|
|
Гленн Маррелл
Будь осторожен, незнакомец!
Глава 1. НЕУДАВШИЙСЯ ПОБЕГ
Хэл Симс, помощник шерифа округа Карр, штат Небраска, вышел на веранду шерифской конторы, уселся в старое плетеное кресло и окинул взглядом Мэйн-стрит.
Наступил полдень. Городок был тих и спокоен. Весеннее солнце ярко освещало главную улицу Каррсберга, и уже ощутимый зной обещал приближение жаркого лета. Симс отметил, что на тротуарах людей было немного.
«Тем лучше», – угрюмо подумал он.
Помощнику шерифа было чуть за тридцать. Его красоту – а он был привлекательный мужчина с сильными чертами лица и светлыми волосами – выгодно подчеркивала манера одеваться: черная рубашка, черные штаны, черная стетсоновская шляпа. На темном фоне одежды выразительно выделялась сверкающая перламутром рукоятка «Кольта» сорок пятого калибра, закрепленного на правом бедре.
Он бросил взгляд через дорогу, на салун Халлидея. Самый большой в Каррсберге салун с игорным залом стоял почти напротив здания, где располагались участок шерифа и тюрьма. Хозяин салуна, гладковолосый, со впалыми щеками Мэйс Халлидей стоял у самых дверей главного входа за распашной дверцей. Глянув поверх нее, он встретил пристальный взгляд Симса – и почти незаметно кивнул. Симс ответил тем же.
На веранде салуна сидел, глубоко утонув в кресле, коренастый мужчина, или омбре, как здесь говорили на мексиканский лад. Одет он был для верховой езды. Холодные голубые глаза цепко следили за помощником шерифа.
Стив Уотлинг был хозяином ранчо, которое, как обычно, называлось по хозяйскому тавру – «Дубльве в рамке». Уотлинг был видный мужчина; он обладал мощным торсом и плечами и, хотя в талии наметились излишки, все еще оставался опасным соперником для любого, кто встал бы на его пути. Ему, как и Халлидею, было за сорок, но вылеплен он был из другого теста.
В данный момент, однако, у него было очень много общего с человеком, притаившимся за распашной дверью.
И он тоже на мгновение встретился взглядом с человеком, сидевшим на крыльце шерифской конторы.
«Все готово, – подумал Симс, поднимаясь на ноги. – Уотлинг с Халлидеем готовы и ждут. Шериф – за квартал отсюда по направлению к центру, в харчевне „Обедай у Кистри“, еще не добрался и до жаркого…»
Все готово. Та же мысль пронеслась в его голове, когда он остановился в дверях и поглядел на оседланную лошадь у коновязи. Особенная лошадь, очень даже.
Он добыл ее со всеми предосторожностями и намеренно оставил там, где она сейчас стоит, опустив голову в колоду с водой, отгоняя длинным хвостом мух с крупа. Кляча с коротким дыханием – как раз подходящий скакун для Пита Коннигана, вот на ней пусть и скачет, когда совершит побег!
Симс зашел в участок, вынул из кобуры свой «Кольт» и извлек все шесть патронов из барабана, потом не спеша вставил их в гнезда патронташа, а револьвер сунул обратно в кобуру. Ну вот – теперь он готов полностью.
Жестокая ухмылка заиграла на его губах, когда он направился в отделение для заключенных. У последней камеры он остановился, пристально глядя на человека, разлегшегося на койке.
Пит Конниган был в тюрьме единственным заключенным. Он лежал спокойно и потягивал тонкую сигарету-самокрутку, повернув голову к коридору и безмятежно глядя на помощника шерифа.
– И чего тебе тут надо? – поинтересовался он.
Как всегда, в каждом его слове таилась насмешка. С тех пор, как он появился в Каррсберге четыре месяца назад, Симс успел его за это возненавидеть. Насмешка ощущалась всегда, когда Конниган обращался к Симсу или Уотлингу, или Халлидею. Даже теперь, испытывая злобное удовлетворение от того, что он собирался сделать, Симс не мог скрыть своей ненависти! Стиснув зубы, он проворчал:
– Это простая проверка, Конниган. Не, заводись.
– Я себя буду вести так, – ответил Конниган, – как мне хочется, черт возьми! Не жди от меня почтения к твоей жестяной звезде, Симс. Для меня ты всего-навсего обыкновенный грошовый фараон.
Он опустил ноги на каменный пол и встал. Росту в нем было побольше, чем в Симсе с его шестью футами. Он был настолько же темным, насколько Симс – светлым: волосы угольно-черные, живые, внимательные глаза – карие, самого темного оттенка. Лицо будто выточенное, загорелое. Плечи и грудь такие же широкие и мощные, как у его бывшего хозяина – владельца ранчо, сидевшего сейчас на крыльце салуна. Узкобедрый, длинноногий, типичного для ковбоя сложения, с той разницей, что держался он прямо, без характерной для здешних наездников сутулости.
Симс какое-то время мрачно разглядывал его, а затем, как будто демонстрируя презрение, повернулся спиной. При этом он постарался остаться поближе к решетчатой двери в камеру. Заключенный мгновенно напрягся, как только его быстрый взгляд поймал отблеск изукрашенной рукоятки револьвера Симса. Он увидел свой шанс – и ухватился за него, в точности, как предвидел Симс. Одно ловкое, стремительное движение – и револьвер, очутившись в его руке, с уже взведенным курком, тут же нацелился в повернувшегося к нему Симса.
– Ни звука! – выдохнул он. – Стой спокойно, Симс!
Симс уставился на него и почувствовал, что сердце забилось чаще.
– Не вздумай ничего делать, Конниган! – он тяжело задышал, – я предупреждаю, черт тебя побери, ты отсюда никуда не уйдешь!
– К чему так горячиться, – пожурил его Конниган, насмешливо улыбаясь. – Вон у тебя на поясе ключи, помощник, ну так пусти их в ход – пронто!
Медленными движениями Симс отцепил кольцо с ключами и отпер дверь. Конниган распахнул ее, сделал шаг в коридор и ткнул дуло «Кольта» в живот помощнику шерифа.
– Так-то лучше, – резко сказал он. – Я никогда не ожидал ничего хорошего от суда. Уотлинг сбесился от ненависти, да и Мэйс Халлидей тоже. Они, небось, нашли бы способ подкупить присяжных. Они меня уже один раз подставили ни за что. Они бы не остановились и перед вторым разом!
– Не пытайся из-за этого бежать! – проворчал Симс. – У тебя никакой надежды!
– Насчет этого я уж сам решу, – усмехнулся Конниган. – И отвернись ты, Симс. Я устал разглядывать эти твои невинные голубые глазки!
Симс пробормотал женское имя. Конниган опять усмехнулся и сказал:
– Ты столько терзался – а причины-то никакой и не было. Я ее вообще не замечал, эту Лорэйн, – и тверже нажал стволом. – Делай, что сказано. Повернись спиной!
Симс повернулся. Рукоять кольта взлетела и опустилась так, что черный «стетсон» надвинулся Симсу на уши. Тот захрипел и рухнул на колени. Когда он завалился набок, Конниган сорвал с него помятую шляпу и нахлобучил себе на голову, надвинув до самых глаз. Оставив скорчившегося Симса в проходе, он поспешил мимо свободных камер в кабинет шерифа. Там было пусто, дверь на улицу широко распахнута. Прижимаясь к стене, он осторожно добрался до двери, захлопнул ее ногой, потом подкрался к окну и выглянул на улицу.
Вокруг – ни души! И лошадь – прямо здесь, иди и бери.
– Пит, паршивец ты поганый, – пробормотал он вслух, – и за что тебе такое везение…
На миг он задержался, размышляя, стоит ли тратить время на поиски собственного револьвера, потом решил, что нет смысла. Не стоит лишний раз испытывать свою удачу, – сказал он себе. Путь к спасению, вроде бы, открыт настежь. Сейчас – самое время. Еще минута, а может, несколько секунд – и могут появиться люди, от Халлидея выйдут или из любого другого бара на Мэйн-стрит – да откуда угодно. Нельзя терять время. Нужно действовать немедленно.
Стоя в проезде рядом с салуном Халлидея, Уотлинг следил, как Конниган выскользнул из участка в позаимствованной шляпе, надвинутой на самые брови. Халлидей тоже следил – со своего места за распашной дверью. И только после того, как Конниган отвязал поводья гнедой лошади, только после того, как он вскочил в седло, пришпорил и рванул ее с места, только после того, как он пронесся, будто одержимый, к южной окраине городка, только после этого Уотлинг выскочил из проезда и завопил:
– Тюрьма взломана! Побег! Этот трусливый убийца бежал из тюрьмы!
Тут же на крыльце салуна возник Халлидей и, размахивая руками, присоединился к воплям хозяина ранчо. Из магазинов и контор высыпали люди и бросились спасать тюрьму. В дверях харчевни «Обедай у Кистри» появилась тощая сутуловатая фигура шерифа Дика Эмерика. С озабоченным видом он проталкивался вдоль тротуара, громко расспрашивая собравшихся. В свои пятьдесят лет Эмерик начал быстро стареть – почти полностью облысел, спал с лица, движения замедлились. Он уже поднимался по ступенькам участка, когда из дверей стремительно выбежал его помощник, ругаясь и держась за голову.
– Конниган напал на меня! – выпалил он, задыхаясь. – Вырвал у меня револьвер и заставил отпереть камеру!..
– По коням, люди! – взревел Эмерик. – С этого момента все вы – помощники шерифа. Мы отправимся в погоню сейчас же!
Уотлинг и Халлидей первыми присоединились к представителям власти, оба верхом и в полной готовности. Вскоре собрались другие всадники, ожидая указаний от Эмерика.
– Кто-нибудь заметил, куда он направился? – спросил шериф.
– На юг! – прозвучал свирепый голос хозяина «Дубльве в рамке». – Я видел его – только не понял сразу, кто это такой. На нем была шляпа вашего помощника!
– Ну, так за ним! – сердито крикнул Эмерик и тронул лошадь шпорами.
Погоня, с Эмериком во главе, вылетела из городка. Симс, Уотлинг и Халлидей скакали рядом, сразу за сутулым шерифом, а с полдюжины горожан держались позади.
Симс даже не надеялся, что все пойдет так гладко. Краденая лошадь беглеца начала замедлять бег, а через десять минут так резко сбавила скорость, что преследователи быстро сократили разрыв. Конниган разразился проклятиями – он понял, что попал в ловушку. Гнедая несла его вдоль усыпанной камнями гряды скал, глядящихся в быструю Бэтл-ривер, и здесь она начала храпеть и совсем потеряла темп. Он бросил через плечо отчаянный взгляд и увидел Эмерика и его всадников, настигающих его на хорошей скорости.
– Конечно, я должен был угнать вымотанную лошадь!
Эта горькая мысль промелькнула у него в голове, когда он отпустил поводья и начал поднимать руки вверх. Но движение это он так и не закончил. Прежде чем Эмерик успел выкрикнуть команду, загремели три выстрела. Первым стрелял Уотлинг, затем Халлидей, за ним – Симс; они спускали курок так быстро, что тело беглеца непрерывно дергалось, пока не соскользнуло со спины гнедого и не рухнуло через край обрыва. У шерифа отлила кровь от лица. Он повернулся в седле и закричал:
– Прекратить огонь! Черт вас возьми, я хотел взять его живым! Вы что, с цепи сорвались?
– Мне показалось, что он может сбежать снова, – пожал плечами Симс.
– Я был уверен, что он собирается стрелять в нас, – небрежно обронил хозяин ранчо.
– Какого черта! – полез на рожон Халлидей, – Это был убийца, он совершил побег – отчаянный, опасный бандит. А мы – твои помощники, Дик. Мы стреляли в целях самозащиты.
Эмерик проглотил подступивший к горлу комок, вытер лицо шейным платком, потом бросил беспокойный взгляд на остальных шестерых участников погони. Из этих ни один не обнажил оружия. Они сидели на лошадях, опустив глаза, лица у них были угрюмые и скованные. Один из них, Люк Браннок, хозяин платных конюшен, поднял голову, встретился взглядом с Эмериком, потом хмуро обвел глазами ранчера, хозяина салуна и помощника шерифа.
– Мы… мы могли взять его живым, я думаю, – не громко сказал он, слезая с лошади. – Но – что сделано, то сделано. И, я полагаю, в его виновности не было сомнений.
– Он был виновен, черт возьми! – выпалил Уотлинг. – Мы с Мэйсом свидетели – и Санни Барстоу тоже. Мы все видели, как Конниган пристрелил этого игрока. Конниган был мерзавцем, Дик. Он убил невооруженного человека.
– Конечно, конечно, – вздохнул Дик. Внезапно окружающим показалось, что он мгновенно постарел. Он подошел к краю скалы и посмотрел вниз. – Тело застряло посреди обрыва, – заметил он. – За кусты зацепилось. Хэл, ты бы спустился туда. Есть у кого-нибудь веревка?
Один из всадников перебросил Симсу свернутое в моток лассо. Симс соскочил на землю, подошел к своему начальнику и заглянул через край обрыва: Тело Коннигана нелепо зависло в тридцати футах над потоком, застряв в кустарнике, проросшем среди камней на обрыве.
– Тут не очень круто, – устало пробормотал Эмерик. – Ты справишься, Хэл.
– Справлюсь, – заверил его Симс.
Для человека его силы и ловкости дело было несложным. Он легко спустился туда, где тело застряло в кустах. Выстроившись вдоль кромки обрыва, горожане смотрели, как он продевал петлю мертвому под мышки. Завязав второй конец веревки у себя на запястье, Симс взобрался обратно наверх. Браннок и еще двое местных приняли веревку, когда Симс оказался на дороге, и, наклонившись над обрывом, принялись вытаскивать тело наверх.
– Положите его на эту гнедую, – пробормотал Эмерик. – Теперь он нужен лишь одному человеку – Орину Каудри.
– Может, у него родня есть, – проворчал Браннок, угрюмо глядя, как мертвеца привязывают на спину гнедой лошади.
– Нет, – Мэйс Халлидей решительно покачал головой, – я слышал однажды, как он говорил, что у него нет никого в целом свете.
Они направились обратно в городок, только теперь куда медленнее. Поездка, которая началась как горячая погоня за отчаянным убийцей, заканчивалась как похоронная процессия. Эмерик, пустив коня шагом, вел гнедую с ее грузом в поводу, а его помощник ехал рядом. Когда показались окраины Каррсберга, шериф искоса глянул на Симса и спросил:
– Как это вышло, что, он на тебя напал?
– Дурное везение, – пожал плечами помощник. – Допускаю, что я малость зазевался – не заметил, что стою так близко к решетке. Он выхватил у меня револьвер, а потом заставил выпустить его. Остальное вы знаете, Дик.
Его правая рука непроизвольно погладила перламутровую рукоятку кольта. Он незаметно снял его с пояса убитого, когда висел на обрыве спиной к тем, кто стоял на краю скалы. И так же незаметно зарядил его. Тонко сделано, – похвалил он себя. Он избавился от человека, которого ненавидел – да еще быстро и без труда заработал тысячу долларов.
Люди, выстроившись вдоль тротуаров, глядели, как мрачная процессия остановилась перед дверью полицейского участка. Нат Ролинз, редактор и владелец газеты «Каррсбергский обозреватель», вышел вразвалку из своей конторы и начал задавать неизбежные вопросы. Эмерик устало кивнул Орину Каудри, владельцу похоронного бюро.
– Займись им, Орин, – буркнул он.
– А кто за похороны заплатит? – полюбопытствовал Каудри и принялся освобождать тело от веревок.
– Округ, полагаю. – Эмерик медленно спешился, стараясь не глядеть на гробовщика. – Конниган сбежал из-под ареста.
Горожане постояли, насмотрелись вволю и разбрелись. Участники погони все еще сидели на лошадях и поглядывали на Эмерика, ожидая, пока он их распустит. Мэйс Халлидей повернул лошадь к коновязи у салуна, сверкая улыбкой во все стороны и зазывая:
– Я ведь всех собрал в погоню. Первая выпивка – за счет заведения, ребята!
Эмерик кивнул. Двое из наездников повернули лошадей и последовали за хозяином салуна. Так же поступили Симс и Уотлинг. Браннок и остальные трое отрицательно покачали головами и поехали шагом вдоль Мэйн-стрит, прочь от участка. Браннок негромко, но резко отказался:
– Нет уж, спасибо, Халлидей. Мое брюхо на праздник не настроилось.
Эмерик, Уотлинг, Симс и остальные двое расположились за длинной стойкой бара, положив на нее локти и изучая свои отражения в зеркале напротив, а Халлидей лично обслуживал их – сияя радушной улыбкой, ловко пуская стаканчики с выпивкой по полированной доске. Девушка, заведующая у Халлидея рулеткой, подошла поближе.
– Ну, как дела, парни?
Халлидей довольно оскалился.
– А ты что, Санни, не видела? Даже не высунулась из двери?
– Нет. Я в задней комнате была, – объяснила девушка.
– Догнали мы Коннигана, – сказал Уотлинг отрывисто. – Ему вроде как повоевать захотелось – ну, мы ему и устроили это дело…
– Пит… умер? – спросила она с запинкой.
– Умер, а то как же! – прорычал Симс, и в голосе его не было ни капли сожаления.
Девушка пожала обнаженными плечами, повернулась и пошла обратно к рулетке. Для работы крупье, которую она выполняла, она была, пожалуй, слишком молода – еще и двадцати трех не исполнилось. Местная девушка, которой хотелось носить красивые платья, быть привлекательной для мужчин и выполнять работу, выходящую здесь, в Каррсберге, за рамки обычных женских устремлений. Мэйс Халлидей охотно нанял ее, и теперь она была частью его бара, такой же неотъемлемой составляющей, как три каменолицых бармена и четверо типов во фраках, занимающихся столиками для карточных игр.
Ее изящная фигурка была облачена в красное платье, вышитое бисером. На пальцах – дешевые кольца, на запястьях – дешевые браслеты. Пышные волосы, выкрашенные в рыжий цвет, уложены в высокую прическу. На овальном лице выделялись синие глаза, пристально глядящие из-под красиво изогнутых бровей. Это было хорошенькое личико, но, пожалуй, слегка подпорченное слишком щедрым слоем пудры и румян. Как и все, работавшие в баре, она знала Пита Коннигана. Она не была по-настоящему влюблена в него – Санни Барстоу взяла себе за правило никогда не привязываться всем сердцем к мужчине, даже к такому лихому буяну-красавцу, как покойный Пит.
Все они знали покойного, и у каждого была своя особая причина радоваться его смерти. Дик Эмерик, Хэл Симс, Стив Уотлинг, Мэйс Халлидей – четыре человека столь разного происхождения и положения в обществе, были теперь объединены общим чувством: после смерти Коннигана они почувствовали глубокое облегчение.
Эмерик потягивал из стакана, глядя на свое отражение в зеркале, и вспоминал самый первый день, когда Конниган приехал в Каррсберг. Пять месяцев назад. Обостренная обидой память шерифа хранила это событие с безукоризненной четкостью. Для Дика Эмерика все было как будто вчера. Этот чужак заметил его, сверкнул насмешливой улыбкой и повернул коня к крыльцу участка, где сидел Эмерик, греясь на солнышке.
– Тебя зовут Эмерик, – сказал он так тихо, что его не мог услышать никто, кроме самого Эмерика. – Ты когда-то был городским маршалом в Хаттонвилле, в Канзасе. Ты держал в тюрьме заключенного в ожидании суда, и этот заключенный не пользовался в городке любовью…
Эмерик взбеленился, попытался угрожающим тоном добиться от незнакомца объяснений, кто он такой и чего ему нужно – но Конниган продолжал с издевкой выкладывать обвинения, как будто Эмерик вообще рта не открывал.
– Толпа окружила твою тюрьму, Эмерик, и ты струсил. Вместо того, чтобы попытаться сдержать их, ты выдал им этого несчастного омбре. Они его линчевали прямо перед городским залом собраний. Я знаю. Я там был. Я видел все с начала до конца. Как себя чувствует человек, Эмерик, с таким камнем на совести? – Он подогнал коня еще ближе, наклонился, ухмыльнулся прямо в покрывшееся испариной лицо шерифа, и добавил: – Может, я когда обозлюсь на тебя, Эмерик. Может, я расскажу всему городу, что ты за человек, – а может и нет. Интересные я вещи, говорю, а? И все время ты будешь трястись и думать, не раскроет ли рот Пит Конниган…
И с того времени дерзкий, все время нарывающийся на скандал молодой чужак постоянно заставлял ощущать свое присутствие. Раз двадцать Эмерика с Симсом вызывали разбирать скандалы и драки, в которых был замешан Конниган. Опасаясь, что этот буян выдаст его позорную тайну, Эмерик не решался арестовать его. И Конниган оставался на свободе до самого убийства Роя Таннера, злополучного игрока-гастролера, нашедшего свою смерть в одной из задних комнат заведения Мэйса Халлидея. Что ж, теперь все позади. Конниган мертв, с ним покончено, нет больше этой занозы в боку. И Эмерик попытался улыбнуться своему отражению в зеркале и убедить себя, что жалеть не о чем. Его тайна вне опасности.
Хэл Симс видел в зеркале улыбающегося, красивого, торжествующего человека. Коннигана больше нет – значит, нет соперника! Теперь у вдовы вновь возродятся чувства к тому, кому они и должны принадлежать. Лорэйн станет его женой. Может, какое-то время она будет соблюдать траур по усопшему. Это вполне естественно, – полагал он. Лорэйн склонна к сентиментальности. С Конниганом она была едва знакома, вряд ли обменялась с ним и десятком слов, кроме тех нечастых случаев, когда он заглядывал к ней в лавку купить что-нибудь. Но какое-то влечение было, Симс в этом не сомневался. В свои тридцать лет Лорэйн была матерью семилетней дочери – это зловредное отродье Симс тихо ненавидел. Лорэйн вдовела уже шесть лет и, по мнению помощника шерифа, изнывала без любви и вполне созрела для второго замужества. Уже несколько лет Симс ухаживал за ней. Он уже поздравлял себя с близкой победой – но появление этого чужака заставило его потерять покой.
В течение пяти месяцев с момента появления Коннигана Лорэйн присматривалась к нему. Симс знал это. Он видел, как она смотрит на этого надменно-привлекательного буяна – задумчиво и мечтательно. И, что важнее, ее отношение к помощнику шерифа стало куда прохладнее. Для Симса она вдруг стала далекой и неприступной, так что его ненависть к Коннигану стала жизненно важной, как раковая опухоль, которую необходимо вырезать. Убийство Роя Таннера, как представилось Симсу, давало решение всех его проблем. Когда Уотлинг, Халлидей и Санни Барстоу показали под присягой, что Конниган без зазрения совести убил Таннера, у Коннигана не осталось ни одного шанса. Симс и Эмерик арестовали его и держали в тюрьме до суда. Мосс Боувэл, разъездной судья, должен был приехать в Каррсберг через два дня. Такая жалость. Не придется теперь старине Моссу потрудиться, председательствуя на суде над Конниганом.
Симс должен благодарить за это Стива Уотлинга. Уотлинг имел вчера с ним сугубо доверительную беседу, и намекнул, что для всех связанных с этим делом будет куда лучше, если заключенный вообще не попадет в суд.
– Мои причины – это мое дело, Симс, – сказал ему Уотлинг. – Только вдруг меня осенило, что и у тебя тоже есть кое-какие резоны. Имеешь случай заработать приятную такую тыщонку долларов. Тебе это будет несложно, Симс. Просто устрой так, чтоб Конниган мог сбежать, – а мы все присоединимся к погоне и пристрелим его. Проще простого, приятель. И мне можно не беспокоиться, станешь ли ты держать язык за зубами. Ну, так как насчет этого?
Как насчет этого?! Симс ухватился за такую возможность. До уотлинговых причин ему дела нет. Конниган работал у Уотлинга пару месяцев. Можно не сомневаться, Конниган не раз наступил на мозоль здоровяку-ранчеру. Ну, это только Уотлинга касается. А теперь, когда Конниган мертв, единственная помеха на пути Симса к руке Лорэйн Кит устранена окончательно и бесповоротно.
Сидя рядом с Симсом, Уотлинг незаметно вытащил из кармана брюк две сложенные банкноты, скомкал их в кулаке и, протянув руку под стойкой, слегка толкнул помощника в бедро. Симс как бы невзначай опустил левую руку, забрал деньги и затолкал их себе в пояс. Уотлинг вновь принялся разглядывать свое отражение в зеркале – и обнаружил, что с большим трудом сохраняет бесстрастное выражение лица. Дикая радость буквально выпирала из каждой частицы его крепкого тела Алисия будет переживать, подумал он. Ну хорошо! Пусть переживает. Пусть уяснит, раз и навсегда, что принадлежит ему, а не другому мужчине.
Алисия, его жена, полная живой красоты блондинка, приближалась к сорока, но все еще считала себя королевой Барбари-Коуст. Во время поездки во Фриско он увлекся ею, долго обхаживал – и завоевал; привез в обширную долину, где он царствовал, – раскинувшиеся во все стороны, покрытые зеленым ковром акры ранчо «Дубльве в рамке», богатейшие просторы на юго-западе Небраски. Но, когда появился красивый чужак, поведение блондинки начало разжигать в ее властном супруге пламя ревности. Этот неведомо откуда взявшийся ухмыляющийся бродяга был на много лет моложе Алисии – и все же Алисия положила на него глаз и принялась приставать к Уотлингу, чтоб он назначил нового работника управляющим. Уотлинг отказался – тут и начались неприятности.
Самым гнусным во всем этом, понимал теперь Уотлинг, было наглое безразличие Коннигана. Он-то видел, какая из-за него началась заваруха, но не давал Уотлингу благоприятной возможности, никакого явного повода выгнать его. Он постоянно и подчеркнуто игнорировал жену босса, никогда к ней не обращался иначе как «мэм» и почтительно приподнимал перед ней шляпу. Но это безразличие лишь разжигало пыл Алисии – и еще больше отдаляло ее от мужа. В конце концов он выгнал Коннигана, но в глубине души понимал, что на том дело не кончится.
А потом случилась эта игра в покер до полуночи в задней комнате салуна Халлидея, мгновенное убийство игрока-гастролера – и такая же мгновенная реакция Халлидея. Халлидей соображал быстро, чем вызвал восхищение Уотлинга. Неважно, что действия Халлидея были бесчестны – они полностью соответствовали тому, что нужно было Уотлингу, и он охотно стал соучастником. Теперь Конниган уже не выглядит так чертовски привлекательно. Теперь Конниган валяется на железном столе в заведении Орина Каудри, и его обмывают для похорон. Конниган осмелился стать между Стивом Уотлингом и его, только его ревниво охраняемой собственностью – Алисией Уотлинг. И Коннигану пришлось за это поплатиться…
«Избавился!» В душе ранчера звенело это слово, и он приправил его щедрым глотком виски. И принялся смаковать мысли о следующем шаге. Как это приятно будет – выложить новость пылкой Алисии. О, для нее это будет удар. А он, Стив Уотлинг, сумеет насладиться ее горем…
Холеный, безукоризненно одетый Мэйс Халлидей обменивался шутками с другими участниками погони, вновь и вновь наполняя их стаканы.
– Я думаю, мы все исполнили свой долг, – говорил он им. – Мы остановили никчемного убийцу, не дали ему сбежать. Мы имеем право это отметить.
Ни один из присутствующих даже не догадывался о мыслях, таящихся в голове Халлидея. А он вспоминал ночь, когда умер Рой Таннер, и мгновенную мысль, которая спасла его пятнадцать тысяч долларов – а может, и все состояние. Конниган постоянно выигрывал в тот вечер – и помногу. Таннер проигрался в пух и прах. Уотлинг еще сохранил часть наличных, принесенных с собою, и закусывал узду при мысли, что проигрывает человеку, который недавно на него работал. Халлидей, который бесился от наглых блефов и везения Коннигана, дико рисковал, – пятнадцать тысяч из его кармана перекочевали к бродяге. Конниган предложил поставить всю эту сумму против салуна – целиком, от конька до погреба, и Халлидей был настолько безумен, что принял эту ставку. Именно в этот момент Конниган заметил, что Таннер сдает снизу колоды.
Каждая деталь четко отпечаталась в памяти Халлидея – вот Конниган резко бросает обвинение, Таннер тянется к револьверу, который спрятан у него под мышкой слева, молниеносное движение Коннигана, грохот его сорокапятикалиберного, Таннер валится назад, грудь его белой рубашки залита красным – и испуганный визг девушки-крупье.
Халлидей действовал быстро. Конниган сидел рядом с ним за круглым столом, и потому не видел, как кабатчик вытащил револьвер, и не смог уклониться от резкого удара. Рукоятка револьвера обрушилась на голову Коннигана, и тот потерял сознание.
– Слушай, – обратился хозяин салуна к Уотлингу. – Другого такого случая у нас не будет. Ты ведь хочешь убрать Коннигана с дороги, Стив, и у тебя на то есть свои причины…
– Ты чертовски прав! – ранчер бросился к двери и запер ее. – Как это сделать?
– Просто! – Халлидей сгреб выигрыш Коннигана и рассовал по карманам, а потом наклонился над убитым игроком. – Идею улавливаешь? – он ухмыльнулся, вынул револьвер из безжизненной руки и отстегнул наплечную кобуру Таннера. – Таннер был безоружный, а Конниган хладнокровно пристрелил его. Мы трое тому свидетели. – Он поднялся на ноги и твердо посмотрел на девушку. – Тысяча долларов, Санни.
– Т-тысяча?.. – девушка недоверчиво уставилась на него.
– И ты, детка, получишь ее без труда. Все, что от тебя требуется, – это держать язык за зубами. Когда сюда явятся блюстители закона, подтвердишь все, что мы скажем.
Перепуганная, но, в то же время, воодушевленная перспективой получить такое богатство, девушка с готовностью согласилась. Вскоре ввалился Эмерик со своим помощником. Халлидей изложил ему свою версию, и Санни с хозяином ранчо расписались под каждым словом. Эмерик произвел арест в суровой убежденности, что выбора у него нет. Позднее, очнувшись в камере, Конниган зловеще усмехнулся и дал зарок молчать – до самого суда.
– А они до тех пор пускай потеют со страху, – сказал он Эмерику.
«Повезло нам, просто повезло», – думал Халлидей. Если бы Конниган на миг задумался, когда на глаза ему подвернулась рукоятка револьвера, так заманчиво подставленная помощником, если бы Конниган не клюнул на эту наживку, был бы он сейчас живой и мог изложить свою версию преступления на суде. Что ж, об этом можно больше не волноваться. Конниган умер, а Халлидей все так же владеет своим салуном, и денежки, которые выиграл Конниган, по-прежнему у него…
Он нашел бутылку из собственных запасов – редкий сорт бренди – налил себе порцию и поднял стакан, улыбаясь людям по ту сторону стойки.
