ХУДОЖЕСТВЕНАЯ ЛИТЕРАТУРА

Сборники Художественной, Технической, Справочной, Английской, Нормативной, Исторической, и др. литературы.

Зейн Грей
Клан Аризоны

Глава 1

   С каждым днем Мерсер все больше любил эту новую для него страну. Он давно уже перестал считать дни, прошедшие с тех пор, как он уехал с широких просторов Канзаса. Единственное, в чем он был уверен, – это в том, что эти дни незаметно сложились во множество недель, и прошлое постепенно выветрилось у него из памяти. Впрочем, ему нечего было стыдиться там, в прошлом, и он с чистой совестью смотрел людям прямо в глаза. Да, конечно, последние несколько лет дались ему нелегко – он был отличным стрелком, и в эти годы ему, пожалуй, слишком часто приходилось это доказывать. Но что же – это не его вина. И раз уж он решил уехать подальше из Канзаса и поискать покоя в этих диких безлюдных местах, то лучше будет поскорее забыть обо всем. Где-то в са мых потаенных уголках души у Мерсера давно уже поселилась мечта, что где-то есть место, специально предназначенное для него, где он, наконец, сможет стать тем, кем он на самом деле себя чувствовал.
   Весь этот день верный конь Болди нес его по извилистой, давно неезженной дороге. Высокие сосны по обеим сторонам совершенно закрывали ему дальний обзор, и только в редких просветах можно было заглянуть вниз, в голубую долину, над которой возвышались зазубренные горные вершины. Постепенно сосны сменились кедрами и можжевельником с рдеющими пятнами толокнянки между ними.
   Воздух был жаркий, неподвижный, густые ароматы леса нагоняли дремоту. Лес тоже как будто впал в сонное оцепенение. В красной дорожной пыли часто появлялись следы оленя. Что за чудо – осознать, что отныне можно охотиться лишь на оленей и медведей, а не на людей. Как здорово, что ни одному пьяному, одичавшему, озлобленному бандиту не придет больше в голову идти по твоим следам!
   Болди уже порядком устал, слегка прихрамывал, но не останавливался. Где-то впереди их ждала сочная зеленая трава и свежая вода. Мерсер тоже чувствовал себя измотанным от бесконечной езды, от ночевок с седлом под головой. Он был голоден, так как последняя стоянка была так давно, что возникало сомнение – была ли она вообще.
   Он уже начал опасаться, что придется провести еще одну ночь возле дороги. Ему рассказывали, что, спустившись в долину, он непременно очень быстро наткнется на какое-нибудь ранчо, небольшой поселок или лесопилку. Дорога все время петляла и изгибалась, но чувствовалось, что постепенно она спускается все ниже. И, наконец, он с восторгом увидел перед собой широкое каменистое ложе с журчащим ручейком посередине. Он соскочил на землю и с вожделением вошел в холодную струю воды. Затем он растянулся на плоском, нагретом камне и вволю напился. Что за замечательная, вкусная, холодная вода! Болди пил, пока Мерсер не решил, что еще немного, и конь лопнет. Удовлетворившись, они вошли под сень сикамор на берегу.
   Здесь было чудесно. Тишину леса нарушало лишь журчание ручейка. Солнце вот-вот должно было спрятаться за горный хребет на западе. Мерсер вытер потное лицо и подумал о зачерствевших бисквитах и поджаренном зерне в сумке.
   Скоро к звукам ручейка добавилось щелканье неподкованных копыт по камню. На повороте дороги появился мужчина с осликом на поводу. Когда он подошел поближе, Мерсер разглядел, что это был маленький старикашка, седой и сгорбленный. На ослике были навьючены два бочонка для воды. Старичок внимательно, но без неприязни, посмотрел на Мерсера и поприветствовал его.
   – Привет, незнакомец, – решительно сказал он.
   – Привет, – медленно ответил Мерсер.
   – Жара и сушь, не так ли? Да уж, жара у нас, как на сковороде, – и старичок начал отвязывать один из бочонков.
   – Мой конь совершенно измучился, да и я тоже. Нет ли здесь поблизости какого-нибудь местечка, где мы могли бы передохнуть?
   – Ну, милости прошу в мою лачугу, если не побрезгуете. Но у меня тесновато, а вот в Рисоне есть неплохой кабачок.
   – Спасибо. А далеко ли отсюда до Рисона?
   – Да не больше двух миль.
   – Отлично. Мне сегодня определенно везет. А что это за местечко – Рисон? Городок, поселок, лагерь?
   – Ну, Рисон – это довольно большой город. На самом деле он единственный на весь Тонто. Кроме кабачка, там еще два салуна. А еще лавка Сэма Уолкера и лавка братьев Тиммз, скобяной магазинчик Хедли, церковь, школа, не меньше дюжины домов и…
   – Да, вполне самостоятельное местечко, – задумчиво прервал его Мерсер. – А какие-нибудь ранчо вокруг?
   – Ну конечно. Разбросаны по всей долине.
   – Неужели? Это удивительно. Ни за что бы не подумал, что здешняя местность пригодна для сельского хозяйства.
   – Да что вы! Скотина здесь такой жир нагуливает, не то что в горной местности – там одна кожа да кости. Вода здесь всегда есть, вот трава иногда выгорает, как в это лето – так на то всегда полно лесной поросли.
   – Да что вы говорите! Очень интересно. Кажется, мне нравится эта страна. А куда фермеры гонят скот?
   – В Марикопу. Это за южным хребтом, не больше двухсот миль.
   – Фью! А что здесь еще, кроме скота?
   – Да всего полно – медведи, пумы, олени, индейки.
   – Кажется, я здесь остаюсь. Но я хотел спросить о другом. Здесь можно найти какую-нибудь работу, кроме погонщика?
   – Ну, если особо не привередничать с оплатой, то главное – руки приложить. Если есть голова на плечах и руки правильно растут, то работа всегда найдется. Беда в том, что молодежь-то совсем работать не хочет. Вроде дела идут, а деньги совсем не движутся.
   – А где легче всего найти работу? Мне бы хотелось подальше от города.
   – Ну, это проще простого. Буквально на днях Рок Лилли вопил, что у него некому убирать сорго.
   – Сорго? А что это такое?
   – Ты хочешь сказать, что никогда не слышал о сорго? – с загоревшимся взглядом спросил старик.
   – Нет, первый раз слышу.
   – Хм. Тогда ты, наверно, и о белом муле никогда не слыхал?
   – Однажды меня лягнул один. А вы имеете в виду обыкновенного белого мула?
   – А вот и нет. Этот белый мул совсем не обыкновенный Уж если он ударит, то… Ну так вот, Рок Лилли все плакался, что его парни не хотят оставаться дома, поэтому некому убирать сорго. У Рока целых шестеро взрослых парней, а уж девчонок – и вообще не счесть. Настоящая старая техасская семья.
   – А чем Рок занимается? У него ферма?
   – Ну да. Он скотом занимается. Иногда наведывается в Марикопу. То бычка зарежет, а то продает их. А больше всего он любит охоту.
   – Да как же он тогда живет? Взять хотя бы плату погонщикам.
   – Ха! Ха! Вот уж чего не знаю, того не знаю. Живут они бедно, но как-то справляются. Вот только что у него домой вернулась одна из дочек, была где-то у тетки в Техасе, а может, в другом месте – не знаю точно. Так ты знаешь, до чего хороша – даже мне захотелось снова стать молодым.
   – Черт! Лучше уж я обойдусь без этой компании! – огорченно воскликнул Мерсер. – Может, еще кто-нибудь есть?
   – Ну, можно попробовать к Симпсону, он на другом конце долины живет.
   – А у него что?
   – Да то же, что у Лилли. Только он совсем не беден.
   – Ну, тогда к нему, наверно, скорее можно наняться.
   – Да, может, и так. Только, сколько я здесь живу, лет десять, наверно, он еще ни разу не брал себе работников.
   – Хух! У него что, тоже большая семья?
   – Почти такая же, как у Лилли.
   – Так, кажется, я поторопился, когда сказал, что сегодня удачный день, – заключил Мерсер. – Ну, спасибо, старина. Пора трогаться в путь.
   Он снова вышел на дорогу, ведя Болди на поводу и собираясь пройтись немного пешком.
   – Счастливого пути, парень, – крикнул ему вдогонку старик. – Только поберегись, чтобы тебя не лягнул этот белый мул!
   «Смешной старикашка, – подумал Мерсер. – Интересно, что же это за белый мул. Какая-то шутка, наверно».
   Дальше дорога шла вдоль ручья, под старыми живописными сикаморами. Мерсер пробирался среди деревьев, гадая, где же может быть хижина старичка. Но поблизости ничего не было видно. Следы пересекали ручей, а дальше терялись в лесу.
   Тем временем солнце почти село, и воздух наполнился живительной прохладой и волшебными ароматами. Ему нравилось это время дня в горах. Но сюда уже доносились и сладковатые запахи из долины.
   Уже почти стемнело, и дорога неожиданно вывела его на открытое место. Он понял, что попал в городок. Перед ним была широкая площадь, и с обеих сторон ее теснились невзрачные домики, в некоторых соблазнительно горели вечерние огоньки. Он пошел дальше и вскоре увидел несколько человек перед дверями лавки, на которых было что-то неразборчиво написано. В сумерках он с трудом разглядел несколько лошадей, фургон и еще какой-то экипаж. Напряженный слух различил негромкий разговор.
   Мерсер быстро сориентировался в обстановке. Ему ли не знать эти пограничные городишки, когда спускается прохладный летний вечер. Он подошел к мальчишке с края толпы.
   – Эй, Джонни, как насчет еды и ночевки для моего коня и чего-нибудь для меня?
   – Да, сэр. Я провожу вас к гостинице. А Лемми позаботится о вашем коне, – с готовностью откликнулся мальчик.
   – Что-то случилось?
   – Ничего особенного. Только вот Сим Перкинс испустил последний вздох на белом муле, так мой папаша говорит, – ответил юнец, провожая Мерсера через площадь.
   – Последний вздох, да? Должно быть, здорово ударило?
   – Он мертв, мистер. В салуне Риана началась игра, и дошло до перестрелки. Говорят, это Бак Хатуэй. Но Бак, конечно, все отрицает.
   – Значит, перестрелка, да? И часто это у вас случается?
   – Мой папаша говорит, что вполне достаточно, чтобы население уменьшалось, – усмехнувшись, ответил мальчик.
   – А куда смотрит ваш шериф?
   – А у нас только один, да и тот в Марикопе. Я лично никогда его не видел, мистер.
   – Сдается мне, что этот ваш Рисон – занятный городишко, Джонни. Так что же такое белый мул?
   – Ну, мистер, если вы не знаете, то я вам ничего не скажу. Вот мы и пришли. Это заведение моего отца. Заходите и чувствуйте себя, как дома. Ужин уже ждет вас, ма давно звонила к ужину. А я пока присмотрю за вашим конем.
   Мерсер взобрался на расшатанное крылечко и вошел в полутемный зал. С противоположной стороны была открыта дверь в ярко освещенную комнату. Он не торопясь прошел внутрь. Двое мужчин ужинали за длинным столом. Через другую дверь в комнате появилась женщина.
   – Добрый вечер, мадам. Приютите меня?
   – Только приехали, мистер? – резко спросила она. И взгляд у нее был такой же острый и пристальный.
   – Да, сию минуту. Ваш мальчик встретил меня.
   – Ну, присаживайтесь, – сказала она более приветливо. – Сейчас я накрою вам.
   Мерсер уселся напротив мужчин. Он только мельком взглянул на них, но сразу же понял, что на мирных фермеров они мало похожи. А те сначала проследили, куда Мерсер устроил свою винтовку, а уж только потом посмотрели ему в лицо.
   – Добрый вечер, – сказал Мерсер, свободно рассевшись за столом.
   – Привет, – ответил старший из них.
   Их взгляды выражали не более, чем простое любопытство, и Мерсер решил, что в Рисоне, наверно, часто появлялись новички.
   Хозяйка принесла ему ужин. Еда была горячая, вкусная, и Мерсеру не пришлось расстраиваться, что беседу с ним никто не желал поддерживать. Незнакомцы вскоре закончили ужин и вышли. Пока Мерсер ел, мальчик принес его сумки и куртку.
   – Ваши вещи, мистер. Я положу их здесь, – сказал он и толкнул дверь в середине комнаты.
   – Как там мой Болди? – поинтересовался Мерсер, когда мальчик вернулся.
   – С ним все в порядке, мистер, я хорошо о нем позаботился. У вас отличный конь, хотя чувствуется, что в последнее время ему пришлось нелегко.
   – Эй, Том, где отец? – крикнула женщина из кухни.
   – Он напротив, через дорогу.
   – Сбегай-ка к нему да скажи, что как бы там ни стреляли, а поесть ему все равно не помешает.
   Мальчишка весело подмигнул Мерсеру и выбежал в темный зал. Мерсер поел, поднялся и пошел за курткой. Он решил дождаться отца мальчика, надеясь у него что-нибудь выяснить. Но того все не было, и Мерсер вышел на крылечко. На площади за это время явно прибавилось света и шума. Мимо прошли несколько человек, разговаривая о засухе; слышался женский смех. Напротив, через площадь, лавка была ярко освещена, и там толпились люди,
   Он решил пройтись туда и сделать кое-какие покупки после долгой дороги. Это была совершенно обычная провинциальная лавочка, в которой можно было купить абсолютно все, что может понадобиться для жизни. Он сделал заказ и не торопясь огляделся. Громкие разговоры смолкли, остальные посетители тоже с любопытством его разглядывали.
   Мерсер сразу обратил внимание на очень хорошенькую девушку, которая пришла сюда вместе с кавалером, и теперь ее блестящие глазки смотрели на него с откровенной дерзостью. Но при этом она не прекращала разговора со своим спутником, они пересмеивались и болтали о танцах, куда, очевидно, собирались вечером. Мерсер всегда, насколько это было возможно, старался избегать лишнего беспокойства. Еще раньше, странствуя по просторам Канзаса, он изобретал множество хитростей и уловок, чтобы не ввязываться в неприятности. Тогда ему это редко удавалось, но он вполне заслужил свое прозвище – Додж [1 - Dodge – плутня, обман, увертка, хитрость (англ.)]. Поэтому теперь он одарил полногрудую красотку взглядом с оттенком грусти и больше уже не смотрел в ее сторону.
   Наконец, ему выдали все его многочисленные покупки, и он вернулся к себе в комнату. Хозяйка предупредительно оставила в его комнате зажженную лампу. При ее свете он разглядел всю небогатую обстановку – кровать, скамейку и умывальник. Но после стольких лишений он ощутил себя настоящим богачом.
   Впрочем, в комнате он долго не задержался и отправился в ближайший салун. Здесь уже были все необходимые атрибуты бара, поставленного на широкую ногу – безвкусно разукрашенное зеркало, белые клубы табачного дыма, запах рома, громкие голоса подгулявших мужчин. Именно здесь Мерсер, наконец, расслабился. Никто не обращал на него внимания, не было любопытных взглядов, никому не было дела до новичка.
   Единственно, чего ему теперь не хватало, это хорошего глотка виски, но бар был забит битком, а Мерсеру совсем не хотелось связываться с грубыми разгоряченными мужчинами. Поэтому он нашел себе свободное местечко в углу и решил понаблюдать за собравшимися. Здесь было очень много длинных тощих погонщиков, кривоногих, краснолицых, с узенькими глазками. Мерсера сначала поразил их огромный рост, и он подумал, до чего же эта аризонская порода похожа на техасцев. Но потом он вспомнил, что ему рассказали, какие толпы людей из штата «Одинокой звезды» [2 - Lone Star State – штат «Одинокой звезды», разговорное название штата Техас.] хлынули когда-то сюда на освоение новых просторов.
   Но в основной массе посетители салуна Риана, казалось, только что вышли из таежной глуши. На многих из них были охотничьи костюмы из оленьей кожи. Это были мощные мужчины, с широкой грудью, с огромными руками и ногами – настоящие горные охотники. Деньги неиссякающим потоком перетекали на игорные столы. Покер и фараон были в самом разгаре, была еще какая-то третья игра, но Мерсер никогда раньше о ней не слышал. Его самого настолько захватил азарт, что он даже позабыл о том, что хотел выпить. Все знаменитые игорные салуны Хейс-Сити, Абилина, Доджа, где ему до сих пор доводилось бывать, меркли перед этим затерявшимся в глухомани кабачком. Толпа здесь была не такая шумная, дикая и, пожалуй, более приличная. Может быть, отчасти это было благодаря тому, что здесь совсем не было женщин, которые своим присутствием всегда еще больше подогревают обстановку в подобных местах. Но, тем не менее, страсти уже накалились до предела, и достаточно было малейшей искры, чтобы вспыхнул пожар.
   Мерсер смотрел, наблюдал, встал в кольцо вокруг игроков и прислушивался ко всем разговорам. Наконец, он ушел, так и не поговорив ни с кем и не решив, хочет ли он остаться в этом маленьком городишке Рисон.

Глава 2

   Утром, однако, Додж Мерсер проснулся совсем в другом настроении. Он решил, что не стоит пока далеко уезжать отсюда.
   Он рано позавтракал в обществе вчерашнего парнишки Тома и отправился с ним в конюшню седлать Болди.
   – Ну что, мистер, отправляетесь дальше? – поинтересовался Том.
   – Думаю останусь, если удастся найти здесь работу, – ответил Мерсер.
   – Ну, это проще простого. Поезжайте прямо к Року Лилли и нанимайтесь к нему.
   – Хм. А почему ты советуешь отправиться именно к нему?
   – Просто, если бы я был взрослый, я бы пошел только туда. Я там охотился как-то на индеек. Замечательное место, как раз между Рок Рим и Болд Риджез.
   – А что там еще хорошего, кроме диких индеек?
   – Да чего там только нет! Персики, арбузы, капуста, бобы. Вы бы только попробовали, что миссис Лилли готовит из фасоли! Пальчики оближешь!
   – Так, а еще что? У меня уже полон рот слюны.
   – Ну, если я что-нибудь понимаю в людях, мимо всего этого вы уже не сможете спокойно пройти. А еще там есть Нан Лилли!
   – Та-ак, понял, – задумчиво ответил Додж. – Ну вот что, Том, вот тебе доллар. Ты, кажется, покорил мое сердце. А кто такая Нан Лилли?
   – Ну-у, это одна из дочерей Рока, – возбужденно зашептал Том. – Она только что из Техаса. Когда она уезжала, я был еще совсем мальчишкой, но она помнит меня. Говорит, что я ей всегда очень нравился. Но знаете, мистер, старику Року от нее одни неприятности. Я ведь сначала подумал, что и вы за ней явились прямо из Техаса.
   Том внимательно уставился на Мерсера, как бы оценивая, способен ли тот на такой поступок, и по каким-то своим соображениям решил, что его новый знакомый вряд ли способен на подобное.
   – Неприятности? От кого-то я уже слышал об этом. Что же такого в ней особенного?
   – Не могу вам сказать наверняка, мистер. Но у меня есть свои соображения и с вами я, пожалуй, поделюсь по-секрету. Я думаю, что все это как-то связано с белым мулом и Баком Хатуэем.
   – Послушай, дружище, что же такое белый мул?
   – Это вы сами очень скоро поймете, а я не доносчик. Но Бак Хатуэй, по-моему, самый презренный парень во всей нашей долине. Он бьет лошадей и запросто может дать пинка ребенку. Он мухлюет в картах и убить может, не моргнув глазом, это все знают. Только что вот не пьет. Ну вот, и этот Бак положил глаз на Нан Лилли. На первых же танцах, как она вернулась, он поколотил троих и еще одного сильно ранил – Джима Снекера, это мой двоюродный брат. Женщины в один голос твердят, что и Нан влюблена в Бака, только я в это не верю. Я пару раз видел Нан в городе и один раз случайно встретил ее в лесу, так она все плакала и плакала. А вот Рок наоборот, очень высокого мнения о Баке. А может, он хочет выдать Нан за него…
   – Послушай, а почему все-таки ты думаешь, что Нан не влюблена в Бака? – настойчиво поинтересовался Додж.
   – Ну, я просто это чувствую. Но только уж вы меня не выдавайте в случае чего, мистер. Я вам тут наболтал всего, а это только мои догадки.
   – А что, если ты меня проводишь и покажешь мне ее?
   – Клянусь, я бы с удовольствием. Но мне надо на работу, а папаша вчера как раз напился.
   – А как мне найти ранчо Лилли?
   – Это очень просто. Заблудиться здесь невозможно. Пойдете вот по этой дороге. Где она разветвляется, свернете налево. Идите по ней до конца, пока не упретесь в старую хижину. Там опять будет две тропки, пойдете по левой. Она несколько раз пересекает ручей, но ошибиться там невозможно. Так и идите, пока не доберетесь до места.
   – Так, это понятно. Но как же мне узнать твою подружку Нан?
   – Да что вы, мистер! Вы сразу узнаете ее, будь там хоть сотня девушек. Она просто очаровательна.
   – Отлично, Том. Надеюсь, мы еще встретимся. Смотри, и ты меня не выдавай, – ответил Мерсер, полушутя, полусерьезно.
   – Ну что вы, – горячо ответил парнишка, на его бледном лице загорелись глаза и вспыхнули веснушки. Он вертелся около Доджа, пока тот седлал своего коня. И когда Додж, наконец, уселся верхом, то заботливо заключил: – Постарайтесь выехать незаметно, мистер. Народ у нас ужасно любопытный. А на дорогу свернете там, где заканчивается ограда пастбища. Скажите Нан, что это я вас послал.
   Мерсер попрощался с мальчиком и, никем не замеченный, выехал из города. По всем признакам его ждало новое приключение. Он уже решил, что ни за что не уедет отсюда, пока не познакомится и с семейством Лилли и с Хатуэем.
   Утро было прохладное, воздух чистый и свежий. Но ослепительно голубое небо обещало еще один жаркий день. На лугу резвились жеребята, откуда-то раздавался призывный крик осла. Мерсер проследовал мимо нескольких хижин, а потом миновал и фермерский домик в окружении корралей и возделанных полей.
   Протоптанные коровами следы время от времени сворачивали с основной дороги в обе стороны, но других ранчо видно не было. Мерсер решил, что, очевидно, здесь действительно мало ферм, и они далеко расположены друг от друга. Вскоре высоко поднялось солнце, жаркое и ослепительное, и от утренней прохлады и следа не осталось. Вокруг Мерсера и его коня роем жужжали мухи и осы. Примерно в пяти милях от Рисона дорога свернула налево, как и обещал Том. Теперь Мерсер ехал по старой, ухабистой, заросшей травой дороге. Похоже, ею не часто пользовались. Постепенно дорога поднималась на поросший дубами холм. Появились и первые сосны. Мерсер очень любил деревья, может быть потому, что их было слишком мало на просторах, где он провел последние годы. Растительность здесь была довольно бурная, и листва покрыта толстым слоем пыли. Похоже, дождя здесь не было уже очень давно.
   Он выехал на большую поляну и увидел полуразвалившуюся бревенчатую хижину. Она была очень старой постройки, Мерсер давно уже таких не видел. Похоже, что здесь была когда-то маленькая ферма, которая пришла в упадок после какой-то катастрофы. А поблизости от нее был небольшой каменистый овраг. На его дне в грязи застыли тысячи отпечатков копыт; наверное, в дождливый сезон здесь протекает полноводный ручей. Мерсер долго взбирался на длинный склон. Вокруг был довольно густой и запущенный смешанный лес. Гниющие упавшие стволы деревьев, листья, сосновые иглы создали неповторимый аромат – было в этом сухом и горячем воздухе что-то острое, сладковатое, как в дыме догорающего костра. Мерсер с наслаждением вдыхал этот новый для него воздух, и тот бодрил и возбуждал его.
   Наконец, он добрался до вершины и оглянулся, чтобы посмотреть на пройденный путь. Зрелище было настолько потрясающим, что он резко остановил Болди и застыл в немом восторге.
   Под ним бушевали зеленые волны, наплывая на черно-красно-серые островки скал. С запада на восток это море казалось бесконечным, а многочисленные каньоны казались глубокими впадинами в пучине. Зеленый цвет в них густел, доходя почти до черного. Всю гору опоясывал широкий великолепный пояс голой скалы, который золотился на солнце и, очевидно, именно он дал название этой горе Рок Рим [3 - Rock – скала; rim – обод, край (англ.)]. Мерсер большую часть своей жизни провел на равнине, и такое буйство растительности и красок поражало его воображение после довольно однообразной выжженной солнцем прерии. А глухой рокот падающей воды добавлял еще больше прелести и дикости всей этой картине.
   Мерсер еще долго стоял на вершине, оглядываясь вокруг, Там, откуда он пришел, бушевало зеленое море, а вправо было не менее грандиозное царство скал, горных пиков, хребтов. Никогда в жизни ему не приходилось видеть такого великолепия. Это было воплощение его детской мечты найти то место, откуда начинается радуга и где живут звезды. На этой мысли Мерсер опомнился и даже невольно оглянулся, как будто кто-то мог застать его при этом мальчишеском любовании природой.
   Пора было ехать дальше, и он снова отправился в путь. Вскоре он въехал под спасительную тень деревьев и начал длинный спуск с горы. Время близилось к полудню, и он подумал, что покрыл порядочное расстояние. Послышалось журчание воды, лес стал более густым, деревья выше, и воздух прохладнее. Наконец, он достиг подножья склона и очутился на яркой цветущей поляне. В ее дальнем конце стояла бревенчатая хижина, а слева от нее бежала та тропинка, которую он искал.
   Она увела его в лес, откуда слышалось журчание воды. Болди почувствовал близость живительной влаги и, если бы Мерсер не сдерживал его изо всех сил, он бы ринулся вниз напролом. Дорожка пересекла еще одну просеку, повернула, и он оказался во влажной тени сикамор, на берегу прозрачного ручья. Здесь не было и намека на засуху и испепеляющий зной.
   Он соскочил на землю, припал к воде и пил, пил, не в силах оторваться.
   – Болди! Если я когда-нибудь решу покончить жизнь самоубийством, я снова проделаю весь этот путь и упьюсь до смерти! – воскликнул он в изнеможении.
   Он перевел коня через поток и присел отдохнуть на валун. Вода стремительно неслась под его ногами, успокаивая и остужая разгоряченное тело. После лошадей он больше всего любил бегущий поток воды. Этот ручей зародился где-то высоко в горах, бежал через лесистый склон, оживлял все на своем пути и превратил это место в настоящий оазис.
   Мерсер нашел продолжение своей тропки и поехал дальше. Дорожка шла в том же направлении, что и ручей, то удаляясь от него, то снова приближаясь и пересекая его. Журчание воды делало путешествие просто волшебным. Время от времени он придерживал коня и прислушивался. Но ни один посторонний звук не нарушал спокойствия и безмятежности леса. Потом он потерял счет, сколько раз ему пришлось переходить вброд ручей, забыл о цели своей поездки и весь отдался красоте и ароматам заповедной чащи. Но тут отдаленный лай собаки грубо вывел его из мечтательного состояния.
   Мерсер моментально соскочил с коня и дальше пошел пешком. Через несколько минут он почувствовал запах дыма, и из глубины души выплыло грустное воспоминание о том, как когда-то мальчишками они сгребали осенью листья в кучу и устраивали восхитительные костры… Поначалу он собирался прямо отправиться к дому Лилли и представиться. Но теперь, когда настал этот ответственный момент, что-то ему мешало и в голове появились новые соображения, которые надлежало хорошенько обдумать, прежде чем явиться к незнакомым людям.
   А ручей притих и петлял еще больше, чем раньше, как будто жалея, что ему приходиться покидать прохладный, напоенный влагой лес и выходить на голую, неуютную равнину. Несколько раз в просветах между листвой деревьев Мерсер видел эту серую горячую низину. Он подумал, что жилище Лилли, может быть, приютилось на самом краю леса, там, где ручей выходит на открытое пространство.
   Наконец, Мерсер вышел на самую очаровательную полянку из всех, что ему когда-либо приходилось видеть. Ручей здесь изгибался, образуя полуостров площадью около акра. Над ним возвышались величественные сосны и какие-то неизвестные ему деревья с серебристой листвой. Менее высокие раскидистые платаны через всю поляну протянули свои белесые ветви с ярко-зеленой листвой. Все эти деревья образовывали довольно густой шатер, через который проникали только отдельные солнечные блики и казалось, что это золотистые шарики плавают в сонном зеленоватом полумраке. Мерсер отпустил Болди пощипать травки, а сам, как зачарованный, решил немного побродить вокруг. Огромные каменные глыбы нависали над ручьем. Они все заросли серым и красновато-коричневым лишайником, кружевными папоротниками и желтоватым мхом. В чистой спокойной заводи Мерсер заметил отблеск чешуи огромной форели, неподвижно застывшей на дне. Он вскарабкался на огромный плоский камень. Он решил отдохнуть здесь и, вспомнив свои детские забавы, немного понаблюдать за глупой форелью. Прямо над камнем возвышалась серебристая красавица с остроконечными ветвями – он так и не догадался, что это за дерево. С нее нападали иглы и образовали уютную мягкую подстилку, на которой Мерсер и попытался устроиться. Он уже предвкушал сладостный отдых и забавное развлечение, как вдруг его внимание привлек новый звук.
   Мерсер поднял голову кверху. Ему показалось, что этот звук исходил откуда-то с верхушек деревьев, и он подумал, что это, может быть, белка случайно отодрала кусочек коры. Он прислушался и, наконец, снова уловил негромкое шуршание, как будто кто-то пробирался через густой кустарник. Он оглянулся и увидел свою тропинку, которая вела через расселину в утесе. Минутой позже там показалась девушка с деревянным ведром в руке.

