А. Алексин В стране вечных каникул OCR Палек, 1998 г. Л. Лагину, автору знаменитого "Старика Хоттабыча", посвящаю ПОКА ЕЩЕ НЕ НАЧАЛАСЬ СКАЗКА... Эту дорогу я знаю наизусть, как любимое стихотворение, которое никог- да не заучивал, но которое само запомнилось на всю жизнь. Я мог бы идти по ней зажмурившись, если бы по тротуарам не спешили пешеходы, а по мос- товой не мчались автомашины и троллейбусы... Иногда по утрам я выхожу из дому вместе с ребятами, которые в ранние часы бегут той самой дорогой. Мне кажется, что вот-вот сейчас из окна высунется мама и крикнет мне вдогонку с четвертого этажа: "Ты забыл на столе свой завтрак!" Но теперь я уже редко что-нибудь забываю, а если бы и забыл, не очень-то прилично было бы догонять меня криком с четвертого этажа: ведь я уже давно не школьник. Помню, однажды мы с моим лучшим другом Валериком сосчитали зачем-то количество шагов от дома до школы. Теперь я делаю меньше шагов: ноги у меня стали длиннее. Но путь продолжается дольше, потому что я уже не мо- гу, как раньше, мчаться сломя голову. С возрастом люди вообще чуть-чуть замедляют шаги, и чем человек старше, тем меньше ему хочется торопиться. Я уже сказал, что часто по утрам иду вместе с ребятами дорогой моего детства. Я заглядываю в липа мальчишкам и девчонкам. Они удивляются: "Вы кого-нибудь потеряли?" А я и в самом деле потерял то, что уже невозможно найти, отыскать, но и забыть тоже невозможно: свои школьные годы. Впрочем, нет... Они не стали только воспоминанием - они живут во мне. Хотите, они заговорят? И расскажут вам много разных историй?.. Или лучше одну историю, но такую, какая, я уверен, не случалась ни с кем из вас никогда! САМЫЙ НЕОБЫЧАЙНЫЙ ПРИЗ В ту далекую пору, о которой пойдет речь, я очень любил... отдыхать. И хотя к двенадцати годам я вряд ли успел от чего-нибудь слишком уж сильно устать, но я мечтал, чтобы в календаре все поменялось: пусть в дни, которые сверкают красной краской (этих дней в календаре так немно- го!), все ходят в школу, а в дни, которые отмечены обыкновенной черной краской, развлекаются и отдыхают. И тогда можно будет с полным основани- ем сказать, мечтал я, что посещение школьных занятий - это для нас нас- тоящий праздник! На уроках я до того часто надоедал Мишке-будильнику (отец подарил ему огромные старые часы, которые тяжело было носить на руке), что Мишка сказал однажды: - Не спрашивай меня больше, сколько осталось до звонка: каждые пят- надцать минут я буду понарошку чихать. Так он и делал. Все в классе решили, что у Мишки "хроническая простуда", а учительни- ца даже принесла ему какой-то рецепт. Тогда он перестал чихать и перешел на кашель: от кашля ребята все же не так сильно вздрагивали, как от ог- лушительного Мишкиного "апчхи!". За долгие месяцы летних каникул многие ребята просто уставали отды- хать, но я не уставал. С первого сентября я уже начинал подсчитывать, сколько дней осталось до зимних каникул. Эти каникулы нравились мне больше других: они, хоть и были короче летних, но зато приносили с собой елочные праздники с Дедами-Морозами, Снегурочками и нарядными подарочны- ми пакетами. А в пакетах были столь любимые мною в ту пору пастила, шо- колад и пряники. Если б мне разрешили есть их три раза в день, вместо завтрака, обеда и ужина, я согласился бы сразу, не задумываясь ни на од- ну минуту! Задолго до праздника я составлял точный список всех наших родственни- ков и знакомых, которые могли достать билеты на Елку. Дней за десять до первого января я начинал звонить. - С Новым годом! С новым счастьем! - говорил я двадцатого декабря. - Уж очень ты рано поздравляешь, - удивлялись взрослые. Но я-то знал, когда надо поздравлять: ведь билеты на Елку везде расп- ределялись заранее. - Ну, а как ты заканчиваешь вторую четверть? - неизменно интересова- лись родные и знакомые. - Неудобно как-то говорить о самом себе... - повторял я фразу, услы- шанную однажды от папы. Из этой фразы взрослые почему-то немедленно делали вывод, что я - круглый отличник, и завершали нашу беседу словами: - Надо бы тебе достать билет на Елку! Как говорится, кончил дело - гуляй смело! Это было как раз то, что нужно: гулять я очень любил! Но вообще-то мне хотелось немного изменить эту известную русскую по- говорку - отбросить два первых слова и оставить только два последних: "Гуляй смело!" Ребята в нашем классе мечтали о разном: строить самолеты (которые тогда еще называли аэропланами), водить по морям корабли, быть шоферами, пожарниками и вагоновожатыми... И только я один мечтал стать массовиком. Мне казалось, что нет ничего приятней этой профессии: с утра до вечера веселиться самому и веселить других! Правда, все ребята открыто говорили о своих мечтах и даже писали о них в сочинениях по литературе, а я о своем заветном желании почему-то умалчивал. Когда же меня в упор спраши- вали: "Кем ты хочешь стать в будущем?" - я каждый раз отвечал по-разно- му: то летчиком, то геологом, то врачом. Но на самом деле я все-таки мечтал стать массовиком! Мама и папа очень много размышляли о том, как меня правильно воспиты- вать. Я любил слушать их споры на эту тему. Мама считала, что "главное - это книги и школа", а папа неизменно напоминал, что именно физический труд сделал из обезьяны человека и что поэтому я прежде всего должен по- могать взрослым дома, во дворе, на улице, на бульваре и вообще всюду и везде. Я с ужасом думал, что, если когда-нибудь мои родители наконец до- говорятся между собой, я пропал: тогда мне придется учиться только на пятерки, с утра до вечера читать книги, мыть посуду, натирать полы, бе- гать по магазинам и помогать всем, кто старше меня, таскать по улицам сумки. А в то время почти все в мире были старше меня... Итак, мама и папа спорили, а я не подчинялся комунибудь одному, чтобы не обидеть другого, и делал все так, как хотел сам. Накануне зимних каникул беседы о моем воспитании разгорались особенно жарко. Мама утверждала, что размеры моего веселья должны находиться в "прямой пропорциональной зависимости от отметок в дневнике", а папа го- ворил, что веселье должно быть в такой же точно зависимости от моих "трудовых успехов". Поспорив между собой, оба они приносили мне по биле- ту на елочные представления. Вот с одного такого представления все и началось... Я хорошо запомнил тот день - последний день зимних каникул. Мои друзья уже просто рвались в школу, а я не рвался... И хотя из Елок, на которых я побывал, вполне можно было бы образовать небольшой хвойный ле- сок, я пошел на очередной утренник - в Дом культуры медицинских работни- ков. Медицинским работником была сестра мужа маминой сестры; и хотя ни раньше, ни сейчас я бы не мог точно сказать, кем она мне приходится, би- лет на медицинскую Елку я получил. Войдя в вестибюль, я поднял голову и увидел плакат: ПРИВЕТ УЧАСТНИКАМ КОНФЕРЕНЦИИ ПО ПРОБЛЕМАМ БОРЬБЫ ЗА ДОЛГОЛЕТИЕ! А в фойе висели диаграммы, показывающие, как было написано, "рост снижения смертности в нашей стране". Диаграммы были весело обрамлены разноцветными лампочками, флажками и мохнатыми хвойными гирляндами. Меня тогда, помнится, очень удивило, что кого-то серьезно занимают "проблемы борьбы за долголетие": я не представлял себе, что моя жизнь может когда-нибудь кончиться. А мой возраст приносил мне огорчения только тем, что был слишком мал. Если незнакомые люди интересовались, сколько мне лет, я говорил, что тринадцать, потихоньку накидывая годик. Сейчас я уже ничего не прибавляю и не убавляю. А "проблемы борьбы за долголетие" не кажутся мне уж столь непонятными и ненужными, как тогда, много лет назад, на детском утреннике... Среди диаграмм, на фанерных щитах, были написаны разные советы, необ- ходимые людям, которые хотят подольше прожить. Я запомнил лишь совет о том, что надо, оказывается, поменьше седеть на одном месте и побольше двигаться. Я запомнил его для того, чтобы пересказать своим родителям, которые то и дело повторяли: "Хватит тебе носиться по двору! Хоть бы по- сидел немножко на одном месте!" А сидеть-то, оказывается, как раз и не нужно! Потом я прочитал большой лозунг: "Жизнь есть движение!" - и пом- чался в большой зал, чтобы принять участие в велосипедных гонках. В тот миг я, конечно, не мог предположить, что это спортивное соревнование сыграет совершенно неожиданную роль в моей жизни. Нужно было сделать три стремительных круга на двухколесном велосипеде по краю зрительного зала, из которого были убраны все стулья. И хотя старики редко бывают спортивными судьями, но тут судьей был Дед-Мороз. Он стоял, словно на стадионе, с секундомером в руке и засекал время каж- дого гонщика. Точней сказать, он держал секундомер в нарядных серебрис- то-белых рукавицах. И весь был нарядный, торжественный: в тяжелой крас- ной шубе, прошитой золотыми и серебряными нитками, в высокой красной шапке с белоснежным верхом и с бородой, как полагается, до самого пояса. Обычно везде, и даже на праздничных утренниках, у каждого из моих друзей было какое-то свое особое увлечение: один любил скатываться вниз с деревянной горки - и делал это столько раз подряд, что за несколько часов успевал протереть штаны; другой не вылезал из кинозала, а третий стрелял в тире до тех пор, пока ему не напоминали, что и другие тоже хо- тят пострелять. Я успевал испытать все удовольствия, на которые давал право пригласительный билет: и съехать с горки, и промахнуться в тире, и выловить металлическую рыбку из аквариума, и покружиться на карусели, и разучить песню, которую все уже давно знали наизусть. Поэтому на велосипедные гонки я явился немного утомленным - не в луч- шей форме, как говорят спортсмены. Но когда я услышал, как Дед-Мороз громко провозгласил: "Победитель получит самый необычайный приз за всю историю новогодних елок!" - силы ко мне вернулись и я почувствовал себя абсолютно готовым к борьбе. До меня по залу пронеслись девять юных гонщиков, и время каждого было громогласно, на весь зал, объявлено Дедом-Морозом. - Десятый - и последний! - объявил Дед-Мороз. Его помощник - массовик дядя Гоша подкатил ко мне облезлый двухколес- ный велосипед. До сих пор я помню все: и что верхняя крышечка звонка бы- ла оторвана, и что на раме облупилась зеленая краска, и что в переднем колесе не хватало спиц. - Старый, но боевой конь! - сказал дядя Гоша. Дед-Мороз выстрелил из самого настоящего стартового пистолета - и я нажал на педали... Катался я на велосипеде не очень хорошо, но в моих ушах все время звучали слова Деда-Мороза: "Самый необычайный приз за всю историю ново- годних елок!" Эти слова подгоняли меня: ведь, пожалуй, никто из участников этого соревнования не любил получать подарки и призы так сильно, как любил я! И к "самому необычайному призу" я примчался быстрее всех остальных. Дед-Мороз взял мою руку, которая утонула в его рукавице, и высоко поднял ее, как поднимают руки победителей боксерских соревнований. - Объявляю победителя! - произнес он так громко, что услышали все де- ти медицинских работников во всех залах Дома Культуры. Сразу же рядом появился массовик дядя Гоша и своим вечно радостным голосом воскликнул: - Давайте поприветствуем, ребята! Давайте поприветствуем нашего ре- кордсмена! Он захлопал, как всегда, так настоятельно, что сразу же потянул за собой аплодисменты со всех концов зала. ДедМороз взмахнул рукой и уста- новил тишину: - Я не только объявляю победителя, но и награждаю его! - Чем?.. - нетерпеливо поинтересовался я. - О, ты даже представить себе не можешь! В голосе Деда-Мороза мне почудилось что-то странное: он говорил как волшебник, уверенный, что может сделать необычайное, сотворить чудо - и поразить всех! И я не ошибся... - В сказках чародеи и волшебники просят обычно задумать три заветных желания, - продолжал Дед-Мороз. - Но мне кажется, что это слишком много. Ты же установил велосипедный рекорд только один раз, и я выполню одно твое желание! Но зато - любое!.. Подумай хорошенько, не торопись. Я понял, что такой случай представляется мне первый и последний раз в жизни. Я мог попросить, чтобы мой лучший друг Валерик остался моим луч- шим другом навсегда, на всю мою жизнь! Я мог попросить, чтобы конт- рольные работы и домашние задания учителей выполнялись сами собой, без всякого моего участия. Я мог попросить, чтобы папа не заставлял меня бе- гать за хлебом и мыть посуду! Я мог попросить, чтобы вообще эта посуда мылась сама собой или никогда не пачкалась. Я мог попросить... Одним словом, я мог попросить все что угодно. И если бы я знал, как в дальнейшем сложится моя жизнь и жизнь моих друзей, я бы, наверно, попро- сил о чем-нибудь очень важном для себя и для них. Но в тот момент я не мог заглянуть вперед, сквозь годы, а мог только поднять голову - и уви- деть то, что было вокруг сияющую елку, сияющие игрушки и вечно сияющее лицо массовика дяди Гоши. - Чего же ты хочешь? - спросил Дед-Мороз. И я ответил. - Пусть всегда будет Елка! И пусть никогда не кончаются эти канику- лы!.. - Ты хочешь, чтобы всегда было так же, как сегодня? Как на этой Елке? И чтобы никогда не кончались каникулы? - Да. И чтобы все меня развлекали... Последняя моя фраза звучала не очень хорошо, но я подумал: "Если он сделает так, чтобы все меня развлекали, тогда, значит, и мама, и папа, и даже учителя должны будут доставлять мне одни только удовольствия. Не говоря уже обо всех остальных..." Дед-Мороз ничуть не удивился: - Хорошо, эти желания вполне можно посчитать за одно. Я сделаю так, чтобы каникулы и развлечения для тебя никогда не кончались! - И для Валерика тоже! - поспешно добавил я. - Кто это... Валерик? - спросил Дед-Мороз. - Мой лучший друг! - А может быть, он вовсе не хочет, чтобы эти каникулы длились вечно? Он об этом меня не просил. - Я сейчас сбегаю вниз... Позвоню ему из автомата и узнаю: хочет он или нет. - Если ты еще вдобавок попросишь у меня деньги на автомат, то это и будет считаться исполнением твоего желания: ведь оно может быть только одно! - сказал Дед-Мороз. - Хотя... скажу тебе по секрету: я теперь дол- жен выполнять и другие твои просьбы! - Почему? - О, не торопись! Со временем узнаешь! Но эту просьбу я выполнить не могу: твой лучший друг не участвовал в велосипедных гонках и не завоевал первого места. За что же я должен награждать его самым необычайным при- зом? Я не стал спорить с Дедом-Морозом: с волшебником спорить не полагает- ся. К тому же я решил, что мой лучший друг Валерик - гипнотизер и правда не захочет, чтобы каникулы никогда не кончались... Почему гипнотизер? Сейчас расскажу вам... Однажды в пионерлагере, где мы летом были с Валериком, вместо киносе- анса устроили "сеанс массового гипноза". - Спать! Спать! Спать!.. - замогильным голосом произносил со сцены бледный гипнотизер. - Это какое-то шарлатанство! - на весь зал воскликнула старшая пио- нервожатая. И первая в зале уснула... А потом уснули и все остальные. Только один Валерик продолжал бодрствовать. Тогда гипнотизер разбудил нас всех и объявил, что у Вале- рика очень сильная воля, что он сам, если захочет, сможет диктовать эту свою волю другим и, наверно, при желании сумеет сам стать гипнотизером, дрессировщиком и укротителем. Все очень удивились, потому что Валерик был невысоким, худеньким, бледным и даже в лагере летом совсем не заго- рел. Я, помню, решил немедленно использовать могучую волю Валерика в своих интересах. - Мне сегодня нужно учить теоремы по геометрии, потому что завтра ме- ня могут вызвать к доске, - сказал я ему в один из первых дней нового учебного года. - А мне очень хочется идти на футбол... Продиктуй мне свою волю: чтобы сразу расхотелось идти на стадион и захотелось зубрить геометрию! - Пожалуйста, - сказал Валерик. - Попробуем. Смотри на меня внима- тельно: в оба глаза! Слушай меня внимательно: в оба уха! И начал диктовать мне свою волю... Но через полчаса я все равно отп- равная на футбол. А на другой день, сказал своему лучшему другу: - Я не поддался гипнозу - значит, и у меня тоже сильная воля? - Сомневаюсь, - ответил Валерик. - Ага, если ты не поддаешься, то это из-за сильной юли, а если я не поддаюсь, то это ничего не значит? Да? - Извини, пожалуйста... Но, по-моему, это так. - Ах, это так? А может быть, и ты вовсе никакой не гипнотизер? И не дрессировщик? Вот докажи мне свою силу: усыпи сегодня на уроке нашу учи- тельницу, чтобы она не смогла меня вызвать к доске. - Извини... Но если я начну ее усыплять, могут уснуть и все ос- тальные. - Понятно. Тогда просто продиктуй ей свою волю: пусть она оставит ме- ня в покое! Хотя бы на сегодняшний день... - Хорошо, постараюсь. И он постарался... Учительница раскрыла журнал и сразу же назвала мою фамилию, но потом подумала немного и сказала: - Нет... пожалуй, сиди на месте. Лучше послушаем сегодня Парфенова. Мишка-будильник поплелся к доске. А я с того самого дня твердо пове- рил, что мой лучший друг - настоящий укротитель и гипнотизер. Сейчас Валерик уже не живет в нашем городе... А мне все кажется, что вот-вот раздадутся три торопливых, словно догоняющих друг друга, звонка (так всегда звонил только он!). А летом я вдруг ни с того ни с сего вы- совываюсь в окно: мне кажется, что со двора меня, как прежде, зовет нег- ромкий Валеркин голос: "Эй, иностранец!.. Петька-иностранец!" Не удив- ляйтесь, пожалуйста: так меня звал Валерик, а почему - в свое время уз- наете. С годами я стал замечать, что дружба очень часто связывает людей с разными и даже противоположными характерами. Сильный хочет поддержать бесхарактерного, словно бы поделиться с ним своей волей и мужеством; добрый хочет отогреть чье-то холодное, черствое сердце; настойчивый хо- чет заразить своим упорством легкомысленного и увлечь его за собой... Валерик тоже пытался вести меня за собой, но я то и дело терял его след и сбивался с дороги. Ведь это он, к примеру, заставил меня зани- маться в школе общественной работой: быть членом санитарного кружка. В те предвоенные годы часто объявлялись учебные воздушные тревоги. Члены нашего кружка надевали противогазы, выбегали с носилками во двор и оказывали первую помощь "пострадавшим". Я очень любил быть "пост- радавшим": меня заботливо укладывали на носилки и тащили по лестнице на третий этаж, где был санитарный пункт. Мне тогда и в голову не приходило, что скоро, очень скоро нам придет- ся услышать сирены настоящей, не учебной тревоги, и дежурить на крыше своей школы, и сбрасывать оттуда фашистские зажигалки. Я и представить себе не мог, что мой город когда-нибудь оглушат разрывы фугасных бомб... Я не знал обо всем этом в тот день, на сверкающем Елочном празднике: ведь сети бы мы обо всех бедах узнавали заранее, тогда вообще не могло бы быть на свете никаких праздников. Дед-Мороз торжественно объявил: - Выполняю твое желание: ты получишь путевку в Страну Вечных Каникул! Я быстро протянул руку. Но Дед-Мороз опустил ее: - В сказке путевок на руки не выдают! И пропусков не выписывают. Все произойдет само собой. С завтрашнего утра ты очутишься в Стране Вечных Каникул! - А почему не сегодня? - нетерпеливо спросил я. - Потому что сегодня ты можешь отдыхать и развлекаться без всякой по- мощи волшебной силы: каникулы ведь еще не кончились. Но завтра все пой- дут в школу, а для тебя каникулы будут продолжаться!.. ТРОЛЛЕЙБУС ИДЕТ "В РЕМОНТ" На следующий день чудеса начались прямо с утра: не зазвонил бу- дильник, который я накануне завел и, как всегда, поставил на стуле возле кровати. Но я все равно проснулся. Вернее сказать, я не спал с самой полуночи, ожидая своего предстоящего отъезда в Страну Вечных Каникул. Но никто от- туда за мной не приезжал... Просто вдруг промолчал будильник. А потом ко мне подошел папа и строго произнес: - Немедленно перевернись на другой бок, Петр! И продолжай спать!.. Это сказал папа, который был за "беспощадное трудовое воспитание", который всегда требовал, чтобы я вставал раньше всех и чтобы не мама го- товила мне утренний завтрак, а я сам готовил завтрак для себя и для всей нашей семьи. А потом мама грозно добавила: - Не вздумай, Петр, пойти в школу. Смотри у меня! И это сказала мама, которая считала, что "каждый день, проведенный в школе, - крутая ступенька вверх". Как-то однажды я для интереса подсчитал все дни, проведенные мною в школе, начиная с первого класса... Получилось, что по этим маминым ступенькам я забрался уже очень высо- ко. Так высоко, что мне все, абсолютно все должно было быть видно и все на свете понятно. Обычно по утрам Валерик, который жил этажом выше, сбегая вниз, давал три торопливых звонка в нашу дверь. Он не дожидался, пока я выйду