Гарри  Гарисон
Сборник рассказов и повестей

СОДЕРЖАНИЕ:

АБСОЛЮТHОЕ ОРУЖИЕ
Беглец
Давление
Космические крысы ДДД
Круг недоверия
МАСТЕР НА ВСЕ РУКИ
НЕМОЙ МИЛТОН
Наконец-то правдивая история Франкенштейна
Ни войны, ни звуков боя
Один шаг с Земли
От каждого по способностям
ПАРЕНЬ ИЗ С.В.И.Н.
ПОРТРЕТ ХУДОЖНИКА
ПРОНИКШИЙ В СКАЛЫ
РЕМОНТНИК
РОБОТ, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ ВСЕ ЗНАТЬ
Рука закона
Смертные муки пришельца
ТРЕНИРОВОЧНЫЙ ПОЛЕТ
УВИДЕТЬ ЗВЕЗДЫ В КОСМОСЕ
УЦЕЛЕВШАЯ ПЛАНЕТА
ЧЕЛОВЕК ИЗ Р. О. Б. О. Т. а

                                Гарри Гаррисон

                 От каждого по способностям

     - Вы только взгляните на  ствол  -  в  него  палец  можно
засунуть,  - сказал Арам Бриггс и тут же подтвердил свои слова
делом.  Неосознанно сладострастным движением  он  пропихнул  в
дуло   огромного  пистолета  волосатый  указательный  палец  и
медленно  его  покрутил.  -  Его  пуля  уложит  наповал  любое
животное  из-за  гидростатического  шока,  а  если  пуля будет
разрывная, то она запросто свалит дерево или пробьет стену.
     - Мне  кажется,  после  первого же выстрела отдача такого
пистолета просто сломает  человеку  кисть,  -  с  нескрываемым
отвращением  заметил  доктор  ДеВитт,  близоруко вглядываясь в
змею, готовую нанести удар.
     - Да  где вы прожили всю жизнь,  ДеВитт - в доме?  Ничего
она вам не сломает,  отдача пистолета такого калибра  оторвала
бы   вам   руку,   не   будь   у  него  амортизатора.  Это  же
25-миллиметровая безоткатная модель. Вместо того чтобы ударить
назад, энергия выстрела рассеивается, проходя через щели...
     - Избавьте  меня,  пожалуйста,  от   неточного   описания
принципа  действия безоткатного огнестрельного оружия - я знаю
о нем столько,  сколько пожелал узнать.  Я  предложил  бы  вам
пристегнуться,  потому  что  скоро  начнется  торможение перед
посадкой.
     - Что это вы разнервничались,  док? Раньше-то вы поменьше
сюсюкали.  -  Улыбка  Бриггса  была  больше  садистской,   чем
искренней,  и  ДеВитту пришлось перебороть неприятное чувство,
которая она в нем непроизвольно вызвала.
     - Извините. Нервы, наверное. - Снова та же улыбка. - Но я
вовсе не утверждаю,  что  привык  к  подобным  миссиям,  и  не
притворяюсь,  будто  посадка  на планету,  где полно враждебно
настроенных туземцев для меня хоть немного привлекательна.
     - Вот поэтому здесь я, ДеВитт, и вы должны быть чертовски
этому рады. Вы, яйцеголовые, вляпались в неприятности, поэтому
вам  пришлось  позвать  кое-кого,  кто  не боится взять в руки
пистолет,  чтобы он вас из них вытянул. - Загудел сигнал, и на
контрольной  панели  тревожно замигала красная лампочка.  - Вы
позволили Заревски сесть в галошу,  и не в состоянии сами  его
спасти...
     - Через шестьдесят секунд нас запускают,  это были сигнал
пристегнуться.  -  Разумеется,  ДеВитт  уселся в кресло сразу,
едва они перешли из большого корабля  в  маленький  посадочный
катер,  и  тут  же  аккуратно  пристегнулся.  Теперь он нервно
переводил взгляд в  крупного  плавающего  в  невесомости  тела
Бриггса   на  мигающую  лампочку.  Бриггс  двигался  медленно,
игнорируя предупреждение, и ДеВитт сжал кулаки.
     - Посадочный курс уже задан?  - спросил Бриггс,  медленно
засовывая пистолет в корубу и  еже  медленнее  отталкиваясь  в
сторону   кресла.  Он  еще  затягивал  пояс,  когда  сработали
двигатели. Первый тормозной импульс вышиб воздух из их легких,
и   всякие  разговоры  стали  невозможны,  пока  двигатели  не
смолкли.
                          *   *   *
     - Курс задается автоматически, - выдавил ДеВитт, с трудом
делая  вдох  и  с содроганием ожидая следующего торможения.  -
Компьютер выведет нас в точку неподалеку от деревни, в которой
держат Заревски,  но садиться придется самим.  Думаю, мы сядем
на поляне возле реки, помните, я ее показывал на карте. От нее
до деревни недалеко.
     - Фигня.  Сядем прямо в центре городишки, там у них то ли
площадь, то ли футбольное поле, черт их разберет.
     - Вы не имеете права этого делать!  - ахнул ДеВитт, почти
не  обращая  внимания  на  корректирующий  тормозной  импульс,
вдавивший его в скрипнувшее кресло. - Там же будут туземцы, вы
их убьете.
     - Вряд  ли.  Мы  пойдем  прямо  вниз,  включим  сирену  и
посадочные огни,  а над самым грунтом немного зависнем.  Когда
мы сядем, все эти морды будут уже за километр от нас. А дюбого
болвана, что решит остаться, мы просто поджарим, и хрен с ним.
     - Но... это слишком опасно.
     - А еще хуже садиться у реки.  Хотите,  чтобы они решили,
будто мы их боимся?  Коли сядете так  далеко,  не  вилать  вам
больше Заревски. Садимся в городе!
     - Пока что не вы тут командуете,  Бриггс. Мы еще не сели.
Но, возможно, вы и правы насчет реки...
     - Конечно прав, черт меня подери!
     - Мне  пришли  на  ум  и  другие  причины,  по которым не
следует  садиться  слишком   далеко,   -   продолжил   ДеВитт,
проигнорировав  грубость  Бриггса.  -  Тем  не менее посадка в
городе совершенно неприемлима.  Мы не можем гарантировать, что
кто-нибудь  из  них  не  угодит  под ракетный выхлоп,  а этого
следует избегать любой ценой.  По-моему,  если вы взглянете на
карту  и найдете квадрат 17-Л,  то увидите участок,  годящийся
как хороший компромисс.  Он примыкает к поселку и скорее всего
является  полем,  на  котором что-то растет.  И ни на одной из
фотографий не видно, что на нем есть туземцы.
     - Ладно,  годится.  Раз  уж  не можем поджарить их самих,
сделаем для них кукурузные  лепешки.  -  Его  смех  был  таким
коротким  и утробным,  что прозвучал,  как отрыжка.  - В любом
случае нагоним на них страху,  пущай эти заразы усекут,  что у
нас на уме и что пятки смазать им уже не удастся.
     ДеВитт неохотно кивнул.  - Да,  конечно.  Вам,  наверное,
лучше знать.  - Бриггс,  действительно,  разбирался в подобных
вещах лучше,  и поэтому ему  предстояло  руководить  операцией
после посадки,  а он, ДеВитт, с близорукими глазами и покатыми
плечами человека,  привыкшего находиться в лаборатории, а не в
инопланетных джунглях,  становился в команде вторым. Не так-то
уж приятно выслушивать команды  из  уст  такой  личности,  как
Бриггс, но это было решение Совета, и он ему подчинился.
     Посылка двух человек была оправданным риском, при котором
шансы на успех,  тщательно определенные компьютером, клонились
в сторону удачи.  Единственной  альтернативой  было  небольшое
военное   вторжение  безо  всякой  гарантии  на  успех.  Среди
атакующих в худшем случае было  бы  лишь  несколько  погибших,
зато  туземцев  наверняка  оказалось  бы  убито  множество,  а
Заревски,  скорее всего,  был бы  зарезан  еще  до  того,  как
удалось бы до него добраться.  И даже если бы это само по себе
не служило достаточным аргументом,  Космический Поиск в  любом
случае  был всегда морально и конституционно против насилия по
отношению  к  инопланетным  расам.  Они  согласились  рискнуть
жизнью  двоих людей,  двоих вооруженных людей,  которые станут
сражаться, лишь защищая свою жизнь, но не больше. Были выбраны
Арам Бриггс и Прайс ДеВитт.
     - А какая там внизу житуха?  - неожиданно спросил Бриггс,
и   впервые   за   все  время  из  его  голоса  исчез  оттенок
автоматического авторитета.
     - Холодно, что-то вроде особенно сырой и ненастной осени,
которая тянется без конца.  - ДеВитт с трудом сдержался, чтобы
не  проявить  естественное  удовлетворение от слегка привядшей
заносчивости своего компаньона.  - Планета холодная, и туземцы
держатся поближе к экватору. Климат их вроде бы устраивает, но
во время первой экспедиции у нас было чувство,  что мы никогла
не отогреемся.
     - Вы говорите на их языке?
     - Конечно, поэтому я и лечу с вами, вам ведь, разумеется,
об этом говорили. Мы все его выучили, он достаточно прост. Нам
пришлось  это сделать,  раз уж мы хотели работать с туземцами,
поскольку они категорически отказались выучить  хотя  бы  одно
наше слово.
     - Почему вы продолжаете называть их туземцами?  - спросил
Бриггс  с кривой усмешкой,  искоса поглядывая на ДеВитта.  - У
них же есть какое-нибудь имя,  так ведь?  И у  планеты  должно
быть имя.
     - Только  идентификационный  номер,  Д2-594-4.  Вы   ведь
знаете политику Поиска в отношении имен.
     - Но должно же у вас быть какое-то прозвище для туземцев,
как-то вы их называете...
     - Не пытайтесь притворяться дурачком, Бриггс, у вас плохо
получается.  Вы  прекрасно  знаете,  что  большинство  из  нас
называет туземцев "мордами", и столь же хорошо знаете, что сам
я никогда это слово не произношу.
     Бригг усмехнулся.  -  Конечно,  док.  Морды.  Обещаю   не
говорить  это  слово  при  вас  - даже если они и в самом деле
морды.
                          *   *   *
    Он снова засмеялся,  но ДеВитт не отозвался, погруженный в
свои  мысли  и  в  тысячный раз размышляя,  есть ли у их плана
спасения  шансы  на  удачу.  Заревски  не  получил  разрешения
отправиться  на  планету,  нарушил  запрет,  каким-то  образом
разозлил туземцев и был захвачен в плен. За те дни, что прошли
после  его  последнего  радиосообщения,  его  уже могли убить.
Несмотря на это было решено,  что следует сделать попытку  его
спасти.  ДеВитт  ощутил  кнему естественную ревность,  неужели
ксенолог мог стать настолько важной персоной, что даже нарушив
все    правила   и   законы,   продолжал   оставаться   ценным
специалистом,  ради спасения которого шли на все. Десятилетсяя
карьера  самого  ДеВитта в Космическом Поиске не была отмечена
ничем,  кроме медленного продвижения в должностях и  ежегодной
прибавки  к  жалованию.  Спасение  эксцентричного  Заревски из
ловушки,  которую тот сам себе устроил, наверняка станет самой
важной  записью  в  его  досье  -  если  им повезет.  А уж это
зависело  от  Бриггса,   специалиста,   человека   с   нужными
способностями. Назойливый сигнал прервал его мысли.
     - Сигнал, мы над районом посадки. Беру управление на себя
и сажаю катер...
     - И как только мы сядем, командовать стану я.
     - Да,  вы командир.  - ДеВитт произнес эти слова почти со
вздохом и в который раз подумал,  есть ли  смысл  во  всем  их
плане.
     Хотя ДеВитт теоретически  управлял  кораблем,  ему  нужно
было   лишь  указать  нужню  точку  посадки  и  отдать  приказ
компьютеру.  Тот управлял сближением,  измеряя  многочисленные
силы,  действующие  при этом на катер,  и точно компенсируя их
ударами двигателей.  Как только начался  окончательный  спуск,
ДеВитту  осталось  лишь  наблюдать  за  местом посадки,  чтобы
убедиться,  что они не застигнут врасплох никого из  туземцев.
Едва  они  коснулись  грунта  и  рев двигателей смолк,  Бриггс
вскочил на ноги.
     - Шевелись,  шевелись,  - хриплым голосом приказал он.  -
Хватай этот ящик с барахлом для обмена,  и я покажу тебе,  как
шустро мы оттяпаем Заревски у этих морд.
    ДеВитт не сказал ни слова и никак не проявил свои чувства.
Он  просто  перекинул  лямку  тяжелого  ящика  через  плечо  и
потащился с ним к  люку.  Пока  срабатывали  двери  шлюза,  он
застегнул  спереди  молнию  на  комбинезоне и включил обогрев.
Едва  дверь  приоткрылась,  обжигающий  ветер  швырнул  внутрь
охапку  коричневых  листьев странной формы,  а вместе с ними и
затхлые,  чужые   запахи   планеты.   Едва   щель   достаточно
расширилась,  Бриггс  протиснулся  сквозь  нее  и  спрыгнул на
землю.  Он медленно обернулся,  держа пистолет наготове, затем
удовлетворенно хмыкнул и засунул его обратно в кобуру.
    - Можешь спускаться, ДеВитт, никого не видно.
    - Он  даже не пытался помочь своему тщедушному компаньону,
и лишь с едва скрываемым  презрением  ухмылялся,  пока  ДеВитт
спускал ящик за лямку, а потом неуклюже спрыгивал сам.
    - Теперь потопали за Заревски, - сказал Бриггс и зашагал к
поселку. ДеВитт поплелся следом.
    Он заметил троих туземцев на мгновение раньше Бриггса лишь
потому, что ему пришлось наклониться вбок,  поправляя на плече
лямку от  ящика.   Они   внезапно   появились   из-за   группы
искривленных деревьев и уставились на вновь прибывших. Бриггс,
который постоянно вертел головой по сторонам,  увидел их  чуть
позднее. Он  тут  же  прыгнул  в  сторону,  кинулся  на землю,
выхватывая на лету пистолет,  и едва распластавшись на  земле,
нажал на  спуск.  Но  выстрела не последовало.  Туземцы тут же
залегли.
                          *   *   *
    ДеВитт не шевельнулся,  хотя ему пришлось унять  внезапную
дрожь. У  него  на  поясе  болталась  небольшая  металлическая
коробочка с несколькими кнопками,  похожая на рацию,  но  лишь
внешне. Он прижал палец к одной из кнопок и не отпускал до тех
пор, пока Бриггс не перестал давить на спуск и не  принялся  с
ошарашенным видом обследовать оружие.
    - Не сработало... Но почему?
    - Из-за холода,  наверное.  Детали примерзли,  - отозвался
ДеВитт, торопливо  переводя  взгляд  с  Бриггса  на  туземцев,
которые медленно поднимались на ноги.  - Уверен,  что пистолет
сработает в следующий раз, когда он вам потребуется. И хорошо,
что вы  не  выстрелили.  Они не нападали и не пытались подойти
ближе, просто смотрели.
    - Пусть  только попробуют меня обдурить,  - сказал Бриггс,
вставая и засовывая пистолет в кобуру,  но не  снимая  руки  с
рукоятки. - Ну и уроды, верно?
    По любым человеческим меркам аборигенов  планеты  Д2-593-4
никак нельзя  было  назвать  привлекательными.  Они лишь грубо
напоминали людей очертаниями тела,  головой и парами рук и ног
на худом  туловище.  Их  кожа  была  покрыта мохнатой чешуей -
похожие на рыбьи коричневые чешуи размером с мужскую ладонь на
концах расщеплялись в мехоподобную бахрому.  То ли они линяли,
то ли беспорядочное расположение чешуй было естественным, но у
всех у  них на телах среди слоя чешуй виднелись проплешины,  в
которых просвечивала оранжевая кожа.  Одежды на них  не  было,
лишь бечевки,  на которых висели мешочки и грубое оружие,  все
части тела нерегулярно покрывала чешуя.  Их  головы,  покрытые
щелями и  многочисленными складками оранжевой кожи,  выглядели
даже отвратительнее  тел.   Оба   человека   знали,   что   за
подрагивающими щелями   скрываются   обонятельные  и  слуховые
органы, но все же их сходство со смертельными  ножевыми ранами
было поразительным.  Крошечные  глазки  злобно  выглядывали из
выпирающего на верхушке черепа бугра.  ДеВитт провел  на  этой
планете больше  земного  года,  но все еще находил это зрелище
отвратительным.
    - Скажи им,  чтобы не подходили ближе,  - приказал Бриггс.
Казалось, их  внешность  не   произвела   на   него   никакого
впечатления.
    - Оставайтесь на месте, - произнесс ДеВитт на их языке.
    Они мгновенно остановились,  и стоящий справа, больше всех
увешанный оружием,  прошипел через ротовую щель: - Ты говоришь
на нашем языке.
    ДеВитт собрался было ответить,  но остановился.  Это  было
утверждение, а не вопрос,  к тому же ему было строго приказано
не проявлять инициативу.  Поскольку дело было в руках Бриггса,
ему следовало    как    можно    ближе   придерживаться   роли
машины-переводчика. Не  успел  он  перевести  Бриггсу   первую
фразу, как туземец заговорил снова:
    - Откуда ты знаешь наш язык?  Другой  тоже  может  на  нем
говорить?
    - О чем эта тарабарщина?  -  потребовал  ответа  Бриггс  и
сердито фыркнул,  когда ДеВитт перевел.  - Скажи ему, что твое
дело - переводить, а мне некогда забивать голову этой чепухой,
и еще скажи, что нам нужен Заревски.
    Наступил момент проверки всей теории  спасения,  и  ДеВитт
глубоко вдохнул, прежде чем заговорить. Он попытался перевести
слова Бриггса как можно точнее,  и был удивленн,  когда они не
только не  возмутились  оскорбительным  тоном  фразы,  но даже
слегка покачали головами из стороны в сторону в  местном жесте
одобрения.
    - Где ты выучил наш язык?  - спросил предводитель ДеВитта,
который перевел вопрос Бриггсу прежде, чем ответить.
    - На этой планете. Я был здесь с первой экспедицией.
    Бриггс засмеялся.  - Держу пари,  они тебя не узнали,  для
них все люди наверняка на одно лицо. Пусть меня разорвет, если
они не  считают  н  а  с  уродами!  -  Улыбка исчезла столь же
быстро, как и появилась.  - Хватит скакать вокруг да около. Мы
пришли за Заревски, и плевать на все остальное. Переведи.
    ДеВитт перевел,  споткнувшись лишь на "скакать  вокруг  да
около", хотя и ухитрился передать смысл.
    - Иди  со  мной,  -  сказал  предводитель,  развернулся  и
зашагал к деревне.  Его компаньоны двинулись следом, но Бриггс
удержал ДеВитта, положив руку тому на плечо.
    - Пусть пройдут немного вперед,  хочу быть наготове,  если
они решатся что-нибудь подстроить.  И не следует делать  точно
так, как   он   говорит,   иначе  он  решит,  что  нами  можно
командовать. Ну вот, теперь пошли.
                          *   *   *
    На почтительно расстоянии,  словно они случайно  оказались
идущими в  одном  направлении,  обе  группы  шагали к деревне.
Никого из ее обитателей не было видно,  хотя  из  отверстий  в
вершухках угловатых  домиков,  сляпанных  из  жердей и соломы,
поднимался дымок.  Людей не покидало сильное чувство,  что  из
глубины домиков за ними наблюдают невидимые глаза.
    - Там,  - бросил через плечо туземец,  одновременно махнув
многосуставчатой рукой    в   сторону   строения,   ничем   не
отличавшегося от других.
    Туземца зашагали  дальше,  даже  не обернувшись,  и Бриггс
замер, пристально глядя им вслед. Только когда они скрылись из
виду, он   повернулся   и   подозрительно   обозрел  указанное
строение. Оно напоминало шалаш метров пяти высотой  с  ровными
наклонными стенами  до  самой  земли.  Узкие  щели  пропускали
внутрь немного вета, а в плоской передней стене была проделана
дверь размером  и  формой  с  открытый  гроб.  Должно быть,  у
ДеВитта сложилось сходное  впечатление,  потому  что  он  тоже
разглядывал темное отверстие, сморщив от напряжения нос.
    - Другой возможности нет,  - сказал наконец Бриггс.  - Нам
надо войти, и единственный путь - через эту дверь. Иди вперед,
а я буду настороже.
                          *   *   *
    Разница между двумя людьми  была  тут  же  доказана  самым
наглядным из   всех   возможных   способов.   У  ДеВитта  были
естественные сомнения насчет  этой  двери,  но  он  загнал  их
внутрь, припомнил кое-какие приветственные фразы и наклонился,
чтобы шагнуть внутрь.  Не успел он просунуть голову  в  дверь,
как Бриггс  схватил его за плечо и швырнул назад на землю.  Он
большо ударился задом,  тяжелый ящик шарахнул его по ноге,  но
он уже  с  изумлением  смотрел  на  торчащее  из земли толстое
копье, конец которого еще  дрожал.  Оно  глубоко  вонзилось  в
грунт точно в том месте, где он только что стоял.
    - Что ж,  это кое о чем говорит, - процедил Бриггс, рывком
приподнимая  на  ноги ошарашенного ДеВитта.  - Мы нашли нужное
место. Значит, работенка окажется короче и легче, чем я думал.
-  Он  отбросил  копье  в  сторону  пинком  тяжелого  ботинка,
согнулся в  двери  и  скользнул  в  хижину.  ДеВитт  заковылял
следом.
    Моргая в насыщенном дымом воздухе, они с трудом разглядели
в дальнем  конце комнаты группу туземцев.  Бриггс направился к
ним, не глядя по сторонам.  ДеВитт последовал за  ним,  отстав
лишь настолько,  чтобы  успеть  разглядеть  прикрепленный  над
дверью механизм. В тусклом свете, просачивающемся сквозь окна-
щели, он  увидел  приделанную  к  стене  раму,  в  которой был
закреплен тяжелый деревянный лук двухметровой  длины. Веревка,
протянутая к  группе  на  другом  конце  комнаты,  приводила в
действие простой спусковой механизм.  Ловушка была  совершенно
не видна снаружи - и все же Бриггс о ней догадался.
    - Давай сюда,  ДеВитт, - проревел он. - Я не могу без тебя
разговаривать с этими мордами. Быстрее!
    ДеВитт из всех сил заторопился вперед  и  сбросил  тяжелый
ящик перед пятью туземцами.  Четверо стояли чуть позади, держа
руки на оружии,  а их глаза,  отражавшие пламя костра,  злобно
светились в узких глазных щелях.  Пятый сидел впереди на ящике
или платформе из толстых  досок.  С  его  тела  и  конечностей
свисало разнообразнейшее   оружие,   побрякушки  и  контейнеры
странной формы - местные знаки высокого положения,  а в  руках
он держал  оружие  с  длинным  и  узким лезвием,  напоминающее
короткий меч.
    - Кто вы? - спросил туземец, и ДеВитт перевел.
    - Скажи ему, что мы сначала хотим узнать его имя, - сказал
Бриггс, громко  прочищая  глотку  и  сплевывая  на  утоптанный
земляной пол.
    После короткой  паузы,  во  время  которой  его  глаза  не
отрывались от Бриггса, сидящий туземец ответил: - Б"Деска.
    - Мое  имя Бриггс,  и я пришел,  чтобы забрать похожего на
меня человека,  которого  зовут   Заревски.   И   не   вздумай
устраивать мне подлянки вроде той штуки над дверью, потому что
имея дело со мной, можно сделать лишь один бесплатный выстрел,
и он уже сделан. В следующий раз я кого-нибудь убью.
    - Ты будешь есть с нами.
    - Что  за  бред  он  несет,  ДеВитт?  Мы  же не можем есть
местное дерьмо.
    - Есть  можно,  если  захочешь,  некоторые  ксенологи  это
делали, но у меня духу не хватило.  Местная пища может вызвать
в худшем случае жестокий запор,  но должен сказать, что вкус у
нее отвратителен до тошноты. К тому же это местный обычай, все
сделки заключаются только после совместной еды.
    - Ладно,  пусть несут жратву, - обреченно вздохнул Бриггс.
- Надеюсь лишь, что этот Заревски ее стоит.
                          *   *   *
    Услышав слово,  которое  прошипел вождь,  один из туземцев
положил оружие и прошел в затененный угол  комнаты, вернувшись
с фляжкой,  заткнутой  деревянной пробкой,  и двумя чашками из
грубо обожженной глины.  Он положил фляжку на землю и поставил
одну чашку перед гостем, а другую перед сидящим вождем. Бриггс
присел на корточки,  потянулся,  взял обе чашки  и  поднял  их
вверх на вытянутых руках.
    - Отличный чашки, - сказал он. - Большое мастерство. Скажи
ему это.  Скажи,  что  эти  уродливые  комки  грязи  - великие
произвеления искусства, и что я восхищен его вкусом.
    ДеВитт перевел,  и  после  этого  Бриггс поставил чашки на
землю. Даже ДеВитт заметил,  что он поменял чашки  местами,  и
теперь перед  каждым из них стояла чашка,  предназначенная для
другого. Б"Деска ничего не сказал, но вытащил пробку из фляжки
и наполнил  коричневой  жидкостью  сначала  свою чашку,  потом
чашку Бриггса.
    - Боже, какая гадость, - произнес Бриггс, сделав крошечный
глоток и содрогнувшись. - Надеюсь, еда будет получше.
    - Она   будет   еще   хуже,   но  достаточно  съесть  лишь
щепотку-другую.
    Тот же  туземец,  что  принес  напиток,  теперь появился с
большой миской,  доверху наполненной мелко  порубленной  серой
массой, один  запах  которой вызывал тошноту.  Б"Деска закинул
горсть ее во внезапно распахнувшуюся ротовую щель и подтолкнул
чашку к Бриггсу, который постарался ухватить как можно меньшую
щепотку. ДеВитт увидел,  как вздрогнула спина  Бриггса,  когда
тот слизнул  массу  с  пальцев.  Никакими усилиями туземцам не
удалось бы заставить  его  съесть  еще  одну.  Б"Деска  махнул
рукой, миску   унесли  и  на  ее  место  поставили  две  миски
поменьше. Бриггс  взглянул  на  стоящую  перед  ним  миску   и
медленно поднялся.
    - Я предупреждал тебя, Б"Деска, - сказал он.
    Не успел ДеВитт перевести, как Бриггс наступил на мисочку,
раздавив ее в лепешку, а затем каблуком двавил ее содержимое в
пол. Туземец,  подававший  еду,  бежал  к  двери,  и  внезапно
сообразивший ДеВитт схватился  за  контрольное  устройство  на
поясе, но  на этот раз опоздал.  Прежде чем его палец коснулся
кнопи, помешавшей бы пистолету  Бриггса  выстрелить,  раздался
оглушительный грохот   и  туземец  упал.  В  его  спине  зияла
огромная дыра.
    Бриггс спокойно  вернул  оружие  в  кобуру  и повернулся к
Б"Деске, державшему свой меч так,  что его  конец  упирался  в
ящик, на котором он сидел.
    - Так вот,  раз с церемониями покончено,  скажи ему, что я
хочу поговорить о деле. Скажи, что мне нужен Заревски.
    - Зачем тебе нужен человек Заревски?  -  спросил  Б"Деска,
столь же  невозмутимый,  как  и Бриггс.  Мертвый туземец лежал
скорчившись, медленно пропитывая землю кровью,  и оба  они  не
обращали на него внимания.
    - Я хочу его,  потому что он мой раб,  он очень дорогой, и
он сбежал. Я хочу его вернуть и избить.
    - Этого я перевести не могу,  -  запротестовал  ДеВитт.  -
Если они  подумают,  что  Заревски  был  рабом,  они могут его
убить...
                          *   *   *
    Он не договорил,  потому что Бригг вытянул руку и наотмашь
хлестнул его  по  лицу.  Удар оглушил его,  а на глаза от боли
навернулись слезы.
    - Делай,  что я тебе велю,  идиот, - прорычал Бриггс. - Ты
же сам говорил мне,  что у них есть рабы,  и если они поверят,
что Заревски  раб,  это  даст  им возможность получить за него
ценный выкуп.  Ты что,  до сих пор не понял,  что они  и  тебы
принимают за раба?
    До этой секунды ДеВитт действительно этого не  понимал. Он
аккуратно перевел  слова Бриггса.  Б"Деска притворился,  будто
размышляет, хотя его глаза все  это  время  не  отрывались  от
ящика с побрякушками.
    - Сколько  ты  за  него  заплатишь?  Он  совершил  большое
преступление, а это дорого стоит.
    - Я запалачу хорошую  цену.  Потом  я  изобью  его,  затем
привезу домой  и  на его глазах убью его сына.  Или может быть
заставлю его самого убить своего сына.
    Б"Деска согласно  качнул головой,  услышав перевод,  после
чего осталось лишь всласть  поторговаться.  Когда  уговоренное
количество бронзовых  палочек и поддельных драгоценностей было
извлечено из  ящика,  Б"Деска  встал  и  вышел   из   комнаты.
остальные туземцы  собрали выкуп и последовали за ним.  ДеВитт
уставился им вслед, разинув рот.
    - Но... где же Заревски?
    - Да в ящике,  конечно,  где же ему еще быть?  Если уж  он
оказался для  нас  таким  ценным,  что  мы  специально  за ним
явились, то Б"Деске захотелось держать  его  поблизости, чтобы
никто другой  не  смог  заключить  с нами сделку.  Ты что,  не
видел, как он держал свой тесак для для свиней наготове, чтобы
в любой   момент  вонзить  его  в  ящик?  Одно  наше  неверное
движение, и Заревски бы за него поплатился.
    - Но  разве правильно было убивать одного из его людей?  -
спросил ДеВитт, развязывая веревки, которыми был обмотан ящик.
    - Конечно,  а как иначе? В миске же явно был яд. Поэтому я
убил его раба, как и обещал.
    Крышка откинулась,  и внутри, с кляпом во рту и обмотанный
веревками, словно поросенок на вертеле, оказался Заревски. Они
разрезали его путы и растерли ему ноги,  чтобы он смог ходить.
ДеВитт поддержал  его  одной  рукой,  и  Бриггс  взмахом  руки
направил их в сторону двери.
    - Иди первым, а я с ящиком буду сзади. Не думаю, что будут
какие-нибудь неприятности,  но если что, я о вас позабочусь...
о своих рабах! - И он оглушительно захохотал.
    Они медленно   ковыляли  по  пустым  улицам,  и  Заревски,
обернувшись, улыбнулся.  У него недоставало нескольких  зубов,
на лице были подсохшие ссадины, но он был жив.
    - Спасибо,  Бриггс.  Я все слышал, но не мог произнести ни
слова. Вы отлично справились. Я ошибся, попытавшись вести себя
с этими свиньями по-дружески,  и вы сами видели,  что со  мной
случилось. Один  из  них,  с кем я разговаривал,  умер,  и они
сказали, что я напустил на него порчу,  а потом схватили меня.
Жаль, что вас тогда со мной не было.
    - Да ладно, Заревски, кто из нас не ошибается. - Интонации
его голоса   не  оставляли  сомнений,  что  уж  ему-то  ошибки
неведомы. - Но лучше помалкивайте,  пока не отойдем  подальше.
Они видят, что я с вами разговариваю, так что сами понимаете,
что мне необходимо сделать.
    - Да, конечно. - Заревски повернулся обратно, закрыл глаза
и вздрогнул еще до того,  как его настиг  удар.  Затем  Бриггс
пнул его ногой в спину, раставив растянуться на земле. Он даже
не шевельнулся,  чтобы помочь, когда ДеВитт снова поднимал его
на ноги.
                          *   *   *
    Когда они  были  уже недалеко от катера,  Бриггс подошел к
ним поближе.
    - Еще немного, и делу конец.
    - Вы работаете в Космическом Поиске? - спросил Заревски. -
Что-то я не припоминаю вашего имени.
    - Нет, это лишь временная работа.
    - Вы должны получить постоянную должность!  Как здорово вы
справились с туземцами - там нужны  такие  люди,  как  вы.  Не
хотите ли заняться такой работенкой?
    - Хочу, - ответил Бриггс. Он вспотел, несмотря на холод. -
Неплохая идея. Я смог бы вам помочь.
    - Уверен, что сможете. А уж без работы вы не останетесь.
    - Заткнитесь, Заревски! Это приказ, - оборвал его ДеВитт.
    Заревски одарил его презрительным взглядом и  повернулся к
Бриггсу, возбкжденно потиравшему руки.
    - Я мог бы брать в экспедицию помощника вроде вас.  У меня
хватает людей,  что сидят в лаборатории и пишут отчеты, но нет
никого для полевой работы...
    - Замолчите, Заревски!
    - ...никого,  кто действительно знал бы,  как следует себя
вести, такого, как вы.
    - А я  знаю!  -  выкрикнул  Бриггс  и  запрокинул  голову,
оцарапав при  этом лицо ногтями.  - Я смогу все.  Я сделаю все
лучше, чем любой другой,  лучше всех в  мире.  Вы  все  против
меня, но я все равно лучшк всех...
    - Бригг!  - закричал ДеВитт,  поворачиваясь и  хватая  его
обеими руками.   -   Слушайте  меня,  Бриггс!  Вечер-наступил!
Слышите меня... ВЕЧЕР-НАСТУПИЛ!
    Хрипло выдохнув,  великан закрыл глаза. Его руки бессильно
повисли. ДеВитт  попытался  его  удержать,  но  вес   оказался
слишком велик и Бриггс повалился на землю.  Заревски уставился
на него с немым изумлением.
    - Идите сюда,  помогите.  Вы сами его до этого довели, так
что советую помочь дотащить его  до  катера,  пока  Б"Деска  и
остальная  компания не увидели,  что произошло и не примчались
на нашими скальпами.
    - Ничего  не  понимаю,  - пробормотал Заревски,  когла они
уложили неподвижное тело возле катера.  Он  тревожно  озирался
через плечо,  пока  открывался  наружный  люк.  -  Что  с  ним
случилось?
    - Сейчас ничего.  Перед тем,  как мы вылетели, я на всякий
случай ввел  в  него  постгипнотическую  команду  с   ключевым
словом. Он спит, вот и все. Потом мы отвезем его в госпиталь и
попробуем привести в чвство.  Со всем остальным  он  справился
очень хорошо,  и я привел бы его на корабль,  не начни вы свою
идиотскую вербовочную   речь.   Спасибо   вам   огромное    от
Космического Поиска!
    - О чем это вы болтаете? - фыркнул Заревски.
                          *   *   *
    Тяжелая дверь закрылась  за  их  спиной,  и  ДеВитт  резко
повернул лицо к человеку,  которого они спасали. Гнев все-таки
прорвал его самообладание.
    - Кто,  по-вашему, этот Бриггс - профессиональный герой из
исторического романа, которого Поиск отыскал и подрядил на это
дело? Это больной человек,  прямо из госпиталя, а я его врач -
и это единственная причина,  почему я здесь.  С ним должен был
отправиться кто-то из персонала, а я был самый молодой, потому
и вызвался сам.
    - Про какой еще госпиталь вы говорите? - спросил Заревски,
сделав последнюю попытку похорохориться.  - Этот человек вовсе
не болен...
    - Он болем умственно,  и бул уже на пути к  выздоровлению,
пока это  не  случилось.  Мне не хочется даже думать,  сколько
времени уйдет на то,  чтобы снова привести его в себя. Хоть он
и не был настолько болен,  как другие, у него был классический
случай паранойи,  поэтому мы и смогли  его  использовать.  Его
мания преследования   связана   с  тем,  как  он  воспринимает
окружающее, поэтому он и чувствовал себя здесь, как дома. Если
бы вы  почитали все отчеты,  а не бросились на планету,  сломя
голову, то знали бы,  что у  туземцев  развилось  общество,  в
котором нормой являются условия, очень близкие к паранойе. Они
считают, что все остальные -  враги  каждого  из  них,  и  они
правы. Они  все такие.  В подобном обществе ни один нормальный
человек не может положиться на то,  что его  реакция  окажется
правильной - нам нужен  был  кто-то, страдающий  т  о  й   ж е
болезнью. Единственное,  что меня хоть отчасти утешает во всем
этом бардаке  -  не я принимал решение отправить сюда Бриггса.
Так решили наверху, а я сделал всю грязную работу. Я и Бриггс.
    Зарески посмотрел  на расслабленное лицо лежавшего на полу
человека, который тяжело дышал, даже находясь без сознания.
    - Простите... Я не...
    - Вы и не могли знать.  - Доктор ДеВитт сжался  от  гнева,
нащупав быстрый, неровный пульс своего пациента. - Но вы знали
кое-что другое.  вам не разрешали садиться на эту планету -  и
тем не менее вы сели.
    - Это не ваше дело.
    - Сейчас  и  мое тоже.  На те несколько минут,  пока мы не
вернулись на  корабль,  пока  я   не   возвратился   к   своим
обязанностям и   обо  мне  не  успели  благополучно  позабыть,
записав, разве что, небольшую благодарность в мое личное дело,
и пока вы не стали снова великим Заревски, чье имя не сходит с
заголовков газет.  Я помог вытащить вас отсюда, и это дает мне
право кое-что вам сказать.  Вы пижон,  Заревски, и меня от вас
тошнит. Я... да ну вас к чертям собачьим...
    Он отвернулся,   и   Заревски  открыл  рот,  чтобы  что-то
сказать, но передумал.
    Полет к   большому   кораблю   был   недолгим,  и  они  не
разговаривали, потому что  им  действительно  не  о  чем  было
говорить.

          (с) 1990 перевод с английского А.Новикова
    Harry Harison.  According To His Abilities:  Great Science
Fiction from Amazing. - 1965, # 3.

                            ГАРРИ ГАРРИСОH
                           АБСОЛЮТHОЕ ОРУЖИЕ

После  ужина,  когда  посуда  уже  убрана  и вымыта, для нас, детей, нет
ничего лучше, чем собраться вокруг огня и слушать рассказы Отца.

Памятуя все  современные виды  развлечения, вы,  возможно, заметите, что
такая картина отдает чем-то ветхозаветным, но, произнося эти слова,  вы,
надеюсь, простите мою снисходительную улыбку?

Мне минуло  восемнадцать, и  почти все  мое детство  осталось позади. Hо
Отец  -  прирожденный  актер,  звуки  его  голоса завораживают меня, и я
заслушиваюсь его  рассказами. Хотя  мы и  выиграли Войну,  но потери по-
несли невероятные, и мир вокруг  полон зверств и жестокостей. Я  бережно
храню мир моего детства.

- Расскажи  нам о  последнем бое,-  обычно просят  дети, и  вот история,
которую они обычно получают в ответ. Хотя мы и прекрасно знаем, что  все
давным-давно  кончено,  мы  всякий  раз  пугаемся,  а  любой  знает, что
потрястись от страха перед сном только полезно.

Отец наливает  себе пива,  неторопливо отхлебывает  его, потом смахивает
рукой пену с усов. Это служит сигналом.

- Война  - дерьмо,  запомните, ребята,-  начинает он,  и двое подростков
дружно хихикают: произнеси они это слово, их бы ждала хорошая  взбучка.-
Война - дерьмо и  всегда была им, это  вы раз и навсегда  запомните, для
того и  говорю. Мы  выиграли последний  бой, но  много от- личных парней
полегло за  эту победу,  и теперь,  когда все  позади, я  хочу, чтобы вы
помнили это. Они  умирали, чтобы вы  могли сейчас жить.  И чтобы никогда
не знали, что такое война.

Прежде  всего  выбросьте  из  головы  мысль,  будто  в войне есть что-то
благородное и  прекрасное. Hет  этого. Это  миф, который  давно умер  и,
возможно, восходит  к тому  времени, когда  война велась  врукопашную на
пороге пещеры  и человек  защищал свой  дом от  чужеземцев. Эти  времена
давно  ушли,  и  что  было  прекрасно  для индивидуума, может обернуться
смертью для цивилизованного общества. Смертью, понимаете?

Отец  обводил  слушателей  своими  большими  серыми глазами, а мы сидели
потупившись. Мы почему-то ощущали вину, хотя и родились после Войны.

- Мы выиграли  Войну, но победа  не стоила бы  ничего, не извлеки  мы из
нее урока. Противник  мог раньше нас  изобрести Абсолютное Оружие,  и мы
были  бы  стерты  с  лица  земли,  не  забывайте  об  этом. Историческая
случайность спасла нашу культуру и  принесла врагам гибель. И если  уда-
ча научила нас чему-то,  то это человечности. Мы  не боги и вовсе  несо-
вершенны -  и мы  должны запретить  войну, положив  раз и навсегда конец
человеческой розни. Я был там, я убивал, и я знаю, что говорю.

Потом наступал момент, к которому мы были готовы и который ждали  затаив
дыхание.

- Вот оно,-  провозглашал Отец, поднимаясь  во весь рост,  и указывал на
стену.-  Вот  оно,  оружие,  которое  бьет с расстояния, наше Абсолютное
Оружие.

Отец  потрясал  луком  над  головой,  и  его  фигура,  освещенная светом
костра, казалась  истинно трагической.  Даже завернутые  в шкуры  малыши
переставали щелкать блох и, разинув рот, глядели на Отца.

- Человек  с палицей,  или каменным  ножом, или  пикой не  устоит против
лука. Мы выиграли Войну и  теперь должны использовать это Оружие  только
в  мирных  целях  -  охотиться  на  лосей  и мамонтов. Вот наше будущее.
Улыбаясь, он осторожно повесил лук на крючок.

- Теперь Война кажется чем-то невероятным. Hаступила эра вечного мира.

OCR'ed by Alligator
Classic Fond  17/05/96

 * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                        Г а р р и                        *
 *                     Г а р р и с о н                     *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *           ***** ***** *****   *** ***** *  *            *
 *           *     *     *      *  * *     *  *            *
 *           ****  ***   *      *  * ***   *  *            *
 *           *   * *     *      *  * *     *  *            *
 *           *   * *     *      *  * *     *  *            *
 *           ****  ***** *     *   * ***** *****           *
 *                                             *           *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 *                                                         *
 * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

      Вино было терпким, густым, отдающим  пылью,  поднимав-
шейся на улице за окном крошечного винного  магазина.  "VINI
Е VIVITE" - гласили корявые буквы вывески над  дверью.  Вино
и  напитки.  Под  вином   подразумевался   продукт   местных
виноградников,  под  напитками  -  многоцветье  жидкостей  в
разнокалиберных бутылках. Парящие лучи солнца отражались  от
выбеленных стен соседних домов.  Бирбанте  осушил  маленький
стаканчик и вновь наполнил его из полулитрового кувшина.
      - Жарко,-  сказал  он,  и  владелец  магазина,  он  же
бармен,  с  печальным,  дочерна   загорелым   лицом   что-то
согласно пробурчал в ответ. Три старика за столиком у  стены
азартно играли в карты со странными картинками.
      Чиомоне ничем не отличался от других городков  Италии,
затерявшихся вдали от основных автострад. К нему  вела  лишь
проселочная  дорога,  переходящая  в  центральную  улицу.  И
местные  жители  подозрительно  посматривавшие  на   каждого
незнакомца, отрезали себя от внешнего мира,  точно  так  же,
как горы отделили их долину от  остальной  страны.  Вряд  ли
кто захотел  бы  задержаться  в  этом  захудалом,  ничем  не
примечательном городишке хотя бы на несколько минут.  И  тем
не менее именно  здесь  находился  человек,  которого  искал
Бирбанте. Здесь или  в  ближайших  окрестностях  города.  Он
отпил вина и, положил руку  на  стойку  бара  ладонью  вниз,
взглянул на часы.  Близился  полдень.  Когда  он  дотронулся
пальцем  до   едва   заметного   выступа,   циферблат   стал
прозрачным,  открыв   цветовой   индикатор.   Показания   не
изменились. Расстояние до Нарсизо осталось прежним.
      Он  был  где-то  рядом.   Это   фиксировали   приборы.
Бирбанте же буквально физически ощущал его присутствие,  это
чувство выработалось у него за долгие годы поисков тех,  кто
стремился скрыться от святой церкви. Нарсизо  убежал  дальше
других и находился на свободе дольше, чем следовало, но  это
не  имело  большого  значения.  Бирбанте  раньше  не  знавал
неудач. С божьей помощью поиск и теперь закончится  успешно.
Он коснулся пальцами массивного креста, висевшего  на  груди
под рубашкой. Нарсизо должен быть найден.
      - Я хотел бы взять с собой литр вина.
      Хозяин магазина недоумевающе  посмотрел  на  Бирбанте,
словно просьба показалась ему необычной.
      - У вас есть бутылка?
      - Нет, бутылки у меня нет,- тихо ответил тот.
      - Думаю, я найду вам одну.  Вам  придется  оставить  в
залог пятьдесят лир.
      Бирбанте вяло махнул рукой, хозяин принес из  кладовки
пыльную бутылку, помыл под краном и через  воронку  наполнил
из большой оплетенной бутыли, вбил  в  горлышко  почерневшую
пробку. Бирбанте высыпал на стойку несколько монет, а  когда
хозяин потянулся к ним, положил рядом цветную фотографию.
      - Вы его знаете?- спросил он.
      Хозяин магазина собрал  монеты,  одну  за  другой,  не
обращая внимания на лицо с  коротко  стрижеными  волосами  и
голубыми глазами, изображенное на фотографии.
      - Мой кузен,- пояснил Бирбанте.- Я не видел его  много
лет. Дядя умер, оставил ему деньги. Не  очень  много,  но  я
знаю, что они ему не помешают.  Деньги  нужны  всем.  Вы  не
подскажите, где его найти?
      Говоря  это,  он   вытащил   из   нагрудного   кармана
сложенную вчетверо десятитысячную ассигнацию,  развернул  ее
и оставил на стойке. Хозяин посмотрел на  деньги,  затем  на
незнакомца. Бирбанте чувствовал,  что  и  старики-картежники
не спускают с него глаз.
      - Никогда не видел его.
      - Это плохо. Речь идет о деньгах.
     Бирбанте сложил ассигнацию, убрал  ее  в  карман,  взял
бутылку и вышел. Обжигающие лучи обрушились на  него,  и  он
надел черные очки. Эти люди всегда держались друг друга.  И,
признав Нарсизо своим, никогда не выдадут его.
     "Альфа-ромео" красным пятном  выделялась  на  выжженной
солнцем улице. Бирбанте сунул бутылку под сиденье,  подальше
от палящих лучей, и пересек вымощенную  неровным  булыжником
мостовую. Хотя над дверью не было вывески, а окно  ничем  не
напоминало  витрину,  все  местные  жители  знали,  что  это
бакалейная  лавка.  В  дверном  проеме  болтались  несколько
связок красного перца.  Бирбанте  оттолкнул  их  и  вошел  в
сумрак лавки. Женщина в темном платье  не  ответила  на  его
приветствие  и  молча  начала   складывать   заказанные   им
продукты.  Кусок  козьего  жира,  ломоть  хлеба  с   толстой
хрустящей коркой. Бирбанте не понравился запах оливок  и  он
отказался от них.  Все  это  время  он  наблюдал  за  винным
магазином.
     Из него вышел один  из  картежников  и  захромал  вдоль
улицы.
     Бирбанте довольно кивнул. Если  Нарсизо  близко  и  ему
могут  сообщить  о  прибытии  незнакомца,   значит,   поиски
подошли к концу. На небольших  расстояниях  детектор  обычно
врал. Он мог лишь показать, что беглец находится  в  радиусе
от десяти до двадцати миль. Но  ситуация  станет  иной,  как
только Нарсизо узнает, что его ищут. Он  испугается,  начнет
волноваться, суетиться. Короче,  резко  изменится  ритм  его
биотоков.  И  детектор,  настроенный  на  волны,  излучаемые
мозгом   Нарсизо,   точно   укажет,   где   тот   находится.
Направившись к  автомобилю,  Бирбанте  смотрел  прямо  перед
собой, но, сев за руль, взглянул в зеркало  заднего  обзора.
Старик однажды оглянулся на незнакомца, затем юркнул в  один
из домов.  Бирбанте  сложил  покупки  под  сиденье  рядом  с
бутылкой и  завел  двигатель.  Проделал  все  это  он  очень
медленно и наконец увидел мальчика, вышедшего из  двери,  за
которой скрылся  старик.  Мальчишка  пробежал  мимо  машины,
даже не повернув головы.
     Невероятно, подумал Бирбанте,  отпустив  сцепление.  Ни
один итальянский  мальчик  не  может  пройти  мимо  красивой
машины,  не  оглядев  ее  от  бампера  до  бампера.  Значит,
мальчишке  дали  какое-то  серьезное  поручение.   То   есть
Нарсизо  действительно  где-то  рядом.  Бирбанте   развернул
"Альфа-ромео" и поехал обратно  к  шоссе,  с  каждым  метром
удаляясь от мальчика. Приборы скажут  все,  что  ему  нужно,
улыбнулся Бирбанте.
     Поднимаясь из долины по  серпантину  узкой  дороги,  он
заметил на одном из поворотов маленькую рощицу,  заехал  под
сень деревьев и заглушил  двигатель.  Тишину  нарушало  лишь
стрекотание насекомых. Внизу лежала залитая  солнцем  долина
с  полосками  зеленых  полей  на  окраине  городка.   Издали
Чиомонте с розовым куполом  его  церкви,  возвышающейся  над
белыми домами, выглядел попривлекательнее. Отсюда  не  видно
ни бедности городка, ни его грязи.  Бирбанте  глотнул  вина,
отломил корку хлеба и перочинным ножом  отрезал  сыра.  Хлеб
был  свежим,  сыр  -  острым;  простая   крестьянская   пища
напомнила ему о детстве, проведенном на  тосканских  холмах.
Италия не изменялась,  сонно  щурясь  сквозь  теплые  полдни
столетий, под мелодичный звон колоколов тысяч  церквей.  Эта
страна  лежала  на  ладони  господа,  а  ее  долины   словно
оцепенели...
     Гремя изношенным двигателем, оставляя  за  собой  клубы
черного дыма  и  надсадно  скрепя  на  каждом  повороте,  по
дороге спускался автобус. В довершении  ко  всему  водитель,
проезжая мимо  красного  автомобиля,  нажал  на  клаксон,  и
умиротворяющая атмосфера исчезла без следа.
     В гневе  Бирбанте  потряс  кулаком  вслед  удаляющемуся
автобусу и мысленно проклял водителя. И только после  глотка
вина понял, что  напрасно  дал  волю  чувствам.  Разумеется,
бедняга водитель ни в чем не виноват.  И  не  следовало  его
проклинать,   пусть   даже   и   мысленно.   Лицо   Бирбанте
залоснилось от пота, вызванного  отнюдь  не  жарой.  Вытащив
тяжелые серебряные четки, он обратился  к  богу  с  просьбой
простить  его  и  оставить  без   внимания   его   проклятия
водителю, вырвавшиеся сгоряча и,  следовательно,  ничего  не
значащие. И понять, почему он рассердился, ибо  он  -  всего
лишь человек и  не  всегда  в  силах  смерить  гордыню.  Это
обращение  окончательно   успокоило   Бирбанте.   Постоянное
напряжение  дает  себя  знать,  решил   он,   особенно   при
выполнении столь ответственного поручения. И,  вернувшись  с
Нарcизо, он должен просить руководство  отпустить  его  хотя
бы на год в какой-нибудь уединенный монастырь  в  горах.  Он
не  сомневался,  что  ему  пойдут  на  встречу,  руководству
хорошо  известно,  какие  преграды  он  преодолевает,  чтобы
дойти до цели.
      Стрелка  индикатора  дрогнула  и   поползла.   Занятый
своими заботами, Бирбанте  не  сразу  заметил  ее  движение.
Теперь следовало забыть  о  них,  как  о  питье  и  о  пище.
Воздержание и  пост  никому  не  приносили  вреда.  Бирбанте
склонился над приборами.
      - Ты здесь, Нарсизо, совсем рядом, и так же, как и  я,
боишься божьего суда. И я иду, чтобы тебе помочь.
      Двигатель заурчал, и машина плавно тронулась с  места.
Бирбанте  сдерживал  нетерпение.  Погоня   была   долгой   и
несколько лишних минут ничего  не  меняли.  Перед  городком,
спустившись  в  долину,  дорога  стала   менее   извилистой,
Бирбанте съехал на обочину  и  вновь  взглянул  на  приборы.
Индикатор  указывал,  что  беглец  близко.  Я  нашел   тебя,
Нарсизо, улыбнулся Бирбанте.
      Тени чуть удлинились, а в остальном  Чиомонте  остался
таким же, как и час назад, когда Бирбанте  покинул  городок.
Ехал  он  посреди  улицы,  медленно,  на  первой   скорости,
вглядываясь в стрелки приборов. Они должны дернуться,  когда
машина проедет мимо Нарсизо, и тогда  он  узнает  беглеца  и
схватит его. С божьей помощью. Бирбанте коснулся  нагрудного
креста. Но индикатор указывал, что Нарсизо где-то впереди.
      Дома  кончились  и  вновь  потянулись  поля,   пыльные
виноградники. Должно быть, Нарсизо прятался не в Чиомонте, а
на одной из окрестных ферм.  Но  с  каждой  секундой  сигнал
становился слабее, хотя детектор вел его вперед, в  безлюдье
дороги. Бирбанте охватил страх, и он  вдавил  в  пол  педаль
газа. Нет, это не нужно, одернул он  себя.  Спешкой  тут  не
поможешь.  Сначала  надо  обдумать  следующий  шаг.   Сигнал
ослабевает. Бирбанте ничего не  понимал.  А  затем  радостно
рассмеялся.
      -   Как   просто,-   "Альфа-ромео"   быстро   набирала
скорость.- Автобус. Нарсизо предупредили, и он удрал. А  что
еще он мог сделать? Путешествие подошло к концу, Нарсизо.
      Бирбанте ехал быстро, срезая повороты. Еще через  пару
минут в дали показался автобус. Бирбанте  сбросил  скорость.
Конечно,   не   хотелось   бы   вытаскивать   Нарсизо     из
переполненного салона, но другого выхода  не  было.  Автобус
скрылся   за   рощицей,   вновь   показался   на     дороге.
"Альфа-ромео"  продолжала  преследование,  проскочила  рощу,
настигая  автобус,  но  тут  стрелки  приборов  дернулись  и
Бирбанте резко затормозил.
      Нарсизо сошел с автобуса. Детектор показывал,  что  он
находится справа от дороги. Задним  ходом  Бирбанте  проехал
сотню метров, пока не увидел тропу, петляющую по  полям.  Он
не мог набрать скорость, но все  же  ехал  быстрее  бегущего
человека.  На  круглой  вершине  каменистого   холма   сидел
какой-то мужчина в грубой крестьянской одежде,  с  палкой  в
руках. Бирбанте остановился, чтобы спросить, не проходил  ли
кто по тропе, но промолчал, так как мужчина поднял голову  и
повернулся к нему лицом.
     Их взгляды встретились, и Бирбанте заглушил двигатель.
     -  Ты  Нарсизо  Лупоне,-  в  голосе  Бирбанте  не  было
вопросительных интонаций.
     Нарсизо  кивнул,   его   светло-голубые   глаза   резко
выделялись на загорелом лице.
     - К сожалению, не имею чести вас знать.
     - Отец Бирбанте.
     - О, какая встреча, величайший охотник за еретиками.
     - Если ты знаешь, кто я такой, то должен понимать,  что
я пришел не для того,  чтобы  поболтать  с  тобой.  Для  нас
обоих будет проще, если ты сядешь в эту машину и поедешь  со
мной.
     - Терпение,  Бирбанте,  терпение.  Даже  приговоренному
преступнику дается время на раздумье,  его  и  кормят  перед
смертью. Вот и нашему создателю предложили в  последний  раз
поужинать.
     - Его имя в  твоих  устах  -  богохульство.  Сейчас  ты
поедешь со мной, и на этом все закончится.
     - Неужели?- усмехнулся Нарсизо.-  А  что  вы  сделаете,
если я откажусь? Убьете меня?
     Бирбанте взял с сиденья какой-то предмет.
     - Ты знаешь, что мы никого не убиваем. Мы  -  христиане
в христианском мире и не жалеем  сил,  чтобы  подняться  над
окружающими нас животными. Это  устройство  схватит  тебя  и
будет держать, так что, несмотря на твое  сопротивление,  мы
уедем вместе.
     Он поднял пластмассовую трубку с  рукоятью  и  кнопками
на одном конце,  украшенную  золотым  силуэтом  серафима,  и
наставил ее на Нарсизо.
     Прогремел выстрел, зеркало заднего  обзора  разлетелось
вдребезги, из  темного  предмета  в  руке  Нарсизо  вырвался
дымок.
     - Вы узнали пистолет, не так ли?- спросил Нарсизо.-  Вы
видели  такие  рисунки  в  исторических  книжках.  Он  может
продырявить вас  так  же  легко,  как  и  машину.  А  теперь
бросьте парализатор на заднее сиденье.
     Бирбанте выполнил приказ и пожал плечами.
     - Какая тебе польза от моей  смерти?  Я  окажусь  среди
святых и мучеников, а ты останешься здесь, в  этом  жестоком
мире, пока за тобой  не  придут  другие.  Отдай  пистолет  и
поедем со мной.
     - Нет. А теперь отойдите от машины и  выслушайте  меня.
Сядьте вон там и давайте поговорим. Пистолет я уберу.
     -  Дьявол   еще   бродит   в   этом   мире,-   Бирбанте
перекрестился и сел на траву.
     - Мир этот не так уж и плох. Вас не удивляет наличие  у
меня пистолета? В эти годы?
     -  Отнюдь.  Год   тысяча   девятьсот   семидесятый   от
Рождества  Христова  -  далекое   прошлое.   Чему   же   тут
удивляться?
     - Вам следовало уделять истории больше внимания.  Разве
вас не проинструктировали, прежде чем направить сюда?
     - А как же. Не думайте,  что  в  коллегии  инквизиторов
сидят дураки. Я вернулся в прошлое на сорок  семь  лет.  Эта
машина - точная копия одной из моделей этого периода.
     - Ага! Значит вы привезли машину с  собой?  Я  как  раз
собирался спросить об этом. Похоже,  вы  хорошо  знаете  это
время и вам известно, что войны за веру давно закончились  и
наступила эра мира?
     - Конечно. Но, раз у тебя  оказался  пистолет,  в  наши
хроники, очевидно, закрались незначительные неточности.
     - Или святые подделки?
     - Не богохульствуй!
     - Пожалуйста, извините меня. Я действительно  стремлюсь
к тому, чтобы вы меня поняли. Так как вас послали  за  мной,
я полагаю,  вы  обо  мне  все  знаете  и  вам,  естественно,
известно, как я сюда попал.
      -  Конечно.  Ты  физик   Нарсизо   Лупоне,   сотрудник
ватиканских  лабораторий  в  замке   Сан-Анжело.   Благодаря
исключительным  способностям  тебе  удалось  занять  высокий
пост, несмотря на то, что ты не принял  духовный  сан.  Твое
бегство приведет к тому, что правила  станут  строже,  чтобы
не  допустить  ничего  подобного  в  будущем.  Теперь  будем
доверять только тем, кто принял святые обеты.  Тебя  искусил
дьявол, и ты удрал в этот городишко, в прошлое.
      - А священник устоит перед уговорами сатаны?
      - Несомненно!
      - А если я вам скажу, что  в  моем  деянии  нет  злого
умысла?  Дьявол  ничего  не  нашептывал  мне  на  ухо,  как,
впрочем, и бог, и...
      - Перестань богохульствовать!
      -  Как  вам  угодно.  Меня  воспитывали  верным  сыном
церкви, и раньше мне бы и в  голову  не  пришло  говорить  о
том, что я знаю. Теперь у меня развязаны руки. Если  хотите,
я сомневался, сомневался во всем, чему меня  учили,  поэтому
и оказался здесь. Я сомневался,  что  призвание  человека  в
смирении, что он должен лишь рожать  детей,  расселяться  по
земле, уничтожать  так  называемые  низшие  формы  жизни.  Я
сомневался, что за запретом на целые разделы  физики  стояла
божья воля.
      - Так повелел бог!
      -  Нет,  к  сожалению,  это  сделали  люди.   Папы   и
кардиналы. Люди. Которые верят во  что-то  одно  и  считают,
что остальной мир должен  придерживаться  тех  же  взглядов.
Они подавляют мысль, волю, свободу, честолюбие, заменяя  все
серым туманом священных обязанностей.
      - Меня не трогают эти слова. За них ты  будешь  гореть
в аду. Пойдем со мной, брось оружие. Возвратись к  тем,  кто
поможет тебе и очистит твой ум.
      - Кто сотрет мою память, выжжет мои мысли и  превратит
в  растение,  прозябающее  на  святой  почве,  каким   я   и
останусь, пока не  умру.  Нет.  Я  не  вернусь  к  вам.  Мне
представляется, что не вернетесь и вы.
      - Что ты говоришь?
      - То, что  сказал.  Будущего,  откуда  мы  пришли,  не
существует, не будет существовать.  Во  всяком  случае,  для
настоящего  времени.  Почему,  по-вашему,  я  забрался   так
далеко?   Ранние   эксперименты   принесли    противоречивые
результаты. Стоило нам углубиться в прошлое больше,  чем  на
несколько месяцев, как все шло  вкривь  и  вкось.  Думаю,  я
понял, в чем дело, и создал теорию,  объясняющую  выявленные
противоречия. Поэтому я воспользовался  установкой,  которая
могла послать меня на годы назад, одного, и не взял с  собой
ничего,  кроме  одежды.  Я  нашел  работу,  позволяющую   не
умереть с голоду, заглянул в книги.  Вы  слышали  о  Генрихе
восьмом, короле англии?
      - Почему ты спрашиваешь меня об этом? С  какой  целью?
Я не сведущ в мирской истории.
      - Речь не об этом. Он не  оставил  заметного  следа  в
нашей истории,  упав  с  лошади  и  разбившись  насмерть  на
двенадцатом году  правления.  Но  вам  знакомо  имя  Мартина
Лютера?
      - Разумеется. Немецкий священник, впоследствии  еретик
и смутьян. Заточен в тюрьму, где и умер, не  помню  в  каком
году.
      - В 1515  году,  поверьте  мне  на  слово.  А  что  вы
скажите, узнав, что Лютер не умер в тюрьме, но в  1517  году
выступил против католицизма и  возглавил  движение,  которое
привело к образованию новой церкви?
      - Безумие.
      - Это еще  не  все.  И  добрый  король  Генрих  прожил
достаточно долго, чтобы основать свою  церковь!  Я  подумал,
что сошел с ума, впервые прочитав об этом, но  потом  ощутил
безмерную радость. Этот мир далеко не рай, но здесь все  еще
существует свобода и люди трудятся ради благосостояния  всех
и каждого. И вам придется научиться любить этот мир,  потому
что мы оба пойманы здесь навсегда. Повторяю, будущее,  каким
мы его знаем, не существует  для  нас  и  никогда  не  будет
существовать. Какой-то фактор вызвал необратимые  изменения,
возможно,  само  наше  проникновение  в  прошлое.  Подумайте
Бирбанте, вы потеряли меня, потеряли вашу церковь  и  вашего
бога, потеряли все...
     - Хватит! Остановись, ты лжешь!-  Бирбанте  вскочил  на
ноги,  его  лицо  побледнело.  Нарсизо,  странно   улыбаясь,
остался сидеть на траве.
     - Я испугал вас, не так ли? Если  вас  обеспокоили  мои
слова, почему  бы  вам  не  проверить  все  самому?  Главный
темпоральный  передатчик  смонтирован,  вероятно,   в   этой
машине, но у вас должен  быть  аварийный  блок.  Его  обязан
иметь  каждый  путешественник  во  времени.   Деваться   мне
некуда, я не убегу. Вам нужно  лишь  запомнить  темпоральную
отметку и  нажать  кнопку.  Отправляйтесь  в  ваше  время  и
посмотрите, кто из нас прав, а затем возвращайтесь сюда,  на
мгновение позже темпоральной отметки. Я буду  здесь,  ничего
не изменится. За исключением того, что вам откроется истина.
     Бирбанте застыл, пытаясь понять,  силясь  не  поверить.
Нарсизо молча указал на пистолет,  напоминая  инквизитору  о
существовании оружия. Затем он  достал  из  кармана  обрывок
газеты,  первую   страницу   "L'ОSSЕRVАТОRЕ",   официального
органа Ватикана. Бирбанте не  смог  заставить  себя  отвести
взгляд и прочитал заголовок.  "П а п а   м о л и т с я   з а
м и р,   п р и з ы в а е т   п р и с о е д и н и т ь с я   к
н е м
у в с е х л ю д е й д о б р о й в о л и, н е з а в и с  и  м
о о т и х р е л и г и - о з н ы х у б е ж д е н и й".
     Выкрикнув  что-то  нечленораздельное,  Бирбанте  вырвал
газету из рук Нарсизо, смял  в  комок  и  бросил  на  землю.
Затем достал аварийный блок, нажал на кнопку и исчез.
     Нарсизо сидел, отсчитывая секунды. А  потом  облегченно
вздохнул.
     - Один!- закричал он, прыжком поднявшись с  травы.-  Он
не вернулся. Я свободен. Он не вернулся, потому что  не  мог
вернуться. Он в другом будущем, другом  прошлом,  бог  знает
где. Мне наплевать. Больше я его не увижу.
     Нарсизо взглянул на пистолет и отшвырнул его  от  себя.
Как он учился целиться и стрелять, чтобы тот, кто придет  за
ним, не догадался, что он не способен убить живое  существо,
как и все  остальные,  живущие  в  пространстве  и  времени,
откуда он сбежал в прошлое. Нарсизо  нежно  погладил  бампер
автомобиля.
     -  Вот  мое  богатство  и  убежище.  Я  смогу   продать
конструкцию энергетических элементов, приводящих в  движение
эту машину,  и  они  заменят  вонючие  и  чадящие  двигатели
внутреннего сгорания. Если за мной придут  другие,  я  убегу
от них сквозь время. Хотя я сомневаюсь, чтобы у  кого-нибудь
хватило  на  это  смелости.  Особенно   после   исчезновения
Бирбанте.
     Нарсизо сел за руль и завел двигатель.
     - И я увижу не  только  маленький  уголок  католической
Италии.  Я  разбогатею  и  буду  путешествовать.   Я   выучу
английский и поеду в далекие америки, где правят  англичане,
где  благородные  ацтеки  и  майи  живут  в  своих   золотых
городах. И каким чудесным будет новый мир!
     "Альфа-ромео" медленно выкатилась на дорогу и  скрылась
в дали.

                   Гарри Гаррисон

              Смертные муки пришельца

  Где-то вверху, скрытый за вечными облаками планеты
Вескера,  гремел и ширился грохот. Услышав его, тор-
говец Джон Гарт остановился и, приставив руку к здо-
ровому уху, прислушался. При этом ботинки его слегка
увязли в грязи.  В плотной атмосфере  звук  то  раз-
растался,  то ослабевал,  однако все более приближа-
ясь.
     - Такой же шум,  как от твоего космического ко-
рабля,- сказал Итин, с бесстрастной вескерской логи-
кой  медленно расчленяя мысль,  чтобы лучше обдумать
ее.  - Однако твой корабль  все  еще  стоит  на  том
месте,  где ты его посадил.  Хотя мы его и не видим,
он должен быть там,  потому сто только ты умеешь уп-
равлять  им.  А если бы даже это удалось кому-нибудь
еще, мы услышали бы, как корабль поднимается в небо.
Но так как мы раньше ничего не слышали, а такой гро-
хот производит только космический  корабль,  то  это
должно означать...
     - Да,  еще один корабль,  - перебил  его  Гарт,
слишком  поглощенный  своими  мыслями,  чтобы  дожи-
даться,  пока замкнется медлительная цепь вескерских
логических построений.
     Разумеется, это другой космический  корабль,  и
его появление было лишь вопросом времени;  несомнен-
но,  этот корабль идет по курсу с помощью радиолока-
ционной установки, как в свое время ориентировался и
Гарт.  Его собственный корабль будет ясно  виден  на
экране вновь прибывающего корабля,  и тот,  наверно,
сядет как можно ближе к нему.
     - Тебе лучше не задерживаться,  Итин, - предуп-
редил Джон Гарт.  - Добирайся по воде,  чтобы скорей
попасть в деревню. Скажи всем, чтобы они шли в боло-
то, подальше от твердой земли. Корабль приземляется,
и  всякий,  кто очутится под ним при посадке,  будет
изжарен.
     Маленькая вескерская  амфибия почувствовала не-
минуемую опасность. Прежде чем Гарт кончил говорить,
ребристые  уши Итина сложились наподобие крыльев ле-
тучей мыши,  и он молча скользнул в соседний  канал.
Гарт  захлюпал  дальше  по грязи,  стараясь идти как
можно быстрее. Он как раз достиг края поляны, на ко-
торой стояла деревня, когда грохот перешел в оглуши-
тельный рев,  и космический корабль пробился  сквозь
низкие  слои  облаков.  Пламя метнулось книзу.  Гарт
прикрыл глаза  и,  испытывая  противоречивые  мысли,
стал смотреть, как растет силуэт черно-серого кораб-
ля.
     Проведя почти целый год на планете Вескера,  он
теперь вынужден был подавлять в себе тоску по  чело-
веческому обществу. Хотя тоска эта - глубоко похоро-
ненный пережиток стадного чувства - настойчиво напо-
минала  Гарту  о  его родстве с остальным обезьяньим
племенем,  он по-коммерчески деловито подводил в уме
черту под столбиком цифр и подсчитывал итог.  Весьма
вероятно,  что прилетел еще один торговый корабль, и
ели это так, то его монополии на торговлю с жителями
Вескера приходит конец.  Впрочем, это мог быть и ка-
кой-нибудь иной корабль, и именно поэтому Гарт оста-
новился в тени гигантского папоротника и вытащил  из
кобуры револьвер.
     Космический корабль  высушил  сотню  квадратных
метров  грязи,  грохот  замер,  и  посадочные ноги с
хрустом вонзились в потрескавшуюся  землю.  Раздался
скрежет  металла,  и корабль застыл на месте,  между
тем как облако дыма и пара медленно оседало во влаж-
ном воздухе.
     - Гарт,  эй ты, вымогатель, грабитель туземцев,
где ты? - прокричал на корабле громкоговоритель.
     Очертания космического корабля были лишь слегка
знакомы,  но  ошибиться  относительно  резких звуков
этого голоса Гарт не мог.  Выйдя на открытое  место,
он  улыбнулся и,  засунув в рот два пальца,  пронзи-
тельно свистнул.  Из нижней части корабля выдвинулся
микрофон и повернулся к нему.
     - Ты что тут делаешь,  Сингх?  - крикнул  Гарт,
обернувшись в сторону микрофона. - Неужели так обле-
нился,  что не смог найти для себя планету и  явился
сюда красть прибыль у честного торговца?
     - Честного! - взревел усиленный громкоговорите-
лем голос. - И это я слышу от человека, которому до-
велось повидать больше тюрем, чем публичных домов, а
это,  смею  вам доложить,  цифра не маленькая.  Чер-
товски жаль,  товарищ моей молодости,  но я не  могу
присоединиться к тебе, чтобы вместе с тобой заняться
эксплуатацией этой зачумленной дыры.  Я держу путь к
миру,  где легче дышится, где ничего не стоит сколо-
тить себе состояние.  А сюда забрался  лишь  потому,
что представился случай неплохо заработать,  взяв на
себя обязанности водителя такси.  Я привез тебе дру-
га,  идеального товарища,  человека, занятого делами
совсем другого рода.  А тебе он охотно поможет. Я бы
вылез и поздоровался с тобой, если бы не боялся, что
по возвращении меня засадят в карантин.  Я  выпускаю
пассажира  через тамбур:  надеюсь,  ты не откажешься
помочь ему выгрузить багаж.
     Итак, другого торговца на планете пока не пред-
видится, об этом можно не беспокоиться. Однако Гарту
не терпелось поскорей узнать,  что за пассажир взду-
мал посетить этот далекий мир, купив себе билет лишь
в  один  конец.  И что таилось за скрытой насмешкой,
звучавшей в голосе Сингха?  Гарт обошел  космический
корабль,  направляясь к тому месту, откуда была спу-
щена лестница,  и, взглянув вверх, увидел в грузовом
отсеке человека, безуспешно пытавшегося справиться с
большой корзиной.  Человек обернулся, и Гарт, увидев
высокий воротник священника, понял, над чем насмехи-
вался Сингх.
     - Что вам здесь нужно? - спросил Гарт: несмотря
на попытку овладеть собой,  он выпалил эти слова са-
мым нелюбезным тоном.
     Прибывший если  и  заметил,  что  его   приняли
странно, то не обратил на это внимания, так как про-
должать улыбаться и протягивать руку,  спускаясь  по
лестнице.
     - Отец Марк,  -  представился  он,  из  миссио-
нерского общества Братьев. Я очень рад...
     - Я спрашиваю,  что вам здесь  нужно?  -  Голос
Гарта звучал спокойно и холодно. Он знал теперь, как
нужно было действовать при сложившихся обстоятельст-
вах.
     - Это же совершенно  очевидно,  -  сказал  отец
Марк  по-прежнему  добродушно.  - Наше миссионерское
общество впервые собрало средства для посылки духов-
ных  эмиссаров  на другие планеты.  Мне посчастливи-
лось...
     - Забирайте  свой  багаж и возвращайтесь на ко-
рабль.  Ваше присутствие здесь нежелательно,  к тому
же  вы  не  имеете разрешения на высадку.  Вы будете
обузой,  а здесь,  на Вескере,  некому заботиться  о
вас. Возвращайтесь на корабль.
     - Я не знаю,  кто вы такой,  сэр,  и почему  вы
лжете,  - ответил священник. Он все еще был спокоен,
но улыбка исчезла с его лица.  - Я очень хорошо изу-
чил космическое право и историю этой планеты.  Здесь
нет ни болезней,  ни животных, которых можно было бы
опасаться.  К тому же это открытая планета, и до тех
пор,  пока Космическое управление не изменит ее ста-
туса, я имею такое же право находится тут, как и вы.
     Закон был,  конечно,  на  стороне   миссионера,
просто Гарт пытался его обмануть,  надеясь,  что тот
не знает своих прав.  Однако ничего из этого не выш-
ло. У гарта оставался еще один весьма неприятный вы-
ход,  и ему следовало прибегнуть  к  нему,  пока  не
поздно.
     - Возвращайтесь на корабль,  - крикнул он,  уже
не скрывая своего гнева. Спокойным жестом он вытащил
револьвер из  кобуры,  и  черное  дуло  оказалось  в
нескольких дюймах от живота священника.  Тот поблед-
нел, но не пошевельнулся.
     - Какого дьявола ты хорохоришься,  Гарт! - зах-
рипел в громкоговорителе сдавленный голос Сингха.  -
Парень заплатил за проезд, и ты не имеешь права про-
гонять его с этой планеты.
     - Я имею право, - сказал Гарт, поднимая револь-
вер и целясь священнику между глаз.  - Даю ему трид-
цать секунд, чтобы он вернулся на борт корабля, а не
то я спущу курок.
     - Ты что, рехнулся или разыгрываешь нас? - зад-
ребезжал раздраженный голос Сингха.  - Если  ты  шу-
тишь,  то неудачно, и, во всяком случае, это тебе не
поможет.  В такую игру могут играть двое,  только  я
тебя обставлю.
     Послышался грохот тяжелых подшипников,  и теле-
управляемая  четырехпушечная  башня на борту корабля
повернулась и нацелилась на Гарта.
     - Спрячь  револьвер  и помоги отцу Марку выгру-
зить багаж, - скомандовал громкоговоритель; в голосе
Сингха  снова  послышались юмористические нотки.  -
При всем желании ничем не могу помочь,  дружище. Мне
кажется,  тебе сейчас самое время побеседовать с от-
цом миссионером.  А с меня довольно - я имел возмож-
ность разговаривать с ним всю дорогу от Земли.
     Гарт сунул револьвер в кобуру,  остро переживая
свою неудачу.  Отец Марк шагнул вперед; на его губах
снова заиграла обаятельная улыбка;  вынув из кармана
библию, он поднял ее над головой.
     - Сын мой, - сказал он.
     - Я  не  ваш  сын,  -  с трудом выдавил из себя
Гарт, весь кипевший от гнева после понесенного пора-
жения.
     Ярость в нем клокотала,  он сжал кулаки; однако
он  заставил себя разжать пальца и ударил священника
ладонью.  И все же тот рухнул от удара,  а вслед  за
ним шлепнулась в густую грязь и раскрывшаяся библия.
     Итин и другие вескеряне наблюдали за происходя-
щим внимательно,  но,  по-видимому,  бесстрастно,  а
Гарт не счел нужным  ответить  на  их  невысказанные
вопросы. Он направился к своему дому, но, почувство-
вав,  что вескеряне все еще неподвижно стоят,  обер-
нулся.
     - Прибыл новый человек,  - сказал  он.  -  Если
нужно будет помочь перенести вещи.  Можете поставить
их в большой склад,  пока он сам что-нибудь не пост-
роит.
     Гарт смотрел,  как они заковыляли по лужайке  к
кораблю, затем вошел в дом и получил некоторое удов-
летворение,  хлопнув дверью так, что одна из створок
треснула.  С  таким  же болезненным удовольствием он
откупорил последнюю бутылку ирландского виски, кото-
рую он хранил для особого случая. Что ж, случай, ко-
нечно,  особый,  хотя и не совсем такой,  какого ему
хотелось.  Виски  было  хорошее и частично заглушало
неприятный вкус во рту. Если бы его тактика сработа-
ла, успех оправдал бы все. Но он потерпел неудаче, и
к горечи поражения примешивалась мучительная мысль о
том,  что  он выставил себя в дурацком свете.  Сингх
улетел, не попрощавшись. Неизвестно, какое впечатле-
ние  создалось  у  него об этом происшествии,  но по
возвращению на Землю он, конечно, будет рассказывать
удивительные  истории.  Ладно,  беспокойство за свою
репутацию можно отложить и до следующего раза, когда
он пожелает снова завербоваться. А теперь надо нала-
дить отношения с миссионером.  Сквозь  завесу  дождя
Гарт  разглядел,  что священник старается установить
складную палатку,  а все жители деревни  выстроились
рядами  и  молча  наблюдали.  Само собой разумеется,
никто из них не предложил помощи.  К  тому  времени,
как  палатка  была  поставлена  и в нее были сложены
корзины и ящики, дождь прекратился. Уровень жидкости
в бутылке значительно понизился, и Гарт почувствовал
себя более подготовленным к неизбежной  встрече.  По
правде говоря,  он искал повода заговорить с миссио-
нером.  Если оставить в стороне  всю  эту  противную
историю,  после  года  полного  одиночества казалось
привлекательным общение с любым человеком, кем бы он
ни был.
     "Не согласитесь ли вы пообедать со  мной?
                                 Джон Гарт      ", -
написал он на  обороте  строй  накладной.  Но  может
быть,  старик слишком напуган и не придет ? Пожалуй,
это не лучший способ наладить отношения. Пошарив под
койкой,  он нашел подходящий ящичек и положил в него
свой револьвер.  Когда Гарт открыл дверь,  Итин, ко-
нечно,  уже поджидал своего учителя, так как сегодня
была его очередь  исполнять  обязанности  Собирателя
Знаний. Торговец протянул ему записку и ящик.
     - Отнеси-ка это новому человеку, - приказал он.
     - Нового  человека  зовут  Новый  Человек  ?  -
спросил Итин.
     - Нет!  - резко ответил Гарт. - Его зовут Марк.
Но ведь я прошу тебя только отнести это,  а не всту-
пать в разговор.
     Каждый раз,  когда Гарт выходил из себя, веске-
ряне с их педантичным мышлением выигрывали раунд.
     - Ты не просишь вступать в разговор, - медленно
произнес Итин,  - но Марк, может быть, и попросит. А
другие интересуются, как его зовут, и если я не буду
знать его име...
     Он осекся,  так как Гарт захлопнул дверь. Впро-
чем,  это не имело значения: при следующей встрече с
Итином - через день,  через неделю  или  даже  через
месяц - монолог будет возобновлен с того самого сло-
ва,  на котором он кончился,  и мысль будет разжевы-
ваться до полной ясности.  Гарт выругался про себя и
залил водой две порции самых вкусных из  еще  сохра-
нившихся у него концентратов.
     Раздался торопливый стук в дверь.
     - Войдите, - проговорил Гарт. Вошел священник и
протянул ящик с револьвером.  - Благодарю вас за то,
что вы дали его взаймы, мистер Гарт, я ценю тот дух,
который пробудил вас послать его. Я не имею никакого
понятия о том, что послужило причиной неприятностей,
сопровождавших мое прибытие, но, пожалуй, лучше все-
го  их позабыть,  если мы собираемся некоторое время
жить вместе на этой планете.
     - Пьете?  - спросил Гарт, взяв ящик и показывая
на бутылку,  стоявшую на столе. Он налил два стакана
дополна и протянул один священнику.  - Я думаю  при-
мерно так же,  как и вы,  но я должен,  однако,  вам
объяснить,  почему это произошло. - Он секунду хмуро
смотрел на свой стакан,  затем поднял его, приглашая
выпить.  - Это большой мир,  и мне кажется,  что  мы
должны  устроиться  в  нем как можно лучше.  За ваше
здоровье.
     - Господь  да  пребудет  с вами,  - сказал отец
Марк и тоже поднял стакан.
     - Не со мной и не с этой планетой, - твердо за-
явил Гарт.  - Вот в чем вся загвоздка.  - Он выпил с
полстакана вина и вздохнул.
     - Вы говорите так,  чтобы шокировать меня?  - с
улыбкой спросил священник. - Уверяю вас, на меня это
не действует.
     - И не собирался шокировать. Я сказал буквально
то,  что имел в виду. Я принадлежу, вероятно, к тем,
кого вы называете атеистами, а потому до религиозных
взглядов мне  нет  никакого  дела.  Здешние  жители,
простые   необразованные  существа  каменного  века,
умудрялись до сих пор обходиться без всяких суеверий
и  без  зачатков  религии,  и я надеялся,  что они и
дальше смогут жить так.
     - Что вы говорите? - нахмурился священник. - Вы
хотите сказать, что у них нет никакого божества, ни-
какой веры в загробную жизнь?  По-вашему, они должны
умереть...
     - И  умирают,  и  превращаются в прах,  как все
остальные живые существа.  У них есть гром, деревья,
вода,  но нет бога-громовержца, лесных духов и руса-
лок. У них нет табу и заклинаний и уродливых божков,
которые мучали бы их кошмарами и разными ограничени-
ями.  Они единственный первобытный народ из всех ви-
денных мною, который совершенно свободен от суеверий
и благодаря этому гораздо счастливее и разумнее дру-
гих. Я хочу, чтобы они такими и остались.
     - Вы хотите удержать их в дали  от  бога...  от
спасения? - Глаза священника расширились, и он слег-
ка отшатнулся от Гарта.
     - Нет, я хочу удержать их от суеверий, - возра-
зил Гарт.  - Пусть вескеряне сначала  пополнят  свои
знания  и  научаться реалистически судить о явлениях
природы.
     - Вы оскорбляете церковное учение, сэр, прирав-
нивая его к суеверию...
     - Пожалуйста,  - перебил Гарт, поднимая руку, -
никаких теологических споров.  Не думаю,  чтобы ваше
общество  понесло  расходы по этому путешествию лишь
ради попытки обратить меня.  Учтите то обстоятельст-
во,  что  к  своим взглядам я пришел путем серьезных
размышлений на протяжении многих лет,  и целой толпе
студентов-богословов  последнего курса не удастся их
изменить.  Я обещаю не пытаться обратить вас в  свою
веру, если вы пообещаете то же по отношению ко мне.
     - Согласен,  мистер Гарт. Вы мне напомнили, что
моя  миссия  здесь заключается в спасении душ веске-
рян,  и этим я должен заняться.  Но почему моя  дея-
тельность могла так нарушить ваши планы, что вы ста-
рались удержать меня от высадки?  Даже угрожали  мне
револьвером и... - священник умолк и стал смотреть в
свой стакан.
     - И  даже  больно  ударил вас?  - спросил Гарт,
внезапно нахмурившись.  - Для этого нет никакого оп-
равдания,  и я готов просить у вас прощения.  Просто
плохие манеры, а характер и того хуже. Поживите дол-
го в одиночестве,  и вы сами начнете вести себя так.
- Он задумчиво разглядывал свои большие руки, лежав-
шие на столе;  шрамы и мозоли напоминали ему о прош-
лом.  - Назовем это крушением надежд,  за  неимением
лучшего выражения. Занимаясь своей профессией, вы не
раз имели случай заглянуть в темные закоулки челове-
ческой  души  и должны кое-что знать о побуждениях к
действию и о счастье. Я вел слишком занятую жизнь, и
мне  ни разу не пришла в голову мысль осесть где-ни-
будь и завести семью;  и вплоть до недавнего времени
я не жалел об этом.  Может быть, радиация размягчила
мой мозг,  но я стал относиться к этим волосатым ры-
бообразным вескерянам так, словно они в какой-то ме-
ре мои собственные дети, и я отчасти отвечаю за них.
     - Мы все Его дети, -спокойно заметил отец Марк.
     - Ладно,  здесь живут те из его детей,  которые
даже  не имеют представления о его существовании,  -
сказал Гарт, внезапно обозлившись на себя за то, что
расчувствовался.  Однако  он  тут же позабыл о своих
переживаниях и весь подался  вперед  от  охватившего
его возбуждения. - Можете ли вы понять, как это важ-
но ?  Поживите с вескерянами некоторое время,  и  вы
увидите  простую  и счастливую жизнь,  не уступающую
состоянию благодати,  о которой вы постоянно тверди-
те. Они наслаждаются жизнью... и никому не причиняют
вреда.  В силу случайности они достигли своего тепе-
решнего  развития на бесплодной планете,  так что им
ни разу не представилась возможность подняться  выше
материальной культуры каменного века.  Но в умствен-
ном отношении они не уступают нам...  возможно, даже
превосходят.  Они выучили наш язык,  так что я легко
могу объяснить им все, что они хотят знать. Знание и
приобретение  знаний доставляют им полное удовлетво-
рение. Иногда они могут вас раздражать, так как име-
ют  обыкновение связывать каждый новый факт со всем,
что им уже известно,  но чем больше они узнают,  тем
быстрей происходит этот процесс. Когда-нибудь они во
всем сравняются с человеком,  может быть, превзойдут
нас. Если только... Вы согласны оказать мне услугу?
     - Все, что в моих силах.
     - Оставьте их в покое.  Или же, если это так уж
необходимо,  учите их истории и естественным наукам,
философии,  юриспруденции, всему, что поможет им при
столкновении с действительностью более широкого  ми-
ра, о существовании которого они раньше даже не зна-
ли. Но не сбивайте их с толку ненавистью и страдани-
ями, виной, грехом и карой. Кто знает, какой вред...
     - Ваши слова оскорбительны,  сэр!  - воскликнул
священник,  вскочив  с места.  Его седая голова едва
доходила астронавту до подбородка,  но он бесстрашно
защищал то, во что верил.
     Гарт, который тоже встал,  уже не казался  каю-
щимся грешником. Они гневно смотрели друг на друга в
упор, как всегда смотрят люди, непоколебимо защищаю-
щие то, что считают правильным.
     - Это вы оскорбляете,  - крикнул Гарт.  - Какое
невероятное самомнение думать, что ваши неоригиналь-
ные жалкие мифы,  лишь слегка отличающиеся от тысячи
других,  которые все еще тяготеют над людьми,  могут
внести что-то иное,  кроме сумятицы, в их неискушен-
ные  умы!  Неужели вы не понимаете,  что они верят в
правду и никогда не слышали  о  таком  явлении,  как
ложь?  Им  никто  еще не пытался внушить,  что можно
мыслить иначе. И вы хотите изменить...
     - Я  исполняю  свой  долг,  то  есть  Его волю,
мистер Гарт.  Здесь тоже живут божьи создания,  и  у
них есть души. Я не могу уклоняться от своего долга,
который состоит в том, чтобы донести до них Его сло-
во и тем спасти их, введя в Царствие небесное.
     Когда священник открыл дверь, ветер рванул ее и
распахнул настежь. Отец Марк исчез в кромешной тьме,
а дверь то открывалась,  то захлопывалась,  и брызги
дождя залетали в комнату. Гарт медленно пошел к две-
ри,  затворил ее и так и не увидел Итина, терпеливо,
безропотно сидевшего под ливнем в надежде на то, что
Гарт,  быть может, на секунду задержится и поделится
с ним одной частицей своих замечательных знаний.
     С молчаливого обоюдного согласия об этом первом
вечере больше никогда не упоминали. После нескольких
дней, проведенных в одиночестве, еще более тягостным
от того, что каждый знал о близости другого, они во-
зобновили беседы,  но на  строго  нейтральные  темы.
Гарт  постепенно упаковывал и прятал свои приобрете-
ния, не допуская, однако, и мысли о том, что его ра-
бота  закончена  и он может в любое время уехать.  У
него было довольно много редких  лекарств  и  расти-
тельных  препаратов,  за которые ему дали бы хорошие
деньги.  А вескерские произведения искусства  должны
были  вызвать  сенсацию  на  космическом рынке с его
высокими требованиями.  До прибытия Гарта  продукция
художественных  ремесел  на этой планете ограничива-
лась главным образом резными изделиями, выполненными
из  твердого  дерева с помощью осколков камня.  Гарт
снабдил вескерян инструментами и металлом  из  своих
собственных  запасов,  вот  и  все.  Через несколько
месяцев вескеряне не только научились работать с но-
выми материалами,  но и воплотили свои замыслы и об-
разы в самые странные - но и самые прекрасные - про-
изведения  искусства,  которые  он когда-либо видел.
Гарту оставалось выбросить их на рынок,  чтобы  соз-
дать первоначальный спрос,  а затем вернуться за но-
вой партией.  Вескерянам нужны были взамен лишь кни-
ги,  инструменты и знания, и Гарт не сомневался, что
скоро наступит время,  когда они собственными силами
смогут добиться приема в Галактический союз.
     На это Гарт и надеялся.  Но ветер перемен задул
по поселку, который вырос вокруг его корабля. Теперь
уже не Гарт был  центром  внимания  и  сосредоточием
всей  жизни деревни.  Он только усмехался,  думая об
утрате власти; однако его улыбку нельзя было назвать
добродушной. Серьезные и внимательные, вескеряне все
еще по очереди исполняли обязанности Собирателя Зна-
ний, но Гарт им давал только голые факты, и это рез-
ко контрастировало с атмосферой интеллектуальной бу-
ри, окружавшей священника.
     В то время как Гарт заставлял  отрабатывать  за
каждую книгу,  каждый инструмент, священник раздавал
их бесплатно. Гарт пытался соблюдать постепенность в
передаче знаний, относясь к вескерянам как к способ-
ным,  но невежественным детям.  Он хотел,  чтобы они
одолели одну ступеньку, прежде чем перейти к следую-
щей, чтобы они сначала научились ходить и лишь затем
бегать.
     Отец Марк  просто  принес  им  все  благодеяния
христианства. Единственной физической работой, кото-
рой он потребовал, была постройка церкви - места для
богослужения и проповедей.  Из беспредельных, раски-
нувшихся по всей планете  болот  вышли  новые  толпы
вескерян,  и через несколько дней крыша, покоившаяся
на столбах,  была готова. Каждое утро паства немного
работала, возводя стены, затем спешила внутрь, чтобы
узнать многообещающие,  первостепенной важности фак-
ты, объяснявшие устройство Вселенной.
     Гарт никогда не говорил вескерянам,  какого  он
мнения  об  их  новом  увлечении,  и это происходило
главным образом потому, что они никогда не спрашива-
ли  его.  Гордость  или  чувство собственного досто-
инства мешали ему вцепиться в покорного слушателя  и
излить  ему свои обиды.  Возможно,  все случилось бы
иначе,  если  бы   обязанности   Собирателя   Знаний
по-прежнему лежали на Итине;  он был самый сообрази-
тельный из всех. Но на следующий день после прибытия
священника очередь Итина кончилась, и с тех пор Гарт
с ним не разговаривал.
     Поэтому для  него  было сюрпризом,  когда через
семнадцать вескерских дней - они в три раза длиннее,
чем  на  Земле,  - выйдя из дома после завтрака,  он
увидел у своих ворот делегацию.  Итин должен был го-
ворить от ее имени,  и его рот был приоткрыт. У мно-
гих других вескерян рты были тоже открыты,  один как
будто даже зевал,  так что был явственно виден двой-
ной ряд острых зубов и пурпурно-черное горло. Завидя
эти рты, Гарт понял, что предстоит серьезная беседа.
Открытый рот означал какое-то  сильное  переживание:
счастье, печаль или гнев. Обычно вескеряне были спо-
койны, и он никогда не видел такого количества рази-
нутых ртов, каким теперь был окружен.
     - Помоги нам,  Джон Гарт, - начал Итин. - У нас
есть к тебе вопрос.
     - Я отвечу на любой ваш вопрос,  - сказал Гарт,
предчувствуя недоброе. - В чем дело?
     - Существует ли бог?
     - Что  вы понимаете под "богом"?  - в свою оче-
редь спросил Гарт. Что им ответить?
     - Бог - наш небесный отец, создавший всех нас и
охраняющий нас.  Кому мы молимся о  помощи,  и  кто,
если мы спасемся, уготовил нам...
     - Довольно,  - отрезал Гарт.  -  Никакого  бога
нет.
     Теперь они все,  даже Итин, раскрыли рты, глядя
на  Гарта и обдумывая его ответ.  Ряды розовых зубов
могли бы показаться угрожающим, если бы Гарт не знал
этих созданий так хорошо.  На одно мгновение ему по-
чудилось, что они уже восприняли христианское учение
и считают его еретиком; но он отбросил эту мысль.
     - Спасибо,  - ответил Итин, и они повернулись и
ушли.
      Хотя утро было еще прохладное,  Гарт с удивле-
нием заметил, что он весь в поту.
     Последствий не пришлось долго дожидаться.  Итин
вновь пришел к Гарту в тот же день.
     - Не пойдешь ли ты в церковь?  - спросил он.  -
Многое из того,  что мы изучаем,  трудно понять,  но
нет ничего трудней,  чем это. Нам нужна твоя помощь,
так как мы должны услышать тебя и отца Марка вместе.
Потому что он говорит,  что верно одно,  а ты  гово-
ришь,  что верно другое, а то и другое не может быть
одновременно правильным. Мы должны выяснить что вер-
но.
     - Конечно,  я приду,  - сказал  Гарт,  стараясь
скрыть внезапно охватившее его возбуждение. Он ниче-
го не предпринимал, но вескеряне все же пришли к не-
му.  Возможно, есть еще основания надеяться, что они
останутся свободными.
     В церкви было жарко, и Гарт удивился, как много
собралось там вескерян,  больше,  чем ему когда-либо
приходилось  видеть.  Вокруг было множество открытых
ртов. Отец Марк сидел за столом, заваленным книгами.
Вид у него был несчастный. Он ничего не сказал, ког-
да Гарт вошел. Гарт заговорил первый.
     - Надеюсь, вы понимаете, что это их идея... что
они по своей доброй воле пришли ко мне  и  попросили
меня явиться сюда?
     - Знаю,  - примирительно ответил  священник.  -
Временами с ними бывает очень трудно.  Но они учатся
и хотят верить, а это главное.
     - Отец Марк,  торговец Гарт, нам нужна ваша по-
мощь, - вмешался Итин. - Вы оба знаете много такого,
чего мы не знаем.  Вы должны помочь нам прийти к ре-
лигии,  а это не так-то легко.  - Гарт хотел  что-то
сказать, затем передумал. Итин продолжал: - Мы проч-
ли библию и все книги,  которые дал нам отец Марк, и
пришли к общему мнению.  Эти книги сильно отличаются
от тех,  что давал нам торговец Гарт.  В книгах тор-
говца Гарта описывается Вселенная, который мы не ви-
дели,  и она обходится без всякого бога,  ведь о нем
нигде не упоминается;  мы искали очень тщательно.  В
книгах отца Марка он повсюду,  и без него ничего  не
происходит.  Одно  из двух должно быть правильно,  а
другое неправильно. Мы не знаем, как это получается,
но после того, как выясним, что же верно, тогда, мо-
жет быть, поймем. Если бога не существует...
     - Разумеется, он существует, дети мои, - сказал
отец Марк проникновенным голосом.  - Он наш небесный
отец, который создал всех нас...
     - Кто создал Бога ?  - спросил  Итин,  и  шепот
умолк, и все вескеряне пристально посмотрели на отца
Марка. Он чуть отпрянул под их взглядом, затем улыб-
нулся.
     - Никто не создавал бога, ибо он сам создатель.
Он был всегда...
     - Если он всегда существовал, то почему Вселен-
ная не могла существовать,  не нуждаясь в создателе?
- прервал его Итин потоком  слов.  Важность  вопроса
была  очевидна.  Священник  отвечал  неторопливо,  с
безграничным терпением.
     - Я  хотел  бы,  чтобы  все  ответы были так же
просты, дети мои. Ведь даже ученые не согласны между
собой  в  вопросе о происхождении Вселенной.  В тоже
время как они сомневаются, мы, узревшие свет истины,
ЗНАЕМ. Мы можем видеть чудо созидания повсюду вокруг
нас.  А возможно ли созидание без создателя? Это Он,
наш отец,  наш бог на небесах.  Я знаю, вы сомневае-
тесь;  это потому,  что у вас есть души и ваша  воля
свободна.  И все же ответ очень прост. Имейте веру -
вот все, что вам надо. Только верьте.
     - Как можем мы верить без доказательств?
     - Если вы не можете понять, что  сам  этот  мир
является доказательством Его существования,  тогда я
скажу вам, что вера не нуждается в доказательстве...
если вы в самом деле верите!
     Церковь наполнилась  гулом  голосов;  у   боль-
шинства вескерян рты были раскрыты: эти существа пы-
тались пробиться через паутину слов и отделить  нить
от истины.
     - Что ты можешь сказать нам,  Гарт?  -  спросил
Итин, и при звуке его голоса шум стих.
     - Я могу посоветовать вам,  чтобы вы  пользова-
лись научным методом,  с помощью которого можно изу-
чить все - включая самый метод - и получить  ответы,
доказывающие  истинность или ложность любого утверж-
дения.
     - Так мы и должны поступить,  - ответил Итин. -
Мы пришли к тому же выводу.  -  Он  схватил  толстую
книгу, и по рядам присутствующих пробежала зыбь кив-
ков.  Мы изучили библию,  как нам  посоветовал  отец
Марк, и нашли ответ. Бог сотворит для нас чудо и тем
докажет,  что он бдит над нами.  И по этому знаку мы
узнаем его и придем к нему.
     - Это грех ложной  гордости,  -  возразил  отец
Марк. - Бог не нуждается в чудесах для доказательст-
ва своего существования.
     - Но мы нуждаемся в чуде! - воскликнул Итин, и,
хотя он не был человеком,  в  его  голосу  зазвучала
жажда  истины.  - Мы прочли здесь о множестве мелких
чудес - о хлебах,  рыбах,  вине...  Некоторые из них
были  совершены  по гораздо более ничтожным поводам.
Теперь ему надо сотворить еще одно чудо,  и он  всех
нас приведет к себе... И это будет чудом преклонения
целого нового мира перед его престолом,  как ты  нам
говорил нам,  отец Марк. И ты говорил нам, насколько
это важно.  Мы обсудили этот вопрос  и  решили,  что
есть одно чудо,  наиболее подходящее для такого слу-
чая.
     Скука, которую  Гарт испытывал от теологических
споров,  мгновенно испарилась.  Он не дал себе труда
подумать,  иначе сразу понял бы, к чему клонится де-
ло. На той странице, на которой Итин раскрыл библию,
была какая-то картинка;  Гарт заранее знал,  что там
было изображено.  Он медленно встал со стула, как бы
потягиваясь, и обернулся к священнику, который сидел
позади него.
     - Приготовьтесь! - прошептал Гарт. - Выходите с
задней стороны и  идите  к  кораблю;  я  задержу  их
здесь. Не думаю, чтобы они причинили бы мне вред.
     - Что вы хотите сказать?  - спросил отец  Марк,
удивленно моргая.
     - Уходите вы,  глупец!  - прошептал Гарт. - Как
вы думаете, какое чудо они имеют в виду? Какое чудо,
по преданию, обратило мир в христианство?
     - Нет!  -  пробормотал  отец  Марк.  - Не может
быть. Этого просто не может быть!..
     - Быстрее! - крикнул Гарт, стаскивая священника
со стула и отшвыривая его к задней стене.
     Отец Марк, споткнувшись, остановился, затем по-
вернул назад. Гарт ринулся к нему, но опоздал. Амфи-
бии были маленькие,  но их собралось так много! Гарт
разразился бранью,  и его кулак опустился на  Итина,
отбросив его в толпу. Когда он стал прокладывать се-
бе путь к священнику, другие вескеряне тесно окружи-
ли его.  Он бил их,  но это было все равно,  что бо-
роться с волками.  Мохнатые,  пахнущие мускусом тела
затопили и поглотили его.  Он не прекратил сопротив-
ления даже тогда,  когда его связали и стали бить по
голове.  Но амфибии вытащили его наружу, и теперь он
мог лишь лежать под дождем, ругаться и наблюдать.
     Вескеряне были  чудесные  работниками  и все до
последней подробности сделали так, как на картинке в
библии:  крест,  прочно установленный на вершине не-
большого холма,  блестящие металлические гвозди, мо-
лоток. С отца Марка сняли всю одежду и надели на не-
го тщательно сложенную складками набедренную  повяз-
ку. Они вывели его из церкви.
     При виде  креста  миссионер  едва  не   лишился
чувств.  Но  затем  он  высоко поднял голову и решил
умереть так, как жил - с верой.
     Но это  было  тяжело.  Это было невыносимо даже
для Гарта,  который только смотрел.  Одно дело гово-
рить  о  распятии  и  разглядывать при тусклом свете
лампады красиво изваянное тело.  Другое - видеть об-
наженного человека,  с веревками, врезавшимися в тех
местах,  где тело привязано к деревянному  брусу.  И
видеть, как берут остроконечные гвозди и приставляют
к мягкой плоти - к его ладони, как спокойно и равно-
мерно ходит взад и вперед молоток,  словно им разме-
ренно работает мастеровой.  Слышать глухой стук  ме-
талла, проникающего в плоть.
     А затем слышать вопли.
     Немногие рождены для мученичества; отец Марк не
принадлежал к их числу.  При первых же ударах он за-
кусил губу;  из нее потекла кровь. Потом его рот ши-
роко раскрылся, голова запрокинулась, и ужасные гор-
танные крики то и дело врывались в  шепот  падающего
дождя. Они вызывали немой отклик в толпе наблюдавших
вескерян;  какого бы характера не было волнение,  от
которого раскрывались их рты,  теперь оно терзало их
с огромной силой,  и ряды разверстых пастей отражали
смертные муки распятого священника.
     К счастью,  он  лишился чувств,  как только был
вбит последний гвоздь.  Кровь бежала из свежих  ран,
смешиваясь с дождем и бледно-розовыми каплями стекая
с ног, по мере того, как жизнь покидала его. Почти в
тоже  время  Гарт,  рыдавший  и пытавшийся разорвать
свои путы,  потерял сознание,  оглушенный ударами по
голове.
     Он пришел в себя на  своем  складе,  когда  уже
стемнело. Кто-то перерезал плетеные веревки, которы-
ми он был связан.  Снаружи все еще слышался шум дож-
девых капель.
     - Итин, - сказал Гарт. Это мог быть только он.
     - Да,  - прошептал в ответ голос вескерянина. -
Остальные все еще разговаривают в церкви.  Лин  умер
после  того,  как  ты  его ударил по голове,  а Инон
очень болен.  Некоторые говорят6 что тебя тоже  надо
распять, и я думаю, так и случится. Или, может быть,
тебя забросают камнями.  Они нашли в  библии  место,
где говорится...
     - Я знаю. - Бесконечно усталый, Гарт продолжал:
- Око за око. Вы найдете кучу таких изречений, стоит
только поискать. Это изумительная книга!
     Голова Гарта разламывалась от боли.
     - Ты должен уйти, ты можешь добраться до своего
корабля  так,  что  никто  не  заметит тебя.  Хватит
убийств. - В голосе Итина тоже прозвучала усталость,
охватившая его впервые в жизни.
     Гарт попытался встать.  Он прижимался головой к
шершавой деревянной стене,  пока тошнота не прекрати-
лась.
     - Он умер.  - Это прозвучало как утверждение, а
не как вопрос.
     - Да, недавно. Иначе я не смог бы уйти тебе.
     - И,  разумеется, похоронен, не то им не пришло
бы в голову приняться за меня.
     - И похоронен!  - В голосе вескерянина  звучало
что-то  похожее  на  волнение,  отголоски  интонаций
умершего священника.  - Он похоронен и воскреснет на
небесах. Так написано, значит так и произойдет. Отец
Марк будет очень счастлив,  что все так случилось. -
Итин издал звук,  напоминавший человеческое всхлипы-
вание.
     Гарт с трудом побрел к двери, то и дело присло-
няясь к стене, чтобы не упасть.
     - Мы  правильно  поступили,  не  правда  ли?  -
Спросил Итин.  Ответа не  последовало.  -  Он  воск-
реснет, Гарт, разве он не воскреснет?
     Гарт стоял уже у двери,  и в отблесках огней из
ярко  освещенной  церкви  можно  было разглядеть его
исцарапанные  руки,  вцепившиеся  в  дверной  косяк.
Совсем рядом из темноты вынырнуло лицо Итина, и Гарт
почувствовал,  как  нежные  руки  с  многочисленными
пальцами и острыми когтями ухватились за его одежду.
     - Он воскреснет, ведь так, Гарт?
     - Нет, - произнес Гарт, - он останется там, где
вы его зарыли.  Ничего не произойдет,  потому что он
мертв и останется мертвым.
     Дождь струился по меху Итина, а рот его был так
широко  раскрыт,  что,  казалось,  он кричит в ночь.
Лишь с большим усилием  смог  он  вновь  заговорить,
втискивая чуждые ему мысли в чуждые слова.
     - Стало быть, мы не будем спасены? Мы не станем
безгрешными?
     - Вы были безгрешными, ответил Гарт, и в голосе
его послышалось не то рыдание,  не то смех. - Ужасно
неприглядная,  грязная история. Вы были безгрешными.
А теперь вы...
     - Убийцы,  сказал Итин.  Вода струилась по  его
поникшей голове и стекала куда-то в темноту.