Глава 3

   Девушка была среднего роста. Она шагала легко, но неторопливо. Когда она вышла на освещенный участок дорожки, он увидел, что она шла босиком и с непокрытой головой. Девушка подошла к ручью и встала на колени на плоский камень у самой воды. Она погрузила ведро в воду и, наполнив его, вытащила на берег. При этом она подняла рукав, и Мерсер увидел ее округлую смуглую руку, сильную и гибкую.
   Потом она уселась на мох, приподняла груботканную юбку и погрузила ноги в воду. Мерсер притаился всего в тридцати футах от нее, но она его не замечала. В ее огромных темно-синих глазах застыло трагическое выражение, она, видимо, вообще ничего вокруг себя не замечала. Мерсер, пожалуй, не назвал бы ее такой красавицей, как об этом клялся Том, но в ней, несомненно, была своеобразная и неотразимая прелесть. У нее было очень юное, чистое, четко очерченное лицо, пышные каштановые волосы, в которых солнце зажигало золотистые искры. Наблюдая за девушкой, Мерсер вдруг заметил, что выражение ее лица постепенно изменилось, губы трагически задрожали, и без того грустные глаза наполнились слезами. В этот момент Мерсер неожиданно понял, что после долгих скитаний и тяжелых испытаний, он, наконец, нашел конец своей радуги. Он подумал, что прятаться в ветвях и подглядывать за ее безмолвным горем будет нехорошо, и решил обнаружить свое присутствие.
   – Привет, Нан! – окликнул он девушку.
   Она тут же насторожилась, и, как дикий олень, подняла хорошенькую головку. Она недоуменно оглядывалась по сторонам, торопливо отирая глаза, но ни испуга, ни удивления в ее лице он не заметил.
   – Привет, Нан! – еще раз крикнул он, на этот раз более уверенно.
   Тут она его увидела и спокойно ответила:
   – Привет!
   Тогда он поднялся и, раздвинув ветви, сел на краю камня.
   – Я тут следил за форелью, – сказал он, приветливо улыбаясь. – И вдруг появилась ты.
   Она оглядела его с головы до ног со звякающими о скалу шпорами, и во взгляде у нее появился испуг.
   – Но вы уверены, что следили только за форелью? – поинтересовалась она без тени сомнения в голосе.
   – Клянусь Богом.
   – Вот странно, такой фокус со мной проделывают уже второй раз и точно на том же месте.
   – Меня это не удивляет, но клянусь тебе, у меня и в мыслях ничего такого не было. Вон там пасется моя лошадь. Я замечтался немного и вдруг увидел эту форель.
   – Замечтался? Да, пожалуй, похоже, – насмешливо ответила она.
   – Благодарю, – ответил он, как будто она сказала ему потрясающий комплимент, и снова улыбнулся ей. Он увидел, что ее испуг прошел и осталось только любопытство. И теперь он думал только об одном – чем бы заинтересовать ее, чтобы подольше продлить этот разговор.
   – Ну, а вы кто такой? – поинтересовалась она после долгой паузы.
   – А что тебя интересует – мое имя или кто я такой?
   – И то, и другое, конечно.
   – Меня зовут Мерсер. Джон Мерсер. Но у меня есть еще и кличка. Додж! Смешная, правда? Это мои приятели постарались, потому что я вечно придумываю всякие хитрости.
   – Какие еще хитрости? – с подозрением продолжала она допрос.
   – Ну, знаешь, когда надо увильнуть от чего-нибудь – от работы, например, или от какой-нибудь потасовки, а бывает, что и от девушки. Я очень робок с девушками.
   Она недоверчиво хихикнула.
   – Ну, и это тоже похоже. А откуда вы взялись?
   – Из Канзаса.
   – Канзас! – восхищенно воскликнула она. – И, наверное, из Доджа? [4 - Додж – город в штате Канзас.] Это оттуда у вас такая кличка?
   – Нет. Когда я ее получил, я еще и в глаза не видел Додж-сити.
   – А-а, а я проезжала через Додж, когда возвращалась домой из Техаса. Бр-р, по-моему, это ужасное место. Но дядя Билл говорит, что до того, как там появилась железная дорога, там было вполне сносно.
   – Послушай, ты что, хочешь сказать, что одна приехала сюда из Доджа? – с ужасом спросил он.
   – Да нет, конечно. Меня дядя привез. Он как раз ехал навестить нас. Но я и сама бы не побоялась.
   – Ты смелая девушка, а такая молоденькая…
   – Мне уже восемнадцать! – гордо возразила она.
   – Да что ты? Я бы тебе дал не больше пятнадцати.
   Она с подозрением его оглядела, ожидая какого-то подвоха.
   – Значит, Додж Мерсер из Канзаса? – переспросила она, возвращаясь к первоначальной теме разговора.
   – Да, мисс. Я родился в Пенсильвании. Мне еще пятнадцати не исполнилось, как я бросил школу и убежал из дома. Попал в Канзас, там я стал ковбоем. Я много ездил и постепенно перемещался на запад. В последние годы мне многое пришлось повидать, в каких только я переделках не побывал! Но знаешь, надоело все! И я решил поискать спокойной жизни в Аризоне. Вот и вся моя история, мисс.
   – Ну и ну! Можете считать, что попали из огня да в полымя. Как это вас угораздило приехать в наше местечко?
   – Я просто ехал на запад. И, кажется, удача мне улыбнулась.
   – Удача? Вот уж не думаю. Послушайте-ка моего совета – разворачивайтесь да уезжайте подальше из Аризоны, по крайне мере из Тонто Бейсин.
   – Это после того, как я увидел вас, Нан?
   – Да, именно после того, как вы меня увидели! – с вызовом воскликнула она, слегка покраснев.
   – Это что – совет, предчувствие или угроза? – серьезно спросил он.
   – Нет, конечно, не угроза, скорее все остальное, – с горечью в голосе ответила она.
   – Ну, тогда я точно никуда не уеду.
   Она смутилась и не сразу нашлась, что ответить. Посмотрела на свое ведро и хотела было подняться, но тут вспомнила о том, что все это время она сидела с задранной почти до колен юбкой, опустив ноги в воду. Тогда она еще больше смутилась, вскочила и оправила юбку.
   – Нан, можно я провожу вас и попробую с вами познакомиться поближе? – прямо спросил Додж.
   – По-моему, все это время вы только этим и занимались.
   – Но, тем не менее, я до сих пор ничего о вас не знаю. Я даже до сих пор не смог вас хорошенько разглядеть.
   – Ну, вы можете поехать вслед за мной на своей лошади.
   – И тогда вы пригласите меня к себе домой? – с нетерпением спросил Додж.
   – Знаете, сейчас уже далеко не утро и похоже, что вы уже давно в пути, по крайней мере отсюда довольно далеко до другого ближайшего ранчо. А мой отец никогда не позволит, чтобы путешественник уехал отсюда голодным и усталым.
   – Ваш отец? Ну да, я понимаю. Вас-то нисколько не волнует, что я могу быть голодным и усталым. Нан, кажется, это конец моей поездки.
   – Это? Что вы имеете в виду? Этот лес, этот ручей, ранчо моего отца или что-то другое?
   – Скорее всего, я имею в виду вас, Нан.
   Девушка была настолько удивлена таким неожиданным признанием, что сначала даже не знала, как ей на него реагировать – чувствовать себя оскорбленной, обиженной или, может, рассмеяться в ответ. Додж моментально понял, что спасти ее доброе расположение к нему может только его полная искренность.
   – О, пожалуйста, только не принимайте меня за бродячего покорителя женских сердец.
   – А что еще я должна думать? – с недоверием воскликнула она. – Не забывайте, что это аризонская глушь, и я всего лишь дочка бедного провинциального фермера.
   – Да, нет же, я вовсе не шучу. Поверьте, что если бы даже ваш отец был самым богатым фермером в Аризоне, я не мог бы относиться к вам с большим уважением. Но просто мне не хочется выжидать многие месяцы для того, чтобы сказать то, что я думаю. Прошу вас, позвольте мне проводить вас.
   – А откуда вы узнали, что меня зовут Нан Лилли? – неожиданно спросила она.
   – Я понял это сразу, как только увидел вас.
   – Как это?
   – Там. в Рисоне, есть один парнишка, Том. Я ночевал у них в доме. Он мне и рассказал о вас.
   – Томми Барнет? – воскликнула она и сразу же расслабилась. – Ах он маленький мошенник! Когда вы его встретили?
   – Вчера вечером. Когда я приехал, уже стемнело. Тут он мне и подвернулся, ну я и попросил его найти мне место, чтобы переночевать. Он отвел меня к себе домой. Я сказал ему, что ищу работу, и он мне посоветовал обратиться к Року Лилли. А сегодня утром он решил, что я ваш техасский воздыхатель и приехал сюда специально за вами. Очень сметливый мальчишка. Мне показалось, что он от вас просто без ума. Потом он мне рассказал, что у вас неприятности, – какая-то история между вашим отцом и неким Баком Хатуэем. Он говорил, что этот Бак Хатуэй к вам сватался и ваш отец дал свое согласие, но вся беда в том, что вы к Баку Хатуэю совсем не расположены.
   Ее лицо залилось румянцем и она гневно воскликнула:
   – Несносный глупец! Как он мог рассказать все это совершенно незнакомому человеку!
   – Ну, Нан, поверьте мне, что его сердце выбрало надежного поверенного для вашей тайны. Давайте не будем сердиться и кричать друг на друга, позвольте мне пойти вместе с вами.
   – Нет! Нет! Ой, как стыдно! – горько воскликнула девушка, закрыв лицо руками.
   Додж подождал, пока она немного справится со своими чувствами. Может быть, он повел себя слишком стремительно и грубо вмешался в ее дела, но что еще ему оставалось? Лучше уж сразу сказать правду. Если Томми действительно не более, чем маленький глупец, и если Нан неравнодушна к этому сомнительному Баку Хатуэю, то чем скорее он об этом узнает, тем лучше. Тогда ему ничего не останется, как просто взять и уехать с тем, с чем и приехал. Но сердце его колотилось в груди тяжело и стремительно.
   – Нан, вам нечего стыдиться, я не вижу ничего плохого в том, что Томми мне все рассказал. Скажите же мне, что вас тревожит, – наконец сказал он.
   – Но я вас совсем не знаю, – почти простонала она.
   – Ну, это мы быстро исправим, дайте мне только возможность. Позвольте мне пойти с вами, если только… – он не закончил своей фразы, ожидая, пока она соберется с мыслями. Тогда она подняла голову и взгляд ее изменился.
   – Но зачем – вы – сюда – приехали? – с расстановкой спросила она.
   – Просто мне нужна была работа, и я наводил справки. Я в любом случае обратился бы к вашему отцу. Но если быть до конца честным, я должен сказать вам, что после разговора с Томми я воспринял всю эту вашу историю всерьез и решил, что могу помочь вам выпутаться из беды, если, конечно, это действительно необходимо.
   Она пытливо посмотрела на него своими темными глазами, которые, казалось, заглядывали ему в самое сердце. Если бы он не влюбился в Нан Лилли прежде, чем увидел ее, то это непременно произошло бы в эти мгновения. Но ситуация была настолько напряженной, что у него не было времени заниматься самокопанием.
   – Значит, вы приехали сюда специально для того, чтобы помочь мне выпутаться из беды? – крикнула она ему через ручей высоким, звенящим от напряжения голосом. Чувствовалось, что ни один человек еще не предлагал своей помощи Нан Лилли. – Мистер Мерсер, я совсем не уверена в вас. Это так… так неожиданно… Но… но если бы это было правдой, я бы молилась на вас. Но это не может быть правдой, потому что никто не может мне помочь.
   – Но почему? Конечно, я не знаю всех подробностей. Скажите, ваш маленький друг Том говорил мне правду?
   Она все еще не могла поверить, что он говорит искренне и внимательно всматривалась в его лицо. Она встала и, перескакивая с камня на камень, приблизилась к нему. Вода плескалась вокруг ее ног, омывая маленькие ступни и изящные лодыжки. Она слегка расставила руки, чтобы держать равновесие и это подчеркивало женственную округлость ее груди и нежную шейку. Она была так прелестна в своей отчаянной попытке проникнуть ему в душу, что Додж невольно забыл о тех переживаниях, которые терзали ее. Додж поднялся и подумал, что если она каким-нибудь словом или жестом не попытается удержать его, то для него будет лучше немедленно убраться отсюда.
   – Вернитесь, – отрывисто сказал он.
   – Я не упаду. А если бы и упала, что из этого? Моей одежде это повредить уже не может, – ответила она, впервые улыбнувшись ему. И эта улыбка околдовала его.
   – Но вы можете удариться головой.
   – Ну, в голове у меня никаких особенных мыслей нет, поэтому и ей это тоже не повредит.
   – Нан, в вас такой же дьявол живет, что и во всех женщинах. Так, послушайте, Том говорил мне правду?
   – Как же я могу признать это, если я знаю вас не больше двух минут? – спросила она в бессильном негодовании.
   – Вы так стоите, что похоже, как будто вы протягиваете ко мне руки, – грубовато сказал он.
   Она рассмеялась.
   – Да, действительно, похоже. Но на самом деле я просто пытаюсь удержать равновесие.
   – Ну, по крайне мере, меня вы полностью выбили из равновесия, – ответил он. – Нан, так дело не пойдет. Если у вас хватит здравого смысла понять, что я вам действительно друг, очень хорошо. Но будет лучше, если вы поторопитесь с этим, иначе я уеду отсюда.
   – А у меня нет здравого смысла и… и вообще ничего нет, – беспомощно ответила она.
   – А мне кажется, что вы не желаете говорить со мной откровенно, так, как я говорю с вами. Девушки вообще не умеют вести себя честно.
   – Я умею. Но вы слишком многого от меня хотите. Все-таки мы почти незнакомы.
   – Так решайте, либо я остаюсь, либо немедленно уезжаю. Что толку выискивать какие-то причины?
   Додж думал, что если она немедленно что-нибудь не решит, ему надо срочно уезжать. А она все продолжала сопротивляться, не в силах свыкнуться с мыслью, что может воспользоваться помощью постороннего человека.
   – Боюсь, что вам все-таки придется уехать, – сдержанно сказала она. Интересно, что она при этом думала, неужели она была уверена, что он обязательно останется?
   – Ну, это сделать проще всего, – голос его зазвенел от волнения. – У меня есть вопрос, который незнакомый человек, на первый взгляд, не должен был бы задавать. И все-таки, я спрошу, думаю, вы меня простите. Вы любите этого Бака Хатуэя?
   Грудь ее тяжело вздымалась, по лицу пробежала зловещая тень.
   – Я ненавижу его! – вскричала она.
   Потом они долго глядели в глаза друг друга через ручей.
   – Спасибо, – наконец ответил Додж. – Я пока ничем не заслужил такого доверия. Я никуда не поеду. Возвращайтесь скорее на берег. Сейчас я переберусь к вам.
   – Да вы весь вымокнете, – нерешительно сказала она.
   После напряженного разговора и мучительного ожидания ее решения, Додж почувствовал такое облегчение, что ему хотелось петь. А потом он чуть не свалился со скалы, когда она сказала:
   – Сидите. Я сама переберусь к вам. Мы с вами спрячемся под ветвями. А то сюда с минуты на минуту может прибежать целая компания ребятишек.
   Она приподняла юбку выше колен и вступила в воду. Додж чувствовал себя на вершине блаженства, он был совершенно покорен девушкой. Солнечный свет пробивался сквозь листву, и он как будто купался в золотистых бликах; ручей все так же что-то бормотал, успокаивая Доджа, что никто кроме него не видит, как Нан Лилли переходит вброд через поток. А она храбро и уверенно перебиралась с одного камня на другой, наклонив сосредоточенное лицо, выбирая место, куда поставить ногу. Она шла к нему так доверчиво, что он тут же поклялся себе, что никогда не причинит вреда этой девушке, никогда не сделает ничего такого, что заставило бы ее пожалеть о своем решении поверить ему.
   И вот она громко вскрикнула и легко, как проворная козочка, прыгнула на берег, опустив юбку.
   Додж тут же нагнулся, протянув руки. Она еле удержала равновесие, но успела крепко схватиться за его руки, и он моментально втянул ее наверх. Он раздвинул листву, чтобы она смогла пробраться в укромный уголок, и опустил ветки.
   – Вы раскрыли мой тайник, – удивленно сказала она. – Вот странно! Все странно – и наша встреча, и вы… Я сюда приходила, когда еще была девочкой, и теперь, когда вернулась домой, снова часто бываю здесь.
   Додж все еще держал ее руку, несмотря на то, что она несколько раз пыталась мягко отнять ее. Потом они уселись рядом, с интересом разглядывая друг друга, а он все так же держал ее за руку. Вблизи она оказалась еще прелестнее, чем показалась ему вначале. Он еле удержался от желания поцеловать ее алые нежные губы.
   – За кого вы меня все-таки принимаете? – спросила она, взглядом указывая на свою плененную руку.
   – Мне кажется, это объяснять не надо, – просто ответил он.
   – Мне кажется, вы или очень храбрый молодой человек, или очень плохой, – прошептала она.
   – Когда-то на просторах Канзаса я действительно вел себя не очень хорошо, – признался он. – Теперь я вас только попрошу проявить немного терпения и подождать.
   – Чего я должна ждать?
   – Пока я не докажу вам то, в чем я вас уверял все это время.
   – А тем временем вы будете держать меня за руку, целовать, обнимать и все такое? – с усмешкой поинтересовалась она.
   – Я обидел вас? – нежно спросил он.
   – Пожалуй нет. И это меня удивляет. В чем тут дело? За мной бегают почти все парни у нас в долине. Уж я-то их знаю. Я их всех отшила, кроме Бака Хатуэя. Он меня вообще не оставляет в покое. Я не могу довериться никому из них.
   – Пожалуйста, не равняйте меня с ними, – сухо сказал он. – Кажется, до сих пор я не позволял себе никаких вольностей.
   – Но вы до сих пор не отпустили мою руку, – возразила она.
   – А вы ее и не вырываете, – ответил он.
   Он был прав, и она вполне понимала это. И поэтому чувствовала себя в крайне затруднительном положении. А Мерсер был на вершине блаженства. Его присутствие явно ободряло ее, и она хотела доверять ему. Их случайная встреча казалась ему очень трогательной и пророческой.
   – Да, конечно, вы совсем другой. К тому же Томми послал вас ко мне. Но… но…
   – Нан, – прервал он ее. – Я влюбился в вас еще когда вы шли сюда по тропинке. А если и не тогда, то, может быть, в тот момент, когда вы шли ко мне через ручей.
   – Глупости! – вспыхнув, воскликнула она. Но что бы она ни говорила, для нее это была совсем не чепуха, а знаменательное событие, которое очень сильно на нее подействовало.
   – Неужели вы не верите в любовь с первого взгляда? – спросил он.
   – Я… я не знаю. Но я не должна позволять вам…
   – Нан Лилли, вы больше не чужой человек для меня. Мне кажется, мы знакомы целую вечность. Поймите, я внутренне неосознанно стремился к этой встрече. Когда я расскажу вам о себе, вы поймете, что наша встреча для меня не простая случайность.
   – Так расскажите же мне, – с нетерпением попросила она.
   – Когда-нибудь после. А теперь я хотел бы договориться с вами вот о чем. Дайте мне время, и я докажу вам, что мне можно доверять. А потом я попрошу вас выйти за меня замуж.
   – Выйти за вас! – в изумлении воскликнула она. – Но послушайте, мой отец обещал меня Баку Хатуэю!
   Мерсер в смятении отпустил ее руку и схватил ее в объятия. Но прежде чем он успел сделать еще что-нибудь, она с силой уперлась ему в грудь и оттолкнула его. Но ее лицо было все еще так близко!
   – Не подходите, – прошептала она. Она была страшно напугана, едва владела собой и чувствовала себя на грани катастрофы.
   Мерсер понял, что если позволит себе еще хоть один подобный жест, то немедленно падет в ее глазах до уровня тех ухажеров, на которых она только что ему жаловалась, и постарался взять себя в руки. Она отодвинулась от него как можно дальше и сидела, по-прежнему протянув руку к его груди. Ее черные глаза, мерцая, смотрели неподвижно в его глаза. Она была как зачарованная и ждала, сама не зная чего.
   – Ну вот! Кажется, я, наконец, доказал, что люблю вас, – тяжело дыша, сказал он. Мерсер не стал разъяснять, что именно он имел в виду – то ли страстный порыв, когда он схватил ее в объятия, то ли смиренное отступление, когда она оттолкнула его. – Я виноват, простите меня, Нан. Надо же, после всех обещаний, как низко я пал! Но вы оказались именно такой, как вас описал Томми. Я очень долго шел, но наконец-то я нашел то, что искал.
   Приняв его слова за полное смирение, она расслабилась, и с ее лица сошло выражение тревожного ожидания чего-то. Она слегка откинулась назад, и в ее волосах вспыхнули солнечные огоньки. Юбка у нее была совершенно мокрая, она облепила ей ноги, и с нее уже натекли маленькие лужицы в которых плавали сосновые иголки. Она была как дыхание свежего ветерка, как лесная фея, и ощущение соблазна не покидало его. И не было смысла с ним бороться. Самое главное, он чувствовал, что она обязательно придет сюда еще не раз, чтобы встретиться с ним. Она ему этого не говорила и может быть, сама этого не осознавала, но он был в этом уверен. Он не задумывался, хорошо это или плохо, но такая возможность необыкновенно притягивала его.
   – Теперь вы уедете отсюда? – наконец, спросила она.
   – Вы считаете, я должен уехать?
   – Думаю, вы могли бы уехать, по крайней мере, имеете для этого все основания.
   – Но вы хотите, чтобы я уехал?
   – Ну, я бы этого не сказала.
   – Тогда я остаюсь.
   – Но это будет ошибкой с вашей стороны. Мой отец – глава клана Лилли. И кроме его слова здесь больше нет никакого закона. Но Хатуэи каким-то образом сумели заставить его работать на себя. Они делают, что хотят, распоряжаются нашим скотом, нашими лошадями, а скоро они получат и меня. Но если вы останетесь здесь, мне будет очень плохо. Потому что… Я уверена, что вы мне обязательно понравитесь… я захочу, чтобы вы были со мной и… О, это обязательно случится! И это будет ужасно!
   – Нет. Все будет хорошо. Самое ужасное случится тогда, когда ты позволишь своему отцу помочь этому Хатуэю заполучить тебя. Если ты его не любишь, то с твоей стороны будет страшной ошибкой выйти за него замуж.
   – Да. Но тогда это падет только на мою голову, – скорбно ответила она.
   – Нан, кажется, я понял, – внезапно сказал он. – Вы собираетесь пожертвовать собой, в этом-то и состоит ваша беда?!
   – Ну, это только часть, та часть, которая касается лично меня. Самая большая беда состоит в том, что, приехав домой, я узнала кое-что ужасное, и это терзает мое сердце. У папы рак, и он долго не проживет. Братья пьянствуют и целыми днями ничего не делают, а мы становимся беднее с каждым днем. У Хатуэев закладная на нашу землю. В лавке Тиммзов мы задолжали за целый год… О, мистер Мерсер, наша семья скоро разрушится!
   – Что, если ты наедине будешь называть меня Додж?
   – Называть вас Додж? Вы что – таким способом пытаетесь завоевать мое доверие?
   – Да, пожалуй. Я когда-то заслужил эту кличку. Но за все десять лет, что я бродил на просторах, мне так и не удалось спастись от всех бед. Мне не удавалось избежать ночных дозоров, скотокрадов, бандитов, карт, шулеров, женщин, драк, перестрелок – как я ни пытался. Поэтому меня и прозвали Доджем. В конце концов я уехал. Должен же я был, наконец, выполнить свою заветную мечту и удрать от всех этих чертовых неприятностей. Я хотел начать новую жизнь, среди новых людей, где-нибудь в тихом месте, где никогда не случается никаких напастей. Но, кажется, такого места нет на земле. Я проехал тысячи миль только для того, чтобы наткнуться на тебя со всеми твоими проблемами. А теперь я хочу, чтобы они стали и моими. Поэтому я и прошу, чтобы ты звала меня Додж – ну просто для смеха. Мне очень хочется услышать эту кличку именно от тебя.
   – Додж! – в волнении воскликнула девушка, вся под впечатлением его страстной речи.
   – Вот это да! В твоем исполнении это звучит очень трогательно, сразу хочется во что-нибудь вмешаться. Но думаю, будет лучше, если ты больше не будешь здесь произносить это слово.
   Он встал и помог ей подняться.
   – А теперь пойдем-ка и займемся твоими проблемами. Самая тяжелая из них та, что связана с твоим отцом. С раком я, конечно, ничего поделать не могу. Но все остальное меня не особенно беспокоит.
   – О, вы подарили мне надежду! – вскричала она. – Я снова хочу бороться! Будь, что будет, – я рада, что вы приехали! Я молилась об этом – о, как я молилась, если бы вы знали!
   – Ну, не знаю, выступать в роли Всевышнего, выполняющего молитвы, мне еще не приходилось, – улыбаясь, сказал он. – Но все может быть. А теперь я пойду за Болди – это мой конь.
   Додж выбрался из зеленого укрытия и направился по тропинке, чувствуя себя, как во сне. Лес овевал его своим теплым ароматным дыханием; высокие сосны приветливо шумели, ручей по-прежнему что-то болтал, уединение настраивало его на торжественный лад. Что бы ни приключилось, он попытается с честью выйти из всех передряг. Он станет другом этой маленькой одинокой девочке, независимо от того, что получит взамен.
   Он нашел Болди на том самом месте, где оставил его, сел верхом и отправился по тропинке, которая слева огибала скалу, на которой он оставил Нан. Но она уже перебралась через ручей и ждала его. Болди остановился посередине потока и жадно припал к воде. Он пил, как пустынная лошадка, независимо от того, испытывал ли он жажду, просто будучи не в силах отказаться от свежей прохладной воды. Пока он пил, Мерсер посмотрел на Нан, которая внимательно его разглядывала. Она как бы снова пыталась проверить свое мнение о нем – на этот раз со стороны.
   Наконец, он перебрался к ней и соскочил на землю.
   – Что за конь! Вы зовете его Болди. Это, конечно, из-за белой морды? [5 - Bald – с белым пятном на голове (англ.).]
   Вместо ответа Мерсер взял ее под мышки, легко приподнял и усадил в седло.
   – А я понесу ведро, – весело сказал он. – Думаю, у нас получится очень эффектный выезд. Надеюсь, Хатуэй будет там и сможет оценить это зрелище.
   Она все так же не отрываясь смотрела на него. Во взгляде ее было и восхищение и тревога, но она не осознавала того, насколько красноречивы ее глаза.
   – Мне кажется, вы дьявол, – медленно сказала она. – Надеюсь, и я не подведу вас. Вот что, когда мы приедем, я представлю вас своим другом из Канзаса.
   – То есть используем догадку Томми? – весело спросил он.
   – А что, она очень неплохая, хотя, боюсь, мое семейство будет не в восторге от этого.
   – Ну, тогда договоримся так – мы встретились в Канзасе, в Додже. И я приехал сюда за тобой.
   Она серьезно посмотрела на него своими замечательными задумчивыми глазами и сказала:
   – Ну, это все будет на вашей совести, Додж.
   Он поднял ведро и отправился по тропинке, ведя Болди на поводу. Поднявшись повыше на берег, он обнаружил, что конец леса совсем близко, и в просветах между деревьями уже видна серо-голубая долина внизу. Прямо за последней линией сосен он увидел длинный, приземистый, темный дом. Ручей, очевидно, огибал его справа.
   Выйдя из леса, Мерсер неожиданно очутился перед длинным склоном, покрытым лишь невысокой молодой порослью деревьев, и только далеко внизу снова начиналась лесная полоса. Перед ним раскрывался такой великолепный вид, что он застыл, не в силах вымолвить ни слова.
   Эти серебристые хребты и заросшие кустарником узкие ущелья он видел еще с вершины горы, но отсюда зрелище неожиданно оказалось еще более великолепным. Величественный Рок Рим царствовал в этой горной стране, и у его ног лежали все эти хребты, ущелья и каньоны.
   Но ему не удалось вполне насладиться этой картиной – идиллия была нарушена злобным лаем целой своры собак. Перед ними был дом, почти скрытый грушевыми и яблоневыми деревьями.
   – Эй, вы, дикари, – крикнула Нан. – А ну-ка замолчите! Назад! Эй, Моз, Тиг! Назад!
   Лай постепенно перешел в добродушное ворчание, собаки приветливо виляли хвостами, но посматривали на Доджа по-прежнему с подозрением. Тропинка вывела его на солнечную лужайку, на которой стоял живописный деревянный старый дом. По бокам его, как башни, возвышались сосны, а вдоль всего фасада была открытая веранда.
   – Вот и мы, – спокойно сказала Нан, когда Додж остановился перед высокими ступеньками крыльца. Прибежала стайка ребятишек, а из дома слышалось звякание шпор и громкие голоса. – Отец, дядя Билл, ма – идите все сюда. Приехал мой добрый друг из Канзаса.
   Нан все еще сидела на Болди и, вероятно, видела, что происходит в доме. А Додж снизу смог увидеть только черное сомбреро на чьей-то голове. Она вела себя очень весело и даже нахально и готова была хладнокровно встретить любую ситуацию. Раздались тяжелые шаги и чей-то голос доброжелательно произнес:
   – Ну-ну, где там друг из Канзаса, покажись нам.
   – Давай, Додж, жребий брошен. Сейчас тебя подвергнут строгому допросу – это тебе в наказание за то, что привел меня сюда.
   А Додж готов был полезть в огонь или сунуться в логово льва за один только волнующий и восхищенный взгляд, который девушка бросила на него при этих словах. Он поставил ведро и поднялся по ступеням. Первый, кого он увидел, был обладатель черного сомбреро – представительный мужчина лет пятидесяти с морщинистым лицом. Его сомбреро было сдвинуто на затылок, и из-под него выбивались косматые седые волосы. У него было довольно примечательное лицо, и Додж с первого взгляда понял, что они легко поладят. Карие глаза из-под нависших бровей внимательно оглядели его с ног до головы, и в них заплясали веселые искорки. У него были высокие выступающие скулы, под которыми щеки казались особенно глубоко запавшими, а тяжелый подбородок украшала редкая растрепанная бородка.
   – Отец, – крикнула Нан со своего места в седле. – Вот это мой друг из Канзаса – Додж Мерсер. Додж, а это мой папа – Рок Лилли.
   – Очень рад познакомиться, сэр, – сказал Додж, протягивая руку.
   – Взаимно, молодой человек, – последовал ответ, и его рука оказалась в таких мощных тисках, что он с ужасом подумал, сможет ли после этого нежного пожатия держать револьвер.
   – Мерсер? Что-то мне это имя кажется знакомым. Где я мог его слышать, Билл? – продолжал фермер,
   – И еще, Додж, – лукаво добавила Нан, – вот этот техасец с тяжелым взглядом – мой дядя, Билл Лилли.
   Дядя Билл появился из-за спины Рока Лилли, и Додж подумал, что слово техасец действительно наиболее точно его характеризует. Во всем его облике и крепкой фигуре проглядывали черты техасца, и Додж с удовлетворением подумал, что и с этим человеком они могли бы подружиться.
   – Добрый день, дядя Билл Лилли, – сказал Додж.
   – Додж Мерсер, хе? Недавно из Абилина? – поинтересовался тот в типичной для техасцев неторопливой певучей манере.
   – О Боже, как тесен мир. Мне кажется, Аризона осталась далеко за горизонтом, – удивленно воскликнул Додж.
   Снова раздался голос Нан, на этот раз более раздраженно:
   – Ма, ну где ты там? Выйди же сюда. Салли, Роза, мальчики, куда подевались ваши хорошие манеры?
   На заднем плане Додж заметил несколько женщин и длинных худых мужчин. Их лица и глаза ничуть не изменили своего выражения, и они даже не подумали сдвинуться с места.
   – Да, действительно, мир тесен, – заговорил дядя Билл. – Додж, я был в Абилине в прошлом году в апреле по делам. Я видел ваш поединок со Стриклендом.
   Сердце Доджа дрогнуло. Что за чертовщина! Почему ему так не везет! Ему никогда, кажется, не удастся убежать от своего прошлого. Оно всю жизнь будет его преследовать. Он не удержался от жеста глубокого разочарования, но техасец истолковал его по-своему.
   – Ну-ну, я вас прекрасно понимаю, – сказал он. – Но вы зря чувствуете себя виноватым. Стрикленд был большим человеком в Абилине. Но многие говорят, что вы тогда в этой перестрелке оказали обществу неоценимую услугу. Это граница, Мерсер. Нам, мирным фермерам, часто было бы трудно разобраться друг с другом, если бы не такие меткие парни, как вы, например.
   – Я вам очень благодарен, что вы смогли посмотреть на это досадное происшествие под таким углом, – ответил Мерсер. – Но меня после этого дружки Стрикленда преследовали по пятам и задирались по каждому поводу, вот я и решил податься на Запад. Я очень рад познакомиться с вами со всеми, но заранее прошу простить, если не угодил на все вкусы.
   – Ха! Ха! Ха! Это трудно сделать, сынок, – объявил дядя Билл и повернулся к брату. – Послушай-ка, Рок, я ведь буквально на-днях упоминал имя Мерсера, ты помнишь? Я тебе как раз перечислял несколько человек, хорошо известных в тех местах.
   – Ну, конечно. Когда Нан его назвала, я ужасно удивился.
   – Ну, а я думаю, что нет ничего плохого в том, что у Нан оказался такой друг. Я всегда уважал парней из Канзаса и Панхандла, тем более такой же закалки, как и Кинг Фишер, Дикий Билл, Уэсс Хардинг. Они всегда наготове, и под рукой у них всегда найдется оружие.
   – Ты прав, черт возьми! Где кувшин? – проревел Рок Лилли.
   Дядя Билл обернулся к скамье, на которой он до того сидел – там стоял небольшой кувшинчик. Он взял его и провозгласил:
   – За всех друзей техасцев! – отпив глоток, он отпустил кувшин и еле выдохнул: – Ухх!
   Затем кувшин перенял Рок Лилли и невозмутимо отпил немного. Лицо его почти не изменилось, он лишь слегка причмокнул губами. Потом он передал сосуд Мерсеру.
   – Осторожно, Додж, – обеспокоенно проговорила Нан, – это опасно.
   Но Мерсер так обрадовался, что первое знакомство прошло благополучно, что не внял ее словам.
   – За новых друзей, – сказал он и сделал большой глоток. Он не сразу понял, что с ним произошло. На мгновение исчезло все окружающее, глотку его как будто опалило серной кислотой. Страшный огонь обжег его внутренности, и в желудке что-то взорвалось.
   – О боже! – наконец смог проговорить он и с трудом поставил кувшин. – Что это?
   Все семейство ответило дружным хохотом.
   К нему с трудом вернулось зрение и, как в тумане, он увидел фигуру Нан.
   – Я предупреждала тебя, Додж.
   Рок Лилли опустил свою здоровенную лапу на его плечо.
   – Сынок, это наш аризонский белый мул!

Глава 4

   Последующие несколько дней, пока Мерсер обживался на ранчо Лилли, были сплошь заполнены всякими приятными происшествиями. Все были к нему очень внимательны, начиная от главы клана и кончая самым младшим из ребятишек. Больше всех с ним возились дядя Билл, маленький Рок и его брат-близнец, маленький Рилл. Нан вела себя с ним довольно холодно, в основном издалека наблюдала за ним. Но Додж считал, что так лучше, и не пытался с ней сблизиться.
   Наступила суббота, середина лета, в самом разгаре была уборка сорго. Додж трудился бок о бок с дядей Биллом и Стивом, старшим мальчиком Лилли. Впрочем, мальчиком его можно было назвать лишь условно, так как и физически и умственно он был уже настоящим мужчиной.
   – Черт побери! Что это на меня нашло? – бормотал про себя Додж. В последние годы ему редко приходилось покидать седло. Он привык скакать верхом, гонять скот, стрелять, а вот теперь он уже в течение многих дней с неослабевающим энтузиазмом гнул спину на поле сорго. И чувствовал неожиданное удовольствие от такой резкой перемены занятий.
   День был жаркий, и Додж скоро стал совсем мокрым от пота. Кисловатый запах сорго был ему даже приятен, звук ломающихся сочных стеблей ласкал слух. Иногда он останавливался, чтобы вытереть пот и посмотреть на высокое крылечко. Там иногда был шанс увидеть Нан, которая выходила посмотреть на него. И тогда солнце светилось в ее чудесных волосах. И тогда сердце его падало, и тревожные мысли отступали на задний план. И тень, которая нависла над семьей Лилли, не казалась уже такой мрачной.
   Мерсеру казалось, что он медленно плывет к счастью, когда он начал постепенно втягиваться в эту жизнь. Счастье было просто жить, работать, чувствовать, как эти дикие горцы Лилли проникаются к нему доверием и симпатией, видеть время от времени Нан. Ему было хорошо, и он старался подольше не вникать в домашние дела семейства, так как это означало бы, наконец, переход к какой-то конкретной деятельности, ради которой он, собственно, здесь и появился.
   В полдень работники отдыхали в густой тени можжевельника, который был посажен еще первым из Лилли, заложившим здесь ранчо. Сэмми и маленький Рок принесли им обед. Час пролетел незаметно. Мерсер старался больше молчать, но вопросов у него накапливалось все больше и больше.
   У маленького Рока была, как всегда, куча вопросов к Мерсеру и сдержать свое любопытство у него просто не было сил, а присущая горцам сдержанность еще не успела стать чертой его характера.
   – А зачем ты это все время таскаешь с собой на работу? – спрашивал он, показывая на револьвер Доджа.
   – А ты знаешь, Рок, без него я себя чувствую как будто раздетым.
   – Какой ты смешной. Сэмми, ты слышал, он говорит, что для него револьвер – это то же самое, что и штаны!
   – Сынок, есть страна, в которой живется совсем не так привольно, как здесь, и там так делают все техасцы и ковбои, – ответил ему Билл.
   – Расскажи нам, дядя Билл, – начали хором умолять пацаны, и в конце концов Доджу пришлось представить им дикую историю, которая привела их в полный восторг. Наконец, босоногие мальчишки подхватили пустые котелки и ускакали домой. Стив взял ножницы и вернулся к работе.
   – Дядя Билл, а вы не находите ничего удивительного в этом поле? – Додж задал, наконец, вопрос, который давно его уже мучил.
   – Ну-у… и что ты такое заметил? – уклончиво спросил тот.
   – Ну как же! Каждое утро пропадает несколько снопов из тех, которые мы сметали. Я сначала не был уверен в этом. Но на третий день я специально все пересчитал, и несколько штук исчезли бесследно. Так куда же они, черт возьми, делись?
   – Ну, сынок, для погонщика из Панхандла ты не слишком-то наблюдателен, – мрачно заметил техасец.
   – Да я только огляделся вокруг, – оправдываясь, ответил Додж. В замечании Лилли была то ли насмешка, то ли упрек.
   – А следы ты пробовал искать? Ты вообще умеешь этим заниматься?
   – Не травите мне душу. Я мог отыскать следы неподкованных лошадей на голых камнях, но тут я оказался абсолютно бессилен.
   – Естественно. Но придется тебе и здесь этому поучиться. Я давно хотел с тобой поговорить. Есть тут у нас одна шайка. Но мне все казалось, ты об этом и не думаешь.
   – Да что вы! Вы даже и не представляете, сколько я об этом думаю! – поспешно ответил Додж.
   – Ну, тогда слушай.
   – Отлично! Тогда вперед! – серьезно сказал Додж. Ему больше не хотелось скрывать своего интереса к проблемам этой семьи. А этот старый техасец вызывал у него очень глубокое уважение.
   – Ишь, какой ты быстрый, – усмехнулся Лилли. – Кажется, тебя действительно интересует этот урожай сорго. А ты знаешь, для чего оно нужно?
   – Честно говоря, я об этом не задумывался, дядя Билл. Я думал, для зерна, для корма. Поэтому я так и удивился, когда обнаружил, что из амбара пропало несколько снопов.
   – Зерно и корм! – фыркнул старый техасец. – Единственно, для чего его выращивают, это для самогона.
   – Что?
   – Самогон, говорю. Ну, или, как говорят у нас, в Аризоне, для белого мула.
   – Черт меня побери!
   – Что, сынок, тебе не хочется больше встречаться с белым мулом?
   – Вот уж, если я когда-нибудь и попробую его хоть раз, то только под револьвером, ну или в случае крайней необходимости. Но тогда уж, можете мне поверить, я постараюсь, чтобы не глотать его слишком много. В следующий раз он лягнет меня насмерть.
   – В таком случае, Додж, думаю, для тебя и Нан это просто замечательно, – с чувством ответил техасец.
   – Нан! – в изумлении вскричал Додж.
   – Да тише ты, а то выскочишь из сапог, – невозмутимо ответил Лилли. – Конечно, я сказал «Нан».
   – О, старина, не хотите же вы сказать, что Нан когда-либо пробовала или еще попробует это зелье?
   – Нет, конечно! Я имел в виду, что для Нан будет лучше, если ты никогда не будешь встречаться с белым мулом.
   – Да, я… я может и понимаю, о чем вы говорите. Но, все-таки, какое это имеет отношение к ней?
   – Послушай, сынок, давай-ка говорить начистоту, – требовательно сказал Лилли.
   – Дядя Билл, вы меня, кажется поймали. Клянусь Богом, что всегда буду честен и прям с Нан Лилли!
   – Ну, а я благодарю небеса, что тебе случилось проезжать мимо нас, – горячо проговорил техасец, положив свою жилистую руку на его плечо. – Мы поговорим, когда никого рядом не будет. А сейчас там Стив за нами следит. Только вот что, Додж. Напряги свои мозги. Сейчас ты слишком счастлив, как теленок, чтобы думать о чем-либо. А здесь есть о чем подумать. Нан сейчас, как в тисках. Она ненавидит молодого Хатуэя, за что я ее, конечно же, не осуждаю. Что толку ходить вокруг да около! С братом моим тоже разговаривать бесполезно. Тебе придется убить Бака Хатуэя. В конце концов, для Доджа Мерсера это, мне кажется, пустяки. Дело серьезное. Белый мул постепенно выжигает Лилли.
   – Белый мул!
   – И ничто другое. И ничего не может быть хуже этого. Бедняга Рок думает, что у него рак. Но это белый мул привел его к разорению и под конец приведет его к смерти. Рока уже не спасти! Но мы еще можем спасти Нан и, может быть, мальчиков.
   – Билл, я всегда уважал техасцев, – ответил Додж, и это был ответ на немой вопрос в глазах Лилли.
   – Ну вот и ладно. Давай-ка приниматься за работу, – ответил тот. Этот разговор положил конец блаженной мечтательности, в которую до тех пор был погружен Додж. Его сознание мгновенно омрачилось тяжелыми раздумьями. Действительно, он был слеп все это время. И теперь тень, которую он лишь неясно ощущал, превратилась в зловещую черную тучу. Так вот в чем причина такого беззаботного, слишком веселого поведения Рока Лилли – его рассеянности, кашля, ночной бессонницы, его мертвенной бледности и пунцового румянца, глухих хрипов в его могучей груди. Шесть взрослых сыновей и лишь один из них способен работать! Их перегонный аппарат, скорее всего, спрятан где-то поблизости, в одном из соседних каньонов, судя по тому, что они часто и ненадолго отлучались из дома и по ночам из амбара исчезали связки сорго. Теперь Доджу стала понятна причина тревоги в глазах Нан и ужаса на лице ее престарелой матери. Мать вероятно знала всю правду о том, что происходит, а Нан – только подозревала ее.
   Вторая половина дня прошла для Доджа совершенно незаметно. Руки его двигались независимо от разума, и в результате такого бессознательного труда он очистил огромный участок поля. Он все еще продолжал трудиться после того, как дядя Билл и Стив уже давно ушли. Солнце начало постепенно прятаться за скалы, когда он, наконец, устало поплелся к дому.
   Все теперь казалось ему другим. Нан незаметно сделала ему приветственный знак рукой с верхней ступеньки, но даже это свидетельство их тайного заговора сегодня не взволновало его, против обыкновения. Так же, как обычно, лаяли собаки, щебетали ребятишки, над соснами поднимались колечки ароматного дыма, в воздухе уже появился сиреневый вечерний туман, и его пронизывали последние солнечные лучи, тихо бормотал ручей, легкий ветерок чуть шевелил верхушки деревьев. Но сегодня все это не трогало Доджа Мерсера. Рок Лилли шумно приветствовал его с крыльца, но Додж почти не слышал его. Ему казалось, что он физически ощущает беду, которая нависла над этим мирным домом.
   Додж тщательно умылся, и тут же на нем повисли ребятишки. Он с трудом взобрался с ними на крыльцо. На широкой веранде, по существу объединяющей два дома, уже стоял длинный накрытый стол. Все многочисленное семейство умещалось на двух скамьях, а во главе стола стоял массивный грубый стул для предводителя клана Лилли.
   Нан помогла Салли и Розе обслужить всех за столом, и только потом женщины заняли свои места. В этот вечер Нан сидела против Доджа, и он тут же почувствовал ее встревоженный испытующий взгляд. Он попытался придать своему лицу более веселое выражение, но в результате его взгляд выразил целую гамму переживаний без малейшего подобия улыбки.
   После ужина Додж уселся на ступеньках, и вскоре, когда окончательно стемнело и дневной жар уступил место ночной прохладе, Нан тихонько выскользнула из дома и устроилась позади него.
   – Что случилось, Додж? – зашептала она.
   – Я устал и у меня дурное настроение, любимая, – тихо ответил он.
   У Нан перехватило дыхание. Со дня их встречи он еще ни разу не промолвил ни слова, которое могло бы посягнуть на права официального жениха, Бака Хатуэя. И то, что он сейчас сказал, означало какие-то важные перемены.
   – О, Додж, таких слов никто не должен слышать! – умоляюще проговорила она.
   – И даже ты?
   – Ты какой-то другой сегодня.
   – Да, наверное. Мир немного изменился за сегодняшний день. Но я надеюсь, что скоро мое настроение немного улучшится.
   – Когда это скоро? Ты такой мрачный, что я чего-то боюсь.
   – Нан, помнишь, ты мне рассказывала, что твой любимый братец Стив раньше спал там наверху, под скосом крыши, где теперь стоит моя кровать? Рядом с ней проходит столб по всей высоте дома. Ты мне говорила, что вы с ним перестукивались. Ты спала в нижней комнате вместе с детьми и оттуда подавала ему сигналы. Помнишь?
   – Ну, конечно, помню, – ответила она.
   – А теперь я думаю, что этот столб и мне может сослужить ту же службу. Моя подушка утыкается прямо в него, и я бы услышал самое негромкое постукивание. Что, если и мы с тобой придумаем кое-какие сигналы?
   – Это, конечно, здорово, если только ты считаешь, что так будет правильно. И какие же у нас будут сигналы?
   – Давай подумаем, – неторопливо сказал он, и негромко постучал по ступеньке. – Вот так, один раз – будет означать «спокойной ночи»… два раза – «молись за меня»… а три раза – «я люблю тебя!»… Когда будешь ложиться спать, не забывай послушать.
   – Додж, как ты можешь говорить так странно, когда завтра воскресенье и приедет Бак Хатуэй?
   – Нан, твой отец дал мне работу и крышу над головой только при одном условии – что я буду уважать обещание, которое он дал Хатуэю. Я уже понял, что для него значит честное слово. Если он его дал, то уже никогда не нарушит. Это его принцип. Хорошо, я принял его условия. Я надеялся, что смогу свыкнуться с этой мыслью. Но сегодня кое-что изменилось, и я собираюсь нарушить свое обещание. Я никогда не отдам тебя Хатуэю.
   – О, Додж! Ты пугаешь меня! – взволнованно прошептала она.
   – Только и всего?
   – И мне становится стыдно.
   – И больше ничего?
   – О, я не могу сказать тебе все… Невероятное счастье! Но, Додж, пожалуйста, не надо больше говорить со мной о любви!
   – Но почему? – отчаянно спросил он. Но тут на веранде раздались тяжелые шага, и он только успел шепнуть ей на прощание, чтобы она не забывала слушать его сигналы.
   Ребятишек отправили спать, а мужчины еще некоторое время сидели на крыльце и курили. Они обсуждали всякие хозяйственные дела, и Додж почти не слушал их. Он надеялся, что Рок уйдет в дом спать и у него будет возможность наедине поговорить с дядей Биллом. Но на этот раз ничего не вышло, и Додж скоро забрался по лестнице к себе на чердак. Здесь же, рядом с его постелью, были свалены седла, рулоны холста, мешки с зерном, и всякие другие мелочи. Зато у него была настоящая кровать, просто роскошь, в его представлении. Некоторое время он еще сидел, не раздеваясь и прислушивался к ночным звукам. Ветер стонал в соснах, и ветви стучали по крыше прямо у него над головой. Ручей журчал сегодня как-то очень грустно. Снизу доносились низкие голоса братьев. Билл что-то убежденно доказывал, и Мерсер подумал, что он, пожалуй, мог бы с тем же успехом ораторствовать перед скалами. Наконец, уже вытянувшись в постели, он вспомнил еще кое-что. Он легонько стукнул по столбу прямо у него над головой и тут же приложился к нему ухом. Почти сразу же до него донесся слабый ответ. Он стукнул два раза, Нан ответила так же. Затем, после небольшого колебания, он, затаив дыхание, простучал три раза. Никакого ответа! Затем, лежа в непроницаемой темноте, он подумал, что его любовный сигнал не может долго оставаться безответным. Он чувствовал сердцем, что никакое несчастье в этом доме не сможет остановить того, что уже начало понемногу происходить между ним и Нан.
   Додж еще долго лежал без сна, раздумывая над своими проблемами. Задолго до полуночи во дворе начали заливаться сердитым лаем собаки, и неторопливое течение его мыслей прервалось. Он попытался сосредоточиться и отрешиться от посторонних звуков, но у него ничего не получилось. Тогда он прислушался и неожиданно уловил, что в поле что-то происходит. Он быстро сел на кровати. До сих пор ему казалось, что дом полностью погружен в сон. Но теперь он услышал, что на веранде раздаются чьи-то осторожные шаги. Один из мальчиков надел сапоги и исчез в темноте.
   Додж быстро натянул одежду, решив, что сапоги пока благоразумнее не надевать, и бесшумно спустился по лестнице во двор. Может быть, он зря беспокоился, и все это были лишь мальчишеские игры, но инстинкт побуждал его удостовериться в этом лично. Во дворе он надел сапоги и стал пробираться между деревьями. Звезды светили удивительно ярко и венценосная скала в темноте возвышалась над всей округой. Таинственные звуки со стороны поля сорго слышались теперь более явно.
   Под прикрытием деревьев он подошел к полю с восточной стороны. К этому моменту глаза его уже вполне привыкли к темноте. Он разглядел первые скирды сорго и несколько лошадей. В тишине явственно слышались негромкие голоса и беспечный смех. Додж пошел на эти звуки и вскоре увидел черные очертания человеческих фигур. Он немного постоял, раздумывая, как ему себя вести дальше. Люди перетаскали связки с сорго и он, кажется, имел полное основание вмешаться. Перебегая от одной скирды к другой, он подобрался поближе, и, наконец, решительно вышел на открытое место.
   – Это ты, Стив? Наконец-то, бездельник, ты сюда добрался! – окликнул его звонкий голос.
   – Нет, это не Стив, – резко ответил Додж. Какого черта вы здесь делаете ночью? Потихоньку воруете сорго у Лилли?
   – Кто это там еще? – требовательно спросил высокий парень со звонким голосом. Он был очень молодой, крепко сложенный и, кажется, готовый дать отпор любому, кто вздумает ему помешать.
   Додж ткнул его своей винтовкой в живот, так что тот мгновенно согнулся, как складной нож.
   – А ну-ка, убирайтесь отсюда, жалкие воришки! – решительно приказал Мерсер.
   Один из парней бросился бежать в направлении дома Лилли, и Мерсер понял, что это кто-то из сыновей хозяина.
   Высокий парень споткнулся о связку сорго и упал. Мерсер зло ткнул его ногой.
   – Что, уже ноги не держат? Марш отсюда, пока я не разрядил в тебя винтовку!
   Оставшиеся двое молниеносно без слов повиновались, а их предводитель, поднявшись, с ненавистью зашипел:
   – Твоя взяла, мы уходим! Но клянусь Богом, кто бы ты ни был, ты еще попомнишь сегодняшнюю ночь!
   – Заткнись, Хатуэй! – отрезал Додж, абсолютно уверенный в своей догадке. – Мне ваши занятия кажутся более чем странными, к я намерен сам разобраться с вами. А пока что у меня просто руки чешутся пристрелить тебя.
   – А меня совершенно не волнует, мистер, что вы там думаете о наших занятиях. Это мое сорго, и земля эта тоже моя, – яростно заявил тот.
   – Мне это неизвестно. Приходи днем и попытайся доказать это, – заключил Додж.
   Они быстро ускакали в темноту, и вскоре Додж услышал, как кто-то из них громким голосом выкрикивает бессвязные проклятия.
   Додж поспешил обратно к дому, надеясь узнать, кто из Лилли был в поле и, может быть, увидеть Стива, которого, как выяснилось, тоже ожидали. Но он так никого и не встретил, вокруг было тихо, только собаки залаяли, услышав его приближение. Но, признав своего, и они успокоились. Додж снова забрался в постель, на этот раз не раздеваясь. Он пока не решил, насколько успешна была его вылазка, хотя он был рад, что все так случилось. Он слишком давно привык к необходимости энергичных действий на границе, чтобы теперь проявлять какую-то нерешительность. Но, поразмыслив, он подумал, что не стоит, пожалуй, заводить разговор о ночном происшествии, пока события не получат какое-то дальнейшее развитие.
   Несмотря на беспокойную ночь, Додж проснулся раньше всех и уселся внизу в ожидании завтрака. Вскоре и остальные члены семьи стали понемногу собираться на веранде.
   Нан бросала на него встревоженные взгляды, но Додж не позволил себе заговорить с ней. Он ждал Стива, ему хотелось припереть его к стенке. Наконец, тот явился, угрюмо кивнул Нан и, ссутулившись, сошел с крыльца. Додж последовал за ним и догнал его почти у самого амбара.
   – Эй, Стив, притормози-ка, – окликнул его Додж и дружески хлопнул его по спине, так что тот вздрогнул. – Мне кажется, мы могли бы с тобой немного поболтать по-приятельски.
   – Ну, а мне так не кажется, – мрачно ответил Стив. Ему было девятнадцать лет, он был красивый парень и больше остальных братьев походил на Нан. Для Доджа в отношении Стива было важно два соображения: во-первых, Нан любила его больше всех своих братьев, а во-вторых, Стив по всем признакам явно свернул с прямой дорожки. Додж решил, что он должен любой ценой завоевать этого парня, подружиться с ним, а потом постараться вернуть его к честной жизни.
   – Тогда просто послушай меня, – ответил Додж, толкнул Стива в заросли возле тропинки и решительно развернул его к себе лицом. – Ты что, хочешь накликать беду?
   – Это еще почему? – возмущенно откликнулся Стив, но лицо его сильно побледнело под загаром.
   – Отлично, тогда выслушай меня, – неторопливо продолжал Додж. – Я не привык врать, и будет лучше, если ты сможешь увидеть во мне друга. Ну, а если и не своего, то друга Нан, по крайне мере. Это пока понятно?
   – Слышу, не глухой, – упрямо ответил Лилли.
   – Как я понял, ваше семейство по уши увязло в долгах. И я догадываюсь, что во всем виновато это дьявольское пойло, которое вы называете белым мулом. Вы все пьете его и вы гоните его. Прошедшей ночью я в этом убедился. А теперь подумай! Ты такой молодой парень, красивый, сильный и сам, своими руками, пытаешься разрушить свое здоровье. В конце концов белый мул прикончит тебя и при этом разобьет сердце Нан! И я должен остановить тебя, любым способом. Я достаточно понятно выражаюсь?
   Стив не проронил ни слова, но по тому, как он старательно прятал глаза от Доджа, как растерянно его руки не находили себе места, как он постукивал носком сапога по бревну, Додж понял, что его слова не пропали даром.
   – Да что Нан может знать! – наконец, с горечью сказал он. – Черт бы ее побрал! Она тебе наболтала всяких глупостей, а ты и веришь.
   – Нет, Стив, она мне ничего такого не говорила. И это главная беда. Мне пришлось самому узнать все, что можно, а остальное я уже додумал.
   – Да кто ты такой, чтобы вмешиваться в наши дела? – взорвался Стив.
   – Очень просто. Я друг, который помогает в беде. Друг Нан и твой тоже. И всех Лилли. Неважно, как это случилось. Ты должен мне поверить. Тогда мы справимся с этим. Стив, подумай хорошенько, если ты в состоянии, конечно. Дело было плохо, пока не появился я. Теперь все стало еще хуже, но это уже потому, что я собираюсь с этим покончить. Ты понял меня? Ты должен был выйти из дома сегодня ночью, чтобы помочь перетаскать сорго. Там был один из твоих братьев. Но я вовсе не прошу тебя выдать его.
   – Но что же ты тогда хочешь от меня? – нетерпеливо прервал его Стив.
   – Я только хочу воззвать к твоему здравому смыслу. Ты способен думать, хоть немного?
   – Продолжай, – ответил Стив приглушенным голосом.
   – Белый мул убивает твоего отца. Он думает, что у него рак. Но на самом деле всему виной этот ваш сорговый напиток, который так замечательно сбивает с ног. Если я не ошибаюсь, ему не долго осталось жить. Он уже весь выжжен изнутри. Для вас всех это будет сильный удар, и для тебя и особенно для Нан.
   – О, не может быть! Я не верю, что отец так тяжело болен! – хрипло вскричал Стив.
   – Но это так. И твой дядя Билл тоже хорошо знает об этом. Но мы, к сожалению, узнали об этом слишком поздно.
   – Додж, я… я ненавижу это дьявольское зелье! – в ярости воскликнул Стив.
   – Тогда зачем ты пьешь его? – спросил Додж, с участием кладя руку ему на плечо.
   – О, они все пьют его, кроме Хатуэя. И я тоже втянулся.
   – Но ты мог бы покончить с этим?
   – Думаю, мог бы, если бы мне только удалось держаться подальше от Хатуэя, – беспомощно ответил Стив. – Но главное в том, что у меня нет другого способа заработать деньги. Отец отбирает каждый заработанный нами доллар, Мы все тут только рабы. А у меня в Рисоне есть любимая девушка. За ней увивается куча парней, у которых достаточно денег, чтобы делать ей подарки. Вот мне и приходится вертеться. Я уже кругом в долгах. Если бы я только смог найти себе какую-нибудь работу, чтобы зарабатывать деньги! Я бы послал к черту Бака Хатуэя вместе с его белым мулом.
   – Вот теперь я слышу слова настоящего мужчины! – радостно воскликнул Додж. – Я так рад, что мы с тобой поняли друг друга. Теперь все пойдет, как по маслу.
   – Ну, говоришь ты здорово.
   – Ловлю тебя на слове. А тебе можно верить на слово?
   – Лилли никогда не нарушают своего обещания, – гордо ответил Стив.
   Додж задолго до своего побега на Запад начал копить деньги. Он откладывал каждый доллар, который ему только удавалось добыть. Теперь эти деньги должны были сослужить ему хорошую службу.
   – Стив, пока у меня есть деньги, можешь смело пользоваться ими. Вот они. Расплатись со всеми своими долгами. Мы должны работать и поставить на ноги это ранчо. Мне приходилось иметь дело со скотом. Я уже вижу, как на этих полях пасутся тысячи голов скота. Давай-ка вместе браться за дело.
   Стив как будто заново родился. Он весело подпрыгнул. На лице его снова появился здоровый румянец, а в глазах появился тот же блеск, что и у Нан.
   – Додж, но я не могу – я не должен брать твои деньги.
   – Глупости. У меня есть еще. Мы же с тобой друзья теперь.
   – Мой Бог, Нан была права, – воскликнул Стив и с такой силой сжал руку своего нового друга, что чуть не сломал ему кости.
   – Я надеюсь. А что она тебе говорила?
   – Неважно. Я ей, конечно, тогда не поверил. Господи, благослови эту девушку! Додж, я очень рад, что ты приехал. И я с тобой до конца.
   С этими словами он убежал прочь, оставив Доджа в приподнятом радостном настроении.
   «Что ж, пока все идет по плану! Ну, Нан, что ты скажешь на это?» – думал он, весело потирая руки. Потом он присел на бревно обдумать то, что сообщил ему Стив. Теперь уже точно было известно, что зачинщиком всех этих темных махинаций, в которых увязла вся семья Лилли, был Бак Хатуэй. За годы скитания на просторах Доджу немало пришлось повидать алчных, хватких людишек. Больше всего его удивляло, насколько примитивны и немногочислен были методы, с помощью которых они ловили в свои сети наивных простаков и заставляли их плясать под свою дудку. А идея ведь в каждом случае примерно одна и та же – некий злодей, или вор, или коварный искуситель намеревается присвоить себе красивую женщину, участок земли, стадо или источник воды, деньги.
   Додж уже почти окончательно решил, что вначале он сделал неправильный вывод. У Лилли вряд ли была собственная самогонная установка. Скорее всего на ней работали люди Хатуэя с согласия, а может, и с помощью кого-нибудь из братьев Лилли. Таинственный ночной рейд, в который он успел вмешаться, конечно же, был одним из звеньев в процессе получения самогонки. Занятие это в любом государстве считалось незаконным. Правительственные чиновники, конечно же, были не в курсе, что в каком-то Богом забытом горном местечке в Аризоне занимаются столь незаконным промыслом, да их это вряд ли интересовало. И Доджа неожиданно поразила одна мысль: раньше пьянство казалось ему совершенно омерзительным пороком, но теперь он думал, что ничего не может быть подлее и безобразнее тайного производства самогонки.
   После недолгих размышлений он пришел к выводу, что ему необходимо лично встретиться с Баком Хатуэем, причем лучше всего сделать это, не откладывая, прямо сегодня. Он не испытывал ни малейшего волнения по поводу этой встречи. Когда-то давно, в Панхандле, его не раз загоняли в угол люди и обстоятельства, и ему приходилось собирать всю свою волю, ловкость и хитрость, чтобы выйти победителем. Но сейчас был совершенно другой случай. Разве мог этот дикарь из глухомани сравниться своими знаниями, опытом, мастерством с таким матерым волком, как Додж Мерсер! Если этот самогонщик только попытается вытащить оружие, тем лучше – это положит конец всем неприятностям и позволит Доджу заняться более приятными проблемами, связанными с семейством Лилли.