на лестницу, он продолжал мчаться вниз, а я догонял его уже на улице. В то утро Валерик не позвонил... Чудеса продолжались. Все, словно заколдованные Дедом-Морозом, пытались удержать меня дома, не пустить в школу. Но как только родители ушли на работу, я вскочил с кровати и заторо- пился... "Вот, может быть, выйду сейчас, а у подъезда меня поджидает какое-ни- будь сказочное средство передвижения! - мечтал я. - Нет, не ковер-само- лет: всюду пишут, что он для новых сказок уже устарел. А какая-нибудь ракета или гоночный автомобиль! И унесут они меня... И все ребята это увидят!" Но у подъезда стояло только старое грузовое такси, из которого выгру- жали мебель. Не на нем же мне предстояло унестись в сказочную страну! Я пошел к школе той самой дорогой, по которой мог бы идти зажмурив- шись... Но я не зажмуривался - я глядел по сторонам во все глаза, ожи- дая, что вот-вот ко мне подкатит что-нибудь такое, перед чем весь наш городской транспорт просто замрет от изумления. Вид у меня, вероятно, был очень странный, но никто из ребят ни о чем не спрашивал. Они вообще не замечали меня. И в этом тоже было что-то новое и непонятное. Тем более, что в тот первый день после зимних каникул все должны были просто завалить меня вопросами: "Ну, сколько раз был на Елках? Раз двадцать успел? А сколько ты съел подарков?.." Но в то утро никто не шутил. "Не узнают они меня, что ли?" - подумал я. На миг мне стало обидно, что они вроде бы отделили меня от себя, - захотелось вместе с ними дойти до школы, войти в класс... Но я уже вхо- дил туда много лет подряд, а в Стране Вечных Каникул я еще не был ни ра- зу! И я снова стал оглядываться и прислушиваться: не шуршит ли шинами, еле касаясь асфальта, гоночный автомобиль? Не спускается ли воздушный корабль, летающий по маршруту "Земля - Страна Вечных Каникул"? На перекрестке, возле светофора, стояло много разных машин, но среди них не было ни одного гоночного автомобиля и ни одного воздушного кораб- ля... Мне нужно было пересечь улицу и затем свернуть в переулок налево. Я уже шагнул на мостовую, стараясь ступать как можно легче: если меня вдруг подхватит какая-нибудь волшебная сила, пусть ей будет не очень трудно оторвать меня от земли! И вдруг услышал над самым своим ухом свисток. "Ага, предупреждающий сигнал!" - обрадовался я. Обернулся - и увидел милиционера. Высунувшись по самый пояс из своего "стакана", он кричал: - Не туда идешь! Заблудился, что ли? Остановка направо! - Какая остановка? Но уже в следующее мгновение я понял, что милиционер - это переодетый в синюю форму посланец Деда-Мороза. Волшебной палочкой, перевоплотившей- ся в полосатый милицейский жезл, он, конечно, указывал мне будущую оста- новку или, вернее сказать, посадочную площадку того самого... что должно было прилететь за мной и умчать в Страну Вечных Каникул. Я быстро пошел к столбу, возле которого, как у мачты с флагом (полот- нище заменял прямоугольный плакатик - "Остановка троллейбуса"), выстрои- лась довольно-таки длинная очередь. И прямо тут же, словно еле-еле дождавшись моего прихода, подкатил троллейбус, у которого впереди и на боку вместо номера было написано: "В ремонт!" Он был пустой, только в кабине склонился над своей огромной ба- ранкой водитель, и сзади, возле слегка подмороженного окна, подпрыгивала на своем служебном месте, как всегда спиной к тротуару, кондукторша в платке. В те годы людям доверяли не так сильно, как сейчас, и троллейбу- сов без кондуктора еще не было. Когда пустой троллейбус остановился и раздвинулись задние дверки-гар- мошки, кондукторша высунулась и обратилась не к очереди, а лично ко мне (ко мне одному!): - Садись, дорогой! Добро пожаловать! Я изумленно отшатнулся в сторону: никогда я еще не слышал, чтобы кон- дукторша так разговаривала с пассажирами. - Сейчас не моя очередь, - сказал я. - А им с тобой не по дороге! - Кондукторша указала на людей, выстро- ившихся возле столба. - У них - другой маршрут. - Но мне не нужно "в ремонт"... Конечно, кондукторша эта была не просто кондукторшей, потому что оче- редь не произнесла ни звука и потому что под ее взглядом я все-таки по- корно залез в пустой троллейбус. Двери-гармошки с легким стуком захлоп- нулись за моей спиной. - Но ведь он же идет... в ремонт, - повторил я, обводя лазами пустой вагон, - А мне - в Страну Вечных Каникул... - Не тревожься, хороший ты мой! С доброй кондукторшей, как и с Дедом-Морозом, как и с милиционером, высунувшимся из "стакана", спорить было бесполезно: они знали все лучше меня! "Если бы все кондукторши были такими ласковыми, как эта, - думал я, - люди бы просто не вылезали из трамваев и троллейбусов! Так бы и катались целый день по городу!" У кондукторши на ремне болталась сумка с билетами. Я стал шарить в кармане брюк, где лежали деньги на завтрак. - Если ты заплатишь и возьмешь билет, - строго предупредила кондук- торша, - контролер оштрафует тебя! Все было наоборот! Все было как в сказке! Или вернее сказать: все бы- ло в сказке. В самой настоящей!.. Хоть я ехал в Страну Вечных Каникул не в быстроходном автомобиле и не на воздушном корабле, но зато бесплатно и один в целом троллейбусе! Я сел на заднее сиденье, поближе к дверям-гармошкам. - Тебя не трясет? - заботливо спросила кондукторша. - Ты ведь можешь сидеть где угодно: хоть впереди, хоть на моем кондукторском сиденье! Для этого тебе и подали отдельный троллейбус! - Я люблю немного потрястись, - ответил я. - Так приятно подскакивать на одном месте!.. - Лишь бы тебе это доставляло удовольствие! - сказала кондукторша. И я остался на своем заднем сиденье: мне было как-то неловко разгули- вать по троллейбусу и пересаживаться с места на место. - Первая остановка - твоя! - предупредила кондукторша. Пустой троллейбус по-стариковски дергался и трясся сильней, чем всег- да, но мне казалось, однако, что все в нем было исправно, и непонятно было, зачем он катил "в ремонт". Вскоре он притормозил, остановился. - До свидания, милый! - сказала кондукторша. Я спрыгнул на тротуар. И увидел прямо перед собой Дом культуры меди- цинских работников. О чудо! На нем тоже висели дощечки со словом "Ре- монт". Но не было ни строительных лесов, ни мусора, без которых не может быть никакого настоящего ремонта. "Должно быть, это просто такой пароль", - решил я. И, когда навстречу мне из дверей Дома культуры неожиданно выскочил массовик дядя Гоша, я коротко и таинственно произнес: - Ремонт! - Что, что? - переспросил дядя Гоша. - Не понимаю... Дядю Гошу я знал давно: он выступал на многих Елках. И мы с ребятами давно уже наградили его непривычным прозвищем из це- лых двух слов: "Давайте поприветствуем!" У него было вечно сияющее лицо, вечно радостный голос, и мне казалось, что в жизни у него вообще не мо- жет быть никаких горестей, печалей и бед. Хоть сейчас дядя Гоша появился на улице без пальто и шапки, голос его был все так же весел и бодр: - Пожалуйте в Страну Вечных Каникул! И я вошел в просторный вестибюль Дома культуры - туда, где еще нака- нуне собирались сотни нарядных ребят, пришедших на Елку. Сейчас я был в сверкающем, обрамленном гирляндами и флажками вестибюле один-одинешенек. А на лестнице, как и вчера, стояли лисы, зайцы, медведи и целый духовой оркестр. - Давайте поприветствуем юного каникуляра! - воскликнул дядя Гоша. - Кого?! - не понял я. - Юные жители Страны Вечных Каникул называются каникулярами и канику- лярками, - объяснил дядя Гоша. - А где же они - каникуляры и каникулярки? - Никого нет... Все население на данном этапе состоит из тебя одного! - А где просто эти... которые были вчера? Ну, юные зрители? Дядя Гоша виновато развел руками: - Все в школе. Учатся... - И он снова воскликнул: - Давайте попри- ветствуем нашего единственного юного каникуляра! И оркестр грянул торжественный марш, хоть я был одним-единственным зрителем, пришедшим на праздник. Марш гремел гораздо громче, чем накану- не, потому что звуки его разносились по совершенно пустому вестибюлю. А потом с белокаменной лестницы навстречу мне ринулись переодетые зверями артисты... Я обомлел. Это было уже слишком. Это было чересчур даже для сказки. ЧЕМПИОН, РЕКОРДСМЕН, ПОБЕДИТЕЛЬ! Но, впрочем, я тут же оправился от смущения. В ту пору я вообще редко смущался и всегда очень быстро приходил в себя. Ликующий голос массовика дяди Гоши помог мне овладеть собой. Накануне я попросил Деда-Мороза: "Пусть всегда будет Елка!" - и массовик вел ут- ренник по той же самой программе, что и вчера, не меняя ни одного слова. Поэтому ко мне он обращался во множественном числе: "Сейчас вы, друзья, подниметесь в большой зал!" И я поднимался. "Сейчас вы, друзья, посмот- рите акробатический номер!" И я смотрел. Я был горд тем, что меня называют так уважительно: "Вы, друзья!" Мне очень хотелось, чтобы рядом очутился Валерик и услышал, с каким почтени- ем обращается ко мне сам главный помощник Деда-Мороза. Но потом я сооб- разил, что, если бы Валерик очутился рядом, тогда в обращении "Вы, друзья"! уже не было бы ничего удивительного: ведь нас и в самом деле было бы двое! Дядя Гоша был мастером своего дела: обращался ко мне в прозе и сти- хах, которые сочинял сам. Последнюю стихотворную строку он обычно не до- читывал до конца - он таинственно умолкал, чтобы рифму угадали сами юные зрители. В то утро дядя Гоша воскликнул: Ну, а сейчас с огромным чувством Мы познакомимся с... - Искусством! - угадал я. - Хорошо, хорошо! Тоже будешь поэтом! - похвалил меня дядя Гоша. И сразу начался концерт... Мне казалось, что песен и танцев в то утро было гораздо больше, чем накануне, потому что раньше они как бы распре- делялись на сотни юных зрителей, а в то утро доставались мне одному. И я был просто в восторге! "Все ребята сейчас сидят в классе, - радовался я, - зубрят, потеют у доски. А я - снова на Елочном празднике, как их полномочный представи- тель, или, сокращенно говоря, полпред!" Для меня одного пели певцы, и аккомпанировали аккомпаниаторы, и тан- цевали танцоры. Потом артисты кланялись (тоже мне одному!) и ждали, пока я аплодисментами попрошу их исполнить что-нибудь еще. Но я хлопать не торопился... Я на несколько мгновений задумывался, как бы размышляя над увиденным и услышанным, а затем уже аплодировал. Разным артистам я хло- пал по-разному - одним погромче, другим потише, чтобы все видели, что у меня есть свой вкус и свои взгляды на искусство. Потом дядя Гоша вновь перешел на стихи: Ну, а сейчас с большим задором Все будем петь! Что значит... - Хором! - подхватил я. И мне действительно пришлось петь, потому что это входило в программу утренника. На несколько минут я даже пожалел, что со мной рядом не было, как вчера, других школьников и школьниц, потому что петь "хором" одному очень трудно. Особенно, если у человека такой ужасный слух, как у меня. Накануне голоса ребят как бы заслоняли собой мой голос, но в то утро заслонять было некому... И я запел. Песня была очень длинной, и я не мог остановиться посреди- не, потому что мне аккомпанировал целый оркестр. Все шло по вчерашней программе, и поэтому, когда я, наконец, закрыл рот, зайцы, медведи и ли- сы захлопали мне очень громко, как и полагалось. А сам массовик опять перешел на рифмы: Собирайся, весь народ, Соби- райся в... - Хоровод! - угадал я. И один пошел "хороводом" вокруг елки. Это тоже было не очень приятно, но все же легче, чем петь. Зато потом грянул туш, и появился Дед-Мороз в окружении своей свиты. Впереди на легких серебристых роликах кружилась Снегурочка. Она подкати- ла прямо ко мне, и я взволнованно вскочил со своего места, потому что она была внучкой Деда-Мороза, а внучка волшебника, конечно, и сама тоже хоть немного волшебница. - Дедушка поручил мне оформлять прописку в Стране Вечных Каникул. Но до сих пор я была без всякой работы: прописывать было некого! - сказала она. - У тебя есть паспорт? Она спросила это так деловито, словно была паспортисткой из нашего домоуправления. - Пока еще нету... - ответил я. - Тогда мне некуда поставить штамп о прописке, - сказала она. - Меня при рождении, кажется, вписали в мамин паспорт, - тихо сообщил я. - Но туда я не могу поставить свой штамп, - возразила Снегурочка, - ведь твоя мама не выразила желания быть жительницей Страны Вечных Кани- кул. Ты - первый каникуляр в вашей семье, и во всей вашей школе, и во всем вашем городе... - А как же тогда быть? - пробормотал я. - Ничего! Считай, что ты все равно прописан. Мы отметим это в твоем пригласительном билете. Билет-то хоть у тебя есть? Я протянул свой измятый и замусоленный вчерашний билет, где был уже оторван корешок с заветным словом: "Подарок". Снегурочка повертела билет в руках, что-то пошептала, на миг крепко зажала его между ладонями и вернула мне. Я взглянул на билет - и увидел новое чудо: билет стал но- веньким, даже вновь запах типографской краской. Корешок с "Подарком" опять был на своем месте, а наверху красовался прямоугольный штамп, на котором было написано: "Прописан постоянно. По адресу: Страна Вечных Ка- никул". - В конце утренника дай билет на подпись Деду-Морозу, - сказала Сне- гурочка. - Без его подписи недействительно. И Снегурочка-паспортистка умчалась на своих легких серебристых роли- ках. Дед-Мороз, как и накануне, встал в центре зала с секундомером в руке, будто судья на стадионе, и объявил соревнования "Кто всех быстрее? Кто всех ловчее? Кто всех умнее?" Снова ко мне подвели под уздцы "старого, но боевого коня" - облезлый зеленый велосипед (должно быть, дядя Гоша возил его с Елки на Елку), я опять взобрался на кожаное седло и нажал на педали. Но, на этот раз я не очень торопился - мне было ясно, что я все равно буду "всех быстрее", потому что соревновался я сам с собой. Я ехал счастливый, заранее видя себя двукратным велосипедным чемпио- ном медицинской Елки. "Как это здорово: быть абсолютно уверенным в своей победе! - думал я, от удовольствия совсем уже замедляя ход. - Никто не может меня догнать и обойти!" О спортсменах-гонщиках в газетах часто пишут примерно гак: "У них не оставалось времени ни для каких мыслей, кроме одной: "К финишу! Скорей к финишу!.." А у меня для мыслей времени было вполне достаточно. И я раз- мышлял о том, какие призы вручит мне Дед-Мороз за то, что я бесспорно окажусь "всех быстрее, всех ловчее и всех умнее". И еще я думал: "Ведь праздник идет точно так, как вчера... Может, и подарков в конце принесут столько же? А получать их буду я один!" Размечтавшись, я подъехал к финишу на самой медленной скорости. Сразу же было объявлено, что я "быстрее всех", и мне был вручен победный приз. Конечно, не такой, как накануне. Самый необычайный приз может быть вру- чен только один раз, иначе он не был бы "самым необычайным". На этот раз Дед-Мороз вручил мне красивый бумажный пакет, раскрашен- ный в красный и зеленый цвета. Я заглянул внутрь и с радостью увидел, что в пакете мои любимые белые и розовые брусочки пастилы, шоколадная медаль в золотой обертке и мятные пряники. Я успел засунуть в рот одну конфету, откусить кусочек сладкой корич- невой медали и ощутить во рту охлаждающий, словно зубной порошок, вкус мяты: в конце концов, спортсмен должен подкрепить свои силы после одного ответственного состязания и накануне другого! - Кто всех ловчее?! - провозгласил Дед-Мороз. И я вышел вперед, готовый вновь ринуться в соревнование с самим со- бой! Нужно было запомнить, где дядя Гоша расставил три металлических кольца, и потом с завязанными глазами пролезть или прыгнуть сквозь кольца, как через тоннель, не задев их и не стронув с места. Дядя Гоша вообще очень любил, чтобы юные зрители закрывали или завя- зывали глаза: в эти-то минуты он и совершал все самое загадочное и чу- десное. "Вы видите: я - в черной куртке! - восклицал дядя Гоша. - Теперь закройте глаза! Откройте!.. Я - уже в красной!.. Закройте глаза! - ко- мандовал он. - Теперь быстро откройте! Вот и зажглась наша зеленая кра- савица! Мальчишки редко подчинялись дяде Гоше или закрывали только один раз. Поэтому они видели, что массовик просто сбрасывал одну куртку, под кото- рой была другая. Но зато они улавливали и тот в самом деле прекрасный миг, когда заливалась огнями елка, будто кто-то высыпал на нее сверху горсть драгоценных камней. А девочки, всегда более исполнительные, по команде дяди Гоши аккурат- но моргали ресницами, словно куклы с закрывающимися и открывающимися глазами. Я пристально, чтобы хорошенько запомнить, посмотрел, где дядя Гоша расставлял металлические кольца. Мне завязали глаза носовым платком... Я стремительно прыгнул - и ничего не задел. Но оказалось, что я прыгнул мимо кольца. Второе кольцо повисло у меня на шее. А через третье я про- лез как полагалось: не задев и не тронув с места. Таким образом, я наб- рал одно очко из трех возможных. И тут же на весь Дом медицинских работ- ников торжественно объявили, что я "всех ловчее". Дед-Мороз вручил мне еще один приз: пергаментный конверт, раскрашен- ный в голубой и желтый цвета. Я заглянул внутрь и увидел, что там - бе- лые и розовые прямоугольнички пастилы, шоколадная медаль в серебряной обертке и медовые пряники. Я еще немного закусил перед третьим, самым ответственным состязанием "Кто всех умнее?" Говорят: "Один ум хорошо, а два - лучше!" Но в то утро мне было очень приятно, что мой ум один-одинешенек участвовал в соревновании: победа ему, таким образом, была обеспечена! Нужно было отгадать три загадки... Дядя Гоша, обвязав свою блестящую лысину чалмой на манер восточного факира, скрестил руки на груди и про- изнес: - Два кольца, "два конца, а посредине - гвоздик! И, хотя разгадка была хорошо известна мне еще в детском саду, я отве- тил не сразу. Сперва я погрузился в глубокую задумчивость, потом потер немного ладонями виски - и, наконец, не вполне уверенно ответил: - Кажется, ножницы... Дядя Гоша вновь скрестил руки на груди и поднял глаза к потолку, уви- тому гирляндами и хвоей. - Без окон, без дверей - полна горница людей! Я снова наморщил лоб, опять потер ладонями виски и тем же неуверенным голосом сказал: - По-моему, огурец... Вообще-то говоря, первые две загадки дядя Гоша всегда задавал дошко- лятам. Но так как он не менял в своей вчерашней программе ни единого слова, а я как бы представлял в этот день в зале школьников всех возрас- тов, то мне за мои ответы были засчитаны сразу два очка. Третья загадка была потруднее и не такая известная - ее дядя Гоша обычно задавал ребятам постарше. Но тут уж мой ум жил, как говорится, "чужим умом": ответ я запомнил еще накануне. И повторил его... Но тоже, конечно, не сразу, а глубоко поразмыслив и потерев виски ла- донями. Мне был вручен третий приз: целлофановый пакет, раскрашенный в корич- невый и синий цвета. Я даже не стал заглядывать внутрь, я уже заранее знал, что там пастила, шоколадная медаль и пряники... Таким образом, я стал абсолютным чемпионом: победил во всех трех со- ревнованиях! Зайцы, лисы и медведи танцевали вокруг меня, воспевали мои достижения и протягивали свои лапы для крепкого дружеского "лапопожа- тия". Но потом все расступились: ко мне своей степенной дед-морозовской по- ходкой подошел Дед-Мороз. В руках у него был мешок, из которого он всегда в конце праздника доставал самые желанные для ребят, самые заветные новогодние подарки. Мне только казалось немного странным, что он, волшебник и чародей, од- новременно, как какой-нибудь контролер у входа, отрывал от билета коре- шок со словом "Подарок". "Отдал бы мне весь мешок сразу! - подумал я. - Ведь, кроме меня, да- рить подарки здесь абсолютно некому". И хоть я с трудом удерживал в руках три пакета со своими призами, но как-то, сам того не замечая, потянулся еще и к мешку. - Нет, - остановил меня Дед-Мороз, - призы ты уже получил... А пода- рок я могу дать тебе только один: бухгалтерия выписывает подарки по чис- лу зрителей. И тут даже волшебная сила бессильна! В бухгалтерские дела и расчеты мы, честные волшебники, не вмешиваемся. Так что, хоть ты и заме- нял сегодня целый зрительный зал, получай всего-навсего одну коробку. Я взял жестяную коробку, мельком заглянул в нее. Так и есть: пастила, шоколадная медаль и тульские пряники. Сбывались мои самые заветные жела- ния и мечты! Я протянул Деду-Морозу пригласительный билет, чтоб он, как всегда, оторвал корешок со словом "Подарок". Он оторвал. Потом положил билет на одну рукавицу, накрыл сверху другой, на миг крепко зажал его между рука- вицами - и корешки со словами "Подарок" и "Контроль" снова оказались на своих местах, будто никто их и не отрывал. - Это чтобы ты завтра снова мог прийти