хотя с ней скорее всего ничего страшного не случится. Ну в крайнем случае наподдадут слегка – в первый раз, что ли? – но вот ее возвращение на пустырь ничего хорошего им не сулит. Розита скора на расправу. Пирикин, наоборот, бросал удачно. Он уже был близок к победе, когда кто-то из мальчишек завопил: – Глядите, Розита идет! Трудно сказать, чего больше было в этом вопле: радости или испуга. …Роза, измазавшись соком огромной спелой сливы, медленно брела по пустырю. Перед глазами у нее все еще стояла сцена в саду этого богатого парня. Эта красивая мымра, его сестрица, спросила: – Не кажется ли тебе, Рикардо, что слив и сумки с едой вполне достаточно? – Но что такое пять тысяч песо? Что на них купишь нынче? Поэтому дай мне лучше десять тысяч. – Ни сентаво. И тут этот парень подошел к ней, к Дульсине этой, и говорит: – Знаешь что, сестрица, нам пора поговорить с глазу на глаз. Но прежде, чем уйти, он опять вернулся к Розе и ласково взял ее двумя пальцами за щеку. Он долго внимательно смотрел на нее и потом вдруг сказал: – А знаешь, что?.. Ты красивая. – Он улыбнулся. (Он, надо сказать, очень хорошо это делал.) И добавил: – Конечно, если тебя помыть и приодеть. Во дает! После этого он взял свою сестрицу за руку, но она вырвала ее. И они ушли. Пришел Себастьян с сумкой слив. – Ну, повезло тебе, девушка, – сказал он. – Не приди сеньор Рикардо, эти две гадюки отправили бы тебя в полицию. Уж будь уверена. – Не иначе. Но только худо бы им пришлось. У меня там, за забором, куча корешей. И у каждого во-от такая рогатка! Они бы здесь все стекла повыбива… Роза осеклась. Но Себастьян только расхохотался. Тут появилась и Леопольдина в сопровождении еще одной служанки с сумкой. – Вот и стервятница пожаловала, – сообщила Себастьяну Роза. – Уймись, уймись, дьяволенок, – сказал он. – Все-таки ты набезобразничала. – Ну так ведь я обещала этому малому, что такое больше не повторится. Леопольдина, всем видом выказывая Розе презрение, прошипела служанке: – Отдайте сумку этой… – Слушаюсь. – Девушка протянула сумку Розе. – Много вы о себе понимаете, вот что я вам скажу. А сама – кошка паршивая, не более того. По опыту зная, что Розу не переговоришь, Леопольдина с ворчанием удалилась. Роза встала на колени и раскрыла сумки, заглядывая внутрь. – Надо посмотреть. Может, там и нет ничего… Себастьян беззвучно хохотал… Роза посмотрела на ограду, примеряясь. – Парень-то навряд ли вернется. А? Как считаете? – Деньги обещал? – Так он сказал. – Вон как… – сказал Себастьян, и по его тону можно было понять, что раз уж молодой сеньор обещал деньги, то вернется обязательно. – Я, пожалуй, пойду, а то меня мои кореша за забором заждались. – Да их давно след простыл. – Да пошел ты – не может быть того!.. – Идем я тебя в ворота выпущу. Сама увидишь. Он открыл ей ворота, и она увидела пустую улицу. Это было самое настоящее предательство. А предательства Розита не прощала. – Ладно, спасибо за сливы. И за все… Дон Себастьян, верно? Или – дон Себас? Дон Себас! – Себас, Себас, – усмехнулся тот. – Еще раз спасибочки!.. Свидимся еще. …Роза медленно подходила к замершим и прекратившим игру мальчишкам. Они со страхом смотрели на нее. Их счастье, что Роза была отходчива. – Привет. – Здорово! – Ну как ты, Розита? – Что это у тебя за сумки, Рози? Их не было! – Трусы! Дерьмо кошачье! Бросили меня… Меня эти две стервы, цапучие, вроде кактуса, чуть в каталажку не упекли. Спасибо, парень у них там нормальный оказался… Томасе ничего не сказали? Грозу явно пронесло. – Что ты, Розита, никто ничего не знает! – Мы никому ни словечка. – Мы знали, что ты выкрутишься. – Ты у нас живучая, -хуже кошки! Роза оглядела их. – Вот что я вам скажу, ребятки. Со мной целую неделю не заговаривать и в игры меня не звать. – Ты что, опупела? – Цыц! Не понятно? А теперь можете раскрыть сумки и понюхать. Ну, как аромат? Едва Кандида и Федерико отпрянули друг от друга, в кабинет вошли Дульсина и Рикардо. – Вы здесь, видно, не скучали, если учесть, что ничего не знаете о происшедшем в саду, – сказала Дульсина. – А что случилось? – нервно спросила Кандида. – Девчонка-воровка забралась в сад. Рикардо рассмеялся. – Дульсина всегда все преувеличивает. Ну, захотелось девочке слив. – Это, по мнению нашего братца, не воровство! Раздраженная Дульсина подошла к сейфу. – Сейчас, лиценциат, вам предстоит одна формальность. – Может, она была голодна, эта девочка? Правда, Федерико, – подсела к Роблесу Кандида и тут же испуганно поправилась: – Правда, лиценциат?.. Рикардо улыбнулся. – Вот возьми десять тысяч песо для своей воровки, – сказала Дульсина. – А вы, лиценциат, выпишите чек на имя Рикардо. На сто тысяч песо. Федерико недоуменно взглянул на нее. – Но недавно вы мне сказали… – Да, я сказала, чтобы вы в этом месяце не выдавали Рикардо ни сентаво. Но Рикардо большой мастер находить веские доводы, чтобы получить от меня желаемое. Выпишите чек, лиценциат. И она передала ему чековую книжку. Кандида изумленно смотрела, как Федерико выписывает чек. …Когда Рикардо сбежал по лестнице в сад, там был только Себастьян. Он, насвистывая, подстригал кусты. – А где девушка? – Ушла. – Как? Не дождавшись денег? – Она сказала, хватит и того, что ей дали. Велела поблагодарить. И еще сказала, что вы очень хороший. Рикардо улыбнулся. – Жаль, что ушла. Думаю, деньги бы ей не помешали. – Если желаете, я их могу отнести ей. – Ты разве знаешь, где она живет? – Она сказала, что живет в Вилья-Руин. Это недалеко. Зовут ее Роза. И она не такова, чтобы в этом затерянном городе ее не знали. Приметная девушка. – Хорошо. Отнеси ей деньги. Рикардо подумал. Потом жестом остановил садовника. – А знаешь, я попробую найти другой способ, как передать. Томаса с удивлением смотрела на сумки, принесенные Розой. – Смотри, какие сливы. Ну, съешь хотя бы одну. – Не хочется, доченька. Сейчас не хочется. – Ты когда-нибудь ела такие? Томаса взглянула на Розу с грустной усмешкой: – Конечно. Только давно. – Когда ты с моей мамой жила? – Да… Роза начала разбирать сумки, выставляя на стол многочисленные банки, выкладывая пакеты. – Вот. Называется «Пю… пю-ре из то-матов». А здесь – рис. А здесь – фасоль. – Откуда все это? – Подарили, честное слово! Уж сегодня мы точно поедим на славу! – Что ты опять натворила, Розита? Роза замерла. – Да ты что, Манина? Помереть мне на месте, если вру. Папой-мамой клянусь, что не крала. Ей-Богу, мне их подарили. Для Томасы эта клятва в устах Розы прозвучала невесело. – Где? За что? – Ну, в одном доме… – Ох, Роза, ты что-то от меня скрываешь. Все это однажды кончится полицией. – Манина, я тебе так скажу: я, конечно, не была паинькой, но все обошлось. Это действительно подарок. И я тебе все расскажу, все как есть, клянусь Девой Гвадалупе… Томаса смотрела на нее с сомнением. В доме Линаресов тоже собирались ужинать. Сестры и Рикардо сидели за столом. Леопольдина с другой служанкой суетились вокруг. – Что, Рохелио и сегодня с нами не будет ужинать? – спросил Рикардо. – Что тут удивительного. Ты же знаешь, стоит ему запереться у себя, и нет такой силы, которая могла бы извлечь твоего братца из его комнаты. – Бедняга, он ни о чем не может думать, кроме своих больных ног, – сказала Кандида. – Он придает своей болезни слишком большое значение. Не он один такой, – поддержала ее Дульсина. – Он должен больше доверять врачам, – заметил Рикардо. – Платить врачам – все равно что швырять деньги на ветер. Рикардо не согласился. – Все-таки у него это не от рождения. Это следствие аварии. – Ну и что? Сколько врачей его лечили. Где результаты? – Может, нужен один, но толковый. – Но каждый раз, когда я предлагаю показать его новому. врачу, он отвечает мне одно и то же: не лезь в мою жизнь. Покончив, как ей показалось, с этой неприятной темой, Дульсина посмотрела на Кандиду. – Ты что-то хочешь сказать? Кандида кивнула. – Я говорила, Рикардо, что Леонела утром звонила тебе несколько раз? – В самом деле? – равнодушно спросил Рикардо. – Да. Свяжись с ней. – У меня нет на это ни времени, ни желания. – Да Господь с тобой, – вмешалась Дульсина. – Как ты обходишься с Леонелой! Она такая милая. И так благосклонна к тебе. Только о тебе и говорит. Рикардо поморщился. – Именно это нравится мне в ней меньше всего. Эта ее настойчивость. Я бы даже сказал – назойливость. Рикардо лениво пошевелил вилкой. – Ты сам не знаешь, что говоришь, – продолжала Дульсина. – Другой бы на твоем месте нос задрал. Леонела, с ее красотой, богатством, престижем в обществе. А до чего элегантна!.. Мне бы хотелось, чтобы ты женился на ней. А? – Но ты же знаешь, что я об этом твоем желании думаю. Леонела для меня товарищ, и не больше. С ней хорошо в обществе… Я даже готов допустить, что она обворожительна. Но не для меня. Я не вижу в ней ни своей жены, ни матери моих детей.– Вот это славно! Не зарекайся. Я уверена, что ты женишься на Леонеле. – Заблуждаешься, сестренка. – А вот увидишь. – Забудь и думать. Дульсина рассматривала в бокале легкое светлое вино. – Ты говоришь это из духа противоречия. – Понимайте, как хотите. Рикардо встал и подошел к окну, за которым тихо шелестел сад. Он помолчал. Потом внезапно обернулся и с улыбкой посмотрел на сестер. – Да я скорей готов жениться на этой сегодняшней дикарке, которая забралась в наш сад, чем на Леонеле! Сестры оторопело уставились на него. ПОПУГАЙ РИКАРДО Роза любила бывать на рынке. Деньги в доме водились редко. Но на прилавках было много такого, на что просто интересно было посмотреть. А за прилавками стояли в основном хорошо знакомые Розе люди, с которыми что поторговаться, что просто поболтать – одно удовольствие.Сегодня Розе нужно было купить мясо, лук и чеснок. Но почему-то ее тянуло в другой уголок рынка, где продавались цветы. Обычно они не привлекали ее внимания. И то, что она вот уже пять минут стояла, любуясь тугой желтой розой, удивило ее саму. – Черт, какая красивая, – сказала она сама себе. И подумала о том, что слово это было недавно сказано странным парнем, хозяином сада, сказано о ней, Розите… Люди вокруг шумели, спорили. То и дело кто-нибудь из них кивал Розе, передавал привет Томасе, справлялся о ее здоровье, и Роза объясняла,.что у Томасы застарелая «ревма», а так – все ничего. – Как поживаете, донья Фило? – Спасибо, крошка. Торговка Филомена наклоняется к Розе и таинственно говорит ей: – Скажи Томасе, через пару деньков травку ей пришлю, чаек заварит – лучшее средство от ревмы. – Скажу, донья Фило. По соседству торговал старый Иларио. Роза подошла к клетке с огромным ярким попугаем. – Здравствуй, птичка, – сказала она. – Дон Иларио, этого попугая никому не продавайте. Вот разбогатею и сама куплю. Иларио что-то прикинул в уме. – Когда ты разбогатеешь? Когда у этого попугая правнуки появятся? – Шутник вы, дон Иларио. Иларио понизил голос. – Не была бы ты такой дикаркой – давно бы попугайчика себе завела. Нравится? – Конечно. Мы с ним кореша. Правда, сынок? – Ну, раз кореша – можешь забирать. – Правда? – Конечно. – Ну так я его забираю?. – Забирай, только заплати. – А! За деньги! – Она разочарована. Иларио поманил Розу пальцем. Она наклонилась к нему. – Зачем за деньги? – говорит Иларио тихонько. – Бери за поцелуйчик. Роза выпрямилась и повертела пальцем у виска. – У тебя что – крыша поехала? Вот уж правда: седина в бороду – бес в ребро. – Ну, нет деньжат – нет и попугая, – хрипло сказал раздосадованный торговец. Роза отошла от прилавка. В задумчивости побродила по рынку несколько минут, а потом вдруг решительно возвратилась к клетке с попугаем. – Дон Иларио, беру за вашу цену, – громко сказала она. Иларио взволнован. – Не шутишь? – Какие шутки, – грустно ответила Роза. Иларио опять поманил ее пальцем. – Пошли в кабачок. – Какой кабачок? Здесь о цене договорились, здесь и расплачусь. – Тихо ты! – А чего – тихо? Донья Фило, дон Мануэль, все слышали: у нас с доном Иларио сделка. Он мне за поцелуй отдаст своего попугая!. Все вокруг на минутку затихают и с интересом смотрят на Розу. – Розита, Розита, угомонись, иди-ка лучше домой, – говорит ей Филомена. – Отчего же? Ну же, дон Иларио! Уговор дороже денег. – Давай, Иларио, не тяни, не позорь своей торговли, уговор дороже денег, – смеется Мануэль. Красный, потный Иларио, ударяясь макушкой о навес, вылезает из-за прилавка и вытирает рот полой рубашки. – Закройте глаза, – командует Роза. Иларио закрывает глаза и вытягивает трубочкой губы. Роза быстро чмокает его в щеку и направляется за попугаем. – Это подлог, – кричит Иларио. – Разве это поцелуй? – Какой поцелуй – мы не оговаривали, – отвечает Роза, пересаживая попугая себе на плечо. Все хохочут над торговцем. – Гляди не упади, сынок! – говорит Роза попугаю, покидая рынок. Томаса с ужасом смотрела на нового громадного и нарядного постояльца своего бедного жилища. – Это ведь еще один рот, – говорит она обреченно. – Ну подумаешь, Манина. Много ли съест этот бедный попугайчик? Ему все сгодится. – Но уж чистить и кормить ты его сама будешь! – Конечно. Лети сюда, сынок! Попугай, к удивлению Томасы, перелетел со стола, где сидел, на плечо Розы. – Молодец, послушный. Как же тебя назвать? Роза размышляет недолго. – Назову-ка я тебя, парень, Рикардо. – Грр… грр… Рикар-рдо! – внезапно вопит попугай. Роза счастливо хохочет. – Тебе нравится? Ну и мне нравится! Томаса улыбается. – Да ведь это человеческое имя. – Ну и пусть. Рикардо. – Р-р-рикар-р-рдо! – орет попугай. И в эту самую минуту в приоткрытую дверь их домика входит незнакомый Томасе молодой человек. Он смущенно улыбается, потом взгляд его падает на попугая. – Вы меня извините, но он меня позвал, потому я и вошел без стука. – Ну, ты даешь… – говорит Роза попугаю. Мгновение все молчат. – Как же ты нашел меня? – спросила Роза вошедшего. – А тебя в этом квартале все знают. Томаса переводит взгляд с молодого человека на Розу и обратно. – Кто это, Розита? – беспокойно спрашивает она. – Рикардо, – отвечает Розита. – Да я не про попугая. – Я тоже. Розита смеется. Когда выясняется, что это тот самый юноша, который подарил Розе сумки с едой, Роза торжествующе смотрит на Томасу. – Ну, убедилась, что я ничего не крала? – Это так, сеньора, – подтверждает Рикардо. – Р-р-рикар-р-рдо! – вопит попугай. – Рикардо хороший! – Вы уж простите ее, сеньор, надо же, дала попугаю человеческое имя. – Привет, тезка, – смеется Рикардо. Он вынимает из кармана деньги. – Возьми их, Розита. Это то, чего ты не дождалась вчера. И тут Томаса вдруг решительно берет его за руку. – Послушайте, юноша. Это что за деньги вы даете моей внучке? – Роза сказала мне вчера, что вы нуждаетесь. Эти деньги как-то помогут… – Ну нет. Как бы мы ни нуждались… – Поверьте, это от чистого сердца. И тут вступает Роза: – Ты, Манина, со своими… этими… как их… – Принципами, наверно, – улыбаясь, подсказывает Рикардо. – Вот!.. С ними! А Рикардо просто добрый. Он – по доброте, а ты ему тут устраиваешь эти… принципы. – Поверьте, мне ничего не надо – я просто хочу помочь. Вдвоем им удается успокоить Томасу. – Ты хоть поблагодари молодого человека, – говорит она. – Спасибо, Рикардо, ты парень что надо. – Если вы позволите, сеньора, – обращается Рикардо к Томасе, – мне было бы приятно и впредь немного помогать вам. – Только этого не хватало!.. – всплеснула руками Томаса. – Мы бедны, но не настолько. – Ну вот, заладила: не настолько! Вот именно, что настолько! Настолько, что то и дело спать ложимся без ужина. Роза возмущенно посмотрела на Томасу: чего, мол, ты очки-то человеку втираешь! – Зачем ты, Рози? – тихо сказала Томаса. – Рикардо, ты только немножечко помоги нам, а уж там мы сами. А? – Рассчитывайте на меня, сеньора… Прощай, красавица. Роза беспечно хохочет. – Это я-то красавица? Будет тебе. Ты уж второй раз это говоришь. Разыгрываешь… – Но это правда. А уж если приведешь себя в порядок… – Да я ей все время об этом говорю, сеньор. Как об стену горох. – Послушайся матушку Томасу, – весело подмигнул Рикардо Розе, направляясь в дверям. – Вообще-то надо бы, – соглашается Роза. – Я провожу тебя. Они вышли из дома и пошли по грязной щебенке «затерянного города». На перекрестке они остановились, чтобы проститься. Но чуть раньше им повстречалась Каридад, несущая мокрое белье, как будто бы она и не расставалась с ним со времени ссоры с Розой. Увидев Розу с молодым богато одетым юношей, Каридад останавливается как вкопанная и откровенно наблюдает за тем, как прощаются молодые люди. Рикардо жмет Розе руку. – До встречи, Роза. – До встречи, Рикардо… А знаешь, мне больше нравится, как ты меня до этого назвал. – Как? – Ну, ты сказал… красавица… – А! – Рикардо смеется. – До встречи, красавица… Роза возвращается домой, и никак ей не миновать встречи с Каридад, которая поставила таз с мокрым бельем на землю и вытащила из кармана передника банан. – И везет же немытым, – сказала она, едва Роза поравнялась с ней. – Это ты мне? – довольно миролюбиво спрашивает Роза, обернувшись. – А то кому же? Где мальчика-то подцепила? – Это мой друг. – Ишь нет. Нет, дорогуша, богатые с бедными просто так не дружат. – Вот видишь, а мне повезло. Это ты точно сказала: которые не моются, тем и везет. Но я все-таки решила пойти помыться. – Ты-то? Да ни за что не поверю. Но Роза уже не слышит ее, направляясь к дому. Только что Томаса пережила потрясения, связанные сначала с появлением в доме попугая, а затем его богатого тезки, а тут еще одна тревожная новость: Роза попросила нагреть ей воды. – Для чего тебе? – спросила Томаса, не замечая странности своего вопроса. Роза недовольно ответила: – Как для чего? Чтоб, значит, мыться. Пораженная Томаса молча уставилась на нее. Роза засмеялась. – Ты что, черта увидела? – Она начала заниматься приготовлениями к мытью. – Разве ты не слышала, что Рикардо сказал? Я должна ходить чистой и ухоженной. Потому что я раскрасавица. – Р-рикар-р-до, Р-рикар-рдо! – надрывался попугай. Роза нетерпеливо попробовала пальцем греющуюся воду. Томаса смотрела на нее с улыбкой, удивляясь тому, как выросла за последний год ее девочка. – Да я же ее только поставила, воду… Ну, и Розита! Это же надо, я ее умоляла, умоляла – как об стенку горох. Чужой человек раз сказал – и она прямо с головой в чан готова… Да что ты в нее пальцем тычешь – вода еще холодная! Эрлинда пришла домой относительно рано, в три часа ночи. Поэтому и проснулась на следующий день раньше обычного, хотя жизнь в Вилья-Руин кипела уже давным-давно. Зевая, она сидела перед зеркалом, расчесывая свои темные волосы и разглядывая загорелые плечи. Ей было слышно, как за стеной молится Фелипа. Когда раздался стук в дверь, Фелипа медленно двинулась к ней, на ощупь ища ключ. – Как поживаете, донья Фелипа? – Войдя, Роза первым делом помогла слепой старухе опуститься на стул. – Бог помогает, девочка. А как Томасина ревма? – Как всегда. Где ваша внучка? Спит небось. – Нет, сегодня рано проснулась. – Я пройду к ней? Фелипа кивнула. Роза подошла к двери соседней комнаты. – К тебе можно, Линда? – Входи, Рози. – Ты меня прости, я к тебе так рано никогда не захожу, потому что знаю: ты по ночам при больных… Ну а сегодня вот забежала… Ты мне не поможешь? – Говори. – Прямо не знаю, с чего начать. Даже стыдно… Мне очень нужно… Не найдется ли у тебя какого платьишка, которое ты не носишь? Может одолжишь?.. Линда, засмеявшись, отодвинула занавеску своего самодельного гардероба. – Выбирай, какое нравится. – Да что ты, Линда! Мне какое-нибудь, какое ты не носишь. – Говорю, бери любое. Роза с интересом разглядывала платья подруги. – Слышь, ты, видать, уйму денег загребаешь на своей работе? – Да как сказать… На еду бабушке и братьям хватает. Роза уставилась на одно из. платьев. – Вот у этого платья распрекрасный цвет. – Нравится? Ну и бери. Дарю. Я его все равно не ношу. Роза сразу даже не поверила в такую щедрость подруги. – А мне оно хорошо будет? Ты-то худющая… Она неумело попыталась приложить платье к своей фигуре. – В самый раз, – сказала Линда. – Как на тебя шито. Возьми еще туфли. – Что ты! Я босиком люблю ходить. Или, на худой конец, в кроссовках. Куда удобнее. Линда рассмеялась. – Ну ладно, спасибо тебе за платье. Побегу, а то у меня вода греется. Чтобы помыться… Вот что, Эрлинда, ты бы мне нашла работенку. Ну там, где ты работаешь. – Там – нет, Роза, нет. Это не для тебя. – Что же она, плохая, что ли, твоя работа? – Она неплохая. Просто ты ничего не смыслишь… в больных. Этому надо учиться. – Эх, черт, наверно, ты права. Еще раз спасибо, Линда. Чао! – Знала бы ты мою работу, девочка, – пробормотала Линда, продолжая разглядывать себя в зеркало. Когда у Леонелы раздался телефонный звонок, она с неохотой предположила, что это кто-нибудь из надоевших ей влюбленных в нее кавалеров. Но оказалось, что звонит Дульсина. – Дульсина! Я так рада твоему звонку! – Когда мы можем рассчитывать, что вы с Ванессой у нас отобедаете? – Что касается меня, в любой момент. – Например, в пятницу? – Договорились. Не знаю, сможет ли Ванесса, но я приду точно. – Гм… Мне бы хотелось видеть вас обеих. Постарайся ее привести. – А Рикардо будет? – Ну конечно. Об этом и речь. Леонела привстала со стула. – То есть? – Ну что тут непонятного, дорогая? Разве ты не хотела бы выйти замуж за Рикардо? Мы с Кандидой уверены, что лучшей жены нашему любимому брату не найти. Не пора ли нам объединиться для исполнения наших общих желаний? – Дульсина, ты это серьезно? – Вполне. Более чем серьезное Я поклялась, что ты будешь женой Рикардо. И не будь я Дульсина Линарес, если не больше чем через три месяца не добьюсь вашей помолвки. Так-то! Леонела счастливо улыбалась. НОВОЕ ПЛАТЬЕ – Плохо мое дело, матушка Томаса.– Что так, Риго? – Обыскался работы – нигде нет. Ригоберто печально ворошил курчавые волосы, разглядывая попугая. Попугай, в свою очередь, склонив голову, скептически разглядывал Ригоберто, словно желая сказать: плохо ищешь, малый, будь я такой курчавый, как ты, я бы себе враз работу нашел, да у меня вон один хохолок. – А что бы тебе, милый, вымыться водой с петрушкой? – спросила Томаса. – Это зачем же? – А чтоб работу хорошую найти – это первое дело. Ригоберто усмехается. – Попробую, авось поможет. Томаса вдруг хлопнула себя по коленям: – Ой, вода кипит вовсю, а Роза куда-то запропастилась!.. Роза не вошла, а ворвалась в комнату. – Манина, смотри, что мне Линда подарила! Она показала Томасе платье, которое принесла от Эрлинды. – Какое красивое… – Удавиться!.. Здорово, Риго, я тебя и не заметила. Как жизнь? – Хорошо. А у тебя? – Да вот помыться надумала. Да платье сменить. – А я так зашел, время убить. Роза поставила на пол большой таз и выжидающе посмотрела на Ригоберто. – Ну что? Никак, ты собираешься поглядеть, как я мыться буду? Парень, смутившись, удаляется. Томаса, помогавшая Розе, вдруг поняла, что плохо знает свою девочку. Перед ней стояло гибкое, сильное существо с хорошо развитым телом, нежным и упругим, готовым для любви. Тело это непривычно ежилось под горячей водой, которую Томаса лила на него. Такая девушка должна очень нравиться молодым людям. Разумеется, кое-кто из них и на нее произвел впечатление. И кажется, этому уже есть доказательства. – Слышь, Манина, – отфыркиваясь произнесла Роза, – а мама моя была красивая? – Красивая, красивая… – Красивей меня, что ли?.. А если мыться каждый день, как считаешь – можно поиметь такого жениха, как Рикардо? – Ох, доченька, зря ты об этом размечталась… Он человек образованный, деликатный, а ты… – А что – я? Говори уж, я привыкла. Дикарка, да? Попугай, до сих пор молча с задумчивым видом разглядывавший моющуюся Розу, вдруг завопил: – Дикар-рка! Дикар-рка! – Отвернись, бесстыжий!.. Значит, Манина, я для Рикардо не гожусь? – И не мечтай! – Тогда зачем я моюсь? – Чтобы, значит… – Чтобы – что?.. – Чтобы чистой быть. – Правильно, Манина, лей побольше! Эта тема в последнее время все больше занимала сестер. – Так ты, Дульсина, думаешь, что Леонела всерьез им увлечена? – Серьезней некуда. – О-о! Стало быть, мы на верном пути… А вот и Рикардо. Рикардо удобно расположился на диване. – А мы тебя ждем, ждем. На занятиях был? – Нет. Отвозил деньги этой дикарке, залезшей к нам за сливами. – Но, Рикардо… Кандида поймала быстрый взгляд сестры и умолкла. – А мы хотели попросить тебя о небольшом одолжении. – Попросить? Это что-то новое… Мне кажется, что вам по вкусу больше приказы. – Ну перестань, Рикардо. Поговорим всерьез. – Ну хорошо. В чем состоит просьба? – Не занимай вечер ближайшей пятницы. У нас ужинает Леонела Вильярреаль. Рикардо подняло с дивана будто неведомой силой. – Вы просто ночей не спите, все придумываете, как бы женить меня на ее состоянии. – При чем тут состояние? Разве она не хороша собой? Неумна? – Мне нет дела ни до ее красоты, ни до ее ума, ни до ее денег! Кандида подошла к нему: – Рикардо, миленький, не волнуйся так… – Скажи это твоей сестре! Пусть она не волнуется так по поводу моей женитьбы. Я женюсь на той, на которой пожелаю. Дульсина нахмурилась. – Если ты женишься – то на богатой. – В самом деле, на что ты думаешь жить? – поддержала сестру Кандида. – На то, что буду зарабатывать. Дульсина пренебрежительно рассмеялась. – Ты думаешь, окончив университет, ты станешь зарабатывать миллионы? Смешно! Тебе придется проститься с той жизнью, которой ты жил до сих пор благодаря нам. Мы даем тебе все! Но так будет не всегда. Содержать твою жену и детей мы не собираемся. – Ладно, с меня хватит! – Рикардо направился к двери. Кандида быстро подошла к нему и ласково взяла за руку. – Ну перестаньте ссориться. Другой рукой она потянулась к руке Дульсины. – Разве нельзя договориться по-хорошему? – В самом деле, – сказала Дульсина. – Единственное, о чем мы просим, это быть с нами за ужином в пятницу. – Не знаю… – Ну уж в этом ты нам не должен отказывать! – Не подкладывай нам свинью, Рикардо. – Мы ждем тебя за столом в пятницу вечером. Пробурчав что-то неразборчивое, Рикардо вышел. – Вот увидишь, в пятницу он оставит нас с носом, – после долгой паузы произнесла Кандида. – Не думаю. – Когда ты выбросишь этот осколок зеркала, Розита? – спросила Томаса. – А во что смотреться будем? – Разбитые зеркала – к несчастью. Розита вертелась перед большим темным куском разбитого зеркала, разглядывая платье. – Ну как я тебе? – Не знаю, что и сказать. Не узко? – Вот напасть… А что делать, другого-то нет. – Не надевай его сегодня. Я его немного расставлю. Сними. – Ни за что! Я никогда так хорошо не выглядела. – Туфли-то надень. – Без надобности. Они старые. Лучше босиком. – Вот это да! Помыться, надеть новое платье и – босиком! – Твоя правда. Надо снова к Линде идти. За туфлями. Она сама предлагала. Я мигом! Роза выбежала из дома и налетела на Каридад, несшую таз с грязной водой. Вода выплеснулась на Розино платье. Каридад засмеялась. – Прости, Розита. – Да ты меня всю измочила! – Я не нарочно. – Не нарочно! А то я не знаю! Хватит ржать-то! – Подумаешь, водой на нее в кои-то веки плеснули. Когда она всегда свинья свиньей ходит! Последнее свое утверждение Каридад высказала уже явно для публики, начавшей собираться на скандал и в основном состоящей из ребятишек. Однако Каридад, совсем было готовая к бою, вдруг потеряла бдительность, потому что увидела нечто совершенно невероятное: Роза плакала! Да-да, из ее глаз катились настоящие слезы, и это было так необыкновенно, что Каридад прозевала первый и сразу же решивший исход сражения Розин выпад. Роза поймала ее за волосы и принялась таскать вокруг себя под одобрительные вопли мальчишек. – Отцепите ее! Отцепите эту дикарку! – вопила Каридад. – Держи ее крепче, Розита, наподдай ей как следует, – вопили мальчишки. Неизвестно, сколько времени это продолжалось бы, не проходи мимо здоровенный мужчина, ко всему привыкший житель Вилья-Руин. Он оттащил Каридад от разошедшейся Розы и разогнал противниц… Когда Томаса увидела Розу, она ахнула: – Розита! Ты что, в лужу упала?!.. – С Каридад сцепилась… Роза всхлипнула и откровенно зарыдала, гладя на себе замызганное новое платье. – Погляди, как она меня!.. Я с ней по-хорошему, а она!.. Видел бы Рикардо, какая я снова свинья… Томаса обняла ее. – Никто тебя не исправит, – качала она головой. – Р-р-рикар-р-до! – вопил попугай, глядя на безутешную Розу. Рохелио иногда тянуло нарушить свое одиночество. «Нельзя так распускаться», – говорил он себе. И сегодня он начал с того, что вышел позавтракать вместе со всеми. Войдя в столовую, он прежде всего поймал на себе взгляды служанок: удивленный – Леопольдины и любопытный – Селии. Рикардо за столом еще не было. Сестры непринужденно приветствовали его. – Какая приятная неожиданность, – воскликнула Дульсина. Кандида тут же стала проявлять заботу о Рохелио, не доверяя это ни Леопольдине, ни тем более Селии. Застольная беседа ни о чем длилась не слишком долго. Рикардо, которого уж и не ждали, вошел более решительным шагом, чем обычно входят, чтобы просто позавтракать, и попросил служанок на некоторое время покинуть столовую. – Мне надо поговорить с сестрами, – объяснил он в ответ на недоуменный взгляд Леопольдины. Служанки вышли. – До чего все-таки похожи друг на друга молодые сеньоры, даже жуть берет, – сказала Селия Леопольдине. Та оскорбленно молчала… Этот молодой сеньор Рикардо упорно не желает понимать того, что Леопольдина давно уже все равно, что член семьи Линаресов: так давно она у них живет и так верно им служит! Дульсина миролюбиво посмотрела на Рикардо. – Ты все еще сердишься на наш вчерашний разговор? А я уж и забыла о нем. И тут Рикардо заставил всех присутствующих окаменеть. – Я ни на кого не сержусь. Я просто пришел потребовать причитающуюся мне часть отцовского наследства. Дело в том, что я не собираюсь больше жить здесь. Я хочу покинуть этот дом. И как можно скорее. …Рохелио первым вышел из столовой, тяжело опираясь на костыли. Ему не хотелось возвращаться в свою комнату. Бредя через залу, он выглянул в окно. Сад был прекрасен в это утро. Все: и листья, и трава, и цветы – пронизано было солнечным светом. Птицы перебивали одна другую. Рохелио захотелось растянуться в траве. Он взял книгу, спустился в сад и, подумав, остановился в уютном местечке около бассейна, где так любил плавать, когда был здоров. Он Швырнул костыли в высокую траву и улегся прямо на газон с книгой в одной руке, положив другую под голову. Высокая ограда отделяла его от улицы, сверкающая под лучами вода бассейна – от дома, где становилось все холодней и неприятней. Читать ему скоро расхотелось. Он лежал, думая о том, как грустно складывается его жизнь, и не обратил внимания на шорох, раздавшийся над его головой. И вдруг услышал: – Эй слышь ты! Да повернись же ко мне! Рохелио поднял глаза и увидел смеющееся девичье личико. Девушку эту он видел впервые. – Привет! – весело крикнула она ему. – Не узнаешь, что ли? ОШИБКА Уход Рохелио как будто освободил оставшихся в столовой. Они заговорили горячо, перебивая друг друга.– Как ты ведешь себя с нами, Рикардо, – говорила Кандида. – Что такого мы сделали, что ты захотел покинуть этот дом? – Я смотрю, ты так же забывчива, как и Дульсина. А я нет. Я не желаю, чтобы Дульсина командовала моей личной жизнью. Мне надоела эта история с Леонелой. Я требую, чтобы это сватовство раз и навсегда прекратилось. – Это уж вы с Кандидой решайте, – обиженно произнесла Дульсина, всем видом показывая, что не она здесь главная. – Не юли, Дульсина. Решаешь в этом доме ты, а не Кандида. Хотя это именно ее право. – Сядь, Рикардо, успокойся, – умоляла Кандида. – Кандида права, тебе надо успокоится. Мне бы хотелось, чтобы ты изменил свое решение… Может быть, мы слишком уж категоричны. Но мы очень тебя любим и не хотим, чтобы ты покинул нас. – Непохоже на это, если учесть, как настойчиво ты, Дульсина, сватаешь мне Леонелу. Дульсина подошла к нему и положила руку ему на плечо. – Вся проблема только в этом? Больше ты не услышишь от меня ни слова о Леонеле. – Ну теперь давайте сядем за стол и закончим завтрак, – обрадовалась Кандида. – Ты ведь ничего не ел, Рикардо. – Я не хочу. Давайте закончим о деле. – Если ты нуждаешься в деньгах, мы дадим тебе сколько нужно. – Я не хочу все время зависеть от вас, Кандида. Дульсина покачала головой. – Это не так, Рикардо. Возможно, мы излишне опекаем тебя и Рохелио. Но ведь так повелось с вашего детства. Вы же наши младшие братья. И всегда казались нам беззащитными. Ты не прав, когда требуешь причитающуюся тебе часть отцовского наследства. Мы ведь выдаем тебе деньги помесячно, как распорядился в завещании отец. – Значит, я всю жизнь буду зависеть от вас? – Почему? Вот закончишь учебу, будешь зарабатывать… – Если ты согласишься с нами, мы и впредь будем помогать тебе. Правда, Дульсина? – Разумеется… Может, не так щедро, как сейчас, но достаточно, чтобы тебе хватало. – Когда я буду работать, мне не понадобятся ничьи подачки. – Ах, не говори таких слов! – Мы даем тебе деньги от всего сердца, как сестры. И в завещании отца сказано, я наизусть знаю: «Помогать денежными средствами Рикардо до тех пор, пока он не закончит учебу, не женится или не станет жить отдельно». – Гм… – Ты не веришь? Он не верит, Дульсина. – Если ты сомневаешься, спроси у лиценциата Роблеса. Все делается по воле папы. Роблес может подтвердить это, когда тебе заблагорассудится… И прости за прямоту, но ты оскорбляешь нас своим недоверием. – Меня больше всего, Дульсина, пугает, что Рикардо хочет уйти. Ты ведь не сделаешь этого, правда, Рикардо? Ты ведь это сказал сгоряча? Ведь так? «Вот наглая!» – подумал Рохелио и, демонстративно взяв книгу, попробовал читать. – Эй, – снова раздалось с ограды, – ты что, меня замечать не хочешь? Или не признаешь? Что-то быстро забыл. – Я тебя не знаю. Что ты хочешь? – поднял голову Рохелио. – Как – что? Поболтать с тобой. – Знаешь, не морочь мне голову. Проваливай. – Рохелио снова погрузился в чтение. – Ах вот как мы заговорили… – Я с незнакомыми не общаюсь. – Какие ж мы с тобой незнакомые? – Я тебя никогда прежде не видел. – Во дает!.. А поклянись. – Проваливай. – Поклянись – уйду. – Клянусь. Убирайся. – Это не клятва. Поклянись Девой Гвадалупе! – Клянусь чем хочешь. Оставь меня в покое. Роза там, на ограде, задумалась. – Слушай, парень, ты святым именем поклялся. Бог тебя накажет! Он тебя без глаз оставит, а не то ног лишит. Вот увидишь. За это… за клятвопреступление. Рохелио внезапно приподнялся, опершись о землю. – Ты что, глухая?! Вон отсюда! Или я слуг кликну. Вон! Девушка несколько мгновений молча смотрела на него сверху вниз. Затем исчезла. Кандиде с трудом удалось добиться, чтобы голоса спорящих стали спокойнее и тише. Теперь они с Дульсиной сидели за столом. Рикардо так и не присел. Дульсина отпила немного апельсинового сока. – Я еще раз общаю тебе, что не буду настаивать на твоем сближении с Леонелой. Я не знала, что это настолько обижает тебя. Прости. Намерения Рикардо уйти из родового дома, видимо, всерьез тревожило сестер. Кандида опять сорвалась с места и подошла к брату. – Ты ведь не уйдешь, правда? Ну хочешь… Хочешь, я встану перед тобой на колени? – Этого только не хватало. Прошу тебя, сестра, сядь и заверши свой завтрак. – Так ты остаешься? – Дульсина смотрела ему в глаза. Рикардо молчал несколько мгновений. – Не знаю. Ничего тебе сейчас не отвечу. Сказав это, он повернулся и вышел из столовой. – Вот уж не ожидала, – растерянно сказала Кандида. – Да уж… – Дульсина подошла к окну и стояла, наблюдая, как Рикардо, сбежав по лестнице, садится в автомобиль и куда-то отъезжает. – Я не думаю, что он уйдет. – Если, конечно, он не идиот. Кто же уходит от денег? – Но ты же знаешь, что эти деньги принадлежат ему. – Кандида нервно приложила ко лбу надушенный платок. Дульсина сделала решительный жест. – Он не должен знать об этом. – Но когда-нибудь он взбунтуется; – Пока между ним и нами существует лиценциат Роб-лес – проблем не будет. Он знает, что делать. – А если мы позволим Рикардо уйти? – Ты с ума сошла, Кандида! Тогда он потребует пересмотра завещания. – Может, лучше отдать ему и Рохелио их доли? И никаких проблем. – Пока можно этого не делать, я этого не сделаю. У нас больше прав, чем у близнецов. Мы дети от первого брака. – Вообще-то брак отца с матерью близнецов тоже был законным. И она с нами была добра, грех жаловаться. – Ей это было выгодно. Лицемерка и – хитрая! Я ее не выносила. Дульсина улыбнулась. – Ты знаешь, я всегда боялась, что папа умрет раньше ее и она завладеет всем. Слава Богу, обошлось: он ее пережил. И теперь хозяйки здесь мы. – Послушай, ты и впрямь отказалась от мысли женить Рикардо на Леонеле? – Во всяком случае, надо менять тактику. Проходя мимо алтаря Девы Гвадалупе, Роза плаксиво шепнула Деве: – Лучше я тебе потом все расскажу… Первое, что услышала Роза, придя домой, истошный вопль попугая: – Р-рикар-рдо! Р-рикар-рдо! Она резко обернулась к нему: – Ты мне этого имени больше не произноси! Усек? Слышал бы ты, как он со мной разговаривал. Знать он меня, видите ли, не знает!.. – Р-рикар-рдо! Роза продолжала совершенно несвойственным ей плаксивым тоном: – Ты теперь больше не Рикардо, братец… Забудь это имя… Буду теперь тебя звать Панчо… Или, например, Креспин… Креспин даже лучше… Но только уж не Рикардо. Попугай, склонив набок голову, смотрел на нее непреклонно. – Р-рикар-рдо! Томаса вошла, когда словесная баталия между Розой и попугаем была в разгаре. Попугай при этом вполне обходился одним словом: – Р-рикар-р-до! – Еще раз скажешь – я тебя… Я тебе есть не дам. Имени этого слышать не желаю. Выслушав рассказ Розы о грубом и странном поведении Рикардо, Томаса вздохнула: – Зря ты, доченька, туда ходишь. Станут говорить, что ты попрошайка. – Он мне вроде этого и сказал, – совсем уж рыдая, сообщила Роза. – Убирайся, говорит, я тебя не знаю! И Девой Гвадалупе поклялся – это надо же! Убирайся, говорит, а сам смотрит, как чокнутый. Я его таким еще не видела: угрюмый, мрачный какой-то. Вроде стыдно ему, что добрый со мной был. Замолчи, попка проклятый, пока не пришибла! – Уж как я рада, что ты с утра улыбаешься!.. Может, и на улицу выйдешь? – спрашивает Эдувигес. – Да, кормилица, пойду взгляну, как идет дело. – Хвала Господу, уж как мне приятно, что у тебя сегодня глаза не печальные. Сеньор Роке будет рад. – Дело наше, похоже, идет как нельзя лучше, – сказала Паулетта. – А все одно присмотреть не грех. – Я полностью доверяю Лоренье. Она давно работает на нас и очень аккуратна. Просто хочется немного отвлечься. – Это не помешает – что же взаперти-то жить? Эдувигес, разговаривая, все время что-то поправляет в спальне Паулетты: то флакончик переставит на туалетном столике, то занавеску на окне чуть отодвинет, чтобы больше солнца было в комнате. – Я сегодня хорошо спала. Это не часто со мной бывает, – говорит Паулетта. – Тебя прошлое не отпускает. Ты ведь помнишь, что тебе врач сказал: покой, и только покой! А не то можешь серьезно заболеть. – Я не боюсь умереть, кормилица. – Ну вот, начали за здравие, а кончили за упокой. Никогда так не говори! – Я правду говорю, кормилица. Я бы охотно умерла хоть сегодня. Но я должна отыскать дочь. Эдувигес тяжело вздыхает. Паулетта надевает выходной жакет. – Мне покоя не дает: что сделала Томаса с моей дочерью? – Кто знает… Томаса ведь неграмотная и бедная. – Но сердце у нее благородное, я это знаю. – Это так. Не я ли сказала тогда, что единственная, кому можно доверить твою маленькую доченьку, это Томаса? Мы хорошо ее знали. И она любила тебя. – Да. Сколько же лет она была у нас прачкой? – Долго. – Ту ужасную ночь я как сейчас помню. Я тогда сказала Томасе: «Скорее бери Розу и беги с ней куда-нибудь, где вас не настигнет злоба и гордыня моих родителей. Беги и никогда здесь больше не появляйся. Никогда. Иначе мой отец убьет ее». Она все сделала, как я велела. – Сколько уж лет прошло… – Не могу забыть. Жить не могу… Если бы папа видел, что он сделал со мной, его бы совесть замучила. – Как знать, Паулетта. Ведь мама твоя, дай Бог ей здоровья, до сих пор не может простить тебе грех молодости. Хоть ты и вышла замуж за хорошего человека, который на тебя молится. – Она даже на мою свадьбу не пришла. Сказала, что, если увидит Роке, то не удержится и все ему про меня расскажет. Они немного помолчали. – Ладно, хватит мучить себя воспоминаниями. Пойду скажу шоферу, что ты сейчас выйдешь. – Подожди, кормилица… У меня нет сил. Я лучше останусь дома. – Со своими воспоминаниями? – Да, с моими воспоминаниями. С моей бедой. Паулетта тяжело опустилась в глубокое кресло. УЖИН В ПЯТНИЦУ Рикардо стоял с растерянным видом. У Розы глаза были полны слез, однако поза ее была решительна. Она подбоченилась, как делают девушки Вилья-Руин, когда хотят показать, что им-то гордости не занимать.– Ты зачем пришел? Поиздеваться?.. Это мой дом. Тот – твой, а этот – мой. Ты мне велел убираться из твоего сада. А я тебе говорю: гуляй отсюда! И чтоб глаза мои тебя не видели. – Успокойся, доченька! – Томаса с тревогой переводила глаза с Розы на Рикардо и обратно. – Правда, успокойся, Роза. И объясни мне, что произошло. Чем я провинился? – Вы поглядите на него!.. Я его сейчас убью. – Роза схватила первый попавшийся под руку предмет. Им оказалась медная кастрюлька с длинной ручкой. Томаса с трудом отняла ее. – Вам лучше уйти, сеньор, – сказала она, хорошо зная свою Розиту. – Я не уйду, пока Роза не объяснит мне, что произошло. И Роза, всхлипывая и сморкаясь, рассказала о своем посещении сада Линаресов. Причем в описании того, как обошелся с ней хозяин сада, то и дело употребляла фразу «прямо как людоед какой!». Рикардо вдруг стал смеяться. Это окончательно взбесило Розу, и она кинулась на него с кулаками. Шутливо отмахиваясь и хохоча, Рикардо наконец произнес: – Роза, это был не я. – Спятил! Ты меня за чокнутую принимаешь? – Ну вспомни! Он же был с другой прической и в очках – так? Роза согласилась. Рикардо объяснил, кого видела Роза в саду. – Мы близнецы, – сказал он. – Мой брат Рохелио инвалид. Он в детстве попал в аварию. Разве ты не заметила костылей? – Бедный мальчик, – сказала Томаса. – А его нельзя вылечить? – спросила Роза, несколько успокоившись, но все-таки еще недоверчиво глядя на Рикардо. – Он не верит врачам. У него трудный характер. – Вот это верно. Прямо как людоед какой! Прямо дым из пасти валил! – Дым из пасти – это, доченька, не у людоеда. Это у дракона, – серьезно уточнила Томаса. Роза не стала возражать. Она подошла к попугаю. Он внимательно посмотрел на нее, склонил голову, и вдруг удрученно проорал: – Кр-р-респин! – Все, все, – сказала Роза. – Какой Креспин? Теперь ты снова Рикардо. – Р-р-рикардо! – жизнерадостно крикнул попугай, как будто ему было не все равно, как называться… – Твой брат должен молиться Деве Гвадалупе. Она же против него ничего не имеет. Он же не этот… не клятвопреступник. Рикардо дружески приобнял Розу за плечи. – Берегите ее, сеньора, у нее никого нет, кроме вас. Роза встрепенулась. – Нет, у меня еще мама есть! Правда, Манина? – Да, у нее есть мать. Но мы не знаем, где она. Придет время, я расскажу вам эту историю… Если мы будем друзьями. Рикардо и Роза поглядели друг на друга так, как если бы на этот счет не могло быть и сомнений. Леопольдина, командовавшая двумя другими служанками, Селией и Ферминой, с ног сбилась, занимаясь приготовлениями к ужину. А тут еще в кухню неожиданно пожаловал Рикардо, редко здесь появлявшийся. – Приготовьте сумку с едой, как в прошлый раз, – обратился он к Леопольдине. – Еще одну? Уж не для этой ли замарашки? – Выбирайте выражения. Это для Розы, которая живет в Вилья-Руин. – Гм… На нее не напасешься. – Это не ваша забота. Чтобы к полудню все было готово. – Прошу прощенья, сеньор Рикардо, вы хотите сказать, что сами все и отнесете? – Я хочу сказать, что вы должны сделать то, о чем я попросил вас. И все. Рикардо вышел из кухню. – Если так и дальше пойдет, он скоро притащит эту голодающую сюда, – ворчала Леопольдина… В прихожей Рикардо столкнулся с сестрами. – Ты помнишь, какой сегодня день? – спросила Кандида. – Пятница. А что? – У нас сегодня гости, – Дульсина положила руку на плечо Рикардо. – Честное слово, Рикардо, я не давлю на тебя, но мне хочется видеть тебя за ужином. Рикардо холодно взглянул На нее. – Я и не заикнусь о том, о чем тебе неприятно слышать. Но если ты не придешь, Леонела подумает, что ты отказываешь ей даже в дружбе. – Почему же? Как друг Леонела мне очень нравится. – Ну вот и хорошо. – Ладно, я приду. Обрадованные сестры весело расцеловали Рикардо в обе щеки. То, что Роза надела свою любимую шапочку, еще не означало, что она собирается уйти. Она и дома любила сидеть в ней. Однако по некоторой возбужденности и непоседливости Розы Томаса безошибочно определила: та куда-то собралась. – Ты уходишь? – Пойду возьму у Рикардо то, что он мне обещал. – Может, приведешь себя в порядок? Хоть слегка. – И так сойдет. Я мигом. Заберу все и вернусь. Роза вышла, даже скорее выбежала из дома… Себастьян, как всегда, занимался стрижкой кустов. Он любил свою работу. И когда, насвистывая, он возился с особенно нравящимся ему кустарником, его вдруг окликнули со стороны ограды. – Дон Себас! А дон Себас! Сквозь прутья ограды на него глядела веселая девичья мордашка. – Привет, Розита. Как живешь? – Нормально. Я пришла, потому что Рикардо сказал… – Да-да, он предупредил меня, что ты придешь за продуктами. Иди вдоль ограды, я открою тебе калитку. Он впустил Розу в сад. Потом повел ее к дому, собираясь через черный ход провести на кухню. Но в это время за оградой раздался скрип тормозов, а следом – резкий звук клаксона. – О, сеньор Рикардо приехал… Рикардо вошел в сад. – Добрый вечер, Себастьян. А, и Роза тут! Отлично. – Приветик, Рикардо. Как делишки? Себастьян объяснил хозяину: – Я веду Розиту на кухню… – Не надо, я сам отведу. Ты когда в последний раз ела? – Да уж порядочно… – Пойдем, И Рикардо повел ее в дом. Забот у Леопольдины не уменьшалось. Только что ее позвала Дульсина. Она попросила зайти к Рохелио и напомнить ему, что ужинать к ним приедут Леонела с кузиной Ванессой. Вот на это последнее обстоятельство, на то, что Леонела будет не одна, а с Ванессой, Леопольдина должна была особенно нажимать во время разговора с Рохелио. Леопольдина уже повернулась, чтобы идти к Рохелио, но вдруг остановилась. – Сеньора Дульсина, молодой сеньор распорядился приготовить еще одну сумку с продуктами для этой воровки из Вилья-Руин. Уж и не знаю, что делать… – Делай то, что приказал Рикардо. – Но, сеньора, если мы и дальше… – Я уже сказала: делай, что тебе приказано. Разумеется, это дурацкое распоряжение. Но сейчас лучше потакать глупостям моего– брата… До поры до времени. Леопольдина отправилась к Рохелио, не ожидая ничего хорошего от грядущего разговора. И в самом деле: едва она напомнила ему, что в доме ждут к ужину сеньориту Леонелу Вильярреаль, и все надеются, что сеньор Рохелио появится за столом, как он отрицательно закачал головой и, подъехав в коляске к Леопольдине, взял принесенный ею бокал с апельсиновым соком, залпом выпил его и тут же вернул Леопольдине, показывая тем самым, что цель ее визита достигнута, и ей, стало быть, больше нечего здесь делать. Но у Леопольдины был в запасе козырь. – А по мне, так хорошо бы вам принарядиться да выйти. Все-таки две такие милые сеньориты: Леонела Вильярреаль и ее кузина Ванесса!.. Право, хорошо бы… – Ванесса? – задумчиво переспросил Рохелио. – Вот я и говорю: принарядились бы… Рохелио снова нахмурился: – С какой стати я должен наряжаться? И не все ли мне равно: с кузиной Леонела или без кузины? – Да ведь я знаю, что не все равно. – Леопольдина попыталась робко прикоснуться к плечу Рохелио. – Я не выйду. Ясно? Кто бы ни пришел. И он посмотрел на Леопольдину так, что она поняла: останься она здесь дольше – неизвестно, что этот молодой сеньор выкинет. Перед визитом к Линаресам Леонела решила часок отдохнуть, чтобы выглядеть свежей. Ванесса все еще сомневалась, пойдет ли она, хотя со слов Леонелы знала о настоятельном приглашении, сделанном ей Дульсиной по телефону. Все-таки она склонялась к тому, чтобы пойти. И даже решила перед этим заглянуть в салон женской моды. Узнав о ее намерении, Леонела рассмеялась. – Кого ты решила очаровать? Уж не положила ли ты глаз на Рикардо? Смотри у меня! Тут занято. – Можешь спать спокойно. Леонела вдруг стала серьезной. – Займись Рохелио. Если он знает, что ты будешь, а я надеюсь, он об этом знает, то не удержится – придет. – Бедняга… Если бы он нравился мне… Но, увы, мне нравится другой. – Эдуарде Рейносо? Ванесса сладко потянулась. – Ну и как идут дела? – Достаточно успешно. Может, вскоре выйду замуж…Когда в доме Линаресов раздался звонок и дворецкий Руфино пошел открывать дверь, Дульсина раздраженно сказала сестре: – Это они, а Рикардо все еще нет. Ну, он у меня дождется… – И лицо ее осветилось приветливой улыбкой навстречу входящим гостям. После взаимных комплиментов приступили к аперитивам. Леонела спросила, кого еще ждут к ужину. Кандида ответила, что будет еще лиценциат Федерико Роблес, их адвокат, кстати, очень знающий и честный. – Да, я знакома с ним. Мне бы такого адвоката, – сказала Леонела. – Если пожелаешь, он может вести и твои дела. – Неплохая мысль, Дульсина. Посмотрим… А где Рохелио? Сестры одновременно развели руками. – Вы же знаете, он у нас такой затворник. Однако, к удивлению сестер, когда садились за стол, появился и Рохелио. Почти одновременно с ним пришел и Федерико Роблес. Не хватало только Рикардо. Все шло хорошо. Ванесса была внимательна к Рохелио и очень ловко поймала упавший было костыль, с улыбкой вернув его больному. И он ответил ей улыбкой, мгновенно изменившей его угрюмое лицо. Федерико проявлял всяческую заботу о дамах, в особенности о Леонеле, потому что сестры довольно часто отвлекались для того, чтобы тихонько перекинуться негодующими фразами. – Как тебе нравится наш братец? – Небось забыл о своем обещании. – Ну, он у меня попомнит!.. В разгар ужина в столовой появился Руфино и склонился к уху Дульсины. Она извинилась перед гостями, сказав, что сейчас вернется, и вышла. Розу она заметила не сразу. Сначала она обрадовалась Рикардо. – Я уж думала, что ты не придешь. Рикардо спокойным жестом показал на неожиданную гостью: – Это Роза. Дульсина остолбенела. – Так. Дикарка из Вилья-Руин. И что ты намерен делать? Дульсина еще надеялась на благоразумие брата. Но он улыбнулся, и надежда тут же оставила ее. – И ты притащил ее, чтобы усадить с нами за один стол?! Рикардо легонько обнял Розу одной рукой, другой приоткрыл перед ней дверь, ведущую в столовую. Роза как будто заупрямилась. Он ласково, но настойчиво подтолкнул ее. Войдя в столовую, он обвел глазами всех тотчас замолчавших присутствующих и с улыбкой спросил: – Вы не против, если эта сеньорита поужинает с нами? ДЕРЗКАЯ ВЫХОДКА Все некоторое время молча смотрели на вошедших, кто с интересом, кто с ужасом.Наконец Кандида не выдержала: – Рикардо, побойся Бога, у нас гости!.. – Ах, прошу прощенья, я и впрямь невежлив и забыл представить вам сеньориту Розу… а вот фамилии ее я не знаю. Роза что-то промычала. Но затем гордо выпрямилась и произнесла: – Роза Гарсиа Монтеро, Божьей, вашей и Девы Гвадалупе милостью. Все рассмеялись. Рикардо стал представлять гостей. Когда дело дошло до Рохелио, тот улыбнулся, поняв, с кем имел дело в саду. Роза обрадовалась: – Ха! Наконец-то улыбнулся. А я думала, ты людоед! – Вот как раз два места для нас с Розой, – сказал Рикардо. И тут Дульсина взорвалась: – И ты полагаешь, что мы будем сидеть за одним столом с какой-то дикаркой?! Отправь ее на кухню, пусть она ест там что хочет и убирается. Сказано это было громко и в расчете на то, что будет слышно и Розе, разговаривающей с Рохелио. – Что ж. И в самом деле, поужинаем-ка мы с Розой на кухне, – спокойно ответил Рикардо и взял Розу под руку. – Пойдем, Роза. А вас, лиценциат Роблес, я попрошу не уходить после ужина. Мне необходимо побеседовать с вами. Они весело поужинали на кухне, хохоча над тем, какой вид был у сестер, когда Рикардо представлял Розу. Рикардо пытался подражать манере Розы говорить с набитым ртом, но делал это совсем не обидно, и они хохотали еще громче. После ужина Роза неожиданно предложила сыграть в футбол. И они с Рикардо, прихватив мяч, выбежали на газон. – Я тебя предупреждаю, парень, я немногим хуже Марадоны. Сейчас я тебе такой голешник воткну! И Роза, пожонглировав мячом, направила его в створ между деревьями, где, как заправский вратарь, метался Рикардо. Дульсина стонала, лежа в постели со льдом на голове. Около нее суетилась Леопольдина. Через окно доносились веселые вопли играющих в футбол. – Господи, когда же эта оборванка уберется? – Чует мое сердце, она еще и ночевать останется. – Клянусь, я убью Рикардо. – Видели бы вы, сеньорита Дульсина, как она ест. Меня чуть не стошнило! Кандида, заглянувшая в спальню сестры узнать, как она себя чувствует, и сообщить, что гости собираются домой, получила указание предупредить Роблеса, чтобы он ни в коем случае не вступал в спор с Рикардо во время разговора, который должен у них состояться. Впрочем, по словам Дульсины, Роблес знал, как ему себя вести. Провожая гостей, Кандида извинялась за выходку Рикардо. Леонела со смехом утешала ее. – Вот уж не думал, что Рикардо способен учудить такое, – улыбнулся и Рохелио. И тихо шепнул Ванессе: – Я спустился потому, что хотел видеть тебя… Леонела и Ванесса ушли. Поковылял к себе уставший Рохелио. И только тогда в прихожей появился Рикардо. Он остановился в нерешительности, увидев, как Федерико Роблес пылко целует Кандиду. Но это продолжалось так долго, что Рикардо надоело ждать. – Канди, будь осторожнее, – шутливо сказал он. Кандида отпрянула от Роблеса. Рикардо вежливо улыбнулся: – Впрочем, у вас, лиценциат, есть еще пятнадцать минут. Через пятнадцать минут я подымусь в кабинет. Надеюсь вас там найти. Влюбленная парочка поднялась в кабинет, и, едва закрыв за собой дверь, Федерико снова кинулся к Кандиде. Она отстранилась. – Что с тобой? – Мне страшно. Рикардо все знает про нас. – Ну и что? – Он может все открыть Дульсине. – Не думаю. – Но ты же видишь, он все делает, чтобы позлить нас. Привел эту воровку. – Успокойся. Не забывай, кто истинная наследница дона Фабиана. Он сел и привлек ее к себе на колени. – Ты знаешь, я стала принимать таблетки, чтобы предохраниться. – Это разумно… Он гладил ее плечи и грудь. – Подожди! Дульсина хочет предупредить тебя… – Знаю, знаю! Мне ясно, как надо говорить с Рикардо. Не будем терять времени, у нас его так мало… Роза возвращалась домой в отличном настроении. По дороге она успела показать малышам, как надо прыгать через веревочку, помолилась Деве Гвадалупе и слегка наподдала наглому подростку, сделавшему ей двусмысленный комплимент. Прямо с порога она сообщила Томасе, что припозднилась, потому что Рикардо пригласил ее отужинать с его семьей у него дома. Томаса от удивления разинула рот. – Ну а потом мы с ним немного погоняли в футбол… Иди сюда, Рикардо, хороший мой, – позвала она попугая, и тот послушно стал взбираться по ее руке к плечу. Роза с хохотом стала рассказывать Томасе, какой вид был у гостей, когда Рикардо представил ее им. Томаса, однако, услышав о реакции Дульсины, не разделила веселья Розы. – В этот дом чтобы больше ни ногой! Как знать, что они там с тобой сделают! – Ничего не сделают. Рикардо не позволит. – Ну разве что… Попугай, молча слушавший рассказ, отреагировал неожиданно. – Кр-р-респин! – отчаянно завопил он. – Рикардо, – засмеялась Роза, – Рикардо! – Рикардо, с твоего разрешения, я оставлю вас с лиценциатом Роблесом, – сказала Кандида, подойдя к двери. – Отчего же? Ты можешь не уходить, если не возражает лиценциат Роблес, которого, впрочем, ты вполне могла бы называть просто Федерико. Но Кандида в смущении удалилась. – Так о чем ты хотел поговорить со мной? – О причитающейся мне части отцовского наследства. – Но ты ведь все знаешь от сестер. Умирая, твой отец оставил определенную сумму, предназначенную для вас с Рохелио. Сестры являются душеприказчицами, которым поручено исполнить последнюю волю дона Фабиана: обеспечивать вас необходимыми средствами. – При этом Кандида, как старшая, должна быть ответственной за это, не так ли? – Да, это так. Но Кандида слишком слабохарактерна. Дульсина же – наоборот. – И все идет согласно завещанию? – Даю слово. И наконец, если тебе угодно, мы можем отправиться в нотариальную контору и заняться изучением завещания. Тебе решать. Рикардо помолчал. – Хорошо, я верю вам. Буду полагаться на вас. Выйдя из кабинета, Рикардо решил подняться к Рохелио. Тот сидел в инвалидной коляске и читал. Увидев брата, он отложил книгу и улыбнулся. – Ну, как развиваются события после ужина? Ты Дульсину чуть не довел до инфаркта. Оба рассмеялись. – Вот если б ты всегда был таким веселым, – сказал Рикардо. – Где ты познакомился с этой девушкой? Рикардо напомнил ему историю с «воровкой», залезшей в сад за сливами. – Видел бы ты, как она живет со своей кормилицей или кем-то в этом роде. Мне так жаль Розу. А тут Дульсина со своими нотациями и поучениями. Мне и захотелось вывести ее из себя. – Что ж. Ты вполне преуспел в этом. – Мне кажется, что ты тоже преуспел… – Что ты имеешь в виду? – Ванессу. Рохелио отвел глаза. – Она никогда не обратит на меня внимания. Рикардо тронул его за плечо. – Выше нос! Все у тебя будет хорошо. Эдуардо Рейносо жестом подозвал женщину, продававшую в ресторане цветы, и выбрал роскошную розу. Он осторожно воткнул цветок в волосы Ванессы. – Мне так хорошо с тобой, – сказал он. – Со стороны мы, наверно, как жених и невеста. – Когда я смотрю на тебя, мне кажется, что даже моя мама готова согласиться с этим. – Ты не думаешь представить меня ей? – Это требует некоторой подготовки. К тому же она немного ревнива… Но ты должна ей понравиться. Скоро мы пригласим тебя… Вот только на неделю я должен исчезнуть. Мама хочет проверить наши счета в Хьюстоне. Я должен сопровождать ее. – Сколько лет твоей маме? – Пятьдесят два. Но упаси тебя Боже упоминать о ее возрасте. Эдуардо нежно посмотрел на Ванессу. – Неделя пролетит быстро. Возможно, по приезде из Хьюстона я приму окончательное решение о нашем будущем. Все это было в четверг, за день до неудачного ужина у Линаресов. Рикардо занимался у себя в комнате, когда раздался негромкий стук в дверь и вошла Кандида. – Ты не спишь? Мне хотелось бы поговорить с тобой. Кандида опустилась в кресло и заговорила о лиценциате Роблесе. – Ты знаешь, что я влюблена в него. Он меня тоже любит. Но этого не должна знать Дульсина. Она меня убьет. – Но почему? Что в этом плохого? – Ну… ты же знаешь Дульсину… – Ты полагаешь, она думает, что Роблес ухаживает за тобой из-за твоих денег? – Ну… в какой-то мере… Но я клянусь тебе: Федерико любит меня. Кандида взволнованно дышала, теребя воротник, как будто он душил ее. Рикардо ласково погладил ее по щеке. – Ты еще молода, и у тебя есть право на любовь. Что бы ни думала по этому поводу Дульсина. У нее душа старой девы. Но про тебя этого не скажешь. – Дульсина никогда не даст мне выйти замуж ни за Федерико, ни за кого-нибудь другого. – Почему? Кандида молчала. – Скажи мне все наконец. – Но не выдавай меня Дульсине! – Обещаю тебе. – Она не хочет, чтобы я вышла замуж, потому что муж главной наследницы попытается распоряжаться состоянием отца. Этого она не может допустить! Понимаешь? Рикардо усмехнулся. – Что ж тут непонятного? Она так печется об отцовском состоянии, что даже мне и Рохелио не хочет отдать наши доли. По завещанию-то они нам причитаются. А она это отрицает. Кандида поднялась. – Кто тебе сказал об этом? – Разве это не так? – Нет! Тут Дульсина говорит правду. Можешь быть уверен. Рикардо тоже поднялся. – А ее обещанию насчет Леонелы я тоже должен верить? Она перестанет заниматься этим сватовством? Кандида на секунду задумалась. – Нет, не буду тебя обманывать. Эта мысль прочно засела у нее в голове. Она хочет женить тебя на Леонеле, чтобы больше не тратить на тебя деньги. Произнеся это, Кандида уставилась в окно. Воцарилось молчанье. Рикардо о чем-то напряженно думал. – Ну, спасибо за откровенность, – сказал он наконец. – Не знаю, что тебя на нее толкнуло: любовь или страх, – но все равно спасибо. Ты мне открыла глаза на Дульсину. Кандида ушла. И почти тотчас же Рикардо снял телефонную трубку и набрал номер. – Это вы, Хаиме?.. Вы починили тормоза у моей машины?.. Очень хорошо, утром она мне понадобится. ВНЕЗАПНОЕ РЕШЕНИЕ Утром за завтраком Леонела вспоминала вчерашнее приключение в доме Линаресов и удивилась, когда служанка доложила ей, что приехал молодой сеньор Рикардо.