ХУДОЖЕСТВЕНАЯ ЛИТЕРАТУРА

Сборники Художественной, Технической, Справочной, Английской, Нормативной, Исторической, и др. литературы.

Макс Брэнд
Бледнолицый шаман

Глава 1

   Рори Майкл пришел на прииск Уэра за два месяца до трагедии, которая случилась в Санта-Анне. Тогда еще ничто не предвещало несчастья. Добыча велась непрерывно уже много месяцев, апачи вели себя тихо, словно мыши. К тому времени они еще не успели полюбить белое мясо, им больше нравилась мексиканская плоть.
   Прииск был перспективным, к тому же еще не были отправлены слитки серебра на сорок тысяч долларов. А эти тысячи составляли чистую прибыль за последние шесть месяцев.
   Дин Уэр пообещал своей семье, что еще два года – и они вернутся на восток с приличным состоянием. Четверть миллиона в то время были кругленькой суммой, а прииск можно еще и выгодно продать. Так что дела шли в гору. И в это время на прииске появился Рори Майкл.
   Он показался из-за дубовой рощицы, раскинувшейся в долине, и словно улитка стал карабкаться по крутому склону, ведя за собой спотыкающуюся лошадь. Рабочие-мексиканцы, закончившие дневную смену, увидев ковыляющего странника, тянущего бедное животное, расхохотались, шлепая себя при этом по ляжкам. Им показалось, что путник пьян. Незнакомец, действительно, шатался, словно одинокое деревцо под порывами резкого ветра.
   Некоторые мексиканцы начали даже его передразнивать, не обращая внимания на окрик Дина Уэра. Однако приблизившись к путнику, хулители вынуждены были ретироваться.
   – Посмотри, Дин, – сказала миссис Уэр, – они крестятся.
   – Может быть, это сам дьявол, – угрюмо пошутил Дин.
   Услышав эту новость, их дочь Нэнси, стройная и смуглая, словно индианка, девушка, тотчас же встала и посмотрела в окно.
   Тот, кто приближался к их дому, больше походил на дьявола из преисподней, чем на человека, поэтому и заслуживает более подробного описания. Однако давайте сначала взглянем на его лошадь. Это был обтянутый шкурой высокий скелет, готовый в любую секунду рассыпаться на косточки. Наверное, когда-то это существо было вороным, но сейчас его шкура приняла мрачный и ржавый оттенок. Ребра у животного выпирали по всей длине туловища, вплоть до их соединения с хребтом, каждый позвонок которого выступал отдельной костью. На ногах у него совсем не было мышц, торчали только сухожилия и кости. Голова свисала ниже коленных суставов. Копыта не поднимались, а шаркали по земле, и поэтому спереди почти стерлись.
   Вот такой вид имела лошадь, вернее ее подобие, но при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что это жеребец. Однако, как ни странно, он обладал роскошной гривой и красивым хвостом, которые ему были совсем не к лицу, словно модный парик на голове восьмидесятилетнего старика.
   Хозяин же несчастного существа выглядел еще хуже. Одет он был во что-то похожее на изорванную шкуру койота. Несмотря на то, что шкура койота обычно невелика по размеру, этого хватило бы Рори Майклу, чтобы обернуться дважды. Его вид являл ходячее воплощение голода: в глаза бросались лишь острые оконечности рук и ног. Казалось, это существо можно взять за выпирающую ключицу, словно кувшин за ручку, и легко поднять, да и вряд ли Рори был тяжелее кувшина.
   На его лице выделялись свисающие клочья бороды. Казалось, что у этого человека исчезли глаза и остались одни глазницы, едва прикрытые кожей. Только когда Рори Майкл приблизился, можно было заметить их неугасимый, глубинный блеск. С поникшей головой, словно принюхивающаяся собака, он походил на лунатика, готовящегося пройти сквозь стену.
   Такой же ужасный вид имели и его спутанные длинные черные волосы, ниспадающие на плечи и прикрывающие лицо. Как и его жеребец, Рори обветрился и почернел под палящими лучами солнца.
   И вот это привидение приближалось к дому Дина Уэра. Внимательно наблюдавший за незнакомцем хозяин прииска вдруг заметил, что тот оставляет за собой кровавые следы.
   – Нэнси, Генриетта – быстро в дом! – по-военному приказал Дин. «Полковнику» всегда и во всем хотелось быть офицером.
   Однако женщины не обратили на эту команду никакого внимания.
   – Это негр! – констатировала миссис Уэр.
   Цвет кожи у Рори действительно был темнее, чем у мексиканцев.
   – Да он же умирает! – воскликнула Нэнси и побежала навстречу незнакомцу.
   Отец бросился следом за ней, но девушка успела первой схватить Рори за грязные костяшки локтей, и он удержался на ногах.
   – Дайте бренди! – прохрипел незнакомец.
   Миссис Уэр, охнув, побежала в дом и выскочила оттуда с полной бутылкой мексиканского бренди, бесцветного напитка, способного свалить с ног даже бизона. Дин и Нэнси успели за это время подвести незнакомца к ступенькам веранды, но тот замотал головой, отказываясь войти в дом.
   – Ладно, дайте ему сначала бренди, – сказала миссис Уэр. – Бедняга, наверное, не в своем уме.
   Пришельцу протянули бутылку. Казалось, что его руки-былинки не смогут поднять ее, но, по-видимому, Майкл даже при смерти сумел бы справиться с бутылкой или пивной кружкой. Тем не менее он не стал подносить бутылку к губам, а развернулся и, обхватив голову лошади, задрал ее вверх. Затем он разжал ладонью ее пасть, помогая себе веревкой, которая была привязана к нижней челюсти животного, и влил половину содержимого бутылки в горло клячи.
   – Храни вас Господь, добрые люди, – промолвил Рори, возвращая бутылку миссис Уэр. – Такой глоток бренди подлечит несчастную.
   Дин подозвал к себе мексиканцев, чтобы они отвели лошадь в конюшню. Затем он принялся уговаривать Майкла, чтобы тот зашел все-таки в дом. Но незнакомец, несмотря на смертельную усталость, снова отказался, и уцепившись за повод, сам потащил клячу в конюшню.
   Миссис Уэр повторила, что он точно не в своем уме. На Рори махнули рукой и позволили ему поступать так, как заблагорассудится. Он завел клячу в стойло, привязал ее и взбил подстилку. И только потом он дал ей овса и сена. Однако измученное животное не смогло есть самостоятельно. Тогда Майкл зашел в стойло и принялся кормить своего друга из рук, зачерпывая овес пригоршнями. Эта процедура продолжалась около часа, пока животное не рухнуло на приготовленную подстилку. Но и после этого парень не притронулся к еде, которую ему принесли, а застыв на месте, прислушивался к дыханию спящего друга, считая удары его сердца.
   Только немного успокоившись, Рори съел немного овсянки и запил ее чаем. Затем, намотав повод на руку, он устроился на отдых прямо в стойле.
   Проспал Рори почти целые сутки, ровно столько, сколько и его лошадь. Он спал так крепко, что когда Нэнси пришла, чтобы подлечить его израненные ноги, то он лишь что-то пробормотал в то время как девушка обмывала и перевязывала многочисленные раны.
   В течение недели незнакомец ни с кем не перекинулся ни единым словечком, а только ел, пил и спал. Проснувшись же, он ухаживал за своим жеребцом-скелетом.
   – Все равно он умрет. И лошадь тоже, – сказал однажды Дин Уэр. – Я видел и не таких доходяг. Ведь у него должен был исчезнуть желудок. Нет, с ним кончено!
   – А я чувствую, что никто из них не умрет, – уверенно заявила Нэнси.
   – Всезнайка! – проворчал отец. – Откуда ты знаешь? Ты молишься за них, что ли?
   – По их глазам видно, – ответила девушка.
   – Ладно, поживем – увидим. Генриетта, у меня где-то есть старая одежда. Найди и дай ее этому оборванцу Возможно, она ему подойдет. Судя по выговору, он белый.
   В конце недели Рори тщательно вымылся, побрился, а один из мексиканцев его коротко подстриг. Немного окрепший парень смог уже выводить своего вороного в загон. Там они медленно прогуливались, двигаясь по кругу. Майкл напевал своему другу какую-то песенку на незнакомом для окружающих языке. Это не был ни испанский, ни французский, не похож он был и на индейский диалект, на котором с удовольствием ругались некоторые метисы. Майкл, прогуливая жеребца, поглядывал время от времени на своего любимца, чтобы уловить малейшие изменения в его внешнем виде. И он совершенно успокоился, когда тот начал поднимать голову.
   В тот же вечер, облачившись в обноски, подаренные ему Уэром, – «полковником» Уэром, как его называли местные жители за командирскую манеру говорить и держаться, – Майкл сел играть с мексиканцами в кости. Поставив на кон свои разбитые сапоги, он за вечер сумел выиграть пятьдесят долларов, красивую уздечку, отделанную серебром, седло, пару шпор и отличное новое одеяло.
   На следующий день Рори занялся примеркой выигранных вещей. Свою лошадь он вывел в загон уже под седлом.
   Нэнси заметила их и закричала:
   – Посмотри, папа! А ведь когда-то эта старая кляча была красоткой.
   – Этой старой черной кляче пять лет, – ответил отец. – Я видел ее зубы. По-моему, за этой парочкой кроется какая-то история. Ты сможешь разговорить этого парня, Нэн?
   – Я только знаю, что его зовут Рори Майкл. Он повторил это несколько раз и просил не путать: имя – Рори, фамилия – Майкл. И это все, что он о себе сообщил.
   – Он, по всей вероятности, сбежал из Калифорнии, – заявил отец, часто высказывающий неожиданные и резкие суждения. – Это один из тех негодяев, которые скрываются от суда.
   – Почему ты так считаешь? – спросила девушка.
   – У него дикий взгляд. И он все время молчит. А молчание – признак вины.
   – А зачем же он тогда тащил эту клячу с собой аж из Калифорнии?
   – Причуда какая-то. От этих бродяг можно всего ожидать. Они очень суеверны. Может быть, он думает, что лошадь принесет ему удачу, поэтому и не расстается с ней.
   – А что случилось с его одеждой? И почему у него такие длинные волосы, если он шел всего лишь из Калифорнии?
   – Знаешь, дорогая, легче всего задать кучу бестолковых вопросов, – смутился «полковник». – Не могу же я ответить на все… Но он мне не нравится, это уж точно!
   – Всего лишь из-за его взгляда?
   – Он – азартный игрок. Каждый вечер он выигрывает у мексиканцев в кости.
   – Но разве это говорит о том, что он – мошенник?
   – И еще, – добавил в заключение Уэр, – вспомни, в каком состоянии он явился сюда. Я прожил жизнь и знаю, что страдания настигают того, кто их заслуживает.
   Бедный Уэр! Он не мог предвидеть того, какая беда вскоре обрушится на него самого.
   – Не верю ни одному твоему слову, – сказала девушка. – Когда-нибудь он все равно расскажет мне о себе.
   – Никогда! – отрезал «полковник». – Вина – самый надежный кляп!

Глава 2

   И все же Рори заговорил. Случилось это через несколько недель. К тому времени он сильно изменился. Постепенно к нему вернулся его истинный возраст. И по мере выздоровления он все больше стал походить на юношу, хотя вначале выглядел лет на сорок. Когда же Рори поправился окончательно, то стало ясно, что ему было не больше двадцати пяти лет.
   Это был бодрый молодой человек, с гладкими блестящими волосами, темно-синими глазами и здоровым румянцем на щеках. Роста он был среднего, лицо его привлекало добродушием. Лишь его плечи выглядели тяжеловатыми. То же самое можно было сказать и о его волевом подбородке.
   Итак, выздоровление Рори Майкла прошло успешно. Но все же оно не может сравниться со скоростью, с которой вернулась к жизни кляча. Оказывается, вороного состарил сильный голод, а когда ему дали вволю хорошего корма, он превратился в картинку. Такого жеребца У эр в своей жизни еще не встречал, а уж он-то понимал толк в лошадях. В шестнадцать ладоней, черный как смоль, без единого белого пятнышка или волоска, даже копыта словно из черного дерева, красавчик выплясывал в загоне, как жеребенок, или проносился птицей над долиной с хозяином в седле.
   – Никудышный наездник, – проворчал Уэр, увидев однажды Майкла верхом.
   – По крайней мере, он ведь справляется с этой черной молнией, – возразила дочь. – Кроме него никто пока не может этого сделать.
   – А никто и не пробовал.
   – Уже все. мексиканцы, объезжающие лошадей, пытались. Но когда его пытались оседлать, он на это не обращал внимания. Стоило же кому-нибудь на него взобраться, как он моментально сбрасывал смельчака.
   – Да ты посмотри, как он сидит, – не унимался отец. – Разве настоящие наездники так сидят?
   – А ему все равно. Как ему нравится, так он и сидит на собственной лошади, – съязвила девушка.
   – Нэнси! – рассердился Уэр. – Ты, как и все женщины, способна городить только чепуху. Я уже тебе говорил, что из-за его странностей я ему не доверяю.
   – Ты ведь считаешь его бандитом из Калифорнии?
   – Может, он и бандит, но, похоже, что винтовку он впервые увидел здесь. Я наблюдал, как он стрелял по мишеням вместе с мексиканцами и ни разу не попал в цель. Но кем бы он ни был, скорее бы убирался отсюда.
   – Только после того, как расскажет мне о себе.
   – Ты вряд ли об этом узнаешь, – ответил Уэр. – И я тебе уже говорил, почему…
   Девушка сбежала с веранды на дорогу, помахала рукой, и Рори Майкл, подлетев, натянул поводья:
   – Стоять, Док!
   – Разве это имя для такого красавца? – удивилась Нэнси.
   – Все имена хороши, лишь бы были короткими, – ответил он.
   – Рори, расскажи мне о себе и о своей лошади.
   – Ладно, расскажу.
   – Правда? – обрадовалась девушка.
   – Конечно, почему бы и нет?
   – Но ты ведь всегда увиливал от моих вопросов, например, когда я спрашивала, где ты ее взял.
   – А я сказал уже – на Западе.
   – Это не ответ. Как звали человека, который продал тебе ее?
   – Какого человека? – не понял Рори.
   – Ну, того, кто вырастил Дока.
   – А его никто не выращивал.
   Майкл завел вороного в загон, расседлал его и снял уздечку. Док повернулся и положил голову на изгородь. Хозяин почесал ему нос.
   – Никто не выращивал? – переспросила Нэнси, входя следом за ними.
   – Никто. Он бегал диким, на воле.
   – Ага, а ты, значит, гонялся за ним и поймал? Да? Слушай, расскажи об этом отцу.
   Они подошли к веранде, Уэр кивнул парню.
   – Он бегал на воле диким, а Рори поймал его, укротил и объездил! – воскликнула Нэнси. – Восхитительно, правда, пап?
   «Полковник» пробормотал что-то вежливо-неразборчивое.
   – Долго ты его объезжал? – нахмурился Уэр.
   – Ах, Рори, начни сначала, – попросила Нэнси. – Хочу услышать эту историю, ничего не упустив.
   – Наш караван направлялся на Запад. Я хотел найти золото в Калифорнии, хотя бы на несколько миллионов, ха-ха-ха. Мы ехали по тропе Морман, у меня был под седлом мул. Однажды, отъехав немного в сторону, я вдруг увидел эту черную молнию, летящую на горизонте. Я подскакал к холму, на вершине которого он замер, и посмотрел на него получше. Мне вдруг показалось, что я его уже видел то ли во сне, то ли в мечте. Вот мне и захотелось его поймать во что бы то ни стало.
   – Да, понимаю, – прошептала Нэнси.
   Она смотрела, не отрываясь, на Рори, глаза ее блестели. «Полковник», скрестив руки, поглядывал на рассказчика сверху вниз – все-таки он был крупным мужчиной.
   – Когда Док увидел меня… – продолжал Рори, но тут Нэнси его прервала:
   – Я хочу, чтобы вы назвали его по-другому. Ему нужно имя «Гром» или «Смоль», либо еще что-нибудь покрасивее.
   Рори усмехнулся.
   – Нет. Я не люблю чудных имен, Нэн.
   «Полковник» вздрогнул. Две вещи ему не понравились во время рассказа – усмешка и это фамильярное обращение – Нэн. Он обязательно поговорит с Нэнси, чтобы пресечь такое отношение со стороны незнакомца. Глубоко в душе он жалел, что дочь его не обладала тем чувством достоинства, которое было присуще ему самому.
   – Что же было дальше? – спросила она. – Ты вернулся к своим спутникам и попросил их поймать тебе черную бестию?
   Рори посмотрел в загон, Док пил воду из корыта.
   – Когда Док увидел меня, – продолжил он, – то словно на крыльях полетел в следующую долину. Я галопом понесся на вершину холма, и там моего глупого мула угораздило попасть в яму и сломать колено.
   – Вот неудача, – огорчилась девушка. – А ты сам не разбился?
   – Стукнулся слегка головой. Пришлось подняться и пристрелить мула. Разозлился я тогда страшно.
   Майкл замолчал, погрузившись в воспоминания.
   – Ну, а что было потом? – вернула его к действительности слушательница.
   Он поднял голову, улыбнувшись холмам, залитым солнечным светом, и самому голубому небу в мире.
   – Понимаете, я решил во что бы то ни стало посмотреть вблизи на этого вороного красавца. Я перешел на следующий холм, но упустил его. Когда вновь выследил, то пересек за ним еще одну долину и там увидел его на краю неба. А потом солнце зашло, но появилась луна и я продолжал преследование. У меня не было с собой даже веревки, но я вбил себе в голову, что должен прикоснуться к нему. Вы можете меня понять?
   – Вот уж втемяшилось тебе… – пробурчал У эр.
   – Но мне кажется, – сказала Нэнси, – это поведение нормального человека. Однажды я увидела антилопу, и испытала такое же желание, хотя и знала, что это все равно, что ухватить за хвост ветер.
   – Да, – подтвердил Майкл. – Ну, вот и все.
   – Как все? – воскликнул «полковник».
   – Да так. Я просто шел и шел за ним, и в конце концов поймал. Веревку сплел уже по пути.
   – Стоп, стоп, – запротестовал «полковник», – А как же караван? Ты же, наверное, вернулся…
   – Нет, не вернулся.
   Девушка, приоткрыв рот, уставилась на Рори, как будто она чего-то испугалась в его рассказе или в выражении его лица.
   – И оставил все свое имущество в повозке? – резко спросил «полковник».
   – У меня почти ничего не было. Только мул, да еще кое-что. Мул был мертв, так что я просто ушел.
   – Так ты говоришь, – напирал «полковник» своим судейским голосом, – это было возле Большого Соленого Озера?
   – Да.
   – Хм, – «полковник» хмыкнул. – И ты, значит, пешком шел оттуда до… постой, где ты поймал коня?
   – Два дня ходьбы отсюда, – ответил Рори. – Не знаю, сколько это миль. Наверное, миллион, так мне показалось за те два дня.
   – Ага! – констатировал Уэр бесстрастно. – Ты хочешь сказать, что добрался сюда пешком от самого Соленого Озера?
   – Да.
   «Полковник» прокашлялся.
   – И сколько же ты преследовал эту бестию, позволь тебя спросить?
   – Сколько? Около шести месяцев.
   – Шесть… – начал хозяин, но не закончил. Челюсть его вдруг отвалилась, он стал судорожно хватать воздух. Он потом так и не смог объяснить почему, но неприкрытая простота ответа сразу убедила его в том, что это правда.
   Он так же живо вспомнил, каким Рори пришел сюда – скелет, прикрытый рваной шкурой койота. Волны боли и удивления нахлынули на сердце «полковника».
   – Мальчик мой, – проговорил Уэр тихо. – Представляю, через какой ад тебе пришлось пройти.
   – Самым большим страданием было видеть, как Док исхудал и ослаб, – продолжил Рори. – Я даже почти перестал спать из-за этого. Одежда моя изорвалась в клочья, и когда мы переходили через горы – это действительно было испытанием. Я имею в виду холод. Но самое страшное – это то, что Док слабел с каждым днем. Хотя я и знал, что иначе мне его не поймать, но боялся, что он умрет прежде, чем подпустит меня к себе. Ну и наконец-то мне повезло.
   – Повезло?
   – Да. Он остановился, широко расставив ноги, чтобы не упасть, прямо на солнце, среди белого дня, и уснул. Спал с открытыми глазами. Я подкрался и накинул ему петлю на шею.
   – И он не вырвался? – воскликнула девушка.
   – Нет. Протащил меня немного, но я вцепился в веревку и не отпускал, пока он не устал. Через два дня мы пришли сюда. Я думаю, что его спасло бренди.
   Он взглянул на «полковника» Уэра.
   – Я вас так и не поблагодарил за это, сэр. Это просто потому, что я не знаю подходящих слов.

Глава 3

   Рори спал в конюшне, на сене перед яслями своего друга, когда случилось следующее происшествие в цепи ряда событий, которые привели к трагедии в Санта-Анне.
   Он уже не забывался тем беспробудным сном измученного человека, а спал сторожко, словно кошка. Ведь Майкл давно замечал жадные взгляды мексиканцев, которые они бросали на вороного. Он также знал, что многие из них с удовольствием перерезали бы ему горло, чтобы увести коня.
   Однако в ту ночь Майкл столкнулся не с мексиканцем. Внезапно его сон нарушили слабые звуки, полностью же он проснулся, когда кто-то вошел в стойло Дока. Подняв голову, он увидел, как в окне конюшни промелькнули неясные тени выпущенных лошадей. Все стойла уже были пусты, кроме того, где находился его друг. Вдруг на фоне окна Рори заметил голову с двумя перьями на макушке, торчавшими, словно два растопыренных пальца.
   У Майкла был с собой хороший револьвер, но он почему-то не применил его ни по прямому назначению, ни хотя бы как кастет. По правде говоря, он совсем забыл о нем, а вспомнил лишь о кулаках. Голова индейца была повернута в профиль, и Рори изо всех сил врезал пудовым правым кулаком прямо в челюсть.
   Вор пропал из виду, и Рори метнулся за ним. Перепрыгнув через ясли, он увидел фигуру, скорчившуюся у ног Дока, а затем успел заметить тусклый отблеск лезвия. Подогнув ногу, он едва уклонился от ножа, просвистевшего рядом с горлом, и нанес удар коленом в лицо краснокожего. Тот наконец успокоился.
   – Эй, эй! – услышал Рори негромкий возглас, и еще один силуэт головы в обрамлении перьев появился в дверном проеме конюшни. Затем послышалась испанская речь:
   – Все в порядке, брат? Тебя что, ударила лошадь? Это тот вороной конь, который сделает тебя вождем…
   Рори выдернул нож из безвольной руки своего первого противника и стал подкрадываться ко второму, но тот вдруг шагнул в сторону и побежал по залитому лунным светом двору, прыгая, как заяц.
   Майкл пронзительно свистнул, подавая сигнал тревоги, и вернулся к индейцу.
   Руки и ноги у того уже были спутаны веревкой для привязи лошадей, когда из дома выскочили Уэр и повар, полуодетые, но вооруженные до зубов. Они увидели, что почти весь табун мечется по загону, а Рори выходит из конюшни, с бесчувственным телом на руках.
   Он вкратце рассказал им, что произошло. Повар, все еще тяжело дыша от возбуждения, заорал:
   – Вот это уж точно отличное вложение капитала, сэр. Вы дали ему свою старую одежду и месячную плату, а он спас вам лошадей на тысячу долларов от этих собак-апачей. А ну-ка, давайте посмотрим на этого конокрада!
   Они затащили пленника в кухню и поставили его на ноги, уже немного пришедшего в себя. Присутствовали все, в том числе женщины и несколько мексиканцев, чьи глаза горели, словно у койотов,
   При свете лампы Рори Майкл увидел приземистую фигуру молодого индейца, лицо которого не было обезображено интеллектом и казалось пригодным только для жевательных процессов. Нос у него был приплюснутым, с раздувающимися ноздрями, а длинные, заплетенные в косички волосы ниспадали на плечи. Кривые ноги спереди походили на колесо. Щека заплыла и темнела синяком в том месте, куда от всей души приложился коленом Рори. Но эта опухоль не портила лица ее владельца, вряд ли какое-либо изменение могло бы его ухудшить еще. Однако осанка индейца была величественной.
   – Боже, он похож на какое-то привидение, – прошептала Нэнси. – Что же с ним делать?
   – Повесить! – отрезал Уэр. – Конечно же, повесить.
   В то время в Аризоне не было и видимости закона. Там, где стояли воинские гарнизоны, царили армейские порядки, но не дальше границ фортов. Кругом простирался безбрежный океан беззакония. Население этих земель составляли в основной своей массе негодяи, которых не смогла вытерпеть Калифорния, а также беглые мексиканцы из Соноры и разного рода отъявленные мерзавцы из восточных городов.
   Встречались, конечно, и честные люди, пытавшиеся организовать прииски или заниматься скотоводством. Методы обращения с нарушителями спокойствия их владений были лаконичными и суровыми. Во-первых, не было времени. Во-вторых, повешение было общепринятым наказанием за преступления, совершенные в настоящем или прошлом. Поэтому не удивительно, что «полковник» сразу же приговорил индейца к смерти.
   – Бедняга, – промолвила Нэнси. – Неужели он заслуживает…
   – Генриетта, – строго отрубил «полковник», – уведи дочь. Это чисто мужское дело.
   Женщины даже не пошевелились. Похоже, им нравилось смотреть на конокрада и на его жестокое лицо.
   Затем они взглянули на Рори, который стоял в стороне.
   – Ладно, сначала мы выясним, кто это такой, – сказал Уэр. – Эй, Хуан, – добавил он по-испански, – ты можешь говорить на языке апачей, похоже, он из этого племени. Спроси его, кто он такой.
   Хуан, круглолицый пеон, важно выступил вперед и задал пленному несколько вопросов на гортанном диалекте. Однако лицо того оставалось безучастным. Хуан повернулся к хозяину.
   – Он не будет говорить. Но это точно апач. На нем и мокасины апачей, и перья так красят только они. Он уже убивал людей и, возможно, белых. Иначе он не носил бы перьев с такой окраской.
   – Так-так. Значит он – апач и к тому же убийца, – протянул «полковник». – То, что он конокрад, – это несомненно. Так почему мы еще сомневаемся, Тод? – обратился он к счетоводу. – Есть ли причины, чтобы сомневаться?
   Тод Мерит был одним из тех злых людишек, которые обожают всякого рода ссоры. Он с ненавистью взглянул на индейца:
   – Его мало повесить. Сначала я бы поджарил этого ублюдка. Вот что я бы сделал. Поджарил бы его.
   – Тише, Тод! – вскрикнула Нэнси. – Он понимает английский.
   – Понимает? Почему ты так решила?
   – Он сразу взглянул на огонь после твоих слов. Какая ужасная мысль, не вздумай повторить ее.
   Голова апача не шелохнулась, но глаза его медленно повернулись к девушке и взгляд замер на секунду. Несомненно, она была права, он понимал то, о чем шла речь.
   – Тем хуже для него, – решил хозяин. – Если он понимает язык, значит, у него была возможность приобщиться к благам нашей цивилизации. И он отказался от них! Ну что ж, единственное, чего он заслуживает, так это болтаться на веревке. Надеюсь, он понимает, о чем я говорю. Тод, Благер, – это уже к повару, – пошли со мной, привяжем веревку к тополю. Там есть ветка как будто специально для этого случая. Рори, ты справился с ним, когда у него были руки свободны, и я думаю, что ты тем более справишься с ним сейчас. Генриетта, забирай Нэнси и отправляйтесь спать.
   Мужчины поспешили выйти из дома и начали орать хриплыми голосами во дворе. Женщины так и не сдвинулись с места.
   Рори, оставшийся на кухне, повернулся к ним.
   – Думаю, что смогу кое-что разузнать у него, – сказал он, – только оставьте нас наедине.
   – Не будет он говорить, – произнесла миссис Уэр. – Они живут ужасной жизнью и готовы к страшной смерти с рождения. Единственное, что они понимают – убийство.
   Наконец, ушли и они. Рори сразу же перерезал веревки, которыми были связаны руки и ноги индейца, затем показал на открытое окно.
   К его удивлению, апач не пошевелился. Глубоко дыша и высоко держа голову, он взглянул на бледнолицего; в глазах его горел огонь ненависти.
   – Видишь, – вымолвил Майкл негромко, – и я понимаю кое-что. Для вас кража – не преступление, а удаль. Ну и слава Богу! Вороной остался со мной. Что мне с того, если тебя повесят. Окно открыто – вперед!
   Индеец поспешно шагнул к окну. Затем повернулся, как будто хотел что-то сказать, но забыл слова, и разбежавшись, нырнул ласточкой в окно, беззвучно приземлившись во дворе.
   Рори Майкл бросил веревку в огонь, пылавший в очаге, и только тогда закричал:
   – Караул! Помогите! Убежал!
   – Что случилось? -заорал «полковник».
   – Черт его знает! Развязался, наверное. Так врезал мне, что я растянулся на полу, а сам выскочил в окно как стрела.
   – В погоню! – заревел Уэр. – Седлайте лошадей. Догнать!
   И во главе кавалькады, изрыгающей проклятия, он умчался. Жена его успела только прокричать, чтобы он остерегался засад и не отъезжал далеко в предательскую темноту.
   В кухне остались только Рори и девушка.
   – Слава Богу, хоть ножа у него не было, – сказала Нэнси. – А то он зарезал бы тебя.
   – Да уж, – согласился Майкл, – но я везучий, ты же знаешь.
   – А вообще-то, – продолжала она, – мне не хотелось, чтобы его повесили. Постой…
   Внезапно Нэнси замолчала. Взглянув на Рори, она пересекла комнату и склонилась над очагом.
   Медленно выпрямившись, она повернулась к Майклу:
   – Никогда на слышала о таком хладнокровном индейце, у него даже хватило времени сжечь веревку. Вот это привычка к аккуратности! Кое-чему он все-таки научился у цивилизации.
   Тот ничего не ответил. Секунду они смотрели в глаза друг другу, а затем чуть заметно улыбнулись.
   – Знаешь что, Рори? – нарушила она молчание.
   – Я весь внимание.
   – Так вот, я не такая молчаливая, как этот апач, но тоже могу хранить секреты.
   – Спасибо, – сказал Майкл. – А как ты догадалась?
   – Носом учуяла. Ты что, думаешь, что веревка горит с таким же запахом, как дрова?

Глава 4

   Уэр и его люди неистово метались по всем окрестностям почти час. Никого не обнаружив, обозленные, они возвратились и увидели, что Рори Майкл распевает галльские песни под аккомпанемент, который он старался извлечь из гитары. Голос его не отличался музыкальностью, но в исполнение он вкладывал всю душу и когда, как ему казалось, было нужно, разукрашивал свою песню ликующими возгласами или притворными боевыми кличами. И что более странно, миссис Уэр и ее дочери, казалось, нравилось это представление.
   Однако «полковнику» было не до веселья. Он уселся на веранде и разразился получасовой лекцией о необходимости быть бдительным при встрече с краснокожими, которые были, по его словам, скользкими, словно змеи. Он поздравил Рори с пленением индейца, но посетовал на то, что тому удалось скрыться, а это хуже всего, так как теперь апачи будут презирать их и, вероятно, снова нападут на поселение при первой же возможности.
   Прошло полчаса. Возможно, Уэр продолжал бы свои рассуждения, но дочь указала ему пальцем на Рори, который крепко спал, привалившись спиной к столбику, подпирающему крышу веранды. Время от времени он тем не менее умудрялся кивать головой, как бы уступая мудрым доводам, приводимым «полковником».
   Мистер Уэр негодовал. Он утверждал, что если Рори спит вместо того, чтобы слушать благоразумные советы, то это говорит о его преступном легкомыслии. Он надеется, что хоть дочь послушается его советов. Нэнси тут же не замедлила это подтвердить, и только после этого «полковник» прошествовал в спальню; А Майкл поплелся, зевая, к конюшне.
   Послышался голос миссис Уэр:
   – Эх, Нэнси, когда-нибудь твой отец поймет, что ты смеялась над ним все эти годы.
   – Он никогда этого не поймет, – заявила та. – Он не поверит своим ушам или глазам. Нет, нет, он никогда об этом не догадается.
   – Похоже, Рори ничуть не переживает о том, что индеец сбежал, – заметила мать. – Странный он парень.
   – Он перерезал веревку, которой был связан пленник, – сказала Нэнси. – Это секрет, я открою его только тебе одной. Я просто хочу, чтобы ты убедилась, что он не преступник, как о нем говорят.
   – А я и не думала, что он в чем-то виноват, – ответила миссис Уэр. – Так это он отпустил индейца? Ну что ж, Нэн, я рада. Убийство – это ужасная вещь, законное оно или незаконное!
   Наконец и они пошли спать. А Рори уже храпел, растянувшись на сене в конюшне, и только утренние лучи солнца разбудили его.
   Проснувшись, он обнаружил, что стал знаменитостью в глазах мексиканцев. Они видели, как он явился сюда из пустыни, словно привидение, как он превратился в здорового молодого человека, а его коняга-скелет стал шикарным красавцем, быстрым, как ветер. Они видели, как удачливые руки Майкла бросали кости и выигрывали у них деньги. Но все равно, мексиканцы тогда еще не определили до конца свое отношение к Рори.
   Сейчас же он в одиночку справился с двумя индейцами и даже захватил одного из них. Последующий побег ничего не значил. Самое главное, что Майкл победил его.
   На протяжении многих поколений апачи и команчи воевали с мексиканцами, постоянно вытесняя их на бесплодный юг. Пути отступления были обозначены скелетами людей и лошадей, словно милевыми столбами. С этих пор мексиканцы стали относиться к индейцам с суеверным ужасом. В бою десять апачей могли в пух и прах разнести тридцать мексиканцев. Страх был так велик, что Чихуахуа предложил награды: сто долларов за скальп мужчины-апача, пятьдесят – женщины и двадцать пять – ребенка, мальчика или девочки. Однако это дикое предложение было в конце концов отклонено, но не без долгих споров.
   И вот теперь мексиканцы, работающие на прииске Уэра, вдруг обнаружили в характере беззаботного парня черты героя, и более того – какую-то тайну.
   Вспомнив его появление на прииске, удивились, как быстро выздоровели он и его конь. И, наконец, какой бы бледнолицый осмелился напасть с голыми руками на двух головорезов-апачей?
   Рори Майкл почувствовал перемену в отношении к себе со стороны мексиканцев на следующий день. К нему подошел Хосе, пожилой мексиканец, с маленькой фляжкой местной водки в руке. Кожа его казалось дубленой, и безобразен он был, как обезьяна. Усевшись на корточки, он закурил сигарету, свернутую в форме рога изобилия, и протянул фляжку Майклу. Рори, удивившись, взял ее. Он не припоминал, чтобы этот человек был ему что-то должен. Правда, Рори когда-то выиграл у него несколько долларов, но тот сразу рассчитался.
   Помолчав, мексиканец показал на своего мула, который стоял рядом и казался таким же старым, как и его хозяин.
   – Отец, – обратился Хосе к Майклу, – ну что тебе стоит это сделать? Присмотрись, и ты увидишь, что это очень старый мул. Кости его трещат, и он просто стонет, когда тянет повозку в гору. Очень скоро он упадет и умрет, тогда придется мне самому идти пешком много миль и тащить седло на плечах. Прикоснись к нему и прикажи ему стать молодым! Сделай чудо!
   Рори рассмеялся, но вдруг умолк, так как, присмотревшись к Хосе, понял, что старик не шутит. Он наклонился к нему и спросил:
   – Скажи мне, Хосе, почему ты думаешь, что я могу это сделать?
   Хосе медленно покачал головой, закрыл глаза и перекрестился:
   – Я, отец, не дурак. Кое-что я понимаю, но не хочу совать нос в секреты великих людей и мудрецов. Нет, нет, я всего лишь выглядываю иногда за угол и то, что вижу, храню в тайне.
   Открыв глаза, он кивнул и подмигнул парню. А затем шепотом добавил:
   – Отец, ты же знаешь, что тебе достаточно лишь прикоснуться к нему.
   Рори встал и подошел к мулу, повернувшись спиной к мексиканцу, чтобы тот не увидел его улыбку. Он знал, что мексиканцы все еще верили в колдовство. А он, похоже, был чародеем в их глазах. Майкл не мог усомниться в искренности старого человека.
   – Ладно, Хосе, – сказал он, – приходи ко мне на днях, и я превращу твоего мула в молодого коня, жеребенка, шустрого, как олень.
   Хосе поблагодарил его, как будто эта пустячная услуга уже была оказана, и удалился, напевая и волоча за собой спотыкающееся животное. Рори Майкл посмеялся и забыл об этом. Однако в следующую полночь он был разбужен умоляющим женским голосом и хныканьем ребенка.
   Он вскочил со своей постели и увидел скорбную группку в пустом стойле конюшни. Отец, пеон с придурковатым лицом, стоял с лампой, а смуглая мать держала ребенка, лицо которого распухло от слез.
   – О, отец, – обратилась женщина к Майклу, – посмотри своими добрыми глазами на эту крошку! Видишь, как он слаб? Какая тоненькая шейка, ножки, словно у старичка, – кожа да кости. Он совсем бесплотный. Он умирает, умирает! Отец, сжалься надо мной!
   Рори прыгнул в стойло, гнев его смешался с жалостью, ведь ребенок, похоже, был при смерти. Силы покидали его, а из широко открытого ротика раздавались затихающие хрипы и писк. Он совсем обессилел.
   – Как тебя зовут? – спросил Майкл у женщины.
   – Мария. А это мой муж, Педро Гонсалес, да хранит его Господь! Вот мой единственный сын, Хуан. Дочки растут, как трава, ничем не болеют, а над мальчиком, видно, нависло проклятие. Хуан, мой бедный маленький сынок!
   По щекам ее покатились слезы.
   – Кто сказал тебе, – резко спросил Рори, – что я врач?
   – Не врач, отец, – испуганно ответила Мария, – а больше, чем врач. Намного, намного больше! Что мы, не говорили с Хосе? Сегодня вечером он сам пришел к нам. Он проходил мимо и услышал, как плачет Хуан. Он сжалился, зашел и рассказал о тебе и о твоей силе.
   – Правда? – спросил Рори, в душе желая свернуть шею этому болтливому дураку Хосе.
   – Да, это он нам все рассказал, отец. Но у нас у самих есть глаза. Когда старики превращаются в молодых, а умирающие лошади – в жеребят, это что-то да значит. Но раньше мы не смели прийти к тебе с нашим горем и умолять тебя на коленях.
   – Я действительно не могу вам ничем помочь, – произнес Майкл.
   Женщина отпрянула, будто ее ударили. Затем повернулась к мужу с умоляющим взглядом. Тот кивнул, извлек из-под рубашки кожаный мешочек, развязал его, перевернул, и на подставленную ладонь хлынула струйка золотых монет. Он протянул руку Рори.
   – Я бедный и несчастный человек, – заговорил Педро Гонзалес. – Но я копил то, что мне платили. Здесь семьдесят долларов золотом. Мы мечтали, что когда-нибудь вернемся в Чихуахуа. Но теперь эти деньги твои. Зачем нам возвращаться, если мы потеряем жизнь нашего сына. Отец, сжалься над нами!
   – Так Хосе вам сказал, что я смогу вылечить мальчика?
   – Конечно, ты же превратил мула в молодого жеребца, как и обещал, – ответил Гонзалес.
   – Разве мул стал молодым жеребцом? – спросил пораженный Майкл.
   – Ну конечно же, – вставила Мария. – Сегодня вечером Хосе выиграл в кости четыре доллара и красавца мула-четырехгодка у Фернанда Гарсиа. Разве это не превращение старого в молодого? Хосе не дурак, отец. Он хорошо понимает, кто молился за него. Теперь он тоже молится за тебя. Завтра он придет и сделает тебе подарок, не сомневайся в этом. И мы понимаем, что эта маленькая пригоршня золота – не такая уж большая цена за жизнь нашего сына. Это только задаток. Мы тебе заплатим еще, только немного позже.
   – Убери деньги! – сердито бросил Рори. – Что вы делали мальчику?
   Пеон так и остался стоять с протянутой рукой. Затем взглянул на жену, словно спрашивая у нее совета, как у более сообразительной.
   – Спрячь! – зашептала та быстро. – Видишь, он рассердился.
   Затем, отвечая на вопрос, Мария продолжала:
   – Я делала все, что можно было придумать. Спрашивала старух и делала все, что они советовали. Берегла его от холодного воздуха и не выносила на улицу. Сегодня первый раз за месяц я решилась выйти с сыном из дома, и то только для того, чтобы ты посмотрел на него, отец! Каждый день и каждую ночь он надежно защищен и укутан.
   Майкл закрыл глаза. Картина живо встала перед ним – переполненная лачуга, раскаленная летним жарким солнцем, огонь в очаге, пар готовящейся еды, табачный дым, пыль, крики и визг других детей, играющих здесь же. Он открыл глаза. Женщина продолжала:
   – Три раза в день я давала ему масло и хлеб. Еще три раза я давала чай с размоченными корочками. А больше я боялась ему давать. Бедный животик даже этого не удерживал!
   Она замолкла, со всхлипом вздохнула и стала рассказывать дальше:
   – Смотри, он хорошо укрыт и ему не холодно. Но душа в нем слабая. Вот поэтому я и пришла к тебе, отец! Ради Бога, посмотри его!
   Рори наклонился и стал рассматривать, во что был укутан мальчик – это было пять или шесть слоев тяжелой теплой материи. Затем он подошел к окну и высунулся из него, глубоко дыша свежим воздухом, который обдувал его лицо. Он задыхался, сердце сжимала боль – так повеяло на него спертым духом столетий невежества.
   – Он отвернулся от нас, – услышал Майкл за спиной прерывистый шепот Марии. – Пойдем, Педро Гонсалес. Наша надежда уже ушла раньше нас.
   Рори заставил себя повернуться:
   – Мария, пожалуйста, выслушай меня!
   – Я буду слушать тебя, словно Бога! – промолвила женщина, крепко прижимая ребенка к груди.
   – Ты знаешь, что иногда в тело входят злые духи?
   – Да! – подтвердила та, дрожа всем телом и стараясь прикрыть мальчика еще больше своими руками.
   – Так вот, иногда им нужно давать возможность уйти прочь из тела, – продолжал Майкл. – А ты так укрывала своего сына, что злым духам было там тепло и хорошо, и они не бросали мальчика.
   – Ха! – крикнул Педро Гонсалес и его глупое лицо озарилось мыслью. – А что я тебе говорил?
   – Дурак ты и сын дурака, – с яростью прошипела жена. – Придержи язык! Мы должны слушать и молчать. Отец, твои слова входят в мое сердце, словно святое причастие.
   – А теперь, – промолвил Рори, немного нервничая и потирая подбородок, – я тебе скажу, что я сделаю.
   – Я слушаю, отец, – покорно произнесла Мария.
   – Я изгоню злой дух, который убивает маленького Хуана.
   – О, хвала Господу и хвала тебе, падре Рори!
   – Тише! – приказал Рори Майкл. – Если ты будешь делать то, что я сказал, то все получится.
   – Мы видели уже, как старый мул стал молодым, – закивал головой Педро Гонсалес.
   – Итак, – продолжал Рори, – первое: ты будешь держать ребенка весь день на свежем воздухе, в тени деревьев, там, где прохладно и дует ветерок. За твоими девочками может присмотреть и соседка.
   – Они сами могут присмотреть за собой, – выпалила Мария. – Я выполню все. Наш отец уверен, что сильный, холодный ветер не повредит Хуану?
   – Да, уверен, – солгал Майкл. – И еще – сними с него все это тряпье, заверни его в одно одеяльце. Этого будет достаточно. Ночью оставляй открытыми дверь и окна в доме.
   Женщина открыла рот от изумления.
   – А как же ужасный сырой ночной воздух, отец? – запротестовала она.
   Педро безмолвствовал, но задрожал.
   – Это для спасения жизни вашего сына, – напомнил им Майкл.
   – Хорошо, все будет сделано, как ты скажешь, – согласилась Мария.
   – Вместо масла давайте ему немного каши с молоком, но три раза в день. А когда занесете его вечером в дом, то ни один звук не должен потревожить его – ни кашель, ни чихание. Попросите соседей вести себя тихо. Исцеление возможно только в тишине.
   – Ха! – воскликнула Мария. – Мне начинает казаться, что дух будет изгнан.
   – Будьте в этом уверены и никогда не сомневайтесь, – заявил Рори. – Я буду вам помогать и днем, и ночью.
   – Сохрани тебя Господь! – в один голос повторили родители.
   – Да, – вспомнил Майкл, – при ребенке никогда не зажигайте огонь в очаге, это будет страшным ослушанием. Вы слышите?
   – Мы все слышим. Будет сделано так, как ты говоришь.
   – Послушай, Мария, – прошептал муж удивленно, – он перестал плакать. Прислушайся, он больше не плачет. Похоже, тут помогают все святые! Он улыбается, падре Рори!
   – Правда, – промолвила Мария, – зло начинает уходить.
   – Возвращайтесь быстро домой, – завершил Рори Майкл. – Погасите огонь в очаге, откройте дверь, окна и распеленайте ребенка. А затем дайте ему каши с молоком, а если ее у вас нет дома, то попросите у соседей. И увидите, что до утра он будет спокойно спать.
   Они стали уходить, шепча слова благодарности дрожащими губами. Рори смотрел им вслед, а на губах его играла странная улыбка.
   – Просить благословения у меня! – пробормотал он, беззвучно и безрадостно засмеявшись в темноте конюшни.

