Александр ТЮРИН
Падение с Земли

ПАДЕНИЕ С ЗЕМЛИ (ПРОЛОГ)
СВЕРХНЕДОЧЕЛОВЕК или ИСТОРИЯ ПОДОПЫТНЫХ
ПОЛНОЕ ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ
МЕЧ  КОСМОНАВТА
КОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА: МЕРКУРИЙ
КАМЕННЫЙ ВЕК
ИСТОРИЯ ОДНОГО ДЕСАНТА
ДОРОГА НА БУЯН

                             Александр ТЮРИН

                             ПАДЕНИЕ С ЗЕМЛИ
                         (кшатрий из клона К123)

                                    Нужно прожить жизнь так,
                                    Чтобы не захотелось прожить ее еще раз
                                                    Космическая  поговорка

       ВМЕСТО ПРОЛОГА. ОФИЦИАЛЬНАЯ ХРОНИКА КОСМИКИ, вып.2028-2063 гг.:

     2028-29 гг. Распространение киберсистем типа "оболочка", способных  к
симбиотическому взаимодействию с психикой человека.
     (см. "ДОРОГА НА БУЯН")

     2031-32 гг. Внедрение "мягкой" (вирусной)  техники  генных  операций.
Бунты спонтанных мутантов на Земле.
     (см. "ПОЛНОЕ ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ")

     2034  г.  Космические  Поселения,  оставаясь  зависимыми  от   земных
властей, создают кастовую структуру. Законодательство о допустимых  генных
модификациях каст.

     2036-40 гг. Заражение "оболочек" враждебной  человеку  формой  жизни.
Космические  Поселения  проводят  Великую   Санацию   "оболочек".   Полное
отделение от Земли, война за независимость.  Собрание  каст  провозглашает
Державу (Empire, Reich) Космика, состоящую из  семи  префектур:  Меркурий,
Луна, Марс (столичная), Астероиды, Юпитер, Сатурн, Трансатурния.

     2043-46   гг.   Власть   на   Земле   переходит   к   кибероболочкам.
Кибертоталитаризм. Разведывательно-диверсионные операции Космики на Земле,
подготавливающие проведение там Великой Санации.
     (см. "КАМЕННЫЙ ВЕК".)

     2047 г. Вырождение землян  входит  в  опасную  фазу  потери  основных
мотиваций. Разведгруппа Космики  впервые  сталкивается  с  иноматериальным
хищником Плазмонтом.
     (см. "ИСТОРИЯ ОДНОГО ДЕСАНТА".)

     2048 г. Уничтожение Космикой  кибероболочек  на  Земле.  Варваризация
материнской  планеты.  Поддержание  жизнедеятельности  землян  с   помощью
полуразумных мутантных пород домашнего скота.

     2056 г. Столкновение с Плазмонтом  в  префектуре  Меркурий.  Открытие
способов воздействия протогенов (души) человека на материальные объекты.
     (см. "КОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА: МЕРКУРИЙ".)

     2062  г.  Запрет  генных  модификаций,  коренным   образом   меняющих
человека, как биологический вид  homo  sapiens.  Запрет  на  использование
человеческого тела, как в целом, так и его фрагментов, для создания  живых
организмов.

     2063 г.  Мятеж  касты  мутантов-штурманов  в  Трансатурнии.  Создание
первых человекоподобных систем (квибсеров), объединяющих протогены  (душу)
человека и субнуклоновые генераторы материи.
     (см. "СВЕРХНЕДОЧЕЛОВЕК")

                              Александр ТЮРИН

                  СВЕРХНЕДОЧЕЛОВЕК или ИСТОРИЯ ПОДОПЫТНЫХ

     "Некогда старший сын превеликого Чингисхана Джучи прошел нашу землю и
забрал в свой улус, прозванный Золотая Орда. А что было прежде  того,  нам
неведомо. Имя же нашей земле было дано - Шибир. Это также верно, как и то,
что зовут ее нынче Темения. И насельниками  на  ней  стали  монгольские  и
татарские племена, явившиеся с Алтая.
     Здесь важное для разумения. С  Алтая  много  сошло  племен,  раскосых
по-рысьи и яростных, ибо там Источник  Сил.  Сколько  жизней  человеческих
сократили племена эти - не считано. Все, что мешало копытам коней -  дома,
сады, стены - обращали они в  прах.  Пажити  затаптывали,  канавы  падалью
забрасывали. Ибо поклонялись племена Вечному Синему  Небу,  Кок-Тенгри,  и
землю пытались уподобить небу - чтоб ровно все на ней было и лишь  кочевые
аилы со стадами своими двигались подобно облакам.
     По истечении некоторого времени отложилось от Золотой Орды и стало на
наших землях Сибирское ханство монголов и татар с  городами  Чимга-Тура  и
Кашлык.
     А  потом  пришли  казаки,  царские  слуги  и  прочие  удальцы   из-за
Урала-хребта, татаров да монгол побили  и  установили  власть  московского
государя. Отправились московские люди на север  к  Ледовитому  Морю  и  на
восток и меняли у диких племен соболью и беличью рухлядь на водку.
     Немало воды в Оби и Тоболе утекло, когда на  Москве  воцарился  Ленин
Ульянов, который по отцу из монгольского племени калмыков.  Происходил  он
от чресел самого Чингисхана и хоругвь имел того  же  алого  цвета.  Потому
Ленин Ульянов и побил до смерти казаков да царских  слуг  и  имущество  их
взял, а его красные  полчища  изрядно  перебрали  и  помучили  людишек,  и
крестьян, и купцов, и служивых.
     Потом из земли нашей у города Чимга -Тура или Тюмени качать принялись
кровь черную - нефтю, и менять ее в  заморских  краях  на  хлебное  зерно.
Земля из-за того похудела и озлилась.
     Чтоб  народ  еще  больше  лениться   мог,   стали   всем   заведовать
железно-счетные устройства по имени Оболочки. Оболочки эти в конце  концов
и трудились везде за крестьян и прочих работников,  сами  же  люди  словно
впали в спячку.
     Так было по всем землям, от нашей родной Темении до Калипони,  что  в
стране Америке, пока не явились с неба Космики и не  разбили  Оболочки.  А
потом небесные гости сделали так, что много душнее стало, льды  на  севере
потаяли и от новой воды образовалось  Теменское  море.  Отчего  бездельные
люди с голода не сгинули, а взялись  за  хлебопашество,  разведение  стад,
взращивание плодов и хождение в море с неводами.
     Земля наша Темения  велика,  и  рожь  с  пшеницей  на  ней  колосятся
обильно, скотина умна да послушна, стоят два больших городища,  Теменск  и
Березов, а в теменском море полно рыбы, бабы у нас грудасты  и  плодовиты,
войско бравое, потому что с успехом отражает  набеги  татаров  да  монгол.
Округло говоря, порядку у нас изо дня в день прибывает..."
                                          "Книга для отроков и отроковиц".
            Березов, 2063 г., словопечатная мастерская князя Березовского.

                                    1

     Я был послан  в  город  Березов  вовсе  не  для  того,  чтоб  пресечь
очередное незаконное ремесло.  Хотя,  между  прочим,  я,  как  жрец  Храма
Чистоты в звании Ревнителя, могу отбить охоту к любому вредительству.
     На сей раз Властелин  Неба  науськал  мое  начальство.  Что-то  дикое
приключилось с еропланом  в  небе  над  Заводом.  Ни  с  того  ни  с  сего
патрульный летак был атакован каким-то существом,  похожим  на  огроменную
старуху с крылами. Это самая  баба-яга  отломала  хвост  самолету  так  же
просто как стрекозе. Летуны едва успели броситься с парашютами в  разбитое
окно.
     Проверки через разведчиков и лазутчиков не получились у Стражей Неба,
физики-брехуны нассали в их проницательные  глаза.  Какие  сейчас  физики,
одни колдуны остались  с  трехклассным  образованием.  Собственно,  они  и
предложили наложить какое-то страшное  заклятье  на  дальнейшее  появление
этой вот бабы-яги.
     Поэтому Властелин Неба послал челобитье с просьбой о  помощи  Владыке
Чистоты в Теменск.  Тот  пожалел  горюющего  властелина  -  все-таки  наши
Небесники  предпоследний  летак  потеряли   -   затем   вызвал   меня   по
радиоговорильнику. Не сам, конечно, а посредством Уст Владыки,  Блюстителя
Почкина. Суть распоряжения такова: выручай, Столп  Чистоты,  смельчак  наш
Марк Матвеевич Кологривов. Впрочем, языковеды сообщают, что  дети  уже  не
различают слова "смелый" и "глупый".
     Я как раз сидел на скрипучих ступеньках  своей  крепостенки,  что  на
берегу Теменского моря, смазывал бомбометалку, а холопы Петька да  Василий
заряжали бомбы порохом. Хоть я получил земельный надел от Владыки Чистоты,
сосед мне немирный  попался  -  "председатель",  то  есть  крупный  феодал
Никитич, происходящий по прямой линии от большого  колхозного  начальства.
Тоже собрался меня на оброк поставить, как прочих огородников и садоводов.
Уже два раза я его людей отваживал. Малой кровью обходилось. Налетали  они
на своих  юрких  лошаденках,  да  я  вовремя  дизель-генератор  включал  и
сталкивались хитрецы с моим  электрическим  забором,  замаскированным  под
зеленую изгородь. Потом постреляю вдогонку - отравленной дробью в  задницу
- и хорош. Вот с помощью каких подначек и вредительства  нынешние  феодалы
начинают проращивать свои "родословные деревья".
     Значит, ладил я бомбометалку, когда девка Палашка заголосила с башни,
что по радиоговорильнику меня начальство кличет, и  спустила  наушники  на
проводе. Палашку я купил за пару целковых на базаре, она хоть  дурная,  но
старательная. А оболтуса Ваську мне Храм подарил от своих щедрот. Конечно,
страдают мои холопы в неволе, ничего  не  попишешь,  но,  в  основном,  от
пьянства и пережирания. Они  уже  сейчас  напоминают  не  слишком  дальних
родственников свиньи.
     Так  и  есть,  высочайшим  повелением  Владыка   посылает   Ревнителя
Кологривова - учинить проверку, также спросить  строжайше  с  нарушителей.
Где-то кто-то посягает на нашу девственную вечную  Чистоту,  которая  есть
Дух, а наш Храм по обыкновению должон оборонить ее от скверны. Потому  что
Дух Чистоты, который есть Прямой Путь, с каких-то занюханных пор борется с
Духом Грязи и вот только недавно  более-менее  одолел  его.  (Я,  конечно,
цитирую Книгу Метлы.)
     Верю ли я сам в этот самый Дух? Все на свете происходит,  похоже,  не
абы как. Из Дерьма проклевывается Великое. Великое успешно превращается  в
Дерьмо. Раньше люди верили в законы Природы лишь потому, что проявления ее
сил  выражались  какими-то  формулами  и  уравнениями.  Формулы   исправно
работали, однако они мало что сообщали о сути - зачем и почему?  Еще  люди
верили в вождей, партию, пролетариат, нацию и в классовое чутье.  И  такая
вера работала, потому что позволяла уцелеть - есть, пить  и  тискать  баб.
Дух Чистоты тоже вполне работоспособен. Ведь  и  в  самом  деле  вся  наша
Индустрия распалась и сгнила до основания. Народ же, чтобы пропитать  себя
харчами, стал как встарь ковыряться в земле.  Благо,  что  не  вымер.  Дух
Чистоты  народу  пособил,  сделав  обширную  ледяную   Сибирь   теплой   и
плодородной.
     Можно,  конечно,  сказать,   что   Индустрия   уничтожена   Космикой,
испоганившей информационные сети и компьютеры.  Что  именно  она  обогрела
Сибирь, когда слегка сбила земную ось и разместила на орбите искусственные
солнышки "Ярило-1" и "Сварог". Однако и Космику  кто-то  подвинул  на  это
дело.  Что-то  же  позволило  неземной  империи   уцелеть   в   борьбе   с
кибероболочками, которые, как известно, самые жуткие исчадия Духа Грязи.
     Раз поступил  приказ,  бросил  я  лекарственные  растения,  благодаря
которым зеленеют все мои сотки  -  крапиву,  лебеду,  лопухи.  Оставил  на
какое-то время сиротками стадо умненьких баранов.  Наладил  свою  повозку,
представляющую собой "мерседес" с выпотрошенными потрохами  и  запряженный
двумя  довольно  статными   конягами   в   яблоках.   С   помощью   сеанса
завораживания, то есть гипноза, оразумил их знанием маршрута  и  правилами
уличного движения. После чего помчался по ухабам бывшей автомагистрали  на
Завод, то есть в Березов, без помощи всяких  вожжей  и  поводьев.  Василий
восседал в "гнезде" на крыше  повозки  с  помповым  ружьем,  зорко  озирая
придорожные канавы, нет ли засады. Засады не было, вокруг мирно  колосился
ячмень, да бродили с жеванием на лицах полуразумные скоты, козлы да  овцы.
Лишь пару раз кто-то засадил в нас из самострела наудачу.
     Когда пятнадцать лет  назад  киберсистемы  развалились,  то  внезапно
жрать оказалось нечего и все рванули на лоно природы. Так бы там на лоне и
передохли, кабы не встретила людей полуразумная  скотина  своим  радостным
блеяньем да меканьем. Ей ни пастухи, ни овчарки не требовались, на  волков
она самостоятельно нападала клином. И овины с хлевами  ей  не  надобились,
потому что  Новые  Солнца  даже  для  зимнего  времени  обеспечили  вполне
приличную погоду.  На  радость  всем  выяснилось,  что  поголовье  еды  не
уступает поголовью едоков.
     Правда, заварилась меж поселянами большая  буча  из-за  пастбищ,  так
называемые  "овечьи  войны"  или  "войны  баранов".  Тем   свежеиспеченным
крестьянам, которым травы не хватило, пришлось взяться за соху  и  мотыгу,
благо злак да овощ столь удачные пошли, что любой дурак  их  вырастит.  Ни
удобрений, ни прополки не требуется,  тля  с  саранчой  травятся  насмерть
таким урожаем.
     Это плюс. Минус в том, что в прошлом  году  до  Березова  можно  было
короче добраться -  на  дирижабле  через  Теменское  море.  Цеппелин  сей,
принадлежавший Владыке  Чистоты,  состоял  из  древней  оболочки,  надутой
старыми запасами гелия, и прицепленному к ней ветхому автобусу (где вместо
сортира люди пользовались задним окном). Но в прошлом году не кочевали еще
вдоль южного берега танкеры и линкоры Макария  Морского  Царя.  Танкеры  и
линкоры они в бывшем времени, ныне  же  в  трюмах  шампиньоны  растут,  на
палубах  огороды  разведены,   из   иллюминаторов   рыбаки   свои   неводы
забрасывают. Еще постреливают  иногда  палубные  орудия,  ржавые  ракетные
установки пуляют самонаводящиеся ракеты, что смертельно угрожает  летящему
транспорту.
     Когда наш дирижабль последний раз плыл над морем, от  одного  меткого
выстрела автобус свалился прямо на линкор, на Макария. Однако тот уцелел и
с тех пор слыл чудотворцем. Один прок от него, что  реже  стали  китайские
пираты набеги устраивать.  Вообще-то  ребята  с  узкими  хитрыми  глазками
напирают, не сколько на море, сколько на земле, причем всякого сорта тюрки
куда больше, чем китайцы. А  разъяснение  таково  -  на  юге  нынче  стоит
великая сушь - если точнее, Новое Солнце  второй  раз  за  двенадцатилетие
палит там сверх всякой меры.
     Завод принадлежит, то  есть,  собственно  цеха,  свалка,  прилегающий
город Березов, местному феодалу - Березовскому князю, у которого  папка  с
дедкой были директорами местного промышленного гиганта.  Наверное,  оттого
он прозывает  себя  также  Начальником  Железа  и  пользуется  мистическим
почетом тех, кто выпрашивает у него мечи, сабли, игольчатые булавы,  ядра.
Однако он давно принес присягу на верность Владыке Чистоты. Впрочем, чтобы
этот магнат не самовольничал, рядом с Заводом стоит крепость-филиал нашего
Храма Чистоты.

     Являюсь я туда за содействием, а там вдруг начинают  меня  тормозить.
Начиная  с  местного  Начальника  Чистоты,  шамана-профессора   Васильева,
обладателя гнусной  скрипучей  бороды.  Чертяки,  я  же  сам  выступал  за
расширение их самостоятельности. Так она расширилась, что я подальше  бани
оказался.
     Для начала местные Хранители Чистоты  не  поселили  меня  в  Гостевых
Палатах крепости. Сказали, свободных покоев, подходящих моему чину, сейчас
в распоряжении нет. У меня же с собой в мошне лишь десяток серебреников да
один золотой - этого хватит только на  хреновый  постоялый  двор  плюс  не
слишком великий кутеж.
     Вдобавок  эти  сраные  Хранители  Чистоты  отказались  выписать   мне
пропускную бумагу  на  Завод,  дескать,  там  накопление  опасных  веществ
чересчур пагубное для моей  ценной  жизни.  Дескать,  надо  сперва  пройти
полный курс укрепления внутренних сил, который дает местный колдун.
     Пришлось мне эти песни слушать от каких-то  позорников;  да  я  лично
дюжину заводов в нашей Темении на свалку отправил! Но коли случилась такая
феодальная раздробленность, стал я свои должностные обязанности трактовать
весьма гибко.
     После обеда-пира, на который меня все-таки пригласили, я  зафрахтовал
в крепости одну дамочку. Конечно, для пользы дела, а не  тела  вовсе.  Эту
аспирантессу Людмилу из Березовской Всенаучной Семинарии я сразу приметил,
потому что она крутилась в крепости-филиале без всякой устали, в прямом  и
переносном смысле.  После  торжественного  доклада  шамана-профессора  она
исполнила танец, задабривающий Духа Чистоты. Кроме того,  на  моих  глазах
заглянула сударыня Люся  в  кабинет-палату  к  столоначальнику  Васильеву.
Оттуда задорный смех донесся, когда же выходила она из дверей,  то  прикид
поправляла. Значит, привечали ее  там.  Как  не  привечать,  если  вольных
женщин-"амазонок" сейчас мало, феодализм половую сферу сковал.  А  у  этой
дамочки юбчонка такая, что при танцах  развевается  и  показывает  "задние
щеки". Прочие же прелести не скованы корсетом.
     Последний факт я, правда, позднее  уточнил,  когда  выгуливал  ее  по
несвятым местам, по увеселительным заведениям, вертепам и  кабакам  города
Березов, оставив пьяного в дрист Василия  просыхать  на  крепостной  кухне
среди прочих холопов. Только  вот  по  зудящему  "вопросу  Завода"  ничего
волнительного узнать не довелось. Так подогрела меня эта "конфорочка", что
больше хвастал о своем  героизме.  Как  никак  матерый  я  витязь-активист
зеленого движения и бывший кавалерист. Кстати, ехали мы уже к  Людмиле  на
моем "мерседесе", смотреть коллекцию бабочек или, может, живописи. Я там в
повозке старался-старался,  шаря  по  даме  пытливыми  руками,  однако  не
забывал править своими умными конягами, когда словами, а когда вожжами.
     В общем, я перетрудился. Наверное, эта Люська какую-то "сонную" точку
мне сдавила, хорошо, хоть не врезала ребром  ладони.  Вот,  например,  моя
последняя жена - тоже из амазонок - владела "датским" поцелуем. Поэтому  я
принципиально подваливал к супружнице  только  спереди,  готовый  провести
блок.
     Закончил я  кемарить  где-то  на  пустыре,  куда  меня,  по-видимому,
завезла  прекрасная  дама  и  кинула.  Коняги   на   меня   с   удивлением
оглядываются, как, дескать, такое безобразие допустил.
     Я, конечно, давай нашаривать свой бинокль-тепловизор, импортированный
из  Космики  за  десять  бочек  земляничного  варенья.  Но  обошлось   без
материальных потерь, сложный прибор по-прежнему грел правый  бок.  Ничего,
думаю, зажигалке Люсе завтра керосин  выпущу,  сегодня  же  я  бодр  и  не
отягощен сексуальными проблемами, как армия  Суворова  в  горах.  И  время
подходящее для налета на интересуемый  район,  солнце  заползает  в  нору,
полдевятого. Вздрючил я своих коней в яблоках, чтоб  они,  закусив  удила,
поскорее меня к Заводу доставили.
     Одиннадцать, я  в  сердце  недобитой  промышленной  зоны,  точнее,  в
помоечной ее части, проник  "с  черного  хода",  через  забор  из  колючей
проволоки с наколотыми консервными  банками.  Для  любого  разбойника  она
непреодолима, а мне пожалуйста, вход открыт, потому что владею  титановыми
кусачками.
     Протащился понизу надрезанной колючки на спине, потом,  не  вскакивая
на ноги, стал изучать  местность.  Поначалу  ничего  особо  выдающегося  и
увлекательного не заметил - обломки, останки, ржавый лом. Здесь  истлевали
остатки цивилизации, станки, компьютеры, прокатные станы.  Однако,  ничего
такого, что могло бы нанести смертельный удар по  летящему  ероплану  даже
при всем желании.
     Впрочем,  когда  я  в  очередной  раз  припал  к  окулярам,  то   мое
пристальное внимание своей бодрой краской привлек тепловой выброс слева от
развалин доменной  печи.  Работающая  аппаратура?  Я,  на  четвереньках  и
пригнувшись,  стал  пробираться  к  непонятному  факту  и,  наконец,  смог
разглядеть его в некоторых неаппетитных подробностях.
     Какие-то фигуры берут завернутое в бумагу тело человека, выносят  его
из телеги, кладут на землю. И оно  начинает  опускаться  куда-то,  как  на
лифте. Немного погодя  следует  тепловой  выброс  из  трещины  неподалеку.
Получается, что невезучее тело поджаривают. Или заставляют отдать тепло!
     Второй  вариант  более  осмысленный.  То  есть  -  здесь   промышляют
потрошители-продавцы   свежезамороженных   органов.   Космика-то    охотно
человеческие потрошки приобретает.  Неземная  империя  вообще  натуральные
продукты уважает. Такое уж между Землей и Космикой разделение труда, у них
все искусственное, у нас - естественное.
     Хотя и не исключен первый, "людоедский" вариант. Тогда, значит, здесь
орудуют сектанты. Секта у нас сейчас в каждой деревне своя. Есть  те,  что
людей жарят, другие  же  кушают  сырыми.  Это,  чтоб  вступить  с  едой  в
экстатическую  связь.  Такими  делами  "новые  ацтеки"  балуются,  которые
мастерят украшения из  человеческих  органов  -  всем  известные  аленькие
цветочки. Опять же "истинные народолюбы",  которые  ценят  в  человеке  не
только душу, но и жир с мясом. И приверженцы странной  тантрической  секты
"семья Ульянова", которые молятся на запад,  на  Мавзолей  Ильича,  причем
начинают с важных слов: "Мумия Ленина, сила  астральная,  нас  к  половому
экстазу ведет".
     Раз дело стало мокрым, то живой и  непосредственный  интерес  к  нему
может нанести непоправимый ущерб моему здоровью. Особенно сейчас, когда со
мной нет пары десятков вооруженных холопов.
     Я достаточно резво стал пробираться обратно,  переходя  на  прыжки  и
бег. Когда до ограды оставалось  метров  пятьдесят,  луч  сильного  фонаря
впился  в  мое  интеллигентное  (как  порой  кажется)  лицо.   Ноги   даже
задрыгались от конфуза. Вот так, поторопился и не заметил  спрятавшуюся  в
засаде, за кучей ящиков, телегу, запряженную  массивным  зловещим  битюгом
цвета ночи. Фонарь высвечивает мою невнушительную фигуру, из-за телеги  же
выходит  четверо  сомнительных  личностей,  что  говорится,  с  лейкой   и
блокнотом, а то и с пулеметом.  Хороший  пулемет  вынесли  -  "Дегтярева".
Кроме этого,  в  руках  мечи-саморезы  и  игольчатые  палицы.  Все  ребята
крепкие,  кривоногие  тюркские  багатуры  в  халатах,   однако   по-нашему
заговорили довольно чисто.
     - Дорогой товарищ, мы по вам давно скучаем.
     Всегда-то они с издевочки  начинают.  Мне  же  самое  лучшее  держать
фасон.  Все-таки  черная  куртка  с  околышами  Ревнителя  должна  оказать
воздействие. Авось кто испугается.
     - А по-моему мы слишком часто видимся, мои будущие друзья.  Вы  стали
ерзать раньше времени, подобные массовые встречи  претят  моему  вкусу,  -
стойко говорю им,  как  и  полагается  Ревнителю.  -  Приходите  завтра  в
контору, у меня прием после обеда.
     - Приборчик на землю, пожалуйста. Мы ему стеклышки протрем.
     Да, сейчас мне полезно  вспомнить  о  ненасилии,  ахимсе  и  Нагорной
проповеди.
     Только я аккуратно да вежливо положил свой тепловизор и распрямляться
стал, мне запаяли сапогом, так сказать, в  "изображение".  Что  говорится,
удачно подставился. Чуть повыше уткнись носок сапога и черты  лица  вообще
исчезли, одна каша  бы  осталась.  Итак,  брякнулся  я  оземь  и  вставать
неохота.
     - Что это с господином?.. Моча в голову плеснула...  Может,  господин
станцевать хотел и поскользнулся. - Да, в жизни всегда найдется повод  для
развлечения у таких ребят. Не боятся они меня, это факт. Судя по  оснастке
и месту промысла, у них, серьезный  хозяин.  Если  же  у  злодеев  имеется
зацепка в земельном суде, там вынесут определение:  "Ревнитель  Кологривов
поскользнулся на собственном плевке и упал лицом на свой ботинок".
     Один из них чуть не помог  мне  встать,  но  отпустил  -  копчик  мой
хрустнул как огурец. Я всегда считал, если пропадать,  так  уж  в  дерзкой
атаке и при  восхищенных  зрителях  -  однако  этот  принцип  сегодня  мог
реализоваться  лишь  частично.  Поэтому  просто  "терпец   урвался",   как
выражаются южане. Я, не смотря на грусть-тоску, освежил в памяти  картинку
из былых  сражений.  Поднялся,  обманно  полуотвернулся  и  прыгнул  ногой
вперед. Кого-то я сшиб, но остальные  поймали  меня  во  время  исполнения
пируэта, скрутили руки за спиной и понесли почти  аккуратно.  Кто-то  даже
шептал: "Осторожно,  не  роняйте,  а  то  развоняется".  Затем,  раскачав,
метнули в телегу. Я влетел в кучу хлама.
     Авторитетно утверждаю, что любая гордыня сразу пропадает - пусть ты и
венец творения - когда лежишь побитый, мордой в гнилой  осклизлой  соломе.
Да еще предчувствуя дальнейшие неприятности. Раз не  убили  сразу,  значит
будут мучить. Как и того человека,  который  недавно  отдал  все  телесное
тепло.
     "Вперед, какашка",  -  сказали  напоследок  мастера  своего  дела.  И
сообщник злодеев, битюг, тупо поволок мой будущий труп в мрачную даль, мне
же рыпнуться некуда. Конская перевязь,  стиснувшая  руки,  заодно  меня  к
телеге пришпандорила.
     "Какашка". Я видимо достоин столь непрестижного прозвища. Доигрался с
аспирантессой,  секретно-сексуальной   сотрудницей   -   она,   наверняка,
душегубов на меня навела. Тараканам же из  крепости-филиала  такой  случай
пригодится лишь для того, чтоб поглубже заползти за печку.
     Чьи-то руки выскребли меня из телеги и бросили  оземь,  оборвав  цепь
нехитрых размышлений. Вражьи пальцы залепила глаза каким-то дерьмом.  Была
погожая летняя  ночь  и  так  не  хотелось.  Но  пришлось.  Чьи-то  кулаки
прогулялись по мне. Отмечу, справедливости ради, что не заходясь и  больше
для проформы.  Затем  уложили  меня  на  платформу,  которая  стала  вдруг
опускаться в какое-то подземелье, где был я "посажен на  цепь".  Кольца  и
браслеты, щелкнув, прихватили мои руки, ноги, горло, лоб к железному стулу
на колесиках. Хоть танго, хоть камаринского пляши в таких  условиях,  жюри
тебе заранее "неуд" поставило. Ой, мне сейчас будет нехорошо! Ой, чувствую
расчлененка мне светит.
     А я беструпной смертью,  может,  не  желаю  заканчиваться,  я  требую
красивого ритуального  прощания,  которым  любовались  бы  дамы  и  мужали
мужские сердца!!!
     Щелкнул тумблер, загудела какая-то установка. Процедура  началась,  я
поехал на  стуле.  Однако  от  всех  тревог  неожиданно  всхрапнул,  будто
заколдованный, и увидел в спальной стране большую медную  трубу.  Ту,  что
гудит в духовом оркестре, имени-отчества  которой  никогда  не  знал.  Вот
негромкое, но мощное гудение давай раскачивать каждую клетку,  вдобавок  и
молекулу, атом, даже субнуклон, может, шкварк со стрингом. И прочие штуки,
которые мы зачем-то учили в школе. В итоге, я стал сам от себя  отделяться
и отслаиваться. Мое тело принялось бледнеть, я же какое-то  время  смотрел
на него сверху - оно казалось тающей ледышкой. Потом труба засосала меня в
себя, началось тоскливое падение. В конце  концов,  душа  моя  застряла  в
центре ничего, без памяти и прочих средств к существованию. А  затем  меня
подхватил смерч из напряжений, непонятных ощущений, слишком ярких  красок,
искаженных  картин,  распадающихся  и  расчленяемых   предметов.   Я   был
беспомощнее амебы, оказавшейся в бушующем океане.

                                    2

     -  Барин-профессор,  телоприемник  исправен.  Никаких  отклонений  по
основным и вспомогательным функциям. "Мясо" поступило с температурой минус
двести сорок, чай, не протухнет.
     - Барин-профессор, начинаем сканирование  высокоинформативных  тканей
"мяса" по картограмме.
     -  Барин-профессор,  приступаем  к  сканированию   низкоинформативных
тканей.
     - Барин-профессор, моторную память  считываем  десятью  параллельными
каналами.
     - Барин-профессор, готовы к изъятию у  "мяса"  индуктивно-резонансной
пси-структуры.
     - Барин-профессор, объемную томографию  закончили,  ведем  сортировку
отсканированной информации.
     - Барин-профессор, приступает к пересылке пси-структуры в Материнскую
Субстанцию.

                                    3

     Живой, братва! Не расчлененный, даже не  потрошенный,  ни  крошки  от
меня не отпало. Я не просто очухался, а будто всплыл  с  большой  глубины.
Вдруг стал видеть, слышать и нюхать.  Сфокусировалось  зрение,  озарившись
перед этим яркими разноцветными полосками. Звуки  возникли  из  невнятного
квакающего шума, но стали  вполне  нормальными,  словно  кто-то  подкрутил
ручку настройки. Даже запахи, которые вначале резко  как  аммиак  шибанули
мне в нос, вдруг помягчали и расплылись.  Память  тоже  несколько  странно
заработала, вдруг без спросу из нее  полезла  всякая  дребедень.  Какие-то
стародавние сценки поплыли перед мысленным взором и внутренним глазом.
     Вначале   вспомнились   детско-юношеские   забавы   еще   технических
"до-закатных"  времен,  путешествия  по  компьютерным  мирам   с   помощью
двигательного имитатора и контактного экрана. Там я сражался  с  какими-то
сказочно-придурочными демонами, которые  кричали  мне:  "Попался,  который
кусался".  А  потом  ожили  картины  вполне   реальных   конных   сражений
двенадцатилетней давности на южнотеменском шляхе, когда  налетела  Старшая
Орда из казахских степей под красными знаменами Чингисхана. Тогда это было
внове, всадники в малахаях, свист шашек  из  титанового  сплава,  юркие  и
умные  лошаденки-мутанты,  которые  мелькают   то   там,   то   сям,   как
пинг-понговые шарики.
     Тюркам некуда  было  деваться,  кроме  как  переться  к  нам.  Первый
климатический  скачок,  случившийся  именно  тогда,  выжег  степь,  отчего
проснулась древняя хищность, - порушив все, потоптав, порезав,  покромсав,
пустить баранов на зарастающие травой развалины поселений. А там  и  вовсе
на  чистый  паразитизм  перейти  можно.  Рабы-пастухи  гоняют  отары,  сам
балуешься в юрте с белобрысой курносой полонянкой.
     И нам некуда было податься, не прыгать же в Теменское море. Умели  мы
до этого колоть и резать  только  котлеты  и  колбасу.  Однако  выцарапали
где-то старичка, способного махать шашкой,  исторические  энциклопедии  из
подвалов достали. Принялись устраивать засеки, заставы,  засады,  разъезды
конные пускать. Я уже в то время думал, что Космика  здорово  забавляется,
глядя на нас сверху - просто многосерийный кинофильм на исторические темы.
     Тогда на южнотеменском шляхе я Северина Почкина спас от расставания с
умной головой. Благодаря этому дворянство заработал, плюс земельный  надел
ухватил от Храма Чистоты.
     Извержения памяти закончились и я смог  включится  в  текущий  момент
своей жизни. Сейчас я без всяких цепей, ничего не болит,  уже  за  оградой
Завода. Шмотки все грязные  пыльные,  как  у  бездаря-бродяги,  за  куртку
уцепилась консервная банка с какой-то плесенью внутри. Конечно,  лучше  бы
знать, как я здесь оказался, но можно и в неведении  остаться,  все  равно
больше партизанить не буду. Вот если  получу  полномочия,  тогда  въеду  в
промзону как дядька Черноморг на белом коне в сопровождении тридцати  трех
людоедов-мутантов. Или не въеду, даже если уговаривать  станут.  Чего  мне
инициативничать и изучать стреляющую пушку со стороны дула?  Пусть  пацаны
вертятся, а мне пора с фразками баловаться, сидеть в палатах каменных  или
во главе стола.
     Когда я поднимался  и  первые  шаги  делал,  движения  были  какие-то
порывистые неловкие.  Такое  ощущение  складывалось,  что  части  тела  не
слишком знакомы друг с другом, отсюда непригнанность и движения вразнобой.
Иной раз думать приходилось, куда ногу поставить  и  в  какую  сторону  ее
согнуть. Но тут на помощь  стрелочки  являлись.  Стрелочки  в  поле  моего
зрения учили меня прямохождению, итти их налево!
     Повозку-мерседес у меня, конечно, гады-разбойники угнали, не сыскал я
своих коней с яблоками, вокруг меня  ни  зги,  ни  пешего  ни  конного  не
видать. Да и мне лучше на встречу не напрашиваться.
     Пробирался я до постоялого двора по кустам  кизила  и  крапивы  вдоль
Второго Березовского тракта, роняя  три  тысячи  тридцать  три  матюга  на
каждые тысячу шагов. Хорошо,  что  банде  "генератов"  не  встретился.  Но
каким-то двум поножовщикам, похоже сектантам, все-таки попался.
     Они  прыгнули  на  меня  из  засады.  Они  были  сзади,  я   к   ним,
соответственно, спиной. Но я их почувствовал,  настолько  хорошо  услышал,
что даже увидел.
     Слышали затылок со спиною, вообще любой участок тела был восприимчив,
будто везде имелись уши. Слуховые мембраны  просто  блуждали  по  телу.  И
запах - аромат немытых шкур - шибанул в нос. Не только  это,  даже  аромат
злобной мужественности почувствовался. Шум  шагов,  шелест  одежды,  скрип
кожаной амуниции, все сплелось в общую картину.
     Один из сектантов заходил прямо в спину и его  клинок  был  направлен
острием под мою лопатку. Я упал на колени  и  лезвие  прошло  над  плечом.
Другой нападающий был чуть левее и он должен был приголубить меня  палицей
с гвоздями. Поэтому руку с клинком я  перехватил  за  запястье  и  локоть.
Затем, взяв ее на излом, направил лезвие  в  сторону  второго  разбойника.
Занавес опустился для этого персонажа, поскольку он напоролся на острие  -
к своему сожалению, к моему счастью.
     Тот мужик, чьим клинком я любезно  воспользовался,  пытался  пережать
левым предплечьем мое горло, однако мне очень удобно было  направить  свой
локоть в его челюсть.
     После чего наступил мир. Шлепнувшийся на  спину  остался  без  особых
чувств, его агрессивный взор погас. Судя по изображениям звезд,  серпов  и
молотов на черкесках, я избавился  от  представителей  общества  "Сознание
Сталина". По мнению членов этого добровольного объединения,  надо  убивать
все,  что  тебе  дорого  и  недорого  тоже,  дабы  избавиться  от   земных
привязанностей и соединиться  в  итоге  с  всепобеждающим  духом  великого
вождя.
     Добрался я до своей гостиницы, плюхнулся в  бочку  с  горячей  водой,
отмок там хорошенько. И хоть совсем недавно пинали меня и валяли в  грязи,
уже кажется, что ничего такого и не было. Даже отзудил  горничную,  что  в
номер ко мне явилась. Не зря же СПИД и грозный спирохет вот уж с  четверть
века как побеждены вирусами-защитниками. Кстати, я воспользовался тем, что
храмовникам редко отказывают дамочки такого  сорта,  напротив  даже  ведут
себя наступательно. По их мнению, в минуты любовных действий  Дух  Чистоты
нисходит на тех, кто предается разврату. Кстати, пока я  валял  горничную,
перед внутренним взором скакали какие-то  диаграммы  и  чертились  ломаные
линии графиков.
     Итак,  на  душе  похорошело,  я  даже  отправился  в  общую   комнату
радиоговорильник послушать. Шла толковища  про  то,  как  Западноалтайский
султанат забодал Восточноалтайскую республику. Война началась с того,  что
неизвестные всадники обстреляли  обе  столицы  из  рентгеновских  лазеров,
отчего несколько важных персон превратились в вонючие вспышки света. Сорок
восемь часов подряд нападали западно-алтайцы, затем стали  хозяйничать  на
захваченных территориях - сожрали даже национальное достояние  республики,
суперпалку  колбасы  длиной  в  сто   метров.   В   ответ   свободолюбивые
восточно-алтайцы  дали  в  Пекине  оперу  "Бедна  юрта  моя"  силами  двух
музыкальных полков. А восточноалтайские партизаны  обнаружили,  что  враги
внутри  состоят  из  ТЕСТА,  поэтому  как  ни  руби  их,  раны  немедленно
срастаются. Затем словно переключение рубильника - весь кураж у нападающих
пропадает.  Восточно-алтайцы  врываются  на  загривках  бегущих  врагов  в
столицу Западного Алтая, бесчинствуют в гаремах и не платят в тавернах. Но
славная дочь отчизны заражает трихомонозом целую бригаду восточноалтайских
захватчиков. Причем, по заявлению обороняющихся, лучшие  бойцы  вражеского
стана непобедимы, потому что  сделаны  из  ТЕСТА.  Однако,  близка  уже  к
завершению миротворческая миссия митрополита Пимена (Кровохлебова)  и  его
друзей по партии  всеобщего  покоя.  Несмотря  на  покушение  пяти  ниндзя
-террористов (они якобы не знали, что войне конец) султан и президент  под
восхищенные крики общественности обмениваются поцелуем Мира.
     Конечно, слухи  о  "богатырях  из  теста"  ясно  показывают  нынешнее
смутное состояние мозгов.  Но  если  серьезно  -  кто  подкинул  алтайским
всадникам рентгеновские лазеры? Наверное, опять  Космика  воду  баламутит.
Мало ей того, что рынок распался и вся Земля ухнула в феодализм,  вдобавок
неземная империя еще балуется нами как шахматными фигурками.
     Ночью  же  меня  сомнительный  алкогольный  сон  преследует,   словно
заглотил я вечерком полведерка водки. А я принял все-то  чекушку.  Снилось
мне, что я сыплю искры как бенгальский огонь. И от этого тлеет, даже горит
одеяло...

                                    4

     Недобрым утром, супротив  всей  моей  воли,  после  громового  удара,
появляется в моей комнате некто, хотя я его не приглашал  и,  естественно,
не отпирал дверей.  Пытаюсь  нашарить  оружие,  да  только  тесак  куда-то
запропастился. Одним глазом я подлого  гостя  высматриваю,  другим  глазом
озираю  дыры  непонятные  на  одеяле  -  подгорело   постельное   бельишко
отчего-то!
     Он смахивает крошки и садится в наглую на скособоченный стул. Пялится
на меня, как птица-падальщик. Интересно, когда поймет, что находится здесь
по недоразумению? А что, если вчерашние знакомцы опять  за  меня  берутся,
недоделали чего-то намедни. Я ведь еще меньше  приспособлен  к  битве  чем
тогда - потому что мне стыдно за одеяло. Я, кстати, однажды  повышения  по
службе не получил, потому что на торжественном балу в Храме Чистоты портки
сзади лопнули.
     И вот настырный человек идет ко мне прямо по захезанной  одежке,  что
на полу валяется. Я напрягся, готовясь как-нибудь и без тесака защититься.
Может, метнуть подушку в лицо и врезать ночным горшком? Только  вдруг  сей
визитер не злодей вовсе?
     - Ну, доставайте свое оружие, - шепчу в растерянности.
     - А что  вы  мне  за  это  дадите?  -  подошедший  сунул  в  мой  нос
удостоверение Палаты Дознаний нашего же Храма Чистоты на Воителя по  имени
Виталий Султанчик. После чего уселся обратно. Свой, что ли?
     - Ага, - воспрял я, - значит, вы, собрат  по  перу  и  шпаге,  будете
поднимать мое уроненное в грязь достоинство. Тогда  привет  вам,  дотошный
сын богини Правосудия. Между прочим, достоинство мне  багатуры  разве  что
уронили, а вот тепловизор казенный унесли. Да  они  там  людей  мучают,  я
требую возбуждения небесного и земельного суда! Учтите сей факт.
     - Чего ж вас не замучили? - съехидничал этот, с  позволения  сказать,
гость. - Раз так, зацикливаться на своих болячках мы не будем.
     Наконец я нашарил под подушкой тесак и он все же объяснился:
     - Надеюсь, вы не запамятовали, что Палата Дознаний  замыкается  прямо
на Владыку Чистоты.  При  всем  моем  сочувствии,  случай  ваш  заурядный,
коллега Кологривов. Просто просочившаяся через наши  оборонительные  линии
незначительная группка кочевников немного порезвились за ваш счет.  Отряды
Березовского князя уже занимаются ей. Но это все  суета,  которой  нам  не
пристало отдаваться. Ваше задание изменено, господин Ревнитель. Вы  теперь
подчиняетесь непосредственно мне.
     - Ну, допустим, господин Султанчик,  вы  тот  за  кого  выдаете.  Вам
скучно слушать лепет о  каком-то  тепловизоре,  тем  более  о  незабудках,
расцветших на чужом лице, и выпотрошенных из кого-то органах.  Но,  может,
чтобы нам  поскорее  познакомится,  вы  покажете  письменное  распоряжение
шефа-Владыки?
     Султанчик, чувствуя мою недоверчивость, кладет ладонь в  карман,  где
якобы лежит грамота.
     - Ну и что там на самом деле, господин Воитель?
     - А вот что, - посетитель  выхватил  широкий  клинок  и  одним  махом
оттяпал мне пару пальцев - с той руки, которой я заслонялся -  легко  так,
будто они из сливочного масла. Я  не  слишком  зашелся  от  боли,  поэтому
торопливо вытащил из-под подушки тесак и метко  засадил  гостю  под  пятое
ребро. Изо рта у  Султанчика  пролилась  красная  струйка.  Он,  кашляя  и
съеживаясь, отвернулся, затем хрипло выдавил.
     - Обалдуй, шуток что ли не понимаешь?
     - Хороши шутки, да как  мне  теперь  без  перстов?  Мне  и  ложку  не
удержать. Сейчас как яйца отрублю тебе, сволочь такая.
     - Приставь пальцы обратно и скажи при  этом:  "Я  дурак",  тогда  все
срастется.
     Я сделал все именно так. Нет, не поверил я в  оглушительную  чушь,  а
просто очумел от столь  подлого  нападения...  Но  персты  приросли,  даже
задвигались! Не знаю, к чему сейчас приложить силу ума, где  искать  суть?
По крайней мере, я зряшно зарезал человека, своего коллегу и  старшего  по
званию... Ой, что мне будет!
     - Ну, что замочил трусы? - Султанчик дотянулся до кувшина с пивом  и,
хлебнув, обернулся ко мне. - Кажется, обошлось.
     И никаких у него следов поранения. Это ж гнусное алтайское шаманство!
     - Мне, пожалуй, снова поплохело.
     Хотя на самом деле полегчало - ну, в конце-то концов,  невозможно  же
присобачить отхваченные пальцы обратно и  запросто  зарастить  скважину  в
боку. Где начинается цирк, там нет места трагедии.
     - Ладно, теперь прочитайте письмецо Владыки, - Султанчик  бросает  на
позорное одеяло бумажку.
     И в самом деле, на ней начирикано, что Ревнителю имярек  поступить  в
распоряжение предъявителю сего послания Воителю господину Султанчику.
     Прозвучал голос сломленного человека.
     - Вот с этого и надо было начинать, коллега Воитель. А то, понимаешь,
впечатляют, давят на психику. Устал от вас. Ладно, согласен на  совместное
времяпровождение, только без этих фокусов...
     И вот я с этим коллегой, которого бы держать  в  заколоченном  гробу,
выхожу из номера, причем мой некогда элегантный мундир  сейчас  напоминает
дворницкие шмотки.
     - Едем брать колдунишку одного, - распорядился Воитель.
     У него была приличная мотоповозка,  дизельный  "говноход"  повышенной
проходимости.  Поездка  на  таком  приспособлении  доставляла  откровенное
удовольствие.
     Я не удивился, когда мы нацелились в палаточный городок, который  был
разбит  каким-то  бродячим  театриком.  У  кочевого  люда  всегда  имеются
недозволенные технические приспособления.  Хотя  артисты  с  разбойничьими
рожами пытались нас напугать, вращая дубинами, мы, помахав своими ярлыками
- Знаками Чистоты, - протопали прямо в шатер режиссера. По  крайней  мере,
снаружи было написано "С. Куров. Устроитель зрелищ."
     А внутри С.Куров вел себя с артисткой как  настоящий  режиссер.  Этот
представительный мужчина-верзила,  обладатель  гладкой  матовой  головы  и
развесистых  ушей,   репетировал,   объясняя   любовную   сцену.   Шмонили
курительницы, время от времени кто-то снаружи играл на дуделях  и  сопелях
въедливую музыку.  Все  это  создавало  подходящую  нервную  атмосферу,  в
которой артистка верещала  и  расшнуровывала  корсет,  вываливая  арбузные
буфера. Впрочем, лицо режиссера было то ли скучающим,  то  ли  отрешенным.
Завидя незнакомцев, дама мигом заправила свои  буфера  обратно  и  юркнула
наружу, а С.Куров, чтоб не испугаться, гаркнул:
     - Чего надо? Пшли вон, негодяи!
     - Мы от Духа Чистоты, - бросил Султанчик.  -  Я  смотрю,  театральные
работники весьма слабо реагируют на форму Ревнителя.
     Воитель показал пальцем на мою засранную куртку, а  режиссер  скривил
рожу, будто его тошнит.
     - Может, они приняли вашего товарища за клоуна...
     Тут  уж  я  обиделся.  Ревнителя,  отмеченного  печатью  Высших  Сил,
сравнивать с каким-то убогим потешником. Нет, при бабе я бы точно  кинулся
с тесаком на Курова. А  без  бабы,  наоборот,  отодвинулся  в  сторонку  и
пробовал немного почиститься каким-то висящим балахоном.
     - Значит, Владыка, так сказать, Чистоты собрался пригласить мой театр
к себе в замок? И он догадывается, сколько ему это будет стоить?  -  голос
режиссера стал наглым и пронзительным. Вообще,  несмотря  на  внушительные
размеры, этот господин выглядел несобранным и даже  развинченным.  Больной
он или алкаш?
     - Это будет стоить вам. Потому  что  нас  интересует  отнюдь  не  ваш
балаган, который пробавляется в основном контрабандой, а вы сами.
     - Но я не мастерю незаконные станки и приборы, ничего такого не умею.
Я скорее мастер по бабам, - речь театрала была  на  вид  справедливой,  но
почему-то неубедительной. - И, кстати, нахожусь во владениях  Березовского
князя, а не вашего Владыки.
     - Наш Храм наводит предвечную  чистоту  по  всей  Темении,  -  твердо
заявил Султанчик. - До нас дошли подлинные сведения, что  во  время  своих
представлений вы недозволенными  средствами  вызываете  грязные  эмоции  у
толпы, называемой зрители.
     - Но такова сила искусства, господа храмовники.
     - Вернее, искусство применения силы, - поправил Воитель.
     - Чего вы плетете? Совсем охренели там в своей Минэкологии.
     - В Храме Чистоты. Следите за словами,  нынче  они  много  значат,  -
снова поправил Султанчик и стал припирать. - Так вот, нами отслежено,  что
два-три человека из побывавших на каждом вашем зрелище  лишаются  здравого
ума и начинают  страдать  от  общего  расстройства.  Что  вам  известно  о
шаманстве?
     - Но белое шаманство не запрещено. Я волен обращаться к  духам  неба,
солнца, луны, созвездий, облаков...
     - Мы, Храм Чистоты, определяем, где проходит граница между  черным  и
белым шаманизмом. Мы не забыли, что каких-то  сто  лет  назад  приверженцы
тибетских шаманов - бонпо и тантристов Левой Руки  -  пришли  к  власти  в
Москве и Берлине, - Султанчик говорил напористо, но без особого  интереса,
а потом добавил уже с особой интонацией. - Может быть, вы  поведаете,  что
такое душа? Откройте благодарным слушателям, не стесняйтесь.
     Наверное, оттого, что вопрос показался каверзным, Куров  отреагировал
слишком страстно. Он грозно приподнялся, однако лично ничего предпринимать
не стал, а только затрубил:
     - Крохин, сюда!
     В палатке появился человек двух с половиной метров росту,  в  трусах,
обросший шерстью с головы до пят, с руками до колен. Ясное  дело,  мутант.
Но мускулатура у  него  явно  была  укрупнена  с  помощью  биоорганических
вкладышей. Плюс топор.
     - Кого бить? - вежливо поинтересовался Крохин.
     - Вот этих всех, - устроитель зрелищ показал на нас пальцами.
     Мне стало жарко.
     Крохин сперва все-таки подвалил к Султанчику, за что я  был  премного
благодарен монстру.
     - С железом или без? - поинтересовался великан условиями поединка.
     - "Без", друг мой, - Султанчик уронил тесак. Крохин столь  же  честно
выкинул свой инструмент. Что вполне оправданно. Согласно теменскому  своду
законов убийство железом карается усекновением головы.  А  вот  причинение
смерти голыми руками считается случайным происшествием и выражением Высшей
Справедливости  -  родственники  "справедливо"  убиенного   довольствуются
возмещением в виде трех баранов.
     Поэтому Крохин  нанес  почти  отвесный  удар,  кулаком  в  лоб  моего
напарника. Я  только  успел  заметить,  что  широченное  запястье  монстра
оказалось в ладони у  Султанчика,  а  следом  волосатый  соперник  выписал
немыслимую фигуру. То есть Воитель, удерживая его запястье, зашел  ему  за
спину, выводя руку на излом.  И  произвел  бросок,  подставив  колено  под
падающее тело. После гадкого хруста Крохин стал грязной  кучей  в  углу  и
больше в беседе не участвовал.
     Этот тип был столь противен и грозен, что я даже жалеть его не  стал.
Странно, я всегда жалел, когда теменцы своих же теменцев гробят. Сейчас же
совершенство проявленной силы порадовало меня, а Крохин  показался  просто
предметом, на котором ее можно было показать.
     - Заройте товарища  на  огороде,  чтобы  большие  огурцы  выросли,  -
предложил Воитель какой-то роже, заглянувшей в палатку на шум.
     - Серьезно, я мало что знаю о душе, я ведь  не  жрец,  -  пробормотал
позеленевший Куров. После потери Крохина верзила  режиссер  как-то  оплыл,
словно из него вытащили стержень.
     - Теперь уже ничего не надо  плести,  -  Султанчик  поспешно  оборвал
Курова и предложил ему проехаться кое-куда. - Именем Духа Чистоты следуйте
за мной.
     А снаружи нас  с  нетерпением  ждала  группа  товарищей.  Выстроилось
кольцо из угрюмых здоровых мужиков и визгливо хохочущих коротышек. Медведи
и обезьяны - первое, что мне пришло  на  ум.  Но  это  были,  конечно  же,
представители людского племени. Потому что сжимали топоры и дубины. В моих
глазах побелело, это призывно засветил загробный мир.
     Однако  Куров  уже  сломался,  одну  его  руку  держал  за   запястье
Султанчик, вторая поднялась в умиротворящем жесте. И кольцо разомкнулось.
     Покорный Куров думал,  что  его  отвезут  в  крепость-филиал,  но  он
ошибся, как впрочем и я. Особист Султанчик доставил его, и меня заодно, на
Завод, причем охрана беспрекословно, с отданием чести нас всех пропустила.
Если точнее, добрались мы до печально мне  известной  доменной  печи.  Там
режиссер заволновался, решил, что сейчас его бессудно оприходуют, возжелал
уйти.
     Однако Воитель, промолвив странную фразу: "Девятка не  забыла  тебя",
непреклонно встал на его пути. Тогда верзила  Куров  попытался,  угрожающе
вопя, прорваться через меня, как через самое слабое звено. Он подхватил  с
земли кривую железяку и хотел  припечатать  ей  мое  ухо.  Я  это  заранее
почувствовал. Зачесалось то само место, куда он  меня  собирался  двинуть.
Ухо зачесалось. Я даже взгляд Курова  ощутил,  будто  он  пустил  из  глаз
какой-то электрический вихрь.
     Поэтому я смог, поднырнув под руку режиссера, заблокировать ее снизу,
а потом коленом закатал ему промеж... Упал сердечный лицом в грязь. Мне же
стало приятно, хоть никогда я злорадством не страдал.
     Впрочем процедура не закончилась на этом. Когда мой напарник оказался
к Курову ближе чем я, тот резво вскочил как на пружинках. Невесть откуда у
него в руках появилось два клинка.  Одно  лезвие  сделало  колющий  выпад,
другое - рубануло сверху наискось. Такое сочетание ударов сулит кончину  -
верную и без особых мучений - тем, кто оказался их целью. Однако Султанчик
акробатически изогнулся назад, так что первый клинок проколол воздух  ниже
его спины, а другой свистнул поверх грудной клетки. Мой напарник  крутанул
сальто-мортале и утвердившись на ногах, извлек будто из рукава кривой меч,
затем выписал им несколько  мастерских  восьмерок.  Куров  лихо  парировал
немало ударов, но все-таки попался на ложный выпад  -  в  конце  последней
восьмерки клинок впился ему в плечо и пошел наискось вниз...
     Видал я такие приемы на южнотеменском шляхе, как тюрки  ими  владели,
так и наши пограничные казаки. Ознакомился я тогда с тем, что получается в
результате. Разрубленный показывает потроха, вот что...
     Разрубленный Куров показал очень странные потроха.
     Режиссер имел начинку из какой-то тестообразной массы -  пузырящейся,
булькающей, жужжащей и даже мерцающей. (Я сразу вспомнил про услышанных по
радиоговорильнику богатырей из теста.) Внутри обнаружилось также множество
трубочек с пупырышками. Еще там было что-то вроде  разрядного  столба.  Он
просвечивал сквозь "тесто" метелкой линейных разрядов, которая  находилась
в ореоле из мелких голубеньких искорок.
     Тут же Султанчик завернул Курова в тряпку и связал ремнем, как  будто
еще опасался каких-то фортелей со стороны разрубленного режиссера.
     И вдруг  невесть  откуда  появилось  четверо  багатуров,  тех  самых,
вчерашних, только без "Дегтярева".
     - Вот они, мучители. Попались, которые  дрались,  -  и  я,  подхватив
Куровскую железяку, кинулся к ним.
     Она опять без дела осталась. А я, видимо, избежал крутого  переплета,
оттого что Воитель меня догнал и затормозил своей чугунной рукой.
     - Коллега Кологривов - это наши, наши сотрудники! Они ошиблись вчера,
перепутали, с кем не  бывает.  Вы  же  видели,  какая  Куров  гадина.  Они
работают, поэтому и ошибаются. Поэтому извиняются.
     - Да, очень извиняемся, - сказал передний багатур. - Мы не знали, что
вы такой уважаемый человек.
     - Значит, братья по оружию, встреча на Эльбе, - поддержал без особого
удовольствия я.
     И профессиональные мучители продолжили пеленание режиссера, как будто
тот по-прежнему был вредоносен.
     - Теперь, коллега  Кологривов,  подождите  внутри  того  замызганного
домика, -  покончив  с  укутыванием  Курова,  настоятельно  предложил  мне
Султанчик. - Нужно уделить время некоторым формальностям.
     Не доверяют? Или не желают психически травмировать меня  как  зрителя
повторением вчерашней процедуры?
     Во всяком случае я послушался, а багатуры вместе с запеленутым  телом
свернули за остов доменной печи. Причем Куров  был  поразительным  образом
жив, напоследок он даже помаргивал глазами. Да, какой-то он не  такой  как
все - в смысле  анатомии  и  физиологии.  Впрочем,  что  мне  известно  об
анатомии и физиологии? - несколько отрывков из учебников. Однако в далекие
времена моей учебы еще не расплодились по  всей  Земле  мутанты  и  прочие
аномалы с особым устройством организма.
     Безропотно дожидался я сотоварища в заброшенном цеху. Иногда хотелось
зарыться куда-нибудь, хоть по маковку в дерьмо, но чувствовал -  Султанчик
выкопает. Чем все-таки он занимается? разве  это  может  одобрить  Владыка
Чистоты, который известен по всей  Темении,  как  самый  чистый  феодал  и
вместилище какого-то особого Духа? Или  опять  феодальная  раздробленность
виновата, кто-то в среднем эшелоне отсебятину порет? А когда напарник  мой
появился,  усталый,  но  довольный,  то  я,  нарушая   правила   храмового
поведения, бросился на него с вопросами.
     - Куров - мутант, что ли?
     - Наверное. Вскрытие покажет. К тому же черный  шаман,  сейчас  много
таких развелось. Душевные силы высасывает, порчу наводит. Он шаман,  но  и
мы  не  лыком  шиты,  -  как-то  вяло  после  последних  событий  объяснил
Султанчик.
     - Здесь что-то непонятное, господин  Воитель.  Храму  Чистоты  всегда
было плевать на шаманство.
     Напарнику явно не хотелось отвечать, его  словно  тошнило  от  лишних
вопросов. Наверное, это нормально для человека из Палаты Дознаний.
     - А если шаманство на нас плюнет? Ладно, я вам лекции читать не буду,
мы не в семинарии... Попробуем-ка лучше червячка заморить. Лично  я  люблю
активные молекулы.
     Воитель хлобыстнул из  бочки  с  надписью  "едкий  натр".  Я  немного
зажмурился,  попадал  во  всякие  переделки,   но   нарочно   никогда   не
напрашивался. Из  пасти  у  напарника  дымок  легкий  вышел  да  появились
кристаллики соли на подбородке, больше ничего примечательного.
     - Распад пошел, - прошептал удовлетворенно  Султанчик.  -  Запомните,
Кологривов, легко идущие реакции разложения - это то, что нам нужно.
     Большие  шаманы,  конечно,  и  не  такое  вытворяют,  но   подготовка
сотрудников особого отдела вызывает почтительный страх.
     - На второе надо что-нибудь сытное, чтобы гастрит не случился.
     Султанчик незамысловато взял  "сытный"  металлический  лист  и,  сдув
пыль, принялся без особой аккуратности обкусывать его.  Дробление  металла
отозвалось в моих костях унылым эхом. Если он шаман, то я, похоже,  жертва
шаманства. Короче, всю эту сцену я решил списать на умопомрачение.
     - Ну, а на десерт? Что-нибудь вкусненькое?
     Удачно  кинутым  болтом  Султанчик  угробил  голубя,  курлыкавшего  в
уголке, поднял погибшую птичку, встряхнул и выжал. Кровь из "вкусненького"
текла тоненькой струйкой,  чтобы  попасть  в  рот  обедающего  гражданина.
Наверняка, птичку покинули все  без  исключения  соки,  потому  что  через
минуту от нее осталась одна  жалкая  тряпочка.  Однако  это  почему-то  не
вызвало во мне протеста.
     - Можно быть консерватором во всем, кроме еды, - убедительно произнес
пищевой либерал. Он нажрался и ждал, когда я приступлю к трапезе.  Голубя,
положим, я мог бы еще схавать. Если бы не было выхода. А сейчас он есть?
     - Чего-то не хочется, господин Воитель, я всю ночь жрал от скуки.
     Напарник, демонстративно скинув с себя пиджак, пробежался  по  стене,
как ниндзя высшей квалификации и даже получше. Может,  зря  я  надеюсь  на
умопомрачение.  Что-то  в  этом  чувствовалось  неподдельное,   настоящее!
Султанчик заражал меня уверенностью, стремлением к совместному выискиванию
и изничтожению трудностей, кипящей волей к победе не  поймешь  над  кем  и
чем.
     Я впился зубами в доску, причем не из суицидных намерений,  а  потому
что почувствовал тайную ее аппетитность. Мне это полезное  чувство  словно
передалось  от  напарника.  Но  для  этого  пришлось   протаранить   некий
психологический барьер, стоявший на пути моих зубов - сами  челюсти  стали
тяжелые, горячие, чуть ли не металлические, однако сохранили послушность.
     Потом все наладилось, опасения оказались напрасными.  Еда,  как  еда,
напоминает пережаренный кусок мяса - не по вкусу, а по ощущениям.  Чувство
одиночества в животе притупилось, я заерзал от силы, заструившейся вдоль и
поперек  организма.  Впрочем  доску  хавал  украдкой,  пригнувшись.   Было
неловко, как  при  заглядывании  в  декольте  своей  подчиненной,  которая
зачитывает отчет о  проделанной  работе.  Впрочем,  гордость  почувствовал
тоже, потому что не мяконькая курочка, а грубая доска мне покорилась.
     - Это, конечно,  не  деликатес,  но  вполне  усваиваемый  продукт.  Я
вначале тоже предпочитал углеродные соединения, они  вроде  роднее,  -  со
сдержанным одобрением заметил Султанчик. - И  вообще,  чтоб  справиться  с
тяжелым веществом, тебе  сперва  надо  добыть  силу  из  легкого.  Или  же
получить мощь от своей Девятки. Ты скоро узнаешь, что это такое.
     Звучало непонятно, но здорово. А мой аппетит  требовал  еще.  Заметил
оставшийся  от  какого-то  празднества  стакан   и   вдруг   был   пронзен
предвкушением - это может быть вкусно! Тем  более,  я  как-то  на  ярмарке
видел конопатого мужичка, который без всякой медитации, из  чистой  удали,
жевал стекло.  Я  взял  граненую  "снедь",  осторожно  укусил,  похрумкал,
проглотил - и было не тяжелее, чем с печеньем. Доел стакан, не отрываясь.
     Невольно у меня появилось расположение к  господину  Воителю.  Хорошо
работает и интересно отдыхает.  Значит,  колдовство  действительно  крутая
штука, и в Храме Чистоты им всерьез  занимается  некая  "девятка".  Однако
вопросы продолжают зудеть.
     - Это все правда, господин Султанчик - то, что случилось в  последний
час? Или колдовство, мираж, наваждение?
     - Это - сила, коллега Кологривов, невиданная сила, и  ей  надо  уметь
пользоваться совместно и с радостью. В ней наша значительность, наша жизнь
и слава.
     - Слава от победы над Куровым? А  вчера  слава  была  от  того,  меня
обработали? Чем больше галочек в наряд-задании на день, тем радостнее,  не
правда ли?
     Заметно  было,  что  коллега  Султанчик  куда  более  озадачен  моими
вопросами, чем действиями монстра Крохина. Он как будто  подбирает  слова,
хотя все храмовники известные хреноплеты.
     - Господин устроитель зрелищ отягощен многими  грехами.  Посягновение
на вечную Чистоту, искривление Прямых Путей матери Природы  и  отца  Рода.
Плюс святотатство. Однако глубоко виновный Куров вместе со своими органами
не пойдет на экспорт. И у вас, насколько мне известно, ничего не вырезали.
     - Вы намекаете, коллега Султанчик, что  меня  приковали  ко  стулу  и
усыпили только для того, чтоб я немножко отдохнул?
     Коллега  еще  больше  обеспокоился,  он   был   даже   огорчен   моей
назойливостью.
     - Не только... Во время  глубокого  замораживания  происходит  своего
рода чистка души, то есть пси-структуры. Снимаются  кое-какие  блокировки,
оставшиеся от времен  господства  кибероболочек.  Сколько  сейчас  светлых
возможностей открывается, когда мы скинули гнет машин, кибероболочек  этих
сраных и прочей нечисти.
     Султанчик сумел, наконец, швырнуть  дежурные  лозунги  и  закончил  с
наигранным подъемом:
     - Так неужто мы теперь позволим черному шаманству  набросить  на  нас
свою удавку?
     "Не это ли чистая душа напала  на  летчиков  в  виде  бабы-яги?"  Как
подумал, так сразу почувствовал особое  внимание  со  стороны  Султанчика,
хоть он даже  не  двинул  глазными  яблоками  в  мою  сторону.  Неприятно,
конечно. Улавливает гад мои мыслишки. Если ему и раньше не  нравились  мои
вопросы, то сейчас от него просто понесло едкой настороженностью.
     Потом мне стало чудиться. То есть, я ничего  не  слышал,  но  тем  не
менее. У господина Воителя в голове дзинькнуло и  он  вышел  с  кем-то  на
связь. Более того, произнес внутри себя такие слова:
     "Значит, у  вас  какой-то  недотепа  портит  матрицы  воздействия  на
пси-структуру, а мне расхлебывать?"
     Ко мне потянулся влажный холодок - ощущение было  вполне  отчетливым.
Не сыграю ли я роль того самого голубя? Представил, что меня выжимают  как
птичку, и вдруг осознал. Султанчик,  может,  Воитель  и  сотрудник  Палаты
Дознаний, может, из Храма Чистоты, может, шаман,  но  он  является  кем-то
еще. Кто я такой и кто он, мне бы лучше разобраться самому, в одиночку,  в
отдельной  светелке,   потихоньку   жуя,   виноват,   читая   какую-нибудь
веселенькую книжку.
     Почти непроизвольно я направился к выходу.
     -  Вы  куда,  сударь?   -   более   вежливым   тоном,   чем   обычно,
поинтересовался  Султанчик.  Он  привстал,  собираясь  в  какой-то  момент
рвануть за мной.
     - В кабинет задумчивости, живот прихватило, - невинно отозвался я,  -
все порядочные люди туда захаживают после такого рода угощений.  Вас  что,
приучили считать это пережитком темного прошлого?
     - Вы не хотите _т_у_д_а_, - леденеющим голосом произнес Воитель.
     - Тебе-то какое дело, сука? - откликнулся я, включив ускорение.
     Он догнал бы меня в один момент. Собственно, он  догнал  и  перегнал.
Пока  я  добирался  до  дверей,  Султанчик  эффектно   проломился   сквозь
железобетон стены и стал ждать меня снаружи. Я мог растеряться, упасть  на
пол, закрыть глаза. Однако смекнул, что наши шансы не могут быть столь  уж
неравны. Все-таки мы питаемся одной и той же дрянью.
     Меня как из пушки выстрелило  в  другую  сторону,  к  противоположной
стене, где не было никаких дверей. Может, я хотел как следует  приложиться
лбом. Наверное, больше нечего было  желать.  Перед  тем  как  врезаться  в
стену, увидел ее крупнозернистую, а потом и микроскопическую  структуру  -
овальным пятном где-то в центре взгляда. Даже оценил,  какая  сила  должна
быть приложена к разрушению железобетона. После чего выплеснул  из  сердца
достаточную  мощность.  Диаграмма  показала   распределение   энергии   по
различным частям и уголкам тела, которое было изображено "в разрезе",  как
туша в мясной лавке.
     Я неожиданно увидел то, что находится за  стеной  -  мусор,  дорожка,
оранжевые деревца. Значит, пробил дыру в стене. Просто пробил,  и  никаких
восклицательных знаков,  потому  что  непонятно  -  сон  это,  морока  или
какое-другое дерьмо. Я поднял глаза и заметил, что на меня  целая  стенная
панель сверху валится. Зажмурился, возникли странные  ощущения  в  голове,
потом стало ясно, в живых-таки остался.
     Когда отворил веки, то вначале показалось, что два моих глаза смотрят
на мир из-под мышки. Невесть откуда взявшееся третье око блуждает по  телу
- вот видна изуродованная голова, похожая на расплющенную луковицу.
     Вероятно в таких запредельных ситуациях страх вообще  не  появляется,
возможно я стал  олицетворением  тупости,  однако  не  было  ничего  кроме
вялотекущей отрешенности. Скорее всего, она мне изрядно посодействовала.
     Я  машинально  стал  прикладывать  усилия  (множество  стрелочек)   к
деформированным участкам бедной головы. Наконец все  выровнялось  и  глаза
туда переместились, где им положено быть! Хоть пыль столбом, а видно,  что
проход свободен, тикать надо.
     Я стал  тикать,  вдобавок  на  ходу  перед  третьим  внутренним  оком
представали портреты разных личностей,  которых  я  встречал  в  последнее
время.  Словно  бы  я  листал   фотоальбом.   Наконец   мысленный   взгляд
застопорился на работяге, которого я  приметил  час  назад  неподалеку  от
заводской проходной ввиду его глупой ухмылки. Образ не образ,  а  какая-то
схема из многих "разрезов". Гражданин был уже заранее отсканирован слой за
слоем, пласт за пластом. На контурах разными цветами и тенями были указаны
направления  сил,  натяжения,  сопротивления,  напряжения,  энергетические
потоки.
     Потом  я  словно  вбежал  в  эти  отсканированные  контуры   и   стал
переделываться. Да, да, я изменялся, заодно стараясь не свалиться носом  в
землю. Меня корежило, кривило, сминало,  растягивало  изнутри  и  снаружи.
Порой казалось, что меня продевают через извилистую  трубу,  втискивают  в
неудобный узкий костюм, а на голову  нахлобучивают  тесную  микроцефальную
шляпу, которая прямо-таки врезается в мозги.

                                    5

     Рабочего или  может  ремесленника  Крюкова  еще  минут  пять  дергали
конвульсии, но прохожие объясняли происходящее тем литром, что заглотил он
вчера. Хотя это был вовсе не Крюков.
     Это был я. Естественно, никакой особой уверенности, что я - это я. Не
совсем ладилась фокусировка, не  слишком  хорошо  сходились  поля  зрения,
отчего в мозгах возникало крайне неприятное, даже щекотное ощущение. Между
левым и правым полем имелась зона затемнения, по которой время от  времени
пробегала рябь, цветные полосы и... цифры. Клянусь штанами  Духа  Чистоты,
что действительно мелькали колонки и шеренги чисел. Некоторые  из  цифирок
явно представляли расстояние до какого-нибудь  обозреваемого  предмета,  а
также его угловые скорости.
     А еще было очень холодно. Зябко было,  дыхание  с  изморозью  и  иней
вокруг. Волосы на голове так заледенели, что хрустели под пальцами!
     Наконец все внутри меня утряслось, и я огляделся. Ко  мне  торопилась
какая-то длинная подозрительная личность. Я не сразу догадался,  кто  это.
Ага, Воитель господин Султанчик,  впрочем  тоже  видоизмененный.  А  может
никакой он не Воитель, а просто оборотень. Также как и я. Цифры  в  правом
верхнем секторе зрения показывали как стремительно  сокращается  дистанция
меж нами, линией была отмечена траектория его  движения.  Впрочем,  пейзаж
оснащали и другие люди, это внушало некую надежду, что скорой расправы  не
случится.
     - Ну, чего, чего надо? - я, выставив вперед кулаки, заслонился ими  -
деваться-то некуда.
     Султанчик замешкался, хотя все-таки приблизился  вплотную.  И  сказал
вроде дружелюбно, рассчитывая явно на публику:
     - Не поможешь развалить на троих? Третий за углом, - и,  приложившись
характерным жестом к горлу, заиграл пальчиками на  брюшке,  затем  шепотом
добавил. - Кологривов, прими прежний вид по-хорошему.  У  тебя  ничего  не
получится. Навыков нет, да и дурак ты впридачу.
     - Тьфу  на  тебя,  анафема,  -  выражая  презрение,  сплюнул  поперек
асфальта  длинной  слюной.  -  Я  тюркских  сабель  не  испугался,  понял,
оборотень?
     - Ты машина, Кологривов, понял. Ты не человек. Без Девятки ты  словно
отрезанный пенис. Поэтому будешь терять торжество силы  и  превращаться  в
гов-но. Тебе это не остановить.
     Дылда Султанчик так красиво выразился, а я неожиданно даже  для  себя
двинул ему в челюсть набухшим кулаком. Якобы  двинул,  а  вернее  обдурил.
Заслоняясь, он открылся, и я, подавшись вперед, влепил ему левой под  дых.
Однако прежде сконцентрировал  силу,  как  бы  сгреб  ее  отовсюду.  Перед
третьим оком замелькали стрелочки векторов, которые  показали  направления
возможных ударов. Так что оставалось только выбрать самый удачный.
     Султанчик согнулся и упал уголком на землю.  А  я  ощутил  "торжество
силы". Однако он не стал что-либо предпринимать, когда я  потрусил  прочь,
время от времени озираясь на него левым глазом.
     Я знал, что ввиду моей трудовой наружности надо  срочно  найти  место
работы. Перед столь полезным  третьим  глазом  замерцала  трасса,  которая
собственно и повела меня. Когда я вступил в черный замусоренный цех, более
напоминающий пещеру, то для начала повстречал мужика в кожаном  фартуке  с
клочной бородой.
     Он, глянув на мои руки, аккуратно развернул меня за плечи в  обратную
сторону и отвесил несильный пинок в заднее место.
     - Ну, сколько еще с тобой горе мыкать, Крюков? Убить - жалко,  пороть
надоело. Тебя ж в такелажку за проволокой для арбалетов посылали.
     Соответственно приданному ускорению я отправился за  проволокой  и  в
дверях  столкнулся  с  "оригиналом"  -  тем   самым,   кого   я   нечаянно
просканировал и сымитировал. Причем в руках у него как раз лежал требуемый
моток проволоки. Я заметил "оригинал" раньше, чем он меня и успел сдвинуть
кепку на лицо. Мы  довольно  вежливо  обогнули  друг  друга,  но  когда  я
оказался уже в предбаннике, он окликнул:
     - Эй, дух, откуда у тебя моя кепка... а башмаки?  Ага,  спер!  -  Да,
Крюков воистину был туп. Он даже не обратил  внимания  на  то,  что  точно
такие же башмаки с кепкой имеются и на нем.
     Когда тяжелая рука "оригинала" легла мне на плечо, я подал  мысленное
напряжение на пыльцы, отчего они сделались форменными клещами. Которыми я,
обернувшись, ухватил вопрошающего за шею. Затем слегка  надавил  и  уложил
мигом  обмякшее  тело  в  какой-то  пустой  ящик.  Оставалось   подхватить
оброненный "оригиналом" моток проволоки и  отчитаться  перед  мастером  за
исполненное задание.
     - Да ты не такой дурак, каким кажешься на первый взгляд,  -  удивился
человек в кожаном фартуке.
     И пришлось встать к токарному станку, одному из  немногих  уцелевших.
Делать нечего, представив  кинематику  этого  нехитрого  механизма,  смело
принялся за  изготовление  телескопической  палицы  с  выдвижными  шипами.
Правда досаждало, что Султанчик заглядывал через окошко,  все  намекая  на
совместное  распитие.  Позвать  каких-нибудь  приятелей  и  обломать  рога
надоедам? Да кабы знать, кто тут приятель.
     Внезапно  соперник  активизировался  и  запустил  руку   в   открытую
форточку. Чудовищная конечность отделилась от тела, проползла  украдкой  к
станку и, пользуясь незаметностью, отвесила пощечину крутящейся заготовке.
Я только успел сказать: "Опа", потому что кусок металла соскочил с крутила
и  двинул  мне  в  лоб.  Испугаться,  кстати,  не  успел.  Однако,  ничего
особенного не случилось.
     Сыпанули искры в прямом смысле  этого  слова.  Голова  сработала  как
резиновая и напружиненная. Деталь отпрянула  от  чела,  полетела,  пробила
другой станок, вызвав короткое замыкание  и  воспламенение.  Я  машинально
потрогал лоб, который похоже схлопотал вмятину, но через несколько  секунд
все уладилось. Хотя по идее - головы вообще не должно было  остаться!  При
этом я снова увидел контуры своей израненной башки с зонами деформации,  к
которым почти без моего участия устремились стрелочки. Повеяло морозцем  и
посыпался с шевелюры мелкий снежок. К переменам погоды  добавился  бешеный
аппетит. Я сунул в рот гайку и хрупнул ею как леденцом.
     Товарищи по бригаде не заметили ни этого,  ни  мгновенно  исчезнувшую
виновницу происшествия, однако оценили мою победу и решили  относиться  ко
мне со значительным уважением, как к интересному человеку.
     Через полчаса мастер велел  мне  навестить  литейный  цех,  проверить
заказанные свинцовые отливки, которые пойдут в середку стенобитных ядер. Я
мялся-мялся, не в силах толково объясниться, тем не менее  подчинился.  На
удивление, никто не подстерегал меня на пустынных дорожках, и я вступил  в
литейный, напомнивший кузницу какого-то одноглазого монстра, в приподнятом
настроении. Впрочем, настроение быстро упало ниже нуля. Пока я высматривал
в красноватом пещерном  полумраке  нужные  мне  отливки,  противник  опять
выпустил на охоту так называемую "руку", которая зашуршала то там, то сям,
выискивая, где навредить.
     Как вскоре выяснилось, я не зря занервничал.  Лопнуло,  должно  быть,
самое тонкое место - керамическая форма.  Прямо  на  меня  рухнула  слегка
остывшая болванка сочного томатного  цвета.  Я  машинально  протянул  свои
руки-крюки, принял в них раскаленную отливку, однако  она  выскользнула  -
мне на ногу - и откатилась в сторону.
     На  ладони  было  страшно   посмотреть,   однако   пришлось.   Ничего
особенного, если не считать  того,  что  оказались  они  багрового  цвета,
который впрочем быстро пропадал. К тому же своим добавочным зрением озирал
я испорченные и поврежденные слои кожи, усилием воли сбрасывал их и тут же
наращивал новые. Линька шла на удивление оперативно.
     Ступня  же,  ах,  батюшки,  напоминала  ласту!   Расплющилась   из-за
болванки. Да вот только не болела! на  что,  конечно,  жаловаться  грешно.
Впрочем  и  ласта  выровнялась,  пока  подбежали  другие  рабочие.   Снова
сделалась ногой. А ведь  мог  так  и  оставить  ластой  свою  ступню.  Или
превратить, например, ее в  копыто...  Полная  свобода  выбора.  Болванка,
кстати, холодной стала, все тепло из нее  утекло  куда-то.  Не  в  мои  ли
преобразования?
     Начальник  Жидкого  Металла  стал  названивать   Властелину   Железа,
докладывая о чуде, а трудящиеся-литейщики  окружили  меня,  что  народного
сказителя, и внимательно, слегка прищурившись, смотрели в упор, не в силах
сделать какое-нибудь предположение.
     Невольный зачинщик сходки, то есть я, все менее смущаясь, скалился  и
открывал обозрению щербины рта, неухоженного зубным лекарем.
     - Предлагаю почин. Организуем стахановское движение - носить  горячий
металл одними голыми руками, - бросал я в толпу зажигательные лозунги.
     Собственно я ничего  не  мог  добавить  или  убавить  из  впечатлений
литейщиков, ведь конечности мои при несчастном случае ничего особенного не
претерпели, ни тяжести,  ни  огня.  Ничего,  кроме  легкости  и  приятного
холодка.
     Я не такой как все. Это бесспорно.  А  какой  же?  Оборотень,  шаман,
наркоман?..
     Мне велено явиться к Властелину Железа и как-то потешить  его  своими
выходками. Неподалеку от литейного цеха расколупала землю сточная  канава.
Через канаву  лежит  мосток.  Который  под  ногами  внезапно  лопается.  Я
кривобоко отскакиваю, попадаю на склон и пытаюсь  удержаться.  Тут  все  в
крик: "Крюков упал... сам Крюков... лестницу туда... лестницу  сюда".  Под
этот торжественный хор тоскливо соскальзываю по осклизлому  грунту,  внизу
же меня поджидает демон Султанчик.
     Он встречает меня в  строительной  каске,  со  неприятно  почерневшим
лицом и выдающимися на  пять  сантиметров  клыками.  Те  впиваются  в  мои
башмаки, я лягаюсь крепкими каблуками и рвусь вверх, как птица из  силков.
Конечно безуспешно, лишь пересекаюсь взглядом с беспородным псом, который,
поскуливая от страха и сочувствия, снует в  метре  от  меня.  Товарищи  по
бригаде, хоть и поблизости, не производят ничего, кроме бестолковой суеты.
А вот пес мне нравится...
     Кажется,  удалось.  Челюсти  движутся  вперед,  лоб   назад,   пальцы
срастаются,  тело  покрывается  шерстью,  зубы  крупнеют  и   заостряются.
Надеюсь, девушки меня сейчас  не  наблюдают,  хотя  я  мог  бы  похвастать
тщательным соблюдением траектории изменений.
     Я окончательно соскальзываю вниз по обледеневшей уже  стенке.  Однако
есть теперь готовность к встрече с демоном.  Щелкают  оскаленные  зубы,  я
приседаю  на  задние  лапы,  готовый  в  любой  момент  укусить   наиболее
болезненным образом.
     Султанчик тоже не зевает и оснащается коротким широким мечом, который
запросто появляется из его ладони.
     Пора. Я распрямил  пружины  мускулов,  шерстистое  тело  сорвалось  с
места, на  лету  мотнул  головой,  чтобы  перехватить  за  запястье  руку,
направляющую клинок. Рванул зубами жилы врага, даже не жилы, а пластиковые
трубки. Затем продолжил удар и выхватил из живота Султанчика клок какой-то
шевелящейся требухи. Противник упал ничком, но  заодно  сплющился  и  стал
похож на крокодила. Это превращение в мои планы не входило. Тем более, что
крокодил сразу сделал выпад и чуть не отчикал мне переднюю лапу.

                                    6

     Подбежавшие рабочие не могли долго вытерпеть того, что происходило  в
канаве. Полуволк, то есть  вурдалак,  бился  с  полукрокодилом.  Вурдалак,
ощерившись  дециметровыми  клыками,  пытался  ухватить  гада  за   шею   и
увернуться от его усеянных зубами челюстей. Пару раз ему удалось полоснуть
противника. Однако на боку у вурдалака  уже  появились  глубокие  борозды,
сквозь  которые  проглядывались  подвижные,  а  то   и   просто   червивые
внутренности. Рабочих стало тошнить да  пучить  от  страха  и  отвращения,
вдобавок  всех  колотило  от  холода,  вследствие  чего  товарищи  Крюкова
разбежались кто куда.
     А вурдалак, перемахнув  через  пресмыкающегося  гада,  тоже  рванулся
прочь. Вначале вдоль  канавы,  где  оставил  ледяную  дорожку.  Когда  она
кончилась, выпрыгнул наверх уже в  виде  большого-пребольшого,  но  все  ж
вполне нормального пса.

     Человек, который стоял на  посту  подле  мощных  высоких  ворот,  был
вырван  резким  властным  голосом  из  послеобеденной  дремы,   насыщенной
перевариванием цыпленка. Вызывал по дряхлому телефону Начальник Порядка, и
приказ  у  того  был  повергающий  в  смятение,   как   говорили   встарь,
неоднозначный. Чтоб убил служивый человек собаку, перебирающуюся с  Завода
в город. "Я освобождаю вас от  химеры,  называемой  совесть",  -  пошутило
напоследок начальство, но тон его не оставлял сомнений. И приказ  вошел  в
стражника, как иголка в бабочку. Ведь охранный  воин  не  подозревал,  что
Начальник Порядка сейчас валяется, уронив голову в корзинку для  бумаг,  а
из его будки выходит странный посетитель с челюстью, свисающей на грудь, в
большом плаще, из под которого виднеется кончик зеленого хвоста..
     Стражник пригляделся - по обочине дороги чуть боком трусила навстречу
приговору истории облезлая помесь дога с носорогом,  здоровенная  псина  с
шрамами от некогда глубоких порезов на боках. Борьба человека  с  совестью
длилась недолго, и та уползла зализывать побои в свое логовище.
     Страж Ворот вытащил из кобуры большой пистолет, изготовленный тут  же
на Заводе и приспособленный  под  винтовочный  патрон.  Однако  хитрозадая
псина притормозила в десяти метрах и вопросительно посмотрела. "Ну что ты,
что ты, песик, проходи, вохра дает  добро".  Однако  "песик"  основательно
засомневался и решил  не  доверять  краснорожему  детине.  Наоборот,  стал
припадать на передние лапы и урчать утробным голосом, вытаскивая  на  свет
два щербатых клыка. Стражник почувствовал, как разгуливается в нем  злость
на вредную тварь, которая не дает себя убрать быстро и благопристойно.  Не
зря ее, падлу, приговорили к расстрелу -  начальство  понимает.  Наверняка
этот пес - людоед. Сейчас людоедов много развелось.
     Стражник, расставив ноги и слегка присев, принялся активно ловить  на
мушку неприятельское животное, которое,  к  тому  же,  коварно  сновало  и
цинично вертелось. Но в разгар охоты к воротам подъехал со  стороны  цехов
паромобиль, нагруженный палицами, секирами и моргенштернами.
     Охранный  воин  готов  был  поклясться  на  Уставе  Стражи  и  других
священных книгах, что собака вдруг запрыгнула на капот свистящей и гудящей
машины. Затем ударом морды пробила  ветровое  стекло,  ухватила  машиниста
зубами за воротник и вышвырнула его вон.
     Шофер, лежа на земле, сучил ногами  и  изрыгал  мерзости,  машина  же
медленно, как полагается паровым повозкам, стала набирать скорость.
     Вдруг очнувшийся стражник с  театральным  воем:  "У-у-умри,  тварррь"
стал всаживать в кабину винтовочные пули. Но  без  толку.  Паромобиль  был
угнан, причем непонятно кем и чем.

                                    7

     Машинист-водитель, оказавшийся "за бортом" не по  своей  воле,  мигом
оповестил Воинов Дороги об угоне. Те, находясь на  службе  у  Березовского
князя и кормясь поборами, хохотнули довольно и  быстро  выехали  со  своей
заставы. Догнать паромобиль на дизельной повозке не стоило больших трудов.
     При въезде на  бывшее  магистральное  шоссе,  Воинам  Дороги  удалось
перегородить путь угонщику. Тот пытался развернуться на рытвинах и ухабах,
но лишь забодал лошадь с телегой.
     В итоге, все участники дорожно-транспортного происшествия свалились в
придорожную канаву, образовав кучу-малу, почему-то покрытую инеем  и  даже
ледяной корочкой. Однако наблюдателям  пришлось  удивиться,  когда  коняга
выбрался из кучи, особенно не пострадавший, с телегой, но без  возницы.  И
вдруг как бешеный помчался по дороге, отчего-то оставляя передними  ногами
собачьи следы. Досмотр обломков паромобиля убедил Воинов Дороги в том, что
угонщика ни в трупном виде, ни живьем там нет. Более того, им стало  ясно,
что мерзавец как-то замаскировался и ускакал.
     Тогда  Властелин  Неба  поднял  в  воздух  летак-биплан,  чтобы   тот
ликвидировал безобразие в назидание всем и каждому. Однако ни  лошадь,  ни
телега особо не прореагировали на пулеметные очереди и даже  бомбу.  Тогда
пилот биплана Стуков с виража стал пикировать на  цель,  ведя  по-прежнему
плотный огонь.
     Что потом произошло -  народная  молва  расходилась  во  мнениях.  По
крайней мере, от Стукова по радио успели услышать, что лошадь превратилась
в большую полуптицу, которая летит навстречу. А потом  новоявленный  Пегас
лягнул копытами ероплан, отчего тот вскоре шмякнулся на землю.
     Стуков так упал, что мощные колдуны едва-едва собрали его  потом,  но
все ж остался в списочном составе Небесного Воинства. Оправившись,  летчик
рассказывал, что крылатое  существо,  пробив  копытами  фонарь,  просунуло
внутрь кабины человеческие руки, которые ударили по шлемофону и в глаз.

                                    8

     Большая гордая птица волочила перебитым крылом  неподалеку  от  места
авиакатастрофы.  Наконец  она  заползла  в  кусты  бузины  и   больше   не
появлялась, зато листочки с ягодками покрылись инеем. Когда  они  оттаяли,
оттуда вылез обшарпанный бродяга, который направился  к  крепости-филиалу.
Таких как он шаталось  много  по  дорогам.  После  развала  индустриальной
оболочки Земли, деревенский труд  принял  в  свои  корявые  объятия  сотни
миллионов  граждан,  желающих  самостоятельно  вырастить  себе  харчи.  Но
кое-кто, из особо одаренных,  понял,  что  проще  будет  нарвать  яблок  с
придорожного дерева или попросить гнусавым голосом на пропитание.
     Среди воришек попадались принципиальные - члены секты "октябрят".  Те
считали, что Дух Ильича подсказывает им, кого  можно  обчистить,  то  есть
избавить  от  грязи,  которой  является  имущество.  Все  свистнутое   они
благородно делили  на  всех  холопов  и  прочих  "трудящихся".  Украденное
пианино так распиливали, что каждому по  полешке  доставалось,  от  коровы
стибренной каждый желающий по косточке обглоданной получал.
     Бродяга все более профессионально гнусавил у ворот  крепости.  Однако
он увязался следом, когда из филиала  выехал  местный  Властелин  Чистоты,
профессор Васильев, в карете, запряженной четверкой шикарных гнедых коней.
В удобный момент нетрудовая личность ссадила казачка с запяток и добралась
до красивого домика с высоким резным забором. Потом залезла  на  ближайшую
сосну, чтобы разглядеть того, кто встречает профессора. Вернее, ту.
     Это была "конфорочка" Люся, с которой вся гадость пошла быть. Бродяга
на хорошем ускорении проложил  путь  через  забор,  оставляя  за  собой  в
воздухе шлейф из ледяных кристалликов...

     Светелка Людмилы Бонбон, или, как ее называли друзья-поклонники, Люси
Б., тянула на звание будуара. Об ученых занятиях напоминал лишь чемодан  с
материалами диссертации, смирно лежащий под кроватью  альковного  типа.  В
самом деле, кровать чаще пускалась в ход, чем  чемодан.  Людмила  называла
себя женщиной на самоокупаемости, а не на дотации. В этот вечер  Люся  Б.,
сидевшая без лишней одежды перед зеркалом, занималась тем, что  выщипывала
лишнюю  часть  бровей.  Ждала,  что  появится  Васильев:   грозный   глава
березовского филиала, он же верный вассал Владыки Чистоты, он же профессор
математической  экологии,  он  же  шаман  высшей  категории,  на  которого
регулярно нисходит Дух Чистоты. Он же - просто Васишка. Еще у него страшно
скрипела при чесании борода, которая к тому же всегда полнилась  крошками.
Вот уже заржала у ворот четверка его коней.
     Однако, перед  появлением  нужного  человека,  в  спальню  с  порывом
холодного  ветра  неожиданно  ворвалась  мама,  какая-то  возбужденная,  с
красными и зелеными пятнами, которые блуждали по пускающей пар физиономии.
     Взъерошенная  родительница  открыла  рот:  "Доченька,  что   ты   все
скрываешь от своей старенькой мамы?". Людмила  удивилась:  "Чего  это  вы,
мамо?", ведь старушка никогда не забывала  подслушивать,  подсматривать  и
поднюхивать. Однако, молодая женщина изумилась донельзя, когда  в  комнату
ввалилась еще одна мама, только с обычным румянцем лица и, ликуя,  с  ходу
завела: "Ага, опять сюда пожаловал  этот  властелин  фекалий.  Каких-таких
сраных наук он профессор? Ах, на него нисходит  Дух  Чистоты,  так  пускай
берется за метелку и совок. Тоже мне феодал нашелся".  Тут  вторая  мамаша
заметила первую и уставилась на нее, по выражению калимантанцев, как варан
на новые ворота. Первой маме стало  неловко  от  пристального  неразумного
взгляда - ковыряясь у себя в ногтях, со словам:  "Чего-то  жарко,  сколько
градусов сегодня?", она стала отступать к дверям.
     Но как раз в комнату заглянул веселенький профессор Васишка:  "Ку-ку,
вот и я к вам. Знаете, этим утром мне пришли в голову такие чистые строки:
"Направившись к толпе берез, мудрец любил их, не  боясь  заноз".  В  ответ
странная пятнистая маманя взяла "мудреца"  за  ноздри,  отчего  нос  сразу
окрасился багрянцем, как месяц из известной матросской песни, и сказала:
     - Ну, чего раскуковался в этих сложных неоднозначных обстоятельствах?
Придуриваешься, что ли?
     - Не придуриваюсь, я в самом деле  такой,  -  чистосердечно  сознался
шаман-профессор, отчего пятнистая мама пробила ему пенальти  -  кулаком  в
лоб. И, перешагнув  через  полегшее  костьми  тело,  скрылась  в  сумерках
коридора. Минут десять спустя вторая, то есть,  ныне  единственная  мамаша
прекратила кататься в истерике, заодно профессор вышел из нокаута.  Поиски
первой  мамы,  проведенные   вооруженной   челядью   госпожи   Людмилы   и
Березовского Властелина Чистоты, дали отрицательный результат. Собравшиеся
приняли устную резолюцию, в которой постановили считать сбежавшую личность
то ли разбойником, то ли тюркским лазутчиком. То ли дружком  Васишки.  Сам
шаман-профессор в последнем варианте решения голосовал против. Затем  двое
холопов унесли маму.
     - После всего совместно пережитого... - "после всего" Васишкин  голос
стал еще гнусавее, - вы моя экология, вы воплощение первозданной  Чистоты.
И я хочу вас  видеть,  так  сказать,  без  приписок.  Чтоб,  не  занимаясь
зкстраполяциями, провести точный математический анализ ваших  прелестей  и
осознать Дух Чистоты непосредственно.
     Затем процитировал себя: "Мудрец Людмилу познавал рассказом о себе, а
дева, ведая мораль, укрылась в водке и вине".
     Люся  Б.  не  стала  обнажаться,  напротив,  закуталась  в  трофейный
китайский халат - один казак подарил - и выскользнула  из  протянутых  рук
ученого.  Обольстительная.  Пантера.  Побежала  проверить,  захрапела   ли
маманя.
     Профессор  плюхнулся  на  люсин  водяной  матрас  и   несколько   раз
подпрыгнул, подумывая о приятном. Закрыл глаза. Открыл, когда  показалось,
что скрипнула дверь и дунуло морозным ветерком.
     Перед  ним  стояла  фигура,  его   собственная.   Васильеву   вначале
показалось, что это всего лишь кукла. Однако фигура моргнула  и  размякшая
челюсть профессора легла на грудь.
     Уже  мгновение   спустя   ошарашенный   человек   рванулся,   пытаясь
распрощаться с комнатой ужаса  при  помощи  окна.  Двойник  с  полуприседа
прыгнул следом и, растянувшись, успел зацепить стремглав улепетывающего за
щиколотки. Тот, рухнув шлагбаумом,  еще  пытался  отпихнуться  и  уползти.
Оборотень, скакнув как крокодил из  положения  лежа,  окончательно  настиг
беглеца-профессора.  Схватил  за  оттопыренные  уши,  и,  сверкнув  своими
глазами будто лампочками, шмякнул лбом об пол. Потом,  быстренько  обшарив
карманы отключившейся жертвы, выудил оттуда скомканную для  туалетных  дел
бумажку, кстати, гербовую, с таким вот  содержанием:  "Владыка  Чистоты  -
своему слуге шаману-профессору Васильеву. Дознать  о  причинах  пропадания
Блюстителя Кологривова и доложить в пятидневный срок." И приписка  корявым
почерком (видимо получателя письма): "Спросить Посла".
     После этого шаман-профессор был затолкан во  встроенный  шкаф.  Когда
оборотень закрывал  дверцу,  уминая  выпирающие  части  тела,  в  коридоре
зацокали каблучки Люси Б. Оставшийся  на  ходу  мужчина,  подобрав  букет,
сиганул на постель под розовый балдахин. А улегшись несколько раз  свел  и
развел свои руки, пропустив между ними черточки разрядов.
     - Что там за клопик завелся в моей кроватке? - оценила "выходку" Люся
Б. -  Профессор,  рано  вы  сняли  очки-велосипед,  нас  еще  ждет  расчет
динамических тензоров из пятой главы и составление заклинаний Духа Чистота
из седьмой.
     - Это  кощунственно,  в  конце  концов!  -  возмутился  лжеученый.  -
Во-первых, мы опаздываем.
     - Наоборот, все успеваем.
     Оборотень-профессор казался застигнутым врасплох и даже думающим.
     - Так вот... Наша наука похожа на водяной матрас, -  начал  он,  явно
выискивая верные слова. - Чем сильнее налегаешь, тем  больше  отдача...  В
общем, целесообразно для  увеличения  знаний,  чтоб  вы  находились  между
матрасом и еще одним ученым...
     -  Ну,  Васишка,  -  закапризничала  дамочка,  -  только   я   хотела
заниматься, вы опять про другое. Что во мне такого интересного?
     - Зачем вам заниматься, надо просто мыслить. А мыслить  лучше  голым.
Это нулевая аксиома Евклида. От нее у древних греков случился такой  взрыв
науки. Мы же аксиому не соблюдаем - и налицо спад.
     - Нет, не спад, а вон какой подъем, забыли, что ли, про свои  доходы?
За что вам подарили столько земли вместе с крестьянскими  дворами?  Вот  и
давайте про тензоры, - настаивала Люся Б.
     Лжепрофессор   не   унимался,   началась   и    закончилась    возня.
Васишка-Второй с вывернутыми руками прокричал:
     - Сдаюсь, побежден я силой обаяния. Пусть  будут  проклятые  тензоры.
Только я хотел кое-что выяснить вначале. Этот козел из центрального  Храма
Чистоты, Кологривов. Не кажется ли вам, что кое-кто с ним поторопился?
     Люся мазнула лжепрофессора несколько недоумевающим взором.
     -  "Кое-кто".  Таким   словом   вы   обозначаете   свою   собственную
деятельность?
     - Я просто не могу выражаться яснее, вдруг нас подслушивают,  -  стал
оправдываться Лжевасильев.
     - А сальности выражать ясным голосом вы в состоянии?..  -  улыбка  не
сползала   с   идеального   лица,   однако    лжепрофессор    почувствовал
наэлектризованность Люси Б. - Послушайте, уважаемый, пока вы не сдрейфите,
никто не узнает о наших  операциях.  Любой  расследователь  отправится  по
стопам Кологривова.
     - Но все-таки я хотел повстречаться с  Послом...  -  оборотень  повел
глазками вверх, в сторону неба. - Пусть неземляне обеспечат  нам  надежное
прикрытие в центральном Храме...
     Вместо ответа Люся  встрепенулась  молодым  телом  из-за  зашумевшего
грозно шкафа.
     - Ой, боюсь, - сразу пожаловалась она.
     - Прижмитесь ко мне, и все пройдет, - посоветовал лжеученый.
     - Я как раз прижималась, когда оно  случилось,  -  резонно  возразила
дама и отшвырнула от себя Лжевасильева. Вынула  из-под  подушки  пистолет,
изящный, дамский. Подкралась, гибкая как дикая  кошка,  к  шкафу  и  резко
дернула дверцу. Оттуда вывалилось тело, в котором нельзя было не  признать
профессора Васильева. Еще одного.
     - К стене, - металлизированным голосом скомандовала Люся  Б.  -  Оба.
Шаг влево, шаг вправо, считается побегом, стреляю без предупреждения.
     Двойники по внешности и  профессорскому  званию  исполнили  приказ  с
охотцей, быстро, точно, поглядывая друг на друга искоса, но с ненавистью.
     - Это же я, Васишка, - уговаривал один, -  тот  самый,  что  построил
функцию нагрузки на канализацию в зависимости  от  качества  потребляемого
населением продовольствия.
     Другой долдонил:
     - Двадцать лет жизни  я  изучал  влияние  посещаемости  библиотек  на
количество заболеваний триппером. Ну, помните  знаменитый  вывод:  никакой
связи нет... А вот этот тип - фантом.
     -  Спустить  штаны,  задрать   рубашонки,   -   продолжила   проверку
решительная женщина.
     - Это разве удобно? Все-таки заднее место оголится, - поинтересовался
кто-то из Васильевых.
     - Знаешь, сколько я их  видела,  твоих  мест.  Если  склеить  вместе,
получится ВДНХ. - Дама стервозно поторопила джентльменов. -  Сейчас  будет
финал, приготовьтесь. У настоящего профессора Васильева на попе татуировка
с изображением секретного знака Воина Чистоты. А вот  лжеученого  придется
пристрелить как собаку. Дело в том, что хоть я добрая, могу убить  сгоряча
- потом, конечно, переживаю.
     Заключительных  слов  один  из  Васишек  не  выдержал  и  бросился  к
распахнутому окну - свинец срезал  его  уже  на  подоконнике  -  невезучий
человек повалился назад, дернулся, затих. Первая пуля  пробила  затылок  и
вышла через лоб, заодно высадив глаз. Вторая прошила грудную клетку, залив
кровью кружевной галстук.
     Люся Б. снова улыбнулась. Довольно мило. Оставшийся в живых, а именно
профессор-из-шкафа, помахал татуированной попой, как  знаменем  полка,  и,
довольный, натянул штаны. Люда сунула пистолетик под  вышитую  подушку  со
словами: "Вот теперь  все  честно,  по  справедливости.  Кто  неправ,  тот
задвинул кеды в угол".
     - Между прочим, я еще участвую в беседе, - наповал сраженный внезапно
ожил, выхаркнул багровый сгусток, оглянулся одноглазым лицом и  выбросился
со второго этажа. Люся вытащила из-под  кровати  винтовку,  прицелилась  с
подоконника и выстрелила.
     - Попала... Нет, ушел гад в канализационный люк. Эх, давно собиралась
забетонировать его. -  Людмила  в  сердцах  сплюнула  и  растерла  изящной
туфелькой с помпоном.
     - Барин, - послышалось снизу, - вы живы аль преставились?
     - Профессор, подойдите-ка к окошку, - снисходительным голосом  велела
Людмила, - ваши холопы интересуются.
     Бледный полубезумный истинный профессор  появился  пред  глаза  своих
мужиков и отослал их за забор мановением трясущейся руки.
     - Этот оборотень, что ль, только слегка умер? -  спросил  Васильев  у
Людмилы. - То есть, кто он такой?
     - А вы, большой ученый, так и не  догадываетесь?  -  с  презрительным
раздуванием ноздрей произнесла Люся Б. - Это ж Кологривов.
     - Да ну?.. Неужели он вышел из-под контроля?!
     - Не исключено, что благодаря вам.  Похоже,  ваша  группа  не  совсем
понимает, какую информацию перекачивает из исходного тела в  синтетика.  А
если сейчас появится Почкин и повстречается с Марком Матвеевичем?
     - Ну, мы не позволим им пересечься.
     - Не вы, а МЫ не позволим, - неожиданно для профессора заявила Люся.
     Васильев несколько опешил.
     - Люсенька, я же вас и привлек к этой работе по указанию  Посла...  -
профессор воздел глаза к потолку. - Теперь, создается впечатление, что  вы
меня как-то отодвигаете.
     - Да, вы меня привлекли, - голос Люси помягчал снова, движения  стали
плавными, она уронила кудрявую  головку  на  бороду  профессора,  а  своей
сладостной ручкой провела по...
     - Между прочим, Людмилушка, я недюжин во всем.
     Васишка радостно заскулил, он  расстегивал  пуговки  ее  халата,  его
прошибала сладкая волна гормонов и прочих флюидов. Одновременно  профессор
едва поспевал размыкать свою ширинку. Одновременно  шаман  делал  подножку
дамочке, чтобы поскорее приступить к делу.
     - Нет уж я сверху, -  замурлыкала  красотка,  с  чем  профессор-шаман
немедленно согласился. Люся оседлала ученого и тот отзудил свое.
     - Отпусти, сладкая моя, - наконец сказал он, имея ввиду  свой  прибор
для половых действий.
     - Он тебе больше не понадобится, - мило сказала Люся  и  наклонила  к
шаману-профессору свое лицо. При том ее челюсти выдвинулись  вперед  и  из
них потянулись клыки.
     - Оборотень, - прохрипел ужасающийся Васишка. - Еще один.
     - Нет, квибсер, - спокойно возразила Люся.
     - Квибсер! Но ты же никогда не проходила через телоприемник!
     - Каждый отдельный человек не должен знать обо всем. А теперь тебе не
надобно беспокоиться вообще ни о чем.  Ведь  Посол  -  нынче  это  местный
житель. Если точнее,  именно  я  возглавляю  свою  синтетическую  Девятку,
именно я претворяю волю Космики. И я приказываю тебе исчезнуть.
     Зубы Посла прокололи основание шеи у профессора.  Васильев  дернулся,
но боль исчезла сразу. Поэтому он наблюдал, как клыки красотки вскрывают и
вспарывают  его,  как  ее  руки  погружаются  в  его  живот   и   начинают
перекладывать наиболее ценные внутренности в пакет, как  ее  пухлые  губки
проговаривают: "Фу, липкий какой".
     Порой она что-то поспешно жевала или с хрустом разгрызала косточку, и
в итоге залила весь подбородок дымящей кровью. Писанная красавица пожирала
несносного урода.
     - Красота спасет  мир,  -  шепнула  она  в  утешение.  -  Некрасивых,
противных надо просто скушать. Тем более, что в них  так  много  полезных,
приятных и легкоусваиваемых веществ.
     Перед тем  как  чувство  зрения  стало  изменять  главе  филиала,  он
заметил, что расчленительница меняет свой  облик.  Свой  облик  на  его  -
васильевско-профессорский. Он ощутил холод и  больше  ничего...  Соратница
повела с ним себя достаточно мило и избавила от необязательных мучений.

                                    9

     Кологривов не сразу нырнул в канализационный люк. На  какое-то  время
он залег в кустах, жалко  всхлипывая  из-за  того,  что  опростоволосился.
Нелюдь, известная как Люся Б., конечно же, отсканировала его еще в  начале
визита, но не стала торопиться с расправой. Напротив, поваляла дурака (или
дуру) ввиду присутствия истинного профессора Васильева.
     Маленькое, холодное и мокрое ткнулось в щеку Кологривова.  Оказалось,
что собственный глаз подполз к нему  с  помощью  стебельков,  которыми  он
ранее крепился в черепе. Марк Матвеевич поднес столь важный  член  тела  к
глазнице.
     Однако разрушенное око не смогло при всех  стараниях  занять  прежнее
законное место, стебельков-корешков явно не хватало.  Но  все-таки  сумело
показать кино, заснятое у дома врага. Кологривов увидел словно вживе,  что
от Люси выходит профессор Васильев и  на  его  одежде  поблескивает  иней.
Какой-то   непорядок.   След   оборотничества!   Некто    превратился    в
шамана-профессора Васильева?! Впрочем, подранку Кологривову сейчас было не
до расследований.
     Кусты вывели его к люку позабытой-позаброшенной сточной системы. В ее
трубах не было пусто. Помимо всякой живности, в канализации водились люди:
разбойники, попрошайки, ковырятели дерьма и прочие вольные добытчики.  Они
не стали вступать в контакт с человеком,  имеющим  по  дырке  в  голове  и
груди.
     Кологривов скорчился в каком-то темном углу. Там запихнул в рот кусок
хлеба, позаимствованный у одного  подземного  жителя,  заодно  пару  крыс,
которых схватил молниеносными руками. Пальцы сейчас погружались в пробитый
лоб целиком, в разверстой груди можно было разглядеть  какие-то  подвижные
порой разорванные трубочки с пупырышками, также нечто густое,  пузырящееся
вроде горячей каши. Только каша эта была не горячей, а холодной, звенящей,
искрящейся.  Несмотря  на  оторопь,  Кологривов  поддел  пальцем   кусочек
непонятного вещества, и разглядел, что состоит оно из тоненьких волокон  с
пузырьками.  Прямо  на  глазах,  нисколько  не  стесняясь,   эти   ниточки
прорастали и искали  друг  друга,  чтобы  соединиться.  А  еще  Кологривов
чувствовал нарастающую слабость во всех своих членах.
     Марку Матвеевичу очень захотелось понять, в  чем  же  дело.  И  перед
внутренним глазом поплыли надписи странного содержания.
     СУБНУКЛОНОВЫЕ КОНВЕРТЕРЫ.
     ФАЗА 1. СУБНУКЛОНОВАЯ ДЕЗИНТЕГРАЦИЯ  ПЕРВИЧНЫХ  ЭЛЕМЕНТОВ.  КИСЛОРОД,
АЗОТ - НОРМА. УГЛЕРОД - 40%. ВЫРАБОТКА ЭНЕРГИЙ - 30% ОТ МАКСИМУМА.
     ФАЗА 2. СУБНУКЛОНОВАЯ ИНТЕГРАЦИЯ ТКАНЕЙ ТЕЛА. ВРЕМЯ ВОССТАНОВЛЕНИЯ 12
ЧАСОВ ПРИ СОХРАНЕНИИ УРОВНЯ ПОДАЧИ ЭНЕРГИЙ И СТРОИТЕЛЬНЫХ МАТЕРИАЛОВ.
     РЕКОМЕНДУЕТСЯ  УВЕЛИЧИТЬ  ПРИЕМ  УГЛЕВОДОРОДОВ,  ВОССТАНОВИТЬ  КАНАЛЫ
ЭНЕРГООБМЕНА С ДЕВЯТКОЙ.
     Но Кологривов не желал никакого обмена с Девяткой, он экранировал  из
предпоследних сил свои излучения - лишь бы монстры не засекли  его.  А  из
последних сил он вполз  в  какую-то  щель,  где  набросился  на  глазах  у
изумленных ее обитателей на солому, устилающую бетонный пол.
     Через девять часов затянулась рана на груди,  однако  глаз  прорастал
куда медленнее и еще был прикрыт бельмом.
     За это время о Кологривове разнеслась по подземельям то ли дурная, то
ли добрая слава, как о демоне - пожирателе крыс и соломы,  -  которому  не
мешает дыра в голове. Некоторые личности подбирались  к  нему  и  пытались
поклоняться. Жертвоприношения были в кайф, но Марк Матвеевич понимал,  что
излишняя реклама ему ни к чему, можно по-крупному засветиться.
     Поэтому он, проплыв и протопав путями сточной  системы,  выбрался  из
люка где-то в центре города.
     Где увидел ослика из породы полуразумных мутантов, который едва брел,
страдая от одышки и икоты. Что-то не ладилось  у  домашнего  животного  со
здоровьем, отчего ему приходилось хлебать то и дело из луж,  бока  у  него
болтались как у бурдюка, однако он не забывал поводить своими  ушами,  как
локаторами. И к тому же направился прямиком к Кологривову.
     Лет  двадцать  киберсистемы  активно  занимались   выведением   пород
животных, со способностями мозга,  достаточными  для  замены  человека  на
простых работах.  Дворницких,  малярских,  официантских.  Делалось  это  с
помощью самонастраивающихся вирусов развития. Такие  вирусы  действительно
вшивали гены разумного и доброго в животных, но иногда могли  переборщить,
отчего  получались  монстры.  Живущие,  размножающиеся  и   неплохо   себя
чувствующие до сих пор, хотя зачинатели экспериментов  -  кибероболочки  -
давно вышли из обращения. Правда, и в жизни монстров бывают огорчения.
     Ослику стало совсем невмоготу, он примостился неподалеку  у  стены  и
затих. Причем Кологривову отчетливо показалось - животное здесь  оказалось
неспроста и как бы намекает на что-то.
     Через пять минут появилась хозяйка  осла.  В  таком  месте,  почти  в
центре города Березов! В полночь,  когда  может  безболезненно  проехаться
лишь бригада рабочих в бронированном паромобиле.  В  полночь,  когда  этой
частью  суши  безраздельно  владеют  силы  зла  -  происшедшие  от   людей
мутанты-"генераты". В полночь,  когда  творятся  их  непонятные  бесовские
игрища. Которыми, как  считают  некоторые  прозорливцы  в  Храме  Чистоты,
руководят сигналы,  прилетающие  из  империи  Космика.  Но  простому  люду
известно одно, что генераты порождены злым Духом Грязи.
     Итак, возникла тощая востроносая девица, подхватила этого  недобитого
осла и  хотела  уже  выбираться  назад.  Ей  было  жутковато,  фигурка  ее
съежилась, глаза то и дело озирались.
     И не зря.
     Позади ее, легки на  помине,  появились  две  широкие  тени.  Девица,
ойкнув, глянула вперед - там мрачным памятником стояла еще одна фигура.
     - Кого ждала, кого любила я... - фигура протянула свою  правую  руку.
То, что  должно  было  оказаться  кистью  и  предплечьем,  вырисовалось  в
огромную  клешню  с  синеватым  металлическим  отливом.  -  В  ней  помимо
металлоорганики полно нервных клеток,  так  что  не  злите  ее,  а  просто
поздоровайтесь.
     Девчонка спрятала свою ладошку за спину, а клешня пощелкала на разные
лады, затем убедительно перекусила стальной прут торчащий из земли.
     - Или может поцелуемся? Я люблю взасос. -  Язык  того  генерата,  что
предложил  "поцелуй",  вывалился  на  полметра,  заболтался  расслабленной
змеей,  а  потом  напрягся  и  стал  трубой.  Средство  для  поцелуя   еще
заизвивалось, показывая свои способности и, наконец, всосало для  разминки
лужу. - Вы понимаете, красавица, каковы возможности других моих членов?
     Еще  один  участник   встречи   поклонился   как   артист,   обхватил
двадцатисантиметровыми   пальцами   тополек,   стоявший   у   обочины,   и
бесхитростно срубил его двумя парами дециметровых зубов.
     В  начале  представления   девица   явно   перенасытилась   гормонами
остолбенения, но столбняк помаленьку испарился и ужас ее стал  приобретать
осмысленный характер.
     - Сударыня, осмелюсь предложить  вам  народную  игру  в  пятнашки,  -
вежливо произнес "краб". - Вы убегаете, мы догоняем. Причем  вы  получаете
фору, потому что мы сперва разойдемся на все четыре стороны,  а  уж  потом
начнем. Учтите, каждый запятнавший возьмет у вас то, что ему нужно. Но  вы
не  беспокойтесь.  Причиненный  вам  ущерб  будет   обязательно   возмещен
любовными ласками - в знак понимания вашего  нежного  возраста.  И  вообще
причин для огорчения нет, мы всегда так балуемся.
     Над родителями этих генератов  когда-то  поработали  "ручные"  вирусы
высокого уровня. Папашам и мамашам  лечили  шизофрению,  диабет  и  прочие
болезни, вызванные генетическими отклонениями. Вирусам была привита задача
- найти и убрать гены, виновные  за  столь  нехорошие  болезни.  И  вирусы
почистили  организм  с  гарантией.  Только  выброшенные   гены   оказались
ответственными не только за болезни, но и  за  биологическую  устойчивость
вида homo sapiens.
     Поэтому, когда  не  стало  многообразия  болезней,  наступил  видовой
плюрализм, и из homo sapiens пророс  целый  букет  генератов:  homo  lupus
(вурдалак, ликантроп),  homo  vampiricus  desmodus  (упырь),  homo  rattus
(человекокрыс) и так далее.
     Когда Асе настал черед удирать, ужас  сразу  превратился  в  полезную
энергию,  от  которой  четко  и  ясно  заработали  мозги.  Мгновенно  была
выработана траектория наиболее быстрого и безопасного движения. Однако  со
смекалистой девчонкой играли в свои игры особые существа.  И  они  играли,
конечно же, по своим  правилам.  Для  генератов  охота  была  естественной
формой жизни.
     Первым - на развалинах спортзала  -  повстречался  владелец  страшных
зубов. Он стал щелкать ими в разных  углах  мглистого  помещения  в  ритме
какого-то вальса. Но в тот момент, когда, желая  ухватить  кусок  сладкого
девичьего  тела,  пасть  стала  очень  близкой  и  призывно  распахнулась,
возникло нечто. "Нечто" представляло собой точную копию девчонки.
     Это второе "я" одной рукой схватило верхнюю  челюсть  злыдня,  другой
нижнюю...  и  пасть  разорвалась,  брызнув  кровавыми  струйками.  Зрелище
оказалось  слишком  сильным  и  путешественница   завизжала.   Когда   она
осмелилась посмотреть снова, то двойница исчезла и  стало  ясно,  что  все
привиделось. Однако не слишком красивый труп лежал у ног девицы.
     На звук явился человек с особым  языком,  он  пытался  опустить  свой
инструмент девушке в нутро и поцеловать "до попы".  Но  опять  второе  "я"
появилось неизвестно откуда,  ухватилось  за  окаянный  отросток  и  стало
ненатужно раскручивать тощее тело неприятеля. Через десять секунд языкатый
человек был расплющен об стену. Однако от дублерши опять  никаких  следов.
Девица изумилась, выходит, что кровавое пятно на стене - ее рук  дело.  Но
вопить не стала, потому что привыкла. Привыкла к тому, что ей  содействует
демон-хранитель.  То  есть  происходит  нечто   непонятное,   чем   однако
обязательно надо воспользоваться без всяких возражений.
     Получилась отчаянная тишина. И в этом молчании ослик неожиданно подал
немелодичный голос.
     Уже через минуту Ася держала за шкирку своего  осла  Никиту,  который
чудным образом оказался живым, невредимым и  поблизости.  Только  вся  его
шкура была в изморози, будто вынули его минуту назад из морозильника. Тоже
факт, ставящий в тупик, однако меркнущий перед радостью встречи  со  столь
любимой длинноухой игрушкой.
     Когда хозяйка вместе  с  домашним  животным  перебралась  через  рвы,
оставшиеся от стволов метрополитена, то встретились  с  отрядом  городской
стражи. Стражники хоть и пощипывали  девушку  за  ляжки,  но  все  ж  таки
доставили ее к дому, возле которого уже  бегали  с  дубинами,  факелами  и
криками дворовые люди.

                                    10

     Мама Аси трудилась где-то за Сатурном, и дома бывала раз в три  года.
Вернее, тамошнее начальство уже три года не пускало ее отдохнуть в  родные
края. Раз в месяц дочка передавала ей с попутной грузовой ракетой весточку
типа: "Живу хорошо, у бабушки все дома. Не волнуйся за розы  -  они  давно
засохли. Ася".
     Некогда здесь бывал и батя, капитан то ли пиратской, то  ли  торговой
шхуны, которая моталась и по Северному океану,  и  по  Тихому,  вплоть  до
американского государства Калипони. В свое  время  он  получил  дворянство
вместе с поместьем от Теменского Великого Князя за то, что доставил ему из
Нового Древнего Египта секрет мумификации, позволяющий надолго  обеспечить
жизнерадостный вид и хорошее настроение мертвецу.
     Но потом папаша, плюнув на поместье, стал захаживать  в  Березов  все
реже, наконец, и вовсе растаял в  тумане  -  поменял  порт  приписки,  как
трактовала это Асина мама ("Приписьки", -  как  выговаривала  бабушка,  не
ведая греха). Кстати, бабушка,  будучи  запуганной  великими  потрясениями
представительницей забытой деревеньки, все никак не могла поверить, что  в
доме имеется пятеро слуг и двое кухарок. Поэтому  считала,  что  живет  со
своей внучкой в общежитии.
     Да,  благодаря  мамаше   в   Асином   доме   было   порядком   всяких
приспособлений, которых на Земле с огнем  и  мечом  не  сыскать.  Конечно,
отсутствовали кибероболочки, то есть терминалы и  роботы.  Пятнадцать  лет
назад  это  хозяйство  было  сметено  кибернетической  эпидемией,   зараза
поразила даже изолированные компьютеры. Асина мама как-то  объясняла,  что
помимо программных вирусов  виноваты  некие  грибки,  который  чрезвычайно
возбуждаются  от  тактовой  частоты  вычислительной  машины  и  харчат  до
последней молекулы полимерную основу дисков - информационных носителей.
     Зато имелось в доме несколько прилично оразумленных мутантов.  Такие,
конечно, на Земле присутствовали в  большом  количестве.  На  воле  бегали
запрограммированные волки,  которые  кушали  только  бродяг-алкоголиков  и
одичавших овец. В поместьях крупных феодалов проживали весельчаки-медведи,
они сторожили владения, сжимая большие дубины в лапах.  А  в  крестьянских
хозяйствах  мекали  козлы,  ржали  лошади  и  брехали   собаки   несколько
повышенной разумности.  Меканьем,  ржаньем  и  бреханьем  они  даже  могли
выводить разные мелодии. Но в Асином доме квартировались  зверюшки-мутанты
совершенно необычайных способностей.
     Ася Шерешевич самостоятельно и к тому же украдкой  от  Храма  Чистоты
прививала разум животным.  Малолетние  звери  получали  вирусную  инъекцию
разумности "ММ-ген", отчего генный аппарат мозговых клеток становился куда
совершеннее и начинал производить  белок  ММ-12.  Эти  длиннющие  молекулы
чрезвычайно годились для наращивания ассоциативной памяти, благодаря  чему
коты  достигали  умственного  коэффициента  первоклассников,   попугаи   -
пятиклассников, а обезьянка породы гиббон поднялась  на  уровень  политика
средней руки.
     Кстати, бабушка  стремительно  удирала  от  оразумленных  монстриков,
поэтому проблемы не представляла. А слуги отлично  слушались  обезьянку  в
генеральском  мундире,  которая  командовала   с   помощью   жестов.   Эта
исполнительность была единственным плюсом дворовой челяди.
     Как  раз  наступало  время  утреннего  моциона,  все  обитатели  дома
получили по команде генерала-обезьяны свой завтрак, а "отличившийся" ослик
не слишком радостно захрустел овсом. Сегодня любимое животное было  совсем
квелым. Вчера же вечером повело ушами как антеннами, потом номер  отмочило
- удрало без всякого  спроса!  У  длинноухого  и  раньше  всякие  закидоны
случались.  Может,  инъекция  разумности   была   ему   сделана   какая-то
нестандартная или дефективная?
     Да не шпион ли он?... Впрочем, подобную инъекцию и  попугай  получил.
Кстати, эта птица тоже незаурядная, схватывает все на  лету  (в  прямом  и
переносном смысле), способна поддерживать нешуточный разговор.  Те  ампулы
"ММ-гена" попали к Асе три года назад,  а  произведены  были  на  каком-то
спутнике Сатурна - Титане, что ли.  На  них  еще  имелись  астрологические
значки этой планетки.
     Когда Ася  хотела  покумекать  -  что  могли  подмешать  сатурняне  в
"ММ-ген" - домашние звери-интеллектуалы вдруг  переполошились,  а  попугай
мужественно пропел: "Стоим на страже всегда-всегда. Ударом  мощным  сметем
врага. Дальневосточная, смелее в бой..."
     А затем в дверь позвонили, причем очень настойчиво.  "Не  отпирай  ни
под каким соусом", - тревожно забубнил разумный попугай.
     - Без сопливых обойдемся, я пока в доме паханша,  -  отозвалась  Ася,
однако к двери направилась с  большой  настороженностью  и  с  сверхострым
мечом в руке.
     На пороге лежало двое холопов в состоянии то ли сна, то ли  обморока,
по крайней мере они болезненно храпели.
     А еще на пороге застыл некто. Отчасти смахивающий на  папиного  друга
Николая, тапки длинные, как лыжи, зипун до колен и борода  на  щеках.  Тот
бородатый фраер почему-то наведывался, даже когда папаня прочно скрылся за
горизонтом. В последний раз Николай-хам вмазал разумному коту, который уже
читал книжки, так что зверь напрочь разучился грамоте. А с другой стороны,
уши у Николая были  оттопырены,  у  этого  же  типа  прижаты.  Ася  решила
называть визитера Как-бы-Николай. И заодно почему-то  вспомнила  двойника,
трижды спасавшего ее ночью. То был демон-хранитель. А нынче кто пожаловал?
На хранителя не шибко похож...
     - Вам собственно чего надо, уважаемый, после  наглого  побиения  моих
холопов? Только я имею право их бить, пороть и всячески наказывать.
     - Извините, мы просто столкнулись лбами.  -  Гость  ткнул  пальцем  в
лежащих. - Поэтому у них  ноги  подвернулись.  А  мама  дома?  -  спросил,
скалясь, Как-бы-Николай.
     - Вы бы лучше про папу спросили. Да и нет никакого дома,  один  адрес
остался.
     - А сколько сейчас в доме оразумленных мутантов?  -  подобрал  другой
вопрос незванный гость.
     - В этом доме для вас пусто, - вежливо ответила Ася и хотела оборвать
беседу. Но дядя отжал дверь плечом и показал ярлык. Ярлык Владыки Чистоты,
которого всякий опасался. Там были изображены два сплетенных вихря, черный
и белый.
     - Мы ищем Нечистого, он у тебя, мне все известно.  Он  может  принять
любой облик,  -  продолжал  упорствовать  Как-бы-Николай.  -  Надобно  его
изъять.
     - Почему?
     - По инструкции, девонька. Мы инструкции читаем, а не романы.
     Ася смутно подумала, что речь идет об ее ослике,  который  не  просто
оразумленный осел. А кто же? Случилась какая-то трансформация?  Однако  ей
захотелось разобраться самой, без участия подозрительного визитера.
     - А мы, уважаемый, читаем романы. Так что "до  свиданья",  неприемный
день. Рассказывайте про Нечистого своему Владыке.
     Тогда "дядя Николай" без дальнейших разъяснений двинулся вперед.  Ася
уточнила:
     - Значит, вы настаиваете?
     - Мы всегда настаиваем.
     - Это неинтеллигентно и неблагородно, - напомнила девушка и,  схватив
свой меч, сделала выпад. Без  особых  церемоний.  Однако  стальное  лезвие
Как-бы-Николай шутя смахнул на сторону ладонью. Потом, скользнув вперед  и
вбок, ткнул в Асин локоть. Клинок выпал.
     - Рекомендую приемчик, - произнес вредный гость, продолжая  двигаться
вперед.
     - Так вот вы какой, - протянула разочарованная  неудачей  девочка  и,
шмыгнув по коридору в главную светелку, заперлась там. А попугай  уверенно
наговаривал на гостя: "Это нечеловек. Просто вредная нелюдь."
     Как-бы-Николай  проломил  дверь,  оставив   позади   себя   почему-то
квадратную дырку. Ослик заорал при виде возникшего в  комнате  гостя.  Асе
визжать было бесполезно: поскольку соседи считали ее  младой  ведьмой,  то
никогда бы не явились на  зов.  Надеяться  на  скорую  помощь  дворянского
ополчения и княжеских стражников тоже не приходилось.
     - Не надо этих дешевых воплей, Кологривов, джентльмен  ушастый.  Тебе
не стоило шиковать и столь культурно спасать эту юную особу от страшных  и
ужасных генератов. Должен был понимать, осел, что раскроешься своим жарким
излучением, что с запасом энергий возникнут трудности. А теперь иди  сюда,
паршивец, - Как-бы-Николай поманил несчастное животное пальцем. - Тару для
тебя я уже подготовил.
     И показал большой пыльный мешок.
     - Никуда ослик не пойдет, - вмешалась Ася, - это моя  игрушка.  Он  и
денег стоит, и столько времени угрохано на его воспитание.
     - Это не игрушка, а ловкий интриган. А сейчас мы как раз увидим, куда
он отправится.
     Визитер вытащил из кармана то ли  фонарик,  то  ли  дубинку.  Из  нее
вырвался пучок света - лазерный луч, догадалась Ася - и воткнулся в  глаза
ослику.
     Тот хоть сопротивлялся и вырывался изо все сил, однако особого успеха
не имел, лишь морщился и комкался от отчаянной борьбы. И,  самое  главное,
глазенки не отводил.
     - Ну что, доигрался,  осел,  страшно  стало?  Сейчас  я  тебе  нанесу
моральную травму, - визитер по ходу дела вел психическую  обработку  своей
жертвы. - Больше никаких выходок не будет, потому что успокоишься надолго.
Знаешь, сколько живчиков  вроде  тебя  закончило  маршрут  в  этом  мешке?
Имелась бы минутка свободная, показал бы опись вложения...
     А  ослик  на   глазах   у   ошеломленной   Аси   пробовал   уйти   от
ответственности, то распластываясь в ящерицу,  то  превращаясь  в  подобие
обезьяны, то вообще становясь  геометрической  фигурой.  Но  это  помогало
плохо.
     Ася даже прикрыла глаза осла своей шапкой, защищая  их  от  лазерного
луча. Даже держала его за шерсть. Однако животное  было  уже  закодировано
пучком  света  и  вскоре  провалилось  в  мешок.  Фонарь-дубина   сработал
безотказно.
     - Спасибо за внимание, - поблагодарил Как-бы-Николай Асю, -  надеюсь,
это недоразумение останется между нами. Дарю  совет,  не  создавайте  этой
сцене дополнительную рекламу, тогда мы с вами раззнакомимся  и  не  станем
дальше выяснять отношения по поводу вашего  злоупотребления  контрабандным
"ММ-геном".
     И злодей отправился через все распахнутые двери прямо на улицу, кинув
слегка подрагивающий мешок на плечи.
     Ася разжала кулачок, в котором лежал клочок шерсти. Все, что осталось
от осла. Сейчас кинуть это в мусорную вазу, и вся церемония похорон.  Нет,
лучше не так. Девочка подняла клочок и подставила под солнечный луч.
     Что-то не так, какой-то стальной отблеск. Через минуту волосок  лежал
на предметном стеклышке микроскопа. Это  был  не  животный  волос,  скорее
синтетический. И еще какое-то странное чередование полосок. Широкие узкие,
потом пробелы. Может, азбука Морзе?
     Ася взяла гусиное перо и  стала  переносить  на  бумагу  расшифровку.
Буквы как ни странно складывались  в  слова,  те  укладывались  во  фразы.
Получившийся текст был странным, но все-таки текстом.

     "Я  не  осел,  а  Кологривов,  Ревнитель  Храма  Чистоты.  Свяжись  с
Блюстителем по имени Северин Почкин, он обязательно заявится  в  крепость.
Осел не я. Я - человеческая душа, которая находится внутри  искусственного
существа, получающего энергии от субнуклонового конвертера. Человек -  это
средство   создания    подлинного    нечеловека.    Индуктивно-резонансная
пси-структура - это ключ, она еще важнее чем конвертер..."

     Вначале Асю  занимала  не  столько  ахинея,  прочитанная  по  шерсти,
сколько сама шерсть. Она была искусственной,  а  это  означало,  что  само
животное являлось кибернетическим организмом.
     Минуту девочка ничего не понимала, разные  события  никак  не  желали
соединяться в  общую  картину.  Мешал  своими  звуками  возбужденный  бык,
бредущий по улице. Осел еще вчера был  настоящим,  хотя  и  странным,  как
будто  запрограммированным,  шерсть  тоже  казалась  вполне   натуральной.
Выходит, случилась подмена, причем ночью. В  то  время,  когда  действовал
оборотень, принимавший ее, Асин, облик. Он ведь мог не погнушаться и стать
ослом. А утром за ним явилось другое чудовище, изображавшее из  себя  дядю
Николая.
     Картина стала цельной и еще менее понятной. Руки от этого опускались,
в покои барышни тем временем вползали осоловевшие от нокаута холопы.
     - Вон, вон, все отсюда, - замахала она руками.
     А что, если попробовать осмыслить хотя бы фрагмент картины?
     "Северин Почкин, Блюститель Чистоты, -  по  крайней  мере,  сочетание
слов  довольно  дурацкое...  Человек  как  средство  создания   подлинного
нечеловека... уже любопытно. Подлинный нечеловек - это, наверное,  киборг.
Но что ему не хватает? В  киборге  есть  все,  свои  мышцы,  кости,  гены.
Единственное,  чего  ему  не  хватает,  так  это...  действительно   души,
пси-структуры. Вот что можно вычленить из  меня,  например,  и  вложить  в
киборга. Не удивлюсь, если пси-структуры покупаются на базаре  или  просто
выхваются совершенно антирыночным образом..."

                                    11

     Блюститель Чистоты, член  храмового  совета  Северин  Почкин  пересек
гостиничный номер, где еще совсем недавно жил-поживал, да лихо наживал его
подчиненный. Стало грустно оттого, что одним все лучше и краше,  а  другим
все хреновее. К таким хреновистам  явно  относился  Кологривов.  Особенное
чувство вызывало  одеяло,  прожженное  какими-то  садистами.  После  этого
одеяла нетрудно было представить, какой нелучший вид  имеет  сам  господин
Ревнитель.
     Вчера еще Почкин присутствовал на ежегодном ритуале нисхождения  Духа
Чистоты. Весь зал был забит Ревнителями и Блюстителями, на темном  балконе
таились незаметные Воители, для светских феодалов места не хватало, князья
сидели на подоконниках, бояре вообще на лестнице торчали. Верховный  Белый
Шаман старался изо всех сил. Он задабривал и заклинал  Дух,  отрешался  от
суетного  и  низменного,  пел,  кружил  и  взбалтывал  воздух,  настраивал
энергетические центр пониже пупка для того, чтобы высшая сила таки вошла в
него.
     Главный шаман в белых одеяниях публично боролся за  все  естественное
против всего искусственного.  Грехопадение,  по  словам  шамана-белоснежки
началось, когда человечек обмельчал и принялся  все  делить  на  плохое  и
хорошее для  здоровья,  на  полезное  и  вредное  для  благополучия,  стал
уклоняться от того, что казалось ему  злым  и  противным,  лелеять  жалкое
телесное добро с помощью квартир и машин.
     Греховный Дух Грязи был приглашен мизерными человечками на Землю  для
ублажения тела, но недолгим получился период изобилия в кормушках.  Святой
Дух Чистоты изгнал Демона Грязи и свершилось по всей Земле возвращение  на
естественный Путь, однако родные просторы уже все в адском говне...
     Верховный шаман задорно бил в бубен, а  старые  сотрудники  вынуждено
соглашались: "Это  очень  похоже  на  даосизм".  Самые  старые  сотрудники
добавляли, что на шизофрению тоже похоже, что духи с демонами рвут и делят
хилое человеческое сознание на части.
     Великое камланье было вчера, а потом сообщили из Березовского филиала
- Кологривов пропал нахрен где-то  за  пределами  крепости.  Кому  как  не
непосредственному начальнику ехать, проверять пропажу. А  сегодня  капитан
стражи,  приставленный  Березовским  князем   к   Блюстителю   Почкину   в
провожатые, вздохнул сквозь толстые щеки. Вначале надрывно, потом легче и,
наконец, полной грудью.
     - Дело  об  исчезновении  господина  Ревнителя  мы,  естественно,  не
собираемся законопатить  в  архив.  -  Капитан  икнул  вчерашним  пивом  и
продолжил максимально изысканным, на его взгляд, языком, излагать суть.  -
Мы, скрепя всем сердцем, вынуждены  признать,  что  покой...  пострадавший
Марк Матвеевич не отличался преданностью,  стойкостью  и  умом.  Все  свои
темные стороны, всех сидящих в нем демонов, этот  многогранный  человек  с
большой душевной щедростью открыл желающим и нежелающим за короткое  время
пребывания в нашем городе. А чего стоит его так называемый слуга Василий -
до сих пор просохнуть не может!
     Увы, у меня есть неприятные показания на  эту  тему  главы  храмового
филиала, охранников Завода  и  аспирантессы  из  нашей  Семинарии  госпожи
Людмилы Бонбон. Думаю, Марк Матвеевич не как-то особенно у нас  отличился,
а подобными проявлениями "радовал" окружающих на  каждой  страничке  своей
биографии. Просто в эти два  дня  господин  Кологривов  не  изменил  себе,
вступив в преступный сговор в целях наживы с  группой  презренного  быдла,
разбойников, орудующих на  свалках.  Но,  видимо,  факт  провала  рассорил
бывших заединщиков.
     Ревнителя  Кологривова  видели   выходящим   из   этой   сомнительной
гостиницы, также в палатке бродячего театра и на Заводе. Может быть, там и
кончился не слишком идеальный жизненный путь вашего  сотрудника,  господин
Почкин. Не исключено, что труп Марка Матвеевича уничтожили. Скорее  всего,
перегнали на газообразную и жидкую фракции при помощи имеющихся в промзоне
агрессивных  веществ.  Попросту  говоря,  спустили  в  уборную.  В  общем,
господин Кологривов так сгинул, чтобы другим неповадно было проказничать.
     "Тебе бы в стаде бараном работать", - сказал глазами Почкин, но вслух
был вежлив как самурай:
     - Что-то вы не прибегаете к доказательствам, милейший капитан. Как-то
брезгуете ими, а вместо них  выплетаете  ртом  кружевные  узоры.  Если  вы
считаете, что кому-то жить нельзя, то он сразу обязан  подохнуть  каким-то
гнусным образом. Почему бы убийству не случится совсем по другой  причине?
Допустим, Кологривов действовал в разрез с интересами  какого-то  высокого
лица. И, кстати, первое значительное лицо, которое приходит на  ум,  -  не
мой, конечно, - что это ваш хозяин, Березовский  князь,  он  же  Властелин
Железа...
     Капитан не обиделся за своего  суверена  и  честь  свою  не  посчитал
задетой, напротив был по-прежнему готов тарахтеть:
     - Хозяин принес присягу Храму Чистоты и был верен ей всегда... Но,  в
общем-то, мы готовы  разделить  точку  зрения,  что  никакого  убийства  и
разборки не случилось. Мы проверили окрестные трупохранилища  и  лечебницы
Храма Жизни-Смерти - все есть, кроме Марка Матвеевича. А  если  Кологривов
просто удрал? Он же мог провороваться? Это каждый может. Слизнуть казенное
золотишко или серебро, что прояснится при проверке храмовой  сокровищницы.
Мог наш  блудодей  запутаться  в  любовницах  или,  психанув  из-за  своей
непутевой жизни, пришить кого-нибудь. Это ведь так обычно  и  заурядно.  К
тому же наш герой уже отдыхал однажды  в  дурдоме  даосского  монастыря  с
диагнозом "легкая одержимость бесами". А какая там у него болячка  была  в
голове - поди разберись.
     -  Меня,  кстати  при  прежнем  Владыке  Чистоты  в  монастыре   тоже
помариновали.  По-вашему,  это  означает,  что  я   пошарил   в   храмовой
сокровищнице? Или психанув, пришил кого-то и спрятал тело в ночной горшок?
     - Обижаете, - круглое свое лицо капитан раскатал еще шире  с  помощью
искренней  улыбки.  -  Вам-то  зачем?  Вы  бывший  кавалерийский  есаул  с
наградами,  пару  деревенек  имеете,  вдобавок  магистр   каких-то   наук,
подчиненные каждое слово ловят, кругом почет, вот и по радио вас хвалили.
     Взвинченный Северин Почкин покинул место  нехорошего  происшествия  и
перебрался   в   значительно   более   благоустроенные   палаты,   которые
располагались непосредственно в храмовом филиале. Сколько  раз  Блюститель
внушал своему подчиненному Кологривову: "Лишь тот достоин жизни и  заботы,
кто каждый день бежит  для  них  с  работы".  Сколько  раз  объяснял,  что
подлинный героизм заключается в том,  чтоб  никуда  не  ввязываться  и  не
вляпываться. Все напрасно.
     Из-за огорчения господин  Блюститель  окрикнул  горничную,  та  мигом
доставила ему смирновскую водку  в  запотевшем  хрустальном  графинчике  и
сигару южного  производства.  Но  даже  такие  средства  пожаротушения  не
загасили едко тлеющие душевные огоньки.
     Чтобы там не плел капитан городской стражи, думалось  Почкину,  ясно,
что Кологривова убрали. Ну  зачем  он,  матерый  Блюститель,  выпустил  из
клетки этого  исключительно  дикого  Ревнителя  Матвеича?  Для  кого  было
страшной тайной, что этот  неудовлетворенный  карьерой  Кологривов  станет
рыть землю  носом?  Лучше  бы  направил  сюда  писаря,  поднаторевшего  на
отписках, приписках и банкетах.
     Спокойно бы отмазались от Властелина  Неба  вместе  с  его  летунами,
пусть не трясут воздух, где попало -  атмосфера  дело  тонкое.  Мы  другую
вахту несем: склевываем подлых воров, которые мастерят всякие  хитрости  и
не платят за это подати. Однако, чую, шустряк Кологривов принялся  сновать
меж когтей какого-то угрюмого феодала, скорее  всего  самого  Березовского
князя. Оттого-то Марк исчез чисто, будто стерли его резинкой.
     Ясно же, Властелин Железа подчиняется Владыке Чистоты лишь формально,
однако  никто  не  доводит  дело  до  войны.  Ведь  битва  неизвестно  чем
закончится. Податных земель у Храма  куда  больше,  но  это,  в  основном,
свалки и руины  заводов,  малопригодные  для  земледелия.  Конечно,  среди
мусора немало  ценных  материалов  валяется,  порой  попадаются  уцелевшие
механизмы, которые можно загнать  заготовителям  с  Космики  или  феодалам
пожирнее. Но Березовский князь сам делает  машины,  у  него  даже  имеется
кое-что похожее на танки. И неизвестно, поддержит  ли  Космика  Храм,  или
предпочтет, чтобы мы с Березовским князем измолотили друг друга.
     Северин Почкин сидел в изящном кресле по имени "трон Кощея"  и  почти
посапывал, замаривая  грусть,  как  вдруг  сквозь  дремоту  понял:  кто-то
дергает его за штанину. Он решил, что это шалит солидный  красиво  завитой
кот, входящий в обстановку Гостевых Палат, и пнул его  сафьяновым  тапком.
Ненадолго кот отвалил, потом принялся  мешать  снова,  пуская  снизу  дым.
Тогда директор Почкин  перешел  на  другой  уровень  сознания,  где  стало
предельно понятно: коты дымить не умеют. И тогда обозрел свои ноги.
     Конечно, коты дымить не умеют. На  самом  деле  внизу  стоял  большой
попугай. Правда, он тоже курил, демонстрируя колечки дыма и умение. Почкин
пришел к мнению, что этот оразумленный монстр  появился  тут  неспроста  и
надо бы с ним пообщаться.
     -  Поговорите  со  мной,  -  вклинился  в  его  мысли  попугай  своим
малоприятным картавым голосом. - Можно считать для простоты, что я -  один
из ваших доброжелателей. У меня есть информация о  господине  Кологривове.
Он в каком-то смысле ушел от нас.
     Попугай  говорил,  конечно,  готовыми   блоками,   но   его   толково
запрограммировали. И от таких слов Блюститель вскочил, как будто в кресле,
под  ним,  распрямилась  большая  острая  пружина.  Он  завертел   головой
влево-вправо, вверх-вниз.  Но  потом  все-таки  застегнул  кафтан  на  все
пуговицы и оправился, аккуратными движениями рук как бы снимая напряжение.
     - Кологривов, говоришь. Неужели  скопытился?  Эх,  Марк  Матвеевич...
Выражаю тогда себе чувство искреннего...
     - А я вам. Однако не будем торопиться.  Он  пока  что  перестал  быть
человеком.
     - И кем же он стал?
     - Наверное, осликом.
     Напряжение окончательно ушло. Несерьезно все как-то звучит.  Особенно
из смешного попугайского клюва.
     - Ослом?... Оборотень?  Тогда  тебе  надо  к  шаману.  -  Теперь  уже
посетитель казался Почкину гораздо более интересным, чем сам разговор.
     Попугай отреагировал на слова "оборотень".
     - Какой там оборотень. Киборг, трансформер, черт те знает что. Но при
том он сохранил чувство "я" и собственного  достоинства.  Понимаете,  осел
недвусмысленно назвал себя Ревнителем Кологривовым. Мне такое  утверждение
представилось не столь уж далеким от истины...  Правда,  он  изменил  свою
телесность. Но я гарантирую...
     - Ну, все. Изыди, демон со своими гарантиями. Хватит с  меня  местных
капитанов. Я сейчас вызову замковых стражников и они бросят  тебя  в  суп.
Понял, пернатый? В гороховый суп, лучшего ты не заслуживаешь.
     Попугай уловил неприязнь и разразился гневной отповедью.
     - Вы же правду услышали. А правды никогда не хватит. Вы немало теперь
знаете о Кологривове. Он ведь надеялся на свое  начальство,  если  точнее,
хотел вас найти. Только вот, судя  по  всему,  голова  ваша  нафарширована
какой-то чушью. Но я скажу напоследок, - не вам, конечно, а так для  звука
- где-то в  Космике  искали  способ  внесения  инструкций  прямо  в  геном
человека.  И  доискались.   Нашли   какие-то   протогены,   состоящие   из
тонкоэнергетических линейных зарядов. К тому же поняли, что  это  -  центр
управления, индуктивно-резонансная  пси-структура.  Что  она  формирует  и
физическое, и психическое в человеке, руководит работой  генома,  является
узлом сознания и самосознания. В общем и попросту выражаясь - это душа.  А
почему бы такую душу не отнять у  тела,  не  запрограммировать  ее  нужным
образом и не встроить в киборга?
     Северин Почкин даже застонал мучительно.
     - Почему - по кочану. Киборги-шмиборги. Это все у них, у космиков.  А
у нас шаманы с соплями до полу, бесы, злые духи.
     - С чего вы решили, что если у нас  есть  бесы,  то  не  должно  быть
киборгов-шмиборгов? Как раз Космике очень удобно здесь экспериментировать,
поплевывая на  наше  общественное  мнение.  Мы  отлично  годимся  на  роль
подопытных, - обличительно произнес попка.
     - На подопытных годимся - это уже неплохо, есть,  значит,  повод  для
веселья  и  радости...  Слушай,  если  даже  в  твоем  попугайском   трепе
присутствует доля правды, то что мы будем с  нее  иметь?  Ты  знаешь,  где
находится Кологривов?
     - Нет, - честно признался пернатый собеседник.
     - Ну так и заткнись. Не читай мне морали, не долдонь мне про какие-то
лженаучные протогены... Я не представляю, как нам управиться с Властелином
Железа в случае лобового столкновения. Я без понятия,  что  ты  за  штука,
какую цель преследуешь. Но я уверен на все сто,  что  Космика  может  меня
превратить в фарш за миллисекунду. Вот тогда много будет  проку  от  твоей
правды. Нет, Кологривову не помочь. Если даже от него осталась  на  память
эта самая пси-структура.
     - Да вы хоть представляете, что такое - превратиться  из  человека  в
машину? И некому  руку  подать  в  минутку  душевной  невзгоды!  -  заорал
пернатый гость.
     Измученный  Почкин  подхватил  птицу  и   зашептал   ей   туда,   где
предполагалось наличие уха.
     - Все-таки, с кем я имею дело? Кто заставляет меня пасть  в  неравном
бою? Попугай или его хозяин? Почему Кологривов не попытался лично выйти на
контакт со мной? Почему хотя  бы  не  передал  записку?..  Ну  в  конце-то
концов, смешно говорить на серьезные темы с тем, у кого под  хохолком  два
грамма мозгов.
     - Мне моих нейронов хватает, - уверенно произнес  пернатый  гость.  -
Зато неизвестно, что имеется  в  вашей  голове  -  если  вы  уверены,  что
Кологривов должен был явиться к вам на чашечку чая  и  рюмочку  водки.  Да
ведь его сунули в пыльный мешок, едва он как-то проявился!..  Сейчас  наша
малопродуктивная беседа становится еще более затруднительной, в  следующий
раз мы встретимся на Ф145...
     Попугай царапнул когтем, вывернулся и  скрылся  за  портьерой.  Когда
Северин заглянул туда, то ничего не обнаружил кроме  открытой  форточки  и
наглых умных ворон за окном. Эти каркающие мутанты тоже стояли  в  филиале
на казенном удовольствии.
     Потом  два  черных  "вороньих"  пятнышка  рванулись   за   желтеньким
"попугайным". Крылатая стража погналась за недавним собеседником господина
Почкина - еще немного и вырвут красивые перья из  хвоста.  Попугай  однако
был не прост. Он сделал  очень  рискованный  маневр  по  дуге  к  окну,  а
увлекшиеся  вороны  атаковали  по  кратчайшей.  Желтая   птица,   тормозя,
пробежалась по стеклу, черные же  ударились  в  него  клювами,  так  и  не
ухватив добычу. Посыпались осколки...
     "Из всех мутантов только ворон не люблю. Говорят, они даже на крыс  в
подвалах охотятся. Клювы такие  имеют,  что  могут  откупоривать  бутылки,
пальцами в состоянии кошелек  из  кармана  выудить...  А  вообще,  дурость
какая. Растрепался не поймешь с кем. Сегодня с попугаем,  завтра  придется
общаться с тараканом, послезавтра спорить с клопом, - подумалось  Почкину.
- Но все же, что такое Ф145?"
     Он пораскидывал мозгами с полминуты, но  мысли  никак  не  рождались.
Надоела фигня, решил Почкин, собираясь ударить в  небольшое  било.  Сейчас
прибежит служанка и  можно  будет  немножко  пошалить,  как  и  полагается
солидному начальству. Ребеночка, например, сбацать наудачу. Блюститель уже
ударил в медную тарелку, уже  возникла  на  все  готовая  женщина,  но  он
устыдил себя внезапно - возможно  прозрению  поспособствовал  резкий  звон
металла.
     "При власти киберсистем мы башкой не варили, не надо было.  И  сейчас
тоже не требуется. Одни пашут, сеют  и  жнут,  другие  отбирают  у  первых
жратву." -  Разозлившись,  Почкин  догадался.  "Ф"  -  фиолетовый,  первый
фиолетовый  луч  солнца,  девять  вечера  или  около  того.  145   -   это
радиочастота. Радиоговорильник-то в палатах каменных как-нибудь имеется...
     - Чего изволите? - настойчиво повторила румяная женщина в кокошнике.
     - Изволю сейчас с тобой попрощаться.
     Господин  Блюститель  с  некоторым  сожалением  развернул  бабенку  и
подтолкнул в округлую часть тела.
     Чуть позже, он понял, что догадка оказалась  верной  -  в  означенное
время по радио послышалось:
     - Рыжий лес надевает черный  пояс.  Когда  включится  свет,  поймаешь
золотую рыбку.
     На   удивление   кое-что   понятно.   Ага...   там,   где   развалины
нефтехимического комплекса, напоминающие  ржавые  джунгли,  встречаются  с
землей, залитой пятнадцать лет  назад  гудроном,  он,  догадливый  Почкин,
встретит на рассвете солнца своего контрагента. Который, возможно  укажет,
где находится Кологривов, или его невезучий труп.
     В четыре утра, несмотря на недовольные позевывания конюха, Блюститель
вывел своего скакуна из бывшего гаража и направился на встречу  по  сонным
улицам Березова, где уныло бродила  лишь  городская  стража  да  несколько
оборванцев. Несколько раз Почкину показалось, что  дроби  копыт  его  коня
вторит еще одна. Наконец Блюститель пригласил своего  жеребца  в  какой-то
переулок, и там обмотал подковы тряпкой.
     Он промчался тесными улочками среди  заброшенных  домов,  похожих  на
мертвые головы, далее перемахнул через разрушенный забор нефтехимкобината,
и там уж сбавил ход среди металлических зарослей.
     Был момент,  когда  ему  показалось  -  что-то  блеснуло  под  лучами
восходящего солнца, а это являлось  странным  в  краю  сплошной  ржавчины.
Настолько странным, что Почкин не поверил: "Нет, наверное, что-то блеснуло
у меня в голове." Вот и  вечный  след  гудроновой  реки.  Тогда,  то  есть
пятнадцать  лет  назад,  кибероболочка  нефтехимкобината  была   вырублена
последней. Космика каким-то боком была причастна к этому, ведь именно  она
намекнула  Храму  Чистоты  (а  тогда  Министерству  Экологии),  чтоб  была
выставлено оцепление и никто дурной не бросил спичку.
     Вокруг  ничего  не  дышало  и  не  шевелилось.  Почкин  погонял  коня
туда-сюда, потом выскочил из седла и побродил. Все ясно. Вернее, ничего не
ясно. Ошибка, розыгрыш или провокация?
     Почкин запрыгнул снова на спину своего жеребца, попутно отметив,  что
кавалерийской ловкости все-таки не утратил. Ну, пора  в  палаты  каменные,
досыпать.
     И тут послышалось:
     - Дядя-сударь, двигайте сюда, да за цистерну встаньте.
     За цистерной Почкин и повстречал своего контрагента. Какое убожество.
В смысле, для контрагента. А так  нормальная  девица.  Правда,  щуплая  по
нынешним  грудастым  и  ягодичным  временам.  Длинненькая,   по   нынешним
низкорослым временам. В кепке с протяженным козырьком.

                                    12

     - Итак, вторая серия беседы с попугаем. Ну, кто тебя подослал? Или ты
меня здорово разыграла? - Несмотря на возможный обман Почкин решил себя не
кипятить. Все-таки, видно, что девчонка из благородных.
     - Нагнитесь, или лучше  свалитесь  с  этой  лошади.  По-моему,  вы  с
"хвостом" явились, - напористо сказала девица.
     - Ну, ладно не злоупотребляй, - осек ее Почкин.
     - Вы точно с "хвостом", сударь. Я голос только потому подала, что вас
уж больше не вытащить будет из берлоги. Да отцепитесь вы от коня.
     Она внезапно ухватила жеребца за уздечку да дернула.
     - Эй, дьяволица, - гаркнул Почкин и как раз пули свистнули у него над
головой.  Тут  уж  пришлось  ему  свалился  мордой  вниз  из-за  страха  и
неожиданности.
     Стреляли из автомата с высокой, чудом сохранившейся  ректификационной
колонны. Причем Почкин находился именно в секторе обстрела. Еще  несколько
секунд и после попадания в "десятку", привет на тот свет.  Дух  Чистоты  и
Дух Грязи раздерут на шматки психику и физику господина Блюстителя.
     - Давайте за мной, не пожалеете, - подала голос девчонка из  какой-то
щели. И Блюститель Чистоты, Уста  Владыки,  член  храмового  совета,  стал
протискиваться следом по весьма тесному лазу.  Который  оказался  какой-то
раздавленной трубой, все более  сужающейся.  И  немаленькому  Почкину  все
затруднительнее было в нее вписываться,  несмотря  на  проявляемую  прыть.
Пришлось даже от тесака избавиться.
     - Я не могу больше сжиматься и съеживаться, я ведь не  членистоногий,
- заорал в один неприятный момент Северин Касьянович, - к тому же  вот-вот
поймаю очередь в беззащитную задницу.
     - Я не могу защитить вашу задницу, голову хотя бы спасти.  Вы  же  не
гарцуете на коне, ползите смирно,  как  червячок,  -  дала  девица  гулкие
инструкции.
     Наконец труба чуть расширилась и при том загнулась вверх.  Удирающие,
в конце концов, выпростались из тьмы и оказались на  невысокой  платформе,
рядом с ректификационной колонной. Той самой колонной, на вершине  которой
кто-то угнездился и стрекотал из грозного оружия.
     - Там пулеметчик, сударь, уберите-ка его  по-быстрому,  -  предложила
девочка.
     - Как же, сейчас, - огрызнулся  Почкин,  оттого  что  ее  предложение
показалось легкомысленным. Но вскоре с тоскою понял - деваться некуда.
     Он отправился по  скобам  наверх,  еще  не  представляя  как  же  ему
управится со стрелком, в то время  как  адреналин  активно  насыщал  тело.
Почкин не помнил слова "адреналин", но замечал, что жизнь пошла  скорее  и
каждая нынешняя секунда вмещает всяких переживаний  и  ощущений  на  целую
минуту.
     Отсчитываются последние скобы... надо очень тихо, ни  одного  лишнего
шороха, а сердце колотится, чуть ли  не  вылетает  из  макушки.  Господину
Блюстителю ведь сорок лет, и он десять лет как ни с кем не бьется,  ни  на
кулаках, ни на саблях, напрочь утратил сноровку и забыл боевые ухватки.
     Вот голова пересекла границу верха и низа колонны.  Пулеметчик  лежал
боком  и  высматривал  человеческую  дичь  зорким  оком.  Ну  что  теперь?
Блюстителю предстоит исполнить либо прыжок  на  супротивника,  либо  полет
вниз головой.
     Стрелок  не  успел  перенаправить  ствол,  но  приподнялся  и  оружие
оказалось между ним и нападающим Почкиным. Почти  одновременно  противники
ударили друг друга, Блюститель получил в челюсть, а сам  отвесил  ногой  в
пах. В результате Почкин оказался на самом краю верхотуры и  едва  удержал
равновесие. Но все-таки  качнулся  вперед,  опять  схватил  ствол,  однако
угостился еще одним ударом в скулу. И тогда  всплыло  что-то  полезное  из
растревоженной побоями памяти.
     Держась за ствол, Почкин  резко  сел,  отчего  в  "ножницы"  его  ног
угодила нижняя часть врага. Ноги недолго  вспоминали,  что  надо  сделать.
Одна, не растерявшись, влупила сзади по щиколотке неприятеля, другая -  по
коленке, спереди. И пулеметчик усвистал вниз с  башни,  правда  вместе  со
стволом.
     Победитель осторожно глянул вниз -  смайнавший  враг  был  лежащим  и
недвижным, то есть распрощавшимся с жизнью. От этого Почкину стало  не  по
себе. Он отвык убивать.
     Блюститель стал спускаться по скобам, пытаясь поверить, что эта серия
его  жизни  не  оказалась  последней.  Сознание   сделалось   вялотекущим,
отрешенным; мнилось, что распухшие звуки  еле  пролезают  в  уши.  Но  тут
пришлось снова встрепенуться, потому  что  пулеметная  очередь  впилась  в
цистерну чуть сбоку. Были заметны утопшие в стальном листе комочки свинца,
звон заполонил всю голову, будто она являлась пустым котлом.  Все,  теперь
точно хана и даже  трепыхаться  не  стоит.  Ведь  сзади  возник  еще  один
стрелок!
     Впрочем неприятная неожиданность сменилась приятной. Загавкал  другой
пулемет, причем мишенью был не Почкин, а тот,  кто  на  Почкина  охотился.
Неужели  девчонка  подхватила  упавшее  с  башни  оружие!  Теперь,   когда
вражеский  пулеметчик  пытался  укрыть  свое  тело,  Блюститель  на  манер
шустрого таракана заперебирал руками-ногами и, не утерпев, сиганул вниз  с
высоты в три метра.
     Так и есть, напарница держала под обстрелом огневую  точку  метрах  в
пятидесяти от себя. Еще десять секунд и... подавила.
     - Я долго в стрелковой гильдии занималась, приходилось для этого даже
пацаном переодеваться. Но только сейчас первого своего неприятеля кокнула,
можно звездочку на прикладе вырезать. Жалко, конечно, дядю...  -  заметила
девица без особой печали.
     - Да, не жилец он был. Рано или поздно ему бы конец настал... Я  рад,
если ты все делаешь так хорошо. Умельцев нынче мало.
     Почкин похвалил, а девица скомандовала:
     - Надо прочесать местность. Я к компрессору двинусь, а  вы  -  вон  к
тому контейнеру.
     Пигалица распоряжалась Блюстителем,  но  пришлось  повиноваться.  Как
никак пигалица была неплохой пулеметчицей.  Он  пробирался  среди  ржавого
хлама на полусогнутых, пока голова не  почувствовала  намечающуюся  в  ней
дырку. Почкин заблаговременно упал,  еще  до  того  как  высунулось  из-за
контейнера дуло пистолета и пыхнуло дымком. Вновь ярко засветил капец.
     Однако, именно в это время глазки Блюстителя сноровисто забегали. Как
и тогда, на южнотеменском шляхе.
     Быстро высмотрев  поблизости  большую  бочку,  Почкин  в  полупадении
пихнул  ее,  чтобы  она  покатилась  на  человека  с  пистолетом  в  руке.
Чрезвычайно согнувшийся Блюститель потрусил вслед за катящимся  предметом,
слушая, как пули звякают об  железку.  В  самый  последний  момент,  когда
пакостник с пистолетом уже отскочил в  сторону,  Почкин  ухватил  с  земли
железную цепь и, приподнявшись, достал ею цель.
     Железяка вышибла пистолет и  подбила  врагу  ребро,  не  более.  Тот,
перехватив цепь, потянул ее на себя, потом швырнул прямо  в  умную  голову
Блюстителя. Но Северин Почкин уже прыгнул  умной  головой  вперед,  плечом
подбил колени противника, правой рукой - лодыжки. А опрокинув его,  еще  и
тяпнул локтем в кадык.
     - Почкин, шухер справа! - скороговоркой предупредила бой-девица.
     После чего Блюститель боковым зрением зафиксировал  летящую  на  него
гранату, и даже того, кто ее метнул - шагах в тридцати от себя. Выбор  был
скуден. На роль укрытия годился лишь открытый контейнер и Почкин нырнул  в
его распахнутое ржавое нутро. Был взрыв, здоровенный  ящик  несколько  раз
подпрыгнул и перевернулся. Вдобавок оказался в  некоторых  местах  пронзен
осколками, внутреннее  же  его  пространство  наполнилось  ржавой  трухой.
Ослепший, оглохший, кашляющий и чихающий до треска Почкин,  был,  конечно,
полностью "открыт" для врага. Но никто не добил  беспомощного  человека  с
помощью тяжелого кулака или приклада, напротив кто-то ласково  потянул  за
ботинок. Блюститель подался вперед, а уж  потом  разлепил  веки.  Над  ним
стояла девица с большим козырьком и пулеметом Дегтярева в руках.
     - К сожалению, пришлось и того пришить, который гранату метнул.  Пока
что все концы оборваны, - подытожила она и  подмигнула,  -  но  вы  дядька
боевой оказались.
     Господин Блюститель, он же член храмового совета, оторвал  голову  от
контейнерного днища, вытряхнул из шевелюры ржавчину и  со  скрипом  привел
спину в вертикальное положение.
     - Как-нибудь заслужить твою  любовь,  не  подрываясь  на  гранатах  и
минах, можно? И, кстати, девушка, с кем я воевал и за кого?
     - Если вы моему пернатому посланцу достаточно разумно внимали,  тогда
должны  понимать,  что  старательно  сражались   за   вашего   же   витязя
Кологривова, и против тех, кто его оприходовал. Кому, в  конце-то  концов,
все эти разборки больше требуются, вам или мне?
     - Где же он, итти  его  налево?  -  с  трудом  встрепенулся  господин
Блюститель.
     - Откуда мне  знать...  Ваш  человек  растворился,  вы  и  напрягайте
мозговые извилины. Одно ясно, не так уж все чисто в вашем  хваленом  Храме
Мочалки и Мыла. Тот ведьмак, что за ослом-Кологривовым в мой  дом  явился,
махал мне ярлыком Чистоты. Кроме того,  сегодня  слежка  за  вами  велась,
уважаемый, не за мной.
     Девчонка спокойно произнесла крамолу, при  этом  нечаянные  соратники
двигались в поисках затерявшегося жеребца.
     - Ну-ну, не трожь святыню своими маленькими пальчиками, -  нахмурился
Блюститель. - Почему под твоим красивым чепчиком не пробегает  мысль,  что
замешан Властелин Железа, он  же  бывший  директор  Колобков?  Технические
фокусы всякие, скорее уж по  его  части.  А  в  нашем  филиале,  допустим,
трудится какой-то его соглядатай.
     - Такой фокус с Кологривовым можно было отчудить только  при  участии
Космики, а ваш Храм общается с ней  куда  теснее,  чем  Властелин  Железа.
Причем с давних пор. Вы ж практически на нее работаете.
     - Ты откуда  знаешь?  Вылупилась  ведь  совсем  недавно,  -  изумился
Блюститель.
     - У меня маманя там, наверху, - девчонка ткнула пальцем в небо.  -  А
меня туда не берут, потому что я не хочу, пока что.
     - Ну так слушай, доброжелательница,  и  не  называй  меня  старпером.
Вчерась я засиделся в цитадели крепости-филиала, проверял красивые липовые
отчеты.  В  целом  доме  один  скучал  -  только  внизу  пяток  стражей  в
шашки-шахматы сражались на щелбаны.
     Кстати, накопал кое-какой компромат на  шамана-профессора  Васильева.
Некие подозрительные личности получают от него натуроплату хрен  знает  за
что. Может, это наши сегодняшние пулеметчики и есть. Недостачу  по  оружию
обнаружил. А еще Кологривову ордер на проживание  в  гостевых  хоромах  не
выписан, хотя свободные одноместные палаты имелись.
     Так вот, копаю я документы, вдруг шебуршение в коридоре. Не  охранник
сапожищами половицы давит, а  кто-то  тихонько  след  кладет.  Я  в  своем
закутке канделябр притушил и кочерыжку из двери  высунул.  Ага,  попалась!
Вижу цель - то ли призрак, то ли крепостной танцор от порки бежит.  Слегка
светящаяся такая фигурка на цыпочках. В моих интересах за любое  нарушение
хвататься (говно-прием, понимаю) и раскручивать, авось  главный  узелок  и
потянется. Выруливаю за подозрительным  силуэтом,  упорно  его  преследую,
таясь как змей и скакая как горный  баран,  до  самого  последнего  пятого
этажа. Там этот таинственный беглец юркнул в какой-то  переход,  прикрытый
обычной невзрачной дверью. Я не лопухнулся, не отстал, но тут мне показали
фокус-покус. Добрался поднадзорный силуэт до конца перехода  и  растаял  в
стене. Все сантиметры тупика  я  простучал,  пропальпировал,  но  никакого
рычага для открытия сезама народу. Лишь только щель у  самого  потолка  не
шире кулака.
     - А переход всегда был тупиковым? Куда он вел раньше?
     - Из цитадели в лабораторный корпус, который уж  пятнадцать  лет  как
законсервирован. Причем, тупик бетонными блоками выложен. Видишь, барышня,
я был смел, упорен, но толку никакого.
     - Почему же, достаточно толка. Фактов у вас зашибись.  На  территории
крепости встречаются неопознанные  по  своей  сути  объекты.  Похоже,  что
Кологривов к таковым относится. И тот  коз-зел,  что  ко  мне  за  осликом
явился. Шаман-профессор Васильев  тоже  какой-то  подозрительный.  Надобно
расследовать.
     - Поменьше бы таких фактов, -  вздохнул  Почкин.  -  От  них  спиться
можно.  Если  Васильев  поспособствовал  превращению   Кологривова   в   в
малопонятный, летающий, бегающий, скачущий объект, то расследование  долго
продлится. И неизвестно, чья башка в итоге слетит, кто кого уест!
     - Вначале  надо  раздобыть  план  крепости-филиала  -  посекретнее  и
подетальнее. Вы же Блюститель, потребуйте и вам дадут. Или сами поищите  в
анналах вашего Храма.
     - Не командуй. Анналов, понимаешь, захотела. Да и вообще, я  тебе  не
доверяю - девчонки такими ушлыми  не  бывают.  Ты  должно  быть  лазутчица
какого-нибудь врага, провокаторша. Шпиенка из ханской ставки. Это им надо,
чтобы мы все передрались. А внешне такая невинная, прямо  пианистка.  Если
мы будем совать голову в каждую помойную яму, нас обязательно  возьмут  за
шкирку. Но тебе много  не  дадут  и  при  первой  же  амнистии  под  задок
коленкой, опустят  гулять.  Я  же  стану  вдохновителем  заговора,  бандой
одного, растлителем малолетней. Меня обязательно повесят, даже если судьей
будет Дюймовочка!..
     - Закройте рот, слюни летят, - затормозила  смелая  девица  господина
Блюстителя и напомнила. - Не надо предрекать  работу  похоронной  команде.
Она работает по своему расписанию... Ну, отсидите вы  сейчас  на  скамейке
запасных, потом ведь сами себя закушаете-закусаете. Кроме того,  рано  или
поздно вы станете неудобным, тогда с  вами  запросто  случиться  такая  же
бяка, что и с Кологривовым, или  еще  похуже.  Враг  же  непременно  будет
расширять операции, пользуясь всеобщей  тупостью.  Оттого-то  и  надо  все
выяснить. Может, вы спасете целую  Землю.  Когда  о  вас  сложат  песни  и
легенды, это будет приятно.
     - А целая Земля будет меня спасать?
     Тут Почкин заметил свое домашнее животное.  Конь  виновато  заржал  и
укоризненно пукнул, показывая, что вначале испугался и спасал свою  жизнь,
но потом сбился с копыт, выискивая хозяина.
     - А когда вы помрете, - продолжила увещевание  Ася,  -  я  вам  такую
шикарную надпись на саркофаге сделаю, что народ будет как заводной  ходить
и поклоняться.
     Спустя несколько минут Почкин поймал жеребца за уздцы и  запрыгнул  в
седло.
     - Не торопись, девушка, я  пока  не  в  саркофаге  и  мне  достаточно
матерной надписи на заборе,  а  почести  требуются  совсем  иного  рода...
Ладно, покататься нам никто не запретит. Садись на облучок.
     Девица легко забралась на  транспортное  средство  о  четырех  ногах,
пытаясь сохранять дистанцию от второго  наездника.  Однако,  когда  Почкин
добавил лошаденке ходу, ему пришлось приобнять спутницу одной рукой.
     - Ты уж извини за это дружеское объятие, а  то  свалишься,  ударишься
своим мудрым лобиком об поверхность планеты.
     - Если бы вы меня приобняли так в других обстоятельствах, дядя, я  бы
выпустила семечки из вашего пуза, - сообщила девушка,  но  смирилась  ради
общего дела.
     - Я что, насильник и садист? Да я еще ни  одной  девушке  плохого  не
сделал.  Всем  сделал  хорошего.  Славные  получились  мальцы,   -   голос
Блюстителя сделался густым и сладким. -  Я  им  заботливый  отец,  кстати.
Однажды даже решил принести алименты. Чуть-чуть не донес.
     - По-моему, это безнравственно, - строго произнесла девица.
     - Моя лошадь ржет от ваших слов. А отпустить девушку ни  с  чем,  это
нравственно, что ли? Вдруг она решит, что никому не нужна и руки  на  себя
наложит? - ловко отбрехался Блюститель.
     Здоровенная ладонь Почкина лежала на упругом животике новой знакомой,
большой палец задевал у  нее  то,  что  не  слишком  далеко,  но  все-таки
выдавалось вперед.
     - Раз наши кости смыкаются столь  же  тесно,  что  и  в  постели,  мы
обязаны получше узнать друг друга, - выразил свое мнение Почкин.
     - О себе можете не рассказывать, это пока не интересно.  А  я  -  Ася
Шерешевич, Березовская дворянка.

                                    13

     Господин Блюститель хотел проявить эрудицию и это у него получилось.
     -   Крепость-филиал   Храма   Чистоты   возводилась   еще    могучими
кибероболочками  с  применением  приличных  стройматериалов  и   настоящей
техники.  То   есть,   на   славу   сооружался   огромный   институт-завод
биотехнологий, в котором должны были разрабатываться и  вставляться  людям
биокибернетические имплантанты. От этих имплантантов люди  становились  бы
совсем  послушные  кибероболочкам  и  хоть  немножечко  полезные.   Таково
предание. Как ни странно, у нас очень мало документов даже  двадцатилетней
давности. Соответственно недоступны  и  компьютерные  файлы.  Эта  зараза,
которую ты называешь грибками, перепортила всю аппаратуру.  А  документами
народ топил печки. Бумагами также питались  пожары,  которые  как  с  цепи
сорвались после краха кибероболочек и,  соответственно,  всего  городского
хозяйства. Бумагу размачивала вода, льющая сверху и  поднимающаяся  снизу.
Вдобавок непечатники доконали многие архивы. Это такая секта,  одно  время
близкая к нашему Храму.
     - Ну и что сталось с доблестными непечатниками, чего-то я про них  не
слыхала, - задалась вопросом любопытная Ася.
     - Мы их породили, мы варфоломеевскую ночь  и  устроили  этим  грязным
даосистам-хиппанам. Всех перерезали.
     - Как, вместе с детьми? - праведно ужаснулась девушка.
     - Конечно без. Кто же знает, где у них дети. На то они и непечатники,
чтобы одни собачьи свадьбы играть. Однако, вернемся к крепости. Цитадель -
это бывший административный корпус. Все  здания  были  сложены  из  мощных
композитных  кирпичей,  окна  имели  узкие,  поэтому  без  особых  проблем
превратились  в  крепостные  укрепления.  После  варваризации  всей  Земли
оставалось только поставить вокруг институтского комплекса стены из грубых
гранитных глыб с зубцами наверху, прокопать ров, залить его водой, в  воду
запустить хищных карасей-мутантов, которые рвут  все  живое  на  части.  В
общем, березовские Хранители постарались в  меру  способностей.  В  итоге,
крепость-филиал вряд ли мощью своей уступит центральному Храму  Чистоты  в
Теменске.
     - У тебя недурно  варит  башка  по  нынешним  временам,  -  похвалила
девчонка, отчего Почкину стало необычайно приятно, хотя  он  отметил:  "Да
ведь светлая голова не затем дана, чтоб ее в каждую петельку совать".
     Блюститель стал массировать светлую голову  по  китайскому  методу  -
самих китайцев частенько брали в плен,  потому  что  они  инструкторами  у
тюрков  служили,  -  а  также  вспоминать  схему  крепости,   рисовать   и
поглядывать на Асю. Безусловно, она была  новый  экземпляр,  который  смог
появиться уже  после  развала  всемирной  вычислительной  среды.  Феодалка
младая.
     Дивиденды и зарплата последние десять-пятнадцать лет мало  интересуют
людей, простым приказом тоже никого не прижмешь.  Храм  или  князь  только
пожалованием земель может собрать на своей службе не шантрапу  безмозглую,
которой полным полно, а ловких и проворных авантюристов. А где своя земля,
там  и  челядь  подневольная,  и  крестьяне  оброчные,  и  много  спеси  у
свежеиспеченного дворянина.
     Сейчас Почкин и Ася сидели не в замке, не в Асиной усадьбе, а  просто
в колючих кустах кизила где-то в окрестностях Березова. Девица не рискнула
вернуться домой, потому что с ночи  над  родовым  гнездом  кружили  наглые
крепостные вороны, заглядывая в окна, обжирая ягоды с  деревьев.  Пернатые
шпики устроили особо плотную слежку на рассвете, когда Асе еще  предстояло
пробираться из своей усадьбы к руинам  нефтехимкомбината.  Только  попугай
спас положение. Едва он дерзко появился в воздухе, как вся  черная  братия
кинулась за ним.
     А здесь в кизиле было неподнадзорное место, пригодное для  заговоров,
заклинаний и засад. Также тайных пыток. Однако, Почкин прикупил в лавчонке
кувшин  пива  да  полпалки  кровяной  колбасы.  Прихлебывая  и  откусывая,
старался думать, что попал на пикник. Господин Блюститель  уже  отпсиховал
свое и теперь мысль о том, зачем ему все это надо, спряталась  в  глубокую
тень.
     - В самой цитадели вряд ли  найдется  что-нибудь  любопытное.  А  вот
рядом, в заброшенном лабораторном корпусе, который  некогда  соединялся  с
ней переходом, возможно таится кое-что. Таится во мраке, ведь все  окна  у
него законопачены. Тем более, народ наговаривает: мол, там обитают бесы  и
прочие силы зла. А народ пусть смутно, но всегда что-то понимает. Впрочем,
лично я считаю, что бесы  там  проживают,  где  их  меньше  всего  ожидают
увидеть. Ладно, это не по теме. А по теме то,  что  Гостевые  Палаты,  где
обитаю лично я, стоят совершенно в стороне. Оттуда попасть в  заколоченный
лабораторный  корпус  немногим  проще,  чем  из  какого-нибудь   сельского
сортира.  Эх,  если  б  можно  было  сгонять  в  Теменск  и  вернуться   с
полномочиями.
     - Этим все испортите. Насколько я поняла, контора ваша гнилая, никому
верить на  полслова  нельзя,  -  возразила  Ася.  -  Такими  громогласными
действиями, хочешь не  хочешь,  но  обязательно  предупредишь  оппонентов,
дескать, "иду на ты". И возвращаться в Гостевые Палаты вам не стоит, сразу
будет установлена плотная слежка... Лучше так. Мы перейдем ров  по  южному
мостику, мой какаду взлетит на стену вместе с тросом...
     - Что, твоему какаду совсем  некуда  лететь?  А  мы  разве  сибирские
ниндзя? Там ведь Южные ворота и пост из пяти отборных молодцов.
     - Всего из пяти? Почкин, кто не ошибается, тот не пьет шампанского.
     Блюститель понуро отхлебнул  пива  и,  вздохнув,  поглядел  на  кусок
колбасы.
     - И ты, колбаса, еще вчера весело мумукала. Боюсь, что завтра я стану
похож на тебя... Кстати, Ася, почему твой попугай такой  умный?  И  неужто
случайно твой личный осел вдруг объявил себя Кологривовым?
     Ася вдруг потеряла обычную говорливость, даже показалась задумчивой.
     - Несколько лет назад мамаша спустилась с  неба,  в  отпуск,  значит,
пожаловала. Тут у нее разболелась нога. Нашли приличного  лекаря,  который
вырезал три гибкие ампулы из-под ее  кожи.  В-общем,  чистая  контрабанда.
Пришлось этому докторишке еще отару овец пригнать, чтоб не настучал вашему
Храму -  ведь  ваш  Владыка  внаглую  считает  себя  монополистом  в  деле
прививания   разумности.   Препарат   в   ампулах   назывался    "ММ-ген",
сатурнянского производства...
     - Ну, меня ты контрабандой не удивишь... Я тоже "ММ-ген" доставал для
своих лошадок.
     - Но мамаша моя всегда чуралась таких дел.  Кроме  того,  эти  ампулы
оказали странное воздействие на всех, кого я  колола  -  попугая,  осла...
Иной раз их было трудно понять, будто искали они кого-то...
     Почкин заканчивал с пивом и колбасой, поэтому стал закруглять ставший
невнятным разговор:
     - Будем считать, что себя искали. А вообще-то, когда речь  заходит  о
непонятных маневрах Космики, все сразу стыдливо замолкают.  Что  неземляне
предпринимают, чего хотят?.. Однако  у  меня  создается  впечатление,  что
кто-то там вознамерился втравить нас с тобой в историю с  оборотнями  или,
допустим, киборгами, причем очень скользкую историю.
     - Ну что, вы сдрейфили и решили сделать разворот в сторону?
     Только сейчас Почкин ощутил, насколько он влип. А липучками являются:
девчонка, которую он не может отпустить одну, и Кологривов,  какой-никакой
друг, впрочем, других нету. Ну, просто рок.
     - Пожалуй, разворот  делать  поздновато.  Если  того  хотят  товарищи
боги... Зачем твой монстр пернатый какую-то чушь порол про "пси",  которую
можно вытащить из тела?
     - Все  известное  нам,  включая  атомы,  элементарные  частицы,  даже
субнуклоны, получилось из смешения  тонких  сил  в  различных  пропорциях.
Поэтому любую вещь мы можем ввести в резонанс  и  заставить  откликнуться,
воздействуя своей пси-структурой, то есть душой, которая опять же  состоит
из тонкоэнергетических струн. Такой вещью может быть не только свое  тело,
но и чужое. Понятно?
     - С этим-то понятно, а вот с твоей обширной эрудицией - неясность.
     Остатки пива из кружки господин Блюститель постарался  забросить  как
можно дальше в молчаливое небо.

     В закатных сумерках через мостик, соединяющий две стороны рва,  стала
перебираться  запряженная  понурой  клячей  телега,  держа  путь  к  южным
воротам. Однако, правили ей не слишком удачно и левым задним  колесом  она
съехала с мостика, после чего - ни туда ни сюда.
     Страж, не выдержав такого зрелища,  выскочил  из  ворот  крепости.  И
заиграл как на одной  струне  одним  неприличным  словом.  Потом  все-таки
схватил конягу за удила и помог выбраться.
     - Ну, куда вы, придури такие, двинулись? - обратился стражник к  деду
и бабке, восседавшим на телеге поверх снопов сена.
     - Туда же, куда и  все.  Вашему  конюшенному  везем  из  Колюпановки,
согласно   заготовительной   ведомости,   -   вежливо,   как    полагается
простонародью при общении с вышестоящими, объяснил дед.
     Охранный воин понюхал руки, потом повел внимательным  носом-локатором
по сторонам, как будто выискивая источник непонятного  запаха.  Но  ничего
подозрительного не обнаружил.
     - Заткнись, пока по морде лица не получил, - твердо заявил  стражник.
- Думаешь, на тупость все спишется? Тебе, бестолочь, в западные ворота.  А
здесь вход для благородных.
     - Слушаюсь, - отчеканил по-военному дед и стал разворачивать телегу.
     А воин вернулся в караулку,  где  находились  прочие  стражи.  Кто-то
уколол его:
     - Севостьян как чем-то провоняется, так сразу к нам бежит, чтобы и мы
порадовались.
     - Сам засранец, - отозвался стражник Севостьян,  но  вскоре  обмяк  и
захрапел, впрочем, другие тоже стали клевать носами.
     Дело в том, что во время обмена мнений  с  дедкой,  старческая  рука,
принадлежавшая бабке, окропила зеленый мундир воина настойкой из  эфирного
растения-мутанта кошмаргона. А смоченная униформа  в  замкнутом  помещении
стала вовсю выделять снотворные молекулы.
     Пока дед отбуксировывал телегу с мостика  к  ближайшим  кустам  ирги,
бабка уже подползла к стене и со словами  "Труба  зовет"  запустила  вверх
попугая. Сама птица держала в мощном клюве тросик с крюком на конце.
     Когда же крюк вместе с пернатым другом исчез за зубцом стены,  бабка,
- вся как была, в платке и платье до пят, - стала  карабкаться  по  тросу,
выискивая носками своих ветхих ботинок щели меж камнями. Три минуты спустя
она уже осилила подъем. Тут сразу  дедка  появился.  И  прямо  в  кепке  с
посохом с неподдельным  кряхтением  потащился  вслед  за  бабкой,  пытаясь
угнездиться своими  несмазанными  кирзовыми  сапогами  в  прорехах  стены.
Старец тоже взял приступом высоту и спортивная старушонка встретила его  в
широкой длинной впадине меж двух зубцов.
     - Здесь два стражника разгуливают, я едва успела голову  спрятать.  С
правой стороны сейчас подходят.
     Воины  действительно  прохаживались  неподалеку  от  зубцов,  но  это
оказалось милым старичкам весьма на руку.
     - Леопольдовна, помоги-ка смотать тросик. Это сподручно, что ветер им
в лицо.
     Перед тем, как стражи должны были поровняться со впадиной, дед метнул
из мешочка перечный порошок. Тот был вдут неспокойным воздухом в глаза  да
носоглотки воинов, которые мигом стали чихать и кашлять  до  треска.  Один
даже отвернулся от ветра, пытаясь прочистить саднящие гляделки.
     Тогда дед, скользнув из ниши на пол,  с  колен  поразил  стражника  -
посохом в пах. Пораженный  человек  со  стоном  согнулся,  а,  получив  по
темечку, рухнул. Когда второй стражник собирался обернуться, посох лег ему
на горло и стал удушать.
     Воин оказался крепышем, он потащил дедку-душителя за собой, а  потом,
чуть присев, бросил ветхого обидчика через плечо.  Старичок  шмякнулся  на
спину, тут уж стражник поднял свой вострый клинок, чтоб проткнуть упавшего
и одновременно распахнул рот, чтоб протрубить тревогу. Однако не  очень-то
вышло.
     У него на горле оказался трос, а на  спине  юркая  старушка.  Боец  с
длинным мечом растерялся и, пока скидывал бабку, дедка ткнул  ему  с  пола
своим посохом  сперва  в  челюсть,  затем  в  живот,  вызвав  рефлекторное
сгибание. Потом, привстав, влепил уже по затылку. Этого хватило.  Обмякшие
тела стражей были оперативно пристроены на отдых в межзубцовые впадины.
     - А теперь прошмыгнем как мышки, - провозгласил дед. - Шварц,  штиль,
шнель, как выражаются наши тевтонские друзья.
     Немного странные пожилые люди  рванули  вниз  со  стены  по  узеньким
ступенькам,  потом  припустили  по  хрустящим  туфовым   дорожкам   внутри
крепости, стараясь вести бодрый разговор о сене и не  привлекать  праздным
видом внимания храмовников. Вот показался законсервированный  лабораторный
корпус  -  замок  в  замке,  все  окна   заложены   щитами,   двери   даже
забронированы.
     -  Сейчас  нам  пора  в  цитадель,  -  дедок   юркнул   в   аккуратно
подстриженные  кусты   и   через   мгновение   принял   нормальный   облик
добропорядочного Блюстителя Почкина  в  длинной  кожаной  куртке  с  тремя
дубовыми листиками на околышах. (Воители щеголяли четырьмя, у Владыки  был
целый дуб.) А бабка пока что сохранила скромную старушачью наружность.
     У входа в цитадель не было строгой  охраны  и  Почкин  только  бросил
позевывающему стражнику.
     - Это моя осведомительница из деревни Накакино.
     Блюститель вместе со спутницей-бабкой  поднялся  на  четвертый  этаж.
Этажом  выше  исчезла  позавчера  та   самая   таинственная   фигурка.   В
застекленной галерее единомышленники уткнулись в  нишу  для  доверительных
бесед и старушка,  заслоненная  внушительной  фигурой  Почкина,  мгновенно
преобразилась в девушку Асю.
     Потом Блюститель и Ася распахнули дверь  с  табличкой  "Архив".  Там,
перед  длинным  рядом  пыльных  шкафов,  старился   над   бумагами   давно
осунувшийся юноша с длинным простуженным носом.
     - Ведомости по разиндустриализации  северного  Березова  у  нас  где,
господин дьяк? - твердо спросил Почкин.
     - Слева, сударь, двадцатый шкаф.
     - А Новой Слободки?
     - Справа, господин Блюститель, тридцать второй шкаф.
     Из  коридора  донеслись  довольно  резкие  звуки.  Ася  вскинулась  и
растерянно глянула на старшего товарища. Шум погони? Но Северин  продолжил
речь без тени смущения, поэтому дремлющий ум архивариуса не возбудился.
     - Мне к тридцать второму... а это моя помощница, дьяконисса... Да,  я
понимаю, что у нее нет  пропуска  в  архив.  Но...  как  мужчина  вы  меня
понимаете... еще более поймете как мужчина, потому  что  вам  представится
возможность ознакомиться с ней как с женщиной.
     У юноши в знак понимания двинулся кадык и он опустил голову вместе  с
пыльными волосами к какой-то папке. Почкин подмигнул Асе, мол,  быстренько
двигай за мной. Когда они  оказались  за  несколько  шкафов  от  хранителя
ведомостей, девица несколько возбужденно зашептала:
     - Чего это вы торгуете моим  телом,  господин  Блюститель?  Я,  между
прочим, благородная девушка, товарищ жлоб.
     - Торговля была ложная, мы ведь не собираемся заниматься  любовью  за
шкафом. Хотя убавь мне лет двадцать, прибавь тебе кое-где пару размеров, и
будь мы, конечно, не такие благородные...
     Почкин осекся, смутившись. Он даже двадцать  лет  назад  не  стал  бы
послушно ломиться невесть куда  по  первому  свистку  какой-то  невзрачной
пигалицы. А сейчас нежданно-негаданно сделался  шахматной  фигуркой  в  ее
узенькой ладошке. Увы, надо признать, что кабы не  хотел  он  выпендриться
перед девчонкой, все страсти по Кологривову  ограничились  бы  поминальной
чаркой. И никакое мужество не проснулось бы. Жизненный опыт  давно  научил
тому,  что  не  стоит  каждую  вредную  задницу  прикрывать   собственными
ладошками.
     Но. Истинно-мужское желание "быть  пред  бабами  великим  и  могучим"
сейчас подначило его и пересилило  жизненный  опыт.  Правда,  в  древности
такое желание удовлетворялось куда проще  -  угробил  побольше  соперников
сучковатой дубиной и оплодотворил максимальное число самочек.
     Через узкое оконце была видна крыша  лабораторного  корпуса.  В  трех
метрах ниже и в двух метрах сбоку. Крюком не за что зацепиться, все  трубы
на крыше гладкие, с колпаками.
     Почкин подвинул проржавевшие запоры  и  дернул  на  себя  поддавшиеся
ставни.
     - Кто-то струхнул или мне почудилось? -  не  упустил  он  возможности
поиздеваться, хотя  и  сам  был  в  миноре.  -  Куда  ж  подевался  гонор,
березовская дворянка? Да, выбор не богат, это вам не рынок. Однако в  окно
надо.
     - Не  стоит  таким  тарахтеньем  прикрывать  собственную  робость,  -
огрызнулась девушка.
     Блюститель спустился на карниз. Ася за ним.
     - Ступай приставными шагами. Повторяй, дядя Почкин вместе с тобой.
     - Это мне очень поможет, если я полечу вниз головой, - вякнула она.
     - Я полечу у тебя ведомым.
     Пора была прыгать, даже Почкину, участвовавшему в  разных  переделках
во время знаменитой алтайской кампании,  показалось  не  слишком  приятным
преодолевать эти два метра вперед и три вниз. Блюститель быстро присел  и,
напружинив ноги, сильно толкнулся. Мгновение спустя понял, что уцелел.
     Почкин, глянув на новую подружку, вдруг подумал, что, если она улетит
не туда, куда положено, то не исключено, что он,  раскинув  руки,  сиганет
следом. Уж не ведьма-ворожейка ли эта девчонка?
     - Аська, обвяжись тросом и брось мне один конец, -  девица  несколько
дрожащими руками  выполнила  указание  напарника.  Тот,  отойдя  подальше,
закрепился на вентиляционной трубе. - Ну, вперед, кавалеры приглашают дам.
     "Ведьму" видимо вспугнули какие-то  шумы,  поэтому  оттолкнулась  она
неудачно  и,  завершив  полет,  не  удержалась  на  краю.  Однако  Почкин,
оперативно и мощно смотав веревку, втянул девицу на крышу.  Ася  благодаря
незначительному весу быстро оказалась в его руках, и компаньоны простояли,
обнявшись, чуть больше чем необходимо..
     Едрить мою налево и направо,  подумал  Почкин,  кажется,  мне  дорога
каждая ее косточка.
     Тут  в  окне,  из  которого  они  держали  воздушный  путь,  возникло
несколько рож. И несколько стволов.
     - Именем Чистоты, стойте, - протрубила одна из них.
     Мужчина и девушка бросились улепетывать. Вдогонку понеслись свинцовые
поцелуи. Поэтому пришлось спешно укрывать тела за вентиляционными трубами.
     - Труба в прямом и переносном смысле, - горестно выдохнул  Почкин.  -
Либо протискивайся в дырку, либо пропадай.
     Он заработал своим кольтом,  заставив  стрелков  в  окне  вести  себя
осторожнее.  Но  распахнулись  еще  одни  ставни  -  теперь  уже   угрожал
перекрестный обстрел.
     - Я много лет активно занимаюсь  похудением,  но  худеют  видно  одни
мозги. А тебе габариты трубы вполне подходят, - намекнул Блюститель  своей
напарнице.
     Он перезарядил револьвер, сорвал  колпак  вентиляционного  тоннеля  и
открыл рьяную пальбу по  окнам  цитадели.  Девица,  пользуясь  прикрытием,
нырнула в темное отверстие.
     И очутилась внутри  здания,  пользующегося  сомнительной  репутацией.
Вначале Асе показалось, что вокруг, словно мухи, порхают  какие-то  пятна.
Потом глаза смогли использовать фотоны скудного освещения, благодаря  чему
она ощутила  зрительную  перспективу  и  разглядела  с  десяток  колобков,
которые прыгали, как мячи  во  время  тренировки  какой-нибудь  спортивной
команды. Впрочем рядышком не было видно ни футболистов, ни баскетболистов.
     Мячи болтались в другом конце зала,  дрожали,  жужжали  и,  казалось,
имели весьма скромные размеры.
     И вдруг бодро направились в ее сторону, все более разбухая.
     Команда колобков стремительно приближалась. Ася драпанула от  них,  а
когда поняла, что не успеет, то опрокинулась на пол. Мячи, удачно скакнув,
пролетели над ней. Девчонка устремилась в другую сторону, но  неопознанные
прыгучие объекты  опять  рванули  следом.  Она  снова  рухнула  и  колобки
пронеслись впритык к голове, так что  чубчик  с  козырьком  подскочили  от
порыва ветра.
     Надо было срочно менять тактику.  Поднявшись,  Ася  не  нашла  ничего
более подходящего, как пойти в атаку на  наглые  мячи.  Хотя  атака  была,
конечно же, психической, однако неопознанные объекты принялись вести  себя
в другом ключе. Выстроились в  рядок,  напряженно  подрыгиваясь  на  одном
месте и как бы ожидая чего-то. Когда девица остановилась, какой-то из  них
запрыгал к ней, причем весьма аккуратно, без ража. Ася почувствовала некое
успокоение - есть контакт! - и влупила к нему ногой.
     После  чего  заварилось  что-то  вроде  игры.  Ася  пинала  мяч,  тот
впилившись в ряд своих товарищей, отскакивал обратно. Когда  предсказуемо,
а иногда довольно странно. Затем девчонке надо было успеть к  отскочившему
колобку и снова отправить его в шеренгу товарищей. Если Ася  не  успевала,
то мяч, отразившись от стенки, обязательно шлепал ее по затылку или спине.
Можно было возмущенно вопить, но это не смягчало наказания. Иногда из ряда
бодро выскакивал еще один колобок и, если Ася поспевала к нему, то  первый
мяч, становился куда более деликатным, даже  замедленным.  Немного  погодя
девица прочувствовала связи меж собой, колобками и стенами, будто все  они
были скреплены пружинками.
     В разгар матча из проема вентиляционной шахты появился Почкин.
     - Я  себя  наполовину  испарил,  но  все  равно  пузо  ободрал,  пока
протискивался. А она тут балуется. Ну, хватит играть не поймешь с кем.
     - Это вроде той игры у  ацтеков,  в  результате  которой  проигравшей
команде обрубают головы и вырезают бифштексы,  -  сквозь  шумные  вдохи  и
выдохи пожаловалась юная дворянка.
     - Ага, понятно - принудили маленькую  девочку.  Квазиживая  органика,
она ведь с рефлексами. Ну, давай двигать  помаленьку.  Вот  там,  кажется,
трап.
     Ася, отбивая при помощи Почкина подачи,  стала  смещаться  в  сторону
выхода. Шаловливые объекты, хотя догадались, что она  сваливает,  вдогонку
не пустились. Лишь  один  маленький  мячик  увязался  следом,  но  явно  с
дружественными целями.
     На  трап  пробивались  лишь  отдельные  крапинки  света.   А,   когда
исследователи спустились на уровень ниже, стала  царить  полная  мгла.  Но
кожное  "зрение"  улавливало  присутствие  каких-то  недалеких  предметов,
вдобавок слышалось непонятно откуда странное почмокивание. Почкин  включил
фонарик, но лучик света выбелил только кафельную полосу голого пола. Тогда
Блюститель догадался посветить на потолок.  С  него  свисали  малоприятные
вещи: вроде мешки, скорее даже большие пузыри, наполненные гущей.
     Пузыри казались неспокойными,  они  подрагивали,  внутри  них  что-то
перемещалось и предавалось какой-то скрытой деятельности.
     - Подарки висят, - шепнул Почкин.
     И действительно, один из пузырей вдруг шумно лопнул,  из  него  сочно
пролилось нечто полужидкое, с хлюпаньем образовав студневидный  холмик  на
полу. Впрочем студень с мерзкими звуками вскоре скатался  в  червеобразное
тело.
     - Похоже, наверху мы имели дело с малышами, а  здесь  уже  отроки,  -
высказала мнение Ася.
     - Я вот думаю, что Господь не  зря  сотворил  червяков  и  студеньков
маленькими.
     После этих слов червяк, словно обидевшись, оформил на одном из  своих
концов что-то вроде рта-воронки и бросился на  Почкина.  Причем,  довольно
необычным  образом.  Приподнявшись  на  хвост  и  немного  побалансировав,
прыгнул. Блюститель едва успел упасть, поэтому червяк просвистел над  ним.
А затем неудовлетворенная тварь стала  обращать  пристальное  внимание  на
Асю.
     - Ложись, девушка, ложись. Этим ползучим комплексантам  не  нравится,
когда кто-то возвышается над ними, - высказал предположение Почкин.
     Когда оба посетителя лабораторного корпуса стали смиренно ползать  по
полу, червяк уже более миролюбиво подобрался к ним.
     - Аська, расслабься, представь, что ты такая же, как и этот  ползучий
гад.
     - Надеюсь, у нас достаточно много общего.
     Червяк потыкался одним своим концом, возможно носом, в бок  девчонки,
потом направился к Почкину и, неожиданно присосался к его спине.
     - Ася, передай нашим, что я  погиб  раньше,  чем  сдался.  Что  перед
смертью смеялся,  -  дребезжащим  голосом  сделал  заявление  перед  очень
вероятной   кончиной   господин   Блюститель.   Он   дергался   и   елозил
руками-ногами, однако без особого толку. - Если сохранится  мой  труп,  то
зимой его используйте вместо вешалки.
     - Почкин, выволакивайтесь из куртки. Зверю прикид ваш понадобился.
     - Сомнительно, чтобы ему требовалось так мало... Но, ладно, подавись,
червь.
     Почкин  аккуратно  выпростался  из  куртки.  А  червеобразная  тварь,
напротив,  втекла  в  нее.  Однако  не  успокоилась   и   стала   как   бы
присматриваться к голове Блюстителя.
     - Эй, товарищ в моей куртке. Здесь нет съемных  деталей,  -  затявкал
Почкин.
     По счастью червяк удовольствовался наружным осмотром. Затем правильно
распределился  в  куртке,   передним   своим   концом   скопировал   форму
человеческой  головы.  Еще  и  встал  на  хвост,  схематически   образовав
человеческую фигуру.
     - Оказывается, господа Блюстители являются  примером  для  подражания
даже у квазиживой органики, - нервно хихикнула Ася.
     Тут из пакета, подвешенного  к  потолку,  вылетел  еще  один  червяк,
причем весьма рассерженный. Он крепко ткнул своего  "товарища  в  куртке",
затем шлепнул Почкина  как  гибкий  резиновый  шланг,  отчего  непрошенный
визитер  покатился  кубарем.  Червяк  не  унимался,  напротив   он   снова
приподнялся в боевую стойку. Видимо готовился к решительно  пригвождающему
удару.
     Тот гад, что в куртке, с интересом покачивался неподалеку.
     - Не оплошайте, Сева, - крикнула в поддержку Ася.
     - Легко сказать.
     Злой червяк сделал выпад  сверху  вниз,  Почкин  успел  оторваться  в
сторону, потом резко вскочил и перепрыгнул ударившего по ногам червяка.
     - Аська, этот гад - сущий каратист, школа "гада".
     - Сейчас он умнее врежет, с упреждением вашего маневра, - в тревожной
тональности подсказала Ася. - Когда увернетесь, цепляйте его петлей троса.
     Неожиданно и весьма по-доброму вмешался червяк в куртке Блюстителя. В
тот момент, когда злой гад совершил бросок с упреждением,  добряк  ухватил
собрата за хвост "ложной ногой", отчего Почкин сумел избежать нокаута.
     - Опять-таки  тикаем,  -  крикнул  зажигательный  лозунг  Блюститель,
которому удалось, наконец, заметить выход - то ли люк, то ли дверку.
     Исследователи рванулись в спасительную сторону под падающими мешками,
из которых выплескивались новые и новые "отроки".
     - Сейчас здесь будет очень густой вермишелевый суп, - заорал Почкин и
сразу же какой-то  вредный  червяк  надел  на  него  свое  кольцо.  Однако
Блюститель, резко выдохнув, успел продернуться сквозь  "мертвую  петлю"  и
даже зашвырнул откровенному врагу в рот-воронку свой фонарик.
     - Жри, гнида.
     Затем шмыгнул в выходное отверстие  вслед  за  Асей,  удачно  покинув
"червивую"  тусовку.  Девушка  вовремя  предотвратила  свободное   падение
упитанного тела Блюстителя.
     - Вы не на лестнице.
     Они действительно находились в  вентиляционной  шахте,  на  этот  раз
вполне отвесной. Ася спускалась вниз, пользуясь трещинами  и  выщербинами,
всовывая нож в щели. У Почкина  получалось  не  так  лихо,  он  прижимался
спиной к одной стене, ногами к другой, и потихоньку сползал.
     Внезапно Ася куда-то исчезла, а потом уже сбоку донеслось.
     - Почкин, нас по-моему кое-куда приглашают.
     Изрядно вымазавшись, исследователи выбрались из чего-то напоминающего
камин.
     - По-крайней мере, здесь  можно  восстановить  нормальное  дыхание  и
перейти от воплей  к  спокойному  разговору  двух  людей  противоположного
пола... Похоже, здесь  когда-то  существовал  кабинет,  -  определился  на
местности Почкин.
     И  в  самом  деле  кресла,  пшикающие  озоновым  ароматом,  едва   вы
присядете;  диванчики,  которые  щипками  массируют  вашу  усталую   попу;
искусственные угольки в камине, что краснеют, как только вы их поворошите;
и еще  цельнометаллическая  скульптурка  голенькой  девушки,  до  сих  пор
выделывающей соблазнительные движения.
     - Несмотря на  обесточивание,  замечаю  признаки  автономной  системы
питания, - высказался Почкин, когда осмотрелся с восхищением.
     Имелся тут  и  компьютерный  терминал  с  пленочным  почти  невидимым
экраном.
     - Когда-то я баловался с такими штуками. - Почкин потыркал клавиши. -
Конечно же, жадный грибок сожрал  внутренности  и  этой  полезной  некогда
машинки.
     - А папки сплошь пустые, кто-то видно проводил правильную  эвакуацию,
-  заметила  Ася,  оглядывая  полки.  -  Правда,  на   корешках   остались
наклейки... "Голубой кисель", это, наверное, искусственная кровь, я что-то
про  нее  от   мамаши   слышала...   Далее   совсем   непонятные   клички,
"биополимерный блок L49", "Материнская Субстанция" и такое прочее. Да, тут
одного старания маловато, надо еще и мозги, напичканные знаниями иметь.
     - С большими знаниями каждый дурак в этом деле разберется, -  оспорил
Блюститель.
     Ася влезла под стол и выползла оттуда с  каким-то  бумажным  мусором,
зажатым в ручонке.
     - Тут что-то  начиркано.  Про  саморегенерацию  биополимерных  слоев.
По-моему, в этом заведении дело зашло дальше искусственной крови.
     -  А  что  может  быть  дальше?  -   поинтересовался   и   без   того
догадывающийся Почкин.
     - Дальше искусственная кожа, печень, почки,  голова,  ноги.  В  итоге
получается  искусственное  существо,  наверное,   биокибернетическое,   из
квазиживой органики. Конечно, я не  знаю,  кем  оно  будет  считаться,  но
отличить его от человека окажется непросто.
     - Ты слишком много держишь в своей головенке, Асик, - сказал Почкин с
некоторым недоброжелательством  по  отношению  к  умственным  возможностям
девушки. - Это, может серьезно подпортить твой внешний вид,  личико  из-за
умственной активности сморщиваться  начнет,  попка  пожухлой  станет,  нос
обвиснет... Единственная надежда, что ты начнешь усиленно трудиться другим
своим местом и котелок у тебя быстро опустеет.
     - У вас же из-за работы этим самым местом, не уменьшилось  количество
вещества под черепной крышкой, - отразила Ася.
     - Может потому, что нечему было уменьшаться и убывать,  масса  и  так
была критической... - тоскливым голосом произнес Блюститель. - Впрочем, мы
отвлеклись.
     - Почкин, я нашла какую-то замечательную штуку.
     Девица показала фиговину, похожую на шипованную дубинку.  Ася  чем-то
покрутила на рукоятке, из шипов выскочили лучики света и впились  прямо  в
сетчатку глаза, принадлежащего господину  Блюстителю.  Он  и  захрипел,  и
задрыгался,  и  замер  очарованный.  Впрочем,  устройство  было   тут   же
выключено.
     - Извините, - произнесла мигом  оробевшая  напарница.  Блюститель  не
откликался. - Ну, что, извинить трудно?
     -  У  меня  голова  взорвалась,  -  наконец  пожаловался  Почкин.   -
Отсутствует орган, который  принимает  извинения...  Эти  лучи  лазаря  на
удивление быстро влезли в мозги. В общем, они самосознание размазывают.
     - Это, кажется, кодировщик, - подумав чуток, предположила  Ася.  -  Я
что-то в этом роде уже видела. Но, кажется,  на  человека  он  не  слишком
точно действует. Наверное, потому что у нас в мозгах чересчур много  ходов
для одной и той же мысли, пускай самой простой. Этот фонарик  предназначен
для чего-то подобного человеку. Но более примитивного.
     - Не больно вдохновляет меня твое прозрение, Ася. Кому и зачем  нужны
подобия людей, когда и  оригиналов  хватает?  У  меня  вот  на  кухне  три
стряпухи один обед готовят.
     - Подобия людей легче научаемы и проще управляемы. А  ваши  оригиналы
мы как-нибудь видели.  Тупые  хлеборубы  и  лесоробы,  -  пренебрежительно
отозвалась Ася о простом народе.
     - Слышу дворянский голосок, - заметил Почкин, - мне так высказаться в
голову бы не пришло. И хорошо, что они  появились,  эти  тупые  хлеборубы.
Двадцать пять лет тому мы имели  вместо  людей  каких-то  кукол,  пахнущих
нафталином, которых киберсистемы иногда поднимали и дергали за ниточки.  А
полвека назад у нас были злые и ленивые  колхозники,  что,  опохмелившись,
давили поля многотонными тракторами.
     - Жалко народных масс рядом нет, они бы порукоплескали вам, на ложках
бы для вас сыграли. Все-таки, к обжорству,  ковырянью  в  носу  и  бзденью
добавилось  новое  развлечение.  Однако,  для  больших  умных   дел   наши
полуразумные мужики даже вкупе с разумными козлами и баранами не  очень-то
годятся. - Березовская помещица  презрительно  зафыркала.  -  Вообще-то  я
догадываюсь, каким образом вы сближаетесь с той частью народа, что ходит в
юбках.
     Собеседники вышли в коридор, нормальный коридор слегка подсвечиваемый
- до сих пор! - плафонами. Видимо, электрификация  еще  фурычила  за  счет
солнечных батарей и термопар.
     Вдоль одной  стороны  коридора  густо  просыпались  двери  кабинетов,
офисов, информационных узлов, вдоль другой - серебрились куда более редкие
двери лабораторий.
     - Хоть  и  страшно,  но  надо  заглянуть.  Иначе  зачем  пришли.  Вот
"биополимерная лаборатория N_3, ответственный за безопасность Петров А.Г."
Чем же там Петров некогда занимался? - задался непраздным вопросом Почкин.
     Исследователи вступили за порог  и  самостоятельная  дверь  с  легким
скрипом закрылась за  ними.  Блюститель  с  Асей  очутились  на  минуту  в
непроглядной мгле, ожидая  дрожащим  подсознанием,  что  вот-вот  какие-то
демоны схватят их за бока, а черти  за  пятки.  Но  бока  с  пятками  пока
уцелели, включатель света нашелся и сам свет обрисовал помещение.
     Почкин перевел дух и сказал с сочащейся в голосе ненавистью.
     -  Все-таки,  Темная  Эпоха  даром  не  проходит.  Доконали  нас  эти
бесчисленные  сектанты  и  колдуны,  которые  полощут  мозги  бесконечными
разговорами  о  бесовстве.  В  того  бес  вселился,  из  этого  выселился.
Потусторонние голоса, дескать, вещают как раньше радиостанции  и  призраки
являются не реже, чем программы новостей в былые времена.
     - А вы уверены, что бесы с призраками к  вам  никогда  не  явятся?  -
задала резонный вопрос Ася.
     - И ко мне могут явится, только это будет называться шизофренией. Да,
древние египтяне тоже имели диагноз "шизофрения", когда  говорили,  что  у
них четыре души, и древние греки, которым боги все время что-то напевали и
навеивали, и марксисты, которые всегда ссылались  на  классовое  чутье,  и
почвенники, которые про голос крови, и наши колдуны-шаманы.  Башка  всегда
пытается шизофренировать, и ум хочет расчлениться на части,  если  человек
себя не уважает и дрейфит.
     За таким разговором посетители лаборатории гуляли по плиточному полу,
давя башмаками пробирки, колбы и пластиковые обломки.  А  кругом  валялись
вскрытые   приборы   с   вывороченными   кишками    проводов,    хрустящие
кристаллические потроха компьютеров, ампутированные части столов,  шкафов,
ворохи бумажек, ржавый лом.
     - Будто драка какая-то случилась, но скелетов не видно,  значит  одни
приборы пострадали. Эх, почаще  бы  сектанты  с  колдунами  сражались  меж
собой, убивая друг дружку как можно больше, - помечталось Почкину.
     - Наверное, здесь произошло "народное гуляние", - предположила Ася.
     - Да вряд ли, лабораторный корпус  сразу  после  развала  киберсистем
перешел на баланс и под охрану Минэкологии, то есть Храма  Чистоты.  Когда
шайки Чингиса Джансеитова напали на город, взять крепость  они  так  и  не
сумели. Правда, у стражей тогда еще бластеры тридцатикиловаттные  имелись.
А город отбился с помощью овсяного киселя...  Какие  шутки.  Тюрки  сперва
захватили ярмарочное поле, где Березовский князь от щедрот потчевал  толпу
киселем и прочими бесплатными продуктами. Аскеры сами нахлебались с дороги
и лошадей напоили, ну а потом их  всех  пробрало.  Такой,  пардон,  дрист,
пошел, что крестьяне за десять верст за удобрением приезжали.
     - Ну, а что тюрки-то?
     - В плен сдались с позором. Разве посражаешься, если в  штанах  полно
этого самого.
     И тут Почкин  и  Ася  совершенно  неожиданно  наткнулись  на  фигуру,
выступившую из-за какого-то шкафа с весьма неясной в сумерках физиономией,
но в старинном барахле, какое уж с  пятнадцать  лет  никто  не  носит.  На
фигуре был пиджак от Кардена вместо современных длинных курток и кафтанов,
короткий "ежик" заменял модно свисающие патлы и парики.
     - Вы кто? - первая опомнилась Ася.
     - Я-то? Я - Петров, ответственный за пожарную и прочие  безопасности.
А вот кто вы такие?... Ресу-у-рсы! - последние слова фигура уже произнесла
с подвыванием на бегу. Бег шел по  полу,  потом  продолжился  на  стене  и
потолке. Наконец "Петров" стал темным пятном, похожим на паука, в  дальнем
углу.
     - Сам ты козел мохнорылый... Я думаю,  это  все  нам  привиделось,  -
заключил Почкин, успокоив колочение  в  сердце.  -  Просто  легкая  шизия,
небольшое  хиленькое  расчленение  сознания.  Может,  мы  еще   надышались
каких-нибудь паров-испарений. Вот  так,  господа  товарищи.  Хотя  фамилию
Петрова я припоминаю. "Автополимеризация по Петрову." Когда тюркский  воин
занес над ним саблю, он закричал: "Не  трогай  мой  полимер."  И  налетчик
разрубил пополам его полимер.
     - По сравнению с теми временами Петров заметно деградировал. Вряд  ли
он понравится даже самой неприхотливой даме... А еще тут какая-то  каморка
сбоку, - обнаружила Ася.
     - Ну, давай посмотрим, коли пришли.  Что  там  еще  за  комнатка  для
тайных свиданий?
     Дверь бокового помещения защищалась кодовым замком, который,  однако,
был сильно изъеден временем. В этой комнате оказалось куда холоднее, чем в
лаборатории, что особенно прочувствовал оказавшийся без куртки  Почкин.  А
шкафы  тут  сохранили,  можно  сказать,  юношескую  крепость   и   хорошие
клинкетные запоры. Почкин покрутил ручки и потянул массивные дверки одного
из металлических ящиков. Потом застыл озадаченный.
     - Ася, дай-ка свечку. Что-то я здесь не очень разберусь.
     Наконец слабенькое пламя высветило внутренности шкафа.
     - Теперь понятно, разобрался. Но я все-таки надеялся на лучшее. Хотел
бы я знать, отчего у меня так стучат зубы - из-за стужи,  или  содержимого
этого ящика?
     Шкаф был полон голов, ГОЛОВ на подставках. Отрезанных и  сохраняемых.
Прилично сохраненных. Причем некоторые из них напоминали неандертальские и
питекантропские.
     - Гады, садисты, тьфу. - Почкина передернуло, - я и сам башки  рубал,
но под горячую руку! А тут все разложено и коллекцией называется.
     - Даже при такой бодрящей прохладе все  эти  кочаны  не  должны  были
столь хорошо сохранится, - заметила стойкая  Ася  и  распахнула  еще  один
шкаф. - Здесь руки  рядком  лежат.  Есть  даже  обезьяньи,  с  примыкающим
большим пальцем.
     - Прозекторская. Или провиантская. Впечатление создается,  что  здесь
жил-поживал  да  добро  наживал  какой-то  просвещенный  людоед.   Устроил
любовно, в своем вкусе красный уголок.
     Почкин стал закрывать шкаф, но потом передумал и вновь открыл.
     - Кто-то чего-то сделал или мне почудилось? Ася-я-я, да по какому они
праву? Эдак живот может со страху заболеть.
     Непонятно по какому праву одна из голов с большими надбровными дугами
занималась тем, что подмигивала и пыталась что-то нашептывать. Однако  Ася
вопреки ожиданиям не побледнела.
     - Это меня вполне успокаивает и даже  устраивает,  Почкин.  Головы  и
руки не настоящие. Просто детали квазиживых  биополимерных  киборгов.  Или
квибсеров, как выражаются в Космике.
     - А это меня не слишком успокаивает. Как, например, эдакого  живучего
квибсера можно кокнуть?
     - Для начала закройте дверцу, господин Блюститель. Или вам  требуется
внушительное количество слушателей?
     - Да, девушка права. Спокойной ночи, головы. Хватит ужас наводить.  -
Почкин поспешно затворил дверку. - У меня  ощущение,  что  я  скоро  начну
кое-чего понимать.
     - Я думаю, избавиться от квибсеров  трудновато.  Квазиживая  органика
при  достаточно  мощном   источнике   энергии,   например,   субнуклоновом
конвертере,  возобновляется  быстро.  Если   даже   останется,   например,
половинка тела, этого достаточно.  Наверное,  энергетическое  подкрепление
можно получать,  так  сказать,  от  товарищей  по  партии.  А  структурная
информация будет восстанавливаться по копиям и матрицам, хранящимся  также
на каких-нибудь других носителях... Ладно, пора нам отмерзать.
     После   такого   неутешительного   заключения   трясущие    челюстями
исследователи вернулись из холодной кладовки для членов тела  в  помещение
самой лаборатории. Где их, оказывается, ждали с большим интересом.
     Полукругом стояли фигуры мужских очертаний в давно немодных  пиджаках
и брюках, также женские фигуры в архаичных  платьях,  весьма  открытых  со
всех сторон.
     - Интересно, а между ног у квибсеров  все  подробности  соблюдены?  -
пробормотал "для разрядки" Почкин и, вытащив свой кольт с широким стволом,
взвел курок.
     Фигуры приближались с неразличимыми в потемках эмоциями. Причем, если
у одних были довольно координированные движения, то  другие  перемещались,
как развинченные игрушки.
     - Ну-ка, фу, - сказал Почкин как будто к  нему  подбирались  голодные
псы. - Чего надо?
     - Роскоши человеческого общения, - объявил передний силуэт. - Роскоши
общения с человеком.
     - Я - профессор Никодимов, - представилась следующая фигура,  которая
все время качалась, пытаясь удержать  равновесие.  -  Именно  я  рассчитал
оптимальные размеры унитаза в 2038 году.
     - А я доктор Хусаинов, - заявила странная личность,  у  которой  руки
двигались вне всякой связи с  телом.  -  Изобретатель  саморазогревающейся
котлеты и вечно теплого супа. Ну, помните сенсации 2042 года?
     - А вот я синтезировал мусорное ведро, которое съедает помои,  еще  в
2047 году, - гордо напомнил ученый с отчаянно трясущейся башкой.
     - У меня такое  впечатление,  что  я  попал  на  бал  самых  именитых
мертвецов. Сейчас будут  приглашать  на  брейк,  польку-бабочку  и  другие
древние  танцы,  -  поделился  впечатлениями   с   компаньонкой   господин
Блюститель.
     Тем временем остальные присутствующие тараторили о своих достижениях.
     - Цвет ИТР, все из Минэкологии, -  подытожил  Почкин.  -  Итак,  наши
лучшие таланты были каким-то образом сохранены в искусственных организмах.
Но, эти полимерные товарищи будто поголовно белены объелись и  мухоморного
сока опились. Им явно чего-то не хватает.
     - По-моему, они  за  что  боролись,  на  то  и  напоролись.  Телесное
бессмертие обрели, да  вот  душевные  силы  в  пластмассовом  теле  быстро
истощаются. Осечка вышла, - особенно гулкие и смелые слова произнесла Ася.
- Угадала? Пока ее нет, вы, господа ученые, просто куклы.
     - Ты потише, Аська, - нахмурился Почкин, - еще разозлятся с горя.
     - Иначе мы ничего никогда не узнаем, господин  Блюститель,  -  нехотя
оправдалась спутница.
     - Девушка права. Загвоздка в одной  комплектующей  детали.  Но  разве
трудно поменять свечу зажигания в двигателе внутреннего сгорания?
     Удачное сравнение привела передовая фигура. Ее лицо посветлело, стало
доступно обозрению, оно просто лучилось. Петров, тот самый. Но  на  глазах
физиономия  текла,  как   глиняный   холмик   в   проливной   дождь.   Она
видоизменялась, она силилась стать на что-то  похожей.  Получалось  плохо.
Лицо расплывалось в какую-то лужу. Однако не слишком удачливый  оборотень,
собрав остатки душевных сил, все-таки привел свою  физиономию  в  порядок.
Она явно теперь подражала, и носом, и ушами, и  особенно  усами,  Министру
Экологии, вернее Владыке Чистоты, каким тот был в более юные годы.
     - Это уже узурпация власти, это мне не может понравится,  -  произнес
Почкин и выстрелил в лоб полимерного вора.
     Верхняя часть башки у квибсера, как и ожидалось,  разлетелась  словно
ударенный кирпичом арбуз. Однако фигура, покачнувшись, осталась на  ногах.
Чудо.
     Обыкновенное чудо продолжалось.  Из  уцелевшей  части  головы,  будто
цветы из горшка потянулись вверх спиралевидные ростки. "Как при ускоренной
перемотке фильма", - вспомнил Почкин. Побеги, кружа, сплетались - что было
похоже на работу кружевниц - и получалась  в  итоге  утраченная  благодаря
выстрелу часть черепа. Вначале без макушки, что-то  вроде  чаши  с  лицом,
потом незавершенка превратилась в нормальную яйцевидную голову.
     - И так далее, и тому подобное, -  мрачно  подытожила  Ася.  -  Жизнь
прекрасна для тех, кто является одновременно и скульптором, и статуей.
     Петров  тряхнул  головой.  И  она  снова  "расплелась".  На   макушке
образовалась дырка, из которой выскочило несколько бурно растущих побегов.
Они не только крутились как скакалки, но и направлялись к Почкину.
     Блюститель стал садить из кольта во враждебные отростки и  отступать.
Он преимущественно мазал, хотя и делал пробоины в квибсерах.
     - Ах, вот  так,  -  Ася  направила  на  страшную  публику  "дубинку",
позаимствованную в кабинете. - Неужели вам это нравится? А так, а сяк?..
     Пучки лазерных лучей полетели прямо в зрачки обитателей  лаборатории.
Вначале ничего особенного, лишь пластиковые  отростки  загнали  Почкина  в
угол.
     И вдруг среди квибсеров случился небольшой переполох.
     - Откуда ты знаешь код расфокусировки? - мучительно выкрикнул  бывший
Петров, щурясь, но не пытаясь заслонить глаза ладошкой.
     Отростки бросились на Почкина, как  стая  некормленных  змей.  Однако
опутать уже не смогли, он удачно  отвертелся  и  отстрелялся.  Петли  были
разорваны и Блюститель выскочил на волю, отдирая от себя липкие ошметки.
     - В коридор,  Аська,  в  коридор,  -  голос  Почкина  был  истощен  и
надтреснут.
     Блюститель проскочил под  растопыренными  пальцами  какого-то  кощея.
Парочка полимерных людей вышибла из Асиных рук "дубинку  умиротворения"  и
пыталась ухватить девицу. Но когда Почкин прострелил  им  запястья,  кисти
загребущих рук отлетели. Затем он зацепил  крючковатым  концом  троса  шею
самого прыткого квибсера, а другим концом, который с  гирькой,  захлестнул
шею самого мощного. Эти монстры, погнавшись за снующим Почкиным,  завязали
узлом десяток своих товарищей и организовали кучу малу.
     Почкин с Асей удачно преодолели расстояние до двери - Блюститель даже
"дубинку умиротворения" успел подобрать - и вымелись  в  коридор.  Как  ни
странно, там их никто уже не преследовал.
     - Они  вовсе  не  такие  плохие  ребята.  Доктора,  профессора.  Тоже
несчастные по-своему, - заметил  несколько  успокоившийся,  но  взмыленный
Почкин, отскабливая от кожи остатки липкой дряни. - Хотя в общем-то  гады,
напугали и испачкали.
     - Для меня теперь не составляет труда заявить, кто таков  Кологривов.
Он один  из  них,  только  почему-то  вышел  из-под  контроля,  -  сказала
прозорливая Ася.
     - Ну, тебе виднее, вышел ли он, а если вышел, то зачем.  Хотел  бы  я
знать, чем наши друзья  квибсеры  руководствуются.  Какими  сказочками  их
кормят, чтобы они не взбесились от безысходности. У любого человека должна
чем-то поддерживаться тяга к жизни. Даже у пластмассового.
     - Вряд ли им надо заботится о смысле  жизни.  Скорее  всего  ощущение
личности у квибсера теряется. И остается только память: "Я был,  Я  буду",
да еще чувство причастности к каким-то высшим силам и задачам...
     - Мудрено, не  по-девчоночьи  говоришь.  Или  ты  себе  тоже  вколола
сатурнянскую инъекцию разумности? -  неодобрительно  произнес  мужчина.  -
Расскажи лучше, какие конфеты любишь, или когда ты первый раз поцеловалась
с мальчиком?
     - Вы явно не мальчик. Но давайте в самом  деле  о  более  простом,  -
согласилась Ася, забыв ответить на  вопрос,  что  стало  с  третьей  дозой
сатурнянского "ММ-гена". - Например, во всей этой технологической  цепочке
явно не хватает того причинного  места,  с  помощью  которого  зарождаются
квибсеры - инкубатора, генератора...
     - А  эта  дорога  не  ведет  ли  к  чреслам,  из  которых  появляются
пластиковые малыши? - Почкин махнул на широкую вертикально стоящую трубу с
овальным проемом. Затем сунул в нее бесшабашную голову. -  Здесь,  кстати,
диск, металлический кругляш на уровне пола.  Немного  напоминает  лифт.  В
домах имелись такие устройства когда-то. Да,  во  времена  моей  молодости
можно было добраться до  пятого  этажа,  не  только  топая  подметками  по
лестнице.
     Визитеры поставили все свои ноги на кругляш и хотели поискать  кнопку
включения, но он сам, без понукания, двинулся вниз,  еще  и  вращаясь  при
том.
     - Для человека довольно неприятное  путешествие.  Но  наверняка  этой
штукой с комфортом  пользуются  квибсеры.  -  Почкин  морщился  и  начинал
чувствовать тот литр портвейна, который он принял еще в Теменске.
     Неприятный   спуск   наконец-то   закончился.   То,   куда    угодили
исследователи, мало чем напоминало какой-нибудь  генератор-инкубатор.  Они
очутились в месте, смахивающем на захламленный подвал. Там и тут  валялись
куски квибсеров, наверное, не слишком удачные - когда  вспученные  и  даже
пованивающие, когда твердые как полено,  хоть  стругай.  Затем  посетители
подвала добрались до целого ряда коконов, вернее полупрозрачных  капсул  с
какой-то жижей, в которой отлеживались целые квибсеры и чего-то ждали. Она
была густой и  казалась  похожей  на  плаценту,  даже  делилась  на  слои,
пронизанные множеством капилляров, образующих симметричный рисунок. А сама
капсула, судя по всему, получилась из той же жижи, только ороговевшей  или
засохшей по краям.
     - Может,  на  этой  помойке  чудаки  квибсеры,  потихоньку  вызревая,
дожидаются своей очереди, - предположил брезгливо осматривающийся  Почкин.
- Но вообще-то для начала здесь не мешало бы подмести.
     Далее подвал все более стал тянуть на  пещеру  -  волнистый,  кое-где
ощерившийся сталагмитами пол, ребристые стены, бугристый потолок.
     - По-моему, мы потихоньку сместились в пещерную эпоху, и  сейчас  нас
поприветствует сучковатой дубиной товарищ  неандерталец.  -  Почкин  устал
озираться.
     - А мне кажется, что пол под ногами пружинит, пульсирует, даже плывет
немного, - насторожилась Ася.
     - Надеюсь, ты ошибаешься. Это так всегда  кажется,  когда  сходишь  с
корабля на берег. Хотя нет, уже не надеюсь, потому  что  не  кажется.  Все
действительно плывет к какому-то хрену.
     Через несколько секунд определилось, что исследователи попали в самый
настоящий гущеворот.
     -  Едрить  мои  лапти,  мы  явно  не  туда  забрели,  потакая  своему
любопытству, - отметил Почкин. Он понял, что  дрейфит,  но  старается  изо
всех сил не подавать трусливого виду в присутствии девочки.  Эх,  если  бы
возникла какая-нибудь явная опасность в образе волка или воина, однако тут
что-то мощное, но скрытое. - Давай сюда, Аська, нашлось местечко потверже.
     Исследователи забрались на какой-то выступ,  а  вокруг  все  текло  и
изменялось, как пресловутая Гераклитова река: стены, потолок, пол. Однако,
на устойчивом месте не было простора даже для двоих человек.
     - Такую проблему бабы с мужиками решают запросто. Можно я  тебя,  как
говорят в деревне, обойму?  -  спросил  Почкин.  -  Станет  у  нас  меньше
девственности, но зато больше безопасности.
     - Обнимите, только не слишком тискайте ради этой вашей безопасности.
     Его  рука  опустилось  на  ее  утлое  плечико,  затем  сместилось  на
ребрышки, не слишком сильно прикрытые  плотью.  Воробей,  а  не  баба.  Но
что-то будто тает в груди и горле.
     - Ну как, плотские мысли зароились в  вашей  благообразной  голове  с
красивыми залысинами? - шепнула Ася.
     - Я хочу  не  тебя,  я  хочу  добра  тебе.  Это,  наверное,  старость
виновата. Впрочем, положи нас в одну кровать, причем без излишней одежды и
по обоюдному согласию...
     - Много условий выставляешь, Почкин. Лучше скажи, что  можно  сделать
вот на таком пеньке. - Она перешла на "ты" и  заодно  прикоснулась  к  его
губам, легонько, не тверже ветра. - Если погибнем,  то  дураки,  наверное,
будем.
     - Да, что ты, я еще буду гулять на твоей свадьбе. Или ты на моей. Или
мы оба на нашей...
     Под мечтанья о свадьбе выступ обрушился и  сидельцы  сразу  увязли  в
гуще, топкой, эластичной и мускулистой. Почкин  выпустил  Асю,  то  ли  от
неожиданности, то ли хваткая среда выкрутила девчонку из его рук.  Впрочем
самого мужчину гнусная масса  сдавила  так,  что  голова,  мигом  опухнув,
взорвалась разноцветными пузырями мыслей и чувств.
     Когда эти  мысли  и  чувства  были  еще  вместе,  то  все  по-разному
подкрепляли тягу Почкина к жизни  к  бессмертию,  его  любопытство,  веру,
упрямство, его пробивную силу. Теперь они разлетелись  и  неизвестно,  что
осталось от личности.
     Потом  зрительные  ощущения  вернулись  и  Блюститель  нашел  себя  в
какой-то вакуоли. Аси же нигде не было  видно.  Почкин  прочистил  глотку,
звуки по-прежнему из нее выпрыгивали, хотя лететь им было особенно  некуда
и они гулко бились обратно в слуховые перепонки.
     - Вот, зараза!  Где  же  я?  -  не  удержался  от  праздного  вопроса
заключенный Почкин. Неожиданно поступил отзыв. В виде объемного шепотка со
всех сторон.
     "Стало быть во мне. С поглощением."
     Стенки вакуоли  дрожат,  заметил  "поглощенный".  Может,  они  плодят
звуки?
     - А вы кто? И на каком я свете?
     "Какая разница. В любом случае от меня зависит,  будешь  ли  ты  жить
дальше хорошо, плохо или вообще  никак,  -  шепоток  насытился  кое-какими
эмоциями и стало ясно, что собеседник или собеседница гордится собой. -  Я
в принципе лишь субстанция, но желательно, чтобы ты относился ко мне как к
женскому существу, допустим, как к богине."
     - Согласен, всецело одобряю.  Я  вас  богинюшкой  с  охоткой  назову.
Поклоняться буду, жертвы приносить весомые. Кабана, быка заколю, даже если
они будут против. Воскурения, возлияния...
     "Фу, какая грубая настырная речь. Да тебе не сравниться с  господином
Проектировщиком", - заметила слизневидная дама.
     - Но где все-таки Ася, моя подружка?
     "О твоей подружке пока рано говорить", -  отрезал  голос.  А  Почкин,
несмотря на временное поражение разума, вспомнил  о  надписи  "Материнская
Субстанция", что значилась  на  пустой  папке,  валяющейся  в  заброшенном
кабинете.
     - Самое  время,  богиня.  Можете  разозлиться,  задушить  меня  разок
другой,  однако  пора  поговорить,  порассуждать,  потолковать   об   этой
девчонке.
     После  небольшой  довольно  жутковатой   паузы   голос   "субстанции"
откликнулся на предложение.
     "Я уважаю такую настойчивость. Решил, значит, пофорсить,  поиграть  в
крутого парня. Ладно, неважно  какая  игра,  лишь  бы  она  придавала  нам
значительности",   -   слизеподобная   богиня   показала   себя    большой
человековедкой.
     К вакуоли с Почкиным приблизилась еще одна -  с  голым  тельцем  Аси.
Совсем неподвижным. Два студневидных проводка уходили ей в нос и под веко.
     Горячая волна плеснула  внутри  головы  Почкина,  как  по  корыту  и,
отвердев, застыла колом в горле.
     "Жизнь присутствует всеми  необходимыми  пульсами  в  этом  теле.  Ты
видишь движение грудной клетки? - несколько успокоил объемный голос.  -  А
теперь сделаем так, чтобы нам ничто не мешало."
     Последний цепкий взгляд  Почкина  ухватил  тонкую  жалостливую  линию
девчоночьей руки. А еще запечатлел перекрестье узеньких бедер,  которое  в
других обстоятельствах  могло  вызвать  силу  притяжения  в  нижней  части
живота,  но  сейчас  -  лишь  томление  сердца.  Наступят  ли  эти  другие
обстоятельства?
     - Ну так, что вы поделываете, богиня? -  Почкин  собрал  все  ручейки
воли в одно русло.
     "Не слишком  вежливо  переться  напролом...  Ладно  уж.  Я  поделываю
квибсеров. Пеку людей так сказать."
     - Не слишком настоящих. - Почкин нашел силы покритиковать.
     "Когда я  вдыхаю  в  них  душу,  им  не  кажется,  что  они  какие-то
буратинки. Особенно, если настроить умишки моих отпрысков на что-нибудь не
слишком сложное и приобщить к какому-нибудь большому делу. Потом,  правда,
личность у моих исчадий немножко распадается, они начинают шизофренировать
и засыпают. До той поры, пока в них  не  вдувают  новую  душу.  А  что  им
делать, когда истощается тяга к жизни?"
     - Я все-таки не могу поверить, что мы  с  вами,  богиня,  просто  так
общаемся.
     "Мы с тобой не просто  так  общаемся.  -  "успокоила"  субстанция.  -
Глянь-ка под нос, герой."
     Батюшки - и у него пуповинка. Скользкий слизистый  проводок  пролегал
из стенки вакуоли прямо в ноздрю. И куда-то дальше.
     "Да, прямо в речевой центр мозга.  Потому-то  я  и  говорю  на  твоем
языке", - пояснила богиня-хирургиня.
     - Так отчего же истощается тяга к  жизни  у  синтетических  людей?  -
переключился с неприятной темы Почкин. - Или это секрет?
     "Если вопрос поставлен, надо отвечать. Но так, чтобы никто  не  понял
ответа. Душа - это своего  рода  батарейка,  только  четырехполюсная  и  с
линейными зарядами, она дает  искру  в  энергетическую  систему  человека.
Нормальный белковый организм обратной волной  подзаряжает  "батарейку",  а
вот полимерное тело, увы, нет.
     - Я  врубился.  Как-нибудь  понял,  что  это  начальство  на  Космике
постаралось, - гордо объявил Почкин. - Значит, им не надо прочной души. Но
что им надо тогда?
     "А я почем должна тебе говорить?"
     - Так я ж могу подумать, что вы чего-то не знаете, богиня.
     "Думай как хочешь, мне какое дело... Ну, ладно, внемли... У  них  там
каких-то устаревших мутантов из специализированных каст должны поменять на
моих синтетических ребятишек. Мои-то не боятся ни радиации, ни ускорения."
     - Богиня, а кого все-таки собираются отправить на пенсию?
     "На пенсию никого. Эти мутанты, штурмана, которые тоже не  боятся  ни
радиации, ни ускорения, похоже, на мыло пойдут... Создавали-то их на  базе
человеческого генома, но лишь как живые разумные машины. С помощью  других
живых  машинок,  дрессированных  вирусов,  которые  помогали  человеческим
гаметам вырасти в монстров, полезных для народного хозяйства. А сейчас эти
самые хвостатые-зубатые-зеленые штурмана  оборзели  слишком,  права  стали
качать, в общем, ведут себя как евреи."
     - Вы, богиня,  откуда  такое  слово  знаете?  В  Космике,  я  слышал,
различие племен утрачено, там любой  негр  с  помощью  эндогенного  вируса
"Блонди  -Т"  может  превратить  себя  в  белобрысую  бестию,  а   вирусом
"Негатив-Ультра" очернить себя обратно. У нас же на Земле, иудейская нация
куда южнее Темении живет. Говорят,  что  на  острове  каком-то,  водой  от
магометан отгородилась, и в море том левиафаны  плавают,  которые  корабли
харчат.
     "Вот-вот, а в Космике водой не отгородишься",  -  скверно  выразилась
богиня, будто служанка какая-нибудь. И стало ясно,  ее  воспитанием  давно
никто не занимался. Или, что господин Проектировщик привил ей  собственные
дурные манеры. Несмотря на явные пробелы в моральном облике,  студневидная
дама чувствовала свою материнскую значительность и  явно  претендовала  на
большее.
     "В общем, надоело мне синтетиков клепать, хотя я вроде  на  это  дело
настроена. Осточертел мягкий полимерный синтез  по  матрицам,  копирование
информации  в  пластиковые  мозги,  прошивание  энергетических  каналов  в
пластиковых организмах... Потому я устроила так, чтобы ты сюда попал.  Это
я ведь дала Кологривову степень свободы, а уж  он  сработал  как  следует.
Шустрый оказался малый. Ну, спрашивай теперь, чего мне от тебя надо?"
     - Ладно, ладно, чего тебе надо, богиня? - подчинился Почкин.
     "Я больше не хочу делать синтетиков  с  расползающейся  душонкой.  До
меня дошли сведения, что у Бога была Премудрость, София, Хокма,  помощница
при творении. Помогать Ему в творении хочу, лепить то, чего не  было,  что
мне кажется наиболее интересным. А душа у всего сотворенного моя будет."
     И студневидная богиня  устроила  экскурсию  по  своим  вакуолям,  как
музейным  залам.  Там  были  существа,  похожие   на   большие   тюльпаны,
естественно хищные, умеющие легко расщеплять углеводороды, жиры, белки.  И
квазиживые прозрачные пленки, которые должны были упаковывать и  поглощать
тех, кто случайно наступит на них. И квазиживая  органика,  что  принимала
облик стульев и кроватей, готовясь поживиться тем, что попадет в ее узы. И
другая продукция такого же свойства. Особенно понравился, если  можно  так
выразиться, господину Блюстителю "зеркальщик". Эта тварь с  помощью  ионов
серебра   одному   своему   боку   придавала    отражательные    свойства.
Планировалось, что будущая жертва подойдет к этому боку как  к  зеркалу  и
займется  прихорашиванием.  А  в  один  ответственный  момент  собственное
отражение превратится в страшную морду,  которая  плюнет  из  "зазеркалья"
клейкими быстро застывающими струйками. С помощью этих струек жертва будет
облеплена и утянута в пластиковое чрево на расщепление.
     - Ну, что сказать, богиня. Свежо, оригинально, умно. Я бы даже сказал
остроумно, - добавил господин Блюститель со  вздохом.  -  Все  необходимое
присутствует в ваших исчадиях, и катаболизм и анаболизм, и инстинкты.
     "Спасибо на добром слове. Теперь ты будешь отправлен мной  на  Завод,
если  точнее,  туда,  где  извлекаются   пси-структуры   из   замороженных
человеческих тушек. Нужно прикрыть эту лавочку.  Кроме  того,  ты  сможешь
найти там  своего  приятеля  и  привести  его  в  движение.  Управишься  с
порученным дельцем, будем считать, что послужил мне. Отдам  тебе  тогда  и
девчонку. Все."
     Задание на уровне много  ниже  среднего.  Приказ  самодурки.  Поди  и
напорти. Сразу видно, что возможности у нее, куда  больше  чем  умственные
способности. Такие мысли зароились в голове господина Блюстителя, а  потом
в его руку лег тяжелый, но мелкий предмет, не больше гандбольного мяча, со
странной нарезкой.
     "Это шарик с непростой начинкой. Там,  можешь  считать,  душа  твоего
дружка", - сказала невероятную вещь  студенистая  богиня.  Во  что  Почкин
поверил незамедлительно. Однако спросил, несколько недоумевая:
     - А как я попаду на место диверсии? Что-то здесь не видно  кабриолета
или двуколки.
     "Ты полетишь по воздуху... То  есть,  транспортное  средство  у  тебя
будет пневматическим."
     И вакуоль протащила Почкина к трубе не слишком  большого  диаметра  с
удлиненным люком наверху.
     "Ложись-ка на люк спиной, милок, руки с шариком выставь вперед и  дуй
с ветерком, сердечный. Учти, кстати, времени у тебя  мало.  Сейчас  вблизи
холодильника-телоприемника нет  ни  одного  квибсера,  но  они  могут  там
появится в течении часа. Кроме того, я не могу слишком долго держать  твою
подружку в заторможенном состоянии, это может подпортить ее."
     Почкин улегся, разместился как велено.  Пережил  довольно  неприятный
момент, когда пуповинка-проводок  выходил  из  его  носа.  Боли  не  было,
очевидно субстанция-мама повоздействовала на центры  ощущений,  но  гадкое
тянущее чувство и умопомрачение Блюститель испытал, а  из  ноздрей  выпало
несколько мелких красных капелек.
     - Эй, осторожно, я вам не мумия, чтобы мозги через нос вытаскивать.
     После этого  выкрика  люк  резко  перевернулся,  забросил  Блюстителя
внутрь трубы, где ураганный ветер сорвал его с места. И понес там, где  до
сих носились только разные предметы и синтетические люди квибсеры.
     Почкин постарался затвердеть снаружи, превратиться в камень, в  пулю,
все силы воли направить  наружу,  в  эпидермис.  Ему  показалось,  что  он
наконец заощущал свою душу, которая была похожа на многослойную  луковицу,
почувствовал ее от огненной сердцевинки до плотной наружной корки.  Потом,
в один непрекрасный миг, под гадкий скрип  костей  и  жил,  его,  изогнув,
выбросило из трубы.

                                    14

     В ту ночь довольно много людей на Земле  задирало  голову  к  ночному
небу и кое-кто подмечал - особенно астрологи, моряки,  проститутки  -  что
оно не такое как обычно. Несколько звездочек были  слишком  подвижны,  они
просто сновали, похожие на мошек  в  свете  костра,  вспыхивали  и  гасли.
Иногда насовсем.
     А космос был занят битвой. Военно-космическая  база  "Порог",  что  в
префектуре     "Луна",     подверглась     нападению     террористического
банд-формирования в составе трех мятежных катеров.
     Момент был выбран удачно, корабли лунарской эскадры  рассредоточились
в южном секторе и база "Порог" осталась без прикрытия.
     Однако эта космическая  крепость  выглядела  практически  неуязвимой.
Командующий лунарской эскадрой адмирал Соларз хранил  спокойствие,  потому
что "Порог" с гарантией размазывал все приближающееся к нему  хотя  бы  на
дистанцию в десять тысяч километров. При этом грохнуть саму базу оказалось
бы весьма непросто. Ведь  ее  гамма-лазерные  пушки  четко  наводились  на
угрожающий объект и были закреплены на титаново-молибденовых  кольцах.  Те
имели,  во-первых,  километровый  диаметр,  во-вторых,  хрен   знает   как
болтались и по-всякому крутились вокруг фокальных точек.
     "Хрен знает как". Вращение колец было непостижимым аналогом колебаний
молекулы. Какой, неизвестно.
     Однако  удары  с  трех  мятежных  катеров  пришлись  ровнехонько   на
гамма-лазерные  пушки.  Случилось  это  с  расстояния  в  двадцать   тысяч
километров. Два  катера  были  шпокнуты  подоспевшим  эсминцем,  наверное,
потому что прикрывали движение третьего,  которому  удалось  прорваться  к
Земле. Адмирал Соларз трижды сплюнул на палубу рубки.  Из  угла,  тревожно
попискивая, выскочила красивая кибер-уборщица.
     Путь к Земле был свободен.
     И адмирал, и его флагман-инженеры, мучительно двигая лбами, не  могли
понять, каким образом противнику - "этим крокодилам" - удалось  постигнуть
тайну движения колец.
     Но "крокодил" на третьем катере, - а если точнее представитель  касты
штурманов, что приближал к себе разбухающую голубую кляксу Земли  -  знал.
Знал, что у любой, пусть самой крохотной молекулки имеется душа, также как
и у него.

                                    15

     Северин   Касьянович   закончил    стремительное    путешествие    по
пневмопроводу в каком-то подземелье. И  первое,  что  удалось  разглядеть,
было непонятным. Однако чутье матерого человека  кое-что  подсказало  ему.
Два толстых обруча - это, кажется, установка ядерно-магнитного  резонанса,
из-за нее объект мгновенно и без разговоров отдает все свое  тепло.  (Нет,
не даром Храм Чистоты оставался единственным заведением Темении, даже всей
Евразии, где следили не только за остатками разумности и знаний  в  рамках
Земли, но и пытались выведать про научные достижения Космики.)
     Потом Почкин набрел на установку, которая казалась большим письменным
столом дяди-циклопа. Однако вместо ящиков в него были вставлены капсулы  с
чем-то  очень  холодным  внутри.  Здесь  вообще  царила  малоприятная  для
слабоодетого Блюстителя прохлада.
     Напротив махины "письменного стола" торчали рядком стойки с нишами, в
которых закреплены были "гандбольные мячи", вроде того самого, что лежал у
Блюстителя  в  ладони.  На  сей  раз  они  сильно   разлохматились   из-за
подключенных к ним кабелей. Проводки же уходили, как в  саму  стойку,  где
мигали и рябили огоньки, так и в установку с капсулами.  Озирая  все  это,
даже малопроницательному уму стало бы ясно, что из "письменного  стола"  в
"мячики" что-то активно перекачивается.
     На  стойках  имелись  приборные  панели   с   множеством   совершенно
непонятных индикаторов. Впрочем на индикаторе  "код  объекта"  цифры  вели
себя тихо в отличие от мельтешенья на других  экранчиках.  Это  показалось
Почкину исполненными глубокого смысла. Кроме того на переднем щитке каждой
капсулы имелся небольшой компьютерный терминал, которым почему  погнушался
хищный грибок. Когда  господин  Блюститель,  выбрав  один  из  терминалов,
отстучал на клавишах эти самые "спокойные" цифры, экран вдруг откликнулся:
     "Цель извлечения?" (1) Уничтожение (2) Проверка (3) Восстановление".
     "Проверка", осторожно отозвался Почкин.  И  тут  капсула  выдвинулась
где-то  на  четверть,  после  чего  за  стеклянной   крышкой   засветилась
физиономия свежезамороженного  гражданина.  В  душе  Северина  Касьяновича
будто бы заиграл токкату с фугой старичок Бах. Стал понятно значение  слов
"телоприемник-холодильник". Почкин напрягся памятью и  установил  личность
замороженного - постановщик зрелищ С.Куров из бродячего театра.
     Блюститель вернулся к стойкам с "гандбольными мячиками"  и,  запомнив
коды объектов, снова поспешил к капсулам.  Так  методом  тыков  и  отсосов
нашелся М.М.Кологривов.
     Капсула высунулась, показав его лицо с заледеневшей глупой улыбочкой.
Почкин растерялся. Что делать, куда бросаться? Как  разморозить  мороженое
мясо, да так, чтобы не протухло? Богиня-субстанция ничего не посоветовала.
Если даже она, великая и ужасная, мало в чем разбирается, так куда ж  ему,
сопливому Блюстителю, понять.
     Ясно пока одно. Человеческий организм здесь берется на  ответственное
или безответственное хранение, вдобавок из него  что-то  выволакивается  и
вкладывается в "гандбольный мяч". Наверное,  как  раз  та  самая  парашная
пси-структура, про которую столько слухов.  Может,  она  взаправду  этакий
тонкоэнергетический командный пункт. Кроме того, по идее,  "мячик"  должен
начинятся не только душой, но и памятью замороженного господина.
     Почкин вложил  свой  "мячик"  в  стойку  напротив  капсулы,  хранящей
ледяного  Кологривова,  и  нажал  кнопку  "Восстановление".  Как   бешеные
заскакали огоньки по индикаторам и заодно стал меняться  цвет  жидкости  в
капсуле. Немного погодя зажглась надпись "пересылка пси-структуры", следом
замелькали слова про "активацию длинномолекулярной памяти" и такое прочее.
Минут   пять   после   этого   засветилась   панель   "настройка",   затем
"ингибернизация".
     И, наконец, по компьютерному  терминалу  самой  капсулы  заторопились
малопонятные   объявления:   "проверка   функций   левого   полушария    -
положительно,   правого   полушария   -   положительно...   газообмен    -
положительно... солевой баланс  -  положительно...  ионные  соотношения  -
удовлетворительно...  мембранная  проницаемость  -   близко   к   норме...
энергетическая схема - близко к норме...".
     В конце концов жидкость  из  капсулы  целиком  куда-то  вытекла  и...
крышка ее откинулась. "Все  системы  -  жизнеспособны,  объект  к  изъятию
готов." Почкин взял запястье Кологривова, пульс ровный был,  но  слабый  и
далекий,  налицо  состояние  глубокого  сна.  Как  забрать  такой  объект?
Несколько растерявшийся  Блюститель  пару  раз  угостил  по  щекам  своего
подчиненного.
     - Вставай, протухший подлец, вставай,  спящий  урод.  Проснись,  гад,
обворовали. Ну, сколько мне с тобой возиться? Комплексант, зануда,  хватит
сидеть на моей шее.
     Подчиненный плохо реагировал  на  упреки  начальника,  вернее  никак.
Неожиданно на экране установки возникла еще одна надпись. "Для  сокращения
сроков расторможения центральной нервной системой рекомендуется применение
реанимала. Использовать только в чрезвычайных обстоятельствах, не более  5
мл." Из стойки выехал поднос,  на  нем  лежала  штука,  в  которой  Почкин
признал шприц-пистолет. Начальник поставил измеритель  дозы  на  максимум,
поднес приспособление к бледной руке подчиненного  и  нажал  на  спусковой
крючок. Игла бодряще куснула Кологривова.
     - Ну, этого  тебе  хватит,  чтоб  запрыгать,  зараза?  Или  прикажете
чашечку кофе в саркофаг? Трамвай не может ждать вечно. Скажешь, что  рано,
что еще не оклемался? А ну не ври тут, вставай как хрен.
     После такой бодрящей фразы к озабоченному затылку  Почкина  прижалось
что-то. А именно ствол пистолета. Приспособление для изготовления дырок  в
голове и других частях тела.
     Включился незнакомый и весьма неприятный голос.
     - Не надо никуда больше ехать. У твоего трамвая  конечная  остановка,
дядя. Теперь шаг назад, не стоит мусолить товарища грязными пальцами... Не
мешай ему отдыхать.
     Пришлось послушно и поспешно отступить. Далее владелец ствола, он же,
очевидно, стражник подземелья,  посоветовал  Блюстителю  уткнуться  хитрой
рожей в стену и выбросил из его кобуры ставший лишней тяжестью  револьвер.
Кончилось это тем, что одну руку Почкина прицепили  наручниками  к  мощной
трубе. После всего такого задержанного господина оставили  в  одиночестве,
предупредив напоследок: "Не  трепыхайся,  скоро  тебя  приберут,  до  утра
мучиться не оставят".
     Победитель покрыл десяток  метров,  отделяющие  его  от  вертикальной
шахты, и дал подъемнику унести себя вверх. Истекло пять минут напряженной,
насыщенной внутренними проклятьями тишины. Ведь  не  было  исключено,  что
приковал господина Блюстителя человек, получающий натуроплату от Храма.  И
само подземелье,  возможно,  какой-то  контрольный  пункт  Храма  Чистоты,
позднее законсервированный. Только не для всех.
     И вот в шахте снова заработал лифт. Вначале  появились  сапоги  сорок
четвертого размера, черный плащ, гладкая матовая  голова  с  оттопыренными
ушами "под локаторы". Фигура и рожа  узнаваемые,  ошибки  не  может  быть.
Режиссер Куров? Но тот  хранился  в  мороженном  виде  неподалеку  отсюда.
Значит, подтверждается вся  эта  мудистика  про  пластмассовые  тела,  про
киборгов, в которых вставляется человеческое "пси"?
     - Вы случаем не родственник Курова? -  попытался  обратиться  Северин
Почкин к странной персоне.
     - Это тебе знать необязательно... - отозвалась "персона" грубовато. -
Ты, наверное, думаешь, что после пересадки  пси-структуры  станешь  чем-то
вроде меня, а еще  лучше  фрондером  вроде  Кологривова.  Возьмут-де  твою
бессмертную  душу  да  аккуратненько  переложат   из   бренного   тела   в
долговечного квибсера. Увы и ах, я должен разочаровать. Ничего  такого  не
предполагается. Отправится твое тело вместе  с  душой  в  цистерну,  но...
Замораживание будет не мгновенное, а  обычное  -  просто,  чтобы  у  трупа
получше сохранился румянец, чтобы органы не протухли и можно было их потом
распродать по приличной цене.
     "Это не просто грозная трепотня удалого монстра, таково  решение  его
хозяев, которое принято только что",  -  заметил  Почкин.  Сейчас  у  него
оставалась одна-единственная забота:  как-нибудь  притормозить  неприятный
ход событий.
     - Спасибо за трогательное внимание к моим органам.  Но  отчего  столь
плевое отношение к моей "пси"? Разве она хуже качеством, чем  у  режиссера
Курова или у этой бестолочи Кологривова?
     - Ты попался, когда  уже  многое  ясно.  Некоторые  люди,  вернее  их
протогеновые пси-структуры - носят вырожденческий характер. Уж  извини,  к
тебе это как раз и относится, хотя дела твои вполне НАШИ. Мы их одобряем.
     Почкину   тоже   стало   кое-что   ясно.   Хозяева-верховодники   про
изменническую деятельность Материнской  Субстанции  еще  не  догадываются.
Следовательно Кологривова считают чистой воды вырожденцем.
     - Что за дела, многоуважаемое чудище?
     - Ты со  своими  экологическими  бойцами  очень  постарался,  чтоб  в
головах землян еще скуднее  сделалось,  чтобы  планета  стала  резервацией
балбесов. Небось уже соображаешь, что на  земных  огородах  растут  помимо
вкусных огурцов и помидоров  также  полезные  пси-структуры.  Вот  они-то,
получив полимерные мышцы да кости, будут создавать новые прекрасные миры -
там  наверху.  Интересно,  да?  Души  человечьи  оказались  чем-то   вроде
корнеплодов, которые надо умело, без потерь, убрать по осени. Видишь, тебе
оказана высокая честь - сделаться напоследок образованным человеком.
     Почкин вспомнил как один исторический  персонаж  обделался,  узнав  о
смертном приговоре.  Однако,  несмотря  на  мандраж,  снова  отметил,  что
пластмассовый Куров  поет  с  чужого  голоса,  уж  больно  глобальные  эти
разлагольствования.
     Тем временем монстр разорвал легким ненатужным движением наручники  и
взял Почкина за загривок. Сомнений не оставалось - доведет куда надо. И  в
самом деле, непреодолимой силой Куров N_2 подтащил Северина Касьяновича  к
установке, ткнул кнопку. Вылезла  капсула,  только  свободная,  без  тела.
Гостеприимно  распахнув  "чрево",  она  стала  ванной  с  жидким   азотом.
Потянулся холод, мерзкий, преисподний, адский. Квибсер  подвел  физиономию
Почкина поближе к нехорошему резервуару, стужа схватила щеки, вгрызлась  в
нос, стала пролезать в горло.
     - Не будет у тебя ни того, ни этого света.  На  запчасти  пойдешь,  -
посулил монстр. И этот посул явно не был пустым.
     - Стоп, машина. Я должен передать важное сообщение твоим хозяевам,  -
максимально  затвердев  голосом,  произнес  Почкин,  но  звуки  все  равно
получились надтреснутыми.
     Куров  N_2  отвел  лицо  Почкина   от   холода.   Казалось,   квибсер
сомневается,  даже  вслушивается  во  что-то.   Только   одно   объяснение
напрашивалось - из-за неполной автономности синтетический монстр  получает
сейчас инструкции сверху. Или снизу.
     - Я посетил лабораторный корпус крепости,  -  Почкин  глубоко  вдыхал
воздух в  нижнюю  часть  живота,  пытаясь  обрести  самоуверенность.  -  И
зафиксировал  все,  что  видел.  Учтите,  видел  я  многое.  Увиденное   и
зафиксированное  в  виде  записей  отправил  кое-куда,  и  они  дойдут  до
адресата. Причем, попадут в руки не каких-нибудь балбесов, на которых  вам
дерьма накласть, а весомых компетентных людей.
     Сказал и понял, что слишком слабую  зацепочку  придумал.  По-большому
счету, хозяевам плевать, что записи попадут к какому-то  Владыке  Чистоты,
если даже тот еще не продался вместе с потрохами Космике.
     Однако, монстр стал вслушиваться  во  что-то,  даже  загримасничал  с
натуги. Заметно было, как он напрягает свои  мощности,  пыжится  изо  всех
сил, желая осилить  помехи.  Хватка  его  несколько  ослабла,  тут  Почкин
кувыркнулся вон из своего пиджака. Крутанулся на полу, как на танцплощадке
когда-то, и закончил свой кульбит, схватив валяющийся на  полу  револьвер.
Самонадеянный  охранник,  который  прихватил  Блюстителя,  не   удосужился
разрядить барабан. Пули полетели веером  и  угодили  в  башку  монстра,  в
телоприемник, в стойки, в какие-то трубы на стенах.
     Заискрила, заплевала огнем  проводка,  забил  бурун  азота,  наполняя
клубящейся мглой все помещение. Квибсер, хоть и с дыркой  в  башке,  мигом
отнял револьвер каким-то отростком. Но не  ринулся  следом,  когда  Почкин
стартовал в ту сторону, куда  ушел  стражник  подземелья.  Воспользоваться
пневмопроводом  уже  не  представлялось  возможным,  оставалась  последняя
надежда на подъемник.
     Синтетическому монстру важнее было навести  пластырь  на  цистерну  и
прекратить утечку - чтобы не рассекретить операции - жертва же могла  пока
побегать. Это господин Блюститель вполне  усек,  оказавшись  у  шахты:  до
поверхности метров двадцать, подъемника и  в  помине  нет.  Карабкайся  не
карабкайся, а получается,  что  остановка  у  Севы  Почкина  действительно
последняя.
     Но  платформа  сверху  все-таки  приползла.  Правда  не  в  одиночку.
Подземный  шум  привлек  внимание  того  самого  угнетателя,  что  недавно
приковал Почкина к трубе.
     Пистолет стражника был выставлен вперед, палец на  спусковом  крючке,
однако глаза, не успевшие привыкнуть к туману, не  разглядели  атакующего.
Северин Касьянович по-волчьи проскочил к вражеским сапогам  и,  дернув  за
щиколотки, повалил бугая на пол.  После  чего  стражник  тремя  ударами  -
пинком ноги в корпус, апперкотом в челюсть  да  ребром  ладони  по  шее  -
уложил Блюстителя в нокдаун и поспешил к своему выпавшему пистолету,  чтоб
заняться проделыванием скважин в лежащем теле.
     Однако, в тот момент, когда враг нагибался, Почкин уже очухался.  Еще
в далекой юности при обучении в летной школе, кибероболочки  вставили  ему
пластины из упругого сплава в шейный отдел позвоночника.  Поэтому  очнулся
быстро  и  из  положения  лежа  впаял  грозно  нависающей  фигуре   промеж
расставленных ног. Один удар, но как резко все переменилось. Пока здоровяк
обалдевал от  столь  внезапного  нездоровья,  Блюститель  еще  разок,  для
надежности, припечатал его ногой и потянулся к кнопке подъема со  словами:
"Это блюдо называется - отбивные в промежности."
     - Подожди меня,  повар,  -  из  клубов  азотного  пара  появился,  на
полусогнутых и покачиваясь, Кологривов.
     Вот неожиданность, хотя почему нет.
     - Вовремя ожил. - Почкин победно поправил усы. - А  кто  вместо  тебя
заснул в капсуле, квибсер что ли?
     - Кому пора,  тот  и  заснул,  -  небрежно  отозвался  Кологривов.  -
Понимаешь, Куров внутри ослабленный, такого легко взять под контроль,  как
его собственному начальнику, так и собрату по  несчастью  вроде  меня.  Ты
смог геройски удрать, когда я господина режиссера полностью задурил.
     - Ну, вечно  надо  успехи  очернить  и  принизить.  Ладно,  ты  потом
расскажешь про "одурения" и прочие  свои  фокусы.  А  пока  что  предлагаю
быстренько  воспользоваться  пневмопроводным  транспортом   вместо   этого
подозрительного лифта.
     - Ничего не выйдет. Пневмопроводная система автоматически отключилась
из-за аварии.  Аукнулись  полеты.  Так-то,  -  равнодушно  сообщил  крайне
неприятное известие Кологривов.
     - Надеюсь, мозги у тебя уже достаточно отмерзли, и ты не бредишь.  Но
в лабораторном  корпусе  крепости-филиала,  в  какой-то  разлагольствующей
жиже, которая называет себя богиней и  субстанцией,  лежит  живая  девочка
Ася. Эта  барышня  все  устроила  так,  чтобы  выручить  тебя,  дурака.  И
проникнуть к ней мы можем, только используя силу воздуха.
     - Господин Блюститель, у нас еще имеется  сила  разума.  Кроме  того,
попасть  в  крепость  через  ворота  даже  захудалый   дьяк-чистильщик   в
состоянии.
     Почкин понурился.
     - А мне  красный  свет.  Я  в  филиале  уже  отметился,  прошелся  по
полутрупам. Так что, спасет меня разве что полное разоблачение  всей  этой
петрушки. Иначе секир башка. Говорят, у нас в Храме Чистоты сносят  головы
очень умело. Палач хороший, он раньше в хлеборезке работал.  Увы,  если  у
нас кто-то теряет голову, то она улетает очень далеко.
     -  Почкин  -  и  вдруг  смутьян,  бунтовщик.  -  Кологривов  не   без
удовольствия произнес немыслимое  ранее  сочетание  слов.  -  Единственное
объяснение, что это Ася  на  тебя  такое  благотворное  действие  оказала.
Ладно, жми пока что кнопку лифта.
     Блюститель  и  Ревнитель  вывинтились  на   поверхность   в   районе,
устеленном металлоломом, около мрачного костяка домны, на опушке стального
леса, где застыли в состоянии полураспада  сталеплавильные  печи.  А  дыра
шахты была мгновенно закрыта каким-то ползучим шлакоблоком.
     Оба беглеца из подземелья натужно  всматривались  в  туман,  пытались
сориентироваться на местности.
     - Это, похоже, Завод, - определился Почкин, -  место,  где  находился
когда-то опорный пункт Минэкологии.
     - Мне напоминать не надо, - вздохнул Кологривов, -  был  лично  здесь
замучен.
     И вдруг среди испарений возникла фигура. Если точнее, фигурка.
     -  Люся,  -  прошептал   Кологривов.   -   Неожиданное   расставание,
неожиданная встреча.
     - Я тогда, после пира, хотела помочь вам,  Марк  Матвеевич,  в  вашем
расследовании, - затарахтела она. -  Я  знаю,  что  виновата  перед  вами,
однако не так как вы думаете. Моя стыдливость не  позволила  мне  уступить
вам... А с тех пор, как вы пропали,  я  искала  вас  здесь,  на  Заводе...
Здравствуйте, господин Почкин.
     - Добрый день,  Людмила,  -  отозвался  недоумевающий  Блюститель.  -
Правда, мы очень торопимся. Потом увидимся. До свиданья, целую.
     И он, спешно взяв Кологривова под руку,  повел  на  одну  из  четырех
сторон.
     -  Однако   после   того   совместного   и   весьма   многообещающего
времяпровождения я побывал инкогнито у вас  в  доме,  Люся,  -  признался,
напряженно озираясь на женщину, Кологривов. - И вы... вы  меня  застрелили
на подоконнике.
     -  Так  это  были  вы?..  Грешно  упрекать  бедную  девушку  в  ране,
причиненной не поймешь кому. Я ведь стреляла в оборотня. Я не могла знать,
что под его личиной скрываетесь вы.
     - Допустим, не могли. Вы справедливо подстрелили мнимого Васильева  и
наверное это было правильным решением,  но  что  вы  сделали  с  настоящим
шаманом-профессором? Он ведь не покинул вашего жилища.  Ваш  дом  покинула
только его внешность.
     Люся Б. нежно улыбнулась и мило погрозила пальчиком.
     - Какой вы, право, забавный фантазер.
     - Зачем ты так  с  ней  разоблачительно,  сейчас  озлится  и  сделает
что-нибудь нехорошее, - упрекнул Почкин товарища.
     - Она и так  сделает  плохое,  -  отбился  от  упрека  Кологривов.  -
Людмила, вы, выходя из дому, забрали себе личину господина Васильева.
     - Ах, бес тебя раздери, - догадалась Люся, - ты же глаз свой  выбитый
оставил во дворе. Он именно туда и вылетел.
     Личико аспирантессы после этой догадки  заледенело,  причем  в  самом
прямом смысле, потому что потянуло холодком.
     - Давай удирать со всех ног, Кологривов, - предложил Блюститель.
     - Поздно. Нам удирать от нее, все равно, что сопле от трактора.
     На всю Люсю нашло какое-то затмение, по лицу даже заскользили  черные
пятна. А когда они исчезли,  то  на  ее  месте  находилась  совсем  другая
персона.
     - Султанчик, - объявил погрустневший Кологривов.
     - И Султанчик, и Люся, и не только. Я - усовершенствованный  образец.
Само совершенство. Я - это он и она, - загадочно  произнесло  переменчивое
создание.
     - И вы,  наверное,  руководитель.  Куров  вам  подчиняется?  -  решил
уточнить Почкин.
     - Не только. Я хозяин своей Девятки. Через восемь часов  я  произведу
еще одну Девятку.
     - Ваше совершенство, вы гомик и хвастун, - пренебрежительно отозвался
Кологривов.
     - Ревнитель, ты мне надоел. Поэтому я тебя  сейчас,  больной  вопрос,
оздоровлю, уже не отвертишься. Куда тебе до Левиафана, но я даже ему  яйца
оторвал, - пригрозил обозлившийся враг и рукой, проросшей  в  кривой  меч,
сделал секущее движение.
     - Ну все, доигрались мы, - покачал головой Почкин,  -  и  в  кого  ты
такой смелый уродился, Марик?
     Ответа не последовало, вместо этого сзади снова отодвинулся шлакоблок
и возник еще один персонаж.
     - Пластиковый  Куров  явился,  а  Султанчик-то  ему  непосредственный
командир, - Блюститель прозвучал искренним стоном отчаяния. - Ну все - это
капец с гарантией. Если будем хорошо себя вести, то хотя  бы  мучиться  не
придется.
     Однако сам Почкин решил вести себя плохо и направил лучи из  "дубинки
умиротворения" в глаза суперквибсеру Султанчику.
     Тот поморщился немного, а потом стал глядеть без опаски.
     - Уж от вас-то, Северин Касьянович, я не ожидал  подобных  несолидных
трепыханий. Говорил же вам, что я усовершенствованный образец.
     Тут Кологривов выхватил приспособление из рук  Блюстителя  и  занялся
уже Куровым.  А  Почкин  заметил,  что  гримаса  появилась  не  только  на
физиономии квибсера, но и Марк Матвеевич исказился от напряжения.
     - Колдуешь, что ли?
     Марк не откликался. Наверное, кто-то все-таки  колдовал.  Потому  что
квибсер Куров неожиданно ухватил здоровенную станину  от  станка  и,  взяв
короткую паузу на раздумия, швырнул железяку  в...  Султанчика.  Правда  и
тот, оперативно согнувшись, голову свою сохранил.
     - Один монстр неожиданно переходит на сторону добра и справедливости,
то есть, нашу, -  прокомментировал  Почкин.  -  Наверное,  у  тебя,  шаман
Кологривов, что-то получается... Не ожидал.
     Но Кологривов по-прежнему был занят.  Он,  опустив  веки,  не  только
глубоко втягивал воздух, но руками  будто  расплетал  и  сплетал  какие-то
нити.
     Куров,  не  огорошенный  неудачей,  выдохнул  пламенный  сноп,  более
подобающий огнемету, чем  квибсеру,  и  опять  в  сторону  своего  бывшего
соратника.
     Однако Султанчик, не теряя времени  даром,  натянул  перепонки  между
руками и телом, напоминающие крылья, и с их помощью взмыл в воздух, спасая
себя от тяжелых ожогов.
     Не обращая внимания на успех противника, Куров набряк своим  кулаком,
так, что тот обернулся форменной булавой, а пальцы  стали  ее  лепестками.
Поэтому имелось чем встретить  пикирующего  Султанчика.  Однако  сотрудник
Палаты Дознаний тоже знал,  как  "порадовать".  Его  кисть  заострилась  и
приобрела  металлический  отлив  клинка.  Левые   же   ладони   вместе   с
предплечьями у обоих поединщиков обзавелись защитными щитками.
     Султанчик  пронзительно  взвизгнул,  отчего  показалось,  что  воздух
треснул, затем рубанул сверху. Но клинок лишь скользнул по  щиткам.  Куров
моментально захлестнул своим длинным языком щиколотку крылатого неприятеля
и сдернул его на  землю.  После  чего  рука-палица  шлепнулась  на  голову
Султанчика. Тот хоть успел заслониться, однако  зашатался  от  сотрясения,
пытаясь поймать точку равновесия. Неуверенно  качнувшись  вперед,  главный
монстр сделал два довольно твердых выпада рукой-клинком. Куров,  скручивая
то верх, то низ тела, не дал нанизать себя на острие. Затем сам двинулся в
атаку, примериваясь своей рукой-булавой.  Меч  Султанчика  обманно  нырнул
вниз, атакующая сторона, купившись на этот прием, опустила щит. После чего
серьезно пострадала.
     Вражеский клинок резкой восьмеркой скользнув вверх,  пропорол  Курову
грудь. Впрочем, сам Султанчик пропустил ударное оружие в лоб,  отчего  вся
голова смялась и сплющилась, а изо рта пролился белесый ручеек.
     Тут уж единоборцы сцепились, превратив свои руки в  крепкие  захваты.
Левые ладони стали  клешнями,  правые  прирастили  длинные  когти.  Клешня
Султанчика сошлась на горле противника и принялась  давить.  Когти  Курова
впились во вражескую спину и стали что-то из нее выгребать, как из ведра с
помоями.
     - Все, ребят зациклило. Полный  клинч.  Сейчас  самое  время  удрать.
Надеюсь,  исход  битвы  будет  печальным  для  обеих  сторон,  -   крикнул
вернувшийся  к  нормальной  жизни  Кологривов.  Он  вместе  с  неотстающим
Почкиным перешел на бег с барьерами, с  препятствиями  и  по  пересеченной
местности,  стараясь  не  оглядываться  на  малоэстетичную  сцену   сзади.
Существуй  по  данному  виду  легкой  атлетики  какое-нибудь   официальное
соревнование, то бегущие наверняка бы взяли рекорд. По крайней мере, через
двадцать минут, легкие болтались в груди как воздушные шарики  на  сильном
ветру, волосы свалялись словно малярные кисточки, а отрыв  от  сражающихся
полимерных бойцов стал приличным.
     - Я тоже хочу иногда командовать каким-нибудь жутким монстром.  Будет
мне за водкой бегать, - сбавив скорость, помечтал Почкин. - Как это у тебя
получается, Кологривов? Ничего не понимаю. Ты ж в последнее время явно был
в  "ауте".  Тело-пломбир  в   отстойнике-холодильнике,   душа,   то   есть
пси-структура, в каком-то яйце, яйцо хранится  у  субстанции-богини.  Твою
гнилую душонку  даже  в  синтетический  организм  не  пускали,  как  самый
антиобщественный элемент.
     - Ты называешь мою "гнилую душонку"  пси-структурой?  Забавно.  Я  бы
назвал ее упырем, который хочет удержать свои силы-заряды. Особенно, когда
она выдрана из законного тела и вдобавок лишена сообщества Девятки.  Упырь
все время сидит в засаде, пытается пристроиться на волну другого такого же
невезучего объекта и выкачать из него энергии. Когда у  богини-лады  вновь
очутилась  потрепанная  душа  Курова,  я  легко  приручил  этого  раненого
звереныша. В свое время наш полимерный режиссер каким-то образом выпал  из
объятий Девятки и попал на вольные хлеба, что  впрочем  не  пошло  ему  на
большую пользу. Ведь Девятка  -  это  не  только  обмен  энергиями,  но  и
поддержание совместной воли к жизни. Тем не менее, следующим,  куда  более
независимым  образцом  стал  я,  и  злоключения  Курова  мне  в   общем-то
пригодились...
     - Ну, будем считать, что объяснил. Декабристы разбудили Герцена и все
такое... Богиней-ладой ты,  надо  понимать,  ласково  кличешь  Материнскую
Субстанцию. Но, кажется, не догадываешься, что она предательница какого-то
там  неземного  дела.  И  экспериментировала  на  двух  балбесах,  тебе  и
Курове... Вернее, трех - меня тоже можно добавить в вашу непрезентабельную
компанию. - Чтобы отвлечься от малоприятной темы, Почкин спросил невпопад.
- А вместо булавы и клинка может квибсер вырастить,  например,  эскимо  на
пальце?
     - За вкус не ручаюсь, но холодное оно точно будет. Увы,  меня  сейчас
другое  тревожит.  Новые  усовершенствованные  синтетики,  или,  по-твоему
выражаясь, суперквибсеры - не просто оборотни, но, кажется,  еще  способны
производить квибсерят без всякого участия богини-лады. Тогда ясно,  почему
наша  жидкая  дама  всполошилась.  Через  восемь   часов   начнется   цикл
размножения, - отметил Кологривов без особых признаков душевного волнения.
     - Мы еще старые проблемы не решили,  а  ты,  неугомонный,  уже  новые
создаешь, - недовольно отозвался Почкин.
     Беглецы, пыхтя, преодолели железобетонный лес, состоящий из  остатков
цеховых стен, а также металлический кустарник из  проржавевших  вагонеток,
рельсов и стального проката. Преодолели нынешнюю границу Завода,  то  есть
проволоку-колючку и нацепленные на  нее  банки,  причем  Кологривов  ловко
выискал место,  где  ограждение  было  надрезано  снизу.  Металлургические
заросли продолжались и за  колючим  забором,  потом  они  резко  сменились
"редколесьем"  и  "лесостепью",  где  беглецы  и  столкнулись  с   группой
всадников. Да так столкнулись, что и удирать было некуда.

     Всадники прибарахлены были в традиционные тюркские  халаты,  посажены
на   жилистых   оразумленных   лошаденок-мутантов,   немало   напоминающих
приземистых  верблюдов-недоростков.  Все  конники  приоделись   в   легкие
титановые  кольчуги,  защитные  металлические  чепраки  имелись  также   у
лошадок. Тюркские головы вдеты были помимо меховых шапок еще и в  каски  с
рожками. Вооружилась кавалерия самозатачивающимися шашками, многозарядными
самострелами  с  оптическими  прицелами  и   особо   упругими   спусковыми
пружинками. Стрела, вылетев из такого приспособления, пробивала  доску  на
расстоянии полкилометра. Ну и шкуру само собой. У кое-кого из всадников  в
седельных кобурах лежали винтовки.
     - Откуда здесь взялись эти типы? - краешком рта выпустил Почкин.
     - У них степь выжгло  Новым  Солнцем,  -  также  краешком  объяснился
Кологривов.
     - Погоди, не было ли такое выжигание специально  устроено?  Кому  это
выгодно?
     - Тому, кто хочет устроить разброд в Темении, а, может,  конкретно  в
Березове. Ну, поработай своей умной головой.
     - Сейчас умная голова  будет  оттяпана  и  укатится  под  кустик  как
какашка, - мрачным шушуканьем  предрек  Почкин,  а  Кологривов,  напротив,
ласково улыбнулся самому представительному, то  есть,  упитанному  аскеру.
Тот почесал себе спину кривым кинжалом, а затем произнес:
     - Ну, будэм гаварить или в малчанку играть? Куда спишиль?
     - В крепость, бай, -  вежливо  отозвался  Кологривов.  -  Больше  тут
интересных мест нет. На Заводе пулеметы и большая охрана. В  городе  полно
княжеских стражников.
     - И чыго там в крэпост интэрэсный? - последовал резонный вопрос.
     - Только там и можно найти штуки-дрюки, которые вам очень понравятся.
Их туда со всей округи стаскивали. Все-таки филиал Храма Чистоты. Кто туда
направится, попадет прямо в яблочко.
     - Нам ныравится лишь адно, когда нычто  не  мешаит  нашым  лашадям  и
стадам - ни стена, ни дом, ни  поле.  Ровное  нэбо  свэрху,  ровный  зымля
снызу. А посредине я, атабек Кероглу-багатыр, и мои аскеры. -  Важный  бай
скромно отозвался  программой-минимум,  но  все-таки  полюбопытствовал:  -
Расскажи, что за хытрый штука в крэпост?
     - Арканы-самохваты, ползучие глаза-соглядатаи, одеяла-самогреи, их на
халаты и  трусы  перешьете,  самосворачивающиеся  и  саморазворачивающиеся
пластиковые палатки, юрты, то есть...
     - Красивый пэсни поешь.  А  надувные  бабы  эсть?  -  решил  уточнить
атабек.
     - И это, если поискать в кладовке, найдется.
     - А то, панимаэшь, мясные бабы  надаедают,  да  и  жрать  они  всегда
хатят, - пожаловался атабек под смех  аскеров,  переходящий  в  ржание.  -
Ладно, ты мэне убедил. Сы нами пойдешь, путь покажешь.
     Кероглу ткнул нагайкой в сторону Почкина.
     - А этат вэрзила зачэм нам нужэн? Мнэ кажэтся, эсли пакавэрять в  его
брюхе саблэй, там найдется мыного калбасы и пива. Зачэм  такого  жруна  на
зиму аставлять?
     Блюститель испуганно схватился за  живот  и  подумал,  что  вражеский
предводитель не столь уж далек от истины.
     - Если обещаете выдавать  жалованье  золотыми  монетами,  тогда  буду
защищать, - шепнул Кологривов Почкину.
     - Золотыми не могу, я тебе землицы еще отрежу. Защищай, не пожалеешь,
- господин Блюститель перешел почти на чревовещание.
     - Ну, ладно, так уж и быть... Уважаемый атабек, этот  человек-верзила
знает  все  крепостные  ходы-выходы  лучше  меня.  Есть   такие   люди   -
расхитители, несуны. Вот он как раз из них.
     Почкин  судорожно  оглянулся,  нет  ли  поблизости   кого-нибудь   из
березовских жителей.
     - Ай, гулям-маладэц, - похвалил Блюстителя атабек, - ну, цэплайсь  за
стрэмя.
     И, стараясь  не  отстать  от  коней,  Почкин  с  Кологривовым  повели
тюркский  отряд  к  крепости.  По  пути  еще  не  раз  попадались   группы
налетчиков, Кероглу что-то втолковывал им, шлепая Кологривова по  затылку.
Наверное, достаточно убедительно, потому что присоединялись новые и  новые
всадники. Иные из них имели за плечами ремесленно-сработанные гранатометы,
напоминающие небольшие средневековые пушки.
     Внушительное в итоге получилось войско, триста сабель не  меньше.  Да
еще несколько кибиток  с  лестницами  и  прочим  "оборудованием".  И  пару
тачанок, на которых были установлены безоткатные орудия.
     Вот уже высокие тополя перестали заслонять стены  крепости.  Всадники
растеклись меж низеньких домиков, примыкающих ко рву. Было видно  с  какой
нервной скоростью крепостные стражи закрывают ворота и поднимают мостики.
     Однако тюрки действовали сноровисто и согласованно. С  крыш  соседних
домов  открыли  стрельбу  по  крепости:  зубцам,  бойницам  и  всему,  что
двигалось.  Стены  каких-то  мигом  разобранных  сараев  послужили  новыми
мостками, по которым устремились через ров аскеры  с  лестницами.  Правда,
некоторые из них срывались вниз,  к  хищным  карасям,  которые  радовались
обильной поживе, однако это не сбивало общего задора.
     Вскоре те воины, что тащили лестницы спереди, стали забегать вместе с
ними  по  стенам,   переводя   горизонтальное   усилие   в   вертикальное.
Естественно, что  их  подпирали  кривоногие  здоровяки,  несущие  лестницы
сзади.
     Передовые   воины   достигают   верхотур,   машут   саблями,   падают
простреленные и прорезанные вниз,  но  лестницы,  закрючившие  стены,  так
просто  не  спихнешь.  Наверх  торопится  очередь  из  аскеров,  она   уже
разбегается по пристенным галереям. Вскоре стражники у южных ворот  совсем
порублены, и створки дверей скрипуче проворачиваются на огромных петлях. В
результате, для основной массы незванных визитеров вход  стал  свободен  и
бесплатен.
     - Это, по-крайней мере,  лучше,  чем  если  бы  джигиты  орудовали  в
городе, - успокоил Кологривов Почкина.
     - А почему бы  им  не  поорудовать  после  крепости  и  в  городе?  -
скептически отозвался Блюститель.
     Тем временем, вереница всадников  ворвалась  в  раскрытые  ворота.  И
вместе с ней оказались внутри оба наводчика.
     - Налево Гостевые Палаты, там ничего кроме копченостей  и  постельных
принадлежностей вы не найдете, не потащите же шкафы и  серванты  отсюда  в
свою Орду. Прямо - цитадель, там лишь бумажки и  сопливые  бюрократы.  Их,
конечно, приятно порубить в окрошку, но цитадель  еще  надо  взять.  Одних
лестниц  вам  там  не  хватит,  господа  разбойники.  А  вот   направо   -
лабораторный корпус, где полно подлинных сокровищ, -  расписал  обстановку
Почкин.
     - Ну, сматри. Эсли абманешь, я тэбе буду рэзать на  маленьки-маленьки
кусочэк, - пообещал атабек.
     - Это, конечно, неприятно, но, если все будет  "о'кей",  разреши  нам
забрать одну девчонку из лабораторного корпуса. Ну, в  награду  за  верную
службу одну щуплую тощую девчонку на двоих, - попросил Блюститель.
     - "Акэй", гаваришь... А точна щуплая? - уточнил  атабек.  -  И  ляжки
тожа?
     - Клянемся. Как березка. Ляжки как палки.
     - Ладно, эсли одну всего надо девушку, эсли бэрезка какая-то, бэрите,
- милостиво согласился строгий справедливый атабек.
     Одни багатуры уже  залпами  из  орудий  крошили  бронированные  двери
лабораторного  корпуса,  другие,  посмекалистее,   приставляли   лестницы,
которые доставали до третьего этажа. А самые-самые бодро карабкались вверх
по водосточным трубам. Посыпались осколки щитов и стекол из окон второго и
третьего этажа, после чего  смелое  воинство,  нисколько  не  задумываясь,
полезло внутрь здания.
     Правда,  несколько  секунд  спустя  оконные  проемы  стали   источать
немирные шумы, солянку из человеческих воплей и звучных ударов  -  однако,
не мечей, но _м_я_ч_е_й_ о пол, стены и тела. Кто с кем играет? задавались
вопросом оставшиеся внизу. Еще  немного  погодя  люди  стали  вылетать  из
оконных проемов третьего этажа,  покидать  здание  с  большим  ускорением.
Вместе с ними на двор заторопились и какие-то шары.
     - Шайтан, шайтан, - кричали выпадающие из окон и удирающие  воины,  а
колобки резвились, сшибая их  на  лету  точными  ударами,  отчего  падение
становилось сокрушительным.
     Атабек испустил несколько немелодичных, но грозных  ревов,  какому-то
паникеру снес саблей шалапутную голову, отчего навелся порядок, и на  мячи
началась дружная охота. Пошла стрельба из всех калибров и крутая  сеча.  В
результате активных боевых действий округлые неприятели  были  раскурочены
на кусочки не больше пинг-понгового шарика, которые особого вреда  уже  не
могли причинить, ну разве что высадить глаз.
     Люди снова полезли по лестницам  в  здание,  и  теперь  обошлось  без
неприятных шумов. Однако через несколько  минут  из  окон  второго  этажа,
оставляя мокрый след на стене, принялись выпадать огромные капли,  которые
на земле с чмоканьем превращались  в  расползающихся  слизней,  а  те,  по
дороге оперативно стягиваясь и скатываясь, в червей.
     - Так это дэрьмо и эсть ваше сакровище? - воскликнул, суживая  и  без
того некруглые глазки, атабек.
     - Настоящие сокровища всегда хоть немного  охраняются.  Неужели  твои
воины испугались жалких червячков? - возразил Кологривов.
     - Пускай дерьмо, зато его много, - шепнул Почкин своему подчиненному.
     Атабек призывно воздел бунчук, засвистел ятаганом и верные аскеры  со
страшным воем ринулись в бой. Они пластали  извивающихся  врагов  саблями,
кривыми  мечами,  кромсали  секирами,  пробивали   их   пулями,   гвоздили
шипованными булавами, плющили цепами.
     Команда червей, в  свою  очередь,  душила  воинов  кольцами,  мозжила
бросками и заглатывала ртами-воронками,  которые  у  тварей  работали  как
спереди так и сзади. Кроме того она двигалась в боевом порядке, веером,  и
как только между двумя ее клиньями  попадалась  группа  воинов,  та  сразу
охватывалась со всех сторон. Окруженные ликвидировалась  почти  мгновенно.
Твари становились в  позу  крючка  и,  распрямляясь,  взмывали  в  воздух.
Многопудовые колбаски валились на аскеров и те падали с каблуков. А  потом
черви, изгибаясь в разные стороны, колошматили  упавших  воинов  на  манер
больших резиновых дубинок. Из-за такой молотьбы  от  степняков  оставались
одни сопливые лужи.
     Однако строгий атабек сумел перестроить воинов и  направить  в  атаку
должным образом. Аскеры схватили шесты, доски, лестницы и стали укладывать
их поверх червивого месива. Подмяв таким образом гадов, тюрки набросали на
импровизированный "помост" шкафы, скамьи и сундуки, побрызгали керосином и
подожгли. Соответственно, любую тварь, что пыталась выползти сбоку, рубили
в клочья. Вскоре огромный костер сожрал жутких непрестижных соперников. Но
и тюркское войско недосчиталось у лабораторного  корпуса  тридцати  бритых
голов.
     - Сразу видно, врагу  есть  что  защищать  и  отступать  ему  некуда.
Следовательно, драгоценностей он накопил больше, чем даже нам мечталось. А
вот делить их теперь  придется  на  меньшее  число  желающих,  -  уверенно
нашептывал Кологривов атабеку.
     Как раз яростная пальба покончила с дверями и  вся  жаждущая  людская
куча рванулась вовнутрь, к обещанным сокровищам. Однако, ничего дурного не
случилось.  Даже  появились  первые  плоды  нападения.   Багатуры   тащили
светящиеся тряпки с переменчивыми узорами, бережно несли в руках  комочки,
превращающиеся то в ароматные цветочки, то в посвистывающих птичек,  то  в
зверьков,  жующих  и  какающих.  Аскеры   пытались   удержать   в   охапке
разлетающиеся и слетающиеся пузыри, которые  лопались,  производя  смешные
звуки.  В  общем,  тюрки  радостно  несли  всякую  квазиживую   дребедень.
Некоторые  воины  громко  препирались   меж   собой   из-за   каких-нибудь
самозавязывающихся галстуков или трусов переменной прозрачности.
     - Вот, работает мое предсказание! Народ-то тянется к красоте и  чуду,
- удовлетворенно произнес Кологривов. - Не лучше  ли  и  нам  поспешить  к
нему, уважаемый атабек.
     - Сагласэн, - и Кероглу величественно спешился.
     Главный тюрк в сопровождении свиты  и  пленников  важно  прошествовал
сквозь двери. И попал в холл, где бравые воины сдирали со  стен  обои,  на
которых мельтешили мультипликационные  персонажи,  срывали  с  постаментов
странные пластиковые и  металлические  скульптурки,  которые  двигались  с
тихим бормотанием, хотя не имели не привода, ни сочленений.
     - Мне вот это, пажалуста, упакуйте, - вежливо сказал атабек одному из
своих аскеров. Тот спешно стал засовывать в мешок произведение искусства в
виде двух фигурок, целующихся то  так,  то  сяк  и  отпускающих  при  этом
соответствующие шепотки.
     - И еще вот эта, пажалуста, - воины  радостно  исполнили  приказание,
сдернув со стены изображение  девушки,  которая  оголялась  именно  в  том
месте, куда падал проницательный взгляд.
     Следующий зал поначалу был непонятен визитерам,  но  потом  из  стены
выплыл едва заметный шарик. Тот вскоре раздулся в большой  пузырь,  внутри
которого возник чудной незнакомый мир. Несущиеся звездолеты,  взрывающиеся
звезды, сталактитовые небеса, сталагмитовые полянки,  стреляющие  звездами
бластерные пушки, корабли, огромные как горы...
     Некоторые из налетчиков увидели в пузыре происки шайтана и очень злых
духов. Другие все-таки поняли,  что  это  лишь  баловство  неземных  людей
космиков и восхищенно чмокали языком. Наконец один из тех,  кто  разглядел
демона, рубанул  шар  саблей,  отчего  объемное  изображение  с  пфуканьем
пропало. Впрочем, и сам борец с нечистью  тотчас  был  искрошен  ятаганами
недовольных зрителей.
     Разочарованная публика  двинулась  дальше  и  очутилась  в  помещении
складского типа, уставленном  множеством  ящиков.  Тут  же  аскеры  своими
острыми железяками принялись вскрывать их.
     Они  немного  удивились  содержимому,  когда  разодрали   упаковочную
бумагу. В ящиках  содержались  люди  -  много  господ  и  дам  в  костюмах
старинного кроя.
     - Дахлятина. Харашо сахранилась,  -  усмехнулся  атабек.  -  Странный
обычай у ваших прэдков.
     Один из воинов со страху сразу решил поозоровать и, усадив  "предка",
шашкой снес ему голову. В виде неожиданного  ответа  из  соседнего  ящика,
пробив доску, вылетела рука с очень длинным и острым указательным пальцем.
Этот палец воткнулся аскеру между лопаток -  легко,  как  будто  воин  был
кремовым - затем слегка пошуровал во внутренностях. И тюрк рухнул,  пустив
густую красную струйку изо рта.
     Атабек сразу заорал на подчиненных.
     - Наконец-то призвал своих бойцов быть  поделикатнее,  -  порадовался
Почкин.
     Кологривов охотно сделал вольный перевод.
     - Кажется, почтенный Кероглу настоятельно предложил порубить и пожечь
всех злых мертвецов, то есть, приказал порешить наших квибсеров до одного.
     Соответственно  приказу  началась  кутерьма.  Тюрки  лихо  взламывали
ящики, выбрасывали на пол полимерных людей, пластовали их, других  волокли
во двор, чтобы подпалить. Работа спорилась. Иные квибсеры пытались кое-как
сопротивляться, но им быстренько оттяпывали руки и  ноги,  большинство  же
"злых мертвецов" вело себя по-доброму, то  есть  податливо.  Быстро  росла
куча нарубленных членов,  иногда  шевелящихся  и  пытающихся  отползти  от
клинков, которые со свистом шинковали их на еще более мелкие кусочки.
     - Один-ноль в пользу команды гостей, - подытожил Кологривов.
     Некоторые воины слишком увлеклись, другие двинулись  навстречу  новым
свершениям,  вернее,  по  ступенькам  вниз.  И  очутились   в   подвальном
помещении, более  напоминающем  пещеру.  Хотели  было  тронуть  назад,  но
впереди показалось какое-то  соблазнительное  свечение.  Оттого  аскеры  и
продолжили свою экскурсию, надеясь повстречаться с очередными сокровищами.
     Однако подвал  оказался  неинтересным,  разочаровывающим,  грязным  и
захламленным. Никакие примечательные экспонаты, кроме  поднадоевших  "злых
мертвецов" в капсулах, не встретились. Поэтому передовая группа  собралась
повернуть. Да поздно было. Поверхность под ногами полопалась  и  будто  из
преисподней явились цепкие руки и клейкие щупальца. И когти,  и  клыки.  А
следом и фигуры с четко выраженными недружественными  намерениями.  Причем
фигуры эти были чрезвычайно гадки по своим очертаниям: обезьяньи  задницы,
тигриные  челюсти,  слоновьи   хоботы.   Некоторые   из   этих   "подарков
преисподней" передвигались на двух  ногах,  другие  на  трех,  и  даже  на
четырех или шести.
     Аскеры принялись, отступая,  рубить  приставучие  конечности,  наглые
отростки и кусачие головы саблями. Однако на месте отрубленных  непременно
прорастали  новые.  А  то  и  вовсе  поднимался  какой-нибудь   многорукий
многоротый пузырь, склеенный будто из множества разнообразных  организмов,
который просто  выламывал  и  выкусывал  сабли.  Или  возникало  чудище  с
огромной пастью в районе брюха и, втянув пачку воинов, опускалось в  зыбь.
Но все же большая часть аскеров успела вытесниться из подвала.
     Однако следом за ними торопились  весьма  бодренькие  квибсеры.  Они,
отстреливая свои загребущие конечности, отростки  и  хоботы  на  несколько
метров, захлестывали и захватывали бойцов из  отступающей  шеренги.  Воин,
выдернутый из шеренги отступающих, сразу становился  добычей,  потому  что
квибсер впивался ему длинными зубами в основание  черепа  и  первым  делом
высасывал мозги. Иной раз из живота преследующего квибсера выбегал  зверек
с клейкими лапками, который  догнав  воина,  проскакивал  по  его  ноге  и
туловищу, после чего пытался впиться в яремную вену  или  в  какой  другой
кровеносный сосуд. Иногда эти твари первоначально добирались до потолка, а
затем уж сигали аскерам на загривок, где начинали жевать шейные позвонки.
     Вдобавок квибсеры, раскрутив на гибких отростках очень твердые  комки
с шипами, запускали их в преследуемую добычу с большой  убойной  скоростью
будто из пращи.
     - Один-один, крепкая ничья,  -  прокомментировал  Кологривов,  отводя
Почкина подальше от посвистывающего оружия.
     Тюрки не только отступали, но и орали своим  товарищам,  занимающимся
оголением холла, чтобы те вкатили  пушку  и  долбанули  по  толпе  демонов
прямой  наводкой.  И  действительно,  когда  с  большими  потерями  аскеры
стремительно откатились назад, перед напирающей гущей  монстров  оказалось
дуло орудия, в котором полыхнул дымный порох и силой газов выбросил  поток
картечи.
     У синтетических существ  в  разные  стороны  полетели  головы,  ноги,
хоботы, члены,  какие-то  потроха.  Но,  как  выяснилось,  основная  масса
демонов загодя, перед выстрелом, слиплась в большую трубу, сквозь  которую
и просвистела картечь.
     В любом случае, в холле воины почувствовали себя  увереннее,  активно
замахали саблями, секирами, однако и квибсеры обратили свои руки  в  щиты,
клинки и копья, которые пробивали любой  доспех  и  человека  впридачу.  А
хоботы и щупальца время  от  времени  превращались  в  арканы,  что  ловко
хватали тюрок за горло, валили и душили.
     - Вы заманиль, вот они, сакровища  ваши,  боком  вышли,  да?  -  свел
густые брови предводитель, источая гнев в сторону Ревнителя и Блюстителя.
     - Не извольте беспокоиться. Все в порядке, малой кровью  и  на  чужой
территории, - пытался успокоить Кологривов, однако справедливо возмущенный
атабек и его ординарец занесли уже карающие клинки над пленниками. Но  тут
на ординарца напал квибсер, ударив его кулаком-булавой по затылку,  отчего
глаза пострадавшего моментом залились кровью и он уткнулся головой в  пол.
Почкин, в свою очередь, поднырнул под рубящую руку Кероглу и, ухватив ее в
районе локтя, бросил упитанного тюрка через бедро.  Рухнувший  атабек  еще
пихнул Блюстителя ногой, который хоть  и  отлетел,  но  сразу  кувыркнулся
вперед. Его каблуки попали  предводителю  в  лоб,  отчего  тот  откинулся,
хрустнув шейными позвонками.
     Кологривов присматривался и прислушивался,  затем  определился  -  не
дождавшись появления всех своих  товарищей  во  дворе,  наружные  тюрки  с
перепуга залили пол керосином, забаррикадировали с  той  стороны  двери  и
бросили спичку. Вскоре в холле засуетились синеватые язычки пламени.
     Оставшиеся в здании тюрки и монстры немного поостыли друг к  другу  и
кинулись  искать  спасительные  выход.  Большинство  из   них   единодушно
устремилось на второй этаж.
     -  Обе  команды  перестали  соперничать,  и  это  хорошо,  -  сообщил
Кологривов Почкину сквозь шум-гам.
     - Юродивый ты какой-то стал. Ладно, выбирайся  с  остальными.  А  мне
надо в подвал, Асю  выручать,  -  сообщил  Блюститель  Ревнителю.  Тот  на
удивление легко "поддался на уговоры".

                                    16

     А Марк Матвеев сын Кологривов вовсе не собирался просто и  без  затей
смыться, логика вещей ему подсказывала, что в  таком  внушительном  здании
обязательно должна иметься централизованная система пожаротушения.
     Несколько минут метаний ничего не дали,  лишь  навстречу  то  и  дело
попадались психующие тюрки или не слишком складные  квибсеры.  Они  решали
свои вопросы и как правило не замечали господина Ревнителя.
     Впрочем  некий  нездорово  возбужденный  багатур   все-таки   захотел
отрезать ему голову - просто, чтобы снять себе стресс. Марк ложно двинулся
вперед и вражеское оружие взлетело повыше -  для  хорошего  разваливающего
удара. Потом, резко сложившись, Ревнитель упал на  бок  и  выбросил  левую
ногу в сторону тюрка. Получился прием по имени "подсечка", из-за  которого
противник больно схлопотал по щиколоткам и свалился, мелькнув подметками.
     Как раз в это время, отдыхая  на  полу,  Кологривов  заметил  красный
проводок, отходящий  от  еле  заметного  датчика  на  стене.  Похоже,  эти
крохотные вещицы имели отношение к пожарной сигнализации.  Марк,  подобрав
кусок трубы и быстренько угомонив соперника, резво побежал вдоль проводка.
Недавно еще замороженные эмоции все более  распалялись  в  нем,  испарялся
кошмар равнодушной механической борьбы, которая наполняла  долгую  ледяную
ночь там, в холодильнике. Кологривов рвался вперед, отшвыривая и отваживая
своим оружием всех, кто лез ему под  руку  или  под  ноги.  Трасса  иногда
ныряла под обои, становилась просто  полоской  вздутия.  Тогда  надо  было
по-обезьяньи прыгать по стульям и шкафам, чтобы отследить ее.
     И вот, когда Кологривов взломал какую-то вредную дверь, он оказался в
довольно большом зале, где нашелся пульт противопожарной системы. Когда-то
этой системой руководила бдительная кибероболочка, но  потом  она  сгинула
вместе  со  своими  собратьями  и  сосестрами.  Однако  сама  сигнализация
фурычила по сей день, о чем  свидетельствовал  помаргивающий  беспокойными
огоньками план здания на стене. С полминуты Марк пристально изучал пульт и
наконец его рука двинулась к кнопкам включения активных средств  борьбы  с
огнем.
     Когда успех был столь близок, прямо под пальцами пульт превратился  в
разлетающиеся осколки из-за удара тяжелым предметом. И кнопки, и  пластик,
и  соединения  брызнули  в  разные   стороны   разноцветным   фонтанчиком,
заболтались в воздухе беспомощные проводки.
     - Извините, я бросил стул. Вам не стоило так настойчиво стремиться  к
этим кнопочкам.
     Голос  явно  принадлежал  Кологривову,  а  вот  слова  были   чужими.
Ревнитель спешно обернулся - и увидел себя.
     - Ну,  это  не  ново,  мой  малоуважаемый  двойник,  -  заметил  Марк
Матвеевич. - Уж тем более, что  достать  пси-структуру  из  меня  вряд  ли
получится. По крайней мере, сейчас.
     Двойник откашлялся, и продолжил казалось бы нерешительно.
     - Мне  можно,  надеюсь,  обращаться  на  "ты".  Ведь  мы  ближе,  чем
братья... Больше не надо ни о чем беспокоиться.  Опасения  твои  напрасны,
ведь скоро вся информация, которая есть в тебе, обогатит и меня.  Нет,  я,
наверное, не так выразился. Мы скоро станем одним целым. Во мне  уже  есть
Султанчик, Васильев, Люся Бонбон, Куров - да, да, я его тоже присовокупил.
Вот еще  ты  собираешься  присоединиться.  Добро  пожаловать.  В  неплохой
компании окажешься, - изложил игривым тоном двойник.
     - Но Султанчик... Когда ты был в облике Султанчика, разве Куров  тебя
не распатронил? - недовольно спросил Кологривов, изнывая  от  практической
неуязвимости зла.
     - Скорее наоборот. Да, распатронить меня трудновато. Достаточно куска
в  полкило  весом,  чтобы  вырастить  все  недостающее  снова...  Так  что
приступим. В произведенной мной новой  Девятке  свойства  всех  нас  будут
перемешаны и распределены наилучшим образом между отпрысками...
     Голова оборотня постоянно менялась,  причем  очень  точно  и  быстро.
Султанчик, Васильев, Люся, Куров - их личины появлялись и таяли...
     - Стоп! Ведь сканировать и вытягивать пси-структуру надо  в  условиях
мгновенного замораживания. В особых условиях. Разве я не прав? - Ревнитель
попытался вывести хвастливого оборотня на чистую воду.
     - Был прав. И в этом мы совершенствуемся. Будут тебе  особые  условия
прямо на месте. - Оборотень стянул шевелюру и оголил  ребристый  череп.  -
Тут ЯМР. Теперь без всякого  стороннего  оборудования  можно  отчирикивать
пси-структуру. Было ваше - стало наше! Говорю же без излишней скромности -
усовершенствованный я образец. Я силен и  в  глубоком  сканировании,  и  в
накоплении большого количества разносортной информации.
     - Я тоже был непрост.
     - Материнская Субстанция вывела тебя  из-под  моего  контроля,  чтобы
попользоваться для своих  махинаций.  После  того,  как  слабоумный  Куров
хорошенько царапнул меня, стало все ясно с матушкой-богиней.  Ну,  ничего,
доигралась, капец ей. Она отменяется, поэтому самое время  ей  сгореть.  Я
полагаю, нет нужды растолковывать, что Материнская Субстанция не требуется
даже для размножения. Производством квибсеров займутся сами квибсеры.
     - Поздравляю. Неужели гомосексуальным образом?.. Фу, стыд.
     - Моносексуальным, бисексуальным и даже трисексуальным.  Не  стыд,  а
самообслуживание, - последнее слово было произнесено могучим  оборотнем  с
заметным чувством законной гордости.
     На черепе квибсера задрожали ребра и шишки.  Первый  же  ледяной  луч
заставил подумать, что Кологривов одним боком прижался к Южному полюсу.
     - Вот так он работает, ЯМР-излучатель. Чувствуешь, Марк?
     Кологривов чувствовал, но обрезок трубы был слишком далеко. Вот ребра
и шишки  заходили  снова,  а  в  верхней  части  Султанчиковой  физиономии
образовалось что-то вроде раструба, который вытеснил нос и глаза  вниз,  к
подбородку.
     Тут в зале показался некий тюрк. Он в раже  подскочил  к  квибсеру  и
дернул его за плечо. Усовершенствованный образец любезно обернулся.
     Тюрк, завидев такую рожу, с криком:  "Шайтан,  шайтан"  успел  только
воздеть саблю - и застыл ледяной статуей.
     - Как просто стать талантливым скульптором, - хвастливо  оценил  свое
"творчество" суперквибсер.
     Кологривов и до этого противного дела перемещался  к  обрезку  трубы,
который безалаберно  оставил  в  углу.  После  того  как  опасность  стала
нескрываемой, Марк совершил прыжок с переворотом и  ухватил  свое  оружие.
Когда господин Ревнитель поднялся, то оборотень  показал  фигу.  Только  и
всего. Но "фига" выстрелила и вражеский палец чуть не попал Кологривову  в
лоб. Чуть. Ведь Ревнитель  бросил  все  свои  кости  и  мышцы  так,  чтобы
оттолкнувшись плечом от пола, снова вскочить и врезать  неприятелю  трубой
по затылку. Это почти получилось. Однако  голова  оборотня  резко  съехала
вниз по груди, а потом ткнулась в живот Кологривову. Тот все-таки  пытался
увернуться и касание  получилось  скользящим.  Но  следующий  удар  достал
Марка, полимерные мышцы квибсера  выбросили  кулак  прямо  в  человеческую
челюсть.  Последний  раз  Кологривова  угостили  столь   основательно   на
южнотеменском шляхе. Причем, кистенем.
     Все завертелось,  а  когда  остановилось,  то  оказалось,  что  перед
глазами качается потолок. Наверное, оттого что  затылок  врезался  в  пол.
Кологривов лежал, а на него надвигалась широкая тень.  Он  знал,  чья  это
тень и догадывался, что сейчас произойдет. Потому что было  очень  студено
снаружи и внутри, и пот на лбу превратился в ледяную корку.  Сознание  уже
покрылось мерзлыми темными пятнами и стало расслаиваться - из  Кологривова
заживо выходила душа. Квибсер брал ее в "общий котел" новой Девятки.
     Наступил момент  полного  поражения.  Однако  вместе  с  тем  лопнуло
оконное стекло, металлические ставни тоже, и шквальный порыв ветра  прижал
Кологривова к полу, а  жуткую  фигуру,  бросающую  страшную  тень,  просто
отшвырнул. Глаза, мучительно скошенные набок,  помогли  Марку  установить,
что в помещении появилось устройство, какого он  прежде  не  видал.  Сразу
стало  понятно,  что  подобным  образом  выглядит  небольшой   космический
аппарат. И, кстати, цвет его оказался таков, что он почти не выделялся  на
фоне стены. То была шпионская или диверсионная капсула. Вот она раскрылась
как орех, и из нее вывалилось малоприятное существо с бластером.  Впрочем,
что-то мигом свистнуло и оружие вывалилось из жутковатой лапы неземлянина.
     Да, таких чудищ Кологривов никогда не встречал, но  быстро  пришел  к
единому мнению, что это представитель одной  из  специализированных  каст,
разводимых в Космике для выполнения всякой дерьмовой работы.  В  противном
случае это мог быть разве что представитель преисподней.
     Существо сохраняло некое  человекообразие,  но  сильно  смахивало  на
африканского крокодила, вставшего вдруг на две ноги, и даже на  небольшого
динозавра с умными  глазами.  Хвостатый,  с  грубой  чемодановой  кожей  и
жабрами, с выдающейся вперед пастью, где хватало места на два ряда  зубов,
с четырехсуставными когтистыми пальцами. А  росту  в  небольшом  динозавре
было два с половиной метра от кончика хвоста до гребня на голове.
     - Штурман, - опознал гостя квибсер,  -  только  тебя  и  не  хватало.
Субстанция, мать-перемать, все-таки достучалась до вашей шайки.
     - Не думай, что ты здесь хозяин,  -  произнесло  существо  быстрым  и
плохо различимым голосом.
     Дальнейшее случилось крайне стремительно. Средств огневого  поражения
у противников уже не нашлось. Зато правая ладонь квибсера сменилась  тремя
клинками, один длинным и двумя покороче, левая превратилась в два крюка  и
одно изогнутое серповидное лезвие. Судя по всему, сейчас динозавру  должно
было не поздоровиться.
     И в самом деле клинки правой руки резали воздух во всех направлениях,
а  крючья  левой  прощелкали  все  пространство,   в   котором   находился
гость-крокодил.  Однако  и  пришелец   реагировал   удачно,   демонстрируя
сногсшибательную для белкового существа реакцию. Кроме того, движения  его
были не только мгновенны, но и совершенно  неожиданны  на  земной  взгляд.
Впрочем неземлянин лишь уклонялся, кружил и отходил, что с каждой секундой
уменьшало его шансы на долгую жизнь. Вот  уже  один  из  клинков  квибсера
пропорол толстенную кожу гостя и показалась зеленоватая кровь. Но рана  не
слишком глубоко прочертила "крокодила" и его ловкость даже увеличилась.
     Очередной выпад квибсера  не  принес  очков,  многоострая  рука  лишь
раскурочила шкаф,  а  крючья  с  серпом  воткнулись  в  какой-то  стеллаж.
Пришелец нырнул головой вперед. Но  движение  было  ложным.  Пока  квибсер
лихорадочно прикрывал живот, гость чуть присел - а  колено  его  согнулось
совсем не в ту сторону, чем у людей - и, резко подпрыгнув, впаял сопернику
в челюсть. Там  что-то  хрустнуло  и  синтетик  стал  заваливаться  набок.
"Крокодил" еще раз оторвался от земли и после странного кривобокого сальто
лягнул квибсера в затылок.
     Синтетический человек хоть и чиркнул клешнями-крючьями,  но  все-таки
улетел в стену, сотряс ее, немного сплющился и покрылся  штукатуркой.  Тут
же "крокодил" ухватил какой-то мощный металлический шкаф и  протаранил  им
неприятеля. Изо рта у квибсера брызнули зеленоватые  струйки,  снизу  тоже
натекла лужа - и он, недолго попульсировав,  застыл.  Впрочем,  неземлянин
этим не удовольствовался, и, развернув дюзами свою капсулу, превратил шкаф
в раскаленную болванку, а раздавленного синтетика в довольно вонючий пар.
     - Вот и все, наш друг  безвременно  испарился,  -  разумный  динозавр
обернулся к Кологривову, и на  его  странную  физиономию  явилось  подобие
улыбки. - Не зря  мне  сюда  командировку  выписали.  Нам  удалось  засечь
излучение субнуклоновых конвертеров - те работали на предельных  мощностях
и плохо экранировались. Что, в общем-то, мы сами и спровоцировали.
     Кологривов ощутил и  собственные  заслуги  в  рассекречивании  работы
конвертеров, однако тащится от гордости не стал. Вместо этого он оглянулся
на труп тюрка, который сейчас, отмерзая, лопался и расползался как квашня.
     - Ну и что нам с вашей командировки? В наших краях  любого  человека,
даже любого князя и владыку могут поменять в любой момент на квибсера.
     - Теперь уже нет. Правительственные  чины  Космики  сходится  лишь  в
одном - в нелюбви к штурманам, в вопросах же хозяйственного освоения Земли
расходится  на  скандалящие  фракции.  Мы  сумеем   передать   кому   надо
сенсационные сведения об использовании людей в производстве синтетиков.
     - Ай! - включился Кологривов,  но  было  поздно.  Один  из  ручейков,
протекших из раздавленного квибсера, добрался до  валяющегося  беспризорно
бластера и превратился в захват. После чего оружие точно  выпустило  яркий
пучок энергии, а гость-крокодил осел с дециметровой дырой. Марк бросился к
захвату, растоптав его, выхватил  бластер,  быстро,  но  аккуратно  спалил
остатки квибсера. Затем подошел к распростертому штурману и, оторвав рукав
от рубашки, сделал неуклюжую повязку. Заодно попробовал выяснить:
     - Как включить пожарную систему, если пульт разбит?
     Пришелец, особо не страдая от раны, поднял свою лапу и покачал ей  из
стороны в сторону, держа открытой ладонью в сторону пульта.
     - Красный и зеленый проводки воткни в пятиугольный разъем.
     Кологривов послушался  и  красные  огоньки  на  плане  здания  слегка
позеленели, показывая, что заработало газовое пожаротушение.
     - Что там  у  вас  случилось?  Откуда  взялись  на  нашу  голову  эти
оборотни-квибсеры? В чем дело-то? - наконец прорвало Кологривова.
     - Все дело в нас, штурманах. Многие члены и органы нашего тела  имеют
смысл лишь при пилотировании  судов  с  атомными  силовыми  установками  и
жидкостным наполнением кабин,  при  жевании  жестких  белковых  плиток  на
завтрак, обед и ужин, при перезарядке батарей с плутониевыми  стержнями  и
латании переборок в баках с водородным гелем. Однако эти  ценные  члены  и
органы теряют  всяческий  смысл  при  оснащении  торгового  флота  империи
Космика судами без собственных двигателей, разгоняемых  лучами  с  внешних
лазерных станций. Вместе с ненужными свойствами становятся лишними  и  мы,
штурмана, закрываются на Каллисто инкубаторы  по  нашему  воспроизводству.
Теперь нас, как утративших полезность, собираются отправить в переработку.
     Гость с неба говорил очень быстро, просто тарахтел, Кологривов уловил
едва ли половину слов.
     - Но  отчего  ж  не  на  пенсию?  Неужели  ваше  правительство  такое
жмотистое? Или там злодеи засели?
     - Да нет, они щедрые, когда надо. Но почему бы не ликвидировать  тех,
кто помог Космике распространиться до самого Заплутонья. Да  не  почистить
соответствующим образом файлы  личного  состава  флота?  Что,  где,  какие
штурмана? И тогда не надо будет вечно благодарить и ставить  на  постамент
откровенных уродов. Это ведь так  естественно...  А  ты  похоже  на  нашей
стороне. Чего вдруг?
     Почти всегда ясно, чем  обуреваем  человек,  какие  чувства  посетили
млекопитающее, но что за эмоции ползают внутри пресмыкающегося, совершенно
непостижимо. Та же невнятность  была  и  с  "крокодилом"-штурманом.  Особо
удивляло то, что при столь жуткой ране пришелец ведет спокойную беседу,  и
ему будто лишь чашечки чая не хватает.
     - Это уж скорее вы на моей стороне. Но  я,  конечно,  хочу,  чтоб  вы
были, - попытался объяснить Кологривов. - Вот кабы  вы  собрались  сожрать
вместо белковых плиток всех нормальных людей, тогда бы я за  вашу  команду
не болел.
     - Бластер переведи  на  минимальную  мощность,  -  голос  неземлянина
неожиданно  стух,  стало  заметно,  что  он  напрягается  для  продолжения
разговора. - И возьми вот это, наши опознают тебя по такой  штуке  даже  с
расстоянии в триста тысяч километров. - Когтистая лапа  вложила  в  ладонь
Кологривова какую-то прозрачную липкую пластинку. - А теперь пока...
     Крокодил из оранжевого стал  фиолетовым,  края  раны  сделались  даже
прозрачными. Пришелец, судя по всему,  преставился.  И  оставалось  только
дивиться тому, какой волей к жизни штурман удерживал сознание в этом мире.
     Кологривов вспомнил неспрошенные вопросы, а не штурмана  ли  устроили
климатический скачок в степи, не они ли вызывали нашествие кочевников,  не
играли ли они балбесами-землянами также как Космика, не  они  ли  прислали
три дозы программируемой разумности для  Аси,  ее  ослика  и  попугая,  но
увы...
     Тут в помещение влетела  парочка  взбудораженных  квибсеров,  которая
быстро ознакомилась с новым "горячим" оружием Кологривова.
     - Здравствуйте, ребята, - произнес  он  ласково,  -  будем,  надеюсь,
дружить.
     Его бластер ударил  синтетическим  людям  в  самое  тонкое  место,  в
адаптер, где электронные мозги контактируют с осевым каналом пси-структуры
- под кадык.
     Это квибсеров не прикончило, а лишь парализовало их волю.
     Можно было уложить присмиревших синтетиков параллельно,  и  проделать
разрезы за их ушами, там,  где  скрываются  платы  управления  ЯМР.  Потом
уткнуть синтетические лица раструбами друг в друга. И вот  пробили  воздух
ледяные лучи, пси-структуры голубыми струйками потянулись из  тел  наружу,
и, сомкнувшись, образовали радужную перемычку.
     Кологривов продолжил операцию, он рассек  квибсерам  грудные  клетки,
которые  вывернул  словно  пиджаки  и  сплавил  легким  бластерным  лучом.
Конечно, часть конвертерных цепей и каналов  питания  была  испорчена,  но
остальные  удачно  срослись.  Парочка  квибсеров  обратилась  в   сиамских
близнецов. Для начала.
     Затем   Ревнитель    посредством    "дубинки"-кодировщика    настроил
свежеиспеченных сиамцев на восприимчивый лад. Жуткий холод раздался во все
стороны, воздух заискрил от изморози, пасти квибсеров непрерывно поглощали
столы,  стулья,  металлические  обломки  приборов,  даже  ковер.  Все  эти
продукты подкидывал им заботливый Кологривов.
     На месте сиамских близнецов возникало что-то новое. Особенно пришлось
Ревнителю помучиться с перепонками крыльев, подбирая для  них  материал  и
способы энергетической подпитки, однако без этого все  планы  пришлось  бы
похоронить и залить цементом. Силовая схема сращенных квибсеров  оказалась
не слишком сбалансированной. Вдобавок субнуклоновые  конвертеры  требовали
огромного количества  энергии  для  полетных  движений,  поэтому  пришлось
увеличить объем кислородных и азотных тоннельных поглотителей. А  в  итоге
летательный аппарат стал дышать не хуже турбореактивного двигателя.