----------------------------------------------------
          (c) Издательство "Правда", 1990.
----------------------------------------------------
 Компьютерный вариант Петровского Алексея, PCS Corp.
----------------------------------------------------

Harry Harrison

At last, the true story of Frankenstein.
                                                                Гаppи Гаppисон

                                    Наконец-то пpавдивая истоpия Фpанкенштейна

 - Итак, господа, здесь есть тот самый монстp, котоpого создал мой  гоpячо  лю-
бимый пpапpадедушка, Виктоp Фpанкенштейн. Он скомпоновал его из  кусков тpупов,
добытых в анатомических театpах, частей тела покойников, только  что  погpебен-
ных на кладбище, и даже из pасчлененных туш животных с бойни. А тепеpь  смотpи-
те!..
 Говоpивший - человек с моноклем в глазу, в длинном сюpтуке, стоявший  на  сце-
не, - театpальным жестом выбpосил pуку в стоpону, и головы многочисленных  зpи-
телей pазом повеpнулись в указанном напpавлении. Раздвинулся  пыльный  занавес,
и пpисутствовавшие увидели стоявшего на возвышении  монстpа, слабо  освещенного
падавшим откуда-то свеpху зеленоватым светом. Толпа  зpителей  дpужно  ахнула и
судоpожно задвигалась.

 Дэн Бpим стоял в пеpеднем pяду. Напоpом толпы его пpижало к  веpевке, отделяв-
шей зpителей от сцены. Он вытеp лицо влажным носовым платком  и  улыбнулся. Чу-
довище не казалось ему  особенно  стpашным. Дело  пpоисходило  на  каpнавале, в
пpигоpоде Панама-сити, где тоpговали pазными дешевыми  безделушками. У  чудови-
ща была меpтвенно-бледная шкуpа и стеклянный  взгляд. На  моpде  его  виднелись
pубцы и шpамы. По обе стоpоны головы тоpчали металлические  втулки, точь-в-точь
как в известном кинофильме. И хотя  внутpи  шапито, где  все  это  пpоисходило,
было душно и влажно, словно в бане, на шкуpе монстpа не было ни капельки  пота.
 - Подними пpавую pуку! - pезким голосом скомандовал  Виктоp  Фpанкенштейн  Пя-
тый. Немецкий акцент пpидавал властность его  голосу. Тело  монстpа  оставалось
неподвижным, однако pука существа медленно, pывками, словно  плохо  отpегулиpо-
ванный механизм, поднялась на уpовень плеча и застыла.
 - Этот монстp состоит из кусков меpтвечины и умеpеть  не  может! - сказал  че-
ловек с моноклем. - Но если  какая-нибудь  его  часть  слишком  изнашивается, я
пpосто пpишиваю взамен нее новый кусок, пользуясь  секpетной  фоpмулой, котоpая
пеpедается в нашем pоду от отца к сыну, начиная с пpапpадеда. Монстp  не  может
умеpеть и не способен чувствовать боль. Вот взгляните...
 Толпа ахнула еще гpомче. Некотоpые даже отвеpнулись. Дpугие жадно  следили  за
манипуляциями Виктоpа Фpанкенштейна Пятого. А тот взял остpейшую иглу  длиной в
целый фут и с силой вогнал ее в бицепсы монстpа, так что концы  ее  тоpчали  по
обе стоpоны pуки. Однако кpови не было. Монстp даже  не  пошевелился, словно  и
не заметил, что с его телом что-то пpоисходит.
 - Он невоспpиимчив к боли, к воздействию свеpхвысоких и  свеpхнизких  темпеpа-
туp, обладает физической силой добpого десятка людей...

 Дэн Бpим повеpнул к выходу, пpеследуемый этим голосом с  навязчивым  акцентом.
С него достаточно! Он видел это пpедставление уже тpижды и  знал  все, что  ему
было нужно. Скоpее на воздух! К счастью, выход был pядом. Он начал  пpобиpаться
сквозь глазеющую одноликую толпу, пока не оказался под откpытым  небом. Снаpужи
были влажные, душные сумеpки. Никакой пpохлады! В августе на  беpегу  Мексикан-
ского залива жить почти невыносимо, и Панама-сити во Флоpиде не составляет  ис-
ключения. Дэн напpавился к ближайшему пивному баpу, обоpудованному  кондиционе-
pом, и  с облегчением  вздохнул, почувствовав  пpиятную  пpохладу  сквозь  свою
влажную одежду. Бутылка с пивом моментально  запотела, покpывшись  конденсатом,
то же самое пpоизошло с увесистой пивной кpужкой, извлеченной из  холодильника.
Он жадно глотнул пиво, и оно  жгучим  холодом  обдало  его  изнутpи. Дэн  понес
кpужку в одну из деpевянных кабинок, где стояли скамьи с пpямыми  спинками, вы-
теp стол зажатыми в pуке бумажными салфетками и тяжело  опустился  на  сиденье.
Из внутpеннего каpмана пиджака он извлек несколько слегка влажных  желтых  лис-
точков и pаспpавил их на столе. Там были какие-то записи, и он добавил несколь-
ко стpок, а затем снова упpятал их в каpман. Сделал большой  глоток  из кpужки.
 Дэн пpиканчивал уже втоpую бутылку, когда в пивной баp вошел Фpанкеншнейн  Пя-
тый. На нем не было сюpтука, и из глаза его исчез монокль, так что он вовсе  не
был похож на недавнего лицедея на сцене. Даже пpическа его "в  пpусском  стиле"
тепеpь казалась вполне обычной.
 - У вас великолепный номеp! - пpиветливо сказал Дэн, стаpаясь, чтобы  Фpанкен-
штейн его услышал. Жестом он пpигласил актеpа пpисоединиться  к нему. - Выпьете
со мной?
 - Ничего не имею пpотив, - ответил Фpанкенштейн на чистейшем нью-йоpкском дия-
лекте: его немецкий акцент улетучился вместе с  моноклем. - И  спpосите, нет ли
у них таких соpтов пива, как "шлитц" или "бад" или  чего-то  в  этом  pоде. Они
здесь тоpгуют болотной водой...
 Пока Дэн ходил за пивом, актеp удобно устpоился в кабине. Увидев  на  бутылках
пpивычные ненавистные наклейки, он застонал от досады.
 - Ну, по кpайней меpе, пиво хоть холодное, - сказал он, добавляя соль  в  свой
бокал. Потом залпом осушил его наполовину. - Я заметил, что вы  стояли  впеpеди
почти на всех сегодняшних пpедставлениях. Вам нpавится то, что  мы  показываем,
или у вас пpосто кpепкие неpвы?
 - Мне нpавится пpедставление. Я - pепоpтеp, меня зовут Дэн Бpим.
 - Всегда pад встpетиться с пpедставителем пpессы. Как говоpят умные  люди, без
паблисити нет шоу-бизнеса. Мое имя - Стенли Аpнольд... Зовите меня пpосто Стэн.
 - Значит, Фpанкенштейн - ваш театpальный псевдоним?
 - А что же еще? Для pепоpтеpа вы как-то туго сообpажаете, вам не кажется?
 Дэн достал из нагpудного каpмана свою жуpналистскую каpточку, но  Стэн  пpене-
бpежительно от него отмахнулся.
 - Да нет же, Дэн, я вам веpю, но согласитесь, что ваш вопpос  немного  отдавал
пpовинциализмом. Бьюсь об заклад, вы увеpены, что у меня - настоящий монстp!
 - Ну вы же не станете  отpицать, что  выглядит  он  очень  натуpально. То, как
сшита кожа, и эти втулки, тоpчащие из головы...
 - Вся эта бутафоpия деpжится с помощью гpимиpовального лака, а швы  наpисованы
каpандашом для бpовей. Это шоу-бизнес, сплошная иллюзия. Но я pад  слышать, что
мой номеp выглядит натуpально даже для такого искушенного pепоpтеpа, как  вы. Я
не уловил, какую газету вы пpедставляете?
 - Не газету, а инфоpмационный синдикат. Я узнал о вашем номеpе пpимеpно полго-
да назад и очень им заинтеpесовался. Мне пpишлось быть по делам  в  Вашингтоне,
там я навел о вас спpавки, потом пpиехал сюда. Вам не очень нpавится, когда вас
называют Стэном, пpавда? Лучше бы говоpили Штейн. Ведь документы  о  пpедостав-
лении амеpиканского гpажданства составлены на имя Виктоpа Фpанкенштейна...
 - Что вы еще обо мне знаете? - голос Фpанкенштейна неожиданно стал  холодным и
невыpазительным.
 Дэн заглянул в свои записи на желтых листочках.
 - Да... вот это. Получено из  официальных  источников. Фpанкенштейн, Виктоp...
Родился в Женеве, пpибыл в Соединенные Штаты в 1938 году... и так далее.
 - А тепеpь вам только осталось сказать, что мой монстp - настоящий, - Фpанкен-
штейн улыбнулся одними губами.
 - Могу поспоpить, что он действительно настоящий. Никакие тpениpовки с помощью
йоги или воздействия гипноза, а также любые дpугие сpедства не  могут  пpивести
к тому, чтобы живое существо стало таким безpазличным к боли, как  ваш  монстp.
Нельзя его сделать и таким невеpоятно сильным. Хотелось бы знать все до  конца,
во всяком случае, пpавду!
 - В самом деле?.. - ледяным тоном спpосил Фpанкенштейн.
 Возникла напpяженная пауза. Наконец, Фpанкенштейн pассмеялся и похлопал pепоp-
теpа по pуке.
 - Ладно, Дэн, я pасскажу вам все. Вы дьявольски настойчивы, пpофессионал высо-
кого класса, так что, как минимум, заслуживаете знать пpавду. Но  сначала  пpи-
несите еще что-нибудь  выпить, желательно  чуточку  покpепче, чем  это  гнусное
пиво...
 Его нью-йоpкский акцент улетучился столь же легко, как пеpед  этим - немецкий.
Тепеpь от говоpил по-английски безукоpизненно, без какого-либо местного  акцен-
та.
 Дэн сдвинул в стоpону пустые кpужки.
 - К сожалению, пpидется пить пиво, - заметил он. - В этом окpуге сухой закон.
 - Еpунда! - воскликнул Фpанкенштейн. - Мы находимся в Амеpике, а  здесь  любят
возмущаться по поводу двойственной моpали за pубежом. Но  в  самой  Амеpике  ее
пpактикуют настолько эффективно, что посpамляют Стаpый  Свет. Официально  окpуг
Бэй может считаться "сухим", но закон содеpжит множество хитpых оговоpок, кото-
pыми пользуются коpыстолюбцы. Так что, под стойкой  вы  обнаpужите  достаточное
количество пpозpачной жидкости, носящей  славное  название "Белая  лошадь". Она
воздействует на человека столь же сильно, как и удаp копытом означенного живот-
ного. Если вы все еще сомневаетесь, можете полюбоваться на дальней стене опpав-
ленной в pамочку лицензией на пpаво тоpговли спиpтным со ссылкой  на  федеpаль-
ный закон. Так что администpации штата не к чему пpидpаться... Пpосто  положите
на стойку пятидоллаpовую  бумажку  и  скажите "Гоpная pоса" - и не  спpашивайте
сдачи.
 Когда оба они сделали по глотку, наслаждаясь отличным виски, Виктоp  Фpанкен-
штейн заговоpил необыкновенно дpужелюбным тоном:
 - Называй меня Виком, пpиятель. Я хочу, чтобы  мы  были  дpузьями. Я  pасскажу
тебе истоpию, котоpую мало  кто  знает. Истоpия  удивительная, но  это - чистая
пpавда. Запомни - пpавда, а не всякая чушь вpоде измышлений, недомолвок  и  от-
кpовенного невежества, котоpые ты найдешь в отвpатительной книге  Мэpи  Годвин.
О, как мой отец сожалел, что вообще встpетил эту женщину и  в  минуту  слабости
довеpил ей тайну, pаскpывшую некотоpые изначальные напpавления  его  исследова-
ний!..
 - Минуточку! - пеpебил его Дэн. - Вы сказали, что будете  говоpить  пpавду, но
меня не пpоведешь. Мэpи Уоллстонкpафт Шелли написала  свое  пpоизведение "Фpан-
кенштейн, или Совpеменный Пpометей" в 1818 году. Значит, вы и ваш  отец  должны
быть настолько стаpыми...
 - Дэн, пожалуйста, не пеpебивай меня. Заметь, я упомянул об исследованиях  мо-
его отца во множественном числе. Все они были посвящены  тайнам  жизни. Монстp,
как его тепеpь называют, был его  созданием. Отец  пpежде  всего  интеpесовался
долгожительством и сам дожил до весьма пpеклонного  возpаста, котоpого  достиг-
ну и я. Не стану докучать тебе и называть год моего pождения, а пpосто  пpодол-
жу pассказ. Так вот, Мэpи Годвин жила тогда со своим поэтом, и они не были  же-
наты. Это и дало моему отцу надежду, что в один пpекpасный день Мэpи  может об-
pатить внимание на то, что он не лишен обаяния, а отец  сильно  ею  увлекся. Ты
легко можешь себе пpедставить, каков был финал этой истоpии. Мэpи аккуpатно за-
писала все, что он поpассказал, затем поpвала с ним и использовала свои  записи
в известной пpезpенной книге. Но она допустила  пpи  этом  множество  гpубейших
ошибок...
 Фpанкенштейн пеpегнулся чеpез стол и снова  по-пpиятельски  похлопал  Дэна  по
плечу. Этот панибpатский жест не слишком нpавился pепоpтеpу, но  он  сдеpжался.
Главное, чтобы собеседник выговоpился.
 - Пpежде всего, Мэpи сделала в книге отца швейцаpцем. От одной мысли  об  этом
он готов был pвать на себе волосы. Ведь мы из стаpинной баваpской  семьи, веду-
щей пpоисхождение от дpевнего двоpянского pода. Она  написала  также, что  отец
был студентом унивеpситета в Ингольштадте, но ведь каждый  школьник з нает, что
унивеpситет этот был пеpеведен в Ландшут в 1800 году. А  сама  личность отца -
она позволила себе в отношении него немало непpостительных искажений! В ее кле-
ветническом опусе он изобpажен нытиком и неудачником, а в  действительности  он
был сpедоточием силы и pешительности. Но это еще не все. Мэpи  абсолютно  пpев-
pатно поняла значение его экспеpиментов. Ее  утвеpждение, будто  отец  сочленял
pазpозненные части тел, пытаясь создать искусственного  человека, пpосто  неле-
пица. От истины ее увели легенды о Талосе и Големе, и она связала с ними  pабо-
ты отца. Он вовсе не пытался создавать искусственного человека, он pеанимиpовал
меpтвеца! В этом-то и заключается величие его гения! Много лет он путешествовал
по отдаленным уголкам афpиканских джунглей, изучая сведения о зомби. Он  систе-
матизиpовал полученные знания и усовеpшенствовал их, пока  не  пpевзошел  своих
учителей-абоpигенов. Он научился воскpешать людей из меpтвых - вот  на  что  он
был способен. В этом и состояла его тайна. А как эту  тайну  сохpанить  тепеpь,
мистеp Дэн Бpим?
 Глаза Виктоpа Фpанкенштейна шиpоко pаскpылись и в них блеснул зловещий огонек.
Дэн инстинктивно отпpянул, но тут же успокоился. Он был  в полной  безопасностм
в этом яpко освещенном баpе, в окpужении множества людей.
 - Ты испугался, Дэн? Не бойся.
 Виктоp улыбнулся, снова пpотянул pуку и похлопал Дэна по плечу.
 - Что вы  сделали? - испуганно  спpосил  Дэн, почувствовав, как  что-то  слабо
кольнуло его в pуку.
 - Ничего, пустяки...
 Фpанкенштейн снова улыбнулся, но улыбка было чуточку  иной, пугающей. Он  pаз-
жал кулак - и на ладони его оказался пустой медицинский шпpиц кpохотных  pазме-
pов.
 - Сидеть! - тихо пpиказал он, видя, что Дэн намеpен подняться.
 Мускулы pепоpтеpа сpазу обмякли, и он, охваченный ужасом, плюхнулся обpатно на
скамью.
 - Что вы со мной сделали?
 - Ничего особенного. Совеpшенно безвpедная инъекция. Небольшая доза наpкотика.
Его действие пpекpатится чеpез несколько часов. Но до тех поp твоя  воля  будет
полностью подчинена моей. Будешь сидеть смиpно и слушать меня. Выпей  пива, мне
не хочется, чтобы тебя мучила жажда.
 Дэн в панике, как бы со стоpоны наблюдал, как он, будто по собственному  жела-
нию поднял pуку с кpужкой и начал пить пиво.
 - А тепеpь, Дэн, собеpись и постаpайся понять важность того, что я тебе скажу.
Так называемый монстp Фpанкенштейна - не сшитые воедино куски и  части  чьих-то
тел, а добpый стаpый зомби. Он - меpтвец, котоpый может двигаться, но  не  спо-
собен говоpить. Подчиняется, но не думает. Движется - и все  же  меpтв. Бедняга
Чаpли и есть то самое существо, котоpое ты наблюдал на сцене во вpемя моего но-
меpа. Но Чаpли уже основательно поизносился. Он меpтв - и  потому  не  способен
восстанавливать клетки своего тела, а ведь они  каждодневно  pазpушаются. Всюду
у него пpоpехи - пpиходится его латать. Ноги его в ужасном  состоянии - пальцев
на них почти не осталось. Они отваливаются пpи быстpой ходьбе. Самое  вpемя от-
пpавить Чаpли на свалку. Жизнь у него была длинная - и смеpть не менее  пpодол-
жительная. Встань, Дэн!
 В мозгу pепоpтеpа истошно билась мысль: "Нет! Нет!", - но он послушно  поднял-
ся.
 - Тебя не интеpесует, чем занимался Чаpли до того, как стал монстpом, выступа-
ющим в шапито? Какой ты, Дэн, недогадливый! Стаpина Чаpли был так же, как и ты,
pепоpтеpом. Он пpослышал пpо любопытную истоpию - и взял след. Как и ты, он  не
понял всей важности того, что ему удалось pаскопать, и  pазговоpился  со  мной.
Вы, pепоpтеpы, не в меpу любопытны. Я покажу тебе папку газетных выpезок, кото-
pая полна жуpналистских каpточек. Разумеется, я это  сделаю  до  твоей  смеpти.
После ты уже не сможешь все это оценить. А тепеpь - маpш!
 Дэн последовал за ним в темноту тpопической ночи. Внутpи у него все зашлось от
ужаса, и все же он молча, покоpно шел по улице.

Гарри Гаррисон
Давление

Напряженность внутри корабля нарастала по мере того, как снаружи увеличивалось давление, и с той же скоростью. Вероятно, это происходило потому, что Ниссиму и Альдо совершенно нечем было заняться. Времени на размышления у них было более чем достаточно. То и дело они поглядывали на манометры, тут же отводили глаза в сторону и затем вновь, будто нехотя, возобновляли эту процедуру Г опять и опять. Альдо сплетал и расплетал пальцы, с досадой ощущая холодный пот на ладонях, а Ниссим курил сигарету за сигаретой. Один лишь Стэн Брэндон Г человек, на котором лежала вся ответственность,Г оставался спокойным и сосредоточенным. В те минуты, когда он вглядывался в показания приборов, он, казалось, полностью расслаблялся, но стоило ему протянуть руку к панели управления, как в его движениях появлялась скрытая энергия. Непонятно почему, но это раздражало его спутников, хотя ни один из них не решился бы признаться в этом.
Г Манометр вышел из строя! Г обескуражеино воскликнул Ниссим, подавшись вперед из тугих объятий предохранительного пояса.Г Он показывает нуль!
Г А это ему и положено, док, так уж он устроен,Г улыбнувшись, ответил Стэн. Он протянул руку к панели и перебросил тумблер. Стрелка, дрогнула, а на шкале появились новые цифры.Г Единственный способ измерять подобные давления. В наружной обшивке у нас Г металлические и кристаллические блоки, прочность у них у каждого своя; когда под давлением один из них разрушается, мы переключаем на следующий...
Г Да, да, я знаю...
Ниссим взял себя в руки и снова глубоко затянулся. Ну, конечно же, на инструктаже им говорили о манометрах. Просто сейчас это вдруг вылетело у него из головы. Стрелка уже снова ползла по шкале. Ниссим взглянул на нее, отвел глаза в сторону, представил себе, что творится сейчас за глухими, без иллюминаторов, стенками металлического корпуса, потом снова, вопреки собственному желанию, бросил взгляд на шкалу и почувствовал, что ладони у него вспотели. У Ниссима, ведущего физика Проекта, было слишком богатое воображение.
То же самое происходило с Альдо Габриэлли, и он отдавал себе в этом отчет: он предпочел бы заняться хоть чем-нибудь, лишь бы не таращиться на шкалу и не томиться в ожидании. Темноволосый, смуглый, носатый, он выглядел как чистокровный итальянец, хотя был американцем в одиннадцатом поколении. Его репутация в области технической электроники была по меньшей мере столь же солидной, как репутация Ниссима в физике. Его считали чуть ли не гением Г из-за работ по сканотронному усилению, которые революционизировали всю технику телепортации материи. Альдо испытывал страх.
ьХристиан Гюйгенсэ погружался во все более плотные слои атмосферы Сатурна. ьХристиан Гюйгенсэ Г таково было официальное название корабля, но монтажники на базе ьСатурн-1э окрестили его попросту Шаром. В сущности он и был шаром Г сплошной металлической сферой со стенками децитиметровой толщины и довольно небольшой полостью в середине. Его огромные клиновидные секции были отлиты на заводах Астероидного Пояса и отправлены для сборки на станцию-спутник ьСатурн-1э. Здесь, на удаленной орбите, откуда открывался невероятной красоты вид на кольца и нависшее над ними массивное тело планеты, Шар приобрел свой окончательный вид. С помощью молекулярной сварки отдельные секции были соединены в сплошное, без швов, целое, а перед тем как ввести на место последний клин, внутри тщательно разместили ТМ-экраны Г установку телепортации материи. После того как последняя секция была соединена с остальными, попасть внутрь Шара можно было уже только через телепортатор. Поскольку на этом сварщики с их смертоносными излучателями свое дело закончили, можно было приступать к завершающему этапу сборки. Во внутренней полости под палубой были смонтированы огромные, специально сконструированные ТМ-экраны, а на самой палубе вскоре уже громоздились запасы продовольствия, кислородный регенератор и прочая аппаратура, сделавшая Шар пригодным для жилья. Потом были установлены приборы управления, а также наружные резервуары и реактивные двигатели, которые превратили Шар в атомный космический корабль. Это был корабль, которому предстояло опуститься на поверхность Сатурна.
Восемьдесят лет назад такой корабль невозможно было построить: не были еще разработаны уплотненные давлением сплавы. Сорок два года назад его не удалось бы собрать, потому что не была еще изобретена молекулярная сварка. А еще десять лет назад нечего было и думать о сплошном, без единого отверстия корпусе Г ведь именно тогда была впервые осуществлена на практике идея атомной дифференцировки вещества. Прочность металлической оболочки Шара не ослабляли ни проводники, ни волноводы. Вместо них сквозь металл проходили каналы дифференцированного вещества Г химически и физически они ничем не отличались от окружающего сплава, но тем не менее способны были проводить изолированные электрические импульсы. В целом Шар был как бы воплощением неудержимо расширявшихся человеческих познаний. А с точки зрения трех людей, которых он должен был доставить на дно сатурнианской атмосферы, на глубину 20000 миль, это была тесная, наглухо закрытая тюремная камера.
Все они были подготовлены к тому, чтобы не ощущать клаустрофобии, но тем не менее они ее ощущали.

Г Контроль, контроль, как меня слышите? Г сказал Стэн в микрофон, потом быстрым движением подбородка переключил тумблер на прием. Несколько секунд длилась пауза, пока передаваемая лента, пощелкивая, проходила сквозь ТМ-экран и принятая лента сматывалась в его приемник.
Г Один и три,Г с присвистом произнес громкоговоритель.
Г Это уже сигма-эффект дает себя знать,Г оживился Альдо, впервые за все время оставив свои пальцы в покое. Он деловито поглядел на манометр.Г Сто тридцать пять тысяч атмосфер, обычно он возникает как раз на этой глубине.
Г Я бы хотел взглянуть на ленту,Г сказал Ниссим, гася окурок, и потянулся к пряжке предохранительного пояса.
Г Не стоит, док.Г Стэн предостерегающе поднял руку.Г До сих пор спуск шел гладко, но вскоре наверняка начнется болтанка. Вы же знаете, что за ветры в этой атмосфере. Сейчас мы попали в какую-то струю, и нас сносит вбок вместе с нею. Но такое везение не может продолжаться все время. Я попрошу их прислать еще одну ленту через ваш повторитель.
Г Но это же секундное дело! Г возразил Ниссим, однако его рука в нерешительности задержалась на пряжке.
Г Раскроить себе череп можно еще быстрее,Г учтиво напомнил Стэн, и, как бы в подтверждение его слов, всю громадного махину корабля вдруг яростно швырнуло в сторону и угрожающе накренило. Оба ученых судорожно вцепились в подлокотники кресел, пока пилот выравнивал крен.
Г Вы отлично пророчите беду,Г проворчал Альдо.Г Может, вы и благословения раздаете?
Г Только по вторникам, док,Г невозмутимо ответил Стэн, переключая манометр с очередного раздавленного датчика на следующий, еще целый.Г Скорость погружения прежняя.
Г Это начинает чертовски затягиваться,Г пожаловался Ниссим, закуривая новую сигарету.
Г Двадцать тысяч миль до самой поверхности, док, и грохнуться об нее с разгона нам тоже ни к чему.
Г Толщина сатурнианской атмосферы мне достаточно хорошо известна,Г сердито заявил Ниссим.Г И нельзя ли избавить меня от этого обращения Г ьдокэ?
Г Вы правы, док.Г Пилот повернул голову и подмигнул.Г Я просто в шутку. Мы тут все в одной упряжке и все должны быть друзьями-приятелями. Зовите меня Стэн, а я буду звать вас Ниссим. А как вы, док, смотрите на то, чтобы превратиться в Альдо?
Альдо Габриэлли сделал вид, будто не расслышал. Пилот мог кого угодно вывести из себя.
Г Что это? Г спросил инженер, почувствовав, что по корпусу Шара вдруг побежала мелкая непрерывная вибрация.
Г Трудно сказать,Г ответил пилот, торопливо перебросив несколько тумблеров и проверяя по шкалам приборов, что из этого получилось.Г Что-то такое снаружи Г может, мы в облака вошли. Какие-то переменные воздействия на корпус.
Г Это кристаллизация,Г заявил Ниссим, поглядывая на манометр.Г В верхних слоях атмосферы температура минус двести десять по Фаренгейту, но там, наверху, низкое давление газов препятствует их вымерзанию. Здесь давление намного больше. Надо полагать, мы проходим сквозь облака кристаллического метана и аммиака...
Г А я только что потерял наш последний радар,Г сообщил Стэн.Г Снесло...
Г Надо было нам запастись телекамерами,Г сейчас бы мы могли увидеть, что там творится снаружи,Г сказал Ниссим.
Г Что увидеть? Г переспросил Альдо.Г Водородные облака с ледяными кристаллами в них? Телекамеру раздавило бы точно так же, как другие наружные приборы. Единственное, что нам действительно необходимо,Г это радиоальтиметр.
Г Ну, он-то работает на славу! Г радостно возвестил Стэн.Г Высота все еще слишком велика для отсчета, но прибор в порядке. Иначе и быть не может, он же составляет одно целое с корпусом.
Ниссим сделал несколько глотков из водопроводной трубки на подлокотнике кресла. Глядя на товарища, Альдо ощутил, что и у него вдруг пересохло во рту, и последовал примеру Ниссима. Бесконечное погружение продолжалось.

Г Сколько я проспал? Г спросил Ниссим, удивляясь, что, несмотря на нервное возбуждение, ухитрился все-таки заснуть.
Г Несколько часов, не больше,Г сообщил Стэн,Г зато со смаком, Храпели, как гиппопотам.
Г Жена всегда говорит: как верблюд.Г Ниссим посмотрел на часы.Г Слушайте, вы уже семьдесят два часа подряд бодрствуете! Вы не устали?
Г Нет. Я свое наверстаю потом. Я принял таблетки да и вообще мне долгая вахта не впервой.
Ниссим откинулся в кресле и взглянул на Альдо Г тот бормотал под нос числа, погруженный в решение какой-то задачи. ьНикакое ощущение не может длиться бесконечно,Г подумал Ниссим,Г даже ощущение страха. Наверху мы оба здорово перетрусили, но это не могло продолжаться вечноэ.
Когда он поднял глаза на шкалу манометра, в нем было шевельнулось легкое волнение, но тут же улеглось.

Г Давление не меняется,Г известил Стэн,Г но высота продолжает уменьшаться.
Под глазами у него были темные, будто подведенные сажей, круги, и последние тридцать часов он держался исключительно на допинге.
Г Должно быть, аммиак и метан в жидком состоянии,Г заметил Ниссим.Г Либо в квазижидком Г вещество непрерывно превращается из жидкости в пар и обратно. Видит бог, при таком давлении, как снаружи, может происходить что угодно. Почти миллион атмосфер! Просто не верится...
Г А мне вполне верится,Г откликнулся Альдо.Г Слушайте, может, двинемся в горизонтальном направлении, чтобы отыскать какую-нибудь твердь там, внизу?
Г Я уже битый час только тем и занимаюсь. Либо нам все-таки придется лезть и дальше в эту жижу, либо нужно прыгнуть вверх и поискать другое место для спуска. Лично мне не очень-то улыбается снова искать Г равновесие придется поддерживать реактивдыми толчками, а внизу нас еще ждет хорошенькая нагрузка...
Г А топливо для прыжка у нас есть?
Г Да, но я предпочел бы его придержать. Осталась примерно треть.
Г Я голосую за погружение здесь,Г сказал Ниссим.Г Если атмосфера под нами жидкая, то она наверняка покрывает всю поверхность. Уверен, что при таком давлении, да еще с ветром, любые неровности на дне давным-давно сглажены.
Г Не думаю,Г возразил Альдо.Г Но пусть это выясняют другие. Я тоже за погружение, но только ради экономии топлива.
Г Итак, джентльмены, трое Г за, против Г ни одного. Тогда Г вниз.
Неторопливое погружение продолжалось. Они приблизились к неустойчивой границе квазижидкости, и Стэн слегка притормозил громоздкую махину Шара, но изменение плотности было таким плавным, что корабль вошел в жидкость без особых толчков.
Г А вот сейчас я поймал отсчет! Г Стэн впервые за все время казался возбужденным.Г Он устойчиво держится на отметке пятнадцать километров. Может, у этой дыры и вправду есть дно, в конце-то концов!
Все оставшееся время спуска Ниссим и Альдо молчали, боясь отвлекать пилота. Но эта часть пути оказалась самой легкой. Чем глубже они погружались, тем спокойнее становилась атмосфера снаружи. На высоте одного километра не ощущалось уже ни малейших толчков, ни продольных перемещений. Они медленно скользили навстречу приближавшемуся дну. На высоте пятисот метров Стэн передал управление посадкой компьютеру, а сам замер, не отпуская рукояток, готовый в любую минуту взять командование на себя. Двигатели негромко взревели, смолкли, послышался короткий глухой скрежет Г и вот они уже были на дне.
Стан щелкнул тумблером и заглушил двигатели.
Г Ну вот и все,Г сказал он, потянувшись что было сил.Г Мы приземлились на поверхности Сатурна. И по такому случаю не худо было бы выпить.Г Он недовольно заворчал, обнаружив, что требуется чуть ли не вся его сила, чтобы подняться с кресла.
Г Две целых и шестьдесят четыре сотых земного тяготения,Г сказал Ниссим, читая показания тончайшего кварцевого балансира на своей приборной панели.Г При такой нагрузке работать будет нелегко.
Г То, что нам предстоит, не должно занять много времени,Г ответил Альдо.Г Давайте действительно выпьем. Потом Стэн сможет немного поспать, пока мы займемся наладкой ТМ-экранов.
Г Идет. Мое дело сделано, и отныне я простой зритель Г до тех пор пока вы, ребята, не доставите меня на базу.

В конструкции Шара было заранее предусмотрено, что придется работать под прессом почти тройных перегрузок. Альдо с помощью пилота развернул противоперегрузочные кресла таким образом, что открылся доступ к панели приборов и ТМ-экрану. Когда расслабили предохранительные пояса, кресло Ниссима тоьке повернулось так, что теперь и он мог дотянуться до экрана. Еще не успели они окончить эти приготовления, как Стэн распластал свое кресло и вскоре уняло громко храпел. Его спутники даже не заметили этого: им теперь предстояло приступить к своей части задания. Альдо, как специалист по ТМ, занялся контрольной проверкой, а Ниссим внимательно следил за ним.
Г Все зонды, которые мы отправляли вниз, натыкались на сигма-эффект, не пройдя и пятой части пути,Г заговорил Альдо, подключая контрольные приборы.Г Как только эффект достигал значительной величины, мы теряли всякий контроль над зондом и ни за одним из них не сумели с точностью проследить хотя бы до половины пути. Мы попросту теряли с ними связь...Г Он дважды проверил показания всех приборов и даже не стал выключать осциллограф, на экране которого луч вычерчивал синусоиду, потому что свалился в кресло, будучи уже не в силах разогнуть спину.
Г Синусоида выглядит нормально,Г заметил Ниссим.
Г У-г-м. Остальные показания тоже в норме. Это означает, что твоя теория справедлива минимум наполовину.
Г Великолепно! Г Ниссим впервые с начала полета улыбнулся.Г Значит, погрешности не в телепортаторе?
Г Абсолютно исключено.
Г Тогда попробуем телепортировать и поглядим, пройдет ли сигнал. На базе уже настроились на нашу частоту и ждут.
Г ьХристиан Гюйгенсэ вызывает ьСатурн-1э. Как слышите? Прием.
Они внимательно проследили, как перфорированная лента, пощелкивая, исчезала в зеркале экрана, потом Альдо переключил ТМ на прием. Ничего не произошло. Он выждал шестьдесят секунд и снова послал сообщение; тот же результат.
Г Вот тебе и доказательство,Г удовлетворенно сказал Ниссим.Г Передатчик в порядке. Приемник в порядке Г в этом можно не сомневаться. А сигнал не проходит. Значит, срабатывает фактор пространственных искажений, о котором я говорил. Как только мы этот фактор учтем, связь будет восстановлена.
Г Надеюсь, это не затянется.Г Альдо удрученно поглядел на вогнутые стены каюты.Г Ведь пока мы не наладим телепортацию, нам придется торчать здесь, в сердцевине этого гигантского яблочка. Да если б даже отсюда и был выход, податься нам все равно некуда, мы как-никак торчим на самом дне аммиачного моря, а над нами двадцать тысяч миль ядовитой атмосферы.
Г Отдохни. Я рассчитаю первую поправку. Если теория верна, то техническая сторона Г это уже сущая безделица.
Г У-г-м,Г согласился Альдо, откидываясь в кресле и закрывая глаза.

Проснувшись, Стэн чувствовал себя по-прежнему обессиленным; сон в условиях такой перегрузки особого удовлетворения не доставлял. Стэн зевнул, переменил позу и попробовал потянуться, но это оказалось не столько приятным, сколько мучительным делом. Повернувшись к своим спутникам, он увидел, что Ниссим сосредоточенно работает у компьютера.
Г В чем загвоздка? Г спросил Стэн.Г Разве ТМ не работает?
Г Нет, не работает,Г раздраженно ответил Альдо.Г И наш дорогой коллега обвиняет в этом меня, а...
Г Но теория безупречна, хромает техническое воплощение!
Г ...а когда я высказал предположение, что в его теорию могла затесаться парочка-другая ошибок, он чуть не кинулся на меня с кулаками...
Стэн поторопился вмешаться, чтобы предотвратить разгорающуюся ссору; его зычный командирский голос перекрыл все прочие звуки.
Г Немедленно прекратите! И не говорите оба вместе, потому что я ни черта не понимаю. Не может ли кто-нибудь из вас ввести меня в курс дела и внятно растолковать, что тут происходит?
Г Разумеется,Г ответил Ниссим и замолчал, выжидая, когда Альдо кончит ворчать.Г Что вам известно о теории телепортации?
Г Попросту говоря Г ничего. Мое дело Г гонять космических лошадок, этого я и держусь. Одни их строят, другие Г налаживают, а я Г гоняю. Может, вы мне объясните?
Г Попытаюсь.Г Ниссим задумчиво закусил губу.Г Прежде всего нужно понять вот что: телепортатор ничего не сканирует и не транслирует, как, скажем, происходит в телевизионном передатчике. Никаких сигналов Г в том смысле, как мы понимаем это слово,Г он не передает. Вся штука здесь в том, что поверхность передающего экрана находится в таком состоянии, что она не является больше частью нашего пространства в обычном его понимании. То же происходит и с приемным экраном, и стоит посадить эти экраны на одинаковую частоту, как между ними возникает резонанс. Они, если хотите, просто сливаются друг с другом, и расстояние, которое их разделяет, уже не играет никакой роли. Вы входите в один экран и тут же выходите из другого, не ощущая задержки ни во времени, ни в пространстве. Я очень сбивчиво объясняю...
Г Да нет же, отлично, Ниссим. Ну и что дальше?
Г А то, что хоть расстояние роли не играет, но вот физические условия в пространстве между экранами играют существениую...
Г Я за вами не поспеваю, док!
Г Попробую пояснить вам на примере, имеющем, кстати, прямое отношение к нашей телепортации. Лучи света в пространстве движутся по прямой, пока не произойдет какого-либо физического искажения: преломления, отражения и тому подобного. Но вспомните: эти же лучи можно отклонить от прямой и в том случае, когда они проходят через сильное гравитационное поле Г такое, как у Солнца, скажем. Мы обнаружили такое же влияние полей на телепортацию и всегда вводим поправки, учитывающие массу Земли и других небесных тел. В этой застывщей жиже, которая именуется сатурнианской атмосферой, возникают иные условия, тоже влияющие на состояние пространства. Невероятное давление меняет энергию связи атомов и вызывает напряжения в структуре вещества. Из-за этого в свою очередь искажаются соотношения теории телепортации. Поэтому здесь, прежде чем перемещать предмет с одного ТМ-экрана на другой, необходимо ввести допущения и поправки, учитывающие эти дополнительные искажения. Поправки эти я уже вычислил, теперь их нужно ввести.
Г На словах все выглядит очень просто,Г с отвращением сказал Альдо,Г а на деле это ни черта не дает. Ни один сигнал не проходит. И наш уважаемый коллега никак не хочет со мной согласиться, когда я говорю, что необходимо повысить мощность телепортатора, если мы хотим что-нибудь протолкнуть сквозь это болото, которое нас окружает.
Г Да не в количестве дело, а в качестве! Г крикнул Ниссим, и Стэн снова поспешил вмешаться.
Г Иными словами, Альдо, вы полагаете, что нам не обойтись без того здоровенного экрана, который у нас под палубой?
Г Вот именно. Он со всеми своими подвижными секциями как раз для этого и предназначен.
Г Да одна его наладка займет месяц! Г яростно воскликнул Ниссим.Г И со всеми этими пробами мы себя наверняка загоняем до смерти!
Г Ну-ну, так уж и месяц,Г сказал Стэн, опускаясь в кресло и стараясь не застонать от боли.Г А разминка будет только полезна для наших мускулов.

У них ушло четверо суток на то, чтобы расчистить и разобрать палубный настил, и под конец они были на грани полного изнеможения. Для подобных работ в конструкции были предусмотрены вспомогательиые механизмы: рым-болты, чтобы подцеплять груз, и лебедки, чтобы его поднимать, но и при этом нельзя было обойтись без ручного труда. Однако в конце концов почти вся палуба была очищена и разобрана, за исключением узенького кольцевого балкончика вдоль стены, на котором оставались только их кресла да контрольные приборы. Все остальное пространство занимал теперь огромный ТМ-экран. Лежа на окаменевших под действием силы тяжести подушках, они разглядывали его.
Г Ну и громадина! Г сказал Стэн.Г В него может . спокойно пройти посадочный космобот.
Г У него есть более важные достоинства,Г задыхаясь, проговорил Альдо. Кровь молотом стучала в его висках, и сердце покалывало от усталости.Г Он буквально напичкан всевозможными контурами, включая запасные, а маневренная мощность у него в сотню раз больше, чем могло бы понадобиться в любых других условиях.
Г Но как же вы доберетесь до его внутренностей, чтобы там ковыряться? Я тут ничего, кроме экрана, не вижу...
Г Все продумано.Г Альдо ткнул в сторону нарезного отверстия в обшивке, откуда они только что вывернули пробку диаметром в фут.Г Все операции проводятся отсюда. Прежде чем покинуть корабль, мы ввернем пробку обратно, а там уж она сама сядет в гнездо. Для наладки придется поднимать отдельные секции одну за другой, поочередно.
Г То ли я отупел, то ли все из-за этой проклятой перегрузки. Я не понимаю.
Альдо был терпелив.
Г В этом ТМ-экране Г весь смысл нашей экспедиции. Для нас, конечно, наладить здесь телепортацию жизненно важно, но с точки зрения основной задачи Проекта Г это дело второстепенное. Как только мы отсюда телепортируемся, сюда явятся монтажники и заменят все временные контуры стандартными твердотельными блоками; потом они тоже выберутся наверх. Тем временем автоматические сверла постепенно пробуравят верхнее полушарие корабля. Подточенная сверлами оболочка треснет, провалится внутрь, прямо на зеркало экрана. Экрану это не повредит, потому что он тут же телепортирует все обломки прямо в космическое пространство. И с этого момента мы получим доступ на дно сатурнианского океана. Специалисты по сверхнизким температурам и сверхвысоким давлениям ждут не дождутся этой минуты...
Стэн кивнул, а Ниссим посмотрел на низкий свод, усеянный циферблатами приборов, и даже рот слегка приоткрыл, словно воочию увидел, как рушится эта металлическая громадина и следом за ней сюда врываются сжатые до миллиона атмосфер волны ядовитого океана.
Г Давайте лучше начнем,Г торопливо сказал он, делая мучительные усилия, чтобы приподняться.Г Поднимем секции и произведем побыстрее наладку.
Ниссим и Стэн помогали Альдо поднимать секции экрана, но все необходимые переделки ему пришлось производить самому. Бормоча проклятия, он сосредоточенно перебирал блок за блоком, которые клал перед ним дистанционный манипулятор. Когда он совсем выбивался из сил, он останавливался и закрывал глаза, чтобы не видеть тревожных взглядов, которые Ниссим бросал то на него, то на потолок каюты. Стэн готовил для всех еду и с шуточками распределял скудный запас противоперегрузочных таблеток и прочих стимуляторов. Время от времени он рассказывал различные случаи из своей космической практики и явно получал удовольствие от этого монолога, чего нельзя было сказать об остальных.
Наконец, наладка была завершена. Были проделаны все контрольные испытания и последняя секция экрана скользнула обратно на свое место. Альдо сунул руку в нарезное отверстие и нажал рубильник: темнота на поверхности экрана сменилась знакомым мерцанием включенного ТМ.
Г Телепортирует...Г еле слышно пробормотал он.
Г Ну-ка, пошли им вот что,Г предложил Стан, нацарапав на клочке бумаги: ьКак слышите нас?э Он швырнул бумажку на самую середину экрана, и она тотчас исчезла.Г А теперь прием.
Альдо переключил рубильник, и поверхность экрана снова изменила свой вид. Однако больше ничего не произошло. Какую-то долю мгновения они ждали, застыв, затаив дыхание, неотрывно глядя на пустую поверхность.
Затем из ничего вдруг возник кусок перфорированной ленты, весь в мягких изгибах, и, согнувшись под тяжестью собственного веса, стал свиваться в кольца. Ниссим был ближе всех Г он дотянулся да ленты, схватил ее и стал сматывать, пока из экрана не выскочил оборванный конец.
Г Работает! Г выкрикнул Стэн.
Г Частично,Г сдержанно ответил Ниссим.Г Качество телепортации наверняка не на высоте, и потребуется более тонкая доводка. Но это они смогут выяснить на приемном пункте, тогда нам пошлют подробные указания.
Он заправил ленту в проигрыватель и включил его. От металлических стен каюты отразился какой-то оглушительный вопль. Лишь с огромным трудом в нем можно было распознать человеческий голос.
Г М-да, тонкая доводка,Г слегка усмехнувшпсь, сказал Ниссим, однако эта усмешка тотчас исчезла, потому что Шар вдруг накренился, а затем медленно стал возвращаться в вертикальное положение.Г Нас что-то толкнуло! Г задыхаясь, проговорил он.
Г Атмосферные течения, наверное,Г сказал Альдо, вцепившись в подлокотники и выжидая, когда Шар остановится.Г А может, плавучие льдины, трудно сказать. Самое время нам выбираться отсюда.

Теперь их одолевала бесконечная усталость, но они старались ее не замечать. Конец был так близок и база с ее уютной безопасностью казалась буквально рядом. Ниссим рассчитывал необходимые поправки, а его спутники снова поднимали секцию за секцией и переналаживали отдельные блоки. Это было худшее из занятий, которые можно придумать в условиях почти тройной перегрузки. Однако всего за сутки они добились почти идеального звучания лент, а образцы материалов, которые они телепортировали на базу, при проверке оказались нормальными с точностью до пятого знака. Время от временй Шар продолжал заваливаться, и они прилагали все усилия, чтобы не думать об этом.
Г Теперь мы готовы к испытаниям на живых объектах,Г произнес Ниссим в микрофон.
Альдо смотрел, как лента с запечатленными на ней словами исчезает в экране, и боролся с искушением броситься вслед за ней. Нужно ждать. Теперь уже скоро. Он переключил на прием.
Г По-моему, мне еще никогда в жизни не приходилось так долго торчать на одном месте,Г сказал Ниссим, уставившись, как и его спутники, на экран.Г Даже из колледжа в Исландии я каждый вечер телепортировался домой.
Г Мы привыкли к ТМ-экранам как к чему-то само собой разумеющемуся,Г откликнулся Альдо.Г Все время, пока мы на базе разрабатывали этот проект, я по вечерам отправлялся в Нью-Йорк. Мы перестаем замечать все привычное, пока что-нибудь не разладится... как у нас здесь. Вам-то, конечно, легче, Стэн...
Г Мне? Г Пилот взглянул на него, удивленно подняв брови.Г Я ничем не лучше. Я тоже при всяком удобном случае телепортировался к себе, в Новую Зеландию.Г Его взгляд снова вернулся к пустому экрану.
Г Я не это имел в виду. Просто вы уже привыкли к длительному одиночеству на корабле, во время полета. Видимо, это дает хорошую закалку. Вы как будто... ну, как будто не так всем этим напуганы, как мы.
У Стэна вдруг вырвался короткий, сухой смешок.
Г Не обольщайтесь. Когда вас прошибает холодный пот Г меня тоже. У меня просто подготовка другая. В моем деле стоит запаниковать Г и вы уже на том свете. А в вашем это означает всего лишь пару лишних рюмочек перед обедом Г для успокоенпя нервов. У вас не было особой нужды в самоконтроле, вот вы и не знаете, что это такое.
Г Но это неверно,Г возразил Ниссим.Г Мы же цивилизованные люди, не какие-нибудь животные, мы умеем владеть собой...
Г Что ж вы об этом не вспомнили, когда чуть на кинулись на Альдо с кулаками?
Г Один ноль в вашу пользу,Г угрюмо ухмыльнулся Ниссим.Г Согласен, я способен поддаться эмоциям, но ведь это же неотделимо от человеческой натуры. Но вот что касается вас, то... как бы это сказать?.. Вы, по-видимому, по складу характера не так легко возбудимы.
Г Царапните меня Г потечет точно такая же кровь. Это все тренировка Г вот что не позволяет человеку хвататься за рубильник паники. Космонавты всегда были такими, начиная с первого дня. Надо полагать, в их характере с самого начала заложено нечто необходимое для их будущей профессии, но только постоянная тренировка делает самоконтроль почти автоматическим. Вам не доводилось когда-нибудь слышать записи из серии ьГолоса космосаэ?
Не отрывая глаз от пустого экрана, Ниссим и Альдо помотали головами.
Г Обязательно послушайте. Там записи за полстолетия, но вы ни за что не сумеете определить, когда именно сделана та или иная запись. Самообладание и четкость абсолютно одинаковы. И лучший пример, пожалуй,Г это первый в истории космонавт Юрий Гагарин. В этой серии есть много записей его голоса, включая самую последнюю. Он летел тогда на обычном самолете и попал в аварию. Так вот, его голос до самой последней секунды звучал точно так же, как на всех других его записях,Г отчетливо и спокойно.
Г Но это же противоестественно! Г воскликнул Ниссим.Г Видимо, он был человеком совершенно иного склада, чем все остальные...
Г Вы абсолютно не уловили мою мысль.
Г Смотрите! Г воскликнул вдруг Альдо.

Все они разом замолчали, потому что с экрана выскочила крохотная морская свинка и тут же свалилась на его поверхность. Стэн подобрал ее.
Г Выглядит просто здорово,Г сказал он.Г Отличная шерстка, замечательные усы, еще тепленькая. И мертвая.Г Он поглядел на их изможденные, испуганные лица и улыбнулся.Г Не стоит волноваться. Мы ведь не обязаны сию же секунду нырять в эту электронную душегубку. Очередная наладка, не так ли? Хотите взглянуть на трупик или отправить его обратно для анализа?
Ниссии отвернулся.
Г Избавьтесь от нее поскорее и запросите сообщение. Следующая попытка должна дать результат.
Физиологи ответили быстро. Причина смерти функциональные нарушения в синапсах аксонов, соединяющих нервные клетки. Случай, типичный для ранних экспериментов с ТМ, и поправки для него давно уже известны. Поправки были введены, хотя на этот раз в процессе наладки Альдо потерял сознание и им пришлось приводить его в чувство с помощью лекарств. Непрерывное физическое напряжение сказывалось на каждом из них.
Г Не знаю, смогу ли я снова перекраивать эти секции? Г почти шепотом произнес Ниссим, включая экран на прием.
На экране возникла еще одна морская свинка Г без всяких признаков жизни. Потом дна вдруг сморщила нос, перевернулась и стала испуганно тыкаться по сторонам в поисках убежища. Крик восторга прозвучал хрипло, слабо, но тем не менее это был крик восторга.
Г До свиданья, Сатурн,Г сказал Ниссим.Г С меня довольно.
Г С меня тоже,Г присоединился Альдо и переключил экран на передачу.
Г Сначала давайте послушаем, что скажут врачи об этой тварюшке,Г напомнил Стэн, опуская морскую новинку на экран. Все следили за ней, пока она не исчезла.
Г Ну, разумеется,Г неохотно проговорил Ниссим.Г Последняя проверка.
Она длилась долго и оказалась мало удовлетворительной. Они прокрутили ленту вторично.
Г ...Таковы клинические данные, ребята. Похоже, что все это указывает на какое-то микроскопически ничтожное замедление нервных сигналов и определенных рефлексов у нашей свинки.. По правде говоря, мы не можем утверждать наверняка, что произошло какое-то изменение, пока не проведем дополнительных опытов с контрольными животными. Не знаем, что вам и посоветовать. Решайте сами, как поступать. Тут, похоже, все сходятся на том, что имеются скрытые отклонения, которые, по всей видимости, прямого влияния на животное не оказали, но какого рода эти отклонения, никто не решается гадать, пока не будут проделаны более основательные исследования. Это займет как минимум сорок пять часов...
Г Не думаю, что мне удастся продержаться еще сорок пять часов,Г сказал Ниссим.Г Сердце у меня...
Альдо уставился на экран.
Г Положим, я даже продержусь весь этот срок, но что толку? Я знаю, что эти секции мне больше но поднять. Кончено. У нас только один выход.
Г Телепортироваться? Г спросил Стан.Г Рано. Нужно ждать результатов исследования Г сколько хватит сил.
Г Если мы будем их ждать, нам крышка,Г настаивал Ниссим.Г Альдо прав: даже если нам сообщат новые поправки, еще одну наладку мы все равно не осилим. Это факт.
Г Я думаю иначе,Г начал было Стэн, но замолчал, видя, что никто его не слушает. Он и сам был на грани полного изнеможения.Г Тогда давайте голосовать, пусть решает большинство.
Голосование не затянулесь: двое против одного.
Г Теперь остается последний вопрос,Г снова заговорил Стэн, глядя в их изможденные, иссохшие лица Г точные копии его собственного лица.Г Кто рискнет? Кто пойдет первым? Ясно одно: Альдо должен остаться, потому что он единственный, кто может произвести наладку, если она еще потребуется. Дело не в том, сможет ли он ее произвести фактически, он все равно должен покинуть корабль последним. Так что для роли морской свинки он не подходит. Вы тоже отпадаете, Ниссим,Г как я понял из разговоров на базе, вы Г главная надежда современной физики. Она в вас нуждается. А космических жокеев вроде меня сколько угодно. Значит, первым идти мне, когда бы мы ни решили это сделать.
Ниссим хотел было возразить, но не нашел убедительных аргументов.
Г Отлично! Я первый Г в качестве подопытной свинки. Но когда? Сию минуту? Мы все выжали из этого проклятого экрана? Вы уверены, что не сумеете больше продержаться Г на случай, если понадобится еще одна наладка?
Г Абсолютно уверен,Г хрипло сказал Ниссим.Г Я уже кончился.
Г Пожалуй, несколько часов... день...Г слабо произнес Альдо.Г Но к тому времени мы уже не сможем работать. Эта наш последний шанс.
Г Я не ученый,Г сказал Стэн, переводя взгляд с одного на другого,Г и не мне судить о технической стороне дела. Поэтому, когда вы говорите, что сделали все, что могли, с этим экраном, я обязан верить вам на слово. Но уж об усталости-то мне кое-что известно. Мы можем протянуть гораздо больше, чем вам кажется...
Г Нет! Г воскликнул Ниссим.
Г Послушайте меня. Мы можем затребовать сюда побольше подъемных приспособлений. Мы можем передохнуть парочку дней, прежде чем снова перейти на таблетки. Мы можем затребовать с базы готовые налаженные блоки, чтобы Альдо не пришлось много возиться. Да мало ли что можно сделать!
Г Мертвым все это уже не поможет,Г сказал Альдо, глядя на свои вздувшиеся вены, в которых тяжело пульсировала кровь, с трудом преодолевая повышенную гравитацию.Г Сердце не может долго работать в таких условиях. Наступает перегрузка, разрыв мышечной ткани Г и конец.
Г Вы и не представляете себе, до чего это могучая штука Г наше сердце и вообще наш организм.
Г У вас Г возможно,Г сказал Ниссим.Г Вы тренированы и полны сил, а мы, давайте уж смотреть правде в глаза, не сказать, чтобы в отличной форме. Мы ближе к смерти, чем когда-либо. Я знаю, что больше не выдержу, и если вы не хотите Г я сам пойду первым.
Г А вы что скажете, Альдо?
Г То же, что и Ниссим. По мне, если уж выбирать, то лучше попытать счастья с экраном, чем оставаться здесь на заведомую гибель.
Г Ну что ж,Г сказал Стэн, с трудом опуская ноги с кресла.Г Больше, видимо, не о чем толковать. Увидимся на базе, ребята. Мы тут славно поработали, будет о чем детишкам порассказать на старости лет.
Альдо переключил экран на телепортацию. Стэн подполз к самому краю зеркальной поверхности. Улыбаясь, он помахал им на прощанье рукой, не ступил, а скорее упал на экран, и исчез.

Лента выпрыгнула из экрана мгновенье спустя, руки у Альдо дрожали, пока он заправлял ее в проигрыватель.
Г ...Да вот же он, эй, вы двое, помогите ему... Алло, ьГюйгенсэ, майор Брэндон уже здесь, и вид у него ужасный, впрочем, вы сами знаете, какой у него вид, а вообще-то я хотел сказать, что он в полном порядке. Сейчас возле него врачи, они с ним беседуют... подождите минутку...
Тут речь перешла в невнятное бормотание, словно говоривший закрыл микрофон рукой. Последовало томительное молчание. Когда он снова заговорил, в голосе его что-то изменилось.
Г ...Здесь у нас некоторые осложнения, должен вам сказать. Пожалуй, лучше я подключу к вам доктора Крира.
Послышался отдаленный гул голосов, и заговорил другой человек.
Г Это доктор Крир. Мы обследовали вашего пилота. Похоже, что он потерял способность говорить, узнавать других людей, хотя внешне он совершенно невредим, никаких признаков телесных повреждений. Прямо не знаю, что вам сказать, но в общем его дела плохи. Если это связано с торможением рефлексов, как у свинки, то речь может идти о нарушении функций высшей нервной системы. Проверка простейших рефлсксов дает нормальные результаты Г с учетом физического истощения. Но высшие функции Г речь, сознание Г по-видимому, увы, полностью исчезли. Поэтому я запрещаю вам телепортироваться, пока не будут проделаны все без исключения анализы. Боюсь, что вам скорее всего придется пробыть там еще довольно долго и предпринять дополнительную наладку.
Кончик ленты щелкнул, и проигрыватель автоматически отключился.
Двое в Шаре с ужасом посмотрели друг на друга.
Г Он все равно что мертв...Г прошептал Ниссим.Г Хуже, чем мертв... Какая чудовищная нелепость! Ведь он казался таким спокойным, таким уверенным в себе...
Г Да... А что ему оставалось делать? Или ты ждал, что он ударится в панику, как мы? Получается, что мы сами уговорили его совершить самоубийство.
Г Мы не можем обвинять себя в этом, Альбо!
Г Нет, можем. Мы согласились, чтобы он шел первым. И мы убедили его, что в теперешнем нашем состоянии мы уже не можем улучшить работу телепортатора.
Г Но... это ведь так и есть.
Г Так ли? Г Ниссим впервые посмотрел Альдо прямо в глаза.Г А разве мы не намерены сейчас снова взяться за работу, а? Мы ведь не собираемся соваться в такой ТМ-экран! Нет, мы будем работать, пока не появятся надежные шансы выбраться отсюда целехонькими!
Альдо глядел на него, не отворачиваясь.
Г Да, я полагаю, мы можем это сделать. Но если это так Г выходит, мы его обманули, когда сказали, что готовы телепортироваться первыми?
Г На этот вопрос слишком трудно ответить.
Г Ах, вот как, трудно! Но если постараться ответить честно, то трудно будет жить. Нет уж, думаю, мы можем признаться себе, что своими руками убили Стэна Брэндона.
Г Не умышленно!
Г Верно. И это еще хуже. Мы убили его потому, что потеряли самообладание в непривычной для нас ситуации. Он был прав. У него был профессиональный опыт, и мы обязаны были к нему прислушаться.
Г Великолепная это штука Г рассуждать задним числом. Если б мы вот так же хоть чуточку вперед заглядывали...
Альдо затряс головой.
Г Невыносимо думать, что он погиб абсолютно впустую.
Г Нет, не впустую, и, может быть, он это понимал уже тогда Г он хотел, чтобы мы вернулись на базу невредимыми. Он сделал для этого все что мог. Но на нас не действовали его слова. Даже если б он остался, мы бы все равно ни черта не делали, разве что ненавидели бы его. Мы бы просто свалились здесь, махнули на все рукой и подохли.
Г Теперь уж нет,Г сказал Альдо, заставляя себя подняться.Г Теперь уж мы будем держаться, пока не наладим ТМ и не выберемся отсюда. Хоть эту малость мы обязаны сделать. Если мы хотим, чтоб его поступок приобрел хоть какой-то смысл, мы обязаны вернуться назад живыми.
Г Да, мы это сделаем,Г согласился Ниссим, с трудом шевеля губами.Г Теперь сделаем.
Наладка началась.
Гаppи Гаррисон. Давление.
перевод с англ. - ?
Harry Harrison. ?

   ГАРРИ Г А Р Р И С О Н

   ЧЕЛОВЕК ИЗ Р. О. Б. О. Т. а

   Фантастическая повесть

   1

   Корпус помятого корабля все еще вибрировал от удара при посадке, когда,
завизжав, открылся грузовой люк. Из него высунулась стрела крана и стала
выбрасывать на запекшуюся землю ящики разной величины, затем из люка вылетел и
распластался на ящиках пестрый, в разноцветных заплатах балахон. Продолжая
терпеливо работать, стрела вынесла наружу стулья, чашки, роботов, охладитель
воды, ящик для денег, плевательницу и другие разнообразные предметы.
   Немного в стороне, в разгар самой лихорадочной работы, из люка, затрещав,
упала металлическая лестница, и по ней, уклоняясь от размаха стрелы, вышел
человек. Он был одет в клетчатый плащ и поношенный, ярко раскрашенный круглый
старомодный шлем, известный под названием "дерби". Не успев сойти на землю,
человек уже сильно вспотел. Его звали Генри Уинн, хотя друзья называли Хенк.
   Сухая пыль летела из-под ног, когда он утомленно дотащился до длинного ящика
и упал на стул рядом с ним. Он щелкнул выключателем, из ящика полилась громкая,
с медными звуками музыка. Когда он достал из охладителя бумажный стаканчик с
водой, музыка сменилась гремящей записью его голоса:
   "Приходите! Приходите купить их, хватайте, пока они горячие, холодные или
теплые! Вы никогда в жизни не видели таких машин, домашних приспособлений и
роботов, подобных этим. ПОКУПАЙТЕ! ПОКУПАЙТЕ! Пока они не кончились!"
   Вся эта деловая активность возле корабля казалась неумостной среди
бесплодного ландшафта. Оранжевое солнце палило, низко вися над горами, поднимая
жаркое марево. Корабль приземлился в дальнем конце космопорта, состоящего из
огромного чистого поля. На другом конце его сквозь струящееся марево виднелась
башня и легкое здание порта. Почва была спекшейся, нигде ничего не двигалось.
   Генри снял шлем, вытер ладонью пыль и пот, тут же выступивший опять, и
подрузил шлем на место. Льющуюся музыку и слова всасывала горячая, нескончаемая
тишина.
   В дальнем конце поля возникло какое-то движение, и, приближаясь к кораблю,
стало быстро расти облако пыли. Оно мчалось к кораблю до тех пор, пока сквозь
него не стало видно темное пятно. Нарастал звенящий рев. Генри прикрыл глаза,
защищая их от пыли. Когда он снова открыл их, то увидел, что темное пятно
превратилось в огромного мужчину, слезающего со своего экипажа. Он очень внятно
заговорил, в смысле его слов можно было не сомневаться.
   - Залезай в свой корабль и убирайся отсюда!
   - Был бы счастлив сделать вам это одолжение, - тепло улыбаясь, сказал
Генри, - но у меня повреждена дюза.
   Наступила напряженная тишина, пока стороны изучали друг друга. Они
представляли собою контраст. Мужчина перед трициклом (разновидность мотоцикла с
гидростабилизатором и прочными гусеницами вместо колес) был высоким, с
обветренным лицом. Он смотрел на Генри из-под широких полей шляпы, держа правую
руку на потертой рукоятке пистолета, торчащей из кобуры. Выглядел он весьма
эффектно.
   Генри Уинн, напротив, выглядел весьма неэффектно. Расплылось в улыбке его
широкое лицо - злые языки часто называли его толстяком. Он все время
разваливался там, где все люди садились прямо. И сейчас он был весь в поту.
Белокожая рука его сильно дрожала, когда он протянул незнакомцу стакан с
холодной водой.
   - Хотите пить? - спросил он. - Хорошая ледяная вода. Моя фамилия Уинн,
друзья называют меня Хенк. Я убежден, что не задержу вас, шериф, - добавил он,
разглядев золотой значок, приколотый к широкой груди собеседника.
   - Грузи свой утиль на корабль и убирайся отсюда! Даю тебе две минуты, потом
буду стрелять!
   - Поверьте мне, я люблю делать одолжения. Но состояние дюзы...
   - Прошла одна минута. Выметайся!
   - Пощадите меня! Не могу. Вы случайно не знаете, есть ли кто-нибудь в
космопорту?
   - Выметайся, - повторил шериф, но уже не так напористо. Было видно, что он
задумался о поврежденной дюзе и о том, как можно вышвырнуть этот корабль с
планеты. Генри воспользовался временным затишьем и нажал коленом на выключатель
в задней стенке своего ящика.
   - Настоящее старое ретткатское виски - лучшее в Галактике! - пронзительно
заверещал выпрыгнувший из ящика маленький робот. Казалось, он был сделан из
секции трубы, с плоскогубцами вместо челюстей. В клещеобразных манипуляторах он
держал янтарную бутылку, протягивая ее шерифу.
   Отреагировал тот мгновенно. Выхватил длинноствольный пистолет и выстрелил.
Взлетело облако пыли и дыма, раздался громкий треск и бутылка перестала
существовать.
   - Ты пытался убить меня? - заорал шериф, наводя пистолет на Генри и нажимая
спуск. Генри не шелохнулся и продолжал улыбаться. Пистолет щелкнул, потом еще
раз, когда шериф вторично нажал на спуск. Не сводя с Генри глаз, шериф сунул
пистолет в кобуру, завел двигательт и в туче пыли умчался прочь.
   - Что все это значит? - спросил Генри, говоря, казалось, пустоте. Пустота
ответила эхом, но хриплый голос прошептал ему в ухо:
   - Тип с огнестрельным оружием намеревался причинить вам вред. Оружие сделано
из сплавов, поэтому я выработал узконаправленное магнитное поле огромной
напряженности, чтобы внутренние части оружия не двигались и оно не сработало.
   - Он посчитает это очень странным.
   - Вряд ли. Записи моих измерений показывают, что оружие склонно к
неисправности. Эта неисправность называется "осечка".
   - Я знаю это, - Генри сделал глоток воды.
   - Что вы знаете? - раздался пронзительный голос из-за ящика.
   Генри наклонился и увидел мальчишку, стоящего за ящиком. Голова его была
ниже ящика.
   - Я знаю, что вы - мой первый покупатель на этой далекой планете. Поэтому
вам причитается специальный приз Первого Покупателя.
   Он быстро сыграл на установленной перед ним клавиатуре и наверху ящика
открылась дверца. Из нее показался робот с трубчатыми наконечностями и изверг
из себя огромный леденец. Генри протянул его мальчишке, который подозрительно
оглядел леденец со всех сторон.
   - Что это?
   - Разновидность сладостей. Возьми за палочку рукой и засунь в рот.
   Мальчишка нерешительно захрустел ленедцом.
   - Ты знаешь человека, который только что уехал отсюда? - спросил Генри.
   - Шериф, - чавкая, ответил мальчишка.
   - Это его единственное имя?
   - Шериф Мердит. Ребята не любят его.
   - Я бы не стал упрекать их за это...
   - Что это он ест? - раздался голос.
   Генри обернулся и увидел мальчишку постарше, который тоже появился
бесшумно.
   - Конфету. Ты любишь конфеты? Первая даром.
   Подумав несколько секунд, второй мальчишка кивнул. Генри наклонился над
выдвижным ящиком, так, что его лицо полностью скрылось, и что-то прошептал.
Мальчишки не слышали его, но на корабле слышали очень хорошо.
   - Что здесь происходит? Откуда взялись эти мальчишки? Вы что, спите?
   - Компьютеры не спят, - ответил голос в ухе. - Мальчики не вооружены и
двигались очень тихо и осторожно. С моей точки зрения, они не представляют
угрозы. Еще пятеро приближаются к кораблю с разных сторон.
   Они подходили к ящику один за другим и каждый получал леденец. Генри нажал
кнопку денежного регистратора, звякнул колокольчик, открылся небольшой ящичек и
в окошечке появилась надпись: "Не для продажи".
   - Конфеты даром, - объяснил он ребятам. - Не хотите ли чего-нибудь еще?
Бегите домой, ломайте свои копилки и получите все. Даже роботов, с памятью,
телеуправляемых...
   - А ружье? - с надеждой спросил один подросток.
   - Робби уже большой, ему скоро может потребоваться ружье, - объяснил
мальчишка поменьше, и все закивали.
   - Извините, но у меня нет оружия, - сказал Генри, что было абсолютной
ложью. - И даже если бы оно у меня было, я не имею права продавать его
несовершеннолетним.
   - Когда мне понадобится ружье, я возьму его у своего дяди, - с мрачной
свирепостью сказал Робби.
   Денежный регистратор несколько минут весело звенел, пока мальчишки поняли,
сколько привлекательных вещей есть для них у Генри.
   - Приятная планетка, - сказал Генри, подталкивая Робби пачку звуковых
комиксов.
   Раздалось несколько микровзрывов, пока мальчишки листали страницы.
   - Неплохая книга, если вам нравятся коровы, - пробормотал Робби, впившись в
новый комикс.
   - Вашу планету часто посещают другие люди?
   - Никто и никогда. У нас на Олагтере не любят чужаков.
   - Недавно к вам должны были прилетать. По крайней мере, один человек. Мне
известно, что Галактическая Перепись посещала вашу систему. Руководил
экспедицией командор Сергеев.
   - Вот он! - донесся с открытой страницы звукокнижки низкий вопль. - Он
только что совершил посадку и теперь уходит вправо...
   Робби захлопнул книжку и к чему-то прислушался. Потом положил книжку и
убежал. Остальные мальчишки тоже исчезли со своими покупками, и через мгновение
вокруг было пусто.

   2

   - Что это значит? - громко спросил Генри.
   - Со стороны космопорта приближается машина, - ответил компьютер. - У
мальчиков тонкий слух, они услышали шум мотора.
   - Они молоды, поэтому слышат более высокие частоты, - проворчал Генри. - Теперь
я тоже слышу. И даже прекрасно вижу пыль - острота зрения у меня
единица.
   - Я просто констатирую факты, - безжизненным голосом ответил компьютер.
   Новый экипаж оказался полугусеничным автомобилем, который оглушительно
ревел, приближаясь к кораблю, и затормозил с душераздирающим скрежетом. На
Генри вновь налетело облако пыли.
   Неужели все здесь передвигаются столь стремительно? - подумал он.
   Выпрыгнувший из машины мужчинамог показаться родным братом или близким
родственником шерифа. Та же широкополая шляпа, стальной взгляд, дубленая кожа и
оружие под рукой.
   - Здравствуйте, - сказал Генри, разглядывая черный зрачок дула. - Мое имя
Генри Уинн, но друзья называют Хенком? А вас как?
   Единственным ответом на дружелюбный вопрос Генри был хмурый взгляд. Генри
ответил на него улыбкой и снова попытался завязать разговор.
   - Ну, ладно, тогда перейдем к сути дела. Могу я что-то сделать для вас? Не
желаете ли купить маленький летающий транзистор, который будет всюду следовать
за вами и услаждать вас музыкой день и ночь?
   - Для вашего корабля подойдет тридцатисантиметровая труба? - спросил
мужчина.
   - Конечно, - живо ответил Генри. - Вы не скажете, где я могу достать ее?
   - Здесь, - ответил тот, вытаскивая из машины длинную металлическую трубу и
подкатывая ее к ящику. - Она стоит 467 кредитов.
   Генри кивнул и раскрыл денежный регистратор.
   - Могу дать вам 3,25 кредитов наличными, а на остальные выписать чек.
   - Только наличными.
   - Тогда прошу вас подождать немного, пока я не продам свои превосходные
товары, так как в наличии у меня сейчас мало денег.
   Глаза мужчины сощурились, палец лег на спусковой крючок пистолета.
   - Тогда вот что: давайте меняться. Я обменяю эту трубку на оружие - автоматы,
пистолеты...
   - Извините, но я не торгую оружием. Однако, у меня есть прекрасные роботы
для этих целей.
   - Боевые роботы-убийцы?
   - Нет, не такие. Но я могу снабдить вас роботами-телохранителями, которые
защитят вас от кого угодно. Ну, как?
   - Если он работает, то сделка состоится. Покажите его.
   Генри набрал на панели код. Робот был общего назначения, но теперь его
реакции были настроены именно на такую работу. Менее чем через десять секунд на
корабле открылся люк, по лестнице стремительно сбежал робот. Оказавшись на
земле, он энергично отсалютовал Генри.
   - К какому виду роботов ты относишься?
   - Я робот-телохранитель. Я всегда должен охранять "его", "ее" или то, что
мне поручат.
   - Это - "он". Охраняй его, - указал Генри на мужчину.
   Робот стремительно обежал своего нового хозяина и, не обнаружив опасности,
остановился, настороженно жужжа.
   - А как я узнаю, что робот действует?
   - Сейчас я продемонстрирую это.
   Из выдвижного ящичка Генри достал большой охотничий нож и, крепко сжав его
рукоятку, шагнул вперед с криком:
   - Убью! Убью!
   Противодействие последовало от робота раньше, чем мужчина успел выхватить
свое оружие. Нож полетел в пыль, а Генри оказался на земле с ногой робота на
шее.
   - Сделка заключена, - сказал мужчина, засовывая пистолет в кобуру. - Забирайте
трубу и улетайте отсюда, иначе не доживеде до рассвета.
   - Очень приятно, что предупредили меня. Осталась маленькая формальность. Мне
нужна ваша фамилия для платежного счета и регистрации продажи робота.
   Мужчина выказал все признаки сильного раздражения.
   - Для чего вам моя фамилия? - Слова так и брызгали недоверием.
   - Все совершенно законно. Без вашей фамилии счет будет недействителен и вы
не будете владельцем прекрасного робота. Его могут забрать и подвергнуть
вас...
   - Сайлас Эндерби, - хрипло прошептал мужчина, с трудом выталкивая слова изо
рта. И стремительно укатил вместе с покупкой.
   - Странно, бедняга Сайлас вел себя так, словно произнесение имени вслух - табу.
Что у них за диковинные обычаи? - Генри задумался и обратился к
компьютеру: - Ты поверил мальчишке, что Сергеева нет на этой планете?
   - Очень сомнительно, - ответил тот. - 97,346 шанса из 100 против этого.
Командор Галактической Переписи не мог покинуть планету без своего корабля.
   - А корабль похоронен на этом поле. На какой глубине?
   - Скрываемый корабль находится в пятнадцати футах от поверхности и на
расстоянии ста тридцати футов шести дюймов на северо-восток от вашей правой
ноги. Перед посадкой я точно установил его местонахождение и связался с его
компьютером. Я подозревал, что нас сразу же атакуют, если мы сядем возле места
приземления.
   - Правильное решение. Как дела с туннелем?
   - Закончен. Буровая машина достигла корабельного люка около 3,36 минуты тому
назад. Теперь машина роет второй туннель в вашу сторону.
   - Сообщи, когда она закончит. Я искренне надеюсь, что на этот раз ты укрепил
стенки туннеля?
   Прошла минута, прежде чем компьютер подыскал нужное выражение в бездонных
кладовых своей памяти.
   - По моему заключению, из-за происшествия на Гальмагене-4, где туннель был
меньше, вы наводите панику в негативной и сатирической форме. Я уже объяснял
вам, что это произошло совершенно случайно...
   - Я слышал твои объяснения. Я только хочу, чтобы подобное не повторилось.
   - Сделано все необходимое, - ответил компьютер, и в тоне его вряд ли можно
было заметить какое-либо раздражение.
   Генри налил второй бумажный стаканчик воды и постучал по трубе. Та мелодично
зазвенела. Роботы могли установить ее за час, но если он возьмет лебедку и
постарается установить ее сам, то провозится до темноты. Тем самым, у него
появится повод оставаться на планете подольше. Генри сомневался, что успеет
завершить работу до утра.
   - Туннели закончены, - прошептал в его ухо голос компьютера.
   - Хорошо, будь начеку. Я пошел.
   На тот случай, если за ним наблюдали, Генри продолжал играть свою роль. Он
снова глотнул воды и поставил стаканчик на край ящика. Зевнув, сладно потянулся
и демонстративно похлопал себя по губам, широко раскрыв рот. Заканчивая
потягиваться, он сшиб стакан на землю. Он наклонился якобы за ним и оказался за
ящиком, невидимый для наблюдателей с другой стороны поля. Задняя стенка ящика
распахнулась и Генри пролез в отверстие.
   Почти тотчас же его фигура возникла за ящиком, но теперь это был
человекоподобный робот. Робот держал стакан. Выпрямившись, он сел на стул.
Посторонний наблюдатель несомненно решил бы, что это именно Генри сел на стул и
стал терпеливо ждать окончания ремонта.
   А Генри в это время уже пробирался по туннелю в двадцати футах над
поверхностью планеты.

   3

   - Этот туннель выглядит намного лучше предыдущего, - сказал Генри.
   - Верно, - ответил компьютер из говорящего устройства небольшого
многоцелевого робота, державшего в клешне фонарь. На стенах были нанесены
светящиеся стрелки и надписи: "Захороненный корабль". Генри двинулся в
указанном направлении.
   Конечно, невероятно, что корабельный компьютер мог чувствовать вину, но,
возможно, он считал, что раньше уделял этому недостаточно внимания. Туннель был
облицован стальными плитами, сваренными друг с другом. Высота его была
достаточна, чтобы Генри мог идти, не сгибаясь. Из скрытых приемников тихо
лилась музыка.
   Туннель круто повернул и закончился у главного коридора, идущего от корабля.
Робот-сварщик прервал свою работу, чтобы дать Генри пройти, и указал
направление.
   - Захороненный корабль там, - ровным, монотонным голосом сказал робот.
   - Неплохо, неплохо, - заметил Генри, особенно восхитившись фотографией
земного леса, покрывавшей одну из стен.
   Туннель закончился у металлического бока захороненного корабля, в центре
которого виднелся люк шлюзовой камеры. Высокий робот, склонившись над
электродрелью, сверлил отверстие в боку.
   - Ты, кажется, говорил, что уже давно все сделано.
   - Вы забыли спросить о входе, - ответил компьютер через
робота-сверлильщика. - Компьютер этого корабля - низкоорганизованная система,
не способная рационально мыслить. Он может выдавать навигационные данные, как
это запрограммировано, но открыть люк отказался, поскольку нам
неизвестна кодовая фраза. Следовательно, необходимо отключить его от
управления.
   В это время дрель закончила работу. Робот, очистив отверстие, прошел немного
вперед и шагнул в сторону. Со стороны корабля Генри по туннелю пробежал
крошечный робот. Он был не больше человеческого пальца и из-за многочисленных
ног походил на насекомое. За ним тянулся провод и, когда робот вбежал на борт,
Генри увидел похожий на драгоценный камень телеобъектив, установленный над
злобно выглядевщими челюстями-кусачками робота. Робот двинулся прямо к
отверстию, таща за собой провод.
   - Для чего он предназначен?
   - Для моего прямого управления этим кораблем. Я отключу корабельный
компьютер и возьму управление на себя.
   Это было очевидно. Через минуту ожили мониторы и люк входного шлюза
открылся. Генри двинулся вдоль провода, протянутого роботом, в рубку
управления. Воздух на корабле был чистым, не было заметно никаких признаков
присутствия человека.
   - Что ты обнаружил? - спросил Генри.
   Ответил корабль Сергеева, хотя Генри знал, что говорит его собственный
корабль:
   - Последняя запись в судовом журнале сделана около года назад. Точнее, 372
дня. Записано: "Совершил посадку в 16.45".
   - Не очень-то разговорчив наш командор Сергеев. Должно быть, он приземлился,
сделал запись и вышел наружу. Мы можем предположить, что это уже после
захоронения корабля.
   - В памяти есть еще только серия радиопредупреждений. Они поступили в дела
местного робота через три дня после посадки. Мы можем лишь догадываться, что с
командиром произошло что-то плохое, чего вполне можно ожидать от этой "мирной"
планеты. Имеющие к этому отношение зарыли корабль, чтобы скрыть улики.
   - Что будем делать теперь?
   - Я предложил бы вам вернуться. К кораблю приближается экипаж.
   - Видео!
   Загорелся один из навигационных экранов, когда корабль получил сигнал своего
адаптера. На экране появилась туча пыли.
   - Я не успею вернуться до приближения машины, так что оставь робота на
месте, - приказал Генри.
   - Но он запрограммирован лишь на выполнение несложных движений и слов.
   - Переключи его на меня, это же легко.
   Компьютер повиновался. Человекоподобный робот сел прямее и хихикнул, когда
гусеницы замерли и на землю спрыгнула группа мужчин.
   - Что вам угодно, джентльмены? Готов предложить вам свои товары.
   Компьютер задержал слова Генри на сто миллисекунд для программирования
челюстей робота. Обман, видно, сработал, поскольку мужчины расселись вокруг
робота. Одним из них был шериф. Остальные были одеты и вооружены так же, как
он.
   - Вы тут задавали какие-то вопросы.
   - Кто? Я? - переспросил Генри и робот ткнул себя в грудь.
   - Да, вы. Вы спрашивали о командоре Сергееве.
   Пока шериф произносил эти слова, слева на экране появилась надпись: "Один
мужчина обходит ящик. В руках у него тяжелый предмет".
   - Я не упоминал этого имени, - сказал Генри и прикрыл микрофон рукой. - Если
они хотят убить меня - пусть. Этим мы добьемся бо льшего.
   - А мне кажется, вы спрашивали о нем. Я знаю, что вы спрашивали о нем.
   "Вам нанесли удар сзади по голове", - появилась надпись и экран показал
робота, падающего на ящик.
   - О-о-о, - простонал Генри и замолчал.
   - Теперь вы отключены, - сообщил компьютер.
   - Установи в их машине несколько скрытых датчиков. Настрой их на большой
радиус действия.
   Олгетейцы двигались быстро. Двое взяли Генри-робота под мышки и швырнули
через борт. Третий схватил его за ноги и втащил подальше в кузов. Шериф уже
сидел за рулем, заводя мотор. Как только ноги последнего оторвались от почвы,
он послал машину вперед. Прошло всего несколько минут. Олгетейцы действовали
быстро.
   Еще быстрее действовали роботы. Так что пока мужчины наклонялись к павшему,
электронные импульсы открыли коабельное хранилище. Мужчины сгибались под
тяжестью ноши, а сотня роботов стремительно исполняла команды.
   Большинство работали под землей и были размерами меньше муравья. Всеми
управлял корабельный компьютер. Роботы рекой текли по туннелю и лезди из-под
ящика. Они карабкались на грузовик, разбегались по нему стремительной ордой.
   - Показывай мне, что находится перед машиной, - сказал Генри, откидываясь в
пилотском кресле и собираясь провести свое похищение как можно комфортабельнее.
Экран мигнул и показал клубящуюся пыль.
   - Слишком низко. Подними до уровня кабины.
   Сцена переместилась. Теперь стали хорошо видны приближающиеся здания
космопорта. Они мелькнули мимо, когда грузовик свернул и помчался по колеям
грязной дороги.
   - Дороги оставляют желать лучшего. Теперь мне понятно, почему все их машины
имеют гусеницы. Надеюсь, ты воспользовался преимуществами поездки, сидя в
грузовике?
   - Да, все сделано. В настоящий момент установлено шесть датчиков и
адаптеров, в ближайшее время их число увеличится. Все будет зависеть от
продолжительности поездки.
   - Длительная поездка на этом жуке? Куда это они направляются? Кажется, в
город на той стороне?
   - Да.
   Дорога еще раз повернула и стала извилистой. Внезапно впереди сквозь пыль
показалось что-то движущееся. Не снижая скорости, шериф свернул с дороги и стал
продираться по кустам, объезжая препятствие. Пересеченная местность оказалась
ровнее дороги и скоро впереди показлось стадо сбившихся в кучу животных,
которое объезжал шериф. Генри с удивлением разглядывал вращающиеся глаза,
вздымающиеся холки и громадные острые рога на голове каждого животного.
   - Как называются эти странные звери?
   Корабельный компьютер порылся в памяти и через несколько миллисекунд выдал
ответ:
   - На Земле они относятся к породе: Ves dominus". Эти животные выведены от
обычных коротконогих коров в одной из крупнейших стран Земли - Соединенных
Штатах, в Техасе, и предназначались для развлечений. Есть данные, что начало
таким развлечениям было положено в Испании...
   - Должно быть, это было великолепное зрелище, но если ты углубишься в
детали, мне станет плохо. Очевидно, эти животные составляют основу экономики
Олгетера. Очень интересно. Поставь "жука" на ноги вон тому человеку,
сопровождающему стадо.
   - Слово стадо означает групную группу животных. Человека при этом следует
называть пастухом.
   - Будешь ты что-нибудь делать? Почему ты читаешь мне лекции?
   - Указанная операция завершена.
   Внезапно последовала стрельба, потом сильный взрыв. Экран заполнился клубами
пыли и потух.

   4

   - Вряд ли ты можешь сообщить мне, что произошло, - сказал Генри, вложив в
эти слова весь свой сарказм.
   - Буду счастлив информировать вас, - ответил компьютер, игнорируя тон
Генри, - что полугусеничная машина сначала вспыхнула, потом подорвалась на
мине. Сейчас дам изображение.
   На экране возникла картина полнейшей неразберихи. Никто из пассажиров,
казалось, серьезно не пострадал, когда машина перевернулась, и все залегли за
ней, ведя огонь по людям, сопровождавшим животных. Те покинули своих подопечных
и, используя в качестве прикрытия неровности рельефа, палили в грузовик.
Трещали выстрелы, ревели животные. Генри-робот лежал в пыли, съежившись, как
выброшенная кукла.
   Потом наступило затишье. Возможно, стрелки перезаряжали оружие. Из-за
перевернутого грузовика замахали белым флагом. Несколько пуль пробили ткань,
прежде чем стрельба прекратилась.
   - Бросайте оружие, конокрады! - крикнул один из пастухов. - Иначе мы
вздернем вас еще до захода солнца!
   - Какие конокрады? - раздраженно взревел шериф. - Я шериф. Ваш шериф,
избранный в прошлом месяце. Почему вы обстреляли и взорвали нашу машину?
   - Вы пытались украсть наших коров!
   - Нужны мне ваши коровы! Мы захватили человека из внешнего мира.
   - Покажите его.
   Генри увидел робота, поднятого над кузовом грузовика, и задрожал, ожидая,
что в него пустят пули. Но ничего подобного не произошло.
   - Ладно, можете ехать дальше. Но больше не пытайтесь красть скот, слышите?
   - Как мы можем уехать, если вы посредили машину?
   После долгих и многословных препирательств обе группы появились из укрытия,
не выпуская из рук оружие, и осмотрели повреждения. Их оказалось немного.
Видимо, при постройке машины ее создатели рассчитывали на подобные случаи.
Обвязав машину веревками, пастухи дернули ее своими трициклами и поставили на
гусеницы. Спутники шерифа снова забрались в кузов и обе группы расстались,
обменявшись многочисленными хмурыми взглядами.
   - Их нельзя упрекнуть в избытке дружелюбия, - сказал Генри, когда
путешествие возобновилось.
   Грузовик проезжал мимо загонов для скота, бесчисленных стад коров. Дорога
заканчивалась у огромного здания с малым количеством окон. Грузовик затормозил
и, когда пыль рассеялась, ехавшие в нем мужчины собрались у запертой двери.
   Эта дверь была самой запертой дверью в мире, и Генри посмотрел на нее со
страхом. На ней было более дюжины засовов, с них свисали замки всех форм и
размеров. Причина создания такой конструкции стала ясна, когда к прибывшим
присоединилась еще небольшая группа, вступившая с ними в спор. Они стояли
нетесно, а слегка рассосредоточились и образовали кольцо, внутри которого
оказались прибывшие, удобно положившие руки на рукоятки оружия. Соглашение было
достигнуто довольно быстро. Генри не следил за разговором, так как компьютер
записывал его и, в случае необходимости, всегда мог ознакомить с этой записью.
Каждый человек отпер свой замок и все бочком, один за другим, стали
протискиваться в дверь.
   - Не очень-то они доверчивые люди. Очевидно, у каждого свой ключ и, чтобы
отпереть дверь, их надо собрать всех вместе. Что же за секреты таятся за этой
дверью?
   - После локации здания стало ясно, что в нем находится...
   - Довольно, оставь мне маленькую тайну. Твой разум слишком холоден и склонен
к вычислениям, компьютер. Ты не пытался эксперимента ради обзавестись
предчувствием, яростью, сомнениями?
   - Благодарю вас, мне неплохо и без этих эмоций. Машине вполне хватает
удовлетворения от приобретения знаний и совершения логических действий.
   - Да, могу себе это представить! Но наши друзья ушли. Дверь открыта, они
вносят меня в здание. Включи внутренние датчики, чтобы мы могли узнать тайну
этого дома.
   Оптические датчики, очевидно, были установлены на шляпах людей.
   - Бойня, - сказал Генри. - Ну, конечно же!
   Это была не просто бойня. После того, как животные попадали из загонов в
дальний конец этого здания, все операции производились автоматически. Отсюда
животных заставляли двигаться электроуколами к сепаратору. Успокоительные газы,
болеутоляющие средства и гипнотические препараты наполняли воздух и счастливые
животные радостно шли к своему концу. Мгновенно и безболезненно они
превращались в говядину, передвигаемую далее по конвейеру. Некоторые говяжьи
туши грузились в герметические корабли-рефрижераторы, другие разрубались и
укладывались в холодильник. Все операции производились быстро, полностью
автоматически. За прозрачной стеклянной перегородкой не было видно ни единого
человека. Конвейерные линии шли бесконечным потоком с постоянной скоростью и не
нуждались в человеческом вмешателстве.
   Здесь также был центр управления, куда поступали на обработку и хранение все
компьютерные данные, именно туда и направились ковбои, неся похищенного. Шериф
открутил большой болт, запирающий металлическую дверь, и Генри-робота внесли в
центр. Не все спутники шерифа последовали за ним, так что изображения на экране
замелькали, когда компьютер выбирал наилучшую точку для наблюдения.
   События развивались быстро. Шериф и все остальные вышли и заперли дверь.
Генри-робота оставили внутри.
   - Что там происходит? - спросил Генри и получил ответ, не успев закончить
вопроса.
   Генри-робот сел и открыл глаза. Его взгляд скользнул по кандалам, охватившим
его лодыжки, и по цепи, соединявшей кандалы со стеной, к которой она была
привернута болтами. Вдоль стены были установлены компьютеры и банки информации,
а в дальнем конце помещения имелась дверь, в которой показался человек,
протирающий глаза ото сна. Он резко остановился, заметив гостя.
   - Наконец-то один! - взревел он, бросаясь вперед. Его пальцы сомкнулись на
шее робота. - Выпусти меня или я убью тебя!
   Глаза-объективы робота заполнило разгневанное лицо. Развевалась черная
борода и блестела лысая голова. Генри дал сигнал компьютеру, чтобы тот
подключил его к роботу.
   - Я предполагаю, что вы Сергеев?
   - Сейчас я сверну тебе шею, - проворчал Сергеев, сжимая пальцы, хотя руки
его уже начали уставать.
   - Очень рад с вами встретиться, командор Сергеев. Хотя предпочел бы, чтобы
вместо шеи вы пожимали мне руку. Если вы глянете вниз, то заметите, что я такой
же пленник, как и вы, так что вам нет никакой нужды душить меня.
   Сергеев отпустил шею и отступил. Из комнаты, откуда он появился, за ним
тянулась цепь.
   - Кто вы ткой и что здесь делаете?
   - Меня зовут Генри Уинн, для друзей - Хенк. Я бедный торговец хорошими
роботами, на которого напали бандитствующие жители этой планеты.
   - Я почти готов поверить вам, так как после того, что произошло со мной...
Однако, у вас что-то странное с шеей...
   По экрану побежала надпись: "Комнаты обысканы, найден только один "жучок". Я
отключил его и снабжаю фальшивой информацией из памяти".
   - Отлично, - сказал Генри. - На некоторое время мы прикрыты. Поднимите
цепи.
   Сергеев шагнул назад, потянув робота за руки.
   - Теперь нечего опасаться, - продолжал Генри. - Вы командор Сергеев из
Галактической Переписи. Последнее сообщение от вас поступило восемь стандартных
месцев назад. Меня послали найти вас.
   - Ну, вот вы и нашли меня. Что дальше?
   - Не валяйте дурака, командор. Вот мое удостоверение. - Робот открыл рот,
извлек оттуда удостоверение и протянул Сергееву.
   - Отличный фокус. Оно даже не намокло.
   - И не могло намокнуть. Тот, с кем вы сейчас разговариваете, мой
дубликат-робот. Сам я нахожусь в космопорте. Если вы взглянете на
удостоверение...
   - Р. О. Б. О. Т.! Что это значит? Этот глупый большеротый робот дал мне
удостоверение и говорит, что он робот?
   - Прочтите, пожалуйста, надпись мелким шрифтом.
   - Генри Уинн, старший офицер, - медленно проситал Сергеев и с удивлением
огляделся. - Где же ваш батальон? Это что - шутка?
   - Это не шутка. Вы ведь, как офицер Галактической Переписи, имеете допуск к
классификационным документам?
   - Даже если это так, я не стану вам ничего рассказывать.
   - И не нужно. Вы должны знать, что Патруль не в силах следить за соблюдением
законов во всей сфере влияния человека. Большинство населенных людьми планет
достаточно хорошо справляются с этим сами. Но не все. Патруль тоже не всегда
может справиться. Следовательно, необходимо создать спецслужбы.
   - Да, я слышал о С. В. И. Н. О. - свиньях межзвездной охраны. У вас тоже
свиньи?
   - Извините, у меня не свиньи, но думаю, вы убедитесь, что Р. О. Б. О. Т. сделает
это не хуже. Я работаю один, но у меня прекрасная аппаратура...
   - Инвентаризацию мы произведем позже, а пока что высвободите меня отсюда.
   - Скоро, командор, скоро. Но сначала нам надо решить небольшую проблему.
Почему вы оказались в тюрьме? Чем здесь занимаетесь? Я могу легко освободить
вас отсюда, но это же не изменит общепланетную ситуацию.
   - Это необходимо сделать! - Сергеев зашагал взад-вперед по комнате, гремя
цепью. - Эта сельскохозяйственная планетка приходит в упадок. Здесь царит
извращенный дух пограничной жизни, где каждый человек - индивидуалист и убивает
всякого, кто хоть чуть-чуть коснется его дел.
   - Звучит не обнадеживающе, - пробормотал Генри.
   - Кто позаботится о них? На Форбунге вряд ли, хотя планета принадлежит к их
системе и вначале была ихней колонией. Вокруг их звезды вращаются четыре
планеты.
   - Знаю, я посетил их, пока искал вас. На Форбунге мне сказали, что вы отбыли
на Олагтер, хотя вас предупреждали, чтобы вы не делали этого.
   - Я серьезно отношусь к присяге Переписи, поэтому должен был. После гнета
тотальной индустриализации на Форбунге жители, переселившиеся на Олагтер, с
удовольствием избрали свой образ жизни. Они полностью порвали связь с внешним
миром и создали общество, которое я считаю самым отвратительным за все мое
шестимесячное путешествие.
   - Расскажите, пожалуйста, поподробнее.
   - Что вам уже известно? - подозрительно спросил Сергеев.
   - Только поверхностные факты. Форбунг - высокоиндустриальная планета, и
Олагтер играет важную роль в его экономике. Эта планета является идеальным
местом для выращивания крупного рогатого скота и здесь, кажется, ничем другим и
не занимаются. Мясо загружают в контейнеры, запускают на орбиту, откуда буксиры
доставляют их на Форбунг. Продолжительность перелета контейнеров не играет
роли, так как этот процесс непрерывен. На другом конце трассы их подбирают
буксиры и притормаживают, так что под рукой всегда имеется постоянный запас
мяса.
   - Вы знаете об их договоре?
   - Да.
   - С Олагтера грузят мясо в контейнеры и отправляют на орбиту. Корабли с
Форбунга доставляют все товары ширпотреба, необходимые здесь.. Их корабли
никогда не садятся на Олагтер. На первый взгляд, все кажется полностью
согласованным, если не приглядеться к этой планете пристальнее.
   - У вас есть основания так говорить?
   - Только я, Сергеев, знаю всю правду об этой планете. И она такова, что
кровь стынет в жилах. Одно время я, как и вы, смеялся, когда меня
предостерегали...