Глава 5

   Жизнь чудотворца, как Рори убедился в этом, была вовсе безмятежной, а очень напряженной. Три дня он избегал встреч с мексиканцами. К концу этого срока маленькому Хуану стали помогать его непроверенные рецепты. Оказалось, что мальчик может есть простую пищу, что ему легче дышится на свежем воздухе, чем в закупоренном и днем, и ночью доме, в испарениях и дыму.
   И он стал постепенно выздоравливать на открытом воздухе, под сенью дубов, где ползал под солнышком или в тени. Мария клялась, что мальчик начал поправляться, и что морщины на его тоненькой шее стали исчезать. Щечки его порозовели – посмотрите сами, если не верите! И он почти перестал плакать. Вчера проспал всю ночь и проснулся только утром, сразу сердито закричав, требуя, чтобы его покормили.
   Теперь Мария смеялась – какая она была глупая! Подружки-сплетницы навещали ее, садились рядом с ней в тени и удивлялись этому чуду. Они не были уверены, что душа Хуана не была продана дьяволу, но все равно завидовали счастью родителей.
   А как же сам исцелитель?
   Все пеоны, встречаясь с Майклом, незаметно осеняли себя крестом. Однако ему в лицо они лучезарно улыбались. Человек, способный превращать старых лошадей в молодых, спасать угасающую жизнь ребенка при помощи могучего чуда, достоин восхищения и, может быть, поклонения, даже если он и получил свою силу у самого дьявола.
   Это казалось тем более чудом, что исцелитель не прибегал ни к лекарствам, ни к травам, ни к амулетам. Просто взял – и осчастливил, если захотел. Детишки стали прибегать к загону, стояли у изгороди, прижавшись лицами к частоколу, и во все глаза смотрели на великого человека, прогуливавшего по кругу этого свирепого красавца Дока.
   – Что ты сделал мексиканцам? – спросила у него однажды Нэнси.
   – Ничего. Это они думают, что я что-то сделал. Ты же их знаешь, если уж они вобьют себе что-нибудь в голову, то бесполезно их потом разубеждать.
   – Я ходила к этой старой бедной женщине, прикованной к постели, матери двух угрюмых братьев – Алонсо и Мигеля. Не знаю, правда, ее фамилию. Я навещала ее два или три раза в неделю. Было страшно смотреть, как она угасала, бормоча бесполезные молитвы за спасение души. Сегодня утром я снова пошла к ней и увидела, что она готовит завтрак своим малышам. Она сказала, что это ты поставил ее на ноги.
   Рори захохотал:
   – В этом нет ничего особенного. Сначала она думала, что хочет умереть. Жизнь для нее ничего уже не значила. Но когда она услышала о младенце… – и он замолчал.
   – Да, я знаю, – кивнула Нэнси. – Это ребенок Марии. Все пеоны говорят об этом чуде. Ты и в самом деле врач, Рори?
   – Какой там врач! Но старая Алисия услышала об этом. Она послала за мной и попросила, чтобы я ее омолодил. Я уже не могу смеяться над ними. Они думают, что я в состоянии сделать все. А эти Мигель и Алонсо стояли радом и смотрели с такой ненавистью на меня, что просто руки опускались. Если бы я засмеялся, то живо бы получил нож в бок. Я посмотрел ей в глаза, они были ясные. Она сказала мне, что совсем обессилела и уже месяц не поднимается с постели. И я пообещал ей вернуть молодость.
   – Вот это да! – воскликнула Нэнси.
   – Ну да, я приказал ей вставать каждый день, ползти к двери и сидеть на солнце до тек пор, пока не закружится голова. Я сказал, что скоро она поправится. И ты знаешь – так и получилось. Она поверила в это – и все! Я ее видел недавно, она сидела на полу, скрестив ноги, и любовалась на себя в зеркало. Сказала мне, что чувствует себя на три года моложе. По-моему, она из чистокровных апачей, ты не знаешь?
   – Похоже на то, – согласилась девушка.
   Рори извлек нож, искусно оправленный в серебро.
   – Вот, Мигель и Алонсо принесли мне это сегодня рано утром до начала работы. Эти головорезы сказали также, что отдают мне свои сердца, – закончил он со смехом.
   Но девушка была серьезна.
   – Эти люди стали подчиняться тебе, – заметила она. – Мало кто мог добиться этого.
   – Смотри, кто там скачет, похоже ему нужна помощь! – вдруг вскрикнул Майкл. – Да посмотри же!
   По дороге, ведущей из долины, ветер мчал облако пыли, которое вдруг развеялось, и из него возник всадник, пришпоривающий лошадь. Когда он приблизился, стало видно, что лошадь скакала из последних сил.
   – Солдат! – закричала девушка. – Видишь, как блестят пуговицы? Они, наверное, пришиты специально для того, чтобы индейцам было легче целиться!
   – Черт побери, сейчас он загонит лошадь! – сердито воскликнул Рори.
   – Это офицер! – уточнила, приглядевшись, девушка.
   Всадник подскакал прямо к ним, натянул поводья и соскочил на землю.
   – Где Уэр? – прохрипел он. – Апачи! Тревога! Прячьтесь в дом! Мужчины, хватайте оружие!

Глава 6

   Это был молодой капитан кавалерии. Рори с восхищением смотрел на него, думая, что для такого геркулесового телосложения нужно было бы соединить двух таких как он сам. Плечи у капитана были широкие, как дверной проем, держался он гордо и прямо. Он был красив особой мужской красотой, и все в нем внушало доверие – от начищенных сапог до чисто выбритого подбородка.
   Однако Нэнси было не до разглядываний, она все еще смотрела на долину:
   – Капитан, апачей не видно.
   Кавалерист обернулся и посмотрел назад. Действительно, в долине никого не было, за исключением скотины, которая паслась на выгоревшей траве. Он что-то пробормотал, а потом сказал вслух:
   – Черт побери, похоже, что меня, Томаса Бэрна, одурачили! Никогда бы не подумал, что мне удастся уйти! Я скакал из-за холма – видите, вон того с плоской вершиной, как вдруг за мной погнались. Краснокожие орали уже буквально за спиной. Я решил спешиться и, повернувшись спиной к горе, принять свой последний бой…
   И капитан Бэрн опустил свои огромные плечи.
   – Но вдруг эта старая трясущаяся кобыла понесла меня прочь. Я думал о ней хуже, чем она есть на самом деле. Вместо того, чтобы свалиться на месте, она оставила далеко позади себя этих индейских доходяг.
   – Если ты такой специалист в лошадях, – сказал Рори, – то не забудь о своей спасительнице. А то она сейчас сдохнет, если ей не помочь.
   Капитан взглянул на Майкла и нахмурился. Но сразу же улыбнулся;
   – Представляю, каким идиотом я сейчас выгляжу. Прискакал сюда, поднял тревогу и загнал свою собственную лошадь. Ты прав, мой друг. Моя старуха вся дрожит и может сдохнуть, если я ей не помогу.
   Нэнси послала одного из мексиканцев, чтобы тот обследовал долину и доложил о реальности угрозы. Затем вместе с Рори помогла капитану завести лошадь в загон и успокоить ее. Та понемногу начала приходить в себя, хотя окончательно оправилась только через несколько дней. Рори сам лечил ее при помощи бренди, укрывал бедное животное, и, наконец, сказал, что если ей дать хорошую пищу и отдых, то она и сама выздоровеет.
   Однажды, когда молодые люди прогуливались, капитан обратил внимание на вороного жеребца, переливающегося на солнце в загоне.
   – Вот это красавец, – заметил он. – Это конь мистера Уэра?
   – Нет, это мой жеребец, – ответил Рори.
   – Понятно, – протянул Бэрн. – Ты знаешь, в какую лошадь вкладывать деньги. Никогда не видел такого славного коня. Ты посмотри, как он бегает! А забор-то всего в восемь футов, он никогда не пробовал перепрыгнуть его?
   – Да пока нет. Была бы изгородь ниже – может быть тогда. Я его постоянно злю, чтобы он нападал на любое существо, похожее на человека, которое пытается проникнуть к нему в загон.
   – Чтобы нападал? – воскликнул капитан. – Ты учишь его, чтобы он кидался на человека? Не может быть!
   – Ну смотри же, – ответил Рори и достал откуда-то подобие чучела, сделанное из мешков и перетянутое кожаными ремнями, и швырнул его за изгородь. Жеребец нанес ему удар задними копытами, когда оно еще было в воздухе, припечатав его к столбикам изгороди. Не дав ему упасть, вороной зверь снова набросился на чучело, пиная его передними ногами и разрывая зубами. С оскаленными зубами, раздувающимися покрасневшими ноздрями, горящими глазами, жеребец напоминал дракона.
   Майкл свистнул, и конь прыгнул к нему через весь загон, оставив истерзанное чучело в покое. Когда Рори достал его из загона, то они увидели, что из многочисленных дыр вываливаются клочья соломы.
   Капитан покачал головой.
   – Человек умер бы уже раз десять, если бы этот убийца так отделал его, – проговорил он. – Мустанги и так дикие, зачем же ты хочешь сделать из него дрессированного дьявола?
   – Потому что это земля индейцев и мексиканцев, – ответил Рори, – и если он не сможет защитить себя, то я его быстро потеряю. Я делаю из него убийцу для того, чтобы отбить охоту у конокрадов. Думаю, что в этих краях живут самые опытные воры в мире.
   Капитан вздохнул и кивнул.
   – У меня увели пятьдесят отборных лошадей, так что мне совсем не хочется восхищаться их воровским мастерством. Теперь я понимаю, зачем ты его так натаскиваешь. Надеюсь, он загрызет хоть парочку этих краснокожих.
   У Бэрна спросили, как случилась эта неприятность, но тут вернулся с прииска Уэр, и рассказ пришлось отложить. Рори взглянул на капитана и «полковника», стоящих рядом, и не мог не восхититься этой парой, так прекрасно они смотрелись вместе: оба одного роста, крепкого телосложения, с величавой осанкой. Пожимая руки, они окинули друг друга оценивающим взором и, казалось, каждый молчаливо согласился, что никогда еще не встречал такого стоящего мужчину. Они стали приятелями с первого взгляда.
   Рори представил:
   – Полковник Уэр, а это – капитан Бэрн.
   – Вы служили в армии, сэр? – спросил Бэрн.
   – Увы, – ответил Уэр, ему уже не раз приходилось отвечать на этот вопрос. – Не служил и очень жалею об этом. Всегда мечтал, но просто не пришлось. Служил немного в резерве – но это так, не в счет.
   Капитан Бэрн заметил, что нерегулярные части доблестно воевали с врагами страны. Но его собеседник скромно усомнился в этом. Оказалось, что капитан окончил Вест-Пойнт всего два года назад.
   Дин Уэр был так рад встретиться с офицером регулярной армии – «дипломированным офицером», как он выразился, – что все еще продолжал трясти его руку. О Рори и Нэнси забыли. Когда все домочадцы были представлены капитану, наступило время ужина, и он смог рассказать о своем приключении только после еды.
   Во время повествования на его щеках проступила даже краска стыда, но это был настоящий мужчина, способный посмеяться над собственными промахами, и Рори испытывал к нему все большую симпатию.
   Только неумный человек может упорствовать в своей глупости, но капитан был явно не таков. При случае он не преминул бы поймать судьбу за хвост, даже если она была бы в образе бизона. Удары же ее он научился сносить без жалоб.
   Итак, полковник Селлерс послал его из форта Ранкин с заданием приобрести несколько лошадей под седло и хороших мулов для повозок. Капитан не взял с собой солдат, решив, что хватит и полдюжины мексиканцев, которые работали в форте, хорошо зарекомендовали себя и могли служить проводниками, помочь в заключении сделок за небольшие комиссионные и пригнать купленных животных.
   Ему удалось купить неплохих коней. За десять дней он отобрал двадцать жеребцов и тридцать отличных мулов, небольших, но очень выносливых. Бэрн уже направлялся с ними в форт, когда однажды вечером случилось это происшествие.
   Его люди разбили лагерь и отпустили табун пастись, как вдруг увидели огромное количество диких лошадей, галопом несущихся по склону горы. К ужасу капитана, они скакали прямо на них. Он заметил, что ветер дул в сторону мустангов, но, похоже, они не боялись запаха человека. Бэрн подумал, что, наверное, этот табун спустился из далеких, скрытых высоко в горах долин, и ни одна лошадь еще не встречалась с человеком.
   Капитану это предположение казалось вполне реальным. А почему бы и нет? Здесь, на краю света, всего можно ожидать! Вот что значила Аризона для Томаса Бэрна.
   В его голове неожиданно родился отличный план – послать своих людей, чтобы они без шума окружили дикий табун и загнали его сюда, а потом со всеми лошадьми явиться в форт. Тогда у него будет сто лошадей вместо пятидесяти, к тому же и государственные деньги будут сэкономлены. Он уже представлял себе, как ему выносят благодарность за этот подвиг с формулировкой – за доблесть, заслуги и смекалку.
   – А затем, – продолжал офицер, – как вы думаете, что случилось с приближающимся табуном?
   Он посмотрел на всех сидящих за столом, светлые усы его даже встопорщились от вновь переживаемого волнения.
   – Я знаю, – промолвила Нэнси.
   – Вы?
   – Я.
   – Да откуда вам знать? Ни за что не угадаете! – самоуверенно воскликнул капитан. – Ладно, можете попробовать.
   – Я думаю, случилось вот что, – сказала девушка. – Сзади табуна, на последних мустангах скакали апачи, крича, словно сумасшедшие, и размахивая руками, старались направить эту дикую массу на ваших пасущихся лошадей.
   Капитан с изумлением открыл рот.
   – Боже праведный, мисс У эр, – смог вымолвить он, – вам уже кто-то это рассказывал?
   Даже «полковник» Уэр забыл о своем благоговении перед офицером регулярной армии Соединенных Штатов и позволил себе ухмыльнуться.
   – Эти краснокожие бандиты делали так и раньше, – ответила девушка. – А мексиканцы разве ничего не учуяли? Они должны были догадаться!
   – Не удалось мне спросить у мексиканцев, что ори тогда думали. К счастью, у меня под рукой были поводья моего собственного коня, я прыгнул в седло и крикнул мексиканцам, чтобы они скакали за мной в атаку.
   – Вам повезло, что они не сделали этого, – заметила девушка.
   – А как вы угадали, что они не поскакали?
   – Мексиканцы не любят драться с апачами. А если бы они поскакали за вами, то не носить бы вам сейчас свой скальп.
   – Ну так вот, мои люди разбежались кто куда, – продолжал капитан с простодушным видом. – А я подумал, что глупо одному тягаться с целым племенем – и стал спасать свою жизнь. Два раза, я честно говорю, два раза мои преследователи швыряли копья, и те пролетали в дюйме от моей головы. А уж пуль свистело вокруг меня! Но слава Богу, все кончилось благополучно.
   И, посмотрев на присутствовавших за столом, Томас Бэрн покраснел и рассмеялся.

Глава 7

   Все тоже засмеялись, кроме миссис Уэр, которая в страхе прикрыла глаза, живо представив себе погоню за симпатичным капитаном. Затем «полковник» Уэр рассердился и стукнул кулаком по столу:
   – Вот что я вам скажу. Не будет в этой стране ни покоя, ни даже надежды на мир и порядок, пока не будут усмирены апачи.
   – Осмелюсь заметить, вы правы, – согласился капитан, – но как их усмирить?
   – Когда я говорю «усмирить», – продолжал «полковник», садясь на своего любимого конька, – то я имею в виду «уничтожить»!
   – Вот как! – пробормотал Бэрн. – Уничтожить?
   – И только. В этом единственная надежда для всей огромной территории Аризоны. Это же богатая земля, сэр. Богатая пастбищами и невероятным количеством ископаемых. Если бы только не проклятые апачи – убийцы, предателя, воры! На них надо охотиться, как на волков, расставить капканы, назначить цену за голову. Заманить их флагами перемирия, обещаниями, любой наживкой, а затем безжалостно и хладнокровно перестрелять.
   За столом воцарилась тишина, все были напуганы, особенно капитан. Он взглянул на Рори Майкла с немой просьбой объяснить эти ужасные слова, но тот был целиком поглощен ужином, как будто ничего особенного сказано не было.
   «Полковник» увидел, что его речь произвела должное впечатление и испытал явное удовольствие. Затем он продолжил:
   – Я вижу, Бэрн, что вы удивлены, но это в основном потому, что вы не пожили среди этих негодяев с мое. Вы не знаете всего об их набегах, резне и варварских зверствах.
   – Почему же, я много слышал об этом, – не согласился капитан. – Но все же я считал, что они тоже люди.
   – Черта с два! Звери это, а не люди.
   – А я думаю, что индейцы – хорошие ребята, – неожиданно вмешался Рори Майкл.
   – Вот это да! – только и смог вымолвить «полковник».
   Он скосил глаза на Рори. Все это время он испытывал смешанные чувства к этому парню. Несмотря на кровожадные высказывания об апачах, в действительности «полковник» был добродушен, и он был рад, что в его доме спасли и возвратили к жизни этого приблудного странника. Но ему очень не нравилось, как Майкл вел себя с мексиканцами. Во-первых, он не мог понять в нем отсутствия должного достоинства. Как это белый человек мог фамильярничать и играть в кости с мексиканцами-батраками! Во-вторых, «полковник» презирал знахарей и других врачевателей-шарлатанов, будь они красные, белые или черные. И, наконец, как долго этот Рори будет бездельничать и слоняться по прииску? Да, то что он спас лошадей, стоило во много раз больше, чем Майкл мог съесть и за более долгое пребывание здесь. Но все же «полковник» чувствовал, что гордый человек не стал бы так засиживаться, ничего не делая и только дурачась со своим вороным и болтая с тупыми мексиканцами.
   Уэр все же не удержался и неодобрительно процедил в своей манере:
   – А позвольте спросить, мистер Майкл, что же вы такое знаете об индейцах?
   – Ну, когда я плелся по следу Дока, – так зовут моего жеребца, – объяснил тот, – я повстречался с апачами.
   – И они не сняли с вас скальп? – съязвил «полковник».
   – Даже и не пытались. Когда они увидели, кого я преследовал – скелет, еле волочащий ноги, – они сказали, что тут не обошлось без колдовства. Они заговорили со мной по-испански, так что я их понял, и предложили поймать этого коня для меня.
   – А вы им и поверили! – вскричал «полковник». – Однако удается вам ладить с цветными!
   Он с трудом мог скрыть свою насмешку. Рори взглянул ему прямо в лицо, странно улыбнувшись:
   – Да, удается. Я сказал им, что если кто-то притронется к коню, то рука его отсохнет. И похоже, они поверили. По крайней мере, пробовать они не стали.
   Он засмеялся.
   – А почему вы не разрешили, чтобы они поймали его вам? – спросила Нэнси.
   – Знаете как бывает, когда долго корпишь над какой-то работой, то начинаешь считать ее своим личным делом и хочешь непременно сам довести ее до конца. Я отказался от их помощи, но тем не менее апачи предложили мне еду и все, что у них было.
   – Так они и накормили вас? – спросил «полковник».
   – Хотели, но я не взял их еду.
   – Отказались! – воскликнула Нэнси. – Почему?
   Майкл нахмурился и опустил голову.
   – Нэнси, – сказал он, – наверное, к тому времени я стал не совсем нормальным. Мне казалось, что между мной и Доком идет честный поединок. До конца. Один из нас должен был либо выиграть, либо умереть. Вот такие мысли одолевали меня.
   – Странная фантазия, – пробормотал «полковник».
   – Да, странная, но душа моя уже зачерствела, и я заупрямился, как ребенок. Сама победа уже не имела большого значения, главное было, как победить. И мне, и Доку пришлось перейти на подножный корм.
   – Но ведь вы же не могли пастись, словно лошадь! – глубокомысленно заметил «полковник».
   – Человек может набрести на перепелку или дикую курицу в прерии, изжарить их и насытиться намного быстрее, чем нужно лошади, чтобы попастись вдоволь. После того как кончились патроны, мне пришлось перейти на ягоды, кору, коренья. Иногда удавалось подбить камнем или палкой глупую куропатку или поймать в силок зайца. В общем, между нами шла равная борьба. Мы оба изголодались… Поэтому было бы нечестно позволить индейцам вмешаться и все испортить.
   Он замолчал, задумчиво глядя вдаль.
   – Самолюбие взыграло? – спросила девушка.
   – Да. Вы меня поняли. Заговорило самолюбие, и я отказался. Они шли в полумиле за мной еще три дня. И этим они помогли мне, в присутствии зрителей я не мог не победить. И вот на третий день а поймал его. После этого они устроили для меня целое представление – скакали вокруг меня, подбрасывали и ловили свои копья, вопили и гикали. Так они праздновали мою победу. А затем апачи ускакали.
   – Так и не накормив вас? – задала вопрос Нэнси.
   – Нет. Они сказали, что если я колдун, то смогу из воздуха взять все, что мне нужно, раз я уже достиг своей цели, – закончил с улыбкой свои рассказ Рори.
   Капитан Бэрн прошептал, не отводя глаз от лица Майкла:
   – Никогда в жизни не слыхал ничего подобного…
   – А Рори и сам не похож на других! – заметила Нэнси.
   Отец и мать взглянули на нее, но она лишь пожала плечами, как будто хотела подтвердить, что придерживается своей точки зрения.
   – Да, вам удался этот фокус-покус и вы сохранили свой скальп, – обратился к Рори «полковник». – Но вы ведь только что слышали, как капитан еле-еле унес ноги от этих разбойников.
   Майкл улыбнулся:
   – Я слышал, как капитан Бэрн говорил, что они едва не попали в него копьями. И меня удивило, что они не могли попасть в него из винтовок, если расстояние позволяло даже метать копья.
   – Постойте! – воскликнул капитан. – Вы хотите сказать, что индейцы убили бы меня, если бы захотели, и что они просто дали мне уйти?
   – Они играли с вами. Вот и все, – ответил Рори.
   – И с вашими пятьюдесятью лошадьми тоже, – с сарказмом заметил «полковник».
   – Воровство считается у индейцев не пороком, – сказал Рори Майкл, – а доблестью. Они учатся ему и восхваляют его. Хороший вор, по их поверью, почти что как хороший воин.
   – По их поверью! – фыркнул «полковник». – Эти негодяи всегда верят в то, что им выгодно, и не упустят удобного случая, как и все преступники. Недоноски, убийцы, звери в человеческом обличье! Вы бы лучше поговорили со стариками, которые живут у гор, – они бы вам порассказали об этом краснокожем сброде.
   – Я лучше поговорю с самими апачами, – ответил парень. – «Полковник» Уэр, а сколько раз в жизни вы разговаривали с индейцами?
   Тот даже подскочил с места и уставился на Рори.
   – А сколько раз я должен был с ними говорить? – закричал он. – Я их отлично знаю по их делам. Слова остаются словами!
   – Я тоже так всегда считал, – проронил Майкл.
   – А апачи творят такое, – добавил «полковник», – что стали притчей во языцех.
   – Я бы все-таки узнал их получше перед тем, как осуждать.
   Все вдруг поняли, что разговор вышел за рамки спокойного обсуждения. В воздухе назревала гроза, и первым это понял «полковник».
   Он собрался с силами, с важным видом насупил брови и, словно Юпитер, приготовился метать громы и молнии.
   Внезапно его остановил спокойный голос дочери:
   – Отец, не двигайся! Сзади две винтовки нацелены тебе в спину.
   Рори Майкл посмотрел в том направлении, не поворачивая головы, и увидел два ствола. А за ними в темноте неясно, словно полустертый карандашный рисунок, маячили зловещие фигуры двух индейцев.
   – Никому не двигаться! – скомандовала девушка все тем же удивительно спокойным голосом. – Если бы они хотели нас убить, они выстрелили бы до того, как я их увидела. Что-то здесь не так!
   Дверь на веранду внезапно распахнулась, и в комнату шагнул вождь апачей, его длинные волосы были рассыпаны по плечам, а головной убор из перьев опускался сзади до самого пола. Он был безоружен. Да ему и не было необходимости носить оружие, так как за ним темнела толпа воинов, а слабый мерцающий огонь отсвечивал на многочисленных стволах.

Глава 8

   Миссис Уэр бросила на незваного гостя испуганный взгляд, затем крепко зажмурилась и стала быстро шептать молитву. Все остолбенели, кроме Рори Майкла. Он спокойно перевел взгляд с нацеленных из окон винтовок на рослую фигуру вождя у двери.
   Подумал было схватить лампу, стоящую посредине стола и швырнуть ее в вождя, но понял, что едва протянет руку, как получит пулю в голову. При стрельбе с упора на таком расстоянии очень мала вероятность промаха.
   Вождь заговорил на хорошем испанском:
   – Я пришел ко всем вам как друг. Большой вождь, потерявший пятьдесят лошадей, получит свой табун обратно. Мои молодые воины уже гонят его сюда, они немного отстали. Я только прошу, чтобы мой отец вернулся к моему племени.
   И он в упор посмотрел на Рори Майкла.
   – Он имеет в виду вас, Рори, – тихо сказала Нэнси. – В чем здесь дело?
   – Не знаю, – ответил тот, – есть одно странное подозрение, ведь он назвал меня «отец». Ладно, все равно я должен идти.
   – Черта с два, Майкл, – сказал капитан Бэрн, и его решительный подбородок угрожающе выдвинулся вперед, – они вас не уведут, мы будем драться до последней капли крови!
   – Если вы поднимете хоть мизинец, – ответил Рори, – считайте себя покойником. У этих ребят какое-то дело. Я не думаю, что они убьют меня, так что я пойду.
   И он встал.
   – Хорошо, мой друг, – обратился он к индейцу, – я пойду, только скажи, зачем я тебе нужен.
   – Мой сын, – промолвил вождь, – раньше был игривым, словно жеребенок весной, и сильным, как северный ветер. А теперь он стал слабым стариком. Вот почему а пришел за тобой, отец.
   – Но ведь я не врач, – удивился Майкл. – Я нс знаю, как лечить людей. Если ты возвратишь лошадей капитану, то он сможет переправить твоего сына в форт, а там есть врач.
   – Я обещаю, что позабочусь о твоем сыне, – добавил капитан. – Он будет в полной безопасности.
   Вождь ничего не ответил, лишь его ноздри стали раздуваться.
   – Белый человек говорит очень гладко. Очень приятно слышать, как он говорит. Но мой сын умирает, и я пришел к мудрецу, который уже вылечил многих. Я – не мексиканец, – продолжал он. – Когда ты исцелишь моего мальчика, я осчастливлю тебя многими подарками. В стадах Встающего Бизона гуляет много лошадей. Есть украшения из перьев, есть и золото, которое так любят все бледнолицые. Все, что увидят твои глаза, будет твоим.
   – Спорить бесполезно, – спокойно произнесла Нэнси. – Придется вам идти, Рори.
   – Вижу. Так что до свидания. «Полковник», когда я вернусь, то расскажу вам, на что похожи апачи у себя дома. До свидания, миссис Уэр. Капитан Бэрн, я рад, что вам возвратят лошадей.
   – Да будь они прокляты! – с откровенной неприязнью воскликнул капитан. – Если вы, Майкл, должны платить за это своей жизнью.
   Нэнси встала, обошла вокруг стола и взяла Майкла за руку:
   – Похоже, что вы не очень напуганы?
   – Я верю в удачу, – ответил Рори. – И я не считаю их зверями. Они – люди, даже если их кожа и красная. До свидания, Нэнси.
   – До свидания. Жалко, что у нас не было времени познакомиться поближе.
   – Время нам не помогло бы, ни вам, ни мне, – невразумительно ответил тот. – Но я вернусь, и мы увидимся снова. Скажите старой Алисе, чтобы она гуляла по часу каждый день на открытом воздухе. И пусть Мария продолжает делать своему ребенку то, что она делает сейчас. Еще раз – до свидания всем!
   И он повернулся к вождю:
   – Я готов, Встающий Бизон. Я оседлаю коня, можешь послать своих людей со мной.
   Ни один голос не посмел нарушить тишину, когда Рори, миновав индейца, вышел из комнаты.
   Ступив на веранду, он ожидал, что на него набросятся со всех сторон воины, толпившиеся там. Но прозвучало несколько гортанных слов вождя, и те расступились, пропустив Майкла. Трое, однако, последовали за ним к конюшне, двое за спиной и один по правую руку.
   Жеребец узнал его шаги и призывно заржал. Рори окликнул его в ответ.
   – Даже лошади понимают твою речь, отец! – заметил индеец, идущий рядом.
   Майкл не ответил. Он подошел к жеребцу и предупредил апачей, чтобы держались от него подальше, так как Док буквально зверел, когда к нему приближались чужие. Он оседлал коня, вывел его в загон и вскочил в седло, заметив, что около двадцати верховых индейцев уже ждали его за изгородью. Рори выехал в ворота, его окружили, и весь отряд помчался бешеным галопом по дороге, спускающейся в долину.
   Оглянувшись через плечо, Майкл увидел, как свет в окнах дома Уэра замигал и исчез за возвышением. Осталось только мерцание звезд в безоблачном небе и широкие тени гор, окаймляющие тропу.
   Вдруг один молодой апач, кожа которого медью блестела даже при свете звезд, приблизился к нему, пришпоривая маленькую юркую серую кобылу, закусившую удила.
   – Давайте – кто быстрей доскачет до деревьев, отец! – крикнул он по-испански и указал на дубовую рощицу возле второго поворота дороги.
   Рори расхохотался – вся его вторая тайная жизнь, дикая и невероятная, пронеслась перед ним. Он снова был в центре бури, и ему это нравилось.
   – Давай, к деревьям! – закричал он в ответ. Серая кобыла рванулась вперед, оставив вороного жеребца позади.
   Сердце Рори упало, он вогнал пятку между ребер Дока, но конь лишь удивленно повернул к седоку голову, нисколько не увеличив скорость.
   Существуют, наверное, в мире лошади, словно пришедшие из сказок, созданные для того, чтобы радовать глаз, а не служить для выигрывания ставок. Прекрасный жеребец был одним из таких.
   Тогда Майкл наклонился и прошептал что-то коню, а в его собственных ушах не смолкал грубый, издевательский смех апачей, ведь серая кобыла была уже далеко впереди.
   И вороной ринулся вперед. Резкий переход на галоп чуть не выбросил наклонившегося всадника из седла. Звезды над головой устремились назад, ветер вонзился в глаза, и ему пришлось прищуриться, словно вглядываясь в мелкий текст. Конь летел стрелой, толпа индейцев осталась позади. Справа Рори удалось различить неясные очертания табуна лошадей, направляющегося к прииску Уэра. Встающий Бизон не бросал слов на ветер.
   Но у Майкла не было времени, чтобы думать об этом. Похоже было, что резвая серая лошадь стоит на месте, но на самом деле она неслась изо всех сил. Хвост у нее вытянулся в струну, а грива хлестала прямо в лицо наезднику. И все же вороной догонял ее гигантскими скачками с невероятной легкостью. Вот уже его ноздри поравнялись с ее хвостом, прыжок – и он наравне с крупом, затем – с передними ногами, с головой. Размазанным пятном промелькнули справа дубы, конь промчался мимо них на полном скаку.
   Рори снова окликнул Дока. Как было бы легко вот так взять и уйти от этих индейцев, но нет, он успел заметить винтовку в чехле под коленом того индейца, который вызвался состязаться с ним. Поэтому он окликнул Дока, придержал его поводьями, и тот перешел на неторопливый, размеренный шаг.
   Майкл хорошо знал этот аллюр, он напоминал ныряющий полет ласточки, такой же плавный, как и движение крыльев в воздухе. Но даже этот бег оставлял позади индейских лошадок, тяжело скакавших галопом. Рори Майкл повернул лицо к звездам и засмеялся. Под этими звездами, жаль, не было рядом хорошенькой Нэнси Уэр, но было кое-что получше – долгая неизвестная дорога, которая никогда не кончалась для него и которая сейчас обещала открыть ему новые чудеса.
   Апачи, наконец, догнали его и с шумом столпились вокруг. Его соперник по скачкам тоже смеялся. Смеялись все эти дикие индейцы. Где же были их высокомерие, важность, сдержанность? Толпа трещала и галдела, словно сборище сорок.
   – Волшебный конь! Заколдованный! – кричал парень, бросивший Рори вызов. – Он был позади меня, потом – рядом, затем – спереди, и все это в одно мгновение! А ведь моя кобылка тоже не стояла привязанной к дереву. Волшебный конь!
   Ему ответил громкий голос вождя:
   – А разве он ездил бы на обыкновенной лошади? Этот конь спустился с неба, это вождь всех лошадей, он может скакать даже по облакам. Мы нашли удачу, мой сын обязательно выздоровеет!
   И он закричал, выбросив над головой загорелую руку, сжимая копье. Обитое железом древко длиной в четырнадцать футов закачалось над воинами.
   Рори Майкл смотрел на него с восхищением. Как бы ему хотелось быть одним из этих людей – на диком коне, полураздетым, свободным от дурацких законов, свободным, словно ветер.
   А разве это невозможно? У кого сильное сердце, тот добьется всего. Еще в детстве он слышал, что так говорил один мудрый старик. Он не мог сейчас вспомнить его лицо, остался в памяти лишь надтреснутый голос говорившего. И слова глубоко запали в его душу: у кого сильное сердце, тот добьется всего!

Глава 9

   Скакали они всего часа три; пересекли долину и затем по ущелью, тянущемуся на север, стали медленно подниматься в горы. Еще не наступила полночь, когда они выехали на холмистое плато, на котором, словно звездочки, горели костры и отсвечивали вигвамы.
   Их приближение услышали издалека. Воины и подростки примчались к ним навстречу верхом, вихрем закружились вокруг, словно листья на ветру, сопровождая их к селению.
   Крики, потрясания оружием произвели на Рори Майкла впечатление. У белых это посчиталось бы мальчишеством, бахвальством, но только не у апачей. Этих воинов боялись, словно огня, мексиканцы. И если им нравилось вести себя не так, как обыкновенные люди, то они имели на это право.
   У Рори не было страха, когда он въезжал в этот шумный лагерь. Их встречала стая собак, похожих на волков, прыгающих вокруг лошадей. Из вигвамов выбегали маленькие голые дети, освещаемые отблесками костров, женщины же продолжали работать и не отвлекались. Казалось, что они были заняты и днем, и ночью.
   Его коня взяли под уздцы и повели к вигваму, который был больше остальных. На нем было нарисовано огромное красное солнце с расходящимися синими лучами. Рори спешился по приказу вождя. Одновременно входной полог откинулся и навстречу вышла высокая женщина, почти такого же роста, как Встающий Бизон, только более величественная. Черты ее лица и грациозная осанка небыли характерны для апачей.
   Встающий Бизон указал ей на Майкла и заговорил по-испански, Рори оценил учтивость вождя.
   – Вот этот человек. Все, что мы слышали о нем, – правда. Мы видели скорость его коня. Так обыкновенная лошадь скакать не может. У него есть крылья, хоть их и не видно. Немедленно отведи его к нашему сыну.
   – Сейчас ему нельзя войти, – ответила та тоже по-испански. – В вигваме – Большой Конь. Он колдует, зажигает душистую траву и окуривает жилище с четырех сторон света.
   – Скажи Большому Коню, пусть поторапливается, – приказал вождь. – Я должен войти!
   – Он очень рассердится, – испугалась скво.
   – Пусть он сердится, лишь бы наш сын выжил! – промолвил Встающий Бизон.
   Она покорно склонила голову и снова вошла в вигвам. А тем временем незнакомца окружила куча людей. Воины, старики, молодые, мальчишки и девчонки, матери с грудными детьми, собаки, даже приблудный ослик, застрявший в толпе и терпеливо переносящий давку. Все пытались протолкаться к нему поближе! Рядом горел костер, его колеблющийся отблеск мерцал на лицах, выхватывая их из темной массы. Переговариваясь и с удивлением таращась на Рори, индейцы напирали и напирали, пока это не надоело вождю.
   Он пророкотал несколько слов, толпа сразу же отпрянула, и Рори заметил, что многие мужчины и женщины вдруг опустили головы.
   Встающий Бизон вежливо объяснил гостю:
   – Я сказал им, что они глупые, и если вдруг толкнут моего отца, то у них у всех отсохнут руки. Так что у тебя будет много места здесь. Я, конечно, знаю, что ты добрый и не сделаешь того, чем я им пригрозил.
   Майкл только собрался сказать, что эта угроза далека, как звезды, от его возможностей, но вовремя вспомнил, что прошлые отречения не помогали. Они не произвели никакого впечатления ни на мексиканцев, ни на боевого вождя апачей. Пусть они что хотят, то и думают о нем, слова не помогут, а скажут сами за себя только дела.
   Из вигвама снова вышла скво и тихо обратилась к вождю. Тот явно заволновался.
   – Отец, – стал он объяснять Рори, – сейчас Большой Конь смотрит на моего сына «красным глазом». Ты не знаешь, что это значит?
   – Нет, – ответил удивленный Майкл. – Никогда не слышал о таком.
   – «Красный глаз», – продолжал тот очень серьезно, – это амулет нашего великого знахаря, Большого Коня, которым он творит чудеса. Может, хоть это поможет. Однако сомневаюсь, что его чары настолько сильны, чтобы вылечить моего сына. Правда, при помощи «красного глаза» Большой Конь предсказал многое. Он указывал удачные пути для наших воинов, мы захватили много скальпов и одержали множество побед. Но с моим мальчиком у него пока ничего не излучается. Можем ли мы войти и посмотреть, как он творит чудо при помощи «красного глаза»? – спросил он скво.
   – Идите, если осмелитесь, – ответила женщина. – Но я лучше постою и подожду здесь, в темноте. Однажды я уже видела его с «красным глазом», до сих пор при одном воспоминании у меня все стынет внутри и мои кости становятся легкими, словно у птицы.
   – А ты боишься, отец? – спросил с тревогой вождь у Рори.
   – Я не боюсь. Совсем.
   – Тогда входи первым. Если злой дух вылетит на нас из «красного глаза», ты встретишь его своим колдовством и отбросишь его, ведь правда?
   – Сделаю все, что смогу. «Но иногда, – спокойно добавил он, – злой дух может причинить зло и доброму духу. Ладно, скоро увидим. Скажи мне только, что с твоим сыном?
   – Если бы ты увидел его всего три месяца назад… – начал вождь. – Он был самый высокий среди своих ровесников, самый сильный, бегал быстрее всех и увереннее всех держался в седле. А из игрушечного лука насмерть поражал птиц. Научился стрелять из винтовки, глаз у него был меткий, рука – верной. Он был таким веселым и счастливым, что мой народ дал ему имя Южный Ветер, потому что южный ветер прогоняет ночью тучи и охотиться становится легко; он приносит теплую погоду зимой, и счастье приходит в вигвамы. Но вдруг Южный Ветер заболел, это было похоже на лихорадку. Он слег, кожа его стала горячей и сухой, глаза были раскрыты, но ничего не видели. К нему обращались, но он ничего не понимал, ему становилось все хуже и хуже. Я решил обратиться к Большому Коню. Это – великий знахарь, он вылечил много людей. Он, бывало, возвращал к жизни умирающих, тех, кто уже сами знали, что они одной ногой ступили на тропу, идущую сквозь тьму. Но Большой Конь спас их и вернул им жизнь. Так вот, я послал за ним, и он занялся моим сыном. Он трудится и трудится вот уже целые три месяца!
   – А как он трудится? – прервал его Рори.
   – Он так работает каждый день, что пот градом катится с его тела, он даже похудел, танцуя священный танец, потрясая своими амулетами, стараясь изгнать злого духа. Он окуривал мальчика благовониями, и они постоянно дымились в вигваме, купал его в горячей душистой воде каждый день, затем заставлял его прыгать в холодную воду…
   – Каждый день – душистая горячая вода, а затем холодная? – резко переспросил Рори.
   – Да, – подтвердил тот. – Все апачи знают, что это очень хороший способ вылечить больного. Так вот, оказалось, что на время это помогло… Большой Конь стал побеждать, злой дух в моем сыне ослаб и готов был совсем уйти. На несколько дней глаза его снова стали видеть, и он поправился. Но после этого силы вновь покинули его.
   – И знахарь каждый день его купает в теплой воде, а затем – в холодной?
   – Да, почти что каждый. Но иногда мы разбивали лагерь вдали от воды, и это было плохо. Удавалось лишь немного смочить его тело ледяной водой, после того, как он пропотевал. Наверное, в этом была и моя вина, нужно было всегда останавливаться возле чистых прохладных рек или ручьев. Возможно, в этом причина, как ты думаешь, отец?
   Он задал этот вопрос с большой тревогой. Рори, поежившись при мысли о трехмесячных мучениях мальчика, ответил:
   – Понимаешь, Встающий Бизон, очень тяжело судить обо всем со слов. Я должен посмотреть на твоего сына, может быть я и смогу ему помочь. Но злой дух пробыл в теле целых три месяца – это очень долго.
   – Да, долго, – согласился отец, вздохнув. – Злой дух пожрал почти все его тело, остались одни кости, а лицо – словно череп. Очень мало жизни осталось в моем мальчике.
   И вождь подошел ко входу в вигвам.
   – Что еще ты хочешь узнать, отец? – спросил он.
   – Ничего, – ответил Майкл. – Все, заходим.
   Встающий Бизон приоткрыл пологи жестом пригласил его войти первым.