– В такой час? Впрочем, не заставляй его ждать – пусть войдет. Рикардо начал с извинений и за столь раннее посещение, и за свой вчерашний фортель. – Ты, наверно, догадалась: я сделал это, чтобы позлить Дульсину. Она выводит меня из себя. – Да, надо иметь ангельский характер, чтобы выносить твою сестричку. – А тебе известно, что она спит и видит, чтобы мы с тобой поженились? Все ее мысли вокруг этого. Неужто не замечала? – Видишь ли… Что об этом говорить… Я ведь не интересую тебя. – Ты же знаешь: я очень ценю твою дружбу, люблю беседовать с тобой, бывать в обществе. Но Дульсина-то хочет другого. – А ты никогда не захочешь того, чего хочет твоя сестра? – осторожно спросила Леонела. Рикардо ходил по комнате. – Кто это может сказать… Уж будь уверена, если когда-нибудь я скажу тебе: «Выходи за меня замуж», то я буду также честен перед тобой, как честен сейчас… Но, по правде говоря, я не знаю, наступит ли такой день. – Не беспокойся об этом, Рикардо. Одно из фамильных достоинств Вильярреалей – они умеют ждать. Сестры Линарес были заняты подготовкой к благотворительной вещевой лотерее. Они вышивали, расположившись в комнате, заваленной кусками материи, разнообразными ножницами, катушками ниток. Дульсина с утра была раздражена неучтивостью шофера Хаиме, заснувшего с газетой в руках и не вышедшего из машины, чтобы открыть перед ними дверцы. Впрочем, рукоделие очень успокаивало ее, и постепенно она пришла в хорошее расположение духа. К тому же позвонила Леонела и сообщила, что только что – с утра пораньше! – ее посетил Рикардо. И у нее такое впечатление, что дела ее не так уж плохи. Дульсина старательно вязала резинку шерстяных носков. Рядом Кандида бурчала себе под нос: – Два стежка справа, два слева… Снова два справа… Рикардо вошел неожиданно – когда только успел доехать от Леонелы! Кандида бросила на него испуганный взгляд и сделала большие глаза, чтобы он не проговорился Дульсине о состоявшемся между ними разговоре. Рикардо взял в руки уже готовые носки. – Это что такое? – Это для бедных детей, – ответила Дульсина. – Простите, что я прерываю столь важное занятие. Но я принял очень серьезное решение и хотел бы вам сообщить о нем. Дело в том, что я женюсь. Сестры сперва окаменели, потом заулыбались. – Я очень рада за тебя и за Леонелу, – сказала Дульсина. – При чем тут Леонела? – спросил Рикардо. – Я женюсь не на ней. Сестры изумленно переглянулись. – Мы ее знаем? – осторожно спросила Дульсина. – Конечно. Немного. – Когда же это произойдет? – поинтересовалась Кандида. – Самое позднее, на следующей неделе. – Почему так скоро? Надо же подготовиться. – Никакой особенной подготовки не требуется: я вступлю в гражданский брак. Эта очередная новость потрясла сестер. – Мы всегда считали, что венчание должно совершаться в храме. Таковы законы нашего круга. – Ты ведь хотела, чтобы я женился? Вот я и хочу тебя порадовать. – Она, по крайней мере, богата? Если нет, то на какие средства ты думаешь ее содержать? – Ну, поначалу вы мне поможете – вы же обязаны это сделать, ведь так? – . Мы обязаны помогать тебе, но не твоей жене. – Моей жене много не потребуется. – Так, может, она у тебя нищенка? – Узнаете, все узнаете. И Рикардо вышел. – Попомни мои слова: или он собирается жениться на Леонеле, или все это розыгрыш, пошлый розыгрыш в духе нашего братца. Впрочем, подожди-ка, я хочу сделать один телефонный звонок. Леонела, сидя за туалетным столиком, полировала ногти. Ванесса в халате, с мокрым полотенцем на голове разгуливала по комнате. – Значит, он сделал это, чтобы только досадить Дульсине? – Да. Ему надоело, что она сватает меня ему. – А ему это не нравится? – Утверждает, что ценит меня как близкого друга. – А эта его дружба с замарашкой из Вилья-Руин? Я уж подумала: может, она ему нравится? Мужчины ведь странные. Ты можешь недооценить эту девицу. – Ты что, хочешь, чтобы я ревновала к этой страхолюдине? Ты меня плохо знаешь… Скажи лучше, как твои дела с Эдуарде У меня такое впечатление, что ты собираешься замуж не столько за него, сколько за его мать. Зазвонил телефон. Леонела сняла трубку. – Дульсина?.. Ничего я ему не обещала. А почему ты спрашиваешь?.. Женится?.. Я думаю, ты права: это розыгрыш в его вкусе… Нет, увы, ты знаешь: мои миллионы Рикардо не интересуют… Не беспокойся зря, я думаю, что это шутка, как вчера, с этой нищенкой… Будем надеяться. Леонела повесила трубку. Ванесса с интересом смотрела на нее. Служанка Паулетты Имельда, постучав в комнату, где ее хозяйка, склонясь над секретером, что-то писала, разрешение войти получила не сразу. Паулетта закрыла толстую тетрадь, которая служила ей дневником, и спрятала в ящик секретера. Имельда сообщила хозяйке, что звонил сеньор Роке и просил предупредить, что он не успевает к обеду. Служанка собралась было уходить, но остановилась в нерешительности. – Что-нибудь еще, Имельда? – Не знаю, право… Дело в том, что молодой господин не ночевал дома… Я подумала, что вам бы хорошо знать об этом. – Пабло?.. Опять за старое… – Прошу прощенья, но молодой господин и не переставал гулять по ночам. Он и позапрошлой ночью пришел под утро. – Надо будет поговорить с мужем… Хорошо, Имельда, ступай. Паулетта тут же позвонила Роке. – Может, он был у невесты? Ты говорила с Нормой? – Ночью у Нормы? – изумилась Паулетта, укоризненной интонацией подчеркнув всю бестактность такого предположения. – Прости. Я поговорю с ним. Только не волнуйся. – Как я могу не волноваться, Роке? Повесив трубку, Паулетта тут же набрала номер Нормы. Оказалось, что Норма не видела Пабло уже два дня, и он скорее всего с друзьями в Акапулько. – И он не предупредил тебя? – Как всегда нет. – Он ведь обещал мне. – Он легко обещает. Я твердо решила не принимать близко к сердцу его манеру поведения. – Он неплохой мальчик. – Неплохой. Только безответственный. – Приезжай к нам, доченька, это твой дом. – Спасибо, Паулетта. Мне тоже хочется повидаться. В комнате у Рохелио играла тихая музыка, а сам он сидел в коляске рядом с шахматным столиком. Он часто играл сам с собой. Посещение сестер было для него полной неожиданностью: они сюда редко заглядывали. А уж обе сразу!.. Сестры огорошили РохеЛио сообщением о том, что Рикардо женится, и поинтересовались, знаком ли Рохелио с невестой брата. -Рохелио отрицательно мотнул головой. Видимо, новость взволновала его, потому что он так стремительно проехал мимо сестер на своей коляске, что им пришлось плюхнуться на диван. Сидя на диване, они продолжали недоверчиво смотреть на него. – Вы что, не верите мне? – Но раз он сказал об этом нам, он должен был сказать и тебе. – Стало быть, мой брат-близнец больше склонен делиться сердечными делами с сестрами. Впрочем, мне нет до этого дела. Я хотел бы остаться один. Рикардо осторожно припарковал машину между двух развалюх в Вилья-Руин. Он вошел в тот момент, когда Роза, уныло подбрасывая и снова ловя на ладонь несколько фасолин, горько жаловалась попугаю на невнимание Рикардо, целых два дня уже не предпринимавшего никаких попыток увидеть ее, совершенно понапрасну мывшуюся и наряжавшуюся в платье Линды. – Р-рикар-рдо! – завопил попугай, и не ошибся: Линарес как раз входил в дом. Обрадованная Роза спросила, куда он пропал. – Я вчера ждал, что ты придешь, – сказал он. – Я хотела… Но решила не ссорить тебя с твоими сестрами. Рикардо спросил, где Томаса, и сказал, что хотел бы поговорить с ней. – Обо мне, что ли? – настороженно спросила Роза. Рикардо ласково взял ее за подбородок. – Ты что, плакала? – С чего ты взял? – По глазам вижу. – Да-а, ты так долго не приходил… – До чего у тебя глаза красивые, Роза!.. Она доверчиво смотрела на него. – Скажи мне, Роза, могла бы ты выйти замуж за такого человека, как я? Роза расхохоталась. – О чем речь? Конечно, вышла бы. Рикардо однако был серьезен. – Почему? Потому что считаешь меня богатым? Улыбка Розы сделалась удивленной. – Да что ты – чего придумал! Ну, нравишься ты мне, люблю я тебя, удавиться мне на этом месте… А тебе для чего это знать-то? – Простое любопытство… Где же Томаса-то?.. Роза тоже стала проявлять беспокойство, но совсем другого рода. – А можно я тебя спрошу?.. А ты бы женился на такой девчонке, как я? – Думаю, да. Ты очень красива, Роза. Рикардо сказал, что не может больше задерживаться, и вышел, обещав заехать позже. Роза же стала приставать к попугаю: как он считает – правда ли его тезка влюблен в нее или только шутит? Дульсина размышляла над своим последним разговором с Рикардо. Его слова о скорой женитьбе не давали ей покоя. Она спросила у Леопольдины, где сейчас молодой сеньор, узнала, что он плавает в бассейне, и спустилась в сад. Рикардо, вспенивая голубую воду, равномерно плыл кролем от стенки к стенке и, сильно отталкиваясь от белоснежного кафеля, уходил в обратном направлении. Дульсина звала его все громче, но он то ли делал вид, что не слышит, то ли не слышал в самом деле, так как голова его была погружена в воду. Наконец он заметил сестру и подплыл к борту бассейна. – Я хочу поговорить с тобой. Рикардо вылез из воды – загорелый, с хорошо тренированными мышцами – и пошел к шезлонгу. – Ну, что еще ты хотела бы узнать? – Рикардо лег в шезлонг и закрыл глаза. – Твоя женитьба – это всерьез? – Абсолютно. – Может, ты уже женат и скрываешь от нас? – Нет. – А как ее зовут? – Мы же договорились о сюрпризе. Потерпи. – Но она хотя бы из хорошей семьи? Рикардо секунду помолчал. – Из очень хорошей. – Я надеюсь на это. Ты привезешь ее сюда? – А куда же? – Ну мало ли… Если она богатая девушка… – По-моему, тебе кажется, что она должна содержать меня. Ведь так? – Рикардо отпил глоток из стоящей на бортике бассейна бутылки кока-колы. – Ничего подобного. Надо приготовить для нее комнату. Какую бы ты хотел? – Полагаюсь на твой вкус. – Она живет здесь, в Мехико? – Ох и любопытная же ты девушка! – Нам надо приготовиться, чтобы принять ее. – Она совершенно нетребовательна. Дульсина внимательно посмотрела на Рикардо. – Послушай-ка, ты что же, совсем не любишь ее? – Почему ты так решила? – Ты говоришь о ней безразличным тоном. Рикардо помолчал. – Это ничего не означает. – А почему ты никогда не говорил о ней раньше? – Ну… я считал, что ты примешь это в штыки. Ты же сторонница Леонелы. – Это так. Но раз твоя невеста из хорошей семьи, раз ты любишь ее, я умолкаю. Рикардо, запрокинув голову, пил из бутылки. – Но мы ведь познакомимся с ней до свадьбы, правда? Рикардо встал. – Не думаю. – Но… Рикардо!.. – Сюрприз должен быть сюрпризом! И он прямо с бортика нырнул в воду. – Мне бы почаще приходить сюда – это отвлекает от грустных мыслей, Лорения. – Я всегда вам это советовала. К тому же, если хозяйка уделяет внимание своему бизнесу, от этого только польза. – Я полностью доверяю тебе, Лорения. – Спасибо. Но все равно… Зазвонил телефон, Лорения сняла трубку: – Да, сеньор Роке, конечно… Это вас – Она протянула трубку Паулетте. Муж посоветовал Паулетте отпустить шофера: он собирался сам заехать за ней, чтобы вместе поужинать. – Хорошо, Роке, и мы поговорим о Пабло. – Он все еще не дал о себе знать? – удивился Роке. – Нет. – Ты говорила с Нормой? – Он уже два дня не звонил ей. – Ох уж этот Пабло!.. – проворчал Роке, немало крови потративший в связи с шалопайскими выходками сына. – Мне кажется, Роке, он взялся за старое, – грустно сказала Паулетта. Томаса вынуждена была оправдываться перед Розой за свое позднее возвращение. Ей пришлось ждать, когда вернется клиентка, чтобы получить деньги за стирку. – Вот оно как! А Рикардо тебя ждал, ждал. – А я-то ему зачем? – удивилась Томаса. – Хотел поговорить с тобой. Томаса взяла с полки кувшин и сунула в него принесенные деньги. – Да о чем ему со мной говорить, со старой? – Может, обо мне? Томаса махнула на нее рукой. – Пойду свечек прикуплю, – сказала она. Но Роза решительно загородила ей дорогу. – Сама завтра схожу куплю. А уж ты посиди дома. Рикардо сказал, что, может, еще заедет… До позднего вечера Томаса, сидя в кресле, вязала в ожидании обещанного визита. Все это время Роза металась по комнате, а попугай орал: «Рри-кар-рдо!» Роза наконец села и, вытянув ноги, стала критически их разглядывать. – Манина, ты бы купила мне новые туфли, а? Эти-то того и гляди… – Тебе ведь Эрлинда обещала подарить. – Да у нее копыто поменьше моего будет… Что же он не едет-то, а? Роза томилась, ругалась с попугаем, ждала. Рикардо так и не приехал. Сестры Линарес и Леонела Вильярреаль встретились в уличном кафе, чтобы обсудить новости. Все трое терялись в догадках. Спокойнее всех была Леонела. Тем не менее она сочла полезным слегка напугать Дульсину. – Если уж ты веришь в то, что он женится, постарайся как можно скорее узнать, кто она. Должна же ты знать, кого притащат в твой дом. Дульсина с тревогой смотрела на нее. – Но не в моей власти что-либо сделать. Леонела была безжалостна: – Тогда жди худшего. – Мы и так еле живы от страха. Не пугай нас, Леонела, – жалобно проговорила Кандида. – Он говорит, что она из очень хорошей семьи. – В этом я уверена, – взяла себя в руки Дульсина. – Я вот только не уверена в его чувствах к ней. Он так безразлично говорил о ней. Я даже вынуждена была спросить, любит ли он ее. – Ну вот он и обрадовался, что ты попалась на крючок, – сказала Леонела. – Но как ты можешь так хладнокровно к этому относиться? – возмутилась Дульсина. – Потому что я уверена: это розыгрыш. Если Рикардо женится, то он женится на мне. Дульсина и Кандида переглянулись. Такое развитие событий их бы очень устроило. Утром Роза, насупившись, ела банан. Томаса отправилась за свечами, предварительно прочитав ей нотацию, цель которой было предостеречь Розиту от увлечения богатыми молодыми людьми. Когда Роза услышала за окном рев тормозов и ворчание паркующегося автомобиля, она испытала вместе с радостью и чувство разочарования: Томасы опять не было дома! Рикардо объяснил, что не смог вчера приехать из-за множества дел, и снова повел странные речи про то, что Розе пора иметь жениха. И опять поинтересовался, подошел бы Розе такой парень, как он, или нет. – Будет придуриваться-то, – насмешливо фыркнула Роза. Тогда Рикардо спокойно посмотрел на нее. – А знаешь? Я женюсь. Роза вскочила: – Женишься?! Рикардо кивнул. Роза долго смотрела на него. – Тогда выкатывайся из этого дома… Слышишь?! – Но ты же не спрашиваешь на ком? Я женюсь на девушке доброй и невинной, наивной и нежной – словом, настоящей. Я женюсь на тебе! Вошедшая Томаса остолбенела на пороге. Ее Розита, обхватив руками шею молодого сеньора Рикардо, целовала его бесконечным поцелуем, не оборвавшимся даже с ее, Томасы, приходом. Томаса, конечно, успела произнести несколько энергичных фраз, близких к проклятиям, понося наглого и хитрого богача, решившего надсмеяться над доверчивой бедной дурой и ее старой и темной приемной матерью. Однако то, что она услышала вслед за этим, заставило ее умолкнуть и только с тревогой и надеждой смотреть на молодых людей, нежно державших друг друга за руки. – Я приехал просить руки Розы, сеньора. Я хотел бы на будущей неделе жениться на ней. Судя по оцепеневшему виду Розы, этот срок и для нее был новостью. ПЕЧАЛЬНОЕ ИЗВЕСТИЕ Роке в гостиной читал газету, когда услышал шаги сына. Пабло быстро поздоровался с отцом и хотел было пройти к себе наверх. Но Роке остановил его:– Ты откуда? – Из Акапулько. – Почему ты не предупредил об отъезде? – Торопился и подумал, что вы сами догадаетесь. – Ты причиняешь слишком много волнений маме. – Я извиняюсь перед ней. Прости, папа, я спешу. – Тебе придется ненадолго задержаться. Я должен поговорить с тобой. Это очень серьезно. Пабло неохотно остановился, готовясь к нотации. – Могу ли я считать тебя мужчиной? Или ты по-прежнему безответственный подросток? Пабло поморщился, но промолчал. – Ты думаешь только о развлечениях. Неужто тебе приятно быть совершенно бесполезным существом, недочеловеком? – Ты чересчур раздражен, папа. Но если я, как ты только что выразился, недочеловек, то нет ли в этом и твоей вины, а? Роке взглянул сыну прямо в глаза. Ему часто приходило в голову, что он мало времени уделяет сыну, что, возможно, глубокое чувство к Паулетте так захватило его, что у него не осталось ни достаточно горячих слов, ни достаточно пристального внимания для этого доброго, как будто, но взбалмошного и очень своенравного паренька. Пабло, в свою очередь, совсем не интересовался делами отца и Паулетты, которую даже мысленно никогда бы не смог назвать мачехой: так он был близок с ней, гораздо ближе, чем с родным отцом. – Я принимаю твое обвинение… Но ты должен знать, что вскоре должен будешь возглавить наше дело, – сказал Роке. Пабло широко улыбнулся и беспечно махнул рукой. – Да ладно, папа, забудь об этом. Спасибо, конечно, за предложение. Но у меня нет ни желания, ни знаний. Роке продолжал смотреть в глаза сыну, как бы насильно удерживая его взор. – Это не предложение, сын, это приказ. – Почему? – перестал улыбаться Пабло, пораженный тоном отца. – Потому что мне осталось недолго жить, – сказал Роке. – Поклянитесь перед Девой Гвадалупе, что женитесь на Розите, – произнесла наконец Томаса, все еще не в силах поверить в новость. Рикардо взглянул на изображение святой. Похоже, он нервничал. – Вот! Вы же не решаетесь дать клятву… – Томаса всем видом показывала, что иного она и не ожидала. – Клянусь! – сказал Рикардо. – Клянусь вам перед Девой Гвадалупе, что я серьезно прошу руки Розы. Роза ликовала. Томаса перекрестила Рикардо. – Во имя Бога и Пресвятой Девы Марии! Только вы с ума сошли. – Но почему? – Да вы на нее поглядите как следует. Томаса взяла Розу за руку, как бы приглашая Рикардо оценить всю несостоятельность девушки из Вилья-Руин в качестве невесты богатого и знатного сеньора. – Я сделаю ее другой, не беспокойтесь, – сказал Рикардо. – Ты-то что молчишь? Ты-то хочешь замуж за этого молодого человека? – Я-то? Я-то – да!.. – Роза счастливо рассмеялась. – Ну, благослови вас Господь! Паулетта сидела на диване, а рядом на корточках примостился Пабло. – Я обещаю тебе больше не делать этого, – говорил он, и Паулетта, привыкшая к легким обещаниям Пабло, на этот раз с тревогой увидела в его глазах выражение, совсем для него не характерное: в них была боль. – Ты уж не раз обещал, – упрекнула она Пабло. – На этот раз все серьезно. Пабло поднялся и вдруг с отчаянием ударил кулаком по секретеру. – Ты не представляешь, как мне больно, что я совсем не уделял внимания отцу. Я должен быть взрослым. Особенно сейчас… – Почему особенно сейчас? – с тревогой подошла к нему Паулетта. – Потому что… потому что я вижу, как озабочен моим поведением отец и как огорчена ты. – Какой-то ты необычный сегодня, Пабло… Паулетта смотрела на него, пытаясь понять, что с ним происходит. – Просто совесть заговорила, – попытался улыбнуться Пабло. Пабло обещал Паулетте уделять больше внимания Норме, хотя и сказал, что не хотел бы жениться так скоро. – Почему? – Потому что не хочу расставаться с вами: с тобой и папой. Пабло ушел, а у Паулетты остался тревожный осадок от разговора с ним. Она разыскала Роке. – Ты был не очень суров с ним? Он так любит тебя… Роке улыбнулся. – Ты всегда готова броситься на его защиту. Порой я думаю, что… что ты любишь его больше, чем я. Ты всегда была идеальной матерью для моего сына… Как мне грустно, что у нас с тобой– нет общих детей. Такая, как ты, никогда не будет счастлива, пока у нее на руках не появится грудной ребенок. – Прошу тебя, Роке… Мне больно об этом… – Просто жизнь несправедлива к тебе, любовь моя. – Хватит, прекрати! Умоляю тебя. Паулетта встала и отвернулась, пытаясь скрыть слезы. Стоя спиной к мужу, она сказала: – О какой несправедливости ты говоришь? Все эти годы я была счастлива с тобой. Очень счастлива. – Ты старалась быть счастливой, – печально ответил Роке. – Но сколько раз я заставал тебя плачущей. И ты никогда не объясняла мне причину этих слез. Я знаю: ты испытываешь ко мне добрые чувства, уважение, но… Господи, как я люблю тебя, Паулетта. Он нежно поцеловал ее склоненную голову. Томаса и Рикардо сидели за столом, на котором лежали метрики Розы, необходимые для устройства свадьбы. Томаса усадила Рикардо за стол, попросив выслушать ее. – Я хочу вам рассказать историю Розы… Я не мать ей. – Но я уже знаю об этом. – Я даже не бабушка… Мать-то у нее богатая была, очень богатая… Да что я говорю: была – она небось и есть, потому как нестарая еще. Рикардо взял в, руки метрики. – Отца звали Педро Луис Гарсиа, – прочел он, – мать Паулетта Монтеро… Томаса смотрела куда-то вдаль, за стены своего дома, за стены и крыши других домов «затерянного города», куда-то туда, где прошла ее молодость… ДРАМА СЕМЬИ МОНТЕРО Когда дон Карлос и донья Росаура Монтеро де ла Рива обнаружили, что их дочь увлечена шофером, служившим в их доме, возмущению их не было предела. Но Паулетта и Педро Луис любили друг друга и не прекратили встреч, несмотря на угрозы дона Карлоса.И однажды случилось ужасное: донья Росаура внимательным своим взглядом определила: их дочь беременна. Забеременеть вне брака! И от кого: от простого шофера! Большего позора попросту нельзя было представить. Скандал, разразившийся в доме, закончился заточением Паулетты под замок, ключ от которого находился у ее непреклонной матери. Какое-то время Паулетта была все равно что замурована. Но подходил срок рожать. Паулетта, обливаясь слезами в своей комнате, перебирала крохотные распашонки и носочки, которые готовила для будущего ребенка. Было решено отправить ее рожать в фамильную усадьбу Монтеро в Куэрнаваке. Сопровождала ее кормилица Эдувигес. Когда Паулетта вместе с маленькой дочкой вернулась в Мехико и все несколько поутихло, Педро Луис повел молодую мать в контору регистрации гражданских актов. Там маленькая Роза была записана их общей дочерью, в подтверждение чего нотариус взял крошечный пальчик Розиты и прижал его к бумажному листу, сделав оттиск в нотариальной книге. После этого жизнь Паулетты превратилась в ад. Родители не знали, как сделать дочери побольнее, чем еще уязвить ее. Особенно усердствовала Росаура. Однажды в комнату измученной родителями молодой матери вошла работавшая в доме прачка с кучей перестиранного детского белья. Как бы между прочим она достала из фартука какую-то записку и протянула Паулетте. – Ты почитай, а я пока постелю, – сказала она молодой сеньоре, с которой у нее были доверительные отношения. Паулетта начала читать записку, но в это время в комнату вошла Росаура, – Нам надо поговорить,Паулетта, – сказала она. – Томаса, оставь нас одних. Томаса вышла, успев незаметно взять у Паулетты записку. Росаура пришла потребовать у Паулетты, чтобы она избавилась от дочки. Она, правда, употребила слово «освободиться». – Это наше общее с твоим отцом решение, – сказала Росаура, давая понять, что надеяться Паулетте не на что. – Отправь ее в приют, и дело с концом. – Мама, разве ты смогла бы так поступить со своим ребенком? – Я никогда не родила бы так, как ты: вне брака, от грубого мужлана! – Но это моя дочь! – Ублюдок – вот кто это. И здесь ей не место. – Я уйду из этого дома вместе с дочкой. Не надо беспокоиться. – Ах, уйдешь! Ты, стало быть, будешь разгуливать по белу свету, демонстрируя всем, каковы нравы в семействе Монтеро де ла Рива? Этого не будет! Отдай свою тварь в приют или кому хочешь… Или ты пожалеешь. Мы оскорблены и способны на все. Ты поняла? На все! Это «на все!» заставило Паулетту забиться в рыданиях, едва мать покинула ее, пристальным взором отметив смущенную суетливость Томасы, чего-то ожидавшей в коридоре. Когда Томаса вновь вошла в комнату Паулетты, та все рассказала ей. Молодую сеньору колотила дрожь. К вечеру у нее началась лихорадка, и она слегла. Узнав о том, что происходит с его любимой, Педро Луис не побоялся прийти в дом дона Карлоса, чтобы высказать ему все, что накипело. И тут случилось самое страшное. Взбешенный хозяин дома выхватил пистолет и выстрелил в возлюбленного своей дочери, убив его наповал. Вот тогда и позвала Паулетта Томасу, чтобы сквозь рыдания проговорить: – Бери Розу и беги с ней! Беги и никогда не показывайся в этом страшном доме. Теперь я знаю: они и впрямь способны на все! НЕПРИЯТНЫЙ ВИЗИТ Норма и Пабло сидели в одном кресле, тесно прижавшись друг к другу.Норма, кокетливо надув губы, сказала: – Я не должна была бы с тобой даже разговаривать. А я обнимаюсь. – Ну прости меня, ей-Богу это больше не повторится. Норма сделала ироническую гримаску: – Как бы не так!.. Не в первый раз ты это говоришь. – Теперь все будет по-другому. – С кем же ты был в Акапулько? С дружками? Без подружек? Пабло засмеялся и поцеловал ее в лоб. – Маленькая сцена ревности?.. Напрасно. У меня много недостатков, но я верен в любви. – А когда мы поженимся? – Надо закончить учебу… – У-у, к тому времени я тебе наскучу, и ты найдешь себе другую. Ведь правда? Пабло сделал возмущенное лицо. Но Норма с грустью отстранилась. – Я не доверяю тебе, Пабло, – сказала она. – А ты знаешь, чего добиваются женщины, не верящие другу? – Чего же? – Того, что от злости им начинают изменять. – Ну вот, ты уже готовишь почву для измены. Норма встала. – Подумай хорошенько, Пабло. Или мы поженимся, или нам пора прервать наши отношения. Рикардо молча выслушал рассказ Томасы. – Так вот почему вы никогда не искали мать Розы, – произнес он наконец… Рикардо уехал, еще раз подтвердив Томасе свое твердое намерение жениться на Розе. Роза же все это время пребывала во власти внезапно возникших проблем. – Слышь, Манина, в чем мне жениться-то? – в недоумении спросила она Томасу, когда они оказались вдвоем. – Что-нибудь придумаем. – А в храме можно венчаться в любом платье? – Конечно. Только не припомню я, чтобы он про храм говорил. Странно мне это. – А без церкви что, я не могу жениться? – Можешь. Гражданским браком. Только браки должен благословлять Господь. Роза насторожилась. – Ну ты, Манина, не встревай. А то еще он на попятный пойдет. В баре при гимнастическом зале университета было шумно. Рикардо с приятелем пили холодный лимонад. – Хочешь быть свидетелем на моей свадьбе? – спросил он. Хорхе изумленно посмотрел на него. – Ты собрался жениться? Кто же невеста? – Увидев ее, ты скажешь, что я сумасшедший. – Такая уродка? – Нет, она далеко не уродка… Короче, мне на тебя рассчитывать или нет? – Разумеется, рассчитывай. Будет торжество? – Скорее всего, маленькая вечеринка. Этого достаточно, чтобы полюбоваться, как моя сестра Дульсина задохнется от ярости при виде моей жены… Первая, кого встретил Рикардо, вернувшись домой, была Дульсина. – Так ты женишься на следующей неделе? – спросила она. Рикардо утвердительно кивнул. – Боже, какая спешка… Невеста случайно не беременна? – Пока нет. Появившаяся Кандида вместе с Дульсиной стала уговаривать Рикардо назвать имя невесты. «Почему бы нет?» – подумал он и спросил: – Вам это действительно так интересно? – Он еще спрашивает! Так как ее зовут? – Роза Гарсиа. Сестры недоуменно переглянулись. И тогда Рикардо объяснил им: – Это та дикарка из Вилья-Руин. Я женюсь именно на ней. …Когда сестры Линарес обрели наконец способность говорить, Дульсина произнесла, еще на что-то надеясь: – Снова этот твой черный юмор… Но Рикардо был серьезен. – Ты ведь хотела женить меня на деньгах Леонелы, чтобы не тратить на меня своих, верно? Дульсина бросила быстрый взгляд на сестру. Та молча смотрела в сторону. Рикардо продолжил: – Вчера я попросил руки Розы у ее крестной матери. – Ну, уж сюда ты ее жить не приведешь! – вскинулась Дульсина. Рикардо возмутился: – Этот дом не только ваш, но и мой! Он круто повернулся и пошел к себе. Дульсина, рванувшаяся было за ним, раздумала и возвратилась к сестре. – От кого он узнал о моих мыслях? – спросила она, глядя в глаза Кандиде. – Ну, знаешь ли… Он далеко не дурак. Дульсина несколько мгновений молчала, затем кликнула Руфино и велела приказать шоферу, чтобы приготовил машину. – Ты сейчас в обморок упадешь, – честно предупредила Дульсина Леонелу, приготовившуюся услышать новости, связанные с Рикардо. – Я не слабонервная. – Леонела, он женится на той дикарке из Вилья-Руин… Ну, на той, которую он пытался усадить с нами за один стол. – Побойтесь Бога! Он шутит над вами. – Как бы не так. Он просил ее руки у ее крестной матери. – Ну, от слов до дел… – Мы не знаем, что делать, Леонела… Леонела задумалась. – А вы не знаете, где живет эта девица?. – Что же, нам ехать в ее трущобы?! – Если бы знать, где она живет, я бы с ней повидалась. Дульсина несколько минут размышляла. – Можно попробовать, – наконец сказала она. Роза оживленно обсуждала с Томасой вопрос «в чем жениться». – Я думаю, доченька, Рикардо купит тебе платье. – Р-р-рикар-рдо! – подтвердил попугай. – Все равно, Манина, поговорила бы ты с доньей Леонор, не даст ли она платье Амалиты, в котором Амалита в пятнадцать лет замуж вышла, а? Ворчание мотора за окном заставило Розу срочно причесаться. Но это был не Рикардо. Лайме довольно долго крутил по закоулкам Вилья-Руин, то и дело высовываясь в окно или вылезая из автомобиля, пока нашел то, что было нужно его хозяйкам. Окончательные сведения он получил от Каридад, изумленно наблюдавшей за роскошным автомобилем, приехавшим к ее заклятому врагу. Увидев сестер Линарес, Роза остолбенела. Однако, придя в себя, буркнула: – Ладно уж, проходите… – И стала объяснять Томасе: – Это сестры Рикардо, сеньоры эти… – Сеньориты, – поправила ее Дульсина. – Сенор-р-риты! – гаркнул попугай. – Не балуй, Креспин, – встревоженно предостерегла его Роза. – Мы хотели бы спросить у вас, насколько серьезно намерение нашего брата Рикардо жениться на… на Розе, – произнесла Дульсина заранее приготовленную фразу. – Мы обженимся на этой неделе, – важно сообщила Роза. – А как вы на это смотрите, сеньора? – А что я? Раз полюбили – это их дело. Дульсина не выдержала: – И по-вашему, мой брат и впрямь может влюбиться в подобную… в подобную… – Да вы что, спятили? – спросила Роза. – Уродина я какая или что? Пытаясь исправить положение, вмешалась Кандида: – По правде сказать, ты очень мила… – Но между вами целая пропасть, – вновь вступила Дульсина. – Рикардо сам предложил мне. Я не напрашивалась. – У нас, женщин, есть немало способов просить. Один из них – притворно отказываться… Послушайте, сеньора, – Дульсина обратилась к Томасе, – надо, чтобы вы знали: Рикардо обижен на нас и придумал жениться на Розе только для того, чтобы насолить нам. Его именно это и устраивает, что она не нашего поля ягода. Посмотрите на нее!.. Томаса взяла Розу за руку. – Да, понимаю, оборванка, бродяжка – это вы хотите сказать? Но если Рикардо женится на Розите, значит, он любит ее. Кандида дотронулась до плеча сестры. – А если мы предложим… – А если мы дадим вам большую сумму денег, не согласились бы вы уехать отсюда куда-нибудь подальше? Так, чтобы Рикардо ничего не знал? В квартале, в котором разместились городские конторы и офисы, была вывеска с надписью «Недвижимость. Мендисанбаль». Пабло почти никогда не заглядывал сюда. И когда занимавшийся делами Роке увидел входящего в его кабинет сына, он радостно заулыбался и вышел из-за стола к нему навстречу, чтобы обнять его. – Вот это сюрприз! – Теперь ты частенько будешь видеть меня здесь. И за учебу я берусь всерьез. – Замечательно. Спасибо, сын. Хорошо, что ты пришел: я хотел поговорить с тобой. – О здоровье? – Пабло с тревогой взглянул на отца. – Нет. О Паулетте. Она опечалена. – Она знает о твоей болезни? – К счастью, даже не догадывается. – Она всегда грустна. Еще в детстве я однажды застал ее плачущей втихомолку. – Ее печаль – моя самая большая беда. Я не знаю причины. Это тайна. И тайна эта достойна уважения, потому что у такой женщины не может быть плохого, низкого прошлого. – Может, мне поговорить с ней? – Она не хочет говорить об этом. Не терзай ее. Ты можешь утешить ее только одним: будь поласковее с Нормой. Паулетта любит ее как дочь, которой, у нее никогда не было, и боится, что ты переменился к ней. Я не настаиваю на том, чтобы ты женился на Норме, ты еще молод, но прошу тебя, продолжай считать ее своей невестой. – Норма требует, чтобы мы поженились. – Она утром звонила Паулетте и сказала, что раскаивается в том, что была настойчива. Я ведь хочу от тебя немногого. Пабло пожал плечами. – Я и не собирался порывать с Нормой. Все остается по-прежнему. Томаса смотрела на Дульсину спокойно и чуть пренебрежительно. – Думаете, все можно купить? – Я предлагаю вам деньги для вашей же пользы. И для пользы вашей Розы. Ведь вы очень бедны. Томаса отвернулась. – Честно сказать, мне эта свадьба не совсем по душе. Но пусть решает Роза. – А я хочу жениться! – без раздумий заявила девушка. – Подумай, что с тобой будет, – убеждала ее Кандида. – А ничего не будет. Он меня любит. И я его люблю, удавиться мне! Дульсина твердила ей, что ее жизнь с Рикардо будет похожа на ад, а о его жизни с ней и подумать страшно, что Рикардо все равно скоро бросит ее, предлагала пятьсот тысяч песо, даже миллион – все было бесполезно. Роза только озабоченно сказала Томасе: – Ты, Манина, не слушай их, оглохни, и все! А то слабину дашь… – Что ж, – сказала наконец Дульсина, – видно, вы рассчитываете получить от этого брака гораздо больше. Томаса подошла к двери, давая понять этим, что разговор окончен. – Вы думаете, что сделали выгодное дельце. Но, клянусь, вы пожалеете о сделанном. Пойдем, Кандида. Сестры вышли из дома и стали через лужи и ямы пробираться к машине. Под ногами у них тут же оказалась свинья, бухнувшаяся в лужу и обрызгавшая их с ног до головы, к буйной радости нищей ребятни «затерянного города». СЮРПРИЗ ДЛЯ НОВОБРАЧНЫХ Возвратившись домой, Дульсина не совладала с яростью и устроила Рикардо скандал. Она кричала, что на его паршивую свадьбу он не получит ни гроша. И пусть не вздумает приводить свою оборванку в их родовой дом.Рикардо сначала слушал хладнокровно. Но угрозы Дульсины рассердили его. Он сделал шаг к ней, настолько решительный, что Дульсина невольно отступила. – Моя жена будет жить здесь. И все в этом доме будут уважать ее. Иначе вам придется иметь дело со мной! – Но, Рикардо, пойми… – вступила Кандида. – Не хочу ничего понимать! – Тогда ты не получишь ни сентаво! – Кандида решительно встала рядом с сестрой. – Что ж, я достану деньги другим путем. Пусть на это и понадобится время. Что-то в этой фразе заставило Дульсину взять себя в руки. И она холодным тоном спросила: – Сколько тебе надо? – Пятьсот тысяч песо. – Такой суммы наличными у меня нет. – У тебя в сейфе есть и побольше. Но мне ты можешь выдать чек. И он, властно взяв Дульсину за руку, повел ее в кабинет. Кандида изумленно следила за тем, как Дульсина, злобно отшвыривая все, что попадалось на ее пути к сейфу, подошла к дверце, достала из сумочки ключ, отшвырнула заодно и сумочку и вынула из сейфа чековую книжку. Рикардо взял подписанный сестрой чек и молча вышел из кабинета. Сестры несколько минут молчали, переживая случившееся. Затем Кандида сказала: – Ты хорошо сделала, что дала ему деньги. – Я у него в руках, и он это знает… Откуда-то… Кандида стала прохаживаться по кабинету. – Ты очень несдержанна, Дульсина. – А что, я должна молчать? Кандида попросила сестру сесть: им следует не спеша посоветоваться. – Послушай, у меня есть план… На душе у Томасы было тревожно, хотя Роза и объясняла ей, что Рикардо послан им Девой Гвадалупе. «Ну чего ты, Манина, я просила Деву, чтобы она послала мне жениха-красавчика вроде Рикардо – она и послала». Теперь этот жених-красавчик сидел напротив Томасы и ее воспитанницы за столом и слушал их рассказ о визите его сестер. – Представляете, молодой человек? Сперва пятьсот тысяч песо, а потом миллион!.. Как будто мы торговались, набивая цену за то, чтоб Розита от вас отреклась. Рикардо привез им деньги на свадебное платье и обувь. Увидев их, Роза засмеялась: – Да ты что?! Куда столько? На рынке вон продают дешевую одежду. Рикардо усмехнулся: – Этого едва хватит. Томасу волновало другое. – Я все спросить хочу: вы с Розитой как жениться станете – в церкви или у нотариуса? – Мы вступим в гражданский брак. А вы бы предпочли храм? – Конечно! Куда как хорошо. Все браки должны быть одобрены Господом. – Как-нибудь потом мы сделаем это. – Да ладно, Манина… Как уж он решил, так пусть и будет. – Вон как тебе замуж приспичило: обо всем и позабыла! – сердито сказала Томаса. – Ну уж ладно, потом в храме повенчаетесь. – Может быть, ты и права, – задумчиво произнесла Дульсина, выслушав сестру. – Конечно, права. Повседневная жизнь, непонимание, одиночество вдвоем. Он сбежит! – А дикарка останется с нами? – Ну, ее-то мы живо выкинем! – уверенно сказала Кандида. – Что ж… Рикардо думает, что он над нами посмеялся. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним. И сестры впервые за последнее время дружно рассмеялись. Вернувшись в свою комнату, Дульсина первым делом взялась за телефонную трубку. Она набрала номер Леонелы, изложила ей свой план и закончила разговор просьбой обязательно привести с собой Ванессу. – Мы поставим их в смешное положение, – так она закончила беседу с несостоявшейся невестой брата. Конец их разговора успела услышать Леопольдина, принесшая хозяйке кофе. Теперь она стояла с подносом в руках, и лицо ее выражало крайнюю степень тревоги и растерянности. – Простите, сеньорита, но мне показалось, что я слышала, будто… – Тебе не показалось. Мой братец женится на дикарке из Вилья-Руин. Леопольдина издала не то мычание, не то стон. Наконец ей удалось произнести: – Если эта оборванка переступит порог вашего дома, я не останусь в нем ни на миг. Дульсина посмотрела на нее. – Ну не бросишь же ты нас в такой момент. Долго это не продлится. Жизнь их будет невыносимой. Уж я постараюсь. Они кончат разводом. Она снова сняла телефонную трубку и набрала номер. – Алисия? Это я, Дульсина. Хочу пригласить тебя на свадьбу моего брата Рикардо… Когда Кандида вошла в комнату сестры, она застала ее в гораздо лучшем расположении духа. – С приглашениями покончено, – сообщила Дульсина. – Леопольдине и Федерико я сообщила о нашем замысле. Для всех остальных он будет сюрпризом. Дульсина с улыбкой взглянула на Кандиду, со скромным видом присевшую рядом. – Знаешь, порой мне кажется, что ты еще испорченней, чем я… Наконец-то основные приготовления к свадьбе остались позади. Роза и Томаса придирчиво осмотрели все, что могло им пригодиться на рынке. Покупки были сделаны. Платьем Роза осталась очень довольна. Оно, с ее точки зрения, было таким элегантным, что, как она выразилась, «меня за ним и не видно». Что касается туфель, то Роза сокрушалась, что не купила «те, с блескучими камушками». Эти, без камушков, были неудобны. Розу очень волновало, понравится ли Рикардо то, во что она будет одета на свадьбе. Рикардо прибыл в нотариальную контору в сопровождении приятелей, которые должны были выступить в качестве свидетелей. Он долго наставлял их, как они должны вести себя по отношению к его невесте, вид и манеры которой, возможно, удивят их. Розу сопровождали Томаса, Эрлинда и еще одна подруга. Нотариус раскрыл книгу записей браков. Рикардо поставил свою подпись. Затем под любопытными взглядами его свидетелей нотариус взял руку Розы и сделал на странице отпечаток ее пальца, после чего поздравил новобрачных. Эрлинда обняла Розу, признавшись, что это событие было для нее полной неожиданностью. Томаса довольно хмуро напомнила Рикардо, что теперь он должен оберегать Розу и заботиться о том, чтобы она была счастлива. Роза, понимая, как трудно будет Томасе остаться одной, обещала проведывать ее каждый день. – А там, глядишь, однажды ты к нам с Рикардо приедешь жить. Правда, Рикардо? – Отчего же… – неопределенно ответил жених. …В доме Линаресов в это время тоже царило волнение. – Все готово? – теребила Дульсина Кандиду и Леопольдину. – Много приглашенных пришло? – Почти все, – довольно сказала Кандида. – А машины?.. – А их припарковали на соседней улице. Рикардо ничего не заподозрит. – Пора бы им приехать. Поглядим, какое у нашего братца будет лицо. Обе сестры довольно рассмеялись. Дульсина обняла Кандиду за плечи, и они подошли к окну, за которым как раз в это время раздалось знакомое ворчание автомобиля их брата. Рикардо помог Розе выйти из машины. – Ну, вот мы и у твоего нового дома. Роза вдруг заплакала. – Мне Манину жалко, – объяснила она свои слезы. – И туфли очень жмут. – Да сними ты их. – Как же, невеста – и без туфель!.. Но Рикардо одним движением посадил ее на капот автомобиля и снял с ее ног туфли. – Все привыкли тебя видеть без туфель, пусть и дальше так будет. Роза, почувствовав облегчение, перестала плакать. Они поцеловались. Рикардо взял ее за руку, открыл перед ней решетчатую калитку, и они пошли к дому. У самого входа Рикардо взял невесту на руки и внес ее в прихожую. Здесь было совершенно темно. – Ух, как у волка в пасти: ничего не видать. – Странно, – удивился жених. Он открыл двери в залу, тоже темную. И в то же мгновение она озарилась ярким светом. Грянул свадебный марш, который заиграл по знаку Дульсины приглашенный оркестр. Отовсюду на новобрачных посыпались цветы. Их наперебой поздравляли Федерико Роблес, Леонела Вильярреаль, Ванесса, Леопольдина. Сестры Линарес обнимали любимого брата. Роза улыбалась. Рикардо стоял оцепенев. НАЧАЛО СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ Музыка гремела все громче и веселее. Гости становились все более шумными и развязными. Рикардо то и дело попадал в объятия то одного, то другого поздравлявшего его приятеля.– Ну, что я тебе говорила, кузиночка? – спросила Леонелу Ванесса, намекая на то, что первая догадалась об истинном отношении Рикардо к дикарке из Вилья-Руин. Леонела ничего не ответила и направилась к жениху и невесте. – Что бы там ни было, Рикардо, еще раз от души тебя поздравляю! – сказала она, обнимая и целуя его. Эти ее действия, однако, несказанно удивили Розу и очень не понравились ей. – Эй, погоди-ка, ты чего это вяжешься-то к нему? Это, чай, мой муж. – Что же тут такого, миленькая? Мы с Рикардо давние друзья. Мы с ним дружили задолго до того, как появилась ты, – приветливо проинформировала ее Леонела, открывая в улыбке все свои белоснежные зубы. Но зубы у Розы были не хуже. И она показала их, хотя ей было и не до улыбок. – Все равно отвали! – решительно заявила Роза. – Теперь я одна могу к нему вязаться. Верно, любовь моя? Рикардо ничего не оставалось, как кивнуть. Но внимательно следившая за ним Дульсина с удовольствием увидела, как он покраснел. Она подвела новобрачных к пожилой даме. – Донья Росаура, хочу представить вам моего брата и его жену… Дама с изумлением смотрела на Розу. – Боже, почему же невеста босая и с туфлями в руках?! – Они жмут ей, сеньора, она не привыкла ходить на каблуках, – ответил Рикардо. Дульсина предложила еще раз выпить за новобрачных. Роза залпом выпила рюмку ликера. Он ей не понравился и показался горьким. – Должно, протух, – предположила она к изумлению окружающих, особый интерес которых вызвало то, как невеста управлялась с куском торта. Кандида тем временем поинтересовалась у брата, как нравится ему прием, который они ему устроили. – Неплохая идея – высмеять Розу. Но и у меня ваши потуги вызывают только смех… Неподалеку Леонела негромко разговаривала с Дульсиной. – Не слишком ли далеко ты зашла? – Это только начало, Леонела. Поддерживаемая под руку внучкой, Фелипа добрела до Томасы поздравить ее с замужеством Розиты. – Эрлинда говорит: жених – парень хоть куда. – Красавчик, да и только, – подтвердила Эрлинда. – Но что-то уж больно скоро они поженились. – Запрети я ей – она бы зачахла от огорчения, – объяснила Томаса. – Да, она только о нем и говорит. Посидели они недолго. Линда куда-то торопилась, а ей еще нужно было отвести домой еле передвигавшуюся Фелипу. – Куда же ты, на ночь глядя? – спросила Томаса. – Все за больным за этим ухаживать? – Да, – коротко ответила Линда, на прощанье целуя Томасу в щеку. – Бедная девочка!.. – Я хотела, чтобы она днем работала, так она говорит: кто же будет днем дома хозяйствовать? Я-то ведь совсем слепая, – пожаловалась Фелипа. Они ушли, и Томаса почувствовала, что теперь, кроме попугая, ей не с кем и поговорить. Со слезами сна стала жаловаться попугаю, что, может, в доме новых родственников их Розиту обижают. – Р-рикар-рдо! – уверенно напомнил ей попугай. – Вот и я на него надеюсь… подожду два-три дня, а уж там, если Розита нас не навестит, сама туда потащусь. Роза устала от шума, ей хотелось остаться вдвоем с Рикардо. Наконец удалось увести его в комнату, отведенную для них Дульсиной. – Разве тебе не хочется спать? – спросила она. – Ты хочешь, чтобы я спал здесь? – Конечно. Ведь так положено? – Пожалуй. – А кроватища гляди какая ровная. Не то что мой тюфяк!.. Теперь я буду спать с тобой? Ты же мой муж. Рикардо в замешательстве бродил по комнате. – Ты переоденешься в ночную рубашку? – спросил он. – А у меня ничего нет. Он вышел из комнаты, отправился к Дульсине и вернулся с ночной рубашкой для молодой жены. Отдав ее Розе, он немного помедлил. – Ну, до завтра… Роза смотрела на него. – А… а все брачные ночи такие? – вдруг сказала она. – А ты как думаешь? – сказал Рикардо, просто чтобы не молчать. – Не знаю… Я ведь первый раз замужем. Ты меня любишь? Я, удавиться мне, буду мыться каждый день и хорошо одеваться. Как эти ваши женщины. Чтобы тебе нравиться… Рикардо вдруг порывисто обнял ее. – Ох, Роза, что же я наделал! – Как что – на мне женился. – Ну и прохвост же я! – Разве ты меня не любишь? Он молчал только одно мгновение. – Я люблю тебя, люблю, люблю! Он запрокинул ей голову решительным поцелуем и погасил свет. Проснувшись утром, Роза не обнаружила рядом Рикардо. Она отправилась искать его по всему громадному дому. Первая, кого она увидела, была Леопольдина. Роза решила заговорить с ней: – Слышьте! Как вас зовут-то? Леопольдина как будто и не слышала вопроса. – Чего не отзываетесь? Леопольдина молчала. – Что же, мне вам кличку давать? Я могу. Вот буду, например, звать вас… вороной. – Нахалка! Это не произвело на Розу никакого впечатления. – Где мой муж? Леопольдина скорчила ехидную гримасу: – У тебя есть муж? – Не слыхала, что ль, что мы поженились? Вчера и гулянка была. – Ах вот оно что! Ну, ничем не могу помочь вам, сеньора. – Это я-то «сеньора», – засмеялась Роза и как была, босиком, стала спускаться в сад. Там она увидела Себастьяна. – Добрый день, дон Себас. Муж-то мой, только поженились, а уж его и след простыл. – Наверняка в университет поехал… В это время Леопольдина докладывала младшей сестре Линарес об увиденном. – Босая, в этом своем страшенном платье – и прямо на улицу. Стыдоба, да и только! Комната неприбрана… – Пусть все остается как есть. Она сама нам подыгрывает… Розе почему-то казалось, что Рикардо может отыскаться у Томасы в Вилья-Руин. Туда она и отправилась. Ребятня «затерянного города» шумно реагировала на ее появление. – Глядите, Розита! Разве она не вышла за того богача из дома с садом? – Эй, Розита, тебя что, выгнали? – Заткнись! Мужа моего не видели? – осведомилась Роза, не останавливаясь и направляясь к дому. – Этого богатенького, что ли? Не видели… Томаса, молившаяся Деве Гвадалупе за Розу, вскрикнула, увидев ее на пороге: – Что случилось, доченька? – Мужа моего здесь нет? – мрачно спросила Роза. – А что ему здесь делать? – Я подумала, может, жаловаться побежал. – Ты что, плохо себя вела? – Не знаю… Может, я ему не понравилась… как жена… Роза бурно зарыдала. Томаса сделала ей выговор за то, что она ушла из дома без ведома супруга, и велела возвращаться. Роза отправилась, однако к центру города, где, по ее представлениям, находился университет, в смутной надежде найти Рикардо. Конечно, она не нашла его и возвращалась назад в такой задумчивости, что при переходе улицы не заметила летевшего прямо на нее автомобиля. Автомобиль едва не задел ее крылом, Роза отшатнулась и упала. Машина тотчас затормозила, из нее выскочил шофер, совсем молодой парень, и подбежал к испуганной и потому не успевшей подняться Розе. – Ты в порядке? По-моему, я тебя не задел. – Не задел. Парень облегченно вздохнул. – А почему босая? – Туфли жмут, Она сказала это так жалобно, что шофер улыбнулся. Он внимательно посмотрел на девушку. – Давай я тебя подвезу… Да не бойся ты! – Чего мне бояться-то? Он помог ей подняться, усадил в машину и через несколько минут уже подъезжал к дому Линаресов. – Ты здесь работаешь? – спросил он, поглядев на роскошный дом. – Живу… Я вчера замуж вышла. За хозяина этого дома. Парень весело рассмеялся, оценив юмор этой симпатичной босой плебеечки в затрапезном дешевом платье. – Не веришь, что ль? А что тут такого?.. Ну, будь здоров, парень. На прощанье они представились друг другу. Машина уехала. А Роза вошла в калитку сада. Увидев ее, Себастьян отрицательно помотал головой. – Не приехал. Учится. Он иногда и дома-то не ест. Дульсина на вопрос Розы, где Рикардо, объяснила, что у него трудный характер. А главное, ему все очень быстро надоедает. – И я надоела? – грустно спросила Роза. – Ну, наверно, у него дела… Молодой муж не покидает жену просто так, на следующее же утро… А может, он замаливает какие-нибудь свои грешки… Дульсина сама не очень понимала, что конкретно должна была означать последняя фраза. Однако свое действие на Розу она оказала. – Это какие еще грешки? – подозрительно спросила она. – Ну, сама у него спроси. Роза пошла ждать Рикардо в свою комнату. Норма никак не могла разговорить Пабло. Он был рассеян, крутил на пальце ключи от машины, смотрел куда-то вдаль, и такое общение с ним не доставляло ей никакой радости. Она упрекнула его. В ответ он обнял ее. Обрадованная Норма тут же попробовала заговорить о свадьбе. – Об этом говорить пока не время, – сказал Пабло. Норма послушно переменила тему, поинтересовавшись, не собирается ли он поехать на экскурсию, которая должна состояться на следующей неделе. Все их друзья едут парами. Фела и Рейнальдо очень хотят, чтобы Пабло и Норма тоже были. – Надо спросить у родителей. Норма удивилась: – С каких это пор ты стал таким послушным? – Уже несколько дней, – невесело ответил Пабло. – Спроси. Они тебе не откажут. Было бы очень здорово, если бы мы поехали. Пабло продолжал задумчиво смотреть куда-то в окно. Он понимал, что это не очень вежливо по отношению к Норме. Но из головы у него не шло это маленькое приключение с девушкой, которую он чуть не сбил, пролетая на машине по одной из центральных улиц к дому Нормы. Это ее трогательное сообщение о том, что ей жмут туфли в то время, как он беспокоился, не поранил ли ее, доверчивый взгляд очень, надо сказать, красивых глаз, устремленных на невольного обидчика, полудетская рука, протянутая ему, когда он помогал ей подняться, – все это припомнилось ему так ясно и почему-то имело для него гораздо большее значение, чем этот их разговор с милой Нормой, нервно добивавшейся от него сейчас согласия на совместную поездку на экскурсию. – Я проснулась, а тебя нет. Почему же ты не взял меня с собой? Рикардо ласково погладил Розу по голове. – Не мог. Сначала ты должна стать настоящей сеньорой, научиться быть красивой, сдержанной. Ты должна это сделать для меня. Роза, хныча, пыталась натянуть тесные туфли. – Ох, Рикардо, я, наверно, никогда не научусь ходить в них. Она заковыляла по комнате. Он подошел и взял ее под руку. – Ты всему научишься: и ходить на высоких каблуках, и красиво причесываться. Ты станешь самой красивой женщиной в мире. Для меня! – Я только и стараюсь… для тебя… Рикардо смотрел на нее с нежностью. – Если я причинил тебе хоть какое-то горе, я постараюсь сделать тебя счастливой… А сейчас идем обедать. – Где же наши молодожены? – Ты что, Дульсина, думаешь, они ночью молились? Она ему явно нравится. – Кандида кивнула Руфино в знак того, что можно подавать на стол, и Селия засуетилась с подносами. В это время в столовой появились Рикардо и Роза. Трапеза началась. Роза, однако, сидела, не притрагиваясь к еде. На вопрос, почему не ест, она ответила, что эта еда ее не привлекает. Она отказалась и от супа, заметив, что суп здесь «какой-то странный». При этом она просила не беспокоиться о ней: она не голодна. Так как Рикардо настаивал, чтобы она что-нибудь съела, Роза созналась, что не возражала бы против бобов с рисом. – Надо подождать, пока дойдет очередь до того блюда, которое тебе по вкусу, – наставительно сказал Рикардо. – Ладно, подожду, – согласилась Роза. Когда наконец она приступила к еде, выяснилось, что мясо она предпочитает есть, не прибегая к вилке и ножу. Рикардо попросил ее положить мясо на тарелку. Она послушалась и при этом, к ужасу Руфино, вытерла пальцы о скатерть. Рикардо попытался вложить ей в пальцы нож и вилку. Но это вызвало решительное сопротивление Розы, и она заявила, что в таком случае вообще не будет есть. – Перебьюсь!.. Когда все вышли из-за стола, Рикардо задержался с сестрами. – Если вы и впрямь искренни со мной, я прошу вас: научите Розу одеваться и вести себя за столом. У меня… у меня не хватит терпения. – Как видно, ты и впрямь любишь ее. – Не знаю, Дульсина, любовь это, страсть или просто желание заботиться о ней. – Зачем же ты женился, если не разобрался в своих чувствах? Рикардо неожиданно доверчиво посмотрел на нее. – Честно говоря, чтобы тебе насолить. – В хорошенькую историю ты попал! – Но она начинает мне нравиться. Меня никто не любил так бескорыстно. – Даже если она и алмаз, сколько же времени надо ее обрабатывать, – вздохнув, посетовала Кандида. Они покинули столовую, и Дульсина тотчас кинулась к телефону. – Леонела? В воскресенье у нас танцы. Я собираю друзей. – Ты в хорошем настроении? – В очень хорошем! – Опять что-нибудь придумала? Хочешь посмеяться над дикаркой? – Скорее над Рикардо. Приходи… В это же самое время Кандида сообщила о воскресных танцах Розе. – Знаешь, там будут влюбленные в Рикардо девушки. Некоторые будут заигрывать с ним, захотят с ним потанцевать. – Может, отменить эти танцы? – Не стоит. Сам Рикардо настаивает на этом вечере. Просто по нашему знаку подойди к нему и сама начни с ним танцевать… Ох уж эти мужчины! Рикардо всегда нравились все подряд. – Это мы еще поглядим! – Ну вот и правильно. Прикрикни на него. А в случае чего, так и по щеке можно! – А я что? Я пожалуйста. У Розы Гарсиа не заржавеет! Кандида с трудом удержала смех. ВЕЧЕРИНКА С ТАНЦАМИ Сообщая Рохелио о намечающейся вечеринке, Леопольдина, разумеется, не преминула упомянуть о том, что сеньорита Ванесса тоже приглашена.– Вы свободны, Леопольдина, – откликнулся на это сообщение Рохелио. Выходя от Рохелио, служанка столкнулась с Рикардо. – Ты даже не соизволил показаться на моей свадьбе, – упрекнул Рикардо брата. – Мне противно было присутствовать при этом фарсе. Ты ведь женился не по любви, а из глупой жажды наказать Дульсину. А у сестер одно желание – посмеяться над Розой. – Пожалуй, ты преувеличиваешь. Я тоже думал, что это игра. Теперь я чувствую, что могу полюбить Розу. – Дикарку Розу? – Она изменится. Сестры обещали, что превратят ее в даму. – Именно для этого они придумали новое торжество? – Какое торжество? – Ну, вечер с танцами, чтобы представить твою супругу в высшем обществе… Ты и Роза будете выглядеть на нем смешно. Того и надо нашим сестренкам. – Не думал, что ты о них такого мнения. – Я знаю их не хуже тебя. Когда Рикардо постучался к Дульсине, она едва успела спрятать платье, которое собиралась показать Кандиде. Рикардо сказал сестрам, что рано устраивать званые вечера: Роза не умеет вести себя. – Но она и не научится, – возразила Дульсина, – если будет сидеть взаперти. – У нее и платья-то нет для этого вечера. – Ну уж тут мы с Дульсиной ей поможем, – успокоила его Кандида. – Возьмет какое-нибудь из наших. Рикардо ушел, подумав про себя, что сестры у него, может, и не такие уж плохие… Дульсина достала спрятанное платье и показала его Кандиде. Та рассмеялась: – Ничего себе платьице! Откуда у тебя такая безвкусица? – В самый раз, – сказала Дульсина. – Она будет в нем точь-в-точь карнавальное пугало. – Рикардо нас убьет. – А мы скажем, что это платье выбрала сама Роза. – А туфли? Оказалось, что и туфли уже приготовлены. Это были туфли с каблуком невероятной высоты! – Если она не сломает на них себе шею, это будет чудо! – Да она их тут же снимет. Когда Роза, приглашенная через Селию, вошла к сестрам и Дульсина показала ее будущий туалет, глаза у Розы расширились от восторга. – Черт! Вот это красотища! Спасибо вам!.. Только я загремлю с этих каблуков. – А ты потренируйся. Роза махнула рукой. – Ладно, авось не разобьюсь. Дульсина доверительно взяла Розу под руку. – Знаешь, не хочу от тебя скрывать. На этой вечеринке будет девушка, которая давно влюблена в Рикардо. Я тебе покажу ее. Ее к нему и близко нельзя подпускать. – Да я!.. – Она большая кокетка. И сделает все, чтобы отбить его у тебя. – Смотри ты!.. А зачем ее тогда звать? – вдруг задала Роза резонный вопрос. – Э-э-э… дело в том, что это близкая нам семья… – Ну я с нее глаз не спущу… Спасибо вам за доброту. Вот родятся у меня дочки – назову их вашими именами. Они еле удержались, чтобы не фыркнуть ей в лицо. Рикардо обреченно смотрел на Розу, крутившуюся перед зеркалом в платье немыслимой пестроты. – Что это за карнавальные тряпки на тебе? В таком виде ты не можешь спуститься к гостям. Переоденься! – Как же! Это чтоб ты с другой танцевал? А я чтоб ходила в затрапезе? Не выйдет! Рикардо велел Розе ждать его, не выходя из комнаты, и помчался к сестрам. – Ты видела, на что похожа Роза? Это твои советы? – напал он на Дульсину. – Это ее выбор. Я не могла ее переубедить… Не удивляйся: ты женился на девушке, которая не понимает элементарных вещей. – Не переживай, – сказала Кандида, – все знают, откуда она. – Что ж, если она так хочет – пусть, – покорился Рикардо. Вернувшись к Розе, он надел ей на палец кольцо. – Гляди-ка! Прям как золотое! – восхитилась она. – Оно золотое и есть, – сказал Рикардо, снимая с нее крикливую бижутерию, подаренную Дульсиной. – У тебя красивые руки, а ты грызешь ногти. Роза засмеялась: – Когда нервничаю… – А почему ты нервничаешь? – Потому что я – твоя жена, – Роза погладила его по щеке. – Потому что ты – мой муж. Рикардо шутливо вздохнул: – Вот только неизвестно, хорошо это или плохо… Ну, пошли в этот зверинец. Он взял Розу под руку, и они стали спускаться по лестнице. В большом зале дома Линаресов уже вовсю гремела музыка и пары двигались в ритме модных современных танцев. Дульсина с благословения Рикардо увела Розу представлять гостям. И тотчас он почувствовал, как на его локоть легла чья-то ласковая рука. – Здравствуй, Леонела. А почему ты не пошла посмотреть, как Розу знакомят с гостями? Разве ты не собираешься посмеяться над ней вместе со всеми? – Такие вещи меня не развлекают. Скорее печалят. Рикардо почему-то захотелось здесь же, немедля, рассказать Леонеле, что Роза искренно любит его и что он столь же искренно хочет о ней заботиться. Но Леонела остановила его: – Сегодня надо веселиться. Здесь не место для душевных излияний. Рикардо отправился поискать Розу, тем более что вернувшаяся Дульсина выразила беспокойство, не объелась бы его молодая жена сладостями, на которые набросилась как голодная. – Ну как, ты подготовила Лулу? – с усмешкой спросила Дульсину Леонела. – Это будет очень смешно, – ответила та. Все шло как и должно идти на обыкновенной светской вечеринке с танцами. Всюду слышались шутки и смех, Все знали друг друга давно и хорошо и встречались с удовольствием. – Как дела, милый? – обратилась к Рикардо нарядная, как, впрочем, все здесь, девушка, пришедшая в гости вместе со своим отцом. – Лулу! Сколько лет, – приветливо откликнулся Рикардо. – Потанцуем? – С удовольствием! И они присоединились к танцующим. – Самый момент, – негромко сказала Кандида Дульсине. Дульсина кивнула и отошла. Найдя Розу, она озабоченно склонилась к ней. – Ты тут сладким объедаешься, а у тебя в это время мужа уводят. Дульсина, конечно, ждала скандала, для которого все и было придумано. Однако даже она не ожидала, что в Вилья-Руин принято расправляться с соперницами так быстро и жестоко. Роза даже не дала Лулу возможности сказать двух слов в оправдание. Она схватила несчастную девушку за пояс и начала трясти ее, как мешок с картошкой. – Дрянь ты этакая! Я тебе покажу, как чужих мужей уводить. С этими словами Роза повалила Лулу на пол, как какого-нибудь оборванца-подростка из «затерянного города». – Ты что ж это решила: пришла – и хвать? – приговаривала она, возя голову соперницы по натертому полу залы. – Уберите эту дикарку! Рикардо, помоги! Ты что, сбесилась? – кричала перепуганная Лулу, уже и не пытаясь вырваться. Одни присутствующие, мало чем отличаясь от жителей Вилья-Руин в подобный ситуациях, хохотали, другие возмущались. Однако все это продолжалось, пока Рикардо не оторвал Розу от Лулу и, подняв на руки, не понес наверх по лестнице. Роза вырывалась и кричала: – А ты, дура, думала, он меня бросит? Гости утешали и отряхивали Лулу, Дульсина сокрушенно приносила извинения за поведение жены брата: – Я предположить не могла, что она так тупа и вульгарна. Нет такого человека, который бы мог воспитать ее! Но забудем об этом дурацком случае. Давайте танцевать и веселиться! Леонела отвела ее в сторону. – Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? Если Рикардо догадается, чьи это проделки… – Ну, милая, об этом не беспокойся… И Дульсина победно взглянула на нее. Роза, рыдая в своей комнате, пыталась объяснить Рикардо свой поступок. – Она мужей ворует. Я ей голову расшибу! – Я знал, что ты дикарка. Но что да такой степени!.. – Я ее убью! И тебя убью! И себя! Пусть она не приближается! – Мне тоже не приближаться? Рикардо, растерянно глядя на жену, взял ее лицо в свои руки и несколько мгновений не отпускал его. Роза утихла.. Первое, что сделала Дульсина, встретившись с Рикардо, это попросила его не сердиться на Розу: – Она не может отвечать за свои поступки. Ты должен простить ее. Мы не должны были подвергать себя такому позору. Но мы сделали это для нее самой. Чтобы она привыкала к новой обстановке… – Никогда она ничему не научится, – покачал головой Рикардо. – Не знаю, что и делать. – Пойди проветрись, – ласково посоветовала Дульсина. – Пожалуй, это лучше всего… Рикардо ушел. Дульсина нашла сестру. – Все идет как по маслу. Долго она у нас не задержится. НОВЫЙ ПЛАН ЛЕОНЕЛЫ Роза покорно протянула Дульсине свою руку. Та с выражением ужаса на лице стала разглядывать синеватое пятнышко чуть повыше локтя.