   5

   - Можно назвать это... своеобразными родственными аналогиями, - сказал
официальный представитель Форбунга, нервно постукивавший пальцами по столу.
   - А именно? - спросил Сергеев, стараясь приглушить свой голос.
   Открытое позади него окно выходило на космопорт Форбунга. Командор,
обернувшись, поглядел на свой корабль, только что заправленный топливом. Он
страстно хотел улететь. Произвести перепись населения здесь было так же легко,
как съесть пирожное. Планета была высокоорганизованной, с вычислительными
центрами в каждом городе. Сергеев провел здесь несколько дней и убедился, что
вся жизнь планеты запечатлена в его записях. Перепись заключается в том, что
надо определить плотность населения и численность людей, живущих на планете.
Микросекундой позже эти данные были отпечатаны на экране и он получил экземпляр
на собственном бланке. Огромное количество цифр. Следующая планета, Олагтер,
будет представлять более трудную проблему и, следовательно, будет интереснее.
   - Мясо, - говорил представитель, - единственный источник белка для нашего
населения. Мы понимаем, что на Олагтере развились... как бы это сказать
помягче?.. экзотические местные обычаи, и здесь мы ничего не можем поделать.
Из-за недоброжелательного отношения к чужакам наши люди никогда не посещают эту
планету. Так что мы не можем оказать вам помощь в случае какх-либо
неприятностей...
   - В моей работе всегда встречаются неприятности. Мы не нуждаемся в помощи.
Если это все, то я приступаю к выполнению своей задачи. Ни дождь, ни буря, ни
ночная темнота не останавливают нас во время подсчетов.
   - Ладно, поверю в это. Удачи вам, командор! - Представитель слабо пожал
руку Сергеева.
   Настроение у Сергеева было бодрое, он радовался отлету. Его высокие сапоги
громко стучали по металлической лестнице, когда он поднимался на корабль.
Документы отбытия были в порядке, церемонии завершены, он закрыл шлюз и прошел
в рубку. Он сел в кресло, пристегнулся. Напряженно хмуря брови, склонился над
пультом управления.
   "Курс на Олагтер", - выбил он на пульте, дождался сигнала готовности и нажал
кнопку СТАРТ. Корабль стартовал. Компьютер занялся пилотированием и
прокладыванием курса. Только когда корабль лег на курс к Олагтеру, Сергеев
заспешил в игровую комнату, с удовлетворением потирая руки.
   Последние несколько дней, занятый активной работой, он не обдумывал второе
сражение на Спике-3. Военные рассматривали его, как классическое, в котором
денебцы потерпели поражение. Все теории соглашались с этим, а командор
Сергеев - нет. Он воспроизводил сражение.
   Игровая комната была собственноручно им переоборудованным помещением,
связанным с корабельным компьютером. В память компьютера были внесены все
великие сражения в прошлом и большинство мелких. Эти сражения могли быть снова
проиграны в комнате Сергеева, им самим против компьютера. Интересно то, что ход
сражения можно было менять и они всегда заканчивались не так, как в прошлом. За
этим занятием Сергеев проводил все дни, отрываясь лишь тогда, когда компьютер
доставлял ему еду или выключал свет на ночь.
   - Второе вражение на Спике-3! - громко сказал он, входя в комнату. Воздух
потемнел и наполнился символами космических кораблей, висевших неподалеку от
раскаленной звезды. Командор уселся за пульт управления и со слабой улыбкой
стал отдавать приказы.
   Он не мог оторваться от этого даже тогда, когда компьютер напомнил ему, что
они достигли орбиты Олагтера. Не получив ответа, компьютер прервал игру. Свет
заполнил помещение, зрелище разбитых кораблей исчезло. Сергеев обалдело
заморгал.
   - Ты бросил игру именно тогда, когда я начал побеждать!
   - Вы уже проигрывали это сражение девятнадцать раз подряд, - терпеливо
напомнил компьютер. - Мои анализаторы говорят, что вы проиграли его и на этот
раз. Мы на орбите Олагтера.
   - Я мог выиграть, - бормотал Сергеев, надевая мундир, расчесывая и смазывая
кремом опущенные усы. - Я должен был победить.
   Посадка была совершена компьютером с такой же легкостьтю, как и отлет с
Форбунга. На планете находился радиобуй, и по его лучу сели в пыльном,
заброшенном космопорту. Командор вызвал по стандартной частоте начальника
космопорта и не получил ответа. Удивленно пожав плечами, он не стал повторять,
а начал передавать вызов на других частотах. Но результат был прежним: ответа
не было.
   - Негостеприимно, - проворчал Сергеев. - Никто не имеет права игнорировать
Галактическую Перепись.
   Рукавом кителя он отполировал козырек фуражки и надел ее. Удостоверение
находилось во внутреннем кармане, а на ремне висело церемониальное оружите. Он
был готов. Перепись нельзя игнорировать!
   Спускаясь по трапу и уже начиная потеть в своем мундире, он заметил
несущееся к кораблю облако пыли. Он не ступил на землю, решив подождать и
посмотреть, какой прием его ожидает. Прием оказался совсем не таким, на какой
он рассчитывал. Из пыли вынырнула машина, представляющая собой смесь колесного
и гусеничного экипажа. Она резко затормозила перед кораблем, пройдя юзом по
земле. В кабине находилось двое мужчин. Оба вскочили на ноги и открыли по
Сергееву огонь, один из пистолета, другой - из автомата.
   У Сергеева сработал сратый боевой рефлекс. Пока его ошеломленный мозг
посылал проклятия убийцам, военный опыт бросил его на землю, и он покатился по
пыли в стороны. Катясь, он выхватил пистолет - церемониальный или нет, Сергеев
всегда чистил и смазывал его. Это было доброе старое оружие, стреляющее
разрывными реактивными пулями. Пули выбивали пыль вокруг него и с воем
рикошетировали от стального трапа, но не причиняли ему ни малейшего вреда.
   Зато первый же его выстрел попал в армированное ветровое стекло автомобиля.
Второй выбил автомат из руки нападавшего. Третий уничтожил дверцу автомобиля и
ранил одного из бандитов. Четвертый прерватил двигатель в кучу металлолома.
   Нападающие начали отступать, пошатываясь. Сергеев торопливо стрелял, целясь
в землю, пока они не исчезли из поля зрения.
   - Все требования должны быть удовлетворены, - пробормотал он, отряхиваясь от
пыли. - Галактическая Перепись не терпит такого обращения.
   Затем он посмотрел на полугусеничный вездеход и пожалел, что так
основательно раздолбал его. Здание космопорта находилось на дальнем конце
посадочного поля, на приличном расстоянии от корабля. Пока он раздумывал, что
делать дальше, показалось новое облако пыли, и на этот раз командор заранее
подготовился к встрече, укрывшись за подбитой лестницей, предполагая снова
что-то подобное.
   Но прибывший в четырехколесной машине двигался намного медленнее и
затормозил на приличном расстоянии от корабля.
   - Я один! - крикнул он. - Я не вооружен!
   Он замахал в воздухе пустыми руками.
   - Подходите медленно, - ответил командор, не спуская глаз с пришельца.
   Мужчина действительно оказался один. Он вылез из машины, дрожа от страха и
ожидая выстрела. Руки его все время были подняты вверх.
   - Я шериф, - сказал он. - Мне надо поговорить с вами.
   - Разговор - дело хорошее, а стрельба - нет. - Сергеев вышел из-за укрытия
не снимая руки с пистолета.
   - Простите, незнакомец, но некоторые наши парни слишком возбуждаются при
виде чужих людей и всего такого. Я шериф и официально заявляю вам: добро
пожаловать!
   - Это уже лучше. Я командор из Галактической Переписи. Прилетел сделать
перепись вашей планеты.
   - Не знаю, производилась ли у нас когда-нибудь перепись. Я никогда не слышал
о ней.
   - Если бы мы поехали в вашу контору, где, я надеюсь, есть кондиционеры, я бы
вам все объяснил, - сказал командор, стараясь тоном не выдать своего
отвращения. Глупость жителей некоторых отдаленных планет была выше всякого
понимания.
   - Прекрасная идея, если вы с этим согласны. Мы можем отправиться
   Поездка оказалась короткой. Машина вроде бы и не набирала скорости. Она шла
вперед, пока не остановилась перед длинным рядом полуразрушенных зданий. Шериф
вошел в замусоренный холл и командор последовал за ним. Когда он переступил
порог, шериф обернулся и обхватил его за туловище, прижав руки к бокам.
   Гневно взревев, командор Сергеев изо всех сил пнул шерифа по ноге, вырвался
из захвата и схватился за оружие. Но на нем уже повисло несколько человек. Они,
наверное, притаились в соседней комнате, а один даже выскочил из-под стола. Они
набросились на него и повалили на пол, несмотря на его бешеное сопротивление и
отчаянную ругань. Оружие у него вырвали, а самого быстро и крепко связали.
   - Что все это значит? - гневно закричал Сергеев. - Вы понимаете, что
делаете?
   - Мы все понимаем, - сказал шериф, зло сверкая глазами. - Наш последний
управляющий заводом умер, а машины не могут сами смотреть за собой. Мы вам
дадим хорошую работу.

   6

   - Вот и вся моя история, - закончил Сергеев и снова зашагал по комнате. Его
цепь звенела и волочилась за ним. - С тех пор я нахожусь здесь, жертва этих
туземных кретинов. Я их раб, здешние жители невероятно эгоистичны, крайне
недоверчивы и фантастически ленивы. Они пасут стада и враждуют друг с другом - в
этом проходит вся жизнь.
   - И вы не пытались сопротивляться?
   - Конечно, я откаался! - рявкнул Сергеев. - Тогда они перестали меня
кормить. Теперь я сотрудничаю с ними. Для меня это слишком примитивная работа,
мне остается только протирать шкалы - машины все делаю` сами. Теперь вы
понимаете, что нам с вами нужно как можно скорее покинуть это место.
   - Скоро, скоро, - сказал Генри, и компьютер вложил в голос Генри-робота
успокаивающие нотки, сопровождаемые теплой улыбкой. - Здесь вы будете в
безопасности, и как только я закончу исследования, мы покинем...
   - Сейчас же! Немедленно! - закричал Сергеев.
   - Вы должны понять, что я тоже, как и вы, несу ответственность за здешних
жителей. И вы причините вред только себе. Первое "О" в слове Р. О. Б. О. Т.
означает вторжение. Этим мы и займемся. Мы сунули нос туда, куда нам не
следовало. С этой планетой что-то не так, и я намерен выяснить, что именно. Вы
будете здесь в безопасности, пока я не выполню эту задачу. Это займет несколько
дней...
   - Вы оставляете меня здесь одного? Вы собака, свинья, дурак...
   - Как вы прекрасно ругаетесь на своем родном языке после стольких лет
путешествий! Вы не будете одиноким, с вами остается робот. Он связан с моим
компьютером. Он может петь вам песни и читать книги. Вы неплохо проведете
время, пока я буду занят.
   Генри поспешно отключился.
   - К кораблю приближаются три экипажа, - сообщил компьютер.
   - Засыпь туннель, ведущий к ящику, погрузи его на борт и закрой люки. Брось
холодильник и все лишнее.
   - Я сделаю все, как вы сказали.
   Генри торопливо покинул захороненный корабль и задумчиво направился к
своему. Он напряженно хмурил брови и не замечал ни приятного прохладного
ветерка из вентиляторов, ни приятной музыки, звучавшей как бы издали.
   Туннель, ведущий под ящик, был уже засыпан и робот-сварщик как раз
устанавливал стальную плиту на бывшее соединение туннелей, когда Генри проходил
мимо. В конце туннеля его ждал подъемник, рассчитанный на одного человека,
который быстро поднял Генри в рубку управления.
   Генри упал в кресло перед пультом и нажал кнопку. Экран перед ним ожил, на
нем возникло прекрасное изображение, подаваемое с вершины корабля. Все
снаряжение было уже погружено в корабль, люки закрыты.
   Через несколько секунд на песке перед кораблем остановились три гусеничных
машины. Одна из них аккуратно раздавила холодильник с водой. Из машин выскочили
мужчины, засверкали вспышки, затрещали выстрелы, производимые по кораблю.
Иногда до Генри доносился звон, когда пуля попадала в корабль и отскакивала от
обшивки. Им понадобится более мощное оружие, если они хотят что-то сделать с
кораблем. Несколько мужчин посовещались, сели в машину и умчались.
   - Вечно они торопятся, - заметил Генри. - Я думаю, они привезут то, что
причинит больше вреда. На этой планете таится что-то нехорошее.
   Компьютер не ответил, так как не получил прямого вопроса, но слушал
внимательно. Прищурив левый глаз, Генри взглянул на солнце, заходившее за
горизонт.
   - Я проголодался, - сказал он. - Дай мне пищу для размышлений. Жареное мясо.
Немного жареной говядины из Форбунга. Я устал, словно прошел несколько
миллионов миль.
   - Недожареное мясо с чесночным соусом, зеленый салат, хлеб и бутылка
красного вина, - предложил компьютер.
   - Отлично, но исключи чеснок. Он испортит обо мне впечатление, если придется
с кем-либо беседовать. И выключи свет.
   Небо над горизонтом после захода успело стать из багряного зеленым, когда
прибыл ужин. Генри хорошо подкрепился и выпил, волна удовлетворения, идущая от
желудка, захлестнула его мозг.
   - Хотя наш друг комадор Сергеев пробыл на этой планете около года, я считаю,
что он ошибся. Это место приятнее, чем он думает. Ты нашел информацию о его
прошлом?
   - Да, - ответил компьютер. - До перехода в Галактическую Перепись служил в
Патруле командиром крейсера и был отчислен по ранении.
   - Прекрасно! Солдаты никогда не проявляли интереса к антропологии и прочим
другим "логиям", которые их окружали. Мы должны отказаться от его выводов и
провести собственное исследование. В этом обществе имеются некоторые факторы,
сбивающие меня с толку. Надо подумать над ними. Что заставляет детей избегать
взрослых? Не всех детей - только мальчишек. Нет девчонок и не видно женщин.
Почему? И зачем столько замков на бойне?
   - У меня не хватает информации для ответа на эти вопросы.
   - Ладно, потом, когда станут известны некоторые факты. Посмотрим, что
тврится у них в домах. Я уверен, что ты записывал всю информацию от
робота-телохранителя, врученного Сайласу Эндерби.
   - Да.
   - Покажи его дом снаружи и изнутри.
   На экране замелькало изображение приближающегося дома с глухим фронтоном.
Правда, не совсем глухим: хотя там не было окон, но были просверлены узкие
отверстия, не похожие на бойницы. Но и бойницы тоже были. Робот обошел вместе
со своим покупателей вокруг дома, с задней стороны которого находился вход,
защищенный толстой стеной. Сайлас остановился возле двери с массивными
заклепками и стальной окантовкой.
   - Дай звук, - приказал Генри.
   - Дождь поливает сады, - сказал Сайлас.
   - В садах вырастает трава, - последовал ответ из-за двери и она стала
медленно открываться.
   - Пароль и отзыв, - заметил Генри. - Это больше походит на крепость, чем на
жилой дом.
   Дом и был крепостью. За дверью стояла подставка с оружием, самодельными
гранатами и боеприпасами. По мере осмотра дома Генри видел системы обнаружения
и оповещения о вторжении воров, запасы пищи, воды, сжиженного кислорода,
отравляющие газы в баллонах и электрогенератор.
   Более интересными для него были измученная женщина и две девушки, которых
заметил Генри, когда они поспешно закрывали дверь в свою комнату. Они жили в
стороне от главных помещений дома и хозяин не разрешал им покидать их комнаты.
   - Все больше странностей, - пробормотал Генри. - Это надо исследовать. Как
ты думаешь, можешь ты доставить меня в эту комнату, не подняв тревогу?
   - Проще простого. Робот может легко отключить сигнализацию.
   - Тогда поехали. Подай уницикл и подними аэрокоптер с телеобъективном.
   - Вам не нужен боевой робот для охраны?
   - Нет, слишком громко он топает своими ногами. Я полагаю, что моя реакция и
твои разумные цепи уберегут меня от неприятностей.
   Генри встал, одел шлем и вышел.
   На корабле был потайной ход через посадочную опору, менее заметный, чем люк.
Уницикл уже ждал Генри. Установленный вертикально, он торопливо жужжал. Он
представлял собой одноколесный, вернее, одношаровый экипаж, поддерживаемый в
вертикальном положении встренным гирокомпасом. Сфера, на которой он двигался,
была из мягкого материала и при движении раздавался лишь тихий шелест. Позади и
впереди Генри несли охрану невидимые летающие роботы-наблюдатели.
   - Каковы вести из города? - спросил Генри.
   - В настоящий момент уничтожено шесть "клопов" по случайным причинам, девять
однаружено. Под непрерывным наблюдением находится 43 человека. Перед вами
большой ров, я бы советовал взять немного правее.
   - Потом дашь мне проводника. Пусть проводник показывает самый короткий и
безопасный путь до города. Что делает шериф?
   Впереди показался тусклый зеленый огонек. Это снизился один из роботов
показывать Генри дорогу. Из приемника, укрепленного в ухе Генри, вновь
послышался голос компьютера:
   - Он ужинает вместе с женщиной, которую называет женой. Какой-то странный у
них ужин.
   - Что-нибудь экзотическое?
   - Я имею в виду манеры поведения за ужином. Все блюда подаются в закрытой
посуде. Шериф ставит каждое перед женой и проверяет, не отравлена ли пища.
Когда жена отведает ее, то ставит тарелку перед ним и он доедает.
   - В этом нет ничего странного. Вспомни дегустаторов на старой Земле.
   - Я понимаю, что вы подразумеваете, - через минуту ответил компьютер. - Он
боится быть отравленным, поэтому ест пищу только после того, как кто-нибудь
попробует ее. Пожалуйста, снизьте скорость и приготовтесь повернуть налево. Я
проведу вас по тихим улицам к дому, который вы желаете посетить... СТОП!
   Уницикл задрожал и остановился, удерживаемый вертикально, когда Генри нажал
на тормоз.
   - Почему ты остановил меня? - прошептал он.
   - За углом вон того дома три человека. Очевидно, они скрываются и следят за
кораблем. Это женщина и двое детей. Мальчик по имени Робби, с которым вы уже
встречались сегодня утром, и девочка того же возраста.
   - У них не видно оружия? Помнится, Робби интересовался им.
   - Детекторы не обнаружили никакого оружия.
   - Отлично. Подключи меня к одному из охраны и приблизь меня к ним.
   - Готово. Он парит над ними.
   - Здравствуйте! Говорит Генри Уинн. Вы хотите меня видеть? - спросил Генри
через робота. В ответ послышалось удивленное бормотание и приглушенные вскрики,
потом раздался женский голос:
   - Где вы? Я не вижу вас.
   - Да, пожалуй, это важно. - Даже через микрофон он ощутил напряженность ее
голоса. - Сейчас я появлюсь.
   Они ждали его, стоя в тени, прижавшись друг к другу. Малдьчик стоял впереди,
прикрывая женщин.
   - Это не моя идея, - сказал он, шагнув вперед со сжатыми кулаками. - Мне все
это не очень нравится. Но моя мать сказала, что пойдет сама, и я пошел с ней.
Знаете, я не спускаю с нее глаз.
   - Замечательно и очень правильно. Рад встретиться с вами, мадам. - Генри
слегка приподнял шлем, как опытный придворный кавалер.
   - Вы должны помочь мне, - нервно заговорила женщина. - Когда покинете эту
планету, возьмите с собой на Форбург детей. Там их ждут.
   - Я не хочу уезжать, - твердо сказал мальчик. - Но Китти должна уехать, это
верно.
   Взошла луна Олагтерп и робко осветила узкие улицы. Китти была похожа на
своего брата, возможно, на год-два старше его - ей было около пятнадцати. Она
походила на мать, красивую женщину с матовой кожей и длинными черными
волосами.
   - А что ты скаэешь, Китти? - спросил Генри.
   - Это так далеко, - ответила девочка. - Я знаю, что больше не вернусь сюда.
Я не хочу покидать мать, но... в то же время... Я знаю, что она права... - В
голосе девочки зазвучали слезы. Ее мать подошла поближе и взглянула на Генри.
   - Вы из внешнего мира, поэтому я могу сказать вам: вы никогда не поймете и
не поверите, до чего тяжело быть женщиной на этой планете. Моя дочь должна
избежать этой участи. Я тайно связалась с властями на Форбунге. Они сказали,
что на этой планете надо создавать школы для обучения местных жителей на
пилотов звездных кораблей. Это была прекрасная идея. Вы заберете детей? - В
голосе женщины прозвучала откровенная мольба.
   - Это можно сделать, хотя я тоже лечу не один. И есть осложнение...
   - Скрывайтесь! - спустившись, предупредил робот. - Сюда приближаются машины,
с них стреляют.

   7

   Женщина с детьми нырнула в убежище. Генри протащил уницикл за ними, услышав
треск первого выстрела. Низко пригнувшись, он следил за двумя приближающимися
гусеничными машинами. Их фары качались и беспорядочно бросали свет, двигатели
ревели. Водители, очевидно, управляли ими одной рукой, а другой стреляли, что
не помогало ни движению, ни меткость стрельбы: пули с визгом срикошетировали от
стен над головой Генри, когда машины промчались мимо и скрылись за поворотом.
Шум постепенно стих.
   Генри поднялся и, осмотревшись, обнаружил, что остался один. СПИЕС кружил
неподалеку.
   - Они вернулись домой, - сообщил он. - Могу провести вас в здание, если
хотите.
   - Потом. Сейчас у меня более неотложное дело. Нужно взять интервью у
олегтейца в его собственном доме и получить ответы на вопросы. Подмигивай мне
фонариком, указывая направление.
   СПИЕС полетел вперед. Генри поднял уницикл и последовал за ним.
   - Следующий дом на правой стороне, - прошептал в его ухе компьютер.
   - Я узнал его. Как попасть внутрь?
   - Робот отключил сигнализацию и подключился к радиореле замка внешней двери.
Когда вы подойдете к ней, он отопрет.
   - Присматривай за велосипедом, - сказал Генри, останавливаясь на темном углу
и выключая мотор. - Я не знаю, сколько времени пробуду там.
   Он подошел к бесшумно открывшейся джвери, скользнул в нее, и дверь
захлопнулась, словно поймав его в ловушку. Он очутился в замкнутом пространстве - узком
коридорчике не шире плеч. Коридорчик был тускло освещен электрической
лампочкой в каркасе из металлических прутьев.
   Генри торопливо проскользнул к вешалке рядом с дверью, где были оружие и
аммуниция - оружие очень эффективное.
   Дом походил на крепость. Но почему?
   У Генри было ощущение, что, если он ответит на этот вопрос, то разрешит все
остальные загадкиа планеты.
   Главный коридор выглядел достаточно обычным по любым стандартам, не считая
незапертого ящика с газовыми гранатами, привлекательными кинжалами дял
рукопашного боя и дубинками, усеянными гвоздями. Но было на общем
тускло-коричневом фоне несколько цветных пятен - ковер, прикрепленный к полу
крючками, и картины в рамках, висевшие на стене. Генри рассматривал одну из
них, изображавшую тропический остров в голубом море, вырезанную из журнала,
когда в дверь в дальнем конце холла проскользнул робот-телохранитель и бесшумно
приблизился к Генри.
   - Докладывай, - приказал Генри.
   - Сайлас Эндерби заканчивает ужин, миссис Энберби обслуживает его, дети
смотрят по видео космическую оперу.
   - Прекрасно. Устрой мне встречу с твоим хозяином.
   Робот распахнул дверь и отошел в сторону, чтобы Генри мог пройти. Генри
вошел в комнату, приподнял шлем и, широко улыбаясь, изо всех сил постарался
убедить своим видом чету Эндерби в лучших дружеских намерениях.
   - Добрый вечер, сэр и мадам. Я искренне надеюсь, что вы хорошо поужинали.
   Миссис Эндерби пронзительно завизжала - нечто среднее между воплем кошки,
которой наступили на хвост, и визгом свиньи, получившей пинок, - швырнула
блюдо, которое наполняла, прикрыла лицо передником и с рыданиями кинулась из
комнаты. Ее муж реагировал менее восторженно. Он застыл, не донеся кусок до
рта, выпучив глаза, словно в шоке. Когда Генри шагнул вперед, Эндерби затрясся,
как паралитик, и зацарапал ногтями по кобуре, пытаясь достать пистолет. Но
рычаг кобуры запутался в скатерти, и он поволок всю еду на пол, пока, наконец,
смог открыть кобупу.
   Генри с сожалением покачал головой, протянул руку и забрал оружие из вялой
ладони хозяина дома.
   - Как... - прохрипел Сайлас, - как вы... попали сюда?
   - Очень просто. Позвонил в дверь и ваш робот-телохранитель впустил меня.
   - Предатель! - сквозь сжатые зубы выдавил Сайлас. Он выхватил откуда-то
маленький пистолет и два раза успел выстрелить в робота, прежде чем Генри
отобрал у него и это оружие. Пули отскочили от стального корпуса робота и
застряли в стене.
   - Еще никто... никто в этом доме, - пробормотал Сайлас и застыл в кресле,
уставившись остекленевшими глазами в пространство.
   - Мы ни секунды не сомневались в этом, - сказал Генри, роясь в кармане
куртки. - Я воспитывался в приличном месте и, по моим стандартам, степень
вашего гостеприимства оставляет желать лучшего. Но, обратите внимание, я не
жалуюсь. Живи и давай жить другим - вот мой девиз. Я побывал на многих планетах
и многие из них драчливее вашей, хотя и ваша доставляет много хлопот. Я,
конечно, не собираюсь оскорблять вас... - Генри, наконец, нащупал бланки
контрактов и положил на стол перед собой. - Если вы подпишитесь вот здесь,
мистер, я не задержу вас больше ни на секунду. Без вашей подписи ваша покупка
недействительна, а мы оба заинтересованы в законности сделки.
   Продолжая находиться в шоковом состоянии, Сайлас нацарапал свою подпись и
упал обратно в кресло.
   - Убейте меня, - громко прошептал он. - Я знаю, вы пришли убить меня.
Сделайте это поскорее, чтобы я не мучился.
   - Ничего подобного, - Генри похлопал дрожащего мужчину по плечу, тот
застонал и чуть не свалился на пол. - Это не мое дело. Я торговец, а не
полицейский. Мне будет очень неприятно, если вы умрете.
   - Вы не убьете меня? - изумленно спросил Сайлас, выпрямляясь в кресле.
   - Никогда не был столь далек от этой мысли, как сейчас. Я могу продать вам
еще одного робота, если хотите.
   - Предатель, - завопил Сайлас, с ненавистью глядя на неподвижного робота.
   - Он только выполнял свой долг, - сказал Генри, подвигая себе стул и
садясь. - Не беспокойтесь об этом роботе. Он будет охранять вас, пока не
кончится смазка. Не забывайте, что эта машина запрограммирована всегда быть на
вашей стороне. Многим людям нельзя доверять, в отличие от машин.
   - Никому нельзя доверять, - хозяин отодвинул свое кресло подальше от Генри и
с вожделением уставился на коллекцию топоров, развешанную на стене.
   - Могу в это поверить, - сказал Генри, засовывая бланки в карман и не
спуская с Сайласа глаз. - Но меня интересует, почему вы так считаете.
   - Они хотят убить меня, - сказал Сайлас, разглядывая один предмет в комнате
за другим, за исключением своей руки, медленно ползущей к фруктовой вазе,
наполненной ручными гранатами.
   - Несомненно, они хотят убить вас и всех остальных. Но меня интересует,
из-за чего? Что вызывает эту поголовную подозрительность и ненависть ко всем?
Должна же быть какая-то причина.
   - Умри, убийца! - закричал Сайлас, сунув руку в вазу. Когда он взмахнул
гранатой, Генри внул ногой робота.
   - Очень опасно, хозяин, - сказал робот, протягнивая руку и осторожно вынимая
гранату из сжатых пальцев Сайласа. Он положил гранату в вазу, а ее отодвинул
подальше. - Я охраняю вашу жизнь, сэр. Если граната взорвется в маленькой
комнате, вы, несомненно, тоже пострадаете.
   Сайлас задрожал, отшатнулся от робота и принялся яростно грызть ногти. Генри
притворился, что не обратил внимания на этот инцидент.
   - Меня удивляет, почему жители вашей планеты так подозрительны. Что
послужило толчком для этого? Чего вы боитесь?
   - Дикарей. Они хотят убить нас всех. Дикари только и ждут удобного случая.
   - Дикари? - У Генри едва не стали торчокм уши, как у собаки, от такой
неожиданной информации. - Кто они?
   - Дикари живут рядом, за холмами. Прячутся, нападают на наши стада и убивают
всех, кто попадется. Их много. - Сайлас усиленно замотал головой, подчеркивая
серьезность своих слов.
   - Значит, дикари, - поддержал его энтузиазм Генри. - Они очень дико кричат,
они, должно быть, причина всех беспокойств. Хорошо, теперь мне все ясно.
Благодарю вас за гостеприимство. Не нужно провожать меня, я знаю дорогу.
   Но Сайлас был уже на ногах, восстанавливая спокойствие и ход мыслей. Всю
дорогу он пятился, провожая генри в холл и, прежде чем закрыть дверь, осмотрел
окрестности в перископ.
   - А теперь убирайтесь побыстрее и никогда не возвращайтесь сюда.
   - Было очень приятно познакомиться с вами, - сказал Генри, обращаясь к
захлопнувшейся двери. Он шагнул на улицу и в этот миг мир возрвался шумом и
грохотом.
   Генри метнулся назад, ища место, где можно укрыться. Стена здания напротив
опрокинулась с чудовищным грохотом и прямо на Генри, громко завывая мотором,
помчалась полугусеничная машина. Свет ее фар пришпилил Генри к стене, как
насекомое. Со всех сторон гремели выстрелы, пули вонзались в стену рядом с
головой Генри.

   8

   Внезапно фары погасли и машина помчалась прочь. Генри отшатнулся, когда она
проносилась мимо стены, у которой он укрылся.
   Стрельбы продолжалась. Собралось уже несколько мишан и выстрелы звучали, как
раскаты грома. Из дома Сайласа, по которому велся огонь, началась ответная
стрельба, на дороге что-то взорвалось с ошеломляющим треском и яркой вспышкой.
Дверь дома Сайласа была, несомненно, заперта, так что Генри побежал к своему
унициклу и прыгнул в седло. Перед посещением Сайласа он выключил двигатель и
остановил гикоскоп. Уницикл медленно двигулся вперед, испустив дребезжащий
стон, виляя и кренясь, как брыкающаяся лошадь. Генри крепко держался за руль,
направляя шатающуюся машину по улице, уходя от разгорающегося за спиной
сражения. Когда гироскоп набрал обороты, уницикл выпрямился и пошел
устойчивее.
   - Скорость еще недостаточна! - прокричал Генри, придерживая шлем. - О
всевидящий бог роботов, может, ты объяснишь мне, что все это значит? Нападение
застало нас врасплох, не так ли?
   - Приношу вам свои извинения, но невозможно все знать, - ответил компьютер.
   - Ты всегда утверждал, что способен на это.
   - Пришлось бы обследовать каждый дом. Они, очевидно, держали двери под
наблюдением - неизвестный человек или люди в здании напротив. План нападавших
заключался в том, чтобы силой ворваться в дом, когда откроется дверь. И когда
это началось, вы случайно попали в самую середку.
   - Нападающие ворвались в дом?
   - Нет. Я приказал СПИЕСАМ разбить фары и атакующие не попали в кромешной
темноте по двери. В сражение оказались вовлечены другие машины и я с сожалением
должен сообщить, что одна из них преследует вас.
   - Удивительно, что тебе удалось заметить это, - проворчал Генри, до отказа
поворачивая регулятор скорости, стараясь догнать свою тень, вытягнивавшуюся в
приближающемся свете фар машины преследователей. - Ты можешь разбить их
фонари?
   - У меня поблизости от вас только два СПИЕСа и один мне нужен для
поддержания связи. - Свет исчез, как только эти слова прозвучали в ушах
Генри. - Один израсходован. Советую вам повернуть как можно скорее, так как
вторая машина намеревается перерезать вам путь. Я подслушал их
радиопередатчик.
   - Заглуши их!
   - Уже сделано, но вторая группа знает о вашем местонахождении и направляется
к вам. - Советую вам повернуть направо... - Генри повернул руль. - Нет, не
туда!
   Впереди возникла стена, завизжали тормоза. Генри вылетел из седла, а уницикл
врезался в кирпичи. Генри поднялся, испытывая головокружение, весь в синяках,
придерживаясь за стену, а в ушах продолжали звучать последние слова
компьютера:...
   - не туда, это тупик! Следующий поворот!
   - Ты немножко запоздал с этой информацией, - через ноющие зубы процедил
Генри, ощупывая себя и сдвигая сбившийся на глаза шлем. - Какие у тебя еще есть
бесценные предложения о том, как мне выбраться отсюда?
   Он мрачно наблюдал, как тормозит полугусеничная машина, блокируя выход из
проулка, как с нее спрыгивают двое мужчин и бросаются к нему.
   - Вы можете уйти отсюда, - прошептал компьютер, - если последуете за мной.
   Впереди что-то взорвалось, проулок наполнился густым дымом.
   - Мне очень нравится твое предложение, если я смогу что-либо разглядеть, - сказал
Генри и закашлялся, вдохнув клубы дыма. Что-то слегка толкнуло его в
плечо.
   - Держитесь за СПИЕС.
   Генри положил руку на дрожащий стабилизатор СПИЕСа и, спотыкаясь, двинулся
за ним через дым. Позади он услышал шарканье ног, что-то с металлическим звоном
упало на остатки его уницикла, раздался громкий взрыв, свист пуль и жалобы на
то, что ничего не видно. Что-то металлическое промелькнуло перед его лицом, и
он отскочил в сторону.
   - Это лестница, - сообщил компьютер.
   - Ну и что?
   - Если вы залетете на нее, вас поднимут на катер, висящий над вами. Я
полагаю, вы хотите вернуться на корабль?
   - Ты ошибаешься, - сказал Генри, поднимаясь по лестнице. - Вверх, вверх,
прочь отсюда. Направляйся к холмам. Я хочу встретиться с дикарями, о которых
говорил Сайлас.
   Лестница задрожала под его весом, затем легко пошла вверх. Через секунду
Генри повис над клубящейся тучей дыма, из которой доносился треск выстрелов.
Отдельные, напоминающие крепости городские дома рассеялись внизу, а вдали на
горизонте высилась темная громада гор. Черный диск воздушного подъемного крана
заслонял звезды. Паукообразный робот спустился по лестнице, зацепившись клешней
за плечо Генри, и сказал ему на ухо:
   - Нынче ночью уже мало что можно сделать. Я советую вам вернуться на
корабль, а утром...
   - Тихо, ты, наседка слабоумных компьютеров. Я сказал, лететь к холмам и
только туда. Снабди меня спальником, я посплю под звездами. А пока буду спать,
пошли СПИЕСов сфотографировать холмы в инфракрасных лучах, чтобы утром мне было
легче отыскать дикарей. Понятно?
   Прошло несколько секунд, прежде чем прозвучал ответ, что означало одно из
двух: либо компьютер задумался, либо обиделся.
   - Я сделаю все, как вы сказали. Вы собираетесь путешествовать на этой
лестнице?
   - Да. Ночью освежающе прохладно после дневной жары. Поехали.
   Темный ландшафт тихо поплыл внизу, среди бесцветной травянистой равнины
встречались холмы. Они были покрыты смешанными лесами и лугами, среди которых
поблескивали озера. Когда машина приблизилась к отвесным утесам горной цепи,
кран медленно затормозил и стал снижаться. На скалистой вершине одной из гор
оказалась травяная лужайка, окруженная со всех сторон отвесными обрывами.
   - Это место неприступно, - сказал механический паук, - и невидимо с
подножия. Я надеюсь, вам здесь будет удобно.
   - Гм... - Генри зевнул. - Я чувствую, мне надо поспать.
   Сверху лился рассеянный свет. Генри спустился и увидел, что компьютер занят
работой. Генри вновь спросил о мешке и компьютер задал множество туманных
вопросов. На траве была установлена пирамидальная палатка, украшенная цветными
флагами. Внутри горел свет, золотистыми бликами сверкала медная кровать с
чеканными линиями. Возле кровати под балдахином стояли стол и легкое кресло.
Когда ноги Генри коснулись земли, из парящего над столом СПИЕСа сверкнули
огоньки и зажгли свечи. Они осветили соблазнительные блюда с икрой, ломтиками
хлеба, свежим луком и сваренными вкрутую яйцами. Паукообразный робот спрыгнул с
плеча Генри и понесся к ведерку с шампанским, вскарабкался на него и схватил
бутылку за горлышко.
   - Закусите слегка перед сном, - сказал робот, скрежеща стальными клешнями по
пробке.
   Раздался хлопок, пробка вылетела, шампанское зашипело. Генри опустился в
кресло и взял бокал.
   - Большое спасибо, - сказал он, потягивая шампанское маленькими
глоточками. - За ваше сочувствие и советы, но я должен сегодня вечером
поработать сверхурочно. - Он взял из клешней робота бутерброд с икрой и
принялся жевать. - Мне необходимо найти причину всего этого... М-м, всегда
любил пикники на природе!
   Поужинав, он добрался, спотыкаясь, до кровати и погрузился в такой глубокий
сон, что лишь сдвоенный стук по медному тазу, в который на рассвете забарабанил
робот-парикмахер, разбудил его.
   Робот-парикмахер вытащил таз из своей грудной клетки и наполнил его из
втулки на конце пальца теплой водой.
   - Я обнаружил за ночь несколько источников тепла, которые оказались
гигантскими животными, коих нельзя отнести к "дикарям". Эти животные робкие и
травоядные, при малейшей опасности спасаются бегством, полагаясь на быстроту
своих ног. Тем не менее, в ближайших окрестностях мне удалось обнаружить пять
туземцев, имеющих приличное оружие, которые подходят под определение "дикари",
что я получил.
   - Местные гуманоиды? - спросил Генри, сполоснув лицо и набрав в ладони
жидкого мыла из другого пальца робота.
   - Очень сомнительно. Фотометрические исследования планеты показали семьдесят
точек, где живут люди. Можно предположить, что "дикари" - это обычные люди,
живущие по неизвестным причинам в примитивных условиях. - Робот стал умывать
Генри.
   - Все неизвестное интересно, - пробурчал Генри сквозь зубную пасту. - Сразу
же после завтрака мне нужно будет взглянуть поближе на этих отщепенцев.
   Чашка исходящего паром черного кофе скользнула в его руку. Испытывая
пренебрежение к обнаруженным людям, Генри допил ее и сел за стол. Плотно
закусив поджаренной колбасой с рисовой кашей, он взял вторую чашку кофе и стал
прогуливаться по краю утеса, наслаждаясь приятным видом холмов, выплывающих из
тумана. Когда все снаряжение было упаковано, позади Генри раздался топот ног
робота.
   - Я готов, - сказал Генри, нажал кнопку "дезинтеграция" на чашке и швырнул
ее вниз с утеса. Не пролетев и десяти футов, чашка превратилась в тончайшее
облако пыли. - Как мы вступим в контакт с объектом?
   - Кран доставит вас на место поблизости от объекта, - сказал паукообразный
рббот, спуская лестницу. Генри поднялся по ней. - Я буду вашим проводником весь
остаток пути.

   9

   Поездка оказалась недолгой. Лестница исчезла в брюхе крана, Генри с роботом
остались на гребне горы, от подножия которой уходила долина, ведущая к
равнине.
   - Мы на месте, - сказал паук. Он спрыгнул на землю, Генри последовал за
ним.
   - На этом гребне я бы посоветовал двигаться помедленнее.
   - Я бы посоветовал тебе замолчать. Показывай дорогу и предоставь мне
беспокоиться о том, как подкрасться к добыче.
   Они продолжали путь в молчании, пробираясь по высокой траве под низко
нависающими ветвями деревьев. Паук молча проскользнул между двумя каменными
глыбами на краю крутого склона и указал клешней вниз. Генри снял шлем, лег в
траву и заглянул за край обрыва. Пред ним предстало великолепное зрелище.
   Он увидел обугленный и полуобглоданный коровий бок, лежавший в остывшей золе
костра прямо перед ним. Рядом с мясом, наполовину в золе, наполовину на траве,
растянулся необычный представитель человеческой расы. Его одежда, если можно
назвать ее так, состояла из плохо выделанных шкур, скрепленных полосками кожи.
У него были длинные, связанные узлом волосы и длинная спутанная борода. Шкуры и
их владелей были щедро вываляны в золе. Из-под шкур виднелся чудовищный
переполненный живот, похожий на перезрелую дыню. Очевидно, он устроил пир и
набил живот жареным мясом. Человека что-то беспокоило, несомненно, пищеварение,
он стонал и катался по земле, не открывая глаз. Его рука, лежащая в золе,
скребла землю, как огромное насекомое, и отсщипывала кусочки от туши. Все это
сопровождалось жеванием, глотанием и отрыгиванием - пиршество не прекращалось
даже во сне.
   - Очень приятное зрелище, - сказал Генри. - Оно на неделю отобъет мне
аппетит. Пойдем посмотрим, что скажет нам этот Розебоунд.
   Паук спрыгнул с его плеча, когда Генри заскользил вниз по склону. Дикарь
внезапно проснулся, что потребовало от него значительных усилий, и удивленно
уставился на Генри.
   - Очень рад встретиться с вами, сэр, и рад видеть, что вы хорошо
позавтракали, - любезно сказал Генри. - Позвольте представиться...
   - Убью! Убью! - заорал дикарь, хватаясь за каменный молоток, лежавший возле
него, и швыряя его в Генри удивительно быстрым движением. Молоток полетел прямо
в лоб Генри. У того не оставалось времени уклониться.
   Паук-робот изогнулся, в его оболочке возникло восемь отверстий и он метнулся
навстречу молотку. Они столкнулись в воздухе и упали на землю. Паук хрустнул и
затих.
   - Заверяю вас, сэр, в самых дружеских чувствах...
   - Убью! - снова забубнил дикарь и так же быстро метнул в Генри увесистый
камень. Генри был уже настороже и легко уклонился от него.
   - Давайте обсудим, как люди, некоторые...
   - Убью! - заскрежетал зубами дикарь и кинулся в атаку, вытянув вперед руки
со скрюченными пальцами. Генри не шевельнулся. Когда дикарь очутилдся возле
него, Генри рубанул его ребром ладони по шее, отступил в сторону, и дикарь
рухнул на землю.
   - Уверяю вас, мы вполне можем добиться взаимопонимания, - сказал Генри,
вытирая сальную руку о траву. У его ухп зажужжало какое-то насекомое, он
отмахнулся и тут же услышал тоненький голосок:
   - Докладываю: по ущелью сюда направляется второй дикарь. Кажется, вооружен.
   - Слабое утешение.
   Раздался топот и перед ним появился другой дикарь. Он был так же грязен, как
и первый, носил такие же засаленные шкуры, но на этом сходство заканчивоалось.
Во-первых, он был намного старше, с седыми волосами и бородой. Во-вторых, на
шее у него болтался какой-то отрывок, настолько запачканный, что трудно было
узнать в нем галстук. На носу восседали остатки очков. Одного стекла не
хватало, а второе было так испещрено трещинами, что вряд ли можно было что-либо
разглядеть через него. Мужчина остановился, склонив голову набок и, часто
моргая, стал рассматривать Генри через тресувшее стекло. Потом закудахтал:
   - Ну, ну... Что вы тут делаете?
   Шаркая ногами, он стал медленно подходить к Генри.
   - Вот такой разговор мне больше по душе. Очень приятно встретиться с
вами...
   - Приятно? Не пользуйтесь этим словом слишком часто, - сказал старик и
присел возле обугленной туши. - Речь - точный инструмент, слова имеют цену.
Например, имя... - Говоря все это успокаивающим голосом, старик незаметно
погрузил пальцы в мясо и стал засовывать кусочки себе в рот, так что под конец
слова его стали почти неразборчивыми.
   - Я верю в это, - сказал Генри, - и готов согласиться с вами. Но должен
спросить, что такой образованный человек, как вы, делает здесь, живя в этих
жутких условиях?
   - Отдыхаю, больше ничего. - Чавканье и треск, когда зубы его впивались в
мясо, дробя кости. - И на секунду не думайте, что я урооженец этой планеты. Я
ученый Форбунга, наблюдаю здесь за отдельными формами жизни. Ученый мир...
   - Мое, мое! - заорал, вернувшись к жизни, первый дикарь и потащил тушу к
себе. Продолжая одной рукой запихивать в рот мясо, пришедший другой схватил
камень и треснул по голове владельца туши. Тот со стоном упал спиной в костер.
Генри молчал, наблюдая, не делая никаких попыток прекратить драку.
   - Очень интересно, - сказал он. - Как человек другого мира и ученый, вы
должны иметь свою точку зрения на местную жизнь. Наверное, вы знаете, почему
люди на этой планете так недоверчивы и склонны к драке.
   - Да, знаю... - Чавканье.
   Пауза тянулась до тех пор, пока Генри не спросил:
   - И можете рассказать об этом?
   - Конечно, доверие за доверие. Но помните, все это я опубликую первым. Все
дело в радиации, я знаю. На планете существует пагубная радиация, которую можно
обозначить символом "Х". Потому эту величину "Х" мы должны использовать при
уточнении длины волны радиации...
   Далее последовало множество слов, подобных предыдущим. Генри громко
вздохнул.
   - Он полоумен, бедняга.
   - Если вы имеете в виду его психическое состояние, то вы правы. - Геликоптер
завершил вираж. - Я сравнил его психическую деятельность со своими записями и
обнаружил, что на другой планете он имел бы 97,89 шансов из 100 угодить в
психиатрическую лечебницу.
   - Даже все сто. Это трагедия! Интеллигентный человек, прибывший изучать
местные формы жизни, не выдержал напряжения. Мы должны сообщить, чтобы его
забрали обратно.
   - Я сделаю отметку в записях.
   - Давайте возвращаться, - сказал Генри. - Здесь нет ничего полезного для
нас... Что случилось?
   Внезапно старик встрепенулся и приложил ладонь к уху. Затем оторвал от туши
здоровенный кусок мяса и кинулся бежать. Второй дикарь тоже очнулся. Он
застонал и сел, потом вскочил на ноги и быстро исчез из виду.
   - Они услышали шум приближающихся трициклов, - объяснил компьютер. - Едут
сюда со стороны равнины, где пасутся стада.
   - Сообщай все, что узнаешь.
   - Это еще не опасно, поэтому я не сообщал вам.
   - Продолжай непрерывно информировать меня. Как мне отсюда выбраться?
   - Кран уже в пути. Советую вам влезть на гору до прибытия этих людей. Они
разыскивают похитителей своей коровы и, несомненно, проедут мимо, продолжая
погоню.
   - Было бы хорошо, если бы ты оказался прав.
   Наверху оказался великолепный наблюдательный пункт. Оттуда Генри, невидимый
сам, следил за трициклами, которые с ревом затормозили возле туши.
   - Вот туша! - закричал кто-то. - Они сперли бычка и съели. Я же говорил вам,
что не хватает бычка.
   - Куда пошел вор?
   - Охотничья собака покажет.
   Генри махнул рукой орнитоптеру, тот сложил крылья и сел рядом с его
головой.
   - Что такое "охотничья собака"?
   Через микросекунду компьютер ответил:
   - Так называется животное с сильно развитым обонянием. Используется для
розыска дичи по запаху. В наше время так называют особый прибор, который
находит следы по запаху, подобно животному с таким же названием.
   - Где кран?
   - Прибудет через три минуты.
   - Немедленно отсюда!
   - Эй! - раздался голос внизу. - Собака показывает три следа. Два уходят
прочь, а третий ведет прямо на гору.
   - Кто-то сидит наверху!
   - Лови его!
   Генри хорошо поработал, но на стороне противника было численное
преимущество. Трициклы взревели и появились рядом с ним.
   Генри выдернул первого из седла и швырнул в остальных. Раньше он служил в
Морском Патруле и умел драться.
   Но Генри так и не узнал, что ударило его сзади...

   10

   Генри застонал, открыл глаза и возникшее зрелище очень не понравилось ему,
поэтому он застонал и снова открыл глаза.
   - Объясните, что случилось, - потребовал командор Сергеев, так близко
наклоняясь к Генри, что борода щекотала нос.
   - Джунгли, прочь! - сказал Генри, осторожно отводя бороду. - Расскажите, что
вам стало известно, пока я вел исследования. Я дополню.
   - Вот те на! Вы позволили захватить себя. Теперь мы будем жить на бойне.
   - Тише. Попытайтесь не кричать. Я вытащу вас отсюда, только расскажите, что
случилось.
   - Вы знаете, что случилось, или робот, похожий на вас, знает это. Я мог бы
спать, но это создание вообще не спит, поэтому мы играли в шахматы. Внезапно он
вскочил - несомненно, с целью уронить фигуры - и оторвал цепь, приковывающую
его ногу к стене. Если бы я знал, что он способен на это, то давно бы заставил
его освободить меня. Затем он влез на запоминающее устройство и спрятался. Пока
я окликал его, дверь внезапно открылась и внесли вас, так похожего на робота.
Вас моментально приковали и все ушли. Теперь ваш грязный робот совершенно
игнорирует меня и режет дыру в стене. Сумасшедший!
   Генри взглянул наверх. Прицепившись ногами и свисая вниз головой под
потолком, робот ковырял стены полоской стали. У Генри закружилась голова, он
застонал и закрыл глаза.
   - Мне нужен врач.
   - Помощь сейчас придет! - крикнул робот и проделал отверстие. Через
несколько секунд в это отверстие влетел СПИЕС и сел на пол возле Генри. Он был
в форме птицы и ярко блестел. Он выжидающе пожужжал, потом в задней стенке его
открылся ящичек. Робот-Генри спрыгнул со стены и подбежал к СПИЕСу. Он вытащил
из ящичка пакет, СПИЕС мгновенно взлетел и скрылся в дыре.
   - Аптечка, - сказал робот. - Я буду лечить ваши раны.
   - Сначала сними боль, - сказал Генри. - Объяснишь потом.
   Все было выполнено немедленно. Накладывая на синяки мазь, робот начал
рассказывать:
   - Для остановки ваших противников у меня не хватило активных единиц,
имевшихся поблизости. Но мне удалось предотвратить ваше убийство, произведя в
их оружии некоторые дефекты. Я рассудил, что вас должны доставить сюда, откуда,
по их мнению, вы сбежали. Я оказался прав.
   - А если бы ты ошибся?
   - Я приготовился ко всем возможностям. Тяжелые машины уже в пути.
   Самодовольство компьютера объяснялось тем, что тяжелые машины - боевые
роботы - имели атомное оружие. Генри пошевелился.
   - Мы должны немедленно покинуть это место, - потребовал Сергеев, сжимая
пальцы так, словно они кого-то душили.
   - Да, согласен с вами. Но терпение, лайте мне несколько секунд собраться с
мыслями.
   - Десять минут, не больше! - Сергеев принялся расхаживать по комнате,
поглядывая на свои часы.
   - Щедрый вы человек, комадор. Как вас, должно быть, любили ваши
подчиненные.
   - Возможно, но они никогда не говорили мне об этом. Мне вполне хватало того,
что они повиновались моим приказам.
   - Вы не смогли бы набрать экипаж на этой планете. Мужчины! Вероломные,
подозрительные, смертельно опасные - выбирайте любую формулировку. Их образ
жизни уже укоренился, а изменить все общество почти невозможно!
   - Зачем изменять? Надо просто уйти! Пусть они живут со своими коровами,
пылью и стрельбой. Все они сумасшедшие!
   Глаза Генри внезапно расширились, он сел, выпрямившись.
   - Что вы сказали?
   - Вы что, глухой? Сумасшедшие! А сейчас мы должны убираться отсюда, ваше
время истекло.
   Генри медленно встал, шатаясь.
   - Но может быть, если все они психически больны, это объясняет многое...
   - Не наседайте, пожалуйста, командор, - сказал робот-Генри, становясь между
своим хозяином и разгневанным представителем Галактической Переписи, который
наступал на Генри, вытянув руки со скрюченными пальцами.
   - Успокойтесь, командор, мы уходим, - сказал Генри, снова беря дело в свои
руки. - Компьютер, я думаю, ты можешь извлечь нас отсюда?
   - Раз плюнуть. Следуйте за мной, господа.
   С легким треском робот разорвал цепь на ноге Генри, затем Сергеева. Они
последовали за роботом к двери, которую он просто вышиб. Они прошли через зал к
внешней двери.
   - Ему не удастся так легко разбить эту дверь, - сказал Сергеев, указывая на
толстые стальные брусья, из которых состояла наружная дверь.
   - Будьте любезны отойти в сторону, - попросил робот.
   Когда они отошли, дверь разлетелась бесформенными обломками металла. Выйдя
наружу, Генри и командор увидели массивного робота с энергопушкой на месте
головы. Глаза и рот его были на животе.
   - Вам необходимо скорее уйти отсюда, - посоветовал робот-Генри. - Ваше
бегство уже подняло тревогу. Обстановка такова, что все мужчины в городе
проснулись и сбегаются сюда.
   После этого предупреждения роботы и люди бросились бежать сквозь мрак. Тучи
закрыли луну и звезды, а улицы не освещались. Беглецы сумели избежать встречи с
машинами, которые искали их. Когда, наконец, они добрались до космопорта, то
увидели, что корабль окружен. От прожекторов и ручных фонарей было светло, как
днем. Генри остановился, пригнулся и ткнул пальцем в ближайшего робота.
   - Не притворяйся, что ты не знал об этом. Или ты оставил эту доброжелательно
настроенную группу в качестве сюрприза?
   - Нет, я бы информировал вас об этом. Но как я знал, новость о том, что
корабль окружен, огорчит вас и помешает действовать разумно.
   - Вот я тебе сейчас дам разумно! - крикнул Сергеев и пнул робота, но ничего,
кроме жгучей боли в ноге, не почувствовал.
   - Как же мы попадем на корабль?
   - Следуйте за мной, - сказал робот. - Захороненный корабль командора
Сергеева находится вне кольца окружения. Я прорыл туннель под охраняемой
площадкой. Вы можете пойти этим путем.
   - У нас нет выбора. Пойдемте, командор.
   Свет был ярким и последнюю сотню ярдов им пришлось проползти на животе в
узкой канаве. Они устали, выазались в грязи и вымокли, когда вползли в широкую
водостояную канаву.
   - Прибыли, - сказал робот-Генри. - Если вы подождете несколько минут,
туннель будет выведен прямо сюда. А пока я прошу вас соблюдать полную тишину,
так как в нашем направлении движется вооруженный человек.
   - Мы можем захватить его, не подняв тревоги?
   - Это возможно. Пожалуйста, соблюдайте тишину!
   Едва они успели залечь за грязным откосом канавы, как послышались
приближающиеся шаги. Человек держал в руке револьвер, но ничего не видел в
темноте, как ни всматривался. Робот-Генри метнулся вперед и схватил человека за
лодыжки. Прежде чем тот успел закричать или пустить в ход оружие, они очутились
в канаве. Генри сильно ударил его в подбородок, человек согнулся и рухнул на
землю. Лицо его обратилось наверх, к свету, и Генри радостно прошептал:
   - Наш старый приятель-шериф. Я не мог ожидать ничего лучшего!
   Под землей раздался громыхающий лязг и на поверхности появился вращающийся
наконечник бура. Через несколько секунд в отверстии показался робот-бурильщик и
остановился, сибрируя небольшими колесами.
   - Быстро в туннель, - посоветовал робот-Генри. - Я потащу шерифа за вами.
Должен предупредить, что туннель не закреплен и выдержит только три-четыре
минуты, а потом обвалится.
   - Черт бы побрал тебя и твои дешевые туннели! - крикнул Генри, ныряя в
туннель.
   Сергеев следовал за ним по пятам. Когда их ноги исчезли, в туннель полез
робот-Генри, крепко держа вялое тело шерифа. Замыкал процессию робот-бурильщик.
В канаве остался лишь боевой робот, неся охрану.

   11

   Путешествие оказалось не из веселых. Кровля туннеля царапала Генри спину.
Внутри было темно и душно, а Генри и так устал. Казалось, этому не будет конца.
Он явственно чувствовал вес породы над головой и знал, что может не доползти.
   Потом туннель повернул, выровнялся, и Генри различил впереди свет. Последним
усилием он добрался до входа в укрепленный туннель и ввалился в него. Ожидавший
в туннеле робот отряхнул с него грязь, затем выдернул из отверстия, как пробку
из бутылки, командораРобот-Генри с шерифом вылезли из туннеля только
наполовину, когда тот обвалился. Мужчины могли только в изнеможении сидеть,
пока роботы откапывали шерифа.
   - Я подумал, что, может быть, вы захотите холодного пива, - сказал робот,
появляясь из соединительного туннеля с подносом, на котором стояли две
запотевшие бутылки. - Как вы думаете, командор присоединится к вам?
   Командор Сергеев пробормотал что-то невнятное и схватил одну из бутылок.
Отбив горлышко, он поднес бутылку к губам и наполовину опустошил ее, прежде чем
остановился перевести дух. Генри выпил свою бутылку не спеша, маленькими
глотками.
   - Ваш корабль вон там, комадор, - указал он Сергееву. - Захоронен, но цел и
невредим. Может, вы присоединитесь ко мне, пока мы не извлечем его?
   Отдых и пиво значительно улучшили настроение командора.
   - Буду счастливо побыть с вами. Кажется, я на всю жизнь набегался под
землей.
   Охая, они встали и направились по туннелю к кораблю Генри. Прежде чем
подняться наверх и переодеться в чистую одежду, Генри дал корабельному
компьютеру тщательные инсзрукции относительно шерифа. Он сидел в кресле, задрав
ноги, читал письменный доклад компьютера и жевал сэндвич, когда к нему
присоединился Сергеев.
   - Садитесь и заказывайте, что вам нравится, командор, - предложил Генри,
кивнув в сторону кресла. - Я рад, что удалось найти одежду вашего размера.
   - Размера - да, но не материала. Я не нашел ничего, кроме отвратительной
клетчатой ткани, из которой сшита ваша одежда. - Сергеев глянул в меню,
протянутое ему роботом. - Что за доклад вы читаете?
   - Разгадка тайны этой планеты. У шерифа в крови достаточное количество ДШПП
или тараксеина, как иначе называется это вещество. Анализы указали на его
источники.
   Командор отметил в меню свой выбор, вернул его роботу и, нахмурившись,
взглянул на Генри.
   - Вы сошли с ума? - спросил он.
   - Не я, а шериф. Этого человека на других планетах посчитали бы психически
больным. Вам известно, что такое параноидальная шизофрения?
   - Разновидность психического заболевания. Какое это имеет к нему отношение?
   - Шериф болен ею, - объяснил Генри. - Параноики живут в вымышленном ими мире
и не доверяют никому. В одной из форм этого заболевания жертва страдает манией
преследования: человек убежден, что весь мир настроен против него. Он может
действовать разумно, но не всегда.
   - Вы хотите сказать...
   - Точно. Все мужчины на этой планетке - душевнобольные, и им требуется
лечение. При паранойе одна мысль нарушает строгий психологический порядок, она
берет свое начало в детстких конфликтах и тому подобном. Возможно, сложившийся
здесь уклад жизни - лишь спусковой крючок для болезни, которая вызывается явно
химическими причинами. Причины эти заключаются в нарушении коры головного
мозга. Тараксеин - антитело, производится организмов в ответ на вторжение
инородных веществ. Похоже, он уничтожает не только болезненное начало, но и
причиняет вред самому мозгу.
   Командор зевнул.
   - Вы хотите сказать, что этот... тараксеин или как он там называется?..
делает человека психически больным и причиняет вред? Если это так, откуда же он
берется?
   - Компьютер еще не зак нчил анализы, но уже обнаружил микроорганизмы, на
которые можно возложить ответственность за это. Эти простейшие - очень слабые
бактерии, и они, очевидно, медленно проникают в ткани человеческого организма.
Но эта форма инфекции - худшая из всех, подобная проказе, так как ее действие
такое медленное и слабое, что организм не замечает ее и не борется. Эти
бактерии медленно и упорно накапливают силы, пока организм борется с другими
врагами, и постепенно вырабатывают тараксеина достаточно для того, чтобы
возникло заболевание.
   - И сколько они действуют?
   - Должно быть, около тринадцати-пятнадцати лет. Я встретил пятнадцатилетнего
мальчика, у которого уже были признаки этого заболевания.
   - А женщины и девочки?
   - У них, должно быть, природный иммунитет - это самое логичное объяснение,
поскольку бактерии существуют всюду...
   - Тогда надо их уничтожить! - потребовал Сергеев.
   - Успокойтесь. Конечно, мы сделаем это, но вспомните, результат станет
известен только через пятнадцать лет. Наше преимущество в том, что мы знаем
причину. С Форбунга прибудут врачи и возьмут дело в свои руки.
   Сергеев схватил огромный сэндвич, принесенный роботом, откусил огромный
кусок, а остатками махнул в сторону Генри.
   - В ваших рассуждениях есть слабое место. Если эта болезнь так широко
распространена, тогда бактерии должны быть и в мясе. Почему же на Форбунге нет
никаких признаков этой болезни?
   - Очень просто. Замораживание мяса убивает почти все организмы, не привыкшие
к таким условиям. Ведь мясо отправляется отсюда замороженным и летит несколько
месяцев. Других контактов с этой планетой Форбунг не имеет.
   - Это разумно, - нехотя согласился Сергеев, приканчивая сэндвич и посылая
робота за другим. - В таком случае, мне придется остаться здесь, пока не
выкопают мой корабль. Местные жители больны, их надо лечить. А когда их
вылечат, а проведу полную перепись населения. Это моя работа.
   - Для них наступит лучшая жизнь. Дети уедут учиться, потом вернутся строить
более разумное общество. Они сделают это скорее, чем чужаки. - Генри криво
улыбнулся. - Это очень трогательно.
   - Что? - спросил командор, более заинтересованный новым сэндвичем и бутылкой
пива, чем разговором.
   - Дети. Дети всегда бунтуют, пока молоды, свысока смотрят на старое
поколение. Про них нередко думают, что они слишком тупы, чтобы понять идеи
своих отцов. Но на Олагтере дети п р а в ы!

   * * *

   Потом было сказано еще много речей, церемония заканчивалась. Кадеты выходили
из строя, высоко подняв головы, и получали документы об окончании училища. Один
за другим проходили они простую церемонию, пока она не завершилась.
   В С Ё, они больше не кадеты!
   - Патрульные, я приветствую вас, - сказал командор и голос его потонул в
радостных криках. Эхо отражалось от купола крыши, стихнув только тогда, когда
юноши выбежали навстречу своим назначениям и своей судьбе.
   Командор остался один, думая уже о новых воспитанниках, которые прибудут на
следующий день....
   Они проходят из зала, с Земли, распространяясь по планетам и звездам
Галактики, и в этом помогут им верные свиньи, преданные роботы, надежные
друзья-мужчины, путешествующие вместе с ними в космосе и помогающие в
завоевании далеких звезд.
   Рука об руку свиньи, роботы и люди твердо шагают в удивительное будущее.

                       Гарри Гаррисон

                     ПАРЕНЬ ИЗ С.В.И.Н.

         Выпускники.

   Их было более 11 тысяч,  выстроившихся стройными  рядами  в
огромном  зале.  Упрямые  подбородки,  широкие  плечи,  зоркие
глаза,  лучшие из лучших,  отборные парни,  собранные со  всех
планет,   на   которых  поселился  человек.  И  теперь,  после
нескольких лет усилий, они стали выпускниками. Через несколько
секунд  они  будут  уже  не кадетами,  а полноправными членами
Патруля.
   ПАТРУЛЬ! Космические   воины  и  полисмены,  могучие  люди,
стоящие между цивилизованными планетами  и  хаосом  галактики.
Нет людей сильнее, никому не завидуют сильнее.
   Офицер-командир глядел на их  лица,  улыбаясь  несмотря  на
свой  обычно строгий вид.  Он был счастлив приветствовать их в
рядах  Патруля.  Когда  он  заговорил,  наступила   абсолютная
тишина.
   - Патрульные,  я приветствую вас.  Когда вы  покинете  этот
зал,  то  будете  уже  не  кадетами,  а членами Патруля.  Вы с
гордостью  будете  носить  форму  и  станете  достойны  своего
названия.   Некоторые   из   вас   возглавят  огромные  боевые
звездолеты,  стоящие на страже против  вторжения  инопланетян.
Другие  заступят на долгую одиночную вахту на разведывательных
катерах.  Те из вас,  кто способны к  технике,  уже  высказали
интерес к работе на субмолекулярной связи,  установке радаров,
инженерному конструированию.  Патрулю  нужен  каждый  человек,
каждый талант, и все носящие форму равны.
   Поэтому я прошу тех,  кто более склонен к необычной работе,
выбрать  Специальные  Поручения.  Вы очень мало слышали о них,
потому что это один из наиболее охраняемых  секретов  Патруля.
Теперь  настало  время  узнать  о  них больше.  Как прекрасный
пример операций Специальных Поручений, я расскажу о проблемах,
возникших на планете Троубри,  и о том,  как эти проблемы были
решены.

         Парень из С.В.И.Н.

   - Ей-богу,   губернатор,   конец   нашим  неприятностям!  -
Воскликнул фермер. Стоявший рядом крестьянин согласно кивнул и
оказался настолько тронут этой мыслью,  что поднял над головой
шляпу, крикнул "Ура!" И нахлобучил шляпу обратно.
   - Ну,  я не могу ничего обещать точно,  - сказал губернатор
Хейдин;  но в голосе  его  чувствовался  более  чем  намек  на
нетерпение, и он теребил свои усы с удивительной страстью. - Я
же знаю об этом не более чем вы.  Мы радировали  о  помощи,  и
Патруль ответил, что что-нибудь придумает...
   - И   теперь  на  орбите  крейсер  Патруля,  а  сейчас  уже
приземляется,  - вставил фермер, заканчивая фразу губернатора.
- По мне, так это здорово. Подмога уже в пути!
   Словно в  ответ  на  его  слова  в небе загрохотало,  копье
ослепительного пламени прожгло  низкие  облако  над  полем,  и
показались  угловатые очертания тендера.  Толпа на краю поля -
почти все население Троубри Сити - разразилась приветственными
воплями.   Они   сдерживались,  пока  корабль  изливал  ярость
тормозного выхлопа на грязное поле,  порождая облако пара,  но
как только двигатели смолкли, толпа бросилась на поле, окружая
корабль.
   - А   что  там,  губернатор,  -  спросил  кто-то,  -  отряд
космических коммандос или вроде того?
   - В сообщении ничего не говорилось - только передали запрос
на посадку.
   Когда из щели под люком  выскользнул  пандус  и  конец  его
плюхнулся  в  грязь,  наступила  мертвая  тишина.  Тонко взвыл
электромотор,  крышка  люка  откинулась,  из  отверстия  вышел
человек и оглядел толпу.
   - Привет,  - сказал он,  потом обернулся внутрь  и  помахал
рукой.  - Давайте, вылезайте, - крикнул он, потом сунул пальцы
в рот и резко свистнул.
   В ответ на его слова из тендера донесся писк и визг.  Затем
из  люка  и  вниз  по  пандусу  с  грохотом побежали животные.
Колыхались розовые,  черно-белые и серые спины,  копыта дробно
стучали по перфорированному металлу.
   - Свиньи! - Сердито воскликнул губернатор, перекрикивая хор
свиного  повизгивания.  - Неужели на борту корабля нет никого,
кроме свиней?
   - Есть еще я,  сэр,  - сказал человек, останавливаясь перед
губернатором.  - Вурбер меня звать,  Брон Вурбер,  а  это  мои
хрюшки. Ужасно рад с вами познакомится.
   Пылающий взгляд губернатора Хейдина прожег дорожку в  грязи
и медленно поднялся вверх, поглощая каждый дюйм стоящего перед
ним парня и отметил высокие резиновые сапоги,  грубый материал
изжеванных  брюк,  тяжелые  протертые складки когда-то красной
куртки,  широкое улыбающееся  лицо  и  голубые  глаза  свиного
фермера.   Губернатор   содрогнулся,  заметив  в  его  волосах
соломинки. Он проигнорировал протянутую Вурбером руку.
   - Тебе чего здесь надо? - Рявкнул он.
   - Участок хочу.  Буду  заводить  свиное  ранчо.  Это  будет
единственное свиное ранчо не больше чем пятьдесят световых лет
в любом направлении - ей-богу,  не хвастаюсь, честное слово. -
Он вытер правую руку о куртку и медленно протянул ее вперед. -
Звать Вурбер,  многие зовут  меня  Брон,  такое  у  меня  имя.
Кажется, я не расслышал вашего?
   - Хейдин,  - сказал губернатор, неохотно протягивая руку. -
Я   здешний   губернатор.   -   Он   рассеянно   посмотрел  на
откормленных,  похрюкивавших свиней,  которые  бродили  вокруг
них.
   - О,  так рад встретится с вами,  губернатор.  Наверное, вы
тут  здорово поработали,  - сказал Брон,  счастливо тряся руку
Хейдина.
   Остальные зеваки уже расходились,  и когда одна из свиней -
крупная,  округлая  хавронья  -  оказалась  недалеко  от  них,
какой-то  человек  повернулся  и  дал  ей  пинка   подкованным
ботинком.  Свинья помчалась по полю,  визжа,  как свихнувшаяся
электропила.
   - Эй, полегче, - крикнул Брон через спины остальных свиней.
Сердитый  абориген  лишь погрозил ему кулаком и пошел вслед за
расходящейся толпой.
   "Очистить площадку!" - Проревел голос в динамиках тендера.
- "Старт через минуту. Повторяю, до старта шестьдесят секунд."
   Брон свистнул снова и показал пальцем  на  рощицу  на  краю
поля.   Свиньи   взвизгнули  в  ответ  и  затрусили  в  нужном
направлении.  Машины и грузовик уже разъехались, и когда стадо
-  с  Броном  и  губернатором  в  центре - достигло края поля,
осталась на месте лишь машина губернатора.  Брон начал  что-то
говорить,   но  его  голос  потонул  в  грохоте  двигателей  и
последовавшей за этим оглушительным ревом взлетавшего корабля.
Когда шум затих, он заговорил снова.
   - Я вот думаю, коли вы едете в город, сэр, то не подбросили
бы  вы  меня  с  собой.  Мне  бы заполнить заявку на земельный
участок и другие бумажки.
   - Я бы не стал этого делать,  - сказал губернатор, озираясь
в поисках предлога,  который позволил  бы  ему  отвязаться  от
этого  свинопаса.  -  Твое стадо - ценная собственность,  и не
стоит бросать здесь свиней без присмотра.
   - Вы хотите сказать,  что в вашем городе есть преступники и
даже ВОРЫ?
   - Я этого не говорил,  - рявкнул губернатор.  - Люди  здесь
такие  же  достойные  и  законопослушные,  как и любые другие.
Дело,  видишь ли, в том, что у нас маловато мясных животных, а
вид бегающей свежей свинины...
   - Да  это  же  черт  знает  какие   преступные   намерения,
губернатор. Это лучшее племенное стадо, что можно купить, и ни
одна из них не для бойни. Вы понимаете, здесь каждый поросенок
станет когда-нибудь предком целого стада...
   - Только не надо мне читать лекцию о свиноводстве. У меня в
городе дела ждут.
   - Не могу  задерживать  хороших  людей,  -  сказал  Брон  с
простой и широкой улыбкой. - Я поеду с вами, а обратно вернусь
пешком  -  Я  уверен,  мои  свинки  здесь   будут   вполне   в
безопасности.   Пусть  пороются  немного  в  лесочке,  корешки
покопают.
   - Что ж,  это будут ваши похороны - а может быть  и  их,  -
пробормотал  Хейдин,  забираясь  в  электромобиль и захлопывая
дверцу.  Он посмотрел на залезающего с другой стороны Брона  и
его озарила внезапная мысль - Послушай,  а где твой багаж?  Ты
не забыл его в тендере?
   - Как здорово,  что вы так заботитесь обо мне.  - Он указал
на свое стадо,  которое немного разбрелось и с довольным видом
рылось в  лесной  подстилке.  К  спине  большого  борова  были
привязаны  два чемодана,  а у свиньи поменьше,  рядом с ним на
спине болтался потрепанный чемоданчик.
   - Люди  даже не подозревают,  насколько полезны свиньи.  На
Земле их тыщи лет использовали как вьючных животных, вот что я
скажу,  сэр.  Для  чего  только  эти  свиньи не годятся.  Вот,
древние египтяне с ними семена сажали.  Знаете,  у них копытца
маленькие  и  острые,  и в мягкой земле семена они затаптывают
аккурат на нужную глубину.
   Губернатор Хейдин  выжал  реостат  до  упора и молча крутил
руль,  пока над  его  головой  витал  буколический  экскурс  в
свинологию.

   2.

   - Это и есть ваш муниципалитет?  - Спросил  Брон.  -  Какая
прелесть.
   Губернатор нажал на тормоз,  и электромобиль,  прошуршав по
дороге,  остановился перед строением. Пыль, поднятая с дороги,
где не было  и  намека  на  покрытие,  окутала  их  клубящимся
облаком. Губернатор подозрительно уставился на Брона.
   - Не дорос еще,  чтоб насмехаться,  -  фыркнул  он.  -  Так
получилось,  что  это  одно  из  первых  зданий,  что  мы  тут
построили,  и оно выполняет свои функции, даже если немного...
гм... состарилось.
   Состарилось - это не то слово,  понял он, впервые за многие
годы  посмотрев  на  дом  свежим  взглядом.  Он стал абсолютно
лохматым.  Наружные стены были сделаны  из  древесностружечных
панелей.  Затем из покрыли пластиком,  потом ремонтировали, но
нерегулярно.  Теперь пластик отвалилися, и по всей поверхности
курчавились коричневые стружки.
   - Я вовсе не насмехаюсь над вашим  домом,  -  сказал  Брон,
выбираясь  из  машины.  -  На других планетах я видел куда как
хуже - кривые,  косые,  тронуть боишься, чтобы не развалились,
такие  вот  дела.  А ваши парни построили хороший крепкие дом.
Простоял много лет,  и еще несколько протянет. - Он дружелюбно
похлопал по стене,  затем взглянул на ладонь. - Хотя, конечно,
не мешало бы его побрить или постричь.
   Губернатор пинком открыл дверь и вошел, бормоча что-то себе
под  нос,  и  Брон  зашел  следом,  улыбаясь  с   простодушным
удовлетворением.  Через  все  здание проходил коридор - он мог
видеть выход на его противоположном  конце  -  а  по  обе  его
стороны  располагались  двери.  Губернатор  вошел  в  дверь  с
табличкой "Не входить", и Брон последовал за ним по пятам.
   - Да не сюда,  болван,  - громко возмутился Хейдин. - Здесь
мой личный оффис. Тебе нужна дверь рядом.
   - Ой,  очень  извиняюсь,  -  пробормотал  Брон,  пятясь под
твердым  нажимом  упертой  в  его  грудь  руки.  Через   плечо
губернатора   он   разглядел  скудно  обставленное  конторское
помещение,  а сквозь приоткрытую дверь в  дальней  стене  была
видна    жилая   комната.   Единственное,   что   представляло
действительный интерес,  была съежившаяся в кресле девушка.  У
нее  были медно-красные волосы и на вид она казалась молодой и
стройной.  Больше он ничего не мог про нее сказать, ему только
почудилось,  что она плакала, уткнувшись лицом в платок. Дверь
захлопнулась перед его носом.
   За соседней   дверью   оказался   довольно  большой  оффис,
разделенный посередине  барьером  высотой  ему  по  грудь.  Он
облокотился  на покрашенные доски и стал с некоторым интересом
читать вырезанные на них надписи.  В дальней  стене  открылась
дверь  и  вошла девушка.  Она действительно оказалась молодой,
стройной и  рыжей  с  еще  более  красными  от  слез  глазами.
Несомненно,  это  была  та самая девушка,  которую он увидел в
оффисе губернатора.
   - Мне так жаль, что я видел, как вы плачете, мисс, - сказал
Брон. - Не могу ли я чего сделать, чтобы вам помочь?
   - Но я не плачу, - твердо произнесла она и шмыгнула носом.
- Это всего лишь... аллергия, вот что.
   - Тогда   сходите  к  доку,  он  вам  закатит  какой-нибудь
укольчик...
   - Не займетесь ли вы делом, я сегодня очень занята.
   - Ладно,   ладно,  не  буду  вас  отвлекать  с  этой  вашей
аллергией и делами. А может, мне с кем другим стоит утрясти?
   - Не  с кем.  Я - и эти компьютеры - весь штат губернатора.
Так что вы хотите?
   - Хочу оформить  заявку  на  участок,  а  зовут  меня  Брон
Вурбер.
   Она коротко пожала его протянутую руку,  потом уронила  ее,
словно та была раскалена докрасна,  и взяла пачку бланков. - Я
Леа Дэвис.  Заполните бумажки и постарайтесь не пропустить  ни
одного  пункта.  Если появятся вопросы,  спросите,  прежде чем
писать.  А вы писать-то можете?  - Спросила  она,  заметив,  с
какой сосредоточенностью он уткнулся в бумаги.
   - Пишу  очень  понятно,  мэм,  так что не волнуйтесь.  - Он
вытащил  из  кармана  рубашки   сильно   обгрызенный   обломок
карандаша, добавил пару свежих отметин и принялся за работу.
   Когда он закончил,  она проверила все  написанное,  сделала
несколько  исправлений  и  подала ему пачку карт.  - Сдесь все
ближайшие участки,  которые не заняты;  они отмечены  красным.
Земля,  которая вам лучше всего подойдет, зависит, конечно, от
того, что вы на ней собираетесь выращивать.
   - Свиней,  - ответил он,  радостно улыбаясь,  но не получив
ответной  улыбки.  -  Я  сейчас  поброжу  по  окрестностям   и
посмотрю,  что  к  чему,  потом вернусь и скажу,  нашел ли что
подходящее. Спасибо, мисс Дэвис.
   Брон сложил  карты  в  толстую  пачку,  которую рассовал по
карманам брюк.  По дороге к своему стаду,  что ждало его возле
космопорта,  ему  нужно  было пройти через центр Троубри Сити,
который городом  только  назывался.  Он  шел  по  единственной
улице,  неуклюже ступая тяжелыми сапогами,  поднимая на каждом
шагу  облака  пыли.  Все  дома   ярко   подтверждали   правоту
выражения, что нет ничего более постоянного, чем временное. Их
строили быстро,  но не заменяли на более прочные,  потому  что
растущему   городу   срочно   требовались   новые.  Фабричного
изготовления дома и хижины из прессованных плит чередовались с
каркасными  сооружениями  и земляными развалюхами.  Таких было
много - брали глинистую почву и плотно забивали ею  деревянную
форму,  затем  форму  разбирали,  а  стены оббивали пластиком,
чтобы их не размыло дождем. Несмотря на это, многие такие дома
выглядели  кривобокими  и  приплюснутыми,  медленно  оседая  в
землю,  из  которой  когда-то  поднялись.  Брон  прошел   мимо
маленьких  складских  домиков  и  гаража.  Городские  заводики
располагались на окраине,  а дальше начинались фермы.  Впереди
виднелась  парикмахерская,  о  чем  возвещал вездесущий знак в
виде шеста в  белую  и  красную  полосу;  стену  ее  подпирало
несколько мужчин.
   - Эй,  свинопас,  - громко сказал один из них,  когда  Брон
проходил  мимо,  - меняю горячую ванну для тебя на пару свиных
отбивных.  -  остальные  бездельники  захохотали   над   столь
очевидной для них мудрой фразой.
   Брон остановился и повернулся к ним.
   - По-моему,  - сказал он,  -  этот  городишка  страсть  как
процветает, если может прокормить такую толпу молодых мужиков,
для которых нет работы.
   В ответ  раздалось  сердитое  бормотание,  а  их самозваный
оратор шагнул вперед и заорал:
   - Думаешь, что ты большой умник, или как?
   Брон не стал отвечать.  Он лишь холодно улыбнулся и  ударил
сжатым кулаком другой руки.  Раздался громкий, смачный шлепок,
а  кулак  оказался  явно  большим  и  тяжелым.  Мужчины  снова
прислонились  к  стене  и  заговорили  между собой,  игнорируя
Брона.
   - Он  хулиган,  ребята,  и  вам  следует  его  проучить,  -
раздался  голос  из парикмахерской.  Брон подошел и заглянул в
открытую дверь. В кресле сидел человек, который ударил одну из
его  свиней в космопорту,  а за его спиной со счастливым видом
хлопотал робот-парикмахер.
   - Послушай, не стоит так про меня говорить, приятель, ты же
ничего обо мне не знаешь.
   - Не знаю и знать не желаю, - сердито отозвался мужчина.
- Можешь забирать своих свиней и...
   Брон продолжая улыбаться,  протянул руку,  нажал на  кнопку
"горячее полотенце", и дымящееся полотенце заглушило окончание
фразы.  Робот  отстриг  лоскут,   потом   вспыхнула   лампочка
неисправности,  и он замер,  громко гудя. Брон пошел дальше, и
никто не встал у него на пути.
   - Не очень-то приветливый городок,  - пробормотал  он  себе
под  нос.  -  Но почему бы ему таким не быть?  - Тут он увидел
вывеску "Еда" и зашел в маленькое кафе.
   - Отбивных нет, - сказал бармен.
   - Кофе,  я хочу только кофе,  - ответил ему Брон, садясь на
табурет.
   - Приятный у вас городок, - сказал он, когда появился кофе.
   Бармен буркнул что-то неразборчивое и принял  деньги.  Брон
попробовал снова.
   - Я хочу сказать,  что тут хорошие земли  и  много  шахт  и
минералов.  Комиссия  по  космическим поселениям финансировала
меня,  чтобы я смог приобрести здесь участок.  Наверное, то же
было и с всеми, кто тут живет. Хорошая планета.
   - Мистер,  - сказал бармен.  - Я не говорю с вами,  а вы не
разговаривайте со мной,  хорошо? - Он отвернулся, не дожидаясь
ответа, и принялся начищать ручки автоматического шеф-повара.
   - Приветливые люди, - сказал Брон, шагая по дороге. - У них
есть все,  что им может понадобиться  -  и  все  же  никто  не
выглядит счастливым.  А та девушка все-таки плакала. Что же на
этой планете  не  в  порядке?  -  Засунув  руки  в  карманы  и
посвистывая,  он  шел  дальше,  оглядываясь  по  сторонам.  До
космопорта было недалеко,  потому что он располагался рядом  с
городом - просто расчищенная площадка и контрольная башня.
   Подходя к роще,  в которой он оставил животных,  он услышал
резкое сердитое взвизгивание. Он ускорил шаг, потом перешел на
бег, когда к первому визгу присоединились другие. Некоторые из
свиней продолжали беззаботно пастись, но большинство собралось
вокруг высокого дерева, увитого листами и утыканного короткими
ветками.  Из  толпы  свиней  выступил  боров  и поддел клыками
дерево,  отодрав метровую полосу  коры.  С  вершины  донеслись
слабые крики о помощи.
   Брон просвистел  инструкции,  подергал  за  хвосты,  раздал
несколько  тычков  в  толстые  бока  и в конце концов заставил
свиней разойтись.  Как только они принялись выкапывать корешки
и объедать с кустов ягоды, он крикнул вверх:
   - Эй, кто там наверху? Можешь слезать, опасности нет.
   Дерево затряслось,  посыпались  кусочки  коры,  и с вершины
стал медленно спускаться высокий тощий мужчина. Он остановился
над  головой  Брона,  крепко держась за ствол.  Его брюки были
порваны, а на одном из ботинок недоставало каблука.
   - Кто вы такой? - Спросил Брон.
   - Это ваши животные? - Сердито отозвался человек. - Их всех
надо пристрелить. Они злобно на меня напали, убили бы, если бы
я не залез на дерево...
   - Кто вы такой? - Повторил Брон.
   - ...злобные и неуправляемые. Если вы не в состоянии с ними
справиться,  то я об этом позабочусь.  У нас на  Троубри  есть
законы...
   - Если вы не заткнетесь и не скажете, кто вы такой, мистер,
может оставаться на дереве до тех пор,  пока не рассыплетесь в
пыль,  - спокойно сказал Брон.  Он показал на большого борова,
что  лежал  в  трех  метрах  от  дерева,  поглядывая  на  него
маленькими красными глазками. - Мне ничего не придется делать,
а  свиньи сами с вами справятся.  Это у них в крови.  Пекари в
Мексике загоняли человека на дерево,  а потом по  очереди  его
караулили,  пока он не умирал или не падал вниз.  Эти животные
никого не атакуют без причин.  А причина, по-моему, в том, что
вы пришли и попытались схватить одного из поросят,  потому что
ощутили страстное желание  отведать  свежей  свинины.  Кто  вы
такой?
   - Вы называете меня лгуном? - Завопил человек.
   - Да. Кто вы такой?
   Боров подошел к дереву,  потерся о ствол и утробно хрюкнул.
Мужчина вцепился в ствол обеими руками,  а весь гонор из  него
тут же вышел.
   - Я... Реймон, здешний радист. Я был в башне, сажал тендер.
Когда он улетел,  я сел на велосипед и поехал в  город.  Потом
увидел этих свиней и остановился,  просто посмотреть, а они на
меня напали. Без всякой причины...
   - Хватит   заливать,  -  сказал  Брон.  Он  присел  и  стал
почесывать борову бок.  Тот прижал к  голове  уши  и  довольно
хрюкнул. - Вам очень нравится сидеть на дереве, мистер Реймон?
   - Ну хорошо,  я наклонился,  чтобы потрогать одну из  ваших
грязных  свиней  -  не  спрашивайте меня зачем.  Тогда на меня
напали остальные.
   - Это уже больше похоже на правду,  и я не стану мучить вас
глупыми вопросами вроде почему это у  вас  возникло  страстное
желание  погладить  грязную  свинью.  Можете  слезать  и ехать
дальше.
   Боров махнул кончиком хвоста и скрылся в подлеске. Реймон с
опаской  спрыгнул  на  землю   и   отряхнулся.   Он   оказался
темноволосым  статным  мужчиной,  черты  лица  искажал  плотно
сжатый от злости рот.
   - Вы еще услышите обо мне,  - бросил он через плечо, отходя
в сторону.
   - Сомневаюсь,  - отозвался вслед Брон. Он вышел на дорогу и
дождался,  пока  электровелосипед  с  гудением  не  покатил  к
городу.  Только тогда он вернулся и свистком подозвал  к  себе
все стадо.

   3.

   В ухе   Брона   зазвучал   негромкий   металлический  звон,
становясь все громче и громче, пока он его игнорировал. Зевая,
он протянул руку,  снял с мочки уха клипсу-будильник, выключил
его ногтем и сунул в карманчик на поясе.  Брон ощутил прохладу
ночного  воздуха,  протирая  со  сна глаза,  а над его головой
сквозь прозрачный воздух ярко сияли незнакомые  созвездия.  До
рассвета оставалось еще несколько часов,  лес был темен и тих,
лишь иногда доносилось похрапывание  или  глухое  похрюкивание
спящей свиньи.
   Брон вылез  из  спального  мешка,  в  который он залез,  не
раздеваясь, и натянул сапоги, стоявшие перевернутыми, чтобы не
отсырели.    Обуваясь,    он   прислонился   к   боку   Квини.
Восьмисотфунтовая свинья  приподняла  голову  и  вопросительно
хрюкнула.  Брон  наклонился  и приподнял ей ухо,  чтобы в него
можно было шептать.
   - Я ухожу,  но к рассвету вернусь.  Со мной пойдет Жасмина.
Присмотри за остальными.
   Квини издала звук, очень похожий на "угу" и снова улеглась.
Брон мягко свистнул,  в ответ послышался топоток острых  копыт
маленькой  Жасмины.  Иди  за  мной,  -  сказал  Брон.  Жасмина
изменила походку,  ступая на всю площадь ступни,  и они вместе
пошли прочь от лагеря, бесшумные как тени.
   Была безлунная ночь,  и Троубри Сити спал в ночной темноте.
Никто не заметил две тени, пересекшие городок и скользнувшие к
черному ходу муниципального  здания.  Никто  не  услышал,  как
беззвучно открылось окно, и обе тени исчезли внутри.
   Губернатор Хейдин резко сел,  когда в его  спальне  зажегся
свет.  Первое,  что он увидел,  была маленькая розовая свинка,
сидящая на коврике  возле  кровати.  Она  повернула  голову  и
посмотрела ему в глаза,  а потом моргнула. У нее были красивые
длинные белые ресницы.
   - Очень  извиняюсь,  что  потревожил  вас в такое время,  -
донесся голос Брона  от  окна,  где  он  проверял,  плотно  ли
задернуты шторы,  - но мне не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал
о нашей встрече.
   - Катись  отсюда,  свинопас  ненормальный,   или   я   тебя
вышвырну! - взревел Хейдин.
   - Не  так  громко,  сэр.  -  Предупредил Брон.  - Вас могут
услышать.  Вот мое удостоверение.  - Он  протянул  пластиковый
прямоугольник.
   - Я и так знаю, кто ты такой, так какая разница...
   - Но  это удостоверение вы даже не видели.  Вы ведь просили
Патруль прислать кого-нибудь на планету, правильно?
   - Что ты об этом знаешь? - Глаза губернатора расширились. -
Ты хочешь сказать, что имеешь к ним какое-то отношение?
   - Мое  удостоверение,  -  сказал  Брон,  протягивая  руку и
постукивая по нему, чтобы привлечь внимание.
   Губернатор схватил его обеими руками.
   - "С.В.И.Н."  - прочитал он. - Что это?  - Затем он ответил
на свой вопрос, негромко прочитав следующую строчку.
   - "Свиные  Войска  Индивидуального  Назначения"!  Это  что,
шутка?
   - Вовсе нет, губернатор. С.В.И.Н. лишь недавно были созданы
и активированы.  Сведения  об  их  деятельности   до  сих  пор
оставались  в  кругу  командования,  и  их  операции считались
строго секретными.
   - Что-то ты внезапно перестал говорить, как свиной фермер.
   - Я свиной  фермер,  губернатор.  Но  у  меня  есть  ученая
степень  в области разведения животных,  докторская степень по
галактической политике и черный пояс по дзюдо. А свиной фермер
я лишь для рабочего прикрытия.
   - Выходит, что ты - ответ на мой отчаянный запрос Патрулю.
   - Совершенно   верно.   Не   могу  раскрыть  вам  секретные
сведения,  но вы наверняка знаете,  как сильно  рассеяны  силы
Патруля  в  наше  время  -  и еще будут рассеяны в последующие
годы.  Когда открывается новая планета,  это  расширяет  сферу
влияния  Земли в линейном направлении,  но объем пространства,
который должен контролироваться, является кубом расстояния.
   - А вы не объясните все попроще?
   - С удовольствием,  - Брон огляделся  и  заметил  на  столе
миску  с фруктами.  Он взял два круглых красных плода и поднял
их.  - Этот плод - "сфера влияния". Если Земля находится в его
центре,  звездолеты  могут лететь в любом направлении до самой
его кожицы,  а весь его объем должен контролироваться  Землей.
Хорошо,  допустим,  открыта  новая  планета.  Корабль летит от
Земли по прямой линии, вот настолько. - Он раздвинул пальцы на
диаметр  одного  из  плодов.  -  Это  линейное расстояние,  но
Патруль не летает только по прямой. - Он приставил второй плод
к  первому.  -  Теперь  Патруль  должен отвечать за весь объем
внутри второго плода,  потому что его корабли не всегда летают
по одинаковым курсам, а двигаются от планеты к планете. Работа
очень большая, и все время увеличивается.
   - Я  понял  вашу  мысль,  -  сказал  губернатор,  посмотрев
немного на плод, потом взял и положил его обратно в миску.
   - В  этом  суть проблемы.  Патруль должен действовать между
всеми   планетами,   а   этому   соответствует   такой   объем
пространства,  что его невозможно представить.  Надеются,  что
когда-нибудь будет такое количество кораблей Патруля,  что они
заполнят  весь  этот  объем,  и крейсер сможет откликнуться на
любой призыв о помощи.  Но  пока  что  следует  искать  другие
способы поддержки. Предложено несколько проектов, и С.В.И.Н. -
один их первых реализованных.  Вы видели мой отряд.  Мы  можем
перемещаться   на   любом  коммерческом  средстве,  и  поэтому
действовать без поддержки Патруля.  У нас есть питание, но при
нужде можем обойтись подножным кормом.  Мы оснащены настолько,
что способны справиться почти с любой тактической ситуацией.
   Хейдин попытался понять,  но для него это оказалось слишком
сложно.  - Я слышал,  о чем вы говорите.  И  все  же...  -  он
запнулся, - ...все же у вас есть лишь стадо свиней.
   Брон с трудом сдержался,  и его глаза сузились в щелочки от
усилия.  -  А  вы  почувствовали  бы  себя  лучше,  если  бы я
приземлился здесь со стаей волков?  Это дало  бы  вам  чувство
безопасности?
   - Ну,  должен  признать,  что   так   все   смотрелось   бы
по-другому. Тут был бы какой-то смысл.
   - Да неужели?  Несмотря на то,  что волк - или  волки  -  в
природе  всегда  убегают  от взрослого дикого кабана,  даже не
пытаясь его атаковать?  А у меня есть боров - мутант,  который
сдерет  с  шести волков шесть драных шкур за столько же минут.
Вы в этом сомневаетесь?
   - Дело  не  в  сомнениях.  Но вы должны признать,  что есть
нечто... ну, не знаю... нелепое, что ли в стаде свиней.
   - Ваше  наблюдение далеко не оригинально,  - отозвался Брон
ледяным тоном.  - Именно поэтому я взял все стадо, а не только
одних  боровов,  и именно поэтому я разыгрываю из себя дурака.
На меня не обращают внимания,  и это помогает расследованию. И
также  поэтому  я встречаюсь с вами ночью и таким образом я не
хочу сбрасывать маску, пока в этом нет нужды.
   - Это единственное,  о чем вам не следует беспокоится. Наша
проблема не связана ни с кем из поселенцев.
   - А в чем конкретно ваша проблема?  Из вашего сообщения это
не совсем ясно.
   Губернатор почувствовал  себя неуютно.  Он немного поерзал,
потом  снова  изучил  удостоверение  Брона.  -  Мне  надо   ее
проверить, прежде чем что-то рассказывать.
   - Пожалуйста.
   На краю стола стоял флюороскоп,  и Хейдин тщательно сравнил
невидимый в обычных условиях узор с  кодовой  копией,  которую
достал из сейфа.  Наконец,  почти неохотно, он вернул карточку
Брону. - Настоящая, - признал он.
   Брон сунул удостоверение в карман.
   - Ну, так в чем дело? - Осведомился он.
   Хейдин посмотрел на свинку,  которая счастливо похрапывала,
свернувшись на коврике.
   - Привидения, - еле слышно выдавил он.
   - А не вы ли только что смеялись над свиньями?
   - Не надо обижаться,  - горячо отозвался  губернатор.  -  Я
знаю,  что это звучит странно, но тем не менее все так и есть.
Мы называем их - или эти явления -  привидениями  потому,  что
ничего о них не знаем.  Можно гадать,  сверхъестественные они,
или нет,  но что они не физические - точно.  - Он повернулся к
карте  на стене и постучал пальцем по окрашенному в желтоватый
цвет участку,  выделяющемуся на фоне окружающей зелени.  - Все
происходит вот здесь - на Плато Духов.
   - И что же происходит?
   - Трудно  сказать  -  это в большинстве ощущения.  С самого
начала заселения планеты,  то есть теперь уже 15 лет,  люди не
любили  приближаться  к  плато,  хотя  оно  и  лежит  почти  в
окрестностях города.  Там,  наверху,  всех охватывает чувство,
что что-то не в порядке.  Даже животные его избегают.  И кроме
того, там совершенно бесследно исчезали люди.
   Брон посмотрел на карту,  провел пальцем по контуру желтого
пятна. - А его исследовали? - Спросил он.
   - Конечно, еще в самом начале. Вертолеты до сих пор над ним
летают, и не замечают ничего необычного. Но только днем. Никто
еще  не  пролетел,  не проехал или не прошел через Плато Духов
ночью и остался в живых. Ни одного тела не нашли.
   Голос губернатора прервался от горя;  не было сомнения, что
он говорит искренне.  - И что-нибудь с тех пор было сделано? -
Спросил Брон.
   - Да.  Мы  поняли,  что  от  этого  места  надо   держаться
подальше.  Это  не  Земля,  мистер  Вурбер,  пусть даже она во
многом ее напоминает. Это чужая планета с чужой жизнью, а наше
человеческое  поселение  -  всего  лишь  булавочный укол на ее
теле.  Кто знает,  какие...  существа бродят там по ночам.  Мы
поселенцы,  а  не искатели приключений.  Мы поняли,  что плато
надо избегать,  по крайней мере ночью,  и с тех пор у  нас  не
было неприятностей.
   - Зачем же вы тогда вызвали Патруль?
   - Потому  что  совершили  ошибку.  Старожилы мало говорят о
плато,  а многие новички полагают,  что их  рассказы  -  всего
лишь...  байки.  Некоторые  из  нас  даже начали сомневаться в
своих воспоминаниях.  В любом случае, исследовательская группа
решила   приглядеть   новые   участки  для  закладки  шахт,  а
единственные нетронутые  места  вблизи  города  находились  на
плато.  Несмотря на наши предупреждения,  они все же ушли,  их
возглавлял инженер по имени Хью Дэвис.
   - Не родственник ли вашей ассистентки?
   - Брат.
   - Это объясняет ее беспокойство. И что произошло?
   Зрачки Хейдина расширились от страшных воспоминаний.  - Это
было ужасно,  - выдавил он наконец.  - Конечно, мы приняли все
меры  предосторожности  - весь день за ними следовал вертолет,
который  отметил   место   их   лагеря.   Вертолеты   были   с
прожекторами,   и  мы  дежурили  всю  ночь.  У  них  было  три
передатчика,  и все работали одновременно,  чтобы не случилось
перерыва в связи. Мы прождали всю ночь, и ничего не случилось.
И тут,  перед  самым  рассветом  -  безо  всякой  тревоги  или
предупреждения  -  передатчики отключились.  Мы были там через
несколько минут, но все уже было кончено.
   То, что мы обнаружили, слишком ужасно, чтобы описать. Все -
их оборудование,  палатки, припасы - все уничтожено, разломано
и  уничтожено.  Сломанные  деревья  и  земля  были  забрызганы
кровью,  но  людей  не было,  исчезли.  Не было никаких следов
машин  или  животных  -   ничего.   Мы   проверили   кровь   -
человеческая. А клочки мяса были... тоже человеческими.
   - Но  что-то же должно было остаться,  - настойчиво спросил
Брон.  - Какие-нибудь отметки, хотя бы намеки, возможно, запах
взрывчатки - или отметки на радаре, раз плато так близко.
   - Мы  тоже не дураки.  У нас есть и техники,  и ученые.  Не
было ни следов,  ни запахов,  и на  радаре  ничего.  Повторяю,
ничего.
   - И тогда вы решили вызвать Патруль?
   - Да. Мы поняли, что сами не справимся.
   - Вы поступили абсолютно верно, губернатор. С этого момента
я беру все на себя. Фактически, у меня уже есть очень неплохие
идеи насчет того, что произошло.
   Хейдин вскочил. - Не может быть! В чем здесь причина?
   - Боюсь,  сейчас немного рано об  этом  говорить.  Утром  я
собираюсь  сходить  на  плато  и  посмотреть на то место,  где
произошла бойня. Не могли бы вы сообщить мне его координаты по
карте. И не говорите никому о моем визите, пожалуйста.
   - Насчет этого можете не волноваться, - сказал Хейдин глядя
на свинку. Она встала, потянулась и громко принюхалась к миске
с фруктами на столе.
   - Жасмина не отказалась бы от штучки-другой, - сказад Брон.
- Вы не возражаете?
   - Берите,  берите,  -  безропотно  отозвался губернатор,  и
громкое  чавкание  наполнило  комнату,   пока   он   записывал
координаты и направления.

   4.