Глава 5

   Додж совсем уже разомлел на солнышке, но тут неторопливое течение его мыслей прервало появление на тропинке всадников. Кажется, к ним собирались нагрянуть гости. Он проскользнул между деревьями, чтобы получше рассмотреть шесть или восемь всадников, среди которых были две женщины. Но высокого крепкого мужчины, предводителя ночного рейда, среди них не было. Додж был совершенно уверен, что его бы он узнал с любого расстояния. Ему совсем не хотелось сразу появляться перед обществом, поэтому он позволил себе еще полчаса провести в приятной расслабленности и только потом неторопливо отправился к дому.
   Обычно серое и ничем не примечательное крылечко на этот раз было убрано яркими пестрыми одеялами. Тут же возбужденно крутились собаки, надеясь, что и им перепадет сегодня что-нибудь. Мальчики в своих воскресных костюмах и ярких шейных платках выглядели очень щеголевато. Приехавшие нарядные женщины казались веселыми птичками с ярким оперением. А хозяйки были одеты в белое, и Додж даже не сразу узнал Нан. Она была так хороша, что он с трудом заставил себя отвести взгляд в сторону.
   Навстречу ему вышел Стив, легкий, сияющий Стив! Куда только делась его мрачная задумчивость, тусклый взгляд!
   – Додж, я все рассказал Нан, – прошептал он. – Все – и об отце, и о тебе, и обо мне. Теперь держись! Нан готова съесть тебя со всеми потрохами.
   – Бог мой! Ты что, рассказал ей и о Хатуэе, откуда берется белый мул?
   – Да ты что! Она так расстроилась из-за папы. Потом, правда, она обрадовалась, что хоть со мной все в порядке, но все равно, я решил, что с нее достаточно переживаний, и не мог больше мучить ее. Но рано или поздно сказать придется. И тогда уж держись. Ты еще не знаешь мою Нан! Разъяренная пантера – милая киска по сравнению с ней.
   Они вместе поднялись по ступенькам, и Стив за руку подвел его к хорошенькой маленькой девушке, похожей на свежую дикую розу.
   – Тесс, познакомься, это мой новый друг, Додж Мерсер из Канзаса. Додж, а это моя девушка, Тесс Уилльямз.
   – О, мистер Додж, я о вас столько всего слышала! О вас так много говорят у нас в городке, что у вас должны все время гореть уши! – ответила девушка со смесью очаровательного смущения и восторга.
   – Ага, значит вы – Тесс? – сказал Мерсер, пожимая протянутую руку. – Очень приятно, моя маленькая леди.
   Маленькая смуглая ручка доверчиво взяла его под руку, и это легкое прикосновение заставило его вздрогнуть.
   – Додж, правда, они просто чудесная пара – мой брат и Тесс? – спросила Нан.
   – Чудесная! Я бы сказал, восхитительная! – торжественно объявил Додж.
   – По-моему, они просто льстецы, – заявила Тесс.
   – А по-моему, они нам завидуют, – добавил Стив с хитрой усмешкой.
   Нан смущенно покраснела и подтолкнула Доджа вперед.
   – Пойдем, ты должен познакомиться с остальными, – сказала она, а потом прошептала: – Ты мой добрый ангел! Что ты сделал со Стивом? Он совсем такой же, как в былые времена!
   – А я сначала припугнул его, а потом призвал к здравому смыслу, – так же шепотом ответил Додж, а потом добавил обычным голосом: – Ну, представь же меня остальной компании. Ты знаешь, а Тесс чуть было не затмила тебя.
   – Это я заметила, мистер Мерсер. Кажется, за тобой глаз да глаз нужен. Тесс здесь с сестрой, а она еще красивей.
   Вскоре Додж оказался в таком чудесном окружении, что почти забыл о необходимости сохранять бдительность в ожидании Хатуэя. В голосе Нан он уловил ревнивые нотки, поэтому теперь полностью посвятил себя прелестной сестре Тесс. Однако очень скоро он понял, насколько она чистая, искренняя девушка, и не смог ее дальше дурачить. Тем не менее, он постарался дать понять Нан, что почти забыл о ее присутствии.
   Додж первым заметил трех всадников, появившихся возле корралей. Только Нан тоже все время была настороже и мгновенно послала Доджу испуганный взгляд. Одним из всадников был Бак Хатуэй. Он был впереди троицы и довольно быстро приближался.
   – А вот и Бак появился, – сказал один из сыновей Лилли.
   Тогда все обратили на них внимание, и дядя Билл что-то вполголоса сказал Року.
   – Ах, черт! Зачем это им понадобилось приезжать сюда в воскресенье? – протестующе воскликнул глава семейства.
   – Да уж, не ко времени, – подтвердил Билл.
   – Ну, если Бак ищет неприятностей, он их получит…
   Их беседу прервал Стив, который стоял у перил и наблюдал за приближением Хатуэя.
   – Па, Бак сегодня выглядит как-то угрожающе, – сказал Стив. Потом он посмотрел на Доджа, и в глазах его появились бесовские огоньки. Настал решительный момент. Предстояла первая встреча противников, и она должна была решить все. Важно с первого удара захватить инициативу, а потом направлять события в нужное тебе русло. Поэтому Додж не торопился, и, пока соперник приближался, он внимательно изучал его, стараясь определить его характер, сильные и слабые стороны.
   Бак Хатуэй, был, безусловно, примечательный мужчина. Высокий, широкоплечий, на крупной голове грива соломенных волос, которая придавала ему величественный вид предводителя львиного прайда. Он был безусловно красив, но в лице его была какая-то неистовость, неодержимость, даже свирепость. Остановившись на нижней ступеньке, он внимательно посмотрел наверх, а потом обернулся к своим товарищам. В профиль он выглядел как-то более располагающе и приятно. Затем он снова повернулся к ним лицом и поднялся по ступенькам. Его огромные серые или, быть может, светло-голубые глаза, несли в себе то выражение свирепости, которое так точно характеризовало его натуру. Ноздри его, казалось, все время раздувались от гнева, а крупные губы складывались в дьявольскую усмешку. Все вместе черты его лица постоянно выражали внутренний жар, который происходил не столько из-за активной физической деятельности, сколько из-за безудержности характера.
   Додж первым делом убедился, что Хатуэй был вооружен, и это сразу прояснило и, пожалуй, даже облегчило ситуацию. Когда Хатуэй поднялся на пару ступенек, Додж внезапно вскочил в притворном изумлении. Он обвиняющие указал пальцем на Хатуэя и возмущенно воскликнул:
   – Лилли, сегодня ночью я выгнал этого парня с вашего поля. Он воровал ваше сорго.
   Эффект был потрясающий, Додж даже не рассчитывал на такой. Над всеми собравшимися повисла зловещая тишина.
   Лицо Хатуэя побагровело, но это была отнюдь не краска стыда.
   – Рок, – прорычал он, – вышвырни его отсюда, а не то это сделаю я, клянусь Богом!
   Додж шагнул вперед.
   – Послушай-ка, Хатуэй, а что, если я не люблю, чтобы меня выгоняли откуда-то ни было? – но до этого свирепого аризонца не дошло значение взгляда, интонации, поведения его внезапного противника.
   – Ничего, к концу сегодняшнего дня ты еще и не к тому успеешь привыкнуть, – резко ответил он.
   – Ха! Ха! Ха! – короткий холодный смешок дяди Билла внезапно разрядил ситуацию. Додж, пожалуй, был единственным, кого этот смех не удивил.
   – Над кем это ты смеешься? – яростно потребовал Бак.
   – Бак, ну ты и рассмешил меня! – спокойно ответил техасец.
   – Ага. Что ж, я и раньше догадывался. В таком случае, можешь убираться вместе с этим канзасским ублюдком.
   Рок Лилли вышел, наконец, из состоянии оцепенения, в котором он пребывал, и вскочил, с треском отбросив стул в сторону.
   – Бак Хатуэй, какого черта ты явился сюда в воскресенье? – проревел он.
   – Мне наплевать, что сегодня воскресенье, Рок. Я не собираюсь ждать другого утра.
   – Ты сошел с ума!
   – К дьяволу! Я не сумасшедший, а если бы и был им, то мне здесь не перед кем отчитываться!
   – Что все это значит? – дядя Билл, наконец, постарался направить разговор в нужное русло, понимая стремление Доджа. Нан, бледная, с широко раскрытыми глазами встала рядом с дядей, и это чрезвычайно воодушевило Доджа.
   – Прошу прощения перед хозяевами, если я сделал что-то не так. Но я не очень понимаю, что тут неправильного, – торопливо ответил Додж. – Я привык ответственно относиться к тому, что мне поручено. Лилли, дело в том, что прошедшей ночью я услышал на поле какие-то звуки. Я быстренько оделся и побежал туда. Там я немедленно наткнулся на этого Хатуэя еще с тремя сообщниками, которые воровали ваше сорго. Я наставил на них винтовку и прогнал их. То же самое я сделал бы с любыми бандитами.
   – Крал сорго Рока Лилли! – насмешливо воскликнул Хатуэй. – Отличная шутка. Пожалуй, я и сам над ней посмеюсь. Ха! Ха! Ха!
   – Тебе не удастся меня одурачить, – ответил Додж, искусно имитируя гнев. – Ты крал сорго, и я могу доказать это.
   – Конечно, крал, – подтвердил дядя Билл. – Сегодня утром я видел твои следы. И кроме того, я каждое утро не досчитываюсь нескольких связок из тех, что мы собрали за день.
   – Бак, будет лучше, если ты сегодня уедешь отсюда. Сегодня не тот день, когда стоит устраивать скандал перед моими родными и гостями.
   Лилли выглядел довольно смущенно, но Додж ожидал, что он несколько иначе отнесется к происшедшему.
   – Рок, твое слово – закон в твоей семье. Но тебе не удастся задурить меня ни гостями, ни воскресеньем. Я приехал, и тебе придется решать, что для тебя важнее. И тогда, может быть, ты намекнешь этому канзасскому ковбою, чтобы он вел себя потише. Да и дядя Бил, как мне кажется, несколько тут загостился.
   – Рок, ты позволишь этому щенку Хатуэю так разговаривать в твоем собственном доме? – оскорбленно заговорил дядя Билл. – Это неприлично. Я просто не понимаю тебя.
   – Попридержи-ка язык, – мрачно проговорил Лилли. – Я не могу запретить Хатуэю приезжать сюда. Но я, конечно, не позволю указывать, что мне делать.
   Додж понял, что это критический момент, который нельзя упустить.
   – Лилли, это я виноват в том, что произошел скандал. Прошу меня простить. Но теперь все слишком далеко зашло. Я хотел бы только узнать, Хатуэй воровал ваше сорго или нет?
   – Мы все хотим это знать, – добавил дядя Билл.
   Лилли закашлялся, он почувствовал, что его загнали в угол.
   Тогда Стив неожиданно вскочил со скамейки около перил.
   – Отец, я сейчас все объясню. Додж не ошибся, Хатуэй действительно крал сорго. Я был там и помогал ему. Еще там был Бен, если только у него хватит смелости признаться в этом. Бак нанял нас обоих. Мне страшно были нужны деньги, а Хатуэй платил за то, что я помогал ему таскать снопы. Таким образом я и пристрастился к белому мулу. Но теперь я завязал, отец, действительно завязал. И можешь благодарить за это Доджа.
   Лилли, как слепой, нащупал свой стул и плюхнулся на него. Лицо его было пепельно-бледным, горло дрожало.
   – Стив Лилли, ты предал меня, – жестко заявил Хатуэй. – И ты заплатишь за это, подлец. Надо же так опозориться перед этим ковбоем и своей девушкой!
   – Мне все равно, как ты это назовешь, Бак. Но я благодарю Бога, что у меня хватило смелости все это выговорить. А теперь оставь меня в покое.
   Додж оттолкнул Стива назад.
   – Спасибо, парень. Но с тебя довольно. Дальше мое дело, правда, довольно грязное. Рок, я больше у вас не работаю, но я и не гость в вашем доме. Мистер Хатуэй вздумал оскорбить меня. И это уже мое дело.
   Казалось, Хатуэй совсем был лишен страха, но он был так разозлен, что почти потерял самообладание и способность владеть ситуацией.
   Но дядя Билл тоже чувствовал себя неудовлетворенным.
   – Послушай-ка, Хатуэй, я что-то не очень понял Стива. Я еще раз хочу прямо спросить тебя. Додж действительно застал тебя в тот момент, как ты воровал сорго?
   – А кто такой Додж?
   – Вот этот парень, которого ты так любезно называешь канзасским ковбоем. Его зовут Додж Мерсер. Это имеет для тебя какое-нибудь значение?
   – Абсолютно никакого. И я не вижу пока в нем ничего особенного, чтобы чувствовать себя польщенным таким знакомством, – усмехнулся Хатуэй. – Но если тебя это так волнует – да, он поймал нас в тот момент, когда мы увязывали сорго.
   – Отлично. Так вы все-таки воровали его, или вы это называете как-то иначе?
   – Вот уж нет! Это мое сорго, и земля тоже, и дом – все вокруг.
   – Ах, вот как. Каким же образом?
   – У меня есть закладная на это ранчо.
   – Ага. Кажется, я начинаю понимать. И что еще?
   – Твой брат должен в два раза больше, чем стоит и этот дом, и земля, и скот.
   – И ты можешь это доказать?
   – Мне нечего доказывать, Рок дал слово.
   Дядя Билл повернулся к брату.
   – Рок, это правда?
   – Да. Я дал… дал слово, – хрипло ответил Рок.
   Техасец явно решил, что его партия сыграна, и бросил на Доджа многозначительный взгляд. Он отошел на задний план, оставив крыльцо в распоряжении Доджа. Остальные зрители, стоявшие вдоль перил, тоже попятились назад. Хатуэй все это время стоял на нижней ступеньке и теперь стремительно взлетел на крыльцо. Его непроницаемые глаза с ненавистью смотрели на Доджа.
   Нан бросилась ему наперерез.
   – Итак, это был ты? – вспыхнув, вскричала она с презрением. Она была само воплощение ярости. Додж не отрывал взгляда от своего противника, но краем глаза успел заметить бледное лицо и сверкающие глаза Нан.
   – Ну да, я, – нисколько не смутившись, ответил Хатуэй. Он уже успел справиться с первой вспышкой безудержного гнева.
   – Бак Хатуэй, это ты покрыл позором моего отца и разорил нас всех, – хрипло вскричала она. – Я всегда чувствовала, что с тобой что-то не так. А теперь я тебя ненавижу. Мой отец дал слово, что я выйду за тебя замуж. Но я нарушу это слово. Прямо здесь и сейчас! Я не выйду за тебя даже ради того, чтобы спасти нас от голода и смерти.
   – Ты бы лучше помолчала, Нан Лилли, – как ужаленный, вскричал он. – К счастью, ты сама себе не хозяйка, слово твоего отца – закон.
   – По-моему, ты не понял меня. Я сказала, что ненавижу тебя!
   – Ну-ну, тебе просто надо успокоиться. Вся эта история произвела на вас всех слишком большое впечатление. Я тебе потом все объясню. Этот канзасец ужасно разозлил меня, я сам не понимал, что говорю.
   Его слова можно было бы принять за просьбу о прощении и примирении, если бы не жесткий, холодный взгляд его глаз.
   – Ты можешь говорить, что угодно, но между нами все кончено. И отцу не удастся изменить мое решение. Если бы только я могла предположить, что ты… О, я никогда не прощу тебе того, что случилось с моим отцом – и еще Стив, Бен! Лучше уходи отсюда немедленно, Бак Хатуэй!
   Кажется, до него, наконец дошло, насколько серьезно то, что она говорила, он весь налился злобой и, обернувшись к Року Лилли, прошипел:
   – Рок, ты слышишь, что говорит эта девчонка! И это Нан Лилли! Член семьи Лилли, чье слово нерушимо! То, что она говорит, это и твое мнение?
   – Бак, я никогда ничего не говорил о ее чувствах к тебе и вряд ли мне удалось бы их изменить, – с трудом проговорил Лилли. – Но, если ты все еще хочешь получить ее – после всего, что она сказала – что ж, мое слово неизменно.
   – Ну, Нан, ты все слышала, что говорил твой отец? – скрипуче объявил Хатуэй, протягивая к ней слегка дрожащую руку. – Так что все твои вопли ровным счетом ничего не значат!
   – Я лучше умру! Ты гнусный самогонщик! – Нан вся пылала от гнева, и ее слова падали, как раскаленные угли.
   Он отшатнулся. До сих пор слово «самогонщик» прямо не упоминалось и теперь оно больше всего обожгло его.
   – Итак, кажется, мне есть за что поблагодарить нашего канзасского друга? – лицо его стало совершенно серым, глаза превратились в две горящие щелочки.
   Но ему не удалось испугать ее. В ее жилах текла та же кровь, что и у Стива – кровь Лилли – и именно теперь она по-настоящему проявила себя. Но в вопросе Хатуэя слышался весьма недвусмысленный намек.
   – Да, мистер Хатуэй, вы не ошиблись, – ответила она. Дядя Билл решительно отстранил ее в сторону, чтобы Хатуэй и Додж остались один на один на крыльце.
   – Ах ты, паршивый проныра! Ты мне уже надоел! – взревел Хатуэй и выбросил правую руку в мощном скользящем ударе.
   Додж вполне мог уклониться от удара, но вместо этого он стойко принял его. Могучий кулак ободрал ему скулу и подбородок, и Додж с трудом удержал равновесие.
   – Вы все видели, что он сделал! – взволнованно вмешался дядя Билл и широко расставил руки, удерживая остальных зрителей этой стычки от вмешательства. – Бог свидетель, это ему дорого обойдется!
   Додж спокойно потрогал рукой место, куда пришелся удар. Он был совершенно холоден и спокоен и не испытывал никакой злобы к противнику. Ему было даже отчасти жаль этого деревенского буяна, так необдуманно поднявшего на него руку. План своих дальнейших действий он уже давно обдумал и знал, что теперь ему следует проявить гнев и раздражение. Но после того, как Нан выступила с таким отважным и решительным заявлением, Додж решил сделать все возможное, чтобы не убивать Хатуэя у нее на глазах. Он попробовал для начала потянуть время.
   – Итак, ты меня ударил? – медленно и холодно проговорил он.
   – А ты что, не почувствовал? Давай, я могу еще раз, да посильнее! – насмешливо ответил Хатуэй. Не получив никакого отпора, он был теперь абсолютно уверен в своем преимуществе и приготовился выполнить свою угрозу.
   – А ну-ка, посмотри сюда, – внезапно ответил Додж, выбросив вперед правую руку. Тут, конечно, было на что посмотреть – у него была красивая, смуглая, гибкая, мускулистая рука, в ней чувствовалась сила и угроза. – Бак, за последние десять лет эта рука ни разу не ударила человека. Она не знала перчатки, не держала лопату. Это значит что-нибудь для тебя, Хатуэй?
   – К черту! Мне плевать на твою руку и на твою гладкую болтовню! – рявкнул в ответ Хатуэй. Но что-то его смущало, и в глубине души он чувствовал, что уже далеко не так уверен в себе, как вначале.
   – Я так и думал. Поэтому я действительно не буду больше терять времени на бессмысленные разговоры с тобой, – с расстановкой ответил Додж. – Посмотрим, может быть, этот язык ты поймешь немного лучше.
   После неторопливой речи молниеносный удар прозвучал особенно неожиданно. Мощный кулак попал точно в центр лица, и Хатуэй во всю длину тяжело рухнул вниз с крыльца, при этом еще сильно ударившись головой об ступеньки. Правда, правой рукой и локтем он сумел немного смягчить падение, но все равно эффект был потрясающим. На разбитом лице его было написано изумление и ярость раненого хищника. Из носа хлынула кровь, заливая рот и подбородок. В его горящих глазах была такая ненависть, что Додж почувствовал, как в нем поднимается ответное бешенство. Еще мгновение, и последний выстрел навсегда бы покончил с Хатуэем. Но враг находился в таком беспомощном положении, что Додж удержался от такого искушения. Он прыгнул, как кошка, и ударом ноги окончательно сбросил Хатуэя с крыльца.
   С револьвером в руках Додж спустился еще на пару ступенек. Хатуэй лежал, задрав ноги. Лицо его представляло кровавое месиво, он был в сознании, но не мог даже пошевелиться.
   – А ну, забирайте его отсюда, – резко приказал Додж. – Да поспешите, а то я убью его.
   Двое приятелей подскочили к Хатуэю и потащили его по тропинке. Они попытались поставить его на ноги, но он не мог стоять без их поддержки. При движении он с трудом сдерживал стоны, воздух со свистом прорывался сквозь его разбитые губы.
   – Эй, – напоследок окликнул их Додж, и парни испуганно оглянулись, – когда он придет в себя, скажите ему, чтобы без оружия мне больше на глаза не попадался. Затем он подождал, пока они исчезли из виду, и повернулся к веранде. Он медленно поднялся по ступенькам, засовывая револьвер в кобуру. Рок Лилли поднялся ему навстречу, и Додж впервые смог представить, что это был за человек до того, как ядовитое зелье начало свое разрушающее действие в его душе и теле.
   – Лилли, боюсь, я не смог бы сделать ничего другого, – извиняющимся тоном проговорил Додж. – Простите, что я огорчил Вас – я испортил вам воскресенье и, боюсь, здорово навредил Нан. Но теперь уже ничего не изменишь. Скажу больше, если бы не Нан, я бы убил его.
   – Так почему же, черт возьми, ты не сделал этого? Думаю, Нан смогла бы пережить это, – мрачно ответил старик. – Приехал сюда, заварил всю эту кашу, а до конца дело не довел.
   – Но все случилось так неожиданно. Откуда мне знать?
   – Черт побери, приятель, ты думаешь, я совсем выжил из ума? – резко возразил Лилли. – Может, на поле ты их поймал и случайно. Может быть. Но все остальное – спектакль. Ты, Нан, Билл пытаетесь разыграть меня. Да еще и Стив в вашей компании. Но не думай, что вам удалось обмануть меня. Я особенно рад за Стива. Давно уже подозревал, что с парнем что-то неладно. И что Бак – мерзавец – я тоже догадывался. Он вынудил меня дать слово – насчет Нан. Это подлая сделка. Но пока я жив, мое слово нерушимо. Это все.
   Нан в смятении и растерянности выступила вперед.
   – Папа, пожалуйста, не выгоняй Доджа!
   – Да что ты, девочка, кто говорит об этом? Он может делать, что хочет. Может, тебе удастся повлиять на него и сделать его кротким, как овечка. Ха! Ха!
   После этого Лилли, ссутулившись, как будто взвалив на плечи непосильный груз, ушел в дом. Жена последовала за ним.
   – О, Додж, он обвиняет нас, – со слезами прошептала Нан. – Но это же несправедливо. По-другому быть не могло. О, если бы не отец, я бы сейчас чувствовала себя абсолютно счастливой!
   – Ему сейчас нелегко, Нан, но так все-таки лучше.
   – О, нет! Мой бедный старый папа! Он больше никогда не поднимет голову!
   – Ну-ну, Нан, – заговорил дядя Билл, – так будет лучше для него, чем то, что было раньше.
   Она посмотрела на Доджа полными слез и обожания глазами.
   – Додж, ты освободил нас, – прошептала она и убежала.
   Дядя Билл увел Доджа в дальний конец веранды.
   – Ну что же, неплохо, для канзасского ковбоя, – усмехнулся он. – Думаю, Хатуэй еще не скоро очухается. Знаешь, я понимаю, почему ты именно так действовал. Если бы ты сам начал ссору и напал на него, то с твоей стороны это было бы чистое убийство. Но мне все-таки кажется, ты должен был с ним покончить. Потому что в следующий раз, когда вы с ним встретитесь, тебе придется сделать это. А он тебя в покое не оставит, будет ходить за тобой по пятам.
   – Спасибо, дядя Билл, что вы так обо мне заботитесь. В следующий раз я не упущу свой шанс. А старому Року действительно пришлось нелегко. Все получилось, как я и задумал, и я не мог поступить иначе.
   – Конечно. И я тоже все рассчитал точно так же, но вот только тебе надо было бы его убить. У тебя был такой хороший предлог. Ну, да ладно! Может, все и к лучшему. Послушай-ка, а ты видел лицо Нан, когда она назвала Хатуэя гнусным самогонщиком?
   – Нет, прямо не видел. Я в основном следил за ним. Но для меня было достаточно слышать ее голос. А еще видеть его физиономию! Бр-р!
   – Но было бы здорово, если ты бы ее видел в этот момент. Нан все-таки настоящая Лилли!
   – Билл, я, пожалуй, поброжу по лесу.
   Воскресный обед прошел в унынии. Рок Лилли так больше и не вышел. Бен тоже не появлялся. Стив был единственным из всех, кто не чувствовал себя подавленным. Раз или два Додж ловил взгляд Нан, когда она следила за ним из дома, и тогда он чувствовал одновременно восторг и угрызения совести. Ее глаза выражали такое разочарование и опустошение, которое он произвел в ее душе! Но, когда она, наконец села к столу, она была бледна, но собранна и, казалось, совсем его не замечала.
   Вскоре после обеда гости уехали. Остаток дня Додж провел в лесу и вернулся уже после завтрака. Дядя Билл и Рок, как обычно, сидели на крылечке, покуривая трубочку, но коричневый кувшинчик на этот раз отсутствовал. Ребятишки вскоре угомонились, только маленький Рок еще крутился около Доджа. Наконец, все ушли спать. Додж сидел на ступеньках, надеясь, что Нан выйдет к нему, но она не появлялась.
   Он сидел один, погрузившись в свои мрачные мысли, несмотря на успешное завершение первого этапа. Потом он взобрался на свой чердак и улегся спать. Едва только голова его коснулась подушки, как он услышал слабое постукивание по бревну. Он подскочил, прижался к бревну ухом и осторожно стукнул один раз в ответ на то, что услышал. Хотя больше всего он боялся, что это была лишь его смелая фантазия. Раздалось два удара. Теперь уже ошибки быть не могло! Нан сама обратилась к нему! Сердце, кажется, колотилось у самого его горла, когда он ответил и, задержав дыхание, прислушался. Последовало долгое молчание, пронизанное надеждой, невыносимой тревогой. Затем последовал удар – еще один, очень слабый, и, наконец, третий, сильный, резкий, электризующий, как будто слабость отступила перед неистовым и сладким порывом. Додж ответил.