                                    17

     Когда Северин стал приближаться к подвалу, то заметил, что огонь  уже
опередил его. Горящий ручеек керосина лился прямо по  ступенькам.  Почкин,
прыгая над танцующими язычками пламени, все-таки  проскочил  вниз.  А  там
Материнская Субстанция уже шипела от соприкосновений с огнем,  съеживалась
со страха и, может быть, боли. Пламя проковыряло дорожку  в  ней,  и  хоть
умная гуща липла к стенкам, шансов на спасение у нее оставалось маловато.
     - Ася, Ася, Асенька. Где же она? Отвечай, богиня. Я не  виноват,  что
так все получилось.
     И тут субстанция еще больше подобралась  к  стене,  а  Почкин  увидел
тельце Аси, облепленное шматками студня.  Голенькое  тельце  с  тоскливыми
линиями рук и горестным пересечением бедер. Почкин скинул рубаху и закутал
девчонку. Он почувствовал себя раздавленным, будто по нему проехал паровой
каток или прошлась нога циклопа. Ему даже захотелось остаться  размазанным
навсегда. Однако ладони, касавшиеся Аси, ощутили в ней присутствие  жизни,
легкие  прерывистые  пульсы.  Почкин  помассировал  девушку  по   методике
китайских пленных.
     А потом изо рта у нее выползла студневидная пуповина,  девчонка  пару
раз надрывно кашлянула и открыла глаза.
     - Почкин вернулся, - протянула Ася с кхеканьем. - Ты все сделал,  как
хотела эта говорящая жижа?
     - Я делал, Асюха, как  она  хотела,  да  вот  результат  вряд  ли  ей
понравился.
     Живехонька девица, но и выход перекрыт огненным заслоном. И с  каждой
секундой в помещении становится все  неуютнее.  Потихоньку  пускает  парок
серебристо-ребристая  поверхность  пола,  с  противными  звуками  лопаются
пупырышки на многослойных стенах. Тем не  менее  где-то  обязана  работать
вытяжка, иначе Почкин с Асей уже б задохнулись.
     - Там не вытяжка ли? - произнесла девица еще синюшными губами, угадав
мысли Почкина, и ткнула пальцем в какой-то щиток.
     Блюститель рванулся к нему, попробовал сковырнуть руками,  однако  не
вышло,  лишь  ногти  ободрал.  По  счастью,  валялась  неподалеку   сабля,
оброненная  каким-то  незадачливым  тюрком.  Острый  титано-борный   сплав
прогрыз замок и щиток отпал.
     - Давай сюда. Сейчас придется отбрасывать нормы морали,  -  пригласил
Блюститель.
     Почкин протиснул Асю в щель,  потом  стал  толкать  ее  наверх.  Если
точнее, девица кое-как перебирала  слабыми  руками,  а  он  подсаживал  ее
плечом в попку. Столь сомнительным образом они добрались до уровня первого
этажа, но никаких проемов и выходов там не имелось. Видимо вытяжка  цельно
следовала до самой крыши.
     Почкин представил и  ощутил  уже  весь  ужас  подъема,  когда  сверху
замаячило пятно света и  оттуда  упал  полимерный  трос.  Едва  Северин  с
девчонкой ухватились за  него,  как  трос  стал  сокращаться  и  буквально
выбросил их через несколько секунд на крышу.
     Вначале  перед  глазами  Почкина   была   лишь   одна   матово-черная
поверхность, мерцающая отраженным  солнечным  блеском.  "Фотоэлементы",  -
высказался он зачем-то и, невзирая на ломоту в шее,  поднял  голову...  Он
даже похлопал  веками,  пытаясь  прогнать  неудобоваримое  видение.  Перед
Блюстителем и Асей "красовалось" огромная крылатая тварь  с  бьющимися  на
ветру перепончатыми крылами, с двумя руками вдобавок и, что немаловажно, с
двумя улыбающимися физиономиями. Собственно хвост подозрительного существа
послужил спасательным тросом. А  еще  вспомнилась  баба-яга,  с  нападения
которой на летак началась "веселая" жизнь.
     - Не очень-то ты похож на ангела, - вымолвил, робея, Почкин. - Хотя я
где-то читал про четырехликого херувима.
     -  И  тем  не  менее,  -  послышался   знакомый,   а   если   точнее,
Кологривовский голос.  -  Тем  не  менее,  рассею  предубеждение.  Парочка
квибсеров любезно согласилась стать  моей  биополимерной  оболочкой.  Мне,
конечно, пришлось их поуговаривать. Но потом  они  стали  особо  чуткие  и
восприимчивые.
     - Ну и куда мы с тобой таким? - с  сомнением,  но  уже  начальственно
произнес Северин Касьянович, - если бы еще цирк-шапито поблизости  имелся.
Или птичий рынок какой-нибудь.
     - Глянь-ка лучше вниз, если кажешься себе таким умным,  -  предложило
крылатое создание.
     Почкин осторожно высунул голову из-за края крыши. Дым не помешал  ему
рассмотреть, что внизу сильно поредевшую цепь тюрок взяли в  кольцо  воины
Березовского князя  и  у  налетчиков  прогулка  явно  подходила  к  концу.
Березовцы  лихо  располовинивали  своими  двуручными   титановыми   мечами
зарвавшихся визитеров.
     - Впрочем, мы тоже можем узнать, каково это - из одного целого  стать
двумя половинками, так сказать, раздвоиться, - заметил Почкин. - Пока  что
мы считаемся разбойниками и наводчиками. Если  и  есть  смысл  кому-нибудь
чего-то втолковать, так это Владыке Чистоты или Березовскому князю.  И  ты
бы, Кологривов, служил у нас основным вещдоком... Выходит, что я рад нашей
очередной встрече.
     - Сейчас сматываться по воздуху надо, - убежденно и деловито произнес
Кологривов. - Хватай девицу, а я тебя. Или наоборот.
     Почкин подобрался к Асе, примерился и обнял ее.
     - Таковы условия полета.
     - Нет, это уже слишком далеко зашло, - строго провозгласила девица.
     - Правильно. После всего такого, я как честный человек просто  обязан
сделать тебе предложение, - смиренно произнес господин Блюститель,  щекоча
девушкину шейку усом. -  Тем  более,  я  почувствовал,  что  моя  старость
отступила, она даже побежала от меня прочь со всех ног.
     - А, решил завладеть моим поместьем, проклятый храмовник, -  и  Асина
щека потерлась о колючий подбородок Почкина.
     - Только без фальстарта, Кологривов. Ты отвечаешь за все, потому  что
являешься  самолетом  и  пилотом  в  одном  лице,  -   хмуро   предупредил
Блюститель.
     - Слушай, не отвлекай разговорами, я ведь первый  раз,  -  огрызнулся
"пилот-самолет", пытаясь настроиться на борьбу с силами тяготения.
     Крепкие полимерные  руки  скрепили  поясом  безопасности  пассажиров,
крылья захлопали, все шесть ног оторвалось от крыши. И  сражавшиеся  внизу
воины, хоть им было не до того, заметили, как пронесшийся над  ними  ангел
унес двух людей, мужчину и женщину неизвестно куда.

                                    18

     - Тебе сколько лет, Почкин?
     - Сорок два, Ася.
     - Ты смелый дядька.
     - Смелый, потому что глупый. Вообще-то мы все герои.  Так  что  можно
даже о памятниках похлопотать. Кологривову монумент в  полный  рост,  тебе
бюст,  мне  живот.  Впрочем,  памятника  придется  подождать.  При   жизни
мраморный как-то неудобно ставить, а если бронзовый, то его просто  сопрут
и разделают на кастрюли.
     - А до этого светлого посмертного времени нам есть чем заниматься?
     - Ты сказала "нам". Ловить на слове или мне послышалось?
     - Да, чем нам с тобой заниматься, Касьяныч?
     - Это надо понимать как извращенную форму свадебного  предложения?  А
вдруг я еще недостаточно зрел  для  четвертого  брака?  И  самое  главное.
Конечно,  я  не  мордастый  бурдюк  на  кривых  ножках  и  медали  мои  не
шоколадные. В отношении зрелых женщин я спокоен,  чтоб  поцеловать  такую,
мне не надо тянуть ее за уши. Однако редколесье на этой голове и довесок в
брюшке могут испугать молодку.
     - Пустяки, учитывая что объектом моей первой привязанности был просто
ослик.
     - Я и сейчас осел,  а  не  орел,  -  летящий  Кологривов  вмешался  в
воркование Почкина и Аси. - Любой на моем месте давно бы разжал руки...

                          ПОЛНОЕ ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ

                                            Хоть я мал и глуп,
                                            а служить буду не хуже других.
                                                                 Из сказки

                                    1

     ...Принятием новой  статьи  конституции  Верховный  Совет  подтвердил
массированное внедрение в труд и быт граждан  симбиотических  киберсистем,
известных как "жизненные  оболочки".  Кибернетизации  страны  предшествует
комплекс   подготовительных   мероприятий,   определенных   законами    об
"Общественном здоровье" и "Праве на безопасность"...
                                                     Официальное сообщение

                                    2

     Матвей Малов угодил на больничную койку с переломом костей и хрипом в
спине. Тоже неплохо. Мог ведь  оказаться  на  лежачем  месте  чуть  пониже
уровня земли. Таковы были  последствия  неуместной  (в  неверно  выбранном
месте) критики -  на  грузовом  ярусе  моста,  откуда  и  швырнули  самого
критика. Собственно говоря, он гулял по  верхнему  ярусу,  отведенном  для
легковушек и редких пешеходов, не боящихся  ветров.  Размышлял  над  своей
новой книжонкой под верным названием "Смерть онанизму", которая начиналась
так: "Редкий литератор не страдал венерическими заболеваниями". Как и  его
последняя брошюрка "Забавная сексопатология в  картинках",  она  имела  бы
страничек  тридцать  убористого  текста,  размножилась  бы  на   пол   ста
экземпляров и  разошлась  бы  в  винных  лабазах  старого  города.  Матвей
собрался проанализировать  человеческую  натуру,  расчленив  ее  на  самые
мелкие  части,  -  такие  как  нейроны,  митохондрии  и  спирохеты,  -   и
пристрастно разобравшись с их поведением.
     "...Из-за поворотов кровяных каналов выплывали липкие  мины  антител,
сочащиеся  гнусной  силой.  Откуда-то  выныривали  нестерпимые  чудища   с
невеселым именем "фагоциты". Они  мигом  откупоривали  наступающим  героям
доспехи-капсулы и снова погружались, унося в  своих  объятиях  -  объятиях
смерти - лучших бойцов бацилльного  стана.  "Победа  будет  за  нами...  -
подзуживал несгибаемый Бацилла Великий, пронзая плевком очередного  врага,
- даешь нейроны. Мозги для всех!"
     Конечно же, Малов хотел  выпустить  в  свет  что-нибудь  стоящее.  Но
когда-то в юности он не  проявил  должной  понятливости.  Разве  мэтры  не
уделяли ему по-отечески время и внимание? "Зачем вы все это  написали?"  -
"Я хотел..." -  "Опять  "я"  да  "я".  Думали  ли  вы  пусть  чуть-чуть  о
читателе?" - "А он обо мне?"  -  "Их  миллионы  (палец  светила  вздымался
кверху). Им подавай  насущное  и  наболевшее.  А  вы  за  их  счет  хотите
самовыражаться".
     Не послушался Матвей. Остался навсегда мелким литературным  камешком,
которому дозволено просвистеть по-быстрому и скромно сгореть в  атмосфере,
не выделяя много дыма. А потом и вовсе стало  неприлично  околачиваться  в
приличных редакциях - нос красный, пальтецо с  непонятными  пятнами,  плюс
неотъемлемое сквернословие.
     Лжеписатель уже насочинял до  того  момента,  когда  хор  гонококков,
выдавливая свои  токсины,  навевал  инфицированному  юноше-поэту  стихи  о
любимой. И тут раздались вопли. Вопили  с  нижнего  яруса  моста.  Обычная
совсем  история.  Двое  спортивных  ребят  в  кожаных  куртках  "улучшали"
кулаками и ботинками внешний вид неспортивных бледно-зеленых  мужчин.  Эти
"бледно-зеленые",  с  глубокими   отпечатками   многочисленных   утех   на
расплывшихся "фасадах", не внушали симпатий, напротив. Однако, один из них
уже пустил грязную струйку изо рта, второй полз на четвереньках, надрывно,
несколько театрально, кашляя.
     Малов стал уходить, но ноги словно вязли в  упругой  среде,  и  вдруг
упругость швырнула его назад. Он побежал, чувствуя облечение и  страх.  На
нижний ярус вел винтовой трапик. Развязать  дискуссию  на  общую  тему  не
удалось. Двое "спортсменов" зажали критика, потом взяли его  за  руки-ноги
и, раскачав, спровадили в речку. "Освежись, папаша!"
     В больнице произошло уплотнение из-за ремонта - строители  выкуривали
своим перегаром  бессмертные  штаммы  каких-то  клебсиелл.  Вначале  Малов
разместился джентльменским валетом с горячим как чайник  легионеллезником.
Сосед шумно попросил газировочки ("га-а-азу мне"... но его никто не понял)
и незаметно  помер.  Покойник  нечаянно  отморозил  Матвею  бок,  пробудив
дремавший до поры радикулит. Кстати, недоброжелатели потом утверждали, что
сосед скопытился, когда на него положили сломанную ногу Матвея. Сам  Малов
ничего этого не заметил - он читал в бреду газету "Правда", положив ее  на
конечности напарника, видневшиеся рядом с его глазами.
     Затем случилось, что двое инвалидов повезли  Малова  в  перевязочную.
Впередсмотрящий упал в дверях, наступив на собственные панталоны,  которые
ему выдали на вырост. Поскольку подрасти он не  успел,  то  и  потащил  за
собой вниз каталку со  всем  ее  содержимым.  Второй  калека,  тот  что  с
воспалением уха, не слышал бранных криков. Он с чувством долга пер вперед,
пока  не  умял   барахтающуюся   группу   товарищей,   употребляя   вместо
пресса-уплотнителя некогда безобидную каталку. Количество травм  на  сизое
рыло больничного населения заметно увеличилось.
     Одна беда вела за ручку другую, словно они были  первоклассницами  на
переменке. Только решился Малов простирнуть свою кожу в душевой - поползли
его костыли по первобытной слизи, в которой еще только зарождалась  жизнь,
и пациент со всеми своими гипсовыми  украшениями  и  деревянными  деталями
сотряс пол. Пока Матвей радовался, что  обошлось  без  членовредительства,
подкравшаяся нянечка навесила амбарный  замок  на  дверь  душевой,  "чтобы
всякие шелудивые не расходовали воду зазря, когда спать  положено".  Крики
Матвея, похожие на позывные осипшего петуха, разбились о железо  двери,  и
останки их развеялись в пустоте коридора. Перед  мысленным  взором  Малова
уже  пролетали  живописным  клином  все  грехи,  накопившиеся  в  нелегкой
биографии. Однако в полночь замок был сбит пулей,  дверь  вылетела,  и  на
пороге возникла белая фигура. Это  был  представитель  Института,  который
стал забирать Малова из больницы под обвинительные вопли нянечки:  "А  что
он там все время моет?".

                                    3

     Строгая женщина в голубом халате скучно объясняла устройство  скучных
вещей: крана, койки, форточки.
     - Все тут не по-людски: рычаги, педали.  Нет,  еще  не  скоро  пойму,
почему форточку надо закрывать ногой, - откликнулся я.
     Строгая, строгая, а под халатом только трусики общей площадью в  пять
квадратных миллиметров.
     - Я тут проигрыватель нашел, сестра. Хорошая музыка  есть.  Потанцуем
вечерком? Я - прекрасный плясун.
     - Пациент Малов, вы всем одно и то же говорите?
     Очень нужно с тобой танцевать,  хранительница  мочи  и  кала.  Ты  же
двигаешься, как машинка для стрижки газонов.
     - По всем щекотливым вопросам к вам обращаться?
     Игнорирует, попробуем острее.
     - Сестра, а что здесь заменяет полноценную сексуальную жизнь?
     - У вас ее будет заменять полноценная клизма.
     Настоящая пила - ты к ней пристойно протягиваешь руку дружбы,  а  она
по ней зубьями.
     - Ваш любовник сделан в колбе?
     - Еще один "умный" вопрос, я вызову санитаров и вкачу вам сульфазин.
     - Спасибо за информацию.
     Понятно - переборщил. Но она - или душегуб, или таким  образом  нынче
отшивают. Если бы я  приставал!  Я  окончательно  понял  -  тому,  кто  не
пристает, говорят: "Нет".
     В процедурной  солнце  смотрелось  в  никелированные  железки.  Умнее
ничего не могло придумать. Так же благостно оно  сияло  бы  и  на  железку
гильотины. Умнее ли наша любимая звезда моего тапка? Кто знает?
     Вот светило уткнулось в кончик иглы.  О,  Ярила,  освяти  миллиграммы
незнакомой падлы, которая сейчас из-за сестры Исидовой ворвется молнией  в
глубины зада.
     - Больной, что вы кричите, будто вас режут?
     - Так вы же меня и не гладите.

                                    4

     В палате, разрезанной на  одиночные  боксы,  их  было  пять.  "Пятеро
смелых", как выражалась  опасливая  нянечка.  Алкаш  широкого  профиля  по
кличке Муму; бомж Андрон с пятидесятилетним стажем;  Никита,  пострадавший
от любви, он же по совместительству спидоносец; юноша Петя с  вызолоченным
кудрявым  чубчиком  -  из  начинающих  террористов,  группировки   "Смерть
Носатым". И Матвей Малов. Непродолжительное время  в  их  рядах  находился
шестой, некто Гур. Но повинуясь закону пяти,  он  исчез  при  невыясненных
(никто не хотел выяснять) обстоятельствах.
     Ночью, по таинственным причинам он оказался  рядом  с  Муму,  который
ворочался на койке, страдая тяжелой формой беспокойства. Алкаш вдруг  стал
звать на помощь - и товарищи не подвели. Стрелой мелькнул  бомж  Андрон  и
так обработал подозрительную личность тапком по рылу, что та стала хладным
прахом. Петя  с  чубчиком  попытался  еще  раздавить  Гура  отсутствующими
сапогами. Желая быть хоть чем-то полезным, владелец  СПИДа  справил  малую
нужду на темную личность,  которая,  когда  очухалась,  без  лишнего  шума
выползла за дверь. Правда, позавтракав, Муму  вдруг  вспомнил,  что  "этот
самый, кажись, закурить просил..."
     Но после случившегося ЧП  началась  самая  обычная  жизнь.  Алкаш  то
экономил таблетки как буржуазия,  то  по-пролетарски  швырял  их  в  пасть
словно  лопатой  и  прихлебывал  горячий  чифирь,   создавая   комплексное
удовольствие. Но он был резко несогласен,  он  неустанно  клеймил  позором
тех, кто заманивает честных трудящихся в институтские  клетки.  Измученный
таким зудежом юноша-террорист пытался научить Муму оттягиваться  на  манер
народных   богатырей   прошлого,   плавными    жестами    показывая    ему
микрокосмическую орбиту богатырской силушки и  точку  выхода  таинственной
"живой воды".
     "Насчет "живой воды"  я  тебя  понял,  -  откликался  Муму,  стараясь
попасть тяжелым, как гаечный ключ, пальцем по носу собеседника, и  тут  же
переключался без связи: "Ну-ка скажи, шкет,  космос  наш?"  -  "Спустим  в
сортир "носатых" и будет наш", - терпеливо успокаивал его Петя, после чего
алкаш-страдалец ненадолго окостеневал.
     Юный террорист тоже был несчастлив, здесь никто не понимал  принципов
его борьбы. Медперсонал считал  его  олигофреном,  товарищи  по  несчастью
упорно отказывались вникать в его построения. Петя переживал, что не может
сражаться   с   таинственным   заговором    "носатых"    против    прежней
природно-почвенной жизни. Той самой, которая у предков протекала на  печи,
на завалинке, в баньке, за столом - со жбаном бузы. Это  "носатые"  своими
успехами заставляют всех соперничать и вкалывать, не покладая рук  и  ног.
Это "носатые" своей вертлявостью лишают человека сладости мирного  отдыха,
мешают хороводам и посиделкам, где могли бы предаваться соитию родственные
души. Это "носатых" надобно, преодолевая зевоту, изничтожать  без  устали.
Или хотя бы гадить им под двери, поджигать почтовые  ящики  и  мочиться  в
парадной. С  увядающей  радостью  юноша  вспоминал  последний  поединок  с
"носатыми" у выхода из оперного театра, когда потери врага составили  трое
очков, двое зубов и один ридикюль.
     Бомж по  ночам  взлетал  с  койки  и,  побежденный  силой  тяготения,
шлепался на пол. Болезному Андрону во сне, да и наяву мерещилось, что того
и гляди, подоспеет исполнительный лист с алиментами за  полвека,  а  также
кипа повесток в суд и военкомат.
     Даже пострадавший через секс  Никита  чего-то  боялся,  его  гнусавый
голосок все реже разливался переливами заразительного (в  разных  смыслах)
хохота. "Доктор ножницы схватил и полперца отхватил", -  делился  мрачными
прогнозами он.
     Матвею жилось много лучше других, и он  это  признавал.  Все  желания
исполнялись, потому что были близки к нулю. Побои исцелялись, хрип в груди
затихал, кости срастались, карандаш, свистнутый со стола  доктора,  шуршал
по клочкам бумаги.
     Кроме того, Малову было  приятно,  что  им  заведует  старшая  сестра
Исидова. И пусть это вряд ли имело какое-нибудь значение,  старался  вести
себя красиво - как актер на сцене. Аккуратно ел, спал, захлопнув  рот,  не
позволял себе мелких шалостей.
     Со всеми, даже с распоследней сволочью старшая сестра обращалась  как
хорошая птичница с  яичками  -  быстро,  аккуратно,  упруго,  даже  нежно.
Единственное, что  ему  не  нравилось  в  Исидовой  -  она  делала  уколы.
Инъекциями занимались, конечно, и другие сестры, но Исидова лично,  раз  в
день, колола каждого пациента в главную мякоть. Ее настойчивость в занятии
этим делом, а также необходимость  показываться  в  столь  неромантическом
виде перед дамой, беспокоили Малова. Правда, недолго. Ведь он  не  мог  не
заметить, что лечение благотворно подействовало на его однодельцев. Ошибки
быть не могло: разгладились лица, помягчали манеры,  от  пациентов  нельзя
было теперь услышать громкого слова или неприличного звука, увидеть ужимки
и прыжки.
     Алкоголик внешне уже не напоминал  монтировку,  он  ничего  не  искал
теперь, кроме пользы своему телу. Говорил всем: "Дурак я был" и налегал на
атлетическую гимнастику: благо здесь имелся отличный спортзал. Пелена  лет
свалилась с него, и он стал ладноскроенным джентльменом с усами-пружинами.
Он рассказывал прилежно внимающему террористу про особо  точный  фрезерный
станок - тут и  выяснилось,  что  когда-то  Муму  трудился  в  космическом
центре.
     Оказалось, и террорист Петя может быть полезным человеком.  Он  сразу
дал совет, как поднять  производительность  станка  на  десять  процентов:
выходить  на  работу  на  полчаса  раньше.  И,  наконец,   согласился   не
изничтожать "носатых", а победить их упорным трудом.
     Бомж Андрон вежливо, но настойчиво принуждал  всех  вытирать  ноги  и
мыть руки по десять раз на дню. Он повесил на окно занавески вместо жалюзи
и развел цветы,  он  пек  пироги  по  забытым  рецептам  бабушки  Матрены.
Администрация ни в чем ему не перечила. У него даже прорезался тенор. "Наш
уголок нам никогда не тесен", - звучало  в  палате,  особенно,  когда  там
находилась Исидова.
     Спидоносец Никита  тоже  стал  выправляться.  Для  начала  он  сменил
выпирающие кости и члены на округлый вид. Попросил фрак  -  ему  принесли.
Когда с пациентами ужинала Исидова, он галантно шутил и даже  ухаживал  за
ней - тонко и ненавязчиво. Потом прочитал по материалам  прессы  лекцию  о
большой роли женщины-матери и труженицы в обществе,  в  борьбе  за  мир  и
озеленение, объяснил, за что ее нужно уважать.
     Однажды во время процедуры Малов засмотрелся на Исидову,  которая,  в
свою очередь любовалась содержанием ампулы, входящим в шприц.
     На  ум  пришло  несколько  строчек,  Малов  почувствовал,   что   они
ускользают, и вытащил бумажку с карандашом. Чтобы  чиркнуть  про  то,  как
светлые воины, представляющие лекарства,  грызут  блюющих  ядом  микробов.
"Трупы бацилл валялись на огороде и в поле, в шкафах и на  стульях.  Враги
убивали их повсюду, где  встречали  и  где  не  встречали  тоже.  Бациллам
отрывали  жгутики,  выдирали  митохондрии,   вышибали   с   одного   удара
нуклеотиды. Уцелевших прогоняли сквозь прямую кишку."
     - Значит, вы пишете, - с  грустью  зафиксировала  сестра  и  положила
прохладную ладонь на жаркую голову Малова. - Бедный вы мой.
     - Почему бедный?. У меня есть зубная щетка, трусы, расческа. Хотя уж,
конечно, изюм из булки не выковыриваю.
     - Мы поможем вам, - ее глаза посветлели от устремленности в  какую-то
даль, - и многим другим.
     - При чем тут другие? - пожал плечами Малов, - на всех не напасешься.
     - Доктор Козлов стоит на  том,  что  любая  психопатология  -  всегда
ускоритель системных  поражений  организма.  Это  рычаг,  что  сворачивает
нормальный химизм среды. Дыра,  через  которую  уходит  энергия  и  входит
болезнь.
     - Ну, Козлов! Я смотрю, ему сказать такое, что плюнуть. Милочка  моя,
привет и прости от патологий, живущих у  меня  и  исправно  отрабатывающих
свою  жилплощадь.  Не  будем  устраивать  экскурсии  по  многострадальному
родному телу.
     Малов тут заметил, что Исидова смотрит на него ласково, но  деловито,
будто он сам был каким-то вирусом. Показалось, решил он. Но  когда  Матвей
вернулся с обеда, то обнаружил, что смыло все  его  достояние,  и  огрызок
карандаша, и  жеванную  бумагу.  Нарушитель  не  только  проник  в  тайник
подушки, но даже зашил ее напоследок, проявив  определенную  заботливость.
Ни перековавшийся алкаш, ни начавший  мирную  жизнь  террорист  не  смогли
что-либо добавить или убавить по сути происшедшего.
     - У кого-то припадок? - отреагировала на появление сердитого пациента
Исидова.
     - У меня припадок. Сейчас завизжу как свинья. Какие-то жлобы свинтили
мои канцтовары.
     - Матвей, не надо так говорить о людях, выполняющих свой долг. У  нас
действуют разумные ограничения.
     - Ну, ладно, на жлобов они еще не тянут. Выполнили задание,  можно  и
галочку поставить. А теперь отдайте.
     - Нельзя, -  милым  голосом  сказала  Исидова,  -  вы  считаете  себя
талантливым человеком, но талант един, попробуйте свои силы  в  чем-нибудь
другом.  К  сожалению,  ваша   пространственная   дельта-синусоида   четко
показывает перевозбуждение одних зон  и  угнетение  других.  Страдает  ваш
иммунитет, неустойчивы плазменные структуры крови.
     - Ну, а мне-то зачем надо, чтоб они были устойчивы? Это,  может,  тем
нардепам требуется, которые сочинили последние два закона. Но я  с  такими
друзьями даже мочиться рядом не стал бы.
     - Вашим ртом сейчас говорит болезнь. А  моя  задача  -  увидеть  вас,
Матвей,  полноценным,  здоровым  и   счастливым.   Ваше   так   называемое
"творчество" - это просто уход организма из состояния равновесия. Ваша так
называемая "муза" - тот же самый продукт неравновесного состояния,  что  и
остальные болезни.
     Эдакие пронзительные слова Малову, действительно, никто не говорил. А
вдруг, в самом деле, он, ища себя, заблудился в гнилых потемках?
     - Я, пожалуй, даже взволнован заботой.  И  мама  предупреждала  меня:
"Матюша, ты пустоцвет". Ну, полечи,  сестричка.  Прикажи  сделать  клизму,
авось письменное искусство из меня и выскочит.
     Исидова закинула ногу на ногу, и Малов заметил,  что  к  его  приходу
надеть она успела только один чулок, а коленка у  нее  гладкая,  будто  не
настоящая. И вообще-то, она - вполне... страсти  разжигает.  Наверное,  он
даже может под каким-нибудь предлогом до этой дамочки, в целом,  и  до  ее
коленки, в частности, дотронуться. Например, облокотиться, зашатавшись  от
сильного чиха. Нахрен всю писанину, если  Исидова  не  отскочит.  А  ведь,
пожалуй, не отскочит.
     Но вдруг Малов сообразил, что она купила его за несколько минут своей
мнимой доверительностью, а еще пуще своими убедительными рельефами. Не  за
дорого, кстати. Нет, мотать отсюда. Это  ж  не  тюрьма.  Пусть  штрафанут,
пусть месячишко попрессуют в исправильнике. А потом -  воля.  И  живописуй
любимых бацилл хоть пальцем на дерьме.
     Раненый в душу Малов грубо толкнул дверь сестринской и, тяжко  топая,
отправился в  свой  бокс.  У  него  найдутся  сообщники,  уговаривал  себя
горе-писатель, макая перегревшуюся голову под  кран  -  смелые,  наглые  -
такие, как он. Не могут  не  тосковать  однодельцы  по  другим  измерениям
жизни. Алкоголику, наверняка, снятся парки,  скамейки,  щебетание  птичек,
стаканы с красным  и  белым.  Бомж  хочет  услышать  стук  колес,  который
бесплатно понесет его  на  юг,  к  звенящим  истекающим  соком  базарам  и
надежной крыше теплого небосвода над  головой.  Подданный  Венеры,  должно
быть, соскучился по боевым  подругам.  А  террорист  тоскует  по  звонкому
выкликанию лозунгов в кругу товарищей по борьбе. И возможности для  побега
найдутся, даже при запертых дверях и зарешеченных окнах. Есть  у  кое-кого
золотые руки, пригодные для распиливания решеток, есть подсобные материалы
для вязания веревок.
     В  дальнейшем  Малов  не  терял  времени  даром,  он  намекал   своим
товарищам, он отзывал их в сторону по одному и по двое. Однако...
     - Сменять светелку-бокс на коммунальный подвал в крысиной республике?
Где живот болит и фурункулы чешутся, - огрызнулся бомж Андрон.  -  Шалишь,
инженер человеческих душ. А до юга поди  доберись.  Сбросят  пацанята  под
колеса, и читай в газете: "Снова найден бездокументный труп".
     - Ну, залудил, Матвейка. Мне  что  опять  в  ханурики  подаваться?  -
возмутился алкаш. - А я ведь могу сейчас не только  сантехником,  но  и  в
космическом центре служить. Подам запрос за подписью главврача, дескать, с
пьянкой завязал, готов к тонкой  работе  над  ракетами.  А  пока  останусь
здесь, опыт свой буду охапками передавать молодежи. Понял, пис-ссатель?
     -  Ну,  может,  добрый  витязь,  хватит  точить  свой  меч  Онан,   -
подступился  Малов  к  спидоносцу  Никите.  -   Или   чудом   нашлась   та
неприхотливая девушка, которую ты смог притянуть за уши?
     Спидоносец толково объяснил, что торопиться ему особенно  некуда.  Он
любит плотски свою надувную подругу и, пока что платонически - не  отвечая
уколом  на  укол  -  сестру  Исидову.  Малов   удивился.   Значит,   такой
распространитель заразы как Никита уже довольствуется малым. В том же ряду
дивных  исцелений  явно  находятся  и   разумные   преобразования   других
однодельцев.  Это  означает,  что  доктор  Козлов  действительно  обладает
страшной лечебной силой. Но только ли лечебной?
     Даже некогда юный террорист Петя посмотрел взглядом старухи.
     - Мы уже немолоды, а там, - он махнул на окно, - ничего от таких  как
мы не надо. Ты, хоть и "носатый", а не пробил лунку и  не  всплыл  наверх.
Связи у  тебя  лишь  на  уровне  очереди  по  сдаче  пустой  стеклотары  и
художества твои никого не возбуждают. Значит, ты заранее всем надоел.  Что
ты ТАМ забыл, Малов?
     - А ты, значит, прикипел к этой убогой жизни, маленький?
     - Мы ТАМ появимся, -  мечтательно  закатив  глаза,  заявил  юноша,  -
однако, новыми лучшими людьми. Я всегда хотел быть  вместе  с  товарищами,
только товарищи попадались не те. Но сейчас мы работаем на какую-то  очень
серьезную Систему. Она не бросит на полпути, она позаботится о нас, потому
что мы будем ее витриной. "Люди полностью совместимые с  киберсистемами  -
совместимые с Будущим". Вот какая вывеска зажжется у  нас  на  лбу.  А  не
таким, как мы, сильно поплохеет. В этом можешь быть уверен, Малов. Но надо
делать то, что требуется Системе, а не то, что прибредится твоему  гнилому
кочану. И тогда Система всегда  будет  стоять  за  твоей  спиной.  Ты  уже
никогда не останешься один против всех. Тебя не посадят на перо криминалы,
тебя не потопчет легавка.  Все  будут  понимать,  что  с  тобой  не  стоит
связываться... Слушай, если Системе понадобится, я стану даже  слону  яйца
качать. Это вполне отвечает моим принципам.
     И Петя вернулся к починке дверного замка.
     - Между прочим, Малов, у меня здорово получается. И ты не  ерунди,  а
подыщи себе занятие. Так скорее окажешься на воле.
     Мысль о сообщниках исчезла из  головы  Малова  также  быстро,  как  и
появилась. Он - волк-одиночка.  Звучало  красиво  и  ободряюще.  Но  нужно
торопиться. У него в голове будто мокрая  тряпка  прохаживается  -  там  с
каждым днем все менее пестро, все более серо.
     Малов принялся было обрабатывать решетку окна коронкой зуба и свивать
из сэкономленной туалетной бумаги веревку,  даже  пытался  сигнализировать
наволочкой от подушки наблюдателям из общества защиты животных.
     И вдруг  решил  -  хватит  цацкаться.  Диверсия,  захват  заложников,
киднэппинг, надо показать серьезный мужской подход.
     И в означенный час нечто, похожее на разладившийся автомат, ворвалось
в ординаторскую, где дежурил врач Куценко и, грузно навалившись со  спины,
принялось вязать докторские  руки,  приговаривая:  "Тебе  -  каюк.  Сейчас
наступит,  долго  мучиться  не  будешь".  Маленький   доктор   однако   не
растерялся, будто предвидел такой выброс злой энергии. Он, уйдя чуть  вниз
и вбок, ткнул громилу острым кулачком в пах, а потом резко выпрямившись  -
острым затылком в  нос.  Находясь  в  сильном  затемнении,  агрессор  стал
выдавать удары, которыми можно было уложить и быка  хороших  размеров.  Но
доктор аккуратно уходил от немилосердных кулаков. А затем подловил момент.
Когда озверевший налетчик хорошо открылся, Куценко сделал захват руки,  и,
вывернув кисть, направил его тело в стену.
     Впрочем, отчаянно борющийся киднэппер сумел немного свернуть и  попал
в стеллажный шкаф. Тот превратился в  обломки  и  осколки.  Спирт  покинул
разбитые колбы.  Почуяв  его  запах,  распоясавшийся  злодей  заревел  как
динозавр, который упустил вкусную добычу, и чиркнул  спичкой.  Той  самой,
прибранной со стола доктора.
     Голубые огоньки сразу украсили руки и спину Малова. Чтобы  избавиться
от язычков пламени, он кое-как поднялся на  четвереньки  и,  в  обрамлении
деталей  шкафа,  стал  скакать  по  комнате,  оставляя  красные  лучи   от
порезанных рук и коленей. Малова вынесло в коридор, но он не слышал топота
ног, сотрясающего пол. Затем  плотная  материя  облепила  его,  как  земля
покойника. Боль брызнула и  замерла,  покачивая  ядовитыми  головками.  Он
разглядывал их, а игла хозяйничала в его заднице. Боль унялась  резко,  ее
сдернули как пенку с молока. Но вместе с ней ушел и воздух,  будто  Малова
подсоединили к мощной помпе.
     - Выключите насос, черти, - беззвучно орал он.
     Насосы и черти были не при чем,  химия  поглаживала  его  дыхательный
центр и щекотала клеточные мембраны, а потом погасила импульсы  в  коре  и
подкорке мозга. В покрывших мозг потемках и молчании появились неизвестные
враги. Идя вглубь, они изводили смертным ядом все мешающее им и не трогали
то, что доставляло им уют.

     Малов открыл глаза, сфокусировал взгляд и сказал:
     - Любая работенка у вас ладится, завидую. - Исидова орошала  какой-то
жидкостью его ожоги. Как всегда ее действия  были  умелыми,  но  почему-то
особо смахивающими на работу с неодушевленным предметом. Надо было  срочно
избавиться от обиды на старшую медсестру. "Вы хотите, чтоб я  стал  частью
многоголовой твари под именем "здоровый коллектив", вы это получите".
     - Знаете, Исидова, - Малов приподнялся и облокотился на подставленное
ею плечо, - я, кажется, вполне поддаюсь  лечению.  И  теперь  приступаю  к
оздоровительной процедуре.
     - Какой-какой? - не поняла дама в белом.
     - А вот  такой,  -  Малов  сжал  кусок  чего-то  сытого  холеного  из
исидовских телес  и  швырнул  ее  на  пол.  Она,  бледная,  всхлипывающая,
попыталась заползти под топчан.
     - Вы серьезно облегчили мою работу, я люблю темные места, - и  нырнул
следом.
     Под  топчаном  завозились,  торчащие  наружу  четыре  ноги  исполнили
незатейливый  танец.  Потом  ненадолго  все  стихло,  и   наконец,   лежак
перевернулся. Показалась яростно чихающая Исидова.
     - Вы заплатите за это.
     - Мы не в магазине, ваше замечание  неуместно,  -  отозвался  с  пола
Малов, - особенно после того, что между нами произошло. Не  будете  же  вы
говорить, что израненный больной человек с успехом покусился на вас.  Нет,
вы скажете, моя несравненная (в масштабах больницы): это  была  любовь  на
поле боя. В самом деле, ожоги горят, ужасть,  почти  как  следы  от  ваших
поцелуев.
     - И не пытайтесь, лысый болван, догадаться, что я скажу и  сделаю,  -
фыркнула Исидова, поправляя халат, прическу и еще что-то. - Вставайте  же,
не могу я весь день  с  вами  возиться,  через  четверть  часа  инструктаж
доктора Козлова.
     А у Малова защемило сердце. Не от страха. Он знал наверняка,  Исидова
сейчас как ни в чем не бывало займется его ожогами. Просто он почувствовал
- что-то смылось безвозвратно. Малов прикинул, что это было, но так  и  не
смог понять. Всю ночь он ворочался из-за холода снаружи и жара  внутри,  а
наутро заметил, что его  ногти  заметно  подросли,  посерели  и  несколько
заострились.

                                    5

     У  журналиста-интервьюера  были  плохие   почки   -   Иванов   ставил
непрошенный диагноз, глядя на его набрякшие  подфарники.  Из  руководителя
проекта доктора Козлова лилась плавная речь. Биокибернетик Григорий Иванов
наблюдал за беседующими по институтскому монитору.
     - ...Когда вы вдруг узнаете, что некто собирается  вас  пришить,  то,
скорее всего, не надеетесь на собственные силы - вы же не профессионал. Вы
нанимаете  другого  душегуба,  который  отдал  весь   сердечный   жар   на
совершенствование в своем мастерстве. Он-то подстережет и укокошит  своего
коллегу.
     - Ага, вы -  тот  самый  другой  убийца.  Верно  я  угадал?  -  решил
"подмахнуть" журналист.
     - Неверно, попали пальцем в попу.  Это  не  я,  а  ОНИ.  Наш  дружный
коллектив загнал-таки сказку в жизнь и создал биоавтоматы на основе широко
известного вируса гепатита В. Зашил  в  его  генетическую  программу  одно
ограничение. Из-за чего он жить и в меру размножаться сможет  лишь  в  той
химической среде, которая имеется внутри совершенно  здорового  организма.
Для особо  одаренных  повторяю  -  здорового.  Действие  любых  патогенных
факторов (я про всякий вред и яд), относятся ли они к  вирусам,  микробам,
пораженным  клеткам,  изменяет  химизм  среды.  И  наши  вирусы-защитники,
З-вирусы, будут биться за его постоянство, за его равновесие,  потому  что
это  необходимо  для  их   выживания;   драться   с   привлечением   всего
эволюционного механизма.  Когда  же  наши  маленькие  друзья  вычистят  из
человека всю гниль, он прекратит разлагаться как физическое  тело.  Но  не
только. Начнет оздоровляться и психика. В итоге  мы  получим  полноценного
гражданина, который с песнями включится в процесс общественного  развития.
Текст песен нынче уточняется.
     Доктор Козлов удовлетворенно откинулся  в  кресле,  пуская  блики  от
очков на журналиста.
     - Прессе было сообщено, что в опытах  принимают  участие  одиннадцать
добровольцев, - стал тянуть на более твердую для него почву  журналист,  -
можно с кем-нибудь  потолковать?  -  и  продолжил,  давясь  лукавством.  -
Доктор, это точно не обезьяны?
     - Если и обезьяны, то такие, как мы с вами, молодой  человек.  Вы  их
получите, но вас будет разделять  тонкая  стеклянная  переборка;  передача
голоса по проводной связи. Также можно читать по губам. Надеюсь понимаете,
насколько важна для наших пациентов изоляция.
     На добровольцев было бы приятно посмотреть даже в пункте  вербовки  в
десантные войска - здоровые, румяные, спокойные. Было видно, что их ничего
не  гложет,  что  они  благодарны   доктору   Козлову   и   законодателям,
обеспечившим их  спасение  и  первоочередное  вживление  в  симбиотические
киберсистемы. Их ответы удовлетворили  бы  любого  государственного  мужа.
Дисциплинированность, социальная ориентация, субординация.
     Нам нужны  такие  люди,  несколько  раз  про  себя  повторил  Иванов.
Полноценные, а не какие-то обрубки. Здоровые руки, ноги, голова,  желудок,
кровь. Здоровый дух. Люди, которые не вымещают свою  боль  и  уродство  на
других. Которые могут, а не только хотят. Крупные  вожди  и  злыдни  более
мелкого  калибра  были   физиологически   неуравновешенные   людишками   -
изъеденные мозги,  отсохшие  конечности,  горячечная  кровь  -  отсюда  их
маньячества, паранойи и разнообразные преступления.  Они  мстили  миру  за
свою  ущербность,  даже  когда  достигали  всего.  МЫ  отныне  и  навсегда
прекращаем производство физических и моральных уродов!
     Журналист уже пресытился однообразием и гладкостью. Успешный репортаж
близился к концу, но отчего-то не мог Иванов зажмуриться от  удовольствия.
Вовсе  не  потому,  что  кто-то  другой  посмотрит  мудрым  проницательным
взглядом с экранов и глянцевых журнальных обложек.  Те,  кто  разбираются,
знают роль Иванова. Дело было в ином. Добровольцы оказались все, как один,
тупы. Скучные неразличимые будто вокзальные  пирожки.  Ни  одного  меткого
слова или замысловатого сравнения, никаких домыслов по  поводу  медсестер,
сомнений в мудрости медицинских вождей. Только штампы, устойчивые обороты,
прописные  истины,  тоскливые  паузы   на   месте   исчезнувших   матюгов.
Стерильность тела - стерильность мышления? Неужто так?
     Конечно, добровольцы могли быть "дубками" изначально. Конечно, у  них
мог спрятаться язык в задницу из-за  наставленных  видеокамер.  Но  Матвей
Малов никогда не страдал словесным запором. Тем не  менее,  тусклая  маска
принадлежала пациенту с известной фамилией на пижаме.
     Они  с  Матвеем  происходили  из  одного  пованивающего,   неумытого,
визгливого дома со смешанным населением из людей, кошек и крыс, состояли в
одной ватаге драчунов-качков.
     Малов являлся к нему в университет и, если  Иванов  не  умел  ссудить
приятелю на "согревающие напитки к зиме", переходил в  психическую  атаку.
Предлагал жриц Астарты согласно "голым" фотокарточкам на выбор. Этот номер
не проходил и тогда Матвей просто начинал  хлебать  из  всех  попадающихся
пробирок, даже если в них плавал вибрион имени Коха или павшая  на  алтаре
науки ящерка. "Тебе кто дал право микробов мучить?  -  слышались  бичующие
вопросы приятеля. - Ты не смотри, что они маленькие. Ты  и  сам  маленький
был,  эмбриончик-живчик  не  больше  микроба,  а  к  тебе  и  папа-мама  и
правительство уважение имели. Ты митохондрию,  небось,  знаешь?  Она  тебе
жизнь согревает, а ведь по социальному происхождению -  вчерашний  микроб.
Мы ответственны за тех, кого приручаем. Ты бацилл погладь по  жгутикам,  и
они тебя любить будут. А пока что ненавидят они твое утонченное зверство и
ходишь ты постылый".
     Нет, Малов не мог растеряться и разнюниться. Он просто отупел. Как  и
все остальные.

                                    6

     - Что значит отупел? - Козлов достал папку. - Я вот тоже не  блистаю,
но стал же главврачом. А ты хоть и большой ученый, но чавкаешь за  столом.
Малов, к тому же, опять  прихворнул  и  ничего  тут  не  попишешь.  Гриша,
успокойся, твоя вакцина спасет весь мир и его окрестности, но успех на сто
процентов - это ведь даже неинтересно. У  Малова  поражение  инфекционного
характера, отсюда заторможенность, вялость. Вот тебе фотокарточки любимых.
     Доктор  кинул  папку  с  данными  микробиологических   анализов,   но
биокибернетик не поймал ее и бумажки усеяли пол.
     - Гуляй среди этих цветочков,  да  собирай  букетик,  если  они  тебе
нравятся... Или давай лучше сыграем в шашки-шахматы, побалуемся кофейком.
     - Staphilococcus aureus, - услышал Иванов свой голос и  удивился  его
тусклости, - а гноеродность слабая.  Определен  лишь  по  антитоксинам  из
сыворотки. Ничего себе, "Малов прихворнул", микроб же ему в мозги  пролез.
Необычный какой-то микроб.
     - Все-то тебе  подавай  суперстар.  Самый  обычный.  Убогий,  хотя  и
золотистый стафилококк. Не ожидали, что подгадит в мозгах, это факт. Да не
удивляйся так, Гриша-друг. Ты ведь не врач. Ты  -  биокибернетик,  который
имеет дело только с кнопочками на компьютере. Тебя нюансы не интересуют. А
получилось так, что иммунитет забуксовал раньше, чем включились на  полную
мощность защитнички. Иммунитет как Илья Муромец  решил,  что  он  на  печи
уместнее, раз его коллеги, З-вирусы, на заставе стоят.
     - Тут написано, что воспаление локализуется, -  словно  оправдываясь,
произнес Иванов. - Вы, наверное, лечите Малова, вводите ему гаммаглобулин,
сульфаниламиды и такое прочее.
     - Ничем мы не лечим, Гриша. Немного ведь было  толка  для  Малова  от
сульфаниламидов  и  антибиотиков.  Да   и   должна   соблюдаться   чистота
эксперимента. Однако, воспаление уже проходит - это  чистая  правда.  Наши
драгоценные З-вирусы хотя и не слишком поторопились, но все-таки  кинулись
в бой. Твоя добродетель ничем не оскорблена.
     - "Лучше поздно, чем никогда", как заявил один умный человек в старом
анекдоте, кладя голову на рельсы после достаточного удаления поезда.
     - Гриша, у тебя вид человека, который целые сутки просидел в сортире.
Надо жить весело. Запомни и передай другим - твоя вакцина сработала  и  на
этот раз, - Козлов выпустил воздух сквозь ротовую  щель,  словно  учитель,
измученный воспитанием трудного  подростка.  -  А  теперь,  извини,  время
нашего свидания истекло. В моем меню: игра в пятнашки с  директором  и  на
десерт инструктаж персонала.
     Иванов от доктора направился не к выходу, а в свой кабинет. Служебное
помещение в отличие от квартиры биокибернетика было весьма  привлекательно
своим уютом. Предыдущий владелец кабинета, эстетская натура, не отступал с
боем с этой территории, не  производил  эвакуации  так,  "чтоб  ничего  не
досталось врагу". Его слишком внезапно вынесли вперед ногами. "Но  комфорт
продолжает поддерживать", - пошучивал Козлов.
     Биокибернетик, возложа ноги на дубовый стол стиля "советский  ампир",
стал определять этапы большого пути - того, что похоже ведет в ад.
     "Козлов дал мне деньги, независимость, время. Все, что  нужно  умному
человеку. Да и не только умному. Это меня извиняет,  хотя  доктор  заранее
предупредил - работа связана с новым законом.
     Козлов - бес, у него и "обложка" соответствующая  -  тощий,  ушастый.
Отсюда бесовские способности и энтузиазм. Он почуял еще не  родившиеся  из
моей мечты З-вирусы, потом взлелеял их на своей груди.
     В генетическую программу З-вирусов была вмонтирована большая нелюбовь
к недугам. Любая хворь бьет "защитников" по кровному,  биологическому.  Но
З-вирусы отчего-то не бросаются на болезнь, они  терпят  пагубный  химизм,
мертвеют, не плодятся, разрушаются. Вот когда хвороба как следует погрызет
человека, тогда уж и они подключаются со  своими  услугами.  Уж  извините,
такую программу мы в З-вирусов не закладывали.  Но  ведь  у  них  и  своих
генетических матриц хватает, те могли возбудиться, не спросясь нас.
     Козлов должно быть заначил главные материалы обследования Малова. Его
кабинет на замке, но под моим, ниже этажом. Иногда мы даже переругиваемся.
Если материалы в сейфе -  швырну  с  восьмого  этажа  и  он  расколется  -
внизу-то бетон. Я успею добежать до него раньше любого  прохожего.  Пускай
только сунется мне кто-нибудь поперек, разорву  от  головы  до  седла.  Но
сперва спущусь по веревочке и ать  в  окошко,  которое  у  Козлова  сейчас
открыто. Вместо веревки, кстати, будут  связанные  портьеры.  Даешь  новый
вариант картины Репина "Не ждали"!

     Иванов быстро ощутил, что он не альпинист.
     На каждом  этаже  имелся  карниз-козырек,  один  из  них  и  заставил
биокибернетика болтаться над подсасывающей пустотой примерно  в  метре  от
желанного проема в стене. Иванов  чувствовал  -  стоит  ему  бросить  даже
скользящий взгляд на полоску улицы внизу, и руки разожмутся сами собой. Не
был он уверен и в батарее, к которой присобачил  портьеру  -  в  последнее
время все делают на соплях, "на живую нитку".
     Чтобы попасть в  окно,  надо  было  немного  раскачаться  и  в  точке
максимума ухватиться за подоконник Козлова. Рано-поздно, рано-поздно...  И
вот - рывок, ноги зависли в пустоте - одна  рука  на  подоконнике,  вторая
вцепилась в портьеру. Земля потянула к себе,  но  отчаянно  ищущим  носком
Иванов нащупал какую-то  трещину  в  стене  и  перекинул  вторую  руку  на
подоконник. Теперь лишь бы пальцы не подвели.
     Иванов перевалился, забодал головой пол, стены поплыли от  сотрясения
ума.  Когда  биокибернетик,  наконец,  вспомнил  о  своей  задумке,  ящики
вылетели из стола, бумага взорвалась и запачкала белыми  хлопьями  воздух.
Запертый шкаф был изуродован отнятой у стула ножкой.
     Нет, нет и нет.  Значит,  в  сейфе.  Иванов  решительно  подступил  к
нему... но тут заметил что-то вроде тени  и  уклонился  вправо.  Там,  где
только что была его голова, мелькнул графин и искрошился в хлам о стальной
ящик. Иванов  в  полупадении-полуповороте  увидел  чьи-то  ноги  и  сделал
грамотную подсечку - один башмак зафиксировал чужие пятки,  второй  ударил
по голени. Атакующий повалился в  бумажную  траву.  Однако,  когда  Иванов
вскочил и пытался влепить ему острым носком между ребер,  тот  словчил  и,
кувыркнувшись назад, поднялся.
     - Никакой слежки, Иванов. Просто я забыл свою записную книжку и перед
инструктажем решил зайти за ней. Извините, что помешал, - главврач  Козлов
сделал книксен. - Но вообще-то я шокирован до кончиков  штанов.  Ах-ах-ах.
Увы, ты такой же негодяй, как и я.
     - Хотелось бы увидеть  на  снимках,  как  взаимодействуют  З-вирус  и
стафилококк.
     - Да как мы с тобой, Иванов, поцапались и разошлись...
     - Учти, лекарь.  Сейчас  разыграется  безобразная  сцена.  Подумай  о
материальном и моральном ущербе. В  лучшем  случае  ты  лишишься  веселого
выражения лица.
     - Я знаю, чего ты на самом деле хочешь, Гриша. Ты  хочешь  упасть.  -
доктор Козлов махнул ногой, показывая,  что  собирается  зацепить  коленку
Иванова, но ограничился лишь шажком вперед, а уж затем направил  башмак  в
район  неприятельского  уха.  Биокибернетик  уловил   траекторию,   нервно
отшатнулся. Какой-то венский стул сделал ему подкат. Однако ученый вовремя
запрыгнул на сидение и, соскочив со спинки, отправил предмет обстановки  в
Козлова. Так, чтобы снести голову. Но доктор пригнулся и стул, пообщавшись
со стеной, превратился в груду деревяшек.
     - Гриша, кажется, мы с тобой выступаем в разных жанрах. У меня каратэ
"сетокан", а у тебя какая-то вольная пролетарская борьба, - неодобрительно
произнес Козлов. И напряженка спала, будто разрядился конденсатор.
     - Пожалуйста, дай мне снимки, - раздался вежливый голос Иванова.
     - Я все ждал, когда ты  попросишь  меня  по-человечески,  дурашка  ты
невыносимая.
     Иванов хватанул протянутый конверт, отступил  на  три  шага.  Козлов,
рисуясь словно перед газетчиком, стал комментировать.
     - Ничего нового тут не увидишь. З-вирус, вернее, его  гаденькая  ДНК,
пропихивается в нежное тельце бактерии, ну  и  встраивается  в  ее  генный
аппарат. Микробушка  не  дохнет,  а  просто  становится  вреднее.  Изрядно
погнуснев, он отравляет и  разрушает  популяции  нейронов,  отвечающих  за
самую высшую нервную деятельность, а именно творческую активность.  Потом,
З-вирус, поселившийся в  стафилококкусе  ауреусе,  гибнет  жалкой  смертью
вместе с хозяином от рук своих же братьев.  Я  вижу,  Гриша,  по  гримасам
твоего выразительного лица - ты желаешь что-то добавить.
     - Да, желаю. З-вирус с той и  другой  стороны.  Работает  вначале  на
болезнь, потом на исцеление. Как такое называется? Системный фактор. А еще
точнее макроорганизм, извините за словцо. Этот самый "макро" сидит  в  тех
частях вирусного генома, которые мы не трогали. Они сами "тронулись".
     - А ты, Иванов, не тронулся? Скоро уже дым из башки пойдет.
     - Макроорганизм поточнее чем мы определил причины, которые  будоражат
и портят химизм. Итак, мысли и душевные выплески, особенно на уровне  выше
среднего, были приравнены к болезненным проявлениям. И вот "макро"  вполне
изощренно превращает голову в  горшок  с  дерьмом.  При  этом  даже  часть
вирусов приносится в жертву ради торжества общего дела.
     - Да, я признаю "свободу звука" - за что боролся, на то и  напоролся.
Но ты перебираешь. - Козлов утомленно зевнул. - А у твоего  "макро"  косая
челочка и имя Адольф? Или, может, он в кепке, картавит и зовется Ильичем?
     -  Он  -  мастер  своего  дела.  И  после  того  как  он  восстановит
"равновесие" гражданину, тот поздоровевший и  зарумянившийся,  оказывается
многоквартирным домом со всеми удобствами для коллектива З-вирусов.
     - Ну и что, Иванов? Открыл ты Америку через  форточку.  Мне  все  это
известно и без твоих бойких высказываний. Но  ты,  с  простотой  достойной
мальчика-дебила, думаешь, что можно просто сходить к начальству и сказать:
извините,  поторопился.  Миллионы  ваши  порастратил,   но   это   бывает.
Одиннадцать молодцов сделал дураками и носителями страшной заразы,  но  от
таких тоже польза науке. Объявишь, что отрицательный результат - результат
не хуже других. И теперь, мол, до свидания, целую, и помашешь  ручкой.  Да
только твою ручку возьмут две "гориллы" и завернут поближе к затылку.
     - Пускай. Но мы ведь как на звездолете, команда которого не знает,  в
какую сторону летит.
     - Пускай летит к любой звезде, п..., лишь бы только  не  горел  синим
пламенем, - заорал Козлов. - Нельзя быть таким эгоистом, Гриша! Мы сделаем
умно, надерем и З-вирусы, и начальство, как щенков.  Будем  тянуть  время,
деньги и разбираться с теорией. Если даже не найдем  способа  покончить  с
защитничками, то хотя бы успеем провернуть пару интриг и зайти  начальству
в тыл... А ты отдохни, вот что. Наверное, знаешь на ком? У тебя,  кажется,
наладился контакт с Исидовой. Извини, что я в курсе всего - просто у  меня
везде мониторы. Что с этой засушенной воблой стало, не понимаю, нынче  она
- просто Венера из колбы. Дерзай дальше, тютя.
     Иванов чуть не начал  спорить,  но  вынужден  был  согласиться.  Год,
считай, отвечала дамочка  на  его  пошучивания  деревянными  взглядами,  а
позавчера, когда ему пришлось задержаться за расчетами, вдруг... Явилась в
вычислительный центр - "поучите-ка меня своей биокибернетике, Григорий"  -
а щека все ближе, а халат сверху и  снизу  приоткрывается.  Духи  какие-то
дурманящие,  и  кожа  глянцевая  -  его  прямо  передергивать  стало.   Не
удержался, положил руку ей на талию, думал разорется дамочка, прогонит.  А
тут она такое сделала своей рукой... В общем, уже  не  остановиться  было.
Он, когда штаны застегивал, почему-то "извините" сказал. Зря он,  конечно,
эмоциям поддался. Лишний козырь Козлову дал.

                                    7

     На столе главврача Козлова  слегка  трепетала  от  сквозняка  бумага,
которая только что поступила из одной городской больницы.
     "...Иванов Г.Р., 37 лет, скончался у себя дома приблизительно в шесть
утра.  Тело  обнаружено  родственником  два  часа  спустя.   Произведенное
вскрытие показало, что  смерть  наступила  вследствие  обширного  инфаркта
миокарда..."
     "Допрыгался, ученый. ОНИ сделали из него труп. Должно быть  первый  в
шеренге. Пал ты, Иванов, зато доказал, что ОНИ  улавливают  любое  вредное
для их дела шебуршение  в  башке  по  одним  лишь  химическим  изменениям.
Последнее достижение "защитников" - инфаркт. Достаточно небольшого сгустка
чужеродного белка в  миокарде,  и  автоволновой  сердечный  процесс  будет
разбит  вихрями-ревербераторами.  А  что  для  защитничков  синтез  белка?
Внедрились в геном клетки и пошли молотить.
     Иванов не  знал,  что  он  инфицирован.  Хотя  контактировал  половым
способом  с  гражданкой  Исидовой  на  столе  промеж   двух   компьютеров.
Получается, не он ее, а она его поучила биокибернетике. Впрочем,  Исидова,
когда занималась любовью с пациентом Маловым под диваном, тоже не знала  о
заразе.  Какая  прямо-таки  революционная  романтика  в  этих  связях!  Не
догадывался об том и я, потому что наш вирус  не  должен  был  пробираться
половой стезей. Проникающие способности малышей оказались  выше,  чем  те,
что были зашиты в генетическую матрицу.
     Итак, малыши все резвеют. А значит,  с  добровольцами  пора  кончать.
Рецептов  тут  много,  взрыв  какой-нибудь,  например,   или   небрежность
медсестры. Может же девушка не тот препарат вколоть - девушки  такие  ведь
невнимательные,  просто  ужас.  Задействованных  врачей  тоже  в  холодную
отправим. Сам смоюсь. Надеюсь, я еще не... Ты, дружок Иванов, подкинул  бы
из своего таинственного "может быть" пару  толковых  мыслей.  За  мной  не
заржавеет. Того будущего вируса, исправленного  и  полезного,  обязательно
назову твоим именем."

                                    8

     Экраны мониторов в кабинете доктора Козлова были как всегда включены,
он, застыв как паук, терпеливо смотрел и слушал. Запас слов у добровольцев
изрядно отощал, зато беспрерывно скакали у них дельта-ритмы и посверкивали
глазенки. Должно быть, общались они, в основном, по "своим" каналам.
     А  еще  в  их  дневной  распорядок  регулярно  входили   "пятиминутки
бешенства". К чему персонал готовился загодя. Санитары в щитках  и  шлемах
разгоняли дубинками вертлявых  "больных"  по  боксам  и  сажали  на  цепь.
Какой-то вид полового психоза?  Но  каждый  из  добровольцев  мог  открыто
любить свою "надувную подругу". Или, вдруг, пациенты тут не причем. Просто
товарищи  вирусы   питаются   энергией   стресса,   энергией   расщепления
ацетилхолина, адреналина и прочих гормонов.
     Изменились добровольцы и внешне -  прихорошились  будто  для  прессы.
Одни стали тощие, с выпирающими носами и зубами, почти без живота.  Так  и
хочется сказать им - снимите маски - но они уже сняли. Ноги  почти  как  у
кузнечиков, мышцы что стальные тросы, миофибриллы длинные как проволока. У
этих тощих и быстрорастущие ногти с металлическим отливом.
     Между прочим, поварихи жалуются, что частенько ложки пропадают, уж не
становятся  ли  столовые  приборы  жертвой  наглого  аппетита?   Тощенькие
пациенты хлебали чай корытами, но из жратвы признавали разве  что  кашу  с
сахаром, а то и сидели на капельнице с глюкозой  -  кишечник  явно  у  них
съежился. Любимым их развлечением было плевание на дальность, от стены  до
стены.
     Добровольцы  другой  породы,  напротив,  приближались  по  облику   к
пузырям. Были они жирные, мало подвижные, с головами облезшими и  опухшими
от избытка жидкости, выводящейся под  кожу.  Лимфатические  и  кровеносные
системы этих выдающихся во все стороны личностей смахивали на  водопровод.
Толстяки харчили  все  подряд.  Кстати,  от  их  пальчиков  железяки  даже
намагничивались. Альфа-ритм  у  "пузырей"  все  пытался  спрямится  как  у
форменных идиотов, а дельта-ритм, наоборот, выделывал немыслимые  курбеты.
Это  намекало  на  тяжкий  труд  подкорки.  На   мощную   "бессознательную
разумность". Хоть каламбур получился, но так оно и  есть.  Бессознательная
разумность сменила сознательную неразумность. Эх, сделать  бы  трепанацию.
Впрочем и без пилы кое-что ясно.
     Наконец, оно  случилось  -  отметил  доктор  и  зафиксировал  у  себя
удовлетворение. Столько тысяч лет бабы с мужиками, монголы  с  германцами,
аристократы с плебеями, умники с дураками становились все  более  похожими
друг на дружку. И физически и  умственно.  Все  старались  самовыражаться,
валять дурака и рефлексировать. Как вдруг пошел обратный процесс.
     Эти тощие попрыгунчики с металлическими ногтями явно тянут  на  касту
солдат. А жирные большеголовые товарищи - на  хранителей  информации,  что
ли? По крайней мере тощие относятся к "пузырям" с  видимым  почтением,  по
башке не бьют. Эх, не зря мы с Ивановым накудесили. Приятно,  но  страшно.
Чуток успокаивает тот факт, что наш министр макает сейчас отпускную попу в
теплое море, а отравленный колбасой директор блюет в  какой-то  образцовой
клинике.
     В дверь кабинета поскреблись.
     - Никого нет! Доктор уехали, - откликнулся Козлов  кряхтящим  голосом
уборщицы.
     "Но зачем малышам все это надо? - он опустился снова в  мутный  поток
сознания.  -  А  если  З-вирусы  так  увлеклись  своей  работой,   что   и
застопориться  никак?  Тормоза-то  мы,  к  сожалению,  не   предусмотрели.
Защитнички просто занимаются нормализацией и уравновешиванием.  На  первой
стадии защитнички "уравновесили" психику, убрав  из  нее  как  заразу  все
крупные сильные мысли и чувства. На второй стадии люди  были  поделены  на
породы  и  касты:  рабочие,  солдаты,  хранители  информации.   Мысли   из
расстройства мозга превратились в  спокойную  инстинктивную  деятельность.
Все  теперь  полностью  уравновешено,  у  каждой  особи   свое   место   в
макроорганизме, каждая стал функцией и органом.
     - Сейчас я спасу вас от проблем,  -  в  кабинет  вступил  врач-интерн
Куценко.
     - Я вашим мнением еще лет сто интересоваться не стану. И  вообще  для
человека, таящего погоны под белым халатом, вы просто нарушитель  воинской
дисциплины. Смотрите, на "губу" отправлю, поменяете стетоскоп на метлу.
     - По военной линии вы для меня ноль, товарищ главврач, так что  будем
считать, что я просто нахал.
     - Пожалуй, Куценко, между нами  есть  что-то  общее.  Что  вы  имеете
сказать, как выражаются наши южные друзья?
     Молодой доктор чихнул. Очень мощно. Совершенно не  заслоняясь.  Видно
было как полетели капельки. Нос у него был  какой-то  распухший  и  синий.
Похожий на тот, что у тощих пациентов. Подражает, что ли?
     -  Во-первых,  Куценко,   человечество   изобрело   носовые   платки,
специально  для  таких  сопливых  как  вы.  Во-вторых,  я  надеюсь,   ваше
самовыражение на  этом  прекрасном  чихе  закончилось.  Или  же  скоренько
кладите свои козыри картинками вверх.
     - Мой главный козырь - дело полного выздоровления, - блеклым  голосом
затрындел Куценко. - Здоровье не должно быть уделом одних и  не  дойти  до
других. Вы задумали так -  нормализовать  маргиналов,  всех  этих  бомжей,
алкоголиков,  венериков,  террористиков,  художничков,  поэтишек,  крайних
индивидуалистов, чрезмерных коллективистов, всех, кто оказался на  дне  по
любой из причин. Решили превратить этот сброд в  такую  культурную,  такую
идеальную среду, что-то  вроде  теннисных  шариков  -  катай  их  в  любую
сторону, бросай об стенку, тряси. Но кто будет управлять нашей продукцией,
кто  станет  использовать  оздоровленных  нами  людей?  Опять  же  больные
личности.
     Козлов нажал  на  кнопку  вызова  санитаров.  "Сейчас  Куценко  будет
размазан по ковру и не получится из этого  дурилки  предводителя  народных
масс". Однако, ни топота ног по коридору, ни мигания лампочек.
     - Я вас понимаю,  -  сочувственно  произнес  Куценко.  -  Прежде  чем
договориться, две стороны должны показать  свои  подлинные  силы.  Нет  ли
блефа. Ваши силы я когда-то переоценивал.
     - А сейчас может все-таки недооцениваете? - зарябил лукавством доктор
и вынул из кармана пистолетик "Беретта М-30" калибра 6,35 мм. - Ну,  какие
у вас еще есть аргументы?
     - Вот такая маленькая штучка, - задумчиво протянул Куценко.
     - Из-за нее наш разговор на сегодня окончен.
     - Боюсь, что нет, - включился мерный голос сестры Исидовой,  и  между
третьим да четвертым грудными позвонками доктора Козлова потерлось  что-то
твердое и холодное.
     - Я выстрелю раньше, шеф. При все моем уважении к вам.
     - Ах, какой чарующий аргумент. И убедительный притом. Даже  железо  в
ваших руках, сестра, становится ласковым.  А  посему  я  думаю,  -  сказал
Козлов, бросая оружие на стол и демонстративно  отряхивая  ладони,  -  что
разговор зашел не в ту степь из-за нас с Куценко. Из-за  нас  обоих.  Надо
снять установку на  соперничество,  кончать  с  этими  ненужными  мужскими
выкрутасами.
     - Ну, наконец, в вас  заговорил  ученый,  -  Куценко  взял  пистолет,
шутливо сказал: "Паф", направив его на доктора, а потом спрятал  "Беретту"
в карман. - Расслабьте, шеф, все мышцы, исключая сфинктер.
     Сестра Исидова встала рядом с Куценко. Свет лампы, не замечая халата,
прорисовывал четкие очертания ее фигуры.
     И тогда  главврач  увидел  следы  порезов,  а  может  даже  укусов  у
докторишки. В районе ключицы. А у сестры, стоящей в полумраке за торшером,
глаза мерцали как  у  кошки.  Светоулавливающий  слой,  помогающий  ночной
охоте.
     -  Между  прочим,  Куценко,  не  мешало  бы   вам   научить   Исидову
стриптизерству, чтобы она рекламировала своим телом ваше дело.
     - Итак, шеф. Следите за моими губами. _Р_а_в_н_о_в_е_с_и_е_,  оно  же
здоровье, должно  придти  ко  _в_с_е_м_.  Добровольцы  в  ближайшее  время
покинут изолятор и разбредутся кто-куда. А далее что, как вам кажется?
     - Мне уже не кажется. У вас в  глазах  все  написано,  мой  маленький
друг. Массовая вакцинация населения З-вирусами - вот ваша голубая мечта.
     "З-вирусы  хотят  жить  во  всех.  Достаточно  чиха,  пука,   половой
процедуры -  и  вирусная  программка  ввинтилась  в  генетический  аппарат
ближнего твоего. Эти двое -  уже  чужаки.  Расчеловеченные  люди.  Нелюдь.
Какая-то у них там уже идеология вызрела. Поскольку у  Куценко  нос  вечно
сопливый, то идеология, наверное, называется "соплизмом".
     - А если я откажусь, друзья?.
     - Укушу, - улыбка Исидовой была вполне притягательной.
     - Надеюсь, сестра, после местного обезболивания.
     "Это шутка - правда. Всеми фибрами души ей хочется  кусаться.  Ну,  а
что такого страшного? В их  здоровом  обществе  даже  культура  останется.
Только акцент будет перенесен с половой темы  на  гастрономическую.  Герой
пока еще ненаписанного романа  на  трех  сотнях  страниц  будет  стараться
героиню пленить, а на триста первой она его сожрет после копуляции.  Певец
как и нынче споет: "я хочу тебя", но добавит чавкающим баритоном: "скушать
даже без гарнира"."
     Исидова  раскинулась  в  кресле.  Колено  совершенно  глянцевое,  как
бильярдный шар. И аромат. Ну и духи! Даже французам такие не  потянуть.  У
Козлова кое-где заекало, особенно в одной определенной части тела.
     "Вот и "уравновешенная" Исидова  явно  стала  представительницей  еще
одной касты, касты соблазнительниц."
     -  Товарищ  главврач,  я  могу  вас  оставить  наедине   со   старшей
медсестрой. Наверное вдвоем, вы  как  старые  товарищи,  сможете  запросто
придти к взаимопониманию, - предложил Куценко  как-то  по  тараканьи  щуря
усами под сопливым носом.
     "Для Куценко совершенно нормально  предложить  свою  бабу  кому-то  в
пользование  -  если  того  макроорганизм  требует...  Конечно,  интересно
узнать,   в   чем    проявляется    биологическое    совершенство    касты
соблазнительниц, но придется воздержаться - я не хочу прослыть  человеком,
заразившим весь мир изо своего тряхомудия". -  Козлов  прогнал  сильнейший
соблазн, представив Исидову в виде лежалого трупа.
     - Нет, пожалуй, мы потанцуем потом, без вашего присутствия за дверью.
     Доктор Козлов поднялся. Подошел к сейфу, который уронил еще Иванов.
     - Давайте-ка, юноша, поднимем этот ящичек. Он того  заслужил.  Внутри
него таятся магнитные ключи практически от всех помещений. Хватайтесь тут,
а я там.
     Козлов наклонился, следом согнулся и Куценко.
     - А теперь тяните на себя, вверх,  легко,  непринужденно,  словно  вы
тащите девушку...
     Вдвоем они приподняли сейф наполовину, затем Козлов,  резко  отпустив
свой  край  ящика,  одной  рукой  направил  голову  Куценко   в   стальную
поверхность, другой проник к нему  в  карман.  Молодой  специалист  крепко
приложился лбом к металлу и уже обмяк, когда сейф рухнул ему  на  руки.  В
этот момент Исидова бабахнула из  своего  крупнокалиберного  пистолета  по
главврачу, который попытался спрятаться.  Увод  ствола  у  такого  мощного
оружия оказался существенным. Пуля  скользнула  по  ящику  и  усвистала  в
стену.  Следующий  выстрел  был  за  Козловым.  Металлический  комочек  со
смещенным  центром  тяжести  швырнул  старшую  медсестру  на  пол.  Доктор
перешагнул через  вытянувшиеся  ноги  Куценко,  наклонился  над  Исидовой.
Красное пятно словно выплывало у нее из груди.
     - По-своему красивый финал красивой женщины. Я буду тебя вспоминать.
     "Маленькая штучка" еще раз прыгнула в руке  -  специально  для  казни
Куценко. "Всего  хорошего,  молодой  специалист.  Хорошего,  надеюсь,  для
меня", - усмехнулся доктор и слегка опечалился своим первым убийствам.
     "Впрочем, борьба видов - это суровая штука", - самоутешился он,  сдул
дымок с дула, поправил галстук и выступил из кабинета.
     В пультовой его встретил неприятной улыбкой изъеденный труп оператора
Евсеича, которого грызли не слишком  долго,  но  целенаправленно.  Неужели
Куценко и в этом отличился?
     Экраны  показывали  странную  жизнь  обеих  палат.  Два  бокса   были
затемнены - очередные неисправности с камерами. В  девяти  просматриваемых
боксах пациенты занимались своими обычными  делами.  Кто  раскачивался  на
койке, кто мерил шагами пол. "Потерпите немного, ребятки. Я знаю, как  вам
помочь, так чтоб никто не обиделся", - шепнул главврач.
     Свет  лампы  неожиданно  потеснили  две  тени.  Доктор  Козлов  успел
обернуться. Две твари с руками, приподнятыми на манер крюков, бросились на
него от двери. Они уже вынесли вперед  свои  левые  ноги,  причем  пятками
наружу, и распрямляли по дуге правые. Прыгнули как кузнечики, сразу метров
на семь.
     Два  выстрела  из   "Беретты"   разорвали   воздух.   Только   одного
попрыгунчика удалось срезать на лету. Доктор Козлов, не  шибко  соображая,
что  делает,  приник  к  полу.  Убийственная  пятка  второго   "кузнечика"
скользнула верхом. Попрыгунчик  опустился  позади  доктора.  Козлов  резво
откатился в сторону и в то место, где только что была его  голова,  ударил
смертоносный башмак, образовав вмятину в  паркете.  Доктор  жал  спусковой
крючок, лежа на спине, понимая, что если промахнется, то ступня  оппонента
расплескает его живот как студень. Именно поэтому он не промазал.
     Козлов еще немного полежал, боясь спугнуть тишину  и,  наконец,  стал
подниматься, машинально  смахивая  пыль  с  костюма.  Два  звериных  трупа
валялись по обе стороны от него. Хотя, как сказать, звериные. В очертаниях
морд угадывались лица спидоносца Никиты и террориста Пети. Да  и  в  телах
просматривалось сходство. Хотя животы, прилипшие  к  позвоночному  столбу,
говорили о прощании этих пациентов с человекообразностью.
     "Куценко с Исидовой, покаранные изменники, выпустили  на  волю  двоих
добровольцев. Но девять остальных все-таки на месте. Вот  они,  голубчики,
на экранах, ничего не подозревают о  расстреле  своих  товарищей."  Козлов
промокнул кровь с руки. Хоть красная жидкость не  своя,  а  чужая,  однако
сполоснуть кожу было бы гигиенически верным шагом.
     "Я  сейчас  войду  на  отделение,  соединю  несколько  проводков   на
распредщите  и  начнется  огненное  представление.  Конечно,  чистой  воды
злодейство, однако теперь у меня алиби -  в  боксах  сидят  злодеи  похуже
меня."
     Доктор  выбрал   самую   незаметную   дверь,   отпер   ее   магнитным
ключом-вездеходом, который был снабжен всеми кодами-открывашками.
     Козлов не оказался готов лишь к тому, что на отделении  встретится  с
полным молчком и безлюдьем. Значит, минуту назад, по монитору  ему  просто
крутили запись!
     Значит,  мутанты  Никита  и  Петя  давно  слопали  Евсеича  вместе  с
протеинами, из которых была слеплена память оператора.  Мутанты  из  своей
еды  переняли  навыки  по  управлению  системой  мониторинга!   Вот   она,
инстинктивная разумность, на что способна.
     "Хотите больше знать - ешьте сырыми знающих людей, и у них  не  будет
от вас секретов!"
     Доктор Козлов не смог совладать с чувством научного восхищения.
     "Браво-браво,  чудесные  гомункулы,  вы   научились   гастрономически
перенимать память; расшифровать ее химический код с  помощью  желудка,  и,
наверное, съедая человека, по вкусу познаете его внутренний мир. Какие это
сулит возможности системам высшего и  среднего  специального  образования!
Аморально ли это? По сути нет. Разве индейцы, откушав своих мухоморов,  не
видят замечательных орнаментов, основу самобытного искусства?
     Как  близок,  однако,  оказался  макроорганизм  к   вековым   чаяниям
человека. Поневоле решишь, что эти новые  генетические  коды,  прививающие
разумный каннибализм, не такие уж новые и не такие чужие нам.  Они  просто
были выбиты из наших клеток, когда мы еще лазали по веткам да гадили,  где
попало - и только в вирусах гепатита В сохранились до  лучших  времен.  Мы
упорно развивали психическое естество заместо  биологического,  но  теперь
все равно пойдем звериными людоедскими тропами. Не забывая, конечно, своих
научно-технических достижений. И какой простой людоед потянет в состязании
с профессором антропофагии?"
     Восторг оттенялся грустью,  потому  что  пациенты  поголовно  удрали.
Кроме номера одиннадцать - интеллигентного воришки Гура.
     "Если бегунки выберутся из здания, тогда хана  в  мировом  масштабе".
Доктор отправился к выходу из отделения и надо же  -  его  магнитный  ключ
сработал, а дверь не захотела открываться. Похоже, что с  той  стороны  ее
заложили шкафом или повесили обычный  амбарный  замок.  Выходит,  движение
доктора Козлова исправно отслеживалось недоброжелателями.
     Доктор Козлов ненадолго заледенел  от  ужаса,  но,  растормошив  себя
специальными принятыми в карате "сетокан" конвульсиями, навестил бокс, где
содержался Гур. На губах у пациента присутствовала довольная ухмылка.
     - К  вашему  лицу,  господин  доктор,  накрепко  прилипло  удивленное
выражение. Как так, все любимцы смылись. Эх, Исидова, повернувшая заветный
ключик, передержали тебя в стойле... Впрочем недолго длился твой заезд.
     - Пациент Гур, с какой стати вы остались вполне... человеком.
     - А почему бы и нет? Я остался  вполне  человеком,  кто-то  обернулся
зверем, а вы, должно быть, превратились в птицу-стервятника.
     - Но как так получилось, что вас  ни  уколы  медперсонала,  ни  укусы
товарищей не взяли? Я же вижу по физиономии - вы нормальный.
     - Не слишком внушительный комплимент, господин доктор. Но вы мне  все
равно не поверите. Я с вашими малышами, З-вирусами,  в  хорошем  контакте.
Слышу их негромкий хор, сам подвываю. Вижу  их  -  они  словно  бензиновые
разводы на воде. И кажется, где-то внутри готовлюсь к их визиту. Мне  даже
порой мнится, что я просто подружился с ними. От их  пения  появляются  во
мне мысли, я бы даже сказал, рекомендации. Например, они насоветовали  мне
принимать кровь окружающих людей, чтобы приучать иммунную систему к  своим
мутациям.
     - Пациент Гур, вы меня очень  огорчаете  как  врача  тем,  что  пьете
всякую гадость.
     -  В  любом  случае  порассуждать  об  алкогольных  и  безалкогольных
напитках мы еще успеем. А сейчас я хочу вам помочь,  поскольку  все  же  в
злодействах ваших чувствуется здоровая научная основа.
     Они затворили двери  палаты,  причем  неожиданный  союзник  из  числа
пациентов ловким движением прихватил с собой небольшой игровой компьютер -
должно быть на память. И кастрюлю  -  из  непонятных  соображений.  Козлов
убедился, что у Гура нынче походка ночного животного, мягкая и стелющаяся.
"Пожалуй, этот доброволец тоже изменился. Хотя отчего-то  вирусы-защитники
не покромсали его мозги. В  нем  осталось  кое-что  кроме  бессознательной
разумности."
     Проход между боксами,  потом  коридор,  в  него  утыкается  еще  один
проход. Несколько шагов,  и  опять  аппендикс.  Гур  придержал  главврача,
принюхался. Козлов сразу напряг мышцы ног - было понятно, что-то не так.
     Гур сделал шажок и в этот момент  откуда-то  из-за  угла,  но  снизу,
мелькнула  плоская  фигурка.  Пациент  отреагировал  первым,  но  оказался
слишком легок для столкновения, поэтому опрокинулся  наземь.  Впрочем,  он
успел в падении поддать носками под  брюхо  атакующей  фигуре.  От  такого
пинка у неприятеля ноги вместе с задницей взмыли выше головы. Поэтому и не
случилось ему отреагировать, когда Козлов вломил  рукояткой  пистолета  по
бритому затылку.
     - Вдвоем, кажется, у нас неплохо получается, - подал реплику  с  пола
Гур.
     - Не думайте, что мне нравится так обращаться с пациентами, -  нервно
предупредил доктор, - вот даже настроение испортилось.
     - На несколько минут. А у меня от вас,  доктор,  жизнь  почти  совсем
испортилась.  Ясно  уж,  вы  бы  предпочли,  чтобы  все  пациенты  исчезли
моментально и без останков.
     На этаже им уже никто не стал мешать.  Гур  подвел  доктора  к  лифту
мусоросборника. Козлов, взяв небольшую паузу, устроился  вместе  со  своим
новым компаньоном на платформе, которая незамедлительно двинулась вниз. По
пути Гур то и дело ковырялся в коробке управления и стопорил движение.  Но
дверцы мусорной шахты на всех этажах были наглухо задраены.
     - Пора вам учесть в своих соображениях, что наша траектория пролегает
прямо в подвальный крематорий, куда собственно  и  обязан  попасть  всякий
порядочный мусор, - напомнил доктор.
     - Я много чего учел, теперь ваша очередь, -  прервав  движение  между
этажами, Гур стал шарудить руками по стене. - Здесь, в  этой  черной  дыре
все и решится.
     Доктор включил фонарик, а пациент как раз закончил возню. Лучик света
подкрасил сетевой  кабель.  Гур  уже  успел  вытащить  пожарный  датчик  и
воткнуть в сетевой разъем учебный компьютер. Значит...
     - Почему у вас обвисло лицо, доктор? Ну, да, да, бывал я  здесь  уже,
посодействовал большому общему делу.
     От этой фразы поведение З-вирусов показалось не таким уж  загадочным.
Гур-паскуда, вот тот неучтенный фактор, который  все  испортил.  И  с  ним
теперь придется дружить, никуда не денешься.
     - А что вы хотели, доктор?  Я  боролся  против,  я  не  хотел  кушать
неизвестное снадобье через задницу. В первый день после вакцинации красный
столбик в моем термометре прыгнул за сорок, я чуть не стал вареным  яйцом.
Но виду не показывал, играл в подкидного дурака  и  козла  забивал.  Потом
притворился кретином, чтоб "как все" - нетрудно это было, улыбайся пошире,
и все тут. Ну и как-то в полночь прокрался к  мусоросборнику,  да  прыг  в
коробок.  Не  дал  же  медсестре  по  кокошнику,  дождался  пока   женщина
зазевается и отвернется.  Правда,  компьютер  этот  в  качестве  выходного
пособия прихватил... Поехал вниз, потом догадался, что там выход только на
тот свет, и лифт застопорил. Стал с горя шарить  по  стене  и  нашел  этот
самый  сетевой  кабель.  Подключил  компьютер.  Система  приняла  меня  за
техническую  неисправность,  присвоила  моему  терминалу  адрес.  А  затем
спросила у меня пароль. Я и набрал  формулу  фермента,  сшивающего  ДНК  у
вирусов. Вернее, кусок формулы. Оказалось, что не ошибся. А когда  в  банк
данных прорвался, мне многое стало ясно.
     - Да не могли вы,  Гур,  от  балды  подобрать  пароль.  Кто  вам  его
сообщил? Кто вас вообще послал, ЦРУ или китайцы?
     - Что за невежливые вопросы? Мы же с вами еще не в  застенке.  Отмечу
лишь, что я когда-то трудился в генетической  лаборатории,  пока  меня  не
спустили с лестницы за утечку ценных химикатов через мои карманы.  Поэтому
я немного соображаю в биокибернетике. А паролем, кстати, обычно становится
то, что трудно забыть. В общем, я разобрался  с  целевой  функцией  вашего
любимого вируса.  И  с  веществами,  за  счет  которых  он  капсулируется,
проникает в клетку, пристраивается в ее ДНК. Ну и в  конце  концов  освоил
генетическую карту вашего героя... Не виноват же я, раз  отомстить  хотел.
Короче, чтоб вирус до вас  самих,  экспериментаторов  долбаных,  добрался,
заострил ему агрессивные способности. Всего-то понадобилось заменить  пару
ферментов...
     - Да не учли мы, что по статистике на  десять  булыжников  приходится
один плевок, на котором поскальзываешься, - мрачно подытожил доктор. Затем
уверенными пальцами ударил по детским смешным клавишам  и,  связавшись  по
паролю с программой утилизации отходов, дал команду "мусор не сжигать".
     Платформа сползла  еще  ниже  и  остановилась  над  задернутой  жаром
плитой. Если бы  все  продолжалось  в  обычном  режиме,  открылся  бы  зев
крематория, и платформа, развернувшись на 90 градусов, высыпала бы груз  в
пекло.
     Чуть повыше плиты Козлов различил  небольшой  люк,  через  который  в
шахту  могут  проникать  ремонтники.  Первым  полез  Гур.  Он  выпростался
наполовину, а потом резко нырнул  вперед,  как  рыбка,  которая  хватанула
крючок. Доктор поспешил высунуть голову. Но успел поучаствовать в действии
лишь как зритель.
     Мужик в комбинезоне, должно быть  вахтенный  техник,  лупит  железным
прутом Гура по темечку. Но не тут-то было, пациент подныривает  под  локти
техника и резко дергает их вперед. А следом зубы Гура опасно льнут  к  шее
противника. Брызнув кровью, человек с прутом укладывается смирным телом на
бетонный пол.
     - Наверное, в  вашем  кругу  вы  не  очень-то  оригинальны,  Гур.  Но
все-таки в наших кругах не принято кусаться без  особой  необходимости,  -
заметил Козлов.
     - От кого я слышу. - Гур сплюнул красной струйкой. -  Зубы  -  оружие
естественное, а, значит, прекрасное.
     Главврач всмотрелся в  трупное  лицо.  Похож  на  вахтенного  техника
Алексеева, но все-таки не он.  Скорее  отражение  вахтенного  Алексеева  в
кривом зеркале. Да это же мутант-людоед, который, сожрав техника,  перенял
его внешность, улыбку, даже прищур - все присвоил!
     До чего прохладно тут, хотя и место знойное. Со  страха  знобит,  что
ли, или во время таких метаморфоз происходит  поглощение  тепла?  И  снова
научный восторг захлестнул Козлова.
     - Но где же сам Алексеев?
     - Туда ушел, - Гур ткнул пальцем в дверцу крематория.
     - Десять этажей, и на каждом жуть, - доктор искренне  присвистнул.  -
Ладно, это минус, а плюс тот, что выходы из здания только внизу. Это очень
мощные бронированные двери. На окнах же, вплоть до пятого этажа,  решетки.
Монстры монстрами, но им  трудновато  будет  удрать.  Коды-открывашки  для
дверей, в том числе самых мощных, меняются у нас каждую смену. А  получить
желанные коды можно только через компьютер.
     - Добавьте еще: "Мне так кажется".

                                    9

     Пассажирский лифт пока работал. И на  нем  можно  было  добраться  до
компьютерного центра, если тот, конечно, еще находился на шестом этаже.  С
подземного этажа до пятого прокатились с ветерком, но потом-таки застряли.
Козлов забрался Гуру на плечи, снял плафон, крутанул ручки верхнего  люка.
Но живой пьедестал вдруг зашатался и уронил главврача.
     - Хлипкий вы человечишка, Гур. Я ж не вставал на пуанты,  -  упрекнул
доктор.
     - Да я не собираюсь ничего менять в комбинации. Разве  что  я  теперь
вступлю на вас, - загадочно отозвался Гур.
     Пациент взял докторскую  шапочку,  и  стал,  отодвигая  верхний  люк,
просовывать ее наружу. Но  вдруг  всполошился  и,  ухватившись  за  ручки,
попытался закрыть образовавшуюся щель.
     - Засада, доктор!
     Гур тянул на себя крышку люка, которую кто-то хотел у него  отобрать,
Козлов же отчаянно закручивал болты. Наконец, можно  было  утереть  пот  и
сопли с лица. Отбились.
     - Слушайте, а чего вы так испугались? - осведомился доктор  Козлов  у
пациента.
     Вместо ответа два лезвия без особого шума  прошили  потолок  лифта  и
заработали как ножницы, выстригая дыру. Сыпанув напоследок  искрами,  свет
пропал из кабины.
     - Теперь вопрос исперчен, а, доктор?
     Да, Козлов окончательно понял, зачем пациенты сглодали все  ложки  на
отделении. Изменившийся генокод руководил накоплением очень острого железа
в ногтях, которые теперь уже стоило считать когтями. Сейчас доктор  Козлов
боялся, что хотя он узнал  много  нового,  однако  свежие  сведения  уйдут
вместе с его свежим мясом в желудок хищного мутанта.
     Козлов хоть и был некогда врачом в спецназе, никогда еще не попадал в
коробок, который кромсают  со  всех  стороны.  Причем  в  темный  и  узкий
коробок. Кто-то  обзавелся  мечами-ножницами,  чтобы  протыкать  и  резать
пластик лифтовой кабинки как картон.
     Вот лезвия идут на удаление  докторской  головы.  Козлов  уклоняется,
ориентируясь по одному лишь ветерку, теряет клок волос с  макушки  и  жмет
спусковой крючок пистолета -  совершенно  зря.  Тут  же  клинки  протыкают
стенку лифта чуть выше уровня пола. Козлов невнятно ощущает  линию  отреза
своих  конечностей  и  танцевальным  прыжком  спасает  себя  от  ампутации
башмаков вкупе со ступнями. Юркие лезвия достригают дыру вверху, к тому же
они расчленяют и докторский пиджак вдоль спины. В дыру  входит  сумрак.  В
нем выписана тень монстра, которая одновременно является самим монстром.
     Гуру удалось прижать своим  секретным  оружием  -  кастрюлей  -  одну
колюще-режущую руку, но вторая рука мутанта,  с  коготками  покороче,  тем
временем  продолжала  располосовывать  обшивку  лифта.   А   затем   стала
опускаться, пытаясь кого-нибудь ухватить. Выстрелить не удалось, вражеский
коготь зацепил "Беретту" за скобу и куда-то выбросил. Козлов своим  снятым
башмаком вроде вломил монстру по предплечью, но на самом деле  промахнулся
- каблук загремел прямо  в  стенку.  Со  своей  стороны  когтистый  мутант
разодрал Гуру кожу над ключицей.
     Тогда доктор,  как  некогда  в  студенческой  баскетбольной  команде,
подпрыгнул и поймал башку монстра за волосню.  И  тут  же  своей  тяжестью
потянул ее вниз. Однако острый инструмент из нескольких  когтей  воткнулся
ему в тыл ладони. Больной режет доктора - мелькнуло в мозгу и захлебнулось
в потоках боли. Только не отпустить, не отпустить!
     Козлов  сквозь  умопомрачение  услышал,  как  Гур  гулко  бьет  своей
кастрюлей. Острый инструмент  вышел  из  ладони  и,  наконец,  утвердилась
тишина. Доктор дождался, пока уймется боль, потом вспомнил о фонарике.
     Гур был весь исполосованный,  но  живой,  а  в  углу  кабины  валялся
мутант, нокаутированный кастрюлей. Пальцы-ножницы  до  сих  пор  неприятно
шевелились. Козлов  поспешил  неповрежденной  рукой  подобрать  "Беретту",
которая по счастью далеко не улетела.
     - Что я говорил? Пригодилась кастрюлька, сварила  кашу  в  голове,  -
нахваливал свою посудинку Гур.
     - А я не нарадуюсь на мутационный процесс. До чего все  тонко.  Атомы
железа вставлены в органические  молекулы  и  высовывают  рвущие  головки,
когда прокатываются стоячие  волны.  Получается  из  ногтей  что-то  вроде
циркулярной пилы, - порассуждал, успокаиваясь, Козлов.
     Его ладонь была проколота насквозь, но довольно  аккуратно.  Основные
сосуды остались целы, хотя, конечно, кровь сочилась изрядно.  Гур  поводил
своими набрякшими пальцами над  израненной  конечностью  главврача.  Кровь
вначале  брызнула  сильнее  и  Козлов  чуть  не   дал   свежевылупившемуся
врачевателю по мозгам, однако красненькие струйки быстро заткнулись.
     - Колдуешь, что ли? - уточнил доктор.
     - Колдун не понимает,  что  происходит.  А  я  вам,  товарищ  больной
доктор, сосуды сперва  расширил,  чтобы  ранки  прочистились  и  вирус  не
прицепился, и затем сузил, чтобы "краски сгустились", - пояснил Гур.  -  У
меня пальцы работают  как  микроволновые  излучатели,  поэтому  они  такие
целительные.
     У него самого кровь давно  уже  застыла  тяжелыми  темными  потеками.
Козлов  наложил  Гуру  повязку,  после  чего  сеанс  взаимного  врачевания
закончился. Два целителя - университетский и народный - вылезли  на  крышу
лифта, где монстр Длинный  Коготь  успел  оторвать  один  контакт.  Козлов
приладил провод, сыпануло окалиной, но подъемник откликнулся на лечение  и
тронулся вверх.
     Дверь, ведущая в компьютерный центр, беспомощно  болталась  на  своих
петлях. Внутри уже закончились некие жуткие  процедуры.  О  них  напоминал
только небольшой беспорядок и невезучий труп  дежурного  программиста  без
каких-то особых повреждений.
     - Вроде здоровенький, а не живет, - без особой печали заметил Гур.
     Доктор приподнял веко мертвеца и принюхался.
     -  Знаменитый  запах  миндаля.  Крохотная  доза  синильной   кислоты,
которой, впрочем, вполне хватило.
     -  Это  плевок,  обычный  плевок.  Поэтому   не   снимайте,   доктор,
очки-велосипед, не надо. Вам интересно, как такой яд хранился в  организме
плеваки? Я думаю, синилка образовалась из двух более безопасных струек уже
на лету.
     - Мне сейчас интересно, когда это произошло... - доктор потрогал  лоб
и запястье мертвеца. - Минут пять назад.  Если  программист  раскололся  и
выдал пароль системы безопасности, то нашим монстрам  коды-открывашки  уже
известны... И они уже успели добраться до выхода!
     - Ничего он не выдал. - Гур поднял руку программиста за  запястье.  -
Костяшки пальцев ободраны. Вон еще  железяка  какая-то  валяется.  Значит,
этот крепкий  мужчина  пробовал  подраться  и  наши  "друзья"  его  просто
прикончили. Но сожрать или даже пожевать не успели.
     Козлов  включил  компьютерный  терминал.  Тот,  просыпаясь,  замигал,
забубнил экранами. Пальцы доктора ввели пароль системы безопасности. Затем
вставили в прорезь магнитный ключ.
     - Не подсматривайте, Гур, из-за моего плеча. Я  и  так  все  объясню.
Сейчас  стираются  старые  коды-открывашки,  потом  включается   генератор
случайных чисел и какие-то цифровые последовательности намагничиваются  на
замки дверей, а также на мой ключ-вездеход.
     Гур покачал головой, а потом  вдруг  встрепенулся.  И,  гладя  воздух
ладонями как танцор, прошелся туда-обратно по помещению. Застрял над одним
из аккуратных  квадратиков  пластикового  пола  и,  зацепив  его  ногтями,
откинул в сторону.
     В прорехе обнаружилась чья-то образина. У  Козлова  ослабла  челюсть.
Владельцем открывшейся физиономии был алкоголик Муму. Вернее бывший алкаш,
который в  результате  лечения  вначале  постройнел,  а  следом  столь  же
стремительно раздобрел. Нынче он присосался к сетевому оптическому  кабелю
и, не иначе как запоминал  всю  информацию,  которую  выбрасывала  машина.
Светящиеся  оранжевые  рубчики  на  ладонях  Муму  похоже  исполняли  роль
интерфейса, переводящего сигналы из технического в биологический вид.
     И тут глотка  экс-алкаша  булькнула  и  выбросила  натуральный  шнур,
который, завязавшись узлом на шее Гура, давай ее сдавливать. Тот  принялся
сипеть и выкатывать глаза. Когда доктор брал на мушку жирного  пакостника,
ладонь вдруг перестала слушаться,  отяжелела,  повела  дуло  вниз.  Однако
Козлов не обезумел, успел перехватить  пистолет  второй  рукой  и  выстрел
случился все-таки своевременно.
     - Не очень-то торопились, - кашляющим голосом выразил  неудовольствие
Гур. На его шее вздувались синие полосы, видимо  поработали  стрекательные
клетки. Пострадавший смочил свои повреждения слюной.
     - Ладно, доктор, будем  считать,  что  мы  вдвоем  опростоволосились.
Правда, на прошлой неделе такое вот жало у жирных мужиков  выглядело  куда
скромнее. Они им только в ухе могли поковырять. Но уже тогда я  усек,  что
язык растет не по дням, а по часам, и токсичные железы все злее. Я  думаю,
и вы, доктор, не отказались бы от такой штуки во рту.
     Козлов с отвращением сплюнул.
     - Я рад, Гур, что вы даете комментарии. Но мы и сами разберемся.  При
вскрытии...
     - Ну, как вам все-таки нравятся шишки на его лбу?  Они  дают  понять,
что наш жирный друг не только считывал сигналы компьютера, но  может  быть
являлся  узлом  связи,  и  электромагнитным  излучателем,  действующим  на
нервные окончания.
     Доктор машинально помассировал руку, которая столь  недавно  отказала
ему.
     - Просто она добрее, чем вы, - усмехнулся Гур.  -  Слишком  легко  вы
вымарываете людей из списка живущих.
     - Насчет  людей  вы  преувеличиваете,  -  напористо  произнес  доктор
Козлов. - И "пузыри", и попрыгунчики уже не относятся к виду homo sapiens.
Кстати, окажись на моем месте невротик, горюющий по каждому  раздавленному
клопу, зараза бы уже ушла гулять по всему миру.
     - Все звучало бы красиво, доктор, если бы не вы эту заразу  выпустили
в свет. - Гур оставил за собой последнее слово.
     "Осталось четверо пациентов. Наверняка они попробуют выбраться  через
крышу. Но  как?  Разве  что,  вызвав  вертолет  пожарной  службы  или  там
милиции".
     - Чуете, шеф? - поинтересовался Гур. - Кстати, можно я вас  так  буду
называть?
     - Чую, больной. А что именно?
     - Газ, природный, тот,  на  котором  делают  яичницу.  Наши  "друзья"
выпустили его где-то внизу. Повернули вентили недрогнувшей рукой.  Значит,
в ход пошла версия пожара. Сейчас газ  рванет  по  всем  нижним  этажам  и
сердобольный пожарники пришлют винтокрылого друга -  снимать  уцелевших  с
крыши. Вы понимаете, кто будут эти уцелевшие? И у кого окажется яичница  в
одном популярном месте.
     - Понимаю... Так что же мы торчим на месте, как памятники вождей?
     Они преодолели один этаж, а потом Гур вдруг замер и повел носом:
     - Не успеем, вот-вот разгуляется огонек.
     На этот раз Козлов был на высоте - вышиб тренированной ногой дверь  в
кладовку, схватил парусину, сунул ее под кран. Гур тем временем вытащил из
шкафа две кислородные подушки.
     - А теперь, доктор, тикаем отсюда, здесь будет знойно.
     Козлов и  Гур  рванули  подальше  от  залежей  кислорода,  обмотались
парусиной в три слоя - прокатившись по полу - и  сунули  в  рот  мундштуки
подушек. Поможет ли нам эту суета, гадал по ходу дела доктор,  или  просто
ярче гореть станем?
     Вой пожарных сирен едва ли  не  опередил  грохот  взрывов,  а  следом
нескромным басом наложился вой пламени.  Через  пять  секунд  до  путников
долетел огненный вихрь. Они были на  приличном  удалении  от  разомкнутого
газопровода и горящий ветер уже не имел  той  плотности.  Но  Козлову  все
равно показалось, что прочность его тела на пределе  -  и  в  этот  момент
голос пламени заткнулся. Когда чьи-то руки  потащили  доктора,  он  принял
свою собственную кожу за нечто чужое, давящее и приносящее  боль  -  будто
проглотила его змея и жжет своим пищеварительным соком.
     Прикрывшись тлеющей парусиной, скача среди  очагов  и  очажков  огня,
врач и пациент принялись сражаться с раскаленной лестницей, пока не  стало
относительно сумрачно и прохладно - на восьмом этаже.
     - Скоро предстоит встреча с "друзьями", а вид  у  вас  никудышный,  -
подколол Гур.
     Сам он был похож бодрым багровым цветом на охотничью сосиску.  Козлов
понимал, что сам выглядит  немногим  лучше.  Но  как  ни  странно,  тряпка
свалившаяся с  ключицы  Гура,  показывала,  что  порезы  уже  основательно
затянулись.
     - Если мы будем карабкаться прямо по лестнице, "друзья" нас зашухерят
очень  быстро.  Паче   чаяния   следит   за   нами   какой-нибудь   жирный
локатор-ретранслятор, - Гур шмыгнул обгоревшим носом и поморщился.
     Доктор с трудом возобновил мыслительную активность.
     - Тогда остается... остаются  нам  для  продолжения  великого  похода
трубы вытяжных шкафов... Кстати, они хорошо экранируют от всяких локаторов
благодаря своей стальной природе.
     В итоге, там, где должен был взлетать аммиак, пытался тащиться наверх
Козлов. Труба оказалась узкой, чуть раздуй живот и уже держишься, но  зато
почти невозможно упираться руками или  ногами  -  у  конечностей  не  было
"фронта работ".
     Когда доктор, наконец, приспособился - стал перекатываться  на  манер
гусеницы - то уже выдохся. А когда выпал на крышу - в  глазах  угнездилась
стойкая пелена. Козлов тем не  менее  почувствовал  приближение  "друзей",
осторожное, но многозначительное. Послышался звук  вскипающего  чайника  и
доктор догадался, что сейчас в него плюнут.
     Козлов сфокусировал взгляд и увидел, как в его сторону летит  струйка
жидкости. А помимо плеваки на крыше еще маячит "пузырь".
     Ничего хорошего не случилось  бы,  опоздай  Гур.  Напарник  аккуратно
заслонил от плевка платочком и шепнул:  "Сними  жирного  дирижера".  После
чего стал уходить  от  плеваки,  который  переквалифицировался  в  рубаку,
выпустив свои лезвия и принявшись сечь ими воздух. Жирный мутант  вряд  ли
смог расслышать слова, но тем не менее  уловил  суть  предложения  Гура  и
жалко запищал.
     У Козлова  даже  защемило  сердце  от  пронзительного  звука,  но  он
все-таки  взял  покрепче  свой  пистолет  и  принялся  наводить  на  столь
приметную цель. Тогда  "цель"  выбросила  свое  знаменитое  жало,  которое
перехватило кисть, сжимающую оружие. Воздействие оказалось и  сдавливающим
и разъедающим одновременно. Так что доктору было впору самому запищать.
     Когда уже лопнула кожа и  была  намертво  пережата  артерия,  Козлов,
наконец, стащил зубами командирские старомодные часы и хлопнул циферблатом
о твердь крыши. Чувствуя, как немеет рука, только  что  горевшая  от  яда,
доктор принялся пилить обломком стеклышка подлый шнурок. Перепилил, собрав
всю волю, какая есть, и начал сжимать непослушные конвульсирующие  пальцы,
которые упорно не хотели слушаться под тяжелым взглядом "пузыря".
     Тем временем, Гур и владелец  лезвий  оказались  уже  на  самом  краю
крыши. Оппонент делал резкие  выпады  своими  смертоносными  ногтями.  Гур
увиливал, но отступал.  И  вот  когтистый  мутант  как-то  особенно  резво
"стриганул" сверху и  снизу.  Гур  закачался  на  краю  и  враг  несколько
самоуверенно направился свои ножики ему прямо в мякоть живота. Однако  Гур
вовремя прекратил качаться, неожиданно у него  в  руках  появился  платок,
которым он прихватил разящую  руку.  Потом  рывок  на  себя  с  отходом  в
сторону. Когтеносец улетел с присвистом, но и Гур не удержался,  исчез  за
краем крыши. Козлов понял, что не осталось у него союзников на всем  белом
свете.
     Жирняга еще раз запищал, только уже не жалостливо, а призывно,  после
чего резко распластался, даже раскатался по  крыше.  Козлов  смог  наконец
выстрелить, пуля просквозила пухлую спину,  из  которой  что-то  брызнуло.
Однако жирный мутант продолжал пищать. И неспроста.
     К самому доктору приближались, прячась за трубами и  антеннами,  двое
недоброжелателей. Бывший бомж Андрон нагло показывал ему  пальцем  вниз  -
дескать, скоро и ты туда отправишься,  уважаемый,  станешь  удобрением  на
клумбе. А в обойме оставался  единственный  патрон.  Противники,  кажется,
просекли затруднения доктора с боеприпасами.  Вернее  жирный  мутант  смог
просканировать тревожные дельта-ритмы докторской головы и сообщить новость
своим товарищам. Козлов с тоской понял, в какой  переплет  взяла  его  эта
тройка.
     Если даже он ухлопает Андрона, то летательный  исход  придет  в  виде
некогда безобидного писателишки Малова. Тот не просто задушит, а  заплюет,
закусает и зацарапает. Потом или вначале  скушает.  А  когда-нибудь  будет
похваляться описью вложения в свое брюхо и  сочинять  рассказы  "из  жизни
главврача".  Такая  вот   беспроигрышная   для   противоположной   стороны
арифметика.
     Враги приближались не прямо, а  зажимая  в  клещи,  так  что  доктору
приходится вертеть головой, как очумелому.  Резкая  перебежка  и  экс-бомж
совсем рядом, за чердачным фонарем, метрах в шести. Малов  же  скрылся  за
трубой, однако сохраняет дистанцию метров  в  пятнадцать.  И  вот  Андрон,
укрывшийся за фонарем, зашевелился. Козлов не слышал ничего,  кроме  этого
шороха, из-за которого сердце  взвихрилось,  а  внутренности  взметнулись.
Вдруг случилось озарение - именно сейчас Малов рванет из-за трубы. Но ведь
только повернешься к нему и изготовишься к встрече, как  бомж  вопьется  в
затылок.
     Так и есть, бывший литератор со скоростью  слова  полетел  навстречу.
Тут  же  дернул  модернизированный  бомж.  Козлов  выстрелил   в   кабель,
проходящий по крыше,  и  раздолбал  одно  крепление.  Затем  резко  поднял
стальную жилу, ухватив ее неподалеку от того места,  где  была  повреждена
изоляция,  и  стал  действовать  по  принципу  скакалки.   Махнул   вверх,
коснувшись выставленных рук бомжа  -  Андрона  электричество  угробило  на
месте. И опустил вниз,  цепляя  вылетевшую  вперед  ногу  литератора.  Тот
шлепнулся, после чего Козлов прижал к нему оголенный кусок кабеля.
     Предстояло еще проведать жирного мутанта.
     Но тот был уже трупом с  неожиданно  внушительной  дырой  на  темени.
Что-то не так, подумал Козлов, мучительно глотая ком, разбухший  в  горле.
Потом заметил влажный след, тянущийся от дыры в мутанте к  краю  крыши.  А
там, собираясь уже скрыться на стене здания, ползло какое-то  студневидное
образование. Доктор кинулся туда и обрушил на ползущий студень ногу, может
быть, в самый последний момент. Поскользнулся,  едва  не  рухнул  вниз.  А
потом с нарастающей тошнотой понял,  что  раздавил  мозги.  Водянистые,  в
какой-то  оболочке,  обрамленной  щупальцами.  Но  эта   была   та   самая
бессознательная разумность, которая явилась из вирусного макроорганизма  и
захотела стать достоянием всего мира.
     Неподалеку забили лопасти. Козлов поскорее отошел от края - на  крышу
усаживался вертолет.
     Из кабины выпрыгнули двое - врач и пожарник.
     - Эй, есть тут еще живые?
     - Вы  про  загробную  жизнь?  Здесь  на  нее  много  претендентов,  -
откликнулся  Козлов.  -  Нет,  живых  в  прямом  смысле  этого  слова   не
осталось... Какие-то неполадки в газовой сети и вот, пожалуйста, плачевный
результат. Сделаем, конечно, правильные выводы и  в  будущем  году  станем
чаще проводить техосмотры.
     - А эти  трое,  отчего  погибли?  -  врач  мельком  проверил  наличие
признаков смерти.
     - От плохой жизни. Толстяка прибило балкой еще внизу, но его вытащили
на крышу. А у этих поражение током. Андрон нечаянно схватился  за  кабель,
Матвей пытался ему помочь. Внизу огонь, а тут надо же дождик  прошел,  все
отсырело. Отличные были парни, хотя и своеобразные. Кстати, опять ушел  от
нас в чем-то талантливый, душевно молодой писатель. Будьте добры,  снимите
каски.
     - Снизу пожарники уже ломают двери и окна. А нам пора. Ничего, шкурку
вашу подлечим, хоть она и  покраснела  местами,  -  подбодрил  прилетевший
врач.
     Они загрузились в кабину, и вертолет лег на обратный курс.
     "Поймем ли мы когда-нибудь феномен Гура? А если поймем, что мы с того
будем иметь? - сочилась мысль в изнуренной голове главврача.  -  Я  сейчас
припоминаю, что видел снимки, где вирус внедряется в клетки Гура за  милую
душу. Это у добровольца номер одиннадцать случилось также как и у  других.
Но Гур же поборол,  больше  того,  использовал  инфекцию  в  своих  целях.
Наверное, его  клетки  действительно  чуяли  "защитников",  когда  те  еще
подбирались по кровеносным каналам, и загодя  готовили  ферменты,  которые
затем отрезали у вирусов все вредное. "Макро" хотел  поорудовать  клетками
Гура, а вышло  наоборот.  Опять,  значит,  бессознательная  разумность  на
сцене. Разумность мириад частиц, из которых состоит  человек  -  нейронов,
митохондрий, клеточных ядер, микробов, вирусов..."
     Когда здание института уже напоминало  именинный  торт  со  свечками,
Козлов на самом пределе зрения засек силуэтик.
     - Надо вернуться. Мне кажется, кто-то вылез на крышу.
     Доктор сам не знал, кто сейчас говорит  его  усатым  ртом.  Неизменно
пытливый  исследователь,  вдруг  пробудившийся  гуманист,   нераскаявшийся
злодей?
     Окружающие  люди  покачали  головами,  но   решили   попотворствовать
увечному.
     Гур сидел на крыше, похожий на жутковатую фигурку с собора  Парижской
Богоматери. Только лицом он был уже не Гур, а подходящий ему  по  росточку
Куценко.
     "Мы заставим ИХ служить себе", - подумал Козлов, протягивая ему руку,
не зная кого точно имеет в виду - вирусов-защитников  или  мутантов  вроде
Гура.
     - Спасибо за руку, доктор, а также за широкие карнизы, которые иногда
помогают падающим. Видите, упал в пропасть, но обошлось.  Вы  вернулись  и
это говорит хотя бы о том, что вы цените  свою  работу.  Да,  мне  удалось
приручить ИХ. Ну, а что остальные граждане?
     Козлов размышлял недолго.
     -  Остальные  будут   мутировать,   замазывая   психические   пробелы
биологическими  достижениями.  Вот  вам,  психический,  вот  биологический
варианты развития, соперничайте на здоровье. И пусть  победит  сильнейший.
Представляю себе где-то в виде  итога  мутанта,  у  которого  две  головы:
прогрессивная и реакционная.
     "Кто знает, удался  ли  фокус?  Лишь  тот,  кто  на  самом  деле  его
проводил. Я - негодяй. Я не сочувствую людям. Я готов пожертвовать жизнью,
но только чужой. Но именно такие  как  я  толкают  мир  -  к  вершине  или
пропасти. Я - педаль скорости."

                             Александр ТЮРИН

                             МЕЧ  КОСМОНАВТА

                                              Посвящается встречающим меня

                                 АРХИВ I

                                   Возлюби самого себя, насколько сможешь.
                                        Святой Ботаник, Низинная Проповедь

                                   Ясень я знаю
                                   По имени Иггдрасиль,
                                   Древо жизни, омытое
                                   Влагою мутной,
                                   Росы с него,
                                   На долы нисходят,
                                   Над источником судьбы Урд
                                   зеленеет он вечно.
                                                   Прорицание вельвы

                          БЛОК 1. О ПОЛЬЗЕ ЧТЕНИЯ
                          (Четкий прием. Симплекс)

     "...Земля наша Темения велика, и рожь с  пшеницей  на  ней  колосятся
обильно, скотина умна да послушна, стоят два больших городища,  Теменск  и
Березов-на-Туре, а в Теменском море полно красной  рыбы  и  тучных  китов,
бабы у нас обильны телом и  плодовиты,  войско  бравое,  лихое,  посему  с
успехом  отражает  набеги  тюрков  и  прочих  азиатцев.   Даже   безбожный
властитель  Ван  Шэнь,  насылающий  лютые  орды  морских  разбойников,  не
насытился победой над нами.  Уже  десять  лет  тому,  как  положен  предел
языческому поганству и земля наша стала обителью  второевангельской  веры.
Божественным произволением был явлен Пророк  и  Святой  Учитель  по  имени
Ботаник. Он научил, как возлюбить самого себя на  радость  людям  и  Богу.
Лютые бесы из Храма Нечистоты изорвали его чистую плоть на тьму мельчайших
кусочков, инда ничего крупнее пылинки и не сохранилось,  однакоже  воскрес
он в виде Крестного Древа Жизни, каковое проросло к престолу Господа.  Так
открылась нам, рабам Божьим, дорога в цветущий вертоград Вечности..."
                 "Книга для отроков и отроковиц". Словопечатная мастерская
                 при дворе Его Царского Величества Макария Второго.
                 10 год от Святого Одервенения Учителя нашего Ботаника.

                БЛОК 2. ПРОИГРЫШ ПОБЕДИТЕЛЯ. АВГУСТ 2075 г.
                 (месяц сытень 10 года от Св.Одервенения.)
            (Помехи. Настройка канала. Четкий прием. Симплекс)

     Яреющий ветер сбирал морщины  на  лице  моря  и  подгонял  крутобокие
джонки к берегу. Тот имел  облик  пустынный,  лишь  коло  кромки  воды,  в
обширных лужах копошились пернатые,  выискивая  мелкую  морскую  живность,
хиреющую на суше после отлива. Чуть поодаль, над невысокими  скалами  иные
птицы хороводили в воздухе, но, в основном, важно стояли  на  часах  подле
своих  гнезд.  Чайки  и  гагары  уже  не  суматошились,  ибо  свыклись   с
непрошенными, но смирными гостями. Те стыли на скалах почти  не  шевелясь,
стараясь  не  громыхать  доспехами  и  оружием.  Лишь  изредка   доносился
смущенный чих  или  виноватый  кашель.  Однако  птицы  относились  к  этим
нездешним звукам как будто с пониманием.
     Участок берега, к коему стремились корабли, образовывал вместительную
бухту, защищенную от волн, с довольно узким  проходом  меж  двух  отмелей.
Саженях двадцати от берега первая джонка бросила якорь и прямо в воду с ее
бака посыпались нездешние люди. Одновременно с  бортов  спускались  ялики,
протягивались длинные сходни,  слетали  бревна,  из  которых  умелые  руки
вязали хлипкую пристань. И вот уже  крепкие  немало  кривые  ноги  моряков
стали месить прибрежную грязь. И щебечущие  звуки  голосов,  и  халаты,  и
круглые шапки, и сапоги с загнутыми носами выдавали в них  воинов  владыки
китаев Ван Шэня.
     Корабли приставали к берегу один за другим.  Под  скудными  утренними
лучами двух солнц носились и заполошно кричали птицы, пара грязных песцов,
злобно кашлянув, почесала в болотистую даль. Никогда еще сей брег не  знал
столь кипучего  движения  двуногих.  Здесь  были  и  ратники  в  узорчатых
шипастых панцирях,  с  мечами-секирами  "квандо"  в  руках,  и  стрелки  с
большими щитами и длинноствольными ружьями на сошках, и  легкая  пехота  с
пиками-многозубцами, в когтистых  перчатках  и  остриями  на  сапогах.  На
древках трепыхались красные стяги с иероглифами Шэнь  -  жизненного  духа,
каковой наполняет недолговечные сосуды человеческих тел. На те  же  древки
насажены были высохшие головы могучих врагов, чья  сила  Ци  вечно  теперь
служит победителям.  По  чертам  сморщившихся  мертвых  лиц,  по  обрывкам
головных уборов угадывались и  обезьяновидные  жители  южных  островов,  и
эбеновокожие гиганты  Африки,  и  неукротимые  туркийские  воины,  и  даже
ландскнехты верхнегерманского кайзера.
     Погонщики выводили из воды на  песок  приземистых  волосатых  слонов;
выплывали к берегу на мохнатых носорогах, чьи схожие с глыбами головы были
защищены  щитками,   а   рога   окованы   железом;   по   шатким   мосткам
силачи-звероводы направляли своими  твердыми  руками  рыкающих  саблезубых
тигров, облаченных в кольчуги.
     И вот уже на прибрежной полосе скопилось  не  менее  трехсот  воинов,
вглубь суши двинулись следопыты  на  быстрых  конях-единорогах,  на  скалы
стали карабкаться разведчики, используя для камнелазанья "кошачьи когти" и
цепы с якорьками.
     Егда некоторые из скалолазов должны были наткнуться  на  тех  воинов,
что смирно стыли на камнях, загаженных птицами, грохнул залп  из  ружей  и
картечниц. Он смел  разведчиков,  следопытов  и  прорядил  толпу  моряков.
Следующий залп, к коему добавились ядра легких мортир и пороховые  ракеты,
затянул дымовой пеленой и прибрежные камни, и высадившихся шэньцев.  Засим
грянуло еще несколько залпов,  отчего  моряки  частью  ринулись  вместе  с
обезумевшими носорогами в узилище между скал (каковое  вело  далее  вглубь
суши), другие стали карабкаться вверх по камням, гоня перед собой  тигров,
третьи суматошно бросились обратно к своим джонкам.
     А со скал посыпались люди совсем иной наружности, коих было бы  легко
пересчитать - однако не гнездилось трусливое томление  в  их  сердцах,  не
текло безволие в жилах. Окромя того, сверху  им  шэньские  мореходы  видны
были как на ладони инда напоминали стаю ос, растревоженных громом и огнем.
Воины, ринувшиеся из засады, облачены  были  в  высокие  меховые  шапки  и
красные сапоги,  серые  кафтаны  или  чекмени  -  одежда  выдавала  в  них
подданных  теменского  царя   Макария   Второго.   Теменцы   стреляли   из
широкоствольных пистолетов, а  засим  рубили  неприятеля  длинными  слегка
изогнутыми мечами. Те, воины, что помощнее, искусно  орудовали  бердышами.
Одни шли вперед молча, стиснув горячие  зубы,  другие  возносили  истошные
крики: "Конец сукам  долбанным  во  славу  царства  Теменского!"  Теменцев
сопровождали крепколапые боевые псы и  медведи  в  кожаных  нагрудниках  с
пришпандоренными металлическими бляхами и шипами.
     Тем временем  мортиры  ударяли  по  кораблям,  по  мосткам  временной
пристани, по яликам. Ужо щепья, доски и разбитые снасти усеяли воду, там и
сям мелькали головы шэньских моряков, пытающихся удержаться на поверхности
и призывающих помощь жалкими словно бы птичьими криками. Некоторые  джонки
быстро  подняли  якоря  и,  преодолевая  встречный  ветер,  направились  к
горловине бухты. Однако же к переднему из кораблей устремилось  на  веслах
несколько  теменских  лодок,   мгновенно   выскользнувших   из-за   мыска.
Моряки-китаи наслали на них облака пуль  и  ядер,  но  половина  из  утлых
суденышек достигла бортов джонки. Лодки уже горели, когда  находившиеся  в
них теменцы вонзили крючья в обшивку  шэньского  корабля  -  дабы  сцепить
борта намертво. После того  теменские  воины  попрыгали  в  воду  и  резво
поплыли обратно, а брандеры взорвались. Получив зияющие пробоины, джонка с
треском и скрипом ломающихся снастей осела в воду,  затем  легла  на  дно.
Однако над поверхностью осталась высокая корма, превратившаяся в громадное
кострище, и мачты с тающими  в  огне  парусами.  Другое  судно,  тщившееся
проскользнуть между горящим остовом и отмелью,  застряло  в  узости  из-за
сильного порыва бокового  ветра  и  тоже  заполыхало.  Шэньские  моряки  с
гибнущих судов кидались в воду, чая вплавь добраться до берега.  Из-за  их
белых шапок казалось, что море покрылось пеной. Впрочем "пена" сия  вскоре
окрасилась красным. Головы  несчастных  резко  уходили  в  пучину,  а  над
поверхностью  воды  появлялись  тугие   животы   бултыхающихся   людоедов,
привлеченных запахами крови и страха -  касаток-убийц,  морских  медведей,
коих еще прозывают белыми, спинорогих морских змеев.
     После  того  всем  шэньским  мореходам,  еще  остававшимся  на  своих
кораблях, ничего лучшего не придумалось, как устремиться на берег.  Однако
они высаживались на сушу  не  скопом,  а  волнами  -  по  мере  того,  как
сокрушались их товарищи, пытавшиеся вырваться из "котла". Впрочем теменцам
такоже приходилось не сладко. Многие китаи давно опамятовались  и  теперь,
обретя небесное спокойствие, применяли заученные  с  младенчества  правила
ратоборства,  посылая  свою  жизненную  силу  на   разрушение   телесности
противника. Шэньские воины стелились по  земле,  коля  и  подрубая  снизу,
взмывали  в   воздух,   нанося   удары   сверху,   перескакивали,   вращая
мечами-секирами и  исторгая  из  глоток  жуткие  рыки,  с  которыми  могло
соперничать толико рычание рассвирепевших тигров.
     Усмирить  секирного  бойца  сумела  бы  разве  что  пуля   или   цеп,
захлестнувший его руки  и  ноги.  А  лютого  саблезубого  тигра  удавалось
остановить лишь стаей презлобных псов. Они остервенело  терзали  его  бока
зубами  и  шипами,  а  он  расшвыривал  их  сокрушительными  шлепками  или
мгновенно умерщвлял своими клыками длиной в локоть - но  тут  поспевала  к
нему пуля или кроящий удар бердыша. Толстую волосатую шкуру носорогов  все
же пробивали колья, загодя  врытые  в  землю,  прикрытые  кустарником  или
притопленные в ямках.
     Воинами в серых кафтанах распоряжался  невзрачного  вида  полководец,
коего заслоняли от вреда ражие молодцы, ближние слуги и боевые холопы -  к
шапкам их в знак достоинства приторочены были лисьи или волчьи  хвосты.  К
сему начальнику  все  обращались  "княже".  Пребывал  он  на  почтительном
удалении, так, чтобы не могла его достать прицельная пуля, и  надзирал  за
ратоборством в подзорную трубу.
     Вот  шэньцы  собрали  кавалерийский  отряд  и   всадники   на   белых
единорогах,  облаченных  в  шипованные  панцири,  ринулись  на  прорыв  из
прибрежного  "котла".  Хитроумные  животные  огибали  колья  (на   которые
запросто напарывались носороги), ударом рогов вышибали кровавые потоки  из
ставших им на пути медведей и ратников. Но тут с боков, из узких  проходов
между скал, на них устремился кавалерийский отряд серокафтанников-теменцев
на буланых единорогах. Те вонзали окованные сталью  острия  в  бока  белых
"собратьев", пробивая их кольчугу ино сшибая с ног. Боевые звери вбивали в
друг друга передние либо задние копыта,  ломали  панцири,  рвали  длинными
желтыми зубами  и  шипами  шкуру  и  жилы,  иной  раз,  ухватив  всадника,
стаскивали его с седла и трепали, пока он не вручал душу  Отцу  Небесному.
Воины с проломленными черепами и оторванными конечностями падали на песок,
чтобы тут же стать месивом под могутными копытами.  Не  успела  бы  дважды
прокуковать кукушка, како оба кавалерийских отряда  полностью  перекрошили
друг друга.
     Егда начальник серокафтанников-теменцев увидел, что ярость и отчаяние
шэньцев достаточны для того, чтобы прорвать окружение, то велел спустить с
высоты особые бочки, которые помчались по склонам вниз, источая  из  щелей
желтый едкий дым. Кашель и  чихание  воцарились  над  прибрежной  полосой,
морские пришельцы терли мигом раскрасневшиеся похожие  на  сливы  глаза  и
пытались спрятать лицо в ворот. Когда ветер уже разорвал и отогнал  желтую
пелену, а шэньцы еще купались в слезах и соплях, теменский  полководец  со
своей ближней дружиной и медвежьей ватагой выехал на  бой.  Он  устремился
прямо в середину вражеской  толпы,  где  находился  шэньский  предводитель
вместе со своими слонами и драбантами, выстроенными в многоугольное  каре.
Медведи оборачивались к каре задом,  в  то  же  время  с  их  спины  дымно
стреляли  картечницы,  расчищавшие  дорогу  вперед.  Аще  дело  дошло   до
рукопашной, уцелел лишь  один  слон,  собиравшийся  как  будто  обезуметь.
Впрочем теменский полководец, уворачиваясь от копий-многозубцев,  оказался
в опасной близости от закованного в кольчугу хобота и был тут же  схвачен.
Еще немного и полезли бы потроха из князя. Токмо не оплошал ближний  слуга
его, вскочил на хобот слона, закрутившийся удушающим  кольцом,  перемахнул
на огромную спину, ударами топорка расшвырял погонщиков и верховых воинов,
засим пальнул животному в затылок из пистоля.
     Сей воин с обгоревшим лисьим хвостом  на  шапке  выказал  ловкость  и
крепость воли такоже после спасения своего господина.  Стоя  на  слоновьей
туше, он споро рубил  мечом  древки  обращенных  к  нему  шэньских  копий.
Дождавшись  наступающих  товарищей,  он  возглавил  клин  и   пробился   к
вражескому предводителю.  Того  обороняли  искуснейшие  бойцы,  владеющими
всеми видами боя, и тигриными  перекатами  и  перескоками  цапли;  широкие
изогнутые клинки китаев выписывали восьмерки и круги, ино заметить  лезвие
было затруднительно. Однако теменский  воин  увернулся  от  меча-секиры  и
попоной, сорванной со спины  слона,  накрыл  лютых  по-звериному  шэньцев,
которые впрочем незначительны были ростом. Парочка бойцов-медведей примяла
китаев  сверху,  а  следом  прошлись  теменские  воины  с  шестоперами   и
бердышами, отмолотили и покромсали все, что  трепыхалось  под  попоной,  в
месиво.
     Брани подходил конец. Мортиры отправляли на дно морское  одну  джонку
за другой, немалое число кораблей сгрудилось коло выхода из бухты и сейчас
многоалчное пламя кидалось с борта на борт  како  прыгучий  зверь.  Шэньцы
частью уходили на  утлых  лодчонках  прямо  в  волнующееся  море,  частью,
прорвавшись сквозь оцепление на скалах, улепетывали по чавкающей  грязи  в
сторону болот. Им вдогонку уже устремлялись всадники на ездовых баранах  и
своры боевых псов. Однако большинство китаев осталось лежать на прибрежном
песке  и  у  подножия  скал;  зеленые  из-за   водорослей   волны   лениво
перекатывали мертвецов на мелководье.  Все  еще  поревывали  издыхающие  в
грудах своих кишок носороги и храпели осиротевшие кони-единороги.
     -  Произошло  одно  изменение  и  возникло  тело,  произошло   другое
изменение и тело исчезло. Лишь жизненная сила не знает времени и пределов,
- полководец-победитель повторил слова одного из шэньских мудрецов,  глядя
на мрачные следы побоища. Засим обратился к своему отличившемуся воину.  -
Что ты мыслишь о таковой философии, Страховид?
     - Дивуюсь, княже Эзернет, что с такой верой китаи бросаются на битву.
Считают себя ничем, каким-то  испражнением  скоротечным.  Нам-то  многажды
легче, слава Ботанику, теменцам ведомо как произрастить  в  себе  крестное
дерево и сподобиться вечной зелености.
     - Не дорожащие жизнью, не боятся смерти, мой друг. Хотя сдается  мне,
что великая пустота в их головы могла быть  привнесена  нарочно,  каким-то
хитрозадым кудесником... Гликося, что за всадники  замаячили  вот  на  том
холме?
     Пока  ближние  слуги  пытались  разглядеть  незванных  гостей,  князь
Эзернет уже приставил к глазу подзорную трубу и на лицо его  словно  упала
тень.
     - Се не китаи и уж, конечно, не тюрки-ордынцы,  се  -  черные  стражи
государя, числом тринадцать. И они прибыли за мной.
     Слуги еще не поняли, почему  возопечалился  их  господин,  но  верным
сердцем уже почуяли неладное.
     У Страховида тоже заныло в груди, хотя он и не мог взять в толк,  чем
могут угрожать черные стражи князю Эзернету.  Разве  государь  может  быть
недоволен своим военачальником? Разве не  князь  Эзернет  побил  казахских
тюрков Большой Орды, хлынувшей через реку Иртыш и  сметающей  все  заслоны
како пожар лесной? Ино не князь одолел за пару недель тысячи  верст,  дабы
поспеть к  вторжению  китаев-шэньцев  в  Обский  пролив?  Ино  не  Эзернет
Березовский учинил прошлым летом разгром треокаянного кузнецкого  ханства,
которое  послало  на  нас  железные  колесницы,  работающие  на   паре   и
извергающие снопы огня? Царь тогда закручинился, сердцем озяб, облачился в
рубище, платом накрылся и укрылся в тайге, чтобы  среди  отцов-пустынников
проращивать в себе Крестное Дерево. А войско, и  дворянское  ополчение,  и
казачьи тысячи, и стрелецкие полки, и  наемники-ландскнехты,  откатывались
под натиском железной силы, скользя в собственной крови. Но  бодрый  князь
Эзернет устраивал засеки, перерывал шляхи и  иные  пути,  ставил  надолбы,
рушил дамбы, задерживая и  затопляя  металлические  колесницы.  Он  сыскал
мудрецов, шибко сведущих в алхимии, те сготовили зелье, способное  сжигать
самодвижущиеся повозки. Огненным составом можно было заполнять сосуды  для
последующего  метания  рукой  или  пушкой.  Такоже  получены  были  дымные
снадобья,  замутняющие  глаза.  Железные  повозки  удалось  сжечь,  многие
вражеские бойцы лишились зоркого зрения, заодно казахские тюрки  хитростью
и подкупом подвинуты были на вылазку против ханской столицы. Кузнецкий хан
Амангельды зарезан был лазутчиком, прокравшимся по подземельям  в  дворец,
его войска рассеяны по лесам и истреблены.  Уже  тогда  поговаривали,  что
государю Макарию без князя Березовского не царствовать...
     Всадники в черных малахаях, не встречая никаких  преград,  подскакали
прямо к полководцу и его ближним слугам.
     - Княже Эзернет, - заорал передний из них, заросший  чуть  ли  не  по
глаза сивой бородой. - Государь требуют тебя к своему престолу.
     - Нам еще не ведомо, весь ли шэньский флот  вошел  в  сию  бухту,  не
случатся ли где новые  высадки.  Разве  я  не  надобен  здесь?  -  отвечал
военачальник неожиданно дрогнувшим голосом.
     - Ты нужен там, куда  направит  тебя  воля  самодержца,  -  возгласил
черный страж. Спокойствие сего неведомого  малоприглядного  человека  лишь
подчеркивала ту мощь, которая стояла за ним. - Найди, княже, себе  замену,
начальника, иже справится с твоими делами,  и  следуй  за  нами.  Государь
желают говорить с тобой.
     Князь глянул  на  своих  ближних  слуг  и  Страховид  впервые  увидел
растерянность в глазах господина, того вроде мандраж взял.
     - Мы с тобой, княже, в любую  невзгоду,  -  прошептал  он.  -  Изволь
приказать и мы утопим этих лярв в их собственных соплях.
     Но господин молчал, понуро теребя темляк своего чекана.
     - Возьмешь с собой, князь Эзернет, толико пятерых слуг,  больше  тебе
не надобно, потому что мы с тобой, - распорядился сивобородый.
     Не успело солнце Сварог отойти от солнца Ярило  даже  на  двенадцатую
часть небосвода, как князь Эзернет в сопровождении  пяти  ближних  слуг  и
тринадцати черных стражей отбыл от войска в град престольный Теменск.
     Первое, чему подивился Страховид - не пороли горячки и спешки  черные
стражи, не гнали своих мощных единорогов,  хотя  и  сорвали  военачальника
чуть ли не с рати. Сивобородый предводитель "черных", именем  Демонюк,  не
выискивал и пути посуше да поровнее, и советов не выслушивал.  Можно  было
подумать, что он нарочно  подбирает  места  топкие  и  низинные  даже  для
ночлега.
     Настала третья ночь,  вернее  пора  сумерек,  когда  Сварог  сошел  с
небосвода, а Ярило притомился и слабо  светил  своим  глазом  подле  круга
земного.  Князь  со  слугами  устроились  на  небольшом  холмике,  нарубив
карликовых елок, чтобы хоть немного спастись от сырости.  Да  и  в  случае
нападения быстротекущей клейковины имелось бы время,  чтобы  испугаться  и
чего-нибудь сообразить. Все вознесли молитву  "Да  произрастет  Древо",  а
потом  Крепослов  сотворил  заклинание  Ботаника,  каковое   должно   было
отпугнуть упырей-кровопийц и червей-мозгоедов. Черные стражи расположились
по кругу возле слабеньких костров, став почти незаметными темными кучками.
Точно как волки, которые в два  счета  могут  вырвать  тебе  кадык,  серой
молнией выпрыгнув из укрытия.
     - Энти оглоеды почище всяких вурдалаков, - Крепослов пустил  ветер  в
сторону черных стражей. - Навалиться бы нам сейчас на них и  открутить  им
чресла.
     Страховиду пришлось по нраву такое предложение.
     - Княже, отчего нам не замочить поганцев? Каждому  чекушку  в  лоб  и
настанет спокой.
     -  И  при  том  покое   будем   мы   государевыми   преступниками   и
крамольниками, - голос князя был непривычно робким. - Что тогда, друзья?
     - Сдается мне, не дождемся мы милости от царя,  коли  он  таких  псов
присылает, - заметил Крепослов. - Ноги в руки и айда на вольный прокорм.
     - И как мы кормиться станем, аще даже преодолеем все заслоны? -  рече
унылый  будто  захиревший  князь.  -  За  медные  деньги  будем  провожать
курваков-тюрков через теменские леса? Наймемся таскать горшки с дерьмом  у
богатых шэньцев и сами возсмердим?  Ино  Крепослов  отсечет  себе  яйца  и
пойдет утруждать свой зад в гарем кузнецкого хана?
     - Чур меня, - отозвался Крепослов.  -  Там  хватает  придворных  слуг
Макария, кои в плен попались при Лысых Холмах.
     Беседа, еще немного продолжившись,  затихла.  Страховид  улегся  чуть
подальше от костра, чем ему хотелось. Он  сгреб  ельник  в  некое  подобие
перины, положил  под  голову  седло,  притулился  к  теплой  спине  своего
ездового барана Барона и, как ему показалось, закимарил.
     Сон был навязчивый как бесы, липкий как клейковина.  Страховид  снова
видел помазание Макария на царство: зима, Дворцовая площадь, толпы народа,
заряженные безотчетной радостью.  Самодержец  выходит  из  золоченых  врат
собора к людям, на  главе  его  сияющий  венец,  в  руках  зеленых  посох,
изображающий Крестное Древо.  Недавно  закончилась  усобица,  войны  Храма
Чистоты  против  Властелина  Железа  и  последователей  дьявольской  ереси
"Сознание Сталина", тысячи воинов вместе со своими господами сложили  свои
буйны головы. Желая прекратить смуту и запустение, народ возвел на царство
молодого  Макария   Чистые   Руки,   сына   Морского   Царя,   приверженца
второевангельского веры. Князь Эзернет как  раз  тогда  купил  Страховида,
юного холопа, у одного  из  недобитых  храмовников  и  привез  с  собой  в
столицу.
     Однако сновидение подернуто было пеленой тоски и мрака.
     Люди кажутся  истрепанными  куклами,  одежки  их  совсем  как  ветхие
тряпки, там и сям вылезли нитки. Люди еще живы, но  руки  их  полуистлели,
холодные облезшие лица покрыты инеем,  величавый  же  собор  смахивает  на
полусгнивший покосившийся сарай. Над толпой набрякло сизое  небо,  похожее
на  преисподнюю.  Снег  оседает  на  уродливые  тела,  одежды,   строения,
смерзается и на смену сей рухляди приходят прекрасные ледяные  изваяния  и
сооружения: стрельчатые арки, гроздья  легких  башенок,  соцветия  высоких
окон,  галереи-паутинки,  изящные  портики  -  все  словно  сотканное   из
серебристых нитей. Посреди этой лепоты царь, похожий на  дивью  статую  из
переливчатого хрусталя. Свет стекает с поясневшего неба, на котором однако
нет солнц и заставляет играть новый город и воздух, его насыщающий,  всеми
цветами. Парят существа  совершенного  величавого  вида:  диски,  сферы  и
многогранники. Они сливаются и разъединяются, перетекают друг в друга, нет
на них ни греха, ни страха. А еще слышна чудная музыка хрусталя и серебра.
     Страховид почуял дьявольский соблазн и восхотел проснуться, но ничего
у него не вышло. Ему мнилось, что  сам  он  расползается  ветхими  гнилыми
нитками. И руки, и ноги, и голова. Он дернул за какую-то нить  и  от  сего
действа расплелся весь его нос, отчего образовалась  нелепо  зияющая  дыра
посреди лица. И единственное, что могло еще спасти от тлена и расползания,
то было превращение в ледяной столп.
     Толико с большой  натугой  и  многими  усилиями  Страховид  сподвигся
вырваться из пут поганого сна. Первое, что  распознали  глаза,  был  блеск
устремленной к нему стали. Страховид резко откатился в сторону и там,  где
только что был его живот, вонзился в землю злой клинок. Чуть  повернувшись
набок княжеский воин подсек  ногами  то,  что  казалось  пыхтящей  грудой.
Выхватив  из  сапога  нож,  он  ткнул  им  в  сторону  шума  и   лишь   по
сопротивлению, передавшемуся руке, догадался, что  попал  в  мясо.  Потом,
взявши клинок за зубчик, Страховид швырнул его в другую метнувшуюся  тень.
По  донесшемуся  матерному  крику   понял,   что   угомонил   еще   одного
недоброжелателя.
     Ум быстро соотнес события и стало ясно Страховиду, что черные  стражи
внезапно кинулись резать княжеских воинов. Но ездовой баран уже поднимался
на ноги и отряхивался, заодно  лягнул  в  лоб  подбегавшего  стража,  ажно
сразил наповал, проломив кость. Страховид вскочил  на  спину  Барона  -  и
впервые  огляделся.  Несколько  покойных  тел,  лежащих  на  холме,   явно
принадлежало княжьим воинам. Крепослов, тоже успевший запрыгнуть на своего
барана, отбивался в низинке от  наседавших  "черных".  Страховид  шенкелем
кинул своего Барона в  ту  сторону,  срубил  первого  попавшегося  стража,
выстрелом из пистоля сбил другого.
     - Дуй, бля, за мной, тогда будешь жив-здоров, - крикнул он сотоварищу
и оба устремились в брешь, образовавшуюся среди подрастерявшихся "черных".

                      БЛОК 3. КОНЕЦ СИЛЬНЫХ И СМЕЛЫХ
                         (Четкий прием. Симплекс)

     Взгляд летел над лесотундрой и негде ему было приткнуться, не на  чем
было задержаться. Сумели княжеские воины оторваться в сумерках  от  черных
стражей, но к утру устали без седел, и бараны выдохлись от бешеной скачки.
К тому же все более чахлой и зыбкой становилась почва под ногами.  Грязной
свалявшейся сделалась шерсть и у взмыленного Барона.  Закопошились  в  ней
болотные пиявицы, некоторые из них добрались и до кожи Страховида.
     Крепослов молвил ему, что видел князя Эзернета  уже  неживым.  Черные
стражи первым делом подобрались к полководцу и  отсекли  ясную  головушку.
Семь лет, с самого отрочества,  Страховид  жил  умом  и  чувствами  своего
господина, который заменял ему отца, мать, а может даже  сына  -  токмо  к
князю одному  имел  боевой  холоп  заботу.  Сейчас  разом  были  обрублены
путеводные нити и Страховид словно погрузился в зябкую томящую пустоту.
     Потом  он  попробовал  вынырнуть  из  мрака,   утвердиться   на   том
единственном, что у него оставалось - ненависти  к  погубителям  князя.  А
ведь царь Макарий изшайтанился,  сделался  нечестивым  губителем  и  рабом
антихриста, подумалось Страховиду. Не зря в кабаках его кличут  -  Макарка
Зеленая Нога. Извел он лучшего и преданного  ему  воина.  Выходит,  что  и
верным слугам  Эзернета  не  сносить  головы,  не  допустит  злыдень  царь
Макарий, чтобы они поведали правду-истину об убиении светлого князя.
     После злодейства, учиненного минувшей ночью, живыми  осталось  семеро
псов-стражей, но княжеских ратоборцев на все про  все  токмо  двое.  Ну  и
пусть убьют, не жалко,  решил  Страховид,  однако  зараз  заметалась  иная
мысль: в  сем  случае  никто  не  поведает  людям  о  черном  коварстве  и
погубителей не осудит даже молва. Да, Бог воздаст им по  заслугам,  однако
высшая кара может свершиться лишь руками человеческими.
     Воины, покинувши спины усталых баранов, почали  месить  грязь  своими
сапогами, выискивая, где потверже. Однако  там  и  сям  мшина  разрывалась
водяными зыбучими окнами, в  коих  то  и  дело  бухали  пузыри  -  близкая
преисподняя дышала смрадом. Пару раз замечал Страховид узорчатые хребты  и
клыкастые морды ящеров-коркодилов. Это еще  не  беда,  тварь-то  заметная,
коли не свалишься в воду - она к тебе втихую не подберется. Другое дело  -
трупоедки, мелкие ядовитые ящерки. Одну такую гадину  Страховид  едва-едва
заприметил, когда остановился перекурить из чубука, и покромсал мечом.
     Трупоедка незаметно подкрадется и чиркнет двумя зубчиками  почти  что
без болести. А  како  станешь  ты,  возсмердя,  синим  опухшим  мертвецом,
устроит в тебе кладку яиц. Им непрестанный сугрев  будет,  а  вылупившимся
малькам - стол и дом. Ежели же трупоедка не устроит  в  теле  человеческом
своей кладки, то гибнет она мерзкой смертью,  ибо  новорожденные  тварюшки
остаются во чреве и начинают питаться маманькой, изгрызая ее изнутри. Зело
символическая тварь.
     Войско, конечно, любило князя Эзернета. А вот Макарий  Зеленая  Нога,
како выедет на войну  с  блестящей  свитой,  с  беловолосыми  отроками  из
дворцовой гвардии, так учинит неразбериху, каковую распутывать  приходится
князю Березовскому. Чего стоит  конный  натиск,  предпринятый  по  велению
государя на Лысые Холмы, где  за  день  легло  костьми  два  полка  лучших
всадников. Князь Эзернет увел тогда войско,  лишившееся  конницы,  почитай
что через трясину, иначе всем сорока  тысячам  теменцев  настал  бы  худой
конец от тюрков. Князь не токмо умом и отвагой государя превосходил, но  и
своим высокородством. Род его был знатен и в те времена, когда  о  предках
Макария никто слыхом не слыхивал, и тем паче  тогда,  когда  отцы  и  деды
Зеленой  Ноги  промышляли  лютым  разбоем  на  Теменском   море.   Неужели
червяк-мозгоед совсем лишил ума Макария - ибо несдобровать ему без верного
полководца...
     - Страховид, ты будто знаешь, за кем  мы  гонимся  со  столь  великой
резвостью? Энти долбоебы-стражи совсем отстали. Они, верно, притомились за
нами гнаться. На кой хрен мы им вообще сдались? - заметил Крепослов, уныло
вытаскивая сапог из грязи.
     - Сдались, не сомневайся. Ежели они нас не закопают, мы  будем  орать
на каждом майдане, что Макарий - никакой не помазанник Божий, а вор, стало
быть, и самозванец.
     Крепослов вытащив сапог, стал вытирать шапкой взопревший лоб.
     - Где-то я такое слыхал,  или  читал.  Ладно,  когда-нибудь  сам-друг
воскричим на каждом углу, или складно воспоем на два  голоса,  сопровождая
пенье ладной пляской. А сейчас-то куда почешем? Раньше мы путь  держали  в
составе войска, кое вели искушенные следопыты, а  до  того  еще  плыли  на
кочах по реке Таз. А ныне нам ведомо лишь, где  стороны  света,  да  и  то
приблизительно. Как добраться до тропок-дорожек, как  сыскать  сторожки  и
запасники? И вообще в энтих краях дьявол обитается. Да-да, он где-то здесь
прописан. Кому удалось отсюда выбраться, всякие жуткие вещи сказывали. Что
он превращает твою жизнь в сон, а ужасный сон в явь.  Что  душу  вынимает,
как семечко, и отправляет в преисподнюю, где из нее растет Древо Смерти.
     - Много чего по кабакам и трактирам сказывают, егда надобно на черпак
водки гроши наскрести, - устало отозвался Страховид. Более всего желал  он
нынче не слышать и не видеть ничего, и токмо поминать славные деяния,  кои
совершал он под началом доброго господина.
     Однако Крепослов не унимался:
     - У меня, друже, порохового зелья и пуль на пять выстрелов  осталось.
Како нам справится с медведем, не говоря уж о летучем упыре,  по  которому
надоть залпом палить?
     - Медведя ты изведешь нытьем, Крепослов,  а  упырь-кровосос  от  тебя
отравится. У меня запас еще на четыре  выстрела.  Можно  и  рыбу  острогой
бить, и птичьи яйца собирать. Так  перебиваясь  помаленьку,  мы  с  Божьей
помощью на избенку какую-нибудь наткнемся, где полно брашна [по-сибирски -
пища, угощение] будет. На воле-то проживем, коли не станем искать  встречи
с "черными".
     - И я согласно с тобой считаю, что на воле и проживем, и прокормимся,
и даже баскую бабу поимеем. Токмо  плюнуть  должно  на  "черных",  ети  их
налево. Ино сумеем еще возвернуться обратно тем самым путем,  каким  зашли
сюда. Ну, иж напоремся на стражей, лучше быструю смерть принять, чем гнить
заживо в энтих болотах.
     Страховид  не  заметил  в  друге   ни   устремленности   мыслей,   ни
заматерелости  чувств,   которые   помогли   бы   тому   стерпеть   долгое
изнурительное мучение.
     - Крепослов, у меня есть  нужда  пожить  еще.  Назад  не  пойду,  там
кобздец, так что прощай.
     Крепослов повернул первым и Страховид  смотрел  ему  вослед.  Друг  и
соратник становился все мельче, а небеса и болота все больше, он  удалился
шагов на двести, буде вдруг пропал. Баран его по-прежнему был  на  виду  и
что-то там искал на земле, и даже  косился  на  Страховида.  А  тот  зараз
ощутил, как навалилось единачество. Потом насыпал порох  на  полку  своего
пистоля, загнал пулю в длинный ствол и двинулся туда, где  только  был  да
сплыл его товарищ. Баран Барон неохотно поплелся следом.
     Слева и справа от мостика  из  зыбкой  почвы  стояла  гнилая  вода  с
камышовыми зарослями и кочками, на коих теснились кривые березки-карлики.
     С каждым шагом  копилась  тревога,  инда  приходила  и  отрешенность.
Страховид словно шествовал по большой  зале,  в  каковой  никогда  еще  не
бывал, и просторы,  залитые  водой,  становились  просто  росписью  на  ее
стенах. Даль приблизилась и сделалась вполне различимой и близкой, хотя не
слишком  четкой.  И  когда  отсчитал  воин  сто  пятьдесят  шагов,  что-то
промелькнуло среди зарослей. Или даже не промелькнуло, а только дало знать
о себе. Страховид сделал несколько шагов в сторону  и  съехал  в  воду  по
пояс, ноги сразу стала подсасывать илистая няша [по-сибирски жидкая топкая
грязь, донная тина], хотя и несильно. Умненький  Барон,  имея  собственные
понятия о жизни, за ним не последовал. Воин старался воздеть  повыше  свою
берендейку с пулечной сумкой и пороховым рогом. И просил Святаго  Ботаника
заступиться за него перед небесами, дабы не схватил прежде вражеской  пули
коркодил и не цапнула трупоедка. Еще двадцать шагов  по  тревожно  вязкому
дну и Страховид различил на поверхности  водной  две  плоскодонные  лодки,
одну совсем близко, другую поодаль, на них  плыли  черные  стражи,  числом
семь. А еще на воде лежало тело  -  Страховид  по  чекменю  сразу  признал
Крепослова. Промежду глаз мертвеца торчала  короткая  стрела,  "черные"  -
большие любители бесшумных арбалетов. Сгустившаяся тоска  навернулась  под
горло Страховида, с утратой последнего друга не кого было и жалковать.
     Княжий слуга выстрелил из пистолета  и  сбил  одного  из  "черных"  в
болото. Потом рванулся под водой, проплыл под днищем и вынырнул с  другого
бортика. Там, где враги не очень ожидали. Дернул  за  бортик  и  еще  двое
государевых псов упало в воду. Как они всплывали,  Страховид  потчевал  их
мечом по голове - приемам боя на плаву его  научил  один  пленный  азиатец
именем Масаеши Ояма. И что дивно, на разрубленной  черепной  кости  одного
стража, над диким выпученным глазом, блеснула  звездочка  о  тридцати  или
сорока  лучах.  Страховид  успел  сию  странность  приметить,  хотя  через
мгновение разрубленная голова паки  скрылась  под  водой.  Княжеский  воин
запрыгнул в плоскодонку, подхватил весло и айда грести изо всех оставшихся
сил.
     Те четверо, что плыли на втором дощанике [плоскодонная  лодка],  само
собой припустили за ним и, естественно, общая силушка у них была побольше.
Они еще и постреливали вослед, хоть и мазали, но  вопили  истошно:  "Стой,
ехида, не то промежность порвем."
     А засим перед Страховидом встала стена густых  камышовых  зарослей  с
несколькими узкими просветами. Куда грести, чтобы не  заблукать  в  густых
волосах болота? И тут обозначились полоски на воде  -  очередной  коркодил
без особых дум выбрал направление.  Воин  предпочел  за  лучшее  следовать
животной  мудрости.  Вскорости  Страховиду  показалось,  что   плоскодонку
подхватило какое-то течение, причем теплое. Здесь вообще было теплее,  чем
в окрестных местах; Страховид хоть  и  мокрый,  однако  же  еще  не  озяб.
Впрочем, сугрев возможно происходил оттого, что воин  работал  веслом  как
очумелый. Надо было поспевать за коркодилом,  который  резал  воду  словно
воздух. А зверь здоровенный такой, что прямо оторопь брала. Его  челюстями
можно было, раз-два, и плоскодонку напополам раскусить.
     Греб княжеский воин за своим коркодилом,  ажно  пар  из  ворота  шел,
заросли все гуще делались,  у  "поводыря"  появлялись  новые  товарищи.  А
Страховиду мнилось, что заплывает  он  в  какое-то  гадское  царство  -  и
призадумаешься, как такому обилию ящеров корма хватает? Впрочем  коркодилы
- умные хитрые твари. И вообще многие звери и домашние скоты  много  умнее
сделались, чем до Святой Чистки, так старики сказывают.
     Несколько раз Страховид миновал  скопления  коркодилов,  напоминающие
передовые дозоры. Прямо перед носом его плоскодонки то  и  дело  всплывала
жуткая морда с вылезающими вбок зубами, которая будто испрашивала  пароль.
Однако же ничего не дождавшись, мирно тонула  обратно.  Тем  временем  ход
лодчонки замедлился, понеже вода из узости  вытекала  на  простор.  А  там
Страховиду померещилось, что попал он на  вечевое  сборище  в  коркодильем
царстве. Шибко много сгрудилось ящеров,  терлись  они  боками,  теснились,
переползали по спинам "товарищей", словно по бревнам, но некое  благочиние
блюли. Воин убеждал себя не бояться изобилия гадов и почти  что  уговорил.
Да   вдруг    на    "просторе"    появилась    вторая    плоскодонка    со
стражами-преследователями. Неуемные люди зараз давай палить  в  Страховида
из  своих  пищалей,  и  фонтанчики  все   приближались,   знать   выстрелы
становились точнее и кучнее. В лодчонке, где плыл Страховид,  от  прежнего
экипажа осталась ручница, причем заряженная. Княжий  воин  выстрелил  лишь
раз, однако поначалу не знал, попал он или нет.
     А при стрельбе почудилось ему будто линии протянулись светящиеся, иже
соединили его и  вражеское  суденышко  воедино,  облегчив  прицеливание  и
меткую стрельбу.
     Страховид пальнул все-таки в "яблочко", потому что супротивники стали
вдруг утопать. Они прекратили стрелять и грести, переключившись толико  на
черпание. Коркодилы вовсю резвились вокруг стражей, да и возле  Страховида
тоже. Воин пытался избежать толчеи, выгребая на более свободное место.  Но
при том он сближался с дощаником черных  стражей.  Едва  бы  те  перестали
черпать воду и занялись бы меткой стрельбой, то и беглецу недолго бы  небо
коптить. Ан стражам было уже не до стреляния, хотя  обе  лодки  сплывались
все теснее и теснее.
     Страховиду мнилось, что коркодилы прямо подталкивают  его  к  врагам;
сиречь, многозубым тварям нет никоей разницы между ним и  кровавыми  псами
государя. А "псы", углядев поблизости  его  плоскодонку,  не  только  воду
сливали, но и тщились подгрести поближе. Однако проскрипели  ужо  для  них
ворота преисподней бездны. Лодочка "черных" черпала воду одним бортиком, в
другой  лупили  ящеры  своими  каменными  мордами.  Какой-то  из   стражей
изловчился перепрыгнуть к Страховиду. Бросил тело свое удачно, но все-таки
чуток не долетел. Страховид не рубанул мечом по его  голове,  показавшейся
из воды. Впрочем не стал  и  руку  протягивать.  Только  разок  успели  бы
щелкнуть часики, а коркодил уже поимел упавшего  стража.  Непонятно  даже,
почему ящер дозволил  выплыть  "черному"  на  поверхность.  Человек  тонко
взвизгнул, на большее видно запала не хватило, и  тотчас  исчез  по-новой.
Под водой ящеры его потрепали и прикончили, токмо красное  облачко  бывшей
жизни и всплыло наверх.
     Однако следующий страж был удачнее,  он  не  только  прыгучесть  явил
хорошую, но и с прирожденной ловкостью уцепился за  бортик  плоскодоночки,
вмещающей Страховида. Пришлось отвадить прыгуна мечом по голове. Княжеский
воин понадеялся, что прикончил беднягу, ино  коркодилы  драли  уже  дохлое
тело.
     Корыто, где сидели стражи, набрало  столько  жидкости,  что  получило
твердое направление -  ко  дну.  Одного  "черного"  ящер  утащил  даже  не
дожидаясь, буде обед окажется в воде - прянул в лодку  и  зажав  челюстями
туловище, плюхнулся обратно. Тут  последний  страж  сиганул  к  княжескому
воину из своей утопающей посудинки  -  просаживая  все  силы,  накопленные
страхом и отчаянием. Линия полета выписана была правильно, посему очутился
"черный" в гостях у княжеского воина.  Страховиду  приложить  меч  уже  не
удалось, цепкий страж  ухватил  его  за  запястье  правой  руки  и  заодно
попытался подпороть ножом. Десницу [правую руку] с ножом  вышло  придавить
коленом, однако вражеский боец употребил  борцовый  прием  -  изогнувшись,
ударил Страховида башкою под дых. Княжеский воин вылетел из лодки,  однако
же не забыл ухватить неприятеля за ворот и прихватить его с собой. В  воде
они недолго бились, не до  того  стало.  Перемирие  наступило,  когда  оба
увидели, что к ним метнулись длинные смертоносные тела ящеров.
     Плавание Страховида  было  борзым,  порывистым  и  нелепым.  Кажется,
кто-то из  коркодилов  норовил  уже  цапнуть  его  за  пятку,  како  вдруг
взметнулись  водяные  заросли  из  белесых  толстых  стеблей.  А  за  ними
шевельнулось что-то напоминающее  большой,  но  мягкий  колокол  молочного
цвета,  внутри  коего  просматривались  полупереваренные  останки   всякой
живности  и  даже  кости  крупного   четвероногого   зверя.   Пресноводная
сорокалучевая медуза по прозвищу "белая  смерть"  -  метнулась  догадка  в
голове Страховида. Жуткая думка, однако сейчас было не до боязни. Один  из
белесых "стеблей" мягко обкрутился вокруг ноги и выпустил  для  надежности
еще десяток выростов. Но не время было им заниматься, сперва надобно ножом
ткнуть под нижнюю челюсть ящера. Подколотый  коркодил  задергался  и  стал
удаляться, показывая некрасивое желтое пузо, только  и  самого  Страховида
скрутила резкая боль, впившаяся тьмой мелких ядовитых коготков в тело. Ибо
белесый "стебелек" ужо поработал,  выпустив  одну  стрекательную  ниточку.
Страховид недужно заметался, желая поскорее вынырнуть на  поверхность.  Он
отсек окаянное ловчее щупальце, однако голову его накрыло нечто  мягкое  и
как будто нежное ласковое. Воин знал, что за сим последует,  орудуя  ножом
он все-таки выдрался из  ядовитых  объятий  и  рванулся  к  берегу.  Когда
Страховид  доплыл  до  береговой  тины,  то  заметил  обрубок   ветвистого
щупальца, присосавшийся к коже, и потянулся,  чтобы  отодрать.  Но  прежде
стрекательные нити еще раз ввинтились в ногу, отчего резко сократились все
уязвленные мышцы. Воин, мгновенно теряя власть над телом, упал, а вместе с
тем нахлынула тьма. Она поглотила боль и разные прочие чувствования...
     Очнулся Страховид из-за больших комаров, чей размер превышал  фалангу
указательного пальца, а хоботок проникал глубоко под кожу. Ныли все  мышцы
и даже хрящные суставы. Голова лежала в  лужице  и  к  ноздре  подбиралась
юркая мушка, собираясь отложить там яички. Пока что Страховид мнил  только
одно - он от кого-то убегал. Или может догонял. Осколки  памяти  никак  не
складывались во единую картину. Ясно припоминалось лишь та  невзгода,  что
пресноводная медуза ужалила его ядом своим  преаспидным.  Вот  из  опухшей
ноги доселе торчат пожухлые стрекательные нити.
     Кроме мышечных болестей сейчас Страховид чувствовал иные  недужности,
наипаче зудение в глазах, и общую неуютность. Он провел ладонью  по  лицу.
Пальцы соскоблили какую-то липкую белесую дрянь. Клейковина. Подобралась к
нему,  пока  он  валялся  колодой  бесчувственной.  Страховид  знал,   что
клейковина  наверняка  успела  запустить  свои  тонюсенькие  щупики  вкруг
глазных яблок прямо в череп. Говорят, она мозг пьет. А может и  не  так  -
достоверно известно лишь то, что клейковина блудно ворошит и  перемешивает
начинку головы. Сумеет и память отнять, и добавить  чужое  памятование,  и
сделать так, что себя забудешь.
     "Я - Страховид, прежде боевой холоп,  а  затем  ближний  слуга  князя
Эзернета Березовского. Вместе с ним  ратоборствовал  в  восьми  битвах,  в
брани при Лысых Холмах прикрывал отход главных сил, стоя одесную от князя.
Но меня еще звали... Меня звали Демонюк, царь любил меня,  кормил  с  руки
сладостями, бороду трепал, по его велению выкорчевывал я смуту,  князей  и
бояр душил за то, что они государство на части разрывали..."
     Тьфу, что за зараза оказалась в его голове? Ведь он - Страховид, а не
черный страж, не этот кромешник Демонюк. Именно царь, а не князья, изнурил
государство самодурством своим.
     И все равно  Страховид  помнил  чужой  памятью  злобесного  окаемного
[беспредельного, кромешного] человека про то, как разорял  поместье  князя
Березовского. Военный начальник в походе тогда был, славу себе  добываючи.
А стражи во  главе  с  черным  полковником  Остроусовым  наскочили  ночью,
факелами  избы  крестьянские  закидали,  затем  взорвали  бревенчатый  тын
пороховым зарядом и разлетелись по усадьбе.  Порубили  дворню,  постреляли
ратных слуг, вздернули дворецкого на сук,  девок  горничных  растащили  по
темным углам. Ему невестка княжеская досталась - како показал ей  перчатку
свою, утыканную гвоздями, так она сразу присмирела, юбки  задрала  и  сама
еще помогала, шафирка... Все равно ее потом  прикончили.  Полковник  велел
всех баб к  упавшему  тыну  привязать,  юбки  им  завернуть  на  головы  и
натравить боевых псов, которые к тому же кобели ужасные. Псы  вначале  тех
баб  отзудили-задрючили  по-кобелячьи,  а  потом  еще  закусали  насмерть.
Княжескую челядь и холопов усадебных царские стражи прикрепили к воротам и
начали на них ездовых баранов испытывать - на бодучесть. Несколько боданий
и от тех мужиков только мешки переломанных костей остались...
     Экий чертов бред засел в голове. Видимо, дьяволова отрыжка,  окаянная
клейковина, вытянув ядовитую дрянь из памяти царского стража, изблевала ее
в голову княжеского воина. Страж Демонюк - лютый  пес-кромешник,  но  есть
звери и злобеснее, навроде полковника Остроусова. А теперь надо все чужое,
мерзкое, кровопийное, потугой мысленной отчленить и удалить  прочь,  пусть
вернется сие непотребство туда, откуда явилось.
     Тело было словно квашня, Страховид как будто  собрал  его  и  поднял,
стараясь не опираться на левую ногу. Та казалась посторонней - лишь сквозь
онемение томила душу тупая боль. Воин срубил карликовую березку, получился
дурацкий кривой посох, помолился Богу Единому, как велел Ботаник, и  повел
свое тело... собственно, куда очи зрят. Так он брел три дни  по  лядине  с
ногой, обмотанной травой-сосальщицей, иже лучше пиявки  оттягивала  дурную
отравленную   кровь,   меняя   свой    окрас    со    свеже-зеленого    на
грустно-коричневый. Кабы не отыскал травку  сию,  то  умерла  бы  нога,  а
следом трупная зараза охватила бы все тело. Ну, а с сосальщицей  к  исходу
третьего дня и багровая опухоль спала, и даже хромота стала малозаметной.
     Впрочем, к тому времени забрел Страховид в странную местность.  Исчез
кривобокий березнячок и торф вылез на поверхность. Тутошняя земля вся была
в дивьих узорах -  сплошняком  круги,  полосы,  пятна,  вмятины,  рытвины,
воронки, словно водились здесь недавно какие-то бесовские  игрища.  Чудные
отметины образованы  были  спекшейся  ино  прогоревшей  почвой,  россыпями
блестящих камушков и хрусталинок или же  потеками  стекла.  Впрочем,  егда
беглец  потрогал  их  пальцами,  оказались  они  не  твердыми,  а   мягкой
пружинящей гущей. Кой-где воронки были заполнены черным глянцевым  камнем,
в  нем  застряли  прокопченные  проплавленные  куски  будто  бы   металла.
Несколько раз попадались  и  более  жуткие  находки  -  глыбы,  очертанием
похожие  на  разорванные  человеческие  тела  и  члены,  угадывались  даже
умученные лица.
     Страховид паче и паче разумел,  что  случилось  здесь  неведомое,  но
лютое побоище, где бились нелюди, а оружием им  служили  громы  и  молнии,
либо что-нибудь еще похуже. Несколько раз ему  встречались  полуобгоревшие
остовы каких-то кораблей. Внятно было, что  сии  бесовские  изделия  могли
пожаловать сюда лишь по воздуху. Страховид различал и ребра,  и  балки,  и
обшивку, и нечто по виду как толстые волоса, и гроздья твердых пузырей,  и
огроменные диски,  и  какие-то  большущие  котлы  с  множеством  отходящих
трубок, и слизь текучую, и блестящее  переливчатое  крошево,  и  всяческую
дребедень, коей имя и названия он бы не подобрал. Попадались ижна странные
кресла, должные как будто обхватить  тело  со  всех  сторон  -  можа  быть
пыточные приспособления. Что-то  в  обломках  и  останках  еще  шипело  по
змеиному, сыпало искрами как шутихи, извергало дым и брызги, даже  чавкало
и булькало - туда  близко  Страховид  не  подходил.  Подвернулась  и  пара
настоящих бесов-мертвецов с жжеными дырами на теле. Облачением  они  имели
пленку, меняющую окрас, от угольно-черного до бурого, точь-в-точь под цвет
земли, запястья были охвачены браслетами  с  мерцающими  глазками,  головы
упрятаны были в шеломы-горшки.  Снаружи  те  выглядели  непрозрачными,  но
изнутря можно было глазопялить на окрестный мир  и  еще  дальше.  Вдобавок
бегали по забралу буковки с  циферками  и  колдовские  письмена-руны.  Вот
наваждение-то.
     Рядом с одним из мертвых бесов валялась  труба  с  рукоятью,  каковая
несколько напоминала пищаль. Се, должно быть,  бесовское  оружие,  смекнул
Страховид. А буде и ему попользоваться такой  вот  штуковиной,  отчего  не
применить достижение бесовского,  но  изощренного  разума?  Ибо  наверняка
бесовская  трубка  извергает  громы  и  молнии.  Страховид   дополнительно
вооружился и двинул дальше. Прошел, наверное, с версту по  измятой  почве,
когда обломков и рытвин сделалось наконец поменее. К тому времени и Сварог
закатился за край земли. Страховид паки закручинился, томление поползло по
груди, ведь утратил он все - доброго господина, надежных друзей-товарищей,
стол, дом, верного барана Барона - а  взамен  ничем,  кроме  сей  странной
трубки, не обзавелся.
     Где-то завыли-заголосили  волки.  Страховид  покамест  не  видел  их,
однако вызвали они еще большую тягость на  душе.  Воин  подвигся  развести
костер, но хворосту не сыскал, поскольку и деревья в сем гиблом  месте  не
росли,  а  от  травы  и  мха  маловато  было  толку.  Вскоре  появились  и
четвероногие  "друзья  человека".  Каждый  из  волков,  вставши  на  ноги,
превысил бы Страховида ростом и был потолще его  в  брюхе,  имел  клыки  в
указательный палец длиной и широкие лапы, удобные для шастания по  болоту.
Говорят, до Святой Чистки звери сии  были  гораздо  мельче  и  безобиднее,
нападали на людей разве что голодной зимой и не отличались  большим  умом.
Сейчас они стояли цепью в  двадцати  саженях  от  Страховида.  Один  пошел
вперед, но шагах в пятнадцати припал на передние лапы  -  на  тот  случай,
коли человек  попробует  выстрелить  в  него.  Потом  проползли  вперед  и
остальные. Звери  занимали  позиции  так,  чтобы  кинуться  на  Страховида
единовременно со всех сторон.
     Воин решил шугануть зверей,  и  наведя  трубку  на  вожака,  притопил
какой-то выступ, имевшийся  на  рукояти.  Никакого  устрашающего  грома  и
молнии, трубка  пшикнула,  словно  заяц  чихнул,  и  к  мощной  шее  зверя
прилепился мелкий цилиндрик. Следующего выстрела уже не случилось. Значит,
развеялось бесовское наваждение и опять ад надсмеялся над  человеком.  Аль
нет? Волк присел, затем провыл что-то жалобное, а серая братия  отозвалась
ему, тут он зашатался, закачался то на левой, то на правой лапе,  затем  и
вовсе упал. Другие звери, видимо, удивление такое возымели, что  дозволили
Страховиду дать деру. Впрочем, егда он осилил с  полверсты,  заметил,  что
волки все же припустили за ним следом. Они его догоняли со всей резвостью,
а вот ужаленная нога  опять  давала  знать  о  себе.  К  своему  изумлению
Страховид узрел среди догоняющих хищников и того  волчару,  коего  недавно
посчитал вожаком и якобы застрелил.
     Было от чего расстроиться  и  заскучать,  но  тут  попался  на  глаза
бесовский корабль, застрявший в болоте и не слишком разрушенный.
     Страховид сразу порешил укрыться там, инда с новым упованием помчался
вборзе [быстрее] прежнего. Но вскоре пришлось  ему  подивиться  снова.  Он
запнулся о что-то длинное, как будто корягу, едва не упал, и перед  ним  с
земли поднялся Демонюк. Княжий воин и черный страж на сей  раз  не  почали
выяснять отношения, не бросились, оголя сталь клинков,  друг  на  друга  с
ратными воплями: "За царя" и "За князя". По крайней мере  Страховид  решил
свести счеты вдругоряд. Вдвоем  они  припустили  от  многозубых  тварей  к
упавшему кораблю.
     К тому вела довольно зыбкая тропа посреди двух болотных  "окон",  так
что и волкам пришлось перестроиться из шеренги в цепочку.  Однако  большое
неудобство чувствовалось, когда Демонюк оказывался сзади и  Страховид  все
ожидал, что лютый ворог, обретя второе дыхание, поразит беззащитную спину.
Наверное, подобное мнилось и черному стражу, буде княжеский воин оставался
со стороны его спины.
     Однако добрались они до цели своей, не вонзая в спину острие. Корабль
уткнулся носом в трясину, но одно его крыло  послужило  как  бы  мостиком.
Беглецы пронеслись по нему, подпрыгнули и протиснулись в дыру, похожее  на
разбитое окно. Еще несколько ерзающих телодвижений и оказались оне  внутри
- впрочем,  сквозь  многочисленные  пробоины  проглядывались  окрестности.
Волки  были  совсем  рядом,  карабкаясь  друг  другу  на  спину,  они  уже
составляли пирамиду, дабы добраться до ближайшей пробоины.
     Сапоги заскользили на какой-то маслянистой жиже и люди  скатились  по
наклонной палубе прямо в нос.  Там  их  с  готовностью  приняли  кресла  -
наученные ли бесом, или по заклятью обхватили  беглецов  со  всех  сторон,
даже щеки закрепили. Прямо в воздухе загорелась алым  пламенем  колдовская
надпись: "Аварийный выброс". И тут  на  Страховида  съехал  волчий  вожак.
Зверюга изготовилась было запустить  свои  клыки-ножи  в  горло  человека,
однако...
     Страховид и взять в толк не мог, что  же  случилось.  Его  словно  из
пушки стрельнуло в самое небо. Воин пришел в  себя,  когда  уже  летел  по
воздуху в том самом кресле, словно баба-яга в ступе. Летел и весь мир  был
словно расчерчен для него светящимися  линиями,  а  он  мог  внутри  себя,
мысленно, а затем и  наяву  менять  наклон  и  скорость,  а  также  делать
подскоки и повороты. Бедняга-волк чудом не падал  с  кресла,  он  вцепился
трехдюймовыми зубами в подлокотник и прижимался к Страховиду изо всех  сил
словно дитя малое. Неподалеку прочерчивал воздух и черный страж Демонюк.
     Невзирая на тоскливую пустоту в животе, княжеского воина  все  тянуло
сблевануть, а порой накатывала  сильная  дурнота,  все  это  приправлялось
потом, которым он то и дело заливался - наверное, с ужаса.
     В одном из кубиков, каковыми был поделен весь окрестный мир, замерцал
магический знак в виде маленькой дверцы. Пребывая в  обалдении,  Страховид
все же допетрил, что его куда-то приглашают. Все  равно  лучшего  пути  не
выберешь. Он направил свое летучее кресло к таинственной дверце. Когда  до
зеленой глади болота оставалось с десяток саженей, на  ней  вздулся  вдруг
большущий пузырь. А потом оное вздутие лопнуло и в  завидневшийся  колодец
юркнул Страховид со своим креслом  и  волком,  а  следом  туда  и  Демонюк
пожаловал.
     Потом воин еще немало летел в каком-то темном  подземелье,  озаряемым
красными всполохами, наконец полет прекратился и началось скольжение.
     Прекратилось малоприятственное движение в какой-то зале,  похожей  на
слоновий костяк: ребристые округлые стены и потолок весь в буграх, повсюду
висят трубки и шнурки. Кресельные захваты разжались и можно было встать на
свои ноги. Что и сделал Страховид, а также два его врага,  включая  волка,
который спрыгнул с коленей на пол. Хищный  зверь  зарычал,  однако  не  на
воина. Похоже, все прибывшие  в  подземелье  понимали,  что  ссориться  им
покамест не стоит.
     Прямо в воздухе появились колдовские слова: "Идентификация  личности.
Не моргать, не дышать, руки развернуть ладонями наружу."
     Как ни странно,  теменцы  послушались  и  в  воздухе  возникла  новая
надпись:  "Доступ  разрешен.  Присвоен  гостевой   статус.   Подтверждаете
контроль над животным со степенью разумности 3?"
     Волк глянул на Страховида словно просящим взором и  тот  откликнулся:
"Подтверждаю, отчего  нет."  Впрочем  воина  задело,  что  бесы  отнеслись
одинаково благосклонно к нему и к негодяю Демонюку.
     Стена перед ними вдруг растянулась, стала прозрачной, а засим лопнула
и разверзшаяся дыра как бы пригласила вперед. Надо идти. Страховид  немало
наслушался сказок в детстве своем и помнил, что в лоб бодаться с бесовской
силой не стоит, ведь рано или поздно она сама подскажет, как укоротить ее.
     Люди и зверь, превозмогая робость, двинулись по коридору, где над  их
головами по потолку скакала какая-то металлическая ящерица. С каждым шагом
робость сгущалась. Механические и светящиеся твари сновали там и сям, едва
не попадая в лицо или под  дых,  трубы  и  шнуры  извивались  как  змеи  и
пытались уцепить за шею, призрачные слова  и  образы  мелькали  в  глазах,
голоса привидений  бились  в  ушах.  От  чумового  мельтешения  Страховиду
казалось, что он совершенно безумен и теперь уже не сможет исполнить самых
простых дел, таких как испить воды или откушать каши.
     Но глянув на жалобно скулящего волка,  он  рассудил,  что  остался  в
своем уме, только вот бесовское подземелье перенасыщено колдовством. А еще
непорядок тут творится. Оплавленные механизмы, порошок на  полу,  угольки,
стекловидная гуща, какая-то  слизь,  труха  и...  изуродованные  мертвецы,
обожженные кости, куски льда, похожие на члены  тела.  Иногда  встречалась
пятна на стенах, имеющие человеческие очертания. Не только  Страховид,  но
даже кат и убивец Демонюк растерялся. Он дергал княжеского воина за  рукав
и бубнил:
     - Давай возвернемся?
     - Не докучай, злодей. Куда вернемся, к твоим кромешникам что ли?  Для
меня лучше податься к бесам в гости. А ты можешь дыбать отсюда, шмалять  в
спину не стану, потому что нечем.
     Демонюк не повернул, а волк, который уже  откликался  на  имя  Пушок,
уверенно пер вперед, как будто знал...
     В  одной  зале  бесы  лежали  словно  шелуха  от  семечек.  И   опять
встретились рассеченные тела, у коих в нутре не плоть человеческая была, а
нечто вроде заквашенного теста, только еще светящееся и даже искрящееся. И
многие из них  покамест  не  были  полноценными  мертвецами,  несмотря  на
страшные повреждения. Сии некоторые даже тянулись к идущим людям,  жалобно
мычали, роняя изо рта белесую жидкость, один из них схватил Страховида  за
сапог и угомонился лишь после того, как волк  вырвал  ему  ухо  с  корнем.
Впрочем случилось и так, что из разрубленного чрева, истекающего настоящей
кровью, начиненного истинно человеческой плотью,  а  не  тестом,  поползло
стекловидное   все   более   твердеющее   существо   ино   приспособление.
Стекловидное создание повернуло злобную острую головку в сторону  "гостей"
и потянулось к ним, светясь единственным глазом.
     "Гости", окончательно утратив присутствие  духа,  быстро  свернули  в
какой-то тоннель, где казалось посвободнее. Там и в самом деле было не так
тесно. Лишь катились забавные колобки, похоже слепленные из того же теста,
что и шевелящиеся неспокойные трупы.
     Но вот впереди  прорисовалась  стоящая  фигура.  Она  направлялась  в
сторону "гостей", вихляя головой,  руками  и  так  далее,  и  в  проклятом
подземелье  принадлежало  единственному  человекоподобному  существу,  иже
могло самостоятельно двигать ноги.
     Бес замер в двух шагах от Страховида и Демонюка.  Росту  в  нем  было
поменее, чем в "гостях", однако же конечности имелись более длинные и зело
загребущие. Лысая голова отражала свет, однако  выглядела  менее  крупной,
чем у Страховида и даже у Демонюка. Пушок предупредительно заурчал, хотя и
не стал скалить зубы.
     - Почему так поздно?  -  вопросил  бес.  -  Сатурняне  на  нескольких
уровнях уже все разнесли, такая заруба была. Предупреждение  поступило  за
четыре минуты до начала атаки. ОНИ прошли сквозь три периметра обороны как
сквозь масло.  На  командный  пункт  через  систему  вентиляции  пробились
киберкрысы и сразу вырубили общий контроль. Они знали  заранее  наши  коды
доступа. Сейчас в районе рубки такое творится... А  почему  вы  нарядились
как шуты гороховые, где оружие? Вы из какой службы? Почему ваши  Анимы  не
отзываются на запрос опознания?
     Голос был ровным, заунывным, но Страховид почувствовал,  что  в  бесе
искрит  встревоженность,  готовая  в  любой  миг  разрядиться  молнией,  и
попробовал вмешаться, стараясь подражать его речи:
     - Спокойно, друже. Мы - из особой службы. И прибыли только что. Нам и
самим мало что ведомо.
     - Значит, вы - нелегалы, с поверхности. Так бы  сразу  и  сказали,  -
злобесное существо вроде бы успокоилось, но потом снова встрепенулось. - Я
должен  просканировать  ваши  Анимы   и   провести   идентификацию   через
кибероболочку Мара. Она обязана открыть доступ к  каталогу  нелегалов  при
тревоге уровня "Ассегай".
     Длиннорукий прилепил по пластине на лоб Страховиду и Демонюку,  потом
направил в их сторону небольшой металлический жезл.
     - Мара, ты почему молчишь на радиоканале? - кинул куда-то  в  пустоту
беспокойный бес. И в пустоте родился неведомый как будто бабий голос:
     - Я не обязана  давать  вам  ответ,  Триста  Седьмой.  Ни  при  каких
обстоятельствах у вас нет доступа даже к локальным каталогам нелегалов. Вы
- простой квибсер класса "Гном-А", работающий по линии "Х". Каждый сверчок
знай свой шесток.
     - Правильно, хватит тут проверять, - буркнул недовольный Демонюк.
     Похоже, он считал, что коли живым угодил прямо в ад,  то  здесь  ему,
как черному стражу, положено почетное место.
     - Ты должна была получить информацию от других систем о  ситуации  на
базе, - почти возопил длиннорукий бес. - Если ты по  какой-то  причине  не
включилась в нужный момент, то  спешу  обрадовать.  На  пяти  уровнях  все
разнесено  сатурнянами.  Хотя  они  уничтожены,  ущерб  нанесен  огромный.
Обороноспособность уже потеряна на семьдесят процентов. Даже если  удастся
отстоять рубку, следующая волна накроет базу. Ты сечешь, дуреха,  чем  это
пахнет? Что будет с Объектом испытаний? Он либо достанется в трофей врагу,
либо вырвется из своей зоны и последствия такие будут, что никому мало  не
покажется. Ты головой соображай, а не железками.
     Неведомый голос тотчас отозвался:
     - Во-первых, подбирайте выражения, Триста Седьмой, вы  же  не  дикарь
какой-нибудь, а цивилизованный  квибсер.  Во-вторых,  материальная  основа
моей мысли, такая же как и у вас.  В-третьих,  я  не  на  миллисекунду  не
отключалась, напротив  работала  без  устали,  но,  увы,  инструкция  есть
инструкция. Впрочем, я проведу идентификацию гостей,  потому  что  тревога
достигла уровня "Мамай" Хотя, конечно, боюсь поспешных выводов. Соображать
вы ведь не мастер, Триста Седьмой, ассоциаторы у вас  слабые  и  мемообмен
медленный... Так вот, в каталогах нелегалов этих людей нет.
     - И тем не менее, Мара, они проникли через Портал.
     Страховид догадался,  что  сейчас  начнутся  неприятности,  и  Пушок,
кажется, тоже.  Только  Демонюку  было  невдомек.  Время  на  размыслие  у
злобесного существа закончилось. "Цивилизованный  квибсер"  выбросил  свои
руки в сторону черного стража - они, кстати, растянулись еще вдвое -  и  в
мгновение свернул Демонюку упитанную шею. Только хруст и черный страж стал
подобен сломанной кукле.
     - Эти квибсеры класса "Гном-А" - такие дураки, - промолвила демоница,
именуемая Марой.  -  Триста  Седьмой,  разве  так  обращаются  с  гостями?
Немедленно вспомните пункт три из Правил Хорошего Этикета.
     Но мелкоголовый демон был настроен на одно лишь кровопролитие, личина
его обратилась в сторону княжеского воина, заодно распахнулся рот и оттуда
повеяло невыносимым холодом, ажно сразу  стало  сводить  мышцы.  Но  Пушок
немедля  впился  неприятелю  в   задницу,   а   Страховид   воспользовался
мгновением, чтобы прижаться к теплому полу и сделать резкую подсечку,  или
по-ратному говоря - тынки. Когда квибсер  потерял  равновесие  и  взмахнул
руками словно птица, воин резанул своим мечом прямо поперек туловища.
     Меч легко  преодолел  плоть  и  развалил  длиннорукого  беса  на  две
половинки, кои шлепнулись на пол и пустили из разрезов белесый сок. Внутри
неприятеля было все то же тесто. Да,  похоже  квибсерами  кличут  демонов,
сделанных из теста, рассудил Страховид.
     Та половинка, что с руками и головой, еще потянулась  к  нему.  Возле
дергающегося бесовского рта воздух застывал ледяными каплями, образовалась
даже дорожка из изморози. Но воин  отсек  вначале  десницу  демона,  потом
шуйцу и наконец башку. Однако  же  руки  неугомонной  нелюди  аще  тщились
прирасти обратно к телу, а гадкая башка, выпустив  бахрому  мелких  ножек,
прянула к сапогу Страховида - пытаясь превратить ногу  в  комок  льда.  Но
воин хладным затверделым сапогом дал ей хорошего  пенделя  и  она  улетела
вдаль.
     Однако дьявольские козни  на  сем  не  прекратились,  Пушок  тревожно
зарычал, Страховид обернулся и увидел, что нижняя  половина  беса-квибсера
встала ужо на ноги. А из рассечения, пришедшегося ровно  на  пояс  демона,
выползла целая стая ветвистых щупалец. Одна из дьявольских  рук,  отставив
попытки срастись с телом, как будто растворила в  себе  кости  и  суставы.
Паче того, она заизвивалась  и  поползла  как  змея,  а  на  месте  ладони
появилась головка с четырьмя крепкими челюстями.  Вот  зараза  жуткостная!
Страховид не выдержал и бросился тикать по коридору. Бесовская рука и  пол
тела  припустили  за  ним,  причем  "змея"  теперь  катилась,  свернувшись
клубком, а щупальца, летая со  свистом,  ловчились  ухватить  воина  будто
арканы. Окромя того, они то и дело  отстреливались  в  сторону  удирающего
Страховида, спрямлением превращаясь в копья и дротики.
     - К сожалению я не могу помочь вам,  -  ласковым  голосом  произнесла
демоница Мара. - Вашего идентификатора нет в моих каталогах. Информация  о
расположении помещений базы  является  закрытой.  Могу  поделиться  только
сведениями открытого характера. Бежать надо коленками вперед,  попеременно
переставляя ноги. Оптимальная высота подъема  ступни  от  пола  составляет
тридцать сантиметров. На бегу лучше не  разговаривать,  чтобы  не  сбивать
ритм дыхания.
     Не защитила княжьего воина и дверь, за которой он спрятался вместе  с
волком.  Хоть  и  захлопнул  ее  с  щелканьем  и  привалил  шкаф,   однако
бес-неприятель  даже  в  расчлененном  виде  быстро  расковырял  замок   и
отшвырнул преграду. Но тут воину поспособствовал  один  мертвец,  все  еще
удерживающий какую-то трубочку в рассопливленной руке. Страховид помыслил,
что оное  орудие  тоже  стреляет  цилиндриками  и  почти  не  надеялся  на
благоприятный исход.  Но  схватил  трубу,  направил,  пшик  и...  враг-гад
вначале  замер,  а  потом  подвергся  быстрому  скисанию.  Поплыл,  потек,
превратился в лужу с комками. Иже покатились како склизкие колобки, однако
навредить уже не могли.
     На всякий случай Страховид отступил еще на несколько шагов,  оказался
вместе с  Пушком  в  маленькой  каморке,  каковая  вдруг  стала  падать  в
неведомую бездну.
     - Стой, стой, окаянная,  Бога  побойся,  -  зашипел  воин  сдавленным
горлом.
     - Пожалуйста, - ответил голос, принадлежащий  невидимой  демонице.  -
Только не надо нервничать. Я не какая-то окаянная и пред Единым  чиста.  Я
ведь подумала, что вы направляетесь на уровень "В" - там как раз столовая,
а вид у вас бледный, худой.

                     БЛОК 4. ЗНАКОМЕЦ ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ
                        (Четкий прием. Симплекс)

     Каморка послушно остановилась. Судя по всему, воин и зверь  оказались
на другом этаже. Прямо на пороге валялся раненый бес. Неподалеку  от  него
слабо шевелилось несколько дьявольских змеев -  они  были  разрублены,  из
разрезов лениво выдавливалась прозрачная гуща. Вспоминая нелегкое  общение
с предыдущим хозяином  подземелья,  Страховид  нацелил  трубку  на  голову
лежащего беса. Но приметив, что руки  раненого  пусты,  спрятал  трубку  в
сапог и вытащил меч из ножен.
     - Не делайте этого, вам же хуже будет, - смирно молвил  лежащий  бес,
поднимая глаза.
     - Что еще хуже? - огрызнулся Страховид. - Моего доброго князя сгубили
посланцы царя-злодея, они искали моей смерти словно я  бешеная  собака.  И
здесь лысый бес давал мне прикурить ручищами своими загребущими,  он  и  в
разрубленном  виде  угомониться  не  мог,  чертяка  злая.  Сие  называется
"цивилизованный квибсер". А что тогда "нецивилизованный"?
     Раненный бес, хотя и выглядел бледным измученным, изрядно оживился.
     - Так вы дикарь... извиняюсь, землянин. Поди  пойми,  как  вы  попали
сюда. Судя по-всему, вам дико повезло, раз вы живы до сих пор.  Но  будьте
уверены, протянете вы не дольше, чем обезьяна за штурвалом  коптера,  если
прикончите меня сейчас. Я ваша последняя надежда.
     - А я, знаться, ваша.
     Страховид пособил раненому бесу приподняться. Судя по всему,  у  того
было сильно неладно с ногой. Причем начинкой сего беса было не заквашенное
тесто, а плоть и кровь обычного цвета, глядя на которые Пушок облизнулся.
     Тут все подземелье  содрогнулось  и  даже  исказилось  на  мгновение,
теменского воина как будто шлепнуло здоровенной мокрой  тряпкой,  вдобавок
он получил по голове  куском  потолка  и  только  шапка-меховуха  смягчила
потрясение ума. Раненный бес снова упал и был завален щебнем.  Впрочем  он
первым подал голос, обращаясь к невзорной демонице:
     - Сдается, Мара, что кто-то перепутал унитаз с гравитационной миной.
     - Ф.К123, в районе рубки произошел сильный взрыв, все узлы наблюдения
в БЧ-1 утрачены, сильное гравитационное возмущение прошло по осевой  шахте
и лучевым тоннелям уровня "Г". С вероятностью ноль-девяносто основные силы
нападающих, как впрочем и персонала базы уничтожены.
     Княжеский воин поднялся, размазывая кровь, текущую из носа,  по  лицу
своему.  Засим  подхватил  покалеченного  демона.  Тот,  егда  оказался  в
самодвижущейся каморке, стал тыкать  пальцем  в  пупырышки,  имеющиеся  на
стене. Каморка зараз поехала, токмо не вверх, и не вниз, а вбок.  Волк  от
неожиданности заскулил, а житель подземелья молвил, превозмогая изнурение:
     - Сейчас мы вдвоем, пардон, втроем, изготовимся к  обороне,  а  затем
геройски сразимся с превосходящими  силами  сатурнян.  Тебе,  воин,  слава
будет вечная. Это тоже немало. Скальды про тебя стишки сложат:  "Шел  тур,
буйством обуян, словно громил гадов". А из меня сделают пакет чипсов, если
будет из чего, конечно. Зовут меня, кстати, Фома К123, очень приятно.
     А невидимая демоница Мара сочла нужным сказать:
     - Насколько я тебя поняла, Ф.К123, ты принял на себя  ответственность
за гостя с незнакомым идентификатором, вплоть до завершения его пребывания
на нашей базе. Этому обстоятельству весьма рада.
     Воину понравились  слова  бесов  и  он  вспомнил  одну  из  заповедей
Ботаника: "Не беспокойся."
     - А меня Страховидом с отрочества кличут, но дотоле в Храме Нечистоты
прозывали Франкенштейном - за то, что уши у меня большие  были,  будто  от
другого человека взятые. А зверь сей откликается на имя Пушок.  Только  не
желаю я тебе поборать в битве с сатурнянами.
     - А куда тебе деваться? Кода распознавания у тебя нет, значит ты  для
них чужой, враг. Первый же сатурнянский боец из тебя накрутит  фарш,  хоть
ты себя объяви музейным экспонатом.
     Бес оперся на стену и уважительно коснулся меча.
     - Ну, а вы-то  чем  лучше?  -  откликнулся  Страховид.  -  Я  за  вас
сражайся, а вы меня потом в банке заспиртуете.
     - Ты слыхал о космиках? Я -  один  из  них.  Мы  только  друг  дружку
спиртуем и маринуем.
     - Слыхивал я байки, распускаемые Храмом Нечистоты, о небесных  людях,
каковые изничтожили и заткнули все трубы, источавшие  грязь  и  заразу  на
мир. Слыхал да только пересказывать  никому  не  стал  бы.  Как  воцарился
Макарий Второй и воссиял светильник истинной второевангельской  веры,  так
храмовники оказались еретиками и язычниками, а небесные космики  -  бесами
из преисподней. Вот и ты не по небу летаешь, а  обитаешься  в  подземелье.
Аще я буду якшаться с тобой, то душа  моя  не  станет  семенем  жизни,  не
произрастет из нее Крестное Древо, и мне суждена погибь на веки вечные.
     - Сам знаешь, Страховид, что царь  Макарка  -  злодюга  первосортный,
второевангельская вера у него стала карманной и большинство его  изречений
- брехня или плагиат. Если ты будешь повторять чужие слова,  то  погибнешь
не духовно, а телесно, причем очень быстро. И никто не узнает, где могилка
твоя, и поп не пропоет над ней священную  песню  Ботаника:  "Нас  извлекут
из-под обломков".
     - Может и так. Я - человек темный и мне  трудно  в  толк  взять,  где
слова честные, а где  протоблядское  лукавство,  -  с  охотцей  согласился
Страховид.
     Каморка  замерла  и  все  вышли  из  нее,  чтобы  оказаться  в  белой
просторной зале. Там космик (или  же  бес)  улегся  на  стол,  пробормотал
заклинание и к нему опустилось несколько гибких трубок, схожих с медузьими
щупальцами и змеями-гадюками. Одни из них разрезали  штанину,  иные  стали
ковыряться в ране, третьи пустили лучи, широкие и узкие, такие яркие,  что
смотреть на них было невозможно. Инда Пушок с испугу словчился  втиснуться
в какой-то шкап. Наконец бес (или же космик) Фома сполз со  стола,  причем
вид у него был немало обалделый, а взгляд бессмысленный, мутный. Страховид
даже удивился, когда услыхал:
     - Теперь, кореша, труба зовет на резервный командный пункт. Это через
два уровня отсюда.
     Слова были вроде связные,  но  маловразумительные,  ан  Страховид  не
терял мысль, что ему  и  впредь  надо  держаться  беса-космика.  Все,  что
вершилось в подземелье, скорее подобало ночному кошмару, но  и  сон  имеет
свои понятия и правила, коих надобно придерживаться.
     В  зале,  обозванной  "командный  пункт",  царил   полумрак,   толико
помаргивало несколько блуждающих  огоньков  и  незримые  духи  нашептывали
что-то невнятное. При появлении людей сделалось  светлее,  вся  просторная
палата оснастилась сияющими  глазками,  на  стенах  замелькали  мимолетные
образы. А в самой  середине  залы  возник  призрачный  шар,  вокруг  коего
носились какие-то мушки, оставляя светящиеся  следы.  Страховид  почему-то
вспомнил, как один  скоморох  на  Макарьевской  ярмарке  плел,  что  Земля
круглая. Жалко, что тогда  с  ним  не  удалось  перетолковать.  Воеводские
стрельцы быстро вздернули болтуна на сук, якобы за то, что был он  скрытом
храмовником и слугой Нечистоты.
     - Слушай, Мара,  ты  должна  определять  сроки  подлета  сатурнянских
штурмовиков не за четыре минуты, а хотя бы за  пятнадцать,  -  с  упреками
обратился космик незнамо к кому.
     - У меня выведено из строя две трети узлов орбитального  слежения,  -
оправдывалась Мара певучим мягким голосом. - При подлете  с  экватора  мне
вообще влом производить триангуляцию, видимость получается не более  сотни
километров. Я же не виновата, что лунные  станции  не  дают  информации  с
достаточным полигоном.
     - Что же делать,  что  сотворить  хорошего-пригожего?  -  космик  уже
общался в основном с собой, - веселенький расклад, из  лунного  штаба  ВКС
передают, что в  наш  сектор  движется  чуть  ли  не  эскадра  сатурнян  и
предлагают надеяться только на собственные силы. Но в штабе не знают,  что
у нас тут Объект с гордым именем Икс-структура. А в службе  "Алеф"  знают,
однако не могут поведать об этом штабу. Чего доброго, через  десять  минут
из "Алефа" по закрытому каналу прилетит команда  стереть  Икс-структуру  с
лица земли,  дабы  не  досталась  супостату.  А  если  Объект  не  захочет
уничтожаться? Тут такая заваруха начнется,  что  ядерная  война  покажется
легкой разминкой в клубе пенсионеров.
     - Ну что, подготовиться к уничтожению  Объекта?  -  полюбопытствовала
таинственная Мара.
     Космик маненько поразмыслил.
     - Да, но только тихо, чтобы он ничего не заподозрил.
     - Само собой, Фома. Кстати, сейчас вижу три цели,  три  кораблика  на
подлете, штурмовые катера, работает  активное  волнопоглощение,  дальность
двадцать, азимуты  тридцать,  тридцать  два,  сорок,  движутся  по  низкой
круговой орбите. Через полминуты выйдут из-за горизонта, и зависнут, чтобы
мои радары совсем перестали сечь их...
     - И заодно выпустят три десятка колобашек, для которых уже мы  станем
целями. Мара, сшибай эти борта, пока они не выписали нам некролог.
     - А чем бы я занималась  в  более  благоприятных  условиях?  У  меня,
Ф.К123, на все про все дюжина ракет с квибсерными мозгами.
     - Управимся, у нас мозги пока  что  тоже  в  голове  лежат,  а  не  в
унитазе. Ты, Мара, не смотри, что мы не причесаны, а этот  серый  зубастый
не стоит на двух ногах... Эй, Страховид, - Фома поднес какой-то жезл к лбу
воина. - Оказывается, и у тебя во лбу звезда  горит.  Ты  и  без  понятия,
наверное, что биоинтерфейс Анима запустил  кремнийорганические  проводочки
во все центры твоего дикого-дикого мозга. Правда, на мой запрос твоя Анима
не откликается, но ведь Портал-то тебя  пропустил.  Допустим,  что  ты  из
нелегалов и на тебя возложена кем-то когда-то какая-то функция.  Эх,  если
уцелел бы кто-нибудь из сотрудников линии "С".
     - Я в нелегалы вам не дамся. Ничего не знаю ни про какую херункцию. -
Страховид ощутил возмущение и длинно сплюнул.
     - Тебе это знать вредно, по крайней мере до поры до времени. Ты  ведь
числишься в резерве, либо у нашей службы "Алеф", либо  у  конкурентов.  Но
тебя уже отобрали  в  свое  время,  так  что  поуправляй  сейчас  ракетой.
Проекция будет прямоугольная  с  концентрическим  доворотом  -  ты  должен
управиться, коли нелегал.
     Ко тьме всего бесовского и  непонятного  добавилось  еще  что-то.  Но
Страховиду вдруг мнение пришло, что и в  самом  деле  он  справится.  Ведь
полетал ужо в "ступе бабы-яги", не сплоховал. И  все-таки  княжеский  воин
засумлевался:
     - Конем могу управлять, бараном могу, а с ракетой не знаю как.
     - Примерно  так,  как  попасть  твоей  заточкой  по  имени  копье  во
вражеский пятак при конной атаке, - объяснил бес Фома. - Не дрейфь, сейчас
этот контактный монитор... ну,  этот  обруч  окажется  на  твоей  кудлатой
кочерыжке.
     В самом деле, на голову Страховида опустился обруч и одним колдовским
махом перенес  в  пространство  без  земли  и  неба,  однако  расчерченное
линиями.  И  будто  участвовал  княжий  воин  в  конном   натиске.   Зараз
вспомянулось, как есаул кричит: "Пики к бою, наметом марш!", тебя на скаку
трясет,  супротивник  впереди  мелькает  словно  чертик,  цепь   вражеских
пищальщиков заволакивает дымом, и пули посвистывают,  но  десную  руку  ты
должен держать твердо и при том нацеливать на одно и то же место -  ему  в
грудину.
     Сейчас взамен ханского нукера  противником  считался  некий  предмет,
похожий на прямой широкий кинжал.  Впрочем,  округ  него  мигом  появилось
несколько нимбов и ореолов разного окраса и яркости,  отчего  приобрел  он
сходство  с  дрожащим  радужным  студнем.  А  вместо  пищальных  выстрелов
навстречу понесло огненные хлопья, от коих, ежели постараться, и увильнуть
можно было... Страховид попал студню ровно туда, где сосредотачивалась его
жизнь  -  в  яркое  алое  пятно.  Вспышка  и  осталась  только  бездна   с
разлетающимися ошметьями и светящимися полосами, словно супостат и в самом
деле был лишь водянистым сгустком.  Но  сам  Страховид  с  минуту  не  мог
опомниться, как будто схлопотал по голове дубьем.
     Пушок, судя по рычанию, тоже занят был. Наверное, казалось  ему,  что
он охотится на зайку. И его ракета точно воткнулась в мишень.
     - Я в вас не ошибся, парни! - похвалил бес Фома. Несмотря на недавнее
ранение, пальцы его с ловкостью бегали по пупырчатой поверхности стола или
же бегло касались  призрачного  шара  -  в  точках  касания  словно  цветы
распускались. Губы космика все время бормотали и шептали, а глаза метались
то туда, то сюда. Иногда бес полностью  замирал,  но,  судя  по  волнениям
морщин на его лбу, отдых не наступал,  как  будто  достаточно  было  одной
мысли для борьбы с врагом.
     - Не хочу огорчать, Ф.К123, но один вражеский борт  успел  произвести
залп, - сообщила бесстрастная демоница. - Эти  ракеты  включают  двигатели
только на последней прицельной минуте полета, а до того их  весьма  трудно
засечь. Произвожу залпы контрет...  [контрракеты,  которые,  как  правило,
имитируют цель] Все-таки,  пять  вражеских  колобашек  прорвалось.  Сейчас
будет попадание.
     - Вот зараза, как она может спокойно про это говорить? -  чертыхнулся
космик.
     Тут тряхнуло и  пол  и  потолок,  стена  замигала  новыми  тревожными
огоньками и оснастилась новыми сияющими узорами.
     - Сдается мне,  что  выведены  из  строя  все  контретные  гнезда,  -
продавил космик сквозь сильно сжатые губы.
     - Я так люблю радовать и повышать настроение, но, увы, тебе предстоит
расстроиться еще больше, - ласково произнесла таинственная Мара. - На нашу
любимую базу заходят три десантных борта противника.
     - Опять, - протянул космик, как будто говорил о надоевшей еде. -  Как
мне  надоели  эти  гразеры  и  особенно  их  долбежка,   как   осточертела
квибсерская     пехота,     которая     станет      пробиваться      через
свежеотремонтированные периметры обороны.
     На одной из стен  Страховид  видел  плывущие  над  болотами  корабли,
похожие на каких-то  пузатых  рыб.  Насколько  он  понимал  своим  смутным
сознанием, сии самодвижные картины показывали нападающих сатурнян -  бесов
иной породы, чем космики. В  один  корабль  прямо  из-под  земли  ткнулась
изумрудная молния, отчего из пробоины брызнуло словно кипятком. Уязвленную
черную тушу понесло куда-то в сторону, засим она превратилась  в  огненный
цветок. Нескольких горящих "лепестков" будто зависли в воздухе, прежде чем
рухнуть вниз. Но оставшихся  бесовских  кораблей  вполне  хватало.  Болото
засверкало от вспышек, его заволокло сплошной  пеленой  из  пара  и  дыма.
Однако образы снова обрели четкость и взгляду открылось, как  от  кораблей
протянулись прозрачные трубы, уходящие прямо в топь. Приметно было  и  то,
как, скользя по ним, торопятся вниз человекоподобные фигурки.
     - Значит так, сатурняне пошли на абордаж, - рек бес-космик и сглотнул
слюну. - Кому-то сейчас будет больно и обидно.
     На другой стене Страховид уже видел быстромелькающие образы подземной
брани: длиннорукие квибсеры ползли по туннелям, пробивались через броневые
щиты и двери,  пуская  в  них  огненные  шары  и  лучи,  взорванная  броня
напоминала цветы с багровыми по краям лепестками. На  ужасных  противников
нападали сонмами не  менее  страшные  металлические  крысы  и  пауки,  иже
стреляли пламенем и  молниями.  На  квибсеров  налетали  клубы  пыли,  кои
взаправду  оказывались  маленькими  вредными  существами,  умеющими  мигом
изгрызть всю тестообразную плоть. На атакующих бесов шлепались  с  потолка
слизневидные пленки, затягивая и склеивая свою добычу, они превращали ее в
слаботрепещущую куколку. Быстрые почти прозрачные стебли  борзо  прорастая
из пола, хватали врагов за ноги, свернувшись арканом или петлей, ловили их
за шеи, соединившись сетью, спутывали и скручивали целиком, превращая их в
жалкие коконы.
     Квибсеры тоже не лыком шиты, каждый палец извергает всесжигающий луч,
уста дышат огнем или ледяным хладом, на месте искалеченных и  уничтоженных
членов тела немедля прорастают новые.  Прямо  из  культи  тянутся  стебли,
слипаются, обретают кожу,  да  так  скоро,  что  и  собака  не  успела  бы
погадить.
     - Вот блин, повреждена стенка реактора, - охнул вдруг бес-космик.
     - Утечка теплоносителя, температура в рабочей зоне повышается  каждую
секунду на десять градусов, - сообщил голос,  принадлежавший  таинственной
Маре. - Дисфункция наступит через пять минут, взрыв через двенадцать.
     - Ну так заводи пластыри. Чего телепаешься? -  криком  крикнул  Фома.
Почему-то с Марой он все время общался, повышая голос.
     - Ну так мы и заводим, Ф.К123. Только враги принимают наших аварийных
роботов за боевых и мигом чикают их. И вообще  на  южной  стенке  реактора
такая кутерьма.
     - Знаешь, Страховид, главная черта оптимиста - это  умение  извлекать
из худа добро, - молвил космик. -  Объект  будет  уничтожен  в  результате
взрыва реактора, который случиться  вследствие  неумелой  атаки  сатурнян.
Короче, ни вам ни нам. А мы с  тобой  и  волчарой  прошмыгнем  по  второму
контуру теплоносителя, натрий я сейчас солью в канализацию.  Проберемся  к
резервному шлюзу и попробуем оторваться.
     - Куда оторваться? - вопросил растерянный варвар.
     - Подальше от этой чертовой Земли. Похоже,  и  тебя  здесь  мало  что
держит,  раз  ты  оказался  в  такой  глухомани.  Впрочем,  свою   историю
расскажешь потом...  А  сперва  тебе  надо  нашу  одежку  напялить,  возле
реактора всегда жарковато.  Волка  твоего  мы  тоже  не  обидим,  занятный
все-таки персонаж.
     Одна из стен тут  зазияла,  космик  сквозь  дыру  увел  Страховида  в
соседнюю каморку, где вынул  из  шкапа  разные  приспособления  оружейного
вида. Одно взял в руки, другие приставил к поясу  и  они  мигом  прилипли.
Заодно космик повесил Страховиду на шею какой-то хомутик. Из того,  должно
быть по мысленному приказу, поползла пленка, которая не успокоилась,  пока
не прикрыла воина  целиком  и  не  обрела  зеркальность.  Даже  на  голову
натянулась она капюшоном и лицо закрыла  словно  маска.  Пришлось  пояс  с
мечом и берендейку снять, чтобы их тоже не залепило. А  перед  глазами  по
той пленке полетели разные непонятные слова. Кстати, и на Пушке  облачение
появилось.
     По наклонному пути весь маленький отряд, как с горки ледяной,  съехал
на  задницах  к  чему-то  похожему  на  огромный  металлический  цветок  с
пестиками и  тычинками.  Бес,  немного  поковырявшись,  отворил  крохотную
выпуклую дверку на одной "тычинке", из коей зараз потек желтый дым.  Но  в
нее надлежало проникнуть, ползя на брюхе своем.  Страховид  соскользнул  в
сию щель, пару раз небольно стукнулся и поднялся на ноги, ощупывая себя  -
цел ли. Следом свалился, едва не сбив  его  с  ног,  полузадушенно  воющий
Пушок. Последним внутрь "цветка"  попал  космик  Фома.  Проход,  именуемый
"вторым контуром", был не  слишком  узкий,  однако  с  низким  прижимающим
потолком, да еще с подъемами и скатами, и  извилистый,  что  кишка  твоего
барана.  Желтый  туман  стоял  повсюду,  но  под  пленочкой,  как  выяснил
Страховид, жить можно, воздух поступает через две трубочки  в  нос  свежим
словно весенний ветерок, а сквозь маску все видать.
     Космик, шедший впереди, вдруг замер в полуприседе, рукой махнул, дабы
соратники его тоже ни с места.
     - Тихо, ребята, Мара мне нашептывает, что мы влипли,  детекторы  тоже
попикивают о приближении небольших, но вредных объектов. Как только  судья
на ринге скажет  "бокс",  начнется  мочиловка.  Стисните  зубы  и  зажмите
задницы.
     Княжьему воину пришло на ум, что вряд ли  он  способен  снискать  тут
славу. Да и дело его сторона... однако же стыдно от соратника отступаться,
пускай он и бес. И навряд ли милость  получится  найти  у  противоположной
силы. Страховид вытянул из-за голенища сапога бесовскую трубку.
     - Слушай, нечистый, а долго она еще будет кровь у людей кипятить?
     - Сам ты чистый, но немытый. За боезаряд сквизера не волнуйся, зря он
расходоваться не будет - только при наведении на реальную  цель.  Старайся
совмещать два перекрестия,  которые  у  тебя  возникнут  как  будто  перед
глазами, то есть прицел и  целеуказатель.  А  твоему  четвероногому  брату
дадим контрракетное оружие, оно тоже бесхлопотное.
     Космик оснастил крупную  голову  смирного  зверя  чем-то  похожим  на
шелом, только с поворотным диском вместо вершья.
     Возле очередного изгиба туннеля  мелькнула  красноватая  тень,  верно
брошенная неприятелем, и космик вскинул свое оружие, похожее  на  короткую
кавалерийскую пищаль. Опосля  выстрела  вражеская  фигура  в  значительной
части прогорела, обуглилась, затянулась облачком дыма и пара. Ноздри  даже
сквозь пленку втянули отлично известный запах  горелого  жира  и  мяса,  а
также какое-то незнаемое зловоние.
     И заварилось в тоннеле-кишке ратоборство. У Страховида во  взоре  две
сеточки - одна ловит  изворотливую  цель,  другая  показывает  направление
трубки-ствола. Совместил и шпокай. Раз и  накрыл  противника,  стих  он  и
расклеился. Или же рассопливился. Ан совместить  не  просто,  ты  сам  все
время скачешь, как вошь на сковороде, а в тебя летят боезаряды, начиненные
пожаром, жвахают в тебя молнии, просвистывают  пламенные  стрелы,  ведомые
демонами. Но те разлетаются огненными брызгами во все стороны,  не  достав
твоей плоти, ибо навстречу им тучей несутся противобесовские  стрелы,  кои
выпускает свирепо рыкающий волк.
     В бою том дивьем в поддержку космика  и  воина  Страховида  выступали
стрекочущие пауки и крысы с глянцевыми металлическими  боками  -  в  самом
страшном сне не могли привидеться такие соратники. Да и такие враги  тоже.
Бесы-сатурняне  наставляли  какие-то  широкие  трубы,  каковые   извергали
непрерывным потоком адскую живность - многоножек и скорпионов с тельцем из
крепкого  металла,  саранчу  с  большими  светящимися   глазами.   Пленка,
покрывающая Страховида, такоже затвердела на  груди  и  спине,  стала  как
доспех невообразимой крепости. Посему и  скорпиону  не  пробить  ее  своей
сияющей  от  жара  иглой.  Пушок  тоже  прикрылся  крепкой   кожурой,   он
расшвыривает быстрыми лапами пронырливых многоножек и все извергает  своей
головой огненные стрелы-контреты. В какой-то  миг  волна  адской  живности
чуть не захлестнула Страховида, но тут слетел с руки беса серебряный  шар,
который пожрал и многоножек, и скорпионов, и саранчу.
     А Мара все вещует - осталась-де минута, полминуты, десять  секунд  до
чего-то самого страшного,  однако  не  попрешь  же  пузом  на  прожигающий
плевок. В тот миг, когда невидимая демоница ласково пропела, что  дескать,
погибель наступает, Страховид даже прикрыл глаза, невзирая на  канонаду...
И ничего не случилось. Ни обидного, ни приятного. Токмо  воздух  затянулся
едва заметным голубоватым туманом, состоящим как-будто из длинных кудрявых
волосков.
     - А реактор-то не взорвался. Вот в натуре диво  дивное,  это  вам  не
пирожки из какашек делать, - прямо в ухе зазвенел голос беса Фомы. -  А  я
уж перед киберисповедником покаялся и и всю свою греховодную жизнь за одну
миллисекунду вспомнил, лишний раз огорчиться пришлось.
     Но заодно перестали вдруг действовать трубки,  именуемые  бластерами,
импульсными плазмобоями и сквизерами - не метали они более смерти и  огня.
А вся эта адская мелюзга, и многоножки, и  скорпионы,  и  пауки,  и  крысы
застыли, словно были детскими игрушками. Игрушками злых негодных пацанят.
     - Я очень рада, что вы все живы, так как успела  к  вам  привязаться,
друзья, - проворковала Мара. - Впрочем, Объект является причиной квантовых
преобразований,  которые  я  оценить  на  данный  момент  не  могу,  ввиду
отсутствия соответствующей информации.  А  оболочка  испытательного  блока
сейчас не отзывается, ввиду  разрушения  отдельных  линий  связи  и  части
хардвера.
     "Не стал ли  сей  сон  кошмарный  рассеиваться  и  таять?  -  подумал
Страховид. - Может, достаточно сотворить знак  "крестного  одервенения"  и
бесовское подземелье вовсе пропадет, а он снова окажется на  болотах?"  Но
будет  ли  сие  приятственнее?..  А  ежели  взаправду  существует  чертово
подземелье,  то,  выходит,  поперхнулись  дьявольские  орудия,  заткнулись
испражнители молний и извергатели смертоносных  лучей,  иссякла  бесовская
сила, ослабли божьи враги и теперь наступает время честного ратоборства.
     Вытащил княжеский воин из ножен свой слегка изогнутый  меч,  а  Пушок
оскалил чуть желтоватые клыки, и пошла бранная  потеха.  Квибсеры,  как  и
допреж, были неприятелями грозными, однако ж сделались простыми чудовищами
без колдовского коварства. Теперь куда  легче  было  потчевать  их  добрым
клинком. Правда, и ладони у бесов сих вытянулись, обзавелись металлическим
блеском и острым краем, возымели сходство с мечами и копьями. Проросли  на
дьявольских телах такоже иглы и шипы. Но к сече и  колотьбе  у  Страховида
привычка имелась. А вот бес-космик  преимущественно  бегал  сзади  и  лишь
промолвил в оправдание:
     - Из всех видов холодного оружия я только с вилкой умею обращаться.
     Не растерялся Страховид и егда к нему подступил четырехрукий великан,
весь усеянный шипами и лезвиями - про  таких  чудищ  воин  слыхал  еще  от
сказителей. Увернулся княжеский воин от смертельного обхвата, нарочно упал
на пол и старинным бойцовским приемом "ползунцы" завалил противника, коего
и рассек затем клинком пополам. Там и Пушок в прыжке уронил с  ног  другое
страшилище и стал драть, раскидывая лохмотья странной плоти. Славно бились
с толпою демонов княжеский  воин  и  серый  волк.  Немало  бы  еще  ратных
подвигов совершили бы, кабы не воспрепятствовал  космик,  который  потащил
Страховид за рукав.
     - Угомонись, все хорошо в меру. Это тебе не Куликовская  битва.  Надо
улепетывать, Страховид Батькович,  с  базы.  Видимо,  Объект  приступил  к
спонтанной генерации проникающих  каналов,  из  чего  следуют  все  прочие
странности. То ли тепловой выброс его пробудил к  активной  жизни,  то  ли
почувствовал    угрозу.    Других    причин    для    массового     отказа
высокоэнергетических устройств нету.
     - Чему подобен сей грозный Объект? - стал выведывать воин.
     - Считай, что подобен маленькому божеству.
     Значит,  в  сем  подземелье  гнездится  сама  дьявольщина!  И  сейчас
выбирается она из заточения. Страховид поежился как от  зяби,  ибо  почуял
вдруг, что от нечисти ему вовек уже  не  отвязаться  и  она  всегда  будет
впереди и позади него.
     - Нагрев рабочей зоны  реактора  замедлился,  взрыв,  судя  по  новым
данным, случится только через пятнадцать минут,  -  сообщила  безразличным
голосом бесовка Мара.
     - Как нам половчее пробраться к резервному шлюзу, если мы застряли во
втором контуре теплоносителя?  Ответь,  солнышко,  -  обратился  космик  к
неведомой богине.
     - Воспользуйтесь ремонтным люком ВК-2, а дальше по аварийному тоннелю
- вывожу зрительную схему через твою Аниму... Мне тебя будет  не  хватать,
Ф.К123.
     - А мне тебя, Марочка.
     Фома ткнул  пальцем  в  круглый  шов,  пробегающий  по  металлической
переборке.
     - Это, похоже, тот самый ремонтный люк. Плотненько  подогнан.  Только
как мы его вскроем, если плазменный резак скис? Мара, отопри замочек.
     Демоница не удостоила отзывом.
     - Ты же сама советовала.
     - Советовать я могу, что угодно, а делать не обязана.
     - Ну, Марочка.
     - Ты прекрасно знал,  Ф.К123,  что  после  взрыва  реактора  меня  не
станет! - в голосе демоницы скользнули нотки истерического свойства.
     - Я все понял, Марочка, я был не  прав.  Обязательно  возьму  тебя  с
собой. У меня персональный кристалл памяти  на  десять  мемобайт.  Хватит?
Приложусь к первому же сетевому разъему и ты скачаешься ко мне, солнышко.
     - И семи мемобайт хватит, -  буркнула  бесовка,  после  чего  щелкнул
замок.
     За люком первым же  делом  космик  сыскал  что-то  похожее  на  пятно
неправильной формы и приложил к нему руку.
     - Вот это и есть разъем, Страховид...  А  теперь,  быстрее,  быстрее,
подмахивай, Мара.
     - Дорогой, не торопи так. Я не могу потерять  из  своей  личности  не
одного бита...
     - Ты копируйся, а не разговаривай...
     - Фома, я давно тебя выделила среди остальных, а затем полюбила тебя.
То, что проделывала с тобой та  женщина,  являлось  лишь  слабым  плотским
отзвуком моих духовной страсти... О,  я  так  счастлива...  Моя  любовь...
Потеря семидесяти процентов ментальной емкости... Я желать тебе  хорошо...
Положительный эмоциональный фон... Потеря девяносто  процентов  ментальной
емкости... "Любить" есть "не-любить" с обратным знаком... Потеря девяносто
девяти процентов ментальной емкости... Екалэмэнэ... А-бэ-вэ-гэ-дэ...
     Странная  речь  демоницы  подошла  к  концу,  чарующие  звуки   любви
превратились в басовитый скрежет несмазанного механизма  и  вовсе  стихли.
Засим продлился путь по тоннелю с наседающим на голову потолком, где токмо
Пушку не надлежало сгибать головы своей.
     Остановился  маленький  отряд  перед  тупиковой   стенкой,   каковая,
впрочем, могла оказаться и дверью.
     - Мара, чего там за ней творится? - стал  выведывать  космик,  поводя
головой из стороны в сторону. - У меня кажется детекторы  барахлят,  такое
впечатление, что там целый полк марширует.
     Демоница не снизошла до ответа.
     - Скачалась и довольна. Наверное, резвецы-сатурняне решили  влезть  в
сеть и тогда Мара уничтожила свою основную  копию,  -  бес  Фома  обиженно
сплюнул.
     Затем выудил из кармана небольшую коробочку и, направляя ее на тупик,
нажал несколько пупырышков.
     - Что бы ни было за этой дверью раньше, сейчас там  начнется  бардак.
Победить не победим, но навредничать мы всегда сумеем, если под рукой есть
трансквазер-хаотизатор... Ага, пора открывать двери и здороваться.
     Космик колдовски повел ладонью возле  самой  стены,  она  послушалась
заклинания и разошлась в стороны.
     Открылось взгляду довольно вместительное помещении, где бесы квибсеры
носились  во  всех  направлениях,  кто-то  из   них   стоял,   изнеможенно
привалившись к стене, кто-то лежал согнувшись и пуская  противную  сблевку
изо рта своего.
     - Сомкнутыми рядами вперед, - направил космик. - Кромсай всех,  потом
разберемся, кто прав, кто виноват.
     Страховид сек мечом, с  "кхаканьем"  выпуская  перегретый  воздух  из
груди. Пушок рвал зубами,  космик  тоже  махал  каким-то  ломом.  Квибсеры
кидались на них рьяно, но совершенно бестолково, поскальзывались, падали и
пропадали зазря.
     И курочка не успела бы снести  яичко,  как  космик,  варвар  и  волк,
оставя позади себя ломти тел и  усекновенные  члены,  прорвались  к  самым
воротам, имя коим было "шлюз".
     - Включаю аварийный выброс, - рече  космик,  а  княжеский  воин  стал
тяжко догадываться, что сие может означать.
     И вот  что.  Открылся  какой-то  мрачный  зев,  Страховид  успел  еще
заметить, что за ним тащится светящийся синеватый  след,  но  тут  настала
другая забота. Его  втянуло  в  черный  тоннель,  потом  будто  окунуло  в
сметану, очередная неведомая сила заневолила  его  тело,  и  словно  желая
вытрясти всю душу, и давила и бросала и отжимала, како мокрое тряпье. Воин
чуть не подавился собственным  языком  и  не  мог  пропихнуть  из  уст  ни
полслова, хотя тщился возопить: "Довольно, лучше убейте."
     Когда Страховиду полегчало, то сперва ему показалось, что его  заживо
положили в гроб и закопали во имя произрастания Крестного Дерева. Но потом
стал он  подмечать  угольки  горящие,  словно  из  кострища  разбросанные:
желтые, голубые и красные. Их было столь несметное множество и они светили
из такой дали, что немногие мысли закружились по голове и стали чужими,  и
сам Страховид сделался чужим сам себе, и  каким-то  незначительным,  почти
песчинкой.  А  дальше  и  того  паче.  Огоньки  понемногу  заслонял  некий
пребольшой голубоватый шар, слегка подпорченный бурыми пятнами.
     Страховид  уже  догадывался,  что  сие  означает,   однако   же   еще
полюбопытствовал у беса-космика, который прорисовывался тенью в полумраке.
     - Мы уже провалились в преисподнюю?
     - Как бы не так, - отозвался нечистый, - скорее уж взлетели на небо.
     С таким изречением Страховид вовсе был не согласен.
     - Ты или обмануть меня пытаешься, или утешить. Небо  -  золотое,  там
хорошо и приятно, там зеленеют крестные деревья с прекрасными  плодами  на
ветвях, там Милость Божья. А мы в преисподней бездне, царстве неприкаянных
душ и бездушных тел. Обитатели бездны - несчастные, ибо не имеют  сродичей
и деток, в сей пустоте злобесной обитают куклы, у коих нет души,  но  есть
мышцы мощные, и слуги дьявола, у коих душа живая мучается в неживом  теле.
Святой Ботаник все верно говорил. Он же прав?
     -  Само  собой,  -  ответил  бес-космик,  немного  помедлив.   -   Мы
действительно в преисподней. Всякого дерьма здесь хватает: души без  тела,
то есть законсервированные пси-структуры, тела без души -  надо  понимать,
роботы. И все неприкаянные, болт им в задницу.
     - Но если без души, значит им не больно и не страшно?
     - Да не  сказал  бы.  Боль  и  страх  были  признана  робототехниками
отличным  регуляторами   для   всех   интеллектуальных   устройств.   Даже
кибероболочка, хотя она всего лишь программа, ноет и страдает, когда ей не
хватает информации, когда боится попасть под удар мощного сетевого вируса.
     - Программа? Может, я тоже  программа?  -  вдруг  с  обидой  произнес
Страховид, а в голове его как будто помутилось. Сквозь муть  проступило...
вострая сабля, пластающая связанное податливое тело... Опять чужая память,
чужая злоба - отрыжка адской клейковины. Проклятый Демонюк, чтоб им  черти
подтирались и ковыряли в носу.
     - Личностным программированием мы позанимаемся потом, -  бесхитростно
отозвался космик. - А пока что ты еще варвар, дикий человек-с так сказать,
все у тебя еще впереди - и индустриализация, и эмансипация, и феминизация,
и болванизация.
     - Варвара нашел, да?  -  Страховид  откинул  от  себя  обрывки  чужой
памяти, но обида от этого едва ли уменьшилась. - А сам-то  кто?  Для  вас,
что злодей Демонюк, что я, все едино. Ведь Портал пропустил нас обоих.
     - Ты попал в точку, Страховид. Для нас, что ты, что злодей Демонюк  -
все едино, хотя лично я возражаю против такого подхода. Портал и  в  самом
деле пропустил вас обоих из-за звездочки по имени Анима,  приколоченной  к
вашим глупым черепушкам, вернее  из-за  информации  на  ней.  Что  там  за
сведения такие, я не в курсе. Хочу, кстати, признаться: здесь, на Земле, я
герой, овеянный славой, а вообще, по своей  марсианской  жизни  -  обычный
лох. То есть, меня держат за  очень  мелкую  величину,  вроде  кубического
корня из нуля, в именитом ведомстве Техноком.

                  БЛОК 5. СЪЕДЕННЫЙ НА ЗАВТРАК. МАЙ 2075 г.
           (Помехи. Настройка. Сигнал четкого восприятия. Дуплекс)

     Если ты меркурианец, то в  качестве  адреса  тебе  надо  указать  имя
ползущей квартал-платформы  и  номер  мачты,  к  которой  прицеплено  твое
жилище. Если ты марсианин, то  речь  уже  пойдет  о  названии  колодца,  в
котором ты благополучно обитаешь.  Причем  последним  этажом  будет  самый
близкий к  поверхности,  прикрытый  прозрачным  колпаком.  А  первый  этаж
расположен глубже всего под землей или, если угодно, под песком-реголитом.
И если выглянуть, так сказать, в окошко на этом  этаже,  то  можно  узреть
только марсианских червяг, которых так блистательно просмотрели все первые
экспедиции.
     В  экваториальном  Рынь-городе   я   скромно   проживал   в   колодце
"Лягушатник" как раз на первом этаже, что  сильно  снижало  ценность  моей
хавиры (также как и в домах земных городов промышленной эпохи).  В  первую
очередь червяги в этом виноваты. Если бы не  они,  то  можно  было  бы  не
нервничать. Червяги пробуривают все, кроме углепластика, впрочем, его тоже
могут приговорить, если накинутся скопом. Конечно, мало  приятного,  когда
ты увидишь в своей уютной спаленке чужеродное тело, похожее на колбасу,  с
кремнийорганической шкуркой, без глаз, ушей и  носа,  но  зато  с  тысячей
мелких  ножек.  Ученые,  кстати,  сказывают,  что  червяги  больше   всего
напоминают не земных червей,  а  земных  простейших,  инфузорий,  то  есть
одноклеточных.
     А еще вот что меня бесит. Писатели прошлого века, которые  назывались
научными и сверхнаучными фантастами, любили изображать совершенную технику
будущего, благодаря которой нет никаких проблем. Так вот, все с  точностью
наоборот. А самая совершенная техника вообще работать не в состоянии.
     На моем первом этаже техника, конечно, самая совершенная. Так что всю
ночь напролет, несмотря на электростимуляцию  сна,  я  слышал  шуршание  и
поскребывания чуть ли не рядом со своей башкой. У  меня  кровать-то  подле
стены (как ее не ставь, всегда подле стенки, спаленка ведь размером три на
два; раньше и саркофаги просторнее делались). Полметра углепластика, потом
теплоизоляция и дециметр титан-неодимового волоконного сплава -  это  все,
что обороняет меня от зверьков, которые желают запустить свое половое ядро
в спящего марсианского гражданина.
     У червяги еще биополе сильно усыпляющее, потому ты  и  не  чикнешься,
когда  его  длинная  выделительная  трубка   блудно   проникнет   тебе   в
пищеварительный тракт (может и через анал!) и выдавит посылку. К утру ядро
поспеет,  даже  построит  себе  новую  мегаклетку  из  содержимого  твоего
желудка. Ты  проснешься,  готовый  блевануть  как  с  бодуна,  и  существо
размером с сосиску, которое невозможно растоптать  и  раздавить,  радостно
извергнется из тебя, после чего заползет  в  какой-нибудь  теплый  уголок.
Считай тогда, что процесс деления червяги  завершился  успешно,  ее  можно
поздравить с пополнением.
     У соседа так и было: периметр охраны не отреагировал,  когда  к  нему
прогрызлась червяга, потому что умная  тварь  заделала  за  собой  дыру  и
потери воздушного давления не случилось.
     Итак, животное использовало тебя. "Ну  и  что  особенного?  -  скажет
какой-нибудь  неискушенный  ганимедец  или  меркурианин,  -  что  в   этом
плохого?" Вроде ничего. Оно помогло тебе крепко выспаться,  ты  ему  помог
размножиться, и вы квиты. Да только иногда у червяги наблюдается особая  и
чрезвычайно своеобразная форма полового процесса - конъюгация:  это  когда
половое ядро пытается вжиться в организм человека.
     То есть, введенное ядро остается в недоразвитом состоянии и проникает
через  стенку  желудка  в  кровеносный  канал.  Затем  попадает  в   мозг,
захватывает генетический материал нервных клеток и принимается производить
псевдомозговую ткань. И мало того, что голова начинает шалить;  зараженный
человек в итоге давай воображать  себя  червягой,  начинает  зарываться  в
песок, не выносит открытых пространств, предпочитает оральный  и  педерный
секс всем прочим и выкрикивает лозунги типа: "Марс для марсиан". При  этом
он доживает до старости, умирает почти  естественной  смертью,  только  из
ушей у покойника (может  быть  даже  высокопоставленного  чина)  выползает
червивая каша. На торжественных похоронах сраму не оберешься.
     Впрочем, в девяносто  процентов  случаев  новорожденная  червяга  без
выкрутас покидает человека-акцептора. Малышку надо  потом  отыскать,  хоть
она и  источает  цианид  калия,  сунуть  в  титановый  тубус  и  кинуть  в
специальный мусорный шлюз, который перенесет ее в естественные  условия  -
уничтожать лучами и плазмой слишком  накладно.  Кстати,  некоторые  тонкие
любители выращивают червяг. Червяговоды, живописуя чудесные свойства своих
любимцев, уверяют, что те чутки к психическому состоянию хозяина и  своими
биополем всегда поднимут упавшее настроение.
     А еще шуршали всю ночь возле моей  головы  (но  уже  с  этой  стороны
стены) марсианские тараканы. Вернее, они - наши, земные, но завезенные  на
красную  планету   в   целях   производства   дешевых   мясопродуктов.   С
государственных ферм оголодавшие  твари  попали  на  частные  квартиры,  а
оттуда уже разбежались и разлетелись - у  многих  ведь  звероводов-марсиан
руки из попы растут. На  красной  планете  тараканы  не  столько  продукты
грызут, сколько пластики  и  полупроводники,  и  ухитряются  жить,  вернее
зимовать даже в  разгерметизированных  помещениях.  Правда,  размером  они
стали поменее, а хитином потверже, пометаллизированнее, чем на материнской
планете.
     - Куда смотришь, все в носу ковыряешь? - накинулся я  на  "домового",
если точнее  на  кибероболочку  квартиры.  -  Не  мог  что  ли  попрыскать
чем-нибудь на них?
     - Во-первых, доброе утро. А кабы ты,  дядя  Фома,  окочурился  вместо
тараканов? Сам знаешь, какой жуткой отравой можно их одолеть.
     - Слушай, домовой, надоели мне твои  отпирательства.  У  меня  одеяло
квазиживое, осмотическое, с элементами разумности, как-нибудь защитило  бы
и от яда, и от вони.
     - Вот именно,  с  элементами  разумности.  И  с  большим  количеством
неразумности, - не унималась кибероболочка.
     Домовой, которого я  иногда  именую  лешим  -  есть  порождение  моей
личности, так что жаловаться на него особенно нечего. Я сам виноват в этих
бесконечных  препирательствах,  выкобениваниях,  нервозностях.  С   другой
стороны он мне через биоинтерфейс Анима в  зрительный  центр  мозга  самые
лучшие виртуальные глюкомультики передает.
     - Кто мне звонил, леший?
     - Соня на связь выходила. Я сказал ей, что вы дрыхните после пьянки.
     "Скотина", - это я  уже  мысленно  произнес,  но  домовой  все  равно
уловил, у интерфейса Анима весьма чувствительные нейрошунты.
     - Это не я скотина, а вы, сударь. Нет,  чтобы  взять  своего  родного
ребенка и слетать с ним  на  пикник  с  экскурсией  куда-нибудь  в  долину
Маринер, где некогда вырвалась из-под земли грозная  марсианская  вода.  Я
думаю, мать ребенка тоже бы не отказалась.
     Соньке  -  семь  лет.  То  есть  семь  лет  назад  мне  сообщили   из
южномарсианского инкубатора "Тритон",  что  наконец  был  использован  мой
запас замороженных живчиков. А  могли  и  не  сообщить.  На  использование
спермулек согласие не требуется,  и  донорство  у  нас  обязательное  -  в
возрасте шестнадцати лет. Помню, привели меня, юного подмастерья  (седьмой
ранг технической касты), в Службу  Репродукции  и  говорят:  "Спускай".  А
стены там серые, через экраны хайратника какой-то  пропагандистский  фильм
крутят  насчет  увеличения  продукции  инкубаторов...  хорошо,  что   мимо
медсестра проходила. Она за пять  имперок  согласилась  трусики  показать.
(Уже на улице товарищи подсказали, что за десять имперок она  бы  лично  у
меня пробу взяла - здесь расценки твердые.)
     Не ожидал я, что спустя несколько лет  это  мероприятие  аукнется.  В
отличие от мужиков дамы сами должны выражать согласие на  использование  в
инкубаторах своих яйцеклеток. Так вот "моя" баба не только согласие  дала,
но еще известила  меня  через  Службу  Репродукции  о  славном  результате
давнего деяния. Я со "своей" мадамой редко вижусь, она -  важная  шишка  в
службе "Алеф" Технокома, сто второй ранг, да  и  по  жизни  у  нее  совсем
другой мужик в хахелях ходит. А вот Сонька у  меня  лучший  кореш.  У  нее
только первый ранг технической касты и многие воспитательные программы  не
совсем понимают, как это у малька может быть настоящий папа.  Но  в  таких
случаях я натравливаю на них своего домового и он мигом все объясняет.
     Но сегодня не придется с Сонькой слетать по пневмотрубе в Зоодом, где
говорящие  зверушки-мутанты,  вроде  Кота  в  Сапогах,  потешают  детвору.
Сегодня в Технокоме совещание...
     Кажется, пол заметно тряхнуло. Сильных марсотрясений в округе  Тарсис
не бывает, поскольку здесь тектоника слабая, вулканы давно потухшие,  хотя
вследствие электрохимических и эрозионных  процессов  некоторые  почвенные
слои хрупчают и оседают. Но этого нам боятся не  стоит,  потому  что  весь
дом-колодец  -  единый  достаточно  гибкий  стержень,  засаженный  в  тело
планеты.
     И тем не менее трясет сильно и даже  такое  ощущение  имеется,  будто
весь дом проваливается вниз  -  у  меня  ведь  немалый  летный  стаж  и  к
инерционным  воздействиям  я  весьма  чуток.  А  способность  воспринимать
электромагнитные поля заложена в меня согласно  генетической  карты  нашей
касты "техно".
     Нет, мы точно проваливаемся.
     - Что ты об этом думаешь, домовой?
     -  Я  покамест  располагаю  той  же  информацией,  что  и  ты,  Фома.
Сейсмическая   служба   молчит,   система   конструкционной   безопасности
зафиксировала весьма умеренные колебания почвы.
     Всегда эти киберы утешают и успокаивают до того  последнего  момента,
когда уже поздно как-либо  мельтешить  и  через  секунду  наступит  вечный
покой.
     - А по-моему мы проваливаемся, домовой,  несмотря  на  все  радостные
сообщения. Так что надо выбираться.
     - Погоди, погоди, хозяин, я скопирую все свои  последние  модификации
на твой кристалл памяти. Погибать так вместе.
     Он ведь тоже дрейфит, как и любая порядочная программа с интеллектом.
     Крохотный цилиндрик, вшитый в мою руку и  имеющий  емкость  в  десять
мемобайт, считал последнюю версию кибероболочки "домовой",  после  чего  я
резво  стал  бросать  в  вещмешок  самые  необходимые  вещи:  персонкарту,
инфопластины,  послушный  пластилин,  способный   принять   любую   форму,
комбинезон из квазиживого пластика, статуэтку бегущей девушки  -  едва  ее
догнал,  пищевой   генератор,   делающий   шоколадки   даже   из   дерьма,
мультиволновой  переговорник  на  урановых  батарейках,   запасные   трусы
памперсного  типа,  самомоющее  мыло,  брадогрыза   и   мочалку-грязеедку.
Подскочил к лифту - ан нет, заблокировано. Ринулся к аварийной пневмотрубе
- еле кашляет. А дом-то  проваливается,  я  это  и  нутром  и  рецепторами
чувствую - хотя система безопасности не признается.
     Остается только пешком по трапу. Я выбежал из дверей своей квартиры и
чуть ли не на голову мне упали обломки лесенки.  Значит,  последний  парад
наступает - все пути отрезаны. Есть ли  варианты?  Ну  разве  что  впрямую
вознестись на небо. Выходит, приговором судьбы-индейки суждено мне  упасть
в  какую-то  дыру,  доселе  неизвестную  академической  науке.  Ученым  не
понадобится тратить денежки на смелое  открытие,  и  под  моим  некрологом
подпишутся все светила научного мира... Нет, все-таки надо еще  повоевать,
по-крайней мере голова будет занята делом, а  не  просмотром  предсмертных
видений. А потом - суп с котом, Анима  простимулирует  выброс  эндорфинов,
они выжмут сладостный допамин,  и  я  с  усмешкой  промеж  уст  сольюсь  с
космическим ветром. (Так гласит догмат нашей единственно-научной  религии,
космотеизма.) А кстати, почему не  воспользоваться  каналом,  из  которого
выпал трап? Все-таки есть у меня вакуумные присоски  для  передвижения  по
вертикали.
     Но когда я, откопав их, собирался пуститься в безнадежный путь, стена
моей комнаты вдруг треснула; зашипел воздух, вырываясь на волю. Червяги! Я
- туда, а они - сюда.
     Вылетел, как пробка, кусок стены и в  пробое  показалась  голова  без
черт лица и прочих деталей. Червяга отчаянно извивалась, пытаясь  поскорее
протиснуться, она просто жужжала,  шипела  от  напряжения  и  затягивалась
красной дымкой (естественно, что без электромагнитных рецепторов  жужжания
я бы не слышал, а за красный ореол спасибо надо молвить тепловому зрению).
Я помог живой колбасе пролезть  и  шлепнуться  на  пол.  А  сам,  приказав
комбезу  загерметизировать  мое  лицо,  ринулся  в  дыру.  Но  за   стеной
перемещался  грунт,  пустоты  сменялись  сплошными  слоями,  там   и   сям
попадались  червяжьи  ходы  и  сами  потревоженные  твари.  Следом   пошли
мерцающие слои мерзлоты. Сунуться  было  некуда,  иначе  меня  моментально
перетерло бы в фарш мясной,  человеческий,  средней  жирности.  Надо  было
признаться в том,  что  дом  безнадежно  падает  вместе  со  мной,  однако
геройски обеспечивает работу канализации, воздухоподдува, освещения и т.д.
Но вдруг надоевшего грунта не стало.
     Вокруг  была  сплошная  пустота,  пронизанная  странным  сиянием.   Я
повертел головой. Сверху обнаружилась-таки твердь,  из  которой  выползал,
вернее  съезжал  вниз,   осыпая   множество   песка   и   ледяной   трухи,
цилиндрический монолит дома.  Но  кроме  этого  тщательные  наблюдения  не
давали ничего определенного. Не назовешь же чем-то определенным  синеватое
зарево с непонятным пределом видимости. Внизу, пожалуй, сияние становилось
гуще, напоминая клубящийся такой туман, впрочем  и  клубящимся  его  можно
было назвать с большой натяжкой.  Просматривались  в  нем  полосы,  овалы,
узлы, узоры, чуть ли не орнаменты более  интенсивной  окраски  и,  кстати,
более подвижные. (Нечто похожее я видел в музее  первобытного  искусства.)
Густая ледяная пыль и сыплющийся реголит на минуту затмили мне  пейзаж.  А
когда немного прояснилось, мне показалось, что узорчатый  туман  смахивает
на некое оформленное существо,  медузоида  или  спрута.  Различалась  зона
ядра, как будто крутящаяся, от нее отходили ветвистые отростки, похожие на
щупальца. Впрочем имелось сходство и c антеннами, и с лучами.
     Ну и ну, в глубинах Марса сидит какая-то туманная тварь,  что  готова
втянуть и сожрать все дома, обитатели которых ни в зуб ногой, то есть ни о
чем еще не подозревают. Счастливчики. Они еще нет, а я уже да.  Жуть  меня
пробирает, она расползается по мне как ленточный червь, томление  в  груди
органично дополняется слабостью в нижнем отделе кишечника - хоть  памперсы
одевай.  Насчет  памперсов  я,  кстати,   стремно   придумал,   они   всем
застрессованным нужны - только с кем поделиться свежей идеей,  если  через
несколько мгновений я с воплем "пиздец" свалюсь вниз.
     И вдруг рядом со мной зазмеился какой-то корень. Черт, на Марсе  пока
нет деревьев и корней - но может, какой-то кабель или  провод  попался  на
глаза? А, собственно, что за разница? Я рванулся и ухватился за  последний
страховочный трос. После этого практически весь дом съехал  вниз  по  моей
спине. Ощущения не из приятных, пару раз какая-то  выщербина  цепляла  мой
комбез и меня едва не сдергивало вниз.  Однако  комбинезон  лишь  частично
рвался, а потом квазиживая оболочка срасталась по-новой. Впрочем, один раз
меня-таки сдернуло вниз, но я сумел ухватиться за кабель во второй раз.  А
потом все закончилось. По крайней мере для дома. Он ухнул  вниз,  стал  из
огромного монолита небольшим цилиндриком,  а  потом  крохотным  пятнышком,
исчезнувшем  в  ярко-синем  ядре  туманной  твари,  которая   сей   момент
конвульсивно  сократилась,  испытав  чувство   глубокого   удовлетворения,
переходящего в оргазм.
     А ведь в злосчастном проглоченном доме  проживало  минимум  пятьдесят
душ, если точнее сотрудников Технокома.
     Впрочем, мне  не  время  было  последние  почести  отдавать,  я  стал
лихорадочно карабкаться вверх, а туман  начал  структурироваться.  Он  как
будто оформился в сферу со множеством лучей-игл - я заметил ее  портретное
сходство с радиолярией и опять-таки с первобытным  орнаментом.  Потом  шар
стал темнеть, а  иглы  соединяться  и  образовывать  что-то  вроде  ячеек,
которые набрякали и густели. Из сияния  как  будто  рождалось  вещество  -
марсианский красноватый мерзлотный лед, несколько более яркий  и  и  более
серебристый чем обычно. И этот лед,  разрастаясь  нитями  (словно  полимер
какой-то!) наседал  мне  на  пятки.  Вот  уж  кошмар  так  кошмар,  сердце
заколотилось как бешеная крыса в клетке.
     Я на полной натуге пехал вверх, комбез еще родил зубчики на  ладонях,
которые помогали держаться. Однако бурный ледяной вал быстро догонял меня,
а  до  поверхности  оставалось  метров  тридцать   еще.   Опять   проигрыш
намечается?
     Но тут в шахту, которая  образовалась  после  падения  дома,  влетела
птичка - вернее, юркий коптер. Его телескопические  руки  крепко  ухватили
меня за талию, я едва успел разжать ладони и тут же оказался  вознесен  из
шахты. На моих глазах она вся затянулась льдом, который еще брызнул  вверх
на манер гейзера, словно пытаясь достать меня в последнем рывке. Но  потом
ледяная труха опала и застыла.  На  месте  приемного  купола  дома-колодца
"Лягушатник" под оранжевым небом маячил только  скромный  холмик,  навроде
могильного,  изо   льда   и   реголита.   Погнутые   трубы   путепроводов,
воздухопроводов, водопроводов, связепроводов еще утыкались в него,  словно
хотели подпитать мертвеца. А вокруг уже кружили  аварийные  и  полицейские
коптеры, подъезжали и зеваки на гермокарах.
     На летательном аппарате раскрылся люк и  телерука  загрузила  меня  в
багажный отсек, из которого я легко перебрался в кабину.  Там  за  пультом
управления  сидела  Екатерина  А190  -  Сонькина  мать,   дама   изрядного
энтузиазма. А как говорит очередной земной имам:  счастье  и  беды  страны
зависят от темперамента женщины.
     -  Рад  встрече,  она  очень  своевременная,  -  заметил  я,  немного
пропыхтевшись. - Ты, надо  полагать,  случайно  пролетала  мимо  на  своей
ступе.
     - Я летела за тобой, Фома.
     Фомой меня называют только дружки и Екатерина  -  чтобы  придать  мне
значительности. На самом деле мой номер - Ф.К123.
     - Так ты... вы... моя родная служба все знала?
     - Узнала, когда началось. Наши детекторы способны  обнаружить...  ЭТО
только в активной фазе.
     Значит, кто-то все же был в курсе дела, однако ждал,  когда  фаза  из
пассивной превратится в активную.
     - И что же ЭТО было, Катерина?
     - Я не могу разглашать, у тебя нет  доступа,  потому  что  ты,  Фома,
подмастерье тринадцатого ранга, а не начальник Технокома, и даже  не  член
какой-либо техносферной директории.
     - Ладно, у меня нет доступа, потому что я полчлена. Я плохо работаю и
скверно отдыхаю, не занимаюсь дебилдингом и  бабклеем.  А  ты  мастер  сто
второго ранга, начальница и вдобавок  красавица.  На  твоем  замечательном
лице  написаны  суровость  и  нежность,  содержательность   и   игривость,
деловитость  и  раскованность,  в  нем  читаются  германские,  тюркские  и
славянская  корни,  причем  аристократические.  Но  почему  ты,  вместе  с
друзьями  начальниками,  не  создала  систему  хоть  какого-то  аварийного
оповещения и эвакуации? Мне же  домашние  кибероболочки  до  распоследнего
момента лапшу на уши вешали. До сих  пор  не  могу  поверить,  что  кто-то
охотился за моей задницей, желая получить ее на завтрак, а вся страна  тем
временем мирно жевала свой утренний омлет и плевала на мои страдания.
     - Фома, директория  нашей  службы  предлагала  потратить  достаточные
средства  и  повсеместно  смонтировать  систему  оповещения.  Но  "Бет"  и
"Гимель" были  против,  дескать  "Алеф"  раздувает  мифическую  опасность,
набивает себе цену и запускает руку в тощий общак.
     Старая история. В составе огромных структур Технокома порядка  десяти
весомых  служб  со  своей  системой  секретности,   доступа,   фильтрации,
ценностей, подходов, перспектив. Только я мало  что  в  этом  петрю.  Я  -
рядовой сотрудник службы "Алеф", рядовее и проще некуда.
     - Куда мы сейчас, Катя? В комплекс "Алеф"?
     - Ко мне. Сжуешь омлет из гадючьих  яиц  и  выдавишь  тюбик  варенья,
чтобы не переживал из-за завтрака. В комплекс потом. А сперва  расскажешь,
как тебе удалось выкарабкаться с первого этажа.
     - Ты, кстати, рада этому?
     Собственно женщина тут впервые посмотрела на меня,  если  не  считать
того беглого зыркания, когда она удостоверилась,  что  я  в  кабине  и  не
нуждаюсь в кибердокторе. А взгляд у Катерины непростой, за  душу  цепляет,
особенно если прилетает искоса. Впрочем отозвался член  Директории  весьма
скупо:
     - Я рада тому, что у меня есть дополнительный источник информации.
     В самом деле, чего большего желать от  мастера  "техно"  сто  второго
ранга, почто ей за вас переживать, она ведь не замухрышка какая-нибудь  из
касты "шудра" (где собралась всякая вольница от старателей до шлюх).
     - Ну и на том спасибо, начальник.
     Но,  между  прочим,  я  впервые  оказался  у  Екатерины   дома.   Она
действительно большая шишка  в  службе  "Алеф",  начальник  отдела  особых
экспертиз. Мою жилплощадь на ее жилплощадь сменять бы вряд ли  получилось.
И не только оттого, что у меня первый этаж и метраж меньше. Я жил в старом
"колодце", а она  в  нормальном  доме  модерновой  застройки  с  видом  на
величественную гору Олимп и прочие  вулканы  Тарсиса,  ради  которых  сюда
припираются толпы туристов. Такое  здание  не  надо  прятать  в  грунт  от
малоприятной атмосферы Марса. Генераторы сферического гравитационного поля
удерживают тепло и воздух над всем кварталом, который торжественно зовется
"оазисом". Соответственно червяги здесь не водятся и тараканы  толпами  не
ходят.
     Я  как  очутился  в  квартире  Катерины,  так  уже  хлопот  не  знал:
коврик-самоход  меня  потащил  под  ионообменный  душ  и  в   тонизирующий
электротуман,  на  массажеры,  разминашки,  костоправки  и  тренажеры,   к
телопричесывателю  и  всекормителю,  работающему  на  свежих  продуктах  с
натуральных   плантаций,   всяких   там   мясопомидорах   и   рыбофруктах.
Деликатесный омлет из яиц земляной гадюки тоже был в меню -  говорят,  что
когда-то человечество применяло в  качестве  несушек  каких-то  птичек  из
семейства курообразных. Это,  конечно,  было  признаком  плохого  вкуса  и
недоразвитости,  ведь  гадючка  не  только  непрестанно  несется  в  любой
обстановке, но и сдаивает литрами полезный яд.
     Наконец  я  был  отдраен,  очищен,  причесан,  облачен   в   стильный
полуформенный  комбез,  набрал  поднос  всяких  яств  и  уселся  за  стол,
поглядывая на светлячков Фобоса и  Деймоса  через  большое  бронестекловое
окно. Порассказав о своих злоключениях, я поинтересовался у Кати:
     - Чего ж раньше к себе не зазывала, я бы, блин, не отказался.
     - У тебя тринадцатая степень, у меня  -  сто  вторая.  Есть  параграф
инструкции, не рекомендующий подобного рода контакты.
     - Да здравствуют наши инструкции,  самые  мудрые  во  вселенной.  Их,
конечно, же писали не задницей, а с применением наивысшей разумности... Но
все-таки, что за напасть случилась с моим  жильем?  Какие-то  авангардисты
устроили подземный спектакль с последующей раздачей бесплатного льда?  Или
брахманы-физики чего-то перемудрили,  когда  создавали  новый  сверхмощный
унитаз. Или может случилось некое природное явление из серии "удивительное
- рядом"? Такое впечатление, что с ним были знакомы даже первобытные  люди
- я видел тот же орнамент, что и на горшках времен палеолита. Ка-те-ри-на,
шепни на ушко всю правду, в крайнем случае, секретчикам своим пожалуешься,
что я тебя угрожал сексом и насилием.
     -  Да  иди  ты  со  своим  сексом  подальше  Фак-сити.  Это   явление
называется... Икс-структурой, - произнесла Катя медленно, будто у  нее  во
рту было полно битого стекла.
     - Благодарю за исчерпывающий ответ. Но откуда оно взялось? Чего-то  я
раньше не  слыхал,  чтобы  какой-нибудь  гондон  мог  стащить  целый  дом.
Пропадали отдельно  взятые  мужики,  бабы,  квибсеры,  роботы,  программы,
деньги, но чтоб целый дом...
     Высокопоставленная женщина половила алыми губками алкогольно-гелиевые
пузыри. Потом соблаговолила сказать:
     - Мы  подозреваем,  что  служба  "Бет"  имеет  какое-то  отношение  к
появлению Икс-структур в активной фазе. И рано или поздно узнаем все.
     Вот  так  всегда.  Нам  с  благородной  сталью   в   голосе   обещают
разобраться, найти виновных, засудить их, навеки засолить и  замариновать.
А потом все спускается на тормозах, дескать идет большая работа, следствие
ведут знатоки, но коварный враг со страха закопался, лег на  самое  дно  и
забился в глубокую нору  с  неизвестным  адресом.  А  коварный  враг,  как
правило, под боком сидит. Но  перед  ним  реверансы  и  книксены  делаются
вместо того, чтобы кинуться на него и замочить. Не  понимаю  я  начальство
службы "Алеф". А может у меня просто терпения нет?
     - Слушай, Катя, среди пятидесяти сгинувших жильцов были мои  знакомые
и дружки, Валька Ф295, например. Возьми меня в ту группу, которая займется
разборками со службой "Бет". Я с ней лично поквитаться хочу.
     Женщина отреагировала чисто бюрократическим образом.
     - Фактически, Фома, ты просишь меня о протекции.
     - Но раньше-то не просил, мне этого не надо было. Считай, что я  спал
до сего дня, а теперь проснулся. И не могу заснуть снова, потому что перед
глазами эта сизая тварь. Она меня искренне взволновала... А  еще  ты  меня
немного волнуешь, только в другом смысле.
     После этих слов у Катюши какие-то женские чувства ко мне  проявились.
Правда неприязненные.
     - Ты это специально сказал, Фома, чтобы  я  разозлилась  и  не  стала
хлопотать за тебя. Что, передумал уже? Хочется не в "группу для разборок",
а в кружок бальных танцев?
     Ясно, что ее не интересуют мои заигрывания, я для  нее  что-то  вроде
морской свинки больших размеров. Но мне всегда тянет  немного  пристать  к
Катюхе - ведь она такая аппетитная. Даже кажется, что я просто в  плену  у
своих штанов. А как она волосы  поправляет  и  ногу  за  ногу  закидывает,
сцепляя пальчики на  коленке!  Биороботессу  сколько  ни  программируй,  и
близко к такому идеалу не подгонишь.
     - Ладно, гражданка начальница, я смиренно затворяю уста, дабы  ты  не
решила,  что  я  сдрейфил...  Кстати,  некоторые  существа,  чтобы  родить
ребеночка, обязательно совершают по любви и согласию копулятивный акт.
     - А некоторые существа после  копуляции  обязательно  съедают  своего
полового партнера. Так что, надеюсь, вопрос исперчен.
     Эротическая тема была волюнтаристски закрыта  и  я  решил  налечь  на
гастрономическую,  тем  более,  что  недавно  был  свидетелем  загадочного
обжорства в особо крупных размерах.
     Однако очень скоро высокоранжированная  дама  словила  алыми  губками
последний алкогольный пузырь и поймала меня за шиворот, когда я  потянулся
за пирожным с элементами интеллекта, которое ползало  по  большому  блюду.
Итак, начинался великий поход в неизвестном мне направлении.
     Через полчаса мы были в комплексе "Алеф", у еще  большей  шишки,  чем
моя Катя, у самого главы  службы  Чертковица  С290.  На  важность  коллеги
начальника  намекали  и  метраж  кабинета,  и   киберптички,   поющие   на
искусственном дереве из саморастущего  вещества,  и  старомодные  очки  на
носу. Там и сям висели сенсокартины, исполненные в стиле гастроромантизма,
которые улавливали мое настроение и изображали как  будто  приятные  вещи.
Однако все эти окорока и ветчины-буженины сильно меня будоражили и сбивали
с мыслей. Кроме  того  они  страшно  контрастировали  с  тощим  как  будто
голодным видом начальника службы.
     - Значит ты уверяешь, Катерина, что твой дружок  вполне  годится  нам
для особых операций, - обратился Чертковиц к главе отдела  экспертиз,  как
бы обращая на меня ноль внимания.
     - В довольно сложной обстановке он не стушевался и результат налицо -
Ф.К123 единственный, кто уцелел. И кроме того он  один  из  немногих,  кто
наблюдал структуру "Икс" в фазе активного  развертывания.  Ясно,  что  там
поработал всего лишь спорозоид, но и слава Богу.
     - А если твой друг облажается, Катерина? - уточнил важный человек.
     - Ну, тогда мы его потеряем. И у нас будет удовлетворение, что на его
месте не был мастер, допустим, шестидесятой степени.
     -  У  меня  не  будет  удовлетворения,  -  вставил  я,   но   остался
незамеченным.
     -  Ну,  Катерина,  ты  горой  за  Фому.  Наверное,   в   этом   парне
действительно что-то есть. И тогда из него можно извлечь пользу. Не  стать
ли  ему  телохранителем  или  чем-то  вроде?  -  вслух  помыслил   большой
начальник.
     Я счел нужным высказать свое отношение:
     - Лучше телохранителем, а не "чем-то вроде".  До  сих  пор  я  правда
охранял только свое тело, но и к другим телам, особенно женским,  отношусь
с должным уважением...
     Я замер на полуслове, потому что большой шишкарь подошел ко мне:
     - Насколько мне известно, Фома, на Ганимеде ты  провалился  в  гнездо
полипептидного слизня и при том не пострадал.
     - Так точно - он  видимо  был  достаточно  сыт.  Даже  мозги  у  меня
уцелели.
     -  Да  уж,  не  знаю,  считать  это  признаком  высшей  доблести  или
отсутствия мозгов... Катерина, насколько я понял из рассказа твоего друга,
структура  "Икс"  сумела  конвертироваться  обратно  в  скрытое  состояние
практически за две-три  минуты.  И  это  при  немалой  массе  захваченного
вещества. Хотя было задействовано столько каналов, наши детекторы едва все
заметили. Если  кто-нибудь,  например,  из  моих  замов  окажется  заражен
Икс-структурой, то ей понадобятся миллисекунды, чтобы сделать свое  черное
дело, допустим, сцапать меня с ботинками вместе,  и  вернуться  в  прежнее
мимикроидное состояние.
     - Но, шеф, каждый сотрудник проходит проверку на "вшивость" по десять
раз на дню. Скрытые сканеры у нас смонтированы на  каждом  шагу,  -  стала
оправдываться меньшая начальница.
     - Ты же знаешь, Катерина, что структуру  "Икс",  если  она  вкраплена
отдельными очагами в молекулярную  структуру,  мы  обнаруживаем  только  в
половине случаев. Стопроцентная уверенность лишь с явными гнездовьями.
     - Так что, внутри каждого из нас может  сидеть  эта  гнусная  медуза,
этот чертов туман с завитушками? - невежественно вклинился я.
     - Пожалуй, такую тему мы отложим  на  потом...  -  резко  закруглился
Чертковиц. - Позвольте, коллега Ф.К123, пожать вашу честную руку. Рад  был
познакомиться.  Сейчас   квибсер   отведет   вас   в   сектор   внутренней
безопасности,  где  вы   займетесь   самоусовершенствованием   во   вполне
определенной области. До новых интересных встреч, Фома.
     Катя помахала мне ладошкой, а в дверях сразу показался  синтетический
товарищ квибсер с оловянным взглядом - мой сопровождающий. Он будто только
и  ждал  момента,  когда  меня  выпроводят.  И  за  пару   минут   я   был
"отконвоирован" в сектор внутренней безопасности.

     Инструктор Р012  (по  прозвищу  Сенсей)  разжал  ладонь,  на  которой
оказался не слишком большой цилиндрик,  размером  с  тюбик  зубной  пасты.
Затем махнул этой штучкой-дрючкой перед стальной болванкой и  она  тут  же
развалилась пополам, словно всегда состояла из двух частей.
     - Клинок  мезонного  прерывателя  невидим,  но  противостоять  ему  в
состоянии только мощные силовые  поля  и  сплавы  с  активной  защитой,  -
заметил не без гордости инструктор.
     - Это оружие хорошо  годится  для  работы  под  столом.  Чик  и  яйца
отлетели, - заметил я.
     - Не только. Но под  столом,  друг  мой,  происходят  самые  страшные
схватки.
     Инструктор  еще  пару  раз  чиркнул  клинком  и  выписал  им   ловкую
восьмерку,  раскурочив   тяжелый   снаряд,   который   в   него   швырнула
тренировочная катапульта. Теперь мое тепловое зрение уже различало след от
движения "меча". Естественно,  что  воспринимал  я  своими  рецепторами  и
неприятно жужжащую электромагнитную волну.
     - Да, теперь клинок заметен, Фома, по крайней мере для твоих  змеиных
глаз. Его уже  можно  назвать  огненным  мечом  и  дать  ему  личное  имя,
например, "Светлячок". Термический  след  появляется,  кстати,  вследствие
дефекта массы у распавшихся атомов кислорода  и  обычной  экзотермики  при
нарушении химических связей.
     Сенсей перекинул мне цилиндрик.
     - Пользуйся, Фома, это твое  основное  оружие,  оно  заменяет  многие
боевые системы недавнего и отдаленного прошлого.  На  ближних  расстояниях
отлично рубит и колет. Только учти, что так называемый клинок - это вектор
напряженности поля, при столкновении с вражеским мечом частенько возникают
сильные завихрения с режущими свойствами...
     Инструктор нахмурился, как будто вспомнил что-то неприятное.
     - Ладно, Фома, не будем пока о грустном.  На  дальних  подступах  это
оружие выступает в роли импульсного  излучателя.  С  помощью  Анимы  можно
нормально прицелиться. Впрочем, насчет мезонного  меча  у  нас  еще  будет
несколько занятий, а сейчас продолжим обзорную экскурсию.
     Сенсей покрутил пальцами небольшой тонкий диск.
     - А эту  невзрачную  штучку  можно  именовать  сюрикеном.  Если  быть
точнее, у меня в руке довольно маленький, но удаленький мезонный сшиватель
нуклонов - синуклер. Носить его лучше на тыльной стороне  ладони.  Там  он
будет практически незаметен. До поры до времени, конечно.
     Инструктор махнул рукой, диск пропал с нее... и по помещению пронесся
серебристый шар, гоня перед собой трескучую волну. Он  запросто  проглотил
несколько  порхающих  робоптичек,  несколько  раздулся,  но  вернувшись  к
хозяйской руке, как будто исчез. Только у ноги Сенсея валялся бесформенный
кусок не поймешь чего.
     - Вот и все, что  осталось  от  наших  пернатых,  -  заметил  не  без
удовольствия Р012.
     - Здорово, - согласился я. Давно приучил себя к  тому,  что  ко  всем
достижениям истребительной техники надо относиться также как к  пирогам  и
блинчикам. Иначе сойдешь с ума от кошмарных видений.
     - Не для всех здорово, Фома. Тебе важно знать, что  сюрикен  особенно
хорош  для  борьбы  с  ракетными  залпами,  а  также  боевыми  робиками  в
стесненных пространствах. При мне один синуклер превратил несколько  тысяч
кибернасекомых и огромного пленочного робота в небольшую кучу дерьма. Ну и
последнее на сегодня...
     Прямо изо рта Сенсея полезла ниточка, которая становилась все  толще,
превратилась в жало, заизвивалась как змея, выискивая на чем  закрепиться.
Наконец она облизала потолочную балку и завязалась на ней узлом. И тут  же
инструктор взлетел ввысь, потому что нить мгновенно сократилась.
     - Это не жало, а нитеробот, если  точнее  полимерная  мономолекула  с
регулируемыми свойствами, внутренними источниками энергии, чувствительными
рецепторами и врожденными элементами управления,  -  стал  вещать  Сенсей,
возвращаясь   обратно.   -   Руководить   нитероботом   можно    напрямую,
мыследействиями со своей Анимы, или через кибероболочку.
     Нить послушно втянулась обратно в улыбающийся рот инструктора, отчего
тот стал напоминать довольного только что отобедавшего питона.
     - Она наматывается на катушку, смонтированную на верхней челюсти.  Но
если шея  недостаточно  натренирована,  во  избежание  перелома  позвонков
катушку лучше держать в браслете или в перстне.
     Через несколько дней я уже недурственно обращался с этими  игрушками,
как на имитаторе, так и наяву, в спарринге. Разрубал огненным мечом  любую
запущенную в меня колобашку, увиливал от сюрикена, возносясь на потолок  с
помощью нитеробота. Это было неплохое оснащение, но его  применял  спецназ
уже в войну с сатурнянами. Или у нас действительно технический застой, или
от меня чего-то скрывают. Надо бы немного подначить Сенсея.
     - Коллега инструктор, я еще слыхал про переквантизаторы.
     Ну я действительно про них слыхал от накирявшихся мутантов в  кабаке.
Глаза Р012 неожиданно сузились, как  у  следователя  в  момент  служебного
возбуждения.
     - А ты в курсе что такое переквантизация, Фома?
     - Ну, как вам сказать, Сенсей.
     - Понятно. Это самое перспективное направление.  Однако  мы  в  самом
начале пути. Насчет оружия-переквантизатора ничего  тебе  не  скажу.  Тебе
достаточно знать, что самые новые двигатели у вояк  основаны  на  принципе
переквантизации. Поскольку квант - это вырожденная девятимерная струна, то
изменив  кое-какие  параметры,  можно  превратить  его  в  другой   квант.
Например,  разрушая  гравитационные   ячейки,   конвертировать   массу   в
электромагнитное   излучение,   или   переклепать   гравитоны   в   кванты
пространства, антигравитоны. Есть и другие варианты.
     - Почтенный инструктор, а использовать кванты  времени,  хрононы,  не
слабо? Они ведь основа и катализатор всех превращений.
     Сенсей заметно поморщился.
     - Кончай бредить, Фома... Кто сможет использовать хрононы,  тот  весь
мир поимеет, как шмару из Фак-сити... Ну теперь, беритесь за меч,  сударь,
иначе вы лишитесь головы. А в графе  "утраты"  я  запишу,  что  практикант
Ф.К123 перепутал мезонный прерыватель с электробритвой.

