Геннадий ПРАШКЕВИЧ

                                АНГРАВ-VI

                           Человек не должен терпеть того, чего он боится.
                                                             Г.К.Честертон

                                    1

     Спускаясь по пандусу космобота, доставившего меня с "Цереры",  я  еще
издали увидел  под  прозрачным  козырьком  навеса  невысокого  человека  в
сандалиях и в непомерно  длинном  плаще.  Влажная  духота  заставила  меня
расстегнуть воротничок мундира, но человек в плаще  меньше  всего  обращал
внимания на духоту. Похоже, его больше заботил возможный ливень.
     Это Лин, решил я.
     В Управлении мне сказали:  нам  нужен  активный  и  знающий  человек,
Аллофс. Активный и знающий человек с непредвзятым мнением, не  склонный  к
внешнему проявлению чувств, постоянно и самостоятельно ищущий.  (Подтекст:
ты нам изрядно надоел на Земле). Отправишься на планету Несс,  есть  такая
морская планета, не самая удобная, зато лучшая из всех, что претендуют  на
роль будущей  Большой  Базы.  Для  выхода  в  Дальний  Космос  такая  база
необходима. В принципе вопрос решен. Но только в принципе. Там,  на  Несс,
есть сложности, потому летишь ты.  (Подтекст:  нам  хочется  отдохнуть  от
тебя, Аллофс). Голос и Воронка  -  вот  на  что  следует  обратить  особое
внимание. Прислушивайся к Лину, он главный разработчик  Большой  Базы,  он
родился и вырос на Несс. Времени у тебя в обрез, укладывайся к возвращению
"Цереры", иначе просидишь на Несс еще полгода. Лин обеспечит тебе  условия
для работы и связь с Землей. Связь, конечно, не  постоянную.  Пятиминутный
сеанс стоит всей твоей командировки.
     Я кивнул.
     Ответственность... Полномочия... Без Большой  Базы  на  Несс  мы  как
хромой с биноклем: видим далеко, допрыгать до цели не можем. Твоя виза  на
документах, Аллофс, чрезвычайно важна. Если ты убедишься, что выводы  Лина
и его сотрудников верны, мы получаем Большую Базу, а Несс входит в  кольцо
развитых миров. Будь внимателен.
     Я кивнул.
     А теперь я спускался по пандусу и Лин приветливо протягивал навстречу
маленькие руки. Его желтоватое лицо с резкими скулами казалось  выточенным
из кости, и все равно невероятно подвижным: улыбки сменяли друг друга, как
фазы луны. И он не скрывал любопытства:  инспектор  Управления  не  каждый
день появляется  в  заброшенных  уголках.  Серо-стальной  мундир,  высокие
башмаки на толстой подошве; пожалуй, на Несс я буду бросаться в глаза.
     Я оказался на две головы выше Лина.
     - Аллофс! Вы Отто Аллофс! -  Лин  произнес  мое  имя  чуть  ли  не  с
торжеством. Он даже оглянулся, хотя на площадке никого  не  было.  -  Несс
приветствует своего друга. Мы ведь друзья, Аллофс? - Я с трудом  уклонился
от его объятий. - Я уверен, что  мы  подружимся.  Обязательно  подружимся.
Большое дело сближает, Аллофс.
     - Инспектор Аллофс, - поправил я.
     - Вот именно, - моя поправка ничуть его не смутила. -  Вы  попали  на
Несс  не  в  худшее  время,  сезон  ливней  практически   закончился.   До
возвращения  "Цереры"  вы  увидите  Деяниру,  Южный   архипелаг,   Морской
водопад...
     - ...Воронку.
     Лин изумленно хмыкнул.
     - Разумеется. И Воронку. Воронку даже прежде всего,  -  сбить  его  с
толку было невозможно. - В некотором смысле, Аллофс, вы будете  решать  ее
судьбу. - Похоже, он не собирался обращаться ко мне по  форме.  -  Несс  -
провинция, не будем скрывать. Но любая провинция имеет  свои  особенности.
Клянусь, Несс - одна из тех, что заслуживает лучшего, Аллофс.
     - Инспектор Аллофс, - терпеливо поправил я, но Лин снова  не  обратил
внимания на поправку.

                                    2

     Пока машина разворачивалась на поле космопорта, способного  принимать
только боты, я успел рассмотреть мрачную громаду хребта  Ю,  отгородившего
долину от океана.  Мертвые  вершины  тонули  в  пелене  сплошных  облаков,
закрывших наглухо звезду Толиман, сестру  нашего  Солнца.  Пусть  далекую,
пусть очень даже далекую, но сестру.
     Серый,  томительный,  душный  день.  От  каждого  камня,  от   темной
стиалитовой полосы дороги, рассекающей каменистую долину, несло жаром.
     - Здесь всегда так?
     - Мы и это исправим!  -  Лин  торжествующе  улыбнулся.  -  Деянира  -
маленький город, мы сделаем ее столицей. Ведь так?
     - Возможно.
     -  Так.  Именно  так,  Аллофс.  Мне  можно  верить,  -   сообщил   он
доверительно. - Мы ведь не случайно пригласили именно вас...  -  Лин  явно
лукавил. Вряд ли  они  приглашали  кого-то  конкретно.  Просто  инспектора
Управления, так точнее. - Мы наслышаны о вас. Мы знаем, что вы работали на
спутниках Юпитера, кажется, на Европе.
     Что-то обо мне они и впрямь знали.
     - Мы все это изменим, Аллофс.
     - Инспектор Аллофс.
     - Вот именно, - Лин засмеялся. - Мы все здесь изменим. Несс - планета
будущего. Мы забудем о Воронке, мы забудем  о  Голосе.  Мы  построим  мир,
которым можно гордиться. Мы  станем  законным  звеном  целой  цепи  миров.
Правда?
     Обернувшись, он одарил меня целой серией ослепительных улыбок. Его  и
без  того  узкие  глаза  превратились  в  щелочки,  на  желтоватых   щеках
обозначились ямочки.
     - Впрочем, к делу, - он улыбался. - Каждый новый человек,  тем  более
официальный представитель Земли, вызывает на Несс вполне понятный интерес.
С вами многие хотели бы увидеться. Мы  составили  предварительный  список.
Суньте руку в карман кресла.
     Я сунул.
     Пластиковый листок. Они все еще пользуются магнитной печатью.  Каждая
буквочка, каждый знак - отдельно...  В  этом  было  что-то  старомодное  и
трогательное.
     - Встречи обязательны?  -  даже  на  первый  взгляд  список  выглядел
длинновато.
     - Вовсе  нет,  -  Лин  опять  улыбнулся.  -  Обязательны  встречи  со
специалистами. Остальные на ваше усмотрение.
     Я кивнул.
     Имена ни о чем мне не говорили, я вчитывался в краткий комментарий.
     В общем, понятно. Сотрудники гравислужб, расчетчики, строители, члены
Совета, служба приливов...
     Краем глаза я умудрялся следить за однообразным пейзажем.  Ни  одного
живого пятна; зажатая отрогами долина выглядела мертвой.  Впрочем,  она  и
была мертвой. Ледяные вершины...  Я  невольно  повел  плечом.  На  льды  я
насмотрелся на Европе...
     К черту Европу!
     Полицейское  управление,  геофизики,   служба   контрольных   постов,
психиатрический центр, транспортники...
     Даже обязательный список был не  краток.  Интересно,  где  Лин  будет
собирать этих людей? Несс  -  планета  морская,  колонисты  разбросаны  по
мелким архипелагам. Уединенные  высокие  острова,  облизанные  чудовищными
приливами, порождаемыми  тремя  лунами  Несс.  Кое-где  рощицы  каламитов.
Понятно, на Несс своя таксономия, каламиты - жаргон, бытовое  обозначение.
Так их прозвали по некоторому сходству с растениями,  покрывавшими  земную
сушу много миллионов лет назад. Дело не  в  названии.  Каламиты  -  жизнь.
Пусть примитивная, но жизнь, а Положение  о  Космосе  не  позволяет  людям
вторгаться в неземную жизнь  активно.  Вот  почему  Деянира,  единственный
город планеты, упрятана в мертвой долине. Каламиты  не  могут  перебраться
через хребет Ю, а летающим рыбам его тоже не одолеть.
     - Половина списка не прокомментирована.
     - Правильно, - Лин, обернувшись,  одарил  меня  за  сообразительность
одной из лучших своих улыбок. - Мы не  могли  отказать  им  в  возможности
встретиться с вами, но решаете вы, Аллофс.
     - Лейстер, Мумин и Хан...
     - Артисты цирка, - улыбнулся Лин.
     - Простите, они имеют какое-нибудь отношение к Воронке?
     - Вряд ли. Но они могли слышать Голос.
     - Доктор Алемао...
     - Экзобиолог, - Лин обернулся. - Интересуется  всеми  формами  жизни,
даже такими редкими и экзотичными, как инспектор Управления.
     Я не поддержал тон, взятый Лином.
     - Какое отношение доктор Алемао имеет к Большой Базе?
     - Думаю, никакого, - Лин был в восторге. - Но поговорить с  человеком
всегда полезно. Сами увидите.
     - Оставим артистов и доктора Алемао в резерве,  -  пробормотал  я.  -
Переизбыток встреч - потеря времени.
     - Это так, -  Лин  лучезарно  улыбнулся.  Он  даже  поощрительно  мне
кивнул.
     - Зоран Вулич, художник... - я уже не скрывал удивления.
     - Что вы хотите? "Цирцея" приходит  два  раза  в  год.  Мы  живем  на
отшибе. Каждому хочется  увидеть  человека  с  Земли.  Почему  бы  вам  не
познакомиться с работами Вулича?
     - Они имеют отношение к Воронке?
     - Если говорить серьезно, - Лин улыбнулся, - у нас нет ничего, что не
имело бы к ней отношения.
     - Бетт Юрген, профессия не указана...
     - Бетт Юрген... - Лин ответил с крошечной заминкой. Совсем крошечная,
но заминка была. - Синоптик... - Он опять замялся. - Сейчас, кажется,  без
работы... Это следует уточнить... Подруга  художника  Оргелла,  слышали  о
таком?
     Он вздохнул чуть ли не с облегчением:
     - Нет? Немудрено. Несс далеко от Земли. Что вы там о нас знаете?
     Похоже, он ждал ответа. Я не ответил.
     - Скорее всего, Бетт будет просить о помощи.  Она  рвется  на  Землю.
Некоторые формальности мешают этому.
     - Но при чем здесь я? - вопрос прозвучал суше, чем  следовало,  но  я
был раздражен. - Разве такие вопросы решает не Совет?
     - Конечно, Совет, Отти.
     - Тогда избавьте меня от этого.
     - Ваше право, - Лин восхищенно улыбнулся. И восхищенно  вскинул  руки
над головой: - Деянира!

                                    3

     Столица Несс ничем не поражала воображения.
     Типичный колониальный стиль: невысокие просторные  здания,  иногда  с
колоннадой, громоздкие башни непонятного назначения, бульвары,  украшенные
посадками каламитов - безлистных, голых, в шрамах от отпавших черенков,  в
клубах воздушных корней. Я с уважением вспомнил Положение о Космосе.  Если
этот  документ  позволяет  оберегать  даже  столь  непритязательные  виды,
значит, сами мы чего-то стоим.
     - Приехали, Отти, - Лин сиял. - Я просил не встречать нас. Инспектору
Управления не нужна помпа, правда? - он весело прищурился.  -  Прошу  вас,
Отти. У нас не тот уют, что на Земле, но с этим придется мириться.
     Насчет уюта он скромничал.
     Трехкомнатный номер отеля  почти  всеми  окнами  выходил  на  далекую
громаду хребта Ю, придавленную  облаками.  Спальня,  гостиная,  кабинет  с
селекторами внутренней и  планетной  связи,  на  специальной  полке  листы
планетографических карт, даже книги, среди которых  я  сразу  отметил  три
редкостных томика Ж.Лоти в ярких желтых переплетах - "Введение  в  природу
Несс", кажется, с дополнениями.
     - Тебе нравится, Отти?
     Я сухо кивнул. Мне  нравилось.  Но  это  вовсе  не  значило,  что  мы
непременно должны переходить на ты. Мне хотелось остаться одному -  ионный
душ, чашка кофе...
     - Вот, Отти, то, что мы оставим потомкам.
     Пожалуй,  впервые  его  торжественность  оказалась  более  или  менее
уместной. Всю заднюю стену кабинета занимал вид будущего космопорта.
     Большая База...
     Летное поле выглядело приподнятым над долиной, даже хребет Ю  как  бы
потерял значительность.
     - Мне показалось, хребет тут выше.
     - И ты не ошибся, Отти, - поздравил меня Лин. - Мы перекроем  Воронку
стиалитовым куполом, а сверху набросим грунтовую подушку,  метров  триста,
не тоньше. На это и уйдет часть хребта. Неплохо придумано? - Лин  сиял.  -
Это не просто космопорт, Отти.  Это  наше  будущее.  Нельзя  топтаться  на
месте, это всегда ведет к деградации.
     Он странно взглянул на меня:
     - Об этом следует думать и землянам.
     Вид будущего космопорта привел Лина в какое-то необычное состояние. Я
молчал, ожидая: он сам вынырнет из эйфории, или ему придется помочь?
     Он вынырнул сам.
     - Связь с  Землей  контролируется  диспетчером,  но  для  вас,  Отти,
выделен специальный канал. Не думайте о расходах. Вы работаете  не  только
на Несс, вы работаете на все человечество.
     Будто подтверждая сказанное Лином, экран внутренней  связи  вспыхнул.
Мы одновременно повернулись к экрану, но никого на нем  не  увидели.  Если
кто-то и смотрел на нас, он делал это, не входя в поле зрения. Я удивленно
перевел взгляд на Лина.
     - О вашем появлении знают, Отти... Кажется, вы уже популярны.
     - Если бы! - женский  голос  прозвучал  резко.  Говорящая  так  и  не
появилась на экране; поразительная бестактность. - Дело не в популярности.
Я сама решилась на это.
     Лин улыбнулся, но голос его посуровел:
     - Почему вы не обратились в Совет?
     Он явно знал, с кем разговаривает. Женский голос ответил чуть  ли  не
презрительно:
     - Я обращалась. Лин, вы знаете это. Я знаю все,  что  вы  можете  мне
ответить. Будет  жаль,  если  инспектор  не  услышит  другую  сторону.  Вы
слышите, инспектор? На Несс есть люди, не разделяющие взглядов  Совета.  И
таких людей больше, чем думает Лин. Спросите его, инспектор, почему выслан
на Землю художник Оргелл? Да  еще  в  сопровождении  полицейского...  Если
ответ вас удивит, не поленитесь найти меня. Мое имя Бетт Юрген.
     Экран погас.
     Лин, улыбаясь, развел руками.
     - На земле такое выглядит верхом бестактности, верно, Отти?
     - Аллофс, - поправил я.
     -  Вот  именно!  -  Лин  был  неподражаем.  -  А  мы   называет   это
провинциализмом. Выход один: Большая База,  включение  в  кольцо  развитых
миров. Ничто  не  действует  на  мораль  так  вдохновляюще,  как  ощущение
подлинной общности. Впрочем, ощущение изоляции действует тоже. У человека,
оторванного от себе подобных, меняется  мировоззрение,  привычки,  у  него
меняются даже голос и походка. Мы - колонисты. Мы оторваны от землян.
     - Кто этот Оргелл? - спросил я. - Художник? Я  правильно  понял  Бетт
Юрген: он выслан?
     - Совершенно правильно, Отти,  -  Лин  шумно  радовался  логике  моих
умозаключений. - Этот человек выслан на Землю.
     - В сопровождении полицейского?
     - В сопровождении полицейского.
     - Но почему?
     Лин помедлил. Впервые он отвечал без улыбки.
     - Этот Оргелл... Он ходил к Воронке.
     - За это высылают?
     Несколько мгновений Лин молчал, потом  опять  улыбнулся.  Его  улыбка
ширилась, глаза совсем сузились, на желтоватых щеках проступили  ямочки  -
не человек, а пересахаренный пудинг. Я был уверен, он отделается очередной
шуткой, но Лин, не убирая улыбки, ответил:
     - Да, Отти, высылают... Тех, кто остался в живых.