Глава 6

   Однажды утром Додж незаметно выскользнул из дома. Было еще очень рано, день начинался хмуро и неприветливо. Он решил попытаться собрать наполовину одичавший скот, который свободно бродил по лесу, и ни у кого не доходили руки позаботиться о том, чтобы вернуть его на ранчо. Но главное, он хотел поискать логово Хатуэя и, может быть, уничтожить источник белого мула. Он никому ничего не сказал, только дядя Билл знал о его рискованном мероприятии. Он не стал отговаривать Доджа, только сокрушенно покачал головой.
   Когда он уже достаточно углубился в лес, начало светать. Мрачное, стального цвета небо над венценосным Рок Римом порозовело. Розовый цвет вскоре принял золотистый оттенок, и, наконец, мгновенно, как взрыв, победно засияло солнце.
   Вскоре Додж свернул с хорошо утоптанной дороги и углубился в заросли сосны, толокнянки, мескаля и молодых дубков. Он заметил тропинку, которой, по всей видимости, редко пользовались, следы лошадиных копыт были еле различимы и даже начали зарастать травкой. По ней он взобрался по склону на небольшое плато и снова вошел в густой сумрачный лес.
   Здесь было очень тихо и прохладно. У Доджа возникло ощущение какой-то первозданной дикости, полного одиночества, и проблемы негодяя Хатуэя с его белым мулом казались бесконечно далекими и нереальными. Даже воспоминания о Нан не нарушили его идиллического настроя. Время летело незаметно, Додж поднимался все выше и выше. Тропинка шла зигзагами, петлями, как будто специально для того, чтобы сделать путь как можно длиннее. Склон стал гораздо круче и, оглянувшись, Додж видел где-то далеко внизу долину. По его подсчетам, он был на высоте около тысячи футов над ней. Высокие деревья здесь почти совсем пропали, и он с трудом продирался сквозь густые заросли кустарника. Местами ему даже приходилось спускаться с коня и идти пешком. В лесу густые кроны деревьев хоть немного удерживали влагу, а теперь у него под ногами была совершенно сухая земля, трава пожухла и побурела, мертвые ветви толокнянки ломались под ногами с неприятным треском.
   Мерсер подъехал к самому подножию Рок Рима. Огромная скала возвышалась прямо над ним, упираясь в самое небо. Здесь от тропинки ответвлялась еще одна, тоже еле заметная, но на ней следы лошадиных копыт были совсем свежие, всадники здесь проехали скорее всего накануне.
   Додж проехал по ней до угла скалы, и тропинка снова пошла вниз. Перед ним открылся гигантский амфитеатр, он раскинулся на многие мили. Короткие спуски, небольшие площадки, выступы нависали над сверкающей красками пропастью. Желтые стены утесов склонялись над бездной, грозили скатиться вниз. Местами скалы отсвечивали бледно-розовым цветом, и на них темнели входы в пещеры.
   Додж был уверен, что Хатуэй вряд ли стал бы устраивать свою базу на вершине Рима, поскольку зимой бывали очень сильные снегопады. А вот на этих склонах вполне можно было найти местечко, где есть укрытие от зимней стужи, которое трудно обнаружить постороннему глазу. Он долго стоял и внимательно всматривался в каменные стены. Нигде ни признака жизни! Ни звука, ни дыма – ничего, что могло бы означать присутствие человека. Издалека донеслись громовые раскаты, и Додж отвлекся от этого завораживающего зрелища.
   Черные грозовые облака наползали на солнце, оно пыталось вырваться из мрачной тюрьмы и, не в силах освободиться, просвечивало сквозь тучи гневным красным цветом. С юго-запада стремительно неслись маленькие бледные облака. Они были предвестниками надвигающейся бури. Но пока что ничего не было слышно, только ветер завывал в скалах. Долина потонула в голубых и пурпурных тенях. Додж почувствовал, как изменилось все вокруг. Серая земля, красный сатанинский свет солнца сквозь тучи, полное одиночество, манящие тени пропасти, всепроникающее ощущение неизбежности, резкий переход от тишины к буре – все это глубоко проникло в него и полностью завладело всем его существом. Он снова повернулся и, прищурившись, оглядел склоны. Что за неприступное место! Здесь можно было спрятать сотню человек и дюжину самогонных установок – и никто ничего не заметит! Внезапный порыв ветра отозвался стоном в верхних пещерах, предупреждая о приближении бури.
   Вдруг Додж увидел бревенчатую хижину, немного ниже и левее того места, где он стоял. Дверь была, очевидно, с другой стороны от него. Он был уверен, что там до утра никто не появится и можно спокойно устроиться на ночь.
   Додж начал спуск по тропинке; через несколько сот ярдов хижина исчезла из виду, и он увидел место, где голая скала вышла наружу из-под земли. Он решил, что это самый подходящий момент, чтобы пересечь тропинку, не оставив следов. Он повел Болди вниз, в узкое ущелье, устланное сосновыми иглами. Это было нелегкое испытание. Копыта у Болди скользили и разъезжались, иногда он садился назад, и тогда Доджу приходилось бежать вперед, чтобы удержать лошадь.
   Внезапно Болди оступился, его правая передняя нога попала в яму и застряла между скалами. Умный конь остановился, весь дрожа. Одно резкое движение – и нога может сломаться.
   – Тпру, мальчик, спокойно, спокойно, – мягко говорил Додж, осторожно обходя коня.
   Он погладил его по шее, уперся в него плечом, и Болди начал осторожно вытаскивать ногу. Додж облегченно вздохнул.
   – Ну и осел же я. Этого следовало ожидать, – с негодованием пробормотал он.
   Дальше они продвигались очень осторожно и, наконец, вышли на почти плоскую просеку, в дальнем конце которой Додж увидел хижину под темной раскидистой елью. Немного в стороне был небольшой ельничек, где он оставил Болди. Додж решил немного осмотреться, чтобы убедиться, что место необитаемо.
   Он обошел все вокруг и не обнаружил ни одного следа вокруг домика. Тогда он взял Болди, подвел его поближе к двери и отпустил поводья. Почувствовав свободу, Болди немедленно опустил голову и начал выщипывать пожелтевшую траву.
   Дверь была открыта, внутри было совершенно темно, пахло пылью и плесенью. Сюда уже очень давно никто не наведывался. От двери Додж услышал мышиную возню и хлопанье крыльев летучей мыши. Он устало опустился на разбитый порог хижины и сдвинул с головы сомбреро. На лицо ему упали первые тяжелые капли дождя, а потом застучали по старой крыше, все чаще и чаще. Додж с удивлением заметил, что, хотя дранка местами прохудилась, но крыша не протекала, то есть сквозных дыр в ней не было. Что же это за таинственный дом, кто его построил и зачем?
   Затем Додж занялся некоторыми неотложными делами. Неподалеку от дома он заметил небольшой ручеек и отвел туда Болди напиться. А потом и сам с жадностью припал к прохладной чистой воде. Он расседлал Болди и скормил ему половину прихваченного с собой зерна. Додж давно уже привык за годы своей неспокойной жизни первым делом заботиться о коне и оружии, и ни разу ему еще не пришлось пожалеть об этом. А Болди попал к нему совсем маленьким; Додж очень привязался к нему и баловал, как ребенка.
   Дождь все усиливался, и Додж в который раз порадовался, что у него есть такое надежное убежище. Он с удовольствием закусил мясом и бисквитом, которые, к счастью, позаботился взять с собой из дома. Становилось холодно, но огонь он решил не разводить, а просто сидел в дверном проеме и смотрел в постепенно сгущавшиеся сумерки. Болди мирно пасся в нескольких шагах от него, не обращая ни малейшего внимания на дождь. Доджа охватило такое чувство одиночества и уныния, что у него не было сил бороться с ним. Воображение унесло его в теплый дом, он видел веселый огонь в камине, светящиеся раскаленные угли и рядом прелестное любимое лицо. Темно-голубые глаза смотрели на него с нежностью, алые губы приветливо ему улыбались нежной и грустной улыбкой. А сквозь шум льющейся с неба воды и завывание ветра до него снова донеслись три несмелых удара по бревну.
   Уже совсем стемнело, и Додж почувствовал, как он устал за сегодняшний день. Он улегся, положил под голову седло, завернулся в одеяло и мгновенно провалился в сон.
   Проснувшись, Додж обнаружил, что дождь закончился, а лес благоухал свежестью и чистотой. Но какая-то мысль не давала ему покоя, и он понял, что у него ведь до сих пор не сложилось конкретного плана, что ему следует предпринять, чтобы найти берлогу Хатуэя. Но, занимаясь разными необходимыми утренними заботами, он кое-что придумал.
   Он вернулся на вчерашнюю тропу, но выше того места, откуда он начал спуск накануне. Там он снова отыскал следы двух подкованных лошадей и пошел по этим следам, на каждом повороте тропинке останавливаясь, прислушиваясь и оглядываясь. Додж был абсолютно уверен, что эта дорожка снова должна разветвляться, чтобы обеспечить несколько подходов к тайнику.
   Солнце, наконец, взошло над восточной стеной каньона, и становилось жарко. Но тропинка, к счастью, вошла в густой лес, где воздух оставался по-прежнему прохладным. Немного пониже Додж слышал шум падающей воды; здесь, очевидно, начинался тот ручей, что протекал у ранчо Лилли.
   Час за часом Додж ехал вдоль узкого ущелья, и булыжники вокруг него становились значительно крупнее. В одном месте буквально из-под копыт его коня взлетела стая диких индеек, но выстрелить он, естественно, не осмелился. Время от времени в просветах между ветвями он видел Рим, то справа, то слева от себя, в зависимости от того, как петляла тропинка. Каньон стал значительно уже, и стены ущелья возвышались почти над самой его головой. Однажды он услышал грохот падающих камней, и впереди промелькнул черный медведь. Неожиданно он увидел еще одну дорожку, которая пересекала ту, по которой ехал он. На ней он обнаружил совершенно свежие следы лошади, которые шли снизу и вели на запад. Затем, с дуновением ветерка до него долетел слабый запах дыма, но источника его он пока не видел. Да и вообще лес вокруг был такой густой, что дальше пятидесяти ярдов в любую сторону ничего не было видно. Тогда он вернулся немного назад и привязал Болди за выступом скалы, так чтобы его было не сразу заметно с тропинки. Он снял кожаные штаны для верховой езды и перекинул из через седло, хотел было взять винтовку, но потом раздумал – он решил, что вряд ли удастся особенно развернуться на открытом пространстве, поэтому кольта будет вполне достаточно.
   Дальше он пошел пешком. От места, где тропинки пересекались, он направился на шум падающей воды и скоро начал зигзагами спускаться на дно каньона. Ему показалось, что сзади раздался звук, как будто что-то или кто-то поскользнулся на скале, но он был не уверен в этом. Наконец, он добрался до ручья. В этом месте образовался небольшой прудик, а потом ручей исчезал под камнями, чтобы ниже вырваться из-под них шумным водопадом. Следы лошадиных копыт шли по другой стороне ручья и как раз в том же месте, где он сейчас стоял, всадник, вероятно, остановился, чтобы напиться. Примерно пятьюдесятью футами ниже он увидел нагромождение огромных скал и направился туда вдоль берега.
   Внезапно сзади прогремел выстрел, и он почувствовал удар пули. Додж упал прямо в ручей, лицом вниз, и лежал, не шевелясь. Немного пониже было укрытие, но Додж боялся даже малейшим движением выдать себя, надеясь, что его невидимый противник поверит, что он убит, и не станет стрелять еще раз. Он понемногу продвигался вместе с течением. Когда уже больше не было сил задерживать дыхание, он рискнул повернуть голову, чтобы глотнуть воздуха. Додж уже ожидал еще одного выстрела, но вокруг было тихо, только журчал ручей, и если бы не рана, он вообще не поверил бы, что только что тут кто-то мог стрелять.
   До чего же глупо он себя вел! Мирная тишина леса слишком притупила его бдительность, и его самоуверенность тут же была наказана. Додж осторожно выполз из воды и перебрался за крупный булыжник на берегу. Очевидно, он уже успел потерять довольно много крови, так как даже такое небольшое усилие стоило ему больших трудов. Рана сильно кровоточила, пуля прошла навылет через левое плечо, буквально на дюйм не задев ключицу. Додж невольно содрогнулся, так как попади тот невидимый стрелок немного ниже, и это стало бы последним приключением в его жизни. Но и сейчас положение его было довольно серьезным – надо было срочно остановить кровотечение. И все же, первым делом Додж тщательно протер револьвер. К счастью, он не выпал из кобуры и совершенно не намок. Если тот, кто стрелял, решит вернуться и удостовериться в том, что выстрел сделал свое дело, исправный револьвер ему еще очень пригодится. Потом Додж некоторое время посидел без движения, внимательно прислушиваясь, но было по-прежнему тихо. Тогда он снял с шеи платок, оторвал от рубашки несколько широких полос и хорошенько перетянул руку. Кровотечение сразу утихло.
   Додж еще некоторое время отдыхал, собираясь с силами, а затем начал свой нелегкий путь к тому месту, где он оставил Болди. Он полз на руках и коленях, передвижение причиняло ему страшную боль, и очень скоро у него начало темнеть в глазах, а сознание все время пыталось куда-то ускользнуть. Но он все полз и полз. Ему надо было непременно добраться до Болди и каким-то образом забраться в седло. Там уже можно будет привязать себя покрепче и положиться на лошадь.
   Ему сейчас приходилось ползти вверх в гору, и он все чаще останавливался для отдыха. После каждой остановки начинать движение заново становилось все более мучительно. Один раз ему показалось, что он слышит голоса. Додж остановился и долго ждал в какой-то неясной надежде, но потом решил, что это лишь его больное воображение. Когда он добрался до старой тропы, он так обрадовался, как будто уже оказался дома. А вот и та ниша, где он оставил Болди. Но в этот момент ему пришлось остановиться, сознание неудержимо уплывало от него. Неужели это конец? Как в тумане, перед его мысленным взором появилось нежное лицо Нан, и Додж провалился в темноту.
   Через некоторое время Додж очнулся и решил, что у него снова начались галлюцинации – неподалеку он увидел фигуры двух мужчин, и один из них говорил голосом дядя Билла.
   – Послушай, Стив, Доджу, кажется сегодня повезло, да и нам тоже. Я и не знал, что ты такой опытный следопыт. По-моему, если бы понадобилось, ты мог бы выследить кузнечика в этом лесу.
   – Ну, если бы его конь не поднял такой страшный шум, мы могли бы его не заметить. Он, наверное, чуял, что Додж где-то поблизости, – это был уже голос Стива.
   Додж попытался сесть и обнаружить, что его повязка почти совсем размоталась.
   – Ну-ну, мальчик, не торопись, – сказал ему дядя Билл. – Полежи-ка смирно, пока мы не подготовим все, чтобы отвезти тебя домой. Это, конечно, рискованно, но лучше, чем остаться здесь.
   – Как вы… меня нашли? – с трудом проговорил Додж.
   – Это все Стив. Он догадался, что ты не просто так из-за скота в лес подался. Мы шли по твоим следам, пока ты не свернул с тропы. Но, к счастью, чуть пониже мы снова нашли их, а потом мы услышали выстрел.
   – Кто же в меня стрелял? – поинтересовался Додж.
   – Там на тропе по направлению выхода из каньона были следы двух лошадей. Стив их сразу узнал. Там был Хатуэй со своим дружком Снипом Туитчелом. Скорее всего, они увидели тебя или твои следы и пошли за тобой пешком. Стрелял, вероятно, Туитчел; Хатуэй ведь, по правде сказать, не слишком-то ловок с оружием. Он в тебя не сумел бы попасть.
   – Значит, Снип Туитчел. Я запомню это имя.
   – Даже не понимаю, как это Снип так промазал, – вступил Стив. – Это такой ловкач! Даст сто очков вперед кому угодно и с винтовкой, и с шестизарядником. И почти всю свою жизнь провел здесь, в Тонто.
   – Да, кажется, я был не слишком-то хорош, – слабо улыбнулся Додж.
   – Конечно, где была твоя голова, когда ты потащился один за Хатуэем и Туитчелом по горам, которые они знают, как свои пять пальцев, а ты здесь еще ни разу не был? – с недоумением спросил дядя Билл.
   – Ты, наверное, отправился искать логово Бака? – спросил Стив. – А оно не в этом каньоне. Сюда он приезжает, чтобы встретиться с какими-то приятелями.
   – А ты знаешь, где Хатуэй прячет свою установку? – сразу оживившись, спросил Додж.
   – Пока не знаю. У меня есть одна идея, но…
   – Ну, хватить болтать, – прервал его дядя Билл. – Надо собираться домой.
   Додж с трудом поднялся с их помощью, и стоял, покачиваясь, пока они не усадили его в седло.
   – Но ты сможешь продержаться? – озабоченно спросил дядя Билл.
   – Ничего, я постараюсь держаться покрепче. А Болди сам пойдет за вами, – ответил Додж с гримасой боли. – Поехали.
   А затем последовал длительный мучительный переезд назад, к дому Лилли. Рана уже не кровоточила, но боль была нестерпима. С наступлением темноты его привязали к седлу. Уже теряя сознание, Додж упал вперед, на шею коня. Дальше он ничего не помнил, только смутно чувствовал, как чьи-то заботливые руки перенесли его в дом, уложили в кровать, успокоили страдание.

Глава 7

   Август уже подходил к концу, а Додж все еще не оправился после ранения. Сама по себе рана была не особенно серьезная, особенно по сравнению с тем, что ему не раз приходилось переносить раньше. Но сейчас его состояние осложнялось инфекцией и начавшимся воспалительным процессом. Очень сильно ослабил его и тяжелый переезд в седле после значительной потери крови. Все вместе это растянуло процесс его выздоровления на неопределенный срок.
   Ему устроили постель в дальнем углу веранды под окошком. И, протянув руку, он мог потрогать ветку ели, которая росла около самого дома и во время ветра кидала свои иглы на пол веранды. День был жаркий, ни единый посторонний звук не нарушал торжественного молчания леса. Бормотание ручейка и мягкий шелест ветвей навевали дремоту. Неподалеку лениво развалились собаки. Нан наказала двум своим любимцам, Мозу и Тигу, стеречь Доджа – совсем нелишняя предосторожность, ввиду того, что тот, кто хотел убить Доджа, мог решиться повторить попытку, узнав, что первая окончилась неудачей.
   Дети теперь большую часть времени играли в лесу или плескались в ручье. В последние дни они притихли, были необыкновенно послушны и задумчивы. Серьезная болезнь Доджа и умирающий в доме отец подавили у них всякое желание веселиться. Только маленький Рок по-прежнему сохранял свою жизнерадостность и предприимчивость, хотя общее гнетущее настроение и на него оказали свое влияние.
   Лихорадка, наконец, оставила Доджа и он начал понимать, что происходит вокруг него. В нем начал просыпаться волчий аппетит и острая жажда деятельности. Теперь дело гораздо быстрее пошло на поправку. Но подчас он даже жалел, что его тяжелое состояние так быстро подошло к концу. Когда он уже пришел в себя, но был еще настолько слаб, что с трудом мог пошевелиться, он чувствовал, как нежные руки Нан осторожно перевязывают ему рану, кормят его с ложечки. А иногда в темноте она приходила к нему и, стоя на коленях около его кровати, шептала такие слова, что он сам с трудом верил, что это не сон и не бред. Он бы с удовольствием остался подольше в постели просто так, без всякой причины, если бы не тяжкое сознание того, что дни главы семьи Лилли сочтены. До Доджа изредка доносились страшные хрипы, исторгавшиеся из мощной груди Рока, и его проклятия белому мулу, так жестоко расправившемуся с ним и с его семьей. Дядя Билл, пожалуй, тяжелее всех переносил болезнь своего брата. Изредка он приходил к Доджу и молча сидел возле него, очевидно, именно здесь находя участие и поддержку. Так же как и остальные члены семьи, он ждал. Жизнь в доме замерла, все работы временно были остановлены, кроме необходимой работы по дому.
   На следующий день после стычки с Хатуэем Бен Лилли предстал перед грозным взором отца, и на его голову обрушился ужасный шторм. Но он отказался признаться в своих грехах, как это сделал Стив. Более того, он обвинил брата в том, что тот наговаривает на него. Последовала тяжелая ссора, которая привела к отчуждению между братьями. По мнению дяди Билла влияние Хатуэя на Бена зашло слишком далеко, и теперь здесь вряд ли удастся что-то изменить. Бен уехал и больше не вернулся. Он был вторым сыном Рока после Стива, и остальные мальчики получили тяжелый урок, после которого еще долго ходили молчаливые и потерянные, придавленные тяжелым грузом, упавшим на их души.
   Итак, в этот сонный летний день Додж лежал, мрачно задумавшись о приближающемся несчастье. К полудню жара отступила, с гор потянуло прохладой и свежестью. В воздухе уже чувствовалось дыхание осени. А в горестных вздохах леса слышалось сожаление об умирающем лете. Сердце природы продолжало биться ровно и спокойно, безразличное к жизни и смерти людей.
   Маленький Рок появился на ступеньках и прошлепал через всю веранду, оставляя за собой следы грязи. Он тут же заметил перемену в состоянии Доджа и радостно подбежал к нему.
   – Ну как ты, Додж?
   – Мне уже гораздо лучше, Рок. Лихорадка прошла и через пару деньков я обязательно встану, – ответил Додж.
   – Вот здорово! Когда, наконец, все поправятся, вы расправитесь с этим чертовым Баком Хатуэем.
   – А ты что так взъелся на Бака?
   – Ну, я слышал, как Нан и дядя Билл разговаривали между собой, и Нан сказала…
   Но тут Нан выглянула из окошка, которое раскрылось прямо над головой Доджа.
   – Эй, Рок Лилли! Хватит рассказывать Доджу всякие небылицы, а то я тебя хорошенько вздую! – с тревогой воскликнула она.
   По тому, с какой поспешностью Рок ретировался, Додж заключил, что со стороны Нан это были не пустые угрозы. Додж с грустью заметил, как осунулось и побледнело ее лицо.
   – Как твой отец, Нан?
   – Ему все хуже. Теперь ему уже недолго осталось. О, он так страдает! Мне кажется, было бы лучше для него, если бы… если бы поскорее все кончилось.
   – Ужасно! И в такое время я должен лежать здесь, как бревно, только добавляя вам всем хлопот. Но я уже скоро встану, Нан.
   – О, Додж! Я боюсь даже думать о том, что будет, когда ты встанешь! – она с тоской посмотрела ему в глаза. – Я почти хочу, чтобы ты всегда лежал здесь.
   – Ну-ну, Нан, что-то это не слишком доброе пожелание с твоей стороны. Но, честно говоря, я и сам не отказался бы, если бы сбылись некоторые сны из тех, что я видел во время болезни.
   – Это ты о своих галлюцинациях. Ты был действительно не в себе, Додж, – ответила она, но на ее кремово-бледных щеках появился смущенный румянец.
   – Нан, скажи мне честно, ты стояла на коленях в темноте возле моей кровати?
   – Да, каждую ночь, вначале, когда ты был совсем слабый от потери крови, даже по несколько часов.
   – И ты держала меня за руки?
   – Ну, иногда мне и тебя приходилось держать.
   – Ты прижималась ко мне лицом?
   – Д-да, может быть.
   – И целовала меня?
   – Вполне может быть, знаешь, я тоже ведь была не в себе.
   Додж посмотрел на нее долгим и страстным взглядом.
   – Нан, боюсь, сегодня ночью мне будет очень плохо.
   – Ну, это уж наверняка! – быстро ответила она, и если бы горе так сильно не давило ее, она, наверное, расхохоталась бы. Но Додж с волнением заметил, что его предложение сделало свое дело.
   И все-таки, придет ли она сегодня ночью? А ждать еще так долго! И Додж решил, что если она не придет, когда все улягутся, то он сам обманет ее. Прямо над головой у него окошко в комнату, где Нан спит вместе с детьми. Достаточно будет притвориться, что ему плохо, или даже просто хочется пить. В любви все средства хороши. Но как было бы здорово, если бы ему не пришлось притворяться!
   Золотое сияние на Риме догорало, каньоны погрузились в фиолетовую тень. Наступила темнота. Один из псов около ручья яростно лаял на оленя, летучие мыши метались между домом и деревьями, жалобно мычал теленок.
   Нан принесла Доджу ужин немного позже обычного. В темноте ее глаза казались необыкновенно большими.
   – Нан, я ослаб, как котенок, – жалобно сказал Додж. – Тебе придется покормить меня.
   – О, дорогой, – вздохнула она, покоряясь неизбежному. Но, несмотря на слабость, отсутствием аппетита Додж не страдал.
   – Нан, когда все уснут, ты придешь ко мне сюда, – нежным голосом приказал он.
   – Н-нет, – неуверено проговорила она.
   – Ну, а если ты не придешь, я встану и буду бродить вокруг, упаду в ручей, а может, и на пулю наткнусь, но уж точно заработаю себе лихорадку, – пригрозил он.
   – Додж, но как ты можешь быть таким… таким вруном? – воскликнула она. – И вообще это жестоко с твоей стороны так мучить меня сейчас. Тебе надо поговорить со мной?
   – Да, очень.
   – О чем?
   – Ну-у, обо всем. Ночью я часто лежу без сна, думаю. А когда я сплю, то мне снятся всякие сумасшедшие сны. Если ты придешь ко мне, совсем ненадолго…
   – Но я приходила к тебе раньше, когда ты был без сознания! А теперь ты в порядке, Додж!
   – Ну, а теперь приходи потому, что я очень хочу этого.
   Послышались шаги дядя Билла, и Нан поспешно убежала.
   – Ну что, девочка, как там наш больной?
   – Очень плохо, дядя.
   Старый техасец ощупью в темноте добрался до ящика около кровати Доджа и сел.
   – Как ты, сынок?
   – Почти, как раньше, дядя Билл.
   – А знаешь, сегодня утром я заметил, что ты тут лежишь просто для того, чтобы Нан еще немного походила около тебя.
   – Сдаюсь, дядя Билл. Я мог встать сегодня утром. Но призываю небеса в свидетели – я очень люблю ее!
   – Вот что любовь делает! Это наверно, самое прекрасное, что есть в жизни. Но она же приносит и больше всего страданий. Мы с Роком росли вместе. Я был старше его на пару годков, если не ошибаюсь. И мы полюбили одну и ту же девушку. А теперь он уходит первым. Что с нами жизнь вытворяет!
   – Дядя Билл, вы считаете, Рок скоро умрет?
   – Уверен. Он уже почти мертв. Около полудня у него был приступ, и сейчас он никого не узнает. А буквально перед этим он еще пытался что-то сказать мне – что-то насчет Стива и Бена. Думаю, теперь это дело нескольких дней. Но он терпит страшные мучения. Мой бедный старина Рок!
   – Стив и Бен! Интересно, что он хотел сказать? – задумчиво ответил Додж.
   – Ну, об этом не трудно догадаться. Мальчики всегда очень дружили, совсем как когда-то мы с Роком. Но так было лишь до тех пор, пока Бак Хатуэй не научил их сосать белого мула. А сам он и в рот не берет! Но зато белый мул дает ему власть над ними.
   – Я так и предполагал. Но теперь у нас есть главный козырь против этого самогонщика.
   – К черту Хатуэя! С ним разделаться – пара пустяков. Но вот этот дьявольский белый мул!
   – Выбрось это из головы, старина! Стива я уже отвадил от этого дела. Уверен, что если немного постараться, мы и Бена, и других мальчиков могли бы спасти.
   – Может быть. Если кто и может это сделать, так это ты. Но надо предпринять что-то радикальное. Думаю, убийство Хатуэя – это еще полдела. Мальчики уже все попробовали белого мула, и отучить их будет не так-то просто. У Бена, например, нет такого стержня в характере, как у Стива.
   – Мы найдем эту установку и разгромим ее.
   – Это было бы здорово. Может быть, если мальчики не смогут его доставать нигде, кроме города, они скорее перестанут пить.
   – А что, в Рисоне его легко купить?
   – Хе! Конечно. Всего несколько пенсов за глоток.
   – О, это большой соблазн. Сколько я знал отличных парней, которых свела на нет эта зараза! Но белый мул – это что-то страшное.
   – Что ты, Додж, ты даже представить себе не можешь. К нему только спичку поднеси – он взорвется. Мне кажется, если к Року поднести спичку, он тоже загорится.
   – Дядя Билл, мне хотелось бы встретиться с этим Снипом Туитчелом лицом к лицу, – сказал Додж, меняя тему.
   – Вот за это не беспокойся. Рано или поздно он сам объявится. Если Хатуэя не станет, то его шайка скорее всего моментально развалится, но пока он жив, они с Туитчелом неразлучны. Так что тебе придется убить их обоих.
   Додж неожиданно почувствовал, как все еще горит его рана.
   – Дядя Билл, не родился еще человек, который мог бы меня ранить так тяжело и потом не поплатиться за это, – яростно проговорил Додж.
   – Ну, ну, я тебя прекрасно понимаю, – ответил дядя Билл. – Помнится, отец Уэсса Хардинга – был такой знаменитый техасский стрелок – говаривал как-то, что если какой-то человек осмелиться выстрелить ему в спину, то он весь мир обойдет, чтобы посмотреть ему в глаза.
   Вскоре Додж почувствовал себя немного утомленным и перестал поддерживать разговор, тогда дядя Билл пожелал ему спокойной ночи и удалился. Старый техасец всегда возбуждал его боевой дух и сейчас Додж никак не мог отделаться от мыслей о Снипе Туитчеле – это был, определенно, достойный противник.
   Постепенно в доме все стихло. Моз и Тиг улеглись около кровати Доджа. В разрыве между облаками появились яркие звезды. Все так же бормотал ручей, всегда одно и то же, ему вторил ветер, шевеля ветви деревьев. Мысли Доджа витали очень далеко от Нан и нежного свидания. Но вдруг послышались осторожные шаги, и он весь взволнованно напрягся, не веря своим ушам.
   Она пришла, молчаливая, как тень, и села около него на кровати.
   Она нащупала его руку, и он крепко сжал ее. Его глаза давно привыкли к темноте, но он никак не мог разглядеть ее лицо, только темная форма головы, плеч и неясное бледное пятно лица, на котором темнели огромные глаза.
   – Я пришла, Додж, – просто сказала она.
   – Спасибо, Нан, я и не надеялся, – прошептал Додж. – Но я так рад!
   – О чем ты хотел со мной поговорить?
   – Подожди, дай сообразить. Мы разговаривали с дядей Биллом, и он навел меня на мрачные размышления. Завтра я расскажу тебе. Но сейчас я хотел только…
   – Да, – подбодрила она его, так как он запнулся.
   – Нан, это просто смешно, – он тихо рассмеялся. – Я лежал здесь и молился, чтобы мы остались с тобой наедине. А теперь у меня все слова вылетели из головы.
   – Значит, это что-то не очень важное.
   – Нет! Я хотел сказать, что я люблю тебя, – ответил он, сжимая ее руку.
   Он ждал. Ее рука слегка дрожала, голова опустилась. Додж понял, что теперь, как и всегда, он должен говорить с Нан честно и прямо.
   – Нан, я знаю, я поступил очень жестоко, что вытащил тебя сюда, – зашептал он. – Но я изголодался по тебе – вот так держать твою руку, чувствовать тебя рядом, может быть, вымолить поцелуй – я мечтал об этом все время, и во сне, и наяву. И я совсем не думал ни о твоем отце, ни о Стиве, вообще обо всем этом. Но теперь ты пришла, и мне больше ничего от тебя не надо. Я буду самым счастливым человеком на земле, если ты обещаешь когда-нибудь стать моей женой. Но если ты не любишь меня, если никогда не сможешь выйти за меня, я все равно останусь здесь, чтобы помочь тебе и твоим братьям – я буду бороться за тебя, чего бы мне это ни стоило.
   Нан встала на колени возле его кровати, ее левая рука скользнула ему под голову и склонилась над ним так близко, что ее волосы коснулись его лица.
   – Додж, ты мой добрый ангел!
   – Звучит это прекрасно, Нан. Но это ведь, в сущности, чепуха. Я не более, чем простой погонщик, ковбой. Я не могу быть ангелом. Но я действительно очень хотел бы стать им для тебя.
   – Ты мой ангел, не спорь, – нежно возразила она. – Не ты ли расстроил планы Бака Хатуэя? Не ты ли раскрыл всем глаза на белого мула? Не ты ли вернул к жизни Стива?
   – Но это же все мелочи, Нан. Я еще ничего не сделал, чтобы заслужить твою благодарность.
   – Ты слышал, как я стучала по бревну в ту ночь в воскресенье, после того, как ты побил Хатуэя?
   – Ты действительно стучала? А я все это время думал, что мне это только померещилось.
   – Но я действительно стукнула один раз – потом второй – а потом еще раз!
   – Ну, так кто же из нас ангел? – с восторгом спросил он, прижимая к груди ее руку.
   – Послушай же меня, Додж, мой вечно сомневающийся Додж. С тех пор, как мы встретились с тобой у ручья, каждый мой вздох принадлежит только тебе. Я влюбилась в тебя по уши. Но ты же знаешь, что я не была свободна и ничего не могла сказать тебе, пока не наступил тот воскресный день.
   – О, Нан, неужели ты действительно любишь меня?
   – Додж, раньше, когда мне говорили, что я могу полюбить кого-нибудь, кроме моих родных, я только смеялась в ответ. И при этом мне без конца рассказывали о том, как кто-то из Лилли когда-либо влюблялся. Но теперь-то я знаю, что это совсем не смешно. Я вздрагивала при звуке твоих шагов. Где бы ты ни был, мои глаза против воли везде искали тебя. Я почти мечтала о том, чтобы ты утащил меня в лес и заставил признаться в моей любви. Я старалась прикоснуться к тебе, когда прислуживала тебе за столом – представляешь, что я за бесстыжая девчонка! И я смела невинно смотреть в глаза всем, когда мне следовало сгореть от стыда! А потом, когда тебя ранили, я целыми днями слонялась возле тебя. И ночью я приходила к тебе, как сейчас, и целовала тебя, когда ты был без сознания, и ласкала тебя, пока совсем не теряла голову.
   – Нан! Постой! Я не могу поверить тому, что ты говоришь! Я все еще брежу, это не может быть правдой! – вне себя вскочил он.
   – Да нет же, Додж, ты не спишь и не бредишь. Это все правда, только для нас двоих. Я здесь, на коленях, возле твоей постели. Тебя ранили, и ты чуть не умер. Мой отец при смерти лежит там, в доме. Бен ушел навстречу своей гибели. И это все правда. Это все ужасная действительность и страшная беда.
   – О, ради Бога, Нан, не думай сейчас о плохом! – взмолился он. – Я хочу, чтобы сбылся мой сон!
   – Но что я должна сделать? Скажи мне, чего ты хочешь?
   – Нан, ты могла бы сейчас, когда я в сознании, сделать то, что делала, когда я метался в бреду и ничего не знал?
   – Конечно, могла бы, – прошептала она и нагнулась еще ниже, так, что исчезло все вокруг, и не было больше ни неба, ни звезд, только она, ее любовь и нежность. Руки еще крепче обняли его.
   – Ну, что ты остановилась, Нан?
   – Я хочу сказать тебе еще кое-что – то, что навсегда свяжет нас.
   – Говори поскорее.
   – Я действительно люблю тебя, Додж. И я стану твоей женой, как только ты этого захочешь – после того, как папы не станет.
   Додж крепко прижал ее к себе и со всей страстью своей любви начал покрывать поцелуями ее губы, глаза, щеки. Потом он резко отстранил ее, и она снова встала на колени возле его кровати.
   – Нан, любимая моя, иди, иди спать, – хрипло прошептал он. – Оставь меня сейчас. Я буду лежать здесь и думать, как мне стать достойным тебя, как мне завоевать тебя и твоих родных.

Глава 8

   Через два дня Рок Лилли навсегда покинул их. Он часто бывал груб и жесток со своими родными, но они поклонялись ему. И сейчас вся семья переживала неподдельное горе. Его похоронили под можжевельником рядом с могилой его матери и двух его рано умерших детей.
   Бен Лилли так и не появился дома, и дядя Билл только покачал головой, когда зашел о нем разговор. Стив, как старший сын, занял место отца в делах семьи и ранчо. Додж предложил купить часть скота, чтобы стать совладельцем на ранчо, на что Стив ответил:
   – Додж, конечно, я буду рад, если только Хатуэю не удастся оттяпать у нас землю и скот.
   – Ну, мне кажется, Баку столько земли не понадобится, – насмешливо ответил Додж.
   – Шесть футов, не больше. Мне так кажется, – добавил дядя Билл.
   – О, мужчины, что вы говорите! – нетерпеливо воскликнула Нан. – Скажите мне, Хатуэй действительно может отнять у нас ранчо?
   – С чего это вдруг? – мрачно поинтересовался Стив.
   – Но ведь отец покупал у него белого мула. И дал ему слово. Слово Лилли!
   – Нан, это дело не возьмется рассматривать ни один суд, – быстро вставил Додж. – Ты забываешь, что гнать самогон запрещено законом.
   – Но слово отца не имеет ничего общего с законом. Стив, ты теперь глава Лилли. И тебе придется отказаться от ранчо.
   – Но я никакого слова не давал, – резко ответил Стив.
   – Но слово отца – это и наше слово, – продолжала упорствовать Нан. – Мы должны заплатить. Ты и Додж – вы вместе могли бы начать все заново в любом другом месте в долине. А мы с Тесс вам будем помогать.
   – Дядя Билл, а вы что скажите? Кажется, Нан права.
   – Конечно, права. И с ней в этом случае не поспоришь. Но все-таки я не вижу смысла сдаваться человеку, который все равно, что мертв, – неторопливо заметил техасец.
   Нан перевела испуганный взгляд с дяди на Доджа и побледнела.
   – Я не хотела бы перечить тебе, дорогая, – тихо сказал Додж. – Но в данном случае я согласен с дядей Биллом.
   – Стив, мне кажется, тебе и Нан следует подождать, пека Хатуэй не сделает первого шага, – добавил техасец.
   – Ну, это не сложно. Ты согласна, Нан? Давай подождем.
   Итак, этот вопрос был отложен на неопределенное время, и Лилли вернулись к текущим делам. Женщины поставили несколько неотложных проблем, и мальчики отправились работать в поле. Самым знаменательным событием было то, что свиней и лошадей пустили пастись в сорговое поле. Додж делал все, что поскорей набраться силы. Ему не нужны были мрачные советы дяди Билла и умоляющие глаза Нан, чтобы вести себя осторожно, не отлучаться одному с ранчо. Но он все время был настороже. Его глаза обрели зоркость орла, а уши – чуткость оленя. Только дядя Билл подозревал, что у него на самом деле на уме, и, как истинный техасец, не упускал любой возможности, чтобы подлить масла в огонь.
   Затем, неожиданно, как гром среди ясного неба, пришло известие, не менее страшное, чем смерть старого Рока. Из Рисона вернулся Элмер Лилли. Он был настолько потрясен, что с трудом удалось вытянуть из него, что же случилось. А случилось то, что Бак Хатуэй убил Бена.
   До сих пор все, кроме дяди Билла, верили, что Бен рано или поздно вернется домой. Он легко поддавался чужому влиянию, особенно под действием спиртного. Но в нормальном состоянии он был самым мягким и жизнерадостным из всех мальчиков.
   Пережив первый момент потрясения смертью Бена, Элмера привели в чувство и заставили рассказать, как все случилось.
   – Это все случилось перед салоном Риана. Там была вся их шайка. Они выпили, кроме Хатуэя, разумеется, и, кажется, поссорились. Я стоял за дверью и пытался улучить момент, чтобы рассказать Бену о папе. Я думал, он ничего не знает, – Элмер судорожно всхлипнул. – Бен жаловался Баку по поводу денег говорил, что тот ему мало платит. Под конец Бен встал из-за стола и кое-что сказал Баку на прощание. Он сказал ему так: «Может, стоит рассказать кое-кому все, что я знаю о тебе и твоей шайке, Бак. Особенно о том, где стоит твой самогонный аппарат». С этим Бен повернулся и вышел вон. И я видел, что Туитчел что-то шепнул Баку.
   Элмер снова остановился перевести дыхание.
   – Ну вот, у Бена был с собой револьвер. Я выскользнул из-за двери вслед за ним и только собирался окликнуть его, но тут показался Бак. Он ему сказал: «Значит, ты собираешься предать меня и вернуться домой в теплую кроватку. Так знай, что мужчины так не поступают». Бен как-то побледнел и собирался что-то ответить ему. Потом он схватился было за револьвер, но Хатуэй застрелил его. Бен ничего не смог бы сделать, у него не было ни единого шанса. Это было настоящее убийство. А мне кажется, что он как раз собирался порвать с этой шайкой и вернуться домой. И… вот и все, больше нечего сказать.
   Элмер закрыл лицо руками и, сгорбившись, пошел к лесу.
   – Додж и дядя Билл, выйдемте-ка со мной из дома, – сурово сказал Стив. – Остальные оставайтесь здесь и ждите нас.
   В лице и глазах Стива была та же решимость и неистовость Лилли, что Додж уже видел у Нан, когда она бросила вызов Хатуэю. Стив был бледен, как мрамор, и в глазах его горел ледяной огонь. Он стремительно вышел из дома и остановился под соснами.
   – Дядя Билл, Додж, я вижу только один выход из создавшейся ситуации, – звенящим голосом воскликнул он.
   – И что же это за выход, сынок? – поинтересовался дядя Билл.
   – Пока жив Бак Хатуэй, ничего хорошего у нас тут не выйдет.
   – Отлично сказано. Что ты думаешь, Додж? – холодно спросил техасец.
   – Мой Бог! Это зашло слишком далеко! – с негодованием воскликнул Додж. – Почему я не убил этого паршивого койота, когда у меня была такая замечательная возможность?
   – Ага! А что я тебе говорил! Ты помнишь, я тебе тогда сказал то же самое. Но теперь слишком поздно!
   – Это я виноват. Стив, я сделал это только из-за Нан. Я люблю ее. Ужасно не хотелось убивать Хатуэя у нее на глазах. Но теперь я поквитаюсь с ним за все – и очень скоро!
   – Додж, теперь слишком поздно, – ответил Стив, сдвинув брови. – Хатуэя убью я. Теперь это мое дело. Отец одобрил бы меня. Даже Нан, мне кажется, даст добро на это.
   – Да, Стив, ты прав, конечно. Этого мерзкого самогонщика должен убить Лилли. Если бы только я мог сделать это сам! – с горечью ответил дядя Билл.
   Додж стоял, погрузившись в глубокую задумчивость. Он мгновенно яри"ял точку зрения Стива и уважал его право отомстить убийце брата. И теперь его острый ум искал способ помочь парню.
   – Послушайте-ка, вы оба, – неожиданно сказал он. – У меня есть еще один такой же револьвер в сумке и куча патронов. Я научу Стива быстро вытаскивать его. Вот так!… Потом, когда он научится мгновенно с ним обращаться, он будет учиться стрелять, пока я не увижу, что он действительно готов. После этого он пойдет на встречу с Хатуэем.
   – Я и так отлично стреляю и в любой день готов побить Бака.
   – Но лучше все же сначала убедиться в этом, – рассудительно сказал дядя Билл. – Ты должен подумать о Тесс, о Нан, о малышах. Нельзя рисковать, ты должен действовать наверняка.
   – Хорошо, сколько понадобиться времени, чтобы ты убедился, что я готов к делу? – спросил Стив. – Я не могу ждать долго.
   Додж снял пояс с револьвером и надел его на Стива.
   – Ну, вот. Опусти руки, держись естественно и выдерни его как можно быстрее.
   У Стива в глазах мелькнул дьявольский огонь, и он довольно быстро выполнил приказание.
   – Додж, по-моему, неплохо, – воскликнул старый техасец и на его угрюмом лице, наконец, появилась довольная улыбка.
   – Было бы еще лучше, если бы ты не замешкался, чтобы взвести курок. Учти, что перед тобой будет настоящий убийца, жестокий и хладнокровный. Правда, не думаю, что он уж такой ловкий. А теперь посмотри, как это делаю я. Когда я хватаюсь за револьвер, мой палец сразу оказывается на курке. Я быстро выхватываю револьвер – представь, что ты хочешь швырнуть его мне в лицо. Под действием силы броска и собственного веса он сразу оказывается на нужном уровне и палец автоматически спускает курок. Вот и все. Здесь нет ничего особенного. Только практика. А теперь смотри!
   Додж несколько раз продемонстрировал то, что он объяснил.
   – Помедленнее! Я не успеваю заметить, что и как ты делаешь. Я понял, что нужно делать. А теперь покажи мне, но только очень медленно.
   Стив побледнел и вспотел. Во взгляде отражалась железная решимость.
   Додж несколько раз повторил свои действия, чтобы Стив получше запомнил и смог повторить.
   – Ага. Кажется, я понял, что значит быть Кингом Фишером или Уэссом Хардингом, не говоря уже о моем канзасском друге. Дай мне этот револьвер и сходи принеси тот, что ты отдашь мне. Дядя Билл, клянусь Богом, можете считать, что мерзкий самогонщик уже почти что мертв!
   Младшие братья Лилли привезли из Рисона на лошади тело Бена и похоронили его. Додж и дядя Билл вырыли для него могилу. Старик считал, что для малышей Лилли это послужит еще одним суровым уроком.
   Дядя Билл привез из Рисона дополнительную информацию и сплетни, которые еще больше подогрели ненависть всех Лилли к Хатуэю. Доджу не впервые пришлось сталкиваться с таким злобным типом, как Бак Хатуэй. Он немало повидал дурных людей на дорогах Канзаса. Но, кажется, свою дурную репутацию Хатуэй заработал лишь в последние месяцы. Остальные Хатуэй из долины отказались от него и прервали с ним всякие отношения. Казалось, кто-то постоянно подпитывает ненависть Хатуэя.
   В заключение старый техасец добавил:
   – Он распаляется все больше день ото дня. Теперь он клянется, что прогонит всех Лилли с ранчо Рока.
   – Посмотрим, как ему это удастся, – грозно сказал в ответ Додж.
   – Вот именно. Но ситуация мне не нравится. Пора приступать к решительным действиям.
   Дело было к вечеру, Додж сидел на своей кровати, а дядя Билл ремонтировал скамейку. Они ждали, пока их позовут к ужину и разговаривали, полагая, что никто их не слышит.
   – Как только Стив будет действительно готов выполнить то, что мы задумали, надо приступать, не теряя ни минуты, – сказал дядя Билл.
   Тут Нан неожиданно наклонилась из окошка и обвила Доджа руками за шею.
   – Итак, к чему же Стив должен быть готов? – потребовала она.
   Ее страдальческое лицо только мелькнуло перед глазами Доджа, но потом она держала его так крепко, что он ее не видел и вообще не мог пошевелиться. Дядя Билл попытался исправить ошибку, но не тут-то было.
   – Не надо врать, дядя, – коротко сказала Нан. – Думаете, я совсем ничего не соображаю? Стив очень странно вел себя в последнее время. И я видела у него большой револьвер, как у Доджа. А сегодня в лесу целый день стояла стрельба. Связать все это не сложно. Я сама поняла, что Стив собирается встретиться с Хатуэем.
   Додж впервые получил удовольствие, попав в ловушку. Он чувствовал себя на вершине блаженства в плотном кольце нежных рук девушки. И дядя Билл лишь слегка вздохнул, признавая свое поражение. Но оба так и не решили, что следует сказать в такой ситуации.
   – Додж, если Бак Хатуэй убьет еще и Стива, я этого не переживу, – продолжала Нан.
   Тогда Додж сжал ее руки и торопливо выпалил:
   – Нан, можешь мне поверить, все шансы на стороне Стива.
   – И все-таки давай смотреть правде в глаза. Есть вероятность, что Стиву, например, не повезет. Ему всего лишь девятнадцать. Пусть он хоть десять раз Лилли, но в решающий момент у него может просто дрогнуть рука. А Бак, наоборот, зрелый мужчина. На его счету несколько перестрелок, а когда он разъярится, то становится настоящим дьяволом.
   Мужчины беспокойно заерзали, не зная, что ответить. В ее словах был здравый смысл и правда, с которой они сами в душе были согласны, но до сих пор не решались произнести вслух. И были еще ее руки, которые были, может быть, самым весомым аргументом для Доджа.
   – Но, черт возьми, Нан, – не выдержал дядя Билл. – Стив даже и слушать не хочет, чтобы Додж сам взялся за это дело. Мы просто вынуждены были уступить ему.
   – Да, я понимаю. Но вы не должны были ему поддаваться. Додж, я так много перенесла. У меня больше нет сил. Ты не должен позволять Стиву так рисковать собой. Я ужасно люблю тебя, и у меня все внутри обрывается, когда я думаю, что ты должен будешь встретиться с Хатуэем. Но я абсолютно уверена, что с тобой ему ничего сделать не удастся.
   Додж по очереди поцеловал ее руки.
   – Нан, я заслужил твои упреки, – сказал он. – И мне нет оправдания. Но я уже так привык ко всем Лилли относиться с некоторой опаской. Я тебе даже объяснить не могу, почему вдруг на меня такой страх напал. Но теперь забудь поскорее обо всем этом и не волнуйся, мы что-нибудь придумаем.
   Вскоре позвали ужинать, и к столу Нан вышла хотя по-прежнему бледная, но уже более спокойная. Позже он сидел на крылечке, любуясь золотым закатом, и Нан снова подошла к нему.
   – Додж, я забыла сказать тебе еще кое-что, – прошептала она. – Тесс приедет к нам в воскресенье и, можешь мне поверить, она сразу поймет, что со Стивом что-то неладно. Она с ума сойдет. Конечно, помешать Стиву встречаться с Баком она не сможет, также как и я не могла бы это сделать, но она его смутит. Тесс ведь совсем дитя. Представь себе, она волнуется, даже если Стив отправляется на охоту.
   – О, господи, хотел бы я, чтобы моя возлюбленная сходила по мне с ума, – шутливо ответил ей Додж.
   – Много вы понимаете в женщинах, Додж Мерсер! – сердито ответила Нан, и хотя он пытался обнять ее, она высвободилась и убежала. И позже, когда Додж попросил приготовить ему с собой в дорогу на завтрашний день что-нибудь поесть, мясо и бисквиты ему принесла Бесс, вторая по старшинству из дочерей Лилли.