– Тост, парни, – сказал он. – Да будет закон и порядок в Каррсберге – самом мирном городе на всю Небраску!
– За это я выпью, – ухмыльнулся Симс.
– Я – тоже, – невозмутимо сказал Уотлинг.
Чувствуя, что все взгляды обращены к нему, Эмерик выдавил полуулыбку и поднял стакан. Все выпили.
На следующий день бренные останки Пита Коннигана были преданы земле на городском кладбище Каррсберга, на вершине поросшего травой холма у северной окраины городка. За гробом шли все трое. Один был старый Алби Финн, владелец прогорающей без клиентов платной конюшни «Счастливчик Ф», неприметный маленький человечек, у которого беззаботный чужак всегда вызывал восхищение Вторым был замкнутый, сутулый Джефф Каттл, парикмахер. В первую неделю своего пребывания в Каррсберге Конниган спас Каттлу жизнь. Некий озверевший от виски любитель пострелять набросился на парикмахера с шестизарядным револьвером. Конниган нырнул ему в ноги, свалил на землю и, рискуя собственной жизнью, вырвал револьвер со взведенным курком из рук пьяного дебошира.
Третьей шла за гробом Лорэйн Кит – к вящей досаде помощника шерифа Хэла Симса. Красивая вдова лично оплатила услуги священника Дэна Кетча, чтобы человек, который ей нравился – пусть издали – был погребен достойно.
Глава 2. ЛИЦО УБИТОГО
На первый взгляд, за два месяца, прошедших со дня смерти Пита Коннигана, жизнь в Каррсберге вернулась в обычное русло. Шериф Эмерик получил публичную благодарность от мэра, разъездного судьи и многих видных сограждан за отвагу, проявленную в погоне за отвеянным убийцей. Помощник шерифа Симс получил свою долю почестей, как и Мэйс Халлидей и Стив Уотлинг. Горожане поведали друг другу, что закон и порядок все еще представляют внушительную силу в Каррсберге, и на том успокоились.
Но так было лишь на поверхности течения жизни, в более глубоких слоях дух возмутителя спокойствия оставался жив, все еще распространяя свои чары. Длиннолицый, неулыбчивый Джефф Каттл, брея щеки своим клиентам или щелкая ножницами над их черепами, имел обыкновение любой разговор сводить к погибшему смутьяну
– В этом парне было много хорошего, – не уставал повторять Каттл – Не спорю, он переворачивал город вверх дном – но у него была и хорошая сторона. Вспомните-ка тот случай, когда он кинулся прямо на револьвер Эрни Рандолфа – а Эрни нализался до безумия и мог выстрелить в любой момент. Он мне тогда жизнь спас, черт побери! Много ли найдется людей, способных на такой риск, – где они?
И его клиенты неизменно кивали головой и соглашались, что людей, способных на такой риск, немного.
А в «Счастливчике Ф» маленькой платной конюшне, приютившейся на дальнем конце Мэйн-стрит, старый Алби Финн собирал своих дряхлых дружков, пускал по кругу бутылку и вспоминал тысячу и одну байку, услышанную от покойного
– Тут в Каррсберге куча народу считает, что молодой Пит был недружелюбный, – пускался он в рассуждения – Ну уж нет Пит был в доску дружелюбный – со мной. Всегда, как поставит в стойло свою конягу, всегда сядет со мной поболтать. Мы с ним всегда находи ли над чем посмеяться, с этим пареньком. По правде, я-то знаю, что байки, которые он мне рассказывал, это сплошная брехня, – но это была самая развеселая брехня, какую я в жизни слышал, так что я был вовсе не против Я и сам иногда подпускал чего-нибудь.
– Ты как раз тот парень, который это может, Алби, – соглашались дружки – Ты самый лучший брехун на весь этот чертов штат Небраска!
Финн, как всем было известно, на такие утверждения не обижался. Он воспринимал их как дань восхищения своим буйным воображением.
– Но я должен признать, – уточнял он, – молодой Пит – вот это был чемпион. Да, судари мои, чистая жалость, что он помер.
В этом месте он поворачивал лысую стариковскую голову и близоруко щурился в сторону холма, где на фоне неба чернели силуэты деревянных крестов каррсбергского кладбища.
– Может, он был скверный парень. Откуда мне знать? Но я по нему скучаю. Чертовски я по нему скучаю…
Шериф Эмерик в течение этих двух ничем не приметных месяцев упорно гнал из головы мысли о погибшем.
– Что сделано, то сделано, – неизменно заявлял он своим друзьям. – Какой толк говорить о том, что уже в прошлом…
Для Эмерика это было мирное время, когда никакие зловещие призраки не являлись пред его глазами, чтобы напомнить о позорном случае в далеком Хаттонвилле. Но Стив Уотлинг не знал покоя. Жену он видел только за едой. Она избегала его, как будто он внезапно стал жертвой отвратительной болезни. Вначале она отказалась поверить его рассказу о побеге Коннигана, погоне и смерти.
– Вы пытаетесь одурачить меня! – говорила она. – Вы лжете, лжете! Он жив Он слишком умен, чтобы его могли поймать люди вроде вас!
Когда же ужасная правда наконец открылась ей – печальная истина о том, что Пит Конниган присоединился к прочим покойникам на маленьком кладбище – ее реакция поразила даже мужа. Она поехала в Каррсберг, разыскала гробовщика и взволнованно допросила его. Каудри ответил на ее вопросы, хладнокровно описав состояние трупа и пять пулевых ран а груди Коннигана.
– Мне, конечно, жаль видеть, как вы насчет этого переживаете, мэм, – извинился он. – Если это хоть чуток облегчит ваше горе, так я вам скажу, что парень не почувствовал никакой боли. Его так изрешетили, что он покончил счеты с жизнью в один момент.
Алисия Уотлинг поднялась на вершину холма и оставалась там долгое время. Алби Финн заметил там ее, припавшую к свежей могиле, и, часто поглядывая на старые облезлые часы, определил, что она оставалась там два с половиной часа.
– Красивая баба эта уотлингова девчонка, – заявил он одному из своих клиентов.
– Какая там девчонка, – возразил клиент. – Миссис Уотлинг уже изрядно близко к сорока.
– Двадцать, сорок, шестьдесят, – закудахтал Алби, – для молодого Пита это было все едино. Стоило бабе его завидеть, как у нее сами собой мысли начинали в голову лезть. Для этих леди он был чистая погибель.
Не скоро старик перестал размышлять о возможных сердечных интересах покойного друга Доходили до него слухи, что рыжая малышка из бара Халлидея страдала по Питу. Слышал он и другие сплетни, довольно» грязные, насчет жены Стива Уотлинга Правда, работники с ранчо «Дубльве» утверждали, что Пит никогда не пытался воспользоваться увлеченностью этой женщины, но Алби так и не смог решить, верить этому или нет.
И была еще Лорэйн Кит, по мнению Алби, самая хорошенькая женщина на весь Каррсберг. Разве не Лорэйн уплатила Орину Каудри за похороны Пита, и разве не она разыскала священника Кетча и уговорила его отслужить краткую панихиду? Что ж, это как раз в характере миссис Лорэйн Кит, вдовы Майлса Кита. У миссис Кит сердце доброе, в людях она не ошибается. Может, запал ей в сердце беспутный Пит? Но Алби в этом сомневался – он знал, что красивая вдова был едва знакома с Конниганом.
Магазинчик в конце Мэйн-стрит не пользовался таким вниманием покупателей, как более крупные торги вые заведения Каррсберга. На жизнь Лорэйн Кит зарабатывала, но с грустью сознавала, что ее маленькое дело никогда не превратит ее в богачку. С тех пор как шесть лет тому назад умер ее муж, она прилагала все усилия, чтобы сохранить дело на ходу Лавка и ребенок составляли всю ее жизнь – и большую часть времени отнимал ребенок. Маленькая Дженни-Мей была настоящей разбойницей, категорически отвергающей любую власть над собой.
– Она даже не симпатичная, как другие дети, – не раз думала Лорэйн – С другими детишками дерется, в школу отказывается ходить…
Что станется с Дженни-Мей, когда она подрастет? Эта забота не покидала вдову. Была и другая забота – и что станется с ней самой? В тридцать лет она оставалась такой же красивой, как и до рождения дочери. Ее блестящие темно-каштановые волосы, большие серые глаза и великолепной формы губы все еще привлекали восхищенные взгляды местных холостяков – и вполне подходящих. Однако, подходящие холостяки не торопились. Все таки вдова – да еще мать трудного ребенка. Подумывающие о женитьбе молодые люди, похоже, не были склонны взять на себя такую обузу.
Конечно, был еще Хэл – пылкий, нетерпеливый и всегда внимательный Хэл. Лорэйн принимала его комплименты, жар, с которым он преследовал ее, но все еще не была готова уступить. Она видела острую неприязнь помощника шерифа к ее безалаберной дочери, как тот ни старался скрыть это, – и знала, что неприязнь эта взаимна. Она вынуждена была признать, что, выйди она за Хэла, эта нелюбовь только обострится.
Миновала весна, и безжалостное летнее солнце обрушило на городок изнуряющий зной – именно в этот день появился профессиональный ганфайтер.
Это был смуглолицый человек с могучей грудной клеткой, одетый в кричащий наряд для верховой езды и вооруженный двумя револьверами. Он сидел на красивом белом мерине и, прищурясь, прощупывал взглядом редких людей на тротуарах. Джефф Каттл, который как раз открывал свое заведение, внимательно оглядел пришельца и поделился своими выводами с каким-то прохожим:
– Если этот красавчик не профессиональный ганфайтер, так я не парикмахер, а президент Небрасской железнодорожной компании!
– Я так полагаю, ты вроде как прав, Джефф, – признал прохожий – Это стрелок – или, значит, я в жизни стрелков не видел…
Незнакомец ехал дальше. Теперь его взгляд задержался на крыльце участка, где находились два человека. Шериф Эмерик отпер дверь и вошел внутрь, а Хэл Симс задержался на мгновение и через плечо поглядел на приближающегося всадника. Когда они оба уже зашли в участок, незнакомец натянул поводья, спрыгнул наземь и привязал коня, а потом прошел за ними. Эмерик, уже успевший сесть за стол, поднял глаза на вошедшего и указал ему на стул.
– Я постою, – бросил посетитель.
– Как вам угодно, – пожал плечами Эмерик.
Симс зацепил носком сапога перекладину стула, подтащил его к себе и уселся верхом. Незнакомец привалился мускулистым плечом к дверному косяку, оглядел их с высокомерным презрением и пробормотал:
– В занюханном городишке – занюханные фараоны…
– Это все, что вы хотели сказать? – спросил Симс вызывающе. Впрочем, он был достаточно осторожен, чтобы не повышать голос. Как и его шеф, он мгновенно определил профессию незнакомца. Уж если наглый незнакомец, вооруженный двумя револьверами, вламывается к шерифу в участок и говорит вот таким тоном, так он не может быть никем иным, кроме как профессиональным ганфайтером. Но до тех пор, пока он не нарушит закона, пришелец может разговаривать как угодно. По мнению Симса и Эмерика, низко подвешенные «Кольты» с костяными рукоятками давали ему такое право.
– Я – Джонни Макнилл.
Незнакомец представился зычным голосом, вроде бы просто сообщил – но с оттенком тщеславия. Эмерик медленно кивнул и сказал:
– Слышал о вас, Макнилл. Что вас сюда привело?
– Это – единственный город в здешних местах, верно? – ответил вопросом Макнилл.
– Окружной центр, – кивнул Эмерик. – Ближайший город – Гиллисфорд, пятьсот миль отсюда к северо-востоку.
– Значит, он обязательно сюда заявится, – усмехнулся Макнилл. – Я долго выслеживал его…
– Кого? – нахмурился Симс.
– Парня, которого я намерен убить! – Макнилл метнул гневный взгляд. – Я потерял его след пару дней назад, но, думаю, он все еще где-то поблизости. Может, он уже здесь. Вот почему я к вам зашел. – Он воинственно выпятил грудь. – Джонни Макнилл не боится забрести к фараонам в контору. И, думаю, это мне сбережет уйму времени. Вы, ребята, небось знаете, есть ли в городе кто чужой.
– Кто ж этот парень, на которого ты охотишься? – спросил Симс.
Ганфайтер оскалился – и прорычал:
– Конниган!
Эмерик и Симс обменялись недоуменными взглядами.
Эмерик вытащил кисет с табаком, бумагу и принялся сворачивать сигарету. Симс незаметно глянул на него и заметил, что у шерифа слегка подрагивают руки.
– Ну? – вызывающе поторопил Макнилл. – Я жду! Здесь он или нет?
– Он здесь, – сказал Симс с кривой ухмылкой. – Лежит в яме у нас на кладбище. Очень жаль, Макнилл. Ты опоздал убить Коннигана – на пару месяцев. Мы это уже сделали.
– Погоди! – Эмерик замер с горящей спичкой в руке. Спичка догорела, опалив ему пальцы, но он как будто и не заметил этого. – Макнилл сказал, что потерял след Коннигана пару дней назад!
– Вы локо, о чем это вы толкуете? – рассердился стрелок.
Эмерик взглянул на него с нехорошим предчувствием.
– Вы сказали – Конниган? – выдохнул он.
– Барт Конниган, из Колорадо, – мрачно ответил Макнилл. – Здоровенный красавчик, и чуть что – пускает в ход кулаки, черт бы его побрал! У нас с ним разговор вышел в одном пограничном городке три недели тому. Он из меня дух вышиб!.. – При этом воспоминании глаза ганфайтера сверкнули ненавистью. – Избил меня до потери сознания – и весь этот поганый городишко глазел! Не было еще такого человека, чтоб избил Джонни Макнилла и остался в живых. Я поклялся, что найду его, и не успокоюсь, пока не сделаю этого!
– Это… э-э… не может быть тот самый Конниган, – пробормотал Эмерик. – Не может быть. Пит Конниган мертв и похоронен.
– В жизни не слыхал ни о каком Пите Коннигане, – отрезал Макнилл. – Я ищу бездельника по имени Барт Конниган!
– Барт Конниган, – мягко повторил Симс. – Что скажете, Дик? Не считаете ли вы, что это весьма возможно, какой-то родственник того подлого убийцы, которого мы уложили?
– Откуда мне, черт раздери, знать? – взвился Эмерик. – В здешних краях может найтись и сотня Конниганов!
– Барт Конниган, – нетерпеливо заорал Макнилл. – Длинный, смуглый, ездит на отвратном гнедом…
– Убийца с двумя револьверами? – спросил Эмерик.
– У него один, – возразил Макнилл.
– Если он в Каррсберге, – нахмурился Симс, – нам об этом ничего не известно.
– Ладно, – Макнилл выпрямился и повернулся к выходу. – Я тут останусь пока – на случай, если он покажется. – И бросил через плечо вызывающий взгляд. – Возражения будут?
Оба блюстителя закона покачали головами. Макнилл презрительно ухмыльнулся и тяжелой поступью вышел наружу. Они услышали мягкие удары копыт белой лошади по густой пыли Мэйн-стрит, когда стрелок поехал к жилым кварталам города Они молчали почти минуту, наконец Симс пробормотал:
– Как вам это нравится? Барт Конниган! Хотел бы я знать, не родня ли он тому, другому?
– Не похоже, – проворчал Эмерик с уверенностью, которой на самом деле не ощущал.
– Это может быть брат Пита Коннигана, или отец, или еще какой родственник, – бормотал в раздумье Симс – А если это так, то он, небось, приехал сюда, чтоб кашу заварить, – свести счеты за Пита
– Может быть, – неохотно согласился Эмерик
– Ну, тогда, – ухмыльнулся помощник шерифа, мы можем преспокойно закрыть глаза, и пусть мистер Парень Гвоздь Макнилл дожидается Коннигана, пусть хлопнет его… Кто знает, Дик? Может быть, Макнилл избавит нас от многих огорчений
– Может быть, – вздохнул Эмерик.
Ганфайтер с полчаса вертелся по городу, приставал к людям с вопросами, но все это было напрасно. Горожанам не было нужды обманывать его. Все знали Пита Коннигана, но ни один не слышал о Коннигане по имени Барт. К десяти часам Макнилл удостоверился, что его кровный враг еще не появлялся, но решил ждать. Он поставил белого коня в конюшню Браннока и понес свою жажду в бар Халлидея. Он все еще был у Халлидея, когда второй незнакомец натянул поводья и остановился на склоне холма к северу от города.
Это был высокий человек, добрых шести футов с тремя дюймами росту. Его одежда для верховой езды была покрыта тонким слоем дорожной пыли, широкополый стетсон потерт и пропитан потом. Из-под расстегнутой рубашки выглядывала широкая грудь. Поверх синих джинсов на нем были чепсы с широкими боковыми крыльями. Пояс-патронташ и кобура были из простой кожи, ореховые накладки на рукоятке шестизарядного револьвера изрядно потерты. Лошадь у него гнедая, премерзкого вида коняга, но с крепкими ногами – крупный конь для крупного человека.
Он спрыгнул с лошади, но спутывать ей ноги не стал. Она отошла на несколько ярдов и принялась щипать траву, а всадник прошел на кладбище и начал читать таблички на свежих могилах. Найдя могилу Питера Коннигана, он опустился перед ней на одно колено и, скорбно сдвинув брови, простоял так долгих пять минут. Совсем недавно, заметил он, кто-то положил на могилу цветы. Они даже не завяли
– Ах ты чертов малыш, – пробормотал высокий незнакомец. – Все тот же сердцеед, а? Хотел бы я знать, какая крошка с разбитым сердцем оставила тебе эти цветы. Ладно… – Он поднялся на ноги и внимательно посмотрел вниз, на город. – Может, мы это скоро узнаем. И, может быть, мы еще узнаем много всякого другого…
Он покинул кладбище, снова сел в седло и пустил гнедого шагом вниз по склону. Перед коралем конюшни «Счастливчик Ф» он натянул поводья. Старый Алби заканчивал свой утренний туалет, согнувшись над жестяным тазом, установленным на перевернутый ящик; он крепко зажмурил глаза, чтобы в них не попала мыльная вода, стекающая со лба. Уста старика извергали поток изобретательной брани, за коим последовал жалобный вопрос:
– Какому дьяволу под хвост я засунул это чертом проклятое полотенце?
Незнакомец не торопясь спешился, поглядел направо, потом налево и заметил драное полотенце, которое висело в паре шагов от старика. Он подошел поближе, стянул его с веревки и перебросил через вытянутую Руку Финна.
– Премного обязан, – пробормотал Финн, энергично вытирая лицо. – Это кто? Лерой? Эфраим? Джордж?
– Нет, – буркнул незнакомец.
Старый конюх кончил вытираться, раскрыл глаза и заморгал при виде пришельца – а потом побледнел и привалился к стене своей лачуги. Высокий бросился к нему, подхватил за тощие плечи и опустил на скамейку.
– Успокойтесь, – сказал он низким голосом.
Алби Финн, тяжело дыша, поднял глаза и вновь недоверчиво уставился на него.
– Господи ты Боже!.. Не может быть, ты – не он! Я ж там был, когда Орин его закапывал…
– Вы имеете в виду… – нахмурился незнакомец, – что были на похоронах моего брата?
– Твоего брата? Святая Анна! Но молодой Пит никогда не говорил, что у него есть брат – брат-близнец!..
– Мы с Питом не были близнецами, – сказал незнакомец. – Я – Барт. Пит был примерно на три года моложе меня, но мы здорово похожи.
– Близнецы, – повторил Финн горячо. – Черт возьми, Барт! Погоди, пусть тебя еще кто увидит! Чтоб меня черти взяли, наш костоправ Док Бойд будет завален работой по макушку. Да тут в Каррсберге любого разрыв сердца хватит, стоит только тебя завидеть!
– Будем надеяться, что этого не случится, – спокойно ответил Барт Конниган. – Я приехал сюда вовсе не для того, чтобы вызвать неприятности. – Он повернулся, взглянул на вывеску. – Так это вы, значит, и есть «Счастливчик Ф»?
– Ага-а… Не шибко шикарное заведение – но мне хватает. Меня зовут Алби Финн, и для меня большая честь познакомиться с тобой, Барт. Мы с молодым Питом… мы отлично ладили. – Финн усмехнулся, вспомнив. – Мы с ним развлекали друг друга самой чертовской брехней.
Барт едва заметно улыбнулся, однако затаившаяся в его темно-карих глазах тоска не ускользнула от внимания Финна.
– Как ты… э-э… как ты прознал насчет Пита? – поинтересовался Финн.
– Слухом земля полнится, – пожал плечами Барт. – В наших краях появился бродячий лекарь. Он через ваш город проезжал, привез с собой газету. Он раздобыл ее тут в Каррсберге несколько недель тому…
– «Каррсбергский обозреватель», – сдвинул брови Финн.
– Ну да.
– Ага. Газета Ната Ролинза. Нат это здорово расписал – убийство и все прочее.
– Однако я много чего не ухватил, – сказал Барт спокойно. Он устроился на скамейке рядом со стариком и принялся сворачивать сигарету. – Как это вышло, что Пит оказался в тюрьме?
– Задержали за убийство, – проворчал старик. – Это я тебе, сынок, напрямую говорю.
– Именно так я и хочу. Напрямую.
– Они объявили, что Пит застрелил человека, в карты с ним играл… субъекта по имени Таннер. Этот Таннер,.. э-э… он был безоружен, так свидетели говорят…
Шамкая беззубым ртом, Финн рассказал все – полную историю Пита Коннигана: как он появился здесь, как он тут жил, какие устраивал проделки и как умер. В первый раз в жизни он сознательно ничего не приукрашивал и твердо держался истины, передавая Барту голые факты – как он их знал.
– Ладно, – нахмурился Барт, когда он закончил. – Теперь я знаю куда больше, чем раньше, – но все равно осталась еще уйма вопросов, на которые я хотел бы найти ответы.
– Так ты собираешься остаться в Каррсберге на какое-то время? – живо заинтересовался Финн.
– Может быть – но лишь на время, – кивнул Барт, поднимаясь на ноги. – Уж очень многое тут не вяжется, Алби.
– Например?
– Пит не был убийцей. Он был необузданный… прирожденный баламут – но не убийца. В любом случае он бы не поднял пушку на безоружного человека.
– Нет, – поразмыслив, согласился Финн. – Не думаю, чтоб он мог такое сделать. Для меня это всегда звучало неубедительно. Но вот беда – есть свидетели.
– М-да, свидетели… – Барт в задумчивости устремил взгляд куда-то вдаль; там над горизонтом дрожал нагретый воздух. – Я про них читал в той газете. Чистое совпадение, не так ли?
– Чистое – что?..
– Да двое из этих свидетелей – два человека, звать их Халлидей и Уотлинг – участвовали в погоне, они и вышибли Пита из седла… – И тут высокий незнакомец резко сменил тему разговора. – Позаботишься о моей лошади?
– А как же!
– Вот немного в задаток, – Барт вручил старику три серебряных доллара. – Найдется тут место, где можно бы помыться в горячей воде?
– У Каттла в парикмахерской, в задней комнате, – посоветовал Финн. – Тебе бы, сынок, не помешала полная обработка…
Барт провел смуглой рукой по двухдневной щетине, пощупал, сильно ли отросли волосы на затылке, и усмехнулся.
– Ага-а… Думаю, действительно придется пройти полную обработку… Еще увидимся, Алби.
– Конечно, сынок. Всегда рад тебя видеть.
Незнакомец отстегнул чепсы, перебросил их через седло, а потом покинул конюшню и неторопливо двинулся вдоль дощатого тротуара, направляясь к центру городка и поглядывая на вывески в поисках парикмахерской. Несколько местных жителей, разминувшись с ним, останавливались и поворачивали головы вслед, пытаясь сообразить, где они видели это лицо раньше. Барт не оборачивался. Это, думал он, последний город Пита. Его дикий, буйный младший брат провел здесь последние четыре месяца своей жизни. Естественно, он заставил окружающих ощутить свое присутствие. Такая уж у него была натура. А что касается глазеющих горожан, то их винить не приходится. Сходство большое – настолько большое, что даже в их родном городке многие упорно считали их близнецами.
Но Барт Конниган был выше, чем Пит, шире в плечах и в груди. И не так быстро закипал. Он обладал острым коннигановским умом, унаследованным от отца, и умением упорно трудиться – это тоже досталось ему от отца.
Пит в жизни своей руководствовался аксиомой, что большие деньги приходят быстро, если сгрести их с покерного стола, а единственное достоинство упорной работы – это плата, которую за нее получаешь. Ты вкалываешь, получаешь деньги, потом тащишь их в ближайший притон и пытаешься удвоить. Такова была философия Пита Коннигана.
Теперь, когда Пит упокоился в мире, Барт уже не сердился на него. В семье Конниганов кровные узы были крепкими и значили много. Барт считал предосудительным беспутство брата, но никогда не питал к нему ненависти – таким уж Пит удался. Он понимал Пита – может, даже лучше, чем отец понимал своего мальчика.
Когда он сворачивал в парикмахерскую, человек, который поклялся его убить, вышел из бара Халлидея – и заметил его. Перед Макниллом лишь мимолетно промелькнул высокий человек, ступивший на тротуар и вошедший в заведение Каттла, но Макнилл узнал его.
У Каттла никого не было – если не, считать самого парикмахера. Барт в этот день оказался первым клиентом.
– Постричь и побрить, – Барт сопроводил заказ дружеской улыбкой; одновременно он снял шляпу и метко бросил ее на вешалку. – А потом, когда управитесь, я бы с удовольствием выкупался в горячей воде.
Он отстегнул пояс с револьвером и повесил его на гвоздь справа от двери. Над гвоздем была прикреплена аккуратно отпечатанная табличка, гласившая:
ДЖЕНТЛЬМЕНЫ, ПОЖАЛУЙСТА, ВЕШАЙТЕ ОРУЖИЕ ЗДЕСЬ. Я ЛЕГКО ПУГАЮСЬ.
– Это правда? – поинтересовался Барт, забираясь в кресло. – Это вы легко пугаетесь?
Каттл не ответил. С момента появления Барта он стоял, как громом пораженный, уставясь на незнакомца остекленевшими глазами и раскрыв рот. Барт какое-то время наблюдал за ним, потом покорно вздохнул и объяснил; он уже понял, что в Каррсберге ему придется давать такие объяснения много раз.
– Я – брат Пита. Перед вами не привидение, амиго.
Каттл перевел дыхание, потряс головой, все еще ошеломленный, и набросил большую простыню на плечи и грудь высокого незнакомца.
– Ну уж… ну уж вы меня поразили, до самых кишок достали, – вздохнул он и, все еще не успокоившись, приступил к работе. – Вылитая копия! Разрази меня громом, в жизни не видел ничего подобного!
Он начал подстригать волосы на шее, повернув кресло так, что Барт оказался лицом к двери. Прошла минута, в голове у парикмахера бурлили сотни вопросов, и он никак не мог решить, как начать расспросы. А потом с устрашающей внезапностью в дверях возник Джонни Макнилл. Когда он встретился взглядом с Бартом Конниганом, его широкое лицо исказила жестокая улыбка.
– Да ты беспечен, а, Конниган? – съязвил он, покосившись на висящий на стене револьвер.
Барт заговорил, и голос его был ровен.
– А ты все за мной гоняешься, Макнилл? До сих пор шило в заднице? Что б тебе не бросить это дело, пока ты еще цел?
Каттл замер, его ножницы и гребенка застыли над головой Барта, глаза не отрывались от насмешливо улыбающегося ганфайтера.
– У нас с тобой, Конниган, – проворчал Макнилл, – есть кой-какие счеты, пора их свести.
– Сейчас я как раз занят, – протянул Барт – Иди погуляй, Макнилл. Твоя рожа всю картину портит.
– Всегда он грубит, – прошипел Макнилл, – всегда напрашивается на пулю! Что ж…. на этот раз ты получишь свое!
Его правая рука дрогнула и чуть опустилась. И тут к Каттлу вернулся голос. Он запротестовал:
– Стой! Джентльмен не вооружен!
– Побереги дыхание, амиго, – негромко сказал Барт. – Такие мелочи этого омбре не останавливают.
– Пока, Конниган! – засмеялся Макнилл, вытаскивая правый револьвер.
– Пока, Макнилл, – кивнул Барт.
Каттл услышал только один выстрел – и сделал его не Макнилл, и выстрел этот не был громким и раскатистым, как грохот шестизарядного револьвера. Выстрел больше напомнил слабый треск, наполовину приглушенный простыней, окутывающей Барта. Изумленный Каттл заметил небольшую темную дырочку в простыне там, где под ней выступала правая рука клиента. Макнилл угасающим голосом прошептал проклятие. Его рука опустилась. Револьвер, курок которого так и не был взведен, выпал из бесчувственных пальцев на пол. Он привалился к дверному косяку, глаза остекленели, кровь хлынула из раны посреди груди. Падая, он вывалился наружу, и грохнулся на дощатый тротуар сразу за дверью. Каттл рванулся было к нему, но спокойный голос Барта остановил его.
– Пусть лежит. Я допускаю, что он придает малость неопрятный вид фасаду вашего заведения, но кому то из граждан придется его утащить – раньше или позже.
Каттл, все еще дрожа, повернулся и взглянул на человека в кресле. Барт высвободил правую руку и, сведя брови, смотрел на крошечный пистолет – «Дерринджер».
– Потайной пистолет, – проворчал он с горечью – Даже не знаю, зачем я его храню, амиго. Отобрал пару недель назад у одного картежника – он хотел ею на меня поднять ношу под рубашкой, все собирался выбросить.
– П-повезло в-вам – повезло, что н-не в-выбросили, – заикаясь, сказал парикмахер
– Я тоже так думаю, – сдержанно кивнул Барт. – Но это – грязный способ драки. Нате, возьмите себе подарок.
Он наклонился через подлокотник и положил «Дерринджер» на столик Каттла. Он уютно примостился там среди мешанины баночек с тальком, флакончиков туалетной воды, ножниц и расчесок – маленький, злобно по6лескивающий посланник смерти. Каттл невнятно пробормотал что-то в знак благодарности и снова занялся волосами незнакомца. Снаружи доносились неизбежные в таких случаях крики горожан, обнаруживших вывалившееся на тротуар тело Макнилла. Кто то выкрикнул имя шерифа. Донесся топот ног по дощатым тротуарам. Барт спокойно слушал, потом заметил:
– Ставлю десять против пяти – сейчас сюда заявятся блюстители закона.
– Какой уж тут спор, – буркнул Каттл.
Спустя несколько секунд в дверях возникли Эмерик и Симс – и замерли, таращась на лицо, которое каждый из них пытался забыть.
Глава 3. ПРОБУДИ СПЯЩИЕ ВОСПОМИНАНИЯ
Прежде чем кто-либо из представителей закона смог открыть рот, парикмахер заговорил первым:
– Самооборона, – громогласно заявил он. – Убитый вынудил моего клиента – поднял на него револьвер.