                                    4

     Я поужинал прямо в номере, решив не спускаться в ресторан, где  новый
человек не мог не вызвать назойливого интереса. Когда  на  столе  появился
кофе (автоматика работала на редкость быстро и  эффективно),  я  догадался
включить канал С. И не ошибся. Новости Несс касались и моей персоны.
     ПОСЛЕДНЕЕ  СООБЩЕНИЕ  СОВЕТА.  БОЛЬШАЯ  БАЗА  -  ПРОБЛЕМ  НЕТ?   ДЕЛО
ИНСПЕКТОРА АЛЛОФСА - ПОСТАВИТЬ ПОСЛЕДНЮЮ ТОЧКУ?
     Я так не думал.
     ВЕЕРНЫЕ ЛИВНИ НАД ЮЖНЫМ АРХИПЕЛАГОМ. СМОЖЕТ ЛИ ДЕЯНИРА КОМПЕНСИРОВАТЬ
УБЫТКИ? ОЗНАЧАЕТ ЛИ ПОЯВЛЕНИЕ НА НЕСС ИНСПЕКТОРА УПРАВЛЕНИЯ ПОМОЩЬ ЗЕМЛИ?
     Я так не думал.
     ЕСЛИ НЕСС ОПЛАЧИВАЕТ  ВОЯЖ  ИНСПЕКТОРА  АЛЛОФСА,  ПОЧЕМУ  БЫ  ЕМУ  НЕ
СМЕНИТЬ БАШМАКИ?
     Я усмехнулся. Намек был достаточно прозрачен.  Каждая  служба  плодит
свои мифы. Где бы ни находился инспектор Управления, ступать он должен  по
Земле. Многие  и  впрямь  считают,  что  толстая  подошва  наших  башмаков
действительно прослоена щепотью земного грунта.
     СЧИТАЕТ ЛИ ИНСПЕКТОР АЛЛОФС, ЧТО НЕСС ДОСТОЙНА ВОЙТИ В ЦЕПЬ  РАЗВИТЫХ
МИРОВ?
     Почему бы и нет?
     Я отключил связь, принял  душ  и  подошел  к  окну,  чтобы  задернуть
портьеру.
     Смеркалось.
     С удивлением я обнаружил, что окно распахнуто и я уже несколько часов
обхожусь без кондиционера. Кажется, колонистам есть смысл бороться за свою
морскую планету...
     Где-то далеко, возможно, на подошве хребта Ю, медленно ходил  длинный
и узкий луч прожектора. Время от времени он вставал вертикально,  и  тогда
свет, отраженный от облаков, сгущался в волшебный туманный шар. Ни одна из
трех лун Несс пока не  пробилась  сквозь  облачный  покров,  зато  влажная
духота дня сменилась удивительной прохладой.
     Да, над Европой не было облаков. Только чудовищная  сфера  Юпитера  и
оранжевый глаз Большого пятна... С каким отчаянием смотрел на меня Бент С.
в переходе станции. Гляциолог, которому грозила высылка с Европы...  Никто
этого не хотел, сам Бент С. особенно. Давняя теория: теплопроводность льда
невысока, под его массами может консервироваться тепло  еще  не  полностью
остывших недр Европы, а значит, есть смысл поискать простейшую жизнь  там,
где льды находятся в жидкой фазе, - эта теория весьма занимала и Бента  С.
И воду он там нашел. Не жизнь, но воду. Правда, и  ему,  и  его  напарнику
находка обошлась дорого.
     Почему я это вспомнил?
     Я всматривался в ночную мглу. Там плясало уже несколько  прожекторных
лучей. Что они ищут? "Спросите, почему выслан на землю художник Оргелл..."
Я спросил. Лин ничего не скрывал: Оргелл ходил к Воронке. За это высылают?
"Тех, кто остался в живых."
     Ну да, усмехнулся я. Мертвеца никуда не вышлешь. Жаль, что Управление
бросает инспекторов на задание, не информируя их о деле  подробно.  Только
общие очертания, все остальное зависит от тебя. Если определить цель,  это
может влиять на твои решения.
     С каким отчаянием смотрел на меня Бент С. Его напарник - Уве Хорст  -
погиб. Если честно, им обоим не повезло: Уве Хорст потерял жизнь, Бент  С.
может потерять будущее. Но Бент С. хотя бы жив, а Уве Хорст уже ни на  что
не может рассчитывать. Он погиб. Он ушел  навсегда.  Его  уже  никогда  не
будет.
     Никогда...
     Что значит никогда?
     Я невольно повел  плечом.  Я  не  любил  вспоминать  случившегося  на
Европе. Никогда и есть никогда. Если ты погиб, тебя уже никогда не будет.
     - Что значит - погиб?
     Странный вопрос...
     Тебя растерло ледяной лавиной или размазало  порывом  по  базальтовой
стене, ты сгорел в смердящем  костре  разбившейся  реактивной  машины  или
вывалился из лопнувшего скафандра  в  пространство.  У  тебя  остановилось
дыхание, раскрошились ребра, ты истек кровью. Вот ты и  погиб,  вот  ты  и
ушел, чтобы никогда и никуда не вернуться.
     Я отчетливо увидел  отвесные  стены  ледяных  ущелий  Европы.  Тысячи
радуг, слепящих  цветных  зайчиков  -  оптику  приходилось  затемнять.  Ни
хребтов, ни метеоритных кратеров, ни  даже  просто  всхолмлений  -  Европа
отшлифована  как  биллиардный  шар,  только  трещины  бесчисленных  ущелий
оживляют ее.  Великолепная  школа  для  исследователя.  В  подобной  школе
постигаешь все. Кроме бессмертия.
     - Что значит - бессмертие? Бессмертию можно научиться?
     Если бы...
     Я снова повел плечом, отгоняя воспоминания.
     Бессмертия не существует. Несуществующему нельзя научиться.  Бент  С.
узнал об этом, потеряв напарника. Он, кажется, считал его близким  другом.
Может быть, было бы лучше, считай он Уве Хорста врагом.
     Что значит врагом?
     Я вздохнул.
     Где-то над хребтом размыло ветром облачный  покров,  я  увидел  кусок
черного неба, высеребренного звездами. Не так уж, в принципе, я  далек  от
Солнца. Созвездия, висящие над Несс, ничуть не изменили  своих  очертаний,
только зигзаг Кассиопеи удлинился, опять же за счет Солнца.
     С каким отчаянием смотрел на меня Бент С. Он знал, что  выручить  его
могу только я. Он меня ненавидел: я интуитивно догадывался о том, о чем не
догадывались другие. Он надеялся  только  на  меня:  кто  другой  мог  ему
помочь? Не Уве же Хорст. Он, Уве Хорст, давно  был  мертв.  И  подозреваю,
даже останься он жив, Бент С. не побежал бы к нему за помощью.
     Уве Хорст провалился в  озеро  чистейшей  переохлажденной  воды.  Они
нашли воду, но они ее не  увидели,  а  тележка  Хансена  стояла  метрах  в
тридцати от них. Инструкция запрещает обгонять  тележку  Хансена  даже  на
шаг, но Бент С. и Уве Хорст привыкли к ледяному царству; работая на Европе
второй год,  они  разуверились  в  существовании  чистой  воды.  Они  шли,
переговариваясь, по дну невероятно глубокого ущелья, точнее,  по  трещине,
разбившей ледник. Если бы они катили перед собой тележку  Хансена,  стоило
ее колесу коснуться воды, как все озеро моментально превратилось бы в лед,
по которому они и продолжили бы  свое  путешествие.  Но  вода  была  столь
прозрачна, а глаза гляциологов так утомлены  ледяными  радугами,  что  Уве
Хорст мгновенно провалился в чудовищную ловушку. Похоже, он не достиг дна.
Скорость кристаллизации оказалась  слишком  высокой.  Но  меня  на  Европе
интересовали другие  вопросы:  Хорста  раздавило  сразу?  Хорст  мог  жить
какое-то время, пока был цел скафандр? Хорст  мог  успеть  сказать  что-то
Бенту  С.?  Ведь  связь  не  была  отключена,  они  могли  какое-то  время
переговариваться... Что мог сказать Уве Хорст своему товарищу?
     Только  слепцы  отрицают  волю  случая.  Единственная   известная   в
исследованном секторе Космоса саванна Лакки - собственно  говоря,  единый,
распространившийся на всю планету растительный организм - была сожжена при
посадке  "Кассада".  Кто  мог  предположить,  что   водянистые   на   вид,
волнующиеся стебли уагуа вспыхивают и сгорают с фантастической  скоростью?
Теоретически допускалось существование переохлажденных озер на Европе,  но
кто мог предполагать, что однажды два опытных гляциолога оставят за спиной
тележку Хансена и, не торопясь, пройдутся  по  ущелью,  как  по  школьному
катку?
     Бент С. остался жив. Конечно, ему пришлось начинать жизнь заново.  Он
был списан на Землю, и списан навсегда.
     Что значит навсегда? Разве бывает как-то иначе?
     А черт его знает. Так устроено природой. Все  разрушается.  Рано  или
поздно все разрушается. Может быть, мы и найдем секрет бессмертия,  только
он не поможет ни саванне Лакки, ни  Уве  Хорсту.  Существует  определенный
биологический механизм, он работает, и он не может однажды не дать сбоя.
     Прожектора  вдали  наконец  успокоились.  Только   один   луч   встал
вертикально и сиял, как маяк.
     Надо лечь, подумал  я.  Надо  выспаться,  привести  себя  в  порядок.
Бессмысленно торчать у окна, задавая себе дурацкие вопросы.
     Вопросы...
     Ледяной холодок тронул мне спину.
     Это я их задавал? Я что,  не  знаю,  как  погибает  человек?  Я  что,
всерьез расспрашиваю себя о бессмертии?
     А кто же еще?
     Подожди, сказал я себе. Не нервничай. Успокойся. Конечно, ты  знаешь,
что бессмертия не существует, и тебе не надо рассказывать, что такое взрыв
и как человека размазывает по базальтовой стене, - но ведь  ты  спрашивал!
Это твои вопросы! "Что значит никогда?.. Что значит  погиб?..  Что  значит
бессмертие? Бессмертию можно научиться?.. Что значит враги?..  Что  значит
навсегда? Разве бывает как-то иначе?.." И что-то еще столь же абстрактное.
Это же ты спрашивал!
     Нет, понял  я,  тревожно  прислушиваясь  к  самому  себе.  Это  не  я
спрашивал. Эти вопросы приходили извне. Их не я задавал. Скорее  всего,  я
подвергся атаке Голоса.
     "На Несс есть сложности, -  сказали  мне  в  Управлении.  -  Голос  и
Воронка - вот на что следует обратить особое внимание..."
     В некотором смысле мне повезло: можно прожить на Несс пятьдесят  лет,
и это не означает, что ты услышишь Голос. Но однажды  это  произойдет.  Ты
живешь, как все, ты занят обыденными делами, ты всего лишь один из многих,
но однажды вдруг ты задумываешься. Тебя ни  с  того  ни  с  сего  начинают
занимать вопросы смерти и бессмертия, вечности и конца, и от вопросов этих
не отмахнуться. Это они владеют тобой, а не ты ими.
     Так это и есть Голос?
     Я включил свет и внимательно взглянул на себя в  зеркало.  Ничего  во
мне не изменилось,  да  и  не  могло  измениться.  Голос  прозвучал,  внес
смятение в душу и исчез, чтобы,  наверное,  скоро  вновь  вернуться...  Но
чего, собственно, он хотел? Я ведь не отвечал всерьез. Да и  как  ответить
всерьез на вопрос: можно ли научиться бессмертию?
     Почему Голос исчез так быстро? Я сам его спугнул? Так бывает?  Или  я
ему показался неинтересным?
     Я, наконец, лег.
     Сон не шел.
     Я прислушивался к шорохам (кажется, накрапывал дождь),  прислушивался
к самому себе (в душе тоже дождило). Эта Бетт Юрген сразу  потребовала  от
меня многого. "На Несс есть люди, не разделяющие взглядов  Совета..."  Что
она имела в виду? Будущую Большую Базу? Но кому может быть  не  по  сердцу
самый эффективный путь развития? "Если ответ вас удивит..."
     Если честно, пока меня удивили вопросы.

                                    5

     Завтракать я спустился в ресторан.
     Как ни странно, он был пуст.
     Длинный уютный зал оканчивался высокой  аркой.  Барельефы  на  стенах
посвящались открытию и заселению планеты Несс:  первые  корабли  (я  таких
никогда не видел), портреты героев, имена которых мне ничего не  говорили.
На фоне звезд и туманностей проступал силуэт громадного кентавра.  Реализм
изображений несколько  смягчался  странным  цветом:  его  невозможно  было
определить, мне даже показалось, что он медленно, но постоянно меняется.
     Под  аркой,  замыкающей  зал,  на  специальном  возвышении   тихонько
поворачивался большой глобус, умело освещенный изнутри. Он был непривычной
формы - весь в плоских  гранях.  Таких  планетных  форм,  естественно,  не
бывает; тем не менее,  это  была  планета  Несс,  выполненная  в  проекции
Фуллера. Именно такая проекция  позволяет  выдерживать  истинный  масштаб.
Разглядывая глобус, я впервые по-настоящему понял, как  необычна  планета,
как много на этой Несс чистой воды. Язычки и рассеянные точки  архипелагов
и одиночных островов тонули во всеобщей голубизне. Благодаря  барельефу  я
уже знал, как это  все  может  выглядеть  на  самом  деле:  обломки  суши,
изгрызенные чудовищными приливами, покрыты кое-где  шапками  каламитов.  Я
невольно посочувствовал сотрудникам соответствующих служб:  как  при  трех
лунах Несс они умудряются строить точные приливные таблицы?
     Не торопясь, я попробовал нечто вроде спагетти.
     Бледные мягкие нити таяли на языке. Похоже на свежий  сыр.  Интересно
бы узнать, чем меня кормят, но с автоматикой  не  очень-то  поговоришь.  Я
обрадовался, увидев посетителя.
     Он был очень уверен в себе. Усат, коротко пострижен, спортивен. Глаза
голубые, как поверхность глобуса, несколько скучающие. Он мог  сесть,  где
угодно, но выбрал мой столик.
     - Позволите?
     Судя по тону, отказывать ему было нельзя.
     Я кивнул.
     С какой стати отказывать? На блюде  передо  мной  как  раз  появилось
нечто белое, пухлое.
     - Это омлет?
     - Рыбы у нас летают, но яиц не кладут, - усмехнулся мой визави. - Это
и не водоросли.  И  не  коренья,  как  тоже  можно  подумать.  Всего  лишь
рыба-сон. Пробуйте, пробуйте, не бойтесь. Мое имя Рикард...  Нравится?  Ну
вот... Зато выглядит рыба-сон ужасно. Плоская, как  пустой  мешок,  вся  в
складках,  вся  какая-то  мятая,  неопрятная,  а   в   глазах   прямо-таки
человеческая тоска. Правда, об уме умолчу, с этой стороны рыба-сон  унылое
существо. Зато очень и очень не советую хватать ее голыми руками. На  Несс
это всем известно, но вы может не знать. Вы ведь инспектор Аллофс? Вас тут
здорово ждали. - Он запил рыбу-сон каким-то белым непрозрачным напитком. -
У каждого свое, но вас здорово ждали.
     - Что-то я никого не вижу, - пробормотал я. - Такое впечатление,  что
Деянира пуста.
     - Верное замечание. Деянира почти пуста. Все,  кто  мог,  улетели  на
Южный архипелаг. Веерные ливни всегда приносят много бед.
     - Вкусно, - оценил я рыбу-сон и взглянул на Рикарда.  Он  мне  чем-то
нравился. Может, независимостью. Даже куртка на нем  была  расстегнута  до
пояса и, кстати, слабо фосфоресцировала. Наверное, в ночи она  пылает  как
костер, подумал я. И спросил: - Ваша куртка, она из водорослей?
     - На этот раз угадали, - Рикард снисходительно кивнул.  -  Океан  наш
кормилец. Он же и одевает нас. Достаточно взглянуть на этот барельеф  -  и
вы увидите, что все на Несс связано с океаном.
     - Кто это сделал?
     - Что именно?
     - Барельеф.
     - А-а-а, барельеф... Вулич. Зоран Вулич, художник. Он  знает  в  этом
толк. Он побывал чуть ли не на всех островах.
     - Вы, наверное, тоже?
     - С чего вы взяли? - удивился Рикард.  -  Я  видел  Морской  водопад,
видел Воронку, мне этого достаточно. Какая  разница,  -  покосился  он  на
меня, - смотреть на закат с вершины  одинокого  острова,  отодвигая  рукой
ветку каламита, или смотреть на него из  окна?  К  тому  же,  на  островах
душно, - добавил он неодобрительно.
     - Никакой разницы? - усмехнулся я.
     - Никакой. - Рикард был тверд. Он мне все больше нравился.  -  Уверяю
вас. Острова похожи друг на друга как близнецы, а океан везде одинаков.
     - Везде?
     - Абсолютно  везде.  К  счастью,  мои  занятия  не  требуют  активных
перемещений в пространстве.
     - Что-нибудь связанное с...
     - Не угадаете, - он опять снисходительно усмехнулся. - Я палеонтолог.
     -  Но  ведь  окаменелости  не  сосредоточены  только  в  окрестностях
Деяниры.
     - Конечно. Южный архипелаг тут даст  сто  очков  вперед.  Там  мощные
толщи осадочных пород, а под Деянирой почти все метаморфизовано.  Впрочем,
любая жизнь  смертна,  там  или  здесь  какой-то  след  от  нее  остается.
Палеонтолог никогда не останется без работы.
     - Кто же ищет для вас окаменелости?
     - Землекоп, - ответил Рикард с завидным спокойствием.
     - Это человек?
     - Нет. Специализированный робот. Это я его так назвал - Землекоп.  Он
беспредельно трудолюбив, он  может  лазить  по  самым  крутым  обнажениям.
Образцы, найденные им,  я  получаю  с  каким-нибудь  попутным  судном  или
вертолетом. У Землекопа редкостная программа, я  убил  на  нее  три  года.
Кроме того, в любой момент я могу связаться с Землекопом  напрямую,  ничто
не может помешать нашему общению. Единственное, чего он боится  -  веерных
ливней. К сожалению, они только что прошлись по Южному архипелагу.
     - Что они из себя представляют?
     - Ураганы, идущие цепочкой - один за другим. Так они  и  накатываются
на архипелаг, с периодичностью в  семь,  в  восемь,  иногда  в  пятнадцать
часов. Только что остров был бур от каламитов, но вот поднялась волна -  и
остров лыс, как в первый день рождения.
     - Как же восстанавливаются каламиты?
     - Их спорами забиты все течения.
     - Я чувствую, что ваш Землекоп - редкостное создание.
     - Он и стоил мне немало, - Рикард самоуверенно улыбнулся.
     - Таких делают на Несс?
     - Да. Но это штучное, очень дорогое производство.
     - Почему убытки, нанесенные островам, компенсирует Деянира?
     - А кто это должен делать? - Рикард даже отложил двузубую вилочку.  -
Земля далеко.
     - Наверное, ждете не дождетесь Большой Базы? -  я  спросил  об  этом,
вспомнив слова Бетт Юрген о людях, не разделяющих мнение Совета.
     - Еще бы! - Рикард выпятил подбородок. - Большая База  -  это  шаг  в
будущее, это новая ступень. Пока же мы топчемся на месте. Дай Бог успевать
латать  то,  что  рвется.  А  что-нибудь  у  нас  постоянно  рвется.   Или
разрушается. Нам не хватает сил и людей. Чтобы отправить самые  интересные
образцы на землю, я вынужден выкладывать все свое  состояние.  Дальше  так
жить нельзя.
     - А есть такие, кому не по душе идея Большой Базы?
     - Конечно, - он взглянул на меня не без иронии. - Почему им не  быть?
Это даже хорошо, что они есть: можно принимать более взвешенные решения.
     - Чем же они мотивируют свое неприятие?
     Рикард насторожился.
     - Как это чем?
     - Вот я и спрашиваю...
     - Воронкой, понятно. Проблема как на  ладони:  есть  феномен.  Скажем
так, достаточно опасный феномен. С ним связаны некоторые другие,  тоже  не
поддающиеся толкованиям. Но ведь на феномен можно смотреть не  только  как
на источник опасности, можно еще рассматривать  его  и  как  чудо.  "Чудо!
Чудо!.." - передразнил он чей-то, видимо, весьма популярный голос. - Здесь
важно вовремя понять, если  ли  для  всех  нас  какая-то  разница  в  том,
крутится Воронка под стиалитовым колпаком в вечных  сумерках  или  так  же
вечно она крутится под лучами сумрачного солнца Толиман? Я лично за проект
Лина. Я хочу жить не ради чуда, а ради человечества. Для любителей чуда, в
конце концов, можно построить действующую модель в натуральную величину...
- Рикард удрученно хмыкнул.  -  Правда,  это  уже  не  будет  чудом.  -  И
выругался: - Угораздило Воронку оказаться в том единственном  уголке,  где
на Несс возможно строительство космопорта! Но я  не  думаю,  чтобы  кто-то
всерьез попытался оставить нас  без  Большой  Базы.  Чудеса  чудесами,  но
каждый знает, что истинных чудес только два...
     - Вселенная и Человек, - улыбнулся я. Этот Рикард мне нравился. -  Вы
неплохо знаете старых философов.
     Рикард самодовольно усмехнулся:
     - Вы низко меня  оцениваете.  Старых  философов  я  знаю  лучше,  чем
молодой инспектор Управления. И о чуде я заговорил лишь по одной  причине:
если поставить человека в определенные обстоятельства, он сам способен  на
любое чудо.
     - Пожалуй...
     Рикард с любопытством уставился на меня. Глаза у него блестели.
     - Лин должен вас бояться. В принципе, инспекторов  Управления  должны
бояться все, но Лин - особенно.
     - Почему?
     - Вы молоды. Вы думаете о  будущем,  в  том  числе  и  о  собственном
будущем, а значит, будете рыть землю всеми копытами. Вы  тут  у  нас  весь
огород перепашете, я прямо чувствую это.  Только  не  забудьте,  инспектор
Аллофс, у наших проблем несколько сторон, тут нельзя действовать с налету.
Не стану утверждать, что вам будут лгать, тем более  лгать  преднамеренно,
но ведь существует ложь такая тонкая, что и тени ни на кого и  никогда  не
бросит... Вы поняли меня?
     - Нет.
     Он разочарованно уткнулся в свое блюдо.
     - Жаль.
     Мне  тоже  было  жаль.  Я  так  и  сказал  ему.  Мое  дело  проверить
документацию,  взглянуть  на  проблему  со  стороны,   еще   раз   оценить
преимущества предлагаемого проекта.
     - Вряд ли вы остановитесь на этом, -  недоверчиво,  даже  высокомерно
ответил Рикард. - Это не только Лин, это даже я чувствую.
     - Инспектор обязан контролировать выполнение Положения о Космосе.
     - Да я знаю, знаю! - отмахнулся Рикард. - Поговорим о другом.
     - О Воронке, - предложил я. - О Голосе.
     Рикард опять уставился на меня с любопытством:
     - А вы созрели?
     - Почему для этого надо созреть? Существуют какие-нибудь запреты?
     - О, нет. У нас нет никаких  запретов.  В  этом  отношении  мы  почти
святые. Но чтобы говорить вслух  о  Воронке  или  о  том  же  Голосе  надо
набраться определенного  мужества.  Не  говорят  же  у  вас  на  Земле,  в
гостиной, ни с того ни с  сего  о  какой-нибудь  запущенной  и  неприятной
болезни.
     - А вы ее запустили?
     - Не знаю, - вздохнул Рикард. По его глазам я видел, он действительно
не знает.
     Некоторое время мы ели молча.
     - Вы знаете Оргелла? - спросил я.
     - Оргелл? Художник?.. Знал. Не  как  человека,  как  художника.  Одно
время он подписывался под своими работами - Уве Хорст.
     Я вздрогнул.
     - Как вы сказали?
     - Уве Хорст, - повторил Рикард. - Думаю, не самый удачный  псевдоним,
Оргелл это и сам понял. А почему вы переспрашиваете?
     - Я знал человека с таким именем. Не здесь, не на Несс.
     - Ну, это не Оргелл. Шаг Оргелл родился на Несс и никогда не  покидал
планету. Может, у него были еще какие-нибудь псевдонимы. Не  знаю.  Честно
говоря, я далек от искусства. В искусстве для меня много темного. Я  люблю
простые вещи - четкий рельеф, внятный  голос,  отчетливый  запах.  А  этот
Оргелл любил во все подпускать туману. Пишет хребет Ю, казалось бы,  формы
четкие, а все равно что-то там не сходится с действительностью, не  совсем
такое, как на самом деле...
     - Но вы сказали, он неплохой художник.
     - Разве я противоречу себе? Любой профессионал подтвердит:  Оргелл  -
мастер. Но по мне, в его работах слишком много туману.
     - Он рисовал Воронку?
     - Не раз. Но тоже по-своему. Пересказать это невозможно.  Представьте
себе хребет Ю - довольно мрачное зрелище, правда?
     Я кивнул.
     - А у  Оргелла  сквозь  массив,  сквозь  камни  всегда  что-то  такое
просвечивает... Эфирный, неземной свет.  Мне  трудно  точно  определить...
Может, некий образ?
     - Чей?
     -  Не  знаю...  Нет,  не  знаю,  -  Рикард  вздохнул.  -  Картину  не
перескажешь...
     - А где можно увидеть работы Оргелла?
     - В музее, наверное. Я давно там не был. Лет пять, не меньше.
     На этот раз он замолчал надолго,  видимо,  составив  первое  обо  мне
представление. Не знаю,  в  мою  ли  пользу.  Но  мне  Рикард  определенно
понравился. Мне не хотелось уходить, не выжав его максимально.
     - Послушайте, Рикард. Вы действительно не считаете Воронку чудом?
     На этот раз он удивился по-настоящему.
     - Вы что,  ни  разу  не  заглядывали  в  атлас  Лайта?  Перелистайте,
перелистайте его при случае. Там есть такая  статья  -  "Анграв".  Страниц
семнадцать, не больше. Уверяю вас, не соскучитесь. Там  много  математики,
но вы не соскучитесь. Анграв - это аномалия. Гравитационная.  Всего  лишь.
Как всякая аномалия, она, конечно, редка, но она не уникальная, понимаете?
То, что мы тут привыкли называть Воронкой, известно еще на пяти  планетах,
причем на одной из них  Воронка  крутится  в  океане.  Но  наша,  пожалуй,
эффектнее. Представьте: язва в скальных породах. Чудовищная,  диаметром  в
милю,  язва,  в  которой,  как  жернова,  безостановочно,  с  никогда   не
меняющейся скоростью  несутся  камни,  песок,  клубы  пыли...  А  механизм
Воронки не объяснен. Не знаю, чем там  занимаются  гравики  и  физики,  но
что-то не  видно  изящных,  все  объясняющих  теорий.  Воронка  оконтурена
скважинами, обнесена тройным кольцом специальных станций, ее ни на секунду
не упускают из виду унифицированные зонды, а толку?  -  Рикард  насмешливо
хмыкнул. - Был тут один, все высчитывал, с какими мирами связана  Воронка,
если считать ее чем-то вроде направленной антенны? Оказалось, ни с какими.
На  линии  возможного  действия  такой  антенны  нет  никаких   интересных
планетных или звездных образований...  Еще  один  мудрец  объявил  Воронку
вечным двигателем. Ну и что? Возникали гипотезы  и  посмелее.  Полистайте,
полистайте атлас Лайта, не пожалеете! Но вот кто объяснит: почему, за счет
чего Воронка работает?.. Вот вы, наверное,  видели  за  свою  жизнь  массу
самых разных воронок - на ручейке, на большой реке,  наконец,  в  океанах,
где они порождаются мощными течениями. Такие  воронки  могут  существовать
час, неделю, месяц. Они могут существовать  годами,  десятилетиями.  Ну  и
что? Кто это назовет Чудом? Конечно, Воронка на Несс  необычна:  она,  как
язва, въелась в скальный грунт, только на глазах человека она работает уже
почти три века. Возможно, она и до нашего появления работала не меньше. Ну
и что из этого? Впечатляющее зрелище, не спорю, сами увидите. Но чудо,  на
мой взгляд, должно быть штучным. Чудо не должно иметь аналогий. А Воронка,
инспектор Аллофс, это всего лишь Анграв-VI. И он  давным-давно,  вместе  с
другими пятью, внесен в атлас Лайта. Разумно ли говорить о чуде?