Глава 9

   На следующее утро на рассвете Додж с удивлением встретился с дядей Биллом у амбара, когда тот уже седлал своего коня. Рядом на пеньке у него было приготовлено одеяло и ружье.
   – Привет, Додж. Ты опять куда-то собрался? – весло спросил он.
   – Привет, старина. Да уж, собираюсь, – со смехом ответил Додж.
   – Ну, на этот раз тебе не придется ехать в одиночестве. И кроме того, я, кажется, догадываюсь, где у них этот чертов самогонный аппарат, – внушительно сказал он. – Мы вполне можем заскочить туда по дороге.
   – Вперед, дядя Билл. Сегодня ты будешь указывать дорогу, раз уж ты такой умный, – снова рассмеялся Додж. И они тронулись в путь.
   Солнце еще не взошло, но черная громада Рима уже окрасилась в розовые тона. Ночи были уже холодные, и к утру выступил иней на пнях, на поваленных стволах деревьев, поседели бордовые листья кленов и сумаха. В зелени сикамор появились бронзовые блестки. Во всем уже чувствовалось дыхание осени.
   Вдоль ручья они спустились немного вниз, сосен там уже не было, да и лес значительно поредел. Затем они спустились в глубокий овраг, который постепенно превратился в настоящий каньон. Прямо из-под копыт коней выпорхнуло несколько испуганных диких индеек, а в одном месте дорогу им перебежал олень.
   – Теперь нам надо наверх, – сказал техасец, указывая на желтую стену напротив них. Они в последний раз перешли ручей и начали взбираться по извилистой тропинке. Вскоре они оказались на солнечной площадке, а еще через некоторое время Додж отчетливо увидел голые хребты Болд Риджез. А потом был длинный изнурительный путь по жаре то вниз, то вверх, пробираясь через заросли то молодых дубков, то толокнянки, то кактусов. Постепенно характер растительности изменился, и теперь вокруг были сосны и кедры. Но вот и они исчезли, и всадники оказались на открытом всем ветрам каменистом склоне.
   Додж въезжал в страну, которая так поразила его воображение, когда он смотрел с вершины Рима. Отдельные хребты были лишь началом великолепной горной страны. Горные кряжи протянулись на многие мили в разные стороны, а между ними пролегли глубокие и широкие впадины. Подножья склонов терялись в глубине.
   А дядя Билл видел эту местность совершенно с другой точки зрения.
   – До черта места для пастбищ, посмотри, какая здесь трава, – сказал он. – Все здесь принадлежало Року, пока Хатуэй не прибрал эту землю к рукам.
   – Да что ты говоришь! Мы бы здесь могли разместить не меньше десяти тысяч голов! – в изумлении воскликнул Додж.
   – Конечно. И знаешь, Додж, у меня есть одна идея, сейчас самое время ее обсудить. Давай-ка мы с тобой объединимся с Лилли. Стив и Нан вполне могут стать хорошими хозяевами. Я съезжу домой, закрою там все дела, вернусь сюда и осяду навсегда.
   – Отлично, – с чувством ответил Додж. – Я поднакопил немного деньжат и могу войти в долю хотя бы с сотней голов. Просто отличная идея, старина. Я уже вижу нас настоящими фермерами.
   – Но не забывай про скотокрадов. Можно, конечно, натренировать шестерых мальчишек Лилли… О, Боже! Я снова забыл, что теперь их только пять! Это злой рок, Додж.
   – Да, препятствий нас ждет достаточно. Но для начала нам надо избавиться от Хатуэя и его банды. Ну, а начав, останавливаться нельзя, и нам придется бороться со всеми бандами, какие только здесь ни объявятся. А еще и овцеводы появятся, тут как тут, можешь быть уверен.
   – Факт, а еще через некоторое время нас ждет война между овцеводами и фермерами. Но мы будем первыми, что бы там ни было, и закрепим право первенства за Лилли. Что скажешь на это, Додж?
   – А что, заметано, старина!
   Примерно через час они спустились довольно далеко, насколько хватило сил их коней. Внизу под ними развернулись три глубоких каньона – один прямо внизу, как огромная трещина в бронзовой скале, а слева и справа были две впадины, основания их заросших склонов сверху им были не видны.
   – Это должно быть где-то там, внизу, – объявил техасец, отирая потное лицо. – Сегодня суббота и, насколько я знаю, Хатуэй со своей командой должны быть в городе. Они всегда собираются по субботам на пьянку. В воскресенье их тут тоже не бывает, а в остальные дни вон там постоянно вьется голубой дымок. Так что мы с тобой можем сегодня совершенно свободно спуститься и закончить наше благородное дело.
   – Но тогда вниз должна вести какая-то дорога. Должны же они как-то доставлять туда тюки с сорго!
   – Конечно, там есть одна дорога, они проложили ее по дну оврага. Но мы-то с тобой пойдем кратчайшим путем, напрямик, как мне объяснил Стив.
   Спуск был совершенно сумасшедший. Самому Доджу никогда не пришло бы в голову лезть вниз почти по совершенно отвесной скале. Если бы не редкий кустарник и осколки булыжников, они просто скатились бы кувырком. Но, как бы там ни было, они действительно очень скоро стояли на узком ложе пересохшего ручейка, вдоль которого вилась хорошо утоптанная тропинка. Додж тут же принялся изучать следы на земле.
   – Ну что, по крайней мере два дня здесь никого не было, – сказал он. – Кажется, мы выбрали подходящее время, Билл.
   – Время-то правильное, но место не больно подходящее. Ты посмотри, это же настоящий проспект!
   – А ты не торопись и ступай полегче. Лучше другим устраивать неожиданности, чем самим наталкиваться на сюрпризы.
   Не торопясь, они потихоньку продолжали спуск в ущелье. Оно постепенно сузилось, а потом раскрылось в небольшую долину, пестрящую пурпурными, желтыми и оранжевыми осенними красками. Впереди прыгнул и умчался испуганный олень, и это убедило мужчин в том, что они прибыли сюда первыми. Здесь было много дубов, землю усыпали желуди и истоптали медведи.
   – Ну, вот мы и на месте, и хозяев, кажется, нет дома, – с удовлетворением сказал техасец, показывая Доджу на крышу домика, полускрытого ветвями деревьев у правой стены. – Смотри-ка, а домик совсем маленький. Я уже думаю, нет ли у них где-нибудь еще одной норы.
   Найти самогонную установку не составило никакого труда. Похоже, ее хозяева решили, что удаленный каньон сам по себе является достаточно укромным местом, чтобы ее еще прятать. Вид у этих баков и змеевиков был достаточно угрожающий, но разрушить ее, похоже, будет несложно. Во втором, более обширном помещении, стояло несколько кроватей, лежали связки сорго, мешки, полные зерна, на полках были достаточно солидные запасы продуктов, посередине комнаты стоял грубо сколоченный стол и несколько скамеек. А вдоль стены стояли коричневые кувшинчики, вроде того, что Рок Лилли предложил Доджу в день его приезда,
   – Ну что, Додж, не хочешь ли отведать белого мула, просто ради любопытства? – мрачно заговорил Билл.
   Обернувшись, Додж увидел, что в руках у старика один из кувшинчиков, а на лице хмурая усмешка.
   – Я пью за Бака Хатуэя! Чтоб ему в аду упиться белым мулом и производить его в любых количествах! – он отпил немного и закашлялся.
   – Ну и я выпью, старина, просто чтобы поддержать твой тост, – ответил Додж и взял у него кувшин. Но, глотнув, тут же с яростью отбросил его в сторону.
   – Ха! Ха! – загрохотал старый техасец. – Прости, дружище, эта штуковина обжигает нутро, но вид у тебя препотешный!
   – Фу! Не хотел глотать эту гадость, но она сама проскользнула мне в глотку. Ну, ладно, Билл, пора приниматься за дело.
   – Давай, сынок, да помогут нам мысли о Роке и Бене!
   Додж поднял палку и несколькими мощными ударами вдребезги разнес установку. Но ему казалось, что и обломки ее несут в себе какую-то угрозу.
   А старик техасец тем временем поджег со всех сторон основное убежище. Додж забрался в седло и немного отъехал, чтобы посмотреть, как это выглядит со стороны, на фоне Болд Риджез. Столб желтого дыма поднимался над каньонами, и ветер потихоньку развеивал его по сторонам.
   – На дым костра это, конечно, не похоже, – проговорил Билл. Додж и не заметил, как старик присоединился к нему. – Ясно, что это не лесной пожар. Думаю, не одни мы с тобой такие умные. Любой, кто увидит этот дым, поймет, что здесь дело не чисто.
   – Да, этот дым странно выглядит, – согласился Додж.
   – В банде у Хатуэя не такие ослы, как ты думаешь, – добавил Билл. – Надеюсь, ты уже догадался, что это значит.
   – Нет, что ты хочешь сказать? – медленно ответил Додж. – Я, наверно, немного поглупел от радости.
   – Да нет, скорее всего, ты просто слишком мало знаешь об этих самогонных установках. Та, что мы сейчас с тобой разбили, уже давно не работала, судя по всему. И, кроме того, она слишком мала, чтобы производить белый мул в таких количествах, в каких Бак его повсюду продает.
   – Ага! То есть ты хочешь сказать, что у них есть еще один аппарат, больше этого?
   – Ну, конечно. Ты обратил внимание, сколько у них здесь было сорго и какое оно было?
   – Да, а что? – не понимая, ответил Додж.
   – Как ты считаешь, похоже оно на то, что выращиваем мы на нашем поле?
   – Билл, я не знаю, я ничего в этом не понимаю.
   – Ну, так слушай меня. Это сорго росло не у нас. А то, что Хатуэй получал с нашего поля, они отвозили куда-то еще. Так что готов поспорить на что угодно, эта берлога у них не единственная.
   – Черт! Но тогда все усложняется. Хатуэй костьми ляжет, без боя они нам ту установку не отдадут.
   – Хе! Сначала нам ее найти надо. Ну, а драка нам в любом случае предстоит.
   Затем мужчины отправились в путь по вьющейся вниз тропе. Въехали в густую прохладную тень соснового и кедрового леса. Постепенно лесок поредел, и на солнечных полянах зардели листья сумаха. Вскоре они оказались на дороге, которая выходила в широкую низину, разделенную надвое пересохшим ручьем. Додж первым заметил двух всадников, которые въезжали в низину с противоположной стороны.
   – Стив – чтоб мне провалиться! – воскликнул старый Билл. – Интересно, кто это с ним?
   Всадники встретились под огромным ореховым деревом, широко раскинувшим во все стороны свои ветви. Додж сразу заметил, что Стив держится очень мрачно и напряженно. Его товарищ был довольно примечательный темнокожий молодой человек, сразу привлекший внимание Доджа.
   – Ну, вот и ты, Стив. Мы с Доджем давно тебя заметили. Привет, Коплас. Давно тебя не видел. Куда же ты направляешься, сынок?
   – Я хотел встретиться с Хатуэем, – быстро ответил Стив. – Мне показалось, что ты хочешь опередить меня, – сказал он, глядя на Доджа. – Но тут я наткнулся на Копласа. И он отговорил меня ехать туда. Мы с ним старые приятели, вместе охотились раньше. Познакомьтесь. Додж, его зовут Джим Коплас. Джим, а это тот друг, о котором я тебе рассказывал.
   Коплас с готовностью протянул руку, и Додж с удовольствием ощутил его железное пожатие.
   – Рад познакомиться с другом Стива, – приветливо сказал Додж. – Это как раз то, что ему сейчас страшно необходимо.
   – Хм, ну, ты мастер, приятель, если смог отговорить Лилли от идеи, которую он уже успел вбить себе в голову, – вставил Билл. – Давайте-ка сядем здесь в тенечке и обговорим все.
   Все четверо спешились. Додж привязал Болди к дереву неподалеку и, возвращаясь к оставшейся троице, оценивающе оглядел гибкую и сильную фигуру Копласа. Парень был, несомненно, наполовину индеец, а когда он уселся, скрестив ноги, у Доджа больше не осталось никаких сомнений. Додж снял сомбреро и вытер влажное лицо. Он заметил, что и Коплас тоже пристально его разглядывает.
   – Ну, давай, рассказывай, – нетерпеливо сказал дядя Билл.
   – Дядя, ты же знаешь, отец всегда был против того, чтобы я охотился вместе с Джимом?
   – Да, было что-то такое. Я, правда, особенно не вдавался в подробности. Рок клялся, что Коплас украл у него собаку.
   – Я не делал этого, – спокойно сказал Коплас, взглянув на Доджа. – Пес сам пришел в мой лагерь и не хотел уходить.
   – Но теперь это не имеет ни малейшего значения, – продолжал Стив. – Я просто хотел сказать, что мы с Джимом все равно продолжали вместе охотиться.
   – Ничего не имею против, – добродушно ответил Билл.
   – Джим ехал, чтобы предложить нам свою помощь, – тяжело вздохнув, продолжал Стив. Додж внимательно посмотрел в его грустные глаза и понял, что у парня появилось какое-то новое препятствие во вражде с Хатуэем.
   – Ну, это просто отлично, Коплас, – проговорил Билл. – Но насколько мы можем ею воспользоваться?
   – Я знаю, что скоро начнется борьба не на жизнь, а на смерть, и я хочу быть на стороне Лилли, – ответил Коплас.
   – Ага. Это, конечно, хорошо, но что ты сам имеешь против Хатуэя?
   – Моя мать из племени апачей. От моей семьи осталось всего несколько человек. Хатуэй продает индейцам белого мула.
   В его речи чувствовался ум и достоинство. А когда Додж вгляделся в его орлиное смуглое лицо, проницательные глаза, мускулистую фигуру, одеяние из оленьей кожи; когда он обратил внимание, как Коплас носит нож и револьвер на поясе, увидел винчестер в чехле, притороченный к седлу, он подумал, что у них, кажется, появился необыкновенно ценный союзник, а шансы Хатуэя упали еще ниже.
   – И все-таки, мне кажется, ты слишком много на себя берешь. Почему ты вмешиваешься в дела нашей семьи? – резко спросил Билл.
   – Я знаю, что Стиву одному не справиться. Шансы слишком неравны, – спокойно ответил Коплас.
   – Это что-то новенькое для Рисона. Сколько у нас было таких историй, сколько я знал парней, которые справлялись с целой кучей врагов. Рисон никогда не был спокойным местечком. Почему ты считаешь, что Стива ждет неудача?
   – Так было раньше. Сейчас совершенно другой случай. Вы прекрасно знаете, что случилось с Беном. Хатуэй собирается созвать свой клан и покончить со всеми Лилли, – сурово ответил Коплас.
   – Клан! – с некоторой растерянностью воскликнул Билл.
   Додж тоже, как эхо, повторил это зловещее слово.
   – Послушайте меня, дядя Билл и ты, Додж, – заговорил Стив, отбрасывая, наконец, всякую сдержанность. – Я наткнулся на Джима, когда он ехал предложить нам свою помощь и кое-что нам подсказать. Но вот теперь вы все знаете. Надо сказать, что все, кто хорошо относится к Лилли, уже дали понять Хатуэю, что его ждет, если он решит покончить с Лилли. Он уже знает, что ему придется прикончить Доджа, меня, вообще всех мужчин нашей семьи, иначе ему не жить в Тонто. Кто-то разузнал все о Додже и постарался рассказать всем вокруг о нем. Вот что говорят в городе об этой истории.
   – Что ж, сынок, для нас это не так уж плохо, – ответил старый Билл.
   – Правильно, но это еще не все. Сегодня с Джимом произошла такая история. Его дом находится чуть выше Рисона, на кедровой возвышенности. Он возвращался домой, когда наткнулся на лагерь, примерно в миле от города. Там как раз густой кустарник, и Джим спрятался, чтобы посмотреть, кто там стоит. И тут он неожиданно видит Снипа Туитчела с тремя братьями Кил. У них с собой не было никаких вещей, значит, лагерь был временный. Они явно кого-то ждали, и Джим подумал, скорее всего, Хатуэя. Ждали они довольно долго, уже после заката появился Хатуэй, пешком, с какими-то вещами и бутылкой для парней. Джим уверен, что они не первый раз встречались, потому что они очень оживленно беседовали. Когда совсем стемнело, Джим подполз поближе, чтобы узнать, что они затевают. Ну, а оказалось, что они планировали, как им уничтожить, или по крайней мере навсегда выгнать отсюда всех Лилли. Они уже успели все поделить между собой. Хатуэй собирается заполучить Нан всеми правдами и неправдами. Туитчелу нужно ранчо, ну, а братья Кил согласны в качестве своей доли взять одну из самогонных установок Хатуэя. Вот такие дела.
   Повисло тяжелое молчание. Додж переводил взгляд с бледного лица Стива на Копласа, который сидел, уткнувшись взглядом в песок и жевал травинку. Старый Билл вначале несколько растерялся и разволновался, но теперь нарастающий гнев помог ему взять себя в руки.
   – А кто такие Килы? – Додж решил, что для начала неплохо будет побольше узнать о противниках.
   – Почти все, что осталось от одной из самых непутевых семей в Миссури, – ответил Билл. – Их было пять сыновей, старик и еще несколько двоюродных братьев – опасная банда даже для наших мест. Рок как-то рассказывал мне, что старый Рейб Кил был совершенно неуправляемым типом. Короче, его и двух старших братьев убили в Плезант Вейл. Кажется, их кто-то поймал на конокрадстве. Не знаю, что случилось с остальными, а трех младших сыновей в Рисоне с тех пор не видели. Время от времени доходили разные слухи о них, ничего хорошего.
   – А этот Снип Туитчел, который стрелял в меня – расскажите мне о нем побольше, – продолжал Додж.
   – Ну, Снип, пожалуй, единственный субъект во всей этой шайке, который представляет какую-то опасность – это парень твоего калибра. У него стальные нервы и он умеет держать в руках ружье. И он последний из Туитчелов, весь их клан уничтожили, когда Снип был совсем мальчишкой. Мне кажется, Снип и Килы родственники.
   – Коплас, а как, по-твоему, этот клан собирается действовать? – наконец, спросил Додж.
   – Ну, в открытую они работать не будут. Туитчел умеет стрелять из засады, это ты уже узнал на своей шкуре. Так что нам нельзя оставлять следов и надо всегда иметь под рукой надежное укрытие.
   – А по-моему, лучше самим охотиться, чем ждать, пока на тебя расставят сети, – с расстановкой проговорил Билл.
   – Разумеется, совершенно согласен, – ответил Коплас.
   – Но если нас не будет, Нан и ранчо попадут к ним в руки, – обеспокоенно ответил Стив.
   – Тогда мы возьмем с собой Нан, – предложил Додж.
   – Отличная идея, – заявил Билл, хлопнув по коленке. – Я думаю, мы должны назначить Доджа главой клана Лилли.
   – Нет уж. Такую ответственность я на себя взять не могу – у вас здесь в лесной глуши свои законы. Лучше всех будет Коплас на этом месте.
   – Я тоже так считаю, – согласился Стив.
   – Ну, и ладно, – ответил техасец. – Но прежде, чем мы начнем строить планы, должен вам сказать, что мы с Доджем только что полностью вывели из строя одну из установок Хатуэя.
   – Да что ты говоришь! Черт возьми, это же здорово! А Джим видел столб желтого дыма из каньона. Мы еще удивились, что бы это могло быть.
   – Эта установка была в самом устье каньона. Но она совсем маленькая, и ею уже давно не пользовались. Где-то у них есть еще одна, по-больше.
   – Но Хатуэй держит это место в строгом секрете, – сказал Стив.
   – Мне кажется, я смог бы их выследить, даже не слезая с коня, – презрительно сказал Коплас.
   – Я так и думал, – отозвался дядя Билл, потирая руки. – Но с чего же мы начнем?
   Коплас закурил сигарету и, выразительно постучав по своему ружью, спросил:
   – Надеюсь, вы хорошо загружены?
   – Скажем так, я бы предпочел, чтобы наш сорок четвертый был получше оснащен. Думаю, нам удобнее будет пользоваться винчестером, – ответил старый Билл.
   Коплас поднялся.
   – Я сейчас в Рисон. Посмотрю, что там и как. А вы дайте мне денег, я куплю патроны для ваших сорок четвертых. Мое ружье стреляет такими же патронами. Никто и не догадается, что я с вами в одной компании. Завтра я буду на ранчо. Вы отправляйтесь сейчас домой и постарайтесь оставлять поменьше следов. На ночь выпустите всех собак. В общем, держите ухо востро.
   Затем он отвязал свою лошадку, легко взлетел в седло и скрылся среди деревьев.
   – Стив, я понял, что твой друг-метис – целый клад для нас. Он один стоит целой банды, – заметил Додж.
   – Хо! Еще бы! Додж, он самый замечательный человек, которого только можно встретить в лесах. Он из винтовки попадает индейке на лету в шею! Джим немного странный. У него совсем нет друзей среди белых. Но его трудно понять. Мы с ним совершенно случайно познакомились. Я наткнулся на его лагерь, он лежал больной и некому было помочь ему. Я принес ему одежду и лекарство. Там мы и подружились. Мой Бог! Какое счастье, что все так случилось! Он ненавидит Хатуэя, а белого мула еще больше.
   – Ну что ж, сегодняшний день я бы не назвал удачным для клана Хатуэя, – объявил дядя Билл. – Давайте, поднимайтесь, пора в путь.

Глава 10

   Стив направился прямо в горы, и Доджу впервые пришлось испытать, что такое продираться верхом на коне через кустарник.
   Чтобы не оставлять следов, они ехали без дороги и не выезжали на открытое пространство. Ехать было тяжело: толокнянка, мескаль, молодые дубки росли настолько густо, что лошади с трудом продвигались вперед. Подъем становился все круче, вскоре они добрались до длинного зеленого склона с белыми вкраплениями известняка. Это был так называемый Известковый Холм.
   Очень часто им встречался одичавший скот и лошади. Еще больше было настоящей лесной живности, ветвистые рога оленей то и дело мелькали среди деревьев, лес был наполнен щебетом птиц и возней всяких мелких зверушек. Плато перерезало скалистое ущелье, и вдоль него журчал быстрый блестящий ручей. Наконец Стив вывел их на утоптанную тропинку, и можно было немного отдохнуть. На открытых участках Додж оглядывался назад, и местность вокруг Болд Риджез казалась отсюда еще более изрезанной и недоступной. Желтый дым все еще поднимался из каньонов.
   В этот день Додж наконец получил представление о районе, который здесь назывался Тонто Бейсин. Он, правда, так и не понял, к чему, собственно, относилось слово «Бейсин», скорее всего, ко всей низине, окруженной горами. Но во всяком случае, страна эта была замечательная, дикая, грубая, неотесанная, но самая красивая из всех, что ему когда-либо приходилось видеть.
   Закат настиг их на заброшенном ранчо. Полуразвалившаяся хижина и несколько акров свободной земли заросли сорняками и кустарником.
   Здесь уже было рукой подать до земли, принадлежащей Лилли. Додж издалека узнал голые поля, участки, с которых еще не убрали зерно, призрачные очертания высохших сосен, вдруг выплывающие из мрака, и наконец, знакомую крышу ставшего родным бревенчатого дома. Собаки почуяли своих и подняли радостный лай, когда всадники были еще далеко от изгороди. Вся семья высыпала на крыльцо, встречая мужчин встревоженными взглядами.
   – Вот и мы, голодны, как стая волков, – добродушно закричал дядя Билл.
   Мелькнуло радостное лицо Нан и блестящие глаза братьев.
   – Разбегайся, – крикнул Билл. – Лошадей мы оставим во дворе.
   Затем он обернулся и вполголоса наказал Доджу проинструктировать Нан, что делать дальше, Стив должен был поговорить с братьями, Дентоном и Джорджем, а сам он должен был подготовить миссис Лилли.
   – Ага, мошенник, вот ты и дома, – крикнул маленький Рок, когда Додж устало поднялся на верхнюю ступеньку крыльца. У него был такой резкий тон и внимательный взгляд, что путешественник не мог удержаться от смеха.
   – Как поживаешь, сынок? Я действительно дома и страшно рад видеть вас всех, – весело откликнулся Додж.
   – Ну как, подрались с кем-нибудь? – поинтересовался мальчик.
   – Нет, дружок. Видели несколько индеек, но даже они от нас улетели, мы слишком неповоротливы.
   – Фи! Тоже мне! – с презрением ответил Рок.
   – Послушай-ка, дружок, добудь мне кастрюлю с водой, мыло и полотенце, я весь черный после этой поездки. Твой братец Стив явно неравнодушен к зарослям.
   Чуть позже Доджа позвали ужинать. Поговорив со Стивом и Биллом, они решили, что теперь единственное, что остается им, это терпеливо ждать, пока появится Коплас. Ребятишек отослали спать, Стив ушел с братьями, а Билл о чем-то разговаривал в доме с миссис Лилли. А Додж сидел на большом стуле, на котором так любил когда-то отдыхать старый Рок, и наслаждался покоем. Из полумрака показалась Нан. Она села к нему на колено, поцеловала его и с легким вздохом опустила головку ему на плечо.
   – Господи, как же это тяжело – любить кого-нибудь, – прошептала она.
   – Все равно кого?
   – Да, кого-нибудь. Додж, когда я увидела, что ты жив и здоров, я так обрадовалась, что у меня сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
   – И у меня тоже стучит так, что кажется, сейчас разорвется. Но я сейчас ни за что не согласился бы поменяться с кем-либо местами, пусть даже мне грозила бы немедленная смерть.
   – Только сейчас? – лукаво спросила она.
   – Ни сейчас, ни потом, когда мы, наконец, сможем быть вместе.
   – О, Додж! Но может быть, тогда ты вспомнишь, хоть немного, как надо вести себя с любимой девушкой, прежде чем свалишь на меня новые неприятности.
   Додж тихо засмеялся и поспешил исправить свою оплошность. Затем он в подробностях рассказал ей о событиях дня.
   – Так Дентон видел столб дыма над каньоном! Значит, это вы сожгли проклятую установку. Додж, тот день, когда ты встретил меня у ручья, был началом гибели для Хатуэя.
   – Я надеюсь, моя дорогая. Но все не так просто. Если начнется война кланов, как говорит Стив, то нам придется нелегко.
   – Может быть, я чего-то не понимаю, но гораздо больше я боюсь, когда ты или Стив уходите в одиночку в поисках Хатуэя.
   – Старина Билл говорит, что если на нашей стороне будет индеец Коплас, то этот новоиспеченный клан не посмеет и носа высунуть.
   – Да, я слышала от отца о Копласе. Отличный охотник. Отец очень ревниво к нему относился. Но, Боже мой! Будь на вашей стороне хоть все апачи, я все равно каждый раз буду умирать от страха, пока вы не вернетесь. Мне кажется, теперь стало еще опаснее. Когда вас нет дома, я чувствую себя такой незащищенной!
   – Но я больше не собираюсь с тобой разлучаться, моя милая.
   – Как это? – изумленно спросила Нан, поднимая голову.
   – Мы больше не будем разлучаться. Коплас говорит, что Хатуэй решил заполучить тебя любым способом. Поэтому ты теперь будешь ездить с нами.
   – Додж! Неужели ты возьмешь меня с собой? – с недоверием переспросила Нан.
   – Да, с нами тебе будет безопаснее. Поэтому, моя ненаглядная, тебе придется облачиться в мужскую одежду и приготовиться к тяжелой жизни кочующих разбойников. Будешь спать на жесткой земле, целый день проводить в седле, много стрелять – ты ведь тоже будешь стрелять, если я не ошибаюсь в оценке твоего темперамента? Да, кстати, у тебя есть снаряжение для верховой езды?
   – Конечно.
   – А ружье?
   – Ну да. У меня винчестер сорок четвертого калибра, длина карабина. И стрелять из него я умею, между прочим, мистер Абилин Додж.
   – О, неужели? И куда же ты могла бы попасть?
   – Ну, например, в твое сомбреро пять раз из шести с сотни ярдов.
   – Замечательно. А как насчет трехсот ярдов?
   – В человека я могла бы попасть, – с оттенком горечи в голосе ответила она.
   – Если бы ты встретила Хатуэя, ты могла бы в него выстрелить? – с любопытством спросил Додж.
   – Могла бы я! – воскликнула девушка и вздрогнула. – О, Додж, если бы ты мог понять, что я чувствую! Мне кажется, я теперь до конца своей жизни буду чувствовать себя больной и разбитой. Но если бы я хоть раз имела возможность прицелиться…
   – Надеюсь, тебе не придется этого делать, – прервал Додж, крепко прижав ее к себе. – Надеюсь, мы сами с ним справимся. Нан, мы выезжаем завтра же. Подумай, что тебе надо взять с собой. Я тебе помогу.
   – Дорогой, скорее всего, это мне надо будет помочь тебе. Не забывай, что это Тонто, и я знаю эту дикую лесную жизнь с детства. Вот сегодня утром ты уехал, даже не позаботившись о еде. А тебе надо было взять с собой мясо, соль, сушеных яблок, жареную кукурузу, пакет печенья.
   – О, прошу прощения, мисс Лилли. Я просто счастлив, что моя будущая жена никогда не позволит мне голодать в пути.
   – Ну, Додж, не смейся над мной! – воскликнула она и, прерывисто вздохнув, уткнулась ему в грудь. – Да, я из семьи Лилли, но я всего лишь неопытная девушка. Твоя будущая жена! Неужели это когда-нибудь случится?
   – Нан, поверь мне, я не раз попадал и в более опасные передряги с более опасными людьми, чем этот Хатуэй. Конечно, их больше, но зато на нашей стороне Коплас, а он стоит десятка таких, как Хатуэй. Во всей этой компании есть только один серьезный человек – Туитчел.
   – А братья Кил! Я хорошо помню Руби и Даймонда [6 - Ruby – рубин, diamond – алмаз (англ.).] Кил. Странные имена для мальчиков. Они близнецы. Различить их совершенно невозможно. За год до того, как я уехала в Техас, мы встретились на танцах. Ужасно красивые дьяволы. Из-за них мне пришлось срочно сбежать домой.
   – Милая моя Нан, эти твои воздыхатели могут быть доками по части девушек, но против нашего метиса и твоего скромного ковбоя из Панхандла они гроша ломанного не стоят.
   – Я уже вся дрожу. Сейчас у тебя в голосе появились те же нотки, что и тогда, когда ты встретился с Хатуэем. Додж, дорогой мой, поцелуй меня лучше еще разок, я снова хочу почувствовать себя твоей любимой.
   Утром Доджа разбудила шумная возня белок под крышей. Он проснулся позже обычного. Один из мальчиков уже бодро стучал топором у поленницы. Аппетитный запах дыма приятно щекотал ноздри. Он отбросил одеяло и сел. Воздух был морозный и бодрящий. Золотые и алые лучи света пронизывали лес и освещали веранду. Солнце, вероятно, еще только перевалило за горный хребет на западе. Высоко на склоне токовала дикая индейка, а затем донесся трубный призыв лося. Это чистое осеннее утро сразу придало Доджу силы. Но, едва натянув сапоги, он снова вспомнил об угрозе, нависшей над семьей Лилли. И в душе снова поднялся протест. Протест против грубой силы, которая грозила разрушить счастье этих людей, безмятежность и красоту этого утра, тишину и спокойствие леса. Додж мрачно покачал головой. Жизнь хороша, земля прекрасна, казалось бы, чего людям надо! Но где бы ему ни приходилось бывать, в прерии или в городе, в горах или в долине, всегда и везде были и будут злобные, жадные, жестокие люди, которым не дает покоя чужое счастье. Он был уверен, что таких людей надо беспощадно убивать, когда они пытаются встать на твоем пути.
   Он умыл лицо холодной, как лед, водой и окончательно проснулся. Потом он пошел взглянуть на лошадей. На зеленой лужайке между домом и амбаром их было около дюжины. Навстречу ему попался Стив с вязанкой дров.
   – Привет, Додж. Слышишь эту индейку на склоне?
   – А ты как думаешь? Черт! Лет десять уже не охотился.
   – В этом году что-то слишком ранняя осень. Но к тому времени, как мы покончим с двуногими хищниками, думаю, будет в самый раз для охоты, – сказал Стив. – Захвати немного дров в дом, Додж.
   Когда Додж поднялся на крыльцо, он увидел одного из мальчиков, лицо которого было как-то странно знакомо, и в то же время выглядело очень необычно.
   – Привет, ковбой из Панхандла, – услышал он голос, который узнал бы из тысячи.
   – Нан! Я идиот! Я не узнал тебя.
   – Неудивительно. По-моему, я сейчас очень похожа на Руби Кила.
   – Хм! По крайней мере, ты выглядишь настоящим всадником.
   – Спасибо, Додж. А то я боялась, все за версту увидят, что я девушка.
   На ней была серая блузка с красным шарфом и голубые джинсы, заправленные в сапожки. Высокие каблуки добавляли ей несколько дюймов роста и создавали впечатление гибкой высокой фигуры. Но ничто не могло скрыть ее женственных очертаний и грации.
   – Дьявол! Я ужасно рад, что нам не придется столкнуться с некоторыми из парней, с которыми мне приходилось общаться в прошлые годы.
   – Почему это? Ты стыдишься меня?
   – Да нет же! Просто ты чертовски очаровательна. Ты могла бы свести с ума целую банду.
   – Но если бы все твои старые приятели были похожи на тебя хоть немного, я бы с радостью с ними встретилась.
   – А что это ты хочешь сказать, Нан? Они, конечно, ребята грубые, но когда заходит речь о девушках, они ребята хоть куда.
   – Вот именно поэтому я и хотела бы с ними встретиться. Я ведь очень непостоянна, а ты до сих пор и не заметил. Между прочим, ты все утро собираешься вот так стоять с дровами?
   Завтрак прошел, как обычно. Оголодавшие ребятишки устроили шумную возню. Мальчики вели себя так, как будто срочно торопились на срочную работу. Они, по всей видимости, привыкли к костюму Нан, так как никто не обратил на него особенного внимания. Только у старого Билли против обыкновения совсем не было аппетита. Он немного посидел за столом, но вскоре поднялся и вышел. Додж и Стив вскоре к нему присоединились.
   – Ну, что мы будем делать? Слоняться вокруг дома и поджидать Копласа? – с нетерпением спросил Стив.
   – Зачем слоняться, сынок, ты можешь присесть и запастись терпением. Думаю, оно еще нам понадобится. Вряд ли нам удастся так быстро со всем покончить.
   – Ты не прав, дядя. Скорее всего, нам вообще не придется ничего ждать, и все произойдет очень быстро.
   – Почему ты так решил?
   – Я рассчитываю на Джима Копласа. Ни один из нас не знает этого индейца так, как я. У него уже давно зуб на Хатуэя. Я просто не хотел раньше говорить. Хатуэй как-то положил глаз на сестренку Джима. Да и многие парни в Рисоне были к ней неравнодушны. Но Джим почему-то невзлюбил именно Хатуэя. Наверно, были какие-то причины, Джим ведь не дурак. А теперь он ухватился за наше дело, как за возможность самому отомстить. Вы ведь знаете, апачи далеко не ангелы, и со многими из них я бы не стал связываться. Если бы он убил белого человека по собственному почину, ему бы не поздоровилось. Но теперь у него есть повод и, Боже всемогущий, он его использует!
   – Что ж, чем раньше он приступит к этому, тем лучше для нас, – решил дядя Билл, покачав головой.
   – Можешь быть уверен, он начнет сегодня, – убежденно ответил Стив.
   – Билл, Стив, наверно, прав, – заметил Додж.
   – Ну и хорошо. Тогда нам надо быть наготове в любой момент отправиться в путь, как только Коплас появится. Стив, подготовь отцовские ружья и патроны. Нам надо взять с собой побольше. А я пойду скажу, чтобы женщины укладывали сумки. Надо каждому взять по одеялу – ночи становятся холодными.
   Во время сборов Додж не раз ловил себя на мысли, что все это ему сильно напоминает то, как ковбои готовятся в рейд для облавы на скотокрадов. Для малышей все это было не в диковинку, они это не раз уже все видели. Только малыш Рок отметил, что по его мнению еще слишком рано для охоты на медведей. Стив вручил Доджу новенький винчестер сорок четвертого калибра и чехол к нему со словами, что если он будет так же редко из него мазать, как, бывало, его отец, то их врагам будет нанесен значительный урон.
   – А также медведям и кугуарам, – шутливо заметил дядя Билл.
   Стив время от времени бросал все дела и бегал посмотреть, высоко ли уже взошло солнце.
   – Думаю, Джим выехал еще затемно, значит, он должен быть здесь с минуты на минуту, – наконец сказал он.
   Вскоре после этого замечания залаяла собака.
   – Хей, Моз! – воскликнул дядя Билл. – Хотя ему не стоит особенно доверять. Подождем, пока Тиг отзовется. Вот что значит гончая, Додж, – нос, как у лисы. Ага! Послушай-ка, а вот это уже Тиг.
   – Я слышу лошадей, – тихо сказал Стив.
   Додж, хоть и не был охотником, но слух у него был превосходный, и он поддержал Стива.
   – Где? – поинтересовался Билл.
   Стив показал в направлении амбаров.
   – Это не может быть Джим. Он бы поехал кратчайшей дорогой, через холм.
   – Может быть, это наши лошади, – предположил Билл.
   – Додж, сходи за ручей и посмотри вдоль изгороди, там проходит одна дорога. Только осторожно, сам не высовывайся. А я взгляну за амбары, оттуда тоже идет одна тропинка.
   – Будь осторожен, сынок, – глухо посоветовал дядя Билл.
   Стив спрыгнул с крылечка и быстро направился к дорожке под деревьями. Додж только было собирался выполнить его указание, как появилась Нан.
   – Что случилось? – спросила она, ее глаза встревоженно вглядывались в его лицо.
   – Мы услышали стук копыт, Нан. И я собираюсь посмотреть, не идет ли к нам кто-нибудь со стороны поля, – ответил он.
   Додж перебрался через ручей, прыгая с камня на камень, прошел сквозь редеющий лесок и у края поля осторожно огляделся. Но от ярких красок осеннего леса пестрело в глазах и, сколько он ни вглядывался, не видел ни одного движущегося предмета. Некоторые время он стоял, внимательно присматриваясь и прислушиваясь. Неожиданно до его ушей донесся громкий резкий смех со стороны амбаров. Додж вздрогнул, метнулся из стороны в сторону, но ничего не увидел сквозь густоту леса. Додж лихорадочно обдумывал, что могли бы значить эти неожиданные звуки, машинально скользя взглядом в том направлении, откуда они исходили. Чуть правее амбаров возвышался красноватый холм, он был самым выступающим здесь объектом, и Додж, естественно, тут же обратил на него внимание. На холме был человек. Он спрятался за выступ и со стороны дома его было невозможно заметить. Человек пошевелился, и на солнце блеснуло винтовочное дуло. Додж призадумался. Этот человек явно не имел ничего общего ни с громким смехом, ни со стуком копыт лошадей. Он притаился, а тот всадник вел себя слишком беззаботно. Что бы это могло означать?
   Тут он вспомнил о Стиве и бросился к дому. Додж замешкался на несколько минут, перепрыгивая через ручей, и в это мгновение раздались выстрелы. Он выбежал из леса в тот момент, когда Стив с ружьем в руках отступал к дому. Кровь залила его лицо. Скорее всего, кто-то стрелял в него из засады. Под прикрытием деревьев Додж пробрался ближе к тропинке и выглянул. Навстречу ему двигались оседланные лошади без седоков. Раздался еще один выстрел, со стороны амбаров и чуть выше, как ему показалось. Додж немедленно связал его с человеком, который взбирался на холм. Раздались хриплые крики и град винтовочных выстрелов. Положение явно осложнялось. На тропинке по-прежнему никого не было. Додж обернулся и увидел, как Стив вбежал по ступенькам прямо в объятия испуганных женщин и дяди Билла. Додж тоже поспешил во двор к дому, криком предупредив, что это он.
   Стив угрюмо заряжал винчестер. Старый Билл с ружьем в руках присел, всматриваясь сквозь деревья в том направлении, где проходила тропинка.
   – Они пришли, Додж, – скрипуче проговорил он.
   Миссис Лилли загоняла возбужденных ребятишек в кухню, Нан вытирала платком кровь с лица Стива.
   – Дай-ка я посмотрю, Нан, – сказал Додж, подходя к ним.
   – О, Додж, я надеюсь, это не опасно, – заплакала Нан.
   – Ерунда! – вскричал Стив. – Я даже ничего не чувствую.
   Додж хорошо разбирался в огнестрельных ранах. Он ощупал голову Стива и обнаружил глубокую царапину у виска.
   – Тебе повезло, мой мальчик. Пролетела близко, но лишь слегка задела. Принеси-ка воды, Нан, и чистое полотенце. Промой хорошенько и перевяжи его потуже.
   Нан радостно вздохнула, вскочила с колен и побежала в дом. Додж взял винтовку и начал набивать магазин патронами.
   – Миссис Лилли, уведите детей, и пусть они лягут куда-нибудь пониже. Следите, чтоб они не высовывались, – приказал он. – А теперь, Стив, успокойся и расскажи мне, что ты видел и что там случилось.