сюда и опять получить свой по- дарок, - объяснил Дед-Мороз. - И сколько еще раз будут эта утренники? - спросил я. - О, сколько захочешь! Ведь ты прописан в Стране Вечных Каникул на- вечно! А если пожелаешь развлекаться как-нибудь еще - только обратись, только сообщи, и твое желание будет исполнено! Слово каникуляра для нас - закон! - Но куда же я обращусь? - В старых сказках обращались к разным неодушевленным предметам, ко- торые назывались талисманами. Или, например, брали в руки зеркальце и просили его: "Ты мне, зеркальце, скажи да всю правду доложи!.." Этот способ давно устарел. Теперь для получения заявок на исполнение желаний мы, волшебники, используем новейшие средства связи. Лучше всего - теле- фон. Ты наберешь две двойки - и тебе сразу ответит "Стол заказов"... Я поморщится: - Странный немного... телефонный номер. Одна двойка - и то как-то неприятно, а тут целых две! - О, ты не прав! - воскликнул Дед-Мороз. - Мы специально подобрали именно такой номер: чтобы он был привычен и близок сердцу каникуляра. Наберешь - и сразу ответит "Стол заказов"! - Как в магазине? - О нет, это совсем другое дело. Там принимают заказы на продукты, а тут на исполнение желаний. Так что звони, не стесняйся! Но только по по- воду развлечений! Других желаний мы выполнять не можем. А отвечать тебе будет Снегурочка. Она заведет этим "Столом". - Но ведь она - паспортистка... - А там работает по совместительству. Страна Вечных Каникул была в вынужденном простое... Из-за отсутствия каникуляров. И у нас произвели сокращение штатов. Теперь благодаря тебе мы опять заработали! Подавай заявки на любые развлечения... Будем удовлетворять! - А как же школа? - спросят я. - О, об этом ты не волнуйся, - авторитетно заверил меня Дед-Мороз. - Учителя будут только довольны. - А папа с мамой? - И они тоже! Я, конечно, не мог усомниться в его словах: ведь он уже на деле дока- зал мне, что может запросто совершать чудеса! "Как это замечательно! - размышлял я. - Если пожелаю, каждый день бу- ду веселиться, получать призы и подарки! Ходить куда захочу и смотреть что захочу!.." - Значит, Страна Вечных Каникул - не только здесь, не только в этом доме? - на всякий случай еще раз решил удостовериться я. - Нет, здесь только столица этого государства. Она называется Докме- раб, что в расшифрованном виде обозначает: Дом культуры медицинских ра- ботников. Запомни на всякий случай: Докмераб! А сама Страна Вечных Кани- кул отныне будет для тебя всюду: и дома и на улице... - И во дворе? - Во дворе тоже! И я отправился во двор. Я шел по улице, жуя попеременно то пастилу, то шоколад, то пряник. Я был горд тем, что стал единственным в нашем го- роде каникуляром. И что теперь, если захочу, каждый день буду "всех быстрее" и "всех ловчее". Но главное - "всех умнее"! Хорошо было бы, ко- нечно, чтобы это заметили мама и папа. И все мои приятели тоже. И Вале- рик... Ведь когда наших успехов никто не замечает, это очень обидно. Тем более, что самому рассказывать о них как-то неудобно. Я шел во двор, чувствуя себя чемпионом, рекордсменом и победителем! ПЕЧАЛИ И РАДОСТИ КАНИКУЛЯРА У нас был большой двор. Конечно, он остался таким и сейчас, но я те- перь старше - и то, что в детстве казалось мне огромным, стало большим, а то, что казалось большим, стало просто немалым. В доме у нас, сколько я себя помню, всегда была "комиссия по работе среди детей". Председателем ее был сам управдом. Комиссия заботилась о нас: устраивала разные экскурсии и даже путешествия на пароходе. А еще она любила заседать и издавать распоряжения, которые тут же расклеива- лись на столбах: "Категорически запрещается звонить в чужие квартиры и убегать, не дождавшись, пока откроют!", "Запрещается становиться ногами на скамейки, где люди должны сидеть!", "Запрещается переговариваться друг с другом через двор в форме крика: это мешает жильцам отдыхать! " Валерик не входил в "комиссию по работе", по он придумал устроить во дворе крокетную площадку и футбольное поле, которое зимой становилось хоккейным. Валерки уже давно здесь нет... А то футбольное поле есть и сейчас. И крокетная площадка тоже. И в красном уголке по-прежнему показывает спек- такли наш теневой театр, который открыл свой первый сезон еще тогда, много лет назад, пьесой Валерика "Ах вы, тени, мои тени!". Управдом называл Валерика "фантазером", и это слово звучало в его ус- тах осуждающе. А он и правда был фантазером. В пионерлагере по вечерам, когда, согласно распорядку, уже должен был наступить глубокий сон, он рассказывал нам страшные истории "с продолжением". Это были сюжеты фильмов и книг, которых мы с ребятами не видели и не читали. Валерик всегда обрывал на самом интересном месте, и мы на следующий день просто не могли дождаться вечернего лагерного отбоя. От страха я с головой за- рывался под одеяло и слушал оттуда, сквозь узкую щелочку. А потом как-то Валерик признался мне, что никаких таких фильмов он тоже не видел и книг не читал, а просто все придумывал сам, чтобы нам не было скучно. Помню, "комиссия по работе" приобрела для ребят бильярд, который ус- тановили в красном уголке, а рядом на стене повесили объявление: "Сукно не рвать! Киями не драться! Металлическими шарами друг в друга не ки- дать!" Все стали сражаться за звание лучшего бильярдисга. И тогда однаж- ды Валерик сказал: - Знаете, как называют теннисиста-чемпиона? "Первой ракеткой"! А луч- шего боксера? "Первой перчаткой". У нас во дворе теперь есть хоккей, футбол, бильярд и крокет... Давайте установим почетные звания: "Первая клюшка", "Первая бутса", "Первый кий", "Первый молоток"! И будем бо- роться за эти звания. Мы стали бороться! Я умел играть только в крокет. Так получилось, что на даче, где я несколько лет подряд жил летом, все очень увлекались крокетом. И я тоже, не разгибаясь по целым дням, гонял молотком большие деревянные шары. Ни у кого из моих соседей по дому не было такого богатого крокетного опыта, и я вскоре завоевал почетное звание "Первого молотка". Но мне, конечно, очень хотелось стать одновременно "Первой клюшкой", "Первой бутсой" и "Первым кием"! Я пытался участвовать во всех матчах и состязаниях, но меня не принимали. - Норовишь проскочить через все дужки сразу! Хватит с тебя одного крокета. Совершенствуйся! - говорил мне самый длинный парень во дворе - Жора, у которого было целых два почетных звания: "Первая клюшка" и "Жо- ра, достань воробушка!". Жоре, единственному среди нас, беспрепятственно продавали билеты на любую кинокартину и на любой сеанс, даже на самый поздний. За это его потом стали звать "Жора, достань билетик!". Жора был лучшим спортсменом у нас во дворе: спорить с ним я не решал- ся. Но в тот день и во дворе тоже произошло чудо! Когда я появился со своими пакетами и жестяной коробкой, все ребята бросились мне навстречу так, будто только меня и ждали. - Хотите? - протянул я им свои призы и подарок. - Что ты, Петенька? Что ты? - в ужасе шарахнулись от меня ребята. - Все это должен съесть ты сам. Только ты! И больше никто! Вдруг тебе са- мому не хватит? Подумать страшно! Чтобы мои друзья-приятели отказывались от пряников и конфет? Такого еще не бывало! И почему они называют меня Петенькой? Всю жизнь звали Петькой, а тут... Конечно, все они были крепко-накрепко, просто наповал, заколдованы Дедом-Морозом. - Очень хорошо, что ты пришел, - ласково сказал Жора. В обычные дни он вообще не замечал, есть я во дворе или меня там нету. - Пойди в крас- ный уголок и поскорей переоденься, - продолжал он. - Ты будешь у нас вратарем. Я? Вратарем? Да меня раньше и болельщиком-то не признавали - Жора го- ворил, что у меня нет еще ярко выраженных симпатий: то я болел за первый корпус нашего дома, то за второй, а чаще всего за тех, кто выигрывал. И вдруг: вратарем! Я вопросительно взглянул на Валерика: уж он-то не ста- нет меня разыгрывать. Бледное лицо Валерика на холоде побелело еще сильнее. - Видишь, я совсем замерз, ожидая тебя... Тут уж я не мог сомневаться! "Ага! Узнали силу Деда-Мороза? - мысленно возликовал я. - Он вас еще и не то заставит сделать! Вы еще меня капитаном своим изберете, а может быть, и тренером!.." Я сделал вид, что ничуть не удивился Жориному решению: приглашение в команду мастеров первого корпуса я принял как должное. И не спеша отпра- вился в красный уголок. Там меня поджидали самодельные наколенники из старой стеганки, которые Валерик и Жора смастерили для того, чтобы вра- тарь не расшибал себе коленки. На скамейке лежали клюшка и свитер с циф- рой "1" на груди - это значило, что я буду защищать хоккейную честь пер- вого корпуса. Потом профессиональной спортивной походочкой, которую я перенял у Жо- ры, я вышел во двор и встал у заветных ворот. Валерик, как самый спра- ведливый во всех трех корпусах нашего дома, был судьей. Да, его все ува- жали... Жора мог "достать воробушка", а Валерик едва доставал Жоре до плеча, но, когда они разговаривали, Валерик не тянулся на цыпочках вверх, а, наоборот, длинный Жора всегда наклонялся, чтобы маленькому и худенькому Валерику было удобней его слушать. Валерик дал свисток - и игра началась. Я бы не сказал, что она, как пишут в спортивных обозрениях, "шла с переменным успехом. Нет, даже переменного успеха у нашей команды не бы- ло, потому что за два тайма я пропустил в ворота максимально возможное количество" шайб. И еще две шайбы загнал в свои ворота сам. Но моя команда меня не ругала. Наоборот, все старались доказать, что я ровным счетом ни в чем не виноват. И все меня успокаивали, словно я был каким-то нервнобольным. - Не расстраивайся! - говорил Жора. - Первый блин комом, а первый матч голом! Я представлял себе, что бы сказал мне Жора, если б за его спиной не маячила незримо борода моего покровителя Деда-Мороза. - Даже про иного гроссмейстера, знаешь ли, пишут: "Сыграл не лучшим образом!" - утешал меня Мишка Парфенов, который то- же жил в нашем доме. - Не огорчайся! Ну, что для тебя сделать? Хочешь, я скажу тебе, сколько сейчас време- ни?.. Я подошел к Валерику и спросил: - Ужасно, да? Ты меня презираешь, да? - Почему же? - ответил Валерик. - Ты ведь давно хотел поиграть в хок- кей. И не как-нибудь, а в сборной команде. Вот ребята и доставили тебе удовольствие. Как говорят, исполнение желаний! Я видел, как прыгала от счастья команда второго корпуса. "Ну ничего, недолго вам прыгать! - думал я, повторяя про себя номер "Стола заказов". - Вот сейчас приду домой, наберу две двойки - и ни одна шайба больше никогда не залетит ко мне в ворота!.." Мишка Парфенов предложил мне: - Хочешь сыграть на бильярде? Сейчас как раз моя очередь. Я тебе ус- тупаю! - Нет... я уже наигрался... Дед-Мороз продолжал действовать: развлечения наступали на меня со всех сторон. Даже Мишка Парфенов, довольно-таки жадный и завистливый паренек, ко- торый и на пять минут не давал никому поносить на руке свой знаменитый "будильник", - даже Мишка уступал мне сейчас очередь. - Слушай, Мишка, а учительница заметила, что меня сегодня не было в школе? - спросил я тихо, предварительно оглядевшись по сторонам. - Или не заметила? - Ну как же! Заметила!.. И знаешь, что нам сказала? - Что я прогуливаю! - Нет... - А что же? - Она сказала, что ты отсутствуешь по вполне уважительной причине! - По уважительной? - Ну да. Она сказала, что ты проходишь какой-то "курс лечения". - Как? Как?! - Курс лечения! Что-то она, наверно, перепутала. Мишкино сообщение так поразило меня, что я сразу пошел в красный уго- лок переодеваться. "Почему курс лечения? - недоумевал я. - Какой же та- кой курс лечения? А может быть, Дед-Мороз внушил ей, что я тяжело бо- лен?" Я стянул с себя свитер с цифрой "1" на груди, накинул на плечи пальто и задумчиво поплелся домой. Уже в парадном, на лестнице, меня догнал Мишка Парфенов: - Ты забыл, Петя... там, в красном уголке... И он вновь нагрузил меня тремя моими пакетами и жестяной коробкой. - Хочешь шоколадку? - ласково спросил я у Мишки. - Что ты, Петя! Тебе самому не хватит! Дед-Мороз был на страже моих интересов! И я уверенно зашагал по лест- нице, радостно размышляя: "Все ребята сейчас пойдут делать уроки, а я буду делать что захочу: мои каникулы продолжаются! Позвоню вот сейчас Снегурочке!.." И позвонил. - "Стоя заказов"! - ответила мне Снегурочка. - Я бы очень хотел стать лучшим вратарем у нас во дворе... - Принимаем заказы только на развлечения. Игре в футбол не обучаем! - А в хоккей? - И в хоккей тоже. - А справки вы даете? - Какие? - Я бы вот очень хотел узнать... Почему наша учительница сказала, что я прохожу курс лечения? - Твоя бывшая учительница просто оговорилась... "Бывшая? - удивился я. - Ах, да! Я же навек распрощался со школой!.." - Она хотела сказать: курс развлечения, - продолжала Снегурочка, - а случайно сказала: курс лечения. Вот и все. Заявок на развлечения нету? - Нету... - ответил я. И повесил трубку. То, что я не хотел развлекаться, видимо, огорчило моего покровителя Деда-Мороза, и он решил доставить мне удовольствие сам, по собственной инициативе, чтобы я позабыл о своих хоккейных неприятностях. Правда, преподнесен был подарок волшебника в несколько необычной фор- ме, - папа торжественно усадил меня на диван и сказал: - Слушай! Мама сообщит тебе от нашего общего имени нечто очень и очень важное. - Безобразие! - начала мама. - Ты не съел еще всех пряников и кон- фет?! Чтобы навести порядок в этом деле, мы решили, что я не буду отныне готовить завтраки, обеды и ужины: нельзя отвлекать тебя от основной пи- щи! - Она указала на мои пакеты. - Нельзя портить тебе аппетит! Мы с па- пой будем питаться в столовой или в кафе, которое у нас на первом этаже. А для тебя мы разработали особое меню. Я отпечатала его у себя на работе на пишущей машинке... Слушай внимательно! На завтрак у тебя теперь будут мятные пряники с кофе. Обед будет, конечно, из трех блюд: на первое - пастила, на второе - тульские пряники, а на третье - медальки из шоколада. На ужин - медо- вые пряники с чаем!.. И не вздумай нарушить или хоть чутьчуть изменить это меню! Слышишь, Петр? И тут я понял, что ни один волшебник на всем белом свете не сможет сделать так, чтобы я повелевал своими родителями, - всегда и всюду они будут командовать мной. "Но пусть их команды и повеления всегда будут такими, как сейчас", - мечтал я. Все шло прекрасно! "Буду есть что захочу! - торжествовал я. - Буду ходить куда захочу!" На радостях мне вдруг очень захотелось пойти в цирк, и я снова набрал две двойки. - Заказ принят! - ответила внучка Деда-Мороза. - Номер заказа: один дробь семь. Приняла и оформила Снегурочка. СЕГОДНЯ В ЦИРК МЫ ПРИШЛИ НЕ ЗРЯ!.. Я уже привык поздно вставать. Сквозь сон я слышал, как мама упрекала папу: - Топаешь своими ножищами! А он не должен слышать, что мы так рано поднимаемся: нельзя подавать ему дурных примеров! Папа снимал ботинки и ходил по комнате в носках и на цыпочках. Будильник в нашем доме по приказу мамы онемел и просто молча показы- вал время, как самые обыкновенные безголосые часы. Но в то утро мама сама разбудила меня. - Петр, - шепотом сказала мама, - ты окончательно не просыпайся: тебе еще спать да спать! Но я не могу уйти на работу, не предупредив тебя о том, что в цирке бывает несколько представлений в день... Если понравит- ся, можешь остаться и на второе и на третье. Когда Дед-Мороз успел сообщить маме, что я собираюсь в цирк? И почему она не спрашивает, на какие деньги я туда пойду? И не волнуется, как я туда доберусь, хотя цирк находится совсем в другом конце города? Никто, конечно, не смог бы ответить мне на эти вопросы. Да и вообще, когда дело касается сказки, лишних вопросов лучше не задавать. Днем, выйдя на улицу, я не успел даже подумать, на чем бы мне доб- раться до цирка... Я не успел об этом подумать, потому что прямо к подъезду подкатил тот самый пустой троллейбус с дощечкой "В ремонт!" на заднем стекле. В нашем доме, на третьем этаже, жил один большой начальник, директор завода. За ним каждый день приезжала машина, которую в доме называли "персональной". Это слово почему-то произносили негромко, вполголоса. Тот легковой автомобиль марки "эмка", высокий и прямой, точно карета с мотором, сейчас не пустили бы на центральные улицы нашего города, как не пустили бы какую-нибудь старую телегу. Но в то время "эмка" казалась мне роскошным автомобилем. Иногда большой начальник катал ребят в своей пер- сональной машине: взрослых людей в ней, кроме шофера, помещалось не больше четырех, а нас, ребят, набивалось по семь или даже по восемь че- ловек. Ну, а в моем персональном троллейбусе могли бы уместиться десятки пассажиров, но ехал я в нем один-одинешенек. Мне очень хотелось, чтобы ребята или хотя бы взрослые соседи увидели, как я сажусь в свой персональный троллейбус. Но уж так всегда получает- ся: если хочешь, чтоб тебя увидели, то как раз в эту минуту рядом никого не оказывается. Только один незнакомый пешеход сказал другому: - Посмотри-ка, здесь теперь сделали остановку троллейбуса! Я повернулся и гордо сообщил: - Здесь нет остановки. Это за мной приехали!.. И поднялся по ступенькам навстречу той же самой приветливой кондук- торше. Как и в первый раз, кондукторша стала предлагать мне: - А не пересядешь ли ты лучше вперед, поближе к водителю? Там меньше трясет. А не перейдешь ли ты лучше на другую сторону? Там солнце не бьет в глаза. А может быть, ты хочешь посидеть на моем, на кондукторском мес- те? Я уже не стеснялся доброй кондукторши. К тому же путь был более дол- гим, чем в первый раз, и я успел прогуляться по всему троллейбусу: поси- дел возле кабины шофера, и на кондукторском месте, спиной к окну, и под белой табличкой "Для пассажиров с детьми и инвалидов". А троллейбус ка- тил вперся без всяких остановок, и даже светофоры светили ему всюду сво- им самым нижним, зеленым, глазом: наверно, Дед-Мороз считал, что на моем пути к развлечениям не должно быть никаких препятствий! Никаких!.. - До скорой встречи, - прощаясь, сказала кондукторша. "Ага, значит, она приедет сюда за мной после представления", - сооб- разил я. Спрыгнул на тротуар, побежал к цирку, и тут услышал за спиной голос какого-то гражданина: - Когда это здесь пустили троллейбус? - Не знаю, - ответил другой. - Должно быть, поставили столбы, провели провода и пустили. - В том-то и дело, что никаких проводов нету! Посмотрите-ка вверх! Посмотрите! На тротуаре уже собрались любопытные. Я вместе с ними задрал голову вверх: никаких проводов действительно не было. - А теперь взгляните туда, взгляните! - не успокаивался все тот же гражданин. Я вместе с другими повернулся в ту сторону, куда он изумленно тыкал пальцем, и увидел вдали свой персональный троллейбус, длинные "усы" ко- торого свободно болтались, словно плясали в воздухе над крышей. - Никогда не видел ничего подобного, - протирая глаза, сказал ка- кой-то старичок. - Чтобы троллейбус ездил без проводов, как автобус... - И не грузовой троллейбус (тот и без проводов может на одном мото- ре), а самый обыкновенный, пассажирский... Не-во-о-бра-зи-мо! - медленно произнес гражданин в шляпе. И надел на нос очки, чтобы получше разгля- деть это чудо. "И не то еще увидите, если я захочу вас удивить! Стоит только мне зайти хотя бы вон в ту автоматную будку, набрать две двойки и попросить Деда-Мороза..." - с этими мыслями, счастливый и гордый, я покинул прохо- жих, не привыкших вот так запросто, прямо на тротуаре, встречаться со сказкой. По вечерам здание цирка выглядело наряднее, чем в дневное время: ве- чером фамилии акробатов, укротителей и клоунов были написаны разноцвет- ными огнями. А сейчас, днем, кое-какие фамилии даже трудно было разоб- рать: утром на буквах налипли снежинки, а потом потеплело - и буквы вы- тянулись, потекли вниз. Но я все же сумел прочитать, что в представлении участвует знаменитый клоун-богатырь. Остальные фамилии я прочитать не успел, потому что на меня наскочила какая-то дама, державшая за руку маленькую девочку: - У тебя нет лишнего билета? - У меня нету... - ответил я. Маленькая девочка, которая совсем уже приготовилась попасть в цирк (я видел это по ее празднично заплетенным косичкам), скривила губы, еле-еле удерживаясь от плача. И меня тоже стала тревожить мысль: "Как же пройти мимо контролеров туда, где скоро загремит музыка, и забегают по арене светящиеся круги, и будет показывать свои номера знаменитый клоун-бога- тырь? Тут ведь не Докмераб, не столищ Страны Вечных Каникул. И дядя Гоша не встречает меня у входа..." Так думал я, потихоньку, боязливо приближаясь к тому месту, где широ- кий поток зрителей словно