Ошеломленный Эмерик воспринял сказанное молча, все еще не отрывая глаз от лица Барта. Потом медленно повернулся и уставился на висящий на стене револьвер незнакомца.
– Но как же?.. – начал он.
– Потайной пистолет, – проворчал Барт, кивнув на столик Каттла. – Макнилл думал, что нападает на безоружного человека – только он малость ошибся на этот счет.
– Потайной пистолет, а? – ехидно произнес Симс.
Барт отвел глаза от шерифа и неторопливо смерил взглядом его бравого помощника. Симс слегка покраснел. Каттл нервно кашлянул и снова защелкал ножницами над головой Барта. Эмерик спокойно сказал:
– Он охотился на вас, это точно. Приехал в город и начал вопросы задавать…
– Я это предполагал, – пожал плечами Барт. – Что ж, вот он и перестал задавать вопросы… – И добавил с мрачной многозначительностью: – А я – не перестал.
– И что это, черт тебя побери, должно означать? – вспыхнул Симс и сжал кулаки.
Эмерик твердо взглянул на помощника. Барт зевнул, снова оглядел Симса с головы до пят и спросил:
– Что это за дружок у тебя такой въедливый?
– Мой помощник, – нахмурился Эмерик. – Помощник шерифа Симс. А я – шериф Эмерик.
– Барт Конниган, – сказал Барт, сухо улыбнувшись. – Если вы еще не догадались.
– Какого черта тебе надо в Каррсберге? – резко спросил Симс.
– Полегче, Хэл, – негромко сказал Эмерик.
– Вот именно, Хэл, – кивнул Барт. – Полегче, и здорово полегче. Эта жестяная звезда не дает тебе права орать на меня. Я свободный человек, у меня есть деньги в кармане. Я не объявлен в розыск, и ты не можешь запереть меня как бродягу. Так что набрось узду на свои нервы!
– Ты что это… – начал Симс, шагнув вперед.
– Хэл! – рявкнул Эмерик. – Прекрати!
Каттл щелкнул ножницами мимо волос, упрямо пытаясь сосредоточить внимание на работе. Барт сидел свободно, не обращая внимания на взгляды людей, столпившихся в открытых дверях. Но в глубине души он испытывал жестокое удовольствие, рассматривая лица слуг закона: выражение вины – у Эмерика, явно загнанного человека, и выражение ненависти – у Симса. С чего вдруг? Он удивился. Где ж тут собака зарыта, а, Симс? Или Пит где-то перебежал тебе дорогу? Стоит разобраться, это может оказаться весьма интересным…
– Конниган, – сказал хмуро Эмерик, – ваш брат постоянно вызывал неприятности…
– Я бы сказал больше, – спокойно согласился Барт. – Пит был самый резвый баламут, какого я в жизни видел.
– В таком случае, это для вас не должно было явиться неожиданностью, – пробормотал Эмерик и облизнул губы. – Я думаю, такой парень, как он, был обречен на подобный конец.
– Вы подразумеваете убийство отрядом представителей закона? – с холодным вызовом спросил Барт.
– Мы держали его под арестом в ожидании суда! – раздраженно закричал Симс. – Мы с ним обращались по справедливости, хотя и знали, что он виновен. Конечно, мы его застрелили. Но он был сбежавший заключенный. Он получил по заслугам.
– Может и так, – задумчиво сказал Барт. – Может и так…
– Ну, тогда вы удовлетворены? – предположил Эмерик.
Барт сделал длинную паузу, чтобы дать им помучиться в ожидании ответа, а потом медленно покачал головой и сказал:
– Нет.
– Этот тоже затевает неприятности! – вскипел Симс. – В точности как его негодный братец!
– Эмерик, – мягко сказал Барт, – если вы уже закончили расспросы насчет того, как был убит Макнилл, так почему бы вам не убраться отсюда и не забрать с собой этого вашего горячего помощника? Если он и дальше будет тут ошиваться и плескать своим дурацким языком насчет моего покойного брата…
– Конечно, конечно… – понимающе закивал Эмерик. – Тут вы правы, Конниган. – Он повернулся и похлопал Симса по плечу. – Не следует говорить плохо о покойном, Хэл. Это нехорошо. Что случилось, то случилось.
Он взял помощника за руку и увел. Барт и Каттл видели, как люди подняли тело Макнилла и унесли прочь. Зеваки разбрелись по одному. Каттл кончил приводить в порядок густую копну черных волос клиента и принялся намыливать ему лицо. Когда он начал править бритву, Барт задумчиво оглядел его и сказал:
– Может, мне самому побриться, амиго? Как руки – дрожат малость?
– Сейчас мне уже лучше, мистер Конниган. – Каттл нашел в себе силы слегка улыбнуться. – Не каждый день человек нарывается на пулю прямо в моей парикмахерской. Кажется, я был немного ошарашен.
Он начал сбривать щетину со щек Барта.
– Я ведь знал Пита, – поведал он.
– Вот как?
– Стриг его несколько раз – это случалось, когда он выигрывал… вы ведь понимаете, о чем я говорю?
– Ага-а… Уж он любил играть…
– Я был вроде как обязан ему. Он как-то спас мне жизнь.
Каттл пустился описывать отважные действия Пита в тот раз, когда некто напился и размахивал револьвером.
– Никогда я не верил всем этим гадостям, что люди про него рассказывали, – приговаривал он. – Я считаю, в нем можно было найти уйму хорошего.
– Можно было, – сказал Барт сдержанно.
– Конечно, похороны были малолюдные, – продолжал Каттл. – Самое одинокое погребение, какое я в жизни видел. Там были только Орин – он гробовщик, священник Кетч и старина Алби…
– Да-да. Я уже познакомился с Алби.
– Еще вдова Кит и я. А больше никого. Да, мистер Конниган…
– Зовите меня Барт.
– Хорошо, Барт. Как я уже сказал, это было поистине самое одинокое погребение.
Барт хранил молчание пока Каттл не закончил бритье и сделал горячий компресс. А потом, выбираясь из кресла, он спросил о вдове Кит.
– О… она? – Каттл нахмурился. – Ну… я не думаю, что она знала Пита, если вы меня понимаете…
– Нет. Я не понимаю вас, амиго. Можете выразиться яснее, а?
– Я вот что имею в виду: я никогда не видел их вместе. Алби говорит, Пит заходил к ней в лавку пару раз, покупал у нее что-то – ну, может, рубашку или там табак, такой вот товар. Мы с Алби так считаем, что она вроде как жалела его.
– Вот как? – Барт рассеянно опустил пальцы в баночку с тальком и начал растирать тонкий порошок по ладони. – Выходит, некоторые люди относились к Питу хорошо.
– Да-а, Барт. Миссис Кит – это леди с очень добрым сердцем. Позже слышал я разговоры, что это она заплатила Орину за погребение Пита – вместо полагающейся ему оплаты от округа.
– Она заплатила за похороны Пита? – Барт повернулся и, сведя брови, пристально посмотрел на парикмахера.
Каттл кивнул.
– Ну вот… – он продолжал вспоминать, – если 6 это была вон та рыжая девчонка, что у Халлидея в баре работает, ну, это было бы понятно. Мисс Санни, она была, вроде как куча других баб в Каррсберге, малость влюблена в Пита, я так думаю. Но эта мисс Кит – да она вряд ли была с ним знакома.
– Когда тебе надо что-нибудь узнать, – заметил Барт, – иди к своему парикмахеру и послушай, что он говорит. Все тайное станет явным.
Он умышленно задержался в парикмахерской еще минут на пять, вызывая Каттла на разговор. К тому времени, когда он отправился в баньку, приютившуюся за парикмахерской, он уже знал довольно много о событиях, предшествующих смерти брата.
Барт попросил парикмахера сходить купить ему чистую рубашку и штаны, пока он будет отмокать в лохани. Каттл с удовольствием согласился. Он повесил на дверь табличку «Скоро буду», рысцой побежал в лавку Лорэйн Кит и тут же сообщил ей новость о появлении Барта. Лорэйн сделала вид, что эта новость вызвала у нее лишь мимолетное любопытство, но сердце ее забилось учащенно. Кто-то из покупателей уже доложил ей о смерти ганфайтера. в парикмахерской и не преминул добавить, что вновь прибывший – «вылитая копия этого парня Коннигана, – небось, брат-близнец!»
– Ему нужна рубашка – и новая пара брюк, – сказал Каттл, выкладывая на прилавок деньги Барта. – Обыкновенные, я думаю, он, по-моему, парень не из прихотливых.
– Какой размер? – поинтересовалась Лорэйн.
– Ну… – Каттл задумчиво улыбнулся, – он немного выше, чем Пит, и малость покрупнее вот тут, – он похлопал себя по груди и плечам. – Прикиньте…
Лорэйн выбрала нужные вещи, завернула их и отсчитала сдачу. Парикмахер помедлил, выжидательно глядя на нее.
– А что… э-э… а что, мистер Конниган похож на своего брата? – спросила она, стараясь, чтобы голос прозвучал небрежно.
– Мэм… – Каттл покачал головой, пытаясь выразить изумление. – Так сказать – значит, ничего не сказать! Когда он зашел ко мне в заведение – святая Анна! – я чуть замертво не свалился с перепугу… – Он взял сверток и двинулся к двери. – Вы лучше соберитесь с духом, он к вам заглянет познакомиться. Попомните мои слова, мэм, вы точно будете потрясены!
И ушел, прежде чем Лорэйн успела продолжить расспросы, – а вопросы вертелись у нее на языке и теснились в голове.
Барт, вдоволь понежившись в бане, переоделся в новую одежду, свернул грязные вещи в узелок и возвратился в парикмахерскую.
– Еще увидимся, – сказал он Каттлу, кладя деньги на стол. – Сдачи не надо.
– Премного благодарен! – просиял Каттл. – Заходите в любое время!
– Есть в этом городке хорошая кормушка? – спросил Барт, задержавшись в дверях.
– Загляните к «Большой Анне», – посоветовал парикмахер. – Один квартал отсюда к центру. Она, небось, заговорит вас до посинения, но кормежка у нее хорошая.
Барт поблагодарил его кивком, вышел на тротуар и остановился завязать сыромятные ремешки кобуры. Проходящий мимо человек заглянул ему в лицо и пробормотал:
– Правду люди говорят! Вылитая копия! Ну, парень, ты меня напугал!
– Что же вас обеспокоило? – спросил Барт спокойно.
– Я – Каудри, гробовщик. Я зарыл вашего брата, мистер, и, позвольте сказать, нехорошо мне стало, когда я вас увидел, как вы тут вот идете, живехонький!
– Да. Я на него похож, – кивнул Барт.
– Это противоестественно, – бубнил Каудри, – это просто противоестественно! – Он вытер лоб носовым платком, потом нахмурился с опаской и спросил: – А что вам надо в Каррсберге? Хотите добраться до всех тех, кто участвовал в погоне?
– Ну, это будет нелегкое дело, не так ли? – медленно улыбнулся Барт. – До меня дошли слухи, что за Питом из Каррсберга гналась добрая дюжина омбре…
– Десятеро – я всех сосчитал, – заявил гробовщик. – Послушайте, мистер Конниган. Не надо только мстить им всем.
– Я и не собирался, – заверил его Барт.
– В этой погоне участвовало много хороших людей, – заявил Каудри. – Честные граждане, мои старые друзья. Не забывайте – они ведь считали, что ваш брат – опасный убийца.
– Конечно, – кивнул Барт. – Это то, что я должен помнить. В любом случае, кто там был?
– Я, гм-м, не уверен, что должен говорить это вам, – сказал Каудри, запинаясь.
– А какая разница? – пожал плечами Барт. – Я ведь это могу выяснить разными путями. Могу спросить у Эмерика или повидаться с человеком, который выпускает вашу газету.
– Да… – обеспокоенно протянул Каудри. – Вы, конечно, узнаете это так или иначе. Ну… смотрите, не обидьте Люка Браннока, слышите? Он мой зять и, к тому же, человек честный и прямой. Я бы не хотел, чтобы с ним что плохое приключилось.
– Этот Браннок, – нахмурился Барт, – он участвовал в погоне?
– Ну да… да… но не держите на него за это зла, мистер Конниган. Я ведь уже сказал, Люк – хороший человек. Он бы не стал…
– Ладно, не тревожься за Люка, – успокоил его Барт. – Я вовсе не горю желанием причинить ему неприятности, но я бы хотел повидаться с ним и задать пару вопросов. Где его можно найти?
Каудри какое-то время колебался, раздумывая, не слишком ли много он наболтал, но потом, ободренный спокойными манерами приезжего, рассказал, как пройти к конюшням зятя. Барт поблагодарил его и двинулся дальше. Люк Браннок. Это имя надо запомнить. Браннок принимал участие в погоне.
В заведении «Кистри» он ухитрился уклониться от расспросов дородной хозяйки. «Большая Анна», особа, широко известная в Каррсберге и умеющая кому угодно влезть в душу своим любопытством, обнаружила в молчаливом незнакомце равного противника и, не впадая в уныние, признала свое поражение.
– Надо отдать тебе должное, сынок, – хихикнула она. – Уж если ты решил держать рот на запоре, так заперт он у тебя крепко.
– Я его еще открою, – пообещал Барт, – когда вы мне принесете чего-нибудь поесть.
– Тушеная говядина подойдет?
– Подойдет.
– Хорошо. Присаживайтесь.
Барт занял столик у переднего окна и положил шляпу под стул. Он отдыхал, лениво разглядывая залитую солнцем улицу, но чувствовал, что с него не сводит глаз невысокий толстячок, сидящий по соседству. Толстячок разглядывал его с беззастенчивым любопытством довольно долго, а потом, забрав свой прибор, перенес его на столик Барта.
– Не возражаете, если я составлю вам компанию? – широко улыбнулся он, раскладывая на столе свои столовые принадлежности и умащивая грузные телеса на стуле напротив Барта. – Я вас сразу узнал, мистер Конниган. Вы, конечно, близнец Пита Коннигана?
– Нет, старший брат, – уточнил Барт, разглядывая его.
– Я – Нат Ролинз, издатель «Каррсбергского обозревателя». – Газетчик протянул пухлую руку, Барт пожал ее. – Естественно, меня интересует причина вашего приезда в наш маленький город.
– Естественно, – кивнул Барт.
Ролинз вытащил из внутреннего кармана блокнот. Потом, покопавшись в жилетном кармане, нашел карандаш и уставился на Барта в нетерпеливом ожидании. Барт невозмутимо протянул руку, мягко вытащил карандаш из правой руки Ролинза, блокнот – из левой и вернул то и другое на место. Ролинз печально поморгал и сказал:
– Вот так, да?
– Вот так, – буркнул Барт.
– Ну, ладно, – Ролинз пожал плечами, сдаваясь – Кто не рискует, тот не выигрывает.
Барт наблюдал за ним с возрастающим интересом. Редактор «Обозревателя» был коротенький лысеющий человечек, щедро облаченный избыточными слоями жира. Глаза карие, как у самого Барта, и насмешливые. Он носил целлулоидный воротничок, на который свисали два гладко выбритых подбородка. Он как будто философски воспринял отказ Барта, и Барт в глубине души воздал ему должное. Толстяк какое-то время сидел, изучая его, потом улыбнулся и сказал:
– Сходство действительно сильное – поразительное! Вы и в остальном на него похожи? Я имею в виду, в других отношениях…
– Н-ну… – Барт раздумывал какое-то время, потом дал лаконичный ответ: – Я не припомню, чтобы за мной когда-нибудь гнался отряд во главе с шерифом и чтоб меня при этом убили.
Ролинз воспринял это с добродушным смешком. Из кухни неспешно выплыла «Большая Анна» и поставила перед Бартом обед. Барт поблагодарил ее и потянулся за вилкой. Она сочувственно посмотрела на него и пробормотала:
– Очень жаль твоего брата, сынок… И, клянусь всем святым, ты и в самом деле похож на него.
Она вернулась к себе за стойку. Газетчик, нахмурясь, наблюдал, как Барт утоляет аппетит.
– Вам это еще здорово надоест, – предсказал он. – Куда бы вы ни пришли в этом городе, везде люди будут вам говорить, что вы похожи на своего брата.
– Мы с Питером к этому привыкли, – заверил его Барт.
– Да… Думаю, вам пришлось привыкнуть, – кивнул Ролинз.
– Вы… э-э… написали целую историю, – задумчиво сказал Барт.
– О, вы читали мою статью о смерти вашего брата?
– Ага-а… Здорово закручено, – многозначительно прибавил Барт. – А как оно было на самом деле?
Ролинз мягко рассмеялся и сказал:
– Не надо осуждать газетчика за преувеличения, мистер Конниган.
– Да, конечно, – согласился Барт. – Но это был мой брат. И я, безусловно, хотел бы знать, что в действительности произошло.
– Забавно, как все может обернуться, – подумал вслух Ролинз. – Я-то думал, что все будет наоборот. Это я собирался задавать вопросы. Ну ладно, мистер Конниган. Что вы хотели бы узнать?
– Все, что вы сами знаете, – ответил Барт.
– Простыми словами?
– Самыми простыми и откровенными, если угодно.
– Что ж, это будет справедливо. – Ролинз отодвинул тарелку, сложил руки на столе и заговорил,
– Ваш брат был буян и баламут. Вам про это не надо рассказывать. К несчастью, он был безрассудный баламут – знаете, из тех, которые умеют наживать врагов среди опасных людей. К примеру, он настроил против себя Стива Уотлинга. Может быть, неумышленно, но…
– Но как? – потребовал разъяснений Барт. – На чем он схлестнулся с этим Уотлингом?
– Какое-то время он работал у Уотлинга на ранчо «Дубльве в рамке». Есть у Уотлинга жена… ей уже к сорока, но она все еще красотка. – Ролинз наклонился к нему поближе и понизил голос. – То, что я вам сейчас рассказываю… ну, оно никогда не попадало в мою газету – и никогда не попадет. Это было бы просто неразумно. Уотлинг в здешних краях – человек влиятельный. Как говорится, он отбрасывает большую тень.
– Но Пит ведь на него работал, – сказал Барт.
– Ну да. Только совсем недолго. Я слышал кое-какие слухи. Я слышал, как один из ковбоев с этого ранчо говорил, что Уотлинг с ума сходит от ревности, потому что Алисия Уотлинг вроде как голову потеряла из-за молодого Пита. Обратите внимание, тот же ковбой утверждал, что Пит не сделал ни одного неверного шага.
– Это-то понятно, – нахмурился Барт. – Пит, конечно, был парень беспутный, но знал и получше занятия, чем гоняться за замужней женщиной.
– Ну, я вам рассказываю все, что заслуживает внимания, – пожал плечами Ролинз. – Можно сказать, что Уотлинг был человеком, люто ненавидевшим вашего брата.
– Ладно. А кто еще?
– Халлидей – тип, который владеет самым большим салуном в городе.
– Он тоже имел на Пита зуб?
– Полную челюсть. Каждый раз, когда Пит бросал кости в игорном зале у Халлидея, играл в фараон или ставил в рулетку, ему неизменно везло. Халлидей постоянно на нем терял деньги – а Мэйс Халлидей, не забывайте этого, мистер Конниган, нелегко переносит проигрыш.
– Продолжайте, – сказал Барт.
– Ну, конечно, – улыбнулся Ролинз, – я и не думал, что вам надоест.
– Теперь о погоне.
– Погоня? Ну, погоня как погоня…
– Уотлинг в ней участвовал? И Халлидей?
– Да-а. Оба. Хэл Симс тоже.
– А почему вы упомянули Симса? – насторожился Барт. – Как он мог не быть в этой группе? Он же помощник шерифа.
– Симс… – Ролинз усмехнулся. – У меня есть все основания считать, что он ненавидел вашего брата так же сильно, как Уотлинг – или как Халлидей.
– Но почему? – настаивал Барт.
– Из-за Лорэйн Кит, – многозначительно сказал Ролинз.
Барт воспринял это в каменном молчании, угрюмо доел жаркое и отодвинул пустую тарелку в сторону. Взял чашку, отпил кофе и вновь поднял взгляд на толстяка.
– Я все время слышу об этой женщине, о миссис Кит, – задумчиво проговорил он. – Кто она такая? Парикмахер утверждает, что она была едва знакома с Питом.
– Возможно, Джефф и прав, – спокойно кивнул Ролинз. – В этом округе мимо меня мало что может пройти, мистер Конниган…
– Готов побиться об заклад, что очень мало.
– Так что, если б миссис Кит воспылала страстью к вашему брату, уж я бы об этом узнал. Нет… Ничего такого не было. Насколько я знаю, они никогда не разговаривали друг с другом, разве что в тех редких случаях, когда Пит забредал к ней в лавку купить табаку.
– Ладно – но, в таком случае, как она связана с этим делом?
– Симс хочет на ней жениться, – объяснил ему Ролинз. – Всегда хотел, со дня смерти ее мужа. А у него общая слабость со Стивом Уотлингом – ревность. Этот тип как-то крепко полаялся с вашим братом у Халлидея. Я слышал, что Симс обвинял Пита, будто тот старается проводить время с миссис Кит. Пит рассмеялся ему в лицо и сказал, что он рехнулся.
Барт угрюмо выплеснул остатки кофе, бросил на стол несколько монет и наклонился за шляпой.
– Что-нибудь еще вам приходит в голову? – спросил он, поднимаясь.
– Сейчас – нет, – сказал Ролинз. – Думаю, я уже вам дал достаточно пищи для размышлений. Вам пока это все переварить надо…
Барт надел свой «стетсон», но. еще какое-то время стоял, хмуро глядя на толстяка сверху вниз.
– Зачем вы мне все это рассказали, Ролинз?
– Потому что вы спрашивали! – Ролинз поднял глаза и встретил подозрительный взгляд собеседника с видом оскорбленной невинности.
– Не пытайтесь меня одурачить, – сухо улыбнулся Барт. – Вы что, надеялись, что меня устроит половина правды, а, Ролинз?
– Честно говоря, да, – засмеялся Ролинз. – У вас, омбре, конечно, рот на замке, но, думаю, я понимаю, что у вас на уме. Вряд ли вы сюда приехали лишь затем, чтобы взглянуть на могилу брата. – Он поднял пухлый палец и ткнул им Барта в пряжку пояса. – Тут заварилась целая история, и вы, мой мальчик, собираетесь влезть в эту историю по самые уши!
– А вы, – понимающе кивнул Барт, – собираетесь эту историю описать
– А как же, черт возьми! Но тем временем, я полагаю, вы имеете право получить кое какие сведения, несколько фактов, чтобы понять, как карты легли.
– Весьма обязан, – сказал Барт. – Искренне надеюсь, что не разочарую вас, приятель.
– Интуиция подсказывает мне, что такого не случится, – заявил Ролинз.
Барт вышел, Ролинз проводил его взглядом. Когда он достиг улицы, Ролинз пересел на другое место, и следил через окно за этим высоким парнем, идущим вдоль Мэйн-стрит, пока тот не скрылся из виду. А потом, удовлетворенно переведя дух, газетчик сложил руки на столе и кивнул «Большой Анне», чтобы принесла еще чашку кофе.
– Это был страшно сонный и скучный городишко, Анна, – задумчиво сказал он, когда она принесла заказ. – Но он пробудился, когда сюда приехал Пит Конниган.
– Это уж точно, – согласилась хозяйка.
– Но, – продолжал Ролинз, – с тех пор, как Пита убили в этой погоне…
– Дела снова пошли скучно, – усмехнулась «Большая Анна».
– Ага-а… Скучно, Анна… – Ролинз подмигнул и улыбнулся мудрой улыбкой. – Но когда под поверхностью все еще булькает глубинное течение зла и насилия, так и жди, что закипит!
– Опять ты со своими книжными словечками, – пожала плечами Анна. – Что бы тебе не говорить по-простому, Нат, чтоб человек мог сообразить, про что ты там болтаешь?
– Попомни мои слова, – горячо зашептал Ролинз. – Мы еще увидим финал дела Коннигана. Ты хорошо разглядела брата?
– Этот длинный омбре – Барт? Будь уверен, я его разглядела! Красавчик-парень! В точности как его малыш братец, я бы сказала.
– В чем-то – может быть, – нахмурился Ролинз. – В другом – нет. Как ты думаешь, Анна, Пит был крутой парень?
– Ого! Здорово крутой.
– Так вот, бьюсь об заклад, что этот приятель – еще круче. И у него есть мозги, Анна!
– А разве не у каждого есть мозги?
– Не такие, как у Барта Коннигана. Барт уже думает – вертит в мыслях всю эту грязную историю то туда, то сюда. Я это вижу. И знаешь что, Анна? Он вовсе не удовлетворен. Он подозревает, что тут не обошлось без какого-то жульнического крючкотворства.
– Крю – чего? – захлопала глазами Анна.
– Ладно, всё, – вздохнул Ролинз. – Все.
«Универсальный магазин» вдовы Кит, на взгляд Барта, выглядел довольно убого по сравнению с более крупными торговыми заведениями города. Но все же выходящие на улицу витрины были со вкусом оформлены имеющимися в продаже товарами, внутри магазинчик был чистенький, прибранный, полы аккуратно подметены. Он зашел внутрь, оперся локтем о прилавок и принялся сворачивать послеобеденную сигарету. У дальнего конца прилавка красивая темноволосая женщина, лет на пять моложе него, разгоряченно спорила о чем-то с маленькой девочкой. Барту потребовалось заметное усилие, чтобы оторвать глаза от лица женщины и посмотреть на ребенка.
Для своих лет дочь Лорэйн Кит была довольно маленькой, но то, чего она недобрала в дюймах, с лихвой возмещалось темпераментом. Начиная с макушки, поросшей похожими на паклю лохмами, и кончая каблуками махоньких башмачков Дженни-Мей. Кит была исступленной бунтовщицей. Она бунтовала, как отметил Барт, и в данный момент. Мать напоминала ей, что она только что съела отличный обед и что на ужин ее ожидает Двойная порция яблочного пирога, а вот между обедом и ужином все порядочные и послушные дети должны быть в школе. Если Дженни-Мей опоздает на дневные уроки, то Дженни-Мей попадет в немилость к учительнице, – а от этого у мамы просто сердце разорвется…
Барт признал убедительность последнего довода и отметил про себя, что будь у него такая красивая мать, ей бы никогда не пришлось вымаливать у него послушания.
«Счастливая малышка», – подумал он, все еще глядя на ребенка. – «Но слишком уж упрямая, чтобы это понимать».
Интересно, какова будет реакция Дженни-Мей…
Реакция была та еще. Дженни-Мей абсолютно не взволновали доводы в пользу образования. Дженни-Мей была твердо настроена поступить по-своему и полна непреклонной решимости уклониться от школы в сторону речки, ибо «Элмо Каттл говорит, треска так клюет, чуть не лопается от жадности».
– Дженни-Мей! – пришла в ужас Лорэйн. – Элмо не может повести тебя на рыбалку в такой день, когда в школе уроки! Я позволю тебе пойти с ним в субботу – если ты будешь хорошей девочкой. А теперь – больше никаких пререканий! Отправляйся!
Дитя сложило руки за спиной, выпятило нижнюю губу, сощурилось и произнесло два слова. В словах этих прозвучали решительные нотки, которые давали понять, что даже все шерифы Небраски вместе взятые не отвратят ее от принятого решения. Слова эти были: «Не пойду!»
Лорэйн задохнулась от негодования и прижала ладони ко лбу. И тут от другого конца прилавка донесся мягкий голос человека, которого она до сих пор не заметила.
– Дженни-Мей!
Дженни-Мей резко повернулась к незнакомцу, который поднял руку и поманил ее согнутым пальцем. Она подозрительно оглядела его, потом подошла поближе – а ее мать стояла безмолвная, чуть бледнее обычного, глядя на незнакомца так изумленно, как будто увидела явление мессии.
Но пока что Барт намеренно не замечал женщину, а все свое внимание обратил на маленькую мятежницу.
– Дженни-Мей, – сказал он с печальным упреком в голосе, – ты меня страшно расстроила.
– Почему? – спросила Дженни-Мей.
– Потому что только девочки локо прогуливают уроки.
– А что это – «локо»?
– Мексиканское слово, детка. Означает – дурачок, помешанный.
– Ни черта я не дурочка помешанная! – ощетинилась девчонка.
– Я этого не утверждал, – заметил Барт.
– Ещё бы! – хмыкнула кроха.
– Ну-ну, – Барт скорбно покачал головой, – ты обязательно станешь такой, если будешь и дальше прогуливать уроки. Ты когда-нибудь обращала внимание на свою маму – какая она красивая, культурная, как разговаривает грамотно? Ты думаешь, она такой стала, прогуливая уроки? Черта с два! Могу спорить, она ни одного дня не пропустила! Ну, а ты? Хочешь стать такой как мама – или ты хочешь быть просто дурочкой?
Мятежница какое-то время разглядывала этого высокого дядю, потом повернула лохматую голову, чтобы взглянуть на молчащую мать, потом снова подвергла Барта взыскательному изучению.
– Ну, – настаивал он. – Так как оно будет?
– Ладно, – нехотя решилась она. – Я пойду обратно в школу. – Она попятилась к дверям, все еще наблюдая за ним. – Только лучше бы я пошла на рыбалку с Элмо Каттлом. – Уже в дверях она остановилась и сообщила: – А у нас на ужин яблочный пирог!
– Счастливая ты, – сказал Барт. – А вот некоторые люди давным-давно не ели яблочного пирога.
– А ты любишь яблочный пирог?
– Еще как, Дженни-Мей!
– Ну тогда… э-э… почему бы тебе не прийти на ужин к нам с мамой?
– Дженни-Мей! – наконец-то обрела голос Лорэйн.
Девочка оглянулась на нее, удивленно подняв брови, и спросила:
– А что? Ему что, нельзя?
– Мы с твоей мамой это обсудим, – улыбнулся Барт. – А пока – марш в школу!
Мятежница состроила гримасу, услышав это отвратительное слово, презрительно фыркнула и удрала. Барт повернулся, приподнял шляпу перед дамой и сказал:
– Добрый день, мэм. Я слышал, вы заплатили за похороны моего брата – и мне интересно узнать, почему вы это сделали.
Глава 4. ТРЕВОЖНЫЕ ПРИЗНАКИ
Прямой вопрос незнакомца захватил Лорэйн Кит врасплох. Она все еще пыталась восстановить хладнокровие после бестактной выходки дочери, решившей, что высокий незнакомец может поужинать вместе с ними, да и поразительное сходство посетителя с Питом Конниганом потрясло ее. А теперь этот до грубости прямолинейный вопрос, заданный так просто и сопровождаемый острым взглядом незнакомца, легко проникшим сквозь ее броню. Она вцепилась руками в прилавок и отвела глаза. Он нахмурился, чиркнул спичкой и раскурил сигарету.
– Простите, что я вот так прямо в лоб, – мягко извинился он. – Но мне казалось, что я имею право задать этот вопрос.