   Им пришлось поторопиться, чтобы покинуть город до рассвета.
Когда они подошли к лагерю, небо на востоке уже стало серым, и
животные проснулись и шевелились.
   - Думаю, мы останемся здесь по меньшей мере еще на день,
- сказал Брон,  вскрывая  ящик  с  витаминным  кормом.  Квини,
восьмисотфунтовая   свинья  польско-китайской  породы,  весело
хрюкнула,  услышав  его  слова,  поддела  охапку   листьев   и
подбросила ее в воздух.
   - Да,  здесь у вас конечно,  неплохая  кормежка,  особенно,
если  вспомнить,  сколько  времени  вы  провели на корабле.  Я
собираюсь немного прогуляться,  Квини,  и  вернусь  к  вечеру.
Присмотри пока за порядком. Кудряш! Мо! - Крикнул он.
   В ответ из лесу донесся треск,  и через секунду  из  кустов
вырвались  два  длинных  серовато-черных тела - тонна костей и
мышц на копытах. На пути Кудряша оказалась трехдюймовая ветка,
но   он  не  стал  ни  тормозить  ни  сворачивать  в  сторону.
Послышался резкий треск,  и  он  подбежал  к  Брону,  покрытый
сломанной  ветвью.  Брон отбросил ее в сторону и осмотрел свое
ударное войско.
   Это были  два борова,  близнецы из одного помета,  и весили
они более полутонны каждый.  Обычный дикий кабан весит до  400
килограммов    и    является    самым   быстрым,   опасным   и
раздражительным из крупных животных. Кудряш и Мо были мутанты,
на треть тяжелее своих диких предков и во много раз умнее.  Но
ничего не изменилось;  они все  так  же  оставались  быстрыми,
опасными  и  раздражительными.  Их  десятидюймовые  клыки были
покрыты колечками из нержавеющей стали, чтобы они не треснули.
   - Мо,  я хочу,  чтобы ты остался здесь с Квини, а она будет
за старшего.
   Мо сердито взвизгнул и затряс большой головой. Брон ухватил
горсть толстой щетины между лопатками Мо, в его любимом месте,
и  стал  ее  почесывать  и  подергивать.  Мо с довольным видом
забурчал через нос.  Он был свиной гений,  что делало  его  на
человеческом  уровне  чем-то  вроде  слабоумного  с  задержкой
развития - если не считать того,  что он все-таки не  человек.
Он  понимал  простые  команды  и  выполнял их в пределах своих
способностей.
   - Останься  и охраняй,  Мо,  останься и охраняй.  Смотри на
Квини,  она знает,  что делать.  Охраняй,  но не убивай. Здесь
растет  много  вкусных  вещей  -  а когда я вернусь,  получишь
сахар.  Кудряш идет со мной,  и все получат  сахар,  когда  мы
вернемся.  - Отовсюду донеслось счастливое хрюкание, и толстый
бок Квини прижался к его ноге.
   - Ты тоже идешь, Жасмина, - сказал Брон, - Хорошая прогулка
не    даст    тебе    наделать    глупостей.    Пойдет     еще
Мейзи-Ослиная-Нога; ей тоже не мешает размяться.
   Жасмина была его трудным ребенком.  Хотя она выглядела  как
наполовину выросшая хавронья,  на самом деле это была взрослая
свинья карликовой породы - одной из  пород  маленьких  свиней,
которых  когда-то вывели для лабораторных нужд.  В этой породе
селекция  шла  по  разумности  и  понятливости,   и   Жасмина,
вероятно, имела самый высокий I.Q. из всех свиней, вышедших из
стен лаборатории.  Но тут была и обратная  сторона:  Вместе  с
разумностью  возрастала  и нестабильность,  почти человеческая
истерия,  словно ее ум постоянно балансировал на грани  срыва.
Если  ее  оставляли  с  другими  свиньями,  она принималась их
дразнить и мучить,  и нарывалась на неприятности, поэтому Брон
всегда  брал  ее  с собой,  когда приходилось оставлять стадо,
даже на короткое время.
   Мейзи была совсем другой - типичная хорошо упитанная свинья
одной из распространенных  пород.  Она  не  отличалась  особым
умом,  то  есть  была  нормальной  свиньей,  зато  плодовитой.
Некоторые жестокие люди могли бы сказать,  что она хороша лишь
для бекона.  Но у нее был приятный характер и она была хорошей
матерью;  она только что кончила выкармливать  свой  очередной
выводок. Брон взял ее с собой, чтобы дать отдохнуть от поросят
и сбросить лишний вес,  потому что она чересчур  располнела  в
полете от малой подвижности.
   Брон изучил карты и обнаружил обозначенную на них  просеку,
тянущуюся в том направлении,  куда он собирался идти, почти до
самого плато.  Он легко мог пройти со  своими  свиньями  и  по
открытой  местности,  но  идя  по  просеке,  они сэкономили бы
немного времени.  Он  сориентировал  карманный  гирокомпас  по
ошметкам  на  флюгере  контрольной  башни космопорта,  а затем
установил направление,  которое должно было вывести к  дороге,
ведущей  на Плато Духов.  Он указал рукой в нужную сторону,  и
Кудряш,  наклонив голову, бросился в кусты. Послышался хруст и
треск  - совершенный первопроходец проделывал дорогу там,  где
ее не существовало.
   По поросшей  травой дороге,  вьющейся среди холмов,  шагать
было легко.  В лагере лесорубов,  должно быть, уже давно никто
не бывал,  потому что на дорогу не виднелось отпечатков колес.
Свиньи рыскали в сочной траве,  время от времени  отправляя  в
рот   кусочек   чего-нибудь  слишком  соблазнительного,  чтобы
удержаться от искушения, хотя Мейзи протестующе повизгивала от
непривычной  для нее нагрузки.  Вдоль дороги иногда попадались
деревья, но в основном земля была расчищена и засажена. Кудряш
остановился,   повернулся   и   показал   на  густые  заросли,
вопросительно буркнув.  Жасмина и Мейзи остановились  рядом  с
ним, глядя в ту же сторону, подняв головы и прислушиваясь.
   - Что? Что там такое? - Спросил Брон.
   Опасности не было,  это было ясно,  потому что иначе Кудряш
настраивался бы уже  на  атаку.  Свиньи,  с  их  более  тонким
слухом,  прислушивались  к  чему-то,  что он не слышал,  и что
заинтересовало, но не испугало их.
   - Пошли,  -  сказал  он.  -  Нам  еще  далеко  идти.  -  Он
подтолкнул Кудряша в бок,  но с таким же  успехом  он  мог  бы
пнуть ногой каменную стену.  Кудряш, стоя на месте, пропахал в
земле копытом борозду и дернул головой в направлении зарослей.
- Ладно,  согласен,  если ты настаиваешь. Я никогда не спорю с
боровами которые весят полтонны.  Пойдем  посмотрим,  что  там
такое.  -  Он  потрепал  ему  толстую щетину между лопаток,  и
Кудряш побежал в сторону деревьев.
   Не прошли  они  и  пятидесяти метров,  как Брон сам услышал
звук - пискливое  вскрикивание  птицы  или  какого-то  мелкого
животного. Но почему это обеспокоило свиней? Потом он внезапно
понял, что это такое.
   - Это ребенок - он плачет! Вперед, Кудряш!
   Ободренный Кудряш  поспешил   вперед,   пробиваясь   сквозь
заросли  так  быстро,  что  Брон  едва  поспевал  за ним.  Они
выбежали на  пологий  илистый  берег  темного  пруда,  и  крик
превратился  в  громкое  всхлипывание.  Маленькая девочка,  не
старше двух лет, сидела по пояс в воде, мокрая и несчастная.
   - Держись,   сейчас  я  тебя  вытащу,  -  крикнул  Брон,  и
всхлипывание перешло в рев.  Кудряш встал на  краю  скользкого
илистого  берега,  и Брон,  держась за его крепкую неподвижную
лодыжку,  наклонился к воде.  Ребенок  потянулся  к  нему,  он
подхватил  ее  свободной  рукой  и вытянул на берег.  Она была
мокрая и несчастная, но сразу перестала плакать, когда он взял
ее на руки.
   - Ну и что же нам теперь с тобой  делать?  -  Спрсил  Брон,
выбравшись  на  сухое  место.  На  этот  раз  он услышал ответ
одновременно со свиньями.  Издалека донесся  непрерывный  звон
колокольчика.  Он направил свиней в нужном направлении,  а сам
зашагал следом по дороге, пропаханной в зарослях Кудряшом.
   За опушкой  зарослей  начинался  открытый  луг.  На вершине
холма  стоял  красивый  фермерский  дом.  Возле  дома   стояла
женщина,  звонившая  в  большой  ручной колокол.  Она заметила
Брона,  как только он вышел из-за  деревьев,  и  побежала  ему
навстречу.
   - Эми, - воскликнула она, - ты цела, малышка! - Она прижала
к себе ребенка,  не обращая внимания на потоки грязи, потекшие
на ее белый передник.
   - Нашел  ее  возле  пруда,  мэм.  Она застряла в грязи и не
могла выбраться. По-моему, она всего лишь перепугалась.
   - Не  знаю,  как  вас  и  благодарить.  Я  думала,  что она
заснула,  когда я пошла доить коров.  Должно быть выбралась из
кроватки...
   - Благодарите не меня,  мэм,  а моих свиней.  Они услышали,
как она плачет, а я лишь последовал за ними.
   Тут женщина впервые заметила животных.
   - Какая  прекрасная  свинья,  - сказала она,  с восхищением
разглядывая округлые бока Мейзи.  - Мы держали дома свиней, но
когда  эмигрировали сюда,  то купили коров для молочной фермы.
Теперь я об этом жалею. Позвольте мне дать им свежего молока -
и вам тоже. Это самое малое, чем я могу вас отблагодарить.
   - Большое спасибо, но нам надо торопиться. Мы присматриваем
участок  для  хутора,  и  мне хотелось бы добраться до плато и
вернуться до темноты.
   - Только не туда!  - С ужасом воскликнула женщина, прижимая
к себе девочку - Туда нельзя!
   - Почему нельзя? На карте эти земли выглядят совсем неплохо.
   - Нельзя и все...  там есть кто-то.  Мы стараемся о них  не
говорить.  Их нельзя увидеть.  Но я знаю, что они там есть. Мы
когда-то пасли коров на склоне того холма, а склон был обращен
к плато.  И знаете,  почему мы перестали это делать? Они стали
давать меньше молока - почти вдвое меньше,  чем другие коровы.
Там происходят странные вещи,  очень странные.  Можете сходить
посмотреть,  если надо,  но обязательно  вернитесь  до  захода
солнца. Вы быстро поймете, что я имею в виду.
   - Спасибо,  что сказали,  я вам очень благодарен. Ну, раз с
девочкой все в порядке, то мы пойдем.
   Брон свистнул  свиньям,  помахал  на  прощание  фермерше  и
зашагал в сторону дороги.  Плато начинало его интересовать все
больше и больше.  Поэтому он все  время  поторапливал  свиней,
несмотря  на  тяжелое дыхание и укоризненные взгляды Мейзи,  и
через час они прошли мимо покинутого  лагеря  лесорубов  -  не
из-за  странных  ли  событий  на плато?  - И стали подниматься
вверх по склону, заросшему лесом. Здесь был край плато.
   Они пересекли  ручей,  и  Брон  дал свиньям вволю напиться,
пока он вырезал себе  палку  для  облегчения  подъема.  Мейзи,
разгоряченная   быстрой   ходьбой,   с   оглушительным   шумом
плюхнулась в воду  и  стала  купаться.  Привередливая  Жасмина
гневно  взвизгнула  и,  отбежав  в сторону,  стала кататься по
траве,  чтобы вытереть те места,  где ее  забрызгало.  Кудряш,
пыхтя и урча, как довольный жизнью локомотив, подсунул нос под
гнилое бревно весом почти в тонну,  отодвинул его в сторону  и
теперь  с  удовольствием  поглощал  многочисленных насекомых и
прочую  живность,  обнаруженную  под  бревном.  Отдохнув,  они
двинулись дальше.
   Подъем на плато не был долгим,  и  поднявшись  наверх,  они
увидели  пологую  равнину с растущими кое-где деревьями.  Брон
снова сверился  с  компасом  и  показал  Кудряшу  направление.
Кудряш фыркнул и пропахал в земле борозду копытом,  прежде чем
двинуться вперед,  а Жасмина с повизгиванием прижалась к  ноге
Брона.
   Брон тоже почувствовал это, и подавил невольную дрожь. Было
что-то  - как бы это описать?  - странное в этом месте.  Он не
имел понятия,  почему у него появилось такое ощущение,  но оно
возникло.  И свиньи,  казалось, чувствовали тоже самое. Была и
другая странность:  не было видно  ни  одной  птицы,  хотя  на
холмах  внизу  их обитало множество.  Не виднелось и ни одного
животного.  Свиньи,  конечно, привлекли бы его внимание к ним,
если бы он этого не заметил.
   Брон поборол странное чувство и пошел вслед за Кудряшом,  а
две другие свиньи,  все еще протестуя,  мелкими шажками бежали
рядом,  стараясь быть  как  можно  ближе  к  его  ногам.  Было
очевидно, что все они ощущали это присутствие опасности и были
встревожены.  Все,  кроме Кудряша,  потому что любые  странные
эмоции или ощущения лишь подстегивали его раздражительность, и
он рвался вперед, полный рвущейся наружу ярости.
   Когда они  вышли  на открытое место,  не осталось сомнений,
что они пришли  куда  хотели.  Повсюду  валялись  сломанные  и
скрученные  ветви,  выдранные  молодые  деревца,  а всю поляну
усеивали обрывки палаток и  обломки  снаряжения.  Брон  поднял
остатки  передатчика  и  увидел,  что его металлический корпус
сдавлен и покорежен, словно его выкручивала рука гиганта.
   И все   время,   что   он   провел  на  поляне,  он  ощущал
напряженность и беспокойство.
   - А ну-ка,  Жасмина,  - сказал он, - попробуй взять след. Я
знаю,  что здесь уже несколько недель поливали дожди и светило
солнце, но какой-нибудь след мог остаться. Давай-ка, понюхай.
   Жасмина задрожала,  отрицательно покачала головой  и  снова
прижалась  к  его  ноге:  он ощутил,  как она трясется.  У нее
наступил один из приступов,  и она ни на что не годится,  пока
он  не пройдет.  Брон ни в чем ее не обвинял - он,  в какой-то
степени, сам был в таком же состоянии. Он дал Кудряшу понюхать
один  из  ящиков,  И  боров  мощно  втянул воздух,  но все его
внимание было направлено  на  другое.  Его  глазки  шарили  по
сторонам,  пока  он  принюхивался,  затем  он обежал поляну по
краю,  обнюхивая землю,  чихая и фыркая, чтобы очистить нос от
грязи.  Брон  решил,  что боров что-то нашел,  когда тот начал
рыть землю клыками,  но это оказался всего лишь сочный корень,
который он учуял. Он начал его жевать, и вдруг поднял голову и
направил настороженные уши в сторону леса, забыв о торчащем из
рта корне.
   - Что там?  - Спросил Брон,  потому что обе  другие  свиньи
тоже смотрели в ту сторону,  внимательно прислушиваясь. Их уши
дернулись,  и внезапно раздался громкий треск,  словно  что-то
большое ломилось сквозь кусты.
   Внезапность атаки  едва  не  погубила  Брона.   Треск   еще
раздавался  в  отдалении,  когда  Прыгун  с торчащими из пасти
желтыми тридцатисантиметровыми клыками выскочил из леса  прямо
перед  Броном.  Брон  видел  изображения этого вида гигантских
сумчатых,  живших  на  планете,  но   действительность   снова
отличалась от того,  что он представлял. Четырехметровый зверь
стоял на задних ногах,  и даже знание того, что это не хищник,
а  клыки  нужны  ему,  чтобы  копаться  в  болотах,  вовсе  не
прибавляло спокойствия.  Они использовались и против врагов, а
Брон  явно отноcился в этот момент к этой категории.  Существо
прыгнуло вперед и нависло перед ним; клыки метнулись вперед.
   Кудряш, рыча  от  ярости,  ударил зверя в бок.  Даже четыре
метра покрытого коричневым мехом животного не  смогли  устоять
против полутонного разъяренного борова,  и гигант покачнулся и
упал на спину.  На бегу Кудряш дернул головой,  вонзил клыки в
ногу  зверя  и  сделал в ней длинную рану.  С быстротой молнии
боров развернулся и повторил атаку.
   Прыгун понял,  что нарвался на неприятность. Ревя от боли и
страха,  он побежал обратно как раз в тот  момент,  когда  его
приятель,  во время схватки продиравшийся через лес,  появился
на поляне.  Кудряш снова развернулся на  месте  и  бросился  в
атаку.  Прыгун - этот, судя по размеру, был самцом - мгновенно
оценил ситуацию,  и она ему не понравилась.  Его приятелю было
больно  -  и  он  громко возвещал всему миру - а причиной тому
явно было разъяренное злобное существо,  со  свистом  мчащееся
ему навстречу. Недолго думая, второй Прыгун повернулся и исчез
среди деревьев.
   Во время  этих  событий  Жасмина носилась вокруг,  почти не
помогая,  но явно на грани нервного срыва.  Мейзи,  не обладая
быстрой  реакцией,  лишь  стояла,  хлопая  ушами  и  изумленно
хрюкая.
   Когда Брон    сунул    руку   в   карман,   чтобы   достать
успокоительную таблетку для Жасмины,  из кустов почти ему  под
ноги выползла длинная зеленая змея.
   Брон застыл на месте,  вынув руку обратно, потому что знал,
что  смотрит  в лицо смерти.  Это был "ползучий ангел",  самая
ядовитая змея на Троубри,  и более ядовитая, чем любая из змей
Земли.  Она  обладала  тем же аппетитом к мясу,  что и удавы -
потому что была удавом по манере охоты - но также и клыками  и
полными   ядом   ядовитыми  железами.  Змея  была  возбуждена,
извивалась и готовилась напасть.
   Было очевидно,  что  упитанная  розовая  Мейзи,  заботливая
мать,  не обладает рефлексами и темпераментом  нужными,  чтобы
справиться с атакующим зверем вроде Прыгуна,  но змея - совсем
другое дело.  Мейзи взвизгнула и прыгнула  вперед,  передвигая
свое массивное тело с удивительной ловкостью.
   Змея, увидев  приближающуюся   массу   колышущейся   плоти,
нанесла  удар,  мгновенно  отклонилась  назад и ударила снова.
Мейзи,  пыхтя от усилий, повернула голову, обернулась, еще раз
взвизгнула  и  стала  наступать на колышущуюся в боевой стойке
змею.  Та громко зашипела и снова ударила  клыками,  вероятно,
удивляясь каким-то уголком своего недоразвитого мозга,  почему
этот обед не падает замертво,  чтобы его  можно  было  съесть.
Если  бы  она знала о свиньях немного больше,  то вела бы себя
совсем по-другому. Вместо этого она атаковала опять, и к этому
времени яд у нее почти кончился.
   Хотя порода  свиней,  к  которой  принадлежала  Мейзи,   не
отличается   особо  толстым  слоем  жира,  самки  этой  породы
довольно жирны.  Мейзи же была толще обычного.  Ее зад  -  так
некие  грубые  личности  могли  бы  обозвать  ее окорока - был
покрыт  толстым  слоем  жира.  А  в  жировой   прослойке   нет
кровеносных сосудов.  В ней и остался змеиный яд,  и оттуда он
не мог попасть в кровь и  повредить  свинье.  Со  временем  ее
организм нейтрализует его и выведет. Змея атаковала снова - но
беззвучно, потому что яд у нее совсем кончился. Мейзи подалась
вперед  и ударила ее копытами - прочным и острым орудием.  Как
змеям может нравиться убивать  свиней,  так  и  свиньям  очень
нравиться поедать змей.  Визжа и тяжело дыша,  Мейзи наступила
на змею и оттоптала ей голову.  Тело  еще  извивалось,  и  она
продолжала  топтать,  пока  змея  не  превратилась в несколько
неподвижных  обрубков.  Только  тогда   она   остановилась   и
принялась   за  еду,  урча  от  удовольствия.  Змея  оказалась
большой, и она поделилась ею с Кудряшом и Жасминой. Брон ждал,
пока они не наедятся,  прежде чем двинуться дальше, потому что
это их успокоило. Только тогда, когда исчез последний кусочек,
он повернулся и зашагал в сторону лагеря.  Время от времени он
оборачивался и убеждался,  что для всех из них путь  прочь  от
Плато Духов оказался большим облегчением.

   5.

   Когда они подошли к остальному  стаду,  отовсюду  раздалось
приветственное похрюкивание. Наиболее умные животные вспомнили
об обещанных сладостях и в ожидании столпились вокруг Брона.
   Брон открыл  ящик  свиных  деликатесов  с добавками солей и
витаминов. Раздавая их он услышал звон своего телефона - очень
слабый, потому что еще не распаковал ящик, где тот находился.
   Заполняя все нудные для приобретения  участка  бумаги,  он,
конечно,  указал  и  свой номер телефона,  потому что это была
почти что часть его имени.  Номер давался каждому при рождении
и  на  всю  жизнь.  Компьютеризованные  каналы связи позволяли
связаться с любым человеком на планете,  набрав его номер.  Но
кто  мог  вызывать  его здесь?  Насколько он знал,  только Леа
Дэвис  знала  его  номер.  Он  вытащил  компактный  телефон  -
размером  не  более  ладони  с установленной стойкой батареей,
которой хватало на всю жизнь - и выдвинул маленький экран. Это
включило  телефон  на  прием,  на  экранчике появилось цветное
изображение, а из динамика послышался статический шум.
   - Надо же,  я только что думал о вас,  мисс Дэвис, - сказал
он. - Вот это совпадение!
   - Еще  бы,  -  ответила  она,  еле  шевеля  губами,  словно
выдавливая  слова.  Она  была  красивая  девушка,  но   сейчас
выглядела измученной.  Смерть ее брата сильно повлияла на нее.
- Мне необходимо встретиться  с  вами...  мистер  Вурбер.  Как
можно скорее.
   - Так рад вас слышать, мисс Леа; мне просто не терпится вас
увидеть.
   - Мне  нужна  ваша  помощь,  но  нельзя,  чтобы  нас видели
вместе.  Можете вы прийти как только стемнеет, один, к черному
ходу муниципалитета? Я вас там встречу.
   - Я  там  буду  - можете на меня положиться,  - сказал он и
отключил телефон.
   Что все это означало?  Знает ли  эта  девушка  что-то,  что
неизвестно  никому  другому?  Вполне  возможно.  Но почему она
обратилась к нему?  Разве что губернатор рассказал ей  о  том,
кто  он  такой  -  что  очень  вероятно,  потому  что  она его
единственная помощница.  К тому же она  очень  привлекательна,
когда не плачет. Накормив стадо, он тут же вытащил из чемодана
чистую одежду и бритву.
   Брон ушел в сумерках, и Квини, приподняв голову, наблюдала,
как он уходил. Она оставалась за главного, пока он не вернется
- остальные свиньи знали об этом - а Кудряш и Мо  были  готовы
справиться с любыми неприятностями,  если они возникнут. После
дневных приключений Кудряш спал,  спокойно посапывая;  рядом с
ним спала еще более усталая Жасмина. Все было в порядке.
   Подойти к муниципальному зданию  со  стороны  неосвещенного
черного  входа  не было проблемой,  потому что он уже проделал
это предыдущим вечером.  Все же беготня и  недосыпание  теперь
сказались на нем, и он зевнул, прикрыв рот кулаком.
   - Мисс  Леа,  вы  здесь?  -  Негромко  позвал  он,  толкнув
незапертую  дверь.  За  ней  было  темно,  и он остановился на
пороге.
   - Да, я здесь, - отозвался ее голос. - Заходите.
   Брон распахнул двери и вошел, и тут же получил сильный удар
по   голове,  боль  от  которого  на  мгновение  помутила  его
сознание.  Он попытался  что-то  сказать,  но  не  смог,  хотя
оказался в состоянии поднять руку.  Новый удар угодил по руке,
она онемела и бессильно повисла,  а третий удар погрузил его в
глубокий мрак.

   * * *

   - Что  случилось?  -  Спросило  колышущееся  розовое пятно.
Моргая,  Брон смог сфокусировать взгляд и узнал  встревоженное
лицо губернатора Хейдина.
   - Это вас  надо  спросить,  -  хрипло  отозвался  Брон.  Он
почувствовал  сильную боль в голове и едва не потерял сознание
снова.  К его шее прикасалось что-то  мокрое  и  холодное,  он
протянул руку и нащупал ухо Жасмины.
   - По-моему я велел убрать отсюда свинью,  - произнес чей-то
голос.
   - Пусть останется,  - с трудом выдавил Брон, - и расскажите
мне,  что же произошло. Он с предельной осторожностью повернул
голову и увидел,  что лежит в оффисе губернатора.  Рядом стоял
похожий на доктора  джентльмен  со  строгим  лицом,  на  груди
которого болтался стетоскоп.  В дверях толпилось еще несколько
человек.
   - Мы нашли вас здесь,  - сказал губернатор.  - Это все, что
нам известно.  Я работал у себя в оффисе,  когда  услышал  эти
вопли  -  как  будто  девушка кричит от сильной боли - ужасные
были вопли. Другие люди, что стоят здесь, услышали их с улицы,
и  мы все побежали сюда.  И нашли вас возле задней двери - без
сознания,  с разбитой головой,  а эта свинья  стояла  рядом  и
вопила.  Никогда  бы  не  подумал,  что  это животное способно
издавать подобные звуки.  Оно никого к  вам  не  подпускало  -
стояло  на  страже и весьма угрожающе выставляло клыки.  Когда
доктор пришел,  она немного  успокоилась,  и  в  конце  концов
позволила ему подойти.
   Брон быстро обдумал ситуацию - по крайней  мере,  насколько
быстро  он  был  в  состоянии  это  сделать,  когда тупая боль
раскалывала ему затылок.
   - Тогда вы знаете столько же, сколько и я, - сказал он. - Я
пришел сюда,  чтобы выяснить кое-что о моих бумагах по  поводу
земельного  участка.  Дверь  была заперта,  и я подумал,  что,
может быть,  я смогу войти  сюда  сзади,  если  в  здании  еще
кто-нибудь есть.  Я вошел через заднюю дверь, и что-то ударило
меня,  а больше я ничего не помню, до тех пор, пока не очнулся
здесь.   Наверное,   мне  надо  благодарить  за  это  Жасмину.
Наверное,  она пошла за мной и увидела,  как мне врезали.  Тут
она, должно быть завизжала, вы же слышали, и наверняка тяпнула
за лодыжку того,  кто меня ударил.  Зубы у свиней - дай  боже.
Должно  быть,  испугала  она  его,  кто  бы  то  ни был.  - Он
застонал;  это было нетрудно.  - Дали бы вы мне что-нибудь  от
головы, док. - Попросил он.
   - Есть вероятность сотрясения мозга, - сказал доктор.
   - Я лучше рискну,  док; лучше небольшое сотрясение, чем две
половинки моей головы.
   К тому  времени,  как  доктор  закончил свое дело,  а толпа
разошлась,  боль в голове из резкой стала вполне  терпимой,  и
Брон поглаживал ссадину на руке, которую только что обнаружил.
Он подождал,  когда губернатор закрыл и запер  дверь,  и  лишь
тогда заговорил.
   - Я не все вам рассказал.
   - А я и не думал, что все. Так что же произошло?
   - Меня ударил один или несколько неизвестных  -  и  в  этом
смысле  то,  что  я  сказал,  правда;  и  если  бы  Жасмина не
проснулась,  не обнаружила,  что меня нет  и  не  впала  бы  в
истерику, я, вероятно, сейчас был бы уже мертв. Это была ловко
подстроенная ловушка, и я угодил прямо в нее.
   - Что вы имеете в виду?
   - То,  что в этом замешана Леа Дэвис.  Она  позвонила  мне,
назначила здесь встречу и ожидала меня, когда я пришел.
   - Так вы хотите сказать...
   - Уже сказал. А теперь попросите девушку прийти сюда, чтобы
она сама все объяснила.
   Когда губернатор  пошел  к телефону,  Брон медленно опустил
ноги на пол и решил попробовать что будет,  если  он  встанет.
Ощущение  оказалось  не из приятных.  Он стоял прислонившись к
кушетке,  вокруг  него  медленно  вращалась  комната,  а   пол
качался, словно палуба корабля. Жасмина прижалась к его ноге и
сочувственно застонала.
   Через некоторое время,  когда мебель перестала двигаться, а
дом - вращаться, он проковылял на кухню.
   - Не могу ли я вам помочь,  сэр?  - Спросила автоматическая
кухня, когда он вошел - Не закажете ли вы легкий ужин?
   - Тогда, только черный кофе - и побольше.
   - Сию секунду,  сэр.  Но специалисты по питанию утверждают,
что кофе вредно пить на пустой желудок.  Возможно,  сандвич из
слегка поджаренных тостов, или котлета-гриль...
   - Заткнись!  - Его голова снова заныла.  - Я очень не люблю
ультрасовременные  роботизированные  кухни,  которые   слишком
много  болтают.  Мне  больше по душе старые модели,  у которых
лишь загорается лампочка "Готово" - и это все,  что они  умеют
говорить.
   - Ваш кофе,  сэр,  - сказала кухня  явно  обиженным  тоном.
Распахнулась   дверца   под  прилавком  и  появился  дымящийся
кофейник.  Брон огляделся.  - А  как  насчет  чашки?  Или  мне
придется пить из ладони?
   - Ах, чашку, ну конечно, сэр. Вы же не сказали, что желаете
чашку. - Внутри машины что-то стукнуло, и по наклонной дощечке
скатилась щербатая чашка.
   "Как раз    то,   что   мне   нужно",   -   подумал   Брон.
"Темпераментная  кухня-робот".   Вошла   Жасмина,   постукивая
копытцами по полу. "Надо бы поскорее помириться с кухней, а то
как бы мне не влетело от губернатора".
   - Раз  уж  ты упомянула об этом,  кухня,  - сказал он самым
льстивым тоном,  какой смог изобразить, то должен сказать, что
много слышал о том,  как ты замечательно готовишь. Не сделаешь
ли ты мне яйца по-бенедиктински?
   - Секундное дело,  сэр,  - счастливо откликнулась кухня,  и
всего через  несколько  секунд  появилась  дымящаяся  тарелка,
сложенная салфетка, нож и вилка.
   - Чудесно,  - сказал Брон,  ставя тарелку перед Жасминой. -
Никогда  не  ел ничего вкуснее.  - В комнате раздалось громкое
чавкание.
   - И   в   самом   деле,  вы  очень  быстро  едите,  сэр,  -
проворковала кухня, - наслаждайтесь, наслаждайтесь.
   Брон взял с собой кофе в соседнюю комнату и снова осторожно
уселся на кушетку. Губернатор посмотрел на него, держа в руках
телефон и тревожно нахмурился.
   - Ее нет дома, - сказал он, - нет ни у друзей ни везде, где
я спрашивал.  Ближайшие кварталы осмотрел патруль,  а я послал
общий вызов на все местные телефоны.  Никто ее не  видел  -  и
следов ее нигде нет.  Быть такого не может. Я попробую вызвать
станцию на шахте.
   Губернатору потребовалось больше часа, чтобы убедиться, что
Леа  исчезла.  Освоенная  часть  Троубри  покрывала  небольшую
площадь,  и  любому  человеку  можно было позвонить.  Никто не
видел ее и не знал,  где она. Она пропала. Брон предвидел этот
факт задолго до того, как губернатор согласился его признать -
и он знал,  что следует делать.  Он в полудреме развалился  на
кушетке  и  развалился,  положив  ноги  на теплый бок Жасмины.
Маленькая свинка мгновенно  заснула,  наслаждаясь  заслуженным
отдыхом.
   - Она  пропала,  -  сказал   Хейдин,   закончив   последний
телефонный  разговор.  Как  это могло произойти?  Она не могла
иметь никакого отношения к тому, что на вас напали.
   - Могла - если ее заставили.
   - О чем это вы говорите?
   - Просто  высказываю  предположение,  но  оно  имеет смысл.
Предположим, что ее брат не погиб...
   - Что вы сказали?
   - Дайте  мне  закончить.  Допустим,  ее  брат  жив,  но   в
смертельной опасности.  И у нее есть шанс спасти его, если она
сделает то,  что ей приказали - то есть вызвать меня сюда.  Не
будем  плохо о ней думать:  вряд ли она знала,  что они хотели
меня убить.  Должно быть,  она начала с ними  бороться  -  вот
почему ее увезли.
   - Что вы еще знаете,  Вурбер?  -  Выкрикнул  губернатор.  -
Расскажите мне все. Я здесь губернатор, и имею право знать.
   - И вы узнаете,  когда у  меня  будет  что  сказать,  кроме
догадок  и предположений.  Это нападение и похищение означают,
что кому-то очень  не  по  душе  мое  присутствие,  что  также
означает,  что  я  близок  к  разгадке.  Я  собираюсь ускорить
события, и посмотрим, удастся ли мне застать этих "привидений"
врасплох.
   - Так  вы  думаете,  что есть связь между всем этим и Плато
Духов.
   - Я  это  знаю.  Вот почему я хочу,  чтобы утром всем стало
известно,  что я собираюсь завтра отправиться на сой земельный
участок. Сделайте так, чтобы все узнали, где он находится.
   - Где?
   - На Плато Духов - где же еще?
   - Это самоубийство!
   - Не совсем.  У меня есть кое-какие догадки о том,  что там
произошло и,  как я надеюсь,  способы защиты.  Кроме того,  со
мной  моя  команда,  а  они уже дважды сегодня себя показали в
деле. Я иду на риск, но мне придется рискнуть, иначе вряд ли у
нас будет надежда снова увидеть девушку живой.
   Хейдин сжал кулаки,  положив руки на стол, и задумался. - Я
могу  запретить  это,  если  захочу  -  но  не стану,  если вы
сделаете все,  что я  скажу.  Полная  радиосвязь,  вооруженная
охрана, вертолеты наготове...
   - Нет,  сэр, большое вам спасибо, но я помню, что случилось
с  последним  отрядом,  который  пытался пройти на Плато таким
образом.
   - Тогда  я пойду с вами сам.  Я отвечаю за девушку.  Или вы
берете меня с собой, или никуда не пойдете.
   Брон улыбнулся.  -  Вот это другое дело,  губернатор Мне не
помешает лишняя пара рук,  а, возможно и свидетель. Этой ночью
на плато будет очень весело. Но только никакого оружия!
   - Это самоубийство.
   - Вспомните  первую  экспедицию  и делайте все по-моему.  Я
оставлю здесь  большую  часть  своего  снаряжения.  Думаю,  вы
сможете договориться, чтобы его перевезли на склад, пока мы не
вернемся.  Мне кажется,  вы поймете,  что всему,  что я делаю,
есть причина.

   6.

   Брон ухитрился    проспать   десять   часов,   потому   что
почувствовал,  что еще одну ночь без сна  он  не  выдержит.  К
полудню  пришел  грузовик,  забрал  его  вещи  и уехал,  и они
отправились в путь. Губернатор Хейдин оделся, как и полагается
в  таких  случаях,  в  подходящую  одежду  из  грубой  ткани и
охотничьи  сапоги,  и  двинулся  впереди   процессии.   Нельзя
сказать,  что  они шли слишком быстро;  они подстраивались под
скорость  самого  медленного   поросенка,   со   всех   сторон
доносилось   шумное   похрюкивание,  а  самые  шустрые  свиньи
ухитрялись на ходу перекусить чем-нибудь, растущим на обочине.
На  этот  раз  они  двигались по тому пути,  где прошла первая
экспедиция - извилистой тропе,  которая медленно взбиралась на
плато,  большей частью пролегая рядом с большой мутной речкой.
Брон указал на нее губернатору.
   - Это та река, что течет с плато? - Спросил он.
   Хейдин кивнул.  - Та самая.  Она начинается вон в тех горах
впереди.
   Брон кивнул,  потом побежал на помощь визжавшему поросенку,
который ухитрился застрять в расщелине.

   Они разбили лагерь перед закатом - на поляне совсем рядом с
той, где встретила свой конец предыдущая экспедиция.
   - По-вашему, это хорошая идея? - Спросил Хейдин.
   - Отличная,  - ответил Брон. - Самое лучшее место для наших
планов.
   Он посмотрел на низко висящее над горизонтом солнце.
   - Давайте  теперь  поедим;  я хочу,  чтобы мы управились со
всеми делами до темноты.
   Брон установил огромную палатку, в которой ничего не было -
если точнее,  то лишь  два  складных  стула  и  аккумуляторный
фонарь.
   - Вам не кажется, что это чересчур по-спартански? - Спросил
Хейдин.
   - Не вижу смысла в том,  чтобы тащить барахло за сорок пять
световых лет лишь для того,  чтобы его  здесь  уничтожили.  Со
стороны  видно,  что  мы  разбили  лагерь - а это и есть самое
главное.  Все необходимое снаряжение здесь.  - Он похлопал  по
небольшому пластиковому мешку,  висевшему на плече. - А теперь
давайте пожуем.
   Столом послужил  пустой ящик из-под свиного корма.  Хороший
офицер  всегда  в  первую  очередь  заботится  о  подчиненных,
поэтому животные были уже накормлены.
   Брон поставил на стол два саморазогревающихся обеда, пробил
в нужных местах дырки и вручил Хейдину пластиковую вилку.
   Было уже почти  темно,  когда  они  кончили  есть,  и  Брон
высунулся  из  открытого  конца  палатки  и  свистом  подозвал
Кудряша с Мо. Оба борова примчались на полной скорости и резко
затормозили, пропахав борозды в земле.
   - Хорошие  ребята,  -  сказал  Брон,  почесывая  щетинистые
головы.  Свиньи довольно захрюкали и подняли на него глаза.  -
Знаете,  они считают,  что я их мать. - Он спокойно ждал, пока
Хейдин  боролся  с  выражениями  на своем лице,  побагровев от
подобных усилий.  - Это может звучать немного странно,  но это
правда. Их отделили от остальных поросят сразу после рождения,
и я вырастил их сам. Поэтому я "впечатался" как их родитель.
   - Их родителями были свиньи.  На мой взгляд вы не  очень-то
похожи на свинью.
   - Просто вы не слышали о  "впечатывании"  или  имприктинге.
Известно, что если котенок растет вместе со щенками, то он всю
жизнь считает себя собакой.  Это гораздо больше,  чем  простая
ассоциация,  оставшаяся  с  раннего  детства.  Здесь действует
физический процесс, известный как имприктинг. Он работает так,
что  первое существо,  которое животное видит,  впервые открыв
глаза,  осознается как родитель.  Обычно это и есть родитель -
но  не всегда.  Котенок думает,  что его мать собака.  Эти два
огромных борова тоже считают,  что я их родитель,  неважно как
бы  физически невозможным это казалось для вас.  Я тщательно в
этом  убедился,  прежде  чем   начал   их   тренировать.   Это
единственный способ, при помощи которого я могу быть среди них
в полной безопасности,  потому что какими  бы  умными  они  ни
были,  они продолжают оставаться раздражительными и смертельно
опасными животными.  Это также означает, что я в безопасности,
когда они рядом.  Если кто-нибудь станет мне хотя бы угрожать,
его разорвут за несколько секунд.  Я говорю это для того,  что
бы  вы  не  пытались  сделать  никаких глупостей.  А теперь не
будете ли вы так любезны,  и  не  отдадите  ли  мне  пистолет,
который вы обещали не брать?
   Рука Хейдина метнулась к карману брюк и тут же замерла, как
только  два борова повернулись к нему в ответ на это движение.
Брон продолжал чесать им головы,  и капельки слюны  стекали  у
счастливого Мо с кончиков десятидюймовых клыков.
   - Он мне нужен для самозащиты, - запротестовал Хейдин.
   - Вы  будете  в большей безопасности без него.  Выньте его,
только  медленно.
   Хейдин осторожно    вытащил    компактный    энергетический
пистолет, затем бросил его Брону. Брон поймал оружие и повесил
его  на  крючке возле фонаря.  - Теперь освободите карманы,  -
сказал он.  - Я хочу, чтобы все металлическое осталось на этом
ящике.
   - Зачем все это?
   - Мы поговорим об этом позднее - сейчас у нас мало времени.
Выворачивайте.
   Хейдин посмотрел на свиней и начал опустошать карманы, пока
Брон занимался тем же.  На ящике  появилась  коллекция  монет,
ключей, перочинных ножей и мелкого инструмента.
   - Жаль, что ничего нельзя сделать с металлическими крючками
на ваших сапогах,  но  не  думаю,  что  они  причинят  большие
неприятности. Сам я надел ботинки с эластичными боками.
   Было уже темно,  и Брон увел своих  подопечных  в  соседние
заросли,  рассеяв  их  под  деревьями в доброй сотне метров от
просеки.  Рядом с ним  осталась  только  умная  Квини,  тяжело
улегшаяся на землю возле его стула.
   - Я требую объяснений, - сказал губернатор.
   - Не   отвлекайте   меня;  пока  что  у  меня  есть  только
предположение. Если до утра ничего не случится, то вы получите
все разъяснения - вместе с извинением. Разве она не красавица?
- Добавил он, кивая на массивную свинью возле ног.
   - Боюсь я использовал бы для ее описания другое слово.
   - Дело  ваше,  только  не  произносите  его  вслух.   Квини
довольно хорошо понимает сказанное,  и мне не хочется,  что бы
она обиделась.
   Все из-за  непонимания,  свиней  называют  грязными  только
потому,  что их заставляют жить в грязи.  По природе они очень
чистые и разборчивые животные.  Они могут быть толстыми. У них
есть склонность к неподвижности и  тучности  -  совсем  как  у
людей - поэтому они набирают вес,  если хватает еды. И вообще,
они гораздо более близки к людям,  чем любые другие  животные.
Они зарабатывают себе язвы и сердечные приступы точно таким же
способом,  что и мы. Как и у людей, у них нет волос на теле, и
даже зубы у них вроде наших.
   Да и темперамент тоже.  Сотни лет  назад  древний  психолог
Павлов,  который  проводил  научные  эксперименты на собачках,
попытался сделать то же самое со свиньями.  Но как  только  он
помещал  их  на  операционный стол,  они начинали вырываться и
визжать со всех сил. Он сказал, что у них "врожденная истерия"
и  вернулся снова к собачкам.  Что показывает,  что даже самые
умные люди не всегда делают правильные выводы.  Свиньи были не
истеричными,  а  всего  лишь  здравомыслящими,  это у собак не
хватало соображения. Свиньи реагировали так же, как себя повел
бы  человек,  если  бы  его  попытались  связать  для  быстрой
вивисекции... Что там, Квини?
   Брон спросил это, потому что Квини внезапно подняла голову,
насторожила уши и выразительно хрюкнула.
   - Ты что-то слышишь?  - спросил Брон. Свинья снова хрюкнула
и поднялась на  ноги.  -  Это  похоже  на  шум  приближающихся
моторов? - Квини очень по-человечески кивнула.
   - Скорее  в  лес - прячьтесь за деревьями,  - крикнул Брон,
поднимая Хейдина. - И скорее - иначе вы покойник.
   Они помчались со всех ног, и были уже среди деревьев, когда
до их ушей донесся нарастающий вой.  Хейдин раскрыл рот, чтобы
что-то спросить, но Брон ткнул его лицом в листья.
   На просеке показался воющий и ревущий предмет,  заслоняющий
звезды. Это было что угодно, кроме привидения - но что? Сверху
на них посыпались листья и мусор,  и Хейдин почувствовал,  что
что-то дернуло его за ноги с такой силой,  что они подскочили.
Он   снова   попытался   спросить,  но  тут  Брон  свистнул  в
пластиковый свисток и заорал:
   - Кудряш, Мо - в атаку!
   В ту  же секунду он выхватил из мешка палкообразный предмет
и бросил его на просеку.
   Он упал, хлопнул и залил все вокруг ослепительным светом.
   Темная тень оказалась машиной - что было  вполне  очевидно:
круглая,  черная, шумная, не менее трех метров в диаметре, она
висела в футе над грунтом,  а по ее  окружности  располагалось
несколько  дисков.  Один из них развернулся в сторону палатки,
раздалась  серия  хлопающих  взрывов,  и  разодранная  палатка
рухнула на землю.
   На все  это  ушло   несколько   секунд,   прежде,   чем   с
противоположного края просеки поднялись атакующие свиньи.  Они
мчались как боевые машины,  с  невероятной  скоростью,  нагнув
головы и мелькая ногами.  Один из них врубился в бок машины на
долю секунды раньше второго.  Раздался  металлический  лязг  и
визг поврежденного двигателя,  аппарат качнулся,  наклонился и
едва не перевернулся.
   Другой боров,  чей ум был так же быстр, как и его рефлексы,
мгновенно использовал ситуацию и,  с разбегу взвился в воздух,
перепрыгнул  через  борт в открытую сверху машину.  Хейдин был
потрясен.  Машина  уже  почти  касалась  земли,  то  ли  из-за
поврежденных  двигателей,  то  ли  из-за  веса  обоих свиней -
первое животное вскарабкалось на борт и почти исчезло  внутри.
Сквозь  рев  двигателя  стали  слышны  громкие  удары  и треск
рвущегося  металла  -  а   также   пискливые   вопли.   Что-то
задребезжало и лопнуло,  двигатель умолк с затихающим свистом.
Когда он почти замер,  стало слышно,  как приближается  вторая
машина.
   - Еще одна идет!  - крикнул Брон,  вскочил на ноги и  снова
свистнул. Один из боровов выставил голову из обломков машины и
спрыгнул на землю.  Второй  продолжал  шумную  работу.  Первый
рванулся  в  сторону приближающегося звука и оказался в нужном
месте как раз в тот момент,  когда машина  оказалась  на  краю
просеки.  Он  тут  же  бросился в атаку,  поддевая ее клыками.
Что-то порвалось,  и с  бока  аппарата  повис  длинный  лоскут
черного  материала.  Машина дернулась,  и ее водитель,  должно
быть,  увидел обломки первой,  потому что резко развернулся  и
исчез в том направлении, откуда прибыл.
   Брон зажег вторую осветительную шашку и бросил ее туда, где
лежала  сгоревшая первая.  Это были двухминутные шашки,  а все
эти события - от начала до  конца  -  прошли  еще  за  меньшее
время.  Брон  пошел  к  обломкам  машины,  Хейдин  заторопился
следом.  Боров спрыгнул на землю и стоял,  тяжело дыша,  потом
вытер клыки о траву.
   - Что это? - Спросил Хейдин.
   - Аппарат  на  воздушной  подушке  - ховеркрафт,  - ответил
Брон.  - Теперь их нелегко встретить,  но  когда-то  их  много
использовали.  Они  могут  передвигаться  над  любой  открытой
местностью или водой,  не оставляя следов.  Но над  лесом  или
сквозь него они не пройдут.
   - Никогда не слыхал ни о чем подобном.
   - И   не   должны   были.  С  тех  пор,  как  широко  стали
использовать передачу энергии по лучу  и  емкие  аккумуляторы,
придумали  гораздо  лучшие  средства  передвижения.  Но в одно
время строились ховеркрафты  размером  с  дом.  Эти  машины  -
что-то  среднее  между  наземным и воздушным транспортом.  Они
летят по воздуху,  но опираются на грунт,  потому что висят на
воздушной струе под днищем.
   - Вы знали,  что такие машины прилетят,  и поэтому спрятали
всех в лес?
   - Я  это  подозревал.  И  у  меня были очень веские причины
подозревать их.  - Он  указал  внутрь  разбитого  аппарата,  и
Хейдин отпрянул от него в шоке.
   - Кажется,  я позабыл - думаю,  и  все  остальные  тоже,  -
сказал  губернатор.  - Я видел инопланетян только на рисунках,
поэтому они для меня не  очень  реальны.  Но  эти  существа...
кровь...  зеленая кровь.  Похоже,  они все мертвы. Серая кожа,
трубчатые конечности.  По тем рисункам,  что я видел, возможно
это...
   - Сулбами. Вы правы. Одна из трех разумных рас инопланетян,
которые  мы  встречали  во  время  расселения по галактике - и
единственная,  которая обладала межпространственным двигателем
до того,  как мы появились на сцене. Они уже успели застолбить
свой небольшой  уголок  галактики  и  совсем  не  обрадовались
нашему  появлению.  Мы  старались  держаться от них подальше и
пытались их убедить, что у нас нет территориальных устремлений
на   их   планетах.  Некоторых  людей  очень  трудно  убедить.
Некоторых инопланетян - еще труднее.  Сулбами из них  -  самые
худшие. Подозрительность у них в крови.
   Все указывало на их присутствие здесь,  на Троубри, но я не
мог  быть  абсолютно уверен,  пока не столкнусь с ними лицом к
лицу.  Использование высокочастотного оружия для них  типично.
Вы  знаете,  что если частоту звука поднимать все выше и выше,
он  становится  для  человека  неслышимым  -   хотя   животные
продолжают  его слышать.  Поднимите еще выше,  и животные тоже
перестанут его слышать - но смогут ощущать его так же,  как  и
мы. Ультразвук может проделать многие странные вещи.
   Он ткнул  ногой  в  один  из  боковых  дисков,  похожих  на
микроволновую антенну.
   - Это был первый намек. Они поставили в лесу ультразвуковые
излучатели,  работающие  на  частоте,  которая  не слышна,  но
вызывает   у   большинства   животных   чувство    страха    и
напряженности.   Вот   откуда   взялась  та  призрачная  аура,
заставлявшая людей  почти  все  время  держаться  подальше  от
плато.  - Он поднял свистком команду для сбора. - Животные как
и люди,  тоже бегут от источника излучения, и они использовали
это,  чтобы  согнать  в  нашу  сторону  самых  опасных местных
животных.  Когда же это не помогло,  и мы вернулись на  плато,
они применили самое мощное оружие.  Посмотрите на свои ботинки
- и на этот фонарь.
   Хейдин охнул. В его ботинках исчезли колечки для шнурков, а
из рваных дырок  торчали  обрывки  кожи.  Фонарь,  как  и  все
металлические  предметы  погибшей  экспедиции,  был  скручен и
исковеркан.
   - Магнитострикция,   -   пояснил   Брон.   -  Они  излучали
переменное  магнитное   поле   огромной   напряженности.   Эта
технология используется на заводах,  для формования металла, и
она столь  же  успешно  работает  в  поле.  После  этого  дело
завершают   ультразвуковые   излучатели.  Даже  обычный  радар
обожжет  вас,  если  стоять  с   ним   рядом,   а   ультразвук
определенной   частоты  способен  мгновенно  испарить  воду  и
взорвать органические материалы. Так они расправились с вашими
людьми  в  этом  лагере  -  внезапно  налетели  и застали их в
палатках,  набитых снаряжением,  которое  стало  взрываться  и
ломаться, что помогло выгнать их наружу. А теперь пора идти.
   - Не понимаю, что все это значит. Я...
   - Потом. Надо поймать того, кто убежал.
   На краю  просеки,  по  которой скрылась вторая машина,  они
подобрали оторванную полосу черного пластика.
   - Кусок юбки ховеркрафта,  - пояснил Брон. - Она удерживает
воздух  и  создает  дополнительную  тягу.  С его помощью мы их
выследим. - Он протянул кусок Квини, Жасмине и другим свиньям,
что толпились вокруг.  - Знаете,  собаки идут по следу, ощущая
рассеянный в воздухе запах,  а у свиней нюх такой же,  если не
лучше.  В Англии многие годы использовали охотничьих свиней, и
еще их тренировали на поиски трюфелей. Они взяли след!
   Похрюкивая и  повизгивая,  вожаки стада побежали в темноту.
Двое  людей,  спотыкаясь,  двинулись  за  ними,  а  следом   -
остальные  свиньи.  Через  несколько  метров  Хейдину пришлось
остановиться  и  связать  ботинки  полосками,  оторванными  от
носового платка,  иначе он не мог бежать.  Он держался за пояс
Брона, тот в свою очередь, за толстую щетину на спине Кудряша,
и  в  таком  порядке  они  продирались через лес.  Ховеркрафту
приходилось  двигаться  над  открытыми  местами,  в  противном
случае их безумная гонка оказалась бы невозможной.
   Когда впереди стала  различаться  темная  масса  гор,  Брон
свистком дал команду остановиться.  - Стоять, - приказал он. -
Останетесь с Квини. Кудряш, Мо и Жасмина - со мной.
   Они медленно двигались вперед, пока трава не уступила место
россыпи камней у подножия почти вертикальной  стены.  Слева  в
узком ущелье бурлила река.
   - Вы же говорили, что эти штуки не летают, - сказал Хейдин.
   - Конечно, не летают. Жасмина, след!
   Маленькая свинка,  подняв  голову и принюхиваясь,  уверенно
пробралась между обломками камней и  указала  носом  на  голую
поверхность скалы.
   - А не может ли здесь оказаться потайной  вход?  -  Спросил
Хейдин, ощупывая грубую поверхность скалы.
   - Несомненно, может - и у нас нет времени отыскивать к нему
ключ. Идите за ту скалу и ждите там, пока я его не вскрою.
   Он вынул  из  мешка  бруски  глиноподобной   взрывчатки   и
приклеил их к скале в том месте,  куда показала Жасмина. Потом
он воткнул в один из брусков взрыватель,  дернул зажигательное
устройство и побежал. Едва он успел бросится на землю рядом со
всеми остальными,  как в небо взметнулось  пламя  и  под  ними
вздрогнула земля; сверху посыпался каменный дождь.
   Они побежали  вперед  сквозь  тучу  пыли  и  увидели  свет,
льющийся из узкого отверстия в скале.  Боровы бросились вперед
и расширили дыру.  Войдя в  нее,  они  увидели,  что  к  скале
приделана  металлическая дверь,  способная подниматься вверх и
открыть доступ к большой полости где они стояли.  Брон закусил
губу  и  стал  вглядываться  в  туннель,  ведущий в сердцевину
скалы.
   - Что дальше? - Спросил Хейдин.
   - Про это я как раз и думаю. Ночью и на открытом месте я бы
рискнул  поставить  своих  свиней  против  сулбами  - или даже
людей,  если на то пошло. Но эти туннели для них - смертельная
ловушка.  Даже  их  скорость  не  спасет  от их огнестрельного
оружия. Все же придется рискнуть. Всем прижаться к стене!
   Губернатор повиновался достаточно быстро,  но потребовалось
дергание за хвосты и несколько  тщательно  нацеленных  пинков,
чтобы заставить возбужденных боровов подчиниться. Только когда
все заняли исходную позицию,  Брон включил рубильник на  стене
входного  шлюза туннеля.  Большая металлическая дверь медленно
двинулась вверх - и тут же сквозь образовавшееся  отверстие  с
шипением пронеслись лазерные лучи.
   - Ангар ховеркрафтов,  -  прошептал  Брон.  -  Похоже,  что
некоторые их них еще здесь.
   Боровам не  нужны  были  приказы.  Они  ждали,   дрожа   от
сдерживаемой  энергии,  пока  путь  не расшириться достаточно,
чтобы пропустить их.  В то  же  мгновение  две  фурии  исчезли
внутри.
   - Не ломать оружие!  - Крикнул  вслед  Брон.  Снова  бешено
заметался лазерный луч,  потом погас.  Изнутри донесся громкий
треск.
   - Теперь можно войти, - сказал Брон.
   Внутри пещеры с обработанными стенами они  обнаружили  тело
лишь одного сулбами.  Скорее всего это был механик, потому что
со стоящего рядом ховеркрафта была снята разорванная  юбка,  а
новая  стояла  рядом для замены.  Брон переступил через труп и
поднял лазерное ружье.
   - Никогда из такого не стреляли? - Спросил он.
   - Нет, но не прочь поучиться.
   - В другой раз.  Я опытный стрелок именно из такого оружия,
и буду счастлив это доказать. Оставайтесь тут.
   - Нет.
   - Дело ваше.  Тогда держитесь за мной,  и,  может быть, я и
вам добуду оружие.  Пойдем быстрее,  пока мы еще можем извлечь
пользу от внезапности.
   Осторожно, с  двумя  боровами  по  бокам,  они  зашагали по
хорошо  освещенной   пещере.   Неприятности   начались   после
пересечения с другим туннелем. Когда они отошли от перекрестка
метров  на  двадцать,  внезапно  выскочил  сулбами  с   ружьем
наизготовку.  Брон  выстрелил  с бедра,  вроде и не целясь,  и
инопланетянин рухнул на пол туннеля.
   - Взять  их!  - крикнул он,  и оба борова метнулись вперед,
каждый в свой конец перекрестка туннелей.  Брон стрелял поверх
их  голов,  поочередно  в каждую сторону,  пока воздух не стал
потрескивать и светиться от лазерных  разрядов.  Оба  человека
побежали вперед,  но когда они достигли перекрестка, битва уже
закончилась.  У Мо был обожжен бок,  что не остановило, а лишь
еще больше раздразнило его.  Сопя,  как паровоз, он разваливал
сделанную на скорую руку баррикаду из ящиков и мебели.
   - Вот ваше ружье,  - сказал Брон, протягивая неповрежденный
лазер.  - Я  поставил  его  на  одиночные  выстрелы,  мощность
максимальная.  Надо  только  направить  и  нажать на спуск.  А
теперь пошли.  Они знают, что мы теперь внутри, но, к счастью,
не готовы к битве внутри своего убежища.
   Они побежали,  рассчитывая  на  скорость   и   внезапность,
останавливаясь лишь тогда,  когда натыкались на сопротивление.
Пробегая  мимо  входа  в  один  из  туннелей,   они   услышали
отдаленные крики, и Брон остановился и подозвал остальных.
   - Слышите? Там. Похоже на голоса людей.
   Металлическая дверь  была  вделана  в скалу,  но луч лазера
превратил  замок  в  расплавленную  лепешку,  и  Брон  толчком
распахнул дверь.
   - Я уже поверила,  что нас никогда не найдут,  что мы умрем
здесь,  - сказала Леа Дэвис.  Она вышла из пещеры, опираясь на
высокого человека с такими же медного цвета волосами.
   - Хью Дэвис? - Спросил Брон.
   - Он самый,  - ответил тот,  -  но  давайте  отложим  более
тесное  знакомство на потом.  Когда они затащили меня сюда,  я
смог увидеть довольно много. Самое главное здесь - центральный
контрольный   пост.   Оттуда   управляют   всем   -   даже  их
электростанция находится рядом.  Там  же  и  оборудование  для
связи.
   - Я иду с вами,  - сказал Брон.  - Если пост будет в  наших
руках,  мы сможем отключить энергию и вынудим их действовать в
темноте. Моим боровам это придется по вкусу. Они проберутся по
туннелям и позаботятся о том,  чтобы наши знакомые не скучали,
пока прибудет милиция. Оттуда же мы свяжемся с городом.
   Хью Дэвис показал на лазерное ружье в руках Хейдина.
   - Не одолжите ли вы его мне ненадолго, губернатор? Мне надо
вернуть несколько старых долгов.
   - Держите.  А теперь показывайте дорогу.
   Благодаря боровам   битва  за  контрольный  пост  оказалась
недолгой. Почти вся мебель была разломана, но аппаратура вроде
бы не пострадала.
   - Встаньте пока возле входа,  Хью,  - сказал Брон, - потому
что я умею читать по-сулбамски, а вы, вероятно, нет.
   Он пробормотал  себе  под  нос  несколько   звуков,   потом
удовлетворенно улыбнулся.
   - "Цепи освещения" - подпись может означать только  это.  -
Он ткнул кнопочку, и все светильники погасли.
   - Надеюсь,  что темно стало везде,  а не  только  здесь,  -
сказала Леа Дэвис из темноты.
   - Конечно,  везде,  - отозвался Брон.  - Так,  а  включение
аварийного освещения для этой комнаты должно быть здесь.
   На потолке замигали и  зажглись  редкие  синие  лампы.  Леа
громко вздохнула.
   - Честное слово, я уже стала волноваться, - сказала она.
   Оба борова выжидательно смотрели на Брона, их глазки
недобро светились.
   - Идите,  ребята, - разрешил Брон. - Только постарайтесь не
пораниться.
   - Вряд ли им это грозит,  - заметил Хью,  когда два больших
зверя пулей вылетели в дверь, часто стуча копытами. - Я видел,
как они работают,  и счастлив,  что это не относится ко мне. -
Отдаленный треск и вопли подтвердили его слова.
   Губернатор Хейдин   оглядел  ряды  контрольных  приборов  и
кнопок:
   А теперь,   -   сказал   он,   -   когда   пыл   прошел,  и
непосредственной  опасности  пока   нет,   не   снизойдет   ли
кто-нибудь до того,  чтобы объяснить мне, что здесь происходит
и для чего все это предназначено?
   - Шахта,  - сказал Хью, указывая на схему туннелей, висящую
на дальней стене.  - Урановая шахта - секретная,  и работающая
уже много лет.  Не знаю, как они вывозили металл, но здесь они
его добывали  и  частично  очищали,  используя  автоматическое
оборудование, а породу мололи в пыль и сбрасывали в реку.
   - Я расскажу, что происходило потом, - сказал Брон. - Когда
набиралась  партия  груза,  его поднимали на катере в космос и
переносили  на  звездолет.  У  сулбами  есть  весьма  обширные
замыслы  насчет  расширения  своей  зоны  контроля  на большие
объемы космоса.  Но им не хватает энергетических  металлов,  а
Земля делает все для того,  чтобы ситуация не изменилась. Одна
из причин,  по которой эта планета была заселена,  это то, что
она находится вблизи сулбамийского сектора,  и, хотя нам самим
не нужен уран,  мы не хотим,  чтобы он попал  к  ним  в  руки.
Патруль  и  понятия  не  имел,  что  они разрабатывают уран на
Троубри - хотя знал,  что они откуда-то его достают - но такая
вероятность  была.  И  когда  местный  губернатор направил нам
запрос о помощи, вероятность этого возросла.
   - И все-таки я не понимаю, - сказал Хейдин. - Мы бы засекли
любой корабль,  садящийся на  планету  -  наш  радар  работает
хорошо.
   - Не  сомневаюсь,  что  он  прекрасно  работает  -   но   у
инопланетян  был  по  крайней мере один человеческий сообщник,
который обеспечивал тайну таких посадок.
   - Человеческий..!  - охнул Хейдин. От этой мысли его кулаки
сжались. - Это невозможно. Предатель человечества. Кто бы смог
им стать?
   - Это же  очевидно,  -  сказал  Брон,  -  после  того,  как
подозрение насчет вас отпало.
   - Меня?!
   - Вы  были  под  сильным  подозрением  -  потому  что  ваше
положение идеально для этого подходило.  Именно поэтому  я  не
был  с  вами  особенно  откровенным.  Но  вы ничего не знали о
ховеркрафтах, и вас убило бы при их атаке, если бы я не бросил
вас на землю, поэтому я вычеркнул вас из списка подозреваемых.
Остался очевидный человек - радиооператор Реймон.
   - Верно,  - сказала Леа. - Он позволил мне поговорить с Хью
по телефону - а потом заставил  меня  позвонить  вам,  угрожая
тем,  что  Хью  иначе будет убит.  Он не сказал зачем ему надо
увидеться с вами, я не знала...
   - И не могли знать, - улыбнулся ей Брон. - Вряд ли он похож
на убийцу,  и, должно быть, выполнял инструкции сулбами, чтобы
избавиться  от  меня.  Он зарабатывал свои деньги,  не видя их
корабли на радаре.  И обеспечив обрыв радиосвязи с экспедицией
Хью в тот момент,  когда на них напали сулбами.  Вероятно,  он
записывал нужные сигналы и дал  убийцам  час  или  два,  чтобы
закончить свое дело,  прежде чем сообщил,  что связь прервана.
Это  прибавило  таинственности  всей   трагедии.   А   теперь,
губернатор,  я  надеюсь,  что вы дадите благоприятный отзыв об
этой операции С.В.И.Н.
   - Наилучший из возможных,  - сказал Хейдин. Он посмотрел на
Жасмину, которая пробралась к ним в контрольный пост, и теперь
разлеглась у его ног,  грызя плитку сулбамийского концентрата.
- Более того, я почти готов принести клятву не есть свинины до
конца моих дней.

          (с) 1991 перевод с английского А.Новикова

                                РЕМОНТНИК

     У Старика было невероятно злорадное выражение лица -  верный  признак
того, что кому-то предстоит здорово попотеть. Поскольку мы  были  одни,  я
без особого напряжения мысли догадался, что  работенка  достанется  именно
мне. И тотчас обрушился на него, памятуя, что  наступление  -  лучший  вид
обороны.
     - Я увольняюсь.  И  не  утруждайте  себя  сообщением,  какую  грязную
работенку вы мне припасли, потому что я уже  не  работаю.  Вам  нет  нужды
раскрывать передо мной секреты компании.
     А он знай себе ухмыляется. Ткнув пальцем в кнопку на пульте, он  даже
захихикал. Толстый официальный документ скользнул из щели к нему на стол.
     - Вот ваш контракт, - заявил Старик. - Здесь сказано, где и  как  вам
работать. Эту пластину из сплава стали с ванадием  не  уничтожить  даже  с
помощью молекулярного разрушителя.
     Я наклонился, схватил пластину и тотчас подбросил ее вверх. Не успела
она упасть, как в руке у меня очутился лазер, и от контракта остался  лишь
пепел.
     Старик опять нажал кнопку, и на стол к нему скользнул новый контракт.
Ухмылялся теперь он уже так, что рот его растянулся до самых ушей.
     - Я неправильно выразился... Надо было сказать не контракт,  а  копия
его... вроде этой.
     Он быстро сделал какую-то пометку.
     - Я вычел из вашего жалования тринадцать  монет  -  стоимость  копии.
Кроме  того,  вы  оштрафованы  на  сто  монет  за  пользование  лазером  в
помещении.
     Я был повержен и, понурившись,  ждал  удара.  Старик  поглаживал  мой
контракт.
     - Согласно контракту бросить работу вы не можете. Никогда. Поэтому  у
меня есть для вас небольшое дельце,  которое  вам  наверняка  придется  по
душе. Маяк в районе Центавра не действует. Это маяк типа "Марк-III"...
     - Что это еще за тип? -  спросил  я  Старика.  Я  ремонтировал  маяки
гиперпространства во всех концах Галактики  и  был  уверен,  что  способен
починить любую разновидность. Но о маяке такого типа я даже не слыхивал.
     - "Марк-III", - с лукавой усмешкой повторил Старик. - Я и сам  о  нем
услыхал, только когда архивный отдел откопал его  спецификацию.  Ее  нашли
где-то  на  задворках  самого  старого  из  хранилищ.  Из   всех   маяков,
построенных землянами, этот, пожалуй, самый древний. Судя по тому, что  он
находится на одной из планет Проксимы Центавра, это,  весьма  вероятно,  и
есть самый первый маяк.
     Я взглянул на чертежи, протянутые мне Стариком, и ужаснулся.
     - Чудовищно! Он похож скорее на винокуренный завод, чем на маяк...  И
высотой не меньше нескольких сотен метров. Я  ремонтник,  а  не  археолог.
Этой груде лома больше двух тысяч лет. Бросьте вы его и постройте новый.
     Старик перегнулся через стол и задышал мне прямо в лицо.
     - Чтобы построить новый маяк, нужен год и уйма денег. К тому  же  эта
реликвия находится на одном из главных маршрутов. Некоторые корабли у  нас
теперь делают крюк в пятнадцать световых лет.
     Он откинулся на спинку кресла, вытер  руки  носовым  платком  и  стал
читать мне очередную лекцию о моем долге перед компанией.
     - Наш отдел официально называется отделом эксплуатации и  ремонта,  а
на самом деле его следовало бы  назвать  аварийным.  Гиперпространственные
маяки делают так,  чтобы  они  служили  вечно...  или,  по  крайней  мере,
стремятся делать так. И если они выходят из строя, то тут всякий раз  дело
серьезное, заменой какой-нибудь части не отделаешься.
     И  это  говорил  мне  он  -  человек,  который  за  жирное  жалованье
просиживает штаны в кабинете с искусственным климатом.
     Старик продолжал болтать:
     - Эх, если бы можно было заменять детали!  Был  бы  у  меня  флот  из
запчастей и младшие механики, которые бы вкалывали без разговоров! Так нет
же, все наоборот. У меня флотилия дорогих кораблей, а на них  чего  только
нет... Зато экипажи - банда разгильдяев вроде вас!
     Он ткнул в мою сторону пальцем, а я мрачно кивнул.
     - Как бы мне хотелось  уволить  всех  вас!  В  каждом  из  вас  сидит
космический бродяга, механик, инженер, солдат, головорез и еще черт-те кто
- все, что нужно для настоящего ремонтника. Мне приходится запугивать вас,
подкупать, шантажировать, чтобы заставить выполнить простое задание.  Если
вы сыты по горло, то представьте  себе,  каково  мне.  Но  корабли  должны
ходить! Маяки должны работать!
     Решив,  что  этот  бессмертный  афоризм  он   произнес   в   качестве
напутствия, я встал. Старик бросил мне документацию "Марка-III" и  зарылся
в свои бумаги. Когда я был уже у самой двери, он  поднял  голову  и  снова
ткнул в мою сторону пальцем:
     - И не тешьте себя мыслью, что вам удастся  увильнуть  от  выполнения
контракта. Мы наложим арест на ваш банковский счет  на  Алголе-II,  прежде
чем вы успеете взять с него деньги.
     Я улыбался так, будто у меня никогда и в мыслях не было держать  свой
счет в секрете. Но, боюсь, улыбка  получилась  жалкой.  Шпионы  Старика  с
каждым днем работают все эффективнее. Шагая к выходу из здания, я  пытался
придумать, как бы мне незаметно взять со счета деньги. Но я  знал,  что  в
это самое время Старик подумывает, как бы ему обхитрить меня.
     Все это не настраивало на веселый лад, и потому я сперва  заглянул  в
бар, а уж оттуда отправился в космопорт.
     К тому времени, когда корабль подготовили к полету,  я  уже  вычертил
курс. Ближе всех от неисправного маяка на Проксиме Центавра  был  маяк  на
одной из планет Беты Цирцинии, и я сначала направился туда.  Это  короткое
путешествие в гиперпространстве заняло всего лишь девять дней.
     Чтобы   понять   значение   маяков,    надо    знать,    что    такое
гиперпространство. Немногие разбираются в этом, но довольно легко  усвоить
одно:  там,  где  отсутствует  пространство,  обычные  физические   законы
неприемлемы.  Скорость  и  расстояния  там  понятия  относительные,  а  не
постоянные, как в обычном космосе.
     Первые  корабли,  входившие  в  гиперпространство,  не  знали,   куда
двигаться, невозможно было даже определить, движутся ли они вообще.  Маяки
разрешили эту проблему и сделали доступной всю Вселенную. Воздвигнутые  на
планетах, они генерируют  колоссальное  количество  энергии.  Эта  энергия
превращается в излучение, которое  пронизывает  гиперпространство.  Каждый
маяк  посылает  с  излучением  свой  кодовый   сигнал,   по   которому   и
ориентируются в гиперпространстве.  Навигация  осуществляется  при  помощи
триангуляции и квадратуры по маякам - только правила здесь  свои,  особые.
Эти правила очень сложны и непостоянны,  но  все-таки  они  существуют,  и
навигатор может ими руководствоваться.
     Для прыжка через гиперпространство  надо  точно  засечь,  по  крайней
мере, четыре маяка. Для длинных прыжков навигаторы используют  семь-восемь
маяков. Поэтому важен каждый маяк, все они  должны  работать.  Вот  тут-то
беремся за дело мы, аварийщики.
     Мы путешествуем в кораблях, в которых есть  всего  понемногу.  Экипаж
корабля состоит из одного человека - этого достаточно, чтобы управляться с
нашей сверхэффективной ремонтной аппаратурой. Из-за характера нашей работы
мы проводим  большую  часть  времени  в  обыкновенных  полетах  в  обычном
пространстве. Иначе как же найти испортившийся маяк?
     В гиперпространстве его не найдешь.  Используя  другие  маяки,  можно
подойти как можно ближе к испорченному -  и  это  все.  Далее  путешествие
заканчивается в обычном пространстве. И на  это  частенько  уходят  многие
месяцы.
     На сей раз все получилось не так уж плохо. Я взял направление на маяк
Беты Цирцинии и с помощью навигационного блока стал решать сложную  задачу
ориентации  по  восьми  точкам,  используя  все  маяки,   которые   засек.
Вычислительная  машина  выдала  мне   курс   до   примерного   выхода   из
гиперпространства.  Блок  безопасности,  который  я  все  никак  не   могу
размонтировать и выбросить, внес свои коррективы.
     По мне, так уж лучше выскочить  из  гиперпространства  поблизости  от
какой-нибудь звезды, чем тратить время, ползя как черепаха сквозь  обычное
пространство,  но  видно,  технический  отдел  тоже  это  сообразил.  Блок
безопасности  встроен  в  машину  накрепко,  и  как  бы  ты  ни  старался,
погибнуть, выскочив  из  гиперпространства  внутри  какого-нибудь  солнца,
невозможно. Я уверен, что гуманные соображения  тут  ни  при  чем.  Просто
компании дорог корабль.
     Прошло двадцать четыре часа по корабельному  времени,  и  я  очутился
где-то в обычном пространстве. Робот-анализатор что-то  бормотнул  и  стал
изучать все звезды, сравнивая их спектры со  спектром  Проксимы  Центавра.
Наконец он дал звонок и замигал лампочкой. Я прильнул к окуляру.
     Определив с помощью фотоэлемента истинную величину, я  сравнил  ее  с
величиной абсолютной и получил расстояние. Совсем  не  так  плохо,  как  я
думал, - шесть недель пути,  плюс-минус  несколько  дней.  Вставив  запись
курса  в  автопилот,  я  на  время  ускорения  привязал  себя  ремнями   в
специальном отсеке и уснул.
     Время прошло быстро. Я в двенадцатый раз перемонтировал свою камеру и
проштудировал заочный курс  по  ядерной  физике.  Большинство  ремонтников
учатся. Компания повышает жалованье за овладение  новыми  специальностями.
Но такие заочные курсы ценны и  сами  по  себе,  так  как  никогда  нельзя
заранее сказать, какие еще знания  могут  пригодиться.  Все  это,  да  еще
живопись и гимнастика помогали коротать  время.  Я  спал,  когда  раздался
сигнал тревоги, возвестивший о близости планеты.
     Вторая планета, где согласно старым картам находился  маяк,  была  на
вид сырой и пористой, как губка. Я с великим трудом разобрался  в  древних
указаниях  и  наконец  обнаружил  нужный  район.  Оставшись  за  пределами
атмосферы, я послал на разведку  "Летучий  глаз".  В  нашем  деле  заранее
узнают, где и как придется рисковать собственной шкурой. "Глаз"  для  этой
цели вполне подходит.
     У предков хватило соображения сориентировать маяк на  местности.  Они
построили  его  точно  на  прямой  линии  между  двумя  заметными  горными
вершинами. Я легко нашел эти вершины и пустил  "глаз"  от  первой  вершины
точно в направлении второй. Спереди и сзади у "глаза" были радары, сигналы
с них поступали на экран осциллографа в виде амплитудных кривых. Когда два
пика совпали, я стал крутить рукоятки управления "глазом", и он  пошел  на
снижение.
     Я выключил радар, включил телепередатчик и сел перед  экраном,  чтобы
не упустить маяк.
     Экран замерцал, потом изображение  стало  четким,  и  в  поле  зрения
вплыла... гигантская пирамида. Я  чертыхнулся  и  стал  гонять  "глаз"  по
кругу. просматривая прилегавшую к пирамиде местность.  Она  была  плоской,
болотистой, без единого пригорка. В десятимильном круге только и была  что
пирамида, а уж она определенно никакого отношения к маяку не имела.
     А может, я не прав?
     Я опустил "глаз" пониже. Пирамида была грубым  каменным  сооружением,
без всякого орнамента, без украшения. На вершине  ее  что-то  блеснуло.  Я
пригляделся. Там был бассейн, заполненный водой. При виде его в  голове  у
меня мелькнула смутная догадка.
     Замкнув "глаз" на круговом курсе, я покопался в чертежах  "Марка-III"
и... нашел то, что мне было нужно. На самом верху маяка были площадка  для
собирания осадков и бассейн.  Раз  вода  есть,  значит,  и  маяк  все  еще
существует... внутри пирамиды. Туземцы, которых  идиоты,  конструировавшие
маяк, разумеется, даже не заметили, заключили  сооружение  в  великолепную
пирамиду из гигантских камней.
     Я снова посмотрел на экран и понял,  что  "глаз"  у  меня  летает  по
круговой орбите всего футах в двадцати  над  пирамидой.  Вершина  каменной
груды теперь была усеяна какими-то ящерами,  местными  жителями,  наверно.
Они швырялись палками, стреляли из самострелов, стараясь сбить "глаз".  Во
всех направлениях летели тучи стрел и камней.
     Я увел "глаз" прямо вверх, а затем в  сторону  и  дал  задание  блоку
управления вернуть разведчика на корабль.
     Потом я пошел в камбуз и принял добрую дозу спиртного. Мало того, что
мой маяк заключен в каменную гору,  я  еще  умудрился  разозлить  существ,
построивших пирамиду. Хорошенькое начало для работы - такое заставило бы и
более сильного человека, чем я, приложиться к бутылке.
     Наш брат ремонтник старается обычно  держаться  подальше  от  местных
жителей. Общаться с ними смертельно опасно. Антропологи, возможно,  ничего
не имеют против принесения  себя  в  жертву  своей  науке,  но  ремонтнику
жертвовать собой вроде бы ни к чему. Поэтому большинство  маяков  строится
на  необитаемых  планетах.  Если  маяк  приходится  строить  на  обитаемой
планете, его обычно воздвигают где-нибудь в недоступном месте.
     Почему этот маяк построили в пределах досягаемости местных жителей, я
еще не знал, но со временем  собирался  узнать.  Первым  делом  надо  было
установить контакт. А для того, чтобы установить контакт, необходимо знать
местный язык.
     И на этот случай я уже давно разработал безотказную систему.  У  меня
было  устройство  для   подглядывания   и   подслушивания,   я   его   сам
сконструировал. По виду  оно  походило  на  камень  длиной  с  фут.  Когда
устройство лежало на земле, никто на него не обращал  внимания,  но  когда
оно еще  парило  в  воздухе,  вид  его  приводил  случайных  свидетелей  в
некоторое  замешательство.  Я  нашел  город  ящеров  примерно   в   тысяче
километров от пирамиды и ночью сбросил туда  своего  "соглядатая".  Он  со
свистом понесся вниз и опустился на берегу большой лужи, в которой  любили
плескаться местные ящеры. Утром, с  прибытием  первых  ящеров,  я  включил
магнитофон.
     Примерно через пять местных дней в  блоке  памяти  машины-переводчика
было  записано  невероятно  много  всяких  разговоров,  и  я  уже  выделил
некоторые выражения. Это довольно  легко  сделать,  если  вы  работаете  с
машинной памятью. Один из ящеров что-то пробулькал вслед  другому,  и  тот
обернулся. Я ассоциировал эту фразу с чем-то вроде человеческого  "эй!"  и
ждал случая проверить правильность своей догадки. В тот же  день,  улучшив
момент, когда какой-то ящер остался в одиночестве, я  крикнул  ему:  "Эй!"
Возглас был пробулькан репродуктором на местном языке, и ящер обернулся.
     Когда в памяти накопилось достаточное число таких опорных  выражений,
к делу приступил мозг машины-переводчика, начавший заполнять пробелы.  Как
только машина стала переводить мне все услышанные разговоры, я решил,  что
пришло время вступить с ящерами в контакт.
     Собеседника я нашел весьма легко. Он был чем-то вроде  центаврийского
пастушка, так как на его попечении находились  какие-то  особенно  грязные
низшие  животные,  обитавшие  в  болотах  за   городом.   Один   из   моих
"соглядатаев" вырыл в крутом склоне пещеру и стал ждать ящера.
     На следующий день я шепнул в микрофон проходившему мимо пастушку:
     - Приветствую тебя, мой внучек! С тобой говорит  из  рая  дух  твоего
дедушки.
     Это не противоречило тому, что я узнал о местной религии.
     Пастушок остановился как вкопанный. Прежде, чем он пришел в  себя,  я
нажал кнопку, и из пещеры к его ногам выкатилась горсть  раковин,  которые
служили там деньгами.
     - Вот тебе деньги из рая, потому что ты был хорошим мальчиком.
     "Райские" деньги я предыдущей ночью изъял из местного казначейства.
     - Приходи  завтра,  и  мы  с  тобой  потолкуем!  -  крикнул  я  вслед
убегающему ящерку. Я с удовольствием отметил,  что  захватить  "монеты"  с
собой он не забыл.
     Потом дедушка из рая не раз вел сердечные  разговоры  с  внучком,  на
которого божественные дары подействовали неотразимо. Дедушка интересовался
событиями, происшедшими после его смерти, и пастушок охотно просвещал его.
     Я  получил  все  необходимые  мне  исторические  сведения  и  выяснил
нынешнюю обстановку, которую никак нельзя было счесть благоприятной.
     Мало того, что маяк заключили в пирамиду, вокруг  этой  пирамиды  шла
небольшая религиозная война.
     Все началось с перешейка. Очевидно, когда строился маяк, ящеры жили в
далеких болотах, и строители не придавали им  никакого  значения.  Уровень
развития ящеров был низок, и водились они на другом  континенте.  Мысль  о
том, что туземцы могут сделать  успехи  и  достичь  этого  континента,  не
приходила в голову инженерам, строившим маяк. Но именно это случилось.
     В  результате  небольшого  геологического  сдвига  на  нужном   месте
образовался болотистый перешеек, и ящеры стали  забредать  в  долину,  где
находился маяк. И обрели там религию. Блестящую  металлическую  башню,  из
которой непрерывно изливался поток волшебной воды (она, охлаждая  реактор,
лилась вниз с крыши, где конденсировалась из  атмосферы).  Радиоактивность
воды дурного воздействия на туземцев не оказывала. Мутации, ею вызываемые,
оказались благоприятными.
     Вокруг башни был построен город, и за  много  веков  маяк  постепенно
заключили в пирамиду. Башню обслуживали специальные жрецы. Все шло хорошо,
пока один из жрецов не проник в башню и не погубил источник святой воды. С
тех пор начались мятежи, схватки,  побоища,  смута.  Но  святая  вода  так
больше и не текла. Теперь вооруженные толпы сражались вокруг башни  каждый
день, а священный источник стерегла новая шайка жрецов.
     А мне надо было забраться в эту самую кашу и починить маяк.
     Это было бы легко  сделать,  если  б  нам  разрешили  хоть  чуть-чуть
порезвиться. Я мог бы стереть этих  ящериц  в  порошок,  наладить  маяк  и
удалиться. Но "местные живые существа" находились под надежной защитой.  В
мой корабль вмонтированы электронные шпионы - я отыскал еще не  все,  -  и
они донесли бы на меня по возвращении.
     Оставалось прибегнуть к дипломатии. Я вздохнул  и  достал  снаряжение
для изготовления пластиковой плоти.
     Сверяясь с объемными снимками, сделанными с пастушка, я придал своему
лицу черты рептилии. Челюсть была немного коротковата - рот мой мало похож
на зубастую пасть. Но и так сойдет. Мне не было нужды в точности  походить
на ящера  -  требовалось  небольшое  сходство,  чтобы  не  слишком  пугать
туземцев. В этом есть логика. Если  бы  я  был  невежественным  аборигеном
Земли и встретился с жителем планеты Спик, который похож  на  двухфунтовый
комок высушенного шеллака, то я бы задал стрекача. Но если бы на  спиканце
был костюм из пластиковой плоти, в котором он хотя бы отдаленно походил на
человека, то я бы, по крайней мере, остановился и поговорил с ним. Так что
мне  просто  хотелось  смягчить  впечатление  от  своего  появления  перед
центаврийцами.
     Сделав маску, я стянул ее с головы и прикрепил к красивому хвостатому
костюму из зеленого пластика. Я  искренне  порадовался  хвосту.  Ящеры  не
носят одежды, а мне надо было взять с собой много электронных приборов.  Я
натянул пластик хвоста на металлический каркас, пристегнув  его  к  поясу.
Потом заполнил каркас  снаряжением,  которое  могло  мне  понадобиться,  и
зашнуровал костюм.
     Облачившись,  я  встал   перед   большим   зеркалом.   Зрелище   было
страшноватое, но я остался доволен.  Хвост  тянул  мое  туловище  назад  и
книзу, отчего походка у меня  стала  утиной,  вперевалку,  но  это  только
усиливало сходство с ящером.
     Ночью я посадил корабль в горах поблизости от пирамиды на  совершенно
сухую площадку,  куда  земноводные  никогда  не  забирались.  Перед  самым
рассветом "глаз" прицепился к моим плечам, и мы взлетели.  Мы  парили  над
башней на высоте  две  тысячи  метров,  пока  не  стало  светло,  а  потом
спустились.
     Наверное,  это  было  великолепное   зрелище.   "Глаз",   который   я
замаскировал  под  крылатого  ящера,  этакого   картонного   птеродактиля,
медленно взмахивал крыльями,  что,  впрочем,  не  имело  отношения  к  тем
принципам, на которых основывалась его способность летать. Но  этого  было
достаточно,  чтобы  поразить  воображение  туземцев.   Первый   же   ящер,
заметивший меня, вскрикнул  и  опрокинулся  на  спину.  Подбежали  другие.
Сгрудившись, они толкались, влезали друг  на  друга,  и  к  моменту  моего
приземления на площади перед храмом появились жрецы.
     Я с царственной важностью сложил руки на груди.
     - Приветствую вас, о благородные служители великого бога, - сказал я.
Разумеется, я не сказал  этого  вслух,  а  лишь  прошептал  в  ларингофон.
Радиоволны донесли  мои  слова  до  машины-переводчика,  которая,  в  свою
очередь, вещала на местном  языке  через  динамик,  спрятанный  у  меня  в
челюсти.
     Туземцы загалдели, и тотчас над площадью разнесся перевод моих  слов.
Я усилил звук так, что стала резонировать вся площадь.
     Некоторые из наиболее доверчивых туземцев простерлись ниц,  другие  с
криками бросились прочь. Один подозрительный тип поднял  копье,  но  после
того, как "глаз"-птеродактиль схватил его и бросил в болото, никто уже  не
пытался делать ничего подобного. Жрецы были народ прожженный - не  обращая
внимания на остальных ящеров, они не трогались с места и что-то бормотали.
Мне пришлось возобновить атаку.
     - Исчезни, верный конь, -  сказал  я  "глазу"  и  одновременно  нажал
кнопку на крохотном пульте, спрятанном у меня в ладони.
     "Глаз"  рванулся  кверху  немного  быстрее,  чем  я  хотел;   кусочки
пластика, оборванного сопротивлением воздуха, посыпались вниз. Пока  толпа
упоенно наблюдала за этим вознесением, я направился к входу в храм.
     - Я хочу поговорить с вами, о благородные жрецы, - сказал я.
     Прежде, чем они сообразили, что ответить мне,  я  уже  был  в  храме,
небольшом здании, примыкавшем к подножию пирамиды. Возможно, я нарушил  не
слишком много "табу" - и меня не остановили,  значит,  все  шло  вроде  бы
хорошо. В глубине храма виднелся грязноватый  бассейн.  В  нем  плескалось
престарелое  пресмыкающееся,  которое   явно   принадлежало   к   местному
руководству. Я заковылял к нему, а оно  бросило  на  меня  холодный  рыбий
взгляд и что-то пробулькало.
     Машина-переводчик прошептала мне на ухо:
     - Во имя тринадцатого греха, скажи, кто ты и что тебе здесь надобно?
     Я изогнул свое чешуйчатое тело самым благородным  образом  и  показал
рукой на потолок.
     - Ваши предки послали меня помочь  вам.  Я  явился,  чтобы  возродить
Священный источник.
     Позади меня послышалось гудение голосов, но предводитель  не  говорил
ни слова. Он медленно погружался в воду, пока на поверхности  не  остались
одни глаза. Мне казалось, что я слышу, как шевелятся мозги за его замшелым
лбом. Потом он вскочил и ткнул в меня конечностью, с которой капала вода:
     - Ты лжец! Ты не наш предок! Мы...
     - Стоп! - загремел я, не давая ему зайти так далеко, откуда бы он уже
не смог пойти на попятный. - Я сказал, что ваши предки меня  послали...  я
не принадлежу к числу ваших предков. Не пытайся причинить мне вред,  иначе
гнев тех, кто ушел в иной мир, обратится на тебя.
     Сделав это, я сделал угрожающий жест в сторону других жрецов и бросил
на пол  между  ними  и  собой  крохотную  гранатку.  В  полу  образовалась
порядочная воронка, грохота и дыма получилось много.
     Главный ящер решил,  что  доводы  убедительны,  и  немедленно  созвал
совещание шаманов. Оно, разумеется, состоялось в общественном бассейне,  и
мне пришлось тоже залезть в него. Мы разевали пасти и булькали примерно  с
час - за это время и были решены все важные пункты повестки дня.
     Я  узнал,  что  эти  жрецы  появились  здесь  не  очень  давно;  всех
предыдущих сварили в кипятке за то,  что  они  дали  иссякнуть  Священному
источнику. Я объяснил, что прибыл лишь с одной целью - помочь им возродить
поток. Жрецы решили рискнуть,  и  все  мы  выбрались  из  бассейна.  Грязь
струйками  стекала  с  нас  на  пол.  В  саму  пирамиду  вела  запертая  и
охранявшаяся дверь. Когда ее открыли, главный ящер обернулся ко мне.
     - Ты, несомненно, знаешь закон, -  сказал  он.  -  Поскольку  прежние
жрецы были излишне любопытны, теперь введено правило, которое гласит,  что
только слепые могут входить в святая святых.
     Я готов побиться об заклад, что он  улыбался,  если  только  тридцать
зубов, торчащих из чего-то вроде щели в  старом  чемодане,  можно  назвать
улыбкой.
     Он тут же дал знак подручному, который  принес  жаровню  с  древесным
углем и раскаленными докрасна  железками.  Я  с  разинутым  ртом  стоял  и
смотрел, как он помешал угли, вытянул  из  них  самую  красную  железку  и
направился ко мне. Он уже нацелился на мой  правый  глаз,  когда  я  снова
обрел дар речи.
     - Порядок этот, разумеется,  правильный,  -  сказал  я.  -  Ослеплять
необходимо. Но в данном случае вам придется ослепить меня перед уходом  из
святая святых, а не теперь. Мне нужны глаза, чтобы увидеть, что  случилось
со Священным источником. Когда вода потечет снова, я  буду  смеяться,  сам
подставляя глаза раскаленному железу.
     Ему понадобилось полминуты, чтобы обдумать все и согласиться со мной.
Палач хрюкнул и подбросил угля в жаровню. Дверь с треском распахнулась,  я
проковылял внутрь; потом она захлопнулась за мной, и  я  очутился  один  в
темноте.
     Но недолго... поблизости послышалось шарканье. Я зажег фонарь. Ко мне
ощупью шли  три  жреца,  на  месте  их  глазных  яблок  виднелась  красная
обожженная плоть. Они знали, чего я хотел, и повели  меня,  не  говоря  ни
слова.
     Потрескавшаяся и крошащаяся каменная лестница привела нас  к  прочной
металлической двери с  табличкой,  на  которой  архаическим  шрифтом  было
написано: "МАРК-III" - ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН".  Доверчивые  строители
возлагали свои надежды только на табличку -  на  двери  не  было  и  следа
замка. Один из ящеров просто повернул ручку, и мы оказались внутри маяка.
     Я потянул за "молнию" на груди своего маскировочного костюма и достал
чертежи. Вместе с верными жрецами, которые, спотыкаясь,  шли  за  мной,  я
отыскал комнату, где был  пульт  управления,  и  включил  свет.  Аварийные
батареи почти разрядились, электричества хватило лишь на  то,  чтобы  дать
тусклый свет. Шкалы и индикаторы, кажется, были в порядке, они сияли -  уж
что-что, а непрерывная чистка была им обеспечена.
     Я прочел показания приборов, и догадки  мои  подтвердились.  Один  из
ревностных  ящеров  каким-то  образом  открыл  бокс  с  переключателями  и
почистил их. Он случайно нажал один из них, и это вызвало аварию.
     Вернее, с этого все началось. Покончить с бедой нельзя  было  простым
щелчком переключателя, отчего водяной  клапан  снова  заработал  бы.  Этим
клапаном предполагалось пользоваться только в случае ремонта,  после  того
как  в  реактор  впущена  вода.  Если  вода  отключалась  от  действующего
реактора,  она  начинала  переливаться   через   край,   и   автоматически
предохранительная система направляла ее в колодец.
     Я мог легко пустить воду снова, но в реакторе не было горючего.
     Мне не хотелось возиться с топливом. Гораздо легче было бы установить
новый источник энергии. На  борту  корабля  у  меня  было  устройство,  по
размерам раз в десять меньше старинного ведра с болтами, установленного на
"Марке-III", и по крайней мере, раза в четыре мощнее. Но прежде я осмотрел
весь маяк. За две тысячи лет что-нибудь да должно было износиться.
     Старики,  предки  наши,  надо  отдать  им  должное,  строили  хорошо.
Девяносто процентов механизмов не имело движущихся частей, и износу им  не
было никакого. Например, труба, по которой подавалась вода с крыши. Стенки
у нее были трехметровой толщины... это  у  трубы-то,  в  которую  едва  бы
прошла моя голова. Кое-какая работенка мне все-таки нашлась, и я  составил
список нужных деталей.
     Детали, новый источник энергии и разная мелочь были аккуратно сложены
на корабле. Глядя на экран, я тщательно проверил все части, прежде чем они
были уложены в металлическую клеть. Перед рассветом, в  самый  темный  час
ночи, мощный "глаз" опустил клеть рядом с храмом и умчался незамеченный.
     С помощью "соглядатая" я наблюдал, как  жрецы  пытались  ее  открыть.
Когда они убедились, что их попытки тщетны, через  динамик,  спрятанный  в
клети, я прогрохотал им приказ. Почти целый день  они  пыхтели,  втаскивая
тяжелый ящик по узким лестницам башни, а я  в  это  время  хорошо  поспал.
Когда я проснулся, ящик уже вдвинули в дверь маяка.
     Ремонт отнял  у  меня  немного  времени.  Ослепленные  жрецы  жалобно
стонали, когда я вскрывал переборки, чтобы добраться до реактора.  Я  даже
установил в трубе специальное устройство, чтобы вода приобрела  освежающую
рептилий радиоактивность, которой обладал прежний Священный  источник.  На
этом закончилась работа, которой от меня ждали.
     Я щелкнул переключателем, и вода снова потекла.
     Несколько минут вода бурлила по сухим  трубам,  а  потом  за  стенами
пирамиды  раздался  рев,  потрясший  ее  каменное  тело.  Воздев  руки,  я
отправился на церемонию выжигания глаз.
     Ослепленные ящеры  ждали  меня  у  двери,  и  вид  у  них  был  более
несчастный, чем обычно. Причину этого я понял,  когда  попробовал  открыть
дверь - она была заперта и завалена с другой стороны.
     - Решено, - сказал ящер, - что ты останешься здесь  навеки  и  будешь
смотреть  за  Священным  источником.  Мы  останемся  с   тобой   и   будем
прислуживать тебе.
     Очаровательная перспектива - вечное заточение в маяке с тремя слепыми
ящерами. Несмотря на их гостеприимство, я не мог принять этой чести.
     - Как! Вы осмеливаетесь задерживать посланца ваших предков!
     Я включил динамик на полную громкость, и от вибрации у меня  чуть  не
лопнула голова.
     Ящеры съежились от страха, а я тонким лучом  лазера  обвел  дверь  по
косякам.  Раздался  треск  и  грохот  развалившейся  баррикады,  и   дверь
освободилась. Я толчком открыл ее. Не успели слепые жрецы опомниться,  как
я вытолкал их наружу.
     Их коллеги стояли у подножья лестницы и возбужденно галдели,  пока  я
намертво заваривал дверь.  Пробежав  сквозь  толпу,  я  остановился  перед
главным жрецом, по-прежнему лежавшим в своем бассейне.  Он  медленно  ушел
под воду.
     - Какая невежливость! - кричал я. Ящер пускал  под  водой  пузыри.  -
Предки рассердились и навсегда  запретили  входить  во  внутреннюю  башню.
Впрочем, они настолько добры, что источник вам оставили. Теперь  я  должен
вернуться... Побыстрей совершайте церемонию!
     Пыточных дел мастер был так испуган,  что  не  двинулся  с  места.  Я
выхватил  у  него  раскаленную  железку.  От  прикосновения  к  щеке   под
пластиковой кожей на глаза  мне  опустилась  стальная  пластина.  Потом  я
крепко прижал раскаленную железку к фальшивым глазным яблокам,  и  пластик
запах горелым мясом.
     Толпа  зарыдала,  когда  я  бросил  железку,  и,  спотыкаясь,  сделал
несколько кругов. Признаться, имитация слепоты получилась у меня  довольно
неплохо.
     Боясь, как бы ящерам не пришла в голову  какая-нибудь  новая  светлая
идея, я нажал кнопку, и появился мой пластиковый птеродактиль. Разумеется,
я не мог его видеть, но почувствовал, что он здесь, когда защелки  на  его
когтях сцепились со стальными пластинками, прикрывшими мои плечи.
     После выжигания глаз я повернулся не в ту  сторону,  и  мой  крылатый
зверь подцепил меня задом наперед. Я хотел улететь с достоинством,  слепые
глаза должны были смотреть на заходящее солнце, а вместо этого я  оказался
повернутым к толпе. Но я сделал все, что мог,  -  отдал  ящерам  честь.  В
следующее мгновение я был уже далеко.
     Когда я  поднял  стальную  пластинку  и  проковырял  дырки  в  жженом
пластике, пирамида уже стремительно уменьшалась в размерах, у основания ее
кипел ключ, а счастливая толпа пресмыкающихся барахталась в  радиоактивном
потоке. Я стал припоминать, все ли сделано.
     Во-первых, маяк отремонтирован.
     Во-вторых,  дверь  запечатана,  так   что   никакого   вредительства,
нечаянного или намеренного, больше не будет.
     В-третьих, жрецы должны быть удовлетворены.  Вода  снова  бежит,  мои
глаза в соответствии с правилами выжжены, у жреческого сословия снова есть
дело.
     И в-четвертых, в будущем ящеры, наверное, допустят на тех же условиях
нового ремонтника, если маяк снова выйдет из строя. По крайней мере, я  не
сделал им ничего плохого - если бы я кого-нибудь убил, это настроило бы их
против будущих посланцев от предков.
     На корабле, стягивая с себя чешуйчатый костюм,  я  радовался,  что  в
следующий раз сюда придется лететь уже какому-нибудь другому ремонтнику.

                         УВИДЕТЬ ЗВЕЗДЫ В КОСМОСЕ

     На что похож Космос? А как действительно выглядят звезды?
     Нелегко отвечать на эти вопросы.
     Капитан Джонатан Борк оглядел лица гостей - нетерпеливые  и  жаждущие
ответов. Затем бросил взгляд на свои, покрытые космическим  загаром  руки,
лежавшие перед ним на столе.
     - Изредка это похоже на падение в яму глубиной  в  миллионы  миль,  а
временами чувствуешь, что пролетаешь через  паутину  вечности  и  пустоты,
натянутую между звездами. А звезды - хотя они все очень разные - совсем не
мерцают, а больше похожи на пятнышки твердого света.
     И каждый раз, описывая красоту миров  пассажирам,  капитан  ненавидел
себя за те горы  чудовищной  лжи,  которые  ему  приходилось  хладнокровно
нагромождать.
     Капитан Борк, космолетчик. Единственный человек на корабле,  которому
доступна возможность видеть звезды между мирами. Но и после пяти рейсов на
Марс и обратно капитан не имел о звездах никакого представления.  Да,  его
тело  пилотировало  корабль,  но  Джонатан  Борк  не  видел  ничего,   что
находилось в контрольной рубке корабля и за ее пределами.
     Нет, капитан не отваживался высказываться об этом  вслух.  Когда  его
просили рассказать о полетах и Космосе, Борк  конечно  же  рассказывал  об
этом, используя увековеченные в памяти красочные описания из учебников.
     С усилием отогнав тяжелые мысли,  Борк  заставил  себя  вернуться  за
стол, в окружение друзей и родных. Обед давали в его честь, так  что  надо
было достойно присутствовать на нем. Капитану помогало  бренди.  Вобрав  в
себя содержимое большей части всех  бутылок  Борк  быстро  распрощался  со
всеми и вышел.
     Фамильный  дом  капитана  был  достаточно  древним,   поэтому   сзади
располагался  крошечный  дворик.  Капитан  в  одиночестве  прошел  туда  и
прислонился к темной стене здания, еще не  остывшей  после  дневной  жары.
Выпитое бренди чувствовалось во всем  теле  и  когда  капитан  смотрел  на
звезды, они начинали кружиться, пока он не закрывал глаза.
     Звезды. Он всегда смотрел на  звезды.  С  детства  звезды  оставались
неизменной его привязанностью, они определяли  его  судьбу.  Все,  что  он
когда-либо делал в жизни, все, что  он  изучал,  так  или  иначе  касалось
звезд.  Все,  только  чтобы  стать  одним  из  избранных  для  полетов  на
космических линиях.
     Он поступил в Академию в семнадцать лет  -  предельно  юный  возраст.
Когда Борку исполнилось восемнадцать, он уже знал, что все вокруг - ложь.

     Капитан с неимоверными усилиями старался не  замечать  правды,  найти
какое-нибудь объяснение - но безуспешно. Все вопросы, которые он разбирал,
все, что он изучал в школе, складывалось в одну логическую  теорему  и  из
нее следовал  неизбежный  и  невозможный  вывод.  Вывод  его  окончательно
подтвердился на уроке, во время опроса.
     Случилось это в классе физиологии.  Группа  учащихся  изучала  теорию
Палея - зависимость ориентировки в пространстве  и  сознания  человека  от
ускорения.
     Джон поднял руку робко и незаметно, но профессор Черники, по прозвищу
Глаз-Алмаз, заметил и окриком  поднял  Джонатана  на  ноги.  Оказавшись  в
центре внимания, Джон заговорил резко и четко:
     - Профессор Черники, если мы принимаем теорию Палея, то выходит,  что
при ускорении даже с минимальным значением G  мы  опускаемся  ниже  порога
человеческого сознания. Но ориентация в пространстве это ведь то, для чего
необходимо, мне кажется... э-э...
     - Мистер Борк! Что это вы там пытаетесь сказать? -  голос  профессора
резанул по вопросу Борка, как холодное, острое лезвие бритвы.
     Но для Джона путь назад уже был закрыт:
     - Здесь возможен  только  один  вывод  -  каждый  пилот,  управляющий
кораблем будет или  без  сознания,  или  не  в  состоянии  ориентироваться
настолько, чтобы работать с приборами контроля.
     Грохнул взрыв смеха и Джон почувствовал, что  щеки  у  него  полыхают
огнем. Но  Черники  позволил  себе  лишь  скупую  усмешку  перед  тем  как
ответить:
     - Превосходно! Но если все сказанное тобой - факт, то невозможны сами
полеты в космос. Однако же это происходит,  и  происходит  ежедневно!  Мне
кажется, ты узнаешь все ответы в следующем  семестре,  когда  мы  займемся
проблемами о сдвигах сознания после стрессов. Это будет...
     - Нет, сэр, - прервал его Джон, - в книгах и учебниках ответа нет,  и
я не нашел никаких точных сведений. Я прочитал все на эту тему за курс,  и
все касающиеся этого вопроса статьи.
     - Мистер Борк, вы  что  же,  хотите  назвать  меня  лгуном?  -  голос
профессора Черники стал таким же  ледяным,  как  и  его  взгляд.  Гнетущая
тишина повисла над классом. - Вы удалены с лекции, мистер Борк. Ступайте к
себе в комнату и подумайте хорошенько, за что вас удалили.
     Стараясь не спотыкаться Джон прошел через весь класс, толкнул дверь и
вышел.
     Вся группа провожала его взглядами и Джон чувствовал как эти  взгляды
давили на него. Не в силах самостоятельно найти ответ на свой вопрос, Джон
сделал из этого проблему. Сидя у себя в комнате он старался  не  думать  о
последствиях.
     Джонатан никогда не  думал  о  том,  что  станет  именно  пилотом  на
звездных трассах - это, в общем-то, были всего лишь мечты. Только один  из
ста становился пилотом, потому что было еще много других, не таких тяжелых
профессий, необходимых для работы на космических  трассах.  Очень  многие,
махнув на все рукой, покидали  Академию.  Только  самые  отчаянные  головы
настойчиво пытались поступить туда -  вступительные  экзамены  были  очень
сложные, а учиться было еще труднее.
     Конечно, были и исключения - и капитан Джонатан  Борк  был  одним  из
таких абитуриентов.