Глава 10

   Рори увидел внутренний конус вигвама, разбитый на десять сегментов столбиками, на которые были натянуты шкуры, образующие пологие скаты. На земле лежало несколько кожаных подушек, а на двух столбиках висело оружие, уздечки, седла и другое имущество воина. Было видно, что не только отец, но и сын был настоящим мужчиной и полноправным воином племени.
   Каким бы богатством ни обладал Встающий Бизон, он не выставлял его напоказ. Правда, в дальнем углу вигвама лежали два тщательно перевязанных тюка, в которых могло находиться все – от золота до кружев, – но по их виду нельзя было сказать, что этого не имел бы обычный индеец. Единственной роскошью были четыре винтовки, аккуратно прислоненные к столбику.
   В центре вигвама горел слабый огонь, дым от которого поднимался вверх и перед тем, как медленно выйти в отверстие, как бы уплотнялся. Над огнем был установлен треножник, с которого свисал на крюке из железа тяжелый чан, весь в ржавчине и толстом налете сажи. Так он; видно, и стоял на огне целый день. Внутри чана дымилось мясо. Все в жилище было пропитано запахом несвежего варева, который въелся в стены и, смешавшись с резким дымом, щипал глаза.
   Прямо напротив входа лежал на мягких подстилках больной, и Рори показалось, что он видит истощенного ребенка Марии, вдруг повзрослевшего. В глазницах еще мерцали два глубоко запавших огонька, однако сами щеки были такие втянутые, что уголки губ растянулись в ужасной улыбке привидения. Вокруг глазниц темнели круги.
   Рядом с этим телом виднелась нелепая фигура, завернутая в грубую медвежью шкуру, вверху скалилась медвежья морда, а когтистые лапы доставали до самой земли. Это был шаман Большой Конь. Сразу стало ясно, что «красный глаз.» – это необычный амулет: на глазах колдуна была плотная повязка, а посредине лба на шнурке висел большой красный камень, блестевший и переливающийся при тусклом свете костра.
   Рори Майкл с первого взгляда понял, что это рубин, огромный, словно голубиное яйцо, чистейшей воды, богатейшего цвета. Он был поражен размером этой драгоценности, но вспомнил, что одним из любимых развлечений апачей были грабежи старых мексиканских храмов, во многих из которых были сокровища, которые накапливались там веками.
   Уж Рори-то знал цену этого камня! Едва переведя дыхание, он решил во что бы то ни стало заполучить этот рубин. Определившись с камнем, он стал рассматривать самого шамана. Тот обладал приземистой фигурой, типичной для апачей, ногами, способными лишь еле-еле ковылять, а не бегать; широкой грудью, толстой шеей и большой выпирающей челюстью. У него было такое лицо, словно по нему в детстве потоптались и оно навсегда осталось изуродованным. Впрочем, такая внешность была характерна для всего племени.
   Шаман раскачивался из стороны в сторону и пританцовывал. Тело его наклонялось вперед и назад, двигаясь в такт со странным горловым пением без слов.
   В это время вождь, зайдя в вигвам и подняв руку, предупредил бледнолицего, чтобы он не помешал. А сам так и замер без движения у входа. Когда же пенис умолкло, он опустил руку, выждал немного и снова заговорил по-испански, несомненно, для того, чтобы гость все понял:
   – Большой Конь, скажи мне, что увидел «красный глаз»?
   Шаман, окончив свою песню, на минуту замер с высоко поднятой головой, напряженным телом и окостеневшими, словно связанными руками. Сохраняя эту позу, он стал вещать замогильным голосом:
   – Задушу твоего сына, Встающий Бизон, сражается очень злой дух. «Красный глаз» увидел этого демона и сказал моему сердцу, что мы должны быть храбрыми и бороться до конца. И тогда мы победим. Это ужасный дух, хуже чем десять раскрашенных шайен – наших заклятых врагов, вышедших на тропу войны. Только потому что твой сын – это сын великого вождя, он не смог его убить сразу, и я тоже мешаю победе духа. Пусть же наши сердца останутся храбрыми, прикажи и Южному Ветру быть мужественным. Я буду за него бороться!
   Шаман сиял с головы повязку, убрал шнурок и рубин со лба. Он повернулся и, внезапно увидев белого человека, изменил свою повадку.
   – Кто это? – грозно спросил он, глядя на парня.
   – Большой Конь, – обратился к нему Встающий Бизон. – Ты многое сделал для апачей. Ты дал нам победы, много скальпов, лошадей и мулов. Мул выносливее, чем лошадь, так и ты – сильнее и лучше многих шаманов. Вот уже три месяца ты борешься со злым духом за моего сына, но мне кажется, что ему нужно новое волшебство, и я привел великого колдуна. У него белая кожа, но сердце – красное, как и у тебя. Он тоже отец для больных. Пусть попробует и он! Разреши ему попытаться изгнать злой дух!
   Знахарь-апач как будто материализовал вокруг себя свое уязвленное достоинство и укрылся им, словно мрачной мантией. Он долго в упор рассматривал Рори Майкла, затем повернул голову к вождю. Камень вновь появился у него в руке, заиграв отблесками костра на гранях, красных, как кровь, смешанная с огнем.
   – «Красный глаз» говорит мне, – начал шаман хрипло, – что незнакомый колдун не принесет добра племени. Может ли быть апач бледнолицым? Я тебя серьезно предупреждаю – он не может спасти сына. И если он останется в твоем вигваме, Встающий Бизон, то я никогда в него больше не войду. Бросать ли мне то, что я делал для больного? Отвечай сейчас же, выбирай что-нибудь одно.
   Вождь взглянул на Рори. Тот, раздраженный поведением шамана, только пожал плечами и улыбнулся. Честно говоря, в глубине души он мало верил, что даже настоящий врач может спасти загубленную жизнь больного мальчика. Ведь перед ним лежало не живое тело из плоти и крови, а скелет, едва прикрытый кожей. Но все же ирландский характер дал себя знать, поэтому-то он улыбнулся и недоуменно пожал плечами.
   Мозги вождя ворочались с таким усилием, делая выбор, что на его лбу выступил пот. Посмотрев на Майкла, он, похоже, опять отметил его молодость, белую кожу и хотел уже отказаться от его услуг, но тут вдруг больной издал слабый хриплый стон.
   Встающий Бизон громко вздохнул и резко заговорил:
   – Большой Конь, ты очень сильный шаман, и я видел тому доказательства. Но все же бывает не одна тропа, по которой можно вернуться к родному вигваму. Мы попробовали одну тропу и скакали по ней очень долго. Теперь я хочу испытать другую.
   – Ты сказал достаточно, – с ненавистью проговорил колдун. – Удивляюсь, как тебя не поразили люди неба. Но я вижу, как злые духи уже толпятся у входа в твой вигвам. Они не торопятся только потому, что видят меня здесь. Прощай!
   И он гордо направился к выходу.
   Вождь, все еще в благоговейном страхе перед шаманом, неуверенно шагнул вслед за ним и уже хотел заговорить, упрашивая вернуться, но Рори удержал его за руку. Большой Конь вышел из вигвама.
   Вождь проговорил:
   – Теперь, отец, я просто в отчаянии. У меня одна жена и один сын. Ни у кого еще не было такого мальчика. Пообещай мне, что ты спасешь его!
   – Этого, – проговорил тихо Майкл, – я не могу тебе пообещать.
   Апач издал удивленный возглас и беспокойно взглянул на вход в жилище, как будто собирался выбежать и вернуть колдуна.
   – Не могу, – твердо повторил Рори, – но одно я уже точно знаю.
   – Что?
   – Большой Конь лечил неправильно, хоть и очень старался. Но ведь и глупец может безуспешно карабкаться целый день на высокую гору, а слепой, но умный человек может нащупать верную тропинку и быстро взойти на нее.
   Такое живописное сравнение, похоже, произвело впечатление на вождя. Он посмотрел долгим взглядом на Майкла, глубоко вздохнул и с волнением промолвил:
   – Начинай, отец. Мне уйти из вигвама? Ты разговариваешь с духами наедине?
   Рори сказал, спрятав улыбку:
   – Нет, я хочу, чтобы ты был здесь. Ты увидишь, чем я отличаюсь от Большого Коня. Он вызывает духов только в темноте, а я – и ночью, и днем. Позови также свою скво, я хочу посмотреть на мать мальчика.
   Вождь, удивленный, во явно польщенный, поднял входной полог, чтобы выйти, но женщина уже сама торопилась внутрь. В глазах ее светилась надежда, а в озаренном пламенем лице Рори увидел что-то новое. Скво была явно из другого племени – высокая и стройная. Она обладала еще и прекрасными чертами лица, напоминая красивого юношу, несмотря на исхудавшее лицо.
   – Так вот, – продолжал Рори Майкл, – Большой Конь обнаружил только одно – на тело вашего сына напал очень сильный злой дух. Сейчас мы будем изгонять его, может случиться, что это и не удастся, ведь ваш сын слишком долго был в руках у Большого Коня, а он в лечении ничего не понимает. Мне придется призвать всю свою силу.
   Мать печально и тревожно посмотрела на мальчика.
   – Ну что же, приступай, отец… – прошептала она, – начни свой танец, зажги очищающий дым, запой волшебную песню. Видишь, он умирает!
   Бедный Южный Ветер медленно поворачивал голову из стороны в сторону, что-то невнятно шепча беззвучными губами. Сердце Рори заныло, но он заставил себя бодро произнести:
   – Я редко пою, танцую и зажигаю очищающий дым. Я, конечно, могу все это делать, но сейчас нужно другое.
   – Так значит, ты будешь ждать и ничего не делать? – в отчаянии спросил вождь.
   Рори прикрыл глаза. Из всей медицины он знал лишь кое-что о первой помощи, и о том, как бинтовать раны. Он мог даже зашить неглубокие раны, и когда-то сам зашивал их на своем теле. Что же касается остального, то Рори помнил главное – больному помогает отдых, легкая питательная пища и свежий воздух.
   Он открыл глаза:
   – Будете делать все, что я скажу.
   – Конечно! – поспешил согласиться вождь. – Клянусь, я отдам тебе новое седло с серебряными…
   – Не надо клясться, – ответил Рори. – Для начала поднимите полог и откройте вход.
   – Ночной воздух! – воскликнул Встающий Бизон.
   Рори тут же вспомнил мексиканцев и чуть было не засмеялся.
   – Я сделаю ночной воздух благоприятным, я поселю в нем добрых духов.
   Вождь и его жена сразу поспешили к пологу и стали поднимать его вверх. Внутрь ворвался поток свежего воздуха. Дым, скопившийся вверху вигвама, стал пластами опускаться вниз и рассеиваться.
   Рори подошел и сел рядом с мальчиком. Взяв его руку, он пощупал пульс, тот был очень слабый и неровный: то быстрый, то медленный. Дышал мальчик медленно и неглубоко, кожа у него была холодной и сухой. Казалось, перед Майклом лежал уже мертвец. Волна мрачной безнадежности нахлынула на Рори. Он перевел взгляд и встретился с проницательными глазами матери,
   – Все будет хорошо, – промолвил Рори и заставил себя улыбнуться.
   Тотчас он и сам почувствовал себя лучше и увереннее.

Глава 11

   Майкл серьезно занялся мальчиком, предположив, что следует держать больного в тепле. Чтобы он не задохнулся под тяжестью, Рори убрал лишние одеяла и снова прислушался к дыханию и пульсу. Они стали немножко увереннее, голова уже не болталась так безнадежно и безжизненно из стороны в сторону. Но время от времени в вигвам врывались громкий лай собак или крики индейцев. При каждом таком взрыве шума мальчик вздрагивал и замирал. Заметив это, Рори стал обдумывать свои дальнейшие действия.
   Вождь с женой сидели возле сына, стараясь казаться спокойными, и неотрывно следили за каждым его движением. Рори подслушал, как индеец прошептал своей скво:
   – Видишь, новое колдовство начинает действовать, наверное, оно – в прикосновении его рук,
   – Тише, тише, – шептала та. Даже в ее шепоте чувствовалась пульсирующая боль за сына.
   Тянулись часы. Каждый раз, когда страдающий, казалось, засыпал, его глаза испуганно распахивались при каждом громком звуке, раздающемся в лагере. И всякий раз он что-то шептал.
   – Что он пытается сказать? – спросил Рори.
   – Он просит изгнать злых духов, – ответила мать. -
   – Да, злых духов. Он говорит только о них, – подтвердил вождь. – Он видел их во сне.
   – Он видел правду, – простонала мать.
   Майкл ничего не сказал. Он знал, кто вбил в голову бедного паренька злых духов – этот зловещий колдун. А шум, доносившийся снаружи, оживлял эти образы у него в мозгу.
   Не удивительно, что мальчику было так» плохо. Лагерь тонул в громких звуках: не утихали вой и грызня собак, только заканчивалась одна драка, как в отдалении уже начиналась другая, превращая все в кромешный ад и заглушая даже вопли веселящейся молодежи, от которых могла подняться и крыша в преисподней. К этому добавлялся, иголками впиваясь в уши, плач детей, их рев, писк и нытье.
   Похоже, апачи привыкли к этому гаму и не замечали его, но больной все время дрожал от его раскатов. И вот перед рассветом Рори придумал, что ему делать. Он сказал:
   – Злые духи привыкли к этому месту. Мы должны уйти отсюда. Может быть, тогда они его не найдут. Сделайте носилки, положите на них мальчика и несите за мной.
   В ответ не прозвучало ни слова. Встающий Бизон и его жена поднялись и пошли выполнять приказ. Носилки были тут же изготовлены. Мать несла носилки со стороны головы, отец – со стороны ног, Рори шел перед ними. Они проследовали через весь лагерь.
   Когда они стали выходить из деревушки, вождь заволновался и спросил, не далеко ли они ушли. Майкл успокоил его. Они вышли за самые дальние вигвамы, окружающая темнота поглотила их и, как показалось Рори, дружелюбно обняла.
   Он почувствовал, что идущие за ним стали понемногу отставать.
   – Отец, – проговорил, наконец, вождь, – у нас много врагов, они могут подкрасться к селению. Они шныряют тут, чтобы украсть лошадей или снять скальп.
   – Я, – дерзко провозгласил Рори, – не подпущу врагов. Идите!
   Зная, что индейцы часто разбивают лагерь возле воды, он сказал:
   – Я чувствую, что рядом есть река.
   – Наш отец знает все, – проговорил индеец робким голосом, – сюда, направо.
   Рори повернул направо и услышал звук струящейся воды, а затем увидел переливающийся в ней свет звезд. Он продолжал идти по берегу, пока не затихли кряки, доносящиеся из деревни. И только тогда остановился.
   Небольшая, аккуратная рощица спускалась вниз к узкой речке. Вода, лес, защита от палящего солнца, свежий воздух, тишина – это было то, что нужно. Сам он вряд ли сделает большее. Настоящий целитель должен доверять природе.
   – Вот это место, – Майкл топнул ногой. Наверное, сам он рассмеялся бы при виде такого церемонного поведения, но апачи восприняли все очень серьезно. Они дважды передвигали носилки пока не убедились, что они находятся точно на том месте, где он ступил пяткой. Рори улыбнулся.
   Приближалось утро. Свет был еще едва различим, но звезды потускнели, и темный силуэт горы четче проступил на фоне неба.
   Рори сидел, скрестив ноги, возле больного. Он пощупал пульс, который стал сильнее, чем раньше. Рот мальчика был приоткрыт. Майкл склонился над ним и услышал легкое, трепетное дыхание. Было видно, что этот путь был серьезным испытанием для него, и при янтарно-розовом свете рождающегося дня, Рори внимательно наблюдал за переменами, происходившими в пареньке. За это короткое время тот, казалось, окреп. Он вдруг задрожал, но дрожь прошла, когда его получше укрыли.
   – Отец, – прошептала мать, – это суровая битва, не правда ли?
   – Да, это большая битва, – честно ответил Рори.
   – И ты борешься, словно мать за жизнь своего ребенка? Так бы боролась и я, если бы только у меня было мудрое сердце чародея и его умелые руки.
   Майкл почувствовал смущение, ему хотелось сказать, что она сама могла бы сделать все это еще лучше, но понимая, что обладает такой властью над этими людьми только благодаря их заблуждениям, он не осмелился признать свое незнание. Вместо этого он прибегнул к еще более дерзкому обману, но сделал это ради родителей. Когда рассвет превратился в светлое «утро, он воскликнул:
   – А сейчас, Встающий Бизон, скажи своему сыну, чтобы он проснулся.
   Вождь что-то выкрикнул, и глаза страдающего мальчика, обращенные в зенит, удивленно открылись.
   – Вот они, зеленые, золотые, счастливые прерии для охоты, – прошептал он. – Я уже умер.
   – Ты не умер! – громко сказал Рори. – Посмотри на меня, я пришел спасти тебя. Я сидел рядом с тобой и изгнал из твоего тела всех злых духов. Сейчас ты просто слаб. Они захотят вернуться, и когда ты это почувствуешь и сердце твое замрет от страха, схвати мою правую руку и ты почувствуешь, как зло вместе с болью выйдет из кончиков твоих пальцев!
   Мальчик с удавлением и возрастающим доверием смотрел на незнакомца.
   – Это странно, – вымолвил он, – но я верю во все, что ты говоришь.
   – Закрой глаза и усни. Ты слышишь? Ответь!
   – Я слышу, – ответил больной.
   – Скоро ты перестанешь меня слышать и погрузишься в глубокий сон. Все страхи ушли, ты в безопасности. Ты словно проваливаешься в сладкую дремоту.
   – Да, я засыпаю, – прошептал тот в ответ.
   Почти сразу же его дыхание стало ровным, тело расслабилось в спокойном сне.
   Рори присмотрелся к нему и впервые почувствовал, что эту борьбу можно выиграть. Он поразился, – оказывается, чудесное исцеление с незапамятных времен основывалось на простом здравом смысле, а воспринималось как волшебство. Он встал и увидел выжидательные взгляды в исстрадавшихся глазах вождя и его жены. Вдруг женщина улыбнулась, ее глаза переполнились слезами и они хлынули по лицу. Она походила сейчас на мексиканку Марию.
   – Ты победил, ты – победитель, – зашептала она.
   Майкл жестом остановил ее, и воцарилось молчание. Он сказал, что пока можно прилечь, но они не захотели, продолжая терпеливо сидеть рядом с ним. Рори чувствовал почти физически, как силы мальчика то прибывали, то убывали. Дважды Южный Ветер резко вздрагивал во сне и со стоном просыпался, дважды он протягивал руку. И дважды рука Рори и его успокаивающий голос тотчас же заставляли больного снова погрузиться в сон.
   Это заметили родители. Майкл увидел, как они обменялись взглядами и зашептались. Но ему не была нужна их благодарность, теперь он был озабочен только выздоровлением их сына.
   Неделю он не был уверен в удачном исходе. Ни днем, ни ночью он не отходил от Южного Ветра почти ни на минуту. Он сам готовил ему пищу, варил бульоны и постепенно добавлял в них молотую просеянную кукурузу. Затем перешел на более густой суп, и так постепенно составлял щадящую диету для больного.
   Однако прошло еще семь дней до того, как он окончательно поверил, что Южный Ветер выздоровеет. На седьмую ночь бдения Рори его пациент вдруг оперся рукой и сам сел на постели.
   Рори Майкл позвал мать:
   – Подойдите и побудьте рядом с ним. Я свое дело сделал, хочу поспать. Все злые духи вышли из него, теперь ему нужно только время. Завтра нам можно возвращаться в селение, сейчас же я должен отдохнуть.
   У него не хватило сил даже отойти. Он растянулся тут же на земле, разбросав руки в стороны и заснул мертвым сном. Накопившаяся за эти семь дней усталость навалилась на него, но сон постепенно уносил ее точно так же, как течение уносит песок.

Глава 12

   Уже месяц Рори Майкл жил у апачей. И это был самый веселый месяц во всей его нескучной жизни. Он наслаждался всеми прелестями свободной жизни. Ради здоровья Южного Ветра он попросил вождя, чтобы вигвам поставили подальше от селения. Его охраняли два-три молодых воина, которые следили, чтобы к нему не подкрались враги.
   Рори мог целыми днями окотиться, устраивать скачки с индейцами или бегать с ними наперегонки, при этом он дерзко выигрывал у всех лучших кривоногих бегунов племени. Бывало, он с азартом схватывался с ними в кости, выигрывая лошадей и одежду. А то вдруг превращался в попрошайку, которого, впрочем, тут же снабжал всем необходимым великий вождь Встающий Бизон. Рори, однако, всегда возвращал вождю эти вещи в течение двадцати четырех часов. Так между удаленным вигвамом и лагерем все время происходило движение лошадей, нагруженных то выигранным Рори имуществом, которое он возвращал вождю, то тем, чем Встающий Бизон компенсировал проигрыши Майкла.
   Сердце Рори радовалось, ведь ему больше не приходилось спать в сумасшедшем гаме индейской деревушки. Его окружали свежий воздух, тишина, дыхание соснового леса.
   Но в одном Майкл оставался тираном – он не разрешал даже сестрам мальчика навестить его. Только мать и отец могли воочию радоваться выздоровлению сына. Так будет лучше для больного, – говорил он. Однако Южного Ветра уже нельзя было назвать больным.
   На седьмой день, как мы уже говорили, он нашел в себе силы сесть на ложе. Еще через неделю он стал ходить. А спустя несколько дней мальчик смог взять в руки оружие. Конечно, он пока не справлялся с боевым луком, а тренировался с игрушечным, восстанавливая силу в мышцах рук и плеч. За эти две недели он превратился из скелета в великолепного юношу.
   Красивые правильные черты лица и высокий рост он унаследовал от матери, которая была из племени навахо и имела характерную для них привлекательную внешность. Мальчик пошел в нее. В пятнадцать лет он был строен, словно тополь, гибок, как хлыст, и довольно силен.
   Но Рори Майкл этим не удовлетворился, он заявил, что еще не пришло время Южному Ветру возвращаться в лагерь. Там его могут поджидать злые духи. Южный Ветер умолял отпустить его, и однажды сказал:
   – Отец, ты сильный, для тебя ничего не стоит справиться со злыми духами. Посмотри, что ты сделал со мной – я уже был мертвецом, у меня до сих пор болит спина там, где мои кости чуть не прорвали кожу. А ты вырвал злых духов из меня, и всего через три недели я могу кататься на лошади. Вот это чародейство! Ты не допустишь злых духов ко мне, ты их отовсюду изгонишь. Я так хочу к людям, в деревне намного веселее.
   Рори покачал головой:
   – Ты ничего не знаешь о духах, Южный Ветер. Они понимают, что это место – мой дом, поэтому и не приближаются сюда. В первые дни они пытались проникнуть, но после того, как я покалечил несколько дюжин – уж я задал им трепку, когда они пытались наброситься на тебя, – они стали бояться этого места, точно так, как койоты боятся логова горного льва или медведя-гризли. Здесь они нас не достанут, и тебе будет лучше.
   – Я себя чувствую так, – ответил мальчик, – словно могу спрыгнуть с той скалы и полететь, как ястреб, в три взмаха крыльев долететь до черной горы, догнать орлов, выдернуть у них перья из хвостов, и они даже не успеют умчаться к своим гнездам. Вот как я себя чувствую, отец!
   Сидя во время этого разговора на корточках, юноша вдруг вскочил на ноги, издал боевой клич, схватил копье длиной в четырнадцать футов и швырнул его в зенит. Рори притворился, что не видит буквально нависшую над ним в воздухе опасность и продолжал пыхтеть трубкой. Копье засвистело вниз, и было поймано недрогнувшей рукой юноши.
   – Видишь, отец! – закричал он. – Я скоро собственными руками смогу снять скальп со злого духа. Ты только научи меня видеть эти подлые создания.
   Тот усмехнулся:
   – Закрой глаза, быстро обернись вокруг себя десять раз, и ты увидишь духа.
   – Правда?
   – Попробуй.
   Мальчик послушался, закрыв глаза, он завертелся как волчок, остановился и оглянулся, то есть пытался остановиться, но лишь ошеломленно зашатался, затем закричал:
   – Вижу, вижу духов гор, отец! Они уносят свои горы. Горы улетают, как дым на ветру!
   – Садись, – приказал Майкл.
   Южный Ветер сел. Он обхватил руками голову, а затем сказал:
   – Опять ты посмеялся, отец, и обманул меня. Но мне все равно, потому что нас никто не видел. Сначала я действительно испугался, забыв, что это просто головокружение. Я ожидал увидеть духа, мне и показалось, что духи и в самом деле уносят горы. Отец, ты никогда не бываешь серьезным, всегда улыбаешься, что бы ни делал и что бы ни говорил. Скажи мне, сколько ты еще будешь жить с нами?
   – Наверное, всегда, – ответил Рори, – мне нравится с вами.
   – Пока в селении есть мясо, ты будешь накормлен, – серьезно заметил юноша. – Но ты не останешься с нами надолго.
   – Почему?
   – Мама рассказывала мне о бледнолицых людях, она видела их. Те приходили и к апачам, и к навахо, и все они одинаковые. Белые не остаются надолго. Только две вещи могут удержать их.
   – И что же это? – спросил Рори.
   – Нет, ты рассердишься, я не скажу.
   – Я никогда не сержусь на тебя, Южный Ветер. Так что может удержать бледнолицего среди индейцев?
   – Жена или золото.
   – Я не ищу жену.
   – Почему? Я сам скоро женюсь. А ты старше меня и намного умнее. Почему же ты не женишься? Жена готовила бы тебе еду, шила одежду, делала украшения, убирала вигвам. обрабатывала шкуры и превращала их в мягкую кожу. Жена стоит очень мало, а работает всю жизнь. Когда девушка становится женой шамана или вождя, то она очень радуется. А ты и чародей, и великий вождь одновременно.
   – Вообще-то ты прав, – промолвил Майкл, размышляя о приземистых широкоскулых девушках. – Но мне еще не пришло время жениться, так сказали духи.
   Южный Ветер покачал головой:
   – А золота у нас в племени немного. Но я очень надеюсь, что ты останешься. Мой отец рассказал мне кое-что!
   – И что же он рассказал тебе?
   – Что когда ты увидел «красный глаз», то посмотрел на него, как на своего старого друга и, наверное, захочешь увидеть его снова.
   Рори пристально посмотрел на юношу.
   – Он стоит того, чтобы на него посмотреть еще раз, ведь правда?
   – Да, всякий захотел бы носить его. Но даже Большой Конь не может его часто надевать, ведь он слишком сильный.
   – А что он делает? – спросил Майкл.
   Южный Ветер ответил очень серьезно:
   – Он горит, в нем виден огонь, который может сжечь кровь и кости, как говорит Большой Конь. Он его надевает только после долгих заклинаний, и каждый раз боится за свою жизнь.
   – Вот как? Вряд ли я боялся бы за свою жизнь.
   – Да, ты не боялся бы. Ты же знаешь всех духов и, наверное, того, который живет в красном камне. Мой отец сказал, что может быть когда-нибудь ты получишь этот камень и станешь главным шаманом вместо Большого Коня. Он сильный колдун, ноты сильнее.
   – Только владелец «красного глаза» может быть шаманом племени? – спросил Майкл.
   – Да, конечно.
   – И давно это так принято?
   – Камень всегда был у племени апачей, – ответил парень. – Однажды с неба ударил гром и бросил камень нам. Человек, который поймал его руками, стал великим шаманом. Когда же он состарился, то передал его следующему шаману. Так было всегда. Теперь ты понимаешь, на что мы надеемся, отец?
   – Скажи яснее, на что вы надеетесь, – попросил тот.
   – Ну, мы надеемся, что ты не уйдешь от нас, пока не получишь «красный глаз». А когда он будет у тебя, то тебе придется навсегда остаться с нами и стать шаманом.
   Рори засмеялся.
   – Тебе нужно долго смотреть на него, отец! Всмотрись – и, может быть, он оставит тебя с нами на всю жизнь.
   – Я уже и так на него достаточно долго смотрел, – пробормотал Рори и, погрузившись в мрачные мысли, обхватил ладонями подбородок.

Глава 13

   Южный Ветер говорил правду. Только притягательная сила огромного рубина удерживала Майкла здесь так долго. Камень стоял у него перед глазами днем и ночью. Ему не терпелось положить его на раскрытую ладонь и насладиться переливами красного огня внутри. Он хотел увидеть в нем игру и пламени свечи, и языков костра, и отблеск палящего солнца.
   Однако его беспокоило, что само племя считало эту драгоценность общественной собственностью. Как индейцы поведут себя, если лишить их камня? Но Рори твердо решил заполучить рубин.
   А что, если выиграть его у шамана? Кажется, это неплохой способ. Что же касается права племени на рубин, то он плевал на это.
   Не испытывая больших угрызений совести, Рори поклялся, что заполучит рубин любым способом. По нему зудела не только его ладонь, но и сама душа. На следующий день он оставил Южного Ветра одного и поскакал прямо к вигваму Большого Коня. Оттуда вышла скво, приветливо ему улыбнулась и приглашающим жестом подняла входной полог. Майкл вошел внутрь. Большой Конь повернулся к нему, сохраняя каменное выражение лица. Видно было, что он занимался своими дурацкими обрядами. Лицо его было расписано черными, красными и зелеными полосами, и он церемонно курил трубку.
   Шаман отложил ее, набил новую, раскурил и передал гостю. Рори сделал одну затяжку, едва не задохнувшись вонючим дымом, и приступил к делу.
   – Большой Конь, молодые воины говорят, что ты обладаешь такой силой, что можешь угадать, какое очко выпадет при игре в кости. Это правда?
   При упоминании о костях выражение лица шамана преобразилось. Брови низко нависли над глазами, и те замерцали искорками хитрости и удовольствия. Он не любил бледнолицего. Хотя появление незнакомца вернуло жизнь сыну Встающего Бизона, но Большой Конь чувствовал, что причиной тому было нс колдовство. Ведь он сам сделал все, что в человеческих силах, для лечения мальчика. В своем деле он не считал себя шарлатаном и был уверен, что не раз вызывал тучи после засухи и заставлял их проливаться дождем. Он верил, что излечил многие болезни, что его чары даровали неуязвимость многим воинам, и что его чудо-действо обеспечивало победу индейцам, когда они вступали на тропу войны. Поэтому он не слишком завидовал успеху молодого бледнолицего, но был взбешен из-за того, что оказались под сомнением его всемогущие чудодейственные способности.
   Услышав волшебное слово «кости», он постарался забыть обо всем, но ненависть продолжала тлеть в его сердце.
   Большой Конь проговорил:
   – Сердца мужчин начинают стареть.
   – Как? – не понял Майкл.
   – Когда я был молодым, – продолжал шаман, – молодые воины и вожди с удовольствием играли в кости со мной. Но вот уже десять лет прошло, как я не брал их в руки. Да, говорят, что кости угадывают мои желания и выпадают так, как я хочу. Но твои духи, должно быть, сильнее моих. Наверное, ты тоже можешь выбросить столько, сколько захочешь?
   И он наклонил голову, пытливо вглядываясь в лицо Рори. Тот едва мог сдержаться, чтобы не рассмеяться в лицо раскрашенного плута.
   Майкл не ответил на вопрос. Он допускал, что кости колдуна были с секретом.
   – А что, если я принесу свои кости, – предложил парень, – и мы сыграем каждый своими?
   Большой Конь нахмурился и покачал головой.
   – Два набора костей означает две игры, а я играю только в одну, – невразумительно проговорил он. – Вот мои кости. На этой шкуре мы будем их бросать, а в этой чашке – трясти. Чего не хватает, брат, так это хорошей ставки.
   Он взял деревянную чашку, бросил туда три кубика и загремел ими.
   – Бросать будем один раз? – спросил Майкл, пристально вглядываясь в противника.
   На лбу у того от нетерпения набухли вены.
   – Да, один раз! – воскликнул он.
   – Я ставлю вот это, – и Рори вытянул из кармана длинное чудесное ожерелье – красные, голубые и желтые чередующиеся бусины были отполированы и мерцали при колеблющемся свете. Скво громко вскрикнула в изумлении. Большой Конь покосился на нее и значительно покачал головой.
   – У меня есть отличное копье, новое и искусно сделанное, с витым шнурком для руки – лучшего копья в племени нет.
   – Годится, – кивнул парень, – бросай!
   Шаман тут же завертел кости круговыми движениями в чашке и затем быстрым движением выкатил три кубика на шкуру.
   – Неплохо, – прошептал Майкл.
   Взяв кости, чтобы произвести бросок, он оглядел их, затем взвесил на ладони и отгадал секрет. Центр тяжести каждой из них был хитро смещен, а углы сточены. Причиной тему было не долгое употребление, просто их ребра были специально спилены по краям, и Большой Конь пользовался этим.
   Неудивительно, что кости «знали» желания своего хозяина, и тот мог разрешить любому незнакомцу играть его кубиками. Чтобы сделать удачный бросок, нужно было понять, как их бросать.
   Но в кармане Майкла уже лежали другие кости – за ними совсем не надо было возвращаться, как он предлагал. Но он пока не собирался доставать их-не время.
   Он сделал бросок – ожерелье было проиграно, скво схватила его и закудахтала от радости.
   Но это было еще не все. За ожерельем последовали охотничий нож, патронташ, настоящее богатство для любого апача, и два отличных револьвера. Большой Конь вошел в азарт.
   Проиграв все это, Рори откинулся на ложе и, вздохнув, покачал головой. Как настоящий пират, мистер Большой Конь стал пристально разглядывать одежду Майкла, как будто уже примеривая ее.
   – Брат, можно сыграть на твои пуговицы. Пока тебе не везло, но, может быть, сейчас повезет.
   – Ладно, я брошу еще раз, – ответил Рори, – но мы должны остаться наедине. Я чувствую, что мне только тогда может повезти, когда мы останемся здесь вдвоем.
   Улыбка скользнула по губам шамана, но он вновь напустил на себя важность.
   – Ладно, мы останемся наедине, – пообещал он, махнув рукой, и скво, шаркая ногами, вышла из вигвама. Рори проводил ее взглядом и почти пожалел о задуманном. Что-то вроде угрызений совести закралось в его душу, но в конце концов шаман и его фальшивые кости заслуживали даже худшего наказания, чем то, которое придумал он.
   – На что будем играть? – спросил апач, потряхивая кубиками в чашке. – Мне жалко, что ты так много проиграл, ты же видишь, я – не бедняк. У меня всего много, и я не огорчусь, если ты кое-что выиграешь у меня. Видишь кожаные вьюки? В них много полезных вещей, смотри сколько их. Если удача вернется к тебе, ты можешь их все выиграть, брат.
   Так шаман успокаивал и подстрекал своего противника. Рори резко ответил:
   – Я сыграю с тобой всего один раз, но на нечто большее. чем то, что ты показываешь мне. На «красный глаз», брат!
   Большой Конь хрюкнул, услышав эти слова.
   – «Красный глаз», – повторил он, – но это же амулет… Хотя ты тоже шаман, – он презрительно при этом хмыкнул. – Но даже если ты шаман, что ты ставишь против «красного глаза»?
   – А вот это, – ответил Рори.
   Он свистнул, и в ту же секунду сквозь полог просунулась прекрасная голова вороного. Большой Конь уставился на Дока, как будто это было привидение.
   – Вот это да, вот это лошадь! Но все же она не стоит «красного глаза».
   – Когда скачешь на этой лошади, то можно ловить на лету птиц, – ответил Рори Майкл. – Они даже не успевают скрыться в облаках. Твои враги обратятся в пыль позади тебя и их унесет ветер. Ты даже сможешь перепрыгивать через горы, враги будут убегать, но ты будешь дышать им в затылок. Вот что может этот конь!
   Большой Конь со стоном втянул в себя воздух. Дважды он качал головой и дважды взглядывал в сияющие глаза жеребца, колеблясь.
   – Ладно, бросаю! – провозгласил он.
   – Нет, покажи сначала «красный глаз», – потребовал Рори.
   Шаман снова застонал, но поднялся и, уйдя в дальний угол вигвама, стал копаться в куче всякого хлама, затем возвратился с кожаным свертком в руках и извлек оттуда «красный глаз». Его малиновый отблеск стрелой вонзился в самое сердце Майкла.
   – Давай! – закричал Большой Конь.
   Его медное лицо исказилось жестокостью. Он стал бешено вращать кости в деревянной чашке, а затем резко выбросил их. На лучшее нельзя было и надеяться. Индейцы не считали комбинации, а отдавали победу тому, кто выбрасывал наибольшую сумму очков. Подлое мошенничество дало шаману шестерку и две пятерки – почти что наибольшее из возможного.

Глава 14

   Несмотря на обман, Большой Конь выглядел удивленным и довольным таким броском. Передавая гостю чашку и кости, он не смог сдержать возглас радости и заухмылялся с оскорбительной самоуверенностью:
   – Желаю удачи!
   Рори взял чашку в левую руку, встряхнул ее и тут же сжал три кубика ладонью. Затем перехватил стаканчик правой рукой, в которой он прятал свои собственные кости и опустил их в чашку. Кубики шамана он незаметно опустил в карман. Он вскинул деревянную чашку раз, другой и третий, затем резким движением выбросил кубики. Те прокатились немного по подстилке и замерли, как вкопанные, один возле другого, словно вымуштрованные солдатики.
   Глазами, расширенными от ужаса, шаман уставился на две шестерки и пятерку.
   – Проиграл… – с трудом прошептал он.
   – Один раз и мне повезло, – успокаивающе проговорил Рори и подхватил кости. Тут же подменив их, он отдал чашку Большому Коню.
   – Ладно, хватит на сегодня, – объявил Майкл. – Завтра еще сыграем.
   Обеими ладонями он поднял рубин, казалось, что его пригоршня переполнилась розовым сиянием. Большой Конь попробовал засмеяться, но судорога перекосила его лицо, словно ужасная карикатура на веселье.
   – Знаешь, брат, – проговорил он, – ты выиграл опасную вещь. Лучше положить огонь в карман, чем этот камень. Он холоден, но он насквозь прожигает мозг в костях или в голове. Я – шаман, мои заклинания так сильны, что могут остановить даже облака в небе. Но даже я не осмеливаюсь носить «красный глаз», пока не совершу особый ритуал, который действует совсем недолго. Послушай, в этом вигваме много чего другого – винтовки, яркие одежды, шкуры, ожерелья. Возьми сколько захочешь, но оставь этот маленький красный камень со мной. Иначе он убьет тебя!
   Он старался говорить спокойно, но взгляд его горел угрозой. Рори Майкл положил камень в карман, перед собой он уже видел не индейца, а прилавок и человека, склонившегося над ним с линзой, который рассматривает горящую драгоценность. Он уже видел, как камень взвешивают и как ювелир удивленно и восхищенно качает головой.
   Рори засмеялся и, небрежно махнув рукой шаману, вышел из вигвама и взлетел в седло. Мимо него пробежала скво, одарив его презрительным взглядом. Рори уже отъехал, когда услышал за спиной дикий и испуганный вопль женщины. Майкл сразу хотел покинуть лагерь, но его не радовала перспектива долгого путешествия по горам без винтовки, револьверов и даже охотничьего ножа, которые остались у Большого Коня.
   Поэтому он направился к вигваму Встающего Бизона. У того было много оружия, в том числе одиннадцать лучших винтовок. Его ни о чем не спросят, ведь он мог брать все, чем владел вождь.
   Рори торопился, но не пускал жеребца галопом. Апачи не должны видеть, что он горит от нетерпения уехать со своей добычей. Конь все равно стремительно нес его мимо ручья, деревьев к вигваму Встающего Бизона.
   Южный Ветер развлекался поблизости, в выжженной солнцем прерии. Он выпускал боевую стрелу из боевого лука как можно выше в воздух, так что она почти исчезала из виду в выгоревшем небе, только ее наконечник блестел на солнце. Когда она останавливалась в воздухе, переворачивалась и начинала падать, мальчик со всех ног мчался к месту ее падения.
   Это было опасное занятие, чтобы схватить стрелу на лету до того, как она вонзится в землю, требовалась необычайная ловкость. Но юноше удавалось это снова и снова.
   Увидев издали своего исцелителя, он засмеялся, и когда Рори поравнялся с ним, сильным прыжком вознесся на коня позади всадника. Они вместе поскакали домой. У вигвама сидела скво, вышивая мокасины. Она подняла голову и улыбнулась им. Улыбка была какой-то странной и сразу исчезла с ее лица. Женщине привиделось, что рядом с ее сыном находится призрак того умирающего существа, которым он недавно был. Тряхнув головой, она прогнала прочь это наваждение.
   Как обычно, она пригласила их отведать содержимого котла с мясом, который весь день пыхтел на огне. Но Рори Майклу было не до мяса. Он сказал:
   – Поеду поохочусь. Где самая лучшая винтовка и хороший револьвер?
   Женщина поторопилась их принести. В действительности это значило, что Майклу пришлось терпеливо ждать, пока она развязала сыромятные ремешки и раскатала кожу, в которую было завернуто оружие. Затем Южный Ветер наполнил патронташ. Он хотел знать, где Майкл собирается охотиться, может ли он взять его с собой, и страшно расстроился, когда узнал, что Рори уедет один на целый день.
   Наконец, оружие было готово, патронташ полон и, когда он уже затягивал его вокруг бедер, он услышал то, что для него было хуже грохота боевых барабанов – топот множества копыт скачущих лошадей, приближающийся к вигваму.
   – Кто это? – воскликнул Майкл.
   Южный Ветер с недовольным видом выглянул наружу.
   – Это, мой отец, Большой Конь и дюжина воинов. Наверное, какие-то новости!
   – Знаю, что это за новости, – промолвил Рори, – они скажут, что я выиграл «красный глаз» у Большого Коня, вот и все. Ладно, я передумал охотиться, что-то мне спать захотелось, пойду-ка я прилягу и отдохну. Южный Ветер, не пускай сюда никого, пожалуйста.
   Услышав о сокровище, которое было у их целителя, скво и ее сын с удивлением уставились на него и, казалось, окаменели от потрясения и страха. Выслушав Майкла, юноша схватил нож, висевший у него на поясе, наполовину обнажил его и снова резко вдвинул в ножны.
   – Никто не потревожит твой сон, отец, – проговорил он и вышел прочь.
   В это время топот копыт достиг вигвама, что-то громко прокричал хриплым голосом шаман, ему вторил хор его спутников. Враждебность их голосов была явной.
   Южный Ветер спокойно ответил по-испански:
   – Говори по-испански, Большой Конь! Сегодня я слишком устал, чтобы говорить на нашем родном языке.
   Услышав такую дерзость, Большой Конь яростно заскрипел зубами, но тем не менее произнес на испанском:
   – Где бледнолицый?
   – Здесь.
   – Быстро позови его!
   – Он спит.
   – Так разбуди, срочно вызови его сюда! – закричал шаман.
   – Легко сказать, но вряд ли тебе поздоровится, если я это сделаю. Он может выйти, но своим взглядом сейчас же превратит тебя в дряхлого старика, как и остальных воинов. Человека, который вылечил меня, будет не так-то просто потревожить!
   – Кем бы он ни был, я его не боюсь. Я вызывал дождь, я делал так, что посреди лета вдруг наступала зима, а ты хочешь напугать меня каким-то бледнолицым?
   – Все равно я его не разбужу. Но если хочешь, скажи мне, что ему передать, когда он проснется, я тут же поговорю с ним.
   – Передай ему вот что, – прохрипел шаман. – Скажи, что он украл «красный глаз», я очень хорошо знаю, как он это сделал. Я со своими друзьями подожду. Мы закурим трубки и подумаем, чего заслуживает такой человек. Когда мы закончим курить, он должен нам вернуть «красный глаз». Передай это; когда он проснется. А если не проснется до конца нашего совета, то я, Большой Конь, войду в вигвам, разбужу его и вытащу за волосы.
   Когда стук копыт удалился, Южный Ветер вошел в вигвам. На его устах все еще играла презрительная улыбка, с которой он выслушал слова шамана. Но эта улыбка сразу исчезла, когда он оказался лицом к лицу с Рори Майклом. Он пристально и удивленно посмотрел на бледнолицего:
   – Отец, я никогда себя не чувствовал таким глупым ребенком. Я целыми дням бегаю и бесцельно запускаю стрелы в небо, хотя в него нельзя попасть. А ты, отец, остался с апачами со своей целью – украсть красный камень, и ты сделал это. – Он покачал головой. Длинные черные волосы всплеснули вдоль его лица» – В этом камне горит огонь, который испепелит твой мозг. Ты знаешь это, отец?
   – Поверь мне, мальчик, я не крал «красный глаз». Я выиграл его в кости. До этого я проиграл свои револьверы и охотничий нож. Но в конце мне повезло. Ты говоришь об огне, который сжигает мозг, но я произнес заклинание над этим камнем, и пламя тут же услышало меня. Оно никогда не обожжет моей кожи, не говоря уже про мозг.
   Мальчик смотрел на него с явным недоверием.
   – Но ведь никто не знал этого заклинания! -воскликнул он.
   – Да, не знал, – подтвердил Майкл.
   – Значит, красный камень с огнем внутри все это время ждал, пока ты придешь и возьмешь его?
   Мальчик пожал плечами.
   – Ну, что бы они там ни решили, пока курят трубки, мой отец, моя мать и сам Южный Ветер будут сражаться за тебя насмерть.