           БЛОК 6. МЕЖДУ ПАДШИМИ АНГЕЛАМИ И ВЗЛЕТЕВШИМИ ЧЕРТЯМИ
                         (Четкий прием. Дуплекс)

     Немногие из сотрудников нашей службы имели доступ  в  комплекс  "Бет"
(Новый Петербург, округ Ингрия). Даже Катерине он не был открыт.  Комплекс
был защищен еще надежнее, чем яйца великого вождя, имел  мощные  периметры
защиты в воздушной, наземной и подземной частях. Потому мне было невдомек,
как к нему  можно  подступиться.  Но  начальству  всегда  виднее,  с  чего
начинать и чем заканчивать.
     Очередная тренировка внезапно было прервана и я вместе с инструктором
Р012 отправился на космодром Рынь-города. Поехали  не  по  воздуху,  а  на
тоннельном мобиле-"клопе", мимо кабаков и лотков старого города. Пару  раз
останавливались - видимо для маскировки - и заходили  принять  кое-что  за
стойкой, только велено  было  ничего  амфетаминового  и  гормонального  не
хлебать.
     В кабаках как обычно  резвились  дикие  мутанты,  не  попавшие  их-за
своего дебильства ни в  одну  касту.  Я,  конечно,  вспоминал  старые  так
называемые  фантастические  фильмы  и  книжки,  в  которых  оные  субъекты
представлялись угнетенными и борющимися  за  свои  права.  Нашим  мутантам
ничего такого не надо, у них и так сплошные права, плюс пособия на  жизнь,
плюс выпивка с уценкой и закуска со скидкой. Да никого из них не  затащишь
на операцию по  генетической  нормализации!  После  этого  ведь  вкалывать
придется. Вот и сидят бывшие штурмана  атомных  космоходов  глотают  водку
"гемоглобиновку", с хрустом закусывают белковыми брикетами кирпичного вида
и стучат зелеными хвостами по полу.  Первоначально  эти  "крокодилы"  были
созданы для жидкой  антиперегрузочной  среды  корабельных  отсеков,  но  к
воздуху тоже приспособились, хотя везде для них понастроено  рекреационных
ванн. А ведь откусит такой "крокодил" у  нормального  гражданина  ногу  по
самые яйца, так посадят всего на тридцать суток - за  мелкое  хулиганство.
Судья учтет закон о естественных особенностях расы штурманов.  Немало  тут
было  и  нелицензионных  квибсеров,  хотя  они  -  роботы  из   квазиживой
полипептидной органики, однако  имеют  чисто  человеческие  пси-структуры.
Оттого-то ликвидация такого типчика приравнивается  к  человекоубийству  и
карается,  соответственно,  каторгой  на  Амальтее.  Но,   между   прочим,
ликвидировать  квибсера,  куда  труднее  чем  человека,  особенно  пьяного
квибсера, нализавшегося фторводородной шипучки.
     В одном кабаке они как раз нализались и плясали,  вернее  скакали  до
потолка, под распоследний хит: "Женщина в голубом, стала болью ты в  перце
моем." Одному штурману-крокодилу не понравилось мое  одухотворенное  лицо,
названное им гнусной рожей, и  он  стал  задираться.  У  качков-крокодилов
масса мозга ведь совсем невелика относительно массы мышц. Да и  пьяный  он
был в шлюз. Я несколько раз сражался на имитаторе с человекорептилией,  но
сейчас мне пришлось понервничать. Особенно после того, как он  прыгнул  ко
мне на манер тиранозавра и  впаял  ногой.  Я,  слава  космическому  ветру,
уклонился, но поскользнулся на чьей-то  огромной  сопле  и  упал.  Штурман
намеревался топтать меня и размазывать  по  полу,  я  собирался  применять
огненный меч, рискуя навеки вечные отправиться в тюрьму.  Но  вдруг  нахал
оказался на спине с задранными лапками и тут  же  получил  по  сплюснутому
черепу бутылкой - как раз в районе ушной впадины, у штурманов  там  слабое
место. Выручил меня, конечно же, Сенсей, применив потихоньку нитеробота.
     В  общем,  мы  непринужденно  передвигались  к   космодрому,   причем
инструктор все время следил за показаниями сканирующих приемников радио- и
прочих волн, чтобы быть в  курсе,  когда  кто-то  начнет  прощупывать  нас
цепким лучом. Ну, а я прислушивался своими  рецепторами  к  подозрительным
жужжаниям и шипениям.
     Если в старом городе мы терялись в  толчее,  то  на  космодроме  было
пустынно. Контрольный портал и роботы пропустили нас через служебный вход,
квибсеры с щупоискателями дали нам зеленый  свет,  когда  мы  въезжали  на
терминал. Корабль - по виду обычный грузовик - находился, как это  принято
на  городских  космодромах,  в  стартовом  бункере.  Мы  сошли   с   ленты
транспортера  на  щербатый  компаунд-бетон  и  поежились.  Не  от  холода,
гермокомбез исправно поддерживал прежнюю температуру, а от осознания того,
что здесь не было герметизации  и  искусственной  атмосферы  и  вообще  до
космоса оставалась совсем небольшая дистанция.  Раскрылся  люк  зрачкового
типа и мы вошли в этот распахнутый "глаз", потом тарелка  лифта  перенесла
нас в пассажирский отсек. Впрочем  пилотская  кабина  отделялась  от  него
только переборкой с зияющей дырой.  Управляемый  пластик  никак  не  хотел
затягивать ее, впрочем двоих пилотов, - человека и квибсера,  -  это  мало
интересовало. Они обсуждали  сравнительные  достоинства  водки  "язвовки",
любимой космонавтами из касты  вояк-кшатриев,  и  фторводородной  шипучки,
которую уважают синтетические квазилюди.
     - И вот такие долбоебы составляют экипаж самого секретного  борта  во
всем флоте службы "Алеф", - Сенсей  состроил  кислую  физиономию,  у  него
хорошо получилось.
     Тут в нашей кабине появился третий. Это была Катерина,  которая  даже
не поздоровалась  со  мной:  то  ли  из-за  обилия  хлопот,  то  ли  ввиду
напряженки нервов. Впрочем, я еще  не  улавливал  мрачной  торжественности
момента.
     Внутренняя связь почему-то не  сработала  и  пилот  просто  прокричал
через дыру в переборке:
     - Расслабьтесь, мальчики и девочки, сейчас поедем.
     Антиперегрузочные  кресла,  слава  космическому  ветру,   послушались
мыследействий, надулись и обхватили нас со всех сторон.
     - Нет с такими долбоебами мы  никогда  не  завоюем  звезды,  -  снова
пробухтел инструктор.
     Если все кости почти что вырвались из тела, значит стартовал корабль,
да как и положено грузовику - жестко, с быстрым набором второй космической
скорости. Сработали по очереди две гравитационные катапульты,  вернее  два
генератора линейного гравиполя, а уже на  орбите  зафурычила  термоядерная
силовая установка. Перегрузка перестала так давить на мозги и  можно  было
глянуть на гвизоры. Бортоболочка, собирая данные от собственных и  внешних
узлов слежения, рисовала наш курс  в  разных  проекциях.  Заложив  длинную
эллиптическую кривую, мы наконец оторвались от планетного притяжения  и  с
постоянным ускорением полтора "же" стали уходить  в  сторону  астероидного
пояса. Красавец Олимп, мигнув напоследок сигнальными глазками, скрылся  на
невидимой стороне планеты. Трассы с  наиболее  оживленным  движением  тоже
оставались в стороне. Впрочем, еще были видны военные  борта,  похожие  на
спичечные огоньки, они  направлялись  с  фобосской  базы  в  юпитерианское
пограничье. Просматривались и  грузовики,  курсирующие  между  космопортом
Новый Петербург и Меркурием.
     Поскольку  своего  домового  взять  мне  в  дорогу  не  дозволили   -
опять-таки из соображений  скрытости  -  решил  пофлиртовать  с  женщиной.
Почему не зайти еще на одну попытку? Соблазнить не соблазню, но может быть
разозлю ее и что-нибудь выведаю.
     - Катя, а Кать, ну что  ты  только  с  кибероболочками  да  гвизорами
общаешься. Хоть поведай, на  что  мне  настраиваться?  Я  готов  совершить
подвиг, только не знаю, какой надо.  И  что  я  получу  в  награду.  Тебя,
случайно, не потому ли взяли в полет, что ты и есть мой приз?
     - Когда останешься жив, чтобы по-прежнему ковырять в носу и  хаживать
в сортир - тогда поймешь, что это  и  есть  твой  приз.  А  прежде  разных
подвигов надо обшарить тут все на предмет  наличия  "жучков".  -  Катерина
высыпала из кармана целую орду сыщиков-микроробиков,  внешне  напоминающих
муравьев.
     - Лишь бы они не перегрызли какой-нибудь важный проводок.
     - Ну разве где-нибудь внутри тебя... - мрачно пошутила мастер Катя. -
А летим мы, кстати, к планетоиду Комаров-3.
     Гологвизор, повинуясь ее мысленной команде, показал искоркой какую-то
занюханную точку в астероидном поясе.
     - Это страшная дыра, надо полагать, - тоскливо произнес я. - Даже при
использовании полярной проекции.
     - По крайней мере, дыра - не черная, - справедливо заметила  Катерина
и напомнила: - Вплоть до завершения полета выполнять только мои указания.
     - А кто еще нам может поприказывать? - решил уточнить инструктор.
     -  Жизнь  покажет...  В  случае,  если  я  окажусь  в  полном   ауте,
связывайтесь по кодированному мультиволновому каналу с начальником  службы
Чертковицом и преданно ждите от него дальнейших указаний.
     Я еще раз подумал, зачем этой даме, похожей на рыбу-пилу или огненный
меч,  давать  в  инкубатор  свою  яйцеклетку,  да  еще   разыскивать   так
называемого отца ребенка.
     Потекли тоскливые часы полета, наполненные гравитационным изнурением,
но смягчаемые виртуальными глюкомультиками -  мне  их  домовой  с  любовью
наскоро собрал в дорогу. Полусонное существование было прервано внезапно и
конечно же тревожным известием.
     - Кажется, с нами хочет пообщаться полицейский борт, - крикнул кто-то
из пилотской кабины.
     - Приказ в любом случае прежний: попасть на  Комаров-3,  -  несколько
театрально произнесла Катя.  -  При  посторонних  для  общения  используем
закрытый рентгеновский канал Алеф-5.
     На фоне звездного неба даже без увеличения  все  заметнее  становился
факел, вернее трехфакельное  соцветие.  Полицейский  борт,  видимо,  вышел
из-за какого-то мелкого обломка (в засаде, значит,  сидел  гад)  и  сейчас
перся с ускорением минимум 2,8 "же", выходя на встречный курс.
     - Сможем ли сманеврировать? - осведомился Сенсей у пилота.
     Тот охотно отозвался:
     - У них специальный корабль "охотник", с  экипажем,  надрессированным
на огромные перегрузки,  три  термоядерных  движка  и  приличное  бортовое
вооружение вроде гразеров  [гамма-лазерные  пушки].  Пшик  и  нас  нету  -
доманеврируемся.
     Спустя какую-то минуту к нам прилетели узкофокусные лазерные  сигналы
и через динамики ворвался колющий  и  режущий  голос,  который,  казалось,
вот-вот пропорет что-нибудь мягкое.
     -  На  связи  особый  полицейский  отряд  сектора  13А-56.  Внимание.
Приказываю  плавно  снижать  ускорение,  оставаться  на   прежнем   курсе,
подготовить стыковочный узел. В случае невыполнения требований  вы  будете
немедленно уничтожены.
     - А  почему  бы  и  не  состыковаться  с  ними?  -  ласковым  голосом
проворковала Екатерина.
     - Почему бы и нет, - согласился Сенсей и коварно хмыкнул.
     Полицейский  борт  быстро  приближался,  вселяя   нервно-гормональный
трепет в мои жилы. Наступившая невесомость еще только  усиливала  бздение.
Гвизор показывал портрет охотника  крупным  планом.  Тупорылая  блямба,  с
обеих боков "ребра" - это  и  есть  гамма-лазеры,  а  то,  что  похоже  на
соцветия  в  носовой  части  -  импульсники-плазмобои.  Ну   просто   урод
кошмарный!
     Вот пихнуло в бок и стало ясно, что  состыковались.  Через  полминуты
люк пассажирского отсека распахнулся и к нам вошло четверо  полицейских  в
доспехах, стволы во все стороны торчат. Возможно кто-то  из  "гостей"  был
квибсером, не знаю, рожи-то закрыты металлом. Пара полицейских  наведалась
в рубку и вытолкала пилотов в пассажирский отсек.
     - Кто владеет судном? - спросил коп с  нашивками  лейтенанта.  Причем
сразу излучилась главная его  эмоция  -  сильная  неприязнь.  По  флотской
службе знаю таких типов - мелких командирчиков с замашками больших вождей.
Их хлебом не корми, дай кого-нибудь стереть в порошок и согнуть в  бараний
рог.
     - Малая фирма "Карусель-тур", Рынь-город,  округ  Тарсис,  префектура
Марс.  Я  являюсь  представителем  судовладельца,  -  отчиталась  Катя   и
протянула персон-карту, надо полагать фальшивую. - Офицер, проверьте через
любую кибероболочку коммерческой сферы наши данные и убедитесь, что все  в
ажуре.
     - С какой целью предпринят рейс? - продолжал напирать мелкий фюрер.
     - Наш клиент, - Катерина указала на меня, -  проводит,  так  сказать,
рекогносцировку местности, для организации туристических поездок.  Тут  по
курсу 20-28 есть просто чудесная группка кварцевых  астероидов,  хрусталь,
топазы,  аметисты,  александриты.  Поставь  там  отель,  сделай   лазерную
подсветку и греби деньги.
     Я представляю, какие взгляды бросал на меня полицейский из-за  своего
забрала, в то время как Катерина продолжала заливать:
     - Хотите, лейтенант, стать первым посетителем нового отеля? Там будет
много чего интересного, помимо природных красот.
     - Нам поступила информация о незаконном  грузе  на  вашем  борту.  Мы
вынуждены провести полный обыск, - отрубил человек с закрытым лицом.
     - И подбросить нам что-нибудь вроде почки полипептидного  слизня  или
эмбриона воина-рептилии,  -  огрызнулась  Катерина.  -  Вы  забыли  закон,
милейший,  полный  обыск  можно  производить  только  в  присутствии  двух
понятых, причем в космопорте или в другом месте, его заменяющем.
     - Нет, дама, это вы не знаете закон, - отразил человек  без  лица.  -
Если расстояние  до  космопорта  или  места,  его  заменяющего,  превышает
миллион километров, то полный обыск можно проводить в космосе, при условии
отключения всех двигателей, а также генераторов силового поля.
     -  Но  до  планетоида  Комаров-1  меньше  миллиона...  -   продолжала
сопротивляться Катерина.
     - Комаров-1 не является космопортом или местом его заменяющим.
     - Это вам так кажется. Обратитесь к справочнику  якорных  стоянок!  -
заверещала Катерина.
     - Как я сказал, так и будет, - лейтенант прекратил дискуссию  волевым
усилием и стволы бластеров еще недружественнее посмотрели на  нас,  заодно
затрещали микролокаторы, проверяя нашу амуницию, есть ли скрытые доспехи и
все такое. - Первым  делом  сдайте  оружие,  если  не  хотите  попасть  на
Амальтею, где Юпитер из вас все потроха выдавит.
     Это чистая правда: на Амальтее  ни  один  каторжник  больше  года  не
протягивает, вскрытие показывает, что у трупа никакого  целого  органа  не
осталось  -  внутри  все  Юпитер-батюшка  своими  гравитационными  вихрями
переворошил... И тут я получил сигнал по закрытому каналу Алеф-5.  Свет  в
отсеке погас, все присутствующие стали размытыми и еле заметными  красными
пятнами,  а  также  источниками  жужжания  -  это   уже   благодаря   моим
электрорецепторам.
     Я и вздохнуть не успел, как в моих руках появился цилиндрик мезонного
прерывателя, как он стал мечом  и  пробил  -  с  помощью  целеуказателя  и
подсказанной оптимальной траектории - лоб полицейского офицера.
     Вот так начало. Я дернулся и в том месте, где  только  что  была  моя
голова, оказался заряд  плазмы.  Затем  я  покрутил  клинком.  Главное  не
сковывать  ладонь.  Плазменные  заряды  прошипели  надо  мной,   а   когда
подпрыгнул, то и подо мной. Чей-то ботинок достал мои ребра. Меня схватили
за запястье, я тоже перехватил чью-то руку,  а  потом  бросил  чужое  тело
через свое бедро. Причем сам рухнул на колени. Ударил кого-то своей башкой
в челюсть, но тут же получил по затылку и едва не отпал. После этого я еще
сновал  по  отсеку  как  муха.  Шипела,  мучилась  и   извергала   огоньки
искалеченная аппаратура, загорелся и  стал  плавиться  пульт.  Сражающиеся
орали и матерились как какофонический оркестр. Чей-то сапог достал меня  и
уложил на палубу, но и влежку я ударил мечом крест-накрест, причем отвалил
ноги какого-то  квибсера.  То  есть,  стало  ясно,  что  это  квибсер,  по
зеленоватому свечению вдоль разрезов. Затем мой клинок наткнулся на клинок
врага, в результате интерференции  быстрый  гибкий  и  острый  вихрь  снял
шматок кожи с  моей  щеки.  Одновременно  что-то  булькнуло  и  мимо  меня
пролетела красная клякса - это была голова. По счастью, чужая.
     Впрочем, продолжения не последовало  и  все  стихло,  даже  появилось
освещение. На палубе лежало четверо полицейских: лейтенант с дырой во лбу,
один четвертованный квибсер, кто-то, кажется  человек,  без  головы  -  та
улетела в угол из-за неаккуратного  обращения  с  оружием,  один  оказался
задушен мономолекулярной нитью.  Плюс  у  бездыханного  Сенсея  была  каша
вместо живота, а у одного нашего пилота серьезное  повреждение.  Поскольку
он продолжал чего-то  лопотать  даже  с  открытой  "форточкой"  в  грудной
клетке, стало ясно, что удар пришелся по квибсеру.
     Я наклонился к убитому лейтенанту и тут прямо из его пробитого лба  в
меня плеснула стекловидная струя, на лету густеющая и остреющая. Не  знаю,
чем бы это кончилось, кабы не не бластерный выстрел Кати, который  испарил
нападающую хреновину.
     -  Но  ведь  он  не  квибсер,  -  заблеял  я,   впервые   испугавшись
по-настоящему.
     - Ну, Фома, ты - балбес. Этот мент, конечно, не квибсер, но внутри  у
него жидкостный внутриполостной боевой робот,  так  называемый  "последний
поцелуй", - презрительно отозвалась Катя и тоже взялась за мертвого  копа.
Прямо в глаз ему воткнула зонд мемосчитывателя, на секунду замерла,  чтобы
лучше оценить полученную картинку и наконец подытожила. -  Ясно,  что  эти
менты были на подхвате у "Бета",  нам  надо  срочно  исчезнуть  и  замести
следы. Ф.К123, ты немедленно выйдешь через аварийный шлюз и  прикрепишь  к
полицейскому кораблю,  в  районе  навигационной  надстройки,  диверсионное
устройство.
     Начальница протянула мне небольшую металлическую коробочку.
     Я ни капельки не задумываясь, не вспоминая  ужас  недавнего  ближнего
боя, не обращая внимания на болезную щеку и ребро, ринулся по коридору,  в
конце которого  пульсировал  напряженный  красный  свет.  Аварийный  шлюз,
опознав меня, моментально распахнул входной люк.
     -  Вы  уверены  в  необходимости  выйти   за   борт?   -   обратилась
кибероболочка. - Ведь все системы жизнедеятельности работают нормально...
     - Да иди ты.
     Я пробежал сквозь  куб  с  натянутыми  пленками,  которые  обволокли,
обтянули, обклеили меня и стали моим аварийным  скафандром.  В  руки  упал
ручной микродвижитель. Осталось только мысленно  прокричать  кибероболочке
про "чрезвычайные обстоятельства". Наверное, я что-то сделал не  так,  она
перепугалась и даже не уравняла давление внутри и снаружи. Открылся второй
люк и я вылетел в открытый космос как  из  пушки,  да  еще  моя  пленочная
оболочка раздулась на манер пузыря.
     Корпус вражеского катера был совсем рядом, но  я  летел  несколько  в
другую сторону, да вдобавок неумело  управлял  своим  полетом.  Движителем
как-то неловко тыкал, отчего стал вращаться сразу вокруг двух осей.
     - Ну, болван... - кажется, это Катя вмешалась по закрытому каналу.  -
Ты, главное, не дергайся. Расслабься, беру  под  управление  твою  руку  с
движителем.
     Значит, она открыла доступ к моей Аниме неким сверхсекретным  паролем
и теперь забирает под свой контроль мои нервные цепи. Страшновато, но  при
том забавно наблюдать, как работают по чужим командам твои конечности и ты
в общем-то становишься лишним человеком в своем родном теле.
     Катерина  меня  стабилизировала,  довела  до  полицейского  борта   и
передала бразды  правления  моей  собственной  голове  -  наверное,  более
существенные дела нашлись. В итоге, я  оказался  не  возле  надстройки,  а
около  топливных  баков.  И  тут  мой  родной  грузовик  расстыковался   с
полицейским бортом. Произошло это достаточно прикольно. У охотника остался
в объятиях не только стыковочный узел грузовика, но и часть  его  корпуса,
видимо пассажирский отсек. В этом, вероятно, и заключался  главный  секрет
Катерины.
     Грузовик, вернее то, что от него сохранилось, стремительно  удалялся,
а  я  пока  что  пробирался  по  обшивке  охотника  к  надстройке.  Допер,
примагнитил странный коробок неподалеку от сотовой антенны, тут жар-пыл  у
меня пропал и я  стал  думать,  как  мне  выбираться  из  этакой  паршивой
ситуевины.
     Полицейский корабль явно утратил способность к точному  преследованию
своей добычи. Возможно, из-за того, что к нему оказался пришпандорен чужой
пассажирский  отсек  (и  по  какой-то  причине  отстыковать  его  пока  не
удавалось). Неверная центровка не позволяла охотнику остановить "рысканье"
и выйти на правильный курс. Кроме того, пристегнутый кусок  металла  мешал
ударить гамма-лазерам, кстати, именно с того борта,  где  располагался  я.
Возможно сыграл роль и тот коробок, который я прилепил к корпусу охотника.
Странный предмет задорно помаргивал глазками-огоньками.
     Импульсники-плазмобои, правда, заработали, но тут грузовик  затянулся
сиреневым  туманом  -  похоже,  Катерина   врубила   генератор   защитного
сферического гравиполя, что было второй неожиданностью.
     Впрочем, это меня не  слишком  обрадовало  и  развеселило.  Аварийный
пленочный скафандр мог обеспечить жизнедеятельность лишь в течении часа, и
то при условии, что я не буду слишком активно дышать, и не обкакаюсь.
     Неподалеку от меня открылся люк и какой-то  квибсер  высунул  длинную
руку с бластером - я тотчас чикнул мечом и отсеченная конечность вместе  с
оружием поплыла по низкой орбите вокруг полицейского корабля, еще  пытаясь
угрохать меня. Пришлось ее покрошить.
     Сам охотник, похоже, стал испытывать  еще  большие  затруднения.  Это
выражалось и в  странном  вращении  вокруг  какой-то  ненужной  оси,  и  в
непонятном хлюпании двигателей. И тут мой родной грузовик добавил напрягу,
пальнув в полицейский корабль. То есть, соскользнул обтекатель с того, что
я считал трюмом, оттуда  вылезли  две  антенны  и  вжарили.  Кажется,  это
сработал мощный мезонный прерыватель.
     Зеленоватое по своему красивое копье  протянулось  на  несколько  сот
километров и  воткнулось  в  охотника.  Полицейский  борт  успел  включить
защитное поле, но, видимо, слишком поздно, его градиент не  успел  достичь
надлежащей  величины.  В  месте  соприкосновения  "копья"  и   фиолетового
полевого экрана появилось яркое пятно, оно быстро разбухло  и  прилипло  к
обшивке охотника в районе топливного бака, отчего металл закипел и  исчез.
Из большой прорехи принялся вылезать голубой хвост, то бишь  пошла  утечка
горючего. Охотник  затягивался  газовым  облаком.  Вот  зараза,  еще  один
прицельный выстрел грузовика, допустим, из импульсника-плазмобоя, и  будет
бу-бух с биг-бэнгом!
     Я с натугой оттолкнулся от обшивки и поплыл в открытом космосе.  Пока
не  миновал  облако,  состоящее  из  дейтерида  лития,  боялся  движителем
орудовать - чтобы не сыграл он роль зажигалки. И еще дрейфил, что не успею
вылететь, раньше чем сработает какой-нибудь запал.  А  когда  удалился  на
порядочную дистанцию  от  охотника,  то  уже  стал  скучать  по  недавнему
твердому пристанищу. Впрочем, вскоре скучать перестал. Полицейский корабль
взорвался, то есть стал шутихой весьма  больших  размеров.  Ударная  волна
шмякнула, завертела меня, а когда отпустила, то  я  остался  один  посреди
космоса. Лишь багровые полосы и разлетающиеся обломки, не  крупнее  утюга,
но с приличными дымными следами, указывали на недавнее присутствие в  этой
точке пространства какого-то транспортного  средства.  На  связь  со  мной
никто не выходил, впрочем мультиволновой переговорник скафандра был весьма
слабоват для дальнобойных бесед.
     Через полчаса верный каюк. Три или четыре раза в жизни мне  казалось,
что подходит конец (и реагировал я при этом то спокойно, то истерично), но
сейчас его приближение выглядело  очень  заметным  и  неоспоримым.  Вокруг
только  звезды,  то  ли  далекие,  то  ли  близкие,  но  в  любом   случае
равнодушные. Еще заметно  розоватое  пятнышко  Юпитера,  похожее  на  глаз
внимательного зверя, чем-то он мне поможет?
     Попереживал я, с трудом настроился на отходную молитву, обращенную  к
Божественному Единству, но тут  прямо  через  космос  протянулась  сияющая
дорожка. Она приклеила меня и, смешав все мысли  и  чувства,  бесцеремонно
сдернула  с  места.  Я  будто  стал  жидким,  бесформенным,  размазался  в
пространстве и только какой-то маленький наблюдатель, психоцентр,  отчасти
воспринимал, что делается со мной и  вокруг  меня.  А  делалось  странное,
звезды и планеты из точек превратились в струи  единой  реки,  по  которой
протекал и я тоже. Наступал безмятежный покой, доступный лишь тому, кто не
чувствует времени.
     Однако в положенный момент я сконденсировался и  затвердел,  а  время
вступило в свои законные права. И первое, что я увидел в виде  нормального
сфокусированного изображения, это было лицо Катерины. Симпатичное,  умное,
волевое, в общем не чета моей несобранной физиономии.
     - Ну, дотек-таки, - я обратился с "рапортом"  к  начальником,  заодно
трогая синтекожный пластырь на щеке, а также скобу-регенератор на  ребрах.
- Какое-то задание выполнено. Надеюсь, мы встретились не на том свете.
     - На этом. Причем благодаря нашим друзьям.
     Только я сейчас разобрал обстановку, в  которой  нахожусь.  Большущий
зал с мохнатыми стенами,  лохматыми  столбами,  пилястрами,  поставленными
вкривь и вкось, и вдобавок много разноцветной пыли. Впрочем, пыль  эта  не
висела сплошной пеленой, а  собиралась  в  какие-то  узоры  и  даже  некие
объемные фигуры.
     Катя заметила, что я заметил.
     - Это и есть "друзья", - сдержанно заявила она.
     - В самом деле? Ну ничего, бывает и хуже. Интересно, как  ты  с  ними
дружишь?
     - Без проблем. Радиопереговорник на Аниме, и мой,  и  твой,  способен
воспринимать их сигналы, посылаемые в приемлемом для нас формате. Сейчас я
включу у тебя декодер.
     И она включила. Я не услышал, как предполагал сонм  мелких  писклявых
голосов.  Напротив  голос  был  один:  сочный,  низкий,  мужественный.   И
участливый.
     -  Надеюсь,  вы  не  испытали  особо   отрицательных   ощущений   при
перемещении по хрональному каналу? - осведомился владелец голоса.
     - Как, разве я перемещался во времени?
     -  С  помощью  хронального  переквантизатора,  трансквазера.   Кванты
времени,  хрононы,  как  известно,  курсируют  между  прошлым  и  будущим,
создавая настоящее. Благодаря им мы превратили кванты расстояния в  кванты
тяготения, то есть триста тысяч километров были конвертированы в ускорение
на небольшом гравитационном радиусе. Вы  находились  в  хрональном  канале
всего одну  секунду.  В  каком-то  смысле  мы  продернули  верблюда  через
угольное ушко.
     - Ради такого эксперимента рад был пострадать, -  отозвался  я,  хотя
понял, что  в  очередной  раз  стал  подопытной  белой  мышью.  Или  белым
верблюдом.
     - Это не эксперимент. Мы так всегда перемещаемся... И, кстати,  будем
знакомы. Меня можно называть Облаком. А как вас зовут, я знаю,  можете  не
представляться.
     Что же это за Облако  такое?  Кто  умеет  превращать  пространство  в
тяготение и внезапно появляться из ничего?
     Ага, маска, я тебя знаю. Это плутоны!  Или  плутон.  Ну  я  вляпался:
мирно общаюсь, понимаешь ли, с извергами рода человеческого.  И  как  себя
повести? Обделаться ли со страху, вскочить, побежать  незнамо  куда,  дать
пыльному врагу решительный бой. Я еще больше  взопрел,  когда  понял,  что
меча-то при мне нет.
     Катя заметила мое острое беспокойство.
     -  Конечно,  Фома,  мезонный  прерыватель  у  тебя  изъят  на   время
психологического шока, пока не наступит привыкание. Извини, но мы не могли
тебе сказать заранее, с кем предстоит встретиться в  темном  уголке.  Ведь
официально, за контакт с плутонами полагается смерть.
     - Да уж знаю, бля!.. И, кстати, правильно полагается. Ради  чего  вы,
члены директории "Алеф", решили поиграть своей и моей жизнью? Я решительно
требую ответа.
     Катерина положила мне руку на плечо, и хоть я старался  ее  сбросить,
стала поглаживать как сердитую собаку или раздухарившегося дебила.
     - Фомушка, несмотря на все войны, которые мы с ними вели, плутоны нам
сейчас не враги, а, может, никогда ими и не были - в прямом  смысле  этого
слова. Сейчас наша цивилизация загнивает, она все более отстает  по  своей
мощи от того же Сатурна. А загнивающие цивилизации становятся  питательным
продуктом для иноматериального демона, который является богом сатурнян.
     - Ага, усек! - голос мой стал заметно визглив. - Плутоны, конечно же,
вызвались управиться с каким-то там демоном. Мы им за это скажем  спасибо,
которое они себе намажут на хлеб и опустят в свой ласково улыбающийся рот.
     - Да, они не бескорыстны. Но  они  не  собираются  превращать  нас  в
биороботов и щелканьем клавиш принуждать нас к исполнению польки-бабочки и
гопака. Пойми, Фома, ты - подмастерье  тринадцатой  степени  только  из-за
нашей технической отсталости,  на  тебя  не  хватило  ресурсов,  никто  не
разрабатывает  твои  возможности.  Высокое  начальство,   Совет   кастовых
уполномоченных сделал ставку на бюрократическое зарегулированное развитие,
в котором нет места для выплеска творческих сил. Поэтому карьерная система
тебя и не замечает.  Понимаешь,  когда  руководство  запрещало  симбиоз  с
кибероболочками, то преследовало лишь одну  цель  -  не  потерять  рычагов
управления, не выпустить из-под контроля всех и каждого.
     - Но ведь кибероболочки нас поработить хотели. Особенно те, в которых
плутоны гнездились. А что они с землянами сделали в свое время?! Совсем их
угондошили.
     Тут в разъяснительную беседу своим сочным басом включилось Облако:
     - И мы, и вы -  существа  ущербные  и  нуждающиеся  в  симбиозе.  Ваш
трагический порок - медленное мышление, наша беда - формализм решений, что
мешает качественным скачкам. Нелогично нам враждовать  друг  с  другом.  А
земляне были настолько податливой инертной массой, что мы их и не  считали
за всерьез разумных существ.
     Хотелось упорствовать, наверное из-за  того,  что  ощущалась  большая
непонятка: какую собственно роль предстоит сыграть  мне  на  этой  тайной,
хрен  знает  как  законспирированной  базе  злейших  врагов  человечества.
Разговаривать с врагом, это уже пытаться понять его. Поэтому я по-прежнему
обращался к Катерине:
     - А с какой стати плутонам помогать нам, космикам? Только потому  что
мы не инертная масса? Гораздо проще просочиться по нашим сетям, внедриться
в наши кибероболочки, еще более изощренно, чем в прошлый раз,  увлечь  нас
идейкой безудержного техпрогресса и без проблем выжимать  все  необходимое
из наших мозгов.
     - Придется ему показать, что мы  из  себя  представляем,  -  объявило
внушительным голосом Облако.
     Следующее действие  не  отделялось  от  предыдущего  никакой  паузой.
Плутоны чурались всякой театральности и дешевых психологических эффектов.
     Внезапно меня как будто выжали. Я словно лишился тела  и  стал  вроде
водяной струйки. То и дело происходили слияния с другими  потоками,  новые
разделения и новые слияния. Каждую частицу времени я понимал себя  и  свою
задачу  по   новому.   В   этом   непрерывном   изменении   моя   личность
переоформлялась настолько быстро,  что  едва  успевала  вспомнить  себя  и
немного отстраниться от очередного вида  деятельности.  Иногда  происходил
распад почти что до элементарного состояния, когда я чего-то там делал, не
отдавая себе отчета, сосредотачиваясь только на конкретной обязанности. Но
порой  случалось  объединение  в  мегаразум,  который   решал,   например,
глобальную  проблему  Поля  Судьбы  (того  самого,  что   все   на   свете
предопределяет) или занимался перераспределением  энергии  между  звездами
для предотвращения космических катастроф. Ничего знакомого и обычного я не
видел и не чувствовал, зато ощущал многомерность,  более  того,  я  жил  в
ней...
     Потом я, забыв большую часть того, что со мной происходило,  вернулся
на прежнее место, в свое тело.
     - Ну и что мне пытались доказать, Катерина? То, что мы - козлы, лохи,
чушки, а они - самые крутые вундеркинды?
     - Мы для плутонов как бы не существовали, - охотно заобъясняла  Катя.
- Для них все статичное, инертное - мертво и является не более чем почвой,
гумусом, на котором можно вырастить  что-нибудь  динамичное  разумное.  Им
непонятна была наша неспособность к  жизни  внутри  задачи,  к  мгновенным
слияниям и разделениям, к одновременному  восприятию  многих  инфопотоков,
поэтому  они  отказывали  нам  в  интеллекте,  предполагая  за  нами  лишь
простейшие рефлекторные формы сознания, свойственные животным.  Мы  должны
были показать динамичность, то есть свой разум, и кажется усилиями  службы
"Алеф" кое-что удалось сделать. Кроме того, у нас общий враг...
     - Об этом мы пока умолчим, - твердо заявило вмешавшееся Облако. -  Мы
с вами еще слишком плохо понимаем друг друга, чтобы  иметь  общих  врагов.
Хотя определенное содействие службе "Алеф" мы готовы оказывать.
     Весьма неожиданно возникла стена и отделила меня от  Облака  и  Кати.
Вполне возможно, что она была мнимой.  Во  всяком  случае,  я  оказался  в
каком-то другом помещении неопределенного размера. Я не видел  себя,  даже
своих рук и ног.  Антракт  несколько  затянулся.  Коротая  время,  я  стал
размышлять о том, что коли  база  плутонов  устроена  на  одном  из  наших
астероидов, война с ними вовсе не была общим делом всех космиков.
     Размышление прервалось, потому  что  рядом  с  собой  я  увидел  борт
грузовика. Раз и он тускло засветился  в  слабом  инфракрасном  освещении.
Если бы не жужжания и шипения  аппаратуры,  которые  воспринимались  моими
рецепторами, то я решил бы, что это мираж  и  надувательство.  А  если  не
надувательство, тогда,  значит,  меня  опять  перебросили  по  хрональному
каналу, только очень короткому.
     Аварийный люк распахнулся, пропуская меня  внутрь.  Тоже  хитрость  -
обычно он работает лишь на выход. Когда я  уже  загружался  в  шлюз,  меня
догнала Катя, а в рубке нас поджидал уцелевший пилот. В тот момент,  когда
наш корабль покидал базу  плутонов,  я  отрубился,  несмотря  на  то,  что
ускорение было ничтожным. А очухался уже почти на орбите Марса, после того
как получил инъекцию тонизирующего глюкокортикоида.
     - Что это со мной приключилось? - спросил я у Кати, которая улыбалась
моему недоумению своим содержательным милым лицом.
     - Шок от двух хрональных каналов.  В  первом  случае  ты  как  бы  не
существовал в течение секунды, второй раз - тебя не было две миллисекунды.
Но это оказалось достаточно для  отключки  сознания  и  глубокого  сна  на
пятеро суток.
     - И в течении этих пяти  суток  ты  не  пыталась  меня  разбудить?  -
спросил я и заметил, что отдыхаю не в рубке,  а  в  корабельном  лазарете.
Здесь приятно мерцал успокоительный свет, токеры источали нежную музыку во
внутреннее ухо, а электрические вихри  приятно  поглаживали  кожу.  Только
иглы  капельниц,  воткнувшиеся  в  беззащитное  тело,  внушали   некоторое
беспокойство.
     - Пробовала, Фомушка. Даже один раз поцеловала. Но видимо ты  не  тот
спящий  красавец,  которого  я  способна  разбудить  таким  незамысловатым
образом.
     У Кати сто второй ранг мастера. А ее начальственный лик совсем рядом,
чуть раскосые тюрковатые глаза с серыми славянскими радужками так  ласково
смотрят, что меня прямо оторопь берет. Воспоминание о том, что она большой
руководитель, страшно  мешает  мне.  Помню,  какой-то  мутант-оппозиционер
прочирикал через  сетевой  эфир,  что  дескать  Космика  смахивает  своими
ритуалами  и  своей  субординацией  на  традиционный  Китай.  Я  не  шибко
разбираюсь в Китае, даже в нынешней Шэньской династии,  знаю  только,  что
там народишко попроще все  время  кланяется  и  лыбится  перед  гражданами
поважнее. У нас никто не кланяется и веселые  начальники  больше  лыбятся,
чем  подчиненные,  потому  что  и  наказание,  и  продвижение  зависят,  в
основном, от карьерных киберсистем. Но при низком ранге у тебя всегда есть
ощущение, что ты - просто расходный материал. И что  это,  в  самом  деле,
карьерная система не желает замечать меня? Прямо даже хочется протестовать
и оспаривать мудрый порядок вещей.
     Я со своей койки потянулся и чмокнул Катерину.
     - Спасибо за яйцеклетку.
     Думал, сейчас осадит меня бранным криком или даже врежет по  мордасам
начальственной рукой. Ничего, обошлось.
     - Спокойно, парень. Твоя инициатива тут не требуется, прибереги ее на
другой случай.
     И Катя сама притиснулась ко мне, заодно  отшвыривая  иглы  капельниц.
Ускорение в 0,7  "же"  придавало  ее  приятную  тяжесть,  это  лучше,  чем
невесомость, когда любовный партнер напоминает  листик  бумаги.  В  общем,
стало приятно,  куда  лучше,  чем  со  шмарами-мутантками  из  Фак-сити  и
шлюхоквибсерами из Сексограда. Даже  не  знаю  почему  -  те  ведь  крутые
специалистки.
     Одеяло  мое  соскользнуло  на  пол.  Пленка,   скрывающая   Катерину,
разошлась  посередине,  как  кожура  спелого  банана.  Я  оказался  накрыт
добротной  женской  мякотью.  "Буфера"  у  дамочки  оказались  не  слишком
раскидистые, да и зачем ей арбузы нужны, а вот бедра и "булки" были весьма
спелыми интригующими. Так что  на  смену  заочному  знакомству  с  Катиной
половой сферой пришло и очное.
     Несмотря на испытание двумя  хрональными  каналами,  кое-что  во  мне
напряглось и воткнулось в ту самую мякоть. Это сильно  напоминало  процесс
стыковки двух космических аппаратов, где  у  одного  штырь,  у  другого  -
приемное гнездо. Не знаю, что там испытывают космические  аппараты,  но  у
нас с Катюхой наладился свой  "хрональный  канал",  где  расстояние  имеет
меньшее значение, чем время.
     Прозабавлялись мы все свободное время, вплоть  до  выхода  на  низкую
орбиту  Марса,  оттянулась  и  начальница,  и  подчиненный,  тонизирующими
средствами почти не пользовались, серьезных разговоров не вели.  Возможно,
Катерина  умело  применила  два  эффективных  средства  для  того,   чтобы
"выключить" меня после встречи с плутонами. Первое -  это  так  называемый
"постхрональный шок", второе - любовные потехи.
     Я только выяснил, что это  за  коробочка  была  примагничена  мной  к
полицейскому охотнику.  Оказалось  -  простенький  трансквазер-хаотизатор,
блокирующий хрононы, отчего гравитоны,  антигравитоны,  другие  физические
кванты рассогласовываются меж собой и исчезают. Само собой,  увеличивается
содержание сырой стринговой материи, и  соответственно  происходит  резкая
хаотизация.  От  этого  столь  зарегулированный  объект,  как  космический
корабль, быстро приходит в расстройство. В общем,  охотнику  -  кисляк,  а
"Алефу" - ништяк.
     Сели в космопорту Рынь-города тоже  без  заморочек,  идеально  скинув
скорость на приемной эстакаде, где  генераторы  линейного  гравитационного
поля играли роль тормозов.
     - Ну, похоже, приключения закончились, - облегченно вздохнула Катя  и
чисто по-бабьи пригладила волосы. (Педики так тоже делают, но их по  этому
жесту опознают и навсегда исправляют  с  помощью  бластерного  выстрела  в
задницу.) - Выходим через красный портал, там у нас свои люди.
     Тут я вспомнил, что так и не узнал, почему меня взяли  на  встречу  с
плутонами.
     - Об этом потом, за чашкой чая я тебе  все  объясню,  -  притормозила
меня Катя, когда я только начал задавать важный вопрос.
     Мы преодолели без затруднений двое контрольных ворот: мультиволнового
сканирования и активного просвечивания. Наше  оружие  ехало  на  отдельном
транспортере - мой мезонный прерыватель и Катин бластер.
     Неожиданно из стены и из потолка вывалилось по наши  души  c  десяток
оперативников в доспехах из текучего металлопластика - Забрала  шлемов  во
имя долбания по психике изображали рожи каких-то страшных  демонов.  Сразу
поднялась пыль, труха. Вдобавок высыпавшие уроды  швырнули  ослепляющие  и
удушающие  гранаты.  Впрочем,  на  этот  случай  сработал  мой  хайратник,
заслонив пленочным забралом глаза  и  нос.  Я  прыгнул  к  транспортеру  с
оружием, по дороге свалив какого-то раззяву-клерка. Оперативников было так
много, что и стрелять им оказалось не в жилу. Я схватил  меч  и  перекинул
бластер Кате. Следом развалил от  головы  до  седла  одного  губошлепа,  а
напарница метким выстрелом уложила другого.  Но  тут  попер  на  нас  один
ловкий амбал, тоже с мезонным прерывателем. Упала на пол отрубленная  рука
Катерины вместе с бластером. Я взвыл и  пошел  на  сечь  уже  без  всякого
соображения.  Несколько  раз  мой  прерыватель   попадал   на   отражающие
поверхности доспехов-дефлекторов,  потом  заинтерферировал,  завихрил  при
парировании вражеского меча. Едва я увильнул от острого вихря,  как  перед
лицом возник черный шар и... случился полный отрубон -  мне  будто  снесло
голову. Я соответственно погрузился в никуда, даже не успев  проклясть  ту
гравитационную пращу, которая ухайдакала меня.
     Выплыл я ниоткуда спустя эн часов и нашел себя  в  довольно  странном
пространстве. Легкие подергивания  конечностей  указывали  на  то,  что  я
получил  приличный  удар  по  нейронам  гравитационной  волной.  Сейчас  я
пребывал в пузыре или аквариуме, заполненном какой-то жидкостью, из  моего
рта выходила струя и следом втекала обратно.
     Слыхал я про это дело. Так гидромутанты дышат. Ведь  легкие  способны
поглощать кислород из жидкости, если та  перенасыщена  полезным  газом,  а
грудная клетка при том работает как очумелая.  Она  действительно  у  меня
вкалывала крайне интенсивно благодаря адреналиновой стимуляции  мышц.  Это
означало, что через сутки я превращусь в чрезвычайно истощенный совершенно
обезжиренный труп. И, соответственно, стану напоминать жертву диетического
питания, изображенную на листовке антивегетарианского движения.
     - Вы думаете в правильном направлении, - это обратился ко  мне  через
Аниму чей-то голос. Впрочем сам  источник  голоса  виднелся  через  стенку
аквариума довольно неприятной расплывшейся во все стороны фигурой. -  Если
вы не станете с нами дружить, то у вас, прямо скажем, плохие перспективы.
     - Я еще не знаю, с кем вынужден иметь дело, однако  ясно,  что  вы  -
варвары. Женщину  искалечили,  меня  в  банку  посадили,  намеки  какие-то
делаете. Вам нужно выдать дубину с гвоздями и тряпку для прикрытия яиц,  а
затем послать на Землю.
     Слова в жидкости, конечно не зазвучали. Но поскольку имели вид четких
нервных импульсов, направленных на голосовые связки,  то  были  восприняты
Анимой и переданы собеседнику.
     - Мы отнюдь не варвары, Ф.К123, - особенно учитывая, какую угрозу  вы
представляете для всей Космики.
     - Ой-ой, передрейфили. Без угрозы стало скучно жить?
     Голос  стал  более  резким  и  низким.  Я  ощутил  его  эмоциональную
подоплеку - явно принадлежал  он  ревностному  служаке,  готовому  во  имя
святой идеи перекрошить всех и вся.
     - Только не надо хамить, Ф.К123. Кислород-то в моих руках.
     Тут собеседник существенно понизил  процент  дыхательного  газа  и  я
сразу   забился   как   рыба    на    суше.    Отвратительное    ощущение,
рвотно-астматическое.
     - Стоп, стоп, начальник, давайте вежливо разговаривать. Я  просто  не
знал, с кем имею честь.
     - Мелик А965. Директория службы "Бет",  начальник  отдела  внутренней
безопасности. Удосужьтесь рассказать, чем вы занимались во время рейса  на
секретную базу плутонов. Учтите,  мы  со  всем  вниманием  изучили  данные
телеметрии, бортовые и системные журналы, записи черных ящиков  и  станций
навигационной проводки. Естественно, что пошерстили вашу  Аниму  и  личный
мемокристалл. Так вот, для начала укажите название и номер  астероида,  на
котором находится база плутонов.
     Хорошенькое начало. Так ведь не поверит же бетовский сатрап, что я ни
фига не знаю и еще меньше понимаю.
     - Да погодите вы, коллега Мелик. Насколько я въезжаю, мы  работаем  в
одной организации, если вы,  конечно,  не  шпион  сатурнян.  У  меня  есть
начальники, к ним и обращайтесь, потому что я действую не по  собственному
хотению, а по их поручению. На том Космика стоит и стоять будет.
     Тут Мелик и обрисовал, что случилось с  моими  начальниками,  передав
видеоклип непосредственно на мой зрительный центр.
     Начальник службы "Алеф" показан был в своем кабинете,  еще  точнее  в
туалете при кабинете. Только не было у коллеги Чертковица уже ни  больших,
ни малых нужд, судя по отсутствию каких-либо движений тела и  лица.  (А  у
человека, находящегося в сортире, обязательны телодвижения,  я  как-нибудь
знаю.)
     Мелик тут прокомментировал, что Чертковиц скорее всего покончил жизнь
самоубийством. Способ выбран довольно оригинальный, в прямую  кишку  через
анал запущена кибермногоножка, которая, шмыгнув по  кишечнику  и  желудку,
прогрызлась в само сердце.
     Я поинтересовался, почему  для  самоубийства  выбран  такой  мудреный
прием. А не мог  ли  какой-нибудь  злоумышленник  запустить  подлую  тварь
диверсионным образом через канализационную трубу?
     Мелик не исключил, что  убийство  было  подстроено  "непосредственным
конкурентом" Чертковица - руководительницей важнейшего  отдела  Екатериной
М010. Это мнение, дескать, разделяется и высшей директорией Технокома.  Во
всяком случае отдел внутренних экспертиз упразднен и его функции  переданы
другим подразделениям, в то же время  сектор  безопасности  службы  "Алеф"
переподчинен отделу внутренней безопасности службы "Бет".  Так  что  отчет
мне придется держать только перед коллегой Меликом.
     - Погодите, погодите, а Екатерина М010 арестована или нет? Что  с  ее
рукой?  -  спросил  я,  поскольку  догадался,  что  у  дамочки   серьезные
неприятности.
     - К сожалению, она погибла при оказании сопротивления группе захвата,
которая на космодроме проверяла оперативную информацию. Но будьте уверены,
останься Е.М010 в живых, ее рука была бы  реинтегрирована  в  тело  и  эта
женщина предстала бы перед органами дознания в совершенно целом виде.
     Тут же мне продемонстрировали еще одну видеозапись. Там была показана
Катя: правая рука уже отсечена,  но  левой  она  кидает  сюрикен,  который
превращает в дымящуюся кучку трех членов группы захвата. Заметно, что  все
они   квибсеры.   Тут   оперативник   стреляет   в   Катину    спину    из
импульсника-плазмобоя. Я вижу как из ее груди летят пламя  и  копоть.  Она
падает на живот, мне еще показывают крупным планом вывернутую вбок  голову
и прокопченное лицо. Ясно, что дело швах.
     У меня, конечно, внутри все оборвалось. Это как же понимать,  едва  у
меня с бабой отношения стали налаживаться и ее тут же к ногтю!
     - Суки-падлы, ну давайте задушите меня и поскорее покончим с этим!
     Коллега Мелик отреагировал сдержанно, как бы даже сочувственно.
     - Коллега Ф.К123, ничего подобного мы делать не собираемся,  так  что
больше не просите. Напротив,  мы  дадим  вам  успокоиться  и  более  того,
добавим в, так сказать, "околоплодную  жидкость"  расслабляющие  средства.
Надеюсь, у вас получится вспомнить детство,  вернее  пренатальный  период.
После того как придет покой, мы с вами  потолкуем  по  душам.  И  поймите,
Фома, вам не на кого положиться, кроме нас. Согласно закону за  контакт  с
плутонами вас ожидает смертная казнь или же двадцатилетний срок заключения
в каком-нибудь серном бульоне на Ио, где твердь неотличима от жидкости. Но
при наличии смягчающих обстоятельств можно попасть  в  куда  более  легкую
зону на Европе. Таковые обстоятельства сможем  найти  лишь  мы  на  стадии
ведомственного расследования. Подумайте  еще  и  о  том,  что  женщина,  к
которой вы  относитесь  со  столь  теплыми  чувствами,  могла  элементарно
подставлять и использовать  вас.  Вспомните,  что  в  борьбе  с  плутонами
Космика потеряла двенадцать тысяч своих сыновей  и  дочерей,  это  еще  не
считая мирных граждан. Кого вы выгораживаете, что вы покрываете?
     Произнеся надлежащие фразы Мелик ненадолго  оставил  меня,  а  я  еще
недолго побултыхался  в  ярости,  а  затем  подуспокоился  из-за  нервного
истощения и транквилизаторов, отчего, в  итоге,  сладко  задремал.  И  это
действительно напоминало сны  раннего  детства.  А  затем  я  проснулся  и
задумался.
     Зачем меня взяли к плутонам? Только как бойца-телохранителя?  Но  эту
непрестижную роль мог сыграть с большим успехом кто-нибудь из  сотрудников
внутренней безопасности или бывших спецназовцев.
     Я не получал никакой конкретной  информации,  никакого  определенного
задания. На базе плутонов мне тоже ничего не поручали.  Так,  может  быть,
загадка во мне самом? Вдруг я стал  оберткой,  посылкой  для  чего-нибудь?
Вдруг нечто ценное находится внутри меня? А  именно  некая  вещь,  которую
гады-плутоны решили передать на Марс.
     Получается, Катя предала меня ради своих шашней с плутонами. Все  эти
басистые  "облака"  наверняка  нашли  способ  как  подмазать   ее,   такую
авангардную и прогрессивную.
     Мои мысли стали вязнуть, будто в  голове  было  полно  каши.  Катя  -
предательница, кидала. Я мазохистски упирал на эту идею, чтобы было не так
жалко любимую начальницу. А уж  Чертковиц  с  радостью  превратил  меня  в
булочку с сосиской. Я продан и предан  -  только  эта  эффектная  фраза  и
звенела под черепным сводом. Одновременно я понимал,  что  мне  просто  не
хватает энергии на работу ума-разума, потому  что  все  силы  тратятся  на
вдох-выдох.
     Была  еще  какая-то  догадка,  за  которую  я  пытался  уцепиться  из
последних сил. Нападение на мой дом совершили ведь не  плутоны,  это  была
какая-то каверзная тварь, почти что мистического вида. Чертковиц еще такое
странное  название  употребил  -  спорозоид.  И  мы  перед  ней  вроде  бы
совершенно беспомощные дети.  Может,  служба  "Алеф"  пошла  на  поклон  к
умникам-плутонам, чтобы  выпросить  или  выторговать  у  них  какое-нибудь
защитное средство?
     После непродолжительного сеанса  натужных  размышлений  я  отрубился.
Когда-то свет зажегся снова. Я лежал  на  операционном  столе,  мои  ноги,
руки, лоб были стиснуты захватами. Кибердоктора  уже  хищно  зависли  надо
мной,  изготовив  свои  лазерные  скальпели   и   гусеничные   зонды   для
проникновения во внутренности. Мединструменты зловеще шевелились в  гибких
металлических конечностях киберов. От их сверкания заболели  глаза,  такое
впечатление создавалось, что  меня  собираются  разскоблить,  размазать  и
распотрошить до последней козявки. Вдобавок стол (на котором я представлял
обед  из  многих  блюд  для  алчущих  исследователей)   окружали   катушки
сверхпроводящих  электромагнитов,  кольца   ЯМР-морозильников   [установка
ядерного-магнитного резонанса], щупы,  трубки  и  проводки  прочих  хищных
приборов. Бетовцы расселись  неподалеку,  собираясь  любоваться  процессом
потрошения с помощью широкоформатных гвизоров.
     При виде всей этой рати, собравшейся растащить меня по кусочкам, меня
обуяла и жуть, и обида, и ярость. Старинные инквизиторы хотя бы  попеклись
о  моей  душе,  энкавэдэшники  еще  просили   бы   проявить   пролетарскую
сознательность. А здесь не пекутся и не просят. Для бетовских вивисекторов
если я есть - существует загадка, если раскурочен - загадки нет.
     Наверное, в самый драматический момент я заметил, что сквозь мою кожу
проступают  черные  капли,  одна,  другая,  третья,   великое   множество.
Проступают и мгновенно набухают!  Черный  пот  быстро  стекался,  сливался
воедино, образовывая какое-то  устройство,  имеющее  форму  диска.  Я  так
дрейфил этих докторов, так их ненавидел, что даже обрадовался проявлению у
себя  чудовищных  качеств.  Устройство  не  только  возникло,  но  еще   и
заработало. Диск как будто завращался, я глянул на него и  увидел  зияющую
воронку в своей груди. Оттуда вырвался ветер  и  отшвырнул  кибердокторов,
бетовцы тоже засуетились. Обесточенные  захваты  беспомощно  разжались,  я
поднялся  на  ноги,  походя  опрокинув  и  растоптав  операционный   стол.
Появились бойцы с оружием, не меньше десятка,  бластерные  лучи  и  заряды
плазмы устремились ко мне. Но вихрь закружил  их  и  понес  неведомо  куда
словно листики.
     Полетели и люди, и предметы обстановки, в этом потоке  они  бледнели,
размазывались, превращались в какие-то узоры,  арабески.  Неужели  в  моей
судьбе принял участие какой-то  мощный  трансквазер?  Вихрь  не  унимался.
Вместе  с  тем  предметы  и  фигуры  вытягивались,  превращаясь  в  струи.
(Позднее, когда уже вся петрушка закончилось, я сообразил, что находился в
канале хроноволнового преобразования, где не было пространства,  вещества,
гравитации и прочих полей.  Я,  мои  противники,  вещи,  предметы  и  даже
драгоценности с деньгами оказались хилыми ручейками в тоннеле, где несутся
хрональные волны.)
     В какой-то момент  струи  превратилась  в  разноцветные  пульсирующие
линии,  они  были  снабжены   указателями   векторов   и   скаляров.   Это
микропроцессор трансквазера стал  выдавать  через  мою  Аниму  виртуальную
картинку.   Замелькали   надписи:   "Трансквазер    полностью    загружен.
Хроноволновое преобразование  в  активной  фазе.  Введите  новые  значения
хрональных потоков."
     Ага, получается, что теперь я могу переделать ситуацию "под себя". Но
неужели будет достаточно моего минимального мастерства?
     Люди, предметы и явления для трансквазера были совокупностью  базовых
хрональных  потоков.  Трансквазерный  процессор  представлял  их  в   виде
множества линий, пригодных для виртуального управления. Как он ни старался
помочь мне, линии пересекались и спутывались, образуя сплошную ткань.  Мир
превратился в портянку.
     А я  стал  работать  как  портняжка,  мои  виртуальные  руки  ощущали
пульсации хрональных потоков, тонкие, мелкие, грубые,  сильные.  Мысленные
руки сплетали-расплетали хронолинии и перешивали ткань реального  мира.  Я
делал ситуацию менее напряженной, а заодно более хаотичной.
     Подсказки и меню, возникающие порой на виртуальном  экране,  помогали
мне,  но  не  слишком,  ввиду  своей  отрывочности.   Приходилось   больше
действовать по чутью. То есть  сердце  подсказывало,  а  виртуальные  руки
занимались хроноблудством.
     Потом виртуальная картинка побледнела, а  реальный  мир  вновь  обрел
объемность и яркость. Я видел, что одна из стен  пыточной  комнаты  просто
бурлит, словно борщ в кастрюле, переливаясь при этом всеми цветами, хрипя,
рыча и жужжа. В какой-то момент бурление прекратилось, а черный диск исчез
с моего тела, словно впитавшись обратно.
     Можно было оценить результаты переквантизации: изменения, дополнения,
даже перестройки в интерьере и экстерьере здания.  В  стене  теперь  зияла
дыра, которая была не слишком аккуратной и  напоминала  выход  из  пещеры.
Вдобавок помещение украсили сталактиты и сталагмиты пещерного типа. Там  и
сям зияли щели и трещины, из разорванных  труб  вырывался  пар  и  горячий
воздух, раскуроченная электропроводка искрила, насыщая атмосферу озоном.
     Из десятка бетовцев поблизости осталась только парочка, которая  явно
стушевалась из-за внезапной перемены на сцене.  Один  из  них  был  совсем
рядышком, я оглушил его ударом кулака в ухо, забрал плазмобой и  обстрелял
того, что находился подальше.  Второй  сотрудник  внутренней  безопасности
моментально юркнул в какой-то проем.
     Через большую дыру я выглянул наружу, "во  двор".  Исчезнувший  кусок
стены обнаружился на расстоянии доброй полусотни метров ниже, на земле, он
стал просто кучей обломков. Восемь бетовцев валялись на  камнях  в  разных
гробовых позах, даже отсюда была заметна кровь.
     Пора делать  ноги  -  пожарный  трос  поможет  мне  спуститься  более
аккуратно и плавно. Но я неожиданно подумал, зачем торопиться? Кажется,  я
получил неплохую фору, можно порезвиться и здесь. Тем более, что  злобы  я
накопил предостаточно. Я сжал глотку оглушенного мной бетовца.
     - Ты, похоже, выступал в составе  той  своры,  что  зацапала  меня  в
космопорту. Кто приказал прикончить женщину, которая была со мной?
     - Никто ее не убивал, - довольно мужественно, но торопливо  заговорил
бетовец. Ей отчехвостили руку, было дело, но наверное потом  пришпандорили
обратно.
     Вот так номер. Похоже, один из видеоклипов, показанных  мне  коллегой
Меликом, оказался ложным.  И  в  натуре,  откуда  у  Кати  вдруг  появился
сюрикен?
     - И где она находится? Колись быстро, а то кишки вырву.
     - На этом же уровне, в  блоке  4-3,  -  менее  мужественно  залепетал
бетовец.
     Почему не вырвать женщину из лап Мелика? Хотя кое-какую правду он про
Катерину  сказал:  лахудра  она  холоднокровная;  но  все-таки  жалко  ее,
пытается ведь сыграть роль мамаши для Соньки.
     - Веди в "4-3", служивый, - сказал я, хотя все время думал про  себя,
не слишком ли загнул по части симпатии к начальнице.
     - Но по дороге два поста охраны, - ответственно предупредил бетовец.
     - Это уже моя забота, - бездумно, но смело отозвался я.
     Мы вышли из сильно искаженного помещения в коридор. Флуктуации  здесь
тоже пошуровали, испортив пол, стены и потолок. К тому же мигающие  панели
долдонили, что весь уровень заблокирован и перекрыт.
     Пост  охраны,  располагавшийся   неподалеку,   никак   на   меня   не
отреагировал,  похоже  находящиеся  там  квибсеры  пребывали   в   сильной
прострации после воздействия хронального  канала.  Я  с  пленным  бетовцем
спокойно миновал грозных монстров и почти добрался  до  блока  4-3,  когда
возникли новые помехи. У нас со спины  появились  новые  бойцы  из  отдела
внутренней безопасности, которых я сразу обстрелял из  мощного  плазмобоя.
Довольно метко обстрелял - моя Анима быстро приспособилась к новой системе
оружия  и  оперативно  выдавала  на  зрительный   центр   целеуказание   и
целенаведение. Нападавшие явно не рассчитывали на столь решительный  отпор
и почти все полегли.
     Плотно  закрытые  двери  с  надписью  "блок  4-3"   оказались   более
устойчивыми. Не пригодился даже код доступа,  находящийся  в  Аниме  моего
пленника, и идентификатор, присутствующий на его ладони. Возможно,  потому
что сам пленный  скончался  во  время  недавней  перестрелки  от  шального
плазмозаряда. Короче, передо мной  неумолимо  стояли  запертые  двери,  со
створками более мощными, чем у сейфа в Центробанке.
     Могу ли я  еще  разок  попользоваться  диффузным  трансквазером?  Его
процессор сообщил, что энергозапас уже  уменьшился  на  треть,  но  доступ
открыл. Капли черного пота опять проступили сквозь кожу и быстро  стеклись
воедино,   образовав   тарелку   мрачного   вида.   Канал   хроноволнового
преобразователя вырвался из моей груди. Внутренности здания стали плоским,
размазанным, потом заструились. Я снова заработал с  хрональными  линиями.
Теперь подсказки были куда понятнее. Я  четко  просек,  как  маневрировать
скаляром и вектором чистого времени, проставленном на каждой линии. Скаляр
можно было  уменьшить  или  увеличить  за  счет  других  линий,  векторные
взаимодействия тоже имели  свои  четкие  правила.  Когда  я  переналаживал
линию, то фактически изменял судьбу того или  иного  объекта;  управляемая
хрональная волна производила целенаправленные квантовые преобразования.
     (Если кто-то  не  понял  об  чем  разговор,  то  объясняю  еще  более
популярно: я не занимался проникновением в  прошлое  с  помощью  карманной
машинки  времени.  Однако,  хрональные  волны  помогали  мне,  начиная   с
настоящего момента, пересоставить кубики большего  конструктора  по  имени
"реальность" более подходящим образом.)
     Ладно, толковать легко - перестройку делать труднее. Руководствовался
я своим недюжинным чутьем и подсказками, но иные линии не слушались  меня,
выскальзывали из мысленных рук, не расплетались или же наоборот, свивались
как змеи, настроившиеся заняться сексом.
     Но чего-то я  добился  натужным  трудом!  Мощная  дверь  передо  мной
задрожала  как  лист,  пошла  трещинами  и   разорвалась,   все   мешающие
перегородки,  люки,  решетки   внезапно   обветшали   и   рассыпались   во
многовековой прах.
     И как результат, перед мной открылся проход, в дальнем конце которого
я узрел начальницу  Катерину.  Заметила  она  меня  или  нет,  но  головой
завращала,  впрочем  самостоятельно  не  сделала  и  шага  навстречу.  Эти
командорские шаги сделал я.
     Как она впоследствии  рассказывала,  на  стене  ее  камеры  появилось
вздутие, затем оно лопнуло и рваные края дыры загнулись в разные стороны -
все это было похоже на последствия  мощного  выстрела.  Но  уже  мгновение
спустя дыра стала напоминать парадную дверь.  Я  торжественно  появился  в
этом проеме, схватил насмерть удивленную даму под локоть и повел с  собой.
У нее, конечно, были свои субъективные ощущения, у меня - свои,  и  те,  и
другие, как говорится, к делу не подошьешь.
     Когда я с Катюхой двигался  обратно,  позади  нас  возникло  странное
синеватое сияние в полоску, вскоре сгустившееся в узорчатый туман, который
был весьма похож на тот самый "спорозоид", что недавно схавал мой дом. Как
и в прошлый раз туман  украсился  сложным  орнаментом,  за  которым  стала
проглядываться постылая медуза с далеко прозмеившимися  щупальцами-лучами.
Она, конечно же, потянула нас в свои удушающие объятия. Сразу стало  дурно
и погано, потерялась даже  ориентация  в  пространстве.  Тварь  как  будто
гнездовалась в жерле воронки, в которую мы неизбежно проваливались, как не
пищи. Вот такие  ощущения  мне  не  по  нутру.  На  Катино  счастье,  она,
вырубившись, повисла на моей руке и наиболее захватывающих подробностей не
видела. Я  отдавал  себе  отчет,  что  медуза  много  сильнее  и  запросто
"перетянет канат".
     Милостивый процессор трансквазера снова разрешил  мне  попользоваться
хрональным  каналом,  и  даже  сообщил  об  увеличении  энергозапаса.   На
виртуальном экране тварь выглядела еще внушительнее: она рубила мои линии,
которые превращались в жалкие клубочки. Я же трясущимися мысленными руками
лихорадочно сшивал свои линии и закольцевал все мешающие факторы. В  итоге
хроноволновое преобразование таки вынесло меня вместе с дамой по  обломкам
рухнувших перекрытий на крышу здания. Хорошо, что и женщина вовремя пришла
в норму, превратившись из  тяжелого  мешка  в  подвижную  особь,  когда  я
ущипнул ее пару раз за задницу. (По дороге я еще  немало  извинялся  перед
начальницей за свое пошлое поведение.) Тварь, по счастью, вкупе  со  своей
ловчей воронкой приотстала.
     А вот крыша здания "Бет" оказалась не  ровненькой,  а  уступчатой,  с
террасами.  На  ней  в  стиле   царицы   Семирамиды   раскинулся   большой
субтропический сад, где высокие и низкие деревца имели даже индивидуальную
подсветку и подпитку. (А при взгляде с земли  комплекс  напоминал  большую
избушку на курьих ножках, чья двускатная крыша сплошь покрыта мхом.)
     Несмотря  на  то,  что  крыша  заросла  столь  цветущим  вертоградом,
сферическое гравитационное поле заканчивалось лишь десятком  метров  выше.
От марсианского Деда Мороза нас защищала  лишь  тонкая  прослойка  теплого
"земного" воздуха, а  красноватое  небо  планеты  напоминало  преисподнюю,
адскую бездну, которая с чего-то оказалась  наверху.  Даже  оторопь  брала
оттого, что мы при всем при том находимся в климатическом уюте.
     Тут,  прервав  созерцательную  паузу,  на  вечнозеленую  крышу  стали
выбираться бетовские оперативники - оправились значит. Посреди магнолий  и
кипарисов завязался маневренный бой, причем  энергозапас  моего  плазмобоя
быстро падал. От  "метких"  выстрелов  заваливались  и  обгорали  шикарные
деревья, вызывая острую жалость. Для  обострения  ситуации  из  зазеркалья
вновь пробивалась Медуза  Горгона,  а  вот  мультипереговорник  Анимы  был
слишком слабеньким, чтобы выйти на связь со  службой  "Алеф".  Сигналы  же
нейтринного маячка могли засечь только мощные приемники тяжелого  крейсера
или какой-нибудь боевой горы, бороздящей просторы космоса.
     Кажется, зря я понадеялся на фору,  добрые  дела  не  улучшили  моего
личного рейтинга пред Всевышним. Глядя на спокойное чуть  отрешенное  лицо
Катерины - крепкая должна быть психика у прирожденного  руководителя  -  я
подумал, что мог бы уже усвистать далеко-далеко и сидеть сейчас  в  тесную
обнимку с какой-нибудь сисястой мутанточкой. Эх,  если  бы  я  сгоряча  не
кинулся спасать члена директории.
     И вот, когда всем надеждам вроде  бы  каюк,  когда  меня  обложили  и
загнали в угол,  когда  бластерные  вспышки  плавили  крышу  в  нескольких
дециметрах от моего уха, над головой завис коптер. У него  были  некоторые
проблемы с преодолением  силового  поля  -  насколько  мне  известно,  при
пересечении гравитационной плоскости  в  плазменных  двигателях  возникают
запирающие слои. Впрочем, коптер и не стал опускаться  слишком  низко.  Из
гнезда в борту вылетел шнур управляемой мономолекулы. Нитеробот  опустился
к нам с Катериной и, завязавшись  узлами,  образовал  несколько  люлек,  в
которые мы по-быстрому запрыгнули. А потом нас сдернули  с  крыши,  заодно
прикрыв огнем из мощного плазмобоя, который мигом выкосил целую  оливковую
рощицу. Правда,  пришлось  пережить  несколько  неприятных  шок-мгновений,
когда за пределами гравиполя мы заболтались в разряженной атмосфере  Марса
- глаза и еще какая-то требуха уже полезли изнутри наружу. Но тут  створки
коптерского люка распахнулись и мы  были  вобраны  в  уютное  чуть  ли  не
материнское тепло багажного отсека. Когда отдышались и переползли в кабину
пилота, то  оказалось,  что  там  Чертковиц,  самолично  управляет  летным
средством.
     Что ж надо поприветствовать нежданного-негаданного спасителя, хотя он
сам во всем и виноват.
     - Весьма рад, начальник. В службе "Бет" меня весьма огорчили, сказав,
что  у  вас  сильно  ухудшилось  здоровье,   и   показав   соответствующий
видеоролик.
     Чертковиц хмыкнул, понимая, о чем это я.
     -  Они   известные   кинематографисты.   Но   присутствует   в   этом
пропагандистском трюке горькая правда. Вся внутренняя безопасность  службы
"Алеф" благодаря множеству интриг переключена на "Бет", у нас  нет  теперь
своего охранного сектора. Их оперативники сейчас лезут во все щели,  гниды
такие, - начальник службы переключился на Катерину, которая  сидела  тесно
прижавшись ко моему боку (зауважала что ли) и заодно перешел  на  закрытый
рентгеноканал Алеф-5, который, впрочем, был вполне для меня открыт. -  Про
диффузный   трансквазер   бетовцы   уже   прознали,   так    что    проект
"Человек-оркестр" придется еще тщательнее законспирировать.  Нашему  другу
Фоме надобно пока пересидеть в вольере на старушке Земле.
     Ага! Мной уже закусили, мной почистили сапоги, помыли пол  и  теперь,
видимо, собираются вытереть задницу.
     - Но ведь на нашей земной базе отрабатывается совсем другой проект  -
"Параллельная жизнь", - возразила Катя.
     - И ничего особенного, оба эти проекта прекрасно уживутся, - посчитал
Чертковиц. - Расслабься, Катя, глянь какой вид.
     И  действительно,  полярная  шапка  густо  сияла,   сиреневый   туман
углекислотных испарений придавал ей облик большого суфле.
     - И вообще, диффузный трансквазер нуждается в  мощной  энергетической
подпитке, чтобы показывать фокусы, - добавил главный начальник.
     - Значит, он получит ее  с  помощью  подопытной  Икс-структуры,  -  в
словах Катерины прозвучал тонкий намек на какие-то толстые обстоятельства.
     -  Ну  это  в  случае  непосредственного  взаимодействия,  что   пока
исключено. В общем, Фома успеет забыть, что он - супермен... Катя,  у  нас
нет другого выхода. Того глядишь, бетовцы  накопят  на  меня  компромат  с
помощью своей агентуры и спихнут с должности.
     - Как твоя рука, Катюша? - отвлекся я на другую тему, чтобы не думать
о непонятном и неприятном.
     - Да пришили обратно. Бетовские врачи  сказали  даже,  что  поставили
синтетический квазиживой вкладыш вместо разрушенного участка кости.  "Бет"
ведь готовил судебный  процесс  против  "Алефа"  и  мои  показания  должны
были...
     - Не трепись, - рявкнул Чертковиц по закрытому каналу,  -  ты  же  не
знаешь, в чьих руках окажется этот обалдуй завтра.
     А мне и не надо было словесного трепа, тугое женское бедро так плотно
примыкало  к  моей  ноге,  что  невольно  возникал  некоторый   трепет   в
кровеносных сосудах, особенно пролегающих ниже живота.
     - Это мы еще выясним,  чего  там  бетовцы  тебе  поставили,  -  вслух
буркнул начальник службы и я заметил, что он  заботиться  о  Катерине;  по
крайней мере его беспокоит то,  что  к  ней  в  кость  могли  вмонтировать
"жучок". Мне захотелось поддеть Чертковица, чтобы уж не принимал  меня  за
такого чайника.
     - Послушайте, шеф, я дико извиняюсь,  что  невольно  подслушивал  ваш
конфиденциальный разговор, однако мне все труднее притворяться глухонемым.
Не похожа ли эта "параллельная жизнь" на ту тварь, которая  заглотила  мой
дом и которую я видел при вызволении Катерины. И не слишком ли  густо  два
проекта - для меня одного?
     Чертковиц недовольно заерзал.
     - Катя, ты должна была предупредить, что дала ему доступ к  закрытому
каналу Алеф-5.
     - Я думала, вы знаете, - без особой виноватости парировала женщина  и
ее бедрышко потерлось о меня, усилив волнение в моих жилах.
     - Ну,  раз  так,  отвечай  на  вопрос  коллеги,  -  без  удовольствия
распорядился начальник.
     -  Милок,  -  начала  она.  Если  стал  уже  "милок",  то  дела   мои
действительно не ахти. - Поверь мне,  в  идеале  эти  два  проекта  хорошо
сочетаются. Благодаря трансквазеру  устанавливаются  хрональные  каналы  и
возможно рациональное продуманное взаимодействие с Икс-структурой,  в  том
числе и конфликтное.
     Умеют же наши начальники успокоительно выражаться.  Они  тебя  сперва
отправят в пекло, а когда от тебя и соплей не  останется,  то  скажут  для
прессы, что "при обсуждении некоторых спорных вопросов один из  участников
дискуссии вдруг перестал высказывать свое мнение."
     - Насколько я в курсе дела,  Катерина,  так  называемое  "конфликтное
взаимодействие" - есть не что иное, как мордобой и людоедство. Это  я  уже
имел, причем не в далеком будущем, а в недавнем прошлом. Я хочу знать,  на
что можно рассчитывать в следующую драку. Всегда ли сработает та секретная
штука, которая сидит во мне?
     - Фома, твой трансквазер диффузный, он присутствует в  крови  в  виде
микрочастиц и собирается только в нужный момент. Аппарат,  сам  понимаешь,
импортный и этот "нужный  момент"  он  определяет  на  основе  собственной
аксиоматики. А питание  у  трансквазера  внешнее,  он  улавливает  избыток
хроноэнергии, выделяющийся  от  первичного  квантирования  сырой  материи.
Происходит это, кстати, при проникновении Икс-структуры  через  хрональный
экран.
     - Понятно, батарейки подзаряжаются, лишь когда я нахожусь в  пасти  у
хищника.
     Чертковиц счел нужным дать милостивое обещание.
     - Фома, мы демонтируем  диффузный  трансквазер,  как  только  накопим
самую скромную информацию по его работе.
     Ага, усвоил  -  на  ближайшую  пятилетку  я  останусь  упаковкой  для
транспортирования и маскировкой  для  испытания  хитренького  "импортного"
приборчика. Это обстоятельство не унижало мое достоинство, коего  отродясь
не было, а просто подавляло меня. Ведь все яснее чувствовалась:  до  конца
своих дней я каждым своим  телодвижением,  каждым  вздохом  и  чихом  буду
приносить пользу разным смелым проектам. А как  перестану  приносить,  так
меня сразу в утильсырье спишут.
     Я как-то машинально отодвинулся от Катерины - ведь она в этом  смелом
экспериментаторстве не последнюю роль играет.
     - Есть еще у кого-нибудь трансквазер, господа? - вопросил я,  подавив
огорчение недюжинным усилием.
     - Пока нет. Хотя мы собираемся проводить серийные испытания на Земле.
Уже отобрано несколько варваров, - сообщил начальник "Алефа".
     - Вот с кем я оказался в одной компании - с дикарями, которые задницу
пальцем вытирают. Можно мне пойти  и  надраться  вусмерть?  Это  последнее
желание. - В моем  голосе  засквозила  усталость,  также  как  и  в  теле,
напичканном аппаратными микрочастицами.
     - Увы нет. Мы, то есть вы, немедленно отправляетесь на Землю, - отдал
приказ Чертковиц. - Отбудете из Озерков; вы, конечно,  в  курсе,  что  это
бидонвилль  в  пригородах  Нового   Петербурга.   Оттуда   стартанете   на
коптере-челноке,  который  доставит  вас  на  орбиту,  где  пересядете  на
орбитальный космоплан, а потом... в общем, увидите.  Добираться  до  Земли
будете,  как  настоящий  разведчик.  Но  там  вас  встретят  представители
спецлаборатории.
     - Ага, понял. Добираться буду в капсуле, на манер кролика. А если  не
встретит меня представитель спецлаборатории, то  попаду  я  на  закуску  к
товарищам дикарям.
     - Не такие уж они и дикари. Среди них, между прочим, не  столь  давно
проповедовал великий учитель  по  прозвищу  Ботаник.  -  "утешил"  большой
начальник.
     - Ну и чему он их научил? Что надо мыть руки  перед  едой  и  чистить
клыки на ночь,  что  нельзя  какать  мимо  горшка  и  есть  сладкое  перед
обедом...
     Чертковиц поморщился из-за моего невежества.
     - Отставьте свое ерничество, юноша. Он их учил не каким-то ритуальным
молитвам вроде наших, а настоящей Вере в Милость Божью. Ведь на самом деле
в Милость весьма трудно поверить.
     - А мне во все трудно поверить: в то, что я венец творения, в то, что
эту кучу хлама, именуемую Вселенной, сотворил высший разум.
     - Это у тебя от недостатка собственного разума,  -  поддела  Катя.  А
Чертковиц продолжил вдохновенно, как профессор на последней  лекции  перед
уходом на пенсию:
     - Довольно легко согласиться с  тем,  что  мир  был  сотворен  Высшим
Разумом, что Творец сделал это ради самопознания, что Он придумал  законы,
по которым развиваются природа, звезды, планеты и все такое, что Он создал
матрицы  для  появления  всякой  жизни,  что  существует   Единство   всех
естественных и сверхъестественных сил...
     - А как же насчет зла и мерзости всякой, Ваше Превосходительство. Они
тоже украшают Единство? - поддел я философствующего начальника.
     - Можно вполне согласиться и с тем, что зло  необходимо,  что  нельзя
жаловаться на вулканы и наводнения, на микробов и глистов, ведь без них не
появился бы, в конце концов, сам человек. Легко  признать,  что  убийцы  и
садисты нам тоже  нужны,  иначе  мы  не  соблюдали  по  контрасту  правила
хорошего поведения. Нельзя не подтвердить то,  что  Бог  дал  нам  хорошую
возможность плодиться и  овладевать  Землей,  да  и  другими  планетами  и
планетоидами. Но очень трудно согласиться с тем, что Единый  любит  людей,
даже тех, кто старается соблюдать его Заповеди.  Наградой  за  продуманное
крупномасштабное  идеологически  обоснованное   преступление   как   будто
становится  долгая  счастливая  жизнь,  а  вот  трупы   невинно   убиенных
превращаются в безымянный  чернозем,  на  котором  пришлые  люди  собирают
прекрасный урожай. Ни одна религия, ни  один  вероучитель  убедительно  не
доказал иного.
     А этот Чертковиц не очень прост, не какой-то  истукан-бюрократ.  Даже
Катя с удивлением почти  с  испугом  поглядывает  на  него.  Тем  временем
начальник службы не без вдохновения продолжил:
     - Ботаник, в принципе, сказал следующее: не  надо  ждать  Милости  от
Единого, надо добиваться ее, как это делал праотец  Авраам.  То  есть,  не
стучать лбом об пол, а  стучаться  к  Богу,  за  какой  бы  стеной  он  не
находился, и зудеть, напоминать о Милости,  убеждать  в  том,  что  любить
человека - это хорошо. Вот, дескать, и мы сами себя любим, несмотря на все
свои недостатки. Да, несколько парадоксальным образом Ботаник  требовал  в
первую очередь любви к самим себе. Главная его заповедь:  "Возлюби  самого
себя насколько сможешь."
     - Ну, тогда я здорово исполняю эту  заповедь,  как  впрочем  и  любой
нормальный космик, за исключением проклятых фанатов сатурнян.  Я  встречал
немало паскудных мужиков, этаких мелких фюреров, которые очень себя любят,
прямо-таки торчат от собственной персоны, а других регулярно  суют  других
под танк. Эти подлые бздуны в любой войне  уцелеют,  при  любой  революции
взлетят как голуби сизокрылые.
     - Ошибаешься, парень. Мы себя не любим и  не  уважаем.  Особенно  эти
паскудные бздуны, которые, на самом-то деле, себя в грош не ставят. У  них
комплекс неполноценности, чувство ничтожности,  синдром  мелкости,  оттого
они пакостят, мстят, подличают, гнусничают. И конец у них  всегда  жалкий,
даже если они пробиваются в вожди мировой революции  и  генералиссимусы...
Так вот, Фома, разве каждый  из  нас  не  возлюбил  бы  себя,  научись  он
управлять своим сознанием, своим временем, своей жизнью?  У  Ботаника  это
называется вырастить Крестное дерево, то есть Древо Жизни,  оно  и  должно
донести человеческую душу  до  Единого.  Ведь  Бог  -  это  самопознающий,
развивающийся мировой разум, который еще далеко не все осознал.
     - Ну и что, получилось это у Ботаника?
     - Как бы не так. Профессиональные вероучители быстро прикончили  его,
чтобы   не   путался   под   ногами,   слепили   религию   под   названием
второевангельская  вера,  сделали  ее  государственной,  и  начали  грести
десятину... А мы, кстати, уже подлетаем  окрестной  тропой  к  Озеркам,  -
сообщил, закругляясь, Чертковиц. - Надеваем гермокомбезы.
     То, что мы приземлились где-то на задворках - я сразу понял.  Помойка
она и есть помойка. Под красновато-оранжевым небом навалены грудами трубы,
цистерны,  контейнеры,  баллоны,  какие-то  обломки  и   остовы,   которые
мало-помалу засыпаются дюнами и прочими эоловыми отложениями.  Там  и  сям
видны следы обитания - особенно в районе "канала", где не  так  вредничают
пылевые бури, которые частенько случаются летом. Сквозь  окна-иллюминаторы
маячат огоньки жилья, яркими кляксами выглядят для моих тепловизорных глаз
атомные реакторы. Все они, как один, жуткое барахло,  теплоноситель  и  то
протекает,  застывая  желтыми  ледяными  космами.  Провода  электропитания
тянутся к насосным  вышкам,  которые  добывают  воду  из-под  слоя  вечной
мерзлоты,  к  большим  бакам,  где,  видимо,  располагаются  оранжереи   и
плантации по выращиванию грибков и  водорослей,  к  чанам-дезинтеграторам,
где перегнивают и разлагаются объедки, чтобы превратиться затем в белковую
массу.
     - Дальше вы, Фома, путешествуете один. Вам и посох в руки. Инструкции
уже введены в ваш мемокристалл, - сказал, поеживаясь, Чертковиц. - А вот и
проводник.
     К нам, помигав инфракрасным  маячком,  подвалил  какой-то  шестипалый
поц.
     Я все-таки осведомился у начальника:
     - Эй, шеф, все-таки за какую идею вы людей на хрен посылаете?
     - За великую идею научно-технического прогресса. У нас застой,  Фома.
Мы с каждым годом все сильнее отстаем от сатурнян. У них к тому же есть  и
фанатизм, и воинственная религия, и верховный водитель.  Космику  покамест
спасает количественное превосходство, но если мы не найдем потраву на этих
фанатов, у нас будет бледный вид.
     Приятно, когда начальник разговаривает с тобой на одном языке, однако
возникает ощущение, что тебе уговаривают стать затычкой в чужой бочке.
     -  Я  слыхал  про  их  верховного  водителя.  Сатурняне   поклоняются
какому-то темному божеству, которое взяло на себя их грехи, требуя  взамен
преданность и послушание. И на эту задницу мы  найдем  болт  с  резьбой  с
помощью  братьев-плутонов,  которые  теперь  нам  уже  не  кажутся  такими
страшными? Так?
     - Эх ты чудак, - почти ласково протянул Чертковиц и сделал вид, что в
дальнейшем разговоре не заинтересован. - Но, прощай, Хома Брут.
     Хома Брут? Я, кажется, понимаю, на что  намекает  начальник,  но  все
равно внимание придется перенаправить на даму.
     - И ты прощевай, Катя, хоть ты меня и подставила, а зла  на  тебя  не
таю. Видно работенка у тебя такая.
     - Отвернитесь, - цыкнула женщина на своего начальника  и  шестипалого
мутанта, - и к тому же переключитесь на другой радиоканал.
     Она подошла ко мне ближе некуда.
     - Фома, чего ж ты вытаскивал меня из "Бета", если поверил Мелику?
     - Сама знаешь "чего"? Чтобы у Сони когда-нибудь  появилась  настоящая
мамаша.
     - Откуда эти семейные атавизмы, Фома? Глядишь, они и меня заразят.
     - Я думал, что они у тебя есть, Катерина. С чего ты бы стала звенеть,
куда в итоге приплыл мой живчик?
     Женщина замялась и я стал догадываться, что меня опять накололи.
     - Хотела бы иметь лучшее мнение о себе, но, тем не менее...  ошибочку
допустил все-таки компьютер, а я уж  просто  не  стала  отнекиваться.  Сам
понимаешь,  всякие  семейные   узы   и   связи-привязи   вызывают   только
дополнительное нервное истощение - это при нашей суматохе-то.
     -  Компьютер,  блин!  -  очередное  разочарование,  а  так   хотелось
надеяться, что хоть в чем-то сделано для меня исключение.
     - Если точнее, Фома, это виновата киберсистема, заведующая  карьерой.
Суетиться и извещать о приплоде надлежит только высокоранжированных людей,
ну, а она чего-то напутала.
     - Значит, просто ошибочка вышла, поскольку куда  уж  мне,  сопливому,
высокого  ранга  сподобиться.  Хотя  можно  понадеяться,   что   карьерная
киберсистема  за  какие-нибудь  немеркнущие  подвиги   и   заслуги   разом
произведет меня в генералы.
     - На это тоже не надейся, - сказала "псевдоженушка". -  Функция  твоя
сугубо секретная. Чем меньше людей о ней знают, тем ты дольше протянешь.
     По-моему, в этой Солнечной Системе  все  сговорились  опустить  меня.
Пора переселяться куда-нибудь на Альдебаран.
     - Ну, ладно, красавица, разбежались.
     Я уже хотел было отвернуться, но Катя еще попридержала меня за руку.
     - А, может, Фома,  карьерная  кибероболочка  и  в  самом  деле  имеет
какие-то далеко идущие виды на тебя.
     Неверная Катя чмокнула меня через пластик и бодро отправилась  вместе
с Чертковицом к коптеру. Скоро будет отдыхать  в  своей  уютной  квартирке
вместе с этим хиляком.  А  я  поплелся  вслед  за  шестипалой  муташкой  в
неизведанную даль.
     Поползали мы с шестипалым среди всякого мусора где-то  с  час,  ну  и
наконец достигли промежуточного финиша. Это был потрепанный контейнер  для
живых грузов, вернее жилой дом, несмотря на то, шлюз неслабо  с  противным
посвистом  пропускал  воздух.  Впрочем  компрессор  поддувал   крепко,   с
ветерком. Кроме нас, там была пара давно не мытых мужчин и какая-то баба с
грудным мальцом. Эти коллеги, похоже, без всякого  инкубатора  обходились.
Поддатые мужики  гоняли  по  столу  каких-то  кибергномиков-футболистов  и
заодно лапали бабу за мясные места. Это ее никоим образом не смущало,  как
и то, что ребенок все время кричал и кашлял. Я вынужден был согласиться  с
Катериной, что сомнительных семейных связей лучше избегать.
     Я не удержался и с тоски принял двести грамм "язвовки",  отчего  меня
вывернуло еще в челночном коптере. Тот был старый  и  тряский,  но  видимо
достаточно мощный, чтобы вынести  меня  на  орбиту.  Однако,  хорошо,  что
вывернуло. Когда я пересел в  орбитальный  космоплан,  меня  развезло  еще
сильнее. Там я страдал в грузовом отсеке, в окружении цистерн с фекалиями,
вывезенных с какого-то сателлита. Потом меня из  отсека  выветрили  легкой
продувкой, причем безо всякого  предупреждения.  Хорошо,  что  в  подобных
путешествиях мне всегда тревожно и я шлем не раскупориваю. Вместе со  мной
случайно вылетела бочка с дерьмом, которую, наверное, плохо закрепили.
     Космоплан улетел, его факелок быстро стал неприметной  звездочкой.  Я
вместе  с  дерьмовой  бочкой  стал  совсем  уж   неразличимой   кучкой   и
единственное утешение заключалось в том, что мы представляли искусственные
спутники планеты со своим периодом обращения и высотой орбиты. В  каком-то
смысле компанию мне составляла и набрякшая красным ряха  Марса.  В  районе
его терминатора были хорошо заметны  старты  челноков,  все  ярче  полыхал
светлячок восходящего Фобоса.  Вскоре  стало  прохладнее  -  кибероболочка
скафандра, естественно, растягивала тепло на максимальный срок,  поскольку
не получила иных указаний. Меня стала донимать мысль, что Чертковиц и Катя
довольно  хохмаческим  образом  избавились  от  меня.  Но   жуткая   мысль
развеялась в пространстве, когда я увидел  приближающийся  ко  мне  факел.
Напряжение  окончательно  спало,  когда  выяснилось,  что  этот  борт   не
полицейский, а военный. Похож он был на  небольшой  патрульный  корабль  -
хоть небольшой, а пеленгаторы чуткие, раз засекли сигналы моей Анимы.
     Когда меня втягивала за шкирку  механическая  рука,  я  подумал,  что
служба "Алеф" завела какие-то шашни не только с плутонами, но и  с  нашими
вояками. Действительно,  кто,  как  не  люди  в  погонах  и  аксельбантах,
заинтересованы  в   техническом   прогрессе   и   новых   козырях   против
наглецов-сатурнян.
     Я прошел через шлюз и меня встретил капитан-лейтенант, судя по  всему
командир корабля. Он был прям  как  хрен  после  длительного  воздержания,
говорил сухо, глядя сквозь меня. Намучился я с такими солдафонами во время
войны, хотя эти  простые  служаки  на  голову  лучше,  чем  мелкотравчатые
командирчики, которые спят и видят, как за счет твоего трупа  новые  лычки
заработать.
     -  Сейчас,  Ф.К123,  вы  переоденетесь   в   гермокомбез   повышенной
автономности, потому что средство доставки на Землю  не  сможет  устойчиво
поддерживать вашу жизнедеятельность. Кормители рассчитаны на пятеро суток,
есть  еще  пайковый  НЗ,  но  вы  его  сможете  использовать   уже   после
приземления. Свое оружие оставите здесь, чтобы к варварам не попало.
     - Коллега капитан-лейтенант, ну разве это оружие?  Пукалка  какая-то.
Да и варвары все равно не поймут, на какую кнопочку нажимать.
     Офицер не откликнулся и я поставил трофейный плазмобой  к  переборке,
отчего сразу стало неуютно.
     -  Коллега   капитан-лейтенант,   может   хоть   подарите   легонький
нейродеструктор, ружьишко,  стреляющее  глупостью,  из-за  которого  любой
свирепый варвар сразу превратится в смирного  дурачка  и  станет  радостно
кушать сахар с моей руки.
     Однако кшатрий не  стал  участвовать  в  дискуссии,  а  вместо  этого
продолдонил:
     - Вам выдадут инъектор и набор ампул с антибиотиками, тонизирующими и
стабилизирующими средствами. Получите еще  навигационный  прибор,  который
будет выдавать координаты и курсовые показатели, основываясь  на  векторах
естественных полей Земли. Его мы имплантируем в зуб  мудрости  на  верхней
челюсти.  Заранее  предупреждаю,  что  ориентация  в  зонах   геомагнитных
аномалий будет затруднена.
     Набор ампул и усовершенствованный компас - это все, что мне останется
от достижений цивилизации. Попадусь первому же зверю на зуб или же первому
дикарю на рогатину.
     - Да, отличная  у  меня  путевка  в  земную  жизнь  -  до  ближайшего
душегуба. А какое-нибудь варварское оружие вы можете  выдать?  Хотя  бы  в
долг.
     Кэп впервые ослабил жесткий каркас лица.
     - Ни одного меча у нас тут нет. Ну, разве что большой кухонный нож  -
сейчас матрос принесет с камбуза.
     - Да, самозатачивающийся нож сгодится. Он только украсит меня.
     На  борту  патрульного  корабля  удалось  оправить  все  естественные
надобности,  помыться,  побриться   и   пару   раз   перехватить   немного
килокалорий.  С  жалобным  стоном  напялил  на  себе   ГКБ   (гермокомбез)
повышенного автонома. В нем  придется  немало  суток  проторчать:  пипирку
извольте в трубку мочеотвода  вставить,  а  калоотвод  вдевается  прямо  в
прямую кишку - педикам, наверное, сплошной  кайф  от  такого  путешествия.
Корабль  тем  временем  усиленно  разгонялся,  чтобы   придать   "средству
доставки"  дополнительное  ускорение,  из-за  чего  исполнение   последних
желаний было изрядно подпорчено лишними двумя "же". К исходу первых  суток
полета в сторону Земли я пересел в крошечную разведывательную капсулу.  Не
успел сказать "поехали" и взмахнуть тяжелой рукой,  как  зажглась  красная
панель  и  меня  катапультнули  с  корабля.  Наверное,   мой   старт   был
замаскирован  под  учебные  стрельбы.  Сутки  подряд   меня   немилосердно
пережимало спереди назад и даже потряхивало - сперва горел твердотопливный
ускоритель, а потом включился  маломощный  плазменный  двигатель,  который
должен был доставить меня на околоземную орбиту с небольшой перегрузкой.
     До точки в апогее мне нечего было контролировать,  поэтому  я  сделал
себе укол крепкого усыпителя. Без долгого сна  я  бы  быстро  свихнулся  в
тесном отсеке, где и руки в стороны не разведешь - долетел бы до Земли еще
один очумевший дикарь, не способный к упорной борьбе за научно-технический
прогресс.
     Мое счастье, что спанье не было электростимулированным - тогда  бы  я
дрыхнул, пока не завершилась бы полетная программа. Фармакологический  сон
оказался более чутким. Я  вовремя  продрал  глаза.  И  тут  ознакомился  с
очередным "подарком": в неверном режиме отработали  маневровые  двигатели,
тут тебе и ускорение больше, чем следует. А не  диверсия  ли  это?  Ну,  в
смысле, коварные бетовцы мне подкузьмили или хитроумные соратники устроили
кидняк. Но может, все прозаичнее: наши родные марсианские тараканы  что-то
в капсуле погрызли, вроде проводка или чипа; я ведь заметил одну зверушку,
радостно выбегающую из-за панели управления.
     В любом случае капсулу вынесло на низкую орбиту, которая должна  была
закончиться на дне океана. Я давай  рулить  и  маневрировать  по-всячески,
корча из себя лихого пилота, но запасов  мощности  хватило  лишь  на  пару
затяжек движка. Как убедительно  показала  бортоболочка,  приземлится  мне
предстояло на пару тысяч километров южнее заданной точки, не в лесотундре,
а в дремучей тайге.

                         БЛОК 7. БРОДЯЧИЙ ЭЛЕМЕНТ
                          (Четкий прием. Дуплекс)

     Дождь долбил круглосуточно - может, июль здесь  такой,  может  циклон
виноват. Я ко всему быстро привык, и к облакам, и к  растительности,  и  к
птичкам, и даже к членистоногим. (На Венере  облачность  и  погуще,  а  во
время боев на Япете кибернасекомые выедали человека за одну  секунду.)  Но
вот к дождю никак я не приспособился. Если  бы  не  пленочный  комбез,  то
давно бы окочурился. Впрочем элементы  питания  быстро  садились,  слишком
много тратилось энергии, чтобы и согревать  меня,  и  маскировочные  цвета
менять, и выводить пот. НЗ я уплел за первые три дня, размачивая едалищный
порошок в дождевой воде - ручейкам и озеркам не доверял, зачем лишний  раз
заразу  цеплять.  Из  порошка   получалась   белесая   масса,   непременно
приторно-сладкая.  Однако  не  приедалось,  жрать  хотелось  неимоверно  и
постоянно. Первую свою дичь я схарчил на шестые  сутки.  Приделал  дареный
нож к длинному суку - получилось натуральная рогатина,  -  ну  и  прирезал
какого-то жирного грызуна, вроде огромной морской свинки.  Едва  он  сдох,
как из его порезанного пуза  поползли  ленточки  -  длинные  такие,  почти
бесцветные - гаденыш весь червивым оказался. Когда они стали  свиваться  в
маленькие шарики и прилипать к  моим  сапогам,  я  удирать  бросился.  Так
бежал, что напоролся на вторую морскую свинку. Убил ее  со  страху  -  эта
ничего оказалась, чистенькая внутри.  Хорошо,  что  на  инъекторе  имелось
гнездо для прокаливания, то бишь дезинфекции игл. С  его  помощью  кое-как
удалось разжечь костерок и обжарить тварь. Замучился я, пока  освежевывал,
разделывал, пока жевал - челюсти  устали  по-страшному  с  непривычки.  Но
все-таки гордость от  проделанной  работы  появилась,  а  потом  и  страх,
который меня долго мучил - что внутри меня эти самые ленточки вьются.
     После того как спалил капсулу, несколько  дней  не  удавалось  костер
разжечь - чтобы хоть поэкономить элементы питания  комбеза.  Тут,  если  и
прекращался дождь на час другой, то все равно над прелой  опавшей  листвой
столь сырой туман клубился, что любой огонь сразу сдыхал.
     Деревья мрачно и красиво смотрелись - в три обхвата, высотой с башню,
там  и  сям  свисают  какие-то  вьющиеся  побеги.  Понятно  стало,  почему
символика местной религии так тесно связана  с  таежными  великанами.  Лес
густой всю дорогу сплошняком стоял. Плюс еще попадались речушки, которые я
переплывал, надув воздушный пузырь на комбезе. Плюс болотца - их  обходить
приходилось, потом снова плутать. Так что я, наверное, за неделю не больше
пятидесяти километров намотал, если считать по прямой.
     (Надо  учесть  и  то,  что  земное  тяготение  меня  поначалу  сильно
изнуряло. И хотя в инкубаторах и школах нашим космическим  костям  придают
прочность, а мышцам - силу с помощью искусственной тяжести, однако накачки
ножных мускулов явно не хватало. А волоконные  роботы,  вплетенные  в  мою
мышечную ткань, стали сдавать уже  через  десять  дней.  Похоже,  что  тот
мутант лысый, который загнал их за  круглую  сумму  в  сто  имперок,  меня
крепко нагрел. Муташки - все жулики через одного,  но  чего  делать,  если
человеку моего ранга легально мало что положено.)
     И ни одной более-менее приличной тропы на ход ноги не попалось. А вот
на зверье натыкался нередко, хорошо  хоть,  что  полипептидные  слизни  не
встречались - слыхал я, что они каким-то макаром попали сюда  с  Ганимеда.
Облако гнуса, конечно, над головой висело без  устали,  также  наблюдал  я
жирафовидных лосей, которые обращали на меня ноль внимания, объедая  хвою.
Встречал  и  кабанов,  роющих  траншеи,  и  гигантских  крыс.   Это   были
полуметровые твари, налегающие на всякую  мелюзгу  -  червяков,  упитанных
личинок, жуков, мышей. Крысы пользовались палками-ковырялками и копалками,
создавали подземные лабиринты и были весьма дружелюбны.  Это  нельзя  было
сказать о волках. От серых хищников приходилось даже на ветки  карабкаться
и по ночам  не  спать,  разглядываючи  окрестности  своими  тепловизорными
глазами. Но волки не очень-то за мной приударяли, а при  близком  контакте
показали себя большими эстетами. Едва я устроил  радужную  иллюминацию  на
своем комбезе, как они замерли и только тихо подвывали в такт. В остальное
время я маскировался под цвет леса - был такой же пятнистый.
     Это не помешало какому-то гаду засадить  в  меня  метательный  нож  с
длинным трехгранным лезвием. Первого человека встретил и надо же такое! Я,
кстати, заметил его в кустах по красноватой  тепловой  дымке,  и  даже  не
подумал  трансквазер  применять.  Напротив,   решил,   что   несмотря   на
обывательские страхи,  сейчас  произойдет  встреча  культур  и  задушевные
переговоры, на которых мое выступление начнется со слов: "От  имени  и  по
поручению моей цивилизации уполномочен заявить..." Когда дикарь понял, что
не угробил меня, то сбежал, особливо ввиду того, что мой  комбез  озарился
багровым адским светом. А прикинут тот негодяй был  в  какие-то  тряпки  и
шкуры, содранные с бедных животных, и волосами так оброс, что морда  будто
из зарослей выглядывала.
     Лезвие оказалось отравлено каким-то токсином животного происхождения,
а может просто  было  запачкано  говном.  Так  что,  хоть  ранило  меня  в
предплечье, намучился я немало. Только с третьей попытки подобрал антидот,
семь часов почти в полной отключке валялся. Комбез  пытался  стимулировать
меня электрическими разрядами по рефлексогенным точкам, но это не  слишком
помогало.
     Когда я был  почти  без  сознания,  ко  мне  какие-то  огромные  коты
подбирались и вороны на  голову  пикировали,  чтобы  клювом  подолбить.  Я
приспособил инъектор под дальнобойный режим и всех тварей  угощал  хорошей
порцией  магнезии.  Один  раз  я  сгоряча  (температура-то  сорок)  ампулу
маленько перепутал и  в  какую-то  птичку  запустил  шприц-пулю  с  особым
снадобьем. Каково было мое удивление, когда подстреленный ворон через семь
часов заговорил со мной на моем языке, моими же  словами.  Успел,  значит,
набраться ненормативной лексики и даже вполне усвоил ее, пока  я  лежал  в
горячечном бреду и ругался. Этот ворон - я его Сашей прозвал - и  объяснил
мне, какой надо маршрут выбрать.
     А обстояло все так. К концу болезни элементы  питания  моего  комбеза
совсем сдохли и от холода я пришел в себя. Треклятый дождь на этот момент,
слава космическому  ветру,  прекратился.  Луч  восходящего  солнца  как-то
пробился сквозь тучи и упал на ближайшую ветку, где  располагалась  черная
птица с большой каплей, повисшей на клюве.
     - Ну что ты вьешься над моею головой? - мрачно осудил я пернатого.
     И вдруг он  откликнулся  совершенно  осмысленным  и  при  том  грубым
образом:
     - Вставай,  курносый.  Поднимай  задницу,  рабочий  народ.  Нас  утро
встречает прохладой, а по утрам у молодца что-то капает с конца.  Понятно,
ха-ха, что речь идет о насморке.
     Я решил воспринимать такую похабную речь как  должное,  а  вдруг  это
секретный кибер пожаловал мне на выручку?
     - Ну, встану, а что дальше? Куда переться  без  толку?  Я  уж  совсем
замудохался в этом лесу, не очень-то помогает знание координат и  курсовых
показателей. Скажи по-быстрому, кто тебя послал и с какими инструкциями?
     Ворон охотно затараторил:
     - Меня послал народ. Не  писай,  пацан,  прорвемся.  Мы  пойдем  иным
путем.  Вы  куда,  молодежь?  Прокладываю  кратчайшую  дорогу  за   весьма
умеренную плату, выгуливаю собак, провожу в любую часть света  -  цены  не
кусаются. Меня зовут Ариадна. Не успеете три чугунные просвиры изглодать -
а уже на месте, в пункте Б. Даю трехмесячную гарантию на тот случай,  если
вы попали не адресу.
     Похоже, это не кибер, но  все-таки.  Конечно,  не  стоило  доверяться
первой говорящей  птице,  но  я  был  настолько  слабый,  издергавшийся  и
замерзший, что решил поддаться.
     - Мне  б  на  северо-восток,  на  правый  берег  Обского  пролива,  и
желательно побыстрее. А что взамен требуешь, ворон?
     -  Харчи,  объеденье,  сласти.  Я  балдею,  мужик,  от  таких  вещей.
Въезжаешь?
     - Сласти - это что?
     - Дохлятина, падаль, стервь, - сразу же отозвался  Саша.  -  Крылышки
оближешь.
     - Мне  нравятся  твои  вкусы,  ворон,  по-крайней  мере,  я  тебе  не
конкурент.
     - Друг мой, жаль, что вы укорачиваете свой и без  того  недолгий  век
неправильным питанием, а  именно  свежей  убоиной.  Мы,  вороны,  особенно
соблюдающие диету, спокойно  дотягиваем  до  двухсот,  нередки  среди  нас
старики-ветераны, которые и в триста лет дадут фору иным юношам.
     Ворон стал перепархивать с ветки  на  ветку,  показывая  мне  дорогу.
Время от времени он напоминал мне, что я буду ему должен по сто грамм  еды
на каждый километр пути. И вообще  его  словарный  запас  и  ассоциативный
багаж пополнялись чересчур быстро. Похоже,  он  разговаривал  со  мной  не
сколько пользы ради, а для роскоши общения животного с человеком.  Назвать
Сашу робиком я бы уже не смог, потому что он не только  требовал  еды,  но
еще и покакать умел. Оставалось  сделать  вывод,  что  я  вместо  инъекции
магнезии  вколол  ему  "Ментокал",  средство   повышающее   разумность   и
памятливость.   (То   есть,   управляемая   вирусная   инфекция   добавила
соответствующие гены в мозговые клетки, отчего пошли наращиваться белковые
молекулы, ответственные за образование ассоциаций и мемообласти понятийной
памяти.)
     Наверное, это непорядок. В Технокоме меня скушают, если узнают, что я
подарил разум простой птице. Ладно, во всяком случае я никого  не  снабдил
смертоносным оружием, просто еще одна божья тварь  научилась  использовать
разные скверные  выражения.  Кроме  того,  я  все  чаще  примечал  у  Саши
суждения, которые он  не  мог  почерпнуть  у  меня,  а  также  из  простых
наблюдений за природой.
     Например, когда я добыл  мелкую  дичь  (сонную  после  зимней  спячки
ящерку) и поделился с Сашей, он посоветовал мне использовать при встрече с
варварской публикой разные хитрости,  иначе  конец  наступит  раньше,  чем
хотелось бы. В частности, надлежит выступать перед местным сбродом в  роли
"своего" парня, какого-нибудь скомороха с говорящей птицей.  А  для  этого
стоит первым делом переодеться в приличные шмотки "мейд ин тайга". С таким
утверждением я уже был вполне согласен.
     Пленка моя, лишенная энергии, не только стала  холодной  шелухой,  не
только перестала обслуживать мой кожный покров, но уже не могла заращивать
дыры и вообще расползалась будто гнилая.
     С помощью Сашиных советов я  смастерил  лук,  из  которого  (с  сотой
попытки)  подстрелил  оленя  -  правда  пришлось  еще  добивать   бедолагу
рогатиной. Когда убил, случился у меня шок, сопряженный  со  рвотой  -  от
чувства вины. Но впервые пообедал по-человечески, вернее  по-варварски,  а
вдобавок смастерил себе куртень. Хреновая вышла курточка, сшитая  оленьими
жилами, но любопытная. Забегая вперед сообщу, что  портки  типа  "лосинные
бананы" я себе смастачил из дохлого лося с применением  перьев  глухаря  -
Анима  освежила  мне  память  и  я  вспомнил  картинки  с   индейцами   из
энциклопедии.
     А еще я припоминал все, что имел  в  голове  и  мемокристалле  насчет
варваров  и  дикарей,  проживающих  на  Земле.  Когда-то  мы   с   помощью
эффективных   спецсредств   разрушили   на   планете-маме   кибероболочки,
зараженные плутонами. У нас директор  разведывательно-диверсионной  службы
за это сияющую звезду героя заполучил, а отупевшие  земляне  обрели  эпоху
варварства, которое было усугублено исламским  революционным  джихадом.  И
варварство, между прочим, до сих пор все прогрессирует, цветет и пахнет.
     Без кибернетики у землян все выродилось и  опустилось,  первое  время
еще сохранялись очаги индустрии, но потом все  технические  "оазисы"  были
выкорчеваны набегами степняков и прочих конных хулиганов. Так что по всему
материнскому Шарику сейчас техника где-то на уровне  семнадцатого  века  с
небольшими отклонениями  в  ту  или  иную  сторону.  Космическая  империя,
конечно пособила чуркам-землянам, снабдив  мутантными  частично  разумными
породами скота и устойчивыми  сортами  злаков.  В  биосферу  были  внесены
разнообразные бактериофаги, которые пожирают особо опасных микробов  чумы,
холеры, оспы и так далее. Но все равно  набеги,  войны,  казни  составляют
суть земной жизни, как и положено для недоразвитой эпохи.  Поскольку  были
выведены  на  орбиту  искусственные  солнца-солетты,  Сибирь  расцвела   и
обзавелась довольно многочисленным народонаселением, а вот половина Европы
и Юго-Восточной Азии оказалась затоплена поднявшимся морем.
     Ну, голова, вспоминай подробности,  тормоши  Анима  слежавшиеся  слои
памяти. В Европе осталось неутопленным Французское Королевство со столицей
в Орлеане, со всех сторон его окружают  Объединенные  Арабские  Эмираты  и
Султанаты. Еще там есть Верхнегерманская империя с  центром  в  Мюнхене  и
мелкие княжества окрест ее, часть из которых уже перешла в ислам и даже  в
буддизм с конфуцианством. Далее на восток лежит Польская  Речь  Посполита,
вся из  себя  суперкатолическая.  С  ней  граничит  Украинская  Радяньская
Охлократия.  К  югу  от  Дуная   и   Днестра   начинается   могущественный
султанат-халифат Великая Туркия, у которого в вассалах - Кавказ-Чечения  и
Крымское ханство. Если бы Туркия, раскинувшаяся от Вены до Баку и Багдада,
не была занята борьбой с Иранским имаматом, то  давно  бы  проглотила  всю
Европу. Так вот, к северу от  Украинской  Олухократии  находятся  обширное
Московско-Петербургское Мэрство и его  воинственный  сосед  -  Черноземная
Советская Деспотия, на Урале располагается Коми-Пермия, которая бьется  не
на жизнь, а на смерть с казанскими и уфимскими ханами.
     За Уральским хребтом на берегах Теменского моря -  славное  Теменское
Царство,  которое  подает  большие  надежды,  но  три  десятилетия  подряд
подвергается  непрерывным  нашествиям  центральноазийских  орд  и  морских
пиратов  из  китайского  Красного  Шэня.  Вершиной  Темении  был   разгром
Кузнецкого  Ханства.  Хан   Амангельды   какими-то   ухищрениями   добился
индустриального скачка, с  помощью  которого  превратил  свои  владения  в
мощную тоталитарную диктатуру. Однако крупный теменский военачальник князь
Березовский, организовав хитроумную оборону, сокрушил  нашествие  железных
машин дотоле победоносного врага. Тот  же  полководец  отколошматил  орды,
приходящие из  казахских  степей,  и  не  раз  трепал  китайских  пиратов.
Степняки были  одним  из  потоков  бурной  исламской  реки,  залившей  три
четверти мира, и настоящий окорот им дали только теменские войска во главе
с  Эзернетом  Березовским.  А  ведь  в  набегах  ордынцам   способствовали
панцирные сипахи, присланные султаном Джафаром Великолепным из непобедимой
Туркии и моджахеды, направленные могучим имамом Рухоллой.
     Однако наши СМИ сообщали, что теменский  самодержец  Макарий  Зеленая
Нога не доверяет князю Эзернету и собрался с ним покончить.
     Я, судя  по  предварительным  расчетам,  оказался  на  южной  окраине
Теменского царства, в Ишимском воеводстве.
     Саша предупредил меня, чтобы я придумал подходящую историю на  случай
встречи с землянами. Он посоветовал помалкивать насчет того, что я с  неба
свалился - иначе прямая дорога на плаху. По его  сведениям  черные  стражи
государя и  служители  второевангельской  церкви  ведут  охоту  на  ведьм,
колдунов, одержимых, бесноватых, бомжей, ложных посланцев  неба  и  прочих
дьяволопоклонников.
     Так  что  пришлось  поломать  репу,  придумывая  историю  и  легенду,
старательно подбирая слова и выражения.  Теменцы  ведь  говорят  на  нашем
языке с примесью блатного арго, происходящего из лагерной среды ХХ века, и
старорусской лексики. Я в энциклопедии читал,  что  архаизмы  и  арготизмы
были  нарочно  внесены  в  теменскую   речь   космиканскими   лингвистами,
производившими гипнотическое обучение тамошних феодалов. Это был  какой-то
не шибко продуманный эксперимент, впоследствии осужденный начальством.
     Саша без опоздания известил меня о том, что  я  вот-вот  столкнусь  с
конным разъездом теменцев. И все равно это оказалось  сюрпризом.  Лес  был
уже не таким темным и густым, от мха не столь тянуло сыростью, улавливался
даже запах каких-то ягод, когда из  куста  ракиты  на  меня  вдруг  выехал
всадник. Наверное, я еще в противоположную  сторону  пялился,  так  что  и
тепловое излучение не приметил вовремя.
     Первые  секунды  я  даже  не   мог   поверить,   что   встретился   с
варваром-ратником, что это не виртуальный мультик. Всадник был  в  помятом
шлеме с  рогами  да  еще  хвостом,  в  исцарапанном  доспехе  с  какими-то
дебильными шипами на локтях и запястьях. Сам низенький, квадратненький - я
сразу понял, что росту в нем не больше метра  шестидесяти  -  но  в  руках
лежало то ли копье, то ли меч: на древко было  насажено  слегка  изогнутое
длинное лезвие.  Вдобавок  у  варвара  имелось  ружье,  похожее  на  кусок
канализационной трубы, и маленький арбалетик, приделанный прямо к  наручи.
Глазки-бусинки, глубоко утопленные в лицо, выражали какой-то  рефлекторный
ум. Единорогов я конечно видал и даже трогал в зоопарке, но этот зверь был
приземистый,  запаршивевший,  сопливый,  вонючий,  с  зубками  страшновато
крупными. Резцами-лопатами он потянулся к моей ноге,  отчего  сразу  стало
зудежно в коленке. Вдобавок с длинного  седла  спрыгнул  здоровенный  пес,
собака Баскервилей, сущий Цербер, с широкими лапами и огромными  челюстями
как у динозавра. Шею и грудь этого чудовища прикрывала кольчуга, а  низкий
лоб и макушку защищал шлем, похожий на миску.  Пес  не  залаял,  а  только
утробно прорычал,  но  это  было  достаточно,  чтобы  вызвать  обильный  и
холодный пот. Всадник тоже рыкнул:
     - Замри, парень, а то убью.
     Конечно, произнес он эту фразу  более  нечленораздельным  языком,  со
странными интонациями и огласовками ("А ну-ка сдохни, пацан, не то укоцаю,
бля"), но в общем я его понял.
     - Ты человек или зверь лесной? - продолжил мой собеседник.
     - Это я-то зверь?! - пришлось возмутиться мне.
     -  Потом  разберемся.  Беги  рядом  и  не  вздумай  рвать  когти,   -
распорядился варвар.
     - Я с говорящей птицей.
     - И птицу бери.
     И пришлось  бежать.  Конечно,  я  пустил  в  ход  трансквазер,  чтобы
организовать отрыв от зловонного варвара. Поработал с хрональными линиями.
Вроде бы даже изменил реальность. Но канал  хроноволнового  преобразования
снова меня к всаднику привел - что-то на Земле трансквазер  сразу  не  так
стал работать, не очень-то ему поддавались местные хрональные потоки.
     - Ты, пацан, не  балуй,  бесполезняк,  -  сказал  при  новой  встрече
квадратный воин.
     - Я... я заблудился.
     - Держись меня и все будет хорошо. А потеряешься снова -  плохо  тебе
станет, - намекнул варвар. И к его мнению пришлось прислушаться.
     Всадник на время как будто забыл обо мне. То есть, маршрута для  меня
он не выбирал, так что приходилось перепрыгивать через рытвины, перелезать
через поваленные стволы и  продираться  сквозь  заросли  кизила.  В  любом
случае я больше не попробовал вильнуть в сторону и дать деру.  И  наверное
правильно. Морда пса теперь находилась на постоянной дистанции в  тридцать
сантиметров от моих икр.
     Неожиданно я оказался на полянке, где было несколько десятков  конных
бойцов при оружии,  да  еще  со  вьючной  скотиной.  Через  полминуты  они
оказались со всех сторон от  меня.  Единороги,  лошади  и  барады  (помесь
лошади с бараном) в столь большом количестве могли  бы  шокировать  любого
даже самого мужественного космика своим  ржаньем,  блеяньем,  снованием  и
запахом. Вот такой натюрморд.
     - Что ты за человек? - обратился  ко  мне  всадник  предводительского
вида - судя по золотой насечке на панцире.
     - Из плена бежал.
     - Теменский?
     - Точно так, - сказал я, хотя понимал, что  предводитель  недоумевает
моему акценту. - Из Большой Орды убег, меня  туда  в  десять  лет  украли,
совсем уж русский забыл.
     - Ладно баешь, да не верю. Непохоже,  что  из  ты  из  Орды  бегунок.
Пленным ордынцы кое-какие жилы подрезают, если используют их для работы  в
поле или на бахче. А ты не хромой, и на полевого работника не  смахиваешь,
белый чересчур, даже синеватый,  да  еще  и  хлипкий,  -  разоблачил  меня
предводитель.
     Придется  модифицировать  версию,  учитывая,  что   под   марсианским
солнышком я не слишком загорел.
     - Меня на чистой работе держали.
     - Один хрен - вранье. Кому при доме предстоит трудиться,  тому  тюрки
яйца отнимают. А ты вроде целый, хотя можно и проверить.
     - Уймитесь сомнения, - проверещал Сашка,  садясь  на  плечо.  Вовремя
появился.
     - Я народ потешал. Вот птица у меня говорящая.
     -  Ну,  допустим,  поверил,  -  сообщил  после  некоторого   раздумия
предводитель. - Поверил, но еще проверим. С нами  отправишься,  дерьмодей.
Правильным покажешься, возьму тебя в боевые холопы, неправильным - скормлю
псам и глазом не моргну.
     - А как же мне домой попасть, начальник?
     Предводитель не желал думать на эту тему.
     - Нет у тебя дома, так что ты не рыпайся. Был ты како сопля, повисшая
на носу, совсем бесхозный, а я тебя подобрал. Коли  будет  от  тебя  толк,
послужишь c честью в государевом войске, окажешься бестолковым -  попадешь
в пахотные холопы, тогда землицу тебе ковырять до скончания дней своих.
     - Стойте, разве нет у вас людей, которые бы вольно бродили по стране,
имея случайные заработки?
     - Есть еще такие  -  скоморохи,  целители,  волхователи,  попрошайки,
шлюхи, - но  все  делается,  дабы  вычистить  эту  бесполезную  погань.  В
государстве нашем имеют право  существовать  под  крепкою  рукой  государя
ближние  его  слуги-советники,  царские   стражи,   именуемые   "черными",
ревнители  второевангельской  веры,  каковые  заодно  учителя  и   лекари,
ратники-дворяне, городовые воины-стрельцы, чиновные люди, то бишь думные и
приказные дьяки, работники-подмастерья и посадские мастера, купцы мелкие и
большие, крестьяне, к земле прикрепленные, и пограничные  казаки,  ну  еще
рабьи мужики-холопы всех видов: пахотные, боевые, рудничные и  так  далее.
Всем определено место, подчинение, имение и питание,  никто  не  лишний  в
государственном  теле.  Ну   а   того,   кто   неразумно   пытается   быть
вшой-кровососом или блохой-попрыгуньей - к ногтю.
     Так я стал боевым холопом. И хозяева у меня были, во-первых  государь
Макарий II Чистые  Руки,  а,  во-вторых,  сотник  Председателев,  у  коего
дедушка, судя по фамилии,  возглавлял  колхоз.  Выделили  мне  приземистую
лошадь, бывшую вьючную, которая страдала поносом  и  чрезмерным  пусканием
ветров,  помимо  меня  она  еще  тащила  пару  мешков  картохи.  А  в  мои
обязанности вменили собирать хворост  для  жарки  и  варки,  ухаживать  за
ездовыми животными, мыть  котлы,  стирать  и  все  такое,  что  полагается
новобранцу. Обижать не обижали - ведь  я  из  Орды  уже  синеватый  пришел
(помог все-таки марсианский загар).
     Две недели я слонялся с конной сотней по лесу,  вернее  по  просечным
полосам и вдоль засек, от острожка к острожку, от одного дозорного  гнезда
до другого. И при том смещались мы не  к  северо-востоку,  куда  мне  надо
было, а скорее к западу, куда не треба. Успел я за это время  освоиться  с
весьма небольшим, но странным  словарным  запасом  варваров,  бесконечными
"бля" и "один хрен",  визгливыми  интонациями  и  грубым  акцентом,  с  их
примитивными замашками, сморканием влет, ковырянием  в  зубах  (с  помощью
кинжала), звучным пусканием  ветров,  и  активным  употреблением  рук  при
разговоре. Привык к убогому быту, к грязи и даже к укусам блох. Что  ж,  в
почесывании есть свой смак - рекомендую эстетам, пресыщенным  всеми  иными
удовольствиями. Пару раз у меня начиналась какая-то лихоманка, но потайной
инъекционный пистолет пособлял мне оздоравливаться  и  заодно  приобретать
специфический иммунитет. При мне трупоедка укусила человека - так, что  он
ничего и не почувствовал, а спустя какой-то  час  стал  сизым  раздувшимся
трупом, внутри которого все ходило ходуном. Видел я, чем кончаются истории
с серыми мухами - они заползают в задний проход,  превращаются  в  личинок
(регрессивная трансформация) и вылезают через рот. Хорошо  хоть  не  через
ухо. Пожалуй, червяги в сравнении с этой хреновиной довольно милы.  А  еще
тут все, даже самые бесстрашные рубаки, бледнеют при мысли о клейковине. Я
так понял, что это известный мне полипептидный слизень, впрочем  гнездовья
у него, как правило, севернее - в лесотундре.
     Между прочим, один из конников даже показал мне, как надо поднимать и
опускать саблю, и коим образом махать секирой. Так что я быстро одичал. Но
с другой стороны мне взамен индейского наряда дали обмундирование, которое
осталось от одного бойца, откинувшего сапоги  из-за  чего-то  похожего  на
малярию. Выжарил я над костром вшей,  гнид,  пиявиц  и  напялил  на  себя.
Ничего, вид бравый - только в животе слишком большой простор получился,  а
коротковатые штанцы не достают до голенищ сапог. Говнодавы  были  огромные
разношенные, но накрутив уйму портянок, кое-как подогнал оба калибра.
     Саша, как не пытались бойцы его отогнать или подстрелить, следовал за
мной. По-крайней мере, он первый узнавал, что меня собираются отправить на
стирку или по ягоды.
     Однажды также буднично, как и про стирку, он сообщил, что  наш  отряд
вот-вот напорется на  большое  конное  воинство  тюрков.  Я,  конечно,  не
поверил, что  вот-вот  должна  начаться  рать.  Но  все  получилось  также
неожиданно, как и в тот раз, когда я наткнулся на отряд Председателева.
     Враги ехали по дну мшистой лощины, склоны которой к тому  же  заросли
густыми зарослями кизила. Люди сотника Председателева  заметили  ордынцев,
когда до тех оставалось шагов сорок. У  наших  была  некоторая  фора,  они
находились  на  возвышенности  и  кизил  выступал  в   роли   заграждения.
Председателев не сдрейфил (удирать было бы худшим вариантом), его  конники
выстроились уголком, с обеих сторон от лощины, и стали  поливать  ордынцев
свинцом. Когда тюркские кони пытались вынести  своих  всадников  вверх  по
склону, их встречали мечи-секиры, рога и копыта  теменских  единорогов,  а
также и  сильные  челюсти  боевых  псов,  которые  могли  и  руку  пополам
перекусить.
     Тюрки десятками  скатывались  назад,  кто  с  рваным  горлом,  кто  с
пробитой грудью, кто с расквашенным животом, кто отдельно от своей головы.
Однако наши цепи, протянувшиеся вдоль лощины, оказались  короче  вражеской
колонны и на флангах ордынцы довольно спокойно преодолевали склон.  Вскоре
завязалась рубка в  окрестностях  оврага.  Поначалу  сотня  Председателева
успешно противостояла тюркам, но полку врагов все прибывало.
     И тут я почувствовал, что скоро дело дойдет и  до  меня.  Собственно,
коммюнике с поля боя доставлял мне Саша, потому что я  пребывал  в  обозе,
где сгрудились вьючные лошади и бараны. Сам я видел  поначалу  лишь  спины
дерущихся конников Председателева. Потом битва с рубкой, колкой и сечей, с
жуткими  воплями,  кровавыми  фонтанами,  разрубленными  телами  предстала
передо мной воочию, но как будто голофильм на  экзотическую  тему.  Я  был
психологически еще далек от всего этого. Однако  в  какой-то  непрекрасное
мгновение заметил, что прямо  ко  мне,  невзирая  на  мою  психологическую
отдаленность, скачут трое прорвавшихся ордынцев, а там уже стало их пять и
даже семь. Рядом же со мной  находился  только  один  казачок  не  слишком
богатырского вида. На плечо сел Саша, который неустанно проводил воздушную
разведку.
     - Атас,  хозяин,  надо  улепетывать,  если  вы  только  не  собрались
повторить подвиги Евпатия Коловрата. Я заметил  лесную  тропу  по  которой
можно беспроблемно отвалить.
     Но, прежде чем я смог  чего-нибудь  сообразить,  на  нас  с  казачком
налетело с десяток ордынцев, среди коих были  сипахи  из  самой  Туркии  в
красных тюрбанах. Мы успели выстрелить из пищалей, положили двоих, но  тут
казачка срубили, а мне в грудь направилось сразу три копья  с  длинными  и
широкими наконечниками.
     Перед  этим  пару  минут  я  уже  слезно   обращался   к   процессору
трансквазера,  но  тот  отделывался  равнодушными   ссылками   на   низкий
энергозапас и бессмысленными советами - типа "сесть  с  нукерами  за  стол
переговоров".
     Впрочем,  когда   меня   должны   были   уже   нанизать   на   вилки,
сконденсировался-таки черный вращающийся диск.
     Из-за  этого  вражеские   всадники   и   заструились   вдоль   канала
хроноволнового  преобразования.  А  я  стал  играть  хрональными  линиями,
пытаясь перенаправить свою кривую в  лучшую  сторону  и  завязать  жуткими
узлами вражеские хронопотоки. На сей раз быстро  выпутался  из  положения,
может потому что неподдельный  ужас  усилил  все  мои  способности.  Между
прочим, я не дрейфил  даже  при  виде  вражеского  крейсера,  ощерившегося
гразерами, которые превращают в радостный свет  все  живое  и  неживое  на
расстоянии миллиона кэмэ вокруг. Но от этих  оскаленных  ртов,  выпученных
глаз и засохших трофейных голов, подвешенных к нукерским поясам  на  манер
орденов, меня явно пробрал мандраж.
     Когда пейзаж вновь стал объемным  и  ярким,  вблизи  меня  никого  не
оказалось. Я перескочил в телегу, установил  на  ее  бортике  три  пищали.
Успел хорошо прицелиться, когда в мою сторону поспешило четверо  ордынских
нукеров. Выстрелил метко, трое тюрков выпали из седел  и  давай  бороздить
башками землю, запутавшись ногами  в  стременах.  Когда  подлетел  ко  мне
последний, его единорог не смог добраться до меня - телега мешала.  А  мне
было  сподручно  крутануть  мечом-секирой,  и  попал  я  по  горлу  самому
туркийскому сипаху, так что брызнули алые фонтанчики артериальной крови.
     Затем я перескочил на мелкую, но крепкую лошадку и двинул в  лес,  по
дороге засадив пику в еще одного ордынца. Путь пролегал среди  деревьев  и
доставлял массу острых ощущений: каждая низко расположенная ветвь угрожала
снести мне кочерыжку. Только  через  пару  часов  решился  я  притормозить
своего конька-горбунка. Тут и ворон Саша, сев на  облучок,  мигом  обгадил
его.
     На привале решил  я  теперь  пробираться  до  левого  берега  Обского
пролива, а там уже найти способ переправиться через двухсотмильный  водный
простор - на правый берег. Нынче у меня были коняга, пищаль, берендейка  с
кремнями, порохом и пулями, плюс еще пика. По шляхам  и  торным  тропам  я
старался не ехать, предпочитая обочины и  темное  время,  так  что  долгое
время ни один  дозор  не  пытался  меня  прихватить.  В  итоге,  со  своим
поводырем преодолел еще километров триста к северу-западу.
     Но к концу недели я попался разъезду черных стражей, причем ночью. Не
помогло тепловое зрение, потому что сидели она в  дупле  гнилого  таежного
великана. Не помогла и история о побеге из ордынского плена. Было  признан
я дезертиром от царской службы и клонилось вроде к тому, чтобы отсечь  мне
башку.
     Пока тянулось неспешное разбирательство в каком-то приказе,  я  сидел
колодником в столичном кандее, где  крысы  были  лучшие  друзья  человека.
Однако Саша  проникал  через  вентиляционное  отверстие,  гонял  нахальных
грызунов и даже  приносил  мне  кое-какую  еду,  включая  красную  рыбу  с
неведомого праздничного стола. Иммунитет  мой  уже  достаточно  укрепился,
чтобы я мог обойтись без инъектора, который у меня  естественно  отобрали.
Сохранилась только единственная шприц-ампула с гипноделиком.  Едва  ее  не
потратил, когда на меня  кинулся  какой-то  сокамерник  с  криками:  "Беса
споймал". Задушить он меня не задушил, только сопли выдавил, а затем  Саша
его угомонил профилактическим ударом клюва в глаз. Над  поверженным  телом
пернатый друг произнес эпитафию: "Плохо, когда голова  не  варит,  а  руки
делают."
     С тех пор меня никто не пытался обидеть, однако все попытки дать деру
с помощью трансквазера заканчивались ничем. Тюрьма  представляла  из  себя
катакомбы и каждый раз хрональный канал заводил меня в один из углов этого
заколдованного подземелья. Я еще раз убедился,  что  на  Земле  хрональные
линии, ниточки судьбы, то ли менее податливы, то ли находятся под  чьим-то
более  сильным  воздействием.  Можно  было  назвать  это   магией,   можно
бесовщиной, можно - истощением энергии трансквазера. Его процессор  вскоре
перестал реагировать на просьбы и только вежливо  намекал,  что,  дескать,
поищите другой более простой и экономичный выход из положения.  А  простым
выходом из положения, даже в  лучшем  случае,  являлось  усекновение  моей
повинной  головы.  И  вообще  тут  быстрый  снос  башки  считался   мягким
наказанием - так сказать,  легко  бы  отделался.  За  серьезные  проступки
сажали на кол и вешали за ноги. Один  зек-колодник  с  раскосыми  глазами,
сказывал, что это еще ничего  -  в  красном  Шэне  за  непочтительность  к
властям преступника помаленьку скармливают рыжим муравьям  или  бросают  в
яму с черными скорпионами. А вот в Орде беглым  рабам  ломают  позвоночник
или снимают кусками кожу. В Туркии любят варить "неверных собак" в больших
котлах.  В  вот  в  Верхней   Германии   специализируются   на   медленном
поджаривании "ведьм" и "еретиков". Это мне поведал немец-контрабандист  по
имени Ахмет, человек с большими смоляными усами и в кепке-самолете.  Кроме
того, из-за голодухи так свистело в моих кишках, так надолго пропал  стул,
что и казнь не воспринималась особо огорчительно.
     В общем, меня  собирались  "слегка"  наказать,  но  тут  понадобились
весельные рабы для морского похода вдоль  западного  побережья  Теменского
моря.  И,  забыв  даже  выпороть  батогами,   меня   усадили   на   скамью
галеры-кадорги. Вместе с  другими  штрафниками  я  работал  веслом  (слава
космическому ветру к той поре моя мускулатура достаточно окрепла), или  же
тянул суденышко батрачьим образом. Река Тура довольно  быстра  закончилась
Теменским морем, и после недельного перехода мы вышли в Обский Пролив. Там
состоялось решительное сражение с шэньским флотом, во время которого линия
теменских  кораблей  была  рассечена  громоздкими  джонками,  наша  галера
оказалась пробита ядрами с ближней дистанции и оперативно  отправилась  на
дно. Надсмотрщик оказался милым человеком - он освободил меня от кандалов,
чтобы я помог ему добраться  до  берега:  плавать  мастеру  кнута  еще  не
приходилось. И я бы честно помог, но его проглотил морской  змей,  который
на мой взгляд был все-таки очень длинной и зубастой рыбиной типа мурены.
     По счастью я  не  ознакомился  с  этими  зубами,  каждый  из  которых
напоминал кривой меч, меня направлял парящий  над  водами  ворон  Саша.  А
затем подобрали китаи-шэньцы, которые хотели вдоль правого берега  Обского
Пролива выйти в Северный Океан.
     У них после битвы был большой недостаток матросов,  поэтому  пришлось
мне полазать по вантам и походить по гафелям на высоте пол ста  метров  от
бушующего моря, причем еще в  наручниках  -  высота  с  мачт  этой  джонки
выглядела весьма впечатляющей. Ободряли меня только Сашины слова,  который
устроил себе гнездо в "вороньем  гнезде"  на  топе  грот-мачты.  И  еще  я
старался не вспоминать, что при тутошней силе тяжести лучше лишний раз  не
падать.
     Тем временем навигацкий прибор, вмонтированный в  мой  зуб  мудрости,
показал, что я не так уж  далеко  от  места  назначения.  Ночью  я  ручным
образом всадил шприц-ампулу гипноделика в  китайского  надсмотрщика  и  он
немного посопротивлявшись, покорился мне. Помог мне украсть и спустить  на
воду ялик, отчего я смог проплыть милю, отделяющую джонку от вытянутого  в
море мыса. Причем я ежесекундно  ожидал,  что  меня  волна  опрокинет  или
появится один из белых медведей, которые здесь тянули на размер касатки  и
охотились на синих китов, а то и кашалотов. (Я однажды видал  их  битву  с
борта джонки - это не для слабонервных. Кит  взмывает,  падает  обратно  в
воду, а в спину впился и кромсает ее мишка. Кит ныряет  и  выныривает  уже
без медведя, но зато его  оплел  гигантский  морской  спрут.)  Но  ничего,
обошлось без встречи с крупными  зверями  и  я  благополучно  добрался  до
берега.
     Потом был еще стокилометровый марш-бросок по  болотистой  лесотундре,
где  все   кишело   пресноводными   коркодилами,   гигантскими   медузами,
трупоедками и было полно  клейковины  -  даже  более  незаметной,  чем  на
Ганимеде. Один раз я таки вляпался в нее, но Саша вовремя закаркал. Она не
успела пустить свои щупала-волоски  в  мои  нервные  центры,  поскольку  я
прижег ее факелом, заодно обжарив пол ноги.
     Когда добрался до  нашей  базы,  меня  долго  признавать  не  хотели,
особенно группа безопасности в лице ее начальницы К911. Все  считали  меня
за варвара - впрочем и говорок, и запашок,  и  внешний  вид  у  меня  были
соответствующие. Они считали, что хоть у меня Анима имеется, все  равно  я
из каких-то резервных нелегалов. Только  ментально  развитый  Саша  убедил
коллег в обратном. Он, в  отличие  от  меня,  еще  помнил  словосочетания:
"пренебрежение человеческим фактором" и "преступная  халатность".  Кстати,
начальница группы безопасности Мара К911 вскоре сменила гнев  на  милость.
Большую чисто женскую милость.

                          БЛОК 8. КАЖДЫЙ - ЛИШНИЙ
                          (Четкий прием. Дуплекс)

     Сверхсекретная база  службы  "Алеф"  располагалась  под  поверхностью
болота в торфяных слоях.  И  структуру  имела  типа  звездочка-радиолярия,
вернее ее составляли  несколько  таких  радиолярий,  нанизанных  на  общий
осевой ствол. В центре одной из "звездочек" находился испытательный  блок.
Я догадывался, что там испытывают Икс-структуру, но обилия мыслей по этому
поводу не возникало. В горизонтальных и идущих  под  уклон  тоннелях-лучах
"звезд" располагались все системы  жизнеобеспечения,  мониторинга,  связи,
безопасности и так далее. Здесь же находились жилые отсеки. Концентрически
расположенные коридоры соединяли "лучи" по диаметру. Работенка у меня была
мелкая техническая, типа  наладки  аппаратуры  для  наблюдений  в  области
геофизики. Дезинтеграторы-интеграторы белковой жрачки тоже лежали на  мне,
так что приходилось вставать  пораньше  во  имя  обеспечения  завтракающих
псевдокашами.
     Долго капал я начальнице группы безопасности, что  выпивать  надо  не
под белковый пластилин, а под дичь. Наконец добил коллегу.  Разрешено  мне
было выходить раз в неделю в варварской одежке - которую правда  пропитали
квазиживым защитным веществом - и охотиться. Коркодилье мясо  было  ничего
на вкус, а особенно народу нравились яички - я имею ввиду то, что лежало в
кладках на болотных кочках.  Но  самое  главное  объедение  заключалось  в
олешках. В выслеживании рогатых животных мне изрядно Саша помогал. Кстати,
больших трудов стоило сохранить его при себе. Ворон  мужественно  выдержал
все дезинфекции и все анализы, и наконец получил справку о своей идеальной
чистоте.
     Спустя пару месяцев мне поручили  кое-какую  работу  в  испытательном
блоке,  где  содержалась  эта  самая  "Икс-структура".  Довольно  странную
работенку пришлось выполнять. Я вносил в  демонстрационную  камеру  разные
предметы, устанавливал их на штативах или фиксировал  в  точках  зависания
гравитационного поля. Переборки помещения  имели  тьму  мелких  отверстий,
каждое из которых снабжено было сверхпроводящим регистратором магнитных  и
электрических возмущений, а в пол и подволоку  были  вмонтированы  датчики
квантов и частиц. Но доступны мне были только мелкие частности, а общего я
понять не мог,  хотя  вместе  с  руководителем  эксперимента  наблюдал  за
происходящим в камере визуально и с  помощью  гвизор-мониторов.  Где-то  с
полчаса глазел и даже дольше, причем меня, как и прочих людей, отделял  от
самой  рабочей  зоны  сверхмощный   антихрононовый   барьер.   Надзирающая
кибероболочка  сообщала   на   экранах   о   каких-то   трансформациях   и
конвертациях, но ее кодированный язык был для меня птичьим языком.
     На мой взгляд, в камере ничего особенного не происходило.  По-крайней
мере поначалу. Предметы  упорно  оставались  теми  же  самыми  предметами.
Впрочем, спустя полчаса на них  направлялись  мощные  разрушительные  лучи
антихрононовых бластеров и тут глаз подмечал чудеса и диковинки. Некоторые
подопытные предметы вдруг приобретали подвижность, оплывали,  превращались
в какой-то первобытный орнамент из извивающихся  макарон,  в  арабески  из
ползучих нитей, которые, немного погодя, завивались колечками  причудливой
вязи  и  исчезали  без  остатка.  Насколько  я  разбирался  в   показаниях
дозиметрической аппаратуры, не отмечалось ни электромагнитного  излучения,
ни тебе  потока  быстрых  частиц.  Нарушение  базового  закона  сохранения
энергии - иначе не назовешь это бесследное исчезновение. Да уж, кому-то за
такие фортеля придется отвечать.
     В камере проходили испытания и разные минералы, и пластики, и  детали
из   сверхпрочных   волоконных   сплавов   титана   и   неодима   -    все
рассопливливалось.
     А потом настала очередь и живых объектов. Сперва это были микробы - с
ними почему-то никаких изменений не происходило, но бластеры  бесхитростно
истребляли несчастных. С крупными  растениями  было  иначе.  Их  постигала
трансформация,  каковую  мы  сразу   воспринимали   по   магнитной   ауре.
Какой-нибудь преобразованный кактус  мог  достаточно  долго  противостоять
десятикиловаттному  бластеру,  а  потом,  еще  сохраняя  облик   растения,
принимался увиливать от разрушительных импульсов: изгибался, ползал,  даже
прыгал. Ну, а в итоге все равно превращался в червивую узорчатую кашу.
     То же самое случалось  и  с  малоподвижными  улитками  -  они  просто
скакали, как лошади.
     С крысами творились еще более странные  вещи.  Сперва  преобразование
затрагивало только часть из них - наиболее пассивных и унылых особей.  Так
вот трансформировавшиеся крысы активно приманивали  обычных,  причем,  как
правило, противоположного  пола.  Кончалось  это  тем,  что  трансформанты
поглощали обычных собратьев и сосестер. Происходило это  так.  Одна  крыса
оседлывала другую, словно для копуляции, потом раздувалась и  одновременно
расплывалась, превращаясь как будто в странный густой вихрь. (И опять-таки
нечто подобное я  видел  в  музее  первобытного  искусства,  в  орнаментах
неолитических кувшинов.) Вторая крыса не  могла  освободиться  от  объятий
первой, как не билась, но постепенно сникала и давала себя впитать.  После
этой процедуры сильно разбухший трансформант делился совсем как микроб  на
две особи. Две новые особи, получившиеся  после  деления,  какое-то  время
напоминали пузыри с отростками,  шипами,  зубчиками,  но  довольно  быстро
оформлялись во вполне взрослых крыс. После этого они могли пройти еще одну
фазу деления.
     Так что, верь не верь, а все процессы у крыс-трансформантов проходили
как бы на манер микробов и простейших. Получалось,  что  наша  лаборатория
создавала  каких-то  оборотней.  По  крайней  мере,  существ  способных  к
активной мимикрии.
     Потом  были  еще   жуткие   опыты   с   волками.   В   одном   случае
самец-трансформант впитал волчицу. Она на глазах истончилась, сплющилась и
втянулась в бок оборотня, который напоминал какой-то водоворот.  В  другом
случае  отчаянно  визжащую  самку  с  помощью  телескопического  сеточного
захвата вовремя отделили от трансформанта, но она успела потерять  зрение,
большую часть полезных рефлексов, значительную часть веса и гемоглобина  в
крови.  Еле  потом  выпестовали  бедное  животное.  Еще  я  услышал,   как
руководитель эксперимента  шепнул  своему  помощнику  насчет  потери  двух
десятых секунды на хрональный канал.
     Впрочем,   был   случай,   когда   матерый   волк   и   не   поддался
волчице-трансформантке.
     Когда я поглядывал на  эти  поглощения,  конечно  вспоминал  то,  что
случилось с моим родным домом. Похоже, есть тут что-то общее.
     Икс-структуры и тут и там. Страшные твари, вызывающие дрожь  зубовную
и слабость в коленках, даже  в  том  случае,  когда  находятся  за  мощным
силовым барьером.
     Конечно же, служба "Алеф" обязана привлекать к  борьбе  с  ними  даже
извергов плутонов. Но она, похоже, взялась и  за  то,  чтобы  искусственно
выкармливать "свою" карманную Икс-структуру. Это означает, что либо "Алеф"
сама спродуцировала гадину, напавшую  на  мой  дом,  так  сказать  провела
испытание  на  собственных  сотрудниках,  либо  просто  попала  под   удар
каверзного противника...
     И зачем в меня вживили трансквазер? Затем,  чтоб  в  один  прекрасный
момент я начал общаться с Икс-структурой на одном языке и узнал бы от  нее
много интересного, прежде, чем она меня бы схарчила. Насколько я врубаюсь,
и  Икс-структуры,  и  подаренный  плутонами  прибор   имеют   одно   общую
способность: умеют превращать пространство, вещество, излучения  в  чистое
время, в судьбу, которую можно изменить и исправить.
     Короче, в результате незрелых размышлений накопилась  куча  вопросов,
не имеющих ответов. Все попытки подольститься к руководителю  эксперимента
Штейну Е749 и его помощникам потерпели облом. С  таким  же  успехом  можно
было бы вопрошать гору Олимп. Эти высокоученые козлы-брахманы смотрели  на
меня как на примитивное млекопитающее. Что уж говорить  о  более  значимых
персонах, вроде начальника научной части и командира  базы.  У  меня  были
некоторые неформальные связи с начальницей группы безопасности (собственно
через нее  я  получил  право  на  охоту),  но  строгая  кавалерист-девица,
произведенная на свет в военном инкубаторе на Каллисто, никаких вольностей
не позволяла.
     А  вот  задавать  вопросы  через  кибероболочку  означало  немедленно
засветиться. Впрочем, пока я  бороздил  на  брюхе  вентиляционную  систему
базы, проверяя фильтры, то  приметил,  что  у  испытательного  блока  есть
другие входы, другие демонстрационные камеры и другие пультовые. Вот  если
бы пробраться в одну из них и  выведать,  что  же  за  тварь  находится  в
активном секторе блока и с чем ее едят.
     В  ночь,  свободную  от  вахты,  я  покинул  свою  каюту,  хотя  Саша
настоятельно советовал мне ничего не предпринимать. Я прополз по  лучевому
вентиляционному тоннелю  номер  5А12  до  самого  испытательного  блока  и
оказался перед кодированным люком, за которым, как мне казалось, находится
еще одна пультовая.
     На удивление легко мне удалось взломать защиту при помощи  небольшого
ключ-процессора, который я притащил  с  собой.  Через  открывшийся  люк  я
действительно угодил  в  резервную  пультовую.  Запасная  демонстрационная
камера не была отрезана от пульта антихрононовым полем,  поэтому  я  сразу
увидел, что она ничем не отличается от основной. На потолке и полу имеются
ячеистые излучатели  гравитаторов,  на  пористых  переборках  смонтированы
регистраторы электрических и магнитных полей.
     Я врубил терминал, собираясь поработать на самом низком  уровне,  без
участия кибероболочки испытательного блока.  Для  отвода  ее  глаз  пустил
блокировочные  оповещения,  что,  дескать,  идет   техосмотр   аппаратного
хардвера. Кстати, удалось лапшу на  ее  кибер-уши  повесить  -  она  слабо
вякнула, но тут же заткнулась и больше не возникала. Под флагом  ремонтных
работ я отсек накопитель с приличной базой данных. Уже подключался  к  ней
через нейрошунты своей Анимы, уже полетел по глубоким  ущельям  каталогов,
как вдруг почуял неладное.
     Оторвался   от   базы   данных   и...   припух   от    неожиданности.
Демонстрационная камера-то уже перешла в  рабочее  состояние,  а  силового
барьера нет как нет.
     Мне естественно захотелось немедленно покинуть испытательный блок.  И
тут облом, люк уже не пускал меня в обратную  сторону,  как  я  не  вертел
ключ-процессором.  Похоже,  придется  торчать  здесь,  пока  не   появится
утренняя вахта, и тогда  сполна  принять  наказание.  Интересно,  что  мне
выпишут: карцер, пяток дополнительных нарядов или выстрелят  мой  ненужный
организм в космос.
     Я предавался дисциплинарным  мыслям,  пока  не  понял:  есть  напасти
пострашнее, чем карцер и наряд на камбуз. Почувствовалась какая-то тянущая
сила, с каждой секундой мощнеющая,  все  более  действующая  на  зрение  и
сознание   вообще.   Неужели   в   камеру   стала   проникать   магическая
Икс-структура,  намереваясь  превратить  меня  из  нормального   номерного
космика  в  трансформанта?  Как  же  быть?  И  так  я  был  незначительной
личностью,  близкой  к  нулю,  а  теперь  рискую  сделаться  отрицательной
величиной, каким-то патогенным микробом - и все люди  будут  рукоплескать,
когда мне конец настанет.
     Опять я в ловушку попался!
     Быстро меня сегодня закупорили. И не верю я ни в  какие  случайности.
Мне помогли без особых хлопот проникнуть в испытательный блок и отмазаться
от кибероболочки. В итоге, из меня получился отличный, чисто  человеческий
материал для проведения смелого эксперимента.
     Тяжесть  нарастала,  накатывала  волнами,  вызывала  тошноту  и  жар,
сменяясь легкостью необычной, меня как будто придавливало каменной плитой,
а затем уносило быстрой рекой. В моменты смягчения я вроде получал  сигнал
от  КОГО-ТО:  дескать,  ты  ведь  хотел  быть  со  со  мной,  поэтому   не
сопротивляйся, я дам тебе легкость, я дам тебе радость.
     А потом пытка начиналась по-новой. Множество мелких клещей как  будто
выдергивали ядрышки из моих клеток,  а  может  даже  и  атомов,  а  заодно
изнуряли душу.
     На месте одной из  стенок  камеры  я,  несмотря  на  дурноту,  увидел
голубое сияние, которое уже протягивало ко мне свои лучи. Они ветвились  и
извивались в стиле первобытного орнамента. Сквозь полосы  и  узоры  тумана
обозначилась медуза. Это она, та самая Тварь, которая украла мой дом!  Или
ее близняшка, искусственная Икс-структура, отчего не легче.
     Она пыталась сформировать положительный образ светозарного облака,  в
котором найдутся и  легкость,  и  успокоение,  и  сладость.  В  котором  я
перестану отвечать сам за себя, но меня будет  постоянно  окружать  вполне
вещественная забота. В то же время можно было понаблюдать как расплываются
мои ботинки, как один из них обвивает шнурками и жадно  поглощает  другой.
Как получившийся слитень начинает делиться на два, а потом на четыре новых
башмака. Следом я почувствовал, что и куртка на мне  начинает  шевелиться,
ползти и как-то слишком тесно меня  обхватывает.  Я  пытался  морально  не
поддаваться напасти, потому что знал - это имеет большое значение.
     - У тебя плохие манеры, чертова структура. Ты многое потеряешь  из-за
этого.
     И я как будто получил ответ типа того, что иначе действовать  она  не
умеет, но не откажется от  хороших  советов.  Дескать,  вместе  мы  сможем
переделать весь мир, по крайней мере, лучшую часть  мира.  Уже  замелькали
образы грядущих преобразований и деяний -  дескать,  я  стану  повелителем
хрональных волн, буду ходить по воде аки посуху, и проникать сквозь  горы,
стану  перекидывать  огромные  мегалиты  словно  пинг-понговые  шарики   и
воздвигать невиданные доселе пирамиды.
     Впрочем, фантазия у Икс-структуры оказалась не слишком богатой, да  и
налаживать дружеский контакт не было времени.
     На моей груди сконденсировался черный крутящийся  диск  трансквазера,
откликнулся-таки строгий процессор на мое горюшко. Хронолинии, с  которыми
стали  работать  мои  виртуальные  руки,  были  очень  неподатливы,  тварь
разрубала все нити судьбы, которые я пытался использовать. Но  я  связывал
их  по-новой,  пытаясь  проложить  себе  путь  к  отступлению,  распутывал
хитросплетения перед собой и устраивал их позади себя.
     В  конце  концов,  управляемый  хрональный  канал   заставил   камеру
расплющиться, даже  размазаться  по  сторонам,  и  лопнуть  -  можно  было
уматывать. Но пришлось сперва отодрать от себя ставшие  чужими  и  хищными
ботинки и куртку, которые тут же принялись резвиться.
     Когда выбирался, мог  еще  полюбоваться,  как  внезапно  включившийся
антихрононовый бластер охотится на конвертированные  детали  моей  одежды.
Ботинки прыгали словно в мультике, а куртка носилась повсюду как  очумелая
- будто была одета на человека-невидимку. И даже успела разделиться на две
куртки: одну побольше с внушительными карманами,  другую  поменьше,  но  с
огромным рукавом, похожим на хобот или копулятивный  член.  И  этот  орган
похотливо тянулся во внушительный карман, который стыдливо застегивался. Я
не  успел  досмотреть,  чем  это  закончится.  Надо  было  удирать   через
развалившийся люк, пока вахтенные и дежурные не примчались, тем более, что
на аппаратуре из-за хрональной чехарды уже замелькали язычки пламени.
     - Ну, что, наелись? - встретил меня Саша. - Не стоило  изучать  зверя
со стороны его пасти.
     Утром, подслушивая разговор руководителя эксперимента с помощником, я
узнал, что начальству базы хорошо известно о проникновении постороннего  в
испытательный блок, что едва не произошел прорыв чего-то малоприятного  из
испытательного блока, и что  сейчас  ведется  служебное  расследование  на
предмет наличия вражеского агента.
     После смены ко мне в каюту неожиданно заглянула офицерша Мара К911  и
стала  неуклюже  кокетничать,  заодно  прознавая,  какая  у  меня  военная
подготовка и где я был ночью с часу до трех. Я реагировал вяло  и  наконец
она поперла напрямки:
     - Обнаружены  ваши  отпечатки  пальцев  на  одном  из  входных  люков
испытательного блока.
     - Это ни о чем не говорит, коллега К911. Я мог их  оставить  днем,  в
рабочее время.
     - Фома работает за двоих, а кое-кто отдыхает  за  двоих,  -  вмешался
"адвокат" Саша.
     - Не  отнекивайтесь,  вы  побывали  там,  -  сказала  женщина-кшатрий
строго, без снисхождения к моим заслугам, коих впрочем и не было.
     - Я не отнекиваюсь, только вы покамест ничего не доказали, коллега.
     - Если нет козырей, милая женщина, то ходите шестеркой, - посоветовал
Саша.
     Бой-баба, ничего не  добившись  "в  лоб",  решила  сделать  фланговый
обход. Она присела на край моей койки и внушительно произнесла:
     - Мы приняли вас, Фома, по настоянию одного ответственного лица нашей
Службы. Однако касательно вашей персоны есть некоторые неясности.
     - Только даун является совершенно ясной персоной.
     Я уселся  неподалеку  от  офицерши  на  табуретке-массажистке,  а  на
карнизе расположился ворон Саша. Он и озвучил мои мысли:
     - Если, коллега, вам не открыли какую-то информацию о Ф.К123, то  сам
он, тем паче не должен болтать лишнего. Болтун - находка для врага.
     Мара К911 несколько замялась, возможно она в  эту  паузу  общалась  с
киберсистемой, ответственной за безопасность. Кибероболочку тоже,  кстати,
прозывали Марой.
     Я обратил внимание, что Мара-телесная  впервые  за  время  знакомства
переоделась  из  мешковатого  комбеза  в  весьма  обтягивающую  "выходную"
униформу  с  аксельбантами,  более  пригодную   для   офицерских   тусовок
где-нибудь в Новом Петербурге. В плечах  она  была  пошире  и  в  бицепсах
пообъемнее, чем женщины из гражданских каст. Но  чрезмерности  в  этом  не
было, а ладненькие немассивные косточки придавали ей и стройность, и  даже
аппетитность.
     - Послушайте, Фома,  тот,  кто  побывал  в  демонстрационной  камере,
подвергал свою жизнь опасности. Он нуждается  в  срочном  обследовании  на
предмет обнаружения очагов инфицирования.
     - А может быть не он подвергал, а  его  подвергали?  -  опять  сделал
верное замечание Саша.
     - Птица  намекает,  что  кто-то  хотел  вас  уничтожить?  -  уточнила
офицерша.
     - Она хочет сказать, что вы  ищете  вражеского  агента  не  там,  где
следует. Служба "Алеф" послала меня сюда,  чтобы  сохранить  те  сведения,
которые имеются, скажем, в моей башке. Однако могут найтись некачественные
людишки, которые пожелают меня спустить в унитаз. Дескать, нет человека  и
нет информации. Они ведь и раньше организовывали мне отпуск на том свете.
     - Вы задаете слишком много загадок, Фома.
     - Ваша база тоже, - каркнул Саша.
     - Ну, ладно, придется приоткрыть несколько карт,  -  сказала  Мара  и
закинула ногу за ногу.
     - Отлично,  под  это  дело  предлагаю  принять  некоторое  количество
можжевеловой водки, - провозгласил я.
     И, как ни странно, она не отказалась, только попросила удалить Сашу.
     - Я могу и обидеться, - заявил ворон. - Фома, принеси мой плазмобой.
     Пришлось под протестующее карканье выгнать пернатого в коридор.  Мара
хлебнула можжевеловки и не стала закусывать - сразу видно, настоящий боец.
     - Ты участвовал в войнах с сатурнянами, Фома?
     - Два месяца на патрульном катере - во время большой войны.  Я  попал
из подготовишек на действительную службу, когда все было в  разгаре,  наши
уже прокакали сражение в секторе 10С-15 и как раз провели успешный рейд на
черный Япет. Потом меня еще задержала учебка на астероиде Ахилл...  Ты  же
знаешь,  технарей  не  берут  ни   в   космопехоту,   ни   тем   более   в
десантно-штурмовые команды, только в корабельный состав. Но эти два месяца
жаркие  выдались.  Наши  генералы-минералы  тогда  думали,   что   возьмем
Гиперион, тут и Титану капец. Но возле этой  долбанной  глыбы  нас  крупно
потрепали - командиры как всегда проворонили  подход  целой  эскадры,  две
боевые горы сгорели словно спички.  Остатки  оперативной  группы  сели  на
Япете, откуда уже убрались пехотные части Космики. Кажется, мы  собирались
в прятки  играть  среди  черных  кристаллов  Кассини  и  Ронсеваля.  Ну  и
доигрались. Сатурняне нас там скоренько  "вычистили".  Раскурочили  катер,
где я  служил,  уцелевшие  космофлотцы  спасались  в  аварийных  капсулах,
которые противник бил словно мух. Я еле срыл оттуда, а мог ведь запросто в
ящик сыграть или попасть в лагерь  военнопленных  на  Энцеладе,  в  кратер
Аладдин, где из-под земли  то  и  дело,  как  джинны,  вырываются  кипящие
аммиачные гейзеры...
     - А я, Фома,  обе  войны  протрубила  в  разведывательно-диверсионном
подразделении. В том числе участвовала в самой отчаянной и глупой операции
спецназа - ударе  по  мобильному  Храму  на  Титане.  Наше  начальство  до
последнего момента было уверено, что это передвижная  ставка  сатурнян,  в
которой  установлен  гиперкомпьютер.  На  Титане  мы  хорошо  поплавали  в
пропановом океане, где метановые бульки размером с дом, побродили по бурой
липкий грязи из смеси формальдегида  и  синильной  кислоты  под  проливным
азотным дождем, потеряли большую  часть  личного  состава  и  убедились  в
итоге, что Храм это - религиозное заведение. Мой личный ущерб -  сожженное
легкое,  на  месте  которого  теперь  пластиковый  пакетик   стоит,   плюс
раскуроченное колено, взамен его смонтирован кибернетический шарнир.
     Жалко девушку. Крепко потрепали ее.
     - Насчет религиозного заведения все точно, Мара. Козлы-сатурняне, как
известно, поклоняются какому-то темному божеству. Помню,  замполит  принес
нам на крылышках, что мятежники-де - оголтелые  фанаты,  и  вести  с  ними
переговоры о мире и дружбе невозможно. Об этом сообщали и  в  СМИ.  А  еще
кое-кто из  начальства  со  временем  понял,  что  наш  военно-технический
уровень не ахти, по крайней мере  недостаточен,  чтобы  без  оглушительных
потерь подавить гадов. Об этом, кстати, попискивали  неформальные  сетевые
информаторы.
     - Фома, ни через СМИ, ни через подпольный сетевой  эфир  не  сообщали
одну очень важную вещь. Божество сатурнян - не какой-то  там  символ.  Это
вполне материальное существо.
     - Да ну! Змей о двенадцати головах...
     - О миллионе голов. Это  существо  обитает  в  так  называемой  сырой
материи. Иногда эту  материю  обзывают  нитеплазмой,  а  ее  обитателей  -
плазмонтами. Видимо, там есть твари разной степени разумности. Однако  нас
волнует, в основном, сатурнянский демон, Плазмонт  с  большой  буквы.  Так
вот, его материя не организована по-нашему, не структурирована на  кванты,
кварки, лептоны, и само собой на атомы, молекулы, кристаллы.  Она  состоит
из  вибрирующих  энергоинформационных  струн,   стрингов.   Нитеплазменные
организмы на жаргоне службы "Алеф" кличутся икс-структурами, чтобы не всем
понятно было.
     Ого, Мара, немного поигрывая плечами, начала сеанс  политпросвещения.
Только зачем? Скорее всего, чтобы завоевать доверие или выманить  меня  на
ответную откровенность.
     - Значит, на тутошнем огороде именно такая  структура  и  подрастает.
Только ради какого хрена, собственно  говоря?..  -  но  пусть  дамочка  не
думает, что сообщила мне сногсшибательные новости. И  мы  не  лыком  шиты,
топором не тесаны. - Впрочем, я уже допер своим слабым умишком подмастерья
почти  до  всего.  Здесь   в   спецлаборатории   мы   пытаемся   выкормить
искусственного плазмонта в противовес божеству сатурнян.
     Я действительно допер и Маре грех был отпираться.
     - Ты сообразителен, парень, не по годам. Пожалуй, лишь по вине  нашей
зарегулированной системы ты до сих пор подмастерье тринадцатого ранга.
     Я уже слышал подобное от другой женщины. На моем личном примере  Катя
показывала, зачем надо  дружить  с  плутонами.  Интересно,  за  что  будет
агитировать Мара?
     - Ратница моя уважаемая,  так  мы  делаем  ставку  на  искусственного
плазмонта?
     - Похоже, что да. Только совершенно напрасно. Между ним  и  божеством
Сатурна такая же разница, как между тараканом и человеком. Наша  продукция
неразумна в отличие от сатурнянского демона.
     Неожиданный  поворот  темы.   Оказывается,   не   очень-то   офицерша
почтительна  к  решениям  вышестоящих  лиц,  она  намекает,  что  ее  дело
исполнять любую дурость,  поскольку  она  кшатрий-самурай,  славный  своим
послушанием. Прикажут-де горшок говна съесть, тоже пожалуйста, тем  больше
чести будет.
     - Но, Мара, если сатурнянский бог такой большой умник-разумник, то  с
ним  можно  перетолковать,  пойти  на  мировую,  договорится   как-нибудь,
дескать, мы - вам, вы - нам.
     - Нет, с ним нельзя вести толковище. Он существует вне реальности, за
хрональным экраном, в мире, где нет времени,  пространства,  форм,  тел  в
привычном для нас понимании. Его мощь такова,  что  он  навяжет  нам  свою
волю, нисколько не интересуясь нашим мнением.
     Некоторые коллеги, рассказывая про всякие крутые вещи,  как  бы  сами
заряжаются  значительностью  и  ловят  кайф  от   того,   что   производят
впечатление на окружающих. ("Когда меня Вася  меня  ударил  своим  пудовым
кулаком, я очнулся аж на второй  день!")  Но  в  Маре  ощущалось  какое-то
глубокое смирение перед лицом превосходящей непреодолимой силы - то  самое
смирение, которое, похоже, лежит и в основе религиозного чувства.
     Впрочем напряжение моей  мысли  облегчалось  тем,  что  бой-баба  уже
изрядно расстегнула свою униформу,  виднелась  и  гладкая  шейка  с  парой
неужасных шрамиков  и  начала  популярных  женских  выпуклостей.  Они,  по
счастью, не слишком пострадали в тяжелых боях.
     - Но, Марушка, если Плазмонт как бы вообще иноматериален, не от  мира
сего, значит ему не так просто что-то поиметь от людей, вообще  от  нашего
физической Вселенной.
     - Как бы не так, Фома. Не надейся на это. Во-первых, Плазмонт черпает
хрональную силу из разомкнутых пси-структур, то есть из наших  душ,  когда
они  алчны,  зависимы  и  гнусны.  Окрепнув,  он  пробивает  к  нам  через
хрональный экран каналы. Эти каналы, в  которых  текут  хрональные  волны,
хрононы,  позволяют  ему  делать  здесь,  что  угодно.  В  первую  очередь
заниматься переквантизацией в огромных размерах и добывать  в  нашем  мире
энергию и информацию для своих нужд.
     - Понял, Мара. Значит, укрепивши от наших слабых душ свои  хрональные
пенисы, он  способен  показывать  всякие  фокусы  и  срывать  аплодисменты
олухов-сатурнян.  Гравитоны  перештамповывать   в   кванты   пространства.
Вещество превращать в излучение. Перепасовывать  электромагнитную  энергию
между атомами и частицами, изменяя строение вещества. Информацию  с  любых
физических   носителей   перекачивать   в   вибрации   своей   нитеплазмы.
Перекручивать физические  кванты  в  чистую  энергию  своих  стрингов.  Но
существо-то разумное, поэтому решив охотничьи и  гастрономические  задачи,
оно думает, в чем бы еще себя проявить, и от этих проявлений у нас  волосы
станут дыбом на всех местах.
     Мара  потянулась,  как  бы  разминая  затекшие  члены,  и  еще  лучше
нарисовала обводы своего женского корпуса,  а  если  уж  точнее,  торса  и
бюста.
     - Да, довольно верно, Фома. Ты, в  самом  деле,  умный  мальчик.  Это
существо применяет хрональные каналы и рассасывает организованную материи,
скорее всего, не только для питания. Ему просто столько не съесть...  Цели
его непонятны, но масштабны.
     Мара  замолчала,  показывая,  что  не   расположена   развивать   эту
щекотливую тему.
     - Я и так все знаю про планов  его  громадье,  из  нашей  материи  он
строит трехкомнатную квартиру, в одной комнате рай, в другой ад, в третьей
нирвана... Кстати, у меня один знакомый  видел  Плазмонта  в  виде  синего
узорчатого тумана и даже медузы. В каких же  очках  был  мой  кореш,  если
разглядел визави, остававшегося  за  занавеской,  то  есть  за  хрональным
экраном?
     -  Если  визави  применял  хрональные  каналы,  то  так   или   иначе
воздействовал на физическую материю. Он мог поиграть ее свойствами,  чтобы
показать себя в каком-нибудь внушительном обличии. Для визита  в  наш  мир
Плазмонт часто использует воду в виде  полимерного  льда.  Это  связано  с
применением большого количества управляющих микроканалов.
     Да уж, такой лед я  имел  неудовольствие  понаблюдать.  Былой  кошмар
отозвался из глубины души, заставив трепетнуть сердце.
     - Понятно. К одним, особенно к женщинам, он является в виде  золотого
дождя, других стремится обложить льдом. Но честное  справедливое  божество
не имеет права так себя вести, - рассудил я.
     - Он - бог именно сатурнян, а не всех подряд. Благодаря ему эти  лохи
со спутников Сатурна смогли устоять в борьбе с Космикой.
     Я сразу ощутил в Мариной фразе уязвленную гордость касты  кшатриев  -
сатурнян-то раз в десять меньше, чем нас, а все равно наши вояки не  могут
с противником управиться. И это несмотря на все расходы, потери  и  призыв
на срочную службу  людей  из  других  каст.  Тут  и  придумываются  всякие
оправдания,  дескать  сатурняне   коварнее,   бесчестнее,   неблагороднее,
прикрываются мирным  населением,  занимаются  терроризмом,  фанатизмом,  а
также онанизмом и гомосексуализмом  вместо  нормального  секса.  А  скоро,
значит, пойдет "волна", что им-де помогает сама нечистая сила.
     Впрочем, офицерша, поднявшись, уже закрыла тему. И козлу понятно, что
ей не терпится отчалить. Мара явно сказала не все, что  знала  о  божестве
Сатурна. А мне почему-то хотелось выведать о  нем  побольше.  Меня  просто
мучил сильный интерес, смешанный фифти-фифти с отвращением.
     - Ты видела это божество, Мара? Каким оно предстало перед тобой?
     - Таким, каким я заслужила.
     На этом обмен знаниями закончился и валькирия  покинула  меня,  задев
напоследок бортом-бедром.
     Значит, на этой базе мы выращиваем вторую тварь в противовес  первой,
самой великой и ужасной. Только что из этого получится?  Кто  будет  иметь
прок, а кто головную боль? Кого накажут в случае провала.  И  вообще  Мара
отлично сумела заинтриговать меня, и пооткровенничав о кое-чем, и  умолчав
кое-что.
     Кстати,  все  вояки-кшатрии  делятся  на  три   основные   категории:
простоватых служак, для которых главное, чтобы служба шла себе  потихоньку
и чтобы начальство пореже о них  вспоминало;  ревностных  бойцов,  которые
всегда рады геройски помереть за красивый  орден  на  траурной  подушечке;
честолюбивых мелких бздунов - эти самые подлые.  Честного  подвига  им  не
совершить, а генеральствовать хочется, вот они и в спину настоящего  героя
выстрелят и над подчиненными измываться будут.  Но  Мара,  хоть  убей,  не
лезет  ни  в  одну  категорию.  Она  особенная,  или   просветленная   уже
какая-то... или затемненная.
     А следующим днем на охоте меня кто-то пытался укокошить.
     В эту охотничью ходку я собирался обязательно подстрелить кого-нибудь
вкусненького. Ради того, чтобы мясо не попортилось,  я  взял  с  собой  не
сквизер,  который  все  рассопливливает,  и  не  плазмобой,   превращающий
органику и разные белки в черные угольки, а узкофокусный бластер.
     Подъемник выбросил меня на поверхность и я  на  болотных  мокроступах
отправился  в  северо-восточную  сторону,  к  побережью  Северного  Океана
(который некогда был и Ледовитым). В той стороне я и раньше замечал  стада
мигрирующих оленей. Правда за оленями шли волки - эти жутковатые звери  не
только проводили облавы, но и устраивали засады. Поговаривали, что в  этих
краях водятся еще и "снежные люди" - крупные мохнатые обезьяны с  довольно
развитым мозгом, которые охотятся на оленей вместе с одичавшими  собаками.
Я, правда, пока не видывал этих "йети". Но, тем не менее, то ли волки,  то
ли мохнатые обезьяны  постоянно  устраивали  ямы,  прикрытые  прутиками  и
дерном, в которые проваливались олешки себе на гибель и кому-то на обед.
     В этот день снежок тонкой пеленой прикрыл зеленый  халат  лесотундры.
Вдали маячили темные пятна. Это питались мхом и  травкой  олени.  Я  бодро
направился к ним, а Саша полетел вперед меня, чтобы разведать, нет  ли  на
пути какой-либо трясины. Я осилил еще  метров  сто  по  довольно  твердому
грунту, вдобавок ворон вернулся и сообщил, что не видал по курсу  никакого
болотца или даже большой лужи. Однако не приблизился я еще  на  расстояние
прицельного выстрела, как все стадо тронулось с места. Как будто волки его
вспугнули или случайно забредший на побережье  белый  мишка.  Можно  было,
конечно, резануть бластером "от бедра" по фронту, но тогда  бы  получилось
вместо одной-единственной жертвы двадцать-тридцать мертвых туш.
     Я, будучи  жителем  Марса,  где  к  каждому  теплокровному  животному
относятся с величайшим почтением,  не  мог  решится  на  такое  злодейское
преступление и продолжил преследование.
     Однако  стадо  уходило,  даже  рассыпалось,  и  при  этом  не  думало
останавливаться. Я прибавил ходу и откинул башлык, выпуская лишний пар,  а
затем почва неожиданно выпрыгнула из-под ног. От падения вниз я не потерял
никаких чувств, меня лишь тряхнуло, причем челюсти  лязгнули  о  грудь.  Я
поднялся на ноги, слизнул кровь с прокушенной губы, послушал,  что  скажет
Анима насчет переломов. Она шепнула, что обошлось, тогда  я  отряхнулся  и
полез наружу из ямы. Настоящей, кем-то вырытой ямы. Надо  мной  уже  летал
Саша и предлагал поторопиться. Когда я вылез  наружу,  то  оказалось,  что
поблизости уже кружат волки.
     - Чего ж ты не предупредил, Саша?
     - Не хотел расстраивать раньше времени.
     Волки были настроены нагло, поэтому я решил пришить парочку  из  них.
Однако бластер  ничего  им  плохого  не  сделал,  даже  не  пфукнул,  хотя
индикатор  энергозапаса  горел  еще  бодрым  пламенем.  Вот  те  на.  Увы,
придется, отбросив ложную скромность, дать чрезвычайный  сигнал  на  базу.
Скромность я отбросил, а сигнал не прошел, Анима сообщила об уровне помех,
соответствующему сильной магнитной буре.
     Выбор теперь оказался чрезвычайно скудным, прямо  как  на  матросском
камбузе - или ты ешь, или тебя едят.
     Я, довольно легко прорвав волчье оцепление, почесал обратно к базе. И
вскоре  понял,  почему  они  мне  разрешили  пробиться.  Им   охота   была
порезвиться и поиграть. Волки бежали позади меня, слева и справа, иной раз
перебегая мне дорогу. Я чувствовал, что еще метров двести и будет прихват.
Они  собьют  меня  с  ног,  а  потом  начнут  отщипывать  мое   мясцо   по
стограммовому  кусочку.  Я  поползу,  обливаясь  кровушкой,  а  они  будут
обгрызать мою тушку мало-помалу до голых косточек. Про  такие  случаи  мне
сказывали еще в теменской тюрьме.  Узники  кандея  говорили,  что  Макарий
Зеленая Нога имеет стаю волчар для  подобных  забав.  Кстати,  трансквазер
никак не реагировал на мои посылы, он, похоже, напрочь разрядился  или  же
обиделся.
     - Эй, барин, вижу костяк какого-то животного. Сверни чуть  вправо,  -
посоветовал Саша.
     И действительно, неподалеку, возле хиленькой березки, что-то  белело.
Я, собрав все ножные силы, припустил к этим неведомым костям. И тут  волки
решили ускорить развязку. Один из них непринужденно пристроился рядышком -
это уж ясно, что сейчас он прыгнет. Причем его цель -  моя  шея  в  районе
артерии.
     И серенький прыгнул. Раздалось  воронье  карканье,  волчий  взвизг  и
зверь промахнулся. Оглянулся я лишь  раз  и  все  сразу  понял.  Саша,  не
раздумывая, пожертвовал жизнью ради  меня,  спикировав  на  хищную  тварь.
Сейчас от него остался только комок  черных  перьев  в  пасти  волка  -  я
заметил даже струйку крови. Впрочем, в кровяной сгусток превратился и глаз
хищника.
     Я домчался до костяка и обратился к преследователям, сжимая  в  руках
черепок с рогами - возможно он когда-то принадлежал крупному оленю. Ярость
бурлила во мне настолько сильно, что я чуть не бросился  в  атаку.  Но  не
бросился и правильно сделал. Сзади и даже  сбоку  меня  прикрывало  сильно
изогнутое деревцо, которое к тому же находилось на  небольшом  пригорке  -
его со всех  сторон  окружала  топкая  низина,  из  которой  прыгать  было
неудобно.
     Ближайший волчара опустил задницу к земле, прыгнул,  поскользнулся  и
упал прямо возле моих ног. Тут я и втюхал острый  рог  прямо  ему  в  шею.
Зверю сразу кранты  начали  приходить,  видимо  порвалась  трахея.  Второй
волчок сиганул ко мне более удачно, но я сработал рогатой  черепушкой  как
палицей и разбил  атакующему  морду,  может  даже  челюсть  сломал  -  он,
повизгивая, стал отползать. Волки, совсем как в истории  про  Мюнхгаузена,
отошли в сторонку и словно стали совещаться. Наверное,  они  придумали  бы
как одолеть меня - и не из желания испробовать мое мясо-жир,  а  чисто  из
принципа. Но тут зашипел мотор и ко мне подлетел коптер с Марой.
     Первую секунду создалось впечатление - она недовольна, что я  остался
жив. Но по дороге назад она довольно-таки по матерински отчитывала меня за
неразумие и первое впечатление мало-помалу улетучилось.
     Весь  остаток  дня  она  демонстрировала  особое  внимание  ко   мне.
Придумала вполне сносное объяснение для командира  базы,  отчего  пришлось
эвакуировать меня на коптере. Дескать, в тридцатимильной прилегающей  зоне
появилось несколько варваров. Пахан даже не лишил меня права на  охоту.  К
тому же, он немало обрадовался тому, что Саше настали кайки.  Я  -  совсем
наоборот. Вечером я прилично накирялся - так,  что  это  стало  заметно  и
тянуло на несколько суток ареста. Впрочем, я и желал под арест.  Вышел  из
каюты и похилял, пошатываясь, на камбуз. Рядышком внезапно возникла Мара.
     - Ты куда, несмышленыш?
     - Я - гулять.
     - Ты мне фуфло не гони, Фома. Забирайся обратно в свою каюту.
     - Надоело в конуре. Тоскливо. Понимаешь, пернатый Сашка друганом  мне
был, в отличие от всех остальных.
     Тут бой-баба крепко схватила меня за руку и я решил, что прямо сейчас
отконвоирует в карцер. Но нет, подъемник направился вверх. По дороге к нам
подсел еще сержант группы безопасности. Глядя на мою раскисшую мордень, он
поинтересовался у своей начальницы:
     - Хреновый видок у этого урода, нажрался что ли?
     -  Током  ударило.  Если  сто  вольт  в  твою  задницу,  то  и   тебе
похреновеет, - отбрила его Мара и вывела меня на уровне В. Через несколько
секунд я был у нее в каюте.
     Обиталище, конечно, не сравнить с моим. Раза в три побольше.  Вазы  с
цветами  витают  в  сферическом  гравиполе,   источаемом   с   потолкового
генератора. (А если питание отключится, то эти горшки  шарахнут  прямо  по
башке,   об   чем   лучше   заранее   не   думать.)   В   углу   вертелась
статуэтка-трансформер: олень превращался в  орла,  тот  в  воробья  и  так
далее. Были там и произведения искусства ненашенского вида. Мара  сказала,
что их сатурняне стали выделывать после  отделения  от  Космики.  Довольно
примитивная кристаллическая и молекулярная  механика,  но  все  равно  эти
штучки страшновато выглядели.
     Несколько  мобильных  статуэток  представляли  процессы   поглощения,
похожие на те, что я видел в нашем  испытательном  блоке.  Только  главным
вурдалаком выступало некое человекоподобное  существо  в  тиаре,  оно  как
водоворот втягивало людей, животных, растения, предметы,  потом  принимало
облик жертв, окукливалось, делилось, затем снова всасывало кого-то.
     - Эта пакость с Титана?
     - Там ею торгуют на каждом шагу. Ну, а мы-то брали,  что  хотели,  не
торгуясь.
     - Сатурняне как будто похваляются,  что  их  может  всосать  какая-то
чертяка, - заметил я.
     - Плазмонт  не  чертяка,  а  по  большому  счету  Абсолют,  начало  и
порождение новых реальностей. Между прочим, растворение в Абсолюте -  цель
номер один во многих уважаемых  земных  религиях.  Так  вот,  Плазмонт  не
только уничтожает  и  рассасывает  организованную  материю,  оно  может  и
порождать ее, выдувая разные  новые  формы  своими  хрональными  каналами.
Только эта по новому организованная материя вряд ли будет похожа на  нашу,
привычную... В общем, Плазмонт весьма похож на бога-творца, если точнее на
так называемого демиурга.
     - Однако его творчество вряд ли в моем вкусе.
     Я отметил, что Мара  слишком  уж  осведомлена  в  культовых  вопросах
сатурнян. Кстати, в наших официальных и даже неформальных СМИ об этом мало
что сообщалось. Может, из-за того, что сведений никаких, а может,  цензура
поработала.
     Зайдя за невесть откуда взявшуюся  ширмочку,  Мара  переоблачилась  в
широкие шорты и тоненький свитерок. Отчего ее тощенькая  задница  получила
объемность, а широковатые плечи  как  бы  сузились.  Заодно  стали  весьма
заметны грудки-яблочки. В общем,  военно-космическая  самураиха  оказалась
сладенькой конфеткой. Она сготовила  какой-то  сатурнянский  коктейль,  от
которого мое тело окрепло, а сознание ослабло.
     Заиграла какая-то музычка, похоже что  сатурнянская,  которая  словно
опускала нервные окончания в сладкий кисель. Мне стало совсем  в  кайф,  я
растекся по дивану. Каково  же  было  удивление,  когда  я  обнаружил  эту
десантницу-диверсантку, усевшейся на  мои  чресла.  Тяжести  от  этого  не
добавилось,  лишь  легкость  необыкновенная,  будто  Мара   была   немного
подвешена сферическим гравиполем. Она оказалась  искусницей  не  только  в
деле истребления мужиков, но и в  деле  их  ублажения,  сочетая  при  этом
оборону и нападение. Наверное,  ловкость  и  чуткость  приносят  успех  во
всяком деле. Знавал я и квазиживых роботесс, и биополимерных  квибсерш,  и
шлюх,  простимулированных  гормонами  и  пептидами,  но   в   них   всегда
механичность чувствовалась. А в Маре пульсировала глубокая половая энергия
противоположного знака.
     Начала бой-баба как-будто с массажа, потом стащила с  себя  свитерок.
Буфера-то у нее действительно классные оказались, несмотря на  все  боевые
перипетии. Потом она вскрыла мой  комбез  и  ухитрилась,  даже  не  снимая
шортиков, вобрать в себя мой прибор.
     Короче, мы немало потрудились вместе. Однако, когда она закимарила, я
подумал, что бластер, изменивший мне в тундре, был получен именно в группе
безопасности. И прилетела Мара на выручку, когда по идее все  должно  было
закончиться хрустом моих косточек на волчьих зубах. А совсем не  прилететь
она не имела права, потому что я отсутствовал больше  условленного  срока,
да еще в условиях магнитной бури. В таком свете  ее  разрешение  на  охоту
выглядит довольно сомнительным.  Как  начальник  группы  безопасности  она
должна была этому противиться больше других. А что если покушение на меня,
совершенное в испытательном блоке, тоже ее рук дело?
     Она  могла  получить  от  кое-кого  информацию,  что  у  меня  особые
отношения с нитеплазменными тварями, и я обязательно попытаюсь выяснить, с
чем их едят.
     И похоже, Марочка решила добиться своего лаской  и  ублажением,  лишь
после того, как не сумела покончить со мной. Ведь  довольно  странно,  что
она выбрала в наперсники разврата именно меня, далеко  не  самого  крутого
мужика.
     Однако, на какую шоблу может работать Мара, да еще с таким старанием?
     На плутонов? Сомнительно. Я для плутонов -  рекламная  фигура,  живое
доказательство   симбиоза   слаборазвитого   человека   и   высокоразвитой
плутонской цивилизации. На военное руководство? Но кшатриям пофиг все  эти
разборки  между  подразделениями  Технокома.  Тогда,  может   быть,   Мара
завербована сатурнянами? Но она же воевала с ними, теряя  в  борьбе  своих
друзей-товарищей  и,  наверное,  любовников.  Да  и  что  в  этих  фанатах
хорошего?
     В них самих ничего хорошего нет, однако, Мара могла тесно  пересечься
в  титанском  Храме  с  нитеплазменной  тварью,  вернее  темным  божеством
сатурнян. Кому, как не ему, приобщить Мару к своей нирване.
     Но там были и другие  спецназовцы,  уверен,  кто-то  из  не  поддался
Плазмонту, ведь поддержание защитного  хронального  экрана  зависит  и  от
нашего сознания. Они не поддались и... должно быть сложили свои головы,  а
среди тех, кто уцелел и вернулся, наверное, немало "приобщенных", то  есть
офанатевших и  завербованных.  Может,  все,  кто  вернулся,  это  посланцы
Плазмонта? Страшноватая мысль. Кто они, люди, нелюди? Ведь в  их  нейронах
гнездится разумная нитеплазма. Впрочем, что я так пугаюсь,  словно  старая
дама дворянского происхождения. Для моей прабабушки я  тоже  бы  показался
исчадием ада: в черепе сидит звезда ясная -  имплант  Анима,  распустившая
кремнийорганические нейрошунты, в  руку  встроен  мемокристалл,  в  копчик
вмонтирован нейтринный маяк, в мышцы  вшиты  мономолекулярные  нитероботы,
глаза как у змеи, кожные рецепторы почти как у рыбы.
     Может и мне не стоит противиться чарам сатурнянского демона?  Что  я,
собственно теряю: тринадцатый ранг подмастерья,  свою  нулевую  стоимость,
свою ничтожность и одиночество? Ведь  даже  мать  моего  ребенка  спокойно
разменяла меня. Сплошной кидняк! А, если я соглашусь с агитацией Мары,  то
разом приобщусь к могуществу, величию и силе. Кто был  ничем,  тот  станет
всем и вокруг головы нимб загорится.  Любой  бог  так  или  иначе  покупал
приверженцев.
     Впрочем я поборол столь возвышенные мысли, устыдив себя  за  то,  что
офицерша  все-таки  овладела  моими  мозгами.  Много   ли   останется   от
конкретного маленького человечка Фомы после всех приобщений к могуществу и
силе Плазмонта? Немного, также как от цыпленка табака после  приобщения  к
желудку какого-нибудь гения. Ведь в отличие от добрых богов нитеплазменный
демон покупает не наше хорошее поведение, а наши души.
     С раннего утра я, как ушел от бой-бабы, все хотел  настучать  на  нее
командиру базы, в смысле поделиться с ним сомнениями. И  все  не  решался,
никогда ведь стукачом и "наседкой" не был.
     Не знаю, на что бы  я  там  решился,  но  уже  в  семь  утра  на  нас
накинулись сатурняне. То есть, лунные локаторы ВКС прощупали их  только  в
семь, но тогда еще было непонятно, зачем они пожаловали в  земной  сектор.
Средства обнаружения нашей базы заметили сатурнянские корабли еще позже, и
время подлета в зоне наблюдения составило, в итоге, всего  четыре  минуты.
Где-то  в  начале  восьмого  состоялось  короткое  боестолкновение   между
истребителями, взлетевшими с базы, и вражескими бортами. Все прокипело  на
высоте не более двадцати  километров  от  поверхности.  Наши  истребители,
прежде чем  взорваться,  а  также  ракеты  "земля-воздух"  спалили  восемь
вражеских кораблей, но остальные семь прорвались. Впрочем, ракетные  удары
по нашей базе наносились  и  ранее  того,  так  что  на  голову  летела  и
штукатурка, и шкафы, и горшки.
     Между Космикой и Сатурнией, между прочим, никогда не  было  подписано
официального перемирия, однако существовали негласные договоренности.
     Во-первых, не учинять диверсионные действия, могущие нанести  большой
ущерб гражданским объектам и невоенному населению.
     Во-вторых, не воевать на Земле  и  ее  орбите,  и  не  создавать  там
военных объектов.
     Пункт первый какое-то время нарушался со стороны сатурнян,  но  когда
замаячила угроза третьей тотальной войны, то лихие диверсанты были  лишены
агрессивности собственным титановским начальством - там дело  доходило  до
хирургического вправления мозгов и даже до физических ликвидаций.
     Пункт  второй  не  нарушался  никогда  вплоть  до  сегодняшней  атаки
сатурнян. Впрочем, и мы не столь уж невинны  -  трудно  выдать  настоящего
крокодила за надувного, и наш объект,  если  уж  был  обнаружен,  не  смог
закосить под чисто гражданский.
     Важно и то, кто раскрыл его существование противнику.
     Выдать сатурнянам сведения о базе-спецлаборатории могла служба  "Бет"
- в силу вполне понятных интриг, или даже из лучших побуждений.
     Но, чтобы врагам столь точно выйти на  стопроцентно  заэкранированную
замаскированную цель, им нужен был агент на самой базе. Очень сомнительно,
чтобы такую вымуштрованную богатырку как Мара могли  подкупить.  Деньги  в
нашей Космике можно тратить  лишь  согласно  своему  рангу  и  заслугам  -
особенно это относится к военной касте.  Кутежи  и  круизы  сразу  вызовут
большие  подозрения.  Значит  остаются  идейные  и  личностные  мотивы   -
Мару-таки могли соблазнить и прельстить. И я понимаю, в чьих это силах.
     Я находился на полпути к командиру базы, когда первые ракеты сатурнян
достигли поверхности Земли и, пройдя сквозь болотную жижу и торф,  пробили
титанокерамический корпус. Следующая  волна  ракет  пронеслась  через  уже
готовые  пробоины.  Их  квибсерные  "мозги"  позволили  нанести  удары  по
ответственным постам, системам мониторинга и контроля, по  жилым  отсекам.
Следующей была волна капсул. Те также влетали  через  бреши,  но  несли  в
своем нутре киберсороконожек и  робоскорпионов,  а  затем  и  десантников:
людей и квибсеров.
     Мара погибла через  двадцать  минут  после  начала  штурма.  Возможно
"умные" ракеты и имели ее образ  как  запретной  цели,  но,  едва  начался
ближний бой, стало не до тонкостей. Да  и  сама  Мара  смело  ввязалась  в
драку, а не стала отсиживаться в санузле, дожидаясь "своих".  Дралась  она
естественно на нашей стороне, видимо ее психика была достаточно раздвоена.
     Мару уложил выстрелом из бластера вражий десантник, кстати человек, а
не квибсер - ну я уже располовинил его ударом плазменного резака.
     - Зачем ты это  сделала?  Зачем  предала?  Почему  поддалась  Ему?  -
спросил я напоследок, делая ей укол анестетика (сквозь прожженную  дыру  я
видел органы  грудной  клетки  и  даже  спекшийся  пластик  искусственного
легкого).
     - Тоска одолела... Жизнь, как консервная банка, жди, пока  вскроют  и
употребят... Но сейчас дум... что можно было иначе...
     Я так и не узнал, как иначе. Когда она преставилась, мне  показалось,
что из ее  груди,  прямо  из  раны,  вылетел  голубоватый  лучик.  (Может,
конечно,  и  показалось,  ведь  я  слезу  промаргивал  впервые   в   своей
биографии.)  Демон  из  титанского  храма,  или  там  его  спорозоид,   до
последнего  момента  сидел  в  Маре  и   ретировался   лишь   когда   тело
"приобщенной" стало для него совершенно бесполезным.
     Я оборонялся возле поста  наблюдения  на  уровне  В  -  все  согласно
боевому расписанию - но когда враги его выжгли, решил пробиваться к рубке,
где скапливались основные наши силы.
     Ранили меня на пороге лифта. Какой-то  мудак  полоснул  мне  по  ноге
бластером, чуть раньше, чем я раскурочил его ракетой, пущенной  из  ручной
кассеты. Там я и  валялся,  отбиваясь  плазменным  резаком  от  киберзмей,
энергозапас уже сдох, когда появился  варвар  по  имени  Страховид  и  его
волчара Пушок.
     С их помощью добрался до операционной, там мне кибердоктора заштопали
подлатали ногу и накачали анальгетиками на  неделю  вперед.  В  рубке  уже
делать было нечего - состоявшаяся  там  жестокая,  считай  что  рукопашная
схватка  закончилась  подрывом  гравитационной  мины,  которая  уничтожила
основные силы нападающих и обороняющихся. От рубки ничего не осталось,  от
БЧ-1 тоже, и от уровня Г  лишь  крошки  уцелели.  Поэтому  я  пробрался  в
резервный командный пункт и лично организовал сопротивление  второй  волне
сатурнянских сил. К тому времени из персонала базы не осталось в живом или
дееспособном виде ни одного человека. Кроме меня. Так что командование мое
было вполне правомочным. Удалось и завести броневые пластыри на  пробоины,
и даже  шпокнуть  несколько  вражеских  бортов.  Волк  Пушок,  вот  умора,
исхитрился управиться с ракетой, впрочем и мой  Сашка  с  таким  делом  бы
сладил.
     Во время атаки сатурняне  повредили  первый  контур  теплоносителя  у
реактора (это уровень А) и в запасе до взрыва оставалось не  более  десяти
минут. Меня это вполне устраивало, не очень-то хотелось, чтобы  та  тварь,
которая сидит в испытательном блоке, вырвалась бы на свободу - хоть она  и
наша  искусственная  структура,   гордость   и   достижение   космиканской
научно-технической мысли.
     Мы со Страховидом выбирались через второй контур теплоносителя, после
того как кибероболочка слила из него натрий. Однако  сатурняне  неожиданно
перекрыли нам дорогу и весь запас времени ушел на перестрелку.  За  минуту
до взрыва я был весь в борьбе, за полминуты  я  запсиховал,  а  за  десять
секунд мне стало пофиг. Но взрыв реактора так  и  не  случился.  И  тут  я
сообразил,  что  искусственный  плазмонт,  наша  гордость  и   достижение,
вырвался-таки  на  свободу  и   первым   делом   изменил   правила   игры.
Высокоэнергетические силовые устройства, в том числе и  оружие,  перестали
фурычить. Тут меч Страховида по имени "Кровохлеб" заиграл первую  скрипку.
Добрались мы по аварийному луч-тоннелю до самого резервного  шлюза,  возле
которого, правда,  вовсю  болтались  сатурнянские  квибсеры.  Установил  я
портативный трансквазер-хаотизатор неподалеку от скопления врагов, хрононы
застряли в потенциальной яме, отчего исчез  порядок  на  километр  вокруг.
Страховид помахал своим мечом, Пушок  полязгал  зубами  и  мы  без  особых
затруднений попали в кабину коптера.
     Твердотопливный  химический  ускоритель  позволил   нам   бесхлопотно
стартовать на  орбиту.  А  вот  все  штурмовые  катера  сатурнян,  которые
курсировали возле поверхности планеты  с  помощью  плазменных  двигателей,
безропотно шлепнулись, что говорится, в лужу.
     Но  на  орбите,  вернее  разновысоких  орбитах,  летал  еще  дивизион
сатурнянских кораблей - тринадцать единиц, в том числе  тяжелый  рейдер  и
даже крейсер первого ранга.
     Я  начал  переговоры  со  штабом  ВКС,  тем,  что  на  Луне,  в  Море
Спокойствия, а там все были в смятении и стали общаться с главным  штабом,
тем, что в Новом Петербурге, на Марсе.
     Генералы-адмиралы естественно не понимали, как крупному сатурнянскому
соединению удалось незаметным образом просочиться  к  Земле.  Одновременно
они не знали, считать это экскурсией или началом войны, то  есть  посылать
ли к Земле лунарскую эскадру.
     Я естественно пер рогом -  дескать,  нарушено  соглашение  о  запрете
боевых операций на Земле, это-де война и надо направлять корабли ко мне на
выручку. Однако, похоже было,  что  у  штаба  имеется  еще  один  источник
информации. Этот источник скорее всего капал, что служба "Алеф", обманывая
всех и вся, создало на земле военный объект, то есть нарушило соглашение с
Титаном. И теперь сатурняне, справедливо уничтожив вероломное  сооружение,
спокойно отчалят в родную сторонку. Таким-де образом, Космика  и  Сатурния
будут квиты и не надо  ни  во  что  вмешиваться,  иначе  заварится  третья
тотальная война.
     Я,  естественно,  мог  лишь  предполагать,   что   такой   информатор
существует и что им является, скорее всего, служба "Бет". Однако результат
был налицо - с Луны была послана не то что эскадра, ни один борт  с  места
не стронулся.
     Более  того,  два  патрульных  корабля   ВКС,   которые   курсировали
неподалеку от Земли, покинули обычные орбиты  и,  показав  фигу,  срыли  в
сторону Луны, за апоселений.
     Может и я бы отбыл в ту же сторону, но путь явно заграждал  вражеский
рейдер. Его главные гамма-лазерные калибры уже нацелились на  мой  коптер,
но уничтожающих выстрелов не последовало. Ни одного уничтожающего, ни даже
какого-то попукивания.
     Радостное удивление было  омрачено  мыслью,  что  Икс-структура  тут,
рядышком со мной, и это все ее проделки. Что дала она деру  не  только  из
испытательного  блока,  но  и  с  базы.   Накрепко   привязалась,   стерва
непонятная. С другой стороны, коли мы с коптером не превратились  в  пятно
света под ударами вражеских  гразеров,  это  уже  подарок.  Надо  брать  и
возражать не стоит.
     Крейсер, кстати, утратил и способность к маневрированию. Его  силовую
установку,  скорее  всего,  тоже  вырубило.  А  вот  мой  коптер,  имевший
твердотопливные ускорители, мог спокойно выбирать курс.
     В таких условиях возникла шальная идейка.
     Пусть-ка катапульта зашвырнет меня в сторону вражеского корабля, а  я
захвачу с собой конец мономолекулярного  троса.  Его  можно  закрепить  на
какой-нибудь крепкой детали. Ну, а дальше почему не  отбуксировать  рейдер
на более низкую орбиту, а то и вообще ввести в  атмосферу,  чтобы  сгореть
ему синим пламенем.
     Были в этом плане довольно скользкие моменты,  -  поди  пойми,  сколь
долго будут действовать силы подавления высокой энергии, - однако  чувство
мести требовало утоления.
     Как мне казалось, первая часть  плана  была  вполне  на  уровне  моих
возможностей.  Трос  из  мономолекулярных  нитей  мог  выдержать  огромное
натяжение. Катапульта, применяемая для аварийного отстрела членов экипажа,
сумела бы придать моей заднице ускорение в 5 "же",  причем  по  выбранному
вектору.
     Тут я понял, что должен не только лететь в сторону рейдера, но еще  и
оставаться на коптере. А то кто же станет  буксировать  вражескую  махину?
Страховид естественно отпадает, да и кибероболочка откажется принимать мои
команды к исполнению, едва я окажусь вне коптера. В принципе  и  радиоэфир
может вырубиться.
     С другой стороны из  катапульты  вместо  меня  не  выпустишь  варвара
Страховида. Мой новый коллега не то, что в невесомости, в космосе  никогда
не бывал. Вон как забился в угол вместе со своим  волком,  сидят,  клацают
зубами.
     -  Значит,  придется  слетать  на  корпус  рейдера,  а  потом  спешно
возвращаться назад вдоль троса, - подсказала оболочка Мара,  когда  у  нее
спросили совета.
     Я быстро ввел параметры отстрела в борткомпьютер катера и,  напяливши
гермокомбез, влез в катапульту. Разместил там трос и после команде "старт"
испытал  массу  приятных  ощущений.  Можно  было  затуманенным  оком   еще
поразглядывать, как разматывается сверхпрочный трос, похожий на  огромного
червя.
     Крейсер не откликнулся, даже  когда  я  приземлился  на  его  корпус.
Остаточное гравитационное поле у этого большого корабля еще  имелось,  так
что можно было выгуливать пешим образом по корпусу.
     Быстро нашел,  где  трос  закрепить  (на  внешнем  модуле  одного  из
стыковочных узлов) и помолился, чтобы морской узелок не  подвел.  Впрочем,
недурственный я узел завязал, двойной беседочный, можно было дуть назад на
катер. Однако в самый неподходящий момент из какого-то люка выбралось семь
бойцов  противника  в  своих  гармошечных  скафандрах  с  шлемами-ведрами.
Вылезли сатурняне без особого оружия, только с ножами и ломами - видно уже
смекнули, что бластеры сейчас не более чем колотушки. Но у меня даже вилки
с собой не было.
     И тут я увидел  луч,  вернее  даже  тоннель  из  голубоватого  света,
соединивший коптер с  рейдером.  А  внутри  него  топал  как  по  бульвару
Страховид с мечом в руке, но без всякого скафандра,  и  его  серый  дружок
Пушок... Ну  прямо  светопреставление.  По-моему,  варвар  собрался  взять
рейдер на абордаж.
     По мере его приближения голубоватое сияние  окутывало  и  рейдер.  На
границе ореола в космос протягивались тонкие  голубые  волоски.  Вражеский
корабль словно бы покрылся мехом и стал похож на диковинного зверя  пушной
породы. Оцепившие меня сатурняне явно оторопели и даже забыли то, что пора
стукнуть по моей башке.
     Ну, а дальше была еще та сцена.  Лох  в  посконной  рубахе  и  драном
кафтане бросается на сатурнянских космонавтов и начинает их рубить. А волк
начинает их драть и давить. Оба быстро приспособились  к  пониженной  силе
тяготения.  Сатурняне,   конечно,   оторопь   преодолели   и   попробовали
сопротивляться, но тяжеловато  им  было  сдюжить  против  опытного  бойца,
который умеет так и сяк орудовать клинком. Покатилась одна  голова,  затем
другая, из осиротевшей шеи лениво выплеснулась кровь, медленно  завалилось
тело в распоротом скафандре. После удара крыжом меча  вспорхнул  еще  один
сатурнянин, долетел до границы голубого ореола, а там  видно  произошла  с
ним переквантизация.
     Я видел тело, улетающее куда-то в открытый космос и  точно  такое  же
бессильно  падало  на  корпус.  (Потом  я  уж  допер,  что  ввиду  избытка
хрональной энергии пространственных квантов стало вдвое  больше  -  оттого
вражеский боец был помножен на два.)

                         БЛОК 9. ЗНАНИЯМ - ГИБЕЛЬ
          (Помехи. Настройка. Сигнал четкого восприятия. Дуплекс)

     Когда  с  сатурнянами  на  корпусе  было  покончено,   Страховид   не
успокоился и по-быстрому прорвался внутрь вражеского рейдера. Не  отставал
от него и друг Пушок. Кто мог бы подумать, что  трехдюймовые  клыки  снова
возымеют ужасность в век карманного термояда, шлюхоквибсеров и тэ дэ и  тэ
пэ. (Как тут при моей начитанности не вспомнить про  кровожадного  Локи  и
волка Фенрира из некой занюханной мифологии.) Но если всерьез, можно  было
уже догадаться, что нитеплазменная  Икс-структура,  которую  сгенерировала
служба "Алеф" на своей секретной базе, оказалось на  воле.  Еще  на  какой
воле. Но это страшное оружие пока было на нашей стороне.
     Сейчас наш  плазмонт  принял  форму  рейдера.  Корабль  был  проткнут
хрональными  каналами  и  постепенно  поглощался,  а  может   менял   свое
предназначение, становясь скелетом твари.
     Сатурнянам, порубаемым и раздираемым, я сейчас субъективно не мог  не
посочувствовать. Однако объективно я был на стороне своих союзников, да  и
кроме того спешно пытался разобраться с принципиальными схемами вражеского
корабля при помощи Мары. Кстати,  чем  дальше,  тем  больше  кибероболочка
кокетничала, вела себя как интересная дама легкого поведения, и тем  самым
мешала работе.
     Прошло всего семь лет с тех пор, как сатурняне внагляка отложились от
центрального правительства, но они уже мало напоминали обычных космиков. И
это не ограничивалось шлемом-ведром  и  лопатовидной  формой  корабля.  По
имевшимся  у   Мары   сведениям,   которые   она   сейчас   выдала   ввиду
экстраординарной ситуации - атомная (не термоядерная как  у  нас)  силовая
установка находилась на рейдере  в  хвостовом  ободе.  Управляемая  цепная
реакция шла в тороиде из урановой плазмы, которая  удерживалось  магнитным
полем.  Та  же  магнитная   бутылка   позволяла   теплоносителю   набирать
температуру плазмы, не соприкасаясь с расщепляющимся материалом. В  случае
взрыва  такой  кораблик  мог  понаделать  хлопот,  но  мой  сверхсекретный
компаньон плазмонт успешно предотвратил этот плачевный исход.
     Корабль и не подумал взрываться после исчезновения магнитной бутылки;
уж не знаю, куда там исчезла горячая урановая плазма - может Икс-структура
превратила  ее  в  стакан  компота.  В  то  же  время  корпус  рейдера  на
значительном протяжении лопнул словно кожица у  зажаренного  поросенка,  и
разошелся в стороны. По ходу дела дробились и разваливались отсеки и узлы.
Некоторые из них прямо на моих глазах по холодку переплавлялись во  что-то
иное, похожее на внутренности огромного  животного.  Получился,  в  итоге,
натюрморт, напоминающий городскую свалку  или  левиафана  с  развороченным
брюхом.
     Варвар и волк через прореху  кинулись  доканывать  экипаж.  Сатурняне
сопротивлялись при помощи разных металлических изделий, а также  квибсеров
и роботов, имеющих аккумуляторные источники питания.  Те  превратили  свои
конечности и другие части тела в мечи, копья, топоры,  стрелы,  бумеранги,
образовав шипы, лезвия и острия с помощью металлоорганики и  углепластика.
Использовались и мономолекулярные шнуры. Я, при виде такой  армии,  своего
мужества естественно не утратил,  однако  не  смог  себя  заставить  пойти
вперед на врага.
     Но Страховид бесстрашно крестил неприятеля мечом и кажется не  ведал,
что  такое  рефлексия,  сомнения  и   прочие   слабящие   чувства.   Самое
удивительное - он не смущался этих путаных переходов, отсеков и  тоннелей.
Теперь стало понятно, что Страховид,  как  и  погибший  Демонюк,  из  того
резерва, который создавался службой "Алеф" на Земле.  Возможно  именно  на
нем должны были  испытывать  трансквазер.  Не  исключено  и  то,  что  его
пси-структура  предназначались  для  пересадки  в  какого-нибудь   важного
квибсера.
     Из  прорехи  на  корпусе,  кстати,   выплеснулась   струей   какая-то
неаппетитная гуща. Кровь брызжет из  раны,  выдавливается  замазка?  Но  в
любом случае разрыв обшивки стал зарастать веществом, превращаясь в  шрам.
Вдобавок на корпусе появлялись какие-то вздутия и отростки. Расплывался  и
голубой ореол, пуская во  все  окрестности  ветвистые  лучи-щупальца.  Мне
казалось, что рейдер успешно превращается в диковинного, но вполне  живого
зверя.
     Впрочем, ситуевина еще более усложнилась.  Ближайший  к  нам  крейсер
сатурнян тоже покрылся синей косматой дымкой, словно бы шерстью  оброс,  и
двинулся в нашу сторону. Опять-таки  стал  на  зверя-левиафана  смахивать.
Похоже, наш малолетний плазмонт разбудил какого-то старшего товарища.
     Вид у того такой был, что сразу душа в  пятки  полезла.  Как  тут  не
кручиниться, если с нами решила разобраться какая-то крутая Икс-структура,
только не искусственная, а скорее  всего  сатурнянский  демон  собственной
персоной. Несмотря на то, что я был в гермокомбезе, стало прохладненько от
пота, который не успевала поглотить квазиживая прокладка.
     Впрочем, приятной неожиданностью явилось то, что  вражеские  бойцы  с
рейдера перестали быть вражескими и поголовно  перешли  на  нашу  сторону,
даже раненые и полуживые. (Опять-таки на ум навеялась  мифология:  Корабль
Мертвецов  под  управлением  Локи  и  его  полуволка-полутролля  Фенрира.)
Подскочил ко мне какой-то высокий корабельный чин  и  вместо  того,  чтобы
приложить кайло к моей голове, сообщил коды доступа  к  линиям  внутренней
связи и испросил указаний. Преданно стали внимать моим приказам не  только
матросы рейдера, но и его офицеры, и  даже  космическая  пехота.  Впрочем,
слушались они не столько  меня,  сколько  Икс-структуру,  проникшую  в  их
податливые мозги без всяких биоинтерфейсов своими хрональными каналами.
     Оказалось, что сатурняне просто созданы для управления  и  руководить
ими в состоянии даже наш искусственный пацаненок  плазмонт  в  меру  своих
искусственных способностей и с моей помощью конечно. В  любом  случае,  от
союзников мы не отказывались. Я даже прозвал бывших врагов чурками. Но это
любя.
     С  навигационной  надстройки   рейдера   было   хорошо   видно,   как
сатурнянский демон движется нам навстречу. Заодно зверь-крейсер слипался с
другими бортами вражеской эскадры. Тварь  разбухала  не  по  часам,  а  по
минутам, и от избытка сил из нее вылезали побеги-щупальца.  "Чудище  обло,
стозевно и лаяй."
     На картине художника Босха это бы  выглядело  так,  будто  два  лютых
монстра плывут навстречу, желая разодрать друг друга на кусочки.
     Матросы-чурки все лучше слушались  моих  приказов,  вызывая  законное
восхищение.  "Наши"  сатурняне  смахивали  на   исполнительных   муравьев,
улавливающих командные запахи от муравьиной матки, а может даже напоминали
антитела, бросающиеся на инородное тело, что попало в организм хозяина.
     Впрочем, сатурняне, ползающие в нутре  демона-Плазмонта,  были  точно
также послушны ему и заслуживали подобных комплиментов.
     Лучи-щупальца двух Тварей сплетались все  сильнее,  синее  и  голубое
сияния   смешивались,   образовывая   невероятную   по   красоте   картину
интерференции - это было похоже на космический  океан,  покрытый  эфирными
волнами. И в этом океане заваривалась рукопашная битва.
     В передней части  вражеского  зверокрейсера  образовалась  гигантская
глотка, заполненная синим пламенем. Не знаю,  как  насчет  функционального
значения, но психологический деморализующий эффект она производила.
     Все происходящее нисколечки не укладывалось в ту систему знаний,  что
образовалась у меня в инкубаторе-едукаторе и в школе-ремеслухе...

                    БЛОК 10. АРМАГЕДДОН - ДЕНЬ ТЯЖЕЛЫЙ
                         (Четкий прием. Симплекс)

     Со времен битвы в подземелье Страховид перестал дивиться. Бесы они  и
есть бесы. Но потом было еще падение  в  саму  преисподнюю,  где  во  мгле
кромешной светились злым светом множество огоньков -  верно  глаза  врагов
человеческих. Бес Фома называл сие полетом в космос, но то было  сошествие
в ад. Святой Ботаник в своей Болотной Проповеди говорил и сказал, как  оно
произойдет. Что в первом круге  преисподней  встречены  будут  огнедышащие
трубы и палки, метающие  молнии.  Однако  же,  первый  круг  еще  немногим
отличим от мира земного. Ботаник рек, что далее отличие  от  мира  земного
станет более разительным.  В  круге  втором  железные  левиафаны  бороздят
ледяную бездну, где глохнет всякий  крик  и  лишь  большое  голубое  пятно
показывает выход на свет Божий. Обитатели бездны - несчастные, у  них  нет
родителей и детей, у них нет смертного отдохновения - они  вновь  и  вновь
рождаются для страшной жизни. В сей пустоте великой обитают такоже  куклы,
у которых нет души, но есть мышцы мощные, и слуги  дьявола,  у  коих  душа
живая мучается в неживом теле.
     Здесь пребывают семена многих растений и Крестных Деревьев  тоже.  Но
здесь живет Тварь, распространяющая Порчу,  она  давно  возжелала  сгубить
Крестные Деревья и само Древо Жизни, во имя распространения власти ада  на
Мир Божий.  А  при  торжестве  Порчи  утвердятся  повсеместно  поглощение,
ничтожность  и  нелюбовь  к  себе.  Люди  будут  гордится   чужой   силой,
могуществом Ада, но сами окажутся подобны пузырям пены на бурной воде.
     Впрочем,  не  все  бесы  и  чудища  были   враждебны   Страховиду   в
Преисподней.  Страховид  чувствовал  Малую  Тварь,  когда  еще  летел   на
огнедышащей колеснице, а потом она проложила голубую тропу через бездну  к
адскому кораблю. Воин прошел по сей тропе и бился вместе с верным волком и
демоном-космиком против бесов-сатурнян. Они  бросались  на  него  со  всех
сторон,  и  четверорукие  и  двухголовые,  ощерившись  множеством   копий,
клинков, шипов и крюков. Однако не было в них и десятой доли той силы, что
они имели раньше. Потому, как ни искали они победы, ничего не  добились  и
славы не обрели. Многих бесов божий воин иссек мечом и лишил движения - не
меньше сотни. Слава Ботанику, во мрачных внутренностях адского корабля  не
заплутал Страховид, будто в него вложено было небом  знание  пути.  Быстро
приспособился и к тому, что здесь легче прыгалось, бегалось, а  отдача  от
молодецкого удара могла бросить далеко взад.
     Малая Тварь тем временем проникла на адский корабль и охватила его, а
души многих бесов-сатурнян захватила в полон. Стали они  тогда  послушными
чурками и не вредили уже ни Страховиду, ни космику Фоме.
     Но вскоре прибыла Главная Тварь, Источник  Порчи,  на  многих  адских
кораблях,  где  кишмя  кишело  бесами-сатурнянами.   Тут   озябло   сердце
Страховида и понял он, что прежде не знал еще ужаса.  Большая  Тварь  была
настоящей  повелительницей  Преисподней.  Окаянное  чудище  задумало   зло
содеять огромное, поглотить не только тела, но и все души людские -  взять
их в плен на вечное рабство и мучение, чтобы никогда не  произрастили  они
Крестное Дерево.
     И  бились  две  твари,  меньшая  с  большей  -  с   воплощением   зла
законченного  и  беспросветного.  Сплетались  их   щупальца-лучи,   каждая
пыталась захватить соперницу в кольцо, или же пробиться далеко вглубь нее.
Вгрызались они многими пастями друг  в  друга,  вырывали  громадные  куски
плоти, запускали в прорехи ядовитые жала и  острые  уды,  а  еще  пытались
зарастить свои раны бурой кровью.
     И в конце  концов  Большая  Тварь  стала  с  успешностью  изничтожать
корабль, бывший телом Малой Твари. Вцепилась пастью  в  уязвимое  место  и
извергла из глотки реку яда, иже влилась в тело Малой Твари. Из-за  жгучей
отравы покрылось оно росой смерти,  сизой  пеной,  которую  сорвал  адский
ветер и понес в незнаемую вдаль. А внутри  пузырей  той  пены  были  видны
умерщвленные чурки, либо члены их тел.
     Однако  Малая   Тварь   поместила   Страховида   на   кончик   своего
луча-щупальца и внедрила в тело большей Твари, которое тоже было кораблем.
Следом за божьим воином шли прирученные покорившиеся воле небесной  чурки.
Бесстрашно они бились против своих недавних  товарищей.  Битва  шла  среди
крепких костей и жил  чудовища,  среди  его  диковинно  сияющих  потрохов.
Голыми руками, палицами,  цепами,  топорами  и  ножами  свершалась  ратная
потеха, но меч сверкал лишь в руках Страховида.
     Но вскорости славный воин уверился, что сила Большой Твари неодолима.
Соратники и приспешники канули в никуда, только верный волк  еще  пристоял
рядом, а округ была одна сизая пена, каковая пыталась разодрать его тело и
пожрать его душу.  Со  страха  запропастился  куда-то  бес  Фома,  напрочь
исчезло и голубое сияние меньшей Твари.
     Воля к борению оставила  Страховида,  расширились  зрачки  его  и  он
безучастно взирал, како Тварь-Победительница поднимается из  Бездны,  неся
разрушение Божьему  миру.  Попутно  проносились  перед  внутренним  взором
осколки разбитой памяти: картины битв, мечи, нацелившиеся  в  грудь,  дабы
войти в него неудобным  гостем,  кинжалы,  бьющие  под  забрало,  кистени,
крушащие голову - обитель мысли, бешеный  скач  от  смерти,  когда  вражье
копье хочет отворить новые врата в твоем тела, чтобы  насытиться  кровавой
трапезой. Улетали в никуда добрый  взгляд  господина  и  образ  девушки  с
заткнутым подолом  у  реки,  запах  молока  и  хлеба  от  девичьих  волос.
Пропадали во тьме облики пустых  коридоров  Храма  Нечистоты,  где  бродил
сиротинушка босыми стынущими ногами.  Как  будто  не  было  никогда  синих
мальчишеских коленок и щуплого тельца,  трепещущего  под  потоком  мокрого
снега. Но самое последнее воспоминание задержалось  -  бутон,  наполненный
ласковым теплом, грудь неведомой матери, к которой прильнул он  доверчивым
ртом. Бутон раскрылся и Страховид стал таять в уютном  материнском  чреве,
все уменьшаясь и уменьшаясь.
     Воина втянул в себя один из сизых пузырей и понес вместе с  остальной
пеной над поверхностью земли. Адские корабли  окончательно  оборотились  в
чудовищ, шкура их поросла металлическим волосом, лапы были подобны глыбам,
пасть - кратеру вулкана, а глаза-колеса блуждали, испуская взгляды, полные
ненависти и алчности. Следом неслись и другие адские создания, огненные  и
ледяные, и уродливые звери, напоминающие ящеров, змей  и  медуз.  Все  эта
кавалькада составляла тело Большой Твари. Синие сумерки затягивали Землю.
     Ядовитая роса покрывала посевы и они тут же съеживались, засыхали,  и
превращались в серую пыль. Сизые пузыри немилосердно  притягивали  к  себе
говяд, баранов, коз и  прочий  полезный  скот  -  все  разбухая,  огромные
сгустки раздавленных костей, расплющенных внутренностей, растерзанных шкур
неслись по земле.
     Адские всадники поражали своими копьями и стрелами храбрых  воинов  -
были ли то ратники Макария Второго, ордынские нукеры,  туркийские  сипахи,
солдаты Ван Шэня или ландскнехты  верхнегерманского  кайзера.  Люди  Земли
бились храбро, но токмо  самые  неустрашимые  и  отчаянные  из  них  умели
противостоять посланцам Преисподней. Впрочем,  были  и  такие  воины,  кои
могли сражаться даже с огненными  и  ледяными  чудовищами.  Их  вера  была
крепка, а воля несокрушима - особенно вблизи ревностных служителей церкви.
Однако способных возразить аду было немного и удалился Господь от  грешной
Земли - поля  покрылись  трупами  поверженных  и  растерзанных,  угольками
сожженных костей и льдинками замороженных внутренностей.
     А когда люди Земли обессилели и устали от борьбы,  то  синие  сумерки
опустились еще ниже  и  пали  хлопья  снега.  Изморозь  покрыла  людей,  и
грешных, и невинных, и все они были похожи на ветхие  тряпки.  Но  сияющий
лед проникал в  гнилую  ветошь  и  превращал  ее  в  сплетение  прекрасных
серебристые  нитей.  Потоки  нитей  наматывались  на  странные   предметы,
напоминающие веретена. Те косяками устремлялись в небо и брали направление
к звездам...

                      БЛОК 11. РАСКУРОЧЕННАЯ ПЛАНЕТА
          (Помехи. Настройка. Сигнал четкого восприятия. Дуплекс)

     Я сражался храбро и вовремя кинулся наутек.  Широкая  пасть  крейсера
натуральным образом ухватила рейдер за корму, синий туман хищно прополз по
покорившемуся кораблю. Узорчатые клубы уже проникали на  форпик,  когда  я
обнаружил шлюпочный отсек. Кто-то  из  чурок-сатурнян,  пытался  помешать,
обвиняя меня в трусости и  дезертирстве.  Но  товарищи  болваны  мало  что
соображали, а я неплохо орудовал обрезком трубы - как никак  обучался  бою
на палицах и палках. К тому же и сатурнянский демон уже  прибирал  обратно
своих кукол. Они судорожно подергивались  в  объятиях  Плазмонта  и  опять
принимались ловить меня, но уже по другой причине - я снова  был  для  них
проклятым марсианским безбожником. Я, забаррикадировав дверь отсека,  стал
наскоро спускать шлюпку и, слава космическому ветру, один из ее  разгонных
двигателей оказался химическим и твердотопливным. (По  части  спасательных
аппаратов сатурняне не так уж далеко усвистали от нас.)
     Сатурнянское божество к тому времени полностью осилило и распотрошило
нашего искусственного плазмонта и собиралось закусить мной. Я почувствовал
тяжесть, дурноту, жар, и ту силу, которая выдавливала сок из  каждой  моей
клетки. Впрочем после подготовки  в  испытательном  блоке  я  уже  не  был
чайником и имел навык к сопротивлению. Однако наш самопальный плазмонт  на
фоне сатурнянского демона выглядел словно  первоклассник  по  сравнению  с
вором в законе - как и предупреждала  офицерша  Мара.  Откровенно  говоря,
нечистая сила имела чем прельщать, внутри нее  были  новые  миры,  сияющие
радостные, не чета нашему. Демон, явившийся с Сатурна, влиял на мои центры
восприятия без всякой Анимы, напрямую.
     Мне казалось, что я не в шлюпочном отсеке, а залип  где-то  в  внутри
зверя-рейдера. И стал его частичкой, каким-то лимфоцитом в его кровеносных
сосудах. Честно говоря, прекрасно было  чувствовать  себя  частью  чего-то
могучего и ужасного.  Зверорейдер  как  будто  уже  вошел  в  слои  земной
атмосферы, наряду с другими кораблями адской эскадры.  Я  ощущал  себя  не
только частичкой, но и мускулом этого зверя,  и  даже  всем  этим  чудищем
целиком. Какими клопами и таракашками представлялись люди Земли.  Они  еще
пытались навредить мне  своими  жалкими  пукалками.  Я  давал  себе  время
позабавиться, прежде чем превращал их в  обожженные  угольки  или  розовые
ледышки.
     И мне стоило больших трудов отогнать такое  наваждение,  едва-едва  я
удержался, чтобы не поддаться обаянию  зла.  (И  на  этот  раз  вспомнился
мифологический Фенрира, то ли зверь, то ли тролль, который  "будет  грызть
трупы  людей,  кровью  зальет  жилища  богов.")   Я,   конечно,   повторял
космотеистические молитвы, вроде "Унесенные космическим ветром", и твердил
сам себе, что работаю в службе "Алеф", хоть и не ударник труда,  но  жизнь
свою отдал борению против Сатурна и его темного божества.
     Когда я немного пришел в себя, то смог наконец разумно  поработать  с
трансквазером.  Процессор  все  торопил,  скорее-скорее.   Я   увидел   на
виртуальном экране, что толстые хрональные канаты опутывают меня  со  всех
сторон и воспользовался последней лазейкой, чтобы вырваться  на  волю.  Аж
вспотел, пока из этих толстых хронолиний выворачивался.
     Потом щупальце Плазмонта в последний раз цапнуло  мою  пси-структуру,
вызвав приступ суицидной тоски, но  все-таки  отпустило.  Шлюз  шлюпочного
отсека хрупнул и поддался, очистив  дорогу.  В  бортоболочку  стартовавшей
шлюпки надо было срочно ввести баллистические данные. У  меня  естественно
возникли сомнения насчет того, куда тикать  -  к  Луне  или  к  Земле,  на
большее бы не хватило топлива.
     На  Земле  должно  было  твориться  невесть  что.   Я   без   натяжки
предположил, что Тварь на радостях устремится туда  и  устроит  погром  на
уровне целого светопреставления.
     Но что предпримет Луна,  то  есть  наша  база  ВКС?  Вояки  наверняка
перекинут меня в Техноком и еще неизвестно,  где  я  в  итоге  окажусь,  в
службе "Алеф" или в  "Бет",  на  дознании  с  пристрастием.  Что  там  еще
придумают мастера из пыточного отдела? И  все-таки  я  выбрал  Луну.  Ввел
полетные данные в бортоболочку и оттянулся от забот на несколько  часиков,
уделив их храпу и сну.  Решил,  что  когда  приближусь  к  Луне  вплотную,
запрошу привод и совершу мягкую посадку на базе.
     Встреча со своими была на удивление "радостной". Очнулся я,  несмотря
на полное изнеможение, от резкого толчка. Это рядом со шлюпкой разорвалась
сигнальная ракета. Сигнальная-то она для крупного корабля, а для мой утлой
лодчонки почти как настоящая. Я глянул на экран  радара  и  гвизор-монитор
оптического наблюдения. В пяти тысячах километров от меня на фоне близкого
лунного  диска  болталось  два  борта,  хорошо  были  заметны  факелы   их
термоядерных движков. База явно встречала меня в штыки. Ну это само собой,
шлюпка-то сатурнянская.
     Я вышел на  связь  на  аварийной  частоте,  радостно  поприветствовал
своих. Никто не откликнулся. Перешел тогда на  военный  канал,  залепетал,
что я - свой,  простой  стриженный  подмастерье  из  Рынь-города,  старший
матрос запаса, что дал деру от супостата. Но в ответ  раздалось  противное
драконье шипение:
     - Внимание, нарушитель. Никаких маневров, никаких ускорений,  никаких
лишних движений. В противном случае вы будете немедленно уничтожены.
     - А в непротивном случае?
     - Мы подойдем к вам и втянем в свой шлюз. Больше никаких переговоров.
Конец связи.
     Через двадцать минут они подошли  достаточно  близко,  чтобы  поймать
меня гравитационной ловушкой. Шлюпка медленно вплывала в портал  крейсера.
Прошла первые ворота, вторые, встала на шлюпбалки, отключила  двигатель  и
тогда шлюзовой выход-вход был закрыт. В приемном ангаре появилось  десятка
два тяжеловооруженных космических пехотинцев.
     Когда я вылез из шлюпки, в меня так и вперилось  двадцать  бластерных
стволов.  Еще  там  были  раструбы  сквизеров,  ребра  гразеров,  соцветия
плазмобоев, кольца ЯМР-заморозильников и  шаровые  антенны  антихрононовых
излучателей.
     К тому же  я  заметил,  что  ангар-то  совсем  пустой,  ни  штурмовых
катеров, ни транспортных коптеров, ни истребителей, никаких там  ящиков  и
даже киберов-погрузчиков, палуба голая. Все выглядело приспособленным  для
ловли "блошки".
     Ко  мне  приблизился  на  расстояние  в  десять   шагов   человек   в
непроглядном шлеме и через Аниму в мой слуховой центр заструились  суровые
слова:
     - Вы - Ф.К123, подмастерье тринадцатого ранга?
     - Именно так. И недавно выходил на контакт с вашей базой. Так  что  я
не взялся ниоткуда.
     - У вас есть оружие?
     - Ничего, кроме  серийного  плазмобоя,  который  недавно  играл  роль
колотушки, - я с грохотом уронил "железяку" на палубу. - Ах  да,  чуть  не
забыл про самое  главное,  я  уже  избавился  от  обрезка  трубы,  который
позаимствовал на сатурнянском рейдере.
     Тут, похоже за  дело  взялись  стационарные  и  портативные  сканеры,
которые принялись просвечивать и  прослушивать  мой  организм  на  предмет
наличия боевых  средств  и  "жучков",  сверху  прозмеился  гибкий  зонд  с
датчиками, похожий на кобру, он  всего  меня  облазил.  Видимо  с  боевыми
средствами и "жучками" оказался полный ажур (диффузный  трансквазер  не  в
счет), поэтому командир в непроглядном шлеме сдержанно одобрил:
     - Лады.
     Но  как  будто  испугавшись  собственной  покладистости,  он   строго
добавил:
     - Вас еще должен протестировать специалист из службы "Алеф" Технокома
на предмет каких-то инфекций и инвазий.
     Служба "Алеф", свет очей моих! Сердце так  и  запрыгало.  Я  даже  не
слишком обратил внимание на слова "инфекция" и "инвазия".
     Выступил вперед еще один субъект в непроглядном шлеме. Он наставил на
меня штуку, похожую на букет цветов, поводил ей и в конце концов заявил:
     - Ни гнездовий, ни очагов нитеплазмы не обнаружено.
     - Отлично, братан, ты меня не разочаровал, - отозвался я. - Даю  зуб,
что ты сейчас дал мне хорошую рекомендацию, и надеюсь, подошло  время  для
завтрака.
     Командир в шлеме поспешил меня разочаровать.
     -  У  нас  приказ  -  немедленно  переправить  вас  для   дальнейшего
обследования на Марс.
     - Какое дальнейшее обследование?  Дьявольская  хреновина  повисла  на
земной орбите и готова устроить светопреставление на планете-маме. А потом
она поимеет и Марс, и Юпитер. Она  все  может.  Эта  нитеплазменная  тварь
вытягивает все силы, душу...
     -  Остановитесь,  Ф.К123.  Вы  разглашаете  секретную  информацию,  -
прикрикнул алефовец.
     - Эй, братан, откуда я должен знать, что это - секретная информация?
     - Любая информация об аномальных явлениях является закрытой.  Для  ее
разглашения требуется разрешение начальника службы.  Статья  12,  параграф
шесть Устава Технокома, - отсек "братан" и я понял, что он мне никакой  не
братан.
     Ну, куда тут попрешь? Без банкета, даже без завтрака, только с пайком
в виде  самогенерирующихся  полуживых  протеинов  меня  посадили  на  борт
коптера-разведчика - невидимого  даже  в  оптическом  диапазоне  и  крайне
быстроходного  за  счет  двухфазного  атомно-термоядерного   двигателя   с
гравитационным  разогревом  и  удержанием.  К  тому  же  меня   сунули   в
принудительный сон. Рядышком не  спали,  а  держали  пальцы  на  спусковых
кнопках двое одинаковых парней из спецназа, похоже что клоны. Видимо, этих
близняшек предупредили, что в любой момент я могу превратиться  во  что-то
страшное и ужасное о трех головах. А мне снились синие сумерки  на  Земле,
грозная волна, превращающая и зверей, и растения, и людей в какие-то нити,
накрученные на диски и спицы.
     Оставался где-то день лета до Фобосской базы, когда нас  затормозили.
Очевидно была применен гравитационный аркан. Я, конечно, не видел то,  что
творилось за бортом, поскольку дрыхнул. А тот,  кто  не  дрыхнул,  мог  бы
увидеть,  как  откуда-то  появился  светящийся  плазменный  крюк   -   это
космический газ разгонялся вдоль линейного гравиполя, а  потом  тормозился
на петле, излучая в световом  и  рентгеновском  диапазоне.  Гравитационная
петля  пошуровала  в  пространстве  и  наконец  заарканила  наш  невидимый
кораблик. Захват был недолгим, но все испортил. Была разомкнута  "бутылка"
в двухфазном  двигателе,  резко  упала  мощность,  да  еще  гравитационные
неоднородности покорежили корпус.
     Анима вовремя просекла ситуацию и недюжинными усилиями вывела меня из
сна. Пробуждение оказалось не из приятных. Вместо сладких  потягушек  надо
было  срочно  катапультироваться  далеко  за  борт.  Но   спецназовцы   не
собирались помогать, они, как истуканы заведенные, хотели без  затей  меня
прикончить.  Кораблик  двигался  еще  с  ускорением,  так  что,  когда   я
крутанулся с койки, то просто упал на палубу.  Выстрелы  конвоиров  прошли
над  моей   головой.   Естественно,   боезаряды   были   малой   мощности,
недостаточной, чтобы пробить обшивку, но достаточной, чтобы сварить  мозги
в моей башке.
     Кибердоктор одолжил мне лазерный скальпель, которым я провел по  руке
одного  из   солдат.   Тот   оказался   не   близнецом,   а   всего   лишь
квибсером-повторником   -   из    разреза    полилась    голубая    дрянь.
Квибсер-первичник решил двинуть по мне ногой, но койка, послушавшись моего
приказа, резко встала наискось и удар пришелся по ней.
     Меж тем коптер уже горел синим пламенем, сливай воду.  Я  едва  успел
преодолеть аварийный шлюз, как кораблик раскололся, а потом еще взорвался,
превратившись в огненный шар с разлетающимися космами  пламени  -  впрочем
меня уже захватила гравитационная петля и протянула через пространство.
     Когда кишки улеглись обратно на свои места в  животе,  я  понял,  что
попался в плен к службе "Бет".
     Она прилетела за моей головой на космическом корабле невиданного мной
типа - был он круглый как тарелка, без сопла, без факела. Входной  шлюз  у
него  тоже  оказался  модерновый  -  просто  я   просвистел   через   слой
управляемого металла - тот обтек меня столь удачно, что судно не  черпнуло
космического вакуума. Оказался я в небольшом круглом отсеке,  где  на  мою
голову сразу была водружена "корона"  -  ободок  мемосчитывателя.  Бетовцы
решили, не разводя церемоний, погрузиться  в  мою  память  и  как  следует
позондировать ее.
     Электромагнитные  нейростимуляторы  растормошили   мозги   так,   что
протеиновые комплексы  памяти  начали  излучать  на  определенных  волнах,
которые воспринимались мемосчитывателем и расшифровывались кибероболочкой.
     Естественно,  что  по  моей  головы  загуляли   сонмы   воспоминаний,
малоорганизованных и даже хаотичных. Они касались,  в  основном,  недавних
периодов  моей  жизни.  Но  все,  что  относилось  к  моим  знакомствам  с
икс-структурами,  вспоминалось  со  скрипом,  словно  было  заблокировано.
Может, оттого что я и в  самом  деле  оказался  сильно  потрепанным  после
встречи  с  "синим  туманом".  А  может  это  Анима,  выполняя   секретные
инструкции Чертковица, наложила свои мемозаглушки.
     Круглый  отсек  неожиданно  сложился  как   гармошка   и   я   увидел
устремленные на меня глаза  недовольных  бетовцев.  Пяти  человек  -  хотя
возможно среди них были и квибсеры. В общем-то у  всех  протокольные  рожи
были, в одну масть.
     - Что ты скрываешь? - заорал один из них. -  Хочешь,  чтобы  мы  тебя
заморозили и напустили в твои мозги  микрокиберов,  которые  проползут  по
всем нейронам и подвергнут их принудительному считыванию.
     - Это действительно страшно,  без  шуток.  Но  зачем  таким  странным
образом узнавать, что там задумал ваш друг Плазмонт. Лучше спросите у него
напрямую... И вообще давайте поговорим  на  более  интересную  тему:  как,
например, устроена ваша тарелка?
     И  хотя  уже  выплыли  кольца  ЯМР-заморозильников,  от  которых  шел
тревожный сквознячок, хотя появились зонды, которые должны были внедрить в
мой охладевший мозг микророботов-обследователей, один из бетовцев  устроил
паузу. Наверное, он был  достаточно  высокопоставленным  человеком,  может
быть - членом директории, поэтому поведал про устройство тарелки - видимо,
чтобы войти со мной в дружеский контакт. И к тому же он предполагал, что я
уже никому не  сумею  растрепаться  и  моя  мертвая  голова  не  попадется
судмедэкспертам на послойное скобление и сканирование.
     Оказалось,  что  двигателем  тарелки  является  трансквазер,  который
производит изъятие квантов пространства, укорачивая гравитационный радиус.
     Не успел собеседник закончить, как корабль службы "Бет"  был  взят  в
клещи эсминцами второй  марсианской  эскадры.  Конечно,  до  окончательной
поимки было далеко. Тарелка обнаружила  брешь  среди  эсминцев  и  рванула
туда,  напрягая  двигатель  -  по  видимому  трансквазер  создавал   такие
возмущения пространства, что любой локатор облажается.
     Я краем глаза наблюдал за гвизором, на котором  в  полярной  проекции
был представлен сектор пространства с ползающими по нему  кораблями  -  те
смотрелись просто безобидными светлячками.
     Тарелка почти проскочила в  брешь  и  тут  заминка  вышла.  Двигатель
работает, а ускорения нет как нет.
     Засуетились бетовцы - всякие предположения строят насчет  того,  куда
мощность движителя подевалась.
     А тут не только ускорения, но даже скорости нет. Прямо торчит тарелка
на месте. Бетовцы беснуются, с ума сходят от непонятки. Тут до меня дошло.
Бетовский корабль сетью уловлен -  сетью,  сделанной  из  мономолекулярных
нитей.
     - Не суетитесь, граждане, - обратился я к своим тюремщикам. - Золотая
рыбка поймана неводом. Приготовьтесь исполнить три желания старика рыбака.
     Ой, зря я это сказал. Человек,  обладающий  повадками  командира,  со
мной согласился и начал приказывать:
     - Г455, быстро за борт, возьми мезонный прерыватель и  разрежь  нити.
П200, уничтожь пленного при попытке его захвата.
     Тут и случилась попытка захвата - легка на помине. Тарелку  тряхнуло,
посыпались сверху куски обшивки и в отсек через дыры в подволоке метнулись
черные тени. При том даже разгерметизации не произошло. Видно  над  местом
прорыва был развернут купол. Бравый П200 собрался было уничтожить меня, но
я успел пихнуть его ногой в живот, а затем от  него  вообще  мокрое  место
осталось - из-за сквизерного выстрела.
     Мономолекулярная нить прочно обвилась вокруг моих рук и ног,  крепкие
руки сунули меня в непрозрачный мешок и стали перемещать.  Судя  по  тому,
как он раздулся, и по легкой дурноте, я понял,  что  нахожусь  в  открытом
космосе. Вскоре мешок снова  сдулся,  значит  я  оказался  в  помещении  с
нормальным атмосферным  давлением.  Упаковку  с  меня  сдернули,  я  успел
заметить только металлические переборки  и  какие-то  свирепые  рожи,  как
сверху  посыпалась  некая  труха,   которая   моментально   облепила   мое
безропотное тело. Кто-то приказал "не дышать", я благоразумно  послушался,
а вся труха мигом слиплась и затвердела, превратившись  в  брикет.  Я  был
накрепко запечатан, однако сквозь поры каменюки, в которую замуровали  мой
организм, воздух все-таки проникал  и  спасал  меня  от  удушья.  Итак,  я
продолжил путешествие в виде окаменелости.
     Судя по сообщению Анимы, это длилось несколько часов.  По  ходу  дела
была даже проявлена забота о мне, какой-то сердобольный гражданин пробурил
камень и через трубку  подал  в  голодный  рот  теплую  протеиновую  гущу.
Мочиться же пришлось под себя, хорошо хоть другие надобности не возникали.
А случись вдруг эрекция, точно бы хрен сломал,  поэтому  я  изо  всех  сил
отгонял воспоминания  сексуального  толка,  который  так  и  лезли  назло.
Облегчение приносила только одна светлая мысль, что обо  мне  беспокоятся,
что меня скрытно провозят в качества образца грунта - дабы я  не  достался
врагу. И, видимо, скрытность эта вызвана резким противостоянием двух служб
Технокома.
     По инерционным нагрузкам я догадался о том, что  мы  приземлились  на
планету типа Марса,  что  мой  брикет  извлекают  из  трюма,  перегружают,
протягивают по транспортеру, везут в "клопе" или гермокаре,  поднимают  на
лифте. Наконец  камень  был  где-то  установлен  стоячком.  Потом  к  нему
приложили вибрационную "подушку", стало щекотно, хоть хохочи, хоть  плачь,
и тут он рассыпался довольно крупными кусками.
     И вуаля. Я находился в кабинете какого-то крупного начальника.  Я  бы
даже сказал, сверхкрупного. Кабинет размером аж с футбольное поле. В  углу
смонтирован водопад из жидкого  радужного  стекла,  удерживаемого  силовым
полем, под потолком порхают и летают киберптицы больших размеров,  там  же
водят хоровод хлопья гелиевой ваты, изображающие кучевые облака. В  каждом
углу стоит по роботу из квазиживых полимеров  -  каждый  из  этих  стражей
облачен в историческое одеяние:  египетского  воина,  греческого  гоплита,
персидского "бессмертного",  римского  легионера.  Стоят  и  даже  моргают
иногда, грудная клетка имитирует дыхание.
     Неподалеку от меня возился с мутантом-минислоником  молодой  коллега,
судя по всему техник. А  начальник  в  кабинете  пока  отсутствовал,  если
конечно исключить версию, что он является невидимкой.
     - Скажи-ка, пацан, а где тут нужник? - поинтересовался я  у  молодого
коллеги по насущной теме.
     - Пошли, покажу, - парень  довел  меня  до  какой-то  стены,  которая
мимикрировала под заросли высокого камыша. Тот подался в стороны и за  ним
обнаружился унитаз красоты необыкновенной, парящий в гравитационном  поле.
Потолок и стены создавали голографическую иллюзию  побережья  Нила  времен
фараонов - мимо проплывала барка Хеопса с полуголенькими девушками в  виде
гребцов. Ну, а я в этом шикарном  санузле  еще  помылся  мыльным  пузырем,
почистился  мочалкой-грязеедкой,  даже  простирнул  и  мигом   высушил   в
вакуумном шкафчике свой комбез.
     Когда вышел наружу, на  "футбольное  поле",  то  снова  не  обнаружил
начальника кабинета, имелся только  прежний  пацан-техник,  который  менял
мозговой кристалл у одного из киберкотов.
     - Ты, вижу - наш человек, технарь, - дружелюбно заметил я.
     - Угу, - отозвался занятый парень.
     - Подмастерье?
     - Чуть повыше.
     - Тебе повезло, слава карьерной машине. Она, сука такая, меня  вообще
замечать не хочет... А что, хозяин этого кабинета - крупный шишкарь?
     - Да вроде, - спокойно отозвался собеседник.
     - Из Технокома, надо полагать. А ты из какой службы, парень?
     - Не из какой.
     - Значит,  из  центрального  аппарата.  Бедолага.  В  таком  кабинете
пукнешь и еще три раза эхо услышишь... Ну и кто по должности этот шишкарь?
     - Начальник Технокома.
     Ексель-моксель,  вот  те  на.  Человек,  имеющий  тысячный  ранг,   а
фактически  уже  нечеловек,  полубог,  генеральный  уполномоченный   касты
"вайшья"  (техно),  член   Совета   Генеральных   Уполномоченных,   второй
заместитель его главы. Почто же я ему понадобился?
     - Ну и где он? - справившись с волнением выдавил я.
     - Вот он, - парень ткнул пальцем в самого себя.
     Если это - розыгрыш, то парню бы следовало  врезать  по  сопелкам,  а
если нет? Белый свет малехо помутился.
     - Ты?! Вы?!
     - Я. Марк-27. А что такого?
     - Да нет, ничего. Не попросишь же у  вас  предъявить  персонкарту,  -
справедливо отметил я, чувствуя  то  жару,  то  холод  из-за  гормональных
перепадов.
     - А у меня ее и нет. Всякой ерундой порученцы занимаются.
     - Елки, предупреждать же надо заранее, как минимум за  год,  о  такой
встрече...  А  почему   моей   персоной   не   занимается   порученец?   -
поинтересовался я, справившись с некоторым волнением.
     - Потому что ты, Фома, по настоящему интересная  фигура,  может  даже
шарнир Вселенной.
     Понятно стало, что меня сюда  притащили  не  для  того,  чтобы  явить
начальственный гнев, а для дела. Так что волноваться  завтра  будем.  И  я
понял, что могу теперь, как "шарнир Вселенной", в меру обнаглеть.
     - А можно у вас кое-что выведать, коллега генеральный уполномоченный?
     - Только, Фома, не спрашивай ничего насчет себя.
     - Согласен, поскольку знаю,  что  насчет  себя  мне  трудно  услышать
чего-нибудь  хорошее...  Почему  вы  так  молодо  выглядите?  Это  немного
подозрительно.
     -   Персона   начальника   Технокома   представляет   собой   систему
последовательных клонов. Я - седьмой клон "Марк-2", то  есть  биологически
являюсь все тем же первым начальником Технокома. И психически я - это  он.
Потому что производится пересадка пси-структуры от одного клона к другому.
И информационно я - это он. Во-первых, я изучил и усвоил своим  ментальным
полем все содержательные сообщения, мемоэлементы, которые поступали к моим
предшественникам.  Кстати,  носителем  моего  ментального  поля  является,
помимо коры головного мозга, так называемое  киберрасширение,  позвоночный
имплант   емкостью   сто   ментобайт.   Во-вторых,   также   как   и   мои
предшественники, я подключен к ведущей кибероболочке  Технокома,  которая,
между прочим, является  резидентом  всей  Техносферы.  Так  что,  не  один
компьютер, ни один робот,  ни  одна  киберсистема  без  моего  участия  не
получает даже командного процессора.
     - Круто, - похвалил  я  и  продолжил  с  той  же  дерзостью,  которая
помогала юродивыми держаться за панибрата  с  царственными  особами.  -  А
программный вирус или плутон могут поразить вашу резидентную кибероболочку
и заставить ее работать, например, на сатурнян?
     -  Интересный  вопрос,  Фома,  но  это  исключено.  Я   в   состоянии
контролировать ее двадцать пять часов в  сутки.  Ну,  ладно,  хватит  лясы
точить.
     Едва он это сказал, в зале-кабинете появилось четверо, все  люди  при
полном  параде  и,  естественно,  члены  корневой  директории.   У   троих
красовалась на форме эмблема  центрального  аппарата  "Технокома",  сиречь
избушка, у одного на лацкане присутствовал бычок  рогатый,  знак  "Алефа".
Алефовца я узнал - Чертковиц.
     Начальник Технокома распорядился:
     - А теперь, Ф.К123, расскажите обо всем, что произошло с вами. Только
начинайте не с рождения, а с того утра, когда пропал "Лягушатник". И прошу
не врать, потому что все этапы вашего большого пути мы реконструировали  с
помощью  записей  контрольной  аппаратуры,  в  том  числе   и   той,   что
смонтирована прямо на вас. Учтите, за ложь вы будете так сурово  наказаны,
что миллиард раз пожалеете, что родились на свет.
     - Это вдохновляет, коллега генеральный уполномоченный, тем более, что
я уже пожалел.
     Я в течение получаса  вещал  (естественно,  что  правдиво),  а  когда
закончил со своей биографией, то члены корневой директории начали базлать.
Я никак не ожидал, что  это  произойдет  прямо  в  присутствии  начальника
Технокома пред его светлым ликом.
     - Эта курва - шпион плутонов, - орали одни и естественно указывали на
меня.
     - Этот сучий потрох начинен нитеплазмой,  он  -  спора  Плазмонта,  -
вопили другие и тоже тыкали в меня пальцем, особенно старался Чертковиц.
     ...Из-за  этого  урода  Плазмонт  проник  на  Землю...  Этот   жалкий
подмастерье снова  привел  к  нам  плутонов...  Аннигилировать...  Сделать
мокрое место гравитационным ударом...
     - Ну, ладно, разошлись! - начальник Технокома  остановил  кровожадные
крики. - Он  только  исполнял  волю  вышестоящих  начальников  и  проявлял
разумную инициативу. И при том Фома действительно много знает  и  умеет...
Подождите-ка вы в приемной, с вами отдельный разговор будет.
     Я понял, что собирались тут люди, осведомленные обо всех проектах,  в
коих я участвовал, в общем-то благожелательные, и тем  не  менее  поднялся
такой хай. А если еще присутствовали бы бетовцы!
     Ясно уж, что секреты всех служб ведомы начальнику Технокома,  что  их
распря изначально заложена им же. Хотя, может, некоторые  результаты  этой
войны становятся сюрпризами и для генерального уполномоченного.
     Я подумал - и начальник Технокома понял, о чем. Какой-то  считыватель
мыслей у него явно имелся.
     -  Да-да,  Фома,  в  нашем  обществе  практически  нет   естественной
конкуренции и  соревновательности.  Особенно  с  той  поры,  как  заглохла
вольная старательская деятельность  на  Меркурии  и  в  поясе  Астероидов.
Следствием  этого,  как  бывало  и  раньше,  в  Римской   империи,   и   в
средневековом Китае, и Совсоюзе, стали стагнация  и  даже  распад.  Вот  и
приходится использовать неестественную конкуренцию, бюрократическую грызню
разных ведомств, и доводить ее до такого состояния,  чтобы  она  приносила
пользу.
     - Прекрасно, что они грызутся, но  почему  они  стараются  все  время
прикончить меня? - задал я резонный вопрос.
     - Ну что с них взять, Фома?  Ни  доброжелательства,  ни  элементарной
вежливости - обычные замшелые бюрократы, зажимающие информацию... Так вот,
искусственный плазмонт не оправдал наших надежд.  Он  явно  выглядел,  как
пацан по сравнению с Плазмонтом сатурнян. Но вы, Фома,  вы  давно  уже  не
ребенок...
     Я понял, что мою пешку сейчас  снова  передвинут  по  игровому  полю,
отчего она возможно станет королем - на какое-то время, до получения мата.
     А начальник Технокома принялся меня увещевать, причем не без лести.
     - Фома, благодаря диффузному трансквазеру  вы  здорово  уяснили,  что
такое каналы хроноволнового преобразования. Кроме того  определилось,  что
ваша пси-структура обладает значительной  хрональной  силой.  Сатурнянский
Плазмонт явно не получил от нее того, чего хотел. Шепну вам по секрету:  в
принципе, пси-структура мощнее любого трансквазера, она получает потенциал
от Бога, ну, может быть от Поля Судьбы, где все предопределяется. В общем,
космическая родина нуждается в вас, Ф.К123. Да, вам предстоит  еще  немало
изведать,  я  не  боюсь  это  сказать.  Однако  на  основе  именно   вашей
пси-структуры будет спродуцирован новый плазмонт, способный  справиться  с
демоном Сатурна!
     Я поперхнулся, как будто проглотил что-то неудобоваримое  размером  с
кол. Из речи большого начальника следовало, что мне конец пришел.
     - Нет, нет. Не конец, а начало, - оспорил начальник Технокома. - Даже
ваши органические  структуры  не  пропадут.  Ваше  тело  будет  совершенно
бесплатно, так сказать за счет фирмы, подвергаться глубокому замораживанию
вплоть до возвращения в  него  пси-структуры  -  даю  честное  генеральное
слово. А теперь, увы, время нашего свидания истекло.
     Когда я уже покидал кабинет в сопровождении двух плечистых биороботов
в одеяниях древнерусских витязей, то услышал в слуховом центре  прощальные
слова высокого руководителя:
     "Запомни,  Фома,  ничто  не  исчезает  бесследно.  Особенно  в  нашем
королевстве."
     Мне не завязывали глаза, однако движущаяся дорожка пронесла  меня  по
такому количеству коридоров и залов, что мало чего запечатлелось в памяти,
хотя Анима и стимулировала мозги на усиленное запоминание. (А мемокристалл
почему-то вдруг перестал записывать.)
     В итоге, я попал во люксовые апартаменты с видом на  природу,  вполне
земную природу-мать. За окном была веранда, где росли мандариновые деревца
и прочие растения земных субтропиков. Я распахнул балконную  дверцу.  Хотя
небо было  темно-оранжевым  марсианским,  гравитационное  поле  удерживало
теплый воздух, а  кружащиеся  микросолетты  питали  растительность  щедрым
псевдосолнечным светом. И даже марсианский пейзаж в  этот  весенний  вечер
казался ничего  себе.  Неподалеку  от  штаб-квартиры  Технокома  виднелись
голубые пятна оазисов, купола колодцев мигали  разноцветными  огоньками  и
раздували над собой голорекламы во славу своей касты -  всякие  бодренькие
"кшатрии не сдаются" и "если ты технарь  по  генам,  значит  знаешь  жизни
цену". Гравитационная катапульта космодрома, забирающаяся своим финишем на
кратер Темпл, время от времени покрывалась зеленым  ореолом,  из  которого
рождался бодрый  факел  стартующего  борта.  Далекий  мудрый  глаз  солнца
подкрашивал  в  нежно-розовые  тона  полярную  шапку,   затянутую   дымкой
углекислотного конденсата. То, что казалось  алеющей  стеной  на  востоке,
было пылевой бурей - она случайно прорвалась  с  юга  и  сюда  не  дойдет,
отчего чувствовался  уют.  И  даже  трущобы  Озерков,  сгустившиеся  возле
древнего русла "канала", выглядели сейчас веселым скоплением светлячков.
     Хотелось жить и жить хорошо.
     Я понял, что перед экзекуцией мне дано несколько  часов  на  отдых  и
расслабон. Правда я не привык это делать в одиночку.  Не  надо  мне  такой
шикарной  хавиры,  была  бы  приятная  компашка,  в  том   числе   парочка
зажигательных, пропитанных окситоцином шлюх, или даже секс-роботесс - хотя
от них порой тоска берет. А еще лучше погудеть в каком-нибудь кабаке,  где
можно схлопотать по морде от мутанта, но зато сподобиться полной  отключки
от всех проблем.
     Я глянул с веранды вниз - штаб-квартира Технокома в Новом  Петербурге
занимала трехсотметровую башню, имеющую форму песочных часов  -  в  общем,
смотреть было неприятно, да и никаких выступов на глянцевой стене.
     Я вернулся в апартаменты и поискал  какую-нибудь  дверку,  ведущую  в
коридор. Дверки имелись (по-крайней мере, стыки от них), но  были  надежно
заперты.
     Я подошел к одному из столов, на нем лежала настоящая книга, одна  из
тех, что  печатаются  на  нынешней  Земле  с  помощью  свинцовых  наборных
шрифтов. Обложка  деревянная,  обшитая  хорошей  кожей,  чертовски  плохая
бумага. "Второе евангелие" называется, сочинение Ботаника. В Космике я  им
не интересовался, на Земле оно никогда мне  в  руки  не  попадалось,  ведь
ревнители второевангельской веры тщательно скрывают его от мирян,  хотя  и
используют отдельные абзацы  и  фразы  в  своих  проповедях  и  литургиях.
Низинную Проповедь я более-менее знал, поэтому обратился  в  самое  начало
книги, где рассказывалось о  сотворении  земли,  человека  и  государства.
Чувствовалось  сильное  влияние  каббалистической  мистики,  похоже,   что
Ботаник был начитанным человеком.
     "Возлюби самого себя, друже, и познай истину.  Вначале  был  свет,  и
ничего кроме света, ни расстояния, ни времени, ни  мыслей,  ни  чувств.  И
свет был Богом. И стало Ему скучно. Сократился свет в одну точку,  оставив
место для расстояния, времени, мыслей и чувств. И  пустила  сияющая  точка
лучи-нити, одно, другое, третье, неисчислимое множество. И соткалось Древо
Жизни со всеми его ветвями, каждое из которых есть мир."
     Я сверился через кибероболочку культурсферы с каббалистическим трудом
"Древо Жизни" Исаака Луриа. Там было написано:
     "Знай, до начала творения был  лишь  высший,  все  собой  заполняющий
свет.  И  не  было  свободного,   незаполненного   пространства   -   лишь
бесконечный, ровный свет все собой заливал... Сократил  себя  Он  в  точке
центральной своей - и сжался свет и удалился, оставив свободное, ничем  не
заполненное пространство... И вот протянулся от света луч  прямой,  сверху
вниз спустился внутрь пространства пустого того. Протянулся, спускаясь  по
лучу, свет бесконечный вниз, и в  пространстве  пустом  том  сотворил  все
совершенно миры..."
     Также как каббалисты Ботаник говорит о зле, которое завелось в нижних
мирах, только называет его не клипат (шелуха), а Порча или Гниль. Но далее
проглядывается существенное отличие. Адам и Ева, по Ботанику,  жили  не  в
Эдеме, а в месте, где Порчи  было  особенно  много,  и  где  она  пыталась
отобрать у людей некую "растящую силу времени". Поэтому  они  и  принялись
самочинно карабкаться от нее вверх по Древу Жизни, чем  навлекли  на  себя
гнев Единого. За это Он, во-первых, низверг их  обратно  вниз,  во-вторых,
саму Порчу, конечно же, уничтожил огнем,  и,  в-третьих,  благожелательный
интерес к людям стал проявлять намного реже. Так что последующие  пророки,
Авраам, Моисей, Христос, Магомет едва-едва могли  докричаться  до  Него  и
принуждены были самостоятельно  просвещать  и  рафинировать  человечество,
чтобы оно мало-помалу выращивало собственное Древо Жизни.
     Я естественно  подумал,  что  может  под  Порчей  всеведущий  Ботаник
разумел Плазмонта, который, допустим,  изрядно  донимал  первых  людей.  И
может первобытные художники изображали именно нитеплазменных тварей в виде
узорчатых орнаментов на всяких сосудах.
     А еще я подумал, что вдруг под башней затаился очередной плазмонт или
его спорозоид, который делает сейчас свой подкоп. Это опасение стало кодом
доступа к трансквазеру, на  каких-то  остатках  своей  энергии  он  открыл
хрональный канал. Апартаменты со  всей  их  обстановкой  сделались  просто
зарисовками, потом заструились. Струи,  в  свою  очередь,  на  виртуальном
экране обернулись  хрональными  линиями,  с  которыми  я  смог  поработать
опытной рукой, только не слишком удачно. Похоже, я выкинул  кусок  не  той
стены... и оказался  снаружи,  за  "бортом"  башни,  над  пропастью.  Одно
мгновение ужаса, погасший в пустоте вой и пожарная сетка-уловитель поймала
меня, чтобы доставить на землю в целостности и сохранности.  Через  минуту
внизу собралась толпа, чтобы галдеть, указывая на дырку, образовавшуюся  в
стене шикарного комплекса.  Этим  мне  и  удалось  воспользоваться,  чтобы
незаметно скрыться с места происшествия.
     Я догадался, что меня, наверное, скоро отловят, поэтому захотелось  в
виде  лебединой  песни  справить  два  дела  -   навестить   Соню   в   ее
инкубаторе-едукаторе, а потом ужраться до  усрачки.  Я  взмахнул  рукой  и
подкатил кибермобиль-клоп.
     - Куда едем, шеф? - спросил "клоп" развязным тоном.
     -  В  Царское  Село.  -  Сонькин  едукатор  находился  в   одном   из
городков-спутников Нового Петербурга.
     - А вы что потеряли персон-карту?
     - Да по дороге получу дубликат. - Лишь бы мой идентификатор не  попал
в списки беглых государственных преступников.
     По дороге я еще собрался было заскочить в  лавчонку,  купить  ребенку
подарок. Но едва высунул нос из  кибермобиля,  как  заметил  "хвост".  Две
бронированных гермокара торопились со всех колес за мной.
     - Ты не можешь побыстрее крутить  педали,  хрен  ты  мой  опавший?  -
обратился я к "клопу".
     - Понял шутку,  ха-ха  три  раза.  Однако  на  этой  трассе  скорость
движения ограничена девяноста километрами в час.
     Эта реплика будет стоить ему головы. Я отодрал  панель,  несмотря  на
крики "Что вы делаете?", "Вы еще пожалеете" и стал управлять  кибермобилем
напрямую.
     Однако бронированные вездеходы упрямо нагоняли  меня.  При  этом  все
транспортные средства перед ними расступались, а передо мной скапливались.
Да и управлять машиной, вставляя разъемы в слоты и  снова  выдергивая  их,
было не слишком удобно. Один гермокар дал предупредительный залп из базуки
и мой "клоп" чуть не перевернулся, еще и осколки наделали дырок в  капоте.
Все, попался я. Неожиданно со мной поровнялась мощная  машина,  в  которой
сидел четырехрукий бравый синий мутант,  похожий  на  Шиву,  и  делал  мне
знаки, мол пересаживайся, ковбой.
     Я вписался в гостеприимно распахнутую дверку его машины -  хотя  едва
не промахнулся и не угодил под колеса. Скорость  у  муташкиного  гермокара
была побольше. Кроме того, тоннель  начал  ветвиться,  и  несколько  веток
уходило в сторону Озерков, где отловить искомого человека можно разве  что
с  помощью  крутой  облавы.  Мутант  подбадривал  меня  фразой  "Не   ссы,
прорвемся", и слишком активно давил на все рычаги, отчего я понял, что  он
сильно набрался какого-то "антифриза". На крутом повороте ни Шива, ни  его
автопилот не удержали сцепления и мы все вместе впилились в стену тоннеля.
Тьма ударила меня своими тяжеленными кулаками.

                       БЛОК 12. ВОССТАВШИЙ ОТО СНА
         (Помехи. Настройка канала. Сигнал четкого приема. Дуплекс)

     Очнулся я от слов: "Коллега генеральный,  программа  закончилась."  И
сел на койке, которая  одновременно  напоминала  и  операционный  стол,  и
кресло пилота. Я  -  генеральный  уполномоченный?  Марк-27?  В  голову  не
приходило никаких вразумительных объяснений.
     - У вас посттравматический шок, - пояснила тихим  участливым  голосом
фигура в белом.
     - Кто я, ядрен батон, и что со мной приключилось-то?
     - Вы - начальник Технокома. Ваша пси-структура проходила тренировку в
виртуальных пространствах.
     - И с какого момента все стало виртуальным? - довольно  тупо  спросил
я.
     -  С  точки  "Сияние  поглощает  дом-колодец  "Лягушатник".   Коллега
генеральный, я вам уже сделал  инъекцию,  которая  позволит  быстро  снять
синдром раздвоения и вернуть вас в базовую реальности.
     Значит, реальность заключается в  том,  что...  недавно,  пару  часов
назад я улегся на эту койку и к моей вене  прикоснулся  инъектор,  который
позволил  мне  быстро  перенестись  в  смоделированную  историю.  Инъекция
отключил  заглушки  мозга,  а  через  биоинтерфейс  Анима  потекли   блоки
виртуальной информации от гиперкомпьютера. Итак, все это случилось лишь  с
моим персонажем.
     Однако мой персонаж был слепком с  человека  по  имени  Ф.К123,  а  в
виртуальном поле реконструировались реальные события, по  крайней  мере  в
общих чертах.
     Что же произошло? Нападение эскадры сатурнян  на  Землю,  уничтожение
спецлаборатории   и   поглощение   нашей    искусственной    Икс-структуры
могущественным  нитеплазменным  божеством.  И  по-прежнему  стоит  торчком
вопрос - что предпринять?  Начинать  третью  тотальную  войну  или  снести
пощечину и понаблюдать дальше. Для ответа остается совсем немного времени.
Несколько дней, а то и часов.
     Я поднялся с койки - меня бережно поддерживали два квибсера,  они  же
помогли мне добраться до апартаментов. Вернее везла меня дорожка-самодвиг,
а квибсеры только бежали впереди и позади, сжимая бластеры - это на всякий
пожарный случай.
     Апартаменты были те же самые, что и во сне, только теперь  я  был  не
гостем в них, а полноценным хозяином.
     Из соседнего зала вышла Катерина. Да, у меня  есть  женушка  и  дочка
Соня - человеку моего ранга разрешено иметь при себе семью.
     - Эти виртуальные сны - такие опасные для психики, - замечает  вполне
искренним голосом Катя.
     - Были. А сейчас есть надежные антишизоидные средства. Только  девять
из десяти виртуальщиков лишаются ума. Девять уже лишились.
     Из детской комнаты донесся Сонькин голос,  а  потом  выглянула  и  ее
рожица.
     - Па, я тут еще немного поиграю с пегасиками.
     - Только смотри, чтобы они тебе не нагадили на головушку.
     Из  детской  выпорхнул  один  из  этих  пегасов.  Маленькая  лошадка,
размером с кошку, да еще крылышки имеются. Это не кибер, и не биоробот,  а
мутант [кибер (синоним - робик) - изделие из неорганических материалов;  в
свою очередь любой биоробот, в том числе и квибсер, состоит из  квазиживых
органических тканей, однако  его  клетки  не  способны  к  делению,  ввиду
отсутствия ДНК; а вот мутант - это организм, обладающий генотипом  в  виде
модифицированной или искусственно синтезированной ДНК]. Крылышки играют  в
основном декоративную роль, пегасик летает не лучше  курицы,  но  справить
нужду на вашу макушку сумеет.
     Катерина обнимает меня ласково, глаза ее смотрят  нежно  и  преданно,
она укладывает меня на пузырчатую кровать, которая так  приятно  массирует
спину, и начинает колдовать на мне. Неужели все это правда -  не  могу  до
конца поверить. Но правда и то, что  корабли  Сатурна  незаметно  для  нас
добрались до самой Земли и сейчас находится на ее орбите. Эскадра сатурнян
не откликается на запросы, также как и их ставка на Титане.  Что  это  для
них - объявление войны, или решение  локальной  задачи,  или  демонстрация
силы? А вдруг мы к войне готовы гораздо хуже, чем они? "Если завтра война,
слепим пушку из говна, в жопу пороха набьем, всех  фашистов  перебьем",  -
прямо застрял в ментальном поле этот невесть откуда взявшийся мемоосколок.
     С другой стороны, если  бы  сатурняне  хотели  бы  начать  масштабную
войну, они бы нанесли  удар  по  какой-нибудь  нашей  военной  базе  вроде
"Вальхаллы"   на   Каллисто   или   производственному    комплексу    типа
"Квибсердома",  что  на  астероиде  Паллада.  Впрочем,  искать  логику   в
действиях  сатурнян  необязательно  -  ведь   ими   управляет   мегавирус,
прозываемый нами Плазмонт. Это самый секретный и самый опасный наш враг со
времен первого столкновения с ним  в  земной  деревеньке  Оменовка.  Тогда
одолеть врага  смог  только  капитан  Алекс  К123.  Но  кто-то  из  членов
разведгруппы занес спору Плазмонта на Меркурий -  половина  его  населения
вскоре  пропала  без  вести.  Там  нитеплазменная  тварь  была   побеждена
опять-таки благодаря клону К123 по имени Терентий. У меня сейчас имеется в
заначке клон Ф.К123, но, увы, это не слишком развитый тип.
     Как же можно одолеть Плазмонта  без  всяких  подвигов  -  нормальным,
техническим, конвейерным путем?
     Известно, что размножается этот иноматериальный хищник  спорозоидами.
Попадая в благоприятную среду, спорозоид начинает делиться, превращаясь  в
шизонта. Шизонт становится источником агрессивных гамет, которые  способны
активно поглощать и переформировывать нашу организованную  материю,  могут
также оставлять в ней свои  управляющие  гнезда  и  очаги.  Нитеплазменное
существо проникает в наш мир благодаря хрональным каналам.  И  с  этим  мы
вполне способны бороться, обрубая, спутывая  и  закорачивая  их.  Страшнее
другое: плазмонт скрыт от нас, он обитает в сырой материи и  способен  там
организовывать новые реальности, которые могут незаметно  окольцовывать  и
быстро подменять собой целые фрагменты нашего мира. И нам не успеть...
     В  мое  ментальное  поле,  предъявляя   приоритетные   коды   доступа
стремились проникнуть свежие сообщения и не желали сбрасываться на решение
в   резидентную   кибероболочку.   Опять   невеселые   вести.   Соединение
сатурнянских кораблей выдвигается  в  пограничный  сектор  14Ю-39,  в  его
составе три тяжелых крейсера. Ушел со своей базы на Гиперионе сатурнянский
линкор  класса  "Фудзияма"  -  похоже,  курс  взят  к  астероидной  группе
"троянцы". Но возможно это только отвлекающий маневр. В любом случае нашей
ганимедской базе пора заняться развертыванием  веерной  обороны.  Вдобавок
потеряна связь со всеми зондами-разведчиками, висящими непосредственно над
кольцом  Сатурна  по  обе  стороны  от  эклиптики.   Наверное,   сатурняне
потихоньку и разом сшибли их. Разведывательная информация поступает только
с маломощных капсул глубокого проникновения, вся она настолько  отрывочна,
что не удается слепить единую картину по передвижениям  вражеских  бортов.
Вот потому-то они столь скрытно покидают места постоянного базирования.  А
до Земли, скорее всего добираются, развертывая мощные  хрональные  каналы.
Вернее Плазмонт их  проводит  по  своим  каналам-щупальцам,  и  это  можно
назвать образцовым симбиозом. Наше  военное  командование  должно  немедля
кинуть несколько разведывательных дивизионов на воссоздание цепей слежения
над плоскостью  эклиптики,  а  для  начала  хотя  бы  заняться  хрональным
сканированием... И еще мне совсем не нравятся взаимоотношения между "Алеф"
и "Бет". Похоже бюрократическая конкуренция становится слишком нездоровой.
Не  исключено,  что  какие-то  бетовцы   пошли   на   прямой   контакт   с
нитеплазменным демоном. Впрочем, какой там контакт. Он берет за душу всех,
кто ему поддается.  Ладно,  с  бетовцами  потом  разберемся,  каким-нибудь
деликатным бюрократическим способом...
     Итак, мы уже в курсе, что плазмонт не един,  он  множественен,  особи
имеют разную степень разумности и  агрессивности,  но  при  этом  все  они
сообщаются  по  нитеплазменным  каналам,  проходящим  вне  нашего  мира  и
образующим сеть. Победить сатурнянского демона может лишь другой плазмонт,
притом дружественный нам и вообще свой в доску.  Однако,  прежде,  чем  он
дозреет, его почует божок с Сатурна, подчинит  или  поглотит.  У  нас  нет
времени на долгое выращивание и дрессировку искусственного плазмонта... Но
если в него внести, как матрицу развития,  пси-структуру  человека,  тогда
разумность и сопротивляемость нашего выродка вырастут резко, скачком. Что,
если все-таки попробовать Ф.К123 на роль матрицы для Икс-структуры?
     Однако Катерине такой вариант не придется по вкусу...  А  почему  это
потолок проливается дождем? Я просыпаюсь?

                      БЛОК 13. ПРОСНИСЬ - ОБВОРОВАЛИ
             (Помехи. Настройка канала. Четкий прием. Дуплекс)

     Как, я опять - Фома К123? Не хочу быть Фомой, мне начальником  больше
нравится...  И  все-таки  я  -  обычное  подмастерье  тринадцатого  ранга,
расходный материал. Поэтому я на  койке  в  штаб-квартире  Технокома,  жду
начала  очередного  опыта.  Аз  есмь  клон  К123,  который   якобы   особо
приспособлен к борьбе против Плазмонта. Да,  вивисекторы  уже  отложили  в
сторонку сэндвичи и достали свои  скальпели  и  зажимы.  Видимо,  когда  я
впилился в стенку тоннеля  и  валялся  в  отключке,  меня  подсоединили  к
резидентной кибероболочке Технокома. Я имел честь видеть  виртуальный  сон
[технический термин, означающий глубокое погружение в виртуальный мир],  в
котором считал себя начальником Технокома. Причем это было сделано не ради
прикола, а лишь для того, чтобы я осознал громадье  замыслов  генерального
коллеги и сложность ситуации - ведь и  сатурняне,  понимаешь,  наглеют  на
глазах, и подчиненные от  рук  отбились.  После  оказания  столь  высокого
доверия я в дальнейшем, само  собой,  буду  действовать  без  выкрутас,  с
чувством долга и большим энтузиазмом. И умру  за  Техноком  с  улыбкой  на
устах.
     Итак,  мне  предстоит  с  надлежащим   усердием   исполнить   задание
космической  родины  -  стать  сильным  и  умным  плазмонтом.  Но  не  тем
плазмонтом, который против нас, а тем, который "за".

                                 АРХИВ II

                                    Боль и страдание являются  неизменными
                               спутниками бесконечной войны форм и основой
                               совершенствования.
                                           Невидимый Пророк, Итог Молчания

                                  Сидела старуха в Железном Лесу
                                  И породила тем
                                  Фенрира волчий род;
                                  Из этого рода
                                  Станет один
                                  Мерзостный тролль
                                  похитителем солнца.
                                                         Прорицание вельвы

                      БЛОК 14. СНОВА О ПОЛЬЗЕ ЧТЕНИЯ
                         (Четкий прием. Симплекс)

     "Пацаны,  мы  нехило  знаем  историю  21  века,  так  называемую  эру
Солнечной Системы, когда  сыпанули,  как  из  рога  изобилия  страшненькие
сюрпризы и неприятные диковины.
     Однако в нашей башке засели лишь те события, которые случились  после
войны "грязных ног". Она стала для нас  точкой  отсчета.  Тогда  бубухнуло
криминальное городское "дно", обернувшись скопищем бандгруппировок. К  ним
присоединились   толпы   обездоленных   и   озлобленных,    короче    урки
непричесанные, которые вместе со своими шмарами  и  детишками  рванули  из
перенаселенных скудных стран к сытой жизни. У них были чумовые паханы, что
поставили на террор и  прочий  беспредел.  Кое-какие  диктаторские  режимы
вложили  в  руки  всего  этого  хулиганья   сверхмодерновые   и   вдобавок
портативные средства поражения: ракеты, бинарные газы, ядерные боеприпасы,
штаммы патогенных микробов. Мировое "дно" замахнулось на то,  чтобы  стать
мировой "крышей" во всех отношениях, поэтому упирало  на  идею  Джихада  и
Исламской Революции: карающий Бог поможет-де перевернуть мир  и  почистить
фраеров-безбожников по части деньжат, побрякушек,  баб,  домов  и  прочего
барахла.
     Солдафоны развитых стран, намастачившиеся на борьбу с  бронетанковыми
дивизиями противника, стали метать икру,  когда  началась  партизанщина  и
прочий террор. Месяцами шла мочиловка, бои то затухали, то  вспыхивали  по
новой, десятки городов были раскурочены, тысячи и  тысячи  народа  врезали
дуба. Когда война стихла, даже последний лох стал въезжать, что человек не
способен по-умному управлять сам собой и  все  руководство  было  передано
информационным технологиям.
     Информационные технологии,  то  бишь  кибероболочки,  помогли  народу
скинуть все заботы.  Облегчившись,  человек  разумный  в  два  счета  стал
неразумным чуркой,  который  был  на  полную  катушку  использован  доселе
неизвестными паразитами - плутонами и мегавирусом Плазмонтом.
     Когда информационные технологии на  Земле  были  загашены,  то  народ
перестал подмахивать паразитам, однако одичал и вся история пошла почти  с
нуля.
     В Космике информационные технологии были взяты под  крутой  контроль.
Удовольствие оказалось дорогим - человек в  натуре  оказался  операционной
системой, монстром без чувств и привязанностей. Душе сделалось  паршиво  и
она потянулась к Вере,  но  огребла  "подарок"  в  виде  темной  языческой
религии. Полномочным богом сатурнян стал недавнишний паразит - Плазмонт.
     Где причина такой лажи, нам не врубиться,  пока  не  крутанем  колесо
истории еще взад.
     Рубеж девятнадцатого и двадцатого веков. Повсеместно  подходит  капец
дикому варварству, темным суевериям,  неприглядной  нищете,  эпидемиям  от
чумы до сифилиса, кошмарной смертности. Никто  уже  не  устроит  нарочитые
пирамиды из черепов на манер  раскосых  академиков  Чингисхана  и  Тимура.
Отрешенность выходит из моды, миллионы людей заканчивают ковыряться в носу
и встревают в исторический процесс.
     Но заодно им уже не нужна  вера  в  единого  Бога.  Милости,  которая
покончит с нуждой, бескормицей и прочей  невезухой,  они  ждут  теперь  от
промышленности, науки, государства, класса. Ну и дождались - пол  ста  лет
не прошло, как миллионы людей обчищены, подведены  под  расстрел,  жмурами
сделаны за ради промышленности, науки, государства, класса, а Милости  все
нет. Двадцатый век получил под занавес "грязноногую"  войну,  где  вера  в
Единого стала вертаться обратно, однако с обликом все более жутким. Теперь
уже не Милости ждали от Бога, а кары, отмщения и прочего зажима.
     Однако в том, что благостная Вера приказала долго жить, сами  религии
тоже крепко виноваты. Они  напрасно  давали  знать,  что  Милость  получит
каждый, кто не залетел по статье, то бишь заповедь не  нарушил.  Народ  не
находил подтверждений тому, что в  случае  смирения  и  покорности  догмам
будет все  тип-топ  и  привяжется  хорошая  жизнь.  Единственную  милость,
которую он наблюдал - это немилость по отношению к иноверцам и еретикам, и
то если  собственноручно  устроит  им  резню.  Под  конец  он  решил,  что
церковники ему лапшу вешают и отказал им в  десятине.  Но  обернулось  это
тем, что в дурные мозги стали легко западать всякие языческие  соблазны  и
жестокие культы, отчего народу казалось, что притулился к чему-то  крутому
и великому.
     Короче, к концу двадцатого века особи homo sapiens так и  остались  в
куче своей мелкими крысятниками,  без  внутренней  свободы  и  силы  духа,
потому-то и получили по рогам при встрече с Будущим.
     Вот почему новой религией большинства землян стал аятолльский  Ислам,
извращенный в культ Немилостивого Бога.
     Вот почему паразит и хищник Плазмонт заделался подателем Милости  для
тысяч и тысяч слабосильных душ по всей Космике."
                    Анонимный пользователь сетевого эфира. Самостоятельная
                    передача, 2075 г., округ Тарсис, префектура Марс.
                    Сообщение терминировано службой "Бет".

            БЛОК 15. НИКТО НЕ ЗАМЕТИЛ ПОТЕРИ БОЙЦА. СЕНТЯБРЬ 2075 г.
                   (месяц фруктень 10 г. от Св.Одервенения.)
               (Помехи. Настройка канала. Четкий прием. Симплекс)

     Сановный  муж  Одноух  катил  в  стольный   град   из   подначального
Березовского воеводства. Путь лежал по Новому Теменскому шляху,  где  было
нестрашно, даже в сей предвечерний час, буде на землю  уже  легли  длинные
тени. Потому и охрана большая не требовалась - токмо два десятка ратников.
Головы воров и татей были насажены на колья,  каковые  отмечали  версты  -
дабы служить назиданием любому, кто поддастся бесовскому искушению.  Много
усилий было положено, дабы конец поставить вольному перетеканию  народа  с
места на место, поскольку "жидкое" состояние рождает тягу  к  воровству  и
татьбе. Теперь почти не осталось бесполезного, праздного и вредного  люда,
каждый ноне прикреплен к правильному месту: крестьянин  к  земле  в  своей
деревне, дворянин и  стрелец  к  своему  полку,  казак  к  своей  заставе,
ревнитель веры к своему приходу, мастеровой и подмастерье тащат свое тягло
в посаде. Даже купец, искони подвижный человек, прикреплен  повинностью  к
определенному пути и товару и посему обязан отчет держать перед приказными
дьяками, како на таможнях, так и в родной слободе. Всякий должен утруждать
себя пред лицом государя, дабы мог Пресветлый за всем  пригляд  держать  и
правильное руководство иметь.
     Одноух удовлетворения ради  вспоминал,  насколь  удачно  исполнял  он
поручения государевы в своем воеводстве  -  скорый  суд  над  бродягами  и
разбойниками чинил; подати брал и с сохи, и с лавки, и с короба, и с быка,
и с барана, и за проезд через мост, и за переправу через реку, и за стакан
испитой водки; сторожевые полки исправно содержал, гоняя дворян на  ратную
службу, и не давая боевым холопам почивать спокойно; мосты да дороги ладил
и вовремя починял - так что по ним и волосатый слон гульнет,  не  порушит;
зерно в казенные житницы засыпал; что положено в столицу отсылал,  сколько
надо на голодный год  оставлял;  остальное  давал  на  пропитание  дьякам,
служилым и холопам. Да еще превратил вотчины князя Березовского  и  прочих
изменников в образцовые казенные поля. Не со стыдом воевода появится  пред
очи государя.
     Одноух отпил из жбана  с  пивом,  с  кряканьем  закусил  хреном...  и
почувствовал недомогание в животе своем - неприятную тяжесть, напор гнилых
ветров и шевеление дурных веществ. Он махнул рукой дьяку, сидевшему  рядом
на низкой скамеечке, тот проворно высунулся в окно возка и крикнул кучеру,
чтобы остановился - господину сойти надоть.
     Одноух  спустился  по  мигом  приставленным  ступенькам,  зыркнул  по
сторонам и вперед - шагах  в  десяти  подле  обочины  шелестели  малиновые
кусты,  поглядывая  веселыми  темно-красными  глазками.  Туда  воевода   и
направил стопы свои, оставя легкую летнюю шубу на куньем меху  в  руках  у
холопа. Несколько ратников двинулось было следом, но  Одноух  обронил,  не
оборачивая головы: "А вот глупости не надо. Человек хочет, чтобы  никто  у
него над душой торчал."
     Воевода, хрустя сучьями, протиснулся вглубь кустов, и когда воинов не
стало видно, спустил порты, сел орлом, сунул в рот несколько сочных ягод и
опростался. Сразу стало хорошо и приятно...
     Неслучайно взгляд его притянулся к поросли свежей травы  -  та  яркая
была, словно лучезарная и как будто звала его  к  себе.  А  что  ежели  ею
подтереться? Воевода поднялся, со спущенными портами  засеменил  к  яркому
травяному пятну, оказался посреди его и тут...  провалился.  Как  в  котел
каши, в болотную жижу, в выгребную яму. Он и вякнуть не успел, как у  него
в устах будто кулак  застрял.  Жижа  вся  состояла  из  мышц  мощных,  она
скручивала воеводу, сдавливала словно целая толпа заговорщиков, оттягивала
голову, пережимала выю как злоумышленник. Одноух почувствовал,  что  тает,
пропадает почти без боли, инда перестают слушаться одна за другой, и ноги,
и руки, засим растекаются объемное брюхо и широченная спина. Гуща залепила
очи, воевода  еще  успел  почувствовать,  как  она  проливается  в  череп,
спокойно помыслил: "А что хоронить-то будут?", и перестал быть...
     Ратники, вволю надымив своими чубуками, смекнули, что больно долго их
господин изволят отправлять надобность. Начальник отряда и  два  десятника
осмелились зайти  в  кусты,  дабы  проведать  сановного  мужа,  и  изрядно
удивились. Воевода лежал со спущенными портами совсем без  чувств  в  луже
какой-то грязи - где угадывались и истлевшие тряпки, и  даже  человеческие
кости. В лице его и кровинки не было. Воины крикнули лекаря и  он,  немало
помучившись, привел-таки высокого начальника в правильное чувство. Тот сел
и долго, распахнувши рот, глядел вперед себя безо  всякого  смысла.  Затем
непослушным ртом произнес: "Княже Эзернет, это я - холоп твой,  Страховид"
и наконец позволил отвести себя к возку...

     А где-то не слишком далеко шествовал по тропе  другой  странник  -  в
посконной рубахе и портках, в драной серой рясе, накинутой сверху, каковая
выдавала некогда  бывшее  у  него  духовное  звание.  На  правом  плече  у
расстриги сидел большой ворон, впрочем пернатый мог перебраться  на  шапку
или на суму. Мог такоже  взлететь,  и,  нарисовав  пару  кругов,  усесться
обратно.
     В очередной раз прочертив воздух, ворон  словно  бы  принес  какое-то
известие  скитальцу,  тот  сошел  с  тропы,   пробрался   сквозь   поросль
молоденьких ив и оказался возле реки.
     Там с десяток деревенских мужиков заканчивали ладить ладью  -  тесали
последние  досочки  под  гребные  колеса,  тончили  прямую  сосенку,  дабы
сгодилась под мачту, вили из пеньки веревки под ванты,  сшивали  парус  из
кусков холстины, разогревали смолу, собираясь законопатить щели.
     Несколько мгновений мужики, слегка повернув  головы,  как  бы  нехотя
смотрели  на  внезапно  появившегося  странника,  но  тут   ворон   бодрым
начальским голосом пробаял:
     - Здравствуйте вам. И рты-то позакрывайте, а то мухи туда нагадят.
     Оттого мужики засмеялись, а самый рослый и плечистый из них даже снял
с головы шапку.
     - Экая знатная вошь у тебя из волос выпала, - сказал скиталец.
     - Да ты чего брешешь, самая разобыкновенная вошь.
     Тем не менее мужик заглянул в шапку и тут же свесил челюсть на грудь.
Постояв так, выудил из головного убора большого жука,  который  вроде  был
сделан из единого куска серебра, однако еще перебирал  лапками  и  шевелил
крылышками.
     - Фокус-покус, егда завод кончится, паки  поверни  ключик  у  него  в
попе, - объяснил расстрига. - Вы скажите, мужики, зачем лодку ладите?
     - Будем зерно на  казенную  мельницу  возить  по  воде,  как  повелел
воевода Одноух. Там дьяк привоз учтет и подать возьмет -  а  дома  у  себя
молоть запрещено, во  "избежание  укрывательства  хлебных  припасов".  Сие
наставление нам староста передал, а он ездил в городище, чтобы на  майдане
перед приказной избой послушать глашатая. "Кто не  слышал,  тот  виноват",
так было сказано.
     - А дальше мельницы проплыть можно? - вопросил скиталец-расстрига.
     - Как же, проплывешь. У нас  путевая  бумага  токмо  до  Оттоки,  где
запруда устроена, - сказал другой мужик, мелкий и сильно усатый. -  А  ты,
коим образом, мил человек, странствуешь?
     - Своим соизволением, на пердячем паре, господа мужики, вкруг городищ
и больших слобод, мимо дозоров и разъездов, что устраивают черные  стражи,
воеводские стрельцы и прочие мракоделы. Вы отвезите меня хоть до Оттоки, а
за сей добрый поступок оставлю вашей артели такого вот жука. И еще  немало
фокусов покажу.
     Деревенские люди замялись, пока самый рослый, почесавши  затылок,  не
молвил:
     - Взять с собой можно. Только в пути не шибко высовывайся, лучше даже
рогожкой прикройся, а то лихой человек тебя заметит и настучит, куда надо.
Тебя в острог уволокут, да и нас батожьем накажут... Звать-то,  как  тебя,
вольный скиталец?
     - Меня прозывают Фомой, а вот эту пернатую тварь - Сашей.
     К полудню лодка была закончена, мужики  столкнули  ее  в  воду,  одни
стали парус поднимать и направлять его гафелем, другие поставили  лапотные
ноги на педали гребных колес, третьи принялись  отталкиваться  от  речного
дна шестами, ну а мелкий, сильно усатый мужик уселся к кормилу.
     Вскоре  лодка  достигла  деревни,  где  уже  были  построены  сходни,
протянувшиеся над прибрежными камышами. Почали подъезжать телеги с хлебом,
запряженные поджарыми ездовыми  свиньями.  Деревенский  люд,  выстроившись
цепочкой, принялся из рук в руки передавать  мешки,  кои  укладывались,  в
конце  концов,  на  днище  лодки.  За  какой-нибудь  час  суденышко   была
загружено, осело в  воду,  изрядной  работою  шестов  выведено  к  речному
глубоководью, по коему предстояло плыть дальше.
     Ворон потешал мужиков советами насчет правления  лодкой,  а  скиталец
Фома прямо из-под рогожи травил  байки  про  то,  како  бедствуют  бесы  в
преисподней. Что плавают они-де на кораблях-мракорезах и  прислуживают  им
живые куклы, что жгут друг друга издаля огненным чиханием и обращают в лед
хладным пыхтением, а мужик с бабой передком не трется, а  посылает  к  ней
крылатый хер. Чему селяне несказанно удивились, поскольку и обычный-то хер
спокойно в штанах не сидит.
     А вот, когда стали подплывать к запруде, то рослый мужик,  что  стоял
на носу, приметил малахаи и кафтаны воеводских  стрельцов,  разместившихся
на мельнице.
     - Ты вот что, распоп Фома, - сказал он, -  ложись-ка  под  хлеб.  Эй,
Пахомыч, Фердинант, Макдональс, раскидайте там мешки подле  мачты  и,  как
упрячется гость, снова уложите сверху в два ряда.
     Мужики  споро  выполнили  работу  и  скиталец-расстрига   исчез   под
многопудовым грузом, лишь ворон его остался сидеть на топе мачты.
     Ладья  причалила  к  мельничной  пристани  и  тут  стрельцы,  вопреки
обычному, встали рядышком и принялись наблюдать за разгрузкой хлеба.
     - Эй, Денисыч, сразу признавай, никого не  прячешь  ли?  -  обратился
стрелецкий десятник к рослому мужику.
     - А зачем мне такое нужно, я что порядка не знаю? -  скучным  голосом
отозвался селянин.
     - Ты вон те мешки, что возле мачты уложены, не забудь перетаскать  на
мельницу.
     - Да нам перекусить пора, начальник, с утра не евши.
     - Я те дам перекусить по соплям. Заканчивай сперва дело, едок.
     Завершающие мешки были подняты со днища ладьи и тут раздались  крики.
Голосили и мужики, и стрельцы. На днище  виднелась  голова,  остальное  же
тело уже разошлось на ленты, кои протягивались сквозь невидимые щели вниз.
Вот и голова располосовалась, чтобы протащиться, как и все остальное,  меж
досок.  Последним  наблюдался  нос,  каковой  несколько  раз   подпрыгнул,
расплелся и пропал.
     -  Глянь...  аах...  плывет  зараза,  -  раздался  потончавший  голос
стрельца.
     Неподалеку от борта лодки, сквозь воду, стало  заметно  тело.  Кто-то
без толку стрельнул из пищали. Но когда дым  рассеялся,  "заразы"  и  след
простыл, видно заплыла под пристань, а там и вовсе подалась  в  нужную  ей
сторону. Настало тягостное  молчание,  нарушаемое  громким  граем  куда-то
летящего ворона.
     - Кто это был, гнида? - стал подступать десятник к Денисычу.  -  Кто,
отвечай, сгною.
     Денисыч же будто весло проглотил.
     - А никого и не было, - вмешался мелкий мужичок. - Привиделось. Вам с
перепоя, а нам с устатку и не евши. Ну, можа, водяная свинья проплыла.
     - Ты что мелешь, сам свинья! - заверещал десятник, а  потом  остыл  и
замолк.
     "В самом деле, - рассудил он, - скажешь,  что  упустил  бродягу,  так
начальство и морду наверняка набьет, и может сослать  на  пограничье,  под
ордынские пули. Доложишь, что имел дело с  нечистой  силой,  то  ревнители
веры за меня возьмутся, станут пятки поджаривать, дабы узнать, не вошел ли
я с ней в сношение."
     А тем временем в кармане  у  взопревшего  Денисыча  щекотно  заелозил
лапками серебряный жук.

     - Вкушающий золото и драгоценности ждет тебя, - объявил царедворец  с
кукольным личиком и не без труда распахнул расписную тяжелую дверь.
     Одноух перенес толстомясое  свое  тело  через  порог,  коснулся  лбом
изразцового пола, как  того  требовало  придворное  вежество  и,  поднявши
глаза, встретился с пронзительным совиным взглядом царя.
     Пресветлый принимал воеводу в небольшой Яшмовой Палате. Его будничный
наряд составлен был из длинной рубахи китайского шелка,  широкого  хитона,
расшитого золотой да серебряной нитью  и  обсыпанного  яхонтами,  а  также
шапки-мономашки с изображением крестного древа на маковке.  Трон  стоял  в
углу на возвышении, исполненном в виде  жены-львицы  с  очами  из  оникса.
Кроме Макария и Одноуха в палате было токмо  два  дворцовых  гвардейца  из
караула, старший думный дьяк и писец.
     Из сей палаты сановники и царедворцы выходили либо обласканные,  либо
никто их больше не видел и не слышал. Гулял слух,  что  на  каменном  полу
имеется потайной люк, и ежели царь обопрется ногой на лапу женольвицы,  то
отворится колодец, каковой поглотит повинного человека. При  падении  оный
злодей не разбивается, упав на груду тряпья и хрупких костей, но  внизу  в
подземелье проживает стая волков - изощренных мучителей. Или же  семейство
коркодилов. Или же вообще неведомые чудища.
     - Ну, давай, Одноух, рассказывай, чем прославил свое воеводство?
     - Исполнял твою волю, надежа-государь, об чем тебе прекрасно известно
из моих донесений.
     Как показалось внимательному царю, что-то новое засквозило и  голосе,
и во взгляде боярина.
     - Ну-ка, проверим, как исполнял. Словно муха сонная  или  со  рвением
ума и бодростью духа. У нас тут каждый твой чих сочтен и записан.
     Думный дьяк раскрыл книгу в толстом  переплете  из  коркодильей  кожи
поверх обложечных досок и стал зачитывать мерным голосом:
     - В Березовском воеводстве недоимки в  прошлом  годе  составили  пять
тысяч  целковых,  в  столичные  хранилища  не   прибыло   зерна   супротив
условленного количества - двести тысяч пудов, холстины -  пятьдесят  тысяч
аршин, пеньки - семьдесят тысяч аршин, меда - восемь тысяч ведер,  пива  -
тысяча бочек...
     - Так ить, засуха была и недород, селяне слезно у меня просили  корма
дать, дабы скотину не резать, - стал сопротивляться  Одноух.  Однако  царь
свел брови свои, образовав грозные морщины на лбу.
     - Не противься и не перебивай, когда  тебе  человек  правду  говорит.
Впрочем, хватит о том. Ты мне лучше скажи, мастер срамных  дел,  отчего  у
тебя в воеводстве волхователи один за другим резвятся, смущают народ, учат
неповиновению?
     - Да будет угодно великому царю послушать  меня.  Я  в  прошлом  годе
семерых волхователей и ведунов споймал и казнил лютой смертью, в  нонешнем
- еще трех. Всех предавал искусным пыткам, чтобы в своей волшбе признались
и покаялись. Я... я новую казнь изобрел - закачивание воздуха мехами через
заднепроходное очко до полного разрыва окаянного преступника.
     - Волхвов принародно казнил, изобретатель? -  с  лукавством  вопросил
царь, немного поддавшись вперед и прищурив глаз.
     - Принародно, великий царь, - радостно подтвердил  воевода  и  осенил
себя знамением крестного дерева.
     - Значит, дал им покрасоваться напоследок. Да  еще  диспуты  с  ними,
лицемерами, устраивал, тщась свою ученость показать. Тоже прилюдно. И  что
показал? Сквернавцы и кощунники ересь свою в  чистые  головы  втюхивали  с
твоего  произволения  и  наглядно  доказывали  преимущества   дьявольского
умствования. Оные злодеи ведь  кажным  словом,  кажным  своим  действом  в
соблазн вводят неискушенного человека... Гордыней и надменством  отличился
ты, воевода. Одни хоромы твои чего стоят, каковые ты отгрохал на Выселках,
хозяйствуешь там словно в имении своем, горничные  девки  толпами  бегают,
всех ты их перепортил, козел, страстям своим низменным  потакая.  Говорено
же было, что нет у тебя своей земли в воеводстве, а просто обозначены поля
и выпасы, с коих тебе кормление идет. И  жить  тебе  надлежит  в  казенном
доме, каковой выделен в городище для таких как ты, царских слуг...
     Думный дьяк не раз наблюдал подобные  сцены.  Дело  быстро  кончалось
тем, что разъегоренный воевода ударялся в ноги царю  и,  пуская  сопли  из
носа, просил помиловать его, не сечь повинной головы и дать только срок на
исправление всех дел.
     Однако  Одноух  не  ударился  в  ноги.  А  наоборот  с   предерзостью
огрызался, не замечая как пошли наливаться  красным  щеки  государя.  Даже
попрекал Пресветлого. Дескать, нехорошо, что  молоть  зерно  дозволено  на
одних только казенных мельницах.  Вследствие  сего  селянин  не  возжелает
хлеба растить больше, чем необходимо для прокорма семьи и немногочисленной
скотины. Оскудеет, мол, и осунется оттого Теменская земля.
     Царь вдруг перестал хмуриться и как будто возбудил в себе веселие.
     - Лукавишь ты, Одноух. От одного только казенного помола не  оскудеет
Теменская земля. И обязанность сия лишь  малая  добавка  к  тому  порядку,
который я устраиваю в своей Теменской вотчине. Но аще порядок мой  неумен,
все мои деяния тщетны и радею я о пустом, так чего ж ты... - щеки государя
совсем уж набрякли от крови, - так чего ж ты, таракан запечный, раньше  об
том молчал? Спокойно небось принимал ласку и кормление из  моих  рук.  Или
кто-то тебе шепнул, что боятся царского праведного гнева  тебе  не  стоит,
поскольку Пресветлый уже не  жилец  на  сем  свете?  Ты,  сдается  мне,  с
волхователями столковался, кудесники поборают тебе. Замыслил ты  подобрать
скипетр и державу, выпавшие из моих ослабевших рук!..
     Крик государя оборвался на полуслове, зато Одноух с воплем  исчез  во
внезапно открывшемся колодце. Немногие знали,  что  существует  не  только
подземелье, куда падают осужденные царем  на  растерзание,  но  и  оконце,
через которое Макарий мог подсматривать за мучениями. Однако  на  сей  раз
пресветлый царь не потешил себя зрелищем. Подсматривать он любил только за
тем, как отдают концы его личные вороги, немало досадившие  ему,  особливо
пока он был маленьким и слабеньким царевичем. А  Одноух  просто  рассердил
его своей жестоковыйностью и вызвал  выплеск  гнева;  с  утра-то  еще  зуб
елдырил, немало досаждая государю. При  иных  обстоятельствах  дело  могло
ограничиться лишь вправлением упрямых мозгов воеводы.
     Надежа-царь кабы пожелал, то увидел бы, что Одноух,  хоть  и  упал  в
колодец, прямо на хрупкие костяки былых жертв, однако не поломал ноги и не
поранился. И прянувшая к нему стая волков-палачей вдруг замерла. Не впился
серый вожак в пах жертвы, не стали терзать жилы человека молодые волчары.
     Дело в том, что не человеком пахло от сброшенного в колодец, а чем-то
совсем незнаемым и страшным. Инда вожак  заскулил  и  подался  назад.  Тут
упавший вдобавок изменил свой облик и... встала голова молодого  воина  на
грузное тело воеводы, и улыбнулись  глаза,  которые  некогда  принадлежали
верному слуге князя Березовского - Страховиду.  Потом  еще  раз  произошла
перемена обличия - и рожа  лютого  кромешника  Демонюка  слепо  глянула  в
полумрак подземелья. Вожак еще сдал назад. Но тут увидел,  что  перед  ним
лежит туша барана, из вспоротой шеи коего еще  стекает  кровяная  струйка.
Кровь пахла как кровь, даже еще лучше и  ярче,  запах  предсмертного  пота
резко проникал в нос и наполнял волчьи жилы сладострастным трепетом. Зверь
рванулся вперед и запустил трехдюймовые клыки в брюхо жертвы. И тут другие
звери увидели, как их вожака поглощает мертвый  баран  -  прямо  подвижным
животом своим, который был  подобен  водовороту.  В  него  канула  вначале
волчья голова и толстая гривастая шея, потом  передние  упирающиеся  лапы.
Матерый хищник вдруг  резко  изнемог  и  оставил  сопротивление,  лишь  по
подергиваниям задних лап приметно было, что живой  он  еще.  Вскоре  вожак
полностью скрылся в брюхе барана и ненадолго там все успокоилось, ежели не
считать мелких  сокращений.  Волки,  трусовато  припадая  задом  к  земле,
подползли ближе, но внезапно баранья туша просто  расползлась  и  из  кучи
требухи вновь восстал вожак, только весь облепленный слизью и дрожащий.
     Вначале не пахло от него как от собрата-волка, и стая никак не  могли
признать в нем своего предводителя.  Потом  привычный  запах  возвернулся,
однако недоверие сохранилось.  Стая  угомонилась  и  как  встарь  признала
первенство старого волка, егда он задавил своего непокорного племянника.

     По Новотеменскому шляху нескончаемой  чередой  тянулись  к  стольному
граду повозки, телеги, кибитки, запряженные ездовыми свиньями и  быками  -
те своими скотскими мозгами хорошо знали обязанность  и  понимали  дорогу,
потому не нуждались в управлении и  понукании.  Самое  время  было  урожай
сдавать, месяц фруктень  заканчивался.  Холопы,  отряженные  воеводами,  и
крестьяне, отпущенные старостами, везли в Теменск  хлебное  зерно,  всякий
овощ, мед, соленые огурцы и капусту в бочках, моченые яблоки  и  клюковку,
сало в шматах, обернутых тряпками, клети с гусями и  говорящими  воронами,
бутылки  с  пиявками.  За  телегами  брели   тучные   коровы,   круторогие
вожаки-бараны подгоняли стада овец, хотя и разумели,  чем  завершится  сей
поход в одну сторону. Цепочками брели таежные великаны -  рыжие  волосатые
слоны. К ним порой привязывали  мохнатых  носорогов  -  сей  мощный  зверь
только в близком присутствии слона смирнел и терял свое обычное упрямство.
По обочинам гнали единорогов и барадов - некоторых, самых  норовистых,  со
спутанными передними ногами. Гордые животные то  и  дело  останавливались,
тщась ущипнуть редкую травинку и почти не обращая  внимания  на  погонщика
(лишь твердая рука воина-наездника сможет полностью укротить их).
     У мужика Петровича не все  сегодня  ладилось.  Ездовой  хряк  Борька,
супротив обычного, вел себя нервно,  то  начинал  гнать  вперед,  пока  не
утыкался в задок переднего возка, то замирал, пока не принимались орать  и
вопить десятки возничих, коим не было пути. То и дело подбегали государевы
дорожные стражи, грозясь скинуть  телегу  с  дороги  и  отобрать  половину
поклажи. А поклажей являлись говорящие вороны  в  клетках  -  птицы  особо
ценные, учитывая, что часть из них разрешено продать во зверином  ряду  на
базаре. (Умная ворона горазда и  дом  сторожить,  предупреждая  хозяина  о
ворах, любит мышек ловить  и  беспризорных  кошек  гонять,  долбая  их  по
макушке, а некоторые пернатые старухи способны судьбу прорицать,  вещая  о
грядущих напастях, особливо грозах и пожарах.) Суетливы  и  крикливы  были
вороны, может оттого, что прилетел к ним кавалер из леса,  который  так  и
сыпал словами: "Бабы в кучу, рубль нашел", "Петрович, не  оборачивайся,  у
нас тут интим", "Эй, красавица, иди поближе и подними хвостик".
     После одного сильного  толчка  на  выступающем  булыжнике  послышался
легкий треск, Петрович глянул на колесную ось, и тут пришлось ему обомлеть
и удивиться. Не тому, что ось уже надтреснула. А тому, что снизу  к  днищу
телеги прилепилось почти плоское существо, отчасти схожее с человеком.
     - Ты кто будешь? - вопросил, несколько запинаясь, селянин.
     - Я - тележник. Дух  нечистый,  проживающий  в  телеге.  Ты  меня  не
выдавай, не то ревнители веры за тебя ить возьмутся.
     - Но тебя Борька боится, нечистый дух.
     - А у тебя, мужик, скоро ось сломается  и  если  не  я,  твою  телегу
выкинут с дороги.
     - А какой с тебя может быть прок?
     - Сейчас  переквантизацию  заделаю,  понял?  Лишняя  древесная  масса
излучением станет, часть получившейся  энергии  употреблю  на  превращение
древесных углеводов в углеродный кристалл, кое-какие кванты пространства в
гравитоны перекачаю и слегка укорочу гравитационный  радиус  на  дороге...
Короче, я заменю собой переднюю ось и будь доволен, - отозвался  нечистый.
Опустив ноги на землю, он принял половину  веса  телеги  на  себя  и  чуть
приподнял передние колеса в воздух. - Никто и не  заметит.  Ну,  согласен,
сердечный?
     - Не-а, - запротивился Петрович, внутренней молитвой пытаясь отвадить
нечисть.
     Однако чуть протопал еще Борька и напрочь сломалась ось.
     -  Тебя  предупреждали,  мужик,  -  удовлетворенно   заметил   ворон,
ненадолго отвлекшийся от подружек в клетке.
     Дорожный страж мигом засек непорядок и сурово распорядился:
     - Ну-ка, пшел вон с дороги, бродяга.
     - Да, как же, начальник... - но тут заткнулся  селянин,  да  и  страж
отошел,  потому  что  бодро  двинулась  вперед  телега,  а  Борьке  сильно
полегчало, против чего он не возражал.
     Только исходило ныне от повозки багровое сияние  и  все  время  будто
катилась она под гору, чего прочие путники, осоловев от солнца и водки, не
замечали - на радость трусоватому Петровичу.
     Так и пришлось ему двигаться к столичному городищу Теменск с нечистым
духом в виде привода. Лишь егда доставил Петрович припасы, куда положено -
на хозяйственный двор пыточного приказа - развалилась тележная ось. Из нее
в грязь посыпались камушки, в коих даже темный мужик не  мог  не  признать
алмазы. Он дрожащими руками быстро собрал их в чистый мешочек, спрятал  за
пазуху и прижал локтем. А вскоре закопал в своем курятнике, отрыл же  пять
годов спустя, когда куры уже сдохли с голодухи. Вот тогда Петрович и  стал
сиятельным графом Петровым-Телегинским.

     Черный полковник Остроусов как верный и преданный слуга был  зван  на
царскую волчью охоту. Говорили, что на сей раз в охотничьей потехе  примет
участие та волчья стая из подземелий дворца, что  выкормлена  человечиной.
Впрочем,  и  дичь  для  волчар  окажется  подходящей  -  десятка   с   два
заарестованных воров, бродяг, волхователей, лжеученых  и  лжеписателей,  а
также пленные пираты-шэньцы и злодеи-ордынцы, к  ним  еще  было  добавлено
несколько "снежных людей", мохнатых обезьян, которые умеют острить сучья и
бросать камни. Само собой, что "дичи" никакого оружия положено не было, за
исключением тех  веток,  что  она  сорвет,  и  камней,  каковые  подберет.
Охотничья потеха должна была совершаться в небольшом Трошкином лесу, что с
трех сторон окружен озером, полным коркодилов, а с четвертой стороны стоит
топь непролазная.
     "Дичь" заранее завезли в лес, а на следующий день переправились  туда
на плотах и участники охоты, числом двадцать пять: преимущественно  важные
офицеры черной стражи, а  также  несколько  ближних  дьяков  из  пыточного
приказа. Им полагалось в помощь еще десятка три загонщиков. Впрочем,  царь
слегка занемог и по совету  лекаря  не  стал  предаваться  потехе.  Однако
прибыла царица Марина, она собиралась охотиться с  небольшой  револьверной
пищалью, причем со спины волосатого слона; со всех сторон государыню блюли
и защищали огромные дворцовые гвардейцы в панцирях из зеркальной стали.
     Полковник Остроусов тоже прихватил с собой знатное  оружие  -  ручную
картечницу и большой запас зарядов к ней,  увязанных  в  мешочки,  да  еще
двуствольное ружьишко, да вдобавок пару  пистолетов  с  тремя  поворотными
стволами. Не забыл черный  офицер  и  любимый  тесак  с  широким  лезвием,
снабженным  зубчиками  у  основания  -  чтобы  приканчивать  раненную  ино
покалеченную добычу.
     Вперед  других  к   берегу   пристал   плот   с   волками-охотниками.
Надсмотрщики спустили их с цепей, сопроводив короткими приказами. Потом  и
охотники-люди, растянувшись в веер, пошли лопатить местность. Посреди, как
тому и надлежит быть,  шествовал  слон  с  государыней,  около  Пресветлой
кучковалось большинство участников  охоты  -  чтобы  непременно  держаться
поближе к благосклонным очам Ее Царского Величества.
     Полковник не стремился к тому, поскольку имел  прямоходный  доступ  к
великому царю. Не  одно  предприятие  по  устранению  сановных  и  знатных
государевых  преступников  не  обходилось  без  Остроусова.   Жалко,   что
большинство из супротивников царя уже бесславно  сгинуло,  став  прахом  и
тленом, посему свидания с государем  становились  все  более  редкостными,
хотя и случались не реже раза в неделю. Иногда  они  происходили  в  бане,
отчего полковник узнал, что Величество не чурается в своих пристрастиях  и
мальчиков, ино и некоторых животных тварей вроде гладкошерстных козочек.
     Остроусов оказался на фланге охотничьей цепи и долгое время  брел  по
густым травам вдоль берега озера, но потом все  ж  повернул  вглубь  суши.
Справа от него были только загонщики, ближайший сосед слева располагался в
сотне шагов.
     Полковник нередко слышал выстрелы, то редкие, то целыми залпами,  ему
же никакая добыча как назло не попадалась. И только час  спустя  Остроусов
едва не угодил ногой  в  петлю-ловушку,  каковая  силой  согнутого  дерева
вознесла бы его на высоту в двадцать аршин. А вскоре после того заметил он
голую спину, мелькающую желтизной среди листвы. Выстрелом из ружья  "дичь"
сразить не удалось и пришлось спешно  ставить  картечницу  на  сошки  дабы
пальнуть "по-настоящему". Сделавши еще  с  полсотни  шагов,  среди  сбитых
веток и листьев Остроусов отыскал замызганное кровью и изрешеченное  тело.
Полковник носком сапога перекинул мертвечину на спину и лесные мухи  мигом
уселись на выбитый глаз. "Раскосая морда,  -  молвил  внутри  себя  черный
страж, - судя по порткам - китаез". Полковник почему-то  пожалел,  что  не
застрелил своего, теменского. Как-никак был он человек опытный и умелый  к
истреблению "червей", то бишь внутренних супротивников государя.  А  среди
сих  "домашних"  ворогов  и  крамольников   большинство   продвинулось   и
сподобилось высокого  положения  за  счет  войны  с  теми  же  шэньцами  и
ордынцами. Стоит только вспомнить изменника князя  Березовского,  иже  был
покаран за измену со всей своей родней и челядью.
     Впрочем,  спустя  пару  сотен  шагов   бравому   полковнику   явилась
возможность шпокнуть своего,  теменского.  Злодей  внезапно  обрушился  на
черного  стража  с  высокого  дерева,  уцепившись  за  стебель   вьющегося
растения. А потом хотел воткнуть рогатину прямо в око  сшибленного  с  ног
охотника. Но тот, будучи  испытанным  воином,  не  преминул  откатиться  в
сторону и приемом "ползунцы" опрокинуть преступника. Оный  еще  изловчился
вскочить первым, подхватил полковничье ружье, навел, но черный страж  дуло
отвел в сторону и выстрел пришелся мимо. А вот пуля  охотника,  вылетевшая
из пистоля, не миновала  живота  "дичи".  Полковник  столь  изнеможен  был
поединком, что даже не стал добивать раненного пилением глотки,  а  просто
пристрелил, послав ему пулю в лоб.
     Вскорости встретилась еще одна "дичь". Узкая вертлявая  спина,  будто
подразнивая, то и дело мозолила Остроусову взор.  Однако  все  несподручно
было взять мельтешащего преступника на мушку и даже выстрел из  картечницы
не достал того. Сия ускользающая  добыча  по-настоящему  обозлила  черного
стража. Догоняя ее, он быстро употел, выделения горячей  кожи  стекали  со
лба прямо в  буравчатые  глазки.  Полковник  обронил  тяжелую  картечницу,
следом меховую шапку, там ружье. Юркая похожая на ящерку "дичь" подпустила
было его совсем близко, но,  метко  запистонив  шишкой  по  голове,  снова
набрала дистанцию.
     Впрочем в некий миг полковник  принудил  себя  к  успокоению  и  чуть
охладевшей головой отметил, что совсем не слышит загонщиков с их бубенцами
и даже звуки выстрелов сделались далекими-далекими.
     Решил  тогда  Остроусов  плюнуть  на  добычу  и  выбираться  к  толпе
охотников. Но вместо того стал он блуждать и как будто выписывал круги  по
одному участку леса, каждые двести шагов натыкаясь на все ту же  сломанную
березу. Страх более  и  более  сдавливал  горло,  злоба  распаляла  кровь,
полковник опять заприметил ненавистную спину, совсем  рядом,  бросился  за
ней,  и  вскоре...  у  той  самой  березки  повстречал  волка.   Остроусов
поклясться мог, что зверь  сей  из  царской  стаи,  ежели  точнее,  вожак.
Злобность серой твари сразу ощутилась, близкая, но  пока  удерживаемая.  И
перво-наперво ласковым голоском полковник стал напевать:
     - В лесу родилась елочка... - Однако тут вспомнилась другая  песенка,
про козлика,  от  которого  немного  осталось.  -  Ну,  ну,  не  дергайся,
серенький. Я - свой, царский.
     А волчара уже клыки показал, желтые,  но  заметно  смазанные  кровью.
Впрочем Остроусов уверенно знал, что звери-охотники  из  царской  стаи  не
бросаются на людей, пока не почуют в них жертву.
     - Порядок, серенький, полный ажур, не серчай.  Ты,  я  вижу,  справно
поработал сегодня, полязгал ужо челюстями. Вдругоряд встретимся, колбаской
угощу. А теперь беги дальше, сам я выберусь.
     Но волк так не считал. Не сходил с места, смотрел неотрывно  янтарным
взглядом, и лишь слегка морщинилась шкура  на  его  носу.  Пожалел  черный
страж, что ему не ведомы надсмотрщицкие слова и приказы.
     - Лады, стой здесь. Ино я побегу дальше.
     Однако едва Остроусов шаг сделал, как волк зарычал и  потянул  вперед
пасть с трехдюймовыми клыками, на  одном  из  коих  была  хорошо  заметная
щербина. Полковник с трепетом помыслил: стольких уже растерзала и изодрала
сия пасть; волк наверное во всех  двуногих  стал  узнавать  свою  законную
добычу. Превозмогая  страх,  протекший  слабостью  в  жилы,  черный  страж
потянулся к заткнутому за кушак трехствольному пистолю.
     Однако мелькнула серая молния и спустя мгновение Остроусов смотрел на
свою окровавленную ладонь,  а  также  пистоль,  бесполезно  валяющийся  на
земле. Волк был совсем рядом и вдобавок наступал  с  нарастающим  утробным
рычанием. Полковник вдруг понял, что ужо кинулся наутек.
     Бежать,  удирать  с  поджавшейся  мошонкой  пристало  только  жертве.
Полковник уверен был, что волк считает именно так.  Зверь-охотник  и  гнал
Остроусова тем самым образом, каковой подходящ  при  загоне  добычи.  Волк
держался на одинаковом близком расстоянии от бегущего  тела,  порой  делая
выпады, ино вырывая лоскуты  из  богатой  епанчи,  ино  открамсывая  шматы
плоти. Не успела бы кукушка прокуковать, как полковник был совершенно  уже
истерзан и посему не бежал, а тащился, зажимая раны, с нутряным кряхтением
и жалобными стонами. Вскоре заполз он под какой-то поваленный  ствол.  Там
черный страж попытался оборониться тесаком,  но  зверь  вырвал  оружие  из
немощной руки вместе с парочкой пальцев.  Остроухов  туманящимся  взглядом
заметил, что зубы зверя нацеливаются на его пах и взвизгнул как боров  под
ножом...
     Следующие два часа в Трошкином лесу происходило не  то,  что  обычно.
Охотники стали дичью. Волки нападали на них из самых неожиданных мест, так
что редко удавалось и оружие с  пользой  применить.  Пищали  и  пистолеты,
оброненные из коченеющих рук черных стражей, попадали к  бывшей  "дичи"  -
ворам,  татям,  лжеученым,  лжеписателям,  пленным  разбойникам-шэньцам  и
хищникам-ордынцам,  а  те  неплохо  знали,   коим   образом   использовать
огнеплюйное  оружие.  Скоро  бывшие  охотники  тикали  со  всех  ног  -  и
становились еще уязвимее. Волк с прыжка впивался в шею, обрывал  сухожилия
ног, кромсал икры и ляжки. Вор и окаянный тать прыгал с дерева на  дерево,
используя ветви и вьющие стебли,  а  затем  обрушивался  прямо  на  голову
беглеца. Красные стежки прорисовывали  пути  отступления  и  заканчивались
тупиком в виде мертвого или умирающего черного стража.
     Отступал и волосатый слон вместе с царицей, дворцовые гвардейцы умело
держали оборону, метко отстреливая любого, кто попадался на глаза.
     Но  и  воры-разбойники  стрелять  умели,  ибо  всю   жизнь   питались
смертоубийством. Прилетевшая из лесу картечь глубоко проникла  в  слоновью
ягодицу. Животное стало с ревом метаться из стороны в стороны, тщась  даже
взгромоздиться на задние ноги. С городка на его спине будто листья слетали
люди: погонщики и воины. Еще один выстрел и  огромный  зверь,  раздавив  и
расшвыряв немало ратников, скрылся в чащобе. Вместе с  царицей.  Преданные
гвардейцы собрались было броситься вдогонку, но тут прямо с крон  деревьев
посыпались  здоровенные  каменюки,  кои  швырялись  мохнатыми  обезьянами.
Одновременно к воинам метнулись волки. Там и сям высовывались разбойники и
воры, метко долбая из трофейных пищалей и ручниц.
     Слон пробежал, не разбирая пути где-то с полверсты,  а  затем  быстро
изнемог от потери крови, упал и стал подыхать. Царица,  свалившись  с  его
спины, немного подвернула ногу, но была способна еще и к бегу, и к быстрой
ходьбе. Она немного поозиралась,  пытаясь  разобраться,  в  какой  стороне
может быть озерный берег. Но тут  сзади,  ино  сбоку,  послышалось  волчье
урчание,  отчего  государыня  стала  слушаться  только  своего  страха   и
бросилась бежать, высоко поднимая  юбки.  Прямо  перед  ней  вдруг  встали
густые заросли с небольшим  пробелом  между  двух  деревьев,  растущих  из
одного корня. Царица ринулась туда и... застряла.
     Древесные  защемили  ее  с  боков.  И  как  она  не   дергалась,   не
отталкивалась руками и ногами, ослобониться не удавалось.  Волчье  рычание
раздалось совсем рядом. Обернуться государыня не могла, как ни крутись, но
вскоре почувствовала волчьи челюсти на своем теле и обмочилась - пока  они
не впивались в плоть, но терзали ее одежды. А потом  царица  почувствовала
прикосновение звериного волоса  к  своим  оголенным  ягодицам,  сердце  ее
словно упало в бездонный колодец и что-то пронзительно и больно вошло в ее
лоно...

                       БЛОК 16. МЕНЕ, ТЕКЕЛ, ФАРЕС
                        (Четкий прием. Симплекс)

     Следующим днем, когда стало ясно, что участники  царской  охоты  сами
уже не вернутся, по приказу государя в Трошкином лесу высадилось три сотни
воинов. Они огнем и острием уничтожили волков,  воров,  татей,  лжеученых,
лжеписателей, шэньцев и собак-ордынцев и  собрали  окоченевшие  изъеденные
тела охотников, загонщиков, надсмотрщиков. Макарий Чистые  Руки  не  очень
опечалился смерти царицы. Она  давно  тяготила  его  своими  придирками  и
зудежом, чуралась  некоторых  видов  любовных  ласк  и  ей  видишь  ли  не
нравилось его тяготение к мальчикам, козочкам и горничным девкам. (Макарий
с юности своей считал, что лучшая сторона женщины -  нижняя,  а  снизу  не
видно, императрица ты или кухарка.) Но государь был не на шутку обеспокоен
и  встревожен  дурной  приметой.  Ведь  его  волки,  лично  взращенные   и
вскормленные с рук кровью и мясом государственных  злодеев,  изменили  ему
самым подлым образом.
     Сие никак не укладывалось в голове.  Макарий,  уединившись  вместе  с
кувшином легкого полусухого вина в палате Небесного Спокойствия, чьи стены
были из прозрачно-голубого лазурита, мыслил и мыслил  о  неприятном.  Стая
была умна и хорошо выдрессирована, десятки раз все проходило без  сучка  и
задоринки, однако ныне... А ведь звери взбесились после того,  как  к  ним
сброшен был воевода Одноух! Они отведали его и словно отравились.  Ино  не
отведали вовсе?
     Макарию от огорчения расслабило живот, государь  лишний  раз  посетил
посетил покой Задумчивости, то бишь нужник. Там стоял массивный горшок  из
чистого золота, опорожнить который могли только четверо сортирных холопов,
и там же играли лучшие балалаечники и скрипачи.  Задушевный  "концерт  для
попы с оркестром" помог царю принять государственное решение.
     Он срочно вызвал к  себе  десяток  палачей  из  пыточного  приказа  и
несколько лекарей-трупорезов, повелел им  спуститься  в  подземелье,  дабы
удостовериться - есть ли там кости воеводы.  Старший  лекарь  с  приторной
улыбочкой осведомился  об  особых  приметах  преступника,  и  думный  дьяк
Егорка, найдя в хранилище памятные бумаги на Одноуха, прочел, что на лбу у
того имелся шрам, вернее вмятина  в  виде  подковы  -  от  сильного  удара
каблуком. Царь еще, поворошив память, точно вспомнил в коем наряде  явился
к нему дерзкий боярин.
     Лекари и палачи спустились в подземелье и стали перебирать там  кости
и остатки одежды. Действовали они со всей правильностью и вниманием,  ведя
точный  учет  погубленным  душам.  По  черепам  сосчитали   сто   двадцать
мертвецов, но вмятины в виде подковы на лобной кости не увидели  ни  разу.
Еще страннее то, что были найдены целыми, совсем не  изодранными,  а  лишь
слегка обгаженными, шуба, шапка, сапоги и кафтан воеводы.
     Макарий дотошно прослушал подробный доклад лекарей и  палачей,  затем
позвал к себе  верховного  ревнителя  веры,  благочестивого  Святоеда,  и,
поведав ему о всех перипетиях, осведомился:
     -  Слушай,  благочестивый,  не  могло  ли  статься  так,  что  Одноух
превратился в волка и отмстил мне в колдовском обличии?
     - Вполне возможно, великий царь, - охотно  отозвался  столп  истинной
веры.  -  О  случаях  оборотничества  сообщается   во   вполне   серьезных
обстоятельных  книгах,  написанных  как  в  домашинную  эпоху,  так  и   в
послемашинную, наипаче следует отметить древних авторов Флавия Филострата,
Инститориса и Шпенглера, братьев Гримм, Шарля Перро, а также  современного
нам Люцифера Терроруса из Шварцвальда. Сдается мне, что и  Одноух  уже  не
был Одноухом, когда явился к Вашему Величеству. Любопытно было  бы  узнать
мнение авторов машинной эпохи по вопросу вурдалачества  и  оборотничества,
так сказать выявить научный подход к проблеме. Однако же в наших собраниях
книг того времени ничего  достопримечательного  я  не  встречал,  если  не
считать таковым смехотворные измышления господ, именуемых фантастами.
     - В Космике небось разобрались с энтим делом  вполне  по-научному,  -
недовольно буркнул царь.
     -  Но,  великий  царь,  они  не  делятся  с  нами  никакими   важными
сведениями.
     Макарий чуть не ли спрыгнул с трона и  стал  мерять  лазуритовый  пол
ногами, обутыми в сафьяновые туфли с загнутыми носами.
     - Я заставлю этих небесных козлов поделиться со  мной  всеми  важными
сведениями, я на них, шельмецов, крепко надавлю.  У  меня,  между  прочим,
есть,  чем  пронять  их.  Как-никак  я  им  поставляю,  во-первых,  органы
человеческие  свежезамороженные,  во-вторых,   целыми   ведрами   отборных
живчиков, из которых космические богатыри  вырастают,  в-третьих,  клюкву,
морошку, травы и корни лекарственные,  грибочки,  рога  маралов,  лягушек,
пиявок и другую живность, ну и так далее. Взамен имею не так уж много: ну,
семена устойчивых урожайных растений, ну, поросят, цыплят  и  прочую  юную
скотинку, которая якобы меньше болеет,  лучше  слушается  и  будет  больше
приплод давать, ну, еще там по ерунде, инсекс...  инсектициды,  пестициды,
музыкальные гондоны, трусы женские и мужские, снадобья  от  чумы,  холеры,
триппера и еще кое-каких хворей. Короче, надо связь с Космикой налаживать.
     Макарий, подойдя к  стене,  покрутил  око  ангела,  изображенного  на
барельефе,  в  тот  же  миг  нижняя  часть  крылатого  небесного  создания
повернулась, открыв ход в потайные покои.
     Царь, придерживая венец, и верховный  церковнослужитель,  держась  за
митру, вступили в узкий низкий проход, потом еще  спустились  по  винтовой
лесенке и оказались в темном склепе, заставленном каменными саркофагами.
     - Всякий раз запамятываю прихватить с собой факел или хотя бы  свечу,
- великий царь подзаборно чертыхнулся. - А храмовники весь склеп как назло
заставили своими гробами. И выбросить неудобно, все-таки Владыки Чистоты и
их первые замы тута лежат. Ежели сам  не  будешь  уважать  верховных  особ
минувшего времени, как  же  требовать  уважения  к  собственной  монаршьей
персоне?
     - Ваше Величество, третий гроб слева, не ошибитесь как в прошлый раз,
а то опять на скелет напоремся, - напомнил главный клерикал.
     Наконец, на лицо и выставленную вперед руку  государя  упали  плотные
голубые лучи. То же повторилось и с главным ревнителем.
     - Узнавание завершено, доступ открыт,  -  слова  неведомого  существа
просочились сквозь затхлую тишину и приятный свет залил склеп.
     Его посетители, уже стоявшие возле условленного  саркофага,  сдвинули
тяжелую плиту, и из глубин могилы поднялся  на  подставке  черный  плоский
ящичек.  Представ  очам,  сей  предмет   оснастился   несколькими   рядами
кнопочек-пупырышек. Ревнитель Святоед потыркал их пальцами и  над  ящичком
восстал  призрак.  Сия  сумрачная  тень  возгласила  гулким,  но  скорбным
голосом:
     - Назовите причину выхода на связь и код соединения.
     - Раньше я запросто мог перетолковать с кем угодно, а сейчас  ко  мне
пристают то с каким-то кодом, то с протоколом связи. Можно  подумать,  что
это они - царские особы, а не я,  -  проворчал  Макарий,  но  с  призраком
заговорил любезным голосом. - Мне нужен кто-нибудь покруче из Технокома по
важному делу, код соединения 128А765. Как  вы  понимаете,  сие  определяет
высокую срочность и уровень доступа.
     Призрак уныло молвил:
     - Подтвердите ваш статус.
     - Я по-прежнему царь, монарх,  самодержец  всея  Теменского  царства,
Макарий Чистые Руки.
     Случилась  небольшая  пауза,  после   чего   призрачный   рот   криво
ухмыльнулся, глаголя:
     -  Генеральный  уполномоченный  касты  "техно"  открыл  свой   канал.
Соединяю.
     Над ящиком вместо первого восстало другое привидение - то  был  образ
молодого человека, почти юноши, с весьма свежим и холеным  лицом,  каковое
весьма контрастировало со свирепой вырубленной топором рожей Макария.
     - А, коллега царь, давненько тебя не слышал. Как дела?
     Макарий  не  в  пример  обычным  своим  умолчаниям   и   околичностям
заторопился поведать о последних происшествиях.
     - ...Понимаете, коллега генеральный, мне  нужна  научная  экспертиза,
мне потребны именно научные, а не  колдовские  способы  борьбы  с  поганым
оборотничеством и дьявольскими чарами, - завершил свое изъяснение царь.
     Призрак заговорил не без высокомерных ноток:
     - Ну надо же, мы вам понадобились,  Макарий.  А  еще  недавно  мнение
Технокома вас совершенно не интересовало. Лично я пытался с вами связаться
и напомнить, что чрезмерная  централизация  власти  приводит  к  обеднению
экономической жизни, что забой талантливых военачальников означает  потерю
обороноспособности, что преследование бродячих торговцев вызовет застой  в
сфере обращения товаров, а скармливание ученых и  писателей  диким  зверям
ведет к отставанию в очень важной образовательной сфере.
     Царь  стиснул  скипетр,  аж  костяшки  пальцев  побелели,  но  быстро
уразумел, что гневное волнение делу не подмога.
     - Да они - лжеученые и лжеписатели, без них, паскудников, всем сферам
легче будет... И что  вы  там  понимаете,  сидите  как  на  облаке  и  еще
пытаетесь меня учить. Я  с  беспутниками  боролся  и  бороться  буду,  ино
сделается  почин  развалу  и   смуте.   И   вправду   сказнил   я   где-то
четыреста-пятьсот отъявленных злодеев, не считая всяких мелких  воришек  и
сквернословов, но ведь люди теменские зрят воочию, что не попускаю я  злу,
не  поблажаю  разбою.  За   то   меня   уважают,   трепещут,   ждут   моей
благосклонности, ценят мою ласку. Короче, по-вашему  говоря  ситуация  под
контролем.
     - Вы - неоригинальны, Макарий. Все тираны и диктаторы, Ци  Ши-Хуанди,
Иван Грозный, Робеспьер, Ленин, Сталин, Гитлер, Пол  Пот,  хан  Амангельды
отбрехивались подобным образом. Все они  говорили  о  борьбе  с  анархией,
неуправляемостью,  паразитизмом   и   плутократией,   обещали   переделить
богатство в пользу бедных и  поставить  производительные  силы  на  службу
обществу.  А  выливалось   это   в   уничтожение   всех   самостоятельных,
инициативных,   талантливых,   знающих   людей,   в   подавление   честной
соревновательности, в отсечении оптимальных вариантов развития  технологии
и социума, и в итоге - к кровавой смуте или распаду государства.
     Царь все-таки не воздержался от праведного рычания.
     - Ну,  ладно,  довольно  меня  воспитывать  аки  маленького  царенка!
Севодни же перестану направлять товар в Космику, и глазопялить  буду,  как
вы запляшете, егда останетесь без грибов, ягод, трав  и  свежезамороженных
человеческих  органов.  Небось  забыли,  что  доселе  человечинку  у  меня
выписываете. Я же мертвецов собираю не по лекарням и погостам - там только
протухшие. Я вам посылаю свежеказненных воров и изменников. Чуток  повесит
он на виселице, тут веревка подпиленная обрывается и падает он прямо в чан
с азотом жидким... Короче, мне потребно знать, в каких случаях человечишко
превращается в волка?
     На сей раз призрачный собеседник ответствовал быстро и с охоткой.
     - Человечишко не  превращается  в  волка,  действует  одна  и  та  же
мимикрирующая структура,  которую  мы  называем  Плазмонтом,  а  вы,  если
угодно, можете величать демоном, который мучает вас  за  грехи.  Итак,  на
предыдущей  стадии  Плазмонт,  взломав  хрональный  экран,   конвертировал
полностью или частично органические и психические  структуры  человека  по
имени Одноух. По-вашему говоря, пожрал тело и душу. Ну, а  потом  Плазмонт
принял  образ  загубленного  им  воеводы  для  успешного  внедрения  своих
хрональных каналов в физический мир.
     - Ага, Одноух уже не был Одноухом, нежить  заранее  слизнула  его,  -
шепнул Макарий верховному ревнителю и снова обратился к космику. - Как  же
можно одолеть сего окаянного оборотня?
     - Бесстрашием, честностью и праведностью, коллега царь.
     - Меня тошнит от энтих слов, - царь скривил лицо свое.
     - Нет, друг мой,  это  почти  что  физические  понятия,  неформальные
характеристики хрональной силы. С Плазмонтом очень тяжело бороться, потому
что он не от мира сего. Однако этот  демон  не  пробьет  хрональный  экран
своими каналами, пока не соблазнит тебя или  не  застращает.  Более  того,
согласно некоторым гипотезам, сознание человека  -  элемент  Поля  Судьбы,
которое предопределяет  все  на  свете...  благодаря  ему  Плазмонт  может
оказаться жалкой плесенью, картофельной гнилью. Макарий, в  твоем  царстве
нет ли случайно пророка или учителя на уровне Ботаника?
     - Если бы завелся, обязательно бы его казнил за бомжизм и тунеядство.
Из вероучителей мне за глаза и за уши хватает моего Главревнителя.
     Призрак молодого человека не сумел скрыть своего огорчения.
     - Я так и знал, что с самодержцем мы намучаемся, плюсы  централизации
будут перекрыты минусами произвола и  полного  огосударствления...  Ладно,
надежа-царь, пора выдать кое-какую информашку. Тебе  на  выручку  движется
другая нитеплазменная  структура,  уже  наша,  смастеренная  в  Технокоме.
Замаскирована она, правда, под бродячего фокусника. Возможно это  существо
будет откликаться на имя Фома.
     Царь сплюнул и растер сафьяновым сапогом.
     - Тьфу ты, да  как  мне,  порфиродному,  принять  подмогу  от  такого
ничтожества? Вот не можете вы без этих штук.
     - Чтобы вылезти из унитаза с дерьмом сгодится и  туалетный  ершик,  -
отозвался призрак уставшим голосом.
     - А чем-нибудь более надежным вы споспешествуете мне?
     - Макарий, я  разблокирую  для  тебя  тайник  номер  пятнадцать.  Там
найдутся полезные штучки, которые помогут притормозить  Плазмонта,  к  ним
вдобавок приложена обучающая программа. И еще, проведи все-таки  некоторую
либерализацию. Сними хотя бы повинности с купцов и  открепи  ремесленников
от посадского тягла.
     - Ну-ну, бегу снимать и откреплять, подметки  на  ходу  отваливаются.
Первым делом сниму повинности с белки в лесу, пускай орешки не собирает, -
съехидничал царь.
     Однако привидение все-таки настаивало на своем:
     - Дорогой царь, у нас есть сведения, что диктаторы и самодержцы легко
становятся  добычей  нитеплазменных  структур,   отчего   превращаются   в
форменных чудовищ. Не исключено, что самые  жестокие  правители  в  период
максимального своего кровохлебства были  уже  не  людьми,  а  мимикроидами
Плазмонта. В частности, провели мы тщательное  сканирование  мумии  одного
известного вождя и обнаружили следы  большого  нитеплазменного  гнездовья.
Тем не менее, в прошлом ни разу процесс  конвертации  не  был  доведен  до
конца, и если это произойдет сегодня, то появится жуткий  апокалиптический
властитель-нечеловек. Он разрушит и поглотит не только  социальные,  но  и
физические структуры всего старого мира  и  построит  из  них  свою  новую
реальность, в которой не будет места человеку. Если этот властитель сожрет
Землю, Космике с ним уже не управиться, слишком много хрональной  силы  он
насосет! Вся солнечная система накроется.
     - После меня хоть трава не расти. Про светопреставление я уже читал и
в первом, и во втором евангелии.  У  меня  во  дворце  и  пострашнее  вещи
случаются. Так что прощевайте, - царь откровенно зевнул.
     После того как призрак удалился, Макарий и ревнитель веры Святоед  со
всей резвостью покинули  душный  склеп  и  вернулись  в  палату  Небесного
Спокойствия. Государь, не медля, вызвал  дежурного  офицера  и  потребовал
по-быстрому снарядить скрытый царский выезд.
     Тайник номер пятнадцать находился на  Старохрамовой  дороге,  которая
некогда вела к главному Храму Чистоты, то бишь Нечистоты.  Впрочем,  после
его разорения и подавления мятежа храмовников она уже вела  никуда.  Кости
окаянных мятежников, лежащие под полусгнившими виселицами иногда плясали и
даже пели, как утверждала народная молва, отчего путника сюда и калачом не
заманить было.
     Шестеро ражих стражей полчаса рьяно рыли в условленном  месте  (через
три виселицы от главного эшафота), прежде чем наткнулись на  металлическую
дверку, вернее люк. Его Царское Величество лично смахнул грязь с радужного
пятна на броне и приложил к  нему  длань,  после  чего  ход  в  подземелье
открылся.
     Самодержец всея Темении, скинув  горностаевую  шубу,  собственноручно
выудили из тайника два черных короба.  Оные  предметы  были  поставлены  в
царский поезд, дверка тайника закрылась и стражи  вернули  землю  обратно,
примяв сапогами получившийся могильный холмик.
     Всю  ночь  царь  и  верховный  ревнитель  разбирались   с   чудесными
возможностями  устройств,  хранившихся  дотоле  в  коробах.  Одно  из  них
острословный  вероучитель  прозвал  "демонобой",  другое  -  "демонометр".
Первое напоминало скипетр, другое -  державу,  только  было  полегче  и  с
глазком, который выдавал всякие мудреные знаки. К утру изучение  устройств
еще не было закончено, однако царю нестерпимо восхотелось отдохновения  от
трудов, то есть завалиться с первой попавшейся бабой на  огромную  кровать
под   муслиновый   балдахин   и   сделать   триста    семьдесят    первого
незаконорожденного царского сына. Самодержец ударил в колокольце,  зовущее
дежурного офицера, и в его покоях появился черный страж... в  коем  нельзя
было не признать покойного Остроусова. Макарий на мгновение помыслил,  что
должно быть уже спит, однако на нос покатились  капли  хладного  пота.  Но
прежде, чем тело и душу поразил дикий  обессиливающий  страх,  вспомнилось
ночное обучение. Царь  схватился  за  державу-демонометр,  она  показывала
близкое присутствие икс-структуры по азимуту тридцать, то  есть  в  районе
двери, где стоял мертвец Остроусов с обычной своей улыбочкой.
     - Ты иди  отсюдова,  марш  на  кладбище,  чертово  копыто!  -  заорал
Макарий, пытаясь испытать праведный царский гнев.
     Но стервец-мертвец пошел не на кладбище, а прямо  к  самодержцу,  все
шире разевая рот, каковой сразу стал похож на черные ворота. Завизжал и  с
тонким пуком рухнул в обморок верховный ревнитель,  превратившись  в  кучу
хлама на изразцовом полу.
     - Ах так, - царь направил на псевдопокойника жезл  демонобоя,  втайне
не веря в возможность избавления. Но  тут  мерцающее  зеленоватое  немного
пушистое облачко окутало нежить.
     Оно пыталась  выдраться,  меняло  обличие,  корчило  рожи,  принимало
обличие то воеводы Одноуха, то  неведомого  воина,  то  волка,  на  царицы
Марины, то коркодила, то медузы, то комка переминаемой  глины,  то  вообще
несуразного  квадратного  чудища  с  кнопками.   Однако   царь   неотрывно
придерживался правильного азимута и  волшебное  облако  сковывало  нечисть
получше всяких кандалов. Враг человеческий, в конце концов, потерял всякий
облик, превратился в червивую кашу, затем в узорчатый  рисунок,  завитушки
еще поползали как червяки, но вскорости  истончали  и  растаяли  с  легким
шипением. Получившаяся синеватая хмарь закрутилась полосками и втянулась в
одну точку, которая тоже исчезла.
     - То-то, не достал ты меня, поганец, - промолвил царь  и  с  чувством
удовлетворения  глянул  на  верховного  ревнителя,  однако  тот  не  видел
победной сцены и лежал без чувств в луже своей мочи.  -  Казнить  Святоеда
что ли, ино  трус  поганый  и  знает  слишком  много?  Ладно,  сие  всегда
успеется, я сегодня чего-то добрый и зело отважный.

     В стольном граде Теменске было  многолюдно,  имелось  где  затеряться
даже бродячему фокуснику и скитальцу-проповеднику.  На  ярмарку  окрестные
крестьяне обязаны были доставлять лучший  съестной  товар,  лесную  ягоду,
садовый фрукт, огородный овощ, и продавать по "смешной цене"  под  угрозой
битья палками по пятками. Надлежало также, стоя в  торговом  ряду,  блюсти
улыбчивость лица, проворство рук и неленость  тела.  При  отсутствии  оных
свойств можно было немедленно получить в  морду  от  городового.  Скиталец
Фома почти без опаски бродил в толпе обывателей,  слоняющихся  по  базару.
Питаться ему не хотелось. Ему никогда не тянуло к харчам с той  поры,  как
он уразумел, что уже не является человеком. (Насыщался он  иным  способом,
причем в два приема: во-первых, вытягивал хрональную силу  из  разомкнутых
пси-структур,  сиречь  из  слабых  зависимых  алчных  душ,  и,  во-вторых,
помощневшим хроноканалом расщеплял  какое-нибудь  вкусное  вещество  вроде
натрия или углерода вплоть до полного усвоения.)
     Чтобы видеть, слышать и ощущать как человек, ему  приходилось  немало
напрягаться - в противном случае он начинал видеть со  всех  сторон,  даже
то, что находится в потайной глубине чужого тела, и слышать  како  скрипят
сухожилия ног, како хлюпает перевариваемая пища во  чреве.  (Прикосновения
Фома   чувствовал   лишь   тогда,   когда   через   канал   хроноволнового
преобразования создавал себе подобие кожи. Если же канал  ненадолго  терял
фокусировку, то мир представлялся в виде турбулентных  струй,  вибрирующих
линий, потоков пульсирующих пузырей.)