– Поразительно! Как он смел?! Разве ты не видишь, какой у тебя синяк? Роза печально пожала плечами. – Просто он держал меня крепко, а я вырывалась. Дульсина казалась безутешной. – Они оба сумасшедшие – что Рикардо, что Рохелио! Нам страшно за тебя, Роза. Порядочный человек не может так издеваться над своей женой! Но, думаю, мы сумеем защитить тебя. Дульсина ушла, на ходу продолжая возмущаться тем, как груб с молодой женой ее брат Рикардо. Роза растерянно разглядывала синяк. Грубость Рикардо так не вязалась с той нежностью, с которой он прижал ее к себе, когда она стала просить у него прощения за свою выходку. – Роза, дикая моя Роза, – говорил он, целуя ее и гладя по буйной, чуть рыжеватой копне волос… Розе захотелось немедленно увидеть Томасу. По дороге, в саду, она перекинулась парой слов с Себастьяном, доверчиво рассказав ему, что произошло вчера вечером. – Во какой синяк остался! – показала она ему руку. – Я, дон Себас, прямо помереть хочу… Танцевал с этой прижамшись!.. Может, мне лучше уйти? – Чего ж уходить? Этого ведь не он хочет… А другие. – А Рикардо правда сумасшедший? Это мне Дульсина сказала. – Пугает. Чтобы ты, значит, скорей удрала. – Ну, я Рикардо никогда не покину!.. С этими словами Роза побрела дальше по направлению к Вилья-Руин. Но не успела она пройти по улице и десяти шагов, как около нее затормозил знакомый темно-оливковый автомобиль. – Привет, Роза! – Пабло? Ты что тут делаешь? – Да вот проезжал случайно… – Рассказывай! – засмеялась Роза. Пабло предложил подвезти ее. – Да мне недалеко, я – в Вилья-Руин. – Роза села рядом с Пабло. – Что может делать жена богатого человека в Вилья-Руин? Роза объяснила ему, где прошло ее детство. – Видел бы ты, в чем я ходила… – Как бы плохо ты ни была одета – все равно ты красавица. А уж если тебя нарядить!.. Я бы мог влюбиться. – Ишь ты, сосунок! Да тебе небось семнадцати-то нет?.. Ну, будь здоров, здесь я выйду. Увидимся как-нибудь… – Вы мою жену не видали? – спросил Рикардо Леопольдину, столкнувшись с ней на лестнице. – С утра пораньше ушла куда-то. – Леопольдина помолчала и рискнула добавить: – Должно, поведения своего устыдилась. Рикардо не обернулся. – Хоть бы и не возвращалась, – пробурчала себе под нос старшая служанка. Рикардо заглянул в гостиную, где застал обеих сестер. Дульсина сидела в кресле с телефонной трубкой в руке, а Кандида лежала на кушетке, подложив под ухо отводную трубку. Извинившись перед собеседником и зажав микрофон, Дульсина вопросительно посмотрела на брата. Он спросил, не знают ли они, где Роза. Сестры не знали. Но Дульсина высказала предположение, что Роза рассказала своей старухе, как плохо Рикардо с ней обращается, и та не велит ей возвращаться в дом Линаресов. Рикардо ушел. – Леонела, извини нас, это Рикардо помешал… Да, настроение у меня неважное… Видела бы ты, как он ее обнимает. Он попросту влюблен в нее… По-твоему, это еще лучше?.. Не понимаю, что тут хорошего!.. Какой план?.. Новый?.. Ну, я с интересом тебя слушаю. Она устроилась в кресле поудобней, приготовясь выслушать новую идею Леонелы. А Томаса в это время учила Розу уму-разуму. Учение ее сводилось к тому, что нельзя позволять мужчине небрежное, а тем более грубое с собой обращение. А уж особенно когда неизвестно, любит ли он ее или женился по каким-то не совсем понятным соображениям. Роза защищала Рикардо как могла. Она доказывала, что он любит ее, что шепчет ей на ухо такие слова, которые не оставляют никаких сомнений в его чувствах. И это несмотря на то, что она, Роза, бывает ну чистая ослица! Томаса и попугай Рикардо слушали Розу и совершенно по-разному выражали отношение к ее словам. Попугай одобрительно кивал и время от времени вопил имя своего тезки. Томаса же с сомнением покачивала головой. В момент, когда у Розы не оставалось уже аргументов, чтобы успокоить Томасу, раздался стук в дверь и появился Рикардо. – Ты чего заявился-то? – со счастливой улыбкой поинтересовалась Роза. – Волновался: ты ушла рано и до сих пор не вернулась. Роза гордо взглянула на Томасу. Рикардо подошел к Томасе и поцеловал ее. – Во! Видишь? Приехал за мной! Так что кончай сомневаться, – обратилась Роза к Томасе. – Сомневаться? – спросил Рикардо. – В чем? – Да она боится, что ты меня не любишь. Так ты, значит, скажи ей: люблю мол. Крепко! Рикардо посмотрел Томасе в глаза. – Я в самом деле люблю Розу. Крепко… А буду любить еще больше. План Леонелы требовал подробного обсуждения. И уже через час сестры сидели у нее, внимательно слушая, как, по мнению Леонелы, должны будут развиваться события, если они примут ее идею. По плану Леонелы все трое должны были набраться терпения. Чем приветливей и нежнее они будут с Розой, тем больше Рикардо поверит, что они, все три, искренно озабочены ее судьбой, и тем ближе будут они к достижению цели. Кроме того, Леонела считала, что ей необходимо некоторое время пожить в доме Линаресов. Она должна быть рядом с Рикардо и его дикаркой. Пусть он все время сравнивает их. Она, Леонела, будет всячески обхаживать его, и дикарка не удержится, снова покажет когти! Главное же, на что делала ставку Леонела, – это как можно теснее сблизить Розу и… Рохелио! Она была убеждена, что между ними, двумя одинокими в этом доме существами, должна возникнуть дружба. Да, да, дружба, которую легко можно будет принять (или выдать)… за любовь! Сестры слушали, затаив дыхание. – Надо, чтобы Рикардо устал от нее и устыдился содеянного. – Так заключила Леонела изложение своего плана. Она говорила с таким убеждением, что Кандида не выдержала: – Мне даже жалко эту Розу. Вы ведь не станете отрицать, что она жертва безумств Рикардо? – Это мы с тобой жертвы, а не она! – прервала Дульсина эти сентиментальности и, будучи натурой практической, поинтересовалась у Леонелы, как она думает оправдать свое появление в их доме. – Дай подумать, – сказала Леонела, но думала недолго. – Скажем, что у меня ремонт, рабочие, запах краски. А у меня от него аллергия. Кандида предложила, чтобы и Ванесса переехала к ним вместе с Леонелой. Но Леонела, засмеявшись, сказала, что у Ванессы аллергии на краску нет. Как ни надоели Пабло постоянные беседы с отцом об отношениях с Нормой, он не мог избежать их. Тем более что Роке больше всего беспокоился о Паулетте, огорчавшейся из-за невнимания Пабло к невесте. И однажды Пабло признался отцу: – Не думай, что я не считаюсь с чувствами женщины, которая была ко мне добрее, чем могла бы быть родная мать. Я готов для нее на все… Но я больше не могу выносить Норму! Не могу! – Но что случилось? Она же нравилась тебе. – Случилось то, что я влюбился в другую. Роке нахмурился. – Но у тебя есть обязательства перед Нормой. Пабло решительно посмотрел ему прямо в глаза. – А быть женихом Нормы и при этом каждую минуту думать о другой – не грех? После минутной паузы Роке предположил, что скорее всего Пабло покорила какая-нибудь корыстолюбивая девица, отдающаяся ради денег. – Она и не собирается отдаваться мне, папа. Но я влюблен в нее! – Норма верит тебе. И ты способен бросить ее ради мимолетного каприза? – Если бы это был каприз, папа!.. Известие о временном переезде Леонелы в дом Лина-ресов Рикардо встретил спокойно. – Я ничего не имею против. Если от краски у нее аллергия, пусть поживет у нас. С Леопольдиной сестры были более откровенны. И, узнав об истинной цели этого переезда, служанка целиком приветствовала его. А вот Розе это переселение показалось странным. Тем более что Дульсина, как бы в рассеянности, сообщила ей, что в свое время Рикардо и Леонела «почти готовы были пожениться». – Но тебе нечего ее бояться. Леонела порядочная девушка. Она не станет ворошить старое. Разве что сам Рикардо… – Ежели она станет вести себя как Лулу, пусть пеняет на себя! Кандида стала убеждать Розу, что это совершенно невозможно. Дульсина же с сомнением поморщилась: – А впрочем, кто ее знает, Леонелу… Чужая душа потемки. Обе сестры считали, что об этом разговоре Роза ничего не должна говорить Рикардо. – Понятно, я ему ни гугу. Зачем его расстраивать?.. Потом Дульсина о чем-то долго совещалась с Леопольдиной, после чего на лице старшей служанки появилось выражение надежды и веры в то, что скоро дом Линаресов будет свободен от этой нахалки из Вилья-Руин. Вскоре Леопольдина появилась у лестницы, ведущей в комнату Рохелио, с подносом в руках и стала ждать Розу, которая, как она знала, вот-вот должна пройти мимо. Стоило Розе показаться, лицо Леопольдины стало совершенно несчастным, она закашляла, заохала и с робкой надеждой обратилась к Розе: не сможет ли Роза отнести еду Рохелио, а то у нее, Леопольдины, сегодня все кости болят, она и по лестнице-то небось не сможет подняться. – Ревма, наверно, – опытным глазом определила Роза. – Может, с кухни кого послать? А то ведь у него характер как у черта. Еще пульнет тарелкой! Но Леопольдина объяснила ей, что лучше будет, если еду отнесет «кто-нибудь из семьи». – В тебя он не пульнет! – почему-то была уверена она. Рохелио, только что решивший шахматную задачу, раздумывал, чем бы ему заняться, когда в дверь постучали и на пороге появилась молодая жена брата с подносом в руках. Он предложил ей позавтракать вместе. Сначала она удивилась, напомнив ему, как он наорал на нее в саду, потому что у него, видно, плохой характер. Но его открытая улыбка успокоила ее. – Ну ладно, давай позавтракаю. Лучше с тобой, чем с сестрицами твоими. Я смотрю, с тобой можно дружить: нормальный парень. А в саду прям зверь был, прям огонь изо рта! – Ну и речь у тебя! – Да вот сестрицы твои обещались из меня всамделишную сеньору сделать. Не знаю уж, получится ли… – Ты симпатичная. И красивая. Я понимаю, почему брат выбрал тебя. – Ну, он меня любит – прям удавиться! Роза вдруг засмеялась. – Смотри-ка, вот ты все и съел! Молодчага! Рохелио молча смотрел на нее. – Наверно, у тебя полно недостатков. Но знаешь, чего в тебе совсем нет? – Чего? – озабоченно спросила Роза. – Зла! С тобой хорошо… – Я к тебе буду заглядывать. А то тебе скукота одному здесь торчать. Рохелио покачал головой: – Я не люблю, когда здесь бывают женщины. – Ты их, что ли, боишься. Это потому, что ты болен? – Уходи! Роза, однако, не обиделась. – А я, ежели люблю, – мне все одно: болен или здоров. Я бы и за него и за себя работала. – Ну хватит. Уходи. – Да не заводись – ухожу. Захочешь поболтать со мной – дай знать. Тут же приду. Она подошла к двери. И уже около нее услышала: – Знаешь что, Роза?.. Приходи когда хочешь. Леонела не стала затягивать с переездом в дом Линаресов. И теперь она вместе с сестрами сидела в гостиной, разглядывая только что пожаловавшую туда Розу. Роза выглядела мрачной. К удивлению Леонелы, она без стеснения пожаловалась сестрам, что Рикардо ушел, даже не поцеловав ее. – Видишь, какой он… – вздохнула Дульсина. …День для Розы вообще складывался неудачно. Сначала она долго беседовала в саду с Себастьяном. И он сказал, что, если она не научится говорить как следует, то будет иметь в этом доме массу хлопот. Потом он предостерег ее, чтобы она не особенно доверяла сестрам, когда они хвалят новую жилицу дома, Леонелу Вильярреаль, по его словам, злейшую сплетницу, только и мечтающую приумножить свои деньги путем выгодного брака. – Да, говорят, у нее своих денег куры не клюют. – Деньги ищут деньги, Розита, – наставительно сказал Себастьян. – По мне, лучше дитеночка заиметь! – От Рикардо? – От кого же еще? Дал бы Бог! – Лучше бы он повременил, Бог-то… – Это почему?! Себастьян поглядел на нее с сомнением: – Да не готова ты еще ребенка растить. Эти слова не так бы расстроили Розу, если бы у нее не было уже разговора о желанном ребенке с Рикардо. И он даже шутить так ей запретил. – Значит, у нас не будет детей? – потерянно спросила она. – Сейчас нет. Не сейчас, – решительно ответил Рикардо. Все это испортило Розе настроение, и теперь сочувствие Дульсины, осуждавшей Рикардо, было ей неприятно. Она выразилась со свойственной ей непосредственностью: – А вам-то какое дело? Каждый со своим копытом… – Роза, что за выражения?! – возмутилась Кандида. Дульсина вспыхнула и открыла было рот, чтобы дать отповедь нахалке. Но ее перебила Леонела: – Да бросьте вы. А мне, например, очень нравится Розина манера говорить. «Со своим копытом»! Выразительно!.. Здравствуй, Роза. Я Леонела Вильярреаль. Я немного поживу у вас. – Дульсина говорила. – Ты не хочешь со мной поздороваться? Леонела протянула Розе руку. Та энергично ее потрясла. – Надеюсь, мы будем дружить? Я хотела бы, чтобы мы стали… вроде сестер. Роза ухмыльнулась. – Зачем вам такая сестра, которая плохо одевается и говорить правильно не умеет? – Я займусь твоим воспитанием и сделаю из тебя настоящую сеньору. Рикардо будет доволен! Роза рассказала девушкам, что носила Рохелио еду и что он все съел. – Бедненький, – пожалела его Дульсина. – Хорошо бы тебе навещать его хоть разочек в день. – Мы на том с ним и порешили. – Ах так… Будь с ним поласковей. Норма видела: Паулетта и Роке делают все, чтобы повлиять на Пабло. Но она не могла не видеть и тех изменений, которые произошли в нем. И все же она надеялась. – Вы не говорили с ним? – спросила она Паулетту, приехав навестить ее. – Говорила. И Роке говорил. – Думаю, это бесполезно. – Не отчаивайся. Для меня ваш разрыв был бы большим горем… – Паулетта не могла отвести глаз от Нормы. – Иногда мне кажется… что ты моя дочь. Норма с благодарностью смотрела на Паулетту. Она призналась, что и сама чувствует себя ее дочерью. Но в отношении к себе ей всегда чудилась какая-то тайна, видимо, Паулетта недостаточно доверяет ей, раз не хочет раскрыться. – Да, когда я впервые увидела тебя, я решила: передо мной моя дочь, – повторила Паулетта задумчиво. – Ваша дочь? Но разве у вас?.. – У меня была дочь. Нас разлучили. Навсегда… Когда-нибудь я расскажу тебе… Паулетта замолчала. Норма с нежностью погладила ее по руке. – Я обещаю вам быть терпеливой с Пабло. Рохелио раздраженно прервал попытку Розы покатить его кресло к выходу и, устроившись у окна, стал смотреть в него. – Я же хочу, чтобы ты глотнул воздуха, а ты… – Если ты хочешь мне что-нибудь сказать, говори здесь. Роза рассказала, что у них живет гостья. Подруга дома. Леонела. У нее ремонт, вот она и переехала к ним. В глазах у Рохелио, как показалось Розе, появился какой-то интерес. – А ее кузина Ванесса тоже здесь? Но, узнав, что Леонела одна, Рохелио вновь отвернулся к окну. – А как она? – спросила Роза, имея в виду Леонелу. – Заносчива, презрительна. А как по-твоему? – Шут ее знает… По-моему тоже. Сказала, хочет мне сестрой быть. Сеньорой хочет меня сделать. Ха!.. Все меня хотят сеньорой сделать. Рохелио посоветовал Розе быть поосторожней с Леонелой – даром она ничего не делает. – Ты думаешь, она хочет отнять у меня Рикардо? – задумчиво спросила Роза. – Попытается. Обязательно. Но не сможет. Мой брат на чужие деньги не зарится. А красота Леонелы никогда не трогала его… Но знай: Леонела приехала сюда, чтобы бороться с тобой. И ты должна победить ее!.. В тот же вечер сестры обрадованно сообщили Рикардо, что в настроении Рохелио появились заметные изменения к лучшему, связанные, по-видимому, с тем, что еду ему теперь носит Роза. Так уж случилось из-за нездоровья Леопольдины… А что, может быть, Рикардо недоволен этим?.. А они, например, очень рады за Рохелио, он так нуждается в ласке и понимании. Конечно, если он не влюбится в милую Розу… Что, впрочем, вполне может случиться… НОВЫЙ СКАНДАЛ – Говорят, у тебя с Рохелио дружба, – невзначай поинтересовался у Розы Рикардо.– Да, он парень ничего, симпатичный. Говорит, что ему со мной веселее. Рикардо помолчал. – Он тебе что, нравится? – Жутко! – Ты его любишь? – Ну, не так быстро… Как бы это сказать… начинаю. Рикардо никак не мог сформулировать свой следующий вопрос. – Как… как меня? – Ага! Как тебя! – Роза со смехом кинулась ему на шею. – Тебя-то я боготворю! Рикардо крепко обнял ее. – Мне кажется, что я тоже начинаю любить тебя. Роза испуганно отшатнулась: – А раньше что – не любил?! – Любил. Но теперь, кажется, больше,.. Потому что раньше никогда никого не ревновал. Взявшись за руки, они сбежали по лестнице. Внизу им встретилась Леонела. – Как поживаете? – вежливо спросила ее Роза. – А давай на «ты». Я ведь все равно что член вашей семьи. – Конечно, Леонела, – подтвердил ее последние слова Рикардо и попросил Розу не задерживаться сегодня у Томасы. – А ты не подвезешь меня? – попросила Роза. Рикардо согласился. Паулетте показалось, что, рассказывая о своем разговоре с Пабло, Роке чего-то недоговаривает. Она прямо сказала ему об этом. – Я бы не хотела, чтобы в этом деле у тебя были секреты от меня. И Роке вынужден был открыть ей, что их Пабло влюбился и собирается порвать с Нормой. Паулетта, держась рукой за сердце, тяжело опустилась в кресло. Роке кинулся к ней, но она остановила его. – Кто она? – Знаю только, что ее зовут Роза. Паулетта как будто вздрогнула. – Роза? – задумчиво повторила она. – Ты плохо себя чувствуешь? – Роке встревоженно взял ее руку. – Нет… Я хотела бы побыть одна. Но прежде позови ко мне Эдувигес. Выслушав Паулетту, кормилица сокрушенно покачала головой. – И знаешь, как зовут эту девушку? Роза! – добавила Паулетта, глядя на кормилицу грустными глазами. Эдувигес недоуменно смотрела на Паулетту. – Не понимаешь? Роза – как мою дочь! – Ну, «Роза» – имя не такое уж редкое. Сколько их, Роз… Паулетта понимала, что кормилица права. Но услышать это имя из уст Роке! Что она пережила в этот момент… Как бы то ни было необходимо еще раз поговорить с Пабло. Он не мог просто так оставить Норму! В столовой за обедом собрались все обитатели дома Линаресов. Был и Федерико Роблес. – А вы с каждым днем все хорошеете, – сказал он Леонеле, сидевшей между ним и Рикардо. Она поблагодарила за комплимент и посетовала, быстро взглянув на Рикардо: – Жаль, что другие этого не замечают. Рикардо пожал плечами. – Я никогда не отрицал, что ты красива. Леонела взяла его за руку. – И при этом так легко променял меня на другую? – Это было сказано скорее шутливым тоном, но пальцы Леонелы ласково поглаживали руку Рикардо, и это очень не нравилось Розе. Рикардо с улыбкой принял пикировку: – Насколько помню, я не был связан никакими обещаниями. – Да… Это правда… Формальностей не было. Но твоя семья не возражала против нашей женитьбы. – Семья? Ты хочешь сказать, сестры? – Так или иначе, вы с Розой прекрасная пара. Правда, ты мне нравился больше без усов… Видимо, история с Лулу ничему не научила Леонелу, потому что, наклонившись к самому уху Рикардо, она прошептала: – Ты можешь любую свести с ума. Я завидую Розиным ночам. Она выпрямилась, нежно погладила Рикардо по щеке и демонстративно послала ему воздушный поцелуй. И в то же мгновение поднялась Роза с тарелкой супа в руках и довольно аккуратно вылила содержимое тарелки на Леонелу. Все замерли. Первым пришел в себя Рикардо. – Что ты наделала?! – закричал он, вскочив из-за стола. Но Розу уже трясло от бешенства. – А что – мне молча глядеть, как эта фифочка у меня на глазах мужа уводит?! Леонела смотрела на нее с холодным бешенством. – Ты и впрямь дикарка. – А вы кто? Жаба ехидная! Мужа хочет увести! Ишь!.. Дульсина, опомнившись, тоже поднялась из-за стола. – Рикардо! Отныне ты и твоя жена должны есть отдельно! Леонела успокаивающе подняла руку: – При чем тут Рикардо? Это ее надо кормить отдельно, как дикую собачонку. Посадите ее на цепь, если сможете… Я пойду переодену платье. И она вышла. Пабло был откровенен с матерью. Он рассказал ей, что с девушкой, в которую влюблен, познакомился лишь недавно, что еще сам не разобрался в своих чувствах. Ему только все время хочется видеть ее, смотреть на нее, знать о ней больше, чем он знает. Из того, что он рассказывал, следовало, что главное в Розе – ее необычность. И Паулетта никак не могла понять, в чем эта необычность заключается. – Какая она? Где живет? Кто она? – Паулетта засыпала Пабло вопросами, да так, что он даже удивился такому интересу с ее стороны к новому объекту его внимания. Но что он мог рассказать о Розе? Только то, что она живет в богатом доме, не менее богатом, чем их собственный. – Значит, она богата? Но даже на это он не мог ответить точно. Он мог только успокоить Паулетту, сообщив ей, что они с Розой могут быть лишь друзьями. Ведь Роза несвободна. – Тогда ты не должен с ней видеться! – убежденно сказала Паулетта. – Это единственное, чего я хочу: никогда ее не видеть! – горько ответил Пабло и уходя ласково поцеловал Паулетту. Рикардо попытался поговорить с Розой спокойно. Но она была не в том состоянии, чтобы внимать его доводам. – Пожалуйста! Ты можешь ругать меня. Но она – лживая! Говорила, хочет мне сестрой быть! А сама! – Она и впрямь вела себя не лучшим образом. Но уверяю тебя, она меня совершенно не интересует. – Кто тебя знает! – Да ведь иначе я бы женился на ней. – А может, тебе одной мало: ты нас двоих при себе иметь желаешь!.. – Что за фантазии?! Ты заговариваешься… – А ты не защищай! Какую моду взяла – чужих мужей гладить! – Леонела моя старая подруга, в этом нет ничего плохого. – Не верю я тебе. Начнешь за ней таскаться – я ей устрою! А сама к матушке Томасе уйду. Понял?! Рикардо безнадежно махнул рукой. Вскоре Леопольдина доложила Дульсине о бурном разговоре между молодоженами из-за случившегося за обедом. – Он же как будто на ее стороне, – засомневалась Дульсина. – Что вы! Буря была, прямо землетрясение! И она довольно захихикала. Между тем поводов для ссоры у Рикардо и Розы и впрямь хватало. Достаточно сказать, что на следующее утро муж поразил жену тем, что появился перед ней без усов. Миролюбиво поглядев на Розу, он сказал: – Ну, как я тебе нравлюсь таким? Что-то промелькнуло в глазах у Розы. Но она отвернулась. – А мне все едино… Помолчав, она, однако, не выдержала: – Сбрил небось потому, что эта велела… фифа. При мне сказала, что ты без усов красивей. Послушный ты малый. – И Розу опять понесло: – Старуха! Жаба склизкая! Она даже попыталась ударить Рикардо, и ему пришлось крепко взять ее за руки. – Мне лучше уйти, – сказал он. – И уходи. Вместе с этой жабой! Попользуйся! За обедом, где на этот раз отсутствовали лиценциат Роблес и Роза, Рикардо принес Леонеле и сестрам извинения за вчерашнее поведение своей жены. – Забудь об этом, – неожиданно сказала Леонела. Дульсина возмутилась: – Как это «забудь»! – Если я забыла, что же вам-то помнить? Все нормально. Роза вела себя естественно для своего круга. Она не виновата, что ей не знакомы хорошие манеры и не понятны обыкновенные дружеские отношения. – Я с ней серьезно поговорил, – сообщил Рикардо. – Может, и мне?.. – предположила Леонела. s – Нет-нет. Она ревнует и способна на что угодно. Леонела встала. – Я должна забрать из ремонта машину. – Рикардо может подвести тебя, – сказала Дульсина. – Разумеется, – откликнулся Рикардо. …Убиравшая гостиную Леопольдина приветливой улыбкой встретила Леонелу, возглавившую, как считала служанка, борьбу с ненавистной ей нахалкой из Вилья-Руин. Леонела попросила Леопольдину немедленно пойти к Розе и выполнить одно небольшое, их общее с сестрами, поручение. – И настрой ее против Рикардо, – добавила Леонела. – Уж об этом не беспокойтесь! Уж я знаю, как ее распалить! – пообещала служанка и поспешила в комнату Розы, лишь у самых ее дверей вспомнив о необходимости изображать страдания от «ревмы». Роза металась по комнате, расшвыривая какие-то коробки. Остановившись на пороге, Леопольдина с понимающим и сочувствующим видом некоторое время наблюдала за ней. – Обижает он вас! – сказала она наконец. – Пошло оно все к черту! – Роза ногой отшвырнула пуфик, попавшийся ей на пути. – Молодой сеньор Рикардо часто бывает несправедлив и ко мне… И теперь вот защищает сеньориту Леонелу. А надо бы – вас!.. Я вот что хочу сказать – только вы уж меня не выдавайте!.. Роза остановилась, глядя на служанку. – Я в голову не могу взять, как это он после того, что случилось, способен кататься с сеньоритой Леонелой?! – Чего? Леопольдина подошла к окну и выглянула в него. – Ишь! И дверцу-то перед ней распахивает!.. – Да вы что!.. Перед этой жабой?! – Поди, глянь-ка… Роза рванулась к окну. И увидела, как от дома медленно отъехал открытый автомобиль Рикардо, в котором сидели рядом ее муж и Леонела Вильярреаль. НЕСЧАСТЬЕ Сестры Линарес, расположившись в шезлонгах около бассейна, наслаждались хорошей погодой.Уже по торопливой, семенящей походке приближающейся со стороны дома Леопольдины они поняли: у служанки есть для них важные новости. Леопольдина запыхалась так, что не сразу смогла говорить. Но вид у нее при этом был победный. – Поздравьте меня! – выпалила она, чуть отдышавшись. – Я убедила дикарку сгинуть! И она, с торжеством глядя на сестер, стала рассказывать им подробности своего подвига, снова и снова повторяя одно и то же. – А я говорю: ишь, уселись рядышком! Со стороны вашего мужа, говорю, это прямое бесстыдство. А она глазами в окно – зырк! А глаза как у кошки горят!.. А я говорю: не огорчайтесь, милая, со мной тоже такое было! Жених, мол, меня с подругой обманул. А она: ну и что? А я говорю: я женщина решительная. Вещички собрала и – поминай, как звали! Так, мол, бесстыднику, и надо: пусть поищет! А она: верно, мол, пусть поищет! Возьму, мол, вещички и – фьють! А я: так, мол, им, бесстыдникам, мужикам этим, и надо! А она – тут же вещи собирать. И сеньориту Леонелу всеми словами поносит! Больше – жабой склизкой! Господи, да какая же она жаба!.. Леопольдина воздела руки к небесам, как бы ища у них подтверждения того, что нет, Леонела Вильярреаль жабой не является. На лице Дульсины витала блаженная улыбка. – Просто не верится, – произнесла она. – Рикардо начнет искать ее, чтобы вернуть, – выразила опасение Кандида. – Надо подумать, как все это изобразить молодому сеньору Рикардо, – заключила Леопольдина. Не успела Леонела войти к себе в дом, как ее тут же навестила Ванесса, жаждавшая узнать, как развиваются события в доме Линаресов. Рассказав ей все, Леонела добавила: – Когда Рикардо вез меня, мы с ним разговаривали, и по всему было видно, что эта голодранка у него в печенках сидит. Больше всего его злит, что она так примитивно ревнива. – Еще бы не ревновать после твоих номеров! – засмеялась Ванесса. – Эдак она весь дом порушит. Смотри, как бы она тебе голову не оторвала. – Она тупа. А я умна. Победитель заранее известен… А что у тебя с Эдуардо? Вы видитесь? – По телефону больше разговариваем. Его мать совсем его затиранила. – А мне все-таки кажется, что твое будущее – Рохелио Линарес. Ты его недооцениваешь: он красив и влюблен в тебя. Ты можешь многое сделать для него. Ради тебя он стал бы лечиться. – Очень может быть. Но, во-первых, я его не люблю, а во-вторых, не собираюсь взваливать на себя такой груз. Нет уж, кузиночка. Мое будущее – Эдуардо Рейносо. Он безупречен. Когда Роза, собрав вещи, вся в слезах, вышла из калитки сада Линаресов, первое, что она увидела, был темно-оливковый автомобиль Пабло. Он словно бы дожидался ее. Даже не очень удивившись, Роза, продолжая всхлипывать, влезла в гостеприимно распахнутую дверцу и стала через пень-колоду рассказывать хозяину автомобиля, что с ней приключилось. Разобравшись кое-как в ситуации, Пабло спросил: – Что же, ты не вернешься? Будешь требовать развода? – А чёрт его знает, – откровенно призналась Роза. Пабло молча вертел баранку, пробираясь по пустырю к домишкам Вилья-Руин. – Знаешь что, – сказал он вдруг, – если ты разведешься, то ты… то я… – Я же сказала: мал ты еще, – осадила его Роза. – Дружить-то мы с тобой можем… – Это – да! Мы теперь с тобой дружки. – Видишь ли, когда я узнал, что ты замужем, я поостыл. Но раз ты теперь разводишься… – Замолкни! Ты меня главное к матушке доставь. – Я тебя довезу до самого ее дома. Надо же мне знать, где ты теперь будешь жить… Каридад как будто бы дала обет быть свидетелем всех Розиных неудач. Она с интересом наблюдала, как Роза с вещами вылезала из машины и попрощалась с Пабло. – Ну что, поперли тебя, Розита? – Меня никто попереть не может. – Оно и видно! С вещичками! – Что же мне, матушке Томасе и привезти ничего нельзя? – вяло отбивалась Роза. – Да не бреши! Дали под зад коленкой, вот и все. – Каридад злорадно захохотала. Роза почувствовала себя в знакомой обстановке. – У тебя давно тот синяк прошел? Так я из тебя сейчас мартышку сделаю… Томаса сокрушенно смотрела на Розу, стоявшую в дверях над вещами, брошенными на пол. Заплакав, Роза сообщила, что Рикардо больше ей не муж и они с Томасой снова будут жить вместе. Томаса, однако, этого плана не одобрила. С потрясенным видом Эдувигес выслушала то, что ей сообщили, и растерянно протянула телефонную трубку Роке. – Что случилось?! – Он сразу же понял тревожный характер новости. – Паулетта… – чуть слышно прошептала старая кормилица. Роке долго говорил по телефону, что-то спрашивал, отвечал на какие-то вопросы, а у Эдувигес перед глазами была ее любимица, с отрешенным видом, с отсутствующим взглядом идущая сама не зная куда по улице с бешенным движением транспорта. Так рассеянно ходила она в последние дни, когда к ее постоянной тоске по потерянной дочери добавилась тревога за Пабло и Норму. Узнав, что у врачей «скорой помощи» есть надежда на благополучный исход, Роке договорился с ними: за состоянием Паулетты будет наблюдать их домашний врач. Дома ей будет лучше. Роке велел Эдувигес ничего пока не говорить Пабло. – Но Пабло любит мою доченьку Паулетту как родную мать, – рыдала кормилица. – Именно поэтому повременим. – Роке обнял старуху за плечи, скрывая собственные слезы. Но когда санитарная машина доставила Паулетту домой и ее под присмотром домашнего врача перенесли в ее спальню, вернулся Пабло. И при первом же взгляде на него Эдувигес разрыдалась. – Лучше пусть тебе обо всем скажет отец. Пабло понял, что с Паулеттой случилась беда. – Что-то смертельно опасное? – кинулся он к отцу. – Бог миловал, – ответил Роке. – Этого бы я не перенес. Никто точно не знает, что случилось. У нее сильные ушибы. И она потеряла сознание. Может быть, ее сбила машина. – Что говорит доктор Альварадо? Пабло смотрел на отца глазами, полными ужаса. – Он велел не беспокоить ее… И ждать… Дульсина и Кандида с интересом ждали, как прореагирует Рикардо на уход Розы. Когда Дульсина сообщила ему, что его жены здесь больше нет, он спокойно спросил: – Поехала проведать матушку? – Нет. Уехала к ней навсегда, – сказала Кандида. – После того как увидела, что ты поехал с Леонелой! – Собрала все свои монатки и улетучилась, – заключила Дульсина, с трудом скрывая торжество. Рикардо спокойно молчал. – Я вижу, ты не очень взволнован ее отъездом. – Она сегодня же вернется. – А если нет? – Она моя жена. – Стало быть, ты готов отправиться за ней? – На этот раз нет, – ответил Рикардо. Томаса не стала будить Розу, когда в дверях их дома появился незнакомый ей человек, представившийся хозяйке мажордомом Линаресов. Что такое «мажордом» Томаса не знала, но поняла, что это слуга, хоть и не простой. Руфино – это был он – и не просил разбудить Розу. Он просто хотел узнать, здесь ли она. И, узнав, тотчас распрощался. Устав от слез и переживаний, Роза спала весь день. Перед этим они с Томасой долго спорили. Роза утверждала, что мужу нравится «эта жаба», которая хочет «охмурить» его. Томасе же казалось, что не случилось ничего такого, что бы служило серьезным поводом для ухода Розиты из мужниного дома. «Все это буря в стакане воды», – убеждала она Розу. Но та заявила: – Любил бы – тут же притащился бы сюда. А я туда не пойду. Лучше помру на этой кровати! И теперь вот заснула, как будто и впрямь померла. …Очнувшись наконец и узнав о посещении Руфино, а также не обнаружив записки, которую, по ее мнению, должен был бы прислать Рикардо, ежели бы и впрямь любил ее, Роза окончательно утвердилась в своем желании остаться с Томасой. – Мой дом там, где ты. И все! – произнесла она со всей категоричностью, на которую была способна. Напрасно уговаривала ее Томаса, считавшая, что надо жить с мужем, «раз уж ты его заимела». За обедом Леонела внимательно прислушивалась к разговору. Начался он с того, что Рохелио осведомился, где Роза, почему-то не навестившая его сегодня. Дульсина сообщила ему, что, по словам Леопольдины, Роза ушла и назад не вернется. На что Рохелио предположил, что тут, вероятно, не обошлось без участия сестер. Кандида оскорбилась: – Никто ей не сделал ничего плохого. Но бедняжка настолько дика, что во всем видит оскорбления. – Однако довольно поздно, а ее все нет, – задумчиво сказал Рикардо. И всем за столом стало ясно, что он не верит в серьезность Розиного ухода. Леонела решила, что пора вмешаться: – Но ты ведь, надеюсь, не собираешься бегать за ней, покорно перенося ее дикие выходки. Ее полезно проучить. – Если бы я знал, что она у Томасы, я был бы спокоен. Я послал Руфино в Вилья-Руин, он должен был бы вернуться… Оказалось, что Руфино уже вернулся. И Роза действительно у своей приемной матери. Прошло два дня после ухода Розы. Рикардо пребывал в мрачном, но решительном состоянии духа, когда в его комнату пожаловал редкий гость, Рохелио. Его, видно, тоже угнетал уход Розы. – Похоже, что она ушла всерьез, – сказал Рикардо тоном, выдававшим неожиданность для него такого поворота событий. – Надо дать ей развод. Что я еще могу сделать?.. Ты ведь знаешь, почему я женился на ней. Рохелио с недоверием посмотрел на брата. – И ты совсем по ней не скучаешь? – Трудно сказать… – А она скорее всего страдает. Бедняга… Вот уж кому чуждо коварство! – Да, она вся на виду: дика, вспыльчива. Но там, где есть ярость, – там нет боли. Рохелио показалось, что брат утешает себя. – Я мало знаю ее. Но, по-моему, она хорошая. – Да, но она не создана быть моей женой. – Ее надо воспитать. Ты ведь этим не занимался. – У меня нет терпения. Вот сестры… – Не будем о сестрах… Не знаю, я бы на твоем месте с ней не расстался. Но если ты ничего к ней не чувствуешь… И вдруг Рикардо грустно взглянул на брата. – Одно могу сказать: я жутко по ней соскучился. В то же самое время в другой части дома три сеньориты совсем в другом настроении обсуждали возможное развитие событий. Леонела выразила надежду, что если дикарка не вернулась через два дня, то она вообще не вернется. Дульсина предостерегала от слишком поспешного празднования победы. Кандиду беспокоило состояние Рикардо, по ее мнению угнетенное. Если она права, то брат может попытаться вернуть Розу. Леонела в это совершенно не верила. Она утверждала, что, узнав от Руфино о местопребывании Розы, Рикардо и пальцем не пошевелил, чтобы вернуть ее. – Я предполагаю, что Рикардо рад ее уходу. Кандида вновь с сомнением покачала головой. – Но даже если бы он и вернул ее – мы-то на что? Все равно она обречена, – продолжала весело упорствовать Леонела. Громкий стук во входную дверь заставил их замолчать и переглянуться: так в эту дверь никто никогда не стучал. Отворившая дверь Леопольдина вошла в комнату и стояла с растерянным видом, пока ее не отодвинула в сторону незнакомая бедно одетая женщина. Женщина вошла в комнату, оглядела ее и направилась прямо к Дульсине. – Я Томаса, матушка Розы, – сказала она. И решительно добавила: – Ну-ка, кликните своего брата! У меня к нему срочное дело. ВОЗВРАЩЕНИЕ Узнав, что Роза ушла от Рикардо, Эрлинда поспешила к подруге. Выслушала рассказ Розы и вздохнула:– Да, в мире немного стоящих мужиков. – Рикардо неплохой. Но его дурачат и настраивают против меня. – Зря ты за него вышла. Роза стала сетовать на несправедливое устройство мира, где есть бедные и богатые и вместе им жить очень трудно. Эрлинда засмеялась: – Так ведь есть рослые и коротышки, уроды и красавцы, добряки и злодеи. Это нормально. И кто бы работал, если бы были одни богачи?.. Тебе, Розита, надо набраться духу и стать прежней. Помнишь, какая ты была? Веселая, тараторка, драчунья! Роза, не вставая с кровати, отвернулась к окну и грустно сказала: – Знаешь, сколько лет должно пройти, пока я забуду Рикардо! Эти слова еще больше рассмешили Линду: – Ну еще бы! Такой красивый! Такой жестокий!.. Глаза бы мои на них на всех не смотрели… Но Роза как будто и не слышала ее последней фразы. – Такой добрый!.. Такой чистый!.. С такими мускулами! – продолжала она, не обращая внимания на иронию подруги. – Хоть бы матушка Томаса привела его, а? Возмущению Дульсины не было предела. – Вы что это вламываетесь в чужой дом? – гневно обратилась она к неожиданной гостье. Но Томаса была настроена решительно: – Я сюда не шутки шутить пришла! Зовите своего братца. Не уйду, пока с ним не переговорю. У него жена умирает: крошки в рот не берет! – Что же он с ложки ее должен кормить? – Там разберемся… Сначала она должна его увидеть. Дульсина нервно заходила по комнате. – Конечно, Рикардо виноват. Не надо было идти на столько неравный брак. – Это вы ему скажите. Жила себе Роза не тужила – нате вам: явился не запылился! А теперь Розита того и гляди помрет! – Вы что, угрожаете? Томаса заплакала. Дульсина сделала знак старшей слу жанке, и Леопольдина, взяв гостью за плечи, вытолкала ее из гостиной, а потом и из дома. Оказавшись в саду, Томаса сказала самой себе: – Теперь ясно, какая здесь у моей Розиты была жизнь!.. Но, видно, от волнения она произнесла это вслух, потому что работавший неподалеку немолодой человек в комбинезоне с садовыми ножницами в руках, переспросил ее: – У Розиты? Как она? И добавил, видя, что Томаса непонимающе на него смотрит: – Я Себастьян, садовник. – А, дон Себас, – обрадовалась Томаса. – Да плохо она. Как прибежала домой – с кровати не встает. Боюсь, не померла бы. Но дон Себас не был склонен к предположению, что Роза может помереть от этой своей беды. И как мог постарался успокоить Томасу. Роке был счастлив. Травма, полученная Паулеттой, оказалась не так страшна. Она уже начала говорить. И сегодня сама сказала мужу, что чувствует себя гораздо лучше. При этом добавила, что хотела бы поговорить с Пабло. Роке со счастливой улыбкой пообещал ей, что через пару недель она будет совсем здорова. Так утверждает доктор Альварес. Потом Роке показал жене авиабилеты с открытой датой. – Как только ты выздоровеешь, мы с тобой отправимся на несколько месяцев в Европу. Тебе надо отвлечься. Паулетта задумчиво смотрела мимо ищущих ее взгляда глаз мужа. – Нет, Роке, это невозможно… Я не хочу уезжать из Мексики. Улыбка исчезла с лица Роке. И теперь трудно было бы даже вообразить этого человека улыбающимся. Вечная драма любящего мужа, не знающего, что происходит с его женой, отражалась в его печальных, встревоженных глазах. – Паулетта, милая, уже много лет я чувствую, что тебя что-то гнетет. Я больше не могу так… У тебя есть какая-то тайна. Доверь ее мне, доверь во имя моей любви… Ты знаешь, я не злоупотреблю твоим доверием!.. Я хочу только помочь тебе. Паулетта, совсем еще слабая, отвернулась к стене и всхлипнула. – Прости меня, но я неважно себя чувствую. Мне лучше побыть одной. Всхлипывания стали сильнее, и она, не в силах сдерживаться, зарыдала. Роке, бессильный что-либо предпринять, позвал медицинскую сестру и вышел. После ухода Томасы Дульсина облегченно вздохнула и порадовалась, что Рикардо не присутствовал при этой сцене. Леонела считала, что он вообще не должен знать о посещении Томасы и о том, что Роза якобы умирает от любви к нему. – Кто еще видел здесь эту тетку? – Только Леопольдина. – Вот и хорошо. Чем меньше Рикардо будет знать о Розе, тем лучше. Быстрей забудет… Однако сестры и Леонела не успели предупредить Леопольдину, у которой были свои представления о том, что полезно и что вредно знать молодому сеньору Рикардо о его новых нищих родственничках. Да и Себастьян рассказал хозяину о приходе Розиной матушки. Вот почему Рикардо появился в комнате, где сеньориты занимались рукодельем, с вопросом: – Ко мне приходили? Попытка Леонелы отвлечь его, уговорить пойти с ней в кино, не имела успеха. – Почему ты не хочешь? – спросила она. – Ты теперь человек свободный. Жена твоя не думает возвращаться. – Себастьян сказал, что здесь была Томаса, это так? – Да, она пришла сюда с угрозами, – ответила Дульсина. – Она такая же дикая, как ее воспитанница, – объяснила Кандида, глядя на брата сочувствующим взором. – Что, Роза больна? Леонела подошла и дружески обняла его за плечи. – Да все это россказни, – сказала она успокаивающе. Рикардо отстранился от нее. – Что конкретно сказала вам Томаса? – Угрожала, что мы будем иметь дело с ней. Сказала, что Роза объявила голодовку. Комедия! Рикардо постоял с минуту. – Я был жесток с ней. Я должен ее повидать. Она ушла, потому что вы ее выжили! Он повернулся и вышел. Дульсина с раздражением отшвырнула от себя шитье. – Спокойней, спокойней, – сказала Леонела. – Рим не сразу строился. Розе снились какие-то страшные и отрывочные сны, полные незнакомых людей и странных существ, смотрящих на нее с ненавистью и злобой. Она совсем было отчаялась избавиться от них, как вдруг раздался голос Рикардо, ласковый и заботливый, и страх сразу пропал. Только вот самого Рикардо нигде не было видно – звучал один голос. От испуга, что он так и не появится, и она опять останется наедине со своими врагами, Роза открыла глаза. Открыла и не поверила им: у ее кровати сидел Рикардо, тихонько повторявший ее имя. Они бросились в объятья друг друга. – Почему ты лежишь? Ты больна? Почему здесь темно? Почему ты убежала? – засыпал он ее вопросами. – Чтобы не путаться у тебя под ногами, не мешать тебе с этой… с жабой… – Как же ты не хочешь понять, что, захоти я на ней жениться, то мог сделать это давно. Но она не нравится мне. – А я? Рикардо засмеялся: – Стал бы я на тебе жениться… Сколько дней ты не ела? – Как от тебя ушла. Хотела помереть. – Роза! – А чего жить-то? – Роза сказала это так просто, что Рикардо вдруг стало пронзительно ясно: ей и впрямь кажется невозможной жизнь без него. Он снова горячо обнял ее. – А эта жаба склизкая… там еще? – через некоторое время озабоченно спросила Роза. – Ну какое тебе до нее дело? Роза вздохнула: – Ну пусть будет… Когда Томаса вернулась домой и зажгла свет, она радостно всплеснула руками: – Ну? Помирились?! – Видишь ли, жаба эта – подруга его давняя, она, помереть мне, ему не нужна нисколечки, – обстоятельно объяснила Роза причину примирения. – Слава Богу, поняла наконец! – довольно сказала Томаса. У Розы в это время появилась идея. Она стала убеждать мужа запирать ее на ключ, когда он уезжает. Чтобы ее сестры и Леонела, которую она не желала величать кроме как «жабой», «не цепляли» ее. Рикардо высказал соображение, что лучше будет нанять шофера для второго автомобиля. Шофер смог бы возить Розу куда-нибудь в его отсутствие. – Манина, а Риго ведь умеет водить? – Вроде умеет. – Кто такой Риго? – спросил Рикардо. – Да Ригоберто, сосед наш. Он как раз работу ищет. За ним – как за каменной стеной. Раздражение не покидало Дульсину. В сердцах она накричала на Себастьяна за то, что он якобы вмешивается в дела их семьи. – Не понимаю вас, сеньорита, – спокойно сказал Себастьян. – Зачем вы рассказали Рикардо об этой старухе, которая приходила от дикарки? – А что, разве нельзя было? – Вы на стороне этой оборванки! Себастьян пожал плечами. – Ни на чьей я стороне. Хотя, по правде говоря, Розита мне по душе. – А вот нам нет! – Да уж вижу. – Голодранка без роду без племени втерлась в порядочный дом!.. Идите, Себастьян. И чтобы больше такого не повторялось. Не то живо без места останетесь. После этого Дульсина помчалась на кухню, где ни за что ни про что досталось Селии. Когда же, чуть сняв свое раздражение, Дульсина собиралась подняться к себе, то в прихожей столкнулась с вошедшими в обнимку Рикардо и Розой. Возмущение Дульсины вылилось в одно слово, гневное и беспомощное одновременно: – Вернулась!.. – Рикардо приехал за мной. И я обещала ему хорошо вести себя, – миролюбиво объяснила Роза свое возвращение. Рикардо подтвердил это и сообщил Дульсине, что завтра к ней придет шофер, которого следует нанять, чтобы Роза могла пользоваться машиной в отсутствие мужа. Меньше будет поводов для столкновений между ней и сестрами. Дульсина поинтересовалась, кто будет платить шоферу. Рикардо пожал плечами: – Разве не ты ведешь хозяйство в этом доме?.. Известие о возвращении Розы, которое принесла Дульсина, Леонела встретила спокойнее Кандиды. А намерение Рикардо нанять для Розы шофера, возмутившее Кандиду, скорее пробудило в Леонеле некие новые надежды. – От этого шофера и нам может быть польза, – задумчиво сказала она. Сестры во все глаза смотрели на нее: что еще придумала хитроумная сеньорита Леонела Вильярреаль? Надежды Дульсины, связанные с новым замыслом подруги, однако, были поколеблены на следующий день, во время встречи с пришедшим наниматься шофером. – Жалованье вам подходит? – спросила она. – Да, сеньорита. – Вы будете возить нашу дикарку. – Розу, что ли? Да я ее век знаю. Это ошарашило Дульсину. Она ворвалась в комнату Леонелы с выражением беспомощной ярости на лице. – Вообрази себе, этот новый шофер поступает к нам по рекомендации Розы! Они соседи по «затерянному городу». Все идет прахом. Леонела с легким пренебрежением взглянула на нее: – Напротив, все идет как нельзя лучше. Наверно, они откровенны друг с другом. Это уже хорошо. И потом… Леонела еще раз оценивающе поглядела на Дульсину. – Знаешь, хорошо бы мне заняться всем этим самостоятельно, освободив вас от всяких поступков… Позволь уж мне не объяснять некоторых своих действий, поверь, что с этим дружком кухарки я что-нибудь да придумаю. Может быть, я вытряхну голодранку из вашего дома не так быстро, как Леопольдина, но зато духа ее больше здесь не будет. Уж поверь мне! К радости Розы, Рикардо вернулся домой рано. Но на ее предложение погулять он ответил, что не сможет: должен был заниматься. Розе он предложил покататься на машине, может быть, купить что ей захочется. – На какие шиши? – удивилась Роза. Он дал ей деньги и велел потратить столько, сколько нужно. Дульсина уже успела выразить ему претензии по поводу того, что новый шофер – старый знакомый Розы. Не отрицая, что нанял Ригоберто по ее совету, Рикардо посоветовал сестре не совать нос в дела невестки и вообще оставить ее в покое. Внимательно следившая за всем Леонела все чаще уединялась с Леопольдиной, инструктируя старшую служанку, как ей вести себя с Розой. Она требовала от Леопольдины, чтобы та продолжала настраивать Розу против мужа. – Я старалась, старалась, а она опять здесь, – сокрушалась Леопольдина. Но Леонела делала все, чтобы поддержать в ней боевой дух и веру в окончательный успех. На этот раз Леопольдина направилась в комнату Розы с определенной целью. Роза только что беседовала на террасе с садовником. Себастьян, сторожко оглядываясь по сторонам, призывал ее быть веселой, делать каждый день прическу, чистить свои роскошные зубки и вообще петь на зло этим гадюкам, потому что «нам, мужчинам, хныкалки и плаксы и за так не нужны!» – Гадюки эти тебя заводят нарочно, чтобы ты не сдержалась и молодой сеньор от тебя скорей устал. Себастьян огляделся вокруг, чтобы случайно не попасться на глаза «этим гадюкам» в момент беседы с их врагом. Роза поблагодарила его за наставления, сказав, что он «прям мудрец и сквозь стену все наскрозь видит». – Ступай, тебя уже твой шофер ждет, – сказал садовник, принимаясь за работу. Роза зашла к себе в комнату, чтобы надеть в дорогу туфли, и к ней тут же заглянула старшая служанка. – Чего нужно, Леопарда? – довольно неприветливо поинтересовалась Роза. – Меня зовут Леопольдина, Уезжаете? – Да вот Рикардо мне шофера нанял. Чтоб мне одной дома не киснуть. – Ну конечно… Ему только чтоб вас дома не было. – Да вы что такое, Леопарда, городите? – Леопольдина я… Я только предупредить хотела. Из женской солидарности. – Из чего?.. Ну предупреждайте скорей. И Лепольдина рассказала Розе: она сама видела, как Рикардо целовал сеньориту Леонелу в губы. – Один? – почему-то спросила Роза. – Поцелуй-то? Один. Но какой! – Что же делать-то? – спросила Роза беспомощно. – Да раз он вам с сеньоритой Леонелой рога наставляет, то и вы ему с кем-нибудь… Хоть с сеньором Рохелио… Хоть с шофером этим новым. – Нет уж, – сказала Роза. – Чтоб я родному мужу такую свинью подложила!.. – Да коли он того заслуживает?! – с жаждой справедливости в очах воскликнула Леопольдина. Роза не очень верила ей. Но почему-то ей захотелось прежде, чем уйти из дома, увидеть Рикардо. Она вошла в его комнату, когда он переодевал рубашку. Он приветливо улыбнулся. И она поцеловала его. – Это чтоб ты знал, что я целую лучше всех. И в то же мгновение она заметила какое-то пятнышко у него на шее. – Подожди, подожди… Что это у тебя? – сказала она, разом забыв все свои обещания и наставления дона Себаса. – Что это такое – на шее? Засос? Отвечай! СМАЗЛИВЫЙ ШОФЕР Пабло нечасто теперь посещал Норму. Конечно, это могло быть связано и со здоровьем Паулетты.К счастью, состояние ее с каждым днем улучшалось. И как раз сегодня Пабло привез Норме привет от нее. Он рассказал, что Роке очень расстроен: физически Паулетта чувствовала себя лучше, но была еще более печальна, чем всегда, и целиком погружена в свои мысли. Роке считал, что это следствие случившегося с ней дорожного происшествия ли, обморока ли – что именно произошло с Паулеттой, можно было только догадываться. Когда Пабло рассказывал Норме об отказе матери уехать в Европу, чего так добивался его отец, ему показалось, что Норма знает что-то, чего не знает он. Для нее отказ Паулетты уехать из Мексики был как бы само собой разумеющимся. Она кивнула, словно в подтверждение своим мыслям и произнесла: – Конечно. Она не хочет уезжать из Мексики… сейчас. И, будто спохватившись, что сказала лишнее, добавила: – Здесь вся ее жизнь: Роке, ты… – И ты, – добавил Пабло. – Она любит тебя как родную дочь, о которой всегда мечтала и которой у нее не было. В Норме происходила какая-то неведомая Пабло борьба, явственно отражавшаяся на ее лице. – Ты что-то хочешь сказать?.. И Норма решилась: – Разве ты не знаешь, что у Паулетты была дочь?.. До того как она вышла замуж за Роке… Пабло смотрел на нее не в силах произнести ни звука. – Она сама призналась мне в этом. Причина ее тоски в том, что она не может забыть свою дочь. – Где же она, эта дочь? – наконец открыл рот Пабло. – Об этом она ничего не сказала. Она только просила меня хранить секрет, пока сама не решится рассказать вам все. – Что же ты не сохранила его? – холодно спросил он. – Я ничего ей не обещала… И потом, я ведь рассказала это тебе, а не кому-нибудь. Мне кажется, я должна была это сделать. Ты так много значишь для Паулетты… и для меня. Норма взяла Пабло за руки. Но он осторожно и решительно отстранил ее. Роза с гневом и болью смотрела на мужа. Он спокойно подошел к зеркалу и стал разглядывать свою шею. – Должно быть, комар укусил, – пожал он плечами. – Этого комара Леонела зовут? – Опять за свое… Видно, пока она здесь, ты не успокоишься. С этими словами Рикардо удалился в ванную комнату. Роза вышла в коридор, не в силах удержать слезы. Здесь и застал ее Рохелио, медленно передвигавшийся с помощью костылей. Он тотчас определил причину ее слез: – С братом, поссорилась? Рохелио увел Розу к себе. Она рассказала ему о новой ссоре с Рикардо. Рохелио покачал головой. – Я бы не позволил так обращаться с моей женой. – Потому что ты меня любишь. А Рикардо нет! Нисколечко. – Я не думаю, что у него может что-нибудь быть с Леонелой. – Они утром целовались! Леопольдина сказала… – Нашла, кому доверять. – Но это правда. У него засос на шее!.. Но я все снесу! Все!.. Я же ему обещала. Слезы полились еще сильнее. Роза зарыдала. Рохелио с трудом удалось успокоить ее. Но из его комнаты она вышла с сухими глазами и постаралась сделать все, чтобы появиться перед Рикардо спокойной и даже веселой. Он оторвался от книги и с удовольствием отметил изменения в настроении жены. – Вот молодец. Ревность мешает жить. – Да, я не права, когда так завожусь. Наоборот, я должна гордиться, когда другие девушки бегают за тем, кто принадлежит-то мне! – Смотри, какая умная, – улыбнулся Рикардо, снова погружаясь в чтение. – Я больше не собираюсь огорчать тебя. Зачем?.. Ежели ты мне изменишь, так и я тебе смогу изменить, правда ведь? И Роза вышла из комнаты, даже не успев заметить, как изумленно приподнялся со стула разом забывший про учебу Рикардо. Три сеньориты оживленно обсуждали возможности, обнаружившиеся в связи с появлением в доме нового шофера. – А он, надо сказать, очень смазливый парень, – заметила Дульсина. – И они с Розой птички из одного гнезда. Так что не будет ничего странного, если между ними начнутся какие-нибудь шашни. В глазах Кандиды появился интерес. – Любопытно, как бы себя повел в этом случае Рикардо. – Он бы ее немедленно выгнал, – предположила Леонела. – Неизвестно. – Дульсина с сомнением покачала головой. – Некоторые мужчины в таких случаях только больше влюбляются в своих жен, – проявила неожиданную осведомленность в особенностях мужского характера Кандида. – Нет! – В тоне Леонелы была твердая уверенность. – Рикардо станет презирать ее. Надо сделать все, чтобы они сблизились, дикарка и этот смазливый шофер. А смазливый шофер в это время стоял возле крыльца дома в саду, глядя, как Роза катает по песчаной дорожке стеклянные шарики – любимое развлечение подростков «затерянного города». – Сыграем? – сказала она ему. – Боюсь, сеньориты заругают. Роза еще пару раз покатила шарик, ловко загоняя его в проделанную ею в песке лунку. – Риго, а трудно машину водить? Я бы могла научиться? – Запросто. – А давай прямо сейчас! – Что так торопишься? – Я, Риго, хочу многому научиться, чтоб меня муж уважал. Видел, жаба у нас в доме живет? Ригоберто непонимающе смотрел на нее: ему и в голову не могло прийти, что жаба – это красавица Леонела Вильярреаль. – Ну, такая вся из себя, – показала Роза, как двигается и смотрит ее соперница. – Знаешь, как она свою двухдверную машину водит! Мне бы так!.. Но я буду водить еще лучше! Поехали куда-нибудь. У меня деньжата есть. Мне Рикардо теперь каждый день будет давать на расходы… По дороге Роза предупредила Ригоберто, что об их поездках Томасе лучше не знать: ей будет спокойнее. После недолгих размышлений они поехали в парк Чапультепек. Все здесь утопало в зелени, особенно яркой и праздничной в это время года. Все оттенки листвы горели под солнцем, вода в озере сверкала, пестрая карусель кружилась под мелодичную и темпераментную музыку. И все это принадлежало Розе и Риго, обладателям к тому же еще и машины, и денег, о которых еще месяц назад они и мечтать не могли. Не избалованные нищими радостями Вилья-Руин, они от души неселились в этом непритязательном городском раю, последовательно упиваясь всеми его развлечениями: катались на лодке, кружились на карусели, разглядывали диковинных животных в просторных вольерах. – Глянь-ка, Риго, эти-то две – ну точь-в-точь сестры Рикардо! И одеты одинаково. И впрямь Кандида и Дульсина с детства сохранили привычку одеваться в платья одинаковых цветов, отличающиеся лишь незначительными деталями, которым почему-то придавали большое значение. Две важные крупные птицы, разгуливающие в вольере, не обращая внимания на Розу и Ригоберто, – не то цесарки, не то какие-то особенные индюшки – в самом деле напоминали чем-то сестер Линарес. – А этот, этот, погляди – чистый ли… лиценци… в общем, Федерико этот, Роблес, ты его еще не знаешь. А головой-то вертит! Не знает, куда еще поглядеть!.. Роза по-приятельски положила руку на плечо Ригоберто. Ни он, ни она не заметили, что на протяжении всей их прогулки за ними внимательно следил какой-то человек с фотоаппаратом в руках. Когда они возвращались домой, Ригоберто вдруг заговорил о том, что Роза очень похорошела и хорошеет дальше. Роза засмеялась: – Осади, Риго… Давай лучше, когда будем подъезжать к дому, я порулю немного. Ладно? Разве он мог ей в чем-нибудь отказать? Леопольдина дожидалась возвращения Розы и Риго в комнате для прислуги. Когда они вернулись, она предложила шоферу кофе с бутербродами и стала любезно расспрашивать его о поездке. – Я сеньору Розу водить учил, – сообщил Ригоберто. – Вы могли бы называть ее просто Розой. Вы ведь давно знакомы? – Я еще пацаном был. – Куда вы ездили с Розой? – В парк Чапультепек. – Повеселились? – С Розой всегда весело. – Вижу, она тебе нравится. Вижу, вижу… А знаешь, что я тебе скажу? Был бы ты похитрее, мог бы неплохо заработать. Риго вопросительно посмотрел на старшую служанку. – Попробуй увлечь Розу, – сказала она. – Как это «увлечь»? – Влюби в себя! Ригоберто смотрел на нее во все глаза. – Да что вы такое говорите! Меня без работы оставят. Что же это вы позволяете себе говорить про жену молодого сеньора? – Эх ты! Да он на ней женился назло сестрам! А совсем не по любви. А теперь не знает, как ноги унести. Да тебя для того и наняли, чтобы ты ее отсюда вывез! Ригоберто ошеломленно молчал. Около дома Томасы в Вилья-Руин стоял автомобиль с надписью «Ранчо Линаресов». Роза выкладывала на стол пакеты с продуктами, которые она привезла Томасе. Ригоберто играл с попугаем. – Куда мне столько, доченька? – ахала Томаса. Она поинтересовалась, как Риго работается на новом месте. – Нормально. – Ригоберто был немногословен. Зато Роза стала весело рассказывать об их поездках и потребовала, чтобы Томаса приняла в них участие. – Может, в Ксочимилко махнем, а? Мы с Риго веселимся вволю! У Томасы, однако, лицо сделалось озабоченным. – А как муж смотрит на то, что ты с Риго катаешься туда-сюда? – негромко спросила она. – Да он сам все это и придумал. Чтобы я не скучала. Знаешь, Манина, я два квартала сама машину вела! – Зачем тебе это? – Жаба-то водит. Рикардо небось это нравится… Отойди-ка, Риго, на минуточку, мне матушке кое-что надо сказать. – Я в машине буду. Ригоберто вышел. – Я у Рикардо на шее засос видела. Должно, жаба эта присасывалась. Но я особо ревности не показываю. Затем Роза сообщила Томасе, что хотела бы справить свой день рождения: он приближался. Томаса всплеснула руками: – И впрямь! Здесь и справим. Но Роза была не согласна – праздновать день рождения она собиралась в доме мужа. – Туда я не пойду! Меня оттуда выгнали, – заявила Томаса. Но Роза была непреклонна. Праздновать они будут там, где она живет. И Томаса придет обязательна! И придут многие, многие из их квартала! Потому что она, Роза, не кто-нибудь, а жена Рикардо Линареса! Леонела отпила из бокала апельсиновый сок и одобрительно посмотрела на Рикардо: – Ты это здорово придумал. – Ты о чем? – Я имею в виду этого нового шофера, который возит Розу. Она с ним развлекается, и у нее нет времени докучать тебе. Рикардо нахмурился. Сестры внимательно прислушивались к разговору. – Он молод, хорош собой, – продолжала Леонела. – И они с Розой одного поля ягода… Так что ты смотри… Рикардо пренебрежительно ухмыльнулся. – Если вы ждете, что я буду ревновать, то напрасно. – Это потому, что ты не любишь ее, – вступила Дульсина. Рикардо серьезно посмотрел на нее. – Ты ошибаешься. Просто она мне все рассказывает. Я знаю, как они проводят время. Дульсина попробовала что-то сказать, но Рикардо остановил ее жестом и продолжал: – Она не скрывает, что ей весело с ним, но не скрывает и того, что ждет не дождется возвращения домой, потому что скучает по мне. Она любит меня. – Это она так говорит, – пожала плечами Кандида. – Она не просто говорит это, она подтверждает свою любовь каждой ночью. В ней столько страсти, и она так желанна для меня, что мне все равно, дикарка она или нет. Я знаю только, что она моя жена. И любит меня. Во время этого монолога Рикардо подошел к окну, из-за которого иногда чуть слышно доносился веселый хохот Розы. Он смотрел, как она совсем по-ребячьи играет с Ригоберто. Они бегали по газону, резвясь, как щенята. Пабло начал издалека. Он заговорил о том, что поездка в Европу – мечта множества людей и ему не совсем понятны причины, по которым Паулетта отказывается от нее, так огорчая этим Роке. – Поверь мне, что такие причины у меня есть, – грустно сказала Паулетта. – И я благодарна Роке за то, что он понимает: мне эта поездка не по душе. – Мне кажется, ты не доверяешь мне… Паулетта поморщилась, как от боли. – Ты можешь пожаловаться на мое отношение к тебе? Я недостаточно люблю тебя? – Что ты! Просто я, видно, не заслужил твоей откровенности. – Мне нечего рассказать тебе, Пабло. – Я же чувствую, что тебя мучает какая-то тайна. Ты можешь не раскрывать ее отцу. Но не таись от меня. Я должен знать, что тебя гнетет. Паулетта молчала. Пабло с любовью взял ее руку. – Хорошо, я не настаиваю. Но прошу тебя: если однажды тебе будет особенно тяжело и захочется с кем-нибудь поговорить – поговори со мной. Ты, наверно, заметила, что я стал серьезнее и взрослее. Если это случилось, то только благодаря тебе, мама! Паулетта с нежностью погладила его по щеке. Догоняя Розу, Ригоберто увидел, как она вдруг повалилась на траву и схватилась за лодыжку. Он испуганно подбежал к ней и, обхватив за талию, помог подняться. Она закусила от боли губу, но постаралась его успокоить: – Ничего. Видно, ногу подвернула… Ригоберто продолжал поддерживать ее, а в ушах его так и звучал голос старшей служанки: «Влюби ее в себя!» Неужели и впрямь он нанят для того, чтобы увезти Розу отсюда и сделать ее своей? Паузу прервал сердитый голос Розы: – Ты что на меня так уставился? Ригоберто отвел глаза. – Ты идти можешь? Обопрись на меня. Одной рукой поддерживая Розу за локоть, другой он покрепче обхватил ее талию и медленно повел к дому. И в это время из-за кустарника показался Рикардо. Лицо его было очень серьезно. – Что вы тут делали? – спросил он. – В прятки играли. Вот ногу подвернула. Роза морщилась от боли. Но Рикардо как будто не замечал этого. – А вам не кажется, что вы давно выросли из этой игры? – Ты же знаешь: я во все люблю играть, хоть и выросла. И Риго со мной играет. Ты ведь сказал, что его и наняли, чтобы мне веселее было. Рикардо ничего не ответил, повернулся и пошел к воротам сада. Через несколько мгновений взревел мотор его машины… Селия с помощью Руфино перевязала Розе щиколотку, и она самостоятельно смогла подняться в гостиную, где объяснила сестрам и Леонеле, как именно подвернула ногу, играя в прятки с Ригоберто. – А как тебе нравится наш новый шофер? – спросила ее Кандида. – Парень что надо. Мы с ним друзья с пеленок. Он за меня горой! Леонела, сидевшая в глубоком кресле, лениво потянулась: – На мой взгляд, он очень красивый парень.. – Это да! Что есть, то есть! Он у нас всегда был красавчик. Не то чтоб уж очень плечист да мускулист, но девчонки заглядываются. – Вот как? И что же, он никогда за тобой не ухаживал? – осведомилась Кандида. – Да с детства! Только я его всегда отшивала. А уж теперь и вовсе, потому как я замужем, – засмеялась Роза. Леонела встала и, подойдя к ней, дружески положила руку на плечо. – Ну и что? По-твоему, замужняя дама не может влюбиться? Та с усмешкой посмотрела ей в глаза: – Ну ты и жа… ну ты и это… устрица! – сказала Роза. Против ожидания, Леонела весело расхохоталась. – Что смеешься? Глядите, что удумала! Жена должна быть всегда верной мужу! – О! Это очень архаичное мнение, – мягко улыбнулась Леонела. – Чего? – недоуменно переспросила Роза. – Ну, устаревшее мнение, вышедшее из моды. Нынешние мужчины ведь сплошь изменщики. Всегда лучше, чтобы горела пара свечей на случай, если одна погаснет. – Я своего ни на кого не променяю, потому как люблю его – страсть! – гордо заявила Роза, как бы закрывая тему. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ РОЗЫ Кандида замерла в объятиях Федерико. В огромной зале дома Линаресов и прилегающем коридоре никого не было. Им никто не мешал.Нежно поглаживая и целуя ей руку, лиценциат вдруг спросил: – Долго Леонела будет здесь находиться? Кандида ответила, что это зависит от того, насколько задержится здесь Роза. Федерико озабоченно сказал: – Я должен поговорить с ней о возможности вести ее дела. Хорошо бы ее убедить. Это нужно прежде всего для тебя. Я не возьму из твоих денег ни сентаво. И если мы поженимся… Словом, я не привык жить за счет женщин. Кандида со страстным стоном приникла к нему. После долгого поцелуя она спросила: – Хочешь, я поговорю с ней об этом? Мне она не откажет. Федерико замотал головой, давая этим понять, что не желает затруднять любимую. – Дай же мне хоть что-нибудь сделать для тебя, – настаивала Кандида. И он нехотя согласился. Рикардо уже лежал в постели. Мягкий свет ночной лампы падал на фотографии, которые он перебирал в руках. Их было несколько, и на каждой из них были изображены Роза и Ригоберто, снятые во время своих веселых путешествий по паркам города. На одной рука Розы лежала на плече шофера. Едва Рикардо услышал в коридоре шаги Розы, он быстро убрал фотографии в ящик ночного столика. Роза нырнула под одеяло и прижалась к мужу. – Разве ты все еще любишь меня? – спросил он. – Все больше и больше. И при этом не ревную. Они поцеловались. И Роза робко стала говорить о том, что скоро у нее день рождения. Она еще никогда его не справляла, потому что у матушки Томасы никогда не хватало денег. Все, что она могла себе позволить, это купить Розите в честь ее праздника пирожное. – Может, ты устроишь мне настоящий праздник?.. Рикардо улыбнулся: – А хочется? – Страсть! Удавиться! – Так пусть Томаса все устроит, а я оплачу расходы. – Ну-у! – грустно протянула Роза. – Там, в Вилья-Руин… Я здесь хочу!.. Роза почувствовала, как дрогнула рука Рикардо, обнимавшая ее плечо. – Молчишь? Ладно, все понятно: сестры развопятся!.. Оно и правда: лучше их не злить. Нельзя так нельзя. – Почему это нельзя? – вдруг сказал Рикардо. – Можно! Здесь и отпразднуем. И приглашай кого захочешь. Роза захохотала, представив, как все произойдет, и кинулась обнимать мужа. – Дикая моя, дикая моя Роза, – говорил он, целуя ее в нос, в глаза, в губы. Леонела понимала, что и последний ее план не дает того результата, на который она рассчитывала. Леопольдина только что доложила ей, что ее попытки вдохновить нового шофера на роман с Розой остаются без последствий: Ригоберто так верит в добропорядочность и верность Розы, что даже и не пытается соблазнить ее, при всем том что явно в нее влюблен. Дождавшись, когда сестры вернутся из больницы, которую посещали с благотворительной целью, Леонела предложила им усилить атаку на семейный покой Рикардо и Розы. – Но что мы можем поделать, если он не хочет смотреть правде в глаза? – пожала плечами Дульсина. – Он горд. И не потерпит позора. Он может не обращать внимания на шашни Розы с шофером, но, если это заметят другие, он не перенесет унижения. Стало быть, надо, чтобы он получил анонимное письмо… Например, какой-нибудь доброжелатель, который– не может видеть, как издеваются над семейными традициями дома Линаресов. Ну как? В глазах Дульсины опять зажегся огонек надежды. – За дело! Это будет убедительное, славное анонимное письмо! Эдувигес хорошо знала Пабло. По некоторым деталям в его поведении она сделала вывод, что он может догадываться о тайне ее любимицы. И она прямо спросила, что думает об этом Паулетта. Паулетта предположила, что догадка кормилицы может быть верной. – Но ведь никто, кроме нас, ни о чем не знает! – воскликнула Эдувигес, противореча себе же. – Об этом знает еще Норма, – не сразу промолвила Паулетта. – Она мне как дочь. Однажды в разговоре со мной она тронула меня своим отношением ко мне и… и я разоткровенничалась. – Ты предупредила ее, чтобы она никому не говорила? – Предупредила. Но слова с нее не брала. Она могла рассказать Пабло. Паулетта и Эдувигес замолчали. Столько лет никто в доме не знал о хранимой ими тайне. И вот она приоткрылась. Это не могло не повергнуть их обеих в тревогу. Молчание длилось довольно долго. Наконец Паулетта сказала: – Знаешь, кормилица, я думаю, настало время открыть мой секрет. У меня не должно быть тайн от сына. Розе начинало надоедать внимание окружающих к их дружбе с Ригоберто. Вот и дон Себас – даже он! – спросил ее сегодня: – Не устала ты шастать со своим Риго? И опять нужно было объяснять ему, что это сам Рикардо нанял Ригоберто, чтобы ей, Розе, не так скучно было в доме Линаресов. Дон Себас был серьезнее обычного. – Ты вот что, – сказал он Розе, – ты уж уважь меня: посиди дома. – Чего вы, дон Себас, темните-то? – Да ведь ты этим гадюкам карты в руки даешь! Перестань шататься с Риго, если не хочешь потерять мужа. Розе захотелось немедленно увидеть Рикардо. А он в это время сидел в своей комнате за письменным столом, просматривая утреннюю почту. Одно из писем показалось ему странным: оно не содержало, по крайней мере на конверте, обратного адреса. Он вскрыл его и стал читать. Письмо было коротким и написано явно измененным почерком. «Ваша жена подло изменяет вам с шофером. Я видел сегодня, как в ближайшем парке они предавались любви. Это позор для вас и вашей семьи. Друг». Фотографии Розы и Риго.., Теперь это письмо… Рикардо тяжело задумался, не выпуская из рук конверта, куда снова положил послание «друга». Роза вошла и сразу же поняла, что муж чем-то огорчен. – Ты чем-нибудь расстроен? Рикардо смотрел на нее неласково, не как всегда. – Ты считаешь, что у меня есть повод огорчаться?.. Чем ты занималась? Роза пожала плечами. – Весь день дома сидела… Мне почему-то кажется, что тебе не нравится, когда я уезжаю. – Можешь бывать, где хочешь. Роза видела, что, против обыкновения, ему не хочется разговаривать с ней. Но она все-таки спросила: – Ты сказал сестрам о моем дне рождения? – Пока нет. Но не беспокойся. Об одном прошу: не говори пока Дульсине и Кандиде, что ты приглашаешь своих друзей из «затерянного города». Пусть это будет сюрпризом для моих сестренок. Розе не хотелось мешать ему заниматься, и она отправилась к Рохелио, которого застала за решением шахматных этюдов. Она сообщила ему о своем дне рождения и взяла с него слово, что он будет на нем присутствовать. – Непременно! – улыбнулся Рохелио. – Ну и улыбка у тебя – удавиться! Чисто как у Рикардо! Перепутать можно! – Я же ворчун, забыла? Роза походила по комнате и вдруг сказала: – Слушай-ка, я тут с Риго, шофером нашим, езжу по паркам, развлекаюсь, а дон Себастьян говорит: не надо, он молодой, красивый – слухи, мол, пойдут… Ты как считаешь? – Ну если Себастьян говорит, надо прислушаться – он человек опытный. Роза на минуту задумалась. – Так не забудь о моем дне рождения. Я всех своих бывших соседей приглашу. Там у меня подружка есть – Эрлинда, но мы ее Линдой зовем, – ну такая хорошая! Медсестрой работает. Рохелио не переставал улыбаться: – Ну, если она так же хороша, как ее имя… – Не перебивай! Так вот: ты в нее влюбишься! И может, женишься. И привезешь ее сюда жить! – Хочешь, чтоб сестры совсем с ума посходили? Роза радостно хохотала: – Вот цирк будет, если ты с Линдой сюда ввалишься! Да они копыта откинут! Когда изумление от известия о том, что Роза собирается праздновать в доме Линаресов свой день рождения, несколько ослабело, обитательницы его дали волю чувствам. Первое, что услышала приехавшая к ним Ванесса, были вопли Дульсины. – Вместо того чтобы вообще не видеть ее, я теперь должна наблюдать ее праздник! Вот бесстыдство-то! Леонела как обычно старалась успокоить ее, утверждая, что уж этот праздник все поставит на свои места и что после него Роза вряд ли удержится в этом доме. – А ты-то долго собираешься тут жить? – негромко спросила Ванесса кузину. – Пока Рикардо не разведу. – Думаешь, дождешься этого? Ванесса вынула из сумки привезенные ею для сестер подарки. – А вот это… это для Рохелио. – Ишь ты, вспомнила о калеке? – Да вот… сама не знаю почему… Передай ему от меня. – Почему бы тебе самой не вручить? Ванесса повертела в руках небольшой сверток. – А где находится комната Рохелио? Леонела объяснила. – А как Эдуардо? – спросила она. – Звонит, но все не застает меня дома. – На следующей неделе у нас праздник: день рождения дикарки. Приходи с Эдуардо. – Спасибо. Ванесса неуверенно направилась в сторону комнаты Рохелио. Леонела с улыбкой смотрела ей вслед. Шедший навестить брата Рикардо с удивлением увидел в конце коридора Ванессу, удаляющуюся по направлению к противоположной лестнице, ведущей вниз. – Тебя навещала Ванесса? – спросил он, входя к Рохелио. – Да. Принесла мне «Страсть критики» Октавио Паза. Мне давно хотелось иметь эту книгу. – Ты счастлив? Я имею в виду ее посещение, а не Октавио Паза. Рохелио пожал плечами. – Я не нужен ей. – Я бы на твоем месте радовался ее приходу. Ты должен лечиться. Хороший медик может поднять тебя на ноги. – Пробовали уже. Что заставлять сестер понапрасну тратить деньги? – Это и твои деньги! Я найду возможность вылечить тебя. Только не мешай мне. Утро для Розы началось с того, что Рикардо разбудил ее и преподнес ей целый кустроз, который поставил посреди комнаты. – Это тебе! Роза в одной рубашке запрыгала вокруг цветов, то нежно прикасаясь к ним, то вдыхая их дивный запах. – Мне никогда ничего не дарили!.. Положи-ка сюда руку: чувствуешь, как у меня сердце колотится? Вот-вот выпрыгнет. Я сейчас завизжу от радости! И Роза в самом деле завизжала, как молодой поросенок. – Какой подарок еще тебе хочется получить? – Мне и цветов хватит. – Они скоро завянут, превратятся в прах. – Мне ничего не надо. Я и без подарков люблю тебя больше всего в жизни… Я не буду одеваться на день рождения так, как прошлый раз, хорошо? Роза снова стала обнимать Рикардо. Но он сказал, что ему пора: он хочет вернуться пораньше, чтобы не опоздать к гостям… Гости начали съезжаться как-то все сразу. Розе трудно было пригласить одних, не приглашая других. Да она и любила всех соседей, и всех ей хотелось видеть в доме, в котором она собиралась жить. Вот разве только Каридад она не собиралась звать на свой праздник, Каридад, от которой она за всю жизнь слова доброго не услышала. Но Томаса сказала, что это нехорошо. И Роза согласилась, чтобы Каридад и Палильо пришли, при условии если их пригласит сама Томаса. Разумеется, должна была прийти и вся мальчишечья ватага, единодушно отреагировавшая на приглашение радостным воплем и заключением, что, несмотря на богатого мужа, «Роза – своя девка!». Роза ждала их всех. И все-таки, когда из автобуса, остановившегося у ворот дома, толпой стали вываливаться ее друзья, и она не удержалась от возгласа: – Черт! Все привалили! Да сколько же их!.. Наряжающаяся у себя в комнате Дульсина спросила вошедшую к ней Кандиду: – Никто еще не пришел? – Кажется, нет. – А что это за шум там, со стороны улицы? – Там какая-то толпа. Наверно, демонстрация… Или хоронят кого-нибудь. Полна улица людей. Дульсина с сомнением посмотрела на нее. – А что это за голоса в доме? И в это мгновение в комнату вошла Леонела. – Ну? Слышите? – спросила она. Сестры, замерев, смотрели на нее. – Похоже, дикарка притащила к вам весь Вилья-Руин. Посмотрите, что делается в саду. Сестры кинулись было в залу, чтобы в окна увидеть, что происходит вокруг дома, но в это время в комнату с испуганным лицом ворвалась Леопольдина: – Сеньориты, конец света! Дикарка на нас табор навела! Роза металась по краю бассейна, пытаясь извлечь из него толстого мальчишку. – Эй, Палильо, ты с ума сошел – в штанах купаться! – Да у меня купального костюма нет, – отфыркивался тот, не думая вылезать. – Ты что, без трусов пришел? – В трусах… – Так это и есть купальный костюм, дурило! Вдохновленная примером Палильо, в бассейн кто в чем сыпалась ребятня «затерянного города». В стороне, под памятными Розе сливами, появились Томаса с Каридад и Эрлинда с Фелипой. Каридад растроганно поблагодарила Розу за приглашение, и с помощью Томасы состоялось их примирение, к радости двух других соседок. В саду вовсю гремела музыка. Это приглашенные Розой музыканты-марьячис играли народную мелодию. Роза и Томаса принялись разносить еду и напитки. Кто-то уже танцевал. Роза подносила вино главному музыканту и благодарно обнимала его. Мальчишки визжали, выпрыгивая из бассейна и вновь ныряя в него. Некоторые из них, в отличие от аккуратного Палильо, не запаслись трусами, но это их не очень смущало… Музыка гремела все громче. Подростки постарше уже отплясывали на газоне, как пляшут на окраинах: утрируя моду, но внося при этом в танец природную пластику молодых тел, не стесненных никаким этикетом… Кто постарше пестрыми группами расположились на траве, шумно пируя на дне рождения своей любимицы, которой так повезло! И на все это светопреставление с нескрываемым испугом смотрели из окон бледные лица сеньорит, понимающих, что они присутствуют при очередной победе дикарки над благородными традициями их дома. ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРАЗДНИКА Решившись открыться Пабло, Паулетта не стала медлить. Но, рассказывая ему, что у нее есть дочь, она не могла сдержать рыданий.Казалось бы, теперь Пабло знал причину многолетних терзаний той, которую он считал своей матерью. И все-таки он многого не понимал. – Почему ты рассталась с ней? – с печальным недоумением спросил он Паулетту. – Чтобы ее не убили. Я должна была отдать ее в чужие руки, чтобы спасти! – сквозь рыдания отвечала Паулетта. – Прости меня за мою настойчивость и за то, что я разбередил твою рану. Но я не мог видеть, как ты страдаешь, и не знать при этом причины страданий… Пабло замолчал. Паулетта немного успокоилась и попыталась грустно улыбнуться сыну, который не знал, чем помочь ей. – Ты ведь любишь Норму, мама, правда? Ты хотела бы, чтобы она была всегда рядом с тобой? – Но ведь ты мечтаешь о другой? – Это был самообман, мираж. Я буду счастлив только с Нормой. У нас будут дети – твои внуки. И ты снова будешь счастлива. – Конечно, моя потеря невосполнима. Но я очень хочу, чтобы у меня были внуки. Они расстались, чувствуя, что стали еще ближе друг другу. Прихожая дома Линаресов, наверно, никогда не слышала таких громких криков и не видела таких несдержанных жестов. Дульсина была вне себя: – Вышвырнуть их всех! Немедленно вышвырнуть! Рикардо пришлось твердо взять ее за руку. Но она вырвалась. Он внушительно сказал ей: – Не беснуйся. Это день рождения Розы. Здесь ее друзья. И никто из них отсюда не уйдет, пока сам того не пожелает. – Ты посмотри, во что они превратили сад! Ты хочешь, чтобы они и с домом сделали то же самое?! – А кто по целым дням из постели не вылезает – тому что за дело до дома! – поджав губы, подлила масло в огонь Леопольдина. Это, конечно, разозлило Рикардо. – Попрошу вас не вмешиваться в дела семьи! – рявкнул он на нее. – Не бойся, Леопольдина! – кинулась на ее защиту Дульсина. – Не хватало еще, чтобы Рикардо командовал в моем доме! – Этот дом такой же твой, как и Кандиды, и мой, и Рохелио! Дульсина чувствовала, что она должна что-то предпринять. Но что? – Кандида, позвони Росауре, что наш бал отменяется. А ты, Леонела, предупреди Ванессу. Нельзя, чтобы наши друзья увидели этот балаган с оборванцами и бродягами. А в саду продолжалось веселье. Толстый Иларио подпевал музыкантам. Каридад, пританцовывая, восторгалась тем, как они играют. Ребятня носилась по саду. Роза зорким глазом оглядела своих гостей и решила, что настало время заняться праздничным тортом, которым очень гордилась. Но в это время в сопровождении своей старшей служанки в саду появилась Дульсина. В общем шуме, в звуках песен марьячис вопли ее не сразу привлекли внимание гостей. Но постепенно они стали затихать, с интересом и недоумением глядя на разодетую сеньориту, вопящую на них что есть мочи: – Сброд! Бродяги! Кто вам позволил хозяйничать здесь? Пошли вон! В образовавшейся на секунду паузе было слышно, как Каридад спросила: – Розита, кто эта чокнутая кикимора? – Это Дульсина, золовка моя… Как ты думаешь, Каридад, пора резать торт, а? – успела сказать Роза, прежде чем раздался новый залп ругани изо рта Дульсины. Роза подошла к ней. – Ну чего ты, золовка, разоралась-то? Чего у тебя случилось? Растерявшаяся от этой наглости Дульсина стала объяснять: – Я хозяйка дома, и я не давала разрешения, чтобы всякие… – Ну, ты потише. Ишь, разгорячилась!.. – Это мой дом! – И мой тоже… Кто-то дотронулся до плеча Розы. Она обернулась. Рядом с ней стоял Рикардо. Он спокойно и твердо сказал Дульсине: – Я, кажется, ясно выразился. Вы идите в дом. А они в саду пусть справляют Розин день рождения. Внимательно слушавшие этот разговор гости издали дружный победный вопль. Музыка, смолкшая было, загремела с новой силой. Иларио запел. Каридад затанцевала. Роза кинулась разрезать торт. Веселье продолжалось. Совсем другие гости толпились в прихожей дома в полной растерянности. Их не успели предупредить о происходящем в саду, они ехали развлекаться и теперь не знали, как себя вести. Ванесса выразила предположение, что лучше всего разъехаться. Леонела считала, что надо подождать, чем окончится вылазка Дульсины со старшей служанкой в сад. – Ах, сеньор Рейносо, как жалко, что так вышло, – сетовала на непредвиденные обстоятельства Кандида. Спутник Ванессы утешал ее. В прихожей появился Рохелио. Его полное спокойствие резко контрастировало с нервной суетой гостей. – Какой скандал, Рохелио! – кинулась к нему Кандида. – Почему скандал? Нормальные люди, как ты и я. Веселятся. Рохелио подошел к Ванессе. Она представила ему Эдуардо Рейносо. – Это твой жених? – спросил он, когда представилась возможность. – Нет, друг. В эту минуту в прихожую ворвались красные от возмущения Дульсина с Леопольдиной. – Сеньорита, не вол!гуйтесь так!.. С ней чуть удар не приключился, – объясняла гостям старшая служанка, сама близкая к припадку. – Рикардо не позволяет выгнать их, – сообщила Дульсина трагическим голосом, как о мировом потрясении. Рохелио повернулся к выходу. – Простите меня. Я пойду поздравить Розу, – сказал он и, опираясь на костыли, отправился в сад. – Видели бы вы эту Розу, друг мой Рейносо, – сказала Леонела. Картина, которую Рохелио застал в саду, развеселила его. Роза очень ему обрадовалась и стала знакомить отдельно с каждым из гостей. Представляя ему Эрлинду, она, не откладывая своего намерения в долгий ящик, спросила его: – Правда, моя подруга Эрлинда красивая? Почему бы вам не подружиться? Линда рассмеялась: – Скажешь тоже! Как я живу и как сеньор Рохелио! – Эрлинда – медсестра, – объяснила Роза. – Так что, ежели тебе понадобится медицинская помощь, заплатишь ей, и она будет за тобой ухаживать. Она с этого и живет. Томаса, с тревогой прислушивавшаяся к их разговору, негромко заметила: – Что-то ты очень говорлива, дочка… – А что? Мы с ним… Рохелио улыбнулся и закончил за нее: – …кореша! Все рассмеялись. Роза стала теребить Томасу. – Видишь, как он похож на Рикардо? Вот потому они и близнецы! Она была счастлива. И ей уже было все равно, что говорить. Дележ торта вызвал горячий интерес, особенно у ребятни. Кто-то требовал, чтобы торт не давали Палильо: он и так толстый. К торжественному моменту, когда Роза должна была дуть на свечи, около нее оказался Рикардо. Она благодарно прильнула к нему: – Вот бы всегда так праздновать мои дни рождения! – Хочешь убить моих сестер? – спросил он без улыбки. – Да они привыкнут. Ты ведь ко мне привык. Или нет? – Я никогда не привыкну к тому, как ты ведешь себя. Надеюсь, что ты переменишься. Роза помрачнела. – А если я не изменюсь, ты разведешься со мной? Он мягко высвободился. – Сейчас не время об этом. Развлекайся и развлекай гостей – сегодня твой день. ЕЩЕ ОДНА УЛИКА Вечер был явно потерян, и, чтобы не пропадало даром время, лиценциат Роблес решил просмотреть кое-какие бумаги своих клиенток. Погрузившись в дело, он не спеша разглядывал их за письменным столом в кабинете дома Линересов, когда появилась Кандида.Роблес спрятал бумаги в стол и запер ящик. – Рикардо пора поставить на место, – сказал он. – Конечно же! Он грозит пересмотром завещания. Это заведет нас Бог знает куда… Но Федерико в эту минуту не был склонен обсуждать дела. – Дульсина прилегла. Леонела сидит у нее. Нам никто не мешает. Он подошел к дверям кабинета и закрыл их на ключ. – А знаешь, любовь моя, я думаю, что единственный человек, кто может осадить Рикардо, это ты. – Я? – изумилась Кандида. – Да, ты. Ты должна взять в руки все, что тебе принадлежит. Хозяйка здесь – ты. – Но, Федерико, у нас всегда главной была Дульсина… – Ладно, забудем об этом. У меня есть к тебе более неотложное дело. И он заключил ее в объятия. Уложив Дульсину в постель и дав успокоительное, Леонела предложила ей полчасика отдохнуть, сказав, что вернется, вот только сделает важный телефонный звонок. Практичный мозг Леонелы работал без отдыха, перебирая варианты действий, которые бы могли привести к изгнанию дикарки из дома Рикардо. Она вошла в свою комнату и взялась за телефонную трубку. – Добрый вечер, Роман. Мне нужна ваша помощь… За ценой, естественно, не постою… На этот раз не для моего офиса – для меня лично… Работа должна быть выполнена очень добросовестно… Да, знаю, знаю, не уверяйте меня… Об этом поговорим с глазу на глаз… Так я на вас рассчитываю… Леонела повесила трубку. Переоделась в домашнюю одежду. И отправилась обратно, к Дульсине. Та, видимо, так и не сумела заснуть, потому что рядом с ней сидела Леопольдина и они обсуждали подробности сегодняшнего дня. – Я звонила человеку, о котором говорила тебе и Кандиде. Он повидается со мной. Думаю, что он возьмется за это дело. – Только бы не переусердствовал, – тревожно, даже несколько испуганно произнесла Дульсина. – Ну, знаешь, пусть даже переусердствует – невелика потеря для человечества. Видимо, Леопольдина тоже была в курсе их замысла, потому что разделила на этот раз явный испуг своей хозяйки. – Ох, не впутал бы нас! – Он не идиот. Он работает чисто. Мне косвенно приходилось иметь с ним дело… Все будут подозревать какого-нибудь из ее ухажеров. Дульсина нервно теребила полу халата. – По-моему, это очень опасно. Но у нас нет выхода… – Я рада, что ты понимаешь это, – сказала Леонела. – Теперь второе. Сколько в доме шоферских фуражек, Леопольдина? – Много. У каждого шофера по три. – Вот и хорошо. Нам понадобится одна. Того, смазливого, ну который возит дикарку… – Рикардо не так глуп, он поймет, что все подстроено. – Очень может быть. Но целая цепочка подозрительных фактов!.. Это не пройдет даром… Делай то, о чем мы . договорились, Леопольдина! Ригоберто был грустен. Вот уже два дня Роза отказывалась куда-либо ездить с ним. Он напрямую спросил ее: не в том ли причина, что сеньор Рикардо сердится на нее за эти поездки? Роза ответила, что вряд ли он сердится, но может наступить такой день, когда ему это будет неприятно. А ей этого не хочется. – Тогда работа моя – тю-тю! – печально предположил Риго. Роза задумалась. – Ну вот что: будешь отвозить меня разок в неделю к матушке Томасе, а сам тут же возвращаться, а потом снова за мной заезжать. И Ригоберто теперь целыми днями мозолил глаза Лео-польдине. – Ты что же, и сегодня не возил? – спросила она его недоуменно. Доверчивый Риго не стал скрывать: – Не хочет она ездить… Чтоб с мужем проблем не было. – Да мужу на это наплевать… Жаль, что ты моих советов не слушаешь. Скоро убедишься, что зря терял время. Тебе ведь наша дикарка нравится? – Да с чего вы взяли! – А то я не вижу. Ты в нее влюблен! И дело только за тобой. Риго не хотел продолжать этот разговор и вышел. Леопольдина, ухмыльнувшись, взяла одну из трех его шоферских фуражек и ушла с ней. При встрече с Рикардо Леонела сообщила ему, что Дульсина попросту убита поведением Розы. – А где Роза? Ее куда-нибудь повез Риго? – Зачем ему куда-нибудь возить ее? Им и здесь хорошо… Рикардо непонимающе посмотрел на нее. Она огорченно махнула рукой: – Не хочу!.. Пусть Дульсина тебе глаза открывает… Дульсину Рикардо застал лежащей на кровати в слезах. Кандида с встревоженным видом сидела рядом. Она не то с возмущением, не то с сочувствием посмотрела на Рикардо. – Да-а, братик, большим сумасшествием с твоей стороны было жениться на этой дикарке!.. – Что, наконец, происходит? Может ты, Кандида, объяснишь мне? – Ничего не происходит… Если не считать того, что Ригоберто полагает, что уже может уединяться с Розой в ее комнате!.. Рикардо с окаменевшим лицом молча смотрел на сестер. – Я не верю вам, – наконец сказал он и вышел из комнаты. Ему не хотелось видеться с Розой прямо сейчас, в эту минуту. Он был слишком взволнован, хотя и надеялся, что Роза объяснит ему все недоразумения, лежавшие в основе целой череды доказательств ее далеко не дружеских отношений с Ригоберто. Он зашел к Рохелио. И тот обрадовал его неожиданным решением прибегнуть к помощи врачей. – Я увидел эту Ванессу с этим ее дружком и разозлился: чем я хуже? Я люблю ее с первого момента, как только увидел, и не собираюсь никому уступать! – Вот таким ты мне нравишься! – одобрил его Рикардо и отправился к Розе уже более спокойным и веселым, чем был после посещения Дульсины. Уходя, он пообещал брату, что сам займется его здоровьем. На лестнице он окликнул Розу, возвращавшуюся откуда-то в свою комнату. Роза встретила его весело и ласково. «Сейчас она мне все объяснит, и все у нас будет хорошо», – подумал Рикардо, входя вслед за ней в их обитель. – Ты что, решила больше не выезжать? Стало быть, Риго тебе не нужен? – спросил он. В глазах у Розы появился испуг. – Ради Бога, не лишай его работы! Я найду, чем занять его. – В самом деле? Он бывает здесь у тебя? – Что ты такое говоришь, Рикардо? Разве я позволю кому-нибудь переступить этот порог? Но муж смотрел мимо нее. – А ты, оказывается, еще и обманщица! – сказал он, нагнулся и поднял с пола лежавшую около ее кровати шоферскую фуражку. ВЫСТРЕЛ Таким Норма не видела Пабло уже давно.Он был внимателен, то и дело звонил, искал встречи с ней. А самое главное, он ничего не скрывал от нее, признавшись, что был увлечен другой девушкой. Он утверждал, что увлечение это прошло, что есть только они двое: Норма и од – и никто им больше не может помешать быть вместе. – Ты сделал меня посмешищем! – не сдавалась поначалу Норма. Но надолго ее не хватило. И на его долгожданное предложение пожениться она ответила согласием, правда предупредив Пабло, что не советует ему впредь вести себя с ней подобным образом. Он улыбнулся и обещал исправиться. Пабло не переставал думать о драме Паулетты. В его решении жениться на Норме мысли о матери играли важнейшую роль. Он стал объяснять Норме, как важно, чтобы она стала для Паулетты утешением, опорой, возмещением той потери, которую пришлось пережить несчастной женщине. Норма любила Паулетту и обещала сделать все от нее зависящее. Хотя ей совсем не хотелось отказываться от собственной жизни, общих, ее и Пабло, друзей, ее любимых занятий. Пабло сказал, что это и не требуется. Надо только дать Паулетте возможность хоть немного забыться. Рикардо терял терпение. Он никак не мог растолковать Розе, что его возмущает не само присутствие Риго в их комнате (шофер мог зайти по какому-нибудь делу – ничего предосудительного в этом не было), а именно ее настойчивое отрицание очевидного факта. – Ты считаешь меня за идиота! – вырвалось у него. – Да не было его здесь! Клянусь матушкой Томасой, не знаю я, откуда взялась эта чертова фуражка. Давай спросим у самого Риго. Ригоберто сидел в комнате для прислуги, читая какой-то журнал. Фуражку свою он узнал сразу, но на вопрос Рикардо, заходил ли он в их комнату, возмутился: – Да как вы могли подумать, сеньор!.. Появление фуражки в комнате Розы он объяснить не мог. Роза вдруг почувствовала усталость от всего этого. – Надоело мне объясняться, – сказала она. – Думай что хочешь. Рикардо продолжал допытываться у шофера, как фуражка могла попасть в комнату, но при этом утверждал, что его интересует только сам факт лжи, и ни в чем другом он никого не обвиняет. – Я говорю правду, – повторял Ригоберто, – я порога вашей комнаты не переступал. Может, кто сеньоре Розе специально навредить хочет… Эта же мысль пришла и Рохелио, когда Рикардо, раздраженно выпроводив Розу, рассказал ему о своей находке и закончил фразой, неизвестно какой смысл вкладывая в нее: – Роза обманывает меня. Рохелио решительно не соглашался с ним. Он настаивал на том, что фуражка была подкинута. Рикардо обратился с вопросом к Леопольдине. Она всплеснула руками: – Фуражка?! В комнате сеньоры Розы? Да что вы говорите?! Всем своим видом Леопольдина показывала, что такого не предполагала даже она. Чего угодно могла ожидать Дульсина, обсуждая с Леоне-лой ход событий в их доме, только не того, что Рикардо появится в ее комнате под руку с Розой. И это после всех предпринятых ими усилий! После того, как ему было представлено вещественное доказательство неверности Розы! Это вещественное доказательство, кстати, он сейчас держал в руке. – Что это? – спросил он Дульсину, показывая злополучный головной убор. – Фуражка… которую я купила новому шоферу, – растерянно ответила она. – А почему она оказалась в нашей комнате? – Должно быть, Ригоберто забыл. Роза не выдержала: – Неправда! Он никогда не входил ко мне! – Ах, значит, я лгу? Значит, я лгунья?! Дульсина решила, что надо переходить в наступление. В это время Леонела, спокойно пожав плечами, произнесла: – Я сама пару раз видела его выходящим из комнаты Розы и не нахожу в этом ничего криминального. – Злыдни! – крикнула Роза. – Вы эту фуражку сами подкинули! Эти гадюки зажалить меня хотят, а я не могу даже защищаться?! – Последние слова были обращены к мужу. После них Роза выбежала из комнаты. На лестнице она столкнулась с Рохелио. – Ты-то мне веришь? – в отчаянии бросилась к нему Роза. – Конечно. И Рикардо в конце концов поверит тебе. Рохелио сказал Розе, что решился на операцию. И сознался, что на его решение повлияло его чувство к девушке. – К Эрлинде?! – радостно вскрикнула Роза. – К какой Эрлинде? – Ну, к девушке, с которой я познакомила тебя на моем дне рождения, – упавшим голосом объяснила Роза. Рохелио покачал головой. – Нет. Это Ванесса. Если бы Рохелио знал, что в эту минуту Ванесса сидит в ресторане, в километре от его дома, с Эдуардо Рейносо, что Эдуардо только что признался ей в своем чувстве и попросил разрешения считать Ванессу своей невестой и что, наконец, она дала ему свое на это согласие!.. Разговор Розы и Рохелио был прерван Рикардо, возвращавшимся из комнаты Дульсины. – Они натравили тебя на меня. Как ты можешь не верить мне, если я клянусь? – спросила его Роза. – Успокойся, я верю тебе. И покончим с этим. Деловое свидание Леонела назначила у себя дома. Человек с тоненькими усиками, какого трудно выделить в толпе, появился в точно назначенное время. После обсуждения предстоящего ему задания Леонела озабоченно спросила: – Вы ничего не перепутаете, Роман? – Сеньорита очень точна в своих описаниях – перепутать трудно. Все будет как договорились. – Очень важно, чтобы она при этом была с ним. Роман согласно кивнул. Потом поднялся. – Сеньорита, а если у меня сорвется рука и я его укокошу? – спросил он с улыбкой, дающей понять, что вообще-то это шутка и у такого человека, как он, рука сорваться не может. – Я думаю, что и в этом случае мир не перевернется, – холодно ответила Леонела. – Но мне не нужна его смерть. Мне нужен ее позор. Если вам захочется убить его – ваше дело. А мне – лишь бы ее ославить. При этом я еще раз предупреждаю вас, что работа должна быть выполнена безупречно. Ни я, ни сеньориты Линарес… Роман сделал протестующий и вместе с тем успокаивающий жест: само собой, само собой, дорогая сеньорита!.. Проводив «гостя», Леонела как ни в чем не бывало отправилась в гостиную, где Ванесса, ожидая ее, мирно смотрела телевизор. Она сообщила подруге, что Эдуардо наконец-то сделал ей предложение, которого она уже и не ждала, затем спросила, как идут дела в доме Рикардо. – Оставила бы ты в покое эту дикарку… Неужто тебе ее не жалко? – Вот эгоистка, – упрекнула ее Леонела. – Сама выходит замуж, а на подругу ей наплевать. Рикардо – мой каприз. А я никогда не отступаюсь, пока не добьюсь своего. В этот вечер Леонела ушла к себе пораньше. Ей нужно еще было написать важное письмо. Она зажгла над столом красивую старинную лампу, вынула из бювара несколько листков разнообразной писчей бумаги и стала их с сомнением разглядывать: все они были чересчур хороши для того письма, которое она собиралась написать. Наконец она выбрала один, попроще и приступила к письму. «Ваша жена, – писала Леонела, – была моей любовницей прежде как выйти за вас, а сичас она гуляит со своим дружком из затерянного города который шофер. Она посмеялась надо мной за это вы все трое мне заплатите. При случае кого-нибуть из вас пристрелю! Обманутый жених». Леонела, смеясь, перечитала письмо и осталась им довольна. Конечно, Рикардо мог не поверить и этому письму. Но тут-то и должен был вступить в дело Роман. Ригоберто казалось, что история с его фуражкой слишком грубая попытка скомпрометировать Розу. Кто поверит этой фальшивке? Но только после разговора с Леопольдиной он понял, как был наивен. – Эх ты! – издевательским тоном сказала ему старшая служанка. – Да разве дело в том, поверит этому сеньор Рикардо или нет? Дело в том, что он сам вместе с сестрами и сеньоритой Леонелой все это и организовал. Чтобы избавиться от Розы. Не проболтайся только. Он и не мог проболтаться: понимал, что Роза не перенесет такого предательства со стороны мужа – слишком она любила его. И все-таки, когда Роза пожаловалась ему, что вся эта история с фуражкой подстроена сестрами и Леонелой, он не удержался: – А может, и мужем твоим?.. Роза возмущенно взглянула на него: – Что ты болтаешь? – А вдруг он тебе одно говорит, а сам тебя отсюда – пинком бы… - – Зачем это ему? – Может, устал от тебя… – Устал? Видел бы ты его ночью, – безжалостно сказала Роза. Рикардо известил брата о том, что у него есть договоренность с известным специалистом, доктором Игнасио Янесом. Янес согласился лечить Рохелио. И завтра должно начаться обследование. Рохелио согласился поехать в клинику Янеса и поинтересовался, как складываются отношения Рикардо с Розой. – Ты должен верить ей, – сказал он. Рикардо промолчал, физически ощутив в нагрудном кармане очередное анонимное письмо. Письмо было вполне дурацкое, и не следовало придавать ему значения. Но уж очень длинной была цепочка событий, якобы связанных с, неверностью Розы… – Скажи, а ты… ты любишь Розу? – спросил вдруг Рохелио. – Видишь, не отвечаешь. Стало быть, не любишь. – Она очень нравится мне, – не сразу сказал Рикардо. – Она красивая, нежная… Но она и груба, часто вульгарна. А ты бы мог прожить с такой женщиной всю жизнь? – Наверно, да. Я бы заботился о ней и постепенно воспитывал ее. И я бы никогда ее не унижал. Он сказал это так, что Рикардо спросил: – Уж не влюбился ли ты в Розу? – Я бы мог влюбиться в нее, если бы не было Ванессы. Ради Ванессы я и хочу вылечиться. Роза поехала в «затерянный город» навестить Томасу. Она рассказала ей о новых кознях «этой вороны, этой чертовки кривой». Роза имела в виду Леопольдину и, называя ее кривой, была не права: Леопольдина не была кривой, так же как Леонела не была жабой. Но уж очень хотелось Розе унизить своего врага. – Не дадут они вам житья, дочка. Съехать бы вам с мужем оттуда, – покачала головой Томаса. – Это решать не мне, а Рикардо. Хотя она и заявила Томасе, что так просто эти чертовки ее не сожрут, настроение у нее было неважное. А тут еще Ригоберто, печально глядя на нее, жалостным тоном спрашивал в который раз: – Ты и сегодня не поедешь кататься? Они стояли около автомобиля у решетки сада. И в который раз Роза собиралась объяснить ему, почему она не может ехать с ним, даже если он даст ей поводить машину, как вдруг услышала какой-то негромкий хлопок. В тот же миг Риго схватился за плечо и как от сильного удара упал на землю. Роза с испуганным криком кинулась к нему. Из-под пальцев Риго текла кровь. Невысокий человек с усиками равнодушно посмотрел издали на упавшего парня, спрятал пистолет и неторопливо пошел прочь. ТАИНСТВЕННОЕ ПОКУШЕНИЕ Риго отнесли в комнату для прислуги. Он был весь в крови. И Роза, с ужасом глядя на Рикардо, спрашивала его в который раз:– Он умрет? Он умрет? Рикардо успокаивал ее, говоря, что рана нетяжелая. Окончательно установить это, конечно, должен был врач. Но именно вызов врача показался и сестрам, и Леонеле опасным. – Кому понадобилось в него стрелять?.. Странно, странно, – задумчиво повторяла Леонела, качая головой и кидая в сторону Рикардо сочувствующие взгляды. Кандида прямо сказала, что с приходом врача у Рикардо могут возникнуть серьезные проблемы. – Какие? – без всякого интереса спросил Рикардо, помогая Селии приподнять раненого, чтобы сменить на нем окровавленную рубашку. Сестры отвели его в сторону. – Всем станет известно об этом. Будут говорить, что это мог сделать кто-нибудь из домашних… Например, ты… из ревности… Рикардо посмотрел на них, как на сумасшедших. Потом подошел к раненому. – У тебя есть враги, Риго? – спросил Рикардо сморщившегося от боли шофера. – Нет, сеньор… – Откуда у него враги? Скорее наоборот, – как бы про себя, но достаточно громко произнесла Леонела. Ригоберто отнесли в машину хозяина, и Рикардо повез его в госпиталь Красного Креста… Молчание, на некоторое время воцарившееся после их отъезда, было прервано Дульсиной. – Стрелял кто-то из твоих старых друзей, Роза… Недаром все эти дни в доме раздавались странные звонки… Ты скорей всего знаешь, кто это мог быть. – Не знаю я! Дон Себас и Рикардо говорят, что это вообще шальная пуля. – Не знает она!.. – презрительно фыркнула Дульсина. Слово за слово – разгорелся скандал со взаимными оскорблениями. Леонела и Кандида схватили Розу за руки и стали выкручивать их. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не появление Рохелио, который потребовал прекратить стычку. – Она меня потаскушкой назвала! – кричала рыдающая Роза. – Она говорит, что Риго – мой любовник! – У нас в доме уже стреляют! Ее дружки пальнули в Ригоберто! – верещала Дульсина. – Они настраивают против меня моего мужа! – Какой он тебе муж?! Он женился на тебе только для того, чтобы мне досадить. Да он для этого на ком хочешь мог жениться – хоть на первой попавшейся проститутке! – Скажи, что это не так, Рохелио! – в отчаянии проговорила Роза. Рохелио посмотрел ей в глаза. – Отправляйся к матушке, Роза. Рикардо потом заберет тебя. Роза в слезах убежала. – Ты, Дульсина, и впрямь змея ядовитая, – бросил Рохелио, покидая комнату. В госпитале Красного Креста Ригоберто осмотрели и установили, что пуля лишь царапнула плечо. Так как рана не представляла особой опасности, доктор не возражал против допроса раненого полицейским агентом. Но Ригоберто мало что мог сообщить. Он вообще полагал, что стреляли не в него, что это шальная пуля. Ведь врагов у него не было. Агент ушел, неопределенно пообещав: – Хорошо, проверим!.. Сестры Линарес и Леонела еще не знали о посещении их шофера полицией, однако предполагали, что оно должно произойти. Это очень беспокоило Дульсину, считавшую, что Леонела в своих действиях зашла уж слишком далеко. Леонелу же беспокоило совсем другое: как использовать происшедшее, чтобы настроить Рикардо против дикарки… Когда Рикардо, возвращаясь из госпиталя, подъехал к дому, то увидел на садовой скамейке возле ворот сада Розу. Она плакала. Он принялся успокаивать ее, сказал, что здоровье Ригоберто вне опасности. Но Роза продолжала плакать. – Что с тобой? – Это правда, что ты женился на мне, только чтобы досадить сестрам? – Кто тебе это сказал? – Дульсина… Рикардо бросился в дом, а Роза нашла Себастьяна и стала горько жаловаться на свою судьбу: – Эти гадюки говорят: стреляли из ревности ко мне. Еще они говорят: Рикардо женился на мне, только чтобы им досадить!.. Это же не так? Правда, дон Себас? Себастьян ничего не ответил. Это вконец расстроило Розу. Рыдая, она выбежала за ворота. – За что ты так ненавидишь Розу? Что она тебе сделала? Рикардо смотрел на Дульсину почти с интересом. – Ненавижу? Много чести… – Ну, знаешь ли… – перебила ее Леонела. – Ты бы лучше Розу спросил, что она сделала Дульсине. Она ее попросту избила. – За что? – Послушай, Рикардо, поговорим откровенно… Роза Гарсиа – девушка привлекательная. Во всяком случае, по понятиям «затерянного города». И скорей всего, до тебя у нее были любовники в Вилья-Руин. Один из них – Риго. А второй наверняка тот, кто в него стрелял. – Который все время по телефону названивал, – подхватила Дульсина. – Я тоже получил анонимное письмо, – сказал Рикардо. Общий изумленный возглас был ему ответом. Кандида потребовала, чтобы он немедленно рассказал о содержании письма. Его рассказ все три сеньориты слушали с непередаваемым вниманием. Однако вывод, который он сделал из всех этих явных доказательств Розиной вины, потряс их. – Она моя жена и должна жить в этом доме. Дульсина собрала всю решительность, на которую только была способна. – Она ударила меня. Сделай так, чтобы я никогда не видела ее. Иначе здесь случится беда. Узнав о несчастье, происшедшем с Ригоберто, Томаса печально вздохнула: – Зря я позволила тебе, Розита, выходить за них замуж. Говоря «за них», она имела в виду и Рикардо, и сестер, и весь дом Линаресов со слугами и прочими домочадцами, потому что понимала, что совместная жизнь Розы и ее мужа во многом зависела от них. Тем не менее она была категорически против желания Розы остаться с ней. Это было не по-божески. Дева Гвадалупе этого бы не одобрила. Жена должна жить с мужем. Томаса уже подумывала, не отправиться ли к Линаресам с очередным грозным визитом для защиты дочери, но в это время за окном раздался шум мотора. И через минуту в дверях появился Рикардо. – За что ты избила Дульсину, Роза? – А за что она назвала меня потаскушкой? Тебе этого мало? Рикардо ходил по тесной комнате нервными шагами. – Ты понимаешь, что теперь ты не сможешь вернуться в наш дом? Роза ничком повалилась на постель, на которой сидела. – Вот! Недаром я сказала матушке, что ты меня больше не любишь… – Пусть она побудет некоторое время здесь, матушка Томаса. Ситуация у меня в доме невыносимая. Томаса развела руками и согласно кивнула. Роза подняла голову: – Ты мой муж и должен быть со мной. Умоляю тебя: останься! Рикардо сказал, что он любит ее, что все будет хорошо, что он что-нибудь придумает. И уехал. Обсуждая сложившееся положение, все три сеньориты пришли к выводу, что, если даже они и перегнули палку, и Рикардо взбунтуется и потребует своих юридических прав, время все равно работает на них. Пока суд да дело, пересмотры да кассации, он двадцать раз смирится, чтобы не менять привычный образ жизни и не оказаться без куска хлеба. А Рикардо было не до этого. Его как магнитом тянуло в госпиталь Красного Креста. Ригоберто обрадовался его приходу. Видно было, что его мучают подозрения хозяина. – Когда я выйду из госпиталя, мне… куда мне идти? К себе домой? – В дом, где ты работаешь. Ригоберто весь засветился от улыбки. Рикардо смотрел на него с серьезным, даже каким-то напряженным видом. – Я верю Розе, – сказал он. – Но не могу сказать того же о тебе. Многие считают, что ты влюблен в Розу. Это правда? РАЗРЫВ Томаса утверждала: раз муж говорит, что любит, надо ему верить. Словно не слыша ее слов, Роза упрямо повторяла, что ее интересует только одно: правда ли, что Рикардо женился на ней только назло сестрам.– Хочешь совета? – спросила Томаса. – Перестань приставать к нему с этим вопросом. Роза развела руками, как бы давая понять, что это выше ее сил. Беседа их была прервана приходом незнакомого человека, оказавшегося полицейским агентом. Его интересовали кое-какие обстоятельства, связанные с покушением на Риго. Прежде всего он прямо осведомился, не был ли Ригоберто женихом Розы. – Что вы, сеньор агент! Вот еще! Томаса поспешила сообщить полицейскому, что у Розы вообще не было никаких женихов – она сразу вышла замуж за Рикардо Линареса. По лицу агента было видно, что, хотя он пришел к Розе Гарсиа именно как к жене Рикардо Линареса, замешанной в этой драматической истории, но ему все-таки трудно представить, что эта девчонка из Вилья-Руин – законная жена столь богатого и знатного господина. Он даже не удержался и спросил: – Ты что, действительно его жена? На что Роза ответила: – А что тут плохого? Женаты по гражданке, но все законно. – Ты тоже не видела, кто стрелял? Выслушав рассказ Розы, из которого явствовало, что она не видела покушавшегося на жизнь Риго, агент вдруг спросил: – А ты не думаешь, что стрелять мог твой муж? Из ревности? Роза чуть не задохнулась от возмущения. Придя в себя она стала объяснять, что Риго знаком с нею «с самых карачек», а муж прекрасно знает: Роза любит только его, Рикардо Линареса. Агент обещал, что полиция продолжит расследование. Он, в частности, не был уверен, что жертва покушения не предъявит кому-либо конкретных обвинений. Ригоберто решительно отверг предположение хозяина о том, что у него к Розе могло быть какое-то компрометирующее ее отношение. Рикардо, однако, на этом не остановился. – Ты знаешь ее лучше меня. У нее до замужества были любовники? – Ни одного! – А вот полиция полагает, что стрелял ее бывший любовник – из ревности. – Это ложь. У Розы, кроме вас, никого не было. И она вам не изменяла. Рикардо смотрел на него с сомнением. – Что-то я не верю тебе, Риго. – А не верите – что ж не отпустите ее? Пусть живет среди своих. – Чтобы тебе легче было встречаться с ней? Ригоберто так возмутился, что сделал резкое движение, на которое мгновенно откликнулось раненое плечо. Он застонал. Рикардо встал. – Пожалуй, ты прав, Риго. Не надо мне было выдергивать Розу из ее родной почвы. Лучше нам развестись. Она скорей будет счастлива с кем-нибудь из своих… Рикардо вышел из палаты и в коридоре столкнулся с полицейским агентом, который сообщил ему, что пуля, ранившая его шофера, вряд ли была шальной. За обедом Леонела стала упрекать Рикардо за то, что он не рассказал полицейскому о телефонных звонках и полученном им письме. – Пока я не буду убежден в достоверности этого письма, я запрещаю кому-либо говорить о нем. – Он помолчал. – Единственная жертва всего происшедшего – Роза, – сказал он и залпом выпил стоящий перед ним бокал легкого вина. Женщины поинтересовались, почему он считает виновницу жертвой. – Потому что я сам, зная, что она невиновна, осуждаю ее, – не очень понятно объяснил он. И добавил: – Ты можешь успокоиться, Дульсина: Роза Гарсиа больше не вернется в этот дом. – И, не докончив обеда, он вышел. – Победа! – коротко произнесла Леонела и тоже пригубила свой бокал. …На следующее утро она посоветовала Рикардо использовать в качестве повода для развода любое обстоятельство, которое откроется в процессе полицейского расследования. – Это может быть и какой-нибудь ее прежний любовник, и… Он перебил ее: – Ты жила здесь, помогая сестрам выжить Розу. А что тебя задерживает здесь теперь? Леонела молча смотрела ему в глаза. – Важное дело, – сказала она наконец. – Какое? – Завоевать твое сердце. Как ты считаешь, это возможно? – Конечно, нет, – уверенно ответил он. – Мы – друзья. И только. Когда Леонела рассказала об этой встрече сестрам, Кандида воскликнула: – Он выпроваживает Леонелу, чтобы снова привести сюда Розу! – Дело сейчас не во мне, – ответила ей Леонела. – Сейчас главное, чтобы он развелся. Сомнения сестер в том, что Рикардо сможет порвать с Розой, имели под собой почву. Рикардо скучал по Ней, и ей недолго пришлось дожидаться его у матушки Томасы. Но встретила его Роза решительным требованием: – Поклянись перед Девой, что женился на мне не потому, что был зол на своих сестер! Рикардо не ответил. Его молчание заставило Розу произнести с горькой усмешкой: – Не зря, значит, матушка меня предупреждала, что золушки только в сказках бывают. А я-то глупая!.. Теперь ты можешь уйти. Мне больше не интересно, что ты будешь говорить. В это время они стояли возле уличного алтаря Девы Гвадалупе. Роза повернулась и пошла к дому. Напрасно Рикардо пытался остановить ее, говоря, что хотя и женился на ней не любя, но все изменилось после свадьбы, что он испытывает к ней нежность, что она, эта нежность, предвестница большой и настоящей любви!.. Роза вошла в дом, захлопнула за собой дверь и велела Томасе не открывать ее на настойчивый стук мужа. Напрасно орал во все горло взбудораженный стуком попугай: «Р-ри-кар-рдо! Р-рикар-рдо!» Роза глянула на него сухими и мрачными глазами и сказала: – Замолкни! Отныне ты – Креспин… И только после этого опустилась на постель и уронила голову на руки. Выздоровев, Паулетта почувствовала подъем душевных сил. Ей захотелось заняться запущенными в последнее время делами. Она отпустила шофера, дожидавшегося ее в новой роскошной машине, подаренной ей Роке, и, несмотря на тревогу Эдувигес, сама села за руль. – Не вечно же мне попадать в аварии, – весело сказала она. И добавила: – Кормилица, я решила начать новые поиски дочери. И у меня такое чувство, что я найду ее!.. Лорения, встретившая Паулетту в офисе, отложила бумаги и приготовилась выслушать пожелания и указания хозяйки. Однако была очень удивлена, когда услышала, что Паулетта просит ее заняться немедленным поиском хорошего частного детектива. – Возникли проблемы? – спросила Лорения, ломая голову над тем, зачем мог понадобиться Паулетте частный детектив. – Мне надо разыскать одну персону… одно существо… Оно на много лет исчезло из моей жизни… Мне совершенно необходимо найти его. Лорения наклоном головы дала понять, что сделает все, чтобы выполнить желание хозяйки. Из разговора с хозяином Риго понял, что его снова ждала служба у Линаресов. Но, появившись в их доме, он натолкнулся на Дульсину. Из вежливости он осведомился у нее, может ли он приступить к работе. Дульсина ответила: – Вы ни в чем не виноваты. У нас к вам нет претензий. Но у нас нет и необходимости в вас. Розы здесь больше нет. И не будет. Я выгнала ее. Вы получите выходное пособие. Большое спасибо за все. И она удалилась, показывая своим видом, что решение ее окончательно и дальнейшие беседы бесполезны. Ригоберто ушел, размышляя, на что он теперь будет жить… Леопольдина, наблюдавшая за этим разговором, в хорошем настроении отправилась с подносом в комнату Рохелио. Он встретил ее вопросом, не вернулась ли Роза. Не скрывая радости, Леопольдина поведала ему о том, что, по ее мнению, она не вернется. И добавила, что сеньорита Дульсина поклялась, что Розы здесь больше не будет. А то ведь дикарка и дом может спалить! Леопольдина была не прочь продолжить свой рассказ, но в комнату неожиданно вошел Рикардо, и по его взгляду служанка поняла, что ей лучше уйти. Рикардо удрученно сообщил брату, что Роза не хочет пускать его на порог своего дома и ему, скорее всего, придется развестись с ней. Ригоберто не хотелось идти домой. И он зашел к Розе. Теперь они сидели втроем: Томаса, Роза и Риго – если не считать попугая, озадаченного очередной переменой своего имени и, может, потому мрачно молчавшего в углу комнаты. – Я назад не вернусь, – сказала Роза. Ригоберто поддержал ее. – Ты еще всего не знаешь, – сказал он. – Чего это «всего»? – А того, что они меня специально, оказывается, наняли. Чтобы я тебя охмурил, а Рикардо и сестры, значит, воспользовавшись этим, тебя и выкинули. Роза взглянула на него глазами, полными такой боли, что Риго стало страшно за нее. – Это тебе Рикардо сказал? – спросила Роза. – Он этого не говорил. Но вчера он был у меня в Красном Кресте и так мне заявил: ты, мол, можешь… в общем, ухаживать за Розой. Потому как он с тобой разводится. – Ты решил развестись с Розой? – спросила Кандида, под каким-то предлогом войдя в комнату Рикардо. – Она не может жить под одной крышей с Дульсиной… – Ты прав… Конечно, если бы можно было воздействовать на Розу, воспитать ее… Но ты сам видишь, она не поддается никакому воздействию. Рикардо считал, что Дульсина напрасно рассказала Розе об истинной причине его женитьбы на ней. Потрясенная Роза не желала больше видеть его, и это особенно мучило Рикардо. Кандида, как могла, успокаивала брата: она была уверена, что Роза скоро утешится и забудет их дом и его обитателей. – Надеюсь, – сказал Рикардо, сам не веря в то, что говорит. – Так все-таки: ты разводишься или нет? – Да… хотел бы, – ответил он, но в голосе его не было решительности. Из комнаты Рикардо путь Кандиды лежал прямиком к Дульсине. Дульсина