Глава 15

   Приоткрыв полог, Рори выглянул и увидел, что в тени деревьев шел совет. Расстояние до воинов было порядочное, слова не угадывались, но голоса были сердитыми, срывающимися на крик, а в интонациях шамана сквозила ненависть.
   Мать Южного Ветра покинула вигвам еще раньше, как только почувствовала, что обстановка накаляется. Сейчас она возвращалась, сидя позади своего мужа на скачущем во весь опор мустанге. У вигвама они спрыгнули и торопливо вошли внутрь.
   – Что случилось? – воскликнул Встающий Бизон. – Расскажи мне ты, Южный Ветер, так как слов женщины мне недостаточно.
   Хотя он и обращался к сыну, но его мрачный взгляд был обращен к бледнолицему.
   – Пусть сын расскажет тебе обо всем, – пробормотал Рори.
   Он опустился на глубокое ложе из мягких шкур, вытянулся на них и стал пыхтеть трубкой, наблюдая, как сизые облака табачного дыма медленно поднимаются к отверстию вверху.
   Он чувствовал, что вождь с рассерженным лицом наблюдает за ним, но его это мало волновало. Он понимал, что главная опасность была еще впереди. Он твердо решил умереть, но рубин не отдавать.
   Отсутствующе глядя сквозь кольца дыма, он задумался о том, что, может быть, в легенде о пламени «красного глаза», испепеляющем мозг, действительно что-то есть? Возможно, камень привлекал своим пламенем людей, а затем убивал их. Возможно, он и сам умрет еще до наступления ночи.
   Рори услышал голос Южного Ветра:
   – Моя мать всегда говорила, что бледнолицый может остаться жить среди индейцев только если у него есть какая-то цель.
   – Женщина – как водопад. – ответил вождь. – Она производит большой шум, но кроме пустого звука от нее нет никакого толку. Если ты будешь слушать женщин всю жизнь, сын мои, то ты станешь очень мудрым, но никогда не одержишь ни одной победы и не снимешь ни одного скальпа. Скажи мне, что произошло на самом деле, а не то, что говорила тебе женщина навахо.
   Южный Ветер старался сохранить хладнокровие под таким напором. Он посмотрел отцу прямо в глаза и ответил:
   – Моя мать говорит, что у бледнолицего должна быть причина, чтобы оставаться с нами. И у нашего отца была цель – спасти меня. Он вернул мне жизнь, и я отдам ее за него, если будет нужно. А сейчас он еще и добыл «красный глаз», выиграв его у Большого Коня в кости.
   – Большой Конь – дурак и сын дурака, – сказал вождь. – Я и раньше подозревал это, а сейчас знаю точно. Но он не мог проиграть «красный глаз», это не его собственность. Камень принадлежит всему племени – тебе, мне, каждому воину-апачу, как остаются с нами храбрые подвиги наших отцов, которые были совершены давным-давно. Шаман не имел права проиграть камень!
   Он повернулся к бледнолицему. Тот возразил:
   – Но ведь Большой Конь решился играть на него.
   Вождь мрачно насупился.
   – Что ты хочешь этим сказать, отец?
   – Я рисковал своим вороным, все зависело от одного броска. К тому времени он уже выиграл у меня две винтовки, револьверы, нож и хотел играть на пуговицы от моей куртки.
   Рори ухмыльнулся:
   – Но вместо этого мы сыграли на «красный глаз». Сейчас он мой, и я его никому не отдам.
   Вождь был так потрясен этим последним замечанием, что не нашелся сразу, что ответить, и непроизвольно сделал пару шагов к говорящему. Остановившись прямо перед Майклом, он спросил:
   – Эти слова ты привязал к своей голове веревкой и никогда от них не откажешься?
   Рори кивнул и увидел, как выпуклая грудь апача медленно поднялась. Вождь тяжело задышал.
   – Хорошо. Я слышал, что ты сказал, и понял это. Сейчас я пойду и поговорю с Большим Конем.
   И он вышел из вигвама, тяжело ступая. В жилище остались скво, ее сын и Майкл. Тот так и пребывал в расслабленной позе, а женщина собрала свой бисер и, склонив голову, снова принялась за работу.
   Южный Ветер сидел на корточках возле своего бледнолицего кумира. Подобрав старый нож, лезвие которого затупилось от выделывания шкур, он стал с размаху бросать его в плотный земляной пол. Всякий раз, сильно замахиваясь, он поражал одну и ту же точку.
   – День наступил, день наступил, – нараспев стал приговаривать он. – День наступил, отец.
   После каждого восклицания он глубоко вонзал нож в землю. Краем глаза Рори заметил, что острие лезвия при каждом ударе втыкалось в пятачок с четверть дюйма. Это была поразительная точность. Майкл восхитился юношей:
   – О каком дне ты говоришь, Южный Ветер?
   – О дне битвы. Она будет, я знаю. Я чувствую ее в порывах ветра. Наверное, из меня получился бы шаман, если я чувствую сражение за месяц. Я почувствовал, что оно произойдет, когда только в первый раз посмотрел на твое лицо. В то мгновение я находился между сном и смертью.
   – Ты это помнишь? – удивился Майкл. Он наморщил лоб и снова задумался.
   Вдруг негромко заговорила женщина:
   – Слова похожи на пули, не правда ли? Если ты, Южный Ветер, выпускаешь слишком много слов, одно из них может возвратиться и ранить тебя. Слова тяжелее, чем камни, потому что они поражают прямо в сердце.
   – Я слышал это раньше, – ответил мальчик. – Но я действительно чувствую то, о чем говорю. Когда Большой Конь говорил со мной, его рот был оскален, как пасть голодного волка. Он хотел схватить меня своими ручищами. День наступил! День наступил!
   И он дважды с глухим звуком вонзил нож в землю.
   – Всегда нужно оставлять хоть маленькую надежду, – сказала мать. – Твой отец – великий человек в племени.
   – Он великий на тропе войны, но сейчас время переговоров, и здесь самый главный – Большой Конь. Вот увидишь, мой отец с ним ничего не сделает. Никто не умеет так говорить, как шаман. Кроме того, с ним еще дюжина смелых воинов. Каждый из них был бы очень счастлив, если бы все победы моего отца перешли к нему, когда Встающего Бизона одолеют здесь, у вигвама. Посмотрите!
   И он показал вверх, туда, где на тонком кожаном шнурке возле дыры для дыма свисало несколько темных предметов, похожих на черные тряпки. Они медленно покачивались от сквозняка.
   Рори, задрав голову, пристально всматривался в эти военные трофеи. Наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием костра.
   – Да, может быть, они завидуют ему, – согласился Рори.
   – А еще у тебя белая кожа, – с присущей ему прямотой заметил Южный Ветер. – Что хорошего дали моим людям те, у кого белая кожа?
   Майклу пришлось кивнуть.
   – Ладно, – продолжал мальчик, – скоро узнаем. Нрав моего отца вспыльчив, как порох, он долго не сможет разговаривать с шаманом.
   Едва он сказал это, как в вигвам вбежал вождь.
   Он немного отдышался, постарался успокоиться, озираясь вокруг со свирепым выражением лица, затем направился к своему месту. Сев, Встающий Бизон положил руку на древко своего боевого копья, закрепленного стоймя, и стал поглаживать оружие, как будто это доставляло ему большое удовольствие.
   Никто не смел обратиться к нему с вопросом, и так было ясно, что переговоры не закончились ничем хорошим для Рори.
   – Ох, отец, – вдруг прошептал Встающий Бизон.
   – Да, – откликнулся Рори.
   – Они сказали – или камень, или твой скальп.
   – Хорошо, – промолвил Майкл, – надеюсь, что у них острые ножи. Не хотелось бы, чтобы они долго пилили меня.
   Он приподнялся на локти. Трое индейцев пристально смотрели на него. Они не понимали такого юмора.
   – Они хотят «красный глаз» или меня – прямо сейчас?
   – Подождут до наступления темноты, – ответил вождь. – Когда не небе появятся звезды, они придут за тобой.
   Он поднял голову и добавил:
   – Я найду, что ответить им, отец. Я думаю, Южный Ветер тоже шепнет им словечко.
   – День наступил! День наступил! – воскликнул снова мальчик и со стиснутыми зубами снова бросил нож в землю.
   Рори переводил взгляд с вождя на его сына. Было очевидно, что оба индейца готовы сражаться до последнего за жизнь своего гостя, если тот примет решение не сдаваться. Он взглянул на женщину, и увидел, что скво одобрительно кивает головой. Благородство этих людей так поразило Майкла, что у него похолодело в груди. Он понял, что никогда раньше не встречался с такими простыми и такими великими людьми.
   Наступил вечер. Еще час – и появятся звезды, а с ними следует ждать и индейских воинов.
   – Встающий Бизон, – обратился Рори к вождю, – этот огонь отбрасывает наши тени на стены вигвама.
   Тот кивнул и махнул рукой жене. Та тут же поднялась и присыпала янтарные угольки в очаге землей, затоптав их так, чтобы не было большого дыма.
   Вигвам погрузился в сумрак, сквозь щели входного полога Майкл посмотрел на темнеющее чистое небо. Не было ни малейшего дуновения ветерка. Вокруг царила могильная тишина.

Глава 16

   Рори очень удивило поведение женщины. Он мог понять благодарность мужчины и то, что два воина посчитали своим долгом отдать жизнь за то, что он сделал для них. Но для женщины их поступок означал потерю мужа и сына, а ведь это было для нее хуже собственной смерти. И все же она оставалась спокойной, неторопливой, не оспаривала принятое решение, а снова занялась своей работой, ее пальцы мелькали до наступления полной темноты. Сердце Рори Майкла потеплело от избытка чувств к этим людям. Несмотря на другой цвет их кожи, он все равно чувствовал свое родство с ними.
   Сначала Майкл не хотел, чтобы они рисковали своей жизнью из-за него. Он надеялся справиться с этой ситуацией сам. И вот перед ним открылось, насколько они готовы к соучастию. Рори был потрясен тем, что ему предлагали. Оба были готовы умереть за него: один – вождь племени, а второй – юноша, которому самому только что с трудом вернули жизнь. При этом женщина готова была отдать их обоих. И все это было сделано даже без просьбы с его стороны!
   Майкл поднялся.
   – Следуй за ним, Южный Ветер, – спокойно приказал Встающий Бизон.
   – Нет, оставайся здесь, – ответил Рори. – Я выйду сам.
   – Ты уже что-то придумал, по глазам видно, – промолвил мудрый индеец, глядя на него.
   – Оружия не беру, – сказал Майкл, показывая руки.
   Вождь кивнул:
   – Очень хорошо. Но только недолго. Не трать много слов и не подпускай воинов близко к себе. Ты же знаешь, отец, что вид добычи возбуждает, и даже женщины превращаются в охотников, увидев оленя.
   Майкл улыбнулся, услышав это сравнение, и ободряюще кивнув трем своим краснокожим друзьям, вышел наружу.
   Сумерки были еще прозрачными. Горизонт подсвечивался лучами заходящего солнца, на фоне которого темнели западные горы, на востоке они были окрашены в пурпурный цвет. Оживал вечерний ветер, прикасаясь к щекам своей прохладной влажной ладонью. Покой царил в природе, но в делах людей мира не было.
   Индейцы уже не сидели, совещаясь в тесном кругу, а разбились по двое и окружили вигвам, перекрыв все пути к бегству.
   Майкл увидел винтовки в их руках и подумал, что уже можно считать себя покойником. Он видел смерть раньше, бывала она к нему и ближе, чем сейчас, но никогда гибель не была так неизбежна.
   Впрочем, пожал он плечами, можно по-разному смотреть на безысходность – с точки зрения холодного реалиста, или с точки зрения оптимиста. Рори все же оставался оптимистом. Можно примириться с тем, что выхода нет и оставить надежду, но он упорно держался за нее, и, прикрыв глаза, стал быстро прикидывать свои шансы на успех. Вдалеке виднелся дым, поднимающийся из вигвамов индейцев высоко в вечернее небо. Ветер дул оттуда, и до Рори доносился приглушенный шум – ржание лошади, рев мула. Однако его врагов не умиротворяла эта идиллическая картина – они готовились к убийству. Навстречу ему выступил шаман, ведя в поводу пегую невысокую лошадь с длинной гривой, с цветными ленточками в хвосте, и седлом, так богато украшенным серебром, что его хватило бы, чтобы осчастливить всех мексиканцев на земле. Он проговорил:
   – Где же твоя волшебная сила, брат? Ты можешь возвращать умирающих с края тьмы, но сейчас сам ближе к ней, чем был Южный Ветер. У тебя есть только один выход!
   – Отдать камень?
   – Да!
   – А что я получу взамен, Большой Конь?
   – Жизнь!
   – Но ведь я выиграл камень!
   – Жизнь, – повторил шаман. – Ты спрятал мои кости и бросил свои, поддельные. Вот как ты выиграл!
   – Ага, Большой Конь, – улыбнулся парень, – ты думаешь, что я не разглядел твои кости и не почувствовал, что у них срезаны края. Ты знаешь эти кости лучше, чем лицо своей уродливой скво.
   – Что бы ты ни думал, – ухмыльнулся тот, – но ты спасешь свою жизнь, только если отдашь наш камень. Давай! Я пришел за ним, верни его – и все будет хорошо.
   – Слушай, Большой Конь, я рисковал своим конем и выиграл. Если я отдам тебе красный камень, то вернешь ли ты мне стоимость коня? Ты можешь спросить у вождя, сколько он стоит.
   – Ты выиграл поддельными костями, – повторил индеец. – Отдай «красный глаз» и получишь жизнь. Неужели камень дороже тебе, чем собственная жизнь?
   Самоуверенность, сквозившая в его голосе, осанке и жестах, породила волну ярости, нахлынувшую на Майкла.
   – Ну хорошо же, – проговорил он, сдерживаясь с большим трудом, – ты видишь, что я вышел без оружия. Это значит, что я хочу просто поговорить с тобой.
   – Да, вижу.
   – Еще утром у меня были винтовки, нож и многое другое. Все это исчезло, остался только вороной конь, которого вы сейчас окружили.
   – Вот видишь, – заметил колдун, – тебе не удастся убежать. Даже если бы ты ускользнул от меня, поймал в селении какую-нибудь лошадь и ускакал на ней, то все равно бы ты не ушел от этого черного великана. Наш воин на твоем собственном жеребце догнал бы тебя!
   И он расхохотался от такой удачной мысли. Рори при звуках этого резкого смеха крепко сжал зубы, но затем все же сумел улыбнуться Большому Коню.
   – Ладно. Думаю, что умный человек платит цену, которую у него просят, и забывает об этом.
   – Да, так всегда поступают мудрецы, – согласился Большой Конь.
   – Хочу посмотреть на него в последний раз, – вздохнул Рори и развернул кожу, в которой хранился камень. Он горел, словно кусочек заходящего солнца, своим собственным светом, испуская слабые лучи из самой глубины.
   – Вижу ли я тебя в последний раз? – задумчиво произнес Майкл.
   – Давай мне его быстрее, – прервал Большой Конь. – У тебя осталось мало времени. Скоро появятся звезды, и тогда уже будет слишком поздно раздумывать.
   – Ну что ж, возьми! – сказал Рори.
   Он протянул руку с драгоценностью, но сам смотрел не на камень, взгляд его не отрывался от тяжелой, грубо вытесанной челюсти шамана. Когда тот нетерпеливо шагнул к нему, Майкл, держа камень в левой руке, правой изо всех сил обрушил удар на эту челюсть, молитвенно что-то прошептав.
   Кулак попал точно в костлявый подбородок. Отдало в руку, и она онемела до плеча. Большой Конь стал медленно валиться назад, алчный огонь потух в его глазах. Он был уже не в состоянии предотвратить второй удар, который последовал в то же самое место. Шаман рухнул на землю у ног лошади.
   Он конвульсивно попытался ухватиться за качающееся ременное стремя, но упустил его и затих в неуклюжей позе на боку.
   Майкл подскочил к лошаденке и, словно кот, прыгнул в седло, обхватив ее бока руками и ногами. Та испуганно заржала и завертелась на месте. Прийдя в себя, она полным ходом рванула прямо в селение. Это направление устраивало Майкла. Ему был нужен самый короткий путь, чтобы прорвать кольцо врагов.
   За спиной он услышал вопль. Прозвучало два выстрела, пули просвистели рядом со щекой. Неплохие стрелки, видно, колдун выбрал лучших воинов. Но главная опасность подстерегала его впереди. Справа и слева находились две группки подвое индейцев – всего четыре человека, четыре винтовки, стреляющие в упор! Вряд ли можно надеяться ускользнуть от них. Однако сумерки сгущались, и это было самое предательское время – ни день, ни ночь. Но, может быть, при его внезапном появлении дрогнет рука даже у этих опытных и умелых воинов? Майкл надеялся на это, потому что ни на что другое надежды не оставалось.
   Он увидел, как вскидываются две винтовки. И в следующий миг с его головы слетела шляпа. Другой же индеец в ярости бросил свое оружие наземь – видно, произошла осечка. Нужно ждать еще двух выстрелов!
   Он распластался вдоль шеи скачущей лошади и закричал. Ему показалось, что это может помочь. Рори увидел красный клуб огня, вылетевший из ствола винтовки, которая была нацелена ему прямо в лицо. Затем все исчезло, и только двойное эхо выстрела звучало у него в ушах. Лошадь по-прежнему неслась изо всех сил, и сгустившиеся ночные тени сомкнулись за ней.
   Послышались еще выстрелы, но пули пролетели слишком далеко.
   И все же еще одна опасность настигала его из темноты. Майкл повернулся, и ему показалось, что за ним следует крылатый конь, легко скользящий над поверхностью земли.
   Вороного жеребца доверили самому лучшему воину и, несомненно, самому меткому стрелку.
   И все же смертельная игра еще не была проиграна, если верный друг не забыл науку, которой Рори обучал его в загоне У эра. Беглец пронзительно засвистел и, услышав знакомый звук, конь совершил высокий прыжок, словно преодолевая невидимое препятствие. В полете длинное тело согнулось, резко выпрямилось при приземлении, и уже с пустым седлом жеребец продолжил свой бег в поисках хозяина.

Глава 17

   В доме У эра вечер выдался спокойным. Среди мексиканских рабочих в течение дня не произошло никаких неприятностей, жара медленно уходила из мозгов и мышц под дуновением ветра, ласкающего долину. На веранде дома текла неторопливая беседа.
   Самого «полковника» не было. Он уехал накануне на другие прииски за деньгами, которые были ему должны: в тяжелые времена Уэр иногда давал в долг. Его ожидали только на следующий день. Главной новостью было прибытие двух кавалерийских отрядов, ставших лагерем в долине. Их белые палатки, освещенные кострами, мерцали в темноте. Иногда у привязей ржали лошади, слышались голоса людей, смеющихся или спорящих. Это давало ощущение безопасности, что было не совсем привычным для Аризоны тех дней.
   Командир отряда майор Артур Талмейдж сидел на крыльце с миссис Уэр и ее дочерью. Четвертым в компании был тот самый симпатичный капитан, который потерял, а затем нашел своих лошадей – Томас Бэрн. Майор возглавлял экспедицию, направляющуюся в самое сердце владений индейцев.
   – С апачами, – говорила в этот момент Нэнси, – могут справиться только те, кто разбирается в дипломатии.
   Надо заметить, что майор любил афоризмы больше, чем виски. А виски он любил больше всего на свете.
   – Сегодняшний дипломат – это завтрашний предатель, – объявил он.
   – Что вы этим хотите сказать? – спросила миссис Уэр.
   На веранде не было лампы, но свет падал из окна ближней комнаты и выхватывал из темноты руки женщины, сложенные на коленях.
   – Сегодняшним мягким речам завтра потребуется крепкий кулак, чтобы их поддержать, – пояснил майор.
   – Но в конце концов, – начала Нэнси, – если вас послали только за украденной лошадью и жеребенком…
   – Я не просто ищу кобылу и жеребенка, – прервал ее майор. – Это только предлог, при помощи которого я надеюсь покончить со всеми беспокойствами и неприятностями.
   – С апачами легче нарваться на неприятности, – ответила Нэнси.
   – Да, – вздохнул капитан. – Кое-кто уже сыт этим по горло.
   – Из одного прискорбного случая, – поучительно сказал майор, отчетливо выговаривая слова, – не наберешься опыта на всю жизнь.
   – Одного прискорбного случая с апачами вполне может хватить для смерти, – парировала девушка. – Так уже случалось не раз, капитану просто повезло.
   – Да, действительно, мне вернули украденный табун, – кивнул Бэрн. – Я все еще не могу поверить в это. И вы знаете, шельмецы ошиблись и возвратили на несколько лошадей больше, чем увели!
   – Они отдают лошадей, а взамен забирают людей! – воскликнул майор.
   – Они взяли только одного человека, – возразил Бэрн.
   – Людей – за лошадей! – продолжал майор Талмейдж. – Конечно, краснокожим нравятся такие обмены. Единственное, что меня утешает, это был, как мне сказали, какой-то бродяга.
   – А кто его так назвал – вы, капитан Бэрн? – резко спросила Нэнси.
   – Что вы, что вы! – торопливо воскликнул капитан. – Я просто хотел сказать, что Майкл – не такой, как все. Удивительно беззаботный парень, никогда не встречал более легкомысленного человека. Да и похоже, что он не очень сопротивлялся, когда дикари стали тащить его с собой, вел себя так, как будто это какая-то забава!
   – Просто Рори– храбрый, – сказала девушка. – Как он отважно вел себя той ночью!
   – Потише, дорогая, – успокоила ее мать. – Когда человеку нечего терять…
   – Боже мой, мама, – не дала ей договорить дочь, – но жизнь то у него есть, не правда ли? Что же касается того, есть ли ему что терять, то откуда мы знаем?
   – Нэнси, тебе отлично известно, – заспорила миссис Уэр, – что он был гол, как сокол, когда пришел сюда из пустыни.
   – Любой другой на его месте давно бы погиб! – воскликнула Нэнси. – Это я знаю точно.
   – Да, все это было необычно, – тихо пробормотал капитан. – А что от него хотели апачи?
   – Скальп, – уверенно провозгласил майор.
   – Что? – воскликнула Нэнси.
   – А что же еще они могут хотеть от нас? – вопросил тот.
   Девушка вздохнула.
   – Если бы они пришли за скальпом, то сняли бы его здесь вместе с нашими, – твердо ответила она. – Скальп им был не нужен. Я просто не могу себе представить, зачем они приходили.
   – Надеюсь, я узнаю это, когда встречусь с ними, – сказал Талмейдж. – И если этот парень не будет цел и невредим, то апачи заплатят за него своей кровью.
   – Если они погубили его, то уже заплатили за это своей кровью, – проговорила Нэнси.
   – Как вы в нем уверены, – удивился капитан Бэрн.
   – Да, его характер и силу воли видно с первого взгляда. С ним не так-то легко справиться. Майор, на Майкла ночью напали два индейца, вот в той конюшне. И он справился с обоими, а одного захватил в плен.
   – И затем позволил негодяю убежать! – заметила мать.
   – Ну, – промолвила девушка, – об этом ничего не известно. Я только знаю, что он с ними справился. Другой бы на его месте хвастался бы целый месяц, но Рори никогда даже не вспомнил об этой ночи.
   – Так значит, он герой, – подвел итог майор. – Тем более мы заставим апачей рассчитаться за него, именно это я и намереваюсь сделать.
   – Для этого вы должны были захватить с собой пушки и в десять раз больше войск, – заметила, вздохнув, Нэнси.
   – Они мне не нужны.
   – Почему же, скажите, пожалуйста?
   – Чем меньше солдат, тем больше славы! – воскликнул тот.
   – Или ближе к могиле, – язвительно заметила девушка.
   – Нэнси, как ты можешь говорить такое, – воскликнула ее мать.
   – Я видела апачей и знаю их. А майор – нет. Индейцы – отличные воины, и это всем известно.
   – Нерегулярные войска, – уверил ее майор, – не могут устоять против дисциплинированной и обученной армии.
   – Да, у вас регулярные войска, – с волнением произнесла Нэнси, – но здесь не плац для парадов. В этой местности я бы предпочла один нерегулярный отряд.
   – Да что вы говорите? – воскликнул Талмейдж и даже засмеялся от такой чепухи.
   – За каждого апача вы заплатите жизнью солдата, – продолжала Нэнси.
   – Когда две противостоящие армии выстраиваются для битвы… – торжественно начал майор, но девушка его перебила:
   – Будет выстраиваться только одна – ваша. В боевом порядке, не так ли?
   – Конечно, конечно, – подтвердил майор Талмейдж.
   – Значит, они станут отличной мишенью для индейцев, – сделала вывод та.
   – Одна быстрая атака… – начал майор.
   – И вы останетесь с пустыми руками, – настаивала она. – Они все разбегутся от вас. У них в пять раз больше лошадей, чем им нужно для езды. Кроме того, они перегоняют с собой крупный рогатый скот и питаются его мясом. Когда наступают трудные времена, они могут есть лошадей, мулов, даже собак. Они и только они знают эту землю, как свои пять пальцев. Даже наши пионеры, разведчики и охотники никогда не знали Аризону так хорошо, как индейцы. Они бросятся на вас в темноте, сдерут скальп и исчезнут. Им все равно, сколько будет длиться война. У них нет ни городов, которые можно захватить, ни фортов, которые они защищали бы, ни /богатств, которые можно завоевать. При необходимости все женщины и дети становятся воинами. Я вас заверяю, майор, что когда вы схватитесь с апачами, то будете сражаться не с людьми, а с бизонами и волками – у них только кожа, кости, когти и зубы. Никто никогда не разбогатеет, охотясь на них или воюя с ними.
   Талмейдж, которого буквально захлестнул этот поток слов, решил закончить разговор шуткой.
   – Я никогда не рекомендовал поголовно истреблять индейцев, и сам не собирался поживиться за их счет. Однако, мисс Уэр, я думаю, что вы будете удивлены результатами нашей маленькой кампании. Даже малую войну можно спланировать так же тщательно, как и большую. А правила ее ведения можно воплотить даже в…
   Внезапно громкий протяжный вопль донесся с дороги, которая огибала дом и спускалась в долину.
   – Что это? – вздрогнув, спросил капитан. – Какой дикий крик…
   – Наверное, мексиканцы что-то празднуют, – ответила миссис Уэр. – Прислушайтесь, как будто это их смех.
   Опять донесся долгий дрожащий вопль.
   – Что-то кричат и смеются. У них какая-то хорошая новость, – предположила Нэнси. – И слава Богу. В последнее время рабочие стали какими-то мрачными и грубыми. Мне даже показалось, что они подумывают об ограблении прииска.
   Недалеко за поворотом дороги из сумерек показалась группа всадников, один из них был выше остальных, на крупной лошади. Другие наездники кружились вокруг него, словно пчелы вокруг улья.
   – Они сопровождают какого-то важного для них человека, – сказала миссис Уэр. – Кто это может быть, Нэнси?
   Девушка сбежала со ступенек веранды и замерла, вглядываясь вдаль.
   – Вы слышите, они называют его «отец». Тут не может быть ошибки, значит, сумасшедший Рори Майкл вернулся к нам! – воскликнула она.

Глава 18

   Послышались возгласы. Миссис Уэр с волнением произнесла:
   – Боже праведный, что теперь с нами станет?
   Капитан радостно воскликнул, что, наверное, парень свалился с неба.
   Нэнси, вертясь от радости, убеждала:
   – Рори приносит удачу, мама. У меня такое предчувствие, что нам вскоре она очень понадобится. Смотрите, вот он мчится по дороге! Точно, это его вороной.
   Это и вправду был Майкл. Он остановился, спрыгнул с коня, громко всех приветствовал, а затем направился в конюшню и привязал вороного. После этого он двинулся в дом, окруженный ореолом славы и толпой мексиканцев. Те восхваляли, благословляли его и тут же молили о помощи. У одного из рабочих было вывихнуто плечо, и он слезно просил, чтобы его вылечили и он смог бы снова работать. Другой дрожал от лихорадки: не может ли волшебник помочь и ему? Третий должен носить шины целый месяц на сломанной ноге; нельзя ли произнести заклинание, чтобы он тут же запрыгал на своих двоих и забыл о переломе? Рори пообещал, что сможет увидеться со всеми утром, а сейчас он очень устал и должен отдохнуть.
   Последними остались два коренастых мексиканца, которые старались держаться поближе к Рори. Тот узнал их глухие голоса – это были Мигель и Алонсо. Мигель объяснял:
   – Если бы мы все знали, отец, то этим проклятым апачам пришлось бы побороться с нами перед тем, как увести тебя. Но мы не знали, нас не было здесь. В следующий раз, если случится драка, ты увидишь, на что мы способны.
   Майкл поблагодарил их, в словах и интонации мексиканцев сквозила искренность, убедившая его, что они готовы перерезать за него горло любому.
   Он проследовал на веранду, был там представлен майору, поздоровался с женщинами и капитаном. На него тут же обрушился град вопросов. Рори ответил просто:
   – Это был небольшой сеанс чудодейства. У индейцев умирал мальчик. Я смешал немного свежего воздуха с покоем и простой пищей и оказалось, что это чудесное лекарство исцеляет как мексиканцев, так и апачей. Он выздоровел, и индейцы захотели, чтобы я побыл у них. Мне также пришлось забрать должок у Большого Коня, их главного шамана. Вот это было, действительно, приключение. За мной долго гнались по горам, но я ускользнул и добрался сюда. Вот и все. Мой вороной немножко похудел, а в остальном все в порядке. Какие новости у вас?
   Ему вкратце рассказали о том, что «полковник» уехал собирать долги, что серебра выплавили довольно много – столько, что стали замечать, как мексиканцы бросают на него жадные взгляды. Бывали уже случаи в этих краях, когда рабочие поднимали бунт, убивали белых владельцев и убегали со всеми запасами добытого металла.
   Затем заговорили о предстоящих военных операциях майора. У него было много вопросов о том племени, где побывал Майкл. Талмейдж уже не сомневался, что именно эти индейцы ему нужны, так как ему было приказано найти племя апачей, вождя которого звали Встающий Бизон. Наконец Рори ушел в конюшню, рухнул на свое место на сене и погрузился в сон.
   Посреди ночи его разбудил дрожащий голос:
   – Это я, отец, Алиса, которую ты снова сделал молодой. Я стала на двадцать лет моложе, и пришла, чтобы показать тебе, что мое сердце сохранило благодарность.
   – Ну, так что ты хочешь, Алиса, – спросил, зевая Майкл.
   – Вот что: ты должен исчезнуть отсюда завтра ночью. Днем все будет как обычно, но после захода солнца уезжай подальше от этого места.
   Он растерянно сел, сон сразу улетучился.
   – А в чем дело, Алиса? Что здесь случилось?
   – Ты же знаешь, отец, – проговорила женщина, наклонясь поближе. – Ты же знаешь, что ночью иногда творятся такие дела, что о них нельзя сказать днем.
   – Я знаю, но что произойдет? Индейцы? Или ваши люди?
   – Я и так сказала слишком много, больше не могу ничего говорить. Если узнают, что я говорила об этом – даже тебе, отец, – горло мне перережут от уха до уха. Прощай и спасайся! А если опоздаешь, то выручит тебя только быстрая лошадь.
   – Подожди, Алиса, – попросил Рори.
   – Нет, нет не могу, – отказалась та.
   Однако было заметно, что она почему-то медлит.
   – Эта опасность, – спросил он, – будет подстерегать всех бледнолицых?
   – Да, это ждет вас всех! – ответила женщина с гневом в голосе.
   – Но здесь же солдаты, их много, они хорошо вооружены и готовы сражаться, а война – это их профессия.
   После этих слов он с удивлением услышал негромкий смех, доносящийся из темноты.
   – Почему ты смеешься?
   – Потому что подумала о солдатах. – Она повторила: – Солдаты.., – и снова засмеялась.
   – Ну, хорошо, – согласился Рори, – некоторые из них действительно смешны, но все же достаточно и таких, которые не дадут себя в обиду.
   Он услышал злобное щелканье зубов, которым перемежались слова.
   – Отец, все эти солдаты будут развеяны. Вот увидишь! Все они будут развеяны, как сухая трава. Запомни – то, что я сказала – правда.
   – Скажи мне еще одну вещь, Алиса.
   – Я должна идти, отец.
   – Скажи мне вот что. Ты говоришь как индианка или как мексиканка?
   – А я и та, и другая, разве не так? – прозвучал двусмысленный ответ.
   И он услышал шорох удаляющихся шагов по сену, разбросанному по конюшне.
   Майкл некоторое время сидел, уставившись в темноту. Он может пойти, разбудить и предупредить всех точно так же, как поступили с ним. Но мысль об утомительных ночных объяснениях показалась ему малопривлекательной. Он снова растянулся на сене, зевнул, удобно устроился и мгновенно заснул. Проспал Рори до позднего утра, когда конюшня была уже залита ярким светом.
   Он встал, бросил в ясли сена коню, вышел из конюшни и побежал к ручью, который журчал недалеко от дома, образовывая заводь между деревьев. Там Майкл разделся, бросился в воду и всласть поплавал. Выбравшись на берег, он стал отряхивать воду с тела ладонью. Холодный утренний воздух впивался в кожу и прикладывал свои ледяные ладони между лопатками.
   – Отец! – вдруг услышал он возглас.
   Резко повернувшись, Рори с удивлением увидел Южного Ветра. Никогда еще ему не приходилось видеть, чтобы сын вождя был так потрясающе одет – его кожаная одежда была украшена ярчайшим бисером наилучшего качества, с плеч свисала накидка, расписанная замысловатым узором, а вокруг шеи висело самое почетное украшение, о котором мечтал любой индеец, – ожерелье из больших отполированных когтей медведя-гризли, В руке он держал копье, но не обычное копье длиной в четырнадцать футов, а с более коротким древком, не более шести футов, и опирался на него.
   Юноша улыбнулся.
   Майкл приветствовал его и внимательно огляделся.
   – Я пришел сюда один, – заметил Южный Ветер.
   – Хорошо, – Рори улыбнулся ему.
   – Хотя, – продолжал молодой индеец, – тебя хотели увидеть многие воины.
   – Да уж, наверное, – согласился Майкл, – плохо, что им не удалось добраться сюда со мной после трехдневной скачки по горам.
   – Ты победил потому, что у тебя заколдованный конь, но, возможно, ты не выиграешь самое последнее состязание, – и он провел пальцем по горлу.
   – Да, ты прав, – заметил Рори, кивнув. – На хорошей скорости может любой споткнуться и упасть. Как чувствует себя Большой Конь с тех пор, как проиграл «красный глаз»?
   – Не ест и не спит, а ходит всю ночь и бормочет заклинания. Мы слышали, как он стонет, когда разговаривает с духами. Они пообещали ему, что ты скоро умрешь.
   – Он лжет, – отрезал Рори.
   Лицо мальчика помрачнело.
   – Почему ты так говоришь? Но если даже ты должен умереть, то еще будет время совершить перед этим великие подвиги.
   – Ты веришь тому, что Большой Конь говорит о духах, что он действительно разговаривает с ними? – спросил Майкл.
   – Конечно, верю. Он всегда мог говорить с духами, даже когда был маленьким, так мне сказали воины.
   Рори кивнул, спорить было бесполезно. Южный Ветер твердо верил, что Большой Конь действительно может разговаривать с бестелесными Людьми Неба. Было бы глупо пытаться переубедить его, легче было пальцами выдернуть загнутый гвоздь из толстой дубовой доски.
   – Он сделал так, что все воины горят желанием добыть твой скальп, отец, – продолжал мальчик. – Он пообещал им волшебную куртку, если они принесут ему «красный глаз» и твой скальп.
   – А что это за волшебная куртка?
   – Такая, что ее не смогут пробить ни нож, ни копье, ни пуля.
   – А ты добудь эту куртку и увидишь, как я сделаю из нее решето. Неужели ты веришь в эту чепуху?
   – Да, верю. Куртка станет такой после того, как Большой Конь заколдует ее и оденет на избранного воина. И после этого от нее будет отражаться сталь и отскакивать свинец.

Глава 19

   Главным в этом сообщении была не абсурдность, а то, что многие кровожадные апачи действительно верили, что им будет дарована вечная неуязвимость, если они избавятся от бледнолицего. Какая же высокая цена была назначена за голову одного человека! У белых даже сотни тысяч долларов не вызвали бы таково воодушевления. А шаман за убийство Рори предложил невероятные награды – стать неуязвимым в бою, бесстрашно атаковать врага, одерживать бесчисленные победы, стать самым известным воином своего народа. То, что в первом же столкновении облаченный в эту куртку будет изрешечен стрелами или разорван на куски ударами копий, когда ринется на врага, не имело ни малейшего значения. Если это случится, будет ли подорван авторитет Большого Коня? Вряд ли, так как у того уже будет подходящее объяснение, например, несчастный индеец пренебрег какой-то обязательной частью церемонии ношения заколдованной куртки.
   – Ну что ж, Южный Ветер, – промолвил Майкл, – я рад, что ты не хочешь получить эту заколдованную куртку, иначе у меня в спине уже торчало бы копье.
   Юноша улыбнулся.
   – Мне показалось, что там уже есть отметины от копий.
   – Где, на спине?
   – Да, я видел с полдюжины больших шрамов.
   – Когда я был маленьким, – ответил Рори, – меня поцарапал кот.
   Лицо Южного Ветра снова засветилось улыбкой.
   – А также спереди – на руках, на груди. У тебя шрамы повсюду. Обычно такие отметины любят показывать наши великие воины, когда танцуют вокруг костра после длинной тропы войны, – заметил Южный Ветер.
   – Ладно, я скажу тебе, откуда они взялись, – сказал Майкл. – В детстве я свалился в заросли кактусов.
   – Не может быть! – не поверил индеец. – Какая же нежная кожа была у тебя тогда!
   – Да, очень чувствительная кожа, – согласился Рори. – Но сейчас она стала толще и грубее. А где ты взял это ожерелье из когтей?
   – Я взял его у медведя, – последовал ответ.
   Майкл начал быстро одеваться.
   – Какой добрый медведь, – заметил он.
   – Он подарил мне это после того, как стрела вонзилась ему глубоко в грудь.
   – Ты был один?
   – Да, я был один.
   – Когда это случилось?
   – Два лета назад.
   Майкл кивнул. Значит, мальчику было не больше тринадцати-четырнадцати лет, когда он дрался один на один с гризли. Судя по когтям, это был гигант.
   – Скажи мне, отец, что ты собираешься делать?
   – А что я должен делать?
   – Много воинов готовится поохотиться на тебя.
   – Где они сейчас?
   – Их может принести любой порыв ветра. Они – везде, окружают тебя со всех сторон.
   – А где твой отец? – спросил Рори.
   – Он собирается на переговоры с вождем бледнолицых воинов, которые пришли сюда из форта.
   Майкл сразу понял, что речь шла о солдатах и о майоре Талмейдже.
   – А о чем Встающий Бизон собирается говорить с белым вождем? – спросил он.
   – Он думает, что люди нашего племени украли кобылу и жеребенка.
   – Они действительно сделали это?
   – Не знаю, – ответил мальчик. – Но вообще-то апачи – великие воры.
   Он сказал это с гордостью и похвастался вдобавок:
   – Когда мы были на тропе войны, я сам украл три лошади.
   Рори не стал ему читать мораль, он знал, что это бесполезно. Точно так же, как индейцы легко верили в неуязвимость заколдованной куртки, они верили и в благородство воровства. Он просто заметил:
   – Красть у врага – это одно. Но ведь бледнолицые не воюют с апачами.
   – Это верно, именно поэтому мой отец хочет встретиться и поговорить о кобыле и жеребенке.
   – А где они собираются встретиться?
   – В вигваме белого человека.
   Майкл покачал головой.
   – Лучше бы они встретились в прерии.
   – Почему? Они прислали нам белый флаг и пообещали, что будут честно вести переговоры.
   – Встающий Бизон едет туда один?
   – Нет, будет еще молодой вождь, непобедимый воин, его зовут Черная Стрела.
   – Я слышал о нем, это – хороший боевой вождь, не так ли?
   – Да, он добыл много скальпов, – довольно произнес Южный Ветер.
   – Рядом с местом встречи не будет остальных воинов?
   – Нет. Они сейчас далеко.
   – А ты знаешь, где?
   – Нет.
   – Они должны быть рядом. Когда индейцы и белые встречаются, они могут не понять друг друга, и тогда прольется кровь.
   – Ты прав, – согласился мальчик и нахмурился.
   – Ладно, – решил Рори, – я сам постараюсь там быть, может быть, мне разрешат участвовать в переговорах. А почему ты пришел сюда, Южный Ветер?
   – Чтобы найти тебя.
   – Ты тоже гнался за мной вместе с другими индейцами?
   – Нет. Некоторые из них все еще ищут твой след. Но я догадался, куда ты исчез.
   – Но ведь ваши прерии очень большие. Почему ты подумал, что я сразу приду сюда?
   – Возвращаясь с победой с тропы войны, – ответил мальчик, – воины, добывшие в бою скальпы, всегда торопятся домой. Они хотят показать трофеи, похвастаться победами, чтобы их услышали женщины, старики и дети.
   Майкл широко улыбнулся. Действительно, если бы не Нэнси Уэр, вернулся бы он сюда?
   Южный Ветер продолжал объяснять:
   – Женщины, дети и старики – они всегда щедрее на похвалу, чем ровесники.
   Тут уже Рори расхохотался во все горло.
   – Ты прав. Когда-нибудь ты станешь великим вождем, мой мальчик.
   – Нет, – не согласился тот. – Для этого моя кожа должна стать белой, или я должен умереть молодым.
   – Почему ты так говоришь?
   – Белые люди идут и идут сюда с восхода солнца. Их больше, чем осенью листьев в лесу. Мой отец сказал, что они завоюют нашу землю и вытеснят нас в горы. Но я хочу защищаться, сражаться и умереть молодым!
   Майкл был потрясен пылом и торжественностью речи юноши. Чтобы сменить тему, он сказал:
   – Сейчас я пойду в дом, а после этого постараюсь попасть на совет вождей. Спасибо за предупреждение, я этого не забуду.
   – За какое предупреждение? – удивился мальчик.
   – О заколдованной куртке в качестве награды за мою голову.
   – Не за что. В следующий раз, когда ты будешь колдовать, не забудь спросить духов о своей собственной судьбе.