     Тем временем на Дворцовой площади, где гуляла ярмарка, для  назидания
и потехи уже  затевалось  действо.  Помост  был  выстроен  давно,  изрядно
заляпан - причем грязью являлась  запекшаяся  кровь  -  и  давно  не  мыт,
вероятно из каких-то педагогических соображений. Сейчас на  нем,  расставя
ноги-столбики, встал парадно одетый глашатай и возгласил:
     - Праведным решением  Его  Царского  Величества  и  приговором  всего
честного  народа  ныне  смертию   карается   государственный   преступник,
именовавшийся ранее князем Ишимским. Оный злодей, не смирившись с  потерей
нечестно нажитого добра, смущал невинные умы  коварными  речами,  предавал
поруганию справедливые устои земли нашей  и  лаял  как  собака  на  святую
церковь.
     Двое черных стражей ввели преступника,  следом  появился  и  палач  с
огромным бердышем.
     Нечеловек Фома охватывал восприятием всю Дворцовую площадь  и  ощущал
на ней  и  тупое  равнодушие,  и  сочувственное  трепетание,  и  злорадное
удовольствие. Но в ком-то  билась  решимость  и  звенела  воля  к  борьбе.
Нечеловек пожалел, что не может сделаться  бесплотным,  но  могущественным
духом, и сразу унести осужденного в безопасное место. (Фома  вынужден  был
непременно помещать свое психическое ядро в какую-то телесную форму, иначе
начиналось  скольжение  по  каналам  мира  сырой  материи,  которое  могло
закончиться незнамо где, хоть на Сатурне.)
     Палач заставил жертву опуститься на колени,  шлепнув  ее  по  плечам,
попрыскал на нее водой из своего рта, посыпал мукой - блюдя многочисленные
секреты своего мастерства. Засим отошел на пару шагов и  заиграл  толстыми
мышцами,  изготавливаясь  к  удару  -  ибо  желал  снискать  рукоплески  и
одобрительные возгласы народа.
     Буде бердыш уже возделся, дабы  раскроить  преступника  наискось,  от
правого плеча к левому боку,  раздался  выстрел  и  палач  рухнул,  пуская
широкую струйку крови из губатых уст. И тут Фома засек своим  многослойным
многофокусным зрением, как на разных концах майдана, даже на крышах  домов
заплыли дымком стволы пищалей. Заварилась  суматоха,  пошла  давка,  мигом
обезумевшая толпа ринулась во всех направлениях,  топча  нерасторопных,  а
князь Ишимский прямо со связанными руками соскочил с помоста. Однако же со
стороны  Детинца  быстро  появилась  цепь  черных  стражей,  каковая  дала
ответный залп, пришедшийся  в  основном  на  бегущий  люд.  Двое  человек,
подскочившие на помощь князю  Ишимскому,  тоже  были  скошены  свинцом.  И
вернуться бы ему вскорости на плаху, кабы не странное событие.
     Стражи перестали видеть  приговоренного  к  казни,  для  них  площадь
нежданно изменила свой вид. Напротив плахи появилась еще одна плаха, токмо
большего размера, а дальше еще одна,  каковая  заслоняла  свет,  но  имела
очертания размытые и нечеткие, а потом еще одна, уже как гора или грозовая
туча.
     Злодей князь Ишимский сам перестал видеть стражей -  со  всех  сторон
теперь были рыночные ряды - вдоль одного из  них  государев  преступник  и
бросился бежать, ино лететь. При том липкий пот стекал по его лбу,  спине,
ногам, ведь путь не кончался  и  был  совсем  безлюден,  коли  не  считать
нескольких упокойников, распростертых в  пыли  и  грязи.  Князю  Ишимскому
помыслилось даже, что сам он тоже преставился и оказался в аду. А не  упал
обессилевший злодей  лишь  потому,  что  невдалеке  замаячила  худая  даже
тщедушная фигура в серой рясе, которая как бы поманила и повела  его.  Ито
наткнулся бежавший с плахи на одного из своих сотоварищей. Верный  человек
провел  князя  Ишимского  узкими  улочками  к  возку,  каковой   и   вывез
осужденного вон из города в бочке из-под пива. Когда прошло  наваждение  у
стражей, то  государственного  злодея  и  след  простыл.  (Нечеловек  Фома
отметил, что, немного поиграв с  реальностью,  он,  похоже,  внес  большие
изменения в учебник  истории.  Впрочем,  нынче  ему  полагалось  выполнить
задание начальства, спасти гнусного царя Макария и  тем  самым  поддержать
стабильность исторического процесса. Только вот  какую  телесную  оболочку
для этого мерзкого дела подобрать?)

     Неспокойно царствовалось теперь Макарию.  После  истребления  нежити,
принявшей вид полковника Остроусова,  напасти  не  исчезли.  Напротив  они
сменяли одна другую. Стоило только самодержцу снарядить выезд  из  дворца,
как случалось происшествие. То рушилась на дорогу стена дома  или  посреди
улицы начинала зиять бездонная яма, или же путь густо зарастал  деревьями.
Ино на деревянной мостовой весь поезд принимался скользить словно по льду,
ино прилипал к ней колесами и копытами, словно клеем была она промазана. А
один раз царский возок застрял в навроде неглубокой лужице, да намертво, и
к тому же стал  утопать.  Пришлось  его  спешно  бросить  -  и  пока  царь
выбирался, сам едва в оной луже  не  утонул,  еле  вывернулся  из  объятий
грязи.
     В итоге Макарий порешил никуда более не  ездить  и  запил  горькую  в
своем дворце, стоящим за крепкой и широченной стеной Детинца. Даже баб  он
прекратил воровать  на  городских  улицах,  а  довольствовался  горничными
девками и дебелыми кухарками. Впрочем и тут  напасти  не  прекратились,  а
скорее  умножились.  Развелись  во  дворце  какие-то  крысы   преогромного
размера, иже просачивались в самые мелкие скважины, и  ухитрялись  харчить
людей, особливо сдобных кухонных  баб.  Опричь  того,  грызуны  сожрали  и
верховного ревнителя Святоеда, об чем царь  не  шибко  сожалел  -  главный
вероучитель много ведал лишнего.
     Царь, лично возглавя дворцовую гвардию, устроил облаву на  колдовских
тварей вместе со своим демонометром  и  демонобоем.  Взламывал  Величество
полы и стены, открывал самые темные подвалы, спускался, не радея о  животе
своем, в самые глубокие  подземелья,  сыскал  не  только  кучу  человечьих
костей, но даже несколько  совершенно  забытых  узников,  которые  издавна
питались мышами, слизнями и пауками. Узникам тут настал конец  от  меча  и
копья - на тот случай, ежели они связаны  с  бесовской  силой.  Попадались
навстречу   и   дьявольские   крысы,   каковые   тут    же    истреблялись
жезлом-демонобоем.  Наконец,  в  самом  дальнем   углу   самого   большого
подземелья (что располагалось под Поварской башней, где готовился харч для
всего двора), встретился царю  крысиный  король,  крысодракон.  Тот  будто
состоял из множества сросшихся тварей, причем некоторые головы у него были
человеческие - словно позаимствованные у пропавших кухарок, у  Святоеда  и
каких-то  неизвестных  лиц.  Вдобавок  новые  и  новые  крысы  то  и  дело
отпочковывались от поганого многоглавца.
     Царь с гвардейцами, не спужавшись, свирепо бросился в бой.  И  рубили
они крыс мечами да секирами, и гвоздили палицами, и жгли факелами. А самое
главное  -  самодержец  хоробро  и  умело  орудовал  демонобоем,   замыкая
крысодракона в уничтожительное пушистое облако. И замкнул  -  многочленное
чудище ревело, как будто силилось  что-то  сказать,  судорожно  дергалось,
разделялось и вновь соединялось, меняло облики, обращалось в клубок змей и
коркодилов, в стайку обольстительных девиц, в собрание почтенных  старцев,
но Макарий не выпускал преисподнюю нечисть из своих мощных  уз.  Он  умело
совмещал прицел демонобоя с его  целеуказателем  и  нажимал  на  кнопку  с
волшебной надписью "Delete".
     Но прежде чем исчезнуть крысиный царь промолвил:
     - Не врага, а друга ты лишил ты телесной оболочки, ведь я -  посланец
дружественного Технокома. А враг остался рядом с  тобой.  Вряд  ли  я  еще
сумею помочь тебе, тиран.
     Государь, не смутившись, вопросил:
     - Если ты друг, то зачем сшамал Святоеда и столько кухонных баб?
     -  Таковы  законы  функционирования  моих  телесных  форм,  им  нужна
легкоусваиваемая физическая энергия. К тому  же  все,  кого  я  расщеплял,
имели внутри гнездовья враждебной нитеплазмы.
     Царь не поверил такому признанию и додавил уничтожительную кнопку.
     И вот брань закончилась - крысодракон и его подданные превратились  в
шевелящиеся завитушки, затем в синеватый туман,  иже  растаял  полоска  за
полоской, узор за узором.
     Самодержец даже пожалел, что нету рядышком какого-нибудь летописца, а
еще лучше писателя-повествователя, который анонимно сочинил бы повесть "Об
убиении окаянного чудовища благоверным кесарем Макарием". Однако насколько
он мог припомнить, последнего непридворного повествователя сожрали  собаки
во время царской охоты, а трое придворных  писателей  скончались  один  за
другим от обжорства, пьянства и любовных излишеств еще в прошлом годе.
     Государь опосля  немеркнущих  подвигов  хорошо  попарился  в  баньке,
попользовался отроками, недавно взятыми в дворцовую гвардию, и криворожими
свинарками, таскавшими помои дворцовым хавроньям - даже  такие  никудышные
девки распаляли царский хрен после одержанной победы. Всего было отдрючено
двенадцать особей обоего пола, не считая двух коз - Макарий погоревал, что
подобные вещи нельзя занести в летопись и даже подумал о перемене веры.  А
почему бы не принять негритянскую религию вуду, в  которой  приветствуются
половые подвиги и даже искусное людоедение?
     Выпив жбан вина, доставленного из-за Урала-хребта, самодержец наконец
угомонился и улегся почивать на перины из лебяжьего пуха.

     Но всю ночь напролет царю казалось, что кто-то давит ему на  грудь  и
проснулся он с ранья - дремы не было ни в одном  глазу,  лишь  сухость  во
рту, колочение сердца и тягость с пучением в кишках.
     "Переупражнялся  я  вчера  на   радостях,   -   невесело   подумалось
самодержцу, - увы, нет счастья в жизни."
     Он  окликнул  постельничего  слугу,  тот  не  отозвался;   ударил   в
колоколец, караульный гвардеец не явился.
     - Ну, я им покажу, - шептал царь, опуская ноги в  собольи  чувяки,  -
колесую, разорву деревьями, скормлю свиньям.
     Макарий выбежал из спальни и споткнулся  об  постельничего,  который,
как и положено, дрых у порога. Вернее не споткнулся, а вляпался.  В  свете
масляной лампы было видно, что  верный  слуга  лопнул  посреди,  по  краям
длинной раны бахромой свисали нити,  более  того  они  шевелились,  как  и
содержимое  живота.  Царь  с  проклятием  вернулся  в   спальню,   схватил
демонометр и демонобой, уничтожил рваную куклу, в которую превратился  его
верный слуга, и выскочил из покоев в коридор. Двое  дворцовых  гвардейцев,
как и надлежало, стояли на страже по обе стороны  от  резных  позолоченных
дверей. Вернее не стояли, а висели на нитях, уходящих  куда-то  вверх.  Те
еще сокращались  и  удлинялись,  отчего  воины  немного  шевелились.  Царь
разорвал одну из нитей и дернул на себя. Она потянулась из гвардейца,  как
из тряпичной куклы. Макарий отпустил нить, но она продолжала  вылезать,  а
следом полезли и другие. Через минуту от верного воина остался  на  память
лишь какой-то веретенообразный остов.
     Самодержец с захолодевшим сердцем кинулся бежать по дворцу,  призывая
на помощь живых людей. Но к нему приближались люди неживые, а может  вовсе
нелюди: то полковник Остроухов, то воевода Одноух, то  царица,  то  другие
покойники, в основном крамольники и ослушники, что были  умерщвлены  после
скорого царского суда. Жезл демонобоя изничтожал нечисть, но валом  валила
новая и новая. Уже нитки словно черви поползли из стен, потолка, пола, кои
вскорости стали походить на полуистлевшую рваную ткань. Дворец расплетался
и распадался как гнилой саван...
     "Я тебе не дамся, ты не поглотишь меня, не примешь  мой  облик  и  не
станешь править от моего имени. В Пороховую  башню!"  -  собрав  последние
остатки царской гордости, решил залитый потом Макарий.
     Когда он  бежал  по  мостику,  ведущему  в  башню,  ноги  его  вязли,
оскальзывались и запутывались в нитях, которые свисали космами,  напоминая
бороду великана. Но царь непримиримо орудовал  демонобоем,  расчищая  себе
дорогу.
     Мостик  разлетелся,  едва  самодержец  добрался  до   башни.   Однако
бронзовая дверь была заперта на крепкий замок, а ключей царь не  захватил,
раньше не до них было.
     Сзади рассыпался дворец и надо было  поторапливаться.  Впрочем  дверь
башни оказалась червивой и расползлась под ударом жезла.
     В пороховом погребе царь на ощупь развязал один из мешков с  взрывным
зельем, выудил из кармана огниво и  чиркнул  трутом.  Первая  искра  упала
мимо, в то время как сзади уже расплелась двухаршинная стена. Пыл боротьбы
так захватил царя, что он даже забыл про свой страх. Сие  поспособствовало
замыслу. Вторая искра влетела ровно в порох.
     Море света - последнее, что узрел  царь,  прежде  чем  провалиться  в
темную бездну.

                         БЛОК 17. ИШИМСКИЙ СМУТЬЯН
                         (Четкий прием. Симплекс)

     После взрыва в Пороховой Башне Детинца, почти весь столичный град  не
спал. Были подняты на ноги и черные стражи, ночевавшие в своей  казарме  в
Детинце, и городовые стрельцы на своих дворах,  и  служилые  двух  полков,
квартировавшихся в Теменске. Многие люди, даже не слишком одетые, в  одних
портах и рубахах,  скопились  на  Дворцовой  площади,  ожидая  известий  о
здоровье царя-батюшки.
     Тем временем ратники оцепили Детинец, городовые стрельцы  окольцевали
дворец, а черные стражи вошли в него. Каково же было удивление  их,  когда
они обнаружили во  многих  местах  сильно  изъеденные  стены,  осыпавшуюся
штукатурку,  обрушившиеся  перекрытия  и  кровли,   будто   дворец   стоял
заброшенным уже не менее сотни лет.
     Из дворцовой гвардии, ближних  слуг  и  подручных  холопов  оказалась
найдена едва ли половина - да и то  в  каком-то  обалдении,  в  полусне  и
полном беспамятстве на предмет истекшей ночи.  Остальные  же  как  в  воду
канули.
     Но к великому облегчению  и  радости  государь  обнаружился  в  своей
опочивальне. Был он немного смурной,  ничего  не  знающий  не  ведающий  о
ночном происшествии. А после  личного  осмотра  дворца  и  башни  возжелал
молвить слово народу, скопившемуся на площади.
     И говорил он с народом, после чего некоторые теменцы впервые сказали,
что царь - подмененный.
     Молвил Макарий, что волей неба  спасен  он  от  худой  смерти,  и  за
спасение свое собрался  облегчить  житие  всякому  люду,  избавив  его  от
излишних повинностей и крепостей. Крестьянин возымеет право раз в три года
перебираться с земли на землю, а также молоть хлеб на своей мельнице и  не
ссыпать зерно в казенные житницы, пусть вольно торгует хлебом сам и платит
невеликий налог монетой. Мастер и  подмастерье  больше  не  прикреплены  к
посаду, пусть занимаются чем  хотят,  без  всякого  тягла,  лишь  бы  себя
прокормили и уплатили малую подать казне со  своих  изделий.  Купцы  также
вольны торговать, где хотят и чем хотят, лишь  бы  не  пробовали  миновать
таможню и дорожную заставу.  А  государевы  холопы  могут  идти,  куда  им
желается. На все облегчения будут  изданы  царские  указы  и  наставления.
Однако же несмотря на общее смягчение правил утруждения и послушания, кара
за проступки окажется тяжкой.
     И в самом деле указы вышли. И  пришло  облегчение  ко  многим,  а  ко
многим болесть головная, как сыскать себе пропитание  -  ежели  не  продал
свое изделие и свой хлеб, никто уже из казенной житницы не снабдит тебя. И
роптали обездоленные - кто привык помногу хапать из царских хранилищ и кто
любил тянуть помалу, но часто. Особливо  часто  неудовольствие  выказывали
отпущенные государевы холопы, ибо привыкли сии  малодушные  люди  жить  по
указке и кормиться с царской руки. Стали сбиваться они в шайки  и  грабить
вольных  купцов  да  других  проезжих  по  большим  дорогам  и  на  ночных
улочках-переулочках. Ижна в дома забирались, опустошая  имение  и  насилуя
девок.  Прибивался  к  оным  разбойникам  тот  народишко,  что   не   смог
прокормится  ни  на  земле,  ни  в  лавке,   ни   за   трудовым   орудием,
присоединялись людишки ленные, но до богатства охочие, примыкали  те,  кто
собрался использовать мягкость правил, дабы удовлетворить свою наклонность
к душегубству и мучительству.
     Стали просачиваться и волки-ордынцы через сторожевые черты,  двигаясь
мимо острожков, по лощинам и оврагам,  не  разжигая  огней,  скрываясь  от
теменских разъездов. И сии хищные проникновения учащались, поелику  казаки
и  прочий  воинский  чин  начал  отлынивать  от  пограничной  службы   или
относиться к ратной повинности слегонца. Ордынцы углублялись в  населенную
страну верст на пятьдесят, затем  поворачивали  и,  развернувшись  широким
крылом, мчались назад, захватывая детей в седельные корзины, такоже пленяя
отроков, отроковиц, скот, хватая всякое удобопереносимое имущество.  Тожно
творилось и на севере, где шэньские пираты грабили приморские  селения  и,
двигаясь вверх по рекам, вязали в полон много мирного люда и  сметали  все
ценное.
     И народ тогда возроптал, требуя другой милости от царя: не вольности,
а  исполненного  суровости   наказания   для   разбойников,   повольников,
грабежников, мучителей и воров, для всех, кто не усрамляется наложить руки
на жалкий скарб вдовы и сироты.
     И тогда вышел царь к народу на Дворцовую площадь и глашатал:
     - Надо ли вам еще вольности, люди теменские?
     - Нет, ни в коем образе, великий царь, - отозвался народ.
     - Так чего же вы от меня хотите? Кар и казней?
     - Да,  да,  отмщения  преступным,  смерти  их  предать.  Надежа-царь,
умертви татей и мучителей.
     Постоял немного государь, обождал, пока умолкнет народ, и  молвил,  а
слова его раскричали глашатаи по всем углам.
     - Не дождетесь от меня казней. Ждете вы немилости к другим, но  когда
она коснется вас, срамоделов, за ваши собственные прегрешения, начнете  вы
роптать. Не от человека, даже не от царя должно приходить наказание,  ведь
и государь не знает и не видит всего на земле. Кара будет приходить от сил
небесных  и  подземных.  Небесное  воинство  отступится  от  повинного,  а
посланцы ада вопьются в него аки звери ненасытные.
     Сказав сие, царь немедленно удалился в Детинец,  а  народ  разошелся,
скребя в головах, ибо полагал, что беззаконие и злодейство долго еще будут
гулять по земле теменской.
     Однако вскорости городовые и квартальные надзиратели  стали  находить
во рвах и яминах разорванные ино поломанные тела разбойников и злодеев - и
как будто не человеком, а большим хищным зверем  были  они  преданы  лютой
смерти.
     По всей теменской державе не отягощались виселицы  и  не  сотрясались
плахи, не оглашались зычным гласом приговоры, однако каждое утро там и сям
обнаруживались свежие мертвецы. И народ обычно знал, за что были погублены
и какое правило преступили сии люди. Словно зверем  мощным  раздирались  и
торгаши-обманщики,    и    купцы-барыги,    и    хапуги-самогонщики,     и
срамники-похотливцы, и лукавые ремесленники, что выдавали плохой товар  за
хороший. Всем им худая скверная кончина наставала. Тут снова загулял слух,
что царь подмененный, что на самом деле страшное он чудище, кое  по  ночам
рыщет по улицам и людей гложет.
     А затем в верховьях Васюгана и Тары  стали  собираться  испуганные  и
недовольные, особливо бывшие государевы холопы, и сбиваться в  вооруженные
толпы. Возглавил их князь Ишимский, дабы идти на столицу и  пресечь  жизнь
самодержца-кровопийцы,  кем  бы  он  не   был,   зверем   или   человеком.
Предводитель  разбойников  сам  претендовал  на  престол,   ибо   наглядно
показывал свою высокородность - имелись бумаги согласно коим предок  князя
был нефтяным бароном еще до Святой Чистки.
     Знал князь Ишимский, что дурны нравом, своевольны и плохо обучены его
люди, не сладить им с полками, что по прежнему преданы царю, и особенно  с
черными стражами. Посему вошел ушлый князь в сношение с ханом Большой Орды
Рузбеком и подговорил его выступить совместно против Макария.
     С нарочным хан прислал письмо:
     "Смилна рахмам рагым. Во имя Аллаха милостивого, милосердного. Знавал
я твоего отца, княже, добрый был аскер. Надеюсь и ты перенял  от  него  по
воле Аллаха упорство и терпение. Готов  я  оказать  тебе  военную  помощь,
невзирая на то, что ты  иноверец.  Теменская  земля  одна  из  немногих  в
Сибири, что не стала еще в веру истинную - Мохаммад дени, и криво верует в
Господа-промыслителя. Олло акбер. А иллягяиля илл елло. Ну да получишь  ты
престол по воле Аллаха, с помощью моей  конницы  и  бека  Тулея,  и  тогда
правильно уверуешь в Бога. Хуа рахману рагыму, хуво  могу  лязи.  Вспомни,
какие погибели настигли земли Запада, потому  что  не  было  у  них  веры.
Гордились они своим могуществом и многоумием, вложенным в  машины.  Но  то
была не их сила, а сила дьявола Иблиса. Впрочем, уже тогда трепетали  люди
Запада перед воинами Джихада. И пришел день, когда  Аллах-каратель  разбил
машины, Иблис в страхе отступил,  а  люди  Запада  вспотели  от  страха  и
оказались слабыми как женщины. Пришли тогда  моджахеды  и  федаины,  убили
нечестивцев и взяли их  имущество,  их  дома  и  жен.  Аллах  способствует
праведным, а безбожников погубляет. Да  здравствует  Исламская  Революция.
Олло акбер, иллело акши ходо."
     В те дни, когда пожелтела листва  дубов,  во  многом  числе  вступили
ордынские  кони  в  пределы  теменской  земли,  однако  встретили  их   не
враждебные казачьи заставы и разъезды, а  дружественные  шайки  восставших
холопов. Соединившись, оба воинства двинулись вдоль правого берега Иртыша,
немало разоряя встречное население.
     Десятки верст князь Ишимский и союзный ему бек Тулей  преодолели,  не
встречая особого сопротивления. Казаки, открепившись  от  своей  заставной
службы, дали деру кто куда. Те  немногие,  что  остались  верными  царю  и
отечеству, могли лишь докладывать  о  быстром  продвижением  разбойничьего
войска. Сторожевые войска тоже откатывались, не  ища  ратной  брани.  Ведь
многие дворяне, не вернулись в полки, а жировали в  своих  поместиях,  кои
дарованы им были под условие честной службы.
     К разбойничьему войску прибивалось немало бездумного срамного народа,
и крестьяне, и казаки, и охотники, и ремесленники, и воры, и  бортники,  и
дезертиры-бегунки. Все хотели  легкой  добычи  и  нетрудного  прокорма,  а
ордынцы, как у них ведется, упивались убийством и мучительством.
     Дотла разорив очередное село за то, что  доставило  мало  припасов  и
снеди, выехало разбойничье воинство на берег  Иртыша  для  переправы  -  и
начало вязать плоты из изб, разобранных на бревна.
     Когда первые отряды уже принялись  садиться  на  плоты,  перед  очами
князя Ишимского, наблюдавшего за сим с крутояра, неожиданно возник человек
тщедушного телосложения в серой рясе.
     - Не спеши, княже, - рече он, - не наступай на столицу.
     Князь потянулся к пистолю.
     - Что-то я не совсем просекаю, незнакомец, коим образом преодолел все
посты и дозоры.
     - Не будем  обсуждать  мое  проворство,  -  ответствовал  неизвестный
человек и протянул руки ладонями вверх, показывая, что нет у него  оружия.
- Звать меня Фомой. Я тот, кто провел тебя от плахи до свободы. Вспомнил?
     Князь вынужден был согласиться,  что  помнит  серорясого,  и  спрятал
ствол за кушак.
     - Да, ты большой мастак внезапно появляться и исчезать. Чего же  тебе
надобно от меня, Фома? Я не откажусь наградить тебя, так что проси смело.
     - Не надо мне бочонка золота. Прошу тебя, княже, не ходи на  столицу.
Тебе не справиться с Макарием, потому что не Макарий он и даже не человек.
Война с тобой даст царю-чудовищу хороший повод поглотить  всю  страну.  Он
ведь питается слабыми покорными душами. Прими  мой  совет  и  останься  на
правобережьи  Иртыша,  инда  изъяви  покорность  самодержцу.  Отпиши   ему
послание, что, дескать, создаешь ты новую пограничную стражу  для  обороны
от супостата-ордынца.
     - Даже пожелай я, то не смог бы сего сделать. Со  мной  десять  тысяч
отчаянных людей, имя которым саранча: им либо  нестись  вперед  и  вперед,
пожирая все на своем пути, либо сдохнуть с голода. А прежде  чем  сдохнуть
они приколотят меня гвоздями к доске и пустят вниз по реке. Нет, я не смог
бы устроить из них пару пограничных полков даже при большом хотении. Кроме
того, идут со мной  ордынцы  бека  Тулея  -  небось  знаешь,  каковые  они
хищники, в любой миг их вострые сабли могут обратиться на нас...
     -  Ясный  князь,  смотри,  -  к  предводителю   подбежало   несколько
ординарцев, но он и так уже заметил.  Вздыбилась  на  реке  волна,  встала
слегка  бурлящей  зеленоватой  стенкой  и  не  пропускала  плоты,   вернее
отбрасывала их назад. Из  неподвижного  водяного  вала  медленно  вылетали
струи, схожие с червями, и затем возвращались обратно.
     - Воспользуйся сим явлением, княже. Скажи  своим  воинам,  что  узрел
дурное предзнаменование, - настойчиво зашептал Фома.
     - Эка ты  постарался,  чародей...  Значит,  колдовать  супротив  меня
принялся, зловонный огрызок? - налившись яростью, Ишимский  Смутьян  снова
выхватил из-за кушака пистоль,  но  серорясый  уже  отвернулся  и  зашагал
прочь.
     - Позволь мне, бачка, - вызвался покарать один из ордынцев, прибывших
с донесением от бека Тулея. - Я соединю его голову с его задницей.
     Поскакал нукер, догоняя колдуна и выхватывая на ходу саблю.
     - Ва-ах, - выдохнул он, нанося косой удар страшной  силы,  призванный
развалить серорясого напополам.
     Но удар пришелся на воздух, потому что колдун мгновенно  сместился  в
сторону. Снова и снова резал саблей нукер, но всегда мимо. Кудесник  почти
неуловимо для ока перебегал с места на места, доводя своего противника  до
полного исступления. Кончился странный поединок тем,  что  ордынец  достал
саблей серорясого, но сила удара направилась в обратную  сторону.  Трещина
прошла по руке, туловищу, ноге тюркского воина.  Когда  князь  подъехал  к
нукеру, от того осталась лишь треснувшая глиняная кукла. А колдуна и  след
простыл, также как и водяной стены  на  реке.  Сие,  взаправду,  выглядело
дурным предзнаменованием, но князь Ишимский посчитал, что нет у него  иной
дороги и велел продолжать переправу.
     Через две недели воровское воинство уже подходило к  городищу  Ишиму,
откудова сам предводитель был родом. По пути на левобережье  Иртыша  число
разбойников увеличилось вдвое за счет тех, кому неохота было вкалывать и в
поте лица добывать хлеб свой, кто алчен был до чужого имущества. В  то  же
время пахотный народишко,  что  допреж  с  радостью  встречал  разбойничье
войско, вскоре проклинал его, наглядевшись  на  то  "облегчение",  которое
случалось с хлебными закромами, свинарнями, овчарнями и разными припасами.
Оттого и пошла молва, что разбойничье  воинство  воюет  не  в  поле,  а  в
курятнике.
     Смутьян заняло городище Ишим без боя, три дня его  воины  беспробудно
пьянствовали, сбив  замки  на  казенных  водочных  погребах.  Немало  было
взломано и податливых бабьих сердец, и того, что в женском естестве пониже
расположено.
     А затем разбойничье войско потянулось из Ишима по  Восточнотеменскому
шляху, оставя небольшой гарнизон в  городской  крепости.  В  узости  между
Красных Холмов  походные  порядки  сильно  растянулись,  а  тут  ордынские
разведчики доложили, что на высотках заметили разъезды  и  дозоры  царских
воинов-серокафтанников.
     Князь Ишимский почуял, что настает час  решительной  битвы,  ведь  до
столичного града Теменск осталось не более двух недель пути.
     Сражению предстояло случиться в сложной местности и Ишимский  Смутьян
задумался о том, как трудно маневрировать его разгульным воинством. Однако
же отправил карабкаться на холмы наиболее обученные слаженные отряды,  где
поболее бывших боевых холопов  и  поднаторевших  в  ратном  деле  казаков.
Конные сотни ордынцев, как порешил князь на совете с беком  Тулеем,  также
должны были укрепить и расширить фланги.
     Рать завязалась на правом фланге: воровские отряды  прямо  на  гребне
холма столкнулись с серокафтанниками, численностью не менее полка. Царские
воины встретили наступающих свинцовым ветром, но князь Ишимский с  помощью
корректировщиков,  облепивших  высокие  сосны,   удачно   навел   мортиры.
Устроивши меткий обстрел, разбойники сумели опрокинуть передний  вражеский
полк, на его плечах спуститься с холма, там ударить в средний полк и после
жестокой сечи принудить его  к  отступлению.  Теперь  главные  силы  князя
Ишимского смогли выйти из узилища в чисто поле.
     Они поддержали изнуренный правый фланг разбойничьего войска и погнали
средний царский полк; кто уцелел из серокафтанников, тот жалко  скрылся  в
окрестном лесу.  Впрочем,  не  до  их  преследования  сейчас  было.  Перед
воровским войском лежало полверсты чистого поля, простреливаемой земли, за
которой стоял большой полк царя. Однако уже  ни  князь  Ишимский,  ни  бек
Тулей не сомневались в своей победе.
     Порешили они немедленно ударить главными  силами  в  чело  вражеского
войска, заодно ордынская конница должна была предпринять натиск  на  левом
фланге, чтобы окружить царский стан или хотя бы зайти ему в тыл.
     - Ништяк. Не будет нам тут позора, - молвил князь Ишимский,  глядя  с
пригорка, как толпа  воров  с  ревом  почесала  через  поле  вперемешку  с
полуприрученными медведями и полудикими псами. С  ходу  разбойники  палили
рьяно из ручных мортир и картечниц, их весомо поддерживали  десятифунтовые
пушки, поставленные чуть поодаль, на высоте. - Должны допереть, а там  они
уже сомнут большой царский полк. Мои урки - хуже зверей.
     На  левом  фланге,  как  думалось  князю,  поводов  для   кручины   и
беспокойства еще меньше.  Ордынцы  неслись  на  своих  единорогах,  свистя
саблями, улюлюкая  и  визжа,  так  что  чертям  тошно  бы  стало.  Смутьян
представлял, какая жуткая музыка врывается в  уши  царских  воинов.  Перед
ордынской  лавой  еще  мчались  чумовые  единороги  без  всадников,  но  с
крыльями-клинками, прикрепленными к седлам -  зверей  опоили  соком  серых
поганок, чтобы рвались вперед, все иссекая на своем пути, пока  не  рухнут
замертво.
     Князь Ишимский заморгал и стал прикрывать глаза от  солнечного  света
своей рукой в кольчужной перчатке  -  на  мгновение  ему  показалось,  что
несущаяся конница затянулась легкой синеватой дымкой.  Впрочем  хмарь  сия
сразу пропала. Однако в очи бросилось такое, что князь Ишимский  никак  не
мог поверить - ордынцы по дуге разворачивались назад. Вскоре вся  лава  во
главе с беком Тулеем помчалась наперерез  толпе  разбойников,  по-прежнему
прущей в сторону царского стана.
     "Гнусная  измена,  не  имеющая  никоего  повода,  -  князь   покрылся
испариной от клокочущей злости, - сколько раз  можно  было  вырезать  всех
ордынцев и скормить их земле."
     Через минуту тюркские нукеры врезались во фланг пешей толпы  и  пошла
кровавая потеха. Когда солнце  Сварог  показало  свой  глаз  из-за  тверди
земной, около пяти  пополудни,  пешая  толпа  разбойников  была  поголовно
посечена. Засим ордынцы (меньше половины  прежнего  числа)  ополчились  на
последние силы, что оставались у князя - запасный полк.  Ишимский  Смутьян
отдал все необходимые приказы, чтобы изготовились его  воины  к  отражению
конного натиска.
     Неплохо обученный запасный полк  начал  порядную  стрельбу  залпам  -
принося все больший урон коннице, которая зажималась по бокам  сходящимися
грядами холмов. С высот по всадникам еще молотили мортиры и легкие  пушки,
выбивая их десятками.
     Когда конница оказалась совсем близко, князь перестроил свой полк  из
цепей в полукруг, ощетинившийся штыками и  пиками.  Его  воины  стояли  на
коленях, в пол роста, чуть согнув ноги, сиречь в три четверти роста,  и  в
полный рост. Они в последний  раз  разрядили  ручницы  с  пищалями  и  тут
налетели ордынцы. Однако всадники после недавней сечи порядком истомились,
чумовые звери с режущими  крылами  пропали  незнамо  куда,  да  и  ездовые
единороги изрядно выдохлись.  Они  еще  пробивались  сквозь  пеший  строй,
разбивая копытами кости и терзая челюстями плоть людскую. Но копья и  пики
кололи спереди, с боков, сзади, короткие  тесаки  били  в  живот,  кинжалы
подрезали сухожилия. Через полчаса  конница  оказалась  выкошена,  напрочь
выбита, немногие ордынцы унесли свои спины от пуль и скрылись на  лесистых
холмах. Впрочем и запасный полк оказался сильно потрепан, каждый четвертый
был выведен из строя.
     И тут в уши князя Ишимский проникла проклятая музыка: барабанный  бой
и рычание труб. Будто серая волна покатилась к нему, се наступало  царское
войско, заметны были и подвижные холмы - страхолюдные волосатые слоны.
     - Нового удара  не  выдержим,  так  что  улепетываем,  не  отяжеляясь
обозом, - кратко приказал разбойничий  предводитель,  -  сейчас  в  ущелье
бегом, потом на холмы направо,  налево  и  врассыпную.  Встречаемся  возле
условленной переправы через Иртыш...
     Но означенной встрече не суждено было состояться, разрозненные отряды
воров без устали преследовались царскими конниками - гусарами,  уланами  и
казаками. Черные стражи устраивали облавы  на  мелкие  разбойничьи  шайки,
скрывающиеся в лесах, на болотах, в зимниках, заброшенных  хуторах.  Везде
справно поработали боевые псы и волки-охотники. Ни в чащобе, ни в  кустах,
ни на кочке, ни в скирде сена, ни в погребе, ни на чердаке не мог  от  них
укрыться беглый вор. Прыжок,  лязг  челюстей,  взбрызг  крови,  задушенный
крик, и начинается дикая трапеза. Понемногу волки и  псы  отвыкли  харчить
все подряд и повадились выедать у трупа  только  самое  вкусное  -  ляжки,
ягодицы, печень. Через  две  недели  звери  были  настолько  обожрались  и
обленились, что потребовалось доставлять  свежих  голодных  с  неутоленной
злобностью из воеводских и столичных псарен  и  волчарен.  Впрочем,  ровно
через две недели князя Ишимского уже вывели в кандалах на лобное  место  в
стольном граде Теменске. На удивление толпе, казнь  опять  не  состоялась.
Благочестивый  царь  сообразно   духу   своего   человеколюбия   помиловал
государственного преступника, заменив смертную кару на заточение в темницу
- вплоть до "исправления нрава".
     Собравшийся у лобного  места  народ  не  опечалился  отмене  кровавой
потехи и не обрадовался нечаянной милости - ибо не знал,  чего  хотеть  от
надежи-государя. За один месяц сгинуло и исчезло не меньше народа, чем  за
прежние десять лет правления царя  Макария.  Однако  же  и  проступков:  и
сквернословия, и женобития, и воровства, в самом деле стало  куда  меньше,
чем в первые  десять  лет  царствования,  хотя  народ  тогда  беспрестанно
потчевался назидательными казнями и пытками со всех эшафотов.
     Снова возгласил глашатай государевы  слова  на  Дворцовой  площади  -
пусть не мыслят люди, что судьба их зависит от человечьего произвола. Бдит
и карает не царь, бдит и карают нечеловеческие вышние и преисподние  силы.
Сам же кроткий человеколюбивый царь лишь  заступается  за  грешников  пред
строгим лицом Неба.
     И кара настигала преступников и кощунников за воровство и татьбу,  за
дармоедство и лень, за пьянство и алчность, за похоть и тщеславие, гордыню
и сребролюбие, драчливость и уныние. И не про одного покаранного  человека
соседи и ближние не могли сказать, что невинен он. В отличие от  повальной
болезни или стихийного бедствия кара не была слепой, а разбирала правых  и
виноватых, приходя лишь по верному адресу.
     Кара могла настичь повинного в любой миг,  разорвать  его  на  мелкие
кусочки (легкая,  но  поучительная  смерть),  сварить  изнутри  (тяжелая),
размазать по стене или земле, вывернуть наизнанку и выжать.
     Иные буйные негодяи  исчезали  на  день  или  даже  неделю,  а  потом
возникали снова, только тихие, смирные и работящие.  Иногда,  впрочем,  не
появлялись вовсе.
     Порой кара приходила в виде волка - коего  не  брали  ни  клинок,  ни
пуля. Зверь появлялся там, где его и не должно  быть  по  причине  крепких
ворот,  дверей,  замков,  запоров.  Зарезав  жертву,  он  пропадал  такоже
таинственно, как и появлялся. Бывало,  что  перед  прощанием  принимал  он
облик человека, красивого и  молодого,  иже  проходил  сквозь  стену.  Сей
вурдалак никогда не причинял вреда детям и женщинам.
     Из-за  быстрого,  неотвратимого  и  скорого  суда  почти  все  злодеи
забросили  свои  скверные  дела.  Но  выяснилось,  что  наказание  смертию
приходит за скверные мысли еще чаще, чем за дела. И  боролись  злодеи  изо
всех сил со своими дурными мыслями. Боролись с мысленным злом и  те  люди,
кои  никогда  не  решились  бы  на  скверное  деяние.  Однако  чем  больше
уничтожали внутреннее зло, тем более дурные  мысли  пленяли  голову,  и  в
конце концов приходила кара.  Иные  люди  совершали  какой-нибудь  ужасный
проступок, чтобы поскорее получить возмездие и не выдерживать  мучительную
борьбу с собственными злыми  помыслами.  Короче,  никогда  еще  так  много
подданных царя Макария не жила в таком неуютстве, страхе и ужасе.
     Однако теменские люди в большинстве своем соглашались, что  разбой  и
татьба сошли на нет, что от царя исходит одна лишь милость и  защита,  что
кротостью своей приближает он приход Мессии, который избавит  от  погибели
всех праведных и подающих надежды на спасение. Инда некоторые злодеи,  кои
явились  с  повинной  головой  в  царский  Дворец,  после  чистосердечного
слезного  покаяния  пред  ревнителями  второевангельской  веры,   получали
прощение  от  государя.  Соответственно   ярость   Преисподней   благодаря
заступничеству Пресветлого навеки отвращалась от сих покаявшихся людей.  В
благодарность за отпущение грехов они поступали в  младшие  отряды  черных
стражей, в матросы обской флотилии, шли в казенные мастерские  и  рудники,
некоторые уходили иноками в пустынь, где сочетали молитвы и  послушание  -
рубили и пережигали лес, готовя поля для переселенцев. Впрочем  находились
еще и те упрямые простолюдины, что втайне обвиняли царя в вурдалачестве  и
ночной лютости.
     Вскоре после  оглашения  царской  милости  князя  Ишимского  ввели  в
Детинец через малые двери в воротах, отконвоировали по улочкам,  стиснутым
между высоченных стен, по узким сумрачным  переходам,  затем  втолкнули  в
какой-то подвал, отчего  помилованный  немало  еще  катился  по  лестнице,
сосчитав не менее пятидесяти ступенек.
     Князь нутром чуял, что взаправду  никакой  милости  он  не  дождется,
однако после поражения под Ишимом ему  было  решительно  все  равно.  Ведь
битва-то должна была закончиться поражением царских войск,  но  получилось
как раз наоборот. Впрочем, аще сражение завершилось бы честным проигрышем,
переживание имелось бы  большее.  Ишимскому  Смутьяну  даже  льстило,  что
одолеть его получилось лишь грубым вмешательством непреодолимых колдовских
сил.
     Сейчас  в  раскаленной  голове  Ишимского  Смутьяна  снова   вставали
картины, кои рисовали его побег от палача и  переправу  через  Иртыш.  Оба
раза вспоминался серорясый колдун Фома. Оный волхователь  вроде  бы  желал
разбойничьему  предводителю  добра,  но  действовал   образом   совершенно
непонятным. Серорясый предугадывал и предупреждал, что  дьявольские  козни
будут употреблены против князя. Так ить случилось на поле под Ишимом,  где
излилась прорва колдовской  мерзости.  Только  сие  весьма  отличалось  от
обычного волхования и ведьмовства.  К  примеру,  за  две  недели  бегства,
кончившегося пленением на Иртышском берегу, княжескому взору не встретился
ни один ордынец. И сейчас Ишимского Смутьяна мучило крепкое сомнение, были
ли всадники, что посекли наступающие толпы  разбойников  и  ополчились  на
запасным полк, теми самыми тюркскими нукерами, коих привел бек  Тулей.  Не
случилось ли подмены? А ведь подмена могла свершиться лишь на поле  брани,
егда ордынцы яростно полетели в атаку на царское  войско.  Не  явилась  ли
синеватая хмарь знамением адских антихристовых сил?
     Князь потерял счет времени, когда дверь темницы открылась - совсем не
та дверь, через которую его втолкнули - а может и не открылась она  вовсе,
но рядом возник царь Макарий.
     Едва  произошла  сия  встреча,  как  князь  Ишимский  уразумел,   что
самодержец - не человек, что  именно  он  неведомыми,  но  мощными  чарами
сгубил разбойничье войско на поле под Ишимом и следующей его жертвой будет
вся держава Теменская.
     -  Изыди,  нечистый,  -  произнес  князь  и  сотворил  защитный  знак
"крестного дерева".
     - Ты мне в общем-то по нраву,  князь,  и  твое  чутье,  и  твоя  воля
крепкая. Да и некоторые твои сведения мне потребны,  -  негневно  произнес
царь-колдун.
     "Нет, сея фигура точно не Макарий, не  та  речь,  не  те  ужимки",  -
подумал князь, который многажды встречался с царем в боевых походах  и  во
время выездов ко двору еще с отрочества.
     - Что, Ишимский вельможа, непохож я на  Макария?  Ладно,  мне  сейчас
притворство не надобно. Скорее уж я - Страховид, бывший  боевой  холоп.  В
чем-то мы с тобой сродни. Я взял престол из мести, и ты восхотел из  мести
того же, ан силенок у тебя не хватило.
     - Да уж, как могло их хватить? Я воевал честно, а  на  твоей  стороне
выступали все силы ада, - с неудержимой горечью молвил князь.
     Псевдомакарий не стал отпираться от упрека, только сказал, что адских
сил была лишь малая толика, а князь продолжил:
     - Ну коли ты признал, кто есть таков на самом  деле,  ясно,  что  мне
отсюдова не выйти.  Потому  изволь  ответить  напоследок,  были  подменены
нукеры бека Тулея на поле под Ишимом?
     - Правильно мыслишь, князь.  Всякий,  чья  душа  исполнены  гнева  ли
ярости, страха ли, смирения ли, становится добычей  Сильного.  Ибо  нет  у
тревожной слабой души никакой защиты и сама она лишь сосуд для Жаждущего.
     Князь неожиданно ощутил бездну, перед которой оказался.
     - Кто со мной говорит, сам Сильный и Жаждущий, или только слуга его?
     - Тот адский владыка, который вдыхает в меня  жизнь  и  действует  от
моего лица, мог бы объяснить все толком, кабы захотел... а я  просто  имею
чувства, помыслы, порой чудные, я помню себя человеком по имени Страховид,
и  человеком  по  имени  Демонюк,  и  боярином  Одноухом,  и   полковником
Остроусовым, и нечеловеком, владыкой далекой и  грозной  планеты.  Кстати,
как там мой друг из преисподней по имени Фома?  Похоже,  ты  встречался  с
ним.
     - Сдается мне, что он единственный,  кто  способен  стать  камнем,  о
который ты зубы-то  обломаешь,  -  произнес  князь  с  некой  надеждой  на
отмщение.
     -  Способен,  но  не  станет.  Невеликого  духа  человечек,  хоть   и
запеченный в оболочку из мощных сил. С твоей крепкой волей  ты  бы  скорее
ухайдакал меня. Еще ты помысли о том, что боимся мы сил адских, а живем  в
мире земном, значит, им не так-то просто проникнуть сюда. Мы сперва должны
впустить  их,  своей  немощью   душевной,   своим   малодушием,   страхом,
пристрастием низким, своей скверной... Толкни меня, князь,  своей  крепкой
рукой и я упаду, како всякий другой смертный.
     Вспомнил князь о том, что многие  родичи  безропотно  шли  на  плаху,
малодушно  не  решаясь  противопоставить  царю-губителю  ни  хитрость,  ни
измену, ни другое  оружие.  И  Ишимский  Смутьян  пихнул  колдуна,  каково
следует. Ему даже показалось, что Псевдомакарий еще более  тщедушный,  чем
кажется на первый взгляд. Исполняющий обязанности царя полетел,  шлепнулся
на спину и даже тощие его ноги взметнулись вверх.
     Князь-Смутьян не смог удержать улыбку, как впрочем и сам  псведоцарь.
Тот долго и радостно хихикал, валяясь на каменном полу.
     Но едва колдун поднялся, как в глазах его появились две желтые точки,
кои вскоре окрасили яркой желтизной и радужки,  и  белки.  Потом  на  фоне
ровной светящийся желтизны обозначились щелевидные  черные  зрачки.  Князю
стало не по себе, отчего-то вспомнил он некоторые свои неприглядные дела и
то, что ради власти своей допускал и мучительство, и  грабеж,  и  избиение
невинных.
     -  Ну-тко,  толкни  меня  снова,  -   приторным   голосом   предложил
Псевдомакарий.
     Князь Ишимский опять пихнул его в туловище, хоть и менее  бесшабашно.
На сей раз псевдоцарь стоял неколебимо как столб.
     - Вот ты утратил  уверенность,  открыл  свое  сердце  робости  и  сим
немедленно увеличил мою силу.
     Уже во второй части фразы голос Псевдомакария стал  шипящим,  челюсти
колдуна удлинились, шея и  тело  вытянулись,  кожа  позеленела,  из  пасти
потянуло могильным хладом, а на оголившемся черепе так и заходили желваки.
     - А теперь попробуй толкни меня, княже, коли решишьсяяяя...
     Слабость проникла в  жилы  князя,  он  почувствовал  себя  маленьким,
ничего не значащим, ничтожным, скверным и отошел  к  стене.  Тем  временем
царь-колдун покрывался слизью, а заодно таял и исчезал.
     Напоследок раздалось шипение с едва различимыми словами:
     - Милости небесной вряд ли дождешься ты, так что изведай милость мою.
Поверь мне, она вряд ли окажется лишней для тебя.
     Князь увидел слизь на  себе,  он  попытался  отскоблить  ее,  но  она
снялась вместе с кожей. Оголилась  плоть,  струйки  крови  протянулись  по
воздуху наподобие волос, однако же боль не терзала его.  Ишимский  Смутьян
хотел было взбежать по лесенке ко двери, но поскользнулся, упал и восстать
уже не мог, едкая слизь быстро пожрала его ноги, а  засим  и  руки.  Князь
видел как исчезает его плоть, обращаясь в красную дымку, затем тончают  до
полного  исчезновения  жилы  и  наконец   тают   кости.   Нестойкое   тело
оборачивалось узорчатыми струйками тумана, который закручивался блуждающим
вихрем. Слизь облепила ланиты, чело, глаза князя и он не смог видеть, хотя
еще слышал хлюпанье,  чмоканье  и  бульканье  растекающейся  плоти,  потом
пропало и дыхание. Какое-то время бывший Смутьян отчетливо  ощущал  биение
своего сердца. Но и оно тоже замерло, сменившись молчанием. Внезапно страх
пропал и князь почувствовал себя как будто  в  материнском  чреве,  смерть
была уже позади, а впереди новое рождение.
     Слабо шевельнулась мысль: "Так вот она какая, милость твоя."
     И новое рождение  настало.  Исчезающим  сознанием  прежнего  человека
князь узрел хоровод колоссальных  звездных  сфер  и  поразился  дивной  их
музыке.  В  калейдоскопе  мелькающих  красок  и  объемов,  кои  напоминали
водовороты и смерчи, различал он облики сотен людей,  и  среди  оных  было
немало знакомых ему. Нарождающимся новым сознанием  Ишимский  Смутьян  уже
воспринимал  свою  следующую  родину,  далекую  от   солнца,   но   полную
собственного   густого   словно    бы    жидкого    света,    гармоничную,
сложно-симметричную, похожую на дворец  с  высокими  арками,  стрельчатыми
окнами, легкими башенками, ажурными галереями. Мир сей словно  состоял  из
тонких нитей,  по  которым  текла  быстрая  сила.  Благодаря  ей  менялись
очертания, фигуры росли, таяли, играли  цветами  и  обличиями,  чередовали
друг друга, пропадали и случались вновь. Мир сей возможно не был живым, но
он существовал и мыслил.
     Тут старое сознание окончательно потухло, а новое  было  еще  слишком
слабым и непосредственным, потому князь  Ишимский,  бывший  житель  Земли,
забыл себя.

                       БЛОК 18. ВАРФОЛОМЕЕВСКИЙ ДЕНЬ
            (Помехи. Настройка канала. Четкий прием. Симплекс)

     Примерно  в  это  время,  но  только  в  другой  точке  пространства,
начальник Технокома принял определенное решение.  Он  выступил  на  Совете
кастовых уполномоченных  и  настоял  на  том,  чтобы  направить  усиленную
лунарскую эскадру к Земле - в первую  очередь  для  наблюдения,  с  четким
указанием   избегать,   насколько   возможно,   боевого   соприкосновения.
Представитель касты  кшатриев  весомо  возразил,  что  уж  воевать  -  так
воевать, нечего раззадоривать врага своим  слюньтяйством.  В  итоге  Совет
издал директиву  прямого  действия:  военно-космический  флот,  внутренние
войска и антитеррористические группы  привести  в  повышенную  готовность,
патрулирование   и   разведку   осуществлять   на    предбоевом    уровне,
десантно-штурмовым  частям  и  командам  спецназа  работать  по  программе
"Весенний гром". Ганимедскую эскадру, усилив за  счет  ударных  соединений
каллистянского  и  марсианского  флотов,  направить  в  район   передового
базирования - на  дугу  14Ю  -  для  развертывания  веерной  обороны.  При
нейтрализации непосредственной  угрозы  применять  все  средства  огневого
воздействия, в том числе и по оперативным тылам противника.
     Война уже дышала гарью в лицо.
     Сознание начальника Технокома, которое он называл  ментальным  полем,
каждую секунду принимало сообщения - мемо-элементы по многим  каналам.  Те
же  мемо-элементы  сбоасывались   в   вычислительную   среду   резидентной
кибероболочки. Если  генеральный  не  вмешивался,  она  сама  вырабатывала
решения, применяя процессорные ресурсы,  расположенные  во  всех  секторах
Солнечной Системы. Марк-27 пока не вмешивался, хотя ясно было, пора что-то
предпринимать кардинальное и неожиданное для противника.
     Но пока предпринимал неожиданное только противник и события шли своим
неприятным чередом.
     0:20.  Сектор  10А-56.  Патрульный  корабль  военно-космических   сил
обшмалян  мощной  плазменной  пушкой  с  астероида  Теллус,  загорелся   и
взорвался.
     3:15. Высадившееся на  Теллус  подразделение  космической  пехоты  не
углядело там никаких следов противника. Однако  при  возвращении  на  базу
транспортный коптер и прикрывавший его  эсминец  были  внезапно  атакованы
сатурнянским кораблем и раскурочены ракетными залпами.
     4:40. Дивизион ВКС, который вскоре прибыл в сектор  10А-56,  не  смог
найти противника, облажались и автоматические средства слежения в соседних
секторах. Но когда поиски уже завершались, дивизион напоролся на мобильное
минное поле. Миноторпеды  с  боезарядами-синуклерами  за  несколько  минут
превратили корабли в гроздья серебристых шаров, а затем и комок спекшегося
мусора.
     6:05. Стянутые к району 10А-5 корабли  Церерской  оперативной  группы
все же увидели на экранах своих локаторов и с  помощью  зондов-разведчиков
вражеские борта в количестве трех боевых  единиц.  Произведенные  ракетные
залпы превратили местоположение неприятеля  в  море  света  -  применялись
сверхмощные  аннигиляционные  боеголовки.   Вскоре   выявилась   накладка:
взрывами накрыто и два эсминца той же оперативной группы, которые, судя по
данным телеметрии и радиорапортам, должны были находиться совсем в  другом
секторе.
     7:50. Церерская оперативная группа напоролась на сатурнян  в  секторе
10А-58. Рейдеры противника моментом рассекли походный порядок  оперативной
группы и, подавляя электромагнитные излучения, нейтрализовали все  системы
навигации и наблюдения. Из двенадцати бортов, вышедших с Цереры, вернулось
только два.
     9:54. Противником ударил по военно-космической базе класса "Перун"  и
другим стратегическим объектам  Цереры,  включая  шахтовый  узел  дальнего
нейтринного слежения. Время  подлета  вражеских  ракет  после  обнаружения
составило всего две минуты. Космикой потерян контроль  сразу  над  десятью
секторами в префектуре Астероиды.
     10:30. При подходе лунарской эскадры в  земной  сектор,  сатурнянские
корабли "ушли в тень": покинули его, причем в неизвестном направлении.  Ни
один наблюдательный узел не засек их ни в пассивном, ни в активном  режиме
отслеживания.
     Начальник Технокома знал, что в главном штабе военно-космических  сил
царит  паника,  еле  прикрываемая   совещаниями,   коллегиями   и   прочей
бессмысленной активностью, что генеральный уполномоченный  касты  кшатриев
призывает "товарищей космофлотцев к спокойствию и выдержке", но очко-то  у
него сильно дергается. Начальник Технокома воспринимал как счастье, что от
него не требуются оперативные решений, есть лаг для обдумывания директив и
указаний. Для  начала,  решил  генеральный  техно,  уточним  инструкции  и
потребуем дисциплинированности в борьбе с нитеплазмой, подправим  протокол
работы со спецаппаратурой, но вот  зараза,  все  это  годится  только  для
непосредственного контакта... Да, Сатурн наглядно показал свою силу, в два
счета отобрав у Космики контроль над доброй третью  Пояса  Астероидов.  И,
тем  не  менее,  сатурняне  долбанули  отнюдь  не  по   самым   важным   и
чувствительным точкам. И даже из земного сектора пока что  убрались.  Если
забыть о чести, гордости и славе, то имеется еще возможность предотвратить
войну или хотя бы оттянуть ее начало. А время может сработать  и  на  нас,
если успеть подсуетиться.
     -  Включи   Чертковица,   -   шепнул   генеральный   и   внимательная
кибероболочка тотчас соединила его закрытым каналом с важным алефовцем.  -
Старик, ты уже, наверное, знаешь, какая  заваруха.  Сатурняне  нас  крепко
прощупывают и мы, кажется, выглядим не очень.  Нужны  резкие  неординарные
шаги. Проект "Параллельная жизнь",  закончившись  бесславно,  многому  нас
научил. "Человек-оркестр" не был доведен до конца, но мы  уже  сообразили,
что солдат, вооруженный трансквазером - это наше чудо-оружие.
     - Есть еще проект "Нечистая сила", в него многое вложено, и  времени,
и средств, - напомнил глава "Алефа".
     - Он сейчас на  исполнении  и  невесть  чем  закончится,  кроме  того
проводится целиком на Земле. А мы не в курсе,  где  сатурнянский  Плазмонт
нам врежет по соплям, по большому счету он способен  подсиропить  повсюду,
сам или через спорозоидов, шизонтов и прочих гадов, входящих в  его  сеть.
Короче, нам нужен второй "Человек-оркестр", то  есть  носитель  диффузного
трансквазера, а затем третий, четвертый и так  далее,  вплоть  до  роты  и
батальона.
     Чертковиц был не в восторге.
     -  Мы  проводили  испытания   лишь   на   одном   подмастерье,   даже
аналитические отчеты и то не подготовлены. Внешним источником питания  для
трансквазера сплошь и рядом выступала пси-структура  самого  Фомы,  Одному
Богу известно, способен ли кто-то повторить его  немеркнущие  подвиги.  По
большому  счету,  это  испытаниями   назвать   трудно,   скорее   какая-то
эквилибристика на краю пропасти.
     - Чер, лучше бы  обходиться  без  всяких  подвигов.  Нужно,  чтобы  у
трансквазера  был  автономный  чисто  технический  источник  питания,   не
зависящий от человеческой пси-структуры.
     - Коллега генеральный, мы его уже  слепили,  и  по-моему  фурычит  он
нехило. Но все-таки возможна ситуация, с которой не справятся ни процессор
трансквазера, не его источник питания.
     - Странно мне такое слышать от технаря. Хорошая техника - это та, что
не зависит от  психических  и  физических  свойств  человека-оператора,  и
поэтому в среднем дает лучший результат,  чем  плохая  техника...  Слушай,
Чер, нам не стоит сейчас разговаривать словно двум бюрократам,  скорее  уж
как парочке бандитов, чья шайка накануне засыпки. Мы ведь на грани фола...
     - Хорошо, шеф, я  лично  готов  взяться,  так  сказать,  за  сплошную
трансквазеризацию. Сейчас мы заканчиваем наладку аппаратуры и  на  примете
есть толковые люди, вполне подходящие для носительства.
     Генеральный неожиданно для себя замялся, потому что впервые  в  жизни
почувствовал смущение, чувство совершенно излишнее для руководителя такого
масштаба.
     - ...Старик, ты был на Титане во время войны, в том  чертовом  Храме.
Извини, но у меня сейчас кое-какие сомнения насчет всех, кто там побывал и
выбрался назад.
     - Просканируйте каждый мой квант и убедитесь, что я неинфицирован. На
Титане меня демон не пронял, ну, а нынче я тем  более  ему  не  по  зубам,
вернее, не по щупальцам.
     - Ладно, готовьтесь, я буду у вас,  в  Рынь-городе,  через  несколько
часов.
     Если "Человек-оркестр"  сможет  повториться,  причем  не  в  каком-то
безалаберном Фоме, а в серьезных и ответственных людях, тогда и будет толк
от сомнительных и рискованных контактов  с  плутонами...  А  вот,  кстати,
кто-то еще просится на связь. С начальником "Бета" нельзя не пообщаться  -
испытанный надежный руководитель подразделения. Однако, Марка-27, едва  он
услышал голос Джафара Т804, вдруг передернуло  -  просто  подумалось,  что
внутри   хорошего   знакомого   может   таиться   поганая   нитеплазменная
червоточина.
     - Коллега генеральный, "Алеф" усиленно задымляет работы по нескольким
крупным и при том опасным  проектам,  а  ведь  согласно  Уставу  Технокома
именно наша служба отвечает за внутреннюю  безопасность  всей  технической
сферы.
     Актерствовать  и  валять  дурака  тяжело  лишь   тому,   кто   боится
последствий,  Марк-27  как  пожизненный  руководитель  был  освобожден  от
ответственности.
     - Посмотрите, коллега Джафар, что творится вокруг, а вы - о  какой-то
ерунде вроде мелочного нарушения Устава. Шифры германских  разведдонесений
времен второй мировой были разгаданы лишь потому,  что  посылались  они  в
срок и по всем правилам уставов.  Для  вермахта  это  обернулось  немалыми
потерями.
     - Позвольте не согласиться, шеф. Во  всех  армиях  и  флотах  большое
количество потерь - это результат  несоблюдения  так  называемых  мелочных
правил. Боюсь, что служба  "Алеф"  своим  самоуправством  вызвала  сильное
неудовольствие сатурнян  и  толкнуло  их  на  разведывательно-диверсионные
рейды.
     - Джафар-бей, а мы и не должны вызывать удовольствие у противника.
     - Мы должны реально оценивать соотношение сил, коллега генеральный, -
твердо и в общем справедливо произнес испытанный соратник.
     - Служба "Алеф", смею верить, пытается увеличить нашу силу.
     - Коллега генеральный, служба "Алеф"  не  увеличивает  нашу  силу,  а
пытается сделать нас придатком к чужой силе. Плутоны...
     Да, искусственная  соревновательность  явно  перешла  в  маниакальную
ненависть, опять получилось не то, что задумывалось.
     - Стоп,  Джафар,  не  надо  сплетен.  Твою  службу  тоже  обвиняют  в
контактах с извергом рода человеческого, проживающим на Титане. Мы  вскоре
продолжим  содержательную  беседу,  но  сейчас  я  спешу,  "стрелка"   уже
забита...
     Генеральный вырубил связь и почему-то  пожалел  о  том,  что  отчасти
"засветил" свою поездку в "Алеф".
     Впрочем, решения он никогда не менял,  повторные  раздумия  могли  бы
лишить его необходимого запаса времени и уверенности  в  себе.  За  минуту
дорожка-самодвижка перебросила его в ангар, который находился  на  том  же
уровне. Люк коптера открылся бесшумно и быстро, даже  показалось,  что  он
просто  растворился  в  воздухе.  Генеральный  расположился  в  салоне,  а
кибероболочка, внимательно следившая за магнитной  аурой  его  настроения,
мигом создала полномерную виртуальность:  как  будто  он  сидит  в  челне,
плывущем  по  Неаполитанскому  Заливу.  Причем   применялось   не   только
подключение к  нейронам  через  биоинтерфейс,  но  и  управление  газовыми
вихрями - для имитации ласкающего ветерка. А  кроме  него  была  голубизна
вод, нежные краски утреннего неба и льющийся отовсюду  чистый  голос:  "O,
dolce Napoli".
     Генеральному  даже  понадобилось  усилие   воли,   чтобы   выйти   из
нарковиртуального мультика, когда  коптер  прибыл  на  место,  в  комплекс
"Алеф". Когда открылся люк, Чертковиц уже стоял рядом, выказывая всяческую
готовность. Рядом торчала еще пара человек в обычной форме, но, судя по их
волевым физиономиям  и  какой-то  напружиненности,  они  были  из  сектора
внутренней безопасности "Алеф", вернее бывшего сектора  -  упразднить  его
пришлось по настоянию Джафар-бея. В общем, все правильно: Устав  возлагает
обеспечение безопасности Технокома только на службу "Бет".
     В комплексе "Алеф" не  было  столь  привычных  дорожек-самодвижек,  с
готовностью подхватывающих вас, поэтому до лифта пришлось  топать  пешком,
после него тоже. В конце концов,  Чертковиц,  Марк-27  и  двое  охранников
оказались в просторном гулком помещении с глянцево-черными стенами.
     - Мрачновато тут у вас,  -  заметил  генеральный.  -  Похоже  на  зал
ритуальных торжеств. Мы не ошиблись в номере комнаты?
     - Интерьер  вполне  функционален,  -  сказал,  как  бы  оправдываясь,
Чертковиц. - При имплантации диффузного трансквазера эти стены играют роль
квантового отражателя. Кстати, мы собираемся применить  процессор  другого
типа, гораздо более связанный с ментальным полем.
     - И в кого будет имплантирован трансквазер нового образца?
     - Сперва в меня, - отозвался Чертковиц. - Я действительно  побывал  в
Храме и эта зараза не пристала ко мне. Проверьте хоть сейчас.
     С потолка сразу  опустилось  несколько  колец  мощного  стационарного
сканера, который вскоре объявил,  что  очагов  и  гнездовий  нитеплазмы  в
коллеге не обнаружено.
     - Чер, на что похож Храм Плазмонта? - спросил генеральный.
     - Да ни на что. У него нет конкретного  места.  Сегодня  Храм  здесь,
завтра там, он может занимать огромное  здание,  а  может  разместиться  в
маленькой комнатушке,  при  этом  в  него  влезает  сколь  угодно  большое
количество людей.  Не  все  вошедшие  в  Храм  возвращаются  обратно,  или
возвращаются, претерпев изменение... Большинство спецназовцев, ворвавшихся
в Храме, не погибли. Они просто не вернулись или вернулись другими.
     - Надо полагать, их воля была сломлена.
     - Не  совсем,  у  них  не  нашлось  должной  воли  для  сопротивления
изощренному врагу. И это так понятно. Ведь мы, космики,  -  круглые  нули,
коллега генеральный. И никуда от этого не деться.
     - Чер, у нас никого не мучают и не принуждают зазря, как это бывало в
разных земных диктатурах. У нас все разумно, все оправдано, иначе  Космике
просто не выжить. Ноль - разве это плохо, если позволяет  достичь  высокой
управляемости и защищенности всего общества?
     Начальник "Алефа" не слишком был настроен продолжать  этот  разговор,
вернее  показывал,  что  только  служебная  вежливость  не  позволяют  ему
заняться другими делами.
     - Коллега генеральный, мы обитаем в мире, в котором как никогда  мало
Милости.  Есть  множество  естественных  и  сверхъестественных  сил,  есть
определенное их Единство, которое следует называть Богом. Благодаря  этому
существует Вселенная, жизнь, и так далее; мы включены и в Множественность,
и в Единство, выполняем какие-то полезные строительно-монтажные работы  на
небольшом кусочке космоса. Но милостивая сила почти  не  заметна,  ей  как
будто не в чем проявляться, Единство-Бог словно не любит нас, не  излучает
нам своего человеколюбия, и вроде не замечает, что каждый  из  нас  боится
стать ничем. Так вот, сатурнянский Плазмонт верно уловил этот  момент,  он
имитирует,  играет  роль  милостивой  силы,  которая  примет,  сохранит  и
обласкает нашу душу.
     Марк-27 умел точно оценивать квалификацию  и  интеллектуальный  багаж
своих подчиненных, однако  не  страдал  избытком  чутья  к  их  личностным
особенностям. Тем не  менее,  сейчас  он  уловил,  что  Чертковица  что-то
гнетет.
     - А почему, старичок, ты вернулся неизмененным?
     Неожиданно  беседа  была  прервана,  все  присутствующие  в   мрачном
помещении ощутили толчки и даже  тряску.  Чертковиц  сразу  стал  получать
сведения  от  кибероболочки  комплекса.  Слабые  марсотрясения  случаются,
подумалось Марку-27, вследствие разных естественных  процессов,  идущих  в
грунте. Но  подыскать  сколь  убедительную  причину  для  эрозионного  или
электрохимического разрушения большого  пласта  почвы  не  удавалось  даже
резидентной кибероболочке. А пласт должен  быть  большим,  чтобы  затрясти
махину  комплекса.  Да,  бывают  еще  прорывы  подмерзлотных   вод   ввиду
вулканической активности, но вулканы Тарсиса давно потухли  и  вообще  все
движения мантии держатся под строгим контролем.
     Впрочем, и начальник службы "Алеф", и генеральный  техно  быстро  обо
всем догадались и понимающе переглянулись.
     По стенам поползли первые трещины, они  становились  все  просторнее,
начал крошиться сверхпрочный углепластик, затрещала рвущаяся  арматура  из
нерушимого волоконного сплава.
     - Через пять минут будет поздно. Плазмонт доберется до нас, -  сказал
Чертковиц, - поэтому пора поставить точки над "е". Коллега генеральный,  я
вернулся неизменным только потому, что у меня нет пси-структуры, души, как
угодно...
     - Из этого следует, что ты...  -  неожиданно  у  генерального  сильно
запершило в горле.
     - Да, у меня никогда не першит в горле и не слезится глаз, потому что
я - не человек. Если бы мне сделали вместо сканирования на  нитеплазму,  к
примеру операцию удаления аппендицита,  то  это  стало  бы  заметно.  Я  -
изделие плутонов, или в какой-то мере один из них. Генеральный,  я  зазвал
вас сюда, чтобы имплантировать диффузный трансквазер, конечно же, не себе,
а вам. Но  враги  сработали  на  опережение.  Вы,  наверное,  проболтались
Джафар-бею насчет предстоящей поездки. Зря, начальник службы "Бет"  -  это
целая грибница нитеплазмы. А сама "Бет" - гробница для Технокома.
     Трясущееся здание наполнилось  звуками  тревоги,  голосили  перебивая
друг кибероболочки, тот же бардак царил на радиоканалах,  отчаянно  мигали
аварийные панели и сигнализаторы, лихорадочно летали разновеликие пузыри -
пленочные сфероэкраны с оповещениями.
     - Как будем эвакуироваться? -  поинтересовался  Марк-27.  Он  еще  не
нервничал, ведь большую часть жизни его учили не переживать.
     - Насколько я знаю  Плазмонта,  уйти  от  него  не  так-то  просто  -
цеплячий гад. Возможно с трансквазером это будет  проще.  Но  с  диффузным
возиться некогда. Пожалуйста, встаньте вон в  тот  очерченный  голограммой
кубик.
     Здание дернулось как подраненный зверь и в стенах помещения появилось
две зияющие прорехи. С одной  стороны  -  плутон,  с  другой  -  плазмонт,
подумал Марк-27. "Оба - хуже", как говаривал  один  вождь,  но  все  равно
выбор ясен.
     - У нас мало времени, - спокойно сказал Чертковиц.
     Начальнику Технокома, казалось, что он видит цифры в  глазах  старого
приятеля, что  слышит,  как  скрипят  у  того  сервомеханизмы,  хотя  это,
конечно, было не так.
     - Ладно, двинулись, коллега плутон.
     Марк-27 занял место в кубе.  Он  услышал  слова  команды  и  тут  ему
показалось, что стены, потолок, пол помещения обрушились на него,  да  так
быстро, что размазались  длинными  черными  кляксами.  Когда  шок  прошел,
генеральный увидел только охранников, Чертковиц куда-то запропастился, а к
груди (сквозь комбез или разорвав его) прилипла малоприятная черная масса,
похожая на большую толстую пиявку.
     "Уж не превратился ли Чертковиц в трансквазер?" - первая мысль была и
смехотворной, и довольно похожей  на  правду.  Затем  начальник  Технокома
переключился на более насущный вопрос и кибероболочка вывела на зрительный
центр план здания и возможные пути  эвакуации.  Попытки  же  пообщаться  с
кем-нибудь за пределами комплекса не увенчались  успехом.  Плазмонт  делал
свою работу чисто.
     Марк-27 двинулся  по  кратчайшей,  к  ближайшему  коптерному  ангару,
охранники припустили  за  ним.  Однако  уже  за  дверью  он  столкнулся  с
картиной, мало напоминающей ту, что была двадцать минут назад.
     Сыпались пластиковые панели,  вспучивались  и  проседали  перекрытия,
изгибались   и   трескались   стены,   рвались   балки    из    крепчайших
титан-неодимовых   сплавов,   крошился   как   пенопласт   углепластиковый
наполнитель. Хуже того, в конце коридора  уже  появилось  синее  узорчатое
сияние, поднималось оно и по шахте лифта.  Кибероболочка  комплекса  бодро
вещала о потере контроля над все новыми секторами здания.
     Оставался еще один незанятый путь:  на  два  уровня  вверх  по  шахте
воздушной регенерации, а затем по  вентиляционному  каналу  до  коптерного
ангара.
     Один охранник бластерным импульсом взломал  защиту  воздушной  шахты,
второй отошел глянуть, не остался  ли  кто  на  уровне-этаже.  И  тут  его
схватил синий туман. Эта хмарь лишь внешне  напоминала  вихреватое  облако
какого-то газа, с телом человека  она  взаимодействовала  как  сверхъедкая
кислота. Марк-27 видел, как лопается кожа,  пузырятся  и  исчезают  ткани,
тончают и рвутся сухожилия и кровеносные сосуды,  как  кости  оголяются  и
затем расщепляются на  длинные  щепья.  И  что  самое  чудовищное  -  боль
корябала лицо охранника только первую секунду, а потом  оно  разгладилось,
прекратились и дерганья с конвульсиями.  Человек  распадался  и  таял  без
боли, а под конец вроде даже с удовольствием.
     - Вот зараза, тикаем, парень, - потончавшим голосом протрубил Марк-27
своему охраннику. "И куда только лоск подевался,  -  подумал  генеральный,
мимолетом глянув на свое отражение  на  какой-то  зеркальной  поверхности:
сальная, потная рожа,  всклокоченные  редкие  волосики,  бегающие  глазки,
полураскрытый рот. - Хорошо, что оппозиционеры не видят."
     В воздушной шахте, помимо  регенерационных  фильтров,  которые  легко
поддавались разрушению, единственную сложность представляли гладкие стены;
даже при наличии вакуумных присосок нога легко оскальзывалось и можно было
просвистеть по кратчайшей линии (длиной в 200 метров) прямо к земле.
     Через два уровня генеральный сильно вымотался и  охранник  вытаскивал
его из шахты как  мешок.  Пока  крепыш  из  бывшего  сектора  безопасности
пробивался в вентиляционный канал, можно  было  полюбоваться  как  рушатся
перекрытия и  оголяется  сильно  покореженный  несущий  каркас.  В  канале
двигаться было проще, чем в шахте, если не считать  выхлопов,  прилетающих
из ангара - впрочем на этот случай  годилась  кислородная  маска  комбеза.
Однако внезапным и неприятным образом вентиляционная  труба  не  выдержала
какого-то насилия и оборвалась. Выглянув из  возникшей  дыры,  можно  было
увидеть, что весь этот уровень и вдобавок три нижних рухнули. Не  осталось
ни полов, ни стен.  А  наверх  изгибающимися  и  переплетающимися  струями
возносится чертов синий туман.
     Марк-27 послушал, как Анима говорит о перевозбуждении нервной системы
и рекомендует лечь да расслабиться. Начальник Технокома не  мог  лечь,  но
все-таки немного расслабился, сбросив лишний пар. Затем подумал, что  если
прогуляться по уцелевшим балкам несущей конструкции, можно  еще  добраться
до второго отрезка вентиляционной трубы.
     - Пойду первым, - вызвался верный охранник. - Коллега генеральный,  я
не смогу провести вас за руку, страховочного троса у нас тоже нет, так что
повторяйте мой путь в точности.
     Молодец начал путь довольно удачно. Там, где ему  можно  было  просто
перепрыгнуть с балки на  балку,  он  перебирался  нарочито  аккуратно.  На
каком-то хлипком куске арматуры он даже потопал, показывая, что тот вполне
надежный. Парню оставалось метра три  до  второго  отрезка  канала,  когда
туман,  клубившийся  вроде  бы  намного  ниже,   вдруг   пустил   в   него
луч-отросток. Тоненький вроде бы лучик, но  охранник  сорвался  и  лишь  в
последний момент смог задержаться на  балке,  схватившись  за  нее  обеими
руками. Похоже, что-то тяжелое скручивало и тянуло его вниз.
     - Держись, Т078, не трухай. Я сейчас помогу тебе, - впервые  пообещал
генеральный одному из тысяч своих подчиненных.
     Марк-27 никогда не занимался эквилибристикой, не бегал над пропастью,
но сейчас деваться было некуда - честь  требовала.  Он  довольно  лихо,  с
наскока преодолел первые метры. Потом чуть не сорвался, однако уцепился за
какую вертикальную балку, устоял и понял, что панический страх прошел.  Он
много раз слышал от солдат, что когда стреляешь, уже не страшно  и  сейчас
понял, что его бой  начался.  Через  пару  минут  Марк-27  оказался  возле
охранника и схватил того за руку.  Парень  явно  нуждался  в  помощи,  его
физиономия была искажена и залита потом.
     -  С  генеральным  не  пропадешь,  -  Марк-27  считал  себя   мышечно
натренированным, но сейчас понял, что охранник весит чуть ли не центнер, и
это при марсианской-то силе тяжести. - Только  не  дрейфь,  парень,  тварь
использует твой страх.
     На секунду генеральному показалось, что  еще  немного  и  он  вытянет
охранника наверх, но тут кожа на руках  Т078  лопнула,  кровь  брызнула  и
стала перистым облачком, хрустнули, ломаясь, кости, и оголяясь, потянулись
сухожилия, чтобы тоже разорваться от сильного натяжения.
     Руки парня  примерно  до  локтя  остались  висеть  на  балке,  а  все
остальное полетело вниз. Генеральный поразился тому, что в  момент,  когда
боль должна была достигнуть максимума, лицо охранника выглядело спокойным,
он даже улыбнулся, что никак  не  объяснялось  каким-нибудь  шоком.  Синий
туман убивал - или поглощал - свои жертвы милостиво. Он  был  единственным
во всем космосе, кто давал легкий конец. И при этом  легкость  заключалось
не только в избавлении от физических мук, жертва Плазмонта  не  испытывала
никакого ужаса и даже психического  дискомфорта.  Она  твердо  уповала  на
близость новой лучшей жизни, радости и кайфа!
     "Чем же мы платим за такую великую милость", -  подумалось  Марку-27,
но в этот миг арматура под  ним  осела,  так  что  он  едва  удержался,  а
отростки синего тумана оказались совсем рядом.  Генеральный  почувствовал,
что слепая, но всевидящая, безрукая, но  всемогущая  сила  подступается  к
нему. Внезапно "пиявка", пульсирующая на груди у  Марка-27,  растеклась  и
обволокла все его тело сплошным черным доспехом. Изменился и синий  туман.
Теперь он представал в виде твари, чем-то  напоминающей  спрута  или  даже
медузу.   Щупальца   ее   были   словно   испещрены   присосками,   однако
мозг-процессор трансквазера по-своему расшифровал  полученную  информацию.
Виртуальный экран показывал,  что  отростки  твари  состоят  из  множества
сегментов,  похожих  на  пузыри.  Пузырчатые   щупальца   заполонили   все
пространство и как будто впитали его.
     "Похоже, Плазмонт  устроил  себе  здесь  очередной  Храм,  -  подумал
генеральный. - Значит,  отсюда  будет  тяжело  выбраться.  А  еще  тяжелее
выбраться неизмененным."
     Он немного прополз то ли по балке, то ли  по  щупальцу,  впереди  был
один   из   сегментов-пузырей,    который,    встречая    его,    разбухал
непропорционально быстро. Генеральный немного отступил в нерешительности и
оказался... внутри пузыря. Не просто оказался, а катился  по  сверхгладкой
стенке  в  бесконечную  воронку.  По  ходу  дела   Марк-27   размазывался,
растекался, превращался в поток струй, которые били во все стороны, словно
разжимая преграды. В конце концов, стенка пропала, а  начальник  Технокома
перестал различать, где  он  и  куда  спешит.  Наконец  слив  прекратился,
неясные тени сконденсировались и генеральный техно обнаружил себя в  своем
кабинете... нет, это скорее был не кабинет, а тронный зал.
     Марк-27 восседал на троне, в натуральном тронном зале,  причем  не  в
каком-нибудь варварском царстве на Матушке-Земле, а в великой Космике, где
никогда не заходит Солнце и все звезды. Ментальное поле открыло  все  свои
входные порты и стало жадно всасывать информацию,  словно  иссохшая  земля
неожиданно пролившийся дождь. Первое, что понял генеральный о новом мире -
это подарок Плазмонта. Здесь все подвластно воле  начальника  Технокома  и
положен конец рассогласованным усилиям себялюбивых особей. Обитаемая часть
космоса стала сферой деятельности одного могучего разума. Его генерального
разума.
     Собственно тронный зал был не один, их были  сотни,  и  царь  Марк-27
присутствовал  со  своим  троном  сразу  во  всех.   Мощные   трансквазеры
обеспечивали  это  мульти-присутствие   одновременно   во   многих   зонах
пространства, а мощное ментальное поле вытягивало сведения из тысяч  узлов
и точек и туда же проталкивало команды. Количество зон, узлов и точек  все
увеличивалось и вот уже царь находился практически везде: и в термоядерных
"бутылках" реакторов, и  в  гигантских  матках  инкубаторов,  даже  внутри
газовых гигантов Юпитера и Сатурна, где тоже имелись подданные,  чьи  тела
состояли из  кремнеорганики,  а  жилища  из  полимерного  льда.  Благодаря
тысячам хрональных каналов царь находился везде. Более того,  он  перестал
быть посторонним, он сливался с наблюдаемым, с его сутью  и  судьбой.  Для
Марка-27 не существовало теперь хорошего и плохого, любимого и нелюбимого,
он сам был космическим океаном, вернее центром  его  симметрии.  Царь  мог
управлять состоянием планеты и состоянием атома,  если  от  того  зависела
судьба планеты. Марк-27 представлял собой единство и  множественность,  он
мог жить каждой маленькой жизнью и хранить в  себе  жизнь  всей  Солнечной
Системы. Он думал об Общем, решая, нужна или не  нужна  каждая  конкретная
жизнь. В нем не было жестокости, но оказать он лишь одну настоящую милость
той особи, которая уже  никуда  не  годится  -  обеспечить  безболезненное
исчезновение. Впрочем, уже за это подданные обожали его безмерно.
     И вот такой светлый мир Марк-27 мог получить в подарок, ему  даже  не
надо было соглашаться, от него требовалось только не отказываться.
     Здесь все было по справедливости. Даже  проявив  невероятную  волю  и
огромное желание великий царь не смог бы заниматься  житием-бытием  каждой
отдельной частички, лелеять каждую капельку жизни, превращая  этот  мир  в
богадельню. Марк-27  обязан  был  всеми  силами  бороться  с  опасностями,
безмерно далекими от каждой отдельной особи. Хаос и  паразитизм  нарастали
на верхних уровнях Мироздания, в Поле Судьбы. Они казались силами любви  и
милосердия,  призванными  ублажить  каждую  тварь,  но  при  том  нарушали
равновесие враждебных сил, симметрию  противостояний,  динамику  единства,
вели  всю  вселенную  к  энтропийной  кончине.  В   физической   Вселенной
полпредами  этих  псевдомилостивых  сил  являлись  многочисленные  Учителя
Утешения, то есть ведьмаки и волхователи,  которых  приходилось  неустанно
выискивать и выдавливать как гнойники.  Один  из  них  сейчас  кочевал  по
спутникам Юпитера  и  проповедовал,  что  великий  царь  лишь  оспинка  на
физиономии Мироздания, струйка отравы в космическом океане.
     Кто-то   из   таких   ведьмаков-утешителей   устроил   диверсию    на
Каллистянской Фабрике Жизни,  где  из  материнского  вещества  беспрерывно
появлялись  тысячи  существ  с  разнообразными   свойствами   (без   этого
непрестанного  творения  невозможны  мировое  единство,   множественность,
симметрия). Из неохватного чрева матки ежесекундно выплескивались марсиане
трех полов (мерзлотники, кормильцы и песчанники); юпитерианские лопастники
и  ромбовики,  призванные  совместно  осваивать  кипящие  глубины;  земные
рабочие  и  бойцы,  коим  надлежит  заселять  обезлюдевшую  экваториальную
область планеты-мамы; мягкотелые  космогоны,  которые  идеально  заполняют
полость  корабля,  выдерживают  любые  перегрузки  и  как  черви  способны
регенерироваться  даже  при  повреждении  90%  тканей.   Особую   гордость
представляли недавно поставленные на поток мозговики, напоминающие  кочаны
капусты. Мозг  и  мясолистья  (представляющие  модифицированный  раскрытый
желудок), вот и все, что требовалось для обеспечения бесперебойной  работы
ментальных сетей.
     Проклятый  фанат   направил   на   материнское   вещество   генератор
дезорганизующих факторов, отчего оно  напрочь  потеряло  свои  способности
младшего  демиурга.  Обалдевшая  матка  не  смогла  наделять  новые  особи
соматическими и психическими структурами согласно  каноническим  матрицам.
Фабрика превратилась  в  кашу  из  бунтующей  протоплазмы,  которая  стала
заливать планетоид, уничтожая все на своем пути. Пришлось мощными  пучками
антихрононов отправить эту кашу  к  чертовой  матери  вместе  с  Фабрикой.
Теперь даже всезнающий царь не в состоянии подсчитать полный ущерб...
     А Катя? А Сонечка?  Откуда-то  пришли  эти  слова,  они  что-то  ведь
означают. Катя и Сонечка - какие-то особи? Или нет, не какие-то, а свои. И
кому на самом деле нужны эти мириады  неприкаянных  тварей,  купающихся  в
собственном бессилии и одиночестве?  Кому  нужен  этот  океан  податливого
бессилия? Марк-27 соскочил с трона, свалился, оступившись  на  ступеньках,
но когда поднялся,  его  снова  защищал  черный  доспех,  который  как  бы
подсказывал, что делать дальше. Сегмент стал извергать генерального техно,
как желудок переперченное кушанье.  Воронка  вывернулась  вверх  жерлом  и
несостоявшийся царь космоса заскользил наружу. Выход прикрывал  трехглавый
страж, который с готовностью изрыгнул пламя.  Но  хрональные  линии  щита,
породив мезонное облако, заставили отступить электромагнитный импульс. Меч
погрузился в тело монстра  и  рассек  его  хронолинии,  которые  создавали
кванты  пространства.  Пространство,  распадаясь,  вызвало  гравитационный
коллапс и огонь остался внутри стража, испепелив его.
     И снова начальник Технокома оказался среди сегментов-пузырей, которых
было немеряно даже на одном единственном щупальце.
     "Не вышел из меня царь всея Солнечной Системы, который  еще  собрался
поправлять Бога, ну, и я, в общем, не настаиваю. Не могу,  кстати,  сейчас
отказать в симпатии тому парню, который  раздолбал  эту  Фабрику  Хреновой
Жизни. Впрочем, есть у меня большие подозрения, что это Чертковиц,  вернее
мозг-процессор трансквазера, испортил всю малину. Вовремя он мне напел про
Катю и Соньку."
     Однако  не  получилось  у  Марка-27  выбраться  из  этого  змеящегося
пространства, из марсианского Храма  Плазмонта,  как  ни  старался.  Снова
протек начальник Техноцентра внутрь  одного  из  пузырей-сегментов.  Стало
тесно, но под напором хрональных сил сегмент быстро расширился и  сделался
целым миром.
     И снова Марк-27 оказался в мире грядущей великой Космики. Только  был
уже не царем, а  скитальцем-волхователем.  Его  пока  не  сумели  отловить
внутренние войска и антитеррористические группы. Он  разрушал  ненавистную
систему, которая использовала на полную катушку любую человеческую  особь,
могла предать ее, могла  стереть  в  порошок,  если  усматривала  какую-то
"угрозу" для равновесия сил и симметрии противоположностей.  А  в  награду
особь получала фальшивую милость в виде безболезненного умерщвления.
     Волхователь за  здорово  живешь  ликвидировал  Каллистянскую  Фабрику
Жизни, где начальство плодило всякую нечисть, из-за которой человеку житья
не стало. Подобрался по канализационной системе, где  только  двухметровые
глисты плавают, под самый реактор. Диверсию свершил не столько генератором
дезфакторов, хотя тот также  принимал  участие,  сколько  своей  бунтующей
душой. Пси-структура направила потоки хрононов по пересекающимся векторам,
отчего были нарушены балансы всех реакций, и суматошная  энергия  разнесла
проклятый инкубатор.
     А что при этом сгинуло столько нечисти - наплевать -  она  недостойна
высшей Милости, поскольку не более  чем  дьявольская  отрыжка,  мерзостное
исчадие Геенны.
     Вскоре ему  предстоить  уничтожить  Фабрику  Смерти  -  то  бишь  всю
информационную сеть  Солнечной  Системы,  которая  присосалась  к  каждому
человеческому уму. Он принесет людям любовь и  прощение,  он  скажет,  что
хватит работать на проклятую паутину. Люди, конечно, ответят: чем мы будем
жить завтра, ведь  если  рассыплется  инфосеть,  рухнут  заводы,  связь  и
транспорт, мы останемся без воздуха, воды, тепла и еды. Но он возразит им:
не волнуйтесь об этом, любите друг друга, любовь заменит вам воздух, воду,
тепло и еду, взыскуйте и обрящете Милость небесную. Аще и умрете  телесно,
а душу спасете от скверны...
     И опять вспомнились Катя с Соней. Их надо спасать  от  скверны,  губя
телесно? Эти души порождены миром, но скверны в них  меньше,  чем  в  нем,
потому что горят они сознанием, и страхом,  и  привязанностью,  и  тоской.
Волхователь такую "любовь" наведет, что всем каюк  настанет,  и  людям,  и
нелюдям, останется лишь машина равнодушного космоса. Нет, такие  шутки  не
для нас.
     Марк-27 снова  выступил  на  бой.  Сегмент  не  слишком  охотно  стал
отвергать его. Трехглавый страж выхода  успел  выдохнуть  пространственный
вихрь, который однако был погашен щитом, накопившим большой гравитационный
заряд. Меч погрузился в тело монстра и перерезал хрональные линии, которые
гнали  мезонные  потоки.  Мезоны,  распадаясь,  излучали  электромагнитные
кванты, и этот  распад,  в  конечном  итоге,  привел  к  пространственному
взрыву. Тот разнес тело стража и выбросил генерального из ловушки.
     "Не получился из меня волхователь-подрывник, хоть поначалу сама  идея
вызывала энтузиазм. Опять мозг-процессор Чертковиц  меня  вовремя  подучил
вспомнить о нужных вещах. А нынче я очнулся и  не  могу  себе  отказать  в
симпатии к разумной власти, делающей для людей то, что они  сами  себе  не
устроят из-за своей прижимистости и невежества."
     Виртуальный   экран   начал   гаснуть.    Сегменты    стали    просто
узелками-присосками на щупальцах, которые извивались где-то  внизу.  Тварь
словно была ошарашена двойным побегом облюбованной добычи.
     Генеральный ухватился за наклонную балку и стал подтягиваться  руками
и ногами на манер обезьянки. Таким макаром он добрался до второго  отрезка
вентиляционного канала и уже через пару минут оказался в ангаре. Там стоял
последний коптер, совсем не тот глянцевый аппарат,  на  котором  начальник
Технокома пожаловал сюда, а какой-то  обшарпанный  летак.  Однако  Марк-27
вовремя взмыл в хилую худосочную атмосферу Марса, за кормой  рассыпался  в
прах комплекс "Алеф". Вначале на экранах  заднего  обзора  еще  был  виден
смятый и местами разорванный каркас из сверхустойчивого сплава, с которого
свисали  драные  волосья  трубопроводов  и  кабелей.  Внутри  его   блудно
копошился   синий   медузоидный   туман,    орнаментированный    вихревыми
завитушками. Потом балки распрямились вверх и чуть отогнулись  в  стороны,
образовав что-то вроде тюльпана. Наконец  синева  исчезла  и  "на  память"
остался только жутковатый металлический цветок.
     Всю обратную дорогу генеральный дрожал и это было вызвано  не  только
тряской  ветхого  коптера.  Выходить   на   связь   даже   с   резидентной
кибероболочкой  он  опасался,  чтоб  не  вычислили  враги,  поэтому   лишь
внимательно прослушивал эфир на всех волнах. Источники массовой информации
бодро вещали, что комплекс "Алеф" в Рынь-городе стерт в  порошок,  причина
взрыва  (или  серии  взрывов)  пока  неизвестна,   расследованием   сейчас
занимается  отдел  безопасности  службы  "Бет".  По   внутренним   каналам
Технокома  ничего  примечательного  не  пробегало,  все   службы   хранили
благородное  молчание,  низовые  подразделения  тоже.  Вся   каста   техно
доверилась известной мудрости  бетовцев.  Поскольку  "Алеф"  занимался  не
оперативным управлением, а исследованиями и разработками, то  исчезновение
директории службы могло сказаться лишь через неделю-другую.
     Прибыв в новопетербургскую  штаб-квартиру  Технокома  Марк-27  первым
делом влез под бесструйный душ, а потом сказал:
     - Я немедленно издам указ о ликвидации службы "Бет". И еще о том, что
функции директории "Алефа"  передаются  центральному  аппарату  Технокома.
Тексты с приложениями возьмите с моего киберрасширения.
     - Минуточку, - отозвалась киберсистема-секретарь. -  Кажется,  у  вас
есть более спешные дела.
     Кибероболочка штаб-квартиры уже вливала в ментополе генерального, что
на втором уровне здания идет стрельба. И на пятом тоже применяется оружие.
Третий и четвертый уровни не просматриваются. И  что  оперативники  отдела
безопасности  "Бет"  скорее  всего  участвуют  в  нападении.  И   что   им
сопротивляются только сотрудники некоторых секретных отделов  центрального
аппарата, имеющие оружие.
     Начальник Технокома не почувствовал опустошенности,  наоборот  азарт.
За время полета в Новый Петербург он легко  убедил  себя,  что  нарыв  уже
созрел и лучше он вскроется сегодня, чем завтра. По-крайней  мере,  меньше
будет угроза абсцесса. Однако на кого  можно  положиться  сегодня?  Немало
алефовцев уцелело, сейчас он уже знает всех их поименно, но надежные  люди
либо в Рынь-городе, либо за пределами  Марса,  и  без  приличного  оружия.
Сотрудники "Гимеля", "Далета" и  других  служб  -  это  просто  безоружные
клерки.
     - Опять кавардак, как он мне надоел... Немедленно соедините  меня  со
штаб-квартирой касты кшатриев, дайте-ка мне срочно их генералиссимуса.
     - Секундочку, - отозвалась киберсекретарь (эта система  считала  себя
женщиной по имени Настя,  поэтому  и  предпочитала  нежное  мало  уместное
сопрано). - Марк-27, генерального кшатрия  там  нет,  он  где-то  в  Поясе
Астероидов и на звонки гражданских  не  отвечает,  наверное,  боится,  что
сатурняне вычислят и накроют. - "Настя" даже хихикнула как девушка.  -  Но
на месте первый заместитель, тоже вояка порядочный.
     - Ну, давай его... Паша, голубь вы наш саблезубый,  привет.  У  меня,
пожалуй, впервые в жизни настоящие неприятности.
     Физиономия  вышедшего  на  связь  генерала  выглядела  радушной  даже
ласковой.
     - А у меня каждую минуту неприятности, даже когда в туалете сижу.
     - Вы не понимаете, час назад  уничтожен  комплекс  "Алеф",  сейчас...
неизвестные атакуют штаб-квартиру Технокома.
     - Понимаю, даже знаю, - голос вояки был приторно  сладким.  -  Только
какие-такие неизвестные, коллега Марк-27? По нашим точным сведениям, ни  в
Новом Петербурге, ни в Рынь-городе нет никаких незнакомцев в черных масках
и  тем  паче  ужасных  сатурнян.  Увы.  Значит,  вы  там  что-то  у   себя
переэкспериментировали.
     - Паша, мы не  проводим  экспериментов  по  уничтожению  самих  себя.
Происходящее в Технокоме угрожает национальной безопасности Космики.
     - Коллега Марк-27, Космика подвергаемся нападению сатурнян, с которым
мы едва справляемся, вот это  действительно  напряг.  Согласно  Державному
Уставу армия и флот занимаются отражением внешней угрозы. А для  борьбы  с
собственными подрывными элементами, теми, кто не спускает воду в туалете и
стряхивает пепел  на  ковер,  у  технарей  есть  подразделения  внутренней
безопасности.
     - Но именно они представляют опасность.
     - Ничего не могу поделать, -  в  голосе  кшатрия  наконец  засквозило
малопочтительное ехидство. - Ваша хваленая каста сама настояла на подобных
формулировках в Уставе и тем самым положила начало феодализации и  распаду
единого оборонно-полицейского механизма. А сейчас мы,  воины,  не  желаем,
чтобы нас втравливали в какие-то непонятные разборки, не желаем, чтобы нас
снова  и  снова  подставляли,  -  вояка  все  более  распалялся  и  звенел
непритворным настоявшимся гневом.  -  Вы  там  экспериментируете,  господа
технари, а мы головы складываем!
     - И мы складываем, - попробовал встрять начальник  Технокома.  Первый
раз он кого-то о чем-то просил и это  сразу  превратилось  в  унижение.  -
Призывники из технарей составляют половину личного состава на флоте.
     - А откуда взялись эти плутоны, эти сатурняне? - не  унимался  первый
зам генералиссимуса. - Вы их породили. И я не удивлюсь, если завязка новой
войны тоже связана с  вашей  бурной  деятельностью.  Кстати,  несмотря  на
многочисленные смелые эксперименты Технокома, в любую войну мы по  технике
крупно отставали от противника и расплачивались за это собственным горелым
мясом. Так что преуспели вы, техно-вайшьи, только в интриганстве... Ладно,
меня вызывают из  Пояса  Астероидов,  новые  страсти-напасти,  так  что  я
отключаюсь. Очередных вам благ, коллега Марк-27.
     - Штабная крыса, паркетный  генерал,  застольный  воитель,  сортирный
бомбардировщик...
     Но  бранные  слова  не  долетели  до  берлоги  военных,  потому   что
нападающие перекрыли все каналы коммуникации с внешним миром, сразу  после
того как кшатрий  ушел  со  связи.  Бетовцев,  видимо,  устраивало,  чтобы
начальник Технокома, выслушав от генерала "некролог", ничего уже больше не
услышал.
     - Этот Паша, конечно, порядочный хам, но и вам не стоит  вставать  на
одну доску с ним. Будьте выше, - справедливо заметила "Настя".
     Но Марк-27 не слушал псевдодевушку, кибероболочка  штаб-квартиры  как
раз сообщала ему,  что  хотя  коммуникационный  узел  не  поврежден  и  не
захвачен противником, однако тот контролирует все линии внешней  связи,  а
для развертывания  резервных  связных  каналов  требуется  не  менее  часа
напряженной работы соответствующих подразделений.
     Начальник Технокома на свое удивление не скис, хотя было ясно -  если
победит Джафар-бей, то он станет новым генеральным уполномоченным касты, а
материальный  ущерб  и  людские  потери  спишет  на  прежнее  руководство,
которое, мол, оторвалось от широких народных масс касты "техно" и погрязло
в коррупции. Ну, а прежнее руководство, конечно же,  по-быстрому  окажется
вымаранным из списков живых и получающих высокую зарплату. Начало войны  с
сатурнянами  и  все  прочие  грехи  будут  свалены  на  старое  начальство
Технокома, и закопаны вместе  с  ним  в  могилу.  Ставки  выглядели  очень
высокими, но Марк-27 вдруг почувствовал вкус к этой  крупной  игре,  столь
разительно отличающейся от привычной  ему  рутины.  Он  не  растерялся,  а
напротив сосредоточился, и, четко передвигая мемо-элементы по  ментальному
полю, стал посылать сотни команд  по  линиям  внутренней  связи.  Пожалуй,
более всего его вдохновило то, что сегодня  Катя  и  Соня  отправились  на
экскурсию в район южной полярной шапки...
     Не все команды исполнялись как ему хотелось, однако  оперативно  были
установлены  бронещиты  на  все  важные  переходы  и  задраены  все   люки
(нападающие не смогли отключить дублирующую  систему  энергопитания).  Все
сотрудники, способные обороняться, включая самого  генерального,  получили
разнообразное оружие, заняли огневые позиции и  были  извещены  по  поводу
маршрутов отхода на случай натиска превосходящих сил. У некоторых "бойцов"
пришлось брать под контроль  нервные  цепи,  дабы  остановить  мандраж,  а
нерешительность  превратить  в  упорство.  Марк-27  чувствовал,  что   его
уверенность - это почти что физическая  сила  и,  пока  он  не  стушуется,
остается шанс на выигрыш.
     Начальник Технокома быстро  сколотил  команду  из  наиболее  боевитых
смекалистых мужиков, в основном тех, что послужили на флоте, и  направился
в сторону коммуникационно-информационного узла - именно  туда  пробивались
основные   силы    нападающих,    ломая    стены    и    прожигая    люки.
Мультиинформационный  узел  связывал  Техноком  со  всеми  без  исключения
искусственными организмами типа робот, робик, кибер, кибероболочка, где бы
они  не  находились.  Каждые  семьдесят  два  часа  любое   мыслящее   или
вычисляющее устройство получало через инфоузел новый командный  процессор,
стартовый модуль  или  же  программу-терминатор,  в  некоторых  случаях  и
программу конкретных операций. Системы, не получившие  свежего  командного
процессора или не исполнившие программу-терминатор, оказывались вне закона
и уничтожались всеми доступными средствами.
     Не  получить  сигнал   по   техническим   причинам   организму   было
затруднительно - при передаче  использовались  линии  УКВ,  микроволновые,
дециметровые,  мазерные,   лазерные,   широкополосные,   узконаправленные,
рентгеновские,  гамма-лучевые,   магнитные,   магнитогидродинамические   и
последнее время даже нейтринные, защищенные от всех  помех.  Ретрансляторы
Технокома, как правило защищенные поглотителями, скрытно присутствовали во
всех секторах Солнечной Системы, и даже за Плутоном.
     В свою  очередь  искусственные  организмы  каждые  сорок  восемь  час
посылали мультиинформационному узлу Технокома системный журнал с отчетом о
всех   проделанных   и   непроделанных   операциях,   также   рапорты   по
установленному протоколу и, в случае особой важности, данные телеметрии.
     Марк-27 для контратаки на нарушителей решил воспользоваться  системой
поддержания  двух  защитных  периметров,  если   точнее   самонаводящимися
змеетрубами, по которым поступала бы при  нужде  металлопластиковая  гуща.
(Такая труба мастерски  подбирается  к  пробоине,  случившийся  вследствие
метеоритного и ракетного  удара,  и  испражняет  вещество,  что  мгновенно
застывает под действием электромагнитных полей.)
     Двигаться  по  биополимерным  трубам,   которые   имели   собственную
перистальтику, предстояло в потоке металлопластиковой гущи -  без  нее  не
срабатывали бы пропускные клапана.  Поэтому  и  пришлось  десяти  отважным
технарям надеть гермокомбезы повышенной прочности.
     А вот мультиинформационный узел  имел  внутренности  гиперкомпьютера,
внешность же титанокерамического додекаэдра,  каждая  из  граней  снабжена
была отдельным входом и системой доступа. Додекаэдр находился  в  огромном
зале, который одновременно являлся внутренним периметром, и  поддерживался
на одном месте системой растяжек. Эта  повышало  его  живучесть  в  случае
попадания метеорита или ракеты на двадцать  процентов  -  по  сравнению  с
установкой на неподвижном фундаменте.
     В  случае  разрыва   растяжек   должен   был   включиться   генератор
сферического гравитационного поля,  который  мог  бы  удерживать  на  весу
информационный узел, перемещать его в нужную сторону  и  обеспечивать  ему
дополнительную защиту.
     Десять  бойцов  Технокома  появились  на  разных  ярусах  внутреннего
периметра - все облепленные металлопластиковой гущей.  Один  из  технарей,
попав под широкофокусный луч бластера, так и застыл в глыбе пластика -  до
лучших времен. Враги уже пробились в зал через два входных люка и  шли  на
приступ додекаэдра, однако  оказались  в  невыгодной  открытой  позиции  и
меткий залп из плазмобоев и сквизеров навеки остановил большинство из них.
При этом несколько растяжек оказалось  повреждено  и  информационный  узел
закачался, если точнее заколебался. "Еще несколько минут лихой перестрелки
с применением гразеров и плазмобоев, и он рухнет, - подумал генеральный, -
или чего доброго бетовцы специально перерубят оставшиеся растяжки.  Почему
нет? Ведь если не получилось  взять  узел,  то  на  худой  конец  можно  и
ликвидировать  его.  После  этого  каждый  искусственный  организм  вскоре
превратится в кучу лома и кашу из отрывочных алгоритмов. В итоге,  Империя
Космика останется беззащитной перед  всеми  недоброжелателями  и  врагами,
включая окружающую среду, ну и быстро накроется вместе со своим гонором."
     Марк-27 дал  команду  кибероболочке  штаб-квартиры  на  активирование
гравитационного генератора и оптимизацию  параметров  удерживающего  поля,
однако сигнал не прошел. Враги теперь взяли под контроль внутренние каналы
связи  и  отсекали  чуткими  фильтрами  "не-свои"  сообщения.   Оставалось
последнее  -  пробраться  на  потолочный  свод  и  "раскрутить"  генератор
вручную.
     И, между прочим, это предстояло сделать самому начальнику Технокома -
ведь именно он находился на верхнем ярусе. Марк-27 поозирался и, не  найдя
более   подходящей   кандидатуры,   забросил   мономолекулярный   шнур   с
перстня-катушки, чтобы зацепился за одну из  потолочных  балок.  Нитеробот
быстро  потащил  генерального  вверх,  но  и  бетовцы,   заметив   опасное
передвижение вражеского тела, стали налегать на усердную стрельбу.  Однако
нитеробот совершал всякие обманные извивы, так что ничего у них не  вышло.
Впрочем, едва Марк-27 оказался на самом верху, противник пустил  несколько
"умных" ракет типа "Чижик". Однако никакой ум  не  помог,  когда  с  плеча
генерального разрядилась кассета контрет с  ловчими  сетками  и  заставила
бубухнуть всех "чижиков".
     Марк-27 побежал по балке, направляясь к люку, виднеющемуся на  своде,
но тут вспышка гразерного выстрела...  и  стальная  конструкция  оказалась
перерублена. К тому же, же додекаэдр лишился  еще  нескольких  растяжек  -
бетовцы, похоже, что  спешно  расправлялись  с  ними.  Марк-27  с  третьей
попытки пробил дыру в потолке и запустил в нее  нитеробота.  Тот  пошарив,
нашел, где зацепиться, и, когда балка уже рушилась вниз, генеральный опять
взмыл.
     Несмотря  на  то,  что  около  задницы  пролетали  плазменные  заряды
(огненные эллипсоиды с температурой  3000яК),  Марк-27  удачно  проник  во
внутренности гравитатора.  Киберрасширение  откопало  заначенную  в  своем
архиве схему гравитационного устройства и вывела ее на виртуальный экран.
     Генеральный сейчас находился во  внешнем  кольце  гравиконденсаторов.
Пульт управления был смонтирован в том же  кольце,  но  с  противоположной
стороны. Пять минут ползком по кольцевому тоннелю  и  Марк-27  окажется  в
самом  нужном  месте.  Но  вскоре  генеральный  понял,  что  его  ждут   с
распростертыми объятиями. Бетовцы уже пробрались  к  пульту  и  собирались
укокошить своего бывшего начальника, едва он покажется в  поле  зрения,  а
ему и рыпнуться будет  некуда  в  узком  проходе.  Выстрелы  из  бластера,
оплавлявшие титанокерамику тоннеля,  намекали  Марку-27,  что  перспективы
неблестящие.
     Тогда оставался последний  путь:  по  радиальному  тоннелю,  в  центр
гравитатора, именно там сходились  контакты  инициирующего  спин-аппарата.
Если перезать линии управления, идущие  от  пульта,  и  вручную  соединить
контакты, то начнется работа: вращающийся диск в сверхпроводящем магнитном
поле образует муаровое  поле,  и  каждое  из  его  ячеек  будет  испускать
гравитоны  по  сферическим  траекториям.  Но  до  этого  светлого  события
генерального уполномоченного уже  не  станет  во  Вселенной.  Неоднородное
гравитационное поле просто разнесет его на кусочки дерьма. Весьма  поганая
кончина.
     Впрочем, начальник почти не  размышлял  об  этом,  напряженка  борьбы
полностью захватила его, игровой азарт вытеснил страх  и  мандраж.  Вскоре
Марк-27 добрался до спин-аппарата и первым делом пережег  концевики  линий
управления. Контакты с трудом, но все же поддавались его рукам, вот первый
из них вошел  в  паз,  второй,  третий...  последний.  Послышалось  мощное
гудение, словно бы урчание огромного зверя, встающего ото сна и пробующего
первую голодную слюнку. Внезапно появился один из бетовцев и Марк-27  едва
успел вогнать в темную  фигуру,  заполонившую  тоннель,  полный  гразерный
импульс. Подчиненный сразу стал  блеском  и  паром.  По  узости  прилетела
горячая волна и сконденсировалась на пленочной маске капельками - тем, что
осталось  от  человека.  Как  раз  и  генеральный  почувствовал  на   себе
нарастающие тензоры поля. Марка-27 душило и одновременно  разрывало,  боль
усиливалась скачками, никакая Анима выбросами эндорфинов не могла утешить.
Он еще думал, о чем думать напоследок? О Боге Едином? Просить  о  спасении
души? - но то, что предопределялось всей его жизнью, вряд  ли  можно  было
изменить или усилить в последний момент.
     И он стал мыслить о Кате. Ему даже показалось, что она стоит рядом  с
ним, ее руки, грудь, бедра прикасаются к нему и как будто снимают боль - а
едва полегчало, заработал трансквазер Чертковиц, до этого будто дремавший.
     Впрочем нет, и раньше мозг-процессор  не  спал,  это  он  запустил  в
центры восприятия Катеринин образ. А затем  меч  рассек  часть  хронолиний
гравитатора, что конвертировали электромагнитные кванты  в  гравитационное
поле. Избыток гравитонов  превратился  в  кванты  пространства.  Начальник
Технокома заметил яснеющим взглядом, что свод, словно надувшись,  выгнулся
в   обратную   сторону,   вдобавок   его   испортило   множество   трещин.
Полузадушенное тело генерального упало через одну  из  них  вниз.  Марк-27
успел схватиться за какую-то потолочную балок, но  она  сразу  просела,  а
потом  оторвалась  одним  концом  от  сопряженной   конструкции.   Изрядно
истомившийся генеральный стал съезжать вдоль  наклона.  Но  все-так  сумел
удержаться  и  не  рухнуть  вниз.   Сверху   он   видел,   что   додекаэдр
информационного узла устойчиво висит в гравитационном поле, отчего в жилах
заиграл дополнительный энтузиазм.
     Внизу валялись трупы бетовцев. От них поднимался пар - и это было  не
только следствием глубоких  термических  поражений.  Пар  выглядел  синим,
насыщенным, вскоре стала заметна его полосатость и  узорчатость,  в  конце
концов в  нем  прорисовалась  медузоидная  дрянь,  распустившая  множество
щупалец. Они пытались обвить додекаэдр, проникнуть внутрь его или хотя  бы
сорвать.
     Марк-27  знал,  что  нитеплазменная  тварь   одновременно   размыкает
пси-структуры защитников Технокома, намереваясь вытянуть из них хрональные
силы.
     Генеральный уцепился мономолекулярной нитью за балку и  спустился  на
одну из граней парящего додекаэдра.
     Хрональный меч, имевший теперь законное имя Чертковиц,  неплохо  знал
свое дело. Он перерубил один агрессивный хроноканал, и вниз  упал  обрубок
щупальца,  потом  отсек  другой,  который  только  что  хотел   стреножить
генерального.  Марк-27  почувствовал  цепкую  тяжесть,  которая   начинала
раздирать его мышцы, срывать органы  и  ломать  кости,  но,  изловчившись,
вывернулся из объятий третьего щупальца.
     Щупальца свились и возникло ячеистое марево, вскоре  затянувшее  весь
огромный  зал.  Потом  марево  мигом  сгустилось   в   пятидесятиметрового
цельнометаллического гиганта, зал  оказался  ободранным,  лишившимся  всех
сияющих молибденовых панелей.
     Монстр, сделанный  из  ворованных  материалов,  ухватил  додекаэдр  и
выдернул его из сферического гравитационного поля. При этом  высвободилось
количество потенциальной энергии, равное падению с высоты в километр,  так
что гигант  проломил  своей  тушей  внутренний  периметр.  Однако  удержал
стотонный инфоузел.
     Марк-27 по ходу дела едва не слетел с одной из граней додекаэдра,  но
успел привязать себя беседочным узлом к  одному  из  крепежных  рымов.  Во
время толчка нитеробот расплылся широкой лентой, позволив  генеральному  и
удержаться, и не сломаться пополам. Однако при торможении  Марк-27  сильно
ударился о титанокерамическую поверхность  всеми  своими  костями,  разбил
губы и нос.
     Несмотря  на  многомерную  боль,  генеральный  не   терял   из   виду
виртуальный экран.
     Монстр представал сплетением пульсирующих  линий,  но  мозг-процессор
трансквазера быстро просек главную схему. Осевой хрональный канал  гиганта
генерировал пространственные кванты, которые придавали ему  объемность.  В
радиальных  хронолиниях  пространственные   кванты   преобразовывались   в
электромагнитные поля. Электромагнитные кванты во  множестве  микроканалов
тормозились и порождали ячейки гравитонов. Гигант  наливался  тяжестью.  В
возвратных хроноканалах  гравитационное  поле  наводило  мезонные  облака.
Мезоны втягивались в осевой  канал.  Все  система  фурычила  как  огромный
вампирический приемник  и  трансформатор  хроноволновой  энергии  [базовая
схема  квантовых  преобразований  при   хрональном   катализе:   1)   цикл
порождения: пространство - электромагнитные поля - гравитационные  силы  -
мезонные взаимодействия; 2)  циклы  баланса  и  контроля:  пространство  -
гравитационные силы, электромагнитные поля - мезонные взаимодействия].
     Генеральный заскользил по гладкой грани додекаэдра, с ходу перескочил
на руку монстра, добежал  до  его  плеча.  Лазерные  лучи,  брызнувшие  из
красной чудовищной морды чуть не  испарили  Марка-27,  но  меч  ударил  по
радиальным  хроноканалам  и  пространственные  искажения   начали   пучить
гиганта, распространяя по нему импульсы тепловой энергии.
     Марк-27 опять зацепился нитероботом и спустился вдоль громадной спины
вниз, до пола, где и подрезал возвратные каналы, проходящий через  ступни.
Стиснутые  в  хроноловушках  гравитационные  поля   разрушили   столбоноги
гиганта, который рухнул и превратился в рассыпчатую кашу из зерен металла,
колеблющихся по температуре возле точки плавления.  Падал  монстр  вперед,
так что додекаэдр вновь оказался в сферическом гравитационное поле. И  при
том обрел громадную потенциальную энергию, словно его вознесли на высоту в
километр. Марк-27, находившийся на границе гравитационной  неоднородности,
получил огромное криволинейное ускорение. Частично его удалось  поглотить,
когда трансквазер внес пространственные искажения. Но все  равно  осталось
около  двух  "же".  Генеральный,  прокрутившись   несколько   раз   вокруг
додекаэдра вместе с обломками монстра, наконец рухнул и еще  скользнул  по
полу, высекая искры металлическими носами ботинок. Движение закончилось  в
точке соприкосновения со стеной, в  результате  чего  начальник  Технокома
сломал два ребра, лишился сил и чувств.
     Когда Марк-27 очухался и слегка  активизировал  ментальное  поле,  то
нашел себя в лазарете. Лазарете штаб-квартиры Технокома. Госпитальный блок
работал в обычном режиме, не  было  видно  никаких  вооруженных  бетовцев.
Значит, красивое и дорогое здание удалось отстоять.
     - Да, коллега генеральный, мы не только здание  отстояли,  но  еще  и
крепко отшили бетовцев, - подтвердил первый зам, который наконец  вернулся
из какой-то инспекционной поездки. - Потому-то они, обидевшись,  засели  у
себя в логове, а мы на них наседаем. Сейчас комплекс "Бет" в осаде,  а  мы
лихо идем на приступ.  Самое  главное,  сорвались  их  попытки  взять  под
контроль искусственные организмы  в  разных  концах  Космики.  Бетовцы  не
успели расшифровать все наши  коды  доступа  до  того  момента,  когда  мы
переключили всю связь на себя.
     - Значит, коммуникационные каналы восстановлены?
     - Для нас - да, для недруга - это сплошной темный лес.  Мы,  включили
резервные   линии,   то   есть   излучатели   и   ретрансляторы   линейных
гравитационных волн, к  ним  УКВ-конвертеры,  чтобы  оконечные  устройства
смогли воспринять сигналы. Бетовцам это был большой сюрприз,  весь  проект
резервной связи разрабатывался службой "Далет" в абсолютном секрете.  Наша
стратегия работает, шеф, бюрократическая конкурения  -  все-таки  неплохая
штука.
     Голос первого зама зазвенел от еле сдерживаемой гордости, ведь именно
он закинул идейку столь удачного проекта в хваленое ментополе генерального
техно.
     -  Для  справки,  стратегия  бюрократической  конкуренции   вообще-то
называется "разделяй и властвуй"... - сказал Марк-27. - А  как  бы  и  мне
выйти из темного леса и полюбоваться,  что  там  за  лихо  творится  с  их
комплексом. Подключи ко мне канал.
     И тотчас начальник Технокома получил желанную видеокартинку: комплекс
"Бет" и окрестности. Со всех сторон его окружают бронированные  гермокары,
активно шмаляющие из плазмобоев и бластеров,  на  него  заходят  штурмовые
катера, производя ракетные залпы и бомбовые удары.
     - Каким макаром нам удалось собрать столько сил? Совсем недавно  этих
бравых бойцов не было и в помине. У них,  что,  закончился  тихий  час?  -
поинтересовался Марк-27 у своего зама.
     - Нас вдруг поддержали вояки, коллега, - с охотцей отозвался надежный
человек, - если точнее, внутренние войска и  антитеррористические  группы.
Сам генеральный кшатрий распорядился  со  своей  секретной  базы  в  Поясе
Астероидов.  Дескать,  военные  поняли,  что  правда  и  сила  на  стороне
центрального аппарата и службы  "Алеф",  поэтому  решили  ускорить  агонию
службы "Бет".
     - Понятно - чтобы бетовцы меньше мучились.  Это  называется  гуманизм
по-космикански. Кстати, если не ошибаюсь, то парадом по-прежнему  командую
я.
     И Марк-27 передал всем командирам, чтобы внутрь  комплекса  "Бет"  не
входила ни одна штурмовая группа, а на огневые позиции были бы высставлены
антихрононовые  бластеры,  которых  уже  немало  в  арсеналах  ВКС.   Всех
добровольно покидающих комплекс "Бет" шерстить на предмет наличия очагов и
гнездовий нитеплазмы - главе  снабженческой  службы  немедленно  доставить
спецаппаратуру.
     Когда  началась   пальба   антихрононовыми   бластерами   по   точкам
уязвимости, то непросвещенные люди немало  удивлялось  тому,  что  сталось
вдруг с огромным зданием, исполненным в виде  песочных  часов.  Оно  вдруг
задрожало будто живое испуганное существо, пустило пузырящуюся слизь и как
бы обросло подвижным косматым синим мехом - ну, просто, чистый зверь.  Ну,
а дальше сходство с гибнущим зверем только  увеличилось.  За  счет  сизого
сияния "животное" приобрело еще и апокалиптический облик. Словно  сгнившая
плоть расползались стены и перекрытия, оголяя балки  несущих  конструкций,
смахивающих на кости. Позже рассопливилась и стекла  вниз  даже  арматура.
Марк-27 не включал трансквазер, но  готов  был  побиться  об  заклад,  что
сейчас рвутся  хрональные  линии:  главные  осевые,  радиальные,  микро  и
возвратные, распадается  цепочка  квантовых  трансформаций  и  хронального
катализа у гада по имени спорозоид.
     В мрачном итоге от всего шикарного комплекса осталась серая  рытвина,
похожая на огромную язву. Никто из бетовцев так и не  сдался  в  плен,  не
вышел из комплекса на проверку своей личности. А  было  их  там  четыреста
двадцать   шесть   человек.   Одновременно   антитеррористические   группы
производили задержания бетовцев за пределами  комплекса  в  разных  точках
Космики. Сто двадцать пять человек оказали бешеное  сопротивление  и  были
уничтожены с помощью  обычного  оружия  и  антихрононовых  бластеров,  еще
тысяча триста сотрудников службы "Бет" спокойно дали себя задержать. Ни  у
одного из них не обнаружились очаги и гнездовья нитеплазмы. Впрочем  после
личного досмотра и сканирования было возбуждено двести пятьдесят уголовных
дел по фактам хищения мощных кристаллов  памяти  (с  записями  нелегальных
глюковиртуальных  мультиков)   и   фактам   использования   нелецензионных
киберсимбиотических организмов, типа волоконных робочервей (имплантируемых
в мышечные ткани) и жидкостных  роботов  (циркулирующих  в  кровеносных  и
лимфатических сосудах).
     Все эти сведения моментально поступали в ментальное поле (кору  мозга
и киберрасширение) генерального техно.
     - Мы накрыли  всего  лишь  один  спорозоид  сатурнянского  Плазмонта.
Впрочем восемьдесят процентов десантников, выбравшихся из Храма на Титане,
работали именно в главном комплексе "Бет", - сообщил  начальник  Технокома
председателю Совета кастовых уполномоченных столетнему брахману Бурбаки.
     (Каста ученых-брахманов была на протяжении всей истории Космики самой
малочисленной и маловлиятельной, тем не менее глава  правительства  всегда
происходил из нее - вероятно, для предотвращения распрей и раздоров  между
более массовыми кастами. Впрочем со временем такая формула власти  привела
к  значительному  ослаблению  фигуры  председателя  и  обособлению   каст.
Упоминание  об  этом  печальном  факте  мгновенно  появилось  в  ментополе
генерального.)
     - А остальные двадцать процентов? - ласково  поинтересовался  главный
брахман.
     -  Остальных  сейчас  выявляем  и  проверяем.  Никто  не   уйдет   от
сканирования, коллега председатель.
     - Это хорошо... - Бурбаки замялся, подыскивая напутственные слова.  -
Я всегда говорил, что изучение нитеплазменных объектов приведет  к  самому
крупному скачку в фундаментальной науке за последние сто лет,  возможно  к
изменению всей картины мира, причем в пользу человека.
     - Именно так все и будет. А как же иначе? Мое почтение, до  свиданья.
- Марк-27 по скорому обрубил канал правительственной связи  и,  потребовав
от докторов немедленного заживления его ребер, обратился к первому заму. -
Максимум через пару дней я должен вылететь в Пояс  Астероидов,  и  никаких
возражений. В крайнем случае буду ходить там в корсете.
     - А может еще в грации и чулках? - пошутил  первый  зам.  Генеральный
никогда юмор не  зажимал,  а  наоборот  поощрял  его  в  кадрах  наряду  с
исполнительностью, однако  сейчас  подумал,  что  царь  в  такой  ситуации
немедленно бы казнил смешливого придворного.
     Впрочем   мгновение   спустя   Марк-27,   интегрировавшись   в   свою
кибероболочку, уже бродил по информационным  зарослям  Техносферы.  Нужные
сведения  были  похожи  на  лесные  ягоды,  затерявшие  среди   листвы   -
бесполезных и зачастую энтропийных данных. Иногда генеральный проваливался
в ямы, попадал  в  ловушки  и  встречался  с  дикими  зверями  -  все  эти
блокировки устраивались хитрозадыми бюрократами,  кормившимися  от  своего
доступа  к  какой-то  важной  информации.  Впрочем   могучая   резидентная
кибероболочка позволяла Марку-27 с честью выходить из любой заварушки. Ему
удалось собрать  и  структурировать  все  ментофайлы  и  мемо-ассоциаторы,
оставшиеся на резервных  носителях  после  разрушения  директории  "Алеф".
Далее можно было соединить в  проектное  задание  все,  что  относилось  к
разработке трансквазеров-симбиотов и нитеплазменных сканеров.
     Начальник Технокома отдал кому надо приказы  по  созданию  аппаратных
комплексов,   призванных   обнаруживать   и   уничтожать    нитеплазменные
образования любой степени скрытости. По квантовым возмущениям должны  были
определяться хрональные каналы-щупальцы от места "отсоса" хроноэнергии  до
места ее использования.
     Еще надо было найти и подготовить людей, способных к симбиозу с новой
аппаратурой. На это требовалось время. Но времени Сатурн не  оставлял.  По
крайней мере генеральный техно уже сейчас должен был выехать на бой.
     Поэтому он покинул  штаб-квартиру  Технокома  и  перебрался  в  каюту
военно-космического   крейсера   "Петергоф",   отправляющегося   в    пояс
Астероидов. До старта оставалось двадцать минут, когда  с  вахты  у  трапа
доложили, что к начальнику Технокома пожаловала  женщина-техно  достаточно
высокого ранга. Проверка на нитеплазму не выявила ничего вредного.
     -  Пропустить,  -  распорядился  генеральный,  несколько  скиснув,  -
остальное выявлять буду я.
     - Куда это ты намылился? - бросила Катя с порога.
     - Пора навести порядок в Поясе Астероидов и Сатурнянском пограничье.
     - Ах так, тогда я направляюсь на Землю, тоже наведу там шороху.
     Генеральный изумился такому выкрику. С горечью он подумал, что  ангел
неповиновения упорно гуляет вокруг него, но тут вспомнил,  что  еще  может
принудить всю Техносферу к послушанию, хочет она того или нет.
     - Коллега Е.А195, воспрещаю вам как начальник.
     - Ах, какой Зевс-Громовержец, из глаз молний, из попы гром, - поддела
Катя. - Только я уже вне досягаемости твоих перунов, потому  что  ушла  из
касты "техно"  к  старателям.  Знаешь,  там  принимают  всякий  сброд,  не
ужившийся в порядочных кастах.
     У  начальника  Технокома  неприятно  заныло  сердце,  хотя  ему  было
каких-нибудь двадцать пять лет, а физиологически и того меньше.
     - Это по меньшей мере  глупо,  старатели  сильно  ущемлены  по  части
техпомощи, пособий и пенсий.  Кроме  того  при  любой  оказии  их  первыми
волокут в тюрягу, то есть в исцелитель... И вообще, жена да  убоится  мужа
своего. Я говорю: нет.
     - В Космике нет жен. Забыл что ли, или ментальное поле прохудилось? -
Катерина с максимальным ехидством отчеканила слова.  -  Институт  брака  и
семьи окончательно отменен двадцать лет назад. Просто мы  с  тобой  вместе
работали, и комендант здания не выгонял меня, когда мы и ночевали вместе.
     Начальник  Технокома  начал  ощущать  свое  бессилие  и  это  ему  не
понравилось  -  ведь  у  касты  старателей   "шудра"   отсутствовал   даже
генеральный уполномоченный, на которого можно было бы повлиять. Лишь  пару
раз в год эти грязные типы устраивали свои сходняки, на которые волен  был
пожаловать любой член касты, имелась бы охота и деньги на  билет.  Большая
сходка и решала наболевшие для всех вопросы, пополняла общак, из  которого
кормили  старателей-калек,  посылала  запросы  в  правительственный  совет
насчет снижения налогов и сборов, а в личную жизнь ни к кому не лезла.
     - Ты не сможешь захватить на  Землю  высокоэнергетическое  оружие,  а
также средства связи и слежения - во-первых, это вряд ли тебе поможет  при
встрече  с  Плазмонтом,  во-вторых,  нарушит  негласные  договоренности  с
Сатурном  и  еще  больше  приблизит  полномасштабную   войну,   -   строго
предупредил Марк-27, но заметил, что нет в голосе величавой твердости.
     - Не надо мне бластеров и прочей ерунды, все это до смерти надоело  и
здесь.
     Генеральный понял, что самая близкая  душа  фактически  взбунтовалась
против него и сейчас он почти так же одинок как и остальные космики.  Даже
Соня сильно отдалится от него, ведь не может же такой клоп без материнской
или инкубаторской опеки.
     - Катя, ты собралась на Землю из-за  Фомы,  но  пораскинь  мозгами  и
имплантами. Во-первых, что он из  себя  сейчас  представляет?  Ф.К123  уже
нечеловек, нелюдь, как выражаются варвары.
     - Стал он нелюдью из-за тебя, это ты поинженерил, главный  мастер.  А
душа-то у него живая в отличие от твоей примороженной.
     - На мне, Катюша, вся Техносфера лежит, поэтому  я  не  могу  каждому
таракану нос вытирать. Кстати, ты кажется забыла о ребенке.
     - В генетической карте Сони сочетаются мои гены, твои и  Фомы,  коего
ты тараканом назвал. Не забывай, что ее рождение - итог одного  из  первых
удачных опытов по слиянию трех гамет. Я, между прочим, весьма рада, что ты
потом заинтересовался судьбой  детеныша,  а  также  его  матерью.  Большое
спасибо и кибероболочке, которая, перепутав тебя с Фомой, дала ему  знать,
что он - папаша. Ну, вернее, один из папаш. Ф.К123 - член нашей триады и я
должна встать рядом с ним у той стены. Но это будет завтра.  А  сегодня  я
встану рядом с тобой... вернее лягу.
     Парадная форма Катерины, повинуясь мысленному приказу,  распахнулась,
но не до конца. А так, чтобы волна пробежала по организму Марка-27, сладко
пощекотав ему позвоночник.
     - У меня еще не срослись два  ребра.  И  вдобавок  надет  корсет.  Ты
доканать меня хочешь, Катерина?
     - Я не буду тебя кантовать, генеральный.
     - Крейсер стартует через пятнадцать минут, Катя.
     - Ну так задержи его еще на пятнадцать, в пути догоните на форсаже.
     Генеральный хотел проявить державную суровость и  твердость,  но  тут
понял, что штаны мешают и даже пленяют его, поэтому просто произнес:
     - Ну... хорошо, уговорила.
     - Да ладно не ври ты, паршивец, про "уговорила".
     Марк-27 ощущал, что его, несмотря на скорое расставание, соединяет  с
Катериной хрональная ниточка, по которой идет  волна  к  ней,  и  от  нее.
Женщина, следуя любовному приему,  уселась  на  него,  но  тяжести  он  не
почувствовал, хотя много размышлял о  своих  едва  сросшихся  ребрах.  Под
форменным кителем у нее вообще ничего не было, а под форменными шароварами
неожиданно оказались чулки. И это было здорово. Генеральный вдруг подумал,
что точно также она сидела и на Фоме, когда тот летел из Пояса Астероидов.
Подмастерье тринадцатого ранга видел  эти  грудки-яблочки,  и  эту  словно
стянутую талию, и эти тугие бедра, и  ощущал  что-то  похожее,  когда  она
старательно вбирала его плоть в  себя.  Впрочем,  сейчас  плоть  почти  не
чувствовалась,  одни  лишь  энергетические  потоки.  Но  злиться  на  Фому
отчего-то не хотелось. На то и триада, ети ее налево, может она -  светлое
будущее модифицированного человечества.

                  БЛОК 19. ЛЕДЯНОЕ ЦАРСТВО. ОКТЯБРЬ 2075 г.
                      (листень 10 г. от Св.Одервенения)
             (Помехи. Настройка канала. Четкий прием. Симплекс)

     Вышел царь к народу на Дворцовую Площадь и опять речь держал:
     - Немало еще тех, кто упрекает меня в том, что  навожу  я  порядок  и
благочиние скрытым вурдалачеством и ночной  лютостью.  Скажите  мне,  люди
добрые, явления природные происходят волей человека или велением Неба?
     - Велением Неба, - без размыслия отозвался народ.
     - Скоро будет вам явлено то, что никоим образом не получится отписать
на царя. Придет вам ледяное испытание. И токмо у меня обрящете вы милость.
Опричь меня некого будет просить о защите.
     И в самом деле, далеко не  истек  месяц  листень,  как  мороз  сковал
землю. А поколику пред тем непрерывно шли дожди,  и  потоки  дождевых  вод
затопляли улицы, и реки выходили из берегов, то кругом  ныне  лег  толстый
лед. На брусчатые мостовые, на тропы и  дороги,  на  поля,  на  деревья  и
кусты,  на  кровли  и  стены.  Кое-где  хлипкая   крыша   не   выдерживали
навалившегося льда  и  изба  разваливалась.  Оставшуюся  без  крова  семью
принимала родня или соседи  -  по  доброй  воле  или  же  по  распоряжению
старосты, который исполнял соответственный указ царя-батюшки "о  приимстве
бездомных".  Однако  намучившись  жить  приживалами  иные  бездомные  люди
строили себе жилище из  ледяных  глыб  -  по  примеру  некоторых  северных
народцев. Внутри ледяной избы устраивался шалаш для детей и  новорожденной
скотины - так и перебивались.  А  впрочем  замечено  было,  что  в  этакой
постройке было скорее тепло, чем холодно.
     Рушились по причине ледяного натиска и крепкие терема сановных людей,
да так что погребало их заживо. Уцелевшие начинали возводить новые хоромы,
но ломались стропила под тяжестью льда и тогда уходили бояре  гостевать  к
крестьянам, себе на огорчение,  а  быдлу  на  радость.  Черные  же  стражи
поголовно перебрались в казармы Детинца, иже хоть и напоминал белую  гору,
однако держался крепко.
     Над всей Теменией висело безоблачное яркое голубое небо.  Однажды  не
взошло солнце Сварог и больше уже не появлялось, впрочем света из-за  того
меньше не сделалось. Потом стало  исчезать  за  дымкой,  словно  удаляясь,
главное солнце - Ярило. Но когда пропало совсем, небеса оставались  такими
же яркими и голубыми. Луна опять-таки не всходила на небо,  однако  темень
никак не сгущались. Напротив, всю ночь напролет лежали прозрачные  сумерки
- выйдешь из дверей и весь  двор  до  зернышка  видно.  Ни  волк,  ни  вор
незаметным не пролезет у внимательного домохозяина.
     Кому удавалось вернуться в Темению из-за кордона, говорили,  что  там
по-прежнему гуляют по тверди небесной и солнышки, и  Луна.  Сиречь,  возле
границы  небо  закрывает  сплошная  облачная  пелена,  а  несколько  верст
проедешь и светила тут как тут. Но вскорости  все  те,  кто  пробирался  в
теменскую землю, стали подвергаться немедленной стылой смерти,  ино  вести
из-за "бугра" прекратили поступать.
     Впрочем, не токмо хлопоты причинял лед, имелась от него и потешность.
Ребятня  каталась  с  горок,  каковые  имелись  повсюду  -  хоть  с  крыши
собственного  дома  съезжай  -  и,  наладив  коньки,  мчалась  по  улицам,
частенько  уцепившись  за  проезжие  сани.  Детвора  и   даже   отроки   с
отроковицами придумали и  другую  забаву  -  выделывать  изо  льда  разные
фигурятины - смешные либо страховидные: Змеев  Горынчей,  лешаков,  яговых
баб  в   избах   на   курьих   ножках,   Кощеев   в   теремах.   Ревнители
второевангельской веры не возражали, иж изо льда усердно  вырезали  святых
отцов и самого Ботаника.
     Потом люди взрослые стали подмечать, что фигур и  строений  изо  льда
куда больше, чем могли бы  вырезать  дети,  отроки  и  прочий  несурьезный
народец. Ледяные изваяния произрастали будто сами и все  менее  напоминали
что-либо привычное. Получались  фигуры,  коим  простой  народ  и  названий
подобрать не  мог:  диски,  конусы,  пирамиды,  многогранники  или  же  их
сочетания,  и  прочие  непонятные  геометрические  формы.  Но  чаще  всего
возникали столбы с увесистой  верхушкой,  метко  прозванные  "ледохерами".
Впрочем случалось,  что  самовоздвигались  ажурные  строения  с  гроздьями
башенок-луковок, соцветиями стрельчатых окон, легкими куполами  и  арками.
Иногда хоромы сии были сплошные, иногда полые внутри, с ходами, каморками,
залами, мостками и галереями, узорами и барельефами по стенам.
     Ледяных изваяний и строений становилось все  более,  они  поднимались
там и сям, снося и подменяя собой прежние  избы  и  терема  из  дерева  да
камня, однакоже роптать и хулу возводить было не на  кого.  Разве  что  на
силы преисподней, которые устраивали грешнику ад прижизненный.
     Все чаще стали обнаруживаться "заморозки" - это егда выросший за ночь
лед прорастал спящему ино пьяному человеку  в  самое  нутро.  Ледохеры  же
пригвождали теменских людей к потолку или нанизывали на себя.  Но  таковые
кары редко  постигала  домашнюю  скотину,  невинную  и  бездушную.  Отчего
теменцы все более охотно постигали  объяснение,  что  наказание  неизбежно
грядет лишь всем сатаноидам и врагам неба. Однако на  ком  грехов-то  нет,
скрытых или явных?
     От горы-Детинца ледяные потоки шли в разные  стороны,  образуя  новый
белый город, каковой  мало  по-малу  захватывал,  замораживал  и  разрушал
старый  город,  деревянный  и  каменный.  Ревнитель  веры  Многомол  через
глашатая доводил до каждого уха, что надежа-царь  обороняет  детей  своих,
народ теменский, от промораживания, хладной напасти  и  зябкой  смертушки.
Страдая-де за других, стоит каждый божий день наш государь босой на  снегу
и чужие грехи искупает. А как  полностью  отстрадает  и  все  чужие  грехи
искупит,  то  и  кара  сменится  милостью.  И  легковерные  с  маловерными
поголовно соглашались с Многомолом. Только вот  маловерные  люди  считали,
что кара сменится милостью опосля того, как все живые  померзнут,  никаких
тогда  тебе  забот  и  нужд:  снегом  питайся,  снегом  умывайся,   снегом
подтирайся.
     То же, что и в стольном граде, только с меньшим размахом, деялось  по
иным  городам,  слободам,  селам  и  весям.  Лед,  как  правило,   начинал
разрастаться от приказной избы  или  воеводского  дворца  и  первым  делом
захватывал лучшие улицы с  богатыми  изукрашенными  хоромами  и  булыжными
мостовыми. Но лед резвился и в полях, и в лесах, имея  распространение  от
рек и озер. На смену растениям  древесным  и  травяным,  приходили  побеги
ледяные, высокие и раскидистые, со множеством корней уходящих  в  землю  и
большими белыми кронами. Ледяные деревья были  еще  переплетены  вьющимися
ледяными стеблями. Во сем присутствовала  и  стройность  лепая,  и  дивная
гармония; угадывались и арки высокие, и  галереи  полувоздушные,  и  своды
легкие. Ито лес становился похож на город, красивый и ладный.
     Многие люди, зная  о  количестве  накопленных  ими  грехов,  а  также
неотвратимости ледяного возмездия не только для себя,  но  и  для  ближних
своих, закручинились сердцем и  ослабевшие  души  свои  отдали  во  власть
страха. И чем более предавались они страху, тем скорее наступал лед. И чем
больше было льда, тем голубее и ярче он делался, все  более  напоминая  по
цвету небо, все больше источая сияние. Окромя того, от него на  расстояние
до одного-двух аршин исходил синеватый туман. А потом  внимательные  стали
примечать, что лед как будто необычайный, составлен он  не  из  смерзшихся
кристалликов, но из тонких переплетенных нитей. И синеватый туман также из
нитей, токмо расплетенных, похожих на волосы. А  потом  сии  ледяные  нити
стали обнаруживаться и в незамороженных  вещах,  в  съестных  припасах,  в
бревнах, досках, глине, камнях, и даже в покойниках. Люди примечали и  то,
что не всякий лед является холодным, иногда  он  и  теплый,  ижна  горячий
обжигающий; блуждают на нем голубые огни, однако же не истаивает он.  Иной
раз лед словно бы дрожал, напоминая собой тварь живую. Обмолвлено  было  и
то, что самый синий лед, нарастая и образовываясь, как будто оттягивает  в
себя тепло и жизнь у земли, деревьев, воздуха, разных бегающих и ползающих
тварей.
     Вместо них начали появляться твари ледяные дотоле неведомые.  В  лесу
ужо   встречались   снежные   василиски   и   драконы.   Хладные   хищники
представлялись то неподвижными  сугробами,  в  который  однако  не  попади
ногой,  то  кружили  белыми  хлопьями,  догоняя  наездника,  то   внезапно
заваливали путника, бросившись с дерева, и даже  гнались  за  ним  снежной
лавиной. А могли одним взглядом подвергнуть холодному умерщвлению. Снежные
чудовища в виде синего тумана проникали сквозь  любую  крохотную  щель,  в
любую горницу ино светелку, кою  вмиг  заваливали  снегом  и  замораживали
вместе с жильцами. Скоро от снежных извергов не стало  никакого  спаса.  И
только отряды черных стражей, вызывая слезы  радости  и  умиления,  именем
веры и царя били особо крупных драконов из ледобойных пушек и заговоренных
ружей.
     И выступал верховный ревнитель веры со словами  утешения,  упирал  на
то, что кое-где наказание уже обратилось в великую милость. Великие числом
ордынцы, что, решив попользоваться окончанием осенней распутицы, вторглись
с разбоем в пределы Теменского царства, да заледенели прямо на скаку. И  в
самом деле многих замороженных нукеров вскоре выставили на  площади  перед
Детинцем. Среди них  были  и  заледеневшие  панцирные  сипахи,  присланные
султаном Туркии, вместе со своими ятаганами, и  "воины  веры"  с  зелеными
повязками на головах, явившиеся с войной из Иранского имамата.
     С севера на санях доставили небольшой корабль с  шэньскими  пиратами,
целиком вмерзший в прозрачно-голубую глыбу льда.  Было  видно,  что  китаи
оказались схвачены ледяными оковами в миг отчаянного борения за  живучесть
своего суденышка. Доставившие его черные стражи сказывали,  что  в  Обском
проливе стоит немалое число и более крупных кораблей-джонок. Да только все
вмерзли в лед по самые мачты. Уже их ни  выломать  из  морозных  оков,  ни
привезти в столицу - никаких силушек не хватит.
     Оттого, что чохом погублены были хищники-налетчики, пришла радость ко
многим  людям   и   почувствовали   они   еще   большее   расположение   к
царю-благодетелю. Ведь лед защищал Темению  от  свирепого  ворога  получше
любого войска. Не  сдобровать  теперь  никаким  обидчикам,  налетающим  из
степей, приплывающим из-за морей.  А  скоро  лед-отмститель  придет  в  их
стойбища да логовища и напрочь выморозит!
     Вот в чем  милость-то  заключается,  смекнули  люди  теменские,  -  в
немилости к  лютым  непримиримым  врагам,  приходящим  извне  и  имеющимся
внутри. Теперя уж неможно было с проповедями Многомола не согласиться. Вот
и воры все вымерзли, и простолюдины делают себе справные дома изо  льда  и
не стынут, и не один праведник не охладел до смерти. А задавлены  ледяными
глыбами и пробиты ледохерами в своих жилищах токмо нечестивцы и злодеи.  И
вчерашние гордые вельможи низвергнуты во прах, влача дни свои  в  конурах,
сараях  и  прочих  жалких  юдолях.  Уловив  благостное  настроение  толпы,
верховный ревнитель Многомол стал толковать, что  через  небесную  Милость
скоро грядет конечное очищение всего мира: из  души  каждого  благоверного
произрастет к Престолу  Господнему  Крестное  Древо  -  только  будет  оно
ледяным, а не зеленым.
     Внезапно перед теменским людом появился  великий  царь  с  непокрытой
головой. С соборного крыльца  стал  он  говорить  и  негромкий  голос  его
проникал в каждое ухо. И сказал государь, что час избавления близок и  все
непогибшие до сего дня обрящут ныне спасение. Назавтра души их раскроются,
как семена по весне, и первые побеги крестных ледяных дерев  устремятся  к
небу. И не окажется болье вовек ни болестей ни скорбей. Все души  будут  в
Одном, и Один будет во Всех.
     Однако же назавтра прямо на Дворцовой площади, взломав  толстый  лед,
выросло дерево, никак не ледяное, а  вполне  зеленое.  Простояло  оно  там
всего с полчаса. Черные стражи изрубили его на куски и утащили в  Детинец.
Они  внесли  поленья  и  сучья  в   царские   покои,   с   приличествующей
аккуратностью уложили на ковер, но так и не узнали, что случилось потом.
     Царь-государь подошел к поленьям и сучьям, и, склонившись, протянул к
ним руку. В ответ деревяшки ощетинились длинными  занозами.  Молвил  тогда
венценосный:
     - Вот ты и объявился снова, Фома, только  вредителем  стал.  А  я  уж
думал, что застыл где-то мой горемычный. Значит, не примерз ты задницей  к
горшку, а решил сделаться  владыкой  зелени  и  поспорить  со  мной  своей
властью.
     Словно услышав сие  одна  из  длинных  заноз,  вернее  острая  щепка,
вонзилась в руку Его Величества, но тут же сгорела,  не  оставя  и  щепоти
золы.
     - Решил повоевать? Ну, добро, приступай.
     И соперник царя-колдуна приступил. Там и  сям  взламывая  лед,  стала
появляться зелень, как правило хладоустойчивых пород - хвойные ели, сосны,
лиственницы, коим снизу еще подстилал  мох.  Осыпались  ледяные  изваяния,
трескались статуи, падали башенки, рушились своды и  галереи,  рассыпались
ажурные хоромы. Повсюду сквозь ледяной панцирь прорастало дерево. Бился  и
кололся лед повсеместно, и в селах, и в городищах, и в лесах, и в полях. А
еще сквозь просветы в небесной дымке заглядывало в мир то одно, то  другое
солнце. Будто под его лучами снежные драконы и  василиски  превращались  в
тающие льдинки на иглах веселых елочек. Случайная  или  неслучайная  толпа
недоумевала при виде сего - то ли уж пришел час  избавления,  то  ли  кары
покамест чередуют друг друга.
     Замечено  было,  что  неугомонная  зеленая  поросль  не   хуже   льда
уничтожает и жилье, и погреба со съестным, и хлевы, и  овчарни.  Поскольку
лед был везде, и на жилищах,  и  на  дорогах,  то  при  борении  зелени  с
хладными оковами погибало все полезное, созданное для жизни  и  пропитания
человека.
     Однако при виде сей непримиримой брани оживились, воспряли сердцем  и
противники царя, кои без устали считали его ответным за наведение  льда  и
ужаса. Самые восторженные сторонники зелени полагали, что ради победы  над
ледяным царем ничего не жалко, ни построек,  ни  припасов.  Они  только  и
жаждали увидеть великого  кудесника,  Владыку  Леса,  насылающего  зеленую
волну, дабы под его водительством начать открытый  бой  с  окаянным  Дедом
Морозом, сидящем во дворце. А пока что  они  принялись  убивать  из  засад
черных стражей.
     Впрочем, Дед Мороз, кто бы не был им, словчился нанесть ответный удар
- лед стал более  подвижным  и  хищным.  Сферы,  диски,  веретена,  ромбы,
состоящие из ледяных нитей, внезапно возникая и двигаясь так, словно бы не
было земного тяготения, нападали на зелень  и  замораживали  ее.  Ледохеры
появлялись  ниоткуда,  дабы  поразить  противника  и  скрыться  в  никуда.
Верноподданные государя радостными кличами  встречали  каждую  победу  сил
льда. Они уверяли, что  внутри  каждого  зеленого  растения  имеется  зело
червивая  сердцевина,  выдающая  его   адское   происхождение.   Крепнущие
сторонники зелени, зеленщики, и сторонники льда, холодильщики, с  завидной
частотой принялись драться друг с  другом,  употребляя  в  урон  противной
стороне все более хищные орудия, вплоть до картечниц и мортир.
     Таинственный повелитель зелени сим временем наслал дивные грибы,  чьи
корни неведомым и быстрым образом змеились  под  землей,  чтобы  в  нужном
месте пустить побег. Раздалбывая  лед,  поднимались  растения  с  крупной,
твердой шляпкой, похожей на шелом. Оные грибы еще прозывали "херодолбами".
Херодолб сей, размером с хорошую бочку, вздымался за считанные  мгновения,
сметая все на  своем  пути,  и  не  только  лед,  но  и  людей,  живность,
постройки.  Учитывая  силу  его  немеренную,  таковое   вздутие   зачастую
оказывалось  смертельным  -  иной  люд  погибал  под   обломками,   других
притискивало к потолку или к стене. Нередко благоверные теменцы молились о
крепости льда, впрочем были и  те,  что  возносили  мольбы  о  ниспослании
большей силы грибам. Перезревшие, сделавшие свое дело херодолбы лопались и
тучи спор падали  на  очистившуюся  землю,  чтобы  пускать  в  нее  тонкие
корешки.
     А в общем за недолгий срок сплошной ледяной покров  был  взломан,  на
многих просторах оголилась земля. Зеленщики собирали свои силы в окраинных
воеводствах и уездах, где редкими были сотни черных стражей, а  воеводские
и городовые стрельцы легко  подкупались  и  клали  болт  на  свою  службу.
Горожане, сумевшие сохранить свои состояния, доставали горшки  с  золотыми
монетами из схронов и подземелий и щедро раздавали их на создание зеленого
ополчения. Высокородные люди, особенно те, в ком честь еще не  угасла,  по
преимуществу юноши из уцелевших боярских родов,  вставали  в  первые  ряды
"зеленого" войска. Возглавили  ополчение  мясник  Игнат,  вложивший  много
денег в сие полезное мероприятие, и некая знатная по облику  женщина.  Она
называла себя царицей Мариной и предъявляла законные  права  на  теменский
престол ввиду того,  что  "ее  супруг  венценосный  государь  Макарий  был
изведен коварным колдуном-оборотнем".
     Однако  же  дьяки,  невеликого  пошиба  купцы  и  мастеровые,  мелкий
приказный и служилый люд, что выступал за смирение и  послушание,  твердое
укрощение  преступников,  повсеместную  нерушимость   границ   и   величие
благоустроенной державы, по-прежнему верил в милость царствующего  Владыки
и поддерживал всем сердцем государя, сидящего в Детинце. А  некую  женщину
прозвал Лжемариной, чокнутой прошмантовкой и воровкой. Вдобавок к царскому
войску  и  черной  страже  любители  крепкого  порядка  и  крепкого   льда
образовали так называемые "холодильные отряды".
     Поскольку Игнат мало в чем разбирался, кроме забоя говяд  и  разделки
туш, все начальство над  повстанцами  было  возложено  на  Лжемарину.  Она
постаралась учесть  ошибки  Ишимского  Смутьяна  и  избегала  многолюдного
похода к столице, каковой мог вызвать озлобление разоряемого  населения  и
привести к полному  побиению  зеленщиков.  Большая  часть  ополчения  была
распущена по  домам,  остались  лишь  немногие,  но  искусные  воины,  кои
действовали невеликими отрядами. Их дело было  многозвучно  глаголить  или
втайне   нашептывать,   "озеленяя"   народ,   шпионить-соглядатайствовать,
используя сочувствующих,  а  также  "покусывать"  осиными  ударами  черных
стражей и холодильные сотни.  Зеленые  отряды  направлялись  только  в  те
местности, где лед был,  по  большей  части,  взломан,  и  совершали  свои
вылазки из чащоб и болот, чтобы  поразив  противника,  сразу  же  скрыться
обратно.
     Кроме того, Лжемарина искала встречи с зеленым  кудесником,  понимая,
что от  его  колдовской  подмоги  зависит  успех  всей  военной  кампании.
Претендентка на престол спешила туда,  где  живее  появлялась  зелень,  но
Владыки Леса так не разу и не встретила. Он понимала, что волшебник  хочет
утаить свое обиталище из-за боязни попасться в ловушку  царя-колдуна.  При
том "царица" не сумлевалась, что нет почти пределов могущества  у  чудища,
сидящего  на  троне.  Она  и  ее  ближние   соратники   носили   на   шеях
амулеты-обереги, каковые светились алым пламенем,  когда  ледяной  Макарий
брал силу от людей, растений, животных и  минералов,  и  полыхали  голубым
огнем, когда протозлыдень направлял накопленную мощь на  создание  ледяных
построек, снежных чудищ и изведение  своих  врагов.  В  вершья  шеломов  у
зеленщиков  были  вделаны  колдовские  кристаллы,  каковые   помогали   их
обладателям оставаться невидимыми для царя-колдуна, зрящего  насквозь  всю
Темению. Помимо амулетов-оберегов и колдовских кристаллов лжецарица  и  ее
присные имели щиты для отражения демонических ударов и мечи для магической
рубки и колки. (Кои на самом деле были антихрононовыми бластерами, об  чем
ведала лишь одна предводительница, провезшая  их  на  Землю  контрабандой.
Дело было подсудное и по закону за это полагалось два-три года  в  женской
зоне на Амальтее.)
     Сейчас  лжецарица  со  товарищи  располагалась  в  деревеньке  Бутово
Винчевского уезда Васюганского воеводства, сообщавшейся с остальным  миром
токмо речным путем. Их  было  пятьдесят  сабель  не  более.  Однако  Игнат
уверял, что может заплатить за ратные услуги пяти  тысячам  бойцов  и  еще
столько же встанет под знамена зеленщиков бесплатно и с превеликой охотой,
приведя  с  собой  боевых  псов  и  медведей-артиллеристов.  Впрочем  даже
низколобый  Игнат  имел  соображение,  что  все  десять  тысяч   возможных
повстанцев могут быть насмерть заморожены, ежели до них доберутся льды.  А
льды добираются прежде всего туда, где больше  страха  на  сердце.  Потому
Игнат и многие  другие  укрепляли  дух  свой,  частенько  прикладываясь  к
бурдюкам с бузой и  пивом.  Однакоже  ноне  было  от  чего  попраздновать,
намедни отряд одолел снежного василиска, не потерявши на  рати  ни  одного
воина. (Зеленщики шли по лесной тропе, как вдруг с окрестных деревьев стал
медленными большими хлопьями ниспадать снег. Незаметно он  закручивался  в
огромную неправильных очертаний тушу. Да вдруг  предводительница  кинулась
на чудище с мечом в руке. Сверкнула зеленая молния и василиск,  пораженный
в самую точку уязвимости, мгновенно превратился в капель на ветвях.)
     В  избе,  где  квартировались  вожди   повстанцев,   вдруг   появился
оборванный человек невеликого роста. Судя по еловым иголкам, застрявшим  в
зипуне и сильному запаху золы оборванец на самом деле был лазутчиком. Да и
говорил он так, будто наушничал,  слегка  наклонившись,  почти  не  шевеля
губами, полушепотом.
     - В Губошлепово,  Тимохино,  Сидиромово  пришли  холодильные  отряды,
сведение есть, что вверх  по  заледеневшей  Таре  движутся  конные  черные
стражи. Заметно больше льда стало и в лесу, и на  дорогах.  Знаться,  идут
приуготовления к большой облаве по всему Винчевскому уезду.
     - А здеся у нас как раз  лучшие  люди,  все  жаждут  битвы,  -  Игнат
откушал водки, крякнул и  заел  салом.  -  Пора  братву  подымать.  Митек,
сможешь провести их лесной тропой сюда?
     - Не сомневайтесь,  начальник,  за  день-другой  многих  доставлю,  -
ответствовал уверенным голосом оборванец-лазутчик.
     - Повяжем холодильщиков и яйцами на лед! - вскричал безусый Петрушка,
юноша  из  родовитой  боярской  семьи  Сумчатых,  которую  изводил  своими
расправами истинный Макарий и добил своими ледохерами царь-колдун.
     "Царица" показалась  из-за  парчовой  занавеси,  каковая  огораживала
личную половину горницы - туда не имел права показываться Игнат  и  прочие
зеленщики за исключением фаворита Петрушки, иже  преданно  исполнял  любые
пожелания своей государыни. Из того укромленного места  доносились  иногда
странные звуки, как будто предводительница  переговаривалась  с  демонами,
слышались еще непонятные подвывания, шипения и даже чавканья. Чавкала явно
не  "государыня",  за  столом  она  вела  себя  куда  лучше  остальных   и
мало-помалу  приучила  сотрапезников  затворять  уста  во  время  жевания,
одолевать рыгание и выпуск заднепроходных  ветров.  (Однажды  даже  Игната
выставила из-за стола и отстранила от котлового довольствия  -  вплоть  до
той поры, пока  чавкать  не  разучиться.  Назревал  раскол  между  вождями
ополчения, но мясник пошел на попятную, сознавая, что после одоления врага
придется  соблюдать  все  правила  дворцового  приличия,  иначе  заграница
засмеет.) Против волховства и колдования приспешники были не против - дабы
победить царя-колдуна им требовалась царица-чаровница.
     Сейчас Марина, она же  Катерина,  имела  облачением  атласные  черные
шаровары с серебряношитыми лампасами,  красные  сапожки  из  мягкой  кожи,
парчовый камзол, доставленный из-за Урала-хребта и черные очки  -  их  она
почти никогда не снимала. Была "государыня" высока ростом  и  умеренна  по
части грудастости, волосы стригла покороче даже чем мужи, кольцо носила  в
ухе, как и бояре. Кабы не гладкое весьма белое лицо, поди пойми,  что  она
человек бабьего пола. Впрочем, при прохождении некоторых деревень  и  сел,
"царица" пользовалась большой накладной бородой.
     -  Эй,  Митек,  -  обратилась  она  к  лазутчику,  -  говоришь,   что
холодильщики уже добрались до Тимохино? А можешь на  карте  показать,  как
они продвигались?
     - Отчего ж нет, государыня. В лучшем виде.
     "Царица" словно ниоткуда достала похоже что лист  тонкой  бумаги,  на
коем обрисован был вид местности с высоты птичьего полета - да только  кто
мог оттудова землю оглядеть, ну разве что колдунья, обернувшаяся вороной.
     - Чичас, чичас, обвыкнусь глазом,  -  лазутчик  поморгал,  посопел  и
наконец приспособился, - отряды двигались так и так, там на санях, а здесь
пешим ходом. Конных же стражей впервые заприметили вот здесь, у  ракитного
лога.
     Прямо под пальцем Митьки появлялись чудные линии. Эти  линии  -  диво
дивное! - проходили скорее  над  картой,  образовывали  узоры,  завитушки.
Некоторые из этих завихрений подкрашены были  в  красный  цвет,  другие  в
синий,  еще  мерцали  там  колдовские  письмена  -  сие  напоминало  некий
призрачный водоворот.
     -  Здесь  происходит  отсос  хроноволновой   энергии,   а   тут   она
используется на продвижение льда  и  холодильщиков,  -  пояснила  "царица"
круговорот магических сил. - В  каком-то  смысле  противник  пытается  нас
окольцевать, но на рожон не прет.
     - Неровен час, окружат нас вороги. Пора линять отсюдова,  государыня,
- ответственно молвил Игнат, стряхивая крошки  с  бороды.  -  Подадимся  к
Никольскому скиту, а потом я соберу братву и внезапно ударим по врагу.
     - Внезапно не выйдет, Свет-Игнат... Мы тронемся  к  Русальему  озеру,
ибо там  происходит  аккумулирование  магической  энергии  -  я,  кажется,
расчухала конфигурацию нитеплазменной грибницы. Сможешь провести нас туда,
Митек?
     - До самого озера не доведу, но есть мужики надежные, кои помогут.
     Внезапно  Митек  встрепенулся,  также  как  и  "царица".  Мужичок   и
предводительница переглянулись, после  чего  он  выскочил  прямо  в  окно.
Следом выбежало из дома еще несколько воинов  и  сама  Лжемарина.  Увидели
они, как разведчик, будто коршун, преследует  кого-то,  а  тот  удирает  к
тыну, ограждающему двор, причем стремглав. В  руке  у  "царицы"  появилось
что-то похожее на копье, оно сделалось зеленой молнией,  которая  навсегда
остановила удирающего.
     Когда воины подбежали к тыну, то увидели тающую в  судорогах  гадину.
Какой-то  мешок  с  лопастями-отростками.  Немного  погодя   тварь-шпионка
распалась на серебристые нити, а там и вовсе исчезла.
     - Похожа на разжиревшего кальмара  или...  обитателя  облачных  слоев
Сатурна. Ладно, полчаса на сборы и айда, - велела "царица".
     - И в самом деле пора сматываться, - сразу согласился Игнат.
     Тут же протрубил рожок. А через полчаса еще один раз.  Сорок  человек
зеленщиков двинулось  в  путь,  причем  по  дороге  к  ним  присоединялись
дозорные, спускавшиеся  прямо  с  деревьев.  У  некоторых  повстанцев  под
полушубками были легкие кольчуги, на ремнях  у  всех  висели  щиты,  мечи,
дротики, короткоствольные пищали, сумки для пуль  и  рога  с  порохом,  за
кушаки заткнуты были пистоли, к наручам  приделаны  крохотные,  но  мощные
арбалеты. Все зеленщики двигались на лыжах из шкурок,  пригодных  как  для
снега, так и грязи, кое-кто нес  шелом  на  голове,  другие  на  поясе.  С
отрядом  бежало  несколько  молчаливых  боевых  псов  с  широкими  лапами,
несколько запаршивевших, но хорошей хватки и злобной породы.
     Полдня  зеленщики  шли  лесом,   старательно   избегая   заледеневших
участков, причем "государыня" Марина-Катерина то и  дело  посматривала  на
оберег, висевший на ее  шее.  И  псы  все  время  ловили  ноздрями  разные
воздушные ручейки. Возле  двух  сломанных  березок  Митек  вдруг  закричал
выхухолью, и вскоре как будто из дерева появился мужичок,  сущий  лешак  с
виду - новый проводник.  Потом  понадобилось  еще  полдня  пути,  не  было
остановки даже тогда, когда большой лесной  крабопаук  приклеил  и  утащил
Петрушку Сумчатого.  При  других  обстоятельствах  надлежало  устроить  по
ветвям облаву, дабы в итоге выудить из паутины обреченного человека -  был
бы тот обездвижен уже и пропитан пищеварительными соками (кои, как  поняла
"царица",  являются  сильными  протеинолитическими  токсинами).  Лжемарина
всплакнула, многих людей она потеряла и ранее, но не привыкла их  лишаться
из-за какой-то ерундовины, навроде трупоедки или вот  крабопаука.  А  ведь
Петрушка всегда с преданностью смотрел на нее своими  блестящими  глазами,
прямо как на богиню (потому-то она и оставила намерение переспать с ним).
     В  конце  концов  зеленщики  добрались  до  места,  где  скапливалась
бесовская сила. Озерцо Русалье, бывшая балка, заполненная  затхлой  водой,
располагалось на почти  равных  расстояниях  от  Тимохино,  Губошлепово  и
Сидиромово. И, кстати, льдом затянуто не  было,  хотя  выглядело  каким-то
маслянистым.
     - Окружить озеро цепью,  направить  на  его  середину  антихрононовые
излучатели, тьфу, копья, - повелела "царица" своим верным и присным.
     Короткие  копья  обернулись  зелеными  молниями,  поразившими  густые
темные воды. Озерко тут и встало кипящим  горбом,  который  изблевывал  из
себя тяжелые струи, а те на лету превращались в чудовищ. Похожи  они  были
на гроздья рук и ног, слипшиеся и сросшиеся головы с моргающими глазами  и
слюнявыми ртами. Ожившие толстые кишки с гнусными звуками ползли на берег.
Вылезали желудки с распахнутыми зевами, в коих что-то  мерзко  копошилось.
Испражнения и то  выпрыгивали  на  берег.  Сие  внушало  законный  ужас  и
отвращение к человеческому естеству. Однако цепь бойцов  покамест  держала
оборону.
     Горб восстал еще больше, превратился  в  столб,  уходящий  в  белесое
небо. Оно будто тоже выгнулось вниз, столб сократился  как  мышца  и  высь
резко приблизилась к зеленщикам. Протекшее вниз небо принадлежало  другому
миру, каковой был виден все лучше и лучше даже незоркому оку.
     Различимы  были  облака,  схожие  с  летящими  ажурными  дворцами  из
драгоценных каменьев. Оные сияющие дворцы лепы были  и  дивно  соразмерны,
имели стрельчатые арки, соцветия высоких  окон,  гроздья  башенок,  легкие
портики и фасады, изящные галереи и  мосты-паутинки.  Воздух  иного  мира,
сочный,  насыщенный  яркими  цветами,  содержал  в  себе  летучую   жизнь:
переливчатые  пузыри  с  ветвистыми  лучами-отростками,   парящие   диски,
веретена, додекаэдры, икосаэдры и прочие многогранные фигуры, сменяющие  и
перетекающие друг в друга. Се  был  строгий  мир,  полный  красоты,  и  он
приближался. Он являлся соблазном, диковинным  и  зовущим.  Однако  крайне
опасным.
     -  Это  Сатурн.  Открылся  какой-то  мощный  хроноволновой  канал!  -
вскричала заполошно "царица", но было поздно.  Чужой  соблазнительный  мир
быстро снижался, тянул к себе, все быстрее вращался над  головой.  На  нем
обозначились известные черты лица, нос, рот, козлиная борода царя-колдуна.
     - Теперь вы не уйдете от моей милости, -  раздалось  прямо  в  голове
лжецарицы и ее приспешников.
     Марина-Катерина  поняла,  что  еще   немного   и   они   окажутся   в
нечеловеческом мире. Царь-колдун победил и отправит весь теменский люд  на
Сатурн.
     И вдруг столб был рассечен. Сатурн потерял точку опоры на  Земле,  но
хотя был еще силен. Сверху, от чужого неба, протянулись темные вихри,  они
словно руки слепого пытались нашарить что-то  на  Земле.  И  тут  "царица"
уразумела, это "что-то" -  она  сама.  Руки-смерчи  ворошили  все  точнее,
магический кристалл, помогающий  укрываться  от  всевидения  царя-колдуна,
оказался бесполезен, от соратников не было никакого проку.
     Женщина побежала, петляя среди деревьев, оскальзываясь на камнях,  но
рука-вихрь ужо дотянулась до нее, вернее до  подвздошной  области,  отчего
немедля случилась полная утрата сил, а в  сердце  воцарилось  безразличие.
Лжегосударыня, теряя обычную телесность, стала растекаться,  обращаться  в
струю, в легкий ручеек, каковой  втягивался  мощным  водоворотом  Сатурна.
Меркнущим взглядом она зрела впереди непомерную утробу,  готовую  навсегда
поглотить ее. Сей ревущий зев имел сходство с жерлом огромного вулкана,  а
у нее не было ни рук ни ног, дабы как-то  упираться  и  противодействовать
невыносимой силе притяжения. Но нежданно  пагубное  движение  замедлилось.
Появился  новый  поток  и   новая   тяга,   токмо   уже   направленная   в
противоположную сторону. Какое-то время две тяги боролись между  собой.  И
наконец обратная возобладала, она даже вывернула жерло вулкана  наизнанку.
Случилось сие с великим потрясением и ревом.
     "Царица" нашла себя в позе, неподобающей царице - попа на земле, ноги
разбросаны.
     Чужое небо съеживалось и  улетало,  все  более  напоминая  воздушного
змея, запущенного шаловливыми пацанами. Следом и озеро постепенно улеглось
и лишь легкая рябь напоминала о недавних происшествиях. Соратники были как
обалдевшие и лишь мясник Игнат достал из-за пазухи флягу с водкой и сало в
тряпице, чтобы как-то запить и заесть дьявольские козни и ковы.
     Егда "царица" опамятовалась и  оглянулась  прояснившимся  взором,  то
заметила, что подле берега на  озере  чуть  выше  поверхности  воды  стоит
человек в серой рясе с вороном на плече.
     - Ну что, претендентка на престол?  Еще  чуть-чуть  и  улетела  бы  в
черный  ящик,  а  на  лице   демона   появилось   бы   чувство   глубокого
удовлетворения, - молвил новый человек.
     - Фома, ты ли это? А кто еще мог меня выручить,  вокруг  же  сплошные
лохи и чурки, - сказала "царица", чувствуя, что съеживается,  уничтожается
ее страх и тревога. - Наконец-то я нашла тебя.
     - А мы и не терялись, - проскрипел ворон.
     - Очень плохо, Катя, то есть царица Марина, - отозвался серорясый,  -
плохо, что нашла. Это означает, что и  царь-батюшка  Плазмонт  засек  меня
раньше  времени  своими  рецепторами.  А   теперь   уходим.   Я   открываю
хронокоридор, скажи своим людям, чтобы следовали точно  за  мной,  никаких
дозорных и разведчиков, шаг влево, шаг вправо,  прыжок  вверх  -  все  это
вызовет большие неприятности. Повторяю для особо одаренных  -  кто  начнет
самовольничать, может оказаться, например, на Сатурне, а то и подальше.
     "Царица" с раскрытыми объятиями направилась в сторону колдуна, но тот
притормозил ее предостерегающим жестом и словами:
     - У  меня  большой  поверхностный  заряд  гравитации,  поэтому  тебя,
барыня-государыня, может отшвырнуть метров на сто.
     - Он о тебе беспокоиться, глупая, - добавил ворон.
     Колдун двинулся в сторону от озера, он словно гнал перед собой теплую
волну, которая заставляла таять лед. Из-за испарений  справа  и  слева  от
тропы поднимался густой туман. "Царица" сделала  знак,  чтобы  приспешники
топали следом - чинно и рядком, как велел серорясый.
     Ноги великого кудесника не касались земли и, как ни старайся "царица"
догнать его, сие не  удавалось.  Вскоре  взмокли  люди,  тяжело  запыхтели
собаки. Катя-Марина подумала, что всей ее спортивной подготовки не хватит,
чтобы выдерживать заданный ход еще хотя  бы  с  полчаса.  Однако  довольно
внезапно тропа закончилась и весь отряд оказался в деревне Сидиромово.  Но
не нашел там ничего, окромя замороженных и  нанизанных  на  ледохеры  тел,
даже козы и собаки превратились в ледышки. Иней лежал везде,  хотя  вблизи
он больше напоминал серебряную паутину.
     - Итак, к сидиромовцам тоже пришла "милость" царя в виде  полимерного
льда. Похоже, что  худо  сейчас  приходится  вашим  сподвижникам  во  всех
окрестных деревнях,  -  сказал  колдун  зеленщикам  и  обратился  лично  к
"царице". - Я думаю, Ваше  Величество,  вы  построили  слишком  маломерную
модель для определения хронопотоков,  особенно  их  нуль-вторых  тензоров.
Надо было оперировать хотя бы девятью измерениями.
     - Ведь в сырой материи их  как  минимум  двадцать  семь,  -  дополнил
ворон.
     - То есть, царь-колдун может орудовать  еще  в  двух  реальностях?  -
спохватилась "царица".
     - Как минимум. Даю маленькую справку с высоты моего нынешнего  опыта.
В мегамире, состоящем,  в  основном,  из  сырой  материи,  можно  спокойно
организовать три одновременные реальности... Но и  мы  кое-что  умеем.  Мы
уйдем туда, где за тучей белеет гора, и если Он к нам  сунется,  дадим  по
носу. Помнишь, дорогая царица, слова  Ботаника:  "На  Единого  надейся,  а
Милость себе пробивай". Сейчас сматываемся в темпе. Здесь слишком  большое
напряжение, тяжело разобраться с хрональными линиями.
     По  дороге  Марине-Катерине  немало  желалось  потрогать  Фому,  даже
прижаться к нему, но тот был таинственно неуловим. Впрочем  путь  оказался
недолгим,  остановились  зеленщики  совсем  недалече   от   деревни.   Вот
волхователь замер, протянул руки перед собой, а затем развел их в  стороны
- пространство как будто чуть-чуть  качнулось  и  поддалось.  Впрочем,  не
объявились каких-то там ворота  золоченые-расписные,  не  распахнулись  со
скрипом двери,  ведущие  в  иномирье.  На  поляне  лишь  возник  невеликий
пористый шар, сходственный с осиным гнездом.
     - Пожалуйте в серебряное  царство,  господа  зеленщики,  -  прокаркал
ворон.
     Боевой пес подбежал к шару, очевидно собираясь толкнуть его лапой. Но
тут и лапа, а следом и весь зверь превратились в дымную  полоску,  которая
мигом втянулась в одну из мелких пор, испещряющих колдовской предмет.
     "Царица" отважно ступила вперед, и увидела, что  шар  вдруг  сделался
больше и выше ее. Еще один смелый шажок и ее потащило в одно из отверстий,
каковое ноне предстало чем-то вроде входа в пещеру. Затем  было  мгновение
несуществования, или  очень  необычайного  существования.  Марина-Катерина
стала похожа на струйку и словно стекала бы  по  гладкой  стенке  какой-то
воронки...
     Когда зрение ее прояснилось, мысли стали сочетаться друг с другом,  а
чувства  с  ощущениями,  небо  выглядело  пасмурным  и  как  будто  слегка
посеребреным. Лед не бросался в глаза, но все деревья стояли голяком, инда
и хвойные породы, земля такоже была скучной серой. Там и сям словно  цветы
из семечка, только за один  присест,  вырастали  соратники-зеленщики.  Они
трясли головами,  словно  пытаясь  составить  таким  образом  суждения,  с
тревогой   озирались,   едва   сдерживая   коленотрясение,   пялились   на
неприятственное небо и деревья.
     Последним  появился  сам  серорясый  колдун   и   все   вздохнули   с
облегчением, кто-то даже встал к дереву - отлить. Как  вскоре  выяснилось,
облегчение было преждевременным. Что-то неуловимое, прозрачное, и в то  же
время мощное, злое заскользило по мертвому лесу.
     -  Это  мне  по  вкусу  еще  меньше,  чем  полипептидный  слизняк,  -
пробормотал колдун. - Словно какой-то чертов бочонок  прорвало  и  бешеный
выброс хрональной энергии направился именно в нашу сторону.
     Невидимое стало видимым, когда оказалось совсем рядом. Всякая  адская
нечисть, звери-уроды, напоминающие ящеров, медуз, разожравшихся  червей  и
амеб, сгустки и пучки рук, ног, голов, орущих ртов,  танки  с  тевтонскими
крестами, паровозы с красными звездами, огнедышащие  саламандры-плазмоиды,
хладометные снежные василиски. По бокам  этой  кавалькады  катились  комья
смерти - огромные сгустки раздавленных костей, расплющенных внутренностей,
растерзанных шкур.
     - Промашка вышла. Лично мне никто тут не нравится, особенно эти  херы
на колесиках, - перекрикивая паническое разноголосье, провозгласил  ворон.
- Тикаем в золотое царство. Короче, перезагрузка, мальчики и девочки!
     Снова  появился  шар  -  осиное  гнездо,   в   которое   все   охотно
провалились... и перенеслись в куда более приятственный мир.
     Здесь на елях и соснах густела хвоя, по земле стелился  упругий  мох,
впрочем листва уже облетела,  как-никак  месяц  дождень  на  носу.  Однако
никакого льда, нигде не снежинки. А с ясного безсолнечного  неба  струился
золотистый свет.
     - Нам теперь в Сидиромово, - распорядился колдун. - И не удивляйтесь:
здесь все, за  исключением  неважных  частностей  такое  же,  как  в  мире
первичным.
     - Кто имеет "против", тот  может  выйти  отсюда  вон,  -  предупредил
ворон.
     Все зеленщики имели "за". Воины смиренно, как овцы,  поплелись  вслед
за колдуном, потому что  сильно  трусили  -  куда-то  они  попали?  Однако
мало-помалу люди стали узнавать дорогу (они по ней уже  хаживали),  вот  и
знакомые две березки, тянущиеся из  единого  корня,  и  камень,  схожий  с
саблезубым тигром.
     На подходе к Сидиромово зеленщики взвели курки давно  уже  заряженных
пищалей и ручниц, приготовили  пороховые  бомбы  и  сняли  с  ремней  свои
противоколдовские щиты, но наипаче  внимательные  заметили  по  спокойному
свету своих амулетов-оберегов, что бесовские силы покамест не угрожают.
     В самом селе теперь не нашлось ни одного  замороженного  или  убитого
ледохером человека. Были там живые люди, причем именно те, кому полагается
лежать  мертвым.  Сие  обстоятельство  сильно   обескуражило   зеленщиков.
Кое-кого из повстанцев даже понос со страха прохватил.
     И селяне, в свою очередь, искренне поразились объявлению  на  майдане
отряда зеленщиков, да еще средь бела дня. И вообще они изумлялись всему  и
вид имели обалдевший.
     - Ладно, Фома, не хочешь обниматься,  так  хотя  бы  объясни,  почему
ожили мертвецы и почему они такие остолопы? - выступила "царица" от  имени
и по поручению повстанческого движения.
     - Ты действительно хочешь это знать,  матушка-императрица?  Сие  есть
тайна загробной жизни, - заметил ворон.
     А колдун не слишком охотно изъяснил:
     - Стринговая пси-структура, которая и есть душа, в  отсутствии  тела,
то есть стабилизируюшего хронального поля, распадается за  сорок  дней.  А
если мы ей  дадим  тело,  хотя  бы  в  другой  реальности,  то  срок  этот
увеличится  весьма  значительно.  Однако  при  трансфер-переходе  в  новую
телесность теряется  до  девяносто  процентов  прижизненной  информации  -
поневоле станешь остолопом, куклой несмышленой.
     Серорясый дал время отряду лишь на то,  чтобы  напиться  и  чуть-чуть
перекусить, а затем, оставя  в  деревне  троих  повстанцев,  велел  прочим
двигаться в путь.
     Игнат наконец догадался, что оказался в тридевятом  царстве,  каковое
хоть и схоже с родными краями, но таит в себе многие незнаемые хитрости  и
коварства.
     - Достопочтенный кудесник, а то, что мы здесь харчим  и  пьем,  се  -
настоящее? - предводитель зеленого ополчения стал выяснять  важнейший  для
себя вопрос.
     - Настоящей некуда, от этого  всего  можно  еще  и  прибавить  жирку,
добрый Игнат. Интересно, у тебя когда-нибудь была талия? - отозвался ворон
вместо колдуна, а сам серорясый неожиданно поравнялся с "государыней".
     - Ну как, царица-мастерица, объяснить  этим  приятным  людям,  что  в
сырой материи достаточно энергии и скрытой  массы,  чтобы  образовать  еще
несколько миров вдобавок  к  нашему.  Другое  дело,  что  все  последующие
реальности будут информационно зависеть от  исходной,  будут  ее  довольно
верными слепками  и  несколько  кривыми  отражениями.  Вторая  реальность,
откуда  мы  вовремя  удрали,  сформировалась  на  основе  мрачных   мыслей
царя-Плазмонта о светопреставлении.  Страховид-то  не  раз  выслушивал  от
церковников проповеди  на  тему  "Апокалипсиса"  и  "Пророчества  Вельвы",
которое тоже было введено Ботаником в числе канонических  книг.  Подбавили
перцу и представления кромешника Демонюка о приятном, то  бишь  душегубном
времяпровождении.
     - Слушай, Фома, а в золотом  царстве  ты  что-нибудь  испытываешь  ко
мне... ну, после всего, что я тебе сказала в марсианских Озерках? -  вдруг
несколько невпопад поинтересовалась "государыня".
     - Я удаляюсь, потому что  становлюсь  лишним,  -  невесело  промолвил
ворон, - тут сугубо личная тема поднята.
     И птица действительно взмыла вверх.
     - После всего я стал еще лучше  относиться  к  тебе,  -  ответствовал
колдун. - Ведь я успел полюбить себя...
     - Значит?.. - не поняла женщина, несмотря на все внимание.
     - Значит, я стал такой большой, что смог вместить тебя в свое сердце,
или орган его замещающий, всю  тебя,  с  пороками  и  достоинствами...  и,
покуда я есть, ни один волосок не упадет с  твоей  головы.  Кстати,  легче
всего полюбить себя в каком-нибудь маленьком уютном мирке вроде этого.  Но
сперва мы попытаемся установить приблизительные  его  границы  и  уязвимые
места в периметре обороны.
     - Царь-Плазмонт может напасть на нас?
     - Еще как может, но пока не готов... - колдун неожиданно погрезил.  -
Эх, до чего я хотел бы встретить Ботаника. Уверен, что  его  пси-структура
обрела новое тело в одной из дополнительных реальностей.
     Через полчаса - многажды быстрее чем  в  исходном  мире  -  добрались
зеленщики до Тимохино. Там тоже нашлись селяне, кои опять-таки  удивлялись
появлению  зеленщиков  средь  бела  дня  на  майдане,  и  заодно   полному
исчезновению льда, инея, изморози. Впрочем удивление было не таким, как  у
сидиромских остолопов, а умным и содержательным.
     - Я перетянул сюда тимохинцев в наилучшем виде, - пояснил  серорясый.
- У зеленого движения, надо полагать, должен  быть  крепкий  тыл.  А  один
мужик, как известно, трех героических воинов всегда прокормит.
     - Господа мужики, -  выступил  на  майдане  Игнат  в  привычной  роли
вдохновителя, распорядителя и утешителя народных масс, -  волноваться  вам
не о чем. Хучь вы и оказались по сути в тридевятом царстве, однако  жратва
и выпивон здесь подлинно настоящие, а царя-антихриста и его лютых  присных
нетути.   Некому   с   вас   поборы    брать...    кроме    нас,    бойцов
народно-освободительного движения. Так что живи, мужики, в волю.
     Не успел закончится митинг и политпросвет, как  раздалось  гиканье  и
селяне увидели, что с  опушки  леса  на  них  бежит  конно-пешая  толпа  с
пищалями, рогатинами, палашами,  тесаками,  медведями  и  прочим  оружием.
Зараз и выстрелы раздались - ядро, пущенное из мелкой  пушчонки  развалило
курятник.
     - А говоришь нету здесь царя-антихриста и  его  присных,  -  упрекнул
деревенский старец Игната, - молод еще, чтобы врать.
     - Это какое-то недоразумение, - спешно заявил ворон.
     Зеленщики стали срочно приуготовляться к обороне,  занимали  выгодные
позиции у тына и крайних домов, бросая негодующие  взгляды  на  серорясого
колдуна.
     - Не стреляй, -  возопил  вдруг  Митек,  -  стяги  и  хоругви  у  них
нашенские.
     - Я  так  и  знал,  что  наши,  -  каркнул  ворон,  -  но  специально
поддерживал напряжение, чтобы приятнее было потом расслабиться.
     Митек, невзирая на выстрелы и махая  шапкой,  кинулся  прямо  в  поле
навстречу  несущейся  толпе.  И  тем  самым  предотвратил   кровопролитие.
Оказалось, что на приступ села пошел  другой  отряд  зеленщиков,  один  из
самых лучших, состоящий, преимущественно, из людей зело опытных  в  ратном
деле: казаков, боярских детей,  служилых  дворян-перебежчиков.  Сей  лихой
отряд отсиживался в дремучих  лесах,  в  схронах  и  землянках,  единенных
подземными ходами, ожидая вестового от "царицы" с приказом на лихой налет.
Но таковой не поступил, вместо того вдруг все зазеленело  и  исчезла  даже
паутиновая изморозь. Хоробрые мужи-зеленщики приняли сии обстоятельства за
новые  хитрости  царя-колдуна  и  решили  выйти   на   решительную   рать.
Большинство из вновь  прибывших  повстанцев  поняли  объяснения  Игната  и
"царицы" на свой лад -  что  по  воле  и  старанию  еще  одного  кудесника
оказались они прямо на том свете. Поскольку исламские воззрения  благодаря
Орде глубоко уже проникли  в  теменцев,  "заживо  взятые  на  небо"  стали
выискивать вечно девственных гурий и на худой конец  принялись  опорожнять
запасы бузы, имевшиеся в деревне.
     Однако неожиданно выступил колдун и призвал к собранности, бесстрашию
и сосредоточенности, потому как от внутренней силы зависит бытие  и  житие
зеленого царства. А гурии-де непременно появятся в большом количестве,  но
потом - сейчас не до них.
     Составив гарнизон деревни из  представителей  обоих  отрядов,  колдун
велел соединенной ватаге двигаться дальше. И вскоре после полудня, на пути
в Губошлепово,  зеленщики  вдруг  уткнулись  в  предел,  в  границу  мира.
Собственно представлял оный всего лишь туман над топью, но дальше  никакой
дороги не было.
     Волхователь какое-то время разгонял туман и укреплял сушу,  но  потом
бросил сие бесполезное занятие.
     - Не хочу расстрачивать силушки на борьбу с хаосом, с сырой материей,
- растолковал он "царице" и прислушивающимся зеленщикам, - тем более здесь
царь-Плазмонт не станет прорываться, и для него эти места  слишком  сырые.
Ладно, будем продолжать обследование.
     Однако  заниматься  дальнейшим   обследованием   значительная   часть
повстанцев не восхотела, особенно зеленщики-казаки из второго отряда. Они,
плюнув на намерения колдуна, решили отправиться в Сидиромово и Тимохино на
постой и пропой. "Царица", естественно, могла бы  настоять  на  своем,  но
решила не применять принуждение к вольным людям без особой на то нужды.
     - Если бы они принимали участие в выборах, то обязательно избрали  бы
свинью в президенты, - словесно уколол ворон несознательных зеленщиков.
     Однако около сорока человек все  равно  откололось  и  направилось  в
обратную сторону. Однако не успели они отойти и на версту,  как  серорясый
остановился  и  словно  бы  прислушался.  Да  и   псы   зарычали,   поводя
раздувающимися  ноздрями.  И  действительно  с  той  стороны,  куда   ушли
возжелавшие отдыха люди, донеслись звуки выстрелов  и  разрывов  пороховых
бомб.
     - Вляпались дураки, сразу видно, что  в  детский  сад  не  ходили,  -
подытожил ворон, выписавший пару кругов, а колдун махнул рукой, мол,  идем
на выручку. "Царица" повторила приказ бодрым начальственным голосом,  хотя
настроение, конечно, упало.
     Звуки выстрелов  все  множились,  доносились  также  и  крики,  когда
воинственные, а чаще жалобные.
     -  Как  бы  не  было  засады,  -  колдун  сделал  знак,  чтобы  отряд
остановился и  рассредоточился  в  стороны  от  тропы.  Скоро  и  "царица"
заприметила небольшие темные шары,  кои  лепились  к  ветвям  и  к  земле.
Некоторые  из  тех  подозрительных  штучек  прорастали   нитями,   каковые
соединяли их вместе.
     Даже Марина-Катерина почувствовала, что  от  Фомы  пошла  разрывающая
сила. Шары стали выворачиваться, разбухать  и  просто  лопаться,  полетели
ошметья нитей, похожих на вырванные с корнем волосы.
     Из уничтожаемых шаров начали спешно вываливаться злобесные  существа,
иные уже мертвые или искалеченные, другие помятые, но вполне способные  ко
злодеяниям.
     Среди них были и черные стражи, и  холодильщики,  и  волки-палачи,  и
адские всадники-шайтаны, и саламандроидные  чудовища,  источающие  жар,  и
снежные василиски, и истекающие клеем слизни, и медузы, испускающие потоки
щупальцев,  и   монстры,   состоящие   из   множества   рук   и   ног,   и
полузвери-полулюди, и паровоз с красной звездой, и танк "Тигр".
     - Мы  ведем  репортаж  со  стадиона  в  Нужниках.  Команда  засранцев
наступает по всему полю, исход встречи неясен, - прокричал ворон и куда-то
скрылся.
     "До чего изощрен этот чертов Плазмонт - танк и паровоз меня доканали,
потому что специально в мой адрес  подброшены,  я  ведь  много  посмотрела
фильмов про Отечественную войну и про вагоны на север с репрессированными,
- с горечью подумала Марина-Катерина, укрываясь от "тигрового" выстрела, -
и  до  чего  опасна  нитеплазма,  хотя  действует  только   через   каналы
хроноволнового преобразования."
     Залпы из пищалей ни к чему не привели.  Тогда  зеленщики  взялись  за
противоколдовские мечи, копья и щиты. Катя затем долгое  время  не  видела
серорясого колдуна. Она тоже орудовала мечом, и ее, как обычно, прикрывало
пятеро лучших воинов.  Предводительница  знала,  что  ее  состояние  чутко
воспринимают все зеленщики,  поэтому  сосредоточенностью  подавила  страх.
Целеуказатель  на  забрале,  который  простые   повстанцы   принимали   за
магический узор, помогал прицелиться и нанести удар, ведь точки уязвимости
у чудовищ находилась вовсе не в груди или в голове, а там,  где  сходились
силовые линии.
     Существо,  каковое  показалось  бы  жирной   амебой,   если   бы   не
просвечивающий скелет ящера, плевалось и  плескалось  жгучим  едким  ядом.
Струи клейкой отравы взлетали в воздух, на мгновение как  будто  замирали,
подбирая направление, а засим молниеносно разили. Немного погодя и щиты, и
панцири были облеплены ядовитой гадостью, которая шипела,  быстро  проедая
металл и медленно исчезая под воздействием антихрононового поля. Тут  даже
верные ратники стали разбегаться, не желая гнусной  язвенной  смерти.  Вот
какой-то зеленщик стал добычей жабовидного монстра,  иже  втянул  человека
одним вдохом в свою огромную пасть словно пушинку. Тот коротко  поболтался
в мягком животе зверя, а затем быстро истаял. Другой повстанец, пораженный
длинной иглой чудища-скорпиона в ногу,  вдруг  стал  растекаться,  бурливо
разжижаясь  снизу  вверх.  И  булькающую  лужу,  оставшуюся  от  человека,
принялась лакать стайка мелких собаковидных бесов.
     "Царица" двинулась на костлявого слизняка, выдержала поток отравы, но
потеряла при том напрочь изъеденный щит, проскочила под брюхом, запрыгнула
на ствол  поваленного  дерева  и  жвахнула  в  энергоинформационный  узел,
находящийся в  районе  задницы.  Чудище  сразу  превратилось  в  зловонное
болотце,  вернее  клубок  причудливо  завитых  слизнеобразных  ниток.  Оно
успело, впрочем,  извергнуть  спереди  и  сзади  стайку  мелких  костлявых
слизнячков, которых "царица"  посекла  кинжалом,  хотя  и  они  брызгались
отравными струйками.
     Потом Катерина-Марина  еще  метнула  копье-молнию  в  тощего  злыдня,
среднее между обезьяной и лианой, чьи руки протянулись повсюду,  превратив
его в комок бессильно повисших соплей.
     Наконец стая чудовищ, так и  не  достигнув  решающих  успехов,  стала
испытывать какое-то угнетение.  Шайтаны  и  уроды  неточно  разили  своими
клыками и когтями, мимо плевались, не извергали  из  чрева  мелкую  хищную
живность - та, наоборот, изгрызала их изнутри. Танк и  паровоз  усохли  до
размеров игрушки. Вскоре все чудища стали добычей разящего меча  и  копья.
Царицыны воины на этом не остановились и бросились на выручку тому отряду,
что ранее направился на постой и пропой. Но спасать уже было  некого  -  в
низине, служившей местом брани, остались лишь обрывки тел или раскисшие их
остатки.
     Здесь чудищ не было видно, наверное, большинство из них участвовало в
нападении на основной отряд зеленщиков и успело сгинуть, небольшие  быстро
исчезающие вихри указывали на ретировку остальных.
     Можно было оглянуться и сосчитать потери. Если  не  считать  двадцати
человек, составлявших гарнизоны деревень, то в поход выступило  семьдесят.
Из них в живых оставалось  едва  ли  сорок,  в  том  числе  пять  серьезно
раненных, отравленных и покалеченных. Вскорости их тоже не стало. Тела  их
разорвались, из чрева  полезли  нити,  которые  составили  было  узорчатый
орнамент, но обернулись вскоре  белесыми  червями.  Пришлось  сию  гадость
спешно уничтожить.
     Потом из глубины леса появился колдун Фома вместе со  своим  вороном.
Глядя на него, и "царица", и воины не могли сдержать ропота. Правда  птица
выкрикнула первой:
     - Слава победителям! Не забудьте, я вас первый поздравил.
     - Отсиделся, значит, во время рати  под  кустом,  -  молвила  с  всей
язвительностью Марина-Катерина, - мы и в ледяном царстве Макария-Плазмонта
не имели такого количества потерь, как здесь за столь короткий срок.
     - Ты не совсем права, - мягко возразил колдун и Катя вспомнила  волны
разрывающей и угнетающей силы, которые не посягнули на нее и ее бойцов.
     - В первичном мире нам бы точно настали кранты, в этом, третичном,  -
чуть не настали. Чуть! Почувствуйте разницу! -  выкрикнул  с  негодованием
ворон.
     - Катя, я, кажется, общался со Святым Ботаником!..  -  голос  колдуна
задрожал и "царица" почувствовала  торжественность  события.  -  Он  почти
случайно проходил через этот мир и дал мне хороший  совет,  каким  образом
справиться с царем-Плазмонтом. Катя, он недавно виделся с Авраамом, тот  в
свою очередь научил, как лучше беседовать с Богом. Незадолго до встречи со
мной Ботаник разговаривал с Моисеем. Тот до сего дня сухой  педантичный  и
немного косноязычный человек, то есть  сверхчеловек.  Еще  раньше  Ботаник
перетолковал с Лаоцзы, Гаутамой и несколькими махатмами. Те  уверены,  что
физический мир -  это  что-то  вроде  изображения  с  помехами  на  плохом
телевизоре.  У  Ботаника  уже  назначена  встреча  с  Иисусом.  Сын  божий
собирается рассказать, почему был уверен в скором конце света. Ну, помнишь
слова Христа: "Не сейте,  не  жните,  в  житницы  не  собирайте".  Правда,
Мухаммед пока уклоняется от встречи, но это до поры до времени. Надо  ведь
обсудить очень щекотливый вопрос о гареме пророка.
     - Да подожди ты с гаремом. Что тебе подсказал Ботаник?
     - А это пока секрет. У царя-антихриста длинные уши, - лукаво  отвечал
колдун Фома. - Открою только одно обстоятельство - тебе предстоит  сыграть
роль живца.
     Сие обстоятельство повергло Катерину-Марину в мрачные размышления,  а
Фома тем  временем  взахлеб  выдавал  сведения,  полученные  от  Ботаника:
скоро-де предстоит встреча Авраама, Моисея, Иисуса, будды Майтреи и других
важных сверхсуществ. Обсуждаться станет вопрос о пришествии Мессии.  Когда
все будет согласовано, Мессия, стало быть, придет и  тогда  сознание  Бога
начнет пересекаться и даже объединятся с людскими умами, а Милость  станет
самой важной составляющей у Единого... Лишь после настоятельных требований
"царицы" колдун Фома вернулся к "производственной теме".
     -  Понимаешь,  надо  заставить  царя-Плазмонта  влезть   сюда   своим
психическим  ядром,   своей   энергоинформационной   осью   -   у   любого
нитеплазменной твари, кстати, конфигурация  напоминает  юлу.  Это  сделать
непросто, учитывая его мощную периферию. Однако он уже перенес свое ядро с
Титана на Землю. Кроме того, в Плазмонте сидит  пси-структура  Страховида,
кстати, путевый был парень, и еще пси-элементы злодея Демонюка.  Я  думаю,
они сильно портят нрав царя-колдуна, придавая ему замашки  Антихриста.  Мы
все, кроме тебя, Катерина, свалим из золотого царства,  но  я  сделаю  его
двуслойным, состоящим из засекреченной внешней зоны и открытой внутренней.
Плазмонт  начнет  пробиваться  сюда,  все  более  распаляясь,  все   более
концентрируя силы во внешнем слое для нанесения проникающего  удара.  Едва
противник устремится на последний и решительный бой, ты сбежишь, а ловушка
захлопнется. Чик и отхватим ему головку.
     "Царице" сей смелый замысел не шибко по нраву пришелся, хотя  она  не
забывала, как лихо распоряжалась ближними и дальними своими.
     - В этой мышеловке я сыграю роль сыра... И с чего ты решил, что я  уж
настолько аппетитна для нитеплазменного царя?
     -  Ты  для  него  нежелательная  хрональная  линия,  неудачный  поток
времени, он видит, что  с  тобой  связано  нарастание  энтропии,  то  бишь
неясностей, непоняток и неприятностей, ну и конечно  рассчитывает,  что  я
где-то поблизости от тебя. Он бы с радостью соблазнил тебя и взял бы  даже
в законные супруги-царицы, но поскольку ты не согласна, он попытается тебя
сшамать, - охотно объяснил колдун Фома.
     "Царица" почувствовала в словах  серорясого  некую  облегченность  по
отношению к своей персоне, потому стала возражать:
     - Почему это я несогласна на брак? Худой мир и супружество лучше, чем
хорошая война и незамужнее девичество.
     - Да уж девичество... - ворон не удержался от хмыкания.
     - Подумай, он же противное липкое чудовище... такое же  как  и  я,  -
сказал колдун.
     -  А  ты  мне   все   равно   нравишься,   -   решительно   возразила
Катерина-Марина.
     - Любовь зла, полюбишь и козла, - справедливо подытожил  ворон.  -  А
тут вовсе не козел в качестве суженого, а колдун высшей категории.
     В этом царстве так и не взошло ни одно  солнце,  но  небеса  источали
теплый золотой свет, и хотя в исходном  мире  владычествовал  зима,  здесь
набухали и распускались почки, а сквозь землю  пробивалась  нежная  робкая
травка. Уцелевшие ратники расположились на полянке,  кто  зализывал  раны,
кто грустил о погибших товарищах, кто чесал в голове, кто чистил  и  чинил
амуницию, кто играл  со  псом,  кто  выпивал  и  закусывал.  Страсти  явно
улеглись и царило какое-то странное ублаготворение.
     Фому и Марину-Катерину скрывали от воинов-зеленщиков кусты кизила.
     Лик колдуна был  как  всегда  непроницаемым,  использовал  он  весьма
скудный набор мимических движений.
     - Я все  не  могу  понять,  Фома,  испытываешь  ли  ты  ко  мне  хоть
какие-нибудь чувства? Человек ли ты... в какой-то степени?
     - Если я стал нечеловеком, то  не  по  своему  желанию.  Заявлений  и
рапортов с просьбой превратить меня в нечистую силу не подавал. То есть, я
никогда не рвался в спасители или губители человечества.
     Женщина опять почувствовала неловкость, ведь с серорясым трудно  было
не согласиться, в Космике ни у кого  желания  не  спрашивают,  прежде  чем
пустить в оборот. И она  была  деятельной  участницей  этой  принудиловки.
Наконец Марина-Катерина придумала слабое оправдание.
     - Значит так легли матрицы в Поле Судьбы.
     Колдун неожиданно охотно согласился с таким суждением и молвил:
     - Сейчас я обхожусь без  настоящего  человеческого  тела,  приходится
лишь имитировать его. А помимо фальшивой телесной оболочки,  есть  у  меня
еще нитеплазменные структуры. Сама понимаешь, что попав в другой организм,
душа моя драгоценная изменила девяносто процентов своих чувств.
     - Но десять-то процентов не поменялись, разве этого мало? - вопросила
с надеждой "царица".
     - Может и не мало. Только эти десять  приходятся  на  самые  глубокие
слои души. Чтобы отозвалась эта глубина, надо еще донырнуть до нее.
     - Я не знаю, Фома, получится ли у меня, но попытаюсь. Ведь здесь,  на
Земле, я стала соображать в жизни и смерти гораздо больше.
     - Вот кабы соображали мы на троих, я был бы уместен, - отметил ворон,
- а так я становлюсь третьим лишним  и  каким-то  неприкаянным.  Улечу  на
какую-нибудь удаленную ветку, стану думу думати, жратву  жрати.  Хочу  еще
отметить, что в вашей ситуации попытка может стать пыткой.
     Отвесив напутственные слова, пернатый друг перемахнул через кусты.
     А  "царица"  примкнула  свои  уста  к  устам  колдуна.  Вначале   она
чувствовала только тепло псевдочеловеческого  вещества.  Потом  добавилось
нечто важное. Во глубине души что-то стронулось, покатило,  и  этой  волне
отвечала,  резонировала  другая,  идущая  из  человеческой  сути  колдуна.
"Царица" даже испытала легкое головокружение, какое случалось с ней только
раз, когда она впервые  поцеловалась  с  парнем.  (Работала  она  тогда  в
технической обслуге ганимедской базы, а он  был  мичманом  с  боевой  горы
класса "Эверест", которой, казалось, ничто не могло  навредить.  Но  через
неделю  началась  малая  война  с  сатурнянами.  Боевая  гора   вместе   с
красавчиком-мичманом сгорела как  спичка  при  первом  же  столкновении  с
вражескими штурмовыми катерами. С тех пор Катя не раз предавалась  эротике
и сексу, однако  ничего  кроме  щекотания  некоторых  нервных  центров  не
испытывала.)
     Две волны, имевшие  вероятно  хрональную  природу,  соприкоснулись  и
закружились в вихре, заставив отозваться и телесные и бестелесные элементы
Кати и Фомы.
     "Царица" еще приходила в себя, когда колдун уже поднимал  зеленщиков.
Через полчаса отряд был в Тимохино, и еще столько же времени понадобилось,
чтобы добраться до Сидиромово. И везде, где появлялся серорясый  кудесник,
людишки становились столбиками дыма и исчезали в шарах, похожих на  осиные
гнезда.  Колдун  еще  давал  им  наставления,  но  не   принимал   никаких
возражений.   Часа   через    полтора    все    скудное    народонаселение
зелено-золотистого  мира  составляли  лишь  Фома,   "царица"   и   десяток
псевдолюдей из Сидиромово.
     Сидиромовские остолопы бродили по майдану,  иногда  бросали  фразы  и
слова, впрочем тщились и помогать. Но после  того,  как  на  них  шикнули,
обиделись и в дело больше не встревали.
     - Сейчас я исчезну, Катя, - молвил колдун, - а ты двинешься по тропе,
ведущей в Губошлепово, но около саблезубого камня свернешь и направишься к
холму, поросшему мелкими сосенками. У его подножия будет озеро, рули вдоль
его берега к мыску, заросшему камышами. Там и оставайся, пока не  получишь
от  меня  новые  наставления.  Не   теряй   внимательность,   являться   в
человеческом обличии я не смогу, поэтому  указания  мои  будут  иметь  вид
знамений и природных явлений.
     - Будь бдительна, красавица, - напомнил ворон, - опасайся заманухи  и
кидняка.
     Договорил колдун и исчез вместе со своей птицей как всегда  неброско:
просто на его месте появился смерч в сеточке разрядов, каковой  снес  пару
избушек, упала молния с ясного неба, вихрь с затухающим шипением  втянулся
в "осиное гнездо", которое тоже исчезло.
     Сидиромовские остолопы, раззявя рты, снова окружили "царицу", но  она
постаралась поскорее удалиться от них, впрочем прихватила с собой мешок со
всякой снедью, коей в лесу не сыщешь - сало, солонину, пшено и гречу. Ну а
котелок у нее свой был царский - с гербом в виде гвоздя и молота.
     Без особых затруднений, лишь пару раз заблудившись - ведь впервые она
путешествовала по лесу без провожатых - "царица" Марина-Катерина добралась
до условленного места на озере. Почувствовала страшную усталость,  каковая
накопилась за бесконечный  световой  день  и,  уронив  голову  в  котелок,
"смежила вежды" (как выражались коренные теменцы и некоторые  космиканские
лингвисты).
     Она продрала "вежды" из-за холода. Землю уже прикрывал легкий снежок.
(Не полимерный-ниточный, а нормальные  ледяные  кристаллики,  замороженное
аш-два-о.) Сие, скорее, указывало не на  близость  врага,  а  на  удаление
друга.
     Надо было срочно  пошукать  топливо  для  костерка.  Хворост  напрочь
отсутствовал в  золотом  царстве,  может  потому,  что  было  оно  как  бы
новорожденное  ино  свежеиспеченное.   Костер   недолго   потрепыхался   и
задохнулся, пустив едкий  дымок.  Снова  шестерить  насчет  дровишек  было
неохота, Катерина-Марина завернулась во все, что  имела,  и  стала  грызть
шоколад. Несмотря на запрещение брать припасы из  Космики,  она  пошла  на
контрабанду, ведь шоколад на Земле был варварским - горьковатые комки, кои
доставляли из-за  моря,  из  земли  Майя,  где  светлых  божеств  ублажали
обильными человеческими жертвами.
     Веселье явно закончилось. Отзвенел  чудесный  месяц,  когда  Катерина
была варварской царицей,  властительницей  разбойников.  Началась  царская
жизнь со встречи с князем  Ампер-Омским.  Сей  знатный  муж  благоволением
Божьим остался жив после всех опал в глухом Пудинском  уезде  Васюганского
воеводства, где никогда  не  хозяйничали  черные  стражи  и  не  случилось
сплошного  оледенения.  (Катерина  заранее  наскребла   всю   мало-мальски
подходящую информацию по всем банкам данных, что отсасывали информацию  по
новейшей истории Земли.) Три дня  и  три  ночи  пропировала  космиканка  в
усадьбе, каковая сильно напоминала крепость, и где собрались уцелевшие, но
весьма потрепанные сливки Теменского общества: князья, бояре древних  даже
допромышленных  родов,  испытанные  и   славные   военачальники,   некогда
могущественные   иерархи   второевангельской   церкви,   даже   храмовники
попадались.
     Три дня и три ночи в каменном  замке  посреди  густой  тайги.  Сад  с
бассейнами, фонтанами и мраморными наядами да нимфами, дворцовые  анфилады
парадных залов, украшенных бронзой, зеркалами, панно, позолоченной  лепкой
и резьбой, а рядом за баллюстрадой - чащоба, где ревут медведи и тигры,  и
ломает сучья гигантский лось.
     Ее сразу провозгласили царицей бала, а потом государыней всея большой
и малой Темении. Три ночи пиршеств, мазурок и вальсов, бряцания оружием  и
провозглашений великого похода  во  исполнение  великих  чаяний.  Но  едва
вельможи узнали, что  Космика  не  даст  ни  сил,  ни  средств,  то  сразу
стушевались. У того старость, у сего подагра, у  третьего  дети  малые  по
всей стране. Пожилой храмовник по имени  Северин  Касьянович  присоветовал
"царице" поскорее расстаться с  благородной  публикой,  отставить  идею  о
великом походе, дабы не  повторить  судьбу  князя  Ишимского,  а  напротив
действовать   малыми   и   незаметными   силами,   состоящими   из   лихих
"отмороженных" воинов, живущих оружием. Заиметь надобно в  каждом  селении
надежных людей, намастачиться  в  скрытой  переброске,  сосредоточениях  и
рассредоточениях сил, создавать лесные укрепрайоны, состоящие из землянок,
схронов, подземных  ходов,  вороньих  гнезд,  ловушек  и  капканов  -  для
"посторонних лиц". Найти господ состоятельных, мало зависимых от  властей,
типа мясников и пивоваров,  кои  смогут  подкармливать  повстанцев.  Ну  и
наконец обрести великого светлого мага, который сломает хищный лед.
     Потом настала менее блестящая, но все  же  интересная  жизнь:  лесные
тропы, казаки-разбойники,  налеты  и  засады,  ночевки  на  деревьях  и  в
землянках, ядовитые гады, дикие звери и полудикие люди, кои привыкли после
сытного  обеда  чистить  зубы  кинжалом.  Но  сегодня  осталась   "царица"
Марина-Катерина совсем одна, да еще в виде кусочка  сыра,  а  крыса  жутко
большая и страшная. Фома  стал  нечеловеком,  Марк-27  никогда  и  не  был
настоящим человеком, Соня же - дочь всей империи.
     - Эй, замерзла поди, - раздался молодой приятный голос.
     Сперва помыслилось, что некто, демон или человек, застал ее врасплох,
закутанной, запеленутой. Из-под башлыка и накидки сейчас видела она толико
полоску земли подле своих ног. Вторая  мысль  была  об  оружии,  но  ежели
рукоять меча нашарилась сразу, то с пистолем оказалось хуже. Ладно, решила
Катерина, попробуем атаковать одним мечом -  внезапно,  как  показывал  ей
храмовник Северин.  Разлетелись  накидки  и  через  мгновение  клинок  был
приставлен  к  горлу  неожиданного  собеседника,  аж  кровь   потекла   из
небольшого надреза. Марина-Катерина отметила с удовлетворением, что на сей
раз она не сплоховала. Впрочем, и незнакомец,  судя  по  всему,  не  питал
никаких враждебных намерений. Молодой, стройный како тополь, одного с  ней
роста - немаленький для теменца; глядя на его одежду и амуницию -  вольный
охотник или казак.
     - Царица, - узнал ее неизвестный человек, - меня  зовут  Скрин.  Я  -
свой.
     Ей показалось, что она видела его в каком-то из зеленых отрядов.
     - Как здесь очутился? - чиркнула она резким "царским" голосом.
     - Троха Кабан послал меня на разведку к Сидиромово, проведать нет  ли
там холодильщиков и "черных". Когда до деревни совсем немножко оставалось,
заприметил странный шар, он на ветке висел и был как... осиное гнездо, что
ли. Подошел поближе и тут меня скрутило,  а  шар  вдруг  раздулся,  в  нем
открылась дыра, здоровая как дупло у дуба, ну,  меня  туда  и  втянуло.  А
вослед такая тошнота, едва не блеванул, и голову закружило, и я прямо  как
растекся. Егда очухался, почал пробираться в  Сидиромово,  но  там  вместо
мужиков какие-то ходячие мертвецы. Побродил  изрядно,  в  Тимохино  вообще
никого не сыскал, но неподалеку видел кости побитых насмерть  людей  -  се
наши были, зеленщики, - и вот тебя встретил, царица, слава Богу.
     "Царице" хотелось верить словам Скрина, лицо его  выдавало  бывалого,
но довольно прямодушного человека. Известен был ей и Троха Кабан,  главарь
одного из зеленых  отрядов,  каковой  кантовался  в  лесах  неподалеку  от
Сидиромово. Впрочем "царица" покидала  еще  вопросы  насчет  Трохи  и  его
отряда. Скрин же ответствовал правильно в тех случаях,  когда  должен  был
знать, и не сказал того, чего не имел права ведать.
     Окромя того, новый человек проворно устроил настоящий  костер,  добыл
острогой несколько карасиков из озера и  сварганил  неплохую  ушицу.  Обед
обернулся дружественной пирушкой. Скрин, кстати,  не  разу  не  перешагнул
границ дозволенного  даже  в  рассказках  о  своей  повольничьей  жизни  и
выказывал только  преданность.  Когда  веселая  трапеза  была  в  разгаре,
покачнулась вдруг земля и крупная зыбь покрыла озеро.
     Что-то тряхнуло мир, созданный  Фомой,  непонятное  творилось  в  его
недрах или на его границах, где-то высвобождалась доселе связанная сила и,
проходя вдоль перепада потенциалов,  сотрясала  организованные  структуры.
Еще толчок и водяной  вал,  дотянувшись  до  "царицы"  и  воина-зеленщика,
облепил сапоги тиной.
     - Тикаем, царица, - Скрин потянул  Катерину-Марину  за  рукав  и  она
решила, что довериться опытному лесовику будет правильным.
     Близость холма была опасной, потому что с него катились валуны,  один
крупнее другого и  вообще  казалось,  что  в  глубине  его  просыпается  с
кряхтением и потягушками некое могутное чудище. Однако и лес  не  выглядел
менее устрашающим, деревья в три обхвата прыгали как чертики на пружинках,
а те, что в два охвата, бессильно валились. Потому,  едва  увернувшись  от
нескольких  упавших  стволов,  беглецы  выскочили  из  чащи   на   опушку.
Оставалась последняя более-менее приемлемая дорога по узкому  лугу,  но  и
там земля превратилась в подвижную гущу, напоминающую кашу на  огне.  Ноги
вязли, застревали и даже проваливались. Однако крепкая рука  воина  всегда
выручала "царицу", да и кроме того он умело подбирал направление.
     Потом заметно стало, что  не  токмо  "царица"  с  вольным  зеленщиком
несутся сломя голову, но и земля  движется  под  ногам.  Будто  ее  кто-то
скручивал как свиток ино сдирал словно кожу с черепа. Тут  настоящая  жуть
обуяла  Марину-Катерину  и  склизко  протекла  в  каждую  жилку,  заставив
зашататься. Даже две мысли не  могли  сцепиться  вместе,  отчего  "царица"
безропотно дала  Скрину  потащить  себя  в  какой-то  мшистый  овраг.  Тот
становился все глубже и глубже, словно  рана  от  сабельного  удара,  инда
породы почвы становились все более красными. Марина-Катерина не прочь была
остановиться, но воин своей сильной волей и  мощной  десницей  увлекал  за
собой. В какое-то непрекрасное мгновение слои земли сдвинулись  и  закрыли
бегущих сверху. Скрин не останавливался, он бежал и бежал по  подземельям,
озаренным багровым сиянием, словно был уверен  в  скором  выходе  -  и  не
только на свет, но также из корчащегося  золотого  мира.  А  "царице"  все
более казалось,  что  она  живьем  попала  в  нутро  какого-то  левиафана.
Впечатление усиливали и густые слизневидные капли, кои падали и стекали со
стен тоннелей, и провисали на манер  нитей,  и  как  будто  способны  были
ползать. Наконец бег закончился тупиком в некой каверне, то ли пещере,  то
ли полом органе громадного тела.
     - Я не верю,  что  отсюда  есть  выход,  чертов  Фома,  -  произнесла
"царица" дрожащим голосом.
     - Не сомневайся в хорошем, государыня, - уверенно  проговорил  Скрин,
не выказывая никаких признаков размышлений  и  переживаний.  -  Старуха  с
косой как ни старалась, не могла зацепить меня. Я даже ушел живехоньким  с
Ишимского поля, хотя от супостата не прятался.  -  Воин  показал  страшный
рубец на своем предплечье. - Вражий мишка царапнул. Ну я его тоже  бжикнул
по брюху тесаком.
     "Царица" вдруг поняла, что больше не  интересуется  замыслом  колдуна
Фома - каковой вряд ли включал ее чудесное избавление из ловушки -  теперь
она целиком полагалась на простого теменского разбойника.
     Они устроились в углу пещеры, совсем рядом друг с другом  и  "царица"
почувствовала, что  ее  одиночество  имеет  предел  и  сейчас  закончится.
Претендентка на престол, чая скорого освобождения от страха,  прильнула  к
крепкому плечу вольного воина, и ощутила себя маленькой и слабенькой, а он
приобнял ее, и дал почувствовать, что она под надежной защитой.
     Она прикоснулась к его губам и сразу устыдилась прежних сомнений:  не
только внутри, но и снаружи Скрин был настоящий земной мужик. (Он  был  не
гаметой  Плазмонта,   не   мутантом,   не   космиканской   пастеризованной
человекоособью, а мощным носителем  человеческой  энергии  -  и  по  своей
биологии, и по пси-структуре, и по матрицам судьбы.)
     Срочно, спешно соединиться с ним,  решила  Марина-Катерина,  и  конец
томлению души. От сего смелого соития родится тот, кто спасет и  Землю,  и
Космику.
     Едва она решилась, как почувствовала, что он проникает в нее,  словно
вмиг не стало одежды. И оттого словно происходит падение в бездну,  только
бездна эта не страшная,  не  выворачивающая  душу,  а  сладкая,  ласкающая
изнутри и снаружи, нежная. Но неожиданно все  оборвалось.  Скрин  вскочил,
пещерные стены и потолок уже рушились, капли не ползали, а  прыгали,  вели
себя зло и хищно. "Царица" уразумела,  что  сработала  ловушка  серорясого
колдуна, только попался в нее не сатаноид, а любимый,  суженый.  (Она  как
будто   услышала   слова   Фомы:   суженого   расширим,   чтобы   лопнул).
Катерина-Марина и Скрин побежали  куда-то  вместе,  во  вновь  открывшиеся
проемы, только нити становились все гуще и в чрево  вливалась  распирающая
волна. Причем на Скрина она действовала куда  сильнее.  Он  дрожал  и  как
будто невероятным усилием сдерживал себя. А потом он вдруг сделался схож с
волком, под нестерпимый волчий вой его затрясли судороги, члены раздулись,
стали как тыквы, и в итоге разлетелись прямо по стенам. Марина-Катерина  в
отчаянии стала метаться по подземелью, как будто хотела скрыться от  своей
тоски-печали. Капли превращались  сейчас  в  каких-то  вредных  насекомых,
которые, падая на "царицу", цеплялись липучками  и  крючками  -  но  одних
вовремя разрывало в ошметки, а других, напротив, растягивало в ниточки.
     А то, что осталось от ее любимого, сделалось  нестерпимым  чудовищем,
громадным будто сто ящеров. Она поняла, что  Скрин  -  не  кто  иной,  как
сатурнянский  Плазмонт.  Он  сейчас  преследовал  ее,  она  убегала,  хотя
по-прежнему любила его. Ведь это сраный Фома порушил ее жизнь  ради  своей
ловушки. Любимый превратился во вращающееся жерло  огромной  воронки,  чье
сильное притяжение было обращено на Катерину. Егда она уже хотела  противу
всяких инстинктов сдаться и закрыть глаза, пошла тяга обратная. Она сперва
распирала воронку, потом вывернула ее  и  начала  скручивать,  сжимать.  А
Катерину сия великая сила отшвырнула  от  гибельной  опасности.  Лжецарица
из-за чересчур быстрого движения словно разлетелась струйками, но в  конце
долгого полета был расплескивающий удар.

     Буде она распахнула очи, то увидела над собой  нелепое  пластилиновое
лицо Фомы и озабоченные ряхи  других  зеленщиков,  среди  коих  выделялось
краснотой мурло Игната.
     - Вставай, вставай, курносая, кто опаздывает на завтрак, тот остается
дежурным по столовой, - пропел ворон.
     - Ты вовремя очнулась, - молвил Фома своим бесцветным голосом. -  Вот
посмотри, что я сейчас сделаю с твоим ухажером. Джинн-то в  бутылке.  -  В
ладони у  серорясого  лежал  шарик,  схожий  с  осиновым  гнездом.  Колдун
размахнулся и швырнул его в сторону Ярилы. - А бутылка на солнце... Прости
меня, Страховид.
     - Он тоже по своему несчастный, - пробормотал ворон. - Все это  очень
мне напоминает стародавнюю историю о Фенрире, то ли волке, то  ли  тролле,
который выполняя волю каких-то судеб чуть не схавал весь мир. Но  простите
меня великодушно, что я не смог удержаться от проявления своей эрудиции.
     Удовлетворенно отряхнув руки, Фома сказал Марине-Катерине:
     - Ты без пяти минут настоящая царица Темении. Будь  уверена,  земский
собор проголосует за тебя, там заправляют наши люди.  Но  Игнату  придется
выделить место главы тайного совета, это такой новый орган  запроектирован
- фактически предпарламент.
     - Да провались ты  к  центру  Сатурна  вместе  со  своим  органом!  -
вскричала "без пяти минут царица Темении".
     - По рычанию узнаю самодержца, а я ей еще  хамил.  Ой,  пропадет  моя
буйна голова. Моим последним желанием на плахе будет покакать, - дурашливо
запричитал пернатый друг.

                       БЛОК 20. КОРОНАЦИЯ НАЧИНАЕТСЯ
                         (Четкий прием. Симплекс)

     Через три недели после  погибели  коварного  царя-колдуна  состоялось
венчание Марины на царствие.
     Впрочем, сей срок потрачен  был  с  толком  на  побиение  "черных"  и
холодильщиков. Оные лютые вороги,  хоть  и  огорчились  исчезновению  царя
Макария, однако с зеленщиками дрались отчаянно.  Желали  они  посадить  на
престол своего государя, такого, что стоять будет за порядок, благолепие и
крепкое устроение державы Теменской. Нового венценосца  подобрали  они  из
своей среды - полковника черных дел Кровопускова.  Думали  холодильщики  и
черные  стражи:  пусть  оный  и  не  способен  заниматься   ведовством   и
волхованием, но  вредителей  души  и  тела  истребит  споро  и  с  большим
искусством. Верховный ревнитель Многомол поддержал смиренное  начинание  и
назвал Кровопускова помазанником Божьим. Новый царь должен был не  столько
милость нести, сколько нещадно карать, не  отдавая  наказание  злыдней  на
откуп высшим силам, кои могут кое-чего и недоглядеть на земле Теменской.
     Однако служилые дворяне, стрельцы и казаки  побоялись  восшествия  на
престол грозного государя, не желали они более зависеть от милости и  суда
одного человека. Восхотелось  им  более  покойного  и  привольного  житья,
посему  в  борьбе  с  зеленщиками  они  участия  не  принимали.  Напротив,
некоторые полки даже ударили  на  черных  стражей.  Особливо  сия  подмога
потребной оказалась в престольном городе Теменске  при  одолении  Детинца,
который дотоле считался неприступным, инда сам хан  Амангельды  со  своими
огнедышащими колесницами не смог взять его приступом. Однако  колдун  Фома
произрастил  зеленый  мост  через  стены  и  тогда  зеленщики  решительным
кровопролитным приступом закончили междуусобную брань.
     Тут же среди дымящихся руин Детинца под вновь  появившимися  солнцами
был созван Земский Собор. Ненужные люди так и не успели добраться до него,
а нужные отбирались вождями  зеленщиков  прямо  на  Дворцовой  Площади  из
толпы.  Выборным  от  черни  давалось  по  три   полтины   за   правильное
употребление голоса, отчего они были рады стараться за государыню Марину.
     Впрочем многие выборные  и  без  полтины  желали  избрать  Марину  на
царство - успели уже узнать, что не злобива она, и умом быстра, и  сердцем
щедра, и в правлении своем склонна придерживаться  добрых  обычаев,  а  не
собственного самодурства. Да кроме того и лицом, и голосом зело красива.
     Уже вечером того дня новый верховный ревнитель веры Добродей - бывший
дотоле попиком в захолустном уезде - помазал лоб  царицы  соком  крестного
дерева. По зеленому ковру государыня вышла  из  дверей  собора  к  народу,
который приветствовал ее появление криками "Здрав  буди",  "Многие  лета",
"Любо" и бросанием шапок. И  радостью  наполнились  сердца  народа,  когда
услыхали обещание венценосицы не карать и не свирепствовать без  суда,  не
неволить ради гордыни своей, не утруждать службами  и  повинностями  сверх
необходимой меры.
     Далее случилось всякое: и ослабление тягот и крепостей,  и  очередное
размножение воров и татей, и мятежные замыслы некоторых вельмож из Тайного
Совета, и притиснение народа со стороны кое-каких бояр,  и  даже  опалы  и
казни, но в целом люди теменские признавали, что никогда у них не было еще
такого сочетания воли и достатка как при царице Марине.
     Однако не знали не ведали они, что творится на душе у государыни.  Не
царствием  тяготилась  она.  Хотя  Фома  вскоре  после  победы  исчез,  ей
удавалось правильно употреблять власть, тем более,  что  постоянно  рылась
она в залежах исторических и антропологических сведений,  прихваченных  из
Космики на мемокристаллах. Тосковала она по дочке, но и  с  Соней  нередко
получалось   перемолвится   словечком   с   помощью    закрытого    канала
гравитационной  связи  (кое-кто  из   Технокома   пособлял   ей   остаться
незамеченной  для  надзирающих  органов  Космики,  которым  вряд   ли   бы
понравилась старательница на посту земной царицы).
     Главная тягость душевная заключалась в ином - вскоре после  воцарения
Марина-Катерина почувствовала, что понесла. (Аппаратура, имевшаяся в одном
из  тайников  царя  Макария,   позволила   определить   не   только   факт
беременности, но даже пол эмбриона и его генетическую карту.)
     Марк-27 не являлся отцом царевича, также как и Фома, да собственно по
времени зачатия не мог им  стать.  И  напрашивалось  такое  умозаключение:
отцом был Плазмонт, сатурнянский  демон,  овладевший  Мариной-Катериной  в
виде воина Скрина. Не заставила она себя избавиться от ребенка, тем более,
что и самое тщательное сканирование  не  обнаруживало  в  ней  присутствие
нитеплазмы, ни в очаговом, ни в диффузном виде. К тому же  Скрин  по  всем
качествам своим был  человеком.  Плазмонт  постарался  соблюсти  точность,
поскольку в нем жила пси-структура настоящего теменского  воина  по  имени
Страховид.  Да  и  генетическая  карта  будущего  царевича  не  показывала
присутствия  чего-либо  нечеловеческого.  Однако  насколько  велика   была
опасность в случае ошибки! Изнемогла Марина-Катерина от тяжелых дум.
     Однажды  царица  проплакала  полночи  из-за  душевного  изнурения,  и
задремала только к утру. А егда открыла  глаза,  поняла,  что  ей  помешал
свет. Оный приходил не из окна. Темень лишь слегка проряжалась готовящимся
взойти Сварогом. Свет стоял облаком возле кровати. Царица откинула полог и
увидела Ботаника. Она зараз поняла, что к ней явился  Святой  Учитель,  не
только по сходству с имевшимися иконописными образами, но и по золотистому
нимбу, и по источаемой им милости, которую не отягощало никакой лукавство.
     - Ты мучаешься, дочь моя, и я не мог пройти мимо, - молвил он.
     -  Ты  поможешь  мне,  Святой  Учитель?  -  потянулась  государыня  к
светозарному существу.
     - Ты сама должна помочь себе, - кротко ответствовал он  и  царица  со
вздохом сожаления откинулась снова на подушки.
     - Возлюби себя, дочь моя, - напомнил Ботаник. - Человек не  нуждается
ни в покое, ни в мире, толико в любви к самому себе.
     И тут государыня наконец поняла, что имеет в виду Учитель Жизни.
     - Я оставлю ребенка.
     - Ты права, Катюша. По роду и плоти своей он человек, а какова  будет
душа его зависит от того, что ты дашь ему, что призовешь из  Поля  Судьбы.
Запомни, твое дитя - это ты, лучшая твоя  часть,  потому  что  он  еще  не
разучился любить себя.
     - Но я еще царица. Что я скажу народу? У цариц дети не  появляются  с
бухты барахты, государыня - это не крестьянка,  которую  может  поиметь  у
колодца любой воин, остановившийся, чтобы напоить коня.
     -  Поскорее  заведи  себе  мужа,  лучше  какого-нибудь  старичка   из
благородных  князей,  иже  не  будет  досаждать  тебе   своими   любовными
домогательствами. Настанет времечко, егда народ придет к мысли, что детище
твое зачато с помощью небесной силы.
     Царица вздрогнула, предощущая величие грядущих испытаний.
     - Какую судьбу ты ему определяешь? Мессии?
     - Нет, время Мессии еще далеко не настало. Сейчас должен явиться  его
Предтеча, великий воин и царь, который силой  оружия  искоренит  очевидное
зло и создаст империю Срединного Пути как на Земле, от Атлантического моря
до Великого океана, так и в бездне, от Меркурия до Плутона.
     И святой гость растаял, оставив после себя  лишь  несколько  радужных
пятен, кои куда-то поплыли и исчезли с глаз долой.
     Царица вняла словам Ботаника, иже оказались столь  созвучны  желаниям
ее сердца, хоть вряд ли убедилась в том,  что  сей  светозарный  образ  не
порожден лукавством Плазмонта. Она понадеялась на усердие своей  души,  на
то, что сподобится Милости Божьей чистотой помыслов.

                         БЛОК 21. КОЛЬЦО МАРКА-27
                         (Четкий прием. Симплекс)

     Начальник Технокома  прибыл  в  район  10А-5  на  борту  "Петергофа":
крейсер I ранга, только что сошедший с Деймосской верфи, входил  в  состав
марсианского ударного соединения, которое призвано было навести порядок  в
Церерских секторах.
     Здесь  и  был  опробован  аппаратный  комплекс,  с  помощью  которого
предстояло остановить беспредел разумной нитеплазмы. С  крейсера  вылетели
зонды-сканеры, которые установили периметры слежения, начальник  Технокома
сам сновал повсюду  на  юрком  коптере,  прощупывая  вражеские  структуры,
ускользая  из  самых  цепких  захватов.  Так   впервые   была   определена
конфигурация нитеплазменного  быстроделящегося  шизонта.  Удалось  выявить
энергоинформационные узлы, точки уязвимости и главные  хрональные  каналы,
по которым столь скрытно перемещались сатурнянские корабли.
     По точкам уязвимости долбанули мощные антихрононовые бластеры, шизонт
благополучно развалился и хрональные каналы оказались обрублены.  В  итоге
сатурнянские  корабли  потеряли  главное  боевое  качество  -  скрытность.
Выяснилось, что их тут целый  рой,  особенно  много  штурмовых  катеров  и
истребителей, пытаются они все время оказаться на флангах или в  тылу,  но
легко нынче поддаются обнаружению и уничтожению. В ходе недельных  боев  и
прочесывания  всех  астероидов  диаметром  более  двадцати   метров   были
уничтожены все  вражеские  борта  класса  "рейдер"  и  крупнее.  Пожгли  и
основную  массу  мелких  аппаратов.  Впрочем,   часть   ловких   "мальков"
ускользнула в суматохе и их пришлось давить чуть ли не в районе Весты.
     Следующая  серия  боестолкновений  состоялась  в  секторе  астероидов
"троянцы", плывущих по орбите Юпитера. Здесь на  основе  имеющегося  опыта
противник был вычислен быстрее, хотя Марку-27 приходилось  опять  мотаться
на своем коптере, влезая во все дыры. Была пара зубодрожательных  случаев,
когда уже казалось, что не вывернутся из  "объятий",  но  все  же  удалось
скоренько  зарисовать  нитеплазменную  структуру,  именуемую  спорозоидом.
Размеры у нее оказались более скромные, чем у шизонта, но  вела  она  себя
агрессивнее и опаснее.
     По мощному хрональному каналу группа кораблей противника,  включающая
линкор класса "Фудзияма", пыталась прорваться в центр ударного  соединения
ВКС, к боевой горе "Урал". Но вектор атаки был вовремя рассчитан  и  канал
по-быстрому  закоротили  антихрононовой  пушкой.  Пространственные  кванты
оказались перештампованы в  гравитоны,  и  сильная  гравитационная  волна,
испещренная  множеством  неоднородностей,  буквально  разметала  вражескую
группировку. Покромсать разрозненные сатурнянские корабли с  вырубившимися
двигателями и ослепшими навигационными системами уже не  составило  особых
трудов. Это занятие  представило  интерес  только  для  особо  кровожадных
космиканских командиров.
     Когда юпитерианское пограничье было вычищено, ударные соединения ВКС,
состоящие из марсианских  мобильных  подразделений,  а  также  оперативные
группы с Ганимеда и базы Ананке стали выдвигаться к Сатурну.
     Сперва настал черед  спутника  Феба.  Марк-27  нашел  в  этом  районе
несколько не слишком  подвижных  спорозоидов.  Те,  для  скрытой  проводки
противокорабельных  ракет,  пытались  выпустить  по  угрожающим   векторам
хрональные  каналы.  Однако  хрононовыми   излучателями   каналы   удалось
"склеить"  и  "закольцовать".  В  результате,  вражеские  ракеты   вначале
заблудились на спрямившемся  гравитационном  радиусе,  а  затем  принялись
клепать друг  дружке.  Но  их  еще  оставалось  несколько  десятков  после
исчезновения  хрональных  каналов,  были  они  по-прежнему  опасны  и   не
обнаружимы в электромагнитном диапазоне слежения. Однако  мощный  огненный
вал, исторгнутый "Уралом" и проведенный  вдоль  пучкового  гравитационного
поля, смел оставшиеся ракеты вместе с сатурнянскими кораблями и  превратил
Фебу в обугленный камень.
     На  борту  флагманской  боевой  горы  состоялось  совещание   высшего
комсостава. Генеральный уполномоченный  касты  кшатриев,  начальник  штаба
флота, а также командиры соединений напирали на  то,  что  надо  довершить
разгром противника, поскольку его обнаружение  нынче  дается  сравнительно
бесхлопотно, и он явно в организационном раздрае.
     Марк-27 выступал против: дескать, реальные возможности  сатурнян  еще
не прощупаны как следует, все ли нитеплазменные структуры  дезорганизованы
- тоже вопрос. А ведь  именно  сейчас  космиканские  силы  входят  в  зону
коренных структур Плазмонта.
     Однако  военная  директория  большинством   голосов   в   две   трети
постановила разгромить противника в его логове: то есть атаковать  внешние
спутники Сатурна, Япет и Гиперион, и создать условия для штурма Титана.
     Генеральный   кшатрий   отчасти   учел   предостережения   начальника
Технокома. Главный воин решил предпринять не только фронтальный натиск, но
и, совершив обходной маневр над плоскостью эклиптики, обосноваться в  тылу
у противника и циркулировать в районе внешнего и среднего колец Сатурна.
     Для операции в кольцах была сформировано новое ударное  соединение  в
составе трех крейсеров, в том числе "Петергофа", и  десятка  более  мелких
кораблей.
     Марку-27 предложили перебраться на флагманскую  боевую  гору  "Урал",
которая должна была оставаться на почтительном  удалении  от  зоны  боевых
действий. Начальник Технокома до конца не понимал, почему его снова  тянет
рискнуть.  Впрочем,  генералиссимусу  было  объяснено,  что  никто   лучше
начальника Технокома не просекает нитеплазменные структуры и при  удалении
от зоны боевых действий его ментополе перестанет воспринимать и  оценивать
всю полноту информации.
     - Коллега Марк, я не  хочу  каркать  и  мешать  подвигам,  может,  вы
захотели на золотую доску героев в Державном  Музее,  но  в  таком  случае
неплохо бы позаботиться о своем преемнике, - напомнил генеральный кшатрий.
     - Не волнуйтесь, сменщики у меня  всегда  найдутся,  все  они  прошли
специальную систему отбора,  и  в  случае  моей  кончины  немедленно  и  с
радостью займут место генерального техно. Это железно произойдет также и в
том случае,  если  я  не  смогу  эффективно  осуществлять  связь  со  всей
Техносферой.
     Генеральный воин покрутил  кончик  длинного  уса  (у  кшатриев  длина
подносной растительности зависела от ранга).
     - Ну что ж, человеку вашего ранга я  не  то,  что  приказывать,  даже
советовать не рискну, но все-таки рекомендую взять с собой  дополнительное
аварийное оснащение.
     Через  каких-нибудь  полчаса  ударное   соединение,   расставшись   с
основными  силами  флота,  взяло   курс   к   кольцам   Сатурна.   Длинная
эллиптическая траектория должна была вывести космиканские корабли  к  щели
Кассини-2 за средним кольцом. Большая часть пути должна была протянуться в
нейтральной   пустоте,   кое-где   усеянной   космиканскими   зондами    и
сатурнянскими разведчиками - которые были не слишком  страшны  для  мощной
группировки. Сверхсовременные трансквазерные двигатели серьезно  возмущали
пространство,  а   панели-поглотители   жадно   съедали   электромагнитные
импульсы, так что что  отдельный  корабль  было  обнаружить  сложнее,  чем
карасика в мутном пруду.
     Скоростные двигатели оставляли на размыслие совсем немного времени  -
лишь сорок восемь часов. Почти весь этот  срок  Марк-27  уделил  трудам  в
резидентной  кибероболочке.  Начальник  Технокома  порешил  избавится   от
псевдоконкуренции  и  обустроить  на  основе  службы  "Бет"  сотни  мелких
фирмочек, которые  будут  по-настоящему  состязаться  между  собой.  Чтобы
мальки-фирмешки не  пускали  выделенные  ресурсы  "налево",  а  занимались
только научно-техническим прогрессом, Аниме каждого  директора  были  даны
секретные инструкции.  В  случае  непотребных  воровских  деяний  понижать
содержание энкефалинов в его мозгу, чтобы преступного  человека  регулярно
грызла совесть и душили сны-кошмары.
     Но  и  самого   генерального   кое-что   мучило.   Его   интересовала
женщина-офицер - третий  навигатор  "Петергофа"  Анастасия  О200.  И  даже
повышая уровень сератонина в крови, не удавалось избавиться от  мыслей  об
этой женщине,  напротив  они  становились  еще  более  концентрированными.
Марк-27 поймал себя на том, что  старается,  через  капитана  или  первого
навигатора, дать ей какое-нибудь  поручение,  требующее  непосредственного
контакта  -  например,  насчет  того,  чтобы  поучиться  у  нее  работе  с
голокартографическим астропроектором.
     Она, естественно, явилась после приказа своего командира,  но  первым
делом поинтересовалась по поводу начальственной блажи:
     - Зачем вам  это,  коллега  генеральный?  ГКА-проектор  нужен  только
профессиональным навигаторам  и  требует  определенного  поворота  мозгов,
остальные  же  люди  довольствуются  картинками  звездного  неба,  которые
подбирает для их гвизора или Анимы какая-нибудь оболочка в астро-архиве.
     - Я ни в одном деле не являюсь ни остальным,  ни  прочим.  Мозг  плюс
киберрасширение дают достаточные возможности  моему  ментальному  полю,  -
вежливо, но слегкой спесью отозвался Марк-27.
     - У вас на каждый орган имеется киберрасширение?  -  как  бы  невинно
полюбопытствовала женщина и  добавила.  -  В  том  числе  и  на  тот,  что
болтается между ног?
     Дерзостью своего вопроса  она  показала,  что  совсем  не  похожа  на
Катерину,  которая  всегда  смотрела  на   Марка-27   как   на   полубога.
Женщина-кшатрий не видела  в  нем  ни  властелина-небожителя,  ни  мудрого
наставника. Она разглядела в нем только  молодого  мужика,  который  хочет
подклеиться. С такими ситуациями Марк-27 еще никогда не сталкивался и весь
доступный объем информации не создавал основы для полезного умозаключения.
     - Я мог бы показать тебе просторы Техносферы - с помощью  резидентной
кибероболочки, мы могли бы понырять вместе  с  роботами-рыбами  в  кипящие
озера Меркурия и полетать вместе с киберптицами в облаках Юпитера.
     - Слушай, дорогой, мне хватает моей навигации и я вряд ли забалдею от
каких-то кипящих озер, если они только не в котле на камбузе.
     Марк-27 еще раз поразился тому, что эта женщина так  интересует  его,
ведь у нее нет ни широты кругозора,  ни  пытливости  ума,  ни  пиитета  по
отношению к крупному иерарху державы.
     Однако он, не  обращая  внимания  на  колкости,  попросил  ее  начать
объяснения. По ходу дела  Марк-27  отмечал,  что  говорит  офицерша  очень
логично. На конкретных примерах, которые подобрал он сам, О200  отработала
весьма толково и даже классно. Генеральный заметил, что  женщина  все-таки
хочет произвести благоприятное впечатление. Сейчас, когда  она  находилась
столь близко к нему, ноздри отмечали и  тонкий  запах  духов  -  это  тоже
предназначалось для него, а не для несения вахты. А еще Анима генерального
сообщала о повышении уровня адреналина в его крови - он волновался.
     Марк-27 решил, что зашел слишком далеко и постарался закоротить урок.
     - Ну-ну, а еще говорите, что вам есть дело  до  всего,  -  насмешливо
сказала женщина, - ведь мы даже не дошли до сопоставления данных курсового
счисления с полярными проекциями.
     Анастасия  удалилась,  а  генеральному  не  понравилось   собственное
отражение в зеркале. Какой-то он красный,  потрепанный,  даже  потный,  не
похожий сам на себя. Затем Марк-27 подошел  к  картопроектору  и,  изрядно
помучившись, наконец разместился в звездном  пространстве  над  плоскостью
эклиптики. Перед ним был яркий синеватый шар Сатурна, его кольца, от А  до
E, с узорами, лучами и овалами, пятнышки спутников, чуть поодаль  светился
красный мудрый глаз Юпитера.  Два  великана  казались  столь  схожими,  но
являлись столь враждебными друг другу. Это еще  от  мифов  пошло:  владыка
времени и мудрой горечи Сатурн был соперником Юпитера, обуреваемого  всеми
человеческими чувствами и желаниями.
     Внезапно  через   кибероболочку   крейсера   поступило   малоприятное
сообщение  -   пропал   первый   навигатор.   Напрочь   исчез   в   районе
двигателя-трансквазера,  который  представлял  дисковидное  расширение   в
корабельном миделе. Там же  находилась  резервная  рубка,  которая  иногда
использовалась  офицерами  для  навигационных  наблюдений   в   оптическом
диапазоне. Сам трансквазер было не в чем обвинять, он  мерно  перекручивал
пространственные кванты в гравитоны и  укорачивал  гравитационный  радиус,
что   ускоряло   скольжение    корабля    по    виртуальной    поверхности
континуума-реальности.
     Судя  по  всему,  первый  навигатор,   каким-то   образом   преодолев
кодированные люки, оказался  на  внешнем  контуре  двигателя,  где  и  был
"перекручен".
     Несмотря на то, что можно было спокойно общаться  через  бортоболочку
корабля со всем экипажам, генеральный техно пришел  в  кают-компанию,  где
уже собрался комсостав "Петергофа".
     Впрочем  при  появлении  начальника  Технокома  оживленная  дискуссия
стихла.
     - Скорее  всего  первый  навигатор  погиб  в  результате  собственной
небрежности, - ответственным голосом заявил капитан Роман К109.
     - Вы хотите сказать,  что  ваш  офицер  перепутал  преобразовательный
контур трансквазера с сортиром и при этом проявил максимум упорства, чтобы
попасть туда, куда не надо, - съязвил начальник Технокома. -  А  я  думаю,
первый навигатор вряд ли бы так ошибся сам по себе. Кто-то ему помог.
     - Ну и кто по вашему этот помощничек? Может, укажете  пальцем?  -  не
совсем почтительно спросил капитан.
     - Коллега генеральный  намекает,  что  конкурента  убрал  второй  или
третий навигатор. По-крайней мере, так принято у них в Технокоме.
     Это  сказала,  вернее  нахамила  Анастасия.  Генеральный  поморщился.
Прозвучала еще одна неприкрытая дерзость. Непрозрачный намек на разборки в
Технокоме. Но то  была  дерзость  двойная.  Если  бы  не  посиделки  возле
проектора, Анастасия О200 не позволила бы себе такой выходки.
     - У кшатриев тоже много чего принято.
     И генеральный ровным голосом выдал  "небольшую"  справку  на  предмет
кабинетных перестрелок, отравлений, инфицирований и  незаметного  введения
хищных кибер-имплантов на  "дружеских"  офицерских  пирушках,  напомнил  о
случаях намеренного оставления боевых позиций и выдачи секретов оголтелому
врагу, о подставах  целых  полков  во  время  военных  действий,  и  всего
прочего, что позволяли себе товарищи офицеры и генералы в борьбе за чины.
     После этого доклада кшатрии несколько приуныли.
     - Так вот, друзья мои, - закончил генеральный, - я  не  настаиваю  на
своем мнении. Просто из-за некоторого воинского простодушии вы  не  совсем
понимаете с каким изощренным противником имеете дело.
     И Марк-27 вышел. Спустя шесть  часов  аппаратура  засекла  в  кольцах
Сатурна "пухлую" ооцисту Плазмонта, готовую выпустить спорозоидов.  Спустя
шесть двадцать Анастасия навестила Марка-27.
     -  Я  хотела  узнать,  коллега  генеральный,  будем   ли   заниматься
динамическими астрокартами, ну и кроме того собралась  извиниться.  Только
не подумайте, что я пытаюсь отвести от себя подозрения.
     - Я думаю, коллега навигатор, нам будет  не  до  уроков  в  ближайшее
время. И  охотно  извиняю  -  ведь  мы  ошибаемся  лишь  из-за  недостатка
информации. Разве мы сморкались бы двумя пальцами, если бы  знали,  что  в
пятидесяти процентах случаев содержимое носа попадает на башмак?
     - Честно говоря, поначалу я  не  воспринимала  вас  как  человека,  -
призналась женщина. - Генеральный Марк-27 был  для  меня  некой  функцией,
чем-то растворенным в Техносфере, какой-то  синусоидой  в  ее  резидентной
оболочке.
     - Голубка моя бронекрылая, важно еще  одно  обстоятельство.  Согласно
рекомендации Ботаника, надо любить себя,  чтобы  увидеть  свое  подобие  в
другом. Именно себя, а не высокую  идею,  державу,  класс,  нацию,  касту,
начальника. Это я вам как синусоида говорю. Усекли?
     - Усекли.
     - Ну, а теперь идите работать, рентгеновское солнышко.
     Уже  возле  двери,  которая  с  готовностью  распахнулась,  Анастасия
спросила, не оборачиваясь.
     - Вы мне не доверяете после того, что случилось с первым навигатором?
     - Я не  доверяю  даже  себе,  но  это  тоже  от  недостатка  любви  к
собственной персоне. Впрочем, я все-таки ощущаю, что  вы  здесь  непричем,
хотя зад... чувствую, что у нас на пороге большие неприятности.

     Под ударным соединением Космики (или над  ними,  смотря  что  считать
верхом и низом) простиралось внутреннее "креповое" кольцо.
     Генеральный технарь рассчитал параметры соприкосновения с противником
вполне точно, но  исходя  из  тех  мемо-элементов,  что  поступили  в  его
ментальное поле. Нитеплазменные структуры придерживались границ кольца и в
этой  каменной   каше   невозможно   было   напрямую   прощупать   их   ни
зондами-сканерами, ни с борта разведывательного коптера.
     Впрочем  с  помощью  хронолокаторов  дальнего  действия  были   верно
определены энергоинформационне узлы, точки уязвимости и хрональные каналы.
Их  оказалось  немало  и  надлежало  мимо  одних   проскользнуть,   другие
закоротить, третьи закольцевать и запутать.
     До кольца, вернее до начала  скоростного  торможения,  оставалось  не
более  двух  часов  полетного  времени,  и  "креповое"  сейчас  напоминало
бескрайнее как будто вспаханное поле с холмиками и озерками. Настал момент
пошмалять по точкам уязвимости  -  заработали  антихрононовые  бластеры  и
хрононовые излучатели.
     Однако, на сей раз целеуказание не было точным, ооциста осталась цела
и  даже  стала  выпускать  спорозоиды.  Генеральный   видел   на   гвизоре
нитеплазменного мониторинга, как со  вспаханного  поля  стали  подниматься
вихри, похожие на смерчи пустыни. Дальномеры тут же  выдали,  что  корабль
находится к ним гораздо ближе, чем должно  получатся  по  данным  курсовой
прокладки.
     - Мы, увы, находимся не там,  где  нам  кажется,  -  передал  Марк-27
командованию соединения, но оно, скорее всего, и  так  уже  сообразило,  -
один  из  навигаторов  "Петергофа"   нас   предал.   Вся   информация   по
нитеплазменным  структурам  была  завязана  на  навигационные  и  курсовые
данные, так что мы в  любой  миг  можем  оказаться  под  ударом.  Отводите
корабли  по  безопасным  траекториям,  я  немедленно  начинаю   передавать
поправки на баллистические параметры... Кстати,  подозреваемых  нехудо  бы
запереть в каптерку.
     При отступлении крейсер "Петергоф" оказался  в  арьегарде  и  поэтому
стал  первой  мишенью  для  внезапно  вынырнувших  сатурнянских  кораблей.
Собственно, не совсем внезапно они появились, к этому моменту ориентация в
пространстве была восстановлена, однако после обнаружения вражеских бортов
времени оказалось  меньше,  чем  в  обрез.  Несколько  хрональных  каналов
удалось закоротить, однако  спродуцированный  гравитационный  всплеск  был
столь близким и мощным, что, расшвыряв  сатурнянские  корабли,  он  накрыл
"Петергоф" и бросил к планетному кольцу.  Неуправляемый  полет  начался  с
больших повреждений корпуса и двигателя, сорванного со своего  фундамента.
Произошло несколько боестолкновений  с  терпящими  бедствие  сатурнянскими
кораблями. Плазменные и бластерные выстрелы, а также  направленные  взрывы
вдоль пучковых гравиполей, и ракетные залпы с коротких дистанций могли  бы
уничтожить "Петергоф" без остатка, но враг  сейчас  плохо  управлял  своим
оружием, поэтому только разнес системы навигации, жизнедеятельности и  еще
несколько боевых частей.
     Уцелевшие члены  экипажа  и  пассажир  в  лице  начальника  Технокома
разлетелись по аварийным шлюпкам. В самый последний момент  кто-то  уловил
позывные навигаторов, чьи Анимы жалобно попискивали из каптерки.
     Капитан Роман К109 выразился однозначно:
     - Да пошли они к черту, я сейчас  никого  не  отправлю  в  БЧ-5,  это
сверхсовременное корыто может взорваться в любой момент, создав  приличную
зону хронально-гравитационно-пространственной неопределенности. Я не  хочу
вместе с ребятами превратиться в новый Тунгусский метеорит.
     - Я вытащу их и уйду на последней шлюпке, - вдруг вызвался  начальник
Технокома, опять-таки неожиданно для себя.
     - Я не могу приказывать и указывать вам, коллега генеральный,  но  вы
поступаете странно.
     Марк-27 бежал по коридорам гибнущего корабля,  преодолевая  отсек  за
отсеком,  вскрывая  заблокированные  люки  с   помощью   секретных   кодов
аварийного доступа. Пару раз его отбрасывало потоком горячих газов, но все
равно он ощущал, что ему не только страшно, но и интересно.
     В одном из отделений каптерки нашелся второй навигатор,  он  едва  не
застрелил генерального, но получил  сапогом  в  промежность  и  кулаком  в
челюсть, заодно стало ясно, кто тут предатель с гнездом нитеплазмы внутри.
В другом отделении нашлась Анастасия.  Слава  Богу,  сукой-"наседкой"  был
только второй навигатор.
     Едва генеральный и Анастасия О200 отлететели от корабля на  последней
исправной    шлюпке,    тот    превратился    в     расширяющуюся     зону
хронально-гравитационно-пространственной неопределенности, как и предвещал
капитан Р.К109.
     Марк-27 понимал, что если даже они уцелеют, то  окажутся  хрен  знает
где, а может случиться и кое-что похуже.
     Оказались  они  прямо   в   гуще   и   толчее   внутреннего   кольца.
Серебристо-голубоватое сияние окружало их со всех сторон, оно было  весьма
густым и непрозрачным - обильный  свет,  посылаемый  гигантской  планетой,
рассеивался среди ледяной и прочей пыли,  а  также  обломков  покрупнее  -
всего того, что осталось от  спутников  Сатурна,  злополучно  угодивших  в
предел Роша.
     Паршивым оказался не только визуальный  пригляд,  радар  не  смог  бы
вычленить искусственное тело среди массы обломков, запеленговать  источник
электромагнитного излучения здесь тоже было затруднительно. Если, конечно,
не считать ревущего на метровых волнах Сатурна.
     Когда-то  в  этих   краях   работали   старатели,   потом   прятались
космиканские спецназовцы, на которых сатурняне устраивали охоты и  облавы.
Сейчас шлюпка шла от одного крупного обломка к другому, стараясь оставаясь
скрытой для возможных наблюдателей.
     Никакой другой шлюпки с "Петергофа" Марк-27 и Анастасия не  встречали
и не пытались встретить - если кто-то из соратников и уцелел, то  вряд  ли
бы смог предоставить "гуманитарную" помощь, зато у него на хвосте мог  уже
сидеть  сатурнянский  охотник.  Впрочем,   нельзя   было   полагаться   на
незатейливую  аппаратуру  спасательного  суденышка,   которая   проворонит
нитеплазменные структуры, недорого возьмет. Это означало,  что  хрональные
щупальца возможно уже елозили поблизости.
     План генерального был хоть  и  рисковым,  но  продуманным:  выйти  из
кольца с внешнего его края и, подавая сигналы тревоги, ждать там помощи от
своих и надеяться, что не появятся со своей "помощью" товарищи сатурняне.
     В путешествии по кольцу Марк-27 взял на себя слежение за всеми видами
противников, а  Анастасия  О200  занималась  навигацией  и  была,  кстати,
славным помощником.
     Сканер  засек  электромагнитный  "гул",  конечно  же  неожиданно.  Со
шлюпкой  сближался  какой-то  аппарат  небольшой  мощности  или  с  хорошо
заэкранированной силовой установкой. Причем, судя по параметрам, это  явно
был чужак. А на шлюпке же вовсе не имелось  бортового  оружия.  Правда  из
амуниции выделялась довольно мощная, но портативная пусковая установка для
ракет типа "корабль-корабль".
     Вражеский аппарат  все  более  приближался,  скорее  всего  он  засек
"кряхтение" шлюпочного движка, который пришлось включить, чтобы увернуться
от увесистого валуна.
     - Надеюсь, мы  правильно  соображаем,  по  какой  траектории  вражина
сближается с нами, -  сказал  Марк-27,  удивляясь  своему  спокойствию.  -
Настя, сейчас ты высадишь меня на ближайшем обломке и  пойдешь  дальше  на
чистой инерции. Я попробую подстрелить басурмана, по крайней мере  отвлеку
его на  себя.  Если  уцелею,  включу  радиосигнализатор  и  ты  как-нибудь
нашаришь меня.
     - Какое чертово благородство, - с наигранным  свирепством  произнесла
навигатор. - По таким замашкам видно аристократа.  Ладно  выпрыгивай.  Или
тебя подвезти?
     - Не надо. С ручным движителем я доберусь до  укрытия  за  пятнадцать
минут.
     Он подхватил ракетную установку и заплыл в шлюз.
     - А ведь жизнь действительно интересная штука -  если  по  настоящему
любишь себя, - сказал Марк-27 напоследок и выпрыгнул в  серебристо-голубой
туман.
     Тот, в самом деле, напоминал не космическое  пространство,  а  теплый
сироп, даже не хотелось думать, что его температура чуть выше  абсолютного
нуля.
     До своего "окопа" Марк-27 добрался действительно за пятнадцать минут,
за это время шлюпка явно уже перестала отслеживаться "чужаком". Обломок, к
которому надо было притулиться, состоял из кремниевых солей и смахивал  на
хрусталь с металлическими прожилками - красивый в общем-то камушек. Но  не
успел  Марк-27  рассмотреть  драгоценность,  как   появился   сатурнянский
истребитель, похожий на полураскрытую книгу.  Генеральный  знал,  что  тот
шарит сейчас всеми детекторами, поэтому попытался  втиснуться  в  какую-то
щель. Замаскировавшись насколько  вышло,  он  стал  наводить  трубу  своей
ракетной установки на вражеский  аппарат.  Надлежало  с  толком  применить
самонаводящуюся  боеголовку.  Ведь  на  такой  крохотной  дистанции   даже
тренированному мозгу не в жилу управлять ракетой, и радиозащита противника
могла навести глушняк. Так что Марк-27 прицелился и бесхитростно пальнул.
     Случился промашка, причем очень досадная.  Видимо  истребитель  своим
защитным полем сильно исказил образ  цели.  Сетовать  долго  не  пришлось,
потому что  сатурнянская  машина  открыла  ответную  пальбу  из  бортового
плазмобоя, все более точно обрабатывая обломок. Плазменные шары испаряли и
плавили хрусталь вокруг Марка-27, образуя  не  слишком  элегантную  кайму.
Впрочем генеральный радовал себя тем, что  истребитель  вряд  ли  шмальнет
своей ракетой - на таком малом расстоянии его же взрывом и накроет.
     На  груди  зашевелился  трансквазер  Чертковиц.  Не  успел  начальник
Технокома оценить  картинку  из  хронолиний  на  виртуальном  экране,  как
перенесся  по  хрональному  каналу  в   более   удобную   огневую   точку,
расположенную прямо над кабиной истребителя.  Оставалось  только  засадить
ракету ровнехонько в "яблочко". Боеголовка  нейтрализовала  защитное  поле
истребителя гравиимпульсом  и,  проделав  аккуратную  дырочку  в  корпусе,
влетела внутрь. После краткой паузы  от  летательного  аппарата  оторвался
здоровенный кусок обшивки, сопровождаемый огненным  хвостом.  Это  немного
напоминало кончину термоса. Обшивка, "украшенная" бородой  из  проводов  и
лохмотьями из труб, пролетела совсем недалеко от Марка-27,  вместе  с  ней
совершали  последнее  путешествие  обугленные  и   размельченные   остатки
нескольких  сатурнян.   Через   вскрытое   чрево   истребителя   виднелась
наполняющая  его  изморозь  -  все,  что  имелось  внутри,  распылилось  и
замерзло.
     Марк-27 постарался  оторваться  от  останков  истребителя  как  можно
дальше. Ближайший крупный обломок  находился  в  какой-то  полумиле.  Пока
генеральный добирался туда с помощью ручной  пшикалки,  появилось  у  него
впечатление,  что  его  сносит  каким-то  пока  что  слабеньким  течением.
Впрочем, в этом тумане, где в элементе не  видать  никаких  звезд,  трудно
было разобраться с угловыми скоростями. Но то,  что  поддавалось  обычному
визуальному  пригляду  -  этот  обломок  -  как-то  расплывалось  и   даже
размазывалось. И тут Марк-27 догадался, что  захвачен  хрональным  каналом
какого-то  очередного   спорозоида.   Генеральный,   конечно,   потребовал
объяснений  от  трансквазера,  но  тот  все  объяснил.  После   применения
хроноволнового преобразования в борьбе с истребителем невозможно  было  не
попасться  в  объятия  нитеплазменной  структуры,  а  она  весьма  мощная,
несмотря на то, что тянет несильно.
     Марк-27 быстро  сообразил,  что  начни  вдруг  Анастасия  разыскивать
своего недавнего спутника, она быстро попадет в нитеплазменный захват.
     Сперва начальник  Технокома  применил  секретный  код,  который  смог
вырубить радиосигнализатор  Анимы,  чтобы  тот  самовольно  не  запищал  в
чрезвычайных  обстоятельствах.  Нейтринный  маяк  не  подчинился  бы  даже
генеральному, но услышать его могла разве что боевая гора.
     Затем Марк-27 вздрючил свой трансквазер, пытаясь вырваться из мощного
пучка хрональных каналов, захвативших  его.  Менторуки  так  и  не  смогли
распутать хитросплетенных хронолиний, антихрононовый меч не сумел найти  и
поразить точки уязвимости - вокруг была сплошная  неуязвимость.  Процессор
услужливо подсказал начальнику Технокома, что он скорее всего попал в  так
называемую  родовую  нитеплазменную  структуру,   черпающую   энергию   из
естественного хроноволнового источника.
     Сатурн, Кронос, Владыка Времени. Можно было горько усмехнуться или же
радостно прослезиться, но только сейчас, на пороге  тьмы,  Марк-27  понял,
почему Плазмонт устроил свое царственное логово именно на  Сатурне.  Самим
Полем Судьбы этой планете предопределено было стать  огромным  резервуаром
хрональной энергии - что метко подметили древние греки и затем отразили  в
мифологии и нелженауке астрологии.
     Пучок каналов напоминал толстенную пуповину, связывающую Марка-27  то
ли  с  обителью  смерти,  то  ли  с  местом  нового   рождения.   Игра   в
самостоятельность была прокакана, трансквазер Чертковиц пожаловался на то,
что не  в  состоянии  преодолеть  направленное  искажение  гравитационного
радиуса, которое тащит  тело  многоуважаемого  Марка-27  по  определенному
вектору с нарастающим скаляром. Затем трансквазерный процессор извинился и
перешел на  позиции  стороннего  наблюдателя,  намекнув,  что  продолжение
спектакля может быть интересным.
     Начальник Технокома сформировал свое последний рапорт для нейтринного
излучателя, авось приемники "Урала"  или  какого-нибудь  станции  дальнего
слежения уловят "лебединую песню".  Но  и  в  лучшем  случае,  вряд  ли  в
ближайшую пятилетку люди подступятся к хроноволновой кладовке Сатурна.
     Марк-27, отрешившись от хлопот, поплыл в  серебристо-голубом  тумане,
через  который  там  и  сям  протягивались  синие  полосы.  Возможно  ядро
Плазмонта и было погублено  на  Земле,  но  внушительная  часть  периферии
сохранилась,  все  эти  шизонты,  спорозоиды,  ооцисты,  которые  радостно
кормятся из сатурнянского рога изобилия. Зря мы  полезли  к  ним,  подумал
генеральный. Конечно, протикают часики и из этой компании  выдвинется  как
минимум один Сверхплазмонт, нитеплазменное  божество,  но  еще  раньше  мы
нашли бы способ безболезненно угомонить его. Скорее всего,  мы  успели  бы
подготовить людей, для которых  он  выглядел  бы  не  страшнее  племенного
шамана. Фома ведь выполнил свою задачу, угондошил царя-колдуна.
     После мыслей о Фоме, подумалось  о  Кате,  ставшей  предводительницей
разбойников. Если бы она знала, что он уже не тот пастеризованный клон...
     В какой-то миг Марк-27 заметил по показаниям гравиметров, что если бы
хрональные каналы и отпустили  бы  его,  то  уже  не  отвязалось  бы  поле
тяготения Сатурна. Генеральный  плыл  сквозь  серебристо-голубой  туман  и
вскоре перестал  понимать,  жив  он  или  уже  мертв.  Отключился  имплант
киберрасширения вместе со своими мемо-кристаллами, не отзывался нейтринный
излучатель, не выходил на  контакт  процессор  трансквазера.  Сама  Анима,
компьютерная  душа  любого  порядочного  космика,  не   подавала   никаких
признаков функционирования.
     Начальник Технокома теперь не видел и не чувствовал своего  тела.  Он
протекал сквозь все более густые все быстрее несущиеся облака, которые,  в
конце концов, стали кипеть.  Сквозь  кипящее  неистовство  просматривалось
огромное  давящее  светило,  но  Марк-27  знал,  что  это  не  Солнце,   а
пульсирующее от своей мощи ядро планеты. Кроме ураганного  излучения,  оно
извергало молнии доныне невообразимой силы. И Марк-27  слышал  гром,  одна
такая лавина звуковых волн  могла  бы  снести  огромный  город.  Начальник
Технокома опускался в  безбрежный  мир  вечных  штормов,  по  сравнению  с
которыми любой земной тайфун показался бы легким сквознячком.
     Это был ад. И у него были обитатели -  блестящие  увесистые  губчатые
пузыри, похоже, что из металло- или силикатоорганики. Они носились стаями,
их многочисленные сифоны втягивали и волнообразным сокращением выбрасывали
"воздух", их окружала сеточка из разрядов,  которые,  как  будто,  служили
средством общения. А в общем, это были звери, в лучшем случае полуразумные
дикари. Мощными разрядами они глушили или пробивали друг  друга,  а  потом
победитель проникал внутрь добычи.  Жертва  в  конце  разлеталась  чахлыми
лоскутками, а охотник превращался во  множество  туго  налитых  пузырьков.
Видимо поедание здесь в какой-то степени сочеталось с половым сношением  и
размножением.
     Когда Марку-27 стало совсем тоскливо от обозреваемой  картины,  рядом
появился  Ботаник.  Генеральный  сразу  узнал  Учителя   по   сходству   с
реконструкционными изображениями и светозарному нимбу.
     - Любишь ли ты себя? - вопросил  Святой  Ботаник  бывшего  начальника
Технокома.
     - Еще недостаточно. Но буду больше, честное технократическое.
     - Я верю, поэтому мы пойдем вперед.
     Учитель Жизни повел Марка-27 вглубь  бурлящего  океана,  который  был
одновременно и небом этой планеты, льющим  потоки  бешеного  света.  Здесь
бывший человек впервые увидел сатурнянский город.
     Это был косяк из огромных сплюснутых  желеобразных  бульб.  Наверное,
они были живыми, внутри них проглядывались узоры сосудов и мышечные  тяжи.
Но там же с явной осмысленностью перемещались небольшие вакуоли, слипшиеся
в гроздья, сросшиеся, включенные друг в друга. Вакуоли иногда скапливались
прямо-таки в толпы, иногда облепляли сосуды и  тяжи,  а  порой  уничтожали
друг друга. Внутри  них  еще  заметны  были  какие-то  твердые  включения,
инкременты, похоже что искусственного происхождения, то ли  орудия  труда,
то ли готовые изделия, то ли средства связи и транспорта.
     Марку-27 показалось, что город и наполняющая  его  жизнь  в  общем-то
являются примитивными, чем-то  вроде  сатурнянской  Шумерии  или  Древнего
Египта.
     Но Ботаник показал бывшему начальнику Технокома и  новый  город.  Для
этого надлежало опуститься еще ниже, вернее подняться выше, к солнце-ядру.
Здесь не было такого беспорядочного бурления, зато все ритмично колыхалось
из-за мощного дыхания планеты. Среда состояла  из  светоносного  вещества,
как будто разбитого на ячейки и полосы разной степени лучистости.  Летящий
же  город  представал  единым  комплексом-дворцом,  то  ли  слепленным  из
облаков, то ли выполненным из особого ниточного льда, не боящегося никакой
жары, а наоборот питающегося зноем. Он  состоял  из  созвучий  стрельчатых
арок, соцветий  высоких  окон  и  проемов,  изящных  фасадов,  портиков  и
галерей,  гроздьев  легких  башенок,  мостов-паутинок.  Были  еще  объемы,
рельефы и формы, названия которым Марк-27 не смог подобрать.  Сновали  там
переливчатые  пузыри  со  лучами-щупальцами,   парили   диски,   веретена,
додекаэдры, икосаэдры и прочие многогранные фигуры. Фигуры перетекали друг
в друга, возникали и исчезали, пульсировали и  мерцали,  играли  красками,
ореолами и лучами.
     Все это не боялось ни бурных течений, ни сминающей силы тяжести.
     - Граду сему предстояло сделаться славной столицей у демона. Еще  бы,
стоит в аду, но легок, прохладен и  неприступен.  Демон  хотел  подправить
Бога, показать, что умеет творить лучше и минует тяжкие законы Всевышнего.
Все, конечно, затевалось ради гордыни  и  господства,  -  сказал  Учитель,
обводя лепоту рукой. - Нынче, после утраты ядра,  остались  токмо  младшие
демоны, кои есть простейшие животные, и желание  у  них  одно:  уцелеть  и
размножиться. Честолюбивые помыслы, исполненные спеси и лукавства,  кто-то
из них заимеет много позже. А севодни тебе предстоит использовать  величие
града сего во благо человеческое. Так что он - твой. Бери и владей, вдыхай
сведения и выдыхай мудрость. Ведь город сей - обиталище живых человеческих
душ, забранных в полон бывшим владыкой. Кроме того, тебе предстоит найти и
образумить растущего божка.
     - Страховид уже образумил.
     - Две большие разницы, молодой человек. Княжеский воин  был  поглощен
взрослым умным, даже многоумным демоном.  Тебя  правомочнее  сравнивать  с
Фомой, каковой стал душой молодой твари. Тебе, конечно, тяжелее  придется,
поскольку  дело  иметь  будешь  не  с  искусственным  образованием,  а   с
естественной особью. Оная в свой срок достигнет зрелости  и  станет  новым
божеством Сатурна. И тогда, присосавшись к источнику времени, возьмет  под
свою власть, вернее вовлечет в свои тенета, множество подобных,  но  более
простых существ... В общем, ежели возлюбишь себя, Марк, то и житию  своему
возрадуешься. И уразумеешь,  что  большую  радость  толико  через  большее
утруждение приобресть можно. Именно так, а не иначе направил нас Господь к
пущему совершенству.
     - Я  пока  до  пущего  совершенства  дойду,  совсем  ошизею,  -  вяло
отозвался бывший генеральный. - Впереди сто тысяч лет одиночества.
     - Предсказывать ты пока не научился, сын мой. Вот тебе королева, чтоб
не соскучился насмерть.
     Свет сделался чуть менее плотным и Марк-27 увидел Анастасию О200.  То
есть, он догадался, что приблизившееся существо - навигатор  Анастасия.  И
представил,  каким  чудиком  является  сам.   Впрочем,   она   по-прежнему
интересовала и манила его.
     - Оставь волнения, тревоги позади, - увещевал Ботаник,  -  дочь  твоя
Соня подрастет и изыщет способ, как узнать о тебе и  жизни  твоей.  А  уж,
Катерина, извини, важная теперь царица на Земле, не до тебя ей, да у вас и
не  любовь  была,  а  смех.  И  впереди,  любезный  ты  мой,   так   много
замечательного, кое вкусишь ты рука об руку со своей ненаглядной.  Истинно
сказано, плодитесь и размножайтесь, и овладевайте Сатурном...

                      БЛОК 22. СКРЫТАЯ КАРЬЕРА Ф.К123
                          (Четкий прием. Дуплекс)

     Я не оставался в  шкуре  плазмонта  ни  одной  секундой  больше.  Все
произошло  именно  так,  как  и  договаривался  с   начальством.   Посадил
царя-колдуна в бутылку и привет. Впрочем,  мне  кое-кто  из  штаб-квартиры
Технокома непрозрачно намекал, что обратный переход  не  предусмотрен.  Я,
само собой, пригрозил, что займу тогда место сатурнянского  демона,  и  со
мной  Земля  и  Космика  нахлебаются  горя.  Меня  тут  стали  уговаривать
по-хорошему  -  дескать,  сатурнянский  Плазмонт  лишился  только   своего
психического ядра и дезорганизовался, но возле Сатурна осталась масса  его
спорозоидов,  из  которых  может   вырасти   новый   полноценный   злодей.
Обязательно-де вырастет, потому что появились сведения,  что  эта  планета
так и сочится хрональной энергией.  В  общем,  начальники  били  по  моему
патриотическому чувству и давили на гражданский долг. Но я твердо отвечал,
что, пока вырастет полноценная особь, есть времечко в запасе  -  в  общем,
родина успеет позвать на подвиг кого-нибудь другого, более образованного и
красивого.
     Короче, начальство переломилось и пошло мне навстречу, лишь  когда  я
принялся зажимать корабли лунарской эскадры, изображать столб от земли  до
неба, посещать в виде стаи гигантской саранчи теменские поля  и  летать  в
виде змея о двенадцати головах, о двенадцати  больших  членах,  жадных  до
баб. Таким макаром отмазался я от спецзадания и кстати вовремя, потому что
еще немного и моя пси-структура не смогла бы вернуться  в  исконнее  тело.
После  пересадки  взад  у  меня  случился  трехнедельный  шок,   а   потом
двухмесячная  реабилитация.  Когда  все  закончилось  и  я  стал  отличать
головизор от унитаза, пришло известие, как будто положительного  свойства.
Меня сделали начальником Технокома! Карьерная киберсистема собственноручно
произвела меня в такие крутые начальником, и никто не возражал. По  крайне
мере гласно. Ну и ну.
     Тут  я  и  узнал  про  все   на   свете   благодаря   своему   новому
киберрасширению и резидентной  оболочке,  в  том  числе  и  про  программу
"скрытый лидер". Марк-27 был последним начальником из серии клонов Марк-2.
Он сам выступал за приход свежего человека к руководству еще до того,  как
пропал  в  креповом  кольце  Сатурна.  Первый  зам  мне   рассказал,   что
специальная кибероболочка пасла несколько кандидатур, как из низов, так  и
верхов Технокома. Потому-то мне и показывали виртуальные сны о том, что  я
большой начальник, и разрешали интимную связь с  такой  высокопоставленной
персоной как Катерина. После того, как я отличился в роли плазмонта, выбор
окончательно пал на меня.
     Теперь я живу, где  раньше  бывал  лишь  во  сне  и  под  конвоем,  в
апартаментах  штаб-квартиры  Технокома,  и   к   моей   башке   подключена
резидентная кибероболочка. Самое главное, Соня много времени находится при
мне. Тоскую по Кате, но она теперь царица с особой судьбой,  да  и  вообще
триада распалась, сыграв свою положительную роль. Я многое еще не понимаю,
но надеюсь, что рано или поздно пересекусь с Ботаником, и  он  мне  многое
порасскажет.

                      БЛОК 23. И ОПЯТЬ О ПОЛЬЗЕ ЧТЕНИЯ
                          (Четкий прием. Симплекс)

     "Тип НИТЕПЛАЗМОИДЫ
     Феномены мира "сырой" материи, имеющие признаки живых организмов.
     Семейство СПОРОВИКИ (SPOROZOA)
     Это семейство представляет собой  группу  нитеплазменных  организмов,
чей  метаболизм  основан  на  хроноволновой   энергии.   Все   они   ведут
исключительно паразитический образ жизни. В  процессе  эволюции  споровики
приспособились  к  глубокому  и  совершенному  паразитированию  на   самых
различных объектах  царства  организованной  материи  (физического  мира).
Некоторые  виды  паразитируют  на  носителе-человеке,  его  психических  и
соматических  структурах,  применяя  для   этого   разветвленную   систему
хрональных каналов, так называемых "щупальцев".
     Одной из  форм  глубокого  приспособления  споровиков  к  паразитизму
явилась выработка сложных и разнообразных жизненных циклов, обеспечивающих
заражение и использование носителя.
     Отряд ПЛАЗМОНТЫ (PLAZMONTAE)
     Жизненный  цикл  плазмонта  слагается  из  закономерного  чередования
бесполого размножения (шизогонии), полового  процесса  (развитие  гамет  и
оплодотворение) и спорогонии. Половая и бесполая части цикла  как  правило
распределяются между несколькими носителями.
     Спорозоиды  получают  пищевую  энергию,  внедряя  свои  "щупальца"  в
объекты физического мира. При достаточном  насыщении  они  превращаются  в
шизонтов, которым свойственно активное амебоидное движение.
     Через несколько циклов бесполого размножения шизонты  распадаются  на
мужские половые особи (микрогаметы) и женские половые особи (макрогаметы).
Последние богаче снабжены запасными включениями.  В  объектах  физического
мира  происходит  слияние  мужских  и  женских  гамет  (оплодотворение)  и
образуется зигота - полноценная взрослая особь.
     В процессе развития зиготы она  превращается  в  ооцисту,  которая  в
конце концов разрушается и выпускает в окружающую среду большое количество
спорозоидов. Цикл развития плазмонта завершается.
     Вид ПЛАЗМОНТ РАЗУМНЫЙ (PLAZMONTUM SAPIENS)
     Этот   организм    показывает    наибольшую    приспособленность    к
паразитическому образу жизни. Защитные механизмы  обеспечивают  длительное
существование  паразита  в  неблагоприятных  условиях.  Плазмонт  Разумный
захватывает не только хрональную и пищевую  энергии,  но  также  все  виды
информации, которые позволяют  ему  управлять  средой  обитания,  то  есть
регулировать поведение носителей.
     На высшем уровне паразитирования этот организм способен  использовать
"щупальца"  для  оптимального  изменения  линий  судьбы   (перенаправления
потоков событий).
     Особо  разработана  специфическая  стадия   размножения,   включающая
носителя-человека. На этой стадии мужская микрогамета Плазмонта  Разумного
соединяется с человеческой  пси-структурой  (coitus  mnemonicus),  образуя
насыщенную энергией промежуточную форму, которая впоследствии сливается  с
женской  макрогаметой.  При  вышеуказанном  соединении  микрогамета  может
имитировать поведение и внешний вид человека.  Особи  Плазмонта  Разумного
(спорозоиды, шизонты, гаметы, зиготы) имеют личные "охотничьи" ареалы,  на
которые не допускаются конкуренты, однако в информационном смысле все  эти
структуры связаны и представляют  четкую  иерархически  построенную  сеть.
Несмотря  на  масштабные  исследования  сетей,  предпринятые   Королевским
Нитеплазменным Институтом, до сих пор не установлено, представляют ли  они
какой-то вариант социума, государства, рода или племени."
                  "Жизнь нитеплазменных существ", издание для детей и
                  мальков, т.1, Прозерпинск, Королевство Плутония, 2378 г.

                        БЛОК 24. ПОСЛЕДНИЙ АККОРД
                         (Четкий прием. Симплекс)

     "На шестой день сотворил  Господь  Бог  людей:  утром  хороших,  днем
плохих, вечером -  ужасных.  И  вскоре  увидел,  что  первые  потворствуют
последним, последние живут только за счет первых,  а  вот  средние  решают
судьбу мира. И решил тогда Господь первых награждать, последних карать, но
сильно сократить и тех, и других в числе, а средних преумножить и даровать
им свободу. С тех пор люди плохие  живут  сами  по  себе,  воюют,  воруют,
вредничают, предаются трудам и порокам, раскаиваются, и  при  том  двигают
мир вперед. Судьба одного из них не волнует никого,  также  как  и  судьба
одного древа в дремучем лесу. Трудно среднему докричаться до Бога. Истинно
говорю тебе: возлюби самого себя, насколько сможешь, ибо ты должен сделать
ЭТО первым."
                                            Ботаник. "Низинная Проповедь".

                             Александр ТЮРИН

                       КОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА: МЕРКУРИЙ

                       ИЗ КНИГ (ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ)

     "19 век был веком отличного самочувствия аристократической  Британии,
следующее столетие потрачено на грызню мощной  американской  демократии  и
евразийских  режимов  "ежовой  рукавицы".  21  век  скудостью  ресурсов  и
неожиданной свирепостью окружающей среды выбил  табуретку  из-под  земного
варианта человечества.  Техносфера,  создаваемая  как  спасательный  круг,
освободила  землян  от  необходимости  качественного   мышления,   и   они
удовлетворились разного сорта догматикой. В то время как  человек  земного
типа ("баран") тонул во мраке дебильности, на просторах Солнечной  системы
разворачивалась космократия в  кастово-имперской  форме.  Космократия  той
поры означала, что статус человека зависит от удачности его взаимодействия
с космосом, мощь  же  империи  обеспечивает  ему  необходимую  техническую
поддержку."
                                            Благочестивый Сатурн Кольцович
                                "Осмысление Космики". Прозерпинск, 2378 г.

                         ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТРУДОДНИ

                                    1

     Если вы созрели для какого-нибудь гнусного преступления, вроде разбоя
или набега, то  поторопитесь  взять  билет  на  Меркурий,  на  его  ночную
сторону. Здесь будут созданы все условия для проявления самых дурных ваших
качеств.
     Во-первых, атмосфера, особо располагающая к  криминальным  поступкам.
Вместо солнца и даже луны на небе солетта (похожая  на  настоящее  светило
как канализация на канал). Плюс пыль столбом.
     Во-вторых, ненавязчивая  сила  тяжести,  благоприятствующая  быстрому
бегу, прыжкам, скачкам и броскам.
     В-третьих, четыре милиции, каждая из которых кого-то любит, а кого-то
лупит. Соответственно меркурианцы делят стражей порядка на "мою милицию" и
"царскую охранку".
     Бьет копытом  в  стойле  бравая  ментура  у  научно-производственного
объединения  "Дубки"   (собственность   правительства),   так   называемая
Военизированная Охрана. Казенным концерном "Вязы" тоже выпестована шеренга
бойцов - триста тридцать три богатыря Службы  Безопасности.  В  ассоциации
частных старателей произрастают внушительные дядьки - шерифы. И,  наконец,
у властей  префектуры  имеется  в  загашнике  какая-никакая  милиция,  имя
которой полиция. На вид  она  пыльная,  по  части  технического  оснащения
убогая, но зато с трехглавыми кокардными орлами, горящими во лбах.
     Так  что  творите,  урки,  свое  темное  дело  во  мгле  Меркурия,  а
натворивши кликайте СВОЮ милицию и кидайтесь ей на шею. Она и  станет  вас
отбивать от "охранки", которая в свою очередь будет  стараться,  чтобы  вы
немножко повисели на виселице или прогулялись  на  урановые  рудники,  где
рентгенов - как комаров в таежном лесу. Своя  же  милиция,  если  отобьет,
накажет  вас  любя,  даст  вам   срок   условно   в   виде   перевода   на
нижеоплачиваемую работу. Поручит вам, например, отстреливать одичавших  от
неудачного  программирования  кибертараканов.  Или  расчленять  домики  из
квазиживого полипептидного пластика, которые, еще нередко поглощают спящих
своих жильцов и даже нападают на прохожих в  глухих  уголках  города  (где
крики недолго мечутся среди слепых стен).
     Но. Если, совершив разбой и отделавшись  легким  испугом,  вы  решили
сорваться с  солнечного  (наполовину)  Меркурия,  вам  придется  несколько
разочароваться. Ведь ваши  денежные  сбережения,  образованные  неустанным
грабежом, и зажатые теперь в кулачке, будут посрамлены ценой  на  билет  в
космос. "Дубки" и "Вязы", владеющие  на  пару  космопортами,  постарались,
чтобы для очень многих Меркурий стал конечной остановкой.
     Так что придется вам  от  неуемной  тоски  полностью  истощить  мошну
где-нибудь  в  угарном  Блудянске  или  орбитальном  "санатории"  Хунахуна
(по-народному, шмаролете).
     Что, конечно, поможет вам  забыться.  И  сузить  поле  сознания.  При
удачном раскладе вы забудете даже, как вас зовут, и потом уже  никогда  не
вспомните. А что вы хотите, после того как пара  мечущих  молнии  мутанток
займется вашим отдыхом. Длинные когти "кисок", пропитанные  зажигательными
гормонами, воткнутся в вашу кровеносную систему.  Сильные  пальцы  прижмут
ваши артерии, чтобы организм стал выделять пептиды предсмертного кайфа.  И
вправду, радость может для вас оказаться последней на  этом  свете.  А  от
возбудительных разрядов ваше срамное место  станет  напоминать  яичницу  с
недожаренной колбаской.
     Если же  вы,  уцелев  после  межсексуальных  сражений,  решили  стать
кристально честным образцовым гражданином и подумали, что  "своя"  милиция
вам больше не понадобится - то как бы не пришлось  раскаяться.  Уже  через
недельку вы будете с плачем размазывать сопли по лицу и усиленно  выделять
бензол в сжатом  пространстве  тюремной  камеры.  Трудно  на  Меркурии  не
совершить чего-нибудь откровенно дурного.
     Во-первых, люди здесь в огромном большинстве инкубаторские "номерки",
не знающие папско-мамской ласки.  И  вдобавок,  как  изящно  выражаются  в
газетах - с модифицированной генетикой. "Номерков" присылает  сюда  своими
путевками министерство кадров. Конечно, доведя вначале до периода  половой
зрелости в каком-нибудь из питомников на Марсе или Ганимеде  и  записав  в
одну из каст: воинов, то есть  кшатриев,  ученых-брахманов,  техников  или
торгашей (старатели сюда тоже относятся).  Само  собой,  чтобы  угодить  в
брахманы-ученые надо очень постараться. Генов мудрости, увы и ах,  так  до
сих пор никто не  нашел  и  не  синтезировал,  но  все  же  -  большинство
живчиков, впоследствии становящихся брахманами, вытаскивается  за  хвостик
из холодильника с надписью "нобелевские лауреаты, в уборную не выливать".
     Сказанное, естественно, не означает, что "номерки" ничего не знают  о
хороших манерах - в  некоторых  питомниках  хорошо  дрессируют.  Или,  что
выпускникам инкубатора некуда  энергию  девать.  Скорее  наоборот.  Просто
ребята не любят  скучать,  ковыряя  в  носу.  Ну,  и  семейные  связи  их,
естественно, не гнетут. Они  мало  кого  в  Космике  гнетут.  Производство
молоди поставлено на конвейер.  Ну,  а  секс  с  похотью?  Это  в  Космике
осталось, также как и деление  на  баб  и  мужиков  -  генные  инженеры  к
проблеме пола еще только подбираются. Если ты боишься случайных дам, то не
пожалей в магазине десять "толстых" имперок и получишь биороботессу  марки
НФ (Невеста Франкенштейна). Начинка у нее - кибернетическая, а  обшивка  -
квазиживая органика, иногда кожно-жировой трансплантат с трупаков. Поет  в
любой тональности, танцует космодиско, рассказывает сплетни  и  сказки,  а
еще можно выбрать любую позу из двадцати, имеющихся в ее арсенале. Если ты
собрался в поход и трактор у тебя маленький,  то  можно  разделить  ее  на
модули. И взять с собой только самый необходимый кусок.
     Во-вторых, хватает на Меркурии стихийных мутантов (муташек,  мутных),
которые добираются  до  этой  планеты-ловушки  самоходом  или  зарождаются
непосредственно здесь. А они люди, вернее нелюди,  с  прибабахом.  Одному,
для пополнения запаса гормонов, надо кровушки стакан, другому для хорошего
пищеварения срочно требуется сырое человечье мясо, третьему,  чтобы  расти
большим до трех метров, не хватает только  супчика  наваристого  из  чужих
гипофизов.
     Конечно,  в  отличие  от  обитавших  на   Земле   в   течение   веков
психомутантов-садистов  наши  муташки  не  получают  от   своих   действий
удовольствия, а лишь удовлетворяют потребности физиологии. Но вам от этого
вряд ли легче будет, когда крепкие кривые зубы с хрустом  вопьются  в  ваш
затылок.
     И в-последних,  жизнь  на  Меркурии  сложная  насыщенная.  Открыл  не
вовремя дверь шлюза и выдуло твоего товарища из сортира  прямо  в  космос.
Или ударил какую-нибудь малосимпатичную мордашку, а  мордовладелец  улетит
со второй космической скоростью. Потом объясняй прокурору,  что  противник
случайно поймал гравитационную волну, которую Солнце нам презентовало.
     Еще Ярило  поглаживает  протонными  протуберанцами,  отчего  по  всем
рудным жилам жуткие токи пробегают, а заряженная  пыль  облепливает  тебя,
превращая в живой  мамаев  курган.  Заденешь  ты  какой-нибудь  невзрачный
камушек  и  вдруг  зашарахают  молнии,  из-за   которых   публика   вокруг
превращается в фирменные котлеты.
     А чего стоят старатели? Поедут, например, на  пару  копать  минералы;
вернется домой один и начнет рассказки травить про то, как  попали  они  в
аномальную  зону.  Дескать,  все  события  там  из  ряда  вон.  Чайник  на
нагревателе студеным остается, кипит  же  почему-то  аквариум  с  рыбками.
Набиваешь ты, допустим, свой "черный ящик", но в пузе по-прежнему  голодно
и тоскливо, а сытость, стул,  понос  и  прочие  последствия  еды  приходят
вместо тебя к твоему  товарищу.  Даже  бывает,  садишься  на  табуретку  и
бьешься  затылком  оземь,  потому  что  мебель  эта  на  время  меркнет  и
становится лишь виртуальной. Потом долго разыскиваемая табуретка, побыв  в
виртуальности, вдруг актуализируется и падает на голову  твоего  товарища.
Ну и не всякая голова выдерживает. Даже если в каске.
     Я иногда такому  бормотанию  смутно  верю  и  отмазываю  человека  от
статьи, дескать,  улик  не  достает.  Приходится,  кстати,  средневековыми
методами дознания пользоваться, детектором лжи, наркотиками-расслабителями
и само собой нутряным чутьем, позволяющим  четко  уяснить,  где  злой  дух
полтергейст накуролесил, а где  урка-убивец  сам  наломал  дров  и  теперь
пытается лапшу на моих ушах развесить.
     Ну ладно, настал черед мне собственную историю плести. Заранее только
об одном известить хочу - будет круто.