                                    6

     ВОРОНКА ИЛИ БОЛЬШАЯ БАЗА?  ИНСПЕКТОР  АЛЛОФС,  КОЛОНИСТЫ  ЖДУТ  ВАШИХ
СЛОВ.
     Именно так: ваших слов, а не решения. Впрочем, подразумевалось: слов,
выгодных  для  Несс.  В  некотором  смысле  все  это  можно  было  назвать
давлением, но я не обязан был  прослушивать  сводки  ежедневных  известий.
Честно говоря, мне было не до них. Каждый день меня сверх меры  накачивали
деловой информацией: записи на пленках, информкристаллы, графики, расчеты,
статистические выкладки... Я был рад перерыву: Лин сообщил, что с утра  мы
летим к Воронке.
     Мы только что закончили совещание  с  инженерами  Группы  перекрытий.
Часть  людей  ушла,  несколько   человек,   окружив   Лина,   обменивалась
впечатлениями. Их волновали последствия веерных  ливней,  пронесшихся  над
Южным архипелагом. Не знаю почему, я вспомнил первую ночь в  Деянире.  Мне
хотелось отвлечься от цифр и выкладок. Я сказал:
     - Лин, кажется, я слышал Голос.
     Наступила  гнетущая  тишина.  Все,  кто  еще  находился  в  кабинете,
вскинули  головы  и  растерянно  уставились  на  меня,  будто  я  сморозил
величайшую глупость. Джефф,  проектировщик,  даже  покраснел.  Именно  он,
заикаясь, переспросил:
     - Что значит "слышали"? Прямо сейчас?
     - Две ночи назад...
     Инженеры дружно встали. Неотложные дела появились вдруг сразу у всех.
Они уже не глядели на меня, молча раскланивались и  уходили.  Мы  остались
вдвоем.
     - Интересный Голос?
     Лин вежливо улыбался, но на висках у него выступили  капли  пота.  Не
думаю, что он боялся меня, как считал Рикард, просто ему было не по  себе.
Сетка мелких морщин туго натянулась на скулах, глаза сузились.
     Я пожал плечами.
     - Если вы о вопросах, то они показались мне...  скажем  так,  общими.
Бессмертие, вечность...
     - Не надо об этом, - прервал меня  Лин.  -  Я  знаю,  что  там  можно
услышать, -  он  смотрел  на  меня,  как  на  мальчишку,  признавшегося  в
предосудительных занятиях. - И вот что, Отти... Я не могу вас  одергивать,
но предложить совет вправе... У нас не принято говорить о  подобных  вещах
вслух.  Нет,  нет!  Никаких   запретов!   Есть   службы   здоровья,   есть
специализированные управления. В любое время туда можно  обратиться,  если
вас  что-то  тревожит.  Но,  чтобы  так...  В  обществе...  Для  Несс  это
серьезнее, чем вы думаете.
     Он помолчал, приходя в себя. Он, наконец, даже улыбнулся.
     - Есть два мира, Отти - мир света и мир  теней.  О  втором  мы  почти
ничего не знаем, но мы живем и в нем. При  свете  многое  забывается,  это
верно, но мир теней от того не исчезнет. Оставьте Голос специалистам. Наше
дело - Большая База. Она и есть тот свет, перед  которым  отступают  тени.
Очень многое сейчас зависит от нашего решения...
     - И Голос? - не выдержал я.
     Он усмехнулся. Не так уж он был слаб. Он спокойно сказал:
     - И Голос.

                                    7

     Двухпалубный прогулочный вертолет поднимал  почти  сотню  пассажиров.
Лин и я, мы поднялись на верхнюю  палубу  в  специальный  гостевой  отсек,
выдвинутый над круглым носом машины; пока мы  преодолевали  высокий  трап,
руку  мне  успели  пожать  десятка  три  колонистов.  "Приветствуем   вас,
инспектор Аллофс!" "Приятной прогулки, инспектор  Аллофс!"  "Вам  нравится
Несс, инспектор  Аллофс?"  Как  я  и  ожидал,  колонисты  Несс  в  среднем
оказались мельче землян, но живее. Их голоса звучали резко и  быстро,  они
сновали  между  кресел,  как  муравьи.  Даже  взлет  не   притормозил   их
активности.  Наверное,  поэтому  я  сразу  обратил  внимание  на  одинокую
женщину, устроившуюся в самом хвосте нижней палубы. Ничто  не  мешало  мне
наблюдать за ней: корпус вертолета оказался прозрачным.
     - Взгляните, Лин, - сказал я негромко. - По-моему, за  этой  женщиной
следят.
     Лин удивленно взглянул на меня:
     - Вы меня пугаете, Отти...
     Но  похоже,  его  бесила  не  моя  наблюдательность,   а   халатность
спецслужб: любой с нашего места увидел бы коренастого человечка в плаще  и
в сандалиях, незаметно поглядывающего на  женщину.  В  отличие  от  многих
вполне элегантных дам, на ней был пепельный балахон. Его  длинные  широкие
рукава ниспадали ниже запястий.
     Я не видел лица женщины, она  стояла  к  нам  спиной,  но  ее  тайный
спутник был нам открыт  полностью.  Чтобы  не  ставить  Лина  в  неудобное
положение, я отвернулся. Тем не менее, происходящее меня интересовало.
     - Это ваш человек, Лин?
     - На Несс много  служб,  -  как  ни  странно,  голос  Лина  прозвучал
удовлетворенно. - Не все работают на меня, Отти. И если кто-то кажется вам
сыщиком, это не обязательно так на самом деле. Ревнивый любовник, а?..
     Я разозлился.
     Но  вертолет  уже  вышел  к  хребту  Ю  и  медленно  двигался   вдоль
безжизненных черных отрогов. Я невольно вспомнил ночную пляску прожекторов
- наверное, где-то здесь располагался один из контрольных постов; но  пока
я ничего не видел, кроме голых, угольно-черных  скал  и  чудовищной  стены
хребта, уходящей в низкую облачность.
     С ледяного холодного перевала несло вниз, в  долину,  широкую  полосу
белого тумана. На взгляд он казался вязким, плотным, но мы  легко  пробили
его тонкий слой.
     Я обернулся. Колонисты интересовали  меня  больше,  чем  безжизненный
хребет Ю.
     Эти высокие голоса,  особая  живость...  В  отдаленных  колониях,  не
имеющих достаточной связи с Землей,  внутренние  напряжения  накапливаются
достаточно быстро. Почти триста лет вне Земли, это немалое время. Если  не
включить их в общее кольцо, какие-то процессы могут стать необратимыми.
     Большая  База...  Несс,  как  никакая  другая  планета,  нуждалась  в
собственном крупном космопорте.
     Лин, откинувшись в кресле, плотно закрыл глаза. Он давал мне  понять:
его ничто сейчас не интересует, кроме Воронки.
     Я усмехнулся.
     Я прислушался к голосу гида.
     Язык без костей - инструмент профессионала.  Наш  гид  был  настоящим
профессионалом. Он говорил убедительно и заинтересованно, как сам Лин.
     Большая База - ворота в будущее. Большая  База  -  новая  жизнь.  Гид
ничего не доказывал, он был убежден в правоте каждого сказанного им слова.
     Не забывая  приглядывать  за  подозрительным  человечком  в  плаще  и
сандалиях, я слушал гида.
     Ну да, Несс - планета для  людей,  ее  параметры  превосходны.  Пусть
поняли это не сразу, ничего страшного, в Космосе  случалось  и  не  такое.
Пилоты "Зонда-V" приняли Несс за типичный сфероид  Маклорена.  Вращающееся
тело с однородной плотностью и с одной осью  симметрии,  проходящей  через
полюса, показалось им мало перспективным. Если на  Несс  и  есть  острова,
они, несомненно, заливаются чудовищными приливами под влиянием трех лун...
     Гид повторял общеизвестное, но я его слушал.
     Пусть злословят, что дальние  колонии  поставляют  Земле  неизвестные
болезни, редкие ископаемые и непредвиденные хлопоты. На  самом  деле,  чем
больше колоний, чем дальше  они  располагаются,  тем  больше  человечество
узнает о Космосе...
     Иногда кто-то на нижней палубе вскидывал голову, пытаясь  рассмотреть
нас с Лином, только женщина у прозрачного  борта  стояла  неподвижно.  Она
сама выделила себя из общей компании - и пепельным балахоном, и  молчанием
- и, кажется, не собиралась в нее вливаться.
     Не собирался вливаться в общую компанию и маленький человечек в плаще
и сандалиях.
     А гид не умолкал.
     Единственный крупный остров планеты,  а  также  хребет  Ю,  нанес  на
планетографическую карту Нестор Рей, возглавлявший  вторую  экспедицию  на
Несс. Только этот безжизненный кусок суши, отрезанный от  океана,  отвечал
необходимым пунктам Положения о Космосе.  Собственно,  отсюда  и  началась
человеческая история Несс.
     Гуманизм Положения о Космосе,  усмехнулся  я  про  себя,  чаще  всего
направлен против нас самих. При любой опасности, которая обнаруживается  в
процессе Контакта с неизвестными ранее  формами  жизни,  отступать  должен
именно Человек.
     Мы отступаем даже перед каламитами. Мы вьем гнезда в самых мрачных, в
самых недоступных местах...
     И я задохнулся от удивленного гула внизу: вертолет вышел к Воронке.
     Сразу смолкли все голоса.
     Вечный двигатель...
     Самый настоящий вечный двигатель. И сейчас, и сто, и триста лет назад
Воронка выглядела одинаково. И сейчас, и сто, и триста лет назад никто  не
мог сказать, как и за счет чего она работает.
     Язва...
     Черная язва, поразившая, прогрызшая скальный склон хребта Ю. Каменный
мальштрем, живая,  вечно  движущаяся  воронка,  в  которой,  под  шлейфами
сносимой ветром коричневатой пыли, безостановочно крутятся против  часовой
стрелки  чудовищные  массы  камней,  песка,  пыли.  Это   движение   столь
стремительно,   что   в   первый   момент   наблюдаешь   лишь   сверкающие
концентрические круги, светящиеся ночью. Но приглядевшись,  можно  увидеть
взлетающие над шлейфами пыли многотонные мячи  обкатанных  валунов,  вновь
проваливающиеся вниз, в бездну  -  на  низко  и  мерно  ревущие  невидимые
чудовищные жернова.
     Я оторопел.
     Краем глаза я еще видел Лина, даже часть нижней палубы,  черноволосую
женщину, прижавшуюся к прозрачному борту, но главным  было,  конечно,  это
безостановочное движение, не умолкающий ни на секунду низкий утробный рев.
     - Человек, летящий над Воронкой, как правило,  чувствует  переизбыток
интеллектуальных сил...
     Открытие, разумеется, сделал гид.
     Лин открыл глаза и понимающе  подмигнул  мне.  Ну?  -  спрашивал  его
взгляд. Ты ждал этого?
     Я затруднился бы с ответом.
     На фоне черного, тонущего в облачности, хребта  Ю,  Воронка  особенно
поражала. Она крутилась  теперь  прямо  под  нами.  Ее  рев  оглушал.  Его
скорость гипнотизировала.
     На что это похоже?
     На большое пятно Юпитера?.. Не совсем. У  того  своя  динамика,  свой
рисунок. Я слишком долго смотрел на  него  с  ледников  Европы,  чтобы  не
увидеть разницы.
     Обернувшись, я неожиданно перехватил взгляд  женщины,  прижавшейся  к
прозрачному борту. Отвернувшись от Воронки, будто она пугала  ее,  женщина
глядела прямо на меня. Правильное, очень привлекательное  лицо,  в  широко
раскрытых глазах надежда и ненависть.
     Почему?
     Я первый не выдержал, отвел взгляд. На Европе  так  смотрел  на  меня
Бент С. У него были на то причины.
     Вертолет миновал Воронку и я опять услышал голос гида:
     - Началось все с того...
     Конечно, о чем ему говорить? Гид говорил о Воронке.

                                    8

     ...Началось все с того, что где-то на пятидесятом году освоения Несс,
на  так  называемой  Губе,  на  чудовищном  валу  вздернутых,  до   блеска
отшлифованных глыб, окружающих Воронку, был найден труп  известного  певца
С.,  любимца  деянирской  публики.   Благодаря   опубликованным   отчетам,
достаточно подробным, история эта дошла до Земли.
     Труп С. лежал прямо на Губе. Он был припорошен пылью,  исцарапан,  но
глубоких ран на  нем  не  обнаружили.  Зато  кости  оказались  перебитыми,
раздавленными  во  многих  местах;  как  можно  сделать  такое,   эксперты
объяснить не смогли.
     Через  какое-то  время  преступление  (если  речь  шла   все   же   о
преступлении) повторилось. И  не  однажды.  На  Губе  нашли  заблудившуюся
женщину (чудовищно искалеченную), опытного альпиниста, трижды  побывавшего
на самых высоких точках хребта Ю (альпиниста,  похоже,  истязали  особенно
долго и изощренно), геофизика, до того длительное время работавшего вблизи
от  Воронки.  Гипотезы,  объясняющие  суть  дела  повышенной  суицидностью
погибших, отпали после тщательного расследования; правда, одно время среди
колонистов имела хождение версия, связанная с  действием  на  человеческую
психику трех лун Несс. Впрочем, загадочную гибель людей эта версия тоже не
объясняла. Лунатик,  конечно,  может  добраться  до  Воронки,  тем  более,
свалиться в нее, но каким образом тела вновь оказываются на каменном  валу
и как  можно  переломать  все  кости,  практически  не  повредив  наружные
покровы?..
     Примерно в те же годы колонисты впервые познакомились с Голосом.
     Ты спокойно живешь, смеешься, огорчаешься, встречаешься  с  друзьями,
ты активен, оживлен, оптимистичен, тебя увлекает твое дело, ты открыт  для
радостей жизни, и вдруг однажды, совершенно неожиданно для самого себя, ты
открываешь в себе нечто  не  свое:  некий  Голос,  задающий  вопросы.  Эти
вопросы могут быть какими угодно, часто они кажутся нелепыми. Ты  злишься,
ты ошеломлен, ты пытаешься возражать, ты испуган.  Такое  состояние  может
тянуться день, неделю, месяц, у некоего Уиллера оно тянулось больше  года,
но может исчезнуть и сразу, и никогда больше не повториться.
     Разумеется, не  могли  не  появиться  гипотезы,  увязывающие  воедино
Воронку и Голос. Посетите музей Несс, вы  найдете  там  много  необычного!
Инспектор Аллофс поможет нам избавиться от опасных чудес!
     Гид задрал голову  и  профессионально  похлопал.  Вертолет  заполнили
рукоплескания.
     Мы все надеемся, инспектор Аллофс  поможет  нам  поразить  Лернейскую
гидру!..
     Снова рукоплескания.
     Лернейская гидра...
     Я повернулся к прозрачному борту, разглядывая мертвые склоны  хребта.
Я не имел права помахать ответно рукой или хотя бы подмигнуть Лину - после
слов гида это выглядело бы как обещание.
     Лернейская гидра...
     Связаны как-то Голос и Воронка, или нет, мне  пока  было  все  равно.
Совсем другое дело - жертвы. Жизнь  человека  бесценна.  Любого  человека,
даже, скажем  так,  ограниченного...  Геракл  сумел  победить  бессмертную
голову Лернейской гидры, засыпав ее грудой камней,  похоронив  бессмертную
голову под ними... Лин, борясь с Воронкой, выбрал тот же метод.
     Я взглянул на Лина по-новому.
     Он был невысок,  раскос,  укутан  в  свой  тончайший,  сегодня  почти
прозрачный плащ, прочно увязывающий его  с  колонистами;  не  знаю,  какая
кровь текла в его жилах, но, думаю, она в немалой степени была  разбавлена
китайской; Лин ничем не напоминал Геракла, он сладко смеялся,  щуря  узкие
глаза, и все равно он был Гераклом, посмевшим поднять руку на чудище...
     Лин прав.
     Если Воронка - чудо, даже чуду следует  дать  возможность  отдохнуть.
Если Воронка угрожает жизни людей,  ее  тем  более  надо  чем-то  прикрыть
сверху. Лин нашел верное решение.  Он  устранял  постоянный  и  повышенный
источник опасности, он выводил Несс в кольцо развитых миров,  он  позволял
человечеству сделать очередной шаг в Космос.
     - Две ночи назад, - я извиняюще улыбнулся, - в этой  части  хребта  я
видел лучи прожекторов. Это на постах? Здесь что-то случилось?
     Я ожидал любого ответа, но  не  того,  который  последовал.  Нахмурив
брови, Лин кивнул:
     - Да, здесь искали человека. Он хотел пробраться к Воронке.
     - Зачем?!
     - Если бы мы знали...
     - Значит,  серия  загадочных  смертей,  о  которых  говорил  гид,  не
прервана?
     Моя настойчивость тяготила Лина.
     - Эти смерти, - сказал он,  -  превратятся  только  тогда,  когда  мы
наглухо перекроем Воронку.