Глава 20

   Когда Рори добрался до дома, он сразу прошел на кухню, где мексиканка, напевая, растирала на камне кукурузу, чтобы приготовить лепешки. Она недружелюбно взглянула на вошедшего, но лицо ее расплылось в приветливой улыбке, когда она его узнала.
   – Отец, – сказала она, – пусть у тебя каждый день будет много вина и мяса.
   – Было бы неплохо. Надеюсь, что пожелание сбудется уже этим утром. Есть что-нибудь перекусить?
   Женщина тут же поднялась, засуетилась между плитой и столом и подала кофе, мясо и маисовую лепешку. Майкл ел все это стоя, как вдруг в кухню вошла Нэнси.
   – А вы ранняя пташка, – проговорила она, прислонившись к стене.
   – Она понимает по-английски? – спросил Рори, кивая на мексиканку.
   – Ни слова.
   – Нэнси, вы знаете, что скоро произойдет?
   – Беда, – ответила она. – Это все, что я знаю.
   – Большая беда. Уже приготовлено оружие, чтобы убить нас.
   Девушка покачала головой.
   – Не думала, что это так серьезно. Но у нас же солдаты.
   – От них будет мало толку.
   – Почему же? Майор организует встречу с Встающим Бизоном прямо в лагере.
   – Я не могу рассказать все подробности, но у меня есть сведения от человека, которому я доверяю.
   – Как загадочно вы говорите, Рори.
   – Приходится, потому что все это – загадка.
   – А кто рассказал вам о надвигающейся беде?
   – Не могу ответить. Мне сказали, чтобы я спасал собственную шкуру. Я не должен был об этом никому рассказывать.
   Нэнси в упор стала рассматривать Рори, как будто пытаясь прочесть его мысли.
   – Я вам расскажу, что смогу. Не ясно одно.
   – И что же это?
   – Нам придется положиться только на себя.
   – Кого вы имеете в виду, когда говорите «нам»?
   – Вас, миссис Уэр и себя.
   Она удивленно посмотрела на него.
   Но в чем же дело, вы можете сказать?
   – Точно не знаю, но мексиканцы и, возможно, апачи что-то затевают.
   – Две женщины и один мужчина, – усмехнулась она. – Ведь столько нас останется?
   – Женщина иногда не уступает мужчине, – произнес он твердо. – Например, вы, Нэнси. Вы ведь умеете стрелять? Боюсь, вам придется этим заняться, и вашей матери тоже.
   Девушка согласно кивнула.
   – А вы умеете держать себя в руках, Нэнси! – с восхищением проговорил Майкл.
   Та пожала плечами.
   – Если есть хоть капелька здравого смысла, то нужно спасать свою жизнь.
   – Свою жизнь?
   – Да, ведь то, что здесь готовится – это вас лично не касается.
   – А я думаю, что это может стать и моим делом.
   – Почему вы так думаете?
   – Потому что вы же остаетесь здесь!
   Она бросила на него быстрый взгляд, и румянец залил ее щеки. На секунду они замерли. Рори вспомнил слова Южного Ветра и подумал, что, действительно, парень необычайно умен. Эта девушка – самое дорогое для него в этом мире.
   Майкл принялся поспешно заканчивать завтрак, попросив извинения и сославшись на то, что у него есть срочное дело.
   – Где? – спросила Нэнси.
   – В лагере, там, где майор собирается говорить со Встающим Бизоном.
   – А как вы думаете, кто готовится напасть на солдат?
   – Может быть, апачи.
   – По-вашему, индейцы что-то затевают?
   – Не знаю, но от них всего можно ждать.
   – А что вас еще беспокоит? – выпытывала она.
   – Мне не нравится, что в это дело вмешался майор Талмейдж.
   – Да, он – новичок в Аризоне и не знает апачей, – согласилась она. – Но он храбрый.
   – Лучше бы он был трусом и не лез на рожон, – отрезал Рори.
   Девушка глубоко вздохнула, веки ее опустились. Он увидел, как от страха побледнело все ее лицо, даже губы. Майкл поспешил ее подбодрить:
   – А может быть, все это пустые страхи и ничего не произойдет.
   – Только бы не сегодня, – проговорила она, – отец где-то там, в горах.
   И Нэнси сделала неопределенный жест рукой.
   – Лучше пусть он будет там, чем здесь, – сказал Майкл.
   – Но сейчас он возвращается прямо сюда, и если нас окружат, то он попадет в ловушку!
   – Когда он должен прибыть?
   – Сегодня вечером.
   Майкл откинул голову и рассмеялся.
   – До вечера, Нэнси, – целая вечность, и все может случиться. Для меня сегодняшний вечер – далекое будущее. Разве вы не видите, что дело плохо?
   – Да, мексиканцы положили глаз на наши серебряные слитки. А апачи – на скальпы.
   – Возможно, не только на наши, но и на скальпы мексиканцев, – предположил он. – В этом случае мы будем защищаться внутри форта, мексиканцы – снаружи, но все равно шансов мало.
   Майкл невесело улыбнулся.
   – Такая неразбериха – ни черта не поймешь. Но на всякий случай нужно собрать винтовки, вы сможете это сделать?
   – Я уже это сделала, – ответила она.
   – Сколько их?
   – Раньше их было двадцать. У отца хранилось оружие для всех мексиканцев на случай нападения индейцев.
   – Так, когда-то было двадцать, – кивнул Рори. – А сейчас хоть парочка нашлась?
   – Да, как раз две, те, которые были спрятаны в моей комнате.
   – Значит, все остальные украли ваши рабочие?
   – Видимо, да.
   – А как с патронами? Их тоже украли?
   – Да, осталось совсем немного.
   – Револьверы?
   – У меня осталось два, слава Богу. И немного патронов. Вот и все, что удалось собрать.
   Они печально посмотрели друг на друга, между ними стало устанавливаться чудесное взаимопонимание. Девушка проговорила:
   – Хорошо, хоть вы рядом. Сейчас мне нужно идти к маме и поговорить с ней, она у меня молодец. Обычно она ноет, но когда нужно – будет защищаться не хуже мужчины.
   Рори кивнул. Запив последний кусок лепешки глотком кофе, он выскочил из дома. Но мысли его были заняты не опасностью, которой, казалось, дышал сам воздух, а девушкой по имени Нэнси Уэр.
   Быстрым шагом он спустился в долину и двинулся к палаткам, которые были расположены ровными рядами. Лошади тоже словно выстроились возле коновязей. Сейчас же перед ним вырос часовой и рявкнул:
   – Кто идет?
   – Свой, – проговорил Майкл, – сам видишь.
   – Давай-давай, поворачивай, – приказал солдат. – Я тебя не знаю. Выговор у тебя какой-то странный…
   Рори улыбнулся.
   – Я старый друг майора. Это может служить мне пропуском?
   – Будь ты хоть старым другом Джорджа Вашингтона, не пройдешь, если не скажешь нужного слова.
   – Вот мое слово, смотри, – сказал Рори.
   – Где?
   – Вон там, на дороге.
   – Эти два скачущих индейца? И это твое слово?
   – Этих апачей желает видеть майор, и я пойду с ними. Если. ты их остановишь, то они снимут с тебя скальп и сделают из него кошелек.
   – Я их остановлю, – угрожающе пообещал часовой. – А ну-ка, ирландец, отойди отсюда и не мешай мне.
   Майкл послушно отступил назад. Двое апачей осадили лошадей и спрыгнули на землю. Это были Встающий Бизон и более молодой воин с изуродованным шрамами лицом. Рори решил, что это и есть знаменитый боевой вождь Черная Стрела. Именно о нем говорил Южный Ветер.
   Встающий Бизон, глаза которого вспыхнули от радостного возбуждения, выкрикнул приветствие и схватил Майкла за руку. Черная Стрела, не улыбаясь, впился взглядом, словно ножом, в глаза бледнолицего. Было видно, что он думал о волшебной неуязвимой куртке. Действительно, судя по количеству его шрамов, такой амулет ему бы пригодился.
   Трудно сказать, как поступил бы часовой в этой ситуации, если бы неожиданно из-за большой центральной палатки не появился капитан Бэрн, крикнув:
   – Пропусти этих людей!
   – Краснокожих? – удивленно переспросил солдат.
   – Да.
   – И ирландца?
   – Конечно. Жалко, что у нас нет хотя бы двадцать таких храбрецов, как он.
   Бэрн обменялся рукопожатием с Рори, а затем с вождями. В следующую секунду он прошептал Майклу:
   – Это на них боевая раскраска?
   – Нет. Сегодня они просто немножко подкрасились – все-таки званые гости. А где майор?
   – Пишет речь, – ответил капитан и провел их к большой палатке, откуда появился сам.
   – Лучше бы он ничего не писал, – проговорил Майкл. – Никто ведь не знает, как может повернуться разговор с индейцами.
   Бэрн вздохнул.
   – Да, вы правы, лучше бы мы были на тысячу миль к востоку.

Глава 21

   Подойдя к входу в палатку, капитан попросил гостей подождать минутку и вошел сам. Эта пауза показалась Рори какой-то дурацкой и слишком уж церемонной. Он снова почувствовал вызывающий и враждебный взгляд Черной Стрелы.
   Встающий Бизон заговорил:
   – Молодые воины-апачи – хорошие наездники, не правда ли? Но они, глупцы, хотели поймать волшебную лошадь! А где сейчас вороной жеребец, отец?
   – Он в безопасности. Твои индейцы устроили мне хорошие скачки по горам, и сейчас, я думаю, мы стали еще лучшими друзьями, чем прежде.
   Вождь покачал головой и продолжал:
   – Многое изменилось. Большой Конь пообещал целый табун лошадей за твой скальп. Берегись, отец! С апачами есть только один способ жить в мире. Что касается меня и моей семьи, то мы считаем тебя своим, мы с тобой – одной крови, и ты это знаешь. Но, если говорить о других индейцах, то лучше отдать им «красным глаз», и они снова станут твоими друзьями.
   Он проговорил это с чувством, но лицо его не выражало надежды, и он не удивился, когда Майкл заявил, что никогда не отдаст то», что честно выиграл.
   В это время появился капитан и пригласил их в палатку.
   Для встречи все было организовано с максимально возможной помпезностью. Майор Талмейдж сидел за столом, составленным из лары перевернутых ящиков с положенными на них досками, закрытыми материей. Он восседал на походном стуле, строго поглядывая на вошедших с этого подобия трона.
   За ним стояло с полдюжины солдат, как было видно, опытных кавалеристов, вооруженных винтовками. Рядом со входом были расставлены полукругом несколько стульев, обращенных к столу. Эти уловки, необходимые для придания значимости и важности майору, показались Рори такими нарочитыми и бесполезными, что он вспыхнул от стыда за него. Он еще больше покраснел, когда апачи, как и следовало ожидать, ответив на приветствие майора Талмейджа, отставили стулья и уселись прямо на полу, скрестив ноги. С одной стороны рядом с ними на землю опустился капитан Бэрн. Рори занял место рядом со Встающим Бизоном. Однако у майора не хватило ума понять этот намек, он дернулся, будто хотел подойти и сесть рядом со своими гостями, но, видно, уже твердо сложил себе цену и не хотел ее менять. Он откинулся на стуле, напустил на себя важный вид и приказал дежурному раздать трубки.
   Майкл улыбнулся. В этом был бы смысл, если бы была только одна трубка и ее набили, прикурили и передали по кругу, как обычно это делается у индейцев. А так апачи жестами дали понять, что не хотят курить и, извинившись и завернувшись в накидки, повернули ничего на выражающие лица к обеспокоенному майору.
   Перед Майклом вдруг встали картины, которые он видел на стоянке апачей – шум, крики, веселье и добродушные подшучивания даже над самыми серьезными и уважаемыми воинами. Теперь стало ясно, насколько эти люди могут меняться, словно надевая маски, когда они этого хотели. Наконец Талмейдж заговорил по-испански. Он поблагодарил вождей за то, что они пришли объясниться по поводу обвинения, выдвинутого против них. Он также добавил, что представляет государство, упомянул о заботе, которую проявляет Белый Отец в Вашингтоне о своих краснокожих детях. Рори заметил, как два индейца при этом обменялись ироническими взглядами. Несомненно, они уже слышали эти пустые слова много раз от начальников карательных экспедиций.
   В конце майор поинтересовался, не нашли ли апачи кобылу или жеребенка среди своих лошадей.
   Речь Встающего Бизона была простой и краткой. Он сказал:
   – Белых людей – великое множество, а апачей – мало. Мы не хотим воевать с вами, поэтому я и пришел сюда вместе со знаменитым воином моего племени, Черной Стрелой. У нас много лошадей с жеребятами, но ни одна из них не принадлежит вам. Мы их захватили, когда воевали против мексиканцев. Да и вообще, почему так много шума из-за одной-единственной кобылы с жеребенком?
   Прямота и простота этого ответа настолько вывели майора из себя, что он на секунду потерял дар речи. Затем он что-то пробормотал о необходимости законности и справедливости и внезапно обратился к Рори по-английски:
   – Вы знаете этих людей, молодой человек. Что им сказать?
   – На вашем месте, – ответил тот, – я бы сказал им, что они правы, потеря лошади и жеребенка – незначительное событие, а вы просто хотите воспользоваться этим предлогом, чтобы поближе познакомиться с апачами. Вы хотите стать их другом и помочь индейцам, но если будут продолжаться кражи, то тяжело будет сохранять добрые отношения. Скажите им, что вы знаете, что они самые лучшие воры в мире, а американцы совершенно не владеют этим великим искусством.
   Талмейдж вытаращился на Майкла, как на сумасшедшего.
   – Вы хотите, чтобы я сказал, будто я восхищаюсь их воровством?
   – А разве не так? – дерзко спросил Майкл.
   Майор закашлялся и помрачнел, словно грозовая туча.
   – Все, переходим к делу, – решил он. – Введите человека, который заявил о пропаже.
   Молодой солдат тут же впустил в палатку колониста с такой отталкивающей внешностью, какой Рори еще не встречал. Он был высокий, сутулый и худой, с втянутой в плечи головой и опущенными плечами. Большой красный нос вдобавок ко всему придавал ему сходство со стервятником, сидящим на ветке и высматривающим добычу.
   Лицо его было темно-коричневым, кожаная одежда превратилась в грязное тряпье. На коленях и сзади брюки были грубо залатаны. На голове торчала вытертая меховая шапка. Этот человек был неряшлив, словно грязный хорек. Майор обратился к нему:
   – Террис, вот два индейских вождя, которые пришли, чтобы поговорить с нами о твоей лошади и жеребенке. Они…
   – А о чем тут говорить, – перебил его Террис. – Я же не дурак и не слепой, вот сидит тот сукин сын, который украл их у меня.
   И он показал на Черную Стрелу.
   Индейцы переглянулись, не понимая английской речи, но ничего не сказали.
   – Я помню, – проговорил майор, – ты говорил, что это случилось в сумерках, и ты не рассмотрел вора.
   – Я говорил это? – удивился тот. – Так вот, я утверждаю сейчас, что такую рожу, как эта, и не надо видеть ясным днем. Если уж раз увидишь этого убийцу, то не забудешь до конца своих дней!
   И он засмеялся, издавая каркающие звуки.
   Талмейдж вздохнул. Действительно, лицо Черной Стрелы было так изуродовано, что хватило бы даже одного взгляда, чтобы потом отличить его среди тысячи индейцев. Он обратился к молодому индейцу по-испански:
   – Этот человек говорит, что вы украли его кобылу и жеребенка, он якобы видел вас тем вечером.
   – Когда это было? – спокойно спросил тот.
   – Десять дней назад.
   – Я был в своем селении десять солнц назад. Встающий Бизон может это подтвердить.
   Тот немного подумал и кивнул.
   – Да, правда, десять дней назад он был со всеми.
   Колонист, понимавший немного по-испански, заорал:
   – Неужели вы верите тому, что вам лгут эти гнусные воры? Разве одно честное слово белого человека не стоит лжи десяти тысяч этих головорезов?
   Майор снова вздохнул, было видно, что он хотел рассудить справедливо, но не знал, как это сделать.
   – Ты утверждаешь одно, он – другое. Свидетелей нет.
   – Я свидетель того, что индеец был в селении, – вдруг вмешался Рори.
   – Кто ты такой? – воскликнул жалобщик, повернувшись к Майклу. Он вытянул свою худую руку и угрожающе затряс костлявым пальцем. – Ты же один из них, ты уже не наш, а превратился сам в краснокожего негодяя! Как ты можешь сидеть там и утверждать, что ложь двух индейцев можно положить на весы рядом с клятвой честного налогоплательщика и гражданина Соединенных Штатов?
   Рори серьезно посмотрел на него.
   – Мои друг, ты похож на грифа-стервятника, но каркаешь, словно ворона. В твоем карканье – сплошное вранье.
   Тот повернулся к майору и закричал:
   – Вы послушайте, как меня здесь оскорбляют!
   – Давай выйдем со мной на воздух, – предложил Рори, – и я скажу все, что я думаю о тебе и о твоих лошадях.
   – Конечно, чтобы ты убил меня с помощью этих краснокожих! – испугался мерзавец.
   – Террис, – обратился к нему майор, – ты уверен – помни, ты говоришь под присягой– что именно этот человек, Черная Стрела, увел твоих животных?
   – Так же уверен, как в том, что я – Дик Террис, – сердито ответил тот.
   Он повернулся к молодому вождю и заорал по-испански:
   – Ты – вор!
   – Ладно, мы слушали достаточно, – проговорил Встающий Бизон, поднимаясь с земли.
   Черная Стрела тоже встал. Он презрительно улыбнулся Талмейджу, Террису и повернулся к выходу. И тут произошла трагедия.

Глава 22

   Этот негодяй Террис встал между майором и входом в палатку. Он завопил – неужели собираются отпустить краснокожих мошенников и им сойдет с рук эта кража.
   Талмейдж был не в состоянии быстро принять решение и, приведенный в растерянность неожиданным решением индейцев уйти, раскрыл рот, но не мог произнести ни слова. Лицо его покрылось красными пятнами.
   Черная Стрела как раз поравнялся с Террисом. Вид индейца был последней каплей для переполненного злобой сердца колониста, и он резко выставил ногу, за которую тот зацепился. Такая предательская подножка свалила бы любого. Черная Стрела быстро вскочил уже с ножом в руке. Однако его руку тут же перехватил Встающий Бизон. Блеск лезвия Террис не смог вынести и завопил дурным голосом:
   – Убивают!
   Выхватив револьвер из-за пояса, он в упор выстрелил в Черную Стрелу. Тот покачнулся и, шатаясь, рухнул на землю, старый вождь не смог его удержать.
   – Лучшие индейцы – это мертвые индейцы! – выкрикнул Террис, совсем потеряв рассудок при виде упавшего индейца, и выхватил другой револьвер. Он вскинул его и прицелился во Встающего Бизона, который только что спас его от ножа Черной Стрелы. Выстрел с такого расстояния был бы роковым для вождя, но Рори прыгнул, словно кошка, и оттолкнул руку с револьвером. За этим последовал хук в челюсть мерзавца, смахивающий на удар молота по наковальне. Разница была лишь в том, что наковальня выдерживает удары, а мистер Террис не смог это сделать. Он согнулся в коленях и в поясе, голова его повисла и, распавшись на три части, он повалился на пол.
   Воспользовавшись замешательством, уцелевший индеец выбежал из палатки и вскочил на свою лошадь.
   Часовой, который так упорно не пропускал Майкла в лагерь, продемонстрировал теперь свою реакцию. Он немедленно вскинул винтовку и выстрелил. Ему показалось, что он снял краснокожего с седла, так как Встающий Бизон исчез за лошадью. Но через секунду он снова оказался в седле и лошадь с места рванула вперед.
   Два или три кавалериста вскочили на коней и замерли в ожидании приказа. Но он так и не был отдан – горло майора до сих пор было парализовано, а Бэрн оставался в палатке, склонившись над распростертым апачем. Черная Стрела был мертв.
   – Что случилось? – прошептал Талмейдж, когда дар речи наконец-то возвратился к нему. Его услышал только Майкл.
   – Вы допустили, чтобы при вас совершилось злодейское убийство индейца.
   – Так он мертв? – ахнул майор.
   Капитан накрыл лицо воина одеялом и поднялся.
   – Мертв, – ответил он с усилием.
   – Боже мой, мы допустили беззаконие, – взволнованно задышал Талмейдж, нерешительно топчась на месте.
   – Что же теперь делать, Бэрн? – спросил он капитана.
   Тот только горестно покачал головой. Террис поднялся с пола с бессмысленным взглядом. Майкл проговорил:
   – Вы сам и судья, и присяжный на этой территории. Есть только один выход – взять этого негодяя и повесить на первом попавшемся дереве. Это единственный способ показать апачам, что вы хотите справедливости, а не убийств.
   Террис суетливо поднялся на ноги. Страх быстро прочистил ему мозги.
   – Эй, майор! – воскликнул он. – Он думает, что счеты с индейцами то же самое, что и убийство белого.
   – Заткнись! – приказал ему Рори и подошел поближе. Он дрожал, как тигр перед прыжком. -Замолчи! Если я услышу от тебя еще хоть слово, я снесу тебе голову и посмотрю, есть ли в ней внутри что-нибудь другое, кроме дерьма.
   Тот засеменил назад и нерешительно уставился на Талмейджа. Раскрыв было рот, чтобы сказать что-то, он осознал угрозу и затих.
   – Вот что, мистер Майкл, – окончательно пришел в себя майор, – командую здесь я, и я не нуждаюсь, чтобы при мне кто-то отдавал приказы, кроме моих начальников.
   – Ну что же, отдавайте тогда сами приказы, я надеюсь, что первый из них будет о том, чтобы повесить эту длинноногую водяную крысу.
   – Повесить? Повесить? – дважды переспросил Талмейдж. – Он вернется в форт и понесет справедливое наказание, какое ему определит суд.
   Террис облегченно выдохнул. До форта далеко, и по пути представится много возможностей для побега.
   – Не лучше ли нам похоронить этого человека? – спросил Бэрн, глядя на убитого вождя.
   – Пусть его забирают индейцы, – решил майор и посмотрел на Рори, как будто тот лучше знал, что следует делать в такой ситуации. Майкл перехватил этот взгляд.
   – Если вы не хотите судить этого подонка на месте, давайте мы с ним совершим прогулку в долину. А назад вернется кто-то один – или я, или он.
   – Да это убийца, – запротестовал Террис дрожащим голосом. – Он же настоящий бандит! Майор, вы не отдадите меня ему?
   Губы майора скривились в презрительной улыбке – он сам был храбрым человеком и не любил трусов.
   – Успокойся, – проговорил он, – возможно, Майкл говорит дело, но тебя нужно судить только по закону. Рори, вы должны понять, что этот человек…
   – Я понимаю, – перебил его Майкл. – Но если вы срочно не накажете Терриса, вся Аризона превратится в ад кромешный.
   – Что? – не поверил майор.
   – Я уверен в этом. Апачи сейчас как порох, этой искры будет достаточно для взрыва. Жизнь всех ваших подчиненных будет под угрозой так же, как и жизнь всех путешественников, всех почтовых станций, всех постов, фермеров, людей на приисках, даже маленьких городов, если они не успеют подготовиться к защите. Я вас предупреждаю, майор, что вы впишете кровавую страницу в нашу историю, если немедленно не свершите правосудие. Даже если убийца будет казнен, все равно апачи останутся недовольны. С их точки зрения, Черная Стрела был великим человеком и храбрым воином. Они восхищались им, а этот негодный трус убил его там, где он был беззащитен, да еще в вашем присутствии. Что бы вы подумали об индейцах, если бы вы послали к ним людей под мирным флагом и одного из них убили бы в лагере апачей? Наверное, вы бы захотели стереть с лица земли все племя. Точно так же и индейцы отнесутся к этому преступлению.
   Он произнес эту речь с чувством, казалось, что говорило само его горячее сердце.
   Талмейдж озадаченно затряс головой.
   – Да, дело дрянь, но все же мы должны соблюдать законность, пусть даже и с опозданием.
   – Ради Бога, майор, – заныл Террис. – Я прошу всего лишь о справедливости.
   – Тогда только Бог поможет сотням невинных людей и их детям, которые станут жертвой вашего решения, – мрачно изрек Майкл. – Я уже вижу, как это произойдет – зверства будут чудовищные. Поверьте мне, индейцев не нужно учить искусству убивать. Вы их уже подтолкнули, словно камень с горы, и теперь лавина сокрушит все на своем пути. Каким же будет ваше последнее слово?
   Майор чувствовал себя беспомощным и поэтому нервничал. Он не мог не отметить несомненную справедливость слов Рори, и все же не был способен изменить свои устоявшиеся взгляды. Перед его глазами предстала картина военного трибунала. Она была более яркой, чем вид горящих селений и убитых колонистов в Аризоне.
   – Я имею право поступить только так, как подсказывает мне совесть, – повторил он.
   – В таком случае, – сказал Майкл, – я не дам за жизнь всех нас и цента.
   И он направился к выходу из палатки, но задержался.
   – Я дам вам один совет.
   Талмейдж молча смотрел на него. Ему действительно был нужен совет, но он не мог заставить себя попросить его. Майкл продолжал:
   – Соберите всех своих оловянных солдатиков, используйте часть патронов, но постарайтесь научить их стрелять. Пусть опытные охотники научат их, как защищаться и использовать укрытия. Времени у вас не больше двадцати четырех часов, так что постарайтесь хотя бы превратить своих людей в бойцов, чтобы они не боялись индейцев. А если вы не сумеете защититься, то апачи изменят вам прически. Прощайте!
   Он повернулся и вышел. Покинув лагерь, Рори стал медленно подниматься по дороге к прииску Уэра.
   На душе у него было тяжело, ему вдруг показалось, что опасность уже хлынула в долину и они остались втроем – он, девушка и ее мать. Надо сейчас же заставить их уйти из дома под защиту солдат.

Глава 23

   Рори увидел девушку возле дома. С удивлением он услышал, как она поет. Когда он заговорил, она весело откликнулась:
   – Ну как, Рори?
   – Талмейдж оказался дураком, – расстроенно ответил Майкл, – солдаты защищают убийцу, индеец Черная Стрела убит, сейчас взбунтуется все племя, и Аризона превратится в преисподнюю.
   Он рассказал ей о том, как застрелили вождя и с убийцей ничего не сделали, если не считать удара, которым он умудрился-таки угостить подлеца. Девушка покраснела от гнева, когда выслушала всю историю. Рори решительно сказал:
   – Нам остается одно – вы, миссис Уэр и я должны уйти к солдатам, что бы мы ни думали об их командире. Правда, бедняга Талмейдж неплохой парень, но он просто не знает, что делать ни с собой, ни со своими солдатами.
   Нэнси покачала головой:
   – Нужно сначала поговорить с мамой и выяснить, что она скажет.
   Миссис Уэр выглядела безжизненной и серой, как камень. За ночь она словно постарела и теперь смотрела задумчиво перед собой, будто спрашивала судьбу, какой еще удар она готовит ей в будущем.
   – Мама, – обратилась к ней дочь, стараясь говорить быстро, но сердечно, – пришел мистер Майкл, он хочет предупредить нас, что скоро случится беда. В военном лагере убили индейского вождя, и сейчас нужно ждать начала войны. Рори говорит, что мы должны собираться и сейчас же уходить род защиту солдат.
   – Уходить? А как же серебро, Нэнси?
   – Его можно погрузить на лошадей, – вмешался Майкл.
   Женщина посмотрела на него.
   – Да, а как же Дин? – вспомнила она, как будто муж был для нее на втором месте.
   – Он далеко отсюда, в горах, и у него хорошие лошади, – успокоил ее Рори.
   – Как бы не так, – возразила миссис Уэр, – вы молодой, сильный и быстрый, а Дин уже не юноша. Он даже старше, чем старается выглядеть.
   И она покачала головой, не сводя взгляда с Майкла, как будто боялась, что тот не согласится с ее рассуждениями.
   – Ну, ладно, скажите мне, будет ли вашему мужу легче, если он найдет вас и Нэнси мертвыми в этом доме?
   – Нет, не будет, – ответила она с обезоруживающей простотой.
   – А сможете ли вы ему как-то помочь после того, как он вернется сюда или будете ему просто мешать? – наступал Рори.
   – Наверное, будем мешать. Но…
   – Но – что? – настаивал тот.
   – Но если мы уйдем, это будет бегством, как будто мы оставили свой пост.
   – Оставили свой пост? – воскликнул Майкл.
   – Я имею в виду только себя, – проговорила мать, с беспокойством глядя на дочку. – Нэнси должна уйти, а я пока здесь за всем присмотрю…
   – Успокойся, успокойся мама, – зашептала девушка, обняв ее за плечи.
   – Тебе не следует оставаться, Нэнси, – нежно сказала она.
   – Но я и не подумаю тебя бросить, я просто привела к тебе Рори, чтобы ты первая сказала, что мы никуда не уйдем.
   – Нэнси, – заспорил Майкл, – но ведь это же бессмысленно.
   – Знаю, – промолвила та изменившимся голосом, – но мы так решили.
   – Спаси тебя Бог, ты странное дитя, – сказала миссис Уэр.
   – Нэнси, вы и вправду ненормальная, – сказал Рори, выходя из себя.
   – Вам уже нужно бежать к солдатам, – сказала девушка. – Апачи могут налететь в любую минуту. Позаботьтесь о себе, один раз вы уже спасли наших лошадей и второй раз – наши жизни. А сейчас – спасайте свою собственную.
   – Значит, я убегу и оставлю вас одних, так? – язвительно спросил он.
   – Ну конечно же!
   – Вы же знаете, что я не сделаю этого, – произнес Майкл мрачно.
   – Не сердитесь, – успокоила его Нэнси. – Мы не хотим, чтобы вы рисковали из-за нас.
   – Я остаюсь, черт возьми! – выругался он. – Но у меня волосы дыбом встают, я уже чую запах крови.
   Он говорил безжалостно. Миссис Уэр что-то зашептала, было видно, как она вся дрожит.
   – Вы дрожите уже сейчас, – воспользовался этой минутной слабостью Рори, – но вас просто затрясет, когда вы услышите визг атакующих краснокожих. Это будут уже не люди, а демоны. А ведь речь идет не только о вас.
   Женщина тяжело опустилась в кресло, все еще сжимая руку дочери.
   – Нэнси, – тихо произнесла она, – ты должна уйти! Он прав, тебе нужно спасаться.
   – А ты?
   – Я остаюсь. Знаю, что это неразумно и что Дин тоже приказал бы мне уйти, если бы был здесь, но я не могу бросить тот дом, в который он вернется и где он надеется найти меня. Меня просто что-то не отпускает.
   Майклу показалось, что перед ним не убитая горем женщина, а римский легионер, охраняющий свой пост, на который неотвратимо надвигается опасность, и ничто не может заставить его уйти, кроме приказа центуриона. Между этими временами лежали века, но дух был тот же.
   Гнев его сразу улетучился, остались только жалость и печальное понимание. Они были не такие люди, как он сам. Он и раньше чувствовал это, но только сейчас осознал пропасть между собой и ними.
   – Вот видишь, Рори, – произнесла девушка, – мама не пойдет. Если бы она и согласилась, то я бы осталась. Папа думает, что мы здесь, и когда начнется стрельба, он будет пробиваться к нам. Я не хочу, чтобы его встретил пустой дом.
   Мать добавила, стараясь выглядеть бодро:
   – Может быть, индейцы нападут только на солдат. Мы же не сделали апачам ничего плохого.
   – Вы не понимаете, как это воспринимают апачи, – сказал Майкл. – Если краснокожий погиб от рук бледнолицего, то виноваты в этом все бледнолицые. А если индейца из племени апачей убивает индеец из племени команчей, то виноваты все команчи. Точно так же они относятся и к нам. Мы, по их мнению, обыкновенное племя. Так что они не пощадят никого. Для них все равно – скальп мужчины или скальп женщины, последний даже лучше, его легче снять.
   Миссис Уэр снова задрожала, но, стоя на своем, отрицательно покачала головой.
   – Как это ни печально, Рори, но я должна сделать то, что считаю нужным.
   – Ладно, – ответил тот, – не буду больше спорить. Только поймите, если сюда не ворвутся индейцы, то мексиканцы уж точно поднимут бунт и убьют вас из-за серебра.
   – Боже мой! – вскрикнула женщина.
   – Вот увидите, спросите Нэнси, если не верите.
   – Нэнси! Не может быть! Эти люди, которые прожили с нами так долго!
   – Это просто банда сволочей, – проговорила Нэнси хладнокровно. – Преступники, скрывающиеся от мексиканских законов и способные на все.
   – Спаси и сохрани нас! – перекрестилась миссис Уэр.
   Послышался стук в дверь, затем она распахнулась и в комнату шагнул Бэрн. На боку у него висела сабля, на плечах сверкали эполеты. Куртка и брюки были украшены галунами, сапоги сверкали, словно зеркало. В общем, он представлял собой образец мужества и отваги. В его присутствии трудно было заметить худощавого Рори Майкла.
   – Миссис Уэр, – заговорил капитан, – майор шлет вам свои наилучшие пожелания и просит передать, что будет счастлив взять вас под защиту своих войск. Похоже, собирается гроза. Я не хочу вас пугать, но апачи…
   – Она все знает, так что поберегите слова, – прервал его Рори. – Но она и не пошевелится, Нэнси тоже. Они потеряли рассудок и собираются сидеть здесь и наблюдать, как Дин Уэр будет прокладывать себе путь через ураганный огонь.
   – Ждать? Ждать здесь? – воскликнул Бэрн. – Это правда?
   – Спросите их, спросите, – воскликнул Майкл. -Я уже охрип и все даром.
   Капитан не успел спросить. Миссис Уэр заплакала, даже не прикрывая лицо, и слезы потекли по щекам. Перед ее глазами встала картина неслыханной резни.
   – О Боже, – прошептал ошеломленный Бэрн, – я вас не понимаю, нам действительно угрожает…
   – Они знают все, уверяю вас, – снова не дал ему закончить Рори. – Но вы их не уговорите. Так что возвращайтесь в лагерь.
   – А вы?
   – Да уж пусть будет лучше три дурака, чем два. Побуду здесь немного.
   – Тише! – воскликнула девушка. – Послушайте, что это такое?
   Издалека донесся гул, но это был странный звук, так как он раздавался будто из глубины земли.

Глава 24

   Они разом бросились к выходу и как раз успели, чтобы увидеть катастрофу, подобную извержению вулкана. Эпицентром ее был военный лагерь в долине, в которую изо всех ближних каньонов устремились потоки индейцев, обрушиваясь на укрепление.
   По команде Талмейджа часть кавалеристов спешно садились в седла, другие зачем-то снимали палатки и загружали повозки.
   Несмотря на предупреждение Майкла, отряд выглядел совершенно неподготовленным к нападению. Индейцы, волна за волной, огибали нестройные ряды кавалеристов, имитируя атаку, но при сближении с противником разделялись и охватывали обороняющихся с флангов. Обтекая группу кавалеристов, как вода камень, они оказывались у них в тылу и атаковали повозки с грузом.
   Капитан Бэрн одной рукой выхватил саблю, второй – револьвер, сбежал со ступенек и помчался вниз по дороге.
   – Что он делает? – вскрикнула Нэнси.
   Рори уже бежал за капитаном и, догнав его, схватил за руку.
   – Отпустите! – крикнул Бэрн.
   – Какого черта! Что вы сделаете один? Они вас раздавят, как муху!
   И он кивнул на массу атакующих индейцев, которые визжали, как черти в аду. Капитан прислушался и вздрогнул.
   – Вы правы, Майкл, – проговорил он. – Я ничем не смогу помочь. Корабль в море, а я остался на берегу, как последний идиот и дезертир. Я ведь думал…
   – Вы думали, что поступаете справедливо и благородно, когда передавали предложение майора. Думаю, Талмейдж не забыл о вас, – успокоил его Майкл. – И не сомневайтесь, умереть можно и здесь. Солдаты не погибнут, они разбегутся, а вы, если хотите, останьтесь и умрите вместе с нами. Что может быть проще?
   Бэрн повернулся и с удивлением уставился на него.
   – Наверное, вы правы. Какая разница, где погибать, тем более, что мне приказали идти сюда.
   – Ладно, хватит об этом, – оборвал его Рори. – Вы лучше посмотрите, как эти краснокожие держатся, похоже, что они родились в седле.
   Апачи тем временем стремительно пикировали на островок кавалерии. Отряд под натиском втрое превосходящего противника стал отступать. Сначала кавалеристы отходили, сохраняя боевой порядок, но темп отступления постепенно нарастал.
   Майор, легко различимый среди кавалеристов из-за сверкающего мундира, метался среди своих подчиненных. То тут, то там он пытался организовать контратаку, но индейцы просто разбегались перед кавалеристами и те словно проваливались в образовавшуюся брешь. Затем апачи, проворные, словно ястребы, осыпали солдат тучами стрел и пуль.
   – Похоже, индейцам это нравится, – заметил Майкл. – Они, это любят. Кавалерия не знает, что с ними делать, для солдат это что-то новое.
   Под натиском индейцев кавалеристы смешались и в панике стали отступать. Однако никто из них не был убит!
   В результате такого маневра обоз оказался в руках неприятеля. Погонщики тотчас стали обрезать постромки запряженных в повозки коней, вскакивали верхом и пускались вдогонку за основными силами. Фургоны были оставлены на произвол судьбы и торчали на пути у индейцев, словно валуны. Когда апачи достигли их, то страсть к мародерству возобладала над желанием одержать окончательную победу. Они не стали преследовать бледнолицых, а, спрыгнув с лошадей, стали грабить обоз.
   Капитан, вне себя от ярости, закричал, что если сейчас кавалеристы остановятся, соберутся и нанесут контрудар, пусть даже беспорядочный, то апачи будут наголову разбиты. Однако отступающие не остановились. Было видно как Талмейдж изо всех сил старался прекратить панику, раздавая удары направо и налево. Но кавалеристы были насмерть напуганы воющей лавиной краснокожих и во весь опор скакали прочь, спасая свои жизни.
   Бэрн застонал при виде такой картины. Несколько группок краснокожих бешеным галопом бросились преследовать отступающих, но основная их масса сгрудилась у повозок. Майору наконец удалось остановить несколько десятков солдат и перейти с ними в контратаку, перед которой апачи позорно бежали, хотя и превосходили храбрецов численностью.
   Наряду с победой индейцы в войне ценят и осторожность. Что касается победы, то она уже была обеспечена, так как весь обоз был в их руках. А солдат можно догнать и после дележа добычи. И все же, несмотря на храбрость майора, его главные силы, охваченные паникой, продолжали беспорядочное бегство.
   Рори внимательно следил за боем, но нигде не смог заметить трупов – ни индейцев, ни бледнолицых.
   – Самый позорный день в истории американской армии! – скрипел зубами капитан.
   – Нет, – не согласился Майкл, – они просто не умеют воевать с индейцами. Хватило бы и двадцати опытных горцев или охотников, чтобы о них разбились эти наскоки апачей. Они бы укрылись за фургонами и ссадили бы многих краснокожих с седел. А эти кавалеристы просто не знают, что делать. Увидели, что индейцев больше, вот и кинулись отступать. А нам лучше сейчас вернуться в дом и постараться превратить его в крепость.
   Бэрн, похоже, очнулся. Он вздохнул, огляделся и сказал:
   – Вы правы, Майкл. Вы полностью правы, я вел себя как ребенок с игрушечным ружьем.
   Они повернули к дому. Капитан все время оборачивался, с горечью наблюдая, как кавалерия откатывается к выходу из долины. Он будто не мог поверить в это, но убеждался снова и снова.
   Рори подошел к женщинам и приветливо улыбнулся:
   – Ну что, видели?
   Миссис У эр молчала, ее лицо ничего не выражало. Ответила Нэнси:
   – Да, ваши предсказания сбылись. Невероятно, но вы оказались правы. Их действительно размело, как сухую траву ветром, а мы остались одни.
   – Вы думаете, мы не продержимся? – спросил Рори. – У нас достаточно еды и мужества, а это самое необходимое для длительной осады. Нэнси, ступай в дом, надень патронташ, пристегни кобуру с «кольтом» и начинай привыкать к этой форме одежды. Пусть твоя мать сделает то же самое. Постарайся вообразить, что это не дом, а лес, кишащий индейцами. Не забывай об этом и когда будешь идти в кладовую или подвал. А я займусь несколько иным делом.

Глава 25

   И он побежал к конюшне. Капитан Бэрн едва успел крикнуть ему вдогонку:
   – Майкл, здесь командуете вы, скажите, а что делать мне?
   – Подбодрите женщин! – ответил Рори, – это не сложно! Бэрн кивнул и увлек женщин в дом. Было ясно, что капитан в беде не подведет и будет драться за своих друзей до конца. Больше того, он честно признал, что Майкл лучше разбирается в ситуации, и Рори вдруг испытал чувство признательности к этому великану с добрым и искренним сердцем. С таким товарищем он сможет сделать многое.
   Все это время, однако, он не переставал испытывать тревогу за Дока. Майкл не забыл те долгие месяцы, которые он пережил в погоне за конем, и сейчас снова был готов сражаться за него насмерть. Что бы ни случилось, только его собственная смерть может помешать ему защитить своего вороного.
   С такими мыслями он подбежал к конюшне и как только оказался внутри, услышал:
   – Отец! Я давно жду тебя здесь.
   Рори резко пригнулся, револьвер в ту же секунду оказался у него в руке, но когда он увидел, кто говорит, то опустил оружие. Это был Южный Ветер. Экипировка его заметно отличалась от утренней. Теперь через плечо у него висело армейское одеяло, руки сжимали карабин. Было видно, что он тоже участвовал в разграблении повозок.
   – Вижу, ты кое-что приобрел за то время, пока я не видел тебя, – промолвил Майкл.
   Юноша взглянул на трофеи и пожал плечами.
   – Там было много всего, но я торопился, чтобы увидеть тебя.
   – Зачем?
   – Потому что апачи разгневаны, отец. Они наточили ножи и зарядили винтовки. Сегодня апачи снимут много скальпов за то, что бледнолицые предательски убили Черную Стрелу!
   Лицо молодого индейца при этих словах дрогнуло.
   – А что говорит Встающий Бизон? – спросил его Майкл.
   – То, что он сейчас говорит, не важно для апачей. От него все отвернулись, потому что это он заставил Черную Стрелу пойти с ним, чтобы поговорить с солдатами по-дружески. И вот Черная Стрела мертв! Теперь все воины слушаются только Большого Коня.
   – Наверное, шаман очень хочет меня видеть, – процедил Рори.
   – Он каждый день колдует и хочет видеть тебя только мертвым, как и многие воины моего племени. Они видели, что Большой Конь был одет в волшебную куртку во время сражения, и все пули отскакивали без малейшего вреда для него. Он скакал прямо на солдат и смеялся им в лицо, ничего не боясь. А значит то, что он говорил о заколдованной куртке – это правда.
   – Отец, – продолжал юноша изменившимся голосом, – все эти люди умрут, поскольку им не удастся убежать. Индейцы еще преследуют солдат, но некоторые остались здесь, чтобы не упустить оставшихся бледнолицых. Они будут охотиться и за тобой, потому что с ними Большой Конь. Так что уходи отсюда. А если останешься, то можешь считать себя трупом, изрешеченным пулями и без скальпа. Но пока еще у тебя остается заколдованный конь – седлай его и спасайся! Ты можешь спастись от мести шамана только если ускачешь сейчас!
   Майкл задумчиво посмотрел на юношу, в словах которого перемешалась правда и нелепые суеверия:
   – Послушай меня, Южный Ветер! Да, Большой Конь могучий колдун, но разве его волшебство спасло тебя, когда ты болел?
   – Нет, не спасло.
   – А я вылечил тебя?
   – Конечно, вот я стою перед тобой живой и здоровый!
   – Так вот, – продолжал Рори. – Как бы он ни старался, я сильнее его. Передай, что скоро я начну охотиться на него, словно на оленя. Тут ему и придет конец. Если он попробует убежать, мой конь настигнет его. А если Большой Конь будет сопротивляться, то увидит, что я вмиг расколдую его волшебную куртку и сделаю из нее решето. Так ему и скажи, хорошо?
   Южный Ветер не мог поверить своим ушам.
   – Ты серьезно это говоришь, отец? – прошептал он.
   – Серьезно. А сейчас я останусь здесь с моими друзьями и буду их оберегать. Мне очень жаль, что погиб Черная Стрела, но люди, которые находятся в этом доме, не виноваты в его смерти.
   – Все они бледнолицые, – нахмурился юноша.
   – Хорошо, вот команчи тоже краснокожие, как апачи, но разве солдаты мстят апачам всякий раз, когда команчи снимают скальп с бледнолицего? Ты сам знаешь, что это не так, вот и люди в этом доме никогда не причиняли вреда индейцам.
   Южный Ветер затряс головой.
   – Когда я слушаю тебя, то верю твоим словам. Но я слишком молод и не могу указывать опытным воинам. Они не станут меня слушать, отец, но я все равно передам им то, о чем ты сказал. Значит, ты останешься?
   – Да. И ты бы остался, если бы твоим друзьям была нужна помощь.
   – Жалко, но может еще придет время, когда я смогу помочь тебе. Тогда ты увидишь, что у меня верная рука и я не подведу. Ну что ж, желаю тебе уцелеть.
   В сердце Рори закрался холодок, но он справился с собой и улыбнулся.
   – Я не боюсь смерти, Южный Ветер, и мне очень жаль, что придется колдовать против апачей, ведь мы были друзьями. Я надеялся, что мой вигвам будет всегда открыт для них, а их вигвамы – для меня. Теперь они хотят убить меня, но ничего у них не получится. Пули их полетят обратно, а ножи затупятся. Все будет так, как я говорю. Прощай!
   Индеец глубоко вздохнул, замер в нерешительности, а затем схватил руку своего спасителя и пожал ее.
   Рори прошел к жеребцу, оседлал и взнуздал его, затем засыпал овса и бросил охапку сена. Повернувшись к двери, он уже не увидел Южного Ветра, который беззвучно исчез из конюшни. Ведя в поводу Дока, Майкл направился к дому и до него успел долететь удаляющийся быстрый топот копыт.
   Теперь Рори предчувствовал настоящую беду. Если раньше он еще сомневался в трагическом исходе всей этой печальной истории, то сейчас понял, что шансов никаких не осталось. И все же он не мог заставить себя спасать свою жизнь бегством.
   Нэнси ждала его, опираясь на винтовку, у входа в дом:
   – Вы собираетесь спрятать Дока здесь?
   – Да, если вы не против, я заведу его в одну из пустых комнат.
   – Знаете, когда они начнут пальбу, то вряд ли промахнутся по такой крупной мишени, как лошадь.
   – Промахнутся, – заверил он ее, – сейчас я заколдую все их пули, и они не попадут ни в нас, ни в коня.
   И Майкл щелкнул пальцами. Девушка улыбнулась ему в ответ.
   – Все равно поторопитесь. Как только появятся эти краснокожие негодяи, то и от мексиканцев надо будет ждать неприятностей с тыла. Трое из них уже просились в подвал, якобы за каким-то старым оружием. Как бы не так! Будут они возиться с ржавым железом, когда в этом подвале сложено серебро. Вход туда охраняет капитан, но ему может понадобиться помощь.
   Рори стал заводить коня в дом. Тот элегантно поднялся по ступенькам, вытянув голову, принюхался к двери, и затем, словно танцор, грациозно пересек гостиную и прошел за хозяином в маленькую кладовку с единственным окном. Там Майкл заставил его лечь, заметив Нэнси, что Док будет еще одним защитником дома. Никто не сможет проникнуть внутрь через окно в каморке без того, чтобы жеребец не поднял тревогу.
   Затем он ушел проверять надежность обороны и оставил на время своего верного друга, который обиженно засопел, недовольный уходом хозяина.
   Рори внимательно осмотрел долину с высоты галерей и увидел только две или три точки, далеко отстоящие друг от друга, но медленно приближающиеся к роднику. Основная масса индейцев все еще преследовала бежавших кавалеристов, от которых не осталось и следа – ни облачка пыли, ни единой фигурки на горизонте. Да, дело обстояло скверно, Южный Ветер моги не говорить о безысходности их положения.
   Но все же оставалось еще несколько мирных минут.
   Он вернулся в дом, и вдруг из внутреннего дворика донеслась сердитая брань на испанском. Бэрн о чем-то спорил с мексиканцем. Один из них пронзительно завопил:
   – Все! Хватит болтать! Мы даем тебе последний шанс, открывай дверь!
   Майкл подошел к задней двери и, выглянув, увидел, что кричал Мигель, молодой полукровка, сын Алисы. За ним мрачно толпились все мексиканцы, работающие на прииске.
   – Ах ты, мерзавец, – воскликнул в ответ вышедший из себя капитан, – ты что, думаешь, я не понимаю, что вам нужно серебро? Черта с два вы его получите, клянусь в этом!
   – Если ты не откроешь дверь, мы откроем ее сами. Порохом! – И Мигель громко засмеялся.
   – И если только кто-нибудь посмеет нам помешать, – добавил он угрожающе, – то на воздух взлетит не только дверь, а и весь дом!
   Хриплыми возгласами одобрения толпа приветствовала эту угрозу. Миссис Уэр со слабым стоном опустилась на стул.
   – Сопротивляться им бесполезно, – прошептала она. – Если бы только Дин знал, какой опасности мы подвергаемся из-за этого серебра! Но что мы можем предпринять?
   – Если бы я знал! У них целая тонна пороха, – взволнованно ответил Бэрн, – а взрывать-то они умеют. Что им стоит пустить на воздух этот дом и нас вместе с ним? Наверное, придется мне открыть эту дверь.
   – Не надо, – процедил сквозь зубы Рори. – Я еще заставлю призадуматься этих грязных свиней!
   И он шагнул к окну, выходящему во двор.
   – Эй, Мигель!
   Вся толпа мексиканцев повернулась на окрик, некоторые из них подняли винтовки и навели их на окно.
   – Отец, – робко проговорил Мигель. – Иди к нам. Мы твои дети, а в этом доме тебе опасно находиться. Выходи и присоединяйся к нам, ведь ты сделал для мексиканцев так много доброго.
   – Мигель, я вам еще больше пригожусь, – любезно пообещал Майкл. – Но поднимись на галерею и посмотри, как сюда скачут апачи за вашими скальпами. Уж они-то сожрут вас всех живьем!