бы входил в искусственный шлюз - в узкий про- ход, по обеим сторонам которого стояли контролерши в форменных костюмах с серебряными полосками на рукавах. Неужели Дед-Мороз забыл обо мне?.. Когда до опасного шлюза оставалось всего несколько шагов, я услышал осторожный шепот: - Вниз, направо, вторая дверь... Не оглядывайся! Мы с тобой не знако- мы! Выбравшись из общего потока, я все-таки обернулся и увидел того чело- века, который шепнул мне на ухо: "вниз, направо, вторая дверь..." Он то- же был в форменном костюме с серебряной полоской на рукаве и, стало быть, тоже работал в цирке. Но ведь он, значит, мог бы просто так, без билета пропустить меня в зал! И почему я не должен смотреть в его сторо- ну? Почему должен подчеркивать, что мы не знакомы? "Вниз, направо, вторая дверь!" - повторил я про себя. Вниз?.. Может быть, Дед-Мороз хочет, чтобы я проник в здание цирка подземным ходом? Но на той самой второй двери справа не было напитано "Подземный ход", а бы- ло написано "Служебный вход". Я вошел... И ко мне сразу кинулось трое или четверо людей в форменных костюмах с серебряными полосками. - Никто не видел, как ты сюда зашел? Никто не слышал, как тебя сюда послали? - Никто, - ответил я. - А что такого особенного, если б кто-нибудь и услышал? - Это невозможно! - раздался громовой голос. - Тогда бы все погибло. - Что погибло? - тихо спросил я, отступая назад перед огромным чело- веком в ярком и нелепом клоунском костюме. - Что бы тогда погибло? - Тогда бы весь мой номер сегодня в зале помер! Эти стихи почему-то очень напомнили мне стихи дяди Гоши. - Нет, никто ничего не видел, - тихо сообщил я. - Тогда все будет гладко: ведь ты - моя "подсадка"! Дядя Гоша декламировал только во время представлений, а этот знамени- тый клоун-богатырь (конечно же, это был он!) все время разговаривал в рифму. "Наверно, не все люди, которые пишут и даже говорят стихами, на- зываются поэтами", - неожиданно подумал я. У клоуна-богатыря было свирепое лицо: насупленные брови, огнен- но-красные щеки, которые напоминали две раскрашенные тыквы, глаза состо- яли из одних только круглых черных зрачков, а белков совсем не было. Но это была маска. А под ней, мне казалось, должно было скрываться лицо, очень похожее на лицо массовика дяди Гоши - вечно ликующее, неизвестно чему улыбающееся. И лысина, наверно, была такая же блестящая, словно от- полированная, хотя над маской торчала мохнатая и густая щетка чьих-то чужих волос. Да, будет все в порядке: Ведь в зале - три "подсадки"! Заметив, что я ничего не могу понять, клоун подтвердил: Да, все должно быть гладко: Ведь ты - моя "подсадка"! - Кто, Я? - "Подсадка"! Одна, как говорится, из трех. Значит, он иногда все-та- ки переходил на прозу. - И куда я должен подсаживаться? Не в поезд, конечно, ведь здесь не вокзал! А просто как зритель в наш зрительный зал! Ты тихо подсядешь у всех на виду На пятое место в десятом ряду! Я молчал. - Опять не понимаешь? Это, вероятно, из-за стихов, - прогремел над самым моим ухом клоун-богатырь. - Давай поговорим, как нормальные люди. - Очень хорошо! - обрадовался я. - Главное - секретность, или, как говорится, конспирация. Никто не должен знать, что ты - моя "подсадка". Соображаешь? Я по-прежнему соображал довольно туго. - Слушай дальше! Ты тихонечко, чтобы никто, как говорится, ничего не заметил, выйдешь отсюда в фойе. Походишь туда-сюда, как самый обыкновен- ный зритель. Даже можешь купить мороженое: обыкновенные зрители всегда едят мороженое. А потом, когда прозвенит третий звонок, войдешь вместе со всеми, в общей, как говорится, массе, в зал и сядешь на пятое место в десятом ряду. Сиди и жди, когда я начну выступать. Мой, как говорится, коронный номер: поднятие тяжестей. Чтобы доказать, что мои тяжести очень тяжелые, я вызову трех самых, как говорится, обыкновенных зрителей из зала на арену. Первым будешь ты! Только не вздумай поднять мои тяжести... - Я не смогу, - тихо сказал я. Клоун-богатырь перешел на шепот. Но и от его шепота подрагивал графин на столе: - Ты вполне сможешь поднять мои тяжести, потому что они очень легкие. Но ты должен делать вид, что их невозможно не только поднять, но даже, как говорится, сдвинуть с места. Соображаешь? - Как говорится, ага... - ответил я, невольно подражая богатырю, ко- торый поднимал легкие тяжести. - Только одно мне не совсем понятно. - Что именно? - На какие деньги я куплю мороженое? Клоун загремел своим богатырским хохотом. Он хохотал очень долго. Но лицо его при этом ничуть не менялось: оно по-прежнему было свирепым, по- тому что это было не лицо, а маска. - Кто, как говорится, получает на орехи, а кто - на мороженое! Клоун протянул мне деньги. "Какой добрый, благородный богатырь! - по- думал я. - Совсем как в легендах или былинах!.." Значит, именно с его богатырской помощью. Дед-Мороз решил бесплатно провести меня в цирк, да еще и угостить мо- роженым! Мороженое я любил не меньше, чем пастилу, шоколад и пряники. Ни на одном стуле, ни в одном зрительном зале мне не было так приятно сидеть, как на пятом месте в десятом ряду. Ведь я был не просто зрителем - я был участником представления, но тайным участником, и никто вокруг об этом не знал. Сперва на арену вышита четыре медведя. Тяжелые и с виду неповоротли- вые, они ловко вскакивали на ходу в мотоциклетные коляски, объезжали арену на самокатах и даже разгуливали на передних лапах, задрав задние вверх. Я не хлопал, не визжал от восторга, как мои соседи, сидевшие в десятом ряду, - я все время пристально вглядывался в медведей и думал: а может быть, это не настоящие звери? Если тяжести могут быть легкими, то и медведи могут быть не медведями. Может, какие-нибудь артисты залезли в бурые шкуры и нацепили медвежьи маски? Медведи свободно расхаживали по арене... А тигры не пользовались та- ким доверием: они были в клетках. Но там, за стальными прутьями, они вы- делывали такие номера, что я опять стал сомневаться: может быть, это вовсе не тигры? Катаются на шарах, прыгают сквозь горящие обручи. Гораз- до ловчее, чем я сквозь обручи дяди Гоши... Вот если бы меня послали проверить: настоящие они или не настоящие? Я представил себе, как дрес- сировщик провозглашает на весь цирк: "Сейчас обыкновенный зритель, сидя- щий на пятом месте в десятом ряду, проверит моих зверей. Если он выйдет обратно из клетки, значит, звери не настоящие, а если не выйдет - зна- чит, все в порядке". От одной этой мысли все мои сомнения сразу рассея- лись: нет, конечно, тигры не нуждаются ни в какой проверке! Я готов был подтвердить это прямо со своего места в десятом ряду, даже не подходя к клеткам. Когда чего-нибудь ждешь, время тянется томительномедленно. Я не заме- чал, какой интересной и разнообразной была цирковая программа, потому что с нетерпением ждал выхода на арену знаменитого клоуна. И вот наконец на арене загремели стихи: Сегодня в цирк вы пришли не зря: Увидите клоуна-богатыря! Вслед за клоуном появились две тележки с такими гирями, что казалось, упади они - и на манеже образуются глубокие воронки. Люди в форменных костюмах с серебряными полосками на рукавах везли тележки медленно, тя- жело отдуваясь, то и дело останавливаясь для отдыха. - Мои помощники, или, как говорится, ассистенты! - сообщил клоун. И стал заниматься гимнастикой, готовясь к поднятию тяжестей. Он вытягивал руки - и мускулы его вздымались, как крутые пригорки на ровной дороге. "Наверно, клоун пошутил, что тяжести легкие", - подумал я, видя, как ес- тественно выбиваются из сил, надрываются и вытирают пот со лба ассистен- ты, катившие по арене повозки с гирями. Никто на всей планете Не сдвинет гири эти! Никто не сможет в мире Поднять такие гири! Громогласно объявив об этом, клоун обвел застывшим свирепым взглядом ряды зрителей и в рифму спросил: Может быть, вы не верите? Может быть, вы проверите! Сразу вверх потянулись руки. - Возьмем с каждой трибуны первых попавшихся зрителей, - объявил кло- ун-богатырь. - Ребенок! Он, ясное дело, не поднимет! - запротестовал кто-то в за- ле. - Вес моих гирь испытают представители разных поколений! - объявил клоун-богатырь. - Как говорится, и старые и малые!.. И тут же ему на глаза "случайно" попался я... Я был в десятом ряду, но очутился внизу на арене так быстро, будто сидел в первом. Однако, очутившись там, внизу, я вдруг понял, как это страшно - выступать перед зрителями. Сотни глаз со всех сторон устави- лись на меня и на гири. И все ждали... Только обычно от человека, стоя- щего на арене, рядом с гирями, ждут, чтобы он их поднял, а от меня жда- ли, чтобы я не сумел их поднять. Все было наоборот. Я смотрел на клоуна, как на самого настоящего богатыря и героя: он расхаживал по арене совершенно спокойно, будто вокруг не было никаких зрителей и никто с трибун на него не глазел. А у меня тряслись коленки, и я со страху чуть было не поднял гири, которые были такими легкими, что, казалось, прямо-таки прилипали к моим ладоням и тянулись за ними вверх. Но я вовремя опомнился, напряг все свои силы и сумел не поднять! Я даже не сдвинул их с места. Потом я, подражая ассистентам клоуна-бога- тыря, стал вытирать пот со лба. Пот у меня действительно выступил... - Что, не под силу? - над самым моим ухом прогремел голос. - Не под силу, - растерянно ответил я. - Устами младенца, как говорится, истина глаголет! - торжественно провозгласил клоун. - Теперь вызовем первых попавшихся зрителей с другой трибуны. Начали мы с ребенка, а сейчас вызовем мужчину. Да покрепче, поздоровее! Я вернулся на свое пятое место в десятом ряду. Представление продол- жалось... А мне хотелось, чтобы оно уже кончилось: не терпелось поскорее вернуться домой и позвонить Деду-Морозу. У меня была к нему одна очень важная просьба!.. ЭТО НАШ ПЕТЯ! Я снова набрал две двойки. И снова мне ответил знакомый Снегурочкин голос: - "Стол заказов" слушает! - Это я... Петя-каникуляр! - Оформить заказ на выполнение желаний? - Да, пожалуйста. Если не трудно... - Такая наша работа. - Я бы очень хотел, чтоб все мои друзья очутились в цирке на дневном представлении! - Обслуживаем только каникуляров! - строго ответил "Стол заказов". - Но ведь меня это очень развлечет. Мне доставит огромное удо- вольствие, прямо-таки наслаждение, если все мои приятели окажутся в цир- ке! - Обратись непосредственно к Деду-Морозу. Может быть, он разрешит... в порядке исключения. Соединяю! Я начал повторять свою просьбу, но Дед-Мороз перебил меня: - О, не затрудняй себя: я слышал ваш разговор по отводной трубке. Во- обще-то говоря, Снегурочка абсолютно права: по правилам я должен развле- кать только каникуляров. У сказки ведь тоже есть свои законы. Если, зна- ешь ли, волшебники начнут делать все, что им взбредет в голову, они та- кое натворят на белом свете... Но в порядке исключения, так уж и быть, пойду тебе навстречу: организую для всех твоих приятелей культпоход в цирк. - Завтра? - обрадовался я. - Нет, не завтра, а в ближайшее воскресенье. - Почему-у? Мне бы очень хотелось... Дед-Мороз опять перебил меня: - Я дисциплинированный волшебник и не могу отрывать ребят от занятий. И от всяких общественных дел. Особенно сейчас, когда они в школе гото- вятся ко дню открытия... - Что это они там собираются открывать? - лениво перебил я волшебни- ка. - Вот видишь, я нечаянно нарушил законы сказки: каникуляру нельзя да- же рассказывать о том, что делается в школе. Ни о каких занятиях, ни о каких делах! Он должен только отдыхать и развлекаться. Так что больше я ничего не расскажу. А просьбу твою насчет цирка выполню. И сразу же в трубке раздался голос дед-морозовской внучки: - Заказ принят! Номер заказа: два дробь семь. Приняла и оформила Сне- гурочка. Я уже говорил о том, что мне в ту далекую пору очень нравились выход- ные дни. Но, пожалуй, никогда еще я не ждал воскресенья с таким нетерпением, как после разговора с Дедом-Морозом. Ведь на дневном воскресном предс- тавлении в цирке должна была осуществиться одна моя необыкновенная за- тея! Необыкновенная!.. "Будет так... - размышлял я. - Выкатят огромные гири, выйдет кло- ун-богатырь, а потом уж спущусь на арену и я. Спущусь тихо и скромно, будто первый раз в жизни... Все наши ребята будут смотреть на меня. И даже Валерик замрет от изумления. "Устами младенца, как говорится, истина глаголет! - восклик- нет клоун. И обратится ко мне: - Под силу ли тебе, мальчик, поднять эти гири?" А я возьму и подниму их вверх! Трудно даже представить себе, что тут начнется! Все решат, что я великий силач! Ведь остальные "подсадки" не будут подводить клоуна и не смогут поднять гири. А я смогу! Ах, если мой план осуществится! Тогда все ребята сразу и на веки веков забудут о моем позоре на хоккейном по- ле! Забудут обо всех моих неудачах!.. Обо всех!" И вот наступил долгожданный день. Со своего пятого места в десятом ряду я видел, как на противоположной трибуне расхаживают мои друзьяприятели. Но они меня не замечали: должно быть, ДедМороз нарочно сделал так, чтобы они не смотрели в мою сторону. А я не спускал глаз с Валерика. Он, конечно, сидел рядом с Жоркой и Миш- кой-будильником. Он даже положил руку Жорке на плечо. И мне было как-то неприятно на это смотреть... Девчонка, сидевшая позади них, стала объяснять, что ей из-за длинню- щего Жоркиного роста ничего не видно. Тогда Жора немного отодвинулся от Валерика, чтобы девчонка могла смотреть в просвет между ними. И рука Ва- лерика соскользнула с Жориного плеча. Мне стало легче. Может быть, это Дед-Мороз нарочно посадил сзади такую маленькую девчонку? "Ну ничего, Валерик, - думал я. - Скоро, буквально через каких-нибудь полчаса, ты поймешь, кто больше заслуживает уважения: я или твои новые приятели!" Мне казалось, что увертюра, которую исполнял оркестр, стала гораздо длиннее, чем была, что медведи катались на самокатах гораздо дольше, чем в первый раз, и что укротитель в клетке гораздо медленнее готовил своих тигров к прыжкам сквозь горящие обручи. - Сколько можно смотреть на этих зверей! - тихонько ворчал я. - Зоо- парк здесь, что ли? Сколько можно слушать эту музыку! Концерт здесь, что ли? - Все-то тебе не нравится, - рассердилась женщина, сидевшая рядом. - Вышел бы сам на арену да и выступал! Она и представить себе не могла, что я через несколько минут действи- тельно появлюсь на арене. И вот наконец раздалось: Сегодня в цирк вы пришли не зря: Увидите клоуна-богатыря! "Не знаю, как другие, а уж я-то, по крайней мере, пришел не зря. Это точно!" - говорил я сам себе, аплодируя клоуну. И все ему хлопали. Даже Валерик, который не любил выражать восторгов, и тот неторопливо, както по-своему, не сгибая пальцев, аплодировал циркачу-геркулесу. Ассистенты, отдуваясь на каждом шагу, опять приволокли гигантские гири. Никто на всей планете Не сдвинет гири эти! Может быть, вы не верите? Может быть, вы проверите? Весь ряд, в котором сидели мои приятели, первым задрал руки вверх. Только один Валерик не рвался проверить клоуна... Жорина ручища тянулась ввысь, как семафор. Но хоть она была длиннее всех, клоун-богатырь ее не заметил. Взгляд его опять совершенно "случайно" наткнулся на мою руку. После первого представления клоун за кулисами сказал мне: - Не лети на арену как угорелый: это может вызвать подозрения. Веди себя естественней! И я попытался вести себя естественнее. И не спеша поднялся со своего стула и робко спросил: - Вы вызываете меня? - Ну да, тебя! - Именно меня? - Тебя! Тебя, мальчик! - И я могу спуститься вниз, на арену? - Можешь! - А мое место тут без меня не займут? - Никто его не займет... Но я все-таки обратился к своей соседке так, чтобы слышали все кру- гом: - Покараульте, пожалуйста, мое место! Только после этого я медленным шагом сошел вниз, на арену. Весь ряд, в котором сидели мои приятели, вытянул шеи вперед и замер. - Устами младенца, как говорится, истина глаголет! - объявил клоун. - Вот мальчик, по имени... Как тебя зовут? - Петей. - Сейчас мальчик, по имени Петя, скажет нам всем: можно ли поднять эти гири! Или хоть чуть-чуть сдвинуть их с места! "Ничего!.. Сейчас ты, Валерик, начнешь уважать меня. И вы, мои друж- ки-приятели, тоже", - подумал я. И стремительным рывком поднял гари вверх!.. Наступила абсолютная тишина. И вдруг среди этой тишины загремел голос клоуна-богатыря: - Перед нами - феноменальный ребенок! Ребенокбогатырь!.. Родители мальчика в зале? Я хочу, чтоб они по праву разделили успех своего сына, его триумф. Но раз он пришел один... - Он не один! - завопил ряд, в котором сидели мои приятели. - Это наш Петя! Он живет в нашем дворе! Он учится в нашей шкапе!.. - Ага, значит, здесь присутствует коллектив, в котором, как говорит- ся, рос и развивался наш юный рекордсмен по поднятию тяжестей? - Он с нами! - вопил коллектив. - Это наш Петя! - Чтобы вы по достоинству оценили богатырскую силу этого мальчика, - перекрикивая всех моих друзей, продолжал клоун, - мы сейчас вызовем двух самых крепких, самых плечистых мужчин! Первых попавшихся... Ну, хотя бы вот этих! Но не тут-то было... Десятки зрителей со всех концов зала ринулись на арену: они хотели потрогать гири, которые я так легко поднял ввысь. "Не- ужели в зале столько "подсадок"? - подумал я. - Нет, не может быть... Значит, это самые обыкновенные зрители. Какой ужас! Что сейчас будет?" - Стойте! Остановитесь! - воскликнул я так громко, как не смог бы, наверно, крикнуть даже сам клоун-богатырь. - Сейчас я покажу вам еще один номер. Но если хоть один выбежит на арену, все пропало... Те, что бежали, замерли в проходах между рядами. - Подождите минутку! - предупредит я. - Одну минутку! Мне нужно сбе- гать за кулисы!.. И тогда вы увидите такой номер, какого никогда не ви- дали!.. - Что ты еще придумал, негодяй? - еле слышно прохрипел сквозь маску клоун-богатырь. Мне казалось, что он вот-вот упадет в обморок. Я выбежал за кулисы и, задыхаясь от волнения, спросил у женщины в форменном костюме с двумя серебряными полосками на рукаве: - Где тут у вас телефон? - Во-он там, на столике, где сидит дежурный пожарник! Не спрашивая разрешения у пожарника, я набрал две двойки. - "Стол заказов" слушает! - ответила Снегурочка. - Я хочу, чтобы гири стали тяжелыми! Чтобы никто не смог их под- нять!.. - Принимаем заказы только на развлечения. - Но тогда развлечение превратится в мучение... Сделайте, пожалуйста, в порядке исключения! От волнения я вдруг, как клоун-богатырь, заговорил стихами. И это по- действовало на Снегурочку. - Заказ принят! - сказала она. - Номер заказа: три дробь семь. Вернувшись на арену, я скомандовал: - Теперь проверяйте! Бегите, бегите сюда... Попробуйте поднять эти гири! - А где же обещанный номер? Где номер?.. - Номер отменяется! В следующий раз... - пообещал я. А сам подумал: "Сейчас-то и будет главный номер программы!" Первыми на арену ворвались ребята с нашего двора. А вслед за ними - незнакомые мне мужчины, женщины, мальчишки и девчонки. Все стали хва- таться за гири, но - о, чудо! - никто не мог их поднять! Я, будто слу- чайно, толкнул ногой одну гирю - и почувствовал, что она налилась неп- риступной тяжестью и словно бы приросла к полу. Сказка пришла мне на по- мощь! Но как же теперь поднимет эти гири сам клоун-богатырь? - Я не могу работать в такой обстановке! - прогремел он на весь цирк. И, гордо вскинув свою свирепую голову, ушел за кулисы. - Никто не может сдвинуть гири с места, а ты смог! Ты смог! - обнима- ли меня дружки-приятели. Они подняли меня на руки и потащили в тот ряд, где сидели сами. - Куда же вы его? - закричала моя бывшая строгая соседка. - Я сберег- ла его место!.. Ей хотелось сидеть рядом с ребенком-богатырем. Но ребята унесли меня к себе. Мишка и Жора теснились теперь на одном стуле, а я сидел на быв- шем Жорином месте, прижавшись плечом к Валерику. - Вот что значит курс лечения! - с завистью сказал Мишка. - Мы ходим в школу, зубрим, с утра до вечера расходуем свои силы. А он сберегает их! Накапливает!.. Вот бы мне кто-нибудь прописал такой "курс"! - Да, здорово было бы! Если бы и нам тоже. Эх, хорошо было бы! - вздыхали и другие ребята. Сзади и спереди ко мне потянулись руки: все хотели пощупать мои мус- кулы. - Вы ничего не почувствуете: они в расслабленном состоянии, - сказал я. - Отдыхают! Валерик молчал. А вечером во дворе он подошел ко мне и вполголоса, но повелительно произнес: - Смотри на меня внимательно: в оба глаза! Слушай меня внимательно: в оба уха! Гири были фанерные? Или из какого-нибудь там папье-маше? Я хотел сказать, что гири были настоящие, что ни один человек в цир- ке, кроме меня, не смог их поднять. Но