                                    9

     А вертолет уже оставил Воронку далеко за кормой  и,  перевалив  через
хребет, шел к океану.
     В разрывах туч проглядывало тусклое пятно  звезды  Толиман,  размытое
атмосферными вихрями.  Внизу  бесконечно  тянулись  коричневатые  и  бурые
заросли каламитов, прихотливо расцвечивающие черный  берег  и  никогда  не
спускающиеся низко к воде. На довольно приличной  глубине  просматривались
затонувшие, сорванные приливали и ураганами, стволы каламитов.
     Я совершенно забыл про  женщину  в  тонком  пепельном  балахоне  и  о
человечке, следившем за нею. А в Деянире  Лин  и  я  сходили  с  вертолета
последними.
     "Эти смерти прекратятся только  тогда,  когда  мы  наглухо  перекроем
Воронку..."
     Первое, что я сделал, оказавшись в уединении своего кабинета, заказал
кофе и подключился к Большому Компьютеру. Меня интересовало все  связанное
с гибелью людей в районе Воронки. Я от  всей  души  сочувствовал  Лину,  я
теперь отдавал ему должное. Он мог мне не нравиться, меня могла раздражать
его преувеличенная вежливость, но решение - перекрыть Воронку - Лин  нашел
самое простое и верное.
     Информация с Большого Компьютера  поступила  практически  сразу.  Она
оказалась не очень обильной, но я и не гнался за количеством.
     Да, Воронка работала весьма методично. Случались годы, когда  Деянира
не теряла ни одного человека, но были и такие, когда  счет  жертв  шел  на
десятки.  После  одного  из  таких  пиков  Воронку  окружили  специальными
постами,  но  и  они  не  всегда  успевали  контролировать   происходящее.
Складывалось впечатление, что колонистов тянет в опасную  зону  против  их
воли. Это обстоятельство подтвердила позже комиссия доктора Глена Хюссена;
впрочем, отчет комиссии я просмотреть не мог, почему-то  он  находился  на
хранении в одном из научных центров Земли. Это меня удивило.
     Внимание мое привлек случай с неким Уиллером. Может быть, потому, что
он был описан более подробно и, пусть  неявно,  указывал  на  некую  связь
Голос-Воронка.
     Уиллер, специалист по приливным течениям, чуть ли не постоянно слышал
Голос. Суть вопросов, задаваемых ему, впрочем, не растолковывалась:  тогда
(сто тридцать лет назад) общественное мнение склонялось к тому, что  Голос
- личное дело услышавшего его человека, и вовсе не обязательно делиться им
с кем-то. Похоже,  Голос  Уиллеру  весьма  досаждал,  хотя  это  не  стало
предметом  специального  анализа;  примерно  в  то  же   время   появились
исследования  психиатра  Лики,  утверждающие:  так  называемый   Голос   в
действительности не является  _ч_ь_и_м_-_т_о_  голосом.  Он  -  эхо  наших
собственных внутренних переживаний и размышлений. По тем  материалам,  что
были систематизированы Лики, получалось, что  пресловутый  Голос  способен
задавать лишь самые общие вопросы, одинаково сложные и  для  взрослого,  и
для ребенка. Случай с Уиллером, в общем, подтверждал  умозаключения  Лики.
Уиллер не однажды жаловался друзьям, что Голос  доводит  его  до  нервного
истощения,  но  Уиллер  всегда  был  человеком  желчным   и   склонным   к
самоанализу. "Откуда мне знать,  что  такое  смерть?  -  жаловался  Уиллер
друзьям.  -  Я  и  о  жизни  могу  сказать  немного".  Подробнее   он   не
распространялся, но было заметно,  что  он  малость  не  в  себе.  Однажды
появившись в Деянире у своего товарища техника З., Уиллер  заявил,  что  в
одиночку идет к Воронке.
     "Зачем?"
     "Хочу с нею поговорить."
     "С Воронкой?"
     "Ну не с тобой же!"
     "Но почему именно с Воронкой?"
     Уиллер вовремя спохватился, отделавшись шуткой.  Но  в  тот  же  день
(постов  вокруг  Воронки  еще  не   было)   Уиллера   засекли   патрульные
вертолетчики. Они отчетливо видели, как он карабкался  по  Губе,  а  затем
сорвался в  Воронку.  Они  даже  засняли  этот  момент.  Пленка  оказалась
грязной, но  компьютерная  расшифровка  подтвердила:  в  Воронку  сорвался
именно Уиллер. Спасательные работы не производились: кто и как  полезет  в
каменный мальштрем?
     А еще  через  день  живой  и  невредимый  Уиллер  появился  у  своего
приятеля. "Удалось тебе поговорить с Воронкой?" С Воронкой? Уиллер  ничего
не помнил. Да, он был на Губе, он с нее возвращается. Был ли он в Воронке?
Что за чепуха!
     Странная история: Большой Компьютер  вновь  отослал  меня  к  отчету,
хранящемуся на Земле. Туда же, кстати, был выслан  Уиллер.  До  прояснения
ситуации. Судя по тому, что  Уиллер  на  Несс  не  вернулся,  ситуация  не
прояснилась.
     "За что высылают?" - вспомнил я. "Тех, кто остается в живых."
     Уиллер и Оргелл... Я знал теперь двоих, ходивших к Воронке,  а  затем
высланных на Землю.
     Я повторил требование.
     Большой Компьютер ответил: указанные отчеты хранятся на Земле.
     В  год  Уиллера  Воронка  сняла  обильную  жатву.  Погиб  некто  Пэдж
(гидрографическая служба), Хьюм (космохимик), Ирен Б.  (наладчик  серийных
синтезаторов). Меня заинтересовало заключение  одного  из  врачей.  "Такое
можно сделать (врач говорил о характере увечий), если хочешь  внимательно,
со знанием дела проследить весь ужасный процесс долгого и  насильственного
умерщвления..."
     Воронку  окружили  кольцом  постов,  свободный  подступ  к  ней   был
прекращен.
     Гораздо позже стали  достоянием  гласности  "Статистические  выборки"
доктора Глена Хюссена. Не отрицая возможности того, что Голос в самом деле
может быть отражением наших собственных переживаний, он еще раз подчеркнул
насильственность многих смертей. Этим самым он как  бы  прилюдно  связывал
Голос с Воронкой.
     Новый интерес к Воронке,  предельно  к  тому  времени  изолированной,
вспыхнул десять лет назад после истории с Людвигом. Очень  опытный  пилот,
летавший в свое время по трассе  Земля-Несс,  Людвиг,  выйдя  в  отставку,
пожелал остаться на морской планете.  Сюда  же  прибыла  его  единственная
двадцатилетняя дочь, с которой он любил бродить по скалистым  окрестностям
Деяниры.  Они  считались  уже  опытными  горовосходителями,  когда  Людвиг
объявил о своем решении подняться на Северный пик хребта Ю.  Сообщение  не
вызвало особого интереса. Но через три дня тела Людвига и его дочери  были
найдены на Губе. Осталось тайной, как  они  могли  пройти  сквозь  тройное
кольцо постов. Но они прошли... Исследования криминалистов  показали,  что
первой была убита дочь. Ее убивали долго и необыкновенно  жестоко.  И  все
это время, судя по следам, сам Людвиг находился рядом. Он пообедал (один),
он прибрал мусор и, видимо, отдыхал, сидя лицом к Воронке. Он  не  мог  не
видеть мучений дочери, но не сделал ничего, чтобы ей  помочь.  А  ведь  во
внутреннем кармане его куртки нашли лазерный пистолет.
     После дочери пришла очередь отца...
     После  истории  с  Людвигом  Воронка  была   блокирована   полностью,
активизировались службы здоровья. Однако, среди белого дня, застрелив двух
помощников, ушел к Воронке полицейский Уинд. Его убили случайным выстрелом
уже на Губе.
     Я затребовал дело Оргелла.
     Ответ оказался знакомым: с делом Оргелла, как и с  самим  художником,
можно ознакомиться на Земле.
     Отключив инфор, я задумался.
     Услышу я снова Голос? Что  он  означает?  Почему  далеко  не  каждый,
услышав Голос, торопится к  Воронке?  Почему  не  погиб  Уиллер?  Ошиблись
вертолетчики? Но ведь велась съемка... Почему люди идут на верную  смерть,
что с ними происходит?
     Лин  прав:  до  поры  до   времени   Воронку   следует   изолировать.
По-настоящему изолировать, со всех сторон. Что же касается дел  Уиллера  и
Оргелла, то я опять подключился к Большому Компьютеру и затребовал с Земли
оба дела.
     В конце концов, я имел право на подобные траты.

                                    10

     ИНСПЕКТОР АЛЛОФС ВГЛЯДЫВАЕТСЯ В ВОРОНКУ. КАКОЕ  БУДУЩЕЕ  ПРЕДУГОТОВИЛ
НАМ ИНСПЕКТОР АЛЛОФС? ЧЛЕН СОВЕТА ЛИН ГОВОРИТ: ИНСПЕКТОР АЛЛОФС  ОТНОСИТСЯ
К ПРОБЛЕМАМ НЕСС ПОНИМАЮЩЕ.
     В ресторане я с удовольствием подсел к Рикарду. Мы опять оказались  с
ним вдвоем.
     - Рыбу-сон? Турбо?
     - Что-нибудь новенькое.
     - А я пристрастен в своих привязанностях,  -  не  без  самодовольства
заметил Рикард. - Это помогает сохранять чувство уверенности.
     - Вы в этом нуждаетесь?
     - А вы нет?
     Я пожал плечами.
     - Впрочем, вы всего лишь гость, -  неодобрительно  сказал  Рикард.  -
Придет "Церера", вы вернетесь на Землю... А нам оставаться, - он  взглянул
на часы. - Сегодня, к сожалению, нам не придется поболтать, я спешу,  -  и
уткнулся в свое блюдо.
     - Скажите, Рикард, а вам  совсем  не  жалко  Воронку?  -  спросил  я,
разглядывая глобус, нежно светящийся под аркой. - Загадка ведь,  тайна!  А
ее придавят стиалитовым колпаком, завалят  скальными  породами,  перекроют
сверху космопортом... Ведь это надолго.
     - Скажите, инспектор Аллофс, а вам совсем не жалко  колонистов?  -  в
тон мне ответил Рикард. - Люди ведь, смертные! А Воронка  будет  работать,
Голос звучать, опять кто-то полезет через полицейские  кордоны  на  верную
смерть... Ведь это навсегда.
     - Ладно, - усмехнулся я. - Квиты. Вы слышали что-нибудь об этой новой
попытке пройти через посты?
     - Конечно. На Несс нет секретов.
     - Кто это был?
     - А вот это пока неизвестно. Он сумел оторваться от  полицейских,  но
его найдут. Он сам  явится.  Нельзя  жить  с  адом  в  душе...  -  Рикард,
помрачнев, взглянул на часы. - Я не очень  мягкий  человек,  но  я  привык
ценить себе подобных.
     - Что будет с этим человеком, когда он отыщется?
     Рикард рассмеялся:
     - Ему повезло: вышлют на Землю, чтобы не повторял попыток.  Некоторые
не могут  добиться  такой  поездки  годами...  Но  не  будем  об  этом,  -
отмахнулся он. - Вы увидели Воронку, она впечатляет. Теперь вы  летите  на
Южный архипелаг. Разумно. Вид Морского водопада смягчит общее впечатление.
Кстати, не прихватите ли вы  на  обратном  пути  образцы,  собранные  моим
Землекопом?
     - Где он работает?
     - Я дам вам координаты, - Рикард встал. Пожимая мне руку, он закончил
несколько загадочно: - Там и поговорим.

                                    11

     Я остался один.
     Вулич, несомненно, был мастером, его барельефы привлекали внимание.
     Откуда, кстати, это название - Несс?
     Ну да, кентавр... Если поискать, на  планете  найдется  много  других
имен. Скажем, Гилл или Иола. Конечно, Геракл...
     Утро человечества, прячущееся в дымке веков.
     Человек не может не таскать за собой свою  собственную  историю.  Она
позволяет ему сохранять чувство уверенности, как сказал бы Рикард. Правда,
Несс не был человеком.  Получеловек,  полуконь.  Не  следует  думать,  что
кентавры просты и незлобивы: кентавр  Несс,  предложив  Гераклу  перевезти
через реку его жену Деяниру, оказался не  столь  уж  и  бескорыстен.  Если
верить мифам, (а чему еще верить?) кровь играла в нем, как вино. Все равно
чистым безумием было покушаться на честь Деяниры  в  присутствии  великого
героя. Геракл убил кентавра стрелой, пропитанной  ядом  Лернейской  гидры.
Нессу хватило бы, наверное, и простой стрелы, но в мифах подобные переборы
не редкость. Умирая, поверженный Несс успел шепнуть  Деянире:  "Он  бросит
тебя. Он уйдет от тебя. Я говорю о Геракле". И дал совет: "Вымочи  в  моей
крови хитон Геракла. Если он посмеет бросить тебя, вручи ему этот хитон".
     И умер.
     Дальнейшее хорошо  известно:  Иола,  дочь  эхалийского  царя  Эврита,
покорила  сердце  Геракла.  Влюбленный  герой  всегда  опасен:  победив  в
стрельбе из лука всех  соперников,  Геракл  заодно  вырезал  и  всю  семью
Эврита. Он забыл об одной малости: Деянира все еще была рядом,  и  она  не
желала делить ложе с Иолой. Она вспомнила совет кентавра и послала Гераклу
тот самый хитон. Наброшенный  Гераклом,  он  прирос  к  его  коже.  Весьма
неприятное ощущение, если великий герой, не выдержав мук, сам  бросился  в
огонь.
     "Сам бросился в огонь..."
     Я невольно повел плечом.
     В человеке самой природой поставлены столь мощные  ограничители,  что
их не так-то легко сорвать:  броситься  в  огонь,  в  водопад,  шагнуть  в
Воронку...
     Но шагали в Воронку или падали случайно?
     Тень упала на столик и я поднял голову.
     Женщину я узнал: это она стояла у  прозрачного  борта  вертолета  над
Воронкой, и балахон был на ней тот же. А вот мужчина меня поразил.
     Плечистый, медлительный, в расстегнутой бесформенной куртке, в шортах
и в обязательных сандалиях, он еще чуть-чуть  сутулился,  наклоняя  вперед
голую шишковатую голову,  поросшую  снизу  чудовищно  густой  бородой.  Не
понять, чего в нем было больше: волос или голого черепа.
     Я снова взглянул на женщину.
     Удручающе красива. Но бледна. Глаза темные, пронзительные. Она  и  на
вертолете смотрела на меня странно. Балахон висит до  самого  пола,  очень
тонок, но не прозрачен. Зачем ей перчатки? Ей холодно.
     Я встал:
     - Отто Аллофс. Инспектор.
     - Зоран Вулич. Художник, - лысый бородач медлительно  наклонил  голую
шишковатую голову. - Мою подругу зовут Бетт Юрген.
     - Я догадался.
     - Как вы могли догадаться? - вспыхнула Бетт.
     - По голосу.
     - Но я не сказала ни слова, -  она  перевела  беспомощный  взгляд  на
Вулича.
     Я пожал плечами.
     - Почему вы вычеркнули меня  из  списка?  -  похоже,  Бетт  не  умела
кривить душой. - Мне было нужно встретиться с вами.
     - У меня нет на всех  времени,  -  холодно  напомнил  я.  -  Я  занят
достаточно узкой проблемой. В принципе, мне хватает консультаций Лина.
     Лицо Бетт Юрген перекосило от ненависти:
     - "Узкой проблемой..." Еще бы! Лин всегда дальновиден, как крыса!
     В этот момент я не завидовал Лину: Бетт  Юрген  всего  было  отпущено
сверх меры - и красоты, и ненависти,  и  обаяния,  и  издевки.  Даже  этот
пепельный балахон ничуть ее не портил. Но перчатки...
     - Вам холодно? - спросил я.
     - Нет, - резко ответила Бетт и спрятала руки за спину.  С  непонятной
мне ненавистью она всматривалась в меня, оценивала каждый мой жест.  Потом
чуть ли не через силу выдохнула: - Почему _в_ы_?
     - Не понимаю.
     - Почему _в_ы_? - выдохнула она  с  тоской  и  отчаянием.  -  Воронка
существует много веков. Она существовала до вас, до меня,  до  этой  крысы
Лина. Она существовала до того, как Нестор Рей высадился  на  Несс.  Потом
Лин сказал: "Воронки больше не будет". Потом прилетели вы. Почему _в_ы_? -
не понимала она. - Я слышала о вашем Управлении,  но  какое  ему  дело  до
Несс?
     - Колонию Несс основали бывшие земляне,  -  напомнил  я.  -  Неплохое
место, но, согласитесь, у вас есть сложности. Наш долг помочь вам.
     - Зоран, - беспомощно протянула Бетт, - почему они все такие?
     Голос ее вновь наполнился гневом:
     - Зоран, почему они всегда готовы  лететь  туда,  где  обнаруживается
хотя бы намек на чудо? Зоран, почему они считают весь мир  своим?  Они  же
поденки. Они живут так мало, что не успевают осмыслить собственную  жизнь.
Почему же они считают весь мир своим?
     - У нас есть некоторое право на это, - сухо возразил я, понимая,  что
Вулич, привычный к ее эскападам, вмешиваться не будет.
     - Право? - она задохнулась от возмущения. - Вы таскаетесь  из  одного
края галактики в другой в своих тесных смердящих ящиках и все, к  чему  вы
прикасаетесь, приобретает вкус обыденности и скуки.
     Вулич успокаивающе положил свою смуглую лапищу на тонкую  руку  Бетт,
обтянутую перчаткой.
     - Земля далеко, - вздохнул я. - Жаль, что наши  корабли  кажутся  вам
тесными и смердящими ящиками. Других у нас пока нет.  Но  когда-нибудь  мы
непременно поставим себе на службу что-нибудь более эстетичное.
     - Но зачем? - спросила она все с тем же отчаянием. -  Зачем  вам  все
это?
     - Одним потому, что они долго  учились,  другим  потому,  что  они  с
детства мечтали  увидеть  другой  мир,  третьим  потому,  что  они  желают
приумножить богатства Земли. Мало ли причин? - я говорил только для  того,
чтобы успокоить Бетт. - Разве вам не хочется того же?  Давно  вы  были  на
Земле?
     - На Земле? - Бетт посмотрела на меня с недоумением. - Я  никогда  не
была на Земле.
     - Как? Совсем?
     - Разумеется. Я родилась на  Несс,  -  впервые  за  всю  беседу  Бетт
улыбнулась. - Это моя планета. Мне здесь нравится. Что мне делать на вашей
Земле?
     - Но вы же не хотите, чтобы Несс затерялась где-то на  забытой  Богом
обочине?
     - "На обочине"! - она усмехнулась. - Обочины тоже бывают разные. Есть
такие, куда никому и не надо лезть,  -  она  быстро  обернулась  и  обвела
глазами пустой зал, ожидая кого-то или боясь. -  Мне  нужно  поговорить  с
вами, Аллофс.
     - Завтра, - сказал я. - Вечером после одиннадцати. Я  буду  свободен.
Меня легко найти.
     - Завтра? - Бетт непонимающе  уставилась  на  меня,  потом  глаза  ее
помрачнели: - Ну да, у вас расписан каждый час. Ваше  расписание  известно
каждому колонисту... Пусть завтра, - решила  она  и  повторила  с  мрачной
решимостью: - Завтра...
     И пошла к  выходу,  удивительно  прямая  и  легкая  рядом  с  тяжелой
сутулящейся фигурой Вулича.

                                    12

     -  Вы  наделены  некоей  фундаментальностью,  это  хорошо,  Отти,   -
одобрительно сказал Лин.
     Он улыбался. Он был доволен.
     Он сделал все, чтобы  я  был  под  завязку  набит  цифрами,  схемами,
графиками, расчетами.
     - Я уверен, из вас выйдет настоящий инспектор, Отти. Инспектор самого
высокого класса.
     - Выйдет? - удивился я. - Я еще не настоящий?
     - Почти, почти настоящий! Верьте  мне,  я  хорошо  чувствую  подобные
вещи! - Лин льстил грубовато, но верно. - Времени у тебя  немного,  но  ты
управишься. "Церера" подойдет через неделю, отчет я  пошлю  с  тобой.  Вот
увидишь, года через два мы пригласим тебя на открытие космопорта.
     - Спасибо, - пробормотал я.
     - Послезавтра я отправлю вас на Южный  архипелаг.  Нельзя  уносить  в
памяти только Воронку... - Он устало откинулся на высокую спинку кресла. -
Я прилечу чуть позже. Признаюсь, я люблю наши острова...
     Он вдруг удивленно приподнял брови.
     - Почему вы ни разу не прогулялись по Деянире, Отти?
     - У меня не было на это времени.
     - Пожалуй, да, - он рассмеялся. - Но сегодня у  тебя  время  есть.  Я
отпускаю тебя до десяти часов, занимайся чем хочешь.
     Жаль, он не сообщил этого раньше. Я мог бы назначить встречу  с  Бетт
на сегодня... Но вслух я спросил:
     - Где здесь музей?
     - Правильно, Отти, - одобрил Лин мое решение. - Шагай прямо по аллее,
мимо не пройдешь.
     - Послушайте, Лин, а почему Оргелл выслан  на  Землю  под  присмотром
полицейского?
     - С чего вы взяли, что под присмотром? - Лин был здорово  удивлен.  -
Они - участники одного события, только этим и объясняется такая компания.
     - Вот как?
     - Оргелл дважды пытался пройти к Воронке. Мы не одобряем самоубийц, -
глаза Лина вспыхнули. - Закрывая Воронку, мы  возвращаем  Оргеллу  родину.
Родившиеся на Несс тяжело переживают разлуку с планетой. Дай Бог, скоро мы
всем гарантируем безопасность.
     "Скоро мы всем гарантируем безопасность..."
     Неплохо сказано.
     Но я помню и  другие  слова:  "На  Несс  есть  люди,  не  разделяющие
взглядов Совета..." Что так рвется сообщить мне Бетт?
     "На Несс есть люди, не разделяющие взглядов Совета..."
     Неторопливо бредя под голыми каламитами, почти  не  дающими  тени,  я
недоумевал: кто эти люди? Оргелл? Бетт? Вулич? Чего они хотят?
     Ветер раскачивал ветви каламитов, они деревянно  постукивали  друг  о
друга. Лин не соврал: я  буквально  уперся  в  мощную  колоннаду  высокого
здания.
     Прихрамывающий  старик,  морщинистый,   благодушный,   выступил   мне
навстречу.
     - Я уж подумал, вы пройдете мимо.
     - Так бывает?
     - Не лучшее время для искусства, - вздохнул старик,  враз  теряя  все
свое благодушие. - Люди на островах, Деянира почти пуста. Скоро мы  вообще
начнем вымирать, - он неожиданно улыбнулся, - если Земля не поможет нам.
     - Вы меня знаете?
     - Конечно. Я ведь смотрю канал С.
     Он опять благодушно махнул рукой.
     - Входите. Здесь есть на что поглядеть.
     Как там говорил Рикард?  "Я  люблю  простые  вещи  -  четкий  рельеф,
внятный голос..."
     Кивком я отпустил служителя.
     Анфилада просторных,  умело  освещенных  комнат.  Именно  комнат,  не
залов, я чувствовал себя почти как дома.
     Я  шел  мимо  суровых  пейзажей  с  каламитами  и  без,  мимо   мирно
фосфоресцирующих марин, освещенных двумя, а то и тремя лунами; за  стеклом
стеллажей таинственно поблескивали незнакомые минералы, загадочные изделия
из горного стекла.
     Я остановился у темного аквариума. Наверное, в нем никто не живет...
     И вздрогнул.
     Из темной  воды  надвигалась,  наваливалась  на  меня  круглая  тень,
напоминающая  расплющенное  человеческое  лицо.  Нас  разделяли   какие-то
сантиметры.   Я   поежился:   на   блюде   рыба-сон   выглядела    гораздо
привлекательнее.
     В одной из комнат я нашел обломок стабилизатора  космолета  "Зонд-V".
Кажется,  это  на  нем  летал  легендарный  Нестор  Рей;  впрочем,  я  мог
что-нибудь перепутать. Думаю, "ящики"  в  его  время  было  гораздо  более
тесными и смердящими, чем могла представить себе Бетт Юрген, но Нестор Рей
и его спутники добрались на них до звезды Толиман...
     В портретной галерее я неожиданно наткнулся на портрет Уиллера.
     Гладкая прическа, недовольное желчное лицо. Характер у Уиллера,  судя
по всему, был несладкий. Неприятные, колючие глаза... Я даже засомневался,
тот ли этот Уиллер? Поддастся ли такой человек какому-то  там  Голосу?  Но
нет, подпись подтверждала: специалист по приливным  течениям  Уиллер.  Без
всяких инициалов; возможно, тогда так было принято. Он прославился  хитрой
сеткой, позволяющей с большой точностью высчитывать высоту приливов.
     Я покачал головой. Уиллера давно нет. Тень тени.  И  умер  он  не  на
Несс, на Земле. Музеи не знают времени.
     Один из просторных залов (на этот раз - залов) был  целиком  посвящен
моделям Воронки.
     Грубо говоря, это был, наверное, самый большой в  мире  музей  вечных
двигателей. Теоретически, конечно, вечных. Ни одна из моделей  подолгу  не
работала. Я не стал терять на них время. Если механизм анграва за три века
не был понят специалистами, мне тут нечего делать.
     Но стена меня заинтересовала.
     На темном фоне вырисовывалось большое  четырехугольное  пятно,  часть
его занимала таблица со сложными расчетами. Но раньше здесь висело  что-то
другое. Может, картина больших размеров.
     Оргелл не раз рисовал Воронку... Как  сказал  Рикард:  "По-моему,  он
только этим и занимался..." Ему разрешали писать с натуры? Или он писал по
памяти? И откуда он выкопал этот необычный псевдоним?  Уве  Хорст.  Редкое
совпадение...
     Я шел мимо пестрых карт, картин, таблиц, мимо буровых колонок. Иногда
взгляд вырывал из этого месива какое-то имя или строку из текста. Я  видел
снежную бурю на перевале Хадж, видел апокалиптическую картину боя в  сезон
веерных ливней, где каждая фигура была выписана  в  натуральную  величину;
видел, наконец, Черное течение. Раз в несколько лет теплые воды  Лингворта
прорываются к холодным каменным островам Арктос. На протяжении многих миль
в океане гибнет  планктон,  рыба,  вода  становится  мутной.  Концентрация
образующегося сероводорода такова, что днища судов, курсирующих вдоль цепи
островов Арктос, чернеют... В том же  зале  я  увидел  и  покорившую  меня
марину кисти некоего Парка: невероятные пирамиды белых кучевых облако  над
низким закатным морем. Ничего, кроме облаков и моря.  Первозданность.  Еще
одно подтверждение: планета морская.
     Оргелл в музее никак не был представлен.
     - У  вас  есть  другие  работы?  -  спросил  я  служителя,  терпеливо
поджидающего меня на выходе.
     - Конечно. Будь возможность, я организовал бы второй такой музей и он
оказался бы ничуть не скучнее. Нам катастрофически не  хватает  средств  и
рабочих рук.
     Я пропустил жалобу мимо ушей.
     - Что самое интересное в запасниках?
     - О, там много интересного. Скажем, Парк.  Великий  пейзажист.  Часть
его работ выставлена в галереях Земли. Интересны Стойческу и Илидор...
     - А Оргелл?
     - А-а-а, Оргелл... - служитель выразительно развел руками. - Если  вы
его поклонник, вам повезло - его работы отправлены на Землю...
     - Но что-то же у вас осталось?
     - Практически нет.
     - Что значит практически?
     Служитель замялся.
     - Наброски, этюды, ранние работы... Правда, ранние работы  Оргелла  -
это совсем другой мир: робкий, наивный. Он и подписывался тогда иначе. Уве
Хорст... Работы Хорста - вовсе не работы Оргелла...
     - Неужели на Несс не осталось зрелых работ художника?
     - Ну, почему? Остались,  наверное...  -  служитель  смотрел  на  меня
растерянно, он даже отступил на шаг. -  Обратитесь  в  Совет,  они  знают.
Кстати, почему бы вам не поговорить с Лином?
     - Действительно, - хмыкнул я.
     Уходя, я был уверен: благодушный служитель непременно сообщит Лину  о
моем визите в музей.