Глава 26

   Толпа в страхе зашумела. Для Рори этот шум звучал сладкой музыкой, Затем мексиканцы ринулись к передней части дома. На месте остался лишь один старик, который проклинал лживого «американо» и уверял, что все индейцы поскакали за трусливыми солдатами, и у них, у мексиканцев, есть еще время, чтобы забрать с прииска все, что они хотят, вернуться домой и жить, как джентльмены, всю оставшуюся жизнь. Он уже почти завершил свою пламенную речь, как вдруг крики ужаса подтвердили правоту слов Майкла. Мексиканцы снова хлынули назад.
   Похоже было, что рабочими командует Мигель. Сейчас он стоял посреди двора за домом и выкрикивал распоряжения, в которых, однако, было мало толку. Он приказал всем вернуться в свои жилища, мигом собрать ценные вещи, пожитки, утварь и принести их сюда – под защиту внутреннего ряда домов.
   Хижины мексиканцев располагались двойным полукругом вокруг особняка хозяина. Всего их было шесть и в них жило около двадцати рабочих со своими семьями.
   Крики Мигеля произвели действие на его товарищей, парализованных страхом, и они кинулись к своим лачугам. Начальственный голос, отдающий приказы, – незаменимое средство для пресечения паники.
   Мигель после этого обратился к Рори:
   – Сеньор, отец наш! Я думаю, что апачи в десять раз больше жаждут скальпов белых людей, чем бедных пеонов. Они ведь будут штурмовать дом, а у вас всего двое мужчин, и вряд ли вы справитесь. Впусти нас, и мы поможем тебе.
   – Ну, и что из этого получится? – спросил Майкл. – Будем сидеть друг у друга на головах? Нет уж, обойдемся без вас, лишь бы было удобно стрелять. Так что оставьте нас в покое. И серебро тоже.
   – Да, о серебре, – подхватил мексиканец, – я клянусь, что…
   – За единственное клятвопреступление ты будешь гореть в аду десять тысяч лет, поэтому не надо клясться. Лучше скажи, неужели ты думаешь, что я совсем сошел с ума и впущу тебя и остальных головорезов в дом?
   Мигель ничего не ответил. К этому времени внешний ряд хижин был освобожден от имущества, и в них заложили огромные заряды пороха. Мексиканцы вновь стали сбегаться во двор, обезумев от страха и простирая руки к Рори, спокойно сидящему на подоконнике и курящему сигарету. Он кивал им и успокаивающе помахивал рукой. Похоже, пока особняку ничего не угрожало. Индейцы заходят в тыл и, видимо, сначала будут атаковать дома мексиканцев. Но как только они их захватят, то доберутся и сюда. А это не займет у них много времени.
   Мигель убежал и стал руководить подготовкой к взрыву внешнего ряда лачуг. Донеслись боевые кличи апачей, сопровождаемые громоподобным топотом копыт.
   Мексиканцы, столпившиеся позади дома, ответили на это криками отчаяния.
   Капитан подбежал к Рори.
   – Послушайте, вы в этом деле разбираетесь больше меня, но мне кажется, что нам нужно выйти и помочь пеонам отбить нападение индейцев. Два опытных стрелка, две лишние винтовки…
   – А тем временем апачи вышибут дверь, ворвутся в дом и убьют женщин? – перебил его Майкл. – Нет уж, останемся здесь. Если кто-то из мексиканцев и погибнет, то они этого заслуживают. Но я не думаю, что их легко перестрелять. Смотрите, Мигель – прямо генерал, и голова на плечах у него есть. Ну все, кажется, начинается!
   Крики атакующих индейцев звучали все громче с каждой секундой. И вдруг, как будто в ответ на этот страшный и невыносимый звук, землю сотрясли один за другим шесть мощных взрывов. Они подняли в воздух обломки, которые дождем посыпались вниз, грозя накрыть всю толпу.
   Мексиканцы снова издали вопль – то ли страха, то ли удовлетворения. Визг апачей, словно вой раненых волков, стал затихать.
   С видом героя появился Мигель, весь черный от пороховой копоти. Он победил и хотел, чтобы все это знали.
   – Они убежали, отец! – радостно закричал он Рори.
   – Я же тебе говорил, что у индейцев ничего не выйдет, – спокойно ответил тот.
   Мексиканцы тут же стали поздравлять друг друга с победой, но Майкл жестом подозвал Мигеля к окну, наклонился и прошептал ему на ухо:
   – Не пришло еще время праздновать победу, апачи обязательно вернутся. Прикажи всем своим собрать разбросанные взрывом камни, обломки, кирпичи и строить стену между вашими хижинами и этим домом. Ты понял?
   – Конечно, отец! – воскликнул Мигель. – Я поведу их, как пастух ведет за собой стадо. Ведь сами они совсем ничего не соображают, глупые и несчастные люди.
   И он действительно побежал и закричал, чтобы те прекратили неуместное ликование. И хотя несколько мексиканцев огрызнулись на его крики, а кое-кто даже схватился за нож, все же пеоны, похоже, поняли, что Мигель и здесь прав.
   Закипела работа, трудились все мексиканцы, осознавшие, что на карту поставлена их жизнь. Стена из больших камней, оставшихся от взорванных домов, росла с поразительной быстротой. Вот она поднялась до уровня плеч, затем – в рост человека. Мигель крикнул, что этого хватит, и взобрался на нее в том месте, где она примыкала к дому Уэра.
   – Отец, стена построена! – доложил он.
   – Молодец, ты можешь управляться со своими, знаешь, как их заставить работать, амиго. Теперь у нас получился настоящий форт! Ты будешь генералом когда-нибудь, Мигель, попомни мое слово!
   – Я всегда хотел быть солдатом, – ответил польщенный мексиканец. – Сейчас снова налетят эти подлые апачи, но если они не взяли нас с первого приступа, то это им уже не удастся вообще – все воспрянули духом и готовы сражаться. Вот увидишь! Индейцы сломают себе зубы на второй атаке. Уж мы постараемся вышибить дух из этих проклятых дикарей!
   – Да, ты только командуй рабочими, Мигель.
   – А вы оставайтесь все в доме, – ответил тот. – Дать тебе несколько надежных людей, чтобы они помогли оборонять его?
   – Этот дом? – притворно удивился Рори. – Да что нам индейцы, они никогда его не возьмут. Мы сами об этом позаботимся, а ты руководи пеонами снаружи, у стен.
   – Да, если ты там, то особняк не возьмет никакая армия, – согласился молодой мексиканец.
   И повернувшись, он скомандовал рабочим занять удобные места для обороны и приготовиться к стрельбе.
   – Не спеши со стрельбой! – приказал Майкл. – Пусть они стреляют по твоей команде, залпом, может, это подействует на нападающих.
   Эта мысль очень понравилась Мигелю, он обнажил зубы в улыбке и кинулся отдавать приказы.
   Наступила тишина. Вдруг заплакал какой-то ребенок, на него шикнула мать, и снова воцарилось мертвое молчание…
   Однако не было сомнения, что апачи незаметно и неумолимо приближаются, используя кусты, деревья, бугры в качестве прикрытия. Наверное, они постараются как можно ближе подкрасться к обороняющимся, и затем внезапно наброситься на них. Рори стал тихонько напевать себе под нос и услышал тихий голос Нэнси:
   – Похоже, вам это все нравится. Что, неужели совсем не страшно?
   Он взглянул на нее.
   – А какое ощущение сейчас испытываете вы, Нэн?
   – Легкость в теле и небольшое головокружение.
   – Да, вам нужно было родиться мужчиной.
   – Капитан ведет наблюдение с фасада дома, этого достаточно? -спросила она, уклоняясь от этой темы.
   – Конечно. У индейцев недостаточно людей, чтобы окружить нас и атаковать со всех сторон… Вот они!
   Послышался резкий гортанный голос Мигеля, отдающего команду, и тут же оглушительно рявкнули в один голос несколько дюжин винтовок. В ответ послышались душераздирающие яростные крики и визг. Похоже, что апачи были в смятении.
   – Ага, получили! Это похуже, чем укусы ос! – весело крикнул Рори. – Божественная музыка, Нэнси, послушайте, как они воют и скулят.
   – Вот бы посмотреть, что там происходит! Жалко, что за хижинами ничего не видно, – воскликнула девушка. – Мигель – молодец, ведь правда?
   – Не торопитесь с выводами, – вдруг мрачно заметил Майкл, – может статься, что нам будет мало одного Мигеля.
   Едва он успел это произнести, как что-то пробило крышу кухни, в которой они находились, и впилось в противоположную стену.
   – Какой же я дурак, – простонал Рори, – совсем забыл про конюшню. С ее крыши они понаделают в нас дырок в свое удовольствие.

Глава 27

   Ликование мексиканцев по поводу отражения второй атаки апачей тут же прекратилось. С крутой крыши конюшни даже высокий особняк Уэра можно было обстреливать сверху, не говоря уже о приземистых хижинах рабочих, представляющих собою отличную мишень. Вскоре между домами засвистели пули.
   Мигель действительно бегал, словно пастух вокруг бестолкового стада, и кричал, чтобы все спрятались за стеной. Его приказ тут же выполнили пеоны, их жены и дети.
   Пока никого не ранили. Приняв нужные меры предосторожности, в доме тоже можно было укрыться от обстрела сверху.
   – Ничего, продержимся, – решила Нэнси, убедившись в этом.
   Рори смотрел на нее отсутствующим взглядом, в этот момент он думал о Дике Уэре. Зачем тот покинул прииск, когда в воздухе уже пахло грозой? Разве в него самого уже не целились винтовки индейцев из окон? Да, собирать долги тоже было небезопасным делом, но все же Уэр мог оставить дома повара Брагера или Тода Меррита, бухгалтера. Однако не оставил, а взял их с собой, бросив женщин. Чем больше Рори думал об этом, тем больше приходил в бешенство то ли от глупости, то ли от эгоизма Уэра, оказавшегося неспособным разобраться в сложившихся обстоятельствах.
   Нэнси пришлось повторить свою оптимистическую фразу, и только тогда он вернулся к действительности и услышал ее.
   – Нэнси, вы даже не подозреваете, насколько плохи наши дела. Этот огонь сверху заставит всех мексиканцев залечь за стеной и не поднимать головы. А если в это время апачи снова кинутся на штурм, что произойдет?
   Девушка вздрогнула:
   – Я не подумала об этом.
   – А мне не хочется об этом и думать, – добавил он, – теперь поберегите себя и держитесь ближе к этой стене, иначе вас пометят отличной армейской пулей.
   – Куда вы идете? – спросила Нэнси, увидев, что Майкл поднялся с подоконника.
   – Просто пойду осмотрюсь.
   Сначала он выскользнул через заднюю дверь и под прикрытием стены добрался до самой большой хижины, в которой обнаружил Мигеля и человек шесть мексиканцев. Этот дом был рядом с конюшней.
   – Нагнись, нагнись, отец! – послышалось несколько голосов, когда он вошел вовнутрь.
   В этот момент в окно, выходящее на опасную сторону, ударила пуля, еще несколько прошили тонкий потолок. За этим залпом последовали возгласы индейцев с крыши конюшни.
   Майкл инстинктивно пригнулся и хотел уже упасть под прикрытие стены, но опомнился и заставил себя выпрямиться.
   – Отойди от окна, отец! – послышался голос старой Алисы.
   – Бояться нечего, – ответил он. – Вы же видите, что пули у апачей слепые, и не видят, куда летят. Мигель, подойди ко мне на секунду.
   Мигель вытаращил глаза от страха, но все же нашел в себе силы и гордость, чтобы подняться и подойти к Рори. Однако, казалось, что в любой миг он готов прыгнуть в сторону при звуке выстрела.
   – Мигель, кто наблюдает за конюшней?
   – Наблюдает? – удивленно выдохнул тот. – Да кто же посмеет выглянуть и получить пулю в лоб? Смотри!
   Он подкрался к окну и, взяв винтовку за приклад, высунул ствол в проем. Тут же с крыши прозвучало два или три выстрела, и оружие было буквально вырвано у него из рук. Мигель вскрикнул и отскочил в сторону.
   – Вот дьяволы! – выругался он, – наверное, могут попасть и в соломинку. А ты спрашиваешь, кто может наблюдать за этой стороной! Только мертвецы, отец.
   Рори заскрипел зубами. Он знал, что пуля попала в ствол по чистой случайности, а не благодаря необычайной меткости индейцев, но убеждать в этом запуганных мексиканцев было бесполезно. Они не обращали внимания на то, что другие пули беспорядочно впивались в стены и крышу дома. Их поразило только то, что одна из них попала в высунутый ствол. Все тут же отпрянули от окна, будто туда заглянула сама смерть, и Майкл убедился, что пеоны совсем пали духом. Этот случай сейчас же станет известен всем рабочим, и они станут убеждать себя, что им не под силу тягаться с краснокожими, способными, как выразился Мигель, попасть и в колеблющуюся соломинку. Значит, в эту же ночь следует ждать их массового бегства. Хуже того, если сейчас за стеной раздастся еще один боевой клич, то все сразу разберутся куда попало, пусть даже и навстречу неминуемой гибели. Майкл снова стиснул зубы. Он понял, что ему нужно что-то предпринять, и сделать это следует сейчас же. Он шагнул вперед, промолвив:
   – Видишь ли, Мигель, это была простая случайность, так, шальная пуля.
   – Вряд ли, – усомнился Мигель.
   – Ладно, смотри же!
   И Майкл, вытянув руку, покачал револьвером в оконном проеме.
   Снова затрещали выстрелы, но на этот раз ни одна пуля не влетела в комнату, все они забарабанили по стене дома.
   Рори повернулся к съежившимся от страха мексиканцам.
   – Ну что? Это была простая случайность.
   – Да, – прошептал Мигель, – но если бы в первый раз на месте винтовки был я, то мне от этого не стало бы легче.
   Логичность этого замечания была очевидной, и Майкл вздохнул. Такое слабое доказательство не годится. Надо было продемонстрировать что-то более убедительное, и он задумался, почему так внимательно наблюдают за этим окном, отвечая пальбой на любое движение в нем. Рори подошел поближе, и, стараясь не слишком высовывать голову, осторожно выглянул. Он увидел загон, кусты, росшие между ограждением и хижинами, камни и деревья на склоне холма. Не было видно ничего подозрительного, хотя он всматривался до боли в глазах.
   Майкл отошел от окна и сказал Мигелю:
   – Видишь, это легко. Осторожно выглядываешь из угла окна – и все. Не могут же они попасть прямо в уголок.
   Один из пожилых пеонов заметил:
   – Может быть, ты и прав, отец, но в этой жизни очень много опасностей, которые глаз не замечает.
   – Да, – согласился Рори, – например, ножи апачей, которые прилетают из темноты и поражают прямо в сердце.
   От этого примера рабочие прямо позеленели от страха.
   Он тем временем снова подошел к окну и стал всматриваться. Возле дома виднелось еще несколько бугорков, поросших кустами, но не было ничего такого, что могло послужить укрытием для индейцев. Его опасения, что апачи сейчас подкрадываются к дому, немного рассеялись.
   Однако конюшня оставалась у них в руках, а за нею Майкл заметил столб густого дыма. По-видимому, там стали готовить пищу. Да, мяса у них теперь вдоволь, весь скот Уэра был в их распоряжении.
   Главная позиция апачей располагалась на крыше конюшни, конек которой служил упором, когда они открывали огонь лежа. Внезапно Рори заметил, как над коньком появилась голова и плечи, блеснул ствол винтовки, и тут же просвистела пуля, распоров ткань на плече у Майкла.
   – Отец, в тебя попали? – вскрикнули в один голос несколько мексиканцев.
   – В меня? Ничуть, – ответил он, – их колдовство слабое, они до сих пор не ранили ни одного человека, а ведь сколько патронов уже израсходовали!
   – Они убьют нас ножами, а не пулями, – прошептала старая Алиса.
   Итак, Майкл убедился, что вести наблюдение из окна крайне опасно, но как без этого узнать о замыслах и передвижениях апачей? А что произойдет ночью и представить страшно! У него не было сомнений, что с наступлением темноты кровь польется рекой.
   «Что же делать? Нужно что-то немедленно предпринять», – лихорадочно подумал Рори и внезапно заметил, что один из ближних кустов немного продвинулся вперед. Неужели показалось? Нет, вот куст снова дрогнул и сместился на несколько дюймов. Не медля ни секунды, Майкл выхватил винтовку у стоящего рядом мексиканца, прицелился в середину подозрительного куста и выстрелил. В ответ раздался пронзительный вопль. Куст упал, из-за него выскочил индеец, подпрыгнул, как заяц, и устремился к конюшне. Но когда он достиг коновязи, вновь заговорила винтовка в руках у Майкла. Индеец споткнулся и тяжело рухнул на перекладину ограды.

Глава 28

   Только убедившись, что его жертва не шевелится, Рори повернулся к окну, из проема которого стрелял, и заметил, что рядом с ним свистят пули, буквально вспахивая земляной пол. Мексиканцы расползлись под стены, вскрикивая от страха при каждом клубе пыли, взбиваемом напротив окна.
   Майкл отошел вглубь комнаты.
   – Вот видишь, Мигель, в их пулях мало колдовства, и если мы не будем наблюдать за апачами, то они подкрадутся к хижинам и ворвутся в них. Ты видел, как близко был этот индеец?
   Мигель, который стоял за спиной у Рори, конечно же, все видел.
   – Отец, – сказал он, – у тебя нет чувства страха!
   – Есть, но только не перед такими никудышными стрелками, как эти. Ты же видел, они даже не зацепили меня!
   О гибели воина тут же стало известно всем осаждающим, похоже, это был известный храбрец. Послышались вопли, ужасные проклятия, угрозы страшной мести, которые выкрикивали все индейцы, окружившие дома. Одновременно на хижину обрушился шквал огня изо всех стволов, и она заходила ходуном под градом пуль.
   Рори спокойно сел у стены, свернул сигарету, как это делали мексиканцы, и закурил.
   – Да, у индейцев много свинца и пороха, – заметил он, – но пока они только взбивают пыль да бестолково палят по стенам. Мигель, теперь ты чувствуешь себя лучше?
   Тот молча улыбнулся. Но когда пальба затихла и послышался только одинокий женский плач по убитому, все пеоны рассмеялись и разом загалдели.
   Рори облегченно вздохнул, почувствовав, что напряжение спало. В начале боя даже смельчаки могут испытывать чувство страха, но сейчас, когда один враг уже повержен, каждый мексиканец будет стараться повторить такой меткий выстрел.
   Докурив сигарету, он обменялся парой шуток с рабочими и собрался их покинуть, с удовольствием заметив, что к окну был приставлен для наблюдения зоркий парень.
   – Конечно, отец, – сказал ему на прощанье Мигель, – наши глаза не видят сквозь землю и кусты, как твои.
   – Проберись в другие хижины и прикажи всем тоже вести наблюдение. Мы должны держать глаза открытыми, если хотим остаться в живых.
   Мигель презрительно хмыкнул.
   – Мы их перебьем, как овец, – хвастливо сказал он, – не волнуйся за нас, теперь мы не сомкнем глаз!
   Майкл вернулся в дом и застал капитана и Нэнси в страшном волнении.
   – Кто это сделал? – спросил его Бэрн. -Я все время смотрел в щель, но не видел этого апача. Казалось, он выпрыгнул из-под земли или из травы, в которую перед этим превратился! Да, ну и глаз у этих мексиканцев, скажу я вам.
   – Да, видят они хорошо, – согласился Рори, – и я не сомневаюсь, что мы отобьемся от этих краснокожих негодяев. Я принес еще пару винтовок, они могут нам пригодиться.
   Нэнси в это время присматривала за матерью, которая лежала в постели. Когда ей рассказали о гибели индейца, она совсем расстроилась. Капитан, оставшись наедине с Майклом, серьезно обратился к нему:
   – Послушайте, я знаю, что вы сказали это только для того, чтобы поднять наш дух. Но вы же понимаете, что наше положение безнадежно.
   – Безнадежно? Почему же?
   – Потому что индейцы стреляют с крыши конюшни! Посмотрите, как они изрешетили крышу дома. Простреливаются все комнаты! А как только стемнеет, апачи немедленно ворвутся сюда! Неужели вы и в самом деле думаете, что мексиканцы сумеют дать им отпор при ночной атаке?
   – Сейчас, когда светло, пеоны воюют неплохо и не падают духом. Ну, а с наступлением темноты… Да, я не уверен… Вся эта банда может собраться за конюшней и ринуться оттуда, тогда мы и опомниться не успеем, как они будут здесь.
   – Я тоже думал об этом, – согласился Бэрн. – Самая плохая видимость в сумерках. В это время видно хуже, чем даже ночью при свете звезд. Так вот, мы можем воспользоваться этим.
   – Для чего?
   – Для того, чтобы убежать. Индейцы этого не ожидают.
   – Как же мы можем убежать с толпой мексиканцев и двумя женщинами? Это чистейшее самоубийство. Апачи не слепые и не глухие. Может быть у нас был бы шанс ускользнуть в бурю, дождь, ненастье, но только не в такой тихий вечер.
   Капитан кивнул.
   – Да, вы правы, но я не могу придумать ничего другого. А сидеть и спокойно ждать смерти – это просто невозможно! Эх, если бы у нас была хотя бы трехфунтовая пушка, уж я бы вышиб индейцев из конюшни! Это все мечты, конечно. Но я представляю, какой бы вой подняли эти краснокожие черти, если бы им на голову свалилось ядро и разнесло их укрытие в куски!
   – Но у нас же нет пушки! – резко оборвал его Рори.
   – Да, и ядер нет, – со вздохом подтвердил Бэрн. – Эх, хотя бы один зажигательный заряд! Ну, с таким же успехом я могу мечтать, чтобы сюда спустился легион ангелов и спас нас. Где же нам его взять?
   – Зажигательный, зажигательный… – задумчиво прошептал Майкл, уставившись на капитана отсутствующим взглядом.
   – Что вы там бубните?
   – Скажите, вы ведь понимаете толк в боеприпасах и в том, как их делают?
   – Да, именно этим я и занимался.
   – Бэрн, не смогли бы вы сделать бомбу? Такую, которая могла бы взорвать стену конюшни или поджечь ее? Набить бомбу порохом или еще чем-то, а?
   Капитан нахмурился.
   – А как мы попадем этой бомбой в цель?
   – Вы только сделайте ее. А доставить ее мы сможем и сами.
   – Что? – переспросил Бэрн.
   – Один из нас возьмет бомбу и подложит ее под конюшню как раз в то время, когда наступят сумерки, после захода солнца.
   – Что вы имеете в виду? – снова не понял капитан. – Один из нас побежит с бомбой через открытое пространство, перелезет через ограду, подложит бомбу, подожжет шнур? Да его же убьют за это время сто раз. Его так изрешетят пулями, что и скальпа целого не останется!
   Но Рори уже нервно зашагал по комнате, что-то напевая себе под нос. Потом он снова обратился к Бэрну:
   – Послушайте, здесь у нас много материала – порох, куски железа, свинец, бикфордов шнур. Сделайте бомбу! С запальным шнуром, скажем, на двадцать секунд. А когда наступит вечер, мы подумаем, пригодится она нам или нет. Все равно ведь вам нечего делать, не так ли?
   – Да это бесполезно… – стал спорить тот, но Рори отрезал:
   – Не знаю, будет это бесполезно или нет, но все-таки лучше иметь хоть кое-что, чем не иметь совсем ничего. Соорудите ее, а потом посмотрим.
   Капитан спорить не стал. Вообще-то он был даже рад занять чем-то свои руки и мысли после этого изнурительного Дня.
   После полудня стрельба уже не возобновлялась. Можно было даже выглядывать из окон дома или хижин. Индейцы не стреляли.
   Вместо них в атаку перешло нещадно палящее аризонское солнце, обугливая землю, превращая воздух в призрачное колеблющееся марево. В доме становилось невыносимо жарко, в маленьких хижинах вообще нечем было дышать, детишки мексиканцев плакали и капризничали, хотя во время налетов апачей сидели тихо, словно мышки.
   За такой жарой может последовать ветер, а ветер принес бы тучи, но напрасно осажденные вглядывались в горизонт, там не было ни единого облачка. День постепенно подходил к концу, солнце покраснело и, раздувшись, склонилось к западу. Увы, бури, которая помогла бы их замыслам, не предвиделось. Если и оставалась какая-то надежда, то она была в руках капитана, который заканчивал возиться с адской машинкой.

Глава 29

   Бомбу, изготовленную Бэрном, трудно было назвать произведением искусства. Она была далека от совершенства и состояла просто из согнутых листов тонкого свинца, скрепленных между собой полосками железа. Пороховой заряд был помещен внутрь и закрыт, а к корпусу прикреплен короткий бикфордов шнур. Нэнси заметила, что вся эта конструкция походила на маленького круглого поросенка с хвостиком. Она усиленно помогала Бэрну – выполняла его поручения, держала, крутила, приносила инструменты, понимая его с полуслова. Единственное, что она знала – этот таинственный предмет называется «бомба». А как ее собираются применить, ей не приходило в голову. Она наивно полагала, что этот заряд поможет им отразить очередную атаку индейцев.
   – Неплохая работа, – похвалил Рори. – Была бы у нас дюжина таких штучек…
   – Лучше не надо, – возразил Бэрн. – Не дай Бог, попала бы хоть в одну из них шальная пуля, мы все уже стучались бы в ворота рая.
   – О, Господи! – внезапно послышался возглас миссис У эр. – Они сдаются!
   – Сдаются? Как бы не так! – воскликнула Нэнси, оборачиваясь к матери, которая прибежала из большой комнаты.
   – Я видела, как они размахивают белым флагом! – сказала миссис Уэр. – Что это может означать?
   – Значит, они хотят пойти на переговоры, – решил капитан. – Может, и нам выбросить белый флаг в качестве приглашения?
   – Почему бы и нет? – согласился Рори. – Конечно, все это только происки этих чертей, но по крайней мере мы узнаем, чего они хотят.
   Нэнси привязала полотенце к ручке метлы и помахала им из окна. Белый флаг, который виднелся над конюшней, тут же исчез. Майкл отошел и предупредил Мигеля, чтобы никто не стрелял, если появится один или два индейца и направятся к дому.
   Едва он отдал эту команду, как из-за конюшни показался всадник и поскакал прямо к ним. Он был раскрашен, как дьявол, и обнажен до пояса. Под лучами заходящего солнца его фигура казалась отлитой из сияющей меди, так она блестела и переливалась.
   – Смотрите, смотрите! – закричала Нэнси. – Вот это красота, он похож на пикирующего орла! Сейчас врежется в забор! Нет, перелетел через него. Вот это наездник!
   – Он может скакать еще лучше, – проговорил Рори. – Это тот парень, о котором я рассказывал, Южный Ветер. Надеюсь, он несет нам добрую весть.
   – Никогда не видела такого красавца, – честно призналась девушка, – а посмотрите, как он держит копье! Будто собирается пронзить им стену нашего дома.
   Южный Ветер в бешеном темпе доскакал до особняка, осадил коня и поднял руку, одновременно стараясь сдержать танцующее животное.
   – Привет, Южный Ветер! – выкрикнул Майкл, наполовину высунувшись из окна.
   – Не делайте этого! Они могут выстрелить! – взволнованно воскликнула Нэнси. – Они же знают, что только вы можете нас спасти… Ой, и вы тоже! – поспешно добавила она, виновато взглянув на стоящего рядом Бзрна. Тот, однако, скромно покачал головой. Рори ответил:
   – Не выстрелят. Не могут же они подвергнуть опасности жизнь сына вождя. Как дела, Южный Ветер? – снова обратился он через окно.
   – Отец, не подставляйся так безрассудно, спрячься немного. Среди индейцев, следящих за нами, много жестоких глаз и жестоких сердец. Кто-нибудь из них может выстрелить, не подумав.
   – Люблю рисковать. – ответил Майкл.
   – Ладно, тогда я подъеду поближе, – великодушно сказал юноша, – если они выстрелят, то могут и меня зацепить. Может быть, это их охладит.
   И он подъехал прямо под окно, из которого свесился Майкл.
   – Вот ты и здесь, мой мальчик, – проговорил он. – Как я рад тебя видеть. Как поживает твой отец, Встающий Бизон, и остальные воины племени?
   – Все опечалены смертью Черной Стрелы. Мы прогнали бледнолицых солдат, но не убили ни одного из них. А сейчас случилось еще одно несчастье – убили Пятнистого Оленя. Вон он лежит мертвый на изгороди, словно пустой мешок, а не сильный молодой воин. Отец, сегодня для апачей не самый лучший день. -
   – Видишь, как все получается, Южный Ветер, – ответил Рори. – Я же тебе говорил раньше, что колдовство Большого Коня слабое. Сейчас ты убедился в этом сам.
   – Да, я видел это, как и все другие индейцы, они не совсем довольны нашим шаманом. Но сейчас он снова колдует и обещает сделать так, что все скальпы – и мексиканцев, и бледнолицых – попадут к нам в руки. Ты слышишь, отец, все скальпы!
   Он торжественно поднял палец и продолжил:
   – Сейчас нам и не нужны очень сильные заклинания, ведь скоро наступит ночь.
   – И тогда апачи будут атаковать? – спросил Майкл.
   – Я этого не сказал. Я не могу тебе этого сказать. Разве ты сам не видишь – нас много, а вас мало.
   – Да, нас мало, но зато среди нас – сильный шаман! – настаивал Рори.
   Юноша вздохнул:
   – Смелый воин всегда говорит храбрее, чем чувствует себя, совсем как ты, отец. Я знаю, что ты никогда не заговоришь, как женщина, и восхищаюсь тобой. Вот и я хотел бы так вести себя перед смертью. Но сейчас послушай меня, и я скажу кое-что полезное.
   – Слушаю тебя, мой мальчик.
   – Я говорил с нашими воинами, и они пообещали мне, что, несмотря на угрозы Большого Коня, оставят тебя в живых!
   – Оставят меня в живых?
   – Да, ты ведь оказал большую услугу апачам, и они не забыли об этом. Мой отец говорил с другими вождями и с самыми опытными воинами, и они тоже согласились не убивать тебя. Они лишь просят вернуть «красный глаз».
   – Да отдайте вы им то, что они просят! – подтолкнул капитан Майкла, так как тот замер на мгновение, удивленный таким предложением.
   – Да, да, – торопливо подтвердила Нэнси, – все равно здесь все погибнут, спасайтесь хоть сами.
   Рори повернулся к ней и на его лице появилась слабая и очень странная улыбка.
   – Значит, вы предлагаете мне убежать?
   В разговор вмешалась миссис У эр, серьезно сказав:
   – Мы обречены, Рори, и все мы это знаем. Если Богу угодно спасти вашу жизнь, то уходите, спасибо вам за все, что вы сделали для нас, и за то, что пытаетесь сделать сейчас.
   – Да, вы и так здорово нам помогли, – добавила девушка.
   Майкл снова обратился к индейцу:
   – Южный Ветер, возвращайся к вождю и скажи ему, что среди нас есть одна девушка, которая никогда не причиняла никакого вреда апачам. Если они согласятся пощадить ее, то я отдам рубин. И тогда, когда она будет в безопасности, они смогут прийти и снять с меня скальп, если смогут. Тебе все ясно?
   Юноша возмущенно крикнул:
   – Отец! Я пришел, чтобы поговорить о твоей собственной жизни, которая стоит больших табунов коней, бизоньих шкур, вигвамов, множества бус, ножей и винтовок, и предлагаю тебе спасение! А ты предлагаешь взамен жизнь какой-то молодой скво! Я видел ее, в руках ее не больше силы, чем у маленького ребенка. Она никогда не сможет следить за твоим вигвамом, шить одежду, точить оружие и готовить еду для тебя. О чем ты говоришь, отец? Я предлагаю тебе жизнь, а ты смеешься мне в лицо!
   – Я вовсе не смеюсь над тобой. Смотри!
   Рори достал из кармана сверток, извлек из него рубин и протянул его на ладони:
   – Вот он, Южный Ветер, и я отдам его за жизнь девушки, если ей дадут уйти. Иначе апачи ничего не получат, кроме смерти, которую Принесут им мои заклинания.
   Юноша молчал, прерывисто дыша, затем спросил, выдержав паузу:
   – Мой отец все сказал?
   – Я сказал то, что хотел. Если ваши согласятся, то вернись и забери камень. А если нет, то помашите еще раз белым флагом, и мы будем знать, что это означает войну насмерть.
   – Ну что ж, ты сказал все, – подытожил молодой индеец, – прощай, отец!
   Он поднял правую руку в торжественном прощальном жесте, затем рывком развернул лошадь и таким же аллюром, как и прежде, возвратился к конюшне, легко перепрыгнув через забор по пути.
   – Майкл, – промолвила девушка, – вы только что совершили самоубийство.
   – Это пока еще неизвестно, поживем – увидим, – последовал ответ.
   – А что это за красный камень? – поинтересовался капитан.
   – Рубин стоимостью в королевскую корону, – спокойно ответил Рори.
   И тут донесся сердитый всплеск голосов издалека, оттуда, где находились апачи, и в воздух над крышей взмыл белый флаг.

Глава 30

   – Вы растоптали мою последнюю надежду, – обратился Бэрн к Майклу. – Хотел бы я тоже так поступить, но не уверен, хватило ли бы у меня духа. Миссис У эр церемонно поднялась со стула и проговорила:
   – Дети мои, – она объединила жестом свою дочь и двух мужчин, – похоже, пришло время умирать и мы должны встретить смерть достойно. Нас здесь четверо, но я уверена, что еще до восхода луны к нам присоединится мой муж. Надеюсь, мы продержимся до этого времени. Он уже должен быть близко, и когда услышит стрельбу, то поспешит к нам на помощь, если только не попадет в засаду. Я знаю, что вы, капитан, и вы, Рори, храбрые воины. Думаю, что моя Нэнси не подведет вас. Есть только одно слабое звено в нашей цепочке – это я. Я никогда не поднимала руку на человека, но сегодня сделаю все, что нужно, ради Дина. Буду стрелять из этой винтовки и буду молиться, чтобы пули летели, куда нужно.
   С этими словами она подняла тяжелую винтовку и сжала ее дрожащими руками. Мужчины были потрясены, первой заговорила девушка:
   – Наверное, мы и не подозреваем, какая страшная смерть нас ожидает. Но все-таки у нас есть один шанс.
   Ее мать заставила себя улыбнуться:
   – О каком шансе ты говоришь?
   – Об удаче Рори, которая его никогда не оставляла. Бьюсь об заклад, что его везение выручит нас и сейчас.
   И она рассмеялась.
   Майкл покинул их и зашел в каморку, где лежал его жеребец. Солнце уже было низко и поскольку маленькое оконце выходило на восток, в комнатке было сумрачно, однако шелковистая кожа Дока переливалась и блестела даже в темноте. Он повернул голову к хозяину и тихонько заржал, как будто хотел что-то сказать.
   Рори обнял шею благородного животного, и перед его глазами встали долгие месяцы их борьбы друг с другом, надежда, отчаяние и, наконец, дружба. Если сейчас распахнуть двери дома и вырваться верхом на этом великане на простор, то, может быть, пули индейцев не отыщут его в этом предательском вечернем сумраке.
   Но об этом не могло быть и речи. Перед Майклом стояла другая задача. Он оседлал коня, надел уздечку и вывел его в большую комнату. Док бодро переступал, иногда вскидывая голову и принюхиваясь. В воздухе стоял резкий запах жженого пороха.
   Все трое вопросительно посмотрели на Рори. Они не могли понять, что тот задумал, но полагались на него, ведь он был их последней надеждой. Он так много для них уже сделал, что никто не стал бы препятствовать его замыслам.
   – А зачем на нем седло и уздечка? – только и спросил капитан.
   – Это та пушка, из которой мы выстрелим нашей бомбой, Бэрн. Сколько секунд будет гореть бикфордов шнур?
   – Около минуты.
   – Обрежьте его на две трети, – приказал Майкл.
   – Но…
   – Не спорьте, – резко перебил его Рори, – минута – это слишком много.
   Капитан удивленно посмотрел на него и, вытащив нож, укоротил запальный шнур.
   – Нэнси, – продолжал Майкл, – станьте у входной двери и распахните ее по моей команде.
   Девушка молча кивнула и тут же подошла к двери.
   Рори прыгнул в седло, голова его почти коснулась потолка, затем он свесился по-индейски набок и приказал:
   – Дайте мне бомбу, быстро!
   Бэрн сразу же подал ее, приговаривая:
   – Теперь я знаю, что вы задумали. Бог вам в помощь, я вижу, что вы самый храбрый солдат в мире, но вряд ли вам это удастся.
   – Может быть, – согласился Рори, – но я постараюсь.
   Сжав бомбу в левой руке, он спрятался за левым боком коня, именно так он не будет виден индейцам, когда конь выскочит из дома и устремится к конюшне.
   – А теперь подожгите шнур!
   Капитан послушно поднес огонек к концу шнура, тот сразу заискрился и зашипел.
   – Нэнси, открывайте!
   – Открываю! – повторила девушка и распахнула дверь.
   – Ну, давай, Док, – прошептал Майкл.
   Но умное животное не надо было подгонять, жеребец видел выход, а, может быть, почувствовал опасность, иногда лошади ощущают ее так же остро, как и люди. Конь сделал два крадущихся шага к двери, а затем ринулся наружу, словно ядро, вылетающее из жерла пушки. Приземлившись после первого прыжка на галерее, он сильно ударил о доски пола копытами и внезапно поскользнулся. У оставшихся в комнате оборвалось сердце, им показалось, что и лошадь, и наездник сейчас упадут. Но через миг Док выпрямился и ринулся вперед с быстротою молнии. Он скакал не в долину, спасая свою жизнь и жизнь седока, а прямо в логово неприятеля.
   Трое оставшихся в доме бросились к окну, откуда был виден путь жеребца, и столпились у него. К этому времени Док уже преодолел с разбегу изгородь загона. Апачи все еще не реагировали на происходящее, хотя конь покрыл почти половину расстояния до конюшни.
   – Они просто выжидают, взяв Рори на мушку, – простонала миссис Уэр. – Они смеются над ним и сейчас одним залпом изрешетят его. Господи, спаси и сохрани этого храбреца! Бедный Майкл, больше мы никогда его не увидим!
   – Тише, – прошептала ее дочь, – ничего не говори и даже не шепчи. Сам сатана не придумал бы такой план, который предложил Рори.
   Однако индейцы не были готовы к залпу, который предсказывала миссис Уэр, они просто растерялись, увидев одинокого всадника, скачущего к их укреплению. Они ничего не могли понять, это можно было объяснить только сумасшествием, которым Люди Неба наказывали несчастных смертных.
   Капитан увидел, как из-за конюшни выскочил апач с винтовкой наперевес, но не стал целиться и стрелять, а замер в изумлении. Еще несколько индейцев показались над коньком крыши, один из них встал в полный рост и уставился на этого безумного всадника. Разве можно было представить, чтобы разумное существо само лезло в пасть смерти?
   Но для размышлений по этому поводу времени не оставалось, конь мчался во весь опор, такой скорости еще не видели ни прерии, ни горы. Вот он пронесся через загон, снова перепрыгнул через забор и развернулся перед самой стеной конюшни, когда уже казалось, что жеребец сейчас протаранит ее своим корпусом. Но в последний миг Док резко повернул, и всадник, в которого пока не было сделано ни единого выстрела, выпрямился в седле и швырнул бомбу в ближайшее открытое окно. Через секунду конь ринулся назад, снова готовясь перелететь через изгородь.
   Бэрн все это время держал на мушке индейца, который замер у угла конюшни с винтовкой наперевес. Изнутри донесся вопль апачей, воин вскинул оружие, и в этот момент Бэрн нажал на спусковой крючок. Апач тоже выстрелил, но ствол его винтовки уже смотрел в небо. Раненый, он упал на спину и, извиваясь, уполз в укрытие. В это время Док пересек загон. Грохот взрыва застал его распластанным в прыжке над забором.
   Все эти события уместились в двадцать секунд!
   Бомба, изготовленная капитаном, взорвалась не слишком громко – металл, внутри которого находился порох, был скреплен второпях, и раскат взрыва был похож на хлопок надутого бумажного пакета, если по нему сильно ударить ладонью. Но последствия были достаточно серьезными. Конюшня задрожала, из ее окон и дверей выбросило клубы черного дыма, за ними последовали языки багрового пламени, отчетливо видимые на темном фоне.
   Если звук взорвавшейся бомбы и был негромким, то от раздавшегося вслед за ним рева оглушенных и взбешенных апачей, казалось, задрожало небо. Вне себя от ярости, они выскочили, чтобы начинить наглеца свинцом.
   Но тот уже выиграл несколько секунд, а в сгущающихся сумерках это много значило, да еще и конь превзошел сам себя. Когда поднялась стрельба, расстояние до него уже было значительным, и Рори под яростные вопли индейцев поднялся на стременах и помахал своим друзьям, остававшимся в доме.