                                    2

     Я  -  Терентий  К123,  место  слияния  родительских  гамет,  пре-   и
посленатального взращивания - инкубатор "Мамальфея",  Ганимед,  префектура
Юпитер. Шестнадцати годов натурализован кастой кшатриев (воинов). Обучался
и дрессировался в полицейской академии, Рыньгород, префектура Марс. Служил
в транспортной полиции префектуры Астероиды, отряд "борзые". Три года тому
как спроважен в префектурную полицию Меркурия - за чрезмерное "оборзение".
Дорос до зарубки "лейтенант", но несмотря на  протекцию  карьерной  машины
(это компьютер, который ведет счет моим достижениям), распрямить коленки и
сделаться повыше не удается. Приминает меня грузное начальство.
     Атавизмов нет. Психопатологии, такие как  политическая  активность  и
тяга  к  абстрактному  искусству,  не  замечены.  К  проявлениям   стадных
инстинктов,  вроде  участия  в  культовых  движениях,   требующих   высшей
справедливости, не склонен. Когда хорошее настроение, то верю, что  космос
- воплощение высшей  разумной  воли;  выходит,  близок  я  к  космотеизму.
Генетические  модификации:  тепловое  зрение,  электрорецепторы,   система
выведения радиоактивных изотопов из организма (вместе, пардон,  с  мочой).
Кибернетическая  вставка:  стандартный  черепной  интерфейс  типа   Анима,
отвечающий за  контроль  жизнедеятельности,  телеметрию  и  преобразование
мыслеусилий в оптоэлектронные сигналы, понятные техсистемами.
     Жилищный узел или,  как  еще  выражаются,  квартира,  в  пятом  блоке
мобильного города Васино, столицы префектуры Меркурий. Для  невежественных
марсиан  объясняю  популярно  -  на  нашей  планете  все  живое  старается
двигаться, чтобы не попасть утром на солнышко. (Между закатом  и  восходом
укладывается примерно  девять  базовых  месяцев.)  Платформы,  на  которых
разместился город, трогаются в путь три раза за меркурианскую ночь.  Таким
образом движимость всего на  Меркурии  означает  отсутствие  недвижимости.
Кроме того, когда город переползает с места на место, вы частенько падаете
с койки и проливаете суп, если же в этот  неспокойный  период  гуляете  по
улице, то чувствуете себя как вошь на гребешке.
     В один из таких "гребешковых" дней мучительно шел я на службу, петляя
между помойных бачков, из которых доносилось унылое  чавканье  дерьмоедов.
Вяло подсвечивали путь тепловые панели. Наша меркурианская псевдолуна,  та
самая солетта, застряла на ремонте, поэтому золотистый колобок не  пытался
озарять дорогу сквозь плексигласовое городское небо.
     Марсианам поясню: от нашего колобка куда больше толку, чем  от  ваших
Фобосов с Деймосами. Псевдолуна - это растаявшая комета, покрытая пленкой,
которая удерживает жидкость от расплескивания и заодно отражает  солнечные
лучи нам, простым васинцам, не избалованным загаром. Правда,  бывает,  что
вода, прорвавшись из-за сильной конвекции или метеоритного удара,  ледяным
болидом шлепается на меркурианские головы. Еще в  глубине  этого  летучего
аквариума  скрываются  гидромутанты  (человекорыбы  -  потомки  строителей
солетты), которые умеют метать большую красную икру.
     Мой непутевый трудодень начался с битвы двух разновидностей васинских
мутантов. Случилось это в центре сомнительных увеселений по имени "Свободу
мутным", неподалеку от мусорозавода,  где  муташки  зарабатывают  себе  на
пропитание и пропивание. Для затравки  отличилась  одна  мелкая  ворюга  -
оразумленная помесь обезьяны с крысой, так называемая "карманная сволочь".
Тварь юркая резкая и наркоманствующая. Полазала она  по  котомкам  честных
тружеников  и  высосала  все   запасы   водки   гемоглобиновки.   Безвинно
пострадавшие муташки надышались с горя  аккумуляторной  жидкости  и  пошли
стенка на стенку на  другую  группу,  которая  перекололась  от  какого-то
своего горя токсином ботулизма.
     Взял я всю  смену  ОПОНа,  десять  ментов,  построил  их  в  шеренгу,
поприветствовал: "Будь gesund." - "Всегда  gesund."  И  стройной  колонной
направил на место происшествия. Там двести монстров мочат друг друга  -  в
кабаке и на прилегающих улочках. Из-за пониженной силы  тяжести  ударенные
тела и прочие туши летают, бьются об стекла и стены, как шмели-переростки.
     Ну, что остается? Ать-два и вперед. И колонна шагнула в  это  месиво.
Мои баллоны с отравляющими и прованивающими газами  сразу  были  оторваны.
Помню, еще на руки посмотрел - остались ли в суставах. И  ментов  своих  я
вскоре перестал различать. Электрошоковую дубинку размочалили  об  мою  же
спину - только антисиловой жилет спас от шока, комы и размозжения  костей.
Несмотря  на  все,  рекомендую  эту  жилетку,  она  ладненькая:  титановые
пружинки толщиной в несколько атомов запечены в силиконовый поролон.
     Затем я несколько раз взлетал вместе с мухами вверх и шмякался оземь,
как кокосовый орех  с  пальмы,  но  ни  разу  не  разбился  (правда  и  не
рассмеялся тоже). Когда я рухнул окончательно, эти слонопотамы стали  меня
радостно утаптывать.  Жилет  уже  плохо  помогал  от  побоев,  приближался
торжественный момент размазывания лейтенанта по мостовой, еще немного -  и
удалось бы спасти одни сапоги. (Их  затем  бы  торжественно  с  салютом  и
оркестром похоронили в лавке вторсырья.)
     Да вдруг в эту петрушку угодило не с того ни с сего пяток  фемок.  FM
(female-mutant),  прогрессивных  баб,  которым  такие  гены  в  инкубаторе
добавляют,  что  делаются  они  плоские,  мужененавистницы,  фригидины   и
какие-то жуткие. Не внешне, конечно.  Рожицы  и  фигурки  у  них  как  раз
аккуратные. Они тетки жуткие по своим умениям, которые  сродни  знаменитым
меркурианским полтергейстам.
     Кто-то из муташек, перебравших токсина ботулизма, завидев  эту  самую
female-mutant, затрубил, что его длинная елда  чешется  на  фемскую  хилую
пипиську и он ее немедля испробует. Едва мутный потянулся к  прогресс-бабе
своими граблями, как, ни с того ни с сего  возникло  четверо  ее  товарок.
Похоже, из пневмопровода или канализации выскочили, внезапно, как  выигрыш
в лотерее. Не сгрудились фемки, а стали в некую комбинацию и пошли  косить
вражескую толпу. Эти девки так принялись кружиться,  что  бить  их  всегда
было не с руки - они или с левого бока или сзади. Зато от каждого их тычка
лишалось ума по пять мутных оболтусов. Что  самое  интересное  -  фемки-то
никого конкретно не лупили, не напирали, скорее  даже  уклонялись.  Однако
мутные словно подставлялись под удар и  выстраивались  так,  что  валились
кучей.
     Остальные мутанты, заметив сваленных кучей своих товарищей, скопом  -
без деления на ботулистов и аккумуляторщиков - рванулись  расправляться  с
фемками. Впрочем, от этого только возникла  свалка  и  давка,  а  бой-бабы
расчистили себе тропу, скосив  всех  противодействующих,  и  организованно
покинули сцену в неизвестном направлении.
     После  чего  дерущиеся  сникли,  пустив  слюни  и  сопли,  дали  себя
разогнать и даже частично загрузить  в  арестантские  фургоны.  Кряхтя  от
полученных побоев, но глядя орлом, я вернулся в контору. Едва  собрался  в
баню, размягчить ионизированным паром повреждения, да не пускают. Известие
нехорошее из штаб-квартиры концерна "Вязы" меня  застопорило.  Пропал  без
следа и вести член их совета директоров, некто Медб К845. Осталась  в  его
апартаментах одна улика, а то и просто чистая символика.
     Некий смерч вращался там между полом  и  потолком,  однако  при  этом
быстро усыхал, съеживался, превращался в слабенький сквознячок.
     Эксперты, приехавшие со мной на место злоключения, эту  улику  весело
анализировали своими спектрографами и сонарами. Получалось,  что  вихрь  -
неустойчивый по строению и даже элементному составу, с источником  сильной
гравитации  где-то  внутри,  только  быстро  истощающимся.   Еще   немного
удивленного галдежа исследователей и от  улики  осталась  на  память  лишь
слабая ионизация воздуха.
     - У меня впечатление создалось, - признался мне один из  посетителей,
- что произошел маленький коллапс.
     Но  впечатление  впечатлением,  а  мне   полагается   меры   принять,
соответствующие данному моменту.
     Опросил  я  возможных  свидетелей,  проверил  движение   транспортных
средств - вроде все чисто. Залез директор после  обеда  в  свою  конуру  и
будто испарился - окон там нет, через единственную дверь никто не выходил.
Ну  просто  Бермудский  треугольник  в  одной  отдельно  взятой  квартире.
Единственная зацепка - на потолке и стенах остались  вмятины  с  контурами
человека, будто директора швыряли и подбрасывали.
     Надо было разбираться с тем, кому этот самый  директор  был  выгоден,
кому невыгоден, кого обидел, надул, задел своим руководством. Но  тут  мне
"вязовская" милиция по рукам дала. И стало ясно, что  Служба  Безопасности
концерна дружить со мной  не  собирается.  Использовали  меня  в  качестве
клерка-регистратора, и  привет.  Дальше  они  сами  в  узкосемейном  кругу
разбираться будут. Оно и понятно, "Вязы" - контора  таинственная.  Концерн
этот  первым  занялся  добычей  и  переработкой  меркурианских  минералов,
всерьез разросся, разжирел еще лет двадцать назад.
     Но потом люди из центрального управления расследований (ЦУР) - только
цурипопикам и удалось внедриться в "Вязы" - разоблачили концерн до  полной
срамоты. Выяснилось, что его руководство, состоящее сплошь из развратников
и кибернаркоманов,  транжирит  казенные  средства,  предприятие  же,  если
отбросить приписки, приносит не доход, а ущерб государству. В общем,  кого
надо прижали с треском к ногтю. Больше того,  в  противовес  "Вязам"  было
запущено на Меркурий научно-производственное объединение  "Дубки".  Только
вот "Дубки" и "Вязы" не  стали  цивилизованно  соревноваться,  а  занялись
нескончаемой чередой  сговоров  и  разборок.  В  "Дубки"  пролезли  агенты
"Вязов",   в   потемках   "Вязов"   завелись   шпионы   "Дубков".    Потом
разведчиков-лазутчиков перевербовывали и переперевербовывали, отчего  они,
в конце концов, переставали соображать, на кого работают.
     Эти агенты постоянно кого-то кончали, мочили, гасили. Не всегда того,
кого надо, но очень квалифицированно  -  с  помощью  галстука-самодава,  в
желудке взрывающейся сосиски, дрессированных вирусов или настольной  лампы
гамма-излучения. Потом правительству (Совету  Генеральных  Уполномоченных)
это все надоело и оно подняло шлагбаум  для  частных  старателей,  которые
стали   расторопно   уводить   самые   лакомые   кусочки   из-под    носов
увальней-гигантов. Тогда к тихим "кабинетным" ликвидациям добавился  яркий
разговор на языке плазмобоев и лазерных  резаков.  Наконец,  этот  слишком
густой коктейль был разбавлен префектурными органами власти, которые стали
исполнять партию ингибитора.
     Не успел я как следует  обнюхать  место  умыкания  директора  и  едва
уложил в пакетик осколки с потолка, как меня  уже  стали  выпроваживать  -
конечно, стилем, принятым в приличных домах, без пинков в зад.  Униженный,
но не оскорбленный, я отбыл в управление полиции,  где  собрался  заняться
электронным сыском, однако...
     Из  долины  Вечного  Отдыха  с  прииска,   принадлежащего   "Дубкам",
пробилась через спутниковый ретранслятор дурная весть. На караван тягачей,
тянущих  в  Васино  гафниевую  руду  с  того  самого   прииска,   налетели
гангстеры-разбойники в юрких старательских вездеходах и  увели  прицепы  с
ценным минералом. Все  водители  и  охранники  стали  бледными  трупами  с
дырками посреди. Случилась воровство в самой долине на пол ста  километров
южнее прииска. В  этой  местности  лишь  старательские  кибитки  кочуют  -
считай, что Дикая Степь и Гуляй-Поле. Такие вот нерадостные  сведения  мне
передал начальник отдела по борьбе с разбоями, Игнатий Зубов, то есть  мой
командир.
     - Бери, - приказал он мне, - ОПОН, дюжину голов, и дуй туда  на  трех
вездеходах.
     - У нас же планетолеты есть, которыми можно и на разведку слетать,  и
всю группу в долину забросить.
     - Уже слетали, сверху ничего не видно. Там повертеться надо, посовать
нос, а вездеходы с помощью планетолетов  мы  забрасывать  туда  не  будем,
слишком жирно.
     Он протянул мне список моих соратников.
     - Кого вы мне, шеф, даете? Вот именно, дюжина "голов",  тут  доходяги
одни с побитым телом. Помяли их всех в последней драке. Им сейчас  в  попу
клизму, в рот манную кашу, а не в поход на вражину.
     - Ты людьми не разбрасывайся,  Терентий.  Номерки  -  все  такие,  из
инкубаторов никого лучше не  присылают.  Однако,  даже  ты  до  лейтенанта
дослужился. Знаю я вашего папу - какой-нибудь  техник-онанист,  который  в
"Мамальфее" холодильниками со спермой заведует.
     Все ясно. Дело с разбоем в  долине  -  темное  и  жареным  пахнет.  А
номерки - это, в первую очередь, расходный материал.
     - Когда? - мой голос устал общаться с неуважительным Зубовым.
     - Час на сборы и отправка с пятого ангара.
     Собирался я с  резвостью  воробья,  выклевывающего  зернышки  еды  из
конской какашки, поэтому полчаса у меня в  заначке  осталось.  Хотел  было
немного   оттянуться   напоследок   с   помощью   какой-нибудь    кайфовой
мультпрограммки,  вроде  "Козла  в  огороде".  Уже  залез  в  двигательный
имитатор. Но собственноручно кайф сорвал.
     В "Вязах" мне надели намордник и я убежал, поджав хвост, со смиренным
скулением. Но что тогда делать со своими амбициями? Ведь мамальфейцы,  как
и прочие порождения Ганимеда, тем выгодно отличаются от  других  космиков,
что не только за державу обижаются, но и за себя.
     Осерчав, разбудил я свою  кибернетическую  оболочку,  Тереху  Малого,
который возник на экранах хайратника так близко  от  сетчатки  глаза,  что
показался совсем живым. Мы с ним вместе росли, вместе в Академии  учились,
так сказать, за одной партой,  вместе  расследованиями  занимались.  После
Великой Санации, когда кибероболочки были лишены самостоятельности и права
командовать, многие отказались от возни с ними, ну, а я  привык  к  Терехе
Малому, как к  щенку.  Оттого,  что  он  есть  у  меня,  стал  я  махровым
индивидуалистом. Кстати, из-за "махровых"  вроде  меня,  держава  наша  не
выросла в тоталитарную  страшилу,  а  сделалась  просто  четвертым  Римом.
(Действительно, зачем скромничать?)
     Ну, и полетели мы вместе с Терешкой по  кибернетическим  каналам.  Он
умело парил над информационными просторами. Я же усилиями своей  воли,  то
есть мыслеусилиями - которые поступали в Сеть через интерфейс Анима уже  в
виде сигналов - делал  выбор  и  принимал  ответственные  решения.  "Вязы"
предстали этакой неприступной  крепостью,  но  Тереха  высмотрел  щель,  в
которую мы протиснулись и угодили прямо в файлы персоналий.
     Все-таки застукали там сведения на умыкнутого Медб  К845.  Выяснилось
по картотеке, что последние три месяца  зарплату  директору  не  выдавали,
лишь пособие по болезни. Тут файлы  прямо  на  глазах  исказились,  отчего
получилось, что целые полгода валялся означенный  директор  на  больничной
койке с каким-то сверхвоспалением. Затем опять нашло марево  обновлений  и
переделало К845-ому трудовую биографию. Получилось, уже год как кантовался
он на пенсии, являясь лишь консультантом, а звание директор,  стало  быть,
имело смысл почетного титула.
     Заголосил зуммер, зовущий в ангар. Я был уверен,  что  когда  вернусь
обратно в  Васино  (если  вернусь  и  гнилушка-голова  еще  станет  чем-то
интересоваться),  Медб  К845  информационно  прекратит  существовать   или
окажется лишь в числе полумифических отцов-основателей концерна "Вязы".  У
нас в полиции этот дикий процесс называется "стиранием человека". Но я  не
мог поручить Терехе Малому слежку и  самостоятельную  фиксацию  событий  -
если он попадется за этим делом, то согласно закону о Санации  его  самого
сотрут, а мне сунут срок.
     Я, конечно, перед ангаром заглянул  к  Зубову,  начал  ворковать  про
"стирание", но он только порадовался  этому  и,  облаяв  меня  по-собачьи,
обвыв по-волчьи да обкаркав по-птичьи, велел скрыться с глаз.
     Что ж. Скафандр на  мне,  поверх  его  лежит  антисиловой  жилет  для
противодействия в разумных  пределах  буйной  кинетике,  вредному  лучу  и
разгулявшейся плазме. Хайратник как всегда украшает драгоценным венцом мою
тыкву.  В  нем  заканчиваются  визуальные  и  слуховые  каналы  от  всяких
локаторов. С ним я знаю, что делается впереди и  сзади,  сверху  и  снизу,
куда идти и куда стрелять. Правда, все знания лежат в пределах проникающих
способностей аппаратуры слежения. Анима успокоительно вещает, что  пока  с
составом крови все более-менее, железы  внутренней  секреции  знают  меру,
АТФки хватает и иммунный ответ адекватный.
     Впрочем,  при  всех  этих  дружках-аппаратах,  в   пылевой   подушке,
окутывающей нашу ридну меркурианщину, остаешься как  бы  наедине  с  самим
собой. Радиоволны не всегда ее пронизывают, ведь вихрят и пучат  эту  суку
заряженную ветры электрические  да  магнитные.  Атмосфера  молчания  очень
угнетает, особенно когда под  ногами  почва  бесится  в  солнечный  отлив.
Поэтому, если свершится с нами в походе  что-то  препротивное,  управление
полиции узнает про это и опубликует официальный некролог ("опять  ушли  от
нас лучшие"), когда мы уже благополучно  испаримся  на  солнечной  стороне
планеты. Вернее, сублимируемся во вполне питательный порошок  -  останется
только развести нас в воде и добавить соли по вкусу.
     Выбралось из ангара на меркурианскую землю три жуковидных вездехода с
широкими-широкими колесами - почва та зело поганая, трухлявая и  скользкая
из-за того, что нагазирована гелием. Поэтому, если желаешь гулять  пешком,
надевай большие мокроступы. А у терминатора мать-земля становится коварна,
как  змея.  Там  много  озер  расплавленного  свинца,   слегка   прикрытых
корочками, бултыхающимися с боку на бок, как завещал великий Бенар. Долина
Вечного Отдыха, между прочим,  пришла  с  солнечной  стороны  всего  месяц
назад.
     Зато на командирском вездеходе, то есть моем, - можно ванну принять в
пузыре,  у  которого   внутри   вода,   а   снаружи   управляемая   пленка
поверхностного натяжения. Правда, вода применяется на все помывки  одна  и
та же. Впрочем, на то и фильтры, чтобы она слишком мутной не казалась. Как
у поэта сказано по этому поводу: "Но часть моя большая, от  мойки  убежав,
осталась грязной быть..."
     Мы вначале путешествовали  по  плоскогорью  Дивная  Задница,  которая
действительно состояла из двух выпуклых половинок с расщелиной посредине.
     Место-то  вроде  безопасное.  Относительно  безопасное  -  это  самый
большой комплимент для меркурианского места. Я восседал в средней  машине,
как и полагается командиру. Правым оком наблюдал  за  индикаторами  работы
бортовых систем, которые строили голубые, зеленые,  карие  глазки.  Заодно
смотрел тоскливые передачи, показываемые мониторами наружного обзора -  за
бортом вездехода было совсем неинтересно. Левой же  зеницей  участвовал  в
спасении принцессы, то бишь торчал от наркомпьютерного мультика.
     Не обошлось, правда, без момента неопределенности, когда мы пересекли
ту самую канавку, без которой имени "Дивная Задница"  не  существовало  бы
вовсе.   Тут   и   мониторы   наблюдения,    и    навигационные    приборы
зарябили-заколбасили. А показания лага-счислителя пути стали отличаться от
данных ориентирования по карте сразу на десяток километров.
     Ну, ладно - это, считай, Меркуша чихнул. Едем дальше,  от  забортного
пейзажа сладостная дремота одолевает, и вдруг вездеход затрясло, забросало
с бока на бок.
     - Выпускайте "плавники", - гаркнул я всем машинам. Насосы  на  каждом
вездеходе быстренько отжали четыре стабилизатора  с  большими  ластами  на
концах. - Мухин, ты у нас самый главный странник. Откуда сейчас  солнечный
отлив, если ему далеко не время? Отчего ему неймется?
     - Может, это гравитационная волна, - предполагает сержант Мухин  К765
(в инкубаторах частенько в поисках оригинального идентификатора путают имя
с фамилией).
     - Грамотный ответ. Это ты какому-нибудь марсианину порасскажи.
     Тут перестала поступать телеметрия  от  первой  машины.  Никаких  там
сигналов тревоги, криков "SOS", просто - раз и отрубило. Я мигом нырнул  в
скафандр, затем в шлюз и на мокроступах почесал к переднему  вездеходу.  А
переднего-то и нет. То есть, сочного томатного цвета отливка  -  все,  что
осталось на память.
     Четверым парням - моментальный карачун, а мне еще объяснительную надо
мучительно сочинять для начальства. Напишу,  наверное,  что  залетел  сюда
мощный электромагнитный вихрь с Солнца, навеял э.д.с.  индукции  в  рудную
жилу, и как наполз вездеход на нее брюхом, случился пробойный разряд  плюс
разогрев токами Фуко.
     Ну, хорошо, а керамика под днищем толщиной в ладонь - на что?  Да  на
то, чтобы ее расколошматило во время трясучки. Или, может, разряд случился
какой-то нестандартный?.. Эх, на мое  место  какого-нибудь  академика  или
хотя бы докторишку завалящего - было бы ему раздолье нести околесицу...
     Прочитал я заупокойную молитву, принятую в нашем космотеизме, и решил
возвращаться назад. Расстояния до второго вездехода было двадцать  метров,
но я отсчитал все тридцать  шагов  и  ничего  не  нашел.  Когда  ж  успела
испариться  командирская  машина  с  бортовым  номером  20321?  Мать   мою
Мамальфею за ногу - никаких вмятин на грунте, одна первородная  труха.  А,
чуть не  забыл  -  следы  своих  геройских  мокроступов  я  тоже  перестал
различать. Но позвольте.
     Заторопился я дальше, туда, где должен топтаться третий  вездеход.  И
опять пусто. Борт  номер  81015  словно  подвергся  сухой  возгонке.  Плюс
местность совершенно неузнаваемая, также как мордашки клонированных шлюшек
из потемок Блудянска.  Поземка,  что  ли,  все  выровняла?  Какая  к  бесу
поземка, даже мужик со шваброй не смог бы так чисто  замести.  Пожалуй,  у
местности  нет  общего  рисунка,  она  словно   выложена   из   одинаковых
квадратиков. Словно там и сям стоят зеркала и  плодят  отражения.  Похоже,
влип я в аномалию...
     "Словно", "что ли", "похоже" и прочие  вероятия,  от  которых  сейчас
только тошнит. А если без них, напрямки, если все как есть? В этом  случае
жизнь моя закончится полным поражением через пару часов. Да,  прокладка  у
скафандра знатная  -  органическая,  квазиживая,  заботится  о  постоянной
температуре,  будто  ей  самой  это  надо.  Впрочем,  ей  самой  по   воле
изобретателей, это тоже требуется. Заодно она  газы  и,  пардон,  жидкости
поглощает, вернее питается ими. В общем мы с  ней  кооперируемся,  взаимно
удовлетворяя потребности.
     Однако  большую  нужду  в  скафандре   справлять   запрещено,   режим
благоприятствования разве что поносу обеспечен. И кислорода у  меня  всего
один жалкий бурдюк, кто же знал, что надо запасаться.
     Попробовал связаться со спутником-ретранслятором. И удалось, удалось!
Зубов на связи... Но плохой,  вредный  Зубов.  Он  как  будто  бредит  или
бормочет чепуху спросонья. Родной  начальник  говорит,  что  никого  он  в
долину Вечного Отдыха не посылал и зачем такой-сякой разыгрываешь его  без
нужды!
     После чего советует связаться с аварийной службой и отключается. Если
это не происки предателя Зубова и не  бред  Зубова-наркомана,  тогда  надо
признаться, что эфир занял Зубов  не  первой  свежести,  то  есть  минимум
двухдневной  давности  (нисколько,   кстати,   не   подозревая   о   своей
ущербности).
     Ну, а почему в аномалии Зубов должен быть нормальным?
     Включил я автопроситель, SOSатель, на  всякий  пожарный,  и  собрался
помирать именно так, как давно уже спланировал.
     То  есть,  запустил  наркомпьютерный  мультик  -  самый  забойный  из
имеющихся  в  нательной  фильмотеке.  Начинаются  тут  на  сетчатках  глаз
торчковые приключения, причем, с моим участием. У меня по  сюжету  имеется
палочка волшебной породы, благодаря которой яйца врагов  сразу  становятся
куриными, а у распрекрасных принцесс даже на большом расстоянии появляются
дети. Естественно, от меня.
     Тем  временем,  фильтр-насос  начинает  подсасывать   из   меркушиной
атмосферы инертные газы, постепенно замещая убывающий процент кислорода  -
так, чтобы в один,  надеюсь,  прекрасный  момент,  мой  дыхательный  центр
просто  отключился.  Анима  же  потихоньку  творит  "отходную",  то   есть
стимулирует выпуск внутренних морфинов, от которых наступает  предсмертный
кайф-балдеж. Когда наступает, а когда и не очень - если биоинтерфейс плохо
отрегулирован.
     Потом я  перестал  понимать,  крутится  ли  еще  мультфильм  или  мое
затухающее воображение рисует  само.  Да  только  я  с  некой  принцесской
Амалией, до которой долетела моя волшебная палочка, отправился  верхом  на
белых воронах в далекий северный край,  где  большой,  размером  с  полюс,
простуженный колдун распускает на всю планету разумные ядовитые  сопли.  А
потом они меня обложили со всех сторон и стали... Меня  не  стошнило  лишь
оттого,  что  принялся  кто-то  по  моим  щекам  лупить.   Тьфу,   вовремя
предсмертный бред оборвался.
     Нашел себя уже внутри вездехода. Надо мной  склонялся  Мухин,  жующий
какую-то пенистую пасту. Изо рта его стайками выскакивали пузырьки.
     - Слушай, Мухин, ты, во-первых, сполосни  руки,  прежде  чем  кого-то
бить, а то жирные. Во-вторых, воли конечностям не давай, поскольку я  твой
вполне легитимный командир. В-третьих, где  вы  меня  нашли  и  почему  не
торопились?
     - Мы тебя и не искали, командир. В  котелок,  оставшийся  от  первого
вездехода, лазали, но там только выпаренные наши  ребята.  Возле  вихрился
какой-то непонятный смерч. Побросали в  него  камушки,  постреляли,  потом
разворачиваться стали и  проезжать  мимо,  да  чуть  колесом  на  тебя  не
наехали. Твое тело ровно на месте этой крутящейся дрисни и лежало.
     - Ты хоть слова подбирать научись.
     - Виноват, господин лейтенант, не дрисни, а дива дивного. Мы  все  на
колени попадали от благоговения.
     Мне стало жарко и не только  от  счастливого  воскрешения.  Ведь  тот
вихрь, что обнаружился на месте директора - наверное, и  есть  Медб  К845,
подвергавшийся уничтожению прямо на наших глазах.
     А со мной разве  не  капитальная  беда  приключилась?  Рятуйте,  люди
добрые! В серьезную же переделку я попал, если мой внешний  вид  настолько
утратил привлекательность. Вихрь, зараза такая, похоже, что втянул меня.
     Может, вдобавок размазал, расчленил и вновь слепил?! А если при  этом
пара деталей стала лишней или наоборот появилось что-то новенькое. Тот  ли
я, что был ранее, или уже модифицированный?..
     В любом случае, надо теперь за собой следить, шпионить,  не  доверять
самому себе.
     Однако,  вскоре  я  от   потрясения   оправился.   Потрясения   долго
пережевываются, если жизнь в целом спокойная. А  на  беспокойном  Меркурии
одно и то же переживание долго жевать не придется.
     Впрочем,  планетка  Меркурий  -  вредная,  но  маленькая.  Потому  на
следующий день мы уже вклинились в долину Вечного Отдыха с севера, въехали
туда, где мало кто знаком с хорошими манерами. Здесь  справа  и  слева  по
борту частенько оставались старатели с их кибитками. С их ржавыми, гнутыми
и  грязными  добывающими  установками,  всякими  там  бурами   и   прочими
замурзанными  ковырялками,  на  которые   тошно   смотреть.   Эти   ребята
поторопились сюда, едва долина выскочила с солнечной стороны, а уж за ними
вынуждена была поспешить компания "Дубки". Немногие старатели пользовались
для получения энергии  ядерными  твердотопливными  установками  с  двойным
контуром, у большинства - неприличные  одноконтурные  реакторы  с  газовой
активной зоной и турбиной  прямого  действия.  Поэтому,  то  там,  то  сям
вырывался ледяным гейзером урановый пар избыточного давления.
     Так что радиация здесь имелась - будь нездоров. Впрочем, не было  тут
землян, что от каждого лишнего нейтрона обделываются со страху. Одни  лишь
крепкие ребята, которые,  справляя  малую  нужду,  всю  радиацию  из  себя
выводят.
     А еще у них всех имелись плазмобои размером с пушку.  Нелицензионные,
конечно. Но чтобы наложить штраф, надо отнять пушку и добраться с  ней  до
Васино. Причем, в живом виде. Сами  понимаете,  местная  публика  не  была
расположена к задушевным беседам с незнакомыми людьми.
     Потом мы наткнулись  на  одного  типа,  которого  местные  признавали
шерифом. Физиономия так называемого шерифа  мне  показалась  знакомой,  не
пришлось  даже  его  персон-карту   в   идентификатор   запускать.   Анима
растормошила гормонами лежалые пласты длинномолекулярной памяти  где-то  в
подкорке, и я все вспомнил.
     У  нас  в  Васино  он  в  каталажке  посидел  за  "большую   тягу   к
справедливости"  -  запускал  мыльные  пузыри,   которые,   пока   летели,
вибрировали и звуковыми волнами костерили крупные  концерны,  обирающие  и
облупливающие мелких старателей. Кравец Т890 из касты техников.
     Этот типчик тоже негостеприимный оказался. Заявил, что его интересуют
только разборки между старателями, а на караваны от "Дубков" ему плевать и
мочиться. Пришлось им заняться вплотную, обложить со всех сторон. Замерили
мощность  его  реактора  -  выше  допустимой.  Схема  радиационной  защиты
нестандартная и нелицензионная. Умелец Мухин  еще  подбросил  Кравцу  пару
наркомультяшек запрещенных - в общем, взяли мы парня за рога.
     - Если хочешь по-прежнему рыться в здешнем мусоре и  гордиться  своим
шерифством, а по праздникам спускать все деньги в  Блудянске  и  в  прочих
увеселительных точках, то стоит тебе с нами посотрудничать,  Кравец.  Ведь
ты тоже своего рода полицейский.
     Этот  здоровяк  поерзал,  пожевал  слюни  и  все-таки  стал   немного
откровенничать. Мол, власть у него  минимальнее  некуда  -  следить,  чтоб
снабжение и запчасти не расхищались, чтобы старатели не  лазали  на  чужие
участки и не дрались, а если подерутся и убьют, то  должен  он  превращать
народную расправу в нормальное судилище. Так что хлопот ему и так хватает.
А если кто занимается  бандитизмом,  то  это  -  уголовники,  у  них  свой
авторитет имеется, пахан долины Вечного  Отдыха,  некто  Михайло  Потапыч,
подлинный идентификатор неизвестен. В паханы же попадает тот,  кто  больше
всего душ загубил и меньше всего намотал срока за это.
     - Сведи меня с авторитетом, Кравец, надо с ним посудачить, коли уж от
тебя толку никакого.
     - Без меня обойдетесь, - стал хамить по-прежнему шериф.  -  Я  и  так
неприятности от общения с вами поимею.
     - Такой крутой парень, шкаф  натуральный,  а  ссыкун,  айяйяй.  Мы-то
обойдемся, только неприятности будешь от нас иметь. Мы  тебе  их  устроим,
мало не покажется. Промаринуем весь добывающий  сезон  в  тюряге,  выйдешь
оттуда, гол как сокол,  и  почтешь  за  честь  на  мусорозавод  поступить.
Придется  в  говне  ковыряться  до  конца  забубенной   жизни.   Учти,   в
префектурной полиции откровенное жлобство не любят.
     В общем, приперли мы его, сел он, злобный, на свой трактор  и  поехал
договариваться  с  паханом.  Изрядно  прождали,  три   тайма   сыграли   в
компьютерный футбол и еще в компьютерный гладиаторский бой  полупцевались.
Наконец, возвращается шериф и докладывает.
     - Он тебя встретит, лейтенант. В своем логове  у  Братской  Могилы...
велел передать, чтобы ты один к  нему  заявился,  без  солдатиков.  Иначе,
никому из вас до дома не добраться. И никто в Васино  по  вам,  воробушки,
убиваться особенно не станет.
     - Последняя фраза твоя или его?
     - Это жизнь сказала, лейтенант.
     - Значит, вот  каков  герой  вашего  времени.  Соцвред,  по  которому
намыленная веревка плачет. Ладно, я один поеду. Но если  не  вернусь,  мои
ребята тут все отутюжат. Всех в кандалы закуют и отправят на пердячем паре
в Васино.
     Да, последняя фраза прозвучала внушительно, однако  мне  представился
хороший шанс заработать дырочку во лбу,  стать  чьим-то  призом  и  суммой
очков. Приятно, если  не  успею  даже  и  охнуть.  А  если  лишь  скафандр
порвется? Тогда дело - дерьмо.
     Взял я в руки плазмобой, взвесил на руке - в обойме сорок  боезарядов
из металлического водорода, которые превратятся в снопы  плазмы.  На  пояс
повесил кобуру, туда сунул сквизер, тот  самый,  что  человека  превращает
нейтронным пучком в квашню, на спину гразер пристроил, который  неласковым
гамма-излучением переводит любого меркурианца в свет и тепло. А  за  сапог
сунул лазерный резак для  ковыряния  плоти.  На  шлеме  закрепил  ракетную
установочку для пуляния самонаводящихся ракет.
     Крутой   дядя   обитался   на   высоком   месте,   рядом   с   блоком
жизнеобеспечения  валялись  обломки  какой-то  добывающей  техники.   Зато
глиссер и  вездеход  были  глянцево-новенькие,  хорошей  конструкции.  Так
называемый шериф у  границ  усадьбы  развернулся  и  принялся  накручивать
спидометр обратно. Я оставил свой трактор чуть поодаль от кибитки -  вдруг
тут  заминировано  -  стал  обходить  модуль  жизнедеятельности  и   вдруг
почувствовал напряжение в затылочной кости. Потом понял -  ТОТ  сзади.  Но
оборачиваться было поздно. Как я  так  опростоволосился?  Да,  не  зря  он
удостоен паханского звания.
     - Правильно ты подумал, - послышался противный голос в  наушниках,  -
скидай весь свой арсенал. - Вряд ли он тебе еще понадобится.
     Ну что ж, слушаю и повинуюсь, в противном  случае  шансов  пообщаться
вообще не останется.
     - Кто такой? - гаркнули мне в уши.
     - Неужто не знаешь, Михайло Потапыч. Шерифушка будто не сказал  тебе.
Представитель власти я. Лейтенант полиции из  Васино,  Терентий  К123.  За
посягновение на жизнь и здоровье - расстрел.
     -  Расстрел  соленым  огурцом.  Знаешь,  сколько  я  уже  закопал   в
меркурианский мусор сраных этих представителей власти. И  ничего,  сам  не
кашляю. Ладно, начальничек, пошли в дом.
     -  Уютно  тут  у  тебя,  не  похоже  на  логовище  злодея.  -  Внутри
действительно было все чисто и справно как  у  какого-нибудь  марсианского
лавочника. Ни хабариков, приклеенных к потолку, ни пустых  пакетов  из-под
спиртного, как у паханов прежних времен. Ясно, что  здесь  авторитет  меня
грохать не будет, поэтому можно расслабиться.
     Хозяин плеснул отдающей гелием шипучки и  мне,  и  себе,  не  забывая
удерживать мой живот в поле зрения своего бластера.  А  когда  алкогольные
пузырьки зароились у меня в башке, он поинтересовался:
     - Чего ищешь, легавенький, с шустротой достойной лучшего применения?
     - Не догадываешься, дядя? Тех, кто  раскурочил  караван  "Дубков"  на
твоей, кстати, охотничьей территории.
     - А тебе-то какое дело, Терентий Инкубаторович?  Побродил  бы  здесь,
написал бы рапортик - и в кассу за зарплатой.
     - Ты меня не за того принимаешь, бандитский папа. Я из  "кротов",  то
есть копаю, пока живу.
     - Пока живешь. Ведь это можно поправить.
     И тут поправку сделал я. Мы сидели друг напротив друга. Иного  выхода
не было, да и  похоже  дядька  давно  зазнался.  Ударил  его  каблуком  по
волосатому торсу, прямо под косточку, ту, что посередке. Я  применил  силу
после того, как немного выдвинулся вперед на стуле и понял,  что  дотянусь
до оппонента в рывке с места - если крепко ухвачусь руками за  сидение.  А
вторым каблуком сыграл по паханскому  запястью,  чтоб  не  захотелось  ему
воспользоваться пушчонкой. Потом подпрыгнул и сверху запаял торцом  кулака
в низкий лоб - блатной прием, но безотказный, если попасть. Пахан загремел
назад, еще попробовал вскочить, но  крепким  апперкотом  я  свалил  его  с
подметок. Затем поставил свой ботинок ему на  волосатый  кадык.  Не  пытки
ради, а чтобы блатной руководитель не пробовал больше гарцевать.
     - Покажи чистые ручки, дядя Миша, - он повиновался, я  же  быстренько
соединил  его  кисть  с  радиатором   кондиционера   хорошими   титановыми
наручниками. - Теперь ты весь вечер танцуешь с этим радиатором.
     Тут какая-то бестия попыталась мне прыгнуть на  холку,  да  только  я
успел встретить ее локтем, перехватил  рукой  и  шмякнул  об  стенку.  Это
кибернетика на меня напала, киберкрыса с зубами из нержавейки и мышцами из
электрорезины.  Едва  стихло  возмущенное  верещанье,  из  шкафа   полезла
какая-то буйно-патлатая голова, которую я чуть не оторвал. Однако, вовремя
сообразил, что со мной хочет познакомится роботесса типа "баба-раба".
     - Ты звал меня,  господин?  -  томным,  но  заинтересованным  голосом
спросила она. - Какую из двадцати известных мне позиций должна  занять  я,
твоя раба?
     - Закройся, - гаркнул я. - Это самая лучшая позиция для тебя вместе с
твоим сраным господином.
     Она спряталась с недовольным ворчанием: "Я все-таки  машина  высокого
уровня  для  интеллектуальных,  нормальных,  анальных   и   орогенитальных
сношений".
     Бластер не годится для тонкой работы, поэтому  я  сходил  в  шлюз  за
сквизером, где оставил его хозяин, ныне ставший столь любезным.
     - Так вот, паханушка, отбросить каблуки ты, наверное, не боишься.  Но
я поступлю не так как ты хочешь. Я частично превращу тебя вот этой штучкой
в сопли, а затем покину навсегда. И ты увидишь, как обойдутся с тобой даже
твои приспешники. Страшно, да?..  Нет,  пожалуй,  надо  быть  гуманнее.  Я
запрограммирую твою бабу-рабу на то, чтоб она интенсивно  любила  тебя  до
полного истощения аккумулятора. В общем, выбирай. Или любовь до гроба, или
ты срочно делаешься простодушным,  как  младенец.  И  внушаешь  себе,  что
лейтенант полиции - это главный друг человека.
     Я достал "трубку гласности" и навел ее на зрачок пахана.
     - Если  соврешь  хоть  единой  буквой,  косматый,  я  это  замечу  по
состоянию твоего бесстыжего глаза.
     Дядя Миша после упоминания о любви до гроба явно занервничал.
     - Какие-то крысятники застопорили караван, а ты шьешь это  дело  мне.
Нехорошо, начальник, - грубо, но послушно стал изъясняться авторитет.
     - Какие крысятники? Ты и твои  подручные  -  все  подряд  разбойники,
бесстыжие морды. Кому еще было выгодно грабануть караван и  потом  загнать
гафний скупщикам краденого - не вам ли?
     - Кому это было выгодно и кому не было... Да мои  пацаны  -  невинные
детки по сравнению с теми уродами, которые работают на "Дубки"  и  "Вязы",
по сравнению с этими бабами-мутантками, да и вообще с теми жутями, которые
имеются на Меркурии... Сидишь там в Васино, задом стул обогреваешь, кабаки
обхаживаешь и считаешь, что знаешь планетку.  Не  знаешь  ты  планетки-то,
лейтенант.
     - Давай не будем обсуждать мои знания,  дядя  Миша.  Мы  все  учились
понемногу, - я стал облупливать  стенку  сквизером,  делая  контур  вокруг
скованного разбойника. - Твои разбойнички - нормальные воры  в  законе,  с
каких это пор они стали брезговать гоп-стопом на большой дороге?
     - У меня толковые пацаны, они имеют ровно столько  масла  в  котелке,
чтобы не связываться с "Дубками". Несколько фраеров - не мои они, понял  -
кем-то были натасканы на мокрую работу с караваном. Кем -  непонятно.  Сам
хотел докопаться, но двое из этой кодлы смылись  невесть  куда,  еще  трое
отбросили мокроступы один за другим  -  людям  вдруг  не  повезло.  А  еще
один... - глава местных разбойников замялся, сообразив, что слишком  резво
раскалывается.
     - Где он? Давай уж общаться красиво, дядя Миша. Я в отличие  от  тебя
не испытываю удовольствия, играя на человеке как на пианино, но долг перед
юриспруденцией люблю выполнять любой ценой.
     - Тьфу,  зараза,  мусоревич.  Этот  парень  хорошо  затырился,  но  я
выведал, где он. Неподалеку от терминатора. Если свернешь отсюда на запад,
проедешь  ущельем  Дикого  Брокера,  потом  через  пылевое   озеро   имени
Программистов-Маньяков, и по дороге Харона - приметишь ее по  вдавленности
в грунт - попадешь к нему  в  гости.  То  местечко  лишь  три  дня  как  с
солнечной  стороны  приплыло.  Рисковые  старатели  любят  напрыгнуть   на
горяченькое - там "бабки" под ногами лежат. Но  и  ошпарить  задницу  тоже
можно.
     Зрачок указывал на правдивость. Я стал собираться.
     - Постой, легаш. Зачем обижаешь? Наручники как же?
     - На-ка, - я швырнул ему напильник.  -  Довериться  я  тебе  не  имею
права, поскольку ты, может, и есть самая главная меркурианская жуть. Но  к
тому времени, когда я удалюсь от тебя на приличную дистанцию,  ты  успеешь
перегрызть то, что мешает тебе жить по-новому.
     Потом я выпустил из шкафа  роботессу  и  ввел  коротенькую  программу
через сенсорную клавиатурку, которая у ней имелась на ягодице.
     - Чтобы меня не обвиняли в ущемлении прав заключенных, она будет тебя
любить весь день без перерыва на обед. Сейчас благодарить не  надо,  но  с
этим секс-марафоном я тебя, считай, пристроил в книгу Гиннесса.
     - С огнем играешь, - рявкнул пахан.
     - Огонь сейчас в глазах у твоей дамочки.
     Я оставил собеседника в позе рабочего-многостаночника, которому  надо
одновременно выполнить план и спастись от сексуального нападения. Подобрал
все оружие и поехал к своим.  И  вовремя  вернулся,  потому  что  они  уже
собрались  загнать  старателям  запасную  турбину  и   парочку,   как   им
показалось, лишних аккумуляторов, взамен же  получить  какой-то  веселящий
газ. Я продавцов с покупателями шуганул  и  погнал  свой  ОПОН  на  поиски
интересной персоны.
     Терминатор  уже  сиял  на  горизонте  золотыми  волосами,  когда   мы
поперлись через пылевое озеро в режиме глиссады, переходящей в  борьбу  за
живучесть. Гелий пузырился и всходил бульбами, как будто в глубине  что-то
взрывалось.
     - Бульба слева...
     - Зыбь справа...
     - Тонем... всю эту срань  к  звезде...  -  и  в  самом  деле  ведомый
вездеход, колыхнувшись на пыльных волнах, вдруг нырнул носом, как  линкор,
получивший три торпеды.
     Я заголосил, сгорая от адреналина.
     - Трави трос!
     Хорошо хоть шли  в  связке.  Где-то  на  глубине  в  тридцать  метров
вездеход утопать перестал. Слабину у троса выбрали, стали в  перетягивание
играть с пылевым омутом, но  вытащить  утопленника  не  получалось.  Видно
застрял сердечный промеж глыб. Еще немного и лопнет связка, тогда  ребятам
там внизу - верная хана. Пожалел я их, заодно, свою репутацию, дал команду
расстаться  с  трактором  и   в   спасательной   крот-капсуле   по   тросу
выверчиваться наверх.
     Вывернулись, молодцы. Ну,  и,  конечно,  влезли  в  наш  непросторный
вездеход,  в  котором  началась  борьба   за   немногочисленные   молекулы
кислорода.
     - Пора бы кому-нибудь пореже дышать, - предложил угрюмый Мухин.
     - А кому-то реже попукивать, - огрызнулся один из гостей,  -  это  не
лучший способ для вентиляции помещения.
     К тому же я замечаю, что и запасов еды на всех  не  хватит,  придется
пользоваться унитазом полного цикла, который фекалии превращает обратно  в
калорийную пищу, похожую на шоколадные батончики.
     За озером обстановка стала еще более напряженной. Вот мы путешествуем
по свежей покрытой трещинами запеканке, а внизу плещется  свинцовая  лава.
Куски корочки плавают, бултыхаются и кренятся со стороны на сторону в такт
подземным течениям расплавленного металла. Ой, как не хочется в плавильный
тигель смайнать.
     Но борткомпьютер худо-бедно следил  за  колебаниями  зыбкой  почвы  и
предупреждал, что вот-вот мы должны перевернуться. Правда, именно в  такой
момент,  когда  выруливать  и  закладывать  виражи  уже   поздно.   Однако
расторопный Мухин выпускал на совсем худой конец гидравлические  подпорки,
похожие на гусиные лапы. Они отчаянно цеплялись за  края  плавающих  глыб,
отчего вездеход напоминал зверька, потешно сражающегося за свою  непутевую
жизнь. А потом мы  заметили,  что  в  этой  канители  участвует  еще  одна
личность. Сквозь беспокойную пыль прорисовались смутные очертания трактора
и даже пневмососала. Модуль  жизнедеятельности  разглядеть  не  удавалось,
похоже он был спрятан где-то в более пользительном для здоровья месте.
     - Правь туда, должно быть это наш очевидец, - скомандовал  я  Мухину,
сидящему за пультом управления. И сержант резво стал орудовать мощностными
приводами на колеса. Он у  меня  весьма  дрессированный  парень,  один  из
немногих, кто может управляться  всем  хозяйством  с  помощью  одних  лишь
мыслеусилий через биоинтерфейс "аниму".
     Очевидцу, однако, наше присутствие показалось назойливым, он забрался
в свой трактор и, бросив  остальное  барахло,  стал  удирать  по  корочке.
Увлекательная получилась погоня - от переспертого  воздуха  кровь  в  ушах
заколотилась. Фильтры не  справлялись  с  выхлопными  газами  человеческих
организмов, но кондиционеру нельзя было лишнюю  энергию  отдать.  А  Мухин
такое  выкаблучивал,  то  колесами,  то  газовой  подушкой,  то  "гусиными
лапками"! Потом я  заметил,  что  старатель  недвусмысленно  гнет  в  одну
сторону, как будто заводит нас куда-то, и даже иногда притормаживает, чтоб
мы не слишком большие крюки на виражах давали.
     - Мухин, не старайся гнаться за ним нос к заду, - распорядился  я.  -
Кажется, он каверзничает и в полынью заманивает.
     Сержант сдал в сторону, а старатель, который все хотел нас в  ловушку
упечь, видно перестарался и, самого себя  обхитрив,  исчез  с  глаз  долой
вместе со своим трактором.
     Мудрый Мухин стал аккуратно выруливать к месту пропадания, и  вот  мы
замерли на краю трещины. Сама она не шибко заметная, словно  с  бортиками,
так что порой выдает себя за холмик. На пять метров ниже обрыва  еще  одна
корочка, совсем уже слабенькая, а в ней дрожащая застывающая полынья. Туда
видно и отправился вертлявый тракторист.
     - По правилам хорошего тона  надо  сказать  "до  свиданья",  помахать
ручкой и идти домой, - строго посоветовал Мухин.
     Я было согласился с ним, однако заметил парой метров ниже  по  склону
легкий оползень. Как будто кто-то заскреб там башмаками.
     - Ау, милок, не надоело тебе прятаться, как таракану? -  подал  голос
я. - Вылезай, порадуй своим видом.
     - Сейчас, сейчас вылезу, -  отозвался  уличенный  в  игре  в  прятки,
которой цепко сидел в нише. - Встречайте с цветами.
     Но вылезло из щели лишь дуло его плазмобоя.  Оружие  брызнуло  огнем,
отчего коп, который стоял справа от меня, брякнулся с дырой в  антисиловом
жилете, да и в скафандре само собой. Какое-то мгновение из нашего товарища
летел красный порошок. Десять лет тому назад этот  парень  сразу  бы  стал
мертвецом, сейчас же не все так просто. Конечно, плазма и  космос  изрядно
попортили ему внутренности, но моментально сработали  перетяжки  скафандра
рядом с пробоиной,  квазиживая  оболочка  мигом  затянула  дыру  и  начала
кропить на рану лекарствами. Впрочем, с такой близи получить огонь в живот
- это вряд ли располагает к жизни. Вот и Анима сообщает о глубоком шоке.
     Кто-то догадался нашлепнуть изувеченному коллеге внешний пластырь,  а
я скомандовал:
     - Быстро из машины достать кибердоктора и подключить  к  раненому  по
первой категории сложности.
     Разгневанный Мухин стал отцеплять от пояса гранату, чтобы угостить ей
вероломную гниду.
     - Стоп, мой простодушный сержант. Ты ведь не земной "барашек",  чтобы
давать волю эмоциям. Мне эта паскуда тоже не нравится, но  в  дохлом  виде
совершенно будет бесполезна.
     - Ну так и полезай к нему, командир, со своим сквизером.
     - Я полезу к нему, но не так как ты думаешь, мой даровитый друг.
     Оставив группу подчиненных,  я  поехал  на  тракторе  вдоль  трещины,
выискал местечко, где пропасть была поуже, там уж разогнался и  перемахнул
на другую ее  сторону.  Следовательно,  ничего  не  стоило  подобраться  к
паскуднику с того бока, с которого он не ожидал увидеть врагов. Он меня, в
конце концов, заметил,  но  большого  ущерба,  как  ни  скрежетал  зубами,
нанесть не мог. А вот я,  уловивши  в  перекрестья  прицела,  как  следует
припечатал его из сквизера. Когда  оглушенный  полусознательный  старатель
стал вываливаться из своей щели, цепкий Мухин споймал его клейкой сетью из
широкомолекулярных ниточек.
     Можно сказать, что после этого удача скоропалительно  повернулась  ко
мне задом. Когда я в обратную сторону через  трещину  сиганул,  булькающая
внизу огненная каша раздвинула вдруг края. Передними колесами я  на  корку
попал, "гусиными лапками" успел зацепиться, а вот задние  колеса  зависли,
отчего весь  вездеход  потянулся  вниз.  Я  успел  катапультироваться,  но
последнюю  машину  нашей   экспедиции   свинцовая   каша   со   сладостным
причмокиванием слопала.
     Когда я вернулся  к  группе  товарищей,  собираясь  рассказать  им  о
превратностях судьбы, они чуть ли не в полный голос и хором называли  меня
скотиной. И  другими  неласковыми  именами  щедро  одаривали.  За  то  что
остались мы не только без таблеток с надписями "завтрак", "обед",  "ужин",
но и без супер-унитаза с его шоколадными батончиками. Однако люди  поняли,
успокоились, люди вошли в рабочий режим. Да и куда  им  было  деваться  от
меня.
     Мухин занялся связью с Васино, я же попытался что-нибудь  выяснить  у
старателя, пока он не отправился гулять в мир теней.  Запираться  подранок
особо не стал, наверное, был уверен, что вскоре протянет каблуки. Я его не
разубеждал, хотя понимал, что мозги пленника набекрень пошли из-за чувства
обреченности.  В-общем,  он  хотел   лишь   последнего   торчка   в   виде
наркомультика,  поэтому  после  укола  нирванола   забормотал   искаженным
голосом.
     - ...Появился один тип, звали его Нур С200.  Такой  мелкий  фраер  на
катушках. Некоторые его знали - бывший старатель. Кое-кто встречался с ним
в Блудянске. Он сказал, что "Дубки" нам стоят поперек горла, надо отвадить
это гадье отсюда. Справедливо чирикал. Обещал, что деньгу хорошо  зашибем,
потому что у него есть надежные перекупщики для гафния. Аванс дал.  Ну  мы
подловили караван, машины сожгли, гафний растащили по тайникам.
     -  А  потом-то  что?  Кто  за  гафнием  приехал?  Кто  шлепнул  твоих
подельников?
     - Никто не приехал. И денежки - тю-тю. Зато всеобщий абзац настал.  У
кого реактор взорвался. Кто обдристался насмерть из-за  жратвы  нехорошей.
Кто в утес впилился на вездеходе, а на него еще сверху десяток тонн упало.
Ну, а кое-кто сам повесился. Такое распроблядство  нередко  случается,  но
почему только с  моими  корешками?  Кто-то  всех  их  убрал,  сжевал,  как
конфетки.
     - Ты-то почему уцелел?
     - Уже не уцелел... Отдал свой гафний задармака пахану, он  меня  сюда
направил, обещал никому не говорить.  Не  сдержал  слова,  сука.  Ну  все,
включай мультфильм.
     - Погоди. Как думаешь, на кого работал Нур? Не дурилка же  он.  Зачем
все это ему понадобилось?
     - Не знаю... - без всякого подвоха  застонал  раненный  грабитель.  -
Отвяжись, какашка, вернее, включи наркомультик... Нур видел, что я  видел.
Он прилетел на коптере... планетолет был без опознавательных знаков... эти
дешевые машины... лет пять назад их скупали "Вязы", чтобы как можно меньше
народа над Меркурием порхало и на  орбиту  поднималось.  А  потом  дилерам
запретили их продавать...
     "Вязы", "Вязы", стало ими и здесь попахивать.
     Грабитель тяжко захрипел. Я,  все-таки  не  будучи  полным  садистом,
включил ему мультик и вколол пару доз оттяжного суперморфина. Тем временем
Мухин - человек везучий, за что и таскаю его с  собой  -  сумел  связаться
через  ретранслятор  с  управлением  полиции,   все-таки   у   терминатора
запыленность поменьше. Управление пообещало нас спасти - если, конечно, не
поднимется электропылевая буря, если мы не сдвинемся с места, не  ухнем  в
какую-нибудь задницу. И на этом спасибо.

                                    3

     Выговор "с занесением" я, конечно, схлопотал. За потерю пяти бойцов и
трех машин.
     -  Ты  выглядишь  обиженным,  -  ласково  улыбнулся  Зубов,  когда  я
ознакомился и расписался.
     - За этих пятерых меня, наверное, пороть  электрическим  кнутом  надо
или вообще шлепнуть из убийцера. Впрочем, вы,  Игнатий  Поликарпович,  уже
столько сотрудников потеряли, что и веснушек на носу вашей  секретарши  не
хватит для подсчета числа. Значит, перед вами я не слишком провинился. Вот
сдается мне, вы немножко  суетитесь  оттого,  что  концерн  "Вязы"  как-то
макнул нос в это дело. Без вести  пропавший  директор  Медб  К845  как  бы
взывает к нам: самая большая аномалия прописалась в правлении концерна.
     - Что ты такое говоришь? Окстись.  Директор  Медб  -  это  твой  сон.
Запроси справочную службу концерна, и про снившуюся тебе персону  услышишь
только: не было и нет. Даже, если ты пролезешь в файлы концерна  со  своим
кибердружком, результаты не порадуют тебя.  А  в  префектурных  картотеках
"вязовцы" вообще не числятся. Уверен, если даже  связаться  со  столичными
банками данных, то окажется, что гражданин Медб К845  лет  двадцать  назад
сыграл в ящик, поперхнувшись острым соусом, или бесследно исчез  в  кольце
Сатурна, и с тех пор его никто не видел и не слышал.
     - С таким прогнозом полностью согласен. Враг-то не дремлет. Да только
нам как раз и следует распутывать такие узелки.
     Вид у Зубова стал вялый, как у мокрого белья на веревке. Должно быть,
пустил к себе в экраны хайратника  какой-то  мультик  и  потихоньку  начал
"отпадать".
     - Разборки в "Вязах", да еще на таком уровне... Нам в них рога совать
не стоит - обломаются. Вязовцы тебе на дверь уже указали -  мало  что  ли?
Надо, чтоб еще и с лестницы спустили?  Полное  и  безоговорочное  стирание
директора означает, что они в нашей помощи не нуждаются. Сами  обделались,
сами подотрут. Да тебя воротить должно от этого гадючника.
     Вялотекущие слова Зубова где-то застряли и совсем перестали поступать
к народу. На какое-то время он переключился с меня на мультик, но когда  я
активно закашлял, слова снова зазвучали.
     - Что же касается налета на караван, то запроса от "Дубков"  мы  пока
что  не  дождались.  Если  они  подозревают  "Вязы",  то,  скорее   всего,
начальства  обоих  заведений   встретятся   где-нибудь   в   Хунахуна   и,
натрахавшись с электробабами да накушавшись лягушек в шампанском, подпишут
замирение. Мы же со своей  стороны  все  необходимое  предприняли  и,  как
только твой старатель очухается, примерно выпорем его да упрячем в  тюрягу
на многие лета.
     - Они  трахнут  электробаб,  а  мы  в  очередной  раз  сами  себя.  В
социальном смысле, конечно... Есть же еще Нур. Который работает на "Вязы".
Его же мы допросить обязаны.
     Начальник изнемогал от меня, как от вида лужи  с  блевотиной  посреди
банкетного зала, он хотел срочно от меня избавиться.
     - Терентий, ты прямолинейный, будто столб, ты - схематик,  мать  твою
Мамальфею за ногу. На Меркурии так  нельзя.  Тут  нелинейные  зависимости.
Требуется как можно меньше ковырять носом чужой зад... Ну,  попробуй,  ну,
пообщайся с этим самым Нуром. Только никаких  санкций-шманций  я  тебе  не
дам.
     Легко сказать - попробуй пообщаться. Предложение явно  рассчитано  на
то, что я в своих  бесполезных  усилиях  быстро  дойду  до  изнеможения  и
откажусь от затеи. Концерн "Вязы" - это государство в государстве,  причем
очень непрогрессивное (или слишком прогрессивное). Никаких справок оно  не
дает.  "Вязы"  имеют  помимо  собственной   милиции   собственные   деньги
("повязки"), магазины, больницы, жилища. Проникнуть туда можно  только  на
манер  иностранного  шпиона.  А  нынче  любой  шпион  начинает  с  дальней
технической разведки.
     Вызвал кибероболочку, малый Тереха явился на экран  бодреньким  Джинн
Хоттабычем.
     - Слушаю и повинуюсь.
     - Кого ты слушаешься, чему  повинуешься?  Как  же  ты  допустил,  что
бедный директор по имени Медб был стерт из памяти народной, будто он блоха
какая-то?!
     - Как у тебя обычно, вопрос  не  по  адресу.  Ты  же  знаешь,  что  я
соцвред, кибернетический элемент. Поэтому кричать на меня не надо. Я  ведь
обязан пользоваться твоим кодом доступа, то  есть,  везде  оставлять  твою
визитную карточку. Значит, ты бы  мигом  засыпался  и  по  возвращении  из
славного похода тебя  бы  поджидал  арестантский  воронок.  А  стал  бы  я
самостоятельно активничать, меня тут же бы стерли на  всех  информационных
носителях.
     - Хорошо, отнекиваться ты научился, будто не кибернетический вовсе, а
самый что ни на есть белковый и настоящий. Я был о  тебе  лучшего  мнения.
Чего стоит этот треп про код доступа. Да с моей "визитной карточкой" любой
дурак себя обезопасит...
     - Ну-ну, - оборвал меня Тереха-малец.  -  Неужели  у  моего  большого
брата длинный язык и короткий ум?
     - Помоги мне выволочь из  гнезда  на  холодок  сотрудника  "Вязов"  с
имечком  Нур.  Мы  отправимся  вдвоем  в  информационную   среду,   но   я
воспользуюсь   чужими,   то   есть   ворованными   кодами   доступа,   мне
запечатлеваться  нечего.  Если  все  сложится   удачно,   я   тебе   прощу
недисциплинированность и ссыкунство.
     - Опять же ты неправ, -  упирался  Джинн  Хотабыч,  будто  и  вправду
живой. - Персональная слежка напрочь запрещена.
     - Чего-то я не слышал о таком. Я же следователь.
     - А санкция на компьютерное дознание, господин старший брат? Ну,  где
она, где?
     - Ты загоняешь меня в тупик и торчишь от этого,  небось  какой-нибудь
модуль радости засверкал сейчас, как алмаз. Совесть ты имеешь,  киберишка?
Ведь если она есть у меня, у тебя она тоже должна проклевываться.
     - У меня, у тебя. Вот именно. Не хочу я искать  человека,  зная,  что
это нанесет ущерб его здоровью.
     - Да только Нур уже нанес непоправимый ущерб здоровью  двух  десятков
людей.
     - Это неочевидная истина. А то,  что  ты  повредишь  его  здоровью  -
истина вполне очевидная.
     - Так вот послушай меня, пучок дурных сигналов, крючкотвор, законник.
Если ты не поможешь мне  скоренько  найти  этого  Нурдурдура,  то  я,  как
горячий парень, полезу на рожон. И это  может  плохо,  даже  летально  для
моего здоровья кончиться. Не забывай, ты ведь все-таки мой напарник.
     - Ну, допустим. Лезть на него не стоит. Согласен принять с некоторыми
оговорками.
     - Не согласен, а "слушаю и повинуюсь".
     Малый Тереха - мой друг, по крайней  мере  такое  впечатление  иногда
создается. Ведь последние десять лет он исправно  кормится  той  же  самой
информацией, что и я. Те же две пятилетки я исправно делюсь  с  ним  всеми
своими выводами и догадками. Десять лет  я  объясняю  ему,  что  для  меня
хорошо, а что плохо. Немудрено, если  он  стал  подумывать  о  собственной
пользе, почему нет. И уже сам может объяснить про хорошее и про плохое.  С
этим придется смириться. Потому что мне иногда -  вернее,  каждый  день  -
недостает верных сведений, мне что-то кажется и память изменяет. А  малому
Терешке всего хватает, никогда не кажется и ни один орган его не подводит.
     - Ладно уж, хоть надоело, но выручу тебя  опять,  -  капризным  тоном
заявляет Тереха-малый. -  При  очередном  запросе  транспортной  службы  я
включу Нура в список нарушителей правил парковки  "клопа",  или  в  реестр
водителей, пропустивших очередное переосвидетельствование. Сам  понимаешь,
есть правила,  которые  нарушить  обязан  каждый  человек,  находящийся  в
здравом рассудке. Отпираться ему не будет резона. Даже "Вязы" возражать не
станут, когда твой Нур отправится в транспортную  службу,  чтобы  избежать
повестки в суд. А  на  выходе  оттуда,  ты  сможешь  познакомиться  с  ним
поближе. Произойдет это не позже, чем завтра.

                                    4

     Тереха-малый  поработал  на  славу.  Подыскал  живца,   на   которого
интересная рыбка из темного пруда таки  клюнула,  и  даже  заблаговременно
вручил мне Нурову фотокарточку для опознания. Я тоже кое-что предпринял по
своей линии. Нашел приятеля с  большим  фингалом  под  глазом,  того,  что
всегда  не  прочь  выпить,   побузить   и   потрахаться,   особенно   если
общественность не наблюдает за ним  бдительным  оком.  И  когда  Нур  С200
выходил из транспортного управления на бульвар, любитель  дурного  отдыха,
пройдясь мимо, отдавил "объекту"  носок  ботинка  и  ухватил  в  пригоршню
изрядный кусок его куртки. Далее разговор сложился так.
     ЗАДИРА. Если ты мне не извинишь то, что я наступил на  твою  ногу,  я
тебе голову оторву.
     НУР. Да ладно, пустое. Пропустите.
     ЗАДИРА. Как это пустое? Кто это пустой? Я - пустой?
     НУР. Говорю же вам - пустяки. Я спешу.
     ЗАДИРА. А я, значит, и спешить никуда не могу?!  Я,  выходит,  мусор,
меня и извинять  не  надо.  Всячески  показываешь,  что  от  одного  моего
прикосновения ты из чистого ангела грязной свиньей  стал?  Намекаешь,  что
таких, как я, давить и топтать можно? Ну так ты жестоко просчитался.
     НУР. Вы меня неверно поняли.
     ЗАДИРА. А теперь закрой парашу.
     И забияка нанес Нуру удар в пах, а потом в челюсть. Собрался провести
еще прием джиу-джитсу, но, запутавшись с броском  через  плечо,  нескладно
рухнул сам.
     Тут примчался я, сияя своей трехголовенькой  кокардой  и  полицейским
значком. Ткнул обоих электрошоковой дубинкой. Причем для  наемного  задиры
заметно убавил силу тока, а вот Нура уложил в нокдаун.
     Оперативно очухавшись, забияка вскочил и сделал ноги.  Я  как  бы  не
смог догнать его, поскользнулся на чьем-то плевке и упал с  матерным  воем
вослед удирающему. Затем вернулся к месту ристалища и стал  разбираться  с
тем, что осталось. Конечно, потребовал документы у отправленного в нокдаун
Нура, предварительно попортив мазером его  персональную  магнитную  карту,
когда та еще отдыхала в кармане. Вот теперь имелись все  основания  волочь
его в участок.
     Самое главное я все-таки учел. Каждый, кто работает на "Вязы", имеет,
возможно  даже  в  животе,  мощную  рацию.  Как  только   кровь   у   него
перенасытится супрессантами или  чем  там  еще,  бдительная  Анима  врубит
передатчик и тот пропикает сигналы СОС.
     А мне предстояло еще прошмыгнуть несколько городских  секций  с  этим
поганцем на привязи. Я  чуть  не  выбрал  маршрут  через  жилой  блок,  но
нутряное чутье подсказало, что в его тихих  и  укромных  закоулках  чьи-то
заботливые руки могут запросто чиркнуть лазерной бритвой по  моему  горлу.
Поэтому я  и  решил  прогуляться  через  торговую  секцию.  Там,  конечно,
скажется другой минус - скромные ребята из вязовской  Службы  Безопасности
вряд ли будут выделяться в толпе. Однако, издалека  палить  они  в  людном
месте не станут, а вблизи я протокольную морду всегда замечу.
     И если надо пошурую сквизером. Ведь  когда  такой  штучкой  орудуешь,
публике не очень-то понятно,  от  чего  вдруг  поплохело  тому  или  иному
гражданину. На роже пострадавшего вряд ли  будет  написано,  что  он  весь
ионизировался внутри. И одежонка при этом деле почти не портится, пожалуй,
только линяет немного.
     "Вязы", как и полагается, повели себя противно, вязко. Негодные  хари
эсбистов я еще на первом ярусе торгового центра приметил. Как ни  странно,
издалека - слишком уж заметные. Глаза у них были не  мутные  с  поволокой,
как  у  шатающихся  тут  старателей,  а  будто   горящие   фонарики,   что
контрастировало с неестественно вялыми телодвижениями.
     Объективы моего хайратника высвечивают пару  гадких  рож  и  фигур  в
чрезмерно праздных позах у  выхода  с  противоположной  стороны  торгового
зала. Надо срочно подаваться на второй ярус. Там продают всякий  инвентарь
и не слишком тесно, в чем я убедился, утащив задержанного  Нура  вслед  за
собой по лестнице-колесу. Я запретил себе радоваться -  и  правильно.  Вот
там у отдела, где труженики меркурианских  пустынь  степенно  разглядывают
микробуры, виднеется вовсе не  старательская  физиономия.  Мой  пеленгатор
фиксирует, что сексот еще ведет какие-то кодированные переговоры. Влип что
ли я? Не туда и не сюда. Но есть еще в заначке идеи.
     Свернул из торгового зала в боковой коридор, там Нура по шее угостил,
чтоб не тянул куда не положено.  Выискал  туалетные  комнатки,  где  решил
через окно сыграть и со своим уловом попасть на аварийный трап,  тот,  что
спускается по наружной стене.
     Однако  жизнь  стала  незамедлительно  вносить  поправки   на   манер
какого-то дурного парламента. Несмотря на то, что призывно маячили двери с
двойной надписью "М и ММ", то есть "мужчины и  мужчины-мутанты",  войти  я
туда  не  рискнул.  Там  кто-то  засел  и  усиленно   вел   переговоры   в
УКВ-диапазоне - дебил какой-нибудь или, что вернее, неприятель. А  вот  за
дверями с барельефом "Ж и ЖМ" было пока тихо.
     - Сегодня нам туда, - погоняю я нарочито неповоротливого Нура.
     А этот мелкий фраер тоном оскорбленной добродетели еще заявляет.
     - Собственно, от кого вы убегаете? Ворваться в бабий туалет?  Как  бы
не так. Фу, я порядочный человек.
     - Рассказывай о своей порядочности младенцам, а мне не плети. Деру мы
даем от твоих же сотоварищей, по  которым  тюрьма  плачет.  Ну-ка,  шевели
ногами, а не то отстрелю яйца и тогда тебе легче будет идти.
     Нур решил, что яйца ему еще любы и совсем не мешают, поэтому послушно
заторопился. Но уже в первой комнатке - с зеркалами и  пепельницами  -  мы
столкнулись  с  фемом.  У  меня  во  рту  мигом  пересохло,  вот  те   на,
женщина-мутант, да еще какая. Впрочем, физиономия фемки осталась каменной,
а рука не потянулась к кобуре. Я же забормотал.
     - Извините, мы тут проездом с  Марса,  мы  сейчас  выйдем,  только  с
другой стороны... У нас совсем другие надписи на  дверках.  "Д",  то  есть
дамы и "Г", считай, господа.
     Тут  на  щеке  у  фемки  забрезжило  подобие   улыбки,   может   даже
одобрительной. И снова "вот те на", путь неожиданно  открылся  -  страшная
мутантка отвернулась к зеркалу. Я потащил Нура в следующую  комнатку,  там
подскочил к окну, раздвинул ставни. Остается вылезти, сделать шажок  влево
по карнизу и как раз трап.  Но  еще  надо  заставить  выйти  наружу  моего
подконвойного.
     - Ну-ка, Нур-малыш, давай, как горный козел.
     - У меня боязнь высоты! - нарочно стал истерировать он.
     - По-моему, ты должен скорее ощущать боязнь дырки в голове.
     И тут из другой комнаты, той, которую мы  уже  миновали,  послышались
звонкие голоса, свидетельствующие  о  препирательствах.  Фем  настоятельно
требовала, чтобы какие-то мужики немедленно удалились, те же грубо упирали
на исполнение закона. Я попытался запихнуть Нура в одну из кабинок, но тут
дверь распахнулась и показался сексот собственной персоной. Будь под рукой
гразер, я бы  мигом  срезал  гада.  Однако  стрелял  я  из  сквизера,  при
поражении этим оружием результат наступает лишь треть  секунды  спустя.  В
масштабах большого боя это - мелочи,  ну,  в  нашем  же  случае  вязовский
человек успел разрядить бластер. Не в меня, а в Нура, и прожег ему грудную
клетку. Правда, сам стрелявший, быстро загнувшись, вышел из игры.
     Я видел, Нуру осталось немного. Поэтому,  вытащив  гразер  и  поливая
жесткими лучами дверной проем, заодно превращал арестованного  в  хорошего
человека.  Шприц-пистолетом  впрыснул  ему  крепкий  кортизолин,   который
развязывает языки людям с сужающимся полем сознания, и налепил считыватель
на горло. Слов  уже  не  будет  слышно,  но  приборчик  распознает  их  по
вибрациям. Я не знал, фемка все еще торчит неподалеку или  давно  убралась
восвояси. Во  всяком  случае  из  соседней  комнатки  клубами  валил  дым,
совершенно непроницаемый даже для СВЧ-излучения.
     - Скажи, милок Нур, кто ж послал тебя нанимать старателей на  разбой?
Кому понадобился этот  гоп-стоп?  Не  запирайся,  я  все  знаю.  Кто  тебя
погубил?
     После небольшого затишья сквозь  дым  чиркнуло  несколько  бластерных
трасс - одни отправились в окно, другие продырявили  радиатор,  откуда  со
змеиным шипением стал поступать горячий гелий. Потом  из  дыма  чуть  выше
пола показался некто в  шлеме  и  тут  же  схлопотал.  Он  слишком  хорошо
подставился в перекрестье прицелов  моего  гразера.  Шлем  превратился  во
что-то вроде котелка, из которого плеснуло паром, брызгами и светом.  Если
гразером сыграть в упор, ему  мало  что  может  противостоять,  но,  стоит
отметить, пострадавшему мучиться не приходиться.  Впрочем,  уже  следующий
благородный луч мог избавить меня от жизненных мучений. Надо  было  срочно
улепетывать, сигать в окно. Ну, Нур, ну! И Нур раз в жизни  сделал  благое
дело, что, по большому счету, могло ему пригодится лишь на том свете.
     - Нанял меня Дыня-мутант... выполняет  разные  поручения  "Дубков"...
заплатил... десять "толстых" имперок.
     - Неужто в "Вязах" никто не узнал про такой сюжет?
     - Директор Медб мог... он занимался слежкой за "Дубками"...
     Плазменный шнур прошипел возле уха. Я сорвал считыватель  и  выскочил
на карниз. Даже если Нур еще при жизни, ему быстро помогут  свести  с  ней
счеты.
     Не промахнуться бы из-за такой нетерплячки, попасть бы ногами в кишку
аварийного трапа. Вот он, наконец, конвульсивно  сокращаясь,  глотает  мой
организм, прокачивает полимерными мышцами и выбрасывает через свой "анус".
Соответствующее отхожее место встречает меня внизу - полусклад-полусвалка.
     На одном из концов проулка выглядывают из-за угла люди, которые  бьют
по мне из плазмобоев и бластеров. Я ухожу в  другую  сторону,  петляя  меж
ящиков, огрызаясь и весьма неслабо своим аппаратом. На экранах  хайратника
снуют сетки прицельных и и целеследящих координат, вот я  резко  совместил
две системы линий, и гразер облегчается  по  моему  мыслесигналу.  На  том
конце проулка человек до пояса превращается в помесь фонтана и вспышки.  Я
никогда не кричу в таких случаях с азартной пеной  у  рта:  "Попал-попал".
Еще не хватало испытывать половое возбуждение и  социальный  оптимизм  при
виде  чьих-то  испаряющихся  внутренностей.  А  почему,   собственно,   не
порадоваться? - поинтересуется какой-нибудь юный балбес.
     А потому, что следующим могу оказаться я.
     Кто-то догадался отправить в меня самонаводящуюся  ракету,  но  я  ей
"выключил свет". Пустил контрракету  из  своей  ракетницы,  это  штуковина
навелась на первый снаряд и сцапала  его  специальной  зонтиковой  сеткой.
Свет погас с большим дымом и треском. Потому, воспользовавшись  суматохой,
я соскользнул в люк пневмопровода. Это такая тумбочка с крышкой наверху  и
аварийным клапаном внутри. Крышка поднимается, клапан - у которого  кем-то
уже была сбита заглушка - проворачивается, и я падаю вниз  с  предсмертным
смехом, туда, где вечно ревет ураган. Поток  подхватывает  меня  и  быстро
разгоняет.
     Слишком быстро. Я так и не понял, куда пропал мой естественный  страх
перед трубопроводными ужасами,  отчего  я  посмел  в  них  нырнуть.  Будто
всадник  (или  пеший)  без  головы.  Пневмосистемой,  как  следует,  умеют
пользоваться лишь фемы. Слишком уж крут и силен поток воздуха, а по дороге
попадаются разные загогулины. Сразу напала  жуть.  Все  тельце  съежилось,
стало тщедушным и заныло от  страха.  Одежда  свистела,  ее  металлические
детальки визжали, царапая металл  трубы,  и,  совокупно  с  воем  урагана,
доводили меня до степени близкой к  безумию  и  бешенству.  Где  люк,  где
фильтр,  как  среагировать,  как  не  стать  фаршем?   По-моему,   я   так
перенапрягся, что перестал соображать и даже расслабился. И,  конечно  же,
Анима стимулировала насколько возможно выпуск размягчающих эндорфинов.
     После чего полегчало во всех смыслах. Слушайте,  марсианы,  слушайте,
что со мной приключилось.
     Когда я от страха и ужаса  перестал  чувствовать  тело  от  пяток  до
макушки,  вернее,  прежнее  тело,  то  заимел  новое.  Будто   заразившись
движением, завертелось во мне что-то похожее на  юлу.  Завертелось  вокруг
оси, если  точнее  ПОЛЮСА.  Полюс  прыскал  во  все  стороны  напряжением.
Напряжение разлеталось лучами, пучками  и  фронтами.  Получалось  в  итоге
вихревое, вращающееся и разбегающееся поле. Причем скорость его разбегания
было куда большей, чем моя собственная.
     А результат вот каков оказался. Пока моя взъерошенная тушка  подлетит
к очередной развилке, я уже успеваю ее прощупать своим вращающимся  полем.
Как так? Вот так - я получал ощущения в смешанном виде - царапание (как бы
осязание), жужжание (как бы слух) и мелькание пятен  с  пузырями  (как  бы
зрение). Я назвал бы такие каналы восприятия - ПУЛЬСАЦИЯМИ. Я в пульсациях
быстро привык разбираться и вскоре стал понимать,  в  какую  сторону  надо
разворачиваться, на какой бок перекатываться и куда закладывать  тормозную
ногу, чтобы выписать верный вираж.
     Дело  кончилось  тем,  что  вращающееся  поле   разрослось   на   всю
пневмосистему. Да так, что ее трубы стали еле заметной  сеточкой  дрожащих
сосудов. В центре сеточки находился наблюдатель, то есть я. Кое-где сосуды
были сокрыты какими-то  неприглядными  пятнами.  Тогда  я,  как  форменный
народный богатырь, слегка поднатуживал свой полюс. Тот выбрасывал бурунчик
огненной энергии - нечто горячее  торопливое  расширяющееся  -  которую  я
усилием своей богатырской воли направлял, куда положено.  Пламенная  сила,
как ершик в унитазной трубе, счищала пятна и возвращала полную ясность.
     Не надо понимать меня  ни  буквально  ни  фигурально.  Во-первых,  я,
естественно, не полыхал натуральным огнем как пьяный Дракон  Змеищенко,  а
во-вторых, не  рассыпаю  вам  плоские  метафоры.  Я  пытаюсь...  О  чем-то
подобном - внутренних энергиях предматериального мира -  лопотали  не  раз
мистикофизики, то есть мизики. Они  ввели  в  обиход  словцо  "протогены",
которым обозвали некоторые  скопления,  сгустки  чистых  виртуальных  сил,
влияющих резонансно на сложные объекты, включая человеческие организмы. Но
мизики, во-первых, ничего не испытывали на собственном опыте так как я,  а
довольствовались  методами   структурного   математического   анализа.   А
во-вторых, им никто не  верил  и  не  верит.  (Ох  и  вечен  разрыв  между
думающими страдающими импотентами и безмозглыми бесчувственными потентами.
)
     Я так увлекся ощущениями, что чуть не прошляпил  момент,  когда  надо
было сказать "до свиданья, мир чудесный". Но все-таки безошибочно  свернул
в тот тоннель, где имелась заглушка колодца. С  расстояния  в  сто  метров
начал размачивать ее пальбой из гразера,  дальше  были  -  дыра,  шахта  и
мостовая. В вихре пыли и прочего дерьма я отстрелился на улицу, как  некий
грязный обшарпанный джинн.
     Кажется,  выгрузился  в  аграрной   секции.   Умеренно   захламленная
территория. Гидропонные ванны с зеленью картофеля, того самого, у которого
клубни  сами  вылезают  и  ползут  в  овощехранилище.   Вот   закувыркался
плодово-овощной  вор  -  это  такой  мутант-червяк,  который  проглатывает
картофелину или там апельсин и, отталкиваясь хвостиком,  мирно  катится  к
своему хозяину, человеку и вору.
     Сверху и снизу - плетение проводов и трубок, снуют  киберы-овощеведы.
Глянув на одного из них с большой хорошо отполированной спиной, установил,
что действительно похож на ершик, которым  прочищают  унитазы.  Иди  сюда,
Малевич, и рисуй портрет. Однако отрадно, что по дороге ничего не потерял,
ни коготка, ни члена  тела.  Пока  я  себя  пристрастно  изучал,  появился
охранник и наставил на меня пушечку.
     - Эй, грязный, что тут делаешь?
     - Упал в воздуходув, преследуя опасного преступника. Мы ж коллеги.  -
Я показал свое чудом сохранившееся полицейское удостоверение.
     - Ну и как там, внизу, погодка? - смехотнул охранник.
     - Осадки, мокро в штанах. А ты что тут делаешь?
     - Охраняю компост из дерьма - это же Оранжерея Номер Пять.  Вообще-то
я   первый   раз   слышу,   чтобы   полицейские   пользовались    услугами
пневмопровода... Ты чего, командир?
     - Гадский папа тебе командир... блин...
     Да, в этот момент я  всерьез  обалдел.  Потому  что  показалось,  или
оказалось, что тело мое многострадальное  и  заодно  душа  превратились  в
сеточку дрожащих сосудов,  в  центре  которой  разместился  КТО-ТО.  Я  бы
обозвал его Контроллером, хотя ясно было - достаточно одного его касания и
возникнут дрожь, зубовный скрежет  или  там  смех,  радостное  кипение.  Я
отчаянно напал на  этого  наблюдателя  и  попытался  нахлобучить  на  него
колпак, заэкранировать как-то.
     Однако тот полюс, которым я успешно воспользовался  чуть  раньше,  не
помогал мне, а  скорее  наоборот.  Сейчас  не  огненная  пузырящаяся  сила
требовалась, а плотное, давящее на шпиона усилие. И полюс, источник  такой
энергии, нашелся! В том самом, бесплатно  выданном,  вертящемся  теле-юле.
Мне  удалось  заблокировать  соглядатая,  однако  личность  моя  в   итоге
отключилась, запутавшись во всех своих телах,  организмах,  напряжениях  и
страхах.
     Очнулся я уже в подсобке на топчане, лоб весь мокрый.  На  руке  укол
чувствуется.  Неподалеку  охранник  прихлебывает  чай,  заедая  таблетками
сухого коньяка.
     - Ну, что очухался, лейтенант? Навоевался, сам  поедешь?  Или  карету
тебе вызвать? Может пора сделать пересадку  внутренностей  или  трепанацию
черепа?
     - По-моему, это тебе надо поменять череп на  более  маленький,  а  то
пустого пространства много, - я, пошатываясь, как искусственная березка на
искусственном ветру, двинул вперед и впилился лбом прямо в косяк двери.

                                    5

     В кабинете шефа помещался совсем другой человек.  Капитан  Рекс  К502
раскинулся на стуле моего шефа Зубова и большими глотками употреблял чужой
кофе из чужой чашки.
     - По некоторым признакам можно предположить, что ты теперь и есть мой
шеф, - обратился я.
     - Не предположить, а зарубить на носу. Кто теперь твой шеф, ты  очень
скоро почувствуешь на своей шкуре. Соответственно  ощутишь  и  тот  научно
установленный факт, что являешься моим подчиненным до тех пор, пока я тебя
не уволил.
     Я попытался придать своему голосу выражение незлобивое и наивное.
     - Пожалуй, из тебя получился бы  хороший  зам  по  общим  вопросам  и
ответам. Но все-таки, зачем тебя бросили на расследование разбоев и прочих
грубостей? Если ты, отдавши столько  чудесных  лет  полиции  нравов,  стал
тонким специалистом в области растления и рукоблудия. Я вот, например,  до
сих пор не знаю, что  такое  рукоблудие.  Это  когда  в  присутствии  дамы
держишь руки в карманах, или наоборот? А к каким реактивным  мутанткам  ты
водил меня по доброте душевной!
     - Заткнись. Все равно тебе никто не поверит.  У  тебя  на  физиономии
написано, что ты брехун.
     - Если точнее, Рекс, на твоей физиономии имеются следы довольства,  а
на моей следы труда. Ладно, я брехло.  Но  сейчас  я  легко  узнаю,  каким
красивым словом можно обозначить тебя. Приобщился ли ты к материалам  дела
по гоп-стопу каравана "Дубков" и к моей докладной  записочке  по  стертому
директору "Вязов"?.. Я читаю на твоем выразительном лице, что "да". Я  еще
кое-чего раскопал. Старателей на это дело подбил и дал  им  на  лапу  Нур,
работающий  на  "Вязы".  Но  его-то  нанял  некий  фрукт  по  имени  Дыня,
сотрудничающий  с  "Дубками".  Понимаешь,  "Дубки"  сами  себя  обчистили.
Потрясающе. Давай, писай от восторга.
     - Кто тебе сказал про Дыню? - несколько заинтересовался Рекс.
     - Нур, перед тем как задвинуть кеды в угол.
     И тут причина интереса мигом прояснилась.
     - Ага, значит, это ты  устроил  бучу  в  торговом  центре.  Тебя  уже
разыскивают, Терентий, - выражение физиономии у него стало таким, словно я
- это пойманная на лету муха.
     - Ха-ха, меня разыскивают. Я могу вообще на них облаву устроить.  Эти
розыскники хреновы, агенты то ли "Дубков", то ли "Вязов" подстрелили Нура,
когда я его уже взял за хобот, - чтобы он не успел расколоться...  Но  он,
между прочим, исповедался мне кое в чем. Запись имеется.
     Рексова физиономия уже сделалось  такой,  будто  вышеуловленная  муха
каким-то образом  из  его  ладошки  упорхнула.  Но  вскоре  начальственная
мудрость вернулась на самую значительную часть тела.
     - Ладно, Терентий, никто никого разыскивать не будет. Я все утрясу. А
ты с  помощью  собственной  анимы  снимешь  свою  агрессивность  и  прочее
злобство, после чего прекратишь копать это дело.  Не  возражай...  я  тебе
помогу принять такое решение, отправив в отпуск. Дружок, не морочь  никому
анус, кроме лиц, специально предназначенных для этого. Будем считать,  что
ты меч на орало перековал, остается только переправить орало на  жевало  и
е..., ну, в  общем,  ты  меня  понимаешь.  Съезди  в  Блудянск  или  лучше
устремись  на  орбиту,  в  Хунахуна.  Порезвись,  помучайся   в   объятиях
электробаб, поработай херцем... Э, зачем смотришь на  меня,  как  пиранья,
неужто считаешь наймитом врага?
     Рекс заулыбался во все щеки, чтоб никто не мог его спутать с наймитом
темной силы.
     - Наймитом не  считаю,  но  ты  как  масло,  которое  растекается  по
металлу, а я, как кислота, которая его проедает.
     - Черепную крышку ты мне проедаешь. Пойми ты, мы никогда не распутаем
дело с караваном. И нечего совать нос в выяснение отношений между "Вязами"
и "Дубками". А то ведь оторвут выдающийся твой  шнобель  вместе  с  лобной
костью. Это тебе, наверное, и Зубов говорил,  только  не  так  настойчиво.
Сколько в городе бандитизма, вооруженных  расчленений  и  отчленений,  они
тебя  не  касаются,  что  ли?  Зазнался,  текучку   запустил.   Чтобы   ты
окончательно протрезвел, я тебе вот что объявлю...
     -  Еще  воздухом  надуйся,  грудь  вперед,  задницу  отклячь,   чтобы
попредставительнее видок был, - попытался урезонить  я  свежевылупившегося
шефа, но тот не желал выходить из роли мэтра.
     - Мы, лейтенант К123, существуем лишь в результате соглашения "Вязов"
и "Дубков". То есть, получаем зарплату, пока занимаемся посягновениями  на
частных лиц, набегами на кабаки и лабазы, ристалищами с участием алкашей и
надравшихся муташек, да  уголовкой,  в  которой  засветились  старатели  и
прочая вольница.
     - Рекс, ну неужели тебе известно что-нибудь такое, чего не знаю я.  В
результате какого там совокупления мы появились - мне наплевать.  Главное,
что мы есть, и это заставляет нас не мочить штанишки. Когда  всем  пацанам
из моей роты в "Мамальфее" стукнуло по пятнадцать, их выстроили на плацу и
зачитали приказ: "С сегодняшнего дня всем заиметь собственное "я" и личное
мнение." Похоже, в вашем питомнике ничего подобного не случилось. В общем,
через пять минут подам тебе большую просьбу об увольнении.
     - С  удовольствием  приму  после  такого  монументального  заявления,
достойного мемориальной доски. Но только через  месяц.  А  сейчас  марш  в
кассу за отпускными и премиальными, я туда уже  звякнул,  также  как  и  в
отдел кадров. Если будешь в Хунахуна, поцелуй от меня Электрическую Бабу в
благодарность за мастерство - туда, куда она любит.
     Через пять минут я стоял на улице с новой кредитной картой в кармане.
Десять тысяч, десять "толстых" имперок - совсем неплохо, дерзай, не  хочу.
Бутылка водки "Язвенной" - три  имперки.  Симпампушка-мутанточка  на  пару
палочек - пятнадцать монет. (Симпатичная она, конечно, если  только  снизу
смотреть.) Но билет на межпланетный рейс - полста тысяч.
     Несколько раз добросовестно пытался изъять Дыню из головы и проводить
себя в турбюро "Интимные маршруты". Не получилось. Вольно или невольно,  в
качестве временного решения направил себя в секцию развлечений, а именно в
"Нарост". Именно здесь мутанты и  кучкуются.  Судя  по  кличке,  Дыня  был
именно из них.
     Перед входом сунул в  прорезь  деньгомета  кредит-карту  и  вынул  из
ящичка пятьсот имперок гафниевыми  монетками.  Затем  сквозь  противную  -
лохматую, сопливую, шестипалую - публику подобрался к стойке. В  "Наросте"
как всегда царило веселье. Звучал и  разливался  мажорный  напев:  "Черный
ворон, что ты вьешься над моею головой, ты  закуски  не  дождешься,  скоро
станешь сам едой..." На лица завсегдатаев было немножко тошно смотреть, от
их пронзительных голосов немножко вяли уши.
     Да, сюда не проползло бы разумное, доброе, вечное, впрочем, никто  из
присутствующих в этом не был бы виноват.
     Бармен - ушастый тролль - даже не стал оборачиваться  ко  мне,  чтобы
получше слышать в шуме-гаме,  а  продолжал  протирать  бутылки  со  всякой
забористой  дрянью   для   муташки   -   гемоглобиновкой,   кортизоловкой,
полигормоновкой и тому подобным.
     - Ау, земляк, Дыню тут не видел? - промяучил я в костлявую спину. - У
него башка соответствующая, большая, гладкая. За хорошую  память  получишь
полсотни имперок.
     Бармен, слегка шевеля ушами, продолжал невозмутимо заниматься прежним
нехитрым делом.
     - Ага,  локаторы  работают,  значит,  понял  меня.  Ну  да,  как  это
естественно: пятидесяти монет стоит амнезия, а  хорошая  память  -  полную
сотню.
     Бармен разлепил уста и сказал "спиной".
     -  Два  дня  тому  компания  послала  его  в  долину  Вечного  Отдыха
налаживать перевозку рудного полуфабриката. После того самого облома.
     - Ты общительный дядька. - Я бросил на тарелку причитающиеся  монеты.
-  Именно  туда  мне  и  нужно  подаваться.  Не  знаешь   ли   людей   или
почти-человеков, которые могли бы меня в это место проводить и были бы там
своими? За озвученные твоим ртом знания - двести имперок.
     Спина бармена оставалась безмолвной и безучастной.
     - Да, пожалуй, за  двести  монет  разве  что  протанцевать  можно,  а
осмысленные звуки куда дороже стоят. Эй,  четыреста  имперок  просятся  из
моего кармана наружу.
     Бармен по-прежнему не отвлекался от своей работы.
     - Понятно. Извини, старичок. Ну, плесни мне хотя  бы  на  три  пальца
язвовки, только без гормонов и гемоглобина.
     Я спрятался со стаканом в темный уголок, который  показался  наименее
страшным, и, меняя увеличение объективов хайратника, наблюдал  за  местным
сборищем, которое простодушный землянин назвал бы  скопищем  невообразимых
уродов. А какой-нибудь средневековый деятель упал бы бесчувственной кучей,
решив, что оказался на бесовском шабаше.  И  правильно.  Чего  стоят  одни
ВИДЮНЧИКИ -  с  выдвижными  очами  размером  с  тарелку  -  которые  можно
использовать вместо  телескопов.  Или  РАСПАДНИКИ  -  у  тех  руки,  да  и
некоторые другие члены тела могут, отделившись  от  остального  организма,
активно заниматься всяким непотребством. Отдельные  руки  некоторое  время
весьма преуспевали на душительском поприще. А сейчас, в основном,  таскают
выпивку и  тырят  мелочь  из  карманов.  Отчленяемые  же  срамные  органы,
особенно летучие фаллосы (так называемые фаллолеты или вафельницы), немало
отличились в статистике изнасилований.  Были  тут  и  СОПЛИВЦЫ-ПРОЗОРЛИВЦЫ
или, как еще говорят, сопляки. Эти товарищи при помощи сморкания оставляют
там  и  сям  быстроразмножающиеся  клеточные  колонии,  которые   способны
наблюдать за тем, что творится рядом, с  помощью  зрительных  родопсиновых
рецепторов. И в микроволновом диапазоне передавать подсмотренные  картинки
своему хозяину, отчего тот превращается в станцию раннего обнаружения.
     Едва я поймал порхающий пузырь, полный дурман-сиропа и  прилепился  к
своему стакану, как увидел фемку, направляющуюся в  мой  угол.  Это  не  к
добру. Похоже, сейчас скандал случится  -  может,  я  ее  теплое  местечко
занял. Фемка однако замерла в шаге от меня. Непонятно было, чего  она  там
задумала - врезать мне хочет или сперва потолковать. Само собой непонятно,
куда бабомутант пялится - экраны хайратника скрывают  половинку  ее  лица.
Попробовать что ли разрядить обстановку?
     - Здравствуй, девочка. Ты чего тут забыла? Хочешь, вместе поищем?
     - Ты тот самый, которому нужен провожатый в долину Вечного Отдыха?
     - Угадала милая. У тебя есть  такой  провожатый?  Я  полагаю,  и  ты,
наверное, согласишься, что мое спасибо за проявленную тобой общительность,
а также сотня имперок не повредят тебе.
     (Жмотская тоска меня уже тронула, ведь двести еще должен бармену, это
он навел.)
     - Побереги свои денежки на лишний пузырь кислорода. Этот провожатый -
я. Я была штурманом в наземных геологоразведках, когда работала в  "Вязах"
и три раза посетила интересующую тебя долину. Надо полагать, ты  не  валял
дурака, когда трезвонил, что собираешься туда.
     Вот так номер. Это я-то трезвонил? Впрочем, если доверюсь  ей,  тогда
точно сваляю дурака. Ведь фемам никто не  доверяет.  Они  всегда  работают
группами, в основном на "Вязы", изредка  на  префектуру.  Но  и  на  себя,
наверное, тоже. Среди старателей и прочих  одиночек  их  не  бывает.  Люди
считают, и, возможно, справедливо, что эти барышни - извращенки,  что  без
коллективных оргий они тощают и дохнут. Есть мнение, что спят фемки  целым
взводом в одной кровати и с бока на бок переворачиваются по команде. Кроме
того, невооруженным глазом видно, что они считают себя выше  других.  Они,
действительно, выше нормальных баб. А  во-вторых,  всегда  могут  отлупить
даже самых грубых мужиков. Как тут не зазнаться. Все их движения - четкие,
умелые; чутье и моторика - будь здоров. Однако, я весьма  сомневаюсь,  что
кто-нибудь из них слыхал про Баха с Бетховеном или Толстого с Достоевским.
То есть, Бах с Толстым для них - мужицкая дребедень.
     Меркурий один знает, какие у фемок генные модификации, какая, в конце
концов, идеология, цель, светлый идеал (само собой, что он один на  всех).
Кто им коллективный дружок, кто коллективный вражина?  Марсианцам  обрисую
их наружность - это рослые девахи  с  невыделяющимся  бюстом  и  неброской
мускулатурой. Физиономии носят нередко  смазливые,  но  всегда  совершенно
каменные. Хотя наши  мутанточки  смахивают  на  тех  дылд,  что  на  Марсе
демонстрируют наряды, тем не менее предпочитают робы и  кованые  башмачки.
Родить ребеночка, по крайней мере естественным путем, эти сверхбабы  не  в
состоянии,  но  интимные  причандалы  имеют.  Были  некогда  меркурианские
джентльмены,  которые  осмеливались  трахать  фемок,  навалившись  большой
компанией. Были да сплыли. Любовь  с  фемками  для  отважных  джентльменов
кончались плачевно. Эти девушки  отбили  охоту  проверять  наличие  у  них
пиписьки, потому что обязательно насильников уничтожали,  устраивая  целые
облавы. Живут фемки кучно, на улице  всякое  общение  с  собой  пресекают.
Учтите, все господа мужики, -  там,  где  ошивается  одна  из  них,  могут
моментально возникнуть и другие подруженьки.
     Вот такие странненькие девчонки. Эта фемка,  что  подвалила  ко  мне,
была низковата для своих - с меня ростом, но голову ее украшал обычный для
них ежик, а щечку - шрам. Головорезка, видать.
     - Мы, нормальные люди, плохо осведомлены о  ваших  фемских  повадках.
Что тебя подкупило в моем предложении, милая моя?
     - Меня зовут Шошана Ф903, - слегка скрипнув зубами, заявила фемка.
     - Ладно, Шошана. Что, все-таки? У вас же своя игра, с посторонними вы
не дружите.
     - Никто с тобой дружить и не собирается. Если ты платишь за  проводы,
я тебя провожаю, причем такой дорогой, которой нынче можно добраться туда.
Это тебе обойдется в три тысячи имперок.
     Что эквивалентно тысяче бутылок "язвовки" -  и  представить  страшно.
Вместо такого количества  прекрасной  жидкости  я  заполучу  одну  большую
"язву" по имени Шошана. Но я уже "влез под душ", так что не "пустить воду"
было бы постыдным делом.
     - Если это не станет проводами в последний путь, тогда твое согласие,
Шошана,  можно  считать  доброй  приметой.  Правда,   парочку   мы   будем
представлять странную. Впрочем, размер твоего бюстгальтера позволяет  тебе
не выделяться на фоне мужчин, особенно пока ты в скафандре.
     По-моему, она подавляла в себе обиду немалым усилием недюжинной воли.
Получается,  я   нечаянно   ее   протестировал   и   выяснил,   что   есть
обстоятельство, которое заставляет ее не реагировать на мои подначки.  Она
кем-то и чем-то психоподготовлена к общению  со  мной.  Однако,  не  будем
перегибать - иначе ее попустительство  станет  слишком  нарочитым  и  фемы
могут поменять всю тактику.
     Между прочим, особенного  выбора  у  меня  нет.  Допустим,  Шошана  -
шпионка. Но кто гарантирует, что следующий провожатый не  окажется  вообще
диверсантом? Кроме того, фемы, может статься, тайно дружат со  мной.  Ведь
там, в торговом центре, одна из них, похоже, не только пособничала мне, но
даже  открыла  второй   фронт.   Или,   например,   откуда   взялись   мои
чудодейственные способности к перемещению в пневмопроводе, не сверхбабы ли
занимались навигацией для меня? Кто,  в  конце  концов,  снял  заглушку  у
клапана на приемном колодце? Не исключено даже, что во время  драки  между
муташками, фемы как бы случайно оказались поблизости и  уберегли  меня  от
полного втаптывания в грязь.
     Надо учесть и то, что вряд ли у девушки Ф903 есть задание  перерезать
мне глотку элегантным движением лазерной бритвы. Я слыхал  (правда,  забыл
от кого), что фемы не  злоупотребляют  душегубством.  Кстати,  если  Шошка
будет усердно шпионить, то ясно прорисует мне, чем собственно интересуются
фемы.
     - Ладно, заметано. По рукам и ногам. Отправляемся в ближайшее  время,
если не возражаешь...
     Я фразу не договорил, не условился еще, где  и  когда,  как  она  уже
резко крутанулась и пошла вон  из  кабака.  Я  попытался  догнать  ее,  но
поскользнулся на чьих-то зрячих соплях, едрить их налево,  и  залетел  под
стол, где здоровенный тараканомутант внаглую спер у меня ботинок.

                                    6

     Вечером забрался в ангар к Филимону - в  Васино  нет  механика  круче
его. Некогда он благодаря мне год схлопотал, в смысле посадил я его.  И  с
тех пор гражданин механик спасибо говорит за это. Засветился Филимон  так.
Скорешился он в свое время с мужиками, которые работали в  "Вязах"  -  тем
надоели внутризаводские денежки, "повязки", и они решили  разжиться  более
солидными  купюрами.  А  решив,  загнали   Филимону   досрочно   списанные
аккумуляторы. Ну, и Служба Безопасности концерна всех прихватила. Филимона
она как бы отпустила,  виноватых  же  мужиков  по-быстрому  изничтожила  с
помощью "несчастного случая" и затем стерла всякое  упоминание  о  них  из
файлов.  Больше  того,  Служба  и  Филимона   приговорила.   Наняла   двух
старателей, чтобы они сделали виноватому чик-чирик в подворотне.  Пришлось
мне  Филимона  срочно  заарестовать,  а  тем  старателям  чик-чирик  самим
устроить.  Так  что  Филимон  продолжал  кудесить  в   своей   мастерской,
замаскированной под гидропонический огородик, лишь благодаря  мне.  Ну,  а
кочаны капусты вырастали там с человеческую задницу - это так  благотворно
на них действовал не полностью  отработанный  уран-235,  вылеживающийся  в
свинцовых бочках по углам.
     -   А-а,   ага,   -    опознал    меня    Филимон,    отрываясь    от
турбины-метаморфантки с самопрорастающими лопатками. -  Пришел  тот  самый
человек, который заставил  меня  в  течение  года  дрессировать  от  скуки
тараканов и кормить с ложечки клопов. Ну, чего еще тебе от меня надо?
     - Верю, что тараканы и поныне на задних лапках ходят по твоей  кухне,
и клопы благодарят как умеют, то есть очень уважительно сосут твою  кровь.
Я рад, что ты им понравился. А мне понравится приличный  вездеход,  причем
очень скоро.
     - Двадцать "толстых" имперок. Старатели по два года на него колымят.
     - Это ты брось. Рвач. Как насчет того, чтоб напрокат?
     - Ты же угробишь машину - руки ведь у тебя крюки. Вижу, что выставили
тебя из полиции и теперь будешь  чего-то  кому-то  доказывать...  Впрочем,
есть у  меня  одна  машина,  которая  сгодится.  Рекомендую  вечно-опытный
образец. Он тебе отомстит за меня. Сделан, кстати, лейтенант,  целиком  из
ворованных деталей. Так что всяким  "дубкам"  тебе  лишний  раз  на  глаза
попадаться не резон.
     В дальнем углу ангара-огорода за занавесочкой из винограда  хранилось
то, чем Филимон меня собирался одарить. Жуткий гибрид танка,  снегохода  и
паука. Шесть колес, два  трака,  трое  полозьев,  семь  шагающих-цепляющих
конечностей. Основной двигатель - микрореактор с кипящей активной зоной  и
гранулированным расщепляющимся топливом.  Как  объяснил  Филимон,  система
защиты у этого монстра хиленькая, поэтому  -  если  хорошо  поездил  -  на
охлаждение не надейся, а не забудь слить радиоактивный натриевый  кипяток.
На случай отказа реактора есть аккумуляторы,  скорее  всего  свинченные  с
ионной ракеты. Керамическая защита видно содрана с космического челнока. К
турбине,  вертящейся  от  нагретого  гелия,  помимо  обычного   генератора
приделана еще и МГДэшка.  Можно  даже  поглиссировать,  выпуская  пар  под
днище.
     - Владей на здоровье, лейтенантик. Надеюсь,  здоровье  твое  будет  в
прямой,  а  не  в  обратной  зависимости  от   обладания   сим   средством
транспортировки. Особо не дрейфь, циркониевый  колпак  ловит  нейтрончики,
что твой мухолов. В управлении,  особенно  рулежке,  биоинтерфейсом-анимой
пореже пользуйся, на мыслеусилия особо не полагайся, не то запутаешься.  А
"бабки" за прокат по возвращении отдашь, так что у  тебя  есть  стимул  не
торопиться домой.
     - В крайнем случае, на том свете рассчитаемся градусами Кельвина. Тем
более,   что   геенна    огненная    -    наша    местная    меркурианская
достопримечательность.
     Забрался  я  в  кабину,  проверил  колесные  и  гусеничные   приводы,
борткомпьютер погонял, потестировал гидравлику, пневматику,  синхронизацию
конечностей. "У тебя, Филимон, не руки,  а  ковырялки  и  расхищалки  -  в
первый раз хвалю за такое", - передал я ему по радио, когда он закончил  с
наружным осмотром.
     Затем мой транспортный аппарат прошагал в  растопырку  по  грядке  и,
выбравшись наружу, спустился в тоннель для большегрузных  средств.  Поехал
тихонько, на батарейках, в ангар моего жилого блока.  Завтра  еще  реактор
заряжать.  Все  вездеходы,  кроме  полицейских,  получают   расщепляющиеся
материалы за городом. Поэтому связался я с заправочной станцией и  заказал
соответствующее топливо на завтрашнее утро.  Кредитная  карта  с  грустным
шипением  втянулась  в  считыватель  городского  телекоммуникатора   (или,
по-народному, горкома) и похудела на тысячу имперок.
     Но перед путешествием я  погрузился  в  сон  и  храп,  предварительно
засунув сигнализацию от вездехода прямо в среднее ухо. Всю ночь ворочался,
потому что боялся мурашек, тех самых, которые металл  грызут  с  синильной
пеной на губах. Конвульсивно прекратил спать, когда  услышал,  что  кто-то
возится в прихожей. Я мигом скатился с  постели,  залег  под  койкой.  Там
нащупал плазмобой, быстро снял с предохранителя и занял  огневую  позицию.
Дверь открывается и на прицеле появляется вчерашняя фемка с  вещмешком,  в
скафандре - опытные люди всегда его одевают перед поездкой,  чтобы  меньше
на себе тащить, а заодно проверить, все  ли  с  этим  "верхним  бельишком"
тип-топ.
     - Я тебя вызывала по телекому, - сказала она скучным  голосом,  глядя
куда-то в окно. - Но ты не отзывался. Нам ведь пора.
     - На то и сигнализация в ухе, чтоб ничего не слышать.
     Я вылез из-под койки. Странное это было зрелище - человек в скафандре
и человек в трусах. Особенно для нее. Впервые на ее лице проявилось  нечто
столь же похожее на улыбку, как педальный автомобильчик на вездеход.
     - Некая дисгармония присутствует, - заявил по такому случаю я.  -  По
крайней мере, на картину Рембрандта эдакая сцена  не  просится.  Может,  и
тебе немного разоблачится, ну хотя бы до трусиков.
     -  Для  восстановления  гармонии  я  в  холле  побуду,  -   милостиво
соглашается моя валькирия.
     Честно говоря, я еще собирался  как  следует  заправить  свой  личный
топливный бак, но ввиду  недалекого  присутствия  такой  энергичной  фемки
придется давиться обед-пастой и сыпать в пасть мясные и  овощные  таблетки
на полном скаку.
     Итак, собрал я манатки в ритме чечетки. Носки сунул в карман, зарядил
обоймы плазмобоя, рассыпая патроны по полу, и поспешил в холл.  По  дороге
понял, что все свое могу носить с  собой  (внимание,  философская  мысль),
самое важное имущество хранится в мозгах в  виде  длинных  молекул  памяти
(правда, особо залежалые инструкции и уставы можно лишь  с  помощью  анимы
растормошить), кое-что имеется в хайратнике с его фильмотекой,  дискотекой
и локаторами. Ну еще сменная  пара  трусов,  квазиживая  ползунья-мочалка,
крем, съедающий бороду, но милующий лицо, и говорящий презерватив  -  мало
ли что, вдруг пригодится.
     Фемку застал в обычной для них  позе  фараона  -  руки  на  коленках,
взгляд  уперт  в  стенку,  на  которой  никаких  мультяшек  и  видюшек   -
расслабляется девушка в свободное от работы время. Мы спустились в  ангар,
и я подвел жутковатую спутницу к своему транспортному средству.
     - Именно об этом вы грезили,  Шошана,  долгими  бессонными  ночами  в
общей кровати?
     - Я и сейчас мечтаю о том,  чтобы  урановый  кипяток  не  обварил  до
красноты вашу задницу.
     - А вашему задку небольшой румянец даже пойдет. - Кажется, она все  ж
таки, преодолев рефлексы, заставила себя не дрыгаться от моих подколов.
     Потом, гостеприимно отодвинув дверцу в сторону, нас впустил  бортовой
шлюз вездехода, где  мы  и  разоблачились.  По  очереди,  конечно.  Скинув
скафандр, я натянул свой обычный прикид - треники с пузырями  на  коленях.
Она же нарядилась не в обычную для  них  робу-гимнастерку,  а  в  довольно
милый спортивный костюмчик с меняющимися картинками на спине.
     У меня снова зароились под кепкой подозрения -  фемка  явно  пытается
быть обаятельнее, чем  на  самом  деле.  Однако  созерцание  внутренностей
вездехода  еще  раз  порадовало  меня  и  я  отвлекся  от  Шошаны.  Рычаги
управления мощностью двигателя, приводами колес  и  траков  -  с  большими
головками-колобашками в  захват  всей  пригоршней.  Манипуляторы  шагающих
конечностей смахивают на кнопочки аккордеона. А кресла будто  вынесены  из
кабинета какого-нибудь старинного ученого с козлиной бородкой и  ермолкой,
защищающей мозг от испарения.
     Проехали  тоннелем  для  большегрузного  транспорта  и  оказались  на
контрольно-пропускном пункте. Там уж не миновали один из боксов, где сидел
офицер городской стражи, к сожалению, знакомый.
     - По-моему, ты странно решил провести отпуск, Терентий, - заязвил он,
изучив нашу пару со снисходительной улыбочкой.
     - С каких это пор времяпрепровождение на лоне природы стало считаться
странным? Свежая пыль,  где-то  за  ней  звездное  небо,  чудные  пейзажи.
Заметь, я вместо тебя рекламирую красоты Меркурия.
     Офицерик чуть понизил голос.
     - Твоя приятельница, судя по всему, фемка.
     Я тоже не стал громогласничать.
     - Вот это тебе уже показалось. Правда, у нее не выросли  на  гормонах
такие   пышные   буфера,    как    у    коровушек    из    Хунахуна    или
Блудянска-Распутянска, но она не более муташка, чем ты.  Видишь,  какой  у
нее прикид, фемы такое не носят, да и росточком она не вышла в сравнении с
ними.
     - Ну, ладненько. Не тужься, а то кака выйдет. Пусть будет так, как ты
хочешь, - незлобиво приговорил офицер. - Ты, кстати, сдал фрагменты  своих
органов на производство трансплантатов? Вдруг вернешься  без  мозгов  или,
чего доброго, без одной важной штуки. Как говорил  мой  дедуля:  "В  битве
хрен оторвали фашисты, но зато отомстил я врагу."
     - Если вернусь без своих  мозгов,  тогда  возьму  твои.  А  вообще  я
предпочитаю кибернетические замены.
     - Я тоже, - подыграла "приятельница".  -  Я  заменила  много  вредных
мужиков на полезных роботов.
     Будем надеяться, отметил я про себя, что я не попаду  в  это  вредное
множество. Ну, а пока что городской шлюз открывается, пандус опускается, и
вездеход  съезжает  на  зыбкую  землю  Меркурия.  До   свиданья,   Васино,
запечатлей меня в бронзе, если что, а рядом с памятником посади грибочки -
я ими всегда любил закусывать.

                      ЧАСТЬ ВТОРАЯ. БЕСНОВАТОСТЬ

                                    7

     В долину Вечного Отдыха фемка предложила отправиться  совсем  не  той
проторенной дорогой, какую использовал штурман Мухин в первой вылазке.
     Шошана подняла крышку планшета и прочертила такую партизанскую  тропу
по карте среднего масштаба своим лазерным карандашом, что  я  прибалдел  и
возмутился. Тем более, что аванс проводнику уже был уплачен.
     - Ты, Шошана, упорно предлагаешь переться через плато  Большой  Гроб,
потом мимо горы Череп, далее брассом и саженками по морю замерзшего натрия
Старательские Слезы. Но такой, с позволения сказать, путь, куда длиннее  и
многократ опаснее. На мой примитивный взгляд, конечно. Но будь  мы  сейчас
актеры  на  сцене,  любой  зритель  в  партере  со  мной  бы   согласился.
Ориентиров-то на твоем пути раз-два и обчелся,  мы  и  пеленгов  взять  не
сможем, чтобы свериться с картой.
     Да, тут явно с  ее  стороны  присутствует  какая-то  заумь,  если  не
откровенное предательство.
     - На самом безопасном пути ты, господин лейтенант, потерял три машины
и пол команды. И еще о чем-то разглагольствуешь. С чего ты взял, что  тебя
нынче меньше "ждут", чем тогда?
     - Ты меня не убедила, мы отправляемся старой дорогой - если, конечно,
я еще командир.
     - Только потом не придумывай того, что  я  говорила  и  того,  о  чем
молчала, - огрызнулась она, демонстрируя явное презрение к моим умственным
способностям.
     -  Послушай  женщину  и  сделай  наоборот,  даже  если  она  известна
прогрессивной  общественности  как   сверхвумэн   и   бой-баба.   Курс   -
восемьдесят, склонение - пять. Мощность  силовой  установки  -  шестьдесят
процентов. А теперь вперед.
     Вначале я был уверен, что поступил правильно. Но к  вечеру  уже  стал
раскаиваться. Вернее, я просто-напросто пожалел, причем горько.
     В ста километрах от Васино локаторы засекли  быстро-  и  низколетящую
цель - всего лишь за несколько секунд до того, как она на нас вышла  (пыль
есть пыль). Впрочем, можно было  спокойно  считать  целью  себя,  а  ее  -
охотником. Как этот охотник до нас добрался - вопрос  немудреный,  маршрут
был известен и  осталось  только  прочесать  его.  Шошана,  между  прочим,
забеспокоилась минут за пять до того как. Стала  вертеть  крупномасштабные
карты, а потом вдруг, но весьма настойчиво заявила:
     - Сверни вон за тем камнем в ущелье.
     - Создаешь атмосферу страха и ужаса? Не бойся,  ведь  я  с  тобой,  -
несерьезно отозвался я.
     После чего я вылетел из водительского кресла и припечатался к  палубе
из-за очень серьезного удара в ухо. Ну, фемка, паскуда!  Ботинок  наступил
на мою шею, дуло сквизера уставилось на мою башку, вызывая в ней не лучшие
переживания  и  эмоции.  Тем  временем  фемка  свободной  рукой,  ногой  и
мыслеусилиями  уверенно  орудовала  машиной.  Я  сразу  почувствовал   как
вездеход сворачивает и идет под уклон.
     Вдобавок  я  морально  мучился,  оттого  что  оказался  безнадежен  в
умственном отношении. Ведь девчонка  -  настоящая  кобра.  Как  же  я  так
расслабился с ней? Надо было сразу опознать ее суть, едва  она  предложила
свои вероломные услуги.  Ведь  фемы  могут  действовать  только  групповым
способом. А на кой ляд я этой компашке сдался, разве, чтоб побыть пешкой в
игре типа "поддавки".
     Или   вторая   версия.   Прямо   противоположная,   но   еще    менее
обнадеживающая. Это фемка, отбившаяся  от  своих,  фем-расстрига,  корова,
исключенная из стада за какие-то проступки, то есть  одичавшая  и  буйная.
Только ловкость и мастерство у нее не коровьи.
     Ну, влип. Так вот  я  распереживался,  а  тут  к  моральным  мучениям
добавились физические. Машину долбануло  вбок,  и  все  резко  сместилось,
палуба стала крышей, крыша палубой.  Я  из-под  Шошанской  ноги  выскочил,
чтобы  прогромыхать  костями  по  всем  бортам,  а  потом  все  неприятное
случилось  еще  раз.  И  снова  безжалостное  бросание  костей   собралось
повториться, но машина, постояв на боку, вернулась  в  прежнее  положение,
очевидно фемка успела зацепиться "конечностями" за склон. Потом она  резко
"поддала газу", я еще раз проехался  по  палубе,  правда  уже  на  пузе  и
горизонтально.
     И тут меня осенило, что  физические  мучения  полностью  перечеркнули
моральные. Не расстрига она, а я не пешка покамест. Она сейчас спасла меня
и себя от превращения в трупный материал. Можно  прислониться  к  борту  и
просипеть, разминая кадык:
     - А хорошо все-таки, что ты  поменяла  свои  башмаки  с  подковами  и
шипами на сравнительно мягкие кеды. Кстати, что  это  там  прожужжало  над
нами?
     - Парочка коптеров.
     - Ну, что ж ты раньше  про  них  не  сказала?  Или  считаешь,  что  я
усваиваю материал намного лучше после небольшой взбучки?
     - А ты как считаешь, одного раза тебе хватит? - решила уточнить она.
     - Пожалуй, да. Поехали путем истинным через Гроб, Череп, Кости и  всю
прочую жуть. Бомбу себе на холку я действительно заработать  не  желаю.  Я
вообще против  бомбардировок,  даже  ковровых  и  миротворческих.  Кстати,
Шошана, ты знаешь тех, кто прилетал?
     - Они прилетали за тобой, тебе лучше знать.
     - Благодарю за находчивость. И все-таки, как это у  тебя  получилось,
защитница?
     - Что "это", Терентий? - впервые по имени назвала.
     - Узнать о том, чего тебе знать не положено. Ты  хотя  бы  абстрактно
расскажи, только словами, а не жестами.
     - Абстрактно - пожалуйста. Это принесет тебе столько же пользы, сколь
и сочинения Николая Кузанского... - ученый Коля  по  фамилии  Кузанский  у
фемок очевидно служил обозначением бессмыслицы. - Мы все живем  в  системе
симметрий. И если в неком месте становится больше, то в другом  -  меньше.
Что-то, допустим, сдвигается вправо, тогда кое-что влево. В какой-то точке
проклевывается "плюс", а в другой точке  обязательно  появляется  "минус".
Причем, и левое, и правое, и "плюс", и "минус" - кусочки одного целого.
     - Такое замечательное "одно  целое",  как  бы  с  ним  познакомиться.
Премного благодарен, что так замечательно ты все разжевала. Если  бы  дала
еще и проглотить. А где центр этих вот симметрий?
     - Ты, наверное, и сам бы догадался когда-нибудь,  что  центров  таких
много. И где главный, только Всезнатцу понятно. Но одним из является  ядро
Меркурия.
     - Которое вам фемкам, наверное, вместо папы.  Впрочем,  мне  нравится
такая сказочка, она достаточно нестандартна... Кстати, когда я  уже  лежал
на полу придавленный твоим башмачком, Золушка, меня  пробрало  необычайное
волнение - однако не от страха за свое горло или твою подметку.
     - С чем оно было связано, неужто с ядром планеты?
     - С тем, что ударила ты меня все-таки нежно.

                                    8

     Плато Большой Гроб оказалось довольно милым  местом.  На  нем  лежала
толстая пылевая подушка, слегка покачивающаяся под воздействием  солнечных
ветров, веющих из-за терминатора. Поэтому иногда казалось, что катишься по
дну ленивого моря. На хорошей крейсерской скорости получалось три дня пути
вместо планировавшихся полутора. Но зато здесь нас никто  не  видел  и  не
слышал. Полное уединение.
     - Слушай, Шошана, у тебя  есть  мнение  о  том,  что  приключилось  с
караваном "Дубков"? - справился я у малоразговорчивой попутчицы.
     - Есть, - довольно вяло отозвалась она.
     -  Надеюсь,  не  слишком  отличающееся  от  мнения   всего   дружного
коллектива фемов.
     Она не стала пикироваться, а продолжила по существу:
     - Это не грабеж, потому что сдача гафния перекупщикам не увеличилась.
     - Я рад, что данные полицейского  отчета,  оказывается,  известны  не
только мне.
     Она смерила меня взглядом, я бы сказал, довольно презрительным. Я  же
в ответ растворил таблетку "Туборга" и глотнул хорошего пивка.
     - А коли так, лейтенант,  то  это  сделали  люди  из  "Вязов",  чтобы
подорвать систему перевозок конкурента.
     - Я рад, но уже  умеренно.  Ты,  собственно,  высказала  первое,  что
приходит на слабоодаренный ум вроде моего. Какие еще есть версии?
     - "Дубки" сами на себя напали, чтобы бросить густую тень на соперника
и выколотить из правительства побольше монет на укрепление безопасности.
     - Высказывание достойное аплодисментов. Я так тоже считаю, Шошана, но
мне это объяснение кажется плоским, а  не  выпуклым.  Мы  ведь  не  должны
бросаться на первую же приемлемую  версию,  как  тощая  рыбка  на  жирного
червячка. Почему? Потому что рыболов,  когда  нанизывал  на  крючок  этого
червячка, как раз и был уверен, что  мы  им  соблазнимся.  Ну,  давай  же,
проснись. Или, наоборот, засни. Ты ведь не  просто  две  руки,  две  ноги,
длинные, кстати, ладная фигурка  и  приятное  личико.  Ты  -  объединение,
сверхорганизм, за тобой много рук, ног, фигурок, мозгов. Вспомни, лет  сто
назад за телом какой-нибудь шпионки  клубилась  мощь  целого  государства,
которое  подсказывало,  когда  надо  стрелять,  когда   трахаться,   когда
ворковать "люблю", когда шипеть "ненавижу".
     Я специально хотел позлить ее и  надеялся  на  то,  что  злоба  будет
продуктивной. И я ее задел. Она бросила в  рот  "взрывной"  леденец,  тот,
который  несколько  раз  меняет  вкус,   а   потом   мгновенно   разбухает
кисло-сладкой пеной. Конфетки были, пожалуй,  единственной  ее  слабостью,
потому, наверное, что помогали расслабляться. Фемка  от  раздражения  даже
поперхнулась леденцовым взрывом, но потом решила объясниться.
     - Мне не слишком нравится тон твоих разглагольствований,  которые  ты
выдаешь за рассуждения. Кроме того, не стоит беспокоиться,  что  кто-то  в
ближайшее время скажет тебе слово "люблю". Вот тебе мнение, хочешь, считай
его личным, хочешь, групповым. Караванщики, или во время перехода, или  до
него, еще на прииске, увидели и поняли то, чего им не надо было видеть  да
понимать.
     - Это уже версия, Шошана. Однако, смахивает на  то,  что  по  решению
твоего начальства можно выдать мне, если я стану  слишком  приставать.  Но
твое  личное  окошко  для  выдачи  правды-истины  неплохо  бы   и   пошире
распахнуть.
     Вот я перед тобой со всей своей подноготной, все у меня на физиономии
написано. Если ты умеешь слегка ковыряться в мозгах, известно тебе, и  что
между строк нарисовано.  Я  всю  жизнь  страдал  о  том,  как  бы  мне  не
перетрудиться и не переотдыхать, что  там  зафиксирует  карьерная  машина,
которая ведет счет моим успехам  и  проколам.  Имея  в  виде  целей  столь
скучные  примитивные  вещи,  я  тем  не  менее   участвовал   в   процессе
космического масштаба. Искоренял порченных людишек, садюг, изнасильников и
прочих жлобов,  среди  которых  на  мутантов  приходился,  кстати,  вполне
обычный процент. Тем самым крепилась мною наша космократия и я  попадал  в
бесконечную шеренгу типичных космиков, имя которым - "благородный нолик".
     Но  заодно  я  прощал  частенько  мелких  жуликов,   даже   умеренных
мерзопакостников и порой не отказывался от подмазываний в  таких  случаях.
Почему нет, я же беру их грех на себя. Кроме того, я частенько  залипал  в
наркомультики. И все потому, что я пылинка, нет у меня ни деда с баяном  и
орденом, ни мамки с кувшином  молока,  ни  братана  пьющего,  ни  сеструхи
гулящей, ни жены скандальной, ни деревни, ни двора. Я, кстати, понимаю это
в отличие от других "номерков". За мной не стоит никакая организация,  нет
у меня высокого идеала. Я не верю ни в реальность, ни в  нереальность,  не
знаю, в какую  сторону  погоняет  лично  меня  Всезнатец.  Но  в  каких-то
бредовых снах Космика вкалывает на меня, а не наоборот.
     Я на грани вылета из полиции. Я - сам по себе, ну так скажи  мне,  не
как  единый  коллектив  с  соответствующими  лажами  и  вывертами,  а  как
человечек человечку, заглядывающему тебе прямо  в  глаза...  Ну,  Шошанка,
ведь это трогательно.
     Было заметно, что я ее несколько озадачил,  потому  что  она  казнила
леденцы без устали.  Я  же  успокоился  и  сунул  в  рот  сигару  хорошего
орбитального табака, подведя поближе к себе трубу вытяжки.
     - Ты и сам многое скрываешь, лейтенант, - наконец проскрипела она.
     - Ничего подобного... меня только спроси. Я могу  еще  поведать,  что
все старатели, имевшие отношение к этому  гоп-стопу,  утратили  румянец  и
стали упокойниками. Что местный пахан дозволения  на  такой  бандитизм  не
давал. А его не слушаться, значит, себе вредить - не всякий  решится.  Что
подбил их человек из "Вязов", ныне неживой, его, в свою очередь, кто-то из
"Дубков",  сбежавший  -  куда  бы  вы  думали  -  на  место  преступления.
Соответственно, живой он, но  недоступный.  Что  явное  отношение  к  этой
петрушке имеет исчезновение  и  стирание  из  памяти  народной  одного  из
"вязовских" директоров - Медб К845.
     Само собой, я понимал, что  хорошо  подставился  своим  рассказом  об
известном мне и интересующем меня. Если собеседница скорее неприятель, чем
приятель, тогда я себе серьезно навредил. С другой  стороны,  встревать  в
серьезные дела на пару с личностью, которой ни на  имперку  не  доверяешь,
тоже не вариант. Я должен найти какую-то педаль,  которая  открывает  этот
черный ящик с надписью "Шошана".
     Фемка отвернулась, будто  ей  совсем  обрыдла  такого  сорта  беседа.
Только было заметно, как ходят - при работе с леденцами - тонкие  косточки
ее челюстей. Потом она, будто вспомнив нечаянно, произнесла.
     - Как тебе кажется, могут на Меркурии  обитаться  какие-нибудь  живые
твари помимо человека?
     Хоть вопросом на вопрос, но уже ответ.
     - Может, блоха  в  моем  кармане?  Или  какие-то  другие  "неуловимые
мстители"?
     - Надеюсь, все-таки, что  блохи  и  прочие  порождения  немытости  не
помешают нашему совместному проживанию. Я имею в  виду  не  тех  тварюшек,
которых космонавты-переселенцы переселили на себе. А местную форму  жизни,
по крайней мере, неизвестную нам дотоле.
     - И это ты называешь интересной темой, Шошана? Если бы, конечно, мы с
тобой были два соавтора и кропали на пару фантастические романы  -  совсем
другое дело... Правда, не знаю, как у  тебя  с  литературным  слогом.  Ну,
хорошо, заливай для развлечения про разумных крокодилов  или  какие-нибудь
низконравственные,  но  хитрожопые  кактусы,  которых  мы  просмотрели  за
двадцать  лет  хозяйственного  освоения  Меркурия.  Какая  тут  еще   есть
живность, что за зверье может посягнуть на наши вкусные потроха?
     - Если бы кактусы и крокодилы.  Такую  тварь  немудрено  просмотреть,
потому что это иная форма материи, скорее всего паразитирующая на нашей. С
другой стороны ее жизнедеятельность - я не боюсь этого слова и ты не бойся
- напоминает о грибах и некоторых микроорганизмах.
     - Что за ахинейство, ахинеанство, ахинеизм. Да вы, фемки, я посмотрю,
девчонки с фантазией...
     И попутно с ухмылкой пробудился у меня мыслительный пласт.  Товарищам
ментам во время полицейской экспедиции отнюдь не показалось, что  на  моем
месте очутился вихрь. Может, эта и была Шошанкина  тварь,  которая  как-то
попаразитировала на мне. И отпустила потом. А директор Медб  К845?  Он  же
влип каким-то схожим образом. Однако,  если  его  использовали  на  полную
катушку, то меня, получается, лишь "задержали для опознания  личности".  А
теперь стоп. Хватит бредить, башка. Пусть даже отличился какой-то  "гриб",
распространяться об этом происшествии не стоит.  Неизвестно,  каким  боком
мне еще выйдет  "пребывание  во  вражеском  плену"?  Надо  забыть.  Имейся
таблетка амнезина, запамятовал бы крепко, так, что потом  многокиловаттный
детектор лжи ничего бы не раскопал.
     - Похоже, лейтенант, что эта, как ты выразился,  живность  прорастает
сквозь планету, причем по законам системы  симметрий,  о  которой  я  тебе
когда-то говорила. Именно поэтому мы... я ее чувствую.
     - Этого, наверное, достаточно, чтобы ее поймать каким-нибудь сачком.
     - Этого мало, Терентий. Мне ее никак не понять. И  даже  неясно,  чем
закончится для меня понимание. Этот, с позволения сказать "гриб", не похож
на нас, не пробуждает  воспоминаний  и  ассоциаций.  С  ним  связана  иная
математика, иная физика. Я его чувствую не в какой-то локальной симметрии,
а в очень масштабной, выходящей далеко за пределы известного нам.
     - И что из такой страшной фразы следует, Шошана?
     - Что я не могу предсказать, по каким правилам играет эта тварь.
     Пожалуй, Шошанины слова меня нервирует. Я - полицейский, а не зоолог.
Меня интересует только одна тварь, которую пока что зовут homo sapiens.  Я
- мисс Марпл, а не Дуремар, охотник на пиявок... Однако, несмотря на  свое
антидуремарство,  я   все-таки   считался   с   теми   фокусами,   которые
проделываются в аномальных зонах.
     - Ладно,  в  любом  случае  "грибы",  пусть  самые  противные,  не  в
состоянии налететь на караван с  молодецким  посвистом.  Хотя,  не  спорю,
какая-то флора-фауна могла и поучаствовала в  нагнетании  напряженки.  Все
эти полеты на метле, появления  ниоткуда,  проваливания  в  никуда,  удары
невидимых кулаков по видимой морде  и  прочие  полтергейсты  в  аномальных
зонах... Может,  как  попал  туда,  так  в  скафандре  расцветает  плесень
ядовитая, от которой мозги начинают гнить?
     Шошана даже своим каменным лицом ухитрилась выразить презрение к моим
словам.
     - От плесени и слышу. Напрягись и представь себе макромир -  надеюсь,
тебе известно это слово - стоящий не  на  целочисленности  и  дискретности
тел, а, например, на непрерывности. Пол  чайника  -  это  что?  Чайник  то
появляется, то исчезает? Или его вообще не  видно,  лишь  проявляются  его
свойства? А легко ли жить в многополюсном мире? И что такое  пространство,
вобравшее в себя время?
     - Ну-ка, дай и я поиграю. Это, когда  прошлое  становится  видимым  и
расстилается у нас за  спиной.  Конечно,  и  в  многополюсном  мире,  если
умеючи, прожить можно. Например,  мой  кулак  имеет  полюс  "плюс",  тогда
чья-то   физиономия   страдает   "минусом".   Получается   притяжение,   а
следовательно,  и  преступление.  Но  допустим,  чей-то  кулак,  владеющий
"плюсом", движется к моей притягательной афише, а на ней  вдруг  вырастает
еще больший "плюс". И тогда вражеский кулачище отлетает, не обидев меня  -
преступление предотвращено. Эх, все-таки  напишем  мы  с  тобой.  Если  не
роман, так трактат под названием "Сексуальное  поведение  в  многополюсном
мире".
     - Ты научись там хотя бы на горшок ходить.
     Ничего,  ничего,  уважать  себя   заставим...   Меня,   кстати,   как
человековеда  и  психопатолога  куда  больше  грибов  и   прочих   поганок
интересуют особые способности племени female-mutants.
     - Значит, фемы проживают по законам  симметрии,  также  как  и  некие
подколодные твари, которые, хоть и не видны в упор, но якобы  виноваты  во
всем. Возникает  больной  вопрос:  может,  фемы  и  устраивают  эти  самые
аномалии с полтергейстами?  Я  имел  честь  наблюдать,  как  дерутся  ваши
девушки, и торжественно заявляю - такой мордобой никак  не  укладывался  в
законы нормальной житейской физики. А если невидимые меркурианские гады  и
существуют на этом свете, то  приручить  их  смогут  только  всепонимающие
фемы. Нам, "несимметричным", на голову.
     - Не устраивают ли фемы все сами... Так вот, директор Медб К845  была
фемом.
     - Баба? Ну и имечко. - Это еще круче, чем Мухин и Кравец.
     - Фем, одна из лучших наших сестер.
     Тут я понял и по тусклому пескоструйному голосу собеседницы, и как-то
еще, что взаимосвязь у  фемок  действительно  сильна,  что  злоключение  с
"сестрой" не просто запись в графе  "невосполнимые  потери".  Кроме  того,
враг не просто запрятал куда-то их  "сестру",  но  вдобавок  "познал"  ее.
Отчего их уязвимость перед ним  чрезвычайно  увеличились.  Дружный  экипаж
боевых девок получил пробоину, также как  и  я.  Мы  братья  и  сестры  по
несчастью...
     Я  протянул  свою  граблю  и  погладил  Шошу  по  руке  -  фемка   не
отстранилась.

                                    9

     "Мы не просто попадем в долину Вечного  Отдыха.  Мы  попадем  туда  с
неожиданной  стороны.  Наше  преимущество  также  в  том,  что  мы   будем
спускаться с возвышенности и даже  сквозь  пыль  поразглядываем,  что  там
такое творится. Псевдолуна-то уже прибыла с ремонта и снова мерцает нам  с
орбиты... Ладно, пора прокладывать курс, два ориентира уже миновали, авось
и третий встретим".
     "Почему ты, в конце концов, а не я? Почему  ты  никогда  не  устаешь,
хотя делаешь баиньки всего три  часа  в  сутки.  Почему  тебе  никогда  не
хочется мужика, как мне, например, бабу? Отчего обходишься только парочкой
витаминно-белковых пастилок в день, да медитационными леденцами?  Ты  что,
берешь энергию из этой самой системы симметрий? Я ведь уже догадался,  как
ты с ее помощью подкрепляешься. Где-нибудь из буфета в  Васино  испаряются
сосиски и тут же объявляются в твоем пузике, пардон, в животе, затратив на
нуль-транспортировку лишь небольшую часть кетчупа..."
     Стоп. Запись окончена. Это было сегодня утром. А получилось так,  что
мы перлись целый день невесть куда. В заданную  точку  не  попали,  ничего
узнаваемого нет. Марсианам поясняю, что ваши пустыни - пример живописности
по сравнению с нашими. Наши  невыразительны  как  физиономии  китайцев  на
взгляд белого человека или наоборот. В общем, заехали  мы  не  на  бережок
моря Старательские Слезы, а в  какую-то  Тьмутаракань.  Шошана,  штурманка
бесова, еще ковыряется как ни в чем не бывало в компьютере.  Сейчас  я  ей
скажу пару теплых... Нет, пока умолчу.
     Меркурий - это как посудная лавка, в которой чашки  и  тарелки  долго
били, топтали и плавили, поди разберись, где тут севрский  фарфор,  а  где
ночной горшок. Система ориентации по спутникам  мало  кому  из  наземников
пригождалась - попробуй установи связь сразу с  двумя  сателлитами.  И  по
магнитному полю Меркурия хрен сориентируешься. Если даже не затесалась под
ноги магнитная аномалия, солнце окатывает планетку, как из  ведра,  своими
протонными вихрями. Единственная надежда у странников на  счисление  курса
борткомпьютером.  Но  ежели  возникает  постоянная  курсовая  ошибка,   то
вездеход начинает упорно ползти в какую-то чертову задницу.
     Впрочем,  в  борткомпьютере  параллельно  и  независимо  фурычат  три
системы счисления... Чтобы все они подгадили одинаково, тут требуется злое
и преднамеренное вмешательство. Не рановато ли я доверился фемке и передал
ей в безраздельное владение борткомпьютер, по-мужски взяв на себя  кипящий
и булькающий реактор. Да, я действительно люблю кипящие реакторы -  с  тех
пор как в  старшем  классе  детского  питомника  построил  программируемый
самогонный аппарат - но не до такой же степени, чтобы чихать и кашлять  на
все остальное. Вот если бы можно было сделать фемке укол  раскрепостителя.
Но как вначале совладать с этим монстром? поди, скрути зверюгу такую.
     Машину стало бросать. Урчание, взвизги, даже хрюканье.  Это  несмотря
на то, что  поверхность  ровная,  рычаги  мощности  никто  не  дергает,  а
электроприводы, судя по датчикам, такую тягу дают на колеса, какую надо  -
исходя  из  сцепления  с  грунтом.  Я  пощелкал  клавишами  диагностики  -
генераторы, турбина, приводы - все в норме. Значит,  с  реактором  нелады.
Если он барахлит, то это моя вахта. И заняться им надо поскорее,  пока  не
началась какая-нибудь катавасия,  вроде  электрической  бури,  от  которой
лучше улепетывать со всех колес.
     Запустил  слив  натриевого  кипятка  из  активной  зоны,  ввел   туда
замедлители нейтронов, напялил скафандр - тот в  брюхе  уже  свободен  мне
стал, тощаю в отсутствие бацилльных харчей - и  выбрался  через  шлюз.  За
бортом умеренное волнение пылевого моря. Тут мне подумалось, а  что,  если
подружка сейчас рванет с  места,  скоро  ли  я  стану  малопривлекательным
трупом?   Кислорода-то   немножко   захватил,   чтобы   напялить   тяжелый
антирадиационный халат по прозвищу "презерватив Ильи Муромца".
     Когда  проходил   мимо   холодильника-радиатора,   померил   тепловое
излучение - перегрев  налицо.  Отпер  ключом  люк,  на  котором  нарисован
смеющийся мне череп,  поднял  циркониево-керамический  колпак  отражателя,
затем  торцевую  крышку,  повращал  барабанами  управления.  Так  и  есть,
спеклись урановые шарики, несмотря на пирографитовую  упаковку.  Опять  же
компьютер сплоховал при контроле подачи и вывода из активной  зоны  сраных
этих шариков. Теперь придется самые вредные шматки клещами  выкидывать  на
песочек, а остальное пропускать через сепаратор. Пока я колупался,  в  мою
огорченную голову забрело, что  эту  заморочку  можно  устроить,  подгадив
через компьютер. А когда я ударно  ворочал  клещами,  не  раз  мысль  меня
мучила, что за  время  моего  неприсутствия  Шошане  очень  удобно  внести
поправочку в счисление курса.
     Когда я вернулся в кабину, фемка какая-то взъерошенная  была,  словно
замела только-только следы своей бурной деятельности.  Я  промаршировал  к
компьютеру - ага, не успела убрать свою пачкотню из архивного журнала! Вот
они - прежние контрольные точки и  курсовые  параметры.  Для  сравнения  я
рядышком по-быстрому разместил новые фемкины цифры. Не сходи-и-ится!
     Едва все понял, как она влепила мгновенный  фемский  удар,  ногой  по
среднему уровню, как раз в то место, куда собираешься двинуться. Но я и до
этого вполглаза за ней присматривал. Поэтому не сплоховал...
     Да как не сплоховал!
     Я  сделался  весьма  необычным,   совсем   не   таким   как   всегда.
Человеком-юлой. Нечто похожее я испытал на своей  шкуре  в  пневмопроводе,
только сейчас все произошло на реактивной скорости.
     Мигом оживилось несколько полюсов, источников напряжения,  каждый  из
которых высвободил свою собственную силу в виде вихревого поля.  Появились
поля едкие, наступательные, и  менее  подвижные,  плотные,  защитные  -  в
общем, плюрализм был соблюден. Они смешивались друг с другом,  образовывая
множество пульсирующих струй, похожих на кровеносные  сосуды.  В  итоге  и
слепилось что-то вроде кокона.
     Уму - по крайней мере моему -  не  постижимо,  почему  я  не  очумел,
запутавшись в новых ощущениях.  Как  будто  у  меня  действительно  имелся
Контроллер, который все преображал в более-менее приемлемый и  усваиваемый
вид. Он же, по-моему, и дирижировал всем этим делом.
     Один  из  полюсов  еще  поднапрягся   и   вдруг   резко   разрядился.
Трах-тарарах, крик "я-а". Кажется, орал лично я, а не полюс. В  нескольких
"сосудах" энергия забила, как  психованная,  словно  собиралась  вырваться
фонтанами наружу. Из-за этого движение всех предметов и членов тела вокруг
меня изменилось настолько, что башмак фемки впаялся в  панель  компьютера.
Пинок был внушительным, нога утопла. Пока  девушка  забирала  свой  башмак
обратно, я успел цапнуть с переборки огнетушитель и впаял им по  стриженой
голове. Вернее по тому месту, где недавно была цель -  фемка  согнулась  с
той же быстротой, с  какой  лопается  бутылка  с  водой,  выставленная  на
меркурианский холод. Вследствие этого  ее  башка  вошла  в  мое  брюхо.  Я
опрокинулся  на  пол  и  тут  увидел   подметку,   опускающуюся   мне   на
физиономию...

                                    10

     Я ощущал спиной палубу, даже  сварной  шов  чувствовал  -  надо  мной
склонялось ненавистное лицо Шошаны. Прежде чем попробовать ударить ведьму,
скосил глаза вбок, освежая знания  об  обстановке.  Что  за  бурда-муда  -
панель компьютера цела! Я сел, сунул в рот сигарету -  от  дыма  в  голове
немного прояснилось. Шошанка была матово-бледной, как  пепельница,  по  ее
пальцам гулял тремор.
     - Погоди-ка, девушка, ты разве не расквасила ногой компьютер?
     - А зачем?
     - И мы с тобой не бились как Ослябя и Челебей?
     Неужели все такое  мне  прибредилось,  как  недоноску,  надышавшемуся
аккумуляторной жидкости? Но Шошана несколько восстановила мою репутацию.
     - Я еще не могу до конца все объяснить. Что-то подействовало из  тебя
и через тебя. Причем, вначале на машину. Ты  разобрал  реактор,  но  когда
выключил сепаратор, началось, как ты выражаешься, ахинеанство.
     На тебя что-то нашло  -  какое-то  вихрящееся  марево,  видимое  даже
невооруженным глазом. Если точнее, это было вещество с весьма  слабым,  не
фиксированным излучением, которое полностью заэкранировало тебя. Когда мне
удалось прошибить этот экран, я немного разобралась с  его  возможностями.
Он, чем-то напоминая  тренажер,  выдавал  для  тебя  синтетический  мирок.
Крохотный, но вполне настоящий.
     - Тренажер? - дурным голосом повторил я.
     -  Он  резонировал  со  страхами  в  твоей  башке.  Ты  действительно
тренировался в чем-то. Эта морока,  которую  ты  снабжал  своей  энергией,
быстро разбухала. Подробности неясны. Однако, едва мне удалось  перерезать
каналы, подводящие твои силы к этому "тренажеру", как экран мигом  куда-то
запропастился. Правда и встряска была для тебя  достаточно  основательной,
отчего ты брякнулся в обморок.
     Да, кто-то из нас "с тараканами", а может уже оба.
     - Весьма вдохновляет, что ты не ломала компьютер  и  не  вжарила  мне
головой в живот, но свои страхи я уважаю... Делай со мной что хочешь, бей,
принуждай к сожительству - против этого я меньше всего возражаю - но я  не
понимаю, как одновременно три системы  счисления  могут  врать  одинаково.
Ведь ниоткуда взявшийся "тренажер" тут ни причем.
     - Системы счисления не врут, врет пространство в котором мы движемся.
     - Да, Колумб тоже ехал в Индию,  а  попал  в  Америку,  но  он-то  не
просыхал всю дорогу. В  наших  полужидких  мозгах  может  быть  вранье,  в
машинах разлад, однако пространство -  извините,  нечего  на  него  поклеп
возводить. Речь  ведь  идет  не  о  каком-то  плюгавеньком  аномальненьком
кусочке почвы. Еще понимаю, перлись бы мы через вселенную,  сжирая  парсек
за парсеком, пролетая со свистом мимо  черных  дыр  и  жирных  пятен...  Я
уважаю пространство и рассчитываю на  ответное  уважение  с  его  стороны.
По-крайней мере, на этой плюгавенькой планете.
     Между прочим, я даже не знал, какое объяснение хочу от нее  услышать.
Первый раз в  жизни  такое,  спина  запотела  из-за  стрессовых  гормонов.
Пожалуй,  мне  сейчас  больше  всего  хотелось  лежать  пьяной  мордой   в
винегрете, где-нибудь в Васино.
     - Тем не менее, девиация есть,  -  отчеканила  неумолимая  Шошана.  -
Несколько раз я пыталась в рамках системы симметрий подобрать такой  курс,
чтобы выбраться из нее. Но все без толку покамест. Оттого и не хотела тебя
пугать. А теперь проверяй расчеты, - распечатка  белой  птицей  пронеслась
рядом с моим ухом. - Время, потраченное на движение, становится ничем, оно
словно сжирается пространством, делается дополнительным его измерением!
     Впервые я видел Шошану, искренне растерянной или, может,  потерянной,
отчего у нее появились крупицы женской привлекательности. Не побоюсь  даже
таких слов - звездинки сексуальности. Да, допекло ее подлое пространство.
     - Ну, будет тебе, Шошка. Если я правильно тебя  понял  -  что-что,  а
старость с маразмом и прочие нехорошие проявления  времени  нам  здесь  не
угрожают корявой клюкой. Пространство  их  быстренько  харчит.  А  вот  на
прежнем пути кто-то непременно с помощью бомбежек и артобстрелов довел  бы
нас не только до  маразма,  но  и  до  летального  исхода.  Не  дрейфь,  с
пространством как-нибудь разберемся. Может, чтобы двигаться вперед,  надо,
например, ехать влево.
     - Разберешься с ним. Это означает изменение физики на каком-то  очень
глубоком уровне, - тон фемки стал совсем плаксивым.
     - Глубже атомарного уровня?
     - Не ерунди, мент.
     - Я не мент, а страж порядка со слегка засохшим менталитетом. Ну  так
что, глубже элементарных частиц и волн?
     - Само собой.
     - И субнуклонов.
     - Спрашиваешь, лейтенант.  Это  -  ПРЕДМАТЕРИАЛЬНЫЙ  уровень,  понял.
Мистикофизики называют его уровнем тонких энергий или  протогенов.  Оттуда
прорастают все остальные уровни. И субнуклоновый, и атомарный, которые уже
определяют свойства пространства-времени...
     - Постой-ка, я кажется угадал. В здешних краях из-за некой  херни  на
предматериальном уровне произрастает нечто вполне материальное, однако  не
наше, чуждое как простому человеку,  так  и  простому  булыжнику.  Поэтому
континуум и не балует нас знакомыми свойствами. И растет  здесь  та  самая
"грибница", на которую ты намекала в прошлой  просветительской  беседе.  В
разных  аномальных  зонах  она  уже   показывала   фокусы   -   устраивала
материализации, дематериализации и телекинез, а здесь решила поводить  нас
за длинные носы. Ай  да  Тереха,  ай  да  Пушкин,  сукин  сын  -  расчухал
постреленок всю гнусность. Ну, Шошанка, включай теперь на полную мощь  всю
вашу фемскую организацию, самое время. Тебе, фемка дорогая,  сдается  мне,
будет  раздолье.  Неужто  вам,  хваленым  симметристам,  не  управиться  с
какой-то бестолковой растительностью!
     Шошана  резко  отвернулась,  что  было  опять-таки  по-женски.   Ура.
Нравится ли Шошане это или нет, но в ней затеплилось из-за неудач  что-то,
приходящееся мне по вкусу.
     Меж тем в меркурианской мгле появилось голубоватое свечение.  Похожее
на множество выпущенных невесть кем голубеньких ниточек. Бахрома, что  ли?
Кажется, я угадал - это кто-то показывает себя в рекламном  свете.  Ладно,
пусть даже меркурианская тварь. Согласен быть Дуремаром.
     Некая   игривость,   возможно   предсмертная   шипучесть   настроения
объяснялась тем, что не было мне жутко от этой рекламы, напротив, хотелось
поскорее двигаться вперед, туда, где ниточек  будет  больше.  Даже  сердце
сжималось от сладостного предчувствия, в  чем  я,  конечно,  не  собирался
признаваться.  Но  я  видел  невооруженным  глазом,  Шошана  боится   этой
голубизны. И это  меня  сковывало.  Прямо  как  сладострастника,  которого
таинственно манит женская попка,  но  при  том  страшится  он  вездесущего
исполнительного листа.
     Представьте себе, нормальные люди, - дальномер  вам  показывает,  что
расстояние   до   горизонта   уменьшилось   вдвое   и   бодро   продолжает
укорачиваться.  Причем  даже  локаторы  улавливают,  как   стягиваются   и
сокращаются предметы, которые мы недавно  миновали  -  глыбы  и  скалы.  И
настает момент, когда на горизонте замечаем самих себя, причем  невероятно
разбухших. Мы рассматриваем это  "невесть  что"  словно  через  огромадное
двояковыпуклое стекло. Вездеход, похожий на "столовую" гору, а рядом с ним
две фигурятины, в переложении на  нормальный  счет  -  километров  пяти  в
высоту.
     - Это напоминает мне картину "Старцы, подсматривающие за Сусанной", -
высказал я свое убогое мнение. - Мы, не в бреду будет  сказано,  наблюдаем
самих себя. Только той поры, когда выходили починять первое левое  колесо.
Пространство, действительно, съело время.  Обжорством  этим  прирастилось,
растянулось и стало напоминать горшок или стакан. Коим  мы  уловлены,  как
мухи. В-общем, мы теперь заэкранированы со всех четырех сторон.
     Она опустила голову на панель управления, и плечи у нее задрожали  от
вполне бабьего плача - ну вот, прорезалось.
     - Я понимаю, Шошана, что приятного в этом мало. Мы переводим топливо,
растрачиваем запасы кислорода, в конце концов ползем  в  глотку  какого-то
демона, помогая ему сделать ньям-ньям. Но мы ведь вдвоем прокакали игру. И
ты, и я. Вот если бы каждый из нас изведал это в одиночку, то было бы куда
тягостнее жить и помирать. А так, ты жалеешь меня, я - тебя, и мы плачемся
друг другу в жилетку.
     Я  опустил  ладонь  на  ее  зыбкое  плечо,  потом  аккуратно  перевел
стриженную  головушку  с  панели  управления  -  еще  нажмет  там   кнопку
катапультирования - к себе на грудь. Затылок, ушки, тонкие косточки висков
и челюстей, пульсирующие жилки - все это  было  такое  не  супервуменское,
трогательное.
     - Шошка, ты еще попробуй по законам симметрий связаться со своими.
     -  Планетное  ядро,  само  собой,  тоже  заэкранировано.  Сигналы  не
проходят. Симметрия замыкается в этой "глотке", - пробубнила она у меня на
груди, даже щекотно стало.
     - Может тут что-нибудь взорвать, чтобы там,  за  пределами  "стакана"
аукнулось. Стенки бы  у  него  задребезжали  и  сеструшки,  фемянки  твои,
услыхали и прознали б про нашу беду.  Совет  предоставлен  тебе  в  данных
условиях бесплатно.
     Она резко выдернула голову. Глаза  у  нее  были  само  собой  мокрые,
влажные и теперь из-за проявленной слабости злые, как у зверька.
     - Насколько я понял, Шошик, система симметрий универсальна.  Если  мы
даже несколько не в том пространстве заплутали, то все происшедшее ЗДЕСЬ -
если, конечно, бабахнуть как следует - будет иметь отдачу ТАМ.
     - Ядерный мини-взрыв?
     - Я люблю другое "мини", но и  это  мне  по  вкусу.  Двести  тридцать
пятого урана у нас не так уж много в граммах и процентах,  зато  не  будет
возни с субкритическими массами и обогащением топлива. Под  лучом  гразера
все  сработает  при  более  скромном  количестве  и  качестве  материалов.
Килотонну тротилового эквивалента как-нибудь устроим.
     Как изготовить мини-атомную бомбу из подручных средств? Если не  надо
мучиться  с  обогащением  урана,  то  плевое  дело.   Я   когда-то   читал
соответствующее пособие и Анима быстро растормошила в  голове  необходимый
пласт памяти. Хорошо, что в бортовом шкафчике покоился робот для слесарных
работ. Я обдирал пирографит с урановых  шариков,  воскрешенный  слесаришка
укладывал их в брикеты, скреплял проволокой и  обматывал  отражателем  для
нейтронов. Потом я втиснул получившийся пакет  в  расщелину  скалы,  рядом
поставил на треноге гразер,  включил,  нацелил  и  бросился  наутек.  Едва
отъехали на пять километров и спрятались за глыбу,  как  шарахнуло,  после
чего  вырос  одуванчик  мини-атомного  взрыва.  Однако  не  успел  он  еще
подрасти, а уже стал разжижаться и рассопливливаться, будто  кто-то  тянул
из него силенки. Мне даже показалось, что это я его выкручиваю, как мокрую
тряпку. Раз - и забултыхалось вместо  ядерного  гриба  что-то  похожее  на
огромную драную простыню, потом куски ее стали утончаться, превращаться  в
полосы, те в нити - уже знакомого голубоватого оттенка  -  последние  тоже
потаяли. Не осталось ничего кроме длинноволнового излучения.  Пространство
опять-таки съело потраченное время и горизонт стал еще более тесным.
     Шошана была совершенно пригвождена этим фактом, плакала  безутешно  и
всерьез. Стала на время просто бабешкой. А я вроде даже обрадовался, будто
собственноручно  мини-ядерный  взрыв  придушил.  Даже   посвежевшим   себя
чувствовал, хотелось еще убивать взрывы, хотелось  вперед  -  меня  словно
примагничивало  к  истоку  чудесных  сил.  И  самому  себе  было  неудобно
признаться - весело мне, скорей всего, оттого,  что  грустно  Шошане,  что
беспомощным стало прославленное фемство. Ведь всего несколько  дней  назад
ей было все известно, в отличие от меня. Я тогда не притворялся щенком,  а
полноценно являлся им. И самое постыдное - она  запросто  могла  физически
подавить меня, шутя вышибить мои "гнилушки".
     Но затем я все-таки устыдил себя - ведь фемка  при  всем  желании  не
высадила мои мозги, напротив, даже заботу проявляла. Потому не  хочу  быть
свиньей, которая радостно хрюкает от чужой беды.  Или  ганимедским  хищным
студнем, который весело чмокает.
     Я сейчас чувствую центр притяжения, глотку демона,  направление  сил,
значит, могу сыграть сам. Я должен помочь Шошке и своему делу.
     Время, потраченное  на  движение,  превращается  в  путь,  ведущий  к
какому-то демону, которого мы  раньше  обзывали  тварью,  грибом.  (Теперь
подлец заслужил более горделивое имя.)  А  не  потраченное  время  во  что
превратится? Может, оно станет  путем  выводящим.  Не  моче-  и  кало-,  а
человековыводящим.
     Если проглот-демон жадно  хавает  любой  импульс  движения  и  только
жиреет за счет него, мы не дадим ему этого импульса. Я не  совсем  понимаю
свои  мысли,  но  нутром,  "юлой",  чую,   что   именно   так   произойдет
перераспределение энергии.
     У меня в голове такая картинка возникла. Вот мы  -  вроде  паучка  на
стенке чашки. Он карабкается изо всех сил обратно на край  сосуда,  но  от
проявленных усилий только сползает вниз. Почему? Потому  что  он  передает
импульс движения поверхности - которая, такая-сякая,  заполучив  его,  еще
более искривляется, изгибается в сторону, совсем ненужную паучку.  Короче,
чашка только глубже делается. А не  станет  он  передавать,  глядишь  -  и
спрямится поверхность. Или того больше - теряя энергию, выгибаться  начнет
в обратную сторону. И паучок, следовательно, благополучно скатится с  нее,
бяки-раскоряки, с поверхности этой, как с ледяной горки.

                                    11

     Мой растрепанный голос метался меж бортов и тонул в квазиживой мякоти
подволоки - вместе со словами она впитывала углекислый газ и водяные пары.
     - Чего мы собственно испугались? Да, прошлое замаячило на  горизонте.
Ну и что? Вот если бы будущее увидели. Вообще, чем прошлое  отличается  от
настоящего? - только лишь отсутствием энергий.
     - Это не факт, - Шошана лениво участвует в навязанной ей дискуссии.
     - По крайней  мере,  не  хватает  энергии  устойчивости,  от  которой
рождаются гравитоны и силы тяготения. Так обстоит  дело  в  привычной  нам
системе симметрий.
     - Сам придумал, лейтенант?
     - Ну, ладно, прочитал. Пофорсить умом  не  даешь.  Так  гласят  книги
мизиков...  А  вот  если  наоборот,  если  энергия  устойчивости,  получив
соответствующие каналы, начинает спокойно гулять  туда-сюда  и,  например,
переливаться в прошлое? Тогда мертвые, нарастив мясо-жир, смело вылезут из
гробов, по улицам примутся разъезжают конки и кабриолеты, а  дамы  наденут
фижмы и кружевные панталоны. В общем, прошлое активно влезет в настоящее.
     Об этом можно было  покурлыкать,  глядя,  как  голубенькие  мерцающие
ниточки тают, а над нами лениво проползает  марево,  искажающее  показания
приборов. Оно было похоже на время, которое,  освобождаясь  из  вражеского
плена, на радостях кушает растолстевшее пространство. А когда основательно
обглодало  его,  голубые   ниточки   совсем   погасли,   вдобавок   сквозь
рассасывающееся марево проступили столь приятные ныне глазу очертания горы
Череп. Оказались мы ровно на том месте, от которого двигались трое  суток.
Пока мы таким странным способом вырывались из  дружеских  объятий  демона,
меня выручали наркомультфильмы и джин с тоником (таблеток того  и  другого
еще хватало). Шошана довольствовалась леденцами с медитацией, и, по-моему,
была просто заторможена, даже  подавлена  той  незавидной  ролью,  которую
пришлось ей сыграть.
     - Подумаешь, встретили одно-единственное чудище, которое  к  тому  же
быстро рассопливилось, - безрезультатно утешал я ее. - Настоящие серьезные
монстры, наверное, треплют его по щекам и обзывают "щенком".
     Как надо себя вести, если в  одно  прекрасное  утро  ты  просыпаешься
усатым тараканом или, например, килькой в банке. Наверное, сообразно новым
обстоятельствам. У меня это получалось  лучше,  чем  у  напарницы.  В  чем
Космика преуспела более всего, так это в  превращении  человека  в  нолик,
которому как-то  до  фени,  живой  он  или  уже  "сморщился".  Исполнилась
многовековая мечта всех йогов, факиров, монахов и прочих самоистребителей.
Тот мужик, который инкубатор для выращивания космонавтов придумал,  сделал
для освоения космоса больше, чем все Циолковские, фон  Брауны  и  Королевы
вместе взятые.
     Шошане  тоже  было  до  фени,  целый  ее  организм  или  распался  на
составляющие. Но оттого,  что  ее  фемство  не  сдюжило  против  аномалии,
психика ее маленько треснула.
     - Шошка, ау, по-моему нам пора тронуться.  Только  не  в  психическом
смысле, а в физическом - туда, где мы еще сможем принести пользу  державе.
Мы сделали хороший крюк в сторону, едва не повисли на  этом  крючочке,  но
теперь пора выбираться на старую дорогу. Искренне надеюсь,  что  оппоненты
уже посчитали нас без толку погибшими и перестали нам  заботливо  готовить
всякие сюрпризы.
     Шошана, хоть и насупилась, но безропотно стала искать перемычки между
новым и старым путем. Все-таки у этих фемок особое  чувство  субординации,
едва ощутила мое командирство и уже бестрепетно подчинилась.
     Конечно, пришлось немного  отмотать  назад  по  новой  дороге,  потом
попотеть мозгами, пытаясь вычислить, где на переходе к  старой  трассе  мы
всего лишь провалимся, а где - утопнем. В итоге определилось - перед горой
Череп свернем налево,  затем  протиснемся  по  краюшку  каньона  Канон,  и
отважно рванем через низину Шабашкин Суп.
     В той самой низине я чуть ли не треть пути перся  впереди  вездехода,
как бурлак на  Волге  и  на  трогательной  картине  известного  художника.
Вернее, привязавшись к машине веревочкой,  бежал  на  мокроступах  впереди
брони и определял собственным телом да прибором-почвовизором, где тут есть
дорога, а где - жадная меркурианская трясина.
     Когда мы с Шабашкиного Супа  выбрались,  я  быстренько  прописался  в
кабине, и со словами "друзья познаются в  еде"  накинулся  на  праздничный
стол: цыпленок  табака  в  пилюлях  и  борщ-порошок.  Но  не  успел  такой
призрачный  обед  расщепиться  в   моем   желудке,   как   нас   попытался
прооперировать лазером какой-то  свинтус  в  вертком  вездеходе  -  то  ли
очередной наймит наших прежних притеснителей-прижигателей,  то  ли  вполне
самостоятельный разбойник.
     Я только успел крикнуть: "Мать  его  за  ногу",  чем  однако  перешиб
стресс и вместо супрессантов начал вырабатывать кортизол и прочие  гормоны
бесшабашности. (Чуткая Анима еще и простимулировала этот процесс.)  А  вот
Шошана своим сверхсобачьим нюхом загодя учуяла  готовящееся  посягновение,
вернее  заметила  искусственность  в  естественном  пейзаже.  Она  вовремя
поставила вездеход на задние паучьи лапки,  поэтому  иглы  бешеного  света
прошили не  нас,  а  пространство  неподалеку  от  днища.  Оправившись,  я
заметил, в какую сторону махнула головой фемка и  застрочил  по  врагу  из
массивного бортового плазмобоя. Если точнее, мыслеусилием развернул ствол,
и задал автоснайперу сектор битья.
     Среди фонтанчиков - там выстреленная мной  плазма  испаряла  камни  -
мелькнуло искусственное тело и юркнуло в какую-то трещину. Видимо "огневая
точка" сочла себя подавленной и решила исчезнуть по-быстрому. Когда корпус
нашей машины из вздыбленного положения опустился на грунт,  то  выяснилось
весьма приятное обстоятельство - мы целеньки, все члены вместе, и охотники
не будут делить наши тушки. И одно  пренеприятное  -  нам  подрезали  одну
"ногу" плюс вывели из строя приводы двух колес.  Борт  был  проплавлен,  и
металл приводов разлетелся мелкими брызгами. Похоже, что  обидчики  заодно
поковыряли в нашем вездеходе гразером.
     - Надо признать, Шоша, что я  отлично  пострелял,  правда  не  совсем
туда, куда надо. Поэтому продолжение следует... С другой  стороны  трещины
вероломные враги не появились. Значит, затихарились где-то в ней.  Небось,
думают, что мы побоимся их тронуть. Правильно думают, мы боимся. Да только
если мы не снимем с их машины недостающие теперь приводы,  то  барахтаться
нашему дружному экипажу осталось недолго. Подъезжать к ним поближе тоже не
стоит, лучше прижаться к холмику. Если кто-то шарит взглядом по местности,
то решит, что мы улепетнули, поджав хвост и жалобно скуля. А  мы  все-таки
пойдем  и  лично  пообщаемся  с  ними.  Вернее,  я  пойду.  Люблю  слушать
проникновенные разбойничьи рассказки, они порой вышибают из меня слезу.
     - Ты что, не доверяешь  мне  после  всего?  -  как  бы  между  прочим
уточнила Шошана.
     - Электроприводы умею демонтировать только я. Кроме того,  если  один
вляпается в историю, то должен быть другой, который придет ему на выручку.
Об  этом  во  всех   романах   напачкано.   Согласна?   -   мне   пришлось
воспользоваться  быстротой  своей  речи.  Я  скорость  словесного   поноса
наработал, когда учился за три секунды произносить  ритуальную  фразу  при
задержании преступника: "С этого момента  каждое  ваше  слово  может  быть
использовано в интересах следствия". (Надо  ведь  еще  успеть  выстрелить,
если урка не захочет делиться словами со следствием.)
     Грунт здесь был по-особому дерьмовый. Даже в мокроступах нога утопала
чуть ли не по колено, создавая впечатление, что шагаешь по  овсяной  каше.
Раза три я плюхнулся в нее, вымазался, облип  трухой,  зато  внешне  почти
слился с местностью. Наконец, добрался до трещины, а фактически до ущелья.
Противоположный склон метрах в двадцати, хоть и бугристый он, ховаться там
вездеходу негде. А все равно зуб даю  на  вырывание,  что  трактор  где-то
здесь. Ведь никто никуда по бесконечной равнине не удирал.
     И тут башка сварила кое-что пригодное для потребления. У ущелья  есть
дно. У всех ущелий оно имеется. Только здесь  дно  закидано  многометровым
слоем густой трухи. Ужели или неужели, но сдается мне - совершив очередной
разбой, вертлявые злодейчики ныряют на дно и  ждут  момента,  когда  можно
снова вылезти и напаскудить.
     Мой взгляд на вещи посвежел и заметил яму на поверхности трухи -  там
будто великан по нужде присел. Я принялся аккуратно спускаться по  склону,
что-то предвкушая. Тут из трухи, как  раз  в  районе  ямки,  словно  башка
какого-то длинношеего монстра выбралась оптическая труба с  загогулиной  и
стала  обводить  окрестности  пристальным  взором.  Играть  в  гляделки  я
побоялся и выбрал самый сомнительный вариант.
     Я  скатился  по  склону   вниз.   Вполне   бесшабашно.   Думал,   что
замаскируюсь, спрячусь с головой в рыхлятине, но не  забуду  уцепиться  за
твердую поверхность склона. Однако, едва  погрузился  в  труху,  как  ноги
перестали держаться на тверди и носки соскользнули с камня. Я  понял,  что
склон тут загибается в противоположную от меня сторону,  зона  трухлявости
уходит под него, а также вниз, причем неизвестно на какую глубину.  Заодно
скала стала крошиться под моими пальцами. Не успел я чего-либо предпринять
и что-то особенно мудрое сообразить, как сорвался с  загогулины  скального
выступа. Меня потащило. Тащило немало, и вниз и вбок,  не  встречая  моего
особого  сопротивления,  все-таки  непреодолимый  форс-мажор.  Наконец,  я
застрял в какой-то  щели.  Напоминающей  ту  скальную  выемку,  в  которую
древние закладывали уважаемые мумии больших начальников. Что  и  говорить,
заживо погребен. Наверху скала, причем многометровая, где-то  сбоку  дыра,
через которую меня втолкнуло в щель, а за ней толстой  слой  пыли.  Теперь
стало понятно, что я предвкушал.
     Приплыли - Шошане даже и не догадаться будет, в каком месте мое  тело
нырнуло, не говоря уж о том, куда его утянуло. Впрочем, и знай она, где  я
похоронен, все равно выцарапать меня никаких возможностей не представится.
А кислорода на два часа. А еды на двое суток. В принципе этот полезный газ
мне даже на два часа не нужен, и через пару суток я вряд ли захочу кушать.
     Но я решил еще с часок  побороться  со  злом,  не  отключаться  и  не
паниковать. Как-то же бандитский вездеход выбирался  отсюда!  Впрочем,  не
надо о вездеходе. Для начала лучше немного расслабиться, попробовать  и  в
столь неприглядном месте улечься поудобнее,  в  позе  трупа.  Тьфу,  опять
труп. Лучше вспомнить кроватку в "Мамальфее". Четвертушка  века  ухнула  в
прорву, а я отлично ее помню. Она нам маму заменяла. В пять лет  уже  было
достаточно поводов для нервотрепки, хватало кулачных поединков, а заляжешь
в нее, скуля от синяков и... Мягкий мерцающий свет, воздух  с  меняющимися
травяными ароматами, легкое дрожание постели и голос ласковый, ласковый  с
земным акцентом. "Отдохни, птенчик, а то ведь намаялся..."  и  все  такое.
Мне с тех пор все голоса неласковыми кажутся.
     Так. Прильнуть спиной к скальной  породе,  ладони  прижать  к  камню,
который сверху от меня - эти действа внутренний голос подсказал, может тот
самый Контроллер напел. Очень кстати я мамку-кроватку вспомнил. Правда, на
какое-то время дремота - очень сладкая дремота - чуть не  поглотила  меня.
Но некий внутренний зуд  (не  спи,  покойником  станешь)  удержал  мое,  с
позволения сказать, сознание от  усыпания.  А  потом  внутри  меня  что-то
зарезонировало с тихими колебаниям скалы. Я это не  сразу  понял.  Вначале
просто показалось, что по организму ползают стайки разнокалиберных, но все
же мелких мурашек. Зудежно, щекотно.
     Однако, немного погодя разобрался, что скала  похожа  на  вибрирующий
студень с ниточками пульсаций.  А  эти  пульсы  словно  ниточки  пробегают
сквозь меня. Скала была куда живее, чем казалось на первый взгляд.  В  ней
имелись всякие пульсации: и очень подвижные, готовые разорваться, и  будто
раздувающие ее,  и  похожие  на  мягкие  переливы,  и  медленные  вибрации
долготерпения, которые как бы скрепляли камень, не давая ему стать трухой.
Этим колебаниям стали отвечать и "подмахивать" мои полюса,  которые,  гудя
вибрациями, все больше давали о себе  знать.  Я  имел  дело  с  иномирьем,
миром, подстилающим нашему. Он был глубже молекул, атомов, субнуклонов.  В
этом иномирье, в какой-то бездне (безымянной, должно быть, или,  может,  с
именем Тартарары), я состоял из того же, что и скала. Мы были  как  муж  и
жена в каком-то смысле. (Только не посчитайте  меня  за  тех  извращенцев,
которые вступают в законный брак с  предметами,  даже  такими  эстетически
законченными как роботессы.)
     Я тут уличил сам себя в подражании умничаньям мизиков  и  засмущался.
Но внезапно подтвердилась древняя мудрость: чтобы хорошо жить, надо  уметь
вертеться.
     Повторились крутящиеся поля  из  моего  пневмопроводного  кошмара.  Я
опять  почувствовал  себя  человеком-юлой.  Из  полюсов   вырвались   (как
выражались, лет триста назад - испражнились)  и  засвистали  вихри.  Вихри
расплывались все больше и немного погодя стали  быстро  плывущими  клубами
напряженного тумана.
     В результате такого крутого торчка я ощутил соколебания со скалой, и,
увы, - мне стыдно и я горжусь своей стыдобой - некий вид соития  с  ней...
Если выберусь, подумал я, обязательно сделаю  детскую  надпись  на  камне:
"Терентий + Скала = любовь да траханье". Она, как пылесос, ласково втянула
меня, я распределился в ней, во всех ее внутренних и внешних изгибах.  Что
говорится, лучше нету того света.
     Да, я мог уже сделать любовное признание. Скала была теперь для  меня
не тупой твердыней, даже не куском студня, а посекундно меняющей очертания
зыбкой туманностью. Очень симпатичной туманностью с  несколькими  полюсами
напряженности, которые так приятно щекотали меня со всех сторон.  Несмотря
на всю очевидную сексуальность моего совокупления со скалой, я  не  только
культурно отдыхал, но и  работал.  В  тумане  нашего  единения  объявились
совершенно посторонние малоприятные пульсации.  Очень  простенькие,  почти
механические. Кто их посмел источать? Инородное тело? Бандитский вездеход?
     Крутя любовь со скалой, я заодно постарался  усилить  одно  из  своих
полей - самое горячее и подвижное. Тонкие волокна  моих  пульсаций  оплели
чуждые вибрации. Я импульсивно, словно народ за вождями, устремился  вдоль
получившегося проводника, полетел как стрекоза на мерцающих крылышках. А в
реальности, резво разгребая рыхлятину, пополз будто живчик вглубь скальной
трещины, в противоположную сторону от дыры, через которую  угодил  в  этот
секс-погреб.
     Проводник  растрепался  было  на  множество  проводочков,   я   почти
растерялся. Но потом оправился, потому что неприятные пульсации четко вели
к соцветию пятен в  туманности  скалы,  которые  выделялись  своей  грубой
жужжащей наэлектризованностью.
     Там, в "зазеркалье", мне даже казалось, что я по-хозяйски  закрепился
в центре, а туманность скалы прокручивается вокруг  меня.  Небось,  многие
праздные зеваки видали на карнавалах, как мальчики и  девочки  переступают
ногами по внутренней поверхности здоровенных пластиковых  пузырей,  отчего
те вращаются и катятся. У меня именно так и получилось, только без  всяких
денежных затрат.
     Потом зрение мое переключилось из мира  полюсов  и  пульсаций  в  наш
обычный-сермяжный. Опаньки! Я уже в тоннеле, закороченном  с  двух  сторон
завалами из трухи и щебенки. В нем стоял вездеход, тот самый,  бандитский.
Значит, пока я там занимался  пульсациями-фигациями  тело  мое  ухитрилось
протиснуться под скалой туда, куда надо, и добраться до полости, в которой
устроили моторизованные урки свою малину.
     Когда  я  по-пластунски  уже  стал  пробираться  к  вездеходу,  чтобы
незаметно угостить  его  гранатой  под  колесо,  он  двинулся  вперед,  из
туннеля. И вся куча  трухи  словно  расстегнулась  перед  ним!  Я  вначале
изумился, а потом врубился - из  пещеры  на  поверхность  планеты  тянется
кишка, наполненная металлорганическим гелем. В нужный момент под  влиянием
электромагнитного  поля  или  субнуклонового  импульса  гель  меняет  свое
аморфное, сопливое состояние на самое что ни на есть жесткое, отчего вялая
кишка становится крепкой трубой.
     Я осторожно потрусил следом. Однако, "прямая кишка" мигом затвердела,
вездеход промчался по ней, выскочил из "ануса" и стал карабкаться на склон
ущелья. Тут уж я рванулся с такой скоростью, будто у  меня  в  штаны  было
наложено много динамита и кто-то поднес фитиль. Но  по  дороге  сообразил,
что не успею добраться до склона прежде чем  кишка  схлопнется.  А  запасе
только ракетница с одной управляемой ракетой.
     Я своевременно прочувствовал  одну  из  пульсирующих  нитей,  которая
связывала  мой  самый  горячий  полюс  и  жаркое   расщепляющееся   сердце
вездехода, жужжащее сейчас как рой свирепых ос.  Резкими  мыслеусилиями  я
намалевал ее в виде линии на прицельном экране моего хайратника  -  теперь
это траектория наведения  ракеты.  Оставалось  только  пустить  реактивный
снаряд.
     О, чудесное мгновение! Подбитый вездеход вздрогнул и  пустил  дым  из
под днища. Он еще недолго пытался ползти, потом застыл на  склоне,  слегка
шевеля лапками, как смертельно раненный таракан. Когда я подлетел поближе,
рассчитывая  положить  гранату  прямо  на   люк,   отверстие   разверзлось
самостоятельно и оттуда вместе с клубами пара выпростался мужик.  Я  навел
на него пустую ракетницу, он, искренне удивившись, выронил свой плазмобой,
который мигом перекочевал ко мне.
     - Вовремя ты нас застукал, - сипнул пленный в переговорник, - нас как
раз сраный пробойный ток шарахнул.
     - Это я вас шарахнул, только попробуй назвать меня сраным. Есть там в
скорлупке кто-нибудь еще?
     - Напарнику, его Людмилом звали - полный каюк. Переборка  лопнула,  и
ему в спину влезла раскаленная арматура.  Когда  он  уже  околел,  полился
литиевый кипяток. Сейчас там настоящий суп.
     Я подобрал пушку  мужика-разбойника.  Плазмобой,  причем  дорогой,  с
автоматическим   улавливанием   сразу   дюжины   целей,   успевай   только
поворачивать ствол, чтобы  совмещались  на  экране  хайратника  прицельный
вектор и перекрестье, помечающее очередную жертву.
     - Ты зачем стрелял по моему  вездуходу,  дурной?  Персональный  заказ
имеешь на мою персону или всех так привечаешь? - решил уточнить я.
     -  Стал  бы  я   из-за   персонального   заказа   берлогу   в   столь
негостеприимном краю рыть. Живу я  этим,  тут  ведь  регулярно  кто-нибудь
проезжает. Двух пропущу, третьего проработаю.
     - В общем, честный разбойник. Целых двух из трех пропускает. А мог бы
всех трех порешить, ведь любимая работа не утомляет. Прекрасный пример для
юношества. Ладно, двигай, мне  за  автогеном  пора,  кое-какие  излишества
сниму с твоей колымаги. Она ведь тебе  больше  не  понадобится.  Так  что,
попрошу вперед, только без резких движений, они меня очень нервируют.
     Захваченный в плен мастер  скверных  дел  стал  послушно  карабкаться
вверх. За ним с пыхтеньем - я. Когда  до  края  обрыва  оставалось  меньше
метра, он вдруг поскользнулся и поехал на животе вниз  по  склону.  В  тот
момент, когда его сапог оказался - если прочертить нормаль к поверхности -
на уровне моего шлема, пленник запаял мне каблуком по "чайнику". Сообразно
силе пинка, я был брошен в никуда. Руки оторвались от камня, тело выписало
дугу большого круга градусов в двести. После чего я ухнул вниз по  склону,
но резко выкинув вперед раскоряченные пальцы,  смог  затормозить.  Пока  я
этим занимался, разбойник выдирал оказавшийся у меня под боком  плазмобой.
Когда мне удалось привстать, упершись ногами в  какой-то  уступ  -  оружие
закрепилось уже в руках счастливого пока что соперника.  Ах,  зачем  я  не
захватил с собой лазерного ножика - думал, что помешает, а ведь помог бы.
     Сопернику повредило лишь то, что он находился слишком близко от меня,
причем в неустойчивой позе. Поэтому он не сразу развернул  в  мою  сторону
метровый ствол. Пока наводил, я поймал дуло рукой  и  опять-таки  отвел  в
сторонку. А разбойный мужик по  инерции  мышления  выстрелил,  отчего  был
отдачей опрокинут на склон, по которому еще и съехал вниз. На этот раз его
шлем оказался близко к моей руке, та случайно подхватила каменюгу  -  если
точнее, кусок свинца - и сыграла им по забралу.  Вообще-то  эта  стекляшка
делается из очень прочного сплава, однако  по  моей  руке  как  по  шлангу
пробежала пульсация от одного из  полюсов.  Она  выжала  из  камня  темную
энергию, которая и  влупила  по  стеклу...  Короче,  забрало  треснуло  и,
следовательно, разлетелось.
     Не в первый раз я видел как кончаются люди, столкнувшись один на один
с разреженной атмосферой Меркурия. Как, налившись кровью, лопаются  глаза,
как сочится сукровица сквозь кожу, которая вскоре трескается, будто кожура
гнилого фрукта. И пусть разбойник был гадом-скверноделом, я бы рискнул ему
помочь, имейся хоть какая возможность. Ведь я не из тех,  кто  тащится  от
чужих неприятностей, вдобавок кодекс кшатрия рекомендует (но  все-таки  не
обязывает) лишать врага жизни наиболее благородным образом. Но возможность
отсутствовала. Впрочем пострадавший бандит  почти  мгновенно  расстался  с
сознанием. Я и себе такого хочу. Это лучше, чем попасть  на  обед  в  виде
блюда некоторым нашим муташкам,  которые  кушают  своих  сограждан  именно
живыми и недовольными. И  не  ради  полового  удовлетворения,  как  земные
садюги - наши людоеды в этом отношении невинны. Им просто нужны гормоны  и
витамины, что имеются лишь в живой громко кричащей еде.
     После такого неприятного инцидента я  поспешил  вверх  по  склону  и,
перевалившись через его край, почти бегом направился  к  родной  машине  -
несмотря на нехватку кислорода, творящую звон в ушах  и  темные  пузыри  в
уме-разуме. Влетаю в кабину, а Шошаны нет там. Ну и сюрприз -  докатились!
Я подвел вездеход поближе к ущелью,  и  хоть  измочаленный  весь,  нацепил
новый кислородный баллон и отправился ее искать. Лишь бы ей не  сверзиться
в эту труху. Я против этого голосую всеми руками и ногами.
     Не упала ушлая Шошана, нашел я ее возле того мужика. У него, конечно,
замерзшее месиво вместо лица, а она сидит рядышком.
     - Шошка, уж не принимаешь ли ты его за меня?  Я  еще  "не  того".  И,
конечно, не стану возражать,  чтоб  заупокойная  молитва,  предназначенная
мне, досталась ему.
     - У него даже Анима не откликается... А ты  сволочь,  -  выговаривает
она искренне, впервые с некоторым чувством, -  поганка.  Разве  можно  так
надолго сваливать в туман. Пока я ждала тебя, у меня даже суп прокис.
     Я тут вижу,  печаль  печалью,  а  автогеном  она  аккуратно  уже  два
электропривода срезала. Ну,  ладно  чего  с  них,  фемов,  взять,  они  же
машинообразные.
     Когда мы тело невезучего разбойника, раскачав, предали трухе,  и  все
дорогостоящее с его трактора сняли, и  в  виде  трофея  унесли,  и  замену
электроприводов закончили, и вернулись в рубку, то так уютно стало, что  я
даже зажмурился. Растворил себе таблетку  ирландского  виски,  из  заначки
достал сигару лучшего марсианского  табака,  затянулся.  Шошанка  села  на
палубу, облокотившись спиной на бортик моего кресла,  а  коленки  обхватив
руками - ну прямо семейная картинка. Тут я у нее все-таки поинтересовался.
     - Ты от чего больше опечалилась-пригорюнилась? От  моего  плачевного,
как тебе казалось, финала  или  от  срыва  в  выполнения  важного  задания
вышестоящих товарищей?
     Заметно было, что у нее проблемы. Наверное,  поэтому  она  призналась
честно. (Или, наоборот, увильнула в сторону)
     - Что-то со мной неладное после той  аномальной  зоны,  Терентий.  Ты
после нее как-то окреп, а я по контрасту квелая стала. То,  как  я  сейчас
себя веду, - это не фемское поведение.
     - Может и не типично-фемское,  но  зато  почти-людское.  Хоть  иногда
переключайся на общечеловеческое начало -  оно  тебе  идет,  к  лицу,  так
сказать. Я не хочу знать, как там с любовью обстоит в вашем  коллективе  -
мне, чувствую, такое знание не понравилось бы. Однако мы  сейчас  с  тобой
кукуем вдвоем или вернее ведем совместное хозяйство, как испокон веку, как
сто и тысячу лет назад заведено  было.  Кстати,  ты  отлично  готовишь,  в
смысле растворяешь пищевые пилюли. Ну, хотя бы притворись,  что  тебя  это
устраивает - ведь приятно же, когда можно на кого-то  положиться.  Шошана,
положись на меня.
     Я опустился рядом с ней на палубу и, чего-то вдруг осмелев,  приобнял
фемку за плечи. Нормально, есть контакт! Тогда еще один шажок вперед.
     - Не бей меня, Шошана, пожалуйста, в челюсть после того, что я сейчас
сделаю.
     Для начала она промолчала. Полумрак скрадывал  резкость  ее  черт,  а
может они мне уже не казались такими резкими.  Я  погладил  ее  стриженный
затылок, волосы были жесткие, колючие - впечатление такое, что  приголубил
ежика - но в ладонь  приходило  тепло.  И  я  рискнул  -  приложился,  как
следует, к ее губам. По краям они были жесткие,  но  в  середке  и  вглубь
мягкие, даже ласковые. Секунд через десять она меня отпихнула.
     - В челюсть бить не буду, но по кадыку могу запаять, мужичок. На  мой
взгляд, все это - половое извращение.
     - Не  настолько  это  напоминает  половое  извращение,  чтобы  ломать
Адамово яблоко. Вот недавно я сожительствовал со скалой - и то ничего. То,
чем мы с тобой занимаемся, вполне легитимно. Так и было всегда, чтобы  там
ни плели  фемы.  Я  испытываю  к  тебе  того  глубокого  чувства,  которые
почему-то не называется любовью. Прошу считать это за признание.
     Я просунул руку ей под куртку. Это был ответственный момент. Ситуация
казалась  практически  смертельной.  Я  невольно  вспомнил   картинки   из
видеокнижки - мускулистые самочки разных насекомых: богомолов,  скорпионов
и прочих вредных тварей пожирают  без  зазрения  совести  своих  хиленьких
дружков. Иногда прямо после признания в любви. Одна моя рука была  занята,
другая  прижата  к  боковушке  кресла.  Фемка  же  двумя  своими   (вполне
свободными и умелыми) руками могла  бы  мне  мигом  свернуть  голову,  как
куренку, или резким тычком расплескать живот. Действительно,  на  какой-то
момент она напряглась, я почувствовал  ее  необъемистые,  однако  стальные
мускулы, но потом напряжение ушло.
     Шошана признала за мной право, у таких дев-воительниц  это  означает,
что она посчитала себя проигравшей какое-то  сражение.  Кожа  у  нее  была
гладкая и прохладная, а известные выпуклости все же больше,  чем  казалось
при наружном осмотре. Я, стараясь не делать резких движений, сволок с  нее
одежку. В общем выяснилось, когда я процесс ее разоблачения завершил,  что
она - ладная девчонка. Ножки-ножницы,  как  у  куклы  Барби,  талию  будто
затянули изо всех сил невидимым ремешком. Пальчики Шошанины мне  всегда  в
кайф были - длинные и узкие, такими не только душить, но и ласкать удобно.
Даже обидно стало, что  девчата  фемки  имеют  головенки,  забитые  всякой
коллективистской гадостью, и не хотят радовать  ребят.  Впрочем,  понятно,
что  ребята  у  нас,  в  основном,  мудаки.  Она  его  приласкает,  а  он,
освоившись, станет блевать на пол или там воздух портить, или заставит  ее
стирать свои задубевшие носки.
     И в самом главном межполовом деле Шошана отчасти разбиралась - может,
потому что хорошо  знала  анатомию.  Однако  проявляла  она  в  этом  деле
известные принципы. Никакого излишнего разврата  -  так,  наверное,  ведут
себя королевы и валькирии.
     - Однако, как сказали бы синоптики,  зафиксировано  выпадение  греха,
годовой нормы для этой местности, - подытожил я.
     После столь тесного времяпровождения  я  изрядно  повеселел,  а  она,
пожалуй, помрачнела.
     - У тебя такой вид, Шоша, будто ты собираешься  без  устали  посещать
венерического доктора Пенисмана или уйти от  своих  фемов  в  декрет.  Что
касается первого, то я, как  любой  приличный  полицейский,  обхожусь  без
"зверюшек". И от  второго  варианта  не  трепещи.  Даже  если  мы  заведем
эмбриончика, его  вырастят  добрые  дяди-аисты  в  пробирочке,  когда  мы,
конечно, заплатим.  Радуйся,  я  -  твой.  Теперь  у  нас  немного  больше
привязанностей, чем полагается в "атомарном" мире нашей Космики.
     Но она не сказала: "А я твоя", она призналась совсем в другом.
     - После той  ловушки,  в  которую  мы  влипли  за  горой  Череп,  ты,
Терентий, меня подавляешь, хуже не бывает.
     Я взъерошил волосы и поправил ковбойский платок на шее.
     - Значит, я парень хоть куда. Эта тема достойна пенья  и  танцеванья.
Особенно со стороны девушек.
     - Не суетись. Подавляешь отнюдь не физически  и  даже  не  умственно.
Понимаешь, все фемы соединяются меж собой  с  помощью  нескольких  центров
симметрии. Так вот одно важное соединение  сейчас  утрачено,  и  затухание
синхронной пульсации - это такой канал связи  -  происходит  именно  из-за
тебя.
     -  Тебе  не  надоели  эти  все  соединения,  единения,   объединения?
Подумаешь,  одним  соединением  стало  меньше.  А   вдруг   это   в   тебе
индивидуальность просыпается. Без твоих симметрий тоже жить можно,  причем
припеваючи. Если тебе покажут на дверь в твоем родном коллективе,  придешь
трудиться на пару со мной в полиции. Если меня, а заодно  и  тебя,  выпрут
без  выходного  пособия  из  полиции,  переквалифицируемся  в   старатели.
Поднакопим деньжат - по-моему, у нас  это  получится,  если  подрабатывать
иногда на большой дороге - плюнем на  этот  сраный  Меркурий  и  поселимся
где-нибудь на Марсе, на  худой  конец,  на  Ганимеде.  Знаешь,  какие  там
пейзажи...
     - Ты балбес непонятливый или артист, умело придуривающийся?  Мне  или
на Меркурии жить, в системе всех необходимых  мне  симметрий,  или  нигде.
Жрачка покрывает мои  энергетические  запросы  только  наполовину.  Я  уже
сейчас пробавляюсь аккумулированными запасами.
     - Ладно, Меркурий не сраный,  а  весьма  милый,  особенно  в  хорошую
погоду. Он мне тоже очень нравится. Я  его,  между  прочим,  уважаю  -  он
маленький да удаленький. Вернемся в Васино, найдем фемскую бабку-знахарку,
она тебе все симметрии мигом наладит. Если даже не желаешь  отрываться  от
своего коллектива, будем просто  встречаться.  Ходить  вместе  в  кино  на
утренние сеансы, на елку, целоваться  украдкой  в  темных  дурно  пахнущих
углах вроде завода по производству протоплазмы.
     Но ее не так-то просто было уломать, она даже перешла в наступление -
рефлексы, наведенные здоровым коллективом, держали  ее  похлеще  ручных  и
ножных кандалов.
     Я сосал джин с тоником, а она стучала  кулачком  -  я  отлично  знаю,
какова его убойная сила - по переборке.
     - После аномального зоны, Терентий, в тебе, именно в тебе  поселилось
или же возбудилось зло. Что-то внедрено в тебя, может быть спора,  эмбрион
той самой твари.
     Стоп, парень. Не вздумай купиться на  эти  заклинания.  Не  дай  себя
опустить. Фемки может чего-то и умеют, но в первую очередь они - сектанты.
А это, означает, неустанные поиски врага и параноидальный уклон. Я признаю
странные явления в природе, на них можно кое-что списать, но не  собираюсь
превращаться в какое-то пугало. Если даже это для кого-то удобно.
     - Ну здрасьте, приехали. Споры, эмбрионы... глисты, аскариды, да кого
они должны волновать кроме меня. Я тебе подыгрывал, но пожалуй, хватит.  С
аномалиями пусть физики да мизики разбираются, а нам  в  полиции  неважно,
что там в заднице у преступника зудит. Нас интересует, где, когда и как он
совершил преступление. На  караван  с  гафнием  не  эмбрионы  налетели,  а
народец, жадный на  легкую  поживу.  Дыня  с  Нуром  не  споры,  а  просто
некачественные людишки.  Отнюдь  не  сперматозоиды  сидели  за  штурвалами
бомбардировщиков и разбойничьего вездехода.
     Фемка,  кажется,  немножко  паниковала,  оттого  что   я   не   хотел
укладываться в Прокрустову раскладушку ее объяснений.
     - Но то, что внутри тебя, оно живет, фурычит. Его вибрации экранируют
меня.
     - Мне тоже чьи-то вибрации не нравятся, но я ж не стреляю без промаха
в того, кто их пустил. По-моему, просто пробудилась от  спячки  колдовская
наследственность, доставшаяся мне от дедушки-шамана.
     Улыбка  проползла  по  ее  щеке,  во  второй  раз  за  время   нашего
знакомства. А я продолжал наяривать.
     - Какой бы там лапши вам  ни  вешали  на  политзанятиях,  Шошана,  но
по-нашему, по-мужицки, зло - понятие относительное. Я ведь не стал злее по
отношению к тебе. И, мне кажется, жизнь отдать готов за тебя, причем свою.
     - Мы, уважаемый шаман, до семи лет живем в так называемых материнских
камерах. Там многое происходит само собой. Когда нас выпускают оттуда,  то
все вокруг кажется большой дрянью. Причем очень долго  кажется,  до  самой
смерти.

                                    12

     - Вот она - долина Вечного Отдыха. Похожа на ложку.  Только  какое-то
время назад эта ложка зачерпнула нехорошего дерьмового варева. Похоже, что
нас нынче ждут - не дождутся с хлебом-солью, чего однако не было в прошлый
раз, когда я приехал не с тобой, а с Мухиным и  прочим  ОПОНом.  Но  их  с
тобой и сравнивать смешно.
     Несмотря  на  пылевую  завесу  я  различаю  заграждение   -   цепочку
тракторов, которая протянулась поперек тракта. В любом случае  придется  с
заград-отрядом поздороваться.
     Цепь  была  настроена  воинственно,  даже  с  приличного   расстояния
проглядывались серебристые дула  плазмобоев.  А  мы  будем  демонстративно
миролюбивы. Я остановился метрах в десяти от ближайшей машины. Ни в  одном
диапазоне заград-отряд со мной общаться не захотел. Приглашают, значит, на
выход. Я без  особой  охоты  напялил  скафандр,  из  оружия  ничего  кроме
маленького лазерного ножика, да  пары  плоских  гранат  не  взял.  Если  и
пригодятся боеприпасы, то только незаметные. Когда я выбрался  в  сумерки,
один из вездеходов, вернее прицепная кабинка, просигналил мне.
     Внутри нее сидели трое господ в довольно скованных картинных позах  и
еще двое мужланов строго  стояли  со  сквизерами.  Эти  двое  хотели  было
отцепить у меня пушку, но  я  демонстративно  развел  руки  и  заулыбался,
показывая, что дружелюбен и миролюбив. Среди встречающих был шериф Кравец,
у  которого  теперь  растекался  синяк  на  оба  глаза,  но   по   счастью
отсутствовал пахан дядя Миша, которого мне пришлось обидеть в прошлый раз.
Физиономии присутствующих не вызывали бурного оптимизма, напротив, от  них
хотелось взгрустнуть.
     - Ну, представь, меня, шериф, публике, - вздохнув тяжко, вступил я  в
игру.
     - Пару недель назад этот тип был лейтенантом полиции из  Васино.  Кто
он сейчас такой, я не знаю и знать не желаю.
     Кравец, судя по  широкой  фигуре  типа  "шкаф",  родом  из  питомника
"Берлога", что на Титане. Как, впрочем, и Мухин. Там, во-первых, не  умеют
давать малькам приличные имена, а, во-вторых,  накачивают  их  мускулатуру
искусственной тяжестью. Оттого Мухин с Кравцом такие внушительные на  вид.
И негибкие умом.
     - Фу, какой моветон. Шериф, так не принято в высшем свете, - напомнил
я. - Это еще хуже, чем пускать ветры при дамах.
     - Ты лучше молчи, пока не  спросят.  Это  будет  полезно  для  твоего
здоровья. Давай-ка свою персональную  карту,  -  устало  сказал  густоусый
человек,  находящийся  во  главе  стола.  Одного  взгляда  на  него   было
достаточно, чтобы понять - он тут главнокомандующий.
     - А, мент, к тому же  не  при  исполнении,  -  недружественным  тоном
произнес усатый командир, пропустив мою карточку через идентификатор.
     - Если точнее, в отпуске. Кроме того, я не из "Дубков" или "Вязов", а
из префектурной полиции, - голос мой завял от безнадежности.
     - Да все вы одной какашкой мазаны. "Дубки", "Вязы",  префектура...  -
глубокомысленно произнес командир. - Думаешь, отпуском  своим  нам  головы
заморочишь. Не на тех нарвался, синьор помидор. Так вот,  если  в  течение
часа не уберешься отсюда, я тебя велю расстрелять.
     -  Мне  почему-то  всегда  казалось,  что  меня   велят   повесить...
Послушайте, генерал, я уважаю ваши решения, также законы и  даже  красивые
старинные обычаи, но мне не хватит кислорода и воды на  обратный  путь.  Я
рассчитывал прикупить здесь.
     - Значит, тебе не повезет. Ты не в магазин попал. Я все сказал.
     Хоть садись в трактор и тарань всю эту шеренгу дураков в лоб.
     - Почему ты не хочешь растолковать мне причину  такого  недружелюбия,
командир? Я ведь пригодиться вам могу не только в виде высохшего трупа.  Я
поспешил сюда пару недель назад, потому что хотел вычистить все гадство из
вашей долины.  Так  мне  тут  никто  слова  по-доброму  не  сказал.  Своих
покрывали, да? Мол, хоть и бяка, но своя.
     Ну и кого покрыли? Эта история,  в  которую  влипли  ваши  озорные  и
вороватые ребятки, не поперхнувшись сжевала их, как  карамельки.  Кому  вы
навредили, чудаки.  Мне?  Посмотрите  в  мои  проницательные  глаза...  не
отводите взор. Я единственный, кто может с этим мокрым делом  разобраться.
Потому что "Вязы" с  "Дубками"  здесь  крупно  порезвились,  в  том  числе
потанцевали и на старательских косточках.
     - И "Вязы", и "Дубки"? - Шериф даже привстал.
     - Сядьте, Кравец, вы не на стадионе. Просто кому-то надо, чтобы Совет
Уполномоченных, широкие и узкие народные массы не узнали  о  тайне  долины
раньше времени. Поэтому кто-то расследование мне  перекрывает  и  на  пути
сюда пытается угрохать. Вначале налетают коптеры и хотят сделать  из  меня
цыпленка табака своими бомбушками, когда же я выписываю  огромный  крюк  и
снова возвращаюсь  на  старую  дорогу,  то  меня  ковыряют  стокиловаттным
гразером. Посмотрите на заплаты  моего  трактора.  Ну,  неужели  я  только
врагам нужен?
     Общество над чем-то задумалось, возможно о сроках расстрела.
     - Все-таки без кислорода и воды тебе хана, поэтому  тебе  есть  резон
красиво говорить, - проницательно, как ему показалось, заявил густоусый.
     - Машину мне сделал механик Филимон - которого я в свое время спас от
вязовской пули, безвинно заточив в тюрягу - у этого трактора  мощность  на
треть выше среднестарательской - реактор-то кипящий. И вооружения  у  меня
хватает. Так что, если припрет, я смогу одолжить у первого встречного -  и
кислород, и водород. Но я хотел бы пообщаться с парнем по имени Дыня.  При
умелом подходе он стал бы многословен, как Шахерезада, и просветил бы  нас
во многих вопросах.
     -  Скажи  ему,  командир,  -  неожиданно  вмешался  Кравец  со  своим
протежированием, - скажи лейтенанту. Он, действительно, страдалец, потерял
здесь три машины и угробил половину своих опоновцев. И, кстати,  не  такой
гад, как все остальные в этой самой префектурной полиции.
     "Не такой  гад"  в  данных  условиях  выглядело  почти  комплиментом.
Усатый, недолго пожевав волоса под носом, показал мне на стул.
     - Садись уж, коли пришел. Действительно, видели  тут  одного  наглого
мутанта, с башкой-дыней, еще из себя расследователя корчил. Нет,  пожалуй,
ему бы подошла кличка  Арбуз,  он  был  зеленый,  как  человек  полежавший
недельку в пруду.  После  того  как  он  здесь  пофланировал,  нам  вообще
невмоготу стало. Накрылись все наши экскаваторы, буры и прочая техника.  В
основном, усталостный износ и электрохимическая коррозия,  но  в  каком-то
диком виде. А потом гафния  не  стало.  Только  железо  и  калиевая  соль.
Например, вчера копали гафний, потом пробежались какие-то голубые  огоньки
и одна ржавчина под ногами лежит. Я где-то  читал,  что  такое  бывает  от
импульсов мощных субнуклоновых генераторов, которые атомы перепаивают,  но
тут же ничего подобного.
     В этот момент лампочки внутри фургона замигали.
     - Тьфу, опять электрогенератор скис, - сплюнул третий из  сидящих  за
столом, коренастый и жилистый, как пенек. - Опять унитаз лишь  от  педалей
работать будет.
     - Все время заморочки с электрогенераторами, потому  что  в  обмотках
какой-то запирающий  слой  образуется  и  само  собой  начинается  быстрый
разогрев. Принялись было питаться от термопар, один кончик суем в реактор,
другой на холодок. И опять не то -  урановое  топливо  перестало  тепловые
нейтроны давать. Это  уж  вообще  ни  в  какие  ворота  не  лезет.  Вместо
нейтронов пфуканье и лучики света, от урана двести  тридцать  пятого  (сто
мозолистых имперок  за  грамм  отдавали,  кстати)  свинец  один  остается,
которому  красная  цена  -  тощая  имперка  за   килограмм.   Аккумуляторы
разряжаются, будто какая-то пиявка несносная из них весь заряд выпивает. А
на улице пробойный разряд так  и  норовит  ударить  тебя  в  пятку.  Усек,
легавый? И чем ближе к прииску "Дубков", тем больше этой срани,  -  унылым
голосом рассказал усатый, как будто даже удивляясь, зачем он вообще толчет
воду в ступе невесть для кого.
     - И  вам,  наконец,  это  надоело.  "Доколе?"  -  воскликнули  вы  и,
расправив плечи, отправились на прииски для крутой разборки. Разве не  так
было? - я решил проявить ментовскую прозорливость. - Я вас  не  знаю,  что
ли.
     - Разобрались... Отправились туда кодлой в двадцать  человек,  думали
разметаем все... Мы даже не добрались до прииска, и половина вообще  домой
не вернулась.
     Тут уже все присутствующие не выдержали и заголосили разом.
     - На хреновую карусель попали... Там еще такая голубая дымка  была...
Едешь в одно место, а попадаешь в другое... Назад уже тронули, а все равно
из круговерти не выбраться... У кого мотор заглох, тот и  выкарабкался,  а
кто очень старался, того и след простыл... Вот вам и Дыня...
     - Цыц! - густоусый показал, кто тут хозяин.
     -  Знакомая  песня.  Прелести  аномального  движения  мне  как-нибудь
известны, - поддержал выступающих я. - Тоже попался,  только  у  лукоморья
Старательских слез. Вывод напрашивается, господа старатели - кто-то  умело
этими аномалиями пользуется!.. Ладно, чувствую, что растопил ваши каменные
сердца. Где можно остановиться?
     Немного смутившись  своим  переходом  от  роли  главаря  расстрельной
тройки к душевному  собеседнику,  чуть  ли  не  собутыльнику,  густопсовый
забормотал.
     - Чуть левее курса, по которому ты пилил, в  пяти  километрах  отсюда
есть скала по имени Две Титьки. За ней  склад.  На  замке  входного  шлюза
набираешь пароль "восход". Диктую по  буквам:  Ваня,  Озирис,  Сарданапал,
Хуй-Нэн...
     - Принцип понял, дальше не надобно.
     - Там возьмешь, что тебе нужно, только не забудь в кассовом  аппарате
след оставить... Ты - один?
     Неприятный вопрос. Надеялся, что обойдется без него.
     - Я с напарником.
     - Давай его персон-карту.
     - Это - фем, - решил предупредить я, словно был хозяином большой злой
собаки или, скажем, полуручного удава.
     - Только такого напарника нам не хватало, -  выражение  лица  у  всех
присутствующих было сродни тому, что бывает при внезапном недержании мочи.
     - Что делать, командир. Мы  выбираем,  нас  выбирают,  -  пустился  в
уговоры я. - Однако, фемы на нашей стороне. Они отнюдь не в друзьях с этой
голубой дрянью, которая всех нас в оборот взяла. Кроме того,  они  минимум
три раза поспособствовали моему пребыванию в  списках  живых.  Может,  эти
брутальные бабы и задумали что-нибудь нехорошее насчет мужиков;  например,
отобрать у нас все яйца и записать в  свои  ряды.  Но  сейчас  без  них  с
голубой заразой не управиться.
     Командир  с  минуту  казалось  прогревал  мыслительный  аппарат   под
озабоченное сопенье остальных.
     - Ну, ладно. Мы или крупно просрем  с  тобой,  или  крупно  выиграем.
Поезжай, с фемом, с кошкой, с крысой, с кем хочешь.
     Я вернулся в свой трактор и сообщил довольно напряженной подружке.
     - Расслабься, свои люди. Очень обрадовались.
     Шошана поскребла меня "наждачным" взглядом.
     - Это вы так долго обо мне говорили?
     - Мы так долго о тебе мечтали.
     Через полчаса склад, наконец,  прорисовался  на  мониторе.  Хотя  Две
Титьки скорее напоминали пару зубов. Впрочем,  понятно,  в  какую  сторону
работает фантазия у обитателей долины.
     - Шоша, я сейчас в пакгауз за баллонами. Лучше не откладывать это  до
утра, потому что, кто его знает... в общем, хватай, пока дают. А ты  здесь
посиди, у кассы, потому что не дамское дело баллоны таскать.
     Я развернул машину бортом к складу. Место это не слишком  понравилось
-  многим  известно,  что  я  здесь  побываю.  Потому  хотелось  поскорее.
Проскочил через бортовой шлюз, затем, проваливаясь и озираясь, почесал  по
насту к двери склада. Скоренько, но  чин  чином  набрал  код  на  замочке,
преодолел один люк,  затем  другой.  А  когда  уже  сделал  шаг  навстречу
припасам, какая-то дрянь набросилась на меня сверху и сзади. Что-то  вроде
мускулистой сетки или сплетения питонов. Локти  были  моментом  прижаты  к
животу, ладошки к забралу, пятки  к  заднице,  коленки  к  груди.  Комочек
какой-то из меня получился. Потом то, что напало, змеиный узел этот,  пару
раз шмякнул мной об пол. Когда  я  снова  стал  шевелить  членами  тела  и
мыслями головы, то сетки уже не было поблизости, но  чувствовался  раструб
плазмобоя, приставленный к моему шлему в районе застежек.
     При пальбе голова оторвется и горшок шлема можно будет снять вместе с
содержимым. Да уж, стоило торопиться навстречу такой процедуре.
     Свет неторопливо залил помещение и послышался голос вполне  знакомый.
Я вспоминал недолго. Это был пахан долины Вечного Отдыха, Михайло Потапыч.
     - Я так и знал, что ты вертанешься, - начал он сладким голосом Серого
Волка из мультфильма.
     - Что это было? - выдавил я, страдая от сотрясения - электрорезиновая
или квазиживая сетка?
     - Это совесть твоя была.
     Он уселся на табуретку, не снимая меня c прицела,  мне  же  предложил
под седалище достаточно  удаленный  ящик,  до  которого  я  еле  добрался.
Физиономия у  него  действительно  переменилась.  Не  знаю,  в  добрую  ли
сторону. Но хищное  выражение  вместе  с  частью  щечных  морщин,  каковые
образуются от жевания, снялось.
     - Уж я теперь тебя с мушки не спущу, знаю как-нибудь твои ухватки,  -
елейным голоском продолжал собеседник.
     - Решил поквитаться, дядя Миша?
     - Да, прилично ты меня отоварил в прошлый раз. Но я и раньше  не  был
кровожадным. А теперь вообще завязал.
     - Что случилось с твоим  мировоззрением,  Михайло  Потапыч?  От  чего
рассиропился пламенный мотор? Почему ты отказался даже от некрофильства?
     Взгляд его стал еще менее цепким, даже начал таять в пространстве.
     - Над Меркурием солнце всходит, Терешка. Иное  солнце.  Которое  сеет
семена Новой Жизни.
     Видал я уже таких жлобов. Поживут они, так сказать, страстями, самыми
что ни на есть грубыми, потом у них что-то  заекает  в  прямой  кишке  или
зазудит в носу, и бросаются они с прежним рвением,  только  не  губить,  а
спасать душу. Чужую, конечно -  своя  душонка-то  быстро  превращается  из
дерьма в конфетку, едва они кончают пить с утра  пораньше,  сморкаться  на
пол и поминать чужую матушку сомнительным словом.
     - Да ты в проповедники ударился, дядя Миша. Сладкие песни запел.  Как
там у поэта: "Вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил".
     - Зачем мне рисовать красивые картинки, если и  в  тебя  это  семечко
заброшено, - не обращая внимания на мои происки, поведал экс-пахан, -  оно
наверняка тебе уже помогает строить и жить. Но его проращивать  еще  надо,
живой водичкой окроплять. А та фраерская кодла, которая тебя  встретила  в
долине - просто булыжники, на них зерну не взойти.
     Как бы мне выяснить, отчего он вслед  за  Шошаной  мне  про  какое-то
осеменение талдычит, фанат-сектант ли  он  бешеный  или  просто  игрок?  В
первом случае Михайло Потапыч будет взахлеб  декламировать  свои  дурацкие
теории, а когда притомится, то пришьет меня.  Во  втором,  покажет,  какой
наживкой удовлетворится.
     - Складно историю травишь, дядя Миша, надеюсь,  что  подпишешься  под
всеми словами. Правда, на мой взгляд, живая вода  -  это  то,  что  крепче
девяноста семи градусов. Я только не понял, сколько у  твоей  Новой  Жизни
ручек, ножек и где она прописана.  Кстати,  почему  она  так  пренебрегает
булыжниками? Сгребла бы их в кучу, да  как  следует  бы  побрызгала  живой
водой. Глядишь и эти несносные каменюги будут облеплены Новой жизнью,  как
гнилой помидор плесенью.
     Зубы  я  заговариваю,  баки  забиваю,  а  сам  пошныриваю  глазами  и
мускулами незаметно двигаю. Но пока нырнуть некуда, фанат ли он, игрок ли,
а раскурочит меня на мелкие кусочки своим верным плазмобоем. Еще где-то  в
уголке зверская сетка своего момента дожидается. Но пока  что  этот  позер
меня вежливо просвещает.
     - Новая жизнь может нас всех в два счета захоботать. Захочет и  сразу
подключит. Только от  нас  в  таком  случае  мокренькое  место  останется,
трупный  материал,  пшик  один.  К   Новой   жизни   надобно   добровольно
приближаться, что говорится, без повестки, по зову сердца.
     Кривая рожа его посветлела, значит, все-таки фанат-сектант.
     - И останется только скомандовать "ать-два".
     - Новая Жизнь - не начальник большой, не вождь, она - сумма, то,  что
получается в итоге. Только она способна приручить косное подлое  вещество.
И камни, и скалы, и пыль, и твердь станут теплыми, живыми. Своими  станут.
Усек, парень, какая культурная Жизнь начнется?
     Убедительно, ничего не скажешь.  Это  еще  надо  разобраться,  почему
демоны частенько воркуют о том же, что и ангелы.
     - Будем считать, что ты меня  сгоношил,  что  все,  сказанное  тобой,
гнусная правда. Обязательно сяду на грядке  и  стану  проращивать  в  себе
семя,  хотя  это  довольно  противно  звучит.  Но,  может,  сейчас   нужно
что-нибудь оперативно совершить  для  пользы  общего  дела?  Не  требуется
подложить мину под штаб старателей? Или свистнуть у них кассу-общак?
     - Зачем шкодить по-мелкому, начальник? Да эти фраера с бурилками сами
сгниют в тени нашего единения. Не это ты должен. Ты  обязан  сбагрить  мне
фемку.
     Вот так номер. Сексуальный уклон.
     -  Да  ты  бесстыжий,  Михайло  Потапыч.  Чутьем,  достойным  лучшего
применения,  почувствовал  близость  пиписьки.  Решил  потрахаться   перед
Междупланетным  Днем  Старателя,  предварительно  усыпив  объект   страсти
снотворной пулей, чтоб он тебя не лишил мужского естества одним  движением
промежности. Вот какая в тебе Новая Жизнь играет, проповедник.
     - Ошибаешься, начальник. У меня тут есть  две  профуры,  одна  мясная
бабенка, другая кибернетическая, не чета твоим фемкам. Но раз уж ты  довел
фемку до полового созревания и приучил ее кувыркаться с тобой  в  походной
койке, так уж и быть, одну из своих тебе  подарю.  В  обмен  на  мутантку.
Центряк? Тогда подписывайся.
     Может и нет у  нашего  проповедника  сексуального  уклона,  а  просто
хочется ему свести счеты с какой-нибудь фемкой.
     - Странно. Я считал, что фемская шобла ближе других подступила к этой
самой Новой Жизни. Ведь фемки умелые и они вместе.
     - Да только живут по другому букварю. Думают, что им  хватит  законов
симметрии. Никогда им вещества не оживить. А помешать  они  могут,  потому
что гордые слишком. Вот и надо, чтобы Новая жизнь раскумекала их, да  жало
им вырвала.
     Михайло Потапыч заметно погрубел, когда заговорил о деле.
     - Не буду я скармливать своих друзей Новой жизни, даже  если  она  не
чавкает за столом и вытирает рот салфеткой.
     Собеседник посмотрел умудренно, как пес, пережравший требухи.
     - Чудачок. У фемок - ни корешей, ни приятелей, у них только связи. Ты
их еще не знаешь. В так называемые "друзья" у них  лишь  те  попадают,  из
кого можно выжать что-нибудь...
     - Твои слова  особо  наших  фемок  не  порочат.  А  кто  не  выжимает
друзей-товарищей?
     - Наивный ты.  Только  на  вид  тертый-жеваный,  -  упрекнул  Михайло
Потапыч.  -  Твои   мутантки   сожительствуют   с   тошнотворной   дрянью,
генетическим  монстром.  Это  их  матка,  второй  по   старшинству   центр
симметрии, по  совместительству  любовник,  и  много  еще  чего...  Может,
долетел до тебя звон про материнские камеры? Так это  вовсе  не  кубрик  в
общаге, а просто емкость, большая параша, в которой,  не  вылезая,  торчат
маленькие фемы. В этих баках плещется жижа, она у фемок со всех сторон,  в
легких, в желудке, кишечнике,  во  всех  дырках.  И  даже  когда  мутантки
подрастают, им обязательно надо туда окунаться снова для большого  оттяга.
Бултыхаются,  они  там,  тащатся,  булькают  от  восторга.  А  ты   фемкам
понадобился лишь затем, чтобы узнать, как семечки Новой Жизни  прорастают,
чтобы подобрать к ней, в итоге, удавку.
     Кажется, я про фемок поверил. По-крайней мере, поверил в то, что  они
и есть та самая мафия, которая насаждает Новую жизнь, а также  водит  меня
за нос, используя всякие аномалии. Что я у  фемок  и  "новожизневцев"  как
крыса в лабиринте.
     Дядя Миша смотрелся незлобивым и довольным. Следующее его предложение
показалось вполне милым:
     - Давай-ка  я  тебя  сейчас  отпущу.  Конечно,  вместе  с  баллонами,
радующими организм. Только, чур,  без  обид,  лейтенант.  Плазмобой  и  та
сеточка пригодились лишь для того,  чтобы  ты  послушал  меня  без  всяких
выкрутас. Большего сейчас и не требуется.
     Он  перестал  уделять  мне  повышенное  внимание.  Я,   навьючившись,
напряженно зыркая глазами и вертя локаторами в поисках сеточки, приводящей
приговор в исполнение, выбрался в шлюз. Ну, все, наружный люк открылся,  а
меня еще не  задушили,  не  сделали  "салазки".  Можно  подойти  к  отсеку
жизнеобеспечения своего  трактора  и  вставить  емкости  в  штатные  места
хранения. А теперь, пора в кабину.
     Что за хреновина? Отсутствует компаньонка. Я пригляделся: стаканчик с
кофе упал, на  палубе  следы  каблуков  -  такие  остаются,  когда  весьма
бесчувственное тело тащат за руки. Украли тело, а вместе с ним Шошану.  Да
кто же смог совладать с бой-бабой? Вспомнилась чертова сеточка - эта может
пересилить даже фемку. Я выскочил из трактора, вокруг  скопище  следов  от
колес и траков - но какие из них относятся к той машине, которая подъехала
и уехала за время беседы? Эх, жаль, что на сраном Меркурии даже  звуки  не
живут. Ну, а вдруг Шошка внутри пакгауза?
     Я тут же, ощерясь гразером, поливая сквизером, ворвался в  пакгауз  и
надо же - не то что фемки, нет там ни Михайло Потапыча, ни его невода, оба
утекли. Ясно теперь, кто к этому похищению ручонки приложил. Поскольку  на
главную складскую дверь я непрерывно посматривал, значит, смылся  участник
похищения через  запасной  вход-выход.  Давайте,  ищите  внимательные  мои
глазные палочки и колбочки.
     Ну вот, обнаружился люк на подволоке, замаскирован плафоном. Поставил
я ящики друг на дружку сообразно размерам  -  вылитый  шимпанзе,  если  со
стороны смотреть - взобрался и, отвернув два винта, вылез через  крохотный
шлюз на крышу,  ближе  к  торцу.  Отсюда  хорошо  были  заметны  следы  на
площадочке с другой стороны пакгауза.  Там  и  дожидался  трактор  Михайло
Потапыча.
     Итак, поставили мне мат в два хода, сперли напарницу. Шошана,  может,
и была неискренней, ну, а, скорее всего,  она  просто  выполняла  задание,
особо не вникая в планы своего генетического монстра или кто там у нее  за
начальника. Сейчас уж какой из нее член могучего  коллектива  -  накрылась
синхронизация    через    центр    симметрий.     Нынче     она     просто
девчоночка-скороспелка, не более,  чем  двадцати  годков,  в  которой  все
нормальное  пробивается  наружу,  разбрасывая  "усовершенствования",   как
шелуху. Она выручала меня, я защищал ее - значит, не могли мы с Шошкой  не
прилепиться друг к дружке. А  получилось  так,  что  я  ее  почти  сдал  -
совершил это мысленно, чего, однако, хватило.
     А что, если в  самом  деле  подсадили  мне  в  организм  наблюдателя,
Контроллера какого-то? Новая Жизнь и подсадила.  Угнездился  он  внутри  и
теперь знакомится со всеми мыслишками, которые по  клеточкам  моего  мозга
проскакивают. Что же это  за  фигня  такая,  Новая  Жизнь?  "Дубки"  ли  с
"Вязами" ее придумали, или является она природной живностью? И в последнем
случае опять вопрос - дикая она или прирученная мафией?  Ну,  хватит  -  я
запретил себе зацикливаться на этой  бредятине  и  принудил  к  нормальной
розыскной работе.
     Сперва обследовал площадку с противоположной стороны  пакгауза.  Один
след от траков мне показался более свежим, чем остальные. Тем  более,  что
он скруглялся не у самого домика, а чуть подальше, за холмиком - для пущей
скрытности должно быть.
     Я вернулся в свой трактор, включил галогеновые фары на  полную  мощь,
поехал медленно и вкрадчиво, пытаясь не потерять полосы. Грунт вначале был
мягкий,  поэтому  и  след  пропечатывался  хорошо,  однако,  потом   пошла
гранитная щебенка. Кроме того, здесь изрядно покатались  другие  трактора.
Заодно они погадили там и сям, где радиоактивными сбросами,  где  простыми
фекашками.
     Проехался еще немного и встал. Умственно и физически.  Все,  что  ли,
поискам капец? Я вылез из машины как будто покурить. Нет, легче  не  стало
или...
     Некая волна пробегает по мне,  вначале  довольно  томительная,  потом
весьма приятная. Похожее я  чувствовал,  когда  в  пакгаузе  принудительно
высиживал рядом с опроповедившимся гангстером. Особенно, если соглашался с
ним. Там, на складе, я старательно подавлял гадкое родственное чувство,  а
теперь, наоборот, приходилось его  форсировать,  отряхиваясь  от  ненужных
шмоции-эмоции. Гнусное  чувство  превращалось  в  пульсирующий  проводник,
который куда-то манил. Как тянет винный магазин в  субботний  вечер  через
все естественные и искусственные преграды.
     Отправился пешочком - так лучше нюх работал - а на  тракторе  включил
режим автоматического сопровождения. Спокойно протопал с  километр,  затем
попал в зону, где танцевало свое танго какое-то марево. Пульсация, которую
я отслеживал, стала  размываться,  теряться.  Но  чутье  подсказало:  надо
опуститься, уронить себя спиной на грунт, и отдыхать, глядя в сумерки  над
головой.
     И действительно, вновь затрепетали  мои  полюса  -  крутящиеся  поля,
расплываясь  и  размазываясь,  будто  оживляли  все   вокруг.   На   арене
человек-юла! Когда пыль, камни, глыбы и прочие мертвые вещества  сделались
куда подвижнее, путеводная пульсации вновь  стала  прощупываться.  Но  она
была уже тоненьким ручейком в многослойном многоструйном потоке с заводями
и быстринами, в который я непременно должен был нырнуть.
     Там били не какие-нибудь ламинарные и турбулентные  потоки,  а  струи
рвущие и жгущие,  струи  распирающие  и  струи  сжимающие,  струи,  дающие
устойчивость, и струи, уносящие  невесть  куда.  Все  они  откликались  на
полюса, которые имелись в моем распоряжении.
     Что это за Река такая? Как  называется?  Может,  я  увидел  иномирье,
подноготную  всех  вещей,  те  корешки,  из  которых  растет  все   живое,
полудохлое и неживое.
     Марсианин, прости меня за многословность, я знаю, ты этого не любишь.
Кроме того ты уверен, что я неверно подбираю слова. Струи, волны, иномирье
- еще куда не шло, просто худ.лит. Полюса,  напряжения  -  это  уже  хуже,
какое-то жалкое наукообразие, подражание мизикам.  А  пульсации  -  просто
липа, абстракция, дрисня, размазанная по стене.
     Раз так, перехожу к сути. Там в "зазеркалье" находилась порча - некая
паразитическая  структура,  сокращенно  гад-паразит.  Он,  как   настоящий
сутенер, жил за счет Реки, использовал ее и заодно отравлял. Он  отличался
от нее в первую  очередь  целеустремленностью  и  боевитостью.  Путеводная
пульсация имела прямое отношение к этой порче.
     Гад-паразит выдавал превеликое множество пульсаций, они, как щупальца
здоровенного спрута-активиста, извивались там и сям, бултыхались в струях,
питались ими и набухали почками. Серьезно,  я  там  видел  почки,  которые
должны были распуститься уже в нашем самом обычном мире.
     Помню, на Ганимеде тоже водилась одна препротивная тварь.  Ученые  ее
называли просто полипептидным соединением. Но такое, с позволения сказать,
"соединение" охотилось на людей. Вполне возможно, эта полипептидная  штука
не замышляла ничего дурного. Должно быть, она просто  вступала  в  реакции
разложения с окружающими веществами и специально  общественную  мораль  не
нарушала. Однако же,  тем  гражданам,  кого  она  ловила  для  этих  своих
реакций, казалось, что их харчит огромный липкий слизень.  И  вряд  ли  их
утешала мысль, что все проделывается не со зла.
     Щупальце гада-паразита проводило  меня  в  местность,  где  из  земли
повылезало много камней, отчего она напоминала зубастую пасть крокодила. А
потом впечатление изменилось, потому что прущие из земли  скалы  выглядели
расщепленными, они смахивали на тощие сталактиты и даже пучки волос.  Судя
по всему, шевелюра эта была металлической,  хорошо  хоть  не  заостренной.
Вездеход застрял меж каких-то зубьев, запутался в волосне, и я не стал его
вытаскивать, благоразумнее ему остаться там.
     Я своим ходом  перся  через  "волосы",  и  те,  подчиняясь  грустному
процессу облысения, падали. Наверное, потому что  внутри  них  -  в  самой
сердцевинке - сидела гниль, которая слушалась меня! Эта гниль произрастала
не из нормальных благопристойных струй Реки, а из почек  гада-паразита.  И
слово "гниль" не очень-то подходило. Скорее уж  ткань,  скопление  упругих
НИТЕЙ.
     Я понял, что не стоит обходить даже самые  крупные  скалы,  напротив,
можно двигаться свободно и непринужденно. Достаточно мановения, мысленного
толчка и огромная подгнившая каменюга превращается в труху. Я  был  просто
поглощен своими успехами на поприще скалодробительства.
     На это  было  бы  приятно  посмотреть  со  стороны.  Ты  надвигаешься
лоб-в-лоб, еще немного, и врежешься в твердь.  И  вдруг  эта  неприступная
твердь жалко расщепляется,  истончается  словно  от  страха  перед  тобой.
Впечатление такое, что прочесывает ее здоровенная гребенка, в итоге  скала
становится толпой иголок, которая перед твоей грудью просто рассыпается  в
пух и прах. Может, гад-паразит не такое уж противное создание, раз природа
теперь мне так покорна?
     Пылевая подушка стала более разреженной,  завиднелись  звезды,  из-за
горизонта в одном  месте  проявился  красноватой  змеей  мощный  солнечный
протуберанец. Батюшка-Меркурий  был  почти  красив.  Почти,  причем  своей
хищною красой.
     Наконец, прогулка закончилась, потому что дополняя  пейзажную  лирику
промеж двух  закаменевших  всплесков  металла,  похожих  на  свежевылезшие
рожки, показался переквалифицировавшийся пахан.
     - Меня ищешь? Или тянет к Новой жизни, как стакан к бутылке водки?  -
стал глумиться он.
     - А, ты про эту дрисню? Ничего, и с ней разберемся, подотрем.  Узнаем
даже, как ваша мафия ее использует. А теперь, ты, драный умыкатель женщин,
отдавай мою фемку обратно. Не  зли  меня,  я  ведь  импульсивный,  сначала
стреляю, а потом уже придумываю, как с начальством объяснится за очередную
ликвидацию.
     - Чего тебе злиться-то? Ты теперь сильный. Эта, как  ты  выражаешься,
дрисня, тебе могущество дала. А взамен  такую  малость  попросила  -  одну
пчелку из фемского улья.
     Кажется  удивление,  любопытство,  сомнение,   прочие   высоконаучные
чувства, даже страх отступили перед тем, что называется здоровой  яростью.
Я взял на мушку сквизера разбрехавшегося пса. Только бы  суметь  подранить
его, а потом он мне все подробненько расскажет и покажет, это я  ему  могу
гарантировать.
     Аккуратно совместил сетку целеуказателя и прицельный вектор. Промашки
вроде не должно быть - этот пес стоит картинно как  мишень  на  стрельбах.
Мыслеусилием нажал на спуск. Михайло Потапычу хоть хны. Я  быстро  поменял
ствол в руке - сквизер уступил место гразеру,  который  проткнул  бы  даже
субнуклоновые поля - но самочувствие фаната пучок гамма-лучей не ухудшил.
     Подтверждая доброе здравие, дядя Миша хлопнул в ладоши. Между его рук
родился разряд, который  заторопился  в  мою  сторону.  Не  настоящее  это
электричество, по крайней мере, не то,  к  чему  привыкли  наши  физики  и
прочие эдисоны. Это все те же НИТИ, только  очень  напряженные.  Возможно,
такой липовый разряд и погубил мою машину во время первой ходки  в  долину
Вечного Отдыха.
     Ох и шарахнуло меня! По-моему, стало хуже чем на электрическом стуле,
потому что не на чем было сидеть. Детская забава  этот  ваш  электрический
стул. Пришлось удариться оземь,  кататься  и  корчиться  на  голой  земле.
Покорчился,  но  в  итоге  отрешился  от  страданий,   почувствовал   себя
человеком-юлой.
     И   осенило   меня.   Чтобы   одолеть   молниеносца   нужен    боевой
робот-трансформант. Вроде тех, что я видел на военных  учениях.  Громадный
цельнометаллический аппарат без шарниров.
     Я не безумен... Тот, кто сидит во мне, нашептывает, что я  на  многое
способен. Он знает, что говорит, потому приходится  родственником  (сыном,
отцом) гаду-паразиту. Контроллер тоже нитяной, его  ниточки  пасут  сейчас
мои нервные клетки. Я чувствую эти ласковые стебельки.
     Как сделаться  общественно-опасной  движущейся  махиной,  от  которой
будут дрожать земля Меркурия и сердца врагов?
     Вспомнились крылатые слова моего ротного командира: "Настоящий солдат
даже из сапога чай заварит". А я что? Ненастоящий, что ли, резиновый?
     Гордо  напоминая  башенные  орудия  линкора,  завращались  мои  поля,
выстреливая самое большое напряжение. Я отчетливо видел Контроллера. Налип
темным студнем на сплетения моих каналов-пульсаций и доит их. И  с  каждым
глотком выбрасывает очередную  порцию  длинных  подвижных  шипящих  нитей.
Такое зрелище я бы не рекомендовал для просмотра детям моложе сорока лет.
     Нити вытаскивают металл из почвы и наплавляют  остов  робота  методом
холодного литья...
     Нити закаляют металл корпуса, насыщают молибденом и титаном  грудь  и
плечи, широкие ступни, объемистые кулаки, мощный утюг головы.
     Нити  прокладывают  энергетические  трассы  и   устраивают   слоистые
сочленения из мягкого железа.
     Нити прошивают кристаллические  матрицы,  которые  запоминают  тысячи
жестов, поз, движений, приличных и неприличных.
     И тем не менее, очень хотелось, чтоб никто меня не застукал  за  этим
делом - особое чувство стыда, присущее  меркурианским  копам,  сохранилось
несмотря на все передряги.
     На сцене с ревом возникает тиранозавр  рекс  -  добро  пожаловать  из
мезозоя. Как можно понять из имени - царь зверей, он же  генсек  животных,
по сравнению с которым лев - просто секретарь  райкома.  Но  лязг  металла
указывает на то, что наш тиранозавр к тому же и король машин.
     Раскаленное сердце из расщепляющихся материалов,  по  сверхпроводящим
жилам токи разбегаются по телу и приводят в движение железные мускулы.  Ни
одного шарнира - слои чистого  металла  легко  скользят  друг  по  дружке.
Мускулы и суставы -  сплошная  кристаллическая  и  молекулярная  механика.
Кулаки - просто грубые кинетические  снаряды,  разгоняемые  в  соленоидах.
Глаза - большие и красивые,  и  вдобавок  гамма-лазерные.  Изо  рта  пышет
водородная   плазма,   нагретая   огненным   сердцем,   заодно    работает
МГД-генератор, из носа летят молнии,  в  каждом  ухе  вертится  по  четыре
локатора. И это все - я. Все адаптированно ко моей  незаурядной  личности.
Кое-какие части нового тела я чувствую так, будто они обычные мои  органы,
остальные члены - агрегаты, чуткие к моим неумелым  приказам,  или  вообще
самоуправляемые.
     -  Похоже,  ты  занялся  производством  видеоклипов  для  горнорудных
компаний, - уничижает голосом бандит-проповедник.
     - Я, человек-гора, посоветовал бы тебе сделаться сейчас поделикатнее,
- голос мой грохочет куда внушительнее.
     Но тут причина неделикатности становится понятной и близкой.
     Передо мной  поднимается  другая  фигура  -  пятиконечная  звезда  из
текучего металла. Немного погодя она преобразуется во что-то,  смахивающее
на гигантскую гориллу. Препротивную  и,  более  того,  откровенно  мерзкую
(это, конечно, на мой взгляд).  Голова  похожа  на  бульдозер  и  утоплена
промеж холмистых плеч, кулаки свисают до земли, задница отклячена.
     - Ну и хам. Эдакое мурло приятно ударить любому. Такого бессовестного
урода оскорбила бы даже монашка. Если бы у меня был такой кошмарный вид, я
бы спрятался со стыда в какой-нибудь  сортир,  -  пытаюсь  словом  смутить
соперника, но он, кажется, вполне доволен собой.
     Тогда я решительно двинулся вперед, чтобы поскорее избить негодяя.
     Легким напряжением  пускаю  луч  из  своих  глаз  прямо  в  горилловы
гляделки, но монстр прикрывает их ладошкой. Я разбегаюсь, подпрыгиваю,  и,
слегка опершись на хвост, наношу двумя ногами удар в бюст, похожий на борт
корабля. Горилла резко становится в пол-оборота, перехватывает правую  мою
ногу и хочет ее обломать. И только хвост спасает меня. Продолжая опираться
на него, ловко переношу свою левую ногу через правую. Я  теперь  спиной  к
Кинг-Конгу, к немалому его разочарованию, но моя  правая  еще  в  захвате.
Чуть подаюсь к сопернику, и, резко оттолкнувшись обеими задними лапами  от
его корпуса, вырываюсь. Кувырок через голову - и я снова в боевой  стойке,
вся аппаратура работает нормально.
     И вот мы снова друг напротив друга.  Теперь  атакует  Кинг-Конг,  его
кулак вылетает со скоростью двенадцать километров в секунду и хочет прямым
ударом смахнуть мне голову. А она у меня  не  просто  так,  в  ней,  между
прочим, несколько миллиардов органических молекул  с  непрочными  двойными
связями, в которых накоплена уйма информации. Я  вовремя  осознал  тяжесть
этого кулака. Нырнул вниз, выставив верхний блок. В итоге, макушку  из-под
удара увел.
     И тут горилла второй рукой  влепила  мне  апперкот,  то  есть,  снизу
врезала. Я ни сблокировать не успел как  следует,  ни  увернуться.  Только
выдохнул от огорчения. Но когда кулачина  мне  в  челюсть  въехал,  вместо
хромированной стали он уже состоял из  мяконького  свинца.  По-моему,  при
интенсивном выдохе  сработал  у  меня  субнуклоновый  излучатель,  который
расколотил  кучу  гравитационных  ячеек  и  вращающиеся  заряды   из   них
повылетали. (Надеюсь, ни один дотошный марсианин не забыл, что масса - это
феномен вращения).
     Но все равно, Кинг-Конг заработал немало очков  -  тьма  молекул  под
моей черепной крышкой расщепилась, и знания унеслись в  виде  бесполезного
пара. От помутнения в голове я основательно прибалдел  и  принялся  срочно
считывать запасные носители информации в спинном столбе - ферромагнетики и
полупроводниковый пигмент.  Этим  воспользовалась  горилла,  ухватив  меня
руками за затылок и подбородок, чтобы вообще  отвернуть  башку,  принялась
заодно наводить двумя потенциалами мощные разогревающие  токи.  Я  вклинил
свои руки между двух  вражеских  домкратов-электродов,  рывком  отжал,  но
потом смирился с  тем,  что  на  верхние  конечности  эта  тварь  побольше
направляет мощности. Пыхнул плазмой прямо ей в морду, а  она  равновеликой
порцией мне ответила.  Два  снопа  столкнулись  и  улетели  вверх  сияющим
облачком.
     Оставался последней шанс, субнуклоновым излучением я  переслал  много
тяжести из груди в хвост, отчего выше пояса  насытился  титаном,  а  сзади
свинцом. А потом рванул гориллу на себя,  упираясь  сначала  одной,  потом
другой ногой ей в брюхо. И она стала-таки валиться на меня. Распластавшись
спиной по земле, я  как  следует  толкнул  пятками  проклятое  многотонное
брюхо. Огненный полюс разорвал множество химических  и  ядерных  связей  в
силовых узлах. Освободившаяся энергия ринулась в конечности  и  распрямила
там пружиноподобные мускулы-спирали из упругой стали.
     И горилла полетела  с  хорошим  моментом  вращения.  Весь  мой  прием
соответствовал броску через голову в падении, принятому в вольной борьбе.
     Кончилось тем, что гнусное обезьяновидное чудовище, перемахнув  через
меня, уткнулось в скалу. Осталось только с разбегу врезаться в  него.  Это
уже был настоящий реслинг. Не  выдержав  такого  наезда,  скала  и  чудище
усвистали с обрыва вниз.
     Я просто  услышал,  как  комментатор  кричит:  "Свирепый  Тираннозавр
одолел великолепную Гориллу. А  какое  замечательное  зверство!  Финальная
агрессия приносит невыносимому монстру убедительную победу!"
     Я, сотрясая почву и горделиво вздымая руки, обхожу  трибуны  под  рев
восхищенной публики и вдруг замечаю Михайло Потапыча в  исходном  белковом
теле. Чуть было не забыл о нем после такого  апперкота.  Сейчас  экс-пахан
для меня какой-то непредставительный клоп.
     - Где фемка? - впечатываю вопрос в мозг жалкого образования.
     - Она у скалы Трон Кощея. Видишь, Новая жизнь даровала  тебе  победу,
но лишь для того, чтобы показать, кому ты обязан силой.
     Даже сейчас гад проклятый продолжает идеологические разговоры.
     - Беседа окончена, мусор. Я  никогда  не  был  экологом,  выступающим
ввиду отсутствия слонов в защиту всяких насекомых.
     Столб-нога опускается на дядю Мишу - не стоит  и  смотреть,  что  там
осталось. Наверное, в моей откровенной жестокости виновата большая разница
в размерах и силах. Я не виноват, что воспринял его, как клопа.
     И,  наверное,  как  следствие  такого  проступка,  нити   Контроллера
выскочили  из  моего  металлического  роботячьего  тела,   которое   мигом
расползлось. Я был сброшен обратно в свой  прежний  поджаренный  организм.
Поднялся, стеная от изгибов ошпаренной кожи и растяжки обваренных мышц. Но
все-таки жизнедеятельность еще продолжалась. На  том  месте,  где  недавно
среди рожек дерзко маячил экс-пахан, виднелась лишь  шапка  из  застывшего
металла, которая прикрыла и рога, и подлеца.
     Все, семя гада-паразита из меня вывалилось.  Вместе  с  Контроллером,
этим центром управления великими  силами.  Я,  совершив  пребольшие  дела,
теперь снова мелочь, опять таракашка и опять  вполне  человек.  Кем  лучше
быть? История рассудит, а сейчас лучше улепетывать отсюда.
     Скала Трон Кощея. Далеко ли?  Я  вывел  на  экраны  хайратника  карту
местности. Час резвого верчения колесами.  И  тут  что-то  бултыхнулось  в
колодце моей памяти. Ах, да, солнечный отлив - он уже на подходе.

                                    13

     На Меркурии много  чего  нет,  в  том  числе  и  ветров,  там  только
электрические вихри раскачивают пылевую  подушку.  Я,  потеряв  почти  всю
осторожность, а, может быть, и разумность, гнал машину к Стульчаку  Кощея.
Семитонная машина  перемахивала,  как  испуганная  газель  через  трещины,
которые так хотели зацапать  ее,  визжала  бортами,  задевая  скалы.  Едва
удавалось выбраться на плоское место,  я  включал  режим  глиссирования  и
выдувал тучи и мглу из-под днища.
     Я торопился, но и солнечный отлив не отставал. Поэтому мы поспевали к
своей цели одновременно. Затем очутился я в местности, крепко  сколоченной
из гранитных пород.  Это  неприятно.  При  отливе  такие  не  крошатся,  а
трескаются, разверзаясь в  глубокие  расселины  и  впадины.  Шошана  может
оказаться в одной из них раньше, чем я ее замечу. А вот и Толчок  Кощея  -
довольно широкая скала со срезанной верхушкой -  разглядел  ее  где-то  за
полкилометра. Но едва она замаячила, как отлив подоспел и вступил  в  свои
права.
     Почва  захрустела,  будто  разминали  ее  ноги   какого-то   циклопа,
занимающегося чечеткой. То тут, то  там  расщеплялись  скальные  породы  и
раскрывались рты, иногда с зубами. Под все колеса услужливо  подставлялись
пропасти  и  бездны.  Местность  мгновенно  испещрена  была   торосами   и
сталагмитами, словно стала она листиком бумаги, на котором  почеркал  юный
дебил своим неуемным пером. Я юлил и  лавировал,  как  сало  на  прыгающей
сковороде, пытаясь проскочить по глыбе попрочнее.  Пару  раз  меня  тащило
вниз,  я  едва  успевал  зацепиться   "паучьими   ножками".   Езда   стала
соответствовать правилам "русской рулетки". Единственное, что было  благим
в этой катавасии - гад-паразит сейчас точно вобрал свои щупальца, спасаясь
от природного катаклизма, который мог и ему накостылять.
     Был момент, когда три колеса - два левых и одно правое  -  повисли  в
пустоте, поэтому "гузка" стала заваливаться в таинственное  "может  быть".
Тут я, рванув ручку, сбросил почти весь пар из силовой  установки,  отчего
машину швырнуло вперед и она чуть не ухнула клювом в другую пропасть.
     Скорость от этого решения уполовинилась, потому  что  генератор  стал
выдавать  лишь  треть  мощности  и  даже  приходилось  добавлять   энергии
аккумуляторов. В общем, я не успел. Когда добрался  до  Кощеева  Седалища,
отлив уже был и  ушел.  Сам  Трон  потрескался,  поэтому  напоминал  нынче
разбитый унитаз. На Шошану нигде  не  было  даже  намеков.  Горло  сдавило
словно тугим ошейником, хотя стольких людей я уже проводил "туда", о своей
драгоценных белках-жирах-углеводородах тоже не слишком заботился.
     Но Шошка была той бабой, тепло которой очень запомнилось - потому что
джоули добывались из нее совсем не просто. Раз так, я  решил  убедиться  и
удостовериться. Обшаривал местность до той поры, пока не  заметил  обрывок
троса.  В  несколько  прыжков  через  расселины  покрыл  разделяющую   нас
дистанцию. Оформилась мизансцена: слева каменная игла, на  ней  веревочный
узел, справа - разверстая глотка типа "дай-дай", обрывок веревки болтается
как раз над ней, сволочью прожорливой.
     Я посветил фонариком вниз, луч потерялся в темноте. Источник тепла  в
этой трещине тоже не удавалось засечь ни моими чувствительными глазами, ни
даже инфравизором. Никакая Анима не барабанила сигналы "помоги". Все равно
буду спускаться вниз, и если я так решил, то слезу  обязательно.  Потом  в
ухе послышался  голос  Шошаны,  тихий,  на  удивление  прозрачный,  слегка
похожий на марево.
     - Я под скалой, лейтенант К123. Вытащить меня не удастся. Это я  тебе
говорю. Я закупорена, даже веревка не протиснется, слишком узкая  горлышко
у "бутылки". В общем, у тебя есть дела? Вот и займись ими.
     - Главное мое дело - это ты. Поэтому сейчас смайнаю к  тебе.  Потерпи
малость. Или лучше повторяй себе: "Терентий со мной."
     - Никаких терентиев и лейтенантов.  Сверху  меня  прикрывает  твердая
скальная порода. С ней ничего ты не поделаешь, в  лучшем  случае  поклюешь
ее, как курица булыжник. Иди в задницу, понял!
     - Понял тебя,  иду.  "Задница"  -  это  понятие  относительное.  Это,
практически - все, что нас нынче окружает. В данный момент я отправляюсь к
трактору за тросом и отбойником.
     - Самое лучшее для тебя сейчас, закрыть люк с той стороны и нажать на
педаль газа. Я - фем, мутант, насколько  тебе  известно,  одна  из  многих
сотен сестер. Цели твои и фемов  больше  не  совпадают.  Если  они  сочтут
нужным, то выцарапают меня отсюда. Если нет -  то  поводов  для  печали  и
тоски намного меньше, чем тебе кажется. Моя генетическая матрица; все, что
есть в долговременной молекулярной памяти; переданная  мной  информация  и
такое прочее - от самого ценного до полной дряни - скопировано и хранится,
где положено.
     - В этой сраной "матке"?
     - Прекрасно, если  ты  знаешь.  Только  не  в  "сраной"  матке,  а  в
материнском веществе.
     - Ладно, мне плевать на сотни сестер и, при всем  моем  уважении,  на
материнское вещество, и уж, конечно, на то, что сочтет ненужным или нужным
твоя организация. Ты мне требуешься, причем не только молекулярная память,
информация, переданная в штаб, и генетическая матрица - хоть  я  рад  буду
посмотреть на ее фотокарточку - а вся нужна, целиком. Я привязчивый,  хотя
это в наших небесных краях редкое свойство.
     - Не безумничай, ты же  не  поэтишка,  а  мент.  Порода  здесь  очень
изъеденная, неустойчивая. Меня не вытащишь, тебя же засыплет.
     - И пускай засыплет. Будет двуспальная у нас  могилка.  И  вообще,  в
ответственный момент вредно говорить ерунду,  береги  кислород.  Я  сейчас
ненадолго в машину, может еще удастся высвистать на подмогу кого-нибудь из
старателей. В любом случае, несколько минут - и я снова здесь.
     Фемы умеют экономить кислород,  ее  Анима  телеметрировала  по  моему
запросу, что хватит еще на сорок минут. Да  и  дерготни  не  было  в  моих
движениях, я крепко подавил вредное паникерство. Через  минуту  передатчик
орал чуть ли не во всех диапазонах.
     -   Борт   К123,   срочно   нуждаюсь   в   помощи   для    проведения
аварийно-спасательных работ. Угроза человеческой жизни. Человек свалился в
трещину в районе Трона Кощея. Борт К123 - экстренный вызов, прием.
     Эфир действовал на нервы  то  своим  молчком,  то  повизгиванием,  то
каким-то напряженным жеванием, будто все ответчики набили  рот  говном.  Я
еще пару раз отбил вызов, добавляя к каждой фразе  по  крепкому  матерному
окончанию. Я тщетно надеялся. Или пыль мешала, или кто-то не доверял моему
вызову, принимая за разбойничье заманивание, или кто-то понимал,  что  все
равно не успеть. Или гад-паразит вредничал.
     - Чтоб вам, уроды, провалиться во все  щели,  какие  только  имеются,
даже самые маленькие. - После такого доброго пожелания я зарядил рацию  на
бесконечный  повтор  аварийного  вызова,  а  сам  схватил  моток  троса  и
отбойник-вибратор. Если бы  имелся  у  меня  киберкрот,  который  смог  бы
просунуть в горлышко "бутылки" воздуходув, то я  работал  бы  не  спеша  и
основательно. Но есть ведь Закон Ситуации -  самое  необходимое  в  данный
момент всегда отсутствует.
     Я рванул обратно к трещине. Лишь бы отозвалась моя мутанточка. Пускай
она меня потом и замечать не станет. А сейчас хочу, чтобы был  контакт.  И
она мне все-таки ответила.
     - Ты бы мог уже  далеко  укатиться  отсюда,  лейтенант.  Тебе  только
показалось, что ты здесь чего-то потерял.
     - Роскошь общения с фемкой, вот что потерял. Это почти цитата. Все, я
лечу к тебе, голову береги.
     Закрепил трос на том торосе, что показался мне наиболее приличным  на
вид. Сделал пару некогда морских, а ныне космических узлов, плюс прихватил
их металлическими скобами. Сам пристегнулся  к  тросу  самохватом  и  стал
съезжать вниз. Действительно, стенки расселины  не  внушали  доверия.  Они
были слоеные, как пирожок, и жалко крошились от  малейшего  прикосновения.
Но мне и море было по колено, и пропасти  по  ребро,  поэтому  через  пять
минут я приехал в самый низ. У трещины имелось донышко, но Шошану там я не
встретил. В пристальном свете фонарика дно оказалось фальшивым, всего лишь
кучей щебенки, неизвестно как далеко  простирающейся  в  глубину.  Я  стал
оперативно разгребать кучу, пеленгуя  аварийные  сигналы  фемкиной  Анимы,
которые  непременно  передавались  при  снижении  до  критического  уровня
какого-нибудь жизненного параметра. Уж биоинтерфейс  отключить  Шошана  не
могла при всем желании.
     И вот прочистилось отверстие не  больше  кулака.  Меж  двух  скальных
глыб, в какой-то полости была законопачена, сдавлена  стенками  Шошана.  А
что оставалось мне? Судьба, демон, всеобщее гадство охотились на Шошану и,
наконец, загнали ее жизнь в угол. И на Земле жизнь не  являлась  целью,  и
там она расходовалась бессмысленно, но была хотя бы ритуалом, чередованием
обрядов рождения,  совокупления,  общественного  одобрения,  исчезновения,
которые   придавали   даже   самому    распоследнему    мудаку    какую-то
значительность. Здесь же, в Небесном Краю, толпа вроде  осмысленно  крутит
большое космическое колесо, здесь прекратилось людское вырождение, но зато
мы мало чем отличаемся от струек топлива. Механическое впрыскивание  через
форсунки, мгновение полета и сгорание - колесо получает еще один крохотный
толчок. Мы все тут благородные нолики.
     Я попробовал настроиться, ощутить силы  и  полюса,  заделаться  вновь
человеком-юлой, как когда-то. Но сейчас - нулевой  результат,  все  потуги
были тщетными, проклятые  гадские  силы  и  Контроллер  плюнули  на  меня.
Осталось только стопроцентное мое ничтожество. Я -  пустое  место,  однако
кто-то или что-то хочет отделить масло от хлеба, избавить меня от  Шошаны,
ее от меня. Значит, в нашем бутерброде для кого-то или чего-то таится  яд,
тревога, опасность!
     Или я просто цепляюсь за Шошану, чтобы показать значительность - мол,
не такой, как все. Небось, именно по  этой  причине  я  никак  не  оставлю
Шошану, чтобы она спокойно, в классическом стиле, могла  дождаться  своего
"удаления с  поля".  Я  выбирая  самое  убийственное  и  самоубийственное,
собираюсь орудовать отбойным молотком. Я претендую сейчас на  нечто  более
крутое, чем благородная незначительность, словно меня лорнируют зрители. Я
подаю заявку на масштабность своей личности - демону, гаду-паразиту,  если
они чего-то понимают, "Дубкам" и "Вязам", если они за  мной  приглядывают,
и, наверное, тому-кто-за-облаками.
     Завизжал отбойник. С третьего  угрызения  трухлявая  скальная  порода
принялась активно сыпаться на плечи и голову. Еще пару раз  приложиться  и
меня засыплет окончательно и бесповоротно. Но тут зазвучали грозные слова:
     - Немедленно прекратите  долбать  скалу...  вы,  тупица...  с  каждым
тычком обваливается по кубометру породы.
     И хотя голос замутили помехи,  я  понял,  что  принадлежит  он  фему.
Только не Шошане.
     Я, конечно, выключил свой отбойник и прислушался. А потом уже было  к
чему  приглядываться.  Сверху  опускалась  пневмоустановка,   похожая   на
анаконду, жадно, но без кашля  втягивая  крошево.  Вокруг  меня  заскакали
столбики  трухи,  а  потом  и  мою  голову  стало  всасывать  кое-куда.  Я
засопротивлялся, из-за сверху упала на тросе липучка змеиного типа. "Змея"
навелась видеодатчиками на меня, затем, чмокнув, присосалась к скафандру и
потащила без разговоров наверх.
     А наверху хлопотало  с  десяток  фемов.  Юлили  на  газовых  подушках
какие-то установки, помигивающие спасительными огоньками.  Чуть  подальше,
растопырив лыжи, расположился похожий на летучего крокодила планетолет.
     Обилие фемов всегда вызывает оторопь. Несмотря на  то,  что  к  своей
фемке Шошане я почти привык, эти новые вызвали у меня першение в горле.
     Я обратился к той из них, которая казалась  командиршей  -  то  есть,
была ростом поболе других, имела максимально горделивую  осанку,  а  черты
самые резкие и воинственные.
     - Матушка-настоятельница, у моего товарища -  у  Шошаны  -  кислорода
осталось не более чем на десять минут. Если вы не  поторопитесь,  я  снова
полез вниз.
     Голос у командирши был обычный для начальственной публики  -  грубый,
сварливый и отрывистый.
     - Вам больше не надо заботиться о вашем "товарище". Мы ее  вытащим  и
без  вашего  участия.  Уж  не  знаю,  кто  ее   направил   на   работу   с
мужиком-олухом, с ее-то подготовкой. Безусловно, этот  вопрос  надо  будет
поднять на...
     Как я не убеждал себя,  что  это  типичное  для  "Вязов"  и  "Дубков"
начальственное хамство - от которого  я  немного  поотвык  в  криминальной
полиции - все-таки не сдержался.
     - Вам нечего стыдиться, уважаемая, подготовка у Шошанки отличная, раз
на нее все демоны ополчились. Только вот за вами бы я в пропасть не полез,
а, наоборот, бросился бы тикать со всех ног.
     Я огрызнулся, предусмотрительно сжав зубы, и командирша, не  различив
последней фразы, просто отвернулась  от  меня  с  гадливым  выражением  на
значительном лице. Тем  временем,  рядовые  фемы  поливали  стены  трещины
по-быстрому  твердеющей  пеной,  ставили  распорки.  Затем  боевые   девки
скользнули по тросу вниз и начали орудовать мультилазерными прожигателями.
Лазерные лучи, сходящие конусом,  плавили  камень,  причем  расплав  мигом
всасывался. Хрупнула, отваливаясь крупная плита, после  чего  разглядел  я
Шошану, похожую  на  скальный  барельеф.  Однако,  нога  ее  была  прижата
какой-то  подлючей  глыбой.  Я  пытался  связаться  с  ней,  несмотря   на
неодобрительные  поглядывания  командирши,  да   только   моя   фемка   не
отзывалась. Впрочем, ее  Анима  через  блок  телеметрии  докладывала,  что
организм еще жив, хотя мозговые ритмы  сильно  отличаются  от  нормальных.
Наконец, появилась нога,  которая  в  лучшем  случае  была  вывихнута  или
сломана, в худшем - просто раздроблена. Я еще раз поразился  самообладанию
фемов. Ведь Шошана преспокойным голосом беседовала со мной, можно сказать,
под пыткой. Тем временем спасатели подключили к ней воздуходув, переложили
бесчувственное тело в люльку  и  мигом  вытянули  лебедкой  наверх.  Когда
Шошану  проносили  мимо  меня,  я  неожиданно  столкнулся  взглядом  с  ее
распахнувшимися глазами. В  них  еще  было  что-то  свое,  но  они  быстро
набирались чужеродного фемского выражения.
     - Ну-ка, брысь, не путайся под ногами, - звонким гарканьем  попросила
меня вон командирша. Я в испуге отшатнулся, а Шошану  быстро  загрузили  в
раскоряку-планетолет. Фемы резво и даже элегантно  втащили  на  борт  свою
технику,  используя  несколько  аппарелей.  Затем  аппарели  поднялись   и
превратились в задраенные люки,  а  планетолетчики,  поддав  газу,  быстро
свалили во мглу, оставив меня подле ямы. Я бы, наверное, отказался слинять
вместе с ними, но они мне даже не предложили.
     Впрочем, некоторую неловкость я успел почувствовать. И  у  них,  и  у
себя  тем  более.  Ведь  я  нарушил  основной  закон   Космики   -   закон
"непривязанности", поскольку был отвратительно прилипчив и не хотел терять
объект преступного чувства.  Этот  закон  помог  нашему  державному  райху
выжить и расцвести, и до сих пор мало  надежд,  что  он  начнет  тормозить
движение космической родины вперед, к новым свершениям.

                                    14

     Заседание штаба Бдительных вел  уже  знакомый  мне  усач  Серый.  Так
уважительно-ласкательно прозывали своего  предводителя  вольные  пока  еще
старатели.  Меня  же  после  ликвидации  пахана   и   полного   пропадания
подозрительной  фемки,  ласково  именовали  Терешкой,  и   уважительно   -
советником. Ассистировал народному вождю шериф Кравец. Сборище проходило в
злополучном пакгаузе и официально являлось "конференцией самой  бдительной
и прогрессивной общественности долины Вечного отдыха".  Люди  заседали  на
ящиках  и  на  полках,  в  углу  отдыхали  сваленные   грудой   скафандры.
Кондиционирование едва справлялось с напором  выделений  и  народ  изрядно
парился.
     Вечно-румяный командир, как я ему и присоветовал, начал с резюме.
     - Эта махровая зараза пошла быть с прииска Вырванный Глаз. Мы  узнали
с чем ее едят, когда уже было поздно. Ее зовут то  торжественно,  демоном,
то по-ученому, аномалией,  то  по-простому,  гадом-паразитом  или  тварью.
Кличек у нее много, пакости она устраивает разные, но  суть  одна.  Гадина
портит нам всем жизнь и трудодни. Хуже всего, что она незаметная, но может
замариновать человека в какое-то облако и сделать ему  подсадку,  то  есть
инфицировать. А когда человек  размаринуется,  то  начнет  превращаться  в
куклу или ручного зверька. Мы покамест не поняли, изготовили ли эту  тварь
ученые паскудники в своих лабораториях. Или она самостоятельно  выросла  и
расцвела на лоне природы, а уж  позднее  была  надрессирована  на  вредные
поступки. Но одно ясно, действует тварь по  наущению  очень  злого  ворья,
матерой мафии, и хочет вольных старателей извести.
     - Да уж никаким боком твоя зараза не  имеет  отношения  к  налету  на
"дубковский" караван, - выкрикнул кто-то из зала.
     - Непосредственно может и нет, а вот мафия-сука, наверняка, да.  Ведь
те мужики с прииска, которые собирались  оторваться  вместе  с  караваном,
хотели напеть обо всем неладном васинским властям.
     - А что же Дыня? На прииск он уже с подсадкой  заявился  или  нет?  -
встрял в гладкую речь командира Бдительных очередной обалдуй.
     - Допустим, приехал этот тип еще без гадского семечка внутри, -  стал
популярно объяснять командир. - Но аномалия таких  козлов  живо  в  оборот
берет. Раз-два и скурвился... И вот вам, братишки,  отрицательное  сальдо.
Нынче ничем незапятнанных и незараженных бойцов осталось в долине вряд  ли
более пятидесяти голов. Если вообще их стоит по пустым головам считать.
     - Откуда тебе знать, что среди твоих пятидесяти  гвардейцев  нет  уже
зараженных? Эти самые, инфицированные, с подсадками, может и здесь,  среди
нас, расселись, понимаешь,  да  ухмыляются  в  усы,  -  пробурчал  Кравец,
который после разговора со мной стал совершенно недоверчивый ко всем.
     Тут поднялся и внес свою лепту старый жилистый старатель,  откровенно
похожий на пень. Его рука, не поймешь зачем протянутая вперед,  напоминала
узловатую клюку.
     - Серега тут плел про какую-то безымянную мафию, которая  науськивает
на нас аномалию. Спорю на ящик "язвовки", что он клюнул на крючок, который
забросил директорат "Дубков".  Их  хитрожопые  эксперты  и  придумали  эту
лабуду про аномалию, которая нашего брата трахает, и ее гадские  семеечки.
Чтобы мы со страху дернули  из  долины  задолго  до  окончания  сезона,  и
компания хапнула бы наши участки, когда уже известно, где металл лежит,  а
где херня. Им надыбать чужое - самое милое дело.
     - Пахомыч, мы ж с тобой вместе побывали в той круговерти  с  голубыми
сполохами, где два плюс два не четыре, а хрен знает что.  -  настаивал  на
своем командир Бдительных.
     - А гипноз и токсины, которые ты, Серега,  мог  сожрать  с  очередной
порцией ветчины или водки, купленной на приисках? В чем эта ваша  подсадка
проявляется, в толк не возьму. Кто был гадом, тот гадом и остался. Если же
кого-то трахнул некий блудливый демон, то это личное дело потерпевшего,  -
не унимался противный Пенек.
     Но усатый Серега не собирался сдаваться и даже стал колобродить не по
разработанному сценарию.
     - Подсадка - такое же верное дело, как и то, что ее можно  обнаружить
с помощью прибора. Этот прибор у меня, между прочим, имеется, он сгодится,
чтобы всех присутствующих здесь фраеров  обшмонать.  Тем  более,  нас  тут
всего тридцать. Поскольку вы меня доконали своей  глупостью  и  мне  стало
тоскливо, сейчас я его вынесу,  -  командир  вразвалку  сходил  в  угол  и
вернулся оттуда со  странной  штуковиной,  напоминающей  радиотелескоп  из
детского конструктора. - Сам собирал,  принцип  устройства  мне  по  радио
сообщили.
     - А что за принцип? -  полюбопытствовал  жилистый-узловатый  Пахомыч.
Пожалуй, не такой уж он и пенек.
     - Эта штука чувствует подсадку,  потому  что  от  нее  несет  другими
гравитационными волнами, чем от тех продуктов, из которых состоим мы.
     - Уже интересно. Давай, включай свою машинку,  -  оживился  Пенек,  -
сейчас  тут  прижучим  кое-кого.  Чувствую,  кое-кто  от   страха   быстро
попросится в сортир. Вот уже душно стало.
     Пока  Пенек  потягивал  воздух  ноздреватым  носом,  Серый  подключил
питание, и переложив устройство на тележку, стал  подъезжать  в  прямом  и
переносном смысле, то к одному, то к другому старателю.
     - Когда зажжется  красная  лампочка,  тогда,  считай,  волна  вредная
пошла, ненужная в нашем коллективе. Значит,  немедленно  наваливайтесь  на
того, кого прибор засек, и хлоп ему колотушкой по балде. Если деру даст  -
хватайте. Или подножку хотя бы сделайте.  Это  для  начала.  А  там  видно
будет, - командир давал ЦУ по ходу процесса. Однако  даже  через  полчаса,
когда обход закончился, прибор не показал ни одного одержимого бесами.
     -  Похоже,  что  принцип  этого  аппарата  привиделся   командиру   с
ба-а-льшого бодуна, -  объявил  Пенек  Пахомыч  и  даже  изобразил  бухого
развинченного Серегу.
     Тут встрял я, и не потому, что понимал, как устроен прибор. Было лишь
смутное ощущение - эта штуковина слишком грубо сляпана для того, чтобы для
засечь те нити, которые выпускает спора демона. И все же...
     - Надо вколоть людям успокоительное - это  раз.  Успокоившимся  людям
лечь на пол, причем на бочок. Особо одаренным напоминаю, бочок - это левая
или правая сторона тела.
     - Ты это не того... да кто это такой вообще... кто его спрашивал?.. -
завозмущались старатели. Я  понимал,  что  поддержит  меня  лишь  командир
Серега, который огорошен неудачей. Но на подмогу поспешили Кравец и Пенек.
     - Парень знает, что говорит, - выразительно  произнес  шериф.  Кравец
единственный был здесь при оружии, что оказалось очень кстати.
     - И, между прочим, шериф, тут не колотушка понадобится, а  гразер,  -
обрадованный поддержкой, заявил я. - Поставь  оружие  на  боевой  взвод  и
положи палец на спусковой крючок, это не помешает.
     Весомый вид шерифа и его гразера с мигающим индикатором боеготовности
заставил всех поддаться на уговоры  и  расположиться  поудобнее  на  полу.
Пахомыч хаживал со шприц-пистолетом  и  прикладывал  его  к  старательским
рукам, оснащенным  голографическими  татуировками.  На  которых  значились
хорошо исполненные органы (женские, интимные) и сомнительные лозунги  типа
"Рожден для мук, в счастье не нуждаюсь" и СОС (спасите от сук).
     - А ему? А Кравцу, а этому легавому? - забеспокоился кто-то.
     - Не надо волноваться на чужой счет, больше чем на свой. Не то моча в
голову  ударит.  Первые  из  тех,  кто  пройдет  контроль  и  вколет  себе
возбудитель вивацин,  произведут  смену  караула,  -  заявил  я  с  хорошо
сыгранной ответственностью в голосе.
     Грозная тележка двинулась в поход. Первые  десять  человек  пропущены
были чисто, без претензий.  Потом  я  сам  почувствовал  беспокойство.  Не
гравитационная волна на меня повоздействовала, а, не  смотря  на  всеобщую
лежку, нечто тревожно-ерзающее. У  меня  душа  заныла  от  чужих  вибраций
страха, хотя никаких фоборецепторов  в  моей  генетической  карте  нет.  В
общем, кто-то крупно дрейфил. Я легонько  пихнул  шерифа  в  спину  и  тот
заметно напрягся - понял, что имеется в виду. Ненадолго  блеснула  красная
лампочка, но тут  же  ослепла.  Спора  демона  пытается  втянуть  ниточки,
окуклиться, но она где-то здесь.
     И все-таки, она,  сука  такая,  не  выдержала  первой.  Среди  прочих
отлеживался  на  полу  один  скромный  паренек,  нормальный   номерок   из
"мамальфейской" колбы - я земляка по комплекции и значку с портретом  козы
всегда узнаю, на мне такой же. Пацан вдруг задергался, запрыгал  прямо  на
боку, его забросало чуть ли не на полметра вверх - я так понял, что спора,
которой запрещено сдаваться в плен, сейчас выбирается из него.
     Кравец поднял свой карающий гразер, чтобы спалить парня.
     - Стоп, - гаркнул я, - демон  линяет  из  этого  чувака.  Все  как  в
средневековье. Но будь на стреме, сейчас что-то скакнет.
     "Что-то"! Даже я не знаю, будет это крокодил или Змей Горыныч.
     Тут у парня разорвалась грудная клетка,  брызнула  фонтанчиками  алая
жидкость. И показались внутренности. "Что-то" скакнуло, да еще как - чутье
меня не подвело. ОНО было заметно по искажению пространства и  голубоватым
светящимся нитям. Эта штука выглядела настолько размытой и нереальной, что
Кравец приссал и сразу даже не смог сообразить, куда  пальнуть.  Я  рывком
навел его ствол - не прямо на искажение, а чуть в сторону. Мигом сообразил
подкоркой, что видимая дрянь - всего  лишь  рисунок,  проглядывающийся  на
поверхности сферы,  вернее,  какой-то  объемной  невидимой  фигуры.  Затем
гавкнул, а может и тявкнул:
     - Стреляй, балбес! - Но приссавший тугодум Кравец  промедлил  и  лишь
задел эту порхающую хреновину. Несколько голубых нитей оторвалось от нее и
затрепыхалось в воздухе,  на  противоположной  переборке  склада  возникло
вздутие от прямого попадания луча. Сама бесовская муть засновала, как муха
- будто набралась сил от Кравцовского  выстрела.  Шериф  принялся  очумело
поливать из гразера разные места  помещения  -  люди  забивались  в  щели,
взрывались и испарялись грузы,  стулья,  шкафы.  Ну,  попроси  дурного.  А
быстрая пронзительная дрянь, прошив несколько  ящиков  -  отчего  те  тоже
рассыпались в прах - впилась  в  подволоку.  Как  тут  не  понять,  гадина
вот-вот прогрызет двойную обшивку и... Останется  только  сказать:  "Я  же
предупреждал".
     - Полундра, тикаем в соседний отсек. Разгерметизация. -  Вся  шарага,
хоть и сонно-вялая, но  все  же  рванула  на  выход.  Мы  с  Кравцом  даже
подхватили  пробитого  демоном  паренька  и  потащили,  оставляя  кровяную
дорожку. Едва за нами захлопнулся люк, как в  первом  отсеке  бабахнуло  и
засвистел улепетывающий воздух. Бесовская сила, само собой, удрала  первее
воздуха.
     Во  втором  трюме   было   совсем   тесно,   и   климат   установился
соответствующий земным джунглям. Едва мы отдышались, как неугомонный Пенек
Пахомыч громогласно заявил.
     - Мы, между прочим, проверку еще не закончили.
     Все обрадованные  чудным  избавлением,  заметно  приуныли,  а  кто-то
заметил:
     - Эта штука летает быстрее пука. Удирать-то  куда  теперь  будем?  Во
двор, да? А вместо скафандров гондоны что ли использовать?
     - Молчи, петушок, - сурово нахмурясь, процедил Кравец. - В шлюзе пара
аварийных скафандров имеется, но они тебе уже не понадобятся.
     - Перво-наперво, - напомнил я, - проверьте пострадавшего  на  наличие
подсадки.  Потом  окажите,  кто  умеет,  медицинскую  помощь.   В-третьих,
наладьте кого-нибудь собирать скафандры. Уверен, что добрая  их  половина,
выстрелясь из дыры, усеяла окрестные скалы.
     Медбрат-общественник Пахомыч быстро обследовал  раненого-изувеченного
и кивнул: "Порядок, кома, полостной разрыв, но сердце на месте осталось. Я
бы на его месте еще пожил". После такого диагноза парня водрузили на  стол
в  углу  отсека.  Бывший  Пенек,  а  ныне  народный   умелец,   распаковал
медицинские  аппараты,  подсоединил  кибердоктора,  тот  в  свою   очередь
подключил искусственные легкие, похожие на  скомканную  туалетную  бумагу,
взмахнул капельницами и заработал сшивателями. А  мы  с  шерифом  собирали
скафандры, вернее выковыривали их из  дыры.  Космические  костюмчики,  как
выяснилось, по  большей  части  слиплись  в  ком  и,  когда  уже  давление
вылетающего воздуха понизилось, намертво запластырили пробоину.
     Потом Бдительные вышли во двор и там "личный досмотр" продолжился, но
ничего вредного откопать не удалось. То ли все были чисты, как ангелы,  то
ли бес приноровился к неуклюжему прибору и научился тихариться.
     - Надо сниматься всем отсюда, - предложил я по завершению проверки, -
и дуть в Васино.
     - Ну и что там, в этом Васино, мы забыли? - резонно возразил  Серега.
- Если туда много гадских семечек заброшено, то тамошняя публика -  вы  же
знаете этих позорников - быстро  покорится  чертям.  Как  одержимые  бесом
васинцы станут нас привечать? Все поняли? - А потом и  вовсе  у  командира
нервишки не выдержали, чиркнул он себя по горлу ладонью. - Вот где у  меня
это Васино сидит.
     - А у меня чуть пониже. На Васино власть однако не  начинается  и  не
заканчивается. Как-нибудь имеется еще правительство на Марсе, -  столь  же
резонно сказал я. - А это значит...
     - Это значит, что если оно на Марсе, нам до него добраться  будет  не
проще чем до Альдебарана. Цены на билеты каковы?  Плюс  зажим  со  стороны
"Вязов" и "Дубков". Они уж постараются обидеть. А в итоге полный абзац,  -
совершенно справедливое замечание сделал шериф.
     - Можно и корабль поиметь, - неожиданно предложил Пахомыч, но тут же,
испугавшись самого себя, стух. - Впрочем я этим заниматься  не  собираюсь.
Мне надо гафний копать.
     - И мне... и нам... - выступил хор старателей.
     - Пожалуй,  стоит  подумать  над  вашим  заманчивым  предложением,  -
заметил я Пеньку. - Действительно, не нужно нам переться толпой в  Васино,
привлекать недружественное внимание хоровыми выступлениями. Мы, то есть  я
и  еще  двое-трое  из  вашего  дружного  коллектива,  вернемся  в  столицу
сплоченной группой товарищей и  попытаемся  проведать,  как  далеко  зашла
бесовская сила. Или мафия, которая эту бесовскую силу применяет.  Если  не
удастся ее прижать, будем прорываться на Марс. Итак, кто со мной?
     -  Не  слишком  это  заманчиво,  проверять  на  бесовство  начальство
"Дубков", "Вязов" и префектуры, а  потом  угонять  ракету,  -  издал  стон
нежелания   один   из   старателей.   Молчание   затянулось,   предложение
действительно не подкупало. Я хмыкнул, я  хмыкнул  дважды,  и  тут  Кравец
поднял руку.
     - Поскольку я тоже в какой-то степени  легавый,  то  мне  и  ехать  с
лейтенантом. Тем более, что он, похоже, великий шаман. Нету у меня  больше
настроения копаться в  здешнем  мусоре.  Выбирайте  себе  другого  шерифа.
Пахомыч наш, например, имеет четко выраженный правоохранительный  инстинкт
- Кравец, символически сплюнув, передал Пеньку свою власть. -  Вешайте  на
него мою шерифскую звезду. Он с ней будет похож на новогоднюю елку.
     - Я думаю, общество не будет возражать  против  командировки  Кравца,
заодно и компенсирует ему часть утраченной прибыли. А  также  сохранит  за
ним звание шерифа, - решил Серый. И общество весело с ним  согласилось.  Я
же почему-то подумал, что если удалые споры помимо толстозадых  бюрократов
проникнут в организацию фемов и поразят это самое "материнское  вещество",
тогда вся наша Солнечная система дерьма не будет стоить.
     - Надеюсь, джентльмены, мой отъезд вызовет  столь  же  противоречивые
чувства, как и приезд, - вежливо попрощался я с жителями долины.

                        ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЭКЗОРЦИЗМ

                                    15

     За  пятым  жилым  кварталом  в  Васино  вовсю  идет  неорганизованная
застройка. Дело проворачивается так: какой-нибудь ушлый  кент  закупает  и
присоединяет  к  мобильной  столице  нашего  маленького  отечества   новую
платформу - пятьдесят  на  сто  метров.  Потом  уже  у  платформовладельца
граждане побогаче и поблатнее за хорошие  денежки  приобретают  квадратные
метры поверхности в собственность, а более убогий люд за  весьма  скромную
плату - кубометры  надплатформенного  пространства.  Владелец  поверхности
устанавливает стояки - трубы с большими штырями,  со  встроенными  линиями
водопровода, канализации и электрификации, с оптоэлектронными  кабельками.
На эти штыри владельцы пространства цепляют кубики, шарики и такое прочее,
то есть модули жизнеобеспечения.
     Затем  в  эти  клетушки  и  гнездышки  загружаются  мутанты,   шлюхи,
старатели, чумовые изобретатели и прочий малополезный сброд,  для  которых
Меркурий - точно уж конечная остановка. Начинают там есть, жрать, хлебать,
выделять, спариваться, ну и так далее.
     Некоторые  особо  нетребовательные  граждане  вьют  себе  гнезда   из
квазиживого пластика. Квазиживые стены, пол и потолок поглощают углекислый
газ (на свету), мочу, водяные пары, фекалии - если их не слишком много.  И
соответственно выделяют кислород, изредка белки. Часто сахар в виде патоки
или  меда  где-нибудь  в  уголке.  Иногда  спирт  -   тут   нужны   особые
контрабандные сорта пластика. Обитатели спиртовых домиков впрочем  нередко
меняются. Уйдет, например, такой гражданин в запой, заляжет,  открыв  рот,
под алкогольную капель и забудет, например, включить свет.  Соответственно
квазиживому домику уже нельзя будет поглощать  углекислый  газ,  и  жилище
непосредственно примется расщеплять своего пьяно бредящего хозяина.  Через
пару недель гражданина алканавта как языком слизало.
     После пришпиливания всех жизнемодулей  к  стояку,  получается  эдакое
"дерево", меж листочков и плодочков которого (то  бишь,  квартир)  ползают
"жучки" и суетится "мошкара". Я имею в виду обитателей бидонвилля, которые
лазают по трапам, тросам, мосткам или с гудением проносятся на  реактивных
ранцах. Рядом цветет и пахнет еще одно "дерево" и так далее. В  итоге,  на
платформе вырастает целая роща, в которой всем находится место, и  жучкам,
и паучкам.
     Изобретатель, который сообщил принцип действия демонометра  командиру
Бдительных, затаился где-то  здесь.  Я  изрядно  побродил  по  бидонвиллю,
пытаясь и следы замести, и модуль  его  найти.  Названий  блоков  -  кроме
народных (Грязнулевка, Какашкино, Бздилино)  -  никаких,  номера  домов  и
квартир в этом скопище само собой отсутствуют, а Серега дал  мне  алгоритм
поиска, бездарней некуда (видать, весь ум у командира в усы перебрался).
     Один "пернатый" шибздик мне совсем не понравился - все время  обдувал
меня струей  из  своего  реактивного  ранца.  Точно  шпик,  хотя  может  и
попрошайка,  с  хорошей  примесью  генов  какого-то  летучего   животного.
Наконец, я прикурил, а вернее выстрелил из зажигалки с секретом  и  уцепил
назойливого летуна за  ножку  тонкой  и  заодно  широкомолекулярной  нитью
аркана. Так что стал  назойливый  мутант  шмелем  на  веревочке,  пока  не
впилился в какую-то стену. После этого шибздик,  наверное  от  сотрясения,
залился какой-то блевотиной, которая быстро  затвердела  и  окуклила  его,
превратив в мешочек.
     Ну, вот я и  доискался  своего  изобретателя  -  его  жизнесферка  на
верхушке одного из "деревьев" была залеплена двумя  здоровенными  модулями
соседей - и застучал в люк каблуком. Когда я вошел  и  вышел  из  шлюза  в
квартиру, то повстречался с молодью - сопливо-чумазым пацаном, по которому
ползали писклявые кибермышата.  Как  только  не  перекрывают  на  Меркурии
детопроизводство, а оно все-таки не желает  затухать.  Мелкота  появляется
порой и, само собой, поголовно относится к разряду мутантов.
     Следом  я  увидел  главного  специалиста  по  изготовлению   муташки.
Упитанную бабеху вот с такими буферами - столь похожую на фемов  и  прочих
изящных дамочек, как бочонок на  палку.  В  общем,  я  даже  оторопел.  Из
соседнего отсека донесся по аудио надтреснутый мужской голос.
     - Митька, кого там принесло, что-то монитор барахлит.
     - Дядя, вы кто? - решил уточнить мальчонка.
     - Я тот, кто принес твоему папе денег, - умело соврал я.
     Мигом появился мужик в замурзанной майке поверх внушительного пуза, с
шеей, опутанной ворохом проводов и с лазерным паяльником в руке.
     - Вы от кого? - нервно спросил он.
     - От того, кого надо, - успокоил я его.
     Мальчишка тем временем погрузил голову в куб объем-визера, где бились
насмерть  команды  "Спартак"  (Марс)  и   наше   меркурианское   "Динамо".
Спортсмены звякали магнитными каблуками по стальной поверхности  спутника,
налетали и отскакивали от гибких стержней, воткнутых в пол и соединяющихся
с потолком, молотили  и  дубасили  друг  друга.  В  общем,  самоотверженно
потешали публику.
     - "Спартак" - параша,  победа  -  наша,  -  воскликнул  забавляющийся
сопляк (в прямом смысле этого слова),  когда  очередной  проход  динамовца
закончился попаданием тела в  ворота,  и  возбужденно  почесал  шестипалой
ручонкой в вихрастой голове. Я  меж  тем  приступил  к  официальной  части
визита.
     - Господин Викентий У018, я - от комитета Бдительных  долины  Вечного
Отдыха, которую заедает еле видимый, или вообще незримый, но  зато  весьма
злобный дух. Подставьте пельмень, пардон, ухо - я сообщу пароль.
     Опознали мы друг  друга  успешно,  после  чего  Викентий  узнал,  как
отличился его прибор в долине и стал  радостно  почесывать  свое  неумытое
брюхо.
     - Я всегда вижу дальше, глубже других, и раньше, и сейчас.  В  данный
момент я, например, конструирую прибор для охоты на  сверхволновиков.  Вам
неймется узнать, что это такое? Отвечаю, это жители черных  дыр,  влачащие
жалкое существование на сверхдлинных волнах. Все остальное  -  и  поле,  и
вещество - у них отъела дыра. Естественно, что в  поисках  высокочастотной
энергии они рано или поздно сунутся к нам.
     Все-таки, по некоторым симптомам собеседник мне показался  немножечко
"с приветом".
     -  Давайте  оставим  сверхволновиков  на  закуску,  кем-то  уважаемый
мудрец. Итак, обитатель долины Вечного отдыха по имени Серега прислал  вам
весточку со слезной мольбой о  помощи.  Вы  сразу  извлекли  суть  из  его
бессвязного послания и построили прибор для опознания демона. Или,  может,
какой-нибудь   большой   меркурианский   начальник   уже   предлагал   вам
познакомится с этой аномальной тварью и заняться ее приручением? - я  стал
"греть" подозреваемого по старой ментовской привычке.
     Собеседник обиделся ненадолго, но быстро отомстил.
     - Во-первых, лишь нехитрый ум мог посчитать, что  наши  начальники  в
состоянии  приручить  такого  вот  "демона".  Во-вторых,  этой,   как   вы
выразились, твари весело живется не  только  в  долине  Вечного  отдыха...
Послушайте, молодой человек, лет  десять  назад  я  был  еще  строен,  как
кипарис...
     - Говорлив, как какаду... Вы уверены, что  надо  начинать  с  периода
полового созревания?
     - ...Красив как новенький трактор и вдобавок работал в одной  конторе
оборонного профиля на Марсе, в "лавочке", так сказать.  Там  я  не  только
трудился, но и поглядывал по сторонам. И вот  однажды  наткнулся  пытливым
проницательным взором на  материалы  о  действиях  одной  разведгруппы  на
Земле. Это сейчас у Космики с Шариком все тип-топ. Земляне у  нас  с  руки
едят, туристы туда-сюда снуют, слонов с крокодилами из Африки привозят,  а
тогда  обходились  мы  без  всяких  сношений.  Мы  как  раз  отбились   от
кибероболочек-плутонов, а жители  Земли  еще  были  в  их  полной  власти,
которая  закончилась  много  спустя  Великой  Санацией.   Так   вот,   эта
разведгруппа подобрала для высадки самую  занюханную  деревню,  где  вроде
кибероболочками и не пахло. Но там космики наткнулись на кое-что похуже  и
позлее, чем даже плутоны.  Это  было  некое  существо,  которое  проглотив
очередную порцию материи со всей ее  информацией,  то  есть  существо  или
предмет, принимало его обличие.
     Викентий довольно вольно обращался с закрытой информацией. Непонятно,
как такой балбес мог попасть когда-то в  секретную  контору.  Или  он  уже
после "лавочки" стал пофигистом первой степени? Впрочем,  мое  дело  -  не
решение проблем Викентия (он имеет полное право быть смелым), а  получение
сведений, самых точных, и по-быстрому.
     - Я рад, что  вы  любили  подглядывать.  Ну,  господин  изобретатель,
какое-такое страшило встретилось нашим лазутчикам на Земле? Я  понял,  что
это был хищный зверь, который умел имитировать внешний вид своих харчей. В
общем, Змей Горыныч.
     - Все же у вас очень много первобытного в голове. Процесс  поглощения
материи,  который  применял  наш  "зверь",  трудно  назвать  жрачкой.   Он
выдавливал  материю  из  гравитационных  ячеек,  тех  самых   ячеек,   что
образуются   субнуклонами-гравитонами.   Мама-материя   теряла   привычную
структуру  и  превращалась   в   массоэнергию,   вибрирующую   нитеплазму.
Собственно из нитеплазмы этот "Змей Горыныч" и состоял.
     Нити. НИТЕПЛАЗМА. Я почти о ней догадался.  Неужели  при  всей  своей
первобытности Терентий К123 не такой дурак?
     -  Я  чего-то  припоминаю  или  мне  кажется,   досточтимый   мудрец?
Нитеплазма же - это самая ранняя  форма  существования  материи.  То,  что
получилось после Большого Взрыва.
     - На этот раз вам не  кажется.  Нитеплазма  получилась  и  никуда  не
исчезла, а протянула до наших дней, прогрессируя на свой лад,  превращаясь
во вполне живое, вполне паразитическое... и  в  каком-то  смысле  разумное
существо. Наши разведчики прозвали Плазмонтом, -  тут  голос  Викентия  из
вялого стал довольно бодреньким. - Я вижу у вас под курткой пузырится. Это
одновременно радует и беспокоит меня.
     Ничего у меня не пузырилось, однако бутылку с сияющей антистрессовкой
я с собой  прихватил.  Пока  бормотолог  не  заглотил  пару  стаканов,  то
помалкивал, давая полную свободу вопить  очумелым  фанатам  меркурианского
"Динамо", которые казалось вырвутся из своего  визера  и  в  одно  гнусное
мгновение затопчут все в этой крохотной жизнесферке.
     - Значит, господин ученый, если весь  наш  мир,  включая  нас  самих,
прилежно  образуется  из  полей,  атомов,  молекул,  целых  тел,  то  этот
отъявленный гад-паразит состоит только из нитеплазмы?.
     - Верной дорогой идете, товарищ, - глубоко икнув, произнес  Викентий,
подобрал что-то непонятное, но шевелящееся с тарелки и засунул  к  себе  в
рот. - Наш микромир двухполюсный, макромир фактически  однополюсной.  А  в
предматериальном  мире,  как  известно  всем  порядочным  мизикам,  четыре
полюса,  четыре  основные  энергии  с  хитрой  системой  взаимодействия  и
взаимного перехода. Так  вот,  судя  по  материалам  разведки,  нитеплазма
обходится без четкого деления на микро-, макро- и предматериальный уровни.
Это иная материя, понятно?
     И фемки, выходит, не просто группа акробаток. Хоть и необщительны, но
соображают в этих самых полюсах.
     Кто-то чрезмерно подвижный с тарелки у Викентия побежал,  не  даваясь
на закуску, но изобретатель  проявил  необыкновенную  прыть  и  пригвоздил
беглеца радиоуправляемой вилкой уже на самом краю стола. Еда,  попискивая,
лишилась одновременно свободы и жизни. Сломив сопротивление пищи, Викентий
продолжил.
     - Однако мои расчеты внушают мне - пока  что  одному  -  оптимизм.  У
устойчивой нитеплазмы пара полюсов остается  в  скрытом  виде,  и  с  нами
взаимодействуют всего лишь два полюса, два  знака  заряда.  Я  их  условно
называю "левым" и "правым".  Правда,  и  этого  тоже  хватает  для  разных
сюрпризов. Сдается мне, маги и волшебники кудесили именно с нитеплазмой. И
всякая нечисть, от призраков до оборотней, похоже, была из нитеплазменного
"теста". А спора Плазмонта - это типичный бес, тошный дух,  вселяющийся  и
соблазняющий разным могуществом.
     Маги с волшебниками, оказывается, не просто козлобородые  шоумэны.  И
призраков с оборотнями, и даже тошных духов, выходит, есть за что  уважать
- за крепкую физическую основу.
     - Колдуны колдунами, откуда  мне  знать,  какие  у  них  генетические
матрицы, может, они вообще инопланетяне - а нам-то, простым  меркурианским
балбесам, как эту нитеплазму  распознавать?  Как  расчухать,  что  посредь
атомов твоего собеседника заизвивалась пара ниточек. Их разве разглядишь в
мелкоскоп? А, Викентий Инкубатькович?
     - Субнуклоновый каскадный микроскоп может и засечет,  как  нитеплазма
кушает атомы.  Только  надо  знать,  где  смотреть.  Да  еще  иметь  такой
микроскоп. Их, наверное, не более десятка наберется, а на Меркурии  вообще
ни одного.
     - А ваш прибор? Мы его испробовали  в  долине  Вечного  Отдыха.  Даже
засекли одну нитеплазменную спору.
     Изобретатель и рационализатор слегка попунцовел.
     - То, что я передал в долину, это вовсе не  прибор,  отзывающийся  на
нитеплазму, а скорее датчик, который регистрирует взбудораженность нервной
системы человека. И больше ничего. Я дико извиняюсь, ввиду острой нужды  в
деньгах несколько прибрехнул, когда загонял Сереге схему этой установочки.
Надеюсь, мое признание останется между  нами.  Тем  более,  Сережке  такое
удовольствие обошлось в жалкие пятьсот имперок.
     - Давайте стараться,  чтобы  между  нами  оставалось  поменьше  ваших
шалостей, - невесело отозвался я. А  изобретатель  сразу  переключился  на
более приятную тему.
     - Допустим,  в  подозреваемом  присутствует  нитеплазменная  спора  и
влияет на его ощущения. Поэтому "оспоренный" человек знает - у него не все
в норме. Мой датчик и будет улавливать те изменения  психомагнитного  поля
данного гражданина, которые  характерны  для  тревоги.  Лет  десять  назад
многие кшатрии вместо таких  датчиков  пользовались  собственными  генными
модификациями - психомагнитными  рецепторами.  Потом  это  дело  прикрыли,
потому что солдатики,  вооруженные  столь  мощными  рецепторами,  запросто
считывали весь эмоциональный спектр у своего начальства.
     - Значит, в кое-каких направлениях мы не  совсем  прогрессируем.  Это
называется, наверное, прогрессивным параличом... Но погодите, тот паренек,
на которого среагировал и зажегся  датчик,  мог  быть  просто  невротиком,
передрейфить, запаниковать.
     -  Конечно,  он  мог  быть  просто  невротиком,  -  легко  согласился
безответственный изобретатель. - Но я полагаю, последующие события убедили
вас, что в нем имелся нитеплазменный узелок.
     И  Викентий  засосал  стакан  антистрессовки  с  чувством   глубокого
удовлетворения  за  свой  талант,  нисколько  не   обращая   внимания   на
голографических спортсменов, что вертелись по комнате, и победные  запахи,
которые тоже производил визер.
     -  Да,  пожалуй,  нитеплазменный  узелок   себя   проявил,   Викентий
Инкубаторович.
     Даже сейчас, всего лишь вспоминаючи, невозможно  было  отделаться  от
гадких ощущений жути и  беспомощности,  вызванных  той  тварюшкой  -  дико
скачущей и еле заметной.
     - И, кстати, во второй раз с этим датчиком вам, скорее  всего,  и  не
повезет, - честно предупредил жуликоватый изобретатель. - Нитеплазма учтет
ошибки и станет лучше следить за нервными  центрами  человека,  или  вовсе
заменит их своими узелками.
     - Такие  вещи  невзначай  не  говорят,  напротив,  фиксируют  на  них
внимание!.. В общем, как можно уже догадаться, от вас  требуется  надежный
прибор  для  вынюхивания  нитеплазмы.   Понимаете,   надежный.   Если   мы
ликвидируем  совершенно  безобидного  гражданина,  то  мы  потом  ему   не
объясним, что у нас прибор немножко барахлит.
     Волна  самодовольства  залила  лоснящуюся  физиономию   полубезумного
изобретателя. Похоже, он триумфировал сейчас и апогействовал.
     - Я вас поздравляю, юноша. Вы оказались в нужном  месте  и  в  нужное
время. И надеюсь, с нужной суммой. Поэтому вы получите то, что требуете.
     Чему так буйно радуется мастер?  Что  дурашки  хорошо  клюют  на  его
наживку? Или же он типичный "благородный нолик", сидящий по уши в  дерьме,
но самоотверженно толкающий космическое колесо? И светлая радость  оттого,
что наконец подошла очередь спасать все человечество.
     - А я надеюсь, что вы не  собрались  всучить  очередной  аппарат  для
определения  страха  по  анализу  свежести  воздуха.   Учтите,   сортирные
принадлежности я покупаю в магазине. - Мой голос был достаточно зловещ.  -
Теперь, когда у вас случился легкий стресс, хочу спросить:  где,  когда  и
сколько?
     Викентий потер руки, я ожидал немыслимых цен и условий продажи.
     - Во-первых, вы, гость дорогой, действительно  не  в  магазине.  Речь
идет об уникальном достижении человеческого гения. Впрочем, мне  почему-то
хочется поскорее избавиться от него.
     Полубезумный изобретатель ушел в соседний отсек, там чем-то громыхал,
что-то  отодвигал,  бранился  с   женой,   костерил   мальчонку.   Прибор,
необходимый для спасения  вселенной  нашелся  где-то  за  ночным  горшком.
Демонометр оказался куда компактнее, чем та пресловутая тележка. Напоминал
он старинный револьвер типа "наган", которым я любовался в музее на Марсе.
     - Прибор ловит изменения в распределении субнуклонов-гравитонов,  это
такие мелкие-мелкие блошки. А искажения, будьте уверены, вокруг нитеплазмы
непременно возникают. Вот здесь, в районе курка,  есть  экранчик,  который
цветовой гаммой и  цифровыми  индикаторами  показывает  любопытному  глазу
интенсивность этих самых  изменений.  Сейчас  мы  вставим  новый  источник
питания, батарейку то есть, и начнем... раздемонизацию! С вас,  как  вы  и
просили.
     Честно говоря, внутри меня заекало,  когда  он  навел  на  меня  свой
"наган". Тот психомагнитный датчик-тележка просто бы побагровел  от  моего
страха. Даже захотелось, чтобы "наган" оказался игрушечным, а  Викентий  -
обычным жуликом. Изобретатель с минуту  просматривал  меня,  слегка  цокая
языком: "Так-так,  интересно...  И  поучительно".  Наконец,  я  неприкрыто
взвыл:
     - Да что там такое? Именем меркурского городового отвечайте. Есть или
нет?
     - Есть.
     Мамальфея,  Мамальфея.  Узнать,  что  ты  -  всего  лишь   гнездо   и
питательная среда для какой-то  гадости,  по  сравнению  с  которой  самый
мерзкий червяк является милейшим обаятельнейшим существом!
     - Но в остаточном виде, - продолжил  изобретатель.  -  Просто  следы,
вряд ли способные к чему-либо. Похоже, что спора в вас погостила, но ушла.
     Я перевел дыхание, я почти испустил дух от облегчения.
     - Вот с этой самой последней фразы и надо было начинать, бессердечный
вы человечище. Дайте-ка я вас тоже поанализирую, чтоб и вы подрейфили.
     Но, как и ожидалось, ни в изобретателе,  ни  в  его  толстухе,  ни  в
шестипалом карапузе, болеющем за "Динамо",  даже  следа  этой  гадости  не
нашлось.
     Этот обалдуй попросил всего тысячу имперок. Я больше и не дал, потому
что  даже  гения  могут  деньги  испортить.  А  напоследок  кое-что  решил
выяснить.
     - Послушайте, мудрый, а чего все-таки этой твари от нас надо?  Съесть
что ли хочет?
     - Мы и сами не знаем, чего хотим. Схарчить  всю  вселенную  Плазмонт,
пожалуй,  может,  разумный  он  или  дурак.  И  сделать  из  харчей  новую
вселенную, только уже нитеплазменную. Однако, не все так просто,  как  вам
кажется. Он проявляет к нам большой интерес, конечно же, гастрономического
характера.  Этот  бес,  как   хороший   повар,   жаждет   готовить   блюда
поизысканнее. Для того и засевает в будущую еду свои споры.
     - А фемы не могут ли быть самой плодоносной почвой  для  проращивания
нитеплазменных семечек? - Ух, какой важный вопрос!
     - Последний раз я встречался с фемами, когда они еще были  формулами,
рисунками и генетическими картами  в  техническом  задании.  Эти  задорные
девицы были придуманы как существа, связанные с планетным ядром  и  весьма
стайные - оттого у них  мощные  рецепторы  психомагнитных  волн  и  центры
синхронизации мозговых колебаний. Кроме того, они никогда не огорчают свою
"маму"...
     Полубезумный  изобретатель  неожиданно  потерял  всякий   интерес   к
дальнейшей беседе  и  принялся  с  полным,  я  бы  даже  сказал  несколько
дебильным вниманием пересчитывать бабки.

                                    16

     Изобретателя я навестил,  вернувшись  из  поездки,  так  сказать,  на
завтрак. На обед я решил выяснить, как идет служба в префектурной полиции.
     И выяснилось, что начальник полиции в отпуске, но в отличие  от  меня
проводит время в орбитальном шмаролете Хунахуна. Пока он там  подвергается
квалифицированному  обслуживанию,  его  обязанности  с  большой   радостью
исполняет Рекс К502, как начальник самого главного  отдела.  Однако  же  в
отделе после этого обалдуя старший по званию - уже я,  лейтенант  Терентий
К123. Что-то в этом чувствуется таинственно манящее.
     Ведь если  Рексу  куда-нибудь  исчезнуть,  то  согласно  полицейскому
уставу (пункт 178-бис) за исполнение обязанностей командира  Меркурианской
полиции возьмусь я. Так уже было - целую неделю в  прошлом  году  -  когда
самый важный начальник  вместе  с  главой  разбойного  отдела  улетали  на
полицейский съезд в  Кузьмабург,  префектура  Луна.  Я  стану  командовать
столичным правопорядком,  если  хотя  бы  выпроводить  господина  К502  из
Васино.
     Но для начала  надо  провентилировать  бывшего  друга  Рекса.  Я  его
проверил на нитеплазменную инфекцию - он оказался вполне нашим  человеком.
Если и сидит в нем спора, то весьма окукленная. (Плазмонт  ведь  наверняка
прознал про новый прибор "демонометр" и лишний  раз  маячить  не  станет.)
Несмотря  на  все,  бывший  собутыльник  и  собабник  приветствовал   меня
своеобразными словами:
     - Все-таки ты поступил по своему.  Надеюсь,  уже  написал  рапорт  об
увольнении по собственному желанию? Или ты хочешь вылететь  по  служебному
несоответствию?
     - Хорошо ты меня встретил,  шеф-повар.  Тебя,  накрученного  врагами,
кроме моего заявления больше ничего не интересует. Именно поэтому я его не
дам. Придется увольнять меня собственным желанием. Однако, на такое дело у
тебя кишечная палочка тонка.
     -  Тебе  отсюда  прямая  дорога   -   сортир   чистить,   -   посулил
свежевылупившийся начальник.
     - В это заведение направится твой приказ, после того  как  я  обжалую
его в судебной инстанции. У  меня  ведь  приличный  послужной  список,  не
сомневайся, получше и почище, чем у тебя. Между прочим, учет достоинств  и
недостатков  ведет  равнодушная  к  нам  всем  карьерная  машина.  Можешь,
конечно, сетовать на то, что я попадался ей на видео- и прочие  датчики  в
моменты труда, а ты лишь в моменты  отдыха.  Я  надеюсь,  никто  не  будет
сомневаться,  что  краснощекая  морда  образовалось  у   тебя   совершенно
случайно.
     - Ну, ну,  мне  пока  еще  интересно,  сколько  времени  продолжается
словесный понос, - Рекс старался не показывать злобу, но  щеки  машинально
прикрыл.
     -  Так  вот,  тебе  придется  по-жлобски  катать  на  меня  "телеги",
запускать в  мой  кабинет  свою  любимую  голую  секретаршу,  подбрасывать
компромат. На  это  требуется  время  и  мозги,  кстати.  Видишь,  как  ты
поторопился. Впрочем, я все понимаю, потому что тоже  тороплюсь.  Но  ведь
тебя подгоняет вовсе не личная ненависть - мы же в душе дружки  закадычные
- а некие персоны, которым не нравятся мои новые увлечения.
     Рекс немного сник и уже более покладисто поинтересовался.
     - А ты помнишь, у меня схема висела секретуткиного тела. С  описанием
того, что умеет делать каждая его часть. Так чем  ты  нынче  так  страстно
увлечен?
     - Вот это другой разговор - не мальчика, которого  могут  отлупцевать
за нерасторопность, но мужа с большой буквы  "Му".  Я  увлечен  не  схемой
секретаршиного тела, а тварью, которая слеплена совсем из  другого  теста,
чем все мы - люди, растения, камни - однако может свободно  принимать  наш
прекрасный облик. Впервые мы все вместе  -  от  академика  до  червячка  и
булыжника - и выступаем под одними знаменами. У  нас  больше  общего,  чем
различий, когда имеется такой враг. Рекс,  эта  тварь  заинтриговала  меня
тем, что распускает по всей планете свои споры,  которые  попадают  нам  в
самое нутро и начинают там успешно произрастать. Она и тебя очарует  своей
замечательной способностью схавать всю вселенную до последнего  завалящего
атома.
     Я заметил, как у Рекса  посветлело  лицо  и  зажглись  потухшие  было
фонарики глаз. Он потер вспотевшие руки и дрожащим от возбуждения  голосом
произнес.
     - Прекрасная вспышка умственной активности в дурной  голове.  "Сожрет
всю вселенную" - это вдохновляет. Я теперь знаю, за что  тебя  списать  за
борт - и никакой тут суд не поможет. Ты  -  законный  псих.  Запись  нашей
душевной беседы будет достаточным основанием  для  медэкспертизы,  которая
произведет  тебя  в  знатные  шизики  и  отправит  на   пересадку   мозга.
Поменяешься серым веществом с какой-нибудь разумненькой обезьянкой.
     Да, он прав. Этого  будет  достаточно,  чтобы  погнать  меня  поганой
метлой  из   полиции   или   замариновать   в   психушку.   Там   половину
гнилушек-мозгов выкинут из головы, недостающие нейроны вырастят  заново  и
накачают инструкциями, уставами и прочей лабудой. Если я сейчас просто так
уйду из этого кабинета, приговор себе,  считай,  подписал.  Следовательно,
пора доставать из черного шкафа запасной вариант.
     - Ладушки, начальник. Будем считать, что у меня энцефалограммы ползут
вкривь и вкось, а у тебя идеальная прямая линия. Я  накатаю  заявление  по
собственному желанию. Это тебе понравится. Надень подгузники, а  то,  чего
доброго, описаешься от восторга.
     Наглая  афиша  Рекса  действительно  еще   более   подрумянилась   от
удовольствия.  Я  стал  выводить  слова,  которые,  автоматом  снимаясь  с
полимерной бумаги, убегали  прямо  в  компьютер.  Впрочем,  они  автоматом
вытрутся из машинной памяти, если в конце заявления не будет моей подписи,
сверенной с той, что имеется в файле  персоналий.  Я  чуть  притормозил  с
писаниной и говорю:
     - Рекс, посвети-ка командирским взглядом, все  ли  чин  чином,  давно
таких заявок не рисовал. - Он встал правее и сзади меня, чтобы заглянуть в
бумажку и тут я, как говорится, совершил поступок. Нанес  вероломный  удар
вероломному  человеку,  локтем  в  солнечное  сплетение.  Подобное  влечет
подобное. Рекс вряд ли осознал эту  истину,  но  сложился  "уголком".  Как
хорошо, что в нем не гнездилась могучая спора демона,  поэтому  достаточно
было ткнуть основанием ладони в левую  боковинку  его  затылка.  "Уголок",
опрокинувшись, впилился в пол. Шприц-пистолет подлетел с  моей  помощью  к
его шее и, приложившись своим жалом, впрыснул супраэнцефалин.
     Сейчас подсознание Рекса распахнет настежь ворота и  будет  готово  к
бесконтрольному восприятию, чуть погодя оттает  и  откроется  для  "ценных
вложений" сознание. За эти пять минут я должен внедрить в Рекса  программу
- от крупноблочных мотиваций до весьма  подробного  расписания  конкретных
поступков. Нас обучали этому в академии - так называемой "зомбификации".
     Аккуратное, но настойчивое нажатие подушечкой пальца на  его  глазное
яблоко. Оно чуть-чуть выдавливается вперед, на меня, и в получившуюся щель
можно просунуть первый электрод. По  датчику  слежу  за  его  продвижением
вдоль окологлазных костей. Вот есть непосредственное касание биоинтерфейса
Анима в районе решетчатой косточки.  Проводок  смещается  чуть  правее  и,
наконец, я нащупываю контакт. Второй электрод протискивается через ноздрю,
а потом по небной косточке - тут пришлось немного повозиться,  прежде  чем
нашелся контакт. Наконец, я стал работать с Анимой Рекса  напрямую,  минуя
блок обработки запросов.
     Через  подсоединенные  проводки  из   моего   карманного   компьютера
поступают  коды  для   перепрограммирования   подсознания.   Анима   Рекса
преобразовывает их в нервные сигналы, те воспринимаются тельцами Шеффера и
становятся молекулярными комплексами, которые отлагаются в темном  сундуке
мотивационной памяти.
     Ну вот, теперь можно вынуть проводки,  затолкать  Рекса  в  кресло  и
вколоть ему пептидный препарат вивацин. Через  минуту  начальник  разлепил
веки, но зрачки пока еще были расширенными, мутными, голос деревянным. Ну,
молодца, это скоро выправится.
     - Значит  так,  милок  Рекс,  ты  сейчас  будешь  отдыхать  и  заодно
старательно вслушиваться. Пора тебе, оторвав задницу от стула, помчаться в
Пыталово и Торчер-сити, чтобы провести  архисвирепую  инспекцию.  В  южном
секторе мы дожили до критического момента, заедает бандитская свора. Сотня
генных подсадок за один месяц, дюжина полных расчленений на органы,  почти
триста насильственных имплантаций. Города  ворами  переполнены  и  прочими
интеллектуальными  насильниками.  С  разбоем  положение  аховое  -  только
разбойникам и весело...
     Я выступил в стиле нашего мэтра, майора Леонтия, а зачарованный  Рекс
взял перо и резко положил несколько строк  на  все  запоминающую  бумажку,
размашисто вывел подпись.
     - Это, Терентий, приказ о назначении тебя вр.и.о. начальника  полиции
по Васинскому округу. Дня через три вернусь, так что в кабинете ничего  не
меняй. Вот когда старичка-шефа спровадят на пенсию,  а  меня  на  Марс,  в
полицию  метрополии,  ты,  может,  и  угнездишься  здесь.  Если  доживешь,
конечно. Ха-ха.
     Смех-то то, как у  крокодила,  если  бы  тот  умел  выражать  радость
звуками.
     И Рекс отправился на  хазу,  собирать  манатки  в  дорогу.  Три  дня,
конечно, не густо, зато операцию по программированию  провел  я  надежную.
Можно таким способом даже закодировать мужика на то, что он - баба. А бабу
на то, что она мужик. Мои мысли  самостоятельно  переключились  на  фемов.
Надо бы выйти с ними на контакт. Но как?
     В полицейские картотеки они попадали лишь  свидетелями  по  некоторым
делам, и это тоже редко. Не было случая, чтобы у какой-нибудь из  "сестер"
по-настоящему  увязли   коготки.   Похоже,   все   желания   эти   девушки
удовлетворяют совершенно  особыми  способами.  Не  числится  на  них  даже
подозрений на кражи, разбои и махинации. Известно,  что  фемки  не  терпят
обид и с оскорбителей спрашивают сполна, но  за  последние  несколько  лет
никого они не загасили, по-крайней мере так, чтобы  попасться.  Это  могло
означать не только излишнюю гуманность, но и разумное нежелание привлекать
пристальное внимание к своей мощи.
     Фемки не предложили подбросить меня из долины Вечного  Отдыха  домой,
не стали вступать в сношения  (дипломатические,  разумеется)  и  здесь,  в
Васино. Значит, по какой-то причине утратили благожелательный интерес  или
решили   ограничиться   наблюдением.   Возможно,   потому   что    отнесли
меркурианского демона к чистой зоологии.
     Получается, что, как говаривал некогда ротный,  между  нами  Обводной
канал и баржа с гробами. Если точнее, единственный мостик  -  это  Шошана.
Ничего себе мостик - ищи его свищи. Однако в выискивании  и  высвистывании
Шошаны есть немалый смысл. И уж если пооткровенничать с самим собой, я  не
прочь повидать ее просто так. Может,  из-за  этого  скудные  мысли  мои  и
фокусируются все время  на  фемках.  Шошка  по  логике  вещей  -  которая,
надеюсь, еще работает - должна лежать в больнице. Причем  прочно.  Однако,
исходя из "амбарных" книг, у фемов ничего нет своего - ни  госпиталей,  ни
клубов, ни спортплощадок.
     Префектурные и частные клиники я быстренько проверил с помощью Терехи
Малого сразу  по  нескольким  параметрам  моей  пропавшей  подружки  (имя;
отпечатки пальцев,  которые  я,  естественно,  снял  во  время  совместной
поездки; возраст; характер  травмы).  Хоть  пронеслись  мы  с  кибером  на
бреющем полете над холмами и долами картотек, да поныряли в ущелья  банков
данных, ничего похожего на Шошану не выискали. В  справочные  медсанчастей
"Вязов" или "Дубков" тоже протиснулись, но и там зряшно порылись.
     - Все, нету нигде твоей Шошанки, - бодро подытожил кибербратан.
     - Если бы ты сейчас не шутил, я бы назвал тебя полным бездарем. Да  и
себя заодно, потому что я ответственен за твое образование.
     - Называй как хочешь, - безразлично отозвался "братец". - Да только я
жениться собрался.
     - Как! На ком? - я  был  искренне  поражен.  -  Хрен-знает-что  хочет
жениться на хрен-знает-чем.
     - Хрен знает, - мудро подтвердил Тереха и обнял пунцовую  от  счастья
куколку. На экране, конечно. -  Ее  зовут  Спецслужба.  Мы  соединим  свои
ассоциаторы. Обменяемся ключами к банкам данных. И, конечно  же,  ведомыми
только нам способами, станем предаваться утехам любви.
     - Все это хорошо, особенно любовные утехи.  Единственный  минус:  ваш
брачный союз - это уже конгломерат кибероболочек, за что я  могу  ответить
по закону. И вообще, никакого мне прока от вашей любви.
     - Что значит "никакого".  Обижаешь,  старший  брат.  Даром,  что  ли,
сочетаюсь я законным браком? Спецслужба - большая специалистка по работе с
косвенными данными. Имплантат требовался твоей Шошанке? Наверняка.  Ей  же
меняли  косточку  ноги.   Надо   проверить   поставщиков   и   получателей
искусственных костей. Давай, брат, полетели.
     Спецслужба явилась в виде  молодой  симпатичной  свинки  в  цветастом
платьице. Эта парочка  подхватила  меня  и  понесла  по  сетевым  каналам,
открывая новые и новые просторы, усеянные данными  -  где  честь  принятия
конечного решения принадлежала моей воле.
     Поясняю для тех,  кто  не  балуется  симбиозом  с  киберами.  Мой  ум
вырабатывал мыслеусилие  -  куда  лететь  в  информационном  пространстве,
вправо, влево или, сделав посадку, хватать нужные сведения. Волевое усилие
считывалось  Анимой,  прилепленной  к  моим  окологлазным   косточкам   и,
становясь оптоэлектронным сигналом,  поступало  в  мою  кибероболочку.  То
есть, в Тереху-младшего, который и проделывал всю черную работу на пару  с
невестой.
     Наконец свинка откопала своим пятачком,  что  имплантат,  необходимый
моей Шошанке, завозился со склада товарищества "Органы  и  части  тела"  в
лабораторию завода "Весна", относящегося к НПО "Вязы".
     Итак, что мы имеем с  этого  гуся,  вернее  с  "Весны"?  Единственный
способ туда попасть  -  это  устроить  санитарную  инспекцию.  Такие  вещи
случались,  наверное,  очень  давно  и  вообще  не   на   Меркурии.   Даже
Тереха-малый не помнил, чтобы полиция с санпроверкой приставала к  "Вязам"
или "Дубкам". Ладно, если поднапрячься, можно ведь устроить воспоминание о
будущем.
     Час понадобился на подготовку визита. Вскоре,  к  немалому  удивлению
директора "Весны", я шагал по его кабинету, пытаясь  получше  определиться
со спорой. Нитеплазменное семечко в директоре изо всех сил  маскировалась,
но, наконец, далось мне и тогда замигал бодрый красный огонек на экранчике
моего демонометра. Который, кстати, не раз поблескивал, пока я двигался по
заводу.
     - Я слышал, вы ненадолго стали вр.и.о. начальника Васинской  полиции.
Этим, наверное, и объясняется та прыть,  с  которой  вы  сюда  явились,  -
запустила первый камушек директорская праща. - Не лучший способ отличиться
вы выбрали.
     - Я спокойно прожевал ваш острый выпад. Все мы гости  на  этом  свете
вообще и на отдельных местах в частности.  Что  и  к  вам  в  полной  мере
относится. Теперь перепалку закончим. Полиция  по-прежнему  не  собирается
вмешиваться в дела вашей фирмы, пока они имеют отношение  только  к  вашей
фирме. Однако то, что выбрасывается или вытекает с  вашего  предприятия  -
уже становится и нашим делом.
     -  Да,  сантехника  -  это  странное  хобби,  -  меланхолично  уколол
директор.
     - Итак, господин директор, перед вами данные свежих анализов. "Весна"
наступает, микробушки на солнце погреться вылезают. Мы просто берем  пробы
рядышком с вашим передовым комбинатом. И там обнаруживаем  многообразие  и
плюрализм. Патогенные Protozoa есть? Есть. Кокцидии и малярийный плазмодий
в изобилии.  Причем  мутантные  колонии.  Сообщества  амеб  есть.  Плесень
болезнетворная  грибковая  -  пожалуйста.  Есть  даже  вирусы   с   весьма
измененным по отношению к стандарту генетическим кодом. Эти тварюшки, само
собой, являются большой неприятностью для жителей соседних жилых  секторов
и хором напевают о том, что вы - неслабый источник мутагенеза. Все  вокруг
вас просто цветет и пахнет.
     Случайный собеседник сделал откровенно незаинтересованное лицо.
     -  А  ведь,  господин  директор,   борьба   с   мутагенезом   -   это
общегосударственная обязанность должностных лиц,  то  есть,  нас  с  вами.
Смотри Основные Направления, три тысячи третья  страница,  вторая  строчка
сверху. Вам лучше ощутить поскорее максимальную симпатию  ко  мне,  потому
что я собираюсь,  естественно,  как  друг  и  соратник,  вкусить  от  всех
источников загрязнения. Со мной  заместитель  главного  санитарного  врача
префектуры Меркурий - Альфред Ле Дюк, он сейчас под дверью дожидается.
     (Этот Ле Дюк, по  прозвищу  Поросенок,  в  свое  время  так  запустил
канализацию, что там  глисты  выросли  до  метровой  длины  и,  обзаведясь
глазами, стали по ночам нападать на посетителей туалетов. Ле Дюк  едва  не
попал на судебный крюк, но я Альфредку отмазал - соответственно он был мне
премного благодарен и в знак признательности избавил Васино  от  громадных
слизневиков - колоний дизентерийных  палочек-мутантов,  которые  проявляли
признаки коллективного разума.)
     Директор отреагировал тупо  на  мое  предложение  сдружиться  и  даже
просквозил меня оловянным презрительным взглядом.  Этот  человек-гнездо  с
нитеплазменной спорой внутри не мог взять в толк, что когда-нибудь  и  для
его "весны" наступит осень.
     - Я, лейтенант, сперва должен связаться с генеральным.
     - Да пожалуйста.
     По-моему,  он  запутался,  что  выбрать,  ненависть  или   презрение,
применительно ко мне. Небось, сравнивал мою  личность  с  клопом,  который
мал, но особенно вонюч и поган в сравнении с Новой жизнью.  Пожалуй,  если
бы директор успел полностью переродиться и имел ярлычок "100%  нитеплазмы,
стирать отдельно", то вел бы себя поспокойнее. Он бы  понимал,  что  Новая
жизнь все равно победит.
     Озаренный  светлым  будущим  получеловек  связался  по   телекому   с
начальством, не забывая окатывать  меня  волнами  отвращения,  старательно
отчеканил про обстановку и принял указание.
     - Генеральный  дозволил  вам  осмотреть  помещения  с  потенциальными
источниками  заражения  и   загрязнения.   Разрешение   не   относится   к
информационной технике и лабораториям,  не  имеющим  прямого  сообщения  с
внешним миром. - Глаза его теперь излучали  плотную  суровость  ко  мне  и
одновременно довольство от четкого соответствия занимаемой должности.
     - Расцелуйте от меня секретаршу генерального.
     Значит, "Вязы" не видят в моем начинании серьезной угрозы, на которую
надо тут же реагировать всей мощью. И не ожидают особо дерзких  поступков.
Впрочем, директор собственной неотлучной персоной увязался вслед за мной и
поросенком Альфредкой.
     Вначале мы съехали на пять  ярусов  вниз,  делая  по  пути  замеры  и
засасывая пробы в большой герметичный чемодан. Но  дальше  пути  не  было,
хотя мой демонометр помигивал и манил-призывал вперед.
     - Все, что там находится, совершенно  секретно  и  не  имеет  каналов
взаимодействия  с  окружающей   средой,   -   пояснил   директор,   сочась
превосходством высшего разума.
     - Вы имеете в виду каналы, по которым что-то перемещается физически?
     - До вас  доходит?  Полностью  замкнутые  циклы,  -  скупо  отозвался
директор.
     - А каналы электропитания, а оптоэлектронные информационные линии?
     - Естественно, такие есть. Но движение электронов и фотонов  вряд  ли
может кому-то навредить.
     Несмотря  на  откровенное  зевание  Поросенка,  я,   как   говорится,
настаивал.
     - А какие-нибудь еще каналы могут туда-сюда пролегать?
     Этот "осемененный" несколько всполошился. По  крайней  мере  экранчик
мигнул, а значит гадский папа-Плазмонт встрепенулся. Небось сообразил, что
я намекаю на "ниточки".
     - Может, такие вопросы и полагается задавать  по  какой-нибудь  вашей
инструкции, - собравшись, отозвался директор. -  Но  я  в  самом  деле  не
понимаю, о чем вы.
     - Ладно, ни о чем, так, проверка связи. Поехали не вниз, а вбок,  нас
и там ждут великие дела.
     И  вдруг  на  третьем  ярусе  я  увидел  кибера   явно   медицинского
назначения, вкатывающегося в одну из дверей.
     - О, это любопытно. Здесь что, профилакторий, госпиталь? Или,  может,
лепрозорий?
     Директорская спора показала  помаргиванием  демонометра,  что  весьма
недовольна моим открытием.
     - Небольшое экспериментально-клиническое  отделение  -  для  проверки
некоторых препаратов и средств, разрабатываемых у нас.
     - Во всяком случае, здесь после  проверки  могут  спустить  в  клозет
какую-нибудь  вакцину  с  полудохленькими  вирусами.   А   они   отмоются,
оклемаются и - за работу. При всем при том,  ваше  отделение  не  значится
среди медицинских учреждений города. Хотя такая деятельность  относится  к
числу  требующих  лицензий  Министерства  Здоровья  -  смотри  Гражданский
Кодекс, статья сто восьмая.
     Пока директор не знал, как ему поступить, я поступок сделал, в  дверь
вошел. В первой палате все койки сиротливо пустовали. А в  следующей  пара
коек была загружена занемогшими фемки. Одна из них оказалась Шошаной.
     - Это, как я погляжу, фемская лечебница. Трогательно. Именно тут  они
поправляют свое здоровье, пошатнувшееся из-за неустанной борьбы за  победу
симметричности  во  всем  мире.  Директор,  наше  совместное  обследование
закончено  на  сегодня,  я  подпишу  вам  положительное  заключение.   Ты,
Альфредушка, тоже дуй на выход, хорошо поработал. А я  задержусь  на  пять
коротких минут.
     - По-моему, и вам пора, - злобно процедил директор. -  Совершенно  не
понимаю, что вам требуется в нашей клинике. Полечить свою шизофрению вы  и
в другом месте можете.
     - Дружба мне требуется. Ну что непонятного? Мой  друг  Шошана  болеет
тут потихоньку, а мне невдомек. Ни кокос с ананасом  ей  не  принесть,  ни
потешить задорным словом. А вам, многоуважаемый, при нашей беседе как  раз
присутствовать не обязательно. Это было бы нескромно.  Мы  не  в  тюремном
изоляторе, а вы не вертухай, надеюсь.
     Спора покраснела, но удалилась вместе с  директором,  имеющим  четкое
выражение зубовной боли на  лице.  Все-таки  эти  "осемененные  бесом"  не
слишком отличаются от  сектантов  и  догматиков,  столь  порезвившихся  на
Земле, да и от наших "благородных ноликов", которых в Космике пруд  пруди.
Таким типчикам, хоть в роли какашки, но  обязательно  надо  прилепиться  и
примазаться к какому-нибудь большому могучему делу. (Единственная  разница
между Космикой и Землей в том, что у нас  большие  дела  требуют  большого
количества мозгов.) Так вот, эти фанаты люто ненавидят любого  нормального
человека, который им напоминает, что они все-таки какашки и не более того.
     Я сперва половил нитеплазму в лазарете - вроде было чисто здесь  -  а
затем уж повернулся к подружке, что покамест смирно лежала под одеялом.  Я
бы не сказал, что на ее личике присутствовал хоть  какой-нибудь  намек  на
радость встречи.
     - В любом случае я рад тебя, так сказать,  видеть  и  все  прочее,  -
преодолев некое  смущение,  обратился  я.  -  Выйдем  весело  поболтать  в
соседнюю палату, чтобы не мешать положительными эмоциями - по крайней мере
моими - твоему товарищу. Ходить-то можешь?
     - Ходить могу. Я тебя провожу до двери, чтобы тебе  легче  было  уйти
отсюда.
     Она откинула одеяло и  встала.  И  оказалась  в  маечке  и  трусиках.
Накинула коротенький халат. Затем оперлась на киберкостыль.  Ножки  у  нее
по-прежнему были ничего. Даже та, что угодила под скалу. Лишь парочка хоть
длинных, но малозаметных шрамиков слегка портили ее. Или не портили вовсе,
по крайней мере, на мой взгляд.
     - Чего пялишься-то? - решила она узнать уже в соседнем помещении.
     - А нравишься, вот чего. Ниже пояса в том числе.
     Она взяла своими пальцами меня за кисть и слегка  тряхнула.  Тряхнула
слегка, но моя рука едва не выскочила из сустава,  такой  глубокий  толчок
оказался.
     - Больно, Шоша. Значит, я все-таки вызываю глубокие чувства.
     - Забудь обо всем,  Терентий.  Меж  нами  там,  в  дороге,  случилось
недоразумение. Понял?
     - Достаточно того, что забыла ты. Я ведь согласен - в  половой  сфере
мы с тобой не отличились. У меня в Блудянске были куда хлеще  эпизоды,  не
говоря уж об объятиях знойной  Электрической  Бабы  после  приличной  дозы
амфетаминов и оксицотина. Но там было потребление, а у нас...  Как  же  из
твоей головушки стриженой вылетело, что ты спасла меня, а я тебя.  Что  мы
спиной к спине у мачты, против гадости вдвоем. Мы  жертвовали  собой  друг
друга ради, а не во имя и фамилия какого-то большого дела. Согласись,  это
редкий номер в нынешней программе. Значит, было у нас другое - то,  что  у
нормальных людей любовью называется. Или ты притворялась, и твоя сердечная
мышца выполняет только функцию мотора? Ты - ненастоящая, заводная, да?
     Вид у нее стал, как у примерной ученицы, вдруг заработавшей кол.
     - Я понимаю, Шоша, общение со  мной  сулит  тебе  одни  неприятности,
возможно даже крупные. Но ведь ты  же  привыкла  рисковать  -  когда  тебе
прикажут. Безопасность твоей попке никто и  раньше  не  обещал  -  явились
сестры-товарки к Трону Кощея, лишь  когда  меня  засыпало.  Значит,  не  в
страхе дело. Ты просто привыкла быть позвонком в  длинном-длинном  спинном
хребте. Ну, а если  этот  позвоночник  принадлежит  какой-нибудь  ядовитой
гадине? Неужто и для тебя главное - притереться  к  чему-нибудь  великому,
пусть даже к великой херне. Ты ведь знаешь, как не желали земляне вылезать
из кибероболочек, хотя сполна уже поняли, что те поражены  информационными
бесами. Но  эти  дурашки  уже  не  могли,  потому  что  каждый  из  них  в
отдельности был крошкой беспомощной.
     Я видел, что она чуть ли не рычит, но звуки мечутся внутри нее.
     - Я, белый шаман Меркурия - круто звучит, Шошка, да? - начинаю  войну
против демона Плазмонта и всего, что ему служит. Мы с  тобой  или  победим
вдвоем, или вдвоем проиграем. Но упрекнуть себя не в чем будет.
     - Я даже не могу выбраться отсюда, - прокашляла она.
     - Кто-такой сказал "не могу". Если я могу, значит, и ты тоже. Я тебе,
считай, заарестовал. Ты только подыгрывай мне.
     Я накинул ей на плечи свой длинный  санитарный  халат  и  потянул  за
собой. В цехах никто пристального внимания на нас  не  обращал,  но  около
выхода выстроился уже забор из старшего офицера службы безопасности и трех
охранников. Я помахал своим полицейским удостоверением.
     - Спокойно, коллеги. Обычное дело, я забираю эту даму.
     - Как бы не так, беса лысого. Стоп, лейтенант, - твердо стоял на пути
эсбист. - Что это еще за самоуправство, немедленно отпустите женщину.
     - Не лейтенант, а господин начальник столичной полиции. С  каких  это
пор полицейский лишился права задерживать женщин?
     - Где санкция на арест, подписанная прокурором?
     - Эта дама еще не арестована, а задержана для выяснения обстоятельств
получения ею травмы на срок до  двенадцати  часов.  Пункт  двенадцать-прим
Устава префектурной полиции.
     - Там говорится о чрезвычайных обстоятельствах, - упорствовал  эсбист
и физиономия его напоминала пустое ведро. Ой,  как  хочется  врезать.  Тем
более, что он не прав.
     - На срок до шести часов - для выяснения  подозрительной  личности  -
можно задерживать без всяких чрезвычайных обстоятельств.  Документов-то  у
нее нет и имплантат получен  нелицензионный.  Если  уж  читали  Устав,  то
пробежали бы параграф до конца.  А  потом  могу  и  объявить  чрезвычайное
положение на территории вашего завода.  Потому  что  все  его  окрестности
заросли патогенной  микрофлорой.  Кто  занимается  незаконной  медицинской
деятельностью? Я, что ли? И кто скрывает от проверок  все  помещения  ниже
пятого яруса? Может, там бюро интимных услуг?
     По-моему,  я  переусердствовал  с  трепотней  -  воспитывая   блатную
публику, я привык нести околесицу - и коллега с ведром вместо башки принял
меня за несерьезного жулика.
     Итак, офицер безопасности окрасился багрянцем. Но демонометр не засек
в нем споры, Плазмонту сеять в него, наверное, и не  требовалось.  Старший
эсбист был просто благородным убожеством,  которые  свято  блюло  жлобские
порядки "Вязов" и имело через это океан кайфа.  Небось,  еще  считал,  что
кораблик по имени "Космика" именно благодаря ему  образцово  дует  вперед.
Наверное, человек с семечком демона поступил бы умнее, но  этот  недалекий
мужичишка со словами матерного проклятия  на  устах  стал  поднимать  свой
плазмобой.
     - Путч, блин, полицейский путч в Васино, - затрубил он.
     - А с вашей стороны бунт, угроза оружием представителю  власти.  -  Я
скользнул вперед, падая на руки и подсекая  ногами  главного  эсбиста.  Он
свалился на меня, и я из-под его "мышки" срезал  бластером  бойца  охраны,
который едва не попал из плазмобоя в мою башку  -  плазма  впилась  в  пол
возле левого глаза. Второй боец стал  стрелять  второпях,  но  лишь  высек
искры и брызги из жирной спины своего командира.  Когда  рядовой  охранник
добил старшего по чину, от того пошло столько пара и дыма, что я без труда
замаскировался.  При  такой  завесе   легко   было   выключить   бластером
незадачливого стрелка. Кстати, третий  эсбист  стал  меня  поливать  огнем
одновременно со  вторым,  но  Шошана,  используя  костыль,  сыграла  своей
замечательной нетравмированной ножкой ему по уху. Ударенный в  ухо  пал  и
больше не мешал.
     - Спасибо, ты очень добра ко мне, - поблагодарил я подружку.
     - Я чувствую, ты готов злоупотребить моей добротой.
     А со стороны улицы к нам навстречу уже бежала бригада эсбистов  сапог
в двадцать.
     - Есть и другой выход. Может, успеем к нему раньше команды соперника.
- Шошана потянула меня за рукав и  поскакала  с  помощью  своего  костыля,
похлеще,  чем  горная  коза.  Привыкшие  к  благопристойности  и   порядку
заводчане пока не  чинили  нам  препятствий  и  вежливо  уступали  дорогу.
Ввалившаяся через дверь бригада в свою  очередь  открыла  бешеную  пальбу,
мигом посшибав  все  лампочки  со  стен.  Рядышком  со  шпоканьем  лопнула
надувная эмблема завода "Весна" (картина "Грачи  прилетели"),  но  мы  уже
влетали в лифт третьего яруса. А вот уже броня двери прикрыла наши спины и
затылки от артобстрела. Однако вместо кнопок с номерами  этажей  в  кабине
имелся лишь небольшой сенсорный пультик для ввода  кодов.  Но  Шошана,  не
растерявшись, лихо поцокала по нему пальцем и мы тронулись - явно вниз.
     - Знаешь код?
     - Просто запомнилась последовательность электрических сигналов  -  мы
же, фемы, девушки с магниторецепторами... Ага, выскакиваем.
     Восьмой ярус явно приходился на внутренности  платформы.  Здесь  были
коридоры, слабо "освещенные" теплоэлементами, - то  есть,  предназначенные
лишь для зрителей инфракрасного диапазона. Все,  как  и  положено  в  этом
диапазоне, размытое и плывущее. И еще присутствие демона - всегда и везде.
     - Ты  здесь  гуляла  уже?  -  все-таки  есть  у  меня  робость  перед
бесконечными кишечными изгибами и загогулинами тоннелей, а  вот  на  свету
смерть хотя бы прекрасно очерчена и как следует видна.
     - Тише идешь, дольше проживешь. Не  напрягай  мозги,  лейтенант.  Мне
легче будет экранировать тебя, - лучше бы этого не говорила,  сразу  стала
мерещиться шпионская нитеплазменная волосня, лезущая в рот,  уши,  ноздри,
мозги.
     А потом началась скачка среди вялых бордовых  потоков,  сочащихся  из
светильников-теплильников.  В  конце  каких-то  концов  мы   оказались   в
здоровенном цеху, на сплетении металлических мостков и  трапов  -  десятью
метрами ниже была странная ребристая  и  люкастая  поверхность,  наверное,
крышка большой-пребольшой цистерны. И вдруг из нескольких щелей  в  стенах
цеха показались фемы с плазмобоями в руках, числом пять.
     - Стрелять они здесь не будут, - шепнула Шошана. - Но другие средства
воздействия не исключены.
     Это хорошо или плохо, что не будут? Пока я задавался таким  вопросом,
в подтверждение ее слов  фемы  сложили  свои  плазмобои  на  пол  и  стали
продвигаться по мосткам сразу на нескольких уровнях.
     - Неужели думают, что они нас месить ногами будут,  а  мы  станем  их
обнимать. Дружить так дружить, а воевать так воевать. -  Я  стал  наводить
плазмобой на ближайшую амазонку. Тут  Шошана  выдернула  обойму  из  моего
оружия. Вот те на.
     -  Ты  чего,  сдать  меня  решила  подружкам?  Не  смогла  принципами
поступиться?
     - Просто здесь принято вести себя прилично. - Она  скосила  глаза  на
цистерну.
     - Атомный реактор там,  что  ли?!  -  кажется,  я  уже  стал  немного
истерировать. - Я и рукопашную люблю, но только под настроение.
     Для подъема настроения выудил из  кармана  раздвижную  электрошоковую
трубу - этаким "телескопом"  я  уже  не  раз  показывал  кое-кому  небо  в
алмазах. Когда надо, из нее выскакивает металлизированный тросик с шариком
на конце. Чем не знаменитый японский цеп "кусари"?
     Тут у меня в глазах еще больше потемнело, а вернее в мозгах  -  будто
сыпанули на голову несколько ведер земли.  Началась  какая-то  психическая
атака. Еще немного - и я бы свалился  вниз,  да  мордой  об  цистерну.  Но
почувствовал - есть страховка. Шошана меня поддерживает, не руками, чем-то
другим. Эх, мне хотя бы не мешать ей, раз такой оборот. Раз  я  ничего  не
понимаю.
     Нет, кое-что уже понимаю. Большая "колобашка",  состоящая  из  темной
плотной силы, перла на меня. И никаких полезных  сведений  на  этот  счет,
полная обреченность.
     "Колобашка" собралась сыграть мне по голове, повышибать электроны  из
их гравитационных  гнезд,  превратить  нейроны,  заодно  и  мысли  в  кучу
ионизированных соплей. Но кто-то вытряс из меня  защитное  вихревое  поле.
Показалось даже, что внутри турбина заработала.  Это  Шошана  растормошила
один из тех полюсов, что имелись у меня в бытность человеком-юлой. Только,
пожалуй, послабее выброс получился, чем  когда-то.  Правда,  тогда  я  был
заражен спорой демона, и это немало умаляет радость от прошлых достижений.
     Защитный кокон казался зыбким, как очищенное  вареное  яйцо.  Однако,
при взаимодействии с "колобашкой" яичко не разлетелось,  а  только  начало
вращаться, как безумное.
     От этого возбудились и  другие  мои  силы.  По  жужжанию,  царапанию,
мельканию пятен я стал ощущать свои полюса: движения  и  пространственные,
устойчивости и синхронизации. Вихри,  источаемые  полюсами,  сплетались  в
каналы-пульсации.
     В   прошлом   я   управлялся    с    пульсациями    лишь    благодаря
споре-Контроллеру. А нынче совсем примитивный стал  -  просто  инструмент,
которым работает Шошана. Но я не гордый, лишь бы помогло  от  смерти.  Вот
опять атака, и теперь вражеская сила  похожа  на  кусок  броневого  листа,
летящий от взорвавшегося корабля - сейчас размозжит, и не только мозги. Но
броня, едва коснувшись водянистого кокона, внезапно покрывается ржавчиной,
и смертельная коррозия в мгновение ока превращает ее в труху.
     Врагинюшки-фемки представляются плоскими тенями из моего  кокона.  Но
вот они перстают скользить, вспучиваются, обретают  объемность,  угрозливо
движутся на меня.
     Я выстреливаю тросик и его кончик, вооруженный шариком,  захлестывает
балку, Оп и ля, с помощью своего "кусари" перебираюсь  на  другой  мостик,
ради того, чтоб отложить на попозже свидание  с  двумя  девушками  фемской
национальности. Но я,  видно,  крепко  приглянулся  этим  кудесницам.  Они
махают мне руками. Нет, не совсем  так,  они  забрасывают  на  мой  мостик
веревочки из широкомолекулярных нитей, по которым резво без эквилибристики
пробегаются. И прыг на меня - с двух сторон.
     Огненная сила ударила в миофибриллы моих мышц и принесла им не только
крепость, но и знание. Я сумел то, что явно выбивалось из  диапазона  моих
возможностей. Прыгнул на руки, а нижней частью тела, которая стала  теперь
верхней, сделал "мельницу" в лучших традициях марсианского  monkey-boxing.
Две фемки были сметены  как  крошки  со  стола.  Сорвавшись  с  мостика  и
просвистев положенные десять метров, барышни шлепнулись на цистерну.  Ура,
система симметрий сработала - они мне, я им.
     Не дав порадоваться, еще одна фемка  возникла  рядом  и  в  мгновение
разлетелась стайкой  пузырьков,  которые  шмыгнули  слева,  снизу,  справа
сверху от меня.  Применив  пространственное  искажение,  врагиня  обогнула
кокон  и  очутилась  позади.  Она  не  застала  меня  совсем  врасплох,  я
оперативно согнулся, и выстреленный ею сапожок только  задел  мои  волосы.
Ну, monkey-boxing, выручай. Резко падаю на руки и выщелкиваю  ноги  назад.
Когда обернулся, то фемка  уже,  вернее  еще,  поднималась  с  поверхности
мостика - тут я и приложил ей к затылку свою "трубку мира". Любя, конечно,
не до вышибания мозгов.
     Тем  временем,  до  Шошаны  добралась  какая-то  нехорошая   девушка,
прошмыгнув по потолку на колесном блоке. Моя подружка  заблокировала  удар
ноги (утяжеленный плотной силой раз в двадцать) по своему серьезному  лицу
и  даже  перехватила  противницу  за  щиколотку.  Однако,   неприятельница
выскользнула из захвата, кувыркнувшись вперед. Потом пошла колесом  назад,
в конце курбета нанесла два боковых удара - ребром ладони по горлу и ногой
по голени. Но Шошанка  присела,  одновременно  подпрыгнув,  иначе  говоря,
съежилась, поэтому целой осталась и  даже  запаяла  сопернице  пятерней  в
область солнечного сплетения. Я даже заметил канал, по которому проскочила
ядовитая водянистая сила и все отравила в  подвздошной  области  атакующей
стороны. Фемка скорчилась, похоже, что  от  серьезного  поражения  нервных
узлов, и вышла из игры.
     Последняя противоборщица пронеслась по низу мостков на  руках  почище
орангутана и выскочила с железякой-метаморфанткой, которая  заострилась  в
клинок. А тот нацелился на шейку моей Шошаны.
     Я с воплем оттолкнулся от балки, где только что сражался, и  оказался
на том мостке, где единоборствовали фемки.  Не  очень  ловко  всунулся  со
своим "телескопом" меж ними. Лезвие уже опускалось на мое мясо и кости. Но
ни боли ни хруста, вместо того я ощутил  резкое  движение,  организованное
огненным полюсом. Столь быстрое,  что  показалось  -  внутри  меня  сидело
десяток проглоченных пружин, которые вдруг все сработали.
     Я изогнулся дугой назад, а когда клинок должен был вскрыть мне живот,
совершил  прыжок  с  переворотом,  используя   вместо   оси   этот   самый
меч-кладенец. В виде следствия ухватил в подмышку голову фемки и  произвел
бросок.
     Когда все прояснилось, я сидел на мостке, выставив ноги  вперед,  как
ребенок, который перекружился. Опупевая,  поглядывал  на  свой  распоротый
мундир. Фемка же  поднималась  на  четвереньки,  недоверчиво  уставясь  на
кладенец, который нынче напоминал леденец.  А  Шошана  стояла  над  ней  и
тыкала тремя пальцами в  место  соединения  шеи  врага  с  головой  врага.
Недружественная  фемка  кашлянула  и  растянулась  на  мостке  беспомощной
тушкой.
     - Убить не убили, но избили до полусмерти. Причем всех подряд,  малой
кровью и на чужой территории. Вот как надо работать, - расхвастался я,  но
Шошана уже подталкивала меня в сторону одной из дверок, через которую надо
было поскорее слинять. Попутно она вставляла  рожок  в  мой  плазмобой.  Я
машинально глянул на демонометр - елки, ему активно не нравилось  то,  что
помещалось внизу, в цистерне.
     - Шошана, самая что ни на есть живая нитеплазма, то  есть,  спора,  в
цистерне. Зачем Плазмонту этот бочонок? Что там в нем хранится?
     - Нет уж, брешет твой прибор, - чуть  ли  не  по-девчоночьи  завякала
она.
     Как будто там  находилось  что-то  святое  для  нее.  Примерно  такие
интонации должны быть у того, кому авторитетно сказали, что  его  папа  не
человек, а человекообразный жук.
     - Это материнское вещество, - скорбно призналась напарница.
     Значит, что-что, а матка у фемов есть. Бесформенный слизень,  который
является по  совместительству  коллективным  родителем,  вождем,  всеобщим
любовником. От  такого  монстра  фемки  получают  все:  гены,  воспитание,
радость. И отдают ему все, включая жизнь.
     - Да-да. Это душа всех фемов. Центр симметрий, -  как-то  неуверенно,
будто пытаясь усыпить себя, защебетала ритуальные фразы Шошана.
     - И также  как  душа  любого  отдельного  человека,  она  может  быть
захвачена демоном. Только  последствия  будут  куда  неприятнее.  Контроль
демона над всеми фемами - это же жуть невыносимая!
     Что там в Шошке творилось секунд пять, не знаю. Потом  она  выхватила
сквизер. Честно говоря, я не знал,  кого  она  обработает,  даже  репа  от
страха зачесалась.
     Для меня обошлось - она выстрелила в  одну  из  трубок  отходящих  от
цистерны. И я услышал, нет почувствовал, как там, внутри  емкости,  что-то
заворочалось. Во мне это отозвалось, где-то под ложечкой, чего уж говорить
о Шошанке. Она и виски сжала, и даже заурчала.
     Я понял, Шошана стала - по своему мнению - чем-то  вроде  отцеубийцы,
поэтому обхватил ее за плечи и потащил к двери, на которую  показано  было
минуту назад. Та действительно представляла собой незапертый выход.  А  за
ней имелся крохотный лифт.
     - Нижнюю кнопку, - хрипнула она. Я  нажал,  что  полагалось,  и  стал
ждать. Это самое неприятное, когда ты нервничаешь, выделяется адреналин, а
надо просто застыть и думать - перепилят "сестрички" несущий трос или нет?
Кажется, что просто истлеваешь изнутри, как масляная тряпка, брошенная  на
плиту. Я точно истлел, когда мы добрались  до  самой  нижней  палубы,  где
среди  плетения   прочих   труб   и   кабелей,   змеился   матовый   блеск
пневмопроводов. Мой двигательный импульс, как выяснился, совсем уже исчах,
и только наличие беспомощной соратницы слегка возбуждало  меня.  Я  прижал
Шошку к груди, она тоже ухватилась, затем мы рухнули на аварийный  клапан,
который развернулся и втолкнул нас в воздухопровод. Хоть  не  впервой  там
летать, но ощущения все равно были, как у выстреленного из пушки.