– Да… да, конечно. – Лорэйн глубоко вздохнула, подняла глаза на него и сказала твердо: – Мне показалось, что он не может сойти в могилу в таком жутком одиночестве – гробовщик, старый мистер Финн и никого больше. Я не очень хорошо знала вашего брата, мистер Конниган, но я… я всегда находила его вежливым и дружелюбным.
– Конечно, – согласился Барт. – Пит был действительно дружелюбным.
– Вот так, повинуясь импульсу, я побеседовала со священником Кетчем, уговорила его отслужить короткую службу. А потом и Джефф Каттл пришел. Нас было немного, но Пит нам всем нравился. Я… я думаю, он бы это оценил правильно.
– Я в этом уверен, – кивнул головой Барт.
Но глаза его смотрели все так же пытливо. Она прикусила губу, вспыхнула и торопливо проговорила:
– Я догадываюсь, о чём вы думаете, – но вы ошибаетесь. Я не была влюблена в Пита, мистер Конниган. И у меня нет причин лгать вам – потому что мне нечего стыдиться. Если бы я любила его, я бы признала это с гордостью.
Еще мгновение он продолжал пытливо вглядываться в нее, а потом пожал плечами и улыбнулся.
– Тогда все в порядке, миссис Кит, – и спасибо. Но я должен вернуть вам деньги, которые вы заплатили гробовщику.
– В этом нет нужды. Деньги – не самое главное.
– Ну да, – понимающе кивнул Барт. – Главное, что эта мысль пришла вам в голову.
– Да – именно так, мысль.
– И очень хорошая мысль.
Лорэйн слегка улыбнулась в ответ.
– Он ведь на самом деле не был таким плохим, как все говорят, правда? – спросила она настойчиво. – Это ведь ничего, что я спрашиваю?
Он сильно затянулся, вынул сигарету изо рта и задумчиво уставился на её тлеющий кончик.
– Дикий он был, мэм. Чистый дикарь. И у него бывали в жизни подлые такие периоды, полосы. Во многих отношениях он был просто поганец. Но не убийца. Он никогда не поднимал револьвер на безоружного человека.
– Но все же… есть ведь свидетели, которые показывают, что он это сделал. Они сказали, что он убил этого игрока – Таннера – спокойно и хладнокровно.
– И вы поверили им? – с вызовом спросил Барт.
Она медленно покачала головой.
– Нет. Для меня это не прозвучало как, правда. – Она шагнула к нему, рассматривая его с нарастающим интересом. – Это значит, что вы приехали сюда, чтобы… чтобы?..
– Чтобы разнюхать кое-что, – закончил Барт с кривой усмешкой. – Позадавать вопросы – малость вернуться по следу назад…
– Вы думаете, он был невиновен, и собираетесь что-то сделать в связи с этим? – она свела брови.
– Точнее не скажешь, мэм, – сказал Барт. – Да. Я намерен кое-что сделать в связи с этим.
– Но что же? Я имею в виду – все ведь уже кончено. Чего вы надеетесь добиться?
– Так сразу это не объяснишь, – сказал Барт.
– Понятно, не мое дело, – покраснела Лорэйн.
А он резко сменил тему разговора, ткнув большим пальцем в сторону двери.
– А девочка-то у вас – вполне общительная.
– О-ох, Дженни-Мей! – Лорэйн обреченно вздохнула. – Боюсь, я перестаю ее понимать. Понимаете, она ведь никогда не знала отцовской руки, а я все время так занята – в лавке надо работать, да и все остальное…
– Теперь насчет приглашения на ужин, – задумчиво сказал Барт.
– Это ужасно неловко, – быстро сказала Лорэйн. – Не думайте, ради Бога, что я…
– Да не суетитесь вы из-за этого, – спокойно перебил он. – И не придумывайте для меня всякие разносолы. Я в еде неприхотлив.
– Но, я… – начала Лорэйн.
– Яблочный пирог – это отлично, – продолжал он. – А что вы еще собирались подать на стол?
– Ох… да просто свиные ребрышки, картошку…
– А, вот это, – широко улыбнулся Барт, – моя самая любимая еда. Мне когда прийти?
Широко раскрыв глаза, она уставилась на него, пытаясь понять, шутит он или нет.
– Но… я ведь едва знакома с вами! – попыталась воспротивиться она.
– Можете звать меня Барт, – предложил он. – А ваше имя я уже знаю – Лорэйн. Очень красивое имя. – Он повернулся и направился к двери. – В шесть часов – подойдет?
Он остановился в дверях, его темные брови приподнялись вопросительно и так деликатно… она кивнула и улыбнулась.
– Хорошо, Барт. В шесть часов.
Он поднял «стетсон», и в этом жесте было столько добродушия, так напоминающего его погибшего брата, что сердце у нее забилось чаще. А потом он вышел, вежливо отступив в сторону и придержав дверь перед старой миссис Лулой Эйнзуэрт. Старая дама ошеломленно проводила его взглядом, потом захлопала глазами и спросила у Лорэйн:
– Разве это не тот юноша, которого убили, Лорэйн? Признаюсь, чем больше я старею, тем чаще путаю все на свете… Я бы могла поклясться…
– Это Барт Конниган, миссис Эйнзуэрт, – пробормотала Лорэйн. – Брат Пита.
– Да что вы говорите! Вылитая копия!
– Да. Он очень похож на Пита. – И так тихо, чтобы ее слова не дошли до ушей старухи, вдова добавила: – Сомнительно, однако, чтобы он думал и чувствовал точно так же, как Пит.
Следующий визит Барт совершил в «Конюшни Браннока». Прием ему был оказан неприветливый. Браннок встретил его внутри большого каркасного здания, стоя между двумя стойлами и сжимая в руках винтовку, нацеленную прямо на него. Барт остановился совершенно неподвижно и подчеркнуто отвел правую руку подальше от рукоятки револьвера. Браннок был напряжен, на лбу проступили капли пота. Он прорычал гневно и вызывающе:
– Ладно, Конниган! Я уже слышал о тебе – а ты, я знаю, слышал обо мне! Ты же тут повсюду выпытывал, не так ли?
– Да, Браннок. Я повсюду выпытывал.
– Ну, так ты уже знаешь, что я участвовал в той погоне – а теперь у тебя шило в заднице, ищешь приключений!
Барт, нахмурившись, смотрел на дуло винчестера – оно не дрожало.
– Браннок, – сказал он с мягким упреком. – Вы насчет меня ошибаетесь.
– Ты собрался сводить счеты за своего братца! Бот чего тебе надо, Конниган! Слепому видно, что ты задумал!
Барт медленно расстегнул пряжку пояса, на котором висел револьвер, и бросил его на устланный соломой пол.
– Может быть, так вы будете себя чувствовать малость лучше? – спросил он.
– Может быть, – Браннок облизнул губы, ствол его винтовки чуть опустился. – А теперь послушай меня, Конниган. Я не стрелял в твоего брата.
– А никто и не утверждает, что вы стреляли, – поспешил успокоить его Барт.
– Я был в этой группе, верно. Нас всего десятеро было. Мы знали, что твой брат – убийца, убийца, который вырвался на свободу и пытается сбежать. Мы – законопослушные граждане. Мы считали, что наш долг – вмешаться. Дик Эмерик вызвал добровольцев, и мы…
– Браннок, – мягко перебил его Барт, – вы только что сказали, что не стреляли в моего брата.
– И это правда, Бог мне свидетель!
– Хорошо. – Барт пожал плечами. – Так что мне нет причин с вами драться. Как насчет того, чтобы опустить винтовку?..
Браннок преодолел тревожную нерешительность и опустил винтовку.
– Я думал, они возьмут его живым, – тихо сказал он. – И, думаю, Дик так и хотел – но обернулось по-другому.
– Вы хотите сказать, что Пит начал стрелять? – резко спросил Барт.
– Что? Нет, чёрт возьми! Он знал, что его карта бита. Он украл запаленную лошадь, так что надежды уйти от нас у него не было никакой. Он был как раз на верхушке скалы, а мы его быстро настигали…
Хозяин конюшни вдруг умолк на полуслове и начал шарить по карманам. Барт выудил свой кисет с даремским табаком и бумагой и бросил Бранноку. Тот пробормотал «спасибо» и свернул себе самокрутку; пальцы его дрожали.
– Успокойтесь, – пробормотал Барт.
– Успокойтесь! – повторил Браннок. – Вы что, Конниган, шутите? Да я никак не могу выбросить все это из головы! Это ведь произошло прямо у меня на глазах и, чтоб мне с места не сойти, неприятное это было зрелище!
– Я думаю!.. – мрачно согласился Барт. – И мне бы такое понравилось не больше, чем вам, Браннок. Он-то мне брат был…
– Конечно, конечно. – Браннок вытер пот со лба рукавом рубашки. Он неловко попытался поймать брошенный Бартом коробок спичек, уронил на пол, на гнулся.
– Не по правилам это было, Конниган. Просто не по правилам. Они… не должны были они так поступать
– А как же они поступили? – спросил Барт.
– Они же прямо как с цепи сорвались, просто снесли его пулями с этой никчемной запаленной коняги! Он скатился по обрыву. Хэлу Симсу пришлось лезть вниз с веревкой, чтоб вытащить тело.
Браннок разволновался; пытаясь прикурить, рассыпал спички. Барт не сводил с него глаз. Наконец Браннок с облегчением втянул дым в легкие, выпустил его и бросил кисет Барту обратно.
– Они ему не дали возможности сдаться, – бубнил он. – Прямо набросились на него. Я вам говорю, Конниган, мне от этого тошно стало, чуть не вывернуло!
– Эмерик начал? – резко спросил Барт.
– Эмерик? Нет, не Эмерик. Я ведь уже вам сказал, по-моему, Дик такого не хотел.
– Тогда кто же?
– Халлидей… Уотлинг… Симс.
Когда Браннок процедил эти три фамилии, у Барта так сжались челюсти, что побелели желваки.
– Кто еще? – тихо спросил он.
– Никто больше! – Браннок взглянул на него хмуро и с обидой. – Черт возьми, Конниган, мы ведь видели, что он уже попался. Мы знали, что ему деваться некуда. Мы рассчитывали, что на том дело закончилось – пока эти трое не срезали его. – Он еще раз затянулся и искоса взглянул в глаза Коннигана – они сверкали как лед. – Не ввязывайтесь в это дело, Конниган, – угрюмо посоветовал он. – Они были под защитой закона. Они были в составе группы, собранной шерифом. Дик тут ничего не мог поделать. Ему пришлось признать, что они имели право стрелять.
– Но другим и в голову не пришло стрелять, – пробормотал Барт. – Только Халлидей, Уотлинг и Симс… – Он наклонился, поднял свой пояс с револьвером и застегнул пряжку. – Халлидей – хозяин того большого салуна, верно?
– Да, – кивнул Браннок. – Вы… э-э… решили схлестнуться с ним, а?
– Я решил задать ему пару вопросов, – отрезал Барт. – А уж тогда я буду знать, надо ли схлестываться с ним.
Он повернулся к выходу, но приостановился, когда Браннок сказал обеспокоенно:
– Никто из нас на такое не рассчитывал, Конниган.
– На что – «такое»? – переспросил с вызовом Барт.
– У Пита никакой родни не было. Мы уж никак не ожидали, что его дух явится сюда – жаждущий крови…
Барт ничего не ответил. Браннок подошел к выходу из конюшни и смотрел, как он идет вдоль тротуара к заведению Халлидея. Он все еще не мог прийти в себя после пережитого потрясения – каково это, встретиться с человеком, которого убили на твоих глазах! Уж такое сильное было сходство. Незнакомец вовсе не выглядел незнакомцем. Он был просто чуть повзрослевшим, более высоким и более крепким с виду Питом Конниганом, в глазах которого горел тот же огонь. Браннок, как и другие горожане, сохранил в памяти облик баламута и был убежден, что не может никакой другой человек иметь такое выражение лица – мину беззаботного Дьявола. Но у Барта Коннигана было то же самое лицо…
– Клянусь всем святым, – пробормотал Браннок вслух. – Не хотел бы я быть на месте Халлидея… или Уотлинга… или Симса…
Санни Барстоу первой из служащих Халлидея заметила незнакомца. Она случайно взглянула в сторону входа, когда Барт легким толчком распахнул «крылышки» и вошел внутрь. У нее подпрыгнуло сердце. Она прижала к губам костяшки пальцев и отвела глаза. Бармен за стойкой в изумлении помянул дьявола. Служащие Халлидея застыли как мраморные изваяния, и уставились на вошедшего широко раскрытыми глазами. Наверху, за перилами галереи, Мэйс Халлидей сдавленно выругался и, отступив назад, скрылся из виду.
Под нахмуренным взглядом Барта рыжая девушка тут же пришла в себя. Он сразу заметил ее реакцию, но решил, что она – одна из поклонниц Пита. Не обращая внимания на взгляды служащих и пьяниц, он прошел прямо туда, где она стояла возле рулетки.
– Простите, если напугал вас, – сказал он, широко улыбаясь. – Не стоит спрашивать, знали ли вы Пита…
– Да, вам не надо спрашивать, – нервно засмеялась девушка. – Я думаю, это и так видно.
– Я бы выпил, – сказал Барт, – и вам бы тоже не помешало.
– Это уж точно, – вздохнула она и подняла глаза, всматриваясь в его лицо. – Это… это призрак! Это все равно как на Пита глядеть!
– Если вы были дружны с Питом…
– О да, конечно, мистер Конниган.
– Просто Барт.
– Конечно, Барт. Мне очень нравился Пит.
– Друг Пита – это мой друг, – сказал Барт. – Можно, я закажу вам выпить?
– Хорошо. Спасибо. И знаете что… закажите неразбавленной хлебной водки. – Санни жалобно вздрогнула, тихо засмеялась и пробормотала: – Я до сих пор вся дрожу.
Он жестом пригласил ее к свободному столику в углу, потом прошел к бару и заказал две двойных порции. Бармен, наливая выпивку, не отрывал от него глаз, так что Барт не смог удержаться:
– Да-а. Я – Пит. Могила у меня оказалась такая неудобная – пришлось выбраться наружу.
– Мистер, – вздохнул бармен, – я могу в это поверить. Будьте уверены, черт побери, я и вправду могу в это поверить.
Санни сидела спиной к стене и смотрела, как он идет к ней, – высокий, в каждой руке полный до краев стакан, «стетсон» сбит на затылок, темные глаза горят восхищением.
«Он выше, чем Пит, – думала она, стараясь успокоиться. – Да и красивее. Черт меня побери. Я и мечтать не могла, что когда-нибудь встречу парня, такого же красивого как Пит. Может, я ему понравлюсь больше, чем Питу нравилась? Может, что-нибудь из этого и выйдет? Может, появился у меня шанс выбраться из этого городка – да еще с таким парнем».
Барт поставил перед ней стакан и сел рядом.
– За нас, – сказал он, чокаясь с ней. – За то, чтоб мы с вами стали… – Он умышленно сделал паузу, видя неприкрытое желание в ее больших голубых глазах, – стали большими друзьями.
Последние два слова он подчеркнул. Девушка хихикнула и тихо сказала:
– Этот тост мне нравится.
Они выпили. Она сложила на столе обнаженные руки и жадно уставилась на него.
– Как мне вас называть?
– Барт. Кстати, мне про вас говорили. Вы – Санни Барстоу.
– Ага-а… Вы с Питом, должно быть, близнецы.
Он снова повторил то, что уже устал повторять каждому в Каррсберге относительно своего родства с покойным Питом, затем окинул хмурым взглядом салун и спросил о Халлидее.
– О-о… э-э… хозяина нет в городе, – запинаясь, сказала девушка.
Ложь была произнесена слишком быстро, чтобы убедить Барта, но он и глазом не моргнул. Видимо, Халлидей набрался страху и держится где-то в тени. Ладно. Пока что Халлидей может прятаться. Шестое чувство Барта действовало вовсю, обещая, что эта глазастая девица-крупье может оказаться полезной.
– Когда Нат Ролинз писал статью о гибели Пита, – задумчиво сказал Барт, – он малость вернулся назад и рассказал об аресте – что Пита взяли за убийство этого игрока. – Он прямо посмотрел на Санни и заметил, что ее нижняя губа вздрогнула. – Вы ведь были одним из свидетелей против него, так?
Она покорно кивнула.
– А что я могла сделать? Вы ведь не будете осуждать меня за это, а, Барт? Я… я просто обязана была рассказать, что видела, разве не так?
– Вы видели, как Пит подстрелил этого типа, Таннера, – и Таннер был без оружия?
– Д-да… Это… это то, что я видела.
Кровь прилила к ее щекам. Он внимательно посмотрел на нее и понял, что нашел первое слабое звено в цепи. Девица врала, и мысль, пришедшая ему в голову, заставила бы его устыдиться – в другое время или при других обстоятельствах. Он перевел разговор на тему о ее прошлом, работе здесь в салуне, планах на будущее. Ей так хотелось довериться ему! Слова сыпались с се накрашенных губ, и он обнаружил, что в глубине души жалеет ее. Она будет полностью раскрыта и абсолютно беззащитна против плана, складывающегося у него в голове.
– … устала, меня тошнит от этого города, – говорила она. – Я хочу убраться отсюда подальше, так далеко, чтобы навсегда забыть запахи шалфея, мокрого мескита и алкогольного перегара. Я хочу поехать в какой-нибудь большой город, веселый, где женщины ходят в красивых платьях…
– Может, место вроде Фриско? – улыбнулся Барт.
– Фриско? Вот это да!..
– Я туда поеду, Санни, как только управлюсь с делом, ради которого сюда приехал.
– Вы собираетесь во Фриско?
– Абсолютно точно. Я уже был там раз. Фриско – вот это город! – Он особенно не выбирал слова, потому что битва уже была выиграна. Ее желание, горящее в ярких голубых глазах, было перед ним как на ладони – неприкрытое и беззастенчивое. – Такая девочка, как ты, может здорово провести время в веселом городе вроде Фриско. Жалко, Санни. Очень жаль, что мне придется поехать одному. – Он еще отхлебнул из стакана, и накрыл ее ладонь своей. – Ты говоришь, что хочешь выбраться из Небраски. Так в чем же дело? Тебе хотелось бы отправиться во Фриско вместе со мной, Санни? Я при деньгах. Нам не пришлось бы трястись над каждым динеро. Там бы мы по-настоящему повеселились.
– И ты это сделаешь? – прошептала она. – Ты возьмешь меня с собой?
– А ты поедешь? – ответил он встречным вопросом.
– Да я на четвереньках побегу! – выпалила она с жаром. А потом ее накрашенное лицо – лицо, состарившееся прежде времени, – стало жестким. – Но какова будет цена? – спросила она тихо, но резко. – Во что это мне станет?
Он небрежно пожал плечами, быстро глянул по сторонам, а потом понизил голос и пробормотал:
– Мы можем заключить сделку – ты и я. Ты можешь кое-что продать – кое-что такое, что я готов купить.
– Т-ты… ты что имеешь в виду?
– Правду, Санни. Вот я о чем толкую. Ты была здесь, когда Таннер получил свое.
– Ну конечно я была здесь, но я ведь все уже тебе рассказала…
– Ты мне то рассказала, что говорила властям. А я нюхом чую, что ты можешь рассказать мне куда больше. Как насчет этого?
Быстрым, нервным движением она подняла свой стакан и отпила два изрядных глотка огненной жидкости.
– Не знаю, – пробормотала она. – Это жуткий риск.
– Я постараюсь, чтобы риск окупился, Санни. – Он посмотрел на часы над баром. – Послушай, мне еще надо сделать кое-какие визиты. Как насчет того, чтобы нам с тобой снова встретиться – попозже?
– Это будет очень поздно, – прошептала она. – Я не могу допустить, чтоб меня с тобой увидели, Барт.
– Это разумно. Ты когда здесь кончаешь работу?
– После полуночи.
– Ладно. А почему бы нам не проехаться на лошадках при луне – в какое-нибудь спокойное местечко? Ты такое местечко знаешь?
– Да. Излучина реки – примерно в двух милях к северу от города, – девушка переплела его пальцы со своими и усмехнулась ему в глаза. – Это вроде как романтично…
– Мы поговорим, – пробормотал он. – Дай мне правдивый ответ, докажи, что ты на моей стороне, – и я позабочусь о тебе, Санни.
Она облизнула кончиком языка накрашенные губы, игриво отняла у него свою руку и приподнялась со стула.
– Через полчаса после полуночи, – прошептала она. – Встретимся у подножия кладбищенского холма. Ты сможешь нанять лошадь для меня?
– Ясное дело.
Она кивнула, одарила его на прощание мягкой улыбкой и отправилась обратно к рулетке. Он допил стакан, поднялся и пошел к бару.
– Мисс Санни сказала мне, что вашего хозяина нет в городе, – сообщил он бармену.
– Если она так сказала, – нахмурился тот, – то, полагаю, так оно и есть.
– Когда он вернется, – продолжал Барт, – скажите ему, что сюда заходил Барт Конниган, искал его. Скажите ему, что я хотел с ним кое-что обсудить.
– Да, обязательно. Я скажу ему.
Бармен проводил высокого незнакомца глазами до самых дверей. Барт толкнул их и вышел на солнце. Санни Барстоу долго смотрела на качающиеся дверцы, потом перевела взгляд на галерею. Халлидей, опершись на перила, подозвал ее торопливым жестом. Она поднялась к нему по лестнице.
– Идем ко мне в кабинет, – пробормотал он, схватив ее за руку.
Провел к себе, захлопнул дверь и кивнул на стул. Она уселась, скрестив ноги, и скучающе зевнула.
– Не бойся, – сказала она, опережая его вопросы. – Я ему ничего не сказала – и не собираюсь.
– Это брат Коннигана! – нервничал хозяин салуна. – Он ищет повод заварить кашу!
– Ну, от меня он ничего не узнает, – заверила она.
– Держись от него подальше!
– Мне держаться подальше от такого краснобая и красавчика, как Барт Конниган? Ну, уж нет, Мэйс! – Она удовлетворенно вздохнула. – Мы договорились покататься на лошадях при луне. Как тебе это нравится?
– Слушай, ты, дура…
– Брось… Уж не думаешь ли ты, что я упущу такой случай, а? – в ее глазах сверкнула искра негодования. – Кто меня приглашал на прогулку раньше? Хвастуны с сальными волосами, завсегдатаи бара, полупьяные бездельники! Девушке вроде меня непросто познакомиться с настоящим мужчиной, да еще таким красивым парнем, как он!
– Да не нужна ты ему! – презрительно скривился Халлидей. – Ему нужно расколоть тебя!
– Ты все перепутал, Мэйс Халлидей! Ему нужна я! Так о чем тебе тревожиться? Пусть задает вопросы, какие хочет. Я ему ничего не скажу.
Он долго смотрел на нее, потом обошел свой стол и опустился в кресло. Когда он снова заговорил, в его голосе уже не было прежней жесткости, и это обмануло девушку, внушив ей ложное чувство безопасности.
– Ладно, – сказал он ей. – Я не буду беспокоиться из-за тебя. Думаю, тебе можно доверять.
– Конечно, можешь, Мэйс.
– Да-да, конечно.
Тем временем в платной конюшне «Счастливчик Ф» Барт говорил Алби Финну, что намерен поехать на ранчо «Дубльве в рамке» и потолковать с Уотлингом.
– Я так и думал, что ты захочешь это сделать, рано или поздно, – улыбнулся старик. – Что ж… только будь осторожен, мой мальчик. Уотлинг – подлый тип…
Барт выбрал среди лошадей Финна пегого конька и, седлая его, расспросил владельца конюшни о том, какое имел отношение его брат к ранчо «Дубльве». Финн рассказал ему то немногое, что знал сам.
– Уотлинг всегда заявлял, что выгнал Пита за лень, – объяснил он. – Но в это мало кто поверил.
– Включая меня, – проворчал Барт, затягивая подпругу.
– Видать, причиной была баба Уотлинга, – рассуждал Финн. – Наездники с ранчо полагают, что она… э-э… слишком уж засматривалась на Пита… улавливаешь?
Барт перебросил ногу через переднюю луку, вскочил в седло и задумчиво кивнул.
– Да-а, – пробормотал он, – улавливаю, старина…
– Я так думаю, она как раз такого сорта бабенка, – уже не молодая кобылка, но все еще красотка – и страшно озабоченная, что стареет. Кто-то должен бы ей объяснить, что все стареют. И что в этом нет ничего стыдного… – Поразмыслив, он добавил: – Ты поосторожнее, сынок. Уж если она могла растерять последние мозги из-за Пита, так она может и на тебя глаз положить. У вас-то с Питом одно лицо.
– Ну, мне-то об этом говорить не надо, – вздохнул Барт.
Когда он тронул пегого, старик спросил:
– Ты надолго?
– Не особенно, – улыбнулся Барт. – Я получил приглашение на ужин к вдове Кит.
– Вот как? – лицо Финна сморщилось в довольной улыбке. – Ты, никак, подружился с Лорэйн?
– С Лорэйн и с Дженни-Мей, – сообщил Барт. – Так что я не намерен долго торчать на этом ранчо. Оно к западу отсюда, так, что ли?
– А-га…. – кивнул Финн. – Как проулок проедешь, сворачивай налево. Потом двигай в долину. Там нетрудно найти…
Через полтора часа езды Барт приблизился к огромному стаду «Дубльве». Ковбои обменивались с ним кивками, когда он скакал к отдаленному двухэтажному зданию, некоторые пришпоривали коней, чтоб оказаться поближе и получше его разглядеть. Барт понимал их любопытство, знал, насколько они удивлены, но не задерживался для объяснений.
Когда он остановил коня возле выложенного каменными плитами патио, у кораля садилась на красивую вороную лошадку женщина. Он чувствовал на себе ее взгляд, видел, что вороная направляется к нему, но не поднял глаз, пока женщина к нему не обратилась.
– Вы кто такой?
Алисия Уотлинг вложила в эти три слова изрядную долю властности. Он неторопливо спешился, привязал коня, потом повернулся и снял «стетсон».
– Меня зовут Барт Конниган, мэм, – сказал он. – Полагаю, вы – миссис Уотлинг?
Вороная стояла спокойно, так же неподвижно, как и женщина, которая грациозно сидела на ней верхом. Она была одета в белую шелковую блузу и вельветовую юбку-брюки для верховой езды. Перчатки ее были из тонкой белой оленьей кожи. Черная шляпа «стетсон» с плоской тульей выгодно оттеняла блестящие светлые волосы. Они свободно спадали на плечи, что более подошло бы женщине помоложе. Барт заметил это с первого взгляда и подумал: «Для вас это непереносимо, леди. Вы не хотите смотреть в зеркало, не хотите понять, что время до вас добралось…»
В уголках ищущих зеленых глаз были морщинки, заметные, несмотря на тщательно наложенные румяна и пудру. Он видел, что она пытается восстановить присутствие духа.
– Вы испугали меня, – вздохнула она. – Милый Пит никогда не покидает моих мыслей. Когда я увидела, как вы едете… это было, как будто вернулось прошлое… – Она наклонилась, критически всматриваясь в него. – Господи! Вы выше, чем Пит – и куда красивее!
– Ну, – улыбнулся Барт, – вы слишком снисходительны.
Она рассмеялась, и, отметил он, сразу похорошела. Смех приоткрыл безукоризненно ровные белые зубы и заставил глаза засиять. Неприкрытое приглашение, припасенное для всех красивых незнакомцев, откровенно прозвучало в ее следующей фразе.
– Вы еще увидите, Барт, что я очень привязчива по натуре. Новые мужчины всегда вызывают у меня интерес – особенно красивые.
«Ладно, ладно, – подумал он. – В эту игру должны играть двое, леди».
А вслух сказал:
– Я счастлив это слышать, мэм.
– Не называйте меня «мэм», – бросила она, все еще улыбаясь. – Это всегда звучит так чопорно. Я хочу быть для вас просто Алисией. Я – Алисия для всех моих интересных друзей. «Мэм» – я слышу от работников моего мужа, от маленьких мальчиков или очень старых людей. Но вы, Барт… вы должны звать меня Алисией.
– Хорошо, Алисия, – улыбнулся он. – А теперь – мне страшно жалко, что я не могу остаться здесь и поболтать с вами, но я приехал, чтобы встретиться с вашим мужем. Он дома?
– Он дома, – женщина сделала неопределенный жест в сторону дома. – Вон там, наверху, на балконе нашей комнаты, так свирепо на вас уставился, будто с удовольствием убил бы. Он такой скучный, – она кокетливо рассмеялась. – Уверена, вы поймете, что я – более интересный собеседник, чем Стив, но если вы должны увидеться с ним…
– Так оно и есть, – заверил Барт. – Я должен увидеться с ним.
– А, может, лучше поехать покататься со мной? Прекрасный день для верховой прогулки! Я направляюсь к Голубой Речке. Разве не очаровательное место? Вы проезжали ее, если ехали из города.
– Проезжал, – отозвался Барт. – Здорово красиво. Может, в другой раз?
– Непременно!
Она озарила его улыбкой, сделала ему ручкой и пришпорила лошадь. Вороная радостно заржала и понесла ее прочь от кораля в облаке пыли. Он долго смотрел вслед, потом повернулся и поднял глаза к балкону Уотлинг все еще стоял там, глядя на него и сжимая перила побелевшими пальцами. Их взгляды встретились – Уотлинг дышал тяжело, но Барт полностью владел собой. Наконец он поднял руку в ироническом приветствии и сказал:
– Ну так что, Уотлинг? Так и будем весь день стоять – или все же поговорим?
Глава 5. ПОДОЗРЕНИЕ
– Какого черта вам надо?
Хозяин «Дубльве» процедил это сквозь зубы, вызывающим тоном Барт продолжал задумчиво разглядывать его, и Уотлинг вполголоса выругался. А потом заорал
– Я вам задал вопрос!
– Уотлинг! – Барт воинственно выпятил челюсть – Не ори на меня! Я на тебя не работаю!
– Никто вас сюда не приглашал! Вы нарушили границы частного владения!
Невеселая улыбка исказила загорелое лицо Барта. Он сунул большие пальцы в ячейки пояса-патронташа и протянул:
– Знаешь что, Уотлинг? Могу поклясться, ты меня боишься. Так орут только с перепугу.
– Пошел ты к черту! – зло огрызнулся Уотлинг. – Меня не так легко напугать. Всякая задница бродячая…
– Спускайся вниз, – резко прервал его Барт. – Или я к тебе поднимусь. Как тебе удобнее.
Голова Уотлинга исчезла. Барт спокойно влез на верхнюю жердь кораля и свернул себе сигарету. Поднес к ней спичку – и тут из дому вылетел Уотлинг, остановился у ограды кораля и злобно уставился на него.
– Ладно! – выпалил он. – Я видел, как ты приехал, и понял, кто ты такой. Твой поганец-брат умел хранить секреты, Конниган. Он никогда и не обмолвился, что у него есть родня.