в домашнем халате, без всякой косметики, полулежала на кровати. Рядом в кресле сидела Леонела, как всегда подтянутая, свежая, в нарядном домашнем платье. Кандида сообщила, что Рикардо не собирается приводить Розу обратно. Но о своем разводе говорит неуверенно. Дульсина жалобно и беспомощно взглянула на Леонелу, авторитет которой в связи с их недавней победой сильно вырос в ее глазах. – Мы не можем теперь использовать плохие Розины манеры, – сказала Леонела, почувствовав, что от нее ждут новых идей. – Остаются анонимки, телефонные звонки, постоянное воздействие на Рикардо. Кандида вдруг сокрушенно покачала головой: – Что-то мне, глядя на вас, страшно становится… Видимо, у нее с сестрой произошел до этого какой-то спор, касавшийся Розы, потому что Дульсина тотчас и очень раздраженно откликнулась: – Ну еще бы! Ты ведь у нас такая невинная, такая добренькая! – Я просто думала, что с уходом дикарки в нашем доме наступит мир. Леонела поднялась и медленно прошлась по комнате. В конце ее она резко повернулась и уверенно произнесла: – Нет, Кандида. Война продолжается. И не сомневайся: мы ее выиграем. Решение Розы было твердым: она даст Рикардо развод. – Но ты так любила его! – ахала Томаса. – Ежели он меня не любит, что ж теперь делать? Ты слышала, что Риго сказал?.. Да я и сама знаю: любил бы – ломился бы в дверь, молил бы о прощении. У Томасы были свои сомнения. – Риго, а ты ничего не соврал? – спросила она его подозрительно. Риго оскорбился: – За кого вы меня принимаете?! Просто богач и беднячка не могут быть счастливы вместе. Разговор этот прекратила Роза, заявив, что Рикардо Линарес для нее мертв и толковать о нем нечего. Она же, Роза Гарсиа, начинает новую жизнь, в которой, она уверена, у нее будет все. И пусть они все там, у Линаресов, лопнут от злости! Сделав это заявление, Роза отправилась к Эрлинде, чтобы не мешкая заняться поисками работы. Разговор с подругой она начала с сообщения о том, что ее Рикардо оказался прохвостом, и о нем она говорить не желает. А вот если у Линды найдется для нее какая-нибудь работенка, то Роза ей будет очень благодарна. Эрлинда помолчала. – Ты же ничего не понимаешь в медицине, – сказала она наконец. – Эрлинда-то на курсах училась, хоть и не закончила их, – привычно похвасталась Фелипа. Роза опечалилась. – Значит, надо еще где-нибудь работу поискать, – сказала она и пошла к выходу. Эрлинда задумчиво смотрела ей вслед, как будто что-то прикидывая в уме… По дороге домой Роза проходила мимо шумно игравших в шарики мальчишек. Они приветствовали ее, и она не отказала себе в удовольствии сделать пару показательных бросков, чтобы знали, что мастерство ею не утрачено. – Тебя что, выгнали из этого домищи? – попросту спросил один из игроков. – Сама ушла. Тетку помните, которая на моем дне рождения разоралась? Ну, мы с ней схлестнулись, я ей выдала – и домой! – Ничего, приедет за тобой твой богатенький – ты с ним как миленькая обратно уедешь, – предположил тот же подросток. Роза отрицательно покачала головой. – Я вот работу ищу… – сказала она. Мальчишки предложили ей продавать вместе с ними жвачку, газеты. Палильо вон даже собирался огонь изо рта пускать в целях рекламы какого-то, по словам ребятни, «огнемета». Но Каридад ему не разрешила. – Что ж, пока лучшей работы не найду – можно попробовать, – согласилась Роза. И простилась с ребятами: – Пойду душ приму… На что Кот неодобрительно заметил: – Прилипла к тебе эта привычка – купаться чуть не каждый день… Роза впервые за последнее время рассмеялась: – У плохих людей хоть привычкой хорошей разжиться – и то хлеб, – сказала она на прощанье. Паулетта приезжала теперь в свой офис едва ли не каждый день. И вскоре Лорения сообщила ей адреса двух детективов, имевших очень хорошие рекомендации. Один из них показался особенно надежным. – Назначь с ним встречу и скажи ему, что дело очень важное и срочное. Эдувигес не могла нарадоваться на изменения, происшедшие с ее любимицей. Ей просто не верилось! Вот что делает с людьми надежда! Паулетта рассказала ей, что у нее назначена встреча с детективом, который должен заняться поиском ее дочери. – Одна я не справлюсь, – объяснила она. – Здесь нужен профессионал. Паулетта сама удивлялась той энергии, которая, оказывается, была в ней и сказывалась даже на манере водить машину. Она ездила теперь уверенней и быстрее, будто впереди ее ждало что-то, не терпящее промедления. Пробираясь на своем роскошном автомобиле по улице, забитой машинами, Паулетта поневоле то и дело притормаживала, опасаясь задеть кого-либо из ребятни, сновавшей между авто. Мальчишки предлагали водителям и пассажирам какие-то дешевые товары, газеты. Паулетта обратила внимание на двух из них, дружно кидавшихся к автомобилю, стоило ему чуть замедлить движение. Один был упитанным, щекастым, второй… второй оказался девушкой. – Черт! Ничего не продала за весь день, – громко жаловалась она не то приятелю, не то самой себе. Почувствовав взгляд Паулетты, девушка сердито набросилась на нее: – Чего уставились? Лучше бы жвачку купили. А?.. Паулетта не отрываясь смотрела на продавщицу жвачки. Проверяя, хорошо ли убрана Селией гостиная, Леопольдина прислушивалась к разговору братьев. Она узнала, что Рохелио через две недели должны оперировать, что Рикардо был у Розы и та не желает с ним разговаривать. По его словам, Роза была готова дать ему развод. Не закончив осмотр гостиной, Леопольдина поспешила к сестрам. Она нашла их в комнате Дульсины. – Молодой сеньор Рикардо готов развестись с дикаркой, – начала служанка с порога, – потому что считает, что другого выхода нет. Но ему стыдно, что он играл ею… Дульсина засмеялась: – Вот и пусть оставит ее в покое. Мы должны внушить ему это, Канди. Кандида нервно поднялась: – Ты и займись этим, Дульсина. Я в последнее время не могу с ним говорить: мне и так кажется, что он меня насквозь видит, все мое двуличие… – Я сама справлюсь, Канди. Леопольдина также сообщила сестрам о дате операции Рохелио. – Деньги на ветер! – коротко и сердито откомментировала это известие Дульсина. Стоимость операции волновала и Рохелио. Она была дорогой, и он сомневался, что сестры дадут денег. Рикардо уже беседовал с ними на эту тему. – Артачатся, – рассказывал он Рохелио. – Но я найду на них управу. Кандида, та помягче. А по части денег отца последнее слово – за ней. – Если я встану на ноги и начну работать, я тут же верну им все до последнего сентаво. – Не думай об этом. Деньги не только их, но и твои. У них есть обязательства перед тобой. Давай лучше подумаем о медсестре. Она будет нужна. – Роза рекомендовала свою подругу. Надо, чтобы Хаиме отвез меня туда… Заодно поговорю с Розой о тебе. Он подмигнул брату. ПРОДАВЩИЦА ЖВАЧКИ Паулетта улыбнулась юной продавщице и сказала ей, протягивая руку над спущенным боковым стеклом:– Дай пакет. Девушка радостно протянула ей пакетик жвачки. – Нет, я прошу весь пакет. Сколько он стоит? – Восемь тысяч песо… Черт! Все берете?!.. Сейчас принесу сдачу. – Оставь себе. – Сдачу?! – Продавщица смотрела на Паулетту как на спустившуюся с неба Деву Гвадалупе. – Ох! Вы – сеньора что надо!.. А вы не рассердитесь, если я попрошу вас купить у моего дружка Палильо книжку? Всего за две тысячи. – Держи еще две тысячи. – Благослови вас Господь, добрая сеньора! Паулетте почему-то до смерти захотелось дотронуться до девушки, приласкать ее. Она протянула руку к ее щеке и погладила. Пробка рассосалась. И Паулетта нажала на педаль акселератора. Когда она подкатила к офису и вошла в свою контору, ее уже дожидались Лорения и приглашенный ею детектив. – Отдай это своим мальчикам, Лорения, – сказала Паулетта, протягивая ей пакет со жвачкой. – Куда столько! – удивилась Лорения. – Купила у одной девушки. Сама не знаю, чем она меня пленила. У меня было такое чувство, что я знаю ее с рождения, хотя видела в первый раз… Частный детектив Кастро выразил сожаление, что ему не представили почти никаких данных для поисков. Не было даже фотографии Томасы. – Увы, – сказала Паулетта. – Я надеюсь только на ваш опыт и старание. И еще на то, что моей семье ничего не будет известно об этих розысках. – На этот счет у вас не должно быть никакого беспокойства, – откланялся Кастро. Вернувшись домой, Роза застала там Рохелио, беседовавшего с Томасой. Ее охватило смешанное чувство: и рада была ему, и не хотела никаких разговоров о муже. – Все продала! – сказала она матушке и гостю, которому Томаса уже сообщила о ее работе. - – Стало быть, скоро разбогатеешь, – улыбнулся Рохелио. И добавил: – Ты не должна работать: у тебя есть муж, и он… – Даже имени его не упоминай! – бешено взглянула на гостя Роза. – Это что, он тебя подослал? Рохелио объяснил, что пришел договориться насчет медсестры, с которой Роза его знакомила у нее на дне рождения. Она понадобится ему через две недели. Работать надо в дневную смену. – Бедненькая, когда же ей спать, – пожалела Линду Роза. – У нее ведь ночью еще один больной. Перед уходом Рохелио опять попробовал заступиться за Рикардо, пытался объяснить Розе, что тот любит ее и испытывает стыд за свое поведение. – Пусть подавится им, стыдом этим! – горько сказала Роза. – Вот ослица упрямая! – сокрушенно покачала головой Томаса. – Он для меня мертв. И я никогда не вернусь в дом, где меня ненавидят. Кандида и Леонела сидели в комнате для шитья и ждали, когда Дульсина закончит разговор с Росаурой Монтеро, у которой возникла проблема со служанкой. Дульсина посоветовала ей ни в коем случае не обращаться в бюро по найму, а лучше просто повесить объявление. Или дать оповещение в газету. Не успела Дульсина закончить разговор, как в комнате появилась старшая служанка, доложившая, что молодой сеньор Рикардо сидит в гостиной один-одинешенек и на лице у него написано страдание. В ответ на ее сочувствие он, как всегда, нагрубил ей. Но Леопольдина не обиделась, потому что понимала: молодой сеньор скучает по своей дикарке. – Ты тоже думаешь, что печальный вид моего братца объясняется его тоской по Розе? – спросила Дульсина Леонелу. – Я думаю, что наступил решающий момент, – ответила та. – Он страдает? Это мое дело – утешить его. Она отправилась к себе в комнату и через несколько минут вышла оттуда преображенной. Она шла в гостиную, покачиваясь на высоких каблуках, чуть откидывая коленом распахивающуюся полу не то вечернего платья, не то пеньюара, словом, чего-то роскошного и одновременно уютного и наполняя коридор дома Линаресов запахом духов, столь же редких и таинственных, сколь и невероятно дорогих. Она шла, как чемпионы идут на решающий матч или артисты – на самый важный спектакль в своей жизни. Рикардо спустился в гостиную, чтобы побыть одному после разговора с Рохелио, из которого он узнал, что Роза вынуждена продавать на улице газеты и жвачку. Это казалось Рохелио несправедливым, тем более что нельзя было исключать возможность, что Роза носит во чреве ребенка Рикардо Линареса… Войдя в гостиную, Леонела села рядом с Рикардо, молча уставившегося в окно, и сочувственно взяла его за руку. – Да забудь ты о своей дикарке. Ну, как о дурном сне. Не можешь забыть о ней сам – давай я помогу тебе. Она с озорной улыбкой смотрела ему в глаза. А его взгляд был устремлен мимо нее, куда-то в окно, неведомо куда, может, в сторону Вилья-Руин, в сторону «затерянного города», куда скрылась его непутевая дикая Роза. Леонеле важно было добиться от него хотя бы слова. И она добилась. Но это были слова о Розе. – Я совершил самую большую ошибку в своей жизни по отношению к бедной и чистой девушке… – Никто и не спорит. – Несчастная! Сколько страданий из-за моей прихоти – разозлить сестру. – Но вспомни, сколько огорчений она доставила твоим сестрам. – Леонела нежно погладила его по щеке. – Не ищи ее. А если она будет искать тебя – спрячься. Надо вычеркнуть ее из жизни… Эх, Рикардо, женись ты на мне – ничего бы этого не случилось. Рикардо вдруг тихо рассмеялся. – Ты в своем репертуаре. Тебя ничто не изменит. – Почему я должна скрывать, что люблю тебя? Все знают это. И я хочу, чтобы ты тоже знал… И советую тебе приглядеться ко мне как следует. Леонела шаловливо поднялась и прошлась перед Рикардо, словно какая-нибудь участница конкурса красавиц. Она и впрямь была хороша. Но Рикардо встал и направился прочь из гостиной. У дверей он остановился и с улыбкой произнес: – Прости, но у меня разболелась голова. Вечером Роза вернулась домой печальной. – Столько бегать и почти ничего не заработать… – Побойся Бога, Роза: сеньора купила у тебя сразу целый пакет. – Да, добрая сеньора. А я, неблагодарная, ей еще и Палильо подсунула с его книжками. Я теперь всегда буду продавать на этом углу. Ей, видно, нравится жевать жвачку. – Может, у нее детей много. – А знаешь, Манина, я хочу работать по-настоящему. Вот скажи мне, что такое рекомендация. Томаса объяснила как могла. Потом спросила, почему это интересует Розу. – Я прочитала тут объявление на двери одного дома: требуется, мол, служанка с рекомендациями. Томаса предположила, что даже если бы у Розы и нашлись рекомендатели, вряд ли она могла бы работать служанкой: слишком независимый и непокорный у нее нрав. – Кто ж тебя такую держать станет? Ты вспомни, что было в доме Линаресов! Роза не стала спорить. Но сказала: – А все-таки благослови меня, перекрести и пожелай мне удачи. А ну как меня возьмут! На следующее утро она позвонила в дверь богатого особняка, принадлежащего знатной семье. Кармен, служанка хозяйки, открыла ей дверь и с недоумением глядела на нее. – Я это… объявление тут у вас. Вроде вы служанку ищете?.. СЛУЖАНКА И ЕЕ ХОЗЯЙКА Леонела внимательно прислушивалась к телефонному разговору, который вел Рикардо с кем-то из полиции.– Нет, сеньор лейтенант, я не думаю, что шофер подаст иск… Я понял вас. До свиданья. Рикардо повесил трубку. – Они нашли того, кто стрелял? – Они считают, что это шальная пуля. И если не последует иска пострадавшего, они, скорее всего, закроют дело. Леонела потянулась, расслабляя мышцы своего красивого тела. – Хорошо 6bf тебе развлечься, Рикардо. Не сходить ли нам сегодня в театр? – Прости, сегодня не могу. Рикардо направился к дверям. Леонела, когда он проходил мимо нее, закрыла глаза и подставила ему щеку для поцелуя. – Не сегодня, – повторил Рикардо и вышел, не коснувшись ее. Кармен удивилась, что у пришедшей наниматься на работу девушки нет рекомендаций. Она уже хотела прогнать ее, но ее манера разговаривать показалась ей забавной. К тому же она с такой доверчивостью смотрела на Кармен. – Донья, ей-Богу, мне бы хоть какую работенку. Я про деньги и не спрашиваю… Как уж сама себя покажу! Кармен рассмеялась. Может, и стоило взять ее. Тем более что горничная, работавшая с ней, уже не раз говорила, что не собирается надрываться за двоих. Стоящая перед Кармен девчонка выглядела крепкой и энергичной. Сеньора же почти не совала нос в дела прислуги. И Кармен решила рискнуть. – Ладно, оставайся работать, – решила она. – Нет, серьезно? – обрадовалась Роза. – Это Дева Гвадалупе мне помогает, удавиться мне! Кармен опять засмеялась. Девчонка явно веселила ее. – Приходи пораньше с вещами. Да приведи матушку. Хочу с ней поговорить. Согласна? – Вы, донья, золотко! На том и расстались. За письменным столом в кабинете дома Линаресов на этот раз по-хозяйски расположилась Леонела Вильярреаль. Перед ней стоял лиценциат Федерико Роблес. – Я благодарю вас за доверие, Леонела… – Не стоит. У вас хорошие рекомендательницы. Они за вас горой. Особенно Кандида. – Вы можете быть уверены, что в моих руках ваши деньги не подвергнутся никакой опасности. – Надеюсь. Я очень подозрительна и учитываю все до последнего сентаво. Захоти вы выкинуть какой-нибудь фокус – я тотчас догадаюсь и предвосхищу ваше намерение. Леонела взглянула на Роблеса и засмеялась. – Не нервничайте так, сеньор лиценциат. Несите необходимые бумаги. Я их подпишу. Я комнате для прислуги в особняке Монтеро Томаса и Роза с тючком своих вещей стояли перед Кармен. Томаса уже– рассказала ей о том, что ее дочь – работящая и понятливая, и теперь собиралась уходить. – Вы спросите о нас в нашем квартале. Никто о нас худого слова не скажет. – Я и так вижу, что вы хорошая женщина. Вы можете навещать Розу, но не слишком часто. Томаса ушла. А Роза стала расспрашивать Кармен о хозяйке, у которой ей предстояло теперь работать, очень ли строга сеньора. Кармен предупредила, что сеньора – женщина неразговорчивая, малоприветливая и прислугу за людей не считает. Если Роза хочет удержаться на работе, то должна научиться сносить любую несправедливость. Большинство распоряжений сеньора передает через Кармен. А если уж Розе придется общаться с самой сеньорой, то упаси ее Боже разговаривать на том тарабарском языке, на котором она привыкла говорить. Тогда уж она точно вылетит с работы. – Как ее зовут-то, сеньору? – Росаура. Роза внимательно разглядывала висящий на стене комнаты большой портрет дамы. – Это она? Похожа? – Похожа. Портрет давний, но она мало меняется. Возвращаясь из особняка и подходя к дому, Томаса увидела Рикардо. Он осведомился, где Роза, и сказал, что хочет поговорить с ней. – Вы же знаете, она зареклась с вами разговаривать. Да и нет ее… Она на работу устроилась. Там и живет. – Где это? Мне необходимо ее увидеть. – Оставьте ее в покое. Зачем ее мучить? Рикардо стал говорить, что поступил с Розой жестоко, что его мучает совесть. Томаса видела, что он и впрямь удручен. – Ну вот что. В четверг у нее выходной, и она придет домой. А ее нынешнего адреса я вам не дам, а то потом хлопот не оберешься. Но Рикардо продолжал настаивать. Ему необходимо было увидеть ее сейчас, немедленно. – Не заставляйте меня нанимать сыщиков, чтобы найти ее, – сказал он, и Томаса поверила в серьезность его намерений. – Хорошо, я скажу вам, где она. Дни в доме Монтеро были наполнены для Розы нескончаемой работой. Хозяйку она ни разу не видела. И вот однажды, когда Роза, ползая на коленях, драила пол прихожей, Кармен велела ей быстро привести себя в порядок и отнести сеньоре стакан с водой, чтобы та могла запить лекарство. Роза, с подносом в руках войдя в комнату хозяйки, увидела немолодую, но очень подтянутую даму, сидящую в глубоком кресле с книгой в руках. Дама медленно подняла на нее глаза и вдруг вскрикнула, выронив книгу из рук. – Ты?! – Она вскочила на ноги. – Что ты делаешь в моем доме?! Донья Росаура отличалась великолепной зрительной памятью. Увидев кого-то однажды, она уже никогда не забывала его. И ей не составило труда узнать в новой служанке ту дикарку, которая вышла замуж за этого сумасшедшего Рикардо Линареса и устроила скандал во время приема гостей. Роза в страхе замерла, не понимая, что произошло. Она, естественно, не запомнила Росауру в толпе гостей дома Линаресов. – Ты почему в одежде горничной? Ты что, развелась с Рикардо? – Нет, сеньора. Но прошу вас, не говорите мне о нем ни слова… Я клянусь вам, что вы не пожалеете, что я у вас работаю! – Позови ко мне Кармен. – Вы меня выгоните? – со слезами спросила Роза. – Ты что, не слышала приказа? – Слушаюсь, сеньора, я мигом. Роза пулей вылетела из комнаты. И через минуту туда тоже пулей влетела Кармен. Она хорошо знала свою хозяйку и умела с ней разговаривать. Кармен рассказала ей, что Роза трудится не покладая рук, что, хотя у нее нет рекомендаций, потому что она еще нигде не работала, но семью эту Кармен знает: семья хорошая. Сама Роза очень сообразительна и все схватывает на лету. Росаура с опаской спросила: – А она… ни с кем не дралась? – Нет, сеньора, она не драчунья и, что приятно, не болтунья. Чего нет, того нет. – Да? Ну хорошо. Только следи за ней. Ты вот говоришь, не драчунья. А я своими глазами видела, как она дерется. – Это где же? – потрясенно спросила Кармен. – В доме Линаресов. Кармен разозлилась на Розу: – А мне, значит, она солгала, что нигде не работала! Но хозяйка неожиданно поправила ее: – Она не солгала – тут другое… Во всяком случае, при первом проступке гони ее в шею. Кармен отправилась в комнату прислуги и, проходя через прихожую, услышала звонок в дверь. Кармен открыла ее, произнесла несколько слов и, прикрыв дверь, продолжила свой путь в сторону кухни. – Темя там какой-то Рикардо спрашивает, – сказала она, найдя Розу, испуганно ожидавшую ее в уголке. Услышав это, Роза испугалась еще больше. – Это мой муж. Я не хочу его видеть. Я потом расскажу – это долгая история. Кармен вернулась и объявила Рикардо о Розином нежелании видеть его. Его попытки все-таки войти она решительно пресекла, сказав, что в отсутствие хозяйки они никого в дом не пускают. Но все-таки не удержалась и спросила: – Вы действительно муж Розы? – Да, сеньора, это так, – ответил он. Росаура была довольно редкой гостьей в доме Линаресов. А ее сегодняшний визит, конечно, оказался неслучайным. Возбужденно прохаживаясь по гостиной, Росаура вдруг бросила с усмешкой: – Знаете, кто работает у меня служанкой? Ваша дикарка! Эта новость вызвала у всех трех сеньорит чуть ли не шок. Первой опомнилась Леонела: – Жизнь богата неожиданностями! – А что, Рикардо все еще не развелся с ней? – спросила Росаура. – Нет. Пока нет. Но это скоро произойдет. – Надо бы дать ей расчет. Леонела встрепенулась: – Ни в коем случае! Не то она снова попытается пролезть в этот дом. И она тут же переменила тему. – А ты знаешь, кого я на днях встретила? – сказала она, обращаясь к Росауре. – Твою Паулетту. Тебе что-нибудь известно о ней? Росаура нервно повернулась к ней. – Ты ведь знаешь, что Паулетта для меня не существует. Леонела не отвела взгляда и продолжала пристально смотреть в глаза собеседницы. Когда Росаура уехала, Дульсина спросила Леонелу: – А почему ты посоветовала ей не выгонять Розу на улицу? – Чем больше дикарка будет гнуть спину, тем меньше будет думать о Рикардо, – объяснила Леонела. В четверг Роза пришла домой. У нее был выходной. С трудом разгибая натруженную спину, Роза тем не менее с удовольствием сообщила Томасе, что Кармен ею очень довольна. Томаса было разволновалась, когда Роза рассказала и о том, что хозяйка узнала в ней жену Рикардо Линареса. Но Роза не дала Томасе времени на переживания по этому поводу. – Ты зачем же, Манина, дала Рикардо адрес моей работы? Томаса начала оправдываться, говоря, что уж очень он приставал и у нее просто не было другого выхода. Роза принялась было оживленно возражать, но в это время раздался стук в дверь, и на пороге возник сам виновник их спора. Роза смотрела на него с гневом и изумлением. Как он смел появиться здесь?! Неужели он до сих пор ничего не понял? Рикардо стал умолять Розу выслушать его. Она не желала. И уже готова была попросту вытолкать гостя, если бы не Томаса. Она сказала: – Не убудет тебя, если ты выслушаешь молодого сеньора Рикардо. А уж там решай как хочешь. Роза на секунду задумалась. – Ладно! Говори быстро и мотай отсюда… И Рикардо произнес длинный монолог, в котором признавал все свои грехи: и то, что женился без любви, назло сестрам, и то, что по глупости сказал Риго о своем желании развестись. Роза слушала его отвернувшись, глядя на его бывшего тезку, молчаливо нахохлившегося на краю стола. Но когда он произнес последнюю свою фразу: «Сейчас я понимаю, что ты мне очень нужна и что я безумно люблю тебя!» – она вдруг повернулась к нему и устремила на него взгляд огромных влюбленных глаз. ИЗГНАНИЕ Леонела предупредила лиценциата Роблеса, что свою деятельность в качестве ее поверенного в делах он должен начать с довольно неприятного дела.Речь шла о доме, который ей оставили родители. Он находился в районе Рома, и уже долгое время Леонела Вильярреаль не могла выселить из него одну семью. Ей же хотелось продать дом фирме «Консорциум Фалабела», предлагавшей за него очень хорошие деньги. Фирма собиралась построить на месте старого дома современное здание. – Если бы вы обратились к моим услугам несколько раньше, сегодня «Консорциум Фалабела» уже въезжала бы в новое здание, – уверенно заявил Роблес. При очередной встрече с Кандидой в кабинете дома Линаресов лиценциат гордо показал ей бумаги, удостоверяющие его право вести дела Леонелы Вильярреаль. Кандида страшно обрадовалась. Роблес привычно заключил ее в объятия и столь же привычно принялся внушать ей, что пора брать бразды правления в свои руки, потому что в руках Дульсины деньги не дают никакой прибыли: она слишком консервативна. А их капитал можно было бы уже утроить, если бы они слушали его советы. Наставления то и дело перемежались поцелуями, которые принимались гораздо охотнее наставлений. Однако Кандида стояла на своем: она не может взять на себя ответственность за дела. Она даже попробовала отстраниться. Федерико продолжал целовать ее. Но вид у него при этом был недовольный. Увидев глаза Розы, полные любви к нему, Рикардо с новой силой пустился в объяснения. Она слушала его, с сомнением покачивая головой. – Будет звонить-то! Ишь, какая смирная овечка… Он говорил, что не спит ночами, что не может без нее, что они будут жить отдельно от сестер, что он научит ее хорошим манерам, что у них будут дети. Она слушала его, не проронив ни слова, лишь время от времени повторяя, как автомат: – Все ты врешь… Отчаявшись убедить Розу в том, что они могут быть счастливы вместе, Рикардо устало спросил: – Не ты ли клялась мне в любви? И у Розы, до сих пор не проронившей ни слезинки, задрожали губы: – Да, я любила тебя, и еще люблю. Но ты оскорбил меня. Ты так меня оскорбил, что я не могу простить тебя!.. Рикардо удалился ни с чем. Не успела Роза переубедить осуждающе глядящего на нее попугая, как появился Ригоберто: он знал, что по четвергам может застать Розу дома. Ригоберто предложил поехать в Ксочимилко, чтобы немного развеяться. – А кто поедет? – неуверенно спросила Роза. После долгих переговоров решили ехать большой компанией, включая Томасу и соседских ребятишек. Оплатить поездку Роза предложила вскладчину. Поход оказался довольно веселым, если не считать одного момента, когда Риго и Роза уплыли на лодке от резвящейся на берегу ребятни, и он признался ей: – А ведь сеньор Рикардо был прав, когда говорил, что я в тебя влюблен. Розе ни к чему был этот разговор. По счастью, в это время с берега в воду свалился Палильо, и им пришлось грести ему на помощь. Операция Рохелио, по отзывам врачей, прошла удачно. Чувствовал он себя неплохо, только жаловался, что после анестезии голова «какая-то пустая». Его брату тоже было на что пожаловаться, ведь Роза в очередной раз отвергла его. – Худо мне без нее. И поделом, – сокрушался он. Дома Рикардо спросил у Дульсины, готов ли чек на оплату операции, сделанной Рохелио. В ответ Дульсина с вызовом стала открывать сейф. Видя ее резкие движения и недовольный взгляд, Рикардо не удержался и спросил: – Что, так жалко тратить деньги на здоровье нашего брата? – Это деньги, выброшенные на ветер. Операция вряд ли что-нибудь даст. Как и предыдущая. – Ну, эти деньги ты берешь не из своей доли. И Рикардо напомнил ей, что они с Рохелио в любой момент могут востребовать свою часть наследства. Утром в пятницу Роза с удовольствием рассказала Кармен о том, как провела свой выходной день, и заодно поинтересовалась, не спрашивала ли о ней сеньора Росаура. – Нет, – ответила Кармен, чем обрадовала Розу, которой нравилось работать здесь. – Хорошо бы сеньора никогда меня не прогоняла, – сказала она. – Я вижу, ты девушка работящая. Пока это будет зависеть от меня, ты останешься здесь. Но случилось непредвиденное. Томаса, оказавшись по делам в городе, зашла к Розе, чтобы передать ей резиновые перчатки для работы: Томасе очень хотелось, чтобы Роза поберегла руки. Уходя, она забыла зонтик, и Кармен выбежала на улицу и окликнула ее. Томаса вернулась за зонтиком. Женщины поболтали еще с минуту и разошлись. Кармен возвратилась на кухню, но тотчас была вызвана к хозяйке. Донья Росаура стояла у раскрытого окна, нервно постукивая костяшками пальцев по белоснежному подоконнику. – Я слышала в окно твой голос. Кого это ты окликнула? – Это была крестная мать новой служанки Розы. – Как ее зовут? – Томаса, – ничего не подозревая, ответила Кармен. – Скажи этой Розе, чтобы она немедленно поднялась ко мне. Через несколько мгновений Роза стояла перед Росаурой. – Твою крестную зовут Томаса? – Да. – А где твои родители? – Я ничего не знаю о них. – Даже имен? – Ну… отца звали Педро Луис. Росаура закрыла глаза, и Розе показалось, что ей плохо. Она даже хотела помочь хозяйке, но та резким жестом остановила ее. – Отца, похоже, убили, – растерянно сказала Роза, не зная, что еще она должна сообщить сеньоре. – А мать? Как ее зовут? – Паулетта. Только я не знаю, жива ли она… Роза вопросительно посмотрела на донью Росауру. Взгляд, который она встретила, поразил ее. Ей снова показалось, что хозяйка вот-вот упадет. Но попытка помочь ей вызвала у сеньоры странную реакцию: – Не смей прикасаться ко мне! Сукина дочь! Вон отсюда… Роза в полной растерянности выбежала из комнаты. В «затерянном городе» царило беспокойство и смятение. Городские чиновники, эти, по словам Каридад, воры и бандиты, посетили Вилья-Руин и объявили жителям его о скором выселении. Под возмущенные крики и ругань чиновники сели в машину и уехали. Но это никого не успокоило. Было ясно: «затерянный город» будут сносить. Куда деваться его жителям? Этого не знал никто. Может быть, городские власти более бережно отнеслись бы к этим бедным домишкам среди диких пустырей, окруженным нищими палисадничками, долженствующими создать хоть какой-нибудь уют, если бы знали, что это убогое пространство – место действия, а его обитатели – герои будущей киноленты, над которой будут плакать тысячи телезрителей. Но чиновники не знали этого. И поэтому собирались делать свое дело, повергая в растерянность и ужас бедняков, которых вряд ли утешило бы знание того, что все они – будущие персонажи истории, в центре которой судьба их любимицы, сыгранной другой их любимицей – пленительной ВЕРОНИКОЙ КАСТРО, по случайному совпадению однофамилицей и знаменитого политического лидера, и никому не известного сыщика, третьестепенного персонажа этого повествования, и многих других испаноязычных, как теперь принято говорить, людей. Появление Рохелио в гостиной дома Линаресов произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Его ждали с минуты на минуту, но никто не мог предположить, что он войдет хоть и не очень уверенно, но – без помощи костылей! Радостные восклицания посыпались на него со всех сторон. – Совсем другое дело: красавчик не хуже сеньора Рикардо! – верещала Леопольдина. – Прямо не верится, Рохелио. Давно бы так! – сияла белозубой улыбкой Леонела. – Он, конечно, прихрамывает, но это не очень заметно, – констатировала Дульсина. Кандида сказала, что он выглядит победителем. Рохелио улыбнулся: – Главное для меня поскорее закончить учебу и начать работу. А победы… Бог с ними. Про себя он подумал, что ему нужна только одна победа: над существом, которое он любит давно и преданно. Попытка Розы объясниться с хозяйкой ни к чему не привела. Она попросту заявила Розе, что не привыкла давать никому объяснений и отступать от своих правил не собирается. Роза предположила, что ее, наверно, обманули, возвели на нее напраслину. Это могли сделать, например, сестры ее мужа. Но Росаура была непреклонна. – Я ни с чьими сестрами о тебе не говорила. Я выгоняю тебя просто потому, что так хочу. Это все! – Господь и Дева Гвадалупе покарают вас за то, что вы безо всякой моей вины лишаете меня работы, – грустно закончила Роза этот тяжелый разговор. Прощаясь с полюбившейся ей девушкой, Кармен дала ей немного денег и горько пожалела, что им не придется работать вместе. – Я ничего не могла сделать – ей как вожжа под хвост попала… Но можешь быть уверена: я всегда помогу тебе чем могу. Понадоблюсь – разыщи меня… Кто только здесь не работал, но ты – лучшая. И надо же: именно тебя прогоняют!.. Томаса удивилась неожиданному возвращению Розы домой. – Меня с работы выгнали, – объяснила Роза, бессильно опускаясь на кровать. НОВАЯ РАБОТА ЭРЛИНДЫ Себастьян только что позавтракал и собирался спокойно поболтать с Селией. Но в это время в кухню вошел озабоченный чем-то Рикардо и сказал, что хочет, чтобы Себастьян сопроводил его в Вилья-Руин.– Мы поедем к Розе? – спросил Себастьян. – Нет. Надо найти медсестру для Рохелио. – Так для чего вам беспокоиться? Мы с Хаиме сами съездим. – Нет, я хочу поехать с вами. Ехать было недалеко. Но за этот короткий путь Себастьян, к которому Рикардо питал полное доверие, узнал, что Роза по-прежнему сердится на мужа и не желает с ним разговаривать. Рикардо дал садовнику деньги, которые тот должен был передать Розе. При этом он предупредил, чтобы Себастьян не говорил, что деньги, мол, от мужа, а то Роза их не возьмет. – Скажи, что они – от Рохелио. Когда Себастьян вошел, Роза воевала с попугаем, ни за что не желавшим отзываться на кличку «Креспин». Себастьян сказал, что заехал на минутку, чтобы договориться насчет медсестры. Хорошо бы она завтра пришла к Линаресам. Как и предполагал Рикардо, первым желанием Розы, когда садовник протянул ей деньги, было отказаться от них. И как предполагал все тот же Рикардо, она взяла эти деньги, узнав, что их посылает Рохелио. – По правде говоря, худо у нас с деньгами. А тут еще «затерянный город» сносить собираются. Куда мы денемся?.. Себастьян признался ей, что в машине его дожидается молодой сеньор Рикардо. Может, она хочет с ним поговорить? Но Роза решительно отказалась. – А вы приходите, пока нас не сломали. Вам я всегда рада… Рикардо обрадовался, когда узнал, что Роза взяла деньги. Но Себастьян был чем-то озабочен. Когда они уже подъезжали к дому, вдруг сказал: – Вилья-Руин сносить собираются… Куда они денутся?.. Ванесса еще не видела Рохелио после успешной операции. Она вошла к нему оживленная, улыбающаяся. – Вот радость-то, Рохелио! – Она поцеловала его и потребовала показать, как он ходит без костылей. – Ужасно за тебя рада! А так как у меня есть и другие причины для радости, я решила навестить тебя. И она протянула ему изящный конверт. Он смотрел на Ванессу не отрываясь, счастливый ее приходом, и машинально положил конверт на ночной столик. – Это ты придала.мне мужества для этой операции, – вдруг сказал он. – Ты всегда нравилась мне. Но пока я был калекой, я скрывал это от тебя. Теперь я могу наконец сказать: я люблю тебя… Рохелио говорил, не замечая растерянности, все более очевидной на лице Ванессы. Она не отвечала ему. И он сказал: – Я понимаю, тебе нужно время… Чтобы сгладить возникшую неловкость, он взял в руки конверт. – А это что? – Это приглашение на мою свадьбу, Рохелио, – ответила Ванесса. Он не сразу понял. – Ты… ты выходишь замуж? – Двадцать седьмого. Рохелио сам потом удивлялся, как ему удалось взять себя в руки и внешне остаться почти невозмутимым. – Поздравляю тебя. Не могу сказать, что рад: ты мне все равно не поверишь… Я знаю счастливца? – Это Эдуардо Рейносо. Я была с ним на дне рождения Розы. Рохелио несколько минут молчал. Ванесса уже собралась уходить, когда он спросил ее, глядя ей в глаза: – Скажи, если бы ты знала о моих чувствах раньше, до операции, ты бы могла ответить мне на них после того, как я перестал быть калекой? – Если бы я любила тебя, Рохелио, мне было бы безразлично, калека ты или нет. Как ни объясняла Эрлинда, что не может взяться за работу медсестры, Роза стояла на своем. – Я бы и сама помогла Рохелио, – говорила она, – да не умею. И в дом этот не вернусь. Эрлинда обещала подумать. Но Роза требовала немедленного ответа. Она даже предложила подруге пойти с ней на ее нынешнюю работу, чтобы тут же все и решить. – Я пойду с тобой туда, где ты работаешь, – упрямо твердила она. – Туда, где я работаю? – задумчиво переспросила Линда. Ей давно пора было уже появиться там, где она работала, и она хорошо представляла себе, что там сейчас происходит. …Все столики в таверне «Твой реванш» уже заняты. Гремит музыка. Официантки снуют туда-сюда, выполняя заказы посетителей. Кое-кто, уже изрядно выпив, пытается хватать их, когда они с подносами пробираются между столиками. Леона растерянно сообщает спускающейся по лестнице Сорайде: – Ее все еще нет… И Сорайда отвечает: – Знаю. Получит она у меня! Леона, конечно, начнет заступаться, говорить, что Линда не такая, как остальные девушки этого заведения. Сорайда тут же рявкнет: – Если она монашка – пусть идет в монастырь! У Леоны, правда, есть козырь: Линда хороша собой, воспитанна, и клиенты на нее как мухи на мед летят. Но и у Сорайды есть что возразить: клиенты-то летят, но хлопот с ней масса, а принцессы тут не нужны. Потом она отправит Леону работать, потому что сегодня посетителей – невпроворот… Примерно такой разговор и впрямь состоялся у хозяйки «Твоего реванша» с одной из девушек перед самым появлением Эрлинды. И Леона, заведенная Сорайдой, прямо так и сказала запыхавшейся от спешки Линде: – Вот что, дорогая, или бросай свои дневные медицинские дежурства, или эти, ночные. Сорайда бесится. Беги переодевайся! Но Сорайда уже была тут как тут. – Ты опаздываешь каждый вечер на час! Она схватила Линду за руку и, вывернув ее, показала девушке ее же часы. – Прости, Сорайда, этого больше не повторится. Я нуждаюсь в работе. – Не похоже! Иди переодевайся. А переоденешься – не стой, ходи, двигайся! И Эрлинда побежала переодеваться. Каникулы у ребят «затерянного города» закончились, а с ними закончилась и вся их «коммерция»: продажа жвачки и газет. Розе надо было искать какую-то другую работу. Но прежде она считала необходимым решить проблему с медсестрой для Рохелио. Ему не нужна была равнодушная профессионалка. Около него должна быть нежная и заботливая девушка, а такой могла быть только Эрлинда. И, не дав ей как следует выспаться после ночной работы, Роза явилась в дом Фелипы и, пригрозив, что поссорится с подругой, добилась наконец от Эрлинды согласия пойти в дом Линаресов. Довольная, что хоть одна проблема как будто разрешилась, Роза отправилась домой и, завернув за угол, наткнулась на знакомый автомобиль, около которого стоял поджидавший ее Рикардо. – Себастьян сказал, что ты нуждаешься… – Да, я лишилась работы. – Говорят, что Вилья-Руин сносят. Где ты будешь жить? Я хотел бы помочь тебе. – Где я буду жить? А где будут жить остальные, мои соседи? – спросила Роза, невесело усмехнувшись. – Всем не поможешь. Но тебя надо увезти отсюда. – К твоим сестрам? – Я хотел бы нанять дом для тебя и Томасы. – Я не смогу жить в этом доме, зная, что мои бедные соседи мыкаются без крыши над головой. – Ты просишь, чтобы я нашел жилье для всех твоих соседей? – Я ничего у тебя не прошу. Это ты пришел предлагать… Розе явно не хотелось разговаривать. Рикардо открыл дверцу машины, но не спешил садиться за руль. – Хорошо, – сказал он, – я подумаю, что можно сделать для всех вас. Попробую поговорить с владельцем этой земли… – Только не думай, что этим заставишь меня забыть твою жестокость. Рикардо сел в машину. – Когда-нибудь ты поверишь мне, – сказал он. Дверца захлопнулась, и мотор взревел. Донья Росаура была разгневана не на шутку. Вон сколько на часах, а уборка в доме еще и не начиналась! Ей не было дела до трудностей, возникших у прислуги в связи с уходом Розы. Главное, чтобы в доме царила чистота, а как этого добьются служанки, ее не интересовало. Напрасно Хустина жаловалась: – Я не могу управиться одна со всеми делами! Позовите Розу – пусть она поможет мне. А иначе я уйду… – Уходи! И чем скорее, тем лучше! Рассерженная Росаура покинула кухню. Кармен стала успокаивать плачущую Хустину. – Не обращай на нее внимания. Она уже несколько дней места себе не находит. Вот и срывает зло. По-моему, она не в себе. – Кармен ласково похлопала Хустину по спине. – Продолжай уборку, а я пойду потолкую с ней. Надеюсь, она успокоилась. Кармен поднялась в комнату хозяйки и постучала в дверь. Ответа не было. Она постучала еще раз. Прежний результат. Тогда она открыла дверь. Росаура лежала на ковре без признаков жизни. Кармен бросилась к ней и опустилась на колени. – Донья Росаура! Что с вами! Росаура не отвечала. Кармен кликнула Хустину. Та, узнав в чем дело, помчалась за врачом. О работе у Рохелио Эрлинда договаривалась с Дульсиной. Оглядывая роскошный кабинет, куда ее привела Леопольдина, девушка уточнила время, когда должна будет находиться около больного. – Я раньше десяти не смогу… – Хорошо, – согласилась Дульсина, – с десяти до шести. Вообще говоря, сиделка – это каприз моего брата. Он вполне мог бы обойтись и помощью Леопольдины. Но стоит ли считать чужие деньги!.. Хочу предупредить вас, что у брата скверный характер. Не знаю, сколько времени вы сможете выносить его. Эрлинда мягко улыбнулась. – Я привыкла ко всякому обращению. «Если бы вы только знали, что мне приходится выносить», – подумала она при этом… Характер у больного, видимо, и впрямь был не сахар. Он совсем не был похож на того Рохелио, каким она помнила его по дню рождения Розы. Теперь он глядел мрачно, и было непонятно, что его мучает – послеоперационные боли или какая-то душевная драма. Попытки Эрлинды узнать, что с ним, вызвали с его стороны не грубую, но не оставлявшую сомнений в его непреклонности реакцию: – Я буду очень признателен вам, если вы оставите меня в покое. – Конечно. Простите меня, – покорно отвечала Эрлинда. Перед тем как отправиться на поиски работы, Роза горячо молилась возле уличного алтаря Девы Гвадалупе. Алтарь этот, находившийся прямо возле их дома, всегда был трогательно украшен цветами и разными ленточками. За этим внимательно следили жители «затерянного города», и прежде всего Томаса со своей воспитанницей. – Ты видишь, я веду себя хорошо. Я не такая уж плохая. Помоги мне найти хоть какую-нибудь работу! – обращалась Роза к святой. Дева Гвадалупе редко подводила ее, и на рынок Роза отправилась, преисполненная надежды. Рынок жил своей обычной жизнью. Шумная толпа перетекала от одного прилавка к другому. Продавцы зазывали покупателей, нахваливали свой товар. Толстяк Иларио из-за ворохов зелени углядел Розу и окликнул ее: – Здравствуй, куколка! Не меня ищешь? Но Роза решительно направилась к прилавку Филомены. Выслушав ее, Филомена на миг задумалась. – Здесь-то никакого дела для тебя нет… А что, ежели послать тебя с моей кумой Гонсалой – образками торговать, а? – Я на все согласна. – Ходи по улицам где захочешь, продавай водителям грузовиков изображения святых. – А они как идут? – деловито осведомилась Роза. – Хорошо идут! – засмеялась Филомена. – Особенно Дева Гвадалупе. Шоферам заступница, как никому другому, нужна! – Спасибо, донья Фило! – обрадовалась Роза, убеждаясь в который раз, что кто-кто, а Дева Гвадалупе – надежная соседка! Донья Росаура была еще жива, когда приехал врач и в карете «скорой помощи» отвез ее в больницу. Кармен разрешили находиться около нее, и она очень нервничала оттого, что хозяйка не приходит в себя. – Ну как она? – спрашивала Кармен в очередной раз, глядя, как доктор озабоченно перелистывает историю болезни Росауры Монтеро. – Плохо, Кармен. Не думаю, что она выйдет отсюда живой.. …И в самом деле больной становилось все хуже. Она задыхалась. Видимо, ее мучили какие-то видения, потому что она то тихонько стонала, то зскрикивала. В бреду она то и дело повторяла имя «Паулетта». Кармен наклонилась к ней: – Сеньора… Донья Росаура… У вас болит что-нибудь? И вот сквозь бред, тяжелое дыхание и даже, как показалось Кармен, всхлипывания она расслышала вполне осмысленную фразу: – Хочу… повидать… мою дочь Паулетту… Кармен попробовала возразить: – Вы много лет не видели ее. Это может повредить вам. Однако Росаура с трудом, но настойчиво произнесла: – Я умираю… Хочу видеть ее… Сделать признание… СМЕРТЬ РОСАУРЫ МОНТЕРО Леонела томилась, не ощущая должного внимания со стороны Рикардо. Получалось, что ее пребывание в доме Линаресов не дает того результата, на который она рассчитывала. Это раздражало ее, несмотря на все ее терпение, бывшее, по ее словам, одной из родовых добродетелей Вильярреалей.Видя, что Рикардо собирается куда-то уезжать, Леонела попросилась с ним. – Мне так скучно здесь, – игриво и жалобно надула она губки. Но Рикардо сказал, что ехать с ним незачем: он должен поговорить с хозяином земельного участка, где расположено жилище Розы Гарсиа, которое вскоре должны снести… Это сугубо деловой визит, и вряд ли он развеселит Леонелу. – С ума сойти! – демонстративно поразилась Леонела. – Ты попросту бегаешь за дикаркой, которая третирует тебя… А знаешь, зачем она это делает? Чтобы только подразнить и больше привадить. Это старый прием у нас, у женщин. – Ты хорошо им владеешь? Леонела оставила без внимания этот выпад. – Она тебя запутала. И тебе теперь уже не выпутаться. Ты в конце концов добьешься ее. Но это будет надменная и властная дикая надсмотрщица. Она превратит твою жизнь в ад! Молча выслушав суровое предсказание, Рикардо в дурном настроении отправился по делам, о которых он говорил Леонеле. Когда через пару часов он подъезжал к дому Розы, настроение его несколько улучшилось. Его не испортило даже то, что Роза, увидев мужа, довольно громко спросила попугая: – Явился! Ну не глупый? – Дур-р-рак! – немедленно подтвердил попугай. Рикардо принужденно улыбнулся и сказал: – Я говорил с владельцем этого земельного участка. Дома, расположенные на нем, нельзя сохранить – здесь будет построено новое огромное здание. – Будто мы без тебя не знаем… – мрачно сказала Роза. – Да помолчи минутку, Розита, дай человеку сказать, – прервала ее Томаса. – Но дело в том, что мы с ним договорились: вам всем будет предоставлена денежная компенсация. Томаса обрадовалась: – Вот видишь, дочка! Спасибо вам! – Не надо благодарить меня. Просто хозяин добрый человек. Чек уже выписан. – Значит, надо подыскивать жилье, – невесело сказала Роза. – Вам не о чем беспокоиться. Я ведь сказал, что займусь этим сам. – Не очень-то напрягайся. За помощь, конечно, большое тебе спасибо. Только не жди, что это изменит наши с тобой отношения. В прихожей возвратившуюся из офиса Паулетту встретила чем-то очень встревоженная Эдувигес. – Тебе звонили… Это очень срочно. От твоей мамы. Паулетта удивленно вскинула на кормилицу глаза. – Ты не ошибаешься? – Нет. Звонила Кармен, домоправительница доньи Ро-сауры. Твоя мама в больнице, в тяжелом состоянии. – При смерти? – испуганно предположила Паулетта. – Боже мой!.. – Ты знаешь… похоже, ее мучает совесть. Она… она хочет сделать тебе какое-то признание. Но Кармен не знает, какое. Услышав в прихожей встревоженные голоса, сверху спустился Роке. – Я должна навестить мать. Она в больнице. Видимо, сердце, – сказала ему Паулетта. Он предложил поехать в больницу вместе. Но она отказалась, обещав позвонить, если понадобится. Когда она уехала, Роке сказал не то Эдувигес, не то себе: – Благодарю Господа за то, что у меня такая жена. Столько натерпеться от доньи Росауры и совсем не помнить зла! Уличная торговля образками и впрямь шла довольно бойко. В поисках новых покупателей Роза оказалась около таверны, на которой разными огнями светилось название «Твой реванш». Из таверны доносилась веселая музыка. Шоферов, почитателей Девы Гвадалупе, вокруг не было видно, и Роза уже собиралась идти дальше, как вдруг заметила входящую в таверну Эрлинду. Было как раз время ее ночного медицинского дежурства. Эрлинда прошла, не заметив Розу. «Это что же, она медсестрой в таверне работает? – удивилась Роза. – Тут-что, больные есть?» Недолго думая, она вошла в таверну и обратилась к немолодой, пестро одетой женщине в блестящих украшениях. – А где Эрлинда? Женщина посмотрела на нее внимательным, оценивающим взглядом. Ответить она не успела, потому что появившаяся в зале Линда, заметив Розу, сама подбежала к ним. – Ты здесь работаешь? – спросила ее Роза. – Конечно, работает. А что еще здесь делать? – ответила за Эрлинду женщина в пестром. – Сорайда, позволь, я немного провожу Розу и скоро вернусь. – Живо только, – разрешила Сорайда. Эрлинда смотрела на Розу умоляюще. – Ступай домой, завтра поговорим. – Значит, ты не медсестра? Как же ты будешь ухаживать за Рохелио? – Не говори никому из наших, что видела меня здесь. А то я со стыда сгорю!.. Я пошла, Роза, мне работать надо… И она заскользила между пьяными клиентами заведения, стараясь увильнуть от их наглых рук. У маленькой эстрады, где играли музыканты, ее перехватила Сорайда. – А ничего эта твоя подружка, – сказала она, нагибаясь к уху Линды, чтобы та могла ее расслышать сквозь завывания саксофона. – Я бы даже сказала: хороша! Могу предложить ей место официантки. Будет работать, как и ты… – Роза чистая девушка и никогда не станет работать в этой… этой… – Линда не смогла подобрать подходящего слова. Сорайда насмешливо смотрела на нее. За обедом Рикардо был так молчалив, что Дульсина не выдержала: – Тебе скучно с нами, Рикардо? Ты угрюм, как какой-нибудь старик. – Может, стоило бы всем вместе сходить в кино, – предложила Леонела. Обсудить это предложение, однако, не успели, потому что Кандиде вдруг стало плохо за столом. Она предположила, что майонез к лангустам недостаточно свеж. Поэтому ее тошнит и болит голова. Она поднялась из-за стола, чтобы идти к себе. – Господь с тобой, милая, – сказала ей сестра, – не будь я полностью уверена в твоей непорочности, я бы предположила, что ты беременна. Кандида как-то нервно закашляла и удалилась. Федерико Роблес беспокойно заерзал на стуле. Рикардо после некоторого размышления согласился с Леонелой, что немного развлечься и впрямь не помешает. – А ты знаешь, Дульсина, Рикардо озабочен делами Розы и, кажется, намерен помочь ей, – сказала Леонела, тоже вставая из-за стола. – Все уже решено: жителям Вилья-Руин будут возмещены убытки, – сообщил Рикардо, и разговор на этом закончился. Кандида с трудом добрела до своей комнаты и прилегла. Тошнота постепенно улеглась, но голова продолжала болеть. Через какое-то время в комнате появился взволнованный Федерико. – Не бойся, меня никто не видел, – успокоил он Кандиду. – Тебя все еще тошнит? Ты думаешь, что это?.. – Нет, конечно. Роблес несколько успокоился. Кандида смотрела на него ласково, но, когда он снова заговорил с ней о необходимости «взять вожжи в свои руки», она, как обычно, отказалась продолжать разговор на эту тему. – Нет, Федерико, нет! Я не хочу этого. Но на этот раз лиценциат Роблес не был покладист, как всегда. Он, правда, не стал долго спорить со своей возлюбленной, но посмотрел на нее как-то странно, как будто все вдруг про нее понял. А затем, пожелав хорошего самочувствия, покинул ее, сославшись на неотложные дела. Он и впрямь поднялся в кабинет, где обнаружил Дульсину, разбиравшую за письменным столом какие-то счета. Спросив, не помешает ли, Роблес опустился в кресло. Дульсина некоторое время продолжала заниматься счетами. Потом подняла голову. – Что вы так смотрите на меня, лиценциат Роблес? – Вы сегодня несказанно хороши. Дульсина удивилась и поблагодарила за комплимент. – Вы, впрочем, всегда были привлекательны. И я всегда отмечал это… Про себя… Я не позволял себе переходить границы дозволенного. Простите, если сегодня я не сдержался… Сегодня вы слишком хороши. – Не преувеличивайте, Роблес, – довольно спокойно ответила Дульсина. – Если бы я была так хороша, как вы говорите, то не была бы до сих пор незамужней. – Потому что вы всецело отдались заботам о семье, – горячо возразил ей Роблес – Но ведь еще не поздно. – Вы так думаете? – скептически взглянула на него Дульсина. – Вне всякого сомнения! Да любой мужчина за честь почел бы находиться рядом с вами!.. Я бы, например, мог только мечтать о такой жене… Лиценциат сокрушенно махнул рукой, как бы сознавая всю дерзость и несбыточность такого рода мечтаний. Дульсина на этот раз не скрыла своего удовольствия. Кармен выглядела такой усталой, что Паулетта отправила ее домой. А сама осталась у постели матери. Она долго сидела, вглядываясь в лицо женщины, давшей ей жизнь и сделавшей все, чтобы эта жизнь оказалась безнадежно испорченной. Когда Росаура пришла в себя и открыла глаза, она увидела склоненное над ней лицо дочери и заплакала. – Прости меня, прости, – говорила она, задыхаясь, и Паулетта не в силах была успокоить ее. Убедившись, что они одни, Росаура прошептала: – Я умираю… Я хочу сказать тебе о твоей дочери… О Розе… – Что ты знаешь о ней?! – Она была у меня… Я выгнала ее… – Росаура вновь начала задыхаться. Приехавший и незаметно вошедший в палату Роке услышал, как она с последним усилием произнесла сквозь хрип: – Я знаю… где найти ее… – Где, мама, где? – крикнула Паулетта, приподнявшись над постелью умирающей и как бы помогая ей прошептать такие нужные слова. Но из груди Росауры вырвались только хрипы, становившиеся все громче. Это было последнее, что услышала Паулетта от своей матери. ХОРОШАЯ ПАМЯТЬ ЛЕОПОЛЬДИНЫ У Палильо снова нашлось время для уличной торговли. И он тут же пригласил свою напарницу. Он считал, что Роза и ему приносит удачу. На этот раз они торговали дешевыми книжками.Роза очень обрадовалась, когда в затормозившей около нее машине она увидела знакомую сеньору, которая некоторое время назад была так добра к ней. Рядом с ней сидел за рулем человек в дорогом строгом костюме., – Купи у обоих по книжке, Роке, – сказала сеньора. – Ой, я будто чувствовала, что встречу вас!.. А почему у вас глаза такие грустные? – У сеньоры мама умерла, – сказал господин, протягивая Розе деньги. – Прощай, – сказала сеньора, и машина тронулась. Дома Роза узнала от Томасы неожиданную новость: приходил владелец земли и предупредил, что через неделю Вилья-Руин начнут сносить и что надо завтра же получить денежную ссуду на переезд. – Все-таки Рикардо помог… – Не он, а Господь и Дева Гвадалупе, – возразила Роза. – Где-то мы теперь жить будем?.. – Где бы ни жить, лишь бы его не видеть, – жестким тоном закончила беседу Роза. Эрлинда дала Рохелио таблетку и стояла около него со стаканом воды, ожидая, когда он положит таблетку в рот. Рохелио не любил лечиться и смотрел на таблетку с отвращением. Наконец он выпил лекарство. – Хотите почитать? – спросила Линда. – Сейчас нет. – Я не мешаю вам своим присутствием? Вы почему-то такой печальный. Казалось бы, радоваться должны после успешной операции. – Я тоже думал, что буду радоваться. Но ошибся. Вскоре появилась Леопольдина, поставившая Эрлинду в известность, что сегодня ей предстоит сделать сеньору Рохелио массаж ноги. Линда со страхом призналась, что не очень-то владеет искусством массажа. – Но это входит в ваши обязанности, – строго сказала Леопольдина. – Разве вы не опытная медсестра? – Я ухаживала за многими больными, но случаев, подобных этому… Впрочем, я думаю, что справлюсь… Что вы на меня так смотрите? Леопольдина действительно смотрела на нее пристальным взглядом, будто стараясь вспомнить, где она могла видеть эту девушку. Для Паулетты наступили дни, полные печальных забот. Однажды, когда они с мужем обсуждали подробности грядущих похорон, он вдруг сказал: – Мне показалось, что донья Росаура перед смертью хотела тебе что-то сказать… – Ты же слышал, она не успела. – Но она произнесла имя какой-то Розы. Паулетта нервно заходила по комнате. Но Роке взял ее за руку. – Кто эта Роза, Паулетта? Паулетта несколько мгновений молчала. – Это… это существо, которое было мне очень дорого и с которым мать разлучила меня много лет назад. – Как я понял, это существо живо? – Да, но мама не успела сказать, где оно сейчас. Теперь помолчал Роке. – И что ты намерена предпринять? – Я думаю, самое правильное – забыть о последних словах мамы. Однако Паулетта не только не собиралась забывать сказанных матерью слов, но после ухода мужа начала действовать. На это отчасти подвигнула ее кормилица, предположившая, что Кармен, домоправительница дома Мон-теро, может что-нибудь знать. Паулетта усадила Эдувигес в машину, и они поехали в дом умершей. На вопрос Паулетты, не знает ли Кармен девушку по имени Роза, которая могла появляться у них в доме, Кармен сразу же ответила, что, скорей всего, это Роза, она живет в «затерянном городе» и работала у них некоторое время горничной. – В «затерянном городе»? – повторила Паулетта. Это было уже кое-что конкретное. Дульсине показалось, что Рикардо накануне возвратился домой не совсем трезвым. Вообще-то подобное с ним случалось нечасто. Она спросила Леонелу, много ли он пил во время их вечерних развлечений. Леонела пожала плечами: – По-моему, нет. Дульсина тоном опытной пожирательницы сердец шепнула девушке, что атаковать мужчин лучше всего, когда они пьяны. Леонела засмеялась и ответила, что они с Рикардо не собираются вечерами сидеть дома. Поболтав с Леонелой, Дульсина поднялась в комнату к сестре, чтобы осведомиться, как она себя чувствует. Вид Кандиды ей не понравился, и она предложила вызвать врача. Предложение это почему-то очень напугало Кандиду. Дульсина даже удивилась ее реакции, но в это время в комнату, едва успев постучать, ворвалась Леопольдина. – Это она, сеньорита! – не то торжествующе, не то испуганно объявила старшая служанка своим хозяйкам. – Неужели опять дикарка? – спросила Дульсина. – Не сама дикарка, но ее соучастница! И Леопольдина, задыхаясь от возбуждения, рассказала сестрам о том, что ухаживающая за Рохелио медсестра была на дне рождения Розы. Это ее подруга! Ясное дело: она проникла сюда, чтобы шпионить в пользу дикарки! Дульсина немедленно отправилась к Рохелио. Но оказалось, что медсестра попросила разрешения уйти сегодня пораньше. И он ее отпустил. – И пусть больше не возвращается. Я не желаю ее здесь видеть! – коротко распорядилась Дульсина и ушла, оставив Рохелио в полном недоумении. ПЬЯНАЯ ВЫХОДКА Розе пришлось сурово поговорить с Эрлиндой. Она обвиняла подругу в том, что та обманывает и ее, и всех соседей, говоря, что по ночам работает медсестрой, спрашивала ее, как она может дежурить при больном Рохелио, когда ее настоящая профессия не медсестра, а официантка в ночном кабаке.