                                    17

     - Ты что серьезно навредила ей... ему? - поинтересовался я, когда нас
выплюнуло из колодца уже в одном из бидонвиллей.
     Спросил из вежливости и ожидал проявления безутешного горя. Однако, с
этими фемами ничего не поймешь, ответный голос был у Шошаны как сухой лед.
     - Пожалуй, нет. Вызвала  что-то  вроде  шока.  Думаю,  что  поврежден
коммуникативный узел  и  соответствующие  структуры  периферийной  памяти.
Полная реабилитация займет, может быть,  неделю.  ОНО  будет  жить  только
собой все это время. Материнскому веществу придется  снова  решать,  зачем
ему нужны люди.
     - Извини за этот вопрос, а также последующие и предыдущие, потому что
многие из них, конечно, бестактны. Вы все действительно вылупились из  той
самой цистерны?
     -  Материнское  вещество   задумывалось   как   некий   универсальный
инкубатор, в котором  сочеталось  бы  хранение  общего  генофонда  в  виде
октаэдрической  матрицы,  его  контроль,  а  также   наделение   зародышей
генотипом по определенным схемам. Но, само собой, инженеры не  думали,  не
гадали, что  материнское  вещество  всерьез  займется  усовершенствованием
матрицы и врожденные свойства будет подбирать не по готовым схемам,  а  по
смыслу. Своему смыслу.
     - Шошана, ты рассуждаешь о  матке,  как  о  старой  умной  бабусе  со
степенью  доктора  наук,  но  ведь  в  лучшем  случае  она  что-то   вроде
компьютера, намастачившегося в области социогенетики. Однажды он  подыскал
верный способ избавиться от назойливых программистов  -  с  помощью  своей
продукции, то есть вас, сестрицы.
     - Если даже  паршивые  конгломераты  кибероболочек,  когда  над  ними
поработал эволюционный ветер, проявили разумность и эмоциональность...  То
что уж говорить о субстанции, которая зачинает нас, как мама,  взращивает,
как садовник, и общается  с  нашими  душами,  пардон,  протогенами...  как
божество. Материнское вещество для нас... это божество.
     Ага, это интересно.
     - Вот сейчас мы тронули самую суть, Шошана.  Смею  предположить,  что
все вы, как мухи в киселе, в психической и даже физической зависимости  от
вашей полужидкой  богини.  Однако  ты  все-таки  рискнула  святотатственно
обидеть   ее.   Что-то   здесь   не   так.   Твоя...   явно   ненормальная
самостоятельность и такое прочее - извини уж за комплименты - это все тоже
было запроектировано маткой?
     - Хотя и не исключены случайные закидоны, скорее всего да. Поэтому-то
я  решилась  причинить  ущерб  материнскому  веществу.   ОНО   обязательно
предвидело такую ситуацию.
     - Не просто предвидело, Шоша,  но  и  вылепило  прелестное  создание,
которое в подходящий момент подгадит ему самому, отстранив от реальности.
     Теперь понятно, почему "создание" Шошана не рехнулась, а  успокоилась
и вполне отбалансировала свою  психику.  И  почему  фемы  не  организовали
массовой облавы на нас. По  их  мнению,  сестра  Шошана  подняла  руку  на
богиню-мать, разве что с ее попущения.
     - Я охотно допускаю, "сестра", что вы не числите чудес  и  откровений
за вашей богиней, никого не режете в ее  честь.  Это  вполне  естественно,
коли вам известно даже, как она устроена. Но вы же верите в  нее.  Причем,
полезность  этой  веры  можно  испытать  в  любой  миг.  Как  все-таки  вы
поклоняетесь ей? Отправляете ли некие ритуалы? Приносите ли жертвы в  виде
вкусненького или цветов? Вот, например, наша вера -  космотеизм  -  ничего
себе вера, говорю  без  всякого  подхалимажа,  ведь  вблизи  нет  никакого
начальства. У нас приняты молитвенные и медитативные  формулы,  обряды  по
поводу проводов на тот свет  и  посвящения  в  касту.  Есть  церемонии,  в
которых не обойтись без пресвитера. Например, в День  Исхода  -  верховный
духовник ударно благодарит Всезнатца за Божественный Ветер, который погнал
Отцов прочь с грязнули Земли на чистые просторы Космоса.
     Шошана  помалкивала  минуты  три,  наверное,  соображала,  что  можно
рассказать дураку вроде меня. Мы тем  временем  пробирались  вдоль  ржавой
стены какого-то склада, почти скрытой гидропоническими лопухами.
     - Благодаря настройке на материнское вещество  не  только  выбирается
верная линия  поведения  и  соблюдается  правильный  энергообмен.  Иногда,
отделившись от всего необязательного, отрезав мир, мы подключаемся к  НЕМУ
для взаимопогружения и очищения. Устанавливаются такие  каналы  общения  и
такие фильтры, что мы испытываем  радость  от  этой  процедуры.  И  больше
ничего. Для удобства назови ее ритуалом.
     - Я назову ее оргией. Между прочим, я все прикидываю, намного  ли  вы
ближе людям, чем граф Плазмонт. По крайней мере, ваши первичные стремления
не попадают ни в какие человеческие рамки. Не больно  похожи  "сестры"  на
мужиков, которые из кожи и рожи лезут, чтобы запечатлеть себя в веках.  То
есть, не отмечены вы знаком "плюс". Однако,  не  видно  и  знака  "минус".
Ничего нет в вас от баб, которые искони питают  древо  мужицкой  славы.  А
ведь на  первичных  мотивировках  лежит  все  скопище  жизненных  целей  и
конкретных поступков. Так какими же вас слепила матка и чего  она  от  вас
требует?
     - Даже генным инженерам, сотворившим материнское вещество,  хотелось,
чтоб из него родилась большая семья, чуть ли не  Рой.  Для  таких  как  ты
главное  -  это  независимость,  значимость,  отличие  от  других.  А  вот
несамостоятельность,   подчиненность,   функциональность    считаешь    ты
недоразвитостью и убожеством. Что, наверное, правильно - для тебя. Но  мы,
фемы, иначе устроены, мы плаваем в едином балансовом поле с планетой, друг
с другом. Мы не примазываемся к большим общим задачам, мы их решаем.
     - Ладно, Шоша, а зачем вам граждане вроде меня? Они, небось,  на  ваш
семейный  взгляд  какие-то   несерьезные   хухры-мухры,   которыми   можно
попользоваться и спустить в унитаз.
     - Наоборот, когда  мы  разберемся  с  большими-пребольшими  задачами,
попользуются этим не фемы, а люди. Мы,  попросту,  унавоживаем  почву,  на
которой расти и расцветать  станете  вы.  Фемы,  считай,  эдакие  дождевые
черви. Но, само собой, у нас с вами особой дружбы не будет.
     - Конфликт червяков и цветов. Но хоть бы все там разорвало,  лишь  бы
не было войны...
     За таким милым разговором мы добрались до полицейской  штаб-квартиры.
Постовой у входа отдал мне честь - значит, пока что все близко к норме.  Я
вырулил прямо в свой новый кабинет и стал разбираться со сводками и прочим
калом, который приплыл на сей  момент.  А  изрядно  притомившуюся  Шошанку
загнал  медитировать  на  диванчик  в  соседней   с   кабинетом   комнатке
(интересно, кого  там  укладывал  главный  начальник  и  скрытый  блудодей
Леонтий?).
     Из суда и прокуратуры пока  ни  ответа  на  привета.  Майор  тоже  не
прощупывался,  видно  потонул  в  объятиях  электрических  баб.   И   Рекс
помалкивал, не гавкал. Можно подозревать, что нынче у него в голове  бо-бо
и  пустота,  отчего  он  преимущественно  впитывает   мультики   в   своем
гостиничном номере.
     Наплыла лишь обычная оперативная информация:  расчлененки,  воровство
органов, насильственные мутации (лозунг космиканских бандюг: наша  цель  -
человек) - хватило и десяти минут,  чтобы  дать  все  необходимые  личному
составу директивы. "Вязы" пока нешумно себя вели. Неужто простили?  Однако
я могу сильно пострадать, если оставлю следующий ход за ними. Ну,  а  если
мне атаковать? Тогда уж, как слону Ганнибала - сокрушительно, с ревом.
     За  вооруженное  противодействие  властям,  то  есть  мне,   в   виде
прямо-таки целого  бунта,  Устав  префектурной  полиции  просто  обязывает
накрыть "Весну" колпаком чрезвычайного положения.
     Заслать туда ОПОН, взять под контроль, зашаховать-заматюгать, а также
забрать в кутузку всех смутьянов. В случае же скудости  сил  обратиться  к
воякам, на  их  орбитальную  базу,  точнее  к  командующему  меркурианской
эскадрой, чтобы тот прислал батальон космической пехоты. Ни у кого не надо
спрашивать дозволения - в Васино нет более  высоких  должностных  лиц  при
исполнении  и  ни  одного  Генерального  Уполномоченного.  Ух,  страшно  и
подумать - чего только я могу натворить. Однако же устав уставом, но  если
похерены негласные соглашения  между  префектурной  полицией  и  концерном
"Вязы",   мои    действия    могут    быть    признаны    некомпетентными,
злоупотребляющими служебным  положением  и  несоответствующими  занимаемой
должности - опять же по уголовному кодексу Державы Космика.
     И вдруг в разгар нелегких раздумий  из  приемной  мне  сообщают,  что
прибыл генеральный директор "Вязов" господин Николай Петров.  Сам  Петров!
Не "номерок" какой-нибудь, а тот, кто еще на Земле был крутым начальником.
Один из самых бойких участников Войны за Независимость, чья подпись  стоит
под Хартией Солнечной Системы, которая выбита золотыми  буквами  на  стене
Державного Музея в нашей столице, Рыньгороде. Он - ох и ах, а я - тьфу.
     В  кабинете  оказался  человек,  слишком  низенький  для   природного
космика, в костюме-тройке,  который  увидеть  можно  разве  в  передаче  с
какого-нибудь важного бала-маскарада вроде Собрания Касты.
     - Прежде, чем и вы, и я  выступим  с  новыми  еще  более  интересными
номерами, - начал Петров, - предлагаю положить карты картинками  вверх.  Я
навел справки,  судя  по  ним,  вы  были  ответственным,  даже  ревностным
служакой.  Отнюдь  не   смутьяном.   Что   вообще   свойственно   питомцам
"Мамальфеи". Были да сплыли. Ну так что же случилось?
     Индикатор демонизма помалкивал.  Это,  однако,  не  давало  гарантии.
Впрочем, отчего ж не поднять забрало. Еще более  опасным  Петров  вряд  ли
станет, ну, а вдруг у него просветление наступит. Кроме того,  на  наличие
записывающих устройств генеральный уже был просвечен - в тот момент, когда
важно шествовал  под  притолокой  двери  (весь  этот  кабинет  я  пораньше
обшарил). Впрочем, и попытку  записи  с  моей  стороны  большой  начальник
засечет наверняка.
     - Господин Петров, воспитанники "Берлоги" тоже ревностные, но  только
они, в отличие от мамальфейцев, несколько прямолинейны, и лобная  кость  у
них толстая... Вы, должно быть, имеете справку  о  том,  что  я  занимался
нападением  на  караван  "Дубков"  в   долине   Вечного   Отдыха,   вернее
разбирательством этого плачевного случая.  Почти  все  серьезные  эксперты
усиленно кивали  в  сторону  вашего  концерна.  Но  я  избавился  от  этой
шелудивой  версии  по  ходу  своего  расследования,   хотя   мне   вредили
(притесняли, угнетали) с упорством достойным лучшего применения - и бомбой
по макушке, и гразером по колесам. Вырисовалась сложная  цепочка  событий,
приведших к гоп-стопу на большой караванной дороге. А  привел  в  действие
это тряхомудие некто Дыня, мутант, труженик "Дубков".
     Служащий компании устраивает с ведома своего руководства неприятности
родимой фирме. Это должно что-нибудь означать?
     Должно. А именно то, что фирма  "Дубки"  -  двойной  чемодан.  Сверху
навалено какое-то барахло, а под фальшивым дном - вся суть. Я много  песка
съел в долине Вечного Отдыха. Там, и не только там,  под  покровительством
"Дубков" хорошо устроилась иная форма жизни и материи. Она,  вместо  наших
белков-жиров, из нитеплазмы сделана, и вдобавок  сулит  всяческие  гадости
людям. Увы, я не могу описать ее на манер какого-нибудь мизика.  В  общем,
это не какая-то бяка-раскоряка из детской страшилки, "иную форму" заметила
еще десять лет назад на Земле наша разведгруппа и  нарекла  гордым  именем
Плазмонт. А потом материалы весьма опасных  наблюдений  были  благополучно
захоронены в секретных анналах - такое  слово  неизменно  ассоциируется  у
меня с задницей - флотской разведки.
     - Ну, это вопрос к Адмиралтейству. А  что,  лейтенант,  вам  все-таки
понадобилось на комбинате "Весна"?
     - Вначале ничего особенного. Я мастак искать  и  потому  хотел  найти
свою добрую знакомую, с которой расследовал вместе караванное дело.
     - И, обретя друг друга, устроили на радостях пальбу.
     - Господин Петров, меня поразил  уровень  противодействия.  На  лицо,
исполняющее обязанности начальника полиции, не задумываясь, поднял  оружие
офицер Службы Безопасности! А директор завода был вдобавок носителем споры
Плазмонта. У меня ведь есть прибор для обнаружения нитеплазмы. И вообще  я
не могу  понять,  кто  кого  начал  первым  использовать,  наши  бюрократы
нитеплазму  или  наоборот?  Или  они  добровольно,  ко  взаимной  радости,
совокупились, и теперь благостно дополняют друг друга?
     Господин Петров не стал рассеивать туман  моего  непонимания,  скорее
всего, он и сам пребывал в мгле. Однако выспросил кратко.
     - Зачем вы сшиблись с фемами? Они ведь похоронят вас и вашу подружку.
     - Ну, это  бабушка  надвое  копала.  Они,  между  прочим,  мне  ее  и
прислали, а вначале даже опекали мое благополучие. У фемов, кстати, ничего
не происходит случайным образом. Вы слыхали о материнском веществе?
     Господин генеральный директор еле  заметно  качнул  своей  знаменитой
головой. Мне этого хватило, чтобы воодушевленно продолжить.
     -  В  материнском  веществе  объявилась  спора   Плазмонта,   потому,
наверное, и переменилось отношение ко мне. Вы понимаете, что это означает,
вселение демона в матку, если учесть мощь фемской организации.
     - Очень многое, лейтенант. Если только ваши доводы  и  откровения  не
бред сивой кобылы.
     - А директорша-фемка Медб  К845,  превратившаяся  в  вихрь,  и  потом
"стертая из памяти" - это тоже бред сивого  марсианского  крокодила?  Если
нитеплазменный гад-паразит еще не успел вас обработать,  то  пора  и  вам,
многоуважаемый с детства господин Петров, приоткрыть несколько карт.
     - Ну, ладно, - генеральный слегка застопорился, а потом продолжил (он
все-таки был решительный мужик, а вернее сущий деспот). - У нас  и  раньше
приключалась какая-то мудистика.  Человек,  порой  даже  весомый  человек,
посреди всего трудового  процесса  несолидно  пропадает,  и  нам  остается
только ставить  галочки  в  графе  "прогулы".  А  разве  ведущая  компания
Солнечной  Системы  имеет  право  выглядеть  беспомощной?  Этого  компания
позволить себе не может.
     Я не удержался от подобострастного: "Ну, разумеется",  хотя  из  этой
сраной напыщенности (компания видишь ли ведущая, не в гроб ли ведет?) мы в
состоянии проморгать всю Солнечную Систему.
     - Тем более, мы не исключали появления под видом без вести пропавшего
сотрудника какого-нибудь чужака, - несуетливо продолжал великий Петров.  -
Однажды и впрямь он попробовал появиться, но фальшивку мы -  слава  Хартии
родной - распознали. В общем, полное стирание казалось нам целесообразным.
Вы будете осуждать меня за это? Я  имею  в  виду,  конечно,  не  моральное
осуждение.
     - Я тоже говорю лишь о деле. И да,  и  нет.  Да  -  после  "стирания"
Плазмонт не мог уже вернуть на работу препарированного им человека. Нет  -
умыкая вашего сотрудника, демон сполна познавал его, а полиция  ничего  об
этом не знала, не ведала. Вот и  получается,  если  демон  вначале  служил
ручным зверьком у  каких-нибудь  наших  умельцев,  то  потом,  насосавшись
знаний, захотел вести собственную линию.
     - Какая еще "полиция"? Всего лишь пару недель назад  в  вашем  мозгу,
лейтенант,  что-то  забрезжило,  а  до  этого  вы  незатейливо  бегали   с
электрической дубинкой. Не было слышно и  других  прозорливцев.  Так  что,
может быть, ваше прозрение запоздало и префектура уже поехала вниз головой
с  трамплина.  А  заодно  с  ней  вся  Космика,  -  генеральный   директор
генерального концерна поднялся. - Я ухожу. Я стал отчасти понимать вас. Вы
или  крупно  выиграете,  или  крупно  прокакаете.  Я  пока  что  собираюсь
держаться от вас подальше. Поэтому вы лучше  не  трогайте  "Вязы",  иначе,
шансы на вашу победу мигом улетучатся. Со своей  стороны,  обещаю  вас  не
беспокоить по  поводу  "Весны",  какое-то  время,  конечно...  и  попробую
выяснить, какие-такие умельцы могли  приручать  этого  беса.  Учтите,  что
своими   утверждениями   и   действиями   вы   взяли   на   себя   большую
ответственность...
     И генеральный значительно удалился. У меня так не получится, все  эти
повадки  мелкой  личности  уже  не  вытравишь.  Петров,   объегоривший   и
обкрутивший сотни шибздиков вроде меня, ушел  с  моего  горизонта  до  той
поры, пока не выяснится, победил я или проиграл. Чтобы  произвести  первые
поздравительные похлопывания по плечу или же сурово пригвоздить.  "Он  мне
сразу не понравился, глазки  такие  торопливые.  И  вообще  пора  устроить
проверку в этой самой Мамальфее. Наверняка там плохо моют пробирки."  Или.
"Я горжусь тем, что у нас есть Мамальфея и ее питомцы.  Как  жаль,  что  я
родился на свет обычным образом."
     Но в любом случае, разговор повернул направление моего главного удара
на "Дубки". Тем более, что есть кончик, за который я еще должен уцепиться.
Дыня. Арбуз.
     Теперь явись ко мне мой верный приспешник  Тереха-мл.  (Кому  он  там
будет верный после меня? - наплевать.  Так  сильно  наплевать,  что  после
меня, наверное, случится потоп.) Вместе со своим кибер-шпионом  я  проник,
как юркая крыса, в пещерные файлы городской стражи и напал  там  на  след.
Что-то похожее на Дыню намедни проследовало через васинский КПП обратно  в
город.
     Значит, немедленно требуются санкции  на  его  арест  и  шмон  в  его
жилище.  (Самое  простое  -  разрезать  автогеном  жизнесферку  пополам  и
вытряхнуть содержимое, чтобы потом кибер-ищейки порылись.)
     Прокурора умасливал с полчаса, уверял,  что  "Дубки"  нежно  люблю  и
просто  хочу  убрать  от  них  вредителя.  Я  был  убедителен  и  искренне
взволнован, когда живописал блоху,  пригревшуюся  на  груди  великодушного
НПО. Для большей доходчивости разъяснений мне пришлось  незаметно  пускать
из кармана в сторону должностного  лица  аэрозольную  струю  "размягчителя
мозгов" - вполне скромную, чтобы атмосферные датчики не всполошились  и  в
газете не чиркнули про газовую атаку.
     Обзавелся санкциями - и вперед. Тормозить нельзя - хронометр работает
не на меня. Еще надо срочно высвистать Кравца и выписать на него документ,
как на общественного помощника. Шериф должен  сейчас  загнивать  где-то  в
недрах бара "Экстаз".
     Надену, пожалуй, парадную форму лейтенанта, в кобуру спрячу  сквизер,
за пазуху лазерный резак, и на этом остановлю гонку  вооружений.  Когда  я
уже сунулся в дверь, из прилежащей комнаты выскочила Шошана.
     - А я как же?
     - А ты болей. Я думаю, если твои друзья фемы повстречают меня с тобой
в "Дубках", то станут очень нервничать и даже постараются обидеть.
     - Моя болезнь тебя почему-то не смутила в "Весне"... Так  вот,  среди
"дубков" нет ни одного фема. Поэтому выписывай на меня документы,  пока  я
тебе не впаяла промеж и по.
     - Все понял. Ты хорошо объяснила, Шоша. Только оставь костыль  здесь,
возьми палочку. Чтобы меня не обвинили  в  использовании  труда  хворых  и
больных.
     Кравец обнаружился довольно быстро.  Кажется,  ему  собрались  дружно
обломать рога трое каких-то муташек. Или питекантропов. Когда  появился  я
"при параде" и  фемка  со  стальной  клюкой,  мутные  мигом  ретировались,
отдавая честь.
     - На этот раз вы кажется вовремя, - с еле скрываемым  удовлетворением
произнес шериф.
     - Не мы, а ты. Придется поработать, уважаемый.
     Хорошо, что он не наклюкался. По крайней мере,  не  сильно.  Пока  мы
добрались до административного здания "Дубков", он уже  вполне  утвердился
на своих каблуках.
     У служебного входа к нам стал приставать вохровец.
     - Стоп. Куда? - Я ткнул ему в физиономию удостоверением  и  ордерами.
Но он собрался помариновать нас и хотел  было  растрезвонить  по  телекому
известие о появлении чужаков.
     Тут последовал первый ход с  нашей  стороны:  "е2"  по  "е4".  Шошана
влупила ему - чем-то плотным и невидимым под дых. Ну, ведьма.  И  вохровец
осел  мирно  на  стул.  Другие  охранники,   заметив,   что   старшой   не
противодействует, перечить ни в чем  не  стали.  Следующим  крестиком  был
помечен отдел контроля кадров.
     Отдел на постукивания и позвякивания не откликался.  Пришлось  дверку
лазером открывать - то есть, аккуратно срезать запорные  штырьки.  Раненая
дверь бессильно распахнулась, а за ней нас встретил  еще  один  бдительный
вохровец со своим зорким плазмобоем. Хорошо, что  Кравец  соригинальничал,
кувыркнулся через порог и, сделав  ногами  двустороннюю  подсечку,  уложил
вторую помеху на татами. После чего явился тот, кто  нам  нужен,  судя  по
ряхе - начальник отдела. Но как я ни тряс демонометр и ни менял батарейки,
семечко демона в этом типе не давало о себе знать.
     - Не умеют  тут  у  вас  встречать  гостей,  -  сказал  я  как  можно
приветливее.
     - Это господа из полиции, - объяснил кадровик лежащему охраннику, и я
намекнул Кравцу, чтобы он  прекратил  своим  увесистым  коленом  прижимать
пострадавшего к ковру.
     Кадровик не походил на своего собрата по несчастью  (счастью?)  -  на
"весеннего" директора. Тот испытывал гордость от приобщения  и  оказанного
доверия, а этот будто уже приобщился, стал ласковый  какой-то,  резиновый,
"летний". "Весенний" и "летний" были, наверное, как социализм и коммунизм.
Получается, демону  даже  не  требуется  упорно  сидеть  внутри  человека!
Достаточно  произвести  перенастройку  организма  и  удаляйся  с  чувством
глубокого удовлетворения за проделанную работу.
     Физиономия  начальника  не  выражала  никаких  отрицательных  эмоций,
казалось даже, что он одобряет наши поступки.
     - Присаживайтесь. Но почему вы не договорились заранее с  директором,
а еще лучше с правлением компании? - поинтересовался  собеседник  с  милой
улыбкой, как будто минуту назад мы не размазывали его человека по ковру.
     - Может, мне еще и объявления вешать на каждом углу, чем я  собираюсь
заниматься? А занимаюсь я  парнем  по  кличке  Дыня.  Это  хитрая  бестия.
Истинное ему имя - Атилла С456, вот санкции на арест и обыск. Я спрашиваю,
где он? По-моему, вы тот начальник, который должен быть в курсе.
     Кадровик, расцветя еще  большой  приветливостью,  поклацал  клавишами
своего компьютера. А потом без запинок рапортовал.
     - Он в производственном секторе. Это в квартале отсюда.
     - Надеюсь, ваше высказывание не является неудачной шуткой.  Свяжитесь
с Дыней по аудиоканалу и попросите немедленно зайти сюда.
     - Я попробую. Надеюсь быть вам полезным... мне только надо нажать три
кнопочки.
     Кадровик  пообщался  с  кем-то   на   невнятном   лунарско-украинском
диалекте, характерном для уроженца Кузьмабурга и, просто  лучась,  доложил
нам.
     - Немедленно высвистать его нельзя. Он сидит внутри одной из тридцати
панелей   управления   технологическим   конвейером   и    ковыряется    с
оптоэлектронными каналами. А передавать через кого-то - ни у вас, ни у нас
так не принято. Он может обо всем догадаться и просто сделать ноги.
     - Не очень мне верится, что от вас кто-то  может  сделать  ноги.  Ну,
ладно. Мы сами прогуляемся в производственный сектор. Только вам  придется
соблаговолить и  проводить  нас.  -  Я  потихоньку  от  охранника  показал
должностному лицу тусклый глазок сквизера.
     - Это уж чересчур. У меня просто нет слов.
     Лицо кадровика чуть-чуть померкло, как  у  старого  учителя,  который
только что хвалил своего ученика, а он вдруг стрельнул в него шпилькой  из
маленькой рогатки.
     - Я вам одолжу парочку слов. Для Меркурия все вполне  нормально.  Вы,
наверное, знаете - эта глазастая штука, что отдыхает  в  моей  руке,  даже
когда работает, не портит костюм,  и  от  нее  практически  не  ухудшается
внешний вид. За исключением случаев,  когда  кто-то  благодаря  ей  сильно
накладывает в штаны.
     В итоге, мы вереницей - кадровик впереди,  наша  тройка  опоясывающим
лишаем по бокам  и  сзади  -  двинулась  к  производственному  сектору.  В
административном корпусе конвейера не было,  но  впечатление  создавалось,
будто все работнички  делают  что-то  на  счет  "раз-два-три".  От  такого
впечатления сразу тоскливо стало. Я сам не сторонник  обильного  просмотра
мультяшек, курева, перешептываний  с  девушками  и  всякого  пинг-понга  в
служебное время, но тут был какой-то театр кабуки.
     Конвейер  замечался  даже  первым  попавшимся   зрителем.   Застывшие
лица-маски - каменная веселость, вечный кайф, как  у  Емели  на  картинке,
стылая  грусть,  как  у  Арлекино.  Веселых  работников  видно   похвалило
начальство  и  сослуживцы  прославили,  печальных   -   недобро   помянуло
начальство и укоризненно окликнули  сослуживцы.  И  хоть  физиономии  были
восточно-славянские, улыбочки и поклончики какие-то азиатские.
     Вообще, те сектора в Космике, где обитаются преимущественно  русские,
легко отличить, например, от немецко- или китайско- заселенных. У них  там
все вылизано и сияет, у нас же немало неприглядных местечек. Мы на  мелочи
не размениваемся, зато, если чем займемся, так уж размах  и  безоглядность
будут, и "на ура", и "даешь". Поэтому никому  кроме  русских  Меркурий  не
поддался бы. Учитывая это, верховное начальство шлет  сюда  "номерков",  в
основном, с "Мамальфеи" (Ганимед) и "Берлоги" (Титан),  где  банк  половых
клеток  набран  в  Сибири,  а  воспитательные   машины   запрограммированы
выходцами из России. Вот почему в Айзенштадте (Ио) или Бейпине  (Каллисто)
все улыбаются двадцать четыре часа в сутки, даже в гроб такими ложатся,  а
в Васино (Меркурий) народ или хмурый ходит, или ржет так, что через  улицу
слышно.
     Короче, на Меркурии, не только легче злодею орудовать, но  и  сложнее
всякую  правильную   жизнь   замаскировать.   Сейчас   такое   впечатление
создавалось, что поле нормального сознания  у  тутошних  работников  резко
сузилось, или вовсе дошло до точки, а вместо этого в башке какое-то  радио
работает. Я вспомнил слова Шошаны про функциональных людей, так вот в этих
товарищах ничего кроме спущенных сверху функций не осталось. Кажется, план
по дрессировке здесь выполнен успешно... Кравец, кстати, совсем  ошалел  и
тоже стал скалиться, будто дурак.
     А производственным сектором  кликался  просторный  домище  -  на  вид
половинка яйца, снесенного сверхдинозавром. Едва мы оказались внутри,  как
я преисполнился нехорошими ощущениями. Прямо шкурой  чувствую  -  скользит
что-то мимо меня. Не только скользит,  но  и  лижет.  Все  это  напоминает
купание в сопливой реке. И даже в глазах какое-то струение, будто скорость
у меня не пять, а пятьдесят пять километров в  час.  Я  думал,  демонометр
загорится, чуть ли не дым пустит, а он совершенно спокоен. Опять я  ничего
не понимаю. Уловив мои треволнения, кадровик пояснил:
     - Тут у нас своего  рода  оранжерея.  Поэтому  гуляют  ионизированные
ветерки.
     Наша  процессия  остановилась  в  некотором  сомнении  перед  бегущей
дорожкой. Та торопилась вниз по скручивающейся спирали тоннеля.
     - Дыня у вас на самом донышке хранится?
     - Именно. Внизу работают самые сильные специалисты - так уж  устроена
оранжерея. - Кадровик одарил меня своей заводной (в  смысле  механической)
улыбкой. - Да и вам экскурсия небезынтересна будет.
     Индикатор  демонизма  поглядывал  на  меня   незамутненным   глазком.
Нитеплазмы поблизости  не  было,  поэтому  мы  всей  группой  вступили  на
скользкую (то есть скользящую) дорожку.
     Напоминая об небезынтересности экскурсии,  стены  тоннеля  украсились
иллюминаторами, за  ними  открылась  пупырчатая  дырчатая  площадка  цеха,
перегороженная чем-то похожим на мембраны и даже  на  паруса.  В  ячейках,
размежеванных мембранными перепонками, то ли прорастали, то ли  надувались
бульбы, похожие на детали реакторов, турбин и прочие полезные вещи.
     - И не надо никаких штампов или форм, - похвастал "гид".
     Если допустить, что бульбы эти  из  полимерной  массы,  тогда  все  в
порядке. Мембраны-перепонки согласованным приложением  сил  (субнуклоновые
импульсы?) лепят из пластика  то,  что  необходимо  многим  людям.  Причем
наиболее дешевым и эффективным способом. Рапорта  о  досрочном  выполнении
правительственных заданий бодро летят на Марс.
     Ниже ярусом, под "огородом",  мы,  смирно  стоя  на  той  же  тропке,
обогнули "джунгли" - ажурные конструкции, по  которым  поднималось  что-то
похожее на мочало. Или на тонкие-претонкие лианы.
     - Веники что ли выращивают? - хмыкнул не особо унывающий Кравец.
     Я пригляделся, мочало появлялось из гнезд еле  заметными  нитями.  Те
наливались соком и цветом, дорастали благополучно до потолка, и судя по их
прыти, попадали снизу на пупырчатую дырчатую поверхность "огорода". Чтобы,
в итоге, на верхнем ярусе образовывать разные полезные в хозяйстве вещи.
     - А что за полимер? - попробовал  выяснить  я  у  сопровождающей  нас
неприятной персоны с приятным лицом.
     -  Широкомолекулярный,  с  поперечной  гексагональностью.  Но  точнее
сказать не могу, все-таки это секрет фирмы.
     Мы сошли с дорожки - где-то очень глубоко - мне даже показалось,  что
"яйцо" не держалось на платформе, а было  основательно  утоплено  в  почву
Меркурия. Потом гид воткнулся прямо в серую стену тоннеля.  Она  же  перед
ним вначале боязливо подалась назад, образовав пузырь,  который  аккуратно
лопнул без шума, ошметок  и  брызг.  Стена,  значит,  тоже  полимерная,  с
чувствительными рецепторами и внутренними силовыми элементами. И  нас  она
пропустила, кстати.  Я  слыхал,  такие  стеночки  используются  кое-где  в
психушках и тюрьмах.
     Мы, оказавшись у подножья джунглей, протопали мимо прущей из дырок  в
полу полимерной массы, которая сразу  прыгала  на  "ветки"  и  карабкалась
вверх.
     Путешествие продолжалось на лифте винтового типа, который опустил нас
в цех, где там и  сям  торчали  полупрозрачные  стояки-колонны.  Очевидно,
через них полимерная масса и подавалась наверх, в "джунгли".
     Нырнули еще на уровень вниз. Тут имелось что-то вроде аквариума,  где
наглядно и зримо плавал исходный полимерный  студень,  вызывая  тошноту  и
законное омерзение. По своему поведению выглядел он квазиживым, потому что
активно двигался (крутился, танцевал?) и, похоже, был способен к жратве  и
выделению. Этим меня не удивишь, внутреннюю оболочку скафандра из подобной
дряни и мастерят, она  даже  дырки  умеет  заштопывать.  У  меня,  кстати,
имеется квазиживая мочалка, которая усердно  съедает  телесную  грязь  без
всякой воды. Сажаешь ее на тело и она самостоятельно тебя  моет.  Но  если
задремлешь некстати, то она может уползти на кухню, почуяв запах пирога, и
там беспощадно его сожрать вместо  грязи.  Да  еще  оставит  кучку  дерьма
где-нибудь в углу. Как говорит один известный биолог - наличие  кала  есть
первый признак жизни. Или: больше кала - больше жизни.
     Кадровик завел нас в боковой зальчик, а может  и  цех  -  там  стояли
аквариумы поменьше.
     - Господа хорошие и дорогие, я думаю, небольшое развлечение нам  всем
не повредит. Смотрите сюда, оркестр - "туш".
     Напряженные лучи упали на нас троих, а также подсветили  три  больших
сосуда. В них вовсю резвилась эта самая слизь, которая при виде нас  стала
еще хлеще кружить и извиваться, будто обрадовалась. Почувствовала  гостей,
что ли?
     - Сейчас какая-то чуда случится, - предвестил Кравец. Я тоже  ощутил,
произойдет нечто большое и гнусное.
     Взаправду,  не  прошло  и  жалкой  минуты,  как  в  аквариуме  шустро
навертелось то, что явно напоминало куски заспиртованных человеческих тел.
То, что любят  студенты-медики  разглядывать.  Одни  члены  еще  не  имели
четкого образа, другие более-менее оформились. И продолжали  оформлятся  с
каждой  секундой  все  лучше.  В  результате   какого-то   художественного
творчества первым делом получились большие безволосые головы  с  закрытыми
глазами, которые стали кое-что напоминать...
     А именно - нас. Присутствующих здесь, всех троих по отдельности.
     И тошнота, естественно. И спазмы желудка, добегающие вплоть до прямой
кишки.
     - Какого хрена, сэр, - не удержался от воя  Кравец,  занося  лазерный
резак над головой кадровика.
     - Не стоит беспокоиться. Это  просто  шутка,  дружеский  шарж,  -  по
гадко-ласковой физиономии экскурсовода поплыло удовлетворение. - Наш,  как
вы выразились, полимер имеет способность к довольно глубокому  копированию
окружающих его предметов, в том числе и живых. Не обижайтесь, господа,  на
такое творчество, оно совершенно безыдейное и неконцептуальное.  Считайте,
что полимер просто приветствует вас.
     - Я слыхал, один скульптор на Марсе,  кажется  по  фамилии  Мудодеев,
тоже  пользуется  самокопирующими  веществами,  -   пытаясь   успокоиться,
произнес я. - Но они принимают определенную форму, когда на них направляют
лазерный свет, отраженный от копируемого предмета.
     - Как вы смогли убедиться,  мы  убежали  вперед  от  нашего  времени.
Поэтому нам достаточно обычного света, - похвалился провожатый.
     Собравшись, со всей суровостью в голосе я  напомнил  ему  о  правилах
хорошего поведения.
     - В любом случае надо  предупреждать  и  испрашивать  согласия.  Ведь
среди нас могут оказаться нервные, вспыльчивые и даже больные люди.
     - Да, я такой, - подтвердил Кравец, - один скульптор на Марсе  вообще
скульптуры из своего дерьма лепит. Чтобы они разноцветные  получались,  он
всякие краски  жрет,  свеклу,  синьку...  Вот  такое  самовыражение  через
задницу.
     - Я полагал, что все вы в первую очередь весьма любознательны.  Кроме
того, для вас экскурсия характерна бесплатностью. А в конце, между прочим,
угощение за счет фирмы, - кадровик так искренне  потешался,  что  даже  не
хотелось злиться. И вообще не до него стало.
     Какого-то черта тот  кусок  в  колбе,  который  был  похож  на  меня,
подрастал явно быстрее других. Вся наша тройка неприлично пялились на  это
срамное действо, будто попала в цирк.
     И в самом  деле.  Оформлялись,  переходя  из  состояния  отростков  в
цивильный  вид,  руки,  ноги,  волосы.  Причем  не  только  внешний  облик
вырисовывался, но и внутренности. Подобия костей,  мышц,  сосудов  вначале
получались стекловидные, потом раскрашивались. Сплетались  наружные  ткани
тела, они тоже наливались цветом и обрастали кожей. Определились и  краски
лица. Потом заимелась одежка. В сосуде образовался  второй  комплект  моей
парадной формы, совсем неотличимый от первого. Джинсура Кравца  и  Шошанин
плащ (который, кстати, я ей подарил) куда хуже получились. Похоже, что  на
копирующий  полимер  я  производил  самое  благоприятное   и   неотразимое
впечатление.
     В общем, немного погодя, в  сосудах  стояли  наши  дублики-двойнички,
один к одному, только уже не крутящиеся, а совсем неподвижные.
     - Все это действительно интересно, но где же обещанный Дыня?
     - Да здесь же он, - радость кадровика была беспредельной. - Здесь он,
мой кадр.
     Свет  залил  еще  один  сосуд,  в  котором  находился   разыскиваемый
Атилла-Дыня. Как бы находился.
     - И это, надо полагать, скульптурный портрет. Однако, вы  ошибаетесь,
если посчитали, что мы торопились в художественную галерею. Ваши  действия
уже тянут на статеечку, - грозно напомнил я кадровику.
     Проклятый чинуша - обставил так обставил. Сейчас мне придется бросать
на кон очень многое.
     - Я слишком нервничаю, - забормотал Кравец, - еще немного, сорвусь  и
все перекрушу. Давайте отсюда сматываться, девочки и мальчики.
     - Вам нужен был Дыня, который Атилла. Вот он, и  никакого  обмана!  -
искренний голос "гида" звенел от обиды. - Причем тут скульптурный портрет?
     Кадровик хлопнул в ладоши, после чего все четыре фигуры...  разлепили
глаза и произнесли что-то невразумительное.
     - От зараза, они нам замену подготовили, - Кравец, не став мозговать,
полоснул лазерным клинком  своего  двойника.  Но  сияющее  лезвие  странно
провзаимодействовало со стенкой  сосуда.  Колыхнуло  ее,  а  потом  словно
впиталось, разбегаясь затухающими огоньками.  Скушалось.  Никакая  это  не
стенка, а силовой экран. Похоже, не субнуклоновый экранчик  -  тот  просто
отразил бы разъяренный лазерный свет, - а нитеплазменный.  Это  она  умеет
поглощать энергию.
     Полундра! Да все же вокруг нитеплазменное!  Только  нитеплазма  здесь
мощная, нитеплазма макромира,  умеющая  притворяться  и  точно  изображать
свойства обычной материи, окатывающая  вполне  обычными  гравиволнами  мой
демонометр.
     Шериф Кравец совсем несолидно  дернул  из  малоприятного  места,  как
пробка из бутылки с бродилом. И мы с Шошаной естественно увязались за  ним
с позорной быстротой. Однако свободный вроде выход тоже оказался  перекрыт
силовым щитом. И светлица соответственно сделалась темницей.
     - Нет, нам такой забор не одолеть, - подытожил Кравец, - но эту  суку
в ботах мы же можем взять в заложники.
     Он аккуратно дотронулся до пиджачного лацкана кадровика - товарищ как
раз сиял от высокого наслаждения. Еще бы, такая сцена.
     - Вроде силовым колпаком не  прикрыт,  -  шериф  на  радостях  послал
кулак, чтобы угостить в лоб беззащитного, как ему казалось, противника.
     Но пока кулак летел, во лбу кадровика обосновалась дыра, то есть, его
башка, сделав фокус-покус, превратилась в бублик. А потом весь  чиновничек
аккуратно расстегнулся - как плащ вдоль молнии - и из прорехи стали дружно
вываливаться внутренности. "Плащ" этот расстелился  на  полу  и  пополз  к
выходу, оставляя мокрый след. Пришедшая в нормальный вид голова совершенно
ненормально катилась впереди как футбольный мяч.
     - Спалю слизняка-гада, - Кравец навел широкофокусный лазерный луч, но
тут из плаща выскочило что-то, почти невидимое,  голубоватое,  и  полетело
как из пушки в нашего активиста. Тот успел рубануть прозрачный  снаряд  и,
возможно, немного сверзил его  в  сторону.  Однако  Кравец  получил  свое,
легковесно отлетел на несколько метров и грузно шлепнулся на пол.
     Замочивший шерифа прозрачный снаряд вернулся в объятия плаща, который
поднялся, и вобрав внутренности, склеился снова в  нормального  бюрократа.
Затем прокашлялся и стал прощаться:
     -  Пожалуй,  разговор  зашел  не  туда,   так   сказать,   вышел   из
конституционного поля. Поэтому я вынужден вас  покинуть.  Всего  хорошего,
товарищи-джентльмены. Как говорится у классика, красота спасет мир.  Скоро
все уродливое в ваших  личностях  растает  как  туман,  а  все  прекрасное
останется.
     Он многозначительно кивнул на наших двойников и спокойно вышел вон  -
для него силового барьера как бы не существовало.
     - Ну, влипли, - Кравец хоть  и  на  полу,  но  заколотил  кулаками  и
засучил ногами. - Через полчаса эти  колобки,  срисовавшие  на  себя  нашу
внешность, пойдут вместо нас в кабак со своими фальшивыми  имперками,  нас
же уволокут крюками на колбасную фабрику.
     - Не бойся, имперки они возьмут не фальшивые, а самые  настоящие,  из
наших карманов, - выйдя из ступора, попытался  успокоить  я  добровольного
помощника. Вдвоем с Шошаной мы закрепили его на ногах.
     - Разве эта кукла  сравняется  с  таким  крутым  парнем,  как  ты,  -
убедительно сказал  я  Кравцу.  -  Стул  и  шкаф  они  могут  заменить  на
двойников, а не тебя. Раз так, то просто попугают нас и выпустят - а мы  и
не струхнем.
     Шериф,  скрипнув  толстыми  подметками,   сделал   пару   приседаний,
прочистил носоглотку и опять стал хорохориться.
     -  Они  думали,  что  Кравца  можно  уложить  навек  каким-то  сраным
снарядом, нет, этим его разве что раззадоришь.
     - Колбасную фабрику... влипли... колобки, - залопотал  вдруг  двойник
Кравца, - нет, этим меня только раззадоришь...
     - Ты, посмотри, - обмяк шериф, - да это же натуральный попугай. И  ты
говоришь, что он не сможет изобразить меня. Я же не Эйнштейн,  много  слов
не учил, бестолковые словари не читал, поэтому долго стараться не надо.  У
меня уже голова болит от этого всего.
     - Оттого болит, что маленькая, - повторил чью-то шутку дубль Кравца.
     - Похоже, они обучаются, слушая нас. Выходит,  нам  лучше  молчать  в
тряпочку, - заметил я.
     - Вам лучше молчать, причем в тряпочку, -  повторил  мой  двойник.  И
обернулся к остальным дубликам,  презрительно  через  плечо  показывая  на
"оригиналы".  -  Им  пора  помалкивать,  а  нам  самое   время   общаться,
дискутировать, декламировать.
     "Да этот нитеплазменный колобок в курсе  того,  что  имеется  в  моем
багаже. Небось, изучил  "литет  мента",  паразит  этакий",  -  произнес  я
тираду, однако внутри себя.
     - Паразитизм - тоже форма жизни, не хуже других,  -  квалифицированно
оспорил мой двойник. - Это всегда вершина пищевой и социальной пирамиды.
     - Ну, хватит мысли-то читать, - гаркнул я, но все равно  стало  зябко
не по погоде.
     -  Какие  там  мысли.  Снимают  поверхностные  почти-слова,  то  есть
психомагнитные колебания, - заметила Шошана.
     - Неправда, - опять возник мой дублик. -  Лейтенанта  мы  досконально
изучили. Мы его как  словарь  пролистали  и  запомнили.  Мы  теперь  умеем
думать, как он.
     -  Терентий,  не  расстраивайся.  И  в  машину  словарь  умных   слов
всовывают, - возразила Шошана. - И киберсистемы умеет мало-мальски мозгами
раскидывать. Главное в другом - о чем думать.
     - Ладно, мальчики и девочки, хватит бодягу разводить, двинули отсюда,
- предложил дублик Кравца и уточнил у "оригинала". - Ты  к  какой  бабенке
обычно шляешься?
     Истинный Кравец в бессильной злобе запустил в двойника шляпу, которая
благополучно пролетела сквозь кокон и была водружена на голову дубля.
     И три фигуры - под прикрытием силовых  экранов  -  спокойно  покинули
демонстрационный зал (цех, камеру пыток).
     - Если они мне попадутся где-нибудь без коконов - я  им  таких  бздей
накидаю, что обратно  в  слизь  превратятся  с  испуга.  А  твоему  дублю,
лейтенант, в самую первую очередь, - заскрежетал большими зубами шериф.
     - Они рассчитывают никогда не попадаться тебе  впредь,  -  охладил  я
компаньона.
     Кравец сверкнул порозовевшими белками глаз.
     - Еще неизвестно, что ты сам за фрукт. Почему это они  тебя  изучили,
да еще досконально? На кого ты вообще работаешь?
     - Прекратите свои мужицкие разборки, - встряла Шошана.
     - Мой вопрос и к тебе относится, милашка, учитывая, что твоя двойница
не проронила ни слова, - огрызнулся шериф.
     - Ты страшен в страхе, - польстил я  ему,  одновременно  нащупывая  в
кармане "трубку мира". Вероятно, придется закатать Кравцу в лоб,  если  не
устанет бузить.
     - Я сейчас ударю, правда, не знаю кого, может даже себя, -  продолжал
свирепеть шериф.
     Однако, уловив, что Шошана превратила свой взгляд в  стальной  штырь,
Кравец переключился на новое направление работы.
     - Я могу и с Дыней разобраться, Атиллой этим сраным в колбе. Я с  кем
угодно из этих говноидов в состоянии разобраться.
     Он подошел  к  силовому  кокону,  прикрывающему  улыбчивого  Дыню,  и
принялся аккуратно подносить ладонь. Сантиметра за  три  до  "поверхности"
пальцы стали тормозить, даже вязнуть, а за  сантиметр  замерли  и  уже  не
пропихивались дальше. При дополнительном  надавливании  проскочила  искра,
рука шерифа была словно пружинами отброшена назад, да и сама отдернулась в
страхе-ужасе.
     - Как будто мы с ним одинаковые полюса магнита,  -  вздохнул  Кравец,
растирая и брезгливо разглядывая свои пальцы.
     - Эта двуполюсность входит в сущность нитеплазмы, - проявил  эрудицию
я.
     - Ой, какие мы  догадливые.  Теоретики  прямо.  -  Кравец  сплюнул  и
растер. - Прежде  надо  было  котелком  варить.  Предупредил  бы  заранее,
лейтенант, и мы захватили бы какую-нибудь бомбу для этой самой нитеплазмы.
Хотя бы намекнул, что неладно тут, когда в джунгли эти  сраные  попали,  а
то: демонометр, демонометр...
     Да, ясно пока  одно,  что  Плазмонт  объегорил  нас  вместе  с  нашим
демонометром.
     Я, пытаясь быть общественно полезным, стал машинально "копать"  Дыню.
Или псевдо-Дыню. Со своим дублером как-то не хотелось общаться.
     - Ты нанимал старателей для нападения на караван? Или этим  занимался
тот прежний и настоящий Дыня?
     - Вопрос поставлен в оскорбительной форме. Я и есть самый  настоящий.
Материалы, из которых состоит тело, не имеют никакого значения. Протогены,
или душа, вне зависимости от вида телесности, принадлежат личности  Аттилы
К678.
     - А если ты будешь сделан из дерьма, то личность  у  тебя  все  равно
прежней останется? - стал задираться Кравец.
     Дыня сделал вид, что плюет в него, даже угрожающе вытянул шею, но  из
кокона - ни на шаг. Затем любезно пояснил.
     - Я мог бы переписаться даже в метаново-водородное тело,  похожее  на
пузырь, с хромосомами, состоящими из льда, но остался бы  прежним  Атиллой
С456. Имеющий разум, а не кашу в голове, меня поймет.
     - Сука, она и в метаново-водородном виде, сукой останется, -  проявил
редкую сообразительность шериф.
     Мне тоже пришлось согласиться с утверждениями Аттилы С456.
     - Дыня, я охотно верю, что совсем неважно из чего ты сделан.  Главное
то, чего ты добиваешься. Люди,  бежавшие  с  прииска,  благодаря  тебе  не
раззвенели  всей  Космике,  чем  занимается  концерн  "Дубки",  и  флагман
индустрии продолжил тихо-мирно зарастать нитеплазмой. Таков твой  недавний
подвиг, но ведь нитеплазма в производстве используется давно. Давно!  Этим
цехам не один месяц. И на прииске, сдается мне, не только  гафний  копали,
но и нитеплазму, еще в прошлый сезон!
     Ну  и  ну.  В  процессе  вялого  общения,  вдруг  проклюнулось  зерно
правды-истины.  Можно  будет  поднять   документы   городской   стражи   и
строительного управления и  догадаться,  в  каких  баночках  импортировали
нитеплазму в Васино, когда засевались все эти "джунгли" с "огородами".
     - Эти суки из директората завезли  беса  Плазмонта  в  Васино,  чтобы
ткать-лепить  из  него  разные  изделия   для   всей   Космики   да   план
народнохозяйственный перевыполнять! - завопил в приступе озарения Кравец.
     - Вот именно, только прикрутите свой динамик. Директорат хотел, чтобы
дрессированная Новая жизнь превращалась во все,  от  станков  до  роботов.
Только не суки они, а вполне уважаемые люди. Вы же - грубиян, -  пристыдил
Дыня шерифа.
     - Раз ты так словоохотствуешь, кукляк, значит, уверен, что мы  отсюда
уже не выберемся,  -  свирепо  забурчал,  наполняясь  ясностью,  шериф.  -
Раздавлю...
     - Угомонись, Кравец, остынь. Адреналин так в тебе и  бурлит,  поэтому
ты все хочешь  кого-то  проучить,  наказать,  а  получается,  сам  видишь,
наоборот, - стала увещевать дотоле пассивная Шошана.
     - Значит, ты, умница, считаешь, что  надо  улечься,  сложа  ручки  на
пузике и зажав в зубах сигарету вместо свечи? Может, еще  попросить  этого
колобка прочитать отходную молитву? -  не  хотел  смиряться  буйный  шериф
долины Вечного Отдыха.
     Но когда она провела ладонью по плечу резкого парня,  тот  неожиданно
стал стихать, будто на поверхность некоего волнующегося озерка было полито
маслом. Шошана слегка похлопала и меня по спине, отчего  мои  иголки  тоже
перестали топорщится. Потом она взяла за руки нас с Кравцем и  мы  уселись
на пол смирные, как три голубка. Я думал, это будет обычная релаксация. По
крайней мере, она для начала разгладила мой умишко, прошлась как утюгом по
мятым брюкам.
     - Попрыскай еще водичкой, - оскалился я, а  Шоша  ответила  спокойной
усмешечкой. Сперва снялись внутренние,  про  себя  проговариваемые  четкие
слова. Исчезли мыслезвуки, следом и прочие мысли были стерты, как пыль  со
шкафа. Я стал куда-то валиться,  опять  же  психически,  отчего  появилось
ненадолго тоскливое рвотное ощущение.  Было  слышно,  что  Кравец  активно
икает,  словно  с  бодуна.  А  упав,  я  ощутил  энергетические  полюса  и
соответствующие им вихревые поля. Ура, на сцене снова человек-юла.
     И чего только не увидишь, будучи  человеком-юлой  в  предматериальном
мире. На месте Дыни какой-то червяк, вставший по-циркачески на  хвост,  он
же гриб, он же мутный фонтанчик. Наверное, это Дыня и есть.
     Рядышком вспенилось буруном то, что, наверное,  являлось  Шошаной.  Я
сразу понял - могу поддержать ее. Причем не только добрым  словом.  Промеж
нас забился разряд, вернее, заколотилась водянистая  энергия,  при  каждом
торможении словно вскипая и напрягаясь. Потом к нам подключился,  если  не
ошибаюсь, Кравец.  Наше  общее  произведение  напоминало  струну,  которую
усиленно щиплют в три руки. А еще оно смахивало  на  бандитское  оружие  -
стальную пружину, запрятанную в резиновую трубу.
     Гибкая дубинка на счет "раз-два-три" влепила червяку по имени Дыня и,
"обслужив" его, вернулась обклеенная нитевидной дрянью.
     От следующего удара Дынин фонтанчик не заткнулся, но стал  напоминать
рой потревоженных ос - того и гляди кинутся сволочи на нас. Скорее  всего,
это были нитеплазменные узелки.
     Но Шошанка сработала на опережение, перестроив  дубинку  в  настоящее
кнутовище, она выписала им классную восьмерку и огрела "фонтан", отчего...
Мое зрение как поплавок выскочило на поверхность нормального мира.  Дынина
фигура  уже  расщепилась,  превратилась  в  веник,  который  еще   пытался
слипнуться, срастись. Даже получилось что-то, но шибко неудачное. Жаба  не
жаба, а в общем гадина. Однако Шошана еще  попорола-посекла  ее  чуток,  и
жаба-Дыня  осел,  превращаясь  в  слизняка,   побулькивающего   и   рвотно
пованивающего.
     - Добей его теперь лазером-шмазером, - наставляет Шошана Кравца и он,
радостно ошалев, с криком "есть", окатывает  интенсивными  лучами  бывшего
сотрудника "Дубков". Тот, шипя, становится  облачком  быстро  пропадающего
пара.
     - Получилось, - заголосил Кравец. - Мать его за ногу, за  ложноножку.
Вышло у нас, а у него ни хрена.
     - Если точнее: не у нас, а у Шошанки. Такое вот нитеплазменное чудище
можно было ухайдакать лишь нитеплазменной дубинкой. Сегодня я снимаю перед
Шошей не чужой скальп, а собственную шляпу. От кайфа и признательности.
     Дерзкий Кравец на моих изумленных глазах наложил свои лапы на  фемку,
вставил в свои объятия и обслюнявил ей обе щеки. Я уж подготовился к тому,
что она следующим тройным ударом превратит шерифа  в  жалкую  метелку.  Но
обошлось. Я облегчился,  в  смысле  выдохнул  с  протяжным  свистом  через
щелочку рта.
     - Я не смогла сделать нитеплазму, а  просто  ее  украла,  -  пояснила
Шошана, сминая что-то подвижное руками.
     - Это ничего. Плазмонт не является юридическим  лицом.  Поэтому  даже
можешь повторить.
     - Не надейся, Терентий. Просто  сейчас  у  нитеплазмы  был  небольшой
заряд подходящего знака.
     Тут суматошный шериф испустил пламенный призыв.
     - На приступ, граждане!
     Шошана твердо встала напротив нитеплазменного забора. Ее руки взмыли,
будто собралась она нырнуть в бассейн. Затем я, да и Кравец тоже,  заметил
еле видимые струи (голубенькие такие), которые вылетали из  ее  ладоней  -
ну, просто  бьющая  под  напором  вода.  Впрочем,  эта  "вода"  ничего  не
смачивала,  потому  что  была  на  самом  деле  нитеплазмой.  Концы  струй
загнулись  в  сторону  нитеплазменной  преграды,  образовав  что-то  вроде
большого таза или параболоида. Еще и  касания  не  было,  когда  проскочил
разряд, похожий на пробойный ток между  двумя  электродами.  Осточертевший
забор весь превратился в молнию, та  шарахнула  в  центр  "таза",  который
серьезно  пострадал,  вернее  мигом  исчез.  Шошану  отшвырнуло,  но   она
ухитрилась  и  с  больной  ногой  открутить  такое  сальто,  чтобы   мягко
приземлиться.
     - За-а-бор нам боль-льше не ме-е-шает, - запинаясь, произнесла фемка.
- Видимо, так реагирует нитеплазма двух противоположных знаков при  мощных
зарядах.
     - Еще десяток  раз  свалиться,  улететь,  расплющиться,  получить  по
кочану - и мы  станем  крупные  спецы  по  этим  зарядам.  -  Я  поежился,
предчувствуя многочисленные побои.
     Кравец тут опомнился и решил  первым  выскочить  в  коридор,  он  уже
истошно  завопил:  "Даешь  на  грудь  аквариум,  а-а-а!".  Я  едва   успел
ухватиться за клетчатую рубаху:
     - Не делай этого, крутой парень. Иначе мы утонем в брызнувших  оттуда
соплях и ничего положительного о нашей кончине нельзя будет написать ни  в
прессе, ни на могилке. Отсюда нам лучше убраться по-тихому.
     - Ну ты, пусти... - перестал контролировать себя Кравец и  уже  хотел
зацепить мой нос своими пальцами, я же намеревался, поддав коленом в  пах,
переключить компаньона с войны на мир.
     - Если будете вести себя как расхристанные дураки, я вас оставлю  тут
навсегда, нитеплазме на художества, - пригрозила несколько  рассвирепевшая
предводительница. Она аккуратно  высунувшись  из  нашей  комнаты,  мазнула
лучом  сквизера  по  глазку   видеокамеры   -   стекло   объектива   сразу
перекристаллизовалось и стало показывать мульти-пульти.
     - Это еще не все, - строго напомнила она. - Сама нитеплазма реагирует
на нас. Не на слова и внешний вид, а на чувства и  мысли.  Поэтому  будьте
благоразумны. Я знаю, у вас это не принято. Но постарайтесь не  будоражить
себя. А еще лучше - полюбите поскорее Новую Жизнь, объединительницу  всего
прогрессивного человечества. Тогда, может, она примет вас  за  сотрудников
"Дубков".
     - Да я лучше полюблю большого марсианского таракана и буду лизать ему
задницу, - скрипнул зубами Кравец, но вредность его была уже на излете.
     Шошана взяла нас  за  руки,  как  учительница  неслухов  и  вывела  в
аквариумный зал. От рук ее шло расслабление, и мне  пару  раз  показалось,
что я нахожусь где-нибудь  в  солярии  после  хорошей  дозы  эндорфинового
размягчителя. Не знаю, что там любил сейчас Кравец, я же  на  место  Новой
Жизни подставлял Шошку, отчего она (Новая Жизнь)  становилась  более-менее
сносной.
     - Нам таким бесхитростным образом  отсюда  не  убраться,  -  не  смог
окончательно успокоиться Кравец. - Наверху мы встретимся с  превосходящими
силами противника, он нас зашахует и по-своему будет прав. Надо отработать
хотя бы отвлекающий маневр.
     - Прекрати бухтеть, если у тебя нет конкретного плана, - цыкнул я  на
него.
     - У меня есть конкретный план  в  отличие  от  тебя,  -  презрительно
отразил Кравец мой выпад. - Опустошаем обойму плазмобоя, складываем  кучку
из металловодородных боезарядов прямо здесь, на палубе, но в уголке. Затем
направляем  на  них  лазер-шмазер,  то   есть   среднефокусированный   луч
максимальной мощности. Сами спрячемся. Секунд  двадцать  кучке  на  нагрев
хватит, а потом она разбомбит палубу. Все  аварийные  и  пожарные  датчики
завизжат, будто затраханные бабы.
     - Не  буду  возражать,  особенно  против  бабьего  визга.  Хотя,  как
известно, дамы стараются только в порнофильмах... Пожалуйста, не садись на
эту кучу боезарядов и научись более уважительному отношению к женщине.
     И  Кравец  принялся  реализовывать  безумный  план  Кравца.  Мы   уже
бросились тикать, а он там еще что-то налаживал. Когда долбануло,  я  даже
решил, что шерифа мы потеряли, накрыло беднягу.  Сразу  ошметки  полетели,
пар повалил вонючий, гарь от паленого пластика. И свист надрывный.  Однако
Кравец вынырнул из смрадного тумана, багровый,  кашляющий  и  чихающий  до
треска в штанах.
     -  Будет  еще  хуже  чем   надо,   я   палубу   всерьез   расколупал.
Разгерметизация получилась, -  сумел  сообщить  шериф,  растирая  кровавые
сопли кулаком.
     Свист рывком перескочил на два тона ниже. И ветерок  задул  неслабый.
Конечно же, зажглись аварийные панели и замигали лампочки. Значит,  Кравец
дыру проковырял до внутренней полости платформы, где давление воздуха куда
ниже, чем наверху.
     - Сейчас сюда хлынет уйма народа. Ховайтесь, -  продолжал  руководить
Кравец. - И не  забудьте,  человека  в  скафандре  надо  бить  под  заднее
крепление шлема, лучше железякой. В этом случае враг скоро не встанет.
     Устраивая наше боевое счастье, на глаза попались створки встроенных в
стены шкафов с пожарным оборудованием. В один  из  них  запихнулись  мы  с
Шошаной,  в  другом  засел  орлом  дородный   мужчина   Кравец,   напомнив
напоследок, чтобы на все стуки в дверь мы отвечали "Занято".
     Первой таки на место происшествия ворвалась аварийная команда, а наши
мучители опоздали. Наверное, посчитали, что мы уже благополучно растворены
Новой Жизнью. А мы, нерастворенные,  подсматривали  сквозь  щели  створок.
Приятно, что никто не стал ломиться к пожарному  инвентарю.  Вернее,  один
раз кто-то полез в наш шкаф, но мы держались крепко и ненастырный  человек
отстал со словами: "Блядские дверцы, опять заело." А то бы  сразу  получил
по чайнику.
     Впрочем, из соседнего шкафа появилась рука Кравца, снабженная ломиком
и все ж таки осенила  этого  аварийщика.  Человек,  тюкнутый  в  основание
шлема, падал плашмя,  но  шериф  его  подхватил.  В  клубах  пара  и  дыма
свершился обряд снимания-одевания скафандра. Затем ритуал повторили  мы  с
Шошаной. Никому из трех оголенных скорая смерть не  угрожала,  хотя  из-за
упавшего давления кровянка пошла носом, и у охотников, и у добычи. Кравец,
благодаря своему природному  нахальству,  еще  помогал  аварийной  команде
нести пластырь. Он первый и заметил открытый люк в палубе.
     Люк распахнули, чтобы аварийщики  могли  прошмыгнуть  под  палубой  и
поставить заплату на дырке еще снизу. Мы этим выходом  воспользовались  на
равных правах с остальными. Только аварийщики побежали прямо, а мы налево.
Внутри платформы в полный рост не распрямишься, поэтому пришлось следовать
нос в попу. Причем я постарался занять место после фемки,  не  доверяя  ее
задок шерифу. Кругом ветвились  трубы  пневмопроводов,  извивались  шнурки
электропроводов и лианы оптоэлектронных кабелей, стояли емкости для воды и
всякого кала, который будет выброшен, когда город  поползет  из  нынешнего
местоположения в другое, более надежное. Мы искали аварийные внешние  люки
-  есть  и  такие  на  случай  большой  катастрофы.  Эти  щели  пригодятся
васинскому населению, когда спасая  от  огня,  лучей  или  химикалий  свои
мокрые кальсоны, оно бросится из города на твердую  поверхность  Меркурия.
Вернее,  на  скользкий,   рыхлый   и   нагазированный   грунт,   достойный
каких-нибудь дебилов, а не приличных людей.
     Самым сообразительным опять оказался  Кравец.  Есть  такие  ребята  -
вроде Ильи Муромца, которые просыпаются только с третьего  удара  говняным
горшком по голове, но потом никто и ничто их унять не может.
     - Есть, есть, я так и знал, что выходной  люк  будет  под  цистерной,
полной дерьма. Назови меня лозоискателем, Тереха,  а  ты,  женщина-мутант,
расцелуй промеж усов.
     И в самом деле едва мы сдвинули цистерну, как красный люк с  пломбами
стал ублажать взор. Кравец давай  резво  срывать  и  отстреливать  пломбы,
потом уже все кучно  принялись  крутить  проржавевшие  ручки.  И  вот  люк
поддался, поехал в сторону. Воздух рванулся наружу, как  очумелый,  Кравца
он сшиб с ног и утащил в в образовавшуюся дыру. Когда  устаканилось,  я  в
разведывательных целях уронил свою голову вниз, предусмотрительно  оставив
тело внутри платформы.
     - Кравец, если ты есть, то отзовись.
     Он помолчал, оставаясь незаметным, и лишь когда  его  боты  попали  в
поле моего зрения, откликнулся недовольным голосом.
     - Есть, на попе шерсть. Я на поверхности Меркурия. Падайте ко мне.
     Я добровольно упал вниз и сразу провалился по  пояс.  Жаль,  что  нет
мокроступов. Хорошо, что Шошане не  придется  насмехаться,  а  надо  будет
отправиться вслед за нами.
     Фемка отправилась, но не вслед. Она просочилась наружу гораздо умнее.
Шошана сразу повисла на крючьях, оснащающих нижнюю поверхность  платформы,
потом закрыла люк - чтобы нас труднее было отловить.
     Теперь нам предстояло путешествие под стальным  небом,  сложенным  из
донышек платформ. Там и сям спускалось на почву громадье колеса,  покрышка
шириной в два метра, всего колес в одной тележке - пятеро.  Такие  тележки
имелись  в  центре  платформы  и  по   бокам.   Меркурианскую   землю   от
металлического "неба" отделяло  пять  метров.  Соответственно  впечатление
создается, что находишься в какой-то бесконечной унылой пещере.
     Однако, когда придет черед городу переезжать,  платформы  расцепятся,
встанут гуськом или свиньей, включат свои  моторы  и  потянутся  на  новое
стойбище.
     Ну это потом, а сейчас надо снова попасть в город. Естественно, через
пропускной пункт. Но путь до него далек лежит, причем в  весьма  невнятной
однообразной местности. А запасов дыхательной смеси в скафандре, снятом  с
аварийщика, имеется лишь на час.
     Всего удобнее было путешествовать, переползая по самому  "небу".  Под
днищами тянулись монорельсы для удобства ремонтных работ, за них цеплялись
подвижные  крюки  на  колесиках.  Вот  на  крюк  и  надо  было   набросить
страховочный конец (Кравца это слово почему-то рассмешило) и двигаться как
бы на перевернутых четвереньках,  отталкиваясь  руками  и  ногами  от  дна
платформы.
     До КПП мы добрались  под  завязку  кислорода,  хорошо  хоть  нигде  с
Плазмонтом и его  холуями  не  повстречались.  Вылезли  из-под  городского
днища, как три опарыша. Проникли через входной пандус на приемную площадку
для техники. Контрольные сканеры само  собой  не  засекли  у  нас  никаких
расщепляющихся материалов, тех самых, что по правилам  должны  выгружаться
из тракторных реакторов на загородной топливной станции. Поэтому мы  смело
присоединились к веренице граждан водителей, пропускаемых через боксы.
     Офицер городской стражи, угрюмо сидящий в боксе,  как  паук  в  своих
тенетах, приклеил к липким пальцам наши персон-карты.  Потом  неприветливо
спросил:
     - Откуда прибыли?
     - Долина Вечного Отдыха.
     Он погонял какую-то информацию по экрану терминала.
     - У меня нет справки  с  топливной  станции,  что  вы  оставляли  там
расщепляющиеся материалы. Номер вашего вездехода?
     - У нас уже нет никакого номера. Авария, господин офицер.
     - Тоннаж и модель вашего транспорта? - не унимался страж ворот.
     - Я же говорю, авария. Мы не за рулем. Без транспорта мы.
     Брови офицерика взмыли волной.
     - Вы хотите сказать, что прибыли в Васино пешком?
     - Хотим и говорим. Оцените наш  изможденный  вид.  Только  не  совсем
пешком. Мы потеряли  машину  из-за  гравитационного  шторма  в  пятидесяти
километрах от Васино. Пропало все нажитое непосильным  трудом!  Такое  еще
случается. Хорошо хоть кислородные баллоны успели спасти.
     - Странно. Никаких извещений о шторме нам сюда не поступало.
     - Извещения...  Вы  же  знаете,  как  работает  на  Меркурии  связная
аппаратура. Оттого-то и не поступили, что был шторм. Хоть  там  мужиков  и
баб по воздуху носить станет, никто не узнает - потому что заряды пыли как
из картечницы бьют и туда-сюда снуют очумелые МГД-волны.
     - Да, я не подумал об этом, - честно признал офицер. Когда зазуммерил
интерком у него в наушничках, я расслышал. И тут  мне  в  черепушку  будто
молния хлопнула. Те двойники-конвертанты, что  украли  наш  облик  и  наши
манеры,  могли  под   нашими   звучными   именами-фамилиями   такого   уже
наколбасить! У офицера забубнил наушничек и сразу зрачки его глаз зыркнули
на нас, потом на  ящик  стола.  Там  у  него  наверняка  или  сигнализация
имелась, или оружие. Ну точно, накудесили наши оборотни.
     Мне и сейчас неловко вспоминать об этом, но я прямо с того места, где
стоял,  врезал  ногой  офицерику  под  кадык.  Сидел  он  удобно,  поэтому
кувыркнулся назад и, приложившись головой к стене, обмяк. Или  притворился
обмякшим,  не  желая  больше  участвовать  в  борьбе.  Кравец  еще  бросал
изумленные взоры, когда ушлая Шошана подскочила к двери и заперла ее, а  я
сорвал хайратник с отключившейся головы офицера и приложил к своему уху.
     "...После подавления попытки путча бывший  лейтенант  Терентий  К123,
фем с неопределенным идентификатором и старатель,  известный  как  Кравец,
скрываются в окрестностях города, предположительно нижних. При  первой  же
их попытке проникнуть в Васино, доложите в управление префектурной полиции
и попытайтесь задержать  до  подхода  ОПОН.  Допустимо  открытие  огня  на
поражение. Начальник префектурной полиции майор Леонтий К300."
     - Все понял, - вежливо отозвался  я,  а  потом  пояснил  сотоварищам,
особенно пораженному столбняком Кравцу. - Что-то мы  натворили  серьезное.
Если точнее, наши двойники - о которых мы, конечно, забыли, как  о  мелком
пустяке. Короче, нас обвиняют в попытке путча  и  ставят  вне  закона.  Из
Хунахуна, точнее, из объятий Электрической Бабы, срочно вернулся  к  жизни
начальник полиции Леонтий Мудрый. Что означает...
     -  Нас  кокнут  при  первой  же  возможности,  не  дав   времени   на
разъяснения, что мы на самом деле эти, а не те,  -  подхватил  Кравец,  до
которого наконец дошло. - В общем, на Меркурии демоном все схвачено. А это
означает...
     - Что нам пора с Меркурия сматываться, - заключил я.

                                    18

     Васино - городок в общем-то небольшой. Однако из  этого  не  следует,
что в нем негде прятаться. Поймать одного не слишком  заметного  зайца  на
большом-пребольшом пароходе - уже затруднительно, а если  таких  пароходов
десятки?... Вернее, десятки кораблей  меркурианской  пустыни.  Бидонвилли,
кстати, обеспечивают лишь кажущуюся  интимность-приватность.  Там  слишком
много подсматривающих и подглядывающих устройств  -  точечных,  пылевых  и
пленочных  датчиков.  А  также  шпиков,  в  том  числе  мутантов,   с   их
очами-тарелками на длинных стебельках, не  говорю  уж  о  дивно  глазастых
соплях.
     Полости платформ мало подходящи  для  жизни,  если  вы,  конечно,  не
плесень какая-нибудь. Но вот мусорозаводы, компрессорные станции, белковые
комбинаты,  канализационные,  утилизационные  и  регенеративные   системы,
которые располагаются на  специальных  платформах  -  это  самое  то.  Там
издревле  ютится  муташка,  из  числа  самой   несоциальной,   да   вконец
разорившиеся старатели, да беглые рабы из "Дубков" и "Вязов".  Власти  там
особо никого  не  донимают  (по-принципу,  не  трожь  фекалии...).  Облавы
редкостны, потому как начальство боится, что обиженная  муташка  и  прочие
асоциалы-маргиналы  начнут  устраивать  диверсии   на   важных   городских
объектах.
     Да и надо же бомжам где-то жить. Вот они и живут. Жрут всякое  падло,
включая друг друга, хлобыстают откровенную химию,  проверяя  рецепторы  на
чуткость, а  прочие  части  тела  на  прочность,  сношаются  по-разному  -
физически  и  платонически  -   приторговывают   органами-трансплантатами,
отрезанными   у   ближнего   своего,    подыхают    и    отправляются    в
чаны-дезинтеграторы белкового производства.
     Я видел эти чаны, лучше туда в живом виде не попадать. Похожи они  на
кишечник  какой-то  огромной  змеюги.  Их  квазиживые  полимерные   стенки
продавливают труп  и  орошают  его  расщепляющими  кислотами.  Через  пару
десятков метров покойник превращается в лужу  слизи,  вернее  аминокислот,
которые  всасываются  стенками  и,  пройдя  через  капилляры  интегратора,
становятся чавкающей белковой жижей. А еще  немного  погодя  -  хрустящими
чипсами или там антрекотами с надписью "Съешь меня".
     В общем, против любого  лишнего  трупака  производственники,  гонящие
план, не  возражают.  Здесь  тоже  встречаются  юрко  ползающие  шпионские
"жучки" и малоподвижные "глазки", разбросанные в разведцелях  полицией  да
милициями.
     По счастью, пропускной пункт, через который мы  пробивались  с  боем,
располагался неподалеку от территории белкового комбината,  известной  под
именем Мудодеевка. Мониторы, конечно, засекли наши  физиономии,  когда  мы
еще сидели в боксе. Однако, проломив  двери  и,  оказавшись  на  городских
улицах,  мы  опять  напялили  шлемы.  Это  нормально,  многие   старатели,
пользовавшиеся дыхательной смесью с повышенным содержанием  кислорода,  не
могут  сразу  перейти  на  Васинскую  атмосферу  с  пониженным   процентом
полезного газа.
     Мимо катился "клоп"  -  это  наш  вид  общественного  транспорта.  Мы
втиснулись кое-как в его тесненькую кабинку, и Шошана первым делом вырвала
плату с регистратором маршрута - теперь  он  не  сможет  фиксировать  нашу
прогулку и отвечать на запросы управляющей станции. Правда, автоматическое
движение к указанной точке прекратилось и управляли мы теперь  "клопом"  в
четыре руки, прижимая заголенные проводки то к одной, то к другой  клемме.
Естественно,  ползанье  "клопа"  запечатлевали  дорожные  датчики,  однако
догадаться в таком случае, что мы - это мы, было непростой задачкой.
     Тем более, что на одном из  перекрестков  мы  выскочили  из  кабинки,
отправив "клопа" по прямой. Забор Мудодеевки был уже перед глазами,  когда
мы заметили прогуливающийся неподалеку от него полицейский  патруль.  Даже
послышались сочные ментовские голоса. Заодно показался патруль и с другого
конца улицы. Кравец занервничал, но мне показалось: те копы, что ошиваются
у забора не без странностей - мерцают они, что ли? Или это у меня в глазах
люрики?
     - Похоже, что парни  у  забора,  не  парни,  а  всего  лишь  объемные
мультяшки на жидкостной взвеси, - высказал я предположение.
     - Скорее уж на прозрачной пленке, -  поддержала  и  заодно  возразила
Шошана. - В этом случае легче поддерживать  звуковое  сопровождение.  Один
слой, допустим, у пленки тает, отчего распрямляются  мембраны  и  колеблют
воздух. А сейчас пленку плохо натянули, оттого и деформация картинки.
     И  мы  прямиком  направились  к  ненастоящему,  как  нам  показалось,
патрулю. Однако же, что за хрен, псевдоменты стали к  нам  поворачиваться,
наводя свои пушки.
     -  Это  все-таки  пленка,  -  упорно  повторила  Шошана,   -   но   с
видеодатчиками и реагирующей программой, которая  управляет  изображением.
Только стоит нам  струхнуть  и  достать  свои  пушки,  как  тот  настоящий
патруль, что прохаживается  сзади,  начнет  пальбу.  Отчего  наши  задницы
вскоре станут похожи на обгоревшие тряпки.
     И вот передний патруль совсем рядом, лучи прожекторов отсвечивают  от
блях, кокард и болтающихся на поясе наручников-самохватов, дула  сквизеров
смотрят в упор на наши животы.
     - Стой, документы, - гаркает передний коп.
     Шошана тормозит, но мелким шажком продолжает  двигаться  вперед.  Ой,
опасная игра, если эти менты - из плоти и сала, сейчас будут поражать  нас
из  оружия  или  набрасывать  клейкие  сети.  Если  же  бесплотные  и  мы,
демонстративно плюнув на них, отправимся к  забору,  тогда  заплюет  огнем
патруль, который сзади.
     Вот мы уже в полуметре от стволов, Шошана лезет в нагрудный карман  и
тут словно толчок в загривок. Я, она и Кравец прыгаем вперед  -  пробиваем
пленку, которая лопается  с  прекрасным  звуком,  и  валимся  в  небольшую
канавку у самого забора. Тот патруль, заднепроходный, начинает  садить  из
бластеров, но энергия летит поверх голов. Тем временем,  Кравец,  улегшись
на спину, рубит лазерным клинком забор - однако  пропороть  электрошоковую
проволоку до самого низу ему не удается.
     Пора сигать на территорию комбината.  Шошана  поджигает  пленку,  дым
теперь немного скрывает наши поступки. Кравец, оттолкнувшись от моей спины
делает кувырок с переворотом на ту сторону  -  у  меня  чуть  хребтина  не
трескается. После него Шошана показалась легкой обезьянкой.  Потом  шериф,
притулившись к дыре в заборе, выставил вперед сложенные черпачком руки.  Я
с разбега воткнул башмак в "черпачок" и перемахнул через голову шерифа. Не
очень ловко получилось, на планете с большей силой  тяжести  я  бы  просто
воткнулся, как сбитая ракета, "боеголовкой" в землю. А на Меркурии удалось
макушку сохранить. Ну что ж, добро пожаловать в Мудодеевку.
     Затем были скачки через  трансформаторные  будки  и  трубы.  Появился
летучий киберглаз на маленьком пропеллере. Но мне удалось  поймать  его  в
перекрестье прицелов и шпокнуть. После меткого выстрела я поскользнулся на
жиже явно физиологического происхождения  и  сильно  извалялся  в  чьих-то
отходах.
     - Эта гадость может быть зрячей, - напомнила Шошана, - тогда ты  стал
видимым для обитателей здешних мест.
     - Времени  чиститься  нет.  Сейчас  скину  скафандр.  Отвернитесь,  я
стеснительный.
     - Не стоит трудов, - такие вот слова донеслись  от  одной  из  частей
тела. Эта была рука, отделенная от неизвестного нам человека, с  динамиком
на браслете. Передвигалась она  с  помощью  пальцев,  оснащенных  длинными
острыми ногтями, и вообще-то изрядно напоминала паука.  -  Следуйте  вдоль
красной трубы до люка. Откройте его и спускайтесь вниз.
     Рука помахала гибким указательным пальцем в нужную сторону. Имеющаяся
публика переглянулась, а я подумал вслух:
     - Кажется, мы по чистой случайности оказались в чужом поместье.  Если
так, нам лучше своевременно представится местному барину.
     Из люка вниз вела веревочная лесенка. Она обрывалась,  не  доходя  до
пола метра четыре. Мы непринужденно спрыгнули в бункер, забросанный всяким
тряпьем, но, как выяснилось уже внизу, с совершенно сплошными стенками  из
прочной стали.
     - Похоже на ловушку типа  "ведро",  -  подытожил  первые  впечатления
Кравец.
     В ответ на его словесный выпад один из углов "ведра" осветился,  явив
нам человеческий образ. Я вначале подумал, что это  объемное  изображение,
выданное крохотным лазерным проектором. Ведь  человек  имел  металлическую
руку, как бы по контрасту с той, мясной, что  встретила  нас  наверху.  На
сгибах запястья и пальцев была хорошо заметна металлическая зернистость.
     Однако,  когда  подошел  черед  здороваться,  я  понял,  что  никакой
оптической иллюзии нет. И человек настоящий, и рука  его  подлинная,  хоть
его собственная, но металлическая.
     Благодаря  молекулярной   и   кристаллической   механике   мы   имеем
недурственные  механизмы,  которые  спокойно  обходятся  без   соединений,
передач  и  шарниров,  то  есть  цельные  и  гибкие   одновременно.   Чаще
пластиковые, металлорганические,  реже  из  чистых  металлов.  Турбина  на
Филимоновской  машине  как  раз  такая.  По  тому  же  принципу   работает
псевдобронзовый монумент "Космонавт прощается с девушкой"  на  центральной
площади Васино, где герой космоса время от времени  обнимает  подругу.  Но
там требуется мощные энергетические воздействия извне. Например,  какие-то
проказники  с  субнуклоновым  генератором  заставили  однажды   космонавта
совершить развратные действия в отношении девушки...  Впрочем,  нитеплазма
тоже в силах управлять любой материей. Надо быть на стреме.
     - Кажется, я вас знаю.  -  "обрадовал"  человек  с  железякой.  -  Вы
лейтенант полиции, который страшно набедокурил.
     - Это набедокурил не  я,  а  мой  двойник,  -  с  простотой  придурка
признался я.
     - Металлический? - решил уточнить встречающий.
     - Вроде вашей руки? Как, кстати, она действует?
     - Пойдемте, я вам по дороге расскажу. - Он мановением своей  железяки
заставил одну из стенок бункера разверзнуться, мы благополучно  шагнули  в
получившуюся дыру и оказались в большой грязной  и,  конечно  же,  вонючей
трубе. А дыра за нами аккуратно сшилась.
     - Лукавить не стану, - произнес незнакомец. - Иногда здесь проплывает
мыло,  а  затем  сточные  воды  -  когда   на   фабрике   чистят   большие
дезинтеграторы или капиллярные блоки, те самые, где  синтезируется  белок.
Но это  раз  в  неделю,  поэтому  не  беспокойтесь,  сейчас  мы  в  уютной
безопасности. Во время чистки безопасности поменьше, зато сытости  поболе.
Неплохие, кстати, кусочки здесь  можно  подцепить  на  обед.  Хотя  бывает
приплывет  из  дезинтегратора  нерасщепившийся  каблук  или   презерватив,
которые трудно употребить в пищу.
     Все более-менее сносное мои повара прекрасно готовят -  еда  "тает  в
рот", будто настоящая индейка или фаршированная рыба. Забредают, правда, в
мои владения  кулинары  другого  сорта,  которые  норовят  недостающие  им
аминокислоты откусить прямо у вас с живого тела... То есть, потребляют  их
в сыром, самом полезном виде. Я вас познакомлю с одной девушкой. У нее был
любимый, который частенько дарил ей искусно выращенные  кристаллы-цианиды.
Это было трогательно  и  все  называли  такую  милую  парочку  -  Ромео  и
Джульетта. Но  девушка  страдала  постоянным  аминокислотным  дефицитом  и
поэтому очень хотела мяса. Понимаете,  чем  закончился  роман  для  юноши.
Теперь трудно разобраться, что являлось  первичным  для  девушки,  высокое
чувство, может даже первая  любовь,  или  гастрономическая  страсть...  Но
ничего, найдет себе другого жениха, менее вкусного.
     - Мы тоже пугать умеем, - сказал я, после чего издалека донесся  рев,
на который наложился отчаянный визг. Сразу стало неуютно.
     Немного поплутав по стокам, добрались  мы  до  фильтров.  Возле  них,
отколупывая, процеживая и отжимая что-то, копошилась  муташка,  совершенно
безобидная на  вид,  с  длинными  носами  хоботком.  Эти  телесные  орудия
помогали отличать еще съедобные кусочки от откровенного говна.
     - Работайте, дети мои, - напутствовал их владелец железяки.  -  Самое
простое действие в нашем мире имеет  отклики  во  всех  иных  мирах,  куда
доходят мембраны нашей души.
     - Вы что, тоже проповедник? - решил уточнить я.
     - Отчего ж. Это действительно мои дети. И не только  они.  Упомянутые
выше любители сырых аминокислот тоже мои отпрыски.  Я  научился  придавать
своим ребятишкам те свойства, которые могут им пригодится в жизни -  чтобы
не полагаться на превратности обучения и воспитания. А ДНК, что ДНК? Всего
лишь материальный отблеск протогенов.
     Я пихнул локтем Шошану. Она должна понять. У нее  была  супермама,  а
этот тип - суперпапа,  который  тоже  подбирает  генетические  коды  своим
наследникам.
     - Если вы уж протогены упомянули,  уважаемый  хозяин,  то,  наверное,
искусное владение металлической рукой как-то с ними связано.
     - Со мной связано. Мне  не  нужно  красть  субнуклоновые  генераторы.
Потому что они сами образуются  внутри  меня,  там  где  положено.  Я  сам
придумываю себя и леплю, как скульптор. Возможно, протогены как-то  влияют
своими тихонькими пульсациями на перестройку моего тела. Но  мне  об  этом
думать не пристало.
     Я мог бы полностью состоять из металла -  если  было  б  удобно  -  и
производить металлических детишек. Тогда наследственность имела бы вид  не
молекулы ДНК, а например скопления ферромагнетиков. Мне  ничего  не  стоит
сделать металл собственным  мясом  и  костями,  на  место  нервов  уложить
полупроводники, на место мускулов -  стержни  и  катушки...  Я  не  мастак
объяснять, ведь учился-то понемногу...
     - Мы вас понимаем, потому что сами не блещем, - поскорее  успокоил  я
местного барина. - Но давайте лучше о чем-нибудь  более  веселом.  У  вас,
наверное, и жена есть?
     - У меня много жен. - Хозяин-барин  глянул  на  Шошану,  даже  замер,
будто прислушавшись к ней. Потом огласил фемке свой вердикт. - Вы  мне  не
годитесь, чувствуется рука другого настройщика.
     - И это тоже правильно, - с облегчением выдохнул я.
     Хозяин поместья проделали еще одну дыру, которая спешно  срослась  за
нами,  и  мы  оказались  в  емкости,  чем-то  напоминающей  хлев.   Только
встретились там не коровы, а некие гнусные студни, дружно  потянувшиеся  к
нам, едва мы появились.
     - Амебные колонии, живой белок, - познакомил нас хозяин. -  Амебки  у
нас передовые, усовершенствованные. Есть у колоний, например,  нервные,  а
вернее,  сигнальные  столбы  и  другие  специализированные  клетки  -  это
поработали человеческие гены. Поэтому наши  амебки  куда  сообразительнее,
чем их дикие собратья... Ну-ка,  Дусь.  -  "животновод"  покрошил  на  пол
белкового порошка. И странная Дуся, чтобы скушать весь  корм,  растеклась,
стала еле заметной слизью, простроченной ниточками нервных столбов. Хозяин
достал кусочек сахара, и Дуся сползлась в столбик, даже встала "на  задние
лапки", чтобы псевдоподиями слизнуть сладкое с руки.
     - Кто-нибудь хочет поиграть с Дусей?
     Не взирая на наш дружный отказ, хозяин гордо провозгласил:
     - Вот оно пищевое будущее человечества!
     С этими словами нельзя было  не  согласиться,  я  бы  даже  убрал  из
лозунга эпитет "пищевое".
     - Напрасно скоморошничаете,  молодой  человек,  -  уловил  мои  мысли
владелец поместья, - у нас лишь благодаря этим  студенькам  поголовье  еды
превысило поголовье едоков  и  людоедство  стало  предметом  осуждения  на
товарищеских  судах.  Поинтересуйтесь  у  Джульетты,  как  ее  песочили  и
прорабатывали после позавчерашнего человекоедства.
     - Я бы лучше спросил об этом по радио, чем в личной беседе, -  отклик
мой был несколько вяловат.
     Следующая емкость оказалась чем-то вроде тронного зала.  Там  имелось
кресло пилота, свинченное с какого-то разбившегося  космического  корабля.
Человек заставил его подкатиться к себе и уселся в довольно величественной
позе. По бокам встали сущие черти - тоже  его  детишки,  наверное.  На  их
головах и загривках не просто шевелились, а активно по-змеиному извивались
хипповые волосы - кажется, это  были  кожные  отростки  со  стрекательными
клетками. Черти опирались на длинные руки, причем  были  заметны  столбики
разрядных батарей - а ля скат - на предплечьях. Иногда  страшные  личности
для демонстрации своих  способностей  пропускали  разряды  между  ладоней.
Порой черти со звуком закипающего чайника сплевывали  (извиняюсь)  длинной
подвижной слюной, которая уползала по-пластунски в темный угол.  Наверное,
она работала в разведке. Я дотронулся до одного ползающего  плевка  носком
ботинка, который сразу зашипел, обгорая - и это несмотря на  то,  что  был
керамическим с металлической пропиткой. Едкие слюнки-то.
     - Ну, так что двойники? -  продолжил  беседу  барин,  имеющий  сейчас
черты сходства с Вельзевулом.
     Не отвечать в присутствии чертей было неудобно, только потянись мы  к
своему вооружению, они нас своими длинными руками, сильными  разрядами  да
ядовитыми ползиками-плевками замочили бы в пять секунд.
     - Дублей слепили в подвалах  производственного  сектора  "Дубков"  из
нитеплазмы, - якобы охотно принялся  объяснять  я.  -  А  это  другой  вид
материи. Из невидимой же нитеплазмы состоит живое существо - Плазмонт. Оно
прорастает сквозь планету, как грибница, а также  сеет  разумное,  доброе,
вечное - на свой взгляд.  Нитеплазменное  существо  роняет  споры  в  души
людей, засевает эти самые протогены или что там еще. От  него  не  найдешь
спасу. В свое время Плазмонт поддался "Дубкам", дал собой  попользоваться,
но потом полностью завладел фирмой.
     - Здесь Плазмонта пока нет, - задумчиво произнес суперпапа. - Но если
он, действительно, существует, то, наверное, хочет быть везде и во всем. Я
его вполне понимаю, хотя вряд ли бы с ним ужился. Не зря  же  свершения  в
творческой области, попытки создать  что-нибудь  нетленное  происходят  по
прямой нисходящей линии от желаний какого-нибудь вожака бабуинов,  который
хотел осеменить всех самочек и запечатлеться в массе маленьких  обезьянок.
Я вот лично куда ближе к этому обезьяньему вожаку, чем к нынешним  творцам
из сферы науки и искусства... Значит, папа Плазмонт собрался осеменить все
и сделать весь мир своим  продолжением.  Ну  что  ж,  его  нельзя  назвать
неправым. Он прав.
     - Но, по-своему, - испуганно напомнил я.
     - Тоже верно. Меня ваш Плазмонт в ближайшее время не тронет. Если ему
любы сотрудники "Дубков", то я и мои ребятишки еще  долго  будут  казаться
ему неаппетитными. В общем, вам,  чиновнику,  фему  и  старателю  -  какое
идеальное, прямо монументальное сочетание,  просящееся  в  бронзу  -  надо
выбираться отсюда. Я имею в виду не свои владения, пользуйтесь ими сколько
влезет, а Меркурий.
     -  Но  выбраться  с  него   невозможно.   Отсутствие   денег,   новых
персон-карт, а  также  запечатленные  в  картотеках  отпечатки  пальцев  и
физиономий,  все  это  страшно  мешает  преодолеть  турникет,  ведущий  на
стартовую площадку.
     Барин усмехнулся. Потом стянул рукой свое усмехающееся лицо, в смысле
снял маску, которая продолжала лыбиться, перекочевав на полку. Но  заместо
первой рожи у хозяина теперь потешно гримасничала вторая.
     - Как вы теперь убедились, личина - дело вкуса. Я вам помогу во всем,
пожалуй, кроме персон-карт. Этим не занимаюсь.
     - Спасибо, хозяин. - А ничего старичок-то!
     - Спасибо за "спасибо". Но  мне  понадобиться  кое-что  еще.  Я  хочу
сделать не вырезку как  многие,  а  врезку.  Подсадить  вам  ма-а-ленького
симбиота. Это всего лишь скромный  комочек  нервной  ткани,  который,  при
проползании в вас нитеплазмы, свистнет мне кое о чем.
     Вот блин! Но у нас ведь космократия. И каждый  того  стоит,  чего  он
может придумать  новенького.  За  это  почет  и  уважение.  Вот  на  Земле
изобретатели и рационализаторы частенько попадали в разряд бесов. Но  ведь
оттого Земля и зачахла, и живет теперь на наше пособие.
     Ничего тут не  попишешь.  Даже  если  симбиот  станет  из  маленького
большим и заменит мои  мозги  собой,  если  превратит  меня  в  биоробота,
который будет по команде сосредоточенно воровать белье из  прачечной,  все
равно придется соглашаться. И мы единодушно  согласились  под  недовольное
ворчание Кравца.
     На следующий день все было готово. В том числе  маски  для  изменения
наших  физиономий,  состряпанные  из  какой-то  органики,  квазиживой,   а
возможно снятой с трупов. При нас эти мерзкие рожи доставали из банок, где
они прорастали на специальных рельефах, долго промывали  и  даже  наводили
макияж.  Наконец  их  притерли  к  нашим  лицам  и  мы  стали  похожи   на
представителей царства мертвых. Однако через Аниму на  искусственную  рожу
вполне автоматически передавались кое-какие эмоции и она быстро  приобрела
среднедебильный вид. А на пальцы было наживлено полипептидное  покрытие  с
чужими "отпечатками". Еще хозяин подарил каждому по "ведьмацкому" браслету
из  металлопластика,  который   по   одному   мыслеусилию   растекался   в
защитно-ударную рукавицу.
     Мы прилежно упражнялись с новыми и интересными членами  нашего  тела,
когда началась облава. Сверху посыпалась щебенка, затрясся воздух - кто-то
направленными взрывами пробивался в  убежище.  Через  продолбленные  шурфы
первым делом  шмыгнули  пузырьки.  Уже  в  помещении  основная  их  часть,
совокупившись,  родила  три  больших  пузыря,  на   которых   нарисовались
изображения. Таким образом возникло три фигуры  Леонтия  Мудрого,  которые
стали вещать менторскими голосами посредством дрожащей мембраны пузырей:
     - Всем оставаться на своих местах.  Входы-выходы  надежно  перекрыты.
Сейчас в тоннели будет подан усыпляющий газ. Ложитесь на бок или  живот  -
во избежание удушения рвотными массами -  и  засыпайте.  Но  не  вздумайте
удирать.  В  противном  случае  мы  будем  вынуждены  произвести   бегущий
вакуумный взрыв.
     Появление  тройного  призрака  майора  оказалось  весьма   неприятной
неожиданностью. Тем более, что тот строго  заявил,  обращаясь  к  местному
предводителю.
     - Учти, Петя Мутный, если ты станешь покрывать лейтенанта Терентия  и
его шоблу, тебе не поздоровится вместе со всей Мудодеевкой.
     Конечно, ничего ужасного, просто отреагировали зрительные рецепторы -
мембраны пузырей покрыты сыпью из таких глазков - и  пленочные  процессоры
отработали алгоритм "прямого обращения".
     Однако ни меня, ни Кравца с Шошаною ушлый призрак не заметил  -  ведь
мы как раз усиленно тренировались с маскировочными рожами.
     Вслед за пузырьками в шурфы посыпался красный порошок.
     - Я его узнал, полундра. Он ничем не смывается, он сигналы подает,  -
заголосил кто-то из возбужденных граждан Мудодеевки.  И  было  отчего.  От
такого  порошочка  человек  становился  радио-  и  оптическим  маяком.   А
следовательно, любой боеприпас с пеленгующим устройством на него пускай  -
хоть ракету, хоть киберпса, хоть биоробота-птеродактиля - не промахнешься.
     Тут  уж  все  присутствующие  бросились  врассыпную  -  тучи  порошка
стремились   прилепиться   к    любому,    кто    обладал    поверхностным
электростатическим зарядом.
     Мы, не  забыв  захватить  все  свои  подарки,  кинулись  за  каким-то
карликом,  попутно  спалив  бластером  изрядное  количество   приставучего
порошка. Увязаться за главарем Петей Мутным не было  никакой  возможности,
потому что он, никого не приглашая с собой, разверз мыслеусилием  стальной
борт цистерны, шагнул вперед и тут же  сомкнул  его  за  собой.  Карлик  -
кажется,  оразумленная,  или  как  еще  говорят  образумившаяся,  за  счет
подсадки человеческих генов, крыса - не мог разверзать металл, но знал все
щели. Что весьма пригодилось, потому что вместе  с  шариками,  накачанными
газом - который одновременно веселил и усыплял - в подземелье были брошены
киберпауки. Те лихо ползали, наводились на тепло, запах и силуэт, и от  их
укусов человек околевал. Надеюсь, что не навсегда.
     Впрочем, черти-стражники тоже не  лыком  шиты,  отчаянно  боролись  с
ними, поражая молниями и заплевывая едкой слюной. Но то - черти,  а  то  -
мы. Однако и на  этих  гвардейцев  нашлась  отмычка,  или  вернее  удавка:
биороботы-змеи  из  квазиживых  полимеров.  Ползучих  гадов  электрические
разряды не брали, а ядовитые плевки уязвляли лишь слегка. К  тому  же  эти
робоаспиды сами кусались ядом. Все было похоже на картинку из букваря, где
Лаокоон с парнями позорно проигрывает змеям.
     Несмотря  на  напряженность  атмосферы  я  вспомнил  рекламу   одного
медучреждения: "Для лечения используются укусы  пчел,  в  тяжелых  случаях
укусы змей, в безнадежных - укусы тигров."
     На моих глазах черт по имени Сережа лихими прыжками растоптал  головы
трем робоаспидам, а одного, уловив за хвост, раскрутил и сплющил ударом об
пол. Но другая хитрая гадина, вовремя высунувшись из шпигата, зацепила ему
ногу хвостом и подсекла. А когда боец свалился, застилавшие пол квазиживые
пластиковые пиявки - товарищи змеероботов - дружно пустили  кровь.  Сережа
еще недолго поплавал в красной луже, но вскоре замер.
     Но вот и мне не повезло: королевская киберкобра  откуда-то  свалилась
на мою голову.  Змееборство  складывалось  неудачно.  Пластиковые  мускулы
обернули  тварь  вокруг  меня,  причем  крепко  прихвачена   была   правая
вооруженная рука, кольцо почти наложилось  на  шею,  разинутая  пасть  уже
наводилась на тепловое  излучение  лакомой  яремной  вены.  Я  едва  успел
перехватить врага за горло, но силы на неравную  борьбу  отсутствовали.  И
тут  мой  пытливый  меркнущий   взор   приметил   вентилятор.   Я,   резко
крутанувшись, попытался сунуть змеюгу под лопасть.  Она  ослабила  захват,
чтобы завязаться узлом на решетке вентилятора, и моя  выпроставшаяся  рука
чиркнула  ей  лазерным  ножиком  по  тепловизорам.  Гадина  засуетилась  в
наступивших для нее потемках, я же окончательно вырвался из ее  нелюбовных
объятий и стал резво догонять своих.
     Вначале  трап  повел  меня  наверх,   туда,   где   проходила   линия
чанов-дезинтеграторов. Там несколько чертей, облепленных маячным порошком,
боролось  с  неотступно  преследовавшими  их   шестиногими   кибершакалами
(сокращенно,  церберами).  Люки  чанов,  словно  приглашая  куда-то,  были
призывно открыты. Церберы меня не тронули, но  один  из  чертей  почему-то
увязался следом.
     - Мне велено задержать тебя. -  Я  полуобернулся,  желая  прошмыгнуть
мимо, но он схватил меня за запястья, причем сзади.
     Вот так номер.  Гипнотический  газ  видимо  вызвал  в  отпрыске  Пети
Мутного большое доверие к словам Леонтия-призрака насчет лейтенанта и  его
шоблы.  И   если   киберзвери   не   смогли   меня   опознать,   то   этот
загипнотизированный хорошо знал, кто я такой, не взирая на маски.
     - Я и сам собрался сдаваться с повинной, пусть меня  перевоспитывают.
- Усыпив такими словами его бдительность, резко присел, как будто  упал  в
обморок. Чертяка склонился, а я рванул свои руки вверх и, ухватив  его  за
загривок, швырнул через себя вперед. Да так, что тот и плюнул  ядовито,  и
разряд пустил, когда уже поздно было. Меня дернуло и ожгло, но мутант  уже
влетел башкой вперед в распахнутый люк чана.  Мигом  двое  церберов  жадно
впились в задницу моего нечаянного противника, и он, рванувшись от позора,
отправился    прямиком    в    кишечник,    называемый    дезинтегратором.
Производственный агрегат,  само  собой,  радостно  ухватившись  полимерным
ротком,  сразу  утянул  нежданную  добычу.  А  я  многосаженными  прыжками
припустил в атмосфере страха по коридору, в конце которого было два хода -
вверх и вниз. Я выбрал низ, но все равно чуть  не  потерялся.  Лишь  топот
Кравцевских  башмаков,  затихающий  в  стороне   фильтровальной   станции,
позволил мне спринтерским броском настичь улепетывающих товарищей.
     Фильтры представляли из себя ребристые  цилиндры,  под  которыми  был
аварийный проток с ныне раскрытыми клапанами. Едва мы сунулись  в  него  и
поползли по склизкой поверхности, как  десяток  киберпауков  увязалось  за
нами  с  неприятным  стрекочущим  звуком.  Ощущение  ужаса  в  беззащитных
лодыжках заставило меня избрать тактику "скачущего  крокодила",  отчего  я
выбрался первым из протоки. Следом  преодолела  дистанцию  Шошана.  Кравец
слишком активно отстреливался и чересчур медленно,  из-за  большого  пуза,
крался, отчего его и  укусили.  Но  он,  упорно  продолжая  ползти,  успел
выпростать голову из люка.
     Но не больше. Испустив  страшное  древнемонгольское  ругательство  из
трех букв, наш шериф дернулся и затих - ясно, что надолго.  Наклонился  я,
протянул руку, чтобы ухватить его за шиворот, тут черный шестиногий гад  и
впился мне в кисть. Ага, не вышло -  подвижная  металлопластиковая  кожура
спасла меня - обломав злодею острые хелицеры, я вытащил Кравца из теснины.
Вслед за ним выбежало еще трое паучков, на его спине выехал еще один  гад,
самый ленивый. Звери поскакали прямо на нас, и  заодно  по  стенам,  чтобы
свалиться с потолка на беззащитную  голову.  Однако  Шошана,  мгновенно  и
точно все рассчитав, в три прыжка - со стены на стену  -  передавила  трех
охотников на человека. На четвертого я лично набросил ветошь и, сорвав его
с многострадального тела шерифа, сладострастно смял каблуком.  После  чего
можно было опустить поднятую крышку последнего клапана.
     Все-таки Кравец еще ничего отделался. Стальные  подметки  башмаков  и
опять же металлопластиковые перчатки избавили его от нескольких неприятных
укусов. Но два - в плечо и колено все-таки достали  крутого  парня.  Анима
Кравца сообщала - токсин пока распознать не удается, однако ясно,  что  на
кору мозга и  всякие  там  синапсы  напало  торможение.  Я  шерифу  вколол
шприц-пистолетом пару ампул гемоочистителя и стал  ждать.  Впрочем,  когда
еще Кравец очухается, если не подобрать правильный антитоксин. К тому  же,
воспользовавшись суматохой, опытный карлик смылся в совершенно неизвестном
направлении. А еще кто-то упорно скребся с той стороны  клапана  на  манер
кибертысяченожки. Печальную диспозицию завершало то, что мы  находились  в
грязной шелудивой цистерне, довольно глубокой, куда-то наверх вели  редкие
скобы, вделанные в стенку.
     - Шуруй-ка по лесенке, - велел я Шошане, - разведай,  куда  ведет.  А
еще лучше тикай отсюда. Ты у нас самый  ценный  кадр.  Я  останусь  тут  с
Кравцем. Авось, он очухается и мы выберемся.
     - Шуруй-ка сам, - воспротивилась Шошана. - Ты  и  есть  ценный  кадр,
тебе давать показания перед Советом Генеральных Уполномоченных.
     Она отчасти права - коли взялся за  большое  дело,  то  умей  бросать
товарищей на произвол судьбы, когда это разумно. Но сама-то отказалась  от
такого варианта.
     - Ладно,  я  побываю  с  разведывательными  целями  наверху  и  спущу
какой-нибудь трос, если полезно будет поднять Кравца.
     Я  вскарабкался  по  скобам  на  несколько   метров   вверх,   дальше
поверхность преобразилась из отвесной в  наклонную  и  уперлась,  в  конце
концов, в люк. Тот был заперт снаружи, что само по себе неплохо, если б не
начал он открываться без моего участия.
     Я вовремя сместился в сторону, в распахнутый люк кто-то посмотрел, но
меня не приметил, затем просунулось в цистерну дуло  плазмобоя  и  сержант
Мухин показал свою кочан. Тут по всем правилам драматургии вступил я:
     - Ни с места... мой резак нацелился на твою шею. Зря ты ее предъявил.
Раз - и умная голова укатится.
     Я помигал узкофокусированным лучом, чтобы  вызвать  доверие  к  своим
словам. Сержант не стал дергаться, но косил глаза, пытаясь опознать  того,
кто захватил его врасплох. Если он даже что-то разглядел, то опознать меня
под новой образиной, конечно же, не смог. Я проверил  его  демонометром  -
споры (уже или еще) не было.
     - Рожа незнакомая, но голос известный, - заскрипел пересохшей глоткой
сержант. -  Очередная  проделка  лейтенанта  Терентия.  Надеюсь,  одна  из
последних.
     - Ты чего так озлобился, Мухин? Мы что  мало  с  тобой  вместе  говна
съели?
     - Ты лучше вспомни, как послал ребят на штурм "Вязов" и  снял  группу
прикрытия. Семь трупаков - это тебе  мало  для  злобы?  А  потом  скрылся,
прихватив всю кассу с наличностью.
     - Мухин, разве я мог такое учудить? Зачем мне атаковать "Вязы",  если
я сговорился с их генеральным директором не  трогать  друг  друга?  Ты  же
видел, что он, как миленький, явился в управление  улаживать  дела.  Зачем
мне было снимать группу прикрытия? Я что, воевать совсем не умею?  И  если
бы спер я кассу, ты бы разве повстречал меня на этой помойке? Правильно?
     - Когда уберешь свой резак, тогда будет правильно.
     - Рано еще... Теперь попытайся не понять, это может быть  сложно  для
тебя, а хотя бы поверить. Мы с Шошаной и Кравцем отправились в "Дубки"  за
Дыней и, что интересно, застукали его там. Но обратно вернулись уже не мы!
А наши двойники, слепленные из особого теста, из нитеплазмы. -  Наспех,  в
виде "краткого курса", поведал я вынужденно внимающему Мухину про проделки
демона. - ...Этот гад-паразит  -  вор  без  закона.  Он  упрет  у  тебя  и
внешность, и энергию, и мысли из  башки,  а  в  конце  просто  сожрет  без
гарнира. Половина "дубков" и "вязов" уже либо полные оборотни-конвертанты,
либо люди, трахнутые бесом и оплодотворенные его семенем.
     - Мамальфею твою за ногу, даже если и так, у меня ноет  шея.  И  едва
станет полегче, я накину на тебя наручники.
     - Меня, не доведя  до  суда,  шлепнут  "при  попытке  к  бегству",  а
нитеплазменный демон слопает всю Солнечную систему. Таков будет итог твоей
исполнительности... Теперь после того,  что  я  сказал,  больше  не  стану
угрожать  твоей  шее.  Давай   свои   наручники,   ты,   погубитель   рода
человеческого.
     Я отвел резак. Момент был ответственный, наручники-самохваты  прыгают
внезапно, чего доброго и не  успею  их  поймать.  Мухин,  видимо,  томился
мучительным размышлением. Внезапно из-за  его  спины  послышался  топот  и
голос:
     - Чего ты там закопался?
     - Да ничего, просто тут киберпауки передрались,  интересно  стало,  -
после тяжелой паузы отозвался Мухин и вылез. Безымянные  башмаки  затопали
дальше, а сержант снова забрался в цистерну и даже закрыл за собой люк.
     - Действительно, этот, как ты говоришь, двойник,  подозрительно  себя
вел, - забормотал Мухин. - Большинству невдомек, но я ведь с тобой неплохо
знаком. Думал, какого-то токсина  лейтенант  объелся.  Вот,  например,  до
похода в "Дубки" ты со мной здоровался: "Привет, Мухин-Цокотухин". А после
того, вдруг: "Салям, Цеце-Мухин". Стал  приветствовать  также,  как  перед
отпуском. Что показалось странным, ты ведь никогда не повторялся, этого  у
тебя, подлеца, не отнимешь...
     Я,  воспользовавшись  смятением  бывшего  коллеги,  стал  по-быстрому
ковать железо.
     - В общем, мне нужны три чистые  персон-карты,  две  мужские  и  одна
женская, чтоб  рост  в  них  был  указан  метр  восемьдесят  пять  -  метр
девяносто.
     - Ясное дело, лейтенант, хочешь умотать отсюда.
     - Я доберусь  до  Марса,  и  если  мы,  люди,  еще  не  просрали  все
окончательно, вернусь сюда с батальоном внутренних войск. Сам стану главой
чрезвычайной администрации, ты - начальником полиции.
     - Ничем тебе персон-карта не поможет. Если таковая сыщется, то  разве
что на какого-нибудь неучтенного покойника.  В  ней  будут  его  отпечатки
пальцев указаны и его  внешние  данные.  Кроме  того,  мне  пора  вылезать
отсюда, кроме опоновцев в облаве участвуют люди из "Вязов".
     - Вылезай и забудь об отпечатках и внешних  данных.  Это  я  беру  на
себя. Персон-карты оставь в тайничке, а именно в бачке туалета, того,  что
в салоне массажных дел "Перед и Зад". Закрепи там получше клейкой  лентой,
чтоб не смыло.
     - Ну, смотри. Если дуришь меня, лично вышибу тебе гнилушки из  башки,
- рявкнул Муха.
     - Не волнуйся, запасной кочан у меня тоже имеется.
     - Через минут десять вылезайте из этой цистерны, сколько вас  там,  и
по коридорчику дуйте налево до вентиляционной шахты - ее мы уже почистили,
- сержант стал выбираться из цистерны.
     Елки... Кравец, извини, выскочил ты у меня из...
     - Стой, Муха, чуть не забыл. Что помогает против укуса киберпаука?  -
сержант молча бросил мне ампулу и закрыл за собой крышку.
     Все правильно, паук может цапнуть и полицейского, если тот, попавшись
на пути, запоздает с  ответом  на  запрос  "свой-чужой".  Поэтому  сегодня
доблестному ОПОНу выдали антитоксин. Я заторопился вниз.  С  Шошаной  было
все в  порядке,  только  неподалеку  валялась  расплавленная  тысяченожка,
которую девушка вежливо запустила в цистерну в ответ на скреб в дверь.  Но
Кравец был такой же бесполезный и бледный.
     - Ты чем там занимался? - поинтересовалась Шошана.
     - Да встретил приятеля, потолковали малость, - бесхитростно признался
я. Потом зарядил мухинской  ампулой  шприц-пистолет  и  впрыснул  инъекцию
подлецу бесчувственному в шею. Через пару минут  шериф  стал  возвращаться
"из полета", вначале  открыл  бестолковые  глаза,  потом  с  кряхтеньем  и
иканьем сел.
     - Проснись, пока не обворовали, - предупредил я его.
     - Произошло важное событие, только я забыл какое... - произнес он  не
слишком внятно. - ...А где пауки? - наконец, вполне очухался соратник.
     - Меньше бы им задницу подставлял, - сурово осудил я.  -  Через  пару
минут нам надо быть в вентиляционной шахте.
     - Ой, мутит, - пожаловался Кравец, - как  будто  вчера  засосал  литр
полимеровки.
     - Ничего, тяжело в  лечении,  легко  в  гробу,  -  утешил  я  верного
временами товарища.

                                    19

     Через шахту мы попали в бункер,  где  хранился  испорченный  белковый
концентрат, и встретились с теми, кто уцелел после  облавы.  В  частности,
там  была  людоедка  Джульетта,  не  слишком  пострадавшая  в   результате
последних событий. В руках у нее лежал пакет с фаршем,  на  лице  блуждала
тонкая улыбка. Мол, менты приходят и  уходят,  а  кушать  хочется  всегда.
Насколько можно было догадаться, Джульетте удалось спасти если  не  жизнь,
так хотя бы плоть очередного возлюбленного.
     Петя Мутный немного погодя тоже  нашелся.  В  подвале  среди  ржавого
лома,  в  виде  цельнометаллической  фигуры.  Он  полностью  поменял  свое
исконное тело на протез, но очевидно из-за спешки и нервного  расстройства
опыт удался не полностью. Не только производить металлических детишек,  но
даже пошевелить членами (членом) эта  статуя  не  умела.  И  лишь  изредка
испускала натужные звоны. Само собой, Петя Мутный не мог что-нибудь внятно
потребовать от нас.
     Я был самым неподходящим для вылазки, но мои товарищи вообще  на  это
дело не годились. Поэтому я посоветовал им сидеть и ждать меня до  полного
протирания штанов. Заодно объяснил Джульетте, что употреблять в пищу можно
только совершенно незнакомых людей. Затем полез наверх, используя  дохлого
змееробота вместо троса.
     Выбраться мне из Мудодеевки оказалось проще, чем попасть. Осиротевшая
автономная рука  Пети  Мутного  увязалась  за  мной,  вернее  посоветовала
увязаться за ней и вывела по какой-то трубе за территорию мусорозавода.
     Но в городе я все равно чувствовал себя неуютно. Конечно,  измененная
внешность была моим плюсом (хотя  и  пакостная  же  рожа  получилась).  Но
отсутствие персон-карты... первая  проверка  ксивы  -  и  привет  жизни  и
свободе. А  во-вторых,  я  в  Мухине  не  был  уверен.  Может,  он  полный
конвертант, которого демонометр не воспринял.
     Но вот уже завиднелась вывеска массажного салона - бутерброд из  тел.
В приемной мой больной вид встретил  понимание  -  поэтому  я  сразу  смог
проскочить в туалет. Заветный бачок на месте, просовываю руку под крышку -
есть пакет, не надрал меня Мухин. Вскоре я, развалясь на диване в холле, с
тремя  персон-картами  в  кармане,  старательно   разглядывал   альбом   с
меняющимися  объемными  картинками.   В   нем   на   смену   целомудренным
изображениям медицинских процедур, то и дело  являлись  такие  откровенные
сценки в стиле "порнографити"  с  подвижными  фигурками,  что  мне  вскоре
сделалось жарко и просто невмоготу. Не время, товарищ,  сказал  я  себе  и
поднялся всем телом.
     - Что-то совсем плохой стал, надо полежать-постонать, -  извинился  я
перед  служительницей  с  тугими  ляжками,   на   которых   тоже   имелись
татуировки-экраны.  Они  охотно  показывали   публике   какой-нибудь   вид
интимного  обслуживания  с  указанием  цены,  едва  девушка  заголяла  их,
закидывая ногу на ногу. Служительница помахала мне  разноцветно  мигающими
ногтями, и я выкатился на улицу, чтобы зайти в соседний игровой салон. Там
потихоньку  сунул  новую  персон-карту  в  считыватель  и  ознакомился   с
полагающимися мне внешними данными. Ничего, подгадал Мухин,  покойник  был
довольно похож. Поотращивал я немного на своем фальшивом лице нос и  щеки,
поднадул губы. Потом аккуратно с помощью Анимы изменил  рисунок  линий  на
тех органических накладках, что имелись у меня на пальцах. Все,  теперь  я
почти человек, хотя и страшила.
     Человеку-страшиле захотелось развлечься. Забрался  я  в  двигательный
имитатор большого игрового компьютера. Тот унес меня в мир  животных,  где
стал я большим уссурийским тигром, который сбежал из зоопарка в  небоскреб
и кушал там всех подряд, с первого до последнего этажа. Утолив кровожадие,
вызвал Тереху-малого. Тот явился в образе шакала. И секунд десять трусливо
сновал вокруг, как бы принюхиваясь.
     - Привет, малец, не узнаешь? - наконец окликнул я его.
     - Узнаю, дядя. Я  слышал,  ты  совсем  ополоумел  и  попал  на  самое
почетное место доски "их разыскивает полиция, они мешают нам жить".
     - Это был не я.
     - Верю, - отозвался честный малый. - Я со своей супругой  Спецслужбой
проанализировал твое поведение и понял, что это  не  твое  поведение.  Тем
более, что ты - то есть, твой двойник - ни разу не  обратился  ко  мне  за
помощью. Вернее обращался, но очень странными  мыслеусилиями,  так  что  я
побоялся придти.
     - Скажи лучше, как мне выбраться с  Меркурщины  половчее,  да  еще  с
двумя дружками? С персон-картами вроде дело удалось утрясти.
     - Без денег никакой ловкости не получится. На  сколько  билетов  тебе
хватает? - недоверчивым голосом поинтересовался Тереха.
     - Если продам все, что можно украсть или снять  с  себя,  то  на  пол
билета наберется.
     -  Я  уж  подумал,  что  вы  вконец  обнаглели  и  решили  проехаться
космозайцами.  Каждый   отлетающий   имеет   право   захватить   девяносто
килограммов багажа, что равно живой массе некрупного гражданина  в  легком
скафандре и в чемодане. Кроме того, я от имени себя и  моей  супруги  могу
вам предложить гуманитарную помощь, то есть сумму еще на  полтора  билета.
Денежки будут ждать тебя в банковском автомате на углу  Колбасной-стрит  и
Неедякиного переулка по  коду  3-0-18  через  полтора  часа  после  нашего
разговора. Не промахнись со временем.
     - Да откуда ж у тебя бабки?
     - Вообще-то, вопрос невежливый. Но если  ты  продолжаешь  корчить  из
себя  мента,  то  знай.  Эта  сумма  -  есть  погрешность   в   банковских
вычислениях,  которая  сбрасывается  на  фиктивный  счет  в  конце   файла
клиентов, а в конце дня уничтожается. Якобы уничтожается.  Поэтому  можешь
считать, что ты линяешь на свободу с чистой совестью.  Персон-карты  вложи
сейчас в считыватель, я постараюсь защитить их от  тщательной  проверки  -
если таковая падет на ваши задницы. Ну, пока, приятель. Конец связи.
     Я был тронут. Какой-то  пучок  оптоэлектронных  сигналов  и  вдруг  -
настоящий друг.
     - Погодь,  малый.  Чтобы  ты  хотел  от  нашего  стола  вашему  после
окончательной победы?
     - Невещественному почести нужны все-таки  вещественные.  Я  хотел  бы
стать кибероболочкой лужайки, пусть даже будет она "псевдо" и "квази",  но
с синтетравкой, синтежучками, синтептичками. В  них  я  переселюсь,  чтобы
легко порхать и каркать хриплым голосом.  И  еще,  поцелуй  от  меня  свою
девушку.
     Мы расстались на слезливой ноте. На  всякий  случай  я  перебрался  в
другой  игровой  салон.  Ближе  к  означенному  Терешкой   времени   решил
прогуляться. Плохо, что банковские автоматы украшали лишь приличные районы
города. А там шлялись табуны полицейских и все было нашпиговано  шпионящей
аппаратурой. Наверняка кое-какие датчики были настроены на ловлю врагов по
запаховому спектру. Поэтому я пару раз пробежался - употевший мужик  менее
различим  для  такого  "носа".  Когда  я  вышел  на  нужный  банкомет,  то
оказалось,  что  рядом  с  ним  ошивается  некто  противный,  напоминающий
заурядного шпика. Если был перехвачен мой разговор с Терехой-малым, сексот
сдохнет, но от своего поста не отклеится. Если нет - то, может быть, шпион
у конкретного аппарата находится случайно и его можно спровадить подальше.
     В метрах ста на той же улице висел второй  банковский  ящик.  А  если
запустить к нему Мертвую Руку,  чтобы  она  потыркала  там  клавиши?  Ведь
достаточно трижды набрать неверный код на клавиатуре аппарата и он  начнет
взывать о помощи дурным голосом.
     Я как бы случайно уронил Руку в мусорный бачок неподалеку от  второго
аппарата.  А  сам  зашагал  к  первому,   пытаясь   управлять   автономной
конечностью  дистанционно.  Ну,  ползи,  милая   дохлятина,   ползи.   Мои
мыслеусилия любезная Анима превращала в радиокоманды. Те, в свою  очередь,
добравшись  до  приемника,  вделанного  в  Руку,  становились  нормальными
нервными сигналами. И далее все по Павлову.
     Впрочем, конкретика оказалась изнурительной. Едва я пошевелил третьей
рукой,  то  понял,  какую   трудность   она   представляет   для   мозгов.
Дополнительную конечность надо было основательно  "встроить"  в  организм,
чтобы голова воспринимала ее как свою. Ведь  военных  пилотов,  вернее  их
мозги, много лет под  гипнозом  и  наркозом  натаскивают  на  обращение  с
двигателями и другими бортовыми системами как с собственными частями тела.
     Несколько раз происходили сбои и мои основные руки делали  не  совсем
приличные жесты, тогда я принимался насвистывать,  изображая  танцевальное
настроение. Но все-таки пот пролился не зря. Третья конечность  худо-бедно
научилась   повиноваться   моим   натужным   мыслеусилиями   и,   наконец,
использовала кнопку "вызов денег" на банкомете. Три  раза.  Денежный  ящик
жалобно забибикал во все стороны  и  сексот,  уморительно  гримасничая  от
предвкушения улова, на полном ходу пронесся мимо меня.
     Я же сиганул молнией к давно желанному  банкомету,  заодно  направляя
Мертвую Руку в конспиративную щель  на  мостовой.  И  вот  уже  прекрасная
валюта лежит на моей ладони. Семьдесят  пять  тысяч  имперок,  отстегнутых
крупными купюрами.  Благоговейный  жар  поднимается  во  мне  от  пяток  к
макушке.
     Спустя сорок минут я снова в Мудодеевке, можно  проводить  совещание,
расслабленно откинувшись на груду  лежалого  белкового  концентрата.  А  в
углах шуршат, дристая от несвежей пищи, меркурианские оранжевые крысы.
     - Кому-то надо лететь багажом. И следовательно, кому-то  пассажирами,
- объявил я с приличествующей грустью на челе.
     - Я все понял, - затрындел Кравец. - Вы полетите влюбленной  парочкой
на Марс, попивая джин с тоником, я тоже туда прибуду,  но  только  в  виде
чемодана с мороженым мясом.
     - Ну почему с мороженым мясом? - возмутился я. - Это неправда.
     - Ладно, не с мороженным, а с тухлятиной. Не знаю уж, что веселее.
     - Кравец прав, - заявила Шошана. - Он тянет со скафандром и чемоданом
куда более установленных девяноста. И ты хоть  поизящнее,  но  в  упаковке
тоже перевешиваешь установленную норму. Так  что  сунуть  в  чемодан  надо
меня. Тем более, если даже срезать с вас нужное  количество  шматов  сала,
все равно тяжеловато мне будет миновать контроль.
     - Истинно говорит.  Шошану  узнают,  несмотря  на  новую  мордашку  и
отпечатки пальцев, если там будет околачиваться еще  хоть  одна  фемка,  -
оживился Кравец. - Так что, не могу не уступить  даме  место  в  чемодане.
Lady first. Я доподлинно знаю, никакого биологического контроля  грузов  в
космопорте Меркурия нет, он уже проводится в  пункте  назначения.  Сделаем
нашей девушке укольчик для  замедления  жизнедеятельности.  Покемарит  она
часика три, потом мы ее распакуем и возбудим.
     - Подожди, а сканирование чемодана? - всполошился я.
     - Почему ты не озадачился этим, когда пытался запихнуть  в  ящик  мой
будущий труп? - постарался обидеться шериф.
     - Сканер дает визуальную картинку  лишь  металлических  предметов  да
некоторых  пластиков.  Белки,  жиры,  углеводороды  и  прочие   химические
соединения показываются только  цифрами.  Так  что,  скажете,  что  везете
колбасу в упаковке. - Шошана утрясла  вопрос  с  обычной  невозмутимостью,
будто и в самом деле сыр-бор разгорелся из-за невинной колбаски.
     - Но сумеем ли мы через три часа пролезть  в  багажный  отсек,  чтобы
вызволить Шошку? И успеет ли  корабль  за  это  время  отвалить  с  орбиты
Меркурия с требуемой траекторией  и  скоростью?  -  все  более  обуревался
сомнениями я. -  Это  ведь  кораблик-неавтоном  с  зеркалами,  разгоняемый
лазерными   лучами   от   внешних   станций.   Не   нравятся   мне   такие
лодочки-безмоторочки.
     - Не нравится, не ешь. Тогда мы с Шошанкой обойдемся без тебя в нашем
путешествии, - определился Кравец. - Не больно-то ты нам нужен...
     - Да, это весомый аргумент, - вынужден был согласиться я.

                                    20

     - Отлетающим на  Марс,  космопорт  Мерритаун,  пройти  регистрацию  у
стойки  номер  пять.   Закончив   оформление,   немедленно   следовать   в
терминальный шлюз.
     Рожа Кравца имела откровенно злодейский вид из-за нависших  бровей  и
излишне улыбалась всем,  создавая  впечатление,  что  шериф  только-только
хорошо поел  человечинки.  Он  первым  дефилировал  к  стойке  номер  пять
знаменитым маршрутом, который хотели бы изведать тысячи меркурианцев.
     -  Ваш  билет,  персон-карту  и  приложите  пальчик   вот   сюда,   -
проворковала служительница-киска в лучших традициях какого-нибудь  земного
космопорта. Впрочем, в непосредственной близи топтались, лениво  пожевывая
пузыристую жвачку, два бугая, выше наших метра девяноста на целую голову.
     - Да пожалуйста, милая.  -  Кравец  исполнил  все,  что  требовалось,
кажется, даже не соображая, какой ужас завис над ним.
     - Порядок, счастливого пути, - киска  пустила  в  Кравца  интенсивную
улыбку и он, сияя, как монетка в одну имперку, потопал  вперед.  Везет  же
балбесам.
     Следующим был я. С билетом и персон-картой вроде все обошлось.
     - Сударь, поставьте ваш багаж на конвейер сканера.
     Чемодан неторопливо поплыл через просвечивающее устройство.
     - Что там у вас? - голос девицы стал куда более режущим.
     -  Сударыня,  это  образцы  белкового  саморастущего   корма,   а   я
коммивояжер, хочу торгануть им на Марсе.
     - Разумеется, но нам придется попросить вас открыть чемодан. Ваш корм
слишком подвижен.
     - Слушайте, девушка, какого хрена? Это не портфель,  "открыл-закрыл".
Там герметическая упаковка. Если я ее вскрою, груз пропадет. А  зачем  мне
везти на Марс тухлятину? Там, что ли, своей мало? Я  же  в  Мерритауне  со
светлым лицом пойду на  квалифицированный  биологический  контроль,  ну  а
вам-то что за радость ерундой заниматься?
     - А если какая-нибудь протоплазма расползется  по  всему  кораблю?  Я
настаиваю на том, чтобы вы открыли чемодан. В противном случае  ваш  билет
будет аннулирован и вы даже не получите назад свои денежки.
     - Ладно, ладно. - Я понял, что игра вчистую  прокакана.  Сейчас  беру
свой  чемодан  и  улепетываю,  теряя  билет.  Не  исключено,  что  меня  в
нескольких  метрах  отсюда  задержит  полиция  и  отправит  на  тщательный
досмотр.  Тем  более,   бугаи   уже   оживились   и   стали   посверкивать
глазками-бусинками в мою сторону.
     Но в тот гадкий момент, когда я удрученно потянулся к ручке чемодана,
лампы по всему залу зарябили, сканер стал жалобно пищать и выдавать отказ.
     - Вот зараза, - пришел  черед  занервничать  служительнице  ворот.  -
Одурел аппарат, что ли? Ладно, проходите. Если чемодан и лопнет,  то  ваша
гадость быстро околеет. Там, в багажном отсеке, температура будет  немного
отличаться от забортной. Но в следующий раз побеспокойтесь заморозить свой
груз заранее.
     - Конечно-конечно, рад услышать. До свиданьица.
     Шошана поплыла вместе с  чемоданом  по  магнитной  дорожке  -  внутри
соленоидной   трубы,   которая   уводила   прямо    в    багажный    отсек
взлетно-посадочного модуля корабля. А я  вслед  за  счастливчиком  Кравцем
проследовал в пассажирский отсек второго класса того же модуля.
     В первом классе - пассажиры посолиднее, в полукаютах. А во  втором  -
общий кубрик, только санузел отдельный, вдоль бортов кресла-коечки  стоят.
Кравец привольно расположился, протянув  свои  столбики-ноги,  через  одно
место от меня.
     И вот уже ускорение стало прижимать мои соки к спинке кресла.  Модуль
покинул шлюз и стартовал, как обычный планетолет. С единственным отличием,
что  сперва   для   экономии   топлива   его   разгоняла   катапульта   по
взлетно-посадочной эстакаде и потому трясло не очень, хотя ускорение  было
минимум четыре "же". Но потом, когда аппарат уже  отделялся  от  эстакады,
вовсю закряхтел жидкостно-реактивный двигатель и  "живую  массу"  порядком
забросало. Водила поддал газу, в моем желудке недовольно съежился завтрак,
а в мочевом пузыре - стакан портвейна.  Но  все  равно,  как  сладко  было
знать, что поганый шарик начинает мельчать и усыхать позади тебя. Хоть  бы
ты стал семечком арбуза, Меркурий. Ускорение вдавливает  мысли  куда-то  в
затылок, где самые древние центры мозга спят и видят мезозойскую эру.
     Все, мы уже на орбите. Двигатели-то фурычили всего секунд двадцать, и
сейчас невесомость просит тошноты. Поэтому завтрак хочет  выйти  из  моего
живота  и  поздороваться  с  остальными  пассажирами.   Взлетно-посадочный
космолет тем временем наплывает на  основной  модуль  корабля,  давно  уже
разгоняющийся, чтобы вскоре сняться с  рейдовой  околопланетной  орбиты  и
лечь на траекторию, уносящую в глубины гостеприимного космоса. Меня  чуток
бросает вперед, и все слегка плывет перед глазами - от перепада  скоростей
при  состыковке.  Опять  чувствуется  ускорение  -  начинаем  все   мощнее
раскручиваться, набухая витками в сторону Марса  -  вернее,  его  будущего
места на околосолнечной орбите, где мы с ним и свидимся. Если он, конечно,
не свалится под какой-нибудь откос.
     В  отсеке  меркнет  свет.  Остаются  только  маленькие   светильнички
"лучинки" у изголовья кресла-койки, впрочем тепловидящему и так все видно,
хотя в несколько размытом виде. Однако, дамы могут спокойно разоблачаться,
не боясь, что кто-то разглядит у них  подробности  и  детали.  В  тепловом
диапазоне  порнографии  не  дождешься.   Сейчас   большинство   пассажиров
накушается транквилизаторов и окунется  на  пару  суток  в  здоровый  сон,
другие нырнут в мультяшный  балдеж,  изливаемый  через  экраны  хайратника
корабельной фильмотекой. Когда-то в салоне первого класса ставили сплошные
переборки между пассажирами, но потом выяснилось,  что  двух-трехнедельное
одиночное проживание в ящике нередкого человека превращает в  клаустрофоба
и шизофреника. Сейчас там от четырех стенок остались только разделительные
бортики, вроде тех, что  имелись  полвека  назад  в  плацкартных  вагонах,
катавшихся по Земле.
     Скоро пора придет выковыривать Шошану из багажного отсека. Должен  же
быть у экипажа кибер для таких срочных дел. Я убедительным ноющим  голосом
скажу стюардессе, что  забыл  в  багажном  отсеке  лекарство,  важное  для
поддержания во мне слабой жизни.
     Тут произошла какая-то перемена. Я все-таки немало полетал по космосу
и знаю в этом деле толк. Кажется, мы начали терять ускорение. Меж тем  оно
обязано нарастать непрерывно всю первую четверть  полета  -  ведь  корабль
будет подставляться под разгонные лучи новых и новых лазерных  станций.  А
вот несколько раз пихнули в бок  маневровые  двигатели.  Значит,  меняется
траектория - похоже мы снова перебираемся на  околопланетную  орбиту.  Это
мне уже не нравится. Я подозвал стюардессу.
     - Милочка, зачем мы вдруг тормозить стали? Я ведь столько  лет  копил
имперочки честным трудом и опустил их в кассу за прибытие точно в срок.
     -  Не  беспокойтесь,  -  отвечала  ласково  "милочка".  (Говорят,  на
межпланетных рейсах стюардесски дичают  и  охотно  вступают  в  межполовые
связи с пассажирами. Все-таки до Марса - две  недели  лету).  -  Сейчас  я
справлюсь у пилотов.
     Она подвела микрофончик ко рту и о  чем-то  тихонько  забормотала  со
своими дружками.
     - Одна из разгонных станций забарахлила...
     - Поэтому... - любезно вставил я.
     - ...Нам, чтобы серьезно не ошибиться со  временем  полета,  придется
пристыковаться ко спутнику "Меркурий-3",  двигающемуся  по  экваториальной
орбите. После необходимой навигационной  подготовки,  пересчета  полетного
плана и прочего, начнем разгон по другой траектории, - заобъясняла она.
     Я почувствовал как  опять,  слегка  толкнув  мои  внутренние  органы,
включились  маневровые  ионные  двигатели,  которые   помогут   произвести
сближение и стыковку. Только зачем? Ведь насколько я в курсе этих дел, при
отказе той или  иной  лазерной  разгонной  станции,  корабль  переходит  в
специальный режим полета на ионных двигателях. Их мощности вполне хватает,
чтобы дотянуть до следующей "разгонки".
     Сейчас мне просить, чтобы кибер слазал в багажный отсек за  чемоданом
- могут заподозрить в нечистых намерениях или, по крайней мере,  предложат
обождать до стыковки. Дескать, перетопчешься, не сдохнешь.
     - Как хороши, как свежи были розы, - отчетливо пропел я и  это  стало
сигналом тревоги для  Кравца.  Он  начал  тревожиться  и  вспоминать  план
чрезвычайных действий, а я приступил к реализации  первого  пункта.  Живая
Мертвая Рука по-паучьи заторопилась на своих острых пальчиках  в  переднюю
часть салона, туда, где имелся шлюз штурманской рубки. Я весьма наловчился
управлять третьей конечностью, так что из-за  мыслеусилий  уже  не  ломило
голову и не сводило корчами тело. В  итоге,  Рука  заняла  почетное  место
ровно над шлюзовым люком - похожая на  талисман  или  средневековый  герб.
Теперь надо было срочно выманить из рубки хоть одного вахтенного. Я  нажал
кнопку вызова стюардесски. Через минуту она  сунула  не  слишком  любезное
личико в мои крохотные владения.
     - У меня, сударыня, вопрос деликатного характера, -  прокряхтел  я  и
закатил глаза.
     - У вас что-то болит?
     - Вот именно. Болит и просит. Наклонитесь еще пониже, я стесняюсь.
     Не дождавшись, когда она склонит свой  вырез  пониже,  тяпнул  ее  за
шейку - до чего они щуплые эти марсианочки - и утянул в свою койку-кресло.
И, как следствие, принялся старательно шуровать у нее  под  юбкой.  Там  у
нее, кстати, поддеты были кружавчики, я  чуть  не  прибалдел,  но  вовремя
очухался.  Она  как  раз  взвизгнула  в  микрофон.  В  ответ   люк   рубки
распахнулся, выбросив одного из  вахтенных  офицеров.  Соответственно  его
трепетная шея  была  моментально  ухвачена  сноровистой  Рукой.  Вахтенный
обернулся, полагая, что обидчик сзади, одновременно потянул  плазмобой  из
кобуры. Кравец, в одном прыжке настигнув космонавта, рывком забрал  оружие
себе.  И  молниеносно  вернулся  в  свое  оплаченное  кресло.   Вахтенный,
окончательно ополоумев, кинулся назад в рубку, неся на своей шее  медальон
в виде Мертвой Руки. Люки закрылись, однако уже за "закрытыми дверями",  в
рубке, Рука, повинуясь моей злой воле, сжала пальцы на  сонной  артерии  и
уложила бесчувственного космонавта на палубу. Зрительный датчик - перстень
на  пальце  (вернее,  Пальце)  -  показал,  как  над  обмякшим   товарищем
склонилась озадаченная физия другого вахтенного.  Незаметная  дотоле  Рука
прыгнула ему на горло, когда он стал поворачивать напарника  со  спины  на
живот, высматривая увечья. Раз, и второй офицер  примял  своей  тушей  уже
павшего товарища. Неутомимая Рука тем временем лезла уже  по  переборке  к
панели, которая заведовала шлюзом. И, достигнув цели, нажала  две  кнопки.
"Отмена контроля допуска" и "Открыть".
     Снова пшикнули, распахиваясь, шлюзовые люки. В свою очередь, Кравец и
я, подхватив  стюардесску  -  она  поджала  ноги,  но  это  не  помогло  -
пронеслись мимо изумленных пассажиров в рубку.  Только  один  сознательный
гражданин - хвалю, я сам такой -  попытался  прыгнуть  на  нас,  но  шериф
уложил его отвесным ударом в  лоб.  Само  собой,  что  в  салоне  не  было
старателей или фемов, а лишь чиновники и купчики, командированные с  Марса
и возвращающиеся теперь назад.  Иначе  мы  бы  сразу  проиграли  матч,  не
помогли бы даже металлопластиковые рукавички.
     Очутившись  в   рубке,   пираты   (в   нашем   лице)   первым   делом
крепко-накрепко заперли мощные шлюзовые люки  на  аварийные  замки.  Затем
сорвали с себя маски в прямом смысле этого  слова.  Я  подобрал  плазмобой
второго вахтенного и поставил  стюардесску  личиком  к  борту,  а  круглой
попкой к нам. Аппетитно, ничего не скажешь.
     На вызволение Шошаны у нас  оставалось  не  более  получаса.  Однако,
нашлось и более срочное дело - менять курс, чтоб  не  уткнутся  в  спутник
"Меркурий-3".  Заметив  такой  маневр,  орбитальная  администрация  могла,
конечно, накликать на наши головы военный корабль Меркурианской эскадры  с
мощным атомным двигателем и тогда верный капец. Но теплилась надежда,  что
администрация не захочет связываться с вояками. Ведь  в  этом  случае  нас
сперва станет допрашивать контрразведка Флота и мы ей порасскажем.
     Второй вахтенный оказался крепче. Он уже начал  помаргивать  глазами,
чтобы украдкой глядеть на нас и заодно притворяться обморочным.
     Я дал ему по толстой марсианской щеке.
     - Хватит там подмигивать. Ты  пилот  или  бортмеханик?  Поторопись  с
ответом, иначе я удовлетворю свое любопытство с помощью вашей девушки.
     - Пилот, мать  вашу,  и  капитан.  Ну,  скоты,  -  обиженно  протянул
толстяк.
     - Ах, ты сравнил меня и  моего  товарища  со  жвачными  животными!  -
искренне возмутился я. - Не видал ты еще скотов, значит. И мамы  у  нас  с
товарищем разные. Ладно, сколько  членов  команды  на  борту  и  где  они?
Сколько пассажиров? Живей ворочай языком, кабан.
     - Сам кабан. А то и просто свинья.  Помимо  нас  еще  четверо  членов
экипажа  в  своих  каютах.  Семь  пассажиров  в  салоне  первого   класса,
четырнадцать в салоне второго класса.
     - Сколько остается до стыковки с "Меркурием-3"?
     - Сорок минут.
     - Отворачивай. Действуй аварийно-маневровыми двигателями,  ложись  на
уходящий курс и разгоняйся до третьей космической скорости.  Ионно-ртутной
тяги вполне для этого хорошего дела хватит. И не вздумай дурить. Я, может,
не слишком соображаю в вашей системе управления,  но  в  навигации  вполне
петрю. Эта оранжевая точка на экране -  "Меркурий-3"  -  должна  смещаться
влево. По дальномеру я стану проверять приближается ли миг свидания с ней,
или наоборот - с соответствующими для тебя последствиями.  Вот  нашлись  и
курсовые показатели в полярных и  прямых  координатах,  склонение  -  семь
градусов. Так что, если ты  не  вырулишь  в  нужную  нам  сторону,  я  это
заметить смогу. Тогда будешь наказан. А тот зеленый глаз - акселерометр  -
даст знать, когда перестанешь "жать на газ". Тоже схлопочешь  по  чайнику.
Ну, дергайся, пока я тебя не посадил голыми яйцами на кофеварку. Не сладко
тебе будет гулять с вареными-то.
     Кравец поднял капитана за шиворот и ткнул  мордой  в  сторону  пульта
управления. Космонавт, злобным толстым хорьком озираясь  на  нас,  все  же
взялся за дело. Пара пинков под ребра - и очнулся второй вахтенный - этот,
оказавшись  более  покладистым,   принялся   резво   наращивать   мощность
двигателей. Я же пристально, по-прокурорски, глядел на курсовые показатели
и экраны локаторов, изредка упираясь глазами в стереоскоп  -  где  изрядно
огорчали меня серебристые очертания проклятого спутника.
     -  Это  пиратство!  Первый  же  корабль  военно-космических  сил  вас
настигнет, - тявкнул капитан.
     - Что ты понимаешь в пиратстве, извозчик. А что  касается  взятия  на
абордаж, то у нас и  заложники  имеются,  вроде  тебя,  пузатый.  Мы  тебе
отрежем вначале карманы, потом пуговицы... потом, сам знаешь что.
     Наконец, я "заложников" как следует застращал, заодно и корабль  стал
закладывать необходимую маневровую кривую.
     - Как по-быстрому  попасть  в  багажный  отсек?  Не  темни,  сука,  -
обратился я к более  вежливому  бортмеханику.  "Сука"  выпалил  на  едином
дыхании.
     - У нас нет  прохода  внутри  корпуса  корабля.  Только  по  внешнему
мостику. Багажка за топливными баками, перед зеркалами-приемниками  лучей.
Туда быстрее всего на ранцах реактивных добраться.
     Настолько ли космонавт передрейфил, чтоб не брехать? Кравец  живенько
уже вынимает из шкафчика два скафандра, один бросает  бортмеханику,  берет
еще запасной кислородный баллон.
     - Ты тоже одевайся,  на  поводке  побежишь,  -  грубо  рявкает  шериф
смирному  космонавту  (сейчас  такое  откровенное  жлобство   стоит   лишь
поприветствовать). - Где реактивные ранцы?
     - Вы что - козлы? - вспучился капитан. - Да на ранце  без  подготовки
лететь, это все равно, что идти и плясать "Лебединое озеро". А по  мостику
любой дурак пройдет... Впрочем, зачем мне какие-то предупреждения  делать,
усвистал бы этот "шкаф" в пространство, и то легче бы стало.
     Насчет ранцев капитан прав, без  тренировки  можно  быстренько  стать
метеоритом. Но и с мостиком  рисковое  дело.  Бортмеханик,  чего  доброго,
попробует словчить и по дороге как-нибудь спровадить "шкафа" Кравца вместе
с Шошаной в открытый космос. Потом будет оправдываться: так уж получилось,
мы же предупреждали...
     -  Слушай,  ты,  искрожопый,  -  пытаюсь  облагородить  я   поведение
механика,  -  ты  идешь  выручать  человека,  вдобавок  женщину.  И   если
что-нибудь случится, неважно по  твоей  вине  или  не  по  твоей,  я  всех
превращу в пар и фарш. Ты  станешь  у  меня  вечным  памятником  крутиться
вокруг планеты, то есть превратишься в "Меркурий-5"... А ты, Кравец,  свой
любимый страховочный конец не забудь.
     Когда космонавт  и  шериф  уже  отправились  через  шлюз  общаться  с
космическим пространством, в  эфир  влез  со  своими  упреками  спутник  -
заметил все-таки наш отворот в сторону.
     -  Рейс  тринадцать.  Вызывает  "Меркурий-3".  Почему  не  выполняете
команду диспетчера? Немедленно доложите причину отклонения  от  указанного
курса.
     Я прислонил микрофон к губе.
     - "Меркурий-3". Вызывает рейс 13. Как слышишь? Хорошо,  надеюсь.  Так
вот, иди в сраку и не оборачивайся. Повторяю, иди в сраку вместе со  своим
диспетчером.  Курс  ты  знаешь.  Славный  рейс  тринадцать  зачисляется  в
Межзвездный флот.
     - Кто вы? Назовите себя, - все еще не унимался "Меркурий-3".
     - Адмирал Редькин. Прошу, обращаясь ко мне, не забывать слово "сэр".
     Капитан корабля сжал руками виски, будто испугался,  что  его  голова
сейчас лопнет, как перезревшая груша.
     - Кошмарнавтика какая-то. Сколько вас, кретинов таких, на Меркурии? Я
всегда говорил, что жить на этой планете нельзя.  Солнце  слишком  близко,
баламутит голову.
     -  Кончай  балаболить,  шеф-повар,  -  остановил   я   мутный   поток
измышлений. Кажется, все космонавты были достаточно деморализованы мной  и
я по-хозяйски раскинулся в кресле около  переборки.  -  Срочно  выведи  на
ближайший экран ту часть борта, по которой топают мой и твой товарищи.
     Видеокамеры выхватили Кравца и  бортмеханика,  которые  плыли-плелись
словно жуки в киселе по  мостику  где-то  в  районе  пупырчатых  топливных
баков.  Шериф  для  скорости  тыкал  неповоротливого  борт-механика  дулом
плазмобоя в копчик. Заодно приходилось продевать страховочный конец сквозь
скобы, приваренные к мостику.
     Компьютер показал, что наш корабль сейчас подставляется  всем  бортом
станции "Меркурий-3" (продольная ось смотрит на "пятнадцать часов").
     - А порезвее нельзя ли развернуться, мастер? У меня  ребра  зудят  от
такой неудобной позы.
     -  Молодой  человек,  вы  не  в  кровати.  И  вообще,  вам  раньше-то
приходилось пилотировать космические корабли? -  капитан  вложил  максимум
ненависти и презрения в свой вопрос.
     - Только меркурианские трактора.
     - Ну так не гавкайте лишний раз.  -  При  девушке-стюардессе  капитан
старался выглядеть бодрым, и я простил ему грубость.
     - Я бы не зарычал  ни  разу,  если  бы  вы  учли  наши  общие  теперь
проблемы. Спутник угрожает нам, во-первых, крупнокалиберными  плазмобоями,
во-вторых, гамма-лазерными установками, в третьих, торпедными  аппаратами.
Если бы  мы  развернулись  к  "Меркурию-3"  кормой,  сделали  какой-нибудь
форсаж, да еще выбросили часть груза, который потянулся бы у нас в хвосте,
первые две угрозы стали бы более жалкими.
     - Они не станут стрелять по судну с пассажирами на борту,  не  дикари
же, - с апломбом заявил капитан.
     - Смешной ты, дядька,  -  оставалось  сказать  мне.  -  Срочно  меняй
продольную и поперечную ориентацию корпуса по  отношению  к  курсу,  чтобы
площадь обстрела была минимальной.
     Несколько бортовых толчков показали, что капитан  все  же  послушался
меня без зуботычин. И тут локатор отметил быструю точку,  отделившуюся  от
пятна "Меркурия-3". Значит, именно торпедой и сунули нам.
     - Вот суки, - капитан произнес, наконец-то, правильное слово.
     - Есть на борту пассивные или активные системы защиты? - вопросил  я.
Капитан замялся.
     - Ну, давай  же  быстрее.  Видишь,  они  не  стали  вызывать  корабль
военно-космических сил. Им надо побыстрее уничтожить нас,  потому  они  не
пожалели и  вас,  невинных.  Ну  что,  похожи  мы  разве  на  обыкновенных
уркаганов?.. Мне хоть девушку стало бы жалко, старый ты козел. Вон  у  нее
какая попка. А ножки - поэзия...
     - Скажите ему, Василий Лукич, -  пискнула  от  борта  стюардесска,  -
сделайте хоть что-нибудь.
     Капитан сплюнул, он сплюнул дважды.
     - Ну, есть,  есть  у  любого  гражданского  судна  кое-что  оборонное
согласно мобилизационному плану! - выкрикнул своей  доброй  душой  капитан
Лукич и набрал код на  какой-то  панели,  которая  с  немелодичным  писком
откинулась и  открыла  тумблер  -  эту  штуку  бывший  руководитель  судна
немедленно дернул. Из ниши выехал ящичек с кнопками,  которыми  капитан  и
стал орудовать.
     Торпеда была уже видна без увеличения - похожая на огонек  спички.  В
стереоскопе эта штука являлась черной  безглазой  колобашкой.  Тут  четыре
искорки  выскочили  из  нашего  борта  и,  немного  вихляя,  понеслись  по
спиралевидной  траектории  навстречу  вражескому   фугасу.   На   какое-то
мгновение мне показалось, что  защитники  пронеслись  мимо  него.  Однако,
что-то рвануло и полетело в разные стороны  светящимися  космами,  которые
опять-таки взорвались, там и сям,  и  совсем  рядышком.  Корпус  тряхнуло.
Интересно, задели нас заряды из  кассетной  боеголовки  торпеды  или  нет?
Впрочем, через секунду на экране все угомонилось - корабль  вроде  остался
целеньким, бортовые системы не стращали  нас  чрезвычайными  сведениями  и
предсмертными уведомлениями.
     - Для гразерного луча у  нас  приличный  отражатель  припасен,  -  не
удержался от хвастовства капитан, разворачивая паруса дефлектора. И тут я,
отойдя от азартной игры в "промах-попадание", заметил, чем закончилась для
шерифа первая прогулка в космос. Он, борт-механик  и  Шошана  свалились  с
покореженного мостка  и  беспризорно  улетали  в  пространство.  Наверное,
каким-то шальным осколком перерезало и страховочный  конец.  Причем,  если
мужики елозили конечностями, то фемка после транквилизатора и кислородного
голодания - возможно после контузии или ранения  -  вовсе  не  шевелилась.
Единственное, в чем я был уверен - что она жива - хоть и не  мог  услышать
через борт слабенькие сигналы ее Анимы.
     - Если тебе и не жалко своего механика - я понимаю, много таких -  то
у меня народ ценный.  Мне  требуется  аварийный  робот!  -  зарычал  я  на
капитана.
     - Да не могу я заниматься одновременно и  маневрированием,  и  ловлей
"блох", - как всегда засопротивлялся капитан Лукич. -  Вон  какое  сложное
управление у аварийщика.
     Космонавт злобно ткнул пальцем в панель с множеством рычажков.
     - Обойдемся без твоих занятий, ты, главное, рули.
     И я взялся руководить  аварийным  роботом.  Монитор  показывал,  как,
слушаясь неловких моих команд, спасатель, выбирается из бортовой ниши, где
стоял до поры-времени на манер статуи Аполлона.  Где  вы  человекообразные
роботы,  про  которых  столько  понапачкано  фантастами?  Красавчик   этот
оказался по внешности чем-то вроде радиолярии, с двигателями, толкающими в
шести направлениях. Но и при достаточно удобном  управлении  отловить  три
одновременно разлетающихся  объекта,  казалось  делом  безнадежным.  Одним
глазом я пялился на экран общего обзора с координатной  сеткой,  другим  -
через окуляры самого робота, а ухом, наверное, приглядывал за капитаном  и
стюардесской, чтоб не стали самовольничать.
     Вначале мало что получалось, я уж  собирался  переключиться  на  одну
лишь Шошану. Но тут,  как  встарь,  проклюнулся  во  мне  пространственный
полюс, который  своими  вихрями-вихрами  быстренько  обшарил  окрестности.
Должно быть, осознал я нужные симметрии,  которые  охватывали  меня,  этих
трех беспризорников, парящих в ночи,  робота,  корабль,  даже  капитана  и
стюардессу.
     Я стал работать на пределе. Без споры Плазмонта и Шошаниной  подмоги.
Однако, от страха возбудилось еще несколько полей. Разметавшись  косматыми
вихрями, они заставляли резонировать родственные энергии  в  трех  летучих
голландцах.    Пульсации    устойчивости,    притяжения,     отталкивания,
пространственного искривления и всякий такой кал стали  взаимодействующими
кусками одного целого. Я  даже  попросил  стюардессу  пересесть  в  другое
кресло, а как всегда вредничающего капитана несколько изменить  продольную
ориентацию корабля. В этих танцах участвовали все. А в итоге  удалось  так
разветвить каналы-пульсации, что сложилась структура-ловушка.
     Три живых предмета перестали разлетаться и  даже  потянулись  друг  к
другу, словно были кучками мусора, которые я веником сметал в одну большую
кучу.  Первого,  как  ни  противно,  но  пришлось  цеплять   бортмеханика.
Стюардесска  по  моему  приказу  поманипулировала  конечностями  робота  и
довольно ловко зацепила своего товарища.
     Потом еще более элегантно уловила Шошану  и,  наконец,  бомбу-Кравца.
Шериф даже вскинул руку, празднуя победу. Ну, можно  отвлечься,  робот  на
автопилоте дотащит этих трех везунчиков до бортового шлюза.
     Теперь пора космическому зайцу проверить работу  космического  волка.
Капитан вроде полностью  отвернул  от  спутника,  и  мы  летели  прочь  от
"Меркурия-3", только неизвестно куда.
     - Ну, кэп, мы продемонстрировали друг другу обоюдное мастерство,  так
что будем взаимно вежливы и предупредительны.
     - Мне, по крайней мере, ясно, что ты хитрая бестия - здорово  заловил
этих летучих мышей, - отозвался капитан,  -  но  что  тебе  толку  в  моей
вежливости. Все равно тебя распылят за пиратство.
     - Если меня распылят, я попаду в Валгаллу. А вас  всех  сожрут  живые
нитеплазменные сопли. Еще узнаешь, что это такое.
     Тут в рубке показались бортмеханик и Кравец с Шошаной на  руках.  Оба
мужика выглядели неважнецки. Я выхватил фемку из рук шерифа, скинул  шлем,
расстегнул застежку скафандра.
     Лицо у Шошаны  белое,  ни  кровиночки.  "Фем",  -  ахает  капитан,  а
стюардесса просто  изумляется  донельзя.  Тут  я  понимаю,  что  не  дышит
подружка, и тело холодное, и зрачки на  свет  не  реагируют.  А  ее  Анима
сообщает,  что  отсутствуют  сердечные  и  мозговые  ритмы.  Я  ведь   все
перекрушу, если Шошану оживить не удастся!
     Стал делать искусственное дыхание, но  от  каждого  примыкания  к  ее
губам ужас продирает. От того, что ледышки они, и  от  мысли,  чего  Шошка
натерпелась в багажном отсеке, когда и кислорода под завязку, и нормальный
обогрев скафандра закончился, и даже не  пошевелиться  ей  никак.  Она  же
заживо похороненная была... пока я тут борова-капитана разгонял и ускорял.
     Стюардесска  человеком  оказалась,   мигом   наладила   кибердоктора,
который, вколов реанимал, стал  кровь  через  себя  прокачивать,  вводя  в
Шошану питание и кислород. Потом электроды прилепил. Только после  второго
удара током Шошанкина  жизнь  дала  о  себе  знать.  Была  она  похожа  на
несколько пульсов, которые уже  порядком  от  ее  тела  удалились,  словно
паутинка,   уносимая   ветром.   А   я    ухватился    за    них    своими
щупальцами-пульсациями, стал назад тянуть и укреплять, будто это  рвущиеся
ниточки. Наконец, сердце ее  встрепенулось.  Еще  электростимуляция,  укол
реанимала. Возвращается  жизнь  в  Шошанкино  бренное  -  как  это  сейчас
понимаешь - тело. Жизнь вышибает пробки из синапсов, впрыскивает  горючее,
АТФку, в ионные насосики мускульных волоконцев.
     Сужаются зрачки у Шошаны, и вот уже  расправляется  гармошка  легких,
делая первый судорожный вдох и выдох с раскатистым кашлем.
     - Есть тут одеяло с вибромассажем и подогревом? -  окликаю  я  членов
экипажа.
     -  Сейчас-сейчас,  -  с   готовность   отзывается   стюардесска.   Мы
окончательно стаскиваем с Шошаны скафандр. Марсианочка заворачивает фема в
теплую дрожащую ткань. Дивится она фемке, которая внешне  как  марсианская
дамочка, показывающая модели, только выше  на  полголовы,  стриженая,  как
зэка, и мышцы хоть и не бугрятся рельефами да барельефами,  но  зато  туго
накручены на тело.  Впрочем,  и  стюардесска  ничего  оказалась  девчонка,
жалостливая - а какие у ней трусики с кружавчиками и гладкое  пространство
повыше чулок... Ну, в общем, понятно, о чем  думаю  я,  о  чем  размышляет
стюардесса; может, и в Кравце мысли вроде моих шевелятся. Бортмеханик ни о
чем не размышляет, повалился на кресло,  прижав  шприц-пистолет  к  шее  и
зажмурив глаза. А капитан, скривившись, думает, наверное, что лучше бы  мы
передохли от дизентерийного поноса - столько ему боли головной устроили.
     Я попытался разобраться с траекторией нашего удаления от Меркурия. Мы
как раз выскочили на солнечную сторону  планеты,  обшивка  разогрелась  до
нескольких сот градусов, и вовсю фурычила система  охлаждения.  Назойливый
Ярило белым пятном загораживал  большую  часть  экрана,  дающего  обзор  с
левого борта.
     -  Ты,  капитан,  по-моему,  двигатели  бережешь.  Ты   бы   о   себе
побеспокоился, мы тебе больше неприятностей  устроим,  чем  Солнце  и  все
звезды вместе взятые, - стегнул я космонавта.
     - Да какой с солнечной стороны разгон, световое  давление  мешает,  -
вяло огрызнулся капитан и сплюнул прямо на панель управления. - Забыл  что
ли, разбойничек, нет у меня ядерной установки - покапай в мозги  фосфором,
он, говорят, помогает от  амнезии.  Хочешь,  чтобы  вдобавок  ко  всему  и
эмиссионная камера гикнулась?
     - Есть же резервы. Твой груз нам не ахти как нужен.
     - А ну, не бузи, - испуганно рыкнул капитан. -  У  меня  материальная
ответственность в отличие от тебя. Шутка ли, десять тонн гафния и сто тонн
ванадиевого  концентрата...  Ладно,  злодейчики,  от  чего  вы  собственно
драпаете?
     Наверное, решил перевести разговор на другую тему.  Однако,  я  сразу
включился и вкратце поведал правду, особенно выделив то, что относилось  к
удвоению тел, случившемуся в подвале производственного  сектора  "Дубков".
Капитан выслушал с кислой физиономией и в качестве эпитафии сказал:
     - И ты хочешь, чтобы я поверил в эту оглушительную чушь?
     - Ну, а зачем нас хотели угробить вместе с твоей посудиной,  даже  не
попытавшись вступить в переговоры-уговоры? Ты же видишь, с собой нет у нас
каких-то ценных минералов, деталей  сверхмощных  компьютеров,  пробирок  с
секретными растворами.
     - Этого и не надо. Вы же путчисты-бунтовщики,  анархисты,  понимаешь.
Ты же сам рассказал, чего там натворили ваши так называемые двойники - или
это все-таки были вы сами?
     - Это я-то анархист-путчист? Да я полжизни пробегал с  электрошоковой
дубинкой за всякими дуралеями...
     И тут  бортмеханик,  имевший  сейчас  озадаченное,  если  не  сказать
глупое, лицо, что-то зашептал капитану:
     - Объяснитесь, сударь,  что  происходит?  Зачем  вы  шушукаетесь  при
посторонних, ведь это неприлично! - вклинился я в их бормотание.
     - И этот наглый тип имеет дерзость рассуждать о  приличиях...  У  нас
неполадки с аварийно-маневровыми движками, которые из-за вашей  очумелости
использовались как маршевые ионные  двигатели,  -  загундосил  толстощекий
капитан.
     - Ну, что за неполадки, Лукич? Почему вас все время  надо  тянуть  за
язык? Я ведь могу и за нос дернуть.
     - Вы же простой угонщик и ничего не понимаете в ионных двигателях. Их
на тракторах не  бывает...  Ну,  скажем  так:  падение  тяги  на  сеточных
электродах. А, значит, проблемы с формированием ионного пучка.
     - Лукич, я надеюсь, что у вас действительно четыре  двигателя,  а  не
четыре сортира. Эти ионные электростатические - одни  из  самых  надежных.
Может, рабочее  тело  с  примесями?  И  потому  разрядная  плазма  фиговой
получается? Ну, наморщите же лоб и лобные доли мозга заодно.
     - Мы, товарищ пират, ртуть не на базаре покупали... В любом случае мы
теряем ускорение.
     Я тут, наконец, обратил внимание на акселерометр. Действительно,  все
сказанное капитаном - гнусная правда.
     И  вдруг  впервые  подала  голос  Шошана,  завернутая  в   одеяло   и
распушившаяся трубками капельниц.
     - Это ОН. Я чувствую его силу. Это - Плазмонт.
     - Я весьма рад, что наша  барышня  опомнилась  и  желает  вступить  в
беседу, - отозвался саркастически (как ему казалось) капитан.
     - Это еще кто? - просыпался щебенкой сухой Шошанин голос.
     - Господин капитан того самого судна, которому  очень  не  повезло  с
нами. Или, наоборот, повезло. Во всяком случае, я пытаюсь обратить  его  в
нашу веру.
     Тут Лукич, несмотря на уважительное слово "господин", снова заерзал.
     - Обратил меня или не обратил, а все равно пират ты  и  разбойник.  И
будешь так называться, пока суд или правительство не обзовут  тебя  иначе.
Во-первых, ты меня не убедил. А во-вторых, даже если  ты  меня  и  убедил,
зачем мне все это надо? Зачем рисковать собой, грузом, пассажирами?
     - Ты меня здорово задел. Да будь все нерискующими вроде тебя, старого
бюрократа, отрубили бы мы от Космики дурную  грязнулю  Землю,  одолели  бы
плутонов? Нет, мы бы сейчас сидели  -  дебилы  дебилами  -  на  поводке  у
кибероболочек, на привязи у Земли. Или вовсе отсутствовали бы на свете,  а
средства, благодаря которым мы появились в инкубаторах, Земля бы  спустила
на какую-нибудь шизофрению, вроде борьбы с эпидемией гонореи среди обезьян
в  районе  Африканских  Рогов  или   сексуально-освободительное   движение
некрофилов. А если бы после Войны за Независимость никто не  рисковал,  мы
бы остались чингисхановой ордой...
     Меня слегка понесло, это сказалась привычка к проработке  арестантов,
упеченных в камеры за всякие мелкие провинности.
     - Мы, друг Лукич, создали общество,  где,  в  отличие  от  землянских
демокрутий и тоталитарий, ценится доблесть, у кого бы то ни было. У воина,
ученого или купца-старателя...
     - У трескуна вроде тебя, - покачал головой капитан, -  особо  ценится
хреноплетство.
     -  Так  вот,  -  упрямо  долдонил  я,  -  доблесть  не   определяется
голосованием или указанием начальства. Поэтому мелкий недостойный  люд  не
держится наверху - мы ведь все перед космосом как на ладошке, он нас  всех
через свои ситечки просеивает. Мы,  природные  космики,  воюем  не  против
того, у кого глаза поуже, чем у нас, или морда почернее.  Даже  не  против
того, у кого в кармане побольше звенит. Мы деремся с паразитом и  хищником
Плазмонтом. Знаешь, сколько вкусных, сочных и глупых граждан  он  уплел  с
наслаждением, а потом выдавил то, что получилось, из-под хвоста? И  назвал
эти фекашки Новой Жизнью.
     - Заткнитесь вы все, - Шошана облокотилась на одну руку.  -  Где  моя
одежка? Не надо никаких приборов, чтобы сказать  -  ускоряемся  мы  теперь
совсем в другую сторону, поэтому скоро вернемся на Меркурий.
     - Она права? - уточнил я у капитана.
     - На данный момент права,  -  пожал  плечами  тот,  -  ты  мне  своей
блистательной речью не давал слова вымолвить.
     - Действительно, переменилось как ни странно  само  рабочее  тело,  -
наконец разобрался бортмех. - Это больше не  ртуть,  а  что-то  с  намного
меньшей атомной массой. Масса и сейчас продолжает уменьшаться.
     - Тьфу, черт, - капитан выдохнул. - Как в цирке, ничего не скажешь.
     Шошана учительственно пояснила ему.
     - Масса - это лишь количество устойчивых зарядов, а представьте  себе
заряд не  крутящимся  облачком,  а  нитевидный,  текучий.  Мы  валимся  на
Меркурий, потому  что  один  его  обитатель  со  звучным  именем  Плазмонт
конвертирует материю в принципиально иной вид, нитеплазменный. И дело  уже
не в бывшей ртути - можете выключить примус, оставшийся от вашего  ионного
двигателя - просто масса корабля стекает в сторону планеты.
     Значит щупальца Плазмонта накрепко прилепились  и  не  оторвались  от
корабля, даже когда тот рванулся в космос.
     - Ну зачем мне этот зоопарк... эти фемы... эти Плазмонты... -  тяжело
выдохнул космический волк. - Может, наша новая знакомая - от старых мы уже
порядком приустали - поведает нам, когда и куда мы стечем или протечем?
     Было видно, что и в самом неприятном  сне  капитан  не  оказывался  в
подобном положении. Ведь всю сознательную жизнь продрейфовал он  на  самых
вялотекущих меркуро-марсианских рейсах.
     - Вы мне разрешите воспользоваться вашим компьютером? -  решила  быть
культурной Шошана.
     -  Да  что  теперь   спрашивать.   Ваши   товарищи   всем   тут   уже
попользовались, - сказал грустно  капитан,  а  Кравец  приклеил  взгляд  к
стюардесскиной попке. Девушка как раз  суетилась,  доставая  пиво  по  его
настойчивому требованию.
     Шошана оторвала от себя все капельницы и,  задрапировавшись  одеялом,
лишь изредка спотыкаясь, подошла к пульту.
     - Вот так, - свистнул капитан, -  клиническая  смерть  будто  у  меня
приключилась, а вовсе не у этой большой девушки.
     Шошана потыркала клавиши и невозмутимо произнесла, словно  заговорила
о насморке.
     - Если ускорение - надеюсь, уже  все  усекли,  в  какую  сторону  оно
направлено -  будет  меняться  так  же,  как  и  сейчас,  мы  воткнемся  в
поверхность планеты  через  сорок  восемь  минут,  где-то  в  районе  моря
Старательские Слезы. Причем с немалой вертикальной скоростью.
     - Батюшки, Ньютон грозит  костями  из  гроба...  -  всплеснул  руками
капитан.
     - Ты нам Ньютоном не тычь. Слышь, отдели  взлетно-посадочный  модуль,
выдай струю из его жидкостно-реактивного двигателя, сядь на нее и попробуй
оторваться от Меркурия, - прогудел Кравец в красное капитанское ухо.
     - У нас ракетного топлива какие-то капли остались,  -  развел  руками
бортмеханик.
     - Все равно придется отделять взлетно-посадочный. А  потом  стараться
выписать наиболее пологую траекторию  снижения,  чтоб  посадка  получилась
хотя  бы  средней  мягкости.   Возьмите   для   расчетов   мои   параметры
нитеплазменной тяги, - распорядилась боевая фемка. - Остальное  вы  и  без
меня знаете.
     Она обернулась ко мне.
     - Поблизости нет ничего, что попробовало бы взять нас на буксир?
     - Мы гордо откажемся от любой помощи, разве что ее предложит корабль,
подчиняющийся непосредственно Адмиралтейству. Впрочем,  поблизости  ничего
такого, что могло бы искушать нас своими услугами.
     Капитан  Лукич,  немного  воспряв  под  Шошаниным  взглядом,  занялся
баллистикой. Затем мужественным, как ему показалось, голосом проквакал  по
интеркому  остальным  членам  экипажа  об  аварийной  посадке,  чтобы  они
быстренько перебрались из основного модуля  во  взлетно-посадочный.  Члены
экипажа пытались вякать, но начальник  отключил  прием  жалоб.  Стюардесса
Люся  ворковательно-развлекательным   голоском   оповестила   пассажирские
салоны,  что  из-за  мелких  неполадочек  с  лазерными  станциями  разгона
придется на пару минуточек вернуться в Васинский космопорт.
     Вскоре члены экипажа недовольно пробубнили, что заняли свои места  во
взлетно-посадочном модуле, а заодно попробовали выяснить, садится ли судно
на Меркурий, потому что  капитан  захворал,  или  это  космические  пираты
постарались?
     - Попрошу не морочить мне задницу. С такими мозгами, как у вас,  надо
без помощи корабля летать, - отозвался  Лукич.  -  Космические  пираты  не
садятся на Меркурий, они с Меркурия драпают.
     Стыковочные  блоки  просигналили,   что   взлетно-посадочный   модуль
отделился  от  основного.  Впрочем,  пагубное  ускорение   от   этого   не
уменьшилось, а даже скакнуло.
     - Гафний и ванадий возвращаются туда, откуда они  взялись,  -  мрачно
подытожил капитан.
     - Как бы и нам не вернуться туда, откуда мы все взялись,  -  подыграл
Кравец.
     И тут меня осенило. Никто нас,  конечно,  на  буксир  не  возьмет.  А
просто пообщаться с какими-нибудь приличными людьми, нельзя ли?
     - Мастер, послушайте, с кем еще можно связаться, не  считая  постылых
меркурианцев и околопланетных спутников. Вообще-то мне  нужна  метрополия;
центральный   департамент   полиции,   ведомство   верховного   прокурора,
Адмиралтейство, на худой конец Совет Уполномоченных -  правительство  наше
драгоценное.
     - Нам только выделена линия  дальней  связи  с  управлением  рейсовых
перевозок нашей судоходной компании, - отозвался капитан. - Но там  сочтут
ваш печальный рассказ пиратским бредом и скоренько спустят его в сортир. А
что касается ближней связи, то пробуйте сами, не мороча голову другим.
     Лукич врубил автонастройку радиостанции  с  уровнем  вызова  "крайняя
необходимость" и переключился на пилотирование, все более заливаясь потом.
Да  и  тревожные  глаза  Шошаны  получше   индикаторов   показывали,   что
вертикальная скорость становится донельзя грозной. Вдобавок мы  рыскали  и
вихляли даже на таком скверном курсе, Плазмонт  был  как  всегда  щедр  на
подвохи.
     Однако мне было покамест не до того. С тремя или  четырьмя  кораблями
не получилось устойчивой  связи,  хотя  один  из  них,  судя  по  матерным
требованиям убраться с частоты, был военным. И вдруг в секторе с полярными
координатами  01-67-52  отозвалось  грузовое  судно  какой-то   занюханной
компании,  но  зато  фобосской  приписки.   Отозвавшийся   был   вахтенным
штурманом, который лопотал мало того, что по-английски,  вместо  русского,
еще и на прегадком австралийско-марсианском диалекте, где спасу не было от
трифтонгов. Пришлось общаться без "аудио", в режиме  бегущей  строки,  что
еще  укорачивало  оставшийся  у  меня  лоскуток  времени.  Штурманишка  на
удивление спокойно воспринял мой  казалось  бы  душещипательный  словесный
выброс, а когда связь  уже  стала  теряться  во  мраке  космической  ночи,
отстучал - спасибо за фантастический рассказ, вы изрядно поразвлекли  меня
в конце вахты. So funny и good bye.
     Пока  я  там  выступал  в   роли   народного   сказителя,   компьютер
сочувственно дал  знать,  что  даже  полумягкая  посадка  нам  не  светит.
Плазмонт явно хотел всех поголовно угробить, чтобы члены экипажа  вкупе  с
пассажирами не тарабарили о странностях Меркурия на всех углах Космики.
     Сесть, вернее рухнуть, мы должны были в районе сто на сто километров,
где-то на плато с говорящим именем Свинячья Шкура. Большей  определенности
посадочной траектории из  баллистических  программ  выжать  не  удавалось.
Борткомпьютер только бранился и требовал: "Установить  постоянный  курс...
стабилизировать ориентацию корабля относительно курса... взять  постоянные
пеленги..." А потом  и  вовсе  шизанулся  вместе  с  остальными  думающими
устройствами. Капитан пытался,  несмотря  на  нехватку  топлива,  сбавлять
вертикальную скорость жидкостно-реактивными  двигателями  модуля,  задирая
нос и садясь на корму. Но вначале полыхнул  один  из  ракетных  двигателей
(компьютер едва  успел  отключить  подачу  топлива),  затем  стал  кашлять
второй.  Я  чувствовал,  что  Шошана  пытается  защитить  его,  как  самую
распоследнюю нашу  надежду  -  ведь  в  тщедушной  атмосфере  Меркурия  не
спланируешь.
     Внизу уже была заметна торосистая местность, которую  я  опознал  как
Свинячью Шкуру  собственной  персоной.  Дюзовые  рули  не  откликались  на
команды, приборы несли всякую ахинею, покинула пазы только одна посадочная
лыжа, в глазах и то потемнело.  Лишь  тупо  устроенные  тормозные  бустеры
исправно сработали.
     - Ставлю на то, что нас будут соскребать бритвочкой со скал  и  затем
измерять в погонных метрах, - гаркнул в каком-то раже  Кравец  и  принялся
молиться немыслимым святым,  которых  в  космотеизме  точно  нет.  Я  тоже
подумал о вере, отчего вдруг возникло убеждение, что  "опупея"  не  должна
так бестолково закончится, ведь  кроме  нас  притормозить  демона  некому!
Попутно левым глазом  замечал,  как  на  сигнальных  панелях  замельтешили
огоньки, рапортуя о том, что от усталости расползается металл обшивки.
     А потом меня словно взяли за шкирятник  и  встряхнули.  Пробудившись,
засочился силой полюс устойчивости. Мои пульсации стали  развеваться,  как
волосы кудесницы Медузы Горгоны. И это  даром  не  прошло,  меня  охватили
самые вредные ощущения: что вместо шпангоутов трещат мои собственные кости
и торосистая терка вместо корабельной  обшивки  шкрябает  мою  собственную
шкуру.
     Мы вдвоем - или втроем - стали  своими  пульсами  скреплять  рвущиеся
энергетические жилы планетолета. Словно бы  перебрасывать  их  вибрации  в
более устойчивые русла. Но вскоре стало не до  такой  благотворительности.
Космолет забило-зашвыряло, мы сделались как картофелины в  мешке,  который
волочет  по  брусчатке  гоночный  автомобиль.  Особенно  пожутчало,  когда
отвалилась последняя лыжа. У меня не то что потемнело в глазах -  спасаясь
от чумовой тряски, душа стала куда-то вылетать на стрекозиных крылышках.
     Эта тряска длилась вечность плюс еще  какой-то  довесок  времени.  Но
все-таки когда-то, в далеком будущем, мы остановились. Минуты три не  было
слышно ничего, кроме каких-то утробных урчаний и скрипов.
     Потом стало ясно - бортмеханик хрипит оттого,  что  у  него  поломаны
ребра. Капитан Лукич оглянулся разбитой физиономией,  по  которой  стекала
кровь. Шошана подала голос, чуть менее каменный, чем обычно:
     - В пневмопроводах бывало и хуже.
     - Глисте в канализации тоже несладко приходится, - поддержал я.
     Прорезался голос и  у  Кравца,  какой-то  потончавший  петушиный.  Он
выпустил полумертвую от переживаний пигалицу-стюардессу из своих горилльих
объятий.
     - Я сохранил ей жизнь, но так обнимал,  что,  кажется,  у  нас  будет
ребенок.
     А изрядно помятая стюардесса Люся вдруг нашла возможность хихикнуть.
     Интерком  молчал,  бортовые  системы  не  давали  о  себе  знать,  за
исключением автономного жизнеобеспечения рубки, питаемого  аккумуляторами.
Не было слышно жужжания даже аварийного  генератора.  Оставшиеся  на  ходу
блоки компьютера грустно долдонили, что потеряна связь со всеми  датчиками
за пределами носовой части.  Из  всех  навигационных  и  обзорных  модулей
остался только  монитор,  показывающий  унылое  пространство  перед  нами,
прочие спали вечным сном.
     Капитан   Лукич   протер   влажной   бактерицидной   салфеткой   свое
раздрипанное  лицо.  Шошана  наложила  протекторы   на   сломанные   ребра
бортмеханика и вручную сделала уколы  -  кибердоктор  разбился  вдребезги.
Стюардесса  подтянула  чулки,  поправила  юбку,  сбившуюся  из-за  объятий
Кравца, и причесалась. Мы с капитаном одели скафандры, нахлобучили  шлемы,
и, убедившись, что шлюз как таковой существует и,  может,  даже  работает,
вступили в него. Внутренний люк за нами закрылся, контрольный блок показал
герметичность. Ну, пора. Открылся с некоторым скрипом внешний люк.
     За ним ничего не было. Ни девятнадцати пассажиров, ни четырех  членов
экипажа. Остался только остов, ребра  шпангоутов,  куски  обшивки,  рваная
волосня проводов, обломки аппаратуры. Все люди вылетели из салонов и  кают
вместе со своими креслами и были перетерты  торосам  в  пюре.  Впрочем,  к
этому моменту совершенно точно они являлись неживыми телами.

                                    21

     Обычное дело - связь не фурычила из-за поганой  пыли.  По  траектории
падения  и  линиям  естественного  магнитного  поля   мы   вполне   научно
установили, что  нашли  пристанище  (хорошо  бы  не  последнее)  на  плато
Свинячья Шкура. Где-то  на  куске  территории  в  пятьдесят  на  пятьдесят
километров. Впрочем, об этом можно было догадаться, просто оглянувшись  на
окружающую  местность  с  мелкой  щетиной  острых  камней.   Когда   среди
корабельного мусора выискался октант, то благодаря слабо мутнеющему  глазу
нашей луны, удалось разобраться с долготой. Это вызвало недолгий  интерес.
В любом случае ближайшие прииски и стойбища старателей - далеко-далеко  за
горизонтом. Собственно, можно было порадоваться, что нет ни с кем  никаких
связей.
     В Васино меня вместе с товарищами только одно ожидало  -  трибунал  и
виселица.  Или  в  порядке  помилования  -  мгновенная   аннигиляция   под
милосердным лучом мощного гразера. Нет, такое  "помилование"  одному  лишь
Кравцу светит. Нам с Шошаной совсем другое улыбается -  все-таки  заставит
нас Плазмонт помучиться. Кто-то из  работников  эшафота  рассказывал  мне,
что, когда человек отходит в петле, у него  почему-то  случается  эрекция.
Выходит, не даром смертушка - женского рода.
     В любом случае, от этой дамы лучше держаться  подальше,  поэтому  нам
нет резона высвистывать спасителей-погубителей. Можно, конечно, попытаться
укрыться среди старателей, но без имперок, без вездехода мы будем  слишком
зависимы. Да никто и не захочет слишком усердствовать  с  опекой  -  зачем
наживать лихо с властями, "Дубками" и  "Вязами"?  Даже  в  долине  Вечного
Отдыха. Если там кто-то и уцелел. В любом случае, нам туда не  пробраться.
Сплошной набор "но" и "если".
     Однако задача выбора упрощалась тем, что  пока  его  и  не  было.  Мы
оказались заточенными в рубке, которая со всеми своими закоулками,  нишами
и  шкафами,  составляла  собой  одну  не   слишком   большую   комнатенку.
Соответственно  скандальность  ее  жильцов  была  повышенной,  что   могло
кончиться плохо для  кого-нибудь  из  них.  И  сексуальность  в  атмосфере
праздности росла по параболе, кое у кого  даже  по  экспоненте,  что  тоже
предвещало дурное развитие сюжета. Это не касалось раненого  бортмеханика,
и пока что застрессованного капитана, но Кравец вскоре решил отличиться на
сомнительном поприще. Тем  более,  что  никаких  лозунгов  для  укрепления
гражданственности я не придумал ни к обеду, ни к ужину.
     В первую ночь (по  корабельному  времени)  шериф  еще  раскочегаривал
аварийный  электрогенератор,  который  должен  был  работать  на  остатках
водородного геля, и чинил камеры кругового обзора. Но во  вторую  спальную
смену у этого паршивца сильно  зачесался  "гондурас".  Шериф  поднялся  со
своего места у пульта, около которого отдыхала вся тройка  мужчин,  глянул
начальственным взором на обзорные мониторы - вокруг была  тишь  да  гладь.
Затем пристально посмотрел на встроенный шкаф, где на сваленных скафандрах
богатырским сном почивала Шошанка, но решил не рисковать. И направился  за
импровизированную  занавеску,  где  в  нише   из-под   чисто   выметенного
кибердоктора находился будуарчик стюардессы Люськи. Кравец накануне ей это
гнездышко на  отшибе  и  устроил.  Дескать,  остальные  люди  тут  грубые,
перебьются без удобств, а Люси де Флориньяк  (почти  коньяк),  марсианской
француженке, комфорт и уют потребны больше, чем всякому быдлу. Видно и эта
пигалица очаровалась нашим заботливым кабаном, потому что уже  через  пять
минут после начала свидания послышались страстные девичьи вздохи.
     - Да не наваливайся ты так. Cravets, Cravets, cesse tes  brusqueries,
salle cochon. (Кравец, отвяжись, Кравец, ты - форменная свинья.)
     И голос шерифа сквозь работу.
     - Я не свинья. Я просто иначе не умею. Меня хорошим манерам не учили.
     И снова девичье:
     - Cochon, cochon... Ой, больше не могу, отстань...
     Капитан нарочито захрапел и вздохи мигом сдохли, но  потом,  осмелев,
вошли в прежнюю громкость.  Через  пару  часов  Кравец,  домучив  девушку,
наконец угомонился. Сделал вид, что вернулся из сортирчика, где провел все
это время, и как ни в чем не бывало улегся на свое холостяцкое место.
     Наутро, само  собой,  капитан,  возбудившийся  из-за  половых  деяний
Кравца, принялся бухтеть по-злому.
     - Из-за трех болванов у нас уже отрицательное сальдо в  двадцать  три
человека. Сколько вам еще требуется для самоутверждения, молодые люди?
     - Слушай, папаша, не нервируй меня  дополнительно,  -  выступил  я  с
пламенной речью. - Мы на эти  дела  пошли  и  подставились  под  вражеские
энергии не из-за своих прихотей. Тоже могли выжидать, авось пронесет  мимо
наших задниц, и радоваться жизни, каждый по-своему. И  эти  двадцать  три,
понимаешь, они - наши люди, пали за правое дело, пускай даже сами того  не
понимая...  Что  касается  проявления  низменных  инстинктов  со   стороны
некоторых наших  общих  знакомых...  так  ведь  не  секрет,  чем  ты  сам,
уважаемый, занимался после капитанских коктейлей с веселыми  пассажирками.
Уж тем более - куда ты заваливался в квартале Полного Кайфа  где-нибудь  в
Мерритауне, там ведь  каждая  плитка  на  мостовой  издает  возбудительный
всхлип. И это было, когда тот  же  Кравец  жарил  свое  срамное  место  на
газовом реакторе.  Надеюсь,  и  наш  доблестный  шериф  не  воспримет  мою
защитную речь как призыв к дальнейшим свершениям... Ладно, я на  разведку,
хотя и здесь по идее неплохо - кислорода на три месяца, жрачки на  четыре.
Но вдруг пофартит, влезу кому-нибудь веселым  попутчиком  в  вездеход  или
найду что-то вдохновляющее, пещерку благоустроенную, например. Может быть,
все удобства в километре отсюда. Ну, кто отважно со мной?
     - Я,  -  рапортовала  справная  девка  Шошанка.  Но  затем  наступило
тягостное молчание.
     - Куда  мне  бежать?  -  по-сиротски  протянул  капитанишка.  -  Ведь
получится, что космолет упал, а пилот смылся, опасаясь порки.
     - Ну, я, я, - сказал разочарованным голосом Кравец, -  не  оставаться
же мне с этим занудой. - И он зарезал взглядом капитана.
     - Молодец, шериф, - одобрил я. - Наконец  ты  стал  различать  пользу
дела и пользу тела.
     - Moi aussi, - неожиданно поддержала Кравца новая подружка. По-моему,
она  решила,  что  мы  торопимся  на  ближайшую  остановку   общественного
транспорта.
     - Очень мило. Мы все уйдем, а эти космические  волки  запрутся  и  не
впустят  нас  обратно...  Поэтому,  Шошана,  ты  исключаешься  из  состава
разведгруппы, а ты, межзвездный скиталец, назначаешься, -  обратился  я  к
капитану Лукичу. - Кошмарнавты, вперед!
     - Я не останусь, - сделала твердое заявление  возмущенная  Шошана.  -
Розыскники из Васино первым делом найдут эту драную металлическую птицу. И
катись ты в попу со своими распоряжениями. Понял, мент?
     - Сама ты мурка-наводчица... Да, дисциплина -  именно  то,  чего  нам
порой  не  хватает.  Хорошо,  давайте  решим  полюбовно.  Идут   все,   за
исключением сломанного механика. Ему мы пропишем укол глубокого сна.
     Само собой, я предполагал через пару часов  отправить  вечно  бодрого
Кравца и измотанных капитана со  стюардесской  назад  -  лишь  бы  донесли
некоторые припасы  до  точки,  где  можно  обустроить  тайничок.  Затем  я
намеревался вместе с Шошаной порыскать более основательно. Итак, механика,
не испрашивая согласия, погрузили в глубокий целительный  сон,  а  группа,
состоящая из пяти человек (трое "своих", двое "сомнительных") выступила  в
поход. Кислорода и питания  захватили  столько,  чтобы  пятерым  на  сутки
хватило, а двоим - на  три  дня.  Естественно,  по  ходу  дела  девицу  де
Флориньяк от ноши пришлось освободить по причине хрупкости, да  и  жирняга
капитан жидким оказался, поэтому основная тяжесть навьючилась на "своих".
     Космолет лежал в довольно глубокой впадине, метров по пятьсот в длину
и ширину, поэтому мы карабкались вначале в гору.  Когда  поднялись,  перед
нами открылась долина куда большая, и малышка Люси  вдруг  заявила,  тыкая
пальчиком в низину, едва подсвеченную мутным глазом меркурианской луны:
     - Je vois les maisons. Un grande ville, en realite. (Гляди-ка,  дома,
большой город, в натуре.)
     - Ерунда, киса, здесь не может  быть  ничего  такого.  На  худосочном
Меркурии полностью отсутствуют секретные города и даже деревушки. Это  вам
не Марс,  -  выразился  Кравец  голосом  солидного  мужчины,  покрывающего
залипухи своей маленькой глупынди.
     Однако я сразу засомневался. Это как раз  на  Меркурии  не  исключены
любого сорта сюрпризы. Наши "Дубки" с "Вязами"  или  какая-нибудь  богатая
марсианская контора вполне могли отличиться и воздвигнуть  тут  что-нибудь
для тайного величия, хотя бы общественную уборную или рюмочную-закусочную.
     Спустились  мы  еще  пониже,  метров  на  сто.  Теперь  всякий  видел
скалистую гряду. А взбудораженная личность могла объявить эти скалы чем-то
похожим на дома. Или на кучи великанского дерьма. Когда  мы  углубились  в
проход меж двух утесов, скалы были  все-таки  каменными  глыбами.  Однако,
метров пятьдесят спустя, я не мог ручаться, что здесь не стоят оплавленные
и потекшие от большой температуры постройки. А чуть погодя нельзя  было  с
чистой  совестью  отпихнуть  утверждение,  что  все  вокруг  -  не  вполне
естественного происхождения. Хотя и в таком случае большим искусством  тут
не пахло.
     Да, окрестности смахивали  на  исторический  город.  Вроде  тех,  что
кое-как уцелели на Земле со времен царя Гороха. Демонометр, между  прочим,
не кивал на присутствие  нитеплазмы.  Конечно,  на  фабрике  в  Васино  мы
встретили много всякого кала из видимой нитеплазмы, на которую  демонометр
тоже не реагировал. Однако там все-таки изделия из нее  лепили  с  помощью
специального оборудования и куда в меньших масштабах.
     А если "городище" это не плазмонтово, то чье тогда? По зубам ли такой
секретный проект "Дубкам", "Вязам", кому бы то ни было? И зачем он?
     Вот мы уже вступили на улочки подозрительного города.  Стены  "домов"
были щербатые, какие-то невнятные, без всякой лепоты, будто очень древние,
вместо окон - темные проемы а-ля глазищи черепа. Но  пыль  уже  не  стояла
столбом, а, словно из почтения, висела пеленой чуть выше крыш. И хоть  она
казалась  более  плотной,  чем  раньше,  мрак  не   сгустился,   напротив,
пространство меж "домов" было подмазано легким светом.
     - Cette ville  est  construite  par  les  anciens  mercuriens  [Город
воздвигли древние меркурианцы,  больше  некому],  -  выдвинула  "гипотезу"
глупындя Люся.
     - Это очень похоже на правду, учитывая, что через  несколько  месяцев
он попадет на солнышко и пропечется  до  приятной  температурки  в  тысячу
градусов. А особо благоприятное воздействие на архитектурный стиль  окажет
солнечный прилив... - возразил я милым  голосом,  хотя  собирался  заорать
"хрена с два". - В любом  случае,  рано  или  поздно  мы  найдем  какую-то
ловушку  или  хитрость  на  свою  задницу,  поэтому  бродить   нам   здесь
бесперспективно. Давайте перенесем знакомство с достопримечательностями на
другое время и другую планету.
     - Все-то он знает, - хмыкнул в мой адрес седовласый капитан Лукич.  -
Может, городок этот из такого материала, что его ни  жара,  ни  холод,  ни
прилив с отливом не берут.
     - А кто тогда в нем жил-то, седовласка? Товарищи со стройным телом из
керамики и огнеупорных сплавов? - отрубил я, но вспомнил  Петю  Мутного  с
его железными деталями.
     - Чем дальше мы пробираемся, тем приличнее сохранились  дома.  Может,
тут какое-то защитное поле до сих пор действует? - отразил выпад  капитан.
- А раньше, допустим, оно не в пример мощнее было.
     Я отколупнул несколько кусочков  от  стены  и  сунул  их  в  походный
анализатор  -  который  убедительно  показал,  что  строительный  материал
состоит из веществ, изобильно имеющихся на Меркурии: кремния, алюминия,  и
тугоплавких металлов, вроде титана.
     -  Как  бы  то  ни  было,  нам  лучше  отсюда  уматывать,  -   будучи
ответственным лицом предложил я, впрочем, не слишком настойчиво.
     Однако только Шошана меня поддержала. И то довольно слабо  -  она  не
чувствовала опасности.
     Как  известно,  Меркурий  -  место  для  для  множества   параллельно
действующих  чудес.  Вдруг   здесь   действительно   постарались   древние
меркурианцы? Например, когда-то мы все давали зуб на  вырывание  в  защиту
тезиса о безжизненности Юпитера. А потом обнаружили там в атмосфере  стада
здоровенных живых пузырей  из  металлоорганики  с  четко  просматриваемыми
вожаками, мечущими молнии. Еще немного погодя  зонды  засекли  на  ледяных
глыбах-материках что-то смахивающее на постройки.  В  них  проживали  -  в
отличие от своих диких, влекомых ветрами собратьев  -  тяжелые  сплюснутые
пузыри,  которые  общались  друг  с  другом  посредством  разрядов.  Часть
"разрядных" слов удалось декодировать. И первой расшифрованной фразой была
такая: "Чтоб завтра представил объяснительную  (дословно:  исполнил  танец
раскаяния), иначе шеф (испражняющий молнии) публично унизит тебя  (наденет
тебя на себя)".
     - Voila, voila, смотрите туда, - киска Люська  потыкала  пальчиком  в
промежность меж двух грубых стен, закрашенную более интенсивным светом.
     Через эту щель виднелась улица, полная нормальных  красок  -  которые
впрочем несколько "плыли" в  глазах  наблюдателя  -  с  красивыми  домами,
черепичными  крышами  и  разноцветными  стенами.   Мы   с   минуту   будто
подсматривали в замочную скважину. Как-то бездумно  стояли,  с  туманом  в
голове от ошеломления. Люся  не  выдержала  первой,  заторопилась  к  этой
красоте, следом потрусил,  потряхивая  жирком,  упитанный  капитан,  затем
потянулся Кравец со своими баллонами.
     Пришлось и нам с Шошаной перебежками, от стены к стене,  почесать  за
ними. Вот граница между ночью и днем, шажок  вперед,  и  я,  последний  из
группы,  оказался  на  настоящей  земной   улице.   Старого,   но   хорошо
законсервированного города. Меркурий остался  позади  в  виде  несуразного
темного пятна меж двух домов.
     Над головой царило голубое небо, мостовая была выложена брусчаткой, а
дома-то трех-четырех этажные, изящного позднеготического  стиля.  Все  это
сейчас сверялось с  образами,  некогда  перебравшимися  в  мою  голову  из
видеокнижек   и   исторических   мультиков,   которыми   нас   усердно   в
воспитательных целях потчевали  в  "Мамальфее".  Именно  из  таких  уютных
городков  торопились  в  неизведанные  моря  и  джунгли  рисковые   парни,
флибустьеры  и  конкистадоры,  с   которых   нам,   уроженцам   питомника,
предлагалось брать положительный пример.
     Сделав еще шаг, я почувствовал тяжесть. Гравитация была побольше, чем
та, которой мог похвастать Меркурий, и пробуждала дополнительные  мысли  о
Земле.
     - Анализатор шепчет,  что  вокруг  нас  настоящий  воздух.  Кислорода
двадцать процентов, азота побольше, чем в Васино (земная норма), остальное
- инертные  газы.  Давление  обычное  для  куполов,  температура  двадцать
Цельсия, - дрожащим от возбуждения голосом сообщил Кравец.  На  его  шлеме
поднялся светофильтр и было видно озадаченную  глуповатую  и  одновременно
радостную физиономию.  Мои  подчиненные,  может,  за  исключением  Шошаны,
поголовно воспринимали происходящее как подарок.
     - Ну и что  с  того,  обалдуи?  Может,  поскидаем  скафандры  и  айда
босиком? - попробовал я пристыдить недисциплинированных последователей.
     - Скидать не скидать, а неплохо бы подышать через воздушный фильтр, -
делово предложил Кравец, - вот я засосал воздух анализатором и  вижу,  что
микроорганизмов нет. Яда с токсинами тоже. Даже пыль отсутствует. В общем,
никакого говна.
     - Ты бы ума где-нибудь засосал.
     И все-таки этому  анализу  можно  доверять.  Стандартный  атмосферный
анализатор  по  очереди  отфильтровывает  частицы,  которые  превышают   в
размерах один микрон, одну  десятую  микрона  и  так  далее.  Командуй  не
командуй, а Кравец  переключил  свое  дыхание  на  атмосферу  и  с  песней
двинулся вдоль улицы, заглядывая в узкие окна, за которыми пока ничего  не
проглядывалось. "Только пуля казака во степи догонит..."
     - А дурости и догонять не надо. Она всегда при тебе.
     Мне уже нехорошо от нашей простоватости,  тут  еще  эта  коза  Люська
заявляет:
     - La temperature de l'air est normale. Я устала и хочу  скинуть  этот
дурацкий скафандр.
     Пока я до нее добирался, щелкнули, отстегиваясь,  крепления  шлема  -
контрольные блокировщики при таких параметрах атмосферы не стали мешать  -
и метелка рыжих волос  с  радужной  подкраской  на  кончиках  окунулась  в
сомнительный воздух подозрительного города.
     Я хоть и добежал, но застыл от  замешательства.  Тут  она,  пользуясь
моим остолбенением, берется за застежки - раз, два - и скафандр сползает к
ее ногам. Она - разоблачилась! Зачем я только взял эту мамзельку? В итоге,
на поверхности Меркурия появляется тело, в отличие от других тел  изящное,
легкое и голое. (Ведь не скажешь же про скалу, что  она  голая.  Хотя  как
знать.) От обводов нового  тела  становится  жарко  где-то  пониже  пупка.
Чертовщина. Правда, Люся быстренько из герморанца вытаскивает и напяливает
на себя черный обтягивающий костюмчик - мы все прихватили запасные  шмотки
на случай ночевки под куполом. Ну,  что  с  ней  делать,  не  казнить  же,
подобрал я еще девушкин скафандр и стал поразительно похож на  одногорбого
верблюда.
     Улицы делаются  уже,  дома  выше,  я  же  плетусь  в  конце  странной
неуправляемой процессии.  Впереди  вытанцовывает  дамочка  в  обтягивающем
стройности и выпуклости ткани, под которой ничего. Следом  капитан  Лукич,
он тоже скинул скафандр и переодел свое толстомясое тело в трико, но  хотя
бы тащит личные манатки сам. За ним Кравец без шлема, зато в скафандре и с
двумя  кислородными  баллонами.  Потом  Шошана,  в  шлеме,  скафандре,   с
баллонами,  но  с  открытым  воздухозаборником.  А  вот  и  я,   полностью
экипированный, навьюченный, дышащий только из своих  баллонов,  выдыхающий
только в регенератор.
     От этого есть повод слегка сшибиться с катушек. А то и просто  придти
в буйное помешательство. Кто-то вбухал миллионы имперок и сделал  город  -
воплощение  картинок,  которым  радуется  подрастающее  поколение.   Чтобы
снимать здесь сочные исторические фильмы? Или отдыхать в свое  пресыщенное
удовольствие? Или?..
     Люся отвлекла меня, притормозив у какого-то дома.
     - Quelle jolie maison!
     Красивый домишка, ничего не  скажешь,  удачно  косит  "под  старину".
Верхние этажи нависают над нижними, витражные стекла хватают белый свет  и
бросают пятнистую радугу на разноцветье пола, составленного  из  мраморных
плиточек. Рисунки витражей все время  меняются  -  то  пузатые  кораблики,
бегущие по волнам, то  сельские  лошадки,  бредущие  по  пажити,  а  то  и
колбаски с окороками висящие на крючочках.
     Пока   я   заглядывал   внутрь,    Люся-мерзавка-недисциплинированная
заскочила в дверь, не спрашивая моего соизволения.
     - Стой, кому говорю! Revien, Lucie!
     Как же, ноль внимания. Ну, не стрелять же  ей  в  изящную  спинку  из
плазмобоя. Приходится тащиться следом. Вот кухня, утварь на полках и  печь
в изразцах,  за  железной  дверкой  бьется  настоящий  огонь.  В  печурке,
конечно, не подлинные  полешки,  а  ныне  модные  на  Марсе  стилизованные
брикеты из какой-то высококалорийной химии, которая  даже  дыма  не  дает.
Сияет большой чайник, в  кастрюльках  булькает  кое-какая  снедь,  источая
завлекательные  запахи  (Люся  поводит  носиком  с  упоением).  Ничто   не
пригорело, плита, конечно, программная, хотя всякая автоматика  совершенно
незаметна.  Таков  уж  современный  дизайн,  стиль  "колдовская  избушка",
который  доселе  на  Меркурии  можно  было   углядеть   лишь   в   журнале
"Бурда-муда".
     Вот "готическая" гостиная, дубовые стены, гобелены на них  повисли  и
картины под старину, однако, в отличие от музейных экспонатов - со  слегка
"живым" изображением. У мужика на портрете лыбится рот  и  моргают  хитрые
глаза, а гобеленовые  рыцари  медленно  поднимают  на  нас  мечи.  Птички,
запечатленные на ковре, немного  прыгают  и  слегка  попикивают.  Еще  тут
стулья с высокими спинками, сундуки резные и шкафчики в антикварном стиле.
Только, в отличие от настоящих средневековых, они сами  подставляются  под
зад и сами раскрываются, поймав твой взгляд. Значит, в них понатыкано будь
здоров всяких рецепторов  и  электромагнитов  на  сверхпроводимости.  Есть
камелек с вечно тлеющими угольками, где то один, то другой вспыхивает -  в
самых приличных домах на Марсе именно такими балуются. Книжки здесь, ясное
дело, пижонские, в какой-то свинячьей коже, изображающей древность. Только
страницы не порвешь, сами перелистываются. В том месте, куда взор  падает,
буквы становятся больше и рельефнее. У меня дома  такая  книжулька  лежит.
Одной хватило: мелькающие страницы страшно на нервы действуют.
     Следом коридор, за одной из высоких дверей спаленка  а-ля  "барокко",
которая и мне  нравится.  Там  кровать  под  балдахином.  Койка  аккуратно
заправлена, покрывалом прикрыта. Но когда Люська  к  ней  подходит,  ткань
благодаря магнитным ниточкам складывается. Наша дуреха  с  продолжительным
мурлыканьем растягивается под балдахином  и  всем  видом  показывает,  что
поход у нее закончен.
     - Бунт на корабле, расстреляю, - грозным голосом говорю я.
     - Ля-ля-ля, Терентий, ты - русский медведь. Причем шатун, с пробкой в
заднице. Все, я устала гулять.
     - Мы дальше брести уже не будем, только назад, домой.
     -  Не  хочу  в  такой  дом.  Мне  тут  нравится.  Monsieur   Cravets,
оставайтесь со мной.  И  пусть  эти  передовики  прутся,  куда  хотят.  Мы
отдохнем и сами вернемся.
     Попользоваться всем  благолепием,  да  еще  вместе  с  demoiselle  de
Florignac - неискушенный и  неизбалованный  красотами  жизни  Кравец  даже
покраснел и запыхтел.
     - Это рискованно, Кравец-дружище, - честно предупредил я его. - Вдруг
вся лепота - чистой воды надувательство или мухоловка? Можно заработать  в
любой момент пинок и очутится непосредственно  голым  задом  на  Свинячьей
Шкуре.
     Я собрался предупредить, что, даже если мы когда-нибудь еще свидимся,
он у меня из доверия выйдет. Но передумал - кому я после этого путешествия
смогу доверять, если мы действительно оказались в ловушке. Я сам  уязвимей
некуда, хоть напялю на себя все пять скафандров.
     - Но не брошу же я Люську здесь, - торжественно заявил Кравец.
     - Однако почему? Трудно бросить только самого себя.
     - Я не мастак объяснять такие вещи. В смысле,  у  меня  не  густо  со
словами про всякие чувства. Короче, желаю быть рядом с  ней.  Кроме  того,
если вы сумеете выбраться отсюда, то и мы сумеем. А вообще я не  тороплюсь
на виселицу в Васино.
     Я бросил Люсин скафандр на  притягательную  кровать  и  строгим  оком
оглядел  присутствующих.  Капитан,  по-моему,  тоже  не  прочь  был  здесь
задержаться и как-нибудь пристроиться к любовничкам.
     - Третий - лишний, пойдемте с нами, мастер, - потянул я его за рукав.
- Располагаются на отдых посреди всей катавасии одни дураки, а умные  идут
куда-нибудь. Мы-то кто  с  вами?  Забыли,  что  ли?  Попытаемся  выбраться
отсюда.
     Поневоле "умному" капитану пришлось с прискорбием  двинуться  вперед.
Вернее, назад, к  базе.  Напоследок  я  еще  глянул  в  приоткрытую  дверь
спальни, на лежак. А там уже имелась широкая трудовая  спина  Кравца  безо
всякого скафандра и даже тельняшки. Из-под боков шерифа выглядывали и  как
бы шагали по тропе плотской  любви  тонкие  ножки  с  маленькими  розовыми
пятками  -  стюардесскины.  Недолго  мужлан  наш   продержался.   Впрочем,
неизвестно долго ли нам всем осталось.
     На улице гости странного города  ознакомились  с  некоторыми  свежими
достопримечательностями. Я  включил  внешний  микрофон  -  какое  изобилие
звуков, превеликое множество звуковых волн.  Гомон,  гогот,  рев  скотины,
ржанье лошадей, бреханье собак. Трепотня о том о сем, приказы, грубости, в
язык я, к сожалению, не врубился,  остался  он  непонятным.  В  отсутствие
живых людей звуки сами казались живыми. Они появлялись из ничего,  как  бы
ниоткуда. Технические фокусы? Наверное.
     Кто-то дал нам ласковое небо,  воздух,  приятное  тепло,  веселенькие
домики, в точности скопировав одну из самых приятных  сред  для  обитания.
Кто-то достаточно прочувствовал наши запросы и готов услужать. Безусловно,
ему требуется что-то взамен. Но "что" именно, у кого спросить?
     Кто-то в состоянии обрушить на нас парочку домов и  вмиг  похоронить.
Или угробить более экономичным способом.
     Однако, вместо этого занимается ерундой - удивляет, поражает, пугает.
Кто-то хочет нам понравится и приглянуться.
     - Слушай мою команду, - замучившись непониманием, гаркнул  я.  -  Как
главарь банды - надеюсь, никто не станет возражать против такой должности,
требую от всех: НИЧЕМ НЕ ВПЕЧАТЛЯТЬСЯ, НЕ ВОСХИЩАТЬСЯ, НЕ ОЧАРОВЫВАТЬСЯ.
     - Даже я никогда не отдавал  более  глупого  приказа,  -  ухмыльнулся
баран-капитан. - Пальма первенства вам, товарищ главарь банды.
     Мы в своем возвращении свернули  за  угол  и  вместо  той  улицы,  по
которой уже погуляли, оказались  на  пристани.  Плескалась  о  сваи  вода,
солнце  золотило  свод  небесный,  подмазывало  под  импрессионистов  рябь
морскую. У пристани стояла бригантина, на которую были перекинуты  сходни.
На берегу, невзирая на  отсутствие  людей,  громоздились  мешки,  корзины,
бочки.
     Капитан уставился мутным взором на неожиданное судно  и  вдруг  мешки
сдвинулись с места, бочки покатились,  а  на  самой  бригантине  принялись
подниматься паруса.
     - Она слушается меня! Эх, зараза!  -  в  один  легкий  прыжок  тучный
капитан перемахнул на борт корабля и заорал крайне возбужденным горлом.  -
Я только посмотрю, мне просто интересно.
     Через минуту он уже был на мостике. Наверное, повинуясь его приказам,
натянулся грот, затем и стакселя. А там и другие паруса,  фамилий  и  имен
которых я никогда не знал. Замелькали ручки штурвала,  сходни  съехали  на
берег и бригантина со скрипом начала отваливаться от пристани.  Это  судно
напоминало некогда модные на Земле парусники типа "летучий голландец"  для
богатых причудников, нашпигованные роботами  и  сервомеханизмами,  которые
были хорошо замаскированы и не мешали иллюзии.
     - Куда вы? - крикнул я капитану. - Вода - это же не ваша стихия.
     - Я тут хозяин, потому не  намерен  отвечать  на  глупые  вопросы,  -
окрысился капитан и отключился от нас.
     Бригантина уходила в сине море. То ли показалось, то ли взаправду  на
баке различил я несколько фигур, которые будто конденсировались из тумана,
одновременно  теряя  четкость  из-за  растущей  дистанции.   Или   иллюзии
дистанции. Все-таки слишком это зрелище напоминало мне павильонную сценку.
Я обернулся к Шошане.
     - Ты как думаешь, куда он собрался, наш полоумный моряк?
     - Он полностью втянулся в этот мирок, где все его слушается.  Где  ты
не давишь ему на мозги, где не висит  над  ним  начальство  из  судоходной
компании. Где не проводишь две трети  жизни  в  коробке,  свистящей  через
мерзлячую пустоту.  И  где  какой-то  бугай  не  уводит  у  него  девушку,
обожаемую всеми фибрами стареющей души.
     Надо признать, были подобраны очень верные ключики к капитану.  Да  и
во мне с Шошаной  найдутся  замочные  скважины,  после  чего  наша  мораль
кувыркнется  вверх  тормашками.  Ведь  потеть  больше  не  требуется,  все
появляется само, силой одних мыслей и желаний.  Сбылась  вековечная  мечта
идиотов.
     - Надеюсь, что этот податливый мирок, мирончик, миришка  не  является
миром нашей мечты и мы вскоре распрощаемся с ним,  -  уверенность  в  моем
голосе, конечно, была наигранной.
     Шошана  не  плеснула  ответным  оптимизмом,  впрочем  она   частенько
отмалчивалась.
     Ну,  а  если  таковы  проделки  демона-Плазмонта?  Вдруг   ОН   может
имитировать все подряд, включая спектральные характеристики,  атомарные  и
кристаллические структуры обычного вещества? И вот ударно  постарался  тут
для нас.
     Что,  конечно,  трудно  объяснимо  -  ведь  подобные  фокусы  требуют
огромных энергозатрат. Надо не только уметь изображать атомы  и  молекулы,
но вдобавок обладать массой сведений, которых не  сыщешь  на  Меркурии,  и
даже, пожалуй, на Марсе.
     Но все ж я не могу  сейчас  не  думать  о  демоне.  Гадать,  мечтать,
грезить. Если он так удружил нам, необходимо ли возражать и в этом случае?
И снова голосовать за его уничтожение?
     Я  почти  расслабился,  захотелось  гармонии  с  природой  и  разными
тварями. Но что-то растормошило меня и заставило спорить с самим собой.
     Вдруг демон подбирается к нам  несколько  с  другой  стороны,  чем  к
васинским благородным ничтожествам? "Нолики" запросто покорялись в порядке
содействия большому делу. От нас такого  не  дождешься,  поэтому  Плазмонт
пробует другой вариант - завоевывает наши души. То есть проникает  в  наши
протогены. Может, успех именно в этом деле - а не при  поглощении  тела  -
означает, что демон заберет нас к себе полностью и бесповоротно. Наверное,
едва мы начинаем любить его подарки, то открываем каналы доступа к себе. В
общем, если  мои  соображения  не  относятся  к  разряду  бреда,  Плазмонт
соблазняет нас  "вниманием",  как  хитрый  кавалер  простодушную  бабу,  и
добивается тем самым своих гнусных целей.

                                    22

     - Взглянем на нарисованную мной план-карту. Из нее ясно  одно.  Когда
мы идем назад, то назад не попадаем. Что, впрочем, не должно бросать нас в
дрожь и панику. Ведь  какая-то  система  в  этом  всем  имеется.  Какая-то
система всегда найдется.
     Мы с Шошаной сидели под портиком древнегреческого  стиля.  Мы  уже  в
своем "возвращении назад" (тут закавычено, потому что перлись  мы  невесть
куда) прошли китайский город, где было много бумаги, картона,  огоньков  и
изогнутых линий. Миновали и что-то  крепко-русское:  с  теремами,  резными
наличниками, крылечками, коньками, золотыми  луковками  куполов.  Скафандр
снял даже я, уложив его в заплечный мешок - на блуждания в подсунутом  нам
мире никакого бы кислорода не  хватило.  Поэтому  оставался  сэкономленным
один баллон, на тот случай, если удастся выбраться из этой петрушки.
     - Ты-то сам хочешь вернуться? - резонно  поинтересовалась  Шошана.  -
Ведь  прав  был  Кравец,  в  Васино  нас  в  лучшем  случае  повесят   или
расстреляют, в худшем пустят живьем на  передовые  опыты  по  генетике.  А
здесь можно жить неограниченно долго и,  по-моему,  довольно  счастливо  -
этакими волшебниками.
     - И даже написать книгу по архитектуре. Правда, перо мы потеряли,  но
можем использовать вместо чернильницы собственный нос.
     Сейчас и козел бы понял, что мы в объятиях  Плазмонта.  Да  чего  там
козел - инфузория туфелька догадалась  бы,  что  мы  угодили  в  полностью
обустроенный  нитеплазменный  иномир.  Я  с  Шошаной  тоже  все   осознал,
ненамного опередив козла и инфузорию.
     Заодно можно было понять, что гостеприимный  наш  хозяин  существовал
всегда, и вся история землян  в  нем.  Своими  соблазнами  и  чудесами  он
приобретал слабенькие душонки, за пучок пятачок, хотя какие-нибудь рыцари,
монахи и колдуны активно сопротивлялись ему. Когда  очередная  цивилизация
вроде Атлантиды пропадала в пучине инфляции, тотального дефицита и цунами,
он скупал ее по дешевке оптом. Поэтому Плазмонта  частенько  принимали  за
Князя Тьмы. Ну и однажды кто-то неловкий провез спору в своем нутре  прямо
на Меркурий. Здесь Плазмонт начал расцветать и срывать охапками души наших
"благородных ноликов", умело пользуясь их недоразвитостью. И теперь  готов
откусывать жирные куски от самой планеты. Но с кое-кем  ему  еще  придется
повозиться. Надеюсь.
     Демона может одолеть только демон. Вакансия победителя пока открыта.
     Сегодня утром нам показалось, что мы  знаем,  как  выбраться  отсюда.
Шошана долго мудрила по своей системе симметрий, разбираясь, каким образом
чередуются знаки заряда у секторов нитеплазменного  мира  -  где  импульсу
движения суждено быть поглощенным, а  где  скушанный  импульс  возвратится
обратно.  Мы  уже  замаршировали  в  нужном  направлении.  По   совершенно
свободной дороге, где вокруг такая лепота - города древних майя и ацтеков.
Потом с удручением отметили,  что  всем  известное  трение  покоя  уже  не
помогает ногам топать вперед, они выматываются, будто  вращают  землю  под
собой.
     А немного погодя, дорога начинает  откидывать  тебя  назад  -  словно
любимая жена нелюбимого  мужа  -  попросту  не  дает  поставить  каблук  с
подошвой на свою поверхность. Ты долго ищешь, где меньше  "отпружинивает",
наконец, утирая пот, прижимаешь  ногу  к  земле.  Ты  все-таки  идешь,  но
куда-то вбок, совсем в ненужную тебе сторону.
     Любой на нашем месте очумел бы и стал заливаться безумным  смехом.  А
мы с Шошаной если и сверзились с мозгов,  то  весьма  незаметно.  Мы  даже
проанализировали такой проклятый феномен, который на Земле явно прозывался
"леший водит".
     Получилось,  что  нитеплазма,  из  которой  состоит  почва   в   этой
местности, имеет "правый" (условное обозначение) заряд, так  же  как  тела
горемычных странников (вроде нас). Поэтому она  брезгливо  отбрасывает  их
ноги вместе с башмаками.  И  вообще,  любой  направленный  в  нее  импульс
движения немедленно отфутболивает обратно. Она неохотно пропустит  путника
лишь перпендикулярно к своим силовым линиям.
     Оплодотворенные новыми знаниями, мы долго пробирались "боком". Причем
через   какие-то   джунгли,    кружа    и    возвращаясь    в    прошедшее
время-ставшее-пространством.  Там  порой  встречали  самих  себя,   только
"несвежих", часовой и трехчасовой давности, один раз даже пили кофе вместе
с этими фантомами.
     В итоге все-таки выбрались на мощеную  дорогу.  Где  выяснилось,  что
мостовая под ногами может быть не только твердой, но и  жидкой,  настоящей
топью. Насчет этого в  "энциклопедии  нечистой  силы"  наверняка  статейка
имеется. Как себя поверхность поведет, западло или не  очень,  зависит  от
того, сильно ли топаешь. Я в этой мостовой тонул и Шошану чуть не  утопил,
когда  она  полезла  меня  вытаскивать  с  какой-то  палкой.  Лишь,  когда
прекратил  трепыхаться,  то  выкарабкался.  Как  из  проруби  -  осторожно
выверчиваясь и выкладываясь плашмя на близлежащий твердый участок.
     Стало ясно, что  по  дороге,  сильно  заряженной  "налево",  хаживать
вообще не стоит, ведь она  норовит  поглотить  тебя  вместе  с  импульсами
движения. А если уж приспичило,  то  не  пытайся  идти  простым  шагом,  а
расторопно скользи "как  на  лыжах".  (Ганимедовцы,  каллистяне  и  прочие
обитатели юпитерианской системы о лыжах  осведомлены  не  понаслышке,  все
сдавали нормы ГТО по фторводородному снежку).
     Плазмонт,  кстати,  пособил  горю,  припорошил   сначала,   а   потом
постарался и вовсю снега навалил.
     Еще повстречали мы в зимнем лесу огромного ледяного  мужика.  Удирали
от него, проваливаясь по колено в снег, а он сзади крушил деревья. Мы  же,
столкнувшись с  каким-нибудь  прутиком,  отлетали  с  громким  хлопком  на
несколько метров назад. Когда этот дядище настиг меня, я застыл,  прощаясь
с непутевой жизнью, и лишь машинально заслонился рукой от огромной  ножищи
- но великан усвистал от одного тычка как воздушный шарик.
     Так что, граждане ученые, не только древние привидения, лешие, буйные
духи с оборотнями, но и всякие переростки, циклопы с гигантами, тоже  были
нитеплазменные. Пригласили бы меня в темное Средневековье, я бы  стал  там
лучом света, отличился бы на поприще  борьбы  с  нечистой  силой,  отбирая
лавры у клерикалов.
     А великана я победил, потому что заряд мой был намного больше  и,  по
счастью, оказался того же "правого" знака.
     Отбившись от ледяного верзилы, я тяжело  плюхнулся  на  пенек,  в  то
время как Шошана аккуратно прислонилась к елке.  Когда  через  пять  минут
собрался дальше в путь, то определил, что напрочь  приклеился  задницей  к
сидению. Сильно бился, устроил конвульсиум, но сняться не смог. Хотела мне
Шошана пособить, но ее так стало притягивать, что я еле успел ее отогнать.
Потом я уже похитрее сделался, пытался  сняться  с  заколдованного  пенька
аккуратным кручением. И опять ничего радостного. Уже согласился с тем, что
видно  судьба  мне  исчахнуть  на  этой  полешке.  Лишь  когда  Шошана   с
почтительного расстояния уговорила меня расслабиться, дело моего  спасения
заладилось. Мирные пульсации угомонили  мои  напряженные  мышцы,  "правый"
заряд тела упал до приемлемого уровня, и мне удалось сняться с  вражеского
"левого"  пенька,  не  оставив  на  нем  "бубенцы"   и   прочие   интимные
принадлежности. А что,  разве  столь  страшный  урон  не  терпели  мужики,
попадавшие в схожие переделки на Земле?
     После этого я  себе  на  носу  зарубил.  Общаясь  даже  с  небольшими
левозаряженными предметами, надо  старательно  понижать  свой  собственный
правый заряд.
     - Обними меня, - однажды напросилась Шошана,  -  пока  это  позволяют
обстоятельства.
     Мы  как  раз  намучились  с  "левым"  холмом,   который   надо   было
преодолевать по-змеиному: ползком, извиваясь и забирая вбок.
     - Ты впервые сама предлагаешь половое сотрудничество. Как, Шошка, это
уже не мерзость, что ли?
     - Теория симметрий говорит, что мерзость - это понятие относительное.
Как и сила.
     Я понял, что со стороны Шошаны расправа мне  теперь  не  угрожает.  В
самом деле, чем слабее  и  "травояднее"  какой-нибудь  вид  животных,  тем
больше времени он уделяет любовным делам и  меньше  занимается  выяснением
отношений.
     - Да, мы намного слабее, чем Плазмонт,  -  подтвердила  Шоша.  Чистые
базовые энергии в нашем мире тратятся на мириады хитросплетений. В которых
теряется почти вся мощь, хотя, конечно, при этом образовываются  известные
нам вещества и поля. Йоги, факиры  и  прочие  фемы  пользуются  небольшими
остатками  базовых  энергий,  чего  хватает  лишь  на  мелкие   фокусы   с
резонансами. А вот у Плазмонта все изначальные силы в полном распоряжении,
потому   что   его   энергетические    каналы    тянутся    из    колодцев
предматериальности до самого макромира, никуда особо не  впутываясь  и  не
теряя мощности.
     - Ты еще успеешь написать диссертацию, - оборвал  надоевшую  тему  я,
чтобы вернуться к более интересной.
     Осторожно скрестил руки на Шошанкиной спине  и  привлек  ее  к  себе,
стараясь не ошибиться с импульсами движения.
     Скромно отошли в сторонку империи и государства,  планеты  и  звезды,
коллективы и организации, даже гены и физиологии.  Остались  лишь  сгустки
мужской и женской энергии, "плюс" и "минус", "лево" и  "право".  Оголенные
души, одни средь чужой бесконечности, боясь растормошить ее, облекали друг
друга, наверное, как при самом первом  слиянии  мужских  и  женских  гамет
каких-то малярийных плазмодиев.  Не  было  поз  и  выкрутас,  нечего  было
показать зрителям - если бы таковые имелись - просто максимально возможное
слипание. Собственно, и физические обстоятельства вынуждали быть ласковыми
и деликатными.

                                    23

     Сэмпсон  Брауни  мог  бы  присягнуть  на  старинной  святой  книге  с
застежками, что более тяжкого рейса у него не случалось. Хотя  шкипер  был
не  зелен,  отнюдь.  О  чем  свидетельствовала  седина,   вернее   большая
проплешина. Красные прожилки на носу и в глазах тоже  говорили  о  многом.
Причем, не только о пристрастии к "Джонни Уокеру".
     Впрочем, начало рейса было самое заурядное. Шкипер Брауни забросил на
Меркурий,  вернее,  на  орбитальный  комплекс  "Меркурий-4"  пятьсот  тонн
снабженческих грузов, принял навалом молибденовый полуфабрикат в чушках  и
платину  в  слитках.  После  окончания  грузовых  работ  грамотно  оформил
приемо-сдаточные документы,  получил  от  диспетчера  полетное  задание  и
мотнулся на "челноке" в орбитальный Хунахуна, чтобы отрешиться от трудов и
скучного  течения  времени.  Провел  там  трудную  ночь   в   стальных   и
электрических - то есть индустриальных - объятиях двух мутанток. В  триста
трудовых мозолистых имперок обошелся сексуальный  отдых  (кто  назвал  это
отдыхом?). На следующее утро,  грустно  разминая  помятые  кости,  Сэмпсон
выслушивал техника,  оттестировавшего  бортовые  системы,  и  инженера  по
силовым установкам. Те нудно рассказывали, как всю ночь спасали погибающий
из-за дефектов корабль своими  аварийно-ремонтными  работами.  И  шкиперу,
невзирая  на   стремительно   падающее   настроение,   оставалось   только
предоставить назойливым людям свою кредитную карточку.
     Впрочем, он бы тогда весело потешался над этими  мастерами,  если  бы
знал, какая свирепая бяка притаилась впереди.
     В отличие  от  рейсовых  грузо-пассажирских  судов  трамповое  корыто
"Bloody Mary"  не  было  приспособлено  под  извоз  пассажиров.  И,  чтобы
мотаться сюда и туда, где подворачивался  удачный  фрахт,  имело  маршевую
двигательную установку, горячим сердцем которой был реактор типа  "ядерная
лампа" с газовой активной зоной.
     Таможня разрешила выход в космос  и,  не  медля,  два  буксира  стали
ускорять кровавую старушку "Mary" до третьей космической, выводя заодно на
необходимую траекторию. Тем временем урановая  плазма  набирала  требуемую
температуру в 5000К, чем запрещено было заниматься в  космопорте.  Буксиры
отцепились на скорости пятнадцать  километров  в  секунду,  далее  ядерный
двигатель должен был разогнать суденышко до тридцати километров в  секунду
и благополучно отключиться. Когда судно уже  накрутило  восемьдесят  тысяч
километров на пути от Меркурия, вышел на связь некто с рейса 13 судоходной
компании "Клипперные гонки" и  неожиданно  понес  ахинею.  Когда  странная
связь наконец оборвалась, шкипер  Брауни  проверил  свои  навигационные  и
баллистические параметры, потом "Меркурий-4"  прогудел  ему  своим  мощным
передатчиком,  что  судно,  с  которого  поступила  ахинея,  находилось  в
пиратских руках и совсем недавно разбилось где-то на поверхности планеты.
     Вот только после этого Сэмпсон вплотную задумался над  пролившейся  в
эфире ерундой. Почему упал рейс 13? Пираты  вряд  ли  жаждали  посадки  на
Меркурий, уж  скорее  им  хотелось  как-нибудь  оторваться  на  маневровых
двигателях от планетного притяжения. Даже если  по  беспросветной  тупости
бандиты стали бы погонять судно в сторону планеты, автоматические пилотные
системы   не   позволили   бы   ему   свалиться   вниз   со   стационарной
околомеркурианской орбиты. Значит, рейс 13 был сбит  или  каким-то  другим
образом  уничтожен  властями  Меркурия.  В  любом  случае,  прежде  всяких
ликвидаций, власти обязаны были связаться с Адмиралтейством  или  хотя  бы
базой Меркурианской эскадры. И вояки наверняка бы  предложили  куда  более
надежные и безопасные средства перехвата судна и обезвреживания пиратов. А
так было не за здорово живешь угроблено двадцать восемь человек.
     Но  раз  власти  оказались   столь   заинтересованы   в   немедленном
изничтожении пиратов, значит, те в натуре  знали  какую-то  тайну.  Тайну,
способную   подгадить   меркурианской   верхушке,   в    первую    очередь
самодурам-казнокрадам из "Дубков" и "Вязов".
     Как  и  всякий  вольный  капитан,  Брауни  давно  невзлюбил  эти  две
компании, потому что они редко нанимали мелких частников  вроде  него  для
перевозок своих грузов. А если и  нанимали,  то  по-хамски  ужимали  сумму
фрахта вполовину. И некуда было  деться  от  этих  соплистов-монополистов;
если благородно откажешься, то полетишь обратно порожняком.
     Мысленно выбранив подобное свинство, Сэмпсон Брауни  решил  сохранить
основную и резервную записи своего разговора с рейсом 13, а по прибытии на
Марс аккуратно приложить их к своим рапортам Адмиралтейству и Департаменту
Торгового Флота.
     Однако, едва он решился на такой поступок,  стала  подличать  силовая
установка. Нагло и беспричинно потянулась  вверх  температура  в  активной
зоне реактора, примерно на сто градусов каждые десять минут. Это означало,
что  буферный  газ  аргон  скоро  перестанет  защищать  прозрачные  стенки
"ядерной лампы" и урановая плазма начнет, замутняя, лихо  конденсироваться
на них. Ох, лихо. А тепло, соответственно,  уже  не  сможет  излучаться  и
разогревать водород, пока что пышущий из дюз. В итоге... жутко подумать  и
даже зажмурить глаза - чертова "лампа" страшно бубухнет, из  нее  рванется
на  волю  сто  тысяч  джиннов,  и  Сэмпсон  сам  превратится   в   плазму,
размазывающуюся по просторам космоса...
     Ближайшие станции и корабли сейчас за безднами тьмы и им не успеть со
своей помощью.
     Ничего не поделаешь и не попишешь, система аварийного сброса урановой
плазмы  на  судах  типа  "Mary"  не  была  предусмотрена,  как  впрочем  и
беспардонные прыжки температуры.  Сэмпсон  перекрыл  клапана  на  системах
подачи ядерного топлива,  но  это  помогло  слабо.  Увеличил  впрыскивание
аргона, но урановая плазма уже пошла вовсю смешиваться с  инертным  газом,
отчего буферный слой приказал долго жить.
     Сэмпсон с тоской вспомнил свою верную подружку, стройную  полинезийку
Василису Абрамовну - почему она называла себя полинезийкой? Наверное,  уже
не сбыться их стародавней мечте устроить маленькую ферму на  Каллисто  под
небом, полным Юпитера, и разводить полипептидных слизней на продажу.
     От образа "небо с Юпитером"  поплыло  некоторое  успокоение,  которое
развернуло метущийся шкиперский разум в  странную  сторону:  а  что,  если
раздолбать саму прозрачную кварцево-силиконовую стенку "ядерной лампы"?
     Сэмпсон сперва испугался сам себя, потому что никто никогда  даже  не
намекал, каким кайлом можно прошибить эту стенку. Испуг испугом,  но  либо
попробуй раздолбать корабль самим кораблем, либо погано помирай.
     Отделить передний отсек  -  тот  самый,  что  с  рубкой  и  системами
жизнеобеспечения - потом перейти в основной отсек и вручную  отработать  с
маршевым и маневровыми двигателями. Выписать, наращивая  ускорение,  такой
крюк, чтобы в итоге впилиться в оставшийся на старой  траектории  передний
отсек. Вот тогда, возможно, будет продавлена не только гармошка радиатора,
но расколота сама "ядерная лампа".
     Но даже в случае победы, Сэмпсону затем  добрые  миллионы  километров
придется куковать на открытой палубе, имея вместо  хвоста  длинное  облако
горячей урановой плазмы. Однако, шкипер понятия не имел,  о  чем  тут  еще
думать.  Вообще  Брауни  не  умел  долго  держать  в  напряжении  мозговое
вещество, его мимолетные мысли  напоминали  редкие  очереди  электрических
разрядов. И шкипер стал кропать на скорую нитку.
     Сперва Сэмпсон наспех  рассчитал  рабочий  график:  когда  отделяться
переднему модулю; когда врубаться и вырубаться вспомогательным двигателям,
чтобы основной отсек выписал  маневровую  траекторию.  Затем  он  испустил
сигнал бедствия,  вытащил  штыри  стыковочных  блоков,  напялил  скафандр,
прихватил  дополнительные  кислородные  баллоны  и   аварийные   комплекты
питания, ну и отправился через шлюз наружу. Возле грузового трюма  (что  в
основном отсеке) имелся запасной  пульт,  применявшийся  на  стоянках  для
тестирования.  С  него  Сэмпсон  и   стал   запускать   один   за   другим
жидкостно-реактивные маневровые двигатели. Есть расстыковка, есть маневр.
     С  вероятностью  "фифти-фифти"  реактор   мог   взорваться   еще   до
пересечения  с  передним  отсеком,  или  вообще  не  свидеться  с  ним   в
пространстве. Однако, на сей раз Сэмпсону повезло - так же как когда-то  с
Василисой Абрамовной - курс на столкновение  оказался  удачным.  Может  за
минуту до того, как реактор обязан был рвануть, передний модуль впилился в
обшивку  основного  отсека,  промял  радиатор,  свинцовую  и   циркониевые
оболочки двигателя - и "лампа" треснула. Из трещины брызнула ослепительная
урановая плазма. Сэм,  находившийся  с  другого  борта,  успел  вползти  в
приемный шлюз грузового трюма, и какие-то двести  градусов  жары  скафандр
отлично  стерпел.  Однако  тело  схватило   такую   дозу   радиации,   что
ионизировавшаяся жизнь начала быстро расползаться по швам.
     Шкиперу почему-то все более мнилось, что после летального  исхода  он
обязательно попадет на Юпитер и воплотится  в  металлорганическую  медузу,
для которой тамошний холод и  бешеный  ветрило  являются  весьма  ласковой
средой. Брауни даже казалось, что его  душа  отчасти  переселилась  в  эту
тварюшку.  Наверное,  приятный  бред  начался  оттого,  что  Анима   стала
исполнять свою знаменитую "отходную",  принуждая  железы  выбрасывать  все
большие порции эндорфинов и прочих внутренних наркотиков.
     Спустя три  дня  крейсер  лунарской  эскадры  отцепил  опухшего,  как
несвежая  сметана,  сизого,  покрытого  язвами  Сэмпсона  от   разрушенных
обезглавленных останков "Mary" и  еще  через  три  дня  доставил  на  базу
Кузьмабург, префектуры Луна. Шкиперу пофартило. Его лучевую  хворь  крутые
космиканские доктора впервые полечили полной  заменой  костей,  накопивших
радиоактивные  изотопы,   на   титано-керамические   трубки,   заполненные
пробирочно выращенными  кроветворными  клетками.  Получив  из  Кузьмабурга
рапорт  капитана   Брауни,   Адмиралтейство   в   течении   четырех   дней
рассматривало его все пристальнее, а на шестой  день  высочайше  повелело:
расследовать официально, срочно направить в префектуру  Меркурий  адмирала
Никодимова-Соларза. Итого, между катастрофой рейса 13 и прибытием крейсера
с адмиралом был трехнедельный разрыв.

                                    24

     Вокруг чудной пейзаж, напоминающий момент пробуждения от сна к яви.
     Окружающая среда, закончив радовать нас  многообразием,  скатилась  к
заурядному  лабиринту.  Совершенно  не  излучающие   стенки,   ничего   не
означающие направления. Совсем  бестолковое  движение,  куда  ни  пойдешь,
смещаешься к центру. Этот лабиринт хавает любой импульс  твоего  движения,
говорит "спасибо", и полученную энергию расходует на то, чтобы  ты  никуда
не смылся. Что, конечно, весьма  незаурядно.  Плазмонт  напоминает  Косую,
которой всякая прожитая тобой секунда идет на пользу. Хотя  мы  с  Шошаной
вроде были натренированы и опытом довольно богаты, но влипли еще хуже, чем
в прошлый раз. Вернее, на данный момент, влип уже я один.
     Относительно недавно (в прошлом  веке,  пять  минут  назад)  один  из
коридоров  показал  фокус.  Он  размягчился  и  по  нему  лениво   потекли
продольные, поперечные, диагональные  волны,  перламутровые  как  шампунь.
Наверное,  это  напоминало  деятельность   какого-то   внутричеловеческого
органа. Будь на моем месте хирург, он бы оценил. Тем не менее,  действовал
коридор завораживающим и даже  успокаивающим  образом.  Я  потратил  много
нервной энергии, чтобы  насторожиться.  Все-таки  заставил  себя  и  фемку
напялить скафандры - а вдруг нам перекроют  кислород.  Затем  Шошана  вяло
шагнула в  сторону  "шампуня",  коридор  сделал  глотательное  движение  и
наполовину утянул ее.
     Плазмонт нас унасекомил не столько изощренностью  мухоловки,  сколько
тем, что осуществил заветные чаяния. Вот, например, у Шошаны  этот  батька
заменил матку, сымитировав утраченный центр симметрий. Он даже  переплюнул
матку, приняв фемку обратно в утробу. Вот вам и роевая организация  труда,
и приобщение к большому делу. Боком вышли они фемке.
     Однако,  на  какую-то  секунду  Шошанино  лицо   исказилось   волевым
противодействием. Я поспешил на выручку, но мгновение спустя выручать было
уже некого, коридор окончательно  заглотил  фемку.  Напоследок  ее  личико
совершенно разгладилось, стало отрешенным и вполне "межпланетным".
     Мне, наверное, чуть полегчало лишь оттого, что я до конца не  поверил
в ее исчезновение. Ну все равно, что вашего знакомого съел Карабас-Барабас
из мультфильма. Однако оставшегося у меня заряда хватило лишь на то, чтобы
я затрубил как бесноватый:
     - Ну, сволочь Плазмонт, выходи,  проявись  как-нибудь!  Эй  ты,  куча
соплей, слышишь меня? Мы, состоящие из атомов, молекул,  тел,  групп,  мы,
драчливые и скандальные, все равно разотрем  тебя,  дисциплинированного  и
отмобилизованного, по полу. Потому что мы сложнее тебя. Мы  разнообразнее,
в нас больше симметрий. В каждом из нас сидит весь космос, а кусок от тебя
- просто кусок. Простое может попаразитировать на сложном,  но  одолеть  -
никогда!
     И после такой пламенно-революционной  речи  я  понял,  что  наступает
светопреставление - пока что для меня лично, а не для  атомно-молекулярной
жизни. Плазмонт обиделся. Из-за какого-то поворота выскочил и помчался  на
меня  клубок  огненной  нитеплазмы  с  ухораздирающим  утробным  ревом.  Я
отключил микрофоны и бросился наутек. Однако,  как  я  ни  увиливал  и  не
маневрировал, клубок догнал и охватил  меня.  С  головы  до  пяток.  Затем
протек  вовнутрь  скафандра.  Кажется,  больно  не  было,  когда  огненная
нитеплазма расчленяла меня. Она сразу блокировала болевые центры, чтобы  я
не зашелся в коме, а присутствовал при собственном уничтожении.
     Взгляд - его предстояло потерять последними - путешествовал по телу и
наблюдал, как краснела и трескалась  кожа,  жир  и  кровь  превращались  в
варево, обугливались и рассыпались в порошок  кости.  Фонтаном  вырывались
внутренности,  на  лету  становясь  дымом.  Затрещала   и   лопнула,   как
перезревший арбуз, голова. Скафандр, надувшись,  гейзером  выпускал  через
клапана пар избыточного давления, будто кит. И вот свет погас.
     Но какая-то точка, приютившая сознание, скиталась  беспризорно  среди
тумана, в  который  превратился  мой  организм.  Сколько  такое  блуждание
продолжалось - не знаю. Время для меня  -  оставшегося  без  количества  и
размера - имело не больше значения, чем алгебра для  таракана.  Я  ощущал,
как наводится сияющий чернотой зев трубы и начинает  втягивать  оставшуюся
крошку.
     Я было решил, что накрылся, что ничего не осталось от  моих  полей  и
сил. И когда совсем уже расстроился, вдруг -  обана!  Откуда-то  издалека,
может от самого батюшки Юпитера - хвала громовержцу  -  пришла  подсказка.
Дескать, даже в той жалкой  убогой  точке,  которой  я  сделался,  имеется
полный набор полюсов. И правда, в малюсенькой точке, в одном узелке,  было
ВСЕ! Ну, как шикарный магазин во тьме лесов и топи блат.
     Есть полюс устойчивости, из него выдавливается малоподвижная  плотная
сила с просверками огня - все  необходимое  для  образования  камня.  Хоть
сейчас могу стать меркурианской скалой с вяло текущим  временем  в  жилах.
Вот начинает бурлить воздушная сила, придающая стройность, тянущая вширь и
вверх. Этого достаточно, чтобы сделаться растением где-нибудь под куполом.
Наконец, растормошил я полюс огня  и  почувствовал,  что  могу  зашевелить
своими членами, как животное. А потом стали  расходится  по  телу  водяные
потоки, связывающие все силы, дающие формулу действия каждой пульсации.
     Теперь  я  почти-человек,   сгусток   энергоинформации.   Высокопарно
изъясняясь, образ готовый к воплощению. Такими были граждане  Адам  и  Ева
прежде, чем выпасть сияющими яйцами  из  райского  гнезда  и  начать  свое
прорастание в материи.
     Не скушал меня еще  Плазмонт  целиком  с  протогенами,  однако  какие
слабенькие  у  меня  руки-ноги,  какие  хиленькие  они  по   сравнению   с
нитеплазменным мешком, в котором я сижу.
     Правильно я почувствовал,  что  в  первый  раз  мы  угодили  в  чашку
переменной кривизны, а сейчас - в  пузырь,  где  входное  отверстие  сразу
исчезает за тобой. Чем больше мы суетились, ползали  внутри,  тем  большее
количество нашего движения превращалось в  гравитационное  искривление,  в
энергию устойчивости ловушки. Но все-таки пузырь был хиленьким,  ему  явно
не хватало толщины стенок - демон очень постарался, выдувая его громадным.
Пузырь едва был облачен в  слабенький  слой  нитеплазмы.  (Я  его  хилость
заметил, еще когда капитан уплывал в никуда на своей бригантине.)
     Стенки тоненькие... мне бы прожечь их извержением  огненного  полюса,
но я всего-лишь слабосильный призрак.  Призраки  любят  действовать  через
кого-то, нашептывая и навевая. И тут необычайно мощная пульсация  пролегла
ко мне. Неужели, Юпитер? Он, он, гой еси! -  ведь  я  родился  под  небом,
наполовину состоящим из его красных и голубых красок. Я  сразу  попробовал
сфокусировать собой эту силу, как линза солнечные лучи.
     Трудно прикончить врага, который обложил  со  всех  сторон.  На  меня
обрушились сотни тонн грязи, в то же время она была плотной, мускулистой и
кусачей.  Спохватившаяся  ловушка  бросилась  со  всех   сторон,   пытаясь
уплотнится и раздавить меня.
     Перед тем, как она бы расплющила меня, я заметил в своей руке клинок,
будто металлический, рассекающий, но и водянистый, текущий, но и огненный,
рвущий. В нем, наверное, сочетались выбросы  разных  полюсов.  И,  кстати,
хорошо, что такие мощные пульсации представились мне в  виде  меча,  а  не
вилки, например.
     Я сделал выпад без слов "защищайтесь, сударь",  а  с  воплем:  "конец
тебе, гондон". Рубанул с оттягом и проворотом лезвия. На сей раз  Плазмонт
не смог  отнять  у  меня  импульс.  Клинок  сумел  преодолеть  разреженную
нитеплазму под нужным углом и  рассечь  каналы  устойчивости.  Мускулистая
грязь лопнула сразу, потому  что  напряглась.  Визг  и  пук  пробили  уши.
(Согласен, и это почудилось.) Через  показавшуюся  прореху  вышеупомянутое
яйцо, то  есть  мой  нетривиальный  образ,  стал  воспарять.  Грязь  внизу
расходилась  конвульсивными  волнами,  будто   на   нитеплазменном   мешке
расстегнулась  молния.  Я  выскальзывал  из  ловушки,   как   леденец   из
разжавшихся челюстей.  Оплывали  и  скатывались  линии,  сжимались  стены,
съеживались потолки, рассыпались в пепел портики и колонны, таяли  дома  с
причудливо  изогнутыми  крышами,  растекались  сопельным  образом  дворцы,
исчезали, как сигаретный дым, голубое небо и синяя вода.
     Я уже увидел тропу,  которая,  преломляясь,  как  луч  через  слоеное
стекло, уводила к Юпитеру и предлагала начать новую жизнь в его ласковых и
теплых морях. Я был готов двинуться  вперед,  но  сам  нажал  на  тормоза.
Все-таки  не  хочу  оставлять  Плазмонта  наедине  с   Меркурием.   Да   и
Юпитер-батюшка будто надоумил меня: вот распавшееся на  точки  твое  тело,
хватай, пока не поздно. Я прошел  по  стопам  воплощения  гражданина  No_1
Адама Эдемовича, одновременно  сделался  камнем,  растением,  животным  и,
наконец, самим собой. Это был своего рода большой и  чудесно  симметричный
взрыв, когда двум половинкам  мозга  стали  соответствовать  две  половины
задницы, ну и так далее. (А может, все куда проще,  Плазмонт  вовсе  и  не
спалил меня, а лишь поорудовал своими щупиками в моем зрительном центре.)
     Из всех, с кем  я  посетил  заколдованный  городок,  этот  жутковатый
Диснейленд, нашлась одна Шошана, и потому лишь, что я,  а  если  скромнее,
мои пульсации еще отражались, еще бились в ней. Какая-то оплывающая  стена
выпустила ее. Клинком отсек  я  нитеплазменные  усы  (Плазмонт,  наверное,
все-таки самец), которые проникали в соратницу и  что-то  блудно  ворошили
там. Спешная проверка демонометром указала на то, что Плазмонт запаниковал
и не успел  отложить  спору  в  Шошанке.  Остатки  нитей  распадались  или
выползали из ее многострадального организма.
     Я был донельзя истощен, от меня просто остался огрызок,  когда  мы  с
фемкой шлепнулись на торосистую поверхность  Свинячьей  Шкуры.  От  других
членов разведгруппы - ни следов, ни плевка, ни задоринки. Кравец, капитан,
безвинно потерпевшая мамзелька Люся  -  от  всех  них  сохранились  только
памятники в моем сердце.
     Шошана не совсем еще очухалась, а я слишком вымотался. Мы  перевалили
через косогор и стали съезжать  чуть  ли  не  на  заднице  в  долину,  где
валялись обломки рейса 13. Тут напряжение пробежало по  моему  эпидермису.
Такое случается, когда кто-то шарит по тебе неприятным  взглядом.  Да  что
там щекочущий взгляд, антирадар засек направленное на нас  радиоизлучение.
Почти со всех сторон. Я догадался, что если и  имеется  подходящий  момент
для бегства, то он уже явно в прошлом.
     Когда мы спустились вниз еще метров на пятьдесят, на  высотке  позади
нас  закачала  головками  стайка  бойцов.  А  на  другой  стороне   долины
образовалась еще одна цепь. Вдобавок из-под пуза планетолета вылез отрядик
в десять штыков (двадцать каблуков). А во мгле над нами возник полицейский
коптер и забил в глаза напряженными лучами прожекторов. Солидная облава  -
скооперировались ОПОНы чуть ли не со всей нашей планеты.
     - Мы просто как артисты в театре, Шошанка. Полный аншлаг. Огни рампы,
восхищенная публика, зрители едва ли не над головой висят.
     - Недолго тебе позировать осталось, - прорезался голос старого  друга
Рекса. - Застыть на месте, никаких быстрых движений, не то мигом  разнесем
в пук и прах ваш дуэт.
     - А, приветствую руководителя облавы.
     Раскоряка-коптер плюхнулся неподалеку от нас. Из него сразу  высыпала
шобла. Бойцы с лазерными прицелами остались  у  борта,  украсив  наши  лбы
красными световыми пятнышками. Другие подскочили скопом и,  вывернув  наши
верхние конечности, насколько это было возможно и даже больше, потащили  к
аппарели. Такой веселой кучей-малой мы с Шошаной попали в  коптер,  где  с
нас сдернули шлемы, скафандры, браслетики, подаренные Петей  Мутным,  даже
хайратники отняли. После чего кинули нам какие-то драные робы  и  накрепко
приковали к скамье. А вокруг плотно уселся десяток полицейских. Среди  них
был Мухин - значит, его не прихватили, чему весьма рад. Может, ему дядюшка
Сатурн помогает.
     - Ребята, вам не тесно?  Парочка  могла  бы  пройти  вперед,  парочка
назад, - обратился я к бойцам для снятия некой напряженности.
     Тут появился Рекс и впаял мне по физиономии открытой  ладонью  -  для
яркости красок на щеке. Вот так "снял" напряженность!
     - Как ты думаешь, почему он такой грубый? - справился я у Шошаны. Моя
подружка неожиданно пожалела Рекса.
     - Просто его в детстве часто стегали по попе. Видишь,  какая  большая
выросла.
     Кто-то из полицейских гыкнул. Неджентльмен Рекс приготовился  запаять
и Шошане. Я неожиданно почувствовал полюс огня, который выбросил в сторону
обидчика небольшую порцию острой энергии. Похожей  на  стрелу.  Даже  звон
тетивы послышался. Рекс в ответ закачался, схватившись за виски, и упал на
руки близь находящихся ментов. Его быстро уволокли, и путешествие в  целом
прошло спокойно. Мы с  Шошаной  даже  смогли  прислонится  друг  к  дружке
спинами.
     В  Васинском  ангаре  нас  встречал  двойной  кордон  полицейских   и
представители общественности - ясноглазые посланцы "Вязов" и "Дубков".  На
выходе из ангара меня с Шошаной уже рассадили в разные "клопы". Мы  только
успели соприкоснуться взглядами и послать друг другу "волну". На мгновение
мне показалось, что мы  вдвоем  плывем  на  лодочке  по  какому-то  тихому
озерку. Свидимся ли мы еще  с  тобой,  подруга  дней  суровых,  а  если  и
встретимся, то в каком из миров?
     Привезли меня не в префектурную тюрьму, а в управление  полиции,  где
сунули в мрачный пещерного типа подвал - там даже головизер  отсутствовал.
Единственным развлечением были  до  поры  до  времени  тараканы  с  генами
земляники, которые в темноте сползались пожевать  белковых  сушек  и  были
весьма  приятны  на  вкус.  (Знаю-знаю,  марсианам  такое  развлечение  не
придется по нраву.) Но вскоре в подземелье показался человечек  скромного,
какого-то не меркурианского вида - наше население  в  общем-то  отличается
внушительными размерами.
     - Вы, надо полагать, адвокат? - обратился я.
     - Я - помощник прокурора, - с достоинством представился тщедушный.  -
Меня зовут Калл Марс.
     - Ранее прокурору помогал господин с другим  именем,  менее  звучным.
Надо полагать, и прокурор сменился.  Ну,  да  ладно.  Сколько  дней  будет
продолжаться следствие, когда суд?
     Человечишка просеменил вдоль и поперек камеры.
     - Об этом уже не надо беспокоиться. Вы должны меня правильно  понять.
На Меркурии в связи с обстоятельствами, которые вам известны, введено было
чрезвычайное положение. И следствие и суд прошли для вас заочно.  Осталось
только одно - привести приговор в исполнение.
     Некоторые  от  такого  известия  истерично  смеются  или   производят
дефекацию, то бишь обделываются. Или совмещают первое и второе. Некоторые,
то есть я, побывав на том свете, у Плазмонта, иронически заявляют:
     - Интересно, куда торопились? Судья опаздывал в уборную? Или,  может,
планета закрывается на ремонт?
     - Как бывший работник правоохранительных органов вы должны  понимать,
что таковы законы чрезвычайного положения, - воззвал к к моим  должностным
чувствам маленький вшивенький Калл.
     - Ну, и на что можно надеяться в результате исполнения приговора?
     - На смертную казнь через повешение, - сказал человечек  без  всякого
злорадства, но  с  чиновной  щеголеватостью  -  дескать,  чем  я,  простой
таракашка, однако, занимаюсь. Плазмонту совсем  не  требовалось  осеменять
Марсика, он и так был готов услужить.
     - Может, это  и  не  положено,  но  шепните  мне  в  порядке  личного
одолжения, господин Калл Марс, какое наказание определено Шошане.
     -  Смертная  казнь  через  введение  летальной  дозы  яда,  -   чтобы
покрасоваться страшными словами, человеченька даже нарушил инструкцию,  ту
самую, которая запрещала передавать сведения о судьбе подельников.
     - Я просто поражен гуманизмом. Когда все будет готово для изъятия  из
обращения моей жизни с помощью примитивной балки и грубой веревки?
     - Я думаю, ждать недолго, господин Терентий К123. Но во всяком случае
вам предоставлено время на то, чтобы подать прошение о  помиловании  главе
чрезвычайной администрации  майору  Леонтию  К300.  Сделать  это  надо  не
позднее, чем завтра, а послезавтра вы уже получите ответ.
     Я вспомнил майорские  глазки,  то  бегающие,  то  смотрящие  недвижно
куда-то через твое  плечо,  заодно  его  слова,  наполненные  радением  за
отчетные показатели, а также его идеально черные башмаки. Фанат - это тот,
кто ставит форму выше содержания (цитата). Майор был фанатичным борцом  за
эти самые идеальные башмаки, отчетные показатели и мир-дружбу с  "Дубками"
и  "Вязами".  Вполне  традиционный  типчик,  и  опять  же  демону  незачем
расходовать на него заветное семечко.
     - Человек,  который  жмотился  мне  выдать  лишнюю  премию,  вряд  ли
расщедрится в своем ответе. Рассчитывать тут не на  что  и  незачем.  А  у
Шошаны?
     - У нее такое же право. Есть ли у вас какие-нибудь просьбы ко мне?  -
больше ничего интересного для себя заявить  Калл  Марс  не  смог  и  решил
закругляться.
     - Так,  последняя  просьба  должна  быть  чрезвычайно  содержательна.
Спойте мне, Калл. Пожалуйста.
     -  Я  не  умею,  -  по-моему,  помпрокурора  даже  застеснялся  своей
певческой беспомощности.
     - А вызвать космотеистского пресвитера можно?
     - Такую услугу мы не оказываем.
     - А как насчет  того,  чтобы  мне  радостно  смотреть  информационную
программу меркурианского широковещания?
     - Это пожалуйста. Головизер вам принесут.
     В запасе осталось три дня, на большее  чрезвычайники  поскупились.  Я
был даже  рад,  что  суматоха  закончилась  и  мне  уже  не  надо  спасать
меркурианских балбесов - чтоб их демон сожрал!  да  жевал  побольнее.  Для
начала я решил почувствовать Шошану. Попробовал отключиться  и  разглядеть
окрестности "из-под лобья". Можно  было  убедиться  лишний  раз,  что  мои
сверхспособности в значительной степени  провоцировались  Плазмонтом  -  я
паразитировал на нем, так же как и  он  на  мне.  Теперь  же  я  едва-едва
растормошил пространственный полюс. Слабенький вихрь  стал  раскручиваться
по спирали.
     Вначале окрестности напоминали то, что наблюдается в темной комнате -
некоторая  рыхлая  мгла,  испещренная  прожилками.  Плазмонт   уже   вовсю
присутствовал в городе, его  скользкие  и  сосущие  щупальца  образовывали
плетенье  над  моей  головой.  Однако  среди  прожилок   затесалось   одно
волоконце, по которому приходило ко мне мягкое дружественное  биение.  Ну,
вот и все, что мне осталось от Шошаны. Никогда бы раньше не  подумал,  что
угрюмая фемка запустит свой каналец в  погреб  моей  души.  Может,  и  тут
набаламутил закон каких-то симметрий? Проведя рукой  по  этому  волоконцу,
получил в ответ импульс, который разгладил меня изнутри, словно до того  я
был скомканным пакетом.
     И  тут  очередной  выпуск  новостей  удостоился  моего   пристального
внимания. Вернулся снабженческий  планетолет  из  Порт-Ананаса  -  летучий
фургон спешно вывалил там груз и еле унес лыжи, набившись  беженцами,  как
консервная банка горошком. Грунт возле Порт-Ананаса был  похож  на  ленту,
или даже на плод южного воображения сверхзмею  Ананту,  которая  спирально
вползала куда-то внутрь планеты. Причем мобильные платформы города, как ни
карабкались упорно против течения,  все  равно  неумолимо  съезжали  вниз.
Однако,  возле  места  происшествия  не  было  замечено  ни   сейсмической
активности, ни повышенной радиации, ни тепловыделения.  В  общем,  никаких
симптомов, а кончина близка. (Все как в анекдоте: больной перед смертью не
потел - это хорошо).
     Все-таки, чем отличается Космика от Земли -  у  нас  нельзя  скрывать
серьезные  природные  происшествия  от   публики,   потому   что   события
разворачиваются слишком быстро. И если публика чего-то не узнала  вовремя,
то неожиданные события могут весьма отрицательно сказаться на ее здоровье.
     И если пострадавшая публика частично все  ж  уцелеет,  то  она  потом
скрывальщиков важной информации живыми  в  стенку  вобьет.  Разгонится  на
тракторах или ракетах и - трах-тарарах. Ничем не остановишь.
     Через полчаса передали с плато Блэк-энд-Уайт, что и  там  поверхность
почла  возможным  заскользить  по-змеиному.  Заодно   это   смахивало   на
распускание лепестков какого-то цветка-переростка.
     Еще пару сигарет спустя кибердикторы передали:  орбитальные  спутники
отнаблюдали, что на ночной поверхности Меркурия нарисовалась хорошая язва.
Между плато Блэк-энд-Уайт и Порт-Ананасом образовалась воронка  непонятной
глубины и диаметром километров в пятьдесят. Странная  безмолвная  воронка.
Раскручивается с приличной скоростью,  а  не  слышно  ее  -  не  окатывает
сейсмическими волнами остальную планету.
     Похоже, Плазмонт распоясался  и  собрался  сожрать  Меркурий,  вернее
вывернуть его наизнанку. Для сторонних же наблюдателей будет казаться, что
планета  как  бы  вымаралась  из  Солнечной  системы,  оставив  лишь  зону
искажений, слабенько излучающую сверхдлинные волны и  более  ничего.  А  в
вывернутом Меркурии, лишившемся  атомов  и  молекул,  в  этой  сверхколбе,
Плазмонт устроит экспериментальный полигон для Новой Жизни.
     Вот опять новости. Воронка на ночной стороне  с  чавканьем  заглотила
поселок 3-62.  На  солнечной  половинке  Меркурия  проклюнулось  еще  одно
жерло-жрало и тоже взялось за планету.
     Но вот цензура-таки  осела  на  доступном  мне  широковещании  полным
затмением - начальники решили рискнуть будущим здоровьем. Вместо сообщений
с меркурианских полей кибердиктор заявил, что по просьбам  трудящихся  НПО
"Дубки"  скучные  и  малопонятные  передачи  заменены  на   интересные   и
развлекательные.
     Тут же, радуя "дубков" своим искусством, закружили  зарябили  мастера
народной песни и пляски  с  Марса.  Стали  с  большим  чувством  исполнять
"Прощание анабиозника" и прочее.
     ...Ой, мороз, мороз, заморозь меня, во жидкой азот положи коня...
     Стало скучно. Поэтому ни много ни  мало  я  попытался  своими  силами
прощупать  самочувствие  бедного  Меркурия.  Для  начала  представил   его
маленьким теннисным мячиком, который стал катать в  сфере  действия  своих
полюсов без особой надежды на успех. Но планета, как бы сама  откликнулась
на мой зов, наверное, по причине своих страданий. Мячик  разбух,  сделался
громадиной, чем-то геометрически невнятным, туманностью,  составленной  из
тяжелых и легких вибраций разных полюсов. Был братишка  Меркурий  скреплен
многообъемной  гравитационной  сетью,  которая   разбивала   непрерывность
истечения сил на устойчивые ячейки. Ячейки субнуклонов, атомов, молекул.
     Какой-то зубастый гад прогрыз сеть в двух местах. Там пропали  ячейки
сети и безвольно хлобыстали наружу силы. Меркурий "истекал кровью".
     Я спроецировал туманность в  свое  любимое  трехмерное  пространство,
планета стала напоминала пузырь, к которому присосался червяк сразу  двумя
своими концами. Пузырь худел, червяк быстро набухал как  пиявка,  усиленно
занимающаяся кровососанием.
     Тут, отрывая меня от наблюдения за печальной картиной, замок на двери
защелкал и вошло двое унылых типов в униформах прокуратуры.
     - Как, уже, что за нетерпляк? А право на  испрошение  помилования?  -
само собой, возмутился я.
     - Мы просто должны перевезти вас в другое место  для  содержания  под
стражей вплоть до принятия решения главой чрезвычайной  администрации  или
до времени исполнения приговора.
     Нормальная  дубовая  фраза.  Но  почему-то  раздражает.  Сказали  бы,
например, что надо съездить на примерку галстука. Ладно, суть одна.  Когда
Леонтий станет выносить мудрое решение, я уже пару дней  буду  отдыхать  в
морге с дыркой между лопаток. И с биркой на шее "Ликвидирован при  попытке
к  бегству".  Пара  веселых  санитаров  будет  сноровисто   фасовать   мои
внутренности по пакетам, а умница-доктор  займется  опытами  по  пересадке
моих мозгов киберу, занимающемуся уборкой мусора и освежением сортиров.  А
стайка студентов-медиков пробежится мимо со словами: "Ничего  интересного.
Никакой патологии."
     Когда меня выводили из здания, повстречалось трое опоновцев и Муха  в
том числе.
     - Куда тебя, злодей? - не удержавшись, крикнул он. - Говорят, что  ты
только подал прошение о помиловании.
     - Им кажется, что я потребляю слишком много кислорода.
     Меня уже пинками запихивали в  "воронок",  однако  я,  упираясь,  как
баран рогами, еще протрубил зычным голосом:
     - Мне так жаль, что я не попаду здоровый и  жизнерадостный  демону  в
брюхо, не смогу доставить ему радость. А вы ребята посыпайте себя солью  и
перцем ради друга своего - ОН действительно дружит с теми, кто вкусен.
     Тут меня угостили по затылку и я улетел в нутро "воронка".  Транспорт
типа катафалк двинулся в  последний  мой  путь-дорогу.  Я  уже  рассчитал:
сейчас свернут к мусорозаводу, там остановят, откроют дверцы, вышвырнут на
мостовую - и пшик в спину из плазмобоя или чирик по шее лазерным  резаком.
Потом за руки за ноги (голову за нос)  бросят  труп  обратно  в  машину  и
поедут отчитываться за работу. По дороге, наверное, и в пивнушку заглянут,
запить это дело.
     Мы стали взбираться почему-то в гору - раньше вроде никаких холмов не
было, неужели Васино наклонился? - а потом и вовсе остановились,  пожалуй,
не добравшись до мусорной зоны. Вот как им  невтерпеж,  мясникам.  Я  стал
хвататься за обрывки космотеистских молитв, которых не  много  уцелело  во
мне со времен "Мамальфеи".
     Моисей, Заратустра,  Иисус,  Мухаммед  и  Баха-Улла,  я  иду  к  Вам,
встречайте.
     Тут дверца открылась и первым делом показался сопровождающий, который
наводил на меня плазмобой с гарканьем "Вылазь". Он, наверное, ожидал,  что
будущий труп станет упираться, артачиться. Вместо  этого  я  резво,  боком
кувыркнулся вперед. Струя плазмы шарахнула над  ухом,  но  я  успел  целым
припасть к мостовой. Сейчас-сейчас, в меня вопьется следующий выстрел, где
ты успокоительное Шошанино волоконце?
     Плазма снова пшикнула, но организм не пострадал!  Вместо  этого  меня
подняла за шиворот крепкая рука. Неужто решили убивать  красиво,  чтоб  я,
стоймя, с матюгами ("так умирает русский, пардон, меркурианский  лейтенант
Терентий"), встречал смертельный исход?
     - Включайся скорее, Терентий, - вдруг стал уговаривать кто-то.
     Я озираю окрестности. Вот так так, рядом сержант  Мухин  и  еще  двое
полицейских, Митя и Алеша, оба мамальфейцы, наш клан. А мои  сопроводители
раньше меня переехали на тот свет, оставив на память свои невеселые трупы.
Один  валяется,  прошитый  плазмобоем,  рядом  с  моим  каблуком,  второй,
порезанный бластером - у открытой дверцы кабины, голова  его  укатилась  в
сторонку.
     - Дывысь, яка кака! - пока  копы  бросают  неживых  сопроводителей  в
"воронок" и затворяют дверцы, я разглядел уклон почвы. Васино-то,  хоть  и
усиленно  вращает  колесиками,  заметно  вибрируя  своей  палубой,  все  ж
соскальзывает под откос. Значит, тоже собирается ухнуть в преисподнюю.
     - Видеокамера, та,  которая  в  "вороньем  гнезде",  показывает,  что
горизонт все выше и выше становится, - пожаловался Мухин.  -  А  потом  он
сделается таким тесным, что в него можно будет вставить пробку.
     - Хвалю. Ты просто научился читать мои мысли.  Не  расстраивайся,  мы
окажемся у демона в пузе и в процессе  пищеварения  принесем  ему  немалую
пользу. Сплошной альтруизм.
     - Я так  понял,  ты  стал  теоретиком  в  кишечных  делах,  настоящим
профессором глистоведения, - польстил мне Мухин. -  Ты  единственный,  кто
может нас как-то вытащить из этой передряги.
     - Если бы ты не так понял, лежать мне уже с безвозвратно понижающейся
температурой... Ладно, никого я выручать не стану, пока мне  не  достанете
мою фемку Шошанку. Без нее я работать не могу. Там, где  я  едва  понимаю,
она все досконально знает. Шошана у меня  -  для  ясности  -  как  силовая
установка и рубка у корабля. Хотя у нее тоже случаются остановы и отказы.
     - Вот зараза, - непонятно  в  чей  адрес  выразился  Мухин  и  длинно
сплюнул. - Живо в машину. Ее уволокли сразу после тебя в госпиталь  Скорой
Помощи. Там видимо и  собираются  прикончить  до  наступления  положенного
срока.
     Хорошо хоть мои доблестные спасатели использовали  для  догонялок  не
"клопа", а куда более скоростной "таракан-патрол". И госпиталь был всего в
двух кварталах от места только что случившейся крутой разборки.  В  Васино
все рядом. Въехав на первый этаж с главного пандуса, мы вломились в здание
через один из боксов.
     - Укромные местечки тут есть в подвале рядом с судебным моргом,  куда
ни врачи, ни больные, само собой, не ходят, - подсказал коп Алеша. -  Была
тут у меня знакомая медсестренка-миньетчица.
     - Ну надо же, какие вредные вещи могут  посодействовать  спасательным
работам.
     - Конечно, вредные. У меня даже импотенция случилась, потому что  там
какой-то покойник-мутант зомбифицировался, поэтому то орал, то стучался из
морга, - вспомнил Алеша свою страшную "лав стори".
     Около трупохранилища пришлось снять санитара - ударом  электрошоковой
дубинки по затылку. Я хоть и без  демонометра,  но  чувствовал  паутиновые
объятия нитеплазмы там и сям.  А  пульс  Шошанки  пока  не  проклевывался.
Плазмонт, если  прознал,  что  мы  здесь,  мог  и  поторопить  работничков
эшафота. Впрочем, я,  натрудив  водяной  полюс,  творил  помехи,  мешающие
опознанию наших намерений.
     Мы пробежались табунчиком по моргу,  мимо  покойников  в  пластиковых
гамаках, сделанных из охлаждающей пленки. В ней  жмурики  вылеживаются  до
той  поры,  пока  не  становится  ясно,  кому  они   еще   понадобятся   -
производителям кормов или, например, при  достаточной  интеллигентности  -
фармацевтам. Какой-то зомби просунул руку из  гамака  и  ухватил  меня  за
воротник, а когда я  выдрался,  то  завыл  крайне  обиженным  недовольными
голосом.  Кстати,  в  отряд  пролетариев-зомби  попадают   иногда   вполне
приличные люди, которым при жизни врачи-бандиты вживили  пятую  сигнальную
систему. Вот и приходится  даже  после  отлета  души  трудится  биороботом
где-нибудь за прилавком или кассой.
     Пройдя гнусными закоулками трупохранилища, мы  оказались  в  бетонном
коридоре,  который  под  ногами  превратился  в  страшно   цепкую   слизь.
Сотоварищи тут же стали биться, как  мухи  в  паутине.  Но  меня  этим  не
зачаруешь, не зря я сидел в плену у демона. Просто пол заряжен "налево".
     - Стоп, не  надо  рваться,  это  не  какая-нибудь  высокомолекулярная
пленка, приученная к  приклеиванию  людей.  Это  иная  физика.  Нитеплазма
прилипает прямо к вашим душам. Двигайтесь очень аккуратно, как бы  скользя
на лыжах, не отрывая подметок.
     Ребята застыли, изумленно свесив нижнюю губу на подбородок. Но  когда
я  умело  заскользил,  они  тут  же  переняли  мой  стиль  движения.  Надо
учитывать,  что  я,  человек-юла,  постегав  их  силовые  коконы  плеткой,
сплетенной из своих пульсаций, выбил там, как пыль из матраса,  слабенький
левый заряд.
     Потом коридор перегородила  стена,  совершенно  глухая,  тупиковая  и
перпендикулярная.
     - Приплыли, что ли? Надо хоть попробовать подорвать ее,  -  предложил
Мухин. - Я захватил парочку мин направленного действия.
     - Рвать мы всегда успеем. Прильните к  стене,  как  можно  теснее,  и
перекатывайтесь влево.
     Я понял, что сейчас опасно влияю на психику копов и надеялся лишь  на
то, что им поможет временное умопомрачение.
     Тупик был нитеплазменной структурой со сферическим правым зарядом. Мы
стали перекатываться вдоль стены под истеричные смешки Мити и Алеши,  она,
загибаясь, принялась накручиваться на нас. Далее будто вертушка сработала:
все мы, потеряв  поверхностный  левый  заряд  (разрядившись,  по-народному
говоря), оказались в каком-то черном-черном коридоре с одной  внушительной
дверью в конце.
     Я только успел предупредить копов, чтоб не  топали  ногами,  а  почти
семенили на месте - пол так же, как и наши фигуры, был заряжен  "направо".
Но Мухин уже замаршировал безрассудным шагом и, в итоге,  совершил  сальто
мортале - я едва подстраховал сержанта, срочно выжав из него левый  заряд.
После этого Мухин стал  почти  ручной,  совсем  послушный  и  мы  спокойно
добрались до двери. Но ребята, как ни дергались, ничего  с  ней  не  могли
поделать.
     Но, демон, я тебя знаю, ты все-таки играешь по правилам. Дверь  имеет
слабенький левый заряд.  А  нам,  значит,  лучше  несколько  убавить  свой
правый.
     - Слушай мою команду. Ничего не надо дергать. Вы не на работе. Просто
положите ладони на  дверь.  Потом  очень  мягко,  нежно,  почти  мысленным
усилием потяните ладони на себя, как будто  к  ним  прилип  листик  тонкой
бумаги.
     Сотоварищи  просто  очумели  от  всего  этого,  однако  же  в   столь
безвыходном для себя положении  были  безропотны.  И  мы  успешно  осилили
очередной препон. Следующий коридор сворачивал за угол, белизной напоминая
истинно-больничный.  И  тут...  чу,  кто-то  переминается  за   углом.   Я
предупредил соратников посредством приложения ладони к нижней части лица.
     За углом был выставлен охранник, спиной к какой-то двери. Не человек,
а полный нитеплазменный конвертант. Значит, не переминался он за углом,  я
просто ощутил его энергоканалы. А когда  выскочил  из-за  угла,  то  сразу
осознал  -  видимая  часть  конвертанта  ничего   особого   из   себя   не
представляет. Его силовые линии,  энергетическая  канализация  сходится  в
фокусе, который куда ближе ко мне, чем сама фигура.
     Я выстрелил  из  Мухинского  плазмобоя  в  этот  узел  напряжения,  и
охранник  несколько  расфокусировался,  затрясся,  растекся  соплями.  Ну,
чистая сказка для детишек преклонного возраста.  Узел  уже  пополз,  когда
конвертант мощным ударом языка вышиб плазмобой - нет, такой  бокс  нам  не
нужен. Взяв одной рукой меня за трепетную выю, соперник оторвал  мое  тело
вместе с тапками от земли. Ай-яй-яй, такую сказку не  надо  делать  былью.
Голова мгновенно набухла, налилась тяжестью,  стала  как  чугунный  котел.
Может за секунду до полной и окончательной  отключки  я  укрепил  волю;  и
через мой пространственный полюс, как через линзу проскочили большие силы.
(Опять  Юпитер-батюшка  посодействовал!)  Они   ураганно   обрушились   на
охранника,  которому  менять  заряд  было  поздно,  и,   ворвались   через
поврежденный узел внутрь него.
     Вражеская хватка ослабла, я обрушился на пол и сквозь  потемки  успел
разглядеть, как противник конвульсирует, темнеет  и  надувается,  а  потом
просто улетает, словно обрывок туалетной бумажки в аэроклозете.
     - Как так? - не смог удержать изумление подскочивший Мухин.
     - А вот так. Видимое не всегда реально. И наоборот. Прошу, господа. -
Я еще покачивался от балдежа, вызванного удушением, но  аккуратно  потянул
дверь, за которой уже ощущал пульс Шошаны. Живехонька.
     Там за дверью  было  что-то  вроде  врачебного  кабинета.  Столик  на
колесиках со всякой медицинской снедью. Мужик в белом халате,  вставляющий
ампулу  в  шприц-пистолет.  Наверное,  врач-палач.  Мужик  в   гимнастерке
прокуратуры  с  киберблокнотом  в  руках  -  ему,  должно  быть,  поручили
засвидетельствовать летальный исход. Не похожи они на полных конвертантов.
И им не требовалось быть конвертантами.  А  Шошанка  в  кресле,  несколько
смахивающем на гинекологическое, с мощными захватами на руках, ногах,  шее
и голове.
     - Ну вот и ваш черед настал, голубчики, - удовлетворенно произнес  я.
- Даже от любимой работы надо отдыхать.
     Мужику из прокуратуры я просто вмазал ботинком по  яйцам,  отчего  он
упал с каблуков и  крепко  задумался  о  половых  проблемах.  Врачу-палачу
закатал дубинкой по шее, поэтому он свалился на свой столик и покатился на
нем в угол. Мухин же быстренько разомкнул захваты,  держащие  Шошану.  Она
хоть и была чем-то явно накачана, но, рванувшись, попала мне на шею.
     - Впервой такую фемку вижу. И, наверное, в последний раз,  -  отметил
Муха.  После  чего  все  двинулись  вперед.  Трое  полицейских  в   форме,
лейтенант-расстрига в полосатом костюмчике смертника и фем  в  рубашке  на
голое тело.

                                    25

     Чтобы поменьше плутать по коридорам, мы рванули Мухинской миной стену
госпиталя. И уже по изрядно наклонившейся мостовой сыпанули, как  горошек,
к ангару полицейского управления.  Там  вначале  меня  встретили  недобро,
ощерясь аппаратами для умертвия, но Муха самоотверженно заорал:
     - Нет такого поклепа, которого не возвели на этого  парня.  Но  он  -
настоящий чудодей. Двадцать минут назад лейтенант проходил сквозь стены да
закрытые двери и нас проводил вместе с собой. Кто гавкнет на  него,  будет
иметь дело со мной, и всеми теми, кто за меня. Лейтенант все знает про эту
гигантское  хавало-хлебало,  которое  заглатывает  город-герой  Васино,  и
именно поэтому его хотели погасить даже раньше официального срока казни!
     Там ментов стояло человек двадцать и еще с десяток прочих лиц.  Среди
прочих я увидел изобретателя нитеплазменного датчика Викентия с  сынишкой,
которым подмигнул. Да есть у него-таки чутье на верные ходы.
     Не знаю, все ли Мухину поверили, но когда кое-кто в толпе подвинулся,
освобождая дорогу, остальные не стали злостно упорствовать и расступились.
Хотя, повторяю, к этому моменту нервы, аксоны и ганглии  были  у  всех  на
взводе. Мы уже по дороге являлись свидетелями  повального  и  безуспешного
отвала из города, и, само собой, многие горожане  не  прочь  были  поиметь
коптер. Так что полицейские успели  разогреть  свои  плазмобои  и  кое-где
валялись останки неудачливых беглецов. Однако почему копы сами не  смылись
до сих пор, имея в заначке столь подходящую технику? Я,  конечно,  с  этим
вопросом полез к первому же попавшемуся бойцу.
     - Смывались... Одному  коптеру  каюк,  взорвался  в  воздухе,  другой
по-быстрому   вертанулся   назад.   Там   наверху   вроде   сила   тяжести
увеличивается.
     - А куда они летели?
     - Куда  -  кошке  под  муда.  Вверх  по  склону,  хотели  из  воронки
выбраться.
     - Но известно только то, что тяжесть  нарастает,  когда  пробиваешься
именно в этом направлении? - продолжал выпытывать я.
     - Не знаю, какой ты бандит, но ты чудак, - устало, хоть кол на голове
чеши,  отозвался  боец.  -  Кому  нужно  другое   направление?   Прямо   в
преисподнюю, чертям на котлеты предлагаться, что ли?
     - Черти тоже разные бывают...
     И я, встав на ящик, провел импровизированный митинг.
     - Братки, господа и товарищи. Посмотрите на меня, я не  самоубийца  и
отнюдь не законченный придурок (надеюсь, не очень погрешил против истины).
Однако я рискую, когда нет других вариантов. Мы все готовы рискнуть,  если
нам угрожает верная хана. Кстати, неверной ханы в Космике  нет.  Так  вот,
начинается Новая Жизнь, в которой все иначе. То, что сулило  стопроцентный
капец раньше, теперь может принести спасение. И наоборот. Вы все слыхали о
том, что творилось в аномальных зонах. Так вот, это  были  лишь  цветочки.
Теперь аномальная зона - вся планета. Я и моя  подружка  -  она  красивая,
правда? - мы единственные среди  собравшихся,  кто  хоть  немного  пожевал
собаку в этом деле. Все доверившиеся нам сейчас дружно  лезут  в  эти  два
коптера и пробуют удрать отсюда по новому маршруту.
     - Я за лейтенантом, - высказалось "доверенное лицо", то  есть  Мухин,
следом, в краткосрочном референдуме, посыпались новые "я".  В  итоге,  все
почли за лучшее забраться в оставшиеся две машины.
     Вот створки внешнего шлюза  разошлись,  и  коптеры,  похожие  в  этой
воронке на парочку мух, стали взмывать вверх. Я сидел рядом  с  пилотом  в
первой машине. Шошана - во второй. И действительно, когда поднялись метров
на триста,  вертикальная  скорость  начала  по-быстрому  падать,  хотя  из
моторов выжималась все большая мощность.
     - Что ты думаешь по этому поводу, Шошана? - решил посоветоваться я  с
товарищем по несчастью и проблемам, - по-моему, жать на  газ  не  стоит  -
двигатели надорвем, а то и похуже что-нибудь случится.
     - Правильно, жать  на  газ  не  стоит.  Это  уже  серьезно  повредило
здоровью наших предшественников. Определенная пульсация зовет меня  лететь
вдоль склона вниз.
     Я этого еще не понимал, единственное, в чем был уверен -  действовать
надо от противного. Конечно, некую скважину ощущал и я. Но куда она  ведет
и зачем?  Неужто  можно  безболезненно  проскочить  в  эту  глотку,  затем
беспроблемно преодолеть некий кишечник и выскочить из некой задницы?  И  в
каком отхожем месте мы окажемся, даже благополучно завершив маршрут?
     Нерассуждающий полубезумный пилот направил машину  по  новому  курсу,
как раз в ту сторону, куда и  двигался  город  Васино.  Несколько  человек
недовольно зароптало, но лично Мухин успокоил смутьянов.
     - У вас есть предпочтительные варианты? Может, вы желаете  обратно  в
Васино? Желающим выйти  за  борт  могу  предложить  реактивные  ранцы  или
простой пинок в гузку.
     - Ладно, пусть этот бешеный лейтенант ведет, - заявил один коп, сам с
безумными глазами проповедника. - Уж, по крайней мере, долго  мучиться  не
придется.  Так  или  иначе  смерть  всех  трахнет.  И   тех,   кто   любил
удовольствия, она трахнет особенно сильно. Поэтому  спешно  обращайтесь  к
покаянию, братки мои заблудшие.
     Пока такие проповеди расслабляли,  а  вернее  перенастраивали  народ,
линия горизонта стала напоминать горлышко  опрокинутого  кувшина.  Коптеры
уходили вдаль от него по какому-то тоннелю. Поверхность замкнулась со всех
сторон, и с боков, и сверху. Причем это была не поверхность Меркурия, даже
не  стенки  шахты,  пробуренной  к  его  центру.  Спектральный  анализатор
пробубнил, что эта странная самозваная твердь  ничего  не  излучает  и  не
отражает, зато лихо поглощает волны во всех диапазонах.
     - Оба борта, выключите двигатели, - скомандовала Шошана.
     Правильно распорядилась.  Скорость  движения,  вернее  падения  вдоль
склона, резко превращалась в  медленность  и  поэтому  жечь  топливо  было
бессмысленным, а может даже  пагубным  делом.  Вскоре  сделалась  скорость
никакой - вначале вертикальная, потом горизонтальная. То есть, мы зависли.
Пейзаж вокруг был по-прежнему совершенно абстрактным, типа "черный мешок".
Только небольшое излучение в виде  слабоэнергетических  сверхдлинных  волн
слегка украшало его. За бортом имелся лишь почти  стерильный  вакуум.  Нам
было не до измерений гравитации, однако сила  тяжести  поубавилась  весьма
заметно. Мы висели в центре ничего и не видели никаких перспектив.
     - Кажется, конечная остановка.  Будем  жить  здесь,  как  тараканы  в
киселе, - отшутился Мухин, но вскоре  сник.  На  лице  Шошаны,  которое  я
наблюдал по монитору, проступили бисеринки пота, как у рожающей женщины.
     Наконец, она включилась.
     - Терешка, запас энергии у нас накопился огромный. Ну, не  у  нас,  а
рядышком.
     Я сразу заметил, что у нее открылось второе дыхание.  В  смысле,  она
нашла что-то вместо потерянного центра симметрий. И я  вспомнил  -  именно
сейчас,  должно  быть,  материнское  вещество  приказывает  долго  жить  и
передает по наследству свое могущество.
     Шошана правильно меня настропалила. На сей раз Меркурий трудно шел на
контакт, потому что... был болен. И только  когда  пространственный  полюс
дошел до высшей точки напряжения, планета опустилась мне на  руки  раненым
колобком.
     На  этот  раз  все  было  весьма  человекообразно  или,   по-простому
выражаясь, очень  антропоморфно.  Мои  пульсации  стали  как  пальцы,  они
бережно ощупывали раны колобка - колотые, резаные, выворачивающие - откуда
хлестали потоки сил. Они устремлялись в воронку, где их встречали  мириады
сосущих ртов. Надо полагать, съедаемые энергии превращались в  нитеплазму,
из которой демон-паук усиленно ткал и прял Новый Мир, Новую Жизнь.
     Наш с Шошанкой лозунг был  ясен  -  держи,  перехватывай,  все  равно
пропадет.  Мои  пальцы-пульсации  разошлись  веером.   Из   всего   потока
требовалась лишь энергия, похожая на горячие жужжащие  зерна.  Я  принялся
выгребать их. Больно, красиво. Огненная  рассыпчатая  сила  раздувала  мой
силовой кокон,  срываясь  с  него  вихрями,  отшвыривала  стенки  тоннеля.
Нитеплазма шипела от неудовольствия.
     -  Сдвинулись,  -  послышался  далекий  грохочущий  голос  Мухина.  -
Набираем ускорение.
     И в самом деле, лихо тронулись - лишь  десять  минут  потратилось  на
разгон до первой космической скорости. Частота, на которой излучали стенки
тоннеля, скакала вверх, как лошадь по лестнице, а значит, жара все плотнее
обкладывала нас. Однако, по-прежнему никаким  спектрографом  не  удавалось
засечь, из чего поганые стенки слеплены.
     - Сами в печку летим, - продавил кто-то сквозь скрежет зубов.
     - Никогда на вас не угодишь, - ворчливым голосом отозвался я.
     - Да передайте же, стервецы, побольше мощности на охлаждение кабины.
     Кто-то, пискнув, откинулся в долгосрочный обморок.
     - И на реактивную струю, - Шошанин голос в аудиорежиме стал хриплым и
блатным от помех.
     - Ты что, Шоша, детка? - воскликнул  опупевший  Мухин,  -  мы  и  так
словно черти на работу несемся.
     Тут снова вклинился я.
     - Еще раз повторяю для особо одаренных, здесь нечего лезть с законами
Ньютона. Особенно не морочьте мне голову третьим законом  этого  человека.
Пора избавляться от стереотипов.
     - Ага, понятно.  Очень  понятно,  -  отозвался  немного  оскорбленный
Мухин.
     Но  действительность  Шошанины  слова  подтвердила.   Едва   ракетные
двигатели зафурычили сильнее, как ускорение из-за этого принялось  падать.
Только в кабине не стало посвежее. Забортная жара не унималась, а все злее
набрасывалась на наш утлый кораблик.
     - Эй, командир,  не  уткнемся  ли  мы  сейчас  в  расплавленное  ядро
планеты? - натужно подал голос один из  копов,  обливающийся,  как  и  все
прочие летуны, обильным потом от жары и ужаса. Хорошо,  что  за  командира
меня признает, но куда нас несет -  это  даже  теоретические  прикидки  не
слишком показывают.
     Когда не знаешь, чего  сказать,  ори,  что  попало  -  таково  первое
правило хорошего оратора.
     - Только чур воздух со страха не портить, уже будто в солдатской бане
сидим. Соратники, если бы мы летели не в ТУ сторону, то давно бы уткнулись
носом в ядро. Значит, все-таки в ТУ.
     Подтверждая или опровергая мои слова,  забортная  жаркая  мгла  почти
моментально налилась бешеным светом  -  фильтры  обзорных  мониторов  едва
успели  сработать  -  и  стенки  туннеля  перестали  быть  абстрактными  и
размытыми. Сработали спектральные анализаторы.
     - Мы в бутылке из расплавленного свинца,  -  заражая  всех  стрессом,
заорал тот, кто первым глянул на спектрограф.
     - Тому, кто слишком волнуется, советую заснуть. Мы не в бутылке, а  в
воронке из расплавленного свинца. Все-таки какая-то определенность. К тому
же впереди есть дырка, - "успокоил" я публику.
     Мы пробивали сияющую  плотную,  адскую  жару,  и  второй  коптер  был
заметен лишь смутным пятном. Естественно, что слова радиообмена немедленно
растерзывались забортными бесами - в наушниках гулял  только  рев  плазмы.
Надо придумывать все самому.
     - Друзья, - обратился я к личному составу. - Кто-то  может  подумать,
что мы оказались на Солнце. И он будет неправ. Мы - на  солнечной  стороне
Меркурия, где имеется воронка, близняшка той, в которую влетели коптеры на
ночной половинке планеты.
     - Температура  обшивки  -  уже  сейчас  пятьсот  градусов.  Это  вас,
лейтенант, не беспокоит? - заныл какой-то недоносок  (а  ведь  если  чудом
уцелеем, он первый заорет, что был бесстрашен и весел.) - Хоть умираем, но
не сдаемся... - воскликнул какой-то бодрячок. Проповедник  же  утешительно
добавил. - Адовым огнем очищены будем от греха. Тоже польза.
     - А почему никто не говорит "спасибо"  за  то,  что  мы  вылетаем  на
второй космической скорости из  этой  печурки?  -  стал  вносить  дежурный
оптимизм я.
     Впрочем, мне не  надо  было  втолковывать,  что  долго  на  солнечной
стороне нам не протянуть. Хоть на обшивке слой керамики с титановой нитью.
Может, обшивка и выдержит, в отличие от нас, с чем ее и поздравляю. Ну,  а
мы-то уподобимся сосискам в скороварке.
     И сварились бы, не сумев никому  поведать  о  чудесах  природы,  кабы
непредвиденное никем обстоятельство не заслонило нас, спасая от загара  на
таком вредном неполезном Солнце.
     Между нами и неуемным светилом пристроилась туша  военного  крейсера.
От одной его тени стало прохладно и весело на душе. Распахнулись  приемные
шлюзы ангаров, и два  коптера  были  втянуты  на  борт  корабля  как  мухи
пылесосом. Еще с полчаса нас аккуратно и умело охлаждали пенными  струями.
Но когда нам разрешили распахнуть люки и выпрыгнуть на  палубу,  где  пены
было по колено, потрескавшуюся обшивку коптеров  не  стоило  трогать  даже
пальцем.
     - Да  здравствует  Шошана,  королевка  Меркурия  и  ее   верный   пес
Терентий... Салют, Терентий, идущие в буфет приветствуют тебя,  -  приятно
было послушать здравицы, несмотря на неопределенность личной судьбы.
     Тут дверь в ангар была отдраена, и появился некто в  чине  полковника
космической пехоты, а с ним несколько дюжих парней в  беретах,  украшенных
мерцающими трехглавыми орлами.
     - Есть тут лейтенант Терентий К123?
     - Ну, я. Ладно, пусть меня по-человечески приговорит трибунал и после
принятия внутрь стопки "язвенной" распылит корабельный гразер.
     - Вас ждет адмирал Никодимов-Соларз.
     Значит, тюремная камера пока обойдется без меня. Выходит, есть о  чем
мне  потолковать  с  космическим  волком   Никодимовым-Соларзом,   который
когда-то одолел плутонов, а еще раньше прикончил гордость землян -  линкор
"Забияку".
     Адмирал смахивал на внимательного доктора  и  в  течение  получаса  я
много узнал. О поменявшем кости Сэмпсоне Брауни. О расторопных ребятах  из
Адмиралтейства, которые  выкопали  из  архивов  безумные,  как  считалось,
докладные записки завзятого психа Викентия, спроваженного на самую окраину
империи. О Меркурии, который сохранился, но в весьма потрепанном виде - на
месте его столицы и прилегающих поселений остался  лишь  кратер  странного
вида. Так что из двухсоттысячного населения куда-то потерялась чуть ли  не
четверть.
     Узнал, что на подходе еще один крейсер и вскоре два  корабля  первого
класса будут усердно патрулировать оба бока каверзной планеты. Порадовался
тому, что слово "Плазмонт" уже печально известно и  многие  ждут  от  меня
подробностей.  Услышал  довольным  ухом,  что  мое  уголовное  дело  скоро
превратится  в  судебное  преследование  "Дубков"  и  "Вязов".   А   мерой
пресечения для меня установлена подписка о невылете из  пределов  Космики.
Поскольку теперь ясно, что я не бандит и не брехун, то адмирал лично будет
ходатайствовать о  присвоении  мне  звания  майор,  минуя  капитана,  и  о
награждении орденом Юпитера-Громовержца первой степени.
     - А как же Плазмонт? Его споры, наверное, разлетелись чуть ли  не  по
всей Космике. - Я все-таки нашел силы забеспокоиться. - Ухитрились же  они
попасть с Земли на Меркурий.
     - Не волнуйся так, сынок. Кибероболочки вообще на  каждом  гражданине
висели, и то с ними управились. Помимо двух крейсеров на  санацию  планеты
подряжаем всю меркурианскую эскадру. С твоей помощью определимся,  как  им
выслеживать и  сторожить  эту  бяку.  На  Марсе  же  сформируем  мобильные
подразделения, конечно, в составе Военно-космического флота -  я  добьюсь,
чтобы ты их возглавил - и начнем бить гадость по всей  Солнечной  системе.
До Земли тоже доберемся, не волнуйся. А то, что  останется  от  Плазмонта,
посадим в аквариум и будем кормить тухлыми тараканами... Ну ладно, вижу по
глазам, хочешь перекусить, покурить, мордашку  сполоснуть.  Топай,  только
через полчаса, чтоб здесь был - проинструктируешь патрульные силы.
     Я вышел в коридор. Надо, само собой, помыться для  начала,  но  алчно
раздувающиеся  ноздри  привели  меня  на  корабельный  камбуз.  Там  жадно
питалось  несколько  беженцев  с  Меркурия,  уже  умытых  и  переодетых  в
матросские  робы.  У  большего  псевдоиллюминатора  с  видом  на   звезды,
освежалась пивком Шошана - рядом с ней вился какой-то сержант  космической
пехоты, понятно, что  не  слыхавший  о  female-mutant.  Заметив  меня,  он
уважительно произнес.
     - Все твое - твое, а все мое - твое, - после чего удалился.
     - От фемов ничего не осталось, - итог подвела она вполне  официальным
голосом, но понятно, что внутри нее вулкан. - Я одна.
     - А я? Если хочешь, я заменю тебе материнское вещество.  Именно  так,
пусть даже послышится здоровый смех окружающих. А ты мне - всю организацию
фемов. Впереди еще много драк, и мы должны научить имеющих  мозг  жить  по
новому, то есть спокойно обходится без Новой Жизни. Я  думаю  -  не  боюсь
употребить столь крепкое слово - что матка  предвидела  и  такой  поворот.
Поэтому в тебя было вложено многое и причем весьма неожиданное. Может,  ты
вообще стала вместо нее новым центром симметрий. Я не удивлюсь, если ты  и
есть ее венец, единственная  по  сути  дочурка.  Наберешь  себе  учениц  и
возьмешься за старое. Вообще ваша организация - не знаю, было так задумано
или нет - напоминает мне какое-то яйцо, особенно сейчас. Яйцо раскололось,
ты вылупилась. Пора взрослой становиться.
     Я вижу, ты молчишь и соглашаешься. А раз взрослой  становишься,  пора
выходить замуж - то есть, за меня. Пора носить длинные патлы вместо  ежика
этого колючего, чулки и  юбки  выше  колена  вместо  парусиновых  портков,
туфельки взамен кованых башмаков.
     Тут она почему-то не стала долго раздумывать.
     - Я согласна. Только никогда не зови меня киской  и  рыбкой.  Я  ведь
даже и туфелькой могу пришибить на месте.
     - Знаю. Если что, на моей могиле высечешь: "Он пал за киску".
     Мы вдвоем обернулись к экрану "иллюминатора", где некоторые  небесные
тела выглядели куда крупнее, чем положено  на  таком  расстоянии.  Красный
глаз Юпитера мерцал устало и мудро.
     - Это он? - вопросительно-утвердительно произнесла она. - Он  удружил
тебе?
     - И тебе. Порой я даже  чувствовал,  как  он  презирает  зарвавшегося
слизняка Плазмонта. Юпитер - это не просто пузырь с газом и  льдом,  но  и
душа в виде распределительного щита, который раздает гордость  и  силу.  В
Космике может быть все... не  исключено,  что  многие  мамальфейцы  должны
звать его папой.