Глава 11

   Стив закончил заряжать винтовку и нагнулся вперед, так как пот и кровь все еще капали с его лица. Прибежала Нан с водой и бинтами и встала позади него на колени, чтобы перевязать его.
   – Только не закрывай мне глаза и поспеши, – сказал Стив, тяжело дыша.
   Додж все время внимательно оглядывался. Старый Билл переходил с одного места на другое и время от времени пригибался, пытаясь что-нибудь увидеть между деревьями. С небольшими интервалами раздавались выстрелы, свист пули, и это еще больше нагнетала напряженность.
   – Похоже, стреляют из амбара, – заметил Билл. – Пока что все выстрелы ложатся слишком высоко, но думаю, скоро они пристреляются, и тогда здесь будет небезопасно.
   – Скорее всего, им не видно нижнюю часть дома, но могут залететь и шальные пули, – ответил Додж. Он с тревогой посмотрел на Нан – она стояла как раз напротив того места, откуда летели пули, правда, ее защищали несколько огромных сосен.
   – Подлый самогонщик! – вскричала Нан. – Он не мужчина. Стреляет в наш дом, хотя прекрасно знает, что у нас здесь полно детей!
   – Стив, так расскажи же мне, что там случилось, – попросил Додж.
   – Я никак не могу собраться с мыслями, – ответил парень. Додж заметил, что он был испуган.
   – Ты далеко прошел по дорожке, когда в тебя выстрелили? – спросил Додж, пытаясь помочь ему вспомнить все детали.
   – До самых ворот.
   – Так далеко? Ничего себе! И что ты там увидел?
   – Там была группа всадников, наверно, около дюжины. Некоторые уже сошли на землю и привязали лошадей. Я видел среди них Хатуэя – проклятый ублюдок! Волосы у него стояли торчком, как грива. О, если бы только у меня была с собой винтовка! А для шестизарядника он был слишком далеко от меня. Хатуэй размахивал руками и что-то громко говорил, наверно, указывал, кому что делать. Ближе всех ко мне был один из Килов, он все осматривался кругом. Он же и меня первый увидел и как заорет: «Вон там!» Схватился за винтовку. И вдруг, я даже не сразу понял, что произошло. Винтовка выпала у него из рук, клянусь, я даже видел, как из его куртки пыль поднялась. И только когда он начал падать, я услышал откуда-то сверху выстрел. Мой Бог! Готов биться об заклад, я знаю, кто его прострелил насквозь! Тогда я повернулся и бросился бежать что было силы по дорожке, зигзагами, как заяц. Они начали стрелять по мне. Потом я услышал, как мимо просвистела пуля, совсем рядом с головой, что-то обожгло чуть выше уха. Но больше им не удалось меня достать.
   – Ха! Удача на нашей стороне! – обрадовался дядя Билл. – Но кто же, черт возьми, мог достать этого парня, Кила? Ты, наверно, ошибся, сынок.
   – Ну уж, нет! Я видел, как он остановился, схватился за бок, согнулся и упал. И главное, я узнал треск этой винтовки.
   – Коплас!
   – Конечно.
   – Хотя, конечно, если подумать, кто еще мог это сделать? Мальчики, я думаю…
   Бах! Пуля влетела в стену дома прямо под крышей веранды.
   – Я видел, откуда она вылетела. Кто-то очень меткий укрылся около каменного амбара, – крикнул дядя Билл с дальнего угла веранды.
   – Ну, все, Нан, достаточно. Все в порядке. Пора в дом, – сказал Стив. – Фью! Прислушайся-ка к крикам. Что-то мне кажется, не все выстрелы направлены в сторону нашего дома. Как ты думаешь, Додж?
   – Я думаю, что там идет небольшая перестрелка между бандой Хатуэя и нашим индейским другом Копласом. Я видел, как он карабкался с той стороны холма.
   – Не может быть!
   – Это так, Стив, я уверен в этом. Это он бьет их оттуда, сверху.
   Выстрелы теперь трещали непрерывно, и пули ложились чересчур близко. Старый Билл приладил винтовку на перила крыльца и тщательно прицелился, прежде, чем выстрелить.
   – Что, побеспокоил тебя! – свирепо вскричал он, спустив курок. – Мальчики, я задел одного из них. Они разделились на две части, одни из них прячутся за каменным амбаром, а остальные за деревянным – эти суетятся больше всех, как я погляжу.
   Стрельба продолжалась. Додж впервые попал в такое положение, слишком многое было поставлено на карту. За его спиной были люди, которых он должен был защитить, и поэтому рисковать он не имел права. Он перебежал через веранду, чтобы посмотреть на поле боя с точки, где стоял Билл. В просвет между фруктовыми деревьями он видел каменный амбар, из-за которого раздавались выстрелы и взлетали облачки дыма. Второй амбар был практически скрыт за деревьями, видно было только крышу. Изучив обстановку, Додж принял решение.
   – Стив, возьми коробку с патронами и потихоньку спрыгни с крыльца, – крикнул он. – Доберись до ручья – ты нападешь на них с той стороны. А я обойду их слева, за кустами. Коплас прикроет нас сверху. Если они только попытаются напасть на дом, мы их перехватим. Билл, а ты иди внутрь и смотри в оба. Будь готов поддержать нас в случае чего.
   – Отличная идея. А то тут становится слишком жарко, – дядя Билл зашел в хижину и выставил винтовку из окна. Стив спрыгнул с крылечка и исчез. Додж торопливо набивал карманы патронами и тут раздался свист пули, а затем отчаянный вопль одного из детей. Вслед за тем пронзительно вскричала Нан.
   – Нан! – Додж почувствовал, что сердце куда-то мгновенно провалилось. Он понял, что пуля, скорее всего, влетела в щель между бревнами.
   – О, Додж! Они ранили маленького Рока! – со слезами ответила девушка. Ярость горячей волной охватила мозг, он хотел было броситься на кухню, но остановился, понимая, что он сейчас нужнее в другом месте.
   – Нан, скажи только, он не…
   – О, я не знаю, я не могу понять. Он упал и не движется.
   – Ну-ну, девочка, держись. Постарайся остановить кровь, возьми себя в руки, – приказал Додж. – Дентон, встань у окна и смотри в оба. Только осторожно, чтобы в тебя не попали, и нас со Стивом не убей. Мы хотим попытаться напасть на них со стороны амбаров.
   – Додж, только не оставляй нас! – взмолилась Нан, появляясь в дверях. Руки ее были в крови, лицо белое, как бумага.
   – Нан, это война. Возьми себя в руки, – резко ответил он. – Там, на холме, Коплас. Стив направился к ручью, а я достану их через кустарник. Десять против одного, что мы прогоним их.
   Додж пересек веранду и перебежал под прикрытием молодых сосенок. Дальше он продвигался быстро, но очень осторожно, прислушиваясь к винтовочным выстрелам и следя, чтобы его не заметили бандиты. Перестрелка продолжалась еще несколько минут, а затем прекратилась. Что это могло означать, он пока не знал, но надеялся, что это хороший признак. Сначала он хотел повернуть к изгороди фруктового сада, но потом передумал. Малиновые кусты давали хорошее укрытие, но были слишком далеко от дорожки. А он хотел быть рядом, в случае если бандиты Хатуэя решат двинуться по тропе или в зарослях вдоль нее. Наконец, он остановился около загородки пастбища. Здесь можно было надежно укрыться и хорошо было видно оба амбара. Он подполз поближе и внимательно оглядел поле действий. Затем он попытался обнаружить какие-нибудь признаки местонахождения Стива. Но их разделяло несколько крупных обломков скалы и густой кустарник. Тогда он отбросил бесполезные попытки и снова обратил все внимание на противника. Посередине открытого пространства между деревянным амбаром и корралем под красным холмом распростерлось тело мужчины лицом вниз. Доджу слишком хорошо знакома была эта неестественная поза, расслабленная и в то же время напряженно застывшая. Чуть подальше амбара нервно топтались оседланные лошади, они постепенно перемещались все дальше и дальше от него. А слева, в каменном амбаре, вероятно, засели бандиты.
   Додж залег примерно в ста ярдах от деревянного амбара. Отсюда хорошо просматривалось все пространство, которое пришлось бы преодолеть нападающим, если бы они решили предпринять штурм самого дома. Но он был абсолютно уверен, что они не осмелятся на это, опасаясь орлиных глаз индейца, засевшего на холме. А если еще и Стив нашел себе подходящее местечко, то Хатуэй теперь оказался в крепких тисках. И раньше наступления темноты бандитам лучше не высовываться. Если ночь будет лунная, то тогда их положение окажется еще серьезнее. Но Додж не слишком-то высоко оценивал терпеливость и сдержанность Хатуэя.
   На этом месте раздумья Доджа прервал выстрел из кустов с противоположной стороны двора – это начал действовать Стив. Додж слышал, как пуля расплющилась о деревянную стену. В ответ раздался возмущенный вопль, и разъяренные голоса из амбара. Затем прогремел выстрел с холма. Дымок вылетел из карликовых сосенок. За ним последовал хриплый стон и голоса стихли, слышно было только фырканье и топот испуганных лошадей.
   Бандиты ответили залпом в сторону сосенок, но Додж не боялся, что это может повредить индейцу. Коплас, конечно же, после выстрела мгновенно менял свою позицию. Несколько пуль ударилось о каменную стену. Это Стив снова начал свою атаку. Бах! Бах! Пули врезались в амбар, как тяжелый топор в мягкое дерево. Раздался еще один вопль – Стив кого-то ранил. Додж внимательно оглядел каменную кладку, он не мог понять, откуда же стреляют бандиты. Наконец он заметил темную щель между камнями под самой крышей и быстро послал туда несколько пуль. Посыпались осколки, взлетела белая пыль.
   – А, черт! Снип, мы окружены! – раздался крик из амбара, в нем слышались ярость и отчаяние.
   Додж сразу узнал этот голос и еще несколько раз выстрелил в щель под крышей. Внутри поднялась паника. Пули ударялись о стену и рикошетом отлетали в сторону. Вдруг выскочили двое и стремительно перебежали расстояние между двумя амбарами. Додж выстрелил вслед второму, но, видимо, недостаточно быстро, пуля ударила в землю позади него.
   Додж начал перезаряжать винтовку, но тут раздался сильный удар в рейку изгороди прямо у него над головой. Он перекатился влево и вжался в землю. Он весь покрылся холодным липким потом. Очевидно, кто-то из противников засек дымок от его винтовки и чуть не попал в него. Додж ругал себя последними словами за то, что позволил себе расслабиться, потерять бдительность и эта беззаботность чуть не стоила ему жизни. Что стало бы тогда с Нан? Он лежал, напряженно ожидая, что раздастся еще один выстрел из щели в каменной стене, и оттуда вылетит облачко дыма. Прогремел выстрел, но совсем не с той стороны, откуда его ожидал Додж. Он поискал глазами и заметил дымок у высокого кедра в нескольких ярдах от каменного амбара.
   Додж передвинул винтовку и осторожно пристроил ее на нижнюю рейку изгороди. Кто-то прятался либо за кедром, либо в ветвях дерева и Додж приготовился выстрелить, как только засечет этого снайпера. Яркая вспышка и дымок вылетели от подножья дерева, и Додж тут же прицелился, собираясь туда выстрелить, но не успел он спустить курок, как выстрел прогремел с холма. Нелепо взмахнув руками, тяжелое тело упало на землю, винтовка отлетела в сторону. Додж заметил, как шевельнулись ветви кедра и приготовился не упустить и второго врага. Как только гибкая фигура появилась в ветвях, приготовившись спрыгнуть на землю, Додж мгновенно выстрелил и парень свалился на землю. Он хрипел и бился, как подбитая птица.
   В наступившей тишине раздался грубый голос.
   – Туитчел! – голос прозвучал из деревянного строения.
   – Что тебе? – откликнулся голос из каменного амбара.
   – Мы окружены.
   – А, черт!
   – Этот проклятый индеец! Он бьет нас сверху!
   – А ведь я говорил тебе, – раздался холодный саркастический голос Туитчела. – Это ты не хотел встретиться с ними на открытом месте. Тебе надо было устроить эту идиотскую засаду. А теперь, Бак, у нас столько же шансов, сколько у снежного кома в преисподней!
   – Что будем делать? – в голосе слышались тревожные нотки.
   – А что ты хочешь – сражаться или удирать? – язвительно поинтересовался Туитчел.
   Хатуэй не соизволил ответить. Затем последовало негромкое, но напряженной обсуждение. Внезапно дверь деревянного амбара с грохотом распахнулась, засевшие там бандиты выскочили со стороны, где их не могли достать Стив и Коплас, а Додж только успел заметить, как темные фигуры бросились в сторону леса и исчезли под кедрами. Вслед за этим из каменного строения выскочил сначала один человек, а потом еще двое, которые тащили с собой раненого. Действовали они чрезвычайно быстро, да и расстояние между двумя строениями было совсем небольшое, поэтому Додж даже не сумел толком прицелиться. Но Стив и Коплас все-таки открыли стрельбу. В течение буквально нескольких секунд раздавались воинственные крики, свистели пули, грохотали выстрелы, трещали ветви под ногами убегающих бандитов, но вся эта какофония завершилась стуком копыт, и все стихло.
   Додж вскочил, одним взмахом перелетел через высокую изгородь и позвал Стива.
   – Хей! Хей! – прозвенел ликующий голос и из кустов появился Стив, еще не остывший после сражения, грязный, со свирепым выражением лица.
   – Вперед, Додж! – позвал он и устремился по тропинке.
   – Подожди, не торопись. Лучше позови Копласа, – ответил Додж, пытаясь взглядом отыскать притаившегося индейца.
   – Хей, Джим! – крикнул Стив.
   С холма донесся ответный крик, и появился Коплас, настороженный, с винтовкой наготове.
   – Они ушли, Джим, – сообщил ему Стив,
   Коплас помахал им рукой и начал спускаться с холма. Для Стива и Доджа это послужило сигналом к тому, чтобы осмотреться вокруг. Один убитый лежал посередине двора, пуля попала ему прямо в центр лба. Они могли видеть только половину его лица – застывшую оскаленную маску.
   – Это один из Килов, – сказал Стив. – Но это не Руби и не Даймонд – их я хорошо знаю.
   Они ждали Копласа, но он пошел не к ним, а подошел к амбару и распахнул дверь. Додж и Стив подошли ближе. Дверь была прострелена в нескольких местах, а на внутренней стороне остались кровавые отпечатки пальцев. Хатуэй с дружками удирали через заднюю дверь, которая выходила к корралям. Додж наметанным взглядом заметил следы трех человек, спускавшихся к лошадям. Следы сходились у распахнутых ворот корраля. На камнях остались капли крови, Додж вышел по ним из ворот и проследил их до самого леса. Когда он вернулся, Стив уже направлялся к каменному амбару, но Коплас за ним не последовал.
   – Вот еще один, – Стив указал Доджу на человека, который во время перестрелке был убит у кедра. Он лежал обмякший, как пустой мешок. – Где-то я его видел, – продолжал Стив. – Скорее всего он из банды Туитчела.
   Неслышно подошел Коплас.
   – Пойду за лошадью.
   – Что мы будем делать с трупами? – поинтересовался Додж.
   – Хо! Оставим их на съедение шакалам, и дело с концом, – заявил Стив. – А теперь, насколько я знаю Джима, мы пойдем по следам Хатуэя, пока они не остыли.
   Стив вытащил из-за пояса убитого револьвер, а Додж подобрал лежавшую рядом винтовку.
   – Додж, это ты его пристрелил, – сказал Стив.
   – Нет, гром и молния, я только успел прицелиться, как Коплас его уже сбил. Но на дереве был еще один. Он спрыгнул, как белка, но я его все же ранил.
   Они вернулись обратно и обнаружили, что Коплас уже снял с убитого Кила пояс с револьвером.
   – Надо торопиться, – нетерпеливо подгонял их Стив.
   – Не спеши, парень. Сейчас у нас есть кое-что поважнее. Дело в том, что ранили маленького Рока, и Нан не могла мне сказать, насколько серьезно. Но, боюсь, что положение довольно опасное.
   – О, нет! – простонал Стив и бросился бежать по дорожке к дому.
   Додж поджидал Копласа на пересечении двух тропинок. Он стоял, мрачно задумавшись о том, сколько раз ему доводилось бывать и в более жестоких сражениях, чем эта небольшая перестрелка. Но теперь опасности подвергалась Нан, страдал от боли маленький мальчик. И сознание того, что он не смог его уберечь, жгло его грудь, как каленым железом. Хатуэй и Туитчел еще вспомнят сегодняшний день, они поплатятся за все своей собственной жизнью. Он найдет их где угодно, даже дикие леса и горы Тонто не смогут из спрятать.
   Появился Коплас со своей лошадью на поводу. К седлу был привязан большой пакет, перетянутый шпагатом.
   – Джим, как тебе удалось появиться здесь как раз вовремя? – спросил Додж. – Тебе удалось их выследить?
   – Нет. Вчера вечером они устроили в городе кутеж. А я потихоньку слонялся поблизости. В лагерь они уехали поздно. А сегодня на рассвете, когда я туда пришел, их уже не было. Но мне удалось их обогнать, я пробрался через гору.
   – Сколько их в банде?
   – Девять или десять, не могу точно сказать.
   – Пусть девять. Двое убиты, трое ранены – это те, в которых я наверняка уверен. По-моему, не так плохо для одного утра.
   – А я стрелял в Хатуэя, но промазал и рад этому. Я хочу, чтобы Стив сам убил этого ублюдка!
   – Но знаешь, мне кажется, не стоит этого специально дожидаться. Я-то уж точно больше не буду тянуть, если представится случай. Самое горькое, Джим, что ранили маленького братишку Стива, Рока.
   Коплас с горечью покачал головой.
   – Очень плохо. Но мы должны идти, Додж, надо найти их следы.
   – А ведь Хатуэй оказался предателем, Джим. Ты наверно, слышал, как Туитчел к нему обратился, а Хатуэй не ответил. Я думаю, что они больше не объединятся.
   – Хатуэю придется соединиться. Сейчас они уползут зализывать раны в свою берлогу, где у них установки, и там он их снова накачает белым мулом.
   Додж заключил, что Коплас тоже невысокого мнения о степени влияния Хатуэя на своих людей. Все, что он может – купить их с помощью спиртного или денег. Но чуть только появляется хоть малейшее препятствие, он сразу же отступает на задний план перед более сильной личностью.
   Коплас направился к дому, а Додж собрал всех лошадей и тоже подошел к крыльцу. Старина Билл поджидал его. Коплас развязал свой сверток.
   – Неплохо для первого раза? – спросил старый техасец.
   – Что с мальчиком? – с замиранием сердца поинтересовался Додж.
   – Ну, сносно. Пока, конечно, ничего не ясно, но, думаю, малыш Рок справится с этим.
   Додж заглянул в кухню. Миссис Лилли, побледневшая, но сдержанная, возилась около плиты. Увидев его, она улыбнулась с надеждой и облегчением. Тогда Додж прошел в комнаты. Нан встретила его на пороге. Она уже оправилась от ужаса и была полна решимости.
   – Рок уснул, – сказала она, указывая на бледного мальчика в постели. – Я перепугалась до смерти.
   – Куда его ранили? – спросил Додж.
   – Чуть ниже правого плеча. Я вытащила пулю.
   – Отлично! Ты настоящий доктор. Но ты хорошо обработала рану? Грязная пуля может привести к заражению крови.
   – Этого можно не бояться, Додж, я промыла ее белым мулом!
   – Ну, черт меня возьми. Все-таки это зелье хоть для чего-то может быть полезным. Нан, мы очень скоро наступим Хатуэю на хвост.
   – Стив сказал мне. Я очень рада. Пока он жив, и я остаюсь дома, мама и дети находятся в опасности.
   – Думаю, теперь уже недолго, – ответил Додж.
   – Мама говорит, ей будет спокойнее, когда мы уедем. Дентон через перевал доберется до ранчо Джонса и привезет сюда кого-нибудь из женщин. Поэтому мы можем не волноваться, одни они не останутся. Но как ужасно, что мы ничего не будем знать о маленьком Роке.
   – Нан, все могло быть хуже. Главное, мы их выгнали. Мы заставили их отступить с потерями. Так или иначе, но с Хатуэем будет покончено. И сегодня начало его конца.
   – О, Господи, благодарю тебя! Ты знаешь, я чувствую, что это именно он выстрелил в маленького Рока. Я сохранила пулю, ты видишь, это не сорок четвертый калибр.
   Додж внимательно рассмотрел крохотный свинцовый снаряд, попавший в малыша. Если он не ошибался, то выпустил его винчестер тридцать восьмого калибра. Он вернул пулю Нан.
   – Когда-нибудь мы все узнаем.
   – Додж, – позвал снаружи Стив. – Пора собираться. Выходите с Нан. Сейчас седлаем лошадей и трогаемся в путь.

Глава 12

   Дядя Билл решил поехать вперед и где-нибудь подальше среди скал закопать обезображенное тело Кила. Додж вначале боялся, что эту акцию не удастся провести тайком от девушки. Но скоро он понял, что о ней можно не беспокоиться. Она была бледна и молчалива, но лицо ее выражало решимость принять действительность такой, какая она есть. Она ни разу не обернулась на дом и не пожаловалась на усталость.
   Коплас возглавил отряд. Он, казалось, даже не смотрел на землю, чтобы проследить направление поспешного отступления бандитов. Он заслуженно считался лучшим охотником в Тонто и подобно ковбою умел различать следы прямо из седла. Его наметанному глазу достаточно было одного беглого взгляда, чтобы заметить то, что Доджу приходилось отыскивать. Впрочем, несущиеся лошади проложили такую широкую просеку, что следы копыт не заметить было невозможно. Но Доджу пришлось потрудиться, чтобы отыскать на земле капельки крови. Он был уверен, что беглецы не могли уйти далеко, так как с ним были раненые. Они, очевидно, не успели перевязать раны, и Додж испытывал чувство мрачного удовлетворения, когда находил багряные пятна на сверкающих листьях манзаниты, на поваленных стволах деревьев, а местами в пыли натекли целые лужицы.
   Они ехали по хорошо утоптанной дороге, проложенной от ранчо Лилли. Старый Рок никогда не использовал колесного транспорта в хозяйстве, но широкая дорога совсем не походила на узенькую лесную тропинку. Коплас ровной рысью скакал впереди. Если он и боялся засады, то не подавал вида. Впрочем, и ему, и Доджу было совершенно ясно, что Хатуэй сейчас вряд ли решится останавливаться и устраивать засаду. Он видел, как убили его приятелей, может быть, и сам был ранен, и скорее всего улетал, как на крыльях, подальше от поля битвы. Хотя Туитчел или Килы могли остановиться и закончить за него сражение.
   Скоро извилистая дорога спустилась с холма. Додж поднял голову и в который раз залюбовался величественным Римом. Черная вершина сияла золотом в солнечных лучах, чуть ниже следовали полосы красноватой породы, которые затем переходили в зеленые склоны, изрезанные каньонами, уже окрасившимися в осенние тона. Шум бурлящего потока наполнял уши. Вначале его течение было неторопливым, с тихими заводями, ленивыми поворотами, а теперь он обрушивался вниз, к мрачному каменному лабиринту, который Додж не раз видел сверху. Здесь вода приобрела желтоватый янтарный оттенок, под цвет осенних листьев. По берегам его толпились сикаморы, клены, ивы, березы и создавали тень всех оттенков желтого, красного, коричного, зеленого.
   В узкой долине первой террасы они увидели грубую деревянную хижину посреди убого поля с помятой потоптанной кукурузой. Из двери выглянула длинноволосая женщина в потрепанной одежде. Злобно залаяла собака, Коплас проскакал мимо хижины, даже не оглянувшись. Нан сообщила Доджу, что это хозяйство Хокинса, который гораздо больше симпатизировал Хатуэю, чем Лилли.
   Всадники переправились через ручей, но лошади остановились посередине по колено в воде и вволю напились. Камни на другом берегу были еще мокрыми после того, как здесь выскочила предыдущая группа. Ручей делал широкие повороты, и скоро в него влился еще один поток, после чего он замедлил течение, и теперь то здесь, то там под большими соснами образовывались глубокие темные прудики. Посреди деревьев показалась еще одна одинокая хижина, вокруг не было ни поля, ни садика. Здесь царило молчание и запустение, только единственное окошко черным глазом вопросительно смотрело на проезжающих. Коплас еще дважды пересекал ручей, а потом поехал по мягкому ковру из сосновых игл, нападавших под огромными деревьями. Доджу еще ни разу не приходилось спускаться так далеко от ранчо, – они проехали уже около пяти миль. Он увидел просвет между деревьями, а потом выехал на большую поляну. Отсюда виднелась крыша дома, пасущийся скот, пахло дымом. Справа от этого ранчо начиналась дорога на Рисон – около двадцати миль. Пыль на этой дороге лежала давно не тронутая копытами, а вот на тропинке вдоль ручья еще не просохли следы недавно проскакавших лошадей.
   – Ну вот, Додж, отсюда и начинается Тропа Тонто, – объявил дядя Билл. – И ведет она прямо в Адовы Ворота, где мы и найдем наших друзей-самогонщиков. Здесь довольно пустынно, этой дорогой редко пользуются.
   Коплас направил коня в едва заметный проход между кустами, за ним последовал Билл, Нан поехала третьей, затем Додж, а Стив замыкал группу. Дорожка была очень узкая, они ехали следом друг за другом, почти шагом. Следуя течению ручья, всадники вступили в ущелье. Здесь была влажная прохладная тень; с покрытых мхом утесов стекали чистые родники; в лицо летели холодные брызги, стремена задевали за кусты.
   Но вот они выехали на открытое пространство. Додж оглядел широкую долину, с западной ее стороны темнели покрытые лесом горные склоны.
   – Это гора Мертвой Лошади, – объяснил Стив, – отец очень любил здесь охотиться на медведей.
   Слева от них склон был очень крутой и обрывистый, такой высокий, что вершина была совсем не видна. Быстро оглядев открывшееся перед ними зрелище, Додж восхищенно воскликнул:
   – Нан! Здесь могло бы быть потрясающее -ранчо! Как будто специально для нас!
   – Это называется Медвежье Плато, – ответила она. – Но место здесь слишком дикое и пустынное даже для тебя. Когда-то оно принадлежало отцу, но, кажется, все пошло в уплату за белого мула.
   – Хатуэю? – поинтересовался Додж.
   – По крайней мере, он так говорит. Но отец этого не признавал, и никаких бумаг ему не передавал, это я точно помню. Только маленькие коричневые кувшинчики.
   – Ага. Что ж, я готов отдать за это тысячи маленьких коричневых кувшинчиков, пустых или полных. Господи, как же хорошо! А вон дом под теми большими деревьями, что это – сосны? А, нет, это ели. И эти островки сумаха, и красные вьюны…
   Додж с удивлением увидел, что Коплас остановился и подъехал к нему вместе с Биллом.
   – Я видел лошадей, но, по-моему, это не те, которых мы ищем, – сказал Коплас.
   – Четыре. Две гнедых, одна белая и одна рыжая, – добавил Додж. – Да, среди банды Хатуэя ни у кого не было ни белой, ни рыжей лошади.
   – Хатуэй, мне кажется, направился к Адовым Воротам, – добавил Коплас.
   – А может, в Бычий Каньон, Джим? – предложил Стив, подъезжая к ним. – Хатуэй не раз говорил, что у него там какой-то охотничий лагерь.
   – Это, конечно, только предлог, – быстро ответил метис. – Стив, а куда вы обычно отвозили сорго?
   – Ну, обычно мы направлялись по дороге от ранчо Селигмана, примерно тремя милями ниже Мертвой Лошади, оттуда к голому скалистому хребту на западе Тонто, По этой дороге мы ехали до самого устья Бычьего Каньона, затем мы затаскивали сорго на утес и сваливали его там. Вот и все, что я знаю.
   – Голый хребет, – задумчиво повторил Додж, – вероятно для того, чтобы спрятать следы, э?
   – О, эти адские пять миль! За каждую поездку мы совершенно выматывали своих лошадей. К тому же каждый раз приходилось ехать ночью.
   – Коплас, ты знаешь эту местность? – спросил Додж.
   – Да, случалось охотиться на оленя и медведя.
   – Ну-ка, расскажи мне, где здесь что, – продолжал Додж. – Я побывал на этих Болд Риджез. Оттуда видно, что каньоны сходятся в какую-то глубокую дыру.
   – Это и есть Адовы Ворота. Там у Хатуэя может быть берлога, где он прячется, но самогонная установка – вряд ли.
   – И я не думаю, что он потащил бы туда тяжело раненых.
   – Нет, конечно. Я считаю, что вся банда переправится через залив ниже Медвежьего Плато и попытается укрыться у друзей в Грин Вели, а может быть, и в Рисон поедут.
   Коплас опустился на землю и расчистил на песке немного места.
   – Вот смотрите, Додж и Стив, – сказал он, сломал прутик и начал ловко и уверенно рисовать на песке карту. – Вот Медвежье Плато. Проход Тонто идет вниз, он окружен скалами. Десятью милями ниже – Адовы Ворота. Наверху слева идет Мескальский Хребет до самого Бычьего Каньона. Местность жуткая, на лошадях туда не добраться. Дорога от Медвежьего Плато идет вверх по западной стороне, пересекает предгорья к северу от того места, где начинаются скалистые хребты, и спускается на дорогу к Грин Вели. С вершины до Грин Вели примерно девять миль. Здесь полно всяких ранчо, после Грин Вели местность становится довольно населенной. Думаю, многие из этих владельцев ранчо у Хатуэя под каблуком. Кроме Гордона. Он держит питейное заведение для Симпсона. Есть еще один землевладелец, Бейли, из новеньких. Они с Хатуэем большие друзья. По воскресеньям он читает проповеди, такой деревенский священник. Вот к Бейли Хатуэй вполне мог отвезти своих раненых.
   – А как по-твоему, Хатуэю здесь еще что-нибудь нужно, кроме укрытия в каньонах? – поинтересовался Додж.
   – Надо отыскать их следы, тогда можно будет сделать выводы.
   – Да, ты прав. Думаю, что Хатуэю главное сейчас – спрятаться и не дать нам возможность раскрыть его убежище. Туитчел скорее всего рвется в бой. Ну, а Килы, должно быть, больше всего хотели бы пристроить своих раненых в надежное место.
   – Я, кстати, не удивлюсь, если они решат разделиться, – вставил Билл.
   На этом совещание закончилось и отряд снова отправился в путь. Они довольно быстро пересекли равнину и оказались перед огромной каменной стеной. Ее прорезали несколько каньонов, по ним-то и продолжался Тонто. Три величественные ели отмечали место, где тропа поворачивала к Мескальским Хребтам. Под ними чернели остывшие кострища, но свежих следов копыт не было. Через некоторое время Коплас обнаружил место, где банда в полном составе переправилась через поток и направилась по вьющейся дорожке вверх по западному склону.
   – Что мы теперь будем делать? – поинтересовался Додж, озабоченно поглядывая на заходящее солнце.
   – Догонять! – свирепо откликнулся Стив.
   – Лагерь, – коротко ответил метис и спешился. – С наступлением темноты я сам поищу их следы.
   Додж облегченно вздохнул про себя. По крайней мере на сегодня погоня закончилась, и Нан могла отдохнуть. Охота, выслеживание врага в течение всего дня были нормальными занятием для мужчины, но присутствие девушки все меняло. Чувства Доджа были необыкновенно напряжены. Для него Нан была сейчас основным сокровищем, которое надлежало беречь. Тем не менее, он разделял ее уверенность в том, что с ними она подвергалась меньшей опасности, чем если бы осталась дома без всякой защиты.
   – Тогда давайте вернемся немного назад, я знаю в долине прекрасное место для лагеря, – предложил Стив.
   Внезапно метис удовлетворенно рассмеялся и указал на дорогу, по которой они пришли.
   – Это Тиг! – воскликнула Нан. – Он нашел нас.
   Пес увидел их и сломя голову бросился к ним навстречу.
   – Хо-хо! Старый медвежатник! – обрадовался Стив. – Что, побоялся остаться без охоты? Как же мы сами о нем не подумали? Он отыщет любой след, его только направь!
   – Теперь мы можем быть уверены, что ни человек, ни зверь не сможет к нам приблизиться незаметно, пока мы спим, – добавила Нан.
   Они спустились на землю там, где в разломе среди скал журчал чистый прозрачный ручей и деревья горели красно-желтой листвой в лучах заходящего солнца. Коней расседлали, стреножили и выпустили пастись.
   – Я, конечно, надеюсь на удачу, но сможем ли мы выполнить наши планы? – старый Билл с сомнением покачал седой головой. – Ведь и лошадей надо чем-то кормить.
   – Если бы не Хатуэй, я бы сказал, что мы не должны рисковать, – ответил Додж.
   – Теперь у нас есть собака, она будет нас охранять, а следы я и сам отыщу, – уверенно заявил Коплас.
   – Берите сумки и одеяла и идемте со мной, – предложил Стив и повел их в разлом между скалами. Здесь было довольно сумрачно. Но разлом постепенно расширился и перешел в каньон, окруженный крутыми скалистыми стенами, стало светлее.
   – Здесь медведи спускаются на плато, – сказал Стив. – Вот, видите следы? Идите сюда, здесь под елями очень уютно.
   Додж увидел, что Коплас за ними не пошел, и подумал, что метис, пожалуй, быстро отыщет место стоянки банды.
   – Спать, наверно, будет холодно, – заметила Нан. – А я не взяла свою теплую овчинную куртку. И одеяло очень тонкое.
   – Не бойся, будем спать вместе, – успокоил ее Стив. – По крайней мере, ты, я и Додж. Дядя Билл храпит и сопит, как стадо бизонов на водопое. Надо только всем вместе натаскать побольше еловых веток.
   У Стива был маленький топор, а у старика Билла – большой нож. Они срезали еловые лапы, а Додж и Нан укладывали их на земле для будущего ложа. Скоро у них получилась довольно широкая кровать на высоте примерно фута от земли.
   – А теперь одно одеяло вниз и два – чтобы укрыться, – сказал Стив. – Я, наверно, буду спать посередине, да?
   Все смущенно молчали. Но положение было серьезное, тут уж не до условностей. Нан вопросительно перевела взгляд со Стива на Доджа.
   – Мне еще ни разу не приходилось ночевать не дома, – наконец сказала она и внезапно покраснела.
   – Ну, вот что, ты моя сестра и невеста Доджа, а наши старые кумушки никогда об этом не узнают, – практично рассудил Стив. – Пора перекусить. Я захватил кофейник и две чашки. Разожги огонь, Додж, а я пока распакуюсь.
   Поужинав, они долго молча сидели у догорающего костра. Против воли их захватили мрачные мысли. Им предстоял нелегкий путь – ни отдыха, ни мирного сна, ни спокойного разговора, пока несколько человек, на которых они охотятся, не погибнут!
   Старик Билл выкурил трубку и, выколачивая пепел, сказал:
   – Должен сказать, что у меня на душе неспокойно. Знаете, если бы наш друг-апач не был сейчас там, на тропе, я чувствовал бы себя еще хуже.
   – Но я тоже мог пойти вместе с ним и хотел это сделать! – пылко воскликнул Стив.
   – Конечно, сынок, мы все уважаем твои чувства. Только ты очень раздражен и нетерпелив. Лучше уж пусть Коплас проведет разведку.
   – Но Хатуэй – это моя добыча, – вспыхнул Стив, и уже по одному этому замечанию Додж понял, что долго сдерживать юношу не удастся. Додж проклинал сложность обстоятельств, которые обрушились на него. Он хотел защитить Стива от катастрофы, но обязан был прежде всего позаботиться о Нан.
   – Все, детки, я закругляюсь, – сказал Билл и отправился укладываться с другой стороны ели. – И вам советую последовать моему примеру. На Копласа можно положиться, он разбудит нас в нужное время.
   – Идем, Нан, – сказал Стив, поднимаясь. – Помнишь, как мы с тобой и Беном играли в лесных бродяг?
   – Устрой ее, Стив, – добавил Додж. – А я еще немного покурю.
   Когда все улеглись, в каньоне воцарилась глубокая тишина. Додж курил и смотрел на последние красные угольки. Агрессивные мысли понемногу покинули его. Стива, конечно же, надо уберечь, чтобы он не бросился на Хатуэя очертя голову, на Копласа нельзя сваливать весь груз проблем, а Нан вообще ничем не должна рисковать. Все три проблемы никак не состыковывались. Додж надеялся, что удача их не оставит, но полагаться только на удачу он не собирался. Он очень надеялся, что Хатуэй и Туитчел вернутся в Рисон. В салуне среди гуляк, игроков и пьяниц они будут представлять гораздо меньшую опасность, чем в этих диких скалах в компании дикарей Килов.
   – Додж, – нежно позвала его Нан, – я не могу уснуть. Когда ты придешь, наконец?
   – Сию минуту, – виновато ответил Додж, торопливо пошел и сел на кровать. В темноте он с трудом различал бледное лицо Нан. Стив уже крепко спал. Додж свернул куртку и положил ее себе под голову, снял сапоги, положил рядом винтовку и револьвер и скользнул под одеяло. Нан лежала так тихо, что Додж совсем не ощущал ее присутствия. Но вот она шевельнулась, и Додж почувствовал, как ее рука коснулась его и скользнула к нему в руку.
   – Вот теперь все хорошо, – прошептала она. – Это первая ночь в лесу, я была напугана до смерти, но теперь я уверена, что все хорошо.
   – Да-да, девочка, я понимаю, это все ужасно, – хрипло ответил Додж. – Но ты не поддавайся. Подумай о Бене и маленьком Роке.
   Додж долго лежал без сна. Тиг заполз к ним на постель и свернулся клубком в ногах у Нан. Становилось холодно. Тихо шептали листья, тоненько звенели комары, журчал ручей, ветер стонал на склонах. Временами Додж начинал дремать, и звуки пропадали. Окончательно его разбудил громкий лай. Начинало светать, темнота ночи сменилась предутренним серым полумраком. Додж услышал потрескивание горящих веток и увидел Копласа. Тогда он вылез из постели и натянул сапоги. Кудрявая голова Нан едва виднелась из-под одеял. Додж разбудил Стива и направился к костру. Из-за ели появился старик Билл.
   – Привет, Джим, – заговорил Додж, с трудом сдерживая нетерпение. Метис кивнул. Его бронзовое лицо и мрачные глаза оставались совершенно бесстрастными. Зевающий Билл появился у костра на несколько мгновений раньше Стива, который подбежал всклокоченный, с тревогой глядя на своего приятеля.
   – Ну, ты узнал, где он окопался? – требовательно спросил он.
   – Я бы не сказал, что они окопались, Стив, – спокойно ответил метис, – но я узнал, где они остановились на ночь.
   – Где же? Не тяни.
   – У Белмара.
   – Так близко? Здесь через гору не больше трех миль. Почему они там остановились, как ты думаешь?
   – Скорее всего из-за раненых. Я выследил следы копыт до самого корраля Белмара. У них девять лошадей, в доме темно и тихо. Я посмотрел и вернулся.
   – По-моему, нам надо подкрепиться на дорогу, – предложил старина Билл.
   – Успеется, надо решить, как мы поступим, – нетерпеливо заявил Стив.
   – А кто такой Белмар? – поинтересовался Додж.
   – Ну, как тебе сказать, если Белмара до сих пор не посадили, так это только потому, что у нас здесь нет никакого закона, – объяснил техасец.
   – А ты что скажешь, Джим? Подозрительный тип?
   – Я скажу, что для нас нет ничего хорошего в том, что они залегли у Белмара.
   – У тебя уже есть какой-нибудь план?
   – Да. Думаю, спать они будут долго, – ответил метис. – Мы переберемся через ручей и обойдем их со стороны леса. Потом нам надо удержать их в доме в течение дня, а к ночи поджечь дом и выкурить их оттуда.
   – Неплохо, – согласился Додж. – Пойду позову Нан. Нам надо побыстрее поесть.
   Опустившись на колени возле постели Нан, Додж сначала хотел легонько тряхнуть ее за плечо, но затем, повинуясь внезапному желанию, он вместо этого поцеловал ее. Она тут же проснулась, почувствовав его губы на своих губах.
   – О-о! – испуганно вскрикнула она, и Додж торопливо отпрянул. – Мне приснилось… Где я? Как холодно и мрачно. Додж!
   – Да. Я здесь, и вокруг действительно холодно и мрачно, – ответил он. – Кто еще мог осмелиться разбудить вас поцелуем, юная леди?
   Она приподнялась, опершись на локоть, и увидела у костра метиса и всех остальных.
   – Коплас! Он нашел их?
   – Нашел. И нам сегодня предстоит горячий денек. Поднимайся. В ручье можно умыться.
   Еще не до конца рассвело, когда всадники уже скакали через равнину. Мирно щипавший травку олень испуганно насторожил уши при их приближении. Вслед за Копласом они переправились через ручей, туда, где тропа выходила на небольшую поляну. Затем Коплас предпринял длительный подъем по довольно крутому лесистому склону. На вершину они поднялись примерно в миле от ручья. Солнце еще не появилось, но великий Рок Рим, господствующий над бассейном, уже сверкал, будто охваченный пламенем. Утро было свежее, морозное; впереди, ломая кусты, промчался олень, голубые сойки и белки сварливой болтовней протестовали против вторжения чужаков в их владения; с отдаленной вершины раздавалось токование индеек. Коплас кружным путем пробирался через подлесок в поисках более легкого пути. Через некоторое время всадники оказались на вершине, откуда начиналась лесистая страна, она простиралась от серого холма до голых хребтов. То там, то здесь, на большом расстоянии друг от друга поднимались ленивые голубоватые дымки, местами между деревьями проглядывала серая дорога.
   – Над домом Белмара дыма не видно, – сказал Коплас, указывая место, где укрылись бандиты.
   Проследив за его рукой, Додж увидел среди листвы уголок коричневого отгороженного поля. Белая кора и золотистые листья платанов указывали на присутствие воды. Коплас начал спускаться. Очень быстро они выехали на ровную поверхность и снова оказались в густом лесу. Коплас вывел их на крохотную полянку, скрытую густой зеленью и спешился.
   – Слезайте, – сказал он остальным.
   – Уютное местечко. Далеко от дороги? – спросил Додж.
   – Пожалуй, слишком близко, в случае, если лошади заржут. Я готов поспорить, что с этой стороны нас никто не побеспокоит, – ответил метис.
   – Это дорога, которая ведет отсюда с Медвежьего Плато, – сказал Стив. – Здесь самое безопасное место. Нан, я думаю, тебе лучше остаться здесь.
   – Что скажешь, Додж? – с тревогой спросила она.
   – Здесь, конечно, тебя не достанет пуля. Но я боюсь, как бы тебя не обнаружили.
   – Я первая услышу, если кто-то приблизится сюда, пешком или на лошади.
   – Ну, а я бы посоветовал тебе остаться, – вставил старый техасец. – Нан, у тебя острый глаз и прекрасный слух. Да и Тиг даст знать, если кто-нибудь вдруг появиться.
   Но Доджу этот вопрос не казался таким простым.
   – Ну вот что, – угрюмо сказал он, – если бы я был с бандой Хатуэя, я бы непременно выставил разведчика на вершине горы на всю ночь и утро, чтобы следить за всеми нашими передвижениями.
   – Хатуэй не собирается долго задерживаться у Белмара, поэтому он не станет следить за нами, – сказал Стив. – Давайте-ка поторопимся.
   – Это лучшее, что мы можем сейчас сделать, – высказал свое мнение метис, ни словом, ни жестом не показывая своего волнения.
   На этом споры прекратились. Коплас достал винтовку из чехла и выступил вперед. За ним последовали Билл и Стив, а Додж немного задержался, чтобы сказать несколько слов на прощание Нан.
   – Дорогая моя, – проговорил он, обняв ее, – будь осторожна и внимательна. Если бы эта вражда не затрагивала твоих интересов, я бы ни за что тебя сейчас не оставил.
   – Со мной все будет в порядке. Это ты будешь подвергаться опасности, а не я. Поиграй с ними в индейцев, Додж.
   – Ты лучше сама превратись в индейца на время. Я, может быть, приду к тебе, когда обстановка проясниться, – с этими словами он выпустил ее из своих объятий, подхватил винтовку и скользнул в кусты вслед за остальными.
   А они тем временем ушли совсем недалеко. Коплас стал очень осторожен. Он крался от дерева к дереву, прятался за кустами, внимательно вглядываясь вперед и прислушиваясь. Вскоре Додж увидел дорогу. Подойдя к ней, Коплас тщательно обследовал ее в обоих направлениях. В лесу было тихо. В отдалении дятел долбил засохшее дерево. Наконец, метис пересек дорогу. После этого он пошел уже быстрее, без остановок, пока лес не начал редеть и впереди между деревьями не показалась поляна.
   – Додж, теперь твоя задача – подобраться к ним поближе, – приказал Коплас. – Пойдешь прямо и скоро наткнешься на дом. С другой стороны, около дороги находится корраль, где они оставили своих лошадей. А мы подойдем с другой стороны и засядем неподалеку друг от друга.
   Коплас повел остальных в лес. Что ему делать дальше после того, как он подползет поближе к дому, Додж не знал. У него было мрачное предположение, что он должен будет стрелять в любого из врагов Лилли, который попадется ему на расстоянии выстрела. Доджу, правда, претило стрелять в человека, который ничего не знал о его присутствии. Ему пришлось напомнить себе о том, что этот человек будет заведомо врагом Нан и что правда в этой вражде на стороне клана Аризоны. А еще большая вероятность была в том, что кто-нибудь из них еще раньше выстрелит ему в спину.
   Оставшись один, он несколько мгновений прислушивался, а затем медленно и бесшумно двинулся в указанном ему направлении. Время от времени он останавливался. Приблизившись к прогалине, он обнаружил, что находится в ее нижнем правом углу. Несколько платанов указывали место, где находился источник воды. Запаха дыма он не чувствовал. На прогалине, которая оказалась кукурузным полем, мирно паслись лошади и коровы. Он увидел также несколько свиней. Пройдя между кедрами, которые были его последним укрытием, он опустился на землю и пополз к дальнему углу поляны. Наконец, цель его была достигнута. На расстоянии винтовочного выстрела стояли две хижины. Их соединяла крыша общего крыльца. Двери и окна были открыты, но больше никаких признаков жизни не было заметно. Обитатели, кто бы они ни были, еще спали. Додж поудобнее устроился, приготовился ждать и наблюдать, но в основном, конечно, слушать. Корраль, о котором упоминал Коплас, находился, по-видимому, с другой стороны, позади хижины. Но он был уверен, что услышит, если с той стороны донесется какой-либо звук.
   Едва Додж приготовился к внимательному наблюдению за хижинами, как события приняли несколько иной оборот. Он услышал лошадиное ржание, затем какой-то крик и ответный выстрел из леса. После минутного колебания он решил, что стоит обратить внимание только на крик. Но он с трудом мог определить направление, откуда он прозвучал, так как в лесу звуки всегда звучат обманчиво.
   Справа, где находилась Нан, раздавалось токание индеек. Треск веток и постукивание кости о дерево указывали на присутствие лося или оленя. Кружась, взлетела стая лесных голубей, явно напуганных чьим-то присутствием. Но слух его был настроен на совсем другие звуки – удар копыта об изгородь, топот лошадей по твердой земле, ржание или свист – но ничего подобного слышно не было. И кроме того, ему казалось совершенно невероятным, что в коррале, совсем рядом, находятся девять горячих коней, а его привычное ухо погонщика до сих пор не уловило ни единого знакомого звука.
   Прошло около получаса. И Додж пришел к выводу, что никаких лошадей в коррале у Белмара не было. А если к этому еще добавить и пустынный вид обеих хижин, то становилось совершенно очевидным, что банда Хатуэя покинула это место. Первым его чувством было облегчение, что Нан, видимо, теперь вне опасности. Но это ощущение было недолгим.
   Раздавшийся вслед за этим звук заставил его насторожиться. Он услышал металлический удар подковы о камень справа от него на дороге, как раз там, где спряталась Нан. Его прошиб холодный пот. Это мероприятие посреди белого дня не нравилось ему с самого начала. Он хорошо помнил, что на поляне, где они привязали лошадей, не было ни одного камня. Додж подумал, что может быть на дороге появился какой-то всадник и движется в этом направлении. Ему был виден небольшой участок дороги там, где он вошел на поляну, и теперь он, прищурившись, с нетерпением вглядывался в просвет между деревьями, ожидая появление одного, а может и нескольких всадников. Но никто так и не появился.
   Теперь он не на шутку встревожился. Эти лесные игры были для него в новинку. Он привык действовать на равнине, а не в лесной глуши. У него было достаточно острое зрение, но разглядеть что-нибудь сквозь густую листву он не мог. А разглядывать лесные звуки он еще не научился.
   Додж привык принимать мгновенные решения. И теперь он тоже быстро сориентировался, хотя поле деятельности было совершенно чужим для него. Он решил вернуться к Нан и убедиться, что с ней все в порядке. Он бросил последний взгляд на хижины и стремительно, извиваясь как уж, пополз туда, откуда пришел. Время от времени до него доносились какие-то звуки, которые заставляли его останавливаться на мгновение и слушать, затаив дыхание. Так и не поняв до конца, что эти звуки означали, он двигался дальше, приходя к единственному выводу, что лес полон таинственного шума.
   Удалившись на безопасное расстояние от поляны, он поднялся и дальше передвигался, перебегая от дерева к дереву. Внезапно сзади из леса раздался винтовочный выстрел. Додж даже пригнулся от неожиданности. Он услышал, как тяжелая пуля с громким хлопком вошла в дерево. Вероятно Стив или Билл стреляли в кого-то, а может быть, просто в нетерпении решили таким образом разбудить предлагаемых обитателей хижины. Додж ожидал криков удивления или гнева, топота, ответных выстрелов, но ничего такого не последовало.
   Тогда он направился дальше, с трудом отыскивая направление, откуда их привел Коплас. Но вот раздался еще один звук, Додж не понял, что это было, но он заставил его вздрогнуть и застыть на месте. Это было похоже на сдавленный крик, какую-то возню в кустах. Слева треснул выстрел, а затем раздалось фыркание и топот копыт. Додж свернул налево и бросился бежать; сердце, казалось, прыгало прямо в горле.
   По его расчетам он должен был сразу оказаться на дороге. Но вместо этого он обнаружил, что спускается с горы. Он вспомнил, что дальше по дороге действительно начинался незначительный подъем, значит в спешке он сделал круг. Тогда он остановился, встревоженный, взволнованный, и решил подождать еще каких-нибудь звуков, которые могли бы ему помочь выбрать правильное направление. Но лес хранил гнетущее безмолвие. Долго ждать он не мог и начал подниматься по еле заметному склону, двигаясь в обратном направлении. Так он шел достаточно долго и вскоре пришел к выводу, что он снова ошибся – не было ни малейшего намека на то, что он приближается к дороге. Он повернул вправо под прямым углом и снова шел вперед. Потом повернул влево – тщетно! Он понял, что заблудился.
   Весь в холодном поту, дрожа от гнева, Додж уселся на поваленное дерево, стараясь сосредоточиться и подумать. Всадники, привыкшие к открытым просторам, редко теряли верное направление, они умели находить ориентиры на самых плоских и безлесных равнинах. Но с другой стороны, Додж знал немало ковбоев, которые совершенно терялись, очутившись в лесу. И не было ничего необычного в том, что это произошло и с ним. Но где-то осталась Нан, одинокая и беззащитная, а он так бездарно потерял дорогу! Эти мысли приводили его в бешенство.
   Немного погодя, успокоившись и поразмыслив, Додж понял, что с самого начала, бросившись на звук выстрела, он незаметно для себя перебежал дорогу. Местами она совсем заросла травой и почти не отличалась от прогалинок и лесных полянок. В таком случае ему надо было идти вверх по склону и добраться до вершины, а уж оттуда определить свое местоположение. Было бы, конечно, легче, если бы ему удалось найти ту гору, с которой спустился Коплас, или наткнуться на какие-нибудь следы лошадей.
   Подъем ему предстоял нелегкий – склон был длинный и крутой, да еще к тому же густо заросший деревьями и кустарником. И вот он оказался на вершине одного из множества холмов, ничем не отличающихся друг от друга. Волнующееся зеленое море листвы, столбы дыма, пересечения каких-то дорог ничего не говорили ему. Они были совсем не похожи на те, что показывал ему Коплас утром. Ни малейшего признака Болд Риджез! Однако, обернувшись, он увидел величественный Рим. Он обрадовался ему, как доброму знакомому, узнал его выступы, склоны и изгибы и сразу нашел все знакомые ориентиры.
   Спустившись с восточной стороны, он быстро нашел дорогу. В пыли осталось множество отпечатков копыт, и все они направлялись на запад. Они были совсем свежие, по его предположению, оставлены не ранее сегодняшнего утра. Когда речь заходила о следах, для Доджа они были открытой книгой. И вдруг он увидел отпечаток копыта Болди. Он узнал бы его из тысячи.
   – Пронеслись, как саранча! – ошеломленно пробормотал он. – Болди! Мой конь! Похоже, здесь пронеслись все наши лошади. А, Коплас! Должно быть, он шел по следу.
   Так Додж истолковал эти отпечатки. Тогда он пошел по ним в обратном направлении. А за поворотом он с изумлением обнаружил поле Белмара – впереди, а не позади, как он предполагал, и бросился в лес, затем снова вернулся на дорогу, нашел следы и прошел по ним до того места, где они выходили из леса.
   А еще через несколько минут Додж стоял на крохотной полянке, где Коплас оставил лошадей. Он самым тщательным образом исследовал землю и не нашел ровным счетом ничего, представляющего интерес. Но он не успокоился и обшарил заросли вокруг полянки. Здесь он обнаружил скомканный обрывок бумаги, в котором было когда-то завернуто мясо или бисквит. Нан была здесь совсем недолго, А теперь было уже далеко за полдень.
   Додж снова просмотрел путь от полянки до дороги. Под можжевельником, где коричневая земля была свободна от травы, Додж нашел одну из кожаных перчаток Нан. Он схватил ее, почувствовав, что на него будто ведро холодной воды вылили, и уткнулся в землю в поисках новых признаков. Вот отпечатки маленьких сапожек Нан, здесь она стояла на коленях под деревом, а вот этот резкий отпечаток оставил приклад ее ружья. И наконец, в качестве трагического завершения – изрытая, истоптанная в потасовке земля и глубокие отпечатки мужских сапог.