Но она любила Линду за ее доброту и отзывчивость и не могла не понимать, что не от хорошей жизни обслуживает ее подруга ночных гуляк. Поэтому очень скоро от обвинений она перешла к сочувствию. Более того, дела Розы складывались так, что ей и самой впору было наняться официанткой к Сорайде, благо, хозяйка «Твоего реванша» сама предложила ей работу. Роза верила, что она сможет постоять за себя перед посетителями этого веселого и грязноватого места. Но пьяницы «Твоего реванша» – могли представлять для нее опасность лишь в будущем. Роза и предположить не могла, что уже сегодня вечером ей придется иметь дело с пьяным человеком, потерявшим власть над собой и потому полагавшим, что у него есть право на власть над другими… Рикардо, проводивший последние вечера в обществе Леонелы Вильярреаль, становился тем мрачнее, чем в более веселых местах они появлялись вдвоем. Он много пил, и она не останавливала его. Но становясь пьяным, он мог говорить со своей спутницей только об одном: о том, как унижает и оскорбляет его Роза, не желающая примирения. На этот раз, отвезя Леонелу к сестрам, он пешком отправился в «затерянный город». Томаса была у соседей. И когда Роза открыла на стук, между ней и Рикардо произошла безобразная сцена. Пьяный Рикардо стал требовать близости, крича, что у него есть на Розу права мужа. – Я тебе развод хоть завтра дам! – отталкивала она его ставшие вдруг грубыми руки. Потом он внезапно менял тон, становился перед ней на колени, звал ее куда-то, где они будут одни! Она пригрозила ему, что позовет на помощь соседей. – Я больше не могу без тебя! Я готов на все! – кричал он. – И я знаю, что ты любишь меня! Это последнее заявление особенно вывело Розу из себя. – Держи карман шире! – сказала она и угрожающе взяла в руки подсвечник. – Если я сейчас уйду, – произнес тогда Рикардо протрезвевшим вдруг голосом, – ты никогда больше меня не увидишь. Но и это не произвело на нее впечатления. Тогда он со всего размаху ударил кулаком по столу: – Лучше– всего нам развестись! И вышел из дома, почти не шатаясь. – Убирайся, – бросила она ему вслед и только тогда зарыдала. Леопольдина с любопытством наблюдала, как Дульсина колдует перед зеркалом с какими-то кремами, румянами, пудрой и косметическими карандашами. – Пришел лиценциат Роблес? – спросила хозяйка, не очень умело подводя глаза. Леопольдина сообщила, что лиценциат пришел и просматривает в кабинете какие-то бумаги, и тут же поинтересовалась, уж не собирается ли куда-нибудь сеньорита, ежели она так прихорашивается. Но сеньорита, если куда и собиралась, так это в тот самый кабинет, где сейчас находился лиценциат. Труды ее перед зеркалом, впрочем, не пропали даром и были вознаграждены фразой Федерико Роблеса: – Вы сегодня прекрасны как никогда! Завязалась непринужденная беседа, в которой Дульсина высказала мысль о том, что они слишком давно знакомы, чтобы называть друг друга на «вы». Пора им перейти к общения по именам, поскольку связывают их не служебные, а вполне дружеские отношения. Роблес застенчиво предположил, что, может, им лучше сохранять дистанцию: все-таки она его клиент, а он всего лишь ее адвокат… Но Дульсину уже не устраивали такие общие рассуждения. И она спросила своего адвоката прямо: – Скажите, Федерико, вы были бы способны влюбиться в меня? На что он, робея, ответил, что это уже произошло. Из ее уст вырвались какие-то смятенные восклицания. Она предположила, что это дурная шутка, что он играет ею. И чтобы доказать ей, что это отнюдь не так, он вынужден был приблизиться к ней и поцеловать ее. Это привело ее в совершенное смятение. Она, никогда не знавшая любви и уже не надеявшаяся на нее, вдруг почувствовала себя влюбленной школьницей и еще раз потребовала – теперь уже с полным основанием, – чтобы он говорил ей «ты, Дульсина». Федерико, однако, полагал, что теперь-то они должны быть особенно осторожны. По его мнению, об этом поцелуе никто не должен знать, потому что станут говорить, что его интересует положение и деньги Дульсины… Это оскорбительно для него… И он просит ее забыть этот его порыв, который был сильнее его, эту его непростительную слабость. Но Дульсина совершенно не намерена была забывать этого порыва. И тогда он со всей свойственной ему в некоторых случаях робостью и застенчивостью предположил, что, может… страшно подумать… что, может, она тоже… влюблена в него? Роза была так оскорблена пьяной выходкой Рикардо, пытавшегося овладеть ею против ее воли, что ей было все равно, кому жаловаться. Никого, кроме попугая, дома не было, и она жаловалась ему, горячо пытаясь передать все безобразие поступка мужа, которого уж теперь точно можно было назвать бывшим. – Понимаешь, Креспин, он хотел меня силком взять! Попугай, обычно державший сторону Рикардо, на этот раз осуждающе качал головой, как бы давая Розе понять, что и по их попугайским обычаям и нравам – это безобразие, не заслуживающее никакого снисхождения! – Будь проклят тот час, когда я положила глаз на эту бесстыжую рожу! Чтоб ему ногу вывихнуть! Чтоб у него прыщ на носу вскочил! Несмотря на отчасти комический характер этих проклятий, Розе и впрямь было худо. И Томаса поняла это, едва вошла в дом. Против ожидания, Томаса нашла какое-то оправдание пьяной выходке Рикардо. – Довела ты его. Ты ведь ему жена. Он своего требует. Да ведь и любишь ты его… Эх, Розита, Розита, рано тебе было замуж выходить. Бредущему по ночному «затерянному городу» Рикардо Линаресу меньше всего хотелось идти домой. Он позвонил из какого-то забытого Богом телефона-автомата своему приятелю Хорхе, готовому на развлечения в любое время суток, и назначил ему немедленное свидание. – А где? – спросил Хорхе. – Я подъеду, куда скажешь. – Где-нибудь неподалеку от Вилья-Руин. Я сейчас там. – Тогда приходи к «Твоему реваншу». Знаешь такое местечко? Рикардо сказал, что найдет. …Выйдя из машины, Хорхе уже при свете рекламы у входа в кабачок разглядел на физиономии приятеля синяк.. – Это она тебе поставила? – спросил догадливый Хорхе, кивая на очевидное пятно под глазом. Рикардо не стал отрицать. – Дикарка! Разводись с ней. Воспользуйся случаем. Что тебе мешает? – Гордость! – внушительно ответил Рикардо. И они вошли в двери таверны. Тропические ритмы, популярные в «Твоем реванше», оглушили их. Сорайда в своем обычном пестром наряде, блестя украшениями, звон которых слышен был даже в этом шуме, подошла к ним и объявила, что друзья Хорхе – ее друзья. Она крикнула двух девушек, чтобы они позаботились о вновь пришедших. Если бы к Рикардо не вернулось его хмельное состояние, он, вероятно, заметил бы, что одна из этих девушек, очень хорошенькая, смуглая, с гладко зачесанными темными волосами, посмотрела на него тревожным взором и постаралась переложить на подругу свои обязанности. – Я себя что-то неважно чувствую, Леона, – сказала она подруге и отошла. Эрлинда сразу узнала в одном из посетителей мужа своей подруги Розы. – Интересное местечко, – оглядевшись, сделал вывод Рикардо. – Ты, я вижу, здесь свой человек. – Конечно, здесь бывают люди не нашего круга. Но расслабляешься здесь как нигде. Тут ты свою дикарку напрочь забудешь. – Если ты не будешь мне постоянно напоминать о ней, – проворчал Линарес. К ним подошла одна из новеньких в этом заведении девушек. Через несколько минут она уже обнимала Рикардо. Эрлинда, укрывшаяся за стойкой бара, наблюдала за ними. Утром Леопольдина, следившая за уборкой, была удивлена, увидев в гостиной Рохелио, читавшего газету и поглядывавшего время от времени на распахнутую входную дверь. Когда Леопольдина осведомилась, что это молодой сеньор так рано поднялся и какое дело привело его в гостиную, Рохелио признался, что ждет медсестру Эрлинду и находится здесь на случай, если Дульсина вздумает-не пустить ее к нему. Надо ли говорить, что Леопольдина тотчас помчалась в комнату молодой хозяйки. К своему удивлению, она опять застала ее у зеркала. Но если сообщение о том, что молодой сеньор Рикардо не ночевал дома, вызвало у нее лишь неопределенную ухмылку, то известие о Рохелио, поджидающем в гостиной медсестру Эрлинду, заставило ее швырнуть на подзеркальник баночку с кремом для лица и, не завершив своего туалета, кинуться в гостиную. Она сразу же выложила Рохелио все, что думает по поводу этой Розиной шпионки. – Я не потреплю в доме никого, кто бы напоминал мне о дикарке! Мало я настрадалась от нее, чтобы терпеть еще ее соучастницу! Вы с Рикардо хотите меня в могилу свести… Я вами по горло сыта! Рохелио оставался непроницаемым. – Ты не пожалела сил на то, чтобы выставить из дома Розу. И добилась своего. Так вот: с медсестрой у тебя ничего не получится. В это утро Роза пришла к Эрлинде за ответом. Эрлинда обрадовала ее, сказав, что Сорайда подтвердила свое согласие взять ее на работу. Правда, на это требовалось еще и согласие матушки Томасы. Роза стала уговаривать Линду, чтобы та сказала Томасе, будто они с Розой будут вместе ухаживать за больными. Но Линда ни за что не хотела обманывать Томасу. Роза с трудом уговорила подругу хотя бы просто присутствовать при разговоре с матушкой о новой ночной работе. Как и предполагала Роза, новость эта Томасе не понравилась. Та считала, что можно прожить и на ее, Томасы, деньги, а Роза должна учиться. Эрлинда робко поддержала ее. Но Роза строго взглянула на подругу и решительно, чтобы закончить разговор, заявила, что утром она будет высыпаться, днем продавать образки, а перед выходом в ночь опять спать. И все будет хорошо. Зная упрямство своей Розиты, Томаса махнула рукой, согласившись, и только просила Линду последить, чтобы девочка не попала в какую-нибудь историю. Неожиданно в споре Дульсины и Рохелио по поводу присутствия в их доме медсестры Эрлинды Кандида взяла сторону брата. – Прошу тебя, Дульсина, не донимай Рохелио: пусть она ходит к нему, если он хочет. – Но, Канди, она пособница дикарки! Они бы, вероятно, еще препирались, но в комнате Кандиды появилась Леонела с газетой в руках. – Читали? – спросила она. – Тетушка Росаура умерла. Вчера была кремация в присутствии всей семьи Паулетты. Надо бы позвонить ей, выразить соболезнование. – Ну, она с матерью почти и не виделась, – сказала Дульсина. – Да, но в такой момент… Наверняка Паулетта забыла про все обиды… Вошла Леопольдина и скорбным тоном доложила, что в доме появилась медсестра. «Ну эта, подруга дикарки». Войдя в дом, Эрлинда с удивлением увидела явно поджидавшего ее Рохелио. Но не успел он проводить ее к себе, как наперерез им вылетела возбужденная Дульсина. – Я хотела бы поговорить с этой… – начала она и была одернута братом: – Не могла бы ты найти другую форму обращения? Но Дульсину трудно было остановить: – Какую другую? Например, обманщица, да? Почему ты скрыла, что вы с этой дикаркой Розой подружки?! – Меня не спрашивали. Я думала, что вы об этом знаете, – с достоинством ответила Эрлинда. – Ты сюда устроилась шпионить за нами! – Ошибаетесь, сеньорита. Я сюда устроилась работать. А насчет Розы я вам вот что скажу: ее теперь не интересует ничего из того, что происходит в этом доме. Дульсина не нашлась что ответить. – Ну вот. Все яснее ясного. Пойдемте, Эрлинда, – сказал Рохелио. И они прошли мимо растерянной Дульсины. Сорайда смотрела на своего собеседника жалобно и одновременно кокетливо. У него было лицо хорошенького и порочного младенца. Одежда и манеры его мгновенно выдавали профессионального сутенера. Об этом же говорила и кличка «Куколка», под которой его Знали здесь. – Это что – все? Он небрежно спрятал деньги, которые ему дала Сорайда, в брючный карман и состроил капризную и недовольную гримасу. – Ты скоро меня по миру пустишь, Куколка! – усмехнулась она. – Только не надо прибедняться… – Бочка ты бездонная. – Это было произнесено не то как укор, не то как комплимент. Вернее, в этой фразе было и то, и другое. – Зато тебе со мной хорошо как ни с кем. – Куда мне от тебя деться: у таких, как я, всегда должен быть защитник. – Ну вот и ладно. В это время Сорайде доложили, что пришла новенькая. Прежде чем разрешить ей войти, хозяйка «Твоего реванша» пристально поглядела на сутенера. – Смотри у меня, если позаришься на нее. Однако, едва Роза вошла и представилась, сказав, что она от Линды, Куколка подскочил к ней и осыпал комплиментами: – Ну красулечка, прямо милашка! Такой у тебя, Сорайда, еще не было. А личико! А глазки! Конфетка! – Не закипай, – мрачно и коротко осадила его Роза. – Иди, Куколка, иди себе, – выпроваживала его Сорайда. – Иду, иду. Но я вернусь! Я всегда возвращаюсь. А уж теперь-то… И, подмигнув Розе, он наконец удалился. – Работу я тебе дам, – с удовольствием разглядывая Розу, произнесла Сорайда. – На тебя народ пойдет. И ты сможешь охмурять кого захочешь. Но вот этого малого, Куколку, ты уж оставь мне. Поняла? И она грозно высморкалась. В это утро Себастьян работал с особенным удовольствием. Но, как говорится, в бочке меда да ложка дегтя. Прекрасное утро было испорчено одним эпизодом: молодой сеньор Рикардо, не ночевавший дома – что в последнее время с ним случалось, – вернулся сильно навеселе, если можно так назвать состояние, когда человек перепил, но при этом остается мрачным. Рикардо попросил Себастьяна помыть машину и направился к дому. В это время навстречу ему в сад вышла Леонела. То ли она ждала его, то ли просто решила не пропустить хорошего утра. Вид Рикардо удручил ее. – Ты всю ночь пил? – спросила она. – Из-за дикарки? Она тебя погубит. – Она смешивает меня с грязью, – вдруг сказал Рикардо. И было видно, что эта мысль уже долгое время не дает ему покоя. – Остановись, Рикардо. Ты что, хочешь спиться? Еще немного – и ты пропадешь! – Я не могу дольше терпеть унижения! Леонела одной рукой взяла его за руку, а другой ласково погладила по щеке. – Прежде всего перестань видеться с ней. – Думаешь, это легко? – Ты устал. Тебе нужен покой… Вот что, почему бы нам с тобой не уехать в мой загородный дом, а?.. Тебя не соблазняет такое предложение? Рикардо молча смотрел на нее. По его лицу трудно было определить, что он думает об этом. – А что о нас будут говорить? – наконец произнес он. – А не все ли равно? Я не маленькая девочка. Решайся! И Рикардо решился. – Я устал от этой дикарки. Ты права: к черту Розу Гарсиа. Я еду с тобой. ДРАКА Когда Роза обсуждала с Сорайдой условия своей работы в «Твоем реванше», что-то заставило ее сказать:– Знаете, сеньора, мы с матушкой наголодались, и деньги нам очень нужны. Но я хотела бы зарабатывать их… как бы это сказать… честным способом. – О чем ты говоришь?! Ты должна будешь обслуживать столики. У нас никто не смеет оскорблять официанток. – Просто я слышала, что в подобных местах… Значит, если ко мне пристанут… значит, я могу не позволить приставать к себе? Сорайда даже не сочла нужным отвечать на столь наивный вопрос. Она предложила Розе примерить в гардеробе униформу официантки и немедленно приступить к работе. Роза поблагодарила и перед тем, как уйти в гардеробную, вдруг улыбнулась: – А насчет Куколки этого вы не беспокойтесь: около меня он не разгуляется. Однако когда Сорайда спустилась в зал, к ней подошла одна из девушек: – Сорайда, говорят, ты новенькую наняла: не девочка, а конфетка! – Кто говорит? – Да Куколка! Хозяйка «Твоего реванша» вздохнула, поняв, что ее разлюбезный так просто не отступит от того, что ему понравилось. ..А в гардеробной Эрлинда в который раз тревожно говорила Розе: – Еще не поздно отказаться, Роза… – Не беспокойся за меня, Линда, никто меня не съест. – Ну, пеняй на себя. И еще запомни: там, в углу зала, сидит высокая девушка в красном комбинезоне с серебряным пояском. Она сегодня не работает. Ее зовут Клеопатра. Берегись ее. И не принимай приглашений от ее клиентов. А то она чуть что – в драку. – Интересно, – машинально реагировала на предупреждение подруги Роза, озабоченная лишь тем, чтобы форма сидела на ней как следует. В гардеробной в это время появилась та самая официантка, которая минуту назад передала Сорайде слова Куколки о новенькой. Она уставилась на Розу безо всякого стеснения. – А Куколка-то прав, – сказала она наконец. – Прямо пончик! Как тебя звать-то? – Роза Гарсиа. – А я Агриппина Перес, по кличке Налей-ка. Ну, доложу я вам, Сорайда кучу денег на этой девочке заработает! Но Сорайда уже и сама сунула голову в гардеробную. – Хватит трепаться, Налей-ка. Не пугай малышку. И не задерживайтесь здесь. Агриппина тоже посоветовала Розе не связываться с Клеопатрой. Но испугать Розу было трудно. – Я буду обслуживать того, кто меня позовет, и баста! – заявила она решительно. – Ты послушай, что тебе советуют, Роза, – уговаривала ее Эрлинда. – Давай сделаем так, голубка моя, – сказала Налей-ка. – Если какой клиент тебя позовет, ты меня глазами найди. Мигну – обслуживай. Головой покачаю – стало быть, клиент Клеопатрин, ну его к черту! Поняла? – Спасибо, Налей-ка, я тебя уже полюбила! – весело ответила Роза. Найти потерянную дочь в Вилья-Руин оказалось не таким простым делом. Возле каждого фешенебельного района ютился свой «затерянный город», и в каком из них жила разыскиваемая детективом Кастро девушка никому не было известно. Паулетта была близка к отчаянию. После посещения очередного трущобного квартала Сан-Исидоро Эдувигес принялась утешать свою любимицу, говоря, что надо запастись терпением, что они лишь в начале пути. Паулетта не возражала. Но в памяти ее периодически возникал один и тот же эпизод: в уличном машинном столпотворении она и Роке покупают книжки у девушки, уже ранее продавшей Паулетте целый пакет со жвачкой. Вновь и вновь она видела мысленным взором, как продавщица после слов Роке о том, что «у сеньоры умерла мама», смотрит на нее глазами существа, которое слишком хорошо знает, что такое потерять мать, глазами, полными сочувствия и желания разделить горе с женщиной, которая была добра к ней. Так смотреть может только родное существо. И откуда эти тонкие черты лица у обыкновенной уличной продавщицы, у бедной девушки в жалкой, поношенной одежде? «Это оНа!» – вдруг подумалось Паулетте с такой верой, что она тут же сказала кормилице: – Я знаю, где искать ее! Завтра же мы поедем туда. Недомогание Кандиды продолжалось. Она лежала в постели и очень испугалась, когда в ее комнату вошел Федерико. – Федерико! Как ты мог войти сюда?! А если нас застанут?.. – Меня никто не видел, – привычно успокоил ее Федерико. – Дульсина и Леонела куда-то уехали. Он поцеловал ее и осведомился о здоровье. Она пожаловалась, что у нее постоянно кружится голова и что ее все время подташнивает. Роблес заволновался. – . Похоже, это те самые признаки… Ужасная ситуация. – Мне страшно, Феде… – прошептала Кандида. – Надо обратиться к врачу. Будем надеяться, что это обычное желудочное расстройство. В тоне его, однако, не было особой уверенности. Сорайда для начала предложила Розе особенно не напрягаться на разносе кушаний, а выйти из таверны и просто постоять у входа в нее. – Ты лучше всякой рекламы, – сказала она. – Ты отличная приманка для посетителей. Розе это не понравилось, и она предположила, что это не входит в ее обязанности. Но Сорайда объяснила ей, что она хочет, чтобы Роза прежде присмотрелась и к делу, и к посетителям. А посетителей становилось все больше. Ввалилась большая компания, видимо, уже успевшая где-то неплохо погулять. Возглавлял ее красивый нагловатый парень, которого все называли Мартином. Мартин первым делом осведомился у Сорайды, кто это у входа такая хорошенькая: новая официантка или подруга Сорайды? Узнав, что Роза здесь работает, он тут же взял ее за руку и предложил сесть за его столик и заказать что только ей угодно. Роза вопросительно посмотрела на хозяйку: «Обслужить его?» Сорайда кивнула. Роза предложила гостю сделать заказ. Мартин отмахнулся. – Это потом. Сперва посиди с нами. Он попытался насильно усадить ее за свой столик. Но она под общий смех решительно вырвала руку. Мартину это даже понравилось: – Люблю таких ершистых! Я тебе знаешь какую рекламу сделаю? Весь квартал сюда привалит… Ну а уж нынче ты со мной посиди. И он снова протянул руку, чтобы усадить ее. – Слушай, попрыгун, – неожиданно сказала ему Роза. – Пусть-ка тебя другая обслужит. И убери ручонки, а то я тебе все зубки пересчитаю. Со всех сторон раздался хохот. Мартина это смутило, но ненадолго. Через несколько минут он подошел к Розе. – Молодец, девчонка. Нравятся мне храбрые. А тебе какие мужчины нравятся, красотка? – Какие на вас не похожи, – недолго думала Роза. Сорайда между тем успевала следить за всеми. Она подошла к Розе и посоветовала ей быть поласковее с Мартином и его компанией: они ребята хоть куда и обычно оставляют здесь кучу денег. Вполне можно с ними и посидеть. – Я сяду, а кто гостей обслуживать будет? – спросила Роза с энтузиазмом новенькой. – Сама посидишь, сама и обслужишь. У нас так принято. Надо всю ночь крутиться. А как же! – вразумляла ее Сорайда. Дульсину несколько огорчала нерешительность Федерико. Она объясняла это его скромностью. Все-таки он мог бы быть чуточку посмелее. Вот и сегодня ей пришлось самой обнять его на прощанье после делового разговора в кабинете. – Не будьте таким трусишкой, Феде! – упрекнула его Дульсина, чувствуя, как он боится, что кто-нибудь увидит их. Но все равно: жизнь ее стала неизмеримо интереснее. Она расцвела, о чем ей сказала сегодня Кандида, пропускавшая уже которую трапезу в столовой из-за плохого самочувствия. Дульсина опять настаивала на том, чтобы вызвать к ней врача. И опять Кандида решительно возражала. Чтобы убедить сестру в том, что она почти выздоровела, Кандида решила даже спуститься в столовую. Они шли по лестнице, Дульсина чуть позади. Она недоуменно наблюдала неуверенную походку Кандиды, выглядевшей, с ее точки зрения, все хуже и хуже. Мартин с удивлением чувствовал, что ему скучно сидеть в привычной компании. Он то и дело искал глазами Розу. И наконец, улучив момент, он отгородил ее от столиков своим телом, попробовав прижать к колонне, и снова стал надоедать ей комплиментами. – Что ты отодвигаешься-то? – спросил он ее, нагло приближая к ней лицо. – Не люблю, когда ко мне прижимаются. Тебе самому-то не стыдно: все вон смотрят! – Мы можем отправиться туда, где никого нет. Я договорюсь с Сорайдой! – тотчас предложил он. Но ни на совместное исчезновение, ни даже на танец Роза не соглашалась. Мартин вконец обиделся и, к ее облегчению, направился в сторону, где сидела Клеопатра: – С моими деньгами да с такой гордячкой, как ты, попусту разговоры разговаривать! Веселье набирало темп. Теперь посетителям хотелось, чтобы Сорайда спела что-нибудь зажигательное. Она не заставила себя долго просить. Когда-то она неплохо начинала как кафешантанная певица. У нее был неплохой голос, и она умела расшевелить публику, исполняя грубоватые песенки городских окраин, с их всем знакомыми ритмами и простыми словами. У нее была пара коронных номеров, которые и до сих пор пользовались успехом у посетителей «Твоего реванша», особенно у тех, кто еще помнил ее не очень удачную певческую карьеру. Иногда Сорайда снисходила к их просьбе, чаще всего тогда, когда ей хотелось привлечь к себе внимание легкомысленного Куколки. Пока Сорайда пела, Роза заметила, что с нее, Розы, не спускает глаз одинокий посетитель, сидевший за столиком в углу зала. – Кто этот малый, что на меня уставился? – спросила она Агриппину. – Это приятный парень, вежливый и серьезный. Он иногда заходит к нам. Кажется, его зовут Эрнесто… Вот его ты можешь не бояться. Подсядь к нему, если хочешь. Роза ни к кому не собиралась подсаживаться. И все-таки в эту ночь ей предстояло познакомиться со скромным темноволосым парнем в кожаной куртке и светлой рубашке, так внимательно следившим за ней. Дело в том, что Мартину, успевшему несколько раз приложиться к стакану, надоело танцевать с Клеопатрой, и он направился к Розе с целью заставить ее танцевать с ним хотя бы насильно. Вид у него был угрожающий. Он отшвырнул Эрлинду, пытавшуюся вырвать из его рук упиравшуюся Розу, и сказал: – Я вышибу дурь из этой новенькой. Она будет танцевать со мной! Парень в кожаной куртке поднялся со стула и положил руку ему на плечо. – Отпусти-ка ее, пока я из тебя душу не вытряс, – негромко сказал он. – Кто это мне смеет приказывать?! – Мартину сейчас очень кстати была ссора. Он искал выход раздражению, накопившемуся в нем из-за этой гордячки. Но один его неосторожный жест заставил Эрнесто коротко, без замаха, выбросить вперед руку, и Мартин неловко повалился на ближайший столик. Раздался женский визг, звук бьющейся посуды, приятели Мартина кинулись к нему на помощь. Началась драка. БУДНИ «ТВОЕГО РЕВАНША» Известие об отъезде Рикардо и Леонелы в ее загородный дом вызвало у тех, кто знал о нем, разную реакцию.Приятель Рикардо Хорхе считал, что перемена обстановки и решение поскорее развестись с Розой – верный путь к тому, чтобы жизнь Рикардо наладилась и со всеми переживаниями было покончено. Кандида же была несколько шокирована их совместной поездкой, тем более что Леонела собиралась провести в своем загородном доме не меньше недели. Кандида считала, что пребывание наедине с мужчиной в течение такого срока не безопасно. – Откуда ты знаешь, сестричка? – ядовито спросила ее Дульсина. – Смотри, она покраснела, – весело рассмеялась Леонела. – Она у нас очень робкая. – Ну а я в отличие от нее без предрассудков. Смущенная Кандида предположила, что Рикардо и там, в загородном доме Леонелы, может вздыхать по дикарке. Но на это Леонела возразила, что они ее недооценивают. Уж она-то добьется, чтобы за эту неделю их брат забыл о дикарке навсегда. Не сразу присутствующим удалось утихомирить дерущихся и выдворить из таверны Мартина с его друзьями. Уходя, он пообещал вернуться. – И чтобы этой неженки здесь к тому времени не было! Слышишь, Сорайда? К тебе люди развлекаться приходят!.. Роза поблагодарила Эрнесто за защиту. – Эрнесто Рохас, к вашим услугам! – шутливо представился он. Они разговорились. Он сказал, что для работы есть места, более достойные ее красоты. Конечно, если ей не доставляют удовольствия драки, которые здесь скорее всего будут происходить постоянно из-за нее. Агриппина из-за соседнего столика подмигнула ей: мол, желаю удачи, ты в надежных руках! – Что ты выпьешь? – спросил Эрнесто. – Я не пью. – Но здесь надо заказывать. – И он поинтересовался у Сорайды, есть ли у нее шампанское. – Это очень дорогой напиток, – ответила Сорайда, зная, что он не откажется от своего намерения. – У меня всегда припрятана бутылка-другая на случай, если какой-нибудь клиент распушит перья. – Не стоит, – сказала Роза. – Закажите то, что вы пьете обычно. – Сорайда, шампанского! – велел Эрнесто. – А у тебя деньжонок-то хватит? – заволновалась Роза. – На сегодня хватит, – успокоил он ее. Они выпили шампанского, и Эрнесто сказал, что это предательский напиток, ибо сначала входит в доверие, а потом валит с ног. Затем он опять заговорил о работе. Он предложил Розе оставить «Твой реванш» сегодня же и подождать, пока он найдет ей другое место. – А если это не сразу случится – что же мне, на бобах сидеть? – спросила она. Эрнесто предложил дать ей взаймы немного денег. Но она отказалась, заявив, что деньги у малознакомых брать нельзя. – Если вы найдете мне работу, я тут же уйду с этой. – Это дурное место, – сказал он. – Впрочем, ты, я вижу, даже не понимаешь, о чем идет речь. Эрнесто простился и неожиданно ушел. – Похоже, ты зацепила его, – сказала Розе Агриппина. – Может, он и вытащит тебя отсюда. – Это невозможно. Я ведь замужем. Что ты так уставилась на меня? Агриппина и впрямь смотрела на нее, вытаращив глаза. Замужних в «Твоем реванше» еще не было. Паулетта продолжала поиски, и по-прежнему безрезультатно. На том месте, где она дважды встречалась с девушкой, продававшей жвачку и книги, больше никого не было. – Может быть, ты себя обманываешь, Паулетта? – Нет. Я сердцем чувствую, что это моя дочь. Эдувигес волновало то, что Роке ничего не знает об их поисках. Но Паулетта считала, что если Пресвятая Дева поможет ей найти дочь, то следует рассказать все Роке, и он поймет жену. – Он, конечно, добрый человек, – говорила Эдувигес, – но дело такое, что кто его знает… – Надеюсь, он проявит понимание. Ну а уж если нет… Дочь мне дороже всего. Даже семейного очага. И они продолжали поиски. Эрнесто тихонько наигрывал на гитаре, а мать с тревогой смотрела на него: он казался ей усталым. Свою усталость он объяснял тем, что не спал ночь. – Много работы в газете? – Да, – коротко ответил Эрнесто. Впрочем, он был дружен с матерью и не собирался от нее ничего скрывать. Так она узнала, что ее сын влюбился в официантку, работающую в ночной таверне. Это встревожило ее. – Не знаю, что и сказать тебе, сын… Женщины, работающие в таких заведениях, обычно многое пережили. И вот что плохо: влюбленные в них мужчины расплачиваются за горе, причиненное этим несчастным другими мужчинами… Впрочем, ты уже не мальчик и сам можешь выбирать, в кого тебе влюбляться. Только будь осторожен. И она посмотрела на него со всей нежностью, с которой может смотреть на своего сына мать, всем сердцем чувствующая, что он увлекся всерьез и надолго. – Кого ты все высматриваешь? Эрнесто приходит сюда далеко не каждый день. – Он мне понравился. Жаль, если он не придет больше. – Придет, – утешила ее Агриппина. Сорайда, проходя мимо них, кивнула Розе на только что пришедших гостей. – Все хотят, чтобы ты их обслуживала. Гордись! Роза мало спала днем: она успела поторговать жвачкой, и перед выходом на ночную работу глаза у нее слипались. Вполуха слушала она новость о том, что Каридад уже приглядела для всех новое место поселения в районе Наукальпана. Но сон сразу слетел с нее, когда Агриппина подвела к ней Эрнесто, который все-таки заглянул в таверну. Эрнесто сказал, что зашел на минутку. Он попросил у Сорайды разрешения, чтобы гостей Розы обслужила другая официантка, а Роза бы ненадолго присела к нему. Сорайда стала объяснять, что Роза – нарасхват. И тогда Эрнесто оплатил бутылку самого дорогого коньяка, чтобы только иметь возможность поговорить с Розой. – Это другое дело, – сказала Сорайда. Но теперь Роза на предложение Эрнесто посидеть за его столиком вдруг гордо спросила: – А если я не хочу? – Тогда ты не сможешь работать здесь, – сказал Эрнесто серьезно. Роза на секунду задумалась. – Ты прав, – сказала она. – Я здесь для того, чтобы ублажать клиентов. И она опустилась на стул рядом с ним. Рикардо с удовольствием обнаружил, что в комнате, отведенной ему Леонелой в ее загородном доме, есть терраса, откуда открывается великолепный вид на озеро и возвышающуюся за ним гору. Пейзаж этот действовал на него успокоительно. Он благодарно обнял Леонелу. – Мы проведем здесь незабываемые дни! – сказала она ему. Леонела мягко, но настойчиво продолжала убеждать его в том, что ему следует приложить все усилия, чтобы забыть «дикарку». – Ты же видишь, что она не хочет быть с тобой. Он соглашался, что всему есть предел, и ему лучше не искать встреч с Розой. Он слишком горд, чтобы терпеть унижения, подобные тем, которым подвергался в последнее время из-за нее. На ее безразличие он должен ответить таким же безразличием. И все же предположение Леонелы, что у «дикарки» наверняка теперь есть другой, подействовало на него угнетающе. До безразличия было еще далеко. – Ты должна знать себе цену. Ты красавица. И ты заслуживаешь гораздо лучшей работы. Эрнесто твердил это Розе весь вечер. Она возражала ему, говоря, что ничего не умеет, потому что не хотела учиться. Кроме того, все совершенно справедливо ругают ее за жуткую манеру говорить. – Ну, это легко исправить, – уверял Эрнесто. – Если ты хочешь перемениться, скажи только: «Эрнесто, забери меня отсюда». – У тебя нет передо мной никаких обязательств. С какой стати ты будешь тратить на меня свое время и силы? Эрнесто посмотрел ей прямо в глаза. – А что бы ты сделала, если бы я сказал, что влюбился в тебя? – Я бы, пожалуй, засмеялась. – Почему? Роза пожала плечами: – Не поверила бы. У тебя небось много женщин. – Не так уж много. И ни одна не интересует меня серьезно. Роза рассмеялась. – Вот видишь! Они, женщины, нужны тебе только для развлечений. – Ты не веришь в любовь с первого взгляда? Роза перестала смеяться. – Как не верить, если сама с первого взгляда влюбилась в одного… А он надо мной посмеялся. – Это была… большая любовь? – С небоскреб! Еле в себя прихожу… Эрнесто осторожно взял ее за руку. – Я бы хотел, чтобы ты доверяла мне. Роза не отняла руки, но посмотрела на него долгим и серьезным взглядом. – Ты парень обаятельный и мне по сердцу. Но давай уж будем этими… словом, корешами. Разные шуры-муры мне ни к чему. На эстраде в это время появилась Сорайда, объявившая выступление Анны-Лидии, певицы, недавно начавшей работать в таверне. Она нравилась публике, и ее встретили криками и аплодисментами. Анна-Лидия пела темпераментные песенки в танцевальном ритме, и через минуту вся таверна плясала. Эрнесто пригласил Розу, и, хотя она призналась ему, что не все танцы умеет танцевать, он настоял на своем и теперь кружил ее среди других пар. Клеопатра, положив ногу на ногу и откинувшись на спинку стула, лениво проворчала: – Фаворитка наша сачкует, а мы тут всю ночь вкалываем. Сорайда услышала это и протянула ей купюру. – Чего кряхтишь, как старуха? Чаевые-то общие, и тебе перепадет. – Вроде охмурила она Эрнесто… – Если Эрнесто на нее положит глаз, только ее здесь и видели, – предположила Агриппина. Сорайда повернулась к ней, будто ее ударили: – Ну уж это дудки! Этого я Эрнесто Рохасу не позволю! Танцы кончились. Анна-Лидия ушла со сцены. Эрнесто попрощался с Розой: ему пора было уходить. – Приду как-нибудь с тобой поболтать. Просто как этот… как кореш. – Он невесело улыбнулся. На улице его догнала Агриппина. – Ты теперь только с Розой? – спросила она, кокетничая. – Она мне не верит. Ей попался какой-то негодяй: она в него влюбилась, а он над ней посмеялся. – Негодяй-то этот вроде бы ее законный муж, – сказала Агриппина. Эрнесто посмотрел на нее с удивлением. Звонок Кармен был неожиданным для Паулетты. Она и предположить не могла, что угнетенная последними событиями в доме Монтеро домоправительница умершей доньи Росауры забудет о таком важном обстоятельстве в жизни исчезнувшей Розы, как ее замужество. Однако она забыла о нем, а теперь вот вспомнила и тотчас позвонила Паулетте. – Сеньора, девушка-то эта, которую вы ищете… – Роза?! – Да, Роза. Так она ведь замужем за молодым сеньором Рикардо Линаресом. Ну, из семьи, с которой дружила донья Росаура. – Вы уверены в этом? – спросила Паулетта, не зная, радоваться ей или огорчаться: новость эта никак не вязалась с ее предположением, что ее Роза – юная продавщица жвачки, так запавшая ей в душу. Но Кармен сказала, что сеньор Рикардо собственной персоной приходил однажды к Розе, в особняк Монтеро. Роза открылась Кармен, что он обидел ее и она ушла от него. И ей пришлось даже торговать жвачкой на улице. Вообще девушка она очень работящая, и все деньги отдавала своей кормилице матушке Томасе. Кто-нибудь из Линаресов, видимо, знает, как ее найти… Кармен продолжала что-то говорить, но Паулетта уже не слушала. Сердце не обмануло ее. Эрлинда поинтересовалась у Розы, сказала ли она Томасе, сколько зарабатывает. – Что ты! – ужаснулась Роза. – Да она тут же почует неладное. Я ей только часть денег отдаю, остальное – под матрас. Роза и впрямь зарабатывала немало. Но гораздо больше приносила она «Твоему реваншу» и его хозяйке. – Новенькая-то – ну прямо золотой телец! – ухмылялся Куколка, подмигивая Сорайде. – Не могу пожаловаться, – отвечала она. – Но уж больно ломается. Отшила Педро, а у него куча денег. Ты бы, Агриппина, посоветовала ей не кочевряжиться с Педро. А то я ей такое устрою!.. – Давай-ка я с ней поговорю, – предложил Куколка, продолжая ухмыляться. Сорайда взглянула на него с угрозой: – Не суй нос куда не велено! Советы Агриппины Роза встретила в штыки: – Меня от этого Педро воротит!.. Но подоспевшая Сорайда ни о чем таком не хотела слышать. Педро пожелал, чтобы этой ночью Роза обслуживала его столик и выпила с ним пару бокалов вина. – Так что давай поворачивайся! – заключила хозяйка. Огонь в камине горел так весело и уютно, старинная гитара в руках Рикардо вела себя так послушно и Леонела была такой благодарной и внимательной слушательницей старинных романсеро, вполголоса исполняемых Рикардо под им самим подобранную музыку, что Линарес впервые за последнее время почувствовал себя спокойным и даже, пожалуй, довольным жизнью. – Тебе хорошо? – спросила его Леонела, потягиваясь на роскошной шкуре ягуара, расстеленной около камина, и сама похожая на крупную и красивую хищницу из семейства кошачьих. Да, Рикардо было хорошо, и он не скрывал этого. – Тебе надо было жениться на мне, а не на дикарке! – шутливо нажала ему на кончик носа Леонела. – Не вспоминай о ней. Они замолчали. Но два таких молодых и таких красивых человека, какими были Рикардо и Леонела, не могли долго молчать, не глядя друг на друга и не прикасаясь друг к другу. Взгляды их встретились. Она потянулась к нему, и он обнял ее. И словами, и движениями она дала ему понять, что он может делать с ней все что хочет. И в какой-то момент он испытал очень острое чувство наслаждения от обладания молодым, стройным телом. Но даже в этот момент ему казалось, что он обнимает Розу Гарсиа. К ночи все столики в «Твоем реванше» были заняты. Официантки сбились с ног. Одиноко сидевший в своем углу Эрнесто не мог дождаться обыкновенной чашки кофе. Столь ненавистный Розе Педро своей манерой ухаживать был похож на Мартина и всех остальных наглецов – завсегдатаев ночной таверны. Он норовил прижаться к Розе, называл «красуля», «голубка» и требовал, чтобы она пила с ним. – Что закажем, голубка? – А мне все равно. Я не пью. – Что ты такое говоришь, Роза?! – квохтала словно из-под земли выросшая Сорайда. – Ведь тебе нравится хороший коньяк! – Во-во, тащи коньяк! – потребовал Педро. К ним, услышав такой заказ, подсела было Клеопатра, но Педро тут же отвадил ее. Роза, однако, сидела с таким видом, что только безумец мог бы отважиться обнять ее. – Чтоб с тобой сойтись, тебе что – рекомендательные письма, что ли, нужны? – раздраженно спросил Педро. – Ты, видно, главного не знаешь: у меня мошна – во какая! Если мне какая старуха вроде тебя приглянется, я все деньги на нее ухнуть могу. Тебе что, не говорили? В разгар его монолога возле их столика вдруг появилась женщина, набросившаяся на Педро с руганью и упреками, что он тратит деньги на потаскух. – Заткни урчало, – довольно вяло посоветовала ей Роза. Но женщина не унималась. Она оказалась женой Педро. Он тоже попробовал унять ее: – Осади, Лупе! Но супруга уже вошла в раж, размахивала руками, норовя задеть при этом и Розу, которая засмеялась от неожиданности, услышав, что эту буяншу зовут, как ее всегдашнюю заступницу, – Гвадалупе. Кончилось все обычным безобразием. Педро получил пощечину от жены. Лупе попробовала отлупить и Розу, схватив для этой цели со стойки бара мешалку для коктейлей. Но у Розы реакция была лучше, и, подбадриваемая Клеопатрой и Агриппиной, она не дала себя в обиду. Наконец Педро увел жену, которую несколько охладило упоминание о полицейском участке, где они опять могут оказаться, если она «не заткнет своей пасти и не уймет своих проклятых ручонок». – Ну? Тебе все это нравится? – тихо спросил ее, Эрнесто, когда Роза наконец принесла ему долгожданный кофе. – Да любое другое место лучше этого. И я найду тебе это другое место. НОВОСТИ В ДОМЕ ЛИНАРЕСОВ Эрнесто не скрывал от матери, что собирается попросить у главного редактора своей газеты место для одной своей знакомой. Мать Эрнесто была достаточно проницательна, чтобы тотчас спросить:– Это для той самой девушки? Для официантки? Рекомендация – вещь серьезная. Ты достаточно хорошо ее знаешь? – Конечно, она необразованна, наивна. Но она сможет измениться. Она могла бы работать уборщицей или курьером. Мать промолчала. Но когда он уже выходил из дому, она сказала: – Мне хотелось бы с ней познакомиться. – Хорошо, мама. Я приглашу ее на обед. Главный редактор газеты, где работал Эрнесто, ценил его и обращался с ним по-приятельски. – Ты говоришь, она ничего не умеет. Куда же я ее пристрою? – Ну, уборщицей. Или кофе подавать. – Скажи мне честно: это твоя девушка? – Да, сеньор. – По твоему описанию она – простушка. То есть прямая тебе противоположность. А по тону твоей просьбы ты в нее влюблен… Поговори от моего имени с нашим заведующим редакцией. Пусть он подберет что-нибудь для нее. Паулетта не стала откладывать своего посещения семьи Линаресов. Вместе с кормилицей она, предварительно позвонив, приехала к ним, и сейчас они вместе с сестрами сидели в гостиной. – Мы соболезнуем тебе, – сказала Дульсина. – Хотя вы, кажется, были далеки с матерью? – От этого она не перестала быть моей матерью. – Конечно, – поддержала ее Кандида. Рикардо не оказалось в Мехико. И Паулетте пришлось говорить о Розе Гарсиа с сестрами. Они рассказали ей, какой ад был в доме, когда в нем жила Роза, грубая, необразованная, сущая дикарка. Впрочем, Паулетта сама должна знать обо всем этом: Роза ведь работала в доме ее матери. – А где она сейчас? – спросила Паулетта. – У себя дома, со своей матушкой Томасой. Это где-то в «затерянном городе», недалеко от университета – здесь рядом. А ты что, хочешь повидать ее? Зачем, прости за любопытство? Паулетта помедлила. – Мама обошлась с ней сурово и, умирая, просила найти ее и попросить прощения. – Да она пинка заслуживает, а не прощения! – сказала Дульсина. – Ты так ее не любишь? – Она отравила нам жизнь| – в один голос закричали сестры. …"Затерянный город" выглядел и впрямь затерянным, заброшенным, покинутым своими обитателями. Единственная встретившаяся им старая женщина знала Розу. Она сообщила Паулетте, что Роза и Томаса получили откупное и уехали. Куда – она не знает: все разъехались кто куда, потому что Вильй-Руин вот-вот будут ломать. – Господи, неужели мне всю жизнь предстоит искать ее! – взмолилась Паулетта, включая мотор и покидая «затерянный город». Рохелио переложил червонного короля на пикового туза, и пасьянс сошелся. Эрлинда, сидя в глубоком кресле, тихонько вязала, отвечая иногда на его вопросы. – Я ее каждый день вижу, – сказала она, имея в виду Розу. – Передай ей привет. Буду лучше себя чувствовать – навещу ее. – Она говорит, что вы в этом доме лучше всех. – А брат? Он любит ее. – Она ему не верит… А мне тут, у вас, недолго осталось… Рохелио отложил карты. – Думаю, что буду нуждаться в вас и после выздоровления… А у вас есть новые приглашения на дежурства? – Нет. – Тогда продолжайте ходить ко мне. – Да я бы и рада, но ваша сестра… – Ну, с Дульсиной я сам разберусь. А Дульсина в это время наблюдала за Кандидой, собиравшейся куда-то. – Ты уезжаешь? – Да, в конгрегацию… – Пусть Хаиме отвезет тебя. Кандида посмотрела на нее как-то испуганно. – Зачем? Я могу взять такси. – Тогда для чего мы держим шофера? Кандиде ничего не оставалось, как сесть в поданный Хаиме автомобиль. Когда они отъехали от дома, Кандида, нервничая, сказала шоферу: – Хаиме, вы должны отвезти меня к врачу, но поклянитесь, что ничего не скажете об этом никому. Особенно Дульсине… Я не хочу никого беспокоить. Хаиме поклялся, что он – могила. Во врачебной консультации, на дверях которой была надпись «Доктор Родриго Альварес. Гинеколог», Кандида провела не очень много времени. Опытному Родриго Альваресу понадобилось не более получаса, чтобы обрадовать ее. – Поздравляю вас, сеньора… – Почему «сеньора»? Я – сеньорита… – Хм… тем не менее поздравляю вас: у вас будет ребенок. Из разговора Себастьяна с Леопольдиной, происходившего в присутствии Эрлинды на кухне дома Линаресов, Линда поняла, что Рикардо Линарес целую неделю гостил у Леонелы Вильярреаль в ее загородном доме, и теперь его развод с Розой – дело ближайшего будущего. Эрлинда сомневалась, надо ли сообщать все это подруге. Но, может быть, это заставило бы ее изменить отношение к Эрнесто, явно влюбленного в нее? И она все рассказала Розе. После того как Эрлинда выслушала кучу вопросов, главным из которых был «одни ли они там ошивались?», Роза заявила, что все «это ее не колышет». Правда, через минуту сокрушенно покачала головой: – Черт! Все-таки втюрился в эту жабу склизкую. Похоже, все мужчины – на одну колодку. Лучше уж я буду одна. С этим твердым решением она отправилась вместе с Эрлиндой на работу. В таверне было еще пустовато. В углу Агриппина разговаривала с Эрнесто. Она поинтересовалась, почему он так рано пришел. И он признался ей, что хочет поговорить с Розой. – Да что у тебя общего с этой девчонкой? Ты что, влюблен? Она не для тебя. Она скоро станет как все другие здесь. – Этого я не допущу, – сказал он твердо. К ним подошла Сорайда. Она с ходу включилась в разговор. – Говорят, Ты, Эрнесто, собираешься вытащить отсюда нашу Розиту? Так имей в виду, что я не позволю. У меня давно не было такого наплыва посетителей! В это время в таверну вошли Роза и Эрлинда. Сорайда, перехватив девушек у входа, отправила их переодеваться. Но стоило Розе появиться в зале и поздороваться с Эрнесто, как он сказал ей очень серьезно, но с плохо скрываемой радостью: – Возвращайся домой, Роза. Я нашел тебе другую работу. Федерико исчерпал все свои доводы. Дульсина нерешительно молчала. Он, уже не очень веря, что добьется от нее желаемого, повторил: – Это хорошее дело. Вложенные деньги дадут тройную прибыль. Деньги должны работать! – Но до сих пор у нас не было такой необходимости… Федерико бессильно развел руками. – Конечно, если вы мне не доверяете… И то, что не могли сделать слова, сделал жест, такой беспомощный и трогательный, что Дульсина кинулась к Роблесу, уверяя, что полна доверия и готова предоставить ему все полномочия, если… если он наконец будет обращаться к ней на «ты»! Он обещал, и она тут же выписала ему чек на семьдесят пять миллионов. Он считал, что для благополучного начала дела этого пока хватит. – Спасибо за доверие, Дульсина. Обещаю, что состояние Линаресов будет приумножено. Дульсина не прочь была бы отпраздновать их соглашение поцелуем, но в это время дверь кабинета скрипнула, и появилась Кандида. Едва взглянув на нее, Дульсина воскликнула в испуге: – Что с тобой?! На тебе лица нет… – Вы очень бледны, сеньорита Кандида, – подтвердил Роблес. Они попытались усадить ее, но она, объяснив свой вид повышенным кровяным давлением, решила подняться к себе. Лиценциат взялся проводить ее. По дороге она сообщила ему о своем визите к врачу. Кандида смотрела на Роблеса с надеждой, что он посоветует ей что-либо. – Если Дульсина узнает, что я беременна, она убьет меня. – Ну и что ты думаешь делать? Она продолжала с ужасом молча смотреть на него. Он пожал плечами: – Долго этого не скроешь… Эрнесто не ожидал, что его предложение о другой работе вызовет у Розы такие сомнения. Она спросила его, сколько ей будут платить в редакции за уборку и выполнение разных мелких поручений. Он ответил, что около семидесяти пяти тысяч песо. – В неделю? – В месяц. Она не представляла, как сможет жить на такой заработок: ведь ей наконец пришлось взять на себя заботу и о Томасе, всю жизнь работавшей для нее. А ведь Роза ничего не умела делать: писать-то научилась кое-как в те несколько месяцев, что ходила в школу. – Матушка меня не принуждала, а сама я ленилась, – вздохнула она. – Ты предпочитаешь оставаться здесь, где тебя то и дело оскорбляют? – Нет. Но я хочу найти работу получше. – Как же ты найдешь ее, если ничему не учишься?.. Поверь мне, Роза, если ты не уйдешь отсюда, наступит момент, когда ты полетишь в пропасть. Но она качала головой в знак того, что, пока ее не выкинут или пока она не найдет столь же хорошо оплачиваемую работу, она отсюда не уйдет. – Если я решусь на твое предложение: я тут же сообщу, – сказала она примирительно. Но он порывисто поднялся и, произнеся: «Как скажешь…» – направился к выходу. Роза задумчиво постояла около опустевшего столика и медленно подошла к пожилому человеку, игравшему с маленькой обезьянкой, сидевшей у него на плече. – Слушай, Матиас, я хочу узнать свою судьбу. Матиас протянул обезьянке коробочку с билетиками, на которых были написаны предсказания. – Ну-ка, Чико, погадай сеньорите. Обезьяна достала бумажку и заученным жестом протянула ее Розе. И Роза, запинаясь, прочитала вслух: – «Ту… чи… тучи… несчастья в тво… твоей жиз… ни… жизни… лучше об-ду-мы-вай… обдумывай… каждый шаг»… «Вот черт! Это как раз то, чего мне не хватает», – подумала она и пошла на зов клиента, требовавшего «два баккарди». Куколка с интересом наблюдал за не всем заметной борьбой между Сорайдой и Эрнесто, развернувшейся в последние дни из-за Розы. Когда хозяйка пристала к девушке с вопросами о том, что это за беседа была у нее с Эрнесто, Роза не стала скрывать, что тот предлагал ей другую работу. Но она пока ничего не решила. Ведь найти такой заработок, как у Сорайды, сейчас непросто. – Правда, не хлебом единым жив человек, – закончила она, к изумлению Сорайды, не ожидавшей от нее библейских премудростей. – Это ты от Эрнесто такого нахваталась? – " ядовито спросила она. – Не кипятись, Сорайда. Захочу уйти – ни у кого не буду спрашивать, – спокойно ответила Роза, чем привела в восторг Куколку, обожавшего решительных и самостоятельных женщин. Грозный взгляд Сорайды и даже показанный ему кулак не остановили сутенера, снисходительно позволявшего иногда своей жертве эффектные жесты, якобы доказывающие ее независимость и даже власть над ним. Через несколько минут, дождавшись ухода своей ревнивой любовницы, он подсел к Розе. – Ты что, влюбилась в Эрнесто? – В кого я влюбилась, того до сих пор люблю. И всегда буду любить. Только мы разошлись. Роза сама не знала, почему она сообщила все это цинику и прохвос.ту Куколке. – А я бы не мог его заменить? Я не хуже буду! Но Роза уже вспомнила, с кем имеет дело. – Он, Куколка, мой муж. К-он куда красивей тебя. Я уж не говорю о том, что богаче. – решив, что с этим прохвостом надо говорить на понятном ему языке, она издевательски фыркнула ему в лицо. Куколка, однако, считал, что его заход не пропал даром. Он дал ему информацию, которая могла оказаться ценной. Уже через несколько минут он говорил Сорайде: – Послушай, цаца-то наша никак замужем! И муж, похоже, богатенький. – Она что-то об этом говорила, да я пропустила мимо ушей. – Надо бы разнюхать… Может и пригодиться. УДАЧНАЯ СДЕЛКА КУКОЛКИ Кандиде казалось, что даже говорить с Федерико о постигшей их беде в доме опасно. Несмотря на плохое самочувствие, она предпочла, чтобы разговор этот состоялся в уличном кафе.– Что же нам делать, Федерико? – в который раз повторяла она. И в который раз он отвечал ей: – Не знаю… не знаю. Он упрекнул ее в том, что она, видимо, обманывала его, когда говорила, что принимает средства предосторожности. Она созналась, что действительно иногда забывала это делать и что вообще очень боялась, как бы это средство не попалось Дульсине на глаза. – Прямо не знаю, что тебе и сказать… – вяло произнес Федерико. – Но мы поженимся? – с робкой надеждой спросила она. Он встрепенулся. – А ты подумала, что произойдет с твоей сестрой, когда она узнает об этом? Нет, сейчас нам жениться нельзя. – Но почему?.. Ты разлюбил меня? Он взял ее за руку. – Нет, конечно. – Ты что-то скрываешь? Нет, он ничего не скрывал! Он считал, что у них еще есть время подумать, как себя вести. Сейчас главное, чтобы Дульсина ничего не узнала. А через три месяца все утрясется. Через три месяца он женится на Кандиде. И тогда все можно будет сказать Дульсине. А пока пожениться они не могут. Не могут, и все тут! – Когда завтра пойдешь к Рохелио, не забудь сказать ему, что мы переехали. Но Эрлинда полагала, что ей больше незачем ходить к Рохелио" Она боялась: в доме вот-вот узнают, что никакая она не медсестра. Роза же советовала ей не прекращать посещений, пока сам Рохелио нуждается в них. Эрлинда поинтересовалась, как поведет себя Роза, если Эрнесто сделает ей предложение. – Нет, Линда, – ответила Роза, – я его предложение не приму. Ни он, ни кто другой мне не нужен. Я никого уже не полюблю… Эрнесто, конечно, хороший парень, добрая душа, прекрасно ко мне относится. Но мне достаточно того, что он – мужчина. А они все одинаковые. Тот же Эрнесто со мной хорош, а над какой-нибудь другой женщиной наверняка надсмеялся. – Стало быть, теперь все твои знакомые мужчины должны расплачиваться за Рикардо Линареса? – грустно улыбнулась Линда. Роза не возразила. – Так, – сказал Рохелио, – значит, Леонела своего все-таки добилась… Представляю, на что она способна, если ей хочется завоевать мужчину! – Да уж не дикарке чета! – Рикардо сердито взглянул в окно куда-то в сторону разрушенного «затерянного города». – Вот и ты ее «дикаркой» называешь. Ты что же, разлюбил ее? Что молчишь? Но Рикардо не стал молчать. – Это был мираж, наваждение какое-то. И оно, слава Богу, развеялось при столкновении с жизнью. – Тогда принимай решение. – Я уже принял его. Я как можно скорее поговорю с Розой о разводе. Рохелио тоже смотрел в окно. Но взгляд его был задумчив. – Что-то медсестра моя не пришла сегодня. – А она все еще нужна тебе? Рохелио сделал неопределенный жест. – Видишь ли… В медицинском уходе я больше не нуждаюсь. Но я привык к ней. С ней интересно разговаривать. Рикардо глядел на него с усмешкой: – Гляди, влюбишься в Эрлинду, и случится с тобой то же, что и со мной. – Если я полюблю, то уж не стану разводиться. Я-то ведь женюсь по любви, а не по прихоти. Обсуждая с Розой перед началом работы, сколько столиков ей сегодня обслуживать, Сорайда как бы невзначай спросила ее: – А ты, оказывается, замужем? Что же скрывала? – И не думала. А что, замужним нельзя здесь работать? – Да я это к тому спросила, что незачем зря Эрнесто обнадеживать… – Я его и не обнадеживала. Сорайда поинтересовалась, как муж Розы смотрит на ее работу в «Твоем реванше». – А он и не знает, – чистосердечно призналась Роза. – Мы с ним на ножах. – Разводитесь? – Как он захочет… Он богач, живет в огромном доме. – Как его звать-то? – Рикардо Линарес. Сорайда спросила, что было бы, если бы сеньор Рикардо Линарес все-таки узнал о работе его жены в ночной таверне. Роза сделала большие глаза: – Ух, какой шухер подымется! У него, как у дракона, огонь из ноздрей полетит. Похоже, в Розе на минуту проснулась даже гордость за такой бурный темперамент хоть и не живущего с ней, но все-таки мужа. Но она тут же добавила: – Да мне они все теперь опостылели: что мой муж, что Эрнесто, что ваш Куколка. Так что ревновать ко мне не стоит. Она рассмеялась. – Ты думаешь, я ревную? – обиделась Сорайда. – Я, конечно, люблю этого распутника. Но – как сына, немного чокнутого сына… Он напоминает мне человека, которого я потеряла много лет назад. Узнав, что Рикардо все еще не поговорил с дикаркой, все три сеньориты возмутились. – Могу я узнать, почему ты тянешь? Ты, может, в последний момент опять передумал? – не скрывала своего раздражения Леонела. – Может, снова пожалел ее? – Я не нашел ее в Вилья-Руин. «Затерянный город» сносят. Все переехали кто куда, и никто не знает адресов. Поэтому я и не смог поговорить с ней о разводе. – А наша медсестра? – воскликнула Дульсина. – Она-то должна знать. Они подруги. – Она сегодня не пришла. – Когда нужна, так ее нет. Вошедшая Леопольдина подсказала, что адрес Розы может знать садовник Себастьян – он с ней дружил и всегда за нее Заступался. Но Леонела считала, что лучше дождаться медсестры. Ну не пришла сегодня – придет завтра. Главное, чтобы Рикардо не менял своего решения. – Но ты ведь не переменил его, правда, Рикардо? Рикардо почему-то тоже пришел в раздражение: – Я знаю, о чем вы все мечтаете. И я вам это удовольствие доставлю. Но не потому, что вы толкаете меня к этому, а потому, что я хочу распутать ситуацию, которую сам запутал! – Ну, вот и хорошо, – примирительно сказала Леонела. По разным причинам ни Кандида, ни Рохелио не хотели идти на свадьбу Ванессы и Эдуарде Но Кандида все-таки появилась на ней, преодолевая время от времени приступы тошноты. Рохелио же остался дома. Леонела посоветовала Дульсине не настаивать. Ванесса была очень хороша в свадебном наряде, и Леонела вслух посетовала, что этот наряд не на ней. Ей бы очень хотелось стоять на коленях перед церковным алтарем рядом с Рикардо, как стояли сейчас Ванесса и Эдуарде Священник перекрестил новобрачных, они поднялись с колен, поцеловались. Брачная церемония продолжалась. – Это мечта каждой женщины – сочетаться браком с тем, кого любишь, – неожиданно пылко произнесла Дульсина. – Одни женятся, другие разводятся, – вздохнула Леонела. – Медсестра все не появляется, – Дульсина столь же неожиданно переменила тон. – Я и без нее адрес узнаю, – сказал Рикардо. – Представить себе не можешь, как я мечтаю выйти однажды из этой же церкви под руку с тобой в подвенечном платье, – шепнула Леонела на ухо Рикардо. – Можно подумать, что я против, – ответил Рикардо. – Правда? – Леонела нежно прижалась к его плечу. – Почему бы и нет?.. После того, что произошло у меня с Розой, я не удивлюсь ничему из того, что со мной еще случится. В жизни столько забавного. – Как?! – притворно ужаснулась Леонела. – Ты находишь женитьбу на мне забавной? – Да нет, – засмеялся Рикардо. – Забавно скорей то, что я не женился на тебе до сих пор. Сорайда знала, что Куколка не любит ждать. Поэтому она позвонила Хорхе не откладывая. Тот ответил, что знает своего приятеля Рикардо Линареса достаточно хорошо и что он действительно женат на Розе Гарсиа. – Он ее найти не может – она переехала куда-то. Сорайда сказала, что может помочь сеньору Рикардо. – Дай адрес – я ему передам. Но Сорайда и не собиралась давать адреса Розы. Она предпочитала получить адрес Рикардо Линареса. И получила его. Куколка, напряженно прислушивавшийся к телефонному разговору со стаканом вина в руке, наградил ее за расторопность проникновенным поцелуем. Ехать ему было недалеко. Когда его с некоторым сомнением все-таки допустили в гостиную Линаресов, он обнаружил там сразу трех сеньорит, с каждой из которых был бы не прочь провести время. Но он не собирался путать бизнес с развлечением, да и сеньориты были не из тех, с кем обычно общался Куколка, и разговаривали-то с ним сквозь зубы. Узнав, что Рикардо Линареса нет дома, он хотел было уйти, но одна из сеньорит, назвавшись сестрой Рикардо, предложила ему передать ей все, что он хотел бы сообщить ее брату. – Речь о Розе Гарсиа, жене вашего брата. Я знаю, что он ищет ее. Так вот, я знаю, где она находится. – А вы, собственно, кто? – спросила его самая красивая из сеньорит. – Разве, Леонела, ты не видишь? Он явно из того же квартала, что и дикарка. – Вам что, не интересно, где она? – спросил Куколка, несколько опасаясь за исход дела. – Раз уж пришли, говорите. – Хорошо. Только как насчет капусты? Изумленные лица всех трех сеньорит показали Куколке, что в этом квартале для обозначения денег были какие-то другие слова, чем «капуста», столь понятная любому посетителю «Твоего реванша». Куколка с усмешкой объяснил, что сведения о Розе Гарсиа будут стоить сеньоритам некоторой суммы. Тогда одна из них тоже употребила слово, не очень хорошо известное Куколке. – Это шантаж! – сказала она сердито. – А что это такое? – полюбопытствовал сутенер. Ему объяснили, и он, подумав, важно сказал, что предпочел бы называть это «платой за информацию». Та сеньорита, что начала разговор, собралась было выгнать его. Но красивая остановила ее: – Сколько стоит эта ваша информация? Набрав полную грудь воздуха, Куколка выпалил числительное, неожиданное для него самого. Он ждал самой жестокой отповеди, две сестрички и впрямь готовы были съесть его с костями, но красивенькая спокойно достала чековую книжку. Куколка попробовал совсем уж снагличать, заявив: – Я предпочел бы живой капустой. Однако красотка была не промах: – Я выпишу вам чек. Причем завтрашним числом. Но если вы нас обманете, пеняйте на себя. И она протянула ему чек. – Я малый – гвоздь. У меня все как в аптеке. Роза работает в таверне «Твой реванш», что в квартале Герреро. Подавальщицей. Одна из сестер, помоложе, не поверила: – Жена моего брата – подавальщицей?! Наверно, речь – о ком-то другом. Но красотка, видно, разбирающаяся в жизни получше ее, сказала: – Ты сомневаешься, что дикарка могла пасть так низко? Да она рождена для грязи! – Ну, я во всяком случае в эту грязь лезть не собираюсь. – А я собираюсь! – заявила красотка. Во молодец, самостоятельная, как раз такая, каких Куколка любит! – И я полезу, – повторила она. – А ты, Дульсина, будешь меня сопровождать. Мы все заинтересованы в том, чтобы знать, где находится дикарка! В баре гимнастического зала Рикардо и Хорхе встретились случайно. Но Хорхе сказал, что, если бы они и не встретились, он все равно бы разыскал Рикардо, потому что у него есть для него новости. И он рассказал другу о звонке Сорайды. – А скажи-ка мне, Рикардо, откуда Сорайда может знать, что ты муж Розы Гарсиа, как не от самой Розы? Стало быть, она бывает в таверне. – Ну, Сорайда могла услышать нашу с тобой беседу и из нее сделать вывод… – Я был не такой пьяный, как ты, и хорошо помню, что ничего такого мы не говорили. Я думаю, что этот звонок Сорайда сделала по инициативе Розы. Тогда Рикардо поинтересовался, откуда Роза знает, что Хорхе знаком с ним. Хорхе не мог ответить на этот вопрос. Он полагал, что Рикардо просто должен пойти в «Твой реванш» и обо всем узнать от самой Сорайды. Он, Хорхе, мог бы сопровождать его. Роке не находил себе места: уже поздно, а Паулетты нет дома, и неизвестно, где она. Пабло успокаивал его, утверждая, что Паулетта скорей всего в офисе. Но Роке сказал: – Ошибаешься. Ее уже несколько дней там не было. И она даже не звонила Лорении… Со дня смерти Росауры Паулетта ведет себя странно. Ни ее, ни Эдувигес целыми днями нет дома. Но к вечеру они обычно возвращаются. А сегодня уже темно, а их все нет… Должен предупредить тебя, сынок, что Паулетта что-то скрывает от нас. – Ты должен верить ей, папа, – только и сказал Пабло. Но отец перебил его: – Я всю жизнь только и делал, что верил ей! Верил, верил! Но теперь я начинаю думать, что мог ошибаться… Пабло молчал, но так многозначительно, что Роке вдруг перестал нервно ходить по комнате. – Ты что-то знаешь, Пабло, чего не знаю я? – Если бы даже и знал, – ответил Пабло, глядя в глаза отцу, – то я не тот человек, который должен давать тебе информацию о твоей жене… А в это время Паулетта с Эдувигес уже подъезжали к дому. Их не было весь день. И этот день опять прошел даром. ПОСЕЩЕНИЕ «КЛОАКИ» Роза, как обычно, когда у нее на работе случалась свободная минутка, стояла у стойки бара с Эрнесто, выслушивая его сдержанные, но достаточно настойчивые признания. Иногда ей приходилось напоминать ему, что с мужчинами она не хочет иметь дела, потому что ей от них – одни несчастья.