язык не слушался меня, голос ку- да-то пропал. И я не сумел соврать. Первый раз в жизни хотел - и не су- мел! Наверно, Валерик меня загипнотизировал... Только уже дома голос ко мне вернулся. Тогда я набрал две двойки и торопливо, взволнованно заговорил в трубку: - Я вас очень прошу... Я просто умоляю: заколдуйте, пожалуйста, Вале- рика! Чтобы он восхищался мною, как все! - Это невозможно, - ответила Снегурочка. - Но ведь воля каникуляра должна быть для вас законен! - Да, это верно. Но тут мы бессильны. - Почему?! - Я не могу объяснить. - Из-за его сильной воли, да? - Нет, дело совсем в другом. - В чем? - Не могу объяснить... - Это тайна? Снегурочка повесила трубку. Почему Валерик не поддавался Деду-Морозу? Почему он был неподвластен сказке? Да, это была тайна. И такая, что даже каникуляру не имели права ее раскрыть... ПРОКАЗНИЦА-МАРТЫШКА, ОСЕЛ... ДА КОСОЛАПЫЙ МИШКА Не подумайте только, что я плохо помню те строки из басни Крылова, которые очень похожи на название этой главы. Басню я учил в школе, а то, что я учил там, запомнилось на всю жизнь... У Крылова написано: "Проказница-Мартышка, Осел, Козел да косолапый Мишка", но я козла пропустил. И не потому, что забыл о нем, а просто по- тому, что... Впрочем, об этом вы узнаете немного позже. А сейчас я хочу рассказать о том, что было после моего выступления на цирковой арене. Все ребята стали просить меня поднять что-нибудь тяжелое. И все те- перь обращались ко мне очень вежливо и уважительно. - Петя, подними, пожалуйста, скамейку в садике, - просил один. - Петя, там, на улице, стоит инвалидная коляска... Подними ее, если не трудно. - Мне не трудно, - отвечал я. - Но просто не хочется расходовать си- лы. Вот если будет что-нибудь важное... Какой-нибудь особый случай! Мишка-будильник попросил меня однажды: - Петя, подними, пожалуйста, меня и подержи в воздухе минут пять. Это как раз очень важно: я поспорил с ребятами из соседнего двора. Они не были в цирке и не верят. На этот раз меня случайно выручила мама. Она высунулась в форточку и тем же голосом, каким раньше звала: "Домо-ой! Пора делать уроки!" - ка- тегорически приказала мне сверху: - Домо-ой! Пора смотреть телевизор!.. Простите, телевизоров тогда еще не было... Я вспомнил, мама крикнула мне сквозь форточку: - Домо-ой! Пора слушать патефон! У нас был синий облезлый ящик, который шипел и кряхтел от старости. Я любил по десять раз в день слушать одну и ту же пластинку. Раньше мама возмущалась, что я даром теряю время. - Перемени пластинку! - заявляла она. - Почитай лучше книгу. Или раскрой учебник. А теперь мама сама смело крутила тугую ручку, хотя знала, что ручка иногда со стремительной силой раскручивалась в обратную сторону. - Ты стал недопустимо пренебрегать патефоном! - говорила она. - Смот- ри у меня! После истории в цирке Мишка-будильник начал упрямо допытываться, где, в какой поликлинике мне прописали такой замечательный "курс лечения". Мишка вообще был завистливым пареньком, а тут уж прямо места себе не на- ходил. - Скажи: что нужно глотать, чтобы набраться такой силищи? Порошки, да? Пилюли, да?.. Ведь этот твой "курс лечения" можно и самому себе дома устроить, а? Скажи, Петька... А я тебе буду всегда сообщать точное вре- мя! Хочешь? Сейчас девятнадцать часов - ровно! - Ничего я тебе не скажу: это страшная тайна! - Боишься, что я стану сильнее тебя, да? А ты мне столько этих пилюль дай или порошков, чтобы я тоже стал сильным, но все-таки был в два или даже в три раза слабее тебя, - торговался Мишка. - Мне и этого будет достаточно. Ты можешь сразу две гори поднять, а я пусть смогу только од- ну. Мне и этого хватит! А, Петька?.. Ребята рассказывали обо мне легенды. Через несколько дней в соседнем дворе уже знали, что я поднял в воздух самого клоуна-богатыря, у которо- го было две гари в руках, одна - в зубах, одна - на голове и две - под мышками. И только Валерик по-прежнему мною не восторгался. А я так хотел это- го! Мне так хотелось, чтобы он забыл о фанерных гирях и о моем позоре на хоккейном поле, чтобы он стал уважать меня чтобы ему снова, как прежде, хотелось видеть меня чаще, чем всех остальных ребят в нашей школе и в нашем дворе. И я решил, что надо тайно провести Валерика в Дом культуры медицинс- ких работников. Пусть он увидит, как для меня одного поют певцы, и тан- цуют танцоры, и показывают фокусы фокусники. Ведь всякое торжество - только наполовину торжество, если его не могут оценить другие. Пусть же Валерик увидит, как сам Дед-Мороз вручает мне призы! И пусть другие ребята тоже присутствуют в зале в эту минуту моего торжества! Мо- жет быть, не все, но хотя бы Жора и Мишка-будильник. "Вот только как же они туда пройдут? - думал я. - У них же нет посто- янной прописки на моем елочном празднике. И даже временной тоже нету. А у дверей с вывеской "Ремонт" меня встречает массовик дядя Гоша... Да и Снетурочка-паспортистка поглядывает, чтобы никто не проживал в Стране Вечных Каникул без прописки." А вывеска "Ремонт", конечно же, приколочена к дверям специально для того, чтобы посторонние не входили в Дом культуры, когда там для меня (для меня одного!) гремит духовыми оркестрами, заливается песнями и кри- чит вечно радостным голосом дяди Гоши Страна Вечных Каникул. "Ни для какой нашей "Первой клюшки" и "Первой бутсы" не станет Дед-Мороз зажигать новогоднюю елку в феврале, - думал я. - А для меня зажигает!" Как же сделать так, чтобы Валерик и Жора с Мишкой увидели это? Как сделать? Может быть, Дед-Мороз поможет мне... В порядке исключения? Я набрал две двойки. - "Стол заказов" слушает! - ответила Снегурочка. - Я хочу, чтобы мои приятели попали в столицу Страны Вечных Каникул - в Докмераб на Елку! - Обслуживаем только каникуляров. - А если... в порядке исключения? - Обратись непосредственно к Деду-Морозу. Соединяю! И я обратился. - Не могу, - ответил Дед-Мороз так решительно, как не отвечал еще ни- когда. - Я дисциплинированный волшебник. И не могу устраивать Елку в феврале. По всем законам этот праздник заканчивается в последний день зимних каникул. Для каникуляра я могу продлить... Потому что его канику- лы никогда не кончаются и не имеют последнего дня. Это другое дело! Но для нормальных ребят... - Как это для "нормальных"? А я разве сумасшедший? - О нет! Ты просто... не совсем обычный. Для тебя я обязан делать все, что ты пожелаешь. - А если... в порядке исключения? - настаивал я. - Хочешь, лучше поведу тебя самого в Музей изобразительных искусств? Или в Планетарий? Или на выставку мод? В музее и Планетарии я уже бывал, а моды меня в то время еще не инте- ресовали. "В конце концов, мое дело пригласить, - решил я, - а пройти - это уж их дело! Недаром ведь Валерика называют фантазером: он что-нибудь приду- мает!" И Валерик придумал... Помню, как вечером у нас в коридоре раздались короткие, словно дого- няющие друг друга, условные звонки, при звуке которых я всегда пулей срывался с места, но которых уже очень-очень давно не слышал. Моя мама любила Валерика, но в тот вечер она, кивнув в мою сторону, строго сказа- ла: - Он еще сегодня не слушал радио! Скоро будет передача "Танцуйте вместе с нами!", а затем концерт легкой музыки. Не отрывай его от прием- ника! В Доме культуры я должен был петь хором и ходить хороводом, а тут еще - танцевать! - Я только на два слова, - сказал Валерик. И сразу обратился ко мне: - Ты говорил, что туда, в Дом культуры, приходят артисты? - Много артистов! Одни поют, другие танцуют, третьи прыгают мартышка- ми и топают медведями... - Вот это - самое главное! - Что?.. - Мартышки и медведи! - Почему? - Смотри на меня внимательно: в оба глаза! Слушай меня внимательно: в оба уха! Потому что у нас есть три маски: мартышки, медведя и осла. Мы их наденем и пройдем в Дом культуры! - Но ведь все артисты - взрослые. Дядя Гоша вас сразу заметит. - "Жора, достань билетик!" выше любого взрослого. Ты согласен? А мы пройдем как его помощники. Он уж там пробасит что-нибудь такое, абсолют- но взрослое. И мы все будем в масках! - Это замечательно! - воскликнул я. - Только приходите чуть-чуть по- раньше: артисты собираются до начала. И еще учтите, что массовик дядя Гоша всегда прямо на улице, у входа, меня встречает. А вход возле самой троллейбусной остановки. Так что вы из троллейбуса выскакивайте уже в замаскированном виде! - В каком? - То есть в масках, я хотел сказать. А то дядя Гоша сразу заметит, что и Жора тоже никакой не взрослый артист. - Ладно, - сказал Валерик. - Мы придем. В следующее воскресенье. - Может быть, завтра? - Извини, но мы должны идти в школу. - Ах, я совсем забыл! - Тем более, что мы готовимся к одному важному дню! - Ко дню открытия... - Откуда ты знаешь? - перебил Валерик. - Я все знаю!.. - Начинается передача "Танцуйте вместе с нами!", - раздался требова- тельный мамин голос. И я поплелся танцевать. А мне так хотелось обсудить с Валериком все детали предстоящей операции "Три маски", или "Проказница-мартышка, осел... да косолапый мишка"! И, между прочим, выведать: что же такое они там собираются открывать?.. НЕРАЗГАДАННАЯ ЗАГАДКА В тот день я на своем персональном троллейбусе подкатил к Дому культуры медицинских работников немного раньше обычного: мне хотелось посмотреть, как мои приятели в масках будут переходить границу Страны Вечных Каникул. На охране границы, как всегда, стоял массовик дядя Гоша. Увидев меня, он удивился: - Так рано? У нас еще артисты не в полном сборе. - Хочу немного подышать свежим воздухом, - ответил я. - Что-то меня в троллейбусе укачало. - Расстрясло, наверное, - посочувствовал дядя Гоша. - Понятное дело: пустой вагон! Я стал прогуливаться возле входа, широко раздувая ноздри, втягивая в них холодный воздух и время от времени охлаждая лоб комочками снега: дя- дя Гоша с сочувствием смотрел, как я прихожу в себя. Но прогуливался я недолго. Вскоре из переполненного троллейбуса, остановившегося возле До- ма культуры, выкатились три моих приятеля в масках. Выходившие вслед за ними пассажиры громко возмущались: - Без-зобразие! Ребенка напугали! В троллейбусе плакала девочка. - Какого ребенка! Я сама чуть не получила разрыва сердца - поверну- лась и вижу: медведь!.. Жора в маске медведя выглядел абсолютно взрослым: он был на полголовы выше массовика. Дядя Гоша стал отмечать что-то в своем блокноте: - Та-ак, хорошо! Один медведь пришел! Ослов у нас, помнится, вчера не было... И мартышек... Он пристальным взглядом окинул невысокого Валерика в маске осла и Мишку Парфенова, изображавшего проказницу-мартышку. - Это со мной: из детской самодеятельности! - пробасил Жора. - Не могли, что ли, за кулисами загримироваться? - Мы с другой Елки: опаздывали и не успели переодеться, - не своим голосом басил Жора. - Какие еще Елки в феврале?! Я в этот момент ахнул и схватился за виски... - Тебе плохо? - всполошился массовик: он берег единственного в мире каникуляра. Ребята скрылись в подъезде Дома культуры. И мне както сразу полегча- ло. Когда в вестибюле грянул оркестр, я шепнул своим друзьям: - Слышите? Для меня одного! И взглянул на Валерика. Но его ослиная маска ничего не выражала: ни восторга, ни удивления. Конечно, я давно уже мог попросить Деда-Мороза переменить программу елочного представления, показать мне что-нибудь новенькое. Но я боялся: а если в другой программе не будет знаменитых соревнований, которые я так привык выигрывать? И не будет призов, к которым я тоже очень привык! Когда с белокаменной лестницы ринулись мне навстречу лисы, зайцы и скоморохи, я снова шепнул: - Видите? Все для меня одного! К Жоре подбежал дядя Гоша: - Ты, медведь, из какой концертной организации? Почему стоишь со сво- им ослом из детской самодеятельности на одном месте? И с мартышкой то- же... Почему не работаете? - Мне очень приято, что они стоят рядом, - сказал я. - Это меня очень развлекает! Дядя Гоша виновато отступил: - Твое слово для нас - закон!.. - Видишь, как он меня слушается? - шепнул я Валерику. - Что захочу, то и будет делать! Но ослиная физиономия даже не дрогнула. "А что там, за масками? - ду- мал я. - Наверно, в себя не могут прийти от восторга и удивления!" Но, поднявшись в фойе Дома культуры, осел, медведь и мартышка пришли в себя очень быстро. Прежде всего, вместо того чтобы развлекать меня, они сами взобрались на деревянных карусельных коней и стали кружиться. Потом они скатились вниз с деревянной горки... Но внизу их уже поджидали разные "звери" из концертных организаций: - Мы работаем, а вы катаетесь! Развлекаться сюда пришли, что ли? Конечно, мои друзья пришли развлекаться. Ненаходчивый Жора ответил: - Это он нас попросил. "Мне, говорит, самому надоело кружиться и ка- таться: хочу посмотреть, как у вас получится!" - Да, - подтвердил я, - это так интересно: смотреть, как другие ката- ются! - Ну, если тебе интересно, тогда другое дело: все для твоего удо- вольствия! И я после этого сразу попросил моих друзей пойти пострелять в тире: мне это тоже было очень приятно! А потом они сами стали ко мне обра- щаться: - Ты просишь нас посмотреть мультфильмы? Ты просишь нас сбегать в комнату сказок? И я просил! "Как это здорово! - думал я. - Все зависит от моего желания: захочу - и будут кататься, захочу - и увидят фильмы!.." А потом начался концерт. И мне показалось, что я не слышал накануне этих песен и не видел этих танцев... Все было как-то по-новому, потому что со мной в зале сидели мои друзья. Но друзьям не сиделось. И когда Дед-Мороз объявил знаменитые соревно- вания - "Кто всех быстрее? Кто всех ловчее? Кто всех умнее?", - все трое подняли руки, словно они были в классе и хотели ответить на вопрос учи- тельницы. Этого, конечно, я предвидеть не мог. - Странные какие-то звери, - негромко сказал ДедМороз своему помощни- ку дяде Гоше. - В одних масках, без шкур... - Это не профессиональные звери, - пояснил массовик. - Они из самоде- ятельности. - Ах, так? Тогда объясните им, что в соревнованиях могут участвовать только каникуляры и каникулярки: мы здесь работаем, а не развлекаемся. - Помоги нам, - умоляюще прошептала мне в ухо проказница-мартышка. Казалось, она вот-вот расплачется Мишкиными слезами. - Заступи-ись... Ведь ты здесь всесильный! Я вскочил со своего места: - Меня бы очень развлекло, если бы они приняли участие в соревновани- ях. Я получил бы от этого огромное удовольствие! Просто наслаждение!.. - Просьба каникуляра для нас - закон! Как жалко, что я в тот момент не мог одернуть с Валерика его ослиную маску: мое слово было законом для Деда-Мороза! Для самого повелителя всех елочных праздников, при одном появлении которого дети начинают пры- гать и вопить не своим голосом. Неужели и это не поразило моего лучшего друга? Неужели?! Дед-Мороз застыл с секундомером в руке возле елки, а я, как всегда, оседлал "старого, но боевого коня", пришпорил его и поехал по кругу. Я именно не помчался, как в тот первый день, а всегонавсего поехал, потому что за полмесяца я привык уже, сидя на кожаном велосипедном сед- ле, еле-еле шевелить ногами. "Быстрей, быстрей!" - подгонял я самого се- бя: мне вдруг очень захотелось выиграть у своих друзей самому, без помо- щи волшебной силы! Но "старый конь" не слушался меня и "плелся рысью как-нибудь"... Велосипед был один, и поэтому соревнующиеся садились на него по оче- реди. Вторым сел Жора. Он, конечно, был лучшим спортсменом из нас четве- рых, но велосипед был ему мал: Жорины ноги смешно сгибались в коленях, а колеса крутились не быстрей, чем у меня. С такими ногами Жоре было бы лучше всего соскочить на пол и просто побежать - он добрался бы до фини- ша гораздо скорее. Но по условиям соревнования нужно было не бежать, а ехать на велосипеде. Валерик в маске осла тоже не продемонстрировал рекордной скорости. И первое место, таким образом, заняла проказница-мартышка. - Тебе доставит удовольствие, если я вручу мартышке победный приз? - спросил Дед-Мороз. - Я буду просто счастлив! Это так развлечет меня, так развлечет!.. - сказал я, хоть на самом деле мне было в тот миг не до веселья. - Но ведь там пастила и шоколадная медаль... - И пряники! - радостно подхватил я. - Пусть мартышка получит все это. Я нарочно проиграл соревнование, чтобы она могла полакомиться в свое удовольствие. Или, вернее сказать, в мое удовольствие! - Как это - нарочно проиграл? - запротестовала мартышка голосом Миш- ки-будильника. - Тогда давай переиграем! - Сразу видно, что это не профессиональная мартышка, - шепотом утешил меня дядя Гоша. - Настоящие мартышки никогда не спорят со зрителем. Тем более с каникуляром! "Какая неблагодарность! - думал я. - Только что умолял помочь допус- тить до соревнований... А теперь осмелел: "Давай переиграем!"" Переигрывать мы, конечно, не стали, и Мишке был вручен бумажный па- кет. А потом дядя Гоша установил свои металлические обручи и стал по оче- реди завязывать нам глаза. "Может, подбежать к Деду-Морозу, - подумал я, - и тихонечко шепнуть ему на ухо: "Очень хочу быть всех ловчее и всех умнее!" Или, может быть, спуститься вниз к телефону-автомату, набрать две двойки и попросить о том же самом Снегурочку?" Ее не было на празднике, Дед-Мороз объявил, что его внучка захворала, то есть стала немного подтаивать, и что он по- ложил ее на лечение в холодильник... Но я-то знал, что она просто дежу- рит в "Столе заказов". Не позвонить ли туда? Нет, мне почему-то упрямо хотелось испробовать свои собственные силы и выиграть без помощи волшебства! Я вступил во второе соревнование... Наш Жора бегал с завязанными глазами лучше, чем с развязанными. Он сразу проскочил через три кольца, не задев ни одного. Потом он зачем-то с завязанными глазами покачался на турнике, приготовленном для следующе- го акробатического номера. И, наконец, все так же, не снимая повязки, прошелся по залу на руках. - Мне доставит огромное удовольствие... я развлекусь сразу на пять дней вперед, если ему будет вручен победный приз! - сказал я, чуть не плача, потому что сам умудрился свалить три кольца из трех возможных. С укором поглядывал я на Деда-Мороза и его помощника дядю Гошу: "При- учили меня соревноваться с самим собой. И побеждать без всякой борьбы... Приучили! Но зато в третьем соревновании я все равно окажусь впереди: загадки и отгадки мне хорошо известны!" - Кто всех умнее! - провозгласил Дед-Мороз. Дядя Гоша обвязал свою лысину чалмой, принял величавую позу факира и начал: - Два кольца, два конца, а посредине гвоздик!.. Мы все трое отгадали все три его загадки. Проказница-мартышка, осел да косолапый мишка не давали мне хоть на секунду опередить себя: они выкрикивали ответы в один голос со мной. Не- весело было мне на этом елочном празднике: "Хороши товарищи! Я их приг- ласил, помог пройти без билета... И вот благодарность!" Как в ответственном футбольном матче, где в случае ничейного исхода дается дополнительное время, дядя Гоша предложил нам четвертую, дополни- тельную загадку. Скрестив руки на груди, дядя Гоша продекламировал: С длинной-длинной бородой, Бородой почти седой, С нами в праздник очень дружен, Всем нам в праздник очень нужен... Дайте быстро мне ответ: Как зовется сей предмет? - Дед-Мороз! - дружно выкрикнули мы с Жорой и Мишкой Парфеновым. - Обычная ошибка! - торжествующе ответил дядя Гоша. - В том-то и тон- кость и остроумие этой загадки, что не Дед-Мороз!.. - Извини... Но разве Дед-Мороз - это предмет? - шепнул мне сквозь свою ослиную маску Валерик. - Одушевленный предмет! - возразил я. - С каникуляром спорить не полагается, - одернул Валерика дядя Гоша. - Облегчаю загадку: даю наводящую рифму... Внимание! Дайте быстро мне ответ: Как зовется сей предмет? Но подумайте сначала! Сей предмет зовут... - Мочало, - спокойно сказал Валерик. - Молодец, осел! - воскликнул дядя Гоша. - Хоть и из самодеятельнос- ти, а молодец! - Но почему же только в праздник сей предмет "нам очень нужен"? - ти- хо спросил я у Валерика. - Наверно, дядя Гоша моется только по праздникам, - шепотом ответил он. Итак, медведь оказался ловчее меня, осел - умнее... А мартышка лучше меня каталась на велосипеде. По дороге домой Мишка начал допытываться: - Слушай, Петя, а что такое "каникуляр"? Так тебя называли на Елке, я слышал... Это происходит от названия твоей болезни, да? - Какой болезни? - Ну... ты ведь проходишь курс лечения. Так вот от. названия той са- мой болезни, от которой тебя лечат... Да? Знаешь, человека, у которого больное сердце, называют "сердечником", у которого печень - "печеночником"... У меня дядя - "печеночник". А ты, значит, "каникуляр", да? Но как же тогда называется твоя болезнь? Я