– У него есть родня, – проговорил Барт, лениво выпуская дым через ноздри. – Его отец – и я. И не советую тебе еще раз назвать его поганцем, Уотлинг. Ты меня понял? Я это так легко не проглочу – особенно как вспомню, что ты помогал убить Пита.
– Твой брат бежал из тюрьмы, – сказал Уотлинг. – Мы его поймали, была перестрелка. А какого дьявола ты еще ожидал? Беглый убийца должен считаться с риском.
– Есть еще и другое дело, – нахмурился Барт. – Ты был одним из свидетелей против него.
– Был, черт побери!
– А давай-ка вернемся чуток назад, – резко сказал Барт. – Мне малость любопытно, за что ты тайно ненавидел Пита.
– Ненавидел? Ну, уж нет, – презрительно нахмурился скотовод. – Слишком мелкая сошка, чтоб мне его ненавидеть!
– Вот как? А с чего ж ты вдруг его уволил, Уотлинг?
– Хозяин ранчо вправе нанимать и увольнять людей, как ему заблагорассудится.
– Это не ответ, Уотлинг.
– Ладно! Будь по-твоему. Тогда я тебе скажу прямо.
– Вот этого я и хочу – прямоты!
– Он был самый худший ковбой из всех, кого мне приходилось когда-либо брать на работу – такой ленивый, что не оправдывал свою зарплату. Он не работал – пил все время…
Голос Уотлинга звучал все тише. Неторопливо, но с мрачной решимостью в движениях Барт спустился с ограды кораля, остановился на расстоянии вытянутой руки от нахмурившегося ранчера, отбросил щелчком сигарету и мягко сказал:
– Тут ты сделал очень серьезную ошибку, Уотлинг. Уж очень глупо ты соврал. Я ведь его брат. Я знал его лучше, чем кто другой, – а тебе хватает дурости рассказывать мне такое. Пит был классный работяга, Уотлинг, с того самого времени, как вырос настолько, чтобы сесть на коня верхом. Он, небось, был самый толковый ковбой, какого тебе довелось нанимать.
– Слушай, Конниган, – прошипел Уотлинг, – ты думаешь, что можешь вот так запросто ездить по моей земле и называть меня лжецом?..
– Пит никогда не был лодырем, – рявкнул Барт. – Не был он и пьяницей! – Он ткнул большим пальцем себе за спину – А не могло это случиться из-за твоей жены, а?
Уотлинг побледнел и сделал непроизвольное движением правой рукой. Барт и не шелохнулся. Его рука была в нескольких дюймах от кобуры, в глазах вспыхнуло предостережение, и Уотлинг его не пропустил.
– Я не буду стрелять, – сдержанно сказал Барт. – Может, мне когда и придется убить тебя, Уотлинг, но этого не произойдет, пока ты не ответишь на мно-ого вопросов…
– Ты наслушался пустобрехов! – Уотлинг задыхался – Эти трепачи и шваль салунная в городе, они тебе наплели всякой грязной брехни про Алисию!! Она… да она знать не знала твоего братца, пока он жив был! Ты что думаешь, такая женщина, как она, взглянула бы дважды на грошового пастуха?
– Я думаю, она взглянула трижды, – протянул Барт – А может, и чуток больше… – У хозяина ранчо лицо посерело Барт небрежно оперся о столб ограды и оглядел Уотлинга с головы до пят. – Его убили трое – ты, Халлидей и Симс. Мне не нравится, как это пахнет, Уотлинг. Вы с Халлидеем были свидетелями. Вы показали, что он убил безоружного игрока
– У Таннера не было оружия! – раздраженно ответил Уотлинг. – Но это не помешало твоему наглому братцу уложить его! А человек, который так поступает, заслуживает…
– А ну, расскажи все по порядку, – потребовал Барт. – Это именно то, что мне хотелось услышать. Ролинз все это красиво расписал, но Ролинза там не было. Я хочу услышать все от тебя, Уотлинг.
Лицо ранчера начало обретать естественный цвет. Он сложил руки и постарался изобразить невозмутимость и спокойствие. Это ему не удалось, но все же голос звучал достаточно ровно, когда в очередной раз повторил свои показания о смерти игрока.
– Нас в комнате было пятеро. Я, Таннер, Халлидей и твой брат играли в покер, а Санни Барстоу – эта рыжая девчонка, крупье у Халлидея – стояла за спиной у твоего брата, наблюдала. Пришла очередь Таннеру сдавать, и тут твой брат вскакивает и кричит, что Таннер сдал себе карту снизу колоды. А потом он выхватил пушку – и уложил его на месте. У Таннера не было даже шанса защититься – а твой брат знал, что он безоружен!
– Продолжай! – проворчал Барт.
– Когда это случилось, Халлидей просто сбесился, ударил твоего брата так, что он потерял сознание. Явились Эмерик и Симс, сразу после этого, и забрали твоего брата в тюрьму. Просто, Конниган, а? И что ты собираешься сделать по этому поводу? Думаешь, сможешь запугать Халлидея, меня или эту девчонку, чтобы мы изменили показания? Ну, так забудь! Ничего не выйдет!
– Не вздумай биться об заклад, – сказал Барт спокойно. – Не ставь на кон свою жизнь, Уотлинг.
Не спуская глаз с напряженного лица ранчера, он отвязал пегаша и поднялся в седло. Держа поводья в левой руке, правой он сделал легкое движение. Уотлинг только заморгал, увидев, с какой скоростью тяжелый «Кольт» будто сам прыгнул в руку чужака.
– Отстегни свою пушку, Уотлинг, – приказал Барт. – Я в жизни не повернусь спиной к сбесившемуся от ревности мужу, пока он вооружен.
– Как ты меня назвал?! – у Уотлинга перехватило дыхание.
– Как слышал, – усмехнулся Барт.
Бормоча под нос грязные ругательства, Уотлинг сделал то, что ему было приказано. Когда пояс с кобурой повис у него в левой руке, Барт сказал:
– А теперь давай сюда. Я не намерен оставлять тебе шансы, приятель.
Уотлинг подошел к коню и протянул пояс. Барт схватил его, повернул пегаша и поехал прочь. Уотлинг видел, как он, удалившись от строений ранчо, бросил пояс с револьвером на землю и ускакал. Дрожа от злости, он заорал, чтоб ему оседлали коня.
Еще не добравшись до Голубой Речки, Барт знал, что женщина будет ждать его там. Красивая вороная бродила, стреноженная, возле скалы овальной формы, в нескольких ярдах от берега ручья, с удовольствием пощипывая травку. Алисия Уотлинг, без шляпы, с блестящими на солнце белокурыми волосами, сидела на скале, глядя на журчащий поток. Услышав топот копыт пегого, она повернулась и помахала рукой Барт помахал в ответ и остановил коня, позволив ему опустить голову к прохладной воде, а сам принялся сворачивать сигарету.
– Вы уже закончили, Барт? – спросила она. – Поговорили со Стивом?
– Ага-а… – С невозмутимым лицом Барт поднес спичку к сигарете и искоса глянул на Алисию. – Поговорили малость.
– Вы не просто поговорили, – предположила она. – Вы, вероятно, поссорились, я знаю Стива. Он болезненно ревнив. Он не может видеть, как я разговариваю с другими мужчинами
– Может, у него были на то причины, – пожал плечами Барт
Она предпочла не услышать этого. Наступило молчание. Она беззастенчиво оглядела каждый дюйм его крепкого мускулистого тела.
– Вы так похожи на своею брата, – сказала она внезапно осипшим голосом
– Да. Мы, конечно, были похожи друг на друга, – согласился он.
– Я полагаю, до вас дошли всякие слухи. – На ее лицо набежало темное облачко – Говорят, будто я была влюблена в Пита Хуже всего, что Стив так думает. Вы с ним говорили, Барт, так что, думаю, поняли, что это за человек – властный и жестокий Вы знаете, как он меня назвал, когда я попросила его сделать Пита управляющим? Он сказал, что я – сбрендившая от любви дура! Он потащил меня к зеркалу и заставил взглянуть на себя, твердил, что я пытаюсь повернуть время вспять. – Она подняла глаза к нему. – Разве я… разве я похожа на женщину, которая… которая боится постареть?
Ему не хватило духу сказать правду.
– Нет. Черт! Вы проживете еще много лет, прежде чем постареете.
– Может, вы и в самом деле так думаете, – вздохнула она. – А, может, вы просто добрый человек
От необходимости и дальше вести этот дурацкий разговор его спасло внезапное появление мужа Алисии. Уотлинг примчался галопом и едва остановил гнедого в нескольких шагах от скалы. Барт бросил быстрый взгляд на лицо ранчера – и поспешил соскочить на землю. Глаза Уотлинга были налиты кровью от ярости, зубы оскалены.
– Так я и думал! – он едва дышал. – Я знал, что ты будешь искать ее!
– Ох, Стив. – женщина зевнула, изображая скуку. – Ты смешон. Я остановилась тут передохнуть, а Барт чисто случайно проезжал мимо.
– «Барт» – вот как! – взъярился Уотлинг – Так ты уже зовешь его по имени! Немного времени понадобилось, а?..
– Леди просто приветлива, Уотлинг, – спокойно сказал Барт – Не стоит кипятиться, не разобравшись
– Это моя жена! – процедил Уотлинг, медленно слезая с коня – Она думает, что все еще такая красавица, как когда я на ней женился. Она выискивает других мужчин – все время! Ты что думаешь, Конниган, ты – первый?
– Успокойся, – нахмурился Барт. – Не годится мужчине так говорить о своей жене чужому человеку.
Уотлинг сжал кулаки и двинулся на него Барт сохранял невозмутимый вид, но глаза его внимательно следили за высоким ранчером, ожидая первого враждебного движения. Тот остановился в нескольких футах от него и сказал:
– Похоже, придется обойтись с тобой, как со всеми остальными, Конниган! Нет, револьвер я на тебя не подниму. Это будет слишком быстро! Тебе нужен урок – такой, чтоб ты надолго запомнил!
– Стив, прекрати! – Женщина вскочила, она стояла на верхушке скалы, широко расставив ноги, размахивая плетью. Глаза ее пылали от гнева. – Ты не можешь драться с каждым мужчиной, который мне встретится!
– Испугалась за него, да? – презрительно усмехнулся Уотлинг. – Испугалась, что я малость подпорчу смазливую физиономию этого омбре? Ну что ж, смотри внимательно, Алисия! Я хочу, чтоб ты ничего не пропустила!
– Не советую, Уотлинг, – угрожающе проговорил Барт. – Ты думаешь, что ты крупнее меня, – но ты ошалел от бешенства, а я – нет.
– Думаешь, это тебе поможет, ты – огрызнулся Уотлинг. – Ладно! Посмотрим!
Он рванулся вперед, и злобно ударил справа. Достигни этот удар цели, драка на том бы и кончилась. Но Барт нырнул ему под руку, и Уотлинг, увлекаемый инерцией, наткнулся на него и упал на его согнутую спину. Барт выпрямился – и Уотлинг отлетел, грохнувшись лицом в прибрежный песок. Барт резко повернулся и слегка присел в ожидании.
Уотлинг с трудом поднялся на ноги, выплевывая песок и бормоча проклятия. Его второй бросок был столь же безуспешен, как и первый. На этот раз он ринулся вперед, опустив голову, целясь Барту в корпус. Барт отступил в сторону и, когда Уотлинг пролетал мимо него, ударил его в голову. Кулак угодил в ухо, ранчер повалился набок и покатился по траве.
– Не вставай, – резко посоветовал Барт.
– Пошел к черту! – ответил, задыхаясь, Уотлинг и поднялся на колени. – Ты 6 хотел, чтоб я от тебя отстал? Ты хочешь сделать из меня дурака – когда моя жена тобой любуется?!
Он выпрямился, рванулся вперед и резко ударил сапогом. Багровая пелена боли заволокла глаза Барта. Удар ранчера пришелся прямо по голени, от боли у него перехватило дыхание. Уотлинг ударил справа, потом слева. Барт уклонился от первого удара, но был недостаточно быстр, чтобы избежать второго. Кулак скользнул по челюсти, так что у Уотлинга содралась кожа на костяшках, а Барт повернулся и зашатался. Ранчер бросился на него, спеша использовать преимущество.
Выпрямившись, Барт подпустил противника поближе, а потом нанес жестокий удар слева в незащищенный живот, так что Уотлинг сложился вдвое и застонал. Женщина на скале схватилась за горло и отвернулась. Барт отступил на шаг, опустил правый кулак до колена, а потом нанес снизу вверх жестокий апперкот. Боль от удара сотрясла его руку до самого плеча. Голова Уотлинга отдернулась назад. Он отлетел на два ярда и упал, скорчившись. Барт схватил его за шейный платок и рванул кверху.
– Можете отвезти его обратно на ранчо, – сказал он женщине. – Мне он больше не нужен.
Он пнул ранчера ногой в зад, тот свалился в воду. Барт постоял, восстанавливая дыхание и наблюдая, как его грузный противник барахтается на мелководье. А потом, и не взглянув на женщину, он вскочил на коня и направил его через ручей. Алисия Уотлинг спустилась со скалы и остановилась возле своей вороной, держась за луку седла и провожая взглядом широкоплечего всадника, пересекавшего ручей. Изрыгая в бессильной злобе ругательства, Уотлинг выбрался из воды и растянулся на земле, испепеляя глазами жену.
– Ну, ладно, ну, ладно! – задыхался он. – Что, глаз от него не можешь оторвать, не можешь, да? Но клянусь всеми святыми он не смоется, я…
– Он не смоется, – вздохнула Алисия – Люди этой породы никогда не отступают. Хватит вопить, Стив. Это звучит так… так глупо. Он тебя побил. Оставь все как есть.
– Побил меня – он? – Уотлинг, выплевывая песок, медленно поднялся на ноги и схватил ее за руку. – Ты думаешь, я позволю, чтобы брат Пита Коннигана побил меня? Подожди, Алисия, еще придет день!..
– Отпусти! – резко бросила она. – Ты делаешь мне больно!
Он держал ее за левую руку. А в правой руке у нее все еще была плеть. Она дважды взлетела и опустилась. Жалящая боль в запястье заставила его отпустить жену. Он прорычал ругательство – а она прошла мимо, вставила сапог в стремя и вскочила на вороную. Та понесла ее к ранчо, а он так и остался на месте, изрыгая поток богохульств.
Ровно в шесть часов Барт остановил коня в проезде у лавки. Спрыгнув на землю, он заметил детское личико, выглянувшее из кухонного окна. Он привязал коня, прошел к задней двери и поднял руку, чтобы постучать. Дверь быстро раскрылась, прежде чем он успел это сделать. Там стояла Дженни-Мей, наряженная в свое лучшее воскресное платье – как он понял. Лорэйн вплела в ее космы синюю ленточку – это была тщетная попытка придать хоть немного женственности веснушчатому некрасивому чаду.
– Заходи, – живо пригласила девочка. – Мы уже собирались начать кушать.
Барт снял «стетсон», присел на корточки и позволил ребенку взобраться себе на спину. Вот так он и доставил ее на кухню. Лорэйн, заметил он сразу, позаботилась и о собственной внешности. На ней было длинное белое платье из какой-то мягкой ткани, собранное на талии, чтобы подчеркнуть красивую фигуру. Она как раз раскладывала пищу по деревянным тарелкам. Приостановившись на минуту, она неуверенно улыбнулась ему и пробормотала:
– О… вы в самом деле пришли…
– Я такого случая не мог пропустить, – заверил он ее с полной серьезностью.
– Я не знала…
– Вы думали, я могу не прийти?
– У меня были некоторые сомнения, – призналась она. – Но Дженни-Мей была абсолютно уверена, все время, – она протянула руку к девочке. – Слезай, Дженни-Мей. Ты же не можешь ездить верхом на нашем госте весь вечер.
Барт опустил ребенка на пол, одобрительно глянул на стол и отметил:
– Выглядит здорово. И пахнет тоже здорово.
– Вы голодны? – спросила она с улыбкой.
– Всегда, – сказал он.
Он придвинул ей стул, когда она усаживалась к столу, а потом, к великому удовольствию Дженни-Мей, оказал и ей такую же любезность.
– Видела, ма? Ты видела? – дитя было в восторге. – Он и мне стул придвинул тоже!
– Я уверена, мистер Конниган вовсе не хотел, чтобы ты так бушевала, – пожурила ее мать. – Прочти молитву, Дженни-Мей.
– Мистер Симс только тебе придвигает стул, – напомнила Дженни-Мей. – За мной он никогда не ухаживает.
Она проказливо улыбнулась Барту и доверительно сообщила:
– Мистер Симс меня не любит.
– Дженни-Мей! – в голосе Лорэйн прозвучало предостережение.
– Ой, ну ладно, ладно. Только он все равно меня не любит.
– Прочти молитву, – приказала Лорэйн.
Дженни-Мей прочла молитву с таким смирением, какого обычно не проявляла. За первым блюдом они разговаривали мало. Барт ощущал, что женщина чувствует себя неловко, но не пытался разговорить ее – это было бы ошибкой. Вместо этого он вовсю обменивался любезностями с ребенком. Польщенная его вниманием, девочка разболталась и, несмотря на попытки матери сдержать ее, пустилась в бесконечные рассказы о своих делах. Тут фигурировали мальчишка по фамилии Макдональд, который в классе сидел сзади и швырял камешки ей за шиворот, планы полностью взять на себя торговлю в лавке, бессчетные количества трески, которую можно поймать в Бэтл-ривер, и тщетные попытки овладеть чтением, письмом и арифметикой. Наконец, сделав паузу, чтобы перевести дух, она улыбнулась матери и заметила:
– А так ни черта не хуже, чем когда мистер Симс приходит на ужин, лучше даже!
– Не говори «ни черта», – сказала Лорэйн и слегка покраснела.
– Мистер Симс ни черта не такой симпатичный, как дядя Барт!
– Дженни-Мей, мистер Конниган не давал тебе разрешения называть его «дядя Барт».
– Не беспокойтесь об этом, Лорэйн, – улыбнулся Барт.
– Вы… не возражаете?
– Возражаю? Да я вроде даже как польщен. Никогда меня не называла дядей такая привлекательная леди, как Дженни-Мей.
– Я ни черта… – начала девочка.
– Не говори «ни черта», – попросила Лорэйн.
– Я не привлекательная вовсе, – сообщила Барту Дженни-Мей. – Я некрасивая, потому что я не в маму пошла. Я в папу пошла. Так миссис Гатри говорит.
– Девочки должны немного вырасти, – объяснил Барт, – прежде чем они становятся по-настоящему красивыми. Ты подожди еще пару лет, Дженни-Мей. Тогда увидишь.
– А ты останешься в Каррсберге так долго? – потребовала ответа девочка. – Еще пару лет, а?
– Не думаю, – нахмурился Барт.
Девочка разочарованно пожала худенькими плечами.
– Очень жаль, – вздохнула она. – Я думала, может, мы с Тобой поженимся, когда я подрасту.
Барт мягко рассмеялся и покосился на Лорэйн. Лорэйн поспешно поднялась и направилась к плите. Он смотрел, как она раскладывает по тарелкам яблочный пирог, и видел, что у нее вздрагивают плечи.
– Вот что я тебе скажу, Дженни-Мей, – решительно сказал он. – Я это твое предложение серьезно обдумаю…
Лорэйн разделила пирог, потом снова села за стол. На мгновение их глаза встретились. Неловкость, понял он, ее уже покинула. Теперь она полностью успокоилась, и улыбка ее стала теплой и приветливой. Было такое ощущение, будто это для всех троих – многолетняя привычка: сидеть вместе на кухне, с ее запахами пищи, атмосферой мира и безопасности. Внешне он сам казался спокойным с самого своего прихода. Но теперь ушло и внутреннее напряжение. Все воспоминания о стычке с ослепленным ревностью Уотлингом были стерты из памяти одной-единственной мягкой улыбкой этой доброй женщины.
После того, как на стол был подан десерт, хозяйка налила Барту кофе, а девочке – большой стакан молока. Когда молоко было выпито, Лорэйн мягко напомнила Дочери, что пора отправляться на покой.
– Все хорошие дети рано ложатся спать, – сказала она.
– Ага-а… ты всегда так говоришь, – закапризничала Дженни-Мей, – а я просто хотела побыть здесь еще и послушать, что дядя Барт рассказывает.
– Мы еще увидимся, Дженни-Мей, – пообещал Барт. – А пока что тебе пора уже смотреть волшебные сны.
– Н-ну… ну, ладно, – согласилась девочка.
– Позови меня, когда ляжешь, – улыбнулась Лорэйн. – Я тебя закутаю в одеяло.
Девочка побежала вверх по лестнице. Лорэйн провела Барта в маленькую гостиную, усадила в обтянутое кожей кресло и придвинула к нему поближе пепельницу.
– Вам хочется покурить после ужина, – сказала она.
Он благодарно улыбнулся, вытянул длинные ноги и принялся сворачивать сигарету.
– Милая малышка, – проговорил он задумчиво.
– Она совсем отбилась от рук, – вздохнула Лорэйн, присев на софу и потирая виски. – Но природное чутье у нее хорошее, Барт. Временами она просто поражает меня умением все понять. – Она сплела пальцы, опустив руки на колени, скрестила ноги и, сведя брови, взглянула на него. – Я слышала разное. Это ведь не очень большой город, знаете. Когда люди заходят ко мне в лавку, они разговаривают. У вас были неприятности, да? – Он медленно кивнул, она прикусила губу и отвела глаза. – Когда вы заходили в конюшни Браннока, на другой стороне улицы оказался Хоумер Шнейдер. Он говорит, что Люк Браннок целился в вас из винтовки.
– А-а… Было такое, – признал Барт. – Но мы с ним не ссорились. Мы всего-навсего поговорили. – Он прикурил, бросил спичку в пепельницу и выпустил колечко дыма. – Неприятности, – сказал он мягко, – это то, Лорэйн, во что я вынужден ввязываться с тех пор, как появился здесь.
– Это связано с вашим братом, да? – тихо спросила она.
– А-га-а… Этот убитый игрок – с него все началось. И потом, когда Пита застрелили во время погони… что ж, в этом городке многие считают, что на том все и кончилось.
– Но это еще не конец?
– Только не для меня, – твердо сказал Барт. – И не для моего отца.
– Для вашего отца? О-о… я не поняла…
– Да… Я думаю, Пит никогда не говорил о нас. – Барт задумчиво устремил взгляд на кончик сигареты.
– Это, конечно, не мое дело, – мягко сказала Лорэйн, – если вы не хотите говорить об этом…
– Я могу говорить об этом, – нахмурился Барт. – Вам я могу рассказать об этом, Лорэйн. Я думаю, вы поймете. Пит был дикий и буйный – такой дикий, что отец совсем сбесился и вынужден был прогнать его из наших мест. Пит поклялся, что никогда не вернется, а папа сказал, что его это вполне устраивает – только он никогда не думал так по-настоящему, Лорэйн, Пит для него был… как зеница ока. Последние три года, когда только мы с папой работали на нашей земле, он тревожился о Пите…
– И он вам ничего не сообщал? И вы о нем ничего не слышали?
– Ни разу – пока не прочитали эту газету и не узнали, что Пит умер. – Лицо Барта окаменело. – Это было страшное потрясение для отца, Лорэйн. Даже просто узнать, что Пит умер, – это само по себе ужасно. Но остальное – что Пита убили во время погони, что Пит – убийца, сбежавший из тюрьмы, – это было еще страшнее.
– И вы в это не поверили, да? – прошептала она. – Вы хотите доказать, что Пит был невиновен?
– Я костьми лягу, чтоб это доказать, – тихо сказал Барт. – Я этого дела так не брошу.
– Я желаю вам удачи, – так же тихо сказала она. – Ради вас – и ради вашего отца. Барт… если есть что-то, что я могу сделать…
– Спасибо, – ответил он серьезно. – Я вам искренне признателен за такие добрые чувства… – Он улыбнулся и добавил: – Люди говорили мне, что у вас доброе сердце… Алби Финн, Джефф Каттл…
Тут их прервал тонкий голосок, донесшийся сверху.
– Я в постели! – прокричала Дженни-Мей.
Лорэйн улыбнулась и направилась к лестнице. Барт тоже встал.
– Вы не будете возражать, если и я пожелаю ей спокойной ночи? – спросил он.
– Я думаю, вы должны это сделать, – усмехнулась Лорэйн. – Вы завоевали ее сердце. Она, скорее всего, сама бы этого потребовала.
Он последовал за ней по узкой деревянной лестнице в детскую, поддерживая ее под локоть. Дженни-Мей сидела в постели, облаченная в просторную ночную рубашку, и с нетерпением ждала, чтобы ее уложили спать.
– Ты не забыла помолиться? – спросила Лорэйн, укрыв ее и подоткнув одеяло.
– А-га… Я и за дядю Барта помолилась тоже.
– Дженни-Мей, – ласково сказал Барт, – я очень благодарен.
Он смотрел, как женщина, наклонившись, поцеловала ребенка в лоб, а потом улыбнулся про себя, когда девочка сказала:
– И ты тоже, дядя Барт.
Он наклонился к ней, взял за тонкую ручонку, потом сказал:
– Сладко спи, дружок, – и поцеловал в щечку.
Но, когда он выпрямился и повернулся, Дженни-Мей подняла брови и провозгласила очередное требование:
– Ты маму тоже должен поцеловать!
– Дженни-Мей – успокойся! – вскричала Лорэйн. – Ты еще слишком мала, чтобы…
– А чего такого? – удивилась девочка. – Он что, тебя не любит?
Пока смущенная Лорэйн мучительно искала отговорку, Барт подмигнул девочке и сказал:
– Ну что ты, конечно, я ее люблю.
– Так что, может, она тебя не любит? – не отставала Дженни-Мей.
– Что скажете? – спросил Барт у женщины.
– Это переходит все границы! – возмутилась Лорэйн. – Дженни-Мей, больше ни слова! Немедленно ложись спать!
– А я хочу, чтобы дядя Барт поцеловал тебя на ночь! Если он тебя любит, а ты любишь его…
– Эта торговля, – нахмурился Барт, – грозит затянуться на всю ночь, а я не могу оставаться здесь так долго. Сдается мне, у нас с вами только один способ успокоить ее, Лорэйн.
Женщина стояла, как громом пораженная, наблюдая пристальный взгляд ребенка и добродушную усмешку в глазах высокого мужчины. Он подошел к ней, наклонился и поцеловал в губы с нежностью, которая только усугубила ее смятение.
– Ну, довольна? – поинтересовался он, улыбаясь девочке.
Дженни-Мей энергично закивала.
– Вот так-то лучше, – одобрила она.
– А теперь – не будете ли вы, сударыня, столь любезны успокоиться и заснуть? – строго сказала Лорэйн.
Девочка послушно уложила свои лохмы на подушку. Лорэйн, не поворачиваясь лицом к Барту, прикрутила лампу и двинулась к двери. Барт опередил ее, подал руку и помог спуститься по лестнице. В гостиной она снова заняла свое место на софе и приложила все усилия, чтобы восстановить самообладание. Когда, наконец, она подняла глаза на Барта, он опять сидел в старом кожаном кресле, задумчиво потирая подбородок и разглядывая ее.
– Я много рассказывал про нас, Конниганов, – сказал он задумчиво. – А что вы о себе расскажете?
– Здесь почти не о чем говорить, – пожала она плечами. – Я родилась и выросла в Вест-Веллингтон-фолз. Это маленький городок милях в пятистах к востоку отсюда. В Каррсберг я переехала, когда вышла замуж за Майлза. Майлз открыл этот магазинчик… а потом… после того, как Дженни-Мей родилась… Майлза убили.
– Случайность?
– Так это называли. – Она печально покачала головой. – В те дни Каррсберг был совсем неспокойным местом. Бандиты ограбили банк мистера Джадда. Когда они отходили, люди в них стреляли. Пули сыпались градом – думаю, вы знаете, как это бывает…
– Конечно.
– В моего мужа попала пуля. Он умер сразу.
– Это было… э… большое горе для вас.
– Что поделаешь – я это пережила. Пришлось. Надо было думать о Дженни-Мей.
– И тут все местные парни начали за вами ухаживать? Как насчет этого? Вы думали тогда о новом замужестве?
Прямота вопроса снова заставила ее покраснеть. Она недовольно взглянула на него, но в его проницательных глазах не было иронии. Барт Конниган был серьезен.
– Я…. думала об этом, – пробормотала она. – Впрочем, дальше этого дело не пошло.
– Хотите совет? – Он не стал дожидаться ответа, а сразу продолжил: – Подумайте об этом еще раз.
Она все еще переваривала его слова, когда он спросил, между прочим:
– Знаете вы такое место на реке, пару миль к северу от города? Излучину…
– Да. Я знаю место, которое вы имеете в виду, – Лорэйн слегка улыбнулась и опустила глаза. – Местные жители называют это место «Свадебная Излучина». Молодые люди приводят туда своих возлюбленных лунными ночами. Традиционное место влюбленных парочек. А почему вы спрашиваете?
– Я туда собираюсь, – ответил он коротко. – Сегодня попозже, после полуночи.
– В самом деле?
Ему показалось, что в ее поведении появилась какая-то натянутость. Она сидела спокойно, глядя на него своими лучистыми глазами, вежливо – но с холодком.
– Вы знаете эту рыжую девушку, что у Халлидея работает? – продолжал он. – Санни ее зовут.
– Мисс Барстоу? Я слышала о ней, конечно – Теперь Лорэйн отдалилась от него на несколько тысяч миль. – Лично я с ней не знакома.
– Я ее туда пригласил, – объяснил он. – Мы поедем к этой излучине – поговорить.
– Желаю вам… э-э… приятной поездки к излучине, – холодно сказала Лорэйн.
Он рассмеялся. От этого смеха в ее глазах вспыхнул огонь, и стало видно, что она – женщина до мозга костей, со всей силой и всеми слабостями своего пола. Он поднялся на ноги, подошел к софе, нагнулся и взял ее за руки. Она попыталась высвободиться, но он сжал пальцы сильнее и поднял ее, так что они оказались почти вплотную друг к другу.
– Спасибо вам, – тихо сказал он.
– Могу я спросить – за что? – Она все еще была преисполнена чопорного осуждения.
– Вы знаете, за что, – так же тихо сказал он. – Вас задело то, что я вам только что сказал, – и я рад, что вы так это восприняли, Лорэйн.
– Я уверяю вас…
– Она знала Пита, Лорэйн. Не скажу, насколько близко она его знала, но могу поспорить, что известно ей куда больше, чем она уже сообщила мне. Я попробую заставить ее разговориться. Есть вещи, которые я должен знать, Лорэйн, и чует мое сердце, что она – как раз тот человек, который может рассказать кое-что… Улавливаете?
Она долго всматривалась ему в глаза, потом улыбнулась и кивнула.
– Улавливаю, – тихо сказала она.
Он отпустил ее и направился в кухню – забрать шляпу.