                                    13

     Я ждал Бетт весь вечер.
     Я просмотрел груду документов, я с головой ушел в мир цифр и схем. Со
всех точек зрения проект Большой Базы выглядел безукоризненно. В нем  даже
было величие: заложить в фундамент Воронку!
     Что сообщит мне Бетт?
     Почему  сам  я  не  слышу   больше   Голос?   Оказался   неинтересным
собеседником? Бессознательно подавлял в себе эхо внутренних волнений?
     Возможно.
     Я ждал.
     К полуночи обещали связать с Землей. Я жаждал увидеть дела Оргелла  и
Уиллера. При этом, как ни странно, я жалел Бетт.
     Неистовство лишь выдавало ее  отчаяние.  Человек,  как  правило,  сам
вызывает на себя напасти. Сегодня ты не помог  кому-то,  завтра  получаешь
заслуженное, но с Бетт, я чувствовал, происходит что-то другое.
     Несколько раз, выключив свет, я подходил  к  окну.  Вдали  еще  слабо
просматривались черные контуры хребта Ю.
     Ни одного прожектора.
     Ночь.
     Что гонит  этих  несчастных  к  Воронке?  Они  ведь  знают,  что  это
смертельно опасно. Их может подстрелить в темноте  неопытный  полицейский,
можно сломать ногу, свалиться с  Губы...  Неужели  они  не  видели  снимки
трупов, найденных в районе Воронки?
     Я видел. У Лина. Снимки впечатляли.
     Что слышат эти несчастные? Что вообще  надо  услышать  такое,  чтобы,
бросив все, двинуться навстречу своей гибели?
     Хитон кентавра Несса...
     Эта Воронка как хитон, наброшенный на планету. Познавший муки  Голоса
бросается не в огонь - в Воронку.
     Лин прав: будущий космопорт - это не только выход в  Далекий  Космос,
не только связь с другими мирами, тесная, необходимая  связь,  это  еще  и
надежная защита от неизвестного. Попробуй пробейся  в  Воронку,  если  она
отгорожена от тебя трехсотметровой каменной подушкой и мощным  стиалитовым
колпаком!
     Почему за Бетт следили? Что Бетт хочет мне сообщить?
     Я терпеливо ждал.
     Время шло, хребет Ю растворился во тьме. Я  стоял  у  окна  и  думал:
никогда  нельзя  откладывать  встречи.  Особенно  -  неназначенные...  Мне
следовало поговорить с Бетт сразу. Я  не  должен  был  вычеркивать  ее  из
списка.
     Поздние сожаления...
     На городской площади пробили часы. Полночь.
     Ложиться? Какой смысл? В любой момент мог заработать инфор...  Стоять
у окна?
     Я включил канал С и замер.
     Бетт не пришла, но я все же ее увидел.
     Бетт  Юрген  шла  по  аллее  под  голыми,  почти  не  дающими   тени,
каламитами. На ней было короткое откровенное  платье.  Она  обезоруживающе
улыбалась.  Никакого  надрыва,  никаких  пепельных  балахонов.  Нормальная
красивая женщина. Очень красивая женщина. Она кому-то помахала рукой.
     Наверное, давняя съемка. Год? Два?
     Я удивился, увидев рабочие титры. Такой живой, уверенной, полной  сил
Бетт выглядела всего три месяца назад.
     Неужели три месяца могут так изменить человека?
     Вспомни Бента С., сказал я себе. Его изменили часы.
     Не надо о Европе...
     Над застывшим изображением Бетт вспыхнула, пульсируя, литера Т - знак
опасности и внимания.
     Бетт Юрген, бывший синоптик с Южного архипелага, подозревалась в том,
что двое суток назад она пыталась тайно пройти к Воронке.  Сообщение  было
сделано спокойно, без какого либо нажима. Бетт ни в чем не упрекали. Посты
заграждения помешали ей, Бетт ушла. Теперь Бетт срочно просили  обратиться
в Совет, в полицию, в любое из общественных Управлений.
     Это всегда так? Для жителей Несс такое вовсе не сенсация?
     Теперь  было  ясно,  почему  Бетт  ходила  в  бесформенном  пепельном
балахоне,  натягивала  на  руки  перчатки.   Наверное,   прятала   синяки,
полученные под Воронкой. В ту ночь, вспомнил я, прожектора вдали были  так
красивы... Для меня. А для Бетт та ночь была наполнена ужасом...
     Что сделают с Бетт Юрген, когда она появится в Совете или в полиции?
     Ах, да, их высылают... "Тех, кто остался живым..."
     Как ни странно, эта мысль чуть ли  не  обрадовала  меня.  Бетт  могут
выслать только на "Церере", а это мой рейс!
     Я не успел понять причину такой странной радости, - включился рабочий
инфор.
     Я нехотя взглянул на экран.

                                    14

     Я увидел сад.
     Самый настоящий яблоневый сад. Он был весь в цвету,  в  розовой  и  в
белой пене.
     По саду, легко ступая по плоским камням, заменяющим  дорожку,  лукаво
помаргивая бледными ресничками, даже подхихикивая  на  ходу,  шел  крепкий
легонький старичок. Не знаю, сколько ему было лет, но держался он хорошо и
щечки у него были на диво румяные. Двое мужчин, следовавшие за  ним,  явно
представляли какую-то организацию. С близкими людьми старичок держался  бы
иначе.
     Ничего желчного, взгляд лукав, не колюч - пребывание на  Земле  пошло
Уиллеру на пользу.
     Уиллер? Он жив?
     Я остолбенело следил за происходящим на экране.
     Да нет, не  может  быть.  Скорее  всего,  запись  сделана  много  лет
назад...
     Я взглянул на титры. Да, давняя запись... При всем при  том,  в  день
съемки старичку  Уиллеру  стукнуло  сто  шестьдесят  три  года!  Не  малый
возраст, а он прыгал по камешкам, подхихикивал над спутниками,  щечки  его
пылали как фонари.
     Возможно ли это?
     Я быстро расшифровал официальный комментарий.
     Сидней  Уиллер.  Специалист  по  приливным  течениям.  Автор   "Сеток
Уиллера"  (сто  девять  выпусков).  Постоянное  место  жительства:  Земля,
планета Несс, снова Земля.
     Тот ли это Уиллер?
     Тот, тот. Ошибки быть не может. Данные о  рождении  каждого  человека
вносятся в Общий Компьютер. Ты  можешь  жить,  где  угодно,  работать  под
любыми  именами,  в  нужный  момент  тебя  легко  идентифицируют.  Никаких
проблем.
     Передо мной гулял по яблоневому саду Уиллер. Имя Сидней почему-то  не
шло к нему. В момент съемки ему действительно стукнуло сто шестьдесят  три
года, но, судя по комментарию, Уиллер и сегодня мог  быть  жив.  Дата  его
смерти в комментарии отсутствовала.
     Он что, бессмертный?
     Я включил звук.

     "Вопрос: Беспокоит вас Голос? Здесь, на Земле?
     Уиллер (лукаво, но и с насмешкой): Вы что!  Знать  о  нем  больше  не
знаю! И не хочу! (Со  старческой  значительностью):  Никогда  не  слушайте
чужих голосов.
     Вопрос: Это был _ч_у_ж_о_й_ Голос?
     Уиллер (задиристо): А вы меня не сбивайте. Мне надоело. Он меня прямо
преследовал.
     Вопрос: Голос?
     Уиллер: Ну да. О том и речь. Смотришь в  окно,  видишь  дерево,  а  в
голове: что это? Да дерево, скажешь себе. О чем тут спрашивать? Живешь как
придурок. Что это? Зачем это?  Почему  это?  Я  не  энциклопедия!  (Грозит
пальцем): Я сразу понял, что-то со мной не то. Я весь пожелтел из-за этого
Голоса. Я так и решил: пойду к Воронке.
     Вопрос: Вы дошли до нее?
     Уиллер: А с чего бы мне не дойти? Я был крепкий. Я и сейчас крепкий.
     Вопрос: Что вы делали на Губе?
     Уиллер (моргает белесыми ресничками, кажется, хитрит):  А  вы  ничего
такого  не  слышали?  Тут  по-разному  говорят...  Я   на   Земле   хорошо
подлечился...
     Вопрос: Вы шли к Воронке с желанием самому задать какие-то вопросы?
     Уиллер (со старческой убежденностью): Уж я бы ее  переговорил!  Я  бы
заставил ее попрыгать! Я бы ее не слушал. Я бы сам тыкал  пальцем:  а  это
что? а это зачем? почему камень?.. Она бы у меня сбежала с Несс!
     Вопрос: Вы считаете, Воронка может менять положение?
     Уиллер (недовольно): Ну  что  я,  чокнулся?  Может,  она  просто  как
передатчик? Бубнит и бубнит на нашей волне?!
     Вопрос: О чем вас спрашивал Голос? Это были сложные вопросы?
     Уиллер (беспокойно): Кому как... Мне, может,  сложней  и  не  надо...
Бубнит и бубнит..."

     Конец записи.
     Даже внимательно прослушав комментарий, я не понял, побывал ли Уиллер
в самой Воронке? Вертолетчики зафиксировали падение  человека  в  Воронку,
расшифровка компьютера  подтвердила  это.  Но  каким  образом  Уиллер  мог
выбраться из Воронки? Там  отвесные  трехсотметровые  стены,  внизу  глыбы
базальтов перетирает в пыль. Почему Уиллер ничего не помнит из  того,  что
могло происходить с ним в те часы? Он прекрасно помнит, как решился  пойти
к Воронке, он  помнит,  что  взобрался  на  Губу...  Потом  возвращение  в
Деяниру: "Тоже вот так, как сейчас, по  камням  прыгал..."  Он  возмущался
высылкой на Землю: "Что я такого совершил? Подумаешь,  память  отшибло..."
Но и хихикал лукаво: "Лучше уж на Земле. Тут мне ничто не мешает."
     "Как вы себя сейчас чувствуете?"
     "Отлично. Вот врачи надоели. Я от них бегаю. Заберусь в горы  и  живу
там тихо год, другой. Пока там тебя отыщут..."
     "А те  вопросы,  которые  вам  задавал  Голос...  Какой  из  вопросов
понравился вам меньше всего?"
     Уиллер как-то даже  гнусновато  хихикнул,  его  мышиные  глазки  живо
зажглись. Помните басню про человека,  который  все  искал  правду?  Этому
человеку казалось: правда, она  где-то  рядом.  Вот  отойди  за  угол  или
заверни в переулочек, обязательно на нее  наткнешься.  Придурок,  хихикнул
Уиллер. Так вот и бродил по переулочкам, забирался все дальше и дальше,  в
совсем уж плохие места, знаете,  есть  такие.  Вот  там  его  и  встретили
однажды. Трое. Вышли навстречу, закатали рукава: это ты тут правду искал?

     "Вопрос: Как понимать вашу притчу?
     Уиллер (лукаво): Вот я и спрашиваю, как понимать ваши вопросы?"

     Он оказался долгожителем, этот Уиллер.
     Жизнь на Земле? Предпочитает жить  дальше  от  центров.  Любит  горы,
одиночество. Увлекся садоводством. Память,  связанная  со  случившимся  на
Несс, выборочна. Будто специально вырезан кусок...
     Год смерти?
     Год смерти Уиллера не был указан. Если инспектор  Аллофс  настаивает,
зарос будет передан на Землю.
     Я настаивал.
     В конце концов, Совет не разорится. Я  видел  перед  собой  человека,
судя по свидетельству очевидцев, побывавшего в Воронке и  вернувшегося  из
нее. Это было невозможно и я хотел знать, откуда  пошла  путаница.  Еще  я
хотел знать, где, когда и при каких обстоятельствах окончательно оборвался
жизненный  путь  старого  лукавого  специалиста  по  приливным   течениям,
оставившего на Несс неплохую память о себе.
     Запрос приняли.
     Я вздохнул и включил вторую запись.

                                    15

     Художник Оргелл оказался человеком весьма заметным.
     Во-первых, рост. Полицейский Берт Д., стоя  рядом,  казался  ниже  на
голову. Во-вторых,  Оргелл  знал  себе  цену  и  держался  соответственно.
Наконец, он нисколько не походил на человека, которого можно  выставить  с
планеты. Однако, он был выставлен с нее и на Землю летел  в  сопровождении
полицейского.
     Они прошлись перед камерой: Оргелл снисходительно,  полицейский  Берт
Д. со смущенной улыбкой, потом сели в плетеные кресла, вынесенные для  них
на террасу какой-то живописной усадьбы.

     "Вопрос: Оргелл, чем вы занимались на Несс?
     Оргелл: Писал Воронку.
     Вопрос: Именно так? Именно  Воронку?  Считаете,  такая  специализация
возможна?
     Оргелл (снисходительно): Да.
     Вопрос: Вас не манили другие темы? Пейзаж, натюрморт, ню. Мало ли что
стоит перед глазами художника?
     Оргелл: Когда-то я  занимался  этим.  Давно  и  не  очень  удачно.  С
некоторых пор я перестал писать то, что маячит перед глазами.
     Вопрос: Как вас понять?
     Оргелл: Очень просто. Я пишу будущее. Пытаюсь  передать  ощущение  от
того, что нас может ожидать в будущем."

     Наконец я увидел несколько работ Оргелла.
     На первый взгляд, все они были похожи. Может потому, что их объединял
один мотив - хребет Ю. Чудовищная громада,  еще  более  впечатляющая,  чем
наяву.
     И свет.
     Странный рассеянный свет, некое эфирное сияние,  пронизывающее  толщу
хребта...

     "Вопрос: Разве это Воронка?
     Оргелл (снисходительно): В некотором смысле. Писать Воронку так,  как
мы пишем дерево или небо, ни к чему. Да у нас и не очень-то доберешься  до
Воронки, правда, Берти?
     Полицейский удрученно кивнул. Наверняка он помнил больше, чем Оргелл.
Это его и удручало.
     Оргелл: Если говорить всерьез, натура никогда меня  не  интересовала.
Если я даю очертания хребта Ю, это, скорее, привычка. Я мог бы обойтись  и
без очертаний. Фон может быть любым. В конце  концов,  хребет  Ю  выглядит
таким  только  для  нас  и  сегодня.  Меня   интересует   его   вид   _в_о
в_р_е_м_е_н_и_.  Понимаете? Живущий. Изменяющийся. Для меня вообще  важнее
всего  ощущение  _и_з_м_е_н_я_ю_щ_е_г_о_с_я_  мира.   _В_о_з_м_о_ж_н_о_г_о
мира, если такое утверждение имеет смысл.
     Вопрос: Пожалуйста, разъясните подробнее.
     Оргелл  (чуть  раздраженно):  Любая  вещь,  даже   самая   бездарная,
оставляет  в  человеке  определенное  ощущение.  Как   правило,   ощущение
прошлого.  Вот  вы  смотрите  на  портрет  женщины.  На  портрете  женщина
прекрасна. В то же время она стоит рядом с вами. Ей  гораздо  больше  лет,
чем на портрете, ее красота увяла. Вы любуетесь не самой  женщиной,  а  ее
портретом, то есть вы любуетесь уже ушедшим. Но в то же  время  вы  можете
проводить  взглядом  другую  женщину  -  юную,  цветущую.   Это   ощущение
настоящего, текущего сейчас...  И  лишь  совершенно  особое  сознание  (не
обязательно - художника) может уловить ощущение будущего, того, что еще не
случилось. Скажем, написать женщину, которую  ты  еще  не  встретил,  мир,
который еще не случился...
     Вопрос: Это возможно?
     Оргелл: Почему же нет? Течение времени прихотливо.  В  душной  пустой
оранжерее можно уловить аромат будущего цветка. Неслучившееся всегда рядом
с нами. Если ты его предугадываешь, почему же его не написать?
     Спасибо, Оргелл."

     Я вздохнул: не очень богато. Как и Уиллер, Оргелл помнил все,  что  с
ним происходило на Губе и все, что с ним  происходило  позже.  Но  и  все.
Никаких деталей, касающихся Воронки.
     Больше, чем Оргелл, меня заинтересовал полицейский.
     Интересно,  почему  он  в  мундире?  Они  специально  уговорили   его
появиться в таком виде перед камерой?
     Неважно.
     В отличие от Оргелла, Берт Д. помнил все, что ему пришлось увидеть  и
услышать. Он дежурил во внутренней полосе сцепления и сам  непосредственно
участвовал в операции. Жаль, беседовали  с  Бертом  Д.  наедине.  Было  бы
любопытно увидеть реакцию Оргелла.

     "Вопрос: Вы видели все сами?
     Берт Д.: Конечно, сам. Я все видел сам."