Она глазам своим не поверила, когда увидела, что в таверну вошел Куколка… С кем бы вы думали? С Дульсиной и Леонелой! – Господи Иисусе, что за дыра! – воскликнула Дульсина. Куколка показал ей на беседующих Розу и Эрнесто. – Клиент! – коротко определил он Розиного собеседника. Куколка остался у входа, с интересом наблюдая за развитием событий, а обе сеньориты подошли поближе к Розе. Народу в зале почти не было, и Дульсина, несмотря на непривычность обстановки, осмелела. – Так вот в какое болото ты угодила, дикая Роза! – произнесла она, с довольной усмешкой глядя Розе в глаза. – Поговорим в другой раз, Эрнесто, у меня дела, – сказала Роза, придя в себя от удивления. – Как видишь, нет ничего тайного, что не стало бы явным! – подала реплику Леонела. Дульсина, приглашая ее разделить возмущение, сокрушенно покачала головой: – И вот на этой женился мой брат… – Да уж, к большому моему несчастью, – только и пробормотала Роза. Но Дульсине этого показалось мало. – Голодранка! – выпалила она, с ненавистью глядя на невестку. Эрнесто поднял на нее взгляд: – Выбирайте выражения, сеньора! – Сеньорита, с вашего позволения. Нашла себе дружка! – Она снова жестом пригласила Леонелу возмутиться вместе с ней. – Ты в эти дела не лезь, Эрнесто. Я сама за себя постою, – сказала окончательно пришедшая в себя Роза. После этого она подошла поближе к незваным гостям и в течение нескольких минут изложила им все, что о них думает. Главным содержанием ее речи было соображение о том, что в этой грязной дыре люди все-таки добрее и чище, чем в их роскошном доме, где, за редким исключением, живут свиньи. – Я все это сегодня же перескажу моему брату Рикардо, – ядовито пообещала Дульсина. – А меня не колышет, что думает обо мне твой Рикардо! Я здесь ничего плохого не делаю. О том, что Рикардо думает, пусть эта жаба склизкая заботится, которая его тут же на свою дачу уволокла! – Медсестричка донесла? – прищурилась Леонела на подошедшую на шум Эрлинду. – Хотя бы! Дульсина, взяв Леонелу под руку, прошипела Линде: – Не подумай появляться у нас. Я спущу тебя с лестницы – не побоюсь Рохелио! Они ушли. Роке сегодня играл плохо. Фигуры его, не связанные друг с другом, бестолково толклись на доске, теснимые белой пехотой Пабло. Окончательный разгром был не завершен лишь потому, что к шахматному столику подошла Паулетта и сказала, что хочет поговорить с мужем. Пабло, сославшись на университетские занятия и срочный разговор с Нормой, покинул их. Роке предложил Паулетте сесть на освободившийся стул, но она, продолжая нервно ходить по комнате, сказала, что ей так удобнее просить у него прощения. – За что? – Он тоже встал и подошел к ней, встревоженно на нее глядя. И Паулетта как будто в омут бросилась: – За то, что я не призналась тебе перед нашей свадьбой, что у меня… была дочь. Потрясенный Роке снова опустился на стул. И приготовился выслушать тайну, долгие годы делавшую его счастье с любимой неполным и непрочным. – …Томаса исполнила мою просьбу так хорошо, что я до сих пор не могу отыскать ни ее, ни Розу, – так закончила Паулетта свой рассказ. – Но сейчас ты узнала что-то новое? – спросил ее муж. – На смертном одре мама призналась мне, что Роза была у нее. Это та самая Роза, о которой она говорила, когда ты вошел в палату. Но мама не успела сказать, где Роза сейчас… Знаешь, Роке, ты видел Розу… – Я?! – Да, это та самая девушка, продававшая книжки в день смерти мамы – помнишь, на уличном перекрестке… Мое сердце ее угадало. А уж потом и факты сошлись… Она разрыдалась. – Прости меня за мое долгое молчание. Прости или прокляни! Она неверным шагом вышла из комнаты. Рикардо удивил возбужденный вид, с которым Дульсина и Леоиела появились в гостиной. – У нас для тебя есть информация о дикарке! – сообщила Дульсина. – Она работает официанткой в ночной таверне. – Какие глупости, – отозвался Рикардо, весь вид которого говорил о том, что как бы критически он ни относился в последнее время к Розе, а такого быть не может. – Мы своими глазами видели ее в клоаке под названием «Твой реванш». Мы специально, преодолев свою гордость, пошли туда, чтобы убедиться, и увидели ее: накрашенная, вульгарная до смешного. Ты знаешь это место? – Надеюсь, что нет, – сказала Леонела. – Не представляю себе такого кабальеро, как Рикардо в «Твоем реванше». И они наперебой стали рассказывать Рикардо о своем посещении таверны и разговоре с Розой. – А как цинична! Сказала, что вышла за тебя замуж только из-за денег! – И когда не смогла вытащить из тебя ни сентаво, предпочла вернуться в свое родное болото! Рикардо долго молчал. Потом спокойно сказал: – Я не верю ни одному вашему слову. Я был в «Твоем реванше». И Розу там не видел. – Ты там бываешь?! – ужаснулась Леонела. – Вот оно, влияние дикарки, – подхватила Дульсина. – Все это вы нагородили, чтобы подтолкнуть меня на развод с Розой, – усмехнулся он. – А разве ты все еще колеблешься? – с нескрываемым беспокойством спросила Леонела. – Нет. Именно поэтому мне и кажется бессмысленным ваше поведение. Вы – сплетницы. И он ушел, оставив их в тревожном недоумении. Обсуждая с Розой происшествие, Эрлинда досадовала на одно: теперь эти сеньориты расскажут о ней Рохелио Бог знает что. – А почему бы тебе прямо сейчас не позвонить ему и не объяснить все, как есть? Эрлинда сомневалась, стоит ли это делать. Но Роза потащила ее к телефону и сама набрала номер. Эрлинда, дождавшись, когда Рохелио поднял трубку, стала извиняться за то, что не смогла прийти и не предупредила его… Но Роза, соскучившаяся по Рохелио, вырвала у нее трубку и прокричала в нее: – Как дела, парень? Рохелио, видимо, был уже в курсе их дел, потому что спросил: – Роза, правда, что вы с Эрлиндой работаете в этом… – Да, – твердо сказала Роза. – Ничего другого у нас пока нет. Но пусть твой брат не боится позора: я немедленно дам ему развод… Не успел Рохелио повесить трубку и расставить шахматы, как в его комнату буквально ворвались Дульсина и Леонела. Повторилась примерно та же сцена, что и с Рикардо. Рохелио медленно, уже почти не прихрамывая, ходил по комнате, а женщины с возмущением рассказывали ему о грязной дыре, в которой работают Роза и его медсестричка, путающиеся там с чудовищными типами. Они требовали, чтобы Рохелио уговорил Рикардо пойти в «Твой реванш» и своими глазами убедиться в том, что все ими сказанное – правда. – Я ни в чем не собираюсь убеждать Рикардо, – сказал наконец Рохелио. – Но почему?! – Потому что, как и он, не верю ни одному вашему слову. Сорайда смотрела на Куколку с некоторым беспокойством: очень уж хитрый и довольный вид был у ее любимого пакостника. Это могло означать что угодно и скорей всего было связано с каким-нибудь беззаконием. Куколка долго хихикал и интриговал ее, показывая издали чек на крупную сумму. Когда он наконец рассказал, за что получил этот чек, Сорайда неожиданно потребовала, чтобы он пошел к Линаресам и вернул эти деньги. Куколка, конечно, отказался. – Тебе мало того, что ты получаешь от меня? Когда-нибудь ты из-за своей жадности попадешь в такую передрягу, что костей не соберешь. Кто тогда тебе поможет? Куколка сделал лукавую гримасу, за которую отчасти и получил свое прозвище, и, не сомневаясь в своей неотразимости, игриво ткнул Сорайду пальцем в бок: – Ну кто же? Конечно, ты! – Устала я от тебя. – Сорайда беспомощно махнула рукой. – Ты уж позволь мне делать то, что я неплохо делаю, – ведь правда, неплохо? А если мне придется выпутываться, я уж сам как-нибудь. И он с надменным и несколько обиженным видом удалился. «Я вам не верю», – сказал Рохелио Дульсине и Леонеле. Но Рикардо он сказал другое. – Эрлинда и Роза действительно работают в этой ночной таверне. Они звонили мне оттуда. Рикардо опустил голову. – Как Роза могла пасть так низко… – Ума не приложу. Ты думаешь, это влияние Эрлинды? – Когда мы с Розой познакомились, она была сама чистота. – Может, ее нужда заставила. – Наверно, в этой таверне легко достаются деньги. – Не думаю, чтобы в ночной таверне деньги доставались легко. Рикардо молчал, и по его виду можно было определить, что в нем созревает какое-то решение. – Я поеду в эту таверну, – сказал он наконец. – Зачем? – пожал плечами Рохелио. – Хочу посмотреть Розе в глаза. Когда у Розы и Линды выпала свободная минута, они тут же нашли друг друга: им не давал покоя телефонный разговор с Рохелио. – Ты знаешь, я по голосу поняла: Рохелио не понравилось, когда я сказала ему, где мы работаем. – Я как чувствовала… Не надо было ему звонить. – Что ж ты думаешь, сестренка его и эта жаба склизкая ему не рассказали бы? – Может, им бы он не поверил… Роза рассердилась: – Да что такого плохого мы делаем здесь, чего нам стыдиться? Мы только работаем. Линда вздохнула: – Кстати о работе: нам пора в зал – Сорайда нас загрызет… Они спустились в зал, и первый, кого увидела Роза, был Эрнесто. – Я думала, ты ушел, – сказала она ему. Он сказал, что хочет отвезти ее и Линду домой. – Зря ты беспокоишься. Мы бы такси взяли. – Просто мне хотелось узнать, где ты живешь, чтобы иногда навещать тебя. Если, конечно, ты не против… – Ну что ты! Разве мы не кореша? Пабло не давала покоя болезнь отца. Он все время заботливо расспрашивал Роке о его самочувствии. И Роке, как мог, успокаивал его, говорил, что находится под постоянным наблюдением врачей и что в последнее время чувствует себя неплохо. – Мама наконец поговорила с тобой? – спросил Пабло. – Да. Никогда бы я не мог подумать, что у нее… – Дочь? – закончил за него Пабло. – Ты знал об этом? Знал и не сказал мне?! Пабло подошел к отцу, сидящему в глубоком кресле, и положил ему руку на плечо. – Ты не можешь упрекать меня в этом, отец. Не я должен был сказать тебе об этом. Это право мамы. И ты понимаешь, что она пережила, храня свою тайну… И потом, ты знаешь, отец, ей тоже есть в чем упрекнуть тебя. Разве ты не скрываешь от нее своего заболевания? Роке растерянно посмотрел на сына. – Ну, это совсем другое. – Наверно. Но все-таки я очень тебя прошу: не причиняй маме новых страданий, упрекая ее за долгое молчание. Роке смотрел на сына и думал, что его мальчик как-то незаметно стал взрослым. НАПАДЕНИЕ Мать Эрнесто видела, что сын ее несчастлив в своем чувстве к девушке, в которую влюблен. Она просила его не встречаться с ней, чтобы не мучить себя. И он обещал матери поступить именно так.Но справиться с собой он не мог: Роза слишком глубоко вошла в его душу. И вечером он опять сидел в «Твоем реванше» за своим столиком в углу. Роза была еще не очень занята. И они тихо беседовали. Роза сидела лицом к эстраде и только по глазам Эрнесто поняла, что кто-то подошел к их столику и встал за ее спиной. Она обернулась: рядом стоял Рикардо Линарес и смотрел ей прямо в глаза. Чуть поодаль маячил его приятель, которого, сколько помнилось Розе, звали Хорхе. – Добрый вечер, – сказал Рикардо, и Роза поняла, что эти слова дались ему с большим трудом. – Тебе не стыдно здесь обретаться?.. Впрочем, скорей всего, это место как раз для тебя. Уловив неприкрытую агрессию в его словах, Эрнесто поднялся со стула. – Послушайте, оставьте ее в покое. Рикардо как будто только этого и ждал. Он схватил журналиста за отвороты его кожаной куртки, и Эрнесто пришлось сделать резкий жест, чтобы вырвать ее из цепких пальцев Линареса. – Эрнесто, прошу тебя! Это мой муж, – закричала Роза. – К несчастью, – добавил Рикардо. – Ты что же, не могла найти другую работу? – Я могу работать где угодно, и везде меня будут уважать! Эрнесто спокойно сказал: – Простите, что я вмешиваюсь, но Роза говорит правду: ее здесь уважают. Хотя я тоже считаю, что это место не для нее. И за минуту до вашего прихода она сообщила мне, что уходит отсюда. Рикардо глумливо усмехнулся: – Это ее проблемы. Я хотел лишь убедиться, что моя сестра не лжет. И я убедился. Мой следующий шаг – развод. – Вот и убирайся! – крикнула Роза. Он насмешливо посмотрел на нее, качая головой: – Вот не думал, что ты так цинична! – Не будем оскорблять друг друга. Если я начну говорить, что я о тебе думаю, ты такое услышишь! Ты продажней любой из тех, кто здесь работает! – Пошли, Хорхе, – сказал Линарес молча стоящему приятелю. И они удалились. – Я ухожу отсюда, – сказала Роза и медленно направилась к лестнице, ведущей в обитель Сорайды. – Поздравляю с таким решением, – крикнул Эрнесто ей вслед. – Я подожду тебя, чтобы отвезти домой. Рассчитываясь с Томасой на крыльце своего дома, ее давняя клиентка Эльба посетовала на то, что пожилой женщине приходится возвращаться домой в такую темень. Лучше бы она принесла белье завтра утром. Как она пойдет домой? Но Томасе за долгую жизнь столько раз приходилось возвращаться поздними вечерами, что она только махнула беспечно рукой. Она не боялась темноты. И напрасно! Темнота не была такой густой, чтобы двум оборванцам не разглядеть на фоне освещенного дверного проема, как хозяйка дома передавала в руки немолодой женщины что-то, что, по всей видимости, было деньгами. Женщина спрятала деньги в кошелек и устало пошла по улице. Но дошла только до угла. Здесь ее встретили двое бродяг и потребовали отдать им кошелек. – Да вам того, что при мне, и на одну чарку не хватит, – попробовала убедить их Томаса. Но при одном упоминании о чарке один из бродяг, не долго думая, вырвал у нее из рук сумку, в которой и лежал кошелек, и резко толкнул Томасу. Она упала и при этом сильно стукнулась головой о край тротуара. Другой бродяга поглядел на неподвижно лежащую женщину и испуганно произнес: – Ну, делч! Похоже, ты убил ее… Даем деру! Только ее в кусты отволочь надо… Так они и сделали. И бросились бежать. Рикардо возвратился домой в отвратительном настроении. Он был уверен, что этот парень в кожаной куртке – новый Розин дружок. Хорхе пожимал плечами, считая, что для такого вывода нет никаких оснований, и это просто один из посетителей таверны. – Ты что, не видел, как фамильярно они общались? – раздраженно спросил Рикардо, втайне ожидая, что Хорхе опровергнет его наблюдение. – В таких местах иначе и не общаются… А вообще-то тебе не все равно, ты ведь с ней разводишься? Рикардо подтвердил, что завтра же пойдет к адвокату… В прихожей он столкнулся с Кандидой. У нее были явно заплаканы глаза. Ее бил озноб. Сам расстроенный и нуждающийся в сочувствии Рикардо ощутил потребность поговорить с сестрой и узнать, что с ней происходит. Он увел ее в кабинет. И впервые за долгое время у них состоялся доверительный разговор. Кандида хотела знать, любил ли Рикардо Розу и почему он с ней разводится. Разлюбил ли он ее или причина в ее работе в «Твоем реванше»? Он сознался ей, что последнее обстоятельство повлияло на исход дела, заставило его принять окончательное решение о разводе. Кандида вдруг высказала мысль, совершенно невероятную в ее устах еще недавно: может, ему следует забрать Розу из таверны? Но он считал, что лучше развестись. – Я и так наделал много ошибок. – Да, – согласилась она, – Дульсина умрет, если ты не разведешься. – А ты? Разве ты не хочешь того же, что и Дульсина? – Я теперь и сама не знаю, чего я хочу, – ответила Кандида и вдруг разрыдалась. И опять-таки впервые за долгое время он по-братски обнял ее. – Выкладывай, что стряслось. Может, помогу. И, нервно стуча кулачком по громадному письменному столу, Кандида сквозь рыдания пролепетала:: – Никто мне не поможет… Рикардо! У меня будет ребенок… Как ни удивляла Рикардо жизнь в последнее время, а такого он не ожидал. Растерянно смотрел он на сотрясающуюся в рыданиях сестру, не зная, что предпринять. Сорайда была недовольна появлением Розы. – Ты почему не работаешь? Ответ Розы поверг ее в уныние, хотя она отчасти и была готова к такому повороту дела. – Я за расчетом пришла. – Какая тебя муха укусила? Это тебе Эрнесто мозги морочит? Тебе же здесь хорошо. Ты себя строго поставила, а мужчин это только заводит. И мне прибыль, и тебе не в убыток… Осталась бы, а? – Нет, Сорайда, я так запуталась! Уходить надо… Сорайда отсчитала Розе ассигнации. – Вот твои деньги… Решишь вернуться – двери для тебя всегда открыты. Роза обняла ее. – Ты славная, Сорайда… Пойми меня: я не хочу, чтобы мой муж плохо обо мне думал. – Так это из-за мужа? – Да. Он только что ушел отсюда. В лице Сорайды что-то переменилось. Оно стало жестким и решительным. – Ну, прощай, мое золотое яичко. Линду хоть с собой не уводи. Роза пожала плечами: – Это уж пусть она сама решает. Роза направилась к двери и, уже спускаясь по лестнице, услышала голос Сорайды: – Не в службу, а в дружбу: кликни ко мне Куколку. Роза вошла в зал и быстро сообщила Эрлинде, что уходит из «Твоего реванша», и посоветовала ей сделать то же самое. Затем она передала сутенеру, что Сорайда зовет его, и вместе с поджидавшим ее Эрнесто вышла из таверны… Куколка, нехотя сняв руку с плеча Клеопатры, отправился наверх. Сорайда встретила его стоя, уперев руки в бока. Не успел Куколка задуматься о том, что может означать столь решительная поза, как она спокойным и оттого еще более зловещим тоном сказала: – Дай-ка мне свой чек. Куколка возмущенно запротестовал. Но она с силой схватила его за руку. – Давай сюда! А не то я позову полицию. Ты меня хорошо знаешь. Да, увы, он хорошо знал ее и поэтому понимал, что в таком состоянии Сорайда очень опасна. Он протянул ей чек. – Ну и что ты будешь с ним делать? Но того, что она с ним сделала, он все-таки не ожидал. Сорайда разорвала чек на мелкие клочки и швырнула их в воздух. – Из-за этого твоего «лимона» я Розу потеряла! И ты мне за это еще ответишь! В новом их пристанище Роза не нашла Томасы. Поначалу это не очень взволновало ее: видимо, Томаса была у соседей. Странно только, что так поздно. Роза зашла к Каридад. Но Томасы у нее не было. Они вместе обошли всех соседей, но никто ничего о Томасе не знал. – Что-то произошло, – встревоженно сказала Каридад. – Говорила ей: не ходи так поздно! Что же делать?.. Надо ехать в город искать ее! Роза кинулась к Ригоберто, благословляя судьбу и Деву Гвадалупе за то, что, несмотря на переезд, она, Роза, пока не разлучена со своими старыми и надежными соседями. Риго открыл ей. Вид у него был сонный и встрепанный: он явно уже спал. – Надо ехать в полицию. И в госпиталь, – решил он. Им удалось довольно быстро поймать такси. Опытный шофер повез их в госпиталь Красного Креста, куда привозили всех, с кем что-либо случалось на улицах города. Там Томасы не было. В городской полиции им тоже ничего не могли сообщить о Томасе. Что делать дальше, они не знали. ТРУДНЫЕ РАЗГОВОРЫ Как ни старался Рикардо, но не мог утешить сестру.– Ты не хочешь понять моего положения… У меня, незамужней, будет ребенок! Что скажут друзья? Что будет, когда об этом узнает Дульсина? Рикардо обнял ее за плечи. – Ну успокойся. Не ты первая, не ты последняя… Скажи мне, ребенок от Роблеса, ведь правда? Кандида, рыдая, подтвердила зто кивком. – Он уже знает о твоей беременности? Она опять кивнула. – И что он говорит? – Он в растерянности. Он не ожидал. – Чего же он ожидал? – Он просил меня принимать меры предосторожности. А я отнеслась небрежно к его просьбе. Это я виновата! Рикардо не согласился с ней. Он считал, что лиценциат должен нести ответственность за свои поступки. И сказал, что уж об этом-то он по-братски позаботится. – Прошу тебя, Рикардо, не разговаривай об этом с Федерико. – Он должен жениться на тебе. – Он не отказывается. Но месяца через два-три… Дульсина убьет меня. – Да что ты ее так боишься? В этом деле не она главная. А что касается Федерико Роблеса – я сам им займусь. Федерико тем временем с энтузиазмом докладывал Дульсине о своих успехах в деле приумножения состояния Линаресов. – Все идет как нельзя лучше. Теперь надо будет поместить другую часть денег в банк. Дульсина проявила готовность тут же выписать чек. – Не хватает двадцати пяти миллионов, – подсказал ей лиценциат. Чек тут же перешел в его руки. Настал черед страстных поцелуев, перемежаемых благодарностями Дульсины за неустанный труд Федерико на ниве коммерческой деятельности в пользу Линаресов. Он в свою очередь благодарил ее за доверие. После одного особенно затяжного поцелуя Дульсина вдруг мягко отстранилась и, переведя дыхание, спросила: – Федерико, не думаешь ли ты, что настала пора подумать о нашем брачном союзе? Роблес выразил сомнение: не преждевременно ли это? Не должны ли они лучше узнать друг друга? Дульсина удивленно и несколько разочарованно заметила, что вот уже в течение многих лет они видятся чуть ли не ежедневно. .Опасную эту беседу прервал приход Рикардо, пригласившего лиценциата к себе для важной беседы. Дульсина предложила было поговорить в ее присутствии. Но Рикардо пожелал беседовать с глазу на глаз. Получив обещание Федерико немедленно последовать за ним, Рикардо ушел. – Определенно он станет говорить о деньгах. Будь стоек. В этом месяце я дала ему вдвое больше, чем ему причитается. Но когда лиценциат вошел в комнату Рикардо, оказалось, что разговор пойдет о Кандиде. Роблес попытался сделать непонимающее лицо. Но Рикардо быстро расставил все по местам. – Я знаю, что у нее будет ребенок от вас. И вы тоже знаете об этом. «Проговорилась все-таки! А обещала молчать!» – подумал про себя Роблес. – У вас нет другого выхода, как только жениться на Кандиде, – продолжал Рикардо. – Но нет такого закона, который мог бы заставить… – Вас заставит не закон. Вас заставлю я. Лиценциат подумал. – Прости, Рикардо, но это дело мое и Кандиды… И потом, ты что-то быстро забыл то зло, которое тебе причинили сестры. Они сделали все, чтобы выжить твою жену из дома. А ты сострадаешь одной из них? – Вы еще более циничны, чем я думал. – Я тоже не думал, что ты так наивен. Они посмотрели друг на друга как враги. Томаса очнулась и с трудом поднялась и побрела по улице, не сознавая куда и зачем идет. Она не замечала пролетавших мимо нее машин, и одна из них чудом не сбила ее. Сколько времени она пролежала в кустах и что перед этим произошло, она не могла бы рассказать. Она смутно узнавала какие-то, похоже, известные ей улицы. Некое странное, доселе неведомое ей чувство, толкало ее направо или налево за угол, как будто она шла к неосознаваемой, но необходимой ей цели, к чужому, но зачем-то нужному ей дому… Ребятишкам, созванным Палильо на поиски Томасы, пропадавшей уже четвертый день, и в голову не могло бы прийти искать ее в этих местах. Они напрасно прочесывали районы, как близкие к их новому жилью, так и хорошо знакомые пустыри, прилегавшие к разрушенному «затерянному городу». Напрасен был и приход Розы к той даме, для которой Томаса стирала белье в последний раз. Единственное, что удалось узнать от служанки, это то, что Томаса была около восьми вечера и что ее предупреждали об опасности поздних прогулок. Больше добавить она ничего не могла. – Тут и днем-то убить могут, а уж в темноте… – горько сказала Роза и ушла ни с чем… А Томаса, бредя по одним Провидением определяемому маршруту и двигаясь подобно сомнамбуле, вышла к богатому дому, окруженному решеткой, за которой служанка садовыми ножницами подстригала кусты. Томаса тяжело оперлась о решетку. Ее тошнило. Служанка заметила, что пожилой женщине плохо, и подбежала к ней. Видя, что одной ей не справиться, служанка позвала на помощь. Первой откликнулась хозяйка дома. Она подбежала к несчастной и при первом взгляде на нее ахнула: – Боже! Это же Томаса… Эдувигес! – позвала она, и кормилица, тяжело переваливаясь, пересекла газон и, наклонившись над лежащей на земле плохо одетой женщиной, убедилась, что хозяйка права: это несомненно была Томаса, только постаревшая, совершенно разбитая и почему-то вся в синяках. Томасу перенесли в дом. Она не узнавала ни Паулетту, ни кормилицу. – По-моему, она потеряла рассудок, – сокрушенно предположила Эдувигес. – Или память, – сказала Паулетта. – С ней явно что-то стряслось… Томаса, это я, Паулетта, мать Розы. Где она? Где Роза? Но Томаса смотрела нее отсутствующим взором и не произносила ни слова. – Судьба продолжает играть с тобой, дочка, – сказала Эдувигес, ласково погладив руку Паулетты. Паулетта распорядилась немедленно вызвать врача. Лиценциат Роблес сомневался, что сможет спокойно поговорить с Кандидой в доме Линаресов. Она была в состоянии, когда разговор мог пойти на повышенных тонах и привлек бы к себе внимание кого-либо из домашних. Это не входило в его планы. Он пригласил Кандиду в ресторан. Это тоже было не лучшее место, если учесть ее самочувствие, но выбора не было. За десертом он спросил, зачем она рассказала брату о своей беременности. Она начала оправдываться, говоря, что она в растерянности, что советоваться с Дульсиной не может, что Рохелио относится к ней как к чужой, а тут подвернулся Рикардо, ну и… – И ты сказала ему, чтобы он потребовал от меня жениться на тебе? – Как? Разве он говорил с тобой?! – Не просто говорил, а угрожал. Кандида смотрела в сторону. – Вообще-то говоря, жениться на мне с твоей стороны было бы самым естественным. – Но я не собираюсь на тебе жениться! Кандида перевела глаза на него. – Как?! Значит, ты все время обманывал меня? – Просто я не рожден для семейной жизни. – Но у меня будет ребенок от тебя! Федерико медленно и непреклонно проговорил, что, как бы ему ни угрожали, он ни на ком не собирается жениться. И пусть Кандида говорит потише: на них уже смотрят. – Пусть смотрят! – Кандида уже не управляла собой. Роблес решил использовать последний шанс: – А почему ты с такой категоричностью заявляешь, что у тебя будет ребенок? Это ведь совсем не обязательно… Но Кандида, поняв, что ей внушают мысль об аборте, пришла в страшный гнев. Хотя внешне она стала даже спокойнее. Со всей решительностью она отвергла этот выход, который считала аморальным, и сказала, чтобы Роблес не рассчитывал, что она не совершит этот смертный грех: она будет рожать, она хочет иметь ребенка! – В таком случае разговор закончен, – сказал Федерико и позвал официанта, чтобы рассчитаться. Официант подошел не сразу. Кандида еще успела сказать ему несколько фраз с интонацией, которой он у нее еще не слышал. – Клянусь памятью моей матери, что ты мне заплатишь за все зло, которое причинил мне. И, не дожидаясь его, пошла к выходу. – Рикардо мне угрожает, Кандида мне угрожает. Не хватает еще, чтобы мне угрожала Дульсина, – криво усмехнулся лиценциат ей вслед. – А, это ты… Каким это ветром тебя сюда занесло, – довольно мрачно приветствовала Рикардо Сорайда, с удивлением увидев его в зале своей таверны. – Хочу повидать Розу, – Ответил он. Сорайда сообщила ему, что Роза не работает в таверне с того самого момента, как Рикардо объявился здесь в прошлый раз. – Долго она у тебя работала? – Совсем недолго. Но знал бы ты, насколько меньше народу стало здесь бывать после ее ухода! Красивая у тебя жена, многие на нее заглядывались. – Представляю, как она тут кокетничала со всеми… – Роза-то? Да она близко никого не подпускала!.. Нашел кокетку… – Да ведь в таких местах, как это, кокетничать – обязанность официанток. – У Розы такой обязанности не было. Если кто здесь и ставил на место наглецов, так это она. – Ладно, – сказал Рикардо. – Поищу ее в другом месте. – Помириться хочешь? – предположила Сорайда. – Нет. Вручить уведомление о разводе, – ответил он. Сидевший рядом за столиком спиной к ним Эрнесто с радостью услышал эту фразу. «Может быть, – подумал он, – это сделает Розу моей…» Томаса то ли спала, то ли пребывала в бессознательном состоянии. Приехавший врач не велел тревожить ее, пока она сама не придет в себя. Когда это случилось, он попросил оставить их вдвоем… Выйдя через некоторое время к Паулетте, врач сообщил, что больная назвала ему свое имя – «Томаса», но когда он объяснил ей, что она находится в доме сеньоры Паулетты, она с недоумением спросила, кто такая Паулетта. По мнению врача, Томаса скорее всего угодила в аварию. Сказать что-либо точнее он не мог. Во всяком случае, диагноз он поставил со всей определенностью: амнезия, потеря памяти. Она не помнит, что с ней произошло, не помнит, где живет, не помнит, как сюда попала. Единственное, что она помнит, это свое имя и еще имя какой-то Розы. – Вы не знаете, сеньора, кто такая эта Роза? – По-моему, знаю, – возбужденно ответила Паулетта. – Но если она спросила у вас, где Роза, не означает ли это, что она обретает память? Врач неопределенно пожал плечами. Рикардо с трудом нашел Розу на новом месте. Он предполагал, как она встретит его, и не ошибся. Зато попугай радостно вопил, как бы вспоминая прошлые счастливые посещения своего тезки: – Р-рикар-до! Р-рикар-до! Рикардо заметил, что глаза у Розы на мокром месте. Он отнес это на счет их ссоры и сказал примирительно: – Мне кажется, что в момент расставания мы бы могли простить друг друга. – Тебе не за что меня прощать. Это я могла бы простить тебя. Но не стану этого делать. Теперь ты и мою работу в таверне за преступление считаешь… Рикардо перебил ее: – Я там был, в таверне. – Представляю, что тебе там наговорили… – Наоборот. Мне сказали, что ты вела себя как королева. Он сказал это так, что Розе вдруг показалось, будто он передумал разводиться с ней. – Это ты к чему? Чтобы нам… не разводиться? – спросила она с прежним своим простодушием. – Нет, Роза, развод – дело решенное. – Хорошо, – согласно кивнула она. Он собрался уже уходить. И вдруг сказал: – А все-таки ты не станешь отрицать, что любила меня. И мы были мужем и женой. Слезы на Розиных глазах высохли. – От этого моего замужества была польза, – сказала она. – Я научилась мыться и теперь каждый день мою голову, чтобы промыть ее от воспоминаний. Он зло усмехнулся: – Надо говорить: промыть мозги, а не голову. – Ты свою жабу склизкую поправляй, а не меня! – Ее зовут Леонела. Кстати, чтобы ты сказала, если бы после нашего с тобой развода я женился на ней? – Да я только рада буду. Вы с ней похожи как две капли воды. Только долго вы вместе не протянете: зла в вас много. Рикардо решил прекратить этот бессмысленный разговор. – Я привез бумаги. Я оставлю тебе их для ознакомления. – Чего мне с ними знакомиться? Давай ручку, и дело с концом. – Как, не читая? Не зная, какая тебе причитается компенсация? – Мне ничего не причитается. Я тебе не прислуга, как дон Себастьян или Леопарда. Со мной не надо рассчитываться. Рикардо разозлился: – Дикарка! Пусть мой адвокат с тобой беседует… Дело кончилось тем, что он довольно грубо схватил ее за руку, а она вырвалась и, к восторгу попугая, окатила тезку газированной водой из сифона. Подъехавший к дому Розы Эрнесто увидел Рикардо Линареса мокрым и злым. – Р-р-рикар-рдо! – победно вопил попугай. ХОРОШАЯ НОВОСТЬ ДУЛЬСИНЫ Кандида где-то задержалась. Рикардо тоже не было дома. Дульсина и Леонела коротали время вдвоем. Леонела поинтересовалась, почему Рикардо и Рохелио не занимаются делами семейства Линаресов.– Этим всегда занималась я, – объяснила ей Дульсина. – Так уж повелось. Конечно, с помощью Феде… то есть лиценциата Роблеса. Он талантлив и энергичен. Да что я тебе рассказываю: ты же сама наняла его управляющим. Леонела пристально разглядывала ее, вертя в руках соломинку, через которую тянула поданный Руфино коктейль. – А скажи-ка мне, что ты испытываешь по отношению к лиценциату: доверие к его профессиональным качествам или самую обыкновенную личную симпатию как к мужчине? Дульсина слегка порозовела. – Откровенно скажу: он мне очень нравится! Она явно не прочь была развить эту тему, но в гостиную вошла Кандида. – Канди, где ты пропадаешь? Почему ты не сказала мне, куда пошла? – Я уже совершеннолетняя. Ты должна была бы это знать, – ответила Кандида неожиданно резко и пошла к себе. – Что за тон! – возмутилась Дульсина. – От Рикардо заразилась? – Оставь ее в покое. – Леонела подошла к Дульсине и, обняв ее за талию, усадила в кресло. – А ты так же нравишься Роблесу, как он тебе? – Ах, Леонела, – доверительно ответила ей Дульсина. – Я думаю, что вскоре наш дом ждет большой сюрприз. Леонела разглядывала ее. – Не следует ли тебе оповестить об этом прежде всего твою сестру? – Конечно. Сегодня же… Дульсину распирало желание говорить о Федерико, об их близкой свадьбе. Она в хорошем настроении отправилась к сестре, решив не напоминать ей о ее грубости. Однако Кандида встретила ее неласково. – Что тебе надо? – спросила она. – Канди, почему ты говоришь со мной таким тоном? Я прихожу поделиться с тобой своим секретом, а ты… – Я не в настроении выслушивать чужие секреты… – Разве я тебе чужая? – Прости меня, но у меня сейчас ни на что нет сил. Оставь меня в покое. Дульсина была так переполнена своими переживаниями, что не обиделась. – Хорошо, я зайду, когда ты будешь чувствовать себя лучше. Она спустилась в прихожую, чтобы распорядиться об ужине для Рикардо, и там столкнулась с Рохелио. – Ты одна, без своих мушкетеров: Леонелы и Кандиды? – пошутил он. – Канди плохо себя чувствует. Даже не захотела услышать от меня важную новость, касающуюся нашей семьи. – Значит, касающуюся и меня тоже? – И тебя, конечно. Но не сейчас, братик, – игриво поправила ему ворот рубашки Дульсина. – Что-нибудь сентиментальное? – добродушно улыбнулся он. – Все девичьи признания сентиментальны… Она танцующей походкой направилась по сверкавшему под электрическим светом паркету в сторону кухни. Паулетта ласково наклонилась к Томасе, лежавшей на широкой постели в комнате для гостей. – Ну, проснулась? Вот теперь у тебя вид гораздо лучше. Она взяла Томасу за руку. – Так что ты нам расскажешь о Розе? – О какой Розе? – Томаса непонимающе смотрела на нее. Паулетта решила не торопиться. Она стала рассказывать Томасе историю, известную им обеим. Но Томаса не реагировала на ее слова. – Я Паулетта… мать той девочки, Розы, которую ты должна была унести из дома, чтобы спасти. – Роза?.. Паулетта?.. Не знаю их… Голова болит… Голова – как тыква вареная. Это все, что она говорила. – Ты хоть помнишь, где живешь? – спросила Эдувигес. Томаса надолго задумалась. – Это я помню, – сказала наконец она. – Где? – Паулетта вся устремилась в ее сторону. – У меня домик… маленький… в этом… в «затерянном городе»… – Да ведь вы переехали. Ты и Роза… Томаса вдруг разволновалась, приподнялась на постели и закричала: – Не хочу ничего слышать! Не хочу!.. Внезапно вошедший Роке увел Паулетту. – Оставьте ее в покое. Ей надо как следует отдохнуть. Паулетта стала объяснять ему, что это та самая женщина, которая когда-то бежала с ее дочерью Розой… Но Роке уже знал от врача, что женщина называла в бреду имя Розы. – Мы вылечим ее, – сказал Роке. Паулетта благодарно прильнула к нему. – Как ты добр ко мне! Я так благодарна тебе за то, что не отказываешь ей в гостеприимстве. Он улыбнулся ей. – Твое прошлое для меня – сильный удар. Но это позади. И он нежно похлопал ее по руке. Они ушли к себе. В своей уютной гостиной они просидели весь вечер, часто встречаясь глазами и думая о том, какое все-таки счастье выпало на их долю: быть вместе и так верить друг в друга. Они уже собирались готовиться ко сну, когда в гостиную вбежала растерянная Эдувигес. – Томаса исчезла, – закричала она. – Нет ее одежды: она куда-то ушла! Роке и Паулетта кинулись в комнату для гостей. Она и впрямь была пуста. Дульсина по-прежнему испытывала острую необходимость поделиться новостью о своих чувствах к лиценциату Роблесу. Ей казалось, что у Кандиды было время прийти в себя от своего раздраженного уныния, и она вновь зашла к ней. – Выслушай меня и не перебивай. Это очень для меня важно. – Хорошо, я слушаю. Ты улыбаешься, стало быть, новость хорошая. – Речь пойдет об одном мужчине… – Ах вот как… Я его знаю? – Конечно, милая. Он у нас бывает чуть ли не каждый день. Это лиценциат Роблес. Кандида изумленно взглянула на нее. – Ну и что ты хочешь сообщить мне о лиценциате Роблесе? Дульсина в нервном возбуждении мелкими шагами прохаживалась по мягкому ковру. – Во-первых, благодаря ему мы провели очень успешные банковские операции. – Это я знаю. – Кандида не отрываясь смотрела на нее. – А во-вторых… во-вторых, наше общение привело к тому, что… между нами возникла взаимная симпатия… – Что ты имеешь в виду? – растерянно спросила Кандида. – Ну как ты не понимаешь?.. Он человек свободный, я тоже свободная женщина. Почему же между нами не может возникнуть серьезная связь?.. Скажем, с перспективами брака?.. Что с тобой, Канди? Что ты так смотришь на меня?!.. Роза никак не могла понять Эрнесто. Она толковала ему, что Рикардо в очередной раз оскорбил ее, предложив деньги при разводе. Эрнесто же объяснял ей, что так всегда и делается, и Рикардо поступил как истинный кабальеро. – Ох, кабальеро! Если он кабальеро, то я японский император, – заявила Роза под хохот Эрнесто. Он, впрочем, тут же осекся. В доме была беда: о Томасе до сих пор ничего не было известно. Он стал снова объяснять Розе, что, когда мужчина и женщина женятся, его и ее состояния становятся общими. Ей это показалось очень глупым. – Какое у меня состояние-то? – недоумевала она. – У него вон какой домина. А у меня – одни джинсы. – Тем более, раз он с тобой разводится, то должен гарантировать твое материальное благополучие. Это утверждение Эрнесто дало совершенно неожиданный результат. – Это что же значит, он ко мне заявился, чтобы все по закону сделать, а не то, чтоб поглядеть на меня?.. Эх, дурачок!.. Она произнесла это так, что Эрнесто грустно вздохнул: – Ты его все еще любишь… Он ушел. А Роза опустилась на колени перед алтарем Девы Гвадалупе и стала горячо молиться о возвращении матушки Томасы. И опять Томаса брела по городу, чудом и, наверно, Девой Гвадалупе, спасаемая от несущихся автомашин. Но на этот раз она знала, куда идет: в «затерянный город». Она нашла его, Вилья-Руин, в котором прожила столько лет. Но не нашла в нем своего старого дома: он был уже снесен. Единственным, кто встретился ей, был ее старый сосед Сельсо, который вместе с некоторыми другими жителями бывшего трущобного города вцепился в свое старое жилье и ни за что не хотел покидать его. – Донья Томаса, что вы здесь делаете? – изумился он. Из ее ответов он очень скоро понял, что она плохо соображает. Она сказала ему, что ищет свой дом. – Разве вы забыли, что у вас теперь другой дом? Только теперь она узнала его. – Это вы, Сельсо? – Ее стала бить дрожь. – А где же я сейчас живу? Сельсо не знал ее нового адреса. Томаса напряженно о чем-то думала. Потом сообразила, что ее адрес может знать Филомена, которая торгует на базаре. Куда переехала Филомена, Сельсо знал. Это было неподалеку. Филомена очень обрадовалась Томасе. Но ее нового адреса она тоже не знала и с горьким сочувствием выслушала жалобу Томасы на то, что с ее памятью творится что-то странное: Томаса не помнила самых простых вещей. В доме Паулетты было тревожно. Мало того что пропала Томаса. Ночные поиски ее привели к тому, что Роке, безрезультатно объездивший чуть не весь город, внезапно почувствовал себя плохо, стал смертельно бледен, и Паулетта немедленно уложила его в постель. В страхе глядя на него, она не отходила от постели, пока не приехал доктор Кастильо. Он признал состояние больного очень серьезным, сказал даже, что «он плох», чем поверг Паулетту в такую тоску и тревогу, что впору было оказывать помощь ей самой. Но доктор Кастильо объяснил ей, что Роке нуждается в тщательном уходе и абсолютном покое и что он, доктор, целиком полагается на Паулетту, поэтому ей нужно быть сильной и бодрой. Только в этом случае Роке можно будет пока не госпитализировать. И Паулетта решила, что с этой минуты она будет заниматься исключительно здоровьем мужа. У Кандиды не укладывалось в голове, что ее сестра и лиценциат Роблес, ее Федерико, – жених и невеста. В свою очередь Дульсина никак не могла взять в толк, почему ее сестре не нравится грядущая свадьба. – Ну, чем мы плохая пара с Федерико Роблесом? – недоумевала она. – Вы не можете быть женихом и невестой. Это невозможно, – удрученно качала головой Кандида. – Но почему? – У него слава бабника. Ты не будешь с ним счастлива. – Холостяки-бабники становятся лучшими мужьями, – весело парировала Дульсина. – Набегаются и потом наслаждаются в объятиях жен. – Все будут говорить: он женился на деньгах. – Он, между прочим, приумножил эти деньги. В отчаянии Кандида просила сестру подождать с решением. Но та возражала, напоминая, что ей уже не восемнадцать. – Я умоляю тебя!.. – совсем потеряла голову Кандида. – Нет, это я тебя умоляю! – перебила Дульсина рыдающую сестру. – Хорошенькое дело, я приношу добрую весть, а встречаю истерику. Я не желаю больше терпеть этого. Советую тебе принять валерьянку! И она вышла, хлопнув дверью. Кандида; схватив в объятия свою детскую куклу, всегда сидящую в углу кушетки, упала и, рыдая, зарылась лицом в подушки. Рохелио в очередной раз спорил с братом, в чем-то противопоставившим Леонелу Розе. – Как ты можешь их сравнивать! – горячился Рохелио. – Роза удивительно самоотверженная. В эту минуту их беседу нарушила Леопольдина. С ядовитой усмешкой она обратилась к Рикардо: – Вас к телефону… Думает, я ее голос не узнала!.. Это дикарка. Рикардо взял трубку. Это действительно была Роза. Но что ей нужно, он не смог толком понять. Она сказала, что он может присылать адвоката с бумагами по поводу развода. Она обещала не поливать его из сифона. Сообщив все это, она повесила трубку. Передав содержание разговора брату, Рикардо в некотором недоумении предположил: – Она хочет либо посмеяться надо мной, либо – чтобы я переломал в доме всю мебель. Пришла Леонела – напомнить Рикардо, что тот пригласил ее в дискотеку. Они уже собрались выходить, когда нервным шагом в гостиную вошла Кандида и сказала Рикардо, что ей срочно нужно поговорить с ним. Выглядела она ужасно, и он, заботливо взяв ее за руку, обещал обязательно зайти к ней, когда они с Леонелой вернутся. – Я не усну, пока ты не придешь, – сказала она и удалилась к себе со смятенным видом. – Странная она сегодня. Будто что-то у нее случилось, – заметила Леонела. – У каждого свои проблемы, – хмуро ответил Рикардо. Томаса была уверена, что у Филомены есть ее новый адрес. Она даже вспомнила, что Фило записала его в свою черную записную книжку. – Во! – сказала Филомена. – Адреса не помнит, а книжку черную запомнила! Однако она нашла записную книжку, оказавшуюся и впрямь черной, и заглянула в нее, бормоча: – Книжка-то есть, да вот адреса… А! Есть и адрес. Но хотя адрес и нашелся, она категорически отказалась отпускать Томасу на ночь глядя. – Переночуешь у меня. Найдется уголок для старой подружки. Я рада, что ты потерялась: хоть повидались. Не было бы счастья… Ты мне расскажи, как у Розы-то дела. – Муж попался плохонький, – сокрушенно ответила Томаса. В дискотеке Рикардо почему-то неотрывно думал о Розе. Ему хотелось представить, как бы вела себя здесь она, как бы двигалась под музыку со свойственной ей дикой грацией. – О чем ты задумался? – спросила его Леонела. Он ответил, что о сложной работе, которую завтра должен представить в университет. Попросив у нее извинения за то, что и здесь несвободен от забот, он крикнул официанта. – Зачем он тебе? – Выпьем еще по бокалу. Но Леонела стала настаивать на том, что лучше поехать к ней. И уж там выпить. – Кандида меня ждет. – Она не ляжет, пока мы не вернемся. Они поехали к Леонеле и целовались, сидя на диване, целовались как там, на шкуре, возле камина, в загородном доме Леонелы. Она стала спрашивать его, в какой церкви он думает венчаться с ней. – Я полагал, что это будет гражданская церемония. Она расстроилась, так как всегда мечтала о церкви, усыпанной цветами, о белом подвенечном платье! Потом они снова целовались. Когда они вернулись домой, оказалось, что Кандида действительно не спит, поджидая его. Рикардо пошел с ней в ее комнату, и там она рассказала ему о том, что Дульсина и Федерико Роблес заключают брачное соглашение. Трудно передать, что произошло с Рикардо, когда он узнал об этом. Он обещал вытрясти душу из этого негодяя. И немедленно! – Что же будет со мной, Рикардо? – беспомощно спросила его Кандида. – Дульсина знает о твоей беременности? – Упаси Боже! Она убьет меня… Рикардо сжал кулаки. – Он не может быть мужем ни одной из вас! – сказал он. – Но я… я люблю его! – Я буду говорить с Дульсиной! – Рикардо встал и пошел к выходу. – Не делай этого, – слабо воскликнула Кандида. – Непременно сделаю! – отвечал он, закрывая за собой дверь. СКАНДАЛ В КОНТОРЕ ЛИЦЕНЦИАТА Когда прошла первая, самая бурная радость встречи, Томаса попробовала рассказать Розе, что с ней произошло.Ее память и сейчас вела себя странно. Что-то она помнила совершенно ясно, другое виделось ей смутно, третье вообще выпало из ее сознания, как будто его и не было. Видимо, все это было следствием удара о тротуар. Самого падения, впрочем, Томаса тоже не помнила, она помнила только, как двое громил потребовали у нее деньги. И дальше – провал. Помнила она и дом, где к ней отнеслись с такой заботой. – Чей дом-то? – все пыталась дознаться Роза. Но Томаса знала только, что хозяйка очень красивая женщина и зовут ее, кажется, Паулетта. Совпадение этого имени с материнским необычайно взволновало Розу. Но она вынуждена была прекратить дальнейшие расспросы, потому что Томаса пожаловалась на сильное головокружение, и ее пришлось уложить. Скоро ей стало лучше. Пришел Эрнесто. Роза познакомила его с матушкой, и он рассказал Томасе, что дочка от страха за нее чуть Богу душу не отдала. Чтобы отметить счастливое возвращение, он пригласил Розу с Томасой в ресторан, обещав заехать за ними в восемь вечера. Томасе он понравился. И она поинтересовалась, кем он доводится Розе. Девушка строго посмотрела на нее. – Кореш мой. И все, – сказала она. Поднявшись, Томаса принялась наводить в доме порядок и обнаружила в шкафу конверт. Увидев его в руках Томасы, Роза небрежным тоном объяснила, что в конверте – фотография известного певца, который ей нравится. Но Томаса была расторопней, чем думала Роза. – Никакого не певца, а Рикардо Линареса. – Да? Кто же ее туда положил? – Роза делала вид, что очень занята кормлением попугая. – Не обманывай меня, Роза. Ты сама ее спрятала. Она разорвана, а после склеена. – Да это я ее давным-давно порвала и тогда же склеила… – Нет, Роза, – была неумолимой Томаса, – клей совсем свежий. Она грустно замолчала, но ненадолго: – Да хочется ли тебе разводиться-то? Роза перестала кормить попугая. – Ты думаешь, я хотела бы вернуться к нему? Да я бы лучше пошла жить в клетку к горилле из парка Чапультепек!.. И она заплакала. Второй день не слыша в доме повелительного голоса Дульсины, братья поинтересовались у старшей служанки, чем это объясняется. Оказалось, что Дульсина вместе со своей подругой Ингрид неожиданно улетела в Нью-Йорк. Рикардо выразил удивление: почему она не предупредила об отъезде? Надменным тоном Леопольдина объяснила ему, что в этом доме сеньорите Дульсине не у кого отпрашиваться, и с победным видом удалилась. – Хорошее время выбрала сестрица для путешествий, – пробормотал Рикардо, вороша каминными щипцами уголья в камине: погода была промозглой, и в доме приходилось топить. Рохелио вопросительно посмотрел на него, понимая, что Рикардо знает что-то, чего не знает он. Рикардо тяжело вздохнул. И рассказал брату о событиях, которые из-за его затворничества остались не замеченными Рохелио. Рохелио был ошеломлен. – Ну и каналья этот лиценциат! – Это было единственное, что он произнес. Он тут же отправился в комнату Кандиды, которой тоже не было за обедом. – Я все знаю, Канди, – сказал он и обнял ее за плечи. – Бог тебе судья. Но я тебе сочувствую всей душой. – Дульсина считает, что она в доме хозяйка всему, в том числе и Федерико, – пожаловалась Кандида. – Главное, что у тебя будет ребенок. Это хорошо. – Спасибо тебе, Рохелио, – с благодарными слезами на глазах дрожащим голосом проводила она его. Из окна роскошного номера в отеле «Пентхаус» были видны сверкающие стеклом деловые здания центра Нью-Йорка. На экране громадного телевизора, занимавшего чуть не полстены в ее номере, показывали какой-то вестерн, в котором его герои мексиканцы то и дело палили друг в друга из полуметровых пистолетов, но Дульсина не собиралась переключать программу. Она была занята другим: примеряла перед зеркалом новое нарядное платье. Ингрид, разлегшись на диване, лениво поддерживала беседу. – Знаешь, всегда хочется, чтобы твой избранник любовался тобой! – объяснила ей Дульсина свой интерес к новому туалету. – Я от души радуюсь за тебя. Радуюсь и поздравляю. – Ну, о свадьбе говорить еще рано. Но мы с ним люди свободные и можем пожениться в любой момент. Ингрид потягивала из тяжелого хрустального стакана какой-то ядовитого цвета напиток и одним глазом поглядывала на экран. Но там было неинтересно: ей и настоящая-то Мексика надоела, а уж такая… Приборчик для дистанционного управления телевизором лежал на кресле, а вставать и идти за ним через весь номер не хотелось. И вообще, вокруг нее происходили вещи поинтереснее телевизионных мюзиклов и боевиков. – Что же, братья ничего не знают о твоем романе? – спросила она. – Нет. Знает только Кандида. – Ну и как она восприняла эту новость? – Нервно. Наговорила всякого… Но в доме я хозяйка. И если сестре мой брак будет не по вкусу, тем хуже для нее… Что бы ни произошло, я выйду замуж за лиценциата! Офис Федерико Роблеса выглядел как обыкновенная адвокатская контора, принадлежащая умеренно процветающему деловому человеку. Во всяком случае, ему бы хотелось, чтобы он выглядел несколько иначе. И он надеялся, что в недалеком будущем это произойдет. В приемной сидело несколько посетителей. И когда Рикардо хотел пройти в кабинет лиценциата, его секретарша преградила путь самоуверенному клиенту. – Лиценциат сейчас не сможет принять вас – у него телефонный разговор с Нью-Йорком. Но клиент посмотрел на нее мельком и прошел мимо, как будто ее здесь и не было, коротко бросив, что время для бесед с лиценциатом выбирает он, Рикардо Линарес. Федерико только что положил трубку и, задумавшись, сидел в кресле. Рикардо, схватив его за лацканы пиджака, буквально вынул из кресла, не обращая внимания на возмущение хозяина кабинета. – Крыса! – сказал Рикардо. – Тебе мало Кандиды? Теперь еще и Дульсина? Федерико -закричал, что это навет, что между ним и Дульсиной ничего нет и быть не может. Отодвинув его от себя на расстояние собственной руки, Линарес размахнулся и сильно ударил его, лиценциат упал, схватившись за разбитый рот. Из-под его дрожащей руки потекла кровь. Он со страхом смотрел на Рикардо. – Не бей меня! – сказал он беспомощно. – Для начала достаточно, – успокоил его Линарес и покинул кабинет. Вернувшись домой, он откровенно рассказал о происшедшем Кандиде, назвав ее возлюбленного трусом. – Какая мне польза от твоего поступка? – в отчаянье спросила она. Рикардо не знал, что ей ответить, но вышел от сестры убежденным в том, что поступил правильно. Именно так ему и следовало поступить. Через некоторое время Кандида вышла в гостиную, там никого не было, кроме Леопольдины, которая почему-то прекратила поливать цветы и демонстративно уставилась на живот своей сеньориты. Эпизод в кабинете Роблеса принес некоторую разрядку, и Рикардо уже более спокойно занялся своими собственными проблемами. Он посетил своего приятеля адвоката Альберто, который должен был заниматься его бракоразводными делами. С улыбкой он рассказал адвокату историю своей последней встречи с Розой, не забыв упомянуть про сифон с водой. – Она отказывается получить возмещение за развод? Это ведь упростит дело, не так ли? – Да, конечно. В этом случае бракоразводный процесс продлится максимум месяц. – Для меня с ней развестись – все равно что кафед ральный собор с плеч скинуть. Так ты отнесешь ей на подпись необходимые бумаги? – Да. И с интересом посмотрю на столь бескорыстную женщину. – Гляди только, чтобы она не приближалась к сифону! – рассмеялся Рикардо. …Роза приняла Альберто как светская дама. Она предложила ему лимонада, но он отказался: у него было мало времени. Она проследила за его взглядом и с улыбкой убрала со стола сифон с газированной водой. Альберто тоже не скрыл улыбки: – Дело в том, что сифоны имеют обыкновение взрываться… – Мой нет, – ответила она. – Он, как я, хорошо воспитан. Адвокат показал ей документы, сделав комплимент по поводу ее невиданного бескорыстия. – Если я подпишу их, – спросила она, – это будет означать, что я отказываюсь от жалованья, которое назначил бы мне уважаемый кабальеро Рикардо Линарес? – Жалованье – не совсем верное слово… Она продолжала: – И тогда он спокойно сможет жениться на уважаемой сеньорите Леонеле Вильярреаль? Он подтвердил. – Где подписать? – спросила она и тотчас поставила свою подпись в указанном месте. Адвокат откланялся и уже перед самым уходом сказал: – Забыл сказать вам: сеньор Линарес передает вам самые лучшие пожелания. – Спасибочки ему, – ответила Роза и, дождавшись, когда Альберто оказался за дверью, горько расплакалась. Конечно, преданность своей главной хозяйке, материальное благополучие, некоторая власть (если учитывать количество подчиненной ей челяди) имели немалое значение для Леопольдины. Но помимо всего этого жить в доме Линаресов было попросту интересно. В особенности сейчас, когда фигура сеньориты Кандиды, незаметно для других, но явственно для зоркого глаза старшей служанки стала меняться, слегка круглеть, обещая новые увлекательные повороты в жизни семьи. Раздраженная неприятным и даже отчасти неприличным ее вниманием к себе, Кандида резко спросила: – Что тебе надо, Леопольдина? Та обиженно поджала губы: – Меня не удивляет, когда на меня поднимает голос молодой господин Рикардо, но вы, сеньора Канди… – Что я?! – сорвалась на крик Кандида. – Что за тон, – Леопольдина сделала гримасу. – Странные вещи творятся в этом доме. Все что-то скрывают… – Займись своими делами, Леопольдина! – Одно из моих дел, по просьбе сеньориты Дульсины, быть в курсе всего, что творится в доме… Чтобы вовремя приходить на помощь. Для этого я должна знать все. – Она не без глумливости усмехнулась. – Буквально все! Леопольдина удалилась из гостиной с сознанием, что достойно провела эту беседу. Но до ночи ей предстояло еще раз увидеться с Кандидой. Не могла же она отказать себе в удовольствии передать Кандиде содержание своего разговора с ее сестрой, позвонившей Лео-польдине из Нью-Йорка, чтобы узнать, как идут дела в доме. Леопольдина докладывала хозяйке о делах, о том, что сеньорита Леонела не ночевала, а Рикардо вернулся на рассвете: похоже, что они были на дискотеке. Но она все время чувствовала, что не это интересует Дульсину. И действительно, она поинтересовалась, заходит ли лиценциат Роблес, и просила передать ему привет. Вот об этом Леопольдина не могла не сообщить Кандиде. Она даже попросила сеньориту взять эту миссию на себя: передать лиценциату Роблесу привет от сеньориты Дульсины. Потому что, возможно, сеньорита Кандида увидит его раньше. Леопольдина с трудом сдержалась, чтобы не засмеяться, видя растерянность Кандиды. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДУЛЬСИНЫ В ресторане было очень весело. Томаса и Эрнесто быстро нашли общий язык и чувствовали себя так, будто давно знали друг друга. Это радовало Розу.