Глава 13

   Додж стоял, как громом пораженный, он чувствовал слабость и леденящий холод в сердце. Он не обольщал себя надеждами. Бандиты Хатуэя пешком выследили Копласа, разгадали его намерения, увидели или услышали Нан и украли ее. Коплас, Стив и Билл, вернувшись, не обнаружили ни Нан, ни его. И если у метиса не было времени внимательно рассмотреть следы, чтобы выяснить, что же произошло – а этого времени у него, конечно же, не было – то они неизбежно должны были прийти к выводу, что Додж из соображений безопасности скрылся вместе с Нан. Почему все-таки Коплас со всей компанией ускакали вниз по дороге, Додж не понимал. Возможно также, что это бандиты выкрали всех лошадей вместе с девушкой. Итак, Додж пришел ко всем этим неутешительным выводам и стал думать, что же будет дальше.
   Кто бы ни захватил Нан – а Додж почему-то был уверен, что это были Килы – они вряд ли поедут по дороге и направятся туда, где Хатуэй сделает следующую остановку. А это могло быть в доме еще какого-нибудь любителя белого мула.
   Додж углубился в лес, останавливаясь примерно через пятьдесят шагов и осматриваясь. Он прошел мимо владения Белмара и дальше, внимательно изучая дорогу. Примерно в миле к западу от дома он увидел три цепочки следов, от которых сердце его сжалось. На оголенном участке красноватой глины немного в стороне от дороги отпечатались маленькие сапожки Нан между следами двух мужчин, а местами они просто тащили ее.
   Близился закат. В спешке Додж пропустил ту точку, где свежие следы копыт сошли с дороги. Тщетно он пытался найти след Болди. Но потом он снова нашел, куда похитители Нан тащили ее, и решил придерживаться этого направления. Углубившись в лес, он неожиданно услышал собачий лай и вспомнил Тига. Что с ним случилось? Остался ли он с Нан, или тот выстрел, который он слышал, навсегда заставил его замолчать?
   Додж продолжал идти, и по мере того, как спускались сумерки, он становился смелее и продвигался быстрее. Он не выпускал из вида дорогу и надеялся вскоре наткнуться на следующее землевладение, которое Коплас указывал ему с вершины холма.
   Стемнело. Додж прикинул, что он прошел не менее пяти миль, и почувствовал запах дыма. Мрачную тишину леса нарушали какие-то неясные звуки. В вышине загорелась первая звезда. Завывали койоты. Додж подумал, что его безумные блуждания на сегодня, кажется, приходят к концу.
   Дорога поднялась немного вверх, а потом резко повернула и вывела его на большую поляну. Мерцали огни и до его напряженного слуха долетали звуки грубого веселья. Эту просеку прорубили, видимо, совсем недавно. Изгородь была совершенно новая. При свете костра показалась длинная желтая хижина. Яркий огонь освещал фигуры мужчин. Тот, кто устраивал это место, позаботился о том, чтобы оно было похоже на ранчо. Додж остановился на мгновение. Ему не пришлось особенно приглядываться, чтобы убедиться, что Хатуэй остановился именно здесь. Он узнал громкий раскатистый смех самогонщика. Хатуэй веселился, он был счастлив и причину его веселья было нетрудно угадать, она не предвещала Нан ничего хорошего.
   Доджу показалось, что рядом с домом находился какой-то амбар или корраль. Приглядевшись повнимательнее, он понял, что хижина состоит из двух отделений под одной крышей с широкой верандой между ними и вдоль всего фасада. Конструкция была совершенно типичной для этой местности. Ближайший к Доджу угол дома был погружен в темноту.
   Весь этот день Додж пребывал в страшном возбуждении; случившегося было вполне достаточно для того, чтобы он весь кипел от ярости. Но сейчас он был совершенно спокоен и хладнокровен. Он даст почувствовать этому Хатуэю и его бандитам вкус настоящей перестрелки с матерым равнинным стрелком. Додж был совершенно уверен, что Коплас со всей командой прячется где-то поблизости в темноте или нагрянет очень скоро. Они закончат за него то, что он начнет, если ему самому не придется сделать это. Но Нан Лилли больше ни минуты не останется на милость этого негодяя.
   Додж вытащил револьвер и двинулся дальше. В левой руке у него была винтовка. Он крался незаметно, оставаясь невидимым в густой тени дома до тех пор, пока не вступил на крыльцо. Здесь он сразу попал в полосу яркого света и наткнулся на человека в грубом одеянии и высоких сапогах. Тот не сразу понял, что перед ним чужой, и шагнул к нему навстречу.
   – Это ты, Бизи? Бак вошел в раж, он кажется решил разбудить преисподнюю. Хейя!
   Но слова застряли у него в глотке, когда он увидел направленную на него винтовку. Мощным ударом Додж сбросил его с крыльца и метнулся в первую попавшуюся открытую дверь, за которой была темнота. Но из второй комнаты сквозь закрытую дверь просачивались полоски света. Додж осторожно подошел поближе и услышал голоса.
   – Милая моя девушка, – говорил грубый мужской голос. – Для меня это достаточно неприятно, но для вас – просто чудовищно, если только вы не испытываете любви к этому…
   – Любовь! – голос Нан дрожал от негодования. – Послушайте, я ненавижу этого негодяя Хатуэя. Он застрелил моего брата. Он виноват в смерти моего отца, а может быть, и моего младшего братишки. Между кланами Лилли и Хатуэя идет борьба не на жизнь, а на смерть. Я убью его, если у меня будет такая возможность. Но сейчас я в его руках. Эти чертовы Килы выследили меня и схватили. Хатуэй хочет обладать мною. Но он не понимает, что я скорее покончу с собой, но не сдамся. Единственный шанс для меня – это по возможности протянуть время. Я уверена, что мои родные идут по моим следам. Мой жених, Додж Мерсер, ни за что не оставит меня в руках Хатуэя.
   – Понимаю. Но если вы выйдете за него замуж, этот грех падет на вашу душу, – возразил мужчина, который был, по всей видимости, пастором Бейли.
   – Да, это грех. Но если он возьмет меня силой, и я просто не смогу убить его или себя, то уж лучше быть его женой при этом, не так ли?
   – Я думаю по-другому, мисс Лилли. И при данных обстоятельствах мне придется отказаться.
   – Мы понапрасну тратим время, отец мой. Хатуэй заставит вас поженить нас. В противном случае он просто вас убьет. Поверьте, если вы это сделаете, то только поможете мне одурачить его, пока…
   Дальше ждать Додж был уже не в состоянии. Он быстро распахнул дверь и вошел в комнату.
   – Нан, только не кричи, это я, Додж, – тихо торопливо проговорил он.
   Появление его было настолько неожиданным, что Нан вскочила, но не потеряла самообладания. Ее бледное лицо вспыхнуло ярким румянцем, глаза сияли.
   – О, Додж! – воскликнула она. Нан с трудом сдержала желание броситься к нему. Затем она повернулась к священнику. – Мистер Бейли, это и есть Додж Мерсер.
   – Здравствуйте, пастор, – холодно сказал Додж, оглядывая бородатого священника, страшно испуганного при виде вооруженного до зубов незнакомца.
   – Вы пришли во время, сэр, – сдержанного проговорил он. – Эта шайка безбожников пьет там. Их главарь собирается причинить вред этой девушке. Заберите ее отсюда.
   – Он убьет вас, пастор, Нан права. У них наверняка выставлена стража, а кроме того…
   Додж выглянул из окна и увидел человека на дальнем конце веранды.
   Когда Додж только пришел, его там не было. Он стоял неподвижно, наблюдая за компанией у костра, которая была не видна Доджу с его места. Додж быстро подошел к двери, которая выходила на крыльцо между двумя хижинами. Отсюда он хорошо видел яркий огонь и мужчин вокруг него. До них было около сотни футов. Мужчин было семеро, один необыкновенно могучего сложения, вероятно, Белмар, другой с рукой на перевязи, еще один – с перевязанной головой. Все они сидели кружком вокруг костра, а посередине, в ярком свете, стоял Хатуэй со сверкающей гривой всклокоченных волос. Сидящий перед ним мужчина был довольно изящного сложения, но тем не менее чувствовалось, что он был здесь значительной фигурой.
   – Говорю тебе, что это дьявольский поступок – застрелить своего товарища, – резко говорил он. Додж узнал этот голос. Снип Туитчел.
   – Что ж, не буду спорить, – упрямо ответил Хатуэй.
   – Но почему ты сделал это? Я не видел, как это случилось. Так за что ты застрелил Руби Кила?
   – Он оскорбил мою девушку.
   – Что? – прошипел Туитчел. – Кто это тебе сказал?
   – Нан. И нечего на меня шипеть, Снип Туитчел.
   – Значит, это девушка тебе сказала, э? А может все-таки стоило спросить у нас?
   – Она попросила мой револьвер. Клялась, что она хочет покончить с Руби. Для меня этого достаточно. Я пришел и сам убил его. У меня просто не было времени спросить у Нан, что он сделал.
   Снип Туитчел был, безусловно, наиболее сильной личностью в этом клане, если не фактическим главарем. Он обернулся к смуглолицему молодому человеку в охотничьем костюме, который стоял рядом с ним.
   – Даймонд, будет лучше, если ты расскажешь нам, как все было на самом деле, – продолжал Туитчел. – Мы плохо начали. Нам надо держаться вместе. Руби был твоим братом, и ты, конечно, в обиде на Бака. Расскажи нам правду.
   – Ну, когда мы схватили девчонку, Руби просто потерял голову. – начал Кил. – Он хотел затащить ее в лес. Ох, и намучился я с ним. Я говорил ему, что он не должен так подло поступать по отношению к Баку. Ну, мы притащили ее сюда, и всю дорогу Руби без конца пытался тискать и целовать ее. Я думал, она разорвет его на кусочки.
   – Ага. Ну, спасибо, Даймонд. У меня больше вопросов нет. Но ты будешь по-прежнему с нами?
   – Думаю, я должен отвезти Руби в Рисон, если он только не умрет.
   – А если он умрет?
   – Ну, я надеюсь, что этого не случится.
   – Ты понял, Бак? – проскрипел Туитчел, обращаясь к главарю.
   – Я не хочу ничего понимать. Я снова буду стрелять в Руби, Даймонда – в кого угодно, в тебя, Снип Туитчел, если ты осмелишься наложить свои грязные лапы на Нан Лилли, – резко ответил Хатуэй.
   – Ага! Неужели ты это сделаешь? А впрочем, оставим этот разговор. Но, говоря по правде, если честь этой девчонки, которая так ненавидит тебя, так много для тебя значит – что же, я готов принять твою сторону.
   – Отлично, Снип. Ты успокоил меня. Я очень беспокоился об этом. Предлагаю выпить по этому поводу.
   – Все, с меня довольно. Бак, я хочу обсудить, что мы будем делать дальше.
   – Будем сражаться. Но это завтра. А сегодня вечером я собираюсь жениться.
   – Мой Бог! Опомнись, ты собираешься жениться прямо здесь на этой девчонке?
   – Конечно.
   – А как со священником? Ты заставишь его обвенчать вас?
   – Ну, если он не захочет, я заставлю его.
   – Но мы должны поскорее уезжать отсюда.
   – Куда?
   – Думаю, к Адовым Воротам. И затаиться.
   – Мне это подходит. Я возьму с собой Нан.
   – Хатуэй, мы не можем взять с собой в этот каньон женщину.
   – Послушай, Снип, давай лучше обсудим этот вопрос после, наедине.
   – Хорошо, Бак, – с резким смешком закончил Туитчел. – Можешь сходить с ума и до бесконечности спорить со мной, пока этот панхандловский стрелок и апачи наступают нам на пятки.
   Додж отошел от двери и с облегчением перевел дыхание. Он встал так, чтобы видеть одновременно огонь костра через дверь и обозревать веранду из окошка.
   – Отец мой, у нас есть еще пара минут, – решительно сказал Додж. Возьмите свою библию. Нан, согласна ли ты выйти за меня замуж?
   – О, небо! Додж!
   – Отвечай же, не медли. Это безумная идея, я знаю. Но, может быть… пастор, давайте же.
   – Да, да, конечно, если только вы сможете подхватить ее и улететь отсюда, – ответил Бейли.
   Додж схватил Нан за руку и привлек ее к себе. Девушка, как зачарованная, смотрела на него черными глазами и, вся дрожа, подчинилась ему.
   – Он придет и увидит, что ты женишься на мне, и тогда ты его убьешь, – прошептала она.
   И вот пастор Бейли торопливо, но четко читает службу. Додж поставил винтовку к двери, но револьвер по-прежнему держал в руке. Хатуэй и Туитчел стояли чуть поодаль от всех остальных и оживленно о чем-то беседовали, причем разговор складывался явно не в пользу последнего. Додж отвечал священнику, и Нан тоже слабым шепотом давала утвердительные ответы.
   – Да соединит вас Господь, и ни одному человеку не дано будет разлучить вас, – с дрожью в голосе закончил Бейли.
   – Точно! Иначе мы побьем его за это, дорогая, – в восторге воскликнул Додж. – И прямо сейчас! – он схватил винтовку и еще раз выглянул из окна. Стражник был на своем месте. Додж с трудом удержался от искушения немедленно прихлопнуть его, схватить Нан и бежать, что было сил. Но он вовремя вспомнил, что у него сейчас есть важная цель. Через щель в двери он увидел, что Хатуэй еще с одним человеком направляется к дому. Если это был Туитчел, то похоже, что минуты клана Хатуэя сочтены.
   – Он идет сюда, – прошептал Додж. – Нан, теперь твоя очередь сыграть свою роль. Ты должна одурачить его! Используй свой шанс. Потом ты выскочишь из ближайшей двери и побежишь налево, вниз по дороге. Беги быстро и не останавливайся. Я догоню тебя.
   Додж проскользнул в кухню. Там было темно, только широкая полоса света падала через дверной проем. Он стал рядом с ней, слева.
   На веранде между двумя хижинами прогрохотали быстрые шаги.
   – Мак, посмотри снаружи, – сказал Хатуэй. – Я не доверяю ни Бизи, ни Дею, когда белое зелье льется им в глотки.
   При этих словах шаги Хатуэя прозвучали внутри хижины.
   – Ну что, пастор, может стоит сделать пару выстрелов вам в ноги? – насмешливо спросил он.
   – По-моему, вам совершенно незачем прибегать к силе, – взволнованно ответил Бейли.
   – Прекрасно! Ну, Нан, собираешься ты выйти за меня или нет? Запомни, что ты станешь моей сегодня ночью независимо от того, поженимся мы или нет.
   – Если так, Бак, то я выйду за тебя, у меня нет другого выхода, – тихо, но твердо проговорила Нан.
   – Ого! Смирилась-таки? Может, это пастор своими молитвами наставил тебя на путь истинный? Черт возьми, девочка! Я бы даже пожалел тебя, если бы так не сходил с ума по тебе.
   – Но, Бак, я согласна только при одном условии. Что ты… ты оставишь меня сегодня ночью в покое.
   – Что за бред! Бог свидетель, Нан, я изголодался по тебе!
   – Дай мне время, Бак. Ты не понимаешь меня…
   – Пастор, обвенчай нас поскорее. Чем быстрее, тем лучше для вас же. Мы выезжаем немедленно.
   Додж стоял, задержав дыхание. Его переполняла злобная радость. Этот неотесанный мужлан считает, что Нан скоро будет ему принадлежать. Додж подавил в себе силу, которая толкала его войти в дверь и положить конец этому фарсу. Но он решил подождать еще немного. Надо дать шанс Нан убежать отсюда. Его беспокоили эти стражи снаружи.
   – Бак, ты мне нравился… раньше… – странным голосом проговорила Нан.
   – До того, как начались все эти драки?
   – Нет. До того, как ты разорил нас своим белым мулом.
   – Что же, теперь поздно говорить об этом, – продолжал он. – Если бы ты только раньше меня послушала! Но сейчас я дал себе слово сломать тебя и я сделаю это!
   – Не стоит, Бак, сломанная кобылка плохо бежит.
   Снаружи на крыльце снова заскрипели доски под чьими-то шагами.
   – Бак, Бизи был на дороге, а сейчас идет сюда. Дея что-то не видно, – сказал Мак. – Думаю, он у костра пьет.
   – Продолжай наблюдение, – приказал Хатуэй.
   Мак шагнул назад. Додж увидел, как он прошел мимо двери.
   – Ну, отец мой, у нас минут пять, не больше. Поторопитесь, – с расстановкой проговорил Хатуэй, засунув револьвер в кобуру на бедре.
   – Ха! Ха! Ха! – рассмеялась Нан, почти на грани истерики.
   – Хей, над чем это ты смеешься! Я сказал «пять минут»…
   – Ни черта у нас нет! – разразилась Нан. Высокая фигура Хатуэя появилась в поле зрения Доджа. Она неожиданно толкнула его. – Идиот! Самогонщик!
   Она прыгнула к двери, и Додж мог бы застрелить Хатуэя, но Нан все еще загораживала его.
   – Дьявол! – взвизгнул Хатуэй, бросившись за ней. – Остановите ее!
   Додж подбежал к двери в кухню. Нан проскользнула мимо него, спрыгнула с крыльца и растворилась во мраке на дороге. Додж услышал треск, грохот тяжелых сапог, хриплые крики. Он скользнул вдоль стены, добрался до ступенек, спрыгнул вниз, держа револьвер в вытянутой руке.
   – Здесь Дей – у него проломлена голова, – чей-то голос перекричал остальных.
   – Да что такое, черт возьми! Бизи, задержи девчонку! – и высокий человек в черном сомбреро бросился между хижинами. Додж выстрелил, и человек как будто споткнулся, а затем как бревно рухнул справа от крыльца.
   – Берегись, Бак! – завопил Бизи. – Назад!
   Львиная грива Хатуэя мелькнула в нескольких дюймах от угла дома. Додж выстрелил, но, видимо, безуспешно. Затем, успев поймать вспышку из ружья Бизи, выстрелил в его направлении и стремительно кинулся прочь по белеющей в темноте дороге.

Глава 14

   Выстрелы и яркие вспышки позади него заставили Доджа развить максимальную скорость, на которую он только был способен. Пули хоть и не попадали в него, но ударялись о дорогу в неприятной близости и еще сильнее подгоняли его. Но постепенно он вырвался слишком далеко, крики постепенно стихли, затем не слышно стало и выстрелов. Тогда он сбавил скорость, разгоряченный, еле переводя дыхание.
   Теперь главное – не пропустить Нан. Она должна быть где-то недалеко. Скорее всего, она спряталась около дороги и ждет, когда он появится. Но вот он уже сделал несколько поворотов, дорога пошла под уклон, а его до сих пор никто не окликнул. Додж встревожился, не слишком ли она углубилась в лес, тогда она могла запросто пропустить его. Он перешел на шаг.
   Первый раз за всю свою жизнь, богатую стычками и перестрелками, он чувствовал себя настолько измотанным, взмокшим, горячим, как печка. Все еще не справившись с дыханием, он медленно продвигался вперед, присматриваясь и прислушиваясь.
   Справа раздался еле уловимый шорох, и он застыл на месте. Огромные сосны создавали густую тень и надежно прятали во мраке того, кто им доверился.
   – Нан! – тихонько позвал он.
   – Я здесь, – в голосе девушки слышались насмешливые нотки.
   – Где ты? Тьма кромешная, ничего не вижу, – пожаловался он, сходя с дороги.
   – А я тебя вижу, – ответила она и в окружающем мраке появилась ее темная фигура.
   – Додж! – прошептала она, прижимаясь к нему. – Они гонятся за тобой?
   – Не знаю, – ответил он, по-прежнему с трудом справляясь с дыханием. – Черт! Не бегал… так… с тех пор, как был мальчишкой. Давай отойдем подальше от дороги и послушаем.
   Она повела его за собой между соснами. Додж прислонил винтовку к стволу дерева и достал платок, чтобы вытереть пот с горячего лица.
   – Ой, тебя задело? – испуганно спросила она.
   – Да нет. Но… пули… свистели над головой. Этот Бизи попал… прямо между рубашкой… и воротником. Немного царапнуло.
   Нежные пальцы тронули его за шею. Нан провела по царапине и поднесла пальцы к глазам. Потом она обняла его, вся дрожа.
   – Додж, ты убил его? – прошептала она.
   – Хатуэя? Нет, разрази меня гром! – воскликнул Додж. – Когда ты оттолкнула его и бросилась к двери, я мог бы выстрелить, но побоялся попасть в тебя. Я выбежал из кухни, увидел, что ты убегаешь. Тут Хатуэй обо что-то споткнулся, я выстрелил, но промазал. Это и спасло ему жизнь.
   Она положила голову ему на грудь в молчании, более красноречивом, чем слова.
   – Дорогая моя, удача не отступила от нас, – нежно сказал он. – О, Нан, но я чуть с ума не сошел.
   – Это не удача, Додж, это Бог с нами, – молитвенно проговорила она.
   – Нан, но как эти Килы тебя сумели схватить? – поинтересовался он.
   – Я думаю, они сумели обмануть Копласа. Эти парни хитрые, как лисы. После того, как ты ушел, Тиг все время повизгивал, нюхал воздух, и я не могла понять, то ли он хочет идти вместе со Стивом, то ли он что-то почуял. Мне не удалось его удержать. Через некоторое время я услышала какой-то шум на дороге, немного в стороне. И я решила, что ничего не случится, если я погляжу, что там такое. Я пошла и увидела следы Тига, они пересекали дорогу. Это меня успокоило, и я пошла назад. Вдруг слышу какой-то шорох совсем рядом. Я присела под можжевельником и стала осматриваться. Тогда все и случилось. Я даже опомниться не успела. Только услышала быстрые шаги, бросок – и они схватили меня. Я пыталась стрелять, но кто-то из них выбил у меня из рук винтовку. Остальное ты знаешь.
   – Ну, я так и предполагал. Только последний идиот мог оставить девушку в лесу одну. Да еще такую храбрую и любопытную! Будет мне уроком в следующий раз.
   – Но для тебя, мне кажется, все устроилось к лучшему? – лукаво спросила она.
   – Конечно, Нан! Но, Боже мой, что я только передумал, пока нашел тебя!
   – Додж, я просто уверена, что наши смогли выследить шайку Хатуэя до ранчо пастора Бейли.
   – Да, конечно. А еще, мне кажется, они думают, что это я по какой-то причине убежала с тобой.
   – Додж, этот подлец Туитчел ищет встречи с тобой, – серьезно ответила девушка. – У него к тебе личные счеты. Я слышала, как он говорил, что между его бешеным темпераментом и белолицей девчонкой – то есть мной – стоит только чувство Хатуэя. Похоже, так и есть. И знаешь, может, я ненормальная, но мне очень жаль, что Бак не вошел в комнату сразу после того, как мы… как ты… после того, как пастор…
   – Ладно, ладно, выбрось это из головы, – ответил Додж. – Я, пожалуй, и сам был бы не прочь посмотреть на его физиономию. Черт возьми! Если бы только вся эта ссора между кланами закончилась!
   – О, как бы я была счастлива!
   – Нан, послушай, раз уж мы об этом заговорили, по-моему, самое время сейчас для того, чтобы ты меня назвала одним приятным словом.
   – Каким?
   – Догадайся. Если я подскажу тебе, пропадет все удовольствие.
   – О, значит, это слово доставит тебе удовольствие.
   – Да. Подумай, ты меня еще ни разу так не называла.
   – Дорогой?
   – Хм. Это ты мне уже как-то говорила.
   – Ненаглядный?
   – Было.
   – Возлюбленный?
   – Чудесно, но я имею в виду нечто другое.
   – Самый любимый?
   – Опять нет.
   – Додж, но я больше ничего не могу придумать, – нерешительно ответила она.
   – Нет, можешь. Должна придумать. Подумай, как ты раньше не могла меня назвать?
   Она спрятала лицо у него на груди и прошептала:
   – Муж?
   Внезапно прозвучал резкий выстрел из винчестера, и Додж выпустил девушку из объятий.
   – Вот оно! Нан, началось! Кажется, это наши обрушились на самогонщиков вокруг костра.
   – О, должно быть, так и есть! – воскликнула Нан. – Но почему это непременно должно было произойти именно теперь?
   – Ты как всегда, права, моя маленькая жена, – он снова сжал ее в объятиях и целовал ее снова и снова. – Но довольно, мы уже и так слишком много потеряли времени. Идем скорее. Мы отойдем подальше от дороги и постараемся подобраться с другой стороны. Держись за мной. Сейчас я достану свои кошачьи глаза и мы все увидим.
   С винтовкой в руке Додж уверенно направился в лес. Даже в тех местах, где тьма была такая, что хоть глаз выколи, он, казалось, чувствовал, куда надо идти. А непрекращающаяся перестрелка позволяла ему оценить расстояние до ранчо Бейли, чтобы правильно обойти его. Время от времени он останавливался, чтобы послушать и убедиться, что Нан не отстала. Она ничего не говорила, но когда предоставлялась возможность, брала его за руку. Густой лес кончился, и теперь они шли среди молодой поросли кедров и сосен, здесь было больше открытых мест, и они пошли быстрее. Оказавшись на возвышенности, Додж внимательно осмотрелся и увидел яркие вспышки выстрелов. Люди Хатуэя были видны, как на ладони в свете костра, в то время, как им приходилось стрелять по еле различным в темноте теням.
   Со своего наблюдательного пункта Додж также увидел, что Коплас, Стив и Билл держались все вместе, на небольшом пригорке к западу от ранчо. Они зря патронов не тратили и стреляли наверняка.
   – Нан, вон там наши, – ликующе воскликнул Додж. – Надо торопиться. Мы можем подойти к ним сзади и окликнуть. Если бандиты Хатуэя вздумают продержаться до рассвета, то они сами выроют себе могилу.
   – О, моя могила будет рядом, если мы не пойдем медленнее, – простонала Нан.
   Они прошли около сотни ярдов, медленно продираясь сквозь густые заросли, как вдруг Нан дернула Доджа, что надо остановиться.
   – Додж, я больше ничего не слышу. Вдруг стало очень тихо, – прошептала она.
   – Точно. Думаю, это просто временное затишье. В перестрелках это случается. Бывает, что все одновременно начинают перезаряжать оружие.
   – У нас времени достаточно. Давай куда-нибудь поднимемся и посмотрим, что там происходит.
   Додж решил, что это хорошая идея, тем более, что они как раз подошли к невысокому холму. Тем временем ружья по-прежнему молчали. Но острый слух Доджа уловил стук копыт.
   – Ты слышишь? Кто-то скачет, – вскричала Нан.
   – Конечно. А теперь еще…
   – А еще бегут. Приближаются как будто в нашу сторону, – с тревогой сказала Нан.
   – Да, но ты не беспокойся, это на дороге. Думаю, это Хатуэй удирает.
   Они как раз взобрались на голую вершину холма, когда услышали ритмичный стук копыт нескольких лошадей, несущихся на полной скорости. Лошади промчались внизу на запад.
   – Нан, это действительно Хатуэй удрал, – возбужденно заговорил Додж. – Если бы его убили или ранили, Туитчел наверняка продолжал бы сражение. Удрал, разрази меня гром! Это конец клана Хатуэя. В Рисон удрал, хитрый лис! Он хорошо понимает, что людям не понравится, если кто-то начнет стрельбу в городе.
   – Но это никогда не закончится, пока Хатуэй жив. По крайней мере для Стива.
   – Дорогая моя, я и не подумал об этом. Я имею в виду, что Хатуэй сломался. Позабыл о своих притязаниях к тебе и к твоему имуществу. А это значит, что война кланов закончилась. Готов поспорить.
   – Смотри, снова огни в хижине Бейли, думаю, они должны уйти отсюда. Как же мы найдем наших?
   – Сейчас мы пересечем дорогу, углубимся немного в лес и будем кричать.
   Вскоре они нашли протоптанную скотом тропу, которая шла через лес, выводила на открытое место у подножья очередного холма. Они взобрались по открытому склону до начала леса. Здесь Додж остановился и позвал Стива. Неподалеку на его крик заливистым лаем ответила собака.
   – Это Тиг, – радостно воскликнула Нан.
   Затем послышалось «хелло», и Додж откликнулся.
   – Кто это? – раздался голос старого Билла.
   – Додж и Нан.
   – Подойдите ближе и покажитесь.
   Послышались мягкие удары о землю собачьих лап, затем радостное повизгивание и громкий лай. Тиг ураганом налетел на Нан. Додж вошел в темноту леса и снова позвал, ему ответили. Еще несколько минут он на ощупь пробирался среди кустов и деревьев, а затем его остановили.
   – Стой, Додж, достаточно близко. Кто с тобой?
   – Нан. Стив, здесь нет никакой ловушки. Тиг уже нашел нас. Если бы мы были не одни, он бы дал вам знать, – ответил Додж.
   – Он прав, Стив, – подтвердил дядя Билл.
   Наконец, Додж и Нан выбрались из зарослей на освещенное звездами открытое место.
   – Где же, черт возьми, вы были все это время? – сердито спросил дядя Билл.
   – Спокойно, старина. Как насчет Хатуэя?
   – Удрал. Всех бросил – и мертвых, и раненых – и смылся.
   – Значит, удрал? К Рисону или к Адовым Воротам? Что Коплас думает?
   – Адовы Ворота совсем в другой стороне, Додж. Да и делать ему там нечего. Вряд ли у него еще остались силы, чтобы бороться, – ответил метис.
   – Ну что, давайте вернемся к лошадям, – предложил старый Билл.
   Пока они пробирались через лес, Додж вкратце рассказал, как он нашел Нан и пастора. Тут Нан взяла инициативу в свои руки, полагая, что Додж недостаточно красочно опишет, что произошло после того, как он появился в хижине.
   – Ну, черт меня возьми! – воскликнул старый Билл. – Ха! Ха! Ха! И Додж опять не убил этого любвеобильного самогонщика. Мой Бог, я не могу этого понять.
   – Ну, так случилось, – мрачно ответил Додж.
   – Итак, вы женаты! – недоверчиво воскликнул Стив.
   – Если я только не сошел с ума.
   – А по-моему, именно так и есть.
   Старый Билл захлопал в темноте в ладоши.
   – Хей, я догадался. Помните, после той перестрелки, это, наверно, было, когда Додж убегал от них, мы услышали, что Хатуэй взревел, как бык? Это пастор, должно быть, сказал ему. Вот что это было.
   – Ну, если пастор это сделал, то он уже мертв, наверно, – заявил Стив.
   – Вполне может быть. Но, думаю, здесь мы можем положиться на Туитчела. Он не допустил бы убийства местного священника, – вставил Додж.
   – Вот и лошади, – весело позвал Билл. И я бы посоветовал развести огонь, перекусить, да и спать. Я чертовски устал.
   Последующий час прошел очень весело возле яркого костра, несмотря на пережитые волнения. Все еще находились в возбуждении после отступления врага и столь романтичного венчания Нан.
   – Додж, ты сегодня превзошел всех, – объявил Стив, осознав, наконец, какое невероятное событие произошло в этот день. – Ты умудрился жениться на моей сестре с револьвером в руке, при этом собираясь убить парня, который это событие давно уже приготовил для себя.
   – Ну, а по-моему, все получилось отлично. Чертовски жаль, что Бак не появился в самый ответственный момент, – сказал дядя Билл.
   – Нан, я желаю тебе счастья, – ласково сказал Стив. – Думаю, Додж неплохой парень.
   – Спасибо, Стив. Я, правда, никак не могу опомниться. Но если действительно все позади, то я счастлива.
   – Я уверен, что ты будешь счастлива, – с этими словами Стив обернулся к старому Биллу. – Послушай-ка, дядюшка, мне, наверно, сегодня ночью не очень-то удобно будет спать вместе с Нан и Доджем, даже если будет холодно, тебе не кажется?
   – Ну, по крайней мере, это будет достаточно необычно, – суховато заметил Билл.
   – Что скажешь, Нан, тебе, небось, моя компания сегодня не понравится, не так ли? – спросил Стив с озорным блеском в глазах.
   – О чем это ты? – запинаясь, проговорила Нан, покрасневшая, как рак.
   – Ну, ты же не захочешь, чтобы я сегодня разделил с вами одеяло?
   – Ну… ну… почему? – беспомощно спросила Нан.
   Додж запустил палкой в насмешника.
   – Заткнись-ка, а то я сделаю так, чтобы ты закоченел в свою первую брачную ночь.
   – Ну, хватит, день был тяжелый, – сказал старый Билл. – Поболтали и спать, а завтра решим, как быть дальше.