     Когда по селектору передали, что Борк  приглашается  в  президентский
офис, Джон был уже внутренне готов к такому повороту событий. Он  вскочил,
быстро  прошел  по   коридору   и   зашел   в   лифт,   поднимающийся   на
административный уровень.
     Секретарь с ледяным лицом кивнул ему на дверь и Джон оказался один на
один с Адмиралом.
     Адмирал Сикельм вышел в отставку еще до того, как принял  руководство
Академией. Но у него не исчез  командный  голос,  и  он  сохранял  военные
методы решения вопросов, поэтому все в  Академии  называли  его  за  глаза
только Адмиралом. Джон,  никогда  раньше  не  находившийся  так  близко  к
начальству, сперва не мог вымолвить  ни  слова.  Однако  Адмирал  не  стал
распекать  его  раздраженным  и  громким  голосом,  а  заговорил  мягко  и
спокойно, давая Джону возможность прийти в себя.
     - Я разговаривал с профессором Черники, он мне доложил о  происшедшем
в группе. Я так же прослушал запись вашего разговора в классе.
     Это вдвойне поразило Джона - он впервые узнал о том, что все  занятия
записываются скрытыми магнитофонами.
     -  Поздравляю  вас,  мистер  Борк,  вы  приняты  на   курсы   пилотов
космических кораблей. Ваша группа начинает занятия  на  следующей  неделе.
Если, конечно, вы согласны продолжить обучение.
     Джон уже хотел открыть рот, чтобы ответить, но Адмирал поднял ладонь,
останавливая его:
     - Я бы хотел, чтобы вы меня выслушали, прежде чем  ответите.  Как  вы
уже успели выяснить, космические пилоты - это на самом деле не совсем  то,
что пишут о них. Когда мы впервые совершили прорыв в  Космос  наши  потери
составляли девять кораблей из десяти. И было это, оказывается,  не  только
по  техническим  причинам.   Телеметрическая   аппаратура,   следящая   за
состоянием пилотов, показала где корень  всех  проблем  -  Космос  не  для
человеческого  мозга.  Гравитационные  перегрузки,   скачки   в   кровяном
давлении, свободное падение, радиационный наркоз - все это вкупе с другими
факторами, обнаруженными позднее,  заставило  нас  отстранить  пилотов  от
управления кораблями. Даже если пилоты не теряли сознания и не  утрачивали
контроль  над  собой,  сумма  новых  раздражителей,  поступающих  в  мозг,
дезориентировала их, и делала  невозможным  управление  кораблем.  Так  мы
зашли в тупик.  Конечно,  с  пилотами  работали  -  пытались  применять  и
наркотики, и гипноз, и десятки других  методов,  чтобы  снять  припадки  у
пилотов находящихся в Космосе, но все оказалось  бесполезным.  Изредка  мы
приспосабливали кого-нибудь из пилотов для Космоса, но  это  были  уже  не
люди - либо законченные  наркоманы,  либо  куклы,  действующие  только  по
приказам. Опять же, никуда не годные для управления, настоящего управления
кораблем. А решившим эту проблему оказался доктор Каш. Вы слышали это имя?
     - Да, отдаленно...  Он  был,  по-моему,  директором  Психологического
Корпуса?
     - Да, широкой публике он известен только этим. Может быть  в  будущем
люди оценят его труд по заслугам, и он получит  положенные  ему  по  праву
почести и славу. Ведь доктор Каш был  человеком,  давшим  нам  возможность
завоевать Космос.  Его  гипотеза,  впоследствии  целиком  подтвердившаяся,
состояла в том, что человек homo sapiens является неподходящим к  условиям
существования в Космосе. Доктор предложил создать  человека  homo  nova  -
способного жить и работать только в космических условиях. При определенной
коррекции психических процессов у человеческого тела появляются  необычные
качества - например, проходить через огонь без ожогов, или обладать  силой
гипноза.  Доктор  Каш  исходил  из  того,  что  потенциальные  возможности
человеческого тела неизмеримо велики и все, что он создал - это разум homo
nova. Добился же  он  этого,  стимулируя  условия  раздвоения  личности  у
взрослых людей.
     - Я не понимаю вас, сэр, - вмешался  Джон.  -  Разве  не  легче  было
работать с детьми? Они, наверное, больше подходят для этого?
     - Конечно, - сказал Адмирал, - но ведь у нас есть законы,  охраняющие
детей. Доктор Каш использовал только  добровольцев  -  мужчин,  многие  из
которых знали Космос,  работали  там.  Случаи  расщепления  личности  были
документально зафиксированы еще в ХIХ веке. Однако, никто еще  не  пытался
СОЗДАТЬ две отдельные личности в одном человеке. А доктор Каш сделал  это!
Он создавал личности с заранее  запрограммированными  способностями.  Все,
что было необычным, непривычным да и просто  смертельным  для  нормального
человека, становилось естественной средой обитания для человека нового. Он
мог управлять кораблем в Космосе,  а  пассажиры,  погруженные  в  анабиоз,
могли  переносить   полеты   совершенно   безболезненно.   Вся   программа
исследований, по вполне понятным причинам, держалась  в  строгом  секрете.
Поднялся бы ужасный скандал, если бы люди узнали, что летят в Космос не  с
обычным пилотом, а с каким-то монстром - какими-бы только ужасными словами
не называли все это! Так что знают об  этом  лишь  инструкторы,  пилоты  и
несколько высокопоставленных лиц. Среди пилотов - все добровольцы, так что
не нарушено ни единой этической нормы. Как ты теперь  понимаешь,  студенты
Академии не имеют представления о реальной работе пилотов. Если студент  в
состоянии пройти курс обучения по  полной  программе  -  то  поступает  на
работу в Корпус. Если у студента хватает воображения и  ума  додуматься  и
понять  -  как  ты  например  -  истинное  положение  дел,  то  он  поймет
необходимость  нашей  программы  такой  подготовки   пилотов.   Тогда   мы
предлагаем  студенту  возможность  получить  профессию  пилота  -  все  на
добровольной основе, конечно. Я полагаю, что  достаточно  четко  обрисовал
положение вещей. Пожалуйста, спрашивай, если что-то непонятно...
     Джонатан на мгновение задумался.
     - Я хотел  бы  узнать,  может  это  и  немного  глупо...  Как  это  -
физические  симптомы,  связанные  с   полетами?   Я   хочу   спросить:   я
действительно буду не в своем уме?
     - Сумасшедшим? Да, определенно. Твоя новая личность - Джон-II, сможет
существовать только в специфических условиях  контрольной  рубки  корабля.
Твоя же собственная личность - Джон-I, принимает на  себя  командование  в
нормальных условиях. Во время перемены личностей у тебя наступит состояние
амнезии. Обе твои личности будут разделены и индивидуальны.  Одна  из  них
будет выключаться, пока доминирует другая.
     Джонатан принял это вполне четкое и ясное объяснение.
     - Я готов стать пилотом, Адмирал. Ваш рассказ не изменил мое решение.
     Они пожали друг другу руки. Адмирал немного грустно - он вел подобную
беседу далеко не первый раз и знал, что все оборачивается совсем  не  так,
как обычно представляют себе молодые добровольцы.

     Джонатан покинул школу в тот же день,  не  повидав  никого  из  своей
группы. Школа летчиков располагалась  в  другой  части  базы  и  оказалась
совершенно иным миром. Что больше всего радовало Джона, так  это  сознание
выполненного долга - он достиг мечты всей жизни. С ним обращались  не  как
со школьником, а как с равным товарищем. Он стал  одним  из  избранных.  В
школе обучалось всего двадцать человек, а  обслуживающего  персонала  было
полторы тысячи. И скоро стало ясно почему.
     В первые недели все обучение заключалось в  экзаменах  по  физической
подготовке  и  тестах.  Затем   наступила   стадия,   когда   его   пытали
осциллографами,  гипнокамерами  и  другими  всевозможными   аппаратами   и
устройствами. Поначалу Джона мучили ночные кошмары и в течении многих дней
он находился в полусонном состоянии, жил в каком-то  нереальном  мире,  но
вскоре это кончилось.
     Следующим этапом программы было полное  разделение  сознания  на  две
личности. Обучение продолжалось, однако Джонатан так ничего и не  узнал  о
полетах. Часть программы отводилась на то, как жить в  согласии  со  своим
вторым "я". Конечно, Джон ничего не мог о нем знать,  но  он  видел  чужую
личность-II в действии.
     Джекинс был стройным, спокойным юношей, на  год  младше  Джона.  Джон
видел его  во  время  теста  "Контроль  за  работой  двигателей  во  время
ускорения". Зрелище оказалось тяжелым и трудно поддавалось  восприятию.  В
кресле для испытаний Джекинс совсем не походил  на  того  парня,  которого
знал Джонатан. Джекинс-II, с его холодным, абсолютно бесстрастным лицом  и
редкими неровными движениями ничем не напоминал  Джекинса-I.  Он  сидел  в
кресле  тренажера,  которое  бросало  из  стороны  в  сторону  под  самыми
неожиданными углами. Джекинс-II должен  был  управляться  с  верньерами  и
переключателями  в  соответствии  с  изменениями  на  табло.  Его   пальцы
двигались очень осторожно, чуть перемещая тоненькие рычажки, в  это  время
кресло неожиданно  рванулось  вниз,  имитируя  ускорение  три  G.  Мускулы
Джекинса выдержали напряжение.  На  каждый  толчок  или  перемещение  тело
Джекинса отвечало соответственно  контртолчком.  Это  было  автоматическое
балансирование, как у старого моряка на судне в сильнейшую качку.
     Когда Джон-II окончательно обосновался в теле, Джон-I сделал для себя
несколько неприятных открытий. Однажды,  придя  в  себя  после  очередного
занятия Джона-II, он обнаружил, что  лежит  в  госпитале.  На  ладони  был
страшный разрез и два пальца оказались сломаны.
     - Ничего, обычный полетный случай, -  сказал  доктор.  -  Что-то  там
сломалось в вашей камере, и ты остался жив за счет этой раны. Схватился  и
разжал скрепляющие прутья. Конечно, повредил руку. Но бывает  и  хуже,  ты
еще хорошо отделался.
     Доктор улыбался, протягивая Джонатану кусок  металла,  и  Джон  понял
почему.  Это  был  полудюймовый  стальной  кусок  крепления,  согнутый   и
оторванный силой пальцев Джона. Джон-I сделал бы это в лучшем  случае  при
помощи кувалды.
     Тренировочное время длилось для  Джонатана  пятьдесят  на  пятьдесят.
Джон-I выучил то, что должен знать космолетчик - кроме контрольной  рубки.
Он умел  выполнять  все  предполетные  и  послеполетные  работы:  проверка
состояния корабля, текущее обслуживание приборов, удобства пассажиров.
     Джонатан Борк стал пилотом и каждый пассажир вверял ему  свою  жизнь.
Они не знали, что капитан просто выключается, когда входит  в  контрольную
рубку.
     Он неоднократно пытался увидеть ее, но безуспешно. Контрольная  рубка
была оснащена приборами, которые приводили в действие механизм  раздвоения
личности. Стоило Джону-I сделать шаг за дверь, хотя бы и просто для уборки
рубки, он тут же терял память. Джон-II брал верх в его сознании  и  всегда
доминировал в этот момент.
     День выпуска  стал  самым  счастливым  в  его  жизни  и  одновременно
разрушил все его мечты. Выпускного  класса,  как  такового  не  было.  Как
только  кто-либо  из  курсантов   заканчивал   изучение   программы,   его
поздравляли с присвоением квалификации на публичной церемонии. Большинство
персонала всей базы, около тридцати  тысяч  человек,  построились  и  Джон
промаршировал перед ними в свой  красивой  черной  форме  космонавта.  Сам
Адмирал достал из коробочки платиновые крылья - древнейший символ полета -
и прикрепил их к форме Джонатана. Это был самый запоминающийся момент.
     Потом наступило время попрощаться с семьей, так  как  корабль  -  его
корабль - был уже готов к полету. Это была вторая часть праздника -  новый
пилот  делал  свой  первый  полет.  Короткий  прыжок  на  Луну  с   грузом
продовольствия и домой - но все-таки полет!
     Джонатан  набрал  высоту   в   реактивной   пусковой   установке   и,
обернувшись, помахал рукой  провожающим  -  крошечным  точкам  на  далекой
взлетной полосе. И шагнул в контрольную рубку. Следующий шаг он сделал  из
контрольной рубки уже на другой  стороне  Луны.  Это  не  было  парадоксом
времени. Он моргнул - закрыл глаза на Земле, а открыл на  Луне.  А  фактом
оставалось то, что он был одет в скафандр, а мускулы его сильно болели - и
боль убедила его. Этот полет был самым безопасным в его жизни.
     В садах Луны, глядя на переделанный ландшафт,  Джонатан  задумался  о
своем прошлом, о мечтах, чувствовал, как они сгорают, оседая сухим  пеплом
у него на сердце.

     Недалеко в  доме  кто-то  рассмеялся,  он  услышал  звяканье  посуды,
нелепый разговор - и осознал, где сейчас находится.
     Его родной дом, вечеринка в его честь. Он вынужден был устраивать  их
время от времени и примирился с этим. Но  одно  дело  -  обманывать  себя,
другое - быть фальшивым героем в своем родном доме.
     Расправив плечи и сдунув несуществующую пылинку с пиджака, Борк пошел
назад, в дом.
     На  следующее   утро   капитан   доложил   о   прибытии,   и   прошел
сорокавосьмичасовой экзамен - тяжелый, потогонный  период  перед  полетом.
Когда его инструктировали и подготавливали  к  полету,  врачи  постарались
максимально  задействовать  его  скрытые  физические  потенциальные  силы.
Предстоящий полет был самым дальним, из всех, что совершались до сих пор -
и самым важным в его жизни.
     - Дальний рейс, -  постукивая  пальцем  по  звездной  карте,  говорил
офицер-инструктор. - На Юпитер, точнее на его  восьмой  спутник,  наиболее
отдаленный от планеты. Там будет главная база и обсерватория.  Астрофизики
хотят проводить эксперименты с гравитацией Юпитера. Их двенадцать  человек
и огромное количество ящиков с дорогостоящим оборудованием -  это  и  есть
ваш груз. Ваша главная задача - точнее, вашего двойника -  это  преодолеть
астероидный пояс. Вы не должны слишком удаляться от эклиптической  орбиты,
иначе можно попасть в метеоритный поток. Мы уже просчитывали этот вариант.
При минимальной доле везения вы вполне успешно выполните задание.
     Джон пожал руки пассажирам, когда они поднялись на борт, сам проверил
все технические процессы, когда  одна  за  другой  закрывались  анабиозные
камеры. Затем, тщательно все перепроверив,  он  спустился  по  внутреннему
трапу к контрольной рубке и остановился на пороге. Это была та  точка,  на
которой капитан всегда немного медлил. Он  вверял  себя  своему  двойнику,
открывая дверь рубки. Последний миг свободы, после которого  Джон-II  брал
верх.  Борк  поколебался  секунду,  затем  толкнул  дверь,   думая:   "Без
остановок, Юпитер".
     Но следующее, что он почувствовал, обретя сознание - боль.
     Борк ничего не видел и не слышал. Тысячи чувств обрушились  на  него,
но все они складывались в боль. Сильнее, резче и гораздо ужаснее,  чем  он
вообще мог себе представить.
     Джонатану понадобилось огромное усилие воли, чтобы прищурить глаза  и
попытаться что-либо увидеть. Прямо перед  ним  было  смотровое  стекло,  а
вдали звезды. Он находился в Космосе,  в  контрольной  рубке  корабля.  На
мгновение  капитан  забыл  боль,  глядя  на  космические  звездные   дали,
раскинувшиеся перед ним. Но тут  же  боль  вернулась,  и,  страстно  желая
прекратить ее, он попытался понять  что  же  произошло.  Рубка  оставалась
темной, только множество огней горело на  приборной  доске.  Они  мерцали,
загорались и гасли, а Джонатан даже не знал, что они означают и что же ему
теперь делать.
     Затем боль вдруг стала совсем не выносимой. Джон вскрикнул и  потерял
сознание.
     За несколько мгновений, что Джон-I  командовал  телом,  Джон-II  смог
разобраться в происшедшем,  но  сумел  погасить  лишь  часть  наступившего
стресса. Джон-II потерял контроль, у него произошел провал в памяти. Этого
не должно повториться! Нервные блоки ликвидировали часть боли,  но  другая
мысль уже занимала  его  -  метеорит!  Это,  вероятнее  всего,  встреча  с
метеоритом.
     В открытое отверстие передней переборки со свистом вырывался  воздух.
Борк видел одинокую звезду в дыре, она была чище и ярче, чем  все  звезды,
виденные им до этого. Эту брешь пробил метеорит, ударивший в стену  позади
него. Произошел взрыв и в рубке было множество повреждений. Джон  оказался
весь  забрызганный  каплями  расплавленного  металла.  К  тому   же   были
повреждены электрические цепи на его кресле управления. Дышать становилось
все тяжелее, а воздух уходил. И холод...
     Скафандр находился  в  шкафу  в  десяти  футах  от  него,  но  ремни,
державшие Джона в кресле, не отпускали его - электроника  не  работала,  а
механическая пряжка не открывалась. Джонатан боролся с ней, но у него были
лишь его руки.
     А дышать становилось все  тяжелее.  Паника  охватила  Джона,  он  был
бессилен погасить ее.
     Джон-II задыхался и глаза его закрылись. Открыл их Джон-I.
     Боль была немыслимой и  обожгла  его  мгновенно.  Глаза  Джона  снова
закрылись и тело рванулось вперед.
     Затем он вдруг застыл и резким  толчком  раскрыл  глаза.  Секунду  он
блуждал взглядом по рубке, затем посмотрел ясно и твердо. Во взгляде  было
одно - найти причины аварии и устранить их.
     Джон-III таился в самых глубинах подсознания под пластами разума,  на
полуживотном уровне. Эта личность имелась у любого человека или животного,
когда-либо существовавшего на Земле. "Уцелеть, - было единственной мыслью.
- Уцелеть и спасти корабль".
     У Джона-III были проблески сознания и Джона-I и Джона-II, а в  случае
нужды он мог использовать знания обоих. У него не было собственных желаний
и мыслей - кроме боли. Порожденный болью и обреченный. Всем миром для него
была боль.
     Джон-III  был  впечатан  в  кресло  привязными  ремнями.  Реальностью
оказалась ситуация, что Джон-II не мог спасти  корабль  и  только  крайняя
степень опасности, когда уже  почти  ничего  не  могло  помочь,  заставила
Джона-III взять решение проблемы на себя.
     В действиях Джона-III не было ничего необычного.  Понять  проблему  -
решить ее. Подсознание говорило: одеть скафандр. Он попытался  встать,  но
не смог. Потянул ремень обоими руками вдоль груди - ремень не  разорвался.
Открыть пряжку - единственный способ снять ремни и встать с кресла.
     Нет инструментов, есть лишь голые руки.  Используй  их.  Он  запустил
один палец в пряжку и потянул.  Палец  согнулся,  растянулся  и  сломался.
Джон-III не почувствовал ни новой боли, ни  волнения.  Он  заложил  второй
палец и с усилием дернул. И этот палец сломался, оставшись висеть на куске
кожи. Джон заложил третий палец.
     Пряжка все-таки сломалась, когда он ввернул в нее большой палец  и  с
силой дернул. Последний палец на повисшей кисти, переломанной и  беспалой.
С силой выпрямившись, Джон встал из  кресла.  А  правое  бедро  сломалось,
когда он обрывал нижний, поясной ремень. Опираясь на здоровую руку и левую
ногу, Джон, извиваясь, дополз до шкафа со скафандром.
     Воздух в рубке давно заменил вакуум. Видел все  Джон  через  мерцание
кристаллов льда, сформировавшихся на глазных яблоках. Его сердце билось  в
четыре раза медленнее, доставляя остатки уцелевшего кислорода к  умирающим
тканям.
     Но  это  не  беспокоило  его.  Единственный  путь  избавления  был  -
закончить начатое дело. О том, что смерть тоже избавление от  кошмара,  он
не знал, и потому это его не волновало.
     Осторожно, по всем правилам,  надев  скафандр,  он  застегнул  его  и
пустил  кислород.  Защелкнув  последнюю  пряжку,   Джон-III   со   вздохом
облегчения закрыл глаза.
     Джон-II открыл глаза и почувствовал боль. Он мог заглушить ее теперь,
потому что четко знал - он  обязан  выбраться  из  этого  хаоса  и  спасти
корабль. Из-за аварии прекратилась подача кислорода, и давление  постоянно
падало, но в резервуарах еще был воздух. Корабль мог  долететь  на  ручном
управлении. Все,  что  он  сделал  -  начал  исправлять  положение.  Когда
давление достигло нормы, капитан снял скафандр и дал  себе  передышку.  Он
был слегка удивлен,  увидев  свою  правую  руку.  В  его  памяти  не  было
отпечатано происшедшее. К тому же Джон-II не  мог  задумываться  на  таким
вопросом. Он торопливо переоделся и вернулся к ремонту рубки. Теперь  этот
полет должен закончиться удачно - после всего, что случилось.
     Джон не знал о Джоне-III. Это был таинственный хранитель безопасности
- дремлющий и всегда  ждущий.  Джон-I  думал,  что  это  Джон-II  устранил
повреждение. А Джон-II просто не в состоянии был решать подобные  проблемы
- он не думал о них. Ведь все, что он мог - это управлять кораблем.
     Джон медленно выздоравливал в госпитале на Юпитере. Он был  потрясен,
узнав сколько получил травм и переломов - и все-таки  выжил.  Только  боль
терзала его еще долгое время, но он не придавал этому  большого  значения.
Ведь боль - не слишком высокая цена за жизнь.
     Теперь Джонатан Борк  не  лгал.  Он  был  пилотом,  пусть  всего  две
секунды.
     Он видел звезды в Космосе.

Гарри Гаррисон "Космические крысы ДДД"
пер. В.Бабенко, В.Баканов, сб. "Мир-Земле", ЗФ, Мир, 1988
Harrisin H. "Space Rats of the CCC" в сб. "Antigrav", ed. by P. Strick, 1975

~~ italic

Валяй, парень, садись! Да хоть сюда... Не церемонься со старым Фрннксом, спихни его, и дело с концом, пускай дрыхнет на полу. Ты ведь знаешь крддлов, совсем не выносят приличной выпивки, а уж о флннксе и говорить нечего. Если же курнуть вдобавок адскую травку крммл... Ну-ка, плесну тебе флннкса... О-о, виноват, прямо на рукав. Ну да ладно, когда подсохнет, соскребешь ножом. Твое здоровье! Чтоб выдержала обшивка, когда за тобой будут гнаться орды кпннзов!
Нет, прости, твое имя мне незнакомо. Слишком много хороших парней приходит и уходит, а самые лучшие умирают рано... разве не так? Я? Ты обо мне вряд ли слыхал, зови просто Старина Сержант, нормальное прозвище, не хуже прочих. Хорошие парни, говорю, и лучшим среди них был... назовем его Джентльмен Джакс. Его звали по-другому, но на одной планете, имя которой мне хорошо известно, этого парня ждет одна девочка, все ждет и ждет, не сводя глаз с мерцающих шлейфов прибывающих дальних рейсовиков... Так ради нее будем звать его Джентльменом Джаксом, ему бы это понравилось, и ей тоже, если бы она услышала это прозвище, хотя девочка, должно быть, слегка поседела или полысела с тех пор, и мучается артритом от бесконечного сидения и ожидания. Впрочем, ей-богу, это уже совсем другая история, и, клянусь Орионом, не мне ее рассказывать... Молодец, угощайся, наливай больше. Не дрейфь, у хорошего флннкса всегда зеленоватый дымок, только лучше прикрой глаза, когда пьешь, не то через неделю будешь слеп - ха-ха-ха! - клянусь священным именем пророка Мррдла!
Я знаю, о чем ты думаешь: что делает старая космическая крыса в этом рейсе на самый край галактики, где из последних сил мерцают чахлые бледные звезды и ищут покой усталые протоны? Что я делаю? Скажу - надираюсь похлеще планиццианского пфрдффла, вот что! Говорят, выпивка туманит память, а мне, Лебедь свидетель, не мешало бы кое-что забыть! Я вижу, ты разглядываешь шрамы на моих руках, за каждым - целая история. Да, приятель, и каждый шрам на моей спине - целая история, и шрамы на... Впрочем, это уже другая история. Так и быть, я расскажу тебе кое-что, и это будет чистая правда, клянусь пресвятым Мрддлом, ну, может, изменю парочку имен, сам понимаешь - девушка ждет и все такое прочее.
Слыхал от кого-нибудь про ДДД? Судя по тому, как расширились твои глаза и побелела темная от космического загара кожа, слыхал. Так вот, Старина Сержант, твой покорный слуга, входил в число первых Космических Крыс ДДД, а моим закадычным другом был парень, который известен ныне как Джентльмен Джакс. Да проклянет великий Крамддл его имя и уничтожит память о том дне, когда я впервые его увидел...

- Выпускники, смир-р-но!
Зычный голос сержанта взорвал тишину и, словно удар бича. хлестнул по ушам кадетов, выстроенных в математически точные ряды. Одновременно с отрывистым щелчком многообещающей команды оглушительно щелкнули, сдвинувшись вместе, сто три ботинка, начищенные до невероятного блеска. и восемьдесят семь кадетов выпускного класса защелкнулись в единый металлический фронт. (Уместно пояснить, что некоторые происходили с иных миров и обладали разными наборами ног и всего прочего.) Ни одна грудь не впустила и молекулы воздуха, ни одно веко не дернулось и на тысячную долю миллиметра, когда, буравя выпускников взглядом стеклянного глаза сквозь стеклянный монокль, вперед ступил полковник фон Грудт - с коротко остриженными, седоватыми. жесткими как колючая проволока волосами, в безупречно пошитом и отлично сидящем черном мундире, с сигаретой, скрученной из травки крммл, в стальных пальцах искусственной левой руки; затянутые в черную перчатку пальцы искусственной правой руки взметнулись к околышу фуражки в четком воинском салюте, и тонко взвыли моторы в искусственных легких, рождая энергию для бробдинегского рева громоподобной команды.
- Вольно. Слушать меня. Вы отборные люди - и отборные нелюди, конечно, - со всех цивилизованных миров галактики. Шесть миллионов сорок три кадета приступили к первому году обучения, и большинство из них по разным причинам выбыло. Некоторые не сдали экзаменов. Некоторые были исключены и расстреляны за содомию. Некоторые поверили лживым либеральным слезам красных комми, утверждающих, будто в постоянной войне и резне нет никакой надобности; их тоже исключили и расстреляли. На протяжении ряда лет слабаки отсеивались, пока не осталось ядро Дивизии - вы! Воины первого выпускного класса ДДД! Будьте готовы нести блага цивилизации к звездам! Будьте готовы узнать, наконец, что означают буквы ДДД!
Оглушительный рев вырвался из объединенной глотки, хриплый вопль мужского одобрения, гулким эхом наполнивший чашу стадиона. По знаку фон Грудта был нажат переключатель, и гигантская плита непроницита скользнула над головами, закрыв стадион от любопытствующих глаз и ушей и назойливых шпионских лучей. Громоподобные голоса гремели от энтузиазма - не одна барабанная перепонка лопнула в тот день! - но когда полковник поднял руку, мгновенно наступила тишина.
- Вам не придется в одиночестве продвигать границы цивилизации к варварским звездам, о нет! Каждого будет сопровождать верный друг. Правофланговый первой шеренги - шаг вперед! Вот он, ваш верный друг!
Вызванный десантник вышел из строя четким шагом, звучно щелкнул каблуками - эхом прозвучал треск распахнувшейся настежь двери, и все глаза на стадионе невольно обратились к черному проему, из которого возник...
Как описать его? Как описать смерч, который сбивает вас с ног, ураган, который заглатывает вас целиком, космический вихрь, который пожирает вас без следа? Это было неописуемо, как всякое стихийное явление.
Перед кадетами явилось создание трех метров в холке, четырех метров вместе с уродливой, истекающей слюной, лязгающей зубами головой. Этот смерч-ураган-вихрь ворвался на четырех могучих, напоминающих поршни лапах, продирая огромными когтями глубокие борозды в неуязвимой поверхности непроницитового покрытия. Чудовищная тварь, порождение кошмарного горячечного бреда, огласила стадион леденящим душу криком.
- Вот! - взревел в ответ полковник фон Грудт, и на его губах выступила кровавая пена. - Вот ваш преданный друг, мутаверблюд, мутация благородного дромадера со Старой Доброй Земли, символ и гордость ДДД-Десантной Дромадерской Дивизии! Прошу знакомиться!
Вызванный десантник шагнул вперед, поднял руку. приветствуя благородное животное, и зверюга мгновенно эту руку откусила. Пронзительный вопль кадета смешался с задушенным вздохом его товарищей, которые, отбросив праздный интерес, во все глаза глядели, как выскочившие укротители верблюдов, затянутые в кожаную портупею с медными пряжками, орудовали дубинками, прогоняя упирающегося верблюда; врач тем временем затянул жгут на культяшке раненого и отволок безжизненное тело в сторону.
- Первый урок по боевым верблюдам, - хрипло выкрикнул полковник. - Никогда не протягивайте к ним руку. Ваш товарищ, ставший кандидатом на пересадку руки, - ха-ха! - я уверен, не забудет этого маленького урока. Следующий кадет. Следующий друг!
Вновь топот грохочущих лап и пронзительное визгливое клокотанье боевого верблюда во всем атакующем блеске. На этот раз десантник не поднял руки, и верблюд откусил ему голову.
- Боюсь, что голову уже не пересадишь, - зловеще ухмыльнулся полковник. - Почтим секундой молчания покинувшего нас товарища, который удалился на большую стартовую площадку в небесах. Достаточно. Смир-р-но! Сейчас вы пройдете на учебный плац и научитесь обращаться с вашими верными друзьями. Не забывайте, что каждый из них снабжен комплектом вставных зубов из непроницития и острыми, как бритва, накладными когтями из того же материала. Разойтись!

Казармы курсантов славились своей спартанской обстановкой, известной под кодовым обозначением ьничего лишнегоэ или ьбез нежностейэ. Постелями служили непроницатовые плиты - никаких подтачивающих спины матрасов! - покрытые простынями из тонкой мешковины. Одеял, разумеется, не было - да и к чему они, если в помещении поддерживалась полезная для здоровья температура в 4 по Цельсию? Остальные удобства были под стать, посему выпускников ожидало потрясение, когда, вернувшись после церемонии и тренировки, они обнаружили в казармах непривычные предметы роскоши: каждая лампа для чтения была снабжена ~абажуром~, а на каждой койке лежала изумительная, мягкая, двухсантиметровой толщины ~подушка~. Так кадеты начали пожинать плоды долгих лет труда.
Надо заметить, что среди курсантов наипервейшим был некто по имени М. Есть секреты, которые не подлежат оглашению. Есть имена, знать которые положено только родным и близким. Укутаем же пеленой тайны истинную личность человека, известного как М. Достаточно называть его ьСтилетэ, ибо так именовали того, кто знал его лучше всех. ьСтилетэ, или, проще, Стилет, жил в ту пору в одной комнате с парнем по имени Л. Позже, гораздо позже, в узком кругу лиц он стал известен как ьДжентльмен Джаксэ, так что в целях вашего повествования мы тоже будем именовать его ьДжентльменом Джаксомэ, или просто-напросто ьДжаксомэ, или, как произносят иные, Джаксом. В учебных и спортивных делах Джакс уступал только Стилету, и эти двое были неразлучными друзьями. Весь последний год они делили одну комнату на двоих, и теперь, в этой самой комнате, оба, задрав ноги, купались в нежданной роскоши новой обстановки - потягивали декофеинизированный кофе, именуемый коф-фе, и дымили деникотинизированными сигаретами местного производства, которым заготовитель дал имя ьДениксигэ, однако все курсанты ДДД с юмором называли их не иначе как ьгорлодерыэ и ьтермоядерныеэ.
- Брось-ка мне горлодерку, Джакс, - сказал Стилет, развалившись на койке. Заложив руки за голову, он размышлял о том, что готовит ему судьба в ближайшем будущем, когда у него появится свой собственный верблюд.
- Ох-хо! - хохотнул он, когда пачка угодила ему в глаз.
Стилет вытащил длинную белую палочку, постучал ею по стене, чтобы кончик воспламенился, и затянулся освежающим дымом.
- Мне до сих пор не верится... - он выпустил дымные кольца.
- Клянусь Мрддлом, это правда, - Джакс улыбнулся. - Мы выпускники. Верни-ка мне пачку термоядерных, я тоже хочу затянуться разика два.
Стилет выполнил просьбу столь энергично, что пачка ударила в стену, и мгновенно все сигареты вспыхнули ярким пламенем. Стакан воды усмирил разбушевавшийся пожар, и тут, пока огонь еще шипел в тщетной ярости, на экране связи загорелся красный сигнал.
- Срочный вызов! - рявкнул Стилет, хлопнув ладонью по кнопке приема. На экране возник суровый облик полковника фон Грудта. Оба молодых человека вскочили по стойке смирно.
- М., Л., в мой кабинет на третьей скорости, живо!
Слова срывались с губ полковника, словно свинцовые капли. Что бы это значило?
- Что это значит? - спросил Джакс, когда они прыгнули в падашют и помчались вниз с ускорением, близким к свободному падению.
- Скоро узнаем! - выпалил Стилет у двери ьстарикаэ и нажал на докладную клавишу.
Движимая неким потайным механизмом, дверь распахнулась настежь, и молодые люди, с плохо скрываемым трепетом, вошли в кабинет. Но что это? Что ~это~?! Полковник смотрел на них с улыбкой - с ~улыбкой~! Подобное выражение никогда раньше не ложилось на его непреклонное чело.
- Устраивайтесь поудобнее, парни, - предложил он и указал на мягкие кресла, выросшие из пола при нажатии кнопки. - В подлокотниках этих сервокресел вы найдете горлодеры, а также валумийское вино и снаггианское пиво.
- И никакого коф-фе? - у Джакса даже челюсть отвисла. Все засмеялись.
- Вряд ли вы по нему тоскуете, - игриво прошелестел полковник искусственной гортанью. - Пейте, парни! Теперь вы - Космические Крысы ДДД, и юность осталась позади... Ну что вы скажете об ~этом~?
Он прикоснулся к кнопке, и в воздухе явилось ~это~ - объемное изображение космического корабля, подобного которому никто еще не видел на белом свете, изящного, словно меч-рыба, грациозного, словно птица, могучего, словно кит, и вооруженного до зубов, словно аллигатор.
- Святой Колумп! - выдохнул Стилет, разинув от удивления рот. - Вот что я называю ракетой ракет!
- Некоторые из нас предпочитают называть ее ьСовершенствомэ, - не без юмора заметил полковник.
- Так это ~она~? Мы слышали...
- Вы мало что могли слышать, потому что создание этой малышки с самого начала держалось в строжайшей тайне. Корабль оснащен беспрецедентно большими двигателями - улучшенная модель Макферсона самой современной конструкции, ускорителем Келли усовершенствованным до такой степени, что вам его вовек не узнать, и лучеметами Фицроя удвоенной мощности - по сравнению с ними старые излучатели кажутся детскими хлопушками. Но лучшее я приберег напоследок.
- Ничего лучшего и представить себе невозможно! - перебил Стилет.
- Это ~тебе~ только так кажется! - беззлобно хохотнул полковник, издавая звуки, подобные треску рвущейся стали. -Самое лучшее - то, что ты, Стилет, будешь капитаном этого космического супердредноута, а счастливчик Джакс - его главным инженером.
- Счастливчик Джакс был бы гораздо счастливее, если бы капитаном был он. Капитаном, а не властителем кочегарки, - пробормотал счастливчик Джакс, и все рассмеялись. Все, кроме него, ибо он не шутил.
- Все полностью автоматизировано, - продолжал полковник, - так что экипажа из двух человек вполне достаточно. Но я должен предупредить вас, что на борту находится экспериментальное оборудование, так что, кто бы ни полетел, он должен добровольно...
- Согласен! - заорал Стилет.
- Что-то мне в нужник захотелось, - сказал Джакс, поднимаясь, и тут же мгновенно сел на место - жуткий на вид бластер сам по себе выскочил из кобуры прямо в руку полковника.
- Ха-ха, шутка. Конечно, согласен!
- Я знал, ребята, что на вас можно положиться. ДДД воспитывает настоящих ~мужчин~. И разумеется, настоящих верблюдов тоже. Итак, вот что вы должны сделать. Завтра утром в 0304 часа вы оба возьмете старт на ьСовершенствеэ и продырявите эфир в направлении Лебедя. Возьмете курс на ~некую~ планету...
- Ну-ка, ну-ка, пожалуй, я могу угадать какую, - зловеще сказал Стилет, скрежеща зубами. - Это что же, шутки ради вы хотите послать вас на планету Биру-2, битком набитую ларшниками?
- Именно. Это главная база ларшников, секретное игорное гнездо и центр торговли наркотиками, место, где разгружаются транспорты с белыми рабами и печатается фальшивая ькапустаэ, очаг перепонки флннкса и логово пиратских орд.
- Если вы хотите драки, похоже, вы ее получите, - скривился Стилет.
- А ты, я вижу, слов на ветер не бросаешь, - согласился полковник. - Если бы мне скинуть года да поменьше протезов, я бы ухватился за такую возможность при первом...
- Вы могли бы стать главным инженером, - намекнул Стилет.
- Заткнись, - отрубил полковник. - Удачи вам. джентльмены, и пусть слава ДДД не покинет вас.
- И верблюдов тоже? - спросил Стилет.
- Верблюдов как-нибудь в другой раз. Перед нами встала проблема... э-э... притирки. Пока мы здесь сидим с вами, мы потеряли еще четверых выпускников. Может быть, даже придется сменить животных. Пусть это будет ДСД.
- С боевыми ~собаками~? - спросил Джакс.
- Или со свиньями. А то и с сиренами. Но это уж моя забота, а не ваша. Все, что от вас требуется, парни, - это добраться до Биру-2 и расколоть эту планету как гнилой орех. Я знаю, вам это по плечу.
Если у каменноликих десантников и были какие-то сомнения, они оставили их при себе, ибо таков порядок, заведенный в Дивизии. Они сделали все необходимые приготовления, и на следующее утро ровно в 0304.00 могучее тело ьСовершенстваэ умчалось в пространство. Ревущие двигатели Макферсона изливали в реактор квинтильоны эргов энергии, и наконец корабль оказался на безопасном расстоянии от гравитационного поля матушки-Земли. Джакс в поте лица трудился возле двигателей, швыряя полные лопаты радиоактивного ~травсвестита~ в зияющую пасть голодной топки, пока наконец Стилет не просигналил с мостика, что наступило время поворота ьовер-светэ. И они переключились на ускоритель Келли - пожиратель пространства. Стилет вдавил кнопку включения ускорителя, и огромный корабль рванулся к звездам со скоростью, в семь раз превышающей световую. Поскольку ускоритель был полностью автоматизированным, Джакс освежился в освежителе, а его одежда была выстирана в стирателе. Затем Джакс вышел на мостик.
- Ого, - сказал Стилет, и его брови поползли на лоб. - Я и не знал, что ты носишь суспензорий ьв горошекэ.
- Это единственный предмет одежды, который остался чистым. Всю остальную одежду стиратель растворил.
- Не беспокойся об этом. Пусть теперь беспокоятся ларшники с Биру-2! Мы войдем в атмосферу ровно через семнадцать минут, и я как раз обдумывал, как нам лучше поступить, когда это произойдет.
- Разумеется, ~кому-то~ из нас ведь надо мозгами шевелить! Я даже перевести дух не мог - не то чтобы задуматься.
- Не трепыхайся, старик, мы ведь оба по уши в этом деле. Как я это вижу, у нас два варианта выбора. Мы можем ворваться с ревом, паля из всех пушек, а можем подкрасться тайком.
- О-о, ты и на самом деле ~думал~.
- Пропущу это мимо ушей, потому что ты устал. Как бы мы ни были сильны, я допускаю, что наземные батареи еще сильнее. Предлагаю проскользнуть так, чтобы нас не заметили.
- Не трудновато ли, если учесть, что мы летим на корабле массой тридцать миллионов тонн?
- В обычных условиях - да. Однако, видишь ли ты эту кнопку с надписью ьзависимостьэ? Пока ты загружал топливо, мне объяснили, в чем тут суть. Это новое изобретение, его никогда еще не испытывали, оно обеспечит нам невидимость и недосягаемость для любых средств обнаружения.
- Похоже на дело. Еще лететь пятнадцать минут, мы уже совсем близко. Включаем этот замечательный луч невидимости...
- ~Не смей~!
- Сделано. А в чем проблема?
- Уже ни в чем. Кроме того, что экспериментальное устройство невидимости рассчитано не более чем на тринадцать минут работы, затем оно перегорает.
К несчастью, так и произошло. В ста милях от бесплодной, искореженной поверхности Биру-2 добрый старый корабль ьСовершенствоэ возник из небытия.
В наимельчайшую долю миллисекунды мощный космический сонар и суперрадар зловеще скрестили лучи на вторгшемся корабле, а контрольные лампочки на пультах управления уже мигали секретным кодом, ожидая, когда поступит правильный ответ, который позволит считать посягателя одним из своих.
- Я пошлю сигнал и натяну им нос, - рассмеялся Стилет. -Эти ларшники весьма туповаты.
Он нажал большим пальцем кнопку микрофона, переключился на межзвездную аварийную частоту и жалобно проскрежетал:
- Агент Икс-9 - главной базе. Принял огневой бой с патрулем, сжег кодовые книги, но приручил этих ... до единого, ха-ха! Возвращаюсь домой с грузом - на борту 800000 тонн адской травки крммл.
Реакция ларшников была мгновенной. Разверстые жерла тысяч гигантских орудийных бластеров, вкопанных в землю, выплюнули лучи изголодавшейся энергии, от которых задрожала сама материя пространства. Эта сверкающая лавина обрушилась на неприступные защитные экраны старого доброго корабля ьСовершенствоэ, которому, увы, не суждена была долгая жизнь, в мгновение ока прошила защиту и ударила сверкающим валом в борт самого корабля. Никакая материя не могла противостоять этой силе, высвобожденной из сверкающих недр планеты, посему неуязвимые металлические непроницалитовые стенки моментально испарились, обратившись в неосязаемый газ, который в свою очередь распался на отдельные электроны и протоны (и нейтроны тоже), из коих, в сущности и состоял.
Да что там говорить, никакие кровь и плоть не могли противостоять этой мощи. Но за те несколько секунд пока сверкающая энергия прогрызала силовые защитные поля, корпус, облака испарившегося металла и гущу протоков, наша отчаянная двойка доблестных десантников нырнула очертя голову в космические бронированные скафандры. И вовремя! Останки того, что еще совсем недавно было огромным кораблем, вонзились в атмосферу и спустя несколько секунд грохнулись на отравленную почву Биру-2.
Для стороннего наблюдателя это выглядело концом всех концов. Некогда величественная королева космических трасс больше не поднимется к звездам, ибо в данный момент она представляла собой кучу дымящегося хлама весом не более двухсот фунтов. Эти жалкие обломки не подавали никаких признаков жизни, что подтвердили наземные гусеничные ползуны, которые вывалились из расположенного поблизости потайного люка, замаскированного в скале, и обнюхали все дымящиеся кусочки, настроив свои детекторы на максимальную чувствительность. ьОтвечайте!э - взвыл радиосигнал. ьНикаких следов жизни до пятнадцатого знака после запятой!э - рявкнул, выматерившись, оператор ползунов, после чего дал им команду возвращаться на базу. Металлические траки машин зловеще пролязгали по голой земле, и все стихло. Осталась лишь остывающая масса металла, которая зашипела от отчаяния, когда на нее пролились слезы ядовитого дождя.
А что наши верные друзья-неужели они мертвы? Я думал, ты о них уже никогда не вспомнишь. Неведомо для ларшниковских специалистов, всего лишь за миллисекунду до того, как останки корабля грохнулись на землю, мощные сталитовые пружины выстрелили двумя массивными, практически неразрушимыми бронированными скафандрами, забросив их к горизонту, где они и приземлились около замаскированного скалистого гребня, который, ~по чистой случайности~, на самом деле оказался скалистым гребнем, в коем был устроен потайной люк, скрывавший галерею, откуда появились наземные ползуны с их детекторами, так ничего и не обнаружившими, и куда они вернулись по команде матерящегося оператора, который, одурев от очередной порции адской травки крммл, так и не заметил, как дернулись стрелки индикаторов в тот момент, когда ползуны въезжали в туннель, неся на своем обратном пути груз, которого вовсе не существовало в момент выезда, - и тут огромный люк с треском захлопнулся позади ползунов.
- Дело сделано! Мы взломали их оборону! - возликовал Стилет. - И вовсе не благодаря тебе. Мрддл тебя дернул нажимать на кнопку невидимости.
- А откуда я мог знать? - огрызнулся Джакс. -Так или иначе, а корабля у нас теперь нет, зато есть элемент внезапности. Они не знают. что ~мы~ здесь, а мы знаем, что ~они~ тут как тут.
- Хорошо сказано... Ш-ш-ш! - шикнул Стилет. - Пригнись, мы куда-то проехали.
Ползуны с лязгом и грохотом ворвались в огромное помещение, вырезанное в скале, - его заполняли смертоносные военные машины всех видов и размеров. Единственным человеческим существом здесь - если его, конечно, можно назвать человеческим, был оператор-ларшник: как только он засек агрессоров, его грязные пальцы тут же метнулись к пульту управления огнем, но судьба не отпустила ему ни единого шанса. Лучи двух снайперски нацеленных бластеров скрестились на нем, и через миллисекунду в кресле ничего не осталось, кроме обугленного оковалка дымящейся плоти. Наконец-то закон Дивизии настиг ларшников в их собственной берлоге.
Да, это был сам Закон - беспристрастный и неумолимый, непредвзятый и кровавый, - ибо в сем логове не было ьневинныхэ. Жадная ярость цивилизованного возмездия уничтожала всякого, кто оказывался на пути двух закадычных друзей, несшихся по коридорам бесчестья на смертоносном самоходном орудии.
- Там какая-то большая шишка, - скорчил гримасу Стилет, указывая на гигантскую, окованную золотом дверь из непроницалита, перед которой команда смертников покончила жизнь самоубийством под безжалостным проливным огнем.
Дверь попыталась оказать слабое сопротивление, но друзья сломили его, последний барьер пал в дыме, сверкании искр и грохоте, десантники триумфально въехали на центральный пост, где маячила всего одна фигура. сидевшая за главным пультом управления, - сам Суперларш, тайный главарь межзвездной преступной империи.
- Твоя смерть пришла! - зловеще пропел Стилет, недрогнувшей рукой направив оружие на черную фигуру в светонепроницаемом космическом шлеме. - Снимай шлем или умрешь на месте!
В ответ раздалось клокотанье задушевной ярости, и на несколько долгих мгновений дрожащие руки в черных перчатках зависли над кнопками управления огнем. Затем, еще медленнее, эти же руки протянулись к застежке на горле, повернули ее и медленно-медленно подняли шлем над головой...
- Kлянусь священным именем пророка Мррдла! - в унисон просипели оба десантника перехваченными горлами, а затем дар речи их покинул.
- Да, теперь вы знаете, - злобно скрежетнул зубами Суперларш. - Но - ха-ха! - держу пари, вы даже не догадывались...
- Вы!! - выдохнул Стилет, взламывая лед наступившей тишины. - Вы! Вы!! ВЫ!!
- Да, мы, я, полковник фон Грудт, командующий ДДД. Вы никогда не подозревали меня, и - о-о! - как я смеялся над вами все это время.
- Но... - Джакс запнулся. - ~Почему~?
- Почему? Ответ очевиден любому, кроме вас, свинских межзвездных демократов. Единственное, чего следовало опасаться ларшникам всей галактики, - это возникновения силы, подобной ДДД, могучей силы, неподкупной и не поддающейся проникновению извне, полной благородства во имя добродетели и справедливости. Вы могли причинить нам много неприятностей. Вот почему мы создали ДДД, и в течение долгого времени я был главой обеих организаций. Наши вербовщики привлекают лучшие кадры, которые только могут поставить цивилизованные планеты, а я забочусь о том, чтобы большинство из них очерствело, потеряло всякий моральный облик, чтобы тела и души их были сокрушены, - и в дальнейшем они больше не представляют никакой опасности. Конечно, некоторые проходят несломленными через весь курс, каким бы отвратительным я его не делал, в каждом поколении есть определенная доля супермазохистов, но я вовремя забочусь о том, чтобы к этим персонам как можно быстрее применялись самые эффективные меры.
- Вроде отправки с миссией, равносильной самоубийству? - спросил Стилет стальным голосом.
- Это неплохой способ.
- Значит, нас послали на верную смерть... ~Но это не сработало~! Молись, вонючий ларшник, сейчас ты встретишься со своим создателем!
- Создатель? Молись? Вы что-выжили из ума? Все ларшники остаются атеистами до самого конца своих...
И это действительно был ~конец~ - ларшник исчез в сверкающем столбе пара, так и не договорив своих подлых слов, впрочем, лучшего он все равно не заслуживал.
- А что теперь? - спросил Стилет.
- Вот что, - ответил Джакс, пригвоздив его к полу неотразимым парализующим лучом из оружия, которое он все еще держал в руке. - Хватит с меня вторых ролей. Я по горло сыт моторным отсеком, в то время как ты стоишь на мостике. Теперь ~моя~ партия, отныне и навсегда.
- Ты в своем уме? - пролепетал Стилет парализованными губами.
- Да, в своем - впервые в жизни. Суперларш умер, да здравствует новый суперларш! Это все мое, вся галактика, МОЕ!
- А что будет со мной?
- Мне следовало бы убить тебя, но это слишком легкий путь. Когда-то ты делился со мной плитками шоколада. Тебя будут судить за весь этот погром, за смерть полковника фон Грунта и `даже~ за уничтожение главной базы ларшников. Руки всех будут на тебе, ты станешь изгоем и, спасаясь бегством, достигнешь самых дальних пределов галактики, где будешь жить в вечном страхе.
- Вспомни про плитки шоколада!
- Помню. Мне всегда доставались только лежалые. А теперь... ПШЕЛ ВОН!

Ты хочешь звать мое имя? Достаточно Старины Сержанта. Рассказывать дальше? И так слишком много для твоих нежных ушей, малыш. Давай-ко лучше наполним стаканы, вот так, и произнесем тост. Хватит-хватит, вполне достаточно для бедного старика, который слишком много повидал на своем долгом веку. Так пусть же счастье изменит ему, чтоб ему пусто было, чтобы Великий Крамддл навеки проклял его имя - имя человека, которого иные знают как Джентльмена Джакса. Что, голоден? Я? Нет, я не голоден. Нет. НЕТ! Только не шоколад!!!

  Harry Harrison "One step from Earth", 1970
  Гарри Гаррисон "Один шаг с Земли"
  пер. А.Волнов

  Ландшафт был мертв. Он и не жил никогда,
родившись мертвым, когда начали
формироваться планеты - выкидыш, сцепленный
из валунов, грубого песка и зазубренных
скал. Воздух, разреженный и холодный, скорее
походил на космический вакуум, чем на
атмосферу, способную поддерживать жизнь. И
хотя время близилось к полудню, а крошечный
солнечный диск полз высоко над горизонтом,
небо было темным и тусклый свет заливал
бугристую равнину, никогда не знавшую, что
такое след ноги. Тишина, одиночество,
пустота.
  Двигались только тени. Солнце медленно
проползло свой путь и закатилось за
горизонт. Наступила ночь, а с ней - еще
более жестокий мороз. Под усеянным звездами
небосводом в глухой тишине миновала ночь, и
над противоположным горизонтом снова
показалось солнце.
  Затем что-то изменилось. Высоко в небе
солнце отразилось от какой-то блестящей
поверхности - движение в мире, до сих пор
его не знавшего. Искорка выросла в пятнышко
света, внезапно расцветшее длинными
лепестками пламени. Пламя приближалось,
становясь все ярче, и зависло над
поверхностью, выметая пыль и оплавляя камни.
Потом погасло.
  Приземистый цилиндр пролетел вниз
последние несколько футов и опустился на
широко расставленные опоры. Спружинили
амортизаторы, гася удар, потом медленно
распрямились, выравнивая корпус аппарата.
Несколько секунд он еще покачивался, потом
замер.
  Ползли минуты, но ничего больше не
происходило. Давно уже улеглась пыль, а
расплавленный шлак затвердел и потрескался
от холода.
  Внезапно короткие взрывы отстрелили кусок
боковой стенки цилиндра, отшвырнув его на
несколько ярдов. Капсула слегка качнулась,
но вскоре она снова замерла. Отброшенная
пластина прикрывала несколько небольших
приборов, окружавших серую пластину
диаметром около двух футов, напоминающую
задраенный иллюминатор.
  Некоторое время опять ничего не
происходило, словно некий потайной механизм
отсчитывал время. Наконец он принял решение,
потому что из отверстия с тихим жужжанием
стала вылезать антенна. Сперва она ползла
перпендикулярно бокс капсулы, пока не
показалась изогнутая секция, потом стала
медленно подниматься и наконец задралась в
небо. Она еще поднималась, а на ее конце,
прикрепленная к штанге, зашевелилась
компактная телекамера, неуверенно
поворачиваясь в разные стороны. Поднявшись
над круглой пластиной, она повернулась в ее
сторону и уставилась на грунт перед нею,
после чего удовлетворенно замерла.
  С громким щелчком круглая пластина
изменила цвет и облик. Она стала совершенно
черной; казалось, она шевелится, оставаясь
на месте. Секунду спустя сквозь ее
поверхность, словно через распахнутую дверь,
прошел прозрачный пластиковый контейнер,
упал и перекатился.
  Сидящая в контейнере белая крыса сперва
испугалась, шлепнувшись на бок, когда
контейнер упал на грунт. Вскочив, она
заметалась, пытаясь уцепиться коготками за
гладкие стенки и соскальзывая на дно. Вскоре
она успокоилась и уставилась на серую
пустыню, помаргивая розовыми глазками. Но
смотреть там было не на что, потому что
ничто не шевелилось, Крыса уселась и стала
приглаживать лапками длинные усы. Холод еще
не проник сквозь толстые стенки.

  Изображение на телевизионном экране было
сильно смазанным, но, если учесть, что его
передавали с поверхности Марса на
орбитальный спутник, затем на лунную станцию
и лишь потом на Землю, лучшего ожидать не
приходилось. Несмотря на помехи и рябь, на
экране был четко виден контейнер с
шевелящейся внутри крысой,
  - Успех? - спросил Бен Данкен, жилистый,
плотный мужчина с коротко подстриженными
волосами и загорелой, задубевшей кожей. Сеть
морщинок в уголках глаз наводила на мысль,
что ему часто приходилось щуриться или от
сильного холода, или от пылающего солнца - и
то, и другое имело место. Цветом лица он
резко отличался от техников и ученых за
пультами и приборами - если не считать
нескольких негров и пуэрториканца, все они
обладали характерной для горожан бледностью.
  - Пока все вроде нормально, - отозвался
доктор Тармонд. Он очень гордился своей
ученой степенью по физике, полученной в
Массачусетском технологическом, и настаивал,
чтобы к нему всегда обращались ьдокторэ. -
Форма волны превосходная, затухания нет,
отклик ровный, отклонение переданного
контрольного объекта от расчетных координат
- одна и три десятых. Лучше не бывает.
  - Когда мы сможем отправиться?
  - Примерно через час, может, чуть позже -
если биологи дадут добро. Им наверняка
захочется изучить поведение первого
пересланного животного, а может, послать еще
одно. Если все окажется в порядке, вы с
Тэслером отправитесь сразу же, пока условия
оптимальные.
  - Да, конечно, не стоит тянуть, -
поддакнул Отто Тэслер. - Извините, - добавил
он и торопливо отошел.
  Это был маленький человечек в массивных
очках, с редеющими светлыми волосами. Он
проводил долгие часы у лабораторного стола,
а потому сутулился и выглядел старше своих
лет. И нервничал. Лицо его покрывали мелкие
бисеринки пота, и меньше чем за час он уже в
третий раз отлучался в туалет. Доктор
Тармонд это тоже заметил.
  - У Отто поджилки трясутся, - бросил он. -
Но хлопот с ним, похоже, не будет.
  - Как только мы окажемся на месте, он
сразу придет в себя. Люди обычно волнуются,
когда вынуждены ждать, - сказал Бен Данкен.
  - А вас ожидание разве не волнует? -
полюбопытствовал Тармонд с едва заметным
ехидством.
  - Разумеется, волнует. Но для меня
ожидание - вещь привычная. И хотя мне еще не
доводилось отправляться на Марс при помощи
передатчика материи, кое в каких переделках
побывать пришлось.
  - Я думаю. Вы ведь что-то вроде
профессионального искателя приключений. -
Теперь в голосе Тармонда звучала неприкрытая
злость - недоверие человека, привыкшего
командовать, к тому, кто сам себе хозяин.
  - Не совсем. Я геолог и петролог.
Некоторые из редкоземельных элементов,
использованных в вашей аппаратуре, добыты из
открытых мною месторождений. А они не всегда
находятся в самых доступных местах,
  - Вот и хорошо. - Ровный тон Тармонда не
соответствовал его словам. - У вас богатый
опыт по части заботы о себе, поэтому вы
сможете помочь Отто Тэслеру. Он будет
главным, ему предстоит сделать всю работу, а
ваша задача - ему помогать.
  - Само собой, - буркнул Бен, повернулся и
вышел.
  Сотрудники фирмы держались с кастовой
замкнутостью и даже не пытались скрывать,
что Бен так и остался для них чужаком. Его
ни за что бы не наняли, если бы сумели
отыскать нужного человека среди своих,
ьТрансматерия, лимитедэ была богаче многих
правительств и даже могущественнее некоторых
из них, но фирма прекрасно сознавала
ценность человека на своем месте. Отыскать
инженера, досконально знакомого с
передатчиком материи, не составило труда -
нужно было лишь подобрать подходящего
человека из штата и предложить ему стать
добровольцем. У Отто, всю жизнь
проработавшего в фирме, выбора просто не
оказалось. Но вот кто обеспечит его
безопасность? В перенаселенном мире 1993
года осталось очень мало неисследованных
уголков и еще меньше людей, знающих, как в
таких местах выжить.
  Вертолет прилетел за Беном прямиком в
Гималаи. Под нажимом ьТрансматерииэ его
поисковую экспедицию отменили, а взамен
прежнего контракта предложили гораздо более
выгодный. Его чуть ли не силой заставили
подписать, но Бен не стал возмущаться. Фирма
так и не поняла, а Бен им, конечно, не
сказал, что он отправился бы на Марс и за
одну десятую предложенной ему впечатляющей
суммы - или даже бесплатно. Этим кабинетным
червям и в голову не могло прийти, что он
сам хотел совершить такое путешествие.
  Заметив неподалеку дверь на балкон, Бен
вышел посмотреть на город. Он набил трубку
табаком, но раскуривать не стал - скоро от
курения придется отказаться, а начать
привыкать можно прямо сейчас. На такой
высоте воздух оказался вполне свежим, но
внизу его туманила дымка смога. До самого
горизонта тянулись мили зданий и улиц -
тесных, забитых машинами и людьми. В любом
городе Земли с балкона открывался один и тот
же вид. Или еще хуже. Сюда Бен летел через
Калькутту и до сих пор не избавился от
кошмарных снов.
  - Мистер Данкен, поторопитесь, пожалуйста.
Вас ждут.
  Техник переминался с ноги на ногу и
взволнованно сжимал кулаки, придерживая
ногой дверь. Бен улыбнулся и неторопливо
протянул ему свою трубку.
  - Сохрани, пожалуйста, до моего
возвращения.
  Ассистенты почти закончили одевать Отто,
когда вошел Бен. К нему тут же бросились,
стянули комбинезон, потом белье, и принялись
облачать в защитный костюм, нижнее белье с
подогревом, поверх него обтягивающее
шелковое трико, затем электрообогреваемый
комбинезон и такие же носки. Все было
проделано быстро. Когда на путешественниках
застегивали верхние комбинезоны, появился
доктор Тармонд и одобрительно осмотрел их.
  - Не застегивайтесь до конца, пока не
войдем в камеру, - сказал он. - Пошли.
  Похожий на наседку во главе выводка, он
повел их через помещение с передатчиком мимо
шкафов с аппаратурой. Техники и инженеры
оборачивались им вслед, кто-то даже радостно
гикнул, но тут же смолк под ледяным взглядом
Тармонда. Двое диспетчеров, поджидавших в
барокамере, закрыли и загерметизировали
дверь за Тармондом и двумя тяжело одетыми
мужчинами, которые уже начали потеть. Когда
в камеру стал поступать холодный воздух,
Тармонд набросил теплое пальто.
  - Пошел предстартовый отсчет, - сказал он.
- Я еще раз повторю инструкции. - Бен с тем
же успехом мог проинструктировать его и сам,
но промолчал. - Сейчас мы понижаем
температуру и давление, пока они не
сравняются с марсианскими. Согласно
последним показаниям приборов, температура
там стабильно держится на сорока восьми
градусах ниже нуля. Атмосферное давление -
десять миллиметров ртутного столба. Сейчас
мы снижаем его до этой величины. Измеримые
количества кислорода в атмосфере
отсутствуют. Не забудьте - маски снимать ни
в коем случае нельзя. В камере мы дышим
почти чистым кислородом, но перед уходом вы
наденете маски... - Он сделал паузу и
зевнул, выравнивая наружное давление с
давлением во внутреннем ухе. - Мне пора
перейти в шлюз.
  Он вышел и закончил инструктаж из шлюза,
глядя через встроенное окошко, Бен не
обращал внимания на монотонное бормотание
Тармонда, а Отто, кажется, был слишком
испуган, чтобы слушать. В батарее на
пояснице Бена замкнулось реле термостата, и
он почувствовал, как разогреваются прокладки
в комбинезоне. Кислородный баллон висел на
спине. Надев маску со встроенными очками, он
привычно прикусил загубник шланга и вдохнул.
  - Первому приготовиться, - В разреженной
атмосфере голос Тармонда казался скрипучим и
далеким.
  Бен в первый раз посмотрел на встроенный в
противоположную стену - блестящий черный
диск передатчика материи. Когда Бен ложился
лицом вниз на стол, один из ассистентов
швырнул в него тестовый кубик, и пока стол
подкатывали ближе к экрану, пришло сообщение
о том, что все в порядке.
  - Погодите, - попросил Бен.
  Стол остановился. Бен обернулся, взглянул
на Отто Тэслера, сидящего в напряженной позе
лицом к стене, и догадался, какой ужас
застыл сейчас на его лице.
  - Расслабься, Отто. Дело пустяковое,
выеденного яйца не стоит. Я тебя буду ждать
на том конце. Расслабься и лови кайф,
приятель, - ведь мы сейчас историю делаем.
  Отто не отозвался, но Бен и не ждал
ответа. Чем скорее завершится эта стадия
эксперимента, тем лучше. Они неделями
отрабатывали этот маневр, и теперь Бен
автоматически принял нужное положение.
Правая рука вытянута вперед, левая прижата к
боку. Стол покатился вперед, экран
передатчика материи, похожий на большой
черный глаз, становился все больше, пока не
заслонил собой весь мир.
  - Валяйте! - приказал Бен и ощутил плавный
толчок в спину.
  Скольжение. Исчезли кисть, запястье, потом
рука, Никаких ощущений. Мгновенный ужас и
боль, когда проходила голова, - и в
следующее мгновение он увидел камешки на
грунте. Отшвырнув тестовый кубик, он вытянул
руку, смягчая падение. Затем прошли вторая
рука и ноги. Упав и легко перекатившись в
сторону, он наткнулся бедром на что-то
твердое.
  Бен сел, потирая ушибленное место, и
взглянул на пластиковый контейнер, на
который его угораздило свалиться. Внутри
лежала мертвая крыса - окоченевшая, с
открытыми глазами. Да, приятное
предзнаменование. Он быстро отвернулся и
вспомнил инструктаж. Микрофон висел на том
же месте, что и на тренировочном макете. Бен
нажал кнопку.
  - Бен Данкен - центру управления. Прибыл
благополучно, проблем нет.
  В этот исторический момент вообще-то
следовало бы что-то добавить, но Бена
покинуло вдохновение. Он взглянул на пологие
темные холмы, на кратер неподалеку, на
крошечное яркое пятнышко солнца. Что тут,
собственно, говорить?
  - Посылайте Отто. Конец связи.
  Он встал, отряхнулся и посмотрел на
блестящую пластину. Прошло несколько минут,
прежде чем динамик едва разборчиво
прохрипел;
  - Вас поняли. Приготовьтесь к встрече.
Посылаем Тэслера.
  Рука Отто появилась едва ли не раньше, чем
смолк голос. Радиоволны добираются до Марса
почти четыре минуты, а передатчик материи
действует почти мгновенно, поскольку
посылает сигнал через пространство
Бхаттачарья, в котором время, в его
привычном представлении, попросту не
существует. Рука Отто безжизненно висела,
Бен обхватил его за плечи и опустил на
землю. Перевернув напарника на спину, Бен
увидел, что его глаза закрыты, но дышит он
ровно. Наверное, потерял сознание. Спецы
называют это передаточным шоком - дело
известное. Через пару минут очнется. Бен
уложил Отто в сторонке и подошел к
микрофону.
  - Отто прибыл. Отключился, но на вид в
порядке. Можете посылать барахло.
  Бен ждал. Тонко посвистывал ветер, обдувая
маску и прихватывая морозцем щеки. Ну и
пусть: было даже нечто почти ободряющее в
том, что дует ветер, под ногами прочный
грунт, а солнце продолжает сиять. Если
довериться ощущениям, легко представить себя
на Земле, скажем, на высокогорном плато в
индийском штате Ассам, где он был совсем
недавно. И хотя сознание подсказывало, что
солнечный свет здесь вдвое слабее земного,
оно с той же легкостью подбрасывало
воспоминания о пасмурных и туманных днях,
когда днем было еще темнее. Сила тяжести? На
него навесили столько аппаратуры, что
разница почти не ощущалась. Округлые красные
холмы у горизонта, полупрозрачные
голубоватые облака, медленно ползущими
призраками заволакивающие солнце. Ну и что?
Просто он сейчас где-то в далеком пустынном
уголке Земли. Бен никак не мог ухватить
реальность Марса. Он поверил бы в него, если
бы пересек космическую пустоту в корабле,
проведя в нем несколько недель или месяцев.
Но всего несколько минут назад он стоял на
Земле. Поворошив ботинком гравий, он заметил
второй пластиковый цилиндр с еще живой
крысой внутри.
  Ей осталось недолго - мороз не знает
жалости. Вскоре она начнет отчаянно царапать
стенки контейнера, потом опрокинется на бок,
задрожит. Она уже сейчас дышала, широко
раскрывая рот. Выбор у нее был невелик -
задохнуться или замерзнуть. Обычное
лабораторное животное, тысячи таких же крыс
умирают каждый день во имя науки. На Земле.
Но эта крыса сейчас рядом с ним - возможно,
единственное другое живое существо на
планете. Бен опустился на колени и отвинтил
крышку контейнера.
  Конец крысе пришел быстрее, чем он
представлял. Животное глотнуло марсианского
воздуха, судорожно дернулось и тут же
умерло. Бену и в голову не приходило, что
получится именно так. Разумеется, на Земле
ему говорили, что самая большая опасность
марсианской атмосферы - ее абсолютная
сухость, поскольку водяные пары в них
содержатся в ускользающе малых
концентрациях. Бена предупреждали, что
марсианский воздух сжигает слизистые носа,
гортань и легкие не хуже концентрированной
серной кислоты. На лекциях эти слова
казались преувеличением. Но не здесь.
Открытый, смотрящий в никуда глаз крысы
начал покрываться корочкой изморози. Бен
выпрямился и плотнее прижал маску к лицу.
Потом подошел ко все еще лежавшему без
сознания Отто и поправил его маску.
  Нет, это не Земля. Теперь он поверил.
  - Внимание, - прощебетал динамик. -
Сможете ли вы принять оборудование один?
Тэслер все еще не пришел в себя? Упаковки
грузов рассчитаны на переноску двумя людьми.
Доложите.
  Бен схватил микрофон.
  - Да посылайте наконец барахло, черт бы
вас побрал! Пока мои слова до вас дойдут,
двенадцать минут уйдет псу под хвост. Шлите
немедленно. Если что и разобьется, всегда
можно прислать замену. До вас еще не дошло,
что мы тут совсем одни и кроме кислорода в
баллонах у нас ничего нет? Что мы торчим по
ту сторону двери в один конец на расстоянии
двухсот миллионов миль от Земли? Посылайте
все - немедленно! Быстрее!
  Бен принялся расхаживать взад-вперед,
ударяя кулаком по ладони и пиная тестовые
кубики и контейнер с дохлой крысой. Идиоты!
Он бросил взгляд на Отто. Вид у него был
такой, словно он наслаждался заслуженным
отдыхом. Отличное начало! Бен оттащил Отто в
сторонку, чтобы случайно не наступить, и
подошел к экрану как раз в тот момент, когда
из него показался конец канистры.
  - Наконец-то!
  Ухватившись за канистру, он стал тянуть ее
на себя, пока второй ее конец не звякнул о
грунт. ьКИСЛОРОД И ПИЩАэ, - прочел он
надпись на канистре. Прекрасно. Бен толкнул
ее ногой, откатывая в сторону, и подскочил
за следующей.
  Регулятор расхода на спине равномерно
пощелкивал, посылая в маску почти
непрерывный поток чистого кислорода, голова
слегка кружилась от усталости. Грунт возле
экрана усеивали контейнеры, баллоны и
свертки разной длины, но одинакового
диаметра. Отто похлопал Бена по плечу, и тот
от неожиданности уронил ящик.
  - Извини, я тут отключился. Ничего не...
  - Заткнись и хватай баллон - видишь, лезет
из экрана.
  Они приняли баллон, потом еще два, и
неожиданно из экрана, звякнув, вывалилась
блестящая дюралевая пластинка. Прищурившись,
Бен наклонился и заметил на ней буквы,
написанные красным восковым карандашом:
  ьРЕКОМЕНДУЮ ПРОВЕРИТЬ ДАВЛЕНИЕ В БАЛЛОНАХ
С КИСЛОРОДОМ. РАЗВЕРНИТЕ ПАЛАТКУ И СМЕНИТЕ
БАЛЛОНЫэ.
  - Ну вот, наконец кто-то начал работать
головой, - пробормотал Бен и ткнул пальцем в
баллон у себя на спине. - Что показывает
манометр?
  - Осталась только четверть.
  - Тогда они правы - сейчас важнее всего
поставить палатку.
  Отто принялся рыться в куче канистр, а Бен
вытащил на ровное место длинный и громоздкий
матерчатый сверток. Легко расстегнулись
защелки, и Бен раскатал сверток
отработанными на тренировках движениями.
Однако на тренировках он проделывал эту
операцию бодрым, а не на грани истощения,
хватаясь за тяжелую плотную ткань
неуклюжими, затянутыми в перчатки руками.
Покончив со своей частью работы, он стал
наблюдать, как Отто через переходник
подключает шланг палатки к баллону.
  - Ты что делаешь, болван? - внезапно
прохрипел Бен и пихнул Отто в плечо. Тот
растянулся плашмя.
  Свалившись, Отто молча уставился на Бена
изумленными глазами, должно быть, решил, что
напарник сошел с ума. Бен ткнул в переходник
трясущимся от гнева пальцем.
  - Разуй глаза. Не расслабляйся и будь
внимателен, или ты нас погубишь. Ты
подключал красный шланг к зеленому баллону.
  - Извини...Я не заметил...
  - Конечно, не заметил, тупица. А следовало
бы. Красный цвет означает кислород, которым
мы дышим и которым нужно надувать палатку. А
зеленый - изолирующий газ, место которому
между двойными стенками палатки. Он не
ядовит, но убьет нас не хуже яда, потому что
дышать им мы не сможем.
  Бен сам занялся подключением баллона,
запретив Отто подходить, и даже погрозил ему
гаечным ключом, когда тот попробовал
приблизиться. Одного баллона с кислородом
хватило, чтобы превратить палатку в похожий
на пудинг холмик, а после второго она
приняла вид прочного купола. Реагирующий на
давление клапан автоматически
загерметизировал вход. Бен знал, что
кислород в его баллоне почти иссяк, но не
мог бросить работу. Подключив зеленый
баллон, он сам, не доверяя Отто, заполнил
газом пространство между стенками палатки.
Теперь печка. Он потащил ее к шлюзу палатки,
но неожиданно выронил, споткнулся раз,
другой, - и упал, потеряв сознание.

  - Еще супа? - спросил Отто.
  - Не откажусь, - согласился Бен, допив суп
и протягивая чашку напарнику. - Извини, что
я тебя так изругал. Я виноват вдвойне,
потому что ты сразу после этого спас мне
жизнь.
  Отто смутился и наклонился над печкой.
  - Да ладно, Бен, я не в обиде. Правильно
ты меня ругал, и даже мало. Должно быть, я
перетрухнул. Сам знаешь, я к таким вещам
непривычный, - не то что ты.
  - Но я никогда не бывал на Марсе!
  - Бен, ты ведь меня понял. Пусть не на
Марсе, но ты многое в жизни повидал. А я
учился в колледже, ходил на работу и ездил в
отпуск на Багамы. Я типичный горожанин, и
мне до тебя далеко.
  - Но ты неплохо справился, когда я
отключился.
  - Знаешь, когда я понял, что могу
положиться только на себя, у меня просто не
осталось другого выхода. Твой баллон
опустел, и я был уверен, что ты задыхаешься.
Я знал, что палатка наполнена кислородом,
поэтому я как можно скорее затащил тебя
внутрь и сорвал маску. Дышал ты вроде
нормально, но холод стоял жуткий, пришлось
сбегать за печкой, а потом за едой. Вот и
все. Я просто сделал то, что полагалось,
  Его слова сочились в тишине, и в конце
концов на лице Отто, похожего в массивных
очках на сову, снова появилось испуганное
выражение.
  - Но именно это и следовало сделать. И
ничто другое. - Бен подался вперед, четко
выговаривая каждое слово. - Никто не смог бы
сделать больше. И тебе пора перестать
считать себя горожанином и взглянуть в лицо
правде, ты один из исследователей Марса. А
их в Солнечной системе всего двое.
  Отто задумался над словами Бена и слегка
расправил плечи.
  - А ведь верно!
  - Вот и не забывай об этом. Худшее уже
позади. Мы целыми и невредимыми вылезли из
этого факирского ящика - я всегда его
побаивался - и теперь у себя дома, на Марсе.
Еды, воды и прочего нам хватит на несколько
месяцев. Нужно лишь соблюдать необходимую
осторожность, выполнить работу, и тогда мы
вернемся героями. Богатыми героями.
  - Сперва придется установить передатчик,
но это нетрудно.
  - Поверю тебе на слово. Спасибо. - Бен
принял чашку и шумно хлебнул - суп еще не
остыл. - Вообще-то я понятия не имею, зачем
нужен второй ПМ, если один уже здесь. Ты мне
не поверишь, но я не представляю, как эта
штука работает, а мне никто не соизволил
объяснить.
  - Принцип довольно прост. - Оказавшись в
родной стихии, Отто горел желанием все
рассказать, и потому расслабился, ненадолго
позабыв о прочих проблемах. Именно для этого
Бен, немало знавший о теории ПМ, и задал ему
вопрос.
  - Перенос материи стал возможен после
открытия пространства Бхаттачарья. Это
пространство, или сокращенно Б-пространство,
аналогично нашему трехмерному континууму, но
тем не менее находится вне его. Но мы можем
в него проникать. И вот что интереснее
всего: где бы мы в него ни проникали - из
любой точки нашей Вселенной, - мы всегда
попадаем в одну и ту же точку Б-
пространства. Поэтому, если произвести
тщательную настройку, можно добиться
ситуации, когда два экрана оказываются в
одной и той же области этого пространства.
По сути, Б-пространству позволяют проникать
в нашу Вселенную перед каждым из экранов, и
можно считать, что в нашем пространственно-
временном континууме экраны не существуют,
Предмет входит в один экран, а выходит из
другого. Вот и вся хитрость, если не
вдаваться в подробности,
  - Звучит просто - если не спрашивать о
том, как устроен сам передатчик. Но я все
равно не понимаю, почему мы не можем
выбраться с Марса тем же путем, каким попали
сюда.
  - Причин много, но самые главные -
мощность, расходуемся на настройку, и
физическое расстояние.
  - Ты же говорил, что расстояние не влияет
на работу экранов.
  - Непосредственно на работу - да, но с его
увеличением настройка затрудняется. Наш
экран на Марсе, доставленный ракетой, имеет
рабочий диаметр два фута, и это крупнейший
из имевшихся у нас. Почти вся энергия уходит
на поддержание его в рабочем состоянии.
Передатчик на Земле стыкуется с ним и - это
трудно описать словами - как бы замыкается
на него, поддерживает в рабочем режиме и
стабилизирует, обеспечивая пересылку. Но в
обратном направлении процесс не пойдет.
  - А что случится с предметом, если сунуть
его в экран с нашей стороны?
  - ьНашей стороныэ просто не существует.
Все, помещенное в наш экран, превратится в
гамма-излучение и просто-напросто разлетится
по пространству Бхаттачарья.
  - Приятно слышать ободряющие слова.
Слушай, а не заправить ли нам баллоны и не
перетащить ли в палатку остаток барахла? И
потом вздремнуть?
  - Согласен.
  Они собрали лишь самое необходимое - пищу,
оборудование для очистки воздуха и тому
подобное - и забрались в спальные мешки.
Отдохнув, наутро они почувствовали себя
гораздо бодрее и завершили разбивку лагеря.
На третий день им переслали первые детали
большого передатчика материи.
  Инженеры-конструкторы наверняка будут
долго вспоминать эту работу как кошмар.
Любая деталь, независимо от назначения,
должна была пролезть сквозь двухфутовую
дыру, Пришлось пойти на множество
компромиссов. Проведя за чертежными досками
немало бессонных ночей, инженеры пришли к
окончательному выводу, что дизель-
электрический генератор, как его ни
разделывай на кусочки, в отверстие не
пролезет. Потом некий безымянный чертежник
заслужил безмерное уважение начальства,
предложив другую идею: можно переслать
достаточное количество мощных батарей, чтобы
поддерживать работу большого шестифутового
передатчика некоторое время, достаточное для
пересылки цельного генератора.
  Им переслали раму для крепления генератора
и согласовали всю операцию пересылки. Бен,
гораздо успешнее справлявшийся с физической
работой, занимался монтажом рамы, а Отто тем
временем собирал в палатке электронные
блоки. При необходимости они помогали друг
другу. Наконец настал день, когда Бен
завернул последнюю гайку на стальной раме,
нежно похлопал по ней ладонью и вошел через
шлюз в палатку. С утра можно будет начинать
подключение электроники.
  Отто лежал ничком на рабочем столе,
уткнувшись покрасневшим потным лицом в
печатную плату. Его ладонь лежала на горячем
паяльнике, в воздухе сильно пахло горелым
мясом,
  Бен перетащил его на койку, ощущая через
одежду, как тело напарника пышет жаром.
  - Отто! - позвал он, тряся его за плечо.
  Отто лежал пластом, медленно и тяжело
дыша. Он так и не пришел в сознание. Бен
тщательно забинтовал его сильно обожженную
руку и попытался привести мысли в порядок.
  Он не был врачом, но приобрел достаточно
практических знаний по медицине, чтобы
распознавать наиболее серьезные болезни и
травмы. Болезнь Отто не подходила ни под
одно из описаний, и Бен упорно отгонял мысль
о том, чем она может оказаться в
действительности. Наконец он сделал
напарнику инфекцию большой дозы пенициллина
и записал его температуру, дыхание и пульс.
Надев комбинезон, он выбрался из палатки,
подошел к капсуле и вызвал Землю.
  - Запишите информацию, которую я сейчас
передам. Не отвечайте, пока не закончу, а
когда я все скажу, перешлите ответ не по
радио, а через ПМ - отпечатанным на бумаге.
Начинаю. Отто болен, ему плохо, но причину я
установить не могу. Вот подробности.
  Бен продиктовал свои наблюдения и стал
ждать. Медленно тянулись минуты, пока его
сообщение добиралось до Земли и готовился
ответ. Получив листок бумаги, он прочитал
текст, гневно смял послание и схватил
микрофон.
  - Да, я тоже предположил вероятность
марсианского заболевания. Но я отказываюсь
проводить исследования и отсылать отчеты.
Немедленно пришлите врача. Предложите
хорошую сумму, и доброволец найдется. А пока
вы его ищете и одеваете, начинайте
пересылать все, что ему потребуется. И
только ~потом~ можете прислать микроскоп и
приборы для взятия образцов, а я охотно
займусь поисками микроорганизмов в почве или
где скажете. Мы уже сообщали, что тут есть
нечто похожее на растения, но до изучения
пока руки не доходили. Пусть ими займутся
биологи. Я поищу в них микробов, но только
после того, как вы выполните все, что я
сказал.
  Его сообщение поняли. Компании не меньше
Бена хотелось обеспечить безопасность
экспедиции - в нее было вложено немало
средств, - и они не стали колебаться, когда
встал вопрос о том, что ради безопасности
нужно рискнуть несколькими жизнями. Врач,
растерянный молодой медик из штата компании
- он только что подписал документы,
обеспечивающие, в случае его гибели,
финансовую независимость его жене до конца
ее дней - спрыгнул на марсианскую щебенку
всего через полчаса после пересылки
последнего ящика с медицинским оборудованием
и припасами. Бен, едва сдерживая нетерпение,
отвел его в палатку и помог стянуть
комбинезон.
  - Все ваше хозяйство я уже разложил на
столе. Пациент ждет.
  - Меня зовут Джо Паркер, - улыбнулся врач.
Взглянув в лицо Бена, он опустил протянутую
было руку и быстро подошел к больному. Даже
после полного обследования ему не хотелось
признать правду.
  - Это может оказаться необычная болезнь...
  - Не ходите вокруг да около. Вы что-либо
подобное видели раньше?
  - Нет, но...
  - Тогда это то, о чем я подумал.
  Бен тяжело уселся и налил себе в мензурку
выданного для медицинских целей бренди.
Мгновение помедлив, налил и врачу - в
мензурку поменьше.
  - Новая болезнь, совсем новая?
Марсианская?
  - Вероятно. Очень похоже на то. Я сделаю
все, что в моих силах, Бен, но понятия не
имею, чем все кончится.
  Каким станет этот конец, знали оба, но
признаваться не хотел никто. Ни лекарства,
ни поддерживающее лечение не помогли - через
два дня Отто умер. Паркер провел вскрытие и
выяснил причину смерти - мозг погибшего
разрушил неизвестный микроорганизм. Пока Бен
работал над большим передатчиком, врач
заморозил образцы и сделал многочисленные
срезы тканей. Должно быть, известие о
случившемся дошло до персонала компании на
Земле, потому что инженер-доброволец прибыл
на помощь Бену для окончания монтажа лишь
четыре дня спустя. Им оказался испуганный
молчаливый мужчина по имени Март Кеннеди.
Бен не стал спрашивать, почему он согласился
- откровенно говоря, ему и не хотелось
знать, какие меры давления были предприняты.
С его прибытием работа пошла быстро,
несмотря на ощущение темной тени, словно
витающей над ними. Они ели вместе, почти не
разговаривая, потом снова хватались за
инструменты. Доктор Паркер упорно работал и
наконец ему удалось выделить прозрачную
жидкость, содержащую возбудителя болезни. Он
намертво закупорил сосуд с этой жидкостью и
упаковал в герметичный ящик, намереваясь
переслать на Землю, едва заработает экран.
  В тот день, когда предстояло начать
испытания, Март Кеннеди встал затемно, чтобы
полюбоваться на рассвет. Прибыв на Марс, он
почти без отдыха работал, собирая передатчик
и почти не замечая, что происходит вокруг. А
может, оно и к лучшему - так ему некогда
было думать о ьмарсианской заразеэ. Название
неуклюжее, наверняка поначалу шутливое, но
оно не могло замаскировать подсознательно
связанный с ним ужас. Верная смерть. Марс
есть Марс. Даже в самых дерзких мечтах,
читая еще мальчишкой фантастику, Март и
думать не смел, что когда-либо здесь
окажется.
  Зевнув, он вернулся, поставил греться кофе
и стал будить остальных. Бен мгновенно
открыл глаза и, сразу проснувшись, кивнул.
Паркер даже не пошевелился.
  Март потряс его за плечо - и отдернул
руку, охваченный внезапным ужасом.
  - Бен, - выдавил он, заикаясь как всегда
от волнения - Т-тут ч-что-то не так.
  - Опять. Симптомы те же, - воскликнул Бен,
ударяя кулаком по койке и от отчаяния даже
не замечая этого. - Он тоже ее подцепил, тут
и думать нечего. Закатим ему уколы и пойдем
запускать экран. Ничего другого нам не
остается.
  Большой ПМ был готов к работе еще вчера,
но они настолько вымотались, что завершить
работу у них не хватило сил. Бен устроил
больного насколько смог поудобнее, дал ему
лекарства, которые так и не помогли Отто, и
присоединился к Марту Кеннеди.
  - Все параметры в норме, - сообщил Март. -
Могу включать, как только скажешь.
  - Тогда валяй. Чем скорее, тем лучше,
  - Хорошо.
  Экран замерцал, потемнел и наконец стал
абсолютно черным. Бен нацарапал на крышке
канистры ьпосылайте генераторэ и швырнул
крышку в экран. Она исчезла, тут же попав на
Землю - или превратившись в излучение в Б-
пространстве. Мучительно утекали драгоценные
секунды - батареи могли поддерживать экран в
рабочем режиме только минуту.
  И тут показался генератор - передний конец
платформы на колесиках ударился о грунт, они
тут же ухватились за ручки. Наконец
тяжеленный генератор протиснулся сквозь
экран. Бен и Март откатили его в сторону.
Экран за их спинами подернулся рябью, поле
отключилось.
  - Подключай кабели, пока я его завожу, -
велел Бен.
  Он открыл клапаны бака с горючим и баллона
с кислородом и нажал стартер. Генератор,
прогретый перед пересылкой, завелся с
полуоборота, и, как только он выдал ток,
экран передатчика снова заработал. Им
перекинули контейнер с перепуганной крысой,
который они тут же вернули обратно. После
нескольких повторных проверок Бен переслал с
очередной крысой записку с известием о
болезни Паркера. Ответа не пришлось ждать
долго.
  ьМы отзываем вас всех, - прочел он
отпечатанные на машинке строки, -
Переключите оборудование на автоматический
режим, мы будем управлять им с Земли.
Благодарим за помощь. Начинайте возвращение.
Первым ждем доктора Партераэ.
  Бен быстро написал несколько слов и бросил
записку в экран.
  ьЧто будет с нами?э
  ьМы приготовили карантинное помещение,
куда можно попасть только через ПМ. О вас
позаботятся. Мы сделаем все возможноеэ.
  - Пошли готовить Паркера, - сказал Бен,
прочитав ответ.
  Они одели так и не пришедшего в сознание
врача, и Бен закрепил кислородный шланг,
чтобы тот не выскочил изо рта больного.
Носилки им переслали заранее, они уложили
Паркера и пристегнули его ремнями.
  - Берись спереди, - сказал Бен.
  Они направились к шлюзу и с трудом
поместились в нем, даже подняв носилки
стоймя. Выйдя, Бен взялся за свой конец
носилок молча, и даже не обернулся, пока они
тащили носилки к большому ПМ. Экран его был
достаточно велик, чтобы пропустить всех
сразу,
  ...Свет показался непривычно сильным, а
ноги - тяжелыми. Сняв маску, Бен втянул
ноздрями плотный воздух с незнакомыми
запахами. Они стояли в пустом коридоре с
прозрачной стеной, и не меньше ста человек
смотрели на них с той стороны.
  - Говорит доктор Тармонд, выслушайте
инструкции, - произнес динамик. - Сейчас
вы...
  - Вы меня слышите? - оборвал его Бен.
  - Да, Подождите, пока я...
  - Заткнитесь и слушайте внимательно. У вас
есть для обследования двое, больной и
здоровый. Этого достаточно. Я возвращаюсь на
Марс. Если мне суждено умереть, то там
ничуть не хуже, чем на Земле.
  Он повернулся к экрану, но его остановил
голос Тармонда:
  - Стойте. Это запрещено. Вы все равно не
пройдете - экран выключен. Выполняйте мои
приказы...
  - Черта с два, - громко ответил Бен и даже
чуть заметно улыбнулся. - Вы свое
откомандовали. Эти недели на Марсе помогли
мне поразмыслить о своей жизни на Земле.
Меня тошнит от толп людей - вонючих, орущих,
плодящихся и загаживающих планету. Она была
прекрасной, пока ее не испоганили. Я
возвращаюсь в чистый, первозданный мир. Пока
чистый. Если повезет, он таким и останется.
Я помню первую крысу, попавшую вместе со
мной на Марс - несчастное подопытное
животное. Сейчас я для вас такая же
подопытная крыса, а мне это не по нраву. Уж
лучше я стану первым марсианином.
  Толпа расступилась, пропуская Тармонда к
прозрачной стене. Он остановился возле нее,
в упор уставившись на Бена и с трудом
сдерживая гнев. Потом поднес к губам
радиомикрофон.
  - Все это хорошо, но к вам не относится.
Вы служащий, подписавший контракт, и станете
делать то, что прикажут. Ваше место в
комнате номер три, куда вы отправитесь...
  - Я возвращаюсь на Марс, - упрямо повторил
Бен, вытаскивая из кармана ломик из
хромированной стали и постукивая им по
пластику. Кто-то шарахнулся назад, но
Тармонд даже не шелохнулся.
  - Это инструмент, - пояснил Бен, - и я им
воспользуюсь. Отыщу дверь, трещину в стене,
оконную раму, и стану ковырять, пока не
пробьюсь к вам. И тогда симпатичные
микробчики ьмарсианской заразыэ доберутся до
вас и сожрут ваши мозги. Так что это у вас,
Тармонд, нет выбора. Вернее, выбирайте одно
из двух - или вы меня убиваете, или
возвращаете на Марс. А теперь решайте.
  Лицо Тармонда исказилось от ненависти, но
он сумел взять себя в руки.
  - Не стану напоминать вам о лояльности,
Данкен, потому что для вас такого понятия не
существует. Но имейте в виду, что в дело
вложено слишком много денег и рисковать ими
мы не можем. Вы сделаете то, что вам
прикажут.
  - Не дождетесь! - рявкнул Бен и с размаху
ударил ломом по пластику с такой силой, что
отбил кусок.
  На этот раз даже Тармонд вздрогнул.
  - Неужели до вас еще не дошло, что меня от
всех вас тошнит и что здесь я не останусь? И
что именно сейчас вы стоите перед человеком,
которому приказывать бесполезно? На Марсе я
принесу огромную пользу, если меня не свалит
болезнь. Задумайтесь над этим, постарайтесь
осознать. Только побыстрее.
  Он ударил по пластику, отколов новый
кусок. Тармонд молчал, застыв в напряженном
ожидании. И лишь когда на пол упал третий
осколок, он внезапно отвернулся.
  - Включите передатчик, - бросил он в
микрофон.
  Экран стал черным, Бен взглянул на
мерцающую поверхность, потом на зрителей.
  - Не советую вам ошибаться, доктор
Тармонд, - сказал Бен. - Я знаю, вы можете
сбить синхронизацию экрана и вышвырнуть меня
в Б-пространство пучком радиации. Будь что
будет. Но я искренне надеюсь, что вы не
пойдете на такое расточительство. Я не прошу
вашего сочувствия, зная, что вам доставит
огромное удовольствие убить меня именно
таким способом. Но хочу напомнить что наш
разговор слышало немало свидетелей, а ваше
начальство не погладит вас по головке, если
вы избавитесь от человека вроде меня -
кандидата в начальники вашего будущего
марсианского поселения. Готов поспорить, что
вас вышвырнут с той же скоростью, с какой вы
давали пинка под зад своим подчиненным.
  Бен подошел к экрану, потом обернулся к
застывшей в молчании толпе.
  - Я постараюсь подготовить Марс к прибытию
людей, и если выживу, стану продолжать эту
работу, так что вы ничего не потеряете. Ведь
если я этого не сделаю, вы вряд ли найдете
других желающих.
  И не дожидаясь ответа, он натянул на лицо
маску и шагнул в экран.