     Говорил он глуховато, но точно. У него был цепкий взгляд. Я будто сам
увидел сумерки  над  Воронкой,  размерено  перетирающей  все,  что  в  нее
попадало. Слабое  сияние  чуть  высвечивало  поверхность  Губы.  Время  от
времени  луч  прожектора  заставлял  вспыхивать  клубы  пыли,  праздничные
отсветы ложились на отполированную поверхность Губы.
     Первым ползущего между камней человека заметил  именно  он,  Берт  Д.
Человек  был  крупный,  прятаться  ему  было  нелегко,   иногда   открытое
пространство он преодолевал прыжком или короткой перебежкой.
     Дав сигнал напарникам, Берт Д. легко нагнал прячущегося человека. Они
сцепились. Втроем полицейские справились все же с Оргеллом и доставили его
на таможню, как они в шутку называли свой  пост,  расположенный  метрах  в
трехстах от Губы.
     Я художник, заявил Оргелл в таможне. Я пишу будущее, вы не вправе мне
препятствовать.
     Манера Оргелла выражать свои мысли не понравилась полицейским. У  вас
есть разрешение на посещение Воронки в ночное время? Ах, нет... Ну,  тогда
какие споры... Ваш долг внимательно вглядываться в то,  что  может  пугать
или отталкивать людей? Удивительно, долг полицейских заключается  примерно
в том же, только они выполняют его не  тайком,  а  открыто.  Что,  кстати,
собирались вы делать на Губе? У вас есть с собой карандаши, краски? Ах, вы
не нуждаетесь в этом, вы рисуете  по  памяти,  вам  важно  просто  увидеть
объект!.. Отлично. Только зачем вы идете к Воронке ночью и без разрешения?
Вы не нуждаетесь  в  разрешении?  Извините,  но  это  ошибка.  И  не  надо
говорить, что в полиции служат одни ослы. Мы приличные люди.  Мы  защищаем
таких, как вы, от вас же самих.
     На этот допрос (предварительный, разумеется) был  закончен.  Утром  в
Деяниру отправлялся колесный патруль, до утра Оргелла оставили в служебной
пристройке и он сразу завалился спать. Беготня по каменным россыпям - дело
нелегкое, как объяснил Берт Д. А хватились Оргелла лишь  под  утро.  Койка
оказалась пустой, окно высажено. К чести полицейских, они  практически  не
потеряли ни минуты. Берт Д. и два его напарника тут же  вышли  к  Губе,  в
воздух были подняты дежурные вертолеты.
     Полицейские увидели Оргелла уже на Губе.  Он  бежал  по  ее  выпуклой
отшлифованной, как зеркало, поверхности, скользя,  оступаясь,  но  все  же
сохраняя равновесие. На оклики он  не  отвечал.  Он  просто  бежал,  будто
намереваясь обогнуть Воронку по  кругу.  Было  уже  светло,  очень  душно.
Полицейские видели каждое движение сумасшедшего художника. Но лучше видели
его сверху вертолетчики. Они засняли каждый его шаг и, разумеется, падение
в Воронку. В  отличие  от  истории  с  Уиллером,  здесь  запись  оказалась
качественной.

     "Вопрос: Вы все это видели сами?
     Берт Д.: Да.
     Вопрос:  Поднявшись  на  Губу,  установив,   что   Оргелла   на   ней
действительно нет, вы вернулись в таможню?
     Берт Д.: Нет. По рации нам приказали покинуть Губу и занять  под  ней
удобные наблюдательные  позиции.  Нам  приказали  внимательно  следить  за
происходящим. Обычно ничего там не  происходит,  все  остается  таким  же,
каким и было, но приказ есть приказ. Я  залег  на  плоском  высоком  камне
метрах в сорока от Губы  и  видел  всю  ее  поверхность  и  гладкий  край,
обрывающийся в Воронку. Очень хорошо видел.  (Смущенно):  У  меня  хорошее
зрение.
     Вопрос: Вы чего-то ждали?
     Берт Д. (пожимает плечами): Нет, ничего не ждал. Я же знал, что  этот
сумасшедший ухнул в Воронку. Просто в таких случаях чувствуешь себя как-то
неуютно.
     Вопрос: Вы все трое находились рядом?
     Берт Д.: Нет. Мы заняли три разных точки, примерно метрах в  двадцати
друг от друга.
     Вопрос:  Вы  родились  и  выросли  на  Несс  и,  конечно,  знаете   о
существовании Голоса. Как по-вашему, этот Голос ведет людей к Воронке?
     Берт Д.: Не мое это дело думать о Голосе.
     Вопрос: Разве полицейские не подвержены влиянию Голоса?
     Берт  Д.:  Риск  есть  риск.  Полицейские  тоже  люди.  Мы   проходим
специальное тестирование. Если  что-то  тебя  беспокоит,  в  наряд  ты  не
попадешь. А то  и  вообще  загремишь  из  полиции.  Куда-нибудь  на  Южный
архипелаг.
     Вопрос: На островах Голос себя не проявляет?
     Берт Д.: Всякое говорят.  (Неуверенно):  Я  ничего  такого  точно  не
знаю... Обычно полицейских подбирают из крепких ребят.
     Вопрос: Крепких физически?
     Берт Д.: Ну да... И это... Психологически тоже...
     Вопрос: Что произошло на Губе в восемь  часов  шестнадцать  минут?  Я
правильно называю время?
     Берт Д.: Правильно. Я сам его отмечал. Я  лежал  на  камне,  они  там
теплые, и смотрел на Губу. Без всякой цели.  Просто  она  блестит,  а  все
блестящее привлекает внимание. Она даже серебрится, если на  нее  попадает
свет. Будь там трещины, я бы видел каждую. Я  задумался...  Знаете,  когда
устаешь, тянет в задумчивость... Вот вся Губа  была  передо  мной.  Я  еще
подумал, какой у нее круглый край, там и зацепиться не за что... А  потому
что-то мелькнуло. Там, а Губе... Но не камень. Их иногда подбрасывает  над
Воронкой, но это сразу видно. Тут было что-то  не  то...  Вроде  как  рука
высунулась... Будто кто-то карабкался из Воронки. Но  там  же  не  за  что
ухватиться, все округлено и  сглажено.  Да  и  не  может  никто  лезть  из
Воронки. Прошло несколько часов, как этот Оргелл ухнул вниз. Как в  котел.
Вертолетчики это точно видели, и мы видели. Оргелл  никак  не  мог  оттуда
появиться, это исключено, но я увидел руку. А потом голову и голое  плечо.
А потом всего человека. Я даже подумал, что мне чудится, или  я  ненароком
спятил, но мои напарники слева и справа закричали. Я еще подумал: лишь  бы
они не начали стрелять. В такой ситуации всякое может случиться.
     Вопрос: Вам уже приходилось попадать в такую ситуацию?
     Берт Д.: В такую? Что вы!.. Я испугался за напарников. Всегда ведь не
за себя боишься. А этот Оргелл, - я его узнал, я  ведь  присутствовал  при
первом допросе, - посидел минуту на корточках и встал  во  весь  рост.  Вы
видели, он здоровый парень. Он был совершенно голый и, кажется, в синяках.
(Вздохнув): Еще бы, не в синяках... И он осматривался, будто  забыл,  куда
ему надо двигаться. Сделал шаг, другой, а потом направился прямо  ко  мне.
Не знаю, видел ли он меня, но направился он прямо ко мне.  Я  даже  махнул
ему и крикнул: "Оргелл, остановись!"
     Вопрос: Вы хотели получше рассмотреть его?
     Берт Д.: Зачем? Я и так узнал его. Мне не понравилось, как  он  попер
на меня. Слишком уж уверенно. А крикнул  я,  пожалуй,  зря:  Оргелл  и  не
подумал остановиться, зато ребята справа и слева решили, что  он  на  меня
нападает. Первым выстрелил Стурк, потом  Лакоши.  Я  впервые  видел  такое
вблизи. Крупнокалиберная пуля разорвала Оргеллу плечо, еще  две  попали  в
центр живота. Ему просто разворотило весь живот. А удары оказались  такими
сильными, что Оргелл упал. Я думал, его опрокинет  навзничь,  но  он  упал
лицом вниз. Я очень ясно видел его голые ноги и кровь там, где вышли пули,
пробив его. Ужасно много крови. Когда ребята подбежали ко мне, я  не  стал
пенять им. На таком, гляди, и сам сорвешься. Я сказал: "Спуститесь вниз  и
вызовите дежурного офицера. Я останусь при убитом."
     Вопрос: Оргелл был убит?
     Берт Д.: Обе раны в живот были смертельны. Я это знаю. Я даже не стал
подходить к Оргеллу. Присел на корточки и даже не смотрел в  его  сторону.
Мне было непонятно, как он мог вылезти  из  Воронки,  там  стены  голые  и
отвесные. И если мы его сейчас убили, то как он выжил, упав в  Воронку?  В
общем, я ничего не понимал. Ну ладно, голый, но почему не  откликнулся  на
мой голос? Я же четко ему сказал: "Оргелл, остановись!" В общем, я  так  и
сидел на корточках,  пока  не  вернулись  мои  напарники.  С  ними  пришел
дежурный офицер, зануда, мы всегда его не  любили.  Он  остановился  около
меня, глянул, что мы там натворили и сказал: "Плохо стреляете". Понятно, я
воспринял это как упрек: не надо было убивать  Оргелла.  Ну  да,  мы  были
растеряны, нам  было  не  по  себе,  ребята  неправильно  истолковали  его
действия, но убивать Оргелла не  следовало.  Правда,  оказалось,  дежурный
офицер имел в виду нечто другое. Он ткнул пальцем в сторону убитого  и  мы
увидели, что  труп...  шевелится.  Сперва  этот  дважды  убитый  приподнял
голову, потом подтянул ноги, медленно встал. Его покачивало  от  слабости,
он с трудом стоял, но на его голом животе мы не увидели ни одной царапины.
Даже синяки и те куда-то подевались. А вот под ногами Оргелла  было  много
крови. Он наступил в эту лужицу и когда пошел к нам, на плоских камнях, на
которые он наступал, остались  черные  отпечатки.  Мы  никогда  не  любили
дежурного офицера, вечно он придирался, но тут,  надо  сказать,  он  повел
себя просто здорово. Мы готовы были  схватиться  за  пистолеты,  когда  он
сделал нам знак. "Оргелл! - крикнул он  воскресшему  трупу.  -  Почему  вы
разгуливаете тут голый?"
     Вопрос: Оргелл ответил?
     Берт Д.: Не сразу. Похоже, смысл вопроса не сразу дошел до  него.  Он
даже переспросил непонимающе: "Голый?" И только потом раздраженно  сказал:
"Ну так дайте мне какую-нибудь одежду." Так мы и привели его в таможню."

                                    16

     "Спросите его, инспектор, почему выслан на Землю художник Оргелл?  Да
еще в сопровождении полицейского... Если ответ вас удивит,  не  поленитесь
найти меня..."
     Ответ меня удивил.
     Шел второй час ночи, две луны то пробивались сквозь плотный  облачный
слой, то терялись в  нем,  и  душная  ночь  вся  была  заполнена  тьмой  и
таинственными  сполохами.  Невероятной  темью  и  столь  же   невероятными
сполохами. Я задернул портьеру и легонько нажал личный вызов Лина.
     Удивительно, Лин не спал.
     Он  сидел  за  рабочим  столом,  разбирая  груду   странных   длинных
листочков. Оторвавшись от своего занятия, он рассеянно улыбнулся.
     - Вы не спите?
     - Кажется, нет, - Лин медленно всплывал из пучины раздумий. - Хотя  и
пора...
     - Лин... Она еще не вернулась?
     - Вы о Бетт, Отти?
     - Да. О ней. Она явилась в Управление или в Совет?
     - Нет, Отти. Бетт пока не с нами.
     - Где она может быть?
     - Скорее всего, на Южном архипелаге. Она прекрасно знает все острова.
Уверен, завтра  или  послезавтра  мы  поговорим  с  нею.  Может,  даже  на
островах.
     - За ней следили. Теперь вы не будете этого отрицать,  Лин.  Там,  на
прогулочном вертолете... Вы что, уже тогда в чем-то ее подозревали?
     - Это вопрос к специальным службам, Отти.  Что-то  она  потеряла  под
Губой, когда убегала от полицейских. Может, платок,  может,  сандалию.  Не
знаю. Но что-то потеряла... Мы очень осторожны, Отти, когда  речь  идет  о
Воронке, но полиция, разумеется, всегда принимает меры.
     - Лин, хотите просмотреть дела Уиллера и Оргелла?
     Он улыбнулся:
     - Я видел записи, о которых вы говорите.
     - Лин, зачем они шли к Воронке? Почему они к ней шли?
     Я хотел, чтобы Лин понял: я имею в виду и Бетт.
     - Они не умеют это объяснить, Отти, - Лин наклонил голову, щуря и без
того узкие глаза.
     - Почему вы не ознакомили меня с этими материалами сразу?
     Он улыбнулся, скорее печально:
     - Тогда вы еще не были к  этому  готовы,  Отти.  Вы  могли  подумать,
принять это за некоторое давление. Вы могли решить, что нами движет только
желание поскорее войти в кольцо развитых миров. А теперь вы сами дошли  до
многого... Воронка - это опасность. Таких,  как  Уиллер  и  Оргелл,  всего
двое. Остальные погибли. И погибли страшно...  Мы  действительно  высылаем
таких, как Уиллер и Оргелл, на Землю. Здесь, на Несс,  они  обречены.  Они
вновь и вновь будут повторять свои попытки, их невозможно остановить.  Как
невозможно сейчас остановить Бетт Юрген. В  некотором  смысле,  ее  судьба
сейчас в ваших руках.
     - То есть?
     - Я имею в виду вашу визу... Чем быстрее мы  перекроем  Воронку,  тем
быстрее закончится это наваждение.
     Я кивнул.
     Лин прав. Это хорошо, что я добрался до всего сам. Мне  не  подсунули
решение. Я могу судить достаточно объективно. Если  Воронка  -  чудо,  без
такого чуда можно прожить. Даже вообще лучше держаться от него в стороне.
     -  Послушайте,   Лин.   Как   это   все-таки   происходит?   Какой-то
непреодолимый зов?  Сдвиг  в  сознании?  Это  грозит  всем  или  действует
выборочно?
     Лин улыбнулся. Было бы странно не увидеть его улыбку.
     - Нет точной картины, Отти. Вот вы сказали мне, что слышали Голос. Вы
продолжаете его слышать? - он так и впился в меня глазами.  -  Нет?  Ну  и
хорошо... Таких, как вы, к счастью, много. Вопросы, бессонная ночь.  Потом
Голос отстает от таких, как вы. Будто вы не выдержали какого-то  испытания
или не уступили чему-то... Но почему? Мы не знаем этого...  Впрочем,  есть
категория людей, особенно подверженных влиянию  Голоса.  В  основном,  это
жители Деяниры, хотя зафиксировано несколько случаев  на  островах.  Более
того, однажды Голос  был  услышан  техником  "Цереры"  на  весьма  немалом
удалении от Несс.
     - Эти люди обречены? Я имею в виду колонистов, особенно  подверженных
влиянию Голоса.
     - Если их предоставить самим себе, то да. Но мы следим за каждым,  вы
в этом убедились, мы  стараемся  им  помочь,  оградить  от  Воронки...  От
Воронки следует избавиться, Отти!
     Я кивнул.
     - Что конкретно вы делаете?
     - Проводим специальное тестирование, блокируем подходы  к  Воронке...
Не так уж много, но, в общем, это дает определенные результаты.
     - Но чтобы следить, надо знать, за кем именно  следует  следить...  У
вас, наверное, есть некий список? - я  замялся.  -  Ну,  этих  людей,  кто
подвержен Голосу, кто нуждается в конкретной защите...
     - Конечно.
     Я вспомнил вертолет и человечка в плаще,  незаметно  присматривающего
за Бетт. Черт возьми, она нашла в себе силы пролететь над  Воронкой  после
того, как ночью ее там чуть не подстрелили...
     - Могу я ознакомиться с этим списком, Лин?
     - Конечно, - он что-то  там  переключил,  и  на  экране  передо  мной
поплыли имена. - Вам хорошо видно? Список невелик, человек около  двухсот,
но это те люди, жизни которых  грозит  непосредственная  опасность.  Самое
страшное, что мы не знаем, кто из них решится пойти к Воронке уже сегодня,
а кто будет ждать.
     Со страхом и  недоверием  я  всматривался  в  список.  Что-то  в  нем
чудилось мне знакомое, где-то виденное...
     Доктор Алемао, экзобиолог... Лейстер, Мумин и Хан,  артисты  цирка...
Зоран Вулич, художник... Стефан Рай, строитель...  Улаф  Тон,  ихтиолог...
Мубарак Мубарак, пилот... Бетт Юрген, синоптик...
     - Лин, это похоже на список колонистов, добивавшихся встречи со мной.
     Лин кивнул.
     - Многие из них хотели поговорить с вами, Отти.
     - Почему же они не настояли? Я бы их принял.
     -  Думаю,  их  успокоила  обстановка.  Они  быстро  поняли,  что   вы
поддержите проект Большой Базы. Если не будет Воронки, уйдет страх.
     Ежи Гароти, расчетчик... Ен Мунк, инженер... Ивэн Плучек,  Ия  Гарбо,
сканнеры...
     Я изумленно поднял брови.
     Где-то двадцать вторым, ну, двадцать  пятым,  сразу  после  сканнеров
Плучека и Гарбо, шло хорошо знакомое мне имя -  Лин  Е,  архитектор,  член
Совета.
     - Это вы, Лин?
     Он просто кивнул, глядя на меня печально и понимающе.
     Я встал и подошел к окну. Я  не  совсем  верно  видел  мир  Несс.  Он
оказался вовсе не таким простым, как можно было  подумать.  И  Воронка  не
показалась сейчас мне чудом. Это я мог работать более или менее  спокойно,
а Бетт Юрген, Лин Е, доктор Алемао, Ен Мунк и многие другие, они жили  под
постоянным и чудовищным давлением. Они  носили  в  себе  невидимую  бомбу,
которая в любой момент могла взорваться. На их месте я бы давно потребовал
перекрыть Воронку.
     Я вернулся к экрану.
     - Не смотри на меня так, - Лин уже взял себя в руки и улыбался  своей
сладкой, несколько приторной улыбкой. - Я не герой и не жертва. Я один  из
многих. И мы не теряем контроля над ситуацией. Сам видишь.
     - Но, Лин! Так нельзя жить!
     - Хорошо, что это говоришь именно ты, Отти. Пока Воронка открыта,  мы
все в опасности. Но ты же  помнишь,  как  поступил  Геракл  с  бессмертной
головой гидры, - Лин торжествующе рассмеялся. - Он не стал хитрить, он  не
стал попусту размахивать мечом, ибо что меч перед бессмертием? Он  завалил
бессмертную голову камнями, так же поступим с Воронкой мы.
     Он помолчал и вдруг быстро спросил:
     - Мы ведь ее забросаем, Отти?
     На секунду я представил Лина дрожащим, ничего не  понимающим,  против
своей води ползущим ночью среди камней куда-то во тьму, навстречу низкому,
несмолкающему реву Воронки, и мне стало страшно.
     - Мы ее забросаем, Лин.

                                    17

     Там, на Европе, Бент С. почти три минуты разговаривал с Уве  Хорстом.
Разделенные ледяной броней, они не сразу потеряли связь, но  скафандр  Уве
Хорста выдержал недолго.
     О чем они говорили в течение трех почти бесконечных минут?
     Бент С. молчал. Во всем остальном он был открыт, даже откровенен,  но
эти три минуты вгоняли его в ужас.
     Я спросил: вы боитесь меня?
     Он ответил: нет. Теперь нет. Я боялся  вас,  увидев  на  экране.  Мне
показалось, у вас каменное лицо, вы меня не поймете. Вблизи вы  совсем  не
такой.
     Я спросил: вы считаете себя виновным в случившемся?
     Он ответил: в равной мере с Уве.
     Я спросил: он сам вам это сказал?
     Бент С. опустил голову: это касается только нас двоих...
     Только нас двоих...
     Я вспомнил это, ведя  вертолет  над  причудливыми  островками  Южного
архипелага.
     То абсолютно голые, облизанные до блеска соленой водой, то колючие от
множества каламитов, они проходили  подо  мной  в  нежном  мареве  дня:  я
впервые видел на Несс чистое небо. Вдали, правда,  оно  было  загромождено
чудовищными пирамидами кучевых облаков, совсем как на  полотне  Парка,  но
надо мной оно нежно голубело, как еще одна океанская чаша, опрокинутая над
миром.
     Лин догнал меня на второй день.
     Мы вместе летали к Морскому водопаду.
     С гигантского уступа, образованного  цепочкой  базальтовых  островов,
выдавливаемый течением, падал вниз, почти на  пятнадцатиметровую  глубину,
каскад прозрачной воды, оправленный черными берегами.
     Воздух дрожал. Слева и справа вспыхивали чудовищные цветные радуги.
     - Полетишь со мной к Землекопу?
     - Нет. У меня встречи. Я занятой человек, - Лин вовсе не  хотел  меня
уколоть. Он даже поощрительно улыбнулся, - Я бы  вообще  предпочел,  чтобы
люди с Земли больше любили именно такие маршруты...
     Он ничего не стал уточнять, но я понял:  как  всегда,  он  говорил  о
Воронке.