не отвечал. Вид у меня был мрачный. И тогда Жора с Мишкой стали ме- ня утешать: - Вот если бы Дед-Мороз устроил соревнование "Кто всех сильнее?", ты бы нас сразу победил. Положил бы на обе лопатки! - Вот если бы нужно было поднимать гири, а не прыгать сквозь кольца, ты бы сразу занял первое место! Валерик молчал. Он не возражал ребятам, не спорил с ними. Хоть Дед-Мороз не мог заставить его поверить в мою силу, как он заставил Жору и Мишку. Я знал об этом, и мне было стыдно перед своим лучшим другом. "Но почему же он не поддается волшебной силе? Почему?! Даже папа, ко- торый всегда был за "беспощадное трудовое воспитание", и тот поддался. Даже маму, которая изобрела знаменитый закон "прямой пропорциональной зависимости развлечений от отметок в дневнике", и ту удалось заколдо- вать. А к Валерику Дед-Мороз даже не подступается... И дело, как мне со- общила Снегурочка, вовсе не в сильной Валеркиной воле. А в чем же тогда дело? В чем?!" Это была загадка, которую я никак не мог разгадать... МАМА ПРОПИСЫВАЕТ ЛЕКАРСТВО Однажды мама позвала меня домой со двора (хотя патефон я в тот день уже успел послушать), закрыла за мной дверь и как-то очень озабоченно сказала: - Я должна серьезно поговорить с тобой, Петр! Очень серьезно! - О чем? - испуганно спросил я. - Меня тревожит одно обстоятельство... - Какое? - Ты редко ходишь в кино! Я молчал... А мама взволнованно продолжала: - Ну сколько раз в месяц ты ходишь на кинокартины? Я никогда этого не подсчитывал, но все же ответил маме: - Три или... четыре раза. - Это недопустимо мало! Отныне ты будешь смотреть по одной картине в день, после обеда... Мама говорила так, будто речь шла о пилюлях или о микстуре. Я видел, как на лекарствах, которые она сама приносила из аптеки, было написано: "Принимать по одной таблетке, после еды". А теперь я "после еды" должен был в обязательном порядке принимать по одному кинофильму. Только волшебник самой высшей квалификации мог заста- вить мою маму прописать мне такое сказочное лекарство! "Такое лекарство, - думал я, - любой согласится принимать и до еды, и после еды, и даже во время еды!.. Вероятно, Дед-Мороз удивлен, что я еще ни разу не попросил его отпра- вить меня в кино, и вот решил сам через маму доставить мне это удо- вольствие!" Чтобы скрыть свою радость, я сказал: - Но где же я найду столько новых картин? - Ничего, - ответила мама. - Некоторые можно смотреть по нескольку раз. К тому же, есть ведь еще и старые, которые ты не успел посмотреть. У тебя не должно быть никаких пробелов! - Хорошо... Я буду смотреть и старые тоже, - сказал я таким тоном, будто мама дала мне очень трудное задание, но я готов был выполнить его, несмотря ни на что. - Учти: я буду проверять, не прогуливаешь ли ты киносеансы, не про- пускаешь ли каких-нибудь фильмов! Смотри у меня! Раньше мама проверяла, не прогуливаю ли я школу, не пропускаю ли за- нятия, а теперь... - Чтобы я была спокойна и уверена, что ты, Петр, не пренебрегаешь своими обязанностями и добросовестно ходишь в кино каждый день, - про- должала мама, - тебя будет проверять Дашенька. Или, вернее сказать, тетя Даша. - Какая тетя Даша? - Это подруга моей юности. Она на днях поступила билетершей в новый кинотеатр, который открылся у нас за углом... - В "Юный друг"? - Да, она работает в "Юном друге". Туда трудно достать билеты, но у Дашеньки есть свой служебный стул, и ты будешь просиживать на этом стуле каждый день... Хотя бы в течение одного сеанса. Как минимум. Петя! - А можно, я буду ходить в кино через день, но зато вдвоем с Валери- ком? Увы, Дед-Мороз продолжал быть дисциплинированным волшебником: он обс- луживал только каникуляров! - У Дашеньки один служебный стул, - ответила мама. - Мы будем сидеть друг у друга на коленях: полсеанса он у меня, а полсеанса я у него... Мы один раз уже так сидели! - Ну, если Валерик захочет... Я побежал к Валерику. Дело в том, что в кино мы с ним почти всегда ходили вместе. А потом долго обменивались впечатлениями, иногда спорили. Я спорил громко, размахивая руками, а Валерик отвечал вполголоса, как бы сам с собой беседуя и рассуждая. С годами я понял, что чем, человек меньше знает и меньше видел, тем он самоувереннее. Конечно, Валерик тоже бывал не прав, но я понял, что истине не нужно быть крикливой немногос- ловной: ее, в конце концов все равно не могут не услышать и не признать. - Теперь мы будем ходить в кино через день! - прямо с порога заявил я Валерику. - Совершенно бесплатно. Мы будем сидеть на служебном стуле те- ти Даши! Валерик слегка удивился, но не обрадовался. И даже не поинтересовал- ся, кто такая тетя Даша. - Ты извини меня... Но я не могу ходить через день, - ответил он. Валерик любил извиняться. И еще он любил слова, которые я лично упот- реблял очень редко: "простите", "пожалуйста", "будьте добры". - Почему ты не сможешь? - удивился я. - Ты когданибудь сидел на слу- жебном стуле? - Нет... - И я тоже. А теперь мы можем сидеть на нем через день! - Но у меня просто не будет времени. - Чем это ты так занят? - Контрольная скоро будет. А во-вторых... - Что "во-вторых"? - Ты же знаешь... Мы все готовимся ко дню открытия... - Чего? - Не могу сказать... Но сейчас вот, например, нам всем очень нужно попасть в зоопарк. - В зоопарк? Зачем? - Извини, но этого я тебе тоже не могу сказать... - Ну, и идите в свой зоопарк! Звери вас ждут не дождутся! - Не можем мы к ним попасть, к сожалению. - Почему же не можете? - Закрыт зоопарк: не то на ремонт, не то на учет. - И вы не можете туда попасть? - Не можем. - Ха-ха! С этим загадочным восклицанием я удалился домой. А там сразу же схва- тился за телефонную трубку. И набрал две двойки. - "Стол заказов"! - Мне очень хочется завтра попасть в зоопарк! - Заказ принят. - И чтобы вместе со мной туда пошли Валерик и другие мои товарищи. - Обслуживаем только каникуляров. - А если в порядке исключения?.. - Соединяю с Дедом-Морозом! Выслушав мою просьбу, Дед-Мороз задумчиво произнес: - В зоопарк?.. Вместе с товарищами? Ну что ж. Кстати, им, кажется, нужно туда попасть... - Зачем?! - громко крикнул я в трубку. - Я дисциплинированный волшебник и не могу рассказывать каникуляру о школьных делах: это может утомить его. А он должен только отдыхать и развлекаться. У сказки - свои законы! "Сколько раз можно повторять это?!" - мысленно воскликнул я. - Заказ принят, - раздался в трубке голос дед-морозовской внучки. - Приняла и оформила Снегурочка. Номер заказа: четыре дробь семь! ХОЧУ БЫТЬ ЮНУКРОМ! Когда я на своем персональном троллейбусе подъехал к зоопарку, ребята были уже там, возле входа. - Ты зачем приехал? - удивился Валерик. - А вы зачем пришли? Ведь зоопарк закрыт. Я сделал вид, будто не знаю, что их всех привел сюда по моему личному указанию, или, точнее сказать, по моей просьбе, волшебник Дед-Мороз. Валерик ничего не ответил. Он с грустью смотрел на фанерную дощечку, висевшую на воротах: "Зоопарк закрыт на учет". - А ты заметил, как я сюда приехал? - не отставал я от Валерика. - Как? По-моему, на обыкновенном троллейбусе. - Это по-твоему на обыкновенном! Ты не обратил внимания, что я ехал один? - Но ведь в одиночку перевозят только больных... или, прости меня, ненормальных. Разве ты... - Он посмотрел на меня каким-то неприятно вни- мательным взглядом. "Не поддается... Опять не поддается волшебству! - горестно подумал я. - Но почему?! Его в троллейбусах толкают, наступают ему, на ноги, а я еду один и свободно могу переходить с места на место! И Елку для меня в феврале устраивают. И гири я в цирке поднял... Неужели он не понимает, как это прекрасно?!" Валерик снова кивнул на фанерный плакатик "Зоопарк закрыт на учет". - Бегемотов пересчитывают... - сказал он. - Мы бы им помогли считать, лишь бы нас туда, внутрь, пустили. - Вам очень нужно? - Очень. - Та-ак... Попробуем что-нибудь предпринять. И в ту же минуту (в сказках все чудеса совершаются "в ту же минуту" или "в ту же секунду") из калитки, что была возле ворот, выскочил мужчи- на в очках, бросился прямо ко мне и представился так, будто объявил ар- тиста, выступающего на сцене: - Экскурсовод зоопарка Львов! В ответ я назвал свою фамилию и крепко пожал руку экскурсоводу. Очки в толстой роговой оправе и с толстыми стеклами казались непомерно большими и тяжелыми для его узкого, щупленького липа. Эти очки светились такой ни на миг не угасающей приветливостью, что у меня даже зарябило в глазах. - Будем говорить по-русски? - спросил меня Львов. - Да... пожалуй, - ответил я. - А какой язык является государственным в той стране, откуда вы при- были? Я замялся. Промычал что-то невнятное. Но потом нашелся и выпалил: - Язык веселья и развлечений! - Это чудесный, весьма привлекательный язык! - воскликнул экскурсовод Львов. - Зоопарк, как вы могли заметить, закрыт для проведения некоторых мероприятий учетного характера, но для посетителей из других стран, ко- торые едут и могут вообще никогда не увидеть наши редчайшие экспонаты, мы делаем исключение. Экскурсовод так привык общаться с представителями других стран, что сам говорил, мне казалось, с иностранным акцентом. По крайней мере, он произносил слова чересчур четко, как говорят люди, недавно выучившие язык. А может быть, он произносил каждое слово так нарочито ясно, как бы отдельно от других, для того, чтобы его лучше понимали. - Вы прибыли к нам из Страны... - Вечных Каникул! - торопливо прошептал я в самое ухо экскурсовода. Очки засверкали такой радостью, таким гостеприимством, будто Страна Вечных Каникул была родной или, по крайней мере, любимой страной экскур- совода. - Сейчас перед вами будут плавать, летать, ползать, бегать, петь и рычать широты всего земного шара! - торжественно и заученно провозгласил экскурсовод, пропуская меня в калитку и показывая спину всем моим прия- телям. - А они?.. - растерянно поинтересовался я. - Для вас мы делаем исключение! А они смогут посетить зоопарк дней через десять в любое удобное для них время. - Но ведь они меня сопровождают! - Ах, так? Тогда пожалуйста. Очки сразу осветили гостеприимством и приветливостью всех моих прия- телей. И я вошел в зоопарк в сопровождении Валерика, Жоры, Мишки-бу- дильника и всех других, онемевших от изумления ребят. - Где тут у вас катаются на осликах? - спросил я с тем подчеркнутым интересом, с каким, как я замечал, задают вопросы туристы. - Хотя сейчас ослики тоже проходят переучет, мы специально для вас запряжем одного из них в санки. - А упряжь осла, я надеюсь, будет с этими... Как они у вас называют- ся?.. С бубенчиками? - все больше входил я в роль туриста. Очки светились готовностью выполнить все мои пожелания. Но тут вме- шался сопровождающий меня Валерик. - Извини, пожалуйста... Но может быть, ты покатаешься потом? У нас ведь есть цело. - Ах, оказывается, у сопровождающих меня друзей иные пожелания! - воскликнул я. - Что ж, не возражаю. - Все экспонаты сейчас на зимних квартирах, - сообщил Львов. - Кого мы посетим в первую очередь? Хищников, птиц или... - Лучше всего кроликов и белых мышей, - перебил его Валерик. Экскурсовод Львов, видно, привык не удивляться. Он повел нас к мышам и кроликам с таким удовольствием, словно это были самые необычайно ред- кие экспонаты, прибывшие в зоопарк с самых дальних широт. Кога мы вошли в помещение, экскурсовод сказал: - Простите, здесь несколько спертый воздух, но ничего не поделаешь. Когда вы приедете к нам из своей страны летом, будет совсем другое дело: экспонаты переселятся на свежий воздух. Валерик вытащил тетрадку, карандаш и начал задавать экскурсоводу воп- росы. Он задавал их часа полтора подряд, не меньше. Гостеприимный блеск роговых очков начал даже немножко тускнеть. Но экскурсовод продолжал от- вечать, все так же четко произнося каждое слово и обращаясь при этом только ко мне. Хотя вопросы-то задавал Валерик... Я пропускал ответы Львова мимо ушей: мне не терпелось поскорей доб- раться до ослика с бубенчиками. В Докмерабе, столице Страны Вечных Каникул, на осликах не катали. По- этому я проехал на санках не меньше десяти кругов. А потом стали кататься и сопровождавшие меня приятели... Когда бедный ослик совсем замучился, мы закончили нашу экскурсию. Экскурсовод Львов попросил меня одного снова зайти. на минутку в зак- рытое помещение. Там он протянул мне толстую красивую книгу в кожаном переплете. - Сюда заносят свои отзывы и впечатления туристы из других стран, - сказал экскурсовод. - Напишите и вы что-нибудь теплое... Я хотел прочитать отзывы и впечатления других туристов, чтобы напи- сать что-то похожее. Но прочитать я не сумел, потому что свои впечатле- ния они "заносили" в книгу на непонятных мне языках. Я написал: "Прибыв из Докмераба, столицы Страны Вечных Каникул, я на- шел в вашем зоопарке очень много любопытного!" - А что произвело на вас наибольшее впечатление? - спросил экскурсо- вод. Я дописал: "Наибольшее впечатление на меня произвел ослик с бубенчи- ками". И расписался. Затем я попрощался с экскурсоводом. - Если снова прибудете из своего Докмераба, заходите, пожалуйста, - сказал он. - Наши звери будут вас ждать! Я в сопровождении своих приятелей покинул зоологический сад. На улице я спросил ребят: - Ну, как? Накатались? Может быть, хотите еще? Больше ребята не хотели. Но на меня все они взирали с восхищением. Поняли, что такое каникуляр! И только Валерик, не подчиняясь Деду-Морозу, сказал: - А ты у нас, оказывается, турист? Иностранец?.. Из какой ты приехал страны? Он произнес эти слова насмешливо. Он по-прежнему мною не восторгался. Вот с того самого момента ко мне и приклеилось прозвище "Петька-иностранец"! А прозвища запоминаются даже лучше, чем имена, по- тому что они почти все разные: у каждого - свое. И сейчас иногда, встре- тив немолодого уже человека, с которым мы в ту давнюю пору вместе учи- лись в школе, я замечаю, что он не может вспомнить моего имени, но зато сразу вспоминает прозвище: "Иностранец!.." Я хочу рассказать о вечере того далекого дня, когда это мое уже из- вестное вам прозвище прозвучало впервые. Вернувшись домой, я поспешно набрал две двойки и попросил: - Соедини меня, Снегурочка, с Дедом-Морозом. - По какому вопросу? - По очень важному! - Может быть, я сама могу его разрешить? - Нет, ты не сможешь. - Соединяю. Услышав в трубке голос своего покровителя, я быстробыстро заговорил: - Дедушка, у меня есть одно предложение! Расколдуй всех моих прияте- лей: пусть они мною не восхищаются. И не хвалят меня... А вместо этого заколдуй одного только Валерика! Чтобы он уважал меня, и хвалил, и хотел со мною дружить, как прежде... - О, как тяжело мне тебе отказывать! Но ты просишь о невозможном. - Ведь ты же волшебник высшей квалификации! - Да... так считают. - И ты не можешь этого сделать? - Нет. - Почему же?! - Может, когда-нибудь ты узнаешь об этом. - Когда? - Когда придет время. - А когда придет это время? - Когда пробьет час. - А когда пробьет час? - О, спроси меня о чем-нибудь другом. Задай мне любой вопрос. - Хорошо. Я задам. Я спрошу!.. Зачем ребятам так нужно было попасть в зоопарк? - Ты опять нашел вопрос, который не должен был находить, потому что я не имею права на него ответить. Пойми: каникуляру не полагается знать о том, что происходит в школе. - Ты второй раз сегодня отказываешь каникуляру, - воскликнул я. - О, не терзай мое сердце! Мне так тяжело тебе отказывать! Но ведь я уже объяснял, что сказка имеет свои законы. И все-таки я отвечу тебе... Но без всяких подробностей. В самых общих чертах... - Конечно! Конечно!.. Без всяких подробностей! - И только в порядке исключения... - Конечно! Конечно! "И какая же это хорошая фраза: "в порядке исключения", - подумал я. - С ее помощью можно делать все, чего делать не полагается!" - Они готовятся ко дню открытия... - Чего? - нетерпеливо перебил я. - Кружка юнукров! - Юнукров?.. А при чем здесь зоопарк? - Больше я ничего не скажу. Никаких подробностей. - Но, дедушка, может быть, ты ошибся? Наверно, кружок юнкоров? Юных корреспондентов? - О, ты обижаешь меня: я никогда бы не посмел вводить в заблуждение каникуляра! Вообще-то Дед-Мороз разговаривал как все обычные люди, но только час- то употреблял восклицание "О!" Одна эта буква, поставленная вначале, придавала его фразам некоторую торжественность. И я, сам того не заме- чая, тоже стал иногда восклицать: "О, я пойду во двор! О, дайте мне вил- ку!.." - О, дайте мне немного подумать! - сказал я маме и папе после теле- фонного разговора с Дедом-Морозом. И ушел на улицу: мне хотелось побыть наедине со своими мыслями, раз- гадать, кто же такие эти юнукры. "Юнукры? - размышлял я. - Может быть, это "юные украшатели"? Но что они украшают? Школьный двор? Или улицу? Ничего интересного! А может быть, "юные укрепители"? Но что они укрепляют? Дисциплину в школе? Тоже нашли занятие! А если ни то, ни другое? Кто может ответить мне, объяс- нить?.. Конечно, только Валерик: ведь он не подчиняется законам сказки. Он может, если захочет!" Через несколько минут я был у Валерика: - Дай слово, что ответишь мне на один вопрос! - Прости, но я должен знать, на какой именно. - Кто такие юнукры? Объясни! Ведь я же провел вас всех в зоопарк... Я не договорил последнюю фразу, сообразив, что она не понравится Ва- лерику. - А тебе очень интересно узнать? - О, просто до смерти интересно! - воскликнул я. - Ну ладно... Ототри на меня внимательно: в оба глаза! Слушай меня внимательно: в оба уха! Это юные укротители! Сокращенно получается: юнукры. Понимаешь? - Понимаю... И чем же вы будете заниматься? - Дрессировать, укрощать... - Кого? - Потом, когда закалим свою волю по-настоящему, может быть, даже и хищников. - А зачем же ты интересовался в зоопарке кроликами, белыми мышами и ежами? Их ведь никто не дрессирует. - А мы попробуем! И кроликов, и ежей, и белых мышей... Но, главным образом, кошек! - Почему? - удивился я. - Потому что многие хищники принадлежат к семейству кошачьих. Мы бу- дем на кошках привыкать, тренироваться... Ты вообще-то, я надеюсь, зна- ешь, что отряд хищных делится на разные семейства? И семейство кошачьих как раз в этом отряде. А наша домашняя кошка, между прочим, произошла от дикой нубийской буланой кошки, потомки которой и сейчас живут в Африке. - Это в учебнике зоологии написано? - Да. Валерик в последнее время часто произносил разные цитаты из учебни- ков. Мне хотелось тоже пощеголять такими умными фразами, но я не мог: мама спрятала все мои учебники в шкаф и заперла их на ключ. Так поступила мама, которая раньше считала, что каждая прочитанная книга, как и день, проведенный в школе, - "это крутая ступенька вверх". - День открытия кружка станет у нас как бы традиционным днем юных ук- ротителей, - продолжал Валерик. - И через год, и через два, и через три мы будем устраивать в этот день представления, сеансы дрессировки и па- рады юнукров. Каждый юный укротитель будет вести на поводке или нести на руках свое подшефное животное. - На этих парадах представители семейства кошачьих сожрут всех ваших белых мышей, - сказал я. - Мы установим мир и дружбу между животными! А ежи, кстати, тоже ло- вят мышей. И считаются очень полезными, - сообщил Валерик. - Так в учебнике написано? - А что? - Я учебников не читаю. - Это я знаю. - А что там написано про семейство собачьих? - Прости, но такого семейства не существует. - Какая ужасная несправедливость! - воскликнул я. - Семейство ко- шачьих есть, а собачьих - нету. - Зато есть семейство псовых! - Ах, все-таки есть? Ну, тогда я спокоен! - Про собак-то вообще много чего написано. Но у нас собак не хватает. Никто не хочет их отдавать: все-таки друзья человека! Я объясняю своим укротителям: "Вы же все равно и в кружке будете шефствовать над ними, воспитывать их". Говорят: родители не согласны. Мы даже решили дворняжек принимать... - А меня примете? - тихо спросил я. - Куда? В кружок? Просто не сможем. - Та-ак... Значит, дворняжки для вас подходят, а я нет? - Пойми: ты никак не можешь стать юнукром! - Почему? - У юнукров должна быть воля! И потом... мы будем дрессировать на на- учной основе. А ты учебников не читаешь. - Та-ак... Понятно. Значит, я вам сегодня открыл вход в зоопарк, а вы для меня вход закрываете... С этими словами я решительно направился к двери. Но когда я уже взял- ся за ручку, меня неожиданно осенила одна идея. И я повернулся к Валери- ку: - Значит, породистых собак у вас не хватает? - Нет. - О, это прекрасно!.. В МЕНЯ ВЛЮБЛЯЕТСЯ РЕНАТА У нас в квартире были соседи. Соседей было трое: муж, жена и их люби- мица такса, по имени Рената. Что касается меня, то я не был