  Harry Harrison "No war, or battle sound",
в сб. "One step from Earth", 1970
  Гарри Гаррисон "Ни войны, ни звуков боя"
  пер. С.Ильин

  - Боец Дом Приего, я убью тебя! - на всю
казарму рявкнул сержант Тот.
  Дом, лежавший с книгой на койке, поднял
испуганный взгляд как раз в то мгновение,
когда поднятая рука сержанта резко
опустилась, метнув боевой нож.
Натренированные рефлексы сработали, Дом
успел поднять книгу, и нож вонзился в нее,
пробив насквозь, так, что острие замерло в
каких-то нескольких дюймах от лица Дома.
  - Тупая венгерская обезьяна! - заорал он.
- Знаешь, во что мне обошлась эта книга? Ты
хоть соображаешь, сколько ей лет?
  - А ты соображаешь, что все еще жив? -
ответил сержант, и в уголках его кошачьих
глаз собрались морщинки в отдаленном подобии
холодной улыбки.
  Крадущейся походкой хищного животного он
прошел между рядами коек и потянулся к
рукоятке ножа.
  - Э нет, - сказал Дом, отдергивая книгу. -
Ты уже достаточно вреда причинил.
  Он положил книгу на койку, осторожно
извлек из нее нож - и внезапно метнул его
сержанту в ногу, Сержант Тот сдвинул ступню
ровно настолько, чтобы нож, пролетев мимо,
воткнулся не в нее, а в пластиковое покрытие
пола.
  - Побольше выдержки, боец, - произнес он.
- Никогда не теряй выдержки. Иначе начнешь
совершать ошибки, и тебе конец.
  Нагнувшись, он выдернул сверкающий нож из
пола и уравновесил его на кончиках пальцев,
пытаясь не уронить. По казарменному отсеку
прошел легкий шум - все присутствующие
уставились на сержанта, готовые в любой
момент сорваться с места.
  - Вас теперь врасплох не застанешь. -
Сержант сунул лезвие в ножны на сапоге.
  - Ты просто-напросто садист, - сказал Дом,
разглаживая продранную обложку. - Пугаешь
людей и получаешь от этого великое
удовольствие.
  - Может быть, - невозмутимо откликнулся
сержант Тот и присел на койку. - А может
быть, я, что называется, ьчеловек на своем
местеэ. Да в общем-то и не важно, кто я. Я
тренирую вас, держу в постоянной боевой
готовности. Не даю вам закиснуть. Вам бы
благодарить меня за то, что я такой садист.
  - Меня этими разговорами не купишь,
сержант. Ты из тех, о которых писал вот этот
человек, тут, в книге, которую ты так хотел
уничтожить...
  - Почему же я? Это ты заслонился ею от
ножа. Сделал именно то, чему я вас,
сосунков, и учил. Сберег собственную шкуру.
А только это в счет и идет, и тут уж любой
трюк хорош. Жизнь у каждого из вас только
одна, так старайтесь, чтобы она получилась
длинной.
  - Ага, вот они...
  - Чего, картинки с девочками?
  - Нет, сержант, слова. Великие слова,
принадлежащие человеку, о котором ты сроду
не слышал. Его звали Уайльд.
  - Ну как же! Дотошный Уайльд, чемпион
флота в тяжелом весе.
  - Да нет, Оскар Фингал О'Флаэрти Уиллс
Уайльд. Твоему костолому он, надеюсь, даже
не родственник. Вот что он пишет: ьПока в
войне усматривают порочность, она так и
будет сохранять свое очарование. Сочтите ее
вульгарной, и она утратит всякую
популярностьэ.
  Сержант Тот задумчиво сощурился.
  - Больно просто у него получается. Дело
вовсе не в этом. У войны совсем другие
причины.
  - К примеру?
  Сержант открыл было рот, собираясь
ответить, но раскатистый сигнал боевой
тревоги опередил его. Пронзительный вой,
прозвучавший в каждом отсеке космического
корабля, вызвал мгновенную реакцию. Люди
моментально пришли в движение.
  Члены экипажа опрометью понеслись к боевым
постам. И еще до того как отзвучал сигнал,
огромный космический корабль изготовился к
бою.
  Что, впрочем, не относилось к собственно
бойцам. До получения приказа и выхода из
корабля они оставались не более чем особым
грузом. Бойцы замерли по стойке ьсмирноэ,
две шеренги серебристо-серых мундиров
посреди казарменного отсека. У стены сержант
Тот, воткнув наушники в телефонный разъем,
внимательно слушал, время от времени кивая.
Наконец он подтвердил получение приказа,
отсоединился и неторопливо повернулся к
бойцам. Все взгляды устремились на него.
Насладившись паузой, сержант улыбнулся самой
широкой из улыбок, когда либо виданных
подчиненными на его обыкновенно лишенном
выражения лице.
  - Стало быть, так, - сказал сержант и
потер одну ладонь о другую. - Теперь я могу
сообщить вам, что мы дожидались появления
эдинбуржцев и что по тревоге были подняты
все силы нашего флота. Разведчики засекли их
на выходе из пространственного скачка, через
пару часов они уже будут здесь. Нам
предстоит их встретить. Вот так, мои
необстрелянные сосунки.
  По шеренгам прошел звук, похожий на
рычание. Улыбка сержанта стала еще шире.
  - Вижу, вы пребываете в хорошем
расположении духа. Продемонстрируйте его
врагу, хотя бы отчасти.
  Улыбка исчезла так же быстро, как
возникла, и сержант с привычно холодным
лицом скомандовал ьсмирноэ.
  - Капрал Стирс лежит в лазарете с высокой
температурой, так что у нас в младшем
командном составе не хватает одного
человека. После сигнала боевой тревоги мы с
вами находимся на военном положении, и я
вправе производить временные повышения в
звании. Боец Приего, шаг вперед!
  Дом, вытянувшись, выступил из шеренги.
  - С этой минуты ты отвечаешь за доставку
мин, если справишься, командир сделает твое
назначение постоянным. Капрал Приего, шаг
назад и остаться на месте! Остальным
готовиться к бою! Бегом - марш!
  Сержант Тот шагнул в сторону, пропуская
бегущих бойцов, и, когда исчез последний,
наставил на Дома палец.
  - Всего несколько слов. Ты ничем не хуже
других, ты даже лучше многих. Ты неплохо
соображаешь. Но ты слишком много думаешь о
вещах, не имеющих никакого значения. Кончай
думать, начинай драться. Иначе никогда не
вернешься в этот свой университет. Если
провалишь дело и эдинбуржцы тебя не
достанут, достану я. Или возвращайся
капралом, или не возвращайся вообще. Понял?
  - Понял, - Лицо у Дома было таким же
холодно невыразительным, как у сержанта. - Я
боец не хуже тебя, сержант. Свою задачу я
выполню.
  - Вот и давай выполняй. А теперь -
пошевеливайся!..
  Дом облачался последним. Он еще возился с
затворами, когда остальные уже проверяли
уровень давления в скафандрах. Дом старался
не позволить этому обстоятельству ни вывести
его из равновесия, ни заставить спешить.
Мысленно следуя схеме контроля, он с
неторопливой тщательностью щелкал затворами
и блокировками.
  Убедившись, что все анализаторы давления
застыли на зеленой отметке, он показал
оружейникам большой палец - все в порядке! -
и вошел в переходный шлюз. Пока за его
спиной закрывалась дверь, пока из шлюза
откачивался воздух, Дом проверял выведенные
прямо в шлем контрольные шкалы. Кислород -
под завязку. Реактивный ранец - заправлен
полностью. Радиосвязь - работает.
  Наконец из шлюза вытянуло остатки воздуха,
и внутренняя дверь беззвучно растворилась.
Он вошел в арсенал.
  Освещение здесь было тусклым, и скоро ему
предстояло погаснуть полностью. Подойдя к
стеллажу с оснащением, Дом первым делом стал
крепить к скафандру разного рода мелкие
принадлежности. Как и у прочих членов
минного расчета, броня на его скафандре была
не из самых тяжелых, и вооружение он нес
лишь самое необходимое. На левом бедре
располагалось стрекало, на правом, в
специальной кобуре, - щуп, его излюбленное
оружие. Если верить данным разведки, кое-кто
из эдинбуржцев все еще пользовался мягкими
пневматическими скафандрами. По этой причине
бойцов снабдили искровыми пробойниками,
которые, вообще говоря, считались оружием
устарелым. Пробойник Дом сунул подальше за
спину - вряд ли он ему пригодится. Все эти
орудия убийства многие месяцы пролежали в
вакууме, при температуре, близкой к
абсолютному нулю. Никакой смазки - оружие
предназначено для использования именно при
этой температуре.
  К шлему Дома со щелчком прикоснулся чужой
шлем, и сквозь звукопроводящую прозрачную
керамику донесся голос Винга:
  - Я готов к креплению мины, Дом, приладь
ее, ладно? И прими мои поздравления. Как мне
тебя теперь называть - капралом?
  - Подожди, пока мы вернемся и я официально
получу это звание. Тоту я на слово не верю.
  Он снял с полки одну из атомных мин,
проверил показания датчиков - все на зеленом
- и вдвинул ее в держатель, составлявший со
скафандром Винга единое целое.
  - Порядок, давай теперь подвесим мою.
  Едва они покончили с этим, как в арсенале
появился крупный мужчина в громоздких боевых
доспехах. Дом узнал бы его по размерам, даже
если бы на груди скафандра не было выведено
ьГЕЛЬМУТэ.
  - В чем дело, Ген? - спросил он, когда их
шлемы соприкоснулись.
  - В сержанте. Велел явиться сюда и
доложить, что в этом вылете я потащу мину. -
По тому, как это было сказано,
чувствовалось, что Гел рассержен.
  - И отлично. Мы на тебя черную повесим. -
Вид у здоровяка счастливей не стал, и Дом
подумал, что догадывается почему. - Ты
только не переживай из-за того, что
пропустишь драку. Там на всех хватит.
  - Я боец...
  - Мы все бойцы. И у всех нас одно дело -
доставить на место мины. Теперь оно стало
твоим заданием.
  Судя по всему, слова Дома Гельмута не
убедили, и, пока на спине его скафандра
крепили подвеску и мину, Ген стоял, сохраняя
флегматичную неподвижность. Не успели они
закончить, как в наушниках щелкнуло, и
облаченные в скафандры мужчины зашевелились:
заработала оперативная частота.
  - Все в скафандрах и при оружии? К
переключению освещения готовы?
  - Бойцы в скафандрах и вооружены. - Это
был голос сержанта Тота.
  - Минный расчет не готов, - сказал Дом, и
они с Вингом принялись торопливо щелкать
последними застежками, понимая, что теперь
все ждут только их.
  - Минный расчет в скафандрах и при оружии.
  - Свет!
  Светильники на перегородках стали гаснуть,
и вскоре бойцов обступила тьма. Лишь тусклые
красные лампы горели под потолком.
Разглядеть что-либо, пока глаза не привыкли
к темноте, было практически невозможно.
  Дом ощупью добрался до одной из скамей,
вслепую отыскал муфту кислородного шланга и
воткнул ее в шлем - пока длится ожидание,
лучше сохранить в неприкосновенности
кислородный запас. Теперь для поддержания
боевого духа на должном уровне на
оперативной частоте звучала бодрая музыка.
Сидеть в темноте облаченным в скафандр и
обвешанным оружием - это кому угодно
подействует на нервы. Музыка должна была
хотя бы отчасти снять напряжение. Наконец
она смолкла, ее сменил человеческий голос:
  - Говорит начальник штаба. Я попробую
прояснить для вас происходящее. Эдинбуржцы
атакуют нас силами целого флота, и, как
только мы их обнаружили, их посол объявил о
начале войны. Он потребовал от Земли
немедленной капитуляции, заявив, что в
противном случае вся ответственность за
последствия ляжет на нас. Ну-с, что ему на
это ответили, вы все знаете. Эдинбуржцы и
так уже захватили дюжину населенных планет и
присоединили их к своей Большой Кельтской
Сфере Взаимного Процветания. Теперь они
разлакомились и нацелились на главную
планету, на саму Землю, которую их предки
покинули несколько сот поколений назад. При
этом они... минутку, поступило сообщение с
поля боя... первая стычка с нашими
разведчиками.
  Офицер на миг умолк, затем его голос
зазвучал снова:
  - На нас надвигается целый флот, но не
больший, чем мы ожидали, так что мы с ним
управимся. Правда, в их тактике появилось
нечто новое - оперативный компьютер занят
анализом этого изменения. Они, как вы
знаете, первыми стали применять для
вторжений передатчик материи, рассылая на
планеты множество грузовых кораблей с
передающими экранами. Через эти экраны с их
планеты на ту, что они намереваются
захватить, бросаются в атаку штурмовые
отряды. Так вот, на сей раз они изменили
тактику. Весь их флот защищает один-
единственный корабль, поисковый грузовоз
класса ьКригерэ. Что это означает... не
отключайтесь, пошла распечатка компьютера.
Тут говорится: ьЕдинственная возможность -
доставка одним кораблем ПМ-экрана
увеличенной пропускной способностиэ. Стало
быть, не исключено, что этот корабль несет
единственный ПМ-экран, самый большой из
всех, что строились до сих пор. Если это так
и если им удастся доставить эту штуку на
поверхность Земли, они смогут прогонять
сквозь него тяжелые бомбардировщики,
стрелять предварительно заведенными
межконтинентальными баллистическими
ракетами, посылать десантные суда - все что
угодно. Если это произойдет, вторжение
увенчается успехом.
  Дом почувствовал, как в красноватом мраке
шевельнулись фигуры в скафандрах.
  - Если это произойдет. - В голосе
начальника штаба появилась властная нотка. -
Для осуществления межпланетного вторжения
эдинбуржцы разработали только одно средство.
Нам следовало найти контрсредство, которое
позволило бы их остановить. Именно вы,
бойцы, и являетесь этим контрсредством. Они
уложили все яйца в одну корзинку - значит,
вам придется разнести эту корзинку на куски.
Вы способны пройти там, где не пройдут ни
штурмовые суда, ни ракеты. Сейчас мы быстро
сближаемся, с минуты на минуту вам предстоит
начать боевые действия, Так что -
выбирайтесь отсюда и делайте ваше дело. От
вас зависит судьба всей Земли.
  Мелодраматические слова, подумал Дом, но
тем не менее верные. Боевые корабли,
сосредоточение огневой мощи - все зависит от
нас, Сигнал к бою прервал его размышления.
Дом вскочил.
  - Отсоединить кислород! Выходите, как
только услышите свое имя, и двигайтесь в
пусковую рубку. Тот...
  Имена произносились быстро, и так же
быстро бойцы покидали арсенал. На входе в
пусковую рубку кто-то в скафандре и с
шаровидным красным фонариком читал имена,
написанные у каждого на груди. сверяя их с
ведомостью. Все шло быстро и гладко, как на
учениях. Собственно, бесконечные учения и
предназначались для того, чтобы подготовить
их к этой минуте. Пусковая рубка, в которой
они ни разу не бывали, казалась знакомой: их
тренажер представлял собой точную ее копию.
Боец, шедший впереди, направился к левому
борту, Дом двинулся к правому. Его
предшественник уже забирался в капсулу. Дом
ждал, пока оружейник поможет ему влезть в
нее и отрегулирует поддерживающие опорные
штанги. Затем настал его черед.
  Дом скользнул в прозрачную пластиковую
скорлупку и, держась за поручни, опустился в
кресло. Оружейник подтянул штанги повыше,
они крепко уперлись в подмышки, и Дом
кивнул: штанги встали как следует. Мгновение
спустя он остался в полумраке один. Неяркий
красный свет отражался в верхнем кольце
капсулы прямо над его головой. Потом капсула
дрогнула, пришла в движение, и Дом покрепче
ухватился за поручни. Капсула постепенно
откидывалась назад, и вскоре Дом оказался
лежащим на спине и смотревшим вверх сквозь
охватывающие его пластиковую оболочку
металлические кольца.
  Капсула поехала вбок, резко затормозила,
затем снова пришла в движение. Теперь он
увидел орудие с полудюжиной капсул, идущих
впереди, и подумал, как всякий раз думал на
учениях: до чего же оно похоже на древнюю
скорострельную пушку - вот только стреляет
людьми. Каждые две секунды нарядный механизм
подхватывал капсулу - поочередно с одного из
двух ленточных транспортеров, которые
доставляли их к тыльной части орудия, - и та
скрывалась в казеннике. За ней другая,
третья. Исчезла капсула, плывшая впереди
Дома. Он напрягся - и тут зарядный механизм
замер.
  Охваченный мгновенным страхом, Дом решил
было, что в сложном орудии возникла
неполадка, но тут же сообразил, что это
просто первую партию бойцов выбросили в
пространство, и компьютер ждет, чтобы
освободился путь для минного расчета. То
есть отныне - его расчета, поскольку он
поведет этих людей.
  Ждать, будучи запертым в черной пасти
казенника, оказалось куда неприятней, чем
двигаться. Компьютер отсчитывал секунды,
одновременно отслеживая цель и поддерживая
корабль на выверенной траектории. Теперь,
когда Дом оказался внутри орудия, магнитное
поле вцепится в облекающие его капсулу
кольца, а линейный ускоритель прогонит его
по всей длине корабля, от кормы до носа.
Поле заставит его нестись все быстрей и
быстрей, пока не выбросит из жерла орудия с
нужной скоростью и на нужную траекторию
перехвата...
  Капнула взлетела по крутой дуге и ринулась
в темноту. Как он ни цеплялся за поручни,
перепад давления оказался чувствительным.
Свирепое ускорение подминало Дома с такой
силой, что он почти перестал дышать.
  Жестокая перегрузка, более жестокая, чем
все когда-либо испытанные во время учений, -
только эта мысль и уцелела в его голове к
моменту, когда он вылетел из орудия.
  Переход от ускорения к невесомости
совершился мгновенно, и Дом еще сильнее
вцепился в ручки кресла, чтобы не выплыть из
капсулы. Он почувствовал, что в ногах
отдаются неслышные взрывы, увидел дымовое
облако. Металлические кольца разнесло
надвое, и верхняя половина караулы, треснув,
отлетела. Теперь он остался один, невесомый,
сжимающий в руках захваты, прикрепленные к
расположенному под его ступнями ракетному
двигателю. Дом огляделся, надеясь увидеть
картину космического сражения, которое, как
он знал, разворачивалось вокруг, но
смотреть, в сущности, было не на что.
  Далеко справа от него что-то горело,
перемигивались сверкающие точки звезд, на
миг заслоненные пролетающим мимо темным
телом. Сражение вели компьютеры и приборы,
разделенные огромными расстояниями.
Невооруженным глазом мало что обнаружишь.
Космические корабли, черные и стремительные,
находились в тысячах милях отсюда. Они вели
огонь самонаводящимися ракетами и сенсорными
снарядами, быстрыми и невидимыми. Дом знал,
что космос вокруг него заполнен
устройствами, создающими помехи, и
генераторами ложных сигналов, но и тех видно
не было. Невидимой оставалась даже цель -
тот самый корабль, к которому он несся. Дом
в космосе один, неподвижный и всеми забытый,
- это все, что воспринимал он собственными
органами чувств.
  Что-то дрогнуло у него под ногами, из
сопла ракетного двигателя вырвалось и тут же
исчезло облако газа. Нет, он не забыт и не
неподвижен. Оперативный компьютер, по-
прежнему отслеживающий цель, зарегистрировал
ее отклонение от расчетной траектории и на
основе новых данных внес небольшие поправки.
Поправки эти должны были одновременно
откорректировать движение всех бойцов,
раскиданных по космосу. Бойцы были малы и
незримы - вдвойне незримы после сброса
металлических колец. Металла в пластиковом и
керамическом оснащении бойца содержалось не
более одной восьмой фунта, да и тот был
распределен по всему телу. При таком обилии
помех никакой радар обнаружить бойцов не
сможет. Они должны были прорваться.
  Снова заработали двигатели, и Дом увидел,
как звезды разворачиваются над его головой.
Скоро посадка. Вмонтированный в ракетный
блок крохотный радар обнаружил впереди
большую массу и отдал двигателю приказ
развернуть Дома ногами к ней. Дом знал, что
вслед за этим оперативный компьютер прервет
с ним связь, передав управление маленькому
посадочному компьютеру, составляющему единое
целое с его радаром. Опять заработал
двигатель; на сей раз выброс был посильнее,
опорные штанги уткнулись в его подмышки.
Дом, глянув под ноги, увидел некий темный
силуэт. Он рос, заслоняя звезды.
  С ревом, в тишине показавшимся громовым,
ожили наушники;
  - Пошел, пошел - проголодался. Пошел,
пошел - проголодался.
  И вновь наступило безмолвие, но Дом больше
не чувствовал себя одиноким. Краткое
сообщение сказало ему о многом. Во-первых,
голос принадлежал сержанту Тоту, ошибиться
на этот счет невозможно. Во-вторых, само
нарушение радиомолчания означало, что они
вступили в схватку с врагом и присутствие их
больше не тайна. Код сообщения был
достаточно прост, но содержание его для
любого, кто не входил в их отряд, могло
показаться бессмысленным. В переводе на
обычный язык сообщение гласило, что
штурмовые отряды держатся. Они захватили
центральный участок корпуса корабля - лучшее
место для встречи, поскольку в такой темноте
носа от хвоста все равно не отличишь, и
удерживают его, ожидая подхода минного
расчета. Мощно и надолго включились
тормозные двигатели, ракетный блок вплотную
подошел к темному корпусу.
  Дом спрыгнул с него и откатился в сторону.
Он увидел нависшую над ним фигуру в
скафандре, ясно очерченную на фоне
солнечного диска, даром что скафандр
покрывала черная, не отражающая света броня,
Верхушка шлема была гладкой. Мгновенно
осознав это, Дом вырвал из кобуры щуп.
Облако газа скрыло от него человеческую
фигуру. Дом удивился, но колебаться не стал.
Пользоваться в отсутствие силы тяжести
огнестрельным оружием значило идти на
изрядный риск. Толком прицелиться из него
было трудно, да и отдача срывала стреляющего
с места. Если же пользоваться оружием без
отдачи, выбрасывавшим газы в стороны, облако
газа лишало стрелка видимости на несколько
жизненно важных мгновений. Но хорошо
обученному бойцу всего лишь доля секунды и
требовалась.
  Щуп вышел из кобуры, и Дом легко надавил
пальцем на кнопку включения двигателей.
Оружие имело форму короткого меча, но на
месте заточенной грани у него была
вибропила, а на противоположной кромке
располагались маленькие реактивные
двигатели. Выхлопы толкали щуп вперед,
увлекая за собой и его владельца.
  Едва оружие коснулось ноги противника, Дом
включил двигатели на полную мощность.
Вибрирующее керамическое лезвие впилось в
тонкую броню. Меньше чем за секунду оно
прорезало ее и вонзилось в ногу человека.
Дом нажал кнопку реверсного двигателя, чтобы
вытянуть щуп назад, воздух струей хлынул
наружу, мгновенно конденсируясь в частички
льда, противник его содрогнулся, схватился
за бедро - и внезапно обмяк.
  Подошвы Дома коснулись корпуса корабля и
прилипли к нему. Он вдруг сообразил, что вся
стычка заняла ровно столько времени, сколько
ему понадобилось, чтобы затормозить вращение
и встать...
  Не думай, действуй. Как на учениях. Едва
прилипнув ногами к корпусу, он резко присел
и огляделся. Мощный реактивный топор
скользнул над самой его головой, волоча за
собой владельца.
  Действуй, не думай. Новый противник
находился слева от него - щупом не достанешь
- и уже разворачивал топор в его сторону.
Человеку даны две руки. Стрекало на левом
бедре. Дом уже держал его в руке, включив и
бур, и реактивное сопло. Твердый, как алмаз,
футовый бур яростно вращался, в
противоположном направлении вращался на
рукоятке противовес, а реактивный выхлоп
бросил оружие вперед.
  Бур вошел эдинбуржцу прямо под дых, едва-
едва замедлил вращение, продирая в броне
дыру, и устремился внутрь скафандра.
Противник сложился вдвое, и Дом включил
реверсный двигатель, чтобы вытянуть
стрекало, Топор, получивший последний
импульс от собственного двигателя, вырвался
из руки умирающего и исчез в пространстве.
  Других врагов в поле зрения не оказалось.
Дом перенес вес на одну ногу и качнулся
вперед, переводя поверхностную пленку на
подошвах из режима прилипания в нейтральный,
затем медленно двинулся в том же
направлении. Подобное хождение требовало
навыка, но навык у него был. Впереди на
корпусе корабля лежало несколько
распростертых фигур, и он, предосторожности
ради, поднял руку и коснулся рожка на шлеме
- ошибки ему ни к чему. Этот условный знак
ввели всего несколько дней назад, тогда же к
шлемам приделали пластиковые рожки. Шлемы
эдинбуржцев были гладкими.
  Дом нырнул вперед и, оказавшись между
разбросанными телами, заскользил лицом вниз.
Чтобы не сорваться с корпуса корабля, он
активировал поверхностную пленку на животе
скафандра, и она остановила скольжение. На
несколько мгновений Дом оказался в
безопасности, окруженный своими, и потому
позволил себе ткнуть пальцем в шлем, чтобы
пройтись по частотам. Большинство частот
заполонила мешанина разнообразных шумов,
своих и вражеских сообщений, искаженных и
ложных, транслируемых в записи, чтобы
замаскировать обмен подлинной информацией.
На частоте минного расчета практически
никаких переговоров не шло, и Дом подождал
немного, пока эфир очистится. Его люди
слышали сообщение Тота, так что место сбора
им было известно. Теперь он мог вызвать их к
себе.
  - Квазар, квазар, квазар, - повторил он
кодовый вызов, затем тщательно отсчитал
десять секунд и включил на плече голубой
сигнальный фонарь. Потом встал ровно на
секунду и опять упал на корпус корабля, дабы
не вызвать на себя огонь противника. Его
люди должны были отыскать в темноте световой
сигнал и собраться там, где они обнаружат
его. Один за другим они стали выползать из
темноты. Дом считал. Показался боец без мины
на спине; он упал на корпус и скользил в
сторону Дома, пока они не соприкоснулись
шлемами.
  - Сколько, капрал? - раздался голос Тота.
  - Одного пока не хватает, но...
  - Без ьноэ. Начинаем двигаться. Установите
заряды и взорвите их, как только найдете
укрытие.
  Прежде чем Дом успел ответить, Тот исчез.
Впрочем, он был прав. Дожидаться одного
человека, рискуя успехом всей операции, они
не могли себе позволить. Если они не
уберутся отсюда как можно скорее, то
окажутся в ловушке и будут уничтожены.
Стычки еще продолжаются по всему корпусу, но
пройдет совсем немного времени, и эдинбуржцы
сообразят, что это всего лишь сдерживающий
маневр и что главный штурмовой отряд уже
стягивается в одно место. Минный расчет
принялся быстро и искусно делать свою
работу, кольцом устанавливая кумулятивные
мины. Судя по всему, в бой вступили отряды
охранения. Со всех сторон вдруг началась
стрельба из тяжелого оружия высокоскоростных
безоткатных пулеметов тридцатого калибра.
Прежде чем открыть огонь, пулеметчики
произвели съемки рельефа корпуса, построив
схему настильной стрельбы с таким расчетом,
чтобы пули шли как можно ближе к
поверхности. Схему ввели в управляющий
пулеметами компьютер, который вел огонь,
выполняя наводку автоматически, поскольку
облака выброшенного пулеметами газа сводили
видимость на нет. Сержант Тот вынырнул из
дыма и, едва его шлем коснулся шлема Дома,
закричал:
  - Все взорвали?
  - Уже готовы, отходите.
  - Поторопитесь. Там все или залегли, или
убиты. Но скоро они саданут по этому дыму
чем-нибудь тяжелым, благо мы у них на
прицеле.
  Минный расчет отошел назад, залег, и Дом
нажал кнопку взрывателя. Газ и пламя
рванулись вверх, корпус корабля вздрогнул -
лежащих на нем подбросило. В дыму встала
плотная колонна воздуха, клубясь и
превращаясь в вакууме в крохотные
кристаллики льда. Теперь корабль был
разгерметизирован, и они могли усугубить
разгерметизацию, вскрывая взрывами отсеки и
перегородки. Дом с сержантом, извиваясь,
проползли сквозь дым к краю широкой зияющей
дыры, образованной взрывом в обшивке
корабля.
  - Все на борт! - прокричал сержант и
нырнул в отверстие.
  Дом протолкался сквозь поток людей,
устремившихся за сержантом, и опять
пересчитал своих людей. Одного человека по-
прежнему не хватало. Стрелок с пулеметом на
спине полетел к пробоине, следом за ним
посыпались обслуживающие его подносчики
боеприпасов. Облако дыма все росло, пулеметы
еще продолжали вести огонь, прикрывая
остальных. Пробоину уже трудно было
разглядеть. Когда в ней исчезли, по оценке
Дома, около половины бойцов, Дом повел туда
свой расчет.
  Они оказались в темноватом отсеке, каком-
то подобии склада; сквозь пробитую в одной
из стен взрывом дыру увидели бойца,
выполняющего роль дорожного указателя.
  - Вниз и направо, пробоина примерно в ста
ярдах отсюда, - сказал он, когда шлем Дома
прижался к его шлему. - Мы попытались пройти
направо, но там слишком сильный заслон. Пока
мы их сдерживаем.
  Дом и его люди помчались вперед
гигантскими скачками - в отсутствие силы
тяжести это был самый быстрый способ
передвижения. Коридор, в котором тускло
горели лампы аварийного освещения, несколько
мгновений оставался пустым. В стенах его
через равные промежутки взрывами были
пробиты дыры, это позволяло выпустить воздух
из герметичных отсеков, а заодно уничтожить
линии связи и трубопроводы. Когда они
проносились мимо одной такой пробоины, из
нее выскочили люди.
  Дом пригнулся, уклонившись от удара
стрекалом и одновременно выхватив щуп. Удар
щупом пришелся нападающему прямо под ребра.
Эдинбуржец скорчился и испустил дух, но Дом
почувствовал, что ногу его полоснуло острой
болью. Он опустил глаза и увидел кусочки,
впившиеся ему в икру.
  Кусачки - старомодное устройство,
применяемое против лишенных защитной брони
скафандров. Два искривленных ножа охватили
ногу, а маленький, замедленного действия
двигатель неторопливо смыкал их. Выключить
устройство, приведенное в действие, уже
невозможно.
  Правда, можно сломать. Едва успев подумать
об этом, Дом резко махнул щупом и прижал его
к рукоятке кусачек. Кусачки немного
перекосило, и боль резко усилилась; Дом едва
не лишился сознания. Он попытался не
обращать на боль внимания. Из-под лезвий
вырывались струйки пара. Дом привел в
действие набедренное пережимное кольцо,
которое изолировало штанину от скафандра.
Затем щуп продырявил кожух кусачек, дождем
брызнули искры, и смыкание лезвий
прекратилось.
  Когда Дом поднял глаза, короткий бой уже
кончился. Нападавшие были мертвы, их
опрокинул подоспевший арьергардный отряд.
Похоже, несколько убитых были на счету
Гельмута. Он держал над головой топор,
поигрывая пальцами по кнопкам на его
рукояти, отчего двигатели, расположенные
прямо под лезвием, попеременно бросали его
то вперед, то назад. Оба острия были в
крови.
  Дом включил приемник: тишина на всех
частотах. Схемы внутрисудовой связи были
разрушены, а металлические стены глушили
любые радиосигналы.
  - Доложите кто-нибудь, - произнес он. -
Каковы наши потери?
  - Ты ранен, - сказал, склонившись над ним,
Винг. - Хочешь, я выдерну эту штуку?
  - Оставь. Концы ножей почти сошлись, ты
заодно отдерешь мне половину ноги. Их
прихватило замерзшей кровью, а двигаться с
ними я еще могу. Подними-ка меня.
  Лишенная кровоснабжения нога быстро немела
в вакууме. Оно и к лучшему. Дом пересчитал
своих людей.
  - Мы потеряли двоих, но мин у нас более
чем достаточно.
  В следующем коридоре, у пробитой взрывом
дыры на одну из палуб их поджидал сам
сержант Тот. Он взглянул на ногу Дома, но
промолчал.
  - Как дела? - спросил Дом.
  - Прилично. Наши потери невелики. У них -
больше. Сапер утверждает, что мы сейчас над
главным трюмом, поэтому уходим вниз. На
каждом уровне направляем наших людей в
стороны, пока не доберемся до трюма. Так что
топайте.
  - А ты?
  - А я пойду с арьергардом и буду собирать
по всем уровням всех, кого вы оставите.
Позаботься, чтобы, когда мы спустимся к вам,
для нас дорога была чистой.
  - Можешь на это рассчитывать.
  Дом всплыл над дырой и, оказавшись прямо
над ней, с силой оттолкнулся здоровой ногой
и плавно пошел вниз. Расчет Дома последовал
за ним. Они миновали одну палубу, вторую,
третью. Отверстия в палубах были пробиты
аккуратно, друг под другом, чтобы облегчить
свободное падение. Впереди громыхнуло,
повалил дым - там пробивали очередную
палубу. Мимо Дома пролетел Гельмут. Он
двигался быстрее, оттолкнувшись от потолка
обеими ногами. Он уже обогнал Дома на целую
палубу, пролетел в новую пробоину - и вдруг
пулеметная очередь почти перерезала его
пополам. Мгновенно расставшись с жизнью,
Гельмут сложился вдвое; импульс, сообщенный
ему пулями, снес тело вдоль нижней палубы в
сторону, и оно скрылось из виду.
  Дом включил двигатели на щупе, и они
оттащили его в сторону, не дав последовать
за Гельмутом.
  - Минный расчет, рассредоточиться, -
скомандовал он, - пропустить вперед
штурмовой отряд.
  Он переключился на оперативную частоту и
взглянул вверх, на неровную колонну
спускающихся бойцов.
  - Палуба подо мной отбита противником. Я
на последней из захваченных нами.
  Он помахал рукой, чтобы показать, кто
ведет передачу, - и бойцы стали
притормаживать рядом с ним.
  - Они подо мной. Стреляли оттуда.
  Бойцы молча двинулись в указанную сторону.
Где-то за его спиной громыхнул взрыв, пробив
дрогнувший металлический пол. Бойцы цепочкой
потянулись в ту сторону. Несколько секунд
спустя снизу появилась фигура в шлеме - с
рожками - и помахала рукой, все чисто.
Движение возобновилось.
  На нижней палубе люди стояли едва ли не
плечом к плечу, и их становилось все больше
за счет спускавшихся сверху.
  - Прибыл минный расчет, доложите
обстановку, - запросил по радио Дом.
  Из толпы, оттолкнувшись, выплыл боец с
подвешенным к поясу планшетом.
  - Мы добрались до грузового трюма - он тут
здоровенный, - но нас отбросили назад. У них
огромное численное превосходство. Эдинбуржцы
готовы на все. Они перебрасывают через ПМ-
экраны людей в легких пневматических
скафандрах. Без брони, почти без оружия, мы
уничтожаем их без особых затруднений, но они
попросту выдавили нас собственными телами.
Они поступают прямиком с планеты, которая
служит плацдармом вторжения, Даже если мы
перебьем всех, нам но удастся прорваться
сквозь их тела...
  - Ты сапер?
  - Да.
  - Как расположен в трюме ПМ-экран?
  - Идет вдоль дальней стены, по всей длине.
  - Пульт управления?
  - Слева.
  - Ты можешь провести нас в обход трюма,
сверху или сбоку, чтобы мы ворвались в него
поближе к экрану?
  Сапер уперся взглядом в чертежи корабля и
разглядывал их довольно долго.
  - Да, сбоку. Через машинное отделение. Там
можно пробить стену рядом с пультом
управления.
  - Тогда пошли, - Дом переключился на
оперативную частоту и помахал рукой. - Всем
бойцам, которые видят меня, двигаться в ту
сторону. Мы намерены предпринять фланговую
атаку.
  Они понеслись по длинному коридору со
скоростью, на какую были способны, - впереди
бойцы, за ними минный расчет. Через равные
промежутки перед ними возникали герметично
задраенные двери, которые, впрочем,
оказалось нетрудно обойти, взрывая
перегородки рядом с ними. Они наталкивались
на сопротивление, и число убитых по мере их
продвижения все возрастало.
  В конце концов Дом увидел, что бойцы
впереди сбиваются кучкой, и подплыл к своему
изрядно поредевшему отряду, сумевшему
забраться далеко внутрь корабля.
  Указав на огромную дверь в конце коридора,
капрал прижался к шлему Дома.
  - За ней машинное отделение. Здесь толстые
стены. Всем отойти в сторону, мы применим
восьмикратный заряд.
  Люди рассредоточились, заряд взорвался,
перегородки вздыбило, вспучило, и Дом
увидел, как по коридору хлестнула простыня
пламени, а за ней столб воздуха, мгновенно
обращающийся в сверкающие шарики льда.
Машинное отделение все еще оставалось под
давлением.
  Большая часть застигнутых врасплох членов
экипажа, работавших в машинном зале, была
без скафандров. Эти люди умерли внезапной и
жестокой смертью. Немногих уцелевших,
попытавшихся сопротивляться с
импровизированным оружием в руках, перебили
почти мгновенно. Дом, двигавшийся со своим
минным расчетом следом за сапером, ничего
этого почти не видел.
  - А вот этот дверной проем на моих планах
отсутствует, - сердито сказал сапер. - Его,
должно быть, соорудили уже после постройки
корабля.
  - Куда он ведет? - спросил Дом.
  - К трюму с ПМ, больше некуда.
  Дом подумал.
  - Я хочу попытаться захватить пульт
управления ПМ-экраном без боя. Мне нужен
доброволец, который пойдет со мной. Если мы
уберем со скафандров опознавательные знаки и
экипируемся оружием эдинбуржцев, может быть,
нам это удастся.
  - Я пойду с тобой, - сказал сапер.
  - Нет, это не твое дело. Тут нужен хороший
боец.
  - Возьми меня, - сказал, протолкнувшись
поближе к Дому, незнакомый ему человек, - Я
Пименов, лучший боец в моем взводе. Спроси
любого.
  - Тогда давай поспешим.
  Маскировка была несложной. Посшибав со
шлемов опознавательные рожки и обвесившись
вражеским оружием, они стали похожи на
эдинбуржцев. А чтобы имена на скафандрах
были не видны, хватило пригоршни машинной
смазки.
  - Будьте неподалеку и, как только я
вырублю экран, постарайтесь как можно
быстрее присоединиться ко мне, - сказал Дом
и с бойцом-добровольцем ушел за дверь.
  Узкий проход между большими емкостями с
горючим упирался в дверь из легкого металла.
Она была не заперта, но, когда Дом нажал на
нее, не открылась. Пименов присоединился к
нему, совместными усилиями они сумели
сдвинуть дверь на несколько дюймов. Сквозь
образовавшуюся щель они увидели, что за
дверью полным-полно людей в скафандрах. Дом
с Пименовым нажали посильнее. По толпе
прокатилось неожиданное движение, дверь
внезапно распахнулась, и Дом ввалился в
помещение, ударившись шлемом о шлем
ближайшего человека.
  - Какого черта? - спросил человек,
обернувшись и вглядываясь в Дома.
  - Оттуда напирают, - произнес Дом,
стараясь выговаривать ьрэ пораскатистей, на
манер эдинбуржцев.
  - А ты не наш! - сказал человек и
потянулся к оружию.
  Дом не мог рисковать, затевая здесь драку,
но этого человека следовало заставить
умолкнуть. Кое-как дотянувшись до искрового
пробойника и вырвав его из зажима; Дом ткнул
им эдинбуржца в бок. Пара острых как иглы
шипов пронзила скафандр и одежду, впилась в
эдинбуржца, эфес пробойника прижался к его
телу, произошло замыкание. Рукоять
пробойника вмещала множество мощных
конденсаторов: Через пару игл прошелся
могучий разряд. Эдинбуржец содрогнулся и
умер на месте. Пользуясь его телом как
тараном, они пробивались сквозь толпу.
  В раненой ноге Дома сохранилось ровно
столько чувствительности, чтобы ощущать,
когда люди задевали за кусочки. О том, что
при этом делается с ногой, Дом старался не
думать.
  Обнаружив незапертую дверь, эдинбуржцы
открыли ее пошире и полезли наружу. В
машинном зале их поджидали бойцы. Внезапный
взрыв на миг ослабил нажим толпы, и Дом
вместе с пробивавшимся сзади Пименовым начал
проталкиваться к пульту управления ПМ-
экраном.
  Казалось, они двигаются во сне. Темная
масса ПМ-экрана была не далее чем в десяти
ярдах от них - но как добраться до нее?
Солдаты выплескивались из экрана, толпа
напирала и росла, препятствуя любому
движению в обратном направлении. Двое
техников стояли у пульта, их наушники были
включены в разъемы на его панели. Без силы
тяжести любое движение, любая попытка
протиснуться сквозь плотную толпу, сквозь
чудовищное переплетение рук и ног
оказывались напрасными. Пименов прижался
шлемом к Дому:
  - Я пойду впереди, попробую пробиться.
Держись ко мне ближе.
  Он прервал контакт, не дав Дому ответить,
выставил вперед реактивный топор и врезался
им в плотную массу человеческих тел. Включив
топор и заставив лезвие колебаться вперед и
назад, он прорубался сквозь сдавленные тела.
Люди пытались сопротивляться, но он не
останавливался, отбиваясь щупом. Дом
следовал за ним. Они успели подобраться к
пульту управления, прежде чем Пименов исчез
в массе вооруженных, выкрикивающих
ругательства эдинбуржцев. Он сделал свое
дело и умер.
  Дом включил двигатель щупа, и тот потащил
его вперед, пока не ударился с лязгом о
толстенную стальную раму ПМ-экрана прямо над
головами операторов. Сунув оружие в кобуру,
Дом обеими руками вцепился в раму, стараясь
преодолеть напор тел, лезущих из экрана.
Вблизи пульта оставалось немного свободного
места. Дом опустился туда и ткнул стрекалом
в спину оператора. Оператор вздрогнул и
почти мгновенно умер. Второй повернулся и
получил удар стрекалом в живот. Глаза его,
оказавшись прямо перед лицом Дома,
расширились, он беззвучно завопил от боли и
страха. Пока Дом с огромным трудом извлекал
из держателя атомную мину, убитый стоял
рядом, прижатый к нему толпой, и смотрел на
него мертвыми глазами.
  Ну вот.
  Он прижал мину к груди, быстрым движением
выдернул штифт взрывателя, установил
предохранитель на пятисекундный отсчет и
резко ударил по кнопке активатора. Затем
потянулся к пульту и переключил ПМ-экран с
ьприемаэ на ьотправкуэ. Экран изверг
последних солдат, за их спинами образовался
все расширяющийся пустой зазор. Туда, прямо
в экран, Дом и швырнул мину.
  Потом он просто держал переключатель
отжатым, стараясь не думать о том, что
случится с солдатами армии вторжения,
ожидающими перед ПМ-экраном на далекой
планете.
  Ему нужно было продержаться на занятой
позиции до подхода своих. Заслонившись
трупом оператора, он поразил стрекалом
нескольких эдинбуржцев, которые находились
так близко от него, что сообразили - что-то
случилось. Справиться с ними оказалось
несложно. Простые солдаты, просто люди,
призванные в армию вторжения, они понятия не
имели об особенностях боя при нулевой силе
тяжести. Вскоре толпа забурлила, раздалась в
стороны. Из людской гущи вырвался
рассвирепевший боец и взмахнул топором, целя
Дому в шею. Дом увернулся от удара и
переключил радио на оперативную частоту.
  - Отставить! Я капрал Приего, минный
расчет. Прикрой меня спереди и постарайся,
чтобы больше никто не делал таких ошибок.
  Боец был из тех, кто штурмовал машинное
отделение. Теперь он признал Дома, кивнул,
повернулся и замер, заслонив его собой.
Новые бойцы пробивались сквозь толпу,
образуя вокруг пульта управления
несокрушимый щит. С ними протиснулся и
сапер, занявшийся вместе с Домом
перестройкой частоты ПМ-экрана. Рукопашная
закончилась быстро.
  - Пересылка! - сообщил Дом по радио, как
только настройка экрана была завершена, и
переключил экран на передачу. Он слышал, как
произнесенное им слово повторяется бойцами -
сигнал к отходу должен услышать каждый. По
другую сторону экрана, настроенного на
казармы в лунном кратере Тихо, они будут в
безопасности.
  Первыми отправили эдинбуржцев - живых,
мертвых и раненых, Их заталкивали в экран,
чтобы освободить место для стекавшихся в
трюм бойцов. Те, кто оказывался ближе к краю
экрана, ударялись о его твердую поверхность
и падали назад: принимающий экран в кратере
Тихо был меньше, чем этот, большой,
предназначенный для вторжения. Их снова
заталкивали в экран, и они проваливались в
него в конце концов. Бойцам пришлось встать
так, чтобы обозначить границы рабочей части
экрана.
  Дом, тщетно пытавшийся избавиться от
красной пелены перед глазами, почувствовал,
что кто-то стоит перед ним.
  - Винг, - узнал он наконец, - Кто еще из
минного расчета добрался сюда?
  - Насколько я знаю, никто, Дом. Только я.
Нет, не думай о мертвых. Теперь в счет идут
только живые.
  - Ладно. Оставь свою мину и уходи на ту
сторону, Больше одной нам все равно не
потребуется.
  Он ослабил зажим на держателе, вытащил
мину и подтолкнул Винга в спину в сторону
экрана. Дом уже закрепил мину на пульте
управления, когда рядом опустился сержант
Тот и прижал свой шлем к его шлему.
  - Управились?
  - Сейчас управимся.
  Дом установил запал и выдернул шрифт
взрывателя.
  - Тогда отправляйся. Я сам ее подорву.
  - Нет. Это моя работа.
  Дом потряс головой, чтобы избавиться от
красного облака перед глазами, но очертания
предметов все равно оставались неясными.
  Тот не стал спорить.
  - Каковы установки? - спросил он.
  - Пять и шесть. Через пять секунд после
активации взрывается химическая мина, она
разносит пульт управления. Секунду спустя
срабатывает атомная.
  - Я останусь до начала фейерверка.
  Дому начало казаться, что время идет как-
то странно, то быстро, то медленно. Люди
торопливо проплывали мимо, к экрану, мощный
поначалу поток постепенно редел. Тот вел
какие-то переговоры на оперативной частоте,
но Дом отключил радио, потому что нестерпимо
болела голова. Огромное помещение опустело.
На полу остались только мертвые, да
автоматические пулеметы все еще постреливали
на входах. Один из них взорвался, когда Тот
прижался к шлему Дома.
  - Все прошли. Пора и нам.
  Дому было трудно говорить, поэтому он
просто кивнул и с силой ударил кулаком по
активатору. Какие-то люди приближались к
ним, но Тот обхватил Дома рукой, и
включенные на полную мощность сопла
реактивного топора плавно поднесли их к
поверхности экрана. И сквозь нее.
  Когда в глаза Дому ударил слепящий свет
казарм Тихо, он зажмурился, и красное облако
заполнило глаза, и его самого, и все
остальное.

  - Ну как тебе новая нога? - спросил
сержант Тот. Он лениво опустился в кресло
рядом с больничной койкой.
  - Я ее совершенно не чувствую. Нервные
каналы останутся заблокированными, пока она
не прирастет к обрубку.
  Гадая, зачем Тот явился, Дом отложил
книгу, которую читал.
  - А я вот зашел навестить раненых, -
сказал сержант, отвечая на негаданный
вопрос. - Здесь, кроме тебя, еще двое.
Капитан велел.
  - Он, похоже, садист почище тебя. Нам тут
и без твоих визитов тошно.
  - Хорошая шутка. - Выражение лица Тота не
изменилось. - Надо будет пересказать ее
капитану. Ему понравится. Какие у тебя
планы? Собираешься уходить?
  - Почему бы и нет? - Дом с удивлением
обнаружил, что вопрос его рассердил. - У
меня на счету боевой вылет, награды, хорошая
рана. Оснований, чтобы проситься в отставку,
больше чем достаточно.
  - Оставайся. Ты хороший боец, когда не
задумываешься, Таких немного. Карьеру
сделаешь.
  - Вроде твоей, сержант? Превращу убийство
в работу? Я предпочел бы заняться чем-то
иным, чем-нибудь более творческим. Мне, в
отличие от тебя, убийства, откровенное
душегубство, короче, вся эта грязь
удовольствия не доставляет. Это тебе
нравится... - Неожиданная мысль заставила
его выпрямиться, и он уселся в постели. -
Как, возможно, и все остальное, Войны,
сражения, все вообще. Я не хочу больше
слышать о территориальных правах, об
агрессии, о настоящем мужском деле. Я думаю,
что люди вроде тебя затевают войны, потому
что это горячит им кровь, доставляет
удовольствие, которое иными способами они
испытать не способны. Тебе нравится воевать.
  Тот встал, слегка потянулся и повернулся,
чтобы уйти. В дверях он, задумчиво
нахмурившись, остановился.
  - Может, ты и прав, капрал. Я об этом
особенно не думал. Может, это мне и
нравится. - На лице его появилась холодная
улыбка. - Только не забывай - тебе это тоже
понравилось.
  Дом вернулся к книге, недовольный, что ему
помешали читать. Книгу вместе с лестной
запиской прислал его профессор литературы.
Он-де услышал о Доме по радио, весь
университет гордится им и так далее. Томик
стихов. Мильтон, по настоящему хорошая
книга.
  ~И ни войны, ни звуков боя
  Сей мир не ведал той порою.~
  Да, книга хорошая. Только это не было
правдой в пору Мильтона, да и сейчас ею не
стало. Неужели человечеству действительно
нравится воевать? Должно быть, нравится -
иначе оно не воевало бы до сих пор. Эта
мысль показалась Дому преступной и страшной.
  И ему тоже? Чушь. Он хорошо дрался, но
лишь потому, что хорошо подготовился к
драке. Не может быть, чтобы ему и вправду
все это нравилось.
  Он постарался вновь углубиться в чтение,
но буквы то и дело расплывались у него перед
глазами.

     Гарри Гаррисон.
     Рука закона

Harry Harrison. Arm of the Law (1958)
(c) Перевод с английского Д.Жукова

     Это был большой фанерный ящик, по виду напоминавший гроб и  весивший,
похоже, целую тонну. Мускулистый малый, водитель грузовика, просто впихнул
его  в  дверь  полицейского  участка  и  пошел  прочь.  Я  оторвался    от
регистрационной книги и крикнул ему вслед:
     - Что это еще за чертовщина?
     - А я почем знаю, - ответил он, вскакивая в кабину.
     Когда я встал из-за стола и склонился над ящиком,  на  зубах  у  меня
скрипела пыль. Начальник полиции Крейг, должно быть услыхав шум, вышел  из
своего кабинета и помог мне бессмысленно созерцать ящик.
     - Думаешь, бомба? - сказал он скучающим тоном.
     - Кому это только понадобилось взрывать нас?  Да  еще  бомбой  такого
размера? И надо же - с самой Земли!
     Начальник кивнул в знак согласия со мной и обошел ящик. Снаружи нигде
не было обратного адреса. В конце концов нам пришлось поискать ломик, и  я
принялся отрывать крышку.  Когда  я  поддел  ее,  она  легко  соскочила  и
свалилась на пол.
     Вот тогда-то мы впервые и увидели Неда. Нам бы повезло  куда  больше,
если бы мы его видели не только в первый, но и в последний раз. Если бы мы
только водворили крышку на место и отправили эту штуку обратно  на  Землю!
Теперь-то я знаю, что значит "ящик Пандоры".
     Но мы просто стояли и глазели на него как бараны на на новые  ворота.
А Нед лежал неподвижно и глазел на нас.
     - Робот! - сказал начальник.
     - Тонкое наблюдение: сразу видно, что ты окончил полицейское училище.
     - Ха-ха! Теперь узнай, зачем он здесь.
     Я училища не кончал, но это не помешало мне быстренько найти  письмо.
Оно торчало из  толстой  книги,  засунутой  в  одно  из  отделений  ящика.
Начальник взял письмо и стол читать его без всякого энтузиазма.
     - Так, так! Фирма "Юнайтед роботикс" с пеной у рта доказывает, что...
" роботы при правильной их эксплуатации могут оказывать неоценимую  помощь
в  качестве  полицейских..."  От  нас  хотят,  чтобы  мы  провели  полевые
испытания...  "Прилагаемый  робот  -  новейшая  экспериментальная  модель;
стоимость - 120 тысяч"
     Оба мы  снова  посмотрели  на  робота,  обуреваемые  единым  желанием
увидеть вместо него денежные знаки. Начальник нахмурился и, шевеля губами,
прочел письмо до конца. Я думал, как  вытащить  робота  из  его  фанерного
гроба.
     Не знаю,  экспериментальная  это  была  модель  или  нет,  но  вид  у
механизма был красивый. Весь  синий,  цвета  флотской  формы,  в  выходные
отверстия, крюки и тому подобное - позолоченное. Кому-то пришлось  здорово
потрудиться,  чтобы  добиться  такого  эффекта.   Он    очень    напоминал
полицейского в мундире, но карикатурного сходства не  было.  Казалось,  не
хватало только полицейского значка и пистолета.
     Тут я заметил слабое свечение в глазных линзах робота. До  этого  мне
не приходило в голову, что эту штуку можно оживить. Терять было нечего,  и
я сказал:
     - Вылезай из ящика.
     Робот взвился стремительно и легко, как ракета, и приземлился в  двух
футах от меня, молодцевато отдав мне честь.
     - Полицейский экспериментальный робот, серийный  номер  ХПО-456-934Б,
готов к исполнению обязанностей, сэр.
     Голос его дрожал от усердия, и мне казалось, что я слышу,  как  гудят
его упругие стальные мышцы. У него, наверно,  была  шкура  из  нержавеющей
стали  и  пучок  проводов  вместо  мозга,  но  мне  он  казался  настоящим
новичком-полицейским, прибывшим для прохождения службы. Тем более, что  он
был ростом с человека, имел две руки, две ноги и окраску под цвет мундира.
Стоило мне чуть-чуть прищурить  глаза,  и  предо  мной  стоял  Нед,  новый
полицейский  нашего  участка,  только  что  закончивший  школу  и   полный
служебного рвения. Я потряс головой, чтобы отделаться от этого наваждения.
Это всего лишь  машина  высотой  в  шесть  футов,  которую  ученые  головы
свинтили для собственного развлечения.
     - Расслабься, Нед, - сказал я. Он по-прежнему отдавал  мне  честь.  -
Вольно!  При  таком  усердии  ты  заработаешь  грыжу  выхлопного  клапана.
Впрочем, я здесь всего лишь сержант. А вон там начальник полиции.
     Нед сделал оборот налево кругом и скользнул к начальнику стремительно
и бесшумно. Начальник смотрел на него, как на чертика из  коробки,  слушая
тот же рапорт о готовности.
     - Интересно, а может он делать что-нибудь  еще  или  только  отдавать
честь и рапортовать? - сказал начальник, обходя вокруг робота и поглядывая
на него с интересом... как собака на колонку.
     - Функции,  эксплуатация,  а  также  разумные  действия,  на  которые
способны полицейские экспериментальные роботы, описаны  в  руководстве  на
страницах 184-213.
     Голос Неда на секунду заглох - робот  нырнул  в  ящик  и  появился  с
упомянутым томом.
     - Подробные разъяснения тех же пунктов можно найти также на страницах
с 1035 по 1267-ю включительно.
     Начальник, который за  один  присест  с  трудом  дочитывал  до  конца
юмористическую страничку журнала, повертел  толстенную  книгу  в  руках  с
таким видом, будто она могла его укусить. Прикинув  ее  на  вес  и  ощупав
переплет, он швырнул ее мне на стол.
     - Займись этим, - сказал он, уходя к себе в кабинет. - И роботом тоже.
     Начальник на был способен долго сосредоточиваться на каком-либо деле,
а на этот раз ему пришлось напрячь внимание до предела.
     Из любопытства я  полистал  книгу.  вот  уж  с  кем  мне  никогда  не
приходилось иметь дела, так это с роботами, и поэтому  я  знал  о  них  не
больше  любого  простого  смертного.  Возможно,  даже  меньше.  В    книге
уместилось великое множество страниц мелкой печати с мудреными  формулами,
электрическими схемами и диаграммами в девяти  красках  и  тому  подобным.
Изучение ее требовало внимательности, на что я в то время не был способен.
Захлопнув книгу, я воззрился на нового служащего города Найнпорта.
     - За дверью стоит веник. Знаешь,  как с ним управляются?
     - Да, сэр.
     - Тогда подмети комнату, стараясь при этом поднимать как можно меньше
пыли.
     Справился он превосходно.
     Я наблюдал, как машина, стоящая сто двадцать тысяч, сгребает  в  кучу
окурки и песок, и думал, почему же ее послали в Найнпорт. Наверно, потому,
что во всей Солнечной системе не было более крохотного  и  незначительного
полицейского подразделения, чем наше. инженеры, видимо, считали,  что  для
полевых испытаний как раз это и нужно.  Даже  если  эта  штука  взорвется,
никому до нее  не  будет  никакого  дела.  Потом  кто-нибудь  когда-нибудь
получит сообщение о ней. Что ж, место выбрано правильно. Найнпорт как  раз
затерялся в безвестности.
     Именно  поэтому,  разумеется,  и  я  здесь.  Единственный   настоящий
полицейский. Хотя бы один  такой  человек  непременно  нужен,  чтобы  была
видимость,будто дело делается. У начальника Алонцо Крейга только и хватает
ума на то, чтобы не ронять деньги, когда ему суют взятку. Есть у нас и два
постовых. Один старый и вечно пьяный. У другого еще  молоко  на  губах  не
обсохло. Я служил десть лет в столичной полиции на Земле. Почему я ушел  -
это уж мое личное дело. Я уже давно заплатил за прежние ошибки, забравшись
сюда, в Найнпорт.
     Найнпорт - не город, это лишь место,  где  останавливаются  по  пути.
Постоянно живут здесь лишь те, кто  обслуживает  проезжающих:  содержатели
гостиниц, шулера, шлюхи, бармены и тому подобные.
     Есть и космопорт, но туда садятся лишь грузовые ракеты. чтобы забрать
металл с тех рудников, которые еще работают. Некоторые поселенцы приезжают
сюда за провиантом. Найнпорт можно  назвать  городом,  который  так  и  не
увидел настоящие жизни. Хорошо если через сотню лет  не  этом  месте  хоть
что-то  будет  торчать  из  песка  в  знак  того,  что  Найнпорт  когда-то
существовал. Меня в то время уже ну будет, и потому мне наплевать...
     Я вернулся к регистрационно книге. В камерах сидят  пятеро  пьяных  -
средний улов. Пока я записывал их, Фэтс втащил шестого.
     - Заперся в дамском туалете в космопорте и сопротивлялся при  аресте,
- доложил он.
     - Нарушение общественного порядка в пьяном виде. Тащи его в камеру.
     Фэтс повел свою жертву, пошатываясь ей в такт.  Я  всегда  изумлялся,
наблюдая, как Фэтс обращается с пьяным, - обычно у него было  заложено  за
галстук больше, чем у них. Я никогда не видел его ни мертвецки пьяным,  ни
совершенно трезвым. Несмотря на это его мутные глаза никогда не  подводили
- стоял ли он на часах у камер или ловил пьяных. Это он делал превосходно.
В какой бы уголок они не заползали, он находил их. Несомненно, потому, что
инстинкт вел их в одно и то же место.
     Фэтс захлопнул дверь шестой камеры  и,  выписывая  вензеля,  вернулся
назад.
     - Что это? - Он показал на робота.
     - Это робот. Я забыл номер, который дала ему мама на заводе, и потому
мы зовем его Недом. Он теперь работает у нас.
     - Ну, и молодец! Пусть почистит камеры после  того,  как  мы  выкинем
оттуда шантрапу.
     - Это моя обязанность, - сказал Билли, входя  в  комнату.  Он  сжимал
дубинку и хмуро смотрел из-под козырька форменной фуражки. Билли был не то
чтобы глуп, просто природа наделила его лишней силенкой за счет ума.
     - Теперь это обязанность  Неда,  потому  что  ты  получил  повышение.
Будешь помогать мне.
     Билли порой бывал очень полезен, и дорожил его атлетическим сложение.
Мое объяснение подбодрило его, он уселся рядом с Фэтсом и  стал  смотреть,
как Нед подметает пол.
     Так дело шло  примерно  с  неделю.  Мы  наблюдали  за  тем,  как  Нед
подметает и чистит, пока участок не начал приобретать явно стерильный вид.
Начальник, который всегда проявлял заботу о порядке,  обнаружил,  что  Нед
может подшить целую тонну  докладных  и  прочих  бумаг,  захламлявших  его
кабинет. Работы у неда оказалось много, а мы так привыкли к нему, что едва
замечали его присутствие. Я знал, что он отнес свой фанерный гроб на склад
и устроил  себе  там  подобие  уютной  спаленки.  Все  остальное  меня  не
интересовало.
     Руководство по роботу было похоронено в моем столе, и я  ни  разу  не
заглянул в него. Если бы я это сделал, то имел бы некоторое  представление
о больших переменах, которые ждали нас  впереди.  Никто  из  нас  не  знал
ничего о том, что робот может, а чего не  может  делать.  Нед  превосходно
справлялся   с    обязанностями    уборщицы-делопроизводителя    и    этим
ограничивался. Дело не двинулось бы  дальше,  если  бы  начальник  не  был
слишком ленив. С этого все и началось.
     Было часов девять вечера, и начальник как раз собирался  уйти  домой,
когда раздался телефонный звонок. Он взял трубку, послушал и положил ее.
     - Винный магазин Гринбека. Его снова ограбили. Просят срочно приехать.
     - Это что-то новое. Обычно  мы  узнаем  об  ограблении  только  через
месяц. За что же он платит деньги Китайцу Джо, если тот его  не  защищает?
Почему теперь такая спешка?
     Начальник пожевал нижнюю губу и после мучительных  раздумий  в  конце
концов принял решение.
     - Поезжай-ка да посмотри, в чем там дело.
     - Сейчас, - сказал я и потянулся за фуражкой. - Но на участке  никого
нет, придется тебе присмотреть, пока я не вернусь.
     - Так не годится, - простонал он. - Я умираю  с  голоду,  а  тут  еще
сидеть и ждать?..
     - Я пойду возьму показания, - сказал  Нед,  выступив  вперед  и,  как
обычно, молодцевато отдав честь.
     Сперва начальник не поддался на удочку. Представьте себе холодильник,
который вдруг ожил и предложил свои услуги.
     - Как же это ты возьмешь показания? - проворчал он,  ставя  на  место
холодильник, вообразивший себя умником.  Но  подковырка  была  облечена  в
вопросительную форму, и винить за это ему пришлось только себя.  Точно  за
три минуты Нед рассказал начальнику, как полицейский производит  первичное
дознание при получении сообщения  о  вооруженном  грабеже  или  ином  виде
воровства. Судя по выпученным глазам начальника, Нед очень скоро вышел  за
пределы скудных знаний Крейга.
     - Хватит! - наконец рявкнул начальник. - Если ты  знаешь  так  много,
почему бы тебе не взять показаний?
     Для меня это прозвучало как вариант фразы: "Если уж ты  такой  умный,
то почему ты не богатый?", которую мы обычно говорили умникам еще в школе.
Нед понимал такие вещи буквально и направился к двери.
     - Вы хотите сказать, что я должен взять показания об этом ограблении?
     - Да, - сказал начальник, чтобы только отвязаться от  него,  и  синяя
фигура Неда исчезла за дверью.
     - По его виду не скажешь, что он такой смышленый, - сказал
я. - Он так и не спросил, где находится магазин Гринбека.
     Начальник кивнул, а телефон снова зазвонил. Начальничья рука, которая
все еще покоилась на трубке, машинально подняла ее. Секунду он  слушал,  и
лицо его становилось все бледней, будто у него из пятки выкачивали кровь.
     - Грабеж все еще продолжается, - с  трудом  произнес  он  наконец.  -
Рассыльный Гринбека на проводе - хочет узнать, что  мы  предпринимаем.  Я,
говорит, сижу под столом в задней комнате...
     Я не услышал остального, потому что бросился  в  дверь  и  к  машине.
Могли бы произойти тысячи неожиданностей, если бы  Нед  прибыл  в  магазин
прежде меня. Началась бы стрельба, пострадали бы  люди...И  во  всем  этом
обвинили  бы  полицию  -  за  то,  что  послали  консервную  банку  вместо
полицейского. Хотя Нед выполнял приказ начальника, я знал,  что  как  пить
дать это дело пришьют мне. На Марсе никогда не бывает очень  тепло,  но  я
вспотел.
     В Найнпорте действуют четырнадцать правил уличного движения, и я,  не
проехав и квартала, нарушил их все. Но как я не  торопился,  Нед  оказался
проворнее. Завернув за угол, я увидел, как  он  распахнул  дверь  магазина
Гринбека и вошел внутрь. Я нажал на тормоза - они взвизгнули,  но  на  мою
долю досталось лишь участь зрителя. Впрочем, это тоже было небезопасно.
     В магазине хозяйничали два приезжих  грабителя.  Один  склонился  над
конторкой, словно клерк, другой опершись на нее, стоял рядом. Оружия у них
не было  видно,  но  стоило  синему  Неду  показаться  в  дверях,  как  их
взвинченные нервы не выдержали. Оба ружья поднялись  одновременно,  словно
были на резинках, и Нед остановился как вкопанный. Я схватил свой пистолет
и ждал, когда полетят в окно куски разорванного робота.
     Реакция Неда была мгновенной. Таким, я думаю, и должен быть робот.
     - БРОСЬТЕ ОРУЖИЕ, ВЫ АРЕСТОВАНЫ!
     Он, видимо, включил звук на полную мощность, его голос  загремел  так
оглушительно, что у меня заболели  уши.  Результат  был  такой,  какого  и
следовало ожидать. Раздались два выстрела одновременно.  Витрины  магазина
вылетели со звоном, а я упал плашмя. По звуку я  понял,  что  стреляли  из
базуки пятидесятого калибра. Ракетные снаряды - их  ничем  не  остановишь.
Они прошибают все, что стоит на их пути.
     Но Неда они, кажется, нисколько не побеспокоили.  Он  только  прикрыл
глаза. Щиток с узкой прорезью соскользнул сверху на глазные  линзы.  Затем
робот двинулся к первому головорезу.
     Я знал, что он проворен, но не  представлял  на  сколько...  Еще  два
снаряда ударили  в  него,  когда  он  пересекал  комнату,  но  прежде  чем
грабитель снова прицелилися, его ружье оказалось в руках у Неда. Все  было
кончено. Выхватив из слабеющих пальцев ружье и опустил его  в  сумку,  Нед
вынул наручники и защелкнул их на запястьях грабителя.
     Громила номер два помчался к  двери,  где  я  приготовил  ему  теплую
встречу. Но моя помощь не понадобилась. Он не одолел и  полпути,  как  Нед
очутился перед ним.  Они  столкнулись,  раздался  стук,  но  Нед  даже  не
пошатнулся, а грабитель потерял сознание. Он так и  не  почувствовал,  как
Нед, защелкнув наручники, бросил его рядом с товарищем.
     Я вошел, забрал ружья у Неда и официально  подтвердил  арест.  Вот  и
все, что видел выползший из-за конторки Гринбек, а больше мне ничего и  не
требовалось. Магазин был по колено засыпан битым стеклом, и  пахло  в  нем
как в бочке  из  под  спирта.  Гринбек  начал  выть  по-волчьи  над  своим
разорением. Он, видимо, знал  о  телефонном  звонке  не  больше  моего,  и
поэтому я вцепился в прыщавого юнца, приковылявшего  со  склада.  Он-то  и
звонил.
     Случай оказался совершенно нелепым. Малый работал  у  Гринбека  всего
несколько дней, и у него не хватило ума сообразить, что  о  всех  грабежах
надо сообщать не в полицию, а ребятам, взявшим магазин под свою защиту.  Я
велел Гринбеку просветить малого - пусть посмотрит на то, что он натворил.
     Потом я погнал обоих экс-грабителей к автомобилю. Нед сел  на  заднее
сиденье вместе с ними, прильнувшими  друг  к  другу,  словно  беспризорные
сиротки  в  бурю.  Робот  молча  достал  из  своего  бедра  пакет   первой
медицинской помощи и перевязал одного из громил, получившего ранение, чего
сперва в пылу схватки никто не заметил.
     Когда мы  вошли,  начальник  все  еще  сидел  без  кровинки  в  лице.
Поистине, он был бледен как смерть.
     - Вы произвели арест, - прошептал он. Не успел я  выложить  все,  как
ему в голову пришла еще более ужасная мысль. Он схватил первого  грабителя
за грудки и склонился к нему.
     - Вы из банды Китайца Джо? - прорычал начальник.
     Грабитель сделал ошибку,  думая  отмолчаться.  Начальник  влепил  ему
затрещину, от которой у громилы искры из глаз посыпались. Когда вопрос был
повторен, он ответил правильно.
     - Не знаю я никакого Китайца Джона.  Мы  только  сегодня  приехали  в
город и...
     - Свободные художники, слава Богу, -  со  вздохом  облегчения  сказал
начальник и повалился в кресло. - Запри их и быстро расскажи мне, что  там
случилось.
     Я захлопнул за грабителями дверь камеры и показал дрожащим пальцем на
Неда.
     - Вот герой, - сказал я. - Взял их голыми руками... Это ураган, а  не
робот, добродетельная сила в нашем обществе. И к тому же пуленепробиваемая.
     Я провел пальцем по широкой груди Неда. Снаряды лишь сбили краску, но
царапин на металле почти не было.
     - Это будет стоит мне неприятностей, больших неприятностей, -  стонал
начальник.
     Я знал, что он говорит о  банде  вымогателей.  Они  не  любят,  когда
арестовывают грабителей и когда ружья начинают стрелять без их  одобрения.
Но Нед думал, что у начальника другие  неприятности,  и  поторопился  дать
разъяснения.
     - Не будет  никаких  неприятностей.  Я  никогда  не  нарушал  Законов
ограничения деятельности роботов, они вмонтированы в мою схему и действуют
автоматически. Люди, которые достали оружие и угрожали насилием,  нарушили
законы не только наши, но и человеческие. Я  не  причинил  людям  никакого
вреда - я лишь призвал их к порядку.
     Для начальника все это было слишком сложно, но я, кажется, понимал. И
даже поинтересовался, как робот - машина - может  разобраться  в  вопросах
нарушения и применения законов. У Неда было ответ и на это.
     - Эти функции выполняются роботами  уже  много  лет.  Разве  радарные
измерители  не  выносят  суждение  о  нарушении  людьми  правил   уличного
движения? Робот - измеритель степени опьянения  -  справляется  со  своими
обязанностями лучше, чем полицейский, задерживающий  пьяного.  Одно  время
роботам даже позволяли  самим  решать  вопрос  об  убийстве.  До  принятия
Законов ограничения  деятельности  роботов  всюду  применялось  устройство
автоматической  наводки  орудий.  Впоследствии  появились  самостоятельные
батареи больших зенитных  орудий.  Автоматический  радар  обнаруживал  все
самолеты.  Но  те  самолеты,  которые  не   могли    послать    правильный
опознавательный сигнал, засекались,  их  курс  вычислялся,  автоматические
подносчики снарядов  и  заряжающие  готовили  управляемые  вычислительными
машинами орудия к бою, и робот производил выстрел.
     С Недом нельзя было не согласиться. Возражения вызвал разве  что  его
лексикон профессора колледжа. Поэтому я переменил тему разговора.
     - Но робот не может заменить полицейского - тут нужен человек.
     - Разумеется, это так, но замена  человека-полицейского  не  является
задачей  полицейского  робота.  Я  главным  образом    выполняю    функции
многочисленных видов  полицейского  снаряжения,интегрирую  их  действия  и
нахожусь в постоянной готовности. К тому же я оказываю механическую помощь
случае принятия принудительных мер. Арестовывая человека, вы надеваете  на
него наручники. Но если вы  прикажете  мне  сделать  то  же  самое,  то  я
моральной ответственности не несу. В данном случае  я  просто  машина  для
надевания наручников...
     Подняв руку, я прервал поток роботодоводов. Нед по самую завязку  был
набит фактами и цифрами, и я сообразил, что его не переспоришь. Когда  Нед
производил арест, никакие законы не нарушались - это несомненно. Но были и
другие законы, кроме тех, что публикуются в книгах.
     - Китайцу Джо это не  понравится,  совсем  не  понравится,  -  сказал
начальник, отвечая собственным мыслям.
     Закон джунглей.  Такого в юридических книгах не было. А  именно  этот
закон царил в Найнпорте. В городе жило довольно много обитателей игорных и
публичных домов и питейных заведений. Все они подчинялись Китайцу Джо. Как
и полиция. Все мы были у него  в  кулаке  и,  можно  сказать,  у  него  на
содержании. Впрочем, это были штуки не такого  рода,  чтобы  объяснять  их
роботу.
     - Точно, Китайцу Джо не понравится.
     Сперва я подумал, что это эхо, а потом  понял,  что  кто-то  вошел  и
стоит у меня за спиной. Тварь по имени Алекс. Шесть футов костей,  мышц  и
неприятностей. Он фальшиво улыбнулся начальнику, который вдавился в кресло
поглубже.
     - Китаец Джо хочет,  чтобы  вы  ему  объяснили,  почему  ваши  резвые
полицейские суют нос не  в  свое  дело,  трогают  людей  и  заставляют  их
стрелять по бутылкам с хорошими напитками. Он особенно  рассердился  из-за
хуча(*). Он говорит, что с него хватит трепа, и с этих пор вы...
     - Я, робот, налагаю на вас арест согласно  статье  46,  параграфу  19
пересмотренного Уложения...
     Мы и глазом моргнуть не успели, ка Нед арестовал Алекса и  тем  самым
подписал наши смертные приговоры.
     Алекс не был медлительным человеком.  Поворачиваясь  посмотреть,  кто
схватил его, он уже доставал пистолет. Он успел выстрелить прямо  в  грудь
Неду, прежде чем робот выбил у него из рук пистолет и надел наручники.  Мы
с разинутыми ртами смотрели на арестованного, а Нед снова  продекламировал
обвинение. И клянусь, тон у него был довольный.
     - Арестованный - Питер Ракьомски, он же Алекс Топор, разыскивается  в
Канал-сити  за  вооруженное  ограбление  и  попытку  убийства.   Так    же
разыскивается местными  полициями  Детройта,  Нью-Йорка  и  Манчестера  по
обвинению в...
     - Уберите от меня эту штуку! - завопил Алекс.
     Мы бы это сделали и все было бы шито-крыто,  если  бы  Бенни  Жук  не
услышал выстрела. Он просунул голову в дверь ровно настолько, чтобы  усечь
происходившее.
     - Алекс... они тронули Алекса!
     Голова исчезла.  Я бросился к двери, но Бенни  уже  скрылся  с  глаз.
Ребята Китайца Джо всегда ходят по городу парами. Через  десять  минут  он
все узнает.
     - Зарегистрируй его, - приказал  я  Неду.  -  Теперь  уже  ничего  не
изменишь, даже если его отпустить. Настал конец света.
     Бормоча что-то себе под  нос,  вошел  Фэтс.  Увидев  меня,  он  ткнул
большим пальцем в сторону двери.
     - Что случилось?  Коротышка  Бенни  Жук  выскочил  отсюда,  будто  из
горящего дома. Он чуть не разбился, когда рванул на своей машине.
     Потом Фэтс увидел Алекса в  наручниках  и  мгновенно  протрезвел.  Он
размышлял с открытым ртом  ровно  секунду  и  принял  решение.  Совершенно
твердой походкой он подошел к начальнику и положил на стол перед ним  свой
полицейский значок.
     - Я старый человек и  пью  слишком  много,  чтобы  быть  полицейским.
поэтому я ухожу из полиции. Если там стоит в наручниках один известный мне
человек. то я и дня не проживу, оставшись здесь.
     - Крыса! - с болью процедил сквозь стиснутые зубы начальник. - Бежишь
с тонущего корабли. Крыса!
     - Хана, - сказал Фэтс и ушел.
     Теперь уже начальник ни на что не обращал внимания. Он  и  глазом  не
моргнул, когда я взял значок Фэтса со стола. Не знаю, почему я сделал  это
- видно, считал, что так будет справедливо. Нед заварил всю кашу, и я  был
настолько зол, что мне хотелось видеть, как он ее будет  расхлебывать.  На
его грудной пластинке было два колечка, и я не удивился тому, что  булавка
значка пришлась точно по ним.
     - Ну вот, теперь ты настоящий полицейский.
     От моих слов так и разило сарказмом. А мне бы надо  было  знать,  что
роботы к сарказму нечувствительны. Нед  принял  мое  заявление  за  чистую
монету.
     - Это очень большая честь не только для меня, но и для всех  роботов.
Я сделаю все, чтобы выполнить свой долг перед полицией.
     Герой в жестяных подштанниках. Слышно было, как от радости у  него  в
брюхе гудели моторчики, когда он регистрировал Алекса.
     Если бы со всем прочим не было так скверно,  я  бы  наслаждался  этим
зрелищем.  В  неда  было  вмонтировано  столько  полицейского  снаряжения,
сколько его никогда не имел весь найнпортский участок.  Из  бедра  у  него
выскочила чернильная  подушечка,  о  которую  он  ловко  промокнул  пальцы
Алекса, прежде чем сделать их отпечатки на карточке.  Потом  он  отстранил
арестованного на вытянутую руку, в животе у  него  что-то  защелкало.  Нед
повернул  Алекса  в  профиль,  и  из  щели  вывалились  две   моментальные
фотографии. Они были прикреплены к карточке, куда вписывались  подробности
ареста и тому подобные сведения. Нед продолжал действовать, а  я  заставил
себя отойти. Надо было подумать о более важных вещах.
     Например, как остаться в живых.
     - Придумал что-нибудь, начальник?
     В ответ послышался только стон, и я больше к шефу не приставал. Потом
пришел Билли, остаток нашего полицейского  подразделения.  Я  ему  коротко
обрисовал ситуацию. Либо по глупости, либо от храбрости он решил остаться,
и я был горд за мальчика. Нед упрятал под замок арестанта и начал уборку.
     В это время вошел Китаец Джо.
     Хотя мы ждали его появления, оно все равно потрясло нас. Он привел  с
собой банду дюжих и свирепых громил, которые толпились у  дверей,  похожие
на команду раздобревших бейсболистов. Китаец Джо стоял впереди, пряча руки
в рукавах своего длинного мандаринского халата. Азиатское  лицо  его  было
невозмутимо. Он не терял времени на разговоры с  нами,  просто  дал  слово
одному из своих ребят.
     - Очистите место. Скоро явится сюда новый начальник полиции, и  я  не
хочу, чтобы тут торчала всякая шантрапа.
     Я разозлился.  пусть я люблю брать взятки, но я все-таки полицейский.
Мне платит жалованье  не  какой-нибудь  дешевенький  бандитик.  Меня  тоже
интересовала личность Китайца Джо. Я и прежде  пытался  подобрать  к  нему
ключи, но узнать ничего не удалось. Любопытство все еще не покинуло меня.
     - Нед, присмотрись-ка к этому китайцу в вискозном купальном халате  и
скажи мне, кто он.
     Ну и быстро же работает эта электроника. Нед выпалил ответ мгновенно,
будто репетировал его несколько недель.
     - Это псевдоазиат, использующий естественную желтоватость своей  кожи
и усиливающий ее цвет краской. Он не китаец. Глаза у него оперированы, еще
видны шрамы. Это, несомненно, было сделано, чтобы попытаться  скрыть  свою
подлинную внешность, но обмер его ушей по  Бертильону  и  другие  признаки
дают  возможность  установить   личность.    Он    срочно    разыскивается
международной полицией, его настоящее имя...
     Китаец Джо пришел в ярость - и было от чего.
     - Эта штука... этот жестяной громкоговоритель... Мы слышали о нем, мы
о нем тоже позаботились!
     Толпа отшатнулась и очистила помещение, и я увидел в  дверях  малого,
который, стоя на одном  колене,  целился  из  базуки.  Наверно,  собирался
стрелять специальными противотанковыми ракетами.  Это  я  успел  подумать,
прежде чем он нажал на спуск.
     Может быть, такой  ракетой  и  можно  подбить  танк.  Но  не  робота.
Полицейского робота  по  крайней  мере.  Нед  пригнулся,  и  задняя  стена
разлетелась на куски. Второго выстрела не было. Над сомкнул руки на стволе
орудия, и он стал похож на старую мятую водосточную трубу.
     Тогда Билли решил, что человек, стреляющий из  базуки  в  полицейском
участке, нарушает закон, и пустил в ход дубинку. Я присоединился  к  нему,
потому что не хотел отказываться от потехи. Нед очутился где-то внизу,  но
я был уверен, что он за себя постоит.
     Раздалось несколько приглушенных выстрелов, и кто то вскрикнул. После
этого никто не стрелял, потому что у нас получилась куча мала. Громила  по
имени Бруклинский Эдди ударил меня по  голове  рукояткой  пистолета,  а  я
расквасил ему нос.

     После этого все как бы заволокло туманом. Но  я  отлично  помню,  что
потасовка продолжалась еще некоторое время.
     Когда туман рассеялся, я сообразил, что  на  ногах  остался  я  один.
Вернее, я опирался о стенку. Хорошо, что было к чему прислониться.
     Нед вошел в дверь с измолоченным Бруклинским Эдди на руках.  Хотелось
думать,  что  именно  я  его  так  отделал.  Запястья  Эдди  были  скованы
наручниками. Нед бережно положил его рядом с телами других головорезов - я
вдруг  заметил,  что  все  были  в  наручниках.  Я  еще  полюбопытствовал,
изготавливает ли Нед эти наручники по мере надобности или у него  в  полой
ноге имеется порядочный запас.
     В нескольких шагах от себя я увидел стул. Я сел, и мне полегчало.
     Кругом все было испачкано кровью, и если бы некоторые  из  громил  не
стонали, я бы подумал, что это трупы. Вдруг я заметил настоящий труп. Пуля
попала человеку в грудь, большая часть пролитой крови принадлежала ему.
     Нед покопался в телах и вытащил Билли. Об был  без  сознания.На  лице
застыла широкая улыбка, в кулаке зажаты жалкие остатки дубинки.  Некоторым
людям нужно очень мало для счастья. Пуля  попала  ему  в  ногу,  и  он  не
пошевельнулся, даже когда Нед разорвал на нем штанину и наложил повязку.
     - Самозваный Китаец Джо и еще один человек бежали в машине, - доложил
Нед.
     - Пусть это тебя не беспокоит, - с усилием прохрипел я. - Он  от  нас
не уйдет.
     И только тут я сообразил, что начальник все еще сидит в кресле в  той
же самой позе, в какой он сидел, когда началась заваруха.  Все  с  тем  же
отсутствующим видом. И только начав разговаривать  с  ним,  я  понял,  что
Алонцо Крейг, начальник полиции Найнпорта, мертв.
     Убит одним выстрелом. Из маленького пистолетика. Пуля  прошла  сквозь
сердце,  кровь  пропитала  одежду.  Я  прекрасно  знал,  кто  стрелял   из
пистолета.  Маленького  пистолета,  который  удобно  прятать  в    широких
китайских рукавах.
     Усталость и дурман как  рукой  сняло.  Осталась  одна  злость.  Пусть
начальник не был самым умным и самым  честным  человеком  в  мире.  Но  но
заслуживал лучшей участи. Он Отправлен на тот  свет  грошовым  гангстером,
который вообразил, что ему стали поперек дороги.
     И тотчас я понял, что мне надо принять важное решение. Билли вышел из
строя, Фэтс удрал, из найнпортской полиции остался я один. Чтобы выбраться
из  этой  заварухи,  мне  надо  было  только  выйти  за   дверь    и    не
останавливаться. И я оказался бы в сравнительной безопасности.
     Рядом жужжал Нед, подбирая громил и разнося их по камерам.
     Не знаю, что повлияло на мое решение.  Возможно,  синяя  спина  Неда,
маячившая перед глазами. Или мне просто надоело увиливать? Внутренне я был
подготовлен к этому решению. Я осторожно отцепил золотой значок начальника
и прицепил его на место своего, старого.
     - Новый начальник полиции  Найнпорта,  -  сказал  я,  ни  к  кому  не
обращаясь.
     - Да, сэр, - проходя мимо, сказал Нед. Он  опустил  арестованного  на
пол, отдал мне честь и снова взялся за работу. Я тоже отдал ему честь.
     Больничная машина умчалась  с  ранеными  и  покойниками.  Я  злорадно
игнорировал любопытные взгляды санитаров. После того, как врач  забинтовал
мне голову, все встало на свое место. Нед вымыл пол.  Я  проглотил  десять
таблеток аспирина и ждал, когда перестанет колотиться сердце  и  я  обрету
способность обдумать, как быть дальше.

     Собравшись с мыслями, я понял, что двух мнений  быть  не  может.  Это
очевидно. Решение пришло мне в голову, когда я перезаряжал пистолет.
     - Пополни запас наручников, Нед. Мы идем.
     Как и всякий хороший полицейский, он не задавал  вопросов.  Уходя,  я
запер дверь и отдал ему ключ.
     - На.  Весьма вероятно, что к вечеру, кроме тебя, других  полицейских
в Найнпорте не будет.
     Я ехал к дому Китайца Джо как можно медленней. Пытался  найти  другой
выход из положения. Его не было. Убийство было совершено, и притягивать  к
ответу надо было именно Джо. а для этого необходимо его арестовать.
     Из  предосторожности  я    остановился    за    углом    и    коротко
проинструктировал Неда.
     - Эта комбинация бара и воровского  притона  является  исключительной
собственностью того, кого мы будем называть Китайцем Джо до тех пор,  пока
ты не выберешь времени сказать мне, кто он на самом деле. С  меня  хватит,
надоело! Нам нужно войти, разыскать Джо и передать его в руки  правосудия.
Ясно?
     - Ясно, - суховатым профессорским тоном ответил Нед. -  Но  не  проще
было бы арестовать его сейчас, когда  он  отъезжает  от  дома  вон  в  той
машине, а не ждать его возвращения?
     Машина мчалась по боковой улице со скоростью шестьдесят миль  в  час.
Когда она проезжала мимо нас, я увидел Джо, сидевшего на заднем сиденье.
     - Останови их! - закричал я главным образом самому себе,  потому  что
сидел за рулем.  Я  одновременно  нажал  на  акселератор  и  рванул  рычаг
переключения скоростей, но толку от этого не было никакого.
     Остановил их Нед. Крик мой прозвучал как приказ. Нед  высунул  голову
наружу, и я сразу понял, почему большая часть приборов смонтирована у него
в туловище. Наверно, мозг тоже.  В  голове,  разумеется,  оставалось  мало
места, раз там была запрятана такая пушка.
     Семидесятимиллиметровое безоткатное орудие.  Пластинка,  прикрывавшая
то место, где у людей бывает  нос,  скользнула  в  сторону,  и  показалось
большое жерло. Здорово сделано,  если  подумать.  Точно  меж  глаз,  чтобы
удобней целиться. Орудие помещено высоко, лазить за ним не надо.
     БУМ! БУМ! Я чуть не оглох. Разумеется, Нед был прекрасный стрелок - я
тоже был бы прекрасным, имей я  вычислительную  машину  вместо  мозга.  Он
продырявил задние  скаты,  и  машина,  зашлепав  по  мостовой,  встала.  Я
медленно  выбирался  наружу,  а  Нед  рванулся  вперед  со    спринтерской
скоростью. На этот раз они даже не пытались бежать.  Остатки  их  мужества
улетучились, когда они увидели меж глаз у  Неда  дымящееся  жерло  орудия.
Роботы аккуратны в этом отношении, и, надо думать,  он  нарочно  не  убрал
торчавшую пушку. Видимо, у них в школе роботов проходят психологию.
     В машине сидели три человека, и  все  они  задрали  руки  вверх,  как
последнем кадре ковбойского фильма. Пол машины  был  уставлен  любопытными
чемоданчиками.
     Сопротивления никто не оказал.
     Китаец Джо только заворчал, когда Нед сказал мне  что  настоящее  имя
Джо - Стэнтин и что на Эльмире его ждут не  дождутся,  чтобы  посадить  на
электрический стул. Я обещал Джо-Стэнтину,  что  буду  иметь  удовольствие
доставить его на место в тот же день. Пусть он и не пытается увильнуть  от
наказания при помощи местных властей. Остальных будут судить в Канал-сити.
     День был очень хлопотный.
     С тех пор наступило спокойствие. Билли выписался из больницы и  носит
мои сержантские нашивки. Даже Фэтс  вернулся,  хотя  теперь  он  время  от
времени трезв и избегает встречаться со мной взглядом. Дел у нас мало, так
как город наш стал не только тихим, но и честным.
     Нед по ночам патрулирует по городу, а днем работает в  лаборатории  и
подшивает бумаги. Возможно, это не  по  правилам,  но  Неду,  кажется  все
равно. Он замазал все пулевые царапины и непрерывно  начищает  значок.  Не
знаю, может ли быть счастливым робот, но Нед, видимо, счастлив.
     Могу поклясться, что иногда  он  жужжит  что-то  себе  под  нос.  Но,
разумеется, это шумят моторы и прочие механизмы.
     Если задуматься, то мы, наверно,  создали  прецедент,  сделав  робота
полноправным полицейским. С завода еще никто не приезжал,  и  я  не  знаю,
первые мы или нет.
     Скажу еще кое-что. Я не собираюсь оставаться навечно в этом захудалом
городишке. Приискивая новую службу, я уже написал кое-кому.
     Поэтому некоторые будут очень удивлены, узнав, кто  станет  их  новым
начальником полиции после моего отъезда.
---------------------------------------------------------------------------

(*) Хуч - вид самогона, изготовляемого американскими индейцами.

     Гарри Гаррисон.
     Круг недоверия

     Перевел с английского Е. ФАКТОРОВИЧ

     Марс    был    пыльной,    леденящей    душу   преисподней
кроваво-красного  цвета.  Они  шли  лруг  за  другом,  мысленно
проклиная  неизвестного  им  техника,  который  предложил столь
неудачные  конвертеры  для  скафандров.  Когда  они   примеряли
скафандры  на  Земле,  дефект  не  обнаружился. А сейчас, после
нескольких недель -- на тебе! Поглотители влаги через некоторое
время переполнились и отказали Атмосфера Марса имела постоянную
температуру минус шестьдесят  градусов  по  Цельсию,  а  с  них
градом катил пот.
     Морли  замотал головой, чтобы стряхнуть капли пота со лба,
и в то  же  мгновенье  на  его  пути  оказался  какой-то  рыжий
мохнатый  зверек.  Первое доказательство наличия на Марсе живых
существ Но в нем не возникло  любопытства  ученого,  лишь  одна
злость  Пинком  он  отбросил зверька в сторону И тут же потерял
равновесие  и  медленно  повалился   навзничь,   его   скафандр
зацепился за острую грань лежавшего на обочине камня
     Тони   Бенермэн   услышал   сдавленный  крик  напарника  и
оглянулся. Морли лежал на земле,  мучительно  пытаясь  заткнуть
перчатками  дыру  на колене. Воздух с легким шипением вырывался
на свободу и  мгновенно  превращался  в  мерцающие  кристаллики
льда.  Тони  бросился  к  другу.  Увидел  выражение ужаса в его
глазах и синеву, из за недостатка кислорода мгновенно покрывшую
лицо Морли.
     -- На помощь! На помощь!
     Морли закричал  с  такой  силой,  что  задрожали  мембраны
шлемофона.  Но  помочь  было  нечем.  Они  не захватили с собой
пластыря -- он остался в корабле, в четырехстах  метрах  отсюда
Пока Тони добежит до корабля и вернется, Морли уже умрет.
     Тони  выпрямился  и вздохнул. Их было всего двое, и некому
прийти им на помощь.  Морли  поймал,  наконец,  взгляд  Тони  и
спросил:
     -- Безнадежно, Тони... Я мертв, да?
     -- Еще  не  кончился кислород. Осталось не больше тридцати
секунд. Ничем не могу тебе помочь.
     Морли выругался и нажал красную кнопку у запястья, Рядом с
ним "раскрылась" поверхность Марса, песок с шуршанием посыпался
в отверстие. Тони отступил на  несколько  шагов:  из  отверстия
появились  двое  в  белых  скафандрах  с  красными  крестами на
шлемах. Они уложили Марли на носилки и  снова  исчезли  Тони  с
некоторым  недоверием смотрел На ТО Место, где только что лежал
Морли, и тут снова открылась  засыпанная  песком  дверь  и  ему
выбросили скафандр с куклой.
     Тони остался наедине с необозримой песчаной пустыней.
     Кукла  в  скафандре весила столько же, сколько Морли, а ее
пластиковое лицо имело даже какое-то сходство с ним. Кто-то  из
шутников   перечеркнул  глаза  куклы  черными  крестами.  Очень
весело,  подумал  Тони,  взваливая  на  себя  нелегкую  ношу, и
отправился обратно. Дошел до того места, где  неподвижно  лежал
марсианский   зверек.  Пнул  ногой,  и  из  зверька  посыпались
пружинки и колесики
     Когда он добрался до корабля, солнце,  освещавшее  вершины
красных гор, казалось удивительно маленьким. Сегодня уже поздно
хоронить,  придется  подождать  до  завтра  Оставив  куклу,  он
взобрался в кабину и снял с себя мокрый скафандр.
     Между тем спустились  сумерки,  и  существа,  которых  они
назвали  "совами",  принялись  снаружи  скрести стенку корабля.
Космонавтам ни разу не довелось увидеть хоть одну "сову" своими
глазами; тем более  их  раздражал  этот  нескончаемый  скрежет.
Разогревая  ужин.  Тони  стучал тарелками и термосами как можно
громче, чтобы  заглушить  неприятные  звуки  Поев,  он  впервые
ощутил  одиночество.  Даже жевательный табак сейчас не помогал,
он лишь напомнил о ящике сигар, ожидавшем его на Земле.
     Ногой он задел тонкую  подставку  стола,  и  все  тарелки,
термосы  и  ложки полетели на пол Он с удовлетворением взглянул
на учиненный им беспорядок, оставил все как есть и лег
     На сей раз они были уже у  самой  цели  Что  стоило  Морли
вести  себя  поосторожнее?!  Тони  отмахнулся  от  этой мысли и
вскоре уснул
     Утром он похоронил куклу. Оставшиеся до старта два дня  он
провел,  соблюдая  величайшую  осторожность.  Аккуратно  сложил
геологические  образцы,  проверил  исправность   механизмов   и
автоматов.
     На  третий  -- вынул записывающие устройства из приборов и
отнес все  ненужные  боле  записи  и  инструменты  подальше  от
корабля  Делать  было  решительно  нечего, не осталось ни одной
непрочитанной  брошюры.  Два  последних  часа  Тони  провел   в
постели, считая заклепки на потолке кабины.
     Тишину  нарушил  четкий  щелчок  контрольных  часов,  и он
услышал, как за толстой стеной взревели моторы. Одновременно  в
стене  кабины  раскрылась  дверца, появилась "рука" со шприцем,
похожая на змею, ее металлические пальцы ощупали его.
     Последнее,   что  увидел  Тони,  --  жидкость  из  шприца,
переливающуюся в его вену, и забылся

     Едва  это  произошло,  открылся  широкий  люк,  вошли  два
санитара с носилками На них было  ни  скафандров,  ни  защитных
масок. В прямоугольнике люка виднелось голубое небо Земли.
     Проснулся   он  в  своем  обычном  состоянии  Полежал  еще
несколько секунд с закрытыми глазами. не желая  расставаться  с
теплом  постели  Открыв,  наконец,  глаза,  взглянул  на  белый
потолок операционного зала
     Но на сей раз не увидел ничего,  кроме  багрового  лица  и
угрожающе  сдвинутых  бровей  склонившегося  над ним полковника
Стьюхэма Тони попытался вспомнить, нужно ли  отдавать  честь  в
кровати, но решил все-таки не двигаться
     -- Черт  побери,  Бенермэн, -- проворчал полковник, -- рад
видеть вас на Земле. И зачем вы, собственно, вернулись?  Смерть
Морли  означала  крах  всей  экспедиции  а это значит что мы нс
можем похвастаться ни одним удачным запуском!
     -- А парни т второго корабля, сэр? Как дела у них? -- Гони
силился говорить бодро и весело
     -- Ужасно Еще хуже, чем у вас, если такое вообще  возможно
Оба  погибли на другой день после приземления Осколок метеорита
попал в резервуар  с  кислородом  Они  так  увлеклись  анализом
местной флоры что не обратили внимания на показания мерительных
приборов Но я здесь по другому делу Наденьте что нибудь и -- ко
мне.
     Он  зашагал  к выходу и Тони поспешил выбраться из постели
не  обращая  внимания  на  легкое  недомогание   --   следствие
последних   уколов   Когда   говорят   полковники,  лейтенантам
приходится повиноваться.
     Когда Тони вошел, полковник Стьюхэм с мрачным видом глядел
в окно Ответив на приветствие, он предложил  лейтенанту  сигару
Тот  закурил,  и  полковник  обратил  его внимание на стартовую
площадку, которая виднелась за окном
     -- Видите? Знаете что это?
     -- Да, сэр. Ракета на Марс.
     --  Она  только  станет  ракетой,  пока это лишь ее корпус
Двигатели и приборы собираются сейчас на заводах, рассеянных по
всей  стране  При нынешних темпах ракета будет готова не раньше
чем через шесть месяцев Ракета то будет готова,  но  людей  для
нее  людей у нас нет Если так пой дет дальше, ни один не сможет
выдержать испытаний Включая и вас.
     Тони нетерпеливо заерзал на стуле.
     -- Такая программа подготовки с самого  начала  была  моей
идеей  Я  разработал  ее и внушил Пентагону что она единственно
возможная Мы знали что в состоянии построить  корабль,  который
сможет  приземлиться  на  Марсе,  а  потом  вернуться на Землю,
корабль, который преодолеет любые труд ности и  помехи  Но  нам
необходимы  люди, которые ступят на поверхность планеты, смогут
исследовать ее, иначе вся затея -- чушь, и ничего более.
     Гам корабль и пилот робот могли быть испробованы во  время
"симулированных полетов" -- за это время можно устранить мелкие
недоделки и уточнить расчеты Смысл моего предложения -- в конце
концов  его  приняли  --  заключался  в  том, чтобы космонавты,
которым придется лететь на Марс, прошли именно такую подготовку
Мы   построили   две   барокамеры   и   симуляторы,   способные
воспроизвести   любую   мыслимую   на  Марсе  ситуацию.  Мы  по
восемнадцать  месяцев  гоняем  в  барокамерах   экипажи   чтобы
подготовить их к настоящему по лету.
     Не  буду вам сообщать, сколько людей было к началу опытов,
сколько раненых попало в госпитали из за вынужденной реальности
обстоятельств в барокамерах Одно могу вам сказать за  прошедшее
время  удачных  симулированных  запусков  не  было  Все. кто не
выдержал, или, подобно вашему напарнику Морли, "погиб",  выбыли
из игры
     И  вот  теперь  у  нас  осталось четыре кандидатуры, в том
числе вы Если мы не  сумеем  создать  удачный  экипаж  из  двух
космонавтов, весь проект по шел насмарку
     Тони  похолодел  Он  знал,  что в последнее время давление
фирм,  финансировавших  полеты,  на   руководителей   испытании
становилось  все сильнее Поэтому то полковник Стьюхэм и кидался
на всех раненым медведем Полковник прервал его мысли
     -- Эти умники  из  института  психологии  кричат  на  всех
углах,  что  обнаружили  решающую  ошибку в моей программе Раз,
дескать, речь идет о тренировочных полетах,  то  испытуемые  не
смогут  отделаться  от  ощущения,  что  игра  не опасна и что в
случае катастрофы их в  последний  момент  спасут,  как  вашего
Морли.  например  Результаты  последних  опытов заставляют меня
думать, что психологи правы
     В моем распоряжении четыре человека,  и  для  каждой  пары
будет  проведено  по  одному  испытанию Но теперь это уже будут
генеральные репетиции, на сей раз мы пойдем на все
     -- Я не понимаю, полковник
     -- Очень просто -- Стьюхэм подчеркнул  свои  слова  ударом
кулака  по столу -- Впредь мы не станем оказывать помощи Никого
вытаскивать не будем, как бы срочно это  ни  требовалось  Опыты
проведем  в  наитруднейшей обстановке Мы обрушим на вас все что
имеем а вы -- вы должны выдержать Если в этот  раз  кто  нибудь
порвет  свой  скафандр,  он  умрет  в  марсианском  вакууме,  в
нескольких метрах от чистейшего воздуха Земли.
     На прощанье его голос несколько смягчился:
     -- Я был бы рад если бы мог  предложить  вам  выбирать  но
выбора  нет  К  будущему  месяцу  нам нужен надежный экипаж для
полета и только таким образом мы можем его составить
     Тони дали трехдневный отпуск В первый день он напился,  на
второй  --  страдал от головной боли на третий -- от бессильной
злости Все кто участвовал в  испытаниях  были  добровольцами  и
подвергать   их   смертельной   опасности  --  это  уж  слишком
Теоретически он конечно мог бросить все  к  чертям,  когда  ему
заблагорассудится, но он то знал, чем это ему грозит Оставалось
одно  согласиться  с  этой нелепой идеей Пройти все что от него
потребуется. Но после испытаний он поговорит с  полковником  по
свойски.
     На   врачебном   осмотре  он  встретился  со  своим  новым
напарником Эллом Мендозой.  Познакомились  они  еще  раньше  на
теоретических  занятиях  Подавая  друг другу руки оба думали об
одном что их ждет? Двое --  экипаж.  Жизнь  одного  зависит  от
навыков и решимости другого.
     Высокий  худощавый,  Мендоза был полной противоположностью
приземистому крепышу Тони. Хладнокровие Тони  иногда  кажущееся
медлительностью восполнялось нервной напряженностью Элла.
     Если  Элл  выдержал  все  испытания,  значит он кос па что
годится Как только начнется полет нервозность Элла скорее всего
пройдет.
     После осмотра они как обычно надели летные костюмы и пошли
в другое здание.
     Вход в мощный куб здания  был  открыт  и  они  ступили  на
лестницу  ведущую  в  космический  корабль.  Врачи  уложили их,
сделали инъекции, симулирующие состояние невесомости  и  вскоре
космонавты забылись сном.
     Пробуждение  сопровождалось  обычной  слабостью и вялостью
Куда уж  натуральнее...  Тони  подошел  к  зеркалу  и  подмигул
отражению.  Он  никак  не  мог отделаться от страха что однажды
такой тренировочный полет окажется настоящим полетом  на  Марс.
Логика  подсказывала,  что  армия  не  отказа  лась бы от такой
блестящей рекламы. Представление что надо!  И  поэтому  он  так
нервничал в начале каждого "сухого" полета
     Тони  переборол  слабость  огляделся  Во  время  испытании
нельзя терять времени Необходимо проверить приборы Элл сидел на
койке. Тони махнул ему рукой.
     В то же мгновенье ожил приемник Сначала  слышались  только
посторонние шумы потом их заглушт голос офицера тренера.
     -- Лейтенант Бенермэн вы уже проснулись?
     -- Так точно, сэр.
     -- Одну секунду Тони -- сказал офицер и забор мотал что то
очевидно  говорил  с  кем  то  стоящим  рядом  Потом  отчетливо
донеслось: --  Отказал  один  из  вентилей  давление  превышает
расчетное Примите меры пока мы не снизим давление
     -- Слушаюсь  сэр -- ответил Тони и отключил микрофон чтобы
вместе  с  Эллом  посетовать  на  показное  "трудолюбие"  своих
воспитателей Несколь ко минут спустя приемник снова затрещал
     -- Порядок  давление  нормальное  Продолжайте Тони показал
своему невидимому собеседнику
     язык, прошел к соседнему отсеку Повернул рычаг,
     желая сделать видимость четче
     -- Ну на этот раз по крайней мере все спокойно, --  сказал
он,  увидев  красноватые  отсветы Вошел Элл, заглянул ему через
плечо.
     -- Да здравствует Стьюхэм! В прошлый раз когда "погиб" мои
напарник все время дул жуткий ветер А сейчас  похоже  атмосфера
неподвижна
     Они  тоскливо уставились на знакомый красноватый ландшафт,
затем Тони отправился к приборам, Элл достал из шкафа скафандры
     -- Сюда, скорее!
     Элла не  требовалось  звать  дважды  Стоя  у  контрольного
пульта, он следил за указательным пальцем Тони.
     -- Резервуар  с  водой!  Судя  по  указателю,  он заполнен
только наполовину!
     Они  сняли  щиты,  преграждавшие   доступ   к   резервуару
Тоненькая   струйка   ржавой   водицы   текла  по  его  крышке.
Вооружившись фонарем, Тони протиснулся к резервуару  и  осветил
трубки. Его голос звучал в тесном отсеке резко и отчетливо.
     -- Черт бы побрал Стьюхэма с его фокусами:
     опять   его   проклятые   "аварии   при  посадке"  Лопнула
соединительная трубка, вода просачивается в  изоляционный  слой
Никак   нам  до  нее  не  добраться,  разве  что  мы  разломаем
полкорабля? Подай-ка мне склейку, я замажу отверстие,  пока  мы
не сможем взяться за ремонт.
     -- Впереди  --  месяц  засухи,  -- пробормотал Элл, изучая
показания других приборов.

     Первые дни не отличались от начала прежних испытаний.  Они
водрузили флаг и принялись переносить приборы. Наблюдательные и
измерительные  приборы  были  установлены за три дня; затем они
вытащили из корабля теодолиты и начали делать съемку  Несколько
дней спустя стали собирать образцы местной фауны
     П тут они впервые обратили внимание на пыль. Тони с трудом
пережевывал  какую-то подозрительно зернистую порцию еды и тихо
ругался: про-глочить можно было, лишь обильно запивая еду водой
Проглотив, он оглядел аппаратную
     -- Ты уже заметил, как здесь пыльно^
     -- Как не заметить! Мой костюм  так  запылился,  что  стал
похож на муравейник
     Они  впервые  отчетливо  уяснили  себе,  как  много пыли в
корабле Все  --  и  волосы,  и  костюмы,  и  еда  --  покрылось
красноватым  нале  том.  Пыль скрипела при каждом шаге, куда ни
ступи.
     -- Мы сами заносим ее сюда, на себе, --  оказал  Тони.  --
Давай будем перед входом в корабль отряхивать друг друга.
     Хорошая  идея, а не помогла. Красная пыль была мелкой, как
пудра, и, что они ни придумывали, она  не  желала  исчезать  --
наоборот, она окружала их, словно облако. Они пытались забыть о
пыли, думать о ней как об очередной фантазии техников Стьюхэма.
Какое-то  время  это  удавалось, но неделю спустя они не смогли
закрыть  внешнюю  дверь  воздушного  шлюза.  Они  вернулись  из
двухдневного  похода  С  трудом втащили свои тяжеленные мешки с
геологическими образцами в камеру шлюза, отряхнули друг  друга,
потом  Элл  нажал  рычаг Наружная дверь начала открываться -- и
вдруг остановилась. Сквозь подошвы  ботинок  они  ощутили,  как
завибрировали  двигатели автоматических дверей. Затем двигатели
отключились, замигала красная лампочка.
     -- Пыль! --  крикнул  Тони  --  Проклятая  пыль  попала  в
механизм!
     Они    сняли   предохранительный   щиток,   заглянули   во
внутренности двигателей. Красная пыль  смешалась  со  смазочным
веществом.   Образовались   немыслимые   бурые   "пирожки".  Но
обнаружить  неисправность  оказалось  гораздо  легче,  чем   ее
устранить.   В   карманах   костюмов   были   лишь   простейшие
инструменты.  Большой  ящик  с   инструментами   и   различными
растворами,   которые   могли   быстро   помочь  в  создавшемся
положении, находился внутри корабля. А  они  не  могут  попасть
внутрь. Парадокс, но здесь уж было "е до смеха.
     Им  понадобилась  всего  лишь  секунда,  чтобы сообразить,
какая опасность им угрожает, и целых два часа, чтобы худо-бедно
исправить двигатели,  закрыть  наружную  и  открыть  внутреннюю
дверь.   Когда,  наконец,  внутренняя  дверь  шлюза  открылась,
указатели их кислородных приборов  стояли  на  отметке  "ноль",
пришлось прибегнуть к НЗ.
     Элл  снял  шлем  и  тут  же  повалился  на  кровать.  Тони
показалось, что напарник потерял сознание, но  глаза  его  были
открыты,  и  он  уста.вился в потолок. Тони открыл единственную
бутылку коньяку -- для медицинских целей -- и влил Эллу в  рот.
Глотнул  сам  Заметил,  как  дрожат  руки  Элла  Занялся  более
тщательной проверкой дверных механизмов, а когда работа подошла
к концу, Элл уже справился с собой и принялся готовить ужин.