Глава 15

   А утром Стив исчез вместе с лошадью.
   – Погнался за Хатуэем! – встревоженно воскликнул Додж.
   – А ты что думал? – раздраженно поинтересовался Билл. – Долго ему смотреть, как некоторые ловкие охотники да знаменитые стрелки не могут никак убить одного самогонщика?
   – О, Додж! – заплакала Нан.
   – Седлайте коней, – приказал Додж, пристыженный невысказанным упреком и ужасом в глазах Нан. – Билл, бери Нан и поезжайте домой. А мы с Копласом перехватим Стива в Рисоне.
   Еще до заката Додж и Коплас въезжали в Рисон, избрав кружной путь, опасаясь возможной засады. Они подъехали к амбарам и корралям, где Томми Барнет принял у Доджа коня. Потом они вошли в бревенчатый дом через заднюю дверь.
   – Привет, Барнет, – обратился Коплас к мужчине простодушного вида, который встретил их. – Нам понадобится ужин и, может быть, кровать на ночь.
   – О, да это Джим Коплас, – ответил Барнет. – Не сразу узнал тебя. А кто этот суровый джентльмен, вооруженный до зубов?
   – Ну, он мог бы быть Кингом Фишером, но только это не он, поэтому можно считать, что жителям Рисона чертовски повезло, – мрачно ответил метис.
   – Ха! Ха! – неуверенно рассмеялся хозяин гостиницы.
   – Что происходит в городе?
   – Да ничего. Обычный скучный день. Народу, правда, много. Думаю, ночью будет довольно оживленно. Будут танцы, и Джефф Тиммз собирается устроить грандиозную лотерею.
   – Ну, раз так, мы остаемся, – сказал Коплас. – Идем, приятель, устроимся на передней веранде и посмотрим, что тут делается.
   Он прошел через зал на веранду. Оказалось, что все места заняты. Но в уголке они отыскали свободную скамейку.
   Солнце опустилось уже до самого горизонта. Было еще светло, но в воздухе ощущалась ночная прохлада. Светлого времени оставалось еще около часа. На широкой площади с обеих сторон топтались кони, стояли ряды фургонов. Пожалуй, Барнет был прав, когда говорил, что в городе полно народу.
   Метис не стал садиться. Он многозначительно посмотрел на Доджа и сказал явно для публики:
   – Ну, ладно, приятель, я прошвырнусь немного, пропущу глоточек перед ужином.
   Но если бы кто-то решил понаблюдать за ним, то заметил бы, что он не стал переходить через площадь, а спустился по улице до конца и исчез за углом.
   К Доджу подошел Томми, нетерпеливо глядя на него широко открытыми глазами. Но он сумел сдержать свое любопытство и, чтобы не привлекать к Доджу излишнего внимания, спросил у него что-то насчет его лошади.
   – Мы оставили лошадей в амбаре, парень, – ответил Додж. Потом он подмигнул Томми и бросил ему монетку: – Сбегай, принеси мне сигару.
   Мальчик с готовностью бросился бежать через площадь, но вернулся не сразу, видимо, у него хватило ума понять, на что намекал Додж. Наконец, он вернулся.
   – Вот и я, мистер. Боюсь, правда, что эта сигара покажется вам слишком дешевой.
   Таким образом любопытство окружающих было удовлетворено, и Додж через некоторое время шепотом спросил у мальчика:
   – Бак Хатуэй в городе?
   – Да, он сейчас у Риана, играет в карты, – зашептал в ответ Томми. – За последним столом возле задней двери. А еще, мистер, я видел Стива Лилли, он шатается у передней двери.
   – С Хатуэем есть еще кто-нибудь?
   – Трое. Двое из них не из нашего города. А третий – его приятель Снип Туитчел.
   – Отлично! Спасибо, Том. Вот тебе доллар. Будь где-нибудь поблизости, чтобы я мог позвать тебя, когда понадобится.
   Мальчик сунул в карман монету и отошел. Додж встал и облокотился о стену дома. Главное он узнал, а то, что с Хатуэем был еще и Туитчел, нисколько не усложняло дело. Просто ему придется встретиться не с одним, а с двумя. Но понемногу он начал беспокоиться. Куда пропал Коплас? Додж не мог этого понять и решил, что если метис через несколько минут не появится, то он сам отправится на его поиски. Додж беспокоился, потому что Коплас вполне мог взять на себя убийство оставшихся бандитов. Время шло. Додж нетерпеливо поглядывал по сторонам. Вверх по улице он увидел белую с черными пятнами лошадь, привязанную к дереву. Он узнал коня Стива. В фургоне приехала еще одна компания повеселиться. Оттуда вышли девушки в ярких нарядных платьях. Послышался грубый мужской смех в ответ на какую-то шутку. В лавке Тиммза напротив через площадь было полно народу. Коплас так и не показался. Солнце наконец село, и Додж уже совсем собрался трогаться на поиски метиса, когда тот показался из-за угла. Он снова пересек улицу в дальнем конце. Судя по тому, как метис переходил дорогу, уверенно держал голову, Додж решил, что все идет хорошо. Пройдет совсем немного времени, и это неприятное дело подойдет к успешному завершению. Глаза Копласа необычно блестели, как будто искры пробегали по раскаленным углям.
   – Все в порядке, Додж, – сказал он.
   – Ну, рассказывай, что ты там так долго делал, – потребовал Додж.
   – Когда я увидел Бака, то просто подошел к окошку и окликнул его.
   – И что же ты ему сказал?
   – Я сказал: «Бак, это твоя последняя игра, Стив пришел по твоим следам».
   – Неплохо. И что сделал Хатуэй?
   – Он прямо подпрыгнул. «Кто это был, черт побери?» Но я быстренько отошел в сторону и исчез в толпе. После этого я немного последил за ним. Бак все время проигрывал, а это его всегда приводит в ярость. Он потребовал отыграться, но руки у него дрожали. Так что моя шутка сработала. Он никак не мог сосредоточиться на картах, потому что все время посматривал на переднюю дверь салуна. Потом он поднялся, подошел к двери и кого-то позвал. Он был совершенно бледен от злости и с трудом держал себя в руках.
   – Ты уверен?
   – Абсолютно. И нам это как нельзя кстати. Действуй! Даю гарантию, тебе не составит труда подстрелить его сейчас. Действуй! Ты еще не успеешь дойти туда, а он уже начнет волноваться.
   – Коплас, для индейца ты кажешься чересчур взволнованным. Ты забываешь, что с ним Снип Туитчел. Ты заметил, где он сидит?
   – Спиной к задней двери. Оттуда ты и должен появиться. Бак будет к тебе лицом, прямо напротив Снипа.
   – Что, если они струсят?
   – Туитчел? Никогда! Но Хатуэй вполне может попытаться сбежать.
   – Как мне подойти к задней двери?
   – Спустись по улице до конца, перейди на другую сторону, а дальше вверх по переулку. Ошибиться невозможно, салун сразу рядом с лавкой Тиммза.
   – Пойдем вместе. Ты не вмешивайся, пока я не позову тебя.
   Додж надвинул сомбреро на глаза и спустился с веранды. Он, казалось, ничего не видел вокруг, однако замечал каждую мелочь. Он не мог сейчас сказать в точности, как произойдет поединок, все зависело от того, как поведут себя Хатуэй и его партнер. Он прошел через площадь, повернул направо, поднялся по узенькому переулку и очутился на заднем дворе салуна. Коплас следовал за ним по пятам. Додж огляделся. В самом углу дома была затертая многими руками приоткрытая дверь. Додж рывком распахнул ее и вошел.
   Его напряженный взгляд охватил сразу все, но особенно выделил стол и людей вокруг него на заднем плане комнаты. За столом сидели трое мужчин. Один из них – низкорослый, с головой неправильной формы, – был, несомненно, Снип Туитчел, тут невозможно было ошибиться.
   – …бес в тебя вселился? – раздраженно спрашивал он. Бак Хатуэй с картами в руке стоял позади своего пустого стула. При виде Доджа он вздрогнул, потом застыл на месте, как изваяние.
   Додж сделал два больших шага, а затем ударом левой ноги отшвырнул стол, так что карты, стаканы и монеты взлетели под самый потолок, а стол, перевернувшись, с треском упал под ноги Хатуэю вместе с его стулом. Туитчел молниеносно вскочил, прыгнул вперед и оказался позади Хатуэя.
   – Не двигаться! – звенящим голосом скомандовал Додж, и этот крик, последовавший за грохотом стола и стула, сразу утихомирил всех в салуне.
   Хатуэй по-прежнему держался за карты. Он смотрел только на двух своих приятелей, но руки дрожали так, что это было заметно даже Доджу. Туитчел явно понял, кто это, но тем не менее спросил с вызовом в голосе.
   – Кто ты такой, черт тебя побери?
   – Это он, Снип, ковбой из Панхандла! – воскликнул Хатуэй. Он был так напуган, что даже не пытался притворяться разгневанным.
   – Туитчел, я тот человек, с которым ты хотел встретиться, – спокойно ответил Додж.
   – Вот как? – ни в голосе, ни в лице Туитчела не было заметно никакого волнения. Однако инициатива явно была не в его руках, его мыслям не хватало остроты и скорости настоящего профессионального убийцы.
   – А ведь мы уже встречались и не так давно.
   – Неужели?
   – Ты прекрасно знаешь, что это так.
   – Но лицо твое я вижу впервые.
   – Ну, конечно. Ты моего лица и не видел. Ты стрелял мне в спину!
   Надо отдать должное Туитчелу, у него хватило мужества не отрицать ничего. Он сообразил, что Додж знал правду, а унижать себя ложью он не собирался. Его глаза горели злобным зеленым огнем.
   – Та-ак, – медленно, с расстановкой проговорил он, все его размышления были написаны у него на физиономии, и Додж читал их, как раскрытую книгу. – Один раз я промахнулся, – ты проклятый ловкач, – но больше тебе никогда не повезет!
   Его рука судорожно дернулась вниз, к кобуре. Но он успел лишь коснуться бедра, когда Додж вскинул свой револьвер и выстрелил. Точно посередине лба, как по волшебству, у Туитчела появилась голубоватое отверстие, и он рухнул, как подкошенный.
   Та же судьба ожидала и Хатуэя, если бы не одно препятствие, довольно неожиданное при данных обстоятельствах. Хатуэй по-прежнему держал в правой руке карты и поднял их, словно пытаясь защититься ими. Додж выругался. Он просто не мог стрелять в безоружного человека.
   – Ты, мерзкий самогонщик! – выкрикнул Додж, пытаясь найти выход охватившему его бешенству.
   Бледный и дрожащий Хатуэй наконец отбросил свои карты. Он только сейчас понял, что произошло. Окровавленная голова Туитчела лежала на его ноге, и когда он отступил назад, голова со стуком упала на пол. Но Хатуэй даже не посмотрел вниз.
   – Достань немедленно револьвер, – свирепо приказал Додж, ступая между неподвижными игроками и перешагивая через неподвижное тело Туитчела. – Кажется, совсем недавно ты с ним очень ловко обращался.
   – Но я не желаю вступать с тобой ни в какие поединки, – огрызнулся Хатуэй.
   – Ах ты, подлый трус, – яростно рявкнул Додж. Он сунул револьвер в кобуру и отвесил своему противнику звонкий удар правой рукой по физиономии, а затем левым кулаком свалил его на пол. Чувствуя, что сейчас настал решительный миг, когда он спокойно может убить своего главного врага, Додж отступил назад. Хатуэй, пытаясь подняться, встал на четвереньки, и Додж своим тяжелым сапогом пихнул его под зад так, что тот пролетел вперед и вытянулся на грязном полу. Посетители салуна бросились от него врассыпную. Хатуэй снова попытался встать, но Додж опять пихнул его в грязь. Третья попытка также не принесла ему успеха, а затем Додж нагнулся и крикнул:
   – Я застрелю тебя, если ты еще раз попадешься мне на пути, но тогда уж я не посмотрю, с оружием ты или без него.
   Тогда Хатуэй вскочил и выбежал из салуна. Снаружи раздался топот множества ног, гул голосов, но вдруг, один за другим, почти сливаясь, прозвучали два выстрела, и все стихло. Додж бросился из салуна, револьвер прыгал у него в руке. Неужели этот проклятый самогонщик наткнулся на Стива? В пылу драки Додж совсем забыл о нем.
   На площадке перед входом в салун было лишь два человека, один неподвижно распростерся на земле, а второй стоял над ним. Дым от выстрелов рассеялся, и зрители облегченно выдохнули. На земле лежал Бак Хатуэй, на груди его расплывалось алое пятно, по телу пробегали предсмертные судороги. А Стив Лилли стоял рядом, волосы его были вздыблены, в глазах постепенно затухал яростный огонь. Тело Хатуэя в последний раз вздрогнуло и затихло, из мертвой руки вывалился еще дымящийся револьвер.
   – Ну что, это была самая короткая схватка из всех, что мне приходилось видеть, – проговорил кто-то рядом с Доджем. – Бак выскочил, как дьявол и налетел прямо на Стива. Стив вскинул свой револьвер, а Бак вытащил свой. Но тут и дураку было ясно, чем дело кончится – Бак не успел и руки поднять, как с ним было покончено.

Глава 16

   Пока Коплас сдерживал напирающую толпу, Додж поспешил увести Стива в дом.
   – Послушай, я думаю, он тебе больше не понадобится, – сказал Додж, с трудом вырывая револьвер из застывшей руки Стива.
   – Он… мертв? – хрипло прошептал парень.
   – Не беспокойся, с ним покончено, – ответил Додж. – Когда я выбежал, он уже умирал.
   – О, Боже! Но… это… необходимо было сделать.
   Лицо Стива обмякло, по нему лишь изредка пробегали судороги. Додж почувствовал, как расслабились его мускулы. Он разогнал любопытных зрителей и потащил Стива в таверну. Барнет, разинув рот, с благоговейным страхом посмотрел на них, и Додж заговорил с ним нарочито резко.
   – Приготовьте нам комнату. И сделайте так, чтобы нам не мешали.
   Только оказавшись в комнате, Додж выпустил локоть Стива, и тот бессильно упал на кровать.
   – Стив, я понимаю, что ты сейчас должен чувствовать, – сказал Додж, однако в его голосе не прозвучало того сочувствия, которое подразумевали эти слова. – Тебе сейчас кажется, что внутри у тебя все перевернулось. Но ты должен побороть эту слабость. Представь, что прямо сейчас тебе надо было бы встретиться с приятелем Хатуэя! Подумай о Тесс и Нан. Их сердце разбилось бы, если бы там на улице лежал ты, а не этот мерзавец. Подумай о Бене. Ты сделал все правильно. Перебори себя. Я запру тебя здесь и подожду снаружи, пока ты не позовешь меня сам.
   Додж вышел. Он запер комнату и встал рядом, прислонившись к стене. На одном из столов был накрыт ужин на несколько человек. Снаружи на крыльце несколько мужчин возбужденно жестикулировали. В дверях стоял Барнет, самоотверженно сдерживая толпу. Молодые и потрепанные жизнью лица взволнованно появлялись то в дверях, то в окнах. Додж подумал, что в этот момент он, вероятно, выглядит не особенно любезным. Он старался не прислушиваться к тому, что говорили окружающие. Но нашелся один особенно настырный зритель, который вынудил заговорить Барнета.
   – Сэм, спроси-ка этого канзасского наездника, могу ли я поговорить с ним.
   – Хорошо, Симпсон, я у него спрошу, только его гнев падет на твою голову.
   – Привет, Симпсон, – услышал Додж знакомый голос. – Конечно же ты можешь поговорить с ним. Заходи.
   Вошел Коплас, а вслед за ним появился крепкий мужчина, грохоча сапогами по каменному полу. Его внешность наводила на мысли о первых пионерах-скотоводах, в глазах сверкало голубоватое пламя. Они остановились перед Доджем, и метис представил ему вошедшего.
   – Додж, это Симпсон, фермер из долины.
   – Я не в настроении вести беседу, сэр, – резко возразил Додж.
   – Ну, вам и не придется, – в сердечном тоне ответил Симпсон. – Я направляюсь домой со своими женщинами – они немного растеряны – и решился перемолвиться с вами словечком.
   Додж понял, что перед ним был один из тех людей, которые не так часто встречаются, но которые могут оказаться полезными в нужную минуту. Поэтому он постарался усмирить свой гнев и стать более любезным.
   – Благодарю, мистер Симпсон. Я готов выслушать вас.
   – Вам приходилось что-нибудь слышать о Джоше Тернере, владельце ранчо из Абилина?
   – Конечно. Я работал на него около двух лет, – быстро ответил Додж.
   – Так вот, Джош мне приходится родственником, и если бы вам понадобились какие-нибудь рекомендации, он бы их дал. Но вам они не к чему. Мы тут только что разговаривали с двумя крепкими фермерами из наших мест и порешили, что нам не помешало бы еще несколько погонщиков вашей закалки. Это вам ясно?
   – Да, сэр. Очень обязан вам, – с чувством ответил Додж.
   – Загляните ко мне как-нибудь на досуге, мы с вами потолкуем о делах. И передайте молодому Лилли, что он парень настоящей закваски. Всего вам хорошего. И тебе тоже, Коплас.
   – Всего хорошего, сэр, – ответил Додж, а Коплас проводил фермера до двери. Затем метис вернулся.
   – Джим, по-моему, прозвучало совсем неплохо. Как, ты считаешь, я должен относиться к его предложению?
   – Прими это как дружеский жест, – заявил метис. – Мне кажется, он высказал то, что переживает весь город.
   – Как ты думаешь, остался еще кто-нибудь из клана Хатуэя, кто бы мог охотиться за Стивом?
   – Можешь быть уверен, у них только одна забота – поскорее унести ноги, – ответил Коплас. – Правда, не видел, что с Килами. А как там Стив?
   – Я жду, пока он меня позовет.
   Стив, очевидно, слышал их разговор, потому что он сразу же позвал их войти. Когда Додж открыл дверь, Стив стоял лицом к нему, глаза его метали молнии.
   – Послушай, парнишка, что-то ты больно бледный, – сухо проговорил Додж.
   – Вы оба предали меня, – взорвался Стив.
   Додж остановил Копласа, который открыл было рот.
   – Позволь мне поговорить с ним, Коплас. Стив, мы действительно предали тебя. Но виноват в этом только я. Я теперь тебе почти как брат и готов выслушать от тебя все, что угодно. Поэтому давай, можешь бушевать и проклинать меня. Не держи это в себе.
   – Подожди, Додж, я сначала хотел бы узнать, как это мы с тобой предали его? – поинтересовался Коплас, чувствуя себя задетым.
   – Прошлой ночью Нан пыталась удержать меня, чтобы я не шел сюда. Думаю, у нее было какое-то предчувствие.
   – Неужели? Это интересно.
   – Додж, я видел через дверь салуна, как ты стрелял в Снипа, – пылко заявил Стив.
   – Да что ты говоришь! – воскликнул Додж.
   – А потом я видел и слышал, как ты пытался разозлить Бака. И я видел, как раздалась толпа, когда ты съездил Баку по физиономии. И я думал, что сумею вовремя отскочить от двери. Но получилось так, что я стоял там, когда Бак вылетел из салуна.
   – Стив, но ты вытащил заранее револьвер? – мрачно спросил Додж.
   – Нет. Я не успел пошевелить даже пальцем, пока он с ревом не подскочил ко мне и не полез за оружием.
   Додж понял, что обстоятельства действительно могли сложиться далеко не так счастливо для Стива.
   – Я хотел встретиться с Баком лицом к лицу, – яростно продолжал Стив. – Я хотел разоблачить его перед этой толпой – показать всем его низость и мерзость – и сказать все об этом его чертовом муле – а потом только я убил бы его! А вы оба все испортили! Да, конечно, моя пуля сразила его, но он вылетел из салуна, как будто за ним по пятам гнался дьявол. Даже мальчишка сумел бы уложить его из револьвера! Все мои тренировки пошли коту под хвост!
   – Слушай, а ты, кажется, довольно быстро справился, не так ли? – с сарказмом спросил Додж.
   – С чем справился?
   – Ну, со своей слабостью, и физической, и душевной.
   – А, черт! Я, кажется, сейчас сойду с ума.
   – Это ничего, парни и постарше тебя на твоем месте вели себя хуже, – заявил Додж. – Стив, хочешь, я дам тебе один совет?
   – Валяй. Мне очень нужно, чтобы мне кто-нибудь сейчас что-нибудь посоветовал.
   – Пойдем с нами и поужинаем. Потом мы отправимся спать и выедем до восхода солнца.
   Однако, несмотря на ранний подъем, троица к полудню не добралась еще и до предгорий. И дальше, подчиняясь постоянным сменам настроения Стива, они без конца останавливались. Наконец, Коплас не выдержал и свернул на другую дорогу.
   Вскоре после этого и Стив тоже свернул в лес. Додж рад был остаться один и оставшиеся мили до ручья он проехал шагом. Болди не торопясь брел под сводами сосен, торопливое журчание воды успокоило Доджа. Раньше несколько обжигающих крепких глотков, карточный стол или длительная стремительная езда без остановки живо помогли бы ему прийти в равновесие. Но в сегодняшней перестрелке смертельной опасности подвергался любимый брат Нан, и Додж просто не мог вернуться к ней вот так сразу.
   Таким образом, он вернулся домой довольно поздно, отправил Болди на пастбище, а сам устало побрел по тропинке. Насколько сложнее все оказалось сегодня по сравнению со вчерашним днем! На веранде он увидел девушек в белых платьях и остановился.
   Он совсем позабыл, что сегодня было воскресенье, обычный день приема гостей у Лилли. Поднявшись по ступенькам, Додж увидел Стива. Тот был одет в свой лучший костюм, гладко выбрит и как всегда несколько холоден и замкнут. Он выглядел как-то странно возмужавшим, не тем мальчиком, который уезжал отсюда несколько дней назад. Для Доджа это оказалось огромной неожиданностью, и он пошел дальше, ожидая еще чего-нибудь в том же духе.
   Маленький Рок сидел на стуле возле самых ступенек, где все дети громкими голосами приветствовали Доджа. Дядя Билл тоже выглядел необыкновенно торжественно. Он беседовал с человеком, которого Додж, как ему показалось, уже где-то видел. Было также и несколько новых лиц. Затем Додж увидел Тесс, чье оживленное прелестное личико с черными горящими глазами оттеняло белизну платья.
   – Додж, почему ты так поздно? – позвал его Стив и потащил Тесс через всю веранду навстречу ему. Потом он заговорил потише. – Все в порядке, старина. Тесс узнала обо всем еще прошлой ночью, а еще трое парней приезжали сегодня утром, чтобы рассказать все новости.
   – А Нан? – прошептал Додж.
   – Она чуть не съела меня живьем, но теперь, я думаю, вся ее сила достанется тебе.
   – Это уж точно, – слабо ответил Додж.
   Тесс положила свою нежную ручку на грудь Доджу. Она излучала аромат цветов и листьев, красоту неба, травы и деревьев – все то, что Додж чувствовал в природе леса.
   – Да, уж Нан всыпет вам, а я еще добавлю.
   На этом месте Додж не выдержал и плюхнулся на стул. На несколько минут он с удовольствием расслабился, играя с детьми. Особенное удовольствие ему доставляло подержать в руке доверчивую ручку Рока. Но в то же время их будущее рисовалось ему в черном цвете. До тех пор, пока на границе не установятся законы, пока здесь будут жить женщины и дети, им нужны будут такие мужчины, как он. Но где же Нан?
   Дядя Билл не спеша прогуливался со своим собеседником, который оказался отцом Тесс. Они подошли и подсели к Доджу.
   – Я рассказал о наших делах Уилльямзу, – начал дядя Билл. – И он считает, что все нормально.
   – Конечно, места здесь с лихвой хватит прокормить гораздо больше скота, чем у нас есть в настоящее время, – добавил Уилльямз. – Вы понимаете, Мерсер, главное, чего здесь всегда не хватало – это железной руки.
   – Да-да, – рассеяно ответил Додж. Ему показалось, что он услышал легкие шаги Нан.
   – Теперь, благодаря вам, мы можем, наконец, расслабиться, разводить скот, возделывать землю, жениться и так далее. Я поздравляю вас, Мерсер.
   – Меня? Да с чем же меня можно поздравить?
   – Нет, вы только послушайте его. Ну, ладно, дело в том, что Нан все нам рассказала за обедом.
   – Рассказала вам что? – пробормотал Додж.
   – Ну, как же, всю вашу прелестную историю с женитьбой, ну и все такое. Теперь, кажется, можно сказать, что все ваши тревоги позади.
   Доджу показалось, что сосны, горы, заходящее солнце закружились вокруг него.
   – Ну вот, кроме того, я собираюсь пригнать сюда тысячу голов для Тесс и Стива в качестве свадебного подарка, – деловито продолжал Уилльямз. – А вам, Додж, я готов продать по самой низкой цене пятьсот голов и не буду торопить вас с деньгами.
   – Что же, по рукам, – поднялся Додж.
   – Ну, а я, когда закончатся празднества у Лилли, поеду в Техас – должен присутствовать на выборах – но скоро вернусь. Тогда и пригоню вам стадо.
   – Додж, – прозвучал нежный голосок, заставший Доджа вздрогнуть. – Я накрыла тебе обед. Иди же, поешь.
   Он обернулся и увидел Нан. Она несла деревянный поднос к его кровати в углу веранды, как это не раз бывало в долгие дни выздоровления его после ранения. Додж извинился и поспешил к ней. Он уселся на свою кушетку и постарался взять себя в руки, чтобы речь его прозвучала естественно.
   – Привет, Нан.
   Он не осмелился поднять на нее глаза, поэтому увидел ее лицо, только когда она села напротив него. Лицо ее неуловимо изменилось, что-то потеряло, но в нем появились и новые черты. Неожиданно он понял, что раньше оно всегда было чуточку грустным. Она была одета в свое лучшее платье, и когда Додж посмотрел на нее, сердце подпрыгнуло у него в груди.
   – Додж, я конечно не ожидала, что ты будешь веселиться, – серьезно сказала она. – Но когда ты поднялся по ступенькам, я даже едва узнала тебя.
   – Грязное это было дело, Нан, – мрачно ответил он. – Хуже всего было, когда я услышал выстрелы за дверью Риана. Я уже решил, что Хатуэй покончил со Стивом. Думал, умру на месте.
   – Ах ты, мой бедный нежный мальчик! – насмешливо ответила она. – Можно подумать, ты знаешь, что такое настоящее страдание!
   – Не трави мне душу. Поскорее бы все это осталось позади. Что рассказал Стив?
   – О, небо! Ты лучше спроси, что он сделал? Я стояла полураздетая, когда он, как смерч, ворвался ко мне в комнату. Я не успела понять, что происходит, как он схватил меня в охапку и шлепнул меня изо всех сил. Мне было так больно, я даже не могла кричать. Я чуть не умерла от страха. Потом он бросил меня на пол и сказал: «Нан, ты со своим мужем предали меня. И это я – глава клана Лилли. Ты признаешь это?»
   – Он шлепнул тебя? – с изумлением и гневом в голосе воскликнул Додж. – Ну, это уж слишком! Я ему врежу.
   – Пожалуйста, не надо. Я заслужила это, а когда я пришла в себя, мне даже стало смешно. Тесс тоже была в моей комнате, но он не заметил ее. Я сказала Стиву, что признаю его права, и он вышел вон. А Тесс какая смешная! Ее не очень-то волновало, что я чувствовала после этого удара. Она только бормотала: «Мой Бог, неужели и меня он тоже когда-нибудь так отделает? Наверное, так и будет. «
   – Разбойник! – проворчал Додж. – Тебе было больно?
   – Больно! Ты видел когда-нибудь, какие у Стива руки? Это не рука, а молоток. Честно. После этого я долго не могла сидеть.
   – Ага. Судя по тому, как ты мне это рассказываешь, ты думаешь, что мне тоже будет смешно.
   – А что, нет? – с наигранным удивлением спросила она. Тогда он догадался, что она изо всех сил сдерживается, чтобы скрыть свои истинные чувства.
   – Да что-то пока не очень. Может, когда-нибудь я вместе с тобой посмеюсь над этим. Послушай, но мы совсем забыли об обеде! Нан, ты слишком добра ко мне. Но боюсь, мне сейчас не до еды.
   – Думаю, я смогу убедить тебя немного поесть.
   – Каким это образом?
   – Я постараюсь подкупить тебя, – сказала она, храбро улыбнувшись.
   – Не понимаю.
   – Ну, о том, что Стив говорил, я съем тебя живьем.
   – Ага, ты, наверно, подслушивала.
   – Но что он имел в виду?
   – Ну, так обычно говорят в долине о влюбленных.
   – А-а. Но что это значит?
   Она покраснела.
   – Додж, я серьезно.
   – Проклятие. Как-нибудьь потом я объясню тебе, – сказал он и с упрямым видом приступил к задаче поглощения пищи. Чем больше он ел, тем сильнее рос его аппетит, и Додж не успокоился, пока не уничтожил все, что Нан принесла ему.
   – Ну, вот и все, миссис Мерсер, – храбро заявил он.
   – Хорошо, мистер Додж, а теперь представьте, что вы кое-что сделаете, – сказала Нан, приняв шутливый тон. – Побрей свою мрачную грязную физиономию, надень воскресную рубашку и шарф, пока я провожаю наших гостей. Когда они уйдут, мы вместе отправимся в наше потайное местечко около ручья, где мы когда-то с тобой встретились.
   – Нан, ты меня обманываешь, – с сомнением ответил он.
   – Почему же?
   – Вы все меня по очереди то обманываете, то пугаете. Лилли для меня оказались совершенно новой породой. Я никого из вас не могу понять.
   – Глупости, все мои мысли на поверхности, я прозрачна, как наш ручеек. А теперь давай, иди, приводи себя в порядок.
   Лес был тих и прохладен. Белки роняли сосновые шишки, и они с мягким стуком падали на подстилку из игл. Деревья стояли не шелохнувшись, даже легкий ветерок не тревожил верхушек. Только ручей по-прежнему бормотал свои тихие речи. Все больше деревьев меняли свои зеленые одеяния на золото и багрянец.
   Нан не произнесла ни слова, пока они не остановились на берегу ручья.
   – Идем, здесь легко можно перейти по камням.
   Она повела его за собой туда, где берег образовывал выступ почти до самой середины ручья, а дальше легко можно было перейти по двум большим камням, не покрытым водой.
   – Мне надо было бы перейти к тебе вброд, как в тот день, – меланхолично сказала Нан.
   – Почему? – с удивлением спросил он, хотя ему была очень приятна такая сентиментальность с ее стороны.
   Она не стала отвечать ему. Вскоре они очутились в своем зеленом убежище, хотя теперь оно окрасилось в другие цвета – на скале лежали красные и пурпурные листья, а свод над ними сиял всеми оттенками желтого.
   – Знаешь, Нан, я бы полюбил этот уголок, если бы не мучительная мысль, что ты уже бывала здесь с другими своими возлюбленными, – ревниво сказал он.
   – Додж, кроме тебя у меня никогда не было никакого возлюбленного, – серьезно ответила она.
   Он ожидал, что она сядет рядом с ним, но вместо этого Нан опустилась на колени и прилегла, повернув к нему лицо.
   – Додж, ты рад, что женился на мне? – робко спросила она.
   – Ну что ты, Нан, что за вопрос!
   – Ты будешь заботиться обо мне и помогать мне с маленьким Роком и Риллом?
   – Господи! Да я благодарю небо, что смогу это делать!
   Он заглянул ей в глаза и увидел в них отражение тревоги и неуверенности ее души. Его пронзило острое чувство нежности к ней. Она обвила его шею и положила голову ему на грудь.
   – Я раньше не понимала людей, живущих в лесной глуши, не понимала их жизни, пока не очутилась в Техасе, – сказала она. – Только там я узнала массу вещей, которым меня никогда не учили в школе. Потом я приехала домой. Я все видела, все понимала, но так и не смогла полюбить этой жизни. С того дня, как я вернулась, и до этой минуты я чувствовала только горе и тоску. Но теперь я счастлива – счастлива, несмотря на то, что больше нет папы и Бена. Что-то ужасное должно было произойти, прежде чем в нашем доме все изменилось к лучшему. Но вот и все позади. Только сейчас я полюбила эту страну, этих людей. И я хочу жить и работать здесь.
   – Я тоже этого хочу, Нан, – мягко ответил он. – Не беспокойся за меня.
   – Ты действительно доволен, что получил в жены такую неотесанную, провинциальную девушку?
   – Да. Или я не канзасский ковбой?
   Она коротко рассмеялась, но в этом смехе ему послышались еле сдерживаемые слезы.
   – Да, так ты говоришь. Но тебе не удастся обмануть меня, Додж Мерсер. Ты рыцарь, как тот сэр Галаад [7 - Галаад – персонаж из средневековой легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, благородный бескорыстный человек.].
   – Рыцарь! Ага, это тот парень, который совершает какие-то подвиги верхом на лошади, если я не ошибаюсь.
   – О, не смейся, пожалуйста! Я… я люблю тебя!
   – Да, ты говорила так.
   – О, я действительно люблю тебя. Но все это не важно. Я хочу почувствовать тебя… знать, что ты здесь, рядом… знать, что я в безопасности, что твои объятия защитят меня.
   – Любимая моя, вот мои объятия, все хорошо, и тебе больше ничто не угрожает, – ответил он, склонившись над ней.
   Неожиданно Нан разрыдалась. Додж даже испугался, он не знал, что ему делать. Но потом понял, что не нужно ничего предпринимать, надо просто дать ей выплакаться. Пока она плакала, вся дрожа в его руках, Додж совершенно по-другому взглянул на все произошедшее, ему вдруг открылось, насколько действительно тяжело ей было до сих пор. Она была сильная, любящая девушка, с простым и открытым сердцем. Жизнь до его появления не баловала ее, а будущее казалось настолько мрачным, что страшно было в него заглядывать.
   Наконец, рыдания затихли, Нан немного успокоилась и пришла в себя.
   – Нан, я просто тугодум, – сокрушенно заявил Додж. – Я ничего не понимаю в жизни и в девушках. Но ты поверь мне, я даже рад, что так случилось, твои слезы объяснили мне больше о тебе, чем то… то, зачем мы сюда пришли.
   – Додж, мне просто нужно было выплакаться, прежде чем я смогла думать о любви. А теперь, любимый, мне кажется, пришло время для того, о чем так бессовестно болтал Стив.

KOAP Open Portal 2000

Зейн Грей Клан Аризоны