                                    18

     Остров, на котором  трудился  Землекоп  Рикарда,  находился  милях  в
трехстах от Морского водопада.  Берега,  исключая  приливной  зоны,  буйно
заросли бурыми каламитами.  Над  ними  вздымались  мощные  скалы;  они-то,
вероятно, и интересовали Рикарда.
     Я сделал круг над островом: как разыскать в зарослях Землекопа?
     И увидел его.
     Он стоял в центре большой голой поляны, подняв вверх все три руки.
     Посадив вертолет, я отбросил боковой люк и вышел по душное небо Несс.
     Мертвая тишина.
     Ее  не  нарушали  ни  птицы,  ни  цикады;  неумолчный  рокот  прибоя,
доносившийся снизу сквозь заросли, только подчеркивал тишину.
     Вечная тишина...
     Землекоп  внешне  напоминал  горбатого  громоздкого  человека,   хотя
избыток конечностей, несомненно, портил впечатление. Он явно был рассчитан
на тяжелый физический  труд,  но  отличался  невероятной  ловкостью:  чуть
позже, взлетая, я видел, как он упорно полз вверх  по  почти  вертикальной
стене. Оптика была надежно упрятана под стиалитовые козырьки; я вздрогнул,
когда Землекоп сказал голосом Рикарда:
     - Приветствую вас, инспектор Аллофс.
     Скажи это сам Землекоп, я вполне бы мог обвинить его в  амикошонстве,
но разговаривал со мной, конечно, Рикард.
     - Где вы сейчас? - поинтересовался я.
     - В рабочем кабинете... Теперь вы оценили  преимущества  современного
палеонтолога?
     - Еще бы!
     - Не разочарованы прогулкой?
     - Нисколько.
     - Я рад,  -  вполне  искренне  заметил  Рикард,  но  не  смог  скрыть
привычного самодовольства. - Я обещал вам это... Кстати, - припомнил он, -
вы спрашивали, где можно увидеть  картины  этого  Оргелла.  Так  вот,  вам
повезло: они почти вывезены на землю.
     - Такая маленькая планетка и так много загадок, - пробормотал я.
     - Загадок? - удивился Рикард. - Вы преувеличиваете.
     Все это время Землекоп стоял передо мной, нелепо растопырив все  свои
металлические конечности, оптика тупо взирала на меня  из-под  стиалитовых
козырьков.
     - Жизнь, в сущности,  проста,  -  самодовольно  заметил  Рикард.  Мне
здорово мешало то, что я вижу не  его,  а  эту  неподвижную  раскоряченную
махину. - Вы, кстати, первый человек на этом островке. Землекоп не в счет.
Куда бы вы ни пошли, вы увидите одно и  то  же:  камень,  каламиты,  вода.
Какие уж тайны. А если вы опять имеете в виду Воронку, уверен, и там ответ
будет прост. Мы еще не доросли  до  ответа,  мы  еще  не  можем  объяснить
механизм Воронки, но уверен, ответ и  там  будет  предельно  прост.  Жаль,
конечно, что мы можем его не услышать. Я имею в виду и  себя,  и  вас.  Но
кто-то же докопается... Кто-то же  докопается  до  ответа,  Аллофс!  -  он
рассмеялся. - Вы не просматривали "Модели" Хакса? Нет?  Зря...  Этот  Хакс
придумал несколько невероятных теорий. Вся беда в  том,  что  они  сложны.
Работай Воронка по принципу Хакса, она не сохранила бы свою динамику.
     - Почему?
     - Не будьте ленивы, инспектор.  Загляните  в  "Модели".  Я  постоянно
подталкиваю вас к этому. Впрочем...
     Землекоп вдруг сделал шаг и  остановился  прямо  передо  мной.  Я  бы
сказал, в опасной близости. Одна из его рук ловко скользнула в пластиковый
мешок, подвязанный к поясу, и извлекла из него  обломок  породы,  явно  не
вулканического происхождения.
     - Взгляните внимательней, - услышал  я  голос  Рикарда,  который  шел
откуда-то из самых недр Землекопа. - Этой породе почти миллиард лет. Океан
тогда выглядел несколько иначе, иной была  и  суша,  но,  как  везде,  все
начиналось с  простого.  Вот  эти  крошечные  образования...  Видите?  Они
фоссилизованы, они окаменели много миллионов лет назад,  но  когда-то  они
были живыми, когда-то они были _ж_и_з_н_ь_ю_. Очень простой, с нашей точки
зрения, даже примитивной, но _ж_и_з_н_ь_ю_, праначалом всего, что  сегодня
существует на Несс... Одинокая первичная жизнь под горячим дыханием звезды
Толиман! - Рикард, несомненно, не был лишен  романтических  чувств.  -  Но
откуда взялись эти странные существа? Каким образом молекулы оформились  в
нечто такое, что со временем может подняться  над  самим  собой,  позволит
жизни осознать самую себя? Вот где тайна, Аллофс. Истинная, вечная  тайна!
А загадки... Бог с ними, со всеми этими загадками. Уверен, все они -  дело
времени. К тому же, при чем тут вы? Почему вы?
     Я замер.
     Совсем недавно точно так же меня спрашивала Бетт Юрген: почему _в_ы_?
     - Да, да, почему _в_ы_, инспектор  Аллофс?  Вы  появляетесь  на  Несс
неожиданно, вы проводите тут месяц,  другой,  а  мы  на  Несс  всю  жизнь.
Понимаете,  всю  свою  жизнь!  Вы  смотрите  на  происходящее   достаточно
поверхностно, не обижайтесь, а мы углубленно вникаем в  процессы,  текущие
рядом, не месяц, а все три века. Почему же  именно  вам  понадобилось  так
срочно разгадать загадки нашего мира?
     - Разве я чего-то требую?
     Патриоты, черт вас побери!
     - Я знаю, о чем вы подумали,  -  самодовольно  рассмеялся  Рикард.  -
Никогда не желайте нам ничего  такого,  поскольку  черта  у  нас  заменяет
Воронка. Это существенно. Вы согласны?

                                    19

     - Где ты научился водить эти машины?
     Если Лин и льстил мне, то по делу: технику я знал.
     - В Лоусон-парке. Обязательная практика.
     Лин улыбнулся:
     - Когда-нибудь на такой вопрос можно будет  ответить:  в  Несс-парке.
Неплохо звучит, правда?
     Я кивнул, хотя манера Лина постоянно разделять  землян  и  колонистов
меня раздражала. Если всерьез, это и есть признак провинциальности.
     - Три часа над океаном, - быстро подсчитал Лин. - Включай автопилот и
заваливайся спать. По-моему, нам всем следует выспаться.
     - Не хочу.
     - Твое дело.
     Лин долго пыхтел, устраиваясь поудобнее на раздвижных креслах.  Салон
был почти пуст, лишь в конце его,  отгораживая  нас  от  аварийного  люка,
лежали ящики, предназначенные для Рикарда. Землекоп действительно оказался
весьма работоспособным.
     Наконец  Лин  затих.  Нагрузка  последней  недели  дала  себя  знать:
выглядел Лин  устало.  Впрочем,  пара  таблеток  беллы,  проглоченных  им,
гарантировали ему сон до самой Деяниры.
     - Лин... Она еще не явилась?
     - Ты о Бетт? - откликнулся  Лин  сонно.  -  Пока  нет...  Но  явится,
явится...
     И добавил, засыпая:
     - И хорошо бы, чтобы она явилась сама...
     - Лин, почему Голос больше не пристает ко мне?
     Он не ответил.
     Я обернулся.
     Лин спал, подтянув ноги, вид у  него  был  измученный.  И,  в  общем,
завидовать ему не стоило. Это я знал.
     С большой высоты был виден весь океан - переливающаяся смутно-голубая
громада. Я не сразу понял, что за короткие тени испещряют его поверхность.
Потом  до  меня  дошло:  это  ободранные  стволы  каламитов.  Их   сорвало
приливами. Обычно каламиты быстро  тонут,  нужно  хорошее  течение,  чтобы
отнести их так далеко от берега.
     Лин прав. Рикард прав. Бетт права. Я всего лишь гость на этой морской
планетке. Я наблюдатель со стороны, я не вхожу ни в какие  списки.  А  они
все живут под Голосом. Они  имеют  право  смотреть  на  меня  с  некоторым
превосходством, но и с завистью. Это ничем не может им  помочь,  но  право
они имеют. Не завизируй  я  документы,  они,  наверное,  возненавидели  бы
меня...
     И Бетт?
     И Бетт, конечно...
     Я не знал, почему Бетт не верит Лину, но гадать не  хотел.  Расскажет
сама. До возвращения на землю, до посадки на "Цереру", даже до  того,  как
мне придется визировать документы, я  постараюсь  увидеть  Бетт.  Она  все
расскажет. Подумать только, я принял ее чуть ли не за истеричку, а она...
     Океан не может надоесть.
     Я вел вертолет  над  смутно-голубыми  плоскостями,  кое-где  взрытыми
рябью - взлетали стаи летающих рыб; я натянул на глаза светозащитные  очки
- вдруг прорывались сквозь облачность лучи звезды  Толиман;  мне  хотелось
длить и длить это удовольствие, но все, в  конце  концов,  кончается  -  я
вывел тяжелую машину прямо на южный обрыв хребта Ю. Я  собирался  еще  раз
(последний?) заглянуть сверху в Воронку. Разрешение получено было  еще  на
архипелаге, об этом позаботился Лин.  Но  сам  он,  похоже,  не  испытывал
удовольствия  от  нашего  путешествия,  потому,  наверное,   и   накачался
снотворным.
     Грузные ледники лежали на склонах. Языки  льда  хитро  закручивались,
выпирали мрачными буграми, нависали над темными мертвыми долинами. Крикни,
и глыбы льда покатятся вниз, все сметая на своем пути.
     Кричать не понадобилось. Хватило рева турбин. Я  вдруг  почувствовал:
что-то там внизу изменилось.
     Чтобы понять, рассмотреть, я стащил с глаз светозащитные очки.
     Без очков пики выглядели прямо устрашающе. Их острые ледяные  вершины
угрожали мне, они отторгали меня от Несс. Они будто чувствовали: это и  по
моей воле часть их поднимет взрывом на воздух. Они этого  не  хотели.  Они
предпочитали стоять как стояли. Они намекнули, на что способны, пустив  по
одному из ущелий лавину.
     Чудовищная  масса  снегов,  пенясь,  пришла  в  движение,   разбухла,
ринулась вниз. Сперва безмолвная, дымная, все  более  и  более  набирающая
скорость, лавина исторгнула низкий рык - и я  увидел,  как  над  пенящейся
дымной массой, как мячики, начали подпрыгивать многотонные валуны.
     Лавина не дурачилась. По узкому ущелью шла сама смерть.
     "Что значит смерть? Этому можно научиться?"
     Я усмехнулся. Спроси, что полегче...
     Ну, где ты там? - бормотал я, выводя  вертолет  на  Воронку.  Где  ты
прячешь там свою бессмертную голову?
     Небо над Воронкой оказалось на удивление чистым. И ни  одной  машины.
Мне специально освободили все эшелоны.
     Никогда не думал, что  явление  природы  (а  чем  еще  можно  считать
Воронку?) можно возненавидеть, но проклятия так и сыпались с моих  губ.  Я
нисколько не боялся разбудить Лина, он должен был спать точно до  Деяниры.
Где там этот Минотавр, пожирающий колонистов? Не  пора  ли  заткнуть  твою
пасть камнями, накинуть на нее стиалитовый намордник?
     Я был один  и  ничего  не  стеснялся.  Можно,  наконец,  выкричаться,
отвести душу. Наверное, поэтому меня буквально обожгло ужасом, когда из-за
моей спины донеслось:
     - Аллофс!

                                    20

     Окликнул меня не Лин.
     Следовало обернуться. Я медлил.
     - Аллофс! - голос женский, твердый. - Задайте программу  -  круг  над
Воронкой, потом пересечение по большому диаметру. И включите автопилот.
     Я наконец повернул голову.
     У аварийного  люка,  в  самом  конце  салона,  стояла  за  ящиками  с
образцами Бетт. За эти несколько дней  она  похудела,  смуглое  лицо  туго
обтянуло кожей, но глаза горели  так  же  неистово.  И  тот  же  пепельный
широкий балахон облегал,  скрывал  ее  шею,  грудь,  плечи,  спускался  по
бедрам, ниспадал  на  ноги.  А  руки  она  по-прежнему  прятала  в  тонких
перчатках.
     - Как вы сюда попали?
     Вопрос прозвучал грубо, но Бетт его не слышала. Она была занята своим
мыслями. Она сказала:
     - Вы похожи на Оргелла... Иногда...
     Не знаю, что она хотела этим сказать, но меня  вновь  окатило  волной
ужаса:
     - Я не Оргелл!
     - Знаю... - Бетт глядела на меня, как на пустое место. В ней не  было
сейчас никаких чувств.
     - Отойдите от люка, -  попросил  я.  -  Эта  штука  распахивается  от
простого нажатия. Раз вы уже здесь, устраивайтесь поудобнее.
     И взглянул украдкой на Лина.
     Лин ничем не мог мне помочь, он безмятежно спал и собирался спать  до
самой Деяниры.
     Ее надо отвлечь, пришло мне в голову. Бетт, похоже,  не  в  себе,  ее
следует отвлечь от ее  мыслей.  Ее  надо  спросить  о  чем-то  таком,  что
привлекло бы ее внимание... Скажем, об  Оргелле.  Почему,  в  самом  деле,
увезли все его работы? Или откуда у него  такой  псевдоним:  Уве  Хорст?..
Сказать ей: я знал человека,  носившего  такое  имя.  Что  это  имя  могло
значить для Оргелла?
     Я заговорил, но Бетт мне не ответила.
     Медленно, очень медленно, не спуская с меня темных глаз, она  стянула
перчатки - сперва с левой руки, потом с правой. Меня пронзила волна боли и
жалости: теперь я знал, зачем она и в жару носила перчатки:  ногти  на  ее
тонких пальцах были разбиты, два или три совсем почернели.
     Ну да, она ползла среди камней. Ночью. Одна. К Воронке.
     З_а_ч_е_м_?
     Я молчал.
     Я не мог произнести не слова.
     А  Бетт,  помедлив,  нашла  изуродованными  пальцами  голубую  кнопку
магнитной молнии, где-то там, под самым подбородком, и резко  потянула  ее
вниз.
     Пепельный балахон, как мягкая раковина, распался на две части.  Я  не
ожидал, что Бетт выпутается из него так быстро, но она выпуталась и тут же
выпрямилась во весь рост.
     Снова меня тронуло ледяной волной страха.
     Она стояла в  семи-восьми  шагах  от  меня  -  вызывающе  обнаженная,
смуглая. Но теперь я  знал,  зачем  она  таскала  свое  нелепое  пепельное
одеяние: тугое  сильное  тело  во  многих  местах  было  ссажено,  покрыто
синяками и кровоподтеками. Никогда я не  видел  ничего  более  ужасающего.
Бетт была прекрасна, и она вселяла в меня истинный ужас.
     - Что это за стриптиз? - спросил я грубо. Я жалел, что  Лин  спит.  -
Что вы задумали?
     - Задайте программу и включите автопилот.
     Сам голос Бетт не допускал возражений. Я не стал возражать.  Я  задал
программу и включил автопилот.
     И вновь обернулся.
     Бетт даже не сменила позы. Нагота ничуть ее не смущала. Она она  была
столь  хороша,  что  ссадины   и   кровоподтеки   лишь   подчеркивали   ее
совершенство.
     Иола... Или Исмена... Сколько их было в истории Несс?..
     Бетт думала о другом.
     - Аллофс... Им было больно?
     - Кому? - не понял я.
     - Пэджу... Уиллеру... Людвигу и его дочери... Оргеллу...
     - Откуда мне знать? Отойдите от люка.
     Смогу я достать ее в прыжке?  Нет,  не  получится.  Через  кресла  со
спящим Лином я перемахну, но там дальше ящики...
     Бетт будто прочла мои мысли.
     Она улыбнулась.
     Меня мороз продрал от этой улыбки. Я представить  себе  не  мог,  что
может означать такая улыбка. Но я увидел: искалеченные пальцы  Бетт  легли
на замок аварийного люка.
     Я не успел даже крикнуть.
     Бесшумный взрыв буквально выдернул Бетт из вертолета.
     Бетт выдернуло вместе с оторвавшимся люком, он не рассчитан на  такие
нагрузки. Машину резко качнуло, завалило  на  правый  борт,  но  автопилот
сработал, он справился с неожиданной перегрузкой и вновь повел машину  над
ревущей, ворочающейся внизу Воронкой.
     Вцепившись руками в кресло, я глянул за борт.
     Ни  Бетт,  ни  люка  я  не  увидел,  они  уже  исчезли  под   шлейфом
коричневатой пыли, застлавшей весь  южный  сектор  Воронки,  но  пепельный
балахон  еще  крутился  в  воздухе,  смешно  взмахивая  широкими  длинными
рукавами. Он требовал, он просил защиты.
     - Что за черт? - услышал я сонный голос  Лина.  Толчок  его  все-таки
разбудил. Он ничего не понимал, возясь на раскинутых креслах. По-моему, он
даже меня не видел. - Отти, ты где?..  У  нас  что-то  случилось?..  -  Он
протер, наконец, глаза. - У нас вырвало люк?
     Я молчал.
     Визг турбин, надсадный вой крутящейся под ногами  Воронки  рвали  мое
сердце. Я боялся за Лина. Я не знал, как он себя поведет.  Внизу  сверкали
проглядывающие сквозь пыль несущиеся  круги  вечного  камнепада  -  против
часовой стрелки, против часовой стрелки... Я боялся за Лина. Ведь он  тоже
один из тех - _и_з _с_п_и_с_к_а_.
     - Возьми на себя управление, - я ухватил Лина за рукав куртки и  чуть
не силой перетащил его на свое место. Теперь он  не  мог  проскочить  мимо
меня. - Веди вертолет прямо на Деяниру. Я свяжусь с постами.
     - Что это значит? - в раскосых глазах Лина все  еще  читалось  только
непонимание.
     - Выполняй!
     Наверное, он не привык, чтобы с ним так разговаривали. Он  побледнел.
До него что-то дошло. Он двумя пальцами вцепился в приборную панель.
     - Здесь кто-то был?
     Я не стал его утешать. Я сказал:
     - Кажется, Лин, мы ее убили...