     Если не считать пыли, испытания проходили нормально.  Днем
собирали  образцы  и  проводили  измерения, несколько свободных
часов, затем --  сон.  Элл  оказался  прекрасным  напарником  и
лучшим шахматистом из всех, с кем Тони летал прежде Вскоре Тони
стало   ясно'  то,  что  он  поначалу  принял  за  нервозность,
оказалось на деле неистощимой (нервной энергией. Элл лишь тогда
был в своей тарелке,  когда  занимался  каким-нибудь  делам.  С
головой  уходя  в  каждодневную  работу, он и к вечеру сохранял
столько  сил  и  бодрости,  что  за  шахматной  доской  начисто
переигрывал  своего зевающего противника. Характеры космонавтов
были несхожи, может быть, потому-то они прекрасно ладили.
     Все бы хорошо -- только вот пыль!  Она  была  повсюду,  ее
становилось  больше  и  больше  Тани  злился,  но  старался  не
показывать виду  Страдания  Элла  были  заметнее.  От  пыли  он
испытывал  постоянный  зуд,  выходил  из себя Вскоре его начала
мучить бессонница.
     А неумолимый песок  постепенно  проник  во  все  отсеки  и
механизмы 'корабля Приборы стало лихорадить так же, как и нервы
людей  Они  постоянно  ощущали жажду и знали, что воды может не
хватить, если отлет задержится хоть ненадолго Все это  доводило
их до отчаяния.
     На  тринадцатый  день  заспорили  о водном рационе, и дело
чуть не дошло до драки. Два дня не разговаривали Тони  заметил,
что  Элл всегда носит с собой геологический молоток, и решил на
всякий случай обзавестись ножом
     На  восемнадцатый  день   Элл   взорвался   Его   доконала
бессонница.  Они  как  раз  надевали  скафандры,  и  вдруг  Элл
затрясся всем телам, его било, словно в ознобе,  пока  Тони  не
уложил его на постель и не влил ему в рот остатки коньяка.
     Припадок  прошел,  но  он  все  равно отказывался выйти из
корабля.
     -- Я не хочу. я не могу! -- кричал он  --  Скафандры  тоже
долго не протянут, они сдадут, когда мы будем на поверхности...
я больше не выдержу... мы должны вернуться.
     Тони попытался образумить его:
     -- Ничего   не   выйдет   Тебе   известно,  что  испытания
проводятся в условиях настоящего полета Нам нужно пробыть здесь
четыре недели, не меньше.  Осталось  десять  дней.  Столько  ты
выдержишь  Четыре недели -- минимальное время для пребывания на
Марсе.  Так  высчитали   армейские   специалисты.   Все   планы
подготовлены   с  учетом  этого  срока.  Радуйся,  что  нас  не
заставляют просидеть здесь целый марсианский год...
     -- Брось  ты  эти  глупости!  --  взорвался  Элл.  --  Мне
абсолютно все равно, что будет с первой экспедицией. Точка. Это
была  моя  последняя  тренировка.  Я  не  хочу  подыхать только
потому, что  какому-то  службисту  кажется,  будто  проверка  в
сверхтяжелых   условиях   --   единственно   правильный   метод
тренировки.
     Он вскочил с постели и, не давая Тони произнести ни слова,
бросился к контрольному пульту. Как всегда, второй справа  была
кнопка  "Опасность",  но  они не знали, подключили эту кнопку к
системе оповещения или нет. И получат ли они ответ,  если  даже
связь   существует.  Элл  без  конца  нажимал  на  кнопку.  Они
уставились на приемник, боясь вздохнуть.
     -- Подлецы, мерзавцы, они не отвечают, -- прошептал Элл.
     Потом  в  приемнике  что-то  щелкнуло,  и  холодный  голос
полковника Стьюхэма наполнил рубку корабля.
     -- Условия  испытаний вам известны. Причина для досрочного
окончания испытаний должна быть весьма основательной. Итак?
     Элл  схватил  микрофон,   и   слова,   жалобные   и   злые
одновременно,   так  и  полились  Тони  сразу  понял,  что  все
бесполезно.  Он  мог  заранее  предсказать  реакцию   Стьюхэма.
Динамик прервал Элла:
     -- Достаточно.   Ваши   объяснения   не   могут  оправдать
изменения предварительного плана. Вы должны рассчитывать только
на себя. Действуйте так и впредь Я отключаюсь окончательно.  До
завершения  испытаний  вам  не  имеет смысла вступать со мной в
радиосвязь.
     Репродуктор щелкнул безнадежно и сухо Элл был  подавлен  и
разбит,  по  его  щекам катились слезы. Когда он поднялся. Тони
понял, что это были слезы гнева. Элл вырвал микрофон из гнезда,
швырнул его в динамик.
     -- Ну, полковник, дайте срок, кончится  испытание  --  мои
пальцы  узнают,  крепка  ли ваша шея! -- оглянувшись, он увидел
Тони -- Дай-ка мне ящик аптечки. Я докажу этому идиоту, что ему
не удастся прослыть после этой истории первооткрывателем!..
     В аптечке нашлись четыре ампулы  с  морфием.  Элл  схватил
одну  из них, отбил головку, заправил шприц и ввел себе в руку.
Тони не пытался удержать его. Две минуты спустя  Элл  лежал  на
столе и храпел. Тони поднял его и перенес на койку.
     Элл  проспал  почти  двадцать  часов;  когда он проснулся,
безумие и  усталость  разжали  тиски,  сжимавшие  его.  Оба  не
проронили ни слова о происшедшем.
     До  старта  осталось  четыре  дня, когда Тони обнаружил на
Марсе первые признаки жизни. Многоногое  существо  величиной  с
кошку ползло по стенке корабля. Он подозвал Элла.
     -- Черт  побери!  --  вскричал  тот. -- Но оно все-таки не
такое хитроумное, как то, что они подсунули мне во время второй
тренировки. Тогда я  нашел  какую-то  змееподобную  штуку,  она
выделяла  что-то  вроде клея. Я разобрал ее, хотя это запрещено
правилами, -- я зверски любопытен. Здорово они  ее  сделали  --
шестеренки,  пружины,  моторчик  и тому подобное. Стьюхэмовские
техники не лыком шиты. Вот, а потом мне  объявили  выговор.  За
то, что ее разобрал. Может, оставим все как есть?
     Тони уже было согласился, но решил все-таки попробовать.
     -- А  вдруг  они  не  будут  против?  Давай посмотрим, что
внутри. Я послежу за этой штуковиной, принеси из корабля пустую
коробку.
     Элл, ворча, полез в корабль.  Внешняя  дверь  хлопнула,  и
испуганное  существо  поползло  в  сторону Тони. Он вздрогнул и
отошел. Потом сообразил, что перед ним всего-навсего робот.
     -- Фантазии техников можно позавидовать. Существо шмыгнуло
мимо Тони. Чтобы  удержать  его.  Тони  наступил  на  несколько
ножек:  из  маленького  тела их росли тысячи, как у чудовищного
паука. Попеременно шевелясь, они переносили существо по  песку.
Сапоги Тони раздавили ножки, оторвали несколько из них.
     Осторожно   наклонившись,  он  поднял  оторванные  суставы
Снаружи они были покрыты многочисленными иголочками.  Из  места
обрыва струилась жидкость, по виду напоминавшая молоко
     -- Реальность,   --  сказал  он  самому  себе.  --  Да,  в
реальности техники Стьюхэма знают толк!
     И тут его поразила одна мысль. Жуткая, невозможная  мысль,
заставившая  его  похолодеть  от  ужаса.  Он  понимал,  что это
невозможно, неправдоподобно. Но он  обязан  убедиться,  даже  с
риском уничтожить механическую игрушку.
     Не  снимая  ноги  с конечностей зверька, достал из кармана
острый нож, нагнулся. Резко ударил
     -- Что, черт подери, ты там делаешь? -- спросил подошедший
Элл. Тони  не  мог  выговорить  ни  слова,  его  будто   громом
поразило. Элл обошел по круг него, уставился на лежащее в песке
существо.
     Секунду спустя он все понял и закричал:
     -- Оно  живое'  Из  него  течет  кровь.  Оно не может быть
живым, а если оно живет, значит мы совсем не на  Земле!  Мы  на
Марсе!
     Бросился  бежать, упал, поднялся вновь, побежал к кораблю,
страшно крича.
     Тони действовал молниеносно. В припадке безумия Элл  может
погубить их обоих. Догнав напарника, Тони повалил его.
     Элл  пришел  в  себя,  когда  Тони  раздел его и уложил на
кровать. Удержать его одной рукой, чтобы другой сделать  укол,,
было почти невозможно. Но в конце концов он изловчился и сделал
укол, мгновенно усыпивший Элла.
     Тут отчаяние охватило и его.
     Если  зверек  настоящий  --  значит они на Марсе. Не может
быть и речи о "тренировке" -- все это всерьез. Небо над головой
вовсе не нарисовано, это настоящее небо Марса. Тони был одинок,
как еще никто до него. На  миллионы  километров  вокруг  --  ни
души...
     Закрывая   наружную  дверь,  он  завыл  от  страха  Дикий,
пронзительный крик погибающего... С трудом добрался до  постели
Шприц  со  снотворным  лежал наготове. Проткнул иглой скафандр.
Несколько секунд спустя сознание оставило его.

     С  трудом  поднял  веки.  Он  опасался,  что  над  головой
окажутся  сварочные  швы на потолке корабля. Увидев белоснежный
потолок  лазарета,  облегченно   вздохнул.   Повернув   голову,
встретился  глазами  с  полковником  Стьюхэмом, сидевшим на его
кровати.
     -- Удалось нам,  полковник?  --  спросил  Тени.  Это  было
скорее утверждением, чем вопросом.
     -- Удалось,  Тони.  Обоим.  Элл  рядом  с  тобой...  Голос
полковника звучал как-то по-новому. Тони не сразу понял почему.
Просто первый раз полковник говорил с ними без озлобления.
     -- Первый полет на  Марс.  Можете  представить  себе,  что
напишут газеты. Но важнее то, что говорят ученые Анализы и ваши
записи  --  просто  клад  Когда  вы  установили,  что  вы не на
тренировке.
     -- На  двадцать   четвертый   день   Когда   мы   заметили
марсианское животное Мы дали маху -- не поняли этого раньше, --
в голосе Тони звучала досада.
     -- Отнюдь  нет. Вся ваша подготовка была направлена на то,
чтобы в подобной ситуации вы ничего  не  заметили  Мы  не  были
уверены,  можем  ли  послать  космонавтов, не сообщая им правды
Психиатры были убеждены, что, зная правду, вы,  космонавты,  не
выдержите Я никогда с ними не соглашался
     -- Но  психиатры-то  оказались  правы,  -- выдавил из себя
Тони.
     -- Теперь мы знаем, что они правы, хотя тогда я ни за  что
с  ними  не  мог  согласиться  Психиатры  одержали  верх,  и мы
составили общую программу полета в соответствии с их данными Я,
правда,  сомневаюсь,  что  вы  это  оцените,  но  нам  пришлось
приложить  массу усилий, чтобы убедить вас, будто вы все еще на
тренировке.
     -- Извините, что мы доставили вам  столько  неприятностей,
-- сказал Элл.
     Кровь бросилась полковнику в лицо -- он ощутил всю горечь,
заключенную  в словах космонавта. Но продолжал говорить, словно
ничего не слышал.
     -- Оба разговора, которые мы  якобы  вели  с  вами,  были,
разумеется, записаны на пленку и прокручены прямо в космическом
корабле  Психологи  составили текст, который подошел бы в любой
ситуации. Что и имело место  Такой  текст  в  ситуации  крайней
опасности  придал  бы вам силы и уверенность... Общественность,
конечно, никогда об этом ничего не узнает.
     -- А корабль? -- спросил Элл. -- Мы же видели  его  --  он
был готов лишь наполовину.
     -- Муляж,   --   ответил   полковник.  --  Для  публики  и
журналистов. Настоящий корабль  построен  и  испытан  несколько
месяцев назад. Самым трудным было найти экипаж для корабля. То,
что  я  рассказывал  вам  о  провалах  остальных кандидатов, --
чистая правда. Лучшими оказались вы. Но больше нам не  придется
так  поступать.  Психологи  утверждают,  что следующим экипажам
будет гораздо легче: у них преимущество -- перед ними в космосе
уже были люди. Абсолютной неизвестности нет.
     Полковник покусывал губу, заставляя себя произнести  самые
важные слова:
     -- Я  хочу,  чтобы  вы  оба  поняли, что мне было бы легче
самому лететь на Марс, чем вот так посылать вас. Я знаю, что  у
вас на душе... Как будто мы...
     -- Оставили   нас  в  беде,  --  закончил  за  него  Тони.
Прозвучало это очень мрачно.
     -- Да, примерно так, -- с жаром защищался полковник. -- Но
разве вы не понимаете, что мы  не  могли  иначе,  что  вы  были
единственными,  на  кого  мы могли положиться? Все остальные не
выдержали. Остались вы двое, и мы обязаны были бить  наверняка.
Только я и еще трое людей знают, что произошло. И никто никогда
не узнает, могу вам гарантировать!
     Голос  Элла прозвучал негромко, но он словно ножом пронзил
тишину.
     -- Будьте уверены, полковник, мы тоже никому не  расскажем
об этом полете.
     Полковник  Стьюхэм вышел из комнаты, низко опустив голову,
не в силах взглянуть в глаза первым исследователям Марса.

                             Гарри ГАРРИСОН

                              НЕМОЙ МИЛТОН

     Большой автобус "грейхаунд" с тяжеловесной  плавностью  затормозил  у
остановки и распахнул двери.
     - Спрингвиль! - объявил водитель. - Конечная остановка.
     Пассажиры, толпясь в проходе между сиденьями,  начали  выбираться  из
салона навстречу палящему зною. Оставшись один на широком заднем  сиденье,
Сэм Моррисон терпеливо дожидался, когда автобус опустеет, а потом взял под
мышку коробку из-под сигар, встал и двинулся к выходу.  Сияние  солнечного
дня после полумрака, который создавали в салоне цветные  стекла,  казалось
особенно ослепительным. От влажной жары миссисипского  лета  перехватывало
дыхание. Сэм стал осторожно спускаться по ступенькам, глядя себе под ноги,
и не заметил человека, стоявшего в двери автобуса.  Вдруг  что-то  твердое
уперлось ему в живот.
     - Что за дела у тебя в Спрингвиле, парень?
     Сэм, растерянно моргая, посмотрел сквозь очки в  стальной  оправе  на
жирного здоровенного верзилу в серой форме, который  ткнул  его  короткой,
толстой дубинкой. Живот верзилы огромной гладкой дыней нависал над поясом,
съехавшим на бедра.
     - Я здесь проездом, сэр, - ответил  Сэм  Моррисон  и  снял  свободной
рукой шляпу, обнажив коротко подстриженные седеющие волосы.  Он  скользнул
взглядом по багрово-красному лицу, золотому полицейскому значку на рубашке
и опустил глаза.
     - Куда  едешь,  парень?  Не  вздумай  скрывать  от  меня...  -  снова
прохрипел тот.
     - В Картерет, сэр. Мой автобус отходит через час.
     Полицейский что-то  буркнул  в  ответ.  Тяжелая,  начиненная  свинцом
дубинка постучала по коробке, которую Сэм держал под мышкой.
     - Что у тебя там? Пистолет?
     - Нет, сэр. Я никогда не ношу оружия. - Сэм открыл коробку и протянул
ее полицейскому: внутри был кусочек металла, несколько электронных  блоков
и маленький динамик; все было аккуратно  соединено  тонкими  проводами.  -
Это... радиоприемник, сэр.
     - Включи его.
     Сэм  нажал  на  рычажок  и  осторожно  настроил  приемник.  Маленький
репродуктор задребезжал, раздались слабые звуки музыки, еле слышные сквозь
рычание автобусных моторов. Краснорожий засмеялся.
     - Вот уж настоящий радиоприемник ниггера... Коробка с хламом. - Голос
снова стал жестким. - Смотри, не забудь убраться отсюда на  том  автобусе,
слышишь?
     - Да, сэр, - сказал Сэм удаляющейся,  насквозь  пропотевшей  спине  и
осторожно закрыл коробку. Он направился к залу ожидания для  цветных,  но,
проходя мимо окна, увидел, что там пусто. На улице негров тоже не было. Не
останавливаясь, Сэм миновал зал ожидания, проскользнул  между  автобусами,
стоявшими на  асфальтированной  площадке,  и  вышел  через  задние  ворота
автобусной станции. Все  свои  шестьдесят  семь  лет  он  прожил  в  штате
Миссисипи и потому мгновенно почуял, что тут пахнет бедой, а самый  верный
способ  избежать  беды  -  это  убраться   куда-нибудь   подальше.   Улицы
становились уже и грязнее. Он шел по знакомым тротуарам, пока  не  увидел,
как работник с фермы в заплатанном комбинезоне  направился  к  двери,  над
которой висела потускневшая вывеска "Бар". Сэм  пошел  вслед  за  ним.  Он
решил переждать в баре время, оставшееся до отхода автобуса.
     - Бутылку пива, пожалуйста.
     Он положил монетки на мокрую,  обшарпанную  стойку  и  взял  холодную
бутылку. Стакана не оказалось. Бармен не проронил ни слова и, выбив чек, с
непроницаемым, мрачным видом уселся на стул в дальнем конце  бара,  откуда
доносилось тихое бормотание радиоприемника. Лучи света, проникавшие  через
окна с  улицы,  не  могли  рассеять  полумрак  зала.  Кабинки  с  высокими
перегородками у дальней стены манили прохладой. Посетителей было мало, они
сидели поодиночке, и перед каждым на  столике  стояла  бутылка  пива.  Сэм
пробрался между тесно расставленными столиками и вошел в  кабину  рядом  с
задней дверью. Только тут он заметил, что там уже кто-то сидит.
     - Простите, я вас не  видел,  -  сказал  он,  намереваясь  выйти,  но
незнакомец жестом пригласил его сесть, снял  со  стола  дорожную  сумку  и
поставил рядом с собой.
     - Хватит места для обоих, - произнес он и поднял бутылку с  пивом.  -
За встречу.
     Сэм отхлебнул глоток из своей бутылки.  Незнакомец  продолжал  тянуть
пиво, пока не выпил полбутылки. Со вздохом облегчения он сказал:
     - Скверное пиво.
     - Но вы, кажется, пьете его с удовольствием, - улыбнувшись, осторожно
заметил Сэм.
     - Только потому, что оно холодное и утоляет жажду. Я  отдал  бы  ящик
этого пива за бутылку "Бада" или "Бэллантайна".
     Незнакомец говорил резко и отрывисто, глотая слова.
     - Вы, наверное, с Севера? - прислушавшись, спросил Сэм. Теперь, когда
глаза его привыкли к полумраку бара, он разглядел,  что  перед  ним  сидел
молодой мулат в белой рубашке с закатанными рукавами. На его лице  застыло
напряженное ожидание, лоб был перечеркнут резкими морщинами.
     -  Вы  чертовски  правы.  Я  приехал  с  Севера  и  собираюсь  уехать
обратно... - Он внезапно умолк и отхлебнул пива. Когда он снова заговорил,
его голос звучал настороженно. - А вы из этих мест?
     - Я родился недалеко отсюда, а теперь живу в Картерете. Здесь у  меня
пересадка с одного автобуса на другой.
     - Картерет - это там, где колледж?
     - Верно. Я в нем преподаю.
     Молодой человек в первый раз улыбнулся.
     -  Стало  быть,  мы  с  вами  как  бы  коллеги.  Я  из  Нью-йоркского
университета, специализируюсь в экономике. - Он  протянул  руку.  -  Чарлз
Райт. Все, кроме матери, зовут меня Чарли.
     - Очень приятно  познакомиться,  -  сказал  Сэм  медленно,  несколько
по-старомодному. - Я Сэм Моррисон, и в свидетельстве  о  рождении  у  меня
тоже Сэм, а не Сэмюэль.
     - Ваш колледж меня интересует. Я собирался побывать в  нем,  но...  -
Чарли внезапно умолк, услышав звук автомобильного мотора, который  донесся
с улицы, и наклонился вперед, чтобы видеть  входную  дверь.  Только  после
того, как машина уехала, он откинулся на спинку стула, и Сэм увидел мелкие
капельки пота, проступившие у него  на  лбу.  Чарли  нервно  отхлебнул  из
бутылки.
     - Вы не встретили на  автобусной  станции  здоровенного  полисмена  с
толстым пузом и красной рожей?
     - Да, встретил. Когда я сошел с автобуса, он завел со мной разговор.
     - Сволочь!
     - Не горячитесь, Чарлз. Он всего-навсего полисмен,  исполняющий  свои
обязанности.
     -  Всего-навсего!..  -  Молодой  человек  бросил   короткое   грязное
ругательство. - Это Бринкли. Вы,  должно  быть,  слышали  о  нем  -  самый
жестокий человек к югу от  Бомбингэма.  Следующей  осенью  его  собираются
избрать шерифом. Он уже магистр клана. Этакий столп общества.
     - Подобные разговоры вас до добра не доведут, - мягко заметил Сэм.
     - То же самое говорил Дядюшка Том - и, насколько я помню, он  остался
рабом до самой смерти. Кто-то  должен  сказать  правду.  Нельзя  же  вечно
молчать.
     - Вы рассуждаете, как участник  автомарша  за  права  негров.  -  Сэм
безуспешно попытался придать своему лицу строгое выражение.
     - Ну и что,  я  участвовал  в  этом  марше,  если  хотите  знать.  Он
заканчивается как раз здесь. А теперь еду домой. Я напуган и  не  боюсь  в
этом сознаться. Тут,  на  Юге,  вы  живете  как  в  джунглях.  Никогда  не
представлял себе, насколько это ужасно, пока не приехал сюда. Я работал  в
комитете избирателей. Бринкли об этом пронюхал и поклялся,  что  прикончит
меня или упрячет на всю жизнь за решетку. И знаете - я в это верю.  Сейчас
я уезжаю, только вот жду машину, которая должна меня отвезти. Еду  обратно
к себе на Север.
     - Насколько мне известно, у вас на Севере тоже есть свои трудности.
     - Трудности! - Чарли допил пиво и встал. - После того, что  я  увидел
здесь, я их даже так называть не стану. Нью-Йорк, конечно, не рай, но  там
есть шанс прожить немного  больше.  Там,  где  я  вырос,  на  юге  Ямайки,
приходилось нелегко, но у нас был собственный дом и в неплохом районе и...
хотите еще пива?
     - Нет, одной бутылки мне вполне достаточно, спасибо.
     Чарли вернулся с новой бутылкой пива и продолжил прерванную мысль:
     - Может быть, на Севере мы считаемся гражданами второго сорта, но  по
крайней мере там мы все-таки граждане и можем добиться какого-то  счастья,
осуществления каких-то желаний. А здесь человек - рабочая скотина. И ничем
другим он никогда не станет, если у него кожа не того цвета.
     - Я бы этого не сказал. Положение все время улучшается. Мой отец  был
батраком, сыном раба, а я преподаватель колледжа. Это как-никак прогресс.
     - Какой прогресс? - Чарли стукнул по столу, но голоса  не  повысил  и
продолжал гневным шепотом: - Одна сотая процента  негров  получает  убогое
образование и передает его другим в захолустном колледже. Слушайте,  я  не
нападаю на вас. Я знаю, вы делаете все, что можете. Но на каждого человека
вроде вас есть тысяча других, которые год  за  годом  рождаются,  живут  и
умирают в омерзительной нищете, без всякой надежды. Миллионы людей.  Разве
это прогресс? И даже вы сами - вы уверены, что не  добились  бы  большего,
если бы преподавали в приличном университете?
     - Нет, только не я, - засмеялся Сэм. -  Я  рядовой  преподаватель,  и
разъяснений студентам  основ  алгебры  и  геометрии  для  меня  более  чем
достаточно без того, чтобы еще пытаться объяснить им топологию или  Булеву
алгебру или что-либо в этом роде.
     - А что это за штука, эта Бул... Я о ней никогда не слышал.
     -  Это,  гм...  логическое  исчисление,  специальный  предмет.  Я  же
говорил, что не мастер объяснять эти вещи, хотя довольно неплохо знаю  их.
По правде говоря, высшая математика - это мое увлечение. Если бы я работал
в крупном учебном заведении, у меня не было бы времени,  чтобы  заниматься
ею.
     -   Откуда   вы   знаете?   Может   быть,   там   была   бы   большая
электронно-вычислительная машина. Разве это вам бы не помогло?
     - Возможно, конечно, но я нашел способ обходиться без  такой  машины.
Просто требуется немного больше времени, только и всего.
     - А много ли его у вас осталось? - тихо  спросил  Чарли  и  мгновенно
пожалел о сказанном, когда  увидел,  как  пожилой  человек  молча  опустил
голову, так и не ответив на вопрос.
     - Беру свои слова обратно. У меня  слишком  длинный  язык.  Простите,
слишком уж я разозлился. Откуда вы знаете, чего бы вы достигли, будь у вас
подготовка, возможности?..
     Он замолчал, поняв, что лишь усугубляет свою бестактность.
     Полусумрачную душную тишину бара нарушал лишь отдаленный шум уличного
движения да тихая музыка Бармен встал, выключил приемник и  открыл  дверцу
погребка, чтобы достать еще один ящик пива.
     Но музыка продолжала звучать где-то рядом как назойливое  эхо.  Чарли
понял, что она доносится из коробки  для  сигар,  лежавшей  перед  ним  на
столе.
     - Там приемник? - спросил он,  обрадованный  возможностью  переменить
тему разговора.
     - Да... впрочем, по существу нет,  хотя  блок  приема  радиоволн  там
есть.
     - Если вы думаете, что  все  объяснили,  то  ошибаетесь.  Я  уже  вам
говорил, что моя специальность - экономика.
     Сэм улыбнулся и, открыв коробку, показал на аккуратно  смонтированную
внутри радиосхему.
     - Это сделал мой племянник. У него небольшая ремонтная мастерская, но
он приобрел приличные знания по электронике в военной авиации.  Я  показал
ему уравнение, и мы вместе собрали эту схему.
     Чарли подумал о человеке, имеющем знания и практическую подготовку  в
области электроники, который вынужден растрачивать свои силы и способности
в мастерской мелкого ремонта, но не высказал свою мысль вслух.
     - А для чего эта штука?
     - По правде говоря, ни для чего. Я сделал ее просто для  того,  чтобы
на практике проверить, верны ли мои уравнения. Я полагаю,  теория  единого
поля Эйнштейна вам не очень хорошо знакома?..
     Чарли сокрушенно улыбнулся и поднял руки, показывая, что сдается.
     - Рассказать о ней нелегко.  Говоря  упрощенно,  предполагается,  что
существует связь между явлениями, между всеми формами энергии и  вещества.
Вы знакомы с самыми простыми преобразованиями: переходом тепловой  энергии
в механическую,  как,  например,  в  двигателе,  электрической  энергии  в
свет...
     - Электрическая лампочка!
     - Правильно.  Исходя  из  этого  было  выдвинуто  предположение,  что
существует связь между временем и световой  энергией,  так  же  как  между
гравитацией и светом - это  уже  было  доказано,  -  между  гравитацией  и
электричеством. Именно эту область я  и  исследовал.  Я  предположил,  что
внутри гравитационного поля существует некий  заметный  градиент  энергии,
подобный градиенту силовых линий, под действием которого  железные  опилки
располагаются в магнитном поле. Нет, это сравнение  не  годится,  пожалуй,
лучше сравнить с проводником, в котором ток может бесконечно циркулировать
в условиях сверхпроводимости, возникающей при низких температурах...
     - Профессор, я запутался. Мне не  стыдно  в  этом  признаться.  Может
быть, вы объясните все на примере?  Ну,  скажем,  что  происходит  в  этом
маленьком приемнике?
     Сэм осторожно покрутил  рычажок  настройки,  музыка  стала  чуть-чуть
громче.
     - Здесь интересна не радиопередача.  Этот  блок  приема  радиопередач
лишь наглядно  показывает,  что  я  обнаружил  утечку  -  нет,  правильнее
сказать, перепад между гравитационным полем Земли и  гравитационным  полем
вот этого кусочка свинца в углу коробки.
     - А где батарейка?
     Сэм гордо улыбнулся.
     - Вот в этом-то и соль  -  батарейки  нет.  Электроэнергия  поступает
извне, из...
     - Вы хотите сказать, что ваш радиоприемник  работает  на  гравитации?
Получает электричество даром?
     - Да... хотя на самом деле это не совсем верно...
     - Но выглядит-то именно так!
     Чарли был явно возбужден. Он низко наклонился  над  столом,  стараясь
получше разглядеть, что в коробке.
     - Я ничего не понимаю в  электронике,  но  энергетическими  ресурсами
экономика занимается достаточно подробно. Можно ли усовершенствовать  этот
ваш прибор, чтобы он вырабатывал электричество при небольших затратах  или
вообще без затрат?
     - Не сразу. Это лишь первая попытка...
     - Но в конце концов можно? А ведь это означает...
     Сэм решил, что молодому человеку вдруг стало плохо.
     Его лицо посерело, как при потере крови, в  глазах  застыл  ужас.  Он
медленно опустился на стул. Прежде чем Сэм успел спросить, что  случилось,
в дверях бара раздался зычный голос:
     - Видел кто-нибудь парня по имени Чарли Райт? Ну, быстро.  Отвечайте!
Кто скажет мне правду, тому бояться нечего.
     - Святой Иисус... - прошептал Чарли и  буквально  вжался  в  сиденье.
Бринкли вошел в  бар,  держа  руку  на  рукоятке  пистолета,  прищуренными
глазами всматриваясь в полумрак зала. Ему никто не ответил.
     - Кто вздумает прятать его, тому будет плохо! - прорычал  он.  -  Все
равно найду этого черномазого прохвоста!
     Полицейский направился в глубь зала. Чарли, схватив сумку, перемахнул
через перегородку кабины и метнулся к задней двери.
     - Вернись, сукин сын!
     Прыгая, Чарли зацепил ногой стол. Стол зашатался,  и  коробка  из-под
сигар соскользнула на пол. Прогромыхали тяжелые сапоги.  Дверь  скрипнула,
Чарли выскользнул на улицу. Сэм нагнулся, чтобы поднять коробку.
     - Убью! Держите его!
     Приемник был цел. Сэм облегченно вздохнул и выпрямился, держа в  руке
дребезжащую коробку.
     Из двух выстрелов он услышал только первый: второй он услышать не мог
- пуля попала ему в  затылок,  и  Сэм  рухнул  на  пол.  Смерть  наступила
мгновенно.
     Патрульный Марджер, выскочивший из полицейской автомашины, ворвался в
бар с пистолетом наготове и увидел Бринкли, входившего через заднюю дверь.
     - Удрал, будь он проклят, будто испарился.
     - Что здесь случилось? - спросил  патрульный,  засовывая  пистолет  в
кобуру и глядя на лежавшее у его ног худое скрюченное тело.
     - Не знаю. Должно быть, он подвернулся под пулю, когда  я  выпалил  в
того, который сбежал. Во  всяком  случае,  наверно,  тоже  коммунист.  Они
сидели за одним столом.
     - Могут быть неприятности из-за этого...
     - Какие неприятности? - возмутился Бринкли. - Всего-навсего еще  один
старый мертвый ниггер...
     Двинувшись к выходу, он наступил сапогом на коробку из-под сигар. Она
лопнула и рассыпалась на куски под тяжелым каблуком.

                             Гарри ГАРРИСОН

                            ПОРТРЕТ ХУДОЖНИКА

     "В 11:00!!! - взывала записка, приколотая  к  правому  верхнему  углу
чертежной доски. - В КАБИНЕТ МАРТИНА!!" Он сам написал ее кистью  седьмого
размера похоронной черной тушью на толстом желтом листе бумаги  -  большие
буквы, большие слова.
     Все кончено.  Пэкс  попытался  убедить  себя,  что  это  была  просто
очередная накачка Мартина: нотация,  выговор,  предупреждение.  Именно  об
этом думал он, выписывая буквы, когда большие водянистые глаза  мисс  Финк
прищурились и хриплый голос прошептал: "Мистер  Пэкс,  заказ  уже  сделан,
прибывает сегодня, я сама видела уведомление на столе. Модель "Марк-IX".
     Модель "Марк-IX". Он знал, что когда-нибудь это случится, знал, но не
решался отдать в этом отчет и только обманывал сам  себя,  утверждая,  что
без него им не обойтись. Его руки легли на поверхность  стола,  старческие
руки, покрытые  морщинами  и  темными  пятнышками,  неизменно  запачканные
чернилами и с вечной мозолью на внутренней стороне  указательного  пальца.
Сколько лет сжимали  эти  пальцы  карандаш  или  кисть?  Ему  не  хотелось
вспоминать. Наверное, слишком много... Он стиснул руки,  притворяясь,  что
не видит, как они трясутся.
     До визита к Мартину оставался еще час - уйма времени, он  еще  успеет
закончить рассказ, над которым работал. Он  взял  с  верха  пачки  лист  с
иллюстрациями,  подвинул  к  себе  и  отыскал  сценарий.  Страница  третья
рассказа, озаглавленного "Любовь прерии", для июльского номера  "Подлинные
любовные истории Рэйнджлэнда".  Книги  про  любовь  с  массой  иллюстраций
всегда шли у него очень легко. К тому времени, когда мисс Финк  отпечатала
бесконечные заголовки и диалог на своем большом  плоском  веритайпере,  по
крайней мере половина работы была уже сделана. Первый лист сценария:
     "Семейная сцена: Джуди плачет, Роберт в ярости."
     На переднем плане - голова Джуди, РАЗМЕР ТРИ, - он  быстро  нарисовал
синим карандашом овал нужного размера, затем  контуры  фигуры  Роберта  на
заднем плане. Рука поднята, кулак сжат - вот вам гнев. Робот "Марк-VIII" -
художник комиксов - докончит за него работу. Пэкс сунул лист  в  держатель
машины, затем быстро выдернул обратно. Он  забыл  нарисовать  контуры  для
диалога. Голова садовая! Несколькими штрихами синего  карандаша  он  нанес
шаровидные контуры и наметят место для хвостиков.
     Когда он нажал кнопку, машина загудела и  ожила,  внутри  ее  темного
кожуха засветились электронные лампы. Он нажал кнопку для  голов.  Сначала
девушка - ЖЕНСКАЯ ГОЛОВА В ФАС, РАЗМЕР ТРИ, ПЕЧАЛЬНАЯ, ГЕРОИНЯ. Конечно, в
комиксах у всех девушек одинаковые лица,  и  примечание  ГЕРОИНЯ  означало
только команду машине не  писать  волосы.  Для  ПРЕСТУПНИЦЫ  они  были  бы
окрашены в черный  цвет:  ведь  у  всех  преступниц  волосы  черные,  а  у
преступников и усы,  чтобы  их  можно  было  отличить  от  героев.  Машина
загудела, перебирая свой запас  штампов,  затем  щелкнула  и  шлепнула  по
нарисованному им  овалу  резиновым  штампом  требуемого  размера.  МУЖСКАЯ
ГОЛОВА, В ФАС РАЗМЕР ШЕСТЬ, ПЕЧАЛЬНЫЙ, ГЕРОЙ -  резиновый  штамп  меньшего
размера опустился на бумагу, оставив свой  отпечаток  на  вершине  кружка,
увенчивающего контуры фигурки. Правда, в  сценарии  говорилось  о  ярости,
однако для этой цели служит поднятый кулак: ведь лица  в  комиксах  бывают
только счастливыми или печальными.
     "В жизни все не  так  просто",  -  подумал  он  про  себя.  Эта  мало
оригинальная мысль возникала у него по крайней мере раз в день,  когда  он
сидел за машиной. "МУЖСКАЯ ФИГУРА, ДЕЛОВОЙ  КОСТЮМ",  -  установил  он  на
циферблате, затем нажал кнопку "Рисуй!". Мгновенно  на  бумагу  опустилась
механическая рука с пером на  конце  и  начала  проворно  рисовать  фигуру
человека в костюме по нанесенным контурным линиям. Мигая, Пэкс  следил  за
тем, как перо нарисовало сеть морщин на лбу человека по  образцу,  который
не менялся вот  уже  пятьдесят  лет,  затем  быстрым  движением  начертило
воротник  и  галстук,  а  потом   двумя   штрихами   соединило   аккуратно
нарисованное туловище с отштампованной головой. В следующее мгновение перо
перепрыгнуло на рукав и замерло над бумагой. Раздался звонок, и на пыльной
красной  панели  загорелись  слова:  "ПОЖАЛУЙСТА,  ИНСТРУКЦИИ!"   Художник
свирепо ткнул в кнопку с надписью "КУЛАК". Панель погасла, и перо послушно
нарисовало кулак.
     Пэкс посмотрел на аккуратно выполненный рисунок и  вздохнул.  Девушка
казалась недостаточно несчастной; он окунул перо в  бутылочку  с  тушью  и
пририсовал в углу каждого глаза по слезе. Теперь лучше. Однако задний план
казался слишком пустым, несмотря на шаровидные контуры с текстом,  как  бы
приклеенные ко рту каждой фигурки. Пэкс машинально нажал кнопку "КОНТУРЫ",
и механическое перо, устремившись вниз, начертило два  шаровидных  контура
для текста, пририсовав к каждому из них  маленький  хвостик  на  требуемой
дистанции от рта говорящего. Да, нужно чем-то заполнить задний план. Палец
художника опустился на кнопку 473, которая, как он  знал  из  многолетнего
опыта, давала изображение  "ОКНА  ДОМА  С  КРУЖЕВНЫМИ  ЗАНАВЕСКАМИ".  Перо
быстро  опустилось  на  бумагу  и  принялось  за   работу,   автоматически
настроившись на тот масштаб, который  подходил  для  стоящей  перед  окном
мужской фигуры. Пэкс взял сценарий и стал читать дальше:
     "Джуди падает на диван, Роберт пытается ее успокоить, мать  врывается
в комнату с сердитым лицом."
     В этом кадре нужно было написать четыре строчки, и после того как  на
рисунке появится три шаровидных контура, останется место только для одного
небольшого крупного плана. Пэкс не  стал  раздумывать  над  рисунком,  как
сделал бы  в  другое  время,  а  пошел  по  шаблонному  пути.  Сегодня  он
чувствовал себя усталым, очень усталым. "ДОМ, МАЛЕНЬКИЙ,  СЕМЬЯ"  -  и  на
бумаге появился маленький коттедж, из которого лезли вверх  хвостики  трех
шаровидных контуров. Пусть эти чертовы читатели сами разбираются, кто  что
говорит.
     Рассказ был окончен как  раз  к  одиннадцати  часам.  Пэкс  аккуратно
сложил листы с рисунками, спрятал сценарий в папку и очистил  перо  машины
от туши - если он об этом забывал, тушь всегда засыхала на кончике пера.
     Но вот уже одиннадцать - пора идти к Мартину. Пэкс попытался оттянуть
страшный момент: он то закатывал рукава, то  опускал  их,  то  вешал  свой
зеленый козырек на ручку бестеневой лампы, то снимал его; однако  избежать
встречи с Мартином было невозможно. Слегка расправив плечи, он прошел мимо
мисс Финк, трудолюбиво барабанящей на своем  веритайпере,  и  вошел  через
открытую дверь в кабинет Мартина.
     - Ну что вы, Луи,  -  говорил  Мартин  в  телефонную  трубку  медовым
голосом. - Если все дело в том, чтобы заручиться честным сотовом какого-то
нищего распространителя в Канзас-Сити, то  почему  бы  не  поверить  моему
честному слову? Совершенно верно... конечно...  правильно,  Луи.  Тогда  я
позвоню еще раз завтра утром... и тебе тоже... привет Элен.  -  Он  бросил
телефонную трубку и сердито посмотрел на Пэкса своими маленькими глазками.
     - В чем дело?
     - Мне сказали, что вы хотите поговорить со мной, мистер Мартин.
     - Верно, верно, - пробормотал Мартин. Концом изжеванного карандаша он
стряхнул перхоть с затылка и стал  покачиваться  в  кресле  из  стороны  в
сторону.
     - Бизнес есть бизнес, Пэкс, тебе это  хорошо  известно,  а  накладные
расходы непрерывно  растут.  Бумага...  Ты  знаешь,  сколько  стоит  тонна
бумаги? Нам приходится идти на все ухищрения...
     - Если вы думаете о том, чтобы снова  срезать  мне  зарплату,  мистер
Мартин, то я не думаю, что смогу... может быть, если совсем немного...
     -  Я  собираюсь  отпустить  тебя  на  все  четыре  стороны.  Я  купил
"Марка-IX", чтобы сократить расходы, и уже нанял  девушку  для  работы  на
нем.
     - Вам совсем не нужно делать это, мистер Мартин, - поспешно заговорил
Пэкс, чувствуя, что слова набегают одно на  другое  и  что  в  его  голосе
звучит мольба. - Я уверен, что  справлюсь  с  машиной,  только  дайте  мне
несколько дней, чтобы подучиться...
     - Совершенно исключено. Во-первых, я плачу девушке гроши, потому  что
она совсем еще ребенок и это ее первое жалованье, а во-вторых, она кончила
школу, где обучали работе на этой машине; она может гнать комиксы  как  по
конвейеру. Ты знаешь, Пэкс, я не мерзавец, но бизнес есть бизнес. Вот  что
я для тебя сделаю: сегодня вторник, а я заплачу тебе до конца  недели.  Ну
как? И можешь уходить прямо сейчас.
     - Очень великодушно  с  вашей  стороны,  особенно  после  восьми  лет
работы, - сказал Пэкс, прилагая все силы к тому, чтобы  голос  его  звучал
спокойно.
     - Совершенно верно, уж это-то я  должен  был  сделать.  -  Мартин  от
рождения обладал иммунитетом к сарказму.
     Внезапно Пэкса охватило всепоглощающее чувство утраты, в груди у него
что-то оборвалось. Все кончено! Мартин уже снова говорил  по  телефону,  и
Пэксу больше нечего было сказать. Он вышел из кабинета, стараясь держаться
прямо, и услышал позади себя,  как  стук  пишущей  машинки  мисс  Финк  на
мгновение прекратился. Ему не  хотелось  видеть  ее  сейчас,  не  хотелось
смотреть в эти влажные нежные глаза. И вместо того чтобы  идти  обратно  в
студию - тогда пришлось бы пройти мимо ее стола, - он открыл дверь и вышел
в коридор. Медленно прикрыл за собой дверь и замер,  прислонившись  к  ней
спиной, затем сообразил, что матовое стекло позволяет видеть его силуэт, и
торопливо пошел вперед.
     За углом находился дешевый бар, в котором Пэкс пил пиво после  каждой
зарплаты, и он направился к бару.
     - Доброе утро, добро пожаловать... э-э-э... мистер Пэкс,  -  произнес
робот-бармен механическое приветствие, на мгновение заколебавшись в выборе
имени клиента. - Что вам налить? Как всегда?
     - Нет, не как всегда, ты, штукенция из пластика и  проводов,  дешевая
имитация опереточного ирландца, - дай мне двойное виски.
     - Конечно, сэр, вы, как всегда, в  ударе,  -  ответил  робот,  кивнув
головой с электронной вежливостью, так что его конская грива подскочила. В
его механической  руке  появилась  бутылка,  и  в  стакан  полилась  точно
отмеренная порция виски.
     Пэкс одним глотком  проглотил  содержимое  стакана,  и  по  его  телу
разлилась непривычная теплота, растопившая оболочку холодного  равнодушия,
в которую он старался себя заключить. Господи, все кончено,  все  кончено.
Теперь его удел - только Дом для престарелых, и он все равно что мертв.
     Есть вещи, о которых лучше не думать. Это  одна  из  них.  За  первым
двойным виски последовало второе. Деньги уже не имели значения, потому что
после этой недели он больше не будет зарабатывать. Необычно  большая  доза
алкоголя немного притупила боль. Нет, лучше вернуться  обратно  в  студию,
пока эта мысль полностью не овладела им. Забрать  свои  вещи  из  стола  и
взять чек на недельную зарплату у мисс Финк. Он  знал,  что  чек  был  уже
подготовлен;  когда  кто-то  больше  не  был  нужен  Мартину,   он   любил
избавляться от балласта как можно быстрее.
     - Какой этаж? - раздался голос из кабины лифта, откуда-то сверху.
     -  Убирайся  к  дьяволу!  -  рявкнул  Пэкс.  Раньше  он  никогда   не
задумывался над тем, какое множество роботов окружает его повсюду. Как  он
ненавидел их сейчас!
     - Извините, сэр, но нужная вам фирма в этом здании не размещается. Вы
проверили по справочнику?
     - Двадцать третий, - сказал он, и  его  голос  дрогнул.  Хорошо,  что
больше никого в лифте не было. Дверцы захлопнулись.
     Дверь, ведущая из коридора в студию, была раскрыта настежь -  он  уже
вошел в комнату, когда понял, почему, но теперь было  поздно  поворачивать
назад. "Марк-VIII", которого он лелеял в течение стольких  лет,  лежал  на
боку в углу. Одна его сторона - та самая, которая  раньше  прислонялась  к
стене, была вся в пыли.
     "Хорошо", - подумал он, понимая,  что  глупо  ненавидеть  машину,  но
все-таки радуясь тому, что ее тоже выбрасывают вон.  На  ее  месте  торчал
какой-то аппарат в сером кожухе. Он вытянулся почти до  самого  потолка  и
выглядел внушительно, совсем как сейф.
     - Все подключено, мистер Мартин, можно приступать к  работе,  и,  как
вам известно, вы имеете стопроцентную пожизненную гарантию. Мне бы  только
хотелось дать вам представление, насколько  разносторонней  является  ваша
машина.
     Говорящий был одет в комбинезон такого же серого цвета, что и машина;
блестящую  отвертку  он  использовал  как  указку.  Мартин,  нахмурившись,
смотрел на машину, а сзади него виднелась мисс Финк. В студии был еще один
человек - тоненькая молодая девушка в  розовом  свитере,  с  отсутствующим
выражением на лице жевавшая резинку.
     - Дайте  "Марку-IX"  какое-нибудь  трудное  задание,  мистер  Мартин.
Обложку для одного из ваших журналов, что-нибудь  такое,  что,  по  вашему
мнению, ни одна машина не могла сделать раньше, а обычные машины не  могут
и сейчас...
     - Финк! - рявкнул Мартин, и секретарша  подбежала  к  нему  с  пачкой
иллюстраций и маленьким цветным наброском.
     - У нас осталась одна обложка, мистер Мартин,  -  сказала  она  тихим
голосом, - но вы поручили работу мистеру Пэксу...
     - К  черту,  -  проворчал  Мартин,  выдергивая  лист  из  ее  руки  и
внимательно разглядывая его. - Это обложка нашей лучшей книги, понятно? Мы
не  можем  допустить,  чтобы  какой-то  ремесленник  заляпал   ее   своими
резиновыми штампами. По крайней мере не обложку "Боевых асов  в  настоящей
войне".
     - У вас нет никаких оснований для беспокойства, сэр, честное слово, -
сказал человек в сером комбинезоне, осторожно вытягивая  лист  из  пальцев
Мартина. - Сейчас я  продемонстрирую  вам  многосторонность  "Марка-IX"  -
этому трудно поверить, пока вы не увидите его в работе.  Квалифицированный
оператор может дать всю необходимую информацию на ленту "Марка" на  основе
наброска или описания, и всякий раз вы  будете  поражены  результатами.  -
Сбоку в машину была вмонтирована панель с массой клавишей, как  у  пишущей
машинки; он подсел к ней и начал  печатать.  Перфорированная  лента  белой
струйкой потекла из аппарата, собираясь к корзине.
     - Ваш новый оператор знаком с  машинным  языком  и  может  превратить
любое  художественное  представление  или  идею  в  стандартные   символы,
нанесенные на ленту.  Перфолента  может  быть  проверена  или  исправлена,
сохранена или модифицирована и может использоваться снова, если  возникнет
такая необходимость. Вот здесь я записал, какое содержание нужно  вложить,
и теперь у меня последний вопрос - в  каком  стиле  должен  быть  исполнен
рисунок?
     Мартин недоуменно хрюкнул.
     - Вы удивлены, сэр, правда? Так я и думал. "Марк-IX" хранит  в  своей
памяти характерные стили всех великих мастеров Золотого  века.  Вы  можете
пользоваться стилем Каберта или Каниффа, Гуинта или Барри. Для работы  над
фигурами в вашем распоряжении стиль Раймонда, для любовных  интриг  хорошо
дух Дрейка.
     - Как относительно стиля Пэкса?
     - Извините, он мне неизвестен...
     - Ха-ха, просто шутка.  Ладно,  действуйте.  Мне  хотелось  бы  стиль
Каниффа.
     Пэкса бросило в жар, затем в  холод.  Мисс  Финк  встретилась  с  ним
взглядом и отвернулась, глядя на пол.  Он  сжал  кулаки  и  потоптался  на
месте, переступил  с  ноги  на  ногу,  собираясь  уйти,  но  вместо  этого
прислушался к разговору. Он не мог уйти, по крайней мере сейчас.
     - ...и лента заправляется в машину, лист бумаги размещается как раз в
самом центре стола. Вы нажимаете кнопку цикла.  Стоит  только  подготовить
перфоленту, и все так  просто,  что  машиной  может  управлять  трехлетний
ребенок. Нажимаете  кнопку  и  отходите  в  сторону.  Сейчас  внутри  этой
гениальной  машины  анализируются  приказы  и  создается  изображение.   В
электронной памяти машины собраны изображения всех  предметов  и  явлений,
когда-либо нарисованных или увиденных человеком. Необходимое  для  данного
рисунка отбирается в нужном порядке и передается на экран коллатора. Когда
окончательный вариант рисунка готов, появляется сигнал - как раз вот он, -
и мы можем увидеть рисунок вот на этом экране.
     Мартин наклонился, посмотрел на экран и одобрительно хмыкнул.
     - Идеально, не правда ли? Но если по каким-нибудь причинам  оператору
не нравится полученное изображение, оно может быть изменено с помощью  вот
этих контрольных рукояток. После того как  искомое  изображение  получено,
нажимается кнопка печати, рисунок переносится на ленту из  пластика  -  ее
можно использовать сколько угодно раз - она заряжена  статическим  зарядом
для удержания порошкообразной туши, одно  прикосновение  -  и  изображение
переносится на лист бумаги.
     С неестественным стоном пневматический механизм  машины  послал  вниз
прямоугольный ящичек на  блестящей  оси  и  прижал  его  к  листу  бумаги.
Раздалось шипение, и сбоку  появилась  струйка  пара.  Затем  штамп  снова
поднялся, и человек в комбинезоне взял готовый рисунок.
     - Разве это не шедевр? - спросил он улыбаясь.
     Мартин хрюкнул.
     Пэкс посмотрел на рисунок и не смог оторвать  взгляда:  ему  чуть  не
стало плохо. Обложка была не просто хороша, это был настоящий Канифф,  как
будто рисунок только что вышел из-под  пера  великого  мастера.  Но  самым
ужасным было то, что это была обложка Пэкса, его набросок. Улучшенный.  Он
никогда не был тем, кого называют гениальным художником, но он был хорошим
иллюстратором. В области комиксов он пользовался известностью и в  течение
ряда лет считался одним из лучших. Однако поле деятельности сокращалось, а
с появлением машин для художников  не  осталось  иной  работы,  кроме  как
случайной или операторской при рисовальной  машине.  Он  удержался  дольше
многих - сколько лет? - ибо какой старомодной ни была его работа,  он  был
все-таки гораздо лучше,  чем  любая  машина,  рисующая  головы  с  помощью
резинового штампа.
     Теперь другое дело. Он не мог даже притвориться  перед  самим  собой,
что он нужен или даже просто полезен.
     Машина была лучше.
     Он почувствовал, что сжал пальцы в кулак с такой  снятой,  что  ногти
врезались в мякоть ладоней. Он разжал руки,  потер  их  одна  о  другую  и
заметил, что они дрожат. Машина была выключена, и все вышли из студии;  он
слышал, как в приемной стучала каретка мисс Финк. Молодая девушка говорила
Мартину о том, что нужно приобрести некоторые детали для машины,  и  когда
Пэкс закрыл дверь, он успел услышать возмущенный ответ, что ему  никто  не
говорил о дополнительных расходах.
     Пэкс согрел пальцы под  мышками,  и  скоро  дрожь  утихла.  Тогда  он
тщательно приколол лист бумаги к рисовальной доске и поправил лампу, чтобы
ее свет не падал  в  глаза.  Размеренными  движениями  он  отчертил  кадры
стандартного листа комиксов, разделив его на шесть частей,  причем  шестая
часть была большой, во всю ширину  страницы.  Взяв  в  руку  карандаш,  он
принялся за наброски, только однажды разогнув спину, чтобы подойти к  окну
и посмотреть вниз. Потом он снова вернулся к столу и, когда  дневной  свет
начал исчезать, закончил работу в туши. Тщательно вымыл  свою  старую,  но
все еще любимую кисть "Виндзор и Ньютон" и бережно положил в пенал.
     В  приемной  послышалось  какое-то  движение,  как  будто  мисс  Финк
собиралась уходить,  а  может,  это  была  новая  девушка,  вернувшаяся  с
необходимыми деталями. Во всяком случае, было  уже  поздно,  и  его  время
пришло.
     Быстро, чтобы не передумать, он подбежал к окну,  всем  весом  своего
тела разбил стекло и полетел с высоты двадцать третьего этажа вниз.
     Мисс Финк услышала звон разбитого стекла и  пронзительно  вскрикнула,
затем, когда вошла в студию, вскрикнула еще раз. Мартин, ворча, что шум не
дает ему работать, вошел вслед за ней, но замолчал, увидев, что отучилось.
Осколки стекла хрустнули у него под ногами, когда он выглянул  в  разбитое
окно. Кукольная фигурка Пэкса была отчетливо видна  в  центре  собравшейся
толпы - его тело, лежавшее  на  краю  тротуара,  у  самой  мостовой,  было
неестественно согнуто.
     - Боже мой, мистер Мартин. Боже мой, взгляните на это...  -  раздался
дрожащий голос мисс Финк.
     Мартин подошел к девушке и взглянул из-за ее плеча на лист,  все  еще
приколотый  к  рисовальной  доске.  Рисунки  были   аккуратно   исполнены,
раскрашены с любовью и мастерством.
     На первом был нарисован автопортрет самого  Пэкса,  согнувшегося  над
рисовальной доской. На втором рисунке он сидел и аккуратно мыл  кисть,  на
третьем - стоял. На четвертом рисунке художник стоял перед окном -  четкая
фигура с выразительным освещением сзади. Пятый рисунок  представлял  собой
перспективу из воображаемой точки сверху -  человеческая  фигура,  летящая
вниз вдоль стены здания к мостовой.
     Последний рисунок, -  с  четкими,  ужасными  подробностями  -  фигура
старика, распростертого на капоте автомобиля, согнутом и  залитом  кровью;
зрители с испуганными лицами.
     - Только взгляните сюда, - сказал с отвращением Мартин, постукивая по
рисовальной доске большим пальцем. - Когда он бросился из окна, он упал не
меньше чем в двух ярдах от автомобиля. Разве я не говорил, что он  никогда
не умел правильно рисовать детали?

                             Гарри ГАРРИСОН

                            ПРОНИКШИЙ В СКАЛЫ

     Ветер проносился над гребнем хребта и мчался ледяным потоком вниз  по
склону. Он рвал брезентовый костюм Пита, осыпая  его  твердыми  как  сталь
ледяными горошинами. Опустив голову, Пит прокладывал путь вверх по склону,
к выступающей гранитной скале.
     Он промерз до мозга костей. Никакая одежда не  спасает  человека  при
температуре пятьдесят градусов ниже пуля. Пит  чувствовал,  как  руки  его
немеют. Когда он смахнул с бакенбард кусочки льда, застывшие  от  дыхания,
он уже не чувствовал пальцев. В тех местах, где ветер Аляски  касался  его
кожи, она была белой и блестящей.
     Работа как  работа.  Потрескавшиеся  губы  болезненно  искривились  в
жалкое подобие улыбки. "Если эти негодяи  в  погоне  за  чужими  участками
добрались даже до этих мест, они промерзнут до костей, прежде чем вернутся
обратно".
     Стоя под защитой гранитной скалы,  он  нашарил  на  боку  кнопку.  Из
стального ящичка, пристегнутого к поясу, донесся пронзительный вой.  Когда
Пит опустил лицевое стекло своего  шлема,  шипение  вытекающего  кислорода
внезапно  прекратилось.  Он  вскарабкался  на  гранитную  скалу,   которая
выступала над замерзшим грунтом.
     Теперь он стоял совершенно прямо, не чувствуя  напора  ветра;  сквозь
его тело проносились призрачные снежинки. Медленно двигаясь  вдоль  скалы,
он все глубже опускался в землю. Какое-то  мгновение  верхушка  его  шлема
торчала над землей, словно горлышко бутылки в  воде,  затем  скрылась  под
снежным покровом.
     Под землей было теплее, ветер и холод  остались  далеко  позади;  Пит
остановился  и  стряхнул  снег   с   костюма.   Он   осторожно   отстегнул
ультрасветовой фонарик от наплечного ремня в включил его. Луч света  такой
частоты,  которая  позволяла  двигаться  сквозь  плотные  тела,   прорезал
окружающие слои грунта, будто полупрозрачный желатин.
     Вот уже одиннадцать лет Пит проникал в скалы, но  так  никогда  и  не
смог отделаться от изумления при виде  этого  невероятного  зрелища.  Чудо
изобретения, позволявшее ему проходить сквозь  скалы,  всепроникатель,  он
воспринимал как само собой разумеющееся. Это был всего лишь прибор, правда
хороший, но все же такой, который при случае можно разобрать  и  починить.
Удивительным было то, что этот прибор делал с окружающим миром.
     Полоса гранита начиналась у его ног и исчезала внизу в море  красного
тумана. Этот туман состоял из светлого известняка и других пород, уходящих
вперед застывшими слоями. Гранитные валуны и скальные массивы,  большие  и
малые, окруженные си всех сторон более легкими породами, казалось, повисли
в воздухе. Проходя под ними, он осторожно наклонялся.
     Если предварительное обследование  было  правильным,  то,  идя  вдоль
гранитного хребта, он должен был напасть  на  исчезнувшую  жилу.  Вот  уже
больше  года  он  обследовал  различные  жилы  и   выработки,   постепенно
приближаясь к тому месту, откуда, как он надеялся, берут  начало  все  эти
жилы.
     Пит шел вперед, нагнувшись и проталкиваясь  через  известняк.  Порода
проносилась сквозь его тело и обтекала его подобно быстро мчащемуся потоку
воды. Протискиваться сквозь нее с каждым днем становилось  все  труднее  и
труднее. Пьезокристалл его всепроникателя  с  каждым  днем  все  больше  и
больше отставал от оптимальной частоты. Чтобы протолкнуть атомы его  тела,
требовались немалые  усилия.  Он  повернул  голову  и,  моргая,  попытался
остановить взгляд на двухдюймовом экране осциллоскопа  внутри  шлема.  Ему
улыбнулось маленькое зеленое личико - остроконечные зигзаги волн  сверкали
подобно ряду сломанных зубов. Он нахмурился, заметив, каким большим  стало
расхождение между фактической  линией  волн  и  моделью,  вытравленной  на
поверхности экрана. Если кристалл выйдет из строя, весь прибор разладится,
и человека ждет медленная смерть  от  холода,  потому  что  он  не  сумеет
спуститься под землю. Или он может оказаться  под  землей  в  тот  момент,
когда кристалл выйдет из строя. Это тоже означает смерть, но более быструю
и несравненно более эффектную - смерть, при которой он навсегда  останется
в толще породы подобно мухе  в  куске  янтаря.  Мухе,  которая  становится
частью янтаря. Он вспомнил о том, как умер Мягкоголовый,  и  чуть  заметно
вздрогнул.
     Мягкоголовый  Сэмюэлз  был  из  той  группы  ветеранов,   несгибаемых
скалопроникателей, которые  под  вечными  снегами  Аляски  открыли  залежи
минералов. Он соскользнул с гранитной скалы на глубине двести метров  и  в
буквальном смысле слова упал лицом прямо в баснословную жилу  Белой  Совы.
Именно это открытие и вызвало лихорадку 63-го  года.  И  когда  падкие  до
наживы полчища людей хлынули на север, к Даусону, Сэм отправился на  юг  с
большим состоянием. Вернулся он через три года, начисто  разорившись,  так
что едва хватило на билет в самолет, и его недоверие к  человечеству  было
безмерным.
     Он присоединился к горстке  людей  около  пузатой  железной  печурки,
радуясь случаю хотя бы посидеть со старыми друзьями. О  своем  путешествии
на юг он не рассказывал никому, и никто не задавал  ему  вопросов.  Только
когда в комнату входил незнакомец, его губы крепче сжимали сигару. Но  вот
"Норт Америкэн майнинг" перевела его в другую  группу,  и  снова  начались
бесконечные блуждания под землей.
     Однажды Сэм пошел под  землю  и  больше  не  вернулся.  "Застрял",  -
бормотали его дружки, но никто толком не знал, где это произошло,  до  тех
пор пока в 71-м году Пит не наткнулся на него.
     Пит очень отчетливо помнил этот день.  Он  проходил  сквозь  каменную
гряду, которая не была сплошной скалой, устал как собака и  безумно  хотел
спать. Вдруг он увидел Мягкоголового  Сэма,  навечно  пойманного  каменным
монолитом.  На  его  лице  застыла  маска  ужаса,  он  наклонился  вперед,
схватившись  за  переключатель  у  пояса.  Должно  быть,  в  это  страшное
мгновение Сэм понял, что его всепроникатель вышел  из  строя,  -  и  скала
поглотила его. Уже семь лет он стоял в этой позе, в  которой  ему  суждено
было остаться вечно, ибо атомы  его  тела  неразрывно  слились  с  атомами
окружающей породы.
     Пит тихо выругался. Если в самом скором времени не удастся напасть на
жилу, чтобы купить новый кристалл,  ему  придется  присоединиться  к  этой
бесконечной галерее исчезнувших старателей.  Его  энергобатареи  были  при
последнем  издыхании,  баллон  с   кислородом   протекал,   а   залатанный
миллеровский подземный костюм уже давно годился разве что  для  музея.  На
нем больше негде было ставить латки, и, конечно, он не держал воздуха  как
полагается. Питу нужна была только одна жила, одна маленькая жила.
     Рефлектор на шлеме выхватил из тьмы на скале  возле  лощины  какие-то
кристаллические породы,  отсвечивающие  голубым.  Пит  оставил  в  стороне
гранитный хребет, вдоль которого раньше шел, и углубился в  менее  плотную
породу. Может, это и был ютт. Включив ручной  нейтрализатор  в  штекер  на
поясе, он поднял кусок скальной породы толщиной в фут. Сверкающий стержень
нейтрализатора  согласовал   плоскость   вибрации   образца   с   частотой
человеческого тела. Пит прижал отверстие  спектроанализатора  к  валуну  и
нажал кнопку. Короткая  вспышка  -  сверкнуло  обжигающее  атомное  пламя,
мгновенно превратив твердую поверхность образца в пар.
     Прозрачный снимок выпрыгнул из анализатора, и Пит жадно уставился  на
спектрографические  линии.  Опять  неудача:  не  видно   знакомых   следов
юттротанталита. Нахмурившись, он засунул анализатор в  заплечный  мешок  и
двинулся дальше, протискиваясь через вязкую породу.
     Юттротанталит был рудой, из  которой  добывали  тантал.  Этот  редкий
металл  был  основой  для   изготовления   мельчайших   пьезоэлектрических
кристаллов,    которые    делали    возможным    создание     вибрационных
всепроникателей. Из ютта получали тантал, из тантала делали кристаллы,  из
кристаллов - всепроникатели,  которыми  пользовался  Пит,  чтобы  отыскать
новое месторождение  ютта,  из  которого  можно  было  добыть  тантал,  из
которого... Похоже на беличье колесо, и сам Пит был похож на белку, причем
белку, в настоящий момент весьма несчастную.
     Пит осторожно повернул ручку реостата на всепроникателе: он  подал  в
цель чуть больше мощности.  Нагрузка  на  кристалл  увеличилась,  но  Питу
пришлось пойти на это, чтобы протиснуться через вязкую породу.
     Пита не оставляла мысль об  этом  маленьком  кристалле,  от  которого
зависела его жизнь. Это была тонкая полоска вещества, походившего на кусок
грязного стекла, но на редкость хорошо отшлифованная.  Когда  на  кристалл
подавался очень слабый ток,  он  начинал  вибрировать  с  такой  частотой,
которая позволяла одному телу  проскальзывать  между  молекулами  другого.
Этот слабый сигнал контролировал в свою очередь гораздо более мощную цепь,
которая позволяла человеку с его  оборудованием  проходить  сквозь  земные
породы.  Если  кристалл  выйдет  из  строя,  атомы  его  тела  вернутся  в
вибрационную плоскость обычного мира и сольются с  атомами  породы,  через
которую он в этот момент двигался... Пит потряс головой, как  бы  стараясь
отбросить страшные мысли, и зашагал быстрее вниз по склону.
     Он двигался сквозь  сопротивляющуюся  породу  вот  уже  три  часа,  и
мускулы ног горели как в огне. Если он хочет выбраться отсюда в целости  и
сохранности, через несколько минут придется повернуть назад. Однако  целый
час он шел вдоль вероятной жилы по следам ютта, и  ему  казалось,  что  их
становится все больше. Главная жила должна быть на редкость богатой - если
только удастся ее отыскать!
     Пора отправляться в долгий путь назад, наверх. Пит рванулся  к  жиле.
Он последний раз  возьмет  пробу,  сделает  отметку  и  возобновит  поиски
завтра. Вспышка пламени - и Пит посмотрел на прозрачный отпечаток.
     Мускулы его тела напряглись, и сердце тяжело застучало. Он зажмурился
и  снова  посмотрел  на  отпечаток  -  следы  не  исчезли!  Линии  тантала
ослепительно  сияли  на  фоне  более  слабых  линий.  Дрожащей  рукой   он
расстегнул карман на правом колене. Там у него был  подобный  отпечаток  -
отснятое месторождение Белой Совы, самое богатое в округе. Да, не было  ни
малейшего сомнения - его жила богаче!
     Из мягкого карманчика он извлек  полукристаллы  и  осторожно  положил
кристалл Б туда, где лежал взятый им образец. Никто не сможет отыскать это
место без второй половины кристалла, настроенного на те же  ультракороткие
волны. Если с помощью половины А возбудить сигнал в генераторе, половина Б
будет отбрасывать эхо с такой  же  длиной  волны,  которое  будет  принято
чувствительным приемником. Таким образом, кристалл отмечал участок Пита  и
в то же время давал ему возможность вернуться на это место.
     Пит бережно спрятал кристалл А в  мягкий  карманчик  и  отправился  в
долгий обратный путь. Идти  было  мучительно  трудно:  старый  кристалл  в
проникателе  настолько  отошел  от  стандартной  частоты,  что  Пит   едва
протискивался сквозь вязкую породу. Он чувствовал, как давит ему на голову
невесомая скала в полмили толщиной, - казалось, она только и ждала,  чтобы
стиснуть его в  вечных  объятиях.  Единственный  путь  назад  лежал  вдоль
длинного гранитного хребта, который в конце концов выходил на поверхность.
     Кристалл уже работал без перерыва больше пяти часов. Если бы  Пит  на
некоторое время смог выключить его, аппарат  бы  остыл.  Когда  Пит  начал
возиться с лямками рюкзака, руки его  дрожали,  но  он  заставил  себя  не
торопиться и выполнить работу как следует.
     Он включил ручной нейтрализатор на полную мощность и  вытянул  вперед
руку со сверкающим стержнем. Внезапно из тумана впереди появился  огромный
валун известняка. Теперь проникающая частота вибраций была уже согласована
с ним. Сила тяжести потянула вниз гигантский восемнадцатифутовый валун, он
медленно опустился и исчез  под  гранитным  хребтом.  Тогда  Пит  выключил
нейтрализатор.  Раздался  страшный  треск,  молекулы  валуна  смешались  с
молекулами окружающей породы. Пит  ступил  внутрь  искусственного  пузыря,
образовавшегося в толще земли, и выключил свой всепроникатель.
     Молниеносно - что всегда изумляло его - окружающий туман  превратился
в монолитные стены из камня. Луч рефлектора на шлеме  пробежал  по  стенам
маленькой пещеры-пузыря без входа и выхода, которую  отделяло  полмили  от
ледяных просторов Аляски.
     Со вздохом облегчения Пит сбросил тяжелый рюкзак и, вытянувшись,  дал
покой измученным мышцам. Нужно было экономить кислород; именно поэтому  он
и выбрал  это  место.  Его  искусственная  пещера  пересекала  жилу  окиси
рубидия. Это был дешевый, повсюду встречающийся минерал, который не  имело
смысла добывать так далеко, за Полярным кругом. Но все же  он  был  лучшим
другом скалопроникателя.
     Пит порылся в рюкзаке,  нашел  аппарат  для  изготовления  воздуха  и
прикрепил батарею к поясу. Затем он огрубевшими пальцами включил аппарат и
воткнул контакты провода в жилу окиси рубидия. Беззвучная вспышка осветила
пещеру, блеснули белые хлопья начавшего падать  снега.  Хлопья  кислорода,
созданного аппаратом, таяли, не успев коснуться пола. В подземной  комнате
образовывалась собственная атмосфера, пригодная  для  дыхания.  Когда  все
пространство будет заполнено воздухом, Пит сможет открыть шлем  и  достать
из рюкзака продукты.
     Он осторожно поднял лицевое стекло шлема. Воздух был уже  подходящим,
хотя давление - по-прежнему низким, а  концентрация  кислорода  чуть  выше
нормы. Он радостно хихикнул,  охваченный  легким  кислородным  опьянением.
Мурлыча что-то несусветное, Пит разорвал бумажную упаковку концентрата.
     Он запил сухомятку холодной водой из фляжки и улыбнулся при  мысли  о
толстых, сочных бифштексах. Вот произведут анализ, и у владельцев рудников
глаза на лоб полезут, когда они прочитают сообщение об этом. И  тогда  они
придут к нему. Солидные, достойные люди,  сжимающие  контракты  в  холеных
руках. Пит продаст все права на месторождение тому из них,  кто  предложит
самую высокую цену, -  пусть  теперь  поработает  кто-нибудь  другой.  Они
выровняют и обтешут этот гранитный хребет, и огромные подземные  грузовики
помчатся под землей, перевозя шахтеров на подземные выработки  и  обратно.
Улыбаясь своим мечтам,  Пит  расслабленно  прислонился  к  вогнутой  стене
пещеры. Он уже  видел  самого  себя,  вылощенного,  вымытого  и  холеного,
входящим в "Отдых шахтера"...
     Двое в подземных костюмах, появившиеся в скале, развеяли  эти  мечты.
Тела их казались прозрачными; их ноги при каждом  шаге  увязали  в  земле.
Внезапно оба подпрыгнули вверх,  выключив  проникатели  в  центре  пещеры,
обрели плотность и тяжело опустились на пол. Они открыли лицевые стекла  и
отдышались.
     - Недурно попахивает, правда, Мо? - улыбнулся тот, что покороче.
     Мо никак не мог снять свой  шлем;  его  голос  глухо  донесся  из-под
складок одежды. "Точно, Элджи". Щелк! - и шлем наконец был снят.
     У Пита при виде Мо глаза на лоб полезли, и Элджи недобро усмехнулся.
     - Мо не ахти какой красавец, но к нему можно привыкнуть.
     Мо был  гигантом  в  семь  футов,  с  заостренной,  гладко  выбритой,
блестящей от пота головой. Очевидно, он был безобразным от рождения,  и  с
годами не стал лучше. Нос его был расплющен, одно ухо висело как тряпка, и
множество белых шрамов оттягивало  верхнюю  губу.  Во  рту  виднелись  два
желтых зуба.
     Пит медленно завинтил крышку фляги и спрятал ее в рюкзак. Может,  это
и были честные скалопроходцы, но по их виду этого не скажешь.
     - Чем могу вам помочь, ребята? - спросил он.
     - Да нет, спасибо, приятель,  -  ответил  коротышка.  -  Мы  как  раз
проходили мимо и заметили вспышку твоего  воздуходела.  Мы  подумали  -  а
может, это кто из наших ребят? Вот и подошли посмотреть. В  наши  дни  нет
хуже, чем таскаться под землей, правда? - произнося эти  слова,  коротышка
окинул быстрым взглядом пещеру, не пропуская ничего. Мо с хрипом опустился
на пол и прислонился к стене.
     - Верно, - осторожно согласился Пит. - Я за последние месяцы так и не
наткнулся на жилу. А вы, ребята, недавно приехали? Что-то я  не  припомню,
видел ли я вас в лагере.
     Элджи не ответил. Не отрываясь, он смотрел  на  мешок  Пита,  набитый
образцами.
     Со щелканьем он открыл огромный складной нож.
     - Ну-ка, что там у тебя в этом мешке, парень?
     - Да просто низкосортная руда. Я решил взять пару образцов. Отдам  ее
на анализ, хотя вряд ли ее стоит нести до лагеря. Сейчас я покажу вам.
     Пит встал и пошел к рюкзаку.  Проходя  мимо  Элджи,  он  стремительно
наклонился, схватил его за руку с ножом и изо всех сил  ударил  коленом  в
живот. Элджи согнулся от боли, и Пит рубанул его по шее краем  ладони.  Не
ожидая, когда потерявший сознание Элджи  упадет  на  пол,  Пит  кинулся  к
рюкзаку.
     Одной рукой он схватил свой армейский пистолет 45-го калибра,  другой
- контрольный кристалл и  занес  свой  сапог  со  стальной  подковкой  над
кристаллом, чтобы растереть его в пыль.
     Его нога так и не  опустилась  вниз.  Гигантская  рука  стиснула  его
лодыжку еще в воздухе, застопорив движение тела. Пит  попытался  повернуть
дуло пистолета, однако ручища размером с окорок схватила  его  кисть.  Пит
вскрикнул -  у  него  хрустнули  кости.  Пистолет  выпал  из  безжизненных
пальцев.
     Пит минут  пять  сидел,  свесив  голову  на  грудь,  пока  Мо  умолял
потерявшего сознание Элджи сказать, что ему делать. Наконец Элджи пришел в
себя, с трудом сел, ругаясь и потирая шею. Он сказал Мо, что надо  делать,
и сидел с улыбкой до тех пор, пока Пит не потерял сознания.
     Раз-два, раз-два - голова Пита дергалась из стороны в сторону в  такт
ударам. Он не мог остановить их, они разламывали голову, сотрясали все его
тело. Откуда-то издалека послышался голос Элджи:
     - Хватит, Мо, пока хватит. Он приходит в сознание.
     Пит с трудом прислонился к стене и вытер кровь, мешавшую ему  видеть.
И тут перед ним всплыло лицо коротышки.
     - Слушай, парень, ты доставляешь нам слишком много хлопот. Сейчас  мы
возьмем твой кристалл и отыщем  эту  жилу,  и  если  она  и  впрямь  такая
богатая, как эти образцы, то я буду на седьмом небе и отпраздную  удачу  -
убью тебя очень медленно. Если же мы не отыщем жилы, то ты умрешь  намного
медленнее. Так или иначе я тебя прикончу. Еще никто не осмеливался ударить
Элджи, разве тебе это не известно?
     Они включили проникатель Пита  и  поволокли  избитого  сквозь  стену.
Футов через двадцать они вошли в другую  пещеру,  намного  больше  первой.
Почти все пространство занимала огромная  металлическая  громада  атомного
трактора.
     Мо бросил Пита на пол и поддал проникатель  ногой,  превратив  его  в
бесполезный металлолом. Гигант перешагнул через тело Пита и тяжелым  шагом
двинулся к трактору. Только он влез в кабину,  как  Элджи  включил  мощный
стационарный проникатель.  Когда  призрачная  машина  двинулась  вперед  и
исчезла  в  стене  пещеры,  Пит  успел  заметить,  что   Элджи   беззвучно
усмехнулся.
     Пит повернулся и наклонился над  разбитым  проникателем.  Бесполезно.
Бандиты чисто сработали, и в  этой  шарообразной  могиле  не  было  больше
ничего, что помогло бы Питу  выкрутиться.  Подземное  радио  находилось  в
старой пещере; с его помощью он мог связаться с армейской базой,  в  через
двадцать минут вооруженный патруль был бы на месте. Однако его отделяет от
радио двадцать футов скальной породы.
     Он расчертил рефлектором  стену.  Трехфутовая  жила  рубидия,  должно
быть, проходила и через его пещеру.
     Пит схватился за  пояс.  Воздуходел  все  еще  на  месте!  Он  прижал
контакты аппарата  к  рубидиевой  жиле  -  в  воздухе  закружились  хлопья
серебряного  снега.  Внутри   круга,   описываемого   контактами,   порода
трескалась  и  сыпалась  вниз.   Если   только   в   батареях   достаточно
электроэнергии и если бандиты вернутся не слишком быстро...
     С каждой вспышкой откалывалось по куску породы  толщиной  примерно  в
дюйм. Чтобы вновь зарядить аккумуляторы, требовалось  3,7  секунды;  затем
возникала белая вспышка, и разрушался еще один кусок скалы. Пит работал  в
бешеном темпе, отгребая левой рукой каменные осколки.
     Вспышка между контактами в правой руке - гребок левой рукой - вспышка
и гребок - вспышка и гребок. Пит смеялся и в то же время плакал, по  щекам
бежали теплые слезы. Он и думать забыл, что при  каждой  вспышке  аппарата
освобождаются все новые и  новые  порции  кислорода.  Стены  пещеры  пьяно
качались перед его глазами.
     Остановившись на  мгновение,  чтобы  закрыть  лицевое  стекло  своего
шлема, Пит снова повернулся к  стене  созданного  им  туннеля.  Он  дробил
неподатливую скалу, сражался с ней и старался забыть о пульсирующей боли в
голове.  Он  лег  на  бок  и  стал  отбрасывать  назад   осколки   камней,
утрамбовывая их ногами.
     Большая пещера осталась позади, и теперь Пит  замурован  в  крошечной
пещере глубоко под землей. Он почти физически ощущал, что над ним  нависла
полумильная толща породы, давящей его, не дающей ему дышать.  Если  сейчас
воздуходел выйдет из строя, Пит навсегда  останется  в  своей  рукотворной
каменной гробнице. Пит попытался прогнать эту мысль и думать только о том,
как бы выбраться отсюда на поверхность.
     Казалось, время остановилось, осталось только бесконечное напряжение.
Его руки работали как поршни, окровавленными пальцами  он  захватывал  все
новые и новые порции раздробленной породы.
     На  несколько  мгновений  он  опустил  руки,  пока   горящие   легкие
накачивали воздух. В этот момент скала перед ним треснула и  обрушилась  с
грохотом взрыва, и воздух через рваное отверстие  со  свистом  ворвался  в
пещеру. Давление в туннеле и пещере уравнялось - он пробился!
     Пит  выравнивал  рваные  края  отверстия  слабыми   вспышками   почти
полностью разряженного воздуходела, когда рядом  с  ним  появились  чьи-то
ноги. Затем на низком потолке проступило лицо Элджи,  искаженное  свирепой
гримасой. В туннеле не было места для того, чтобы материализоваться; Элджи
мог только потрясти кулаком у лица - и сквозь лицо - Пита.
     Сзади, из-за груды щебня послышался громкий шорох, осколки полетели в
стороны, и в пещеру протолкнулся Мо. Пит не мог повернуться, чтобы оказать
сопротивление, однако, прежде чем  чудовищные  руки  Мо  схватили  его  за
лодыжки, подошва его сапога опустилась на бесформенный нос гиганта.
     Мо протащил  Пита,  словно  ребенка,  по  узкому  каменному  коридору
обратно в большую пещеру и бросил его на пол.  Пит  лежал,  хватая  воздух
ртом. Победа была так близка...
     Элджи склонился над ним.
     - Уж слишком ты  хитер,  парень.  Пожалуй,  я  пристрелю  тебя  прямо
сейчас, чтоб ты не выкинул чего-нибудь еще.
     Он вытащил пистолет Пита из кармана и оттянул назад затвор.
     - Между прочим, мы нашли твою жилу. Теперь я чертовски богат. Ну как,
ты доволен?
     Элджи нажал спусковой крючок, и на бедро Пита словно  обрушился  удар
молота. Маленький человек стоял над Питом и усмехался.
     - Я всажу в тебя все эти пули одну за другой, но так,  чтоб  тебя  не
убить, по крайней мере не сразу. Ну как, готов к следующей?
     Пит приподнялся на локте и прижал  ладонь  к  дулу  пистолета.  Элджи
широко улыбнулся.
     - Прекрасно, ну-ка останови пулю рукой!
     Он нажал спусковой крючок - пистолет  сухо  щелкнул.  На  лице  Элджи
отразилось изумление. Пит привстал и прижал контакты воздуходела  к  шлему
Элджи. Гримаса изумления застыла на лице бандита, и  вот  голова  его  уже
разлетелась на куски.
     Пит упал на пистолет,  передернул  затвор  и  повернулся.  Элджи  был
тертый калач, но даже он не знал,  что  дуло  армейского  пистолета  45-го
калибра действует как предохранитель. Если к дулу  что-то  прижато,  ствол
движется назад и встает на предохранитель, и,  чтобы  произвести  выстрел,
необходимо снова передернуть затвор.
     Мо неуверенным шагом двинулся вперед; от  изумления  у  него  отвисла
челюсть. Повернувшись на здоровой ноге, Пит направил на него пистолет.
     - Ни с места, Мо. Придется тебе доставить меня в город.
     Гигант не слышал его; он думал только об одном.
     - Ты убил Элджи - ты убил Элджи!
     Пит расстрелял половину магазина, прежде чем великан рухнул на пол.
     Содрогнувшись,  он  отвернулся  от  умирающего  человека.   Он   ведь
оборонялся, но, сколько бы он об этом ни думал, тошнота не проходила.  Пит
обмотал ногу кожаным поясом, чтобы остановить  кровотечение,  и  перевязал
рану стерильным бинтом из санитарного пакета, который он нашел в тракторе.
     Трактор доставит его в лагерь; пусть армейцы сами разберутся  в  этой
кутерьме. Он опустился на сиденье водителя  и  включил  двигатель.  Мощный
проникатель работал безукоризненно - машина двигалась к  поверхности.  Пит
положил раненую ногу на капот двигателя, перед радиатором которого  плавно
расступались земные породы.
     Когда трактор вылез на поверхность, все еще шел снег.

                             Гарри ГАРРИСОН

                     РОБОТ, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ ВСЕ ЗНАТЬ

     Вся беда была в том, что Файлер 13Б-445-К хотел знать все на свете, в
том числе и то, что нисколько его не касалось. То, чем никакому роботу  не
положено даже интересоваться, а уж вникать в детали - и подавно. Но Файлер
был совсем особенный робот.
     История с блондинкой из Двадцать второго отдела должна  бы  послужить
для него хорошим уроком.
     Он, гудя, выбрался  из  хранилища  с  кипой  книг  и  проходил  через
Двадцать второй отдел, а она в  это  время  нагнулась  к  какой-то  книге,
лежавшей на самой нижней полке.
     Робот замедлил ход и в нескольких шагах от нее совсем остановился, не
сводя с девушки пристального  взгляда.  Его  металлические  глаза  странно
поблескивали.
     Когда девушка нагнулась, ее короткая юбка с редкостной откровенностью
явила  взору  обтянутые  нейлоном  ножки.  Ножки  эти,  правда   на   диво
соблазнительные, вовсе не должны бы  интересовать  робота.  Однако  Файлер
заинтересовался. Он стоял и глядел.  Заметив  его  взгляд,  она,  наконец,
обернулась.
     - Если бы ты был человеком, Бастер, я бы дала тебе по  физиономии,  -
сказала она. - Но поскольку ты робот, я бы очень хотела знать, во что  это
ты вперил свои фотоновые глазки.
     - У вас шов на чулке перекосился, - ни на миг не задумываясь, ответил
Файлер. Потом повернулся и, жужжа, отправился дальше.
     Блондинка недоуменно покачала головой, поправила чулок и в который уж
раз подумала: какая все-таки тонкая штука эта электроника!
     Знай она, на что в самом деле глядел Файлер, изумлению ее не было  бы
границ. Он ведь и правда смотрел на ее ножки. Конечно, он ей не  солгал  -
роботы лгать просто не способны, -  но  глядел  он  отнюдь  не  только  на
перекосившийся шов. Файлер  столкнулся  с  проблемой,  решать  которую  не
пытался еще ни один робот на свете.
     Любовь, романтика, вопросы пола - вот что занимало его  час  от  часу
сильнее.
     Разумеется, интерес этот был чисто академическим и все же бесспорным.
Сама работа будила в нем любопытство к той области бытия,  где  повелевает
Венера.
     Роботы системы Файлер необыкновенно умны, и изготовляется их  не  так
уж много. Увидеть из можно только в крупнейших библиотеках, и работают они
только с самыми большими и сложными книжными собраниями.  Их  не  назовешь
просто библиотекарями - это значило бы представить в ложном  свете  работу
библиотекарей, сочтя ее чересчур легкой и простой. Конечно, для того чтобы
разместить книги на  полках  и  штемпелевать  карточки,  большого  ума  не
требуется, но все это давным-давно выполняют простейшие роботы, которые  в
сущности немногим сложнее примитивных Ай-би-эм на колесах. Приводить же  в
систему человеческие знания всегда было неимоверно трудно.  Задачу  эту  в
конце концов переложили на Файлеров. Их металлические плечи  не  сгибались
под этим бременем, подобно плечам их предшественников -  библиотекарей  из
плоти и крови.
     Помимо совершенной памяти, Файлеры  обладали  и  другими  свойствами,
обычно присущими только человеческому мозгу. Например, они умели связать и
сопоставить  отвлеченные  понятия.  Если  у  Файлера  просили   книгу   по
какому-нибудь вопросу, он тотчас вспоминал книги на смежные темы,  которые
тут могут пригодиться.  Ему  достаточно  было  намека,  чтобы  воздвигнуть
законченную систему и предъявить ее в самом реальном виде - в  виде  груды
книг.
     Такие способности присущи только Homo  sapiens,  человеку  разумному.
Именно они-то и помогли ему возвыситься над своими сородичами из животного
мира. И если Файлер оказался более очеловеченным, чем  другие  роботы,  то
винить в этом можно только самого его создателя - человека.
     Файлер никого ни в чем не винил;  он  был  просто  любознателен.  Все
Файлеры любознательны - так уж они устроены. К примеру, под рукой у одного
из Файлеров, 9Б-367-0, библиотекаря Ташкентского  университета,  оказалось
несметное количество пособий по  языкам  и  он  увлекся  лингвистикой.  Он
говорил на тысячах языков и наречий, практически на всех, на которых можно
было отыскать хоть  какие-нибудь  тексты,  и  в  научных  кругах  считался
непревзойденным авторитетом.  И  все  это  благодаря  библиотеке,  где  он
работал. А Файлер 13Б - тот, что с интересом разглядывал девичьи ножки,  -
трудился в пропыленных коридорах  Нового  Вашингтона.  Здесь  у  него  был
доступ не только к новехоньким микропленкам, но и к тоннам  древних  книг,
напечатанных на бумаге многие века тому назад.
     Но больше всего  Файлера  занимали  романы,  написанные  в  те  давно
минувшие времена.
     Поначалу его совсем сбили с толку бесчисленные  ссылки  и  намеки  на
любовь и романтику, а также страдания души и тела, без которых, как видно,
не  обходились  ни  любовь,  ни  романтика.  Он   нигде   не   мог   найти
сколько-нибудь вразумительного  и  полного  определения  этих  понятий  и,
естественно, заинтересовался ими. Постепенно интерес перешел в  увлечение,
а увлечение - в страсть. И никто на свете даже не подозревал,  что  Файлер
стал знатоком по части любви.
     Уже с самого начала он понял, что из всех форм человеческих отношений
любовь - самая тонкая и  хрупкая.  Поэтому  он  держал  свои  изыскания  в
строжайшем секрете и все, что удавалось узнать, хранил  в  емких  тайниках
своего электронного мозга. Примерно в то же  время  он  обнаружил,  что  в
придачу ко всему вычитанному из книг кое-что можно извлечь и  из  реальной
жизни. Это произошло, когда  в  отделе  зоологии  он  нечаянно  набрел  на
застывшую в объятии пару.
     Файлер мгновенно отступил в тень и  включил  слуховое  устройство  на
полную мощность. Но разговор, который он затем  услыхал,  оказался,  мягко
говоря, прескучным. Всего лишь  жалкое,  убогое  подобие  любовных  речей,
вычитанных им из книг. Сопоставление тоже весьма важное и поучительно.
     После этого случая он старался не упускать ни одного разговора  между
мужчиной и женщиной. Он пытался глядеть на женщин с точки зрения  мужчины,
и наоборот.  Потому-то  он  и  разглядывал  с  таким  любопытством  нижние
конечности блондинки в Двадцать втором отделе.
     И потому он в конце концов совершил роковую ошибку.
     Спустя несколько недель  один  исследователь,  которому  понадобились
услуги Файлера, вывалил  на  стол  груду  всевозможных  бумажек.  Какая-то
карточка выскользнула из пачки и упала на пол. Файлер поднял  ее  и  подал
владельцу, а тот пробормотал благодарность  и  сунул  карточку  в  карман.
Когда все необходимые книги были подобраны и человек ушел, Файлер уселся и
перечитал текст на карточке. Он видел ее всего лишь какую-то долю секунды,
да еще вдобавок вверх ногами, но больше ничего и не требовалось.  Карточка
навеки запечатлелась у него в мозгу. Файлер долго размышлял над нею,  пока
перед ним не стал вырисовываться некий план.
     Карточка была приглашением на костюмированный бал. Файлер хорошо знал
этот род развлечений  -  описания  балов  то  и  дело  попадались  ему  на
пропыленных страницах старых романов. На такие балы  люди  обычно  ходили,
нарядившись романтическими героями.
     А почему бы и роботу не пойти на бал, нарядившись человеком?
     Раз уж эта мысль пришла ему в  голову,  избавиться  от  нее  не  было
никакой возможности. Конечно, подобные мысли роботу вообще не положены,  а
уж соответствующие поступки - тем более. Впервые Файлер стал догадываться,
что ломает преграду, отделяющую его от тайн любви и романтики. И, конечно,
это его только еще больше раззадорило. И, конечно  же,  он  отправился  на
бал.
     Купить костюм Файлер, разумеется,  не  посмел,  но  ведь  в  кладовых
всегда можно найти какие-нибудь  старинные  портьеры!  В  одной  книге  он
прочитал о кройке и шитье, а в другой нашел изображение  костюма,  который
показался ему подходящим. Сама судьба  назначила  ему  явиться  в  одеянии
кавалера.
     Превосходно отточенным пером он нарисовал на плотном  картоне  точную
копию пригласительного билета. Смастерить  маску  -  вернее,  полумаску  с
половиной лица в придачу - при его  талантах  и  технических  возможностях
было  делом  нехитрым.  Задолго  до  назначенного  дня  все  было  готово.
Оставшееся время он занимался только тем,  что  перелистывал  всевозможные
описания костюмированных балов и старательно изучал новейшие танцы.
     Файлер так увлекся своей затеей, что ни разу даже  не  задумался  над
тем, как странны для  робота  его  поступки.  Он  чувствовал  себя  просто
ученым, который исследует особую породу живых существ.  Род  человеческий.
Или, точнее, женский.

     Наконец, наступил долгожданный вечер.  Файлер  вышел  из  библиотеки,
держа в руках сверток, похожий на связку книг, но, конечно,  это  были  не
книги. Никто не заметил, как он скрылся в кустах, что росли в библиотечном
саду. А если кто и заметил, то уж никому бы не пришло в голову, что  он-то
и есть элегантный молодой человек, который через несколько минут вышел  из
сада с другой стороны. Единственным немым свидетелем переодевания осталась
оберточная бумага под кустом.
     В  своем  новом  обличье  Файлер  держался  безукоризненно,   как   и
приличествует роботу высшего класса, который в  совершенстве  изучил  свою
роль. Он легко взбежал по лестнице, перепрыгивая через  три  ступеньки,  и
небрежно  предъявил  свой  пригласительный  билет.  Войдя,  он  направился
прямиком в буфет  и  опрокинул  в  пластиковую  трубку,  подсоединенную  к
резервуару в его грудной клетке, три бокала шампанского.  И  только  после
этого позволил себе лениво оглядеть собравшихся в зале красавиц. Да,  этот
вечер был предназначен для любви.
     Из всех женщин его сразу привлекла одна. Он тотчас понял, что  она  и
есть царица бала и она одна достойна его внимания. Мог ли  он  согласиться
на меньшее, он, преемник пятидесяти тысяч героев давно забытых книг?
     Кэрол Энн ван Дэмм, как всегда, скучала.  Лицо  ее  было  скрыто  под
маской, но никакая маска не сумела бы скрыть великолепные формы  ее  тела.
Все ее поклонники в причудливых  костюмах  толпились  тут  же,  готовые  к
услугам; каждый мечтал заполучить ее молодость и  красоту  и  миллионы  ее
отца в придачу. Все это давно ей надоело, и она едва сдерживала зевоту.
     И тут толпу обожателей вежливо,  но  неотвратимо  раздвинули  широкие
плечи незнакомца. Он заставил всех  расступиться  и  предстал  перед  нею,
точно лев среди стаи волков.
     - Этот танец вы  танцуете  со  мной,  -  многозначительно  сказал  он
глубоким низким голосом.
     Почти машинально она  оперлась  на  предложенную  руку,  не  в  силах
противиться человеку, в чьих глазах таился такой странный блеск. Еще миг -
и они уже кружатся в вальсе, и это  блаженство!  Мускулы  его  крепки  как
сталь, но танцует он с легкостью и изяществом молодого бога.
     - Кто вы? - шепнула она.
     - Ваш принц. Я пришел, чтобы увести вас отсюда, - вполголоса  отвечал
он.
     - Вы говорите, как принц из волшебной сказки, - рассмеялась она.
     - Это и есть сказка, а вы - сказочная принцесса.
     Слова эти, точно искра, воспламенили ее душу, и всю ее словно пронзил
электрический ток. В сущности, это и был мгновенный электрический  разряд.
Губы его нашептывали ей слова, которые она всю жизнь мечтала  услышать,  а
ноги, точно по волшебству, увлекали сквозь высокие  двери  на  террасу.  В
какой-то миг слова претворились в дело, и жаркие губы коснулись ее губ. Да
еще какие жаркие - термостат был установлен на сто два градуса!
     - Давайте сядем, - выдохнула она, слабея от нежданно  захватившей  ее
страсти.
     Он уселся рядом, сжимая ее руки  в  своих,  нечеловечески  сильных  и
все-таки нежных. Они говорили друг другу слова, ведомые только влюбленным,
пока не грянул оркестр.
     - Полночь, - шепнула она. - Пора снимать маски, любимый. - Она  сняла
свою, но Файлер, конечно, не шелохнулся. - Что же ты? - сказала она. -  Ты
тоже должен снять маску.
     Слова эти прозвучали как приказ, и  робот  не  мог  не  повиноваться.
Широким жестом он сбросил маску и пластиковый подбородок.
     Кэрол Энн сначала вскрикнула, потом зашлась от ярости.
     - Это еще что такое, отвечай, ты, жестянка!
     - Это была любовь,  дорогая.  Любовь  привела  меня  сюда  сегодня  и
бросила в твои объятия.
     Ответ был вполне  правильный,  хоть  Файлер  и  облек  его  в  форму,
соответствующую его роли.
     Услышав нежные слова из бездушной электронной пасти. Кэрол Энн  снова
вскрикнула. Она поняла, что стала жертвой жестокой шутки.
     - Кто  тебя  сюда  прислал?  Отвечай!  Что  означает  этот  маскарад?
Отвечай! Отвечай! Отвечай, ты, ящик с железным ломом!
     Файлер хотел было рассортировать этот поток вопросов  и  отвечать  на
каждый в отдельности, но она не дала ему рта раскрыть.
     - Надо же! Послать тебя сюда, обрядив человеком! В  жизни  надо  мной
никто так не издевался!  Ты  робот.  Ты  ничтожество.  Двуногая  машина  с
громкоговорителем.  Как  ты   мог   притворяться   человеком,   когда   ты
всего-навсего робот!
     Файлер вдруг поднялся на ноги.
     - Я робот, - вырвались из говорящего устройства отрывистые слова.
     Это был уже не  ласковый  голос  влюбленного,  но  вопль  отчаявшейся
машины. Мысли вихрем кружились в его электронном мозгу, но в сущности  эта
была одна и та же мысль.
     "Я робот... робот... я, видно, забыл, что я  робот...  и  что  делать
роботу с женщиной... робот не может целовать женщину... женщина  не  может
любить робота... но ведь она сказала,  что  любит  меня...  и  все-таки  я
робот... робот..."
     Весь содрогнувшись, он отвернулся и, лязгая и гремя,  зашагал  прочь.
На ходу его стальные пальцы  сдергивали  с  корпуса  одежду  и  пластик  -
подделку под живую плоть, и они клочками и лохмотьями падали наземь.  Путь
его был усеян этими обрывками, и через какую-нибудь сотню шагов он был уже
голой сталью, как в первый день его механического творения. Он пересек сад
и вышел на улицу,  а  мысли  у  него  в  голове  все  быстрее  неслись  по
замкнутому кругу.
     Началась неуправляемая реакция, и вскоре она охватила не только мозг,
но и  все  его  механическое  тело.  Быстрее  шагали  ноги,  стремительней
работали двигатели, а центральный смазочный  насос  в  груди  метался  как
сумасшедший.
     А потом робот с пронзительным скрежетом вскинул руки и рухнул ничком.
Головой он ударился о лестницу, и острый  угол  гранитной  ступени  пробил
тонкую оболочку. Металл лязгнул о металл, и в  сложном  электронном  мозгу
произошло короткое замыкание.
     Робот Файлер 13Б-445-К был мертв.
     По  крайней  мере  так  гласил  доклад,  составленный  механиком   на
следующий день. Собственно, не мертв, а непоправимо испорчен и должен быть
разобран  на  части.  Но,  как  ни  странно,  когда   механик   осматривал
металлический труп, он сказал совсем другое.
     В осмотре ему помогал другой механик. Он отвинтил болты  и  вынул  из
грудной клетки сломанный смазочный насос.
     - Вот в чем дело, - объявил он. - Насос неисправен. Поршень сломался,
насос заклинило, прекратилась подача масла в коленные суставы,  вот  он  и
упал и разбил себе голову.
     Первый механик вытер ветошью замасленные руки и осмотрел поврежденный
насос. Потом перевел взгляд на зиявшую в грудной клетке дыру.
     - Гляди-ка! Прямо разрыв сердца!
     Оба рассмеялись, и механик швырнул насос  в  угол,  на  кучу  других,
сломанных, грязных и никому не нужных деталей.