Глава 31

   Возвратиться к ним Майкл уже не мог. За его спиной ощетинилось несколько дюжин винтовок, и целый отряд апачей широким крылом разворачивался в погоне. Рори пришпорил коня и через несколько сот ярдов с удовлетворением заметил, что его преследователи отказались от своей затеи – то ли признали явное превосходство вороного, то ли вернулись, чтобы оценить степень постигшей их неудачи.
   Беглец тоже натянул поводья и, остановившись на вершине холма, оглянулся на долину. Изо всех окон конюшни вырывались языки пламени. Вот вспыхнула крыша, и в небо поднялся столб огня и дыма. Зажигательная бомба отлично сделала свое дело.
   Кроме того, пожар будет длиться большую часть ночи и обеспечит тем самым освещение, так необходимое осажденным. Ни один индеец не осмелится напасть на них при таком свете. А когда пожар потухнет, взойдет яркая луна.
   Майкл тихо засвистел, довольный собой. В это время стена строения, охваченная огнем, наклонилась и рухнула в самый жар. Словно заслонка печи, она приоткрыла океан бушующего пламени, а затем в небо взметнулся кровавый водопад искр.
   При этой вспышке Рори не увидел рядом с огнем ни одного индейца – они убрались довольно далеко, и лишь ветер доносил их горестные вопли, словно стенания дьяволов. Если они и горели желанием снять с него скальп и раньше, любопытно, какие чувства они стали испытывать к нему теперь?
   «Даже если я и не смогу присоединиться к обороняющимся, – подумал. Майкл, – то знаю, как им помочь. Наверное, Уэр и его спутники уже приближаются к долине, и их нужно немедленно предупредить. Возможно, апачи знают об их возвращении и постараются устроить засаду».
   Рори пустил жеребца вперед легким галопом, наклонившись вперед и вглядываясь в темноту. Поднимался ветер, как будто его причиной послужил пожар и, оглянувшись назад, Майкл увидел, что языки пламени относит усиливающимся ветром в сторону. Теперь Рори не был уверен, послужит ли перемена погоды во благо.
   Долина, по которой он скакал, заросла деревьями и высокими кактусами, темнеющими на фоне звездного неба. За каждым из них могли скрываться апачи, они умели подолгу прятаться даже в таком месте, где и койот не смог бы свернуться в клубок. Нервы Рори были напряжены до предела, словно туго натянутые струны, вот-вот готовые лопнуть.
   Дважды он спешивался, ложился на землю, прикладывал к ней ухо в надежде услышать грохот фургона или топот копыт, но ничего не мог различить. И только в третий раз ему показалось, что он слышит глухой ритмичный стук, похожий на стук колес тяжело груженной повозки. Чтобы убедиться в этом, он въехал на вершину следующего холма, откуда открывался дальний конец дороги, и наконец увидел тех, кого стремился встретить.
   В этом месте дорога поворачивала прямо на восток, небо над ней было освещено заревом встающей на горизонте луны, и на фоне ее диска двигался крохотный силуэт крытой повозки.
   Майкл с облегчением вздохнул, но не стал спешить. Он подтянул подпругу, похлопал по холке своего верного друга и неторопливой рысью двинулся им навстречу. Спешить теперь не было нужды. Его сдерживало и то, что он сознавал, какую скверную весть несет «полковнику».
   Однако сейчас все обстояло не так уж безнадежно – их будет четверо, а четверо решительных защитников могут сделать многое даже против волчьей стаи апачей. В темноте они попытаются прорваться к дому, и пусть потеряют одного – двух, но уцелевшие послужат серьезной подмогой осажденным. И даже сам прорыв может обескуражить индейцев, поскольку они не умеют вести осаду и, наверное, им уже надоели все эти безуспешные приступы и не сдающийся особняк Уэра.
   У него забрезжила еще одна надежда: неужели индейцы так уж жаждали расправиться с мексиканцами и бледнолицыми? Они уже получили что хотели – оружие, боеприпасы из лагеря кавалеристов, лошадей из табуна «полковника».
   В доме они вряд ли чем поживятся, но заплатят кровью, если ворвутся в него, кое-чем они уже заплатили. Значит, они так уцепились за него только потому, что хотели захватить Майкла! Но сейчас, когда его там нет, что они предпримут? Большой Конь несомненно будет за то, чтобы все племя пустилось в погоню за беглецом. Ему могут возразить, что догнать вороного невозможно и, может быть, вожди примут какое-то другое решение.
   Если же апачи не снимут осаду, то можно попробовать найти кавалеристов майора, которые, вероятно, горят жаждой мести и несомненно согласятся вновь схватиться с этой бандой.
   Эти мысли обуревали Майкла, однако он уже начал волноваться, почему до сих пор нет Уэра и его спутников. Поднявшись на вершину последнего холма, Рори понял причину задержки – повозка остановилась на отдых, лошади были выпряжены и паслись рядом с неуклюжим крытым фургоном. Смутно виднелся даже силуэт возницы.
   Рори приветственно закричал, помахал рукой и стал галопом спускаться вниз.
   Луна висела уже высоко и ярко светила в безоблачном небе. Майкл подумал, что было бы безрассудством прорываться сквозь ряды апачей при таком освещении. Придется дожидаться предутренних сумерек, когда приходит время самого сладкого сна и для людей, и для животных.
   Решив, что следует более подробно обдумать этот план, Рори выехал на дорогу и закричал:
   – Эй! Уэр! Это я, Майкл!
   Внезапно в гуще кустов на обочине кто-то завозился. Из зарослей вынырнула темная фигура и метнулась к всаднику, дико закричав знакомым голосом:
   – Рори! Апачи! Спасайтесь, спасайтесь!
   Это был толстенький веселый бухгалтер! За ним выпрыгнул полуобнаженный индеец, отливающий бронзой в свете луны, в головном уборе из перьев. В руке он держал томагавк, который с размаху метнул в убегавшего. Топорик, со зловещим свистом рассекая воздух, вонзился в череп бедного бухгалтера. Тот сделал еще несколько шагов, зашатался и тяжело упал на дорогу, широко раскинув руки.
   Одновременно отовсюду появились апачи. Они быстро выводили своих коней из-за кустов и деревьев и прыгали в седла.
   Майкла спасло то, что вороной был так же напуган, как и всадник, поэтому его не надо было подгонять. Он стрелой помчался вниз по дороге. Рори догнали сначала адские звуки – визг, крики, вой, а затем он услышал свист стрел и жужжание пуль. Шляпа была сбита, несколько пуль прошили его развевающуюся одежду.
   Майкл бросал коня из стороны в сторону, и умное животное сейчас же поняло, как надо уклоняться от выстрелов. Затем они резко свернули с дороги, оказавшись в лощине. Шум погони и выстрелы стихли на секунду, и возобновились только тогда, когда конь с наездником поднялись на возвышенность.
   Рори взглянул вниз и увидел около дюжины преследующих его апачей. Луна отражалась от их голых плеч и блестела на металлических украшениях сбруи. Это походило на поединок со злыми духами.
   Майкл направил Дока вниз по склону и, отпустив поводья, дал ему полную свободу.

Глава 32

   Словно орел, пикирующий на свою добычу, Рори помчался по холмам, пока не услышал, что топот копыт за спиною затих, тогда он сделал круг, чтобы приблизиться к брошенной повозке. Он не знал точно, как поступить, если индейцы заняты грабежом. Может быть, он сумеет что-то предпринять, лишь бы не все пленники были убиты. Майкл не переставал удивляться самоотверженному поступку бухгалтера. Он не только не был его другом, но и всегда подозрительно относился к чужаку. Когда же над Рори нависла угроза, то ценой собственной жизни он выручил его из ловушки. Это потрясло Майкла, и он никак не мог прийти в себя.
   А какое впечатление этот поступок произвел на апачей? Странно, но Рори не держал на них зла. Он жил среди них, видел, как они весело играют, словно дети. Он убедился в их великодушии, непосредственности, доброте. Они вели себя дико, потому что и представить не могли, что во время войны может быть по-другому. Требовать от индейцев, чтобы они воевали цивилизованно после того, как пролилась их кровь – это все равно, что требовать от раненой пантеры вести себя, как домашняя кошка. Майкл знал их характер и старался относиться к ним объективно. Их можно было сравнить с порохом, с которым следует обращаться очень осторожно, и только тогда он принесет не вред, а пользу.
   Итак, он сделал круг и приблизился к тому месту, где стояла повозка. Все происходящее было отчетливо видно, так как апачи разожгли костер и при его свете расправлялись с грузом. Это были не только слитки серебра, которыми «полковнику» возвратили долг, но и наличные и разный товар. Подвернувшуюся бочку с сахаром апачи разбили и, столпившись вокруг нее, стали пригоршнями зачерпывать и отправлять себе в рот эту сладость. Не в силах устоять на месте, они, словно дети, подпрыгивали от удовольствия и размахивали оружием.
   Наевшись сахару, индейцы захотели его чем-нибудь запить и нашли на самом дне три маленьких бочонка, которые тут же выкатили наружу. Судя по виду этих пузатых, в железных обручах, емкостей, в них было виски. Это обрадовало Рори, ведь пьяный апач сначала приходит в ярость, а затем становится беспомощным. Это было очень кстати, только бы содержимое бочонков не было разлито.
   А что же случалось с Уэром и поваром, который его сопровождал? Неужели их уже нет в живых? Майкл привязал Дока в отдалении, выбрав для этого укромную ложбинку и, переползая от валуна к валуну, от кактуса к кактусу, от куста к кусту, подобрался поближе к шумящим у повозки дикарям. Неудивительно, что они стали праздновать победу, если сняли три скальпа и захватили такую богатую добычу. Он подкрался совсем близко, спрятавшись за толстым кактусом в десяти ярдах от ближайшего краснокожего, и осторожно выглянул сквозь колючки, словно из-под полуопущенных ресниц.
   Первое, что увидел Рори, страшно его обрадовало. Он заметил широкоплечую фигуру Дина Уэра, сидящего недалеко от костра. Он был связан по рукам и ногам и, более того, веревка, которой были стянуты за спиной его руки, тянулась к уздечке индейской лошади, стоящей рядом. Если бы он попытался освободиться, то потянул бы за собой лошадь, а это не осталось бы незамеченным.
   Повар же, Благер, был мертв. Его изуродованный труп лежал у повозки. Света было достаточно, чтобы рассмотреть его лицо. Рори быстро отвел глаза от ужасной картины и уткнулся в траву, ослабев от страха и потеряв уверенность в своем хладнокровии. А ведь ему казалось, что он способен взглянуть смерти в лицо! Но сейчас его потряс контраст между мертвенной гримасой застывшего лица и безумным весельем победителей.
   Сначала на пленника никто не обращал внимания, но затем один из дикарей стал перед ним пританцовывать, размахивая томагавком в опасной близости от головы «полковника». Судя по лицу индейца, искаженному яростным оскалом, в любую секунду он мог обрушить удар на череп бледнолицего, но тут к нему подошел невысокий коренастый воин и прогнал его прочь. Это был довольно молодой индеец, но, видимо, обладавший властью. Когда он повернулся в профиль, и его осветила вспышка костра, Рори узнал его. Это был тот конокрад, которого он пощадил, позволив ему убежать! Может быть, теперь тот платил добром за добро? Он знал, что такая черта присуща индейскому характеру.
   Убедившись, что «полковнику» пока не грозит опасность, Майкл перенес свое внимание на участников оргии, которая разыгралась после грабежа трофеев. Апачи нашли несколько стаканов и кружек, которые быстро наполнялись и еще быстрее осушались. Наконец один могучий, широкоплечий индеец поднял бочонок над головой и, запрокинув голову, стал глотать прямо из него. Зашатавшись, он поперхнулся, закашлялся и с грохотом уронил бочонок. Тот ударился о камень, с треском развалился, и из него хлынула во все стороны янтарная жидкость. Другой апач, протянувший уже было руки, чтобы принять бочонок и самому припасть к нему, увидел, что его этого лишили, заорал, как резаный, и, выхватив нож, кинулся к виновнику.
   – Ну, давай, воткни ему! – зло улыбнувшись, прошептал Рори.
   Но удара не последовало. Путь ему преградил тот же юноша, которого он когда-то освободил. После подножки нападающий кубарем покатился по земле.
   В это время ручеек разлитого виски достиг костра, и в тот же миг в воздух взметнулся столб пламени, свидетельствуя о крепости напитка. Майкл приободрился, если это был почти чистый спирт, то очень скоро надо ждать последствий его употребления.
   Молодой вождь, а похоже, что именно им был этот апач, тоже был обеспокоен. Он бегал между пьяными, сажал то одного, то другого на лошадей, иногда даже бросал бесчувственные тела поперек седел.
   Но никто не хотел уезжать, в горле у всех еще стоял вкус сахара, а в крови бушевал огонь виски. Индейцы валились с лошадей и на четвереньках спешили к оставшейся выпивке. Чем дольше наблюдал за этим Рори, тем больше надежда согревала его сердце. Сколько раз на Диком Западе индейцы проигрывали только потому, что к своей пламенной крови подмешивали еще и «огненную воду»!
   Молодой вождь, осознав тщетность своих попыток, приблизился к пленнику и сел рядом с ним. Он не притронулся ни к сахару, ни к виски, и лицо его темнело от гнева, когда он поглядывал на своих друзей.
   – Видишь? – обратился он по-испански к У эру. – Огненная вода превратила моих людей в свиней. Сейчас они визжат и хрюкают, затем свалятся. Вон, смотри, пожилой апач, видишь?
   – Вижу, – ответил «полковник», и Майкл обрадовался, услышав его спокойный, уверенный голос.
   – Это великий воин, у него было трое сыновей, двое из них погибли героями, а младший скоро будет очень большим вождем. Этот человек – храбрец, он никогда не поворачивался спиной к врагам, но смотри, на кого он похож сейчас? Тьфу! Бледнолицые прогонят нас с нашей земли не при помощи оружия, а при помощи этой отравы!
   «Полковник» мрачно кивнул:
   – Да, ты правильно сказал – отрава. Отрава – лучшее, что следует пить после убийства.
   – Почему ты называешь это убийством?
   Рори, ужом извиваясь между камней, подполз совсем близко к связанному У эру и до него четко доносилось каждое слово.
   – Я никогда не причинял вреда апачам, – ответил Дин, – а они захотели украсть моих лошадей. Они уже убили двух моих людей и сейчас прикончат меня.
   – Да, это правда, – подтвердил индеец. – Но ведь сначала твои люди убили Черную Стрелу, вот и пришло время расплачиваться.
   – Вашего молодого вождя убили солдаты, а не мы. Ты же знаешь, что все мои люди были на прииске.
   – Ты бледнолицый. Солдаты бледнолицые. Они – тоже твои люди, – настаивал апач. – Мы приведем тебя в твой дом, и только там ты умрешь, но медленно, на глазах у твоей семьи. Ты должен радоваться этому, потому что мы дадим тебе шанс умереть без стона, как настоящему воину, ведь ты не будешь просить о помощи перед лицом своей скво!

Глава 33

   Услышав о таком великодушии со стороны врагов, У эр поднял голову и посмотрел на индейца. Рори с удивлением заметил, что «полковник» улыбается. Да, он явно недооценивал этого человека.
   Неожиданно несколько пьяных апачей затеяли драку, неуклюже наскакивая друг на друга, и молодой вождь вскочил на ноги, чтобы разнять их. Сделать это было нелегко. Остальные шатались вокруг повозки, пытаясь петь песни и плясать боевой танец, едва переставляя непослушные ноги, подгибающиеся в коленях.
   Мгновенно Майкл оказался за спиной у Дина и прошептал ему на ухо;
   – Сидите спокойно, сейчас перережу веревку. Я – Рори Майкл.
   Тот замер на месте, даже не повернув голову и не промолвив ни слова.
   Да, вновь убедился Рори, – у Нэнси достойный отец, и характер у них один и тот же. Легкое движение ножом – и руки пленника были свободны.
   – Склонитесь набок и подтяните ноги! – приказал Майкл. – Вы можете двигаться?
   – Не знаю… наверное, хотя ноги и затекли, – еле слышно прошептал «полковник».
   – Позади вас – лошадь. Сейчас вы встанете, затем повернетесь и постараетесь быстро взобраться в седло. Разверните лошадь и скачите вверх по склону, все время прямо. Я вас догоню!
   Однако сам Рори вовсе не был уверен в последнем.
   Жалко, что он оставил вороного так далеко! Молодой вождь не пил ни капли, еще несколько индейцев тоже были в состоянии стрелять в беглецов. Шансов на удачу не так уж много.
   – Считайте до тридцати, Уэр, – тихо промолвил Рори, – затем поднимайтесь и постарайтесь сесть на лошадь. А потом скачите изо всех сил. Вы слышите меня?
   Последовал легкий кивок головы.
   – Удачи! – прошептал Майкл и стал отползать назад.
   Это было не так-то легко сделать, но в конце концов он укрылся за кактусом. И сейчас же увидел силуэт поднимающегося «полковника». Одновременно с этим вождь, разняв дерущихся, повернулся к тому месту, где раньше лежал пленник. Самый неудачный момент для побега! Но Уэр не видел этого, и Майкл уже собирался криком предупредить его – будь что будет, – как вдруг «полковник» повернулся, уцепился за уздечку и стал взбираться в седло. Кто-то из индейцев закричал. Рори показалось, что в отблесках костра засверкали стволы винтовок. В следующий миг лошадь прыгнула и понесла седока прямо через толпу разъяренных апачей.
   Прогрохотали выстрелы, но, слава Богу, в руках трезвого вождя винтовки не было, он метнулся наперерез, стараясь перехватить лошадь, но промахнулся и упал, а испуганное животное пронеслось рядом и скрылось в спасительной темноте ночи.
   Ранили ли «полковника»? Пока это было неясно. Рори поднялся и неслышно помчался к тому месту, где привязал своего коня. Если ему не удалось сделать все, что было задумано, то спасти бы теперь хоть одну жизнь из трех! Вскочив в седло, он увидел, что половине апачей удалось перебороть действие виски и они пустились вдогонку за беглецом. Эх, если бы у Дина был такой конь, как под ним! Но, увы, он уходил на обычной лошади, его вес был больше, чем у любого индейца, а умение держаться в седле – несравненно меньше. К тому же он не знал, как управлять индейской лошадью. Поэтому Майкл пустил вороного во весь опор, стараясь догнать У эра и помочь ему.
   Из всех апачей он боялся только молодого вождя, но и одного человека было достаточно, чтобы перехватить и подстрелить беглеца. Эта мысль заставила его еще сильнее пришпорить Дока.
   Довольно много индейцев осталось у костра, двое или трое, включая героя, пытавшегося напиться прямо из бочонка, лежали на земле. Другие пытались взобраться на лошадей и присоединиться к погоне. Большинство же казались неспособными к каким-либо действиям. Поэтому Майкл направил вороного прямо на них и проскочил рядом с костром, издав боевой клич. Ему в ответ что-то испуганно заорали, раздалось несколько выстрелов, но он не услышал свиста ни единой пули.
   Таким образом, сократив путь, Рори стал догонять группу преследователей. Надо было что-то срочно придумать.
   А в какую сторону повернет Уэр, когда его станут настигать, куда он попробует скрыться от преследователей? Наверное, в сторону прииска, инстинкт должен подсказать ему держаться поближе к дому.
   Майкл направил вороного вправо, перелетел через холм, спустился в ложбинку и сломя голову поскакал по ней, надеясь перехватить У эра, если тот повернет в этом направлении. Слева от себя он услышал топот копыт и крики взбешенных индейцев. Пощады ждать не приходилось, пленных уже не будет, только смерть и кровавые скальпы при неудаче. Через секунду впереди возник силуэт всадника, неистово погоняющего лошадь, а за ним – фигура второго наездника. Первым скакал «полковник», судя по осанке и грузности, а за ним, низко склонившись к седлу, словно пантера, приготовившаяся к прыжку, летел индеец. Отблеск луны мерцал на стволе взятой наизготовку винтовки.
   Дистанция между ними неумолимо сокращалась. Вот краснокожий выпрямился и вскинул винтовку. Даже в стрельбе на скаку апачи редко промахивались, тем более, что до жертвы было буквально рукой подать.
   Майкл выхватил револьвер и, тщательно прицелившись, нажал на спусковой крючок. Лошадь индейца дернулась и подпрыгнула, всадник, беспомощно болтая руками и ногами, полетел в одну сторону, его оружие – в другую. Затем и конь, и всадник грохнулись оземь и закувыркались вниз по склону.
   Из-за возвышенности в это время показались остальные апачи, они хоть и скакали изо всех сил, но уступали в скорости предводителю. Значит, удовлетворенно ухмыльнулся Рори, это точно был тот вождь, которого он боялся больше всего. Остальные уже не представляли опасности, в полупьяном состоянии они вряд ли их догонят.
   Майкл решил пронестись мимо апачей, пришпорив своего вороного, и услышал, как они в один голос выкрикнули имя, которым называли его в племени. Хоть они и были пьяны, даже при призрачном лунном свете узнали необычного коня и его хозяина! Рори пронесся мимо них, словно ветер, теперь впереди был только «полковник».
   Рори увидел, как тот повернулся, и в его руке блеснул револьвер. Майкл закричал, Уэр узнал его и опустил оружие. Еще секунда – и они были рядом. Рори обернулся, погони больше не было видно. Апачи, видимо, отказались от попыток догнать великого колдуна на волшебной лошади.
   Мимо двух беглецов проносились гигантские кактусы, замершие, словно мрачные часовые на своих постах. Холмы катились назад, как морские волны, и скрывались в темноте. Узр не поворачивал головы к своему спасителю, а несся вперед, склонившись к гриве, словно приготовившись к атаке.
   Да, в нем чувствовалась большая сила, чем Рори предполагал раньше.

Глава 34

   Только проскакав изрядное расстояние, «полковник» стал задавать вопросы.
   – Майкл, эти варвары сказали мне, что они уничтожили прииск и убили всю мою семью. Слава Богу, хоть вы спаслись. Это все правда?
   – Индейцы чуть было не захватили нас. Они забрались на конюшню и накрыли дом огнем сверху. Но нам удалось поджечь конюшню, скоро вы увидите зарево пожара.
   – А перед этим апачи действительно вас атаковали и устроили резню? – спросил Уэр нетвердым голосом.
   – Нет. Даже мексиканцы не получили ни единой царапины, по крайней мере, пока я там был. Так что индейцы вам солгали, – успокоил его Рори.
   Тот рывком остановил лошадь и схватился за луку седла, тяжело дыша.
   – Вы говорите правду? Или просто готовите меня к худшему?
   – Даю честное слово, что никто из вашей семьи не пострадал.
   Уэр облегченно вздохнул, пошатнувшись в седле, словно собираясь упасть. После долгой паузы он хрипло проговорил:
   – А я уже и не надеялся их увидеть. Значит, эти звери просто солгали мне? Нет, все-таки они не люди. Черт с ним, с прииском, но с моими… – и он снова замолк. – А как вы вырвались, Майкл?
   – Я выскочил верхом на Доке и бросил в конюшню зажигательную бомбу, которую сделал капитан.
   – Капитан? Так значит Бэрн был с вами? Молодец, храни его Бог. А вы поскакали к конюшне, бросили бомбу и потом не смогли вернуться? Теперь понятно.
   – Да. И я направился навстречу вам, чтобы предупредить об опасности. Семья все это время думала о вас, «полковник».
   – Прямо голова кругом идет от этого, – пробормотал Уэр. – А как же солдаты?
   – Талмейдж не смог ничего сделать, – ответил Рори. – Когда апачи явились на переговоры, то одного из них подло застрелил негодяй по имени Террис, а у майора не хватило ума тут же повесить этого подонка. Индейцы сами занялись восстановлением справедливости.
   – Конечно, вы, молодой человек, много сделали для меня, и я об этом помню, но вы все время как будто оправдываете этих краснокожих дьяволов. Я уверен, клянусь, уверен, что их всех надо уничтожить, словно бешеных собак. Старая поговорка права; хороший индеец – это только мертвый индеец!
   Майкл кивнул:
   – Да, поговорка старая, но чем скорее ее забудут – тем лучше, иначе не будет мира на Западе. Ладно, хватит об этом спорить, лучше расскажите, как им удалось вас захватить.
   – Сначала все шло хорошо, – начал «полковник», – Я собрал почти все долги: часть серебром, часть товарами. Мы продвигались очень осторожно, один человек все время скакал впереди на случай опасности, но все казалось спокойно. Мы были уже рядом с домом и перестали соблюдать осторожность. Поехали все вместе, я – рядом с повозкой, а бедняга Благер – немного впереди. Мы достигли той ложбинки, в которой позже встретили вас, и тут-то все и произошло. Я услышал звон тетивы и увидел, что Благер валится на землю. Только стал я доставать револьвер, как откуда-то рядом со мной возник краснокожий и замахнулся дубиной, явно стараясь снести мне череп. Я увернулся, удар пришелся по спине и свалил меня с коня. Если бы он попал по голове, то тут бы мне и крышка. Придя в себя, я почувствовал, что на меня навалился апач, одной рукой приставив к горлу нож, а другой вцепившись мне в волосы. То ли он собирался сначала скальпировать меня, а потом убить, то ли наоборот, не знаю. Я уже стал читать про себя молитву, как вдруг появился невысокий кривоногий индеец, похоже, их вождь, и оттолкнул моего мучителя. Затем он заговорил по-испански, сказав, что помнит меня, что он уже был однажды в моей власти, но остался жив. Он пообещал, что если я не буду сопротивляться, то он не позволит, чтобы меня убили. Куда там сопротивляться, когда меня связали по рукам и ногам, бросили у костра и принялись мародерствовать. Вот тогда-то я и услышал об убийстве моей семьи. А позже до меня донесся ваш шепот, ему я обрадовался больше всего на свете. Вот что случилось с нами. Убито два моих человека. Ну погодите, уж я отомщу за них!
   Голос его зазвенел от гнева при этих словах.
   – Знаете что, мистер Уэр, – обратился к нему Майкл, – обвинять апачей в убийстве – это все равно, что обвинять кошку в краже молока.
   – Рори, неужели вы все еще защищаете их? – воскликнул «полковник».
   – Давайте оставим индейцев в покое, – предложил тот, – тем более, что скоро они сами о себе напомнят. Нам нужно продумать план действий. Вы ничего не можете предложить?
   – Только неожиданный бросок.
   – Вы имеете в виду прорыв сквозь кольцо индейцев к дому?
   – Да, можно попробовать сделать это на рассвете.
   – Хорошо, мы пробьемся к дому, а дальше?
   – Не знаю, мне только бы увидеть жену и Нэнси.
   Рори хмыкнул.
   – Если мы попадем туда так же легко, как я оттуда вырвался, то апачи будут сражены. Они подумают, что сам сатана на нашей стороне. С другой стороны, после этого они могут решить держать осаду, пока мы не подохнем с голоду. Смотрите, они упустили вас, потеряли Черную Стрелу, еще одного уложил я сам у загона. Конечно, апачи поживились кое-чем из обоза, но не получили пока ни одного скальпа. Значит, победа еще не полная. Они станут посмешищем у других племен, если не доведут дело до конца.
   – Да, наверное, вы правы, – согласился Уэр. – И если они обложат нас надолго, то мы пропали.
   – Конечно. Что же нам все-таки делать?
   – Не знаю. Сам я буду пробиваться к своим, вам же незачем совать голову в этот смертельный капкан.
   – Подождите, – остановил его Рори. – Я знаю, что индейцы любят всякую шаманскую чертовщину больше, чем скальпы, и здесь их удерживает только Большой Конь. Держу пари, что сами они давно бы уже разбежались грабить и снимать скальпы в других местах, оставив в покое ваш дом. Но их не пускает этот колдун. Он пообещал апачам волшебную награду за мою голову. Не знаю почему, но индейцы верят, что я могу превратить своего коня в ястреба, сам же стать воробьем, взлететь на крышу, нырнуть в трубу, а в комнате снова обернуться в человека и коня. С их точки зрения, бледнолицый шаман может все, и если они ворвутся в дом и не найдут меня там, то будут очень удивлены, независимого от того, где видели меня в последний раз. Чтобы заставить апачей убраться, нужно сначала уломать Большого Коня.
   – Вот и хорошо, – ответил Уэр. – Вы намного больше разбираетесь в этом, и я полностью вам доверяю. Но как мы сможем уговорить шамана?
   – Всадив ему в бок пулю или нож прямо через эту заколдованную куртку!
   – Заколдованную куртку?
   – Да. Через его неуязвимую одежду, которую не берет ни нож, ни пуля. Если мне удастся избавиться от него, то все остальные подумают, что нет смысла воевать против таких сильных чар. И тогда бьюсь об заклад, что в течение двадцати четырех часов апачи оставят нас в покое.
   – Рори, – удивился «полковник», – вы обо всем этом говорите так спокойно, будто действительно можете невидимкой проникнуть к ним в лагерь, застрелить Большого Коня и вернуться невредимым.
   – Вот что-то вроде этого и надо придумать, – сказал Майкл. – Это самое главное, от этого будет зависеть жизнь моих друзей и ваших близких.

Глава 35

   Они скакали все время прямо, пока не увидели зарево пожара над остатками конюшни. Ночь уже была на исходе, забрезжил рассвет, размывая серебристое сияние луны. Уэр глухо выругался, увидев догорающее строение.
   – Мне пришлось это сделать, – проговорил Рори, – иначе все бы уже погибли.
   – Да я ничего не имею против, что ж поделаешь, такова судьба. Будь прокляты апачи! Когда-нибудь правительство проснется и пришлет сюда целую армию, чтобы очистить нашу страну от этих зверей. Смотрите, вон они крадутся, как волки!
   И он показал на горизонт, где на фоне неба вырисовывались три фигурки на лошадях. Похоже было, что они объезжали вокруг осажденного дома.
   – Это все Большой Конь, – уверенно заявил Майкл. – Он знает, как организовать настоящую блокаду. Может быть они нас и видят, но пока принимают в темноте за своих. Похоже, я знаю, что нам делать, и вы должны мне помочь.
   – Будьте моим генералом и приказывайте, молодой человек, – согласился «полковник».
   – Я должен оказаться внутри вашего особняка и одновременно остаться снаружи.
   – Что? Как это может быть?
   – Апачи должны думать, что я в доме. Вот и все.
   – Ну, и какое чудо вы сотворите для этого? – спросил, улыбаясь, У эр.
   – А вот какое! – и Майкл спрыгнул на землю. Сняв плащ, он застегнул его, нарвал травы и набил. Затем, перетянув ремнем воротник и полы плаща, взгромоздил это чучело на седло и крепко привязал.
   – Конечно, днем это не обмануло бы и ребенка, – сказал он спутнику, но перед рассветом, может быть, обманет апачей. Возьмите повод Дока и скачите что есть духу к дому. Изнутри ведут наблюдение, вас увидят и отопрут дверь, но вы не задерживайтесь, а сразу вскакивайте вовнутрь. Конечно, индейцы заметят вас, но, будем надеяться, что не сразу узнают и не утыкают стрелами. А когда увидят моего жеребца с седоком, то будут уверены, что это я.
   Уэр взял повод вороного и отрешенно посмотрел на Рори.
   – А где будете вы?
   Тот соврал с невозмутимым лицом:
   – Не волнуйтесь, я буду в полной безопасности. У вас более трудная задача – пробиться к своим и возглавить оборону, зная, что все вы находитесь в ловушке, потому что никто оттуда больше не вырвется, как это удалось мне. Теперь они не будут спускать глаз с дома. А для того, чтобы рассказать, чем буду заниматься я, понадобилось бы много времени, так что отложим это на потом.
   Уэр протянул ему руку, Майкл крепко пожал ее.
   – Я снова чувствую себя молодым, – сказал «полковник». – Постараюсь выполнить все, что вы задумали. Восхищаюсь вашим умом и смелостью. До встречи. Дай Бог удачи и вам!
   Он поудобнее уселся в седле, надвинул шляпу на глаза и пришпорил лошадь. Док прыгнул вперед и легко помчался рядом. Рори с удовлетворением заметил, что чучело в седле держалось крепко, покачиваясь в такт бегу коня, словно настоящий наездник. Он скрылся за большим валуном и стал наблюдать за происходящим. Было видно, как три индейца, находящиеся довольно далеко, заметив незнакомых всадников, резко развернули лошадей и пустились наперерез «полковнику». Они мчались так быстро, что Майкл уже не сомневался, что апачи отрежут У эра от дома. Неожиданно из окна особняка грохнул выстрел и индейцы увильнули в сторону, спасаясь от огня. Когда они снова показались, Уэр, несясь во весь опор, был уже рядом с домом. Дверь сразу же распахнулась, но индейская лошадь заупрямилась, остановившись как вкопанная. Уэр кубарем скатился с нее, не выпуская, однако, повода Дока, и вбежал внутрь, увлекая за собой вороного. А несговорчивая кобыла побрела прочь, бренча уздечкой.
   Апачи, словно растревоженный рой, кружили вокруг дома, поливая его свинцом. Казалось, все племя решило расправиться с осажденными и собралось здесь. В ответ, однако, не раздалось ни единого выстрела. Майклу очень понравился этот жест презрения, и он тихо засмеялся, довольный успешным исходом их небольшой операции.
   Светало. Индейцы понемногу успокаивались и удалялись от дома, опасаясь, что их будет теперь легко достать пулей с близкого расстояния. Рори прекрасно понимал, что ему пора искать более надежное укрытие. Он стал по-пластунски переползать от куста к кусту, от камня к камню до тех пор, пока не спрятался за небольшим пригорком. Но и это было неважное убежище, особенно, если апачи начнут рыскать по окрестностям.
   У Майкла была винтовка, револьвер и достаточно патронов, но без коня он чувствовал себя очень неуверенно. Внезапно он осознал всю серьезность опасности, нависшей над ним, и мизерность шансов на спасение. Остаться без верного Дока, послушного командам, было все равно, что орлу лишиться крыльев. Что бы ни случилось, ему нужно спрятаться. Апачи знали его достаточно хорошо и им хватило бы одного взгляда, чтобы узнать свою жертву. Трюк с чучелом немедленно раскроется.
   Он достал из кармана платок и закрыл им нижнюю часть лица, завязав узел на затылке. Рори надеялся хоть таким образом остаться на некоторое время неузнанным, если его заметит какой-нибудь индейский наблюдатель. Затем он продолжил поиски более надежного укрытия, прижимаясь к земле, замирая, переползая ужом от одного куста к другому, пока не достиг склона холма, на котором громоздились валуны. Это заняло довольно много времени. Солнце давно уже взошло и нещадно поливало его своими лучами. От жары ныло тело, плавился мозг и темнело в глазах, кожу обдирали колючки и острые выступы камней.
   Оказавшись за большим валуном, он позволил себе немного отдышаться, с облегчением спрятав лицо в тень. В нем заговорил инстинкт самосохранения. В конце концов, что значили для него эти люди в доме Уэра? Он и так сделал немало, пора уже забыть о них и позаботиться о своей собственной жизни, чтобы не стать добычей стервятников, кружащих в выжженном пустынном небе. Разве может он один драться против всего племени? Следует, наверное, отползти подальше и со всех ног бежать от этого проклятого места.
   Такие мысли одолевали Рори, когда до него донеслось отдаленное ржание. Тонкий пронзительный звук задрожал в его ушах, наполнив волнением, словно сигнал трубы, зовущей к атаке. Он приподнялся и с высоты склона увидел ложбину, в которой пасся табун запасных индейских коней, охраняемый двумя – тремя молодыми воинами, перекрывшими выход из ложбины. Ее окружали крутые склоны, поросшие кактусами и колючим кустарником. Это место было безопасным и укромным пастбищем, защищенным с трех сторон. Майкл ошарашенно уставился на неожиданный подарок судьбы и тут же поклялся, что несмотря на всю индейскую храбрость и хитрость, умрет, но уведет одну из лошадей. Впрочем, другого выхода у него и не было.
   Он тут же забыл о любви к жизни, страхе перед будущим и о кружащихся над ним грифах. Рори снова почувствовал себя непревзойденным вором и принялся обдумывать кражу с загоревшимися от предчувствия удачи глазами.

Глава 36

   Ирландское сердце Майкла учащенно стучало, когда он с высоты своего укрытия наблюдал за ложбиной. Если ему удастся выполнить задуманное и удрать с украденной лошадью вверх по склону, то какую из них выбрать? Просто хорошая лошадь здесь не годится, нужна лучшая из них. Он принялся внимательно изучать табун.
   Вряд ли сейчас индейцы участвуют в осаде на своих лучших мустангах. Они берегут их и откармливают для схваток с конными противниками. Значит, перед ним должны находиться отборные животные. Выбирать было трудно, все лошади были великолепно сложены, имели роскошные гривы и хвосты, среди них было много недавно пойманных. Апачи их не слишком приручали, и они обычно сохраняли довольно дикий нрав. То тут, то там в табуне две или три лошади дико ржали и схватывались в драке, тогда один из пастухов вмешивался, размахивая хлыстом и разнимая забияк. Через минуту, однако, драка вспыхивала в другом месте.
   Рори показалось, что зачинщиком всегда выступал коренастый серый жеребец с длинной худой шеей и изуродованной головой. Даже с такого расстояния было заметно его мощное сложение и сильная грудь, в движениях чувствовалась скрытая энергия. Присмотревшись внимательнее, Майкл убедился, что этот драчун носился по всему табуну и искал неприятностей, при первой возможности кидаясь на других лошадей, словно хищник.
   Наконец один из индейцев не выдержал и отогнал его далеко в сторону. Куда девался его злобный нрав! Конь стал мирно пастись, прижав уши, как будто все время только этого и добивался.
   – Если твои ноги настолько же быстрые, насколько у тебя хитрая натура, – прошептал Рори, – то именно ты мне и нужен, дорогой мой урод. И не дай Бог мне ошибиться!
   Да, апачи больше уже не позволят себя дразнить. Если он не сумеет уйти от погони на жеребце, которому вручит свою жизнь, то… лучше об этом и не думать.
   Итак, Майкл принял решение и стал осторожно ползти вниз по склону. Здесь было много камней, за которыми можно было укрыться, но холм был такой крутой, что Рори опасался вызвать осыпь, даже небольшую. Падение хотя бы одного булыжника немедленно привлечет внимание пастухов. Ведь остротой чувств опытный индеец раза в три превосходит бледнолицего, а молодой апач видит и слышит во столько же раз лучше волка.
   Неожиданно Рори наткнулся между валунами и кустарником на старую тропинку, уже заросшую травой и кактусами, но по которой все еще можно было спуститься в долину. Он повеселел и стал медленно красться по ней, стараясь уберечься от огромных колючек. Однако как ни старался Майкл двигаться осторожно, над ним поднималось облачко пыли, от которой нельзя было спастись, она висела в безветренном раскаленном воздухе, долго не оседая. Солнце поднималось все выше, дыша испепеляющим жаром прямо в лицо, но на душе у Рори было радостно, словно у ребенка, выбежавшего на луг в первый весенний день после долгой зимы.
   Он почти спустился вниз, как вдруг предательский камень, казавшийся тяжелым и надежным, неожиданно выскочил из-под ноги и покатился по склону, увлекая за собой более мелкие камни. Майкл припал к земле, закусив губу. Он не испытывал страха – табун охраняли всего три индейца, и в его револьвере хватит на них патронов. Но если он выдаст себя стрельбой, то сюда тут же примчатся апачи и прочешут весь склон дюйм за дюймом. Поэтому он весь сжался, ожидая реакции пастухов на произведенный шум.
   Через секунду Рори услышал испанскую речь:
   – Наверное, это была ящерица.
   Осмелившись выглянуть из зарослей кактусов, он понял, почему говорили по-испански. Он увидел молодого мексиканца – метиса, которого встречал и раньше, когда жил в индейском селении. Широколицый, с глазами-щелочками, он не был привлекателен, но сейчас Рори готов был расцеловать его за такое объяснение. Рядом стоял чистокровный апач, один из учеников Встающего Бизона, считавший себя другом вождя. Он ответил на этом же языке:
   – Где ты видел такую большую ящерицу?
   – Когда на ящерицу нападает ястреб, – ответил метис, – то она так пугается, что бежит не глядя, натыкаясь на камни, кактусы, корни. Вот откуда такой шум.
   – А почему же там пыль висит?
   – Где?
   – А вон, над кустами.
   – Ничего не вижу.
   – Протри хорошенько глаза, брат. Ее увидел бы и ребенок. Смотри! – и он показал рукой на облачко пыли, поднимавшееся над Майклом. Тот сжал зубы и почувствовал, как по лицу заструился пот. Еще три шага вперед – и они наткнутся на него!
   – Ладно, что же тогда там, по-твоему?
   – Вот пойду и посмотрю, – решил апач.
   – Давай, сходи, – стал насмехаться полукровка. – Всади себе десяток иголок в зад. А может, ты думаешь, что там скрывается бледнолицый шаман и наблюдает за нами? – и он громко рассмеялся.
   – Я и так все время думаю про него, – признался индеец. – И кто знает, где он может быть? Он то здесь, то там, то снова здесь. Большой Конь по сравнению с ним – младенец. Он может все, даже взять за руку умирающего и вернуть его к жизни. Разве не правда?
   – Наверное, правда. Но если это и был он, то его уже здесь нет, он превратился в пыль и, может быть, уже летит над холмами, как невидимая птица. Если он действительно умеет делать все то, что о нем говорят, то мы никогда не справимся с ним.
   – Да, – вздохнул его товарищ. – Как я раньше не подумал, что, может быть, это он скрывается в кустах? Нет, наверное, это все-таки была ящерица.
   И они вместе ушли, а до Рори донесся их отдаленный смех. Он ухмыльнулся – просто везенье, что индеец побоялся проверить свои подозрения, и стал снова обдумывать, как украсть серого жеребца, который стал значить для него так много,

Глава 37

   Метис сразу заторопился разнимать драку, которую затеял серый жеребец, напав, словно змей, сразу на нескольких лошадей. Животные смешались в кучу, колотя копытами и кусая друг друга.
   Майкл тем временем пробрался через кустарник и достиг края склона, рискуя быть замеченным. Но индейцы были заняты – двое из них гикали и смеялись, наблюдая за схваткой коней, а третий кричал и щелкал хлыстом, стараясь их унять. Ему не удалось это сделать, и он погнал их всех вглубь ложбины, чтобы отделить от основного табуна. Взбрыкивая, лошади нехотя побрели вдоль склона, пока не оказались прямо под тем местом, где прятался Рори. Вдруг одна из них споткнулась, запутавшись в веревке, болтавшейся у нее на шее и, кувыркнувшись через голову, упала на спину. Остальные стали ее обходить, прижимаясь к склону.
   Этого-то и ожидал Майкл. Выбрав момент, когда серый оказался ближе всего к нему, он выскользнул из-за кустов, словно дикий кот, и прыгнул на спину жеребца. Сжимая винтовку одной рукой, другой он вцепился в веревку, которой тот был взнуздан. Не успели индейцы опомниться, как серый жеребец со странным человеком в маске на нем летел вверх по откосу, который казался им отвесной стеной! Неудивительно, что они замешкались со стрельбой. В эти секунды конь продирался сквозь заросли, колючки и острые ветки нещадно жалили и глубоко царапали и его, и Майкла, но, похоже, жеребец думал, что это его так больно стегают, погоняя вперед.
   Они уже почти достигли вершины горы, когда крики и визг индейцев сменились выстрелами. Пули, однако, жужжали далеко, а еще через несколько секунд беглецы преодолели последние ярды крутого подъема, выскочили наверх, и конь легко поскакал по ровному плоскогорью.
   Теперь Рори был другим человеком – орел вновь обрел крылья, и скоро представится возможность проверить их. Чтобы преждевременно не утомлять жеребца, он потянул за веревку, замедляя его бешеный галоп. Оглянувшись, Майкл увидел, что три индейца, охранявшие табун, тоже взобрались по склону на своих лошадях и кинулись вдогонку, визжа, словно черти. Майкл снова пустил серого во весь опор, его уродливая голова вытянулась вперед, уши прижались, ноздри расширились, придавая сходство с летящим драконом. Расстояние между ним и преследователями увеличивалось с каждым прыжком. Рори опять посмотрел назад и увидел, что индейцы вскидывают винтовки – верный знак того, что они отказались от мысли догнать его. Раздались выстрелы, но второпях стрелять с коня по скачущей мишени было безнадежным делом. Как только Майкл убедился в этом, он перестал обращать внимание на беспорядочную стрельбу, звуки которой постепенно затихли за спиной.
   Когда он снова оглянулся, апачи уже остановились. Один из них развернулся и поскакал назад, несомненно, чтобы сообщить своим о случившемся. Двое других потихоньку трусили за Рори, но не для того чтобы догнать, а чтобы не потерять его след, когда подоспеет отряд апачей, жаждущих мести.
   Майкл, увидев рядом большой камень, остановил коня и спрыгнул, держа веревку в руке. Положив винтовку на валун, он тщательно прицелился, чувствуя, что на расстоянии в пятьсот ярдов он легко мог бы снять любого из преследователей с седла, но это не входило в его планы. Он чувствовал не злобу к этим парням, а жалость, потому что знал, как отнесутся другие воины к известию о том, что они упустили жеребца. Он просто хотел отпугнуть их, чтобы они не висели у него на хвосте. Рори постарался, чтобы первая пуля ударила в землю перед тем, кто был ближе к нему, и это удалось: он увидел, как лошадь индейца резко дернулась, чуть не сбросив седока. Прицелившись во второй раз, он послал пулю рядом с головой второго апача.
   Этого хватило, оба стремительно слетели на землю и залегли. Майкл снова вскочил на спину серого и, доскакав до ближайшего каменистого оврага, изменил маршрут, свернув в сторону и снова стал подниматься наверх сквозь кусты. Через пять минут он был недосягаем и сверху мог видеть все: и дом Уэра, двух своих старых знакомых, подкрадывающихся к валуну, откуда он стрелял, и посланца, которому осталось скакать до своих совсем немного.
   Рори остался доволен собой и своим новым приобретением. Это было, несомненно, злое животное, но его дикий нрав был сломлен грубым обращением – кровь еще сочилась из многочисленных порезов и царапин на шкуре коня. Майкл надеялся, что ему удалось избежать опасности. В долине он чувствовал постоянную угрозу, а здесь, на возвышенности, было надежно. И Рори весело рассмеялся,
   Тем временем гонец доскакал до индейцев, и Майкла поразило, как быстро апачи организовали погоню. Словно потревоженные пчелы, они мигам собрались в черный рой и устремились за бледнолицым.
   Рори снял маску, опустив платок на шею, и, отыскав самые густые заросли, углубился в них. Спрятавшись, он привязал жеребца к дереву, а сам устало опустился в тень. Затем достал свой бесценный рубин и долго смотрел на него очарованным взглядом. Не в силах перебороть охватившую его усталость, он спрятал камень, откинулся на спину и через минуту крепко спал, убедив себя, что если индейцы и придут сюда, то его мустанг услышит их и поднимет шум. Риск, конечно, но будь что будет!
   Разбудил его свежий порыв вечернего ветра, а когда он поднялся, то почувствовал, что голоден, как волк. Это чувство он постарался подавить, затянув ремень на две дырочки. Неподалеку он обнаружил журчащий ручеек, умылся, напился сам и напоил коня. Затем вернулся к тому месту, откуда наблюдал за долиной.
   Заходящее солнце окрасило горы в пурпурный цвет, в долине залегли прохладные тени. Было видно, как вокруг прииска кружат группки апачей, держась от дома Уэра на почтительном расстоянии. За обгорелыми руинами конюшни Майкл с удивлением заметил ровные ряды вигвамов, над которыми поднимались струйки дыма, видимо, днем к индейцам подошло подкрепление. Наверное, сейчас в лагере идет совет и старейшины решают, сумеет ли Большой Конь своими заклинаниями победить волшебство бледнолицего колдуна.
   При мысли об этом Рори опять засмеялся. Как будто в ответ на его смех, заросли за ним зашевелились. Он резко прыгнул в сторону и обернулся с револьвером в руке. За ветками стала различима фигура всадника и ствол наведенной на него винтовки. Майкл уже был готов упасть на землю и разрядить «кольт» в противника, как вдруг ствол опустился и послышался знакомый голос:
   – Отец, если ты звал меня, то я пришел!