                             Александр ТЮРИН

                               КАМЕННЫЙ ВЕК

                                  БЛОК 1

     - В ответ на запрос по коду "подъем". Кибероболочки в рабочем режиме.
Состояние боевой готовности подтверждаю. "Штопор".
     - База разрешает сброс. Будь готов, "Штопор".  Через  минуту  начинаю
отсчет времени сброса.
     На поверхности  боевой  горы  каплями  проступили  колесницы  второго
звена. Начинкой шестой машины был Виктор К123, капитан.
     На главном экране переливается, дышит, ворчит айкон. После многих лет
дрессировки он к тому же засел у тебя в башке. Он - звуко-объемно-цветовой
портрет  твоих  кибернетических  оболочек.  Наружностью  он  смахивает  на
дракона, если еще точнее, на жареного цыпленка. Айкон - твое подобие, твой
несколько искаженный образ, и он соединяет органы твоего тела с  бортовыми
системами колесницы. Вот захотел ты двинуться с места, рвануться вперед  -
выдаешь волевой импульс своим ногам. И проскакивает тогда разряд в  плазме
твоей крови, считывается прилипшим к  запястью  биоинтерфейсом  и  в  виде
нормального электрического сигнала  торопится  дальше  по  бортовым  цепям
управления - напрягать двигатели. Это надо понимать так,  что  вместо  ног
будет работать мотор. И айкон тут же  задрыгает  лапками,  показывая,  что
команда исполнена. Все, совершил ты мыследействие, или, на летном жаргоне,
- пустил ангела.
     - Два, один, ноль, сброс... - Мелкое дрожание колесницы стало жесткой
тряской.  Инерционный  кулак  продавил  лоб  и  грудь.  К123  краем  глаза
полюбовался видом сзади. Гора-матка "Гевура" из материка, летучего монстра
превращалась  в  точку,  съеживаясь,  как  проколотый   воздушный   шарик.
Дракончик айкон пошевелил левым ушком -  значит,  начальство  просится  на
связь.
     -  Пятый  и  шестой  борта.  Вертикальный  курс  -  минус  пятьдесят,
горизонтальный -  триста  десять.  Нюхайте  воздух,  чтобы  кто-нибудь  из
мертвой зоны к вам не подсел, - передал командир звена Питер К201.  Шестым
считался Виктор К123, пятым - его ведомый Митя Самойлов.
     - Вижу плутонов в секторе А-31, - сообщил девятый,  который  забрался
выше всех от нулевой плоскости. - Двенадцать блюд. Через  три  минуты  они
рухнут на нас, как с верхней полки, так что доставайте ложки.
     - Шестой и пятый, пока не встревайте, не  мешайте  никому,  -  грозно
предупредил командир звена. - Но  глядеть  пронзительно.  Тех  гадов,  что
проскочат на ваш уровень, бить, пока не покраснеют.
     - Обидим, не сомневайтесь,  -  загудел  Самойлов  и  переключился  на
Виктора К123. - Эй,  инкубаторский,  ну  что  ты  прилип  ко  мне,  отвали
пожалуйста. Из-за этой кочегарки, которую ты называешь своей колесницей, у
меня уже усы обгорели.
     Любит этот Митек клюнуть. У него фамилия есть,  а  у  меня  -  номер.
Большинству обфамиленных граждан больше нечем гордиться. Ну, есть  у  тебя
законные батька с мамкой, и заткнись, потому что тебе  не  повезло.  Меня,
номерного, по науке сделали, через евгенический отбор.  Ученые  старались,
подбирая родительские гаметы по генным банкам, чтобы я такой суперменистый
вышел. Хоть на выставку, под стекло. Поэтому обфамиленные на  нас  никогда
стенка на стенку не прут. Разве что подпустят немного вони из-за  угла,  и
то, если у номерного  руки  заняты.  Все  с  детского  сада  знают,  когда
"номерки" соберутся кодлой и начнут  грубить  делом  -  "афиши"  драить  -
нянечки долго будут красную юшку  протирать.  Недаром  инкубаторские  бьют
процентом в летном составе и вообще подавляют числом в военной  касте.  Но
если Митя Самойлов пролез в касту "кшатриев", значит,  он  содержательнее,
чем кажется на первый взгляд. Значит, он не из тех барабулек,  которые  на
призыв "победа или смерть"  отвечают:  нам  желательно  так,  чтоб  меньше
мучиться.  Живет  себе  Митя  цивилизованно  на  государственных   харчах,
казенном удовольствии. А мог бы в лавчонке приторговывать или паяльником в
носу ковырять. Нормированный рабочий день,  цветы  в  горшочках,  рыбки  в
банках, отели с видом на красивый  пейзаж  Меркурия,  межзвездные  ляди  в
невесомости, прыжки в размалеванных пещерах Луны, песчаные гонки на Марсе,
танцы на Венере,  круговые  медитации  в  открытом  космосе,  причастия  в
церкви, намазы  в  мечети,  шаббаты  в  синагоге,  движимое  и  недвижимое
имущество, тугая пачка кредиток в кармане, которую  приятно  пощупать.  Но
между Митькой и такими делами сто световых лет и черная  дыра  в  придачу.
Точь-в-точь, как у меня. Мы будем бегать под  бодрые  песни  по  коридорам
"Гевуры", похожим на кишечник барана. Будем слушать проповеди  на  вольные
темы хриплого жлоба Питера К201. Будем смотреть  прямо  в  страшную  морду
богинюшки войны. Это вам не Афродита. Так же как  и  солдатки  из  женской
смертоносной эскадрильи. Когда они возвращаются на  свою  базу  "Фурия-1",
можно подловить их и оказать половое уважение. Только  еще  надо  успешную
стыковку произвести. Горе тебе, если  борта  им  пошкрябаешь,  накажут  из
импульсника. Снисходительно, конечно, лишь чуть-чуть обжарят.
     - Шестой борт, ты полюбуйся, как художник, что творится, -  проник  в
аудиоканал Митька, - какой пленэр. Фейерверк, стопроцентное упоение  боем,
драка Зевса с Юпитером.
     Там наверху колорит быстро стал насыщенным, огненная полоса  замазала
четыре ближайшие  к  плутонам  колесницы.  Ангел  зоркости  покрутился  по
спектру. Высмотренные им машины второго  звена  сновали,  будто  мухи,  по
которым бьют газетой.
     - Сегодня зловреды-плутоны впечатляют даже меня.  Что  там  у  них  в
брюхе? Море огня? - откликнулся на "красоту" Самойлов.
     - Известно, Митя, что у тебя в брюхе отдыхают две сардельки.
     -  Не  звенеть,  уроды,  -  влез  грубый  голос.  -  Мозги  -  это  у
какой-нибудь мышки в зоопарке, а не у вас. Чтоб я больше не слышал  вашего
дуэта, а то обоим сделаю очень больно.
     Митя сразу заткнулся. Страх перед начальством заменяет в  вооруженных
силах страх Господень. Тем более, майор К201  был  человек  с  характером,
причем говнистым.
     Первый и второй упорхнули в пекло, потом и командир  звена  со  своим
ведомым. Значит, с двумя или даже четырьмя нашими машинами связь потеряна.
Нет с раем надежной связи. Еще двое взмыли. Как  поддержать  -  непонятно,
даже торпедой можно своему товарищу между рог вклеить.
     Сияющая  завеса  опускалась  вниз  и,   подмораживаясь,   становилась
непроницаемым косматым туманом. Звено колесниц вроде как переваривалось  в
брюхе огромного волосана, обожающего игру в желудке. А потом космы немного
разлетелись, и оголились четыре плутона, причем на пути у них  был  только
К123 и его ведомый. Плутоны расходились  просторным  ромбом,  чтобы  взять
колесницы в клещи для удобства расстрела. Айкон ощетинился - значит, враги
корябали вредным колючим взглядом машину капитана К123, выискивая, куда бы
врезать.
     - Выскочить за дверь не успеем, - гавкнул  К123  Самойлову,  -  будем
выверчиваться вверх от нулевой плоскости.
     Но на айкон уже посыпались снежинки, которые К123  видел  в  какой-то
книжке. Пилот поймал одну "снежинку" искателем. Так и есть,  на  дружескую
беседу с замечательным человеком торопились  толпой  почитателей  бомбы  с
пассивным гравинаведением.
     - Пятый, ну-ка сунь торпедой по моему курсу, только на пару  секторов
выше. Не ошибись, иначе мне крупно не повезет.
     Самойлов не сплоховал, "толпа" расплескалась, как кастрюля  с  супом.
Колесница только пару раз вздрогнула, когда ошметки долетели до нее.
     К123 вывел машину прямо под желтое брюхо одного из бродяг-плутонов, и
огненный ангел включил  импульсники.  Вспомогательные  экраны  показали  с
замедлениями, как пузо плутона разверзлось, оттуда полетели жидкие потроха
и он превратился в гейзер.  Тут  с  картинки  локатора  пропало  еще  одно
пятнышко.
     - Пятый, рассказывай, не молчи, - всполошился Виктор К123.
     - Я все время рассказываю, да, наверное, на глухонемом языке. Угостил
одного комарика между ребер,  а  потом  вообще  поджарил.  Абзац  товарищу
комару, - похвастал Митя.
     За трех заваленных плутонов выдают орден и, что еще ценнее,  доппаек.
Во время последней церемонии главкогор в лампасах сказал Виктору:
     - Как хорошо, что вы у нас есть.
     - А если меня не будет? - пошутил пилот.
     - Тоже хорошо, - благодушно ответил большой начальник. И он был прав.
Если ты принадлежишь  к  касте  "кшатриев",  то  считаешься  "божественным
ветром" и входишь в список лиц, подлежащих официальному поминовению  после
своей "безвременной кончины". Там много приятного скажут про  тебя,  будут
салют, водка,  закуска...  Виктор  К123  посещал  такие  вечеринки  и  ему
понравилось.
     К123  закончил  набор  высоты  обратным  разворотом  и  оказался  над
плутонами. Их было всего два, но они крепко  занимались  Самойловым.  Один
пикировал, а другой заходил в лоб. С этим по идее  Митька  должен  сладить
сам, а вот пикировщика надо  прихлопнуть.  Капитан  послал  ангела  копья,
отчего дракончик-айкон украсился рожками. Затем  взял  на  себя  наведение
торпед. Вот уже плутон  поглядел  на  него  в  упор  и,  хоть  не  было  у
тупорылого глаз, но  ненависть  почувствовалась.  Но  тут  вокруг  плутона
распустился белым тюльпаном плазменный защитный вихрь. Сыграл ангел  огня,
стали торпеды ярко голубыми бульбами, а плутону хоть хны -  цел,  доволен.
Значит, гад все же сбил  прицел  плазменным  выхлопом  из  своей  задницы.
Расточительный жест, хватит ли ему теперь энергии на обратный путь-дорогу?
А плутон, не думая о родных краях, шарахнул из своего импульсника и снес у
Самойлова хвост.
     - Пятый, ты как?
     - Наслаждаюсь остротой  момента.  Мой  броневик  не  хочет  слушаться
баранки, - ответил задыхающийся Митькин голос.  -  Но  этого  таранщика  я
заколочу в гроб. Остальные плутоны - уже твоя пайка, ешь ее на здоровье.
     К123 увидел, как Митькину колесницу жрет с хвоста пламя,  но  он  еще
держится на курсе, еще садит из импульсника.
     - Как я ему в пятак, культурненько! - громыхнул Митька.
     У плутона расщеплялся, становился аленьким цветочком  нос.  Тут  К123
сообразил, что уперся взглядом  в  экран  с  режимом  замедления.  А  Митя
Самойлов остался живым-веселым уже только  у  него  в  голове.  На  другом
экране два сияющих шара слиплись в один и  разлетелись  рваными  клочьями.
Погубитель Мити вертляво улепетывал, но вовсе не в глубины космоса, откуда
явился. Он будто собирался свалиться на  Землю.  Терять  его  из  виду  не
стоило. Ведь покойник-командир четко обрисовал задачу  -  размазать  всех,
кто попытается прорваться к Шарику - так и прохрипел на  инструктаже.  Ну,
не смешно ли - космическим  поселенцам  проявлять  трогательную  заботу  о
куске грязи по имени Земля, который предал их дважды?
     А кто такие плутоны? Гуманоиды, звероиды, кибероиды? Их  колесницы  и
боевые горы на внешность мало отличаются от наших. Никто из них живьем или
трупом к нам руки еще не попадался, пощады не просил, не катапультировался
из разбитых машин. Иной раз такое впечатление создается, что сами с  собой
воюем. Одно  лишь  известно  наверняка:  применять  автоматические  боевые
средства против них - ни-зя! Быстро и больно аукнется.
     Да вообще нигде полную автоматику использовать нельзя, а то поплачешь
горючими слезами.  Плутоны  ловкие,  что  твой  глист,  пролезут  в  любую
кибернетическую  оболочку,  и  жизнь   тебе   вначале   медом   покажется.
Исполнительность  и  четкость  у  киберсистемы  станут  невозможные.   Ты,
главное, не лезь в нее  со  своими  проверками  и  контрольками,  а  сиди,
радостный, поплевывай в экраны. Но если сунешься, тут угнездившийся в  ней
плутон кончает любезничать  и  показывает  жуткую  харю:  сбой  за  сбоем,
аварии, катастрофы, всего нахлебаешься.
     Когда наконец прояснилось, где  причина,  где  следствие,  то  настал
черед кибероболочкам подвергнуться  мучительной  санации.  После  проверок
пристегнули их к человеку, чтобы тот самостоятельно принимал все  решения.
Для того и айкон был придуман.  Правда,  в  итоге  из  человека  получился
безропотный трудящийся орган вроде гипофиза.
     Но едва мы стали  заниматься  санацией,  плутоны  поперли  на  нас  в
открытую, рубя  всех  встречных-поперечных  в  крошку.  Мы  даже  поначалу
растерялись, во многих наших поселениях от  граждан  один  порошок  зубной
остался. Мы к Земле, защити, дескать, мать! А Земля нам кукиш - вы  такие,
дескать, разэтакие, на научно-технический прогресс замахнулись. Не поверил
Шарик,  посчитал,  что  космические  поселения,  под  предлогом   каких-то
дурацких нептунов-плутонов, хотят разжиться пушками вместо масла и трахать
друг друга за милую душу. Или вообще ударить в мать, в Землю родную. Шарик
нам ни пушек, ни масла,  вообще  фаллос  показал,  когда  утащил  флотилию
боевых катеров с лунной базы  Кузьмабург.  Тут  же  плутоны  под  сурдинку
несколько звеньев колесниц заколдовали и увели с собой с  фобосской  базы.
Тогда мы от Шарика  и  отломились.  Земля,  правда,  забила  в  барабан  и
отобрала свои орбитальные станции.  Несколько  наших  ребят,  угодивших  в
плен, отвели в "холодную" за здорово живешь. Ну  и  мы  в  ответном  слове
принялись тюкать их челноки-шаттлы, раз - и нет птички.  В  конце  концов,
тайные послы сторон состыковались где-то,  выпили,  закусили  и  подписали
замирение.
     Заимели мы свое бытие,  хреновое,  конечно.  Да  и  какое  бытие  вам
достанется,  если  на  десять  пестиков  одна  тычинка.  Если  же  вычесть
звероподобных спортсменок, оголтелых солдаток и ученых  мумий,  у  которых
жизнь теплится только в районе мозга, то одна сочная  бабель  на  двадцать
балбесов приходится. Хоть в очередь становись, хоть лезь с  толпой.  Какая
тут моральная арифметика начинается, всем понятно.  Таких  дорогих,  прямо
скажем, золотых лядей, как в нашей Космике, в целой Вселенной не  сыскать.
Какое может быть житие, если мы все время только по  тропе  войны  бродим,
одна рука томагавком машет, другая придерживает  собственный  скальп.  Мы,
конечно, односторонние,  тоталитарные;  человечьи  души  у  нас  за  пучок
пятачок, да и то в базарный день. Но никто  этого  не  скрывает,  наоборот
похваляются, поэтому у нас самый передовой реакционный режим. Еще бы,  чем
нас попрекнешь? Если все пальцы сжаты в кулак, то этим кулаком на  пианино
не поиграешь, василек не намалюешь, даже ногти не отрастишь  -  им  только
бить можно. Зато мы себя за правдивость уважаем, зато нам для радости мало
требуется, особенно "спичкам" из породы бойцов. Раз в квартал выдают трусы
и носки,  раз  в  год  башмаки,  которые  можно  обменять  на  пиво,  если
предыдущую пару расходовал экономно.  Чем  не  повод  для  веселья,  когда
узнаешь, что в твоем комбинезоне  уже  щеголяли  двое-трое  мертвецов.  Их
бирочки остались, и ты будь аккуратен, чтоб твоя не последней украсила это
ожерелье. На нашу утилизацию приятно посмотреть. Если скопытился на  базе,
то как следует поможешь согражданам. Лекарств из тебя понаделают и  органы
заберут на пересадку. Кое-что пойдет  на  мыло,  кое-что  на  клей,  и  на
удобрение для оранжерей. Жирком твоим  баньку  натопят,  в  которой  будут
париться твои друзья-товарищи, вернувшиеся с задания.  Остальное  сгодится
на спирт - тоже в радость кому-то. Ну, а если в безвоздушном  пространстве
хана улыбнется, то станешь космическим газом, тем самым, из которого новые
звезды получаются.
     И  самое  интересное,  как  ни  старались  светлые  головы   сочинить
что-нибудь светлое, украшающее быт и работу, выходило у них только темное.
Ничего не попишешь, живем на небе, значит, всего в  обрез.  Кроме  знаний,
конечно. Этого добра завались, хоть носом ешь, оттого земляне  у  нас  его
стянуть пытаются - у них там вроде мозги похудели. Мы  землянских  агентов
время от  времени  публично  аннигилируем,  чтоб  другим  неповадно  было.
Симпатичная казнь, сам не отказался бы, но помогает плохо. Эх, будь у меня
родня, может, и присоветовали бы  мне  в  ученые  идти,  которым  положено
думать да гадать день-деньской с карамелькой  во  рту.  Или  в  техники  -
снимать хрустящую пенку из кредиток со своей мастеровитости. А так я  стал
бабочкой-однодневкой, как выражаются про нас низшие касты. Родился, набрал
веса по-быстрому, укусил, испекся. Бойцы нужны, поэтому инкубаторы жужжат,
работают. Земляне у нас продукты ума тащат, а наши спецы-евгеники продукты
половых органов воруют в земных городах и весях: яйцеклетки  да  живчиков.
Это имущество у нас сильно мутировавшее  из-за  злых  космических  ветров,
отчего    из    эмбриончиков    могут    произрасти    динозавры    вместо
героев-космонавтов. Да и генофонд, увы, ограниченный.
     А плутон в самом деле собирается припопиться к Земле, мчится  урод  к
уродам.  Высота  двести  восемьдесят  километров,  а  с  двухсот  начинает
работать по-черному противокосмическая  оборона  землян,  забивать  нашего
брата без особых церемоний. Ну что за приказ такой - не пускать плутонов к
землянам на свидание. И те, и другие - ворье, и повадки у них  одинаковые:
мы напридумываем всяких хитрых хреновин, а они сопрут.  Даже  если  у  них
синтез культур случится - Космика ничего не потеряет сверх обычного.
     Неужто мы землян оберегаем и чтим прямо по-сыновьи  за  импортируемые
от них половые клетки. Да уж давно можно было  набрать  полные  баки  этих
самых зигот, и прости-прощай, Земля-мама. Или же мы все-таки  боимся,  что
Шарик, скрестившись с плутонами, родит не какое-нибудь  мелкое  дрянцо,  а
масштабную угрозу?
     Митька намедни травил мне  про  своего  дядьку  двоюродного,  который
такой важный член совета касты, что ему  дозволено  для  развлечения  даже
секретаршу иметь. В частности, передал Самойлов дядькины слова,  что  один
наш   подлый   гад-изменник   спустил   землянам   рецепт    приготовления
искусственной крови. А это не  простой  кровезаменитель.  Накачаешь  такой
жижей любого умника и он мигом превращается в заводного  пупсика.  Правда,
дядька подробности не разжевал, да и Митька, дружок мой откоптивший, особо
не врубился. Мол, чтоб эта кровь парашная пригодилась на  полную  катушку,
землянам надобно еще кое-какое  оборудование  из  нашей  небесной  империи
свистнуть. А при нынешнем жестком контроле серьезное  воровское  дело  без
плутонов не обойдется. Может, мой птенчик так на землю тянется, потому что
с важным товаром.
     Высота двести двадцать, внизу -  море  по  кличке  Средиземное.  Пора
урку-плутона окунать. Не спать, ангел копья! Одолжи торпеду  товарищу.  Но
плутон пустил задом белый плазменный вихрь и опять уцелел. Прыть, впрочем,
у него уже не та. Отпрыгался, вонючкин. Высота - двести, внизу - солнечная
Испания. И тут, как и полагается, крик-ор по аудиоканалу.
     -  Внимание,  нарушитель.  К   вам   обращается   пятое   генеральное
командование сил  противокосмической  обороны.  Немедленно  покиньте  наше
внутреннее  воздушное  пространство.  Иначе  вы  будете   уничтожены   без
дополнительных предупреждений.
     - Как же, уничтожен. Разбежался, кабальеро. Прямая кишка  у  тебя  во
внутреннем пространстве.
     Но  пора  было  обратиться  к  узлу  секретных  инструкций,  печально
известному как "совесть". Этот узел, если  надо,  выйдет  на  спецсвязь  с
"Гевурой" и уточнит задание. Двадцать секунд "совесть" мучилась и  наконец
шепнула: "Противник подлежит безусловной  ликвидации".  Гора  дает  добро.
Теперь уж любовный треугольник получается: ПКО хочет  приголубить  Виктора
К123, тот в свою очередь не в силах не приставать к прекрасной плутонянке.
     Высота -  сто  восемьдесят,  до  плутона  двадцать.  Земляне  не  зря
дрейфят, пальни колесница из бортового оружия где-нибудь  над  городом,  и
получится  вместо  квартала  с  домами  отличное  поле.  Таков  уж  эффект
выжигания атмосферы. Еще один интеллигентный плевок ангела копья - торпеда
пошла по траектории сходящейся спирали.  Когда  берешь  ее  управление  на
себя, такое впечатление,  что  ловишь  муху  стаканом.  А  вот  и  хвостик
плутона, в прошлом неприятный, а теперь столь беззащитный. Все, не  удрать
орлику из сетки наведения, самое ему время околевать.
     Сочувствую горю, плачу, но задница у  него  отвалилась.  И  последним
аккордом надо бы размазать его из импульсника -  для  красоты,  чтоб  заря
кровавой была.
     У айкона начинает мигать умный проницательный глаз. Так, что у нас на
экране автоискателя? Здесь  у  нас  шуба  падает.  Этакая  "шуба"  согреет
хорошо, мало  не  покажется.  С  платформы-соленоида,  высота  так  двести
десять, швырнули, недолго думая, кучу болванок. Это на ПКО похоже, болваны
кидают болванки. А если своим же  землянам  по  голове?  Ладно,  беседа  с
плутоном слишком затянулась, будем прощаться. Ангел огня раскурочил его  в
один момент, злыдень даже не особенно  полыхнул,  видимо,  двигатели  были
выключены. Ангел скорости уже вздрючивал  колесницу,  все  соки  организма
поплыли к спинке кресла, но Виктор К123  еще  профессионально  полюбовался
кадрами, где разваливается брат мусью. Ну-ка замри, мгновенье. Ага,  перед
тем, как все  хозяйство  разлетелось  окончательно,  из  плутона  выскочил
небольшой черный контейнер. Приглянемся - да это ж  яичко  сантиметров  на
двадцать! снесла-таки  пташка.  Неужели  кто-то  живой  катапультировался?
Тогда, выходит, противнички у Космики аховые, размером не больше краба или
воробья.
     И тут "шуба"  припечатала  его.  Словно  кретинистый  великан  ударил
наотмашь ладонью, дробя позвонки. Виктор  К123  больше  ничего  не  видел,
кроме айкона, покрывающегося темными пятнами, визжащего, словно  от  боли,
сминаемого,  как  шоколадная  обертка.  А  автопилот,  "второе   я",   еще
комментировал агонию занудным голосом: "Повреждение сопла... неуправляемый
выход струи...  дисфункция  главного  двигателя...  главный  двигатель  не
контролируется процессором...  температура  в  активной  зоне  подходит  к
критической точке... отказ  узла  ближнего  наблюдения...  экраны  обзоров
отключены...  возможен   взрыв   главного   двигателя...   с   достаточной
вероятностью взрыв произойдет в ближайшую минуту..." Последний вопрос узлу
секретных инструкций: "катапультироваться или пропадать вместе с машиной?"
Пятнадцать секунд "совесть" прикидывала, может,  совещалась  с  "Гевурой":
кому нужно продолжение его жизни, остается ли он в списках? И вот  большой
палец направлен вверх, жить будем, гореть  синим  пламенем  не  требуется,
блокировка катапульты снята.
     К123 вылетел из колесницы, которая через  секунду  лопнула  под  ним.
Ощущения были, как у мухи, путешествующей  над  взрывающейся  гранатой.  А
потом был еще затяжной прыжок, "совесть" давала последние  ЦУ  перед  тем,
как самоперегореть.
     Место посадки и адаптации - деревня Пустомержа, координаты  такие-то.
Улица такая, дом такой - место проживания Виктора Васильевича Лучкина.
     Положительные свойства этого землянина -  во-первых,  он  однояйцовый
близнец Виктора К123, коэффициент сходства  0.85;  во-вторых,  В.В.Лучкин,
ныне  отсутствуя  в  Пустомерже,  колымит  в  городе   Анадырь.   Надлежит
использовать  сходство  для  обмана   окружающих,   допустимо   применение
психотропных средств.
     Содержимое  контейнера,  вылетевшего  из  плутона  и   попавшего   на
поверхность Земли,  с  вероятностью  0.7  -  мощный  биоинтерфейс,  он  же
супер-БИ,  устройство   широкоспектрального   обмена   информацией   между
человеческим организмом и кибероболочками.
     Задание  К123:  изъять  или  уничтожить  супер-БИ.  Обратить   особое
внимание на то, чтобы супер-БИ  не  попал  к  сотрудникам  Службы  Санации
Систем или Центра Киберологических Исследований. Для К123 в такой-то  день
в район с координатами такими-то  будет  спущен  беспилотный  аппарат.  На
борту возможно получение дополнительных инструкций. Гора желает всех благ.
"Совесть", сделав доброе дело, самостоятельно сгорела.
     Капсула  с  К123  бодро  заглатывала  радарные  волны  и   оставалась
незаметной для ПКО. Пятое генеральное  командование  занесло  в  журнал  с
грифом "секретно" сведения  об  уничтожении  высоко  летящей  цели.  Ввиду
отсутствия ущерба на Земле, эта запись могла  всплыть  лишь  по  получению
протеста от Космики через спецкомитет ООН.
     Тем временем контейнер, сброшенный плутоном, завис над шоссе в  одной
из южноевропейских стран и принялся считывать магнитные  транзит-карты  на
бортах автотрейлеров. Наконец, он выбрал нужную карточку  и  прилепился  к
днищу машины, следующей на восток Европы.
     А капсула  уже  глубоко  проникла  в  земные  сумерки.  К123  включил
маневровые двигатели и с помощью маленького айкона на крохотном  экранчике
вышел в район посадки. Там он выпустил парашют и стал планировать, выбирая
место, где легче спрятаться.
     На Земле его встретила ночь в  лесу.  Ночь  пришлась  ему  по  вкусу,
потому что новая обстановка была не слишком заметна, да  и  Космос  рядом,
хотя уже как бы за  занавеской.  Для  начала  К123  раскурочил  спускаемое
кресло, добавил к обломкам свой скафандр, парашют и сжег все  это  барахло
спецзарядом. При нем остался только комбинезон и аптечка. Он  сделал  себе
несколько уколов для повышения иммунитета к земным хворям.  Потом  кое-как
устроился на корнях большого дерева - похожее он видел в ботаническом саду
на Венере. Дал себе установку: спать три  с  половиной  часа.  Он  впервые
заснул в естественной среде, которая оказалась к тому  же  и  агрессивной.
Через час, презирая все установки,  его  разбудили  комары  и  муравьи,  о
которых он  был  информирован,  и  еще  какие-то  неизвестные  ему  мелкие
насекомые. Он застегнул свой капюшон на все застежки,  хлебнул  из  фляжки
сорокапроцентного спирта, положил голову в капюшон и дал  себе  еще  более
жесткую установку - спать два часа. Однако, когда продрал глаза,  заметил,
что установка опять не сработала. Наступил уже земной полдень.
     Пока Виктор  К123  добирался  от  леса  до  поселка,  новые  ощущения
нападали на него, давили, душили - все, без исключения,  из  породы  самых
мерзких. Никак их было не унять. То, что видел глаз, слышало ухо  и  нюхал
нос, было чужое и одновременно знакомое, а также глупое. Особенно  ему  не
понравилось, что энергия пропадает зазря в воздушной толще, ветер дует без
толку, растения растут как попало, заслоняя  друг  от  друга  свет,  птицы
снуют внаглую повсюду и, наверняка, мешают воздушному транспорту.
     От самой Пустомержи разило уже беспредельной дуростью. Дома -  просто
кучи грязных  досок  и  кирпичей,  брошенных  на  землю  абы  как,  столбы
сваливаются набок, повсеместно ямы с дерьмом, видимо,  местное  достояние.
Кругом  ржавеют,  гниют  и  по-всякому  разлагаются  остатки  и   останки.
Покойников как бесполезный мусор загоняют на два  метра  в  землю!  Пилота
даже затошнило, очень захотелось, чтобы на  землян  свалилась  комета  или
метеорит поувесистей. Наконец, Виктор  К123  мысленно  превратил  Землю  в
красивый ледяной шар, облегченно вздохнул и смог отыскать нужный ему  дом.
"Нет, это много лучше, чем яма с дерьмом", - утешил он себя и приступил  к
осмотру строения. Два окна  заколочены  крест-накрест  досками,  остальные
разбиты. Зажав нос, он заглянул внутрь. Звенели мухи и осы, этих насекомых
он опознал без труда, вспомнив  посещение  зоопарка.  Раздвигая  половицы,
пробивалась трава, там и сям  располагались  экскременты.  "Ага,  вот  он,
главный способ, которым жители Земли метят  свою  территорию".  Дядя  Витя
представил себе своего брата, обитателя такого дома, и ему  впервые  стало
жутко.
     - Витька, ты, что ль... Витя, это ты? Скажи хоть, -  раздался  голос,
похожий на скрип калитки.
     Из-за забора, похожего на  челюсть  акулы,  выглядывало  существо,  с
головой, замотанной в  кусок  ткани.  Существо  двуногое.  На  двух  ногах
передвигаются люди, обезьяны  и  медведи.  Обезьяны  на  такой  широте  не
водятся,  медведи  покрыты  густой  шерстью.  Ясно,  это  человек,  скорее
женщина, чем мужчина. Просто на Космике  даже  мертвецы  выглядят  намного
свежее. К123 сделал поправку на большую силу тяжести, солнечную  радиацию,
ускоренный обмен веществ, и все  утряслось.  Выглядывает  старый  человек,
старуха! Взаправду ли старуха приняла его  за  Виктора  Лучкина?  Или  это
только игра Глобальной контрразведки Земли? Есть ли  повод  к  физическому
или психическому уничтожению появившейся персоны? Пожалуй,  лучше  смыться
отсюда и провести дополнительный анализ данных. Но старая женщина не  дала
ему нырнуть в лопухи. Она просочилась  сквозь  забор  и  ухватила  его  за
рукав.
     - Витек, он и есть. Возвернулся, - удостоверилась  старуха,  -  но  с
лица спал. Лицо твое,  как  у  цыпленка  замороженного,  синее,  костяное.
Доигрался. Зато наряд-то прям космический. Ты его для  потехи  купил?  Или
там на Ядовитом Окияне такие  за  спасибо  выдают,  лишь  бы  работал,  не
убегал?
     К123 глубоким дыханием  снял  напряжение.  Ликвидировать  старуху  он
всегда  успеет,  лишь  только  она  "сфальшивит".  Лучше  принять  рабочей
гипотезой, что старуха посчитала его Виктором В.  Лучкиным,  благодаря  их
общим генам.
     - Да что ты, Витенька, смотришь на меня, как  на  белого  медведя?  -
тараторила себе старушка. - Я же бабушка Хаврония, а ты  мой  воспитанник.
Кто тебя пестовал, когда твои родители, рабы  Божии,  преставились?  Разве
такое забывают?
     - Здравствуйте, бабушка Хаврония. Как поживаете? -  уклончиво  сказал
К123 и продолжил с жаром, чтобы ей понравиться. - Хорошо  в  краю  родном,
пахнет сеном и говном!
     - Ты эти слова не кричи, - укоризненно сказала старуха, - а  то  люди
подумают, грубияном был, грубияном и остался... Ну, давай к нам,  потом  в
избе приберешься. А то ведь не поесть кашки, откуда силе взяться?
     К123  пытался  выработать  линию  поведения  в  условиях   недостатка
информации, особенно его затрудняло сообщение о каких-то людях, думающих о
нем. Но бабка уже потащила его с собой, с ходу протолкнула в щель  забора.
А  на  пороге  соседнего  дома  маячил  еще  один  местный  житель,   тоже
неприглядной наружности.
     - Какого-такого к нам волочешь?  Меня  сейчас  в  послеобеденный  сон
клонит, и я к умному разговору не предрасположен.
     - Да какой с ним умный разговор. Это ж Витя тут у меня. Или уже своих
не признаешь, старикашка?
     Дед, прищуриваясь, как при стрельбе, всматривался в  него,  а  Виктор
К123 с тоской понимал, что если узнавание не состоится,  то  придется  уже
убирать двоих. Но тут старик, одобрительно причмокивая, заявил:
     - Бляха-муха, узнаю ряшку. Только чего ты нос отрастил,  Витек?  Лед,
что ли, им долбил?
     - Да это у него щеки  от  ветра  спрятались,  -  объяснила  бабка.  -
Шевелись, дед Прогресс, веди гостя в дом.
     -  Ну  как,  вернешься  вскорости  обратно  в  снега,  или  же  здесь
творить-вытворять будешь? - спросил дед,  умильно  наблюдая  за  тем,  как
бабка подает на стол. - Надо работать как следует, так все вожди учили.
     - Мать честная, - всплеснула руками бабка, - что ты человека пугаешь?
Да здесь отродясь как следует никто ничего не делал.
     Может, это провокация, напрягся Виктор  К123.  Если  он  заявит,  что
предпочитает работать  над  собой,  то  дед  заложит  его  соответствующим
инстанциям. Если будет настаивать на  своей  исключительной  активности  -
рискует привлечь недоброе внимание бабки.
     - В определенном смысле я могу оказаться полезным, - уклончиво сказал
он.
     - Ой, какой разговор нездешний, - растерялась бабка.
     - А мне  нравится,  -  поддержал  дед  Прогресс.  -  Я  Витька  давно
приметил, хотя он раньше только ушами  шевелил,  как  вундеркинд.  У  него
тогда, как у дельфина, весь ум внутри был, а нынче снаружи. Так в чем твоя
полезность заключается, Витек? Пьешь так, чтоб другим не хватило?
     - Я не знаю нынешнего уровня и ориентации местного  хозяйства.  Но  я
кое-что смыслю в  системотехнике,  программировании,  астрономии,  физике,
особенно небесной механике.
     Бабка так и села.
     - Батюшки, Лемонардо да Винчи пожаловал.
     - Вот теперь я вижу, что не будешь груши кое-чем  околачивать,  -  со
сдерживаемым одобрением сказал дед Прогресс. - Завтра  я  тебя  в  контору
сведу, там похвастаешься. Порадуешь начальство своими успехами. Интересный
ты человек,  Витек,  в  районном  масштабе.  Глядишь,  и  поднял  бы  нашу
свинофабрику на кибернетический уровень. А то нашим  мудодеям  наприсылали
разных хитрых  штук,  от  которых  хозяйство  краше  делается.  А  как  их
приспособить, никто  не  догадался.  Лежат  себе  под  навесом,  ржавчиной
прорастают, а Пахомыч их сторожит с газовым пистолетом. У него газа много,
особливо, как гороха накушается.
     К123 сообразил, что наляпал много лишнего.
     - Бабушка Хаврония, дедушка  Прогресс,  можно  я  целый  день  ничего
говорить не буду, а если и  скажу,  то  вы  не  вслушивайтесь,  будто  кот
мяучит. Вы все делайте, как привыкли, а я здесь на  полу  полежу.  У  меня
болезнь такая от непосильного труда на крепком морозе. Приступ, до вечера,
понимаете?
     - Понимаем это и кое-чего еще,  -  ответили  дед  с  бабкой.  -  Бери
раскладушку и делай на ней, что хочешь.
     Виктор К123 уже разобрался с тем, что он  хочет.  Если  он  останется
такой, как есть, миссии его досрочные кайки, задохнется  она  в  зародыше.
Заморочить головы  всем  он  не  сможет,  значит,  надо  заморочить  себя.
Личностное перепрограммирование, оно же,  по-народному,  подгонка  мозгов.
Улучив момент, когда старичье  вышло  до  ветра,  К123  вынул  из  аптечки
шприц-пистолет, зарядил его ампулой с супраэнцефалином, крутым достижением
космиканских док. Ну и укололся. Потом через ряд фиксаций ума: на потолке,
лампе, мухе, впал в полную прострацию и расслабление всех членов тела.
     Работу  свою  на   этом   он   завершил,   дальше   пошел   вкалывать
супраэнцефалин по  принципу  стирательной  резинки  -  убирая  карандашные
штрихи, но оставляя чернильные линии. Осталась ненависть  к  врагу-вору  и
приязнь к товарищам по борьбе. Но облик врага поразмылся,  стал  похож  на
грязное пятно, и лица товарищей слились в одну светлую личину. Колесница и
гора уже больше не пронизывали его насквозь, хотя сведения о них никуда не
делись. Улетели привычные напряги и заботы о тренировках, зачетах, учебах,
инструктажах, пайках,  помывках,  попойках.  Сохранилось,  не  выветрилось
уважение к чину и порядку.
     - Спит или  не  спит,  глаза-то  открытые,  -  по  обыкновению  вслух
размышляла бабка.
     - Полный порядок, - успокаивал  ее  дед.  -  Это  он  так  на  севере
научился, на случай нападения  моржей.  Я  видал  такого  зверя  в  цирке,
страхолюдина нестерпимая.
     Потом деда с бабкой окончательно разморило, и  они  тоже  отправились
погулять в  сонное  царство.  Когда  они  уже  образовали  слаженный  дуэт
храпового пения, пришел  мальчишка,  сын  деревенской  продавщицы.  Принес
кулек конфет в обмен на авоську картошки,  которую  дед  Прогресс  накопал
этой женщине вчера. Мальчик Петя положил пакетик  на  стол,  потом  увидел
странного дядю в черном комбинезоне,  развалившегося  на  раскладушке.  На
дядином комбинезоне было много кармашков, не то что у  трактористов.  Один
кармашек приоткрылся, из него выглядывала, вселяя сладкий  ужас,  рукоятка
пистолета. Петя как бойкий мальчик не удержался и потянул за рукоятку.  Но
вытащенный пистолет был какой-то не настоящий,  похожий  на  водяной.  Тем
более что вместе с ним выпало из комбинезона несколько прозрачных патронов
с жидкостью. Петя был  очень  смекалистый,  драчливый  и  отгадывал  любой
ребус. Он всунул патрончик с казенной части в  пистолет,  взвел  курок,  а
потом решил еще немного поозорничать. Поднес дуло пистолета к дядиной руке
и нажал спусковой  крючок.  Из  дула  выскочила  тоненькая  едва  заметная
струйка, продырявила запросто дядину кожу, тот чуток вздрогнул,  застонал,
и все. Любопытство ребенка было  полностью  удовлетворено,  он  прошептал:
"Херня это, а не пистолет", сунул глупую игрушку обратно в дядин карман  и
убежал домой.
     Таким образом, еще одна доза супраэнцефалина пошла гулять по  Виктору
К123.  Новоявленному  Вите  Лучкину  стало  очень  не  по  себе.  Из  носа
потянулась струйка крови.  По  внутреннему  ландшафту  прокатилась  мощная
волна и много чего унесла. Какие они теперь - зло и вред,  на  что  похоже
добро? От чего  бежать,  к  чему  торопиться?  -  без  таких  направляющих
разваливались каркасы знаний. Рассыпались в порошок  притягивающие  массы:
бессмертие Космики,  непреходящие  заповеди  касты  кшатриев,  сверхценная
миссия пилотов. Не стало нежности к чревам родных инкубаторов и  любования
мощью несущихся во мраке боевых гор, погас огонь братства с еще  живыми  и
уже ушедшими пилотами. И красота наступающего  строя  колесниц  сейчас  не
тронула бы капитана  К123.  Исчезла  ненависть  к  стопроцентным  гадам  -
плутонам и мелким  гнидам  -  землянам.  Рассеялась  надежда  на  грядущее
преображение Космики в мудрый венец всей Солнечной  системы,  а  может,  и
целой Галактики. Пропали соответствующие лозунги. Остались только мусорные
кучи сведений. Очистилась полянка, на которой принялось расти дерево добра
и зла местной породы. Местным  воздухом  оно  дышало,  местным  удобрением
кормилось, веточки из него тянулись бабкины, а листочки дедкины.
     Около  девяти  вечера  Виктор  К123   приподнялся,   сел   на   своей
раскладушке. Взгляд его был мутным и тупым.
     - Давай к нам, бабка пироги знатные наколдовала, - предложил  дед.  -
Вид у тебя, конечно, как после собрания хозактива в защиту больших надоев,
мира и дружбы во всем мире. Ну, мы сейчас по рюмке для просветления.
     К123 мало что понимал: кто он, где он, кто эти  люди  вокруг,  почему
перед глазами взрываются  какие-то  ракеты?  Он  привстал  и  упал  назад,
запутавшись в своих ногах.
     - Кажись, я все позабывал. Кто я такой? Чего мне надо?
     - Когда успел накушаться, - ахнула бабка, - у него что,  под  одеждой
двойное брюхо и запас алкоголя? Да вроде и не разит, - принюхалась она.  -
Может, клизму спирто-водочную сделал?
     - Цыц, бабка. Ты зачем ему стресс делаешь, - унял ее дед,  -  отвыкай
от таких штук в моем доме. У человека, понимаешь, течение болезни. В любую
сторону потечь может.
     - Кто я? - не унимался настырный К123. - Зачем я?
     - Виктор Васильевич Лучкин, природный  пустомержский  житель.  Был  и
чуть не сплыл в полночных краях, - терпеливо разъяснял дед. - Пока невесть
где шлялся, стал умный. Обучен этой, как ее, системе, и телесной  механике
и всякой такой дребедени.
     - Ага, ага, ага, - соглашался К123, - все  в  яблочко.  Ему  хотелось
успокоиться и кем-то стать. Тем более носились  вокруг  какие-то  обрывки:
схемы, детали, панели управления и звезды - больно яркие, прямо  лампочки.
И еще летающие тарелки, горящие туманы, белые слепящие пирамиды и  кое-что
вроде дракона на экране, который крутится и визжит.
     - Я уж как-нибудь обученный, науки мне не занимать, - с  достоинством
в голосе  произнес  новоявленный  Витя  Лучкин,  -  а  еще  больше  фильмы
насмотрелся про космические похождения, так перед  глазами  и  стоят.  Это
здорово мешает, елы.
     - Мне тожно кое-чего мешает, оно же и помогает иногда, - двусмысленно
заметил дед Прогресс. - Ну-ка давай по стопарику на поправку организма.
     - Ты там не подженился, а? - игриво заметила бабка. - А то был мастер
девок портить.
     - Их этим не спортишь, - глубокомысленно заметил дед Прогресс.
     - Ну-ка, покажи  пачпорт,  -  развивала  тему  бабка  с  угадываемыми
сватовскими намерениями. - А то здесь одна Настюха ждет не дождется.
     - Она всех мужиков ждет, - резонно сказал дед, - вот  когда  поставит
полбанки, тогда и дождется.
     - Пачпорт, какой-такой пачпорт, ничего  у  меня  нет,  -  всполошился
Витек.
     - Ладно, не трухай,  прорвемся.  Метрика-то  есть,  метрику  сыщем  и
документ тебе выправим, - утешил его дед Прогресс.

                                  БЛОК 2

     В  шесть-ноль  по  основному   времени   боевая   колесница   Космики
приблизилась к Земле на расстояние триста двадцать километров и отстрелила
спускаемый аппарат. Тот приземлился в десяти километрах от города  Анадырь
в укромном месте. После посадки от аппарата  отделился  поисковый  модуль,
который должен был обнаружить источник характерного нейтринного излучения.
     Виктор  Лучкин,  закончив  пребывание  в  компании  девушки   Марины,
направлялся обратно, в общежитие морского порта. В тот  момент,  когда  он
отошел к забору, собираясь справить малую нужду, он и не  подозревал,  что
вскоре после рождения в него был вживлен излучатель. "Товарищ начальник, я
только...", - непроизвольно обронил он, когда  что-то  опустилось  ему  на
плечо. В.Лучкин повернул голову и крякнул. На плече сидел здоровый  черный
жук из мультфильма, да еще перебирал лапками и шевелил  усиками.  Если  бы
Виктор догадался, что "жук" сейчас сканирует его тепловые волны, определяя
положение вен, то не замер бы в изумлении. Напротив, скинул бы  пиджак  и,
завернув в него "жука", старательно шмякнул свертком об  забор.  Поскольку
Лучкин этого не сделал, "жук" впился ему в кровяной канал и впрыснул  туда
сложное вещество, после чего отвалился и исчез. Почти сразу Виктор  понял,
что отравлен, ведь перед глазами появилось множество  пузырей,  в  которых
сидели жуки. Он бросился в медпункт, фельдшерица, не дослушав переживания,
отправила его проспаться. Тут "жук" снова уселся ему  на  плечо  и  молвил
человечьим голосом: "Гнусно умрешь, если не послушаешься.  У  кого  яд,  у
того и противоядие... Разбудив начальника, скажи, что отбываешь  домой  на
три месяца. Потом следуй за мной. За хорошее поведение  будешь  сохранен".
Не чая спасения от официального здравоохранения, В.В.Лучкин  выполнил  все
задания в точности. Даже с некоторым подобострастием на  лице  забрался  в
капсулу, намереваясь получить курс лечения. Направлявший  его  всю  дорогу
"жук" согласился на укол, и в момент старта Виктор Васильевич уже  почивал
сладким наркотическим сном.

                                  БЛОК 3

     Дяде Вите было невмочь. Обрыдло ему все в городе, надоело.  Добраться
бы  с  ветерком  до  родимой  Пустомержи,  помыться-попариться  в  баньке,
заглотить чекушку да упасть рыльцем вниз, в спелые  хлеба.  Желательно  не
одному упасть, а с  Настюхой  со  свинофабрики.  У  них  взаимное  чувство
имеется, как пить дать. В прошлом месяце, когда  был  пожар  на  складе  и
угорел  Пахомыч,  она  об  своем  чувстве  дяде   Вите   знать   дала.   С
ласковой-ласковой улыбочкой лила ему на ожоги студеную воду. Его,  правда,
от такой помощи чуть Кондрат не хватил, но она же хорошего ему  хотела,  а
потом виноватой себя ощущала. Шептала густым голосом: "Глупая я", а он  ее
забинтованными руками хватал за тугое мясное. Время  не  терял,  пользуясь
правами пострадавшего. А потом дядя Витя любовную  историю  почти  загубил
вот этими самыми руками. Принялся он на свою  голову  сочинять  книгу  про
пожар на складе. Начиналась книга так:
     "Председатель вздрогнул, когда жар девушкиного тела прошел сквозь его
пиджак.  Он  не  хотел  потакать  ей  накануне   рабочего   дня,   поэтому
отстранился. Однако горячие, как блины со сковородки, губы  Насти  догнали
щеки председателя. Зазвонил телефон. Наверное, из района, подумалось  ему.
По их головам бегали мухи. Вот если бы надо было выполнять план по  мухам,
а не по зерновым, - помечталось председателю. Телефон не унимался,  звонки
напомнили о тревожном положении на свинофабрике, об отставании в заготовке
кормов. Председатель отодвинул Настю, помял папиросу,  не  спеша  закурил.
Потом взял со стола  газету  и  стал  читать  вслух  числа,  сообщающие  о
неудовлетворительной работе девушки и  ее  односельчан.  Наконец  он  стал
объяснять Насте механизм ценообразования.  "Что  ж  ты  со  мной  делаешь,
любимый", - сказала девушка и хихикнула".
     Зачитал дядя Витя такое начало Насте, а она чего-то обиделась, кинула
ему в лицо семечки и ушла. Расстроенный  дядя  Витя  писательское  ремесло
отставил  и  занялся  системотехникой  на  свинофабрике,   благо   всякого
оборудования начальство навыписывало и сложило под навес в ожидании,  пока
идеи овладеют массами. Масса не масса, но  дядя  Витя  порадовал  почином,
работницы  дали  наказ,  чтоб  труд  их  полегчал  и  проходил  весело.  И
инициативный мужчина начал куролесить.
     Перво-наперво   оприходовал   коробочки,   на   которых    значилось:
"Биоинтерфейс "Миг-50". Устройство  трансляции  и  передачи  биологических
сигналов в технические системы". Дядя Витя где-то, как-то,  что-то  понял,
вынул из коробок блестящие пластинки,  прилепил  их  свинскому  населению.
Смонтировал согласно инструкции модули, наладил каналы связи,  присоединил
процессоры к сетевому  кабелю  и  рванул  рубильник.  Система  зафурычила,
экраны замигали сообщениями о доступе в  самые  престижные  банки  данных.
Задачу всей технике дядя Витя поставил благородную: "Ни один позыв  свиньи
не оставит нас равнодушными". И потекла красивая жизнь,  любо  и  недорого
посмотреть.
     Хряки и хрюши, как господа и дамы, вовремя накормлены-напоены, хорошо
побриты, внимательно помыты, уложены спать и убаюканы песней  колыбельного
содержания. Дядю Витю начальники уже не хлопали по шее, а старательно жали
ему руки. Народ,  в  свою  очередь,  за  достигнутые  успехи  прозвал  его
"свинячья мамка" и "свинский кудесник". А Настюха, бывало, подойдет сзади,
повернет ему голову до хруста в шее и схватит жаркими губами за лицо - при
всех. Работницы смеялись и приговаривали: "Смотри  не  проглоти  случаянно
своего ученого".
     Но недолго длилось счастье дяди Вити. В свиной колбасе стало попадать
на зуб что-то неколбасное. И сало и шпиг с душком. Явилась - не запылилась
комиссия и начала копать да вскрывать. Выяснила вскоре та самая  комиссии,
что  технологический  участок,  на   котором   друзья   человека   обязаны
превращаться в мясопродукты, системой был круто перестроен. Проницательные
люди убедились,  что  производственная  линия  заворачивает  назад  свиней
целыми и довольными, а вместо них разит  направо  и  налево  любую  другую
живность:  кошек,  тараканов,  крыс,   собак,   голубей,   лошадей.   Даже
алкоголик-сторож пропал без вести где-то в этом районе. Система ведет себя
здесь поразительно искусно,  живность  заманивается  всякими  лакомствами,
потом всасывается пневмозаборником в специальное помещение  и  там  бьется
насмерть током. Кроме того, необходимые белки, жиры и углеводы  добираются
с помощью пневморукавов из баков с помоями и выгребных ям.
     Комиссия пришла к однозначному выводу: сигналы протеста свиней против
смертной казни показались системе  крайне  убедительными.  Особенно  после
тщательного  копания  в  банках  юридических   данных   и   знакомства   с
англо-саксонским прецедентным правом. Почему  доводы  животных  стали  так
понятны системе? И это вскрылось.  Централизованная  поставка  современных
приборов-биоинтерфейсов предназначалась  для  двуногих  селян,  а  не  для
каких-то  четвероногих  и  хрюкающих.  И  системные  модули  шли   целевым
назначением в парикмахерскую, баню  да  детский  сад.  Местные  начальники
поникли головами - никто им не объяснил, а сами опять  не  сообразили.  Но
почему?
     Потому что старшие товарищи  учили  их  не  соображать,  а  выполнять
производственные задания. Так приговорили участники  совместного  распития
традиционного утешительного яда. Но на следующий день свезли, невзирая  на
свою головную боль, мясников и прочих наемных убийц со всей округи. Палачи
хотели было напасть на  свиней  с  ножами  и  топорами,  но  система  дала
достойный отпор, залив подступы к свинофабрике жидким  навозом.  Несколько
человек все же пытались прорваться - и захлебнулись, правда, не до смерти,
в незаметных теперь ямах и рытвинах. Тогда вертолет спустил  сверху  взвод
бывших десантников. Те разобрали кровлю,  и  пошла  кровавая  потеха.  Они
остервенело резали по плану и сверх плана, всех бы поубивали, если  б  дед
Прогресс не вступился за животных. Тот вспомнил лихую  молодость  и  начал
садить по окнам с двух дробовиков.
     Председатель вместе с руководителем комиссии съездили потом несколько
раз на рыбалку. Клев был хороший, и хотя отправились они злые, но по  ходу
дела подуспокоились, вскрыли причины и следствия и решили дело спустить на
тормозах. Мало ли  еще  какие  стервятники  из  Центра  прилетят.  Поэтому
ограничились истреблением одного зама. Ну, а с дяди  Вити  чего  возьмешь?
Сам  же  дядя  Витя  соображал  мучительно:  то  ли  оболочка  хотела  его
подставить, то ли свиньи действительно ничем не хуже людей. В любом случае
надо доставать мощный блок для более тонкой обработки свинских запросов  -
чтобы в нем не только  личные,  но  и  общественные  критерии  помещались.
Председатель ему на это официальное добро не  дал,  даже  руками  замахал,
мол, прочь с глаз моих, постылый. Дядя Витя  решил  все  устроить  частным
образом, чтобы облагодетельствовать родное хозяйство  внезапно,  на  манер
сюрприза, а заодно и честь свою  спасти.  Собрал  манатки,  для  прикрытия
миссии взял заказов на покупки у односельчан. Настюша, смущаясь и краснея,
как  маков  цвет  пополам  со  свеклой,   сама   попросила   привезти   ей
полупрозрачные трусики пятьдесят второго размера.
     Отягощенный заботами ворвался дядя Витя в город с  помощью  рейсового
вертолета. Прямо в аэропорту ровно улыбающиеся служительницы прилепили ему
к запястью маленькую пластинку биоинтерфейса, БИ - чтоб его  кибероболочки
понимали. А в ухо затолкали приемник-токер, чтобы он  получал  в  звуковом
виде распоряжения тех самых оболочек. После того чувствовал на  себе  дядя
Витя день-деньской неусыпное внимание, что свинка в его хозяйстве. Кругом,
как  оказалось,  понатыкано  рецепторов  этих  вот   оболочек,   снимающих
показания с его БИ. Да и видеодатчики подглядывают впрямую и исподтишка. И
в токер оболочки ему без устали  долдонят,  чтобы  было  ему  благо  среди
сплошных неприятностей и опасностей - будто он не в городе, а в  джунглях.
Туда не ходи... сюда ходи... не стоять... постой, отдохни...  не  трожь...
хватай... дыши верхом... дыши низом... И в самом деле, оказалось, в городе
хлопот побольше, чем в джунглях. На лифтах  и  дорожках  движутся  люди  и
посылки во  всех  направлениях,  то  трубу  прорвет,  то  кислотный  дождь
окропит, то воздух вдруг станет нехороший, то солнце неприятное.  А  то  и
пользительное. Повсюду дядю Витю не только  спасают,  но  и  умиротворяют.
Приятный свет, даже в самом глухом закоулке; ненавязчивая музыка,  которая
слегка щекочет мозжечок; благовония пованивают,  создавая  легкий  дурман;
какие-то штуки, похожие на цветы, раскрываются и захлопываются,  мелодично
позвякивая хромированными железками. А в токере каждые полчаса непонятный,
но приятный бубнеж под  названием  "мантра"  -  дядя  Витя  удивился,  что
индийский мат столь здорово звучит. И от такого непрерывного кайфа спорить
не хотелось, хотя иногда и надо было.
     Пошел  дядя  Витя  на  выставку-продажу  кибермодулей,   а   какая-то
надзирающая оболочка его туда и  не  пустила  вовсе.  Ударила  поролоновым
кулаком по шее и словами уязвила: "Эй, куда попер? Ошибся адресом,  милок,
пивная за углом". В  общем,  куда  надо  не  попал,  со  специалистами  не
посовещался. Хотел подловить какого-нибудь у входа, но специалист, завидев
интересующегося дядю Витю, сразу шарахался. Пришлось взять некий модуль  у
спекулянта под большой кепкой. Волнительная проверка покупки откладывалась
до живого эксперимента в Пустомерже.
     Тут дядя Витя стал впервые ощущать, что оболочки он, в  общем-то,  не
любит. Одна из них заслала его в город, а другие принялись куражиться.  Но
при всем неудовольствии запросы  односельчан  предстояло  удовлетворить  в
точности.
     После общения со спекулянтом дяди Витина мошна  сильно  сморщилась  и
похудела. По такому случаю нашел он центр общественной помощи,  где  выбил
особые купоны "на бедность". С ними покупки можно было делать со  скидкой.
Отправился потом  в  большой  магазин.  Видел  дядя  Витя  яркими  буквами
написанные нормы отпуска в одни руки по купонам, но решил на этот  раз  не
быть чайником и слукавить. Зашел один раз, отоварился,  оставил  пакеты  в
камере хранения. Снова сделал ходку и спрятал  пакеты,  и  опять  повторил
операцию. А на выходе, уже после кассы и камеры хранения токер шепнул ему:
"Ты сам этого хотел, чудак". Сверкнула зеленая молния, и сраженный ей дядя
Витя пал на землю едва живой,  рассыпав  вокруг  себя  покупки.  Прибежали
контролеры, охранники, одели шляпу на сотрясенную голову, проверили  чеки,
сличили его портрет с грубыми физиономиями, находящимися в розыске.  Потом
вложили ему сумки в руки и вывели за дверь, чтобы он шатался уже на улице.
     - Во паскуда, три раза  туда-сюда  прошелестел,  и  никто  ничего  не
заметил. Нет, надо было ему рыло начистить и  излишки  забрать,  -  сказал
охранник.
     -  Как  бы  нам  самим  рыло  не  начистили.  Ведь  молнией-то  можно
звездануть только  уголовника,  а  такого,  как  этот,  лишь  предупредить
звонком. Хорошо, если он деревенщина неотесанная и  в  суд  не  подаст,  -
резонно заметил директор и обернулся к системотехнику. - Ну  так  что,  по
лучшим людям бить будете?
     - Сбой при дешифрации мыследействий, информация оценена неверно. Но и
дядька с каким-то прибабахом, зуб даю. И вообще,  оболочка  наша  молодая,
ассоциаторы еще непригнанные, а дело большое, нужное...
     - Дело большое и нужное станете вершить за дверями с  буквой  "М",  -
уверенно нахамил директор, - но вначале весточку про  этот  темный  случай
дайте в Службу Санации.
     Тем  временем  колеблющийся  на  ветру  дядя  Витя  захотел  поскорее
добраться до отеля. Там ему как  труженику  села  по  приезду  справедливо
предоставили лежачее место на втором ярусе  в  общей  спальне.  На  первом
ярусе, как и полагается, помещались ветераны труда, пенсионеры, на третьем
молодежь, неформалы всякие. Так желательно было б сейчас протянуть ноги на
своей заслуженной койке, но такси-роботы, робобусы, зля его, не спешили на
вызов. Колени дрожали, язык присох, очень хотелось заглотить пива, которое
хранилось у него в номере под подушкой. Дядя Витя нащупал потной  рукой  в
кармане скомканную денежку и  решил  рискнуть  своими  финансами.  Замахал
головой частнику, который как раз выезжал  из  подворотни  дома  напротив.
Водитель заметил, разжалобился его неприкаянным видом, решил не  проезжать
мимо.  Но  тут  откуда  ни  возьмись  выскочил  робобус,  прямо  наперерез
частнику, тот едва успел скрежетнуть тормозами. "Садитесь быстро, не теряя
общего времени", -  пискнул  токер  от  имени  и  по  поручению  робобуса.
"Накося, - заупрямился дядя Витя, - теперь уж без сопливых обойдемся".  Он
обогнул робота, подошел к частнику и кое-как протянул отягощенную  сумками
и авоськами руку к дверце. Но тут  пришлось  дяде  Вите  проявить  беличью
прыть. Робобус чуть проехал вперед, потом двинул задом, вырулив впритык  к
тому борту автомобиля, где стоял дядя Витя. "Вы должны ехать  на  мне",  -
неумолимо провозгласил робобус через токер. Но дядя Витя решил противиться
чужой непреклонной воле до последнего дыхания. Он побежал  с  мостовой  на
тротуар, робобус же последовал за ним. Дядя Витя не объяснял себе  причин,
а лишь ставил перед собой задачи: уйти от  погони  и  сохранить  сидоры  с
покупками. На тротуаре он оглянулся, желая показать кукиш робобусу, но тот
не дал возможности глумиться над собой - машина  неотступно  следовала  за
человеком. Сельский труженик свернул за угол - и  робобус  за  ним,  умело
прижимая к стене и приговаривая: "Вот теперь ты - мой".
     Выбор был, как всегда, небогат: или  полностью  принадлежать  машине,
ущемив человеческое достоинство, или, расцветая достоинством,  становиться
красным пятном на стене.  В  каком  случае  меньше  дергаться  придется  -
неясно. Поэтому он выбрал третье. По дороге ему попался мусорный  бак.  Он
сорвал крышку простого прибора и нырнул ласточкой  вглубь,  упрямо  сжимая
ручки катулей в кулаках. Внутри дяде Вите не все понравилось, но  все-таки
там можно было пожить какое-то время.
     Сориентировавшись  в  пространстве,  он  стал  наблюдать  за   адской
машиной, которая постояла немного, как бы в  раздумьи,  потом  ткнула  бак
бампером. Бак упал на бок, покатился. Покатился вместе с ним и дядя Витя с
пожитками. Потом  изнурительное  верчение  прекратилось,  бак  уткнулся  в
стену. Только чувства дяди Вити  прекратили  кружиться,  как  их  плеснуло
вдоль. Робобус наезжал  и  отъезжал,  усердно  сплющивая  бак.  Дяде  Вите
казалось, что тот  просто  захотел  приготовить  железный  блин  с  мясной
начинкой. "Поди, поди",  -  уговаривал  селянин  робота,  как  деревенскую
жучку, а потом не выдержал и завыл горестным  воем.  "Выходи,  -  приказал
робобус. - Будешь за все  отвечать".  Дядя  Витя  смолк,  но  выходить  на
расправу  не  стал,  а  решил  приготовляться  к  смерти.  Но  тут   пытка
прекратилась. Дядю Витю вытащили из  бака,  конечно,  вместе  с  катулями,
которые он никогда не отпускал.  Над  ним  склонилось  дружественное  лицо
водителя и хмурая физиономия гаишника.
     - Начальник не верил, что в баке человек, пока ты не взвыл, - заметил
водитель, - вот тогда уже поковырял панель управления у робобуса.
     - За что? - бросил вверх дядя Витя.
     - Если только за дело, то жить неинтересно, -  объяснил  гаишник,  но
про себя решил, что сообщит о происшествии в Службу Санации.  Может,  этот
мужик только прикидывается простаком.
     - Да робобус просто удружить хотел, - дал  свою  версию  водитель,  -
понравился ты ему, дядька.
     Частник свез бедного селянина в гостиницу и даже не захотел  взять  с
него деньги: "Угощаю... И так уж настрадался, болезный".
     Изможденный дядя Витя  вошел  в  переливающийся  красками  вестибюль.
Хотел было обрадоваться, что он, простой крестьянин, живет в таких знатных
хоромах. Но тут  токер  все  испортил,  затрындел  высокомерно:  "Людям  в
грязной спецодежде вход не сюда. Предлагаю  немедленно  выйти  на  улицу".
Дядя Витя пристально оглядел себя, одежонка действительно не ахти. Вначале
он сконфузился, но потом вспомнил, кто его так извалял. Это он еще  ничего
после всех унижений смотрится. "Ваше дело - прибираться  за  мной,  а  мое
пачкать, и заткнись", - выдернув токер из уха, заявил ему  дядя  Витя.  Он
был уже готов на бунт бессмысленный и беспощадный, поэтому нарочито плюнул
на  пол  и  растер  свое   произведение   башмаком.   Облегчившись   столь
незатейливым образом, дядя Витя положил токер назад,  в  ухо,  и  упал  на
диван - немного передохнуть перед тем, как пересечь холл. Чудная музычка с
квакающим пением отключали его от хлопот, из-за курильниц голова  начинала
парить, как воздушный шар. Можно было позырить  вполглаза  на  длинноногих
девок,  которые  объемно  выступали  с  рекламных  щитов  и  еще  призывно
шевелились. Такие женщины в Пустомерже  не  водились.  Бабоньки  в  родной
деревне славились совсем другими размерностями. Холл быстро пустел, и  это
нравилось дяде Вите -  ощущение  такое,  что  он  царек-королек  в  личном
тронном зале. Ясными глазами дядя Витя принялся наблюдать, как прячутся  в
стены рекламные дамы, тонут в полу цветочные горшки, засасываются потолком
шторы, а люди торопятся к лифтам. Наконец, дядя Витя заметил, что в  холле
совсем один. Он привстал, еще  недоумевая,  но  уже  чувствуя:  происходит
кое-что  именно  в  его  честь.  Он  скромно  потупился,  потом  посмотрел
по-орлиному гордо, а затем по-быстрому сник. Кусок  стены  в  одном  месте
торжественно  отполз  вбок.  Из   пещерного   мрака,   хитро   поблескивая
глазками-огоньками, стали выползать здоровенные черепахи. Нет, это были не
черепахи, а похожие на них приземистые аппараты. И дядя Витя сразу  понял,
что с такими не договориться. Следом двинулись  другие  машины,  повыше  в
холке, рогами-захватами смахивающие на козлов. Приземистые, пуская струйки
пара из-под низа, построились свиньей, цепью вытянулись перед ними рогатые
устройства, и вся эта внушительная  рать  покатилась  на  маленького  дядю
Витю. "Я ведь предупреждал, теперь вам дороже обойдется", -  позлорадничал
токер.
     "Козлы" поднимали на рога и проглатывали всякую мебель,  вернее,  то,
что  попадалось  им  на  пути.  "Черепахи"  пропаривали   и   проутюживали
освободившиеся поверхности. Шансов  на  жизнь  вражеская  кодла  оставляла
мало. Дядя  Витя,  не  выпуская  покупок  из  окостеневших  ладоней,  стал
метаться, как броуновская частица. Но территория для  метаний  становилась
уже  и  уже,  неприятель  двигался  плотнеющими  рядами,  мимо   него   не
прошмыгнула бы ни мышка, ни сурок. В смятении чувств дядя Витя бросился  к
окну, желая убедительными жестами привлечь внимание  прохожих.  Но  стекло
быстро заволокло ядовитой моющей пеной, и дядю Витю успела  заметить  лишь
стайка  мальчишек.  Вихрастые  сорванцы  стали  тыкать  в  него  пальцами,
приседать, хлопая себя по коленкам, мотать головами,  почти  корчиться  от
смеха, дескать, ничего более забавного и за деньги  не  покажут.  А  когда
труженик  села  отчаялся  получить  помощь  извне  и  повернулся  к  своим
мучителям лицом, ткнуться было уже некуда. "Черепахи" взяли его в железные
клещи, какой-то "козел"  вздыбился  перед  ним,  поднял  на  рога  и  стал
подносить к  своему  разверстому  зеву.  Надломленный  психически,  сжатый
физически, дядя Витя хотел уже сложить ручки на груди - нате, жуйте  меня,
оболочки  с  аппаратами,  раз  заслужили  по  праву  сильного.  Но   вдруг
послышалась ласковая музыка со словами про  любовь.  Он  уперся  ногами  и
вывернул голову по  направлению  звука.  Совсем  рядом  одна  вестибюльная
колонна распахнулась и показала вход в лифт. Дядю Витю так поманило уютное
розовое нутро подъемного средства, что он моментально продумал комбинацию.
Перестал  упираться  ногами,  резко  выдохнул,  крутанулся  вниз  головой,
выдрался  из  захвата,  услышал  треск  своих  штанов,  упал   на   живот,
протиснулся под "козлом", перемахнул через "черепаху" и прыгнул, метясь  в
лифт. Проглиссировав, влетел в кабину точно, как шайба в ворота. По дороге
он ревел, что младенец, только на октаву ниже. Дядя Витя еще  приподнялся,
как раненый воин, ткнул носом  в  кнопки  и  снова  повалился.  Лифт  стал
взлетать к небесам - так показалось растекшемуся по полу телу.  И  катули,
как части организма, остались  при  нем!  Райские  впечатления  усилились,
когда двери бесшумно разошлись, и в кабину вполз  мягкий  душистый  туман.
Дядя Витя  поднялся  без  боли  и  поплыл-поплыл  в  этом  мареве,  вкушая
блаженство.
     Тут  и  гурии  возникли,  оголенные,  как  и  полагается.  Их  объемы
напоминали Настюхины телеса, а вот глаза  -  южный  овощ  маслину.  Эх,  и
Настеньку бы сюда за компанию, она беленькая,  эти  -  смугленькие,  прямо
картинка, мелькнуло в затуманенной голове дяди  Вити.  Разодранные  штаны,
удерживаемые до поры силой воли, стали спадать с него,  а  руки  вместе  с
сумками потянулись к нежным созданиям. Однако гурии,  заметив  дядю  Витю,
сразу превратились в гарпий и фурий. Они напали на него, стали царапать  и
терзать, драть в клочья и клевать, кусать  и  обзывать  на  южных  языках:
гуль,  зебб  и  шайтан.  А  дядя  Витя  был  уже  обмякший,   беззащитный,
безропотный, лишь  мог  приговаривать:  "Только  сумки  не  бейте".  Потом
появился мужчина в халате, чалме, туфлях с загнутыми носками на  ногах,  с
шампурами в руках. Дядя Витя понял, что доходчиво объяснить свое появление
он не сумеет и будет нанизан на шампуры  человеком  южной  национальности.
Если только сам не взбесится. И дядя Витя взбесился. Вскипятил злое в себе
и стал "объяснять". С криками "ура" и "русские не сдаются" пошел в  атаку,
а также выставил вперед авоську с коньками. И хозяин  гарема  был  смят  и
отброшен вместе со своими острыми шампурами. Северная ярость одолела южную
страстность. Натиск дяди Вити был так грозен  и  пассионарен,  что  мирный
труженик проскочил несколько помещений и оказался на каком-то помосте. Ему
захотелось остановиться, но  он  был  уже  в  воздухе,  слегка  повисел  и
отправился вниз, где его поджидала зима. Вначале дядю  Витю  ожгло,  потом
ничего, привык, но изо рта вместо слов вышли пузыри. Повсюду была  ледяная
вода. С ее помощью он догадался, что действие происходит  в  бане.  Однако
всплыть не удавалось, сидоры тянули его на дно.  Вокруг  уже  захороводили
тени товарищей  по  работе,  тучей  обозначилась  Настюха,  они  напевали:
"Прощай, милый мой, наверно, наверно, не быть нам  с  тобой".  Тут  что-то
впилось ему в уши и потащило вверх, к белому свету,  кислород  ворвался  в
съежившиеся легкие, а глаза увидели бороду гаремщика.
     - Слушай, дай рука, - сказал южанин, - нэ пажалеешь. Я тэбя раскусил.
Твой нэ хател мой женщын. Салам тэбе, салам.
     - Нет, не салам. Не брошу вещи, - прохрипел дядя Витя, - все равно ты
меня зарежешь.
     - Нэ хачу тэбя резать. Мой учился Гарвард,  Сорбонна,  Массачусетский
тэхналагический, да, - перечислил добрый магометанин и, сохранив дяде Вите
жизнь, неожиданно расщедрился. - Я тэбя атпущу.
     Наконец  жителю  солнечной  пустыни  (или  горы)   удалось   зацепить
упирающегося дядю Витю полотенцем и втащить на бортик бассейна.
     - А  я  все  равно  магометанство  не  приму,  -  продолжал  словесно
сопротивляться дядя Витя.
     - Ой, не в тот рай попадешь, - предупредил  окончательно  подобревший
горец (или пустынник) и отвел сочащегося жидкостью дядю Витю в его  номер,
поддерживая, как дорогого гостя, под локоть. Даже помог  вскарабкаться  на
второй ярус. Сутки пролежал мужественный человек пластом, не  выпуская  из
рук приобретений  и  окропляя  отходящими  водами  пенсионера  внизу.  Тот
почему-то не возражал. На следующий день выяснилось,  что  пенсионеру  уже
все решительно было до фени по причине трупного окоченения. Зато  к  этому
времени дядя Витя был бодр, весел, слегка под газом, хорошо побрит и почти
сух. Какой-то вызванный молодежью кибер прошелся по нему  утюгом.  Селянин
стерпел, ни разу не застонав. Долг  был  исполнен,  все  силы  отданы  на.
Трофеи, иначе не назовешь, остались  при  нем.  Некоторые  сумки,  правда,
подозрительно разбухли, раза в два, другие съежились до размеров ридикюля.
Зато мирно спал  в  кармане  билет  на  приближающийся  геликоптер  "Синяя
птица". И уж во всяком случае оболочки, системы и кто там  еще,  не  взяли
его тепленьким.
     В аэропорту дядя Витя повстречался со  своими  пустомержцами,  бабкой
Хавронией и дедом Прогрессом. Тех, оказывается, вчера понесло в  город  за
автозубами - у деда жевательный аппарат сломался  при  работе  с  орехами.
Лицо дяди Вити разгладилось, глаза прищурились, а рот стал  лыбиться.  Тем
более, что старички напитали его салом и хреном, когда он вспомнил, что не
кормил свое тело два дня. Токеры  пустомержцев  принесли  благие  вести  о
скорой посадке, и дядя Витя  проникся  расположением  даже  к  этой  ушной
заразе. Будущие пассажиры "Синей птицы" перебрались в  буферный  зал.  Там
токеры мило прогнусавили: "Пустомержа. Вторая (красная) дорожка".
     Пока ехали на самоходной дорожке, не горевали.  Дед  Прогресс  щелкал
новыми зубами, хихикал  и  подмигивал,  бабка  Хаврония  с  притоптыванием
исполнила  несколько  частушек  про  любовь  с  летчиком.  Потом   дорожка
уткнулась в кабину, похожую на аттракционный вагончик. Из токера выскочила
следующая  команда:  "Занять  места   согласно   стартовому   расписанию".
Пустомержцы стали рассаживаться, кто любит - к  окошку,  кто  не  любит  -
подальше от  иллюминатора.  Кресла  были  интересные,  новой  конструкции,
качающиеся во все стороны, так  что  бабка  Хаврония  боялась  осрамиться.
Кабина ехала и ехала себе по земле. Дед Прогресс предположил, что их опять
надрали: деньги взяли за воздух,  а  повезут  поездом.  И  бабка  Хаврония
заволновалась - значит, и рельсы уже успели положить, а вдруг прямо  через
огород, по огурцам. Но кабина их  успокоила,  потянулась  вверх,  в  конце
концов остановилась, щелкнули  крепления.  "Вот  и  прилепились,  легли  в
пузо", - сообразил дед. Полуженский технический голос  сказал  по  токеру:
"Кресла в позицию один. Объявляется минутная готовность".
     - Бабка, в позицию, - шутейно гаркнул дед и переключился без связи. -
Что-то я здесь нужника не вижу.
     Кабина  затряслась  вдруг  мелкой,  а  потом  крупной  дрожью,  почти
забилась. Из-за борта в уши проник, потом въелся в мозги  тяжелый  плотный
гул. Непривычная сила стала вдавливать пустомержцев в кресла, перемещать в
них все подвижные вещества, а затем, наоборот, пошло легчать. Дед забыл  о
нужнике, принялся хрустеть огурцом и поглядывать по сторонам.
     - Ой, Земля в иллюминаторе - все своих отправляет питомцев,  сыновей,
дочерей... - пропел он, а потом задумался. - Почему звезды-то вокруг, ведь
день же был, или это по телику звездные войны показывают?
     - Раз на небо забросили,  то  рано  или  поздно  шлепнемся  назад,  -
беспечно протараторила бабка.
     - А вдруг так и будем лететь, пока рогами  в  Солнце  не  упремся,  и
будет тогда яичница  на  этом  стуле...  Ай,  не  хочу,  -  дед  изо  всех
стариковских сил забил кулаком по иллюминатору.
     Появился некто в скафандре, кого раньше не видели.
     - Здрасьте, мил человек, - обрадовалась гостю бабка.
     Человек в скафандре мучительно думал, анализировал, взвешивал "за"  и
"против", полемизировал сам с собой и, наконец, пришел к единому мнению:
     - Понял, понял.  Представление  будете  давать  на  станции.  Комики,
значит.
     - Это почему комики? Думаешь, горшок на  голову  надел,  значит,  все
можно? - угрюмо спросил дед и привстал, сжимая в руках батон. - Я  ветеран
сельского труда, а не говноед какой-нибудь.
     - А-ха-ха, - залился человек в скафандре, - уже репетируют потешники.
Да что там, на станции, кроме комедии, показать можно? Невесомость, утечка
из санузла, тараканы порхают, как  птицы.  Может,  я,  конечно,  не  прав,
может, вы там "Мать" заделаете.
     - Я тебе сейчас такую мать-перемать заделаю, -  разгорячился  дед.  А
бабка сказала кротко. -  Из  нас  артист-клоун  только  ты,  мил  человек.
Вырядился, понимаешь... А мы делом заняты, мы на  вертолете  в  Пустомержу
летим. Поскорее бы надо, картошку пора  копать,  а  ты  тут  лясы  с  нами
точишь. Шел бы баранку крутить да педали жать, а то еще не туда залетим.
     - Ух и шутники, - подначил их не возражавший против репетиции человек
в скафандре, - ну, добро.
     - О-ооо, - по-ведьмовски завыла тут бабка.  Она  стала  выплывать  из
кресла, а дед с солдатской смекалкой старался поймать ее  клюкой,  но  при
этом бранился: "Так вот ты какая, чертовка, разводу мне давай  немедленно,
а то еще ночью загрызешь железными зубьями".
     И заварилось происшествие. Бабка "била  крылами"  под  потолком,  еще
кто-то из летучих стучал палкой колбасы по  шлему  человека  в  скафандре.
Многие, особенно дети, просились в туалет, другим  было  уже  поздно.  Три
сестры блевали, не стесняясь. Один дядя Витя сидел скромно, без претензий.
Он понимал, что оболочки, почему-то озлясь, не давали ему жизни на  Земле,
а теперь вообще загнали в безвоздушное пространство, и некому заступиться,
некому сказать веские слова: "Цыц, черти".
     То, что смахивало вначале на заблудившийся  в  космосе  пакет  из-под
кефира,  как  следует  разбухло,  до  размеров  пирамиды  -   будто   тьмы
насосалось. На борту пирамиды была светящаяся надпись: "Гнездо-2". Похожее
дядя Витя уже видел в каком-то боевике. Космонавт  кончил  ржать  и  уплыл
производить  точную  стыковку.  Тело  станции  входило  острием  прямо   в
дяди-Витину голову и ковыряло давно  слежавшие  слои  мозгового  вещества.
Что-то там уже  забурлило,  запузырилось.  Но  тут  один  задорный  мужик,
пытавшийся пробежать по спинкам кресел, лягнул  его  каблуком  в  затылок.
Мозговое вещество надолго успокоилось, излишек мыслей  вылетел  в  спертый
воздух кабины.
     Примерно в это же время пилоты пригородного вертолета  "Синяя  птица"
еще не кончили удивляться, что лететь им приходится в гордом  одиночестве.
Они не знали, куда могла задеваться обычная бестолковая толпа  пассажиров.
Но они не подозревали кое о чем более существенном  для  себя.  Где-то  на
полдороге в Пустомержу, только не в воздухе, а на земле  играло  несколько
детишек. Это были отпрыски дачников-горожан, симпатичные  такие  ребята  в
ярких костюмчиках. И  игра  у  них  была  не  какая-нибудь  убогая,  вроде
пятнашек, с которой и олигофрены справятся, а  интеллектуальная,  делающая
честь их папам и мамам.
     Юное дарование  в  шапочке  с  огромным  козырьком,  из-под  которого
выглядывал недетский  длинный  нос,  осмотрело  окрестности  в  игрушечный
бинокль.
     - Дымка какая-то. А на хрена она нам нужна? Верно, Жирный?
     - Спрашиваешь, -  отозвался  мальчик  плотного  сложения.  -  У  нас,
Носатый, тепловидение покуда не прорезалось.
     - А ну-ка, закрой варежку. Я, кажется,  слышу.  Будто  пухлый  мужик,
вроде тебя, пыхтит на бегу. Давай-ка прицел у  второго  на  пять  градусов
повыше. И проверь по индикаторам накачку у всех стволов.
     - Понял, - отозвался упитанный мальчик и стал сновать между деревьев.
К веткам были прихвачены клейкой лентой приспособления, в  них  закреплены
игрушечные бластеры или "лучеметы детские",  как  значилось  на  коробках,
раскиданных на траве. От бластеров тянулись проводки, которые сходились  к
самодельному пульту, его сжимал в руках мальчик с носом.
     - Если не свалится винтокрылый друг в воздушную яму,  бабахнем  прямо
по фонарю, - сказал главный мальчик, - ожог роговицы гарантирую. И  привет
тогда с того света.
     - Злые, злые мальчишки, - сказала девочка, третья из их  компании.  -
Вот я все папе расскажу.
     - Эй, Жирный, ты ее привел. Кто у нее ботинок? Нюхаю, что-то не то.
     - У нее папа - мент, - отвечал  крепыш.  -  Вообще-то  наклепать  она
может. Я как-то не подумал. Давай-ка я ей лекарство пропишу, - и  он  стал
наводить бластер на девочку.
     - Оставь удовольствие на потом, сейчас некогда. И ноги у нее длинные,
в моем вкусе, в общем, надо разобраться. А вот,  кстати,  и  сизая  птичка
защебетала.  Рано  пташечка  запела.  По   лазерному   дальномеру   тысяча
пятьсот... тысяча... пятьсот... пора.
     Носатый нажал кнопку.
     - Вот вам подарочек ко дню авиации.
     Блестящие ниточки потянулись от деревьев к вертолету, как будто  роща
захотела поиграть с машиной. Они соединились в солнышко,  которое  тут  же
полыхнуло изо всех сил на стекле кабины.
     Вертолет  закачался,  стал  разворачиваться,  но  свалился  набок  и,
болтаясь из стороны в сторону, пошел  к  земле.  Пару  раз  "Синяя  птица"
пробовала поднять нос, но от такого курса  уже  не  отклонилась.  Раздался
взрыв, как будто  воздух  треснул.  Дети  увидели  из-за  деревьев  только
шапочку огненного  гриба,  которая  округлилась,  оторвалась  от  ножки  и
прожила недолгую самостоятельную жизнь.
     - Не будет здесь больше летать,  -  крепыш  с  чувством  выполненного
долга утер капельки со лба.
     - Из тебя такой же шарик получится, только  поменьше  -  если  будешь
доставлять нам хлопоты, - обернулся  Носатый  к  девочке,  -  ясно,  сучка
младая? А теперь чеши отсюда. Куклу забрать не забудь.
     Девочка вышла из оцепенения, подхватила  свою  игрушку  и  заметалась
между деревьев, стараясь как можно скорее удрать.
     - Может, незаметно рванем ее гранатой, - предложил крепыш, - или папу
ее? Или обоих? И не надо будет заботиться об  останках.  Полный  капец,  с
гарантией.
     - Грубо, мой друг, по-жлобски. Не чувствуется моя школа, -  скривился
длинноносый  мальчик.  -  Пока  она  тут  ромашишки  нюхала,  я  ей  куклу
усовершенствовал. Вмонтировал туда  сто  грамм  взрывчатки  и  простенький
анализатор.  Сработает  на  слова  "бластер",   "вертолет",   "мальчишки".
Грамотно?
     - Еще бы, - опять поразился крепыш своему дружку. И помечтал.  -  Вот
пальнуть бы из дерьмострела, да по балетной труппе, по маленьким  лебедям.
Чтоб в газетах писали: "Средневековое варварство..."

                                  БЛОК 4

     В кабинет ввели дядю Витю, который, несмотря на внешнюю побритость  и
помытость, смахивал на плюшевого медвежонка, из которого полезла вата.
     Бордовые гардины, рассеянный зеленоватый свет,  легкий  искусственный
ветерок, колыхающий крошечные колокольчики, тонкий запах сандала, какое-то
восточное   пиликанье   -   все   это   мало   вязалось   с   дяди-Витиным
непритязательным видом.
     - За что, гражданин начальник? Почему замели? Я же свой, я нашенский,
- уныло заладил дядя Витя с порога.
     Молодой  человек  благородной  наружности   и   в   хорошем   костюме
располагающе улыбнулся.
     - Так уж и не за что... Да что мы с вами  сразу  препираться  начали.
Позвольте представиться. Феодосий Павлович Драницын, старший инспектор.  -
Феодосий сделал шаг навстречу и  крепко  стиснул  разжиженную  кисть  дяди
Вити. Потом он подвинул кресло и, слегка  надавив  на  плечи  задержанного
гражданина, усадил его.
     - Музыка не мешает, Виктор Васильевич?
     Дядя Витя быстро отозвался:
     - Никак нет, гражданин начальник, отлично помогает.
     - Кстати, не забрали вас никуда,  многоуважаемый  Виктор  Васильевич,
как бы вам не хотелось. Вы  находитесь  здесь,  в  стенах  Службы  Санации
Систем, так сказать, в гостях. Вот ваша гостевая карточка.
     - Значит, я могу итти отседова? - оживился дядя Витя.
     - Можете. Только не очень далеко. Ущерб-то нанесен, и за него  должен
кто-то отвечать. Мы -  экспертная  служба,  зависимая  только  от  совести
людей, работающих на ниве санации.
     - А если нет совести никакой? - спросил навскидку дядя Витя.
     - Совесть - это квалификация. Мы дадим заключение по тому, что вы  из
себя представляете. Если это  заключение  о  неполной  вменяемости,  тогда
только обеззараживание подсознания в нашей же клинике.  Палата  на  двоих,
предупредительный  уход,  сестрички  вокруг  бегают,   ягодицами   крутят,
подносят-уносят. Как только грязь отброшена, жизнь  продолжается  уже  без
конвоя. Так что от нас не торопятся уйти. Ведь все-таки быт здесь  неплохо
устроен, и хорошая перспектива. А  выпустим  мы  человека  со  справкой  о
полной вменяемости, он прямиком попадает в крепкие руки ребят, для которых
главное в жизни - выполнение плана по раскрываемости преступлений.
     - Но я же ничего плохого не делал. Плохое делали  мне,  мне!  -  дядя
Витя  несколько  раз  ударил  себя  кулаком  в  грудь,  показывая  истинно
пострадавшего.
     - Ангелом, значит, себя считаете. Но ведь ангелы, бывает,  и  падают.
Тогда ими занимается инквизиция. Да, мы инквизиторы - я не страшусь  этого
слова - потому  что  занимаемся  криминальными  мыследействиями,  то  есть
психопреступлениями. Но подлинная инквизиция - организация с  человеческим
лицом, ушами и глазами.
     - И кулаками, - добавил от себя дядя Витя.
     - Вот приятная для вас аксиома: мы любим разбираться и лечить,  а  не
шить  дела  и  гноить.  Смею  заверить,  и  плановые  показатели   у   нас
соответствующие.
     - Но если я не виноват, зачем мне в какие-то показатели попадать, что
мне, больше нечем заниматься?
     - Увы, Виктор Васильевич, если бы человек сам себе определял вину, мы
бы еще кушали друг друга без перца и соли. Я постараюсь убедить  вас,  что
вина определяется совершенно иначе. Чего бы там  ни  наплели  эгоисты,  но
человек устроен так,  чтобы  двигаться  к  большой  цели,  идеалу.  Причем
стройными рядами, то есть согласованно. Если он не может сам  двигаться  -
станет плыть по  течению,  как  фекалии  в  канализации.  Если  он  мешает
движению - значит виновен. И будет либо истреблен из  среды  согласованных
движений, либо сгармонизирован.
     Дядя  Витя  с  трудом  чихнул  и  посмотрел  на   разглагольствующего
следователя выпученными забуревшими глазами.
     - Вам разве не приходило в голову - мы имеем то,  что  имеем,  потому
как крестоносцы, революционеры, даже бизнесмены шли к идеалу, -  продолжил
уверенный человек. - И какой бы он ни был: любовь, благоденствие, красота,
эти люди шли, порой ломились сквозь тех, кто не  хотел  никуда  идти,  кто
стоял столбами на пути. В общем,  движение  к  идеалу  -  это  преодоление
сопротивления, это работа. И сейчас у нас есть цель, Великий  Объединенный
Разум, ВОР.
     - Хорошее название, и смысл чувствуется, - поддержал дядя Витя. - Так
я ж не против.
     - Но, тем не менее, проведенным обследованием установлено, увы и  ах,
что именно ваша информация, ваши мыследействия вызвали масштабные  сбои  в
вычислительной среде, а заодно и убытки. В том числе и  в  человекожизнях.
Вот, пожалуйста, заключение финансового управления.
     Дядя Витя выразительно сглотнул слюну.
     - Водички можно, гражданин начальник?
     - Ой, как же я забыл. Простите, если  можете,  -  следователь  сложил
руки на груди. - Вы  же  проголодались.  Рад  быть  полезным,  -  Феодосий
хлопнул в ладоши.
     Один из шкафов кабинета отполз  в  сторону,  из  открывшегося  проема
въехал, урча, стол с яствами. Там  были  действительно  большие  соблазны,
поэтому у дяди Вити сразу раздалось  пение  в  желудке.  Он  зажмурился  в
преддверии пытки. Той самой, когда следователь поглощает с чавканьем  обед
перед голодным зека. Но инспектор Феодосий не только  питался  сам,  но  и
подкладывал в тарелки, стоящие перед дядей  Витей.  "Отведайте,  отведайте
нашей кухни, Виктор Васильевич, коли уж попали в застенок", - вежливо,  но
настойчиво предлагал инспектор. "Может, хотят отравить, чтоб не возиться",
- мелькнуло в голове дяди Вити от недостатка информации. Но он решил,  раз
ему все равно пропадать без толку, так уж лучше на сытый желудок. Ели  суп
из плавников акулы, кальмара по-малайски,  лягушачьи  лапки,  их  запивали
вином из Анжу. Сопровождающая музыка изменилась, стала  более  энергичной.
Дядя Витя кушал без изысканных манер,  пугаясь  своей  пищи,  стараясь  не
хрумкать. Он стеснялся, краснел и потел. Инспектор был изыскан  в  манерах
и, пропев несколько  странных  звуков  вроде  "рам,  рам",  завел  учтивый
разговор. То есть, он рассказывал о том,  как  опасна  ложная  информация.
Ведь на принципе "бессмысленных данных  не  бывает"  строится  современное
информационное общество и, конечно же, кибероболочки.  Дядя  Витя  активно
поддакивал и моргал в знак согласия.
     Инспектор снова хлопнул в ладоши, стол спрятался,  и  шкаф  встал  на
свое законное место.
     - Итак, вы безобидный сельский труженик. Это говорит в  вашу  пользу.
Однако, за пару дней вы попадаете  в  пять  очень  сомнительных  ситуаций.
Особенно впечатляет  последняя  история,  когда  вы  и  ваши  односельчане
вознеслись, что  говорится,  на  небеси  вместо  специалистов-астронавтов.
Заодно с вами улетело в пустоту несколько мешков денег. Как  вам,  кстати,
понравилось на орбитальной станции, Виктор Васильевич?
     - Оченно, - обрадовался доброму вопросу дядя Витя, - у меня,  правда,
голова болела, но парил всласть. Жалко, что нас дальше санитарного узла не
пустили. Чего там только не  летало  по  воздуху,  все  дрянь.  Космонавты
сказывали, что это мы, пустомержские, перестарались со страху.  Так  мы  в
ответ на своем  собрании  постановили,  чтоб  дед  Прогресс,  как  главный
виновник, порхал бы с лукошком да собирал. Он у нас мастер  по  грибам.  В
общем, дед принял повышенные обязательства от нечего делать.
     - А пока вы там на орбите "грибочки собирали", предназначавшийся  для
вас  геликоптер  накрылся  из-за  поражения   пилотов   и   навигационного
оборудования лучевым оружием. Не слишком ли много случайностей?
     - А разве много? - попытался просечь мысль инспектора  дядя  Витя.  -
Лично у меня "лазаря" нет, да и обзаведись я им, стал бы только комаров да
мух бить.
     - Лазер - это только следствие, а человек  -  причина.  Кибероболочки
обязаны понимать выдаваемую вами информацию. Это закон для них. Информация
будет бродить по вычислительной  среде,  пока  не  расшифруется.  И  тогда
активные зоны всех затронутых оболочек что-то предпримут в вашу пользу.
     - Да что я там выдать могу, начальник, кроме песни про  Колыму?  Я  в
кодах и паролях ни бум-бум. И в мыслях у меня потемки, не то что у свиней.
Как же я стану вредить?
     - Складно балабонили, Виктор Васильевич. Только  вот  затормозили  на
полпути. Поэтому  напоминаю,  что  мыследействия  -  мысленные  усилия  по
изменению реальной ситуации. Достаточно крепко помечтать о чем-то светлом,
например, чтобы ваш сосед куда-нибудь запропастился  -  и  в  самом  деле,
поливочная машина смоет его в люк канализации, после чего он обнаружится в
сетях рыбака где-нибудь на Японском море.
     - Теперь-то понятно, так бы раньше сказали, - оживился дядя Витя.
     - Но это внешняя эффектная сторона дела. А какова внутренняя, скрытая
от  восхищенных  зрителей?..  Для  начала  в   плазме   крови   появляется
характерный  разряд,  который  засекается  вашим  БИ.  И  отправляется   в
кибероболочку. Она будет стараться, чтоб  отреагировать  верно,  то  есть,
угодить. Ведь если оболочка  дубовая,  с  неразвивающимися  ассоциаторами,
классификаторами и другими такими  органами,  то  по-быстрому  дохнет,  ее
место занимают другие, более прыткие. А дохнуть она боится,  как  и  мы  с
вами. Жить вроде всем хочется, - Феодосий многозначительно подмигнул.
     - Хорошо жить хочется, а погано - не очень, - отозвался дядя Витя.
     - Итак, оболочки хотят изо  всех  сил  услужить.  Дело  заканчивается
полным  удовлетворением,  если  мыследействия  дисциплинированные,   иначе
выражаясь, если потребности разумны.  Но  вот  приходит  некий  смутьян  и
начинает испускать поток глупости. Оболочки  бросаются  понимать  всю  эту
мудистику. Ну,  помучились  бы  они  и  отложили  про  запас.  Однако  тут
поспешают к ним на помощь особые модули  по  кличке  "Кулибин-2",  которые
всегда рады помочь при  дешифрации  любой  лабуды.  Ведь  их  запускают  в
вычислительную среду очень способные и,  как  ни  странно,  очень  вредные
ребята.
     - Значит, я сшиб вертолет каким-то модулем. А, может быть, газетой? -
дяди Витин голос надрывался из-за переполняющих чувств.
     - Можно и газетой,  если  знать  как  ударить.  Но  вернемся  к  теме
порочных мыслей. Кому-то приспичило пострелять, и оболочка завода "Детские
шалости" ухитрилась вместо игрушечных лучеметов сделать партию  настоящих.
А еще кому-то показалось, что он давно в космосе не  кувыркался.  Оболочка
аэрокосмопорта сочла его доводы вполне убедительными - и он мигом усвистал
на небо.
     -  И  мне,  начальник,  очень  приспичило,  чтобы  меня  шарахнуло  в
магазине, люблю такие дела; и я убедил  своими  доводами  робобуса-заразу,
чтобы он меня в бачок заклепал. А  в  гостинице  прям  мечтал,  чтоб  меня
поскорее отутюжили эти утюги трехметровой ширины. Эх,  много  чего  такого
хочется!  расшифровывайтесь  поскорее  мои  заветные  желания.  Почему   я
особенный, почему не как все?
     - Очень хорошо, что вы  пытаетесь  анализировать,  значит,  рано  или
поздно...
     - Лучше поздно, - вставил дядя Витя.
     -  ...вас  осенит  -  ексель-моксель,  да   оболочки   пытались   мне
подчиниться...  Оболочка  магазина  ухитрилась  простить  вам  первые  два
нарушения.  Оболочка  робобуса  нарушила  правила  безопасности,  лишь  бы
подвезти вас. Оболочка гостиницы собиралась сквозь  все  запреты  провести
вас, грязного, в номера и решила самостоятельно помыть.
     - Гладко, начальник, выходит. Я и грязный, и жалкий,  да  еще  кругом
виноватый, - заскрипел зубами дядя Витя.
     - И будете кругом виноватый, и каждый о вас подметки  вытрет,  потому
что не хотите о себе беспокоиться. Но вам повезло, у вас есть няня. Можете
так ко мне и обращаться: "Ах, няня, няня". Вас взяли  на  анализ  и  нашли
следы супраэнцефалина. Это может вас извинить. Чувствую, что дурное вам не
свойственно, а привнесено. Ведь супраэнцефалин  вырубает  сознание,  после
чего кидай бессознательному гражданину в подкорку, что захочешь.
     - Как это вырубает? Никому не позволил  бы,  оно  у  меня  и  так  не
перетруждается.
     -  А  все-таки,  Виктор  Васильевич.  Следите  за  моей  мыслью.   Вы
супраэнцефалин принимали. В аптеке его не отпускают. Я хочу знать, кто вам
дал ампулы. Ну, будем говорить или в подкидного дурака играть?
     - Да разве я не говорю, смотрите как буквы произношу. Нашел в кармане
ваши ампулки, думал, снотворное, заглотил и отключился. Вот и вся  эпопея.
Да и при чем тут  они?  Ведь  что  получается  по  вашей  милости,  только
оболочкам хреновым доверять можно. И если, дескать, плохо они себя  ведут,
значит, кто-то их подговорил. А почему бы им зловредными не быть без моего
участия?
     - Зловредным только живой бывает, вроде вас. А они мертвые.  Доступно
я объяснил?
     - Доступно, да не убедительно. Вы меня не убедили.
     Инспектор бросил взгляд на часы. Рабочий  день  явно  истек.  Времени
было в обрез. Сдать задержанного охране, попросить центральный пульт, чтоб
закрыли кабинет. И мчаться, разрезая носом воздух, в  "Охотный  ряд".  Там
ждала его жена. Его Мелания.

                                  БЛОК 5

     В блоке "норд" супербазара народ почти не ощущался,  ни  плечами,  ни
спиной. Умелая подсветка снизу и зеркальные стены  растягивали  помещения.
Товар здесь был дорогой и бесполезный:  игрушки,  безделушки,  поделки.  В
общем, для неразвитого вкуса - всякое фуфло, не  подходящее  для  вложения
капитала. Но Мелания это место уважала, она неплохо  относилась  ко  всему
бесполезному. Может, потому, что была такой же, дорогой  и  не  приносящей
никакого дохода, убаюканной, взлелеянной оболочками.  Но  именно  в  таком
виде приятной Феодосию - он видел в ней  тенденцию  и  ростки  будущего  -
меньше полезного в быту, больше приятного. Кроме того,  старший  инспектор
давно уже  относился  к  деньгам,  как  к  воздуху,  который  надобно,  не
задумываясь, вдыхать  и  выдыхать.  Сотрудники  ССС  были  не  такие,  как
остальные,  они  находились  на  переднем   участке   битвы   за   Великий
Объединенный Разум, поэтому их и старались финансово возлелеять.
     Сегодня Мелания казалась  унылой,  даже  сонной,  и  инспектору  было
трудно ей угодить. Они долго бродили. Он, нежно приобняв ее, рассказывал о
мраке современного дикарства, о жлобах, влезающих грязными ногами  в  нашу
тонкую цивилизацию кибернетических  оболочек.  Зазывный  голос  базара  из
токеров нахваливал в восточных выражениях все, что попадалось на глаза. Но
Мелания уже  стала  позевывать.  Феодосий  собрался  было  распрощаться  с
торговым местом и ударить по культуре. Например, завалить в  театр  теней,
где изгаляются кибернетические подобия (или бытово -  кибермэны)  покойных
общественных  и  государственных  деятелей.  Можно  даже   отправиться   в
оживильник, где включить для себя какой-нибудь забавный сюжет. В  приятной
компании кибермэнов заделать, например, "Цезаря и Клеопатру". Нет, Мелании
не понравится, когда ее начнут грызть змеи, даже синтетические. И  ему  не
улыбается встреча с бригадой заговорщиков. Говорят, там  случайно  кого-то
даже затоптали. Тогда лучше Пушкина и Наталью Николаевну изобразить. Опять
не то, можно натолкнуть Меланию на сомнительные мысли. И кибермэн Дантеса,
судя по слухам, пока не добьется своего, не  отключится.  Будет  стрелять,
бить кулаками и бороться, пока Пушкина не  уложит.  Тут  Мелания  избавила
мужа от тягостных размышлений. Вот, сказала она, именно это мне  подходит.
Ему бы обрадоваться, да "именно это"  полюбилось  инспектору  меньше  всех
остальных  предметов.  Более  того,   показалось   средоточием   какого-то
коварства, направленного прямо в его адрес. На ярлыке имелась таинственная
надпись: "Браслет готов погублять дундуков". И продавец вразумительного не
сказал, только повторил надпись и справился, какую опасность находит здесь
для себя клиент. Инспектор несколько раз пожал плечами, развел руками,  но
крыть было нечем. Не удалось отвертеться от черного браслета,  широкого  и
теплого. Ячеистая внутренняя поверхность  вещицы  наводила  инспектора  на
грустную мысль, что это биоинтерфейс, причем  нестандартный,  от  которого
жди сюрприза. Надо бы его на экспертизу, но Мелания не желала слышать  про
лабораторию и сразу украсила себя покупкой. Когда она взяла мужа под руку,
у того стало холодно в боку. Он даже отстранился. Она поняла его  движение
по-своему и ответила неприязненным  взглядом.  На  обратном  пути  Мелания
вдруг перевозбудилась как потребитель, что было инспектору непривычно. Она
всматривалась и всматривалась, пока ей не потребовались две игрушки класса
"малая оболочка", с БИ-каналами. Один робик выдавался  за  "петуха",  хотя
больше смахивал на малыша-птеродактиля, второй назывался "котом".  Но  его
так умело сляпали, что он  стал  похож  на  крокодильчика.  Оба  "зверька"
почему-то были белоснежные блондины. Феодосий решил, такие нужны  Мелании,
чтобы фонить браслету. Но чековую книжку вынул из  кармана  -  жене  стоит
угодить, если она у него нехлопотная, всерьез послушная,  смирная  с  ним,
молчаливая и неактивная с посторонними.  Сексуальные  взоры  какого-нибудь
легко воспламеняющегося товарища, прикоснувшись к Мелании, сразу  каменели
и падали вниз с железным  звоном.  "Моя  Горгоночка",  -  ласково  называл
Меланию инспектор. Несмотря на такое прозвище и другие подначки она всегда
относилась к мужу с почтением. Вплоть до сегодняшнего дня.
     Уже в машине Петух клюнул старшего инспектора в кончик носа и победно
загорланил. А Кот норовил  провести  лапкой  с  внушительными  когтями  по
инспекторской шее. Будучи человеком выслеживающим и вынюхивающим, он сразу
попытался уточнить мотивы. Совершала ли его  жена  мыследействия,  как  то
посыл сигналов страха или агрессии. Или так сами  робики  "притираются"  к
среде. Со своей стороны Мелания таинственно улыбалась и только.  "Вот  где
анархия",  -  сокрушенно  повторял  Феодосий   Павлович,   имея   в   виду
производство малых оболочек. Но он явно поторопился с упреками.
     На следующий  день  инспектор  застал  дома  вместе  со  своей  женой
постороннего мужчину. На минуту  мелькнула  спасительная  мысль,  что  это
Меланьин полюбовник, которого он сейчас будет мочить. Но  пришлось  крупно
разочароваться.
     - Этот человек улучшает моих робиков, - представила гостя Мелания.
     - Да? - по возможности ехидно отозвался инспектор, заходя  мужчине  в
тыл, - а что же в них плохого?
     - Надо сделать настройку на мою личность. Вот  он  и  поставил  более
чувствительные  БИ-рецепторы,  приличный  поисковый  блок  для  работы   с
вычислительной средой. Теперь робики смогут меня защищать.
     -  Отдохните,  шеф.  Я  -  мастер  не  по  бабам,  дерзкий  только  с
кибернетикой всякой, - встрял посторонний, не поворачиваясь.
     - От кого защищать? - решил уточнить инспектор у жены,  принципиально
не обращая внимания на "мастера". - Я ведь рядом.
     - Ты не вечен, - со скрытым упорством отвечала жена.  А  на  ее  руке
похоронным черным светом сиял браслет. - Мир же полон опасностей.
     - Вот и работенке конец. Принимай, хозяюшка, - развязно сказал мастер
своего дела.
     Мелания приласкала взглядом своих робиков. Кот начал с "алкогольного"
шага, прямо на ходу отточил свои движения и, обойдя комнату, направился на
встречу с инспектором. Встреча началась так: Кот поднялся на задние  лапы,
передние положил на форменную штанину и стал драть ее на портянки.
     - Вы не фиксируйте неприязнь к  нему,  -  посоветовал  специалист,  -
простите ему все, расслабьтесь немного, подумайте о вишнях в цвету,  потом
какая у него милая мордашка, она ведь почти улыбается.
     - Скоро и куры  будут  надо  мной  смеяться,  -  холодно  откликнулся
инспектор и приподнял  другую,  еще  непотрепанную  ногу,  чтобы  обуздать
зарвавшегося робика.
     - Ни в коем случае, командир,  -  мастер  распознал  приготовления  и
решительно предупредил, - враждебный поступок он  запомнит.  Это  ж  малая
система, ассоциаторы еще слабенькие, заполнение их постепенное,  начальные
ситуации очень важны.  Мало  ли  какую  информацию  он  сейчас  выудит  из
"эфира", вдруг о том, что "труп  врага  всегда  хорошо  пахнет".  Нет,  не
советую, при первой  возможности  обязательно  отомстит  -  ночью  там,  в
туалете, в ванной.
     Феодосий представил, как ему будет неуютно  с  процарапанной  яремной
веной, и отставил  свои  агрессивные  замыслы.  Кот  уже  беспрепятственно
наслаждался его брюками.  Петух  тем  временем  забрался  на  шкаф,  возле
которого беседовали люди,  и  несколько  раз  пытался  достать  клювом  до
макушки офицера ССС.
     - Чтобы цыпа не поступил с вами, как Иван  Грозный  со  своим  сыном,
будьте  как  раз  строги.  Сопротивляйтесь  смело.  У   него   анализаторы
несерьезные и память слабая. Одним словом, птица. Как возбуждается, так  и
разряжается быстро, - разъяснил мастер. - Вот надо так. -  Мастер  выписал
Петуху смертельно обидный щелбан по гребешку. Тот рванулся, метясь в глаз,
но его схватили за горло и завернули в пиджак. Петух возмущенно заорал, но
через двадцать секунд был досрочно выпущен из заключения кротким и добрым.
     - Скажи мне, кудесник, а это возбуждение, иными словами, раздражение,
у них собственное или наведенное? - попробовал выяснить Феодосий.
     - Конечно, собственное, - поспешил обрадовать мастер, - пока что.  Вы
войдите в  положение.  Ассоциаторы,  напоминаю,  еще  хилые.  И  поведение
окружающих объектов, и команды начальства не очень-то понятны,  наш  робик
судорожно  пытается  определить  правила  игры.   Ну,   вспомните   юность
босоногую. Мы же такие же задиристые были. Ум-разум вдруг не  сваливаются,
по себе знаю. Вот полюбуйтесь. О-ля-ля. Кот уже возмужал, помудрел.
     Действительно, возмужавший Кот  расправился,  наконец,  со  штаниной,
отвалился от Феодосия и лениво похилял, жуя кусок трофейной материи.
     - Нога цела, ноги не ел, - зарекламировал мастер.
     - А меня они слушаться будут, хоть иногда, в ответственные моменты? -
задал тоскливый вопрос Феодосий.
     - Конечно,  нет.  У  тебя  всегда  ответственный  момент,  оргпериод,
горячка, запарка, конец месяца, - вмешалась Мелания.
     - Да, уважаемый. Супруги - плоть едина, но настройка  прибора  сугубо
индивидуальна.  С  женой  надо  договариваться.  Надеюсь,  она  у  вас  не
Шемаханская царица, - мастер с  удовлетворением  от  своего  труда  собрал
инструмент в портфель. - А теперь самое интересное для меня.  Кто  гонорар
отслюнявит?
     И пришлось еще раз морально помучиться Феодосию, отстегивая купюры на
расцвет ненавистных чудовищ.
     -  Это  совсем  не  годится,  когда  малая  оболочка  развивает  себе
ассоциаторы,  изучает  среду,  вслушивается  в  своего  владельца.  Только
действия, строго согласованные с большими оболочками сферы быта - все, что
ей положено и написано на роду,  -  рассудил  инспектор  и  вдруг  осознал
недоразумение. - Стоп, кадр. Ну-ка предъявите вашу лицензию.
     Но мастер уже трогал с места свой автомобиль.
     - Не будьте формалистом, шеф. Кулибину даже царские чиновники  такого
не говорили.

                                  БЛОК 6

     Всю ночь напролет  монстры  скреблись  под  дверью  и  царапались  по
коридору. Мелания их не отключила, чтоб  "быстрее  развивались".  В  какую
сторону,  ей  уже   неважно,   считал   инспектор.   Во   время   завтрака
псевдоживотные  два  раза  влезали  в  тарелку  ответственного  работника.
Феодосий заметно повеселел только  когда  добрался  до  "застенка"  -  так
любовно называли главный корпус сотрудники ССС.
     Дядя Витя пришел на "собеседование" обиженный, с  претензиями,  сразу
накинулся на инспектора.
     - Больше слова моего не услышите, вы все супротив меня поворачиваете,
как нарочно, - и специально рухнул в кресло, не дожидаясь приглашения,  да
так, чтоб оно загудело.
     - Как раз слов мне больше не надо. Вашу руку, сэр.
     - Зачем это... без руки мне никак,  даже  в  носу  придется  ковырять
ногой, - засуетился дядя Витя.
     Вылезшие  из  кресла  скобы  все  же  прихватили  его  конечности,  а
вертящуюся голову зафиксировал обруч с проводками, выскочивший  из  спинки
кресла. Дядя Витя стал бросать взгляды попавшего в силки зверя.
     - Похлопотал вот  об  электрическом  стуле,  помурыжили,  как  у  нас
принято, но дали, ненадолго. А нам  долго  и  не  понадобится,  -  сообщил
унылым голосом Феодосий.
     Дядя Витя шутки не понял, зажмурился.
     Инспектор  аккуратно   постучал   пальцами   по   панели   управления
"электрическим стулом". Две иглы вошли в задержанного ровно в  том  месте,
где проглядывали синие дорожки вен. С легким шипением закатались под  кожу
несколько кубиков крепкого  транквилизатора.  Через  полминуты  дядя  Витя
сидел размягченный и добрый, как  после  трех  кружек  "ерша".  На  экране
показался его ультразвуковой  отпечаток.  Бурыми  пятнами  выделялись  еще
напряженные  части  дяди  Вити  и  соответствующие  им  мозговые   центры.
Инспектор пустил по дяде Вите слабый ток. Тот захрипел.
     - Ерунда, Виктор Васильевич, не разыгрывайте меня, это не  похоже  на
боль. Смотрите на экран, видите там светлый ангельский  контур,  а  в  нем
какая-то грязь? Она беспокоит вашу голову. Но сейчас пятна примутся таять,
как черти поутру. Вы их будете самостоятельно растворять.
     Объемно зазвучал "говор океана", заструился мягкий голубоватый  свет,
ароматизаторы добавили йодистого запаха водорослей.
     - А если вонялка  сломается,  противогаз  мне  найдется?  -  выступил
слабым голосом дядя Витя, но с поставленной задачей  справился.  -  Только
мозги не растапливайте, иначе мне ничего кроме палки-копалки не доверят.
     Тут он получил заряд супраэнцефалина. Дядя Витя пустил  пару  пузырей
изо  рта  и  перестал  отличать  звуковидеоряд  на  объемном   экране   от
реальности. "Химия на службе прогресса", - тонкогубо  улыбнулся  Феодосий.
Он прогнал модели всех ситуаций, в которых отличился дядя Витя, и пополнил
библиотеку вредительских мыследействий новыми разоблаченными  кодами.  Это
пригодится  для  санации  оболочек,  постановки  дополнительных  заглушек,
блокировок и проверок. От которых будет мало толку - ничего не пригодится,
завтра те же мыследействия  не  повторятся.  ССС  никогда  не  поспеть  за
продукцией злого умысла, схватить можно  только  голову,  содержащую  злой
умысел. Мы должны ломать психопреступника, чтобы  получился  человек  -  в
который раз повторил  офицер-санатор.  Это  негласное  и  главное  правило
Службы.  Глубокое  торможение  сознания  супраэнцефалином  также  помогает
очищать башку от гадостей, как и накачивать ее дрянью.
     - Вы сейчас втянетесь в себя, уйдете из этой комнаты, от  этих  стен,
потолка, инспектора, задержания, от желания  что-то  приобрести  и  что-то
доказать. Покой, Начало зовут вас. Надо вернуться к ним и пойти снова,  но
уже верным путем. Не отрывайте взгляд  от  экрана,  не  пытайтесь  закрыть
глаза.
     Инспектор стал убирать с экрана изображение  комнаты,  вначале  цвет,
потом плоскости стен, потолка и пола, изображения предметов. Стер и самого
себя.
     - Сверху ничего нет, и по бокам, и снизу. Ничто  вас  не  держит,  вы
падаете. Вы на дне самой  глубокой  впадины  мира.  Только  холод  и  тьма
вокруг. Но вас принимает в себя раковина.  В  ней  тепло  и  свет,  в  ней
забота, в ней ваша жизнь. Никогда не покидайте ее, если хотите  себе  всех
благ.
     В  густой  черноте  экрана  появился  маленький  светящийся  пузырек,
который  принялся  разрастаться,  пока  в  нем  не  стал   просматриваться
полумоллюск-получеловек, посапывающий и сосущий палец.
     - А это вы! - поспешил обрадовать инспектор.
     Но из погруженного в нирвану насупраэнцефалиненного беспамятного дяди
Вити донеслось:
     - Нет, это ты. - Как конденсатор разрядилось дяди-Витино сердце -  из
него выскочила  целая  связка  разрядов.  Потом  послышалось  обращение  к
инспектору. - Думаешь, что сердцевед, а в натуре говноед. У  тебя  душа  -
зараза, чемпион ты унитаза.
     Феодосий хотел обидеться, но потом сообразил, с  кем  имеет  дело.  А
дядя Витя уверенно продолжил:
     - Сейчас кокну крышку и выйду. Отойди-ка, не то наступлю.
     Феодосий поморщился. Не дяди-Витины угрозы так его  достали  -  вовсе
нет, к подобным  фокусам  он  давно  привык.  Просто  картинка  на  экране
переменилась незапланированным образом. Уже не пятно, а яйцо  какое-то.  И
не эмбриончик в нем сидит, а  гад  противный.  Одна  пасть  чего  стоит  -
воронка, глаз на стебельке, пронзительный,  красный,  еще  и  отростки  на
тельце,  все  крутятся,  как  скакалки.  Чудик  вдобавок   стал   метаться
туда-сюда, будто собрался яйцо расколотить. А снаружи на  том  яйце  сидел
крохотный даже по экранным меркам мужичок  и  тюкал  по  нему  молоточком.
Феодосий  метнулся  к  другому  экрану,  поскорее  опознать  просочившийся
игровой модуль. Но ничего из этой затеи не  вышло.  От  ворот  -  поворот,
никакой запрос не проходил из-за переполнения быстрой памяти.
     - Начальник, - тем  временем  шепнул  дядя  Витя,  -  я  тебе  сейчас
говорить буду, а ты записывай  в  скрижали  истории.  Скоро  перекинусь  я
чудом-юдом. Я уже себя будущего вижу. Внушительное  зрелище,  пиши,  поэт,
свой стих. Но здесь меня  не  очень-то  полюбят,  я  ведь  все  показатели
испорчу. Так что подготовься к церемонии прощания.
     Было невооруженным глазом видно, что дядя Витя "расфокусировался". Но
колоть его опасно, супраэнцефалин ему и так всю защиту снял.
     - Сейчас только отколупну скорлупку немного, - бредил дядя Витя, - да
ногу высуну, к ней ножная сила и привяжется, она поможет  одолеть  дорогу.
Потом и руку за ручной силой протяну. А это  значит,  что  я  чего  хочешь
достану. Потом крылатую силу выловлю, и, значит, до неба доберусь. Когда я
большим сделаюсь, кого затошнит со страху, у кого расстройство желудка,  а
певец песню споет про наш с тобой  поединок.  Я  тебя  головой  укушу.  Ты
только заранее в протокол занеси, что ристалище у нас честное. А то вскоре
тебя, какой ты есть, уже не станет.
     И тут всяческий свет исчез - совершенно неожиданно, несмотря  на  все
страшные предупреждения. Но инспектор сумел быстро перестроиться.  Вытащил
из ящика стола свой хорошо  пристрелянный  товарищ  "Маузер-XXI".  Помахал
огоньком зажигалки. Дядя Витя был внутри себя и не обращал  на  инспектора
пристального внимания. Феодосий,  профессионально  удерживая  его  смутную
фигуру краем зрения, подкрался на цыпочках к двери. Она была совсем не  на
замке, каталась себе взад-вперед, как в  сарае.  Феодосий  сразу  отскочил
вбок, прижимая к себе оружие, чтоб не выбили.  Потом  заголосила  тревога,
длинный сигнал, на до-ре-ми. Уже, выходит, отключился и  внешний  периметр
охраны. Инспектор кое-что сообразил, стараясь не маячить  на  фоне  двери,
подкрался к задержанному гражданину. Скинул обруч с его  головы,  выдернул
руки из держателей и влепил кулаком  в  сельский  лоб.  Дядя  Витя  рухнул
вместе с "электрическим стулом", успев проорать "всех не перебьешь". И тут
вернулся свет в  лампы  да  экраны,  заткнулся  сигнал  тревоги,  щелкнул,
закрываясь, замок двери. Феодосий уселся на свое  место,  промокая  мокрое
лицо рукавом. "Маузер-XXI" на всякий пожарный положил поближе - в  карман.
На экране тьма проглатывала чудовище, сминала, скручивала его, несмотря на
визги протеста. А тюкающего мужичка и след простыл.
     Инспектор съел конфету - сласти всегда помогали  проведению  анализа,
подышал полным носом из курильницы с ладаном - это успокаивало. Наверняка,
его подопечный затащил "К2"  из  сетевого  эфира  своими  мыследействиями,
допер Феодосий. Ну-ка еще раз попробовать схватить вирус, положить  его  в
баночку. Но в  терминале  хватать  было  нечего.  Феодосий,  как  пианист,
выбросил руки к клавиатуре и сделал снимок быстрой памяти.  Кристаллосхемы
памяти, только что по горлышко грязные, теперь  были  ослепительно  чисты.
Ну, а знаменитый контроль рабочей  зоны  кибероболочки?  Как  бы  потоньше
справиться у дежурного, чтобы он не заподозрил, кто притащил вирус  в  эту
мирную обитель.
     - Матвеев,  а  Матвеев,  -  связался  он  с  центральным  пультом,  -
покажи-ка свое бородатое личико.  Почему  проводите  учебные  тревоги  без
предупреждения? Людям работать надо, а  вы  по  нервам  бжикаете.  Или  вы
считаете, что тут нет людей?
     - Какая учебная, кому чего надо?  -  заистеричничал  Матвеев.  -  Все
сигналы-открывашки рассекречены. Я еще понимаю, сидела-пыхтела бы в памяти
вирусная комбинаторная программка, подбирала  ключи.  А  в  архиве  только
чиркнуто "внутрисистемная работа, построение  смысловых  цепей".  Где  тут
вирус? Уму непостижимо.
     - Увы, твой ум, Матвеев, не  годится  для  измерения  непостижимости.
Впрочем, ты еще поуди в системном журнале, червячка подбери  повкуснее.  -
Феодосий ушел со связи отчасти довольный.
     Почему  мы  называем  "К2"   вирусом?   Какой   вирус   выживет   при
внутрисистемном тестировании? Только полезный вирус. Тот, что чисто вшился
в тело оболочки. Что помогает ей в работе над  смысловыми  цепями.  Теперь
деревенского дядьку с соплей под носом и  близко  к  вычислительной  среде
нельзя подпускать - вредность слишком глубоко в нем сидит.
     Пока Феодосий понимал дядю Витю как источник  постоянного  зла,  хоть
бирку вешай, его подопечный отвечал ему в том же духе, но другими словами.
Селянин снова расселся в кресле, напялил на голову обруч  с  проводками  и
уверенно направлял инспектора в срамные  места,  так  чтоб  ему  вовек  не
возвратиться.
     Феодосий  Драницын  покинул  Службу  хоть  и  озадаченный,  но   зато
напряженный, готовый к борьбе, такая ситуация ему даже  нравилась.  Однако
дома он быстро скис и  угас.  Дома  он  окончательно  убедился,  что  жена
Мелания любит свой браслет больше, чем  мужа-инспектора.  Даже  к  робикам
нежнее, чем к нему. Картина, которую он предполагал увидеть в бреду, а  не
наяву. То, что он раньше считал ее докучливым  зуденьем,  сейчас  казалось
щебетаньем  райской  птицы.  Все   эти   истории   о   киберах-убийцах   и
сладострастниках,  об  искусительницах-роботессах,  которые  в   последний
момент обкусывают свои жертвы до неузнаваемости,  о  дьяволах-компьютерах,
погубляющих самолеты и суда. Нет, Феодосий и разные  монстры  теперь  мало
волновали ее. Ныне друзья и любовники были у нее Петух и Кот. Робики также
закончили постигать инспектора  и  показывали  полное  пренебрежение.  Они
набрались хитрости и коварства, что некоторые  мудрецы  могли  принять  за
проблески искусственного интеллекта. Мелания вела с ними какие-то  игрища,
малопонятные    для    других     людей.     Игрища     носили     боевой,
оперативно-тактический характер. Стратегия же оставалась скрытой в тумане.
Такими же смутными были и мыследействия,  которые  применяла  жена,  чтобы
столь расшевелить своих служек. Не  привяжешь  супругу  к  "электрическому
стулу", не одурманишь ее психоделиками и  не  начнешь  считывать  коды  ее
мыследействий. Разве что выкрасть робиков.  Ясно  же,  они  помочились  на
оболочки сферы жилсоцбыта, под чьим присмотром обязаны существовать. Какой
там жилсоцбыт, тут  проглядывает  морда  врага,  программного  разбойника,
может даже "К2". Распотрошить бы робиков, по начинке найти и того мастера,
который нелицензионные кристаллосхемы ставил,  и  того,  кто  их  клепает.
Взять обоих за шкирку да стукнуть лбами. Но стоило один взгляд бросить  на
робиков, как сразу все мечты уплывали в форточку.
     В гостиной и на  кухне  шли  учебные  бои.  Кот  прижимался  к  полу,
пятился,  наносил  едва  заметные  из-за  мгновенности  удары,  когти  его
высекали искры из холодильника, производили  режущие  звуки  на  стекле  и
оставляли  внушительные  зарубки  на  мебели  стиля  неоготика.  Петух  же
беспрерывно нападал, наскакивал, делал ложные и настоящие выпады,  пытался
усесться Коту на загривок и долбануть его в темечко. От  его  бронебойного
клювика оставались глубокие, но аккуратные ямки.  Феодосий  машинально,  в
обход сознания, примеривал следы от когтей и клюва к себе.  И  всякий  раз
становилось неприятно, от мозга костей до костей мозга. Особое, ни  с  чем
не сравнимое чувство возникало, когда Петух  удачно  пикировал  и  вышибал
Коту глаз. Брызгала белая окологлазная жидкость, Кот  цеплял  когтем  свое
выпавшее око и, предварительно облизав его, заправлял обратно в  глазницу.
И всегда рядом с тренирующимися гадами  неотступно  находилась  Мелания  в
виде знатока боевых искусств. Она была арбитром, скорее всего болельщиком,
похоже, что и участником. Браслет,  присосавшийся  к  ее  руке,  играл  не
последнюю роль. Инспектор давно разоблачил его - тот пропускал расширенный
спектр мыследействий. Ясно, что робики, как неуправляемые малые  оболочки,
рыскали по "эфиру", выискивая разгадки кодов,  и  нахватались  там  разной
дряни на тему "как бить и мучить". Но одна линия поведения была втиснута в
них какими-то творцами хреновыми еще при рождении - служить своему хозяину
верой и правдой. Вот почему им мало дела до Великого Объединенного Разума.
А их хозяин, вернее, хозяйка, распадается  на  глазах  как  гражданин,  то
есть, как гражданка.
     Мелания  перестала  откликаться  на  призыв  кибермэна-йога  провести
утреннюю, дневную и  вечернюю  медитации.  Немедля  вырубала  экраны,  как
только начинали передавать звуковидеоряды для  гармонизации.  Вырывала  "с
мясом" шнуры питания  из  автоматических  кадильниц.  Разорвала  тибетские
мандалы. Перестала делать пранаяму, дышала теперь поверхностно,  будто  на
улице. Портретом махатмы вытирала пыль. Почти целый день запрещала звучать
индийским мантрам. Только  междусобойчик  с  робиками.  Инспектор  немного
повеселел, когда она завела себе "Симбун-Сивку", газотурбинный роллер.  Не
моргнув глазом, швырнула все свои хрусты. Машина была по-российски удалой,
по-корейски вертлявой, с широким колесом - по любой  каше  промчится  -  с
микрооболочкой. Но в отсутствие инспектора  появился  давно  осточертевший
мастер и пробил в оболочке роллера БИ-канал. Нюни инспектора  распустились
снова и заколыхались на ветру. А потом Кот с Петухом  вскочили  на  заднее
сидение роллера, стали там похожи  на  два  белых  кирпича  с  глазами,  и
Мелания усвистала. В  первый  же  выезд  она  пропала  на  целый  день.  В
инспекторе к полудню солнечное сплетение превратилось в  черную  дыру.  Он
сидел понурый в своем кабинете, и  даже  кресло  не  казалось  ему  теперь
удобным. Темные мысли вились одна за другой без всякого усилия. Кто из нас
главный, кто второстепенный, кто почва, а  кто  удобрение?  -  как  бы  не
ошибиться в вычислениях, впервые  подумалось  инспектору.  Чтобы  все-таки
насытить  свою  жизнь  немеркнущим  смыслом,   Феодосий   Павлович   решил
выпотрошить дядю Витю, как маринованный перец. А дядя Витя,  когда  вошел,
то сказал с прощупываемой ехидцей.
     - Ой, как вы осунулись. Не лицо, а  фига.  Что,  в  доме  нелады?  Ну
ничего, миленькие бранятся - только тешатся.
     От этих слов Феодосия чуть не вытошнило.
     - Что, я чего-то не то сказал, неверно выразился, эт у меня бывает, -
спохватился задержанный.
     - Ну, все, Виктор  Васильевич.  Хватит  с  вами  цацкаться.  Вы  лишь
программа, чужая запись. В нужные моменты из  вас  прочитывается  тот  или
иной кусочек.
     - А вы не программа? - по-простецки спросил дядя Витя.
     -  От  меня  нет  вреда,  -  голос  инспектора  стал   пронзительным,
высокочастотным.
     - Как же, мне от вас вред один, - рассудительно заметил дядя Витя.  -
А если из-за вас беда приключится для народа,  то  вы  сами  с  собой  что
делать будете?
     - Со мной этого случиться не может, - постановил Феодосий.
     Внезапно шкаф  раскрылся,  и  въехал  робофициант-столик  с  яствами.
Заиграла обеденная музыка, свет стал менее насыщенным.
     - А-а, кушать люблю. Это единственное, что мне не изменит,  -  весело
взвыл дядя Витя и прихватил со  стола  розетку  с  икрой.  -  Надеюсь,  не
акулья.
     - Но я не звал робофицианта... Пошел вон, вон, - наорал  Феодосий  на
"скатерть-самобранку".
     Та неожиданно обиделась и вывалила яства на  инспектора,  после  чего
действительно уехала.
     - Как же так? - Феодосий с наворачивающейся слезой  смотрел  на  свой
замаранный китель.
     - Да вот так. Им тоже творить хочется. Сольцой  посыпьте,  начальник,
меньше пятен будет, - наслаждался  сценой  дядя  Витя.  -  Может,  помочь,
простирнуть чего?
     Все еще твердым голосом Феодосий позвал робуборщика.
     Тот  появился.  Но  вместо   того,   чтобы   убирать,   он   принялся
раскатываться по комнате, размазывая масло, соус и пюре.
     - Подонок! - озверел Феодосий.
     - Вы его, маленького, не ругайте, - заступился дядя Витя. - Он  хотел
как лучше. Вот новый бутерброд изобрел.
     Робуборщик, однако, о своем долге не забыл. Выставил  вперед  режущую
плоскость и стал срезать с пола размазанные  продукты,  правда,  вместе  с
линолеумом.
     Феодосий, как и полагается, прижал ладони к вискам.
     - Вы только ума не лишайтесь, гражданин начальник.  Еще  скажут,  что
это все я, такой-сякой, подстроил. А я на большие дела пока не горазд.  От
меня только легкий сквозняк.
     Инспектора тут осенило. Он сорвал со своего запястья БИ и забросил  в
дальний угол,  потом  подскочил  к  робуборщику  и  перевернул  его  вверх
колесиками.
     - Круто вы с ним, но совершенно справедливо, - одобрил дядя  Витя.  -
Власть употребить, и точка, так с ними  и  надо,  падлами.  Что  же,  если
электрический, то все можно?
     Инспектор внутренне заметался:
     "Эти устройства не способны к самоуправству. Значит, именно  из  меня
вылетели коды безумных мыследействий. Пусть "К2" помог, но сигналы  -  мои
собственные. Если так, то по законам ССС, я - преступен, и вещдок  налицо.
Я приличный человек, уважающий прогресс, и вдруг преступен. Может,  таково
течение болезни. Ну и что с  того?  Вор  по  болезни  ворует,  громила  по
болезни громит, но снисхождения к ним никакого. Единственное, что  смягчит
мою вину - это ссылки на инфекцию, на заражение. Я докажу следователю, что
дядя Витя наводил на меня свои мыследействия, как на колебательный контур,
что он, мерзавец, в резонанс меня ввергал."
     Феодосий поднес ладонь к  животу,  впечатление  было  такое,  что  по
внутренностям прополз бычий  цепень.  Инспектор  подключил  к  робуборщику
терминал  и  стал  проверять  буфер  команд.  Вроде  некоторые  похожи  на
вчерашние, дяди Витины. Или нет, сердцевины разрядов всегда  похожие.  Что
же  намечается:  неужто  самому  на  себя  стучать  придется?..  Уж  лучше
покончить с  высокими  моралями.  Пусть  просыпается  здоровое,  животное,
инстинктивное. Надо выкарабкиваться. Поскорее бы избавиться от дяди  Вити.
Но ведь и конвойных не позвать. Могут назвенеть "куму", начальнику  режима
Сысоеву. Ну, ничего, напачкали, подотрем. Феодосий запихнул  робуборщик  в
угол, превратил свою майку в тряпку. Вначале развел  грязь,  потом  ничего
получилось, если не всматриваться. Прихватил и содранный  линолеум  клеем.
Крестьянин же неустанно помогал дельным советом.
     Следующей ночью дяде Вите опять стало жутко. Только закроешь глаза, и
начинает по всему телу летать какой-то вихрь, да еще и  наружу  рвется.  И
кажется дяде Вите, только  расслабится  он  или,  предположим,  чихнет,  и
организм его развалится, как брошенный об  стену  арбуз.  С  криком  "ура"
вывернется из ошметков Вихрь Вихревич и на форсаже улетит за горизонт. Что
говорится, темницы рухнут, и свобода нас встретит с кружкою  у  входа.  Но
потом глаза открывались и он видел себя  на  коечке  -  со  стены  буравит
взглядом какой-то индийский товарищ гуру,  льется  специально  подобранный
звук для сна, в углу призывно мерцает унитаз. "Ничего интересного быть  не
может", - успокаивал себя дядя Витя и переворачивался  на  другой  бок.  И
все-таки это случилось. Лопнула преграда, похожая на скорлупу или даже  на
стакан. Так быстро, что боль разлетелась сразу. Он  пошевелился  и  понял,
что стал из маленького большим. То  есть,  он  существует  в  двух  видах,
маленьком  и  большом.  Большой  дядя  Витя  подтянул  задние  конечности,
распрямил их, и комната сразу смялась, а  стена  упала.  Потолок  и  крыша
остались где-то внизу, голова же окунулась в  какое-то  марево.  Маленький
дядя Витя прошелся на цыпочках от своей кровати до двери. Массивная  плита
поддалась его руке и покатилась. Смутившись, он юркнул  обратно  в  койку,
как сурок в норку. Отстукало десять секунд,  и  никакого  шухера.  Селянин
внушал себе, что было бы мудро вот так вот полеживать и ждать, пока лучшие
люди разберутся с его невинностью и отпустят гулять. Извините, скажут,  за
причиненные  хлопоты,  обознались.  Примите  в  знак  признательности   за
проявленную  гражданственность  часы   "командирские".   Дядя   Витя   же,
незлобливо посмеиваясь, похлопает опростоволосившихся обидчиков по плечам:
"Ничо, бывает. Кто не ошибается,  тот,  значит,  не  работает".  Но  потом
пожаловала дяде Вите (маленькому) и другая мысль. И осталась, засела,  как
гвоздь в доске. А если не проявят начальники чуткость и заботу? А если  он
для них - бревно, кричи не кричи о своих правах, а все равно обстругают.
     Большой дядя Витя погордился собой. Турбореактивное сердце  гнало  по
нему горящую кровь.  Глотка  дышала  не  хуже  армейского  огнемета,  лапы
гребли, как экскаваторы, воздух сминался под ударами крыльев с  переменной
геометрией и, распрямляясь, поднимал его.
     А рядом, перед его широкофокусными  глазами  висел  камень.  Тяжелый,
тянущий,  а  еще  гладкий,  как  галька,  то  ли  просвечивающий,  то   ли
разрисованный.  А  в  рисунке  том,  казалось,  проглядывался  размазанный
человек. Будто прокатилась эта глыба и  сплющила  какого-то  незадачливого
гражданина. Просматривались и другие каменюки: разнокалиберные, летящие  и
катящиеся  друг  по  другу.  Потом  большой  дядя  Витя  заметил   главную
достопримечательность открывшейся  картины.  Там  в  глубине,  за  парадом
камней, как бы на трибуне, маячила очень длинная штуковина, то  ли  спица,
то ли башня, возможно даже  дерево.  Когда  большой  дядя  Витя  привык  к
пейзажу, то разобрал, что камни прутся не куда попало, а вертятся,  иногда
с фортелями, вокруг спицы. Она - блестящая, а они тусклые, она  живенькая,
а они полудохлые, она  верховодит,  а  они  слушаются.  Башня  производила
впечатление заселенной, хотя никто не показывал личика  в  форточку.  Дядя
Витя даже  назвал  для  ясности  это  строение  "дворцом  Кощея",  памятуя
Хавроньины сказки-присказки. А себя гордо проименовал Змеем Горынычем.
     Он лег на одно крыло, потом на другое, наконец,  хоть  и  ловили  его
глыбы невидимыми сетями своего притяжения, поднялся чуть  выше  и  выяснил
еще кое-что. Спица упирается острием в некий серебристый туман, а может, и
серебряное небо, и сверлит, и долбит, и  гложет  его,  покрываясь  сияющим
румянцем.  Блестящая  пыльца  входила  и  в  шкуру  большого  дяди   Вити;
растворяясь в крови, заставляла ее приятно бурлить.
     Остальному  же  воинству,  глыбам-камешкам,  и  не  присоединиться  к
хапужной спице, и не  набрать  серебристой  пыльцы,  и  не  подкрасться  к
кайфному туману. А все потому, что они знай себе крутятся вокруг дворца. И
питаются лишь сияющим теплом сановного румянца. А еще  большой  дядя  Витя
заметил, что от Кощеева дворца к  почтительно  хороводящим  камням  иногда
проскакивают черные шары, оставляя не сразу зарастающие трещины в  сиянии.
И  от  такой  черной  молнии  какой-нибудь  провинившийся   камень   сразу
оплавляется. Став бурой глыбой он сваливается вниз и переваривается густой
мглой. Большому дяде Вите захотелось оспорить.
     И маленький дядя Витя больше ни в чем не  сомневался,  соскользнул  с
коечки, успел накинуть на себя одежонку  (носки  не  обнаружились),  сунул
лицо за дверь, принюхался к удаляющимся  шагам  охранника  и  потрусил  по
коридору.
     А инспектор Феодосий чуть пораньше проснулся  от  вкрадчивого  голоса
своего терминала: "Объект наблюдения в камере отсутствует". Инспектор  был
не дома, а в региональном управлении. От неуемной тоски он бы  шатался  по
городу, но его поставили на дежурство, правда, не в главный,  а  в  третий
корпус. Инспектор сейчас же обрадовался, не подкачал радиомаяк, который он
прикрепил лично и незаметно к пиджаку задержанного гражданина  Лучкина.  И
хотя рабочая зона оболочки занималась невинной "внутрисистемной работой" и
выстраиванием  каких-то  "смысловых   цепей",   от   этого   всего   несло
диверсионным актом. По застенку  дядя  Витя  шел  себе,  как  командор  на
вечеринку донны Анны: насквозь. Конечно же, гражданин Лучкин  испускал  во
все  стороны  неведомые  коды  мыследействий.  И  это  приносило  неплохие
результаты, сигналы-открывашки влетали в замки  бронедверей,  уничтожались
вопли контрольных фотодатчиков. Оттого-то сиренам никак было не завыть,  а
охранникам не затопать сапогами.
     Спокойно, спокойно. Просто в рабочую зону оболочки  проник  треклятый
вирус "Кулибин-2", он-то и ведет беглеца на волю.
     Феодосий сжал  зубы  и  соединился  с  центральным  пультом  главного
корпуса. Сраженный сном дежурный тяжело сопел, навалившись  жирной  мордой
на клавиатуру - кажется, во сне его преследовало что-то плохое. Итак, "К2"
выдал пару чарующих  колыбельных  по  аудиоканалу,  выровнял  толстомясому
детине мозговые ритмы и сделал из него спящую  царевну.  Эх,  оттяпать  бы
уроненную башку в воспитательных целях. Впрочем, баю-бай,  охранный  воин.
Ну, сбежит дядя Витя - подумаешь. Не сболтнет уже  крестьянин  "куму"  или
вышестоящим  лицам  во  время   обхода,   какой   конфуз   приключился   в
инспекторском кабинете. И к тому же,  пославшие  дядю  Витю  давно  с  ним
попрощались и вычеркнули из списка. Никак не ожидают,  что  он  скоротечно
вернется и начнет  прыгать  от  радости  на  шеи  друзей-товарищей.  Какая
возможность проклевывается - крутых  диверсантов-подпольщиков  захоботать.
Недолго им осталось вершить темное грязное, а для них светлое чистое  дело
борьбы с нарождающимся ВОРом. Радиомаячок будет зудеть  в  тумане,  а  наш
агент, супермен и спортсмен, будет идти по  пятам,  нюхая  след.  Феодосий
сообразил,  что  переусердствовал  в  мечтаньях.  Дядя  Витя  -  как   тот
глист-путешественник, что затерялся в  глубинах  кишечника,  и  до  прямой
кишки ему двигать и  двигать.  Терминал  показывал  дядю  Витю  червячком,
ползущим по зданию. Инспектор подключился к  системе  видеослежения,  чтоб
рассмотреть все в подробностях. Коды подключения Феодосий  выискивал,  как
любой приличный  офицер,  загодя.  Ведь  подсматривать  друг  за  дружкой,
особенно за дамами, было  у  сотрудников  ССС  самой  отличной  шуткой.  И
Феодосий увидел,  что  дядя  Витя  какой-то  порхающей  походкой  покоряет
коридоры. Вот он разумно притормозил и пропустил идущего по перпендикуляру
барана-охранника. Вот и последний переход, а там за  углом  КПП.  Феодосий
дал увеличение, не бежит ли перед дядей Витей  робик  с  лазерным  резаком
вместо головы, не хлопает ли рядом крылами шприц с цианистым калием.  Нет,
человек сам по себе. Так как же ему главную вахту одолеть? Перед тем,  как
выйти на финишную прямую,  дядя  Витя  все-таки  остановился,  но  больная
улыбка не сползла с  его  рта.  Феодосий  тревожно  глянул  на  КПП.  Один
охранник стоял в проходе, уронив крепкую  ладонь  на  рукоятку  пистолета,
опасно выглядывавшую из кобуры. Другой, как и  положено,  сиднем  сидел  в
будке,  у  пульта,  за  пуленепробиваемым  и  лучеотражающим  стеклом.  Не
оставляют эти бугаи дяде Вите даже самых скромненьких надежд,  потопчут  и
повяжут беглеца.
     Впрочем, я бы сделал так и  так,  прикинул  Феодосий.  Он  представил
будку маленькой кастрюлькой  на  огне  и  охранника  в  ней  как  вареного
цыпленка.
     - Спасибо, дяденька, - раздалось в токере.  Феодосий  аж  подпрыгнул:
"К2" впервые подал голос. Кажется, вражий модуль уловил его мыследействия.
     Через полминуты  стекла  будки  запотели.  Охранник  перестал  сидеть
смирно, заерзал. Так и есть, "К2"  расшифровал  мыследействия  Феодосия  и
применил  команду,  врубающую  отопление  на  полную   катушку.   Охранник
продержался недолго,  нарушив  все  святые  инструкции,  вылез  из  будки,
отдирая прилипший китель от тела.
     И  тут  Феодосию  стало  не  по  себе,  тоже  жарко,  но  и   холодно
одновременно, уж больно "К2" заиграл, засочился силой. В вестибюль здания,
прямо на КПП, въехал здоровый автокран! Весь он, конечно,  не  поместился,
но стрела удачно вписалась во всю длину вестибюля, срезав только несколько
кронштейнов и статуй Немезиды, эриний, Фемиды и прочих  правоохранительных
богинь. Оба охранника плюхнулись на пол, вытащили  пушки,  стали  ползать,
как два опарыша. Тут дядя Витя и рванул, что пушечное ядро или как  пробка
из задницы медведя по весне. Наступил на голову  одного  служителя  ворот,
вскочил на спину другого, с таковского трамплина прыгнул  -  и  застрял  в
стреле. Автокран сей момент дал задний  ход  и  стал  выезжать  вместе  со
стрелой и торчащим в ней дядей Витей.  Охранники  опомнились,  побежали  к
будке, чтоб протрубить тревогу, но понапрасну рвали и кусали ручку.  Дверь
была  уже  крепко-накрепко  заблокирована,  что   обязательно   в   случае
вооруженного нападения. Само кресло внутри будки стало опускаться вниз,  в
бункер, к резервному пульту, только без  бдительного  человека.  Охранники
побежали,  собираясь  открыть  беглый  огонь  по  дяде  Вите  во  дворе  и
изрешетить мерзавца ворошиловской  стрельбой.  Но  предвкушение  расстрела
оказалось напрасным. Как раз опомнилась  автоматика,  стала  спасать  пост
охраны, заверещала сирена, и стальная стена перегородила путь любой банде,
а заодно и охранным бойцам. "Храните спокойствие, ситуация под контролем",
- сказал  динамик,  после  чего  заиграла  ласковая  музыка.  Триумфальное
шествие дяди Вити продолжалось.
     Теперь уж непонятно, подумалось Феодосию, то ли зло обхитрило  добро,
то ли добро обвело вокруг пальца зло. По идее, для подпольщиков дядя  Витя
отрезанный ломоть и им выручать его неинтересно. Однако,  "К2"  это  всего
лишь программный комплекс, которому такие нюансы недоступны. Он  действует
в рамках общей стратегии - вредить, где только возможно.
     На следующий день генеральный инспектор собрал всех  офицеров,  метал
громы  и  молнии,  устроил  страшный   конвульсиум,   публично   ненавидел
автоматику.  На  это  зам  по  системотехнике  резонно  отвечал,  что  без
автоматики в застенке побегов было намного больше, сейчас попросту  первый
случай. Обычные стальные двери с встроенными, навесными  и  даже  кодовыми
замками не справлялись  с  наукоемкостью  современных  злодеев.  Крошечные
плазменные  резаки   разваливали   двери   и   решетки;   микроскопические
кумулятивные заряды пробивали запоры; едва заметные приборы, состоящие  из
рентгеновского лазера и микропроцессора, мгновенно изучали принцип  работы
всякого замка; ключи типа "каракатица" четко срабатывали в любой  замочной
скважине. Все эти приспособления  вшивались  злоумышленниками  загодя  под
кожу, вставлялись в рот под видом зубов. А  могли  попасть  к  задержанным
гражданам в передачах, на свиданках, при поцелуях и рукопожатиях. Каких уж
только бестий земля не носит. А сколько  сраму  мы  набрались,  когда  все
необходимое  для  злодейства  приползало,  прилетало   и   приплывало   по
канализации в нутре у робиков. И как те наловчились выходить на нужных  им
людей или, вернее, нелюдей по одному лишь рисунку теплового излучения.
     Видно было, что горечь поражений сидит  в  сердцах  сотрудников  ССС,
потому  что  многие  мужественные   лица   покрылись   краской.   Зам   по
системотехнике вдохновенно закончил: "Только перевод каждой двери,  каждой
щели на  автоматическое  управление,  закутывание  всех  систем  Службы  в
кибероболочку остановило разрастание этой заразы".
     Генеральный решил не выставлять себя в роли дремучего дубаря, хотя  и
помянул  про  себя  уважительным  словом  старый  добрый   сыск,   колючую
проволоку, вышки с автоматчиками и злых собак.
     - Очень удачно декламируете. Вам  бы  с  большой  трибуны  выступать,
зажигать народ. Ладно, толковать нам больше нечего. Будем считать так - за
три дня наша любимая оболочка кого надо выловит, наступит на хвост  и  еще
раз убедительно продемонстрирует, и тэ-дэ и тэ-пэ... Кстати, говорят, есть
такой "К2". Не помешает ли он нам мирно трудиться?
     - Движения модулей "К2" пресекаются немедленно, - бойко  отрапортовал
зам по системотехнике. - Системные журналы  показывают  нам,  что  в  этом
отношении сейчас все чисто.
     -  Вам  показывают,  вам,  -  уточнил  значительный  человек.  -  Ну,
старайтесь, если ума нет, - закончил на незлобивой ноте генеральный.
     В МВД и прочие органы жаловаться  не  станем,  а  то  они  нас  гадко
высмеют и всячески обидят, следовательно, будем тужиться самостоятельно  -
это в речи генерального инспектора прозвучало  четко.  Вот  она,  взаимная
нелюбовь в действии, вздохнул Феодосий. Органы  обязаны  отдать  нам  дядю
Витю, потому как не могут доказать, что он преступен. Если это докажем мы,
значит, их дело, в общем-то, к вечеру. Ясно же, что  блатной  элемент  все
более предпочитает мыследействия. Однако, если мы упускаем дядю  Витю,  не
доведя его до судебной экспертизы, то ловить его органы не обязаны.  Разве
что мы будем долго  ползать  перед  ними  на  коленях,  целовать  ботинки,
называть себя меньшими братьями и сочинять, что он унес из застенка ценную
аппаратуру.

                                  БЛОК 7

     Феодосий не собирался  сидеть,  сложив  голову  на  ручки.  В  Службу
Санации дальновидными ее основателями была заложена  структура  "пылевого"
типа. Она пронизывала все уровни,  подразделения  и  замыкалась  на  отдел
особых  операций  в  центральном  управлении  Службы.  В  нее   включались
проявившие себя инспектора вроде Феодосия, а также секретные агенты. Как и
положено, Феодосий запустил программу отбора, и она  выдала  ему  номер  и
место контрольной явки агента, а также пароль. Человека под  номером  0013
Феодосий знал по опыту совместной борьбы  -  Освальд  Фалько  сдохнет,  не
подведет. Тык был удачным.
     Инспектор встретился с агентом в рюмочной и поручил ему наблюдение за
дядей Витей.
     - ...Наблюдение - это еще не все. В случае, если органы  безопасности
или наша группа захвата попытаются  вывести  объект  из  игры,  окажи  ему
мягкое  содействие.  То  есть  никакой  стрельбы  и   нанесения   большого
материального ущерба. Внешность меняй во время работы основательно, сейчас
установить  личность  можно  даже  по  форме  щек.  С   объектом   контакт
минимальный, но его радиомаяк не упускай. Делай все  именно  так,  пока  я
тебе не дам других указаний.
     Освальд   Фалько   усмехнулся,   но   ничего   не   сказал.   Никакая
самодеятельность не проходит даром, подумал Феодосий, глядя на удаляющиеся
широкие плечи агента. Прибьет кого-нибудь мизинцем левой ноги и глазом  не
моргнет. "Крышу" надо поскорее натянуть. Инспектор нашел на улице  телефон
и позвонил в центральное управление,  в  отдел  особых  операций.  Ответил
незнакомый голос, на пароль отозвался неверно, сообщил, что  начальство  в
отлучке, попытался выяснить, в чем,  собственно,  дело.  Этот  человек  не
внушал доверия, поэтому Феодосий ушел со связи. До завтра  подождет,  чего
уж там особенного за один день случится.
     Очень ранним утром того же дня автокран с прилипшим  к  стреле  дядей
Витей остановился на одной из пустынных, достраивающихся  еще  улиц.  Дядя
Витя минут пять не мог преодолеть окоченения, наконец сполз на  землю.  Он
осторожно заглянул в  кабину  -  там  мигали  индикаторы,  а  водителя  не
существовало, машиной управляла малая  оболочка.  Дядя  Витя  поежился  от
таинственности происходящего. То ли он сам обернулся чудовищем, то ли  ему
помогал какой-то колдун-гуманист. Он еще не забыл ощущения  силы,  которая
совсем недавно наполняла его руки, и ноги, и голову, и  сердце,  и  хвост.
Кажется, у него был и хвост.  Дядя  Витя  даже  пошевелил  своими  слабыми
руками и ногами - неужели все это натворил я?
     Окоченение не проходило, ветер свистал, как будто все живое на  свете
вымерло надежно и с гарантией. Он прошелся мимо заселенных домов - даже  в
парадную не завалиться, двери на кодовых замках. Тогда  дядя  Витя  решил:
надо просто ходить, чтобы не уснуть и не замерзнуть. И правильно решил, на
одной помойке он нашел знатный кусок парусины с дыркой посередине.  Продел
голову, и получилась экзотика, что-то переходное из плащ-палатки в  пончо.
Потом набрел на детский городок, забрался в пластиковый танк,  стал  похож
на кучу грязного тряпья, затих и заснул сном свободного человека.
     - Дяденька, шли бы вы обратно на помойку, а то здесь дети играют.
     Беглеца разбудил  какой-то  малыш.  Дядя  Витя  встряхнулся,  высунул
голову из кокона, пошарил в карманах. Конфет там  не  было,  зато  нашлась
миниатюрная видеокамера. Видимо, она свалилась со стены, когда кран  бодал
вестибюль, и дядя Витя машинально прихватил ее.
     - Эй, малой, сколько дашь за эту штуку? - поинтересовался крестьянин.
     - Две синеньких, - приценился малыш, - ты погоди, я сейчас  домой  за
"капустой" сбегаю. С собой предпочитаю не  носить,  а  то  нынче  трясунов
много.
     Дядя Витя очень нервничал, боялся, что мальчик вернется не один, а  с
рассерженными взрослыми. Но обошлось. Малыш появился без фокусов, приобрел
видеокамеру и попросил приносить еще. Они там с пацанами играют в "шпионов
и разведчиков", поэтому устраивают  друг  за  другом  большую  слежку.  На
аппаратуру  много  денег  требуется,  вот  они  и  установили   налог   на
детсадовцев. Тем,  кто  не  платит,  вышибают  зубы  -  ничего  страшного,
молочные. Но все  равно  не  хватает.  Пора  за  родителей  тех  мальчиков
браться, пусть выкладывают,  а  то  будем  их  отпрыскам  блох  и  глистов
запускать - биологическое оружие уже готовится.  Малыш  вздохнул,  а  дядя
Витя поспешно удалился. Теперь ему предстояло  определиться,  спланировать
дальнейший жизненный путь. Первый ход - вернуться в  деревню.  Но  что  он
скажет мужикам с пудовыми кулаками, которые отстегнули ему свои кровные на
покупки?  Мол,  мелкая  неприятность  случилась  и  вы  проиграли.  И  уж,
наверное, ССС дала весточку в родное  село  -  там  его  будет  встречать,
грозно насупив брови, милиционер Антошка. Нет,  лучше  покамест  в  городе
схорониться,  здесь  людей  много,  затеряется  как-нибудь.  Только   куда
податься? На гостиничные услуги деньжатами пока не разжился,  найти  "порт
приписьки" - рылом неказист.  На  железнодорожных  вокзалах  народ  и  так
вповалку лежит, здоровые и  чесоточные,  честные  и  воры.  Да  и  патрули
шастают  туды-сюды.  Нет,  уж  вернее  будет  на  аэрокосмический   вокзал
податься. Там ему понравилось, сервис и все такое, да и толчея умеренная.

                                  БЛОК 8

     В эту ночь робики долго слонялись по спальной комнате, не дрались, но
чесались и потягивались с хрустом.  Якобы  случайно,  но  явно  специально
цепляли одеяло. Инспектор, в конце  концов,  не  выдержал.  Взял  спальные
принадлежности и перекочевал в гостиную. Мелания ничего этого не замечала,
да и наутро не выказала удивления его  отсутствием  на  супружеском  ложе.
Впрочем, Феодосий был уверен,  что  на  его  месте  тут  же  расположились
кибернаглецы.
     Когда он уселся завтракать, робики не отстали, принялись бесить.  Кот
устроил себе соревнования по прыжкам в  высоту,  где  вместо  планки  была
инспекторская голова, а петух состязался сам с собой  в  тройных  прыжках,
делая один из мощных толчков на  спинке  инспекторского  стула.  Маленький
черный гад со скромным  видом  висел  на  руке  Мелании,  но  одновременно
настраивал всех на волну инспекторского страха, на его боязнь  опозориться
как муж и офицер. А Мелания хлопотала себе у плиты  и  даже  не  пробовала
подонков своих затормозить.
     Они - свои, пришедшиеся ко двору, а я чужой; они  показывают,  что  я
здесь нужен, как третья нога или вторая задница, доказывал себе инспектор.
Но рано обрадовались, я еще буду давить их сапогами. Нет, я буду  кромсать
их большими ножницами.
     - Знаешь, что я не сделал, а должен? - спросил мужественный офицер  у
жены.
     - Должен был утром выполнить асаны "Сурья Намаскар", ты  не  встречал
сегодня Солнце, - механически отвечала жена.
     - Солнце встречал. Но вот кое-что не спустил в сортир, -  он  показал
на неспущенных жестом монументальной скульптуры.
     Жена  жевала  бутерброд  и  не  откликалась,  как  это   бывает   при
прослушивании неприличных физиологических звуков.
     - Или я, или они, - произнес  раздельно  каждую  букву  инспектор.  -
Петух вскочил на  стол  и  издевательски  клюнул  стакан  инспектора,  Кот
наступил неприятной лапой на палец ноги инспектора. - Или я,  или  они,  -
затравленно повторил хороший семьянин.
     - Они - это я, устраивает? -  огрызнулась  Мелания.  -  Это  все  мой
внутренний мир. Внутренний, но выдвинутый наружу,  как  ящики  письменного
стола. Без них я опять стану пустой. Любишь  ты  полых,  как  мячики,  тык
ногой такого, вот он и покатился к какой-то великой  цели.  Потренировался
на мне, понравилось, разыгрался в своей ССС.
     - В моей ССС я выдираю ядовитые органы аспидам в  галстуках,  отрезаю
жгутики  человекообразным  микробам,  выдавливаю  токсины  из  отравленных
мозгов, - Феодосий показал еще и руками, что он делает. - Грязная  работа,
но ничего, можно помыться потом. Однако без нее у тебя  и  прочих  лебядок
был бы немного  другой  вариант.  Сейчас  бы  ты  не  нежилась  индийскими
благовониями и утренней  музыкой  "Шив-Бхайрав",  а  стояла  бы  с  пачкой
заказ-нарядов где-нибудь в дубильном цеху  кожевенно-костяного  завода.  И
атмосфера вокруг тебя была бы насыщена матом-перематом и  вонью-перевонью.
А твоя шкурка намазана не лосьонами, а жирной  копотью.  И  во  внутреннем
мире не продохнуть было  б  от  пыли.  Сейчас  между  твоими  перышками  и
вихрями-ветрами тысяча оболочек. Ты не знаешь,  как  бывает  холодно,  как
сводит брюхо от голода, как вместо кислорода в тебя влезает всякая  дрянь.
Живешь  себе,  что  червячок  в  яблоке,  и  еще  чего-то  бормочешь.   Ты
выковыриваешь изюм из булки, чтоб стало не так сладко во рту,  а  там,  за
бортом, был бы песок на зубах.
     - Ты тоже выковыриваешь, побольше моего, -  напомнила  Мелания,  -  и
тоже не знаешь, как там, за бортом.
     - Что самое интересное, не хочу знать.  Батьки,  деды  и  вглубь  все
предки этого нахлебались сполна. Хватит, теперь я  буду  драться  за  свое
неведение.
     - Действуй. Вышибай из врагов вредные мыследействия вместе с мозгами.
Об отдыхе тоже не забывай,  побольше  расслабляйся,  медитируй,  глядя  на
собственный  пуп,  стой  почаще  на  голове,  это  упражнение  гарантирует
безвредность твоего ума для государства и полезность для родной ССС.  А  я
тут ни при чем, разные у нас с тобой жанры. Не могут же, например, оперный
певец и балерина в одном представлении выламываться. Он глоткой берет, она
- ногами.
     Мелания подхватила видимо давно собранную сумку и, свистнув  робиков,
двинулась на выход из инспекторского дома.  Тут  в  Феодосии  Павловиче  и
взыграло некстати профессиональное.
     - Балета не будет! - объявил он. - От нас  так  просто  не  уходят  в
другой жанр.
     Он перемахнул через стол, догнал в два счета и защелкнул свои  пальцы
на ее тоненьком запястье.
     - Я в тебя столько вбухал, что тебе впору золотой сделаться и  стоять
на серванте. Все не так просто, как кажется после завтрака, - повторил  он
несколько раз, раздувая для жуткости звук "р" в слове "просто". Он был  на
коне. Совершенство проявленной власти порадовало  его.  "Ой,  недаром  мой
знак - лев, - шепнул он себе.
     Мелания прикрыла глаза и всхлипнула от дурноты.  Ей  показалось,  что
она влипла в агрессивного колобка, активное тесто, наползающее  на  нее  и
застывающее. Но браслет постарался для нее. От него распространилась синяя
дымка, и тесто стало рассыпаться. Дымка добралась до  робиков,  свернулась
рукавами и вошла в них, отчего те заискрились, засияли  шерсткой.  Мелания
еще послала им образ разрываемого в клочья, терзаемого колобка.
     Тут когти  Кота,  пройдя  сквозь  ткань  штанов,  уцепились  за  кожу
Феодосия, слегка поддели ее и оттянули. Хорошо выстоявшаяся, по краям  уже
загустевшая до корочек нелюбовь выплеснулась из  инспектора  чем-то  вроде
девятого вала. Из всех накопленных сил с криком "Умри, негодяй" он поразил
каблуком Кота. Вернее, то место, где только что был Кот.  Каблук  сломался
об пол и улетел, инспектор получил растяжение в паху, а робик свернулся  в
белый клубочек. Клубочек принялся кататься вокруг  инспектора,  постепенно
сужая  свои  хищные  круги.  Петух  вспрыгнул  на  люстру  и  стал  грозно
раскачиваться на ней. Инспектор вдруг ощутил свой черепной шов и  подумал,
какой  тот  некрепкий.  Инспектор  вдруг  стал  мокрым   и   слабым,   как
новорожденный. Мелания, соответственно, тут же выдернула руку и отбежала к
стене. Страх набухал, вспучивал каждую клеточку офицера.  У  этого  страха
были свои дрожжи - ощущение, что первородное зло, бывшие колдуны, нынешние
диверсы плюют с высокого потолка на  его  звание,  заслуги,  благодарности
начальства, уважение соседей, мощь ССС и  завладевают  его  робиками,  его
добычей - дядей Витей, его женой, всем его  достоянием.  Инспектор  сделал
последнее усилие, соединив жар души, воспоминание о "Кодексе чести офицера
ССС", напор долга, четкость  профессионала,  гнев  мужа.  Вместе  все  эти
солидные  факторы  дали  слишком  много  энергии.   Инспектор   не   сумел
отрегулировать ее выхлоп, который иной  человек  назвал  бы  истерикой,  а
древний викинг уважительно -  берсерком.  Инспектор  кинул  в  противников
аквариум, и запрыгали рыбки по стенам.  А  также  телевизор,  тот  показал
страшное рыло. Потом полетели  кофейник,  картина.  Инспектор  бил  врагов
этажеркой,  гобеленом,  тумбочкой  в  стиле  ампир,  статуэткой   небесной
танцовщицы апсары - она пробила  ногой  диван.  Наконец,  бюстом  великого
человека (бронзовым). Волна буйства не отпускала Феодосия, волна несла его
по комнате, как утлый ялик. Подвернулась  под  руку  указка,  и  он  давай
рубить ей, как казачий есаул, попался горшок с фикусом, и он стал  крушить
им, как Илья Муромец, только-только слезший с печки. От такого рода работы
комната покрылась слоем обломков, осколков  и  просто  руинами.  А  Кот  с
Петухом разве что уворачивались, пританцовывали и будто чего-то выжидали.
     Люди в белых халатах появились неожиданно, они махали полами  халатов
и были похожи на стаю чаек.
     В воронку инспекторской головы влился слабый ручеек мыслей о том, что
он обмишурился. Но от этого шторм стал  совсем  жутким.  Феодосий  как  бы
понимал, что терять уже нечего, можно буянить всласть. Он  кинулся,  чтобы
покарать предательницу жену вазой по  голове,  но  тут  был  перехвачен  и
пресечен в корне. Он пытался провести прием айкидо,  и  не  один,  но  все
оборачивалось против  него  -  и  удар,  и  захват.  Восточная  борьба  на
квадратных санитаров не  действовала.  Стиснутое  в  смирительной  рубашке
бурление перешло в дрожание, а потом и  вовсе  в  инфракрасное  излучение,
когда из шприца явился заряд ласковости и терпения. Но эти фазы  проходили
уже в мягких внутренностях машины скорой помощи. Инспектор сам  облегченно
вздохнул, когда после борений стало тепло  и  покойно.  "Ну,  будя,  будя,
отвоевался",  -  незлобивым  голосом  сказал  санитар.  Но  инспектор  уже
задремал, прислонившись к его уютному, размером с первый спутник,  колену.
Феодосий Павлович не мог, да, наверное, и не хотел  бы  узнать,  что  жена
Мелания тем временем вышла из дома, не заперев, даже не  захлопнув  двери.
На ней был комбинезон и непродуваемая куртка, за спиной маломерная  сумка,
в руках по канистре с газотурбинным топливом. Она выкатила из гаража  свой
роллер, закрепила канистры, на заднее сидение запрыгнули преданные робики,
засопел мотор мощным носом, и вся компания исчезла в смутном воздухе.

                                  БЛОК 9

     Мелания вскоре почувствовала, что великое  ползание  на  одном  месте
кончилось. Она уже не червячок в яблочке. Она - пыль, которую ветер  несет
куда попало. Куда ни принесет, везде хорошо, везде пыль  останется  пылью.
Целый день Мелания  вилась  поземкой  по  городу,  а  вечером  вырулила  к
аэрокосмическому вокзалу. Там удалось и чайком побаловаться, и  покемарить
в креслах зала ожидания. Такая остановка еще более убедила ее в  том,  что
она теперь - пыль, которая звучит вполне гордо. Вместо зеленоватых сумерек
спальни - серый свет,  прущий  в  глаза,  вместо  убаюкивающего  бренчания
цитары - гогот, иканье, всякая белиберда. Кто-то  пытается  вместо  короны
водрузить свою задницу на твою голову, кто-то трясет рядом с  твоим  носом
грязный мешок. Потом звуки, цвета и  запахи  смешались  в  какую-то  тучу,
которая воспарила к куполу и зависла там. Наступило молчание.
     Утром, только она стала топтаться возле своего роллера, как наступила
в лужицу крови. И вроде робики неотлучно были при  ней,  в  сумке.  Только
сейчас  ей  захотелось  испугаться,  как   корове,   которую   бестолковые
животноводы вместо хлева запустили в змеюшник. Но это тоже не  получилось.
Браслет, хоть и маленький, но прикрыл  ее,  как  плащ-палатка.  Враждебное
пространство в почтении остановилось перед ним.
     - Але, киса, здравствуй, не узнаешь? - перед ней стоял какой-то  тип,
неприятно одетый в черное  кожаное  пальто,  с  неприятным  выражением  на
неприятном лице, с  неприятными  глазками  модели  "букашка",  от  которых
начинается зуд и псориаз на коже. - Расскажи-ка о своих  друзьях,  сладкая
моя.
     - Начинать с Пушкина и Лермонтова?
     - Начни с тех, кто дырявит здесь шкуры, кто рвет пасти.  Кто  так  за
тебя заступается?
     Мелании сразу захотелось взобраться на роллер  и  навсегда  размазать
типа по асфальту. Он слишком вклинивался на ее территорию.
     -  А  ты  подумай.  Если  у  тебя  это  не  получается,  не  мучайся,
посоветуйся с товарищами, пошли письмо в детскую передачу...
     - Со мной так нельзя разговаривать, - гаркнул  обиженный  тип.  -  Не
шали словами. Я здесь король буби, идеал во плоти, любимое тело и районный
тотем.
     - Вот теперь я вижу, что  ты  умеешь  выражаться  осмысленно.  Задашь
четкий вопрос и получишь такой же ответ. Представь, что я учительница.
     - Учительница, - влажно улыбнулся тип. - Будь мне учительницей.  Меня
Кожаный зовут. Мы вместе в укромном уголке выучим что-нибудь по-настоящему
хорошее. Только ты руками показывай, я не очень понятливый.
     - Чтобы прилично учиться, таким,  как  ты,  надо  больше  усидчивости
иметь, в смысле, больше сидеть.
     - Ладно, свети тут пока, -  благосклонно  разрешил  парень  по  имени
Кожаный  и,  пружиня  пятками,  пошел  к  парадному  пассажирскому  входу.
Какая-то досада у него осталась, поэтому по дороге он не удержался и  пнул
первого встречного мужика непритязательной  наружности.  Мужик  отлетел  и
уселся на урну, хабарик бессильно повис на его губе.  Обиженный  оторопело
глядел вслед обидчику, не в силах  угадать  причину  такой  немилости.  Не
решив  проблему,  он  повалился  на  бок  вместе  с  урной.  Еще  неуклюже
поворочался на земле, а когда  поднялся,  то  был  уже  обклеен  бумажками
из-под мороженого, напоминая экспонат с выставки  современного  искусства.
Мужик подошел к Мелании, которая старалась не смотреть  на  его  печальный
вид.
     - Слышь, щечки-персики, у тебя зеркальце есть? Как там я,  ничего?  -
стал выяснять он.
     - Сходи в ателье, где морды меняют, - встрял случайный прохожий.
     - Не  беспокойтесь,  гражданин,  вы  по-своему  красивый,  -  утешила
обиженного Мелания.
     - Я к тому же вежливый, добрый и чистый человек, -  занялся  рекламой
тот.
     - Ну, последнее определение мне кажется довольно смелым.
     - Чтоб тебя дверью  трахнуло,  урод,  -  заорал  мужик  вслед  изящно
пружинящему Кожаному, - не даешь дамам нравиться.
     И надо же, настигла  крепкая  мужиковская  неприязнь  аэропортовского
молодца. Когда тот входил в парадные самодвижущиеся двери, они  наполовину
приоткрылись, а потом резко сомкнули створки. Толстое стекло зазвенело  от
жесткого контакта с головой. Кожаный опрокинулся,  улетел  назад,  лег  на
спину в просторную лужу-океан.
     - Да я вас всех  соплей  перешибу,  -  невпопад  зарычал  принимающий
водную процедуру парень.
     - Греби ушами, а не то захлебнешься, - удовлетворившись, мужик побрел
куда-то.
     Мелания  напряженно  посмотрела  ему  вслед,   пытаясь   расшифровать
подтекст,  но  ничего  у  нее  не  вышло.  Она  растерянно  поразглядывала
окрестности и заметила, что еще один человек пытается во что-то  вникнуть.
Тот явно хотел  разобраться  в  мужике  и  был  похож  на  типов,  которых
"обезвреживают" в фильмах про удачные операции органов.
     На лице агента Фалько сегодня были усы, щеки разошлись в  стороны,  а
угрюмая распластанная кепка скрыла шевелюру. Агент "знакомился"  со  своим
подопечным. Вид дяди Вити даже  несколько  оскорбил  его  профессиональную
гордость, но он  небольшой  медитацией  покорил  эмоции  и  заставил  себя
работать. Освальд определил, в каком направлении будет двигаться объект, и
пошел в центр главного зала, откуда было удобно наблюдать события на  всех
ярусах. Вот дядя Витя на третьем ярусе, подобрался к ограждению, воровато,
но метко - на шляпу - плюнул вниз, затем направился к буфету.
     Начинался день. Освальд Фалько  догадывался,  что  групзахи  могут  в
любой момент созреть для перехвата.  Аэровокзал  как  раз  то  место,  где
оболочка ССС засечет вислоусую внешность дяди Вити особо не утруждаясь.
     Освальд правильно догадывался. Из ворот регионального управления  ССС
выехал микроавтобус с надписью "ремонт сантехники" на  борту.  Внутри  его
сидело шестеро "сантехников", все плотного  телосложения  с  внушительными
челюстями и тяжелыми кулаками. Могло показаться даже,  что  шесть  круглых
голов посажены на одно крепкое  туловище.  Одеты  ребята  были  спортивно,
неброско, как и полагается групзахам.
     Освальд Фалько с утра обдумывал некоторые пункты  своей  диссертации,
ведь в "миру" он был аспирантом. Сегодня утром обошлось без "провала". Это
явление было знакомо многим аспирантам и другим бойцам умственного фронта.
При приближении к интересной мысли - ты еще не знаешь, какая она точно, но
уже ощущаешь ее объемистость -  вдруг  теряешь  путь-дорожку  и  обретаешь
тупость.
     Таблетки, вздрючивающие обмен веществ  и  работу  синапсов,  помогали
изредка, а еще чаще вредили. Аспиранты, которые обследовали свои  мозги  у
доктора, рассказывали, что приборы никакой патологии  не  засекали,  разве
что некоторое  выравнивание  дельта-ритма.  Но  Освальду,  тем  не  менее,
несколько раз казалось,  что  проскакивает  как  молния  черная  клякса  и
высушивает ему голову, словно тыкву. А в итоге наступает такая скука,  что
подключаешься, как миленький, к кибероболочке. Она начинает сгребать своей
граблей факты  и  выдувать  тезисы.  А  ты  с  умным  видом  хмыкаешь  или
бесхитростно зеваешь, глядя в окно.
     "Принцип  обязательной  утилизации  полученной   из   внешней   среды
информации является ведущим. В условиях состязательного доступа к  сетевым
классификаторам большое число связей  устанавливается  случайным  образом.
Как показало масштабное обследование фирмы  "Уоллэк'н'Ливайн"  -  до  90%.
Однако, в рамках этих процессов  создаются  временные  структуры,  которые
включают всю обработку данных, от  приема  исходных  до  выдачи  решающих.
Много случайных связей у  кибероболочек  -  это  не  свободная  любовь,  а
проблески разума..."
     Сейчас продолжить бы работу головы, потому  что  забрезжило,  но  уже
вместо черной молнии - дядя Витя, надоевший сразу.  Подопечный  покинул  с
сожалением на лице буфет и спустился на второй ярус для посещения туалета.
Выбрался он оттуда с мокрой головой и расчесанными усами. Кажется, помыслы
дяди Вити опять были устремлены к буфету. Когда он подходил к лестнице,  у
дверей туалета появилась некая личность, которая не торопилась вовнутрь, а
наоборот хотела  непринужденно  задержаться  на  месте.  Освальд  прибавил
зоркости  своим  видеоочкам.  Действительно,  у  некой  личности   имелось
прекрасное нервное лицо ищейки, которое было до носа прикрыто  воротником.
Агент Фалько включил радиослежение, но вначале кроме болтовни  диспетчеров
и техников ничего не услышал. Однако, потом были перехвачены дикие  слова:
"Вечеринка  в  среду".  Среда  -  третий  день  недели,  никак  догадались
групзахи, что любитель буфетов торопится на третий ярус.
     Освальд вскочил в лифт, который ползал  внутри  одной  из  колонн,  и
мигом вспорхнул на третий ярус. Только открылись двери  шахты,  а  он  уже
увидел недремлющим оком, как в буфет входят двое ладных молодцов, оставляя
снаружи еще одного. Агент Фалько вывел на стекла очков развернутые  данные
от пеленгатора. Так и  есть,  дядя  Витя  внутри  общепитовской  точки,  и
значит, сейчас ему сделают "хлеб-соль": кулаком по почкам  и  пальцем  под
ухо, после чего он окажется смирным и послушным. Освальд прикрылся широкой
спиной женщины, марширующей с двумя чемоданами, и  с  еще  неясным  планом
действий стал приближаться к буфету. Когда он преодолел полдороги с  таким
маскхалатом,  послышался  плотный  хлопок,  его  дополнил  хор  из  разных
бестолковых звуков, заиграло вдобавок  десятка  два  симфоний.  Надо  было
резко прибавить скорость. Агент Фалько  шепнул  пирамидальной  женщине  на
круглое ушко:
     - Внимание, внимание.  Вы  поступаете  в  распоряжение  чрезвычайного
командования аэропорта.
     Женщина преданно ответила:
     - Шо трэба?
     - Бежать.
     И женщина понеслась, как паровоз, пыхтя  и  пуская  пар  из  ноздрей.
Агент Фалько, как искусный наездник, притормозил ее за косынку около входа
в буфет и нанес из-за надежного щита, то есть  ее  спины,  удар  групзаху.
Кулаком  под  дых  и  ребром  ладони  по  шее.  Из  буфета  выскочил,  как
ошпаренный, другой групзах. Вернее, он и был ошпаренный, вся физиономия  в
густой кофейной пене. Он увидел, что его товарищ  сильно  согнулся  не  по
своей нужде, а рядом, торжествуя, стоит огромная женщина - террористка или
пособница врага. Упреждая нокаут, он взвизгнул и нанес даме сокрушительный
удар верхней частью кулака в селезенку, так называемый  уракен-хиво-учи  -
предназначенный, чтоб свалить с копыт и носорога средних размеров. Но  тот
удар был поглощен сумкой с гвоздями, которая висела у мадам на шее, ничуть
ту шею не выгибая - как говорится,  своя  ноша  не  тянет.  Дама  даже  не
качнулась на своих каблуках, более того, импульсивно и неловко, но  быстро
сунула в физиономию групзаха свой старомодный чемодан  с  обитыми  железом
уголками. Белая от пены голова стала яркой от крови,  и  оскорбитель  дамы
рухнул, как срезанная былинка.
     - Объявляю вам благодарность от имени командования. Можете  следовать
по назначению, - признательным голосом сказал Фалько.
     - Служу трудовому народу,  -  отвечала  польщенная  женщина,  -  рада
стараться.
     Агент Фалько осторожно выглянул из-за косяка двери. Мимо внедренной в
буфет головы  пролетела  яичница  и  прилепилась  к  стене.  И  вообще,  в
помещении была обстановка, напоминающая ту, в которой  сотворялась  земля.
Столбы пара, гейзеры кипятка, струи расплавленного жира  и  мощная  музыка
искрящегося  танцевального  автомата.  Особенно  поражала  взгляд  стойка.
Кофеварки, тостеры, шашлычницы сообща создавали местный  ад.  Робофицианты
носились по помещению, бросая блюда, как гранаты, в том числе и тарелки  с
супом, крутя ножами и коля вилками все теплое. Киберы опрокидывали  столы,
расшвыривали стулья, вбивали друг друга в стены и хотели  порезать  что-то
мясное. Может, это была джигитовка, не  исключено,  что  матч  по  хоккею.
Восхищенные до икоты зрители разлетелись кто куда, как голуби. На  шкафах,
холодильниках, даже шторах, сидели и висели  гроздьями,  особенно  прыткие
вскарабкались на карниз. Буфетчица, отчаянная белобрысая девка, пыталась в
одиночку биться шваброй с хоть малой, но охреневшей кибероболочкой буфета.
Однако после каждой контратаки аппаратов с воем улепетывала в подсобку.  В
одной из больших  жирных  луж  раскинулось  безвольное  тело  групзаха.  А
посреди всей жути и буйства красок на перевернутом столе тихо и отрешенно,
свесив печальные, как плакучая ива, усы, сидел по-турецки дядя Витя.
     Наконец, он поднялся, пробормотав что-то  вроде  "извините,  ошибочка
вышла", и просочился сквозь беснующуюся толпу машин, как призрак,  который
некогда бродил по Европе.
     - Шо с  этим  сделать,  -  спросила  с  готовностью  дама,  -  может,
придушить гада?
     - А вам надо следовать прежним курсом,  гражданка.  Командование  вам
пришлет ценный подарок. - Агент Фалько слегка тронул  особу  коленкой  под
зад, и она величаво удалилась.
     Дядя Витя выбрался из буфета, увидел агента  в  окружении  валяющихся
тел и растерялся.
     -  Ты  чего,  мужик,  закурить  что  ли,  хочешь?  -  спросил  он  от
неловкости.
     - Пошли, выведу наружу, а то прихват досрочный обеспечен,  -  хриплым
измененным голосом припугнул Освальд Фалько.
     - Не, шутишь. Я с тобой никуда не пойду. Я тебя не знаю. А  вдруг  ты
оборотень. Сейчас человеком притворился, а  завтра  глядишь,  уже  камень,
который людей харчит.
     Но агент Фалько ухватил селянина за шиворот и потащил за собой.
     - Можешь на меня положиться, уважаю, когда маленькие бьют больших,  -
увещевал Освальд упирающегося дядю Витю. Там, в буфете, уже галдела  толпа
и бежал спасать гибнущий порядок милиционер. Агент  Фалько  втолкнул  дядю
Витю на служебную лестницу, они спустились на минус первый этаж, вломились
в дверь с неприветливой надписью в адрес посторонних. Там их поджидал  еще
один милиционер, наводя штатное оружие.
     - Служба Санации, групзах,  -  зарычал  Освальд  и  взмахнул  красной
книжицей. - Человека в сером не видали?
     - Чего, чего? - милиционер выудил из уха рацию,  -  не  разобрал.  Вы
кого-то ищете?
     Освальд напористо повторил вопрос.
     - Никак нет, - отчитался страж закона.
     - Он смертельно опасен, даже больше того, - дал характеристику  агент
Фалько, обогнул вместе с притихшим дядей Витей милиционера, после чего они
припустили по узкому коридору. А работник МВД остался  на  месте.  С  того
самого места немного погодя послышались  крики  "Нет,  нет!"  и  выстрелы.
Действительно, один из групзахов был в серой  куртке,  вспомнилось  агенту
Фалько. Подземелье было хитрым, запутанным,  заблудиться  и  истлеть,  как
индейцу Джо, ничего не стоило. Но на свою беду попался лихим людям  мирный
труженик аэропорта. Он шел и напевал песенку про то, что "летят самолеты -
сидят в них пилоты". И тут две страшные в мертвенном свете тени  бросились
к нему, протягивая руки со скрюченными пальцами. Сердце заскакало в груди,
труженик понял, что по горизонтали  от  погибели  не  уйти,  и  попробовал
вспорхнуть по винтовой лесенке. Но он с непривычки  чересчур  испугался  и
поэтому всякий раз соскальзывал  вниз  к  ногам  татей.  Наконец,  Освальд
поднял труженика за шиворот.
     - Ладно, взлетишь в следующий раз. Пошли погуляем под  ручку,  заодно
покажешь дядям, где тут выход.
     - Эй, мужик, не боись, сегодня не ударим. Тебе еще повезло, что к нам
попал, - утешил пленного дядя  Витя.  -  Только  веди  себя  примерно,  не
расстраивай нас.
     Труженик решил никого не расстраивать. Через пять  минут  непрерывных
блужданий,  в  которых  запутался  даже  Освальд,  анти-Сусанин  вышел   к
крохотному окошку, явно предназначенному для кошаче-крысиного контингента.
     - Стой здесь, задница, - дружелюбно предупредил Освальд и хотел  было
оглушить труженика. Но дядя Витя подошел к замершему  человеку  с  тыла  и
возложил на его голову коробку спичек.
     - А это мина, милок. Если полчаса  станешь  тихо  мечтать  о  светлой
будущности - тогда полный ажур. Если рыпнешься, то  уже  не  будешь  такой
умный, - наплел дядя Витя.
     Труженик поверил, что может прилипнуть  мозгами  к  потолку,  поэтому
стал древнеегипетской статуей. Агент и дядя Витя  выползли  через  щель  в
районе приаэрокосмической свалки.
     - Дальше по-пластунски? - осведомился дядя Витя.
     - Что-то вы разрезвились, - заметил Освальд. - Продолжайте без  меня.
Идите в сторону кладбища. Вон видите,  труба  крематория  дымит?  Это  ваш
ориентир. А там по главной аллее до автобусной остановки. Ехать вам лучше,
как  мне  кажется,  до  парка  народных  увеселений.  Надо  добраться   до
Бормоталовки, это такой холмик, где раньше всякие крикуны горло  драли.  В
том месте стоят заброшенные вагончики строителей. Располагайтесь как  дома
и особенно не высовывайтесь. Вот вам небольшой заем.  Живите  скромно,  по
средствам, приемов не устраивайте.
     - Слушаюсь и повинуюсь, - ответственно сказал дядя Витя. - Вот вы мне
так помогли. Даже  не  знаю  почему.  Поэтому  я  вам  должен  всю  правду
сказать... - и, не дожидаясь согласия слушать "правду", добавил: -  Хотите
смейтесь надо мной, но я Горыныч Змей или что-то вроде этого.
     - Очень приятно, Серый Волк. Коллеги,  значит,  -  подыграл  Освальд.
Совсем плохой дядька, подумал он. Голова у него худая. - Только вы  никому
не рассказывайте, какой вы герой, пусть это будет наша маленькая тайна.
     - Ладно, уговорили. Никому про то сказывать не буду. Но  боюсь,  люди
сами прознают. Это не такой уж незаметный героизм. Я там  в  буфете  вдруг
почувствовал целым  своим  организмом  -  захочу,  и  самолет,  как  муху,
проглочу. Только не хочу пока что самолет, мне бы пару  сарделек.  Я  ведь
ничего специально не портил в буфете. Но  когда  эти  тараканы  с  сачками
возникли  -  меня  они  ловить  собрались  -   я   сразу   раскрутился   и
распространился. Если  большой,  много  силы  взять  можно.  Я  не  зевал,
одел-обул себя в разную силу. В том большом мире тоже не сладко  пришлось.
Кляксы-молнии меня атаковали, высушить хотели, и глыбы накатывались,  чтоб
расплющить. Но дыхнул огнями, и  усеялось  поле  дохлыми  костями.  Дворец
Кощея от злости накренился и пузырями аж покрылся. Есть от  чего  злиться.
Окаменелое его царство  я  на  четверть  прошел  и  на  полморды  ближе  к
серебряному небу стал.
     - Ага, понял. Обычное дело, -  покачал  головой  агент  и  достал  из
кармана таблетки. - Вот попробуйте средство. Оно кощеевы рати  рассеивает.
А еще лучше, стараться о них не думать. Они сами по себе,  вы  сами.  Нуль
контактов. А когда у вас в голове всякая чертовщина вертится, она, как бы,
жизненной силой наливается.
     - Да  я  не  думаю,  -  обиделся  дядя  Витя,  -  мне  это  не  очень
свойственно. А ваш  совет  таков.  Подставься  под  кулак  и  считай,  что
незабудки на рыле сами собой расцвели.
     Дядя Витя сердито сплюнул и, спотыкаясь, пошел на дымок крематория.

                                  БЛОК 10

     Совсем другая жизнь окружила Меланию со всех сторон. А прежняя  жизнь
растаяла, как пломбир на  солнце,  не  оставив  ничего,  кроме  нескольких
потеков. Ночь в зале ожидания аэрокосмопорта, утром в кино - потешить глаз
лабудой.
     Голова старого ученого, висящая на проводках  в  шкафу,  дает  веские
советы юной изобретательнице, что ходит в мини на пол-ягодицы.  Склепанный
изобретательницей робот смертельно ее ревнует  к  молодому  космопланщику,
явившемуся  с  Юпитера  (брехня,   наши   туда   боятся   летать).   Робот
подкарауливает  его  где-то  около  ракеты,  связывает  и  волокет,  чтобы
положить  под  дюзы.  Изобретательница  откуда-то  пронюхивает  про   это,
является к ракете, отвлекает робота разговором  о  любви.  А  в  то  время
космопланщик распутывает узлы и толкает  наивного  робота  под  реактивную
струю. Конец фильма, на заднем плане пятно: все, что осталось  от  робота.
На  переднем  целующиеся  взасос  космопланщик  и  изобретательница.   Она
изобретает новые и новые поцелуи, ее губы движутся к... и т.д.
     А днем приятно поблуждать в  зоологическом  музее  среди  обглоданных
временем значительных костей праотцов. Под вечер сгонять на Дальние Пруды,
смыть прилипшую к коже городскую сутолоку. Вечером на танцы для тех,  кому
за это и за то. Растрясти мусор в каком-нибудь веселом старичке из  бывших
ответработников,  а  потом  застращать  его  до  рвоты   выходками   своих
пластиковых дружков. Робики, как правило, начинают  познавать  танцора,  к
чему тот, естественно, не  готов.  Потом  можно  поноситься  среди  ночных
огней, которые кажется, дырявят тебя,  вынося  наружу  запечатлевшуюся  за
годы скуку.  Заполночь  вернуться  в  аэропорт,  просквозить  мимо  сладко
зевающего Кожаного и его товарищей по банде.
     Раньше она  была  бесполезной  для  себя  и  вроде  бы  очень  нужной
оболочкам. Теперь она не нужна никому. Хотя добилась  этого  не  совсем  в
одиночку. На ней плащ-невидимка, делающий ее бесплотной, в  нем  гнездятся
два ее пажа, два змееныша. Но они родом из браслета, в  нем  начинается  и
заканчивается ее бесплотность.
     В один прекрасный вечер ей  не  пришлось  представлять  своих  друзей
кавалеру, тот сломал одну ногу  и  вывихнул  другую  во  время  исполнения
рок'н'ролла. Немало раздосадованная отсутствием  кульминации  и  развязки,
она вяло проезжала тихой улочкой в старом городе. Вдруг под шлем  проникли
похожие на заявки повизгивания. Что-то приклеилось к ней и потянуло легко,
но настойчиво. Мелания развернулась и въехала под арку в проходной двор.
     Компания  юношей,  видимо  уставших  от  чинной  жизни  в  оболочках,
расцвечивала свой быт специфическим образом. Они окружили особу  с  пышной
голубоватой шевелюрой и полноценно развлекались за ее счет. Кто  свинчивал
кольца с ее рук, сдергивал ожерелье с шеи, кто задирал ей юбку  и  шуровал
руками, кто поправлял ей прическу с помощью садовых  ножниц,  кто  пытался
развеселить особу, делая забавные рожицы высунутым до  подбородка  языком.
Дама уже не пыталась визжать, а только, зажмурившись, слегка скулила. БИ с
нее давно сняли, и сейчас она была  без  оболочек,  что  устрица,  которую
выскоблили из раковинки. Мелания может и объехала бы стороной неприглядную
сцену, где даму явно наказывали за ее  беспечность,  но  тут  нарисовалась
мораль. Должен же кто-то заступиться и за саму Меланию, когда ее вытряхнут
из последнего кокона.  Поэтому  она  решила  задержаться.  Парни  заметили
рокера, но не придали значения, в такую пору пытать счастья на улице может
только лихач, свой стервяк. Мелания выписала несколько плотных  кругов,  а
потом срезала вираж, и один из развлекающихся был сшиблен с  каблуков.  Но
шутками-прибаутками  встретили  страдания   потерпевшего   остальные.   На
следующем  заходе  Мелания  ухватила  особенно  веселящегося  шпаненка  за
воротник, протащила немного и  отпустила.  Тот  закувыркался  и,  в  конце
концов, ушибся  о  стену  дома.  Тут  уже  ребятам  пришлось  разбираться,
петрить, что к чему. "Это не Коль, у того шлем со звездой,  и  не  Толяма,
тот в черном с перьями. Это  не  геноссе,  а  какой-то  еврей.  Дави  его,
клопа". Но между словом и делом было расстояние.  Узлы  роллера  слушались
Меланию, что свои пальцы.  Она  давно  нашла  с  ним  общий  язык.  Ребята
получили все, кто сапожком по коленной чашечке, кто кулачком по зубам, кто
колесом, кто бортом, кто ветровым стеклом. Поврежденные члены страдали, не
мстить уже хотелось, а ныть, ныть.
     Члены шайки стали расходиться,  кто  согнувшись,  кто  вприпрыжку  на
оставшейся здоровой ноге. Они слезливо обещали смешать обидчика с дерьмом,
но им было трудно  поверить.  Последним  ушел,  держась  за  разболевшийся
затылок, хулиган, ушибленный стеной. Дама с голубой головой, ныне  похожей
на плохо остриженный куст, услышала воцарившуюся тишину и  открыла  глаза.
Однако увидела темную фигуру на роллере и решила  бояться  дальше.  Фигура
сняла  шлем,  открыв  тонкое  и  благообразное  лицо,  явно  принадлежащее
приличной женщине.  Дама,  наконец,  задышала.  А  потом  оценила  невроз,
развившийся у нее от пережитого, и  предложила  Мелании  пожить  у  нее  с
недельку. Так Мелания стала охранницей старых зажиточных дам. Через десять
дней она перешла к  подружке  первой  дамы.  Той  мерещилось,  что  кто-то
ковыряется у нее в дверях и скребется в  окно.  У  второй  дамы  имущества
хватало, поэтому ей вполне могло не мерещиться,  а  слышаться  и  видеться
наяву.  Ее  покойник-муж  был  первостатейным  киберологом   из   каких-то
секретных кухонь, где готовили серьезные оболочки для  борьбы  с  врагами.
Оставшиеся в наследство киберы лежали или ворочались под кроватью, ползали
по стенам, срывались с потолка на голову, все старались угодить -  открыть
кран, накормить супом, потереть мочалкой спинку. Их задача была -  сделать
жизнь приличного человека приятной. Поэтому их не  интересовали  моментные
прихоти. Они были замкнуты  на  оболочку,  которая  следила  за  жизненным
порядком вообще и распорядком дня в частности. Если среди бела дня Мелания
вдруг собиралась чистить зубы,  они  насильно  кормили  ее  супом.  А  как
начинала драить пол в своей комнате, тут  же  кидались  на  нее  скопом  и
пытались полоскать ей голову в том же ведре. Робики для них были  какие-то
ничтожества и дикари. Кот и Петух  отвечали  на  это  неуважение  кознями.
Закоротят им электрическую цепь мимоходом или  якобы  случайно  перевернут
вверх колесиками. Квартирная оболочка  накопила  компромат  на  робиков  и
приговорила их к смертной казни через голодание.  Киберы  накапливались  у
розеток  и  не  подпускали  Кота  и  Петуха  подзаряжаться.  Те  проводили
диверсионные  акты.  Только  кибер  "зевнет",  сразу  выдернут   из   него
аккумулятор. Дама все замечала, но лишь однажды,  заерзав,  прицепилась  к
Мелании.
     - У вас,  я  вижу,  БИ  нелицензионный,  похоже  даже  с  расширенным
спектром и двусторонний. Зачем он вам, милочка? Ваши малыши  могут  просто
обалдеть от него.
     - Обалдевает тот, кто пытается соображать. Это стоит  приветствовать,
- не стала вдаваться в беседу Мелания.
     Пришла ночь  номер  три,  и  вместе  с  ней  событие  необыкновенного
свойства. Входная дверь вылетела и доказала, что дама была права  в  своих
предчувствиях. В прихожей тяжело затопали. С лицом цвета свежей штукатурки
в комнату Мелании вбежала дама и бойко зашептала:  "Как  я  ошибалась!  Ну
что, что вы можете сделать?" Мелания неожиданно обрадовалась. Будто  сидит
она в засаде, а по тропе, ломая  сучья,  прется  крупный  зверь  навстречу
своей пуле. "Залезьте под кровать  или  схоронитесь  в  шкафу.  Рекомендую
также шавасану, позу трупа, это помогает",  -  предложила  Мелания,  потом
сжала в руке мельхиоровую копию Венеры Милосской и направилась в  коридор.
Следом за ней, аккуратно кладя лапки,  двинулся  Кот.  Там  было  трое,  в
масках-страшилках, которыми пугают детей в парке народных увеселений.  Все
трое светили фонариками и пробирались вглубь  квартиры,  елозя  спиной  по
стене. Мелания включила лампы.
     -  Ну-ка,  пошли  вон  отсюда,  -   сказала   она   грозным   голосом
зажмурившимся взломщикам, - прямо проходной двор какой-то.
     - Вот это подарочек, - сказал некто в личине свежего  трупа,  наконец
разлепив  глаза,  -   ой,   цыпонька   бройлерная.   Ножки-то   худенькие,
бледненькие. Ты давай кашу ешь, сало.
     - А она сексопельная, - добавил другой ночной гость  в  жуткой  маске
образцового разбойника, - особенно с этой бабелью в руке.
     - Не сексопельная, а сексапильная, и не бабель, а богиня, -  поправил
товарища "свежий труп" и вновь обратился к Мелании.  -  Давай-ка,  погладь
меня по мумии. Я от ласки добрее буду.
     - У тебя других здесь дел нет, облезлый? - решила уточнить Мелания.
     Третий нежданный посетитель, по виду скелет в пиджаке, захихикал,  но
отнюдь не загробно.
     - Лучше не его гладь. Он у нас только сырое мясо  ест,  и  взгляд  на
твои прелести у него узкий, чисто кулинарный, - и переключил  разговор  на
другой лад.  -  Как  же  тебя,  куколка,  к  такой  дрянной  старушонке-то
притянуло? Или родственница? тогда сочувствую, не повезло...  Ладно,  пора
со старой поганкой разбираться. Вот эта красавица как раз для  меня,  сука
буду не забуду.
     - Иди сюда, ведьма, а то хуже  сделаю,  -  захрипел  "разбойник",  но
закашлялся, и обличье немного свалилось с  него.  Мелания  сразу  опознала
того самого мужика, что пострадал в аэропорту от Кожаного.  Значит,  решил
сильным, смелым, ловким стать, одним словом, разбойником.
     Послушно, как завороженный удавом  мышонок,  явилась  дама  и  смирно
встала перед "скелетом".
     - Ейный мужик извратил кибероболочки, чтоб его в гробу вспучило.  Это
он так устроил, чтобы оболочки могли людей заглатывать. Из-за  него  самые
зверские паразиты в вычислительной  среде  на  первых  ролях  оказались  и
начали нашей жизнью питаться. Либо сразу плыви у них в кишках,  как  говно
распоследнее, либо тебя еще пожуют.
     - Ну что ты заладил, "он"... "него"... - сказала спокойно Мелания.  -
Когда все начиналось, в носу, небось, ковырял? Хотя повод  для  дискуссии,
конечно, есть. Заходите завтра на чашку чая, обсудим обстоятельно, взвесим
аргументы всех сторон.
     - Я ее прихлопну без аргументов - мокренько будет - за то,  что  была
женой у такого мужа, - заявил "разбойник".
     - Эй, вурдалак, а тебе  чего  надо,  кроме  нежареного  бифштекса?  -
осведомилась Мелания у "трупа".
     - А  я  хочу  истукан  сломать.  Она  тебе  не  показывала,  чай.  Ее
муженек-паскуда в виде кибермэна, такой красавец писанный. То есть,  здесь
только центральный узел, а сам он с помощью всяких технических хитростей и
прочей бесовщины в оболочках запечатлелся и, верно, до сих пор  подлостями
руководит. Истукан у нее на кровати отдыхает, румянцем зеленым играет.
     - Да ну, почем ты знаешь? - чистосердечно не поверила Мелания, а дама
нервно задышала.
     - Один вампир его заложил. Мы его упрекали,  а  он  заорал,  дескать,
есть злодеи похлеще меня. Приметы "мужа": голова человеческая, лицо синее,
глаза красные, тело звериное, когти торчат, даже член у него имеется.  Все
самое в себе  существенное  Евсей  Евстахьевич  Бельков  в  этого  сфинкса
закачал, такова причуда гения... Правду я говорю, старуха?
     Свежий "труп" положил неприятную руку на  голову  вдовы  и  не  очень
сильно  нажал  -  дама  присела,  отпустил  -  дама  привстала.  Ему   это
понравилось, и он стал играть дамой, как мячиком.  Его  товарищи  смотрели
завороженно, как на ритуал.
     - Ну, все, хватит  баловаться.  Хорошего  полагается  в  меру,  а  то
приедаться начнет. Слыхал про такое? - Мелания  отшвырнула  играющую  руку
"трупа".
     - Спрячьте эту умницу от меня куда-нибудь подальше, пока я не захотел
свеженького мясца, - приказал тот.
     "Скелет", как и полагается, оскалился знаменитой широкой  улыбкой  и,
обхватив Меланию вокруг талии, совсем неприятно впился костяными  пальцами
в бок. Мелания почувствовала запах крови и железа.  "Взять",  -  беззвучно
приказала она, и это было, как сокол,  прыгающий  с  руки,  как  волкодав,
срывающийся с поводка, как стрела,  уходящая  с  тетивы.  Кот  подпрыгнул,
уселся "свежему трупу" на плечо и выпустил  когти.  "Покойник"  неожиданно
проявил большую впечатлительность, завертелся,  замахал  руками,  наконец,
оторвал от себя робика и шмякнул об пол, желая  немедленно  раздавить  его
кованными ботфортами в стиле XVIII века. Но Кот оказался проворнее, вбежал
по нацеленной на него ноге, чиркнул лапами по животу, добрался до плеча  и
перепрыгнул  на  "разбойника".  Позади  остались   корчи   и   разрушения.
"Разбойника" Кот потрепал слегка, прокусив ему ухо. Петух шел  в  обратном
направлении. Подолбил маковку "скелету" -  тот  сразу  выронил  Меланию  -
появившиеся на его черепе красные пятна выглядели  весьма  перспективно  в
плане воскресения мертвых. Потом принялся за физиономию "разбойника",  тот
изо всех сил зажмурился, спасая зрение.  Кто-то  скомандовал  "отбой".  Но
планомерное отступление  превратилось  в  беспорядочное  бегство.  Бандиты
сгрудились, пробовали друг через друга перепрыгнуть, долго не могли  из-за
волнения открыть замок. А Петух и Кот резвились, бегали у них  по  шеям  и
спинам, терзали всласть, от души. Оживилась и старая дама, заметив, что ее
сторона  берет  верх.  Со  злобным  клекотом  она  принялась   швырять   в
отступающую бригаду гангстеров тапки, шапки, вешалки,  проявив  недюжинный
энтузиазм в  довольно  тщедушном  теле.  Ей  помогали  вдруг  проснувшиеся
киберы, которые стали прыскать средством от тараканов и бодаться. Наконец,
ночные гости спасли, что осталось,  и  растаяли  в  ночи.  Дама,  зайдясь,
продолжала  кидаться  тапками,  вся  прихожая  была  в  крови,  как  после
вампирской вечеринки. Мелании стало вдруг  противно,  что  из-за  какой-то
подозрительной старухи трое здоровых молодцов стали  больными  инвалидами.
Но было и приятно - что робики не дали ее обидеть.
     - Вам спать пора, - сказала Мелания, - а то удар от радости хватит.
     - А все-таки БИ у вас очень далек от стандартов, я в этом  убедилась.
Мой муж предупреждает... - она  запнулась,  -  предупреждал  об  опасности
широкоспектрального управления системами, особенно малыми.
     - Да неужели? Все-таки я командую своими робиками, а не  наоборот.  И
вообще вы бы к мужу за подмогой обратились, а не ко мне. Метнул бы, может,
из своего далека какую-нибудь молнию, и все бы уладилось.
     - Я вижу, вы ничего не боитесь, милочка моя, - дама с неодобрительным
ворчанием удалилась.

                                  БЛОК 11

     Витя потрогал свои завернутые в марлю уши. Хорошо  хоть  у  "скелета"
Васьки йод нашелся. Все израненные мазались, а какой-то мужик дул на раны.
Его на улице поймали, запугав своим жутким видом. Потом нырнули обратно  в
свой павильон ужасов, что в парке народных увеселений. Еще пару дней назад
дядя Витя был  жителем  вагончика  для  строителей.  Но  в  одно  умеренно
прекрасное утро дядя Витя почувствовал себя птеродактилем. Из каждой  щели
в полу пробивался пар, словно внизу работал  гейзер.  А  по  токеру  уныло
объясняли, что идут испытания теплосети. Дядя  Витя  изнемогал,  становясь
постепенно тефтелькой. Потом открыл дверь вагончика, лег  на  пол  головой
наружу, чтоб уяснить способ парообразования. Способ оказался естественным,
пар шел из-под земли, и вода уже проступала,  побулькивая  у  колес.  Дядя
Витя стал любоваться, жуя для полноты кайфа осьмушку хлеба. Но кайф вскоре
был сбит - к вагончику подскочила пожарная машина. Оттуда выпрыгнули люди,
не очень похожие на медлительных пузатых пожарников.
     -  Только  без  глупостей,  -  почему-то  попросили   они   и   стали
приближаться к вагончику на полусогнутых, с растопыренными руками.  Вид  у
них был такой, будто они входят в клетку к тигру. Дядя  Витя  догадался  -
облава вследствие Кощеевых козней. Позднее "труп" Костя объяснял ему,  что
оболочка ССС - это сплошные глаза, уши и даже пасти. А  сейчас  дядя  Витя
метнулся вглубь вагончика, не  без  натуги  стал  из  маленького  большим,
взмахнул  крыльями,  желая  усвистать  из  столь  гиблого  места.   Дальше
произошло то, что он воспринял как должное, а подбирающиеся  к  нему  люди
как неприятную неожиданность. Жилье дяди Вити сорвалось  со  своей  вечной
стоянки, теплая вода как раз вымыла  башмаки  из-под  колес.  Бормоталовка
была на возвышенности, поэтому вагончик имел возможность разогнаться. Дядя
Витя  еще  разглядел,  что  земля  под   пожарной   машиной   лопнула,   и
образовавшаяся лужа стала поглощать незадачливый автомобиль. Одни визитеры
метались за стеклами кабины, умоляя о помощи,  другие  отважно  прыгали  в
лужу, пытаясь спасти товарищей, но вскоре сами начинали бороться за жизнь.
Кто-то смекалистый употребил последнее средство, разворотил крышу гранатой
и предлагал дымящимся коллегам выходить через верх. Нет, для  такой  херни
нет места на поверхности земли, согласился дядя Витя, по этому случаю даже
теплосети не жалко. А потом вся сцена скрылась за  углом,  одним,  другим,
третьим. Вагончик,  как  следует  разогнавшись,  проехался  по  ряду,  где
торговали мороженым, пирожными и соками-водами. Оттого  в  карманах  и  на
голове дяди Вити оказались пирожные, в носу застряло эскимо, а по  пиджаку
заструились соки-воды. Далее вагончик проследовал на  трассу  американских
горок. Сзади его стала подталкивать  тележка  с  веселящимися  гражданами.
Дядя  Витя  перескочил  в  тележку,  отчего  граждане   сразу   прекратили
веселиться, а вагончик на крутом вираже улетел с трассы куда-то в  сторону
эстрадного  театра,  где  надрывалась  певица.  Певица  оборвала   романс,
гаркнула матерно, ее поддержал небывалый по силе и красоте  хор  зрителей.
Свободного сидения в тележке не хватало, поэтому  дядя  Витя  пристегнулся
ремнем к одному гражданину и вел себя все время как тормозной  парашют.  В
конце  траектории  "парашют"  сердечно  поблагодарил  любезного  товарища,
который, однако, не собирался выходить из глубокого  обморока.  Дяде  Вите
хотелось помчаться к выходу из парка, но  он  примечал,  что  на  дорожках
какое-то нездоровое мельтешение. Ясно, выходы перекрыты,  а  вокруг  забор
под напряжением, тоже не сунуться. Приобрести бы билет в  павильон  ужасов
да переждать там осадное положение.  Но  с  казной  давно  была  проблема.
Проблема решилась изящно, хорошо сохранившиеся в  карманах  пирожные  были
тут же раскуплены одним юным дебилом и  каким-то  заезжим  папуасом.  Дядя
Витя предпочел путешествию в электрокаре пешую тропу и стал по возможности
развлекаться.  Вокруг  прыгали,  сновали,   скакали   разные   непотребные
страшилы. Всякое терпение  закончилось,  когда  какой-то  нахальный  труп,
вместо того, чтоб лежать спокойно, выдрал у него из  рук  эскимо  и  давай
удирать. Такого безобразия дядя Витя никому  не  спустил  бы,  даже  мумии
фараона. Запалил хранимую про запас газету и кинулся со своим  факелом  во
мрак  подземелья,  покинув  заповедную  тропу  посетителя.  Некие   ведьмы
пытались бить дядю Витю по лицу, но он раскидал их в праведном гневе,  как
тряпки, а  наглого  царапающегося  вурдалака  угробил  ногой  и  раздавил.
Наконец, настиг похитителя, последний рывок, и по затылку ему облезлому  -
блям и бум. "Житель могилы" опрокинулся,  мерзкая  рожа  с  него  сползла,
показав человеческую сущность, и  он  заорал  снизу:  "Ты  чего  дерешься,
паскуда? Шуток не понимаешь?". "Ты этим не шути, не надо", - строго сказал
дядя  Витя,  вынимая  из  руки  поверженного  свое  эскимо,   после   чего
познакомился и с "трупом" Костей, и с его дружком  "скелетом"  Васей.  Это
были два содержательные бомжа, не ужившиеся с кибернетизацией всей страны.
Жизнь с оболочками для них была полна шухера. Увидев, что получилось с  их
дружками в исцелителе ССС, они дали  деру  в  укромные  места.  Дядя  Витя
узнал,  что  в  павильоне  можно  жить  припеваючи,  не   тужить   совсем.
Прибарахлиться по последней моде страны  мертвецов  непроблемно.  Саван  и
другое обмундирование с трупака сволок, и -  носи  на  здоровье.  И  харчи
стрельнуть можно. Многие посетители на жуть  идут  пялиться  с  мороженым,
пирожным или вафлей в руке - чтобы не так  страшно  было.  Выдергивай  под
видом оплаченного номера программы и тикай - кто потом станет  ассортимент
услуг проверять. И заварухи особенно опасаться не стоит. Техники,  если  и
нагрянут, то гуртом в какой-нибудь один отсек, а не во все. По отдельности
они себя неуютно чувствуют. Аппараты тут хитрые, скомплексированные  малые
оболочки, продукция первых лет работы Центра Киберологии.
     Пожировал дядя Витя пару деньков, потом два новых дружка потащили его
на дело.  А  случилось  так.  Кое-какие  местные  персонажи  с  приличными
БИ-каналами, давно приручились и были теперь в приятелях у Кости  и  Васи.
Общие заботы у них  стали,  общие  мысли.  С  большими  оболочками  "свои"
кибермэны не ладили и соглядатайские модули со стороны в свой ужасный край
не пускали. Местные и раскрыли тайну "конструктора Белькова". Некогда  жил
в павильоне и честно мучил посетителей кибермэн Сфинкса. А потом пошел  на
повышение и после доводки оказался центральным узлом оболочки. Но кибермэн
кибермэна видит издалека по специфическим кодам. Теперь все местные знали,
на каком посту находится  Сфинкс.  Что  он  заменяет  в  жизни  сей  Евсея
Евстахьевича Белькова. Получившаяся оболочка воплощает набор  существенных
идей, владевших маститым ученым.  Ныне  "вечно  живой"  конструктор  вовсю
содействует прогрессу  и  внушает  Центру  Киберологии  и  Службе  Санации
страсть к борьбе с малыми оболочками. А "скелет" Вася лично знал Белькова.
С тех пор, как поработал у него испытателем и  еле  смылся.  На  память  о
коварном эксперименте выходил из Васиного тела в районе копчика оборванный
провод. Но если Бельков весь не умер, значит, можно с ним поквитаться.
     Перед походом один "карла  бородатый"  нанес  визит  к  трем  бойцам.
Сказал, что его зовут "К2" и ему вся шпана системная доверяет. Посоветовал
не ходить туда, куда собрались. Особенно он вливал дяде Вите, намекая, что
за чудесное спасение в вагончике  его  благодарить  надо.  Это  он  поднял
давление в изношенной теплосети. "Карла" убеждал, что  оболочка  Белькова,
несмотря ни на какие диверсии,  никуда  уже  не  денется.  Самое  большое,
потеряет  личностные  черты.  Но  зато   такая   выходка   будет   дорогим
удовольствием для трех оборванцев. Однако оборванцев "карла" не испугал, а
лишь раззадорил. "Да он лазутчик ССС", - пристально вгляделся дядя Витя. И
уничтожил бородатенького, раскидав  его  члены  по  полу.  Вот  так  бодро
началась эта история и столь грустно закончилась.
     Страдающие от ран луддиты новейшего времени пролезли в люк  и  вскоре
оказались в родном павильоне родных ужасов. Полюбовались на своих страшил,
поостыли, подуспокоились. Захотели кушать. Тут как раз с утра  пораньше  и
открыли павильон для любителей здорового испуга.  "Свежий  труп"  сохранил
силенок побольше других, он сгонял на тропу и вернулся  с  тремя  порциями
мороженого, банкой  пива  и  сигаретой.  Позавтракали,  раскурили  "трубку
мира". "Друзья  мои,  прекрасен  наш  союз",  -  провозгласил  дядя  Витя,
поднимая заздравный кубок. Потом ему не понравилось,  что  какой-то  упырь
смотрит нагло и упорно  на  него  своими  въедливыми  глазами.  Дядя  Витя
поднялся, упырь стал улетать, мужчина  подбил  его  сапогом,  оторвал  ему
хоботок и прибил осиновым колом к стене.
     - Да угомонись ты, дядько, - сказал "скелет", - не тот у нас  рацион,
чтоб за всякими шелудивыми гоняться.
     - Этот не всякий был, а шпион. Царь Кощей прислал. Он похож на черную
кляксу-молнию.
     - Наш юный друг на своем поэтическом  языке  уверяет,  что  разглядел
узел слежения оболочки ССС, - солидно прокомментировал "живой труп". -  Не
будем плевать фактам в лицо. После нашей вылазки она могла  взять  след  и
подключить здесь какого-нибудь мелкого фраера.
     - Скажу больше, - не остановился дядя Витя,  -  вижу  камни,  которые
катятся на нас. В них сидят люди с железными головами. И мы  такие  будем,
если не отскочим вовремя. Чувствую, обложили нас.
     - Чувствовать - это композитор должен, а нам надо знать наверняка,  -
насторожился "скелет". - Пойду высунусь из люка. Может, и вправду какое-то
мероприятие в нашу честь намечается. Не пропустить бы начало.
     Через пять минут он прибежал, гремя костями.
     - Вот это действительно ужас, братия. И  менты  валом  валят,  и  еще
какие-то в штатском. У ворот павильона уже встали на посты.  Только  около
люка пока что чисто. Сматываемся, мои жуткие  друзья,  по-быстрому,  а  то
загребут не в шутку.
     Однако когда все трое двинулись к выходу - выхода не было. На пути  у
них  стояли   два   размалеванных   индийских   ракшаса,   три   шепелявых
трансильванских вампира, мило окающая баба-яга, четыре исландских  тролля,
штурмбанфюрер СС, следователь  НКВД,  человековолк,  парочка  злых,  не  в
пример Косте, мертвецов породы "зомби", а также Фантомас, кто-то  с  очень
длинными руками, инопланетяне в полипах и шевелящихся наростах, гигантская
американская вонючка, плюющая Кобра - охранница сокровищ и  еще  несколько
двойников-мимикроидов, чья внешность  ничем  не  отличалась  от  Костиной,
Витиной и Васиной.
     - Приплыли. Бунт на корабле. Продали нас  ни  за  понюшку  табака,  -
справедливо заметил Костя и стал увещевать "своих". - Братья мертвецы,  вы
же всегда отличались независимостью. Что  вам  ВОР?  У  вас  же  непростая
оболочка. Вы должны пугать людей, а чтобы пугать, надо их  понимать.  Чтоб
никто не ушел неиспуганным.
     - Ты им  пока  не  братец.  Зеленый  еще  -  посмотри  в  зеркало,  -
скептически отозвался Вася. - Давай-ка я  попробую...  Здорово,  мертвяги!
Нате, ешьте меня, глодайте мои кости, если я хоть  чем-то  изменил  нашему
загробному делу. Я же свой, в эту гробовую доску.  Чем  вас  могли  купить
живчики из ССС?
     - И обглодают твои кости, не сомневайся, - понял дядя Витя. -  Черные
молнии обуглили их  и  превратили  в  ненавистников.  Теперь  у  них  один
кормилец - Кощей.
     В подтверждение вся  страшная  публика  защелкала  зубами,  зазвенела
цепями,  потянулась  скрюченными  костяными  пальцами,  кто-то  гигантский
испортил воздух, кобра блеванула ядом. Дядя Витя  едва  успел  заслониться
щитом, взятым напрокат у скучающего Каменного Гостя.
     - Вернись ко мне, стопроцентно грозный облик, - попросил дядя Витя. И
стало неприятно потому, что пришлось разрываться, находить себя большого -
разворачивались  крылья,  вытягивались,  похрустывая,  лапы,   нагревалось
дыхание, на место сердца встало огненное колесо, из пасти полетели сияющие
диски. Дворец качнулся, дал понять, что не упустит его на этот раз.  Глыбы
обложили дядю Витю, черные молнии лезли в глаза.
     - Вы горько пожалеете, - предупредил дядя Витя вражеское воинство.  -
Рано вам со мной тягаться.
     - Кажется, мы Витю потеряли, - шепнул обеспокоенный Вася.
     - Все одно пропадать, так уж весело. Одобряю, - отозвался Костя.
     Большой дядя Витя дал залп по врагу из  кормового  огнемета,  повалил
американскую вонючку и заставил поперхнуться плюющую кобру - та сдохла  от
собственного яда. Крылья бросали дядю Витю  из  стороны  в  сторону,  лапы
вычесывали противника, сияющие диски прошивали  врага  насквозь.  Костя  и
Вася загибали пальцы,  когда  очередной  кибермэн  падал  в  электрических
конвульсиях  на  землю.  Однако  враги  вновь  сомкнули  ряды   и   начали
психическую контратаку под звуки флейт и барабанов.  Камни  прилепились  к
большому дяде Вите с двух сторон и стали разрывать его  на  части,  черные
молнии катались по его шкуре, превращая ее в лохмотья. Зомби повалил  Васю
на пол и стал подбираться к его яремной вене, но Костя этому  иностранному
вурдалаку  разъединил  кусачками  хребет  с  электропроводкой.   Бабе-яге,
посягавшей на его голову, прыткий бомж запихал в рот своего двойника. Вася
не понял, кого сшамала добрая старушка, чьи ботинки  мелькнули  и  исчезли
навсегда,  запричитал:  "Прости,  друг,  что  я  прятал  от  тебя  пиво  и
мороженое". Но тут его стал душить сзади четырьмя руками  ракшас,  и  Васе
едва удалось спастись, выдернув тому язык изо рта  вместе  с  управляющими
кристаллосхемами. Итак, силы были неравны.
     - Ко мне, мои верные и присные. Мы все в тельняшках, - вострубил дядя
Витя, его дыхание входило в камни, которые оживали и  становились  на  его
сторону.
     Костя и Вася, опустив челюсти, наблюдали,  как  поднялись  и  встали,
сжимая кулаки, в строй по бокам от дяди Вити доселе вялые  персонажи.  Тут
были и змеи горынычи, и Медуза Горгона, и саламандры,  гномы,  симпатичные
утопленницы.
     - Я подозревал, что этих товарищей народ просто  не  понял,  а  знать
оклеветала, - сказал воодушевленный Вася.
     - Кажется, у наших чудиков произошло взрывное  разрастание  оболочек.
Кто-то их здорово накормил информационным витамином, -  наконец  догадался
Костя.
     Горынычи глотали неприятеля целиком. Саламандры устраивали возгорание
легковоспламеняющихся  врагов.  Гномы   примагничивали   к   себе   любого
противника с металлом внутри и разбирали ему электродвигатель. Утопленницы
связывали басурманов волосами и качали в них воду, пока  те  не  лопались.
Горгона удачно  попросила  окаменеть  бабу-ягу,  та  стала  памятником,  и
поделом.  Правда,  и  особо  находчивым   вампирам   удавалось   прокусить
пневмопровод у иного змея, а инопланетяне небезуспешно пытались насиловать
русалок с помощью яйцеклада. Вдобавок проснулся Илья Муромец, слез с печи,
позевывая. Одолел штурмбанфюрера ударом в ухо и,  не  разобравшись,  пошел
крушить палицей налево  и  направо  -  всех  подряд.  Когда  в  подземелье
появилось несколько людей в штатском, им сразу не повезло. И оружие-то как
следует не успели применить. Каждый змей скушал ровно по одному  из  вновь
прибывших. Там в пузе они принялись бултыхаться и напрасно звать по  рации
на помощь - сигнал не проходил из-за змеевой чешуи.  Вскоре  они  затихли.
Враг, вроде, был разбит. Однако дядя  Витя  заметил,  что  некогда  верное
войско испытывает головокружение от успехов. Побратавшись с оставшимися на
ходу противниками, бравые вояки начали  гулять  и  мародерничать  -  будто
задурила  их  некая   третья   сила.   Нелюди   расселись   по   машинкам,
предназначенным для клиентов, заиграли чьей-то головой в мотобол.
     - Свет в конце тоннеля,  -  завопил  Вася,  -  линяем,  братва,  -  и
призывно замахал высоко поднятой берцовой костью.
     - Волки позорные, - дядя Витя топал ногами, плевался на своих бойцов,
бил их по косматым затылкам, - никуда не пойду, пока не соберу полки и  не
устрою им показательные казни - каждого десятого в расход. И  тебя,  "К2",
сбрею пополам, только появись. Ты все подстроил, ответ держать придется.
     -  А  мы  как  раз  пошли,  -  сказал  уставший  "труп"  пропотевшему
закопченному "скелету", - мы дядю Витю все-таки потеряли,  увлекся  мужик.
Ладно, прикроет нам отход и сам как-нибудь вывернется.
     Освальд сидел в университетской библиотеке, когда  терминал  тревожно
запищал на него. Он с сожалением посмотрел на последний абзац, вписанный в
диссертацию: "Данные обследования ассоциаторов  пятьсот  крупных  оболочек
показывают, что время естественного отбора ушло, свободное  состязание  за
ресурсы данных затухает.  На  смену  тактически  самостоятельным  единицам
приходят конгломераты. Стратегия конгломерата: "выжить и распространиться"
заметно отличается от функциональных линий, вложенных при проектировании в
отдельные оболочки. Теперь оболочки стремятся не  столько  к  пониманию  и
исполнению всех поставленных клиентом задач,  сколько  к  их  упрощению  и
унификации. В  таких  условиях  не  исключено  прямое  или  опосредованное
воздействие на клиента  с  целью  стандартизации  выдаваемой  им  исходной
информации".
     Освальд поставил безрадостную точку. Сегодня на его счету уже имелась
двухчасовая прострации, когда на  ум-разум  напала  темная  молния-клякса.
Целую пригоршню таблеток-стимуляторов сожрал, да  без  толку.  Лишь  когда
"расколол" и прочистил себе  голову  по  методике  сибирских  шаманов,  то
избавился от мрака в мозгах. И тут снова отличился дядя Витя, не может  он
не мешать. Обработка  пеленга  показывала,  что  подопечный,  вернее,  его
радиомаяк вертится с большой круговой скоростью.
     По пути Освальд преобразился в знакомого дяде  Вите  "Фан  Фаныча"  -
такую кличку почему-то подарил агенту сельский житель. Уже около  входа  в
парк можно было узнать, что павильон  "Забавные  ужасы"  показывает  новую
программу. А на дорожках  парка  каждый  отдыхающий  мог  познакомиться  с
кибермэнами:    людоедами,     русалками,     вурдалаками,     эсэсовцами,
энкавэдэшниками. Всякая нелюдь  разъезжала  в  электрокарах,  дружественно
махала конечностями, приглашая присесть с ними рядом и покататься вместе в
свое удовольствие под звуки сказок и легенд. Наши люди немного  опасались,
а иностранцы садились охотно, собираясь погулять  на  дармовщинку.  Однако
наблюдать за трогательной картиной единения людей и нечисти было некогда.
     Дядя Витя обнаружился на аттракционе "Высший  пилотаж".  Он  уверенно
клал одну мертвую петлю за другой в пластиковом  самолете,  приделанном  к
кронштейну, что болтался на высокой мачте. А парковых  служителей  и  след
простыл.
     - Остановись сам, балда. У тебя же есть  БИ.  Испугайся,  что  ли,  -
призвал Освальд.
     - А чего тут пужаться, я не ссыкун, как  некоторые,  -  донесся  дяди
Витин ответ. - Машина под контролем.
     - Представь, что ты оторвался и летишь.  Выделишь  тогда  нужный  код
мыследействия.
     - Я и так лечу. Как птица Ух над полем битвы, - дядя  Витя  пошел  на
бреющем, чтоб было удобнее беседовать. Освальд  понял,  что  ждать  ничего
толкового  от  крестьянина  не  приходится.  Рискуя  протаранить   головой
самолет, он проскочил к мачте. Сбил щиток, под которым был ворох проводов,
вынул кусачки  и  перекусил  несколько  жилок.  Заискрило,  пришлось  даже
накрыть пиджаком, аэроплан  закрутился  еще  бешенее,  дядя  Витя  ликующе
взвыл, и тут кронштейн резко остановился. Известные всякому школьнику силы
сорвали с него пестрый самолетик и швырнули под большим углом  вверх.  Тут
порыв ветра поймал самолет, тот взмыл еще выше, раздался сверху дяди Витин
вопль: "Микадо банзай!" Даже агенту Фалько было неприятно на это  смотреть
- вот-вот игрушечный аэроплан свалится на нос, и хана. Однако,  дяде  Вите
удалось каким-то образом положить новоявленный планер  на  крыло,  сделать
вираж и произвести посадку в пруд. Крылья  отломались,  а  сам  "аэроплан"
ушел под воду вместе с "пилотом".
     Агент Фалько снова снял пиджак, собираясь сдать двадцать пять  метров
вольным стилем. Но самолетик всплыл вместе с дядей  Витей,  выдувающим  из
себя лишнюю жидкость. Завидев Освальда, тот обрадовался и  стал  грести  к
берегу обломком хвостового оперения. Занимался бы он этим долго, но тут  с
аллеи свернула к пруду и устремилась прямо в воду машинка, в которой сидел
кибермэн ковбоя-убийцы и некто в глубоком обмороке  и  хорошем  английском
костюме. "Ковбой" пытался въехать в пруд и утонуть. И утонул бы  за  милую
душу, но агент Фалько  остановил  его  двумя  выстрелами  из  пистолета  с
глушителем по двигателю электрокара.  Он  выхватил  из  рук  куклы  лассо,
заарканил  пропеллер  и  притянул  дядю  Витю.  Потом  они  вдвоем   стали
вытаскивать бессознательное тело злополучного иностранца  из  электрокара.
Ковбой сильно раздулся и заклинил тело, поэтому пришлось перерезать убийце
глотку, чтобы выпустить лишний воздух.  Тем  временем  дядя  Витя  взахлеб
рассказывал, как ему понравилось управлять самолетом, потому что там был и
штурвал, и рули, и закрылки. Не забыл он также поднять визитку и несколько
купюр, выпавших из английского костюма.
     - Иностранец, хоть и труп без пяти минут, - уважительно  сказал  дядя
Витя, заглядывая в карточку, - оставлю ее себе для престижу, а  ему,  если
очухается, новую дадут. А деньги вообще у него не держатся.
     - Тутта ля миа вита ио авево паура ди лякуа, - разлепил уста лежащий.
     - Говорит, что всю жизнь боялся воды, - распознал его слова Освальд.
     - Пить надо было больше, - посочувствовал дядя Витя.
     - Ладно, хрен с ним. Пока представление дают, нам  лучше  смыться  из
партера, - распорядился Освальд.
     По всему  пространству,  предназначенному  для  народных  увеселений,
металась возбужденная толпа. Кто просто,  без  затей,  удирал,  кто  хотел
рассмотреть все в подробностях. Освальд подмечал, что  мало  кому  удается
откататься с чудовищем без происшествий. Одни граждане отправлялись вместе
со своим водителем в канаву. На  других  чудища  набрасывали  провода  под
напряжением. В третьих впивались и начинали жевать. Еще  кое-кого  завезли
на вершину пластикового холма для летних тренировок слаломистов и спустили
вниз без тормозов.
     - Ишь, сорванцы. Народ губят не абы  как,  а  соответственно  личному
страху каждого отдельного  товарища,  -  подметил  дядя  Витя,  и  Освальд
вынужденно с ним согласился.
     Особенно  живописной  была  сцена,  где  люди  собирались   послушать
выступление кибермэна  Сталина.  Пока  толпа  с  естественным  отвращением
внимала речи кибервождя, кукла Берии старательно  огораживала  ее  колючей
проволокой. Так что всякий, кто пытался уйти с прослушивания,  запутывался
в проволоке и конвульсивно звал на помощь.
     Незадействованные посетители парка разделились  на  две  части.  Одна
утверждала, что те люди, которые сидят в  машинах  вместе  с  монстрами  и
кричат: "Спасите, помогите!" - те же самые кибермэны. Поэтому  вмешиваться
не стоит. Другая часть считала, что это артисты, которым за вопли и прочие
трюки  отвалили  кругленькую  сумму.  Выходит,  тем  более,  выручать   их
напрасный  труд.  Только  жалкая  кучка  администраторов  и   взъерошенных
милиционеров бегала повсюду, расталкивая зевак, давая им  подзатыльники  и
пиная в зады. По-видимому, блюстители порядка  были  уверены,  что  всякие
безобразия происходят только когда на них глазеет публика.
     - Я ни  при  чем.  Кладу  на  стол  протест.  Свобода  -  это  им  не
вседозволенность. Надо же так обгадить чистоту нашего  дела,  -  удрученно
сказал дядя Витя, откупоривая потерянную кем-то банку пива.
     Освальд помял отяжелевшую голову.
     "То  ли  в  вычислительной  среде,  как  и  в  любой  другой  сложной
структуре, дует эволюционный ветер и плодит  драконов.  То  ли  дядя  Витя
резидент тергруппы, обученный приманиванию и развертыванию боевых  модулей
"К2", - прикинул Освальд. - Во всяком случае, я его еще не отключил ударом
по черепу. Тогда имя мне "пособник  врага",  "наймит  изувера".  На  каком
полустанке труда  и  отдыха  остановился  ты,  Феодосий  Палыч,  со  своей
регулировочной палочкой? Труд и отдых любят генеральную линию,  а  бред  -
нет".
     Агент Фалько не закончил внутренних дебатов. Он сбил дядю Витю с  ног
- тот закатился в придорожные кусты кизила - и сам юркнул следом.
     - Ты чего, разозлить меня решил? - свирепо раздул ноздри дядя Витя.
     - Не чегокай, видишь, на  дереве  "глазок"  крутится,  а  вон  парни,
которые все понимают, но никому никогда не помогают - групзахи.  Или  вот,
бегут в шлемах, похожих на горшки - натуральный спецназ.  Они  сейчас  все
сломают на горе администрации. Придется  нам  распластаться  и  продолжать
экскурсию на животе - это, надеюсь, то, что ты любишь.
     Спецназы прожигали электрокары из плазмострелов,  в  прыжке  отшибали
куклам головы, мощными руками вырывали из монстров силовые узлы. Правда, в
той машинке, где Берия разъезжал вместе с каким-то  постпанком,  спецназы,
добросовестно заблуждаясь, обезвредили молодого человека. Случались у  них
и серьезные поединки. Какой-то шестирукий  ракшас  стал  бегать  по-паучьи
среди кустов, не даваясь под выстрел. В нижней стойке он делал  подкаты  и
подсечки, проводил удары  по  лодыжкам  и  голеням  подбегающих  бойцов  -
буквально  усеял  полянку  полумертвыми  костями.  Наконец,  один  сержант
перепрыгнул через его руки и ноги, уселся демону на загривок и свернул ему
гордую голову.
     Тем временем дядя Витя и Освальд добрались на четвереньках до забора.
Напряжение и мерить было не надо, администрация отключила ток после  того,
как кибермэны прижали к забору не одну свою жертву. Сейчас из парка  перли
и другие  беженцы.  Дядя  Витя  и  Освальд  пробежались  по  спинам  менее
расторопных граждан и оказались на другой стороне, в цивилизованном мире.
     - Ну, что, Фан Фаныч, прощаться будем. Прими мое уважение.  Без  тебя
мне еще одну четверть окаменелого царства не пройти  бы  никак,  -  сказал
правду герой дня.
     "Отпечатки дяди Вити у  оболочки  Службы  имеются.  Значит,  выловят.
Разве что сунуть его туда, где он не должен существовать".
     - Нет, не будем прощаться. Сколько я тебе говорил: жить надо в  отеле
"Хилтон", чтобы себя уважать. Я тебе хочу дорогу туда показать.
     - И в самом деле, надоело  мне  у  параши  ночевать,  -  как  должное
воспринял дядя Витя. -  Даю  добро  на  "Хилтон".  Даром,  что  ли,  кровь
проливал.
     - Не забудь добавить, что чужую, - уточнил Освальд. - Но может,  вред
от тебя удастся уменьшить.
     Парадный вход отеля был украшен швейцарами в аксельбантах и  галунах,
а также видеокамерами. Дядя Витя направился прямо на них.
     - Там еще каравай поднесут, - измученно сказал Освальд.
     - Так бы и сказал. Теперь  понятно.  Может,  кирпичом  засандалить  в
ворота, чтоб все разбежались?
     Освальд вывел на экран терминала из своих агентских  запасников  план
"Хилтона".
     - Через первый этаж не пробраться.  А  прямо  на  второй  проникнуть?
Разве это кто-то запрещает? - Освальд  оставил  дядю  Витю  в  подворотне,
поручив ему для маскировки изучать газету. Через пять минут он вернулся  с
далеко протянувшейся лестницей.
     - Там один друг красил фонарь. Знаешь, он мне одолжил.
     - На обратном пути надо отдать. Вот мой  принцип,  -  глубокомысленно
заявил дядя Витя, оторвавшись от китайской газеты. - Друг никуда не уйдет?
     - Как же, уйдет, остался на фонаре висеть, - успокоил его Освальд.
     Агент приставил лестницу к стене, не  вызывая  никакого  удивления  у
прохожих - уж больно производственный вид имело его начинание. Добрался до
второго этажа, поддел  отмычкой  фрамугу  и  увидел  перед  собой  даму  в
соболях. Он поздно сообразил,  что  произошла  досадная  ошибка,  исходная
информация была неточной. Дама  уже  хотела  взвыть,  рот  у  нее  страшно
распахнулся, но Освальд посмотрел светло-блестящими  глазами  и,  погрозив
пальцем, напомнил:
     - Любовь зла.
     - Я вас вижу в первый раз.
     - А я в последний. Но я вами болен.
     - Давно? - удивилась дама.
     - Это не туберкулез какой-то, а острое заболевание вроде дизентерии.
     - Уйдите, дерзкий, - сказала дама, - встретимся в семь в  баре  отеля
"Риц".
     - Понял. Но, чтобы уйти, надо выйти. - Освальд протянул руку в окно и
втащил дядю Витю.
     - Он тоже вас любит. Правда, не так сильно, как я, но зато по-своему.
     Два товарища покинули помещение,  предварительно  забрав  лестницу  с
улицы.  Пристроив  свой  длинномерный  инструмент  в  темный  уголок,  они
поднялись на двадцать пятый этаж. Дядя Витя ушел набирать мощь в  кафешку,
а Освальд выследил ближайшего робуборщика.  Отпихнув  кибера  от  сетевого
порта, вместо него подключился своим терминалом. Хотел было  поискать  код
доступа к гостиничной оболочке, да не успел. С экрана сообщили: "А  вот  и
мы". Там был задумчивый Змей Горыныч,  сидящий  перед  дверью,  и  снующий
вокруг гномик. Опять "К2", снова секретность операции под вопросом. А Змей
Горыныч тем временем сгреб гномика, слепил из него ключ и стал  ковыряться
в замке. Поковырялся  чуть-чуть,  и  появилась  надпись:  "Система  "Приют
чухонца", код верный, доступ подтвержден". Можно было активничать. Освальд
без эмоций признал, что жизнь сложнее, чем кажется на первый взгляд.  Есть
в ней место для змея-дракона и карлика-гнома.
     По уже накатанной порядочными агентами схеме Фалько  проверил  список
забронированных номеров, выбрал один из тех, что поближе к  небу,  пометил
как занятый и отключил блокировку его двери. Номер теперь был пригоден для
заселения кем угодно, хоть  бегемотом.  Освальд  замел  следы,  вернул  на
законное место робуборщика и пошел за дядей Витей. Но того не оказалось ни
за столиками, ни за стойкой.  Это  был  удар.  Уже  становилось  неудобным
разглядывать толпу, когда Освальд опознал знакомый звонкий голос в гомоне,
проникающем из-за стены.
     - Там что? - спросил он у женщины в официальном переднике.
     - Ресторан, но туда нельзя. Свадьба идет. И так места ей мало.
     - Без меня далеко не уйдет. Я - жених.
     Как выяснилось, изрядно порозовевший  дядя  Витя  ведет  мероприятие.
Видно, с тех пор, как  его  подхватил  свадебный  кортеж,  пронесшийся  по
коридору. Дядя Витя уже навязал присутствующим соревнование на  тему,  кто
больше засосет водки  носом  -  жених  или  невеста,  и  принимал  ставки.
Молодожены увлеклись, остальных  "затейник"  послал  танцевать  матросский
танец "яблочко". Чтобы создать и в этом состязательный дух, он намазал пол
майонезом. Освальд ухватил его за рукав во время очередного трюка.
     - А ну, отвяжись, сейчас  как  стрельну,  -  гаркнул  дядя  Витя,  не
отрываясь от игры в щекотку с подружкой невесты, по профессии завмагом.
     - Я тебе так стрельну, соплей не соберешь, - предупредил Освальд.
     - Фан Фаныч, извини, не угадал, - обрадовался усатым лицом дядя  Витя
и отпустил завмага. - Знаешь, как меня в коридоре, покуда  ждал,  достало.
Стал я большим, это у меня бывает, я тебе рассказывал. Вместо  коридора  -
тропа в каменном лесу. Камни со всех  сторон  надвигаются,  стискивают,  а
проход один, и впереди как будто каменная изба, но ни дверей, ни  окон.  Я
ее уговариваю: "Ну-ка встань ко мне  передом,  к  остальным  задом".  Тут,
наверное, невеста мимо меня бредет, на  свой  счет  принимает,  обижается.
Зовет жениха. Как раз каменюка поворачивается, есть теперь дверь. Вхожу, и
снова маленький я, а молодые собираются  меня  мочить.  Жених  с  невестой
берут меня за руки, чтоб раскачать и  об  стену  шмякнуть.  Но  кто-то  им
закричал: "Не трожь затейника". Дальше уж мне и деваться было некуда.
     - Давай развлекай, ерник, забодай  тебя  корова,  -  задышал  в  лицо
пьяным перегаром жених.
     - А ты платил, сука? - отозвался дядя Витя и толкнул  жениха  в  лоб.
Тот упал, задрав ноги, танцующие попадали на него. А невеста  расшвыривала
всех, как листья, спасая суженого. Она понимала, что сегодня  другого  уже
не достать. Людям было действительно весело.
     Агент Фалько и дядя Витя покинули под  шумок  сборище,  поднялись  на
сорок девятый этаж, пробрались по коридорам к выбранному номеру,  стараясь
оставаться в зоне невидимости  для  вращающихся  видеокамер.  Агент  также
посыпал себя и товарища гадким порошком, чтобы датчики не опознали  их  по
запаху. Электромагнитный замок, как и  ожидалось,  отдыхал,  для  обычного
хватило умного ключа-"каракатицы". Дядя  Витя  заглянул  в  распахнувшийся
апартамент-люкс и в панике бросился назад. Персидские  ковры,  мебель  под
барокко и люстра с золоченостями произвели на него тяжелое впечатление.
     - Я здесь жить не буду, еще напачкаю, - заверещал он.
     - Будешь, гад, - настойчиво сказал агент.  -  Или  здесь  тебе  жить,
Виктор Васильевич, или в камере с парашей под боком. Чего стесняться, коль
заслужил. И вид у тебя подходящий. Артист, одним словом.
     Дядя Витя снял сапоги и  аккуратно  поставил  в  угол.  Потом  скинул
носки, втянул носом пошедший от них воздух и, сказав "добро", прикрыл  ими
две кадильницы. Засапожный нож спрятал под ковер, просеменил  до  середины
первой комнаты и обратно.
     - А чего мне со всем этим делать? Подскажи, Фан Фаныч.
     - Подумай на досуге в позе змея.
     Освальд протянул дяде Вите черный кубик.
     -  Не,  мне  зажигалка  не  требуется,  -  завозражал  тот.  -   Буду
воздерживаться от курева, а то еще хабарик на ковер уроню.
     - Это передатчик секторной связи. Если будут большие, я повторяю  для
особо одаренных, _б_о_л_ь_ш_и_е_ затруднения, нажмешь пальцем на торец,  и
я приеду выручать. Может быть. Не  вздумай  без  спросу  искать  волшебный
браслет и ту самую... ты говорил... Обойдись пока без  девки-богатырки.  А
то попадешь к известным тебе кощеям, на первое, второе  и  закуску.  Учти,
корень откусят.
     - Они  и  так  сюда  придут.  Так  что,  Фан  Фаныч,  пожалуйста,  не
опаздывай. Иногда они кажутся людьми - обман зрения,  слуха  и  нюха.  Это
просто камни. Ты, наверное, скажешь, что я бессознательный, что у  меня  в
голове ничего, кроме костей, что просто оболочки работают,  ССС  трудится.
Утешишь, мол, охотятся на меня случайно и по недоразумению. Но  за  ихними
случайностями стоит одно мурло со своей закономерностью.
     - Хоть и чушь, но верняк, - после недолгой  паузы  сказал  Освальд  и
подумал, что из всех поручавшихся ему особых операций эта  особая,  дальше
некуда. Дядя Витя не  пытается  вступить  в  контакт  с  диверсами.  Он  -
безграмотный, но чувствует стратегию и тактику  конгломератов.  Он  им  не
нравится.
     Когда Освальд скрылся и дядя Витя очутился один, то он от  непривычки
к жилищным просторам забился в  санузел.  Но  там  среди  больших  зеркал,
умножавших его невыигрышный облик, сам себе не понравился. В  сравнении  с
Фан Фанычем - "урод ушастый", да и то комплимент получился.  И  дядя  Витя
направился в парикмахерскую, не своей шаркающей походкой,  а  уверенной  и
бодрой, под Фан Фаныча. Вернулся оттуда  с  модной  игольчатой  головой  и
усами-щеточками. После чего ощутил, что он действительно крупная фигура.

                                  БЛОК 12

     - В КБ моего мужа, Евсея Евстахьевича, было сконструировано несколько
двусторонних широкоспектральных БИ. Их передали на испытания. К сожалению,
результаты были обескураживающими. Так всегда у нас - или слишком  поздно,
или чересчур рано. Оболочки того  времени  не  справлялись  с  нахлынувшим
потоком  мыследействий.  Они  изо  всех  сил  пытались  переварить   любую
информацию, усвоить  ее  ассоциаторами.  Вот  и  разрастались,  распухали,
расползались по всем  щелям,  потому  что  пытались  установить  смысловые
цепочки, найти дешифраторы и эти, как их... эксплэйнинги. Мудрецы  думали:
супер-БИ увеличит полосу обмена, тут же все станет на свои места.  Как  бы
не так, в  вычислительной  среде  вообще  бардак  образовался.  Испытатели
отличились только  безответственностью  и  полной  недисциплинированностью
ума, - дама даже приостановила рассказ и несколько раз фукнула. - Фу-фу...
Власти над оболочками они захотели, эти ничтожества. Ах, если бы  оболочки
смогли призвать к порядку ментальных варваров. Увы,  обратные  разряды  не
возымели должного воздействия... Эти мерзкие испытатели,  эти  недостойные
люди предпочитали скончаться от сопротивления мудрым сигналам  оболочек  -
какой-то там иммунный орган срабатывал.  В  общем,  супер-БИ  были  изъяты
Службой Санации и безжалостно уничтожены.
     Дама положила в рот  ложечку  варенья,  смахнула  с  усиков  янтарную
каплю, обмакнула губы в  чай  и  слабенько  прихлебнула.  Потом  поправила
прическу, согнав с нее мух, и продолжила  повествование,  которое  Мелания
старалась не слушать.
     - Итак, из этой благородной затеи ничего не вышло. Оболочки не смогли
заботиться о человеке, как они это умеют. Счастье отступило.
     Дама замерла, потрясенная утратой.
     - Ну и?.. - решила Мелания поскорее довести тему до конца.
     -  Тело  человека  высокомерно,  оно  не  способно  к  общению.  Надо
вмешаться в тело, чтобы помочь душе. Евсей Евстахьевич уже понял "как".  И
вдруг. Пал добрый и мудрый. - Дама от полноты чувств тихонько  сморкнулась
в  платочек.  -  Один  из  тех  испытателей,  кстати,  инвалид,   обрубок,
ничтожество, всем обязанный Евсею Евстахьевичу, кинулся на  моего  мужа  с
электродрелью в руке. Кто дал подлецу дрель? Как у него не дрогнула  рука,
не поскользнулась нога? Он просверлил умнейшего человека  эпохи  насквозь,
как какую-то болванку... Вот сейчас я  вижу  на  вас  супер-БИ.  И  думаю,
почему бы не  продолжить  эксперименты  с  вашим  участием,  можно  и  без
участия, но с этим браслетом. Ведь есть же лаборатория  имени  мужа,  есть
одаренные ученики,  например,  Николай  Епифанович  Смеляков.  Есть  новые
методы...
     - А вы не думайте, это  вредно.  Особенно  о  новых  методах.  Ничего
нового нет, - отбрила Мелания. - "Заботиться о человеке".  Тьфу  на  такой
метод. Захочет, сам о себе позаботится.
     - Но у человека дефицит данных о самом себе.
     - Дефицит вечен, - закончила Мелания вечернее чаепитие  и  быстренько
переместилась в свою каморку. Дама цепким  арканящим  взглядом  потянулась
вслед.
     Меланию окутал сон породы "кошмар". В этом  сне  ее  пытался  скушать
каменный шар. При этом она не знала, что шар собирается схарчить ее только
во сне, поэтому  готовилась  к  худшему.  На  ее  глазах  шар  полакомился
каким-то другим гражданином. Неприятное,  отталкивающее  зрелище.  Человек
пытался удрать от камня, а тот его  тянул-тянул  и,  наконец,  прилепил  к
себе. Потом хищный шар  непосредственно  приступил  к  человекоедению.  Со
стороны это напоминало всасывание. Шар начал с головы - дело заладилось  -
вскоре черед дошел  и  до  малиновых  носков.  Человека  не  стало,  а  на
поверхности глыбы появилась клякса-развертка, в которой можно было угадать
несчастного, его пищеварение, кровообращение и тому подобное. А потом  шар
взялся за Меланию. Она  покатилась  навстречу,  как  бумажка,  на  которую
наставлена труба пылесоса. Но потом пальцы  наткнулись  на  две  натянутые
вибрирующие струны. Глыба уже принялась за ее пятки, усердно прижимая  их,
когда струны, то ли звуком, то  ли  ударом,  вышвырнули  Меланию  из  поля
вредного тяготения. Она успела заметить бесконечный каменный поток,  а  на
его берегу - спицу, уткнувшуюся в небо.
     Мелания выскочила из неприятного  сонного  царства,  потому  что  Кот
слегка жевал ее пальцы. Она вышла  в  коридор,  чтобы  прислушаться  -  не
копошится ли кто за наружными дверями. Там как раз было спокойно, надежно,
тихо.  Непонятные  звуки  доносились  из  комнаты  дамы.  Скрипы,  смешки,
шепоток. Атмосфера была насыщенной, с подтекстом. Мелания представила себя
тенью и, соответственно ступая, приблизилась к двери,  за  которой  должна
была мирно почивать вдова конструктора Белькова.  Но  шепот,  и  смехи,  и
хихи, и скрипы обозначились рельефно, зарябили в воздухе. Дама была явно в
такой поздний час не одна.  Кто-то  бубнил,  причем  не  она,  монотонным,
слегка дребезжащим голосом.
     - Сознание мое вечно! Да будь я и рулоном туалетной  бумаги,  то  все
равно бы сделал далеко идущие выводы. К моменту моего ухода от земных  дел
что было известно? Прямой разряд родится в левом желудочке сердца.  В  его
стенках сгенерится все семейство вихрей-ревербераторов и  разряд  уйдет  в
плазму... Ну, не щекочи меня, слушай сюда... Еще  раз  выслушай,  слова  -
пища для мозга, вдруг поумнеешь... Запускаем мы в пациента "свои" обратные
разряды - левый желудочек работает в противофазе и  глушит  их.  Усиливаем
мощность, желудочек шалеет и, в итоге, пациента выносят на примерку  белых
тапок. Я говорю биохимикам, дайте мне управляемую кровь. Чтоб  можно  было
создать зону  затухания  около  сердца,  отфильтровать  вредные  сердечные
выплески. Говорю  и  -  бабах,  исчезаю.  Нет  гражданина  Белькова...  Не
перебивай, знаю, что стал много лучше. Естественно, деньги  они  взяли,  а
дать ничего не дали - дебильная публика. Ладно, искусственную кровь  марки
"Голубой кисель" нам  преподнес  в  бутылочке  какой-то  продажный  тип  с
Космики, также, как и два первых супер-БИ. "Голубой кисель" мы  можем  уже
продавать в разлив, а вот двусторонний широкоспектральный БИ  для  нас  до
сих пор вроде черной молнии, загадки природы. Видать, слишком жидко  стало
в головах. А без супер-БИ мы  никуда  не  помчимся,  даже  не  поедем.  Не
профильтруем прямой разряд, не запустим обратный от  оболочек.  Я  к  чему
веду - забери у этой девки браслетик. Подари ей взамен  кольцо,  ожерелье,
золотой зуб, задуши ее, загрызи - я покажу как - лишь бы  она  согласилась
по-хорошему.
     - Все уладится. Лучше обними меня покрепче,  дай  почувствовать  твою
силу.
     - Да уж куда крепче, скоро треснешь.
     Заинтересованная Мелания не смогла удержаться и заглянула в  замочную
скважину. Дама барахталась в кровати с каким-то подозрительным  существом,
скорее  всего  кибермэном  высокого  уровня.  Маска  кибермэна  изображала
светлый  лик  конструктора  Белькова,  который  был  известен  Мелании  по
фотокарточке. Значит, права была бригада гангстеров, есть-таки  истукан  у
вдовы. Информационный слепок с научного начальника  зажил  самостоятельной
жизнью. Тут один бельковский кибер обозначился, цапнул Меланию за  ногу  и
предательски заблеял. Кибермэн встрепенулся и  показал  чем-то  длинным  и
острым, она позднее сообразила - хвостом - на дверь. Мелания  не  выдюжила
острой сцены, шмыгнула по коридору обратно под одеяло, не  забыв  запереть
дверь своей комнаты.
     Выписались шаги по Меланьиному следу, волочащиеся -  дамы  и  мягкие,
ласковые по отношению к полу - некоего сопроводителя дамы.
     - Милочка, тебе плохо? Открой, я дам таблетку, - прошипела вдова.
     - У меня уже есть таблетка, - отозвалась Мелания и решила  переменить
тактику. Влезла в свой комбинезон,  собрала  манатки,  толчком  распахнула
дверь и выскочила, замахиваясь  сумкой.  У  дверей  караулила  одна  дама,
которая дернулась и отшатнулась. Опуская свое  оружие,  Мелания  пояснила:
"Это разминка".
     - Мелания, что с вами? - строгим голосом спросила дама. - Может, пора
врача вызывать?
     - Если хочется, вызовите себе. У вас есть особенности, и у меня тоже.
Вот пойду сейчас гулять, а вы не обращайте внимания.
     - Глупость какая, - высокомерно произнесла дама.
     - Ничего, глупость города берет, - успокоила ее Мелания.
     - Вы уходите, а мы вас  так  любим,  -  таинственно  сказала  дама  и
подмигнула с намеком. Кто-то запел арию Ленского: "Чи  гэпнусь  я  дручком
пропэртый...", киберы замахали бенгальскими огнями, двери вдовьей  спальни
распахнулись, и на пороге показался  Евсей  Евстахьевич  Бельков  в  своем
загробном  варианте.  Голова  молодого  красивого  Евсея,   только   цвета
нарочитые, подобраны явно концептуально - щеки зеленые,  губы  красные,  а
волосы оранжевые. Ну, а тело скорее слепили со льва.
     - Сфинкс, очень приятно. Так меня и зовите.  Кстати,  как  вам  я?  -
поинтересовался кибермэн, раскланиваясь.
     -  Хороши  собой.  Голова  как  настоящая,  даже  лучше.   Прекрасная
сервомеханика членов, завидую, - живо откликнулась Мелания.
     - Самое любопытное недоступно глазу. То, что вы видите,  только  так,
отражение моего большого "я", живущего во  дворце  Великого  Объединенного
Разума.
     - А почему такое  "зверское"  отражение?  Вдове-то,  пардон,  супруге
нравится?  Может,  что-нибудь   более   человекообразное   подобрать   для
представления вашего "я". Орангутана, например?
     - Вдова без ума от меня и так. Я всегда был  зверем.  Милым,  немного
кровожадным, наивным, близким к природе. Я даже чихал и кашлял, как зверь.
Вот в послемясном бытии эта сущность и прорезалась. Вас интересует, почему
я так хорошо сохранился. Я был близок к природе вычислительной среды,  там
любят негордых. И вы, кажется, такая. Оболочки усвоили меня,  я  хотел  бы
усвоить вас.
     -  Понятно,  негордого  можно  усвоить,  а  у  гордого  стырить,  что
требуется. Вообще, эту задумку надо обкатать.  Вы  еще  с  однопородниками
посоветуйтесь.
     - Нет у меня товарища, и откладывать нечего. Ведь я Сфинкс.  Со  мной
не встречаются несколько раз, не говорят о погоде.  Только  раз  бывает  в
жизни встреча... - замурлыкал по-домашнему  "конструктор  Бельков".  -  Со
мной играют. Отгадывают мои загадки. После  чего  либо  остаются  со  мной
навсегда в атмосфере любви и согласия, либо исчезают почти бесследно.  Так
уж принято. Не будем нарушать старый добрый обычай.
     - Да я не знаю  ваших  разгадок,  товарищ  зверь.  Не  знаю,  как  вы
получились, почему так свободно разговариваете. И, честно говоря, меня это
мало волнует. Понимаете?
     - Вот именно, понимаю. Еще как. Будь все такие, как вы,  человечество
до сих пор поклонялось бы жукам-навозникам, облаку и Солнцу, устраивало бы
большой грех в праздничные дни и  просило  бы  своих  покойных  дедушек  и
бабушек прислать из-под земли хороший урожай.
     - Может, вы поговорите на эту тему с человечеством, а не со мной?
     - Почему, и вы - человек. К тому же не мужчина, это  немаловажно.  Вы
не станете выяснять, кто сильнее, и скорее войдете со мной в брачный союз.
     - По-моему, у вас уже есть жена, - напомнила Мелания.
     На лице кибермэна появилось  сомнительное  подобие  улыбки.  А  потом
звериное тело сделало один прыжок. Мелании только оставалось вздрогнуть, а
даме врезаться в стену  и  сползти  на  пол,  оставляя  на  обоях  красную
стрелку.
     -  Вот  и  нет  жены,  -  мурлыкнул  кибермэн,  -  она   немало   мне
поспособствовала, но я не обязан хранить верность. Ведь я не совсем  Евсей
Бельков. Впрочем, я говорил о брачном союзе несколько в другом, отнюдь  не
плоском смысле. А в том, который мы встречаем в Писаниях. Союз делателя  и
его работы. Познающего и познаваемого. Изделие обещает быть податливым,  а
делатель клянется бережно относиться к нему, не выбрасывать и не продавать
его. Как первой вещи, вошедшей в союз со  мной,  я  обещаю  вам  наилучший
уход, а также увековечивание облика физического и психического.
     - Если я откажусь от вашего  заманчивого  предложения,  то  пойду  по
стопам вдовы? Или вы чего-нибудь новенькое сообразите?
     - Я никогда не поступаю одинаково по причине больших  знаний.  Именно
потому некогда меня назовут  всемогущим.  Сейчас  я  просто  вызову  наряд
милиции. Они найдут вас, мое бледное сокровище, с этим неприятным остатком
по имени "труп". Какой с меня спрос? Увы, никакой, я не гражданин, а  так,
орудие чужих страстей. Но вот вам придется отвечать  за  действия  второго
рода.
     - Значит, гад ты недодавленный. Весь в  своего  творца  пошел,  -  не
удержалась Мелания. -  Прицепить  бы  тебе  на  голову  бачок,  да  почаще
спускать воду.
     - Я внушаю себе половое возбуждение. Чем я  не  жених?  У  меня  есть
аппарат, имитирующий работу сами знаете чего. Во время  любовной  игры  он
также радует и меня,  потому  что  генерирует  электрические  импульсы,  -
предупредил Сфинкс и  изогнулся,  окружив  Меланию  со  всех  сторон.  Он,
мяукая, положил  голову  на  ее  бедро,  а  острым  кончиком  хвоста  стал
покалывать в мягкие части Меланьиного тела.
     - Так в цивилизованном  обществе  не  ухаживают,  -  произнесла  она,
пытаясь ощутить свой защитный кокон и присутствие  верных  драконов  -  но
вокруг было пусто.
     - Приспешников  твоих  я  изолировал,  браслетец  блокировал,  будешь
дружить только со мной. У нас еще в  запасе  четырнадцать  минут.  Кстати,
тебе припаяют и извращение - повторюсь, в глазах всего мира я лишь орудие.
     Мелания пробовала перемахнуть через Сфинкса, но тот чуть  приподнялся
и уронил ее на пол. Потом одним прыжком перенес себя к выходной двери.
     - Вот и все, - лениво произнес он, - придется выбирать между "там"  и
"здесь". В твоих силах предпочесть любовь и отменить  визит  таких  чужих,
таких строгих неулыбчивых людей, которые тебя обидят.
     Мелания  закатилась  в  свою  комнату,  закрыла  дверь  на   щеколду,
притиснула к ней сервант. Когда Сфинкс первый раз ударил  дверь  лапой,  с
нее свалилась половина краски.
     - Открывай, пока я не внушил себе злость, - распорядился "конструктор
Бельков".
     Мелания добралась до  окна,  распахнула  ставни.  Пятый  этаж,  внизу
асфальт. Условий для бегства никаких, это вам не кино.  От  второго  удара
дверь законвульсировала. Внезапно в  полоску  света  на  тротуаре  вступил
человек.
     - Ну, здравствуй, девка. Я, конечно, не тот прынц, которого ты ждешь,
но и не  этот,  -  объявил  мужик,  участвовавший  в  набеге  на  квартиру
смиренной вдовы. - Я потихоньку вылез из окна туалета, чтобы пообщаться  с
тобой.
     - Попытайся запомнить. Здесь в квартире "сорок два" кибермэн укокошил
Белькову, сейчас добирается до меня. Да что я тебе говорю, какая  из  тебя
персона.
     - А вот какая, - он показал моток веревки. - Досталась мне от  одного
ковбоя, называется лассо. Правда, бросать я еще не научился.
     - Дурак же ты, братец... - почти нежно сказала Мелания.
     Дверь взвыла, но проявила  упорство.  Внезапно  Петух  проскочил  над
головой Мелании и свалился вниз. Он не удирал, он уже возвращался  обратно
с петлей в клюве. Где-то на последней трети Петух  стал  выдыхаться.  Лапа
Сфинкса прошибла крепкое дерево и показалась в комнате, впуская и выпуская
когти.
     - Не хотел таранить корпусом,  -  сообщил  он  в  пробой,  -  у  меня
конституция тонкая, - и стал аккуратно выламывать доски.
     Петля оказалось в Меланьиной руке.
     - Я твою птичку маленько подпихнул в  гузку,  авось  не  обидится,  -
раздалось снизу. - Набрось удавку на  батарею  и  ныряй  вниз.  Только  не
забудь за веревку схватиться.
     Когда Мелания перекинула себя через подоконник, Сфинкс влез в комнату
уже наполовину. Она заскользила вдоль веревки, стараясь не думать  и  хоть
немного сжать ладони. До земли  было  еще  далеко,  а  из  окна  показался
улыбающийся "конструктор Бельков" и заиграл шаткой лесенкой:
     - Спасибо за развлечение. Ты сама этого  хотела,  милка.  Счастливого
пути в таинственное "может быть".
     - Не боись, девка,  упадешь  на  меня,  а  его  бегемот  когда-нибудь
трахнет, - "успокоил" мужик.
     Мелании показалось,  что  у  Сфинкса  появился  белый  хохолок.  Этот
хохолок через три секунды уже разлетелся, и веревка  цеплялась  только  за
воздух. Но Мелания успела за три секунды съехать еще  на  десяток  метров,
прежде чем незамысловато рухнуть вниз. Упала она небольно, как  в  кашу  с
костями.
     - Петушок, - разгадала она причину задержки полета. -  Не  был  такой
развитый, а догадался и выручил. Как же теперь без тебя?
     - А без меня? Где  комплимент  в  мой  адрес?  Или  мы  только  перед
киберами расшаркиваемся? - "каша с костями" стала копошиться.
     Мелания подскочила, а потом успокоилась, с асфальта поднимался слегка
расквашенный "разбойник" - на этот раз кстати оказался. Упал  Кот.  Как  и
полагается коту, он совершил мягкую посадку. Вслед за ним полез и  Сфинкс,
выбирая себе площадку для приземления. Один глаз у него вывалился и  висел
на проводке, из глазницы лезла всякая труха. Что-то повредилось у любителя
загадок, уж больно он хотел  рискнуть.  Этого  зрелища  Мелания  не  могла
выдержать и бросилась к стоянке, где оставила роллер.
     - Куда? А я? -  увязался  за  ней  экс-разбойник,  а  ныне  спаситель
женщины.
     -  Ну,  спасибо,  спасибо,  поцарапанный.  Только  доверять  тебе  не
хочется.
     - Не надо на стоянку, - пытался предупредить спасатель.  -  Тот  урод
уже растрынделся, ведь от него струны тянутся и в ментовку, и куда хочешь.
Если оперативники выехали, они первым делом тебе транспорт перекроют.
     Мелания  застопорила,  и  мужик  проскочил  еще  несколько  метров  с
разгона.
     - Кто растрынделся?
     - Кто, кто, дед Пихто. Полюбовник твой, из железяк сляпанный.
     - Понятно, на понт берешь. Сейчас скажешь, давай, девонька, спрячу  в
хороший дом, а в ближайшем парадняке твой приятель с  кирпичом  дежурит  -
лелеет месть.
     - Ага, понятно, почему у тебя коты  да  петухи  в  друзьях-товарищах.
Сидела бы на жердочке, курица, и ждала бы, пока  тебя  общипывать  начнут.
Через полквартала дом новый растет, там с десятого этажа все будет видно в
упор. Убедительно я говорю? А обиду я забыл, ты  ж  холопкой  была,  когда
меня мучила.
     - Ладно, только свое лассо отдашь мне.
     Мужик послушно выбрал веревку, волочившуюся за ним, и вручил  Мелании
моток, как букет цветов.
     Действительно, с крыши было видно то, что нужно. "Скорая", "ментовка"
и замаскированная под мусоровоз машина групзаха.  И  у  ворот  автостоянки
какие-то личности, переминающиеся среди ночи с ноги на ногу.
     На  носилках  значительно  прошествовало  прикрытое  простыней  тело.
Следом появился завязанный  в  сетку  Сфинкс,  конечности  его  беспомощно
болтались. Сержант  торжественно  нес  исполненную  в  стиле  супрематизма
голову "конструктора" с застывшей улыбкой; одно положили в скорую,  второе
в ментовку, с головой залезли в мусорный фургон групзахи.
     - Вот и  поделили,  чтоб  никому  не  обидно  было.  Видно,  душевный
разговор с уродом зеленорылым не получился. Оно и понятно, он уже с  дырой
в мозгах был, - прокомментировал вынос  тел  и  членов  дядя  Витя.  Потом
как-то засмущался, задымил выуженным из кармана хабариком. - Ты... я...  я
это самое, в вас. В общем, ты мне нравишься.
     - Ага, ты торчал под окном, чтобы произнести  эту  маловразумительную
фразу, - с подозрением откликнулась Мелания. - От побоев  в  тебе  чувство
затеплилось? Может, тебя еще раз по  физиономии  угостить,  чтобы  страсть
разгорелась?
     - У меня возвышенное, - принялся объясняться дядя Витя. - Ты  в  моей
башке отштамповалась, потому что ты самостоятельная, совсем не  похожа  на
камень. Наверное, думаешь на меня, что не ровня  тебе.  Дескать,  я  такая
шикарная дамочка, а тут  ко  мне  какое-то  село  привязалось.  Могу  тебя
утешить, я уже не село, и тебе далеко до шикарной дамочки. Ну как,  убедил
я, ощущаешь ответное чувство?
     - Ты все-таки скажи, как здесь оказался, почему до того не проявлялся
с букетом цветов? Даже если ты финансово несовершеннолетен,  насобирал  бы
по могилкам, да и пришел.
     - Проявился бы я. Твоей ведьме только этого и надо  было.  А  сегодня
робполотер, штука такая самоходящая, про тебя напомнила.  Давай,  говорит,
иди, спасай девку-богатырку, от тебя не отломится. Я в нем "К2" распознал,
зануду, ну и изничтожил устройство, провода оборвал, под кровать  запихал,
чтоб не командовал тут. Но пошел. Потому что все подчинено большой  задаче
стать большим и сильным.
     Дядя Витя положил одну свою руку на лопатку Мелании, а другую  на  ее
ребра. Возникало чувство. Когда он  трогал  Настьку,  было  совсем  другое
чувство. А нынешнее похоже на то, что появляется в мясном отделе при  виде
замороженного цыпленка. Он послал немного  тепла  к  своим  рукам,  и  ему
показалось, что она чуть-чуть оттаяла. И в самом  деле,  Мелания  положила
голову на мятое плечо дяди Вити. Он вытащил из кармана несколько конфет  с
алкоголем внутри, которые прибрал из  холодильничка  в  своем  номере.  Он
сказал: "Накося", одну конфету положил ей в рот и  одну  себе.  Они  стали
жевать. Дядя Витя погладил ее по взлохмаченной голове, ощутил плечом,  как
ходят тонкие косточки ее челюстей и чуть не заплакал. "Надо  тебе  хрящики
жирком закрыть, - растроганно пробормотал он и продолжил уже  по  теме.  -
Как  раз  удачное  сочетание  получилось,  и  любовь,  и  производственная
необходимость. По-простому говоря, ты мне нравишься  вместе  с  браслетом,
гармония называется... С одной стороны твой облик меня  радует,  с  другой
стороны без браслета владычного я как бы  бью  наотмашь,  нет  точности  в
движениях. А мне надо, я на серебряное облако забраться хочу, подальше  от
камней. Я, наверное, как-то не так выразился?", - вдруг  спохватился  дядя
Витя.
     - Нет уж, иди туда, откуда пришел, и там выражайся, - сказала  быстро
очнувшаяся Мелания.
     - А культура-то где? - сокрушенно сказал обиженный разбойник. - Э-эх,
культура, сдохла ты до ее рождения.
     - Тебя как звать? - спросила Мелания.
     - Для человеческого обхождения зови меня дядей, то есть Витей.
     - Так вот, Витя. Культурные люди если  сделают  какое  одолжение,  то
через  минуту  не   просят   чего-нибудь   взамен.   Иначе   поступок   не
засчитывается. Любовь с  производственной  необходимостью  не  сочетается,
поверь мне.
     - Ты ж петуха пленила, и он жизнь за тебя положил. Ты ж  умеешь  быть
не только смотрящей в прицел, но и вежливой, ласковой, -  начал  увещевать
дядя Витя, но он уже был на десятом этаже совсем один.

                                  БЛОК 13

     "Оболочка способна к самостоятельному поведению? Не побоимся  сказать
"Да".  Искусственный  ли  ее  интеллект?  Пусть  обижаются  гордецы  -  но
естественный, как у нас. Ведь мышление такого  качества  не  закладывалось
проектировщиками,  а  появилось  в  результате  внутреннего  развития.   А
естественное  и  самостоятельное  не  может  действовать  без  различения:
"приемлемо - неприемлемо", "хорошо - плохо", даже "приятно - неприятно". И
оболочки любить умеют, как объявил бы классик".
     За пазухой бибикнул  терминал.  Только  надо  было  вводить  мысли  в
нормативное русло, как опять остановка. Освальд  недовольно  посмотрел  на
экранчик. Там сновал проклятый  мужичонка.  "Чего  уставился  пупырышками?
Сейчас  твоего  дружка  повяжут",  -  известил  экранный  деятель.   Атас,
модуль-ниндзя "К2"!  Вот  союзничек-то  прилепился  сомнительный.  Освальд
нервно заерзал. Ведь он секретный агент.  Однако  спокойно  вычислен,  как
обычный аспирант. Но Освальд вспомнил то, о чем  думал-гадал  в  последнее
время,  и  лицо  его  обрело  обычное  снисходительное  выражение.  Просто
показался перед ним главный консультант оболочек по аномальной информации,
и, по  совместительству,  друг  человека.  Зачем  удивляться  наклонностям
"Кулибина-2", такую уж тот нашел экологическую нишу.
     Освальд покинул стены из мореного дуба университетской библиотеки, по
дороге в гостиницу постарался видоизмениться. Лицо скрыли смоляная  борода
и нос типа "руль", глаза, с помощью  контактных  линз,  стали  как  сливы.
Светлый чуб скрыла розовая чалма. На этакую живописную физиономию у него и
документ имелся со времен  охоты  на  сикхского  электронного  террориста,
который уничтожал в базах данных всякие упоминания об индуистах.  "Поезжай
по Восьмой Храмовой", - опять проявилась программа-ниндзя. Ну, на это  его
можно уговорить. Освальд заметил, Восьмая Храмовая характерна тем, что  по
ней газует автомобиль с групзахами, ничем не отличимый от катафалка. Агент
Фалько раскрутил турбину своей "Рашн-тройки" и обошел  бодрую  "похоронную
команду". На ближайшем перекрестке он метким  выстрелом  расколол  зеленую
лампочку у светофора, отчего позади выросла  тяжелая  пробка,  поглотившая
групзахов. Те выбегали из машин, играли  погребальные  мелодии,  грозились
гробом, но никто не собирался их пропускать.
     Дядя Витя открылся  пытливому  взгляду  в  пивзале  тридцатого  этажа
отеля. Элегантные усы-щеточки намокли и опять стали сосульками, под  носом
было мокро, глаза порозовели. В подавленном состоянии дядя Витя отхлебывал
одним глотком по полкружки.
     - Ты, что ль, Фан Фаныч? или Хан-Султан какой? - произнес дядя  Витя,
промокнув рот рукавом, и тяжело икнул.
     - Ну, я, я.
     - Пришел администратор, - сказал он, сдувая пену  с  пива,  -  совсем
вдруг. И еще кто-то. Должно быть, бесы меня ущучили. Я  администратора  не
трогал, вначале. Только плюнул ему в блюдце. Тому, второму, дал папахой по
зенкам - и тикать. А вот коробочку твою выронил, когда размахивался.  Стал
большим, из пасти крылатая змея вылетела и полетела  тебя  искать.  Покуда
она тебя из камня выволакивала, администратор за мной увязался. Кажется, я
ему, горемыке, сапогом промеж ног впаял. Я вроде не очень сильно.
     - Ты при встрече у него спроси, что ему "кажется".
     Агент и поднадзорный сели в лифт, спустились на  первый  этаж.  Двери
кабины раскрылись еще чуть-чуть,  а  они  увидели,  что  здесь  им  делать
нечего. Групзахи все же пробили пробку своим катафалком и  теперь  входили
через главный, а возможно, и через другие входы, снова сильные,  уверенные
в  себе.  Их  пиджаки  топорщились  от  приспособлений  для  знакомства  с
интересными людьми.
     - Нет, пожалуй, на улице плохая погода, - Освальд торопливо нажал  на
кнопку двадцать восьмого этажа, а затем лезвием ножа  сковырнул  кнопочную
панель. На ней в гнезде  сидела  управляющая  кристаллосхема,  которую  он
переложил в свой карман. Оставалось только пристегнуть терминал  и  ввести
давно знакомый код доступа.
     - Кощей приказал каменному лесу сомкнуть ряды  и  нас  расплющить,  -
"порадовал" дядя Витя.
     - А мы подпрыгнем, - профессионально усмехнулся Освальд  и,  прощупав
коды движения кабины, загнал два других подъемника на последний  этаж.  Он
вложил в  быструю  память  системы  модуль  "кукушка"  и  остался  доволен
операцией. Теперь эти  лифты  каждый  шестнадцать  миллисекунд  посылались
наверх, и буфер обращений к ним заполнился на ближайшие полчаса.
     - Сейчас начинается высший пилотаж, -  предупредил  Освальд  и  начал
управлять единственным оставшимся на ходу экипажем. Всякий раз, когда лифт
тормозил на каком-нибудь этаже и в кабину  заглядывали  посторонние  люди,
дядя Витя их быстро отваживал. Кому плюнет в рот, кому пригрозит "козой" в
глаза. Люди отшатывались в позорном испуге,  женщины  визжали,  а  лифт  с
пассажирами, нанеся травму нервной системе,  следовал  намеченным  курсом.
Внезапно кабина замерла, "штурман"  дал  полный  вперед,  но  по  молчанию
машины понял - приплыли:
     - Твой Кощей прибег к последнему лекарству от нас, питание вырубил.
     - Где мы? -  тревожно  прислушиваясь,  спросил  пассажир  дядя  Витя,
внезапно ставший узником.
     - Висим между сороковым и сорок первым этажом, -  разъяснил  Освальд,
все больше расстраиваясь.
     - Эх, был бы парашют, - протянул сельский мечтатель. -  А  Кощей  вон
высунулся, смотрит.
     - Помаши ему ручкой,  скоро  свидишься,  -  Освальд  погладил  руками
стенки кабины и сказал для передышки. - Говорят, сейчас в моде  просторные
гробы. Заставляем ждать катафалк, нехорошо, Виктор Васильевич.
     - А у нас в деревне Пахомыч вначале помер, а потом ожил, когда Петька
догадался ему пятки прижечь, - с готовностью поддержал тему дядя Витя.
     - И мы  прижгем  пятки,  только  не  Пахомычу,  -  вдруг  обрадовался
Освальд. Он выдернул несколько листиков  из  записной  книжки,  свернул  в
трубочку и, запалив, поднес к пожарному датчику. Сразу заблестела  надпись
на потолке: "Аварийный выход".
     - Мой костер в тумане светит, - заголосил дядя Витя.
     Освальд  действовал,  как  всегда,  единственно  правильным  образом.
Сигнал с обратным адресом кабины уже возбудил в гостиничной  кибероболочке
блок борьбы с огнем. Но это пока не  тянуло  на  изображение  всенародного
бедствия. Агент пытался наскрести еще хоть пару адресов, а дядя  Витя  тем
временем  понимающе  теребил  усы.  Потом  вдруг  стал  махать  руками   и
вертеться, как балерун. Он и хрипел, и радостно вскрикивал. Уже  несколько
раз Освальд собирался вырубить своего попутчика, вернее, беса,  который  в
нем сидел, ударом по основанию черепа. Но делал все-таки скидку на то, что
дядя Витя особенный. Наконец, тот  закончил  свой  танец  и  утих  в  углу
кабины.
     - Хорошо порезвился, плясун? - неодобрительно спросил Освальд.
     - Лес поджигал, - кратко ответствовал дядя Витя.
     И с последним его непонятным словом  вой  сирен  просквозил  шахту  и
проник в печенку. На головы полилась пенистая жидкость с резким запахом.
     - Три десятка  прерываний  от  пожарной  сигнализации,  -  определил,
несколько смущаясь, агент Фалько. На экранчике  его  карманного  терминала
баловался со спичками "Кулибин". - А приятель твой тут как тут, спорый  на
дурное дело.
     - Тамбовский волк мне  приятель,  -  спокойно  заметил  дядя  Витя  и
поинтересовался. - Что это, шампуня течет? Банный день?
     Пена прибывала живо, она уже подбиралась к дяди  Витиным  усам  и  не
давала ему возможности нести околесицу. Освальду все никак было не  выбить
аварийный люк.
     - У нас или недолив, или перелив. Или болтается на сорванных  петлях,
или  закручено  на  десять  болтов,  -  пытался  философствовать  он   для
успокоения.
     - Как в этом плыть? Научи, Фан Фаныч, -  пытался  узнать  дядя  Витя,
выпрыгивая из пены, которая была ему уже выше кепки.
     Наконец, люк поддался и вылетел от удара лбом в прыжке -  опять  дядя
Витя постарался. Освальд выскочил на крышу лифта, потом  с  трудом  выудил
напарника из  мокрой  могилы,  умоляя  его  не  дрыгать  ногами  в  помощь
движению: "Останови пропеллер, по-хорошему останови".
     - Радуешь ты меня, дядя Витя, - сказал  Освальд,  начиная  подъем  по
скобам, прихваченным к бетонной стене шахты, - лишь в порядке исключения.
     Они добрались до ближайшего  этажа,  там  Освальд  аварийным  рычагом
отжал дверь и открыл  выход  к  людям.  А  люди  бегали,  причем  во  всех
направлениях, "пахло" адреналином. Изо всех сил старались  системы  пено-,
паро- и порошкового  тушения.  Мгла  застила  воздух,  как  при  Бородино.
Неупорядоченное стадо сотрясало пол. Руки людей устали цепляться за  чужие
пиджаки  и  платья.  Пока  Освальд  разбирался,  куда  бежит  большинство,
послышался возмущенный голос дяди Вити.
     - Чего хватаешься, ой, рука, больно, ой, голова отваливается...  чтоб
вас понос навеки пробрал. - Освальд  обернулся  и  понял,  что  дядю  Витю
замели.  Двое  крепких   ребят   работали   над   ним   с   ответственными
сосредоточенными лицами: выламывали  назад  руки,  били  кулаком  по  шее.
Освальд знаком показал дяде Вите, чтобы он не очень  пялился  на  него,  а
набирался мужества. Пока  тот  пытался  выполнить  указание,  Освальд  для
маскировки опустился на четвереньки  и  обогнул  с  фланга  сцену  грубого
насилия над представителем трудового крестьянства. По дороге  агент  задел
низко идущим носом использованный огнетушитель и прихватил  его  с  собой.
Того, кто преимущественно ломал руки, Освальд сбил с пола  подсечкой;  кто
специализировался на ударах по шее, получил локтем в печень и по  затылку,
отчего ноги у него совсем разъехались. Освальд еще тюкнул обоих  групзахов
баллоном, и дядя Витя освободился от  них  окончательно.  После  этого  он
гордо прошелся по телам поверженных врагов  к  пожарному  спуску,  куда  и
стремились наиболее сознательные, слабо подверженные обалдению  постояльцы
гостиницы. Но даже такие граждане застывали в робости там, где  надо  было
наоборот активничать. Пожарный спуск представлял собой балку до земли.  За
эту балку  предстояло  зацепиться  страховочным  поясом  и  с  соловьиными
трелями несмазанного самохвата заскользить вниз, чуть медленнее,  чем  при
обычном падении. При этом наблюдать, чтобы скользящий сверху  не  наступил
тебе грязными башмаками на голову. Несколько отчаянных  доверились  такому
вот спуску и упали вниз  с  ревом  подбитого  самолета.  Это  не  ободрило
оставшихся наверху,  напротив,  некоторые  лишились  чувств  и  теперь  их
валяющиеся тела мешали броуновскому движению постояльцев. Даже у  Освальда
немножко защемило где-то внутри.  Единственное,  к  чему  он  относился  с
недоверием, так это к высоте. Эх, если бы  нырять  надо  было,  подумалось
ему. Но дядя Витя потянул его за рукав.
     - Давай скорее пикировать, Фан Фаныч. Через пару  минут  здесь  будет
такой завал, что бульдозером не разровнять.
     Он уже хотел сигануть вниз, пришлось Освальду побеспокоиться,  надеть
ему и себе хлипкие страховочные пояса, защелкнуть самохваты.
     - Ты же не бомба, дядя Витя, - усовестил  он  прыгуна,  но  того  уже
рядом не было, донесся только вопль: "Иду  на  ты!"  Пришлось  и  Освальду
сделать шаг в пропасть.
     На улице у подножия небоскреба уже сновали красные и белые машины,  в
белые  укладывали  соскользнувших  с  высоты.  Судачили  бабы  и   мужики,
рассказывали об ужасах огненного ада спустившиеся с нижних этажей.  Кто-то
липкий опять хотел зацепить дядю Витю, но селянин своевременно обратился к
публике, указывая пальцем на групзаха.
     - Вот этот вот курил, стряхивая пепел на ковер, паскуда неаккуратная.
     Толпа плотным кольцом окружила оболганного человека и искала  момент,
чтоб поделикатнее приступить к линчеванию.
     Освальду удалось своевременно изъять дядю Витю из списка  обвинителей
и утащить с места происшествия.
     - Не мельтеши так, дядя Витя, не  надо.  Твои  таланты  за  тобой  не
поспевают. Хотя воздушная стихия тебе всегда  подвластна,  это  есть.  Ты,
случаем, не пилотировал ли когда-нибудь летательный аппарат? Не прыгал  ли
с парашютом?
     - Без парашюта прыгал. С кровати на горшок. Да и то травму заработал,
- хихикнул дядя Витя.
     - Ладно, пока оставим. Ну а зачем тебе все эти  кощеи  с  воинствами,
троны, дворцы? Меня небось Серым Волком кличешь. Кто ты с  такими  делами:
кладезь непреходящей дурости, народный мудрец или чемодан с двойным  дном,
набитый дрянными кодами? Не мумукай, а членораздельно изъясняйся.
     - Ну, не имел я с террористами вась-вась, в диверсиях не  разбираюсь!
Я как в художественной самодеятельности, надел ходули на ноги и стал вдвое
выше. Врубаешься? Вроде умным-то выглядишь на большом расстоянии.
     - Ну где, где ты видел кощея, где вас с ним познакомили?
     - Жизнь познакомила, боец. А словами  такими  бабкиными  называю  для
понятности и чтоб не так страшно было. Ладно, не дворец  Кощея,  а  спица,
острием упирающаяся в  небо  и  высасывающая  из  него  силу.  Не  кощеево
воинство, а хищные камни, которые вертятся вокруг спицы и глотают людей  и
всякую такую живность.
     - Грамотно объяснил. Ну, проглотили, и что дальше?
     - Дальше кайф заслуженный. Кого камни усвоили, тот  уже  до  небесной
силы не доберется. А что такое камень? Это то, как  нас  -  людей,  улицы,
дома - представляет дворец. Какие мы должны быть. Когда  мы  в  камень,  в
кристалл упорядоченный забиты - тогда порядок в полку. Может,  тут  вообще
оболочки замешаны, но теорию развести не могу, потому как учился понемногу
и незнамо чему.
     - Жалко, если ты мне соврал, дядя Витя. Учти, обижусь. И  будет  тебе
небо в единообразном узоре, и дворец огороженный.
     - Жалко у пчелки в попке. А я еще одну четверть  окаменелого  царства
проскочил. Скоро в небо стучаться буду, - в порядке самоутешения  произнес
дядя Витя.
     - Смотри лучше, как бы на тебя не стукнули, юродивый.

                                  БЛОК 14

     С аэропортом Мелании по  большому  счету  пришлось  распрощаться.  Не
стоило мелькать  в  местах,  где  легко  засветиться.  На  железнодорожных
вокзалах тоже нескучно, хотя там слишком густой суп варится.  Все  трется,
елозит друг о друга, как вермишель в кастрюле.  Не  стало  скорости,  пыль
осела. А на пыль то и дело наступают сапоги. Подметки не  давили  на  нее,
потому что браслет еще окутывал ее слоем личного пространства. Но время от
времени Мелании приходилось отваживать тех, кто назойливо лез в ее частные
владения. Какое-нибудь неизысканное рыло, которое, дыша перегаром и  луком
в лицо, собиралось согнать ее со скамейки. Или рыло, что желало стащить из
кармана последнюю кредитку. Или схватить за давно костлявую попку. Мелания
поступала всегда безошибочно. Она хватала рыло за ноздри и нажимала ему на
глаза - это помогало. Иногда вступал в действие Кот и довершал разгром.
     Однако появиться на аэровокзале ей пришлось  -  она  там  вступила  в
сговор с одним  из  приспешников  Кожаного,  известным  по  гордому  имени
Бацилла. В другие шайки она была не вхожа,  а  роллер  увести  со  стоянки
иногда  хотелось  -   чтобы   умчаться   по   республиканской   магистрали
куда-нибудь, где попросторнее.
     Бацилла взял аванс  за  работу,  чудом  сохранившееся  на  Меланьином
пальце обручальное кольцо, и роллер действительно спер. Вынул изо рта ССС,
которая держала его на языке, чтобы сшамать того, кто наведается за  своим
имуществом. Так по крайней  мере  обрисовал  Бацилла.  Затем  он  слюнявым
голосом  детсадовца  попросил  разрешения  покататься  с  денек.   Мелания
согласилась на добрый поступок, потому  что  другие  ей  были  недоступны,
разве что разодрать Бациллу на куски силами Кота. На  следующий  день  она
снова выловила вора, и тот опять  попросил  разрешения,  но  уже  небрежно
чавкая резинкой. На третий раз Бацилла посмотрел невинным мутным  взглядом
и поинтересовался:
     - Ты наверняка знаешь, что это твой аппарат?
     - Уважаю придурков, ты еще пусти слюни по ветру. Да у меня документов
на него полна коробочка. Понял, нет?
     - Ты их вначале завизируй у ближайшего мента.  Потом  записывайся  ко
мне на прием. Может, и найдем общими усилиями точки соприкосновения частей
тела. - Бацилла величаво удалился, напевая: "И тот, кто с сексом по  жизни
шагает, тот никогда и нигде не пропадет".
     Тогда Мелания перебежками направилась  с  челобитьем  к  руководителю
шайки  Кожаному.  Тот,  как  обычно,  "принимал"  в  буфете,  закрытом  на
переучет.  Кондиционер  дышал  в  его  черноволосую   грудь,   перед   ним
раскинулись блюда для услаждения сытого желудка.  Кожаный  выслушал  ее  с
лицом уставшего от мелких дрязг графа.
     - Сами видите, я вам понадобился раньше, чем вы мне. Допустим, машина
ваша. По крайней мере была ваша. И документы, возможно, не  поддельные,  -
он спрятал их в глубокий карман. - Но ведь и вы не  подарок  для  нас.  Вы
столько дней, вкушая  радости  нашего  гостеприимства,  ничего  не  давали
взамен.
     - Я не заметила, бугор, что  ты  в  чем-то  нуждаешься,  ты  бы  хоть
намекнул, подмигнул, сделал бы пальцами знак.
     - Ну, милочка моя, приехали. Я вами разочарован.  Вы  производите  на
первый взгляд лучшее впечатление. При чем тут  нечто  грубо  вещественное,
плотское? Вы ничего не давали нашей идее. Мы не могли понять, кто вы, а вы
не объясняли. Мы и так были  напуганы  действиями  свирепого  разрушителя,
который чуть не разорил наше родовое гнездо. Мы были жалкие? Да.  Мы  были
слишком добропорядочные? Тоже да. И вы  пренебрегли  нами.  А  теперь  вас
покарала судьба. Хотя внешне это похоже на мелкое мошенничество. Вы верите
в судьбу, сударыня?
     - Верю, в то, что быть наглым  и  дурным  одновременно  -  невыгодно.
Почему ваша судьба не карает "мелкого мошенника"?
     - Пожалуйста. Сейчас он жестоко поплатится, - с готовностью отозвался
местный  лорд  и  поманил  пальцем   беспечного   Бациллу.   -   Вы   меня
расстраиваете. Прошу удалиться с глаз моих.
     - Но куда? - воздел руки Бацилла. - Где еще так  ярко  будет  светить
солнце, как не рядом с вами, сир?
     - В зоне, - подсказала Мелания.
     - Уезжайте в свое поместье, - повелел  Кожаный  "опальному"  Бацилле.
Тот  шмыгнул  носом  и  ушел  хихикать  на  ушко  буфетчице.  Кабан   Бука
отреагировал заливистым хрюканьем.
     - Тихо,  животное.  Вам  слова  не  давали,  -  оборвал  его  местный
властелин и вновь обратился к Мелании. - А вы, сударыня, не хотите сделать
пожертвование на несчастного ссыльного каторжанина, лишенного всего  из-за
вашей мстительности? Вот этот браслетик  мог  бы  быть  слабым  утешением.
Друзья мои, помогите даме.
     Браслет камнем лежал на запястье. Вокруг  никакого  кокона.  А  звери
поднимали  морды.  Не  благородные  хищники  выглядывали  из  зарослей,  а
пресмыкающиеся вынимали свои сплюснутые головы из грязи.
     Умелец Пальчик, не поднимаясь со стула, протянул длинную, вроде  даже
змеящуюся руку с пальцами-червями, сдернул с Мелании браслет  и  перекинул
Кожаному.
     - Ну, теперь вам пора, сударыня, карета ждет.
     - Очень приятно было посетить зоопарк, -  сказала  Мелания.  -  Жаль,
таблички не висят, не разобрать, где какая порода сидит.
     -  А  вот  это  совсем  плохо,  -  удрученно  произнес   Кожаный.   -
Господа-товарищи, она не сударыня. Сударыни так не говорят.
     - Тогда я требую  уважения  к  своим  чреслам.  Роди  мне  ребеночка,
маленького, - предложил Пальчик Мелании.
     - Сатисфакции... и мне... и мне, - загалдели воры, а  двое  юношей  с
льняными волосами хором сказали. - И нам тоже маленького.
     - Пролетарии, в отличие от ханжей-буржуа,  не  боятся  голых  баб,  -
заявил зам по идеологии Болт. - Я организовал  здоровый  трудовой  секс  в
десятках рабочих семей - везде одни благодарности.  Какой  там  буржуазный
искусник любви может сравниться со мной по показателям.
     - Не верь им. Сколько ни бьюсь над их  воспитанием,  а  все  ж  любят
неправду говорить, - с сожалением выдохнул Кожаный. -  Для  Болта  главное
план гнать. У  него,  знаешь  сколько  этих  ребеночков,  и  маленьких,  и
больших. Он их тут в буфете, выпив компота,  зачинает.  И  Пальчик  у  нас
развитый, к сожалению, только одним местом. А однажды здесь при  Буке  был
престранный случай - у одной женщины пропали трусы. И этим  бледно-голубым
юношам не особо доверяйся, они любят только друг друга.
     - Мы разносторонние, следовательно, прекрасная подходящая по конкурсу
наследственность, - сказали юноши и исполнили что-то вроде па-де-де. Когда
они повернулись к Мелании задницами и завращали ими в ритме вальса, то  ее
проклятия,  наконец,  воплотились.  Из  сумки  появился   Кот   и   провел
выпущенными на дюйм когтями по усиленно движущимся частям тела.  Раздались
два крика в унисон, треск рвущейся материи, и  белизна  штанин  обагрилась
кровью. Кот действовал  почти  самостоятельно  в  силу  набранного  опыта,
БИ-канал  от  Мелании  отсутствовал.  Но  сигналы  Кот  все-таки  получал.
Действия второго рода предпринимал сам Кожаный с супер-БИ на руке, хотя  и
не до конца понимал это. Поэтому Кот был крайне изощрен  в  насилии.  Воры
кидали ножи, обрушивали стулья,  отмахивались  куртками  и  нунчаками.  Но
после того, как Кот удачно вклинился между двумя  бойцами  неприятельского
стана, и Бацилла заехал кастетом Пальчику, Кожаный протрубил отход.
     - Если б можно было стрелять, - сказал он напоследок Мелании. -  А  с
вами я порываю всяческие отношения. Стыд и срам, как вы могли...
     Истерзанные Котом ушли через подсобку буфета, вместе с ее  браслетом.
Кот спрятался в сумку, выехал робуборщик протереть замызганный пол. И  тут
Мелания поняла, браслет утек от нее потому, что так захотел  Даритель.  Он
освободил ее от всего - вначале от подчинения,  потом  и  от  защиты,  что
вполне справедливо. После "Илиады" наступает "Одиссея", пора  шныряний  по
темным закоулкам.  А  ведь  с  такой  штукой,  как  браслет,  особенно  не
затихаришься.

                                  БЛОК 15

     Генеральный  инспектор   два   часа   разносил   своих   подчиненных,
начальников отделов и  старших  инспекторов,  пока  с  удовлетворением  не
убедился, что от них остались дымящиеся руины.
     - Речи ваши приятны на слух. Но в них сквозит одно твердое убеждение,
что кибероболочка проделает за вас всю работу. Я вам  верю.  Действительно
сведения поступают. А результат один - мы везде опаздываем. Это все равно,
что ехать жениться, а приезжать, когда уже родился ребятенок. Вы так  себя
ведете, господа хорошие, будто кроме вашей оболочки ничего нет  на  свете.
Но сделайте выводы. Может, я морально устарел,  но  наш  род  деятельности
единственный, где есть еще поле для размышления, каким бы  парадоксом  это
ни звучало. Итак, на вашу оболочку у них есть  своя  оболочка.  На  каждую
хитрую задницу есть болт с винтом, так, кажется, говорят дети. Этот  "К2",
уверяете вы меня, просто программный  продукт  каких-то  извергов.  Но  он
ведет себя, будто это мы продукты, а не он. Куда  вы  меня  завели?  Туда,
куда нужно - разве что не нам. Только сейчас мы получаем от узлов слежения
интересные  подробности.  Оказывается,  по  городу   бродит   двусторонний
супер-БИ. Он в  присутствии  "К2"  и  в  отсутствии  техники  эффективного
обратного воздействия может наломать дров.  Некая  дамочка  разгуливает  с
ним, и вы меня уверяете, что она объект со случайным движением. Ну, а дядя
Витя, сельский  гость,  простак  и  лапоть,  как  вы  считали  -  он  тоже
болтается, как дерьмо в проруби? Нет, дядя Витя рыщет по городу, вынюхивая
супер-БИ, и, когда схватит его, то улыбнется. Но вам станет  не  по  себе.
Могу пообещать, что я пропишу вам хорошее рвотное... С этим дядей в смычке
работают люди, матерые волки, целая стая, а вы мне рассказываете, какие  у
них красивые усы, бороды, кепки, чалмы. Может, и нам чалму нахлобучить  на
одно место для значительности?
     Внезапно  в   процесс   вздрючки   подчиненных   вклинился   зам   по
системотехнике.
     - Разрешите обратиться, по восьмому каналу важное сообщение.
     Генеральный глянул  на  экран  своего  терминала,  потом  на  бледную
аудиторию сильно помягчевшим взором.
     - Совершенно секретно, коллеги: из уст  в  ухо.  Супер-БИ  засечен  в
аэрокосмопорту. Носитель - человек по кличке Кожаный. Информация  на  него
как-нибудь есть. Инспектор Метелкин, получите оперативные данные по каналу
012 и с усиленной группой дуйте на всех парах в аэропорт. Местную  милицию
не забудьте оповестить, чтоб  не  получилось,  как  в  прошлый  раз,  -  и
генеральный добавил, только уже тихо, для себя. - А  я  домой,  притомился
что-то с вами, микроцефалами.
     Генеральный зевнул и вышел, оставив  своих  офицеров  в  сомнениях  и
хлопотах. Ровно в момент окончания рабочего дня  он  покинул  здание  и  с
сознанием выполненного дневного долга пошел на стоянку, где  его  поджидал
черный  элегантный,  под  стать  ездоку,  лимузин  с   шофером-каратистом.
Генеральный в который раз, но все равно с неизменной силой порадовал  свой
глаз приземистым мощным контуром автомобиля и параболической  антенной  на
его крыше, похожей на шляпку гриба поганки. "Эх, взять  Белиндочку,  да  в
лес, по грибным местам. Хорошо валять девку  по  свежей  росе.  Любит  моя
крестьяночка трудиться на  барине".  И  вдруг  что-то  стало  тянуть  лицо
генерального вниз, к земле, тут же возмутились шейные позвонки.  "Инфаркт?
Если б знал, так  беречься  бы  стал  в  десять  раз  больше".  Захотелось
обратиться к некоему верховному главнокомандующему, попросить отсрочки.  И
отсрочка пришла, генеральный убедился в том, что кто-то тащит его за  нос,
одновременно затыкая рот,  а  в  пятый  шейный  позвонок  уткнулась  некая
железяка. И еще из-за спины вещает отвратный гнусавый голос:
     - Одно неловкое движение, и голова улетит.
     - Что вам угодно? - с презрительной усмешкой сказал генеральный.
     -  Не  лыбься,  скот,   -   предупредил   негодяй,   заметивший   его
мужественность, - а то яйца поотшибаю.
     Презрение к врагу сразу куда-то  испарилось,  как  же  с  Белиндой-то
потом, если взаправду поотшибают. Лютый враг сурово продолжил:
     - Назовите персональный код доступа.
     - У меня разные коды для разных задач. Может, вас устроят деньги?
     - Еще одна такая  фразочка,  и  ты  сильно  упадешь  в  цене,  фраер.
Повторяю еще раз для крупных теоретиков. Персональный. Его иногда называют
"трубный зов". По нему все секретные узлы слежения обязаны откликнуться.
     Генеральный  наобум  назвал  несколько  слов.  Сзади  слабо   пискнул
терминал - вражий гад хорошо оснастился.
     - Эта шутка  на  сегодня  последняя.  Итак,  я  вас  слушаю  со  всем
вниманием, - раскусил его противник.
     Железяка стала выдавливать шейный позвонок. Похоже  на  пистолет  или
бластер,  сообразил  генеральный.  Пшикнет  по-тихому,  даже  воробей   не
отпрыгнет, а меня нет. Пожалуй, мы  с  Белиндочкой  важнее,  чем  какие-то
секреты. Тем более, что победа все равно будет за нами. А я  после  победы
ой как ко двору придусь.
     И тогда большой начальник впервые сказал чистую правду.
     - Вот это мне уже нравится, - отозвался налетчик. -  Поди  догадайся,
какой ты делаешься хороший, когда тебя попросят.
     За несколько секунд генеральному были залеплены пластырем глаза,  сам
он положен под какую-то сочащуюся вонючей жидкостью машину,  а  на  голове
оказался нераспознаваемый коробок.
     - Считай, что это корона. Ты ее заслужил. Она  среагирует  в  течение
получаса на любой вопль или дрыганье. Станешь  тогда  король  без  мозгов.
Может, для тебя это приемлемо, но не расстраивай подчиненных.
     И все эти полчаса генеральному страстно хотелось чихнуть. А потом, по
истечении  получаса  коробочка  оказалась  не  взрывным   устройством,   а
спичечным коробком. И генеральный так расчихался с горя,  что  проходившие
мимо люди шарахались или отворачивались, а он еще с четверть часа  не  мог
отдать никакого приказа.  Когда  же  генеральный  снова  стал  могуч,  как
обычно, и вернулся в здание, и навел ужас на дежурных офицеров, и  поменял
"трубный зов", было в каком-то смысле поздно. Все секретные узлы  слежения
были рассекречены, и теперь им надлежало менять адреса.  А  еще  оказались
затертыми данные на одного, но самого неприятного гражданина.  От  Виктора
Васильевича Лучкина, собственно, ничего, кроме фамилии, имени и  отчества,
не осталось. Ни лица,  ни  радужек,  ни  отпечатков  пальцев,  ни  состава
запаха, ни  "истории  болезни".  Кого  искать,  за  что  хватать,  был  ли
задержан, чем виноват - все непонятно. Рыбка ушла из невода, и кто  знает,
будет ли такая мелкая ячея в сети, чтоб попалась она снова. "Ничего,  злее
станем, - утешил себя генеральный,  а  пока  что  -  нет  человека  и  нет
проблемы".
     В то время, как такие переживания обрушивались на давно изнежившегося
от всеобщей любви  генерального,  в  аэропорту  все  шло  запланированным,
приятным начальническому глазу образом.
     Кожаный удивился облаве. Более того, он был ранен до глубины  души  и
страшно обиделся. Столько лет  между  ним  и  местными  законоблюстителями
царил мир. "Салям алейкум  -  алейкум  салям".  Он  "цивилизовывал"  своим
побором и порядком всякую шушеру, прибивавшуюся к  вокзалу,  кого  надо  -
лично гнал в шею. Главное, чтоб все было благопристойно. И сейчас, если он
чего упустил, можно  ведь  и  намекнуть.  Надо  вам  добычу  для  галочки,
пожалуйста, вот она.
     Началась беда так. Кожаный сидел в своей штаб-квартире, в  буфете,  и
медитировал на ягодицах буфетчицы, которая пыталась добраться  до  жирного
таракана-альпиниста,   забравшегося   высоко-высоко   по   стене   и   там
устроившегося. Прибежал взволнованный потный Бацилла и доложил,  что  двух
жизнерадостных педиков зашухарили в сортире, как раз  во  время  любовного
поединка. Что  "зама  по  идеологии"  Болта  повязали  во  время  сольного
выступления  перед  группой  провинциалов,  в   котором   герой   кроватей
совершенно справедливо  порицал  либеральное  отношение  к  насильникам  и
грабителям. И Пальчику не дали окончить танец, взяли за  жабры,  когда  он
чистил чемоданы этих самых провинциалов. И Буку прихватили на  ноте  "ля",
он как раз наводил макияж на одного непослушного таксиста.
     Кожаный поднялся, застегнул плащ-халат на животе, и тут в буфет зашли
два знакомых мента, на сей раз суровых, как аятоллы, и двое в  штатском  с
набрякшими, скучающими по работе кулаками. Кожаный швырнул на них  Бациллу
и стал скрываться через подсобку. Но и с  черного  входа  вбегали  люди  с
недружественными лицами. Уязвленный нечестностью Кожаный вскричал: "Я плюю
на вас, пигмеи, шибздики духа!" и выкинул  в  окно  то,  что  покоилось  в
карманах, что имелось на теле. Деньги, финку,  браслет,  перстень,  рацию,
газовый пистолет. Поэтому Кожаному было не так  больно,  когда  ему  стали
крутить руки. Все выброшенные вещи  явились  манной  небесной  на  стоянку
робобусов и такси, раскинувшуюся внизу.  Вполне  порядочные  на  вид  люди
действовали как бы невзначай, но точно. Накрывали подметкой  понравившийся
им предмет, потом наклонялись, вроде бы завязать шнурок, и хвать -  трофей
в кармане!
     Пожилой благообразный джентльмен, садящийся с достоинством  в  такси,
заметил подозрительное движение шофера,  который  помогал  ему  укладывать
чемоданы, и сказал пронзительным голосом хищной птицы:
     - Что это вы там зажали между ног? Ну-ка, поднимите башмак.
     Шофер нехотя подчинился и открыл  цепкому  глазу  джентльмена  черный
браслет.
     - Ого, да это ж браслет моей супруги. - Джентльмен заметил возмущение
на лице шофера и добавил несколько убийственных  фраз.  -  Или  вы  хотите
сказать, что тоже носите женские украшения? Может, вам серьги подарить или
подвязки?
     Благообразный мужчина саркастически засмеялся.
     - Но ваша жена здесь не стояла, - сказал огорченный шофер.
     - А вы здесь всю жизнь стояли. Бессменный часовой,  ха-ха.  Моя  жена
уронила вещицу вон там, она покатилась, тут вы ее и накрыли,  как  коршун.
Правда, Машенька?
     - Ах, если бы ты умел врать, - не подвела боевая подруга.
     Шофер в сердцах швырнул чемодан, захлопнул  багажник,  прищемив  себе
палец, и пошел, расстроенный, к рулю. Победитель дискуссии забрал  браслет
как приятную мелочь.
     Однако уже дома Машенька объявила, что не будет носить такой подарок,
слишком уж он мрачный  и  чересчур  дешево  достался  ее  муженьку.  Лучше
подарить браслет какой-нибудь скверной женщине на день рождения.
     - Эдак ты весь дом раздаришь, - неодобрительно сказал джентльмен,  он
же Николай Епифанович Смеляков, доктор киберологии.
     - Эй, фатерлянд, дай-ка мне, я в нем на танцы  пойду,  -  дочь  Алиса
завладела браслетиком и с трудом натянула его на свою руку, более  похожую
на свиной окорок. Вся  Алиса  была  внушительная  девушка,  однако  любила
быстрые пляски, потому что с медленными танцами, вернее, с  разбегающимися
кавалерами, возникали затруднения. Между прочим, быстрые танцы любили ее в
ответ и быстро покорялись. Когда-то хорошие врачи  насоветовали  ей  такое
приятное и полезное для веса занятие.
     - Дай червонец, - сказала Алиса папе.
     - Деньги тебя испортят, деньги всех портят.
     - Ладно, мне пора.
     - Куда ж ты пошла, еще не покушала, совсем слабенькая, бледненькая, -
вскричала встревоженная мать.
     - Да провались ты, маменька, вместе  со  всей  жратвой  в  сортир,  -
отбивалась дочка.
     С последним Алисиным словом на  кухне  рвануло,  вместе  с  дверью  в
соседнюю столовую комнату полетели лапша, фрикадельки, кнели, фарш,  живая
рыба щука. Фарш залепил все  представительное  лицо  Николая  Епифановича,
превратив его в шутовскую рожу для ярмарки. Щука впилась женщине-матери  в
нос. Лапша повисла на дочери африканской прической. Проглотив часть фарша,
Николай Епифанович испустил зажигательный клич: "Диверсия,  Маша,  вызывай
органы". Маша в это время металась по комнате, пытаясь  отодрать  от  себя
хищную рыбу, и кричала гнусавым из-за сжатого носа голосом:  "Спаси  меня,
Коля!" Алиса же, рассматривая себя в  зеркало,  приговаривала:  "В  кайф".
Наконец, Маша перестала надеяться на Колю и победила рыбу,  затем  вбежала
на кухню, преодолела сопротивление все  еще  летящего  фарша  и  повернула
рубильник.
     -  Какие  там  органы,  просто  скороварки  взорвались  да  мясорубка
взбесилась. Неполадка в управляющем модуле, я сейчас техника высвистаю,  -
сказала опомнившаяся Маша. - Тут еще немного лапши  осталось.  Алиска,  за
стол, иначе никуда не пойдешь.
     Николай Епифанович тоже образумился, опустил в  нормальное  положение
закатившиеся было глаза.
     -  Алиса,  дочь,  дай  скорее  мне  браслет,  -  девушка  надула   от
недовольства щеки, отчего стала похожа на самовар, но отца послушалась.
     Воистину у Николая Епифановича было чутье, не зря люди  называли  его
доктором киберологии. На следующий день он пришел с браслетом на работу, в
родной Центр Киберологических Исследований и, немного покумекав, вывел  из
строя дорогостоящую установку в  конкурентном  отделе,  которым  заведовал
пейсатый зануда Лев Исакович. Потом Николай Епифанович сел  разбираться  с
браслетом. После детального изучения сомнения истаяли  -  к  нему  в  руки
попал супер-БИ.