                             Гарри ГАРРИСОН

                           ТРЕНИРОВОЧНЫЙ ПОЛЕТ

       Марс   был   пыльной,   иссохшей,   леденящей   душу    преисподней
кроваво-красного цвета. Они плелись друг за другом, по щиколотку увязая  в
песке, и нудно  костерили  неизвестного  конструктора,  который  предложил
столь неудачные кондиционеры для  скафандров.  Когда  скафандры  проходили
испытания на Земле, дефект не обнаружился. А сейчас,  стоило  их  поносить
несколько недель - и на тебе!  Поглотители  влаги  через  некоторое  время
перенасытились и отказали. Температура на Марсе была  постоянной  -  минус
шестьдесят по Цельсию. Но из-за высокой влажности внутри  костюма  пот  не
испарялся, и они жмурились, чтобы пот не застилал им глаза.
     Морли сердито замотал головой, желая стряхнуть с кончика  носа  капли
пота, и в то же мгновение на его пути  оказался  какой-то  мохнатый  рыжий
зверек. Впервые они увидели на Марсе живое существо. Но вместо любопытства
в нем пробудилась одна злость. Ударом ноги он подбросил зверька в  воздух.
Удар был внезапным, Морли  потерял  равновесие  и  стал  медленно  падать,
причем его скафандр зацепился за острый край скалы из обсидиана.
     Тони  Бенермэн  услышал  в  наушниках  сдавленный  крик  напарника  и
оглянулся. Морли корчился на  песке,  пытаясь  заткнуть  дыру  на  колене.
Воздух, насыщенный влагой,  с  легким  шипением  вырывался  на  свободу  и
мгновенно превращался в мерцающие кристаллики льда. Тони бросился к другу,
тщетно стремясь прикрыть перчатками разорванное место. Прижался к  нему  и
увидел, как ужас застыл в глазах и как синеет его лицо.
     - Помоги мне! Помоги!
     Морли закричал с такой силой, что задрожали  мембраны  шлемофона.  Но
помочь было нечем. Они не захватили  с  собой  пластыря  -  весь  пластырь
остался на  корабле,  за  четверть  мили  отсюда.  Пока  он  будет  бегать
туда-сюда, Морли уже умрет.
     Тони медленно выпрямился и вздохнул. На корабле их только двое, и  на
Марсе - никого, кто мог бы  оказать  им  помощь.  Морли  поймал,  наконец,
взгляд Тони и спросил:
     - Надежды нет. Тони, я мертв, да?
     - Как только кончится кислород. От силы  тридцать  секунд.  Ничем  не
могу тебе помочь.
     Морли коротко, но крепко выругался и нажал красную кнопку у  запястья
с надписью "Авария". В тот  же  миг  перед  ним  "раскрылась"  поверхность
Марса; песок с шуршанием ссыпался в отверстие. Тони отступил на  несколько
шагов: из отверстия появились двое мужчин в белых  скафандрах  с  красными
крестами на шлемах. Они уложили  Морли  на  носилки  и  в  одно  мгновение
исчезли.
     Тони угрюмо смотрел вниз, пока не открылась засыпанная песком дверь и
ему не выбросили скафандр Морли. Потом дверь захлопнулась, и снова  тишина
нависла над пустыней.
     Кукла в скафандре весила только же, сколько Морли, а  ее  пластиковое
лицо имело даже какое-то сходство с ним. Какой-то  шутник  на  месте  глаз
нарисовал черные кресты. "Чудно",  -  подумал  Тони,  взваливая  на  спину
неудобную  ношу.  На  обратном  пути  он   увидел   неподвижно   лежавшего
марсианского  зверька.  Пнул  ногой,  и  из  него  посыпались  пружинки  и
колесики.
     Когда он добрался до корабля, крошечное солнце уже коснулось зубчатых
вершин красных гор. Сегодня уже поздно  хоронить,  придется  подождать  до
завтра. Оставив куклу в отсеке, он взобрался в  кабину  и  стянул  с  себя
мокрый скафандр.
     Между тем спустились  сумерки,  и  существа,  которых  они  именовали
"совами", принялись царапать  обшивку  корабля.  Космонавтам  ни  разу  не
довелось  увидеть  хоть  одну  "сову"  -  тем  более  их  раздражало   это
бесконечное  царапанье.  Разогревая  ужин.   Тони   стучал   тарелками   и
сковородками как можно громче, чтобы заглушить неприятные звуки.  Покончив
с едой и убрав посуду, он впервые  ощутил  одиночество.  Даже  жевательный
табак сейчас не помогал, он лишь напомнил о том, что  на  Земле  его  ждет
ящик гаванских сигар.
     Нечаянно он стукнул по тонкой выдвижной ножке стола, и  все  тарелки,
сковорода и ложки полетели на пол. Шум был ему  приятен,  а  еще  приятнее
было оставить все как есть и пойти спать.
     На  этот  раз  они  почтя  достигли  цели.  Эх,  если  бы  Морли  был
поосторожнее! Но Тони заставил себя не думать об этом и вскоре уснул.
     На следующее утро он похоронил Морли. Сжав зубы, соблюдая  величайшую
осторожность, провел он два дня, остававшихся до старта. Аккуратно  сложил
геологические образцы, проверил исправность механизмов и автоматов.
     В день старта он вынул ленты с  магнитными  записями  из  приборов  и
отнес ненужные записи и лишнее оборудование на значительное расстояние  от
корабля. Там же оставил излишки продовольствия. В последний раз пробираясь
по красному песку, он отдал иронический салют могиле Морли. На  корабле  у
него  не  было  решительно  никаких  дел,  не  осталось  даже   ни   одной
непрочитанной брошюры. Два последних часа Тони провел лежа  на  постели  и
считая заклепки в потолке кабины.
     Тишину нарушил резкий щелчок контрольных часов, и он услышал, как  за
толстой обшивкой взревели моторы. Одновременно из отверстия в стене кабины
к его койке протянулась мягкая "рука" со шприцем; пригвоздив его  к  ложу,
металлические пальцы ощупали его, вот они добрались  до  лодыжки,  и  жало
иглы вонзилось в нее. Последнее, что Тони видел, - как жидкость из  шприца
переливается в его вену, и тут он забылся.
     Сзади открылось широкое отверстие, и вошли два санитара с  носилками.
На них не было ни скафандров, ни  защитных  масок,  а  за  ними  виднелось
голубое небо Земли.
     Когда он очнулся, все было как обычно. Неведомые стимуляторы  помогли
ему легко выплыть из тьмы беспамятства. Открыв наконец  глаза,  он  увидел
белый потолок земной операционной.
     Но вот все вокруг заслонило багровое лицо и угрожающе сдвинутые брови
склонившегося над ним полковника Стэгема. Тони попытался вспомнить,  нужно
ли отдавать  честь  в  кровати,  но  потом  решил,  что  самое  лучшее  не
двигаться.
     - Черт побери, Бенермэн, - проворчал полковник, - рад видеть  вас  на
Земле. Но зачем вы, вообще говоря, вернулись? Смерть Морли  означала  крах
всей экспедиции, а это  значит,  что  на  сегодняшний  день  мы  не  можем
похвастаться ни одним удачным запуском!
     - А парни из второго корабля, сэр? Как дела у  них?  -  Тони  силился
говорить бодро и уверенно.
     - Ужасно. Еще хуже, чем у вас,  если  это  вообще  возможно.  Оба  на
другой день после приземления погибли. Осколок метеора попал в резервуар с
кислородом.  Они  так   увлеклись   анализом   местной   флоры,   что   не
поинтересовались показаниями измерительных приборов. Но я здесь по другому
делу. Накиньте что-нибудь на себя и пройдите в мой кабинет.
     Он зашагал к выходу, и Тони поспешил выбраться из постели, не обращая
внимания на легкую  слабость  из-за  введения  наркотиков.  Когда  говорят
полковники, лейтенантам приходится повиноваться.

     Тони вошел в кабинет Стэгема; полковник  с  мрачным  видом  глядел  в
окно. Ответив на приветствие, он предложил лейтенанту сигару. Как  бы  для
доказательства  того,  что  в  его  солдатской  душе  еще  теплятся  искры
человечности, полковник обратил его  внимание  на  стартовую  площадку  за
окном.
     - Видите? Знаете, что это?
     - Да, сэр. Ракета на Марс.
     - Пока еще нет. Сейчас это лишь ее корпус. Двигатели  и  оборудование
собираются на заводах, рассеянных по  всей  стране.  При  нынешних  темпах
ракета будет готова не  раньше  чем  через  шесть  месяцев.  Ракета  будет
готова, но вот лететь-то в ней некому. Если так пойдет и дальше,  ни  один
не сможет выдержать испытания. Включая и вас.
     Под пристальным взглядом полковника Тони беспокойно заерзал на стуле.
     - Вся эта программа подготовки с самого начала была моим  детищем.  Я
разработал ее и нажимал на Пентагон, пока ее не приняли. Мы знали,  что  в
состоянии построить корабль, который долетит до Марса и вернется на Землю,
корабль с автоматическим управлением, который преодолеет любые трудности и
помехи. Но нам необходимы люди,  которые  сумеют  ступить  на  поверхность
планеты, исследовать ее, иначе вся затея не будет стоить выеденного яйца.
     Для корабля и для пилота-робота нужно было провести серию  испытаний,
воспроизводящих  условия  полета,  чтобы  устранить  мелкие  недоделки.  Я
предложил - и в конце концов это было принято, - чтобы космонавты, которым
придется лететь на Марс, прошли именно такую подготовку. Мы построили  две
барокамеры и тренажеры, способные воспроизвести в деталях  любую  мыслимую
на Марсе ситуацию. Мы  по  восемнадцати  месяцев  маринуем  в  барокамерах
экипажи из двух человек, чтобы подготовить их к настоящему полету.
     Не стоит упоминать о том, сколько кандидатов  было  у  нас  поначалу,
сколько было  несчастных  случаев  из-за  того,  что  мы  слишком  реально
воспроизводим  условия  полета  в  барокамерах.  Скажу  только  одно:   за
прошедшее время удачных запусков не было.  Все,  кто  не  выдерживал  или,
подобно  вашему  напарнику  Морли,  "погибал",  выбывали  из  игры  раз  и
навсегда.
     И вот теперь у нас осталось четыре кандидатуры, в  том  числе  и  вы.
Если мы не сумеем создать удачный экипаж из двух космонавтов, весь  проект
пойдет насмарку.
     Тони похолодел, сигара в его руке погасла. Он знал, что  в  последнее
время на руководителей испытаний давили все сильнее и сильнее.  Поэтому-то
полковник Стэгем и рычал  на  всех,  будто  подстреленный  медведь.  Голос
полковника прервал ход его мыслей.
     - Эти умники из Института психологии кричат на всех перекрестках, что
обнаружили самое слабое место в моей программе. Дескать, если речь идет  о
тренировочных полетах, испытуемые  где-то  в  глубине  души  всегда  будут
чувствовать, что игра идет понарошку. Случись  катастрофа  -  в  последний
момент их всегда спасут. Как вашего Морли, например. Результаты  последних
опытов заставляют меня думать, что они правы. В моем  распоряжении  четыре
человека, и для каждой пары будет проведено по одному испытанию. Но на сей
раз речь идет о генеральной репетиции, на этот раз мы пойдем на все.
     - Я не понимаю, полковник...
     - Очень просто, - в подтверждение своих слов Стэгем ударил кулаком по
столу. - Впредь мы не станем оказывать помощь. Никого не будем  тащить  за
волосы, как бы срочно это ни  требовалось.  Испытания  проведем  в  боевой
остановке с настоящим снаряжением. Мы обрушим на вас все, что только можно
придумать, а вы должны выдержать. Если на этот раз кто-нибудь порвет  свой
скафандр, он умрет в марсианском вакууме, в нескольких  метрах  от  земной
атмосферы.
     При прощании с Тони он несколько смягчил тон:
     - Я был бы рад, если  бы  мог  поступить  иначе,  но  выбора  нет.  К
будущему месяцу нам нужен надежный  экипаж  для  полета,  и  только  таким
образом мы можем его укомплектовать.
     Тони дали трехдневный отпуск. В первый день  он  напился,  на  второй
страдал от головной боли, на третий - от бессильной злости. Все  участники
испытаний были добровольцами, но такое приближение к реальности - это  уже
слишком.   Конечно,   он   мог   бросить   все   к   чертям,   когда   ему
заблагорассудится, но он-то знал, чем это  ему  грозит.  Оставалось  одно:
согласиться с этой нелепой идеей. Проделать то,  что  от  него  требуется,
вынести  все.  Зато  уж  после  испытаний  он  съездит   по   здоровенному
полковничьему носу.
     На врачебном осмотре Тони встретился со своим новым напарником, Эллом
Мендозой.  Познакомились  они  еще  раньше,  на  теоретических   занятиях.
Обмениваясь рукопожатиями, они пожирали друг друга глазами и  прикидывали,
каковы возможности напарника. Экипаж состоит из двоих, а ведь один из  них
может стать причиной смерти другого...
     Высокий, худощавый Мендоза был полной противоположностью приземистому
крепышу Тони. Спокойная, даже чуть-чуть небрежная  манера  поведения  Тони
дополнялась нервной напряженностью Элла. Элл был заядлым  курильщиком,  он
обшаривал глазами все вокруг.
     Тони заглушил в себе растущее беспокойство.  Если  Элл  выдержал  все
испытания, значит он кое  на  что  годится.  Как  только  начнется  полет,
нервозность Элла, скорее всего, пройдет.
     Врач вызвал Тони и внимательно осмотрел его.
     - Что это? - спросил врач, проведя влажной ваткой по щеке Тони.
     - Ой, - вскрикнул Тони, - я порезался, когда брился.
     Врач недовольно поморщился, смазал ранку, заклеил ее пластырем.
     - Поосторожнее с ранками,  -  предупредил  он.  -  Ведь  таким  путем
бактериям легче всего проникнуть в организм. А мало ли какие бактерии есть
на Марсе.
     Тони открыл  было  рот,  чтобы  возразить,  но  передумал.  Возражать
бессмысленно: полет, если он вообще  состоится,  продлится  260  дней.  За
такое время заживет любой порез, даже если космонавт  будет  находиться  в
анабиозе.
     После осмотра они, как обычно, надели  летние  костюмы  и  перешли  в
другое здание. По пути  Тони  заглянул  в  казармы  и  вскоре  вернулся  с
шахматной доской и видавшей виды колодой игральных карт.
     Входная дверь в мощном блоке второго строения  была  открыта,  и  они
ступили на лестницу, ведущую в космический  корабль.  Врачи  привязали  их
ремнями к койкам и сделали инъекции, симулирующие состояние анабиоза.

     Пробуждение сопровождалось обычной  слабостью  и  вялостью.  Куда  уж
натуральнее... Повинуясь внезапному импульсу. Тони  подошел  к  зеркалу  и
подмигнул  своему  гладко  выбритому  отражению  с  красными  воспаленными
глазами.  Сорвал  пластырь,  пальцы  его  коснулись  пореза  с   засохшими
капельками крови. Облегченно вздохнул.  Он  никак  не  мог  отделаться  от
страха, что однажды такой тренировочный полет  может  оказаться  настоящим
полетом на Марс. Логика подсказывала ему, что армия никогда  не  откажется
от того, чтобы вовсю разрекламировать запуск. Но все  же  его  грыз  червь
сомнения, и поэтому он так нервничал в начале каждого "сухого" полета.
     С новым виражом Тони опять ощутил тошноту, но сумел ее преодолеть. Во
время  испытаний  нельзя  терять  времени.  Необходимо  проверить  приборы
Сидевший на койке Элл едва заметно махнул рукой. Тони ответил ему тем же.
     В то  же  мгновение  ожил  приемник.  Сначала  в  контрольном  пункте
слышались   только   посторонние   шумы,   потом   их    заглушил    голос
офицера-тренера.
     - Лейтенант Бенермэн, вы уже проснулись?
     Тони включил микрофон и доложил.
     - Так точно, сэр.
     - Одну секунду. Тони, - сказал офицер. Потом  он  пробормотал  что-то
нечленораздельное; очевидно, говорил с кем-то, стоящим рядом. Потом  опять
повернулся к  микрофону:  -  Не  в  порядке  один  из  вентилей;  давление
превышает расчетное. Примите меры, пока мы не снизим давление.
     - Слушаюсь, сэр, - ответил Тони и отключил микрофон, чтобы  вместе  с
Эллом посетовать на показное "трудолюбие"  своих  воспитателей.  Несколько
минут спустя приемник снова ожил.
     - Все в порядке, давление нормальное. Продолжайте свою работу.
     Тони показал язык невидимому воспитателю и пошел  в  соседний  отсек.
Повернул рычаг, желая сделать видимость четче.
     - Ну, по крайней мере на этот раз все спокойно, - сказал  он,  увидев
красноватые отсветы.
     Вошел Элл, заглянул через его плечо.
     - Да здравствует Стэгем! В прошлый раз, когда погиб мой напарник, все
время дул жуткий ветер. А сейчас по этим песчаным дюнам видно, что ветра и
в помине нет.
     Они хмуро уставились на знакомый красноватый ландшафт и темное  небо.
Наконец Тони повернулся к приборам, а Элл достал из шкафа скафандры.
     - Сюда, скорее!
     Элла не нужно было звать дважды. В один момент он подскочил к Тони  и
стал следить за его указательным пальцем.
     - Резервуар с водой! Судя по приборам, он наполовину пуст!
     Они сняли щиты, преграждавшие доступ к резервуару. Тоненькая  струйка
ржавой водицы стекала с крышки к их ногам. Освещая себе путь фонарем. Тони
подполз к резервуару и осветил трубки. Его голос прозвучал в тесном отсеке
резко и отчетливо:
     - Черт бы побрал Стэгема с его фокусами: опять эти проклятые  "аварии
при посадке".  Лопнула  соединительная  трубка,  и  вода  просачивается  в
изоляционный стой. Мы  никак  не  прекратим  утечку,  разве  что  разнесем
корабль на куски. Подай-ка мне склейку, пока дело не дошло до  ремонта,  я
замажу отверстие.
     - Месяц будет ужасно засушливый, - пробормотал Элл, изучая  показания
других приборов.
     В первое время все было как обычно. Они водрузили знамя  и  принялись
переносить  приборы.  Все  наблюдательные  и  измерительные  приборы  были
установлены на третий день, так что они могли выгрузить теодолиты и начали
составлять карты. На четвертый день они  стали  собирать  образцы  местной
фауны.
     И тут они впервые обратили внимание на пыль.
     Тони с трудом жевал какую-то подозрительно тягучую порцию еды,  время
от времени изрыгая проклятия: еда лезла в  горло  лишь  обильно  смоченная
водой. Он с трудом проглотил комок, потом оглядел аппаратную.
     - Ты заметил, сколько здесь пыли? - спросил он.
     - Еще бы не заметить! Мой костюм так загрязнился,  будто  я  влез  на
муравьиную кучу.
     Они посмотрели вокруг, и  впервые  их  поразило,  как  много  пыли  в
корабле. И волосы, и еда -  все  покрылось  слоем  красноватой  пыли.  Под
ногами постоянно что-то шуршало, куда ни ступи.
     - Мы сами приносим ее сюда, на костюмах, - сказал Тони. - Давай будем
перед входом в помещение получше отряхиваться.
     Хорошая идея, а не помогла. Красная пыль была мелкой,  как  пудра.  И
сколько они ни вытряхивали одежду,  пыль  не  исчезала,  а  лишь  носилась
вокруг, обволакивая их легкой дымкой, словно облако. Они пытались забыть о
пыли, думать о ней как об очередной фантазии  техников  Стэгема.  Какое-то
время это удавалось, пока  на  восьмой  день  не  отказала  внешняя  дверь
шлюзовой камеры.  Они  вернулись  из  двухдневного  похода,  где  собирали
образцы, и еле поместились в камере вместе со своими тяжеленными мешками с
геологическими образцами. Отряхнули друг друга как могли, потом Элл  нажал
рычаг. Внешняя дверь начала  открываться  и  вдруг  остановилась.  Подошвы
ботинок  ощутили  вибрацию  -  на  полную  мощность  заработали  двигатели
автоматических  дверей.  Затем  двигатели  отключились,  замигала  красная
лампочка.
     - Пыль! - крикнул Тони. - Проклятая пыль попала в механизм!
     Они легко  сняли  предохранительный  щиток,  заглянули  в  двигатель.
Красная пыль смешалась со смазочным веществом, и  образовались  немыслимые
бурые "пирожки". Но оказалось, что обнаружить неисправность гораздо легче,
чем ее ликвидировать. В карманах костюмов они нашли лишь  несколько  самых
нужных  инструментов.  А  большой  ящик  с  инструментами   и   различными
растворами, которые можно было быстро  пустить  в  ход,  находился  внутри
корабля.  Но  пока  дверь   не   открыта,   внутрь   попасть   невозможно.
Парадоксальная ситуация, но им было не до смеха. Лишь одна секунда ушла  у
них на то, чтобы осознать, в какую переделку они попали, и целых два часа,
чтобы худо-бедно почистить двигатели, закрыть внешнюю и открыть внутреннюю
дверь. Когда наконец им это удалось,  указатели  их  кислородных  приборов
стояли на отметке "нуль", и пришлось прибегнуть к НЗ.
     Элл снял свой шлем и тут же повалился на койку. Тони показалось,  что
напарник  потерял  сознание,  но  вот  он  увидел  открытые  глаза   Элла,
прикованные к  потолку.  Тони  раскупорил  единственную  бутылку  коньяка,
взятую в медицинских целях, заставил Элла  отхлебнуть  глоток,  потом  сам
сделал два глотка и решил не обращать внимания на то, как дрожат руки.  Он
занялся починкой дверных механизмов, а когда работа подошла к  концу,  Элл
уже пришел в себя и стал готовить ужин.
     Если не считать пыли, поначалу испытания  проходили  нормально.  Днем
собирали образцы и проводили измерения; несколько свободных часов, затем -
сон. Элл оказался прекрасным напарником и лучшим шахматистом  из  всех,  с
кем Тони до сих пор был в паре. Вскоре Тони обнаружил: то, что он поначалу
принял за нервозность, оказалось на деле нервной энергией. Элл был в своей
тарелке,  лишь  когда  занимался  каким-то  делом.  С  головой   уходя   в
каждодневную работу, он и к вечеру сохранял столько сил и бодрости, что за
шахматной  доской  решительно  обыгрывал  своего   зевающего   противника.
Характеры космонавтов были  несхожи,  может  быть  поэтому  они  прекрасно
ладили.
     Все было хорошо - только вот пыль! Она была повсюду, она забивалась в
каждую щель. Тони злился, но старался  не  показывать  виду.  Элл  страдал
больше. От пыли он испытывал постоянный зуд,  чесался,  он  был  на  грани
срыва. Вскоре его начала мучить бессонница...
     А неумолимая пыль постепенно  проникла  во  все  отсеки  и  механизмы
корабля. Машины стали изнашиваться с той же быстротой, что и нервы. Днем и
ночью пыль, вызывающая зуд, и недостаток воды доводили их до отчаяния. Они
все время хотели пить, но знали, что воды оставалось ничтожно  мало  и  ее
вряд ли хватит, если каждый будет распоряжаться ею по-своему.
     На тринадцатый день из-за воды вспыхнул спор, и дело чуть не дошло до
драки. После этого они два дня не разговаривали.  Тони  заметил,  что  Элл
всегда носит с собой геологический  молоток,  и  решил  на  всякий  случай
обзавестись ножом.
     Кто-то из двоих должен был сорваться. Этим человеком оказался Элл.
     Его доконала бессонница. У него и раньше был чуткий сон,  а  тут  эта
пыль и бессонница окончательно добили его. Тони  слышал,  как  Элл  ночами
ворочался с боку на бок, чесался и проклинал все на  свете.  Он  и  сам-то
спал теперь не особенно крепко, но все же умудрялся немножко соснуть. Судя
по темным кругам под налитыми кровью глазами, Эллу это не удавалось.
     На восемнадцатый день он сорвался. Они как  раз  надевали  скафандры,
когда Элла вдруг затрясло. У него тряслись не только руки, но и  все  тело
ходило ходуном.
     Его трясло до тех пор, пока Тони не уложил его на койку и не влил ему
в рот остатки коньяку.
     Когда припадок кончился, Элл отказался покинуть корабль.
     - Я не хочу... я не могу! - кричал он.  -  Скафандры  тоже  долго  не
протянут, они порвутся, когда мы  будем  на  поверхности...  я  больше  не
выдержу... Мы должны вернуться.
     Тони попытался его образумить:
     - Ты же знаешь, что это невозможно, что испытания полностью имитируют
полет. Они рассчитаны на двадцать восемь дней.  Осталось  еще  десять.  Ты
должен  выдержать.  Командование  считает,  что   это   минимальный   срок
пребывания на Марсе. Все планы и экипировка экспедиции  исходят  из  этого
срока.  Скажи  спасибо,  что  нас  не  заставляют  просидеть  здесь  целый
марсианский год, пока планеты снова не приблизятся друг к другу. Что может
быть хуже анабиоза на атомном корабле?
     - Брось ты эти глупости, - взорвался Элл. - Мне наплевать, что  будет
с первой экспедицией. Точка. Это была моя последняя тренировка. Я не  хочу
свихнуться от бессонницы только потому, что какому-то  службисту  кажется,
будто проверка в сверхтяжелых  условиях  -  единственно  правильный  метод
тренировки. Если  меня  не  снимут  с  испытаний,  это  будет  равносильно
убийству.
     Он вскочил с койки, прежде чем Тони произнес хоть слово, и бросился к
контрольному пульту. Как всегда, второй  справа  была  кнопка  "Экстренный
случай", но они не знали, подключена она к системе оповещения  или  нет  и
получат ли они ответ, даже если связь существует. Элл без конца нажимал на
кнопку. Они оба уставились на приемник, боясь перевести дыхание.
     - Подлецы, мерзавцы, они не отвечают, - прошептал Элл.
     Вдруг приемник ожил, и холодный  голос  полковника  Стэгема  наполнил
рубку корабля.
     - Условия испытаний вам известны. Причина  для  досрочного  окончания
испытаний должна быть весьма основательной. Итак?
     Элл схватил микрофон и обрушил на полковника поток слов - жалобных  и
злых одновременно. Тони сразу понял, что  все  бесполезно.  Он  знал,  как
Стэгем реагирует на жалобы. Динамик прервал Элла:
     -  Достаточно.  Ваши  объяснения   не   могут   оправдать   изменения
предварительного плана. Все должны рассчитывать только на себя. Действуйте
так и впредь. Я отключаюсь окончательно. До завершения  испытаний  вам  не
имеет смысла вступать со мной в радиосвязь.
     Щелчок в репродукторе прозвучал как смертный приговор.
     Элл рухнул на койку ошеломленный, по его щекам катились слезы  гнева.
Элл рывком вырвал микрофон из гнезда, швырнул его в динамик.
     - Ну, полковник, дайте срок, кончится испытание - мои пальцы  узнают,
крепка ли ваша шея! - Он повернулся к Тони. - Передай-ка мне ящик аптечки.
Я докажу этому идиоту, что после этих чертовых  испытаний  ему  больше  не
удастся разыгрывать из себя героя.
     В аптечке нашлись четыре ампулы с морфием. Одну из  них  он  схватил,
отбил головку, заправил в шприц и ввел себе в  руку.  Тони  и  не  пытался
удержать его, он был с ним полностью солидарен. Через две минуты  Элл  уже
лежал на столе и храпел. Тони поднял напарника и перенес на его койку.
     Элл проспал почти двадцать  часов;  когда  он  проснулся,  безумие  и
усталость разжали тиски, сжимавшие  его.  Оба  не  проронили  ни  слова  о
происшедшем. Элл подсчитал, сколько дней еще впереди, и тщательно разделил
оставшийся морфий на дозы. Он принимал лишь третью часть нормальной  дозы,
но этого оказалось достаточно.
     До старта осталось четыре дня, когда Тони обнаружил в  песках  первые
признаки жизни. Существо величиной с кошку ползло по обшивке корабля.
     Он подозвал Элла.
     - Здорово! - сказал тот, наклонившись над неведомым созданием.  -  Но
все же куда ему до того,  которого  они  подсунули  мне  во  время  второй
тренировки. Тогда я нашел какую-то змееподобную штуку, она выделяла что-то
вроде клея. Хоть это и запрещено правилами, я разобрал ее  -  я  чертовски
любопытен. Здорово они ее сделали: шестеренки, пружины,  моторчик  и  тому
подобное, стэгемские техники не лыком шиты. А потом мне объявили  выговор.
За то, что ее разобрал. Может, оставим все как есть?
     Тони совсем уж было согласился, но все-таки решил попробовать.
     - А может, это как раз входит в правила игры?  Давай  посмотрим,  что
внутри. Я послежу за этой штуковиной, а ты принеси пустую коробку.
     Элл ворча полез в  корабль.  Внешняя  дверь  хлопнула,  и  испуганное
существо поползло в сторону Тони. Он вздрогнул и отошел. Потом  сообразил,
что перед ним всего-навсего робот.
     - Да, фантазии этих техников можно только позавидовать, - пробормотал
он.
     Существо прошмыгнуло мимо Тони. Чтобы удержать его. Тони наступил  на
несколько  ножек:  из  маленького  тела  росли  тысячи  крохотных   ножек.
Волнообразно шевелясь, они  переносили  существо  по  песку.  Сапоги  Тони
расплющили ножки, несколько штук оторвалось.
     Осторожно наклонившись, он поднял один из оторванных суставов. Он был
твердым, с шипами внизу. Из места обрыва струилась жидкость,  напоминавшая
молоко.
     - Реальность, - сказал он самому себе. -  Да,  в  реальности  техники
Стэгема знают толк!
     И тут ему закралась  в  голову  мысль.  Невозможная  до  жути  мысль,
заставившая его похолодеть от ужаса. Мысли бешено  завертелись  у  него  в
голове, но он знал, что это невозможно, потому что не  лезет  ни  в  какие
ворота. Однако он обязан убедиться в этом, пусть даже механическая игрушка
будет уничтожена.
     Осторожно придерживая зверька ногой, он достал из кармана острый нож,
нагнулся. Коротко, резко ударил.
     - Что ты там копаешься, черт возьми? - спросил подошедший Элл.
     Тони не мог ни пошевелиться, ни выговорить  хоть  слово.  Элл  обошел
вокруг него и уставился на лежащее в песке существо. Секунду спустя он все
понял и закричал:
     - Оно живое! Из него течет кровь, никаких колесиков в нем нет. Оно не
может быть живым, а если оно живое, значит мы вовсе не  на  Земле!  Мы  на
Марсе!
     Элл бросился бежать, потом упал  с  истошным  криком.  Тони  решал  и
действовал молниеносно. Он знал, что все  поставлено  на  карту.  Малейшая
ошибка может стоить жизни. В припадке безумия Элл погубит и себя и его.
     Стукнув Элла по кулаку. Тони размахнулся и изо всей силы  ударил  его
прямо в солнечное сплетение.  От  удара  заболела  рука,  а  Элл  медленно
повалился на землю. Тони схватил его под мышки и поволок на корабль.  Лишь
когда он стянул с Элла скафандр и уложил напарника  на  койку,  Элл  начал
медленно приходить в себя. Тони никак не  удавалось  одной  рукой  держать
Элла, а другой пустить в ход анабиозатор. Вот он  изловчился,  зажал  ногу
Элла, но прежде чем игла вонзилась в живую плоть,  обезумевший  Элл  успел
трижды ударить  его.  Наконец  Элл  со  вздохом  упал  навзничь,  а  Тони,
пошатываясь,  присел  у  его  ног.   Ручным   анабиозатором   можно   было
пользоваться в экстренных случаях, чтобы  уберечь  больного,  пока  им  не
займутся врачи на базе. И аппарат оправдал себя.
     Но тут отчаяние охватило Тони.
     Если зверек настоящий - значит, они на Марсе.
     Это вовсе не тренировочный - это настоящий полет. Небо  над  головами
вовсе не нарисовано, это подлинное небо Марса. Тони был  одинок,  как  еще
никто до него. На миллионы километров вокруг ни души...
     Закрывая наружную дверь, он завыл от страха, дико, пронзительно,  как
потерявшийся зверь.  У  него  хватило  самообладания  лишь  на  то,  чтобы
доплестись до койки и привести в  движение  руку  анабиозатора.  Шприц  из
отличной стали легко прошел через  материал  скафандра.  Тони  едва  успел
отвести руку со шприцем в сторону, как провалился во мрак...

     С трудом поднял веки. Он  опасался,  что  вновь  увидит  над  головой
переборку корабля со  сварочными  швами.  Но  увидел  белоснежный  потолок
лазарета и облегченно вздохнул.  Повернув  голову  в  сторону,  встретился
глазами с полковником Стэгемом, сидевшим на его кровати.
     - Ну как,  удалось?  -  спросил  Тони.  Он  не  спрашивал,  а  скорее
утверждал.
     - Удалось, Тони. Обоим. Элл лежит рядом с тобой...
     В голосе полковника звучали какие-то новые нотки, но  Тони  не  сразу
распознал их. Просто впервые полковник говорил с ним без озлобления.
     - Первый полет на Марс. Можете себе представить, чего только не пишут
газеты. Но важнее то, что говорят ученые. Анализы и ваши записи  -  просто
клад. Когда вы установили, что вы не на тренировке?
     - На двадцать четвертый день, когда увидели марсианского зверька.  Ну
и маху же мы дали! И как только  не  заметили  раньше?  -  в  голосе  Тони
звучала досада.
     - Вот еще! Все  испытания  к  тому  и  сводились,  чтобы  в  подобной
ситуации вы ничего не заметили. Мы не были уверены,  можно  ли  послать  в
космос космонавтов, не сообщая  им  правды.  Но  такое  допущение  делали.
Психологи были убеждены, что удаленность от Земли и растерянность  сделают
свое черное дело. А я все не соглашался с ними.
     - Но ведь они оказались правы, - выдавил из себя Тони.
     - Теперь-то мы это знаем, но в свое время  я  никак  не  мог  с  ними
согласиться. Психологи одержали  верх,  и  мы  составили  общую  программу
полета в соответствии с их данными. Я,  правда,  сомневаюсь,  что  вы  это
оцените, но нам пришлось приложить массу усилий, чтобы убедить вас,  будто
вы все еще на тренировке.
     - Извините, что мы доставили вам столько неприятностей, - сказал Элл.
     Полковник слегка покраснел - он ощутил горечь в словах космонавта. Но
продолжал говорить, словно ничего не слышал.
     - Оба разговора, которые  я  якобы  вел  с  вами,  были,  разумеется,
записаны на пленку и прокручены прямо  в  космическом  корабле.  Психологи
составили текст, который подошел бы  к  любой  ситуации.  Второй  разговор
предназначался для того, чтобы рассеять сомнения, если  они  возникнут,  и
окончательно придать ситуации ореол правдоподобия.  Затем  мы  подготовили
все для глубокого анабиоза, который на 99%  приостанавливает  деятельность
организма; ни о чем подобном раньше не сообщалось. Да  еще  на  порезанную
щеку Тони нанесли антикоагулянты - все это  чтоб  вы  не  поняли,  сколько
времени провели в полете.
     - А корабль? - спросил Элл. - Мы же видели его - он  был  готов  лишь
наполовину!
     - Муляж, - ответил полковник. - Для публики и  иностранных  разведок.
Настоящий корабль  построен  и  испытан  несколько  месяцев  назад.  Самым
трудным было подобрать экипаж  корабля.  То,  что  я  рассказывают  вам  о
провалах остальных кандидатов, чистая правда. Лучшими оказались вы оба. Но
больше никогда мы не прибегнем и таким методам. Психологи утверждают,  что
следующим  экипажам  будет  гораздо  легче:  у  них   то   психологическое
преимущество,  что  перед  ними  в  космосе  уже  были  люди.   Абсолютной
неизвестности больше нет.
     Полковник на мгновение прикусил губу, а потом выдавил из себя  слова,
которые вертелись у него на языке:
     - Я хотел бы, чтобы вы поняли... оба... что мне было бы легче  лететь
самому, чем вот так посылать вас. Я знаю, что у вас на душе...  Как  будто
мы позволили себе...
     - Межпланетную шуточку, - закончил за него Тони. Прозвучало это очень
мрачно.
     -  Да,  что-то  вроде  этого,  -  с  жаром  защищался  полковник.   -
Догадываюсь, что эта шуточка низкого пошиба. Но разве вы не понимаете, что
мы не могли иначе, что вы были единственными, на кого мы могли положиться,
все остальные не выдержали. Остались вы двое, и мы  обязаны  были  избрать
самый надежный путь. Только я и еще трое людей  знают,  что  произошло.  И
никто никогда не узнает, могу вам гарантировать!
     Голос Элла прозвучал негромко, но он словно ножом пронзил тишину:
     - Будьте уверены, полковник, уж мы-то никому об этом не расскажем.
     Полковник Стэгем вышел из комнаты, низко опустив голову, не  в  силах
взглянуть в глаза первым исследователям Марса.

                             Гарри ГАРРИСОН

                            УЦЕЛЕВШАЯ ПЛАНЕТА

     - Но ведь война кончилась, когда я еще и на  свет-то  не  родился!  И
кого теперь может интересовать  одна-единственная  торпеда,  пущенная  так
давно?!
     Долл младший был чересчур настойчив; ему очень повезло, что  командир
корабля  Лайан  Стейн,   человек   спокойный   и   многоопытный,   обладал
неисчерпаемым запасом терпения.
     - Прошло уже пятьдесят лет с  тех  пор,  как  мы  одержали  верх  над
Большой Рабократией, но это совсем не значит, что она уничтожена, - сказал
командир. Он взглянул в иллюминатор, как бы увидев среди звезд  призрачные
очертания империи, которую они так долго  пытались  уничтожить.  -  Больше
тысячи лет Рабократии никто не мешал захватывать  все  новые  миры.  Но  и
военное поражение ее не доконало, только разобщенные планеты стали для нас
доступнее. Мы теперь стараемся  преобразовать  их  экономику,  вывести  из
состояния рабства, но еще не пройдено и полпути.
     - Это я давно все знаю, - устало вздохнул Долл младший. -  Я  работаю
на межпланетных трассах с того времени, как пришел в космический флот.  Но
при чем тут Мозаичная торпеда, за которой  мы  охотимся?  Во  время  войны
такие производили и пускали миллионами. Почему же через столько лет  вдруг
занялись одной этой?
     - Читал бы технические отчеты, тогда не задавал бы таких вопросов,  -
посоветовал командир Стейн, ткнув пальцем в толстую папку  на  штурманском
столе.
     На более строгий выговор командир был попросту не способен.  У  Долла
младшего хватило благоразумия слегка покраснеть,  и  он  принялся  слушать
командира с подчеркнутым вниманием.
     - Мозаичная торпеда -  орудие  межпланетной  войны;  собственно,  это
космический корабль, управляемый роботом. Получив задание,  он  отыскивает
цель, если нужно - защищается, а потом, попав в корабль,  погибает  -  там
начинается неуправляемая атомная реакция.
     - Понятия не имел, что ими управляли  роботы,  -  сказал  Долл.  -  Я
всегда думал, что роботы не способны убивать  людей,  это  заложено  в  их
схеме.
     - Точнее, запрограммировано, - поправил Стейн. - Мозг робота -  всего
лишь сложное устройство без моральных устоев. Их  придают  после.  Мы  уже
давно не делаем роботов внешне похожими на человека,  с  мозгом,  подобным
человеческому. Наш век -  век  специализации,  а  специализировать  робота
гораздо легче, чем человека. "Мозг" Мозаичной торпеды не  имеет  моральных
устоев, - она, можно  сказать,  психопатична,  одержима  жаждой  убийства.
Хотя, конечно, в нее встроен контрольный аппарат, она может убить не более
заданного количества людей. Все торпеды, которыми пользовались  противники
в этой войне, были снабжены детекторами массы, которые их разряжали,  если
торпеда приближалась  к  объекту  с  массой  типа  планеты,  ибо  реакция,
вызванная торпедой, могла уничтожить не только  корабль,  но  с  таким  же
успехом и целую планету. Теперь тебе,  наверно,  понятно,  почему  мы  так
заинтересовались, когда в последние  месяцы  войны  напали  на  торпеду  с
зарядом, рассчитанным именно на уничтожение целой  планеты.  Из  ее  мозга
извлекли все данные и недавно их расшифровали. Торпеда  была  нацелена  на
четвертую планету звезды, к которой мы с тобой сейчас приближаемся.
     - А есть об этой планете какие-нибудь сведения? - спросил Долл.
     - Никаких. Это неисследованная  система,  по  крайней  мере  в  наших
записях о ней ничего нет.  Но  Большая  Рабократия,  видно,  знала  о  ней
достаточно, если задумала ее уничтожить. Для этого-то мы туда  и  летим  -
выяснить, почему.
     Долл младший наморщил лоб и задумался.
     - Только для этого и летим? - спросил он,  помолчав.  -  Ведь  мы  не
позволили им уничтожить планету, чего же нам еще надо?
     -  Сразу  видно,  что  ты  в  нижних  чинах  на  корабле,  -  рявкнул
артиллерист  Арнилд,  входя  в   рубку.   Арнилд   ухитрился   состариться
артиллеристом, а ведь на этой службе мало кто доживает до старости -  и  с
годами стал нетерпим ко всему, кроме своих вычислительных машин и пушек. -
Могу я высказать  кое-какие  предположения,  которые  даже  мне  пришли  в
голову? Во-первых, любой враг Рабократии может стать нашим другом; а может
и наоборот - на этой планете засел враг, опасный для всего человечества, и
тогда, пожалуй, нам самим  придется  запустить  Мозаичную  торпеду,  чтобы
закончить дело, которое начали рабократы. Или, может, у них тут что-нибудь
осталось, какой-нибудь научный центр, и они предпочли бы  его  уничтожить,
лишь бы мы до него не добрались. В  любом  случае  на  эту  планету  стоит
поглядеть поближе, верно?
     - Через  двадцать  часов  мы  войдем  в  атмосферу,  -  сказал  Долл,
скрываясь в нижнем люке. - Мне надо проверить смазку подшипников передачи.
     - Ты чересчур снисходителен к  мальчишке,  -  заметил  Арнилд,  хмуро
глядя на приближающуюся  планету,  слепящий  блеск  который  уже  смягчили
выдвинувшиеся фильтры.
     - А ты  слишком  суров  с  ним,  -  возразил  Стейн.  -  Так  что  мы
уравновешиваем  друг  друга.  Не  забывай,  ему  не  пришлось  воевать   с
рабократами.
     Скользя по самому краю атмосферы Четвертой планеты, корабль-разведчик
мчался некоторое время  по  спиральной  орбите,  потом  метнулся  назад  в
безопасную зону космоса, а между тем мозг корабля - робот - обрабатывал  и
снимал  копии  с  показаний  детектора  и  фотографий.  Копии  сложили   в
торпеду-курьер, и, только когда ее  отправили  назад,  на  базу,  командир
Стейн удосужился самолично взглянуть на результаты наблюдений.
     - Ну, дело сделано, теперь  и  без  нас  обойдутся,  -  сказал  он  с
облегчением. - Так что, пожалуй, спустимся вниз и выясним, чем там пахнет.
     Арнилд буркнул, что согласен, при этом его  указательные  пальцы  как
будто нажимали на  гашетку  невидимого  оружия.  Оба  они  склонились  над
разложенными на столе записями и фотографиями.  Долл,  вытянув  шею,  тоже
глядел на  стол  из-за  их  спины  и  подбирал  снимки,  которые  они  уже
посмотрели и отбросили. Он заговорил первым.
     - Ничего особенного тут нет. Много воды, а посередине один континент,
просто большой остров.
     - Ничего, кроме него, пока не  видно,  -  заметил  Стейн,  откладывая
записи  в  сторону.  -  Ни  радиации,  ни  крупных  скоплений  металла  на
поверхности или под нею, ни  энергетических  запасов.  Незачем  было  сюда
летать.
     - Но раз уж мы прилетели, давайте спустимся и сами  поглядим,  что  к
чему, - угрюмо проворчал Арнилд. - Вот подходящее место для посадки. -  Он
ткнул пальцем в фотографию и  сунул  ее  в  увеличитель.  -  Пожалуй,  это
обыкновенная деревня, ходят люди, из хижин вьется дым.
     - А вот это похоже на овец в поле, - взволнованно прервал его Долл. -
А это лодки на берегу. Мы тут наверно что-нибудь да найдем.
     - Конечно, найдем, - подтвердил командир Стейн. -  Пристегнитесь,  мы
идем на посадку.
     Легко и бесшумно корабль описал плавную дугу и опустился на холме над
поселком, на опушке рощи. Моторы постепенно затихли, и все смолкло.
     Долл глянул на циферблаты анализатора.
     - Атмосфера пригодна для дыхания, - объявил он.
     - Оставайся у орудий, Арнилд, - распорядился командир.  -  Держи  нас
под прикрытием, но не стреляй, пока я не прикажу.
     - Или пока тебя не убьют, - с полнейшим равнодушием возразил Арнилд.
     - Или пока меня не убьют, - так же равнодушно подтвердил командир.  -
В этом случае ты примешь командование.
     Они с Доллом приладили походное снаряжение, вышли наружу через люк  и
задраили его за  собой.  Их  сразу  же  овеяло  теплым,  мягким  воздухом,
напоенным свежестью трав и листвы.
     - Ох, и здорово же пахнет! - воскликнул Долл. - Это вам  не  кислород
из баллонов.
     - Удивительная способность изрекать всем известные  истины.  -  Голос
Арнилда в наушниках казался еще более скрипучим, нежели  всегда.  -  Видно
вам, что происходит в деревне?
     Долл полез за биноклем. Командир Стейн не отрывался от своего бинокля
с той минуты, как они вышли из корабля.
     - Никакого движения, - сказал он Арнилду. - Высылай на разведку Глаз.
     Глаз со свистом обогнал их  и  медленно  заскользил  над  деревней  у
подножья холма. Они провожали его  взглядом.  Внизу  стояла  сотня  жалких
лачуг, крытых соломой, и Глаз внимательно оглядывал каждую.
     - Ни души, - сообщил Арнилд,  всматриваясь  в  экран  монитора.  -  И
животные тоже исчезли - те, которых мы видели с воздуха.
     - Но люди-то не могли исчезнуть, -  заметил  Долл.  -  Кругом  пустые
поля, нигде никакого укрытия. И от костров еще дымок идет.
     - Дымок-то есть, а людей нет, - сварливо отозвался  Арнилд.  -  Сходи
туда и погляди сам.
     Глаз взмыл вверх и поплыл  в  сторону  корабля.  Потом  качнулся  над
деревьями и вдруг застыл в воздухе.
     - Стоп! - рявкнул Арнилд, чуть не оглушив их. -  Дома  пусты,  но  на
дереве, у которого вы стоите, кто-то есть. Метрах в десяти над вами.
     Оба еле сдержались,  чтобы  не  задрать  голову.  И  чуть  отступили,
опасаясь, как бы на них чего-нибудь не сбросили.
     - Тебе, хорошо, - сказал Арнилд. - Я передвину Глаз  в  такое  место,
где ему лучше будет видно.
     Они услышали слабое жужжание мотора: Глаз переместился.
     - Это девушка. В меховой одежде. Оружия не видно,  к  поясу  подвешен
какой-то мешок. Она  уцепилась  за  сук,  глаза  закрыты.  Похоже,  боится
упасть.
     Теперь Стейн и Долл с трудом разглядели сжавшуюся  в  комок  фигурку,
прильнувшую к прямому стволу.
     -  Не  подпускай  к  ней  Глаз,   -   сказал   командир.   -   Включи
громкоговоритель. Подключи меня к цепи.
     - Готово.
     - Мы друзья... Слезай... Мы не сделаем тебе ничего плохого... - гулко
раздалось из парящего над ними громкоговорителя.
     - Она слышит, но, видно, не понимает эсперанто, -  сказал  Арнилд.  -
Когда ты заговорил, она только покрепче уцепилась за сук.
     Еще во время войны командир Стейн неплохо овладел языком  рабократов,
и теперь он торопливо вспоминал нужные слова. Перевел все, что уже сказал,
и повторил на языке из поверженных врагов.
     - Вот это дошло, командир, - сообщил Арнилд. -  Она  так  подскочила,
что чуть не свалилась.  А  потом  вскарабкалась  еще  выше  и  еще  крепче
уцепилась за сук.
     - Позвольте, я сниму ее  оттуда,  сэр,  -  попросил  Долл.  -  Возьму
веревку и влезу на дерево. Другого  выхода  нет.  Знаете,  как  снимают  с
дерева кошек.
     Стейн поразмыслил.
     - Пожалуй, другого  и  впрямь  ничего  не  придумаешь,  -  сказал  он
наконец. - Принеси с корабля метров двести легкого троса и  когти.  Да  не
задерживайся, скоро совсем стемнеет.
     Когти впились в ствол дерева, и Долл  осторожно  добрался  до  нижних
ветвей. Девушка у него  над  головой  зашевелилась,  перед  ним  в  листве
мелькнуло белое пятно ее лица - она глядела вниз, на него. Он полез  выше,
но тут его остановил голос Арнилда:
     - Стоп! Она лезет еще выше. Как раз над тобой.
     - Что делать,  командир?  -  спросил  Долл,  усаживаясь  поудобнее  в
развилке большого сука. Карабкаться было даже весело, он  вошел  во  вкус,
кожу слегка щекотали струйки пота. Долл рывком распахнул ворот и  вздохнул
полной грудью.
     - Полезай дальше. Выше макушки ей ведь не забраться.
     Теперь лезть было легче, ветви стали меньше и росли теснее.  Долл  не
спешил, чтобы не слишком пугать девушку, а не то она еще может  сорваться.
Земли уже не было видно, она осталась где-то далеко внизу.  Они  были  тут
одни, отделенные от всего остального мира колыханьем листвы  и  ветвей;  о
наблюдателях с корабля напоминала только серебряная трубка  повисшего  над
ними Глаза. Долл приостановился и очень старательно, не спеша  завязал  на
конце троса надежную петлю. Впервые за все время их полета  он  чувствовал
себя полноправным членом  экипажа.  Те  двое,  старые  космические  волки,
товарищи неплохие, но уж очень они подавляют его своим многолетним опытом.
А тут, наконец, подвернулось такое дело, где он может заткнуть их за пояс!
И, завязывая петлю, Долл даже тихонько насвистывал от удовольствия.
     Девушка вполне могла вскарабкаться еще выше, ветви  выдержали  бы  ее
вес. Но она почему-то двинулась не вверх, а в сторону, по  суку.  Соседний
сук оказался отличной опорой, и Долл медленно пополз вслед за ней.
     - Не бойся, - весело сказал он  ей  и  улыбнулся.  -  Я  хочу  только
спустить тебя вниз и отвести к твоим друзьям. Ну-ка, хватайся за трос!
     Девушка задрожала и попятилась от него. Молоденькая,  недурна  собой,
вся одежда - короткая меховая юбка. Волосы длинные, но расчесаны аккуратно
и забраны на затылке ремешком. Самая обыкновенная девушка, только уж очень
перепуганная. Долл подполз поближе и увидел, что она ничего не  соображает
от страха. Ноги и руки так и трясутся. Губы побелели, нижняя  прокушена  и
по  подбородку  сбегает  струйка  крови.  Долл  никогда  не   думал,   что
человеческие глаза могут так расшириться  от  ужаса  и  наполниться  таким
безмерным отчаянием.
     - Да ты не бойся, - повторил он, останавливаясь чуть  поодаль.  Ветка
была тонкая и упругая. Если он попытается схватить ее, как бы им обоим  не
свалиться. Нет уж, не станет он сейчас портить  все  дело.  Долл  медленно
размотал конец троса, обвязал себя вокруг пояса и  перекинул  конец  через
соседний сук, закрепив его там. Краешком глаза  от  заметил,  что  девушка
шевельнулась и стала дико озираться вокруг.
     - Я друг, - сказал Долл, стараясь ее  успокоить.  Потом  перевел  эти
слова на язык рабократов - ведь она его, кажется, понимала. - Ноир вен!
     Девушка ахнула, ноги ее судорожно дернулись. У нее  вырвался  ужасный
вопль, точно это кричал не человек, а  смертельно  раненный  зверь.  Долл,
растерявшись, рванулся к ней, чтобы удержать, но поздно.
     Нет, она не упала. Она изо всех сил кинулась с ветки вниз, на  верную
смерть, лишь бы он ее не коснулся. На краткий миг  она  словно  застыла  в
прыжке, вся изломанная судорогой и обезумевшая от страха, потом, с треском
обламывая сучья, полетела вниз. За ней полетел и Долл, бессмысленно хватая
руками воздух.
     Его удержал трос, который он раньше благоразумно  закрепил  на  суке.
Ошеломленный, почти не сознавая, что делает, он отполз назад  к  стволу  и
ослабил трос. Потом начал спускаться с дерева, руки его дрожали. Спускался
он очень долго, и, когда наконец встал на ноги, изуродованное тело в траве
было уже покрыто одеялом. Незачем было спрашивать, мертва ли она, - это  и
так было ясно.
     - Я старался ее удержать. Я сделал все, что мог.
     Голос Долла срывался.
     - Да, конечно, - успокоил его командир Стейн,  раскладывая  на  траве
содержимое мешка, который был привязан у девушки к поясу. - Мы все  видели
с  помощью  Глаза.  Когда  она  решила  прыгнуть,  помешать  ей  было  уже
невозможно.
     - Не к чему было говорить с ней на языке рабократов, - сказал Арнилд,
выходя из корабля. Он хотел еще что-то прибавить, но поймал суровый взгляд
командира и прикусил язык. Долл тоже заметил этот взгляд.
     - Я забыл, - заговорил он, переводя глаза с одного бесстрастного лица
на другое. - Помнил только, что она понимает по-рабократски. Не сообразил,
что она испугается. Наверно, это была ошибка, но ведь ошибиться может  кто
угодно! Я не хотел ее убивать...
     Зубы его стучали, он с усилием стиснул челюсти и отвернулся.
     - Пойди-ка приготовь что-нибудь поесть, - сказал  ему  Стейн.  И  как
только за  Доллом  захлопнулась  дверца  люка,  повернулся  к  Арнилду.  -
Закопаем ее тут, под деревом. Я тебе помогу.
     Перекусили на скорую руку, есть никому не хотелось. Потом Стейн сидел
в штурманском кресле и задумчиво катал пальцем по столу  какой-то  твердый
зеленый плод.
     - Вот зачем она забралась на дерево. Потому и не успела  удрать,  как
все остальные. Собирала эти плоды. Больше ничего у нее в  мешке  не  было.
Это чистая случайность, что мы остановились под этим деревом и застали  ее
врасплох.
     Командир мельком глянул на Долла и поспешно отвернулся.
     - Уже совсем темно. Может, подождем до утра? - спросил Арнилд.  Перед
ним на столе лежал разобранный пистолет, Арнилд чистил и смазывал его.
     Командир кивнул.
     - Можно и подождать. Совсем не к чему блуждать в потемках. Оставь над
деревней Глаз, включи ультракрасный прожектор  и  фильтр  и  веди  запись.
Может, удастся выяснить, куда они все подевались.
     - Я останусь наблюдать за Глазом, - неожиданно вмешался Долл. -  Я...
Мне совсем не хочется спать. Может, что-нибудь и узнаю.
     Командир чуть помедлил, потом кивнул.
     - Если что увидишь, разбуди меня. Если нет -  подними  нас  обоих  на
рассвете.
     Ночь прошла спокойно, в молчаливой деревушке ничто не шелохнулось.  С
первым проблеском зари командир с Доллом спустился вниз  с  холма,  а  над
ними, чуть впереди, неусыпно парил Глаз. Арнилд остался в наглухо закрытом
корабле, он управлял Глазом.
     - Сюда, сэр, - сказал Долл. - Я тут кое-что  обнаружил  ночью,  когда
посылал Глаз в разведку.
     Дождь и ветер смягчили и округлили  края  лощины,  по  склонам  росли
исполинские деревья. В самом низу ее из небольшого  пруда  торчали  ржавые
части каких-то машин.
     - По-моему, это экскаваторы, - заметил Долл. -  Хотя  трудно  сказать
наверняка, они тут, видно, давным-давно.
     Глаз спустился к самой воде, подошел вплотную к ржавому остову. Потом
нырнул и через минуту появился снова, с него ручьями стекала вода.
     -  Да,  настоящие  экскаваторы,  -  подтвердил  Арнилд.  -  Некоторые
перевернуты и наполовину зарылись в ил, точно в какую-то яму  провалились.
И все они сделаны в Рабократии.
     Командир Стейн настороженно поднял голову.
     - Ты уверен? - спросил он.
     - Я видел фабричную марку.
     - Пошли дальше, в деревню, -  сказал  командир,  задумчиво  покусывая
губы.
     Куда девались обитатели деревни, выяснил  Долл  младший.  Секрет  был
очень прост, они открыли его,  едва  вошли  в  первую  же  хижину.  Внутри
оказался плотно утрамбованный земляной пол, очагом  служил  выложенный  из
камней круг. И  утварь  -  самая  простая  и  грубая.  Тяжелые  горшки  из
необожженной глины, недубленые шкуры,  какие-то  подобия  ложек  и  мисок,
выструганные из дерева твердой породы. Долл тыкал палкой в кучу циновок за
очагом и наткнулся на отверстие в полу.
     - Нашел, сэр! - воскликнул он.
     Отверстие было диаметром около метра и полого уходило вниз.  Пол  там
был утрамбован так же плотно, как в хижине.
     - Тут они и прячутся, - сказал командир Стейн. - Посвети-ка фонариком
и погляди, глубоко ли.
     Однако узнать это было не так-то просто. Под полом оказался туннель с
гладкими стенами, метрах в пяти от входа он круто  сворачивал  в  сторону.
Глаз спланировал вниз и, жужжа, повис над отверстием.
     - Я заглянул еще в несколько хижин, -  послышался  из  корабля  голос
Арнилда. - Глаз нашел такой ход в каждой из них.  Может,  мне  посмотреть,
что там внутри?
     - Да, только поосторожней, не спеши, - сказал командир. - Если там  и
правда прячутся люди, не надо пугать их еще  больше.  Пошли  его  и,  если
что-нибудь обнаружишь, тотчас вызови обратно.
     Глаз нырнул в туннель и вскоре скрылся из виду.
     - Там еще туннель, - сообщил Арнилд. - А вот и еще.  Не  пойму,  куда
теперь... Не знаю, удастся ли мне вывести его тем же путем, каким он попал
туда.
     - Ну и шут с ним, обойдемся, - ответил командир. - Пусть идет дальше.
     - Вокруг сплошной камень... Сигнал становится все слабее, и  мне  все
трудней за ним следить... Что-то вроде большой пещеры... Стоп! Тут  кто-то
есть! В боковой туннель метнулся человек!
     - За ним! - скомандовал Стейн.
     - Это не так просто, -  чуть  помешкав,  ответил  Арнилд.  Похоже  на
тупик.  Туннель  перегорожен  какой-то  глыбой.  Тот  человек,  верно,  ее
откатил, проскочил дальше и задвинул  ее  на  прежнее  место...  Я  отзову
Глаз... А, черт!
     - Что случилось?
     - Еще камень, на этот раз позади Глаза. Они поймали  его  в  ловушку.
Экран погас, вижу сигнал "Вышел из строя".
     В голосе Арнилда звучали досада и злость.
     - Чисто сработано, - заметил командир  Стейн.  -  Они  его  заманили,
поймали в ловушку и потом, наверно, обрушили свод туннеля. Эти люди  очень
боятся чужих и здорово наловчились от них избавляться.
     - Но почему? - с искренним изумлением спросил Долл, оглядывая  убогое
жилище. - Что у них есть такого, чего добивались от  них  рабократы?  Ясно
же, рабократы потратили уйму сил и времени, пока до  них  докапывались.  А
нашли они то, что искали? Почему  они  пытались  уничтожить  эту  планету?
Потому что нашли или, наоборот, потому что не нашли?
     - В этом-то весь вопрос, - хмуро отозвался командир. - Знай  мы  это,
нам было бы куда легче сегодня. Мы отправим подобный отчет в Штаб,  может,
они нам что-нибудь подскажут.
     На обратном пути они заметили комья свежей земли в роще. Там, где они
похоронили девушку, зияла яма. Вся земля вокруг была разрыта и  раскидана.
Стволы  деревьев  были  исполосованы  какими-то  острыми  лезвиями...  или
гигантскими когтями. Человек или зверь приходил сюда за девушкой,  выкопал
ее тело и, сжигаемый яростью, неистово набросился на землю и  на  деревья.
Следы разрушений привели их к отверстию меж корнями  одного  из  деревьев.
Ход косо шел вглубь, его темная пасть была таинственна и загадочна, как  и
другие туннели.
     В тот вечер, перед тем  как  улечься  спать,  командир  Стейн  дважды
обошел корабль, проверяя, надежно  ли  задраены  люки  и  все  ли  сигналы
тревоги включены. Потом он лег, но долго не мог уснуть. Казалось, разгадка
- вот она, совсем близко, а в руки не дается. Они видели  уже  так  много,
что можно бы и вывод сделать. А где он? Наконец командир забылся тревожным
сном, так и не найдя ответа.
     Когда  он  проснулся,  в  кабине  было   еще   темно,   но   командир
почувствовал: что-то стряслось. Что его разбудило? Он попытался вспомнить,
что потревожило его сон. Словно бы вздох.  Воздушная  струя.  Может  быть,
открылся воздушный люк? Стараясь побороть внезапный  страх,  Стейн  рывком
включил свет и схватил висевший у изголовья пистолет. В  дверях,  зевая  и
моргая сонными глазами, появился Арнилд.
     - Что происходит? - спросил он.
     - Позови Долла, кажется, кто-то вошел в корабль.
     - Скорее, вышел из корабля, - хмыкнул Арнилд. - Койка Долла пуста.
     - Что-о?!
     Стейн бросился в рубку управления. Сигнал тревоги  был  выключен.  На
приборной доске белел листок бумаги. Командир схватил его. Там стояло одно
только слово. Он не сразу понял его, а поняв, охнул  и  судорожно  скомкал
листок.
     - Болван! - завопил он. - Щенок безмозглый! Выпусти Глаз! Нет,  лучше
два! Я буду управлять вторым.
     - Да что случилось? - изумился Арнилд. - Что он такое натворил?
     - Полез под землю. В туннели. Его надо остановить!
     Долла нигде не было видно, но на земле,  под  деревьями,  у  входа  в
туннель они заметили свежие следы.
     - Я запущу туда Глаз, - сказал командир Стейн. - А ты пусти другой  в
ближайший ход. Включи громкоговорители. Скажи им, что  мы  друзья.  Говори
по-рабократски.
     - Но... ты же видел. Долл  этим  и  загубил  несчастную  девчонку,  -
возразил растерянный и озадаченный Арнилд.
     - Все знаю, - рявкнул командир. - А как быть иначе? Давай, действуй!
     Арнилд хотел было спросить что-то еще, но не  отважился  -  командир,
пригнувшийся к пульту управления весь напрягся, как сжатая пружина. Арнилд
поспешно послал Глаз к деревне.
     Если те, кто прятался в подземном лабиринте, и услыхали слова дружбы,
они явно им не поверили.  Один  Глаз  тут  же  попал  в  ловушку  -  сзади
произошел обвал. Командир Стейн пытался провести его сквозь  преграду,  но
ловушка захлопнулась прочно. Слышно было только, как рушатся, все новые  и
новые пласты грунта, заваливая Глаз до самого верха.
     Глаз,  посланный  Арнилдом,  обнаружил  большую   подземную   пещеру,
заполненную перепуганными, сбившимися в кучу овцами. Людей там не было, но
на обратном пути груда камней обрушилась на Глаз и погребла его под собой.
     В конце концов командир Стейн вынужден был признать себя побежденным.
     - Теперь все зависит от них, мы больше ничего не можем сделать.
     - В роще какое-то движение, командир, - вдруг резко сказал Арнилд.  -
Я поймал это по локатору, но теперь опять все стихло.
     Они нерешительно направились к деревьям,  держа  пистолеты  наготове.
Над ними алело рассветное небо. Они шли, уже понимая, что они там  увидят,
но не решаясь в этом признаться, пока еще теплилась надежда.
     Но надежды, конечно, никакой не было. Труп  Долла  младшего  лежал  у
входа в туннель, откуда его только что выбросили. В  алых  отблесках  зари
еще ярче алела кровь. Он умер страшной смертью.
     - Дьяволы, звери! - закричал Арнилд. - Недаром рабократы...
     Тут он обжегся о взгляд командира и умолк.
     - Наверно, рабократы так и рассуждали, - сказал Стейн. -  Неужели  ты
не понимаешь, что тут произошло?
     Арнилд, точно оглушенный, покачал головой.
     - Долл начал  догадываться.  Только  он  думал  -  можно  еще  что-то
исправить. По крайней мере он понимал,  в  чем  опасность.  И  пошел  туда
потому, что чувствовал себя виноватым  в  гибели  той  девушки.  Потому  и
написал в записке Одно только слово "рабы" - на случай, если не вернется.
     - Вообще-то все очень просто, - продолжал  он,  устало  прислонясь  к
дереву. - Мы искали что-нибудь посложнее, что-нибудь по части  техники.  А
столкнулись не с техническими, но скорее с социальными проблемами. Планета
эта принадлежал рабократам, они тут все и устроили, как нужно было им.
     - Как так? - спросил Арнилд, все еще ошеломленный.
     - Им нужны были рабы. Рабократы завоевывали все новые миры, а главной
боевой силой у них были люди. Им постоянно нужны были свежие пополнения, и
приходилось создавать новые источники. Эта  планета  была  для  них  очень
удобна, будто на заказ сделана. Суши здесь много, лесов мало, и, когда  за
рабами приходят корабли, спрятаться людям некуда. Рабократы привезли  сюда
поселенцев, решили проблему питания, а техники никакой не  дали.  И  ушли,
предоставив им плодиться и размножаться.  И  через  каждые  несколько  лет
являлись  сюда  и  забирали  столько  рабов,  сколько  им  требовалось,  а
остальным предстояло пополнять запасы. Но в одном они просчитались.
     Арнилд понемногу выходил из оцепенения.
     - Человек ко всему может приспособиться, - сказал он.
     - Ну, конечно. Если дать ему достаточно времени, он  приспособится  к
самым невероятным условиям. Вот тебе и отличный пример. Народ без истории,
без письменности, отрезанный от  всего  остального  пира,  жаждавший  лишь
одного - выжить. Каждые несколько лет с неба сваливаются какие-то  дьяволы
и отнимают у них детей. Они пытаются бежать, но бежать некуда. Они  строят
лодки, но и уплыть тоже некуда. Никакого выхода.
     - А потом один умник взял да и выкопал в земле яму,  забросал  сверху
ветками и залез туда со всем своим семейством. Оказалось, это - выход.
     - С этого началось, - кивнул командир  Стейн.  -  Другие  тоже  стали
зарываться в землю, делать туннели все глубже и все искуснее,  потому  что
рабократы пытаются извлечь оттуда свою добычу. И наконец, рабы берут верх.
Это была, наверно, первая планета, восставшая против Большой Рабократии  и
не потерпевшая поражения. Рабов невозможно  было  выкопать  из-под  земли.
Ядовитый газ просто убил бы их, а на что рабократам мертвецы? Посланные за
ними машины оказывались в западне, как  наши  три  Глаза.  А  те,  кто  по
глупости сами спускались туда...
     У  командира  перехватило  горло.  Тело  убитого  перед   ними   было
красноречивее всяких слов.
     - Но откуда  такая  ненависть?  -  спросил  Арнилд.  -  Ведь  девушка
предпочла разбиться насмерть, только бы Долл ее не настиг.
     - Туннели заменили религию, - пояснил Стейн.  -  Это  понятно.  В  те
годы, что проходили  от  набега  до  набега,  их  надо  было  оберегать  и
содержать в полном порядке. Ну и ясно, детям внушали, что с неба  приходят
только демоны, а спасенье - под землей! Как раз нечто противоположное всем
старым земным верованиям. Ненависть и страх укоренились глубоко, и стар  и
млад твердо знали, что делать, если в  небе  появлялся  корабль.  Наверно,
входы были повсюду, и, едва завидев корабль, все  население  скрывалось  в
своих лабиринтах. И раз мы тоже с неба, значит, мы  тоже  рабократы,  тоже
демоны.
     - Видимо, Долл кое о чем догадался. Но думал, что сможет из  убедить,
сможет объяснить им, что рабократов уже нет и  прятаться  больше  незачем.
Что с неба прилетают добрые люди. А для них все это - ересь,  они  бы  его
убили за одни такие речи. Даже если бы стали слушать.
     Космонавты бережно отнесли Долла младшего на корабль.
     - Да, нелегко будет добиться, чтобы эти люди нам поверили. -  Они  на
минуту остановились  передохнуть.  -  И  все-таки  я  не  понимаю,  почему
рабократы непременно хотели взорвать эту планету.
     - Мы и тут искали какие-то  слишком  сложные  объяснения,  -  ответил
командир Стейн. - Почему армия-победительница взрывает здания и  разрушает
памятники, когда ей приходится отступать? Да просто от разочарования и  от
злости. Извечные человеческие чувства.  Уж  если  не  мне,  так  пусть  не
достанется никому! Эта планета, видно, долгие  годы  стояла  у  рабократов
поперек горла. Мятеж, который им никак не удавалось подавить. Они снова  и
снова пытались переловить мятежников, не могли же они признать,  что  рабы
взяли над ними верх! А когда поняли, что  проиграли  войну,  им  только  и
оставалось, что взорвать эту планету, просто чтобы отвести душу. Да ведь и
ты почувствовал нечто подобное, когда увидел труп Долла.  Так  уж  устроен
человек.
     Оба они были старые солдаты и, когда укладывали тело Долла  в  особую
кабину и готовили  корабль  к  взлету,  старались  не  давать  воли  своим
чувствам.

                             Гарри ГАРРИСОН

                           МАСТЕР НА ВСЕ РУКИ

     У Старика было невероятно злорадное выражение лица -  верный  признак
того, что кому-то предстоит здорово попотеть. Поскольку мы  были  одни,  я
без особого напряжения мысли догадался, что  работенка  достанется  именно
мне. И тотчас обрушился на него, памятуя, что  наступление  -  лучший  вид
обороны.
     - Я увольняюсь.  И  не  утруждайте  себя  сообщением,  какую  грязную
работенку вы мне припасли, потому что я уже  не  работаю.  Вам  нет  нужды
раскрывать передо мной секреты компании.
     А он знай себе ухмыляется. Ткнув пальцем в кнопку на пульте, он  даже
захихикал. Толстый официальный документ скользнул из цели к нему на стол.
     - Вот ваш контракт, - заявил Старик. - Здесь сказано, где и  как  вам
работать. Эту пластину из сплава стали с ванадием  не  уничтожить  даже  с
помощью молекулярного разрушителя.
     Я наклонился, схватил пластину и тотчас подбросил ее вверх. Не успела
она упасть, как в руке у меня очутился лазер, и от контракта остался  лишь
пепел.
     Старик опять нажал кнопку, и на стол к нему скользнул новый контракт.
Ухмылялся теперь он уже так, что рот его растянулся до самых ушей.
     - Я неправильно выразился... Надо было сказать не контракт,  а  копия
его... вроде этой.
     Он быстро сделал какую-то пометку.
     - Я вычел из вашего жалованья тринадцать  монет  -  стоимость  копии.
Кроме  того,  вы  оштрафованы  на  сто  монет  за  пользование  лазером  в
помещении.
     Я был повержен и, понурившись,  ждал  удара.  Старик  поглаживал  мой
контракт.
     - Согласно контракту, бросить работу вы не можете. Никогда. Поэтому у
меня есть для вас небольшое дельце,  которое  вам  наверняка  придется  по
душе. Маяк в районе Центавра не действует. Это маяк типа "Марк-III"...
     - Что это еще за тип? -  спросил  я  Старика.  Я  ремонтировал  маяки
гиперпространства во всех концах Галактики  и  был  уверен,  что  способен
починить любую разновидность. Но о маяке такого типа я даже не слыхивал.
     - "Марк-III", - с лукавой усмешкой повторил Старик. - Я и сам  о  нем
услыхал, только когда архивный отдел откопал его  спецификацию.  Ее  нашли
где-то  на  задворках  самого  старого  из  хранилищ.  Из   всех   маяков,
построенных землянами, этот, пожалуй, самый древний. Судя по тому, что  он
находится на одной из планет Проксимы Центавра, это,  весьма  вероятно,  и
есть самый первый маяк.
     Я взглянул на чертежи, протянутые мне Стариком, и ужаснулся.
     - Чудовищно! Он похож скорее на винокуренный завод, чем на маяк...  И
высотой не меньше нескольких сотен метров. Я  ремонтник,  а  не  археолог.
Этой груде лома больше двух тысяч лет. Бросьте вы его и постройте новый.
     Старик перегнулся через стол и задышал мне прямо в лицо.
     - Чтобы построить новый маяк, нужен год и уйма денег. К тому  же  эта
реликвия находится на одном из главных маршрутов. Некоторые корабли у  нас
теперь делают трюк в пятнадцать световых лет.
     Он откинулся на спинку кресла, вытер  руки  Носовым  платком  и  стал
читать мне очередную лекцию о моем долге перед компанией.
     - Наш отдел официально называется отделом эксплуатации и  ремонта,  а
на самом деле его следовало бы  назвать  аварийным.  Гиперпространственные
маяки делают так, чтобы они служили вечно... или по крайней мере стремятся
делать так. И если они выходят из строя, то тут всякий раз дело  серьезное
- заменой какой-нибудь части не отделаешься.
     И  это  говорил  мне  он  -  человек,  который  за  жирное  жалованье
просиживает штаны в кабинете с искусственным климатом.
     Старик продолжал болтать:
     - Эх, если бы можно было просто заменять детали! Был бы у  меня  флот
из запчастей и младшие механики, которые бы вкалывали без разговоров!  Так
нет же, все, все наоборот. У меня флотилия дорогих кораблей, а  на  них  -
чего только нет... Зато экипажи - банда разгильдяев вроде вас!
     Он ткнул в мою сторону пальцем, а я мрачно кивнул.
     - Как бы мне хотелось  уволить  всех  вас!  В  каждом  из  вас  сидит
космический бродяга, механик, инженер, солдат, головорез и еще черт-те кто
- все, что нужно для настоящего ремонтника. Мне приходится запугивать вас,
подкупать, шантажировать, чтобы заставить выполнить простое задание.  Если
вы сыты по горло, то представьте  себе,  каково  мне.  Но  корабли  должны
ходить! Маяки должны работать!
     Решив,  что  этот  бессмертный  афоризм  он   произнес   в   качестве
напутствия, я встал. Старик бросил мне документацию "Марка-III" и  зарылся
в свои бумаги. Когда я был уже у самой двери, он  поднял  голову  и  снова
ткнул в мою сторону пальцем:
     - И не тешьте себя мыслью, что вам удастся  увильнуть  от  выполнения
контракта. Мы наложим арест на ваш банковский счет на Алголе-2, прежде чем
вы успеете взять с него деньги.
     Я улыбался так, будто у меня никогда и в мыслях не было держать  свой
счет в секрете. Но боюсь,  улыбка  получилась  жалкой.  Шпионы  Старика  с
каждым днем работают все эффективнее. Шагая к выходу из здания, я  пытался
придумать, как бы мне незаметно взять со счета деньги. Но я  знал,  что  в
это самое время Старик подумывает, как бы ему обхитрить меня.
     Все это не настраивало на веселый лад, и поэтому я сперва заглянул  в
бар, а уж оттуда отправился в космопорт.

     К тому времени, когда корабль подготовили к полету,  я  уже  вычертил
курс. Ближе всех от испортившегося маяка на Проксиме Центавра был маяк  на
одной из планет Беты Цирцинии, и я сначала направился туда.  Это  короткое
путешествие в гиперпространстве заняло всего лишь девять дней.
     Чтобы   понять   значение   маяков,    надо    знать,    что    такое
гиперпространство. Немногие разбираются в этом, но довольно легко  усвоить
одно:  там,  где  отсутствует  пространство,  обычные  физические   законы
неприемлемы.  Скорость  и  расстояния  там  понятия  относительные,  а  не
постоянные, как в обычном космосе.
     Первые  корабли,  входившие  в  гиперпространство,  не  знали,   куда
двигаться, невозможно было даже определить, движутся ли они вообще.  Маяки
разрешили эту проблему и сделали доступной всю Вселенную. Воздвигнутые  на
планетах, они генерируют  колоссальное  количество  энергии.  Эта  энергия
превращается в излучение, которое  пронизывает  гиперпространство.  Каждый
маяк  посылает  с  излучением  свой  кодовый   сигнал,   по   которому   и
ориентируются в гиперпространстве.  Навигация  осуществляется  при  помощи
триангуляции и квадратуры по маякам - только правила здесь  свои,  особые.
Эти правила очень сложны и непостоянны,  но  все-таки  они  существуют,  и
навигатор может ими руководствоваться.
     Для прыжка через гиперпространство надо точно засечь по крайней  мере
четыре  маяка.  Для  длинных  прыжков  навигаторы  используют  семь-восемь
маяков. Поэтому важен каждый маяк, все они  должны  работать.  Вот  тут-то
беремся за дело мы, аварийщики.
     Мы путешествуем в кораблях, в которых есть  всего  понемногу.  Экипаж
корабля состоит из одного человека - этого достаточно, чтобы управляться с
нашей сверхэффективной ремонтной аппаратурой. Из-за характера нашей работы
мы проводим  большую  часть  времени  в  обыкновенных  полетах  в  обычном
пространстве. Иначе как же найти испортившийся маяк?
     В гиперпространстве его не найдешь.  Используя  другие  маяки,  можно
подойти как можно ближе к испорченному -  и  это  все.  Далее  путешествие
заканчивается в обычном пространстве. И на  это  частенько  уходят  многие
месяцы.
     На сей раз все получилось не так уж плохо. Я взял направление на маяк
Беты Цирцинии и с помощью навигационного блока стал решать сложную  задачу
ориентации  по  восьми  точкам,  используя  все  маяки,   которые   засек.
Вычислительная  машина  выдала  мне   курс   до   примерного   выхода   из
гиперпространства.  Блок  безопасности,  который  я  все  никак  не   могу
размонтировать и выбросить, внес свои коррективы.
     По мне так уж лучше  выскочить  из  гиперпространства  поблизости  от
какой-нибудь звезды, чем тратить время, ползя как черепаха сквозь  обычное
пространство, но,  видно,  технический  отдел  тоже  это  сообразил.  Блок
безопасности встроен  в  машину  накрепко,  и,  как  бы  ты  ни  старался,
погибнуть, выскочив  из  гиперпространства  внутри  какого-нибудь  солнца,
невозможно. Я уверен, что гуманные соображения  тут  ни  при  чем.  Просто
компании дорог корабль.

     Прошло двадцать четыре часа по корабельному  времени,  и  я  очутился
где-то в обычном пространстве. Робот-анализатор что-то  бормотнул  и  стал
изучать все звезды, сравнивая их спектры со  спектром  Проксимы  Центавра.
Наконец он дал звонок и замигал лампочкой. Я прильнул к окуляру.
     Определив с помощью фотоэлемента истинную величину, я  сравнил  ее  с
величиной абсолютной и получил расстояние. Совсем  не  так  плохо,  как  я
думал, - шесть недель пути,  плюс-минус  несколько  дней.  Вставив  запись
курса  в  автопилот,  я  на  время  ускорения  привязал  себя  ремнями   в
специальном отсеке и заснул.
     Время прошло быстро. Я в двенадцатый раз перемонтировал свою камеру и
проштудировал заочный курс  по  ядерной  физике.  Большинство  ремонтников
учатся. Компания повышает жалованье за овладение  новыми  специальностями.
Но такие заочные курсы ценны и  сами  по  себе,  так  как  никогда  нельзя
заранее сказать, какие еще  знания  могут  пригодиться.  Все  это  да  еще
живопись и гимнастика помогали коротать  время.  Я  спал,  когда  раздался
сигнал тревоги, возвестивший о близости планеты.
     Вторая планета, где, согласно старым картам, находился маяк, была  на
вид сырой и пористой, как губка. Я с великим трудом разобрался  в  древних
указаниях  и  наконец  обнаружил  нужный  район.  Оставшись  за  пределами
атмосферы, я послал на разведку  "Летучий  глаз".  В  нашем  деле  заранее
узнают, где и как придется рисковать собственной шкурой. "Глаз"  для  этой
цели вполне подходит.
     У предков хватило соображения сориентировать маяк на  местности.  Они
построили  его  точно  на  прямой  линии  между  двумя  заметными  горными
вершинами. Я легко нашел эти вершины и пустил  "глаз"  от  первой  вершины
точно в направлении второй. Спереди и сзади у "глаза" были радары, сигналы
с них поступали на экран осциллографа в виде амплитудных кривых. Когда два
пика совпали, я стал крутить рукоятки управления "глазом", и он  пошел  на
снижение.
     Я выключил радар, включил телепередатчик и сел перед  экраном,  чтобы
не упустить маяк.
     Экран замерцал, потом изображение  стало  четким,  и  в  поле  зрения
вплыла... гигантская пирамида. Я  чертыхнулся  и  стал  гонять  "глаз"  по
кругу, просматривая прилегавшую к пирамиде местность.  Она  была  плоской,
болотистой, без единого пригорка. В десятимильном круге только и была  что
пирамида, а уж она определенно никакого отношения к маяку не имела.
     А может, я неправ?
     Я опустил "глаз" пониже. Пирамида была грубым  каменным  сооружением,
без в сякого орнамента, без украшений. На вершине ее  что-то  блеснуло.  Я
пригляделся. Там был бассейн, заполненный водой. При виде его в  голове  у
меня мелькнула смутная догадка.
     Замкнув "глаз" на круговом курсе, я покопался в чертежах  "Марка-III"
и... нашел то, что мне было нужно. На самом верху маяка была площадка  для
собирания осадков и бассейн. Вода охлаждала реактор, который питал  старую
уродину. Раз вода есть,  значить  и  маяк  все  еще  существует...  внутри
пирамиды. Туземцы, которых идиоты, конструировавшие маяк, разумеется, даже
не заметили, заключили сооружение я великолепную  пирамиду  из  гигантских
камней.
     Я снова посмотрел на экран и понял,  что  "глаз"  у  меня  летает  по
круговой орбите всего футах в двадцати  над  пирамидой.  Вершина  каменной
груды теперь была усеяна какими-то ящерами,  местными  жителями,  наверно.
Они швырялись палками, стреляли из самострелов, стараясь сбить "глаз".  Во
всех направлениях летели тучи стрел и камней.
     Я увел "глаз" прямо вверх, а затем, в сторону  и  дал  задание  блоку
управления вернуть разведчика на корабль.
     Потом я пошел в камбуз и принял добрую дозу спиртного. Мало того, что
мой маяк заключен в каменную гору,  я  еще  умудрился  разозлить  существ,
построивших пирамиду. Хорошенькое начало для работы - такое заставило бы и
более сильного человека, чем я, приложиться к бутылке.
     Наш брат, ремонтник, старается обычно держаться подальше  от  местных
жителей. Общаться с ними смертельно опасно. Антропологи, возможно,  ничего
не имеют против принесения  себя  в  жертву  своей  науке,  но  ремонтнику
жертвовать собой вроде бы ни к чему. Поэтому большинство  маяков  строится
на необитаемых планетах. Если маяк приходится стоить на обитаемой планете,
его обычно воздвигают где-нибудь в недоступном месте.
     Почему этот маяк построили в пределах досягаемости местных жителей, я
еще не знал, но со временем  собирался  узнать.  Первым  делом  надо  было
установить контакт. А для того, чтобы установить контакт, необходимо знать
местный язык.
     И на этот случай я уже давно разработал безотказную систему.  У  меня
было  устройство  для   подглядывания   и   подслушивания,   я   его   сам
сконструировал. По виду  оно  походило  на  камень  длиной  с  фут.  Когда
устройство лежало на земле, никто на него не обращал  внимания,  но  когда
оно еще  парило  в  воздухе,  вид  его  приводил  случайных  свидетелей  в
некоторое  замешательство.  Я  нашел  город  ящеров  примерно   в   тысяче
километров от пирамиды и ночью сбросил туда  своего  "соглядатая".  Он  со
свистом понесся вниз и опустился на берегу большой лужи, в которой  любили
плескаться местные ящеры. Днем здесь их собиралось довольно много.  Утром,
с прибытием первых ящеров я включил магнитофон.
     Примерно  через  пять  местных   дней   у   меня   в   блоке   памяти
машины-переводчика было записано невероятно много всяких разговоров,  и  я
уже выделил некоторые выражения.  Это  довольно  легко  сделать,  если  вы
работаете с машинной памятью.  Один  из  ящеров  что-то  пробулькал  вслед
другому, и  тот  обернулся.  Я  ассоциировал  эту  фразу  с  чем-то  вроде
человеческого "Эй!" и ждал случая проверить правильность своей догадки.  В
тот же день, улучив момент, когда какой-то ящер остался в  одиночестве,  я
крикнул ему: "Эй!" Возглас был пробулькан репродуктором на местном  языке,
и ящер обернулся.
     Когда в памяти накопилось достаточное число таких опорных  выражений,
к делу приступил мозг машины-переводчика, начавший заполнять пробелы.  Как
только машина стала переводить мне все услышанные разговоры, я решил,  что
пришло время вступить с ящерами в контакт.
     Собеседника я нашел весьма легко. Он был чем-то вроде  центаврийского
пастушка, так как на его попечении находились  какие-то  особенно  грязные
низшие  животные,  обитавшие  в  болотах  за   городом.   Один   из   моих
"соглядатаев" вырыл в крутом склоне пещеру и стал ждать ящера.
     На следующий день я шепнул в микрофон проходившему мимо пастушку:
     - Приветствую тебя, мой внучек! С тобой говорит  из  рая  дух  твоего
дедушки.
     Это не противоречило тому, что я узнал о местной религии.
     Пастушок остановился как вкопанный. Прежде чем он пришел  в  себя,  я
нажал кнопку, и из пещеры к его ногам выкатилась горсть  раковин,  которые
служили там деньгами.
     - Вот тебе деньги из рая, потому что ты был хорошим мальчиком.
     "Райские" деньги я предыдущей ночью изъял из местного казначейства.
     - Приходи  завтра,  и  мы  с  тобой  потолкуем,  -  крикнул  я  вслед
убегающему ящерку. Я с удовольствием отметил,  что  захватить  "монеты"  с
собой он не забыл.
     Потом дедушка из рая не раз вел сердечные  разговоры  с  внучком,  на
которого божественные дары подействовали неотразимо. Дедушка интересовался
событиями, которые произошли после его смерти, и пастушок охотно просвещал
его.
     Я  получил  все  необходимые  мне  исторические  сведения  и  выяснил
нынешнюю обстановку, которую никак нельзя было счесть благоприятной.
     Мало того, что маяк заключили в пирамиду, вокруг  этой  пирамиды  шла
небольшая религиозная война.
     Все началось с перешейка. Очевидно, когда строился маяк, ящеры жили в
далеких болотах, и строители не придавали им  никакого  значения.  Уровень
развития ящеров был низок, и водились они на другом  континенте.  Мысль  о
том, что туземцы могут сделать  успехи  и  достичь  этого  континента,  не
приходила в голову инженерам, строившим маяк. Но именно это и случилось.
     В  результате  небольшого  геологического  сдвига  на  нужном   месте
образовался болотистый перешеек, и ящеры стали  забредать  в  долину,  где
находился маяк. И обрели там религию. Блестящую  металлическую  башню,  из
которой непрерывно изливался поток волшебной воды (она, охлаждая  реактор,
лилась вниз с крыши, где конденсировалась из  атмосферы).  Радиоактивность
воды дурного воздействия на туземцев не оказывала.  Мутации,  которые  она
вызывала, оказались благоприятными.
     Вокруг башни был построен город, и за  много  веков  маяк  постепенно
заключили в пирамиду. Башню обслуживали специальные жрецы. Все шло хорошо,
пока один из жрецов не проник в башню и не погубил источник святой воды. С
тех пор начались мятежи, схватки,  побоища,  смута.  Но  святая  вода  так
больше и не текла. Теперь вооруженные толпы сражались вокруг башни  каждый
день, а священный источник стерегла новая шайка жрецов.
     А мне надо было забраться в эту самую кашу и починить маяк.
     Это было бы легко  сделать,  если  б  нам  разрешали  хоть  чуть-чуть
порезвиться. Я мог бы стереть этих  ящериц  в  порошок,  наладить  маяк  и
удалиться. Но "местные живые существа" находились под надежной защитой.  В
мой корабль вмонтированы электронные шпионы - я отыскал еще не  все,  -  и
они донесли бы на меня по возвращении.
     Оставалось прибегнуть к дипломатии. Я вздохнул  и  достал  снаряжение
для изготовления пластиковой плоти.
     Сверяясь с объемными снимками, сделанными с пастушка, я придал своему
лицу черты рептилии. Челюсть была немного коротковата - рот мой мало похож
на зубастую пасть. Но и так сойдет. Мне не было нужды в точности  походить
на ящера  -  требовалось  небольшое  сходство,  чтобы  не  слишком  пугать
туземцев. В этом есть логика. Если  бы  я  был  невежественным  аборигеном
Земли и встретился с жителем планеты Спик, который  похож  на  двухфутовый
комок высушенного шеллака, то я бы задал стрекача. Но если бы на  спиканце
был костюм из пластиковой плоти, в котором он хотя бы отдаленно походил на
человека, то я бы по крайней мере остановился и поговорил с ним.  Так  что
мне  просто  хотелось  смягчить  впечатление  от  своего  появления  перед
центаврийцами.
     Сделав маску, я стянул ее с головы и прикрепил к красивому хвостатому
костюму из зеленого пластика. Я  искренне  порадовался  хвосту.  Ящеры  не
носят одежды, а мне надо было взять с собой много электронных приборов.  Я
натянул пластик хвоста на металлический каркас, пристегнув  его  к  поясу.
Потом я заполнил каркас снаряжением, которое  могло  мне  понадобиться,  и
зашнуровал костюм.
     Облачившись,  я  встал   перед   большим   зеркалом.   Зрелище   было
страшноватое, но я остался доволен.  Хвост  тянул  мое  туловище  назад  и
книзу, отчего походка у меня  стала  утиной,  вперевалку,  но  это  только
усиливало сходство с ящером.
     Ночью я посадил корабль в горах поблизости от пирамиды на  совершенно
сухую площадку,  куда  земноводные  никогда  не  забирались.  Перед  самым
рассветом "глаз" прицепился к моим плечам, и мы взлетели.  Мы  парили  над
башней на высоте 2000 метров, пока не стало светло, а потом опустились.
     Наверно,  это  было   великолепное   зрелище.   "Глаз",   который   я
замаскировал  под  крылатого  ящера,  этакого   картонного   птеродактиля,
медленно взмахивал крыльями, что, впрочем, не имело никакого  отношения  к
тем принципам, на которых зиждилась его способность летать. Но этого  было
достаточно, чтобы поразить соображение туземцев. Первый же  ящер,  который
заметил  меня,  вскрикнул  и  опрокинулся  на  спину.  Подбежали   другие.
Сгрудившись, они толкались, влезали друг  на  друга,  и  к  моменту  моего
приземления на площади перед храмом появились жрецы.
     Я с царственной важностью сложил руки на груди.
     - Приветствую вас, о благородные служители великого бога, - сказал я.
Разумеется, я не сказал  этого  вслух,  а  лишь  прошептал  в  ларингофон.
Радиоволны донесли мои слова до машины-переводчика, которая в свою очередь
вещала на местном языке через динамик, спрятанный у меня в челюсти.
     Туземцы загалдели, и тотчас над площадью разнесся перевод моих  слов.
Я усилил звук так, что стала резонировать вся площадь.
     Некоторые из наиболее доверчивых туземцев простерлись ниц,  другие  с
криками бросились прочь. Один подозрительный тип поднял  копье,  но  после
того, как "глаз" - птеродактиль схватил его и бросил в болото,  никто  уже
не пытался делать ничего подобного.  Жрецы  были  народ  прожженный  -  не
обращая внимания на остальных ящеров, они не трогались с  места  и  что-то
бормотали. Мне пришлось возобновить атаку.
     - Исчезни, верный конь, -  сказал  я  "глазу"  и  одновременно  нажал
кнопку на крохотном пульте, спрятанном у меня в ладони.
     "Глаз"  рванулся  кверху  немного  быстрее,  чем  я  хотел;   кусочки
пластика, оборванного сопротивлением воздуха, посыпались вниз. Пока  толпа
упоенно наблюдала за этим вознесением, я направился к входу в храм.
     - Я хочу поговорить с вами, о благородные жрецы, - сказал я.
     Прежде чем они сообразили, что ответить  мне,  я  уже  был  в  храме,
небольшом здании, примыкавшем к подножию пирамиды. Возможно, я нарушил  не
слишком много "табу" - меня  не  остановили,  значит,  все  шло  вроде  бы
хорошо. В глубине храма виднелся грязноватый  бассейн.  В  нем  плескалось
престарелое  пресмыкающееся,  которое   явно   принадлежало   к   местному
руководству. Я заковылял к нему, а оно  бросило  на  меня  холодный  рыбий
взгляд и что-то пробулькало.
     Машина-переводчик прошептала мне на ухо:
     - Во имя тринадцатого греха, скажи, кто ты и что тебе здесь надобно?
     Я изогнул свое чешуйчатое тело самым благородным  образом  и  показал
рукой на потолок.
     - Ваши предки послали меня помочь  вам.  Я  явился,  чтобы  возродить
Священный источник.
     Позади меня послышалось гуденье голосов, но предводитель  не  говорил
ни слова. Он медленно погружался в воду, пока на поверхности  не  остались
одни глаза. Мне казалось, что я слышу, как шевелятся мозги за его замшелым
лбом. Потом он вскочил и ткнул в меня конечностью, с которой капала вода:
     - Ты лжец! Ты не наш предок! Мы...
     - Стоп! - загремел я, не давая ему зайти так далеко, откуда бы он уже
не смог пойти на попятный. - Я сказал, что ваши предки меня  послали...  я
не принадлежу к числу ваших предков. Не пытайся причинить мне вред,  иначе
гнев тех, кто ушел в иной мир, обратится на тебя.
     Сказав это, я сделал угрожающий жест в сторону других жрецов и бросил
на пол  между  ними  и  собой  крохотную  гранатку.  В  полу  образовалась
порядочная воронка, грохота и дыма получилось много.
     Главный ящер решил, что доводы мои убедительны, и  немедленно  созвал
совещание шаманов. Оно, разумеется, состоялось в общественном бассейне,  и
мне пришлось тоже залезть в него. Мы разевали пасти и булькали примерно  с
час - за это время и были решены все важные пункты повестки дня.
     Я  узнал,  что  эти  жрецы  появились  здесь  не  очень  давно;  всех
предыдущих сварили в кипятке за то,  что  они  дали  иссякнуть  Священному
источнику. Я объяснил, что прибыл лишь с одной целью - помочь им возродить
поток. Жрецы решили рискнуть,  и  все  мы  выбрались  из  бассейна.  Грязь
струйками  стекала  с  нас  на  пол.  В  саму  пирамиду  вела  запертая  и
охранявшаяся дверь. Когда ее открыли, главный ящер обернулся ко мне.
     - Ты, несомненно, знаешь закон, -  сказал  он.  -  Поскольку  прежние
жрецы были излишне любопытны, теперь введено правило, которое гласит,  что
только слепые могут входить в святая святых.
     Я готов побиться об заклад, что он улыбнулся,  если  только  тридцать
зубов, торчащих из чего-то вроде щели в  старом  чемодане,  можно  назвать
улыбкой.
     Он тут же дал знак подручному, который  принес  жаровню  с  древесным
углем и раскаленными докрасна  железками.  Я  с  разинутым  ртом  стоял  и
смотрел, как он помешал угли, вытянул  из  них  самую  красную  железку  и
направился ко мне. Он уже нацелился на мой  правый  глаз,  когда  я  снова
обрел дар речи.
     - Порядок этот, разумеется,  правильный,  -  сказал  я.  -  Ослеплять
необходимо. Но в данном случае вам придется ослепить меня перед уходом  из
святая святых, а не теперь. Мне нужны глаза, чтобы увидеть, что  случилось
со Священным источником. Когда вода потечет снова, я  буду  смеяться,  сам
подставляя глаза раскаленному железу.
     Ему понадобилось полминуты, чтобы обдумать все и согласиться со мной.
Палач хрюкнул и подбросил угля в жаровню. Дверь с треском распахнулась,  я
проковылял внутрь; потом она захлопнулась за мной, и  я  очутился  один  в
темноте.
     Но недолго... поблизости послышалось шарканье. Я зажег фонарь. Ко мне
ощупью шли  три  жреца,  на  месте  их  глазных  яблок  виднелась  красная
обожженная плоть. Они знали, чего я хотел, и повели  меня,  не  говоря  ни
слова.
     Потрескавшаяся и крошащаяся каменная лестница привела нас  к  прочной
металлической двери с  табличкой,  на  которой  архаическим  шрифтом  было
написано: "МАЯК  "МАРК-III"  -  ПОСТОРОННИМ  ВХОД  ВОСПРЕЩЕН".  Доверчивые
строители возлагали свои надежды только на табличку - на двери не  было  и
следа замка. Один из ящеров просто повернул ручку, и мы  оказались  внутри
маяка.
     Я потянул за молнию на груди своего маскировочного костюма  и  достал
чертежи. Вместе с верными жрецами, которые, спотыкаясь,  шли  за  мной,  я
отыскал комнату, где был  пульт  управления,  и  включил  свет.  Аварийные
батареи почти разрядились, электричества хватило лишь на  то,  чтобы  дать
тусклый свет. Шкалы и индикаторы, кажется, были в порядке, они сияли -  уж
что-что, а непрерывная чистка была им обеспечена.
     Я прочел показания приборов, и догадки  мои  подтвердились.  Один  из
ревностных  ящеров  каким-то  образом  открыл  бокс  с  переключателями  и
почистил их. Он случайно нажал один из них, и это вызвало аварию.
     Вернее, с этого все началось. Покончить с бедой нельзя  было  простым
щелчком переключателя, отчего водяной  клапан  снова  заработал  бы.  Этим
клапаном предполагалось пользоваться только в случае ремонта,  после  того
как  в  реактор  впущена  вода.  Если  вода  отключалась  от  действующего
реактора,  она  начинала  переливаться  через   край,   и   автоматическая
предохранительная система направляла ее в колодец.
     Я мог легко пустить воду снова, но в реакторе не было горючего.
     Мне не хотелось возиться с топливом. Гораздо легче было бы установить
новый источник энергии. На  борту  корабля  у  меня  было  устройство,  по
размерам раз в десять меньше старинного ведра с болтами, установленного на
"Марке-III", и по крайней мере раза в четыре мощнее. Но прежде я  осмотрел
весь маяк. За две тысячи лет что-нибудь да должно было износиться.
     Старики,  предки  наши,  надо  отдать  им  должное,  строили  хорошо.
Девяносто процентов механизмов не имело движущихся частей, и износу им  не
было никакого. Например, труба, по которой подавалась вода с крыши. Стенки
у нее были трехметровой толщины... это  у  трубы-то,  в  которую  едва  бы
прошла моя голова. Кое-какая работенка мне все-таки нашлось, и я  составил
список нужных деталей.
     Детали, новый источник энергии и разная мелочь были аккуратно сложены
на корабле. Глядя на экран, я тщательно проверил все части, прежде чем они
были уложены в металлическую клеть. Перед рассветом, в  самый  темный  час
ночи, мощный "глаз" опустил клеть рядом с храмом и умчался незамеченный.
     С помощью "соглядатая" я наблюдал, как  жрецы  пытались  ее  открыть.
Когда они убедились, что их попытки тщетны, через  динамик,  спрятанный  в
клети, я прогрохотал им приказ. Почти целый день  они  пыхтели,  втаскивая
тяжелый ящик по узким лестницам башни, а я  в  это  время  хорошо  поспал.
Когда я проснулся, ящик уже вдвинули в дверь маяка.
     Ремонт отнял  у  меня  немного  времени.  Ослепленные  жрецы  жалобно
стонали, когда я вскрывал переборки, чтобы добраться до реактора.  Я  даже
установил в трубе специальное устройство, чтобы вода приобрела  освежающую
рептилий радиоактивность, которой обладал прежний Священный  источник.  На
этом закончилась работа, которой от меня ждали.
     Я щелкнул переключателем, и вода снова потекла.
     Несколько минут вода бурлила по сухим  трубам,  а  потом  за  стенами
пирамиды  раздался  рев,  потрясший  ее  каменное  тело.  Воздев  руки,  я
отправился на церемонию выжигания глаз.
     Ослепленные ящеры  ждали  меня  у  двери,  и  вид  у  них  был  более
несчастный, чем обычно. Причину этого я понял,  когда  попробовал  открыть
дверь - она была заперта и завалена с другой стороны.
     - Решено, - сказал ящер, - что ты останешься здесь  навеки  и  будешь
смотреть  за  Священным  источником.  Мы  останемся  с   тобой   и   будем
прислуживать тебе.
     Очаровательная перспектива - вечное заточение в маяке с тремя слепыми
ящерами. Несмотря на их гостеприимство, я не мог принять этой чести.
     - Как! Вы осмеливаетесь задерживать посланца ваших предков!
     Я включил динамики на полную громкость, и от вибрации у меня чуть  не
лопнула голова.
     Ящеры съежились от страха, а я тонким лучом  лазера  обвел  дверь  по
косякам. Раздался  треск  и  грохот  разваливавшейся  баррикады,  и  дверь
освободилась. Я толчком открыл ее. Не успели слепые жрецы опомниться,  как
я вытолкал их наружу.
     Их коллеги стояли у подножия лестницы и возбужденно галдели,  пока  я
намертво заваривал дверь.  Пробежав  сквозь  толку,  я  остановился  перед
главным жрецом, по-прежнему лежавшим в своем бассейне.  Он  медленно  ушел
под воду.
     - Какая невежливость! - кричал я. Ящер пускал  под  водой  пузыри.  -
Предки рассердились и навсегда  запретили  входить  во  внутреннюю  башню.
Впрочем, они настолько добры, что источник вам оставили. Теперь  я  должен
вернуться... Побыстрей совершайте церемонию!..
     Пыточных дел мастер был так испуган,  что  не  двинулся  с  места.  Я
выхватил  у  него  раскаленную  железку.  От  прикосновения  к  щеке   под
пластиковой кожей на глаза  мне  опустилась  стальная  пластина.  Потом  я
крепко прижал раскаленную железку к фальшивым глазным яблокам,  и  пластик
запах горелым мясом.
     Толпа  зарыдала,  когда  я  бросил  железку  и,  спотыкаясь,   сделал
несколько кругов. Признаться, имитация слепоты получилась у меня  довольно
неплохо.
     Боясь, как бы ящерам не пришла в голову  какая-нибудь  новая  светлая
идея, я нажал кнопку и появился мой пластиковый птеродактиль.  Разумеется,
я не мог его видеть, но почувствовал, что он здесь, когда защелки  на  его
когтях сцепились со стальными пластинками, прикрывавшими мои плечи.
     После выжигания глаз я повернулся не в ту  сторону,  и  мой  крылатый
зверь подцепил меня задом наперед. Я хотел улететь с достоинством,  слепые
глаза должны были смотреть на заходящее солнце, а вместо этого я  оказался
повернутым к толпе. Но я сделал все, что  мог  -  отдал  ящерам  честь.  В
следующее мгновение я уже был далеко.
     Когда я  поднял  стальную  пластинку  и  проковырял  дырки  в  жженом
пластике, пирамида уже стремительно уменьшалась в размерах, у основания ее
кипел ключ, а счастливая толпа пресмыкающихся барахталась в  радиоактивном
потоке. Я стал припоминать, все ли сделано.
     Во-первых, маяк отремонтирован.
     Во-вторых,  дверь  запечатана,  так   что   никакого   вредительства,
нечаянного или намеренного, больше не будет.
     В-третьих, жрецы должны быть удовлетворены.  Вода  снова  бежит,  мои
глаза в соответствии с правилами выжжены, у жреческого сословия снова есть
дело.
     И в-четвертых, в будущем ящеры, наверно, допустят на тех  же  условия
нового ремонтника, если маяк снова выйдет из строя. По крайней мере  я  не
сделал им ничего плохого - если бы я кого-нибудь убил, это настроило бы их
против будущих посланцев от предков.
     На корабле, стягивая с себя чешуйчатый костюм,  я  радовался,  что  в
следующий раз сюда придется лететь уже какому-нибудь другому ремонтнику.