– Пора бежать, – сказал он. – Добропорядочная леди, вдова, не должна давать повода для сплетен, что, дескать, ее дружки околачиваются у нее до полуночи.
– Вот именно, Барт, – пробормотала она.
На этот раз она уже не была удивлена, когда он обнял ее.
– Но сейчас Дженни-Мей не смотрит на нас, – заметила она, – и вам не обязательно целовать меня на ночь.
Тем не менее, Барт сделал это.
Глава 6. ВЫСТРЕЛ В НОЧИ
Через пять минут после ухода Барта настойчивый стук заставил Лорэйн подойти к двери.
– О-о, Хэл! – Она с удивлением посмотрела на помощника шерифа, потом отворила дверь и жестом пригласила его войти.
– Не ожидала тебя…
– Это уж точно! – прорычал Симс.
Он пронесся мимо нее по короткому коридору в гостиную. Она не спеша шла следом. Хэл Симс был частым гостем, и она полагала, что знакома со всеми его капризами. Но таким она его еще никогда не видела – он был свиреп, мрачен и метался по маленькой гостиной, как зверь в клетке.
– В чем дело? – резко спросила она, остановившись в дверях.
– Это ты меня спрашиваешь? – язвительно спросил он. – Я его видел, мать его…
– Хэл!!!
– На этот раз ты добилась успеха, Лорэйн, да? – Он резко повернулся к ней, дрожа от негодования. – С Питом Конниганом так гладко не вышло, а? Он и не подозревал о твоем существовании! А этот омбре другой, а? Совсем не такой, как Пит, зато рожа у него совсем как у Пита!
– Я не понимаю… – начала Лорэйн, побледнев.
– Если уж ты так изголодалась по мужику, – рычал он, – так что, обязательно тебе надо было глаз положить на проныру-чужака, от которого одни неприятности?!
– Если ты говоришь о Барте Коннигане…
– О нем самом можешь об заклад побиться! Я видел, как он вышел только что! Ты его хорошо принимала, Лорэйн? Еще бы! Могу себе представить! И чем ты его кормила – тушеным мясом и яблочным пирогом? У тебя они всегда здорово выходят! И что, сегодня удались так же здорово, как когда я приходил?..
Он продолжал свою пылкую речь еще минуты две. Она стояла спокойно, холодно глядя на него, терпеливо ожидая, пока он закончит. Когда он выдохся, она так же спокойно села и, нахмурившись, посмотрела на него.
– Хэл, – тихо сказала она. – Я думаю, сейчас самое подходящее время, чтобы мы с тобой поняли друг друга. – Она говорила медленно, тщательно подбирая слова. – Я действительно одинокая вдова, я прекрасно понимаю, что обо мне говорят некоторые люди. Понимаю, какие чувства ты испытываешь ко мне. Ты считаешь, что я ненормальная, потому что до сих пор не приняла твоих предложений…
– Тебе удалось намного худшее! – выпалил он.
– Возможно! – Она вызывающе вскинула подбородок. – А может быть, мне удалось намного лучшее! Если ты намерен вести себя как ребенок, врываясь сюда в припадке ярости только из-за того, что я накормила обедом другого мужчину…
– Конниган для тебя не мужчина! Он кобель!
Глаза Лорэйн расширились от изумления.
– Хэл! – задохнулась она. -Да я ведь с ним знакома всего несколько часов!
– Вполне достаточно! – сердито проворчал он. – Более чем достаточно, чтоб тебе в голову начали лезть всякие мысли! Я тебя знаю, Лорэйн! Я знаю, куда у тебя мозги повернуты! – Он хлопнулся в то же кресло, где раньше сидел Конниган и, не зная того, повторил его прежние действия – свернул и раскурил сигарету. – Ты долго меня к себе не подпускала – все надеялась, что появится в Каррсберге кто-нибудь новенький!
Слушая этот поток обвинений, она сцепила пальцы, уронив руки на колени, и пристально смотрела на него. Всего несколько минут назад в этом кресле сидел Барт, курил, точно так же, как сейчас курит Симс. Барт – с его глубоким голосом, манерой растягивать слова, проницательными карими глазами, заразительной улыбкой. Ей уже не хватает его. Он ушел всего минут десять назад – а она уже по нем скучает. Барт давно уже жил в ее сердце – мужчина, которого она так долго и терпеливо ждала. А Хэл Симс внезапно стал чужим.
– И не мечтай, что его ты интересуешь, – злобствовал помощник шерифа. – Не дай себя одурачить, Лорэйн! Единственная причина, из-за которой он пришел с тобой повидаться, это то, что ты заплатила за похороны его брата, он слышал насчет этого.
– Это действительно так, – пожала плечами Лорэйн. – Но…
– Он ничем не отличается от своего братца, если разобраться. Точно такой же буян и скандалист, а то и похуже. Он одно себе в голову вбил, что Пита здесь убили, – вот и ищет теперь, с кем бы за это расквитаться! Только это его и заботит, Лорэйн. А на тебя ему наплевать – и на это твое чумазое отродье!
– А вот этого, – воскликнула Лорэйн, вскакивая на ноги, – я слушать не намерена! – И указала на дверь. – Убирайся из моего дома, Хэл! Я не хочу тебя больше видеть. Я знаю, что Дженни-Мей – не подарок. Я могу признать, что она не особенно симпатичный ребенок, и не требую, чтоб мои друзья ею восхищались. Но – ты! Ты ведь явно ее ненавидишь – а этого я терпеть не стану! Да если взрослый мужчина может так относиться к семилетней девочке, растущей без отца…
– И что ж такого сделал Конниган? – Голос Симса стал сиплым от злости. Он вскочил, надвинулся на нее и схватил за плечи. – Заговорил тебя сладкими словечками, дал тебе почувствовать себя важной персоной? Усадил девочку на колени и рассказывал ей байки? Или…
Он грубо потянул ее к себе. Она забилась в его руках.
– Отпусти!..
– Раньше ты мне такого не говорила, Лорэйн! Ты всегда радовалась, когда я…
Он замер на полуслове, отпустил ее и отступил назад, схватившись за лицо. Отчаянно пытаясь вырваться, она вцепилась ему в левую щеку ногтями. На загорелой коже появились три глубокие царапины. Он пощупал их, потом взглянул на вымазанные в крови кончики пальцев и изумленно выругался. Она бросилась от него прочь, выбежала из комнаты. Он ринулся следом, на кухню. Глядя на него, она распахнула заднюю дверь и остановилась на пороге.
– Немедленно уходи, Хэл! – приказала она. – Или я закричу – так громко, чтобы кто-нибудь услышал, – ч как ты будешь это объяснять? Помощник шерифа, пристающий к порядочной женщине в ее собственном Доме…
– Если б это был Конниган, – прошипел он, – ты 6 не сопротивлялась, ему б ты лицо не разодрала!
– Ты прав! – отрезала она. – Абсолютно прав! А теперь – вон!
Он ушел, дрожа от злости. Она резко захлопнула дверь, а потом бросилась на второй этаж, чтобы посмотреть, не разбудил ли ребенка скандал. Вздох облегчения вырвался у нее, когда она склонилась над постелью Дженни-Мей и услышала ее ровное дыхание. Уже у себя в комнате она зажгла лампу, подошла к зеркалу и принялась изучать свое отражение.
Что следует ей чувствовать и как она должна выглядеть в такой момент? Мужчина, которого она едва знала, вторгся в ее сердце, держал ее в объятиях – властно, но нежно – и она не протестовала. Несколькими минутами позже другой мужчина попытался обнять ее – тот, который ей всегда нравился, мужчина, о котором она когда-то всерьез думала, как о возможном втором муже. Она с отвращением оттолкнула его, пустив в ход ногти – как потасканная кабацкая девка, вырывающаяся из объятий наглого пьянчуги.
Беспристрастный ответ зеркала наполнил ее странным и теплым чувством удовлетворения. Она убедилась, что не выглядит ни напуганной, ни виноватой, ни беспомощной. Она выглядела именно такой, какой и ощущала себя – торжествующей, гордой и полностью владеющей собой.
Оставшуюся часть вечера Симс держал Барта под наблюдением. Проверив дома по Мэйн-стрит, он обнаружил, что нужный ему человек спокойно развлекается выпивкой с Каттлом, парикмахером и старым Алби Финном в маленьком баре неподалеку от конюшни «Счастливчик Ф». Барт оставался там почти до самой полуночи, а потом твердой походкой направился в конюшню и оседлал пару лошадей, не подозревая, что помощник шерифа следит за каждым его шагом.
– Сделай хоть что-нибудь не по правилам, Конниган! – молил Симс, притаившись в тени соседнего дома. – Хоть что-нибудь, Конниган! Лишь бы я мог бросить тебя за решетку. А тогда я уж отплачу тебе за этот визит к Лорэйн… и расскажу ей, что ты в тюрьме… где тебе самое место!
Когда Барт вскочил в седло, Симс торопливо бросился за своей лошадью. Но он мог бы и не торопиться. Барт отъехал совсем недалеко, до подножия холма, и остановился в ожидании. Вскоре появилась Санни Барстоу, явно стараясь остаться незамеченной. Поначалу следящий из укрытия Симе принял ее за мужчину. Она была в черных облегающих брюках для верховой езды, сапогах из тисненой кожи, черной блузе и черном «стетсоне». Напряженно вслушиваясь, помощник шерифа услышал смешок и спокойное приветствие Коннигана.
– Привет, Санни. Да ты, никак, любишь черную одежду? Знал бы, выбрал бы тебе черного коня, а не белого.
– Белый – то что надо, Барт. Мне уже доводилось на него садиться. Поехали. – Она вскочила на коня верхом и ослепила Барта нетерпеливой улыбкой. – Едем к излучине. Там по-настоящему красиво… и спокойно… в эту пору.
Они двинулись, скрывшись во тьме, а Симс остался далеко позади, стараясь держаться незамеченным.
Во время получасовой поездки они воздержались от разговоров. Барт ощущал, что девушка старается преодолеть сильное внутреннее возбуждение, но не пытался вызвать ее на откровенность, пока они не добрались до места.
Они остановились в нескольких ярдах от берега реки. Помогая ей сойти с коня, он почувствовал, что она дрожит и спросил:
– Ты замерзла – или боишься? Господи, не надо меня бояться.
– Я… э… не боюсь тебя, -сказала с запинкой девушка и взяла его под руку. – Это из-за другого.
– Из-за чего, к примеру?
– Я знаю, почему мы здесь оказались. Я знаю, что ты меня хочешь кое о чем расспросить – и знаю, что я намерена тебе дать ответ.
– Ты это уже решила, а, Санни?
– Да – если ты и в самом деле имел в виду то, что сказал – что возьмешь меня с собой во Фриско.
Она потянула его к песчаному участку на берегу. Села, скрестив ноги, и сняла «стетсон» с плоской тульей. Он быстро огляделся вокруг. Надо признать, девушка выбрала спокойное и укромное место. Было тихо, только журчала вода в реке. Где-то на противоположном берегу пела ночная птица. Справа вдали простирался сосновый лес, ближайшие деревья четко вырисовывались на фоне неба. Лик луны только что очистился от облаков, и ее бледный свет озарял реку и лес. Подальше слева песчаный берег прерывался нагромождением камней. А за спиной разбросанные купы мескитовых кустов скрывали тропинку, ведущую из города.
Он присел рядом с девушкой и посмотрел на нее.
– Ладно, – сказал он негромко. – Я действительно имел в виду то, что сказал, – но это сильно зависит от того, что ты сможешь мне рассказать.
– Не беспокойся! – В ее голосе прозвучала горечь. – Нет ничего такого, что я не могла бы тебе рассказать. Я там была. Я все видела.
– Ты видела, как был убит Таннер?
– Да
Задавая следующий вопрос, он постарался не выдать волнения.
– Кто сделал это, Санни? Это был Уотлинг? Или, может, Халлидей?
– Это был Пит, но он…
Она так и не закончила фразу. То, что случилось в этот момент, наполнило ее душу ужасом. Откуда-то из-за камней прогремел шестизарядный револьвер, Барт упал вперед, прямо на нее, и его кровь залила грудь ее блузы. Она рванулась назад, раскрыв рот в немом крике. Барт был без сознания, кровь текла из страшной раны у него на виске.
– Ах ты ж грязная двуличная подлюга! – гневно прозвучал знакомый голос. – Я знал, что у тебя язык развяжется, будь ты проклята!
Она с трудом поднялась на ноги, держась руками за горло, с расширенными от ужаса глазами. Она пронзительно вскрикнула, моля пощады, но ужас и отчаяние мешали ей говорить.
– Мэйс – нет! Я не собиралась говорить! Честное…
Хозяин салуна поднялся во весь рост. Снова прогремел его револьвер, и пуля, просвистевшая рядом с головой, заставила ее броситься в бегство. Повернувшись, она понеслась вдоль берега, а Халлидей тем временем прицелился. «Кольт» громыхнул и подпрыгнул в его руке. Раздался предсмертный вскрик, и девушка рухнула ничком на песок, раскинув руки.
Продолжая осыпать ее проклятиями, Халлидей выбрался из камней и двинулся вдоль берега. Остановился над скорченным телом Коннигана – но тут донесся топот копыт. Он быстро нагнулся, вытащил из кобуры «Кольт» Барта и выстрелил из него в воздух. А потом постарался втиснуть оружие в безжизненную руку его хозяина – это заняло, кажется, целую вечность. Когда лошадь Симса, прорвавшись сквозь кусты мескита, остановилась, взрыв песок, Халлидей стоял над мертвой девушкой, опустив глаза к телу и скорбно покачивая головой. Симс узнал его сразу, сунул револьвер обратно в кобуру и торопливо спрыгнул с коня.
– Я услышал стрельбу, – объяснил он, подходя к берегу. – Что тут случилось, Мэйс?
– Поганое дело, Хэл, – вздохнул хозяин салуна. – Гляди: это Санни. Я пытался спасти бедную малышку, но Конниган…
– Погоди, – проворчал Симс, вернувшись, чтобы осмотреть Коннигана, все еще не пришедшего в сознание. – Давай помедленней и подробнее, Мэйс.
– Она мне сказала, что собирается сюда погулять с ним, – сказал Халлидей спокойно. – Я пытался ее отговорить. Не доверял я этому омбре, Хэл. Но, кажется, Санни втрескалась в него с первого взгляда. Она меня не послушала…
– Ты поехал за ними? – спросил помощник шерифа.
– Нет. Я приехал сюда раньше них. Не успели они слезть с коней, как Конниган принялся на нее орать, все допытывался… Она испугалась и бросилась наутек. И тогда он свалил ее выстрелом; Хэл. Выстрелил ей в спину. Я… я, кажется, сам стал малость локо…
– Никто тебе этого не поставит в вину, – мрачно отозвался Симс.
– Я не мог сдержаться – и уложил его…
– Но ты его не убил, – пробурчал Симс, – и это чистый позор, Мэйс… – Он невесело улыбнулся – Хотя, с другой стороны, это ж какое будет удовольствие поглядеть, как этот скунс вонючий предстанет перед судом по обвинению в убийстве!
– Я буду свидетелем, – проворчал Халлидей. – Можешь на меня рассчитывать, Хэл.
«Стетсон» Барта все еще был у него на голове, только сбился набок. Симс грубо сорвал его и погрузил в поток, наполнив ледяной водой.
– У меня на седле есть веревка, – сказал он хозяину салуна. – Пойди принеси ее, Мэйс.
Выплеснув воду в залитое кровью лицо Барта, он услышал тихий стон. Этот звук вызвал у него злобную радость. рассмеявшись, он пнул раненого сапогом под ребра с такой силой, что Барт перекатился набок.
– Валяйся, женоубийца, – прорычал он. – Ух-х, не было бы у меня этой звезды на груди…
Барт полностью пришел в себя только после того, как они связали ему руки за спиной и подняли в седло. Халлидей пошел обратно к скалам за своей лошадью, а Симс держал пленника под прицелом, дав волю своей ненависти.
– Я тебя раскусил с самого начала, Конниган. Негодяй, подлый убийца – точно такой, как твой братец!
Еле держась в седле, Барт отвел взгляд от перекошенного лица помощника шерифа и посмотрел на берег.
– Санни!.. – прошептал он. – Что… что с ней случилось?
– Как вроде ты не знаешь! – ядовито бросил Симс.
– Что?..
– Побереги глотку, Конниган. Можешь всю свою брехню выложить в городе.
Халлидей подъехал к ним и навел револьвер на Коннигана, а Симс тем временем, со скорбной миной на лице, привязал мертвую девушку на спину коню. Барт глядел на это, все еще не осознавая случившееся. У него так сильно болела голова, что в глазах мутилось. Хозяин салуна хихикнул и проговорил злорадно:
– Тут твоя тропа и кончилась, Конниган. Ты здорово ошибся, когда пристрелил Санни.
– Что… что за дурацкие шутки?.. – Барт закашлялся.
– Да ты, никак, простудился, – ухмыльнулся Халлидей. – Я все видел.
– Как по нотам вышло, а? – Барт с усилием повернул голову и глянул на него. – Ты, небось, в засаде сидел, совсем рядом…
Халлидей не ответил. Появился Симс, вскочил в седло, взял в повод белого коня и двинулся к кустам мескита.
– Поехали, – грубо бросил он. – Пора доставить мистера Скорострельного Коннигана обратно в город.
– Постой, Симс! – отрывисто бросил Барт. – Не можешь ты безнаказанно…
– Делай, чего тебе сказано! – заорал Халлидей. -Трогай свою скотину!..
Барт выругался про себя и тронул коня шпорами. Тот пошел рысью вслед за белым мерином. Халлидей держался рядом, все еще не сводя с него револьвер. Вот так они и въехали в Каррсберг.
До рассвета оставался еще добрый час, когда помощник шерифа Симс загнал арестованного в камеру и отправил Мэйса Халлидея за шерифом. По дороге к пансиону, где жил Эмерик, Халлидей заскочил к гробовщику и к доктору Джадсону Бойду. Через несколько минут все трое появились в участке: Орин Каудри – чтобы заняться телом Санни Барстоу, доктор Бойд – чтобы перевязать рану на голове у арестованного, а ошеломленный шериф Эмерик – чтобы услышать мрачную историю, из уст его помощника и владельца салуна.
– Девица Барстоу? – нахмурился Эмерик, опустившись на диван в кабинете и потирая небритый подбородок. – На кой ляд понадобилось Коннигану убивать ее?
– Ты же слышал, что Мэйс рассказывает, – пожал плечами Симс. – Конниган на нее орал, пытался заставить ее говорить об убийстве Таннера.
– Санни испугалась и пыталась от него удрать, – повторил Халлидей. – И тогда он пристрелил ее – выстрелил ей в спину. Он выстрелил один-единственный раз. Тут и я начал стрелять и зацепил его… в голову попал.. – И добавил с горечью: – Об одном я жалею, Дик, – что не убил его!
Симс взял со стола револьвер арестованного и бросил на колени шерифу. Эмерик какое-то время изучал его, нахмурившись в глубокой задумчивости.
– Плохо, – пробормотал он. – Поганое дело. Клянусь, никак не думал, что Конниган может такую штуку выкинуть. Просто понять не могу – с чего 6 ему настолько потерять голову, чтоб убить эту девчонку? Какая ему от этого выгода?
Он поднялся и подошел к открытой двери, чтобы взглянуть, как Каудри с помощниками выполняет свои мрачные обязанности. Они освободили поникшее тело от веревок и опустили на носилки. Растрепавшиеся волосы, выкрашенные в рыжий цвет, свесились с носилок, когда Каудри и еще один человек медленно двинулись к дому гробовщика. Эмерик оставался на месте, глядя вслед, пока они не скрылись из виду. А потом из тюремного отделения донесся голос врача, зовущего их.
– Ладно, Мэйс, – вздохнул шериф. – Можешь идти. Ты нам еще понадобишься позже, понял?
– Конечно, Дик.
– Будет произведен официальный осмотр трупа девушки, а потом состоится суд. – Эмерик хмуро глянул на своего помощника. – Когда должен появиться разъездной судья?
– Через неделю, – проворчал Симс.
Эмерик угрюмо кивнул и направился к камерам, а Симс шел за ним по пятам. Халлидей, беззаботно попыхивая сигарой, лениво побрел к себе в салун.
В камере Барта единственный в городе врач, крепкий с виду омбре лет сорока, укладывал в сумку свои инструменты. Барт с забинтованной головой сидел, сгорбившись, на краю койки, подпирая подбородок ладонями.
– Противная рана, – сообщил врач, когда Симс отпер дверь и выпустил его. – Но все будет в порядке. – Он остановился в коридоре и оглянулся через плечо на молчащего арестанта. – Правда, какое-то время у него изрядно поболит голова.
– Его ждет и кое-что похуже, – весело улыбаясь, пообещал Симс. – При таких свидетельских показаниях процесс над ним ненадолго затянется! Его вздернут, док.
Медик пожал плечами, поправил шляпу и двинулся по коридору прочь. Эмерик подошел к решетке и хмуро поглядел на человека, сидящего на койке.
– Конниган, – сказал он спокойно, – вам есть что сказать? Вы понимаете, о чем идет речь?
– Потихоньку доходит до меня, – ответил Барт, – медленно, но верно.
– Ваше дело дрянь. Мэйс Халлидей видел, что вы сделали.
– Мэйс Халлидей, – тихо повторил Барт. – А я его раньше и не видел. Он-то откуда тут взялся?
– Он знал, куда вы везете девушку, – проворчал Эмерик. – Поехал туда раньше вас и спрятался. Он утверждает, что опасался за нее…
– Истинный джентльмен, – задумчиво сказал Барт, – и такой сообразительный… Он и в самом деле здорово спрятался. Я ничего не заметил.
– Зато он все видел, Конниган, – резко оборвал его Симс. – Так что и не пытайся отбрехаться. Тебе крышка!
– Конниган, – сказал Эмерик. – Вы имеете право изложить свою версию событий.
– А что толку? – пожал плечами Барт. – Я ни черта припомнить не могу. Вот я сижу рядом с девушкой, слушаю ее разговоры. И вдруг что-то меня ударило, а когда я очухался, вот этот ваш въедливый помощник льет мне воду на голову и лупит меня сапогом под ребра.
– Твое счастье, что я тебе кишки не вышиб! – вспылил Симс.
– Полегче, Хэл, полегче! – предостерег Эмерик.
Он внимательно наблюдал за Бартом. Барт устраивался на койке, осторожно опустив забинтованную голову на подушку и вытянув ноги. Арестованному нужно было поспать.
– Ты погляди на него! – бесился Симс. – Ему на все наплевать, Дик! Клянусь всем святым! Такого наглого убийцу я еще в жизни не видел! Стреляет женщине в спину – а потом единственное, что его заботит, это как бы поспать!
– Симс, – протянул Барт, не раскрывая глаз, – я еще доберусь до тебя, рано или поздно. А сейчас у меня мозги не работают и кости разламываются.
– Проверь замок и оставь его в покое, – приказал Эмерик. – Запри на замок и на засов заднюю дверь. И не пускай к нему посетителей, пока я не разрешу.
– Да кто захочет посетить такого койота? – презрительно сказал Симс, когда они вернулись в кабинет.
– Алби Финн, – предположил Эмерик – Или, может, Джефф Каттл. Не забывай – брат Коннигана спас Каттлу жизнь.
Симс остановился у стола и свернул сигарету. Его вдруг поразила досадная мысль. Лорэйн! Вполне возможно, что Лорэйн – не зря ведь она слывет мягкосердечной – заявится в тюрьму утешать арестованного. Он про6ормотал проклятие, раскурил сигарету, потом хмуро глянул на своего начальника и сказал:
– Мне надо кое-куда зайти ненадолго, Дик, а потом я вернусь.
– Ладно. Двигай, – разрешил Эмерик.
Пятью минутами позже Лорэйн Кит проснулась от чего, что маленькая ручка тряхнула ее за обнаженное плечо. Она перевернулась набок, откинула одеяло и устало заморгала при виде широко раскрытых глаз дочери.
– Что случилось, дорогая? – пробормотала она. – Тебе не спится?
– Я проснулась, – с обидой пожаловалась Дженни-Мей. – Ты что, не слышишь? Кто-то стучится к нам в задние двери.
Тут звук достиг и ее ушей, громкий и требовательный, властный стук в кухонные двери. Она выбралась из постели, набросила халат и шепотом приказала дочери:
– Отправляйся обратно в постель, Дженни-Мей. Тебе еще рано вставать.
Убедившись, что дочь благополучно завернулась в одеяло, вдова вернулась в свою комнату, открыла шкаф и вытащила короткоствольный револьвер калибра 0, 38, принадлежавший ее покойному мужу. А потом, завязав пояс халата, спустилась по лестнице и прошла к задней двери. Симс все еще стучал. Взведя курок, она отперла и распахнула дверь. Помощник шерифа шагнул внутрь с торжествующей улыбкой. Раздраженно нахмурившись, она плотнее запахнула халат.
– Чего тебе здесь надо в такое время? – сердито спросила она.
– Не терпелось сообщить тебе новость, – нагло ответил он. – Я знал, что тебе будет интересно, очень интересно!
– О чем это ты болтаешь, Хэл Симс?
– О Коннигане, твоем недавнем посетителе. – Симс, посмеиваясь, устроился на кухонной табуретке и окинул ее взглядом с головы до пят. – Могу поспорить, ты считаешь его чертовски славным типом, а, Лорэйн? Могу поспорить, ты уже все распланировала.
– Я не понимаю, о чем ты…
– Прекрасный отчим для Дженни-Мей! Прекрасный новый муж для тебя! Ха-ха! Я его раскусил – с самого начала!
Она подошла ближе к распахнутой двери, все еще сжимая в руке револьвер. А он как будто и не замечал оружия. Он не сводил с нее глаз, горящих торжеством. Его час настал, и он хотел испить наслаждение до последней капли.
– Известно ли тебе, что он страшный бабник? – издевался он. – Ему мало было встретиться за вечер с одной женщиной. Куда там! Побывав здесь, он повез малышку Санни Барстоу кататься! Ты же знаешь Санни, – эта дешевка рыжая, у Халлидея работала…
– Работала? Что это значит?..
– А она померла, – сказал Симс скучным голосом. -Пулю в спину получила. – Он облизнул губы. – Конниган убил ее! Как тебе такое нравится? Хладнокровно пристрелил, когда она пыталась от него убежать!
Лорэйн побледнела и привалилась к косяку двери.
– Я… я не верю в это! – прошептала она.
– Ты не хочешь верить в это, – издевался Симс, – но у тебя нет выбора, Лорэйн, потому что это – чистая правда. Он подстрелил эту поганую девчонку, и был свидетель! Мэйс Халлидей все видел!
– Я не верю! – повторила она, и голос ее стал пронзительным. – Барт не мог этого сделать!
– Тебе лучше смириться с этой мыслью, – ухмыльнулся он. – Конниган, считай, уже покойник. О, да, конечно, мы его будем держать в тюрьме до суда. С ним обойдутся по честному. Но в Каррсберге не найдется двенадцать таких мужчин, которые оправдали бы его. Он будет повешен, Лорэйн. И случая сбежать, как у его братца-подонка, у него не окажется! Он будет болтаться в петле, и никто не станет его оплакивать – кроме мягкосердечных баб вроде тебя!
– Это… это какой-то подлый трюк, – прошептала Лорэйн. – Барт не убийца. Кто-то подстроил ему все это.
– Когда же ты поумнеешь? -гневно вскричал помощник. – Конниган получит то, что заслужил! Он мерзавец, Лорэйн! Увлечение таким скунсом вонючим, как он, не принесет тебе ничего, кроме горя!
– Я пока еще вполне способна самостоятельно устраивать свои дела! – Она гордо выпрямилась и указала ему на дверь. – Мне не нужны поучения от такого как ты, Хэл Симс, – и я не верю, что Барт виновен. А теперь – убирайся!
Он поднялся, шагнул к ней и перевел взгляд на оружие у нее в руках.
– Гляди, не вздумай чего, – предупредил он. – У тебя хватит дури попытаться передать эту штуку своему Ухажеру, а? Конечно хватит… – Ухмыляясь ей в лицо, он оттолкнул ее руку в сторону, вывернул из нее револьвер и заткнул себе за пояс. – Служба закона конфискует эту вещь, – объявил он, – просто, чтоб избавить тебя от соблазна.
– Все равно я повидаю Барта! И не пытайся меня остановить. Я буду говорить с шерифом…
– На здоровье, – пожал плечами Симс. – Можешь болтать с этим убийцей сколько угодно. Это ему ничуть не поможет – и тебе тоже.
Торжествующе улыбнувшись напоследок, он прошагал мимо нее и вышел. Она закрыла дверь, прислонилась к ней на мгновение, а потом добрела до стула. Долгие пять минут сидела она в раздумье, борясь с сомнениями и страхом, бурлящим у нее в голове. Через заднее окно в комнату проникли первые солнечные лучи. Она услышала легкие шаги на лестнице. Полностью одетая, вытирая мыло и воду с веснушчатого личика, девочка прошлепала на кухню и остановилась рядом с Лорэйн.
– Я голодная, – объявила она. – Мы что, ни черта сегодня завтракать не будем?
Тяжело вздохнув, Лорэйн поднялась со стула и начала готовить завтрак.
Глава 7. ЧЕЛОВЕК СО ЗВЕЗДОЙ
В восемь пятнадцать Барту просунули завтрак через проем в двери камеры. Он забрал поднос к себе на койку и добрых полчаса утолял голод.
Ему удалось поспать несколько часов, и сейчас голова у него была ясная. Он внимательно перебрал все события, приведшие к его аресту, уделив особое внимание истории, рассказанной Мэйсом Халлидеем. Санни Барстоу, слабое звено, девушка, на которую он полагался, теперь лежит, застывшая и холодная, ожидая погребения. Она была готова открыться ему. Если бы не снайперский выстрел, Барт теперь обладал бы сведениями, которые искал – правдой об убийстве Роя Таннера. Что же сказала девушка? «Пит убил Таннера. Но…»
Но!..
Что должно было последовать за этим наиважнейшим «но»? Очевидно, факт, неизвестный представителям закона, что-то, сознательно скрытое от них. А кем? Кем же еще, как не свидетелями – Халлидеем и Уотлингом?
– Ты убил ее, Халлидей. – Он произнес это обвинение вслух, хотя и негромко. – Тебе нужно было закрыть ей рот.
«Это – единственный ответ», – сказал он себе. – «Первый выстрел Халлидея должен был прикончить меня. Ну, а потом хозяин салуна, по известным ему одному причинам, должен был сделать так, чтобы голос девушки умолк навсегда. По-видимому, Симс появился сразу после этого, слишком быстро, чтобы Халлидей рискнул прикончить меня. И тогда Халлидей меня подставил – а Симс слишком ликовал, чтобы толком проверить показания Халлидея. Ладно! Если Халлидей так старался заткнуть рот Санни Барстоу, значит, он поставил на карту очень много – он и Уотлинг».