любимцем соседей. Они даже говорили, что хотят устроить обмен и уехать из нашей квартиры, потому что я - "не- нормальный жилец" (опять - ненормальный!). Соседям очень не нравилось, что я любил читать Валерику по телефону свои сочинения по литературе; что вообще мы с моим лучшим другом перез- ванивались каждые полчаса, хоть он жил всего-навсего этажом выше; что Валерик придумывал таинственные игры, по ходу которых мы бросали друг другу в почтовый ящик разные "вещественные условные знаки": камни не- больших размеров, ржавые гайки, старые шнурки от ботинок и металлические бильярдные шарики. Им не нравилось, что все наши самые важные советы и заседания проходили в ванной комнате. Им не нравилось, что, приходя ко мне, мои приятели оставляли следы от своих башмаков в коридоре на натер- том паркете. И еще очень многое другое не нравилось нашим соседям. А мне не нравилось, что ранним утром, и днем, и поздним вечером они в коридоре громко, приторными голосами беседовали со своей любимицей так- сой: - Не хочешь ли ты прогуляться, наша ласточка? Не нужно ли тебе ку- да-нибудь, наша милая? Не стесняйся, скажи нам правду - и мы выведем те- бя на улицу, наша красавица! У красавицы были такие короткие ножки, что казалось, брюхо вот-вот коснется земли, а обвислые уши напоминали больше увядшие листья, которые скоро должны были опасть на землю. Иногда соседи обращались к своей Ренате не на "ты" и даже не на "вы", а как-то странно величали ее словом "мы". - Мы еще не захотели отправиться к заборчику или к нашему любимому столбику? - вопрошали они на всю квартиру. - Мы сегодня не в духе? У нас сегодня грустное настроение? Рената была молчалива. Но стоило ей хоть вполголоса тявкнуть, как я тут же появлялся на пороге своей комнаты и заявлял: - Людям, значит, нельзя разговаривать в коридоре, а собаке лаять мож- но? Надоел ваш таксомотор! - Скажи, как ты относишься к Ренате, и я скажу, кто ты! - вслух пере- иначивала соседка известную русскую поговорку. В один голос со своим супругом она восклицала: - Не смей называть нашу таксу таксомотором! А ты, ласточка, его не слушай! Соседи обожали рассказывать о родословной своей таксы и нередко заяв- ляли мне: - У ее родителей были три золотые медали! Посмотрим, получишь ли ты в десятом классе хоть одну серебряную! Я и сам не был уверен, что смогу тягаться в этом смысле с родителями Ренаты, и потому ничего не возражал. И вдруг сейчас породистые и знаменитые предки таксы, фотографии кото- рых висели у соседей на стене, рядом с портретами их собственных родственников, - да, именно предки Ренаты должны были прийти мне на по- мощь. Я это понял, когда Валерик сообщил мне, что не хватает породистых собак и что в свой будущий зоопарк они будут принимать дворняжек без всякого конкурса. Дома я подошел к телефону, набрал две двойки и сказал Снегурочке: - Я хочу, чтоб меня полюбила Рената! - Кто? Кто?.. - Меня очень развлечет... мне доставит огромнейшее удовольствие, если такса Рената откажется от своих хозяев и будет признавать только меня одного. Через пятнадцать минут после этого разговора мирная Рената тяпнула своего хозяина за палец. Когда к ней протянула руки хозяйка, она тяпнула и ее. - Ты обозналась! - в ужасе закричала соседка. - Милая Рената! Пригля- дись к нам повнимательней: это же мы, твои самые близкие люди... Но такса рассвирепела и не желала вглядываться в лица моих соседей. Она рычала так грозно и непримиримо, что они с криками: "Она заболела! Ее кто-то укусил!" - ринулись в комнату и захлопнули за собой дверь. Соседи привыкли сваливать все свои беды на меня, и я удивился, что они, прячась в комнате, не заявили, что это я укусил их собаку. Я вышел в коридор и поманил таксу к себе. Она подбежала и стала лас- ково, покорно вилять своим куцым хвостом. В этот момент соседка выгляну- ла в щелку и закричала своему мужу: - Смотри, смотри, он околдовал нашу Ренату! Если б она только знала, как точны были ее слова! Короче говоря, через час я повел Ренату к ее любимому столбику. А еще через час выяснилось, что она принимает пищу только из моих рук. Я с удовольствием кормил ее своими призами и подарками, которые уже начинали мне немножко надоедать. - Если бы она была бешеная, - через дверь объяснял я соседям, - она бы кусала всех. А вот посмотрите: она же меня не кусает. Значит, Рената просто разлюбила вас и полюбила меня! Ведь у людей так бывает? А собака - друг человека: значит, и с ней это может случиться. За дверью раздались рыдания соседки. Мне даже стало ее жалко. Но я знал, что только при помощи Ренаты смогу проникнуть в кружок юнукров, участвовать в представлениях и парадах юных укротителей. Ночь такса провела у меня под кроватью. Как ни заманивали ее соседи на старую лежанку, она твердо решила переменить квартиру. На следующий день соседи привели к таксе своего знакомого ветеринара. Он осмотрел собаку и сказал: - Мне бы такое здоровье! - Но в чем же дело? - воскликнула соседка. - У собаки тоже есть сердце, - ответил ветеринар. - Да, сердце, кото- рому не прикажешь! Вы хотите, чтобы такса осталась в вашей квартире? - Да, конечно... Разлука с ней была бы невыносима! - Тогда уступите ее вашему юному соседу. Это единственный выход. Рената стала моей! Прежде всего я дал таксе новое имя. Юнукры называли мирных домашних животных грозными именами хищников: рыжих кошек - Львицами, пятнистых - Тигрицами. Я назвал свою таксу Рысью. По десять раз в день выводил я таксу во двор, надеясь, что нас с ней увидит Валерик. Я подводил Рысь к ее любимому столбику, но она равнодуш- но отворачивалась от него, давая мне понять, что столько раз в день этот столбик ей вовсе не нужен. А Валерика во дворе не было: должно быть, он с утра до вечера готовился к своему знаменитому дню юнукров. Тогда однажды я вывел таксу во двор совсем рано, в тот час, когда Ва- лерик должен был бежать на уроки. Рысь со всех ног помчалась к столбику (за ночь она успевала по нему соскучиться), а я стал дежурить возле подъезда, чтобы не пропустить Ва- лерика. Наконец он появился... Хоть в запасе у меня было всего несколько минут (Валерик торопился в школу), я решил начать не с самого главного. - Что это у тебя в руках? - спросил я. - Такое... свернутое в трубоч- ку... - Это плакаты для нашей будущей "комнаты смеха и страшных рассказов". - Смеха и страшных рассказов? - Ну да. Мы открываем ее специально для юнукров. Юный укротитель дол- жен быть всегда веселым и храбрым! В этой комнате он иногда будет весе- литься, а иногда страшные рассказы будут закалять его волю! Я насторожился. Дело в том, что я очень любил смеяться. Я мог сме- яться целыми часами, и иногда в самых неподходящих местах: например, на уроке или где-нибудь на сборе. И страшные истории Валерика "с продолже- нием" я тоже мог слушать до бесконечности. Поэтому я сказал: - Но ведь мне тоже нужно закалить свою волю! Ты сам говорил об этом... Вы пустите меня туда, в эту комнату? - Видишь ли, - начал объяснять Валерик своим как бы вечно извиняющим- ся голосом, который моя мама называла вежливым, интеллигентным и непохо- жим на мой. - Мне очень неудобно тебе отказывать... Но у нас будет не просто веселая комната. Там, на стенах, будут вывешены всякие плакаты. Как раз вот эти, которые у меня в руках... - А что там написано? - Ну, например: "Кто не работает, тот..." - Не ест! - подхватил я быстро, точно отгадывая последнюю строчку в стихах дяди Гоши. - Нет, у нас будет написано немного по-другому: "Кто не работает, тот не смеется!" И еще: "Смеется тот, кто..." - Смеется последним! - снова перебил я Валерика. - Опять не угадал. У нас будет написано так: "Смеется тот, кто не только смеется!" Понимаешь? Ну, в том смысле, что не только развлекает- ся... - Но ведь ты знаешь, что я умею смеяться громче, всех у нас в школе! И потом... моя воля очень нуждается в закалке. Я сам это чувствую! - Этого еще мало! "Ах, этого еще мало! - мысленно возмутился я. - Ну, сейчас ты пой- мешь, что я вам пригожусь! Что я не с голыми руками собираюсь вступить в юнукры!.." - Рысь! Рысь, сюда! - крикнул я. И такса послушно подскочила ко мне. - Соседкину собаку прогуливаешь? - спросил Валерик. - Нет, не соседкину, а свою! Теперь она моя. - Довольно породистая... - Довольно породистая! Да знаешь ли ты, что ее родители имели десять золотых медалей, пятнадцать серебряных и столько же бронзовых! Я уже не говорю о ее дедушке и бабушке!.. - Отдай ее нам, - сказал Валерик. - Это невозможно: Рысь любит только меня. И просто сдохнет с тоски... - Не умрет! А кто-нибудь из ребят будет ее воспитывать. - Твой любимый Жорочка? - Напрасно ты злишься: Жорка - хороший парень. - А я плохой? - Жорка - сильный и добрый. - А я слабый и злой? Валерик ничего не ответил. - А я, значит, не могу воспитывать свою собственную таксу? Не имею права? - Извини меня, Петя... Но ведь ты же не можешь ходить в школу. А кру- жок наш будет как раз при школе. - Почему это я не могу? - Потому что ты проходишь "курс лечения", а больные школу не посеща- ют. - Это вам учительница сказала? Она все перепутала! В эту минуту из подъезда выскочил Мишка-будильник и громко сообщил: - Восемь часов двадцать минут! Они с Валериком побежали за ворота, на ту самую дорогу, по которой я и сегодня мог бы идти зажмурившись... Из другого подъезда выскочил Жора, догнал их... И они побежали втро- ем. Дед-Мороз аккуратно выполнял мою просьбу. Я понял, что смеяться мне теперь придется в одиночку. И в одиночку придется закалять свою волю. И, уж конечно, одному придется сидеть в темноте на служебном стуле подруги маминой юности. Я вернулся домой. Снял трубку и набрал две двойки. - Собака очень утомляет меня, - сказал я Снегурочке. - Просто даже отягощает... Пусть она вернется к своим хозяевам. Словно предчувствуя разлуку, такса стала тереться о мою ногу. - Рысь, брысь! - отогнал я ее. - Что такое? - спросила Снегурочка. - Это я собаке... Она наскучила мне! - Все понятно. Заказ принят. Номер заказа тринадцать дробь семь. Больше никаких желаний не будет? Я хотел что-нибудь попросить. Помолчал немного... Но, так ничего и не придумав, спросил у Снегурочки: - А почему у вас к каждому номеру прибавляется это самое "дробь семь"? - Для пущей сказочности, - ответила Снегурочка. - Для сказочности? - удивился я. - Ну да. Разве ты не замечал, что семерка - одна из самых волшебных цифр? Почти все чудеса в сказках совершаются "за семью морями", "за семью замками", "за семью печатями", "в семь дней и семь ночей" или где-нибудь "на седьмом небе"!.. Значит, сегодня заказов на развлечения не будет? - Нет. Что-то я немного устал... ПИОНЕР-ПЕНСИОНЕР Я и правда устал, потому что в Стране Вечных Каникул был очень напря- женный график развлечений. Утром я выходил из дому, за углом садился все в тот же троллейбус, впереди и на боку которого было написано: "В ремонт!", и прибывал на нем в Докмераб. Там я пел "хором", ходил "хороводом", соревновался сам с со- бой, побеждал, забирал все призы, которые были у Деда-Мороза, получал жестяную подарочную коробку и уходил домой. Конечно, я мог попросить Деда-Мороза изменить эту программу, но я по-прежнему боялся, что в другом представлении не будет соревнований, в которых я уже так привык побеждать. И что я не буду каждый день получать пряники, пастилу и шоколадные медали. Хотя от всего этого меня уже по- немножку начинало тошнить. Над столом у меня теперь вместо "Расписания уроков" висело "Расписа- ние развлечений". Согласно этому расписанию, которое каждый день меня- лось, я после Елки непременно должен был идти в цирк, или на дневной концерт, или на какую-нибудь выставку. А сразу же после обеда я, по маминому приказу, отправлялся в кино. Вечером, вернувшись с работы, мама высовывалась в окно и, если я был во дворе, требовательно звала меня слушать патефон. Иногда в окно высо- вывался и папа. - Домо-ой! Пора смотреть диафильмы! - командовал он. Да, кроме кинофильмов, я еще должен был дома в обязательном порядке смотреть диафильмы. Раньше папа, который был за "беспощадное трудовое воспитание", требо- вал, чтобы я сам вешал на стену свой пододеяльник, предварительно, ко- нечно, вынув из него одеяло, и чтобы сам возился с черным аппаратом, вставляя в него узкие ленты диафильмов. Теперь папа не разрешал мне ве- шать экран-пододеяльник и не позволял близко подходить к аппарату - он все делал сам, а я был только зрителем. - Твое дело смотреть! - говорил папа. - Это тоже нелегкое занятие. И правда, это было не очень легко, если учесть, что в нашем домашнем кинотеатре, как и на медицинской Елке, одна и та же программа повторя- лась каждый день. Мои приятели теперь поздно возвращались из школы: го- товились ко дню юнукров. Во дворе и в красном уголке я общался теперь, главным образом, с пен- сионерами. Кстати, однажды, когда я заказал в "Столе заказов" в качестве очередного развлечения катание на поезде метро (ничего другого я уже просто не мог придумать!) и когда я спустился на эскалаторе вниз, дежур- ный по станции усадил меня в первый вагон под табличку: "Для пассажиров с детьми и инвалидов". Я долго упирался, отказывался, но он решительно настаивал: "Нет, нет, сиди, пожалуйста: здесь твое место! Видишь, напи- сано: "Для инвалидов". В красном уголке я играл с пенсионерами и инвалидами в их любимые "сидячие игры": лото и домино. И еще я привык слушать разговоры о разных болезнях. Я теперь точно знал, от чего бывают спазмы сосудов, каковы признаки грудной жабы, склероза и язвы желудка. Вернувшись домой, я под- робно ощупывал себя и находил признаки всех болезней, о которых слышал во дворе. Кажется, я старел... Нет, не взрослел (поскорее вырасти и стать взрослым было в те годы моей самой заветной мечтой!), а именно старел и дряхлел. Однако не все мои новые друзья поддавались возрасту. Бывший спортсмен дядя Рома все время говорил о пользе физических упражнений. И однажды я решил с его помощью потренироваться в хоккейной игре: мне очень хотелось научиться защищать ворота и когда-нибудь взять реванш за свое первое по- зорное поражение. Мы договорились, что я буду стоять в воротах, а дядя Рома попытается клюшкой забивать мне голы. Помню, дядя Рома, который очень любил физические упражнения, размахнулся, ударил - я упал и не пропустил шайбу. Но в ту же минуту упал и дядя Рома... Ему стало нехоро- шо. - Простите меня, дядя Рома, - пролепетал я. - Ничего, ничего... Просто переоценил свои возможности, - сказал он. - Каждому возрасту - свои игры... Вечером Валерик, встретив меня, спросил: - Играешь в хоккей с пенсионерами? - А что такого особенного? Достойные, всеми уважаемые люди... Пользу- ются заслуженным отдыхом! - Они-то заслуженным!.. - сказал Валерик. И усмехнулся: - Эх ты, пио- нер-пенсионер! Так приклеилось ко мне еще одно прозвище. "Когда же, - думал я, - сбудется, наконец, предсказание Деда-Мороза, и я узнаю, почему Валерик не подвластен волшебной силе?.." "ОПАСНАЯ ЗОНА" В ПОСЛЕДНЕМ РЯДУ Уже целые сутки я голодал... Я не мог больше питаться пряниками, пас- тилой и шоколадом. Признаться в этом маме и папе я не хотел. Но когда они ушли на рабо- ту, я стал шарить в буфете и на кухне между оконными рамами, где мама обычно охлаждала продукты. "Колдовство какое-то! - злился я. - Ничего нет... Нарочно едят в кафе и в столовой, чтобы я умер с голоду". На моем столе, и в буфете, и на подоконниках лежали пакеты с призами и жестяные коробки с подарками, но я не мог даже смотреть на них. На улице я теперь всегда заранее, по запаху, угадывал приближение конди- терских магазинов и тут же переходил на другую сторону. В полдень я попросил у соседки кусок обыкновенного черного хлеба. Как я мечтал теперь о простом черном хлебе! Или о картошке с жареной колбасой!.. Или о том, чтобы посидеть просто вдвоем с Валериком и пого- ворить о наших общих делах, как это бывало раньше. Но общих дел у нас с ним уже почти не осталось... Соседка черного хлеба не нашла. - Хочешь пряников? - спросила она. - Или сладкого пирога? Это было поразительно! Ведь наша соседка всегда утверждала, что для человеческого организма "пироги и пышки - это синяки и шишки". Соседка вообще любила по-своему переиначивать пословицы и поговорки. Она всегда учила свою Ренату: "На черный каравай пасть разевай!" И вдруг у нее не оказалось ни кусочка черного хлеба!.. В последнее время мои отношения с соседями резко изменились. Оба они официально заявили, что я стал наконец "нормальным жильцом". И дело было не только в том, что я расколдовал и вернул им их любимую таксу. Моих соседей очень радовало, что я уже не читал Валерику по теле- фону свои сочинения, что вообще телефон отдыхал теперь от моих разгово- ров, что уже никто не бросал в почтовый ящик "вещественные условные зна- ки" и что никто из моих приятелей не оставлял в коридоре следов от своих ботинок. Соседей радовало мое одиночество... В тот день я решил не идти на Елку за призами и подарками. А пошел прямо в кинотеатр "Юный друг". У входа меня поджидала подруга маминой юности. Лицо у тети Даши было бледное и расстроенное. - Что случилось? - спросил я. - У меня неприятности по работе, - сообщила тетя Даша. - Из-за тебя никто не покупает билеты на места в последнем ряду. Получается недогруз зрительного зала! - Из-за меня? - Да, по всему району прошел слух, что у нас в последнем ряду "опас- ная зона". - Но при чем же здесь я? - Перестань подсказывать зрителям, кто там, на экране, будет же- ниться, а кто разводиться, кто куда уедет и кто кого убьет... Зачем же ты забегаешь вперед и рассказываешь им содержание? Чтобы меня уволили с работы? В кинотеатре "Юный друг" фильмы шли примерно по неделе - таким обра- зом, каждый из них я смотрел не меньше семи раз. Однажды я обратился к Деду-Морозу с просьбой, чтобы кинокартины не повторялись. - О, я рад был бы тебе пойти навстречу! - ответил он. - Но где же взять столько фильмов? Ты и так смотришь абсолютно все, на которые дети до шестнадцати лет допускаются... - Тогда покажи мне то, на что дети не допускаются! - воскликнул я. - О, этого я не могу... Я же дисциплинированный волшебник! Дед-Мороз не выполнил моей просьбы, поэтому все, что происходило на экране, я выучивал почти наизусть и во время сеанса объяснял своим сосе- дям, что будет дальше. Но, вместо того чтобы поблагодарить меня, они возмущались: - Перестань шептать! Сидит на каком-то странном стуле, между рядами и еще шепчет. Надо позвать администратора! Я ожесточился: "Почему это всем должно быть в кино интересно, а мне одному скучно и неинтересно? Нарочно буду подсказывать!.." И вот места по бокам от служебного стула опустели... Получилось, что я не только езжу в персональном троллейбусе, но и сижу в персональном ряду! Тогда я начал рассказывать о предстоящих на экране событиях ребя- там, которые сидели впереди меня. И вот какая из всего этого получилась неприятность: подруга маминой юности могла потерять работу. Что стоило ей вообще выгнать меня со свое- го служебного стула? И больше никогда в жизни не пускать меня на этот особый стул? Казалось бы, ничего... Но Дед-Мороз не разрешал ей так пос- тупить. Да, только Валерик оказался и дедморозоустойчивым! Но почему? - Ты рассказывай мысленно, про себя, - робко советовала мне тетя Да- ша. Я обещал. В тот день впереди меня сидели какие-то мальчишки. А по обе стороны от служебного стула места опять пустовали: здесь была "опасная зона". Когда начал медленно гаснуть свет, почти все мальчишки, седевшие впе- реди, обернулись ко мне. И один из них предупредил: - Попробуй только подскажи! - Очень мне нужно! - ответил я. В самый разгар картины, когда на экране враги напали на след героя, мальчишки стали перешептываться между собой: "Его поймают! Его най- дут!.." И тут я не выдержал: - Не бойтесь! Его не поймают. Он спрячется... - Попробуй только выйди на улицу после сеанса! - ответили мне в тем- ноте. На всякий случай я не стал дожидаться конца сеанса. - Ничего, мы тебя и завтра найдем! - прошипел мне вдогонку все тот же парень. Он знал, что я хожу в кино ежедневно. "Скажу маме, что зрители меня травят!" - решил я. И без всякого сожа- ления навсегда распрощался со служебным стулом подруги маминой юности... А в доме у нас в тог день происходило что-то необычайное. То и дело я слышал за дверью на лестнице топот ног. "Ишь ты, - думал я о Валерике, - сидит себе дома, как командир в штабе, а к нему бегут, топают ногами! Что у них там происходит?" Время от времени на лестнице раздавалось мяуканье и собачий лай. Ре- ната задвигала своими обвислыми ушами и вместе со мной стала