Глава 38

   Из-за деревьев выехал сын Встающего Бизона, протянул в приветствии руку и обменялся с пораженным Майклом крепким рукопожатием.
   – Хоть я и не звал. тебя, Южный Ветер, но всегда рад видеть тебя, – ответил Майкл.
   – Если ты не звал меня, то как же я тогда смог найти тебя? За белым шаманом охотится все племя, и только я не захотел искать твой след, значит, ты сам меня привел сюда!
   Слова юноши были настолько искренними, что Рори удивленно заморгал. Индеец не сомневался в том, что его привели сюда волшебным образом, и не принял бы никаких других объяснений.
   – Да, – проговорил Майкл, – я хотел поговорить с тобой, узнать, здоров ли ты и что происходит у вас в лагере,
   – Очень плохие новости, – вздохнув, отвечал Южный Ветер. – Мы потеряли Черную Стрелу и Красное Перо. Пятнистый Олень умирает, его ранило взрывом, когда ты бросил большой огонь в конюшню. Большой Конь пытается его спасти.
   – Но, наверное, у него ничего не получается?
   – А как ты догадался? Это ты заколдовал Пятнистого Оленя? Пожалуйста, сними чары с него, он – хороший человек.
   – Я ничего против него не имею, – ответил Рори, – все дело в том, что в заклинаниях Большого Коня совсем нет силы. Ты знаешь кого-нибудь, кого он вылечил?
   – Да, конечно, – поспешил подтвердить юноша, – наш шаман исцелил многих. Правда, ему не всегда удавалось вернуть умирающих с края смерти, когда тело уже падает в пропасть, но иногда он действительно творил чудеса.
   – Ладно, Южный Ветер, не буду с тобой спорить. Расскажи мне лучше про апачей. Как твой отец? Его все еще обвиняют в дружбе со мной?
   – Уже почти нет. Сейчас все говорят только о тебе, взрыв очень напугал наших воинов. Они говорят, что ты можешь рукой метать молнии, это правда, отец?
   Майкл посмотрел на индейца с удивлением и тревогой, затем протянул ладонь:
   – Посмотри, мой мальчик, неужели моя рука чем-то отличается от твоей? Разве смог бы я удержать ею огонь?
   – Я не шаман, – покачал головой юноша, – и не могу знать это точно, как не могу объяснить, почему ты вылечил меня. Понимаю, ты не хочешь открывать свои тайны, поэтому я не буду больше задавать вопросов.
   – Так ты говоришь, Большой Конь колдует против меня каждый день?
   – Да, каждый день он жжет волшебные травы, поет и исполняет священные танцы. Я думал, что когда увижу тебя, ты уже будешь наполовину мертв, а ты жив-здоров, как и прежде!
   – Есть два вида заклинаний, – усмехнулся Рори, – сильные и слабые. Большой Конь способен совершать только слабые, а о сильных он ничего не знает. Как бы он ни старался, ничего он мне не сделает.
   Южный Ветер согласно кивнул.
   – Долго еще индейцы будут стоять там? – указал Рори рукой на вигвамы.
   – Пока не разнесут стены домов по камню. Все воины очень рассержены. Если мы не возьмем прииск, то станем посмешищем для всех других племен, – проговорил Южный Ветер.
   – Так и случится, – угрюмо подтвердил Майкл.
   – Ты предсказываешь нам неудачу? – удивленно протянул индеец.
   – Да.
   – Я должен сказать это своим.
   – А как ты им признаешься, что видел меня и вернулся без моего скальпа?
   – Все апачи знают, что ты – мой друг. Никто не посмеет обвинить меня в трусости.
   – Хорошо, – согласился Рори, – тогда иди к своему племени и передай им то, что я тебе сказал.
   – Что мы потерпим поражение?
   – Да.
   – Ладно, я расскажу им об этом, – сказал юноша, – но какой будет знак?
   Майкл посмотрел на своего друга, не понимая о чем он толкует.
   – О каком знаке ты говоришь? – пробормотал он.
   – Ну как же, если Люди Неба не желают нашей победы, то какой знак они пошлют апачам? Скажи, чтобы разум моих людей был готов воспринять его, пусть это будет, скажем, всего лишь полет ястреба над вигвамами в определенное время какого-то дня.
   Рори задумался, но ничего не смог быстро придумать, мозг его сверлила единственная мысль – как убить Большого Коня?
   – Хорошо, – протянул он, – я скажу тебе о знаке, который Люди Неба пошлют вам.
   – Я знаю многих, кто может читать будущее, но никогда еще не встречал человека, который мог бы предсказать появление знаков Неба!
   Лицо юноши светилось от любопытства и удовольствия в ожидании откровения Рори. Тот едва не рассмеялся, но вовремя вспомнил, что дело это совсем не веселое, и произнес замогильным голосом:
   – Южный Ветер, вот что ты сделаешь. Ты должен возвратиться к вигвамам, собрать соплеменников и сказать им, что я передал следующее. Небесные Люди рассердились на них. Они любили Встающего Бизона и послали меня, чтобы я спас его сына. Но сейчас они разгневались на ваше племя, потому что апачи во всем слушаются Большого Коня. Вот что ты должен сказать, Южный Ветер.
   Юноша вздохнул.
   – Но ведь я сын Встающего Бизона, и если буду так говорить, то меня, наверное, поднимут на смех.
   – Но ведь я тебе говорил, что вам будет знак.
   – Да, скажи мне о нем побыстрее, чтобы я рассказал об этом воинам и надо мной не смеялись и поверили бы!
   – Этим знаком будет смерть Большого Коня! – объявил Майкл.
   – Что? – воскликнул индеец.
   – Большой Конь погибнет – это и будет знаком.
   – Погибнет… – повторил пораженный Южный Ветер. – А как он погибнет, отец9
   – Его убьет не человек, он умрет от рук Людей Неба!
   – А как – от ножа, от пули или от неожиданной болезни? – продолжал допытываться юноша с расширенными от возбуждения зрачками.
   Непроизвольно он сам подсказывал Рори выбор оружия для расправы с шаманом, но тот не мог сразу решить и стал темнить дальше:
   – Я вижу кровь у него на лице, больше я тебе ничего не могу сказать, даже мне Люди Неба не все говорят о тайнах своей мести.
   – Да, – согласился апач, – но то, о чем ты рассказал мне, очень необычно. Меня выслушают, но вряд ли поверят. Я представляю, как воины подпрыгнут от удивления, когда я расскажу им об этом знаке, и как вылезут на лоб глаза у Большого Коня! Он сразу же примется колдовать, но это его не спасет!
   – Нет, – возразил Майкл. – Он еще может спастись.
   – Может? А как? Я думал, что его судьба уже решена.
   – Люди Неба могут передумать, если они увидят, что он образумился и поступает правильно.
   – А как он должен поступить?
   – Он должен сказать всему племени, что единственный способ спастись – это покинуть прииск немедленно. Пусть Большой Конь покажет пример и уйдет первым. Если он сделает это, то ему не будет послана смерть.
   – Нет, он не сможет так поступить, – огорченно произнес Южный Ветер. – Шаман не сможет круто изменить свои поступки, услышав твою угрозу, потому что индейцы скажут, что он просто испугался.
   – Как раз и время испугаться, – отрезал Рори, – когда Люди Неба собираются исполнить свой приговор. Это – не храбрость, а глупость, и если он не уговорит индейцев оставить бледнолицых в покое и будет продолжать колдовать против меня, то будет наказан за это! Ты слышишь меня, Южный Ветер?
   – Слышу, отец! – прошептал юноша, явно робея.
   – Так возвращайся к своим и передай им все, что я рассказал тебе! И только своему отцу передай мои наилучшие пожелания и скажи, что между ним и мною всегда будет мир.
   – Хорошо, – тихо проговорил Южный Ветер, – можно мне идти, отец?
   – Да, теперь езжай, – отпустил его Майкл. – День близится к концу. Скажи апачам, что они должны принять решение до наступления темноты.
   – Я хочу спросить тебя о последнем, – задержался юноша, – если мои люди не покинут лагерь, то когда исполнится предзнаменование и Люди Неба поразят насмерть Большого Коня?
   Кровь застыла в Жилах у Рори, и он страшно закричал:
   – Сегодня! Сегодня ночью!
   Индеец попятился вместе со своей лошадью, повернулся и поскакал без оглядки, будто спасаясь от погони.

Глава 39

   Когда Южный Ветер спустился с горы и примчался к вигвамам своего племени, он издал пронзительный крик, каким предупреждают о нападении врага. Воины, расхватав оружие, стали выскакивать из жилищ, но с удивлением увидели всего лишь одного всадника, сына Встающего Бизона. Юноша продолжал кричать, чтобы все собрались в центре, перед вигвамом его отца. Когда туда явились первые воины, юноша уже разжигал небольшой костер. Он хотел видеть глаза людей, которые будут его слушать и, что важнее, чтобы они видели его лицо. Ведь сейчас, первый раз в жизни, он чувствовал себя очень значительным человеком, поскольку именно ему открыл волю Людей Неба бледнолицый шаман. Только бы удалось убедить апачей в правдивости его слов! -
   Толпа индейцев все прибывала – постепенно подходили не только мужчины, но и женщины, и даже дети. Встающий Бизон, немного обеспокоенный, подошел к сыну.
   – Южный Ветер, что случилось? Ты случайно не выпил огненной воды? Надеюсь, ты не собираешься сыграть какую-нибудь глупую шутку?
   Тот повернул к нему свое красивое лицо и сказал только два слова:
   – Белый отец!
   Вождь произнес задыхаясь:
   – Ты видел его?
   – Да, – ответил юноша.
   Этого было достаточно, чтобы Встающий Бизон перестал сомневаться в праве сына обратиться к племени апачей. Он отступил назад, в душе гордясь еще одним отличием, отметившим его семью. К этому времени вокруг костра собрались все индейцы, за исключением тех, кто вел наблюдение за домом Уэра.
   На лицах мерцали отблески огня, отражаясь то тут, то там от наконечников копий и вороненой стали винтовок.
   Увидев, что можно начинать. Южный Ветер проговорил:
   – Я созвал всех вас, потому что должен передать моему народу очень важную весть.
   – От кого? – послышался голос Большого Коня, идущего прямо сквозь толпу к юноше. Перед ним молча расступались, опасаясь его таинственной колдовской силы.
   – Весть от великого волшебника и прорицателя, белого отца, который вырвал меня из лап смерти!
   Шаман что-то презрительно пробормотал. Он подошел ближе и с ухмылкой уставился на молодого индейца. Южный Ветер сделал вид, что не замечает злобного оскала самого великого колдуна племени.
   – Я целый день наблюдал за домом, в котором утром укрылся бледнолицый, – сказал Большой Конь. – И я знаю, что он там, и ты не мог говорить с ним! Ну, что ты скажешь на это?
   Юноша не на шутку рассердился, так как увидел, что собравшиеся прислушиваются к словам шамана и согласно кивают головами. Значит, правдивость его собственных слов может быть поставлена под сомнение! Вместо пламенной речи, с которой он надеялся обратиться к соплеменникам, приходилось вступать в перепалку.
   – Я скажу только правду, – ответил он.
   – Говори правду, если знаешь ее, но не лги, что сегодня ты говорил с белой лисой, которая утром пробралась в дом бледнолицых!
   – Клянусь, – произнес Южный Ветер, – сегодня я видел бледнолицего отца!
   – Сегодня?
   – Да. Он стоял ближе, чем ты сейчас. Я поздоровался с ним за руку.
   – Ты пожал руку нашему врагу? – взбешенно закричал Большой Конь.
   – Да, он мой друг, и все это знают. Мы с ним поговорили.
   – Ты разговаривал не с ним, а с его дурацким привидением! – вновь завопил шаман. – Я собственными глазами видел, что он не покидал дом и находился внутри целый день!
   – Ты стал плохо видеть, – юноша взволнованно задышал. – Он превратился в туман, легкий, словно ветер, и ты бессилен увидеть его.
   – А как ты докажешь, что говорил именно с бледнолицым колдуном?
   – Я видел его лошадь!
   – Ага, лошадь! – обрадовался шаман. – Вороной жеребец с крыльями ястреба?
   – Нет, без крыльев, но неплохой конь. Уж ты должен его знать лучше других. Это был твой собственный жеребец, которого сегодня украли!
   Громкий смех заглушил его. последние слова, Большой Конь затоптался на месте, собираясь выкрикнуть оскорбление, но не смог, и только успокоившись, спросил:
   – Какую же новость сообщило тебе это живое привидение? Зачем ты собрал нас?
   – Он сказал, чтобы мы все уходили отсюда.
   – Ха-ха! – засмеялся шаман, – так я и думал. Конечно, ему не терпится прогнать нас отсюда, оставить у себя «красный глаз» и стяжать славу победителя. Значит, он послал тебя солгать и поплакать перед нами?
   Тело Южного Ветра содрогнулось от гнева, но он знал, что если потеряет самообладание в присутствии старейшин племени, то лишится уважения, так как неумение владеть собой презиралось всеми индейцами. Он просто ответил:
   – Белый отец не просил меня плакать перед вами и умолять, а просто передал предупреждение, которое спасет много жизней.
   – Мы сами позаботимся о своей жизни! – отрезал Большой Конь.
   В толпе послышался одобрительный гул.
   – Ну давай же, давай! – стал торопить шаман юношу. – Мы здесь уже долго стоим и пока ничего серьезного от тебя не услышали.
   – Это потому, что из-за твоих пустых слов не хватает места моим словам!
   Как реакция на этот удачный ответ, раздался взрыв смеха. Большой Конь не смог тут же парировать выпад и стоял, пыхтя и покачиваясь из стороны в сторону. Воспользовавшись паузой, Южный Ветер продолжал:
   – Пусть же все услышат меня, я сообщу вам, что услышал от честного человека, великого целителя, чьи дела вы видели. Он сказал мне, что апачей ожидают несчастья, если мы не уйдем из этого лагеря.
   – Ха! – снова крикнул шаман. – А какой знак будет нам послан, если эти слова – правда?
   – Мы увидим этот знак ночью, – мрачно проговорил юноша.
   – Хорошенькое время! – с триумфом заявил Большой Конь, с улыбкой глядя по сторонам. – Люди Неба никогда не посылают знаки ночью, кроме может быть, только молнии.
   – Нет, это будет не молния в небе, это будет кровь на земле! – возвестил Южный Ветер.
   – Вот как? – воскликнул колдун, на которого тем не менее произвела впечатление уверенность молодого индейца. – Значит, знаком будет кровь на земле этой ночью? Так? И чья же кровь?
   И он угрожающе протянул руку.
   – Твоя! – громко закричал Южный Ветер, горя от возбуждения.
   Среди взбудораженных индейцев поднялся шум. Большой Конь был поражен, словно ударом грома, и только судорожно открывал и закрывал рот, да шатался, словно пьяный.
   Сын вождя продолжал звенящим голосом:
   – Этой ночью ты умрешь! Это и будет знак для апачей, если ты только не образумишься и не постараешься убедить всех уйти, покинув первым этот лагерь!
   К Большому Коню вернулся, наконец, голос и он пророкотал:
   – Я, Большой Конь, опровергну этого лжепророка и докажу, что его колдовство не устоит перед моим. Клянусь, что буду жив утром! Кто тогда поверит бледнолицему обманщику? А над тобой, Южный Ветер, будут всю жизнь смеяться. Тебе все это привиделось, словно больному ребенку или старухе. Я не умру ночью и завтра докажу, кто из нас глупец, а кто – нет. Запомните все, что я сказал вам – я не умру!
   Но словам шамана уже не было веры, на него смотрели с сочувствием, как на смертельно больного.

Глава 40

   Рори не знал, что происходило в лагере индейцев, но осознавал, что делает самый опасный шаг в своей жизни, приближаясь к вигвамам апачей. Готового плана у него не было, все настолько зависело от случая, что в достижении своей цели он полагался только на судьбу.
   В двухстах ярдах от костров, горящих среди жилищ апачей, он привязал мустанга к небольшому дереву – конь сослужил ему добрую службу, но пока не был нужен. Майкл понимал, что независимо от того, насколько успешно он справится со своим делом в лагере, решающим будет его уход после выяснения отношений с Большим Конем. Он надеялся, что сможет быстро пробежать это расстояние в двести ярдов и спастись до наступления рассвета.
   На землю опустилась темнота, пронизываемая только сверканием звезд. Рори заметил, что вокруг лагеря кружит около дюжины наездников на случай непредвиденного нападения врага.
   Он оставил винтовку в том месте, откуда вел наблюдение, и хорошенько запомнил его. Ему не нужно такое тяжелое оружие, по крайней мере пока он снова не сядет в седло. Оставив при себе револьвер и острый, словно бритва, охотничий нож, Майкл опустился на землю и осторожно пополз вперед. На его пути не было никаких укрытий, только разбросанные камни.
   Приблизившись к линии, вдоль которой двигались индейцы-наблюдатели, он остановился, подождал, пока проедет один и прополз немного вперед в ожидании другого. Теперь наступила самая опасная часть операции. Если он промедлит и апачи увидят его, то это будет означать неминуемую смерть. Если же он попытается броском пересечь их маршрут, то возможность того, что его заметят, возрастет раз в десять, так как известно, что движущуюся фигуру намного легче засечь, чем неподвижную. Он остался лежать, глотая пыль, взбиваемую копытами и ожидая получить удар копьем в любую секунду. Майкл увидел, как приближается следующий всадник. Подтянув колени к голове и свернувшись калачиком, он приготовился к самому худшему. Приближающийся индеец издал боевой клич, послышался топот копыт, и над Рори вздыбилась лошадь. Он даже не пошевелился. Краем глаза Майкл увидел, как индеец замахивается копьем, но был настолько испуган, что руки отказались ему повиноваться и он продолжал лежать без движения. Однако смертельного удара не последовало. Наверное, апач сейчас позовет своих товарищей и они станут играть с бледнолицым, как кот с мышью. Но и этого не произошло. Индейцы обменялись гортанными возгласами, и их движение возобновилось.
   Рори немножко пришел в себя и судорожно пополз дальше. Сейчас ему следует быть вдвойне осторожным, ведь он приближается к кострам и заметить его будет намного легче. Он не переставал думать о том, почему индеец, готовившийся обрушить на него копье, внезапно передумал. Возможно, апач увидел какое-то движение среди камней и поэтому кинулся туда, но в последний момент побоялся затупить свое острое копье о большой булыжник и стать посмешищем среди воинов.
   Наверное, Рори спасло то, что в темноте его сгруппировавшееся тело походило на большой камень.
   Он подползал уже к крайним вигвамам, когда неожиданно столкнулся с еще одной опасностью. Прямо перед ним вдруг появился индеец. Ничего не видя в темноте, тот шагнул прямо к Майклу, и, споткнувшись о его руку, с глухим звуком упал на землю. Больше скрываться не было смысла. Рори вскочил и увидел в руке поднимающегося противника зловеще мерцающее лезвие ножа. Нажать на спусковой крючок револьвера значило подписать себе смертный приговор, поэтому Майкл размахнулся и изо всей силы ударил индейца рукояткой в висок. Голова воина запрокинулась, он опустился на землю. Перевернув безжизненное тело, Майкл снял с него накидку и завернулся в нее с головы до пят. Поднявшись, Рори направился прямо в лагерь, пытаясь подражать походке краснокожих.
   Теперь его может выдать одно слово, взгляд, единственный неправильный жест. Майкл снова полагался только на свое везенье. Выглядывая из-под накидки, он заметил» что весь лагерь к чему-то готовится – чистилось оружие, точились ножи, воины, женщины и даже дети были чем-то заняты.
   Вдруг на плечо Рори опустилась тяжелая рука. Метнув испуганный взгляд, он увидел широкоплечую фигуру одного из вождей, настоящего Геракла. Тот что-то произнес и показал пальцем в сторону вигвамов, как будто требуя, чтобы праздный индеец занялся делом. Майкл, однако, продолжал идти вперед, не в силах придумать ничего другого. Геракл, рассердившись, снова схватил его за плечо и, похоже, собирался проучить молчуна. Майкл, попав в безвыходное положение, сделал трюк, которому научился еще во время трудного детства. Он развернулся на пятке и носком тяжелого башмака изо всей силы нанес удар индейцу в кость голени. Вождь запрыгал на одной ноге, а затем упал на землю, визжа от нестерпимой боли. Рори тем временем продолжал свой путь.
   Итак, он уже трижды преодолел опасность, мысль об этом радовала и вселяла в него веру. Неужели и правда, судьба так благосклонна к нему? Но не тут-то было! Увидев, как он уложил вождя, к нему подбежало с десяток детишек, они заскакали в восхищении вокруг него. Рори мог обмануть взрослых индейцев, но провести детей шансов не было.

Глава 41

   Дети индейцев избалованы, им разрешается почти что все. Они прыгали вокруг Майкла, а потом стали толкать, пытаясь стащить с него одеяние, которым он прикрывался. Рори решил, что их отпугнет только какой-нибудь страшный фокус. Приподняв верхнюю часть накидки, он закрыл ею лицо, а вторую руку угрожающе вытянул над головой. Так он стал похож на пугало, под складками ткани совсем не угадывалось тело из плоти и крови. Ребятишки замерли, шум затих. Майкл с минуту оставался в этой позе, а затем осторожно выглянул из-под одеяния. Рядом никого не было! Рори улыбнулся и продолжил свой путь.
   Он примерно знал, куда идти. Вигвам шамана должен быть недалеко от центра. И тут до него донесся голос, произносящий нараспев какие-то заклинания, затем он услышал перестук священных амулетов и звуки маленьких барабанов. Значит, он на правильном пути. А вот и знакомый вигвам, украшенный магическими узорами и кабалистическими знаками – именно оттуда доносились все эти звуки. Рядом с этим жилищем толпилась по крайней мере дюжина индейцев, и Рори с удивлением обнаружил, что все они были в точно таких же накидках, как и он сам. Майкл постарался приблизиться незамеченным к этой группе и вдруг услышал голос – не был ли это метис, у которого он украл сегодня серого жеребца?
   – Это очень сильное заклинание, им даже можно вызвать дождь.
   – Или погасить звезды, – добавил другой.
   – Что сможет сделать бледнолицый против него?
   – Он может сделать многое, например, стать невидимым. Может быть, он сейчас стоит рядом с нами.
   Майкл едва не вскрикнул. Молодой индеец, который заговорил первым, обернулся и посмотрел прямо на Рори, это действительно был метис.
   – Я, – продолжал он, – видел, как он скакал на сером жеребце вверх по отвесному склону. Обычный человек не смог бы этого сделать.
   – Большой Конь проклянет тебя за то, что ты потерял его коня, – заметил его товарищ.
   Рори не стал испытывать судьбу и вновь отступил в темноту. Описав полукруг, он оказался позади вигвама шамана. Внутри горел костер, столб густого дыма поднимался вверх, к безветренному небу. Вокруг разносился запах ароматных трав.
   Майкл опустился на колени у стенки вигвама, нащупал кожаные ремни, которыми шкуры крепились к шесту и, выхватив нож, перерезал их. Заглянув в образовавшееся отверстие, он увидел шамана, который прыгал внутри вигвама, что-то выкрикивая и потрясая амулетами. Рори подождал пока он повернется спиной, затем быстро поднял шкуру и скользнул внутрь. Прямо перед ним громоздились тюки и мешки с имуществом Большого Коня, которым он так гордился. За ними и скрылся Майкл, наблюдая за священнодействиями колдуна.
   Тот облачился во все свои регалии, чтобы победить злых духов ненавистного бледнолицего. Он напялил шкуру медведя: оскаленная пасть возвышалась над его головой, а когтистые лапы свисали до самой земли. Как будто этой звериной морды было недостаточно, лицо шамана покрывала чудовищная раскраска. В каждой руке он держал по амулету, а вокруг лодыжек были закручены мертвые гремучие змея. Майкл наблюдал за этим кошмаром словно сквозь туман, так как в вигваме клубился густой белый дым. Но все-таки света было достаточно, чтобы взять Большого Коня на мушку.
   Майкл вытащил револьвер, прицелился, но вдруг поймал себя на мысли, что не может нажать на крючок. Он стал вспоминать все зло, которое шаман причинил ему и остальным индейцам. Его терпели, потому что он умело пользовался предрассудками храбрых, но наивных апачей. Его ненавидели так же сильно, как и боялись. Но пристрелить этого колдуна не мог даже хладнокровный Рори.
   Ему вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль. Хотя она была совершенно безрассудной, но содержала нечто такое, чему он не мог противиться. Майкл поднялся, отбросил накидку и предстал перед шаманом.
   Большой Конь споткнулся и едва не упал в раскаленные угли костра, но быстро оправился от потрясения и выпрямился. В его руках появилась винтовка, Рори же был безоружен. Но разве мог шаман знать, с какой скоростью бледнолицый может выхватить револьвер!
   Шок прошел. Большой Конь, казалось, раздулся от тщеславия и закричал по-испански:
   – Вот видишь? Я вызвал тебя сюда, и сейчас ты в моей власти. Я вызвал тебя, чтобы апачи увидели, как ты умрешь!
   Рори ответил так же громко:
   – Я пришел, чтобы посмеяться над тобой, Большой Конь. Перед тобой не я, а мой дух, который Люди Неба вызвали из моего тела и прислали сюда, чтобы убить тебя!
   Эти слова явно услышали апачи, толпившиеся перед вигвамом.
   Они разом вскрикнули и тут же умолкли от страха.
   – Дух? – прорычал колдун. – Я вижу, как дым клубится вокруг тебя. Что это, если не тело, которое я сейчас продырявлю!
   – Ты увидишь, – ответил Майкл, – что пуля пройдет сквозь меня, как сквозь бестелесный воздух, а затем возвратится и поразит тебя. Так мне сказали Люди Неба. Они решили наказать тебя.
   – Люди Неба – мои друзья, они разговаривали со мной этой ночью. Я попросил их привести тебя ко мне, чтобы я мог рассчитаться с тобой и снять твой скальп. И вот ты стоишь передо мною.
   – Ты видишь только мой дух, а тело – далеко отсюда. Ты не можешь сиять скальп с духа, который явился, чтобы уничтожить тебя. Ты слышишь меня, Большой Конь? Наступила твоя последняя ночь!
   Шаман попытался рассмеяться, но закашлялся и зашатался.
   – Ты пришел в наше племя, чтобы лишить меня силы, – закричал он. – Но сейчас ты убедишься, что твои заклинания ничего не стоят против пули. Это не моя, а твоя последняя ночь! И я все-таки сниму с тебя скальп! Ты умрешь, а я стану еще сильнее! Это конец, «красный глаз» возвратится ко мне!
   – Смотри! – вскрикнул Рори, опустив руку. – Сейчас он ослепит тебя!
   Выхватив рубин из кармана, он протянул его к костру, и камень засиял переливами света. Большой Конь что-то гневно прорычал и вскинул винтовку, но правая рука Рори уже сжимала рукоятку револьвера. Он молниеносно выхватил его и выстрелил с бедра. Одновременно раздался оглушительный грохот винтовки, но пуля прошла высоко над головой Рори, пробив стену вигвама. Большой Конь, сраженный наповал, стал медленно клониться вперед и через мгновение тяжело рухнул прямо в огонь.

Глава 42

   Майкл выскользнул наружу через проделанную в стене дыру, загородив ее мешками. Едва он это сделал, как услышал шум индейцев, ввалившихся в вигвам, и последовавший за этим дикий крик многочисленных голосов.
   Рори не стал медлить. Если апачи обнаружат, что между глаз шамана всажена не его собственная винтовочная пуля, а крупнокалиберная пуля, выпущенная из револьвера, то они потеряют веру и в Людей Неба, и в чудодейственную силу Белого Отца.
   Он снова завернулся в накидку и зашагал прямо через лагерь. В этот раз ему никто не препятствовал. Ужасная новость мгновенно распространилась среди всего племени, и все были поражены страхом. Обещанный им знак – смерть шамана – явился, как это и было предсказано. Поэтому не удивительно, что Рори никто не мог помешать.
   Все индейцы думали только об одном – как можно быстрее убраться с этого проклятого места. Еще до того, как Рори достиг дальних вигвамов, он увидел, как женщины лихорадочно сворачивают жилища, покрикивая и торопя друг друга. Майкл подошел к тому месту, где, как он думал, должно было лежать тело индейца, которого он свалил ударом в висок. Но его там не было! Рори обрадовался этому – убийств и так было больше, чем достаточно. Он заторопился туда, где оставил винтовку. Подняв ее и отвязав серого, он вскочил в седло. Наконец-то он почувствовал себя в безопасности. Еще раз взглянув на лагерь, который индейцы сворачивали, будто перед приближением бури, он рассмеялся и поскакал к дому У эра.
   Неумение майора Талмейджа оказать сопротивление краснокожим стоило жизни Благеру и бухгалтеру. Апачи в этом столкновении потеряли четверых лучших воинов, кроме того, упал их авторитет среди других племен. Вряд ли они снова скоро выйдут на тропу войны против бледнолицых. И в этом было заслуга Майкла!
   Не останавливаясь, он скакал к особняку. Приблизившись, Рори придержал мустанга и поднял правую руку над головой.
   С расстояния шагов в двадцать он услышал взволнованное восклицание изнутри:
   – Рори!
   Дверь распахнулась, Майкл спешился, но остался стоять снаружи.
   – Выходите! – закричал он. – Выходите и посмотрите, как восходит луна!
   И он снова громко рассмеялся.
   – Быстрее заходите в дом! – послышался нетерпеливый голос «полковника». – Сейчас они сделают из вас решето!
   – Не сделают. Я отбил у них охоту стрелять, по крайней мере, на эту ночь. Да и вообще, вряд ли они скоро захотят ступить на тропу войны. Идите сюда и посмотрите сами!
   Он повернулся и показал рукой в сторону индейских вигвамов. Из дома показались люди. О новости узнали мексиканцы и гурьбой повалили к Майклу.
   Все на минуту замерли, глядя на восток, где, освещаемая призрачной луной, извивалась бесконечная цепочка уходящих апачей. Воины и женщины, старики и дети, верхом, пешком, сгибаясь под тяжестью поклажи, они возвращались в горы, откуда и пришли.
   В этой тишине был слышен только шепот Уэра:
   – Они уходят! Боже мой, не могу поверить, они уходят…
   Первыми обрели дар речи пеоны и подняли невообразимый гвалт, танцуя и обнимаясь. В конце концов они принялись качать Мигеля, своего предводителя. Рори, воспользовавшись суматохой, незамеченным взбежал по ступенькам в дом и в ту же секунду услышал ржание Дока. Еще миг – и Майкл обнял гибкую шею своего друга. Однако его сердце не праздновало победу непонятно почему, его преследовало ощущение утраты и надвигающейся опасности.
   В отличие от него, все окружающие стали шумно веселиться.
   Через полчаса во дворе, залитом лунным светом, мексиканцы уже угощались своими деликатесами. В столовой за большим столом собрался весь гарнизон дома – капитан Бэрн, раскрасневшийся и улыбающийся, Майкл рядом с ним, Нэнси напротив и, конечно, мистер Уэр со своей супругой во главе стола.
   «Полковник» произнес речь, которую никто не слушал, но он не мог сдержать слова, которые выплескивались из него, как вода из фонтана. Но это никак не могло испортить праздник, так все были счастливы.
   Наконец, Уэра перебил капитан:
   – Разрешите мне спросить! Наши скальпы все еще при нас. Чья эта заслуга?
   – Рори! – раздался в ответ хор голосов.
   – «Полковник», вы сидите здесь живой и невредимый. Кто вас спас от смерти?
   – Майкл! – радостно воскликнул Уэр и с благодарностью посмотрел на своего спасителя.
   – Нам пришлось поджечь конюшню, иначе мы погибли бы в первую же ночь. Кто ее сжег?
   – Рори! – снова послышался многоголосый хор.
   – Тише, – проговорила Нэнси, – разве вы не видите, что он стесняется.
   Все посмотрели на Майкла и увидели, что он сидел с невеселым выражением лица, задумчиво глядя перед собой.
   – Рори, – попросила девушка. – Скажите мне, почему апачи решили уйти сегодня ночью?
   Он посмотрел на нее долгим взглядом.
   – Этого я не могу вам сказать.
   – Ну, пожалуйста, скажите мне, – настаивала Нэнси.
   Рори закусил губу.
   – Ну, если вам так не терпится, то я раскрою тайну. Видите ли, я – волшебник. Шаман, как называют таких индейцы.
   – А что вы сделали с апачами? – не отставала от него Нэнси.
   – Я встретил Южного Ветра, – нехотя продолжал Майкл, – и передал индейцам, чтобы они покинули это месте, иначе их ждут большие неприятности. А если они хотят увидеть какое-то знамение, то им станет смерть Большого Коня этой ночью. Вот поэтому-то они сейчас и уходят.
   – Подождите, – воскликнула девушка. – А предзнаменование сбылось? Неужели шаман был убит прямо посреди лагеря?
   Рори замолчал и взглянул на Нэнси.
   – Да, Большой Конь был убит, – признался он после паузы.
   – Это сделали вы? – восхищенно спросила девушка.
   Он оглянулся вокруг, чувствуя себя неуютно. Окружающие побледнели, узнав эту новость, так как могли представить себе, какие опасности подстерегали смельчака в самом логове дикарей.
   – Нэнси, давайте не будем об этом, – тихо попросил Майкл.
   Девушка кивнула.
   – Ладно, не буду вас мучить. Боже праведный, я не могу даже представить, как вам это удалось.
   Майкл потерял всякий интерес к застолью, он не чувствовал себя победителем. Надолго замолчав, он уставился прямо перед собой и не проронил больше ни слова. Дождавшись, когда подадут кофе, он извинился, вышел из-за стола, вывел Дока и стал медленно прогуливаться с ним вокруг дома, ведя своего друга в поводу.

Глава 43

   Медленно поднявшись на вершину холма, Рори, сел на камень, наблюдая за восходящей луной, заливающей долину серебряным светом.
   Сзади послышались шаги. Не оборачиваясь, он окликнул:
   – Нэнси!
   – А как вы узнали, что это я? – спросила девушка, присаживаясь рядом.
   – Кто же это еще может быть?
   – Хорошо, скажите тогда, зачем я пришла?
   – Это несложно. Вы увидели, что я невесел, и пришли сюда, чтобы утешить меня.
   – Неужели?
   – Да, – произнес Майкл.
   – Ну ладно, продолжайте. Что еще вы хотите мне сказать?
   – А вы хотите, чтобы я это сказал?
   – Это зависит от того, о чем вы собираетесь говорить.
   – Вы сами прекрасно знаете. Вы мне нравитесь.
   – Подождите, Рори, – прошептала та. – Это что, любовная сцена?
   – Нет, потому что для любовной сцены требуется двое любящих друг друга.
   – Продолжайте, я хочу выслушать все. Почему вы такой грустный?
   – Вы сами знаете почему, Нэнси. Дело в том, что вы никогда не будете моей.
   – Почему же? – спросила она, повернувшись к нему.
   – Потому что это правда. Конечно, сейчас вы можете сказать «да» просто из чувства благодарности, так как я спас вашу семью. Но на самом деле вы не испытываете ко мне никаких чувств.
   – Не надо быть таким самоуверенным, – промолвила девушка. – Знаете, в чем ваша главная ошибка, Рори? Вы воспринимаете себя слишком серьезно.
   – Вот это да, никогда бы не подумал! И что же вы имеете в виду?
   – Вы думаете, что вы – единственный человек, который когда-либо поступал неправильно.
   Майкл в изумлении уставился на нее.
   – Интересно, что же это я сделал не так?
   – Вы нарушили почти все десять заповедей.
   – Нэнси, неужели вы действительно так думаете? Самое главное – то, что я влюбился. Но я должен покинуть вас.
   – А разве вы не можете взять меня с собой? – печально спросила девушка. – Не надо думать, что я – ангел, я такая же, как и вы.
   Он засмеялся и ничего не ответил.
   – Вы думаете о своих проступках? – допытывалась Нэнси.
   – Может быть.
   – Рори, скажите, вы ведь убивали не только индейцев?
   Он выпрямился и горько ответил:
   – Да!
   – Я так и знала. Вы похожи на такого человека.
   Майкл кивнул и произнес:
   – Глубоко же вы заглянули мне в душу.
   – А куда вы собираетесь уходить?
   – Не знаю.
   – Вы всегда так бродите?
   – А почему вы спрашиваете об этом?
   – Нет, я задала вопрос первой. Вы и раньше так слонялись?
   – Да.
   – И никогда не задерживались больше чем на полгода в одном месте?
   – Нет, никогда.
   – А почему бы не попробовать сейчас?
   – Остаться здесь?
   – Остаться со мной.
   – Подождите, Нэнси, вы не знаете, о чем говорите.
   – Я все знаю и повторяю: останьтесь со мной.
   – И вы выйдете замуж за меня, чтобы спасти мою грешную душу?
   – Я выйду замуж, потому что люблю вас.
   Майкл замолчал, затем поднял голову и окинул взглядом долину, затопленную лунным светом.
   – Но вы не будете счастливы со мной. Я не тот человек, который вам нужен.
   – Да, вы не похожи на других, – тихо ответила та. – Вы полгода гнались за своим конем. Вы спасли жизнь дорогим мне людям. Вы отвоевали наш дом и обратили в бегство целое племя индейцев.
   – При помощи фокусов, – добавил он.
   – Нет, при помощи своих мозгов, рискуя собственной головой.
   – Нэнси, – произнес он.
   – Что?
   – Вы серьезно это говорите?
   Девушка внезапно рассмеялась.
   – Вы явно отдаете инициативу в мои руки.
   Он встал и повернулся к ней спиной, скрестив руки.
   – Я стараюсь сдерживать себя, – промолвил он.
   – Зачем же так стараться?
   – Нэнси, я был никчемным человеком и бродягой всю свою жизнь.
   – Но вы ведь были и другим, – промолвила она.
   – Кем же?
   – Ребенком. Рори, несмотря на все эти ваши убийства, вы так и не повзрослели. Неужели вы этого не замечаете? Давайте будем взрослеть вместе!
   Майкл резко повернулся к ней.
   – Вы говорили со своими родителями?
   – О чем?
   – Обо мне.
   – Да. Я попросила у них разрешения просить вас жениться на мне.
   – Подождите, Нэнси…
   – Потому что я знала, – продолжала она, – что вы меня об этом сами никогда не попросите.
   Он опустился перед ней на колени.
   – Нэнси, я чувствую себя таким слабым, как будто сейчас умру и наступит конец света.
   – Это не конец света, – промолвила девушка, – а завершение твоей прежней бродячей жизни.
   Рори взял ее руки в свои.
   – Да, я понимаю тебя, Нэнси, – прошептал он, – и я больше никогда не буду бледнолицым шаманом!..

KOAP Open Portal 2000

Макс Брэнд Бледнолицый шаман