Чуть погодя его мысли переключились на другие имена – Алби Финн, Джефф Каттл, Лорэйн. Теперь, должно быть, все они уже знают. В таком городишке как Каррсберг слухи расходятся быстро. Лорэйн теперь знает, что он сидит в камере у Эмерика, задержанный по обвинению в убийстве этой жалкой девчонки. Как она это воспримет?
Лорэйн, хотя он этого и не знал, восприняла это стойко, сохраняя, ради покупателей, внешнее спокойствие. Многим уже было известно, кого она угощала ужином накануне вечером, и, сгорая от желания поглядеть, как она себя держит, назойливые кумушки ломились в лавку, покупали ненужные им вещи и изо всех сил пытались узнать что-нибудь. Лорэйн была вежлива, но немногословна, и скрывала свои истинные чувства под маской невозмутимости.
В салуне Халлидей охотно повторял свою историю снова и снова. Его клиенты с интересом слушали, обменивались мнениями, разбирая возможные побуждения виновного. Один из посетителей, доктор Джад Бойд, демонстрировал явное нежелание верить всему, что он слышал.
– Согласен, сейчас это выглядит неважно для Коннигана, – толковал он своим друзьям. – Доказательства, как Мэйс их излагает, звучат убедительно. Но я бы не хотел, чтобы город удовлетворился половиной правды. Человек считается невиновным, пока его вина не доказана. Барт Конниган имеет право на справедливый суд. Вот когда присяжные вынесут свой вердикт, – что ж, тогда будет достаточно времени, чтоб поорать об этом.
– Док, черт побери! – запротестовал Халлидей. – Я говорю то, что я видел!
– Конечно, Мэйс, – кивнул Бойд. – Но ловкий адвокат сможет ослабить твои доказательства, если приложит к этому мозги.
– Может, ты будешь любезен сказать мне, как он это сделает? – поинтересовался Халлидей.
– Ну, к примеру, это преступление произошло ночью. Законник может заявить, что там, на излучине, видимость была не особенно хорошая…
– Я все ясно видел! Луна была яркая…
– А хоть и так, – пожал плечами медик. – Посадят тебя на свидетельское место, Мэйс, в зале суда, и тут, по всей видимости, так начнут тебя допрашивать, как тебе и не снилось. Как насчет этого, Мэйс? Приходилось тебе когда-нибудь давать показания на процессе по делу об убийстве?
– Нет. Никогда, – нахмурился хозяин салуна.
– А мне приходилось, – заявил Бойд. – Несколько раз. Оч-чень интересное занятие…
– Эти ребята, законники, – вмешался еще один посетитель. – Они запросто все вывернут задом наперед.
– Это точно, Дэн, – кивнул Бойд. – Я не раз видел, как свидетель ломался – прямо на куски разваливался под перекрестным допросом. – Он, как бы оправдываясь, улыбнулся окружающим. – Есть что-то такое в этом кресле для свидетелей. И не требуйте у меня объяснений. Но, говорю вам, частенько, когда человек сидит в этом кресле, ему несладко. Умный юрист умеет докопаться до сути вещей. А то еще начнут рыться в прошлом свидетеля, чтобы показать его ненадежность. По сути, заранее и не скажешь, что они могут устроить…
Медик еще довольно долго разрабатывал эту жилу. Халлидей стойко оборонял свою скептическую позицию, изо всех сил стараясь скрыть нарастающее беспокойство. Может, Бойд и в самом деле знает, что говорит? Может, он, Халлидей, действительно окажется в опасном положении, когда выйдет на свидетельское место, чтобы повторить свою ложь – под присягой? Какое там они словечко для этого придумали?.. Лжесвидетельство, ложное показание под присягой. Ну да, он об этом слышал. За это положено суровое наказание. И что будет, если случится самое худшее? Если адвокат понаделает пробоин в его показаниях? Тогда подозрения обратятся против него самого…
Пока бессовестный кабатчик боролся с новыми страхами, весть о преступлении достигла еще одного заинтересованного человека – хозяина «Дубльве в рамке». Кладовщик Уотлинга был в городе – закупал провизию. Когда ему рассказали о жестоком убийстве рыжей девчонки, он высказал мрачное предположение – и это предположение вскоре дошло до ушей Ната Ролинза.
– Давно уж мы, ребята с «Дубльве», не развлекались. Может, мы и не станем ждать, пока этот койот Конниган пойдет под суд. А может, мы, черт возьми, вытащим его из этой тюрьмы и линчуем!
Редактор «Обозревателя», сидя в своей тесной конторе, долго размышлял о словах кладовщика, потом начал рыться в старых папках.
– Сэм, – спросил он своего печатника, – ты видел когда-нибудь, как линчуют? Я видел. Поганое это дело, суд Линча.
– Для нашего бизнеса – вовсе не поганое, – заметил печатник. – Такая штука – большое событие, о нем писать и писать можно, Нат.
– Это точно, – задумчиво согласился Ролинз. – Только знаешь что, Сэм? Приходит такой день в жизни любого газетчика, когда ему приходится пожертвовать сенсацией, даже не допустить, чтобы что-то случилось, если он в силах…
– Не допустить, чтобы случилось? – захлопал глазами печатник. – Нат, я что-то не уловил вашей мысли…
– Ну и Бог с ней, – нахмурился Ролинз и принялся еще старательней перебирать старые папки.
На ранчо «Дубльве в рамке» Стив Уотлинг выслушал рассказ кладовщика от первого слова до последнего, потом заставил все повторить еще раз. После этого он позвал своего управляющего и велел собрать всех работников ранчо.
– В городе беда случилась, – сказал он управляющему. – Санни Барстоу убита выстрелом в спину – дело рук этого омбре Коннигана.
– Санни – эта рыжая красотка, девчонка, что у Халлидея в салуне рулетку крутила? – Управляющий угрюмо выругался. – Черт побери, Стив! И как это такое Дело может человеку в голову прийти?
– Конниган, – хмуро ответил ранчер, – это убийца по натуре, если я хоть что-то в людях понимаю.
Из спального барака высыпали ковбои и послушали, как кладовщик в третий раз рассказывает историю. Глаза запылали гневом. С окаменевшими лицами они бормотали страшные проклятия. Не прошло и нескольких минут, как жуткое слово «линч» зазвучало тут и там. Уотлинг опустился в кресло с плетеной камышовой спинкой у себя в патио и наблюдал, как его люди накручивают себя до состояния бешеной ярости. Холодно и методично взвешивал он возможные последствия смерти Санни. Неужели у Коннигана так руки чесались, что он докатился до убийства? Впрочем, не имеет значения. Он надежно заперт в тюрьме, а для Уотлинга это и было самым главным.
Из дому вышла Алисия, недоуменно сдвинула брови при виде взбудораженных ковбоев и села рядом с мужем. Люди, заметив ее, отошли подальше, чтобы она не могла слышать их разговоры.
– В чем дело? – спросила она мужа. – Что так взбудоражило этих людей?
– Ну-у… – Уотлинг полуприкрыл глаза и начал сворачивать сигарету. – Я думаю, ее все любили.
– Кого любили?
– Санни Барстоу.
– А кто такая, позвольте спросить, эта Санни Барстоу?
– Одна из девушек, работавших у Халлидея. Она у него заправляла рулеткой. Ее все мои люди прекрасно знали. – Он чиркнул спичкой, прикурил и украдкой покосился на нее. – Она умерла, Алисия. Барт Конниган убил ее прошлой ночью – выстрелил ей в спину.
Женщина вцепилась в подлокотник кресла и уставилась на него, широко раскрыв глаза.
– Ты лжешь! – воскликнула она.
– Я всего лишь повторил тебе то, что слышал в городе Джесс Уикс.
– Твой кладовщик – болтливый дурак! Барт никогда… никогда не обидел бы женщину, я уверена!
– Откуда, дьявол, тебе это знать? – огрызнулся Уотлинг. – Ты его увидела вчера впервые в жизни! Разве можешь ты сказать, что он за человек, этот Конниган? А я тебе объясняю: он повез эту кабацкую девчонку на излучину и убил!
Она встала с кресла и, плотно сжав губы, глянула на него сверху вниз.
– Как ты злорадствуешь! – резко бросила она. – Как тебе нравится излагать мне эту лживую мерзость!
– Тебе, однако, придется поверить в это, – он пожал плечами. – И это, конечно, доказывает, как плохо ты разбираешься в людях, Алисия. Сначала ты теряешь свою глупую голову из-за Пита Коннигана – ленивого щенка, черт знает на сколько лет моложе тебя… А теперь его братец – подлый, низкий женоубийца!
– Ты идиот, Стив! – вспыхнула она. – Я никогда не была влюблена в Пита. А что касается Барта – да я едва знакома с ним…
– Да, ты едва с ним знакома, – мрачно кивнул Уотлинг. – Но все равно ты по нем сохнешь, верно ведь?
– Это просто смехотворно!
– Да ла-адно… – Уотлинг самодовольно усмехнулся и пожал плечами. – Какая разница? Пит Конниган мертв и похоронен – и второму этого ждать недолго осталось…
– Не слишком обольщайся! Не забывай, что есть в Каррсберге закон и порядок! Барт имеет право на честный суд, и…
– Никакой суд, никакие судьи, никакие адвокаты не в силах помочь Коннигану. Его видели, Элис! Мэйс Халлидей видел, как он выстрелил в эту девицу Барстоу!
– Один свидетель? – с сарказмом возразила Алисия. – Мэйс Халлидей – интриган, никчемный игрок! И это его ты считаешь достойным доверия свидетелем?
– Он там был!
Они сверлили друг друга глазами. Лицо Уотлинга потемнело от гнева, женщина дышала прерывисто – но постепенно успокаивалась. Это нарастающее спокойствие встревожило его. Он надеялся унизить ее, довести до слез известием о падении Коннигана, но из этого ничего не вышло. И внезапно жена, которую он привык считать существом глупым и импульсивным, оказалась человеком сильным и решительным.
– Раскин-сити не так уж далеко отсюда, – сказала она спокойно. – Всего день быстрой езды.
– Ну и что? – приподнял он брови. – При чем тут Раскин-сити?
– Там живет Хэйз Малколм.
– Это еще кто такой?..
– Ты мог и не знать Хэйза Малколма, Стив. Он – мой старый друг. Я встречалась с ним на побережье много лет назад. Он довольно известен. – Ее глаза снова загорелись. – Он – адвокат, может самый лучший адвокат в этой части страны. Я еду в Раскин, Стив. Я выезжаю прямо сейчас. Думаю, я смогу убедить Хэйза взять на себя защиту Барта. – Она повернулась ко входу в дом, но приостановилась, чтобы нанести последний удар. – Хэйз – мой давний друг. Он для меня все сделает!
Побелев от ярости, Уотлинг следил, как она входит в. дом. Тысяча чертей! Да что же это такое?! Жена грозного и, уважаемого Стива Уотлинга лично нанимает знаменитого адвоката – чтобы защищать брата-близнеца. Пита Коннигана! Да ведь он станет посмешищем для всего округа!
Со сдавленным проклятием он поднялся из кресла и направился к взбудораженным ковбоям. При его появлении они замолчали. Он вдумчиво оглядел всех по очереди.
– Я знаю, что у вас на уме, – проворчал он. – И не могу сказать, чтоб я шибко вас за это обвинял. Нельзя допустить, чтоб женоубийца сидел в тюрьме и спокойно дожидался, пока какой-нибудь ловкий крючкотвор его вызволит.
– Это уж точно, черт побери! – нахмурился управляющий. – Я их всегда терпеть не мог, этих быстрых на язык поганцев – законников…
– Если у вас, ребята, есть желание прокатиться в город, – сказал хмуро Уотлинг, – то я возражений не имею. Только учтите: Эмерик и Симе мне ничего плохого не сделали. Я не хочу, чтоб им был причинен вред. С Другой стороны, мне тошно от одной мысли, что Конниган может безнаказанно выкрутиться после того, что он сделал с этой девушкой.
Он сказал достаточно. Разъяренным ковбоям не нужно было повторять намек. Он заторопился обратно в дом, а ковбои приготовились скакать в Каррсберг. Быстро оседлали лошадей, зарядили оружие. Через несколько минут вся команда «Дубльве в рамке» под грохот копыт вылетела из кораля, подняв густое облако пыли – оно плыло к патио. Уотлинг удовлетворенно ухмыльнулся, вошел в дом и поднялся наверх. Он собирался открыть дверь в спальню, но она сама распахнулась перед ним.
Алисия переоделась – теперь на ней была блуза и юбка-брюки для верховой езды. Она натягивала перчатки, улыбаясь ему, видя мрачное недовольство в его глазах – и радуясь этому.
– Пусть кто-нибудь оседлает мне лошадь, прикажи, Стив. Я тороплюсь.
– Забудь об этом, – процедил он, опустив руки ей на плечи. – Ни черта ты не поедешь в Раскин-сити! Ты никуда не поедешь!
С этими словами он резко втолкнул ее обратно в комнату, ногой захлопнул дверь и отшвырнул жену от себя.
– Ты что думаешь, я позволю тебе уехать с такими намерениями? – прорычал он, надвигаясь на нее. – Чтоб моя жена нежно ворковала с каким-то городским законником?! Готов побиться об заклад, ты бы славно провела время в Раскине, а? И этот твой дружок Малколм – он-то уж рад был бы услужить, а?
– Ты меня не сможешь остановить! – задыхаясь, сказала она.
Она покосилась на дверь слева. Дверь вела в ванную, а оттуда был еще один выход в коридор. Но Уотлинг уловил ее взгляд. Когда она рванулась к двери, он перехватил ее на полпути, поймав за руки. Она начала вырываться. Презрение и отвращение в ее глазах привели его в бешенство. Он начал бить ее тыльной стороной ладони, нанося удары с такой свирепостью, что у нее дёргалась голова. Наконец он выпустил ее, и она попыталась добраться до кровати. Опущенные плечи говорили, что она признала поражение, прерывистые рыдания сотрясали все ее тело. Он бросился за ней следом и грубо схватил за волосы. Когда он шагнул к высокому зеркалу в углу, она была вынуждена последовать за ним, моля сквозь слезы, чтобы он отпустил ее. Она упала на колени, но он сильным рывком поставил её снова на неги.
Он остановился перед зеркалом и толкнул жену вперед, силой заставляя ее глядеть на свое отражение.
– Ну-ка, взгляни на себя хорошенько! – издевался он. – Ты никуда не поедешь – не-ет, не с таким лицом! Ты ж этого не перенесешь, а, ты! Ты ж не допустишь, чтоб Малколм – или любой другой мужчина – видел тебя с такой рожей!
Она испустила страдальческий стон, когда увидела свое избитое лицо – лицо, за которым она так ухаживала, которым так гордилась. Глаза заплыли, под ними проступили черные круги. Губы распухли и кровоточили. На левой щеке – синяк…
– Будь ты… будь ты проклят! – просипела она. – Ты… ты сделал со мной такое!..
– Сама заслужила! – прорычал он. – Давно пора было тебя поучить! Я-то тебя знаю, Алисия! Я-то знаю, тебе надо, чтоб мужчины тобой восхищались, жаждали тебя! Это у тебя как болезнь. Ну что ж, вот надежный способ удержать тебя на ранчо. Мне и запирать тебя не придется. Ты ведь не отважишься высунуться из этой комнаты, ты ж помрешь, если тебя кто увидит такую…
Она закрыла лицо руками, содрогнулась и упала в изнеможении. Он вскинул ее на плечо, отнес к кровати и швырнул на постель.
Когда наездники с ранчо «Дубльве в рамке» добрались до города, на Мэйн-стрит сгущались тучи. Добропорядочные домохозяйки на улице не показывались, зато мужчин было более чем достаточно: они толпились тесными группками у салунов, стояли, облокотившись на колоды для водопоя и коновязи, вполголоса о чем-то беседуя. Нат Ролинз, выглянув через парадные двери конторы, увидел, как ковбои Уотлинга шагом проезжают вдоль главной улицы города…
И тогда редактор принял решение.
Чуть не бегом, едва переводя дыхание, он добрался до крыльца шерифского участка и заколотил в закрытую дверь. Изнутри донеслись голоса обоих блюстителей закона, сердитые и напряженные:
– Кто бы там ни был – проваливай!
– Убирайся отсюда, не то будем стрелять через дверь!
Газетчик, обернувшись назад, беспокойно оглядел улицу и снова начал стучать.
– Это я, Нат Ролинз! Дик, впустите меня, мне надо с вами поговорить!
После паузы раздался голос Эмерика, и Ролинз почувствовал, что тот боится. Голос был резкий, раздраженный.
– Вы… э-э… одни, Нат?
– Уверяю вас, я один, – заволновался Ролинз. – Вы можете сами в этом убедиться. Достаточно выглянуть в окно.
После новой паузы послышался голос Симса.
– Он и вправду один, Дик.
– Ладно, – пробормотал Эмерик. – Впусти его.
Ролинз услышал, как щелкнул замок и поднялся крюк. Симс открыл дверь, схватил газетчика за руку и быстро втащил внутрь. Ролинз пролетел чуть не до самого стола шерифа, а Симс тем временем захлопнул дверь и снова запер ее на все крючки и засовы. Эмерик отвернулся от окна и опустил «Винчестер». Лицо его было бледнее обычного. Он обратился к газетчику резко и отрывисто.
– Какой дьявол в вас вселился, Нат? Не видите вы, что ли, что творится? Эти идиоты, горожане, там снаружи – они же вот так стоят с самого утра! Глаз не сводят с моей конторы – я знаю, что у них на уме, будь они прокляты!
– Я тоже это знаю, – нахмурился Ролинз. – Вот потому-то я здесь.
– Вы жутко рискуете, – уже мягче проворчал Эмерик. – Если эта толпа на нас бросится, от вас и мокрого места не останется.
– Дик, – ровно сказал Ролинз, – я должен поговорить с вами, и немедленно.
– Ну, как хотите, – шериф пожал плечами, сдаваясь. -Только покороче.
– И с глазу на глаз, – подчеркнул Ролинз, многозначительно кивнув в сторону помощника.
Симс бросил на него неприязненный взгляд, но Эмерик ткнул пальцем в сторону тюремного отделения и проворчал:
– Иди пока пригляди за арестованным, Хэл. Я тебя позову, как только Нат закончит свой разговор.
Симс отправился к камерам. Эмерик повернулся, положил ствол винтовки на подоконник и недоуменно пожал плечами.
– Ну, что там у вас на уме? – спросил он, не отводя прищуренных глаз от людей на другой стороне улицы.
– Ковбои с ранчо Уотлинга только что въехали в город, – сказал Ролинз.
– Угу. Расскажите мне что-нибудь, чего я еще не знаю.
– Положение было тяжелое и прежде, Дик, Теперь, когда эти настырные пастухи в городе…
– Оно станет еще хуже. Да. Я знаю. Это все, что вы хотели сказать мне, Нат?
Ролинз подошел к шерифу и стал рядом с ним у окна. Он заговорил, тщательно подбирая слова:
– Дик… когда собирается толпа, чтоб устроить самосуд, для представителя закона это нелегкая задача. Но любую задачу можно решить. Один человек – один сильный, мужественный человек, со звездой на груди и револьвером в руке – может одолеть такую толпу…
– Мало надежды, – подавленно усмехнулся Эмерик. – Тут чуть не каждый житель этого проклятого Каррс6ерга, да еще и уотлинговские молодцы у них за спиной – и, по-вашему, их можно остановить? Ха!
– Вы должны попытаться, Дик, – сказал Ролинз. – Вы должны сделать все, что можете.
– Мы забаррикадируемся, – проворчал Эмерик. – Когда начнется стрельба, мы будем сдерживать их сколько сможем.
– Нет, Дик, – нахмурился Ролинз. – Это не решение. Вы с Симсом не станете палить насмерть – и горожане тоже. Это ведь ваши друзья. Они постараются не задеть вас, если смогут. Все, что им надо, – это наложить руки на вашего арестанта, линчевать его.
–Нет… – Эмерик повернулся к газетчику, и лицо его было хмурое и напряженное. – Не надо учить меня, как делать мою работу.
– Вы должны выйти наружу, – настаивал Ролинз. – Стать перед ними лицом к лицу, Дик. Показать им, кто тут хозяин. – Он протянул руку и стиснул плечо шерифа. – Не дайте им сделать из Каррсберга второй Хаттонвилл.
– Хаттонвилл? – Эмерик вздрогнул под рукой Ролинза. – Что, черт возьми…
– Я знаю о Хаттонвилле, Дик, – тихо сказал Ролинз. -Я, наверное, единственный кроме вас человек в Каррсберге, кому это известно. – И добавил многозначительно: – Газетчики много чего знают…
– Как… как давно…
– Я знаю об этом уже добрых несколько лет, Дик. Я никогда не говорил с вами об этом. Я всегда хранил вашу тайну. Когда вы впервые приехали сюда и когда я понял, кто вы такой, я решил подождать и присмотреться, чтобы дать вам время. И, пока речь идет о Каррсберге, я сказал бы, что вы всегда были хорошим шерифом – честным, как положено. Люди вас уважают. Но, считают, что им не составит труда ворваться сюда и схватить Коннигана.
– Вы должны понять, Нат! – взволновался Эмерик. – Ведь точно так было в Хаттонвилле!
– И это ваш шанс, сэр! – отрезал Ролинз. – Все эти годы вы жили под гнетом вины, пытались скрыть постыдную тайну. Из-за этого вы и состарились раньше времени. А теперь – вы можете смыть позор, Дик!
Эмерик оперся лбом о стекло и устало потер глаза. Плечи у него опустились. Ствол «Винчестера» смотрел в пол. Ролинз отошел от него и принялся хлопать по карманам, ища сигары. Нашел одну, сунул в зубы и раскурил.
– Толпа шумит сильнее, Дик, – сказал он настойчиво. – Похоже, настал ваш час.
Эмерик бросил на него обреченный взгляд.
– Вы действительно верите, что это подействует? – спросил он с сомнением.
– Я верю, что стоит попробовать, – ответил ему Ролинз. – Я думаю, вы обязаны попытаться. Это – ваш долг.
– И… э-э… это смоет…
– Хаттонвилл.
– Угу. Хаттонвилл. Эти грязные воспоминания, которые мне пришлось носить в памяти все эти годы.
– Дик, – серьезно сказал Ролинз. – Человек никогда не опускается так низко, чтобы нельзя было подняться вновь.
Долго смотрели они друг на друга. А потом Эмерик отошел от окна, прислонил винтовку к столу и позвал Симса:
– Хэл! Выходи.
Помощник вернулся в кабинет и хмуро уставился на начальника. Эмерик отстегнул страховочный ремешок своего шестизарядного револьвера, проверил, свободно ли он вынимается из кобуры, расправил плечи и сказал:
– Оставайся здесь внутри, вместе с Натом! Я выйду наружу и побеседую с этой толпой.
– Что вы делаете? – у Симса дыхание перехватило. – Черт! Вы что, совсем. ума решились? Они ж бесятся, крови им надо! Они вас пристрелят!
– А вот Нат так не думает, – спокойно сказал Эмерик. – Нат полагает, что я смогу их разогнать.
– Чем? – с вызовом спросил Симс. – Словами?
– Словами, – кивнул Эмерик, – и моим револьвером… и моей звездой. – Он мотнул головой в сторону выхода на улицу. – Открой дверь, Хэл. Будь готов закрыть ее снова, как только я выйду на крыльцо.
– Вы – локо! – Симс покрылся испариной. – Чистый локо!
– Но я все еще шериф этого округа! – прорычал Эмерик. – Делай, что приказано, Хэл, я с тобой торговаться не желаю!
Симс свирепо глянул на газетчика. Ролинз пожал плечами и отвернулся. Из окна он хорошо видел огромную толпу, напирающую на участок. Люди с ранчо «Дубльве» увлекали за собой горожан. Уотлинговский управляющий размахивал веревкой с петлей на конце. Другие ковбои рассыпались за ним цепью, а сзади подступали горожане. Выглядело это все неприятно.
Симс отпер замки, поднял крюк и распахнул дверь. Эмерик шагнул наружу, подождал, пока дверь за ним захлопнется, а потом остановился на краю верхней ступеньки и поднял руку перед надвигающейся толпой.
– Это уже достаточно близко, ребята! – крикнул он.
Толпа остановилась. Управляющий «Дубльве» добродушно улыбнулся шерифу и закричал в ответ:
– Ладно, ладно, Дик! Мы видим, что ты стараешься выполнить свой долг, и мы, конечно, уважаем тебя за это, – но ты ведь знаешь, что у тебя нет возможности остановить нас! Ты просто отлучись куда-нибудь, Дик, и Хэла захвати с собой. А Коннигана оставь нам!
Эмерик глубоко вздохнул и опустил на собравшихся каменный взгляд. Говор стих. Тишина обрушилась на заполненную людьми улицу перед участком. И тишина сохранялась, пока Эмерик не нарушил ее, произнеся краткую, не допускающую возражений речь.
– Последнее слово о судьбе арестованного скажет суд присяжных. А судья Боувэл будет тем человеком, который решит, жить Коннигану или умереть. Я держу его под стражей до суда – и я приказываю вам, бездельники, убираться отсюда ко всем чертям – пронто! Пока на мне эта звезда, в Каррсберге никого не линчуют!
– Да ты что, рехнулся, шериф?! – заорал ковбой. – Ты не можешь драться с нами со всеми!
Эмерик засунул большой палец за патронташ, сплюнул в пыль и прорычал:
– А я попробую – и это будет шибко вредно для здоровья первого же типа, который не в ту сторону пальцем шевельнет! – Воинственно выдвинув челюсть, он наблюдал, как в толпе нарастает напряженность, и чувствовал, что пришел решающий момент. – Вы сможете добраться до Коннигана, – сказал он, – только через мой труп!
Один из ковбоев пробормотал проклятие и выхватил револьвер. То же сделал Эмерик. Грохот выстрела разорвал наэлектризованную тревогой атмосферу улицы.
Глава 8. КАРТЫ НА СТОЛ
Эмерик, – шериф, показавшийся сейчас незнакомцем тем, кто думал, что знает его, – стоял на своем месте, и его дымящийся револьвер медленно двигался по дуге, охватывая первые ряды толпы. Управляющий «Дубльве» в изумлении пробормотал проклятие и повернулся к человеку, который поднял оружие на Эмерика. Ковбой лежал, раскинувшись в пыли, и стонал от боли – из правого плеча текла кровь. Он больше не пытался воспользоваться оружием. Револьвер зацепился за его указательный палец спусковой скобой, но курок так и остался не взведенным. Эмерик оказался намного быстрее.
– Мне было крайне неприятно делать это, – вздохнул Эмерик. – Но вы, парни, должны понять, что я не стану…
Он прервал фразу на полуслове, быстро шагнул в сторону и снова выстрелил. Еще один ковбой Уотлинга испустил крик боли и покатился по земле, не выпуская из руки револьвера.
– Двое! – прорычал Эмерик. – Два поганых бездельника без капли мозгов в голове! Так и дальше пойдет? Ну, кто следующий? Я знаю, ребята, что против всех не устою – но знаю и то, что нескольким из вас доведется глотнуть от меня свинца, прежде чем я тут лягу!
Он снова взвел курок «Кольта» и навел ствол на грудь управляющего. Тот облизнул губы и покосился по сторонам. Снова послышался гул – но теперь не от ковбоев. Задние ряды толпы – приказчики, бармены, банковские клерки, конюхи – трудовой люд Каррсберга – напирали вперед решительным валом. Эмерик собрался с духом в ожидании следующего выстрела.
Но больше не было ни стрельбы, ни попыток опрокинуть его.
– Хватит с меня, я уже на это нагляделся! – донесся решительный выкрик Люка Браннока.
– Я тоже! – отозвался Джефф Каттл.
– И я! – подхватил Алби Финн.
Нашлись и другие – и вот группа человек в двадцать с лишним пробилась к крыльцу участка и выстроилась в цепь перед людьми с «Дубльве», направив на них разномастные дробовики и винтовки. Ошеломленный Эмерик заметил троих людей, которых он никак не ожидал увидеть здесь в подобных обстоятельствах – доктора Бойда, Орина Каудри и священника Дэна Кетча – и все они сжимали в руках оружие. Бойд, один из самых почитаемых людей в городе, провозгласил краткий ультиматум:
– Довольно! – сказал он ковбоям. – Мы не можем спокойно стоять и смотреть, как вы, люди с ранчо «Дубльве», бросаете вызов нашему закону. Если Дик погибнет, защищая арестованного, Каррсберг этого никогда не простит. Этот город больше уже не будет таким, как раньше. Знайте, парни, мы этого не допустим. Назад!
Поодиночке и группами горожане проходили вперед и присоединялись к добровольным помощникам Эмерика. В течение напряженных тридцати секунд местные жители и ковбои обменивались хмурыми взглядами. А потом, выругавшись в бессильной злобе, управляющий «Дубльве» повернулся и скомандовал своим людям. Двоих раненых подняли и понесли к конюшням Браннока, где были оставлены лошади. Но Бойд крикнул им вслед:
– Отнесите их ко мне в больницу. Я иду следом. – Он повернул голову и улыбнулся Эмерику. – Думаю, это уже все, Дик.
– Думаю, так и есть, док, – пробормотал Эмерик, пряча «Кольт» в кобуру. – Я… ух… здорово обязан вам, ребята.
– Это мы обязаны вам, Дик, – нахмурился священник Кетч. – Ни один уважающий себя город не станет терпеть запуганного шерифа – и сегодня, клянусь небом, вы показали, что вы – лучший из всех, кто когда-либо носил звезду в Каррсберге!
– И на том – аминь, – склонил голову Орин Каудри.
– Ну, ты им и показал! – выразил свое восхищение Алби Финн.
Эмерик пожимал плечами, отводил глаза, а потом повернулся и постучал в дверь. Собравшиеся разошлись. Люди отправились обратно в салуны, чтобы всласть потолковать о чуть не случившейся трагедии. На другой стороне улицы, на веранде своего салу на Мэйс Халлидей обменивался поклонами с горожанами, проходящими в бар, и пытался скрыть ярость и разочарование. А он-то был уверен, радовался заранее, что низменные эмоции обрушатся на Эмерика и сметут его, что запуганному Эмерику будет не до сопротивления, что он отступит перед кровожадной толпой. Но все обернулось иначе…
Лорэйн, стоящая перед своим магазином, облегченно вздохнула, не обращая внимания на вызванное этим любопытство прочих женщин. Когда начались беспорядки, каррсбергские леди на всякий случай спрятались по домам. Те же, что остались вблизи Мэйн-стрит, укрылись внутри магазинов, банков и прочих контор. Группа из семерых дам собралась возле Лорэйн на тротуаре перед ее лавкой, в безопасной отдаленности от возможной перестрелки. Леди были слишком любопытны, что бы пропустить такое событие.
Престарелая миссис Таскер, одна из самых любопытных матрон Каррсберга, подтолкнула красивую вдову острым локтем.