                                    21

     Я знал, что Вулич придет.
     Я не искал его. Он ничего мне не обещал. Но я знал, что он придет,  а
поэтому почти не покидал свой номер.
     Канал С я  включал  редко.  Сообщение  о  гибели  Бетт  Юрген  прошло
незаметно. Колонисты, конечно, склоняли мое имя, но  совсем  не  по  этому
поводу. Инспектор Аллофс  приносит  Несс  освобождение!  Инспектор  Аллофс
визирует документы, а значит, вычеркивает Воронку из будущей истории Несс!
Инспектор Аллофс превращает забытое богом место в Большую Базу!
     Сам я так не считал, но меня превращали в героя.
     Официальное  торжество  открывалось   утром.   Ритуал   разрабатывала
специальная комиссия. Я должен был выйти на балкон Совета и  приветственно
поднять  руку  над  главной  площадью  Деяниры,   забитой   торжествующими
колонистами. Но ни слова! Подумав, мне пошли на встречу. В  конце  концов,
настоящие герои всегда немногословны.
     В дверь постучали.
     Я ответил без всякого волнения,  но  не  встал  и  даже  не  повернул
голову. Придти мог только Вулич. Это и был  он.  И  мы  молчали,  пока  он
устраивался  в  кресле  -  пыхтя,  отдуваясь,  никак  не  объясняя  своего
появления.
     Первым начал я:
     - Скорее всего, она спряталась в машине где-то на островах.  Странно.
Как Бетт могла знать, где мы будем?
     -  Она  знала,  -  голос  у  Вулича  был  низкий  и  ровный.  -   Она
перехватывала ваши радиопереговоры, Аллофс. Это был ее последний шанс.  Не
знаю... Если бы Лин не спал... Нет. Вы бы не смогли помешать Бетт...
     - Но зачем? - вырвалось у меня. - Впрочем, как бы то ни  было,  я  не
спас ее...
     - Выбросьте из головы мысли об убийстве, Аллофс. И не стройте из себя
жертву. В этой истории нет жертв. И вы тут  ни  при  чем.  Бетт  сама  все
решила и сделала. Сама! Вообще  не  надо  говорить  ни  о  смерти,  ни  об
убийстве. Надеюсь, наступит такое время, когда  вы  будете  не  корить,  а
уважать себя за то, что не остановили Бетт.
     - Уважать?
     - Да, - подтвердил Вулич. - В конце концов, не кто-то, а  вы  помогли
Бетт.
     - Умереть... - пробормотал я.
     - Забудьте  об  этом,  -  терпеливо  повторил  Вулич.  -  Как  бы  ни
оборачивались  обстоятельства,  итог  был  предопределен.  Вы   не   могли
остановить Бетт, она сделала свой  выбор.  Не  все  похожи  на  Лина.  Лин
страдает за все Человечество, а Бетт за нас с вами. Конкретно за меня,  за
Оргелла. Страдать за конкретного человека всегда сложней, чем на всех.
     Вулич вздохнул. Он видел, что я его не понимаю.
     - Оргелл и Бетт тоже долго не понимали друг друга... Вы ведь  знаете,
есть люди особенно  расположенные  чувствовать  Голос...  Склонен  думать,
приступы  у  Оргелла  длились  иногда  месяцами.  Он  скрывал  это,  но  я
догадывался. Он чудовищно много работал. Он даже Бетт в такие  периоды  не
пускал в мастерскую. Но я знаю, я сам слышал - он  постоянно  разговаривал
сам с собой. Самые серьезные его работы написаны во время таких приступов,
психологически это легко объясняется... Ты вкладываешь в труд все силы, но
получается не то, что ты задумал. Ты злишься. Ты начинаешь  бормотать  про
себя. Потом замечаешь, что это  уже  не  просто  бормотание...  Ты  пишешь
хребет Ю, ты громоздишь на полотне его черные  остроги,  а  сквозь  камень
начинает что-то просвечивать... Какой-то кокон... Нежный эфирный  кокон...
Что за черт? Почему?..  Тут  взбесишься,  правда?  Ведь  этот  кокон  явно
нематериален, он - вспышка света, не больше. Но он имеет  очертания,  свою
динамику. И ты бормочешь, не понимая себя. Ты  яростно  переругиваешься  с
управляющим тобой невидимкой. Ты начинаешь осознавать, что известные  тебе
вершины искусства - лишь какая-то ступень, вовсе не высшая.  Ты  начинаешь
догадываться, что можно сделать еще один шаг вперед. Но как угадать, верно
ли ты понял открывшееся тебе? Представьте,  вы  находите  на  берегу  моря
ссохшийся неопределенный комок, обезвоженный  клочок  каких-то  волокон...
Как  ты,  никогда  не  видавший  медуз,  никогда   не   слышавший   о   их
существовании, поймешь, что твоя находка и есть медуза, только  высушенная
временем? Однажды, разглядывая работы Оргелла, я спросил:  что  это?  -  и
указал на просвечивающий сквозь камни эфирный кокон. Он ответил просто: не
знаю...
     - Думаете, такой сюжет был подсказан Оргеллу Голосом?
     Вулич усмехнулся.
     - А почему не Воронкой?
     - Действительно... - пробормотал я, понимая всю бессмысленность своих
вопросов.
     - Почему не другим Разумом?..
     Я резко поднял голову.
     Нет, Вулич не смеялся надо мной. Он сидел, опустив  голую  шишковатую
голову, спрятав  руки  в  мощной  бороде.  Я  только  и  видел  это  голое
хранилище, видимо, неплохого мозга.
     - Почему не другим Разумом? - медленно повторил Вулич. Он тоже поднял
голову. В его черных влажных глазах  пряталась  печаль.  -  Были  и  такие
гипотезы...
     - Гипотезы отчаянья, - сухо  возразил  я.  -  Когда  нечего  сказать,
обращаются к другому Разуму. В чем он? В бессмысленном повторении одних  и
тех же вопросов? "Что значит никогда?.. Что  значит  погиб?..  Что  значит
навсегда? Разве бывает как-то иначе?.." - и сам поразился своей  внезапной
горячности.
     - Вот  как?  Вы  слышали  _т_а_к_и_е_  вопросы?  -  в  голосе  Вулича
прозвучало почти детское любопытство.
     - Да, такие. А вы?
     Вулич не ответил.
     - Ну да, - усмехнулся я. - Вы не бойтесь  обсуждать  такие  вещи.  Вы
совсем помешались на этой вашей Воронке.
     - На _н_а_ш_е_й_? - Вулич почему прицепился именно к этому  слову.  -
Она не наша, Аллофс. Нашего вообще ничего нет. Собственный  организм  -  и
тот рано или поздно начинает давать сбои, выходит из подчинения.  _Н_а_ш_а
Земля, _н_а_ш_а_ Несс, _н_а_ш_а_ Галактика... С чего вы взяли, что все это
наше? Мы только говорим так. Да, конечно, мы можем  при  желании  погасить
звезду Толиман, разнести на куски ненужную планетку, выставить пограничный
маяк  в  созвездии  Волопаса,  но  разве  хоть  что-то  станет  от   этого
действительно нашим?  Наконец,  мы  Воронку  можем  перекрыть  стиалитовым
колпаком, упрятать ее от глаз подальше. Ну и  что?  Она  станет  от  этого
нашей?
     - Послушайте, Вулич... Все это философия  двух  удрученных  людей.  Я
привык иметь дело с фактами. Просто с фактами. Меня убеждают лишь они.  Не
одна сотня колонистов нашла смерть на  Губе,  причем  мучительную  смерть.
Почему? Некто Оргелл свалился прямо в Воронку, есть тому подтверждение,  и
все же выбрался из нее. Каким образом? В того  же  Оргелла  несколько  раз
стреляли, разворотили ему весь живот, он был мертв, тому есть свидетели, и
тем не менее, убитый Оргелл вновь воскрес. Правда, он  ничего  не  помнит,
ничего не может рассказать. Почему?.. Наконец, Бетт Юрген... Разве она  не
знала,  чем  грозит  падение  в  Воронку?  Знала,  знала.  Но  это  ее  не
остановило. Почему?
     - Собственно говоря, те же вопросы мог бы задать вам  и  я,  -  Вулич
нехотя, через силу улыбнулся. - Бес сомнений вас еще не замучил.
     - Вы о чем-то догадываетесь? - спросил я напрямик. - Не  тяните.  Что
может стоять за всем этим?
     - Но вы же сами подошли к ответу... Умер, но живет.  Полна  жизни,  а
ищет смерти. Чем объяснить это? - он пожал круглыми  тяжелыми  плечами.  -
Почему, в конце концов, не другим Разумом?
     - А почему не Воронкой?
     - Воронкой? - он взглянул изумленно. - Мы говорим об одном и том  же,
Аллофс. Вдумайтесь... Это длится веками... Каменный мальштрем  никогда  не
стихает. Над ним бились лучшие физики, математики,  механики  мира,  а  он
остается не познаваемым. Что  мы  имеем,  кроме  длиннейшей  библиографии,
всяческих каталогов, классификационных таблиц и отчетов,  набитой  заумной
терминологией? Очередная гипотеза рождается и  умирает.  Очередная  жертва
рождается, растет, потом отправляется на Губу...
     - Отсюда и неприятие, - добавил Вулич, помолчав. - Отсюда и  протест,
отторжение. Не знаем и не хотим знать! Станем умнее - разберемся! А пока -
закидать Воронку камнями! Тем более, причина на то есть: Воронка  занимает
единственно удобное для космопорта место, мы сильно обижены на Воронку,  и
есть за что. Но если мы впрямь имеем место с другим Разумом, разве на него
можно обижаться, разве  с  ним  можно  сводить  счеты?..  А  ведь  решение
закидать Воронку камнями, пусть на неопределенное время, но  убрать  ее  с
глаз людских, и есть такая месть. Разве нет?
     - Вы против возведения космопорта?
     - Конечно! - вырвалось у Вулича.
     - Ну, хорошо, - сказал я. - Вы против. Таких, как вы, много?
     - Это не имеет значения.
     - С чего вы взяли? Речь идет о будущем развитии Несс, о  ее  месте  в
семье планет, о выходе человечества в дальний Космос.
     - К новым загадкам... - Вулич  неприятно  поморщился.  -  А  за  нами
останется шесть ангравов...
     - Не вижу в этом ничего страшного. Рано или поздно мы обратимся к ним
всерьез. Но для этого нам нужна и Большая База... Может,  Воронке  полезно
будет поработать во тьме, под плитами космопорта. Раз мы ничего  не  можем
объяснить, пусть пока хотя бы  не  мозолит  глаза.  По  крайней  мере,  мы
сохраним тех людей, которых могли потерять...
     Я всерьез разозлился:
     - "Другой Разум!" Разум не станет веками топтаться  на  одном  месте.
Разум подразумевает развитие. Зачем истинному Разуму повторять одни  и  те
же вопросы?
     - А может, он не торопится? - негромко спросил Вулич. - Может, у него
свое представление о том, когда задавать  вопрос,  когда  получать  ответ?
Может, у него вообще свое представление о времени? Не  отвергающее  время,
но трактующее его иначе... Нельзя же, в конце концов, все процессы сводить
только к физико-химии. Может, этот Разум бесплотен, а Воронка  лишь  некий
косвенный след, некое побочное  свидетельство  его  существования.  Может,
данному Разуму абсолютно  все  равно,  когда  он  получит  ответ  на  свои
вопросы: через сто лет или через три миллиона. А?.. Разве срок  отпущенной
человеку жизни -  эталон?  Может,  перед  этим  Разумом  мы  действительно
мотыльки, поденки, - Вулич явно вспомнил слова Бетт Юрген. - Начинаем жить
бессмысленно, как личинки, потом взлетаем. Вот и вся жизнь. Всего  ничего:
оплодотвориться, оставить  потомство...  Будь  вы  на  месте  бесконечного
бессмертного Разума, как бы вы могли договориться с поденками?
     - Разум  сумел  бы  понять,  что  в  некоторых  случаях  имеет  смысл
заниматься не отдельной особью, а всем видом.
     - И  много  вы  научились  разговаривать  с  муравейниками?  -  Вулич
усмехнулся. - Впрочем, в целом вы мыслите правильно. Рано или поздно Разум
должен догадаться о том, что пришло вам в голову.  А  какой-то,  возможно,
уже догадался...
     - Что вы имеете в виду?
     - Я бы предпочел, чтобы вы догадались сами, -  он  спокойно  взглянул
мне в глаза. - Что, по-вашему,  является  самой  характерной  особенностью
жизни?
     - Смерть.
     - Ну почему? - Вулич был явно раздосадован. - Почему  не  бессмертие?
Может быть, бессмертие  является  самой  характерной  особенностью  жизни.
Может быть, жизнь появляется в первые минуты творения вместе со  временем,
пространством, материей и уходит вместе с ним... Этот Разум, о котором  мы
говорим, он  мог  впервые  встретиться  со  смертными  видами.  Понимаете,
Аллофс, _в_п_е_р_в_ы_е_! Он представления не имел прежде о смерти; и  его,
конечно, заинтересовало это явление.  Вспомните,  сколько  мушек-дрозофил,
мышей, собак мы мучили, подбираясь к бессмертию и так и не  найдя  его.  А
для этого Разума не существует  тайн  бессмертия,  напротив,  он  потрясен
открытием смерти. Он ставит эксперименты на нас, он  находит  нас  удобной
формой для этого. Он же не догадывается, что, умирая, мы умираем навсегда.
     - Убийство - всегда убийство.
     - Но почему убийство? - Вулич даже наклонился ко мне.  -  Этот  разум
исследует, он обеспокоен, он ищет. Как бы мучительно ни умирал человек при
его экспериментах, не следует обвинять чужой Разум в жестокости.
     - Всему есть предел.
     - Что за черт! - Вулич возмутился. - О каких  пределах  вы  говорите?
Очнитесь! Откройте глаза! Почему дело всегда в сотнях, а не в единицах?
     Он напирал на меня,  он  требовал  понимания,  что-то  уже  и  впрямь
мелькало в моем мозгу. Некая догадка,  некая  тень  догадки...  Эти  сотни
жертв, а потом Уиллер... Снова сотни жертв, и Оргелл...  В  этой  странной
цепочке  и  впрямь  наблюдалась  некая  закономерность.   Может,   главное
действительно не в тех  сотнях,  которые  погибли,  а  в  тех  двоих,  что
остались в живых? ПОЧЕМУ ОНИ ОСТАЛИСЬ В ЖИВЫХ?
     Я забыл о Вуличе.
     Переключив инфор на свой канал, я потребовал:
     - Пришли записи с Земли?
     - Да.
     Экран вспыхнул.
     Каменная ограда,  бедный  и  тесный  двор,  ящики  с  цветами,  вдали
чудовищная горная гряда с посеребренными Солнцем вершинами. Огнистые капли
медленно  сползали  с  длинной  сосульки  и  с  тонким  звоном,  взрываясь
радугами, падали в снег.
     Человек в теплой  куртке  удобно  устраивался  на  скамеечке  посреди
двора, улыбаясь. Он смотрел прямо на меня. Он ничем не напоминал  желчного
старика с колючим сердитым взглядом, его круглые щечки румянились...
     Уиллер?
     Я потрясенно  покачал  головой.  Запись,  предоставленная  мне,  была
сделана два месяца назад где-то в Гималаях. Уиллер продолжал жить.  Бывший
специалист по приливным течениям занимался теперь горным растениеводством.
     - Уиллер... - Вулич тоже узнал старика. - Я догадывался об  этом.  Вы
сделали мне замечательный подарок, инспектор. Ему сейчас, наверное...
     - Да. Под двести  лет,  не  меньше...  Живая  история  планеты  Несс.
Неужели и Оргеллу уготовано что-то подобное?
     - Уверен, не только ему.
     - О ком вы?
     Вулич удовлетворенно и неторопливо улыбнулся. Так же удовлетворенно и
неторопливо он сказал:
     - Будьте же мужчиной, Аллофс. Я говорю о Бетт.

                                    22

     В дверь постучали.
     - Войдите.
     Это был Лин.
     Увидев Вулича, он не убрал улыбку с тонких губ, просто она стала чуть
обязательней.
     Вулич встал:
     - Мне пора. Надеюсь, мы еще удивимся с вами, инспектор.
     Я кивнул, отпуская его. Лин откровенно обрадовался.
     - Есть новости, Отти, - сообщил он, проводив  взглядом  художника.  -
Этот старик на Земле жив. Вы уже, наверное,  знаете.  Я  об  Уиллере.  Там
создана специальная комиссия, я посоветовал включить в нее  вас.  Я  сразу
увидел,  что  вы  станете  настоящим  инспектором,  Отти.   Верный   глаз,
способность к анализу... "Церера" подойдет через три дня, Отти. Жаль,  что
нам придется расстаться. Я привык к вам.
     Он говорил, он улыбался, он строил невероятные планы.  Пора  закидать
камнями голову Лернейской гидры. Пусть Воронка крутится в тишине, во тьме,
в одиночестве. Пусть  крутится,  пока  мы  не  поумнеем.  Тогда  мы  вновь
обратимся к ней. А пока все надежды на комиссию и на  ученых  Земли.  Ведь
можно как-то восстановить утерянную память? Уиллер и  Оргелл!  -  о  таком
материале можно только мечтать. А к  Воронке  мы  оставим  пару  проходов.
Вдруг понадобятся? Ты здорово нам помог, Отти, мы ее усмирим. Мы  прищучим
и гидру и Минотавра. Иначе и не может быть. Будь иначе, это  означало  бы,
что ничто на свете не  окупается  -  ни  страдания,  ни  подвиги.  А  ведь
окупается, должно окупаться, правда, Отти? Мы ведь встречаемся,  преодолев
несколько десятков световых лет, не для того, чтобы просто выпить по чашке
кофе...
     - И для того, Лин.
     Он прищурился.
     - Как тебя понять, Отти?
     - Вы слишком откровенно выталкиваете меня с Несс, Лин.
     - Разве не пора на Землю?
     Ну да, подумал я  с  раздражением.  На  Европе  меня  тоже  старались
поскорее спровадить на Землю. Они, видите ли, ручались за гляциолога Бента
С., они, видите ли, работали с ним, жили с ним, так давно жили, что  знали
его слабости. Они не хотели расставаться с человеком, к которому привыкли.
И где им искать замену? Земля пришлет им замену? После гибели  Уве  Хорста
на Европе осталось тридцать шесть человек. Зачем снимать с  планеты  Бента
С.? Он нужный человек. Он не совершит такой трагической ошибки дважды. Его
опыт сейчас особенно пригодится на ледяной Европе. Вот меня они  сплавляли
с удовольствием. Известно,  где  инспектор,  там  неприятности.  Никому  в
голову не приходит, что афоризм этот вывернут наизнанку. Они все  там,  на
Европе, верили Бенту С., ведь только я знал, что Бент С. почти три  минуты
разговаривал  с  Уве  Хорстом,  почти  три  минуты  держал  радиосвязь   с
практически _и_н_ы_м_ миром. Этот Бент С.  мне  сказал:  "У  вас  каменное
лицо. Так мне казалось... Но вблизи вы совсем другой. Вы ведь  не  снимете
меня с Европы?.. Я не трус. Просто все произошло слишком неожиданно."
     "Неожиданное всегда происходит неожиданно."
     Бент С. хмуро промолчал.
     "Скажите мне, Бент,  честно,  и  только  мне:  где  вы  потеряли  три
минуты?"
     Бент С. побледнел.
     Мы сидели с ним в переходном коридоре Базы. Там было холодно, зато не
было людей.
     "Я  просчитал  каждый  ваш  шаг,  Бент.  Я  трижды  проводил  с  вами
следственный эксперимент на месте трагедии. Думаю, вам нелегко было  вновь
и вновь толкать перед собой тележку Хансена, зная, что Уве  Хорста  больше
нет и его не вернешь никакими экспериментами.  Вы  инстинктивно  замедляли
шаг, вы медлили. Вы имитировали  случившееся,  бежали  к  вертолету...  Но
всегда, во всех трех случаях получалось, что вы где-то теряете  три  почти
минуты. Три минуты, Бент... При таких обстоятельствах это целая вечность."
     "Я мог поскользнуться... Упасть... Не помню... Пока поднимался..."
     "Вы не падали, Бент."
     Он с мучительным выражением на лице уставился на меня.
     "Кажется, я не падал."
     "Вот именно, Бент. Скажите мне правду - и я оставлю вас на Европе.  В
принципе, это служебный проступок, но я оставлю вас на Европе,  если  буду
знать, что вы  способны  говорить  правду.  Вы  ведь  хотите  остаться  на
Европе?"
     Бент С. кивнул.
     "Ну так скажите правду."
     "Зачем?" - негромко спросил он.
     "Я хочу знать, на что вы способны, можно ли вам доверять?"
     И Бент С. ответил:
     "Я слышал Уве... Я разговаривал с Уве Хорстом. Почти три  минуты  его
рация еще работала..."
     "Что он сказал вам?"
     Бент С. поднял на меня мрачные глаза.
     "Я сказал вам больше, чем мог. Я ответил на ваши вопросы. Не требуйте
от меня большего."
     Он не заслуживал будущего, по крайней мере, на Европе. На него нельзя
было полагаться. Я знал, какую вспышку раздражения вызовет мое решение  на
станции, но я списал Бента С. с Европы.
     Что ж, каждый носит в себе собственную тайну. У одного это  последние
слова умирающего друга, которыми он никогда  ни  с  кем  не  поделится,  у
другого Голос... И то, и другое требует всех сил.
     Бетт Юрген...
     Я понимал, почему Лин говорит все быстрее и вежливей. Большая База...
Стиалитовый колпак... Грунтовая подушка... Тяжелые корабли класса "Церера"
и "Пассад" будут садиться на Несс в нескольких милях от Деяниры...  Приток
людей, техники... Потрясающие, вдохновляющие перспективы!
     Я сжал зубы.
     Мне орать хотелось, когда я  хотя  бы  на  секунду  представлял  себе
вечную  мертвую  тьму,  царящую  под   стиалитовым   колпаком.   Я   видел
изуродованные пальцы  Бетт  с  черными  отбитыми  ногтями.  Я  видел,  как
обнаженная, истерзанная, она карабкается на Губу, медленно бредет по  ней,
спотыкаясь, неуверенно вытянув перед собой руки.
     Вечный мрак... Вечная жизнь... Вечное отсутствие выхода... А всего  в
полумиле над головой - мир радуг и  красок,  тяжелых  кораблей,  океанских
ветров, людские голоса, судьбы...
     - Нет.
     - О чем ты?
     - Я не могу завизировать документы.
     - Ты с ума сошел... - Лин вкрадчиво улыбнулся. - А  мы?  А  я?  А  те
другие, из списка? Даже этот Вулич, к которому симпатий у меня меньше, чем
к каламиту? Ты хочешь оставить нас беззащитными?.. А колонисты? Ты  хочешь
оставить нас на обочине, отнять у нас будущее? Не делай этого, Отти,  тебя
все проклянут. Тебя даже на Земле назовут предателем.
     - Я не буду визировать документы, Лин. Считайте это моим  официальным
решением.
     Он сморщился, как от внезапной зубной боли, и отступил на шаг.  Потом
еще на один. И так, задом, допятился до дверей, где, наконец, остановился.
     - У вас впереди целая ночь, инспектор Аллофс, - негромко,  незнакомым
мне хриплым голосом  сказал  он.  -  Подумайте,  как  утром  вас  встретят
колонисты. Ведь в любом случае вам придется выходить на  балкон...  А  как
могут встретить человека, отнимающего будущее у целой планеты?
     И вежливо улыбнувшись, вышел.
     Я встал, подошел к окну.
     Ночь  была  темная.  Я  не  видел  прожекторов.  Это  меня  несколько
ободрило. Если на постах спокойно, значит, никто не пытается тайно  пройти
к Воронке.
     Бетт...
     Наверное, там, под колпаком, не будет настоящей  тьмы...  Но  там  не
будет и настоящего света.
     Я не был в обиде на Лина. Я его понимал.
     Он ушел, но он оставил мне шанс.
     В конце концов, еще целая ночь до того, как я выйду на балкон Совета,
нависший над огромной, забитой людьми площадью Деяниры.  В  конце  концов,
еще от меня зависит, буду  ли  я  встречен  торжествующим  ревом  ликующих
колонистов: "База!.. Большая База!" - или гнетущую  тишину  людского  моря
разорвет одиночный отчаянный выкрик: "Предатель!" - полностью уничтожающий
меня в глазах колонистов Несс и еще неизвестно что несущий заблудившейся в
вечности Бетт Юрген.
     Многое еще зависело от меня.
     Я усмехнулся.
     Не стоит преувеличивать...
     И вздрогнул, услышав нежный звонок рабочего вызова.
     Повернувшись, медленно, предчувствуя вовсе не самые лучшие новости, я
включил инфор. За окном, я знал  это,  все  еще  было  тихо,  ни  лун,  ни
прожекторов, но на экране вспыхивала, пульсировала  кровавая  литера  Т  -
знак внимания и опасности. Почему-то именно она бросилась мне в глаза -  и
лишь после я увидел изображение.