напряженно прислушиваться. Я чуть приоткрыл дверь и в щелочку стал наблюдать за ребятами. Что это они так торжествуют? Чему так радуются? Наверно, устроили конкурс животных: доя зоопарка отбирают!.. Увидев, что Мишка-будильник тащит на руках пятнистого щенка, я высу- нулся на лестницу: - Леопарда несешь? У Мишки была радостная и, я бы даже сказал, ликующая физиономия. - Что это у вас... такое? - спросил я. - Завтра открываем кружок юнукров! И "комнату смеха" тоже. - А сегодня что? Генеральная репетиция? - Да, готовимся. - Очень уж много у вас беготни, - сказал я. - Двадцать часов восемнадцать минут! - сообщил мне на прощание ликую- щий Мишка. И скрылся за поворотом лестницы. А я бросился к телефону. "Сейчас выпрошу у Деда-Мороза... В порядке самого исключительного исключения!" - решил я. И набрал свои привычные двойки. - "Стол заказов" сегодня закрыт: санитарный день! - ответил мне голос Снегурочки. "Додумались! Устроили свой санитарный день как раз накануне такого дня! - со злостью думал я. - Чистюли какие! И что они там, интересно, моют? Дезинфицируют бороду Деда-Мороза?.." На лестнице не прекращался топот моих приятелей. "Ой, как здорово! Как потрясающе!.." - повизгивали девчонки. "Подумаешь, телячьи восторги! Какой-то там кружок, "комната смеха и страшных рассказов"! Что такого особенного? - рассуждал я. - Чего они так ликуют? Придумали себе праздник и радуются. Я вот могу хоть каждый день ходить в настоящий театр, в настоящий цирк, могу хоть каждый день устраивать себе праздники... И то не радуюсь! Не бегаю как угорелый по лестнице!" Но когда сверху раздалось пение, я не выдержал и побежал туда, к Ва- лерику... На лестнице я на мгновение остановился, прислушался и разобрал при- пев: Нас никому не застращать: Зверей мы будем укрощать! И воспитаем многих Друзей четвероногих!.. Когда в дверях показался Валерик, я сказал: - Уж очень вы громко орете... - Прости, но я думал, что звук резонирует кверху, то есть как бы ухо- дит вверх... - Это в учебнике написано? - А что? - А то, что ваш звук резонирует книзу... - Прости, мы будем петь тише. У вас кто-нибудь спит? Он хотел закрыть дверь, но я удержал его: - Можно, я немножко попою вместе с вами? Знаешь, как я умею петь! Каждый день пою "хором"... Или, вернее сказать, за целый хор! И еще хожу "хороводом"... - Мы разучиваем "Гимн юных укротителей". Его будут петь Завтра только юнукры! - А я не могу прийти на это ваше открытие?.. Не могу? Валерик задумался. - Погоди. Кажется, есть выход. - Какой?! - Мы пригласим тебя экскурсантом. - Я не хочу экскурсантом! Я хочу воспитывать какуюнибудь собаку... Или пусть даже белую мышь! И хочу смеяться в "комнате смеха"! Валерик молчал. - Ага, молчишь! И по телефону звонить перестал. И в почтовый ящик ни- чего не бросаешь... - А что же ты сердишься? У тебя теперь свои дела, у меня - свои. Но я-то хотел, чтобы дела у нас с ним всегда были общие! Я почему-то вспомнил, как Снегурочка однажды по телефону назвала нашу учительницу моей "бывшей учительницей". "Может быть, и Валерик становится моим быв- шим лучшим другом?" - со страхом подумал я. Я не хотел этого. Я любил Валерика. И решил удрать из Страны Вечных Каникул! ДЕНЬ ОТКРЫТИЯ - ДЕНЬ ЗАКРЫТИЯ Всю ночь я репетировал свой предстоящий разговор со "Столом заказов". - Позвоню Снегурочке, - шептал я, с головой спрятавшись под одеяло, - и скажу ей: "Мне доставит огромнейшее, просто самое большое удовольствие в мире, если вы отпустите меня из Страны Вечных Каникул! И пусть никто в школе не требует у меня оправдательных справок... Пусть никто не спраши- вает, где я был эти полтора месяца!" "Интересно, когда начинается рабочий день в "Столе заказов"? - раз- мышлял я. - Наверно, как в продовольственных магазинах, в восемь утра!" Ровно в восемь я был у телефона. Набрал две двойки, но вместо голоса Снегурочки услышал злые короткие гудки: занято! Я еще минут пять подряд крутил диск, но "Стол заказов" не освобождался. Занят! С кем же это, ин- тересно узнать, Снегурочка разговаривает? Может быть, появился еще ка- кой-нибудь каникуляр? Вот было бы хорошо! Тогда бы моего побега никто и не заметил. "А вернее всего, - решил я, - просто угадали волшебным пу- тем, о чем я хочу попросить, и не хотят откликаться. Тогда я буду действовать сам, без помощи волшебной силы. А если она попытается мне мешать, я буду бороться!.." Окрыленный таким смелым замыслом, я побежал собираться в школу. До начала уроков оставалось всего минут двадцать... Но как быть с учебника- ми и тетрадями? Ведь моя мама заперла их в шкафу! - Зачем ты берешь портфель, Петр?! - строго спросила она. - Так приказал Дед-Мороз, - не задумываясь, соврал я. - Он придумал какую-то новую игру: "А что у тебя в портфеле?" Мне нужны учебники и тетради... - Ну, если это для игры, тогда хорошо, - сказала мама. Она взяла ключ и отперла шкаф. Никогда еще - ни раньше, ни потом - не укладывал я книги и тетради в портфель так бережно и с такой любовью, как в то далекое утро... - А почему ты так рано поднялся? - спросила мама. - Сегодня очень уплотненный день, - ответил я словами, которые часто слышал от папы. - Я хочу успеть и в музей, и в Планетарий, и в цирк, и даже, может быть, на выставку мод. - Молодец! - похвалила она. - Работяга! Портфель распух, но он не казался мне в то утро тяжелым: я нес его так же легко и радостно, как носил раньше подарки с елочных праздников. Идти в школу обычной дорогой я не решился: меня на перекрестке мог вновь окликнуть свистком милиционер, заколдованный Дедом-Морозом, и нап- равить в сторону от школы - к троллейбусной остановке. Но я знал, как добраться до школы проходными дворами. И смело отправился в путь! В утренних дворах было пусто. Только дворники сгребали снег в сугро- бы, словно все, соревнуясь друг с другом, лепили одни и те же белоснеж- ные остроконечные башенки. А ледяные дорожки посыпали песком и солью. "Зачем? - удивлялся я. - Ведь во дворах хозяйничают ребята, а они ни- когда не спотыкаются на ледяных дорожках, они так любят кататься по этим узким зеркальным островкам!" И вот, наконец, я дошел до последних ворот, сквозь которые уже была видна наша школа... и на которых было написано: "Проход запрещен". Неу- жели специально для меня закрыли ворота?! Где-то в углу двора одиноко приткнулась к стене автоматная будка, стекла которой заросли густым снежным мохом. "А не набрать ли мне сейчас две двойки? - подумал я. - И потребовать, чтобы распахнулись ворота! Нет, пожалуй, не стоит. Лучше сам перелезу!" Я чувствовал, что в это утро "Стол заказов" работает против меня. Лезть через ворога было очень трудно, потому что в руках у меня был портфель, туго набитый тетрадями и книжками. С одного валенка слетела галоша, и я понял, что это шутки Деда-Мороза. Вслед за галошей упал и валенок. "Если даже вниз полетит и второй, - со злостью думал я, - прибегу в школу в одних носках. И просижу так в классе все пять уроков. До самого открытия кружка юнукров!" Но тут сзади раздался грубый голос: - Русскому языку тебя, что ли, не учили? Читать не умеешь? Русскому языку меня учили, хотя по этому предмету я никогда не имел больше тройки. Обернувшись, я увидел усатого дворника в белом переднике. - Я опаздываю в школу... Пустите! - умоляюще проговорил я, сидя на металлической перекладине ворот. Но дворник, конечно, стал отвечать мне по шпаргалке Деда-Мороза. А может быть, это был сам Дед-Мороз, который оставил дома бороду и нацепил белый фартук. - Если свалишься, кто отвечать будет? - Если я свалюсь, так не к вам во двор... а на ту сторону. И ребята меня подберут. - Брось валять дурака! Отчаяние и решимость овладели мною. Я перебросил портфель через воро- та, чтобы он не мешал мне. И полез дальше вверх, цепко хватаясь за ме- таллические прутья, которые обжигали мои пальцы, вылезавшие наружу из дырявых перчаток. Дворник хотел схватить меня, но руки у него были коротки или, вернее сказать, просто я залез уже слишком высоко. Добравшись до вершины, я приветливо помахал дворнику озябшей ногой, с которой слетел валенок, и стал спускаться вниз по другую сторону ворот. Я уже был совсем близок к цели, но дворник протянул свои ручищи в брезентовых рукавицах сквозь ме- таллические прутья: он все еще надеялся помешать мне. Тогда я зажмурился и спрыгнул. Прыгал я с небольшой высоты и все же упал... Хотел вскочить, отряхнуться. Но кто-то склонился надо мной. "Неужели дворник перемахнул через ворота"? - подумал я. И в ту же минуту увидел над собой милиционе- ра. - Ушиблись, гражданин? - спросил он, почему-то обращаясь ко мне на "вы". - Нет! Я побегу в школу... - Ни в коем случае. Вы - пострадавший. Наверно, Дед-Мороз заколдовал все наше отделение милиции! - Вот нарушили порядок, полезли через ворота и пострадали. - Мне совсем не больно. - Не пререкайтесь! Сейчас приедет машина. И я вас отправлю. - Куда? В отделение? - Нет, на лечение, - не то в шутку, не то всерьез ответил он. И тут же раздалась пронзительная, всегда сжимающая сердце сирена "скорой помощи". К нам подкатила машина с красными крестами на боках. Из кабины выскочила санитарка. Поверх шапки у нее был белый платок, тоже с красным крестом. Она склонилась над моей озябшей ногой: - Бедный! Никак, обморозился!.. И ушибся? Она осторожно натянула мне на ногу валенок, который подал ей дворник сквозь металлические прутья с той стороны ворот. - Доставьте его в свое медицинское учреждение. Срочно! - сказал мили- ционер. Они с санитаркой положили меня на носилки с колесиками и вкатили эти носилки внутрь машины. Санитарка уже не села к шоферу в кабину, а устро- илась подле меня. Вообще я очень любил, когда меня носили на носилках, как пострадавше- го. Это бывало во время учебных воздушных тревог. Но ехать в настоящей карете "скорой помощи", в настоящее медицинское учреждение я не хотел. - Портфельчик ваш? - спросил на прощание милиционер. - Мой, - ответил я. Схватил портфель и прижал его к сердцу. Машина дала пронзительный сигнал, и мы помчались. - Тебе удобно? - спросила санитарка. Голос ее показался мне очень знакомым. Я поднял глаза и увидел... кондукторшу из моего персонального троллейбуса. Да, да, это была она! Только без сумки с билетами, а с белой косынкой и красным крестом на го- лове. - Вы-ы?.. - изумленно произнес я. - Узнал, родимый? - И кондукторша, и санитарка?.. - Что поделаешь: у нас в Стране Вечных Каникул было большое сокраще- ние штатов. Теперь совмещаем профессии. Сквозь маленькое окошко над головой я узнал затылок того самого води- теля, который всегда крутил огромную баранку в кабине моего персонально- го троллейбуса. И он, значит, тоже обслуживал "скорую помощь" по совмес- тительству. Тем же самым ласковым голосом, каким она предлагала мне прогуливаться по троллейбусу с места на место, санитарка сказала: - Может быть, неудобно лежать на спине? Можешь перевернуться на бок. Чувствуй себя как дома. - А куда вы меня... сейчас? - спросил я тихо. - В медицинское учреждение. Тебя там подлечат немного... Да вот и приехали! Дверь распахнулась, и я увидел, что мы прибыли в... Докмераб. - Но ведь это... - проговорил я. - Дом медицинских работников, - перебила санитарка. - Медицинское уч- реждение! Здесь тебе окажут необходимую помощь. Подбежал дядя Гоша. Они с санитаркой схватились за ручки носилок. И внесли меня в столицу Страны Вечных Каникул, словно какого-нибудь вос- точного владыку или повелителя. Как только мы миновали входную дверь, дядя Гоша спросил: - Ты хочешь, чтобы тебя теперь все время носили на руках... или, прости, на носилках? Если хочешь - пожалуйста! - Нет! Не хочу. Ни в коем случае! Я спрыгнул на пол. - Желание каникуляра для нас - закон, - провозгласил дядя Гоша. И санитарка с носилками тут же исчезла. - Наконец-то ты прибыл, - сказал дядя Гоша, хотя час был очень ран- ний. - Дед-Мороз уже здесь и с нетерпением ждет тебя. "Все ясно: узнал о моем неудавшемся побеге. И пусть знает. Я этого скрывать не буду!" С такими мыслями я переступил порог вестибюля. Дед-Мороз курил возле гардероба. - Видишь, нервничает! - шепотом объяснил дядя Гоша. - А ведь ему ку- рить пожарная охрана запрещает, он весь огнеопасный - усы, борода! Я еще никогда до той поры не видел курящих и нервничающих дедов-моро- зов. И поэтому изумленно остановился возле дверей. А волшебник выбросил папиросу в урну и, забыв о своей обычной степен- ной неторопливости, прямо-таки бегом направился ко мне, задрав полы рос- кошной красной шубы, расшитой золотом и серебром. - Ты здесь? Вот и прекрасно. Значит, можно начинать? "Идет к нам, де- ти, Новый год!" Этими словами он каждый день начинал представление, хотя на дворе уже была середина февраля. Я остановил Деда-Мороза: - Не хочу больше встречать Новый год в феврале! - Что? Что?! - изумился он. - А зачем этот портфель? Ты решил! Теперь носить призы и подарки в портфеле? Боюсь, они гам помнутся. Принеси луч- ше завтра авоську. - Завтра я сюда не приду... - Не придешь? - Выпишите меня, пожалуйста, из Страны Вечных Каникул! Я протянул Деду-Морозу пригласительный билет с постоянной пропиской. - Везде трудней прописаться, чем выписаться, - сказал Дед-Мороз. - А у нас, в Стране Вечных Каникул, наоборот: выписаться гораздо трудней. - Почему? - испугался я. - Почему трудно меня выписать? - А ты о нас подумал? Мы же все останемся без работы до следующих зимних каникул! - Почему? - Потому что придется закрыть Страну Вечных Каникул. Ты же у нас единственный каникуляр! Мы должны тебя беречь и лелеять! - А эти зайцы, лисы, медведи? - спросил я. - Развлекая тебя, все мы трудились. Значит, никто из нас не был кани- куляром. Ты понимаешь? - Да-а... - Вот и выходит, что страну-то придется закрыть за неимением населе- ния. И правда, в каждой стране ведь должно же быть хоть какое-нибудь насе- ление. Ну хотя бы состоящее из одного человека! Я понимал это. И все же решительно произнес: - И закрывайте ее! Кому она нужна? А ты, дедушка, вполне можешь уйти на пенсию. Как дядя Рома... И в дни зимних каникул работать... на об- щественных началах. Так многие пенсионеры делают. Я их теперь хорошо знаю. Подружился! - А как поступить со Снегурочкой? - Молодым везде у нас дорога! - воскликнул я. - О, это верно, - задумчиво произнес Дед-Мороз. - Может быть, пере- вести ее на другую работу? До следующих зимних каникул... Куда-нибудь на Крайний Север. Или в Антарктиду! - Зачем так далеко? - Чтоб не растаяла... до следующих зимних каникул. - Так вы меня отпускаете? - с надеждой спросил я. - Сейчас напиши заявление: "Прошу выписать..." и так далее, - делови- то сказал Дед-Мороз. - Я сбоку поставлю резолюцию. И пойдешь к Снегуроч- ке: она у нас ведает вопросами прописки и выписки. Я достал из портфеля новенькую тетрадку. Но мне жаль было вырывать из нее чистый лист. Тогда я вынул из середины розовую промокашку, написал на ней заявление чернильным карандашом и протянул Деду-Морозу. Он послю- нявил немного кончик моего карандаша и вывел в левом углу лиловую резо- люцию: "Из каникуляров отчислить. Страну Вечных Каникул закрыть! Дед-Мо- роз". - Отдай Снегурочке: она все оформит. - Дедушка, - тихо сказал я, - у меня к тебе есть еще одна очень большая просьба... - Ну, на прощание готов исполнить. О чем твоя просьба? - Я ведь почти целую учебную четверть пропустил. Не можешь ли ты все знания за это время как-нибудь мне в голову... вложить, что ли? Дед-Мороз обнял меня и накрыл своей бородой: - Этого ни один, даже самый могущественный и квалифицированный вол- шебник сделать не сможет! Знания - без учения и труда? Нет, этого, ми- лый, никто не сможет... Я видел, что ему не хотелось отказывать мне в последней просьбе. Не хотелось, чтоб наше прощание было грустным. И он погладил меня рукавицей по голове: - А вот сделать так, чтоб ребята в классе тебе помогли, это я могу... - Не надо, не беспокойся, - ответил я. Я был уверен, что Валерик поможет мне и так, без вмешательства вол- шебной силы. Я знал своего лучшего Друга... - Ну что ж! Как хочешь, - сказал Дед-Мороз. Он уже готов был уйти, но тут я вспомнил: - А оправдательная справка? Меня же не пустят в школу. Раньше, если я пропускал занятия, мне давала справку мама. Или выписывал доктор. - Снегурочка оформит, - сказал Дед-Мороз. Я пошел к Снегурочке. Вернее, она сама катила мне навстречу на сереб- ристых роликах. Я протянул ей промокашку с резолюцией Деда-Мороза. - А пригласительный билет? - спросила Снегурочка. Я протянул ей билет. Снегурочка положила его на одну ладошку, накрыла другой, потом потерла ладошку о ладошку и отдала мне. Но это уже был не билет, а справка о том, что я "в течение полутора месяцев проходил курс лечения в медицинском учреждении". Внизу стояла подпись: "Врач Елки- на-Иголкина". - Сегодня у нас день закрытия! - громко в рупор объявила Снегурочка. - Закрывается Страна Вечных Каникул, закрывается ее столица - Докмераб, закрывается "Стол заказов"! Когда я вышел на улицу, дощечек со словом "Ремонт" у входа уже не бы- ло. "На дне закрытия я сегодня уже побывал. Может быть, успею еще и на день открытия!" С этой мыслью я, "вылеченный" и "отремонтированный", помчался по тротуару, размахивая портфелем. И вскоре очутился на той самой дороге, по которой я мог бы идти заж- мурившись, если бы в моем городе по тротуарам не спешили пешеходы, по мостовой не мчались автомобили и троллейбусы и на каждом углу не подми- гивали бы своими разноцветными глазами светофоры. Сказки кончаются благополучно: одни свадьбой, другие пиром. И такими, к примеру, словами: "Я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало..." По случаю своего возвращения из Страны Вечных Каникул я тоже закатил пир, если не на весь мир, то по крайней мере на весь двор. Тут-то и пригодились мне все призы и подарки, от которых (о, чудо!) меня как-то сразу вновь перестало тошнить. Меда и пива не было, но были медовые пряники. И я там был, чай с пря- никами пил. По усам ничего не текло, потому что усов у меня тогда еще не было, но в рот попало. И немало!.. ЧЕРЕЗ МНОГО ЛЕТ... Вчера в нашей квартире раздались три торопливых, словно догоняющих друг друга звонка. Я побежал открывать дверь так стремительно, как бе- гал, услышав эти звонки, раньше, много-много лет назад... Соседка изум- ленно протерла глаза: ей показалось на миг, что она вместе со мной вер- нулась в те далекие годы. На пороге стоял Валерик... Он приехал в наш город на несколько дней. Валерик почта не изменился: был таким же маленьким и худеньким, как прежде, словно навсегда остался мальчишкой. Только на носу появились оч- ки, и от этого, как сказала мама, "лицо его стало еще интеллигентнее". Мама почему-то очень смущалась: то называла Валерика на "вы", то на "ты". А один раз даже назвала по имени-отчеству. Когда он закурил, она вскрикнула: "Ты куришь!" - как вскрикнула бы много лет назад, когда мы были школьниками... Мы с Валериком подошли к окну и выглянули во двор, где было все то же футбольное поле и та же крокетная площадка. Валерик неожиданно повернулся ко мне и голосом заклинателя произнес: - Смотри на меня внимательно: в оба, глаза! Слушай меня внимательно: в оба уха! И я вдруг вспомнил, как однажды, в последний день каникул, сказал Ва- лерику-гипнотизеру: "Ах, если бы эти каникулы никогда не кончались!" Валерик тогда вот так же, как вчера, пристально взглянул на меня и голосом заклинателя произнес: "Смотри на меня внимательно: в оба глаза! Слушай меня внимательно: в оба уха! Вообразим, что твое желание сбылось! Что тогда будет? Все начнется с Дома культуры медицинских работников, куда ты сегодня идешь на Елку!.." И он стал придумывать сказку - ведь я уже говорил вам, что он был со- чинителем и фантазером. А я... Я в тот день провалился в Страну Вечных Каникул... Как проваливаются в сон. Как иногда погружаются в мечту, мо- жет быть, вздорную, но неотвязную. Наверно, Валерик и правда был немножко гипнотизером: я поверил, что все, о чем он рассказывал мне, случилось на самом деле. Я так твердо в это поверил, что даже сумел сейчас, через много лет, пересказать вам эту историю от своего имени, кое-что, конечно, изменяя и добавляя на ходу. Рассказывая, я вновь переживал свое детство... И вновь удивлялся, по- чему Валерик был не подвластен волшебству. Хотя, в общем-то, ясно поче- му: сказка сама была подвластна ему, его выдумке и фантазии - ведь это он сочинил ее... Впрочем, не все в этой сказке выдумка. Нет, не все... Кружок юных укротителей у нас был. И Дом культуры медицинских работ- ников тоже был. И Елка там была. Это я точно помню. В. Макаров |