– Я вам заявляю, Лорэйн, я просто никогда не видела вас в таком беспокойстве – с тех самых пор, как был застрелен ваш бедный муж. – Ничуть не обескураженная молчанием Лорэйн, она пристально уставилась на нее и прибавила: – Полагаю, вы так разволновались из-за этого молодчика Коннигана, а-а? Я слышала, вы угощали его ужином вчера вечером. Это что, действительно так было?
Сознавая, что все взоры обращены к ней, Лорэйн гордо подняла голову и проговорила:
– Да! Мистер Конниган действительно приходил ко мне на ужин. И я этого не стыжусь – я не верю, что он убил эту несчастную девушку!
С этими словами она повернулась и ушла в лавку. Женщины какое-то время оставались на месте, сбившись в кучку и перешептываясь. Лорэйн металась у себя за прилавком, мучительно пытаясь сохранить спокойствие. Внутрь ни одна из женщин не вошла. Она подождала минут пять, потом, внезапно почувствовав себя опустошенной, нашла табличку «ОБЕДЕННЫЙ ПЕРЕРЫВ» и вывесила на двери снаружи. Она уже собиралась закрыть и запереть дверь, когда увидела Джеффа Каттла. Парикмахер направлялся к лавке, подавая ей знаки. Она впустила его, потом заперла дверь на замок.
– Вот черт, уже почти час дня, – проворчал он вместо приветствия. – Эта заваруха перед конторой Дика заняла чуть не весь мой перерыв.
– Мой тоже, – вздохнула Лорэйн, направляясь в жилую часть дома. – Я страшно голодна… Пожалуй, приготовлю что-нибудь… что-то и Дженни-Мей опаздывает…
Она прошла на кухню, а Каттл, со шляпой в руках, просеменил следом.
Я так полагаю, школьная мадам не отпустит их на обед, – решил он. – Нет, не отпустит, когда услышит об этих… беспорядках. Эта школьная мадам, эта Абби Кратчет… у нее, конечно, лошадиная физиономия, но мозги в голове у нее есть.
– Ох, Джефф, -Лорэйн усмехнулась, разожгла плиту и поставила на огонь кофейник. – Как вы можете так нехорошо отзываться о мисс Кратчет!
Каттл придвинул себе стул, уселся, скрестив вытянутые ноги, и, печально нахмурившись, уставился ей в спину.
– Скверное это было дело, – высказал он свое мнение. – Заваруха эта. Пару раз я уж думал, что вот-вот стрельба начнется – и куча хорошего народу пострадает… – Он покачал головой в изумлении. – Надо признать, никак не ожидал, что у Дика Эмерика столько отваги, я-то думал, у него кишка тонка. Он меня просто поразил.
– Я думаю, он много кого поразил, – кивнула Лорэйн.
Она открыла дверцу духовки и, досадливо фыркнув, вытащила форму с пирогом. Каттл одобрительно потянул носом и спросил:
– Для Барта?
– Да. – Лорэйн тяжело вздохнула. -Боюсь, немного пригорел.
Взяв горячую форму через тряпку, она перенесла ее на стол. Каттл, нахмурившись, в задумчивости уставился на пирог. Лорэйн вернулась к печи и принялась перемешивать жаркое в горшке.
– Съедите что-нибудь? – предложила она, глянув через плечо.
– Немного кофе, больше ничего не хочется, – пробормотал Каттл, все еще сосредоточенно разглядывая пирог. – Миссис Кит…
– Да, Джефф?
– Вы ведь не верите, что он виновен, правда?
– Конечно, нет! Тут, должно быть, что-то… подстроено!
– Вот и я так думаю, – кивнул Каттл.
Лорэйн налила две чашки кофе, поставила на стол и села напротив гостя. Каттл пробурчал что-то в знак благодарности, отпил немного, потом сказал:
– Его брат спас мне жизнь. Вы, я думаю, это помните?
– Да. Я помню.
– Мне бы хотелось сделать что-нибудь для Барта.
– Да, и мне тоже, – заверила его Лорэйн. – Но что мы можем сделать? Барт в тюрьме сидит…
Каттл провел кончиком языка по губам, вытер пот со лба рукавом сюртука, а потом протянул руку к пирогу.
– Есть… ох-хо… способ вытащить его оттуда, – пробормотал он.
Лорэйн наблюдала, пораженная его неожиданными действиями. Он взял нож, воткнул его в пирог сбоку и провел вдоль края формы.
– Найдется у вас пара тарелок? – спросил он.
Слишком заинтригованная происходящим, чтобы возражать, она сняла с полки две большие тарелки и поставила перед ним. Он поддел корочку пирога. Она снялась целиком, не треснув. Он осторожно отложил ее в сторону, наклонил форму и выгреб из нее мясную начинку на две тарелки.
– Обед для вас и для Дженни-Мей, – объяснил он, улыбаясь.
– Джефф, я все еще не понимаю, что вы…
– Сейчас поймете, – пообещал он и взял кухонное полотенце. Осторожно, стараясь не задеть прилипшие к форме части пирога, он протер ее изнутри.
– Я высчитал, – сказал он, сведя брови, – что места хватит.
– Для чего? – спросила она. – Вы что, задумали, чтоб я отнесла Барту револьвер, спрятанный в пироге?
Она спросила это в шутку, чтобы хоть немного рассеять подавленное состояние, владевшее ими обоими, – но Каттл в ответ решительно кивнул.
– А-га… Это довольно старомодная хитрость, но, думаю, она пройдет.
– Н-но… Джефф, это невозможно сделать! Как мы засунем в эту форму шестизарядный револьвер?
– Шестизарядный? – улыбнулся Каттл. – А кто тут хоть слово сказал о шестизарядном?
Он полез в карман сюртука и вытащил маленький пистолет – «Дерринджер», который отдал ему Барт Конниган, убив Джонни Макнилла.
– Если шериф обнаружит его, – предупредил он хладнокровно, – у нас с вами будут большие неприятности, миссис Кит. Что скажете? Рискнем? Я считаю Барта невиновным. Вы тоже. Но он не сможет это доказать, пока сидит у Дика в камере…
Лорэйн, как загипнотизированная, смотрела на маленький пистолет. Каттл какое-то время следил за ее лицом, а потом положил пистолет в форму и вернул на место корочку. Она была густо посыпана мукой, так что надрез заметить было трудно.
В проходе с тыльной стороны дома послышались легкие шаги.
– Дженни-Мей! – прошептала Лорэйн и схватила форму.
–. Мне все равно пора уже бежать, – пожал плечами парикмахер, поднимаясь на ноги. – Ну, ладно… я думаю, вы с девчушкой получите удовольствие от своего обеда… и, надеюсь, Барт – от своего.
Через некоторое время Лорэйн Кит надела шляпку и, выйдя из магазина, боковыми улицами отправилась к участку. Свернув в переулок, она вышла к крыльцу в тот момент, когда Хэл Симс покинул участок и зашагал к заведению «Большой Анны Кистри». Не желая, чтобы помощник шерифа заметил ее, она оставалась в переулке до тех пор, пока он не скрылся из виду. Потом, с колотящимся сердцем, поднялась по ступенькам и вошла в открытую дверь. Дик Эмерик, который сидел за столом, сгорбившись и попыхивая сигареткой, приветливо кивнул ей.
– Здравствуйте, миссис Кит. – Он потянул носом, грустно улыбнулся и встал. – Здорово пахнет. Хотел бы я, чтоб это для меня готовилось…
– Мне тоже этого хотелось бы, шериф Эмерик, – искренне сказала Лорэйн. – Вид у вас такой усталый… и голодный… и озабоченный…
– Усталый, голодный и озабоченный, – Эмерик покивал головой. – Очень точно вы это все назвали… Это для арестованного?
Лорэйн кивнула.
– Можно будет мне с ним повидаться?..
Шериф задумчиво оглядел ее, потом пожал плечами и направился к двери.
– Чего я понять не могу, – рассуждал он, отпирая дверь в тюремное отделение, – как эти убийцы ухитряются вызывать жалость у женщин. Такая очаровательная леди как вы – и стряпаете еду негоднику вроде Коннигана…
– Шериф Эмерик, – горячо перебила его Лорэйн, -далеко не все считают, что Барт – убийца. – И добавила с негодованием: – И, думаю, блюститель закона не должен именовать арестованного убийцей – задолго до решения суда.
Шериф потухшими глазами скользнул по ее лицу, потом по затянутой тканью корзинке у нее в руках.
– Может, стоило бы проверить, что там у вас, – пробормотал он.
– Может и стоило бы, – резко отозвалась Лорэйн.
Она поставила корзинку на стол. Эмерик приподнял ткань и заглянул внутрь.
– Да, хорошо пахнет, – еще раз сказал он. – Ну ладно, – я не вижу, чтоб вы тут спрятали шестизарядный револьвер.
– А как насчет ножа? – ехидно спросила Лорэйн.
Эмерик уложил ткань на место, и его морщинистое лицо стало грустным и немного обиженным.
– Миссис Кит, – проворчал он. – Мне приходится выполнять мои обязанности – даже когда это не доставляет мне удовольствия. Не надо, мне ведь и так нелегко…
– Да, конечно, – она виновато отвела глаза. – Простите, если я говорила слишком резко.
– Забудем об этом, – проворчал он и вернул ей корзинку.
Она прошла следом за ним в тюремное отделение. У двери камеры Барта он остановился и строго глянул на арестанта.
– Конниган, – буркнул Эмерик, – к вам пришли.
Барт повернул голову, увидел Лорэйн, озабоченно нахмурился и встал с койки.
– Не надо было вам сюда приходить, – сказал он, подходя к решетке.
– Я ненадолго… просто хотела повидать вас, – сказала с запинкой женщина.
– У вас ровно пять минут, мэм, – проворчал Эмерик. Он взял у нее корзинку и начал передавать то, что в ней было, через решетку. Барт принял все по очереди и сложил стопкой на маленькой табуретке.
– Варенье… ветчина… пирог – шериф нахмурился. – Бог ты мой, Конниган, надеюсь, вы должным образом оцените, что для вас делает миссис Кит.
– Конечно, конечно, – кивнул Барт. – Я очень ценю это.
Эмерик снова повторил, что Лорэйн может быть здесь только пять минут, и ушел в кабинет. Барт прижался к прутьям и, просунув руку, коснулся локтя Лорэйн.
– Я так боялась, – сказала она.
– Я не хотел, чтобы вы это делали, – он нахмурился.
– О чем вы?! Я боялась, что вы подумаете, будто я… будто я не захочу прийти. Барт… я не верю ни единому слову! Все эти мерзости, которые о вас говорят…
– Ну… спасибо за это, – пробормотал он. – И за еду.
– Пирог! – она перешла на шепот. – Ко мне только что заходил Джефф Каттл. Он… он спрятал пистолет в пирог!
– Джефф Каттл? – У Барта сильнее забилось сердце. – Парикмахер?
– Да. Он, правда, маленький, но…
– Я знаю… я знаю, откуда он его взял. – Он посмотрел на нее с внезапным восхищением. На лбу у него проступил пот, бинты стали влажными. – Вы страшно рисковали, Лорэйн.
– Джефф считал, что мы обязаны что-то сделать. Он думает… и старый мистер Финн тоже… что вас подставили.
– Они правы, как никогда, – хрипло сказал Барт. -Но глядите, вам лучше сматываться отсюда… И, когда будете проходить мимо Эмерика, держитесь спокойно. Не дайте ему что-нибудь заподозрить…
Он говорил и дальше, повторяя слова горячей благодарности за все, что она сделала. Но тут с другого конца коридора донесся голос шерифа:
– Простите, миссис Кит. Время вышло.
Лорэйн бодро улыбнулась Барту, забрала пустую корзинку и направилась вдоль коридора к Эмерику. Шериф проводил ее до выхода на улицу, вежливо справился о малышке Дженни-Мей и на прощание пожелал всего хорошего.
До конца дня Мэйса Халлидея терзало бешеное разочарование и беспокойство, – беспокойство, вызванное внезапно изменившимся поведением шерифа. Халлидей, громогласно провозгласив свою версию гибели Санни Барстоу, рассчитывал, что вспыхнут беспорядки, произойдет налет на тюрьму, стареющий шериф быстренько сдастся, и арестанта тут же линчуют. Но отважные действия Эмерика потрясли его, и теперь он припоминал слова доктора Бойда о вероятности того, что процесс над Бартом Конниганом может поставить в неловкое положение кое-кого из свидетелей. К заходу солнца он уже принял решение. Стив Уотлинг – всемогущий и не знающий мук совести Стив Уотлинг – завязан в этом деле почти так же крепко, как Халлидей, и ему придется сыграть свою роль в последнем акте. Как и его брат, Барт Конниган должен исчезнуть до суда.
На ранчо «Дубльве в рамке» с тайным посланием был отправлен бармен. Конверт, который вручил ему Халлидей, был адресован хозяину ранчо и тщательно запечатан. Уотлинг прочел его содержимое, уединившись у себя в кабинете, вернулся в патио и сказал бармену, ожидавшему не слезая с коня, что согласен. Посмотрев, как посланец Уотлинга ускакал в темноту, он сел и свернул сигарету.
Итак, Халлидей желает поговорить! Да. Этого нужно было ожидать. Конниган все еще жив и все еще опасен для тех, кто возвел на его брата ложное обвинение и убил его. Управляющий Уотлинга описал ему все подробности, когда команда вернулась на ранчо. Линчевателей усмирили – и сделал это не один Дик Эмерик. Жители Каррсберга неожиданно стали на сторону шерифа, и сейчас два наездника из «Дубльве» валяются в больнице у дока Бойда. Уотлинг выругался вслух. Даже сидя за решеткой, Конниган взял над ними верх – опять взял над ним верх! Ну что ж, есть еще помощник шерифа Симс. Он уже один раз неплохо отработал. Симса можно использовать снова…
А Симс тем временем сам стал жертвой невыносимого разочарования. Эмерик между прочим рассказал ему о визите молодой вдовы в тюрьму. Это известие вызвало у помощника яростные проклятия.
– Ну, как тебе это нравится! – бушевал он. – Ну, что ты сделаешь с такой бабой – втрескалась в убийцу!
– Хэл, – сведя брови, отвечал ему шериф, – давным-давно я бросил попытки понять женщин. Вот почему я так никогда и не женился,
К полуночи у Эмерика начали слипаться глаза, он все чаще зевал.
– Я устал как собака, – сказал он Симсу. – Как ты насчет того, чтобы подежурить до восхода солнца? Хоть умри, мне надо поспать.
– Вперед, – сказал Симс, откидываясь на диван. – И насчет Коннигана не беспокойся. Братца его я упустил – но уж с этим ошибку не повторю!
Эмерик вышел, неспешно побрел по тихой, погруженной в ночную тьму главной улице к дому, где снимал меблированную комнату, – но сон так и не овладел им. Он сидел на краю кровати, стаскивая сапоги, а перед глазами все стояло лицо Барта Коннигана, наполняя душу дурными предчувствиями. За время службы Эмерик арестовал столько людей, что со счету сбился. С годами он развил в себе острое чутье, умение проникнуть в психологию преступника и гордился, что разбирается в этом племени. Но Конниган… никогда он не сталкивался с человеком такого калибра. Насколько он опасен, насколько изобретателен, этот молчаливый парень в последней камере? Может, это было ошибкой – оставить Хэла Симса на страже? Несколько минут вертел он этот вопрос в голове так и этак, потом начал снова натягивать сапоги. Устал, не устал – все равно не будет ему сна этой ночью…
Напряженно вслушиваясь, Барт дождался, пока Эмерик ушел. Невеселая улыбка исказила его лицо, когда он нащупал под рубашкой внушающий уверенность гладкий металл «Дерринджера». Он поднялся с койки, подошел к решетке и позвал Симса. Наконец тот появился. Излучая ненависть, помощник подошел к последней камере, предусмотрительно держась подальше от решетки.
– Вода у тебя есть, курево тоже, – зло проворчал он, – так какого же черта тебе еще надо? Пожрал ты со смаком, а, Конниган? Я слышал о том – как Лорэйн приходила сюда и…
– Лорэйн отлично готовит, – спокойно сказал Барт. – Но я тебя позвал не для того, чтобы беседовать об этом.
– Да ладно, ладно. Так чего тебе надо?
– Я хочу выйти, – мирно сказал Барт.
Симс уставился на него, застигнутый врасплох этой простодушной просьбой. Но тут его взгляд уперся в блестящую мушку крохотного пистолета, и у него вырвалось изумленное проклятие.
– Не орать, – предупредил Барт. – И никаких резких движений… и не пытайся выхватить револьвер… вообще ничего. Открывай, Симс!
– Пошел ты к… – начал Симс.
– Ты помнишь Джонни Макнилла? – резко бросил Барт. – Я уложил его из этой самой махонькой штуковины, Симс. Может, она не такая грозная на вид, но дело свое делает отлично. Ну, давай, шевелись!
Симс потянулся к кольцу с ключами, ругательства так и сыпались из него, но губы дрожали. Барт стоял спокойно, не отрывая глаз от рук помощника. Когда дверь распахнулась, он сделал шаг в сторону и жестом велел Симсу войти. Симс шагнул – и, не обращая внимания на наведенный «Дерринджер», в слепой ярости бросился на Барта, пытаясь вцепиться пальцами ему в горло. Барт отклонился и нанес ему короткий удар левой прямо под ложечку. Симс задохнулся, уронил Руки и начал сгибаться, схватившись за живот. Барт быстро перехватил «Дерринджер» в левую руку, а правой широко замахнулся. Свирепый апперкот попал Симсу прямо в подбородок. Он опрокинулся назад и рухнул на койку.
Барт быстро скрутил помощнику шерифа руки за спиной, связал их его собственным шейным платком и, сняв с Симса пояс с револьвером, застегнул его на себе. А потом вышел из камеры, запер дверь и двинулся по коридору.
Когда он, с револьвером в руке, шагнул в кабинет шерифа, его подстерегала неожиданность. На пороге входной двери стоял Эмерик – тоже с револьвером в руке. Ствол его «Кольта» был направлен точно в грудь Барта. На усталом лице читалось напряжение – но не страх.
– Вот этого, – вздохнул он, – я и опасался!
– Мы с вами держим друг друга на мушке, шериф, – мягко сказал Барт. – Знаете, что я думаю? Я думаю, будет страшной нелепостью, если один из нас начнет стрелять.
– Тебе меня не запугать! – процедил Эмерик. – Я уже стоял против десятка револьверов, чтобы сохранить тебя до суда. Брось эту штуку!
– Не так сразу, – огрызнулся Барт. – Пока я в вас целюсь, вам придется меня слушать.
И он заставил Эмерика слушать себя в течение полной напряжения минуты. Столько времени потребовалось ему, чтобы высказать свои мрачные выводы.
– Иначе оно и быть не могло, Эмерик, – закончил он. – Тут и слепому видно. За каким дьяволом мне было ее убивать? Она вот-вот должна была рассказать то, что мне было необходимо – правду о том, как умер Таннер. Я утверждаю, что Халлидей убил ее, после того как свалил меня, – и мне нужен шанс заставить его сказать правду.
Эмерик слушал его с тяжелым сердцем. Упоминание о смерти Таннера вновь раздуло огонь его собственных сомнений. Барт поспешил закрепить успех.
– Халлидей был свидетелем против моего брата, – напомнил он шерифу. – Более того, он один из тех, кто застрелил Пита, когда вы гнались за ним тогда… А теперь – он единственный свидетель против меня!
Он заметил сомнение, отразившееся в глазах Эмерика, заметил, как дрогнул его взгляд. Когда он прыгнул вперед, шериф напрягся – но не выстрелил. Барт схватил его за запястье и с усилием повернул руку с. револьвером так, что ствол поднялся в потолок.
– Ну, смелее, Эмерик! – прошептал он, почти прижавшись к шерифу лицом. – Просто нажмите указательным пальцем на спусковой крючок – и со мной будет покончено! Вы ведь отлично знаете, что я не стану в вас стрелять. Я не убийца, но, черт вас побери, вам придется помочь мне доказать это!
Они в упор смотрели друг на друга – пять секунд напряженного ожидания. Наконец Эмерик проворчал:
– Ладно… Не отрывайте мне руку. Она мне еще пригодится.
Барт ослабил хватку. Оба медленно убрали револьверы в кобуры. Барт открыл было рот, чтобы заговорить, но вдруг предупреждающим жестом поднес указательный палец к губам и напряженно уставился в окно за спиной шерифа.
– Что?.. – начал Эмерик.
– Тихо! – прошептал Барт. – Один всадник – прямо возле салуна Халлидея.
Эмерик повернулся и посмотрел в ту же сторону. Хотя на улице было темно, он легко узнал грузную фигуру человека, который спустился с седла у коновязи, взошел по ступенькам крыльца и легонько постучал в дверь главного входа.
– Уотлинг! – прошептал он.
– А-га-а… – Губы Барта сжались. – Второй свидетель против Пита.
Они услышали брякающий звук – это Халлидей отпер дверь и впустил посетителя. Когда Уотлинг исчез из виду, Барт подхватил шерифа под руку и потащил наружу.
– Если там какое-нибудь окно не заперто, мы сможем попасть внутрь. А иначе – придется выломать двери! Я хочу слышать, о чем совещаются эти два негодяя.
– Время позднее… очень позднее, – нахмурившись, сказал шериф, когда они перебежали через улицу. – Когда такой человек, как Стив Уотлинг, прокрадывается вот так в город после полуночи…
Он не договорил фразу и не протестовал против дальнейших действий своего спутника. Барт нашел незапертое окно, выходящее в боковой проезд. Когда он бесшумно поднял раму, на втором этаже прямо над ним открылось окно, и сноп света от лампы упал на стену соседнего дома. Эмерик и Барт на мгновение прижались к стене салуна, а затем по очереди влезли на подоконник, а оттуда – в темный зал салуна.
– Вы знаете этот кабак лучше, чем я, Эмерик, – прошептал Барт. – Ведите.
Барт вслед за Эмериком прокрался мимо игорных столов. Потом они нашли лестницу и тихо поднялись на второй этаж. Узкая полоска света пробивалась из-под двери кабинета Халлидея. Барт замер на месте и, прижавшись губами к уху шерифа, чуть слышно прошептал:
– Вы тут бывали?
Эмерик кивнул.
– Из соседних комнат есть двери в кабинет Халлидея?
– Из комнаты мисс Барстоу, – прошептал в ответ Эмерик.
Он прокрался на цыпочках к двери соседней комнаты и попробовал ручку. Она повернулась. Пока Эмерик медленно открывал дверь, Барт молил Бога, чтобы петли не скрипнули. Шериф проскользнул внутрь, Барт – следом за ним. Тусклая полоска света привела их к двери, соединяющей комнаты между собой Из-за нее доносились два знакомых голоса.
– … не надо паниковать, – настаивал Уотлинг. – Когда ты расскажешь присяжным, что там произошло, у Коннигана никаких шансов не останется. Его наверняка признают виновным.
– Но он еще жив! – донесся обеспокоенный голос Халлидея – А пока он жив, он опасен для нас обоих. Говорю тебе, Стив, он начинает догадываться. Он куда сообразительнее, чем его братец. Ч-черт! Почему ты думаешь, я пристрелил эту рыжую дуру? Конниган уже почти расколол ее? Она была готова выложить ему всю эту проклятую историю! Вот он узнал бы, что мы подставили Пита – и что тогда? Да нам обоим была крышка!
Барт, наклонившись к двери рядом с Эмериком, вдруг ощутил, как у того напряглось тело. Нащупав руку шерифа, он крепко сжал ее. Эмерик кивнул, давая понять, что не выдаст их присутствия.
– Но то, что ты предложил, не пойдет, – продолжал возражать Уотлинг. – Вряд ли можно рассчитывать, что Симс согласится во второй раз свою шею подставить. Если он подстроит липовый побег и этому братцу, вот так же, как с первым было, Эмерик на это уже не купится – да и весь этот поганый городишко…
– Ты так думаешь? – в голосе Халлидея звучала насмешка – Ну, так слушай Симс всеми печенками ненавидит Коннигана, куда сильнее, чем Пита ненавидел. Этот омбре действительно близко подобрался к миссис Кит. Она даже ему жратву притащила тюрьму…
Беседе не суждено было завершиться – Эмерик и Конниган услышали уже все, что хотели. Барт сильным ударом сапога вышиб дверь. Суровая команда Эмерика заставила ошеломленных заговорщиков застыть на месте. Они замерли – но лишь на мгновение. Уотлинг вскочил со стула, а тем временем доведенный до отчаяния. Халлидей смахнул керосиновую лампу с подставки на пол – она разбилась, комната погрузилась во мрак. Что-то ударило Барта в грудь – это был стул, на котором перед тем сидел Уотлинг. Удар был такой силы, что Барт отлетел назад и уперся в дверной косяк. Из угла полыхнул сноп огня – это выстрелил револьвер Халлидея. Эмерик выплюнул проклятие. Его грузное тело обрушилось на Барта, который пытался подняться. Уотлинг рванулся к двери в коридор, распахнул ее, а потом бросился на пол и послал пулю в сторону другой двери. Она пролетела в нескольких дюймах от головы Барта. Тот столкнул с себя тело шерифа, скользнул вперед и выстрелил в угол Халлидей вскрикнул от боли и выстрелил снова Барт два раза быстро спустил курок, сознавая, что выдает свою позицию, что вспышки выстрелов послужат хорошей мишенью для Уотлинга. Но из открытой двери выстрелов не последовало. Уотлинг уже оставил поле битвы и, гремя сапогами, бежал к лестнице.
Барт с трудом поднялся на ноги и, придерживаясь за стену, двинулся к двери. Позади себя он услышал мучительное дыхание Халлидея и грохот упавшего на пол револьвера. Халлидей вышел из игры. Барт нырнул в дверь, оказался в коридоре и рванулся вперед на четвереньках. Уотлинг, задержавшись на верхних ступеньках, начал часто стрелять. Его зубы оскалились в злобном рычании. Одна из пуль ударила в левую руку Барта, он ощутил резкую боль. Выругался, прильнул к ковровой дорожке и, вытянув вперед правую руку, дважды выстрелил. Уотлинг выронил револьвер, вцепился пальцами в грудь, а потом запрокинулся назад, потерял равновесие и исчез из виду.
Морщась от боли в раненной руке, Барт поднялся на ноги и побрел вдоль коридора. Остановившись наверху лестницы, он увидел внизу тело хозяина ранчо, распростершееся на нижней площадке. Обе пули Барта попали ему в грудь. Он умер, пока Барт спускался по лестнице, чтобы осмотреть его
Приглушенные крики привели доктора Джадсона Бойда в участок. Он проходил мимо, возвращаясь домой после ночного вызова, когда голос запертого помощника шерифа достиг его ушей. Бросившись в тюремное отделение, он добрался до последней камеры – и остановился, в недоумении уставясь на Симса. Помощник сумел освободиться от кляпа и теперь извергал поток богохульств.
– Идите, найдите ключи! – заорал он. – Выпустите меня отсюда!
– Конечно, Хэл, конечно, – кивнул Бойд – Но я не понимаю, как вы. – Он обернулся, услышав шаги.
– Док, вы все поймете, но позже, – растягивая слова, произнес усталым голосом Барт.
Бойд резко повернулся и воззрился на бывшего заключенного. Барт стоял в конце коридора. По левому рукаву его рубашки стекала кровь, загорелое лицо скривилось в болезненной улыбке.
– Ничего такого, о чем стоит беспокоиться, док, – примирительно сказал он, пряча в кобуру револьвер. – Просто оставьте Симса на месте. Он как раз там, где и должен быть.
Бойд, моргая, смотрел на него, потом подошел ближе
– Как ваше ранение? – спросил он – Серьезное?
– Пуля меня только задела, – пробормотал Барт. – Для вас есть пара других пациентов, это куда важнее. Идемте.
– Куда?
– К Халлидею. Я думаю, Халлидей вот-вот заплатит по последнему счету, но Эмерик, похоже, выкарабкается.
Когда они добрались до салуна Халлидея, несколько горожан уже были там и пытались помочь шерифу. Кто то нашел подушку и подмостил ее Эмерику под голову. Барт пропустил Бойда вперед, а сам прислонился к дверному косяку. В дальнем углу Люк Браннок поднялся над скорченным на полу телом Мэйса Халлидея и объявил:
– Халлидей готов. Вам остался только один пациент, док.
Бойд опустился на колени рядом с шерифом, открыл свой саквояж и знаком велел помогавшим ему людям расстегнуть раненому рубашку.
– Пуля застряла у Дика между ребер, – сообщил он, закончив осмотр. – Ничего такого, с чем я бы не управился, Дик.
– Я… у-ух… здорово рад это слышать, – пробормотал Эмерик. Потом с усилием повернул голову и посмотрел на Барта. – Конниган… насчет этого моего двуличного помощника…
– Он заперт в камере, – улыбнулся Барт.
– Самое для него место, – проворчал Эмерик. Он сделал паузу, чтобы перевести дух. – Халлидей сказал кое-что, прежде чем отдать концы, Конниган. Я слышал каждое слово. Ваш брат…
– Хватит уже говорить, Дик, – порекомендовал Бойд.
– Я обязан… сказать Коннигану… хотя бы это, – у Эмерика на лбу выступил пот – Он имеет право это знать.
– Попозже, – мягко предложил Барт.
– Сейчас! – рассердился Эмерик. – Ваш брат… он, конечно, уложил этого бездельника Таннера… но честно. Таннер первый поднял на него револьвер. А потом… уж Халлидей ударил вашего брата так, что тот потерял сознание, и спрятал револьвер Таннера. Они все трое – Халлидей, Уотлинг, девчонка – клялись, что Питер не дал ему никакого шанса… но…
– Берегите силы, Эмерик, – вздохнул Барт, поворачиваясь к выходу. – Это все, что мне надо было знать. Спасибо.
– Побудьте здесь, Конниган, – заволновался Бойд. – Я должен промыть и перевязать вам рану.
– Пусть идет, – ухмыльнулся Люк Браннок. – Я нюхом чую, куда он двинет, а вдова Кит умеет управляться с бинтами и мазями…
Перед салуном стояли две знакомые фигуры, ожидая появления Барта. Он медленно побрел по тротуару к «Универсальному магазину Кита», а они зашагали по бокам.
– Все кончено, а? – поинтересовался Каттл.
– Все кончено, – кивнул Барт.
– Ты чист? – требовательно спросил Алби Финн.
– Да-а… и Пит тоже… – Барт устало вздохнул, а по том добавил с жаром. – И это – самое главное. Теперь я смогу поехать домой, в наши края, и сказать старику, что его мальчик не был убийцей.
– Ты собираешься уехать обратно в Колорадо один? – спросил Финн.
Барт полуприкрыл глаза, вызвал в памяти образ красивой вдовы и ее безалаберного чада с веснушчатой рожицей и бурыми лохмами и мягко улыбнулся.
– Надеюсь, что не один.
|
|