Играл небольшой оркестрик. Репертуар его составляли песенки, модные среди простого люда Мехико. Роза все их знала наизусть. Она была в прекрасном настроении, возбуждена поездкой и общением с милыми ей людьми, тотчас подружилась с музыкантами и с отчаянной решимостью спела с ними популярную песню. Ни Эрнесто, ни даже Томаса не предполагали у нее такой музыкальности и даже артистичности: она легко и просто «завела» весь зал, и посетители ресторана азартно аплодировали ей. Вскоре все вокруг танцевали, и Томаса со слезами радости на глазах следила за своей воспитанницей, вокруг которой закипело такое веселье. И в ресторан и обратно они ехали на маленьком грузовичке, одолженном Эркесто у своего приятеля. По дороге Роза углядела мороз::с::щмка. После острой пищи, которая была сдобрена ее любимым соусом «тобаско», ей захотелось холодного, и она попросила Эрнесто остановить грузовичок и купить ей и Томасе мороженого. Случилось это недалеко от таверны «Твой реванш», и, выбравшись из кабины, Эрнесто увидел Сорайду, шествовавшую под руку с Куколкой. Они перекинулись парой слов, и, узнав, что в машине сидит Роза, Сорайда решила подойти поприветствовать ее. К ее изумлению, грузовик, к которому она направилась, вдруг подпрыгнул раз, потом другой и, наконец запрыгав, как гигантская лягушка, врезался в проходящий мимо пикап, который не успел увильнуть от этого странного маневра. Пока Эрнесто Помогал вылезти из грузовичка Томасе, со стонами придерживающей ушибленную руку, пока успокаивал разгневанного владельца пикапа, пока ободрил бледную от испуга Розу, прошло не так мало времени. Не сразу Эрнесто понял, что произошло. Оказалось, что Розу, вспомнившую внезапно уроки Ригоберто, обуяло непреодолимое желание самой проехать за рулем хоть десяток метров. Это и привело к происшествию. Оглядев руку Томасы и здоровенный синяк на лбу незадачливой водительницы, Эрнесто решил везти их в госпиталь Красного Креста. По дороге он старался хоть чуть-чуть развеселить Розу, чувствовавшую себя виноватой и очень беспокоившуюся за матушку Томасу. Он изображал физиономию своего приятеля, когда тот увидит свой грузовичок с огромной вмятиной на крыле. В цели своей он, видимо, преуспел, потому что Роза с мрачной улыбкой наконец спросила его, где то мороженое, которое он им собирался купить. Телефонный звонок поверг Федерико Роблеса в тревожное состояние еще до того, как он услышал в трубке голос Кандиды. Она сказала ему, что знает обо всем – и о взбучке, которую он получил от Рикардо, и о его связи с Дульсиной. Он сделал было вид, что не понимает, о чем речь, но Кандида предложила ему не увеличивать количество совершенных им подлостей новой ложью. Она сообщила, что завтра возвращается из Нью-Йорка Дульсина и до той поры они должны увидеться. Она сейчас же едет к нему, и пусть только он попробует не принять ее! Про себя поразившись столь непривычной для нее решительности, он согласился на встречу. Выслушав Кандиду, он объяснил слова Дульсины об их возможной женитьбе ее чрезмерной фантазией. – Разве вы жених и невеста? – спросила Кандида, почувствовав надежду. – Какая абсурдная идея! – Но Дульсина говорила об этом с уверенностью. – Это следствие того, что она неправильно восприняла какую-нибудь мою любезность. – Что ж, завтра она вернется, и мы все выясним. Кандида, несколько воспрянув духом, попробовала заговорить об их собственной женитьбе. Но Федерико предложил потолковать об этом в другое время. – Прошу тебя об одном: верь мне. Я человек чести. Она впервые за последние дни улыбнулась и поцеловала его. Возвратившись домой, она прежде всего зашла к Рикардо и рассказала ему о своем визите к Федерико и о том, что его предполагавшийся брак с Дульсиной – простое недоразумение, следствие фантазии их сестры. – Как ты можешь верить этому ничтожеству, будь он проклят! – воскликнул Рикардо. – Сердце подсказывает мне, что Федерико не лгал! – ответила она с твердой верой в слова своего возлюбленного… Что же касается самого возлюбленного, то он в это время срочно собирал чемоданы. За обедом Рикардо рассказал брату и Леонеле о том, что Кандида посетила лиценциата Роблеса и он вновь заморочил ей голову враньем, что у него якобы ничего нет с Дульсиной. – Дульсина не так глупа, чтобы предаваться пустым фантазиям. Каналья этот Роблес!.. Дульсина между тем была легка на помине. Старшая служанка попросила сеньора Рикардо подойти к телефону. Звонок был из Нью-Йорка. Дульсина интересовалась, куда исчез лиценциат Роблес. Дело в том, что она звонила ему, но его секретарша сказала ей, что сеньор Роблес срочно улетел в Париж. Возвратившись к столу, Рикардо сообщил новость присутствующим. Он упомянул и о том, что Дульсина просила встретить ее на аэродроме. – У нее чемоданов уйма… Накупила платьев для замужней жизни, – объяснил он эту ее просьбу. Леонела удивилась, почему о возможной женитьбе Дульсины и Роблеса говорится с некоторым… недоброжелательством, что ли. И тогда Рикардо решил, что пора перестать скрывать от нее, что на самом деле происходит в доме. – Ты, Леонела, практически член нашей семьи. Так вот, наша семья на краю пропасти. Ты должна знать: Кандида ждет ребенка от Роблеса. Тяжелая пауза, воцарившаяся за столом после этого сообщения, длилась так долго, что Рикардо обрадовался, когда его снова попросили к телефону. На этот раз звонила Сорайда. – Простите, что беспокою, – сказала она. – Это Сорайда, хозяйка таверны «Твой реванш». Дело в том, что Роза Гарсиа в катастрофу попала. Вела грузовик и врезалась. Я решила, что, может, вам это интересно – Роза-то Гарсиа ваша жена… – Как врезалась?.. – ошеломленно переспросил Рикардо. – Она же не умеет водить! – Потому и врезалась, – сказала Сорайда. Она объяснила, где находятся и как себя чувствуют Роза и Томаса, и повесила трубку. – Что там произошло с дикаркой? – спросила Леонела, с середины разговора подошедшая к Рикардо и прислушивавшаяся к тому, что он говорил. – Врезалась на грузовике в другую машину… Леонела засмеялась. – Эта неумеха – за рулем грузовика? Рикардо, не обращая внимания на ее слова, обратился к Рохелио: – Пожалуйста, проведай их. Если я появлюсь, Роза меня выгонит. – Да и кто она тебе, чтобы ты туда мчался, – вступила Леонела. – Кто? Воспоминание… Прекрасное воспоминание, – сказал Рикардо. – И ты говоришь это после всего, что она с тобой проделала? – Мы ее тоже порядком помучили. Кстати, в последний раз она вела себя как настоящая сеньора. Да и какая сеньора проявила бы такое благородство, отказавшись от компенсации за развод? – Думаю, это какая-то каверза. Тем не менее, Рохелио, не забудь передать дикарке мой горячий привет, – насмешливо попросила Леонела. Рикардо посмотрел на нее осуждающе. Когда Эдувигес сообщила Пабло, что ему звонит сеньорита Норма, он отправился к телефону с таким скучным видом, что Паулетта тяжело вздохнула. Роке, который впервые после своей болезни сидел за завтраком вместе с сыном и женой, тоже обратил внимание на неудовольствие Пабло. – Подумать только, звонит невеста, а он недоволен. Паулетта грустно посмотрела на мужа. – Я думаю, Роке, он больше не любит Норму. По-моему, он все еще думает о той девушке, с которой познакомился на улице. Неужели это возможно: увидел мельком и потерял голову? Роке засмеялся: – А я как в тебя влюбился? Паулетта тоже улыбнулась. Пабло вернулся к столу, вид у него был еще более скучный. – В дискотеку ей приспичило. Посреди недели… Почувствовала, что у меня в голосе нет радости по этому поводу – и сразу в истерику! Плохо, когда у женщины портится характер. – Пабло! Как ты говоришь о своей невесте? А когда она будет женой?.. – Ну кто же, мама, женится на своей первой невесте? – то ли пошутил, то ли всерьез отозвался Пабло. В госпитальной палате пахло цветами и апельсинами – их принесла Эрлинда, пришедшая навестить Розу и Томасу. Роза, меланхолически сдирая золотистую кожицу с крупного плода, сетовала на то, что не знает, чем заняться после выхода из госпиталя: продавать жвачку и книги, шныряя между машинами, ей больше не хотелось. – Да, ты уж, пожалуйста, подальше от автомобилей, – сказал вошедший в палату на ее последних словах Рохелио. Он уже почти не хромал. Рохелио тоже принес цветы. Он спросил у Эрлинды, почему она больше не приходит. – Не хотела вас беспокоить… – Даже звонком? Роза поспешила на помощь подруге: – Да у вас трубку всегда снимает эта донья Ворона. Кому охота с ней каркать? Эрлинда начала что-то плести об их неравном имущественном положении, исключающем дружбу. Рохелио живо возразил, приведя в подтверждение своей правоты свои с Розой отношения. – А на чьем это грузовике ты совершила свой шоферский подвиг? Роза объяснила. – Этот Эрнесто что, твой жених? – Да я лучше на скорпиона сяду, чем снова замуж выходить, – немедленно отозвалась Роза. – Эрнесто мне кореш. Он в газетах пишет. Она помолчала. – Ну, правду сказать, и он – мужчина. А все мужчины – cам знаешь… Рохелио попросил Ликду звонить ему и откланялся. Роза вышла его проводить. Он предложил ей денег. Она решительно отказалась: – Ты уж прости, не нужны мне деньги от Линаресов! – Ты у нас самая бескорыстная… И самая забывчивая. – Это почему? – Ты даже не спросила, как поживает Рикардо. – А кто он такой, Рикардо?.. Ты его защищаешь, потому что он – твой брат. – Я защищаю его, потому что он страдает. Привет тебе от него. – Пусть на ответный не рассчитывает. На глазах у нее появились слезы. Выражение лица Рикардо испугало Кандиду. Он молча прошелся по ее комнате, зачем-то осмотрел стены, откинул штору с окна, потом вернул на прежнее место. Видно было, что он оттягивает какое-то неприятное сообщение. Наконец он заговорил: – Я только что из конторы лиценциата. Сегодня утром он улетел в Париж. И неизвестно, когда вернется. Лицо Кандиды помимо ее воли вытянулось от удивления, и Рикардо снова стало жалко свою доверчивую сестру. – Что ты удивляешься? Все проще простого: вернется Дульсина – надо будет с ней объясняться, а он трус. Твой Феде – большой негодяй! – Но вчера он мне сказал, – начала было Кандида, но в это время в дверь постучали и вошла Леонела. – Канди, я все знаю и хотела бы… Кандида гневно взглянула на брата: – Это ты рассказал? Он ласково положил руку ей на плечо. – Да скоро любой куст у нас в саду об этом знать будет. Леонела с сочувствием смотрела на нее. – Скажи, Канди, ты действительно хочешь иметь ребенка? – Кто не хочет иметь ребенка от любимого человека? – всхлипнула та. – Но это всего лишь фраза, которую всегда говорят… Молодая пара не должна обременять себя детьми. Мне дети вообще не по душе… Рикардо жестко посмотрел на нее. – А вот мне – наоборот, – сказал он. Все-таки дома было лучше, чем в госпитале… Роза кормила соскучившегося по ней попугая, когда появился Эрнесто. Он все время поддразнивал ее шоферскими успехами. Вот и сейчас вместо приветствия он спросил: – Ну, ас, как твой глаз? Глаз у Розы прошел. Завтра должны были выписать и матушку Томасу. Эрнесто тоже знал об этом. Наверно, потому он и решил поговорить с Розой сегодня. Разговор был все о том же. Он взял ее за руку и сказал: – Я хочу жениться на тебе. Она твердо покачала головой. – Нет, Эрнесто. Я не могу выйти за тебя. Да и какая тебе польза от такой, как я? – Когда любишь, не думаешь о пользе. Роза печально вздохнула: – Но я, я не давала тебе повода думать, что люблю тебя. Видимо, он совсем потерял голову от своего безнадежного чувства, потому что вдруг спросил: – Может, ты отвергаешь меня из-за моих скромных средств? Она взглянула на него как на сумасшедшего. – Ты в своем уме? Да я сама беднее всех на свете! – Но ты, видно, до сих пор влюблена в своего богатенького сеньора, который приволок тебя в свой дом, чтобы только поиздеваться над сестрами… – Давай закончим болтовню на эту тему. Я не желаю замуж ни за кого, будь это хоть сам наследный принц. Не желаю, и все тут! Он постарался взять себя в руки. – Как хочешь… Но больше не проси у меня мороженого. – С горькой улыбкой он покинул ее дом. В суматохе аэродрома, в пестрой толпе, за грудой чемоданов Рикардо не сразу разглядел Дульсину. – Это все твое? – спросил он, кивая на багаж. – Конечно. – Она была оживлена. – Женщина, собирающаяся выходить замуж, должна быть одета по последней моде. Он молча поглядел на нее. – А ты уверена, что выходишь замуж? Она рассмеялась. – А ты забыл? За Федерико. – Твой Федерико неожиданно улетел в Париж. – Откровенно говоря, я удивлена… – Поедем домой, там ты удивишься еще больше, – пообещал Рикардо. Но Дульсина была так наполнена предвкушением своего грядущего замужества, что не обратила внимания на довольно зловещую интонацию, с которой это было произнесено. Дома она прежде всего распорядилась, чтобы Себастьян занес в ее комнату все чемоданы. И лишь после этого вспомнила о странной фразе, брошенной братом, и послала Себастьяна сказать Рикардо, что она ждет его. Рикардо пришел и с непонятным выражением на лице принялся смотреть, как Дульсина вынимает из чемоданов свои новые платья и костюмы. – Я думаю, что все эти вещи ты купила напрасно. – Это почему? – улыбнулась она. – Они в моде. – Но Роблеса-то нет. – Господи, ну и что? Вернется. – Он бежал, сестричка. Бежал, потому что он негодяй и хорошо знает это. Она опустилась на кровать и недоуменно посмотрела на Рикардо. – Что здесь происходит? – заволновалась она. – Хватит ходить вокруг да около. – И впрямь, – согласился Рикардо. – С чего бы только лучше начать? – Он как-то мрачно рассмеялся. – Да вот хоть с этого: ты знаешь, что у твоего Федерико с Кандидой были интимные отношения? – Что за чушь! – Дульсина даже попробовала засмеяться. – У нашей тихони Канди?! Рикардо подошел к ней и посмотрел на нее сверху вниз. Потом негромко сказал: – У нашей, как ты выразилась, тихони Канди будет ребенок. От Федерико Роблеса. Дульсина смотрела на него, как будто не понимая, смысла сказанного. ЛОВУШКА Наконец-то Томаса вернулась из госпиталя домой. Рука у нее еще побаливала, но ей не терпелось заняться домашней работой, потому что Роза, по ее мнению, делала все не так, как надо.Синяк под глазом у Розы тоже прошел, видела она хорошо и с интересом просматривала в газете страницу объявлений о работе. – А почему Эрнесто не видно? – спросила Томаса. – Повздорили немного. – О Господи! Наступит ли такое время, когда ты со всеми будешь жить в мире? Роза продолжала изучать объявления. Потом вдруг спросила: – Как ты думаешь, у меня привлекательная внешность? Томаса удивленно взглянула на нее. – Более или менее. А что? – Да тут объявление одно интересное. «Требуется сеньорита с привлекательной внешностью», – прочитала она. Томаса помолчала в раздумье. – Я бы не очень доверяла такому объявлению… Может, Эрнесто тебя проводит? Ах, да ведь ты с ним поцапалась… – Потому что он на мне жениться собрался. А я такой глупости больше не сделаю. Томаса вздохнула: – Тебе нужен спутник жизни. Роза рассмеялась. – Так вот он! – сказала она, указывая на попугая. – Верно, Креспин? По крайней мере, приставать не будет – я ему не нравлюсь. Томаса тоже засмеялась. Дульсине не хотелось верить Рикардо. Обливаясь слезами, она кричала о том, что Кандида придумала свою беременность, чтобы отнять у нее Федерико. А если это не так, и она действительно ждет ребенка, тогда она – потаскушка! – Просто женщина, совершившая ошибку, – спокойно поправил ее Рикардо. Дульсина вдруг рванулась к двери. – Я убью ее! Она недостойна жить на свете! Она решила украсть его у меня. Так нет же, не будет этого! Рикардо еле успел перехватить ее у дверей. Глядя в глаза сестре и крепко держа ее за руки, он сказал: – Помимо всего, лиценциат Роблес еще и авантюрист. Я просматривал бумаги по отцовскому наследству и нашел такие небрежности, чтобы не сказать больше, которые вполне подпадают под уголовную ответственность. А теперь он спрятался от нас за Атлантическим океаном. – Это из-за Кандиды! – старалась вырваться Дульсина. – Из-за нее мы все будем опозорены! Она должна избавиться от ребенка! – Она хочет оставить его. И это ее право. Подожди до утра и остынь. Дульсина как будто вняла его увещеваниям и стала готовиться ко сну. Однако стоило ей убедиться, что Рикардо тоже отправился спать, как она осторожно вышла из своей комнаты и направилась к сестре. С трудом заснувшая в горьких раздумьях о своих злоключениях, Кандида ошеломленно открыла глаза, почувствовав, как ее кто-то яростно трясет за ворот ночной рубашки. Перед ней было разъяренное лицо Дульсины. – Спишь, лиса? – Дульсина широко размахнулась и дала сестре звонкую пощечину. Кандида рванулась из ее рук. Рубашка затрещала. Сестры принялись осыпать друг друга руганью и упреками. А Дульсина снова кинулась на сестру с кулаками. Спасаясь от ударов, Кандида выбежала из комнаты и бросилась вниз по лестнице. Посредине пролета она то ли споткнулась, то ли оступилась и рухнула на ступени. На шум сбежались домочадцы. Рикардо первым успел к распростертому телу сестры. – Ты слышишь меня, Канди? – прокричал он ей чуть не в самое ухо. Она не отвечала. Дульсина, неподвижно застыв на верху лестницы, смотрела, как приехавшие санитары уложили Кандиду на носилки и унесли. Спортивная машина самого пижонского цвета, какой только можно себе представить, подлетела к подъезду солидного дома и, взвизгнув тормозами, замерла. Из нее вылез молодой человек в очень пестрой гавайской рубашке, с прической, представляющей собой сложное искусное сооружение с замысловатым коком впереди. Виляя бедрами в узких и тоже ярких брюках, он направился к подъезду. Привратник встретил его почтительно: молодой сеньор Нестор Паради порой бывал довольно щедр. Правда, сейчас он только дружески похлопал привратника по плечу сложенной газетой. В квартире его уже ждал приятель. – Давно пришел, Рик? – Десять минут назад. В руках Рика тоже была газета, только развернутая. – Это твое объявление насчет сеньорит с привлекательной внешностью? Нестор засмеялся. – Да, я иногда даю такие объявления. Глупышки летят на них, как пчелки на мед. – Что же, они не чуют ловушки? – Да, немного хорошей музыки, светский разговор, рюмочка… – Хватает одной рюмочки? – Смотря с чем рюмочка, – усмехнулся Нестор, доставая из кармана и показывая приятелю пузырек с какой-то жидкостью. – Ну, ты даешь! – сказал Рик. …Девушка, откликнувшаяся на этот раз на объявление, сразу понравилась Нестору. Она явно была с какой-то окраины. И манеры, и одежда хозяина могли произвести на нее впечатление скорее, чем на какую-нибудь сеньориту из центра. Кроме того, она была очень хороша собой, с диковатой, несколько даже неуклюжей грацией, с выразительными светлыми глазами. Одета она была в простое синее платье, подчеркивающее линию ее сильных бедер. – Добрый день, – сказала она. – Я насчет работы пришла. Тут в газете прописано… «Прописано, – отметил он про себя. – Небось из какого-нибудь „затерянного города“. Тем лучше – меньше возни». Надо отдать должное сеньору Нестору: он умел быть простым и обаятельным, когда того хотел. Довольно скоро он «разговорил» Розу (а это была она), она почувствовала себя свободнее и даже спросила, не на карнавал ли он собрался, имею в виду его пестрый наряд. – Да это последняя мода! – несколько обиженно объяснил он. – Ну, разве что последняя: после нее уж никакой другой не будет, – сказала Роза. И деловито поинтересовалась: – Так какая у вас работа? Но Нестор затеял разговор о музыке, включил магнитофон, подсел к ней и стал делать комплименты один другого рискованней. Затем он предложил ей рюмочку текилы. – Я, парень, об эту пору и воду-то не пью, – сказала Роза. Он, однако, поколдовав около бутылки, налил ей и себе поинтересовался, есть ли у нее жених. – У меня муж есть, – ответила она, к его удивлению, – верней был. Он предложил выпить за знакомство. Она опять спросила о работе. И он ответил, что, прежде чем предложить ей работу, он должен получше узнать ее, чтобы понять, какая именно работа ей больше подходит. Роза внимательно взглянула на него, сделала вид, что отпила из бокала и неожиданно попросила еще порцию текилы. Он с готовностью пошел к бутылке, но, когда обернулся с полной рюмкой, чуть не закричал от ужаса: на него смотрело дуло пистолета, направленного уверенной рукой сеньориты прямо ему в лицо. – Что вы делаете?! – взвизгнул он. – Раскусила я тебя, парень, – сказала Роза. – Опоить хотел! А ну, на колени. Лицо сеньориты выражало свирепую решимость, и Нестор не посмел возражать. Она тут же потребовала, чтобы он повернулся к ней спиной, и, когда он исполнил и это требование, дала ему жесткий пинок пониже спины и со смехом выбежала из его апартаментов. Опять-таки к чести молодого сеньора Нестора, он опомнился быстро. А опомнившись, кинулся к домофону. – Симон! – завопил он, нажав кнопку. – Только что на меня напала вооруженная женщина. Она спускается вниз: красивая такая, в синем платье. Не выпускайте ее и звоните в полицию! И осторожней: она вооружена! Когда Роза, спустившись в лифте, попыталась открыть входную дверь, у нее ничего не вышло. Она услышала, как из-за закрытой двери комнатки привратника раздался голос: – Сеньор Паради, эта грабительница уже здесь! – Это я – грабительница? – спросила Роза сама себя. Врач сообщил братьям, что жизнь их сестры вне опасности. Но ребенка у нее не будет: он погиб в результате ее падения. Эта печальная новость удручила братьев, но не могла не обрадовать Дульсину. Она решила, что пора налаживать в доме нормальную жизнь. Прежде всего надо было договориться с Рикардо. Она пригласила его к себе. – Давай поговорим спокойно. Я весьма сожалею о случившемся с Кандидой, но некоторым образом это спасение для нашей семьи. Но Рикардо пришел в ярость от этого утверждения. Он схватил ее и стал трясти не хуже, чем она сама некоторое время назад трясла Кандиду. – Ты хоть понимаешь, что говоришь? Ты подумала о страданиях сестры?! Дульсина сбросила со своих плеч его руки и посмотрела на него с издевкой. – Да она радоваться должна, что все так кончилось для нее. Ей не нужно будет скрывать свой позор. – У тебя нет сердца, – только и сказал Рикардо, уходя. Дульсина же распорядилась, чтобы Хаиме подготовил машину. Она решила навестить Кандиду. Даже в сверкающей белизной больничной палате лицо Кандиды все равно поражало своей бледностью. – Что тебе надо от меня? – спросила она слабым голосом, глядя на Дульсину недобрым взглядом. – Не думай, что я пришла просить у тебя прощения. Это ты передо мной виновата. Они, как и в прошлый раз, начали обвинять друг друга с той разницей, что накал обвинений был ослаблен болезнью одной и сознанием другой, что она все-таки находится в больничной палате и говорит с больной. Тем не менее Дульсина не постеснялась сказать сестре, что в основе ее связи с Федерико – гнусная похоть, а не любовь и недаром он бежал в Европу, чтобы только ее не видеть. Приход Рохелио остановил эту стычку, которая, учитывая состояние Кандиды, неизвестно, чем бы могла закончиться. Когда Дульсина ушла, Рохелио спросил Кандиду, что ей наговорила сестра. – То, что причиняет боль, – ответила Кандида. – Она хочет, чтобы я отступилась от Федерико. Но я не сделаю этого! Рохелио с грустью посмотрел на нее: – Ты еще не знаешь, каков он, Федерико Роблес… На столе дежурного полицейской части лежал пистолет. Лейтенант внимательно осмотрел его, покачал головой, потом вынул из ящика стола другой, точно такой же, и, сравнив их, рассмеялся. – Вот ведь какой ствол отлудили! Пистолеты и в самом деле не отличались друг от друга, хотя один был игрушечный, а другой настоящий. Один из них лейтенант убрал назад, в ящик стола. За дверью раздался возбужденный девичий голос, и ввели Розу. – Отпустите меня! Вы мне платье порвете! Кто вам позволил открывать мою сумку? Лейтенант, напустив на себя строгий вид, сказал: – Вопросы здесь задаю я. Вас обвиняют в серьезном преступлении. Сеньор Нестор Паради заявил, что вы напали на него в его доме. Роза всхлипнула: – Врет он! Она стала рассказывать лейтенанту все по порядку, начав с объявления в газете, причем все время требовала от него подтверждений того, что он согласен с тем, что она говорит. Например, рассказывая о том, что в объявлении было написано: «Требуются девушки с привлекательной внешностью», она с искренним простодушием спросила: – Вы как считаете, у меня привлекательная внешность? Отказавшись отвечать на этот неформальный вопрос, лейтенант обратил ее внимание на то, что она грозила Нестору Паради оружием. – Ой, оружием! Да это игрушка. Я ее у нашего соседского мальчишки Тито отобрала, он матушку Томасу ею пугал. Ваш сеньор Нестор просто трус. А это – игрушка. В доказательство того, что от игрушечного пистолета никакого вреда быть не может, Роза, прежде чем лейтенант успел помешать ей, схватила со стола пистолет и нажала на курок. Раздался оглушительный выстрел. Посыпалось стекло. Роза удивленно положила пистолет на стол. – Чего это он стреляет-то?.. Бледный, как мел, лейтенант, крикнул растерянным полицейским: – В камеру ее! Полицейские схватили Розу за руки. Но она подняла крик, что немедленно требует телефонного разговора со своим адвокатом. – Да какой у этой рожи адвокат может быть, господин лейтенант! – рявкнул один из полицейских. Но лейтенант был большой законник. – Она меня чуть не прикончила. Но право на ее стороне, – сказал он и пододвинул к Розе телефонный аппарат. – Спасибо, шеф, – виновато улыбнулась она и набрала номер Линаресов. За окнами был Париж. Через балкон номера с Елисейских полей доносился шум вечерней толпы. Федерико Роблес мог наслаждаться покоем, обеспеченным дальностью расстояния и тайной своего местопребывания. Международный звонок удивил его. Он решил, что звонит его секретарша, единственный человек, осведомленный о его адресе. Но это оказалась Дульсина. – Как ты узнала, где я? – растерянно спросил он. Но она не стала распространяться о своей беседе с его секретаршей и о том, какой суммы стоило Дульсине заставить ее разговориться. – Нам надо поговорить спокойно. Я наслышана о твоей связи с Кандидой. Он начал оправдываться, крича в трубку, что обстоятельства были выше его, что, не имея возможности тотчас поговорить с ней из-за ее поездки в Нью-Йорк, он счел за благо покинуть на время Мексику, но он не заслуживает сурового отношения с ее стороны. Дульсина неожиданно согласилась: – Конечно. В конце концов, ты мужчина, и она просто соблазнила тебя. – Вот именно! – подхватил он. – Так оно и было! Ровным голосом Дульсина продолжала: – Я сообщу тебе то, что, возможно, успокоит тебя. Кандида случайно упала с лестницы. С ней все в порядке. Но ребенка– у нее не будет. Наверно, телефонистки международной линии Мехико – Париж никогда еще не слышали такого облегченного мужского вздоха. Дульсина спросила Роблеса, не собирается ли он возвращаться, учитысая новые обстоятельства. – Если ты готова понять меня… и простить… – Как не простить соблазненного мужчину, – сказала она все тем же ровным тоном. – Но твои братья… Рикардо был очень груб со мной. У нее и на это был ответ: – В доме Линаресов порядки устанавливаю я. – Но с твоей семьей будет непросто. – Любовь никогда не бывает простой. Возвращайся, мы поженимся, и я защищу тебя от любой напасти. У него не осталось больше аргументов. И он согласился. – Я всегда мечтал жениться на тебе. Но на каждом шагу встречал препятствия… Я возвращаюсь с первым самолетом, Дульсина! Он повесил трубку и, услышав шорох, повернул голову. В дверях номера стояла тоненькая брюнетка в купальном костюме с мокрыми волосами. Она только что вышла из ванной. Это была любовница Федерико Роблеса Ирма Дельгадо. – Ты женишься на ней? – недовольным тоном спросила она. Селия, подошедшая на телефонный звонок Розы, по ее просьбе подозвала к телефону Рохелио. Узнав, что произошло и где находится Роза, он обещал тотчас приехать. Селии он велел передать Рикардо, что поехал выручать из беды Розу Гарсиа. А Роза в это время сидела в камере, слушая жалобы своей случайной соседки, попавшей сюда за то, что взяла кое-что в супермаркете, не заплатив. – А чем платить-то? Дети от голода ревут, а работы никакой… Первый раз вот попробовала – и сразу попалась… – Сколько у тебя ртов-то? – спросила Роза. – Шесть. – Эстела, так звали товарку по камере, безнадежно махнула рукой. – Старшему десять… Муж-то с другой удрал. Роза сочувственно слушала ее. – Знаешь, дай-ка мне свой адрес. Если меня выручат, я твоих детишек навещу. А зашибу деньжат – так, может, куплю им что-нибудь… Роза не зря надеялась на Рохелио. В эту минуту он уже находился в комнате дежурного, и лейтенант говорил ему, что Роза Гарсиа совершила вооруженное нападение на хозяина дома Нестора Паради. – Это просто смешно, – сказал Рохелио. – Я мою свояченицу хорошо знаю: она ни на кого напасть не способна. Тем более с оружием в руках. – Вот посмотрите, – лейтенант протянул ему пистолет. Рохелио повертел его в руках. – Это же игрушка! Она совершенно безопасна. – Но сеньор Нестор Паради-то этого не знал, – сказал лейтенант и рассмеялся. – А потом, видите эту разбитую лампу? Это ваша дикая Роза выпалила в меня из моего пистолета, абсолютно, знаете ли, настоящего. Спасибо не попала. Лейтенант с улыбкой смотрел на растерянного Рохелио. – Отведите-ка сеньора в камеру к задержанной, – сказал он полицейскому. ВОЗВРАЩЕНИЕ ЛИЦЕНЦИАТА Перед Нестором Паради стоял молодой человек сильного телосложения. Он легко отодвинул хозяина от дверей и вошел в апартаменты сеньора Паради.– Почему вы врываетесь, – начал было Нестор, но вошедший не стал пускаться в долгие объяснения. – Вы негодяй! – сразу же заявил он. – Моя жена пришла сюда по вашему бесстыдному объявлению, и вы собирались обесчестить ее. Нестор пытался оправдываться, лепетал какие-то неубедительные слова, но посетитель был лаконичен и неумолим. – Она защищалась, а вы выдали это за нападение на вас! Свое обвинение вы немедленно возьмете назад! – Но она грозила мне пистолетом!.. – Игрушечным. – Но я же не знал этого!.. И потом она дала мне пинка… – Я вам дам десять, если вы не возьмете назад вашу клевету. И пусть меня посадят, после выходя я повторю все сначала! Нестор невольно сделал шаг к двери. Но в это время в нее вошел еще один молодой человек в кожаной куртке. – Где Роза Гарсиа? – спросил он, обращаясь то ли к хозяину, то ли к пришедшему раньше посетителю. …За час до этого Эрнесто с цветами пришел к Розе, чтобы помириться с ней. Томаса сказала ему, что Роза ушла договариваться о работе по объявлению, и показала газету, где это объявление было напечатано. Эрнесто тут же записал адрес и кинулся на указанную улицу. Он хорошо понимал, что может скрываться за таким объявлением. Нестор смотрел на нового незнакомца с испугом и недоумением. Сколько их еще может быть, крепких молодых людей, спешащих заступиться за эту шалую Розу Гарсиа, приходившую по объявлению с пистолетом в сумке? Но и Рикардо приход Эрнесто не понравился. – Я муж Розы, – сказал он на всякий случай, обращаясь к Эрнесто. – Да, я знаю. – Что вам от нее надо? Почему вы ею интересуетесь? Эрнесто холодно взглянул на него: – Насколько я понимаю, она уже не ваша жена, чтобы задавать такие вопросы. Нестор обрадовался было, что они занялись друг другом, но в это время пришедший вторым спросил, кивнув на Нестора: – А это кто? Уж не автор ли объявления? И Нестор окончательно понял, что придется забирать свое заявление из полиции. И чем раньше, тем для него, Нестора Паради, лучше. Федерико не счел нужным скрывать от Ирмы своих новых планов. – Да, я женюсь на Дульсине Линарес. Ирма замотала мокрые волосы в тяжелый узел, закинула его за спину и резко опустилась в кресло. Полы ее халата разошлись, и Роблес успел подумать: все-таки очень красивые у нее колени. Он был прав: ни у одной из сеньорит Линарес таких не было. Но Ирма не была расположена к любовным радостям. – Мы близки с тобой долгие годы, но ты ни разу не заговорил со мной о женитьбе. Я устала побираться!.. Когда ты предложил мне лететь с тобой в Париж, я полагала, что уж теперь-то мы всегда будем вместе. – Будь разумной, Ирма. Ты же знаешь, что моя жизнь связана с Мексикой. – Но я не та женщина, которая согласится делить мужчину с другой! Роблес попытался взять ее за руку. – Ну а если эта другая даст мне возможность стать мультимиллионером? Кто от этого выиграет больше всех? Он подождал ответа, но не дождался. И ответил сам: – Ты! Она смотрела на него с мрачным недоверием. – Смотри, если ты задумал надсмеяться надо мной… Я долго терпела. И мое терпение кончилось. – Ты грозишь мне? – С полушутливой улыбкой он всплеснул руками. – Возможно… – ответила она. Она не склонна была шутить. Выходящую из автомобиля Кандиду встретила и проводила к подъезду Селия. У входа Себастьян вручил Кандиде роскошный букет белых роз. Из окна, скрытая шторой, за этим с иронической улыбкой наблюдала Дульсина, не пожелавшая выйти встречать сестру. Ее отсутствие заметила прежде всего Леонела. Она поднялась к Дульсине. – Я понимаю, – сказала она, – между вами произошли страшные вещи… Но все-таки она твоя сестра. Ты бы заглянула к ней. – Я не хочу причинять ей новых страданий, – поджала губы Дульсина. – Дело в том, что Федерико возвращается из Парижа, чтобы жениться на мне. Леонела покачала головой. – Это безумие. Вся твоя семья против. Но Дульсина смотрела на нее без тени уныния по этому поводу. – Если бы ты знала, Леонела, как я люблю, когда у меня много противников! Выйдя от Дульсины, Леонела стала спускаться по лестнице в прихожую и встретила Рикардо. Она сообщила ему новость о возвращении Роблеса и его женитьбе на Дульсине. – Каналья! Да как-он смеет! – взорвался Рикардо. – Это еще один удар – Кандида не выдержит! – Дульсина даже не заглянула к ней, – сказала Леонела. – Ты не представляешь, какими махинациями у нас в доме занимался твой управляющий. Моя сестра не может выйти замуж за уголовного преступника. Хорхе обнаружил такое!.. – Пойди и скажи ей об этом. Но я надеюсь, что все пертурбации в этом доме не помешают осуществлению нашей мечты? – Это вещи, не связанные друг с другом… Но дом Линаресов рушится!.. Поднявшись к себе, Рикардо тотчас позвонил Хорхе. Тот сообщил приятелю, что весь его офис занимается расследованием махинаций лиценциата Роблеса и что размеры этих махинаций просто не укладываются в голове. – Итак, вы забираете обвинение? – спросил лейтенант Нестора. Тот кивнул. – Девушка сейчас же будет отпущена. Вы хотите видеть ее, сеньор Линарес? Неопределенно кивнув, Рикардо удалился. Ушел и Нестор. Привели Розу, и лейтенант объявил ей, что она свободна. – Ну вот, я же говорила, что меня надо отпустить, – сказала Роза. – А все-таки почему вы меня отпускаете? Лейтенант ответил, что сеньор Паради взял назад свое обвинение. – А я ведь ему такого пинка дала, что он рылом все рюмки на столике перебил, – задумчиво сообщила Роза. – Чем вы хвастаетесь! – возмутился полицейский. – Ступайте отсюда! – Да что вы меня гоните? Мне поговорить с вами надо! И Роза рассказала ему об Эстеле Гомес, которую, по ее мнению, следует отпустить. – Ну, знаете! – закипел лейтенант. – Шли бы вы отсюда! Ваша Эстела Гомес совершила кражу в супермаркете. – Да у нее детишек целых шестеро! Как их кормить? Вот представьте: вас с работы турнут, а у вас – шестеро. – У меня трое, – устало сказал лейтенант. – А вы женаты? – Женат… Тут только лейтенант вдруг сообразил, что его допрашивают в его собственном кабинете, и стукнул кулаком по столу. – Да какое вы имеете право!.. – Не сердитесь, – сказала Роза. – У вас лицо неженатого человека. Она забрала свои вещи и напоследок осведомившись, точно ли это ее оружие, наставила на него свой игрушечный пистолет, нажала на курок, и из дула выскочила лента с надписью «ПУМ!». Лейтенант не выдержал и расхохотался. Роза подарила ему образок Девы Гвадалупе и пообещала, что Дева поможет, если ему будет трудно кормить своих троих детей. С тем она и удалилась. Лейтенант еще долго улыбался ей вслед. Рикардо решил, что будет говорить с Дульсиной, не повышая голоса и не выходя из себя, что бы ему ни пришлось услышать. Дульсина сидела в кресле, наводя лоск на свои ногти, и встретила его, холодно кивнув на стул, стоящий около дверей. – Нам надо серьезно поговорить. Леонела сказала мне, что возвращается лиценциат Роблес. Честно говоря, я не поверил… – Отчего же? – И это правда, что он по-прежнему собирается жениться на тебе? – Что тут странного? Я не замужем. – Твой брак с ним невозможен. Дульсина сделала скучающее лицо. – Опять будешь говорить о Кандиде? Это уже дело прошлое. Ребенка, который помешал бы мне выйти замуж за Федерико, как ты знаешь, не будет. Уловка не удалась… Рикардо почувствовал, что ему все труднее сдерживать себя. – Уловка?! – Да, уловка на уровне твоей дикарки Розы. – Роза тут ни при чем. Это дело нашей семьи и… и вора Роблеса. Дульсина скорчила презрительную гримасу. – Вот и ты пускаешься на уловки, чтобы предотвратить наш брак, который дело решенное. Федерико Роблес – не вор. Рикардо собрал всю свою волю, чтобы остаться спокойным: – Я докажу тебе обратное. – Ты подумал о том, как будет страдать Норма? – А ты подумала о том, как страдаю я, принимая такое решение? Пабло смотрел прямо в глаза матери, и в его взгляде она ясно видела боль. Он сел в кресло, низко опустив голову и спрятав лицо в ладони. Мысленно он видел сейчас дискотеку, куда они с Нормой ходили на днях, чувствовал на своем плече ее горячую ласковую руку и с той же остротой, как тогда, ощущал свою неспособность ответить на ее ласку. – Я не люблю ее, мама. Бессмысленно морочить ей голову. – Но что, если эта твоя любовь с первого взгляда к первой встречной – фантазия, и только? Чтобы всерьез полюбить, надо знать человека. А ты с ней едва знаком. Пабло вдруг улыбнулся. – Она мне сказала, что я для нее – мальчишка… Вот бы здорово было, если бы мы с ней встретились! Паулетта нахмурилась. – Когда ты думаешь обо всем сказать Норме? – Мама… мне кажется, у тебя это лучше бы получилось… – И после таких слов ты считаешь себя мужчиной? Пабло смущенно опустил голову. Трудно было сказать, кто больше радовался возвращению Розы: матушка Томаса или попугай Креспин. Томаса, узнав о том, что Роза побывала в тюрьме, всплеснула руками: – Кто же тебя оттуда вытащил?! – Рохелио Линарес, – со смехом сказала Роза. – А что это за цветы? Какие красивые! Томаса рассказала о приходе Эрнесто и о том, как он, узнав об объявлении, кинулся спасать ее. – Молодец парень. Я тебе говорила: он кореш что надо! Когда Эрнесто появился в доме, Роза встретила его радостно, обняла и стала благодарить. – Надо же, ввязался в мое дело! – А что мне оставалось делать, – пожал плечами Эрнесто. – Тебе пришлось крупно поговорить с этим клоуном? – Не успел. Твой муж меня опередил. Роза ошеломленно поглядела на него. – Он там был?! О возвращении Федерико Кандида узнала от Леопольдины, в силу своей натуры старательно поддерживавшей напряжение в доме. Эта новость очень взволновала Кандиду, до сих пор лежавшую в постели. Она решила, что откладывать разговор с Роблесом нельзя. И вскоре в комнату Рикардо влетела встревоженная Селия и сообщила, что сеньориты Кандиды в доме нет… Федерико знал, что ему не удастся избежать объяснения с Кандидой. И все-таки, когда она вошла в его кабинет, он почувствовал, что нервничает. – Сядь, Кандида. Я знаю все, что произошло. – Почему ты уехал? Решил спастись бегством? – Разве я в чем-то виноват, чтобы спасаться бегством? – А в том, что произошло между тобой и Дульсиной, нет твоей вины? Она била меня и называла воровкой! Потому что я якобы краду тебя у нее. – Глупость какая. За свои фантазии в ответе только сама Дульсина. – Так значит ваши отношения с Дульсиной – это ее фантазия? – Во всяком случае, она все сильно преувеличивает. В глазах Кандиды появилась надежда. – Но если между тобой и Дульсиной ничего нет, то почему бы тебе не жениться на мне? Федерико встал и нервно заходил по кабинету. – Боже! Прошу тебя! Ну что за страсть у женщин: все время думать о том, как бы им выйти замуж… Кандида смотрела на него скорбным взором. – Ты разбил мое сердце, Федерико… Он прервал ее жестом. – Не надо драматизировать. Это… это неэлегантно! Твоя жизнь стала бы очень трудной, если бы у тебя появился ребенок. – Я хотела его! – А я нет. – Ты эгоист. – Напротив. Я ценю тебя и рад, что ты свободна. Счастье наше было недолгим, но полным. Любовь и не должна затягиваться и становиться скучной. – Ты хочешь сказать, что наша любовь в прошлом? Федерико наминуту остановился. – Я бы сказал, в прошлом, о котором я всегда буду вспоминать с нежностью. Не сумев подавить рыдания, Кандида тяжело поднялась. – Запомни, Федерико, многие женщины убивали мужчин и за гораздо меньшее зло, причиненное им. Он усмехнулся. И в это время в кабинет вошла Ирма. – Прости, Федерико, я не знала, что ты занят. Роблес успокоил ее, сказав, что сеньорита уже уходит. Он представил их друг другу. Кандида, с подозрением оглядев Ирму, сказала: – Лиценциат Роблес прав, я ухожу. И покинула кабинет. Ирма поинтересовалась, что понадобилось здесь сестре Дульсины Линарес. Федерико спокойно ответил, что он пока еще управляет делами этого семейства. – А почему она плакала? – Разве?.. Не заметил. Но Ирма хорошо знала своего любовника. – Если ты отрицаешь это, стало быть, тут все непросто, – сказала она. И Федерико понял, что и с этой стороны ему грозит опасность. НОВАЯ РАБОТА ДЛЯ РОМАНА Не было покоя в доме Линаресов.Как только Леонела узнала об исчезновении Кандиды, она нашла Рикардо и высказала предположение, что до Кандиды дошли сведения о возвращении в Мехико лиценциата Роблеса, и она наверняка помчалась к нему. Рикардо нашел, что эта догадка не лишена основания. – Я поехал к лиценциату, – решительно сказал он. – А поцелуй? – потребовала награды за свою догадливость Леонела. – Вот уж не время. – Рикардо направился к дверям. Леонела насмешливо захохотала вслед: – Ты уж не очень его бей!.. Дульсина тоже была встревожена, но другим – сообщением о телефонном разговоре Рохелио с Розой, который удалось подслушать Леопольдине. Из этого разговора Леопольдина поняла, что дикарка о чем-то хочет посоветоваться с молодым сеньором Рохелио, а тот уж готов лететь к ней сломя голову. – Ох, я предчувствую, что сеньор Рохелио, того и гляди, влюбится в эту… Беда никогда не приходит одна. Дульсина тут же направилась к Рохелио. Даже не пытаясь скрыть источник своей осведомленности, она напрямую спросила брата: – Зачем ты едешь к дикарке? – Шпионаж у тебя поставлен на широкую ногу. – Не надо меня оскорблять. Пока я отвечаю за этот дом и это семейство. – Шли бы они к черту – и этот дом, и это семейство! Дульсина подошла к нему и в упор уставилась на него: – Скажи мне прямо: ты влюблен в дикарку? Рохелио вздохнул: – Я был бы счастлив, если бы так было. Это одна из самых цельных женщин. Я не знаю другой такой. – Будь она проклята! Закончив разговор этой энергичной репликой, Дульсина удалилась. Федерико Роблесу тоже пришлось выдерживать трудное объяснение. Ирме не давало покоя: почему Кандида Линарес вышла от лиценциата в слезах? Он пытался объяснить Ирме, что у сеньориты Кандиды трудный момент в жизни, что с ней произошел несчастный случай: она упала с лестницы, что при ее чувствительности… Ирма смотрела на него чуть прищурившись. – Что это за повод для переживаний – падение с лестницы? Особенно если все обошлось благополучно… Но ты сам рассказывал, что сестра третирует ее. – Да. Все в доме Линаресов подвергаются произволу со стороны Дульсины. – И это не мешает тебе жениться на ней? – Это укрепит мое будущее. Твои капризы, Ирма… – Это не капризы. Это любовь. И вот что я тебе скажу, милый: пока я жива, ты не женишься на Дульсине Линарес. Он встал и подошел к ней. Опустившись на подлокотник кресла, в котором она сидела, он провел рукой по ее волосам. – Разве ты хочешь разорить меня? Я хочу сознаться тебе: некоторые дела семьи Линаресов я вел не совсем корректно. И если я не женюсь на ней, она заставит меня платить по счетам. Она резким движением сбросила его ладонь. – А мне все равно. Я хочу встретиться с ней и рассказать ей о наших взаимоотношениях. – Так она тебе и поверила! – Федерико встал с подлокотника. – У тебя плохая память. У меня – твои письма. Она тоже встала и направилась к выходу. У дверей она обернулась: – Прощай, любовь моя. Пока я жива, ты не женишься на Дульсине Линарес. Она вышла. Только тогда он усмехнулся. – Вот именно, пока ты жива, бедненькая… Оглядывая новое жилище Розы, Рохелио, улыбаясь, слушал ее объяснения, почему во всем она хочет советоваться именно с ним. По ее словам, причина заключалась в том, что «из всех Линаресов ты – самый душка». Пожалуй, это был не очень большой комплимент, если учесть отношение Розы к другим Линаресам. Но Рохелио знал, что она и в самом деле полностью доверяет ему. – Оказывается, этот твой никудышный братишка… – Роза, не надо его оскорблять. Ты еще сифон в руки возьми! Она рассмеялась. – Ладно, не буду… Словом, он был у того расфуфыренного, которому я по одному месту накостыляла. Можешь сказать мне, зачем он там оказался? – Чтобы этот Нестор Паради забрал свое обвинение. Рикардо его тоже вздул. – А кто ему дал право за меня заступаться? – А что же тебе, оставаться в полиции? Роза нахмурилась. – Та-ак… Значит, меня освободили не потому, что я невиновата, а потому что этот твой братец… – Да, Роза, ты на свободе благодаря Рикардо. Глаза ее вспыхнули: – Ну так скажи ему: пусть занимается своими делами! – А знаешь, Роза, – сказал Рохелио, – именно сейчас вы могли бы спасти свою любовь. Она смотрела на него молча. И он не смог бы сказать, о чем она думала. Не успел Федерико Роблес прийти в себя после напряженного разговора с Ирмой Дельгадо, как дверь его кабинета снова распахнулась, и он увидел на пороге совсем уж нежеланного гостя. – Где Кандида? – спросил Рикардо, остановившись на пороге. – Я только вернулся из Парижа и не успел повидаться с твоей сестрой, – ответил лиценциат, застыв около стола в напряженной позе. – Лжете! Ваша секретарша сказала, что она недавно ушла отсюда. Рикардо приблизился к Роблесу. И тогда тот неожиданно выхватил из ящика письменного стола пистолет и направил его на Линареса. – На этот раз я принял меры предосторожности. Убирайся отсюда! Рикардо спокойно усмехнулся. – Да вы трус, Роблес, и никогда не выстрелите. Я уйду, потому что вы мне противны, а вовсе не из страха. Но перед уходом хочу поставить вас в известность: мои друзья, профессиональные юристы, изучили бумаги нашей семьи, касающиеся дел, которыми вы занимались. И обнаружили много интересного. Теперь они займутся соответствующими документами Леонелы. Должен вам сказать, что у вас губа не дура, лиценциат! Еще чуть-чуть, и вас можно будет упрятать в тюрьму. С этими словами Рикардо Линарес вышел. Роблес несколько минут сидел в кресле, приходя в себя. Затем он поднял трубку и стал крутить диск, причем диск несколько раз срывался с его дрожащего пальца. К телефону подошла, как всегда, Леопольдина. Она позвала хозяйку, и Роблес вышедшим из повиновения голосом попросил ее о срочном свидании. Дульсина стала успокаивать его, не понимая, что случилось. Он твердил, что все расскажет при встрече. Они договорились встретиться в кафе через час. Лицо полицейского выражало такое возмущение, что лейтенанту Лихаресу стало интересно: что такое приключилось? – Вы не поверите, господин начальник, там эта… Он не успел объяснить, кого имеет в виду, как перед лейтенантом появилась Роза Гарсиа собственной персоной. – Как поживаете? – осведомилась она. Лейтенант засмеялся: – Хорошо. Что ж это вы вернулись? – Убрать? – с готовностью подхватил полицейский. – Не надо. Садитесь, Роза Гарсиа. Роза села и, напомнив лейтенанту, что они теперь «по корешам», осведомилась, держит ли он еще за решеткой Эстелу Гомес. Он подтвердил. – Что бы вам ее отпустить, – сказала Роза. Оказалось, что отпустить Эстелу, при всем хорошем отношении к Розе, лейтенант не властен. Тогда Роза спросила, не может ли она передать Эстеле еду. Это было возможно, но лейтенант должен был убедиться, что передача не содержит ничего недозволенного. – Что я ей, ключ от камеры передам, что ли? – удивилась Роза. Ничего недозволенного, кроме вина, в корзинке не было. Вино лейтенант изъял, остальное разрешил передать, подивившись только количеству съестного. – На сколько же это дней? – Да она, бедняжка, такая худенькая! – объяснила Роза. Полицейский, ворча по поводу Розиной наглости, отвел ее в камеру к Эстеле. Та, увидев вернувшуюся к ней с дарами подругу, растрогалась до слез. Роза кормила ее и утешала, говоря, что сама займется ее ребятишками. В комнате было полутемно. Шторы плотно сдвинуты. Из-за двери не доносилось ни звука. И когда Рикардо, постучавшись и не дождавшись ответа, вошел, ему сначала показалось, что Кандиды в комнате нет. Но она была – лежала неподвижно на кровати. – Я был у лиценциата Роблеса. Ты посетила его? – спросил Рикардо. Некоторое время Кандида молчала. Потом сказала слабым голосом: – Ты за мной следишь… – Я тебя защищаю. Он присел на кресло рядом с ее кроватью. Она вдруг приподнялась и, беспомощно обняв брата, заплакала. – Рикардо, он не женится на мне, он это ясно сказал. Рикардо гладил ее по волосам. – Твой Федерико совершил несколько подлогов с нашим наследством. Он недостоин не тебя, ни любой другой честной женщины. Скорее всего его арестуют. Кандида отшатнулась: – Арестуют?! Я сойду с ума… Рикардо успокаивал ее как мог, потом решил зайти к Рохелио. Но Леопольдина сказала ему: – Молодой сеньор Рохелио отправился к этой… к дикарке… к Розе, как вы ее называете. И знаете почему? – Наверно, у него к ней дело. – А вот сеньорита Дульсина думает иначе. Просто он тоже влюбился в дикарку, на горе семейству Линаресов. И, не ожидая очередной отповеди Рикардо за то, что сует нос не в свои дела, Леопольдина исчезла. …Возвратясь, Рохелио рассказал брату, что Роза знает о его роли в ее вызволении из полицейского участка. – Ну и как она это восприняла? – поинтересовался Рикардо. – Как дикая неблагодарная кошка, – рассмеялся Рохелио. – Сказала, что лучше бы ты занимался Леонелой, а она бы лучше оставалась за решеткой. Рикардо странно улыбнулся. – Она не меняется! Ах, Роза, дикая Роза-Столики вокруг были пусты. Официант принес им кофе и пирожные. Дульсина смотрела на Роблеса заботливо и нежно. – У тебя встревоженное лицо, – сказала она и положила свою ладонь на его руку. Он стал рассказывать ей, что, задерганный обилием дел и сложностями их общей личной жизни, он несколько раз невольно ошибся при размещении некоторых вкладов. И хотя он действовал с самыми лучшими намерениями, в случае ревизии его действия могут быть определены как не соответствующие закону. Она слушала все это, с удивлением глядя на него. – Твой брат Рикардо грозит мне тюрьмой. – У него есть для этого основания? Дульсина смотрела на Роблеса, не отрывая глаз. Вместо ответа он тихо сказал: – Мне нужна твою помощь, Дульсина. Ты хозяйка, ты можешь отвести от меня любой навет. Дульсина на несколько минут задумалась. Потом, как бы придя к какому-то окончательному решению, сказала: – Я сделаю это при одном условии: ты женишься на мне, и как можно скорее. В это мгновенье Роблес как будто снова услышал голос Ирмы Дельгадо, обещавшей ему, что он женится на Дульсине Линарес только через ее труп. Он попробовал объяснить Дульсине, что спешка может повредить им. Но она высказалась со всей определенностью: – Или ты женишься на мне, или Рикардо упечет тебя в тюрьму… Когда они расстались и Роблес вернулся домой, он тут же набрал номер Ирмы, пытаясь разжалобить ее рассказом о непреклонности Дульсины. – Она требует, чтобы я женился на ней… Иначе я попаду за решетку. Но Ирма оказалась не менее непреклонной и, прежде чем повесить трубку, заявила: – Я тебе уже сказала: ты не женишься на ней! Лиценциат Роблес долго сидел с опущенной головой, перебирая возможные выходы из создавшегося положения. Наконец он снова протянул руку к трубке и снял ее. – Роман? – спросил он, услышав мужской голос – Ты нужен мне. Ты не мог бы приехать? Служанке Селии, которая поднялась к Кандиде, чтобы пригласить ее к столу, сразу не понравился странный блеск ее глаз. И на вопрос: «Вы спуститесь к столу?» – вопрос самый простой и обычный, Кандида ответила как-то очень высокомерно и напыщенно: – Я никогда не сяду за стол Линаресов! Селия спросила, не принести ли ей в таком случае еду сюда, но Кандида ответила, что ей надо уйти. – В такой час? – удивилась Селия. – Да. Мне надо купить колыбельку. – Какую колыбельку? – недоуменно спросила Селия. – В доме нет детей. И тут Селия с ужасом увидела, что Кандида подошла к своей кровати, наклонилась над ней и стала делать движения, будто пеленает грудного ребенка. При этом она приговаривала, что ее сыночку слишком велика такая широкая кровать и сейчас она принесет ему удобную маленькую колыбель. Она попросила Селию присмотреть за малышом, пока она не вернется, но Селия в страхе выскочила из комнаты и побежала в столовую. Там в это время Леонела расспрашивала Рикардо, занимается ли Хорхе и ее счетами, находившимися в руках Роблеса. Рикардо обещал, что Хорхе обязательно ими займется, как только закончит дела со счетами Линаресов. Затем Леонела начала рассказывать ему и вошедшей Дульсине, что собирается заказать свадебное платье во французском модном ателье. Но в это время в столовую вбежала потрясенная Селия. – С сеньоритой Кандидой плохо! Она вроде как бы… спятила. Говорит всякую несусветицу! Она рассказала о бреде, который услышала из уст Кандиды. Рикардо, Леонела и только что спустившийся в столовую Рохелио поспешили в комнату Кандиды. Дульсина проводила их насмешливой гримасой: – Ха! Пустое притворство… Роза никогда не вспоминала о «Твоем реванше». Но как-то она почувствовала, что соскучилась по его хозяйке, которая при всей ее грубоватости была к ней добра. Она договорилась с Эрнесто пригласить Сорайду в кафе. И сейчас они втроем сидели за столиком, перекидываясь шутками и делясь новостями. – Как поживает твой грузовик? – спросила Роза Эрнесто. – Не спрашивай. Я до сих пор не выплатил хозяину стоимости ремонта. Роза стала рассказывать об Эстеле Гомес, о том, как ее бросил муж с шестерыми детьми. – Вообще-то все мужья жен бросают, – меланхолически заключила она, на что Эрнесто, кинув на нее быстрый взгляд, ответил, что с ним бы, например, такого произойти не могло. – Не кипятись, – привычно остудила его Роза. – Я это вот к чему: не смогли бы мы свозить детишек Эстелы куда-нибудь развлечься? Эрнесто поинтересовался, есть ли у нее на это деньги. Денег у Розы не было, но она выразила надежду, что, может, он ей одолжит? Он покачал головой: – У меня на такое дело не хватит. За грузовик бы расплатиться… Тогда Сорайда, молча слушавшая эту беседу, достала кошелек. – Сколько стоила починка грузовика? – Сто пятьдесят тысяч песо. – Возьми. – Она протянула ему деньги. – И не уговаривай, – ответил он. – В долг. Когда-нибудь отдашь. Эрнесто продолжал отказываться, но Роза взяла у Сорайды деньги и насильно всучила ему. – Бери! Купишь Эстелиным детишкам еды и сластей! Она повернулась к Сорайде: – Ох, Сорайда, голубка. Вот ведь не скажешь по твоему суровому виду, что ты такой ангел! И она поцеловала растроганную хозяйку ночной таверны. Кандиду с трудом удалось вывести из болезненного состояния. Спокойные, ласковые интонации Леонелы и Рикардо наконец сделали свое дело. Поглаживая ее по руке, Леонела тихо повторяла Кандиде, что произошло с ней в последнее время, и та наконец осознала, что ребенок безвозвратно утерян ею. Рыдая, она вспомнила и лестницу, и свое падение. И эти рыдания помогли ей вернуться в реальную жизнь. Леонела уложила ее в постель и велела Селии принести успокоительное. – Федерико не хочет жениться на мне! – пожаловалась Кандида, не переставая плакать. – Тебе же лучше, глупенькая. – Я отомщу ему! – Этот негодяй не стоит даже твоей мести, – сказал Рикардо. Но Кандида продолжала плакать. – Теперь у меня никогда не будет детей? Рикардо обнял ее. – Успокойся, Канди! Все у тебя будет. И семья, и дети. – Кто тебе сказал, что ты не можешь родить? – поддержала его Леонела. Разговор Пабло с Нормой рано или поздно должен был состояться. И он состоялся в уличном кафе. И конечно, кончился тем, чем единственно и должен был кончиться: Норма почувствовала себя незаслуженно оскорбленной и в слезах убежала. Но и дома Пабло не удалось избежать объяснений с родителями. Уже к вечеру Паулетта сказала ему, что разговаривала по телефону с Эсперансой, матерью Нормы. У Нормы высокая температура, и это скорее всего следствие ее ужасного разговора с Пабло. Пабло пожал плечами. До него не доходило, почему такая интеллигентная и, казалось бы, тонкая девушка, как Норма, не может понять простых вещей. Почему все надо так драматизировать? – В ее возрасте неудача в любви – это трагедия, – грустно сказала Паулетта. – Неудача в любви – в любом возрасте трагедия, – уточнил Роке. – Мне кажется, Пабло, ты должен навестить Норму. – С какой целью? Только для того, чтобы чувствовать на себе осуждающие взгляды ее родителей? Чем я могу облегчить ей жизнь? Они не знали, что сказать ему. И он, помолчав, ушел к себе. Лиценциат Роблес еще подумывал о том, не отменить ли ему свидание с Романом. Все-таки Роман был человеком крутым, и все связанное с ним было чрезвычайно серьезно и попросту опасно. Но когда он вспомнил интонацию, с какой была сказана Ирмой заключительная фраза их последнего разговора, то решил, что все правильно: настал черед действовать такому человеку, как Роман. Разговор их состоялся в офисе лиценциата. До сих пор Роблесу не приходилось использовать Романа как мастера своего дела. Знакомы они были через третьих лиц, но достаточно давно. Они знали друг о друге довольно, чтобы быть на «ты». – Получишь много денег, – сказал Роблес – Работа непыльная. Роман вопросительно смотрел на него. Лиценциат объяснил профессионалу, что есть женщина, угрожающая его будущему. Всей его жизни, наконец. Посетовал, что у него нет другого выхода. Роман молча и равнодушно слушал его рассказ. Было ясно, что вся эта беллетристика его не интересует, ибо использовать ее в своей работе он никак не может. Он оживился, только когда были произнесены имя и адрес и появились ключи, предназначенные для решения чисто технической задачи. Первым словом Романа после того, как лиценциат замолчал, было: – Сколько? – Три миллиона, – ответил Федерико не размышляя, как человек, хорошо знающий цены на те виды услуг, которые заказывает., – Но надо, чтобы это случилось не позже чем завтра. – Завтра в одиннадцать вечера она будет убита, – равнодушно сказал Роман, покидая кабинет заказчика. НОВАЯ РАБОТА ДЛЯ РОЗЫ Все было так, как и хотелось Розе. В парке не осталось ни одного аттракциона, который бы не испробовали на прочность ребятишки Эстелы Гомес.Карусель, захватывающие дух качели, гоняющиеся друг за другом автомобили – все это вот-вот должно было пойти по второму кругу. Но оказалось, что есть в парке еще павильон ужасов и комната смеха, и не успели они перестать дрожать от страха в первом, как уже помирали от хохота во втором. А уж когда Роза, подойдя к силомеру, хватила по нему молотом так, что стрелка едва не спрыгнула со шкалы, восторгу детей не было предела. Потом они ели маисовые лепешки, запивая лимонадом. Эрнесто не уставал любоваться Розой. Оживленная, счастливая, она жалела об одном: что Эстела не видит своей ребятни. – Ты очень добрая. И очень красивая, – сказал ей Эрнесто, нежно взяв ее за локоть. И она уже совсем привычно, мягко, но непреклонно отодвинула его: – Ну-ну, не западай, парень… Дома Роза застала Рохелио. Он пришел довольно давно и успел поговорить с Томасой. Она пожаловалась ему, что Роза никак не может найти работу, а он ей – что она отказывается принимать помощь от Рикардо. – Я бы вам давал деньги, только чтобы Роза об этом не знала… – Свояк! – обрадовалась ему Роза, входя в дверь. Рохелио затеял с ней серьезный разговор о том, что нельзя жить так, как она живет, что ей нужна постоянная служба с окладом. – Вот новость! – фыркнула Роза. – Да я только и делаю, что ищу ее. – Я мог бы помочь тебе в выборе работы по объявлению. Чтобы не получилось как в прошлый раз. – Спасибо. Только уж без помощи твоего бесстыжего братика… – Мой брат не заслуживает такого определения. Но я согласен. – Есть работенка, какой ты век не видал. Куколка недоверчиво смотрел на Романа своими ласково-наглыми глазенками. – Обманываешь небось… – Приходи ко мне завтра, договоримся, – сказал Роман и покинул «Твой реванш». Сорайда тотчас поспешила к Куколке. – Что этому здесь надо? Не люблю я его. Гляди, впутает он тебя в историю… Однако на следующий день утром Куколка был у Романа. – Надо убрать кое-кого. Один сеньор хорошо заплатит. – Какой такой сеньор? – Не твое дело. Роман объяснил Куколке, в чем должна состоять его работа и как проще ее выполнить. – Ты там должен быть в десять. Она придет в одиннадцать. Все. Он протянул Куколке пакет. – Здесь ключи и пистолет. Но Куколка не торопился принимать его. – А почему не ты? – спросил он. – У меня дело на дело наложилось, – ответил Роман с досадой. Роман предложил Куколке пятьсот тысяч. Куколка потребовал миллион. (Он за все требовал миллион – что за адрес Розы Гарсиа, что за более серьезную работу.) При этом он хотел получить деньги вперед. Денег у Романа не было. Но так как Куколка уперся, он обещал их достать и принести в таверну. – Только чтобы Сорайда не видела, – попросил Куколка. Роману снова пришлось идти к лиценциату, который был очень недоволен этим, однако половина суммы, на которую они договорились, перешла в руки наемного убийцы. Рикардо одолевали заботы. Прежде всего, оказалось, что помешательство Кандиды отнюдь не прошло, как склонны были думать он и Леонела. Рикардо сам видел, как она суетилась вокруг своей кровати, пеленая воображаемого ребенка. Рикардо попытался объяснить ей, что ночью у нее был нервный срыв, что он прошел, и как это ни больно, но она должна примириться с тем, что ее ребенка не существует. Она опять заплакала, призналась брату, что слышит голоса, что сознает свое сумасшествие, и просит его только об одном – чтобы он не разрешал увозить ее из родного дома. При этом она судорожно обнимала его… Второй заботой Рикардо было устройство Розы на работу. Он спросил у Рохелио, как тот отнесется к мысли привлечь к этому делу Анхеля де ла Уэрта. Это был старый знакомый их семьи, содержащий в центре города магазин игрушек под названием «Добрая мама». Рохелио нашел, что обратиться к Анхелю – удачная идея. Рикардо давно не видел Анхеля. Прежде, чем пройти в его кабинет, обошел магазин, вызвав живой и игривый интерес трех молоденьких продавщиц. – Я бы его целиком слопала! – заявила самая яркая из них. Две другие прыснули. – Тише, Малена! – попытались угомонить ее две другие, которые и сами были явно не прочь привлечь к себе внимание красивого и, видно, богатого посетителя. Анхель, добродушного вида человек с курчавой седой головой и бесформенным носом, обрадовался Рикардо. – Кто пришел! Он женится, он разводится, он снова собирается жениться, а старый Анхель все должен узнавать от других! – Тем не менее ты все знаешь, – засмеялся Рикардо. Он объяснил хозяину магазина причину своего прихода. |