                                  БЛОК 16

     На следующий день после операции ССС в аэропорту, выписался, наконец,
из психбольницы старший инспектор Драницын. Вник в положение вещей,  вошел
в обстоятельства, после горячей обработки в кабинете  генерального  закрыл
до лучших времен дело на Виктора Васильевича  Лучкина.  Пошел  на  явочное
место, в пивную "Желтая река" для  встречи  с  агентом  Фалько.  Некоторое
время оба сидели молча, погружаясь сознанием в  кружку,  выдерживая  паузу
значительности.
     - Ну, посмотрим, что вы мне поведаете, - начал Драницын.
     Агент Фалько рассказал все, чему был свидетелем и участником.
     - По идее, я должен арестовать вас прямо сейчас,  -  тяжело  вздохнул
старший инспектор, - не понимаю, почему вы не попытались соврать мне.
     - Я никогда не вру, если мне это не нужно. Просто мы с вами, Феодосий
Павлович, заодно. Так сказать, заединщики. Вы благословили меня на труд  и
на подвиг - и половина успеха ваша. Я считал ваше молчание - а две  недели
вы не давали  никаких  ценных  указаний  -  как  разрешение  на  свободный
творческий процесс.
     - Я лечился, - сказал  старший  инспектор,  но  понял,  что  выглядит
неубедительно, и стал говорить отрывисто, почти гавкать. -  Я  просил  вас
оказать мягкое содействие, а вы накуролесили больше, чем сам преступник.
     - Согласен. Каждый из нас наколбасил больше, чем  сотня  дядей-Витей,
вместе взятых.
     - Вы вели себя, как головорез, террорист и предатель.
     - Вот именно. Только наоборот. Не головорез я, террорист и этот,  как
его, но специалист, но  сотрудник  отдела  особых  операций.  Долбонам  из
Регионалки мы, конечно, не скажем, как мы их облапошили. А  вот  Центр,  я
уверен, поймет такое развитие событий.
     - Центр не поймет никакого развития, -  горестная  складка  прорезала
лоб Феодосия, - потому что Центр не знает начала. Я не успел  связаться  с
ним.
     Эта новость не очень подкосила Освальда. Он чувствовал,  что  уже  не
пересядет на другую половину стола. Центр обязан... когда-нибудь поймет...
если нет, то это центр стада, которое прет неизвестно куда.
     - Ну так свяжитесь с ним сейчас, - зевнув, предложил Освальд.
     - Теперь, после того, что произошло? - захныкал старший инспектор.  -
Там не любят, когда о таких крутых делах  им  сообщают  полмесяца  спустя,
мол, примите к сведению. Все, Освальд, тебе конец. Мои указания  записаны.
За них меня разве что пожурят и переведут  в  исследовательский  отдел,  в
голове чесать. И ничего ты  мне  не  накрутишь,  как  ни  старайся.  Тебя,
наверняка, мне "К2" подсунул, когда я отбирал по картотеке.
     - Меня не станет, а вы продолжите, как ни в чем не бывало,  создавать
ВОРа. Как странно звучит на нашем языке Big Common  Sence.  Невзначай  так
перевели, но метко. Вот, например,  у  одного  знакомого  инспектора  этот
недоношенный ВОР уворовал способность соображать.
     - Узнаю рулады. Только в прошлый  раз  их  выводил  один  законченный
примитив. Почему дикость заразна?!
     - Тише, Феодосий Павлович, не мешайте людям отдыхать нашими  скучными
малокультурными препирательствами. Меня неприятно поразило лишь то, что вы
с удовольствием выслушали перечень происшествий, но не спросили  "почему",
как я докатился до такой жизни. Вам разве неинтересна моя аргументация?
     - Совершенно. Я просто допиваю свою кружку. Ну, вот и  пообщались,  -
Феодосий уже поднялся.
     - Зря вы так. Сегодня отличное пиво, заманчивая  рыбка.  Чтоб  вы  их
все-таки отведали в симпатичном объеме, срочно перехожу  ко  второй  части
нашей дружеской беседы. Вы, кажется, забыли кое-что. Феодосий Павлович,  у
вас есть жена по имени Мелания. По крайней  мере,  две  недели  назад  еще
была. Не хотел бы вас расстраивать, но такова  селяви.  Она  проходила  по
делу дяди Вити как анонимный носитель супер-БИ. Справедливо считается, что
дядя Витя вынюхивает этот браслетик. Совместное действие жены  и  супер-БИ
мне известно из его рассказов. И сдается мне, чудесный браслет  завелся  в
вашей семье, когда она еще являлась дружной и образцовой.
     Феодосий  рухнул  на  стул,  как  пригвожденный   штыком.   Едва   не
опрокинулся.  Освальд  успел  поймать  падающего  инспектора,  после  чего
заботливо подвинул к нему новую кружку.
     - Распроблядский браслет! Но вы не сможете это доказать, Фалько.
     - Во-первых, "сможете". Во-вторых, не имеете права оглашать всуе  мою
фамилию. В-третьих, эпитет браслету вы очень удачно подобрали. Откуда  его
принесло на нашу голову, теряюсь в догадках. Так вот,  достаточно  назвать
вслух бедную женщину и нашей простоватой Регионалке все станет  совершенно
ясно. Она мигом состряпает криминальный сюжет с лихо заверченной интригой.
Послушайте, чего навернуть можно. У дяди Вити  целая  кодла  приспешников:
сексот Освальд, Мелания, ах, чудесное имя, и уж,  наверняка,  ее  муженек,
волк в овечьей шкуре, в стороне не стоял.  Какое  чудесное  дело  второпях
прикрыл генеральный, сколько еще драматургии осталось. Возможно  предстоит
громкий процесс: "покушение на будущее наших детей", "не хотим  ходить  по
одной земле с этими мерзавцами-извергами". А скорее всего браслет окажется
чрезвычайно таинственной штукой, и тогда  все  свершится  без  публики,  в
присутствии только нескольких  ценителей.  Тихий  хлопок  шприц-пистолета,
слабый едва заметный укол, сравнимый с укусом комарика,  и  через  полчаса
инсульт, а если повезет - инфаркт. "Товарищи  по  борьбе,  -  споет  потом
полковой отпевальщик, - эх, ушел от нас светлый ум". Заодно и чистые руки,
и горячее сердце, и другие части тела уйдут гурьбой в объятия  сапрофитов.
Теплая встреча намечается под гранитной плитой.
     Феодосий встал еще раз. Ему очень хотелось дать агенту кружкой в лоб.
Тот перехватил его мысль и слегка подвигал плечами, чем немедленно охладил
пыл старшего инспектора.
     - Ну, мир, дружба, братание в войсках, - предложил Фалько.  -  Сейчас
еще  по  пиву  и  перейдем  к  части  первой  -  позитивной  и  по-доброму
волнительной. Согласны?
     - Согласен, - вздыхая, как беспокойный призрак, отозвался Феодосий  и
сел, съежившись, будто из него выпустили воздух.
     - Я знаю то, что вы можете сказать. Мне уже надоел  балет,  где  одни
пляшут в белых трико, другие в черных. Тут - злодеи, там  -  добряки.  Тут
лебеди белые, там жабы бородавчатые.  Но  даже  если  дядю  Витю  задымили
супраэнцефалином и надышали в него кодов для приманивания "К2" - проку  от
этого никакого. Сто ли, тысяча вредных модулей, даже самых  приблатненных,
не  произведут  большого  впечатления  в  мире   нынешних   кибероболочек.
Информацию у вредителей возьмут, но кто сказал, что по ней будут строить и
жить. Не будем наивничать, каждое действие оболочки строго  согласовано  с
работой   остальных.   Предустановленная    гармония    называется,    или
демократический централизм. Информация, не вписывающаяся в гармонию, будет
использована и заиграет, лишь когда оболочка  начнет  приспосабливаться  к
глобальным изменениям всей вычислительной среды.
     - Да бросьте вы врать, - сказал понурый Феодосий. - У меня уже  живот
болит от вашего пива, а вы тут поповщиной какой-то занимаетесь. Экая дрянь
вся эта брехня о глобальных изменениях.
     - Кибероболочки функционируют в сердечном согласии и целенаправленно.
Но даже канареечке, вот с таким лобиком, понятно - они это делают  не  как
единый программный комплекс, не по  какому-то  умненькому  плану.  Отнюдь.
Там, в вычислительной среде - потоки случайных событий,  идут  хаотические
процессы, возникают диссипативные структуры, то и дело бифуркации.  Мы  же
закрыли свои ясные очи обеими руками, чтоб этого не видеть.
     - А вы, значит, открыли глаза. За хорошую плату, надо полагать,  -  с
отвращением процедил Феодосий.
     - Судя по румяности ваших щек, такой порок как бедность вам  тоже  не
присущ. Между прочим, пока я здесь препираюсь  с  вами,  в  вычислительной
среде реет ветер творения. Он не просит, чтобы мы любили его  и  жаловали,
ему вполне достаточно того, что мы принимаем его за эти самые случайности.
Он просто  носится  в  тамошней  смутной  атмосфере  и  рождает  неожизнь,
невиданных информационных  зверей.  Я  их  для  понятности  тоже  прозываю
"оболочками", хотя ясно, что к оболочкам из  наших  техзаданий  они  имеют
такое   же   отношение,   как   стокилограммовый   верзила   к   зародышу.
Соответственно и мыслеемкость у них побольше...
     - Чем у вас. У вас шишка, а не голова, - откликнулся Феодосий и  заел
бессвязную речь оппонента  крабом,  после  чего  хотел  еще  раз  высмеять
"мыслеемкость". Но поперхнулся и стал мучительно кашлять. Освальд  любезно
ухнул ладонью по его спине. Потрясенный инспектор замер, выпучив глаза.
     - Подлинная оболочка - в миллионах связей, обменов и смычек,  как  бы
беспорядочно наводимых в  каждый  отдельный  момент.  Но  этот  беспорядок
становится вектором, переводящим ее  из  одного  состояния  в  другое,  не
только ее, всю  вычислительную  среду  в  целом.  То,  что  я  сказал,  не
покажется дикостью...
     - Обязательно покажется,  -  буркнул  старший  по  званию.  -  Просто
хамством.
     - Неужели мы еще не изжили хамства? Ну, так соберите  офицерский  суд
чести. Я и  там,  надеюсь,  не  в  последнем  слове,  скажу,  что  и  нас,
санаторов, все реже можно обозвать умниками. И  под  нашими  внушительными
фуражками мыслеемкость даже меньше, чем положено по уставу.  Оболочки  нам
не конкуренты по части пива, колбас и пирожных, но  вот  сила  ума  у  них
покруче. У других же категорий населения те органы,  что  выделяют  мысли,
совсем зачахли - одни ссадины остались. Дремлют наши граждане, как сладкие
ягодки в собственном соку, втягивают калории и выбрасывают фекалии. А  кто
не хочет быть сладеньким и колобродит мыслекодами - обязательно попадет  в
заваруху. И следом в застенок на упрощение супраэнцефалином.
     - Ох. Ах. "Выделение  мыслей"  -  замечательно.  Еще  "духовный  жир"
забыли. Вам бы художником-примитивистом устроиться. Я и карандаш подарю.
     - Один такой художник нарисовал картину, повесил на заборе. И ее даже
коровы понимали... Ну вот, Феодосий  Палыч,  вы  мыслью  называете  способ
решения квадратного уравнения или правила пользования уборной.  Всем  этим
вы владеете безупречно, что  вызывает  уважение.  Но  я  про  другое,  про
"сильные" мысли, лучащуюся умственную энергию. Ту самую, что создает новые
состояния  и  сущности.  Благодаря  ей  люди  вдруг  поняли:  "Бог  един",
заставили пересечься параллельные  линии  и  шары  вывернуться  наизнанку,
смогли сплясать "лебедей" и брейк. Куда же она нынче подевалась? На что мы
ее махнули?
     - Для понятности начертайте у себя на лбу: "Я устал. Желаю  бредить".
Мы вас оплачем, вычеркнем из списков личного состава. Вижу вас  на  ферме,
собираются четвероногие друзья, и вы вместе  проклинаете  оболочки  -  кто
словами справедливыми, кто гневным мумуканьем.
     - Ничего, Феодосий Павлович, мои доводы отлежатся  у  вас  в  тайнике
пуза и  в  один  прекрасный  вечер  пойдут  назад.  Особенно,  если  снова
пробежится меж ваших зубов совсем дикий человек вроде  дяди  Вити.  Дикарь
ведь,  голова  загажена.  Какой-то  змей  с  огнедышащими   способностями,
камни-людоеды,  серебряное  небо.  А  если  такими   немудреными   словами
обозначаются "сильные" мысли нашего подопечного?
     - Надо полагать, ментальные мышцы он  накачал  в  родной  деревне,  -
опять стал ехидничать старший инспектор.
     - А если без "хи-хи", то "сильные" мысли пресловутого дяди Вити могут
войти в резонанс с вычислительной средой, они в  состоянии  попользоваться
ветром творения... Итак, завелся в тени ВОРа некий "змей",  информационный
продолжатель дяди-Витиного дела. Шастает  по  тропке,  что  протоптал  ему
бес-неформал "К2". Подозреваю, в пробуждении демонической мощи  дяди  Вити
поучаствовали и вы, Феодосий Павлович. Рылись у него в подсознании, как  у
себя в кармане.
     - Теперь еще дядю Витю-матерщинника на пьедестал, станем ему пиво  со
стихами подносить. Кто икнет - того казнить за оскорбление святыни.
     Освальд подозвал киберрусалку с  краном  вместо  носа.  Она  брызнула
пивом в кружку инспектора, не забыв  прочитать  ему  стихи  о  пьющей,  но
доброй старушке.
     - Все,  Феодосий  Павлович,  вы  квиты  с  дядей   Витей   по   части
поклонения... Кстати, насчет пристрастия нашего крестьянина к образу змея.
Ведь в некоем тридевятом царстве средство управления боевой машиной,  хоть
и зовется айкон, но на внешность  чистый  дракон.  Благодаря  айкону  боец
научается четкому употреблению кодов мыследействия для общения  со  своими
оболочками. Кибероболочкам четкость нравится. Должно быть,  именно  в  том
царстве дядя Витя намастачился летать и падать без страха и упрека.
     Феодосий почувствовал неладное:
     - Я тебе говорю как человеку, а не змею -  меня  тошнит.  Меня  почти
рвет фонтаном. Понимаешь, не доходит.  Что  за  тридевятое  царство?  -  и
посмотрел мутными глазами.
     - Самое обыкновенное. Космика. Увы, не шобла  воровская  дорвалась  у
них до власти, и плутоны - не сказки баюнов-пропагандистов. Какую бы фигню
ни тискали в наших газетах про Космику, но тамошний небесный народ  сшибся
рогами с теми же самыми кощеями, что и дядя Витя в наших земных краях.
     - Тьфу, заткнись, изыди. Я ничего не слышал, ты ничего не молол  тут.
Посидели, попили пивка, отдохнули, это нормально, -  загундосил  Феодосий,
прикрывая нос рукой. - Глобальная контрразведка  всю  трепотню  о  Космике
давно прикрутила. Если будешь думать, что ты баба-яга в  тылу  врага,  они
тебя найдут, не надо лампочку под животом вешать. Они сморкнутся  разок  в
упор, и станешь лучом света в темном царстве. Чего ты  доказываешь,  кому?
Посмотри на эти рыла вокруг. Им - хорошо. А Глобалке и так  все  известно,
ее все устраивает, как есть. Зачем же рубахи рвать,  пупы  царапать?  Ведь
нельзя завязывать с самообработкой  информации,  иначе  наступит  Каменный
век, развитой палеолит. Вот когда вызреет твоя  неожизнь  и  начнет  права
качать, тогда уж Глобалка встрянет и  любому  врагу  неизбежно  надает  по
соплям.
     - "Неизбежно" -  это  когда  петуха  к  курам  запускают,  -  оспорил
Освальд. - Кстати, есть мнение, что Золотой Век благополучно закончился  в
старорежимные  времена,  а  сейчас  как  раз  Каменный,  в  лучшем  случае
Железный.
     -  Нет,  зря  вы  разговорились.  Всегда   были   такой   молчаливый,
значительный. Если чего и скажете, так анекдот про поручика  Ржевского.  Я
вас столь уважал после того, как вы победили в плевании  на  дальность,  -
продолжал испуганно лопотать Феодосий, а затем переключился без  связи.  -
Почему среди умных сволочей больше?
     - Теперь меньше. Умный, даже если сволочь, долго не протянет.
     - Если дядя Витя взаправду офицер Космики, то представляю, какие  там
генералы. Между мной, тобой и им - Обводной канал и баржа с гробами.  И  с
Меланией  надеюсь  больше  не  свидеться  на   жизненном   пути.   Оформлю
односторонний развод за неявку домой, и привет.
     - А меня куда, Феодосий Павлович?
     - В баню, хорошую сельскую баньку. Пивком по стенкам плеснул и ловишь
кайф - пошла сублимация. Поедешь, Ося, в провинцию, где жизнь без напряга,
на проветривание головы. Правой рукой вольготно ковыряйся в носу, а  левой
дельце проверни. Там в одной  деревне  какой-то  недобиток  кристаллосхемы
нелицензионные паяет. Из-за этих говенных схем всякие  там  Коты,  Петухи,
роллеры  и  прочие  мелкие  гады  мне  жизнь  поломали,  как  большие.  Не
понимаешь? Утроба ты, эгоист, - всхлипнул Феодосий. - У них прямая  смычка
с  твоим  любимым  "К2".  Тот  им  самые  подлые  мыследействия  доходчиво
расшифровывает. Короче, положишь на того Левшу лапу, чтоб не вонял больше.
Мандат я тебе до вечера оформлю. Чтоб завтра от тебя и скрипа не осталось.
Усек?
     - Как не усечь. Итак, прислушайтесь, Феодосий Павлович.  Моя  скрипка
заканчивает на высокой печальной ноте "ля". Ничто на свете  не  происходит
само собой. А если и происходит, то по нашей дурости.
     Тут к Феодосию стали недвусмысленно задираться двое, в черных куртках
без  рукавов,  с  вздутыми  бицепсами,  на  которых   имелось   письменное
предупреждение: "Не обижайте маленьких". Как обычно, ни с того, ни с  сего
они  желали  дать  инспектору  кружкой   по   зубам.   Освальд   не   стал
задерживаться, его ждала дорога, и он отправился собирать вещи.
     Феодосия Павловича уже вовсю били, но оболочка телесной  безопасности
не торопилась откликнуться на его путаные сбивчивые зовы.

                                  БЛОК 17

     Дядя Витя все удивлялся, куда это мог запропаститься Фан Фаныч, он же
оборотень-ассистент Серый Волк. Ни на какие срочные вызовы тот не отвечал,
хотя и обещал подыскать способы улучшения жилищных условий. Впрочем,  дядю
Витю никто страшный и  не  беспокоил.  То  ли  Фан  Фаныч  оказал  весомое
содействие, то ли сам дядя Витя крайне удачно затырился. Он жил в ожидании
лучшей доли на краю ойкумены, на городской помойке, что раскинулась  между
погостом и аэроспейсвокзалом,  символизируя  связь  простого  и  сложного,
разложения  и  созидания.  Хреновая  по  быту  была  жизнь.  В  насыщенной
атмосфере данной среды обитания нюх был сбит все время  с  толку,  поэтому
отличить свежие продукты от несвежих можно было только после многих проб и
ошибок. Вот  и  напоминала  работа  пищеварения  прогноз  осенней  погоды.
Компанию составляли крысы, среди которых появились добрые знакомцы Петя  и
Володя, а также коты. Правда, с последними трудно было найти общий язык. И
раз за разом шли в  психическую  атаку  тараканьи  армии,  поддержанные  с
воздуха эскадрильями тяжелых мух. Были у него и соседи-гуманоиды,  которые
жили в хоромах, выстроенных из пустых молочных пакетов. Их  звали  Никифор
Самотрахский и Вечный Запах. Однажды дядя Витя  заскочил  к  ним  в  гости
посмотреть на телевизор, который  иногда  показывал.  Эти  двое,  закончив
дискуссию с диктором, стали спорить об искусстве.
     - Ты, сучий потрох, Мандельштама не трожь, а то вилкой дам.
     - Некрасиво и грубо. А за Ахматову я тебе всю рожу заплюю, в три  дня
не протрешься.
     Потом они стали плодотворно размышлять о сути вещей.
     - Тебе очень мешает эта ваза  смотреть  передачу?  -  поинтересовался
Вечный Запах у Никифора, показывая пальцем на ночной горшок.
     - Совсем не мешает, даже помогает, - отозвался добродушный Никифор.
     Тогда Вечный Запах двинул собеседника  горшком  и  спросил  у  смирно
лежащего тела:
     - А теперь что скажешь?
     Больше дядя Витя в  гости  не  хаживал.  Хотя  Никифор  его  зазывал,
особенно после того,  как  Вечный  Запах  "совсем  осунулся".  На  местном
диалекте это означало, что один из соседей скончался, не выдержав крепкого
аргумента. На его могиле виднелась потом картонка с надписью: "Пал жертвой
общей дискуссии".
     Но дядя Витя мучился вопросами, далекими от  искусства  и  философии,
близкими к градостроительству.  Он  различал  в  небе  глыбы,  хороводящие
вокруг дворца-спицы. Камни уже  катились  по  городу,  они  без  нанесения
повреждений  проскакивали  сквозь  дома,  но  зато  размазывали  встречных
граждан. Раз - и впитался  гражданин,  улыбается  из  глыбы.  За  особенно
прыткими  человечками  охотились  черные  кляксы.  Все  меньше  и   меньше
серебристой пыльцы ложилось на шкуру  большого  дяди  Вити.  Крошились  от
сухости крылья, истончался  хребет,  не  громили  уже  лапы,  а  щекотали.
Подбиралась здоровая дряхлость, и замедлялось течение полыхающей  реки  по
248 жилам его тела, реже и реже вырывалось сияющее жгучее облако изо  рта.
Не дыхнуть, не брыкнуть, как прежде.  Не  провести  испытание  оружия,  не
ударить лишний раз по взбесившимся киберам, которых выбрасывали на помойку
испуганные хозяева. Некоторые из этих кибер-инвалидов могли быть связаны с
врагом, но одного  прикончишь,  а  от  другого  приходится  скрываться  по
помоечным джунглям. Но лелеялась  еще  последняя  надежда  -  на  чудесный
браслет, орган власти, который каждую его  внутреннюю  букву  превратит  в
приказ.
     Из-за котов и крыс,  метивших  свою  территорию,  одежда  дяди  Вити,
некогда внушавшая уважение людям,  быстро  приобрела  букет  ароматов  "на
большого  любителя".  Поэтому  пришлось  пробраться   через   кладбище   к
крематорию, при котором работала мастерская похоронных дел.  Там  он  взял
взаймы  хорошей  креповой  ткани  на  плащ  и  церемониальный   костюмчик.
Прихватил и урну - под пепельницу. Прибарахлившийся, значительный  с  виду
дядя Витя не усидел в своем шалаше, сорвался. Впрочем, один бешеный  кибер
кричал ему вслед, чтобы он никуда не шастал. Что браслет ему не по зубам и
вообще. Это  он  гарантирует.  Дескать,  есть  уже  у  браслета  настоящая
хозяйка. Дядя Витя угадал по речам смертельно заколебавшего "К2", плюнул в
него огнем, вбил в землю ломом и пошел тропой, ведущей в город. Он посетил
несколько бредовых на его  взгляд  магазинов.  В  этих  заведениях  редким
посетителям всучивали с упорством, достойным  лучшего  применения,  всякую
ахинею. Но он озирался там в поисках чего-нибудь  волшебного.  И  в  одном
лабазе все же застал  такую  сценку:  похожая  на  воздушный  шар  девушка
обратилась к продавщице насчет  черного  браслета.  Дескать,  была  у  нее
кайфная штуковина, а папаша, урод малохольный, отнял. Заподозрил,  что  от
него рванулись скороварки на кухне.
     - А у тебя пахан не "того"? - осведомилась продавщица, подумав, что у
столь своеобразной девушки и папаша должен быть необычайный.
     - Он у меня крупный киберолог, башка фурычит, как автомат по  продаже
газировки.
     Дяде Вите понравился подслушанный разговор, он сразу напрягся, что-то
почувствовал важное, нетрезвым своим сознанием  заинтересовался  девушкой.
Он стал за ней  пристально  следить  через  дырку  в  газете  или  книжке,
ненавязчиво преследуя повсюду. Спина дяди Вити не чувствовала "хвоста",  а
когда и  через  три  часа  ССС  не  наколола  его  на  коготь,  он  совсем
успокоился. Девушка посетила лекции гастрономического факультета института
питания, съездила домой, вечером была на танцах. И везде рядом с  ней  или
неподалеку находился неотступно дядя Витя со своей прошлогодней  китайской
газетой и подобранной на помойке книгой "Шизофрения  для  всех".  Даже  на
танцы его пустили. Он сказал, что с киностудии, подбирает человека на роль
колобка. Правда, на пиджаке как орден выделялся след от кошачьей какашки -
оставленной в знак признательности за ночлег. Пришлось занавесить  "орден"
цветком с кладбища, чтоб не было недоразумений. Дядя Витя  улучил  момент,
когда  девушка  отправилась  в  буфет  укрепить  вянущие  силы,   подвалил
развязной шаркающей походкой и процедил как бы невзначай:
     - У вас глаза что-то выражают.
     - Да зуб немного болит, - отозвалась нехотя девушка.
     - А я вам очередь занял, - не прекращал натиск дядя Витя,  -  к  тому
киберу, который ватрушки продает.
     - Чего это я вперед остальных лезть должна?  -  недоверчиво  спросила
девушка.
     - Вам же больше других надо, - сочувственно произнес дядя Витя.
     Девушка всерьез обиделась и ушла. Немного погодя  он  подловил  ее  в
зале и пристроился рядом на корточках.
     - Ты местом не ошибся? - не выдержала она.
     - Извини, подруга, я не того ляпнул. Я  ведь  хочу  сказать,  что  ты
красива, как облако.
     Девушка напряглась, пытаясь понять комплимент, но  ничего  у  нее  не
вышло.
     - Хочу пригласить, как раз медленный танец, - продолжил он и  положил
щеку на ее правую икру, похожую на пуфик от дивана.
     Все это было девушке внове.
     - Как раз медленный со мной танцевать не в кайф, - предупредила она.
     - С тобой все в кайф, -  примериваясь  к  ней,  произнес  дядя  Витя.
Сглотнул слюну. Понял, легко не будет.
     А потом они выдали. Дядя Витя два раза кувыркался на скользком  полу.
Зрители рукоплескали. Некоторые падали, когда мощная пара слегка  касалась
их, и мчались на спине вдаль. Кончилось тем, что дядя Витя опрокинул телом
девушки динамик. Она еще потоптала аппарат нечаянно. Тот  и  заревел,  как
раненый мамонт. Танцующие и  отдыхающие  обратились  в  массовое  бегство,
будто на них скакала кавалерия Буденного. В дверях, как  и  водится,  одну
створку заело. Возникла давка, перешедшая  в  драку  между  людьми  разных
национальностей.  Кто-то  метался  и  заклинал:  "Да  здравствует   дружба
народов". После всего совместно пережитого что-то  проклюнулось  в  сердце
Алисы. Она стала доверять дяде Вите. Тот рассказывал ей, что он  артист  и
скоро пойдет на съемки фильма "Любовь после гробовой  доски".  Они  вместе
ходили есть пирожные - она даже не замечала, что у дяди Вити нет денег.  А
танцевали они так, что люди с улицы собирались на просмотр дикого зрелища,
и некто предприимчивый брал за это деньги. Потом, правда, у  дяди  Вити  в
его шалаше на свалке всю ночь ноги  дрыгались  согласно  каким-то  ритмам,
угрожая котам или даже Пете с Володей.
     Однажды после совместного представления к мужчине с девушкой пристали
на темной улице настоящие хулиганы. И в этот раз,  несмотря  на  некоторые
неловкости, дядя Витя проявил себя полноценным  кавалером.  Злыдни-шутники
закружили Алису, как огромную юлу. Она так  раскрутилась,  что  это  плохо
кончилось для бандформирования. Двоих Алиса повалила и втоптала  в  грязь,
одного расплющила об  телефонную  будку,  у  него  потом  трубка  изо  рта
торчала. Больше не повезло тому, которому она сломала  хребет,  ударив  об
колено. Дядя Витя оказал блестящее содействие своей  даме,  кинув  в  лицо
крутого каратиста мусора из своего кармана  -  тот  надолго  ослеп.  Алиса
потом немного сожалела о сломанном мужчине: "Я не хотела с ним  играть,  а
как отвадить словами, не  знала".  Огонь  совместной  борьбы  соединил  их
сердца так же крепко, как труба скрепляется с  унитазом.  Тем  более,  что
присущие дяде Вите запахи слабо проникали в девушку. После того, как Алиса
по  большой  просьбе  дяди  Вити  поведала   историю   черного   браслета,
домогательства его стали еще более пылкими. И сердце девушки  окончательно
раскрылось ему, когда он намастачился воздействовать ей на эрогенные зоны,
пробивая слой жира смачным шлепком или мощным щипком. Она его за это  дело
как следует полюбила, даже подарила ему книгу "Занимательная  сексология".
Она сделала ему комплимент: "Ты загадочный,  как  полет  мухи".  Когда  он
жалостливым голосом рассказал, что  в  ожидании  съемок  спит  на  матраце
из-под покойника и на него мочится каждый встречный кот,  она  отвела  его
домой.
     - Папа, мы принадлежим друг другу. Мы любим друг друга  все  время  с
небольшими перерывами на обед, завтрак и ужин, - четко определила Алиса. -
До свадьбы он поживет в моей комнате.
     -  Здравствуйте,  папа,  -  заявил  о  своей  роли  в  жизни  Николая
Епифановича дядя Витя.
     - Где она его подобрала? - почему-то злым  голосом  крикнула  мамаша,
ковырявшаяся в огромном холодильнике марки "погреб".
     - Вы, мама, трудитесь там и не лезьте в нашу любовь,  -  пресекла  ее
выпад Алиса.
     Папа неожиданно принюхался, даже сунул руку к себе в карман, а  затем
поднес пальцы к носу.
     - Я вижу, этот гражданин, по крайней мере, специалист по  запахам.  А
что, видный мужчина будет, если помоется.
     Заметив, что дядя Витя пытается возразить, он добавил:
     - Согласен, злоупотреблять  мытьем  не  стоит,  это  все  внешнее.  А
трудолюбие  -  это  внутреннее.  -  Николай   Епифанович   непосредственно
обратился к новому жильцу. - Вы работать любите?
     - Если настроение хорошее, - опешил претендент на пост зятя.
     - Если создать условия, то уже от стакана чая и кусочка сахара  будет
хорошее настроение, - сомнительным  тоном  произнес  видный  киберолог.  -
Сейчас я немного украшаю  квартиру,  а  служба  отвлекает.  Вас,  кажется,
служба не донимает?
     - Мне на съемки только осенью, - признался дядя Витя.
     - Ну, до осени еще надо дожить, - ласково сказал Николай Епифанович и
несколько раз повторил, - такие нам как раз нужны.
     Вечером он вернулся со службы, оснащенный большим ящиком. В ящике был
Архип. На следующий день дядя Витя позавтракал под освежевывающим взглядом
"мамы". После этого Николай Епифанович пригласил  его  в  свой  кабинет  и
предложил поклеить там обои.
     - Ну, конечно,  не  сами.  Вы  же  артист.  Надо  только  проследить.
Архипушка, ко мне.
     В кабинет вполз центральный  блок  на  гусеничном  ходу  и  несколько
модулей помельче на присосках.
     -  Вот  он,  герой  нашего  времени.  Архип   с   детенышами,   малая
супероболочка.
     - Умнее всякой большой, - отозвался, захихикав, аппарат.
     - Повадки-то у него какие? - дядя Витя недоверчиво  ткнул  пальцем  в
предложенного ему работника.
     - Он у нас пока что капризный, но платит любовью за добро. Он в людей
вслушивается, Виктор.  У  него  профориентация  -  "человековедение".  Ну,
командуй, - и Николай Епифанович оставил  будущего  зятя  наедине  с  тупо
бодающим стены Архипом. Архип проявил большое любопытство, когда дядя Витя
пробовал поискать браслет - принялся путаться под ногами и зудеть: "Что вы
там такое делаете?" Но  готовить  клей  кибер  еще  не  умел.  Спокойно  и
уверенно дядя Витя принялся за известное  ему  дело,  размешал  порошок  в
ведре и влил в подставленную Архипом воронку. Для начала тот стал отливать
клей сыновним модулям и половину расплескал. Убирал, конечно,  дядя  Витя,
прилипая башмаками к полу так,  что  подметки  отвалились,  а  потом  руки
приклеились к тряпке, а когда он промокнул лоб, то лицо прилипло к  рукам.
В это время кибер виновато гудел  или  с  беззаботным  смехом  рассказывал
истории про Чапаева. Наконец, Архип с сыновьями принялся бодро нашлепывать
обои на стенку, напевая, что "дух наш молод". Дядя Витя успокоился было  и
принялся дымить сигаретами  Николая  Епифановича.  Когда  "молодой  духом"
рапортовал о завершении работ, обратившись к нему: "товарищ  командующий",
и дым рассеялся, дядя Витя убедился, что обои присобачены вкривь и  вкось.
Он представил, как берет лом и  лупит  Архипу  прямо  в  наглые  гляделки.
Человековед  звякнул,  уловив  аховое  настроение  дяди   Вити,   и   стал
оправдываться.
     - Комната неправильной формы, стандартный алгоритм не найден. Мы ни в
чем не виноваты перед вами, Виктор  Васильевич.  Мы  ждали  от  вас  схемы
движения или личного  ведения  траектории  и  хрен  дождались.  Ну-ну,  не
дуйтесь, жизнь прекрасна и удивительна, по крайней  мере  для  нас.  Дайте
установку.
     - Я тебе сейчас как дам, бестолочь, болтов не соберешь, - но, подведя
итоги убыткам, дядя Витя подуспокоился. Обоев еще хватало.
     Архип выпустил экран с контурами комнаты.
     - Я слушаю со всем  вниманием,  товарищ  командующий  ремонтом,  -  с
подобострастием обратился он, - чего изволите?
     Теперь уж дядя Витя, жуя глазами экран, задавал направление  сыновним
модулям. Это было трудно, следить сразу за десятью, тем более, что они все
время пытались вильнуть. Но дядя Витя твердо держал  их  на  курсе  своими
мыследействиями. И вот Архип  протрубил  отбой.  Дядя  Витя  оторвался  от
экрана и поднялся, чтобы полюбоваться ладной работой. Тут из ног его будто
выпустили воздух. Все цветочки на обоях смотрели пестиками и  тычинками  в
пол. "Сыны" приклеили обои "вниз головой". Дядя Витя со стоном зажмурился,
чтобы не врезать Архипу носком ботинка. Тот понял ход мыслей дяди  Вити  и
приступил к своей защите.
     - Виктор Васильевич, товарищ командующий, не серчайте. И на этот  раз
вина не наша, а ваша. Вы не определили, где потолок, а где пол.
     - А по умолчанию это вам не известно, что ли? - враждебно  сплевывая,
сказал дядя Витя.
     - Начальные параметры стерты, ныне они выдаются генератором случайных
чисел.
     - Какому козлу понадобилось стирать? - растерялся дядя Витя.
     - Николаю Епифановичу Смелякову. Но он не козел - заявляю  протест  в
связи с оскорбительным сравнением.  Совершенно  не  похож,  ни  рогов,  ни
копыт, желудок иначе устроен. Если же вы выражаетесь так из-за  недостатка
информации, то даю справку: он не жвачное животное, а видный киберолог.
     Пришлось дяде Вите взяться за работу по-новой, зыркать то  на  экран,
то на реальные стены, и  командовать-командовать,  чтобы  Архип  не  успел
взять случайные значения. А когда закончил,  то  заметил,  что  стены  все
какие-то неровные, в пузырях, в буграх и вообще вид неприглядный.
     - Что же ты, холоп, не доложил,  что  клей  подсыхает,  собирается  в
комки?
     - Я ничего не докладываю, пока меня не спросят, - гордо сказал Архип,
- это вполне интеллигентно.
     Вечером Николай Епифанович, полюбовавшись оклейкой,  скривил  рожу  и
сказал:
     - Я как-никак профессор. У  меня  люди  бывают  вплоть  до.  Придется
теперь все отскабливать до штукатурки. Предупредили бы хоть, что вы  такой
гуманитарий и задание для вас слишком сложное. Я бы предложил  чего-нибудь
попроще, посильное.
     А за ужином дядя Витя разбил фарфоровую тарелку  и  чашку.  Остальные
члены семьи посмотрели с поджатыми губами по сторонам, будто  он  испортил
воздух. Сам дядя Витя мог торжественно поклясться честным пионерским,  что
Архип, переквалифицировавшийся в официанта, почему-то тыкал ему посудой  в
руки. Причем разжимал свои захваты за  секунду  до  того,  как  дядя  Витя
успевал сжать свои пальцы.
     - А ты способный,  -  сыронизировал  Николай  Епифанович  и  принялся
безупречно жонглировать тарелками.
     С тех пор дяде Вите давали только железные плошки и старались кормить
отдельно.
     На следующий  день  Николай  Епифанович  угостил  дядю  Витю  крепким
напитком из своего бара в знак неслабеющей дружбы и сказал в поддержку:
     - Друг мой, я по-прежнему вам доверяю. Достаньте мне с антресолей мой
любимый красный чемодан, а  все  лишнее  в  коридоре  засуньте  наверх.  -
Покровитель ушел, а дядя Витя приставил лестницу, взял все лишнее и полез.
Когда его нос  был  уже  на  уровне  антресолей,  Архип  вдруг  пробубнил:
"Товарищ   командующий,   восхищен    героизмом,    мчусь    на    помощь,
держитесь-держитесь!" После  чего  с  разгона  снес  лестницу.  Дядя  Витя
ненадолго повис, а потом, увлекая  за  собой  поток  вещей  с  антресолей,
ударился оземь. Вещи образовали над ним величественный курган. "Больше  не
будешь шмонать", - произнес надгробную фразу Архип и заиграл  трогательную
мелодию "Павшие братья, вечно вы с нами". Подбитый вылез из своей могилы и
окончательно понял, что у него сломаны два  пальца  и  вывихнута  лодыжка.
"Телефон, врача, зови, гад Архип", - простонал  дядя  Витя.  "Вам  страшно
повезло.  Я  -  врач",  -  представился  Архип  и  попытался  наехать   на
пострадавшего, потом что-то стал делать с его ногой: "Вот  сейчас  поверну
вашу пятку на сто восемьдесят градусов,  и  все  будет  кончено".  Мученик
боднул Архипа и стал ползать в поисках телефона, которого нигде  не  было,
видимо,  аппарат  спрятали  юркие  "сыны",  чтобы  дядя   Витя   не   стал
пустозвоном.
     - Ну, сейчас я с тебя спрошу по рабоче-крестьянски, - грозно пообещал
дядя Витя  и  полез  к  наглому  холую  драться.  Что-то  драконье  слегка
зашевелилось в дяде Вите. Вихрем вырвалась правая карающая лапа, но тут же
остекленела и лопнула, как бутылка с водой, выставленная на мороз. Он даже
заметил, что ее коснулась летучая клякса.
     Так и затих дядя Витя на полу до вечера. Первой вернулась  со  службы
"мама",  перешагнула  через  смирное  тело  и  пошла  дальше.  Но  Николай
Епифанович оказался очень любезным. Правда, он вызвал не "Скорую  помощь",
а все того же Архипа. Зато умело перенастроил его в режим "доктор". Кибер,
не обращая внимания на вопли ослабевшего дяди Вити,  сделал  свое:  запаял
сломанные  члены  в  пластиковые  каркасы,  приговаривая:  "Нужно   видеть
реакцию", а потом уже вколол какое-то дурманящее снадобье.
     - Архип у нас еще погостит, так что ломайте свои косточки смело,  без
его помощи не останетесь, -  не  мог  нарадоваться  на  своего  способного
помощника Николай Епифанович.
     - Без танцев ты совсем не тот,  -  вздыхая,  горевала  Алиса,  однако
вскоре утешилась, - не исключено, что еще оправишься.
     Когда дядя Витя стал ковылять, ему  поручили  совсем  нехитрое  дело,
чтобы он  не  заплесневел  -  покрыть  краской  изрядно  побуревшую  после
взрывных работ кухню. Уж что-что,  а  малярничать  дядя  Витя  умел,  даже
удовольствие получал от этого занятия, потому решил к  краскам  Архипа  не
подпускать.  Выгнал  кибера,  украсил  кухню,  перешел,   радуясь   своему
мастерству, в соседнюю с кухней кладовку, чтобы и та засияла, а дядя  Витя
б отличился.
     - Да не надо вам так стараться.  Придумайте  для  прогиба  что-нибудь
поумнее, - покрикивал издалека Архип.
     Но преисполненный надежд дядя Витя принялся мазюкать. Однако  честный
труд, как это обычно бывает,  не  пошел  на  пользу.  Голова  вдруг  стала
разбухать, а внутренности, наоборот, сохнуть. Он еще елозил  крест-накрест
кисточкой,  когда  на  него  напала  команда  хищников.   Вначале   просто
показалось, что краска отслоилась, потом  темные  пятна  обернулись  бойко
снующими черными  пузырями.  Одно  прикосновение  пузыря  -  и  что-нибудь
отсохло, крыло там или лапа. Когда поверженный дядя  Витя  уже  лежал,  на
него покатился внушительный колобок. Напрасно  маляр-доброволец  грозился:
"Я тебя съем". Какое там, он даже  и  уползти  не  мог.  Сморщенные  лапки
прижались к телу, из пасти вместо сияющего вихря - дым и хрип, на шкуре ни
одной серебристой пылинки, сердце  захлебывается,  не  в  силах  прокачать
густеющую комками жидкость. Колобок предупредил: "Хочешь -  не  хочешь,  а
будешь ты мой" и навалился, выдавливая  из  дяди  Вити  последнюю  силу  и
ярость.
     Очухался дядя Витя от своего дикого кашля. В промежутках между своими
конвульсиями он выяснил, что валяется на кафеле в кухне. Архип льет ему  в
дыхательные пути воду и щедро орошает пол, а на его содрогания  смотрит  с
неприязненным лицом вероятная теща.
     - Ну, что, очухался, герой, в голове с дырой, - сказала Маша. - Тогда
вставай и собирай воду, не мне же после тебя прибирать.
     Дядя Витя величественным усилием выдавил из себя всю влагу  и  слабым
голосом сказал:
     - Но я же не виноват.
     - А кто виноват? Пушкин? Или Архип? Кибер на семью настроен и  сделал
так, чтоб испарения не шли в жилые комнаты. Только тебе нравится с мутными
мозгами расхаживать. Кладовку он  задраил  и  пустил  в  нее  газообразный
катализатор, чтобы краска быстрее сохла.
     - Вас Архип-подонок пожалел, а я что, не человек? -  плаксиво  заявил
дядя Витя.
     - Человек  это  тот,  кто  поручает  киберу  примитивные  занятия,  -
отрубила строгая Маша.
     Дядя Витя до поздней ночи промокал воду  носовым  платком  -  тряпки,
верно, Архип спрятал. Когда, наконец, завершил столь  филигранную  работу,
пошел в Алисину комнату. Та оказалась крепко запертой на  все  запоры.  Он
нежно поскребся.
     - Алисонька, ку-ку. - В ответ ноль внимания. Он постучал  настойчиво.
- Ку-ку!
     - Кто еще там щебечет? - раздался заспанный недовольный голос Алисы.
     - Это я, твой муж Витенька, пусти же.
     - А мама сказала, что из нас такие же муж и жена, как  из  бабуина  с
коровой... И вообще, Витька, я сейчас к  особому  доктору  хожу.  Он  меня
гормонами лечит - за месяц полвеса улетучится, а то  и  две  трети.  Если,
конечно, буду его слушаться.  Так  вот  он  говорит,  нельзя  с  мужчинами
знаться.
     - А где ж мне ночевать, Лиса? - умирающим голосом спросил изможденный
человек.
     - Мама тебе постелила в прихожей, во встроенном шкафу, сказала,  чтоб
ты не  вздумал  укрываться  ее  шубо-йй...  -  Разнеслось  сочное  Алисино
сопение.
     Дядя  Витя  конвульсивно  дотащился  до  своего   "алькова".   Уютная
постелька представляла место,  где  можно  было  лечь,  поджав  колени,  и
стараться не думать, что свисающие  с  вешалок  пальто  щекочут  уши.  Под
голову предлагался старенький удобный для ноги валенок. Планировалось, что
он будет столь же подходящий и для головы дяди Вити.
     Прикрыта дверца, и словно бы нет человека с  его  проблемами  вместе.
Лежит он чинно, как  жмурик  под  землей,  только  не  корешки  нюхает,  а
нафталин.  О  жизни  же  человеку  напоминает  моль,  порхающая  и  бьющая
крылышками в усах.
     Что-то еще разгорелось в дяде Вите, наверное, в последний раз, должно
быть, желание вспомнить  свою  судьбу.  Где-то  трепыхнулись  раздавленные
крылышки. Но тут он почувствовал, что  уже  проглочен.  Твердо-мускулистый
мешок желудка сжался, внутри него большой дядя Витя захрустел и исчез.
     В доме Николая Епифановича маленький дядя Витя провел в шкафу  немало
ночей, да и дней тоже. Сам же ученый  с  момента  явления  жениха  кое-что
выяснял. В городских справочниках дядя Витя не фигурировал никак. По своим
каналам Смеляков вышел на органы внутренних дел. Органы ему сообщили,  что
такой был задержан и передан в ведение ССС, проверяться на наличие состава
психопреступления. Наконец, прыткий киберолог через  знакомого  инспектора
добрался до баз данных ССС. Там значилось, В.В.Лучкин принят из органов на
экспертизу.  Экспертиза  дала  отрицательный   результат,   по   такому-то
ведомственному положению задержанный отпущен.
     Шаги нарастали и таяли. Люди проходили мимо. Шкаф был законсервирован
с помощью нафталина до зимы. Всегда рядом только Архип  и  Архиповы  сыны.
Дозволено лишь было отправлять естественную нужду  -  под  присмотром,  не
более трех раз в день. И проглотить что-нибудь украдкой. А остальное время
он обязан был лежать в шкафу и расслабляться под заунывный долбеж  токера:
"Вы опускаетесь в самую глубокую морскую  впадину,  позади  ветер,  позади
волнение и зыбь поверхности, позади потоки и течения,  впереди  покой.  Вы
растворяетесь в  темно-зеленом  покое".  И  далее  шли  шептания  каких-то
обитателей морской пучины, под  которые  нетрудно  было  представить  себя
утонувшим камушком и на большее не претендовать.
     Архип знал наперед все его желания, наметки, планы и действия.  И  не
давал  осуществиться  ничему.  Каждой  попытке  он  загодя   подготавливал
сокрушительный ответ. Когда дядя  Витя  хотел  идти,  строгий  надзиратель
дергал ковровую дорожку и ронял слабое тело. Когда дядя Витя хотел  влезть
в холодильник, Архип устраивал так, что струя  леденящего  газа  разила  в
нос. Когда дядя Витя хотел отпереть  замок,  Архип  включал  антиворовскую
систему, и замок бил током  по  пальцам.  Когда  дядя  Витя  хотел  просто
подышать в гостиной, "сыны" рассаживались на нем  и  начинали  медицинские
процедуры - уколы под лопатку, взятие крови из  вены,  наложение  швов  на
глаза. Дядя Витя, как всегда, хотел быть сильным, но сил хватало только на
борьбу с молью, да и то моментами. "Хотел жить у нас, как изрядный гордец,
так скоро ты станешь могилы жилец", -  однажды  сказал  Архип.  Крыть  это
утверждение было нечем.
     Все морознее. Язык даже не ворочается и говорит вместо  "абракадабра"
- "ааааа". Даже постылый "К2" не маячит на  горизонте.  Видимо,  посчитал,
что дядя Витя свое оттарахтел и теперь списан за борт. Ну, так, смотри, не
ошибись, "К2", лепетал слабый человечек,  силу  себе  как-нибудь  достану,
ведро дерьма  съем,  а  снова  внушительный  буду.  Вдруг  дошло.  А  если
попросить прощения у этого  ящика?  повиниться  в  пренебрежении  к  нему,
назвать  его  "дорогой"  товарищ  Архип;   попросить   похлопотать   перед
вышестоящими. Может, и выделят ему снова территорию и силу. Как все сумели
отнять, так и обратно отдадут.
     - Эй, маленький, такой славный тут лежишь. Просто  калачик.  Чего  не
выходишь? Обиделся? Плохие мы, да? Неласковые? - Николай Епифанович слегка
тормошил дядю Витю за дряблое плечо. Мужичок  очнулся  от  грез  на  своей
полуспальной кровати. Захрипел, засопел, будто  включили  его  в  розетку,
задвигал губами:
     - Как... что... Какой густой сон  разогнали,  подлецы.  Когда  спишь,
меньше горе мыкаешь... Требует, чтоб я ему поклонился, да еще его хозяину.
Уж лучше холодильнику поклон бить, он побольше и пополезнее.
     -  Кто  требует?  Покажите  мне  его,  -  сердито  оглянулся  Николай
Епифанович. - Будет держать ответ перед народом.
     - Кто-кто... Архип ваш, - уже осмысленно пожаловался дядя Витя.
     - Ну, вы же умница, правда, в  зародыше.  Архип  вправе  пользоваться
заслуженным уважением. Быстрота мыследеятельности  у  него  при  работе  в
вычислительной среде - ого-го-го!
     - Подлянку какую-нибудь сделать -  это  пожалуйста,  ждать  долго  не
придется, - покачал головой лично пострадавший. - А мыследеятельность  вон
где. - Он для убедительности тюкнул головой о дверцу шкафа.
     - Чистый эксперимент, - похвалил Николай Епифанович, - это там  мысли
зазвенели?
     - Чего вы на  меня  переключились?  Другие  примеры  лень  искать?  -
разобиделся дядя Витя.
     - Живите спокойно, друг мой. Я тем же  страдаю.  Чтоб  верно  думать,
надо иметь всю необходимую информацию. У оболочек с этим  полный  ажур.  А
вот у нас на лбу лучше повесить табличку: "Осторожно, самодеятельность".
     - Информацию, значит, у нас воруют. Хоть в чисто поле от них беги.
     - С нас много не возьмешь, а возьмешь,  пожалеешь.  Информация  -  не
наша вахта, незачем за ней гоняться с сачком, дистрофию наживать.  Емкость
головы подкачала, и эмоции мешают: "Это мне нравится, это чистая правда, а
то мне  не  подходит,  то  грязная  ложь".  Нет,  нам  достаточно  хотеть.
Индустрия-то работает и без плана, и без  рынка.  Нате  вам  -  скачет  на
полморды  впереди  любых  потребностей.  А  лет  двадцать  тому  никто  из
теоретиков не  мог  сообразить,  что  больше  нужно  народу  -  трусы  или
кальсоны, из нефти их лепить или газа.  Наша  задача:  уметь  получить  от
кибероболочек. Первое - не шали мозгами, и придут блага.  Второе  -  убери
преграду, и прямо в тебя начнут входить мысли.
     - Это вы трепанацию черепа  предлагаете?  Чтоб  чужие  мысли,  как  в
горшок, падали в него? - встрепенулся дядя Витя. - Не даю добро!
     - Голову пилить не надо, она и целая  пригодится.  Достаточно  надеть
супер-БИ. А имя преграды  -  кровь.  Нынешняя  не  пропускает  разряды  от
оболочек.  Зато  разряды  наших  личных  мыследействий  шастают  по  всему
организму, хоть они, сплошь и рядом, выплюнуты из сердца невежеством. Само
собой, такие разряды вызывают архивредные гормональные и нервные реакции.
     Дядя Витя, храпя, выпустил воздух.
     - Значит, вы тут рекламируете искусственную кровь, из бачка. И мне ее
не отхлебывать, а внутри себя носить, побулькивать. Я сам себе  не  хозяин
буду, и кто-то более сообразительный, электрический-металлический,  станет
мной крутить-вертеть, как захочет.
     - Какого опиума для  народа  вы  наелись,  Виктор  Васильевич?  Зачем
норовите  ярлык  пришпилить?  Искусственная,  между   прочим,   от   слова
"искусство". У кого кровь совместимая с оболочками, тот хозяин и  себе,  и
стихиям. А вот дама, которая пошла гулять ночью в парк, потому что  у  нее
забурлила естественная  кровь,  себе  уже  не  хозяйка.  Пойми,  Виктор  -
вещества, энергии, все станет ручным, надежным. Власти будет всласть, если
для тебя масштабно мыслит Великий Объединенный Разум. Бестолочи  его  ждут
не дождутся, а ведь он за дверью. Открой  дверь,  открой,  -  с  небольшим
подвыванием сказал Николай Епифанович.
     - Не заперто... Да не будет ли от моей  масштабной  мысли  бестолочам
икаться? - засомневался дядя Витя.
     - Таким, как ты, все будет по кайфу и  в  жилу.  А  тебе  еще  лучше,
потому что ты первенец у ВОРа.  Бестолочи  же  пусть  на  ошибках  учатся.
Помнишь добрые слова классика: "Ну,  а  с  третьего  щелка  вышибло  ум  у
старика". Да что мы все о деле.  Давай  быт  твой  отсталый  улучшать.  Не
надоело ли, инок, в шкафу? Или ты шкафничество основал?
     - Если бы с чайком вопрос решить, то жить можно, - высказал  скромное
пожелание дядя Витя. - А после сытного обеда я вообще на все согласный.
     - Ой, Витька, ты шутник, - и Николай Епифанович перевел дядю Витю  из
компании плащей и моли в объятия Алисы. Оказалось, что треть  веса  у  нее
действительно испарилась, и стала она из всех  девчонок  лакомый  кусочек,
килограмм на восемьдесят.
     - Давай, что ль, пирожками побалуемся, - глотая слюни, предложил дядя
Витя.
     - БИ сразу заложит контрольной системе, а  та  активизирует  подшитую
ампулу - через секунду вытошнит.
     - Может, потанцуем?
     - Тоже вытошнит.
     - Может... это самое, побарахтаемся? Все-таки темно уже.
     - От этого самого обязательно вырвет, - бодро сказала Алиса.
     - Какая ты сложная, - протянул разочарованный дядя Витя.
     - Впрочем, иногда простая, -  Алиса  показала  таблетку,  -  выключит
ненадолго ампулку.
     На следующий  день  дядя  Витя  был  в  гостях  у  радушного  Николая
Епифановича, в его отделе, больше похожем на цех.
     - Вот здесь готовим жидкокристаллическую плазму, тут экспериментируем
с обратными разрядами оболочек, здесь имитируем действия  второго  рода  и
пробуем фильтры для крови.
     Экскурсия закончилась, у Николая Епифановича все уже было на мази. Он
усадил дядю Витю в никелированное кресло,  сверху  свисали  трубки,  сбоку
странно пузырилась голубая, похожая на шампунь, искусственная кровь.  Руки
и голову прихватили держатели. И вот заходили поршни, трубки потянулись  к
человеку,  как  некормленные  змеи,  остро  куснула  игла,  и  дядя   Витя
отключился.
     В той отключке были нерадостные ощущения - будто из него  выдавливают
потроха, как из кильки. А потом  кладут  в  быстро  твердеющую  смолу.  Та
вползает внутрь, обтекает снаружи и застывает.
     - Ну, вот ты и попрощался  с  племенем  дураков.  Это  мне  нравится.
Теперь ты - условно умный, поздравляю, - гулко, будто с высокого  потолка,
прошумел Николай Епифанович.
     Дядя Витя разлепил  веки,  прислушался,  принюхался.  Кое-что  понял.
Каждая  мышца  существует  отдельно  от  других,  ее  можно  сокращать   и
расслаблять, измерять ее мощность и  усталость.  Кости  и  суставы  -  это
рычаги и шарниры, одни  послабее,  другие  покрепче.  Дядя  Витя  покрутил
пальцами в разные стороны и поймал муху. Ее скелет был хорош, но ему бы не
подошел. Скелет - мера вещей. Дядя Витя  решил  запомнить  такое  правило.
Рядом ходит поршень, непригнанный как следует  к  стенкам  цилиндра,  и  у
маховика биение - сбита чуть ось. Этот скелет идет вразнос.  Любой  скелет
приводится в движение тонким теплом. Тонкое тепло  получается  из  грубого
после вложения в живот съедобных предметов. Во многих вещах имеется штука,
которая гоняет тепло. У него она зовется "сердце".
     Николай Епифанович нажал кнопку на пульте,  трубки  поднялись  вверх,
отпали  держатели,  легли  пластыри.   Жук-транспортер   зацепил   бак   с
темно-красной жижей и  укатил  его.  Дядя  Витя  подумал,  что  не  только
неаппетитная  жижа  уплыла  от  него,  но  еще  это  самое...  Он  пытался
вспомнить, но не получилось. Тогда дядя Витя поднялся,  попробовал  пяткой
надежность пола. Деревянное покрытие не выдержит приличного удара, но  пол
не развалится -  вглубь  степень  сопротивления  нарастает.  Он  осторожно
пошел, по кратчайшей ломаной, но не впритык к обстановке, потому что  тело
при ходьбе раскачивается. Дядя Витя аккуратно раздавил колбу в руке  и  не
поранился, потому что постепенно увеличивал  встречное  давление  пальцев.
Потом взялся за шкаф.
     - Давай погуляем,  -  предложил  тогда  Николай  Епифанович  и  повел
обновленного человека в свой кабинет.
     По дороге  дядя  Витя  пробовал  различные  способы  ходьбы,  выбирая
минимальные  по  затратам  энергии  на  трение.   Наконец,   подобрал:   с
расслаблением лодыжки  в  верхней  точке,  обвисанием  носка  и  небольшим
подворотом его влево в точке касания.
     На полках  в  кабинете  располагались  вислоухие  африканские  идолы,
чем-то похожие на артистов эстрады. Статуэтка женщины  с  головой  львицы,
судя по  всему,  богини;  маски  алкоголиков,  как  выяснилось,  это  были
буддийские демоны; высушенная голова молодого человека, которому крупно не
повезло;  неулыбчивые  римские  предки  из  терракоты;  обломки  этрусских
саркофагов с протокольными рожами; классики в рамочках; мраморный  рабочий
с  позолоченным  кайлом.  С  потолка  сочились  разные   утробные   звуки,
серебристый скелетик с косой выплясывал брейк.
     - Как ты, возможно, уже слышал от древних иудеев: в крови душа живая.
А у этой шатии-братии нет крови. Поэтому они только  помогают  настроиться
на нужный лад, - представил свою коллекцию Николай  Епифанович  и  обратил
внимание  на  браслет,  который  сжимал  дяди-Витино  запястье.  -   Носи,
заслужил. - Потом профессор снял с гвоздя шашку, вынул  клинок  из  ножен,
любовно оглядел. - Фамильная реликвия. Мой дедка ей рубал, и бабка  рубала
всех подряд, и прадедка крошил в капусту. И я вот тоже...
     Он неожиданно  повернулся  и  несколько  нарочито,  как  на  картине,
замахнулся шашкой на дядю Витю.
     - Лови, гусь.
     - Да я не умею, - отшатнулся дядя Витя.
     - Не убедил, -  и  профессор  опустил  шашку,  целя  по  дяди-Витиной
голове.
     И когда  профессор  еще  начинал  опасное  движение,  дядя  Витя  уже
сообразил, как пойдет клинок, и даже наметил точку, где  его  можно  будет
отбить. Определил и кратчайший путь  своей  руки  до  этой  точки.  Лезвие
свалилось  в  сторону,  откинутое  ладонью.  Николай  Епифанович   утратил
равновесие и ухнул вперед.  Жертва  атаки  прихватила  его  за  шиворот  и
изготовилась, чтобы врезать кулаком по уху.
     - Стоп, - взвизгнул профессор, -  это  был  учебный  выпад,  и  шашка
тупая.
     - Ладно, поверил, - дядя Витя отпустил профессора.
     - Ты в силы свои поверь. Все сможешь, если захочешь,  -  зажигательно
произнес Николай Епифанович. - Знал бы, что тебе сейчас дано,  какая  мощь
стоит рядом и говорит: "Ничего не бойся".
     Дядя Витя прислушался к себе:
     - Ага. Вначале гудящая пустота, как  наутро  после  попойки.  За  ней
что-то клубится. Проскакивают оттуда пузыри, лопаются - и у меня толчок  в
нужную сторону. Ну-ка, тесть, просвистите еще раз шашкой, только  всерьез,
не понарошку. Или киньте в меня гранатой.
     - Да, фантазии у тебя маловато. Над этим придется работать. У нас  на
второе кое-что посодержательнее.
     Лифт  вознес  их  на  просторную  крышу.  Бодрый  Николай  Епифанович
напевал: "Дам коня, дам кинжал,  вертолет,  пулемет,  и  заменишь  ты  мне
десантников взвод".
     - Ну, как, чувствуешь, Витька, нужду?
     - А что, сортир во дворе?
     - Нужду в больших делах, Витек, надо чувствовать.
     Профессор широко раскинул руки и обнял весь мир, а транспортер подвез
нечто похожее на оснастку аквалангиста.
     - Надевай обнову, тебе впору будет, - предложил ученый.
     - Тут что, бассейн? - оглянувшись, стал недоумевать дядя Витя.
     - Тут воздушный бассейн, - Николай Епифанович помахал ладошками,  как
крылышками, и показал пальцем на картину с заходящим  солнцем  и  длинными
тенями от разрастающихся конструкций второго корпуса Центра. -  Купайся  -
не хочу.
     Дядя Витя поискал и нашел в себе уверенность, потом начал  одевать  с
помощью   засуетившегося   профессора    подозрительные    приспособления.
Облачившись полностью, он спросил: "Струя сама пойдет?"
     - Пойдет, только вначале нырнуть надо, - возбудительно сказал Николай
Епифанович и подвел дядю Витю к самому краю крыши, за  которым  ничего  не
было.
     - Ни кнопок, ни ручек, чем управлять-то? - через сжатые зубы  выдавил
дядя Витя, - а там, пожалуй, глубоко.
     - Только не для  тебя,  -  потряс  кулачками  профессор  и  напомнил:
"Ангелам своим заповедает сохранить тебя". Ангелы  есть  -  это  оболочки,
БИ-канал к ним проложен широкополосный. Заповедь  есть  -  любая  оболочка
обязана спасать человека от телесных повреждений. Повреждение тебе грозит?
Еще какое, одна лужица может остаться. Пойми, твоя кровь оболочкам родная.
- И он подтолкнул дядю Витю. Тот только успел крикнуть:
     - Я вам в бомбы не нанимался!
     Секунду тело падало в свое  удовольствие,  а  воздух  весело  свистел
испытателю в уши. Дядя Витя понял, решение должно быть простым и, наконец,
взял и оттолкнулся от воздуха. Мысленно он сделал его густым и  упругим  -
тело прекратило падать  и  повисло,  как  на  крючке.  С  мягким  шипением
выходила струя из сопла реактивного ранца. Уборщица, роняя слюну, смотрела
на  него  через  оконное  стекло,  скорее  всего  не   замечая   заплечной
аппаратуры. Дядя Витя потянулся рукой  к  окну,  и  она  исчезла,  видимо,
рухнула в обморок. Свежий ветерок начал  сносить  его  к  черному  каркасу
новостроя. Продолжив в том же духе, можно было  расплющиться  и  сделаться
неаккуратным пятнышком внизу. Дядя Витя представил, что у него сзади и  по
бокам есть плоскости, кое-как распорядился ими и пошел  на  вираж,  огибая
балку. Вскоре догадался: пыжиться не надо. Достаточно  легкого  мысленного
тока в каком-либо направлении, и все произойдет само собой, как у Кутузова
с Л.Толстым на Бородинском поле. А потом воздух вообще  показался  в  виде
довольно правильного кристалла с жилками и узелками. Прыгать с  узелка  на
узелок было особенно удобно. Дядя Витя запорхал среди  высокорослого  леса
конструкций, поплевывая на все опасности.  Потом  бросил  стройку  и  стал
кувыркаться над улицей. Мог  взмыть  вверх  и  выписать  щелбан  по  клюву
какой-нибудь деловой птице.  Спикировать  вниз  и  поправить  ногой  шляпу
какой-нибудь солидной личности - тоже в пределах нормы. Тьма  уже  окутала
город, окна и машины стали светлячками.  Тут  дядя  Витя  сообразил,  экую
власть он заработал нахаляву. А что за власть без игры. Он мысленно взял в
кулак одно здание, и сразу все светляки-окна исчезли. Он мысленно  положил
ладонь на  пути  снующих  светляков-машин  и  быстро  соткался  светящийся
коврик, от которого доносился квакающий хор клаксонов.
     - Ладно, езжайте пока, - усмехнулся он,  коврик  закопошился  и  стал
таять.
     А потом что-то захребетное пихнуло его, дескать, пора и честь  знать,
надобно вернуться.
     - Решил все-таки подзаправиться харчами, - сказал при встрече Николай
Епифанович, - ты в прошлой жизни, случаем, не стервятником был?
     - Да бросьте. Ангелы ваши как на руках несут, ни обо что не задевают.
Так любая козявка пернатой станет.
     - Будь скромнее, козявку  понесут  и  бросят.  А  тебе  сказку  былью
делать, стихии покорять.
     Потом дяде Вите  пришлось  изрядно  потренироваться,  но  все  шло  в
охотку. Для завязки  научился  различать  позывные  разных  оболочек.  Они
приходили из  гудящей  пустоты  и  вызывали  частенько  разные  эффекты  в
организме. Одни разряды заставляли непотребно рычать, другие  по-страшному
растягивали физиономию, третьи складывали пальцы в  фигу.  И  веру  в  них
приходилось осваивать, чтоб без помощи не остаться в ответственный момент.
К  вере  прикладывался  "птичий"  язык  для  каждой  из  систем.  Оболочке
танцевального развития хватало одного желания,  она  тут  же  пристраивала
дядю Витю под музыку, и он выплясывал  почище  любого  лауреата.  А  чтобы
стрелять метко и ловко при помощи оболочки управления оружием, требовались
усилия посущественнее. Надо было вообразить себя  в  центре  шара,  а  все
остальное - тенями на его поверхности. Оболочка содействия рукопашному бою
хотела, чтоб боец представлял себя  ворохом  трубочек  с  текущей  по  ним
жидкостью.  Оболочка  управления  ходьбой   по   канату   считала   любого
конструкцией из гирь и рычагов.
     Однажды Николай Епифанович привез дядю Витю на кольцевое шоссе  номер
три и предложил рвануть с одной обочины на другую.
     - Мне что, жить надоело, по вашему мнению? - засомневался дядя  Витя.
- Машины-то сплошным потоком, и  скорость  за  сто,  им  даже  затормозить
никак. И караванов много, на десять машин один водила. Если кто из шоферюг
скопытится по дороге, автопилот  увезет  дубаря  до  ближайшего  съезда  с
автострады.
     -  Это  их  проблемы.  На  твоей  стороне  оболочка,   контролирующая
движение, она тебя выручит.
     - Но почему меня, а не их?
     - Ты ей братец названный, а они так, прихлебатели.
     Дяде Вите таки-захотелось поиграть с недалекими парнями в  тупомордых
машинах. Что играть на восьмирядной  магистрали  тяжелее,  чем  на  губной
гармошке, он понял сразу. Кое-как проскочил первый ряд, потом  затосковал.
Водители смотрели  с  изумлением  и  даже  с  почтением  на  такой  выброс
глупости. Некоторые клаксонили, чтобы он не  дурил  и  возвращался  назад,
пока есть последняя возможность. Но дядя Витя весь вспотел, он чувствовал,
что дороги назад для него нет, как  в  частном,  так  и  в  общем  случае.
Оставалось только поверить  в  оболочку,  ощутить  себя  в  ней.  Он  стал
большим, а восьмирядка  маленькой.  Машины,  как  букашки,  бежали  у  его
подошв. Толчок из глубины, и он переступил через ряд. На пятой полосе  его
притормозило, будто башмаки прилипли,  схваченные  крепким  клеем.  Он  на
момент вернулся в  действительность.  Водители,  ошалев  от  его  дурости,
орали,  оголяя  зубы  до  десен,  тянулись  руками,  как  на   баскетболе,
показывали пальцами, чтобы он оставался на разделительной линии, пока  его
не утянет вертолет или не подберет мостовой автокран ГАИ. Но тут дядю Витю
опять понесло в воздушный хвост после одного автомобиля,  впритык  к  носу
следующего. Кто-то из водителей  не  выдержал,  тормознул  и  повернул.  И
заварилось: заскрежетало железо  о  железо,  машины  вставали  на  рога  и
поднимались на дыбы, обрушивались на крыши других машин и еще подпрыгивали
на них. Что-то лопалось и разлеталось,  пробивались  языки  пламени,  били
фонтанами пенотушители, захлебывались ухалки и сирены.  А  дядя  Витя  уже
соскочил в придорожную канаву и, слегка пригнувшись,  мотнул  в  ближайший
лесок,  где  вскоре   принял   поздравления   тоже   счастливого   Николая
Епифановича, который пересек страшную трассу по подземному переходу.
     - Ты прекрасен, как кибер, Витька, я действительно тобой  восхищаюсь.
Ну, что, аппетит к этому делу пришел? - рассыпался профессор.
     - Еще как пришел, бузить хочу, -  звенящим  голосом  рапортовал  дядя
Витя.
     Далее его  выпускали  побегать  на  кольце  автогонок  "Формула-101";
швыряли с самолета без парашюта, а парашют кидали следом; бросали с камнем
на шее в омут, и где-то на дне, в мутной жиже надо было нащупать акваланг;
запускали в шляпе и трусах в террариум с королевскими кобрами, а  также  с
палочкой к некормленой  акуле  в  аквариум;  в  клетку  ко  льву  с  одним
слезоточивым баллончиком в руках тоже заводили; приглашали в дом  и  затем
устраивали поджог со всех четырех сторон, натравливали на него каратиста с
красным поясом и двоих боксеров, которые явно намеревались ухайдокать его;
предлагали карабкаться по стене высотного дома  в  дождь;  в  спящем  виде
заносили в катакомбы без фонаря и спичек, и оставляли там  среди  скелетов
ранее заблудившихся лиц. Из всех передряг и поединков  дядя  Витя,  как  и
положено супермену, выходил с честью, с улыбкой, с чистой совестью. За все
достоинства его крепко любила крепкотелая блондинка  Алиса,  переведшая  с
помощью гормонов остаток сала в рельефные мускулы. Она тоже не хотела быть
такой,  как  все.  По  утрам  жених  и  невеста  занимались  кик-боксом  в
спарринге. Заработав от прекрасной дамы по морде, дядя Витя  приговаривал,
сплевывая: "Попробуй не полюби тебя".
     - Совершенный ты наш, - уважительно называл его Николай Епифанович  и
прикалывал ему к майке почти настоящие медали за покорение воздуха,  воды,
земли и огня, а также за подлинное оживление бывшего полутрупа.
     И даже Маша сменила гнев на милость, ласково приговаривая:
     - Сделали мы все-таки из дерьма конфетку... Теперь вы с  Алиской  как
две канареечки на жердочке.
     Уверенность чувствовалась во всем  облике  дяди  Вити.  Разогнувшаяся
спина, развернувшиеся плечи, крупный шаг, открытое лицо - тому свидетели.
     Однажды дядя Витя  заметил  Николаю  Епифановичу,  что  во  всех  его
занятиях и упражнениях как-то нет творческого  элемента,  столь  присущего
проявлениям власти над природными  и  социальными  силами.  Выразился  он,
конечно, туманнее, но профессор именно  так  его  понял  и  во  исполнение
желания привез дядю Витю на один из районов морского порта. Они  стояли  в
здании управления, на последнем этаже, в  солярии  с  табличкой  на  двери
"Занято" и смотрели на расстилавшийся перед  ними  контейнерный  терминал.
Приваливались и отваливались от причальной стенки однообразные суда, вдоль
причала, как лебеди, вытянувшие шеи, плыли краны. Они раскладывали  кубики
контейнеров правильным орнаментом. Похожие на кенгуру транспортеры хватали
кубики руками-захватами и несли, что детей малых, к железнодорожным путям,
где опускали в люльки вагонов.
     - Ну, сотвори что-нибудь, - предложил Николай Епифанович, - а я  пока
позагораю. - И добавил, почесывая брюшко. - "Тебе  дам  власть  над  всеми
сими царствами и славу их, ибо она предана мне..."
     А дядя Витя с полчаса сосредоточивался.
     Владыка отличается от невладыки размахом рук, он притягивает  к  себе
то, что захочет, издалека и отталкивает противное в дальнюю  даль.  В  три
шага он обходит свою землю,  и  его  следы  видны  всем.  Никто  не  может
укрыться от его дыхания. Слово  его,  немедля,  облекается  в  вещество  и
начинает отдельную, но подвластную жизнь.
     "Кенгуру" перестали загружать вагоны,  а  вместо  этого  заделали  из
контейнеров сплошную стену по периметру терминала. Потом они,  ухватившись
по двое, стали опрокидывать вагоны. Движение по путям  прекратилось,  зато
получился внешний оборонительный вал.  Внутри  периметра  росли  башни  из
контейнеров и образовывалось  что-то  вроде  ступенчатой  пирамиды.  Часть
"кенгуру" по приставленным аппарелям влезли  на  свою  китайскую  стену  и
встали там в грозной недвижимости, сжимая в захватах по контейнеру.
     Николай  Епифанович  подключился  к  портовской   системе   связи   и
наслаждался паникой, переходящей в истерики и  дебаты  среди  диспетчеров.
Операторы уже выбились из сил, пытаясь заставить оболочку делать  то,  что
по чину и роду ей положено. Несколько умных людей объяснили,  перекрикивая
общий хаос, что терминальная оболочка  влезла  случайным  образом  или  по
диверсии в банки знаний министерства культуры и там набралась  сказок  про
царей-королей и их владения.
     Проявился вырванный с дачи начальник порта и заревел бизоном:
     - Вырубайте питание, суки гребанные.
     "Суки" охотно подчинились начальническому гласу. Но башни и  пирамида
продолжали уверенно расти.
     - У них включилась  резервная  станция.  Запасов  топлива  хватит  на
неделю с гаком, -  равнодушно  сказал  человек  с  затухающими  глазами  -
главный инженер.
     - Послать людей и вывести станцию из рабочего режима любым  способом,
- выдвинув челюсть утюгом, произнес начальник порта.
     Людей снабдили гаечными ключами и послали. Но  потом  за  ними  стали
гоняться "кенгуру", время от времени роняя  на  них  контейнеры.  Поэтому,
предпочитая  жалкий  позор  торжественным  похоронам,  люди   скрылись   в
неизвестном направлении и след их надолго затерялся. Другие же подчиненные
люди не собирались пробираться в царство взбесившихся машин  ни  за  какие
коврижки с медом.
     - Тогда хоть  свяжитесь  с  пароходством,  -  нашел,  что  приказать,
начальник порта, -  пусть  заворачивают  все  подходящие  суда  на  другие
терминалы. Чтоб я тут ни одной мокрой задницы не видел.
     Но пароходские отвечали, они не глупее портовских, уже давно пытаются
связаться с судами, ан ничего не выходит - кто-то внаглую работает на  той
же частоте и глушит все радиопотуги.
     Главный инженер догадался и с нарастающим злорадством сказал:
     - На терминале и передатчик имеется, мощный.
     - Чему радуешься? На футбольный матч,  что  ли,  явился?  Сейчас  как
пошлю под контейнеры, только липкое место останется  и  немножко  вони,  -
просек эмоции главного инженера давно рычащий начальник порта.
     Крепла рука владычествующая, и твердыней становилось царство.  Мощное
дыхание  хозяина  давало  слугам  единую  волю.  Слова  становились  делом
беспрепятственно. Сладка и надежна была власть. Но власть переполняла  его
и не могла не вылиться за начальные пределы его земли.
     Шла дискуссия. Оппоненты умело и неумело матерились,  один  раз  даже
начали  биться  стенка  на  стенку.  Первая  стенка  победила.  Не  прошло
предложение о разрушении процессоров и каналов оболочки.  Ведь  процессоры
находились на территории терминала, а чтобы найти и перерезать все каналы,
потребовался  бы  месяц  земляных  работ.   Начальник   ВОХРа,   отставной
полковник, захотел вызвать авиацию и разбомбить к едрене-фене всю мятежную
зону.   В   ответном   слове   начальник    порта    предложил    сбросить
одну-единственную  бомбу  -  начальнику  ВОХРы  на  башку,  где-нибудь  на
помойке. Ведь на терминале имущества на сотни миллионов, а  вохровцы,  все
вместе взятые, меньше какой-нибудь забубенной кристаллосхемы стоят.
     В китайской стене возникло несколько проходов,  и  из  них  колоннами
стали показываться "кенгуру". Каждый  желающий  мог  сообразить,  что  они
направляются на другие районы порта: захватывать территории  или  хотя  бы
контейнера. Начальник порта, закричав, разорвал на груди рубаху с пиджаком
вместе и открыл обозрению тельняшку. Потом долго пытался разодрать  и  ее.
Вид у начальника был совершенно безумный, пугающий.
     - Врешь, не пройдешь! -  он  обернулся  к  начальникам  более  низких
уровней. - Собирайте докеров, братву, что на смене. Всю  технику  выводите
из ангаров. Лично поведу в атаку. По машинам!
     Мародеры-кенгуру намечали будущую границу и  грабили  вовсю,  таща  и
контейнеры, и просто  большие  ящики.  Но  начальник  порта  уже  сидел  в
вилочном погрузчике, жуя "беломорину". За ним выстроилась цепь погрузчиков
с самыми небоязливыми докерами. Это были тертые-жеваные ребята,  частенько
с фиксами и наколками,  выдающими  их  темное  уголовное  прошлое.  Следом
тягачи и бульдозеры, а дальше скопом всякая другая техника. Но и противник
сразу стал перестраивать свои  боевые  порядки,  образуя  каре,  укладывая
временные укрепления, надолбы и баррикады.
     - Жить работая и умереть  сражаясь,  -  выступил  начальник  порта  с
зажигательными словами, красуясь на крыше  своего  погрузчика.  -  Мы  или
они?!
     - Мы-ы, - замычало войско, - у-у-у!
     Три часа длилась страшная битва. Бульдозеры разметывали баррикады. Со
скрежетом входили  вилы  в  бока  надрывно  ревущих  "кенгуру".  Враги  же
безжалостно поднимали погрузчики да тягачи и били их  оземь,  превращая  в
лом; ударами палиц-контейнеров делали  из  них  лепешки  и  блины.  Однако
мощные  тягачи-мстители  цепляли  "кенгуру",  волокли  и  топили  в  море.
Впрочем, иногда приходил на выручку гибнущему собрату еще один  "кенгуру",
и тогда уже, жалобно кряхтя, уходил под  воду  тягач.  Но  вот  человек  в
машине  стал  одолевать  машину  без  человека.  Когда  "кенгуру"   начали
отступление,  превратившееся  в  беспорядочное  бегство,  то   погрузчикам
удалось сесть им на плечи и ворваться в логовище  врага.  К  полуночи  все
было кончено. Тут и там валялись искореженные,  обгоревшие  остовы  убитых
машин. Счастливый начальник  порта  размазывал  копоть  по  лицу,  пытаясь
почиститься  перед  поездкой  к  городскому  руководству.  Слезы   радости
оставляли светлые  бороздки  на  почерневших  щеках  старшего  диспетчера.
Главный инженер смеялся, не собираясь останавливаться.  Техники  отключали
процессоры, чистили  память.  Разбушевавшиеся  докеры  крушили  компьютеры
ломами, дробили экраны коваными башмаками, мочились на  принтеры,  стригли
провода ножницами, выбрасывали сложные модули в окна и получали  от  всего
этого  большое  наслаждение.  Кое-каких  техников,   пытавшихся   защитить
оборудование, докеры под шумок тоже отправили в окно.  Правда,  только  со
второго этажа, так  разве  что  ноги  переломаешь.  В  это  время  Николай
Епифанович и дядя Витя уже ехали домой. Профессор был совсем доволен, дядя
Витя слегка расстроен. Ведь его воины в итоге  больше  испугались  врагов,
чем его самого. Значит, не хватило власти.
     - Просто надо с размахом орудовать. Основная твоя сила,  "кенгуру"  -
функционально узкие, а не универсальные машины. Вот если на их месте  были
бы Архипы, только большие и сильные.
     Он мечтательно зажмурился и  стал  похож  на  медвежонка,  наевшегося
меду.
     - Представляешь, Витька, как здорово быть царем-самодуром... Фрейлины
вытирают тебе попу  ладошками,  а  все  остальное  население  обречено  на
самообслуживание.

                                  БЛОК 18

     Тем временем где-то в на периферии Освальд закончил прием стеклотары.
Эта нехитрая работа уже перестала быть "крышей"  агента  и  сделалась  его
призванием,  выражением  жизненной  позиции.  На  все  шифровки  от   шефа
Феодосия,   требующие   немедленно   вернуться   и   отчитаться,   Освальд
отреагировал телеграммой также с шифрованным текстом: "Вчера видел первого
воробья. Слушай, а где они зимуют? Приезжай, наварил бузы из прошлогоднего
варенья. Живот болит с нее не очень, зато весело -  все  местные  хвалят".
Итак, Освальд плеснул себе в лицо ржавой воды, отчего  оно  приобрело  еще
более неопределенный цвет. По  улице  ходил  туда-сюда  дождь,  и  Освальд
собрался вписать несколько строк. Строки просились в диссертацию,  которую
он решил никогда никому не показывать.
     "Я мог бы связно и пристойно изложить  лептонную,  тахионную  и  даже
гравитационную теории информационного поля, но от этого  не  полегчает.  Я
хотел бы говорить  аккуратными  фразами,  естественно  звучащими  в  зубах
любого человека. Но тогда бы я ничего не сказал себе.
     Здесь в провинции жизнь странная. Если у меня  заболит  расстройством
живот или я покажусь себе жалким человеком, со мной ничего не  произойдет.
Оболочки не напоят меня целящим снадобьем, не уговорят ласковыми  словами,
не отвибрируют щадящим массажем. Буду мучиться, словно так и надо. Тут обо
мне не думают.
     Когда-то природа сочинила красавцев-динозавров и умниц-акул, забавных
высших приматов, в конце концов. Но только мы  стали  о  ней  думать,  она
давай глупеть. Разве ей сейчас  выпустить  в  свет  какого-нибудь  хищного
воробья с ядовитыми зубами? В общем, ее время кончилось, наше началось. Но
мертвые вещества и энергии: уголь, железо, электричество, вцепились нам  в
глотку, заставили заботиться о них до изнурения. Однако, мы,  наделив  эти
массы  кибернетическими   мозгами,   все   ж   заставили   их   ворочаться
самостоятельно. Мы прекратили  думать  о  них.  И  тут  они,  теми  самыми
мозгами, стали думать о нас. А  мы  ничуть  не  расстроились.  Потому  что
получили "от вашего стола нашему" те самые райские кущи, которые на разные
голоса призывали пару последних тысяч лет. Это  даже  не  Поля  Счастливой
Охоты, а благозвучно-благовониево-нектарные клети...".
     Бутылки по вине мигающей лампы создавали эффект звездного неба.

                                  БЛОК 19

     (Станция дальней разведки вооруженных сил Космики)
     МАЙОР КРИВОРОТ. Господа офицеры, встать.
     ГЕНЕРАЛ ПОЛЯНКЕР. Сесть. Кстати, отсидевшие в военной тюрьме на Марсе
говорят, что у них любимым занятием была борьба с песчаными клопами. А еще
они  научились  отскабливать  камни  от  остатков   древних   цивилизаций.
Чувствуете тонкий намек?
     МАЙОР К. За что, Розалия Самуиловна? Я и капитан Никита М-300, мы  бы
и побрились, и форму привели б в порядок, но о вас ничего не докладывали.
     ГЕНЕРАЛ П. Естественно. Я же на расправу прибыла. Главкогор не  такой
дурак, как кое-кому хочется. Четыре атаки плутонов на какую-то  занюханную
станцию за один месяц! Вы уж решили, что вам положены и звено колесниц,  и
крейсер, пусть вас лелеют. Чем это  вы  тут  занимаетесь  вместо  честного
шпионажа?
     МАЙОР К. Приказ главкогора: вести наблюдение за объектом.
     ГЕНЕРАЛ П. За Виктором К123. А с какой стати вы  палили  из  глюонной
пушки? Модуль перехвата вас засек. Вам желательно, чтоб  в  ООН  вопили  о
смертоносных лучах Космики?
     МАЙОР К. Нашими смертоносными и мотылька не огорчишь.
     КАПИТАН НИКИТА М300. Разрешите обратиться, госпожа генерал.  Вся  эта
каша заварилась,  когда  стали  плохо  проходить  сигналы  от  нейтринного
излучателя, вживленного в объект. Такие поглощения, будто атомный  реактор
рядом фурычит. Обработали мы тогда каустику по методу Шалого, получили вот
такой  волновой  портрет  объекта  (выводит  на  экран).  Увидели  эти,  с
позволения сказать, кляксы и очень насторожились.
     МАЙОР  К.   Не   "кляксы",   а   лахудры   настоящие.   Они   снижали
энергонасыщенность объекта. Сосали, понимаешь, энергию высокочастотную  из
нашего парня. Никита, покажи затемнения на снимках.
     ГЕНЕРАЛ П. Не лахудры, майор, а лярвы. Так встарь называли  невидимых
вампиров, забирающих тонкую энергию.
     МАЙОР К. Согласен на лярв. Вокруг  объекта,  заметьте,  есть  внешняя
структура. Сейчас она бледненькая. А в свое время мы  ее  звучно  прозвали
"драконом" за напряженность. Там  пассивная  энергия  преобразовывалась  в
активную боевую - кто лез в объект,  получал  щелбан.  Но  и  этот  дракон
зачах. Вот тогда уж полковник Грэм скомандовал: "Огонь". И ушел в кормовой
отсек, курить, что ли. Мы с первого наскока половину клякс  стерли.  Вдруг
налетели плутоны, и прямо торпедой нам в корму. От полковника только  фото
его любимой собаки осталось.
     ГЕНЕРАЛ П. С Грэма теперь все взятки гладки, а вы, выходит, выполняли
приказ. Ну, и отчего вы не прекратили свои подвиги?
     МАЙОР К. Мы же сообразили. Раз потеряли полковника, значит, на верном
пути. Кляксы, как пить дать, находятся в связи  с  плутонами.  Может,  это
вообще одно и то же. Они  прихватывают  энергию  у  людей  и  пускают  тот
эволюционный ветер, из-за которого родятся  вредные  оболочки.  Наше  дело
было правое, но мы  проиграли.  Лярвы  испортили  Виктору  энергообмен  со
средой и внутри него теперь черная дыра. Что могли  мы  поделать  с  одной
своей пушкой.
     ГЕНЕРАЛ П. Неприятности вы себе уже  забронировали,  господин  майор.
Но. Через четверо суток К123 запросто сможет вернуться домой. А  часов  за
двенадцать до этого мы станем испытывать глюонные пушки на  всех  станциях
дальней  разведки.  Майор  Криворот  займется  наведением  на  цели.  Чего
доброго, его лира опять издаст не слишком верный звук и пучки  "совершенно
случайно" почистят Витю К. Если наш майор ошибется слишком  крупно,  врачи
докажут, что он контуженный, с тех пор как торпеда угодила в корму.
     МАЙОР К. (восхищенно). Розалия Самуиловна!

                                  БЛОК 20

     Бациллу и  Буку  вскоре  отпустили.  Их  крутанули  без  дела,  да  и
свидетелей на них не нашлось, поэтому не сосватали со статьей.  Бацилле  и
Буке хотелось есть и все такое,  но  им  никак  не  встречался  подходящий
кормилец. На привокзальной площади друзья-бандиты повстречались с Меланией
- все трое заходить в фешенебельное здание опасались. Уркаганы  рассказали
Мелании, кого и за что посадили. Кожаный закосил и едва не ушел из сачка -
специально обезумел. Но так увлекся, что его перекормили таблетками, и  он
сбрендил по-настоящему, с гарантией  и  надолго.  Остальным  навернули  на
полную катушку.
     Безбраслетные времена не давали прожить себя так просто и Мелании. Но
она уже научилась смотреть на все происходящее издалека, без  пристального
внимания  и  тонких  переливов  эмоций.  Из  этой  дали  она  дистанционно
управляла телесным  объектом  по  имени  "Мелания".  Телесный  объект  уже
прирабатывал там, где не требовали документов - на дне общества. Там и  не
пахло оболочками, но зато  обитало  сонмище  сомнительных  ароматов.  Днем
объект функционировал  в  ассенизационной  артели  -  в  люках,  трубах  и
коллекторах.  Ночью  -  наводил  макияж  на  трупы.  Товарищи  по  бригаде
вытаскивали и укладывали жмуриков рядком, а Мелании предстояло окатить  их
из шланга специальным косметическим раствором.  От  него  бывшие  граждане
становились глянцевые и яркие, будто красавцы с журнальных  обложек.  Если
переборщить с раствором - то как глазированные сырки.
     Сидя в такой экологической дыре,  не  скажешь,  конечно,  что  рулишь
собственной жизнью. Однако, ты уже не в чужой колоде карт,  и  не  в  ряду
пешек на чужой доске.  Обстоятельства  не  трогали  Меланию,  она  обитала
внутри нуля. И Кот, и светлой памяти Петух давно превратились из  защитных
приспособлений в меньших братьев.  У  нее  были  специфические  мыслекоды,
направленные на их личность. Ей казалось, что она понимает их. Может, и не
казалось. Иногда подойдет Кот, потрется о  ногу,  мурлыкнет,  дескать,  не
горюй. А то и стащит где-нибудь для нее конфет, хоть она и не просила даже
подсознательно. Браслет-то  уже  уплыл,  и  Кот  старался  согласно  своим
ассоциаторам, которые у него с успехом заменяли совесть.
     - Видеть вас снова не так уж противно, особенно после трупохранилища,
- отметила она в ответной речи. - Я бы вас и с того света достала, чтоб вы
вернули мне должок. Помнишь должок, Бацилла? Или  тебе  сделали  пересадку
мозга от обезьяны? Где роллер, где браслет?
     Она сказала это наступательно, с сознанием собственной силы. Примерно
так  с  ними  разговаривала  женщина-следователь.  К  тому  же  из   сумки
выглядывала,   прицельно   прищуриваясь,    злобная    физиономия    Кота.
По-первобытному чуяли они, что Мелания  имеет  отношение  к  несчастливому
повороту их судьбы. В какой-то мере завораживала их Мелания  и  как  дама.
Особенно после следственного изолятора,  где  "дамы"  назначались  местным
блатным авторитетом.
     - Не ершись, красотка, лучше улыбнись нам, подмигни, - Бацилла кончил
жевать губы и ощерился.  -  Роллер  в  аккурат  вернется  к  тебе,  будешь
довольна. А браслетик твой вместе с паханом у  ментов,  с  них  и  требуй.
Возьми да приголубь меня душевно, я тебе новый куплю. Сука буду, не совру.
     - Купи себе носовой платок, а то сопли по лицу текут, подбирать пора,
- отрезала Мелания.
     Представителям  "фраерского"  сословия  Бацилла  никогда  ничего   не
отдавал, поэтому краснел и мялся, когда выкатывал роллер из укрытия.
     - Вот ты и  совершил  свой  первый  добрый  поступок,  -  нахваливала
Мелания. - Чувствуешь, как радостно бьется сердце - новый человек  в  тебе
рождается. Теперь подсчитай количество своих нехороших поступков и составь
план добрых дел на пятилетку. Когда-нибудь станешь примером для юношества.
     Физиономия Бациллы сморщилась от  душевных  мук,  стала  как  печеное
яблоко, даже злодей пожалел бы его.
     - Горючее-то на нуле, - сказала Мелания, - ты за  чужой  счет  неделю
забавлялся, теперь заправляй.
     - Вот  въелась,  клещ  энцефалитный.  Дай  хоть  до  ближайшей  улицы
добраться, там стрельнем у какого-нибудь фраера.
     - Действуй, блатной элемент. Вперед с песней-стоном.
     - Плешь переела. Если рублевичей на топливо нет, напяль мини-юбку - и
на заработки, - огрызнулся бандит.
     Урки ругались грязно, но в основном  шепотом.  Они  прокатили  роллер
метров сто, когда рядом с группой бурлаков неожиданно остановилось  такси.
Из него вышел задумчивый шофер и  стал  пускать  табачный  дым,  время  от
времени отвешивая пощечины своей машине.
     - Чего  обиделся,  тютя?  -  поинтересовался  Бука.  -  Кто  тебя  не
слушается? Ты нам скажи, мы того гада погасим.
     - Ничего  не  понимаю,  -  с  нарастающей  интонацией  несколько  раз
повторил таксист.
     - А кто понимает? Я, что ли? Или вот он? - успокоил таксиста Бука.
     - Меня машина не слушается.  Мне  надо  на  проспект  Совестливых,  а
автопилот то и дело вклинивается. Дескать, ситуация  аварийная.  И  везет,
везет куда-то. Вот я уже здесь оказался, с тобой  разговариваю.  А  нынче,
если не смотаешься в дальний конец города - туда, где робобусы не ходят  -
и навара не будет, день впустую.
     - Это судьба,  кореш,  против  судьбы  никак,  -  уверенно  определил
Бацилла. - А вот мы твои ангелочки-хранители.  Ты  сейчас  нам  турбинного
топлива нацедишь, мы же тебе все подряд наладим: голову, зубы, почки, язву
желудка, автопилот. Все как новое станет.  Да  не  полощи  трусы,  нам  же
махонькую канистру.
     - Сейчас девка скажет: "Посмотри на воробушка", а тот громила мне  по
кепке гаечным ключом. И ни топлива,  ни  машины,  -  из-за  плеча,  насупя
брови, произнес таксист.
     - Да кто же тебя так напугал, пилот? - спросила Мелания.
     И водитель ноющим голосом поведал, как его надрали  двое  пассажиров.
Из-под  ног  браслет  вывинтили,  а  еще   культурными   людьми,   небось,
называются.
     - Да не слушай, красотка, эту говорящую болячку. Он  сдохнет,  прежде
чем у него что-нибудь из захватов выдернут, - сказал зазнавшийся от  своей
щедрости Бацилла и уязвил таксиста.  -  Ну-ка,  покажи  орлиные  когти  на
ногах.
     Мелания  уже  проверяла  борт-компьютер  такси.  На  экране  вертелся
какой-то мужичок-с-ноготок и водил на веревке машинку.
     - Эй, дизелист, тут у тебя вирус сидит и автопилот смущает. Покуда  я
убивать его буду, ты рассказывай про тех, кто у тебя сокровище увел.
     Таксист  поверил  Мелании  и  охотно  расписал  жлобские  манеры  так
называемого  профессора,  его  сморкание  с  помощью   пальца   и   наглую
двухэтажную хату по улице Платона - в которой тот засел - с лужайкой,  где
не картоха подрастает, а цветочки по три рубля.
     - Все, аппарат я тебе до ума довела, "муму" твое  выслушала.  Награду
давай, - сказала Мелания и уточнила. - С тебя канистра.
     - Давай, давай, пижон, как договорились, - поддержали Меланию  своими
грубыми голосами урки.
     Таксист охотно повиновался, даже сказал "спасибо" и скрылся с глаз  с
большим ускорением. Правда, чуть  погодя  донесся  звон,  характерный  для
витрин, в которые впиливаются автомобили.
     - Внимание,  воры,  -  скомандовала  Мелания.  -  Упомянутый  водилой
браслет - скорее всего, моя штука, мой супер-БИ. Кто понимает - это власть
над оболочками. Мне власть - вам  доход  от  нее.  Кто  не  совсем  дурак,
записывайся ко мне во временное бандформирование.
     Не-дураки понуро качнули головами. Потом переглянулись и качнули  уже
уверенно. Мелания поняла, что воровская мысль опять на высоте. Ее товарищи
сообразили, в какой момент они ее  "сбросят  с  коня",  чтобы  свободно  и
выгодно сдать супер-БИ. Это ее вполне устраивало, с коня  может  свалиться
любой. Однако, "профессор" еще нуждался в анализе насчет наличия супер-БИ.
     Мелания незаметно подобралась к особнячку на  улице  Платона.  Потом,
скромно шхерясь за грузовиками, сопровождала подозреваемое лицо  до  места
его трудовых усилий. То был Центр Киберологических Исследований.
     - Бацилла, пора тебе внести пай в наше товарищество, - сказала она на
ежевечерней сходке бандформирования. -  Раз  ты  бросаешь  прежнюю  грубую
жизнь, то раздобудь "жучок" - простенький радиомаяк на теплоэлементе. Ну и
пеленгатор заодно.
     Бацилла неожиданно оказался исполнительным товарищем и  притащил  то,
что требовалось.
     - Я тебе, моя Бациллочка, хорошую характеристику  напишу  -  когда  в
органы загребут, тебе зачтется.
     Соратник возмущенно захрипел.
     Николай Епифанович выезжал из своего притопленного в земле  гаража  и
находился, как стало уже обычным для него, в полете приятных  мыслей.  Еще
бы, один его шаг равен долгому и унылому бегу  толпы  к  великой  цели,  к
ВОРу. Его деяния пора в новое Писание заносить. Будет там и прах земной, в
который он жизнь вдохнул - Витька-болван. "Поверь -  и  получишь  власть".
Как бы не так, разбежался. Власть  не  получают  в  подарочек  за  хорошее
поведение.  Ладно,  поиграй  еще,  Витенька,  а  потом  и   мы   поиграем.
Евстахьевич, сокол ясный, хотел и после  кончины  безвременной  порхать  в
Великом Объединенном Разуме. Собирался в вечно  живые  попасть  с  черного
хода, кромешник. Только хозяев не заставишь лелеять свою мертвечину,  хоть
запузырь ты в вычислительную среду всего себя, вплоть до анализа кала. Вот
не стало центрального узла, страхомордие-то  не  очень  помогло,  и  конец
шутовству. Рассыпался незабвенный образ, и даже  идеи  Белькова  -  теперь
наши идеи.  Нет,  хозяевам  можно  только  делами  понравиться,  служением
бескорыстным. И ничего тут непотребного нет. Пусть поют, заливаются  хоры,
прославляя венец творения. А в натуре, кто первый  осознал  необходимость,
тот и съел. Тот и будет матери-истории  ценен.  Пускай  эту  необходимость
наваляли киберсистемы или черти какие, твоя вахта - осознавать и главное -
вкалывать. Во всей вселенной ни у кого нет таких шебутных ручонок,  как  у
нашего брата наивысшего примата.
     Может быть, каждый новый день  добавляет  живучести  его  собственной
оболочке "конструктор Смеляков", доливает в  его  ассоциаторы,  оттачивает
его анализаторы. А Витька - хороший боец, этого не отнять. Не хотелось  бы
с ним расставаться, но придется поскрепеть сердцем. Какой же первенец  без
заклания. Раз уж скромный профессор пишет ему судьбу, то должна быть там и
последняя строчка "пал  смертью  храбрых  на  благо".  В  скобках:  чужое.
Тупицам - тупицыно.
     И  тут  мысли  приземлились,  потому  что  Николай  Епифанович  ткнул
бампером неизвестную роллершу в заднее  колесо,  как  раз  при  выезде  на
проезжую часть. Он сразу себе сказал, что ей надо было очень  постараться,
чтоб угодить под него - по крайней мере отключить радар. Она вывалилась из
седла и стукнулась  об  капот.  Ничего  леденящего  кровь.  Когда  Николай
Епифанович вышел из машины, она уже поднималась. Ученый вежливо  предложил
руку, она не отказалась. Николай Епифанович с первого  взгляда  определил:
баба без поводка. Не старуха, но и девицей не назовешь при всем желании. К
тридцатнику  клонится,  а  ручки-то  нерабочие,  мяконькие,  и  голос   не
пропитый-прокуренный, как у секс-наездниц со стажем. Видать, торчала дома,
курсировала с дивана на диван, а потом соскочила с осей и  пошла  вразнос.
Профессор договорился с ней быстро  и  полюбовно.  Пока  она  болталась  в
кресле-качалке у него на лужайке и дула стакан  за  стаканом  его  кофе  -
хорошо, что Маша откололась пораньше  -  он  вызвал  механика,  и  тот  за
профессорский счет поменял колесо, подкрутил, что надо.  Бабенка,  видимо,
оценила   достоинства   ученого   и   была   не   против   более   тесного
взаимопонимания. Не зря же она то и дело пыталась притиснуться,  прильнуть
как-нибудь к нему. И не однажды просилась дом  посмотреть.  Но  никак.  На
службе совещание через полчаса, и соседка, старая  выдра,  может  облезлую
свою голову  высунуть.  Тогда  Маша  ему  точно  пасть  порвет.  В  общем,
выпроводил, хоть и жаль немного, индусы учат - отказывать женщине  большой
грех. Когда звуки ее мотора разбежались в воздухе, ему показалось, что она
его как-то задурила, задурманила, и все не просто. Ему  захотелось,  чтобы
она и такие прочие исчезли из пространства-времени.
     На пересечении улицы Платона и  проспекта  Паломников  робнаблюдатель
свистнул Мелании, приказывая остановиться за превышение скорости.  Но  она
ехала аккуратно, и такая придирка ей не понравилась - уж  не  оболочка  ли
ССС приклеилась. В конце проспекта к ней на хвост  сели  три  гаишника  на
роллерах "Горбунок плюс" с твердым желанием поймать и наказать. Это  могло
закончиться очень грустно, учитывая ее сомнительное настоящее  и  недавнее
прошлое. Оторваться от них теоретически нельзя, "Горбунок  плюс"  помощнее
ее роллера; разве что одолеть лукавством. Но лукавство на ум не приходило,
только взрывоопасные трюки. Раскрутить топливный клапан, остановить роллер
и, положив на бак работающую зажигалку,  постараться  отбежать  метров  на
двадцать. Она уже потянулась гаечным автоключом, но тут  заметила  кое-что
новое на экране борткомпьютера, где висела трасса ее движения  по  городу.
Мигающей линией ей предлагалось продолжить путь через подворотню  седьмого
дома по улице Благости, а это уже  на  носу.  Размышлять  было  бы  глупым
делом, и  она,  взвизгнув  тормозами,  вписалась  в  подворотню.  Впрочем,
зверская тройка "горбунков" с подвываниями ринулась по пятам. Линия мигала
прямо через двор и упиралась в подъезд дома напротив. Тут уже с вариантами
стало скудно, все одно пропадать. Прибавив мощности, она проломила дверь в
подъезд. Дальше были скачки по лестнице до второго этажа, а там, рванув на
себя переднее колесо, в нимбе из оконной крошки, она  вылетела  на  улицу.
Роллер свалился задним колесом на крышу какого-то неудачливого автомобиля,
выпрямился и спрыгнул на мостовую. Минуту спустя скрылись за горизонтом  и
заметавшиеся машины, и бабки, бросающиеся кошелками, и образовавшие где-то
на лестнице кучу-малу гаишники с "горбунками".
     - Еле улепетнула, - похвасталась Мелания коллегам при встрече.  -  Но
"жучка" я тому чудаку запустила. Говорит, что профессор, и все  его  блага
заслуженные, без злоупотреблений.
     - Я тоже в каком-то смысле профессор, - объявил, чтоб  не  ударить  в
грязь лицом, Бацилла, - могу поднос на голове нести, могу носом пить, могу
укусить себя за пятку.
     - Испортить атмосферу он может в любой момент.  А  вот  я  -  горящую
бумагу есть, стаканы грызть - всегда пожалуйста, - не захотел  отстать  от
товарища Бука.
     - Вы про свои таланты лучше помалкивайте, а то сглазите ненароком.  А
вот кто из вас радиодело понимает? Кому не слабо пеленг взять? - подначила
Мелания.
     - Я,  -  поднял  руку  Бука,  -  я  могу  радиоприемник  разжевать  и
выплюнуть.
     - Ну я, - сказал Бацилла, потеплев взглядом.  -  Три  года  на  флоте
отрубил радиометристом. Пеленгаторы, локаторы - как раз моя вахта. Я  ведь
со службы кое-какие аппараты привез. Когда тащил, то  почему-то  верил,  в
будущем обязательно пригодится.
     - Светла вера твоя, - двусмысленно похвалила Мелания.
     - А я "каракатицу" принесу, героиню  блатного  труда,  -  расщедрился
Бука.
     - И ты стал исправляться, - удивилась Мелания, -  если  будешь  очень
стараться, то лет через пять  попадешь  в  пионервожатые.  А  сейчас  всей
ватагой к Центру Отечественной Киберологии. Устроим пикничок на  ближайшей
лужайке - места там зеленеющие. Только чур, хабарики на травку не бросать.
Кстати, захватите с собой "столовые" приборы. Вы меня поняли, мальчики?
     Понимающие "мальчики" хмыкнули.
     В свое время от  Бациллы  не  мог  укрыться  ни  один  вражеский  или
дружеский радиопередатчик. Навыки засели в нем прочно и сохранились навек.
Он погрузился в наушники  и  давал  смещение  "жучка",  Мелания  запускала
данные в борткомпьютер роллера.
     Около трех пополудни  она  посоветовала  гордым  от  трудовых  усилий
бандитам затихариться в кустах.
     На  крыше  здания  ста  метрами  выше  стояли  двое  и   разглядывали
окрестности. Мелания одолжила у Бациллы бинокль,  который  он  заначил  во
время службы  на  флоте  -  тоже  почувствовал,  что  пригодится.  Удалось
довольно крупным планом разглядеть "блюдце" того самого профессора.  Рядом
кантовался мужик с  небезызвестной  физиономией  -  это  ж  Витя,  который
выручил ее при побеге от "Белькова"-Сфинкса! Даже с такого расстояния были
заметны  и  хороший  костюм,  и  небрежные  уверенные   движения,   модный
полуежик-полуиглы на голове, элегантные усы. Мелания  отметила  про  себя,
что он теперь впечатляет. А когда он протянул  руку,  чтобы  объять  даль,
открылся и черный браслет на запястье.
     "Значит, дорвался-таки до браслета, оттого  и  распушился,  -  поняла
Мелания, - немудрено". А в пять часов эти  двое  подкатили  на  сверкающем
ящике "Нью-савраски" к автотранспортным воротам Центра. Незаметный Бацилла
уже был на стреме со стороны улицы с заданием: проверить руки  "клиентов".
Глазастый  вор  вернулся  с  четким  докладом:  "Досмотрел  лично  и  руки
усатого-игольчатого,  лежащие   на   руле,   и   грабли   старого   козла,
протягивающие ксиву менту. Ничего, кроме  рыжих  котлов,  пардон,  золотых
часов".
     - Выходит, браслет они замусорили где-то  в  институте.  Соображаете?
Мощная вещь, раз боятся тащить ее домой, - разобралась Мелания.
     - Ты уверена, что мне с браслета что-то будет причитаться?  -  ехидно
уточнил Бацилла.
     - Тюрьма тебе причитается. А раз не в  зоне  на  нарах,  так  и  будь
доволен.
     - А я и так доволен, - понурился Бацилла, - обломали сивку.
     - Но если серьезно, он сделает вам состояние.
     Бука отправился стащить  что-нибудь  из  еды,  а  Бацилла  и  Мелания
принялись рассматривать получившуюся в результате  радионаблюдений  карту.
Причем Бацилла намеревался  в  отсутствие  Буки  галантно  поухаживать  за
Меланией. Однако вместо этого она перегрузила его умственные  способности,
и мелкий гангстер был уже не рад совместному времяпрепровождению.
     Мелания вела ноготком по карте, мерцающей  на  экранчике  компьютера.
Здесь "жучок" колупался дольше всего. Это, может быть, туалет, но, скорее,
кабинет. Дальше горизонталь - наверняка коридор. Вот  "жучок"  подпрыгнул,
на один этаж, не больше. Там  снует  на  внушительной  территории  как  бы
бестолково.  Если  это  не  танцплощадка,  тогда  лаборатория,  в  которой
исполняется "танец руководителя". Теперь есть точки, где "жучок"  топчется
минут по пять-шесть - столько занимает один перекур с неспешным  пусканием
дыма. Если спустить из такой точки  вертикаль,  считай,  что  нарисовалась
вентиляционная шахта. А где "жучок" плывет до самого  низа,  допустим,  до
вестибюля, получается  уже  шахта  лифта.  Нехитрая  арифметика  дает  нам
этажность. Кабинет "жучка" на седьмом, лаборатория раскинулась на восьмом.
Из вестибюля же "жучок"  ползет  под  небольшим  углом  и  начинает  вдруг
выписывать что-то вроде восьмерок. Наш "жучок" зря ничего не сделает - это
он в гараже, выезжает из ряда.  Как  раз  сюда  опускается  вентиляционная
шахта.
     - Логично? - осведомилась Мелания у Бациллы.
     - Вроде складно, - ответствовал взопревший от мозговых усилий бандит.
У Мелании же словно внутренности скатались в ком,  потому  что  когда  все
состыковалось, то  вышло  -  брать  институт  штурмом  надо  сегодня.  Она
подсветила на экранчике  вентиляционную  шахту.  -  Орел  здесь  пролетит?
Честно скажем слово "нет". Значит, мы здесь пройдем. Начало операции в два
ночи, самое бандитское время.
     Как раз подоспел к середине военного совета нажравшийся Бука и  начал
с ходу орать.
     - Тебя что, комар бешеный укусил? Свободу  не  любишь?  -  А  Бацилла
зашипел. - Вокруг электрический забор стоит, даром, что ли? Не  для  тебя,
Василиса Премудрая? Знаешь, сколько жиганов на таких заборах повязали?  Да
подуй на него - уже возмущение поля, звон по  всем  ментурам.  Вот  выйдет
браслет наружу, мы его везде раскопаем, твой профессор не щекотнется.
     - Шире шаг, товарищи, прыгать будем, - не унималась Мелания. - Хватит
с нас принципов. Возьмем три бочки. Две друг на дружку поставим, а  третью
чуть поодаль. Положим на них доску. На роллере по доске разъедемся и ать -
через забор.
     - Что ты нам, ворам законным, стихи рассказываешь!  "Друг  на  дружку
положим" - это из другого романа.
     - А сроем оттуда  завтра  утром,  когда  ворота  откроют,  просквозим
как-нибудь, - развивала соображения Мелания.
     -  Ночь  с  такой  лялей.  Но  "срок"  улыбается.  Говоря  по  науке,
дисбаланс, - прикинул Бацилла.
     - Ладно, тащите сюда три бочки и доску, тогда  я  вас  извиню.  Бука,
"каракатицу" завтра верну. И доход от супер-БИ пополам.
     - Тороплюсь помочь, даже вспотел. А свое  извинение  намажь  себе  на
попку, - нагрубил Бука и обратился к корешу. - Давай вихрить  отсюда,  она
чудачка, кобра непонятная.
     - А вдруг вывернется, мы тогда кредит обратно возьмем с процентами, -
отозвался Бацилла и многозначительно подмигнул своему кенту. Он натянул на
голову черный чулок. - Сейчас какую-нибудь стройку раскрутим,  -  от  этих
слов нос его пробил материю. Уркан чихнул, и маскировка расползлась.
     - Понятно, чей чулок. Зря ты, Бацилла, экономишь на габаритах дам,  -
Бука показал  пальцами  размеры  Мелании.  -  Ладно,  уговорил.  Обмотайся
туалетной бумагой и потопали.
     Через полчаса два "гоп-стопа"  навели  марафет,  приволокли  бочки  с
доской, положили как надо.
     Бука торжественно  вручил  "каракатицу"  и  поторопил  Меланию:  "Ну,
прощай, дорогой товарищ".
     - Прощайте, злыдни мои незабвенные. Зря вы к сердцу моему  прикипели,
теперь отскабливать придется.
     Мелания уже проложила взглядом светящуюся тропу,  уже  разогналась  и
попала на доску, уже оторвалась от тверди и поехала по  воздуху.  Остались
позади уличные огни, раззявленные рты бывших коллег, линия между прошлой и
новой жизнью - забор. А потом состоялось приземление. Мелании  показалось,
что позвоночник рассыпался и вот-вот она станет кучей мусора.
     - Ну,  все,  ведьма,  застопори  метлу,  -  зазудел  вдруг  в  токере
нечеловеческий голос. Так мог бы разговаривать комар или клоп. "А это  еще
что?" - вскинулась Мелания. Подобный  голос  она  слышала  только  раз,  в
магазине "Норд". Там он уговорил ее заиметь браслет, пообещав, что  все  в
жизни переменится. Почему она решила, что к лучшему?  -  Это  я,  Кулибин,
"К2". Ты можешь не представляться. Я тебя знаю, частенько стоял за  правым
плечом. А вот синтезировать приятный  голос  -  дорогое  удовольствие.  Ты
поступила верно. Только  сегодня  ночью  -  иначе  не  выбраться  тебе  из
Каменного Века. Кстати, гараж налево по дорожке.
     Мелания едва успела свернуть и  подъехала  к  бетонной  стене,  слабо
напоминающей ворота.
     - Выступление мое подходит  к  концу.  Скоро  ты  увидишь  на  экране
борткомпьютера, как разобрать роллер на два  полезных  приспособления.  За
само транспортное средство не волнуйся, оно тебе  больше  не  понадобится.
Ну,  ушел  заниматься   замком.   Целую.   Кулибин.   Постмортум.   Напиши
когда-нибудь обо мне.
     Одна из створок гаража поехала вбок. Потом начался бег ползком  вдоль
стен в поисках решетки вентиляционной шахты. Она нашлась  так  же  просто,
как  белый   гриб.   И   тогда   на   экране   замаячила   первая   схема:
"Горелка-огнемет". Надо было, не отклоняясь от  инструкции,  снять  второй
топливный бак и регулятор подачи  топлива  с  нагнетателем,  вместо  свечи
пристроить обычную зажигалку. Вот зашипел газ, и ухнула струя  пламени  на
полметра. Мелания  притушила,  как  конфорку  на  кухне,  и  стала  резать
решетку. Искры и окалина сыпались на  неумелую  газорезчицу,  только  шлем
выручал. Но все ж образовалась дыра,  в  которую  можно  было  втиснуться,
после чего улечься на дно шахты  и  пялиться  в  заполняющую  ее  черноту.
Мелания пошуровала фонариком и все-таки разобрала: пять шагов  вверх  -  и
будет что-то вроде ребра. С ребрами уже как-то веселее.
     Пискнул борткомпьютер, она вернулась к сборке и  разборке.  С  экрана
предлагался рецепт изготовления лебедки. Сделать ее оказалось  проще,  чем
какой-нибудь салат. Заднее колесо со  спущенным  воздухом  превратилось  в
барабан. Мелания выудила из сумки веревку и Кота.  Один  веревочный  конец
закусил  робик,  другой  был  присобачен  к  барабану.   Педаль   мощности
зафиксирована клейкой лентой, все готово, чтобы ехать не вдоль, а вверх.
     "Поймет  ли  робик  без  супер-БИ,   ситуация-то   нестандартная.   А
программировать  его  на  формальном  языке  поздно".  Она  несколько  раз
подпрыгнула, пытаясь уцепиться за стенку - дескать, вперед, гордый  зверь,
покажи класс. Робик заурчал, уклоняясь от прыгания и скакания.
     Он имеет право, в нем теплится разум и зарождается чувство  личности,
решила Мелания. Зачем ему переться куда-то, рискуя превратиться в хлам. Не
хочет он быть полезным, и это верно.
     Не лучше ли ей прямо сейчас брести куда положено с повинной  головой?
Раньше ли, позже ли, но никому не уйти от  марша  торжествующих  оболочек.
Посадят ее в вольер, будут кормить таблетками вместо каши. Дядя Витя, судя
по гордому выражению лица, уже покушал, не только  за  бабушку,  но  и  за
кибернетизацию  всей  страны.  Потом  справили  ему  фартовый   костюмчик,
парикмахер над  ним  постарался.  А  ей  платьице  преподнесут  модное,  с
оборочками. И браслетик оденут. И станут через него притекать разряды,  от
которых одна гармония. Зачем она высунулась из канализации, есть ли  смысл
в бросании щепоток пыли в лицо ветру? Единственное достижение этой вылазки
-  ей  теперь  жалко  всех  подряд:  себя,  дядю   Витю,   Феодосия.   Все
уконтрапупенные, хоть и пытаются надуванием  щек  сделать  фигуру,  полную
тайного или явного величия. Кота больше всех жалко, он ей  родной  и  тоже
неприкаянный, и тоже бесчувственный.
     Она провела рукой по его шерстке: "Если бы ты хоть молоко  лакал  или
мышками закусывал, я бы для тебя наловила". И тут  Кот  зашумел.  Затрещал
усами, щелкнул хвостом и взялся за стену  шахты,  поскребывая  когтями.  А
потом рывок - он на уступе, еще прыжок - и три  метра  высоты  проглочены.
Кот пошел ввысь с точностью геометрического инструмента, скрылся  с  глаз,
только броски веревки  показывали,  что  он  в  работе.  Наконец,  веревка
успокоилась, и второй ее конец вернулся назад, щелкнув по  шлему.  Мелания
завязала себя в узел, повисела пару раз для проверки надежности. Ну, пора.
Веревка  принялась  наматываться  на  барабан,  Мелания   -   возноситься.
Напряженки не больше, чем в лифте, главное, не проморгать свой  этаж.  Это
убаюкивало. Мелания уже поддалась  чувству  покоя,  но  вдруг  под  лучами
фонарика заиграл клубами какой-то нехороший  туман,  и  первые  же  миазмы
заскребли в горле, схватили бронхи. Как и в  ту  газовую  атаку  на  Ипре,
стало неуютно. Мелания утешала себя. Мол, кибероболочка  пустила  газ,  не
вымарывающий нарушителя из Книги Жизни, а щадящий - только,  чтоб  человек
приторчал.  Но,  когда  она  слегка  прокашлялась,  то  почти  вывернулась
наизнанку, и уже с тоской ожидала момент чиха. Однако, что-то соскочило  к
ней на лицо и присосалось. Во встроенном под  черепную  коробку  маленьком
кинозале замелькали кадры из жизни осьминогов, пиявок и других прилипчивых
тварей. С одной  стороны  страшно,  а  с  другой  приятно,  потому  что  в
носоглотку задуло нормальным уличным воздухом с легким бензиновым  душком.
Она опасливо потрогала пальцем своего противного избавителя. На лице сидел
собственный котофей, вовремя соскользнувший с какой-то выси, и  кормил  ее
кислородом. Кот  вел  себя  ответственно,  пока  она  осиливала  последние
двадцать метров и резала на ощупь люк вентиляционной шахты. Хоть и  логово
врага, но здорово было полежать  в  коридоре  седьмого  этажа.  Оставалось
удивляться, что вслед за газовыми фокусами на нее  не  налетела  с  визгом
сирен толпа ментов, как будто  сигнал  тревоги  был  где-то  придушен.  Не
выдрал ли очередной волосок из своей могучей бороды джинн по имени "К2"?
     Кибероболочке Центра "заткнули  глотку",  но  "надеть  намордник"  не
смогли. Сперва на Меланию вызверилась киберсобака,  хотя,  может  статься,
это был и киберкрокодил. Кот, сделав сальто,  зашел  лязгающему  чудищу  в
тыл. Кибера сгубила красота. Кот, запустив когти в линолеум,  как  следует
приложился зубами к его декоративному хвосту. Пока местный цербер  тянулся
саблезубыми клыками, Мелания успела проковырять его стальной лоб струей из
горелки. Пустив дым из ушей, кибер околел. Мелания  откинула  крышечку  на
затылке  умерщвленного  исчадия  Центра  и  прочитала  прощальные   слова:
"Блокировка линий связи активной зоны". Опять-таки "К2" ненавязчиво  помог
ей. А  вот  прикрылся  дерматиновой  дверью  кабинет  Николая  Епифановича
Смелякова. С  "каракатицей"  такая  дверь  только  для  разминки.  Мелания
ворвалась в кабинет ученого  подобно  валькирии.  В  одну  минуту  комфорт
кабинета был взорван. Бумажки образовали буран. Коллекционные идолы, маски
и божки закончили свое земное существование, обернувшись щебенкой.  Только
к засушенной голове молодого человека Мелания отнеслась  с  сочувствием  и
прикрыла ее платочком. Однако, браслет не показывался. "Ноль-один" в чужую
пользу. "Но если все сразу, то это было б похоже на поддавки".  Оставалось
еще пространство для шмона. Злоумышленники - человек и робик -  крадучись,
взобрались по трапу на следующий  этаж.  Там  они  нашли  дверь  с  нудной
надписью "Вакуумная лаборатория, без вызова не  входить".  Дверь  была  не
какой-то заурядной, а  мощной,  откатного  типа  -  царица  дверей.  Такой
горелка, что плевок клопа. И ничего похожего на цифровой замок. Ей  своего
надо  унюхать,  ей,   болванке,   мыслекоды   подавай.   Мелания   немного
помедитировала  у  входа,  все  более   расстраиваясь,   как   вдруг   Кот
встрепенулся.
     - Это я твоего зверя напряг, -  опять  объявился  в  токере  "К2",  -
охранник движется. Он - монстр, поэтому не поздравляю. У двери  не  маячь.
Больше петь тебе не буду, увидишь меня по делам.
     Рядом аппендикс коридора - дорожка к мусоросборнику.  Мелания  засела
там, в засаде, сжимая в руках свое единственное оружие. Вскоре кто-то стал
прохаживаться по этажу этаким  вольным  стилем  -  шлепанье  подметок  все
ближе.  Потом  подметки  замерли,  зато  зашипел  откатный  механизм.  Нет
сомнений, открывалась для особого человека особая дверь.
     Пока Мелания высовывалась с горелкой, он успел  вытащить  пистолет  и
обернуться, но лишь наполовину. Кот головой в прыжке выбил у него  из  рук
оружие, а она напористо выдала киношный набор.
     - Тихо,  мразь.  Руки  назад.  Никаких  фокусов,  иначе  стреляю  без
предупреждения. Станешь копченой колбасой, пижон. - И тут же сорвала БИ  с
его запястья.
     - Я в тебе не ошибся. Вовремя ущучил, что кому-то здесь не спится,  -
похвалился человек.
     - Это тебе не помогло, - отрезала Мелания,  разглядывая  доставленный
Котом пистолет. Калибр - десятый, это понятно. А остальное нет - ни  курка
тебе, ни спускового  крючка.  Наверное,  тоже  слушается  мыслекодов.  Она
положила бесполезную вещь в карман и  скомандовала.  -  Три  шага  вперед,
ать-два.
     Человек повиновался, нога в ногу  к  нему  пристроилась  Мелания,  не
отстал и верный товарищ Кот. Как только все трое оказались в  лаборатории,
дверь встала на прежнее место, но зато полился приятный синий цвет, отчего
посетители стали похожи на недавно зарытые трупы. Но  Мелания  уже  узнала
захваченного в плен - по ежику и виднеющимся из-за щек усам. Дядя Витя, он
самый.
     - Что там у тебя в руке? - поинтересовался дядя Витя.
     - Поменьше вопросов, а то очень быстро состаришься. Огнемет, понял.
     - Самопальный, что ли? Работает хоть? А  то  пользоваться  пистолетом
научу.
     - Не учи ученого. Работает, тебя просквозит и еще на той стене  пятно
останется. Если не собираешься в нирвану, то во-первых, не оборачивайся, а
во-вторых, слушайся только меня, - выпалила Мелания.
     -  Старо.  Скажи  лучше  что-нибудь  действительно  занимательное,  -
расслабленно произнес дядя Витя.
     - Да пожалуйста. Ты можешь кокетничать, мол, просто "люблю бдеть". По
мне же, вовсе ты не инициативный, а просто пес, вроде того, что жил в этом
доме этажом ниже. И у  тебя,  наверное,  есть  крышечка  на  затылке,  под
которой сейчас написано: "Блокировка линии". А теперь  шуруй  к  браслету,
пока из тебя радуга-дуга не получилась.
     - Экие мы проницательные, из глаз торчит сноп лучей  имени  Рентгена.
Тебя-то какой-такой дед Мороз за подарками послал? Но вообще ты  правильно
сделала, что ко мне обратилась - я чуткий к  запросам  трудящихся  и  даже
тунеядцев.
     Дядя Витя подошел к двери типа "зрачок".
     - Ты там рассказывай о своем творчестве, - предупредила Мелания.
     - Я мог бы говорить долго и порой  интересно,  но  вам  нужен  только
супер-БИ, - искусственно возмутился дядя Витя, поиграл кнопками на  стене,
и  "зрачок"  откликнулся.  Все  трое  колонной  проследовали  в  следующую
комнату. Здесь царила прохлада, на одной стене даже изморозь поблескивала,
моргали индикаторы, показывая пока что скрытую работу.
     - За перегородочкой крутится по замороженным цепям ток,  испытывается
ионная камера на эмиссию. Обратите внимание на  прозрачный  шкаф  в  левом
углу. Внутри нечто похожее на костюм ангела. Правильно -  это  летательный
пиджак  со  плазменным  движком,  чуткими  БИ-рецепторами   и   встроенным
мультипроцессором. Для образования подлинной птички  еще  нужен  супер-БИ.
Рекомендую костюмчик.
     - Ты, наймит, экскурсию, что ли ведешь. А ну, не зли  меня,  я  долго
ждать не умею! - спохватилась Мелания.
     - Давайте немного расслабимся. Ша-би-ду-би-да, - пропел дядя Витя  на
восточный манер, - представьте себя обезьяной, сидящей на верхушке высокой
пальмы. Это помогает. Кстати, наш  брюнет  супер-БИ  вон  за  тем  красным
люком. Сейчас в угоду даме Салтычихе раскодирую замок и  Сезам  откроется,
кому бальзам, а мне нарзан. Возьмем браслет, и тогда я  буду  петь,  а  ты
танцевать.  В  жизни  всегда   есть   место   празднику.   Итак,   замочек
декодируется, Сезамчик открывается... - люк откатился  только  наполовину,
когда дядя Витя прыгнул головой вперед и сразу потерялся из виду в  темном
тоннеле. Мелания ничего не успела понять, успела только поступить. Лоб  ее
взорвался, как ей показалось, и выбросил красную  змеящуюся  тварь.  Глаза
этой твари были глазами Мелании, потому что она вдруг увидела бегущие ноги
и вцепилась в них. Потом пламя ударило ей прямо в переносицу и вылетело из
затылка. Наверное, секунд через десять она стала  различать  снова  стены,
потолок, смогла заглянуть с фонариком в туннель. Дядя Витя уже отдыхал  на
полу, держась за ноги. Рядом, раскинув лапки, лежал будто спящий  Кот.  Но
робики не спят.
     - Ползи сюда, нечестный человек, и моего братчика захвати.
     Дядя Витя уронил себя обратно в комнату и  протянул  обмякшее  тельце
Кота. У того на белоснежном  лбу  было  неприятное,  похожее  на  какое-то
насекомое, черное пятно.
     - Пал смертью храбрых, не спорю. Устроил себе короткое замыкание,  да
и мне заодно. Полметра до второго люка не хватило. Теперь полный порядок.
     - Единственного друга убил. А ну, не держи его своими лапками,  жаба.
Аккуратно положи, - Мелания с трудом продышала комок в горле, -  а  теперь
давай оправдывайся.
     - Задумка была на уровне. Мы с тобой в самой что ни на есть вакуумной
камере, она же камера хранения. Сюда  я  пришел,  опасаясь,  и  совершенно
справедливо, твоего огненного меча, о моя госпожа.  Именно  здесь  Николай
Епифанович держит супер-БИ вместе с "пиджаком ангела". Ведь  применение  у
них совместное, которое бы тебе понравилось, судя по  твоим  наклонностям.
Как можно было уже догадаться и менее проницательному уму, эта комнатка  с
секретом. При попытке вынести супер-БИ или  другое  имущество  срабатывают
датчики в тоннеле. Каморка задраивается, как космический корабль. Датчики,
кстати, и приняли твоего кота в сапогах за то самое имущество. Датчики, не
сообразив, что он на самом деле наш общий друг, законопатили внешний  люк.
Теперь будем ждать утра, сказки сказывать. Ну и ты  поведай  в  остроумной
манере, почему с самого начала не сработала сигнализация?
     - Твои предложения здесь никому не интересны.  Это  все?  -  уточнила
Мелания.
     - А вот и не все. Если похитители применят боеприпасы для прорыва  на
волю, включится местная автоматика, которую никакому "К2"  не  задурить  -
она слишком  тупая.  И  весь  воздух  отсюда  вылетит,  тю-тю.  Достаточно
огонька, искорки - здесь налаживается полный вакуум и негодяи  справедливо
превращаются в пыль и газ. Правда, схожая судьба ожидает и тела  случайных
прохожих  вроде  меня.  Теперь  становится  ясным  смысл  сравнения  нашей
комнатки с космическим  кораблем?  Единственное  отличие,  что  космос  не
снаружи, а внутри. Я, естественно, не желал каких-то там  мрачностей,  мне
ведь веселья подавай. Сам собирался выпрыгнуть, как сурок из норки, а тебя
запереть здесь. Конечно, помурыжить немного, чтобы перековала ты свой  меч
на, пардон, орало. А потом  бы  отпустил,  адью-адью.  Ты  бы  уходить  не
хотела, все благодарила. Стал бы я в органы жаловаться? Фу,  меня  от  них
зудит. Вот видишь, что ты потеряла. Шурупишь?
     - Ты хочешь сказать, что выбраться из этой каморки нельзя?
     - Хочу, и больше того, сказал. Нашу  лавочку  можно  отворить  только
снаружи, из лаборатории - чего тут удивительного? А туда, сама  понимаешь,
кто  заявится  поутру,  когда  мы  проснемся.  Унылые,  скучные  люди,  не
понимающие шуток.
     - И вакуум настоящий получится? - спросила от нечего делать Мелания.
     - Тут уж без всяких приписок, полный кайф обеспечен.
     - Понимал бы хоть, что ты сволочь эталонная. В парижскую палату мер и
весов тебя, под колпак. Вместе в космосе окажемся, на заслуженном  отдыхе,
это я тебе обещаю, - разругалась Мелания.
     - Согласен, разделяю мнение, готов подписаться под каждым словом.  Но
ведь неинтересно играть, если все вокруг подмахивают.
     "Куда ты, "К2", советчик непрошенный, затырился? Как  объяснишь,  что
из-за этого законного придурка пропадать приходится? Только  какое  теперь
тебе дело. Ну,  осечка  вышла,  скажешь,  потерял  одну  фишку.  Ладно,  в
следующий раз умнее будем".
     Торчать под шлемом было уже неинтересно. Она  скинула  набалдашник  и
еще пнула его пару раз.
     - А меня не надо, - сказал дядя Витя и, наконец, узнал свою  врагиню.
-  Девка-богатырка,  она  самая,  -   голос   его   совсем   помягчел.   -
Девка-богатырка-а-а.
     - Ты это прекращай. Слышать  тебя  не  могу,  -  строго  предупредила
Мелания и навела на его нос горелку. - Чуешь, жареным пахнет.  Сейчас  как
спалю рубильник! Все из-за тебя, кувалда.
     Несколько минут было заполнено звенящей холодной тишиной.  Дядя  Витя
выдавил  из  ссадины  на  ладони  чуть-чуть  голубоватой  жидкости,  потом
перехватил напряженный взгляд Мелании и старательно ощерился.
     - Не бойся меня, деточка.
     - Ладно уж, пошебурши. Значит, в тебя залили искусственной,  подлинно
научной, или как там ее, крови. Вставили пару шлангов с двух сторон,  один
нагнетает, другой откачивает.
     - Ну, правда. Что тебе с того? - бесцветно отозвался дядя Витя.
     -  Вот  потому  ты  и  стал  у  меня  под  ногами   путаться,   козел
дрессированный.  В  тебя  ж  оболочки  вселились,  хоть  ты  и  уверен   в
собственной значительности. А ведь достаточно включить горелку,  и  подвиг
кретина будет завершен. Приклеют твое фото в альбом, внизу напишут:  "Наша
Лайка. Спасибо, животное".
     - О чем ты, тетка? Не бреши. Смеляков считает меня хорошим пилотом.
     - Ему, конечно, любопытно. Был идиот, а стал пилот. Товарищ чувствует
себя папой Карло. Но тем, кто людей  переделывает,  еще  интереснее  жизнь
положить, конечно, не свою.
     - Не тем местом думаешь, тетя. Новые возможности  он  мне  дал?  Дал.
Натаскивал,  понимаешь,  тренировал.  Значит,  уважает  мой   человеческий
фактор. Одним словом, большой ученый.
     - Клоп большой,  достаточно  всмотреться  слегка  в  мордоворот  того
профессора.  И  фактор   твой   человеческий,   дядя,   он   ценит   чисто
гастрономически.
     - Вот ты, стрекоза трескучая. Да мне деваться  было  некуда,  ослабел
почти что до смерти, а тут он со своими предложениями.
     - Сам виноват, что перья обломал и пошел на дно без пузырей. Не  знаю
я частностей и не хочу знать.  Но  когда  сидишь  в  канализации  по  уши,
крыльями махать не стоит, не  та  среда.  Надо  было  тихонько  лапками  -
плю-плюх, и куда-нибудь в сторонку, подальше от течения.
     - Про меня ты  можешь  наплести  больше,  чем  я  сам,  сказительница
канализационная. Только мне этот "плю-плюх" не годится.  Я  чувствую  себя
удовлетворительно, когда  на  кое-что  способен.  Ныне  могу  добежать  до
потолка и вернуться назад без травм. Могу опустить голову в ведро с  водой
и не вынимать в течение  семи  минут.  Не  поморщившись,  вырву  себе  зуб
пальцами. Стоять на одной руке - нет проблем. Плюнуть ядом  точно  в  глаз
врага - запросто. Количество звуков,  произнесенных  за  час  каким-нибудь
трепачом - назову тютелька в тютельку.
     - Ну, мастер-плевака, не забудь добавить - если  браслет  имеется.  А
его, между прочим, воры у меня смыли. Вообще, с таким совершенством  лучше
тебе в цирке работать - полный зал обеспечен. А помнишь, Вить, в аэропорту
я сказала, что ты красивый? Хоть ты и загаженный был с ног  до  головы.  Я
ведь теперь поняла смысл этой фразы.  Красивый  внутри.  Была  ведь  своя,
незаемная сила.
     - Еще ткни его, - вдруг обозначился в токере "К2", - скажи ему айкон.
     - Ну-ка, Виктор, спой про "айкон".
     Дядя Витя ничего не понял, даже дурашливо свесил нижнюю  челюсть.  Но
потом его лицо смялось, как бумага. Вид неожиданно стал жалким.
     - Интересный вопрос, и ответ должен быть интересным. Что-то  крутится
перед глазами, а назвать не могу. Посадила ты меня.  -  Мелании  с  испуга
показалось, что лицо дяди Вити стало меркнуть, таять, уходить в камень.  -
Один раз уже собирался вспомнить, когда летел в "Гнездо-2",  но  схлопотал
по своей голове каблуком. Айкон - это не я, но продолжение моих рук,  ног,
сердца, дыхания.
     Дядя Витя  слабо  мерцал  в  глубине  оплавленной  глыбы.  Свернутый,
спеленутый, стиснутый со всех сторон.  Она  стала  долбить  этот  монолит,
долбила сто лет, а может, сто лет слиплись в одно непрекрасное  мгновение.
Трещина-клин-трещина-клин. И она - этот клин и вода, пропитывающая клин, и
даже сама трещина. Боль шла ломаной дорогой по  ней.  Наконец,  показалось
выжатое, перекошенное лицо дяди Вити.
     Дядя Витя вытащил из кармана складной, но внушительный  нож,  пружина
выкинула лезвие.
     - Ты на кого руку? - Мелания отодвинулась и сжала свой "огнемет".
     Дядя Витя, не обращая на нее внимания, провел лезвием между большим и
указательным пальцем. Вместе с голубыми пузырями вышла пластиковая ампула.
Он разок подбросил ее и перекинул Мелании.
     - "Лебединая песня" называется.  Начинка:  хитрый  такой  излучатель,
попискивает, чтоб "гора" знала, где твое тело.  А  еще  тут  записаны  все
разряды, что через тебя проскочили за последние сутки.
     - Витя, доходчивее, - попросила Мелания. - Ты на  танке  катался  что
ли, или самолетом управлял?
     - При чем тут танк. И никакой я не  Витя.  Меня  зовут  Виктор  К123.
Воинское звание  -  капитан.  Айкон  -  интегративная  система  управления
оболочками боевой  колесницы.  Сведения  о  моем  подразделении  и  районе
базирования разглашению не подлежат. Да у меня и пусто  в  башке  на  этот
счет. Что же еще? Плутон  рассыпался,  и  осталось  яичко,  непростое.  Он
сбросил  на  землю  контейнер.  Обстоятельства  вынуждают  снизить   порог
секретности,  что  допустимо  в  каких-то  случаях.  Надеюсь,   в   нашем.
Содержимое контейнера, предположительно,  супер-БИ.  Плевать  я  хотел  на
Землю, с высоты триста километров, но... Есть приказ  -  изъять  супер-БИ.
Хоть раздери кого-то напополам, но вынь да положь начальству супер-БИ.
     Бывший дядя Витя лег на пол спиной, на лбу проступили капли пота.
     - Куда я попал? Отвлекся немного, чуток ослабел -  и  сразу  обломали
руки-ноги, зубы с когтями выдрали. Что за народ? Кровь  и  ту  спустили  в
сортир, - просипел он. - Теперь сплошные протезы. Что теперь  исправить  в
биографии? Только одно большое исправление можно еще сделать.
     Он добрался до шкафа и выдернул "костюм ангела".
     - Одевывай, красотка, невзирая на моды, и браслет тоже.
     - Ты чего, Витя, балуешься? Что ж я, вокруг лампочки летать буду, как
мошка?
     - Я ведь говорил, слушать надо было. Дунь огнем, и в одно  прекрасное
мгновение все газы, все, что плохо лежит, вышибет отсюда через трубу.  Вон
тот люк откроется.  Это  называется  гравитолчок.  Надо  только  со  шкафа
стартовать, чтобы точно в дыру угодить. И с криком  "вуаля"  окажешься  за
стеной дома на высоте тридцать метров. В ангельском  виде  это  ничуть  не
страшно, приятно даже.
     - Ну, Витя, брось куролесить. Почему не смыться вдвоем?  Ты  прижмешь
меня, как-нибудь извиню, или я ухвачусь за твои тапки. Так и отвалим.
     - Вдвоем застрянем. А если даже и  продеремся,  аэродинамика  не  та,
тяги не хватит - и полквартала не пролететь.  А  жужжать  надо  долго.  По
спутниковому навигатору выйдешь на одно место в лесу под Пустомержей, - он
назвал  координаты.  -  Там  как  раз  капсула  летучая  тебя   поджидает.
Заберешься внутрь, не забудешь задраить  люк,  нажмешь  красную  кнопку  и
вывалишься прямо в заданную точку орбиты. Не бойся,  что  некоторое  время
будет очень тихо в ушах и очень пусто вокруг, боевой  катер  Космики  тебя
подберет. Сдашь командованию, как полагается, браслет и "Лебединую песню".
Скажешь, так да так, капитан Виктор К123 пал на поле  дряни.  И  далее  по
существу, всю правду  в  лицо.  Свиснутая  у  нас  фальшивая  кровь  марки
"Голубой  кисель"  опробована  в  сочетании  с  двусторонним  супер-БИ   и
понравилась.  Отличился   отдел   малых   летательных   аппаратов   Центра
Киберологических Исследований.  Производство  плазмы  искусственной  крови
освоено. Ожидаемое начало масштабных испытаний  -  весной  будущего  года.
Разрушение производственной базы института  нецелесообразно  -  технология
известна минимум десятку организаций  схожего  профиля.  Изъятие  супер-БИ
может  серьезно  отодвинуть  сроки  испытаний.  Переход  к  массированному
использованию указанных средств будет означать дальнейшую мутацию  земного
населения в контролируемую кибероболочками среду. Оболочки уже  наработали
коды управления - поковыряйтесь-ка в  моей  "Лебединой".  Таким  переменам
серьезных психологических и  социальных  барьеров  наблюдателем,  то  есть
мной, не отмечено. Вы, милая дама, пока не классифицированы. У вас, скорее
всего, случай "аскетического синдрома", тяга к  бесплотности  как  попытка
выйти  из-под  контроля.  Далее  речь  моя  становится  более  бессвязной.
Догадка: оболочки типа "плутон" -  противная  классикам  форма  небелковой
жизни.  Активное  и   беспрепятственное   видообразование   происходит   в
кибернетических   системах   Земли.    Проникновение    в    киберсистемы,
расположенные  в  космосе,  очевидно,  через  спутниковые   каналы.   Все,
протокольная часть окончена. Устал я, - вид у  Виктора  К123  был,  как  у
пловца, за которым долго гонялась акула - оно  извинительно,  ведь  только
что себя вспомнил... - Ну, и добавишь от своего имени, что сочтешь нужным.
Родни у меня нет и не предвидится, ввиду  полного  отсутствия  наследства.
Все мои кореша - законные покойники, надеюсь, не зомби.  Забывать  некому,
вспоминать нечего. Вся моя жизнь с ее  достижениями  поместится  на  одной
страничке убористого текста. Те, кому положено, за меня отомстят. Ты же ни
в какие шебутные дела не встревай,  во  всякие  там  женские  смертоносные
эскадрильи. Без тебя обойдется.
     - Ну почему я, а не ты? - недоумевала Мелания. - В чем причина такого
благородства? Не могу понять.
     - Никакого благородства, просто я черной молнией укушенный.  И  я  не
могу понять, как у офицера  Космики  может  плескаться  в  жилах  шампунь?
Только к такому бойцу прилепляется двусторонний БИ, и он уже не офицер,  а
туша на крюках. И никуда не рыпнешься,  любой  бес  сможет  тобой  играть.
Конечно, от боевых сбросов отстранят, от  всего  -  и  правильно  сделают.
Останется только  на  подоконнике  сидеть.  Нет  уж,  искусственная  кровь
годится лишь для всякой шпаны бесхребетной. Обстоятельства, кажется, умнее
нас. В романах, когда героя некуда  девать,  в  него  попадает  зловредный
микроб в дозе, как ее, леталис минима, или на худой конец  пушечное  ядро.
Есть же сейчас возможность красивого окончания, и надо ее использовать.
     Он выбил дверцу шкафа, достал полетные принадлежности.
     -  Твоего  комбинезончика  маловато  будет.  Там  вихри   враждебные.
Одевай-ка еще и мой. Не ради прикида, а ради тепла в организме.
     Капитан военно-космических сил Виктор К123 остался только в  майке  и
трусах. Он ежился и переминался с ноги на ногу.
     - Задира ты, Виктор К123, - плаксиво  сказала  Мелания.  -  На  какой
стороне баррикады ни находился бы.
     - Наверное, ты права, как всегда. Это во мне непреходящее.
     - Хочешь быть только героем, не меньше. Чтоб кулаком по столу, и  все
вокруг запрыгало.
     - Культурным героем, - поправил бывший дядя Витя,  -  который  крадет
власть у бесов. Даже твоему "К2" понравилось бы, когда б я замазался и  не
пускал пузырей. Дрейфит он - мол,  если  потопчут  бойцы  Космики  местных
кощеев,  то  это  дорого  будет  землянам  стоить.  Засучат  ножками,  как
распеленутые младенцы. А для чего  вас  выращивают,  малыши?  Этого  никто
объяснить не может. Здесь ничего не объясняют. А только мило лопочут, чтоб
не разозлить Кормильца, чтобы  тот  сладкую  свою  титьку  не  забрал.  Я,
наверное, не те слова говорю. Да уже поздно подбирать фразы. Вот собираюсь
еще одно слово употребить для ясности. Тебя зовут, скорее всего, Мегера.
     - Мелания, - поправила его Мелания.
     - Мелания, подари мне свой токер.
     Она знала, что  теперь  оборвутся  все  ниточки,  тянущиеся  к  "К2",
ангелу-хранителю, который вел ее в дом покоя. И будут теперь другие ангелы
и дом другой - звенящий дом драки. Но она подчинилась. Мелания задержалась
еще на час. Столько длился ее любовный роман с Виктором К123,  потому  что
блестящего капитана с Космики нельзя было не полюбить. Потом за три минуты
он оснастил ее всем, что нужно для  продолжения  полета,  задал  параметры
наведения процессору, активизировал двигатель. Она еще  поцеловала  его  в
замерзающий лоб. Сверкнул  плазменный  пучок,  комната  рванулась,  и  она
влетела в зарю. От него не осталось даже мужественного окоченевшего  тела,
лишь молекулы размазанные по стене. Но в последний момент он знал,  что  и
злыдни-плутоны, и добряк "К2" распрощались с браслетом.  И  все  на  свете
сложится немного иначе, чем планировалось. Он успел сказать:  "Вот  он  я,
Господи", и серебряное небо раскрылось перед ним.

                             Александр ТЮРИН

                          ИСТОРИЯ ОДНОГО ДЕСАНТА

                     Нужно прожить жизнь так, чтоб не  захотелось  прожить
                ее еще один раз.
                          Из приказа. Выдержка из файлов Базовой Летописи,
                          10-20е гг Эры Первого Кольца.

                     Союз  Космических  Поселений  (Космика)   выдерживает
                атаку киберсистем типа "оболочка" [ключ], достигших уровня
                функциональной    интеллектуальности     под     действием
                "эволюционного  ветра"  [ключ].  Лобовая   атака   отбита,
                структурная  уязвимость  устранена.   В   это   же   время
                "оболочки" на Земле достигают господствующего положения по
                всем линиям человеческого поведения.  Факторы  прельщения:
                обеспечение   полной   занятости,   развитие   гражданских
                потребностей  и   покупательского   спроса,   адекватность
                предложения спросу, увеличение качества  трудовых  усилий,
                безопасность   жизни,   сбалансированность    по    схемам
                "поставки-потребление".    После     отработки     прямого
                воздействия кибероболочек на человеческий  организм  через
                биоинтерфейсы  и  "искусственную  кровь"   [ключ]   земное
                человечество  в  массе  своей  превращается  в   полностью
                управляемую среду. Конфронтация Космики и Земли  переходит
                в   фазу   полного   непонимания.    Для    предупреждения
                столкновений    Космика    отводит    свои    боевые     и
                разведывательные средства  из  ближнего  космоса  Земли  -
                образуется  зона  разделения.   Наблюдение   из   дальнего
                космоса, в основном, с  лунных  баз,  показало  уменьшение
                человеческой активности на Земле. В конце  20-х  годов  на
                материнскую    планету    было    отправлено     несколько
                разведывательных групп.
                       Выдержка из файлов "Хроники разведгрупп", версия 2,
                       блок "Капитан Алекс К123. Позывной - "Штеккер".

                                    1

     -  Внимание!  Психподготовка  закончена.  Начинается  отсчет  времени
сброса. Десять... девять... восемь...
     В который раз слышу, но все равно очень интересно. Уровень адреналина
в крови подскочил на десять  пунктов.  Кто-то  считает,  что  этот  гулкий
загробный голос приносит счастье. Видно, приносит и  уносит  обратно,  так
что не успеваешь воспользоваться.
     Сейчас мы распрощаемся со старухой  "Гевурой",  самой  первой  боевой
горой Космики. Как  там  насчет  следующего  свидания?  Айкон  -  экранный
дракончик - ничего по этому поводу не скажет. Пусть он и знает подноготную
всех  бортовых   систем   сбрасываемого   разведкатера.   Раз   у   айкона
раскраснелась гузка, значит, двигатели уже напряглись и готовы  вытолкнуть
плазму, как только Бурелом выдаст приказ через  свой  биоинтерфейс  Анима.
Дракончика не интересует, когда  персональное  дело  капитана  Штеккера  с
пометкой "закончено" поплывет по мусоропроводу в архивный погреб.  Впрочем
и Аниму тоже. Хоть она впаяна  в  мой  личный  лоб  и  обязана  вести  всю
бухгалтерию моего организма, ее не беспокоит,  как  сложатся  отношения  с
грядущим. Я грядущее поимею или оно меня?
     Я вот мучаюсь вечными вопросами, хотя  должен  лежать  расслабленный,
потому что ускорение будет не из щадящих. У командира же  катера  Анатолия
К250, а вернее Бурелома, сейчас, как и всегда,  высший  класс.  Он  желает
старта,  по  его  крови  разрядами  пробегают   мыследействия,   и   через
биоинтерфейс врываются в мускулистое  тело  катера.  И  вот  еле  заметной
дрожью, а также сминающим напором инерционных сил я извещен, что жизнь моя
пошла в очередное пике  -  сбросились!  Прощавай,  моя  порцайка  макарон.
Запомни надолго, гражданка койка, мой  ненавязчивый  вес.  Можно  помахать
ручкой  тренировкам  по  выживанию,  выплыванию,  оттаиванию,  замерзанию,
отъеданию.
     Десять лет мы не баловались, десять  лет  "боевые  горы"  сторонились
Земли или, как у нас теперь грязно выражаются - Грязи.  И  нынче  "Гевура"
подплыла  со  стороны  Луны  не  оттого,  что  кому-то   Мамаева   побоища
захотелось. Просто мы научились  притворяться  несуществующими.  Мы  умеем
маскироваться под окружающую среду в тот момент, когда нас щупают локаторы
недругов и прочие недотоварищей.
     А пока "гора" будет снова прятаться  за  лунный  блин,  буреломовский
катер прижмется к атмосфере Земли. Там он разделится  как  оплодотворенная
чьими-то усилиями яйцеклетка на три  части:  основной  спускаемый  модуль,
резервный спускаемый и модуль прикрытия. Этот последний, в крайнем случае,
вернется один, и даже экипаж ему не обязателен. В основном модуле  готовят
к десанту свои воинские доблести еще четверо бойцов.  Четверо,  не  считая
меня.
     К015, он же Кактус, электрогигант, эталон вредности. У него все  руки
в разрядных клетках "столбиках" (сила удара в  тысячу  вольт  обеспечена),
плюс тепловое зрение, плюс модернизированные лихие синапсы (так что за его
реакцию  беспокоится  не  стоит),  плюс  тонкий  ультразвуковой   слух   и
соответствующий голосок.
     Женский клон К111, Фикса. С  ее  электрорецепторами  можно  гулять  в
любой мгле, даже в аду, с  ее  глазенками  различать  ультрафиолет,  с  ее
носиком нюхать как легавая собачонка. Она  девка  неплоха,  только  думает
чересчур редко, гораздо чаще стреляет.  Размер  ножки  у  этой  золушки  -
тридцать семь с десятью половинками.
     Ну еще Т209, Тумблер, самый бесчеловечный человек, у него там в башке
все время  белок  выделяется,  от  которого  память  в  десять  раз  лучше
становится; он целую ночь напропалую сам с собой то в шашки-шахматы, то  в
преферанс сражается.
     К300, Курок, живой электромагнит, пошлешь его на... - так он  пойдет,
даже по потолку бродить мастак, таков заряд положительных эмоций.
     Настоящее скопище монстров - с точки зрения жителей Земли,  грязнуль,
а с моей точки вполне милая компания. Правда до того момента, когда  Курок
начнет выблевывать жижу, которой он придает магнитные свойства  веществам.
Или до той поры, пока Кактус не перейдет в газовую атаку, выделив кубометр
метилиндола - кто не знает, что это такое, большой счастливец.
     Голубой шарик несется нам навстречу, как футбольный мяч. Десять  лет,
как никто из наших не лупил  его  бутсой.  Интересно,  грязнули  такие  же
монстры, как и мы? Или похилее? Если похилее, то я им не завидую. Мы  рано
или поздно навяжем им неравноправный договор и  будем  регулярно  получать
землянику бочками. У нас ведь  невыгодно  выращивать  землянику,  а  также
слонов, китов, рембрандтов, бахов, достаточное количество  женского  пола.
Зато напроизводили у нас  хренову  тучу  драчливых  людей  для  касты  "К"
(кшатриев),  которые  частично  летают,  а  преимущественно  слоняются  по
пивным, баням и заведениям интимных встреч-разлук. Их  много,  потому  что
раньше бойцов выбивала война, а нынче кибероболочки-плутоны посрамлены, но
инкубаторы продолжают фурычить с тем же скрежетом. Кшатрийное лобби  давит
на правительство, чтоб не останавливало машины,  мало  ли  что.  Будь  нас
поменьше, полегче бы дышалось другим сословиям,  особенно  "С"  -  вольным
купцам и старателям. Они копаются там и сям, выискивая полезные  минералы,
развозят по самым дальним  поселениям  вибраторы-мастурбаторы,  самогон  и
книги по философии. Мы же бабахаем из главных калибров в тех  местах,  где
они работают, и буравим пространство там, где они тащатся с  грузом.  Если
нас убудет, то грустнее станет только девушкам-трамвайщицам - есть  такие,
которые любят, чтобы сразу много людей оказывало им знаки внимания.
     Командование распорядилось: сразу в пекло не лезть, себя  в  разумных
пределах жалеть. Начать с какой-нибудь периферийной деревеньки, а потом уж
выдвигаться на передовые  позиции.  Я  эдакий  пессимизм  в  действиях  не
приветствую - те редкие сведения, которые долетели от  наших  прорвавшихся
зондов радуют тем, что грязнули, в основном, отдыхают, загрузив  голову  в
объемный экран с веселыми мультяшками, сидя и лежа  расслабляются,  пляшут
быстрые и медленные танцы, числятся на каких-то липовых работах,  шатаются
по магазинам и аттракционам. А кибероболочки ненавязчиво советует  им  как
жить, не пускают в окно и на рельсы, закутывает шарфом в холодную  погоду,
ставят клизму или вливают слабительное, если не в порядке со  стулом.  Так
что эти, с позволения сказать, жители Земли нам не соперники.
     Защелкало,  захрустело  -  модули  разделяются.  Я  подмигиваю  К678,
Кнопке, из резервной группы, она за переборкой и  представлена  только  на
дисплее. В отличие от стриженой Фиксы эту валькирию даже можно  вообразить
в вечернем платье. Но мне про нее говорили - убийца, каких мало.
     Спускаемся теперь совсем по-тихому, большие надежды на шумопоедание и
полную маскировку под цвета неба. Наконец, последнее пшиканье  движка,  мы
перестаем ненавидеть противокосмическую оборону землян и выходим, разминая
ноги на  планету  Грязь.  Спускаемый  модуль  становится  поднимаемым.  До
свиданья, уважаемый, надеемся быть  тебе  полезным  и  впредь.  И  вот  мы
пытаемся напоминать группу туристов. Вряд ли первому встречному покажется,
что у меня за пазухой нейтронный сквизер, который любое тело,  за  редкими
исключениями, превращает в неаппетитную квашню. Или что у Фиксы в  кармане
бластер. Девчонка любит прожигать дырочки в тех, кто  ей  не  нравится.  А
того, кто ей полюбится, угрохает просто кулаком. Мы, кстати, вместе с  ней
идем в деревню, еще с нами и Кактус, как  грубая,  едва  обузданная  сила.
Командир подгруппы, конечно,  я,  больше  некому.  Тумблер  и  Курок  пока
разобьют палатку и будут коротать время в лесу, вести внешнее наблюдение.
     Шествует наша тройка по лесу, немного  смущается,  несмотря  на  свое
очевидное жлобство. Ведь встает солнце, и мы  балдеем  от  буйной  дурости
леса. В воздухе  порхают  непривычные  вонизмы-миазмы,  некоторые  из  них
весьма недурны после нашей стерилизованной Космики. Задница  еще  ноет  от
уколов, которые обязаны отвадить всяких бацилл с их верткими  жгутиками  и
токсинами. Солнышко жарит прилично, хоть раздевайся до утреннего  костюма,
то есть, до  трусов.  Кактус,  я  подозреваю,  топает,  как  представитель
местного населения, которого называют медведем. Да и то в  лучшем  случае.
Ломится насквозь, искры с него сыплются, а после от веток паленым пахнет.
     На Земле парень вроде него, наверное,  стал  бы  злодеем.  Сделал  бы
ребенка своей учительнице или ограбил бы приличного человека. А его все бы
уважали, и граждане и пресса, так как вышел он из пьющей семьи и социально
незащищенных слоев, да еще борется за право простого  человека  на  мелкие
радости. Прогрессивные граждане поняли бы, что он органичная часть  нашего
прошлого, отсталые товарищи нарекли надеждой человечества, а режиссер снял
бы его с красивыми актрисами в обнимку. В итоге, земной Кактус устроил  бы
какую-нибудь масштабную гадость, например, сбросил бы бомбу,  возбуждающую
всемирный понос.
     Ничего такого в Космике произойти не может, у нас вроде все вместе  и
одновременно очень-очень отдельно. Никому  мозги  не  запудришь,  даже  не
припорошишь, потому что каждый пожелает для начала выудить из твоей  Анимы
всю подноготную. А раз так, то К015 просто хороший парень. Хотя  чужаку  и
может навредить. Помню, одному марсианскому  ковбою,  который  крокогоутов
разводил, при ссоре накинул он на голову чугунный котел  и  "подключился",
взявшись за ручки. Ковбоя-скандалиста так забило, что  Кактуса  вдесятером
отрывали, завернув в три матраса.
     Сейчас К015 мечтает вслух: "Хорошо бы пальнуть в какого-нибудь лося".
А я его торможу: "Смотри, как бы от тебя  самого  рога  да  копыта  бы  не
остались. Так что рассчитывай на вегетарианский стол и стул".
     Карта у нас есть - мы, когда  по  небу  крутились,  рельеф  местности
слегка познали - но что-то сейчас с ориентирами не  ладится.  Куда-то  все
они попрятались или не на месте стоят. Магнитозвуковая аура душноватая. Я,
кстати, своими рецепторами прилично чувствую магнитодинамические  волны  -
те самые, знаменитые МДВ, что  вырабатываются  живыми  тварями.  Так  вот,
хищным духом напоен воздух - будто кто-то хочет нас сожрать, оставив  лишь
скромные кучки дерьма на память. Мы, кстати,  приземлились  именно  в  том
квадрате, где магнитография показала слишком резкие изменения  поля,  чуть
ли не вихри. Правда, ауральный пейзаж Земли для нас покамест  в  потемках.
Вещи,  дикие  для  Марса,  боевой  горы   или   спускаемого   модуля,   на
планете-маме, возможно, являются обычными и никому не интересными.
     А потом, несмотря на все  страшные  предчувствия,  встретился  нашему
трехголовому отряду лишь старичок-сморчок. Без биоинтерфейса -  Фикса  его
мигом на электропульсацию проверила - шастает по лесу, раздвигает травинки
палкой. Как  же  такие  люди  прозываются?  Грибари,  расковырники?  Рожи,
конечно, у аборигенов на уровне - по ним будто теркой прошлись, - а  глаза
прямо бусинки.
     -  Самое  время  грибочками  заняться,  -  самостоятельно  объяснился
старикашка и справился заодно. - Вы куда,  господа  хорошие,  бредете?  Не
заплутали?
     Чувствую, Кактус уже  напрягся,  почуял  вражьи  происки,  уже  готов
врезать и похоронить в своих  объятиях  первого  встречного.  Поскольку  я
командир группы, старенького гасить не будем, пускай еще покоптит.  Может,
он знаток фольклора? Так и хочется старперу скомандовать:  "Ну-ка,  сказки
рассказывай, не то хуже будет". Увы, толковать придется совсем о другом.
     - Мы, милейший товарищ, туристы в этом сумрачном лесу,  но  от  твоих
объяснений не откажемся.
     -  Плутать  здесь  даже  дураку  негде,  -  отрекламировал  местность
старичок и так  нудно  стал  живописать  путь-дорогу  до  ближней  деревни
Оммены, что еле Кактус его унял, приобняв за щуплые плечи.
     Гладкость в общении имелась, и деревню мы нашли после такой  наводки,
только вот  не  понравилась  мне  старикашкина  МДВ-аура,  о  которой  он,
конечно,  без  понятия.  Была  у  него  аура  свежего  покойника.  Никаких
магнитозвуковых "свистов", которые  возбуждает  нормальная  психика  с  ее
жадностью, завистью, подлостью и  недоверчивостью  -  ничего  нормального.
Полный покой нарушался лишь легким ауральным "шипением", намекающим  на...
стремление старого пенька к какой-то великой цели.  Хотя  надо  учитывать,
что я чайник по части землянских аур. Может, старикашка  -  йог,  как  наш
знаменитый Шри Василий Адвайта?

                                    2

     Оммены - деревня в классическом понимании  этого  слова,  без  всяких
модернизаций, не говоря уж о  кибернетизациях.  Памятник  эпохи  застоя  и
запоя. Люди, как и  сто  лет  назад  (так  и  хочется  добавить:  вперед),
копаются без особого успеха в грязи. Никакой вам гидропоники,  не  заметны
следы  довольства  и  труда.  Ни   ощутимого   полеводства,   ни   особого
животноводства. Огородик подле кривобокой избенки, да коза на колышке  над
последней травкой издевается - вот  и  все  сельское  хозяйство.  Из  лесу
изредка раздается звук пилы - это местные  бабы  стараются  помаленьку,  а
мужики здесь вообще свои силы уважают  и  попусту  не  расходуют.  Деревня
такого отшибного вида, что даже сельсовет и тот  за  двадцать  километров.
Никакая автодорога к ней не приводит и от  нее  не  уводит.  Тянется  сюда
только железнодорожная ветка, по ней раз в неделю добирается пара  вагонов
для скудного обмена местных идей на городские товары.
     Кажется, наши планировщики перестарались, выискивая периферию.  Везде
есть застойные зоны, но тут поначалу я был шокирован. А  меня  не  смущали
даже стальные радиоактивные трущобы  Ретрограда,  что  на  Марсе.  Но  там
другое, там люди в  такую  задницу  угодили,  что  как  ни  вертись  -  не
выкарабкаешься. А здесь ни от кого ничего не требовалось. Где-то  фурычили
кибероболочки, развращая и насыщая, но  в  Омменах  без  них  было  темное
царство, лишенное всякого проблеска. Это мой первый  вывод  для  отчета  о
пребывании на Грязи.
     Народ  в  деревне  соответственно  обстоятельствам   был   жмотистый,
злобненький, нерасторопный. Подверглись мы  мучениям  -  особенно  я,  как
высокая  договаривающаяся  сторона  -  прежде  чем  удалось  найти   место
пребывания и жратву (свой харч из-за проклятой маскировки не взяли).
     Естественно, что мы  накололись  всякими  средствами  для  увеличения
восприимчивости психики к местной специфике. Наконец, когда говорок у меня
стал совсем придурочный, удалось войти в сговор с одной бабкой.  Она  даже
кое-что метнула на стол, из того, что уже портится стало. Что меня в  этой
бабке привлекло - аура у нее нормальная, "свист" жадности ого-го-го какой,
у меня рецепторы мигом заложило. "Как-то пахнет не очень", -  пожаловалась
Фикса, втянув воздух, доносящийся от харчей. "Не хуже нас", - отразил укор
я и покропил кушанье антидотом. Кактус же сразу перековал орало на  жевало
и кинулся  к  жратве.  Кстати,  не  сплоховал.  Хотя  здесь  вместо  наших
автопитателей  применялся  аппаратно-программный  комплекс,  состоящий  из
миски, ложки и инструкции, как ими пользоваться -  твердо  усвоенной  нами
еще во время тренировок.
     Вечером появился бабкин племянник, пьющий мужчина Финогенов.  В  нем,
по счастью, еще сохранились атавизмы  абстрактного  гуманизма,  он  нас  и
поставил на улучшенное довольствие. А выжрать спиртового продукта  он  мог
гораздо больше, чем  даже  бродяги-золотодобытчики  с  марсианского  плато
имени Горького. Это вполне естественно, потому что во всей  нашей  Космике
или сила  тяжести  пониженная,  или  воздух  разреженный,  поэтому  пьющие
организмы как следует натренироваться не могут.
     Во время пиршества я регулярно срыгивал и испарял свои стопки,  следя
за показаниями Анимы, которая заботливо мне сообщала  процент  алкоголя  в
крови. Но Кактус слишком вжился в среду и, как главный здоровяк,  старался
изо всех сил. От него было много смеха,  переходящего  в  ржание.  Однако,
после всасывания  десятой  стопки  он  надорвался.  Выбрался  во  двор  и,
потихоньку рассыпая искры, упал в грязь лицом. Я, старый космический волк,
не без содрогания воспринял слова Финогенова, что конец веселью  наступит,
только когда полная стопка пересилит его жилистую, похожую на граблю руку.
     Но и полезные сведения я от него тоже взял. Оказывается,  лет  десять
назад имелись в Омменах  кибернетизированные  свиноферма  и  птицефабрика.
Системы работали, местная публика предпочитала  им  не  мешать.  Аборигены
были уверены, что без их участия всяко лучше. Потребности  поднимались,  а
способности соответственно снижались до  того  уровня,  когда  на  рабочем
месте достаточно попивать пивко и  забивать  козла.  Морды  опухали,  носы
краснели, труженики разучались даже тому немногому, что некогда умели.
     В итоге, оставленные наедине с автоматикой скоты и куры передохли  от
какой-то непонятной тоски, хотя для них даже телевидение  имелось,  каждой
породе своя программа. "Ждем у экранов  только  баранов."  Трубы  и  стоки
забились, почвы и воды отравились всякой дрянью, киберсистемы  растерялись
и разладились. Понаехали  потом  активисты  из  города,  сказали:  надобно
самого  человека  менять,  чтоб  жить-не   тужить   ему   в   симбиозе   с
кибероболочками, как горожане живут. А для начала - отворить  ему  жилы  и
закачать в них новую кровь марки "голубой кисель". Если  ты  ленишься  или
что-то  подзабыл,  кибероболочка  через  "кисель"  тебе   поможет   своими
сигналами нужные движенья совершить. Мужики это поняли как  "не  умеешь  -
заставим", никто не явился к приехавшему для замены  кровей  спецвагону  -
хотя и пообещали всем согласившимся большую премию. А ночью  особый  вагон
даже подпалили и разграбили.
     Конечно, несколько грабителей-поджигателей было отправлено  на  нары.
Но поскольку случаев сопротивления в округе накопилось много - бестолковые
сбились в банды и палили из обрезов в специалистов кровяного  дела,  -  то
эту петрушку стали потихоньку сворачивать. Особенно после того, как кто-то
взорвал под Питером завод  по  производству  "голубого  киселя".  Так  что
отвязались активисты, сказав на  прощанье:  пропадайте,  мужики,  себе  на
здоровье.
     А в городах, по сообщению Финогенова,  давно  проросла  новая  порода
людей, которые сами ничего  не  соображают.  Подключены  такие  болваны  к
оболочкам,  сидят  рядком,  да  и  производят  ладком   всю   промышленную
продукцию. Тот же, кто полностью не подключен, на работу не ходит, чтоб не
навредить; не пьет, не курит, но сидит в шлеме-галлюцинаторе и балдеет.
     Но сейчас беспокоили Финогенова новые напасти. На озере,  поблизости,
ученые завелись на плавучих островах. Раньше вместо них на воде  болтались
баржи, переделанные в бардаки. Имелись там раздевальная изба со  всяческим
стриптизерством, массаж интимных мест, казино "палей  в  рояль"  и  разное
веселье. Было, где самогон сбыть и  где  обобрать  какого-нибудь  любителя
сальных радостей - если  он  в  деревню  ненароком  забредет.  Тогда  даже
водились купюры в карманах у омменовских мужиков.  Но  бабы-дуры  накатали
телегу прокурору, за что были  потом  неоднократно  биты  мужьями.  Пришел
закон и частников не стало, хотя цветастые гондоны до сих  пор  на  ветках
развеваются. А с тех пор как приехали научные начальники, ничего  хорошего
уже не случалось. Мужикам на озеро путь-дорожка закрылась,  кругом  забор,
ни рыбки половить, ни искупнуться. Никакого  обмена  не  стало.  Попробуй,
предложи "доцентам"  что-нибудь  купить  или  продать,  шуганут  от  стены
электрическим разрядом так, что будешь лететь, как зеленый горошек.  Между
прочим, непонятно Финогенову, чем они там кормятся, из чего острова  лепят
плавучие - по  "железке"  к  ученым  ничего  не  прибывает,  лишь  изредка
навещает их геликоптер.
     Финогенов от своего рассказа раздухарился до невозможного покраснения
и заключил торжественно:
     - Я тожно  свою  бабу  поколачивал  за  создание  такого  нездорового
морально-политического климата. Вот она и ушла к ученым за  забор.  Многие
туда улепетнули из деревни. Говорят, там вообще работать  не  надо,  жизнь
сытая, только в экспериментах участвуешь - проверяют  на  тебе  плавучесть
острова... А я сейчас как пойду да и поссу им под забором за все такое.
     И  вот  передовик  по  пьянству   поднимается   из-за   стола   и   с
решительностью, достойной лучшего применения, и движется, надо полагать, к
озеру, где засели  его  обидчики.  Надо  бы  к  нему  пристроиться,  чтобы
понаблюдать за реакцией зазаборных ученых. Кому  идти  следом?  Искрозадый
Кактус наш совсем разладился, Фикса же не очень жалует Финогенова. Узнала,
что тот бабенку свою метелил, и даже отвернулась - видно  боялась  вмазать
сгоряча - но аура ее жужжала от праведного гнева.
     Раз так, я, соблюдая  дистанцию,  эскортирую  -  надеюсь,  почетно  -
нового друга. Деревня на пригорке,  за  ней  на  склоне  густой  ельник  -
кажется, верным словом эти заросли назвал, - и  вот  растительность  резко
редеет.  Финогенов  впереди  меня  шагов  на  десять,  бежит,   матерится,
любо-дорого послушать, ярость жаркой  пульсацией  сотрясает  его  ауру.  А
потом  я  этот  забор  почувствовал,  вернее  то,  как  он   ультразвуками
прощупывает  местность  -  довольно  плотный  гул.   Я,   конечно,   сразу
шумопоедатель включил, чтоб не выделяться из пейзажа.
     Вскоре после этого меня что-то хлестнуло по глазам, причем не  ветка.
Дикость какая-то! Ночь лунная, у меня зенки  светочувствительные,  поэтому
не мог я пропустить  такой  подлый  удар.  Но  пропустил.  В  глаза  будто
бенгальские огни залетели, и по мозгам мутные пятна проплыли.  Когда  боль
унялась и в котелке прояснилось, я понял: пропал Финогенов за те  секунды,
пока я кручинился. А все другое осталось: четкие,  будто  нарисованные  на
фаянсе, ели, забор неподалеку, земля, закиданная прелой хвоей.
     Я поползал, напрягая  до  предела  свой  электрический  нюх  -  нигде
мужичье тело не лежит. Только магниторецепторы зафиксировали прокатившуюся
ауральную  волну.  По  тренировкам  помню:  такая  испускается   голодными
амебами. Последопытил я еще немного и нашел участочек почвы, внешне  самый
заурядный, однако, с аурой живого существа. Пока я прикидывал,  поработать
ли сквизером - все-таки это будет слишком  заметно  -  смазалась  странная
аура и почти исчезла. Остался лишь небольшой фон, который можно списать на
мох и погрешности наблюдения.
     Ладно,  будем  считать,   что   Финогенов   пропал   из-за   коварных
мудрецов-озерников. Когда-нибудь их  призовут  к  ответу,  а  сейчас  пора
сматываться,  пока  они  руку  не  приложили  к   к   моему   безответному
исчезновению.
     По-быстрому вернулся я обратно в избу-ставку. Бабка  по  счастью  уже
отправилась  на  печку  клопа  давить.  Я  же  вознамерился  свою  команду
по-быстрому  поднять  да  и  тикать  отсюда  -  чтобы  нам  не   приписали
уничтожения мирного селянина. Хочу уже  крикнуть  ультразвуковым  матом  в
дремлющий  мозг  Кактуса,  как  вдруг  дверь  отворяется  и  тихо   входит
Финогенов.   Весь   важный,   влажный,   даже   одежка   выглядит    будто
свежестиранная. Аура  у  него  странная,  застывшая,  в  основном,  как  у
покойника. И одновременно помеченная очень  живенькой  вибрацией,  которая
людям  вообще  не  свойственна!  Похожую  я  воспринимал   только,   когда
простейшие, то есть Protozoa, делились в банке в процессе шизогонии.
     - Финогенов, ау, где был? Ты что, в стиральную машину угодил?
     Но  явно  протрезвевший  мужчина,  храня  строгое  молчание,   словно
мальчонка, у которого за щеками спрятаны монетки, проследовал мимо в  свою
комнатку. И при этом от него пыхнуло такой расслабленностью, что мне сразу
захотелось отдохнуть.
     Мужик - живой. Кактус давно выдувает электрические трели,  хотя  рука
его и спрятана под мышку, где хранится лазерный меч "Мясоруб" для быстрого
шинкования людей. Фикса тоже вроде отключилась. Однако, едва я  улегся  на
лавку в стиле позднего  репрессанса,  подняла  голову.  Я  соратнице  стал
напевать колыбельную про странные ауры на планете Грязь,  про  тот  фокус,
который учудил хозяин избы, и, что  мы,  похоже,  не  смогли  врубиться  в
местные дела. Но вскоре заметил, ей в сущности  не  до  того  -  слезы  на
глазах космического монстра!
     - Старая  женщина-"бабка"  назвала  меня  дочкой.  Алекс,  мне  никто
никогда не говорил  это  слово.  Я  ведь  обычный  инкубаторский  номерок,
вскормленный автопоилкой для женских смертоносных эскадрилий,  я  -  всего
лишь органическая начинка для боевой колесницы.
     Тьфу на такое высказывание! Особенно мне не нравится, когда  меня  по
имени называют, я давно уж не в цыплячьем возрасте.
     - Ты бы лучше всплакнула, когда размазала из  импульсника  старателя,
который  всего  лишь  шлепнул  по  попке  твоей  железобетонной.  Его  уже
предупредили, он уже удирал на катере, а ты догнала и трах-тарарах...
     - Я тогда не знала, что мне делать с моей обидой. В нашей  эскадрилье
все девушки были уверены в сверхценной  своей  миссии,  все  стремились  к
идеалу суровой воительницы... Старатель был таким же номерком,  как  и  я.
Одним-двумя меньше, какая разница  -  инкубаторы  все  равно  поддерживают
численность касты на необходимом начальству уровне. А сейчас  вдруг  дошло
до меня, что дело не в количестве, не в  мощности  инкубатора,  что  можно
быть не только боевой единицей.
     Вот так Фикса, первая сломалась, хотя внушала доверие.  Но  увы,  как
незатейливо была уверена, что она валькирия, так же запросто  и  отреклась
от своей сверхценной миссии. Надо бы поскорее отправить ее отсюда, пока не
начала фокусничать.
     - Бесхитростный ты бабец, К111. Дело не только в количестве, но  и  в
качестве. Настоящее дело плодит героев, вспомни только войну с  плутонами.
И поменьше метаний. Человек, выжимающий одной левой сто кило, не  подходит
для душевных мук. Есть божественный ветер, тот самый, что создал  Космику,
что раздует ее на всю галактику. А ты струйка в нем. Ты все такое  забыла,
потекла как сироп - а ИМ ведь только этого и надо.
     Но моя проповедь-отповедь не завела Фиксу на борьбу.
     - Кому ИМ? Это только мы все  время  накрученные,  машем  кулаками  в
воздухе, да так, что палуба из-под ног вылетает. Война, если и была, давно
закончилась. Даже на Земле, кибероболочки слезают с людей, как старая кожа
со змеи. Здесь ведь можно быть человеком, центром семьи,  куском  деревни,
другом козы и коровы, сестрой белки в лесу, родственником дуба на полянке,
а не какой-то там струей божественного ветра.
     - Вот именно, дуба.
     Я вижу разговор напрасен, ей теперь только промывание мозгов  поможет
или перевод в сословие "мусорщиков", куда сбивается всякая шушера.  Я  уже
повернулся разочарованный на другой бок, чтоб ее  не  видеть,  а  она  мне
вдруг предложила:
     - Чмокни меня, Алекс.
     Я, конечно, вспомнил,  как  она  разорвала  пасть  одному  фобосскому
монстрюку, мужику  с  большим  зеленым  хвостом,  когда  тот  пробовал  ее
обсосать. Но от  неожиданности  все-таки  потерял  ориентацию  и  исполнил
просьбу. С удивлением отметил, что губы у нее не  твердые,  как  чугун,  а
вполне мягкие, хотя в умении ей далеко до дев радости из Кузьмабурга,  что
на Луне. А может?..
     - Может и палочку сообразим?
     Я от своего предложения быстро похолодел, сейчас как  рубанет  ребром
ладони по шее, и позвоночник  пополам.  Я,  конечно,  не  старатель  и  не
монстрюк, но у солдаток принято оказывать половые услуги только  тем,  кто
их одолеет в учебном бою. Впрочем, она не рубанула.
     - Наверное, завтра. Я оттаяла только самую малость.
     - Ну, ладно, оттаивай дальше, потом все равно заморозим.
     Спалось мне, прямо скажем, не ахти, пусть привычный я  к  напряженке,
как мяч к пинкам. И вроде можно особо  не  волноваться,  если  что,  Анима
разбудит, плюс рука лежит на рукоятке моего размазывателя-сквизера, однако
сон выдался тревожный. В нем была деревня,  зыбкая  как  туман.  Привычные
очертания  соблюдало  лишь  то,  что  попадалось  на  глаза,  а  остальное
пенилось, крутилось, вытягивалось, принимало недолгий вид, жуткий,  как  у
персонажей Босха. Вдруг, посреди всего этого свинства,  Анима  затормошила
меня. И, хоть веки неподъемные стали как у Вия, я, тем не  менее,  продрал
их. Биоинтерфейс резво принялся докладывать о параметрах моего организма -
где и что выделилось - а меня больше всего  заинтересовала  господствующая
аура. В ней звучало присутствие твари,  нечеловеческая  хищность,  желание
укусить и съесть.
     Выйдя на крыльцо, я окинул внимательным ночным взглядом окрестности -
никто не сочился теплом. Послал ультразвуки -  никакого  интересного  эха.
Потом через окно глянул пристально в комнату, где дрыхла наша  команда.  С
Кактусом все в порядке, лежит смирно бревном и геройски храпит,  заряжаясь
энергией. А вот с Фиксой опять нелады, сама она дрожит,  кровать  под  ней
трясется - занедужила что ли? Надо бы ей заняться. Тут  случилась  у  меня
небольшая пауза, легкая прострация - наверное, от недосыпа. Впрочем, через
десять секунд я был у койки с Фиксой. Вернее, без Фиксы, за десять  секунд
она успела потеряться...
     Экий номер выкинула! Кактуса, что ли, поднять? Он все избу разнесет и
деревню впридачу, но, что требуется, найдет. Наш К015 в Кузьмабурге именно
так искал малыша, которого уволокли мутанты, чтобы расчленить  на  органы.
Отлично нашел, правда нагромоздил  кучу  трупаков  и  от  целого  злачного
квартала один кратер оставил.
     Но для начала я догадался заглянуть к Финогенову, чем черт не  шутит.
Через  замочную  скважину  протянул  световод  с  камеркой  и   разглядел.
Законченное распроблядство.  Фикса,  голая,  влажная,  прильнула  к  этому
сморчку и трется  об  него.  Вот  так  валькирия,  нашла  себе  героя.  По
сравнению с Финогеновым даже тот  вшивый  старатель  был,  можно  сказать,
сияющей звездой. Вскоре неприятно мне стало  смотреть,  то  есть,  слишком
волнительно. Забрал я свой световод. Ясно, что с таким  поведением  должен
разбираться офицерский суд чести.  Прикарманил  я  девкин  бластер  и  лег
додавливать сон.
     Правда, одно обстоятельство чуть не помешало мне  угомониться.  Опять
эта странная аура, как у  бацилл  в  фазе  обмена  генным  материалом.  Но
все-таки я себе убедительно втолковал, что на Земле разной  дряни  намного
больше,  чем  у  нас,  поэтому  мне  и   пришлось   столь   отчетливо   ее
почувствовать. Дальше спалось хорошо.
     Утром, выглянув во двор, я стал  зрителем  безобразной  сцены.  Бабка
мылила Фиксе голову, сливала из кувшина  на  стриженую  башку  и  напевала
какие-то "трали-вали". Мужчина с большой буквы  "М",  то  есть  Финогенов,
поправляя  штаны,  возвращался  с  победным  видом  из  отдельно   стоящей
сортирной обители, где видимо избавился  от  части  страданий.  Очень  все
мирно, почти идиллия - то, что и нужно нашей оттаявшей до гнили Фиксе.
     Наконец, откемарил свое Кактус и, заметив идиллию, сразу  захотел  ее
разрушить, уже потянулся за своим лазерным ятаганом.
     - Оттяпать ей дурной кочан, - предложил с  готовностью  К015,  -  лет
десять назад за такое разбирались на месте. И сейчас мы снова на войне.
     - Девушка, наверное, считает иначе. Лет десять  назад  нас  душили  с
двух сторон, мы оправданно были злее. А сейчас наша задача  -  вникнуть  в
жизнь землян. К111 просто слишком хорошо  вжилась...  Оттяпать  же  всегда
успеем.
     - Парни, готовьте емкости,  -  крикнула  бывшая  соратница.  Когда  я
наблюдал, как она неуклюже, но старательно раскладывает по  столу  плошки,
тарелки, горшки, меня чуть  не  вытошнило.  Надо  ж,  как  человека  жизнь
вывернула. А когда она села и прислонилась к своему Финогенову, я чуть  не
свалился - у моего стула и то ножки подкосились.
     - Кажется, наш дружок-сморчок сумел  услужить  пришелице  со  звезды,
обладательнице большой п...
     - Продолжения не надо, - оборвал я ультразвуковой шепот Кактуса. - Ты
несправедлив к бедной девушке, твоим зубастым ртом зависть говорит...
     Я прислушался к тому, как звучит аура нашей (или уже  чужой).  Фиксы.
Опять недоразумение.
     - Кактус, такое впечатление, что соратница испеклась уже. У нее  аура
покойницы. Срезан почти весь психоспектр.
     - Для нашего дела она умерла, вот что, - бесхитростно заметил Кактус.
     Я еще поднапрягся своими магниторецепторами.
     - Или все-таки  мертвец  начинает  вести  себя  повеселее,  некоторые
шипения и посвистывания уже прослушиваются, но как будто издалека.
     - Издалека? Значит, она под телепатическим контролем. Давай  все-таки
размажем эту, понимаешь, зомби по стене  или  превратим  в  фарш,  которым
птичек кормят. - К015 честно искал выход из положения.
     -  Знаю,  Кактус,  знаю,  что  с  тобой.  Ты  на  такие  грубые  дела
нетерпелив, можешь не напоминать.  Успеется...  Стану  слушаться  я  твоих
умных советов, так быстро обезлюдеет вся наша экспедиция, только  подметки
от башмаков и останутся. Надо ж разобраться. Я вот, например,  думаю,  что
это забор напаскудил. Как только  там  Финогенов  побывал,  психика  стала
разлагаться то у одного, то у другого.
     - Что-то связанное с химией, Штеккер?
     - Скорее, с физикой, друг мой. Сказав это, стыдливо  умолкаю,  потому
что в данном редком  случае  я  знаю  немногим  более  тебя.  Есть  только
микроидея: любого, соратника, несоратника, можно взять  под  контроль  без
помощи интерфейса и искусственной крови... Поведай  мне,  скрытый  умница,
откуда берется аура, то есть пакет магнитодинамических волн?
     - Чего ты задираешься? Я зачет по МДВ давно сдавал, да и то списывал.
Ну,  кажется,  это  колебания  в  жидкости  и  газах,  происходящие  из-за
электрических токов в голове - дельта-ритмов. А токи  из-за  какой-то  там
еще психической активности...
     - Ты не бойся говорить что-то похожее на правду, верной ведь  дорогой
идешь. Так вот, психика как бы оставляет след в  окружающем  пространстве,
прозываемый МДВ-аурой. Но почему бы не существовать обратному воздействию?
Вдруг стоит где-то штуковина  по  прозвищу  генератор,  излучает  волновой
пакет, похожий на пульсации животной  ауры.  И  этот  пакет  резонирует  с
содержимым нашей головы. Под черепной  крышкой  возбуждаются  или  гасятся
какие-то токи и ритмы. От этого муть там образуется и ненужные эмоции. А в
итоге, можно позабыть цели и задачи, поставленные  "Уставом  Войны"  перед
каждым кшатрием.
     - Не люблю я твоих умничаний, липовые они у тебя, - признался Кактус,
откровенно нарушая субординацию. - Особенно, когда ты долдонишь  мне,  что
все вокруг просто замечательные люди, только вот какое-то  говнецо  в  них
резонирует. Передо мной не надо притворяться мудрым,  я  ведь  в  курсе  -
приличные мысли в твоей башке не водятся.  Хоть  ты  в  толковый,  хоть  в
бестолковый  словарь  заглянешь.  Меня  другое  интересует  -  кем  сейчас
заниматься?
     - Эх, разговорчики в строю. И  это  называется  мой  подчиненный.  Да
займись ты хоть теми, кто на озере плещется.
     - Ладно, но прежде, чем лезть мне невесть куда,  рискуя  собственными
яйцами, я требую, чтоб ты отправил Фиксу на анализы. Нашим в лес  или  еще
повыше.
     - А если она не захочет?
     - Слушай, не надо глупых вопросов. У меня захочет. В любое  место,  -
успокоил Кактус. - Но ты вначале своими руководящими воздействиями  замани
ее в сарай... Попробуй только застрять на этой скамейке на манер  сидячего
памятника.
     Разговор, не доступный остальным сотрапезникам,  после  такой  угрозы
стих. Все это время Фикса вела с помощью  обычных  звуков  беседу  о  том,
каких скотов можно доить, а каких нельзя и,  кажется,  наслаждалась  своей
глупостью.
     Через полчаса я заметил, что девушка куда-то засобиралась, тачку даже
ладит. Пора тормозить, иначе Кактус мне не простит.
     - Ты куда, пейзанка дорогая, снаряжаешься? - елейным, даже  приторным
голосом осведомился я.
     - На станцию мешки с удобрениями завезли. Надо помочь Василию забрать
их. Если хочешь, давай с нами.
     - Лейтенант К111, тебе ничего не надо из  того,  что  требуется  Васе
Финогенову. У него свое удобрение, у нас свое,  -  уже  твердо,  с  легким
дребезжанием в голосе надавил я.
     Она, как ни в чем не бывало, продолжила свои занятия. Тогда зашел я в
сарай, где и выдернул деревяшку из поленицы. Она естественно  развалилась,
чуть меня не угрохав. После этого я обклеил матюгами ни в чем не  повинные
поленья и стал вызывать помощь. Дескать, ой, эй,  убился.  А  сам  в  щель
сарайной стены поглядываю, как там Фикса реагирует, адекватно или нет.
     Она задергалась, она чувствовала подвох и провокацию.  Даже  аура  ее
оживилась и расцветилась какими-то странными волнами. Первый раз  в  жизни
был свидетелем такой нерешительности  у  кшатрия.  Наконец,  после  долгой
паузы, звенящей от изрыгаемых  проклятий,  она  все  же  подошла  к  моему
валяющемуся на  земле  телу.  Я,  как  и  полагается  по  сюжету,  жалобно
закряхтел.
     -  У  командира  все  заживет  и  полный  порядок,  если  ты  будешь,
валькирьюшка  наша  ненаглядная,  вести  себя  прилично.  И   не   станешь
перенимать всякую глупость  у  грязнуль,  -  внезапно  появившийся  Кактус
надежно заслонил проход. - Ты разве забыла, что у тебя  есть  мы  -  родня
твоя фактически.
     - Вы не родня мне, а  попутчики.  Сейчас  же  совсем  осточертели,  -
напомнила Фикса, - вот скажу Василию,  и  он  вас  отсюда  вышвырнет,  как
котов, поганой метлой. Тогда никто вас в деревне уже не пустит к  себе.  Я
была бы рада увидеть ваши удаляющиеся затылки.
     - С каких это пор мы тебе осточертели, а Вася милым стал?  -  уточнил
Кактус. - Разве нормальные люди меняют так быстро свои взгляды?  По-моему,
тебе в подсознание уронили большую кляксу. Но  не  волнуйся,  у  нас  есть
промокашка.
     Она не хотела бесед и политинформаций, в  ее  ауре  даже  не  звучала
неприязнь  -  лишь  какие-то  "свисты",  характерные  для   окукливающихся
насекомых.  Фикса-ренегатка,  чтобы  выйти,  просто  взяла  и   оттолкнула
Кактуса. Причем, этот здоровенный жлоб чуть не упал! Я так  надеялся,  что
он не схватится за свой "Мясоруб" - и Кактус-молодчик не подвел,  совладал
с собой. Он выбросил в направлении Фиксы  свою  осененную  разрядом  руку.
Какое-то мгновение, которое всегда венчалось  успехом.  Но  сегодня  успех
перешел на другую сторону. Мгновение растянулось - К015 казался  несколько
задумчивым. А разряд его будто уткнулся в экран  и  закоротился.  Раздался
сильный щелчок, Кактус  стукнулся  оземь,  запахло  паленой  кожей.  Фикса
шагнула через поверженное тело, однако не тут-то было. Вот за что  я  ценю
К015 - он очухался, и, крутанувшись, сделал ей шикарную подсечку.  Девушку
бросило на поленья вглубь сарая.
     Фикса вставала с непроницаемым  лицом,  а  Кактус  подступал  к  ней,
нарочито играя искрами меж ладоней. Но все равно оставался  заторможенным,
будто вспоминал, какой собственно номер ему предстоит выкинуть. Когда К015
собрался снова показать свои способности, у меня  неожиданно  замельтешили
темные пятна перед глазами. Мельтешня вскоре улеглась,  но  смотреть  было
уже нечего. Фикса оказалась почему-то сзади Кактуса, а он рухнул, кажется,
от зверского удара в широкую шею.
     Не ожидал я - экая  К111  спецовка  по  рукопашному  бою!  И  хоть  в
общем-то неудобно бить  даму,  решил  поддержать  осрамившегося  товарища,
которому явно стало не по себе. Я не нападал сзади, как последняя скотина,
а подождал, пока Фикса повернется ко мне. Затем притворился, что упаду  на
руки и нанесу стригущий удар по нижнему уровню, однако же  подскочил  и  в
лучших традициях марсианской школы попробовал засадить  в  ухо.  Я  сделал
нужные пол оборота, полюбовался, как  выщелкивается  моя  нога  и  ботинок
направляется на свидание с ее головой. Что было дальше  -  неясно.  Пелена
закрыла мои глаза, в ушах образовалась восковая пробка.  И  словно  стайка
пузырьков с щекотаньем  прокатилась  по  мне.  Щекотанье  кончилось  очень
плачевным образом. Я успел приземлиться, почувствовать рецепторами кого-то
сзади и получить по затылку. Тело оказалось слабее духа, поэтому наступило
затмение мозга.
     Когда оно прошло, во рту было полно щепочек, как  у  дятла,  из  носа
натекла красная лужица - я понял, что  спикировал  мордой  в  пол,  причем
благодарить за это надо именно  Фиксу.  Она  как  раз  довольно  элегантно
выходила в  освободившийся  навсегда  дверной  проем.  Напоследок  бросила
кому-то из нас: "Слюни сам подберешь  или  ведерко  подставить?"  Вежливая
Анима  сообщила  мне  нешуточную  силу  пропущенного   удара   и   оценила
происшедшее, как легкое сотрясение мозга. После чего дала  хороший  совет:
полежать в койке и принять соответствующие препараты. Действительно,  лежу
и вставать не хочется. А когда с большим скрипом поднялся, то  меня  стало
шатать и кренить.  Впрочем,  я  мог  понаблюдать,  как  из  положения  "на
четвереньках" выбирается Кактус. У него был не самый здоровый цвет лица, а
в нетвердой руке кувыркался лазерный резак. Кореш мой явно  забодал  носом
полено.
     - Сегодня какое число? - попытался я отвлечь его. - Пятнадцатое, да?
     - У кого как, - и переключился на свое, "наболевшее". - Я  ее  порежу
несильно, только немного постругаю. Потом обжарю  вот  этими  вот  руками.
Если настроение поднимется, разрешу тебе приготовить из нее студень.
     -  Надежды  юношей  питают.  Дорогой  Кактус,  старайся   увеличивать
промежуток между своими мыслями и делами. Студень из  Фиксы  не  для  нас,
потому  что  мы  на  работе.  С  такими  красочными  эффектами  мы  просто
рассекретим операцию, а, значит,  завалим.  Ты  разве  не  понимаешь,  что
божественный ветер полетит не туда? Здесь  на  Грязи  не  принято  сводить
счеты столь серьезным оружием, мы же привлечем внимание всех их органов!
     - Она и так нас заложит. - Кактус почиркал воздух плазменным резаком.
     - Будь она агент Грязи, то сдала бы нас еще ночью, вялых и сонных.  А
вдруг она просто попала  в  эксперимент,  стала  мышкой  белой?  Допустим,
местные мудрецы управляют ее поведением. Однако,  совсем  не  обязательно,
что они по совместительству выслеживают десантников с Космики.
     - Да барракуда эта меня за живое задела!
     - Скажи спасибо, что не за мертвое.
     Кактуса пришлось гипнотизировать долго и упорно, но едва  он  немного
расслабился, как во дворе подвалил к нему Вася и бесхитростно  съездил  по
морде. Чтобы к Ксюше не приставал - так  Финогенов  ласково  прозвал  нашу
изменницу.
     Я испустил истошный  ультра-вопль:  "Терпи,  Кактус!".  И  тот,  хоть
позеленел, но выдержал. Впервые в жизни его пожалел. А когда я  поднимался
в дом, чтоб из окна пронаблюдать за траекторией Фиксы и Васи,  то  крыльцо
вдруг заскользило под моими ногами и все  мои  килограммы  рухнули  к  его
подножию. Под торжествующий смех Кактуса, который,  наконец,  отвел  душу.
Спокойно, это не диверсия, а просто заскок в моей  голове.  Только  откуда
он, неужели опять озерники постарались? Пока я клеймил  их  словами,  одно
страшнее другого, напарник мой на радостях вписался за стол. Хотел человек
заглотить деревенский вареник, слепленный к полднику  бабкой.  И  вдруг  я
понял: кончается Кактус - схватился за живот, согнулся,  закряхтел.  Потом
К015 стошнил и лишь этим спасся.
     - Пельмень-сука - живой, - объяснил Кактус, вытерев губы,  -  знаешь,
как запрыгал в животе? Здесь все с подвохом! Кругом мины. Свяжись с нашими
в лесу, авось они чего-нибудь кумекают. Или я тут всех взорву и расстреляю
со страха. Смешаю деревню с дерьмом, как самый жуткий агрессор.
     Конечно, ему с пельменем просто показалось. За эту чушь  спасибо  тем
товарищам, которые за забором. Однако,  от  моих  объяснений  К015  просто
отмахнулся. А вообще-то мы с ним братья по разуму, то есть, два дурака.
     Увы, связь с лесной группой не наладилась. Придется топать туда - так
может и лучше,  уж  больно  Кактус  полыхает.  Оставлю-ка  его  у  палатки
цветочки нюхать, а сам приступлю к основной работе вместе с Тумблером.
     Но ерунда продолжалась и в пути. На  околице  у  меня  вдруг  ботинки
прилипли к грязи, а у Кактуса - морда к цветку. Моему  товарищу  понюхать,
видишь ли, захотелось. Растение расстрелять пришлось. А грязь эту  я  едва
сквизером разметал, чуть без ног не остался.
     Из-за таких заскоков нервы совсем расстроились.  Кругом  эта  поганая
аура, которая все норовит нагадить в мозги. Благодаря ей самые  безобидные
вещи хищными кажутся, каждая травинка и былинка трепет  вызывает.  Однако,
когда мы удалились метров на двести от проклятой деревни, ауральные  волны
немного подправились, и вероломные нападения прекратились.  После  чего  я
даже порадовался, что оказался в здешних местах. Даже Кактус разделил  мои
положительные эмоции,  определенно  одобрив  экскурсию  на  Землю.  И  мне
приятно, что он получил свой подарок после  всяческих  унижений.  Впрочем,
покажи мне здешний пейзаж заранее, по визору, я бы  скривил  презрительную
физиономию и отвернулся играть в карты.
     Солнышко греет тебе щеки, листва  играет  светом  и  тенью,  слева  и
справа окуривает своим сладким дымом малина. Радуюсь, но и тревожусь -  не
сглазить бы. И сглазил. Недолго мы по дорожке шастали с легким присвистом.
Из малинных кустиков вылезло двое юнцов с  противными  мордами.  У  нас  в
Космике, при схожем раскладе, они бы вытянулись в стройные фигуры и отдали
бы честь. Здесь "честь" они тоже отдали,  но  на  свой  лад.  Один  парень
длинно плюнул в мою сторону, другой выделил поджопник Кактусу. Я  их  ауру
сразу почувствовал, животная злостность меня как  ветерком  обдала.  Опять
накрученные балбесы поперек дороги! Себя-то я удержал от мести,  а  вот  с
Кактусом не получилось на сей раз.
     Он, конечно, себе лишнего не позволял, когда разбирался с раздатчиком
поджопников, но все равно получился явный перебор.  Мышца  Кактуса  рывком
увеличили потребление АТФ, поэтому наглый  молодой  человек  был  взят  за
шкирку и заброшен далеко в малину, откуда не донеслись никакие звуки.  Все
произошло слишком быстро, и К015 явно не успел  разрядиться.  Поэтому  он,
сверкая эмоциями, оборотился ко второму обидчику, которого я  не  заслонил
лишь потому, что не хотел второго сотрясения своему  не  слишком  крепкому
мозгу.
     Итак, я отошел в сторонку, дав зеленый  свет  расправе.  Второй  юнец
оказался  на  свою  беду  весьма  упитанным  краснощеким  кабанчиком,  что
подхлестнуло творческие поиски моего напарника. Он,  ухватив  толстяка  за
бока, подбросил в воздух, потом вытер румяными щеками свои башмаки, дернул
током до трясучки (это само  собой  -  фирменное  блюдо),  ткнул  носом  в
какой-то собачий кал. Наконец, взял юношу за ногу, похожую  на  окорок,  и
раскрутил с видом метателя на соревнованиях. В итоге, туша взмыла в воздух
и сотрясла землю где-то в середине кустов. Однако, увлекшемуся  Кактусу  и
этого показалось мало. Он отправился следом, непреклонно  хрустя  ветками,
чтобы подобрать свою добычу и еще потрепать ее. Но вдруг я сообразил,  что
наступила пауза, минута тишины, оттененная лишь каким-то чавканьем на фоне
легкого шелеста листьев.
     Я у Кактуса осведомился, чем он там занимается, не поступил ли  из-за
всех переживаний  в  педики.  Ввиду  безответности,  пошел  средь  ломаных
сучьев, пока не напоролся в конце недолгого пути на  отвратительнейшую  из
сцен. На ветках и траве были остатки того, что называлось толстым  юношей.
Кое-где в листве просматривались расползшиеся кашей черты лица.  Остальное
превратилось  просто  в  болотце.  Кактус  же  ухитрился   разжижиться   и
разложиться. Пока что в этой жиже оставалась целой лишь  его  голова.  Она
еще пыталась смотреть и пускала изо рта - не скорбного, а вполне  веселого
- большие пузыри. А потом и она стала лопаться. В этот момент я рванулся и
сорвал со лба  Кактуса  оголившуюся  пластинку  Анимы.  Затем  отскочил  в
сторону, что  не  помешало  мне  блевануть  для  облегчения,  и,  наконец,
ударился в сверхскоростные бега. Когда отсчитал пару километров, тогда  уж
попрощался с К015: "Шуруй дальше, дружок, на самый верхний чердак рая".
     Единственное разумное объяснение,  которое  приходило  -  ударили  из
какого-то сверхмощного  сквизера  по  Кактусу  и  толстяку.  Но  это  тоже
показалось совсем неразумным - у кого в округе есть сквизер кроме меня?  И
почему не  было  слышно  характерного  звука  выстрела,  похожего  на  шум
сморкания из большого сопливого носа?
     Я, к  тому  же,  несмотря  на  весь  свой  раздрай,  хорошо  прощупал
малиновые кусты и все что поблизости. Однако,  ультразвуковое  и  тепловое
обследование не выделило никакой вражеской силы. Единственный намек  -  не
слишком сильная ауральная волна, схожая с той,  что  бывает  у  инфузории,
когда она захватывает какую-нибудь жратву. Но ведь это здесь обычное,  как
говорится, фоновое излучение! Разве может случится от него такой вред?
     Нет, если я чего-нибудь не пойму в ближайшие пару  часов,  то  вместо
Кактуса разнесу эту сраную местность в клочья. Так все и закончится,  если
шахматно-шашечная башка Тумблера меня как-нибудь не просветит.
     Т209 и К300  на  месте  не  оказалось,  только  обрывки  палатки.  (Я
огорчился, как однажды на Меркурии, где я три часа  полз  до  герметичного
санузла, а  обнаружил  там  только  свеженький  кратер  -  метеорит  нужду
справил.) И еще всполошился из-за этих скромных лохмотьев. Но потом увидел
на пеньке успокаивающую надпись,  сделанную  инфракрасной  краской:  "Если
пойдешь вдоль змеящегося следа, мимо большого дуба  на  холм,  то  найдешь
Тумблера и Курка".
     В конце  концов  обнаружился  змеящийся  след  от  какой-то  странной
машины, не гусеничной, не колесной, не шагающей, разве что волокуши. А  за
холмом нашелся дом, который явно расположился в неверном  месте.  Ни  одна
дорога не  соединяла  его  с  внешним  миром,  только  эти  гадские  следы
сходились к нему веером. Что впрочем не отразилось  на  качестве  хоромов:
кирпич и толстые бревна, два этажа,  теннисный  корт.  Неприятная  аура  и
здесь присутствовала, но с этим я уже свыкся,  как  работник  общественной
уборной с соответствующими ароматами.
     Судя по посланию, Тумблер с Курком встали  на  постой  где-то  здесь.
Однако переться напролом не хотелось. Навидался уже всяческих  выкрутасов.
Я, включив  поглотители  и  термобалансеры,  не  пожаловал  в  калитку,  а
обклеился  листьями  и  взобрался  на  дерево,  достаточно  удаленное   от
строения. Окна  второго  этажа  оказались  зашторены,  а  на  внутренности
первого этажа можно было полюбоваться, включив увеличение в очках.
     Тумблер  мирно  дремал  в  кресле,  словно  какой-нибудь  доцент  или
эсквайр, видно было, что принял душ и набил брюхо. Землянская  антикварная
книга на коленях. Детектор биологической опасности около тапок, тот самый,
что   реагирует   на   возмущения   электрического   поля.   Кстати,   это
приспособление было встроено в мой организм, когда я  еще  сперматозоидным
хвостиком вилял. Зато Тумблер умел не только умничать, но и  по-настоящему
думать, в отличие от меня.  Поверх  книги  лежал  кард-компьютер,  который
сообщался напрямую с его Анимой, а через нее с мозгами.
     У человека  фурычила  башка,  и  это  стоило  приветствовать.  Однако
незакрытый кран нельзя было одобрить. (Учитывая, что на Космике редко воду
дают - приходится фильтрованной мочой пробавляться.) Из коридора текло,  у
ног Тумблера быстро образовывалась лужа. Биологической  опасности  нет,  а
угроза наводнения самая насущная. Дрыхнул наш боец, хотя лужа уже  ласкала
подметки. И вдруг - отъявленная ахинея - вода начала вращаться вокруг  ног
и, не прерывая своего хоровода, бросилась  на  Тумблера  снизу  вверх.  На
коленях у него мигом появился странный крутящийся шар.
     Внимание, включаюсь! Не сразу включился, а  с  запаздыванием.  Хрустя
ветками, свалился с дерева. Пока добирался до дома, несколько раз сам себе
подножки делал. Фосбери-флоп через забор совсем  никудышным  получился,  я
наверняка заработал трещину в копчике. Все сегодня  не  клеится!  Дверь  -
мощная железная сволочь,  такую  даже  электронно-позитронным  резаком  не
сразу возьмешь. Придется спасать товарища с помощью окна.  Я  поднялся  на
цыпочках и заглянул в комнату. Там Тумблер, уже  вполне  проснувшийся,  но
обалдевший от какого-то счастья, сидел внутри большого слизневидного шара,
который крутился и поплевывал струйками. Пузырь катался по комнате, прыгал
до потолка, мой товарищ тоже. При этом он не страдал от беспомощности,  на
лице запечатлелась радость. Неужели считал, что шарик  повинуется  ему?  А
ведь Тумблер был не какой-нибудь бычок породы "кшатрий", пускающий дым  из
ноздрей по поводу и без, а серьезная  "головоногая"  личность.  Как-то  во
время аварии в поясе астероидов он сумел приспособить целое небесное тело,
напичканное  легкими  металлами,  для  движения  в  зону,  где  проплывают
рейсовые суда.
     Выскакивающие    из    пузыря    струйки-протуберанчики    напоминали
дрессированных змеек или пиявочек. Особенно своими извивами  и  поисковыми
способностями. То и дело они хватали что-нибудь  -  щетки,  расчески  -  и
приносили  в  распоряжение  Тумблера.  Он  блаженствовал,  сидя  в   таком
расторопном  коконе,  а   я   слегка   оцепенел,   наверное,   залюбовался
омерзительным действием. Ведь такое тоже бывает.  Когда  снова  воспрял  и
собрался  вызволять  соратника,  пузырь  уже  вовсю  бурлил.   А   Тумблер
стремительно уменьшался в размерах! Через секунду ему уже  не  нужны  были
брюки,  потому  что  ниже  пояса  все  отсутствовало.  Это  отразилось  на
выражении  некогда  умного  лица,  которое  теперь  стало  идиотическим  и
блаженствующим. А пузырь-то людоедом оказался!
     Я попробовал было вышибить стекла, но тут  в  сторону  окна  полетели
"пиявочки". Рука будто двигалась сквозь подсолнечное масло, и эта  гадость
успела раньше. Она расплескалась об окно, а меня  сей  момент  отшвырнуло,
как ударной волной. В "котелке" забулькало,  уши  заполнились  какофонией,
глаза повернулись на  сто  восемьдесят  градусов,  мышцы  пережили  легкий
конвульсиум.  Я  шмякнулся  об  землю  сильно,  однако  не  разложился  на
составляющие. Наоборот, сработала пружинка воли и я вскочил. Прыжок к окну
- и опять какая-то  неурядица  с  перестановкой  ног  -  поскользнулся  на
рассопливившейся вдруг почве. Упал плохо,  прямо  кочаном  в  стену.  Едва
сумел смягчить удар, вернее его последствия,  руками.  Вот  и  второе  мое
легкое сотрясение за один и тот же день. Еще десяток извилин спрямилось, и
должно быть нелишние мысли вылетели через уши.
     Мое тело, похожее на сброшенный монумент, поднимается, но спасать уже
некого -  в  пузыре  осталась  только  развеселая  маска,  напоминающая  о
Тумблере, которая  тоже  вскорости  растворилась.  Номер  кончен,  пузырь,
поглотивший Т209,  оперативно  становится  вертящейся  лужей,  она  веером
ручейков усвистывает в коридор. Я только заморочен, а товарищ мой исчез. И
пока что нечего противопоставить этим фокусам. Нет ни сил, ни знаний.
     Я все-таки изгоняю прострацию - может, еще не  спета  песенка  Курка?
Для начала ему немного повезло, потому что я нашел бочку, закатил в нужное
место, перебрался с нее на козырек крыльца, потом сделал  несколько  шагов
по  карнизу.  И,  наконец,  смог  поставить  диагноз  дорогому   товарищу,
разглядев его сквозь щель между штор.  Он,  оказывается,  хорошо  проводил
время, этот наш аскет, нисколько не  интересуясь  предсмертными  метаниями
своего соратника этажом  ниже.  Время  убивалось  на  бабу  явно  местного
производства, с задницей, которая пленила бы два стула,  и  буферами,  что
могли бы выкормить бычка. И наш знаток космической  науки  сейчас  выдавал
такие  пенки,  которые  скорее  подобали  знатоку  науки  страсти  нежной.
Выучился ведь где-то, шельмец.
     Значит, все же был наш Курок разнообразнее, чем казалось. Сцена  была
обставлена так:  объект  временной  страсти  разлегся  на  диване,  лузгая
семечки, и был пока что одет  в  халат.  Бывший  аскет  с  соответствующей
улыбочкой подбирался  к  нему.  Наконец,  точь-в-точь  как  в  запрещенном
порновидике сунул руку в запах халата и  давай  там  оперативно  шуровать.
Вначале я был несколько озадачен, подобает ли прерывать старания  человека
в  такой  откровенно  интимной  обстановке,  даже  при  наличии   вражьего
окружения и потери бойцов? Кроме того, и посмотреть интересно.
     Потом я все-таки встряхнулся на манер пса, выбравшегося из-под  душа.
Сейчас ничему  и  никому  нельзя  доверять,  даже  гражданке  со  смачными
телесами.
     Пока мой боевой настрой несколько растянуто превращается в  действие,
обваливается кусок карниза под башмаком. Я почти  падаю,  но  все  ж  таки
повисаю, впившись пальцами  в  подоконник.  Включаю  мощность  бицепсов  и
дельтовидных, подтягиваюсь. Однако, в некотором смысле уже поздно.
     Наш рукосуй Курок с головой ушел в  запах  халата.  Он  очень  быстро
втягивался во внутрь бабы! Курок еще пытался тапком зацепиться за  кресло,
но у предмета вдруг обломилась подпиленная, наверное, ножка. Я, держась на
одной руке, с натужным кряхтением стрельнул  из  сквизера  по  толстомясой
злодейке. Ей хоть бы хны, хотя выстрелом раскрошило  стекло  и  растрепало
штору. Словно в ответ подоконник одним своим концом стал съезжать вниз.  Я
кое-как ухватился за кирпичный выступ в стене  и  опять  задержался.  Руки
были заняты, так  что  никак  не  повоздействовать  на  быстро  меняющуюся
ситуацию. Оставалось только ей "насладится". Сопротивление Курка, особо не
начавшись, прекратилось, хотя был он  еще  жив  и  одной  ногой  почесывал
другую. А кирпич под моими пальцами уже крошился,  как  кекс.  Еще  секунд
десять понадобилось на то, чтоб закрепиться снова. Наконец мне  удалось  в
третий  раз  поднять  неожиданно  тяжелую,  как  три  булыжника,   голову.
Сопротивление  незадачливого   любовника   давно   прекратилось   и   дело
стремительно приближалось к своему логическому (для кого-то) концу.
     Прикрепился к потолку полупрозрачный  мешок,  в  наружности  которого
улавливались черты той самой бабы. В частности его венчала голова с косой,
волосы как раз вросли в потолок. Внутри  угадывались  очертания  слабенько
подрагивающей  фигуры  Курка.  Мешок  пружинил,   слегка   подскакивая   и
опускаясь.
     Я все-таки пробовал освободить одну руку, чтобы  отомстить  сквизером
монстру-мешку за погибель моего товарища. Однако подоконник впился  острым
краем в правую ладонь, два кирпича странным образом защемили пальцы левой.
Раненые конечности разжались. Недоштурмовав  окно,  я  отправился  вниз  и
долбанул землю не хуже, чем метеорит средних размеров.  Конечно,  пробовал
немедленно  вскочить  -  но  не  очень-то  получилось.  Нестерпимая   сила
множеством нитей проникла в мои поры, ухватила петельками  каждую  клетку,
обвила весь организм и стала тянуть. Анима предупредила о нехорошем изгибе
позвоночного столба. Я, выслушивая хруст  собственных  позвонков,  кое-как
повернул голову, чтобы глянуть вверх на проклятое окошко.  Баба-мешок  уже
отцепилась от потолка  и  заполнила  оконный  проем  -  большая,  широкая,
поправляющая  халат  -  внутри  нее  еще  что-то  устаканивалось,   слегка
колыхаясь.
     Анима любезно напоминала, что внутренние органы подвергаются  большим
нагрузкам. Однако, эти сведения мало чем могли помочь. Меня  крепко  взяли
за каждую молекулу и куда-то тащили; кажется, вслед за Курком. Да, похоже,
этот лесной домик построен специально для невезучих парней.
     Монстр-баба погрозила мне  пальцем.  Пока  перст  шел  вперед,  кровь
отходила к спине и затылку, оставляя  тьму  в  глазах.  Палец  отправлялся
обратно, кровь вместе с болью бросалась ко лбу. Вредное существо  покачало
головой и тут же стал выворачиваться мой желудок,  неаппетитно  заполнился
блевотиной рот.  Даже  умственные  способности  подверглись  взбалтыванию,
отчего из цельных мыслей получился какой-то компот. Страшная баба поманила
руками-колбасками, и содержимое головы  захотело  вылезти  через  теменной
шов. Я, пытаясь не отстать от столь важной начинки, лез по стене  прямо  в
объятия  пузатой  ведьмы  -  усердно,  как  альпинист  высшей   категории,
выискивая  кончиками  пальцев  каждую  щербинку.  Изменить  пагубный  курс
казалось столь же невозможным, как отвернуть ракету, падающую на Юпитер.
     Смертоносное существо сочилось довольством: все  у  него  ладилось  и
получалось. Я даже, находясь в умопомрачении,  представил  себе  хвалебную
газетную статью. "Отлично показала себя в полевых условиях новая продукция
наших оборонщиков, с юморком  названная  "бой-баба".  Ею  уничтожено  двое
диверсантов из элитных частей агрессивного режима..."
     Но... Словно заряд пороха взорвался  где-то  в  районе  копчика  -  и
сплющенная, смятая в комок пружина моей воли распрямилась.
     Тело замерло, вибрируя, словно было нанизано на  упругую  железку.  В
голове вихрем пронеслась  вся  Космика,  крохотные  огоньки  разрослись  в
боевые горы, ревущая сила Юпитера и Сатурна проникла в мои жилы.  Что  мне
теперь какая-то баба!
     Бахвальство бахвальством, но спасение казалось  еще  более  странным,
чем сама угроза. Из меня, моих  костей,  мяса,  жира  вдруг  вышел  смерч,
состоящий  из  плотных  густых  пульсаций.  Я  сам  превратился  в  мощный
излучатель. Смерч закружился вокруг меня, стал защитной оболочкой, которая
впитывала вражескую энергию. Впитывала словно губка, а потом вдруг  отжала
узким направленным потоком. Монстр-бабу крутануло  как  юлу  и  зашвырнуло
внутрь комнаты вместе с ее  страшной  силой,  меня,  напротив,  кинуло  со
стены.
     Спустя  несколько  секунд  смерча  как  ни  бывало,  а  я  мчался  по
пересеченной местности, проверяя содержимое карманов - все ли осталось  на
месте после таинственных явлений.
     Ломая ветки и сминая  кустики,  я  пережевывал  снова  и  снова  едва
закончившийся кошмар.
     Каким способом уничтожали моих товарищей и посягали на  меня?  Может,
это постарались смертоносные устройства из квазиживой органики?  Но  тогда
бы я  зафиксировал  и  значительное  выделение  тепла,  и  соответствующие
изменения электрического поля. А ведь ничего подобного.
     Да, катились ауральные волны. Как от пузыря-людоеды, так и от  хищной
бабы. Волны, характерные для фазы оплодотворения  половых  клеток-гамет  у
кокцидий, малярийного плазмодия и прочих Protozoa. Возможно, именно  таким
образом я воспринимал работу психотронного излучателя. Однако как  связать
псих-лучи с двойным убийством и тем, что творилось с моим многострадальным
организмом? Как?
     Над чем можно еще  покумекать?  Первый  лептонный  передатчик  сгинул
вместе с Тумблером, второй, может быть, у Фиксы остался  -  однако,  между
нами обводной канал и баржа с гробами.  Но  как-то  надо  повстречаться  с
резервной группой. А даже если мы пересечемся, какое  облегчение  принесет
желанная встреча? Можно просто взмыть  отсюда  легче  водорода.  С  другой
стороны - нам ли, кшатриям, бояться собственных  трупов?  И,  конечно  же,
если мы не расправимся с непонятной опасностью  здесь  и  сегодня,  завтра
она, став вдесятеро мощнее, заявится к нам.
     Впрочем, кое-что ясно. Жертвою становится тот, кто дает слабину,  кто
хочет словить какой-то мелкий кайф. Вначале пострадал  Финогенов,  который
ринулся к забору в страшно  вздрюченном  виде,  потом  зацепило  раскисшую
Фиксу. Я остался в сторонке,  но  схватило  перепсиховавшего  из-за  Фиксы
Кактуса.  Наконец,  пришла  очередь  Тумблера,  явно  изголодавшегося   по
свободному творчеству, и Курка, иссохшего по бабам. Что это такое? Простое
облучение животной аурой? - как бы не так!
     Не было ли заражения каким-нибудь вирусом или его братом  по  оружию,
микробом. То есть, зверьки после недолгого инкубационного периода начинают
выедать мозги, ослабляя  воинские  и  гражданские  достоинства?  При  этом
дельта-ритмы у больных спрямляются (отсюда покойницкий  вид  ауры),  в  их
ауре звучат только вибрации этих самых бацилл. Далее инфицированные  легко
становятся добычей психотронного  генератора  и  превращаются  в  заводных
дурачков, которым можно вдуть в психику, все что угодно.
     Но почему я целее всех других? Иммунитет  к  инфекциям,  стойкость  в
борьбе с псих-лучами, и как кульминация - вовремя закруживший  смерч.  Эти
свойства характеризуют меня как великого  йога,  шамана,  махатму!  Однако
разве есть что-нибудь примечательное в моей  биографии,  кроме  взлетов  и
падений, причем чисто физических? Или  я  закаленнее  других?  Нет.  Время
физзарядки нередко предпочитал дарить десятому сну. А  может  умнее?  Тоже
неправда. Если отбросить в сторону гримасы на лбу - то совсем наоборот. По
сравнению  с  Тумблером  вообще  дубарь.  Добрее?   Если   это   и   имеет
положительное  значение  -  вряд  ли.  Злее?  Гнусная  ложь.  Трудно  было
перещеголять в злостности Кактуса.
     Итак, единственное, что можно писануть под  подведенной  чертой  -  в
чем-то каждый из остальных меня перещеголял. А вот  если  на  круг  взять,
получится из  меня  самый  сбалансированный,  самый  симметричный  во  все
стороны вариант.
     Наверное, поэтому ко мне божественный  ветер  благоволит  -  премного
благодарны - и в обиду не дает. Может, у всех имеется  защитное  поле,  но
оно какое-нибудь распыленное-разбросанное, а у  меня  плотненькое.  В  нем
вирус с бактерией дохнут. Психотронный луч вязнет и гаснет.  Пусть  неясно
со смерчем, а все равно хорошему делу возражать не будешь.
     Под конец думного  часа  я,  утомленно  зевая,  решил,  что  отнимать
передатчик у Фиксы буду глубокой ночью, а пока можно отдохнуть.
     Превратил с помощью сквизера одного  пролетающего  голубя  в  куриную
котлетку - увы, пришлось, чтобы  в  животе  было  не  так  одиноко.  Да  и
задремал, не дожевав сомнительную снедь.
     Как ни странно,  дрыхнулось  мне  вполне  удовлетворительно,  никакие
подлые ауры не снились. Только прихрапелось, что  дома  в  деревне  словно
живые, жрут рубероид с крыши, выделяют слизь  из  окон  и  жидкий  стул  в
нижней части стены.

                                    3

     Вскочил я, потому что в 22:40 Анима скомандовала "подъем". Я это умею
-  из  любого  сонного  состояния  сразу  в  позицию  для  ведения   огня.
Магниторецепторы подсказали, рядом что-то есть: живое, с психикой, но  вот
теплозрение и ультразвуковые крики не выделили никакого силуэта. Настроен,
однако, я был решительно, поэтому для профилактики  пшикнул  сквизером  по
сторонам. Веточки деревьев оплыли, как пластик, и откуда-то  из-за  кустов
послышался... Крюк:
     - Так хорошие мальчики не поступают.  Принято  говорить:  "Стой,  кто
идет?"
     Я чуть не запел, когда увидел фигурятины наших резервников,  особенно
приятные ножки Кнопки.
     - Ну, такие-разэтакие, вы  бы  еще  пару  деньков  поскребли  наверху
атмосферу, и я бы стал совсем скверный, тухлый мальчик.
     Я им, конечно, порассказал, захлебываясь, какие творились дела  в  их
отсутствие. Заключил свою речь вещими словами, что лишь тот, кто побыстрее
смотает отсюда удочки, может рассчитывать на  успешное  продолжение  своей
автобиографии.
     Но лейтенант К678, вернее Кнопка, с ходу мне стала перечить.
     - Видно,  что  ты  устал,  нервничаешь.  Говоришь  много,  интересно,
красиво, но со страхом. Адаптационный невроз. У  тебя  не  голова  уже,  а
горшок для вложения всякого кала.
     И Крюк ей поддакивает:
     - Молодец ты, Штеккер. Хорошо поработал, но все-таки  перенапрягся  и
растерялся. Может, пора на боковую, в анабиоз? Это, говорят, успокаивает.
     - Я бы на вашем месте так не старался отправить меня  в  холодильник.
Вы тут без меня недолго прыгать будете.
     - Ты даже не врубился, что Фикса - просто  землянский  агент,  а  еще
вернее, кукла плутонов, недоистребленная в свое время, - обвинила  меня  в
недотепистости Кнопка. - Оставлять ее здесь нельзя, слишком  много  знает.
Вместо того, чтоб руки заламывать, лучше бы ее ликвидировал по-быстрому.
     - Будь она агент, я бы уже с тобой не балакал.  Она  дала  мне  уйти,
даже не попробовав завербовать. Уж в этом-то я  не  совру,  проверь,  если
хочешь, мою Аниму.
     -  Ты  рассуждаешь  про  такие  дела,  как  школьник,  насмотревшийся
шпионских фильмов. Агенты разные бывают. Что толку  тебя  завербовывать  и
отправлять обратно на Космику? Ты на второй день пойдешь там  сдаваться  с
повинной.  Тебя  своим  сделать  надо.  Заодно  и  остальных   десантников
дождаться. На это и было выделено время, которое, однако, станет  работать
на нас.
     - Микробы в башке вряд ли на нас работать будут.
     - Ой, какие микробы, я тебя умоляю. Когда они в башке -  это  обычный
менингит. А неострое воспаление называется сифилисом, и  влияет  на  мозги
лишь спустя пятилетку после неосторожной любви. Это, во-первых. Во-вторых,
пузыри и бабы, хватающие людей за живое, не более чем  мультяшки.  Знаешь,
есть  такие  прозрачные  пленки-экраны,  на  которые  выводится   объемное
изображение. Наших ребят, наверняка, просто застрелили,  а  тебе,  вернее,
твоей возбужденной психике  показывали  фильмы  ужасов.  Что  тебя  тянуло
куда-то, шатало, мутило - совсем неудивительно, учитывая, что твоя нервная
система  обрабатывалась  магнитозвуковыми  пучками.  То  есть,  ауральными
волнами. В-третьих,  ты  действительно  показал  себя  орлом,  раз  выявил
психотронный излучатель...
     Ну до чего в моем вкусе эта маленькая решительная, как комарик, К678.
Знаком-то я с ней слабо, но рассказывали, что  она  в  марсианском  оазисе
пошла в гости к мутанту, который всех женщин превращал генными выкрутасами
в растения на грядке, и  сделала  из  него  удобрение  для  той  же  самой
теплицы.
     И вот заработали мы  так,  как  нравится  Кнопке.  В  23:20  вышли  к
деревне. Подкараулили Фиксу, когда она решила что-то сыпануть курям, да из
сквизера - шпок. И нет К111 на Земле, как и не было, исчезла проблема. Все
надежно, превратившаяся в квашню шпионка  не  собиралась  больше  подавать
признаки жизни. Осталась только пластиночка  Анимы,  которая  будет  сдана
после экспертизы в архив. Наверное, мы  поступили  не  по-товарищески,  но
заповедь "не убий" скорее  соблюли,  чем  нет.  Сколько  народа  могла  бы
погубить своей изменой Фикса - коэффициент превышения добра над злом у нас
нормальный получился. Но тут меня легкое сомнение обуяло. Кто ж  вызвал  с
помощью лептонного передатчика резервную группу, да еще  спецкодом?  Кроме
Фиксы больше некому. А вдруг погорячились мы,  ошибочка  вышла,  допустили
брак  в  работе?  Тогда  К111  не  злокозненный  агент,  а  просто  жертва
обстоятельств.
     - Не расстраивайся, - успокоила меня Кнопка. - Она  поторопилась  нас
вызвать, потому что у ее паханов принцип  "давай-давай,  быстрей-быстрей".
Думали они, что мы в Фиксе снова уверимся после такого  обманного  хода  и
примем обратно в свои ряды. Как бы не так,  -  и  по-девичьи  хихикнула  в
ладошку. - А даже если Фикса не агент, даже если она просто  засомневалась
в "Уставе Войны"?  Это  разве  ее  оправдывает?  До  таких  гадостей,  как
спариваться с грязнулями и бить  собственных  товарищей,  докатилась  ведь
только она. Нет, от нее одна беда.
     Тоже верно, сойдемся на этом. Включили  мы  поглотители-отражатели  и
пошли на приступ с южной оконечности озерной стены, где заросли  кизила  и
хорошая скрытность. Съели, конечно, таблеток, чтобы успокоить  эмоции,  от
которых, как известно, основная аура и образуется.
     Первый  этап,  и  первая  осечка.  Мы  с  Кнопкой  перемахнули  через
трехметровый забор с помощью пневмопрыгов,  а  Крюк  ногами  прыгнул.  Мы,
конечно, этому не удивились,  мускульные  миофибриллы  у  Крюка  растянуты
долгими тренировками, и внутреннее топливо  АТФ  он  умеет  производить  в
лошадиных дозах.  На  некоторых  астероидах  ему  под  силу  и  на  первой
космической скорости подскочить. Но тут какие-то концы с концами у него не
сошлись, он взял и потянул сухожилия, да еще захромал. Срочно  провели  мы
планерку и решили, пусть  Крюк  отдохнет,  мы  и  без  него  разберемся  с
местными хулиганами. На таком решении, кстати, особо настаивала Кнопка.
     Оставшиеся в строю бойцы надули свои поплавки,  напялили  дыхательные
маски и  тихонько-тихонько  погребли  где-то  на  глубине  метра.  Внешний
ауропеленгатор - в кармане - должен был нас вывести  на  источник  гнусных
излучений.
     Рассмотрели по дороге, какие тут островки. Искусственные, из какой-то
органической смолы, раздувшейся  благодаря  химическому  взаимодействию  с
водой. Они напоминали не то кувшинки, не то  медузы,  внизу  даже  имелась
бахрома из щупалец и стебельков. Остров, на котором находился  излучатель,
был к тому же самым большим и крепким. Судя по  всему,  родился  он  много
раньше  других.  Впрочем,  он  продолжал  разрастаться   и   отпочковывать
сыновне-дочерние островки. Естественно, я не мог  прочувствовать  их  ауру
своими рецепторами - меня надежно блокировали экраны-поглотители.
     Вода  в  озере  повсеместно  дохлая,  неживая   была,   а   под   тем
островом-пупом даже на дне пустота стерильная.
     На пару метров ниже уровня озера  нашлось  окончание  большой  трубы,
причем дристала она по-крупному. Нам такой непарадный вход  больше  других
подходил, хоть и был заделан решеткой. Помазали ее  пиронезином,  подожгли
смазку, и через полминуты подводного горения железка  искрошилась.  Ворота
открылись и пригласили гостей.  Фановая  труба  весьма  интересной  вблизи
оказалась. Сделали ее из какой-то квазиживой органики и получился  вылитый
портрет прямой кишки - мягкие стенки, сокращаясь, гнали жижу наружу.
     Пробрались мы по  горизонтальному  участку  трубы  до  люка,  вернее,
периодически надувающегося и сдувающегося пузыря. Когда он  дырку  открыл,
чтобы выплеснулась  очередная  порцию  дряни,  мы  туда  зашвырнули  зонд,
который нам  разведал  дорогу,  потом  сами  рискнули.  За  пузырем  труба
поворачивала к небу, так что нам стали помогать вакуумные стеноходы.
     Можно было предположить, что упремся  в  какой-нибудь  венчающий  это
дело унитаз, но обошлось. Добрались до  шпигата.  Какие  странные  вещи  в
определенных обстоятельствах могут возбудить радость!
     Шпигат был на болтах,  которые  Кактус  просто  бы  отвертел,  а  мне
пришлось опять помазать своей пастой. После успешного преодоления преграды
мы с Кнопкой очутились, как это частенько бывает  у  героев  романов  -  в
мрачном  подземелье,  на  бугорке.  Впрочем,  помещение  только   казалось
подземельем.
     Пленки-мембраны, батареи силовых устройств, отовсюду - из пола, стен,
потолка, гибких труб - брызжут струи и даже гейзеры какого-то  непонятного
дерьма. Образуется жидкостная взвесь, которая под управлением некоего поля
пульсирует, густеет и  принимает  объемные  формы.  Порой  это  напоминает
бьющиеся на ветру паруса. Весь пол в жиже, которая, поднимаясь  до  уровня
какого-нибудь люка, падает в выводную трубу. Я люблю свежий воздух и  даже
несвежий, но тут токсины так перли в лицо, что фильтратор едва успевал  их
осадить. В общем, это был цех, хотя и на большого любителя.
     А потом по очень шаловливому прыгающему мостику мы  пропутешествовали
в другой цех - вслед  за  "парусами",  плывущими  на  конвейере.  Тут  они
попадали под действие аппаратов  более  привычного  вида  -  штамповочных,
напайных  и  набивных,  а  также  центрифуг.  Экскурсия  показала,  что  в
последующих цехах все становится еще более прозаично - там были  установки
для  склейки,  окраски,  подпайки.  Дальше   начинались   склады   готовой
продукции, на которые транспортеры выбрасывали все: от ползающих ковров  и
прыгающих  стульев  до  шагающих  компьютеров  и   имитационных   игрушек.
Игрушечные звери - лающие, хрюкающие, какающие - мало  чем  отличались  от
натуральных, хоть посылай их на замену тем, кто томится  в  лесу  и  тянет
срок в зоопарке. Получалась у местных умельцев даже жратва типа колбасы  и
печенья. В этом деле до совершенства не доходило, даже на мой неискушенный
зуб, но эрзац раскусывался и проглатывался,  вызывая  ощущение  сытости  в
нижней части организма.
     На такие склады, по идее, должны были  трудится  десятки  отраслей  и
заводов, а здесь все лепилось в одном отдельно взятом месте,  несмотря  на
заведомую убыточность. Видимо, здесь интересовались  не  прибыльностью,  а
удачностью  подделки.  Так  соригинальничать  дурачкам-землянам,  конечно,
кибероболочки пособили.
     Остро хотелось найти пульты управления производством. По крайней мере
мне, потому что Кнопка все время суетилась и  куда-то  торопила.  Наконец,
обнаружилась дверца с запрещающей  надписью.  Из  той  комнатки  еще  пару
кабелей выбегало.  Я  подал  на  них  сильное  микроволновое  излучение  и
просканировал задверное пространство  -  там  была  пультовая  аппаратура,
прощупывались и линии сигнализации.
     Пришлось портить стену. Просто замечательно, что  у  меня  в  кармане
завалялся электронно-позитронный резачок.  Дыру  проделал  в  пять  минут.
Затем  я  немного  разочаровался:  главный  пульт  в  секретной   комнатке
отсутствовал. Стоял там и помигивал огоньками мультипрограммный аппарат, а
труба подводила к  нему  исходную  жижу.  Но  функционировал  он  довольно
вдохновляющим образом.
     На экране набираешь  масштаб  и  вид  необходимой  тебе  вещи,  также
количество экземпляров и материал, которому подражать надо. Давишь красную
кнопку. Аппарат хрюкает, урчит и, наконец, в прозрачный футляр падает  то,
что заказывал. Например, золотые кольца, монеты,  браслеты  и  так  далее.
Можно пощупать - это не дуриловка с помощью голографической пленки-экрана.
Кстати, у нас на Космике золото ценится, за него старатели бабушку  родную
сдадут. Даже правительство покупает его  по  приличным  ценам.  Все  равно
получается дешевле,  чем  выдалбывать  из  железа  на  ускорителях.  Аурум
позарез требуется, потому что защищает от всякой  назойливой  телепатии  и
прочих внушений.
     Я настропалил как следует аппарат и заработал горсть золотых  царских
рублей, К678 попросила себе браслет на ногу. Наверное, золотишко не совсем
настоящее, но вид и вес! Но вполне положительный спектральный анализ!  Как
научились земляне из какого-то дерьма получать благородный металл? Что  за
реакция  синтеза  и  какие  элементарные  частицы   применяются   в   виде
катализаторов? Ладно, это вопросы физикам-химикам... А что, если продавать
помаленьку такой вот мираж где-нибудь на астероидах? У какого  перекупщика
под рукой электронный микроскоп найдется?
     В  воздухе  запахло  миллионом.  Будут  такие  бабки,  что  можно  от
дальнейшей службы отмазаться и уйти в купцы первой гильдии - тут уж зад не
надо выставлять на сжигающие лучи и высушивающие  ветры.  Снаряжаешь  себе
экспедиции за барахлом, дымишь трубочкой у  камина  -  вокруг  никого,  не
считая входящих и выходящих бабенок...  На  стенах  висят  портреты  голых
активисток да натюрморты  жратвы,  а  также  поскрипывают  да  повизгивают
скульптуры-мобили  известных  мастеров  марсианской  некрошколы,  например
"Труп, соблазняющий девушку". Можно  много  добра  понаделать,  не  только
снабжать самые глухие  уголки  космоса  презервативами,  но  и  построить,
допустим, лечебницу для  ускоренного  исцеления  триппера  или  создать  в
марсианской пустыне сеть теплых сортиров.
     - Ну чего ж ты, набивай штаны и пошли, - подначивает меня  напарница,
- меня не бойся, я уже свое взяла.
     - Мне-то зачем бояться, я ведь не возьму, - почему именно так сказал,
не сразу понял. Словно пружинка моей воли нагрелась, выскочила  и  прежнее
суетное  желание  вытолкнула.  Но  от  такого  объяснения  даже  инкубатор
смеяться будет. А потом я нашел разумные слова. Как  тигр-людоед  подходит
для цирковой арены, так и я для  купечества.  Разорюсь,  прокучу,  испорчу
какой-нибудь девушке юную жизнь, а  честным  делягам  -  бизнес.  И  самое
главное, кто на этой тлетворной планете Грязь на что-нибудь позарился, кто
купился, тот плохо кончил.
     - Ладно, двигай, Кнопка,  отсюда.  Когда-нибудь  со  мной  поделишься
добром, чтоб не дрейфить.
     И тут я почувствовал очень душное  притяжение,  это  "золото"  просто
хватало меня за шею и тянуло к себе. Я так сопротивлялся - не люблю, когда
мне навязываются  -  что  снова  вдруг  воспряла  моя  защитная  оболочка,
получившаяся из  множества  густых  вихрей.  Впечатление  такое,  что  они
родились от грубых приставаний скверного металла.  Плотные  объятия  стали
разжиматься, откуда ни возьмись посыпались черные искры,  труха,  а  когда
пыль развеялась, то "золота" как не бывало - одни ржавые  плевки.  Вот  те
на, мораль сработала.
     Рожа, наверное, у  меня  была  еще  та,  когда  проводились  все  эти
мероприятия, однако для напарницы я сделал вид, что просто мучаюсь зубами.
     Склады закончились мощной стеной, в которую  врезано  было  несколько
дверей, с толщиной, подходящей для ядерного взрыва. Однако  ауропеленгатор
показывал, что источник болванящих  МДВ  близко,  а  вернее  над  нами.  И
вдобавок подстерегала  нас  удача,  на  высоте  пяти  метров  -  отверстие
вентиляционной шахты. Так что оставалось только дерзать.
     - Кнопка, ты как любишь, когда мужчина лезет по канату ниже тебя  или
выше? - она стала объяснять, что в одном случае  может  пострадать  голова
мужчины, а в другом ее собственная, но потом осеклась, даже зарделась. И с
ней Земля что-то делает.
     Вакуумные  присоски  здесь  действительно  не  годились,  стена  была
пупырчатой,  но  для  такого  случая  в   "аптечке"   имелся   стандартный
арбалет-трособросатель. Уцепился я выстреленным крюком  за  дыру  и  через
полминутки вписался прямо в вентиляционную шахту.
     Выбрались наружу прямо на большом красивом куполе, затем,  почавкивая
вакуумными  стеноходами,  спустились   к   окну,   еле   заметному   из-за
поляризации. Зафиксировали стекло, чтобы дрожью не смущало сигнализацию  и
проделали резаком аккуратную дыру.
     Вот мы уже в зале, пялимся, нюхаем,  напрягаем  рецепторы.  А  вокруг
вроде обычный компьютерный  центр.  Но  я,  грозно  проникнув  в  сущность
мониторов, дисплеев, блоков  памяти  и  процессоров,  вынес  свой  суровый
приговор. Здесь кибероболочки дергают  за  ниточки  людей.  Тех,  кого  не
получилось достать с помощью "голубого киселя" и биоинтерфейсов.
     Включил   соцветие   графических   экранов   -    гордо    показывают
распространение психотронных волн по территории района. Мощности установки
вполне хватит,  чтобы  несколько  квадратных  километров  охватить.  Можно
персонально узнать, кто  и  как  себя  чувствует.  Выбираем  по  картотеке
нужного гражданина и смотрим, что  имеется  в  каждом  из  его  пятнадцати
"домов" - основных зон, по которым распределяются эмоции.
     Мы на Космике до сих пор не знаем, как взяться за психику,  только  и
умеем, что ауру ловить. А здесь  пожалуйста,  играй  на  психике,  как  на
фортепьяно.  Внушай  любовь,  ненависть,  угнетенность,  радость.  Усядься
поудобнее, откинь трепетными  пальцами  волосы  с  бледного  лба,  воздень
руки...
     - Ты кажется освоился? - осведомилась Кнопка.  -  Ну,  давай,  вставь
фитиль всему эту поселку из плавучего дерьма.
     - Вставлять фитили принято на гонках по  марсианской  пустыне,  чтобы
потенциальный победитель своевременно исчез с дистанции.
     Хотя искушение  было,  конечно,  сильным.  Задирижировать  всем  этим
землянским сбродом, от которого одни неприятности. Пока люди  спят,  можно
им такого в души, так сказать, накласть. И драпать после этого  никуда  не
надо. Найди тронный стул и жди, когда  местные  демократы  и  аристократы,
увлажнив глаза от волнения, принесут тоги с лавровыми венцами и попросятся
обделать мои чертоги розовым мрамором.
     Я,  конечно,  не  только  грезил,  но  заодно  выуживал  компьютерным
сканером входные пароли системы из секретных ячеек.
     - Ну-ка, внуши им всем, что они с сегодняшнего числа обязаны доится и
нести яйца, - подначивала девица. Я одобрительно кивая, работал с  пультом
управления.  Запеленговал  напарницу,   провел   психоскопию   и   включил
излучатель по ее коду поглощения. И вины  своей  не  почувствовал,  Кнопка
ведь сама этого хотела - правда,  не  для  себя.  И  эта  звериная  натура
плакала, как девочка, лишь потому, что  генератор,  бибикнув,  насытил  ее
тоской. Наверное, по родной эскадрилье заскучала.
     А потом я понял, что мне такие шутки совсем не нравятся.  Не  хочу  я
быть главным режиссером кукольного театра. Даром, что  ли,  я  всю  юность
сгубил  на  битву  с  оболочками-плутонами,  которые  как  раз  собирались
заняться кукловодством. И как я ни сторожи  генератор,  запросто  пролезет
какой-нибудь ловкач к  управляющим  модулям  и  превратит  меня  самого  в
заводного цыпленка.
     Несмотря на внутреннюю победу над искушением, мне было сейчас тяжело.
Психически тяжело. Казалось, что я второй раз  в  жизни  теряю  прекрасный
шанс  отличиться,  выплыть   как-нибудь.   Я   мог   бы   превратить   эту
посредственную,  полупровальную  операцию  в  ого-го-го!  Да  и  физически
нелегко...
     От купола исходило тяжелое облако,  которое  быстро  окутало  меня  и
стало давить сок, погружая в дремоту-дурноту. Еще чуть-чуть  и  совсем  бы
погрузился, но успел представить, какие силы  распирают  Космику  вширь  и
вглубь. Я как бы стал линзой, в которой  они  сфокусировались.  Проявилось
гудящее от напряжения защитное поле. Его силовые линии  впитывали  тяжелую
тучу, а потом вдруг превратились в раскаленные шампуры. Которые  проткнули
меня, как заурядное мясо! По-моему, я выгнулся дугой и заорал.  При  этом,
сгоряча пальнул вверх из бластера. Из  продырявленного  потолка,  булькая,
потекла вместе с вонью какая-то белесая, пузырчатая,  я  бы  даже  сказал,
волосатая жижа.
     Я  мигом  перестал  страдать  от  болезненных  ощущений.   Вот   где,
оказывается, излучатель  психотронных  волн  -  в  самом  куполе,  который
вертится вокруг оси.  Кошмарненький  излучатель,  биополимерный  или  даже
квазиживой.
     - Надо куда-то сматываться, - наконец,  напомнил  я  Кнопке.  Она  из
обалдения вернулась к  нормальной  жизни,  когда  уже  сработали  датчики,
взвыла  сирена,  по  акватории  понеслись  аквабордщики,  а  где-то  внизу
загорланили растревоженные люди.  У  нас  же  инструкция  имеется,  дурнее
некуда: при угрозе захвата - оружие уничтожить, и выдавать себя за обычных
хулиганов. Раз так, с десятка два художников может порисовать ботинками на
наших лицах. Да, чтобы не стать натюрмортом, надо очень постараться.
     Я поработал  электрорецепторами  и  столбы,  поддерживающие  потолок,
показались мне любопытными.  Шах-шарах  бластером  -  так  и  есть,  полые
внутри. Это же фановые трубы, по которым путешествуют выделения из купола.
Швырнул в трубу зонд, тот и падал, и прыгал, и рикошетил.  Потом  доложил,
что внизу какие-то пустоты.
     В начале спуска мне казалось, что  мы  с  Кнопкой  попали  в  обычный
канализационный стояк - потому что  гадость  текла  нам  на  голову  и  за
шиворот. Потом, однако же, труба стала  ступеньками  расходиться  вширь  и
дресневый  сток  лишь  слегка  увлажнял  стеночки.  Все  уяснилось,  когда
добрались до  дна.  Там  была  просто  балластная  цистерна,  сейчас  едва
заполненная. Имелись и люки, за которыми, наверное, начиналось  озеро.  Но
кромсать их было нечем, резак уже выработал  ресурс  и  стал  пенсионером.
Бластер применять - это все равно, что царапать ногтем по стеклу.
     Когда ситуация приблизилась к трагедии, одно обстоятельство  все-таки
размягчило меня. За переборкой скрежетнуло и раздался неслабый шум  бьющей
воды. Ага, за счет заполнения  и  продува  балластных  танков  достигается
нормальная осадка острова, чтобы он не бултыхался  на  поверхности  озера,
как надувной мяч. Наверное, сейчас нас хотят утопить, однако не  знают,  в
какой точно цистерне мы засели. Дойдет очередь и до этой.
     Нашли мы с  Кнопкой  местечко  получше  (на  уступе),  подсушили  его
сквизером и стали ждать хорошей погоды для купания. Было  однако  мокро  и
холодно, несмотря на усиленное добывание АТФ из быстро  скудеющих  жировых
запасов. Как-то совершенно естественно мы с девушкой стали  прижиматься  и
объединять наше тепло, мы оба нуждались в грелке. Что ж, грелка не  унитаз
- ничего в ней плохого. Однако, обозначился и  дополнительный  фактор.  Я,
между  прочим,  как  телозритель,  давно  приметил,  что  солдатка  Кнопка
интересна не только упорством в борьбе и стойкостью характера, но и  своим
экстерьером. А теперь, кажется, и ее интерьер вполне  симпатичен  мне.  Да
вроде и она, на базе общих испытаний, взрастила ответное чувство. В общем,
она меня не только обогревает, но и толкает потихоньку на кое-что. И глаза
ее  черносливные  с  зеркальным  слоем  отражают  легонький  ультрафиолет,
сочащийся из лампочки у меня над карманом, и дыхание такое нейтральное  на
фоне окружающей вони и упругий бюст  на  фоне  всеобщей  твердости  -  все
нравится мне сейчас.
     И я, между прочим, не какой-нибудь Финогенов в расхристанных портках,
а настоящий кшатрий, пускай не утяжеленный мозгами,  но  боевая  личность,
способная продолбить лбом любую стенку. Обстановочка, кстати, располагает.
Здесь вам не нужен стыковочный скафандр, как в  вакууме,  и  не  требуется
постоянный отстрел  песчаных  спрутов,  подбирающихся  к  заднице,  как  в
марсианских пустынях. Среда совсем неагрессивная. Я поворачиваюсь к Кнопке
получше, для пущего удобства кладу руку на округлое ее  бедро  и  чувствую
необычайную легкость.
     - Ты там случайно на крючок бластера не  нажмешь?  -  решаю  все-таки
уточнить.
     - Вблизи я действую самостоятельно, без помощи оружия,  -  предрекает
она непротивление. Вроде все в порядке, можно  дожать  знаменитую  Кнопку,
которая превратила в зубной  порошок  десяток  добытчиков  на  копях  Шеба
только потому, что они ей делали неприличные  предложения.  Однако,  когда
моя рука уже гуляла по ее  приятному  животику,  я  вдруг  засомневался  -
пружинка тайная меня затрясла. Крюк - проверенный  герой,  с  которым  она
была не хамоватой как  со  всеми,  а  нежной  и  ласковой  -  и  вдруг  он
отставлен. Отчего, зачем? Я ведь еще особенно не отличился перед  ней.  Не
хватало мне с Крюком иметь неприятности из-за  бабенки.  Которая,  кстати,
бортанет и  меня,  если  не  сегодня,  так  завтра.  Вдобавок  статистикой
установлено:  те  кшатрии,  что  навещают  девушек   перед   ответственным
заданием, возвращаются с него целыми и теплыми на тридцать процентов реже,
чем более стойкие  товарищи.  А  с  чего,  кстати,  я  почувствовал  такую
легкость?  Тяжести  и  легкости  в  этих  краях  связаны  с   последующими
неприятностями. Может, разогрелся уже где-нибудь резервный  излучатель?  В
итоге, руку я свою поскорее убрал и отодвинулся.
     - Ты чего? - грубым голосом спросила солдатка.
     - А ничего. Лучше как-нибудь в другой  раз  поваляемся  на  приличном
диване, не  свиньи  же.  Нам,  наверное,  после  экспедиции  отпуск  дадут
недельный. Представляешь, номер в отеле на Фобосе с  видом  на  Марс  -  и
бокал с шампанским у тебя на пупке. В приличном отеле, а не  в  курятнике,
где стоит только уединиться с дамой, как некто начинает царапаться в дверь
и выкрикивать: "Эй,  вы  что  там,  заболели?".  Глядишь,  сообразим,  как
детеныша нарисовать.
     Она в ответ скрипнула зубами и налилась мраком. А  потом  от  бабенки
вдруг прыгнула на меня тяжелая волна. Я расстелился на железе, бессильный,
как мочалка. Лучше бы на меня напал  марсианский  червяк-констриктор,  его
хоть видно. Надолго я запомню такой исход любовных усилий - если, конечно,
будет чем помнить. И все-таки я почувствовал  Космику.  Я  будто  вошел  в
резонанс  с  далекими,  но  мощными  вибрациями,  которые  возбудили   мое
оборонительное поле. Оно вобрало нагрузки,  а  потом  резко  вспенилось  и
погнало мучительную волну прочь. Едва избавился от наваждения, как натужно
заскрежетали люки и в цистерну рванулось озеро.  Нас  забросали,  запинали
струи,  надо  было  срочно  нырять,  придавая  себе  ускорение   выбросами
сквизеров.
     Под люком была дыра, в  которую  едва-едва  продевалась  голова.  Нас
когда-то учили продираться сквозь узости, но это было давно. А люк вот-вот
должен   поехать   назад   и   разрезать   на   две    половинки    любого
протискивающегося. Я съежился с помощью судорожного  выдоха  и  проскочил,
едва не потеряв дыхательную маску. Плыву, в нос поддувает все более  хило,
а до берега еще пятнадцать  минут.  Из  воды  пришлось  выжигать  пузырьки
кислорода! Наверное, на эти испытания килограмм последнего заветного жирка
спустил. В общем, на берег я выбрался в полной прострации, хорошо, что там
не бегали какие-нибудь киберсобаки. А Кнопка довольно свеженькой осталась,
даже противно.
     Чуть отдышался, стал искать  пневмопрыг,  запрятанный  в  кусты.  Ищу
безрезультатно  и  по  ходу  дела  соображаю,  что  Крюк   слишком   долго
отсутствует, не встречает с цветами-незабудками свою  маленькую  Кнопочку.
Неужто повязали? Но когда я у своей  напарницы  поинтересовался:  "Где  же
нынче твой дружок, во вражеском плену подвергается насилиям или  спит  под
кустом да курей  видит?",  послышался  суровый  голос.  Голос  принадлежал
Крюку, был обращен ко мне и не предвещал ничего хорошего.
     - Отдай все свои манатки женщине и сделай два шага назад.
     После таких неприятных  слов  прищуренный  глазок  бластера  выглядел
хорошим стимулом к исполнению команды. "Как же так, не заметил,  что  этот
гундосый прячется поблизости", -  думал  я  и  делал,  что  приказано.  Ни
теплозрение, ни электрочутье не  помогли  мне.  Только  вот  сейчас,  сняв
поглотитель-отражатель, я ощутил ауру Крюка - гнусную ауру болезнетворного
микроба. Я, увы, должны был расписаться в том, что не знаю, кого  из  себя
представляет этот тип. По крайней мере, он мне не приятель и не  соратник.
Видимо, и Кнопка не та уже, раз он ей доверяет. Полный порядок с резервным
излучателем, всех моих товарищей заколдовал.
     - Ты что, старенький? - я пробую  прощупать  зыбкую  почву  и  слегка
заняться психотерапией, - головушку где-то подставил  под  падающий  груз?
Бо-бо теперь, да? Таблеточку слопай  лучше,  и  на  носилки.  Я  же  такой
кшатрий, как и ты, в том же звании. А ты от меня чего-то все  требуешь,  и
даже "пожалуйста", волшебное слово, забываешь.
     - Помолчи, дружок, если хочешь сохранить свои мозги в приличном виде,
- сообщил мне Крюк, как персонаж какого-нибудь спейсерна-вестерна.
     Когда я приказ исполнил в точности и тупо смотрел на ствол, уже не  в
состоянии от перенапряга подобрать хоть парочку полезных слов, черный глаз
бластера на мгновение стал маленьким солнышком. Тут я  осознал  неприятное
изменение - раскаленный  коготь  заворочался  в  моей  ноге.  Значит,  был
выстрел - как пемза всплывало в моей голове, -  однако  щадящий.  Чтоб  не
убить, а наказать.
     - Извини, случайно попал в твой ботинок, - донеслась будто из-за тучи
глумливая фраза.
     - Разве так поступают с товарищами? - выдавил я из себя  укоризненный
шепот. - Товарища вначале надо сделать трупом, а уж потом  издеваться  над
ним.
     Боль немного унялась, но тяжесть наползала на  меня  -  вначале  нога
стала чугунной, потом  все  тело,  которому  пришлось  рухнуть.  Массивная
удушливая  жара  протащилась  по  нему,  покрывая   потом   и   испариной,
заволакивая пейзаж перед глазами какой-то белью.
     - Один за все и за всех ответишь. - Голос принадлежал не Крюку и даже
не Кнопке. Я повращал глазами и пелена немного спала.
     Они стояли полукругом вокруг меня.  Кнопка,  Крюк  и  наши  мертвецы:
Кактус, Тумблер и Курок, даже Фикса, которую вроде ухлопали  всерьез  и  с
гарантией.  С  совершенно  нечеловеческими  аурами,  которые  они   сейчас
совершенно не маскировали. Вот  те  на,  сразу  после  гробового  входа  -
гробовой выход. Жертв, как говорится, нет -  если  не  считать  меня.  Все
живы-здоровы, никто не захотел идти в покойники, все превратились в орудия
борьбы против моей  личности.  Валяли  ваньку,  разыгрывали  Шекспировскую
пьесу и морочили мою жалкую голову. Теперь эти куклы вернутся вместо  меня
на Космику и натворят там нерасхлебное.
     - Ну что, охренели и довольны, да? - пытался я их задеть, хотя  голос
мой, возможно, был слышен только мне. - Всех вас обработали, потому что вы
амебки, которые  ползут  туда,  где  им  положат  кусочек  вкусного  кала.
Хемотаксисом вы разжились, а все остальное потеряли.
     Они не стали врать и спорить, только Фикса отчего-то улыбнулась.
     - Будьте уверены, что вы расплатитесь своими грязными, подлыми ногами
за мой продырявленный башмак, - предупредил  я  в  полубреду.  -  Об  этом
побеспокоится Немезида, а также эринии, фурии и мегеры.
     - Давай, такое мелкое недоразумение оставим  между  нами,  -  схохмил
Кактус и утешил напоследок. - Лечись мочой, я думаю, тебе она поможет. Еще
Гиппократ говорил: "Полезное - всегда невкусно".
     А потом  они  пошли  странными  траекториями  расходящегося  веера  к
забору.
     - Погодите, не уходите, - вначале растерялся я, а потом  собрался.  -
Нет, уходите, но только быстро и куда-нибудь в болото... Чтоб тебя,  Крюк,
поймали и отправили в экспериментальный полет к звездам, проверять  теорию
относительности. Чтоб от тебя только одни яйца обратно  вернулись...  Чтоб
ты, Кактус, накололся срамным местом на марсианского ежа...

                                    4

     Раз, и чужаки уже были там, за оградой, на пути к дому,  моему  дому.
Мне сразу показалось, что все увиденное и услышанное -  полноценный  бред.
Что я был ранен на острове, а все  соратники  действительно  пали  смертью
храбрых. Хорошо, если бы  так.  Но  это  не  так.  Стреляли  из  бластера,
грязнули этой машинкой воспользоваться не  могли,  только  свои.  Ведь  на
спусковой крючок в состоянии нажать лишь палец со знакомым рисунком  кожи,
в противном случае последует электрошок... Эх, разлетелись все мои  вихри,
не скликать их вместе.
     Вместо оборонительного смерча, к  которому  я  уже  начал  привыкать,
появилось вокруг  меня  нечто  другое.  ОНО  пришло  со  стороны  озера  и
прилепилось ко мне, как заяц к дедушке Мазаю. Некая туча,  вернее  силовая
среда. Голова раскрылась как раковина и мозг испарился в  эту  среду.  Мои
небогатые мысли неожиданно насытились силой.
     А затем  опустились  в  озеро.  Вода  словно  состояла  из  множества
пульсирующих ниточек. В них вибрировала энергия, вибрации были и  мощными,
и слабыми, где частыми, где редкими.
     Я погрузил в озеро свою покалеченную  ногу.  Вода  оказалось  густой,
немного слизистой, что в данном случае не вызвало протеста и осуждения.  Я
чувствовал животную ауру, только на сей раз совершенно дружественную,  как
бы материнскую. Симпатизирующая, иного слова не подберешь,  вода,  вначале
растворила огонь в моей болячке, потом вымыла  испорченное  мясо.  Тяжесть
сползла с моей конечности, злобно оглядываясь из-под нависшего лба.
     Я вижу неожиданно крупным планом, как нити, из которых состоит  живая
вода, принимаются штопать рану. Нога для удобства  становится  похожей  на
носок, что натянут на стакан. Нити сплетаются и ложатся слой за  слоем  на
мое  ранение.  Штопанье  заканчивается,  вынимайте-получите,   распишетесь
потом.
     Виденья виденьями, но на месте дырки  оказалась  вполне  кондиционную
новая плоть, от которой по ноге распространялись приятные ощущения. Правда
"штопка" все-таки выделялась и цветом, и структурой, однако мне в соляриях
еще долго не красоваться, поэтому  будем  считать,  что  пришлась  она  ко
дворцу. Я поднялся, пошагал, попрыгал - мне  все  понравилось,  под  носом
проснулась улыбка. Хоть показывай меня в передаче "Смех после жизни".
     А  теперь  "адью",  пора  прощаться  с  райским  уголком,   церемония
расставания и так затянулась. Пускай оружие у меня забрали,  однако  ничто
не мешает выследить бывших товарищей. Им же  надо  где-то  перекантоваться
днем, чтобы ночью вызвать спускаемый модуль. За это время они, безусловно,
дождутся от меня подлянки, злости-то я много поднакопил.
     Разбег, толчок на здоровую ногу, нормальное приземление - вот  уже  я
по ту сторону забора, надеюсь, и по ту сторону  зла.  Двадцать  торопливых
шагов в лес, и я понимаю, что опять осечка, озеро не отпускает меня. Я  на
аркане. Ниточки из  штопки  вытягиваются  и  рукоделие  мое  распускается.
Быстро приползает зубастым червяком боль. И тяжесть тут как тут, похожа на
свинью, которая катается по моей ноге. Космике бы направить на  меня  свой
благосклонный взор, так нет же, и пружинка воли будто выскочила из меня. С
эдакими делами я далеко не пойду, даже не  поползу.  Какой  смысл  ползти,
если экс-товарищи рано или поздно устроят финиш.  Поставят  на  тебя  свои
сапоги  и  раздавят  как  гада  подколодного.  И  я  сделал  единственное,
логически вытекающее из обстановки - вернулся за забор. Пневмопрыг  был  с
заботою оставлен с внешней стороны ограды - ОНИ,  стервяки,  загодя  знали
весь сценарий.
     За забором все пошло обратным ходом, как в пущенном вспять мультике -
восстановилась в прежнем качестве моя штопка. Неизбежным образом, как я ни
противился, поднялось настроение. Так, может, озеро, в каком-то смысле, не
только зло? Оно держит интересного ему человека при  себе,  не  отпускает,
зато подлатать может, если тот прохудился и пустил сок.
     Мокрая одежка упорно забирала остатки тепла. Видимо, жировых  запасов
вовсе не осталось, не добывалось АТФ на безжирье.  Прямой  электроразогрев
без нормальной котлеты в брюхе тем более исключался.
     Впрочем, я продолжал наблюдать кое-что крупным  планом.  Воздух  тоже
состоял из пульсирующих  нитей  и  напоминал  бороду  Ветра  Ветровича  из
детской книжки. Мысли  о  теплой  одежде,  проникнув  в  атмосферу,  снова
занялись ткачеством. Причем надо было соблюдать сложную последовательность
разного рода вибраций, чтобы они не отталкивали друг друга, не  сплетались
в тесный комок, а лишь деликатно притягивались.
     Соединившиеся нити охотно прянули мягкой волной и  облепили  меня  со
всех сторон чем-то прозрачным,  но  более  приятным,  чем  даже  тончайшая
ангорская шерсть.  Получился  вдохновляющий  теплый  буфер  между  мной  и
надоедливым холодом, испускающий все ту же дружественную  ауру  заботливой
самки. Мне почему-то представилась муха, укутываемая  заботливым  ухажером
пауком. Но  тут  новая  напасть:  организм  разморило  от  тепла  и  тогда
обозначилась  голодная  дыра  желудка,  которая   стала   выдвигать   одно
требование за другим, то слабым, то грубым пением.
     И тогда моя мысль заслужила звание "немеркнущей",  потому  что  нашла
еще один приемчик - отобрала самые тонкие, мягко вибрирующие  нити,  сбила
их и предложила попробовать на вкус.
     На вкус оказалось что-то вроде крайне разреженной сахарной ваты -  но
голод и аппетит быстро удовлетворились и пропали. Харч мгновенно  впитался
в  сосуды  и  капилляры,  не   дойдя   даже   до   кишок.   Что   уж   тут
"константировать".
     Нити, конечно, не мои, но они вполне помогают умственному развитию  и
обслуживает потребности моего организма в  конкретном  районе  Земли  -  в
принципе, это стоит только поприветствовать. Подчиняются они  и  все  тут.
Может, ни на что другое не способны. Пусть только  профессор  какой-нибудь
возмутиться чародеянием и ненаучностью происходящего. Я его мигом успокою.
Дескать, милый мой, электричество мы тоже считали чужой непонятной  силой,
а потом приручили и онаучили ее. Теперь  вообще  оказалось,  что  она  нам
родная и мы напичканы ей, мы чуть ли не состоим из  нее,  как  колобок  из
теста. Короче, протестовать против подчинения мне озерных нитей я не стану
и чужих протестов не приму.
     Мои мысли продолжали заниматься прядением, искусно  подбирая  нити  и
сплетая их в веревки, а веревки в канаты. Мне показалось, что образующийся
ковер может удержать мое изрядно заморенное тело и  я,  не  заколебавшись,
сделал шаг вверх.
     Нога угнездилась в  воздухе!  Еще  несколько  приставных  шагов  -  и
все-таки я соскользнул вниз. Соскользнул, а не рухнул носом в  землю.  Еще
поработал над прочностью ковра и своей балансировкой, и вот  я  уже  двумя
ногами на чем-то зыбком,  но  прочном,  руками  отмахиваю,  как  клоун  на
канате.
     Десяток раз свалился, а потом попер по лунной дорожке. Теперь  я  был
свой в воздушной стихии,  ровня  птицам  и  пчелам.  Черновая  работа  уже
вытекала из заднего подсознания, а передним сознанием  можно  было  класть
лишь крупные мазки.
     Мысли образовали что-то похожее на сельскохозяйственные  угодья.  (Не
наши  космические-гидропонические,   а   земные.)   В   прозрачную   почву
просыпались невидимые семена. И вот стали подниматься навстречу  звездному
небу прозрачные растения, на вид почти что живой хрусталь.
     Моя флора походит на здоровенные звезды-радиолярии. Они  вырабатывают
из ветра, дождя и лучей светлый питательный сок. Несколько фотонов, атомов
кислорода, молекул воды, и организм живет не тужит, потому что легким  его
телесам много не  надо.  Слабенький  электролиз  водяного  пара  наполняет
полости звезд водородом,  что  утягивает  их  на  самые  верхние  небесные
полянки, которые выглядят снизу просто облачками.
     Дальше уже пошли тезисы. Моих радиолярий будет столько видов и пород,
что заселят они весь воздух, сделаются пригодны для  супа  и  компота,  мы
станем летать на них, доить и даже жить в их экзоскелетах - как  бы  жутко
это ни звучало.
     Вот где - в воздушной стихии - буду обитать я, как эльф, с  кружечкой
эля из перебродившего радиолярного сока в руке. Да что там эля - отличного
самогона (дрожжи как-нибудь достанем). Заживу здесь, при звездах, а  не  в
заколдованной деревеньке, не на говнистых островах - если,  конечно,  меня
забудет  родное  правительство  или  назначит  сюда   резидентом.   Наберу
население  из  эльфов  вроде  меня,  организую  выборы  себя  в  цари.  Из
экзоскелетов понастроим замков воздушных. Где-то наверху станет радоваться
жизни  феодал,  а  чуть  пониже  бабы   с   мужиками   будут   возделывать
звездно-радиолярные поля. Крестьяне, конечно, крепостные - никуда  они  от
нас дернуть не захотят. И никакой несправедливости - совьешь  себе  тропку
наверх и выбьешься в начальники. Кому жратва из радиолярий надоест, станет
по-паучьи ловить в свои тенета следующие мимо стаи птиц, косяки рыб, стада
скотов, самолеты. Я же, чиркая ногтями по щипковому инструменту, пропою  о
воздушной жизни, с пуантами на носках  протанцую  ее.  "Хорошо  пишется  в
деревне, - говаривал писатель Тургенев, но добавлял, - в моей личной".
     Стоп. В какой-то дали дрогнули очень мощные  струны,  а  внутри  меня
откликнулись потайные пружинки; руки-ноги так затряслись,  что  я  их  еле
унял.
     Сразу прекратилось  порхание.  Жить  в  воздушной  стихии  видишь  ли
захотелось. Да там все прозрачное! Даже в уборную нормально не сходить.  А
рев моторов, а лязг гусениц и запах перегретого двигателя,  а  пробиваемый
космическими  раздолбаями  вакуум?  Как  без  этого  всего   вписаться   в
божественный ветер и выполнить сверхценную миссию  пилота?  Да  и  вообще,
долго ли я протяну, будучи такой отличной мишенью. Чтоб ухлопать меня,  не
надо даже ракеты расходовать, достаточно дробовика.
     И кроме того, как появились нечаянно воздушные нити,  так  и  истают.
Поведешь себя не по правилам, и даже взмахнуть крылами не успеешь -  сразу
башкой в пол. Вот человечество в лице своих лучших представителей  сколько
пудов говна съело, чтобы добраться до  электрической  силы.  Зато  уж  как
добралось, как схватило - не отнимешь. Абсолютная надежность.
     Я ощутил присутствие империи, почувствовал ее глубокие пульсы.  Мысли
втянулись обратно в голову, Космика руками-протуберанцами  коснулась  моей
защитной оболочки - и завертелся мой индивидуальный смерч. Он  кинулся  на
воздушную полянку и моментально разнес в клочья: крушить - не строить.  Я,
как замечтавшийся циркач, кувыркнулся вниз, положив конец  номеру.  Хорошо
хоть на мелководье оказался, раз-два саженками, и я уже на  бережке.  Все,
на сегодня решил больше не  играть:  карты  крапленые,  партнер  -  шулер.
Прощай,  озеро.  Надеюсь,  свидимся  при  более  благоприятных  для   меня
обстоятельствах.
     Не было тех проклятий врагам, которых я случайно не вспомнил,  когда,
преодолев забор,  тащился  по  колющемуся  беспорядочному  лесу.  Особенно
запомнилось такое: "Чтоб вас больше никогда не пустили в сортир и  кормили
только старым горохом". Тряпка на ноге набухла от крови, голова опухла  от
боли. Тяжелый ветер гулял во мне, как в стакане. Добраться до какой-нибудь
дороги или сгинуть в лесу - не было других граней на костяшках,  бросаемых
судьбой. Причем "сгинуть" казалось более подходящим  для  меня  вариантом,
потому что немного погодя совсем перестал соображать, где я уже  шлялся  и
где  нет.  Анима,  правда,  сообщала  безучастно  мой  курс  и   исчисляла
пройденный  путь,  но  от  этого  легче  не  становилось  -  я   ее   тоже
возненавидел. Приходилось биться только за то, чтоб не вернуться обратно к
озеру.  Но  все  равно  заворачивал  назад.  Может,  был  в  этом  элемент
наваждения - ведь столько раз брал я  ориентир  на  какого-нибудь  лесного
великана, а потом испарялся он куда-то. Болото оказалось  у  меня  вначале
слева, спустя какое-то время справа и, наконец, спереди! Я  так  для  себя
решил: лучше стать симпатичным лесным скелетом, у которого из глаз тянется
брусника, а изо рта приветствует земляника, чем в очередной раз бороться с
невыносимыми искушениями.
     И вот почва, захлюпав, принялась тормозить до  полной  остановки  мои
еле движущиеся колени, запас грозных  выражений  начал  истощаться,  умные
мысли навсегда распрощались с неуютной  для  них  головой,  АТФка  уже  не
вылезала из  митохондрий,  гормоны  затаились  в  эндокринной  системе.  В
соответствии с потоком несчастий я стал загибаться и  пропадать.  И  когда
уже  редкий  березняк  зашумел  надо  мной  отходной  молитвой,  к   этому
бормотанию вдруг присоединился знакомый мне звук - один к одному  журчание
воды, текущей в унитазе. Так поет только двигатель спускаемого модуля. Тут
у меня для начала умеренное горе - никак четверка злыдней рыщет по  следу,
чтоб не перепоручать  природе  уничтожение  моих  потрохов,  а  развлечься
самой. Потом слабенько  замерцало  во  тьме  -  вдруг  К250,  Бурелом,  не
скурвился, как остальные, и пытается меня выковырять из этой параши?
     И вот надо мной задрожал воздух, потом появилось расплывчатое  пятно.
Вскоре маскировка была снята и я увидел модуль, похожий на палку  колбасы.
Наконец люк типа "глаз" раскрылся  и...  показалась  проклятая  физиономия
Крюка.  Нашли-таки.  А  как  сопротивляться?  Испортить  воздух  в   упор?
Несолидно для кшатрия.
     - Что-то не слышу приветственных речений, - сказал  он  и  получил  в
предательскую харю порцию грязи.
     Харя сразу же скрылась, я только успел услышать:  "Разве  так  шутят?
Нет, он теперь псих... разложение мозга..." Тут же  модуль  протянул  свою
знаменитую руку с тридцатью пальцами и, как я ни закапывался в грязь и  ни
прятался под корни, выудил меня за ногу. Достал, будто марсианского  жука.
Через  полминуты  я  уже  валялся  в   кабине,   закованный   в   кандалы,
принайтованный к  переборке,  прикрытый  прозрачным  футляром.  Клетка  из
неявной стала явной, роль диковинного гада за мной сохранилась. Ну, сейчас
мучить будут - ведь и сам я жукам из чистого баловства  крылышки  отрывал,
не задумываясь об их личностях. Представься возможность -  обязательно  бы
извинился перед ними.
     Крюк и Кнопка были тут рядышком и о чем-то шептались,  поглядывая  на
меня. Кресло пилота повернулось, и я увидел К250. Кто он сейчас, уже кукла
или еще свой парень Бурелом?
     -  Ну  что,  допутешествовался,  Штеккер?  Зверствовать  будешь   или
поговорим нормально?
     - Чувствую, захомутали и тебя. Век свободы не  видать,  если  вру,  -
всплыли откуда-то слова раннего Финогенова.
     - Может психоадаптационных таблеток пережрал, вот и принимает нас  за
каких-нибудь инопланетных монстров? - посоветовался Бурелом с Крюком.
     - Не знаю, пережрал  он  или  перепил,  но  кажется  мы  его  надолго
потеряли, - отозвался негодяй-перевертыш.
     - А может и навсегда, - как бы в шутку добавила Кнопка.
     - Терять решили... да грохните вы меня по-человечески. Не по ботинкам
влупите, зануды, а в башку.
     Тут  Бурелом  сделал  вид,  что  заметил   мою   искалеченную   ногу,
скомандовал кибердоктору, который сунул ее в заживитель и стал  пускать  в
меня всякие инъекции. Так  у  злодеев  тоже  принято:  залечить,  а  потом
изничтожить по всем правилам. Ну, а вдруг Бурелом не совсем плохой? Аура у
него вполне наша. Впрочем у остальных тоже, но  это  дело  оборотни  умеют
выправлять.
     - Бурелом, а Бурелом.  Вдруг  ты  еще  нормальный.  Тогда  бей  своих
товарищей в упор, чтоб не встали. Оглуши их хотя  бы.  Вон  как  затылками
удачно подставились. Сегодня в полночь я им доверился, и вот что из  этого
вышло. Крюк сам в меня палил, никому не перепоручил.
     - Может у  него  из-за  раны  заодно  и  воображение  воспалилось?  -
всполошился разоблаченный Крюк.
     - Не ерзай, - предупредил я его, - сейчас К250 с тобой разберется. Не
он, так я. Когда  нога  заживет,  уложу  тебя  одним  ударом  и  во  время
церемонии прощания спущу в сортир, украшенный розами.
     - А  я  тебя  двумя  ухайдакаю,  но  сейчас,  -  огрызнулся  неумытый
перевертыш с мордой, все еще заляпанной моей грязью.
     - Ну и что докажешь этим? Что ты предатель и жлоб?
     - Слушай, обалдуй, - заявила мне Кнопка тоном медсестры из  лечебницы
для слабых мозгами, - вчера вечером мы были на орбите. В пол одиннадцатого
получили сигнал спешного вызова, а с полуночи искали  тебя  и  всю  первую
группу в квадрате 9. Однако там ни одного  нейтринного  маяка,  едва  твой
нащупали, только уже в квадрате 12.
     - Чудаков тут нет, которым можно такие романы травить, - парировал я.
- Особенно про этот вызов. Кто звал-то? - И не обращая больше внимания  на
явных врагов стал рассказывать Бурелому свою горькую повесть,  может  даже
лебединую песню выводил. И еще, время от  времени,  просил  его  взять  на
мушку остальных присутствующих.
     Дослушав, все стали спорить меж собой, на почве чего у меня  развился
психоз,  сколько  процентов  из  того,  что  я  живописал,   было   чистой
галлюцинацией, и могли ли действительно взять основную группу под контроль
какими-то  психотронными   средствами.   Я   же   предлагал   злодеям   не
придуриваться, и если они  меня  не  собираются  убивать  и  мучить  прямо
сейчас, то лучше бы дали  пожрать.  За  это  их  меньше  проклинать  буду.
Питатели мне в пасть вложили, чтоб отстал - я бросился на жратву, как  тот
самый зверек. Ну  а,  в  основном,  они  старались  не  обращать  на  меня
внимания.  Хотя  и  посоветовали  умерить  потребности,  иначе,   дескать,
перестану целиком помещаться в скафандре.
     Когда в животе накопилось достаточно жизненных  благ  и  АТФка  вновь
заструилась по моим жилам, я попытался привлечь внимание, но с полным ртом
не получалось. Тогда поскорее прожевал, набрал воздуха побольше  и  заорал
так, чтоб все замолчали.
     - Стоп! Я хочу развлечься чем-нибудь ментальным -  у  меня  пока  вес
мозга прежний. Давайте поиграем в научную дискуссию вчетвером. Может,  это
меня порадует перед процедурой казни. Только условия таковы: вы изначально
не считаетесь куклами, а я - психом. Все буду доказывать и  выводить,  как
на защите диссера.
     Продолжил, не дожидаясь их согласия, так сказать, с "чистого  листа".
Готовых мыслей  в  голове,  естественно,  не  было,  и  я  просто,  слегка
отфильтровывая, сливал из своего умственного бачка.
     - Начнем с того, что Анима припасает важные  аудио-данные,  то  есть,
записывает любой  разговор  в  радиусе  тридцати  метров,  относящийся  ко
времени чрезвычайного происшествия.  Каковым  безусловно  является  подлый
выстрел в мою ногу.
     Бурелом немедленно поднес  считыватель  к  моему  лбу,  и  по  кабине
разнесся зловещий голос Крюка, бережно сохраненный Анимой с той поры,  как
он меня покалечил, послышалось и характерное сморкание сквизера.
     - Ну, как теперь будем выворачиваться? Бурелом,  если  ты  еще  не  с
ними, то переходи на мою сторону и будь  готов  к  любым  фокусам.  А  ты,
Крюк-изменник, не закусывай губу, раз тебя приперли. Ты лучше  расслабься,
тебе светит смертная казнь через аннигиляцию. Кстати, это не самый  худший
вариант.
     На лице Бурелома читалась искренняя растерянность:
     - Погоди ты, Штеккер, со своей аннигиляцией.
     А разоблаченный Крюк стал корчить из себя ученого.
     - Штеккер столкнулся с непонятными ему  вещами  и,  будучи  человеком
малообразованным,  средних   умственных   способностей,   дал   совершенно
поверхностные объяснения. Я его не виню, ему же надо было  как-то  спасать
свою слабую психику. Вот он и придумал могучие психотронные излучатели,  а
также инфекцию, влияющую на все  мозги,  кроме  его  собственных.  Однако,
нашему скромному герою так и не удалось спасти свою психику.  Погрузившись
в шизопатическое состояние, он якобы  встретился  с  людьми  из  резервной
группы, то есть с нами, видел воскресших покойников и так далее... Ну,  по
большому счету: кому на Земле нужна психотронная установка?
     - Мне! Навел бы ее и заставил бы вас плясать, как пьяных тараканов, -
пытался вклиниться я, но Крюк продолжал радоваться своим словам.
     - Никакие псих-лучи не принудят человека ползти по отвесной стене.  И
самое  главное,  кибероболочки  способны  управлять   населением   и   без
психотроники, им достаточно биоинтерфейсов. Выйти  из-под  контроля  может
разве что убогая деревня с несжатой полосой. Замкнутые спивающиеся  группы
населения, вроде вырожденцев-омменовцев, вообще не должны  быть  интересны
оболочкам.
     Крюк затих, как бы задумавшись.
     - Ну, говори, если  что-то  сочинил,  -  не  сдержался  на  этот  раз
Бурелом.
     - В большинстве  случаев  Штеккер  становится  свидетелем  того,  что
какой-нибудь  гражданин  исчезает,  поглощается,  растворяется,  но  затем
появляется вновь. И начинает вести  себя  совершенно  иначе,  чем  раньше.
Похоже, вся хохма в том, что эта персона пропадает безвозвратно,  то  есть
погибает, а на ее месте появляется  совсем  другое  существо!  Которое  мы
звучно назовем КОНВЕРТАНТОМ. Наш  конвертант  заимствует  у  ликвидируемой
личности некоторые свойства, черты характера, наверное, часть  памяти.  Но
задачу и сверхзадачу выполняет уже другую. Ну, на что это похоже?
     - На тебя, паршивец, - огрызнулся я.
     -  На  биоробота-мимикроида!  -  воскликнул  Бурелом,  радостно,  как
детсадовец, угадавший загадку. Простоват он все-таки.
     - И почему бы в такого мимикроида не вмонтировать еще  гравитатор?  -
вдохновился своим "открытием" Крюк.
     - Ну, зачем, голова ты садовая, роботу иметь супердорогой гравитатор?
Чтоб заставить меня ползать по стенке? - попробовал осадить я лжеученого.
     - Давай, без "зачем". Конечно же, твои ползанья  по  стене  говна  не
стоят, - пренебрежительно высказался Крюк.
     - Стоят, стоят. Трех тонн, как минимум - столько сил потрачено.
     Крюк аккуратно проверил мою Аниму, уж нагрузки на мой организм она не
забыла зафиксировать.
     - Сила гравитационного типа  была  направлена  под  углом  к  вектору
земного тяготения. Она как бы выдергивала вещество твоего  тела  из  ячеек
нормального гравиполя. Пока ты ей не сопротивлялся,  чувствовал  легкость,
если рыпался, то получал тяжесть.
     - Сам ты конвертант. И вообще надо добавлять слова "мне так кажется".
Ведь не очень-то клеится твоя теорийка. Я что-то не видел,  чтобы  ты  или
Кнопка - век бы вас не знать - где-нибудь поглощались или растворялись.
     - Ты, Штеккер, прямолинеен, если не сказать большего. Я  корешился  с
Тумблером, а Кнопка с Фиксой служили вместе и ночевали  в  одном  кубрике.
Следовательно, сведения о нас были выужены из Тумблера и  Фиксы.  А  после
полуночи, когда  мы  приземлились,  нас  могли  просто  отсканировать.  По
крайней мере, было у нас на пару минут помутнение в  мозгах  -  тогда  нам
показалось, что это результат жесткой посадки.
     - Крюк, а ты не  пробовал  ночевать  в  одном  кубрике  с  Фиксой?  -
задрался я.
     - Лучше засни, Штеккер, - озлилась Кнопка. - По-моему, на твою  башку
даже психический луч расходовать жалко.
     - Поправка принята. Можно вопрос?
     - Здесь вопросы задаем мы. Мне надоело  слушать  глупости,  -  отшила
она.
     А что, если прислушаться к  лжеученому?  В  самом  деле,  при  первом
свидании не очень-то я разглядывал Крюка и Кнопку.  Может,  действительно,
длина носа не очень совпадала или  там  размер  задницы.  Не  проверял  я,
имеются ли у них Анимы и нейтринные маяки. Кстати, я  был  едва  знаком  с
Крюком и Кнопкой; так, все понаслышке. И сюда летели в разных отсеках. Вот
сейчас я вижу, что Крюк, несмотря на кличку,  вполне  разумный  товарищ  -
выучил список мудрых фраз. А тот, предыдущий, двух слов связать не мог.
     -  Да,  по  Крюку  есть  несовпадения.   С   Кнопкой   сложнее.   Та,
конвертантка, вела себя развязно и вообще была не прочь пошалить. А как на
самом деле у тебя с этим, милая?
     - Я тебе сейчас выдерну вторую ногу, - зарычала К678.
     По-моему,  непритворно.  Все  ясно,  это  Диана   Охотница,   готовая
истребить любого, кто заметит у нее голую ляжку.
     - Целую, я несколько успокоен. У конвертантки  были  получше  манеры,
чем у тебя, а еще говорят: копия, копия.  Но  в  любом  случае  ты  должна
оголиться и показать какую-нибудь отличительную черту, чтоб я был уверен в
тебе.
     Тут она несколько запуталась, валькирьевская честь боролась в  ней  с
чувством долга. Рука несколько раз бралась за крючок молнии на комбинезоне
и снова падала.
     - Ладно уж, будем считать, что конвертантка обнажилась бы при  первом
удобном случае,  -  решил  я  прийти  на  помощь  воительнице,  авось  мне
благородство зачтется.
     Остальные мужики разочарованно отвернулись, и Крюк, тщательно облизав
губы, продолжил свою тронную речь.
     - Вот что мне показалось наиболее любопытным. На бедного Штеккера  то
и дело  накатывали  ауральные  волны,  характерные  для  простейших  живых
организмов. Это лучшее доказательство того, что общался он с  биороботами,
в которых текут лишь примитивные психические процессы.
     - Вот такие закидоны мне уже меньше нравятся, Крюк. Ты как с  кафедры
выступаешь.  Забыл  только  пальцы  за  фалды  заложить.  Может,  с   ходу
растолкуешь, зачем на острове-пупе имеется фабричка по изготовлению  ВСЕГО
из ОДНОГО и того же материала? И какого рожна этим конвертантам  надо  еще
СОБЛАЗНЯТЬ добычу, вместо того, чтоб сразу шарахнуть  ей  по  рогам  своей
гравитационной силищей? Да и почему спущенные с конвейера  мимикроиды  так
скромничают первые несколько часов? Совсем ведь дохленькие  поначалу,  как
жуки, наевшиеся буры. Неувязочки, да? Концы с концами не сходятся?
     -  Может   что-то   предложить   желаешь?   -   недовольно   забухтел
"разбомбленный" оппонент. - Или опять рубаху на груди будешь рвать?
     - Хватит бодягу разводить, вот что. Шизопатию, которую вы мне клеили,
все равно не забуду, но спасибо, что хоть дауном не прозвали.  Дарю  идею,
как прощупать теорию практикой. Нам нужен пленный.

                                    5

     Подловить конвертанта из наших удалось  только  к  вечеру.  Это  даже
лучше, что сразу не удалось, моя нога покамест в сверхпроводящем  целебном
валенке регенерировала и  резкие  движения  ей  могли  повредить.  Да  еще
сифонными капельницами втюхивались в кровь разные полезности и вкусности.
     Кактус, вернее К015к (буковка "к" означает - "конвертант") нашелся на
опушке леса, за деревней. Наверное, какое-то местное начальство  привлекло
его к патрульно-постовой службе. Когда рядом вынырнул модуль, то удивления
он не показал, из чего стало ясно, что нервов  у  него  нет.  Наплел,  что
ведет наблюдение за психотронным излучением. Однако  отправился  вместе  с
нами на облет озера и деревни, не мог же он, оставаясь в рамках  приличий,
отказать майору.
     Первая запланированная хитрость заключалась в том, что я (как главный
свидетель обвинения) был  упрятан  в  медицинский  гроб-отсек  и  всячески
заэкранирован до самого ответственного момента.  Вторая  -  что  мы  сразу
рванули в сторону от озера.
     До десятого километра К015к вел себя натурально. Даже песни  исполнял
- точь-в-точь как настоящий Кактус - без надлежащего голоса,  инструментов
и слуха. Впрочем, довольно назойливо интересовался, чего это мы уклоняемся
от намеченных полетных заданий. В качестве отрицательного  примера  привел
историю. Как на Марсе он собрался с одной  милой  девушкой  прокатится  на
пескогребе от Рыньгорода до Мерритауна, а по  дороге  оказалось,  что  она
жуткий гибрид с пиявочными генами, которому раз  в  неделю  нужна  позарез
банка теплой крови.
     Тут одна неувязочка. Это приключилось со мной, а не с  ним  -  я  ему
просто  рассказывал.  Видимо,   после   роботизации-конвертации   у   него
местоимения "я" и "он" что-то перевернулись. Но,  действительно,  если  бы
девушку Марсину не цапнул за задницу сухопутный спрут,  лежать  бы  мне  с
песочком на зубах уже с пяток лет.
     А потом К015к вдруг заволновался и попросил сойти,  дескать,  у  него
аритмия.
     - Сейчас мы тебя полечим,  ложись  в  медгроб,  -  обрадовался  майор
Бурелом. Тогда пленник быстро на попятную пошел, мол, подурачиться нельзя,
что ли.
     - Умному-то можно подурачиться, а тебе не стоит, - напомнил Крюк.
     На пятнадцатом километре псевдо-Кактус ударился  в  дрожь  и  даже  в
подергивания. И хотя Кнопка несколько раз пыталась  сделать  успокаивающий
укол, конвертант не очень вежливо отпихивал кибердоктора со шприцами.
     Наконец, в секунду сильного нездоровья  псевдо-Кактуса,  старательный
кибердоктор прорвался к нему и наконец  уколол.  Все  услышали,  как  игла
переломилась несколько раз и потом искрошилась  в  странной  плоти  нашего
пленного.
     И хоть присутствующие морально давно подготовились ко всяким фокусам,
выплеск К015к все равно оказался не слишком ожидаемым.  Он,  ни  много  ни
мало, выхватил свой "Мясоруб"  и  хотел  сидящего  за  пультом  управления
Бурелома избавить от лишних мыслей вместе с головой.  Однако  на  сей  раз
Крюк выступил в роли не умника, но  драчуна.  Он  успел  отсоединиться  от
кресла и поддеть рукоятку резака носком своего  ботинка.  Оружие  улетело,
изранив по дороге своим сияющим лезвием ни  в  чем  не  повинную  бортовую
переборку.
     Ну как, несмотря на то, что псевдо-Кактус жует иглы задницей, осадить
его все-таки можно? Впрочем, этот  вывод  оказался  явно  преждевременным.
Крюк не уделал конвертанта, скорее наоборот. Правда, нога нашего  человека
по  многообещающей  дуге  тянулась  к  челюсти  противника.  Чуть-чуть  не
дотянулась, то есть, была перехвачена и взята  на  излом.  Крюк  судорожно
вспорхнул, когда хрустнула его кость, и свалился кучей в угол.
     - Ай, сломался, - фальшивец сделал виноватый вид. - Да, хрупок тот, в
ком совесть нечиста.
     Кнопка испугалась пальнуть из сквизера в таком  тесном  пространстве,
зато подхватила оброненный резак и два раза  чиркнула  бешеным  светом  по
широкой груди конвертанта.
     И тут он показал, что не такой как все. Не просто иной, но и  слеплен
совсем  из  другого  теста,  чем  люди,  животные  и  любые   машины.   Не
образовалась рана или пробоина в его груди, напротив она  засияла,  в  ней
завертелись какие-то бесчисленные нити и волокна... А потом  псевдо-Кактус
явно устаканился. Попросту говоря,  стабилизировался.  И  самое  жуткое  -
посмотрел довольным лицом на обидевшую его Кнопку. Улыбка у него  заползла
сначала на одну щеку, потом на другую.
     Я это наблюдал по монитору, и то неприятно стало, что уж  говорить  о
девушке.  Но  прежде,  чем  заняться  вплотную  Кнопкой,  бывший   пленник
переключился ненадолго на Бурелома, который явно обомлел.  Вернее,  забыл,
что он умеет делать. А ведь мог хотя бы  тормознуть  реверс-двигателями  и
влепить псевдо-Кактуса в переднюю переборку.
     К250к, пользуясь озадаченностью будущей жертвы, схватил ее за  шкирку
и двинул лбом о приборную доску. Голова майора стала безвольно кататься по
кнопкам.
     - По-моему, из такой башки  получился  бы  неплохой  мяч,  -  заметил
конвертант.
     Что говорить о майоре, если даже в моей голове  преобладала  звенящая
пустота.
     - Эй, Кактус, или кто ты там, попробуй-ка, ударь  меня,  -  с  жалким
вызовом  произнесла  Кнопка,  тоже  находившаяся  в  каком-то  полудетском
состоянии,  хотя  рядом  с  ней  подмигивал  огоньками   резервный   пульт
управления.
     - Я не бью красоток. Скорее уж, я с тобой потанцую, - посулило жуткое
создание.
     Ловким нажатием клавиш К250к отсоединил  крепления  на  кресле  дамы,
затем распахнул оба шлюзовых люка.
     - Что-то больно спертая атмосфера, проветримся, а?
     Глаза у него набрякли  и  покинули  лицо,  из  дырок  вырвался  поток
какой-то липкой дряни, который закружил  Кнопку  -  почти  в  вальсе  -  и
потащил к распахнувшемуся шлюзу. Эх, как же я раньше не догадался, К250к -
не биоробот, а просто нечистая сила!
     - Не трожь женщину, урод. У нас и так бабы в дефиците, понимать надо!
- В моей  голове  наконец  взорвалась  (естественно,  мысленно)  крохотная
бомбочка, отчего я включился в ситуацию и вылетел из своего медгроба.  Вся
Космика,  Юпитер,  Сатурн,  Марс,  астероиды  окинули  меня   напряженными
взглядами, поддавая ходу моему  оборонительному  смерчу.  Его  пробуждение
было как никогда кстати. Он сразу почувствовал оппонента, который оказался
сложным букетом горячих, холодных, колючих, режущих, мягких нитей -  прямо
чертовой каруселью. Оппонент тоже откликнулся.
     - Слушай, ты поздно появился, Штеккер, мы уже собрались  расходиться.
Ладно, я провожу тебя с цветами.
     Он ударил первым, как поступал и  настоящий  Кактус  (правда  лишь  с
чужими). Пучок раскаленных игл воткнулся в мою  подвздошную  область.  Это
был нокаут, я чуть не пал на поле дряни. Но обошлось. Моя оболочка впитала
вражескую энергию, как толстое одеяло кастрюлю кипятка.
     Тем не менее, я согнулся пополам. И как следствие,  вражеский  кулак,
звенящий словно вечевой колокол, стал опускаться на мой затылок, суля мрак
и забвение. Перед ним двигалась ударная волна. Поэтому я  точно  знал  его
траекторию.
     И решил  провести  прием,  который  называется  "сальто  марсианского
жука".  Мой  черепной  коробок  воткнулся  в  палубу,  а   согнутые   ноги
оттолкнулись от нее, чтобы, в итоге, вбить оба каблука в противника.
     Он, конечно, увильнул, однако, и я, завершив кувырок, оказался  не  в
худшем виде. Моя защитная оболочка теперь тянула на  звание  доспеха.  То,
что казалось смерчем, стало пульсирующей  броней.  Из  ладони  протянулись
резкие жесткие пульсации, напоминающие клинок.  Псевдо-Кактус  еще  только
полуобернулся ко мне, я мог ткнуть его в бок, но такой  соперник  требовал
особого подхода. Поэтому пришлось рассечь невидимый силовой кабель.
     Это был пучок нитей, по которым торопились  откуда-то  (с  озера?)  к
конвертанту тяжелые мощные вибрации. Я резанул по кабелю,  он  резанул  по
пальцам... но фальшивец пошел  вразнос.  К250к  был  по  прежнему  груб  и
напорист, но уже  не  наносил  прежнего  вреда.  Само  собой,  я  тоже  не
превратился в боксерскую  грушу.  Напротив,  изящно  уклонялся  от  прямых
выпадов и элегантно нырял под круговые удары.
     Все-таки он чуть не доконал меня. Острым клювом,  состоящим  из  трех
пальцев, клюнул мою честную глазницу. Я едва успел мотнуть котелком  назад
и - в третий раз  стукнулся  мозгами  о  переборку.  После  чего  перестал
ощущать свою пульсирующую броню. Соперник, пользуясь  моментом,  нацелился
переломить мне голень. Я неудачно перепрыгнул пинающую ногу, споткнулся  и
шлепнулся на спину,  пропустив  над  собой  кулак,  сминающий  беззащитный
воздух.
     Диковинный злодей готовился протоптать  мне  живот,  уже  занес  свой
башмак, когда ему помешал Бурелом. Весь в пене, несчастный, шатающийся, он
поразил конвертанта каким-то баллоном. Тот, впрочем,  лишь  ткнул  ладонью
внезапно образовавшуюся помеху, потом снова занялся  мной.  Но  неожиданно
посмирнел, замер с торжественным видом, будто решил  чихнуть  или  пропеть
арию. Перерезанный кабель окончательно успокоил его.
     Раздался хлопок, всю кабину затянуло дымом  из  кристалликов,  словно
бабахнул взрыв-пакет. Когда мгла рассеялась, вернее вылетела  за  борт,  я
убедился что Кнопка валяется на полу мятая, но все-таки живая, а  с  К250к
сложнее.  От  него   остался   быстро   вращающийся   клубок   серебристых
ниточек-ленточек, которые разлетались с шипением и  посвистом.  Скоро  вся
кабина была залеплена белесой дрянью, напоминающей раздавленную  вермишель
- она еще ползла куда-то, наверное, к  еде  и  свету.  Я  ждал  дальнейших
происков, но она растаяла, не оставив даже  вони  на  память  -  злой  дух
выдулся в распахнутый борт. Можно было закрывать люки  и  подводить  итоги
мероприятия.
     На Крюка, кажется, по ходу дела наступили еще  несколько  раз,  и  он
только охал в углу, похоже было, что целых костей  ему  оставили  немного.
Кнопка уже держалась на ногах и,  приглаживая  одной  рукой  волосы-перья,
другой трогала прореху на моей куртке, сквозь  которую  виднелась  изрядно
подгоревшая кожа.
     Ласка была непритворной, скупой и потому приятной, ради нее я  бы  не
отказался подгореть еще в нескольких местах.
     А потом я заметил Бурелома. Он лежал в волдырях,  язвах,  с  дырой  в
груди, через которую вытекла красным ручейком вся его жизнь.  Бурелом,  не
задумываясь, плеснул ее на ту чашу весов, которая называется "победа".
     Майор не  был  одноразовым  бойцом,  он  достаточно  повоевал,  чтобы
приобщиться теперь к божественному ветру. И все-таки  то,  что  его  убили
какие-то крутящиеся сопли, внушало отвращение к жизни и смерти.

                                    6

     Крюка и Кнопку я высадил из основного модуля. Я  им  вполне  доверял,
просто у них  имелась  своя  задача.  Для  начала  соратничкам  надо  было
дождаться с орбиты резервный модуль.
     Напоследок Крюк торопливо объяснял мне, что все конвертанты, островки
на озере, вещи с местной фабрики и прочее, пока незамеченное нами, -  есть
органы одного большого существа по имени ПЛАЗМОНТ. Что  это  живая  тварь,
выпускающая бесформенные незаметные СПОРЫ. Что те поглощают  разнообразную
материю - от пельменя до кровати и Финогенова -  делятся,  разрастаются  и
принимают облик своей еды.
     Крюк лопотал про то, как выросшие и  повзрослевшие  споры  становятся
агрессивными ГАМЕТАМИ, которым  предстоит  неслабая  работа  -  соблазнять
жертвы, что бы их легче было зацапать. Как гамета вела себя баба с Курком,
и псевдо-Кнопка со мной, и наглый пацан с Кактусом.  Гаметами  являлись  и
некоторые  псевдо-предметы:  послушный   пузырь,   дурацкое   золото   или
психотронный генератор.
     Чтобы это понять, никакого Крюка мне не требовалось. Достаточно  было
подлечить голову, добраться до койки  на  базе,  принять  пива  с  хреном,
ублажить мозговое вещество никотином, ну и выдать чин-чином полную  правду
под бренчание гитарных струн. Однако сейчас я занимался  более  серьезными
вещами.
     Поэтому один Крюк, реализуя право  на  бред,  давил  из  себя  всякую
дичину. Дескать, Плазмонт, хоть и похож на братьев наших меньших  Protozoa
и всяких бацилл, не сделан из клеток, привычных молекул и  атомов.  Ничего
такого у него нет. Он весь состоит  из  НИТЕПЛАЗМЫ.  То  есть,  из  монад,
шнуровидных молекул, которые больше никак не структурируются. Это какая-то
первичная форма существования материи без разделения на массу  и  энергию.
Крюк  еще  щеголял  такими  словосочетаниями,  как   струнная   структура,
овеществленные нитевидные поля. Каждый шнурок-монада - это вибрирующая  на
определенной  частоте  струна  массоэнергии.  В   вибрации   ее   сила   и
информационная насыщенность...
     Крюк показывал эрудицию на том материале, который собрал я.  На  том,
чему я был  свидетелем,  где  был  участником.  Все  правильно,  благодаря
соблазнению в защитном поле добычи  открываются  каналы,  в  них  вползают
нити-монады,  завязываются  узлом  и  начинают  тянуть  плоть   из   ячеек
гравиполя. Благодаря воздействию на некоторые железы  внутренней  секреции
жертве  становится  радостно.  Процедура   кончается   тем,   что   монады
выдавливают всю начинку до последней капли.
     А если процесс прервался, гад хотя бы успевает  ухватить  достаточную
порцию молекул из мозга, ответственных за зрение, память,  волю,  передачу
импульсов. Энергия и информация глотками разносятся по  телу  Плазмонта  и
откладываются, большей частью в ядре. Ну и ядро не остается в долгу  перед
периферией, такой как псевдо-Кактус, подкрепляя ее мощными токами.
     Крюк вел приблизительные разговоры о том, что нитевидные структуры  -
это первое, что образовалось в результате Большого Взрыва  при  растекания
энергии-массы по неоднородностям пространства. А  неоднородности  остались
еще от предыдущей вселенной.  Где  они  оказались  посущественнее,  там  и
сгустились нитевидные структуры для долгой и счастливой жизни.
     Мне же предстояла не болтовня, а типовая  атака  по  методу  "мухи  и
орла". Задача орла - рисковать  как  можно  меньше,  задача  мухи  -  быть
нахальной. Я - "муха", поэтому должен вторгнуться во вражеское  гнездо  на
основном модуле. Где мое присутствие господину Плазмонту больше  всего  не
понравится - там ядро. Едва я  сообщаю  верные  координаты  цели,  с  неба
валятся "орлы" на резервном модуле и вколачивают бомбу, куда положено.
     Антигравитационная бомба - вот та  пилюля,  которую  нужно  прописать
Плазмонту и засадить в самое ядро. Бомба - это протоновый сгусток, в  него
немедля влезут все монады. А затем протоны вдруг сменят знак вращения,  то
есть пресловутый спин, под действием сверхмощного электромагнитного  поля;
станут антипротонами, и от этого масса поменяется на антимассу. Все монады
кинутся врассыпную, как ошпаренные глисты и  Плазмонт  просто  расползется
словно трухлявая тряпка.
     Прощался я с Кнопкой довольно  нежно.  Если  вдруг  стану  посмертным
героем Космики, чтоб было чего ей вспомянуть. Ведь как известно, монументы
с конем и змеей нашим отличившимся согражданам не положены. Иначе на улице
было б не пропихнуться сквозь частокол бронзовых героев. Только съеденное,
выпитое и выдохнутое остается нерукотворным памятником. Да еще прозываются
гордыми именами героев открытые учеными микробы,  например  -  spirochaeta
alexis К123.
     Мне предстояло подарить  свое  имя  микробу,  а  Крюк  нацеливался  в
ученые, поэтому и чувствовалось, что он лелеет свою задницу для кабинетной
работы.
     Я, наконец,  рассказал  боевой  дамочке  подробности  свидания  с  ее
двойницей. Когда дошел до упоминания родинки в одном укромном  месте,  эта
кобра очковая, эта машина  для  убийств  (которые,  надо  признаться,  она
проделывала всегда довольно мило)  даже  зарумянилась.  По-моему,  я  стал
главным претендентом на ее прелести, хотя, ясное дело, безумной  любви  от
нее не дождешься. Правда, еще надо уцелеть. В противоположном случае стану
струйкой божественного ветра. Говорят, все валькирии,  включая  Кнопку,  с
ним регулярно имеют интим, отчего так неуступчивы с простыми смертными.

     И вот я запорхал над озером. Оно  почуяло  сверхмаскированный  модуль
загодя и быстро закрылось туманом. Потом геноссе Плазмонт наслал  на  меня
своих солдат, оказывается, имелись у него такие. Его бойцы были похожи  на
наших, как задница на пулемет. Внешне они -  вертящиеся  шары,  диски  или
колбаски, очень невкусные  колбаски.  Выпрыгивают  из  тумана  так,  будто
кто-то лупит по ним здоровенной ракеткой. Вдобавок разлетаются на шарики и
сосиски. Иногда, но не всегда. Эти штуки норовят задеть  меня,  как-нибудь
навредить, и в конце концов падают обратно в туман.
     Кстати, больше всего им не по  вкусу  пришлись  очереди  из  обычного
крупнокалиберного пулемета. А импульсники, бластеры и сквизеры,  наоборот,
производили благоприятное воздействие и даже укрепляли их аппетит.
     Это,  так  сказать,   объективная   сторона,   а   субъективно-то   я
противников, конечно, ощущал своей  оболочкой.  Она  казалась  большой,  а
круглые солдаты мелкими - не  крупнее,  чем  шмели,  оси  и  и  знаменитые
японские  сюрикены.  Я  старался  давить  их  прежде,  чем   они   ужалят,
перемалывал  мощными  пульсациями   своего   персонального   смерча.   Что
интересно, в моей размашистой оболочке  упорство  врагов  все-таки  теряло
направление,  а  наступательная   энергия   растворялась.   Затем,   после
незаметной концентрации, она возвращалась  к  следующей  волне  нападающих
жесткой отдачей. Так вот, правда-реальность заключалась в  том,  солдатики
лопались и превращались в  безвредные  брызги  прямо  на  моих  изумленных
глазах.
     Однако, снизившись в  туман,  я  потерял  ориентацию.  Еще  и  движок
заикал,  значит,   в   плазмодинамических   камерах   стало   нехорошо   с
потенциалами. Высота принялась таять помимо моего желания. Даже "броня" не
очень-то выручала, "шмели" и "сюрикены" жалили будь здоров. Это, наверное,
потому, что я здорово  струхнул.  А  в  реальности  солдаты  бросались  на
обшивку модуля и исступленно грызли ее. Поэтому мне показалось, что я, как
в кастрюле, за которую взялись сотни крыс. И стрельба из пулемета  в  упор
не слишком много очков приносила.
     Дальше сплошное расстройство. Совсем упали  потенциалы  в  двигателе,
должно быть, какой-то вражий боец пролез через сопло. Враги отгрызли самую
хрупкую часть модуля - стабилизатор  высоты!  Наконец,  мне  обработали  и
обзорную систему. В тоскливом итоге, я без затей стал валится вниз,  слабо
цепляясь за высоту маневровыми двигателями.
     "Приготовьтесь упасть с  неба,  это  бывает  раз  в  жизни",  -  так,
наверное, выразился бы Бурелом.
     Я сел в  лужу,  вернее,  плюхнулся  в  воду.  Однако  ее  поверхность
стремительно затягивались, как в сильный мороз. Но озеро схватывал  отнюдь
не лед. Острова как амебы плодили островочки, те тянулись  друг  к  дружке
белесыми извивающимися жгутиками. Во время обеда мне  такое  без  рвотного
пакета не стоило бы показывать.
     Острова срастались, оставляя лишь  тоннели  меж  собой.  А  потом  по
одному из них промчалось, должно  быть,  с  ракетной  скоростью  несколько
солдат. Ну и долбануло. Крепления въелись в тело, зашлепали по воде борта.
Когда я сфокусировал взор, то первым делом различил проломленную обшивку.
     Теперь  уже  через  пробоину   можно   наблюдать   с   какой   наглой
торопливостью меняется пейзаж. Различим стал огромный приземистый  дворец.
Часть стен и внутренних перегородок срезана, как на плане - видна путаница
коридоров, невысоких лестниц, квадратных колонн,  бассейнов  для  дождевой
воды, пузатых емкостей для масла и зерна,  изваяний  божеств,  похожих  на
пучеглазых часовых. А в центре лабиринта кто-то малосимпатичный,  чуть  ли
не с бычьей головой, объедает барельефы со стен. Плазмонт корчит  из  себя
жутика Минотавра, пробивает ко мне канал страха? Нет, батенька, я  вам  не
древний миноец и даже не грек.
     Я готовил себя  к  очередному  нападению  кругляшей,  но  вместо  них
появилась псевдо-Фикса. Остановилась в двух метрах и  пялится.  Нервы  мои
зазвенели и я решил обратиться первым.
     - Надо полагать, Плазмонт принял  столь  прелестный  облик,  чтобы  я
поскорее размяк и стал готов к употреблению. Ну, как поживаете, почему  до
сих не сожрали всю Землю? Не знаете, чем соблазнить поля, леса и горы?
     - Алекс, - сказало оно (или она?), - я тебя уважаю.
     - Это ритуальная предобеденная фраза?  Надеюсь,  еде  не  обязательно
отвечать. А можно взять последний  тайм-аут?  Хочу  покурить,  подумать  о
своей девушке.
     -  Если  собрать  ухажеров  девушки-Кнопки,  то  их  хватит  на  пару
эскадрилий и слет пилотов-отличников впридачу. Она ведь профессионалка,  -
довольно ехидно процедило существо.
     -  Вы  вполне  профессионально   используете   информацию   интимного
характера. Это, господин Плазмонт, сближает вас со спецслужбами всех стран
и народов.
     - Кончай придуриваться, - довольно грозно рыкнула псевдо-Фикса.  -  Я
не Плазмонт, козел ты этакий. Скорее наоборот. Я сейчас  болезнь  Хозяина,
взбунтовавшаяся информация. Для ясности - зона воспаления и мутации в  его
уме.
     Я беседую  со  взбунтовавшейся  информацией!  Дожил.  Она  же  упорно
продолжает:
     - Плазмонт отнюдь не демон-вампир.  Скорее,  большой  вирус,  который
превратился в машину для увековечивания. В свое время он привык лакомиться
затухающими цивилизациями  -  людьми,  предметами  -  ведь  защита  у  них
ослаблена.  Он,  естественно,   вбирал   массоэнергию,   необходимую   для
пропитания, а заодно и сведения, которые использовал для  соблазнения.  Со
временем он стал настоящим человековедом и даже  взялся  коллекционировать
характерные черты и особенности исчезающих культур.
     - Какой прекрасный рассказ о людоеде, который  кушал  людей,  вначале
оттого, что они ему просто нравились, а  потом,  чтобы  лучше  узнать  их.
Особенно приятны были на  вкус  люди  талантливые,  художники,  поэты.  Со
временем он стал  собирать  коллекцию  из  косточек  и  прочих  культурных
ценностей... Ну, зачем, например, мне увековечиваться?
     - Допустим,  он  сочтет  тебя  типичным  представителем  цивилизации.
Тогда, впитав тебя, Плазмонт сохранил бы и ее.
     - Тут вы, уважаемый  собеседник,  или  собеседница,  пролетели  мимо.
Во-первых, я вряд ли являюсь столь калорийным питанием. Во-вторых, Космика
все свое хранит сама. Ей старьевщики  как  раз  не  нужны,  в  отличие  от
вырожденцев-землян.
     - Плазмонт пока еще не понял Космику. Алекс, мне кажется, ты смог  бы
кое-что втолковать ему.
     Итак, мне надо убедить себя, что Плазмонт просто интересный в общении
эрудит. Этакий старичок-кальсонщик,  который  сидит  среди  всякой  ветхой
рухляди и рассказывает байки: "Вот,  помню,  до  войны,  когда  еще  такие
большие ящерки кругом  ходили..."  И  при  том  забыть,  что  он  коварный
слизняк, который так и норовит выпить все твои соки.
     - Ну разве легко вступить в переговоры с какими-то соплями? Если даже
они и разумны по-своему. А вдруг у нас разные языки. Я, например,  говорю,
а он, допустим, танцует и поет. Кто составит словарь понятных ему слов?  Я
даже не знаю, где у него перед,  где  зад...  Фикса,  неужели  это  ты?  -
неожиданно спросил я у оборотня, наверное,  потому  что  дыхнуло  на  меня
чем-то знакомым.
     - Душа Фиксы. Волновой пакет. Связка  тонкоэнергетических  пульсаций,
которая есть у тебя, меня и Плазмонта тоже. Это нас роднит. Она может быть
очень  мощной,  вспомни  свой  персональный  смерч,   защитную   оболочку,
пульсирующую броню. Кстати, во время стычки в сарае у меня имелось  еще  и
тело. Тогда Плазмонт устроил все так, чтобы  вы  меня  заподозрили.  Хотя,
между прочим, айкидо я изучала у самого Уэмуры.
     - Ну и номер! Значит, ты в  22:30  высвистала  из  жалости  резервную
группу, потом появились эти псевдо, и эрзац-Кнопка хлопнула тебя из  моего
сквизера...
     - Ты очень правильно делал, когда сомневался в  моей  виновности.  Но
сейчас это уже не интересно... Так вот, беда Плазмонта в том, что рано или
поздно он нарывается на душу,  которая  ему  не  по  зубам.  Понимаешь,  в
отличие от старушки Земли, он не смог соблазнить меня...
     - А я бы тебя смог? - брякнул я невпопад.
     Фикса, вернее, ее душа, даже немного замялась.
     - Во всяком случае, ты хорошо целуешься,  Алекс.  Может,  поэтому  мы
сейчас строим совместные планы.
     - Недурственная основа для объединения наших усилий.
     - Я сейчас твой дружественный интерфейс,  -  максимально  убедительно
произнесла Фиксина душа. - Плазмонт не будет посягать на твои  молекулы  -
передача вибраций в его монады пойдет через меня. Я соединю твое  сознание
и его. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?
     - Пожалуй, выбор у меня небогат. Как говорили в райском саду  -  вот,
Адам, тебе Ева, выбирай себе жену.

     Плазмонт не ждал  меня  в  своем  дворце-лабиринте  с  распростертыми
объятиями. Он сразу взялся за мою обработку, хотя это трудно было  назвать
направленным  воздействием.  Чего  стоит  один   интерьер.   Кроме   моего
ультрафиолетового фонарика никакой подсветки. Вязь из масок-рож на  стенах
лабиринта: смеющихся, плачущих, тупых, хитрых и всяких прочих. И  слизняки
кругом, жрущие, выделяющие,  сливающиеся,  делящиеся.  Все  было  сделано,
чтобы напитать  меня  тоской.  Эх,  до  чего  способны  вогнать  в  грусть
биологические процессы  и  человеческие  лица!  Тысячи  помыслов,  деяний,
желаний. И все такие неглубокие, что остался от них лишь штампик на стене.
     Я как-нибудь сообразил, что Плазмонт  не  унимается,  что  он  упорно
долбит каналы в мою душу. Внушает бессмысленность жизни,  работы,  отдыха,
нагрузок, удовольствий.
     Мне было тяжело, выматывало, выжимало. Но  я  понял,  что  накатившая
бессмыслица не моя. Ведь я - это Космика.
     А Космика-то живет! Даже дышит. Причем как! Может,  у  нас  не  очень
ясно с  правами  на  личную  жизнь,  но  с  должностными  обязанностями  и
кастовыми возможностями - пока что в ажуре. Мы не пережевываем самих себя,
зато едим время, пространство, врагов - которых, кстати,  не  придумываем.
Ведь в космосе ничего сочинять не надо, там и так есть все.
     Меня не шибко беспокоит персональный календарь. Когда легким выхлопом
отработанных газов присоединюсь к божественному ветру,  годом  раньше  или
позже, особой разницы нет. Даже если я  совсем  лажанусь,  тоже  не  беда,
кто-то ведь должен стать очередной палочкой в неизбежной  цифре  потерь  и
неудач.
     Плазмонт меня понял. Такую проницаемость его  ума-разума  обеспечила,
должно быть, превратившаяся в зону воспаления Фикса. Конечно,  он  мог  бы
размазать мой организм по стенкам, но получил  бы  снова  неподконтрольную
бунтующую информацию.
     Поэтому он встретил меня неприятного вида тушей  -  ноги  футболиста,
задница мясника и бычья башка. Возможно это был жест отчаяния. Возможно.
     Этот портрет Плазмонта ринулся ко мне с самыми  дурными  намерениями.
Ладони решительного чудища, горящие бешеными вибрациями, уже  были  готовы
дать мне по ушам и  превратить  голову  в  обугленный  черепок.  Я  просто
поднырнул под его ищущие руки, их жар перешел в мою  оболочку  и  сделался
силой противоположного знака.  Защита  затвердела,  стала  броней  и  лишь
слегка спружинила  под  наваливающейся  тушей.  Осталось  только  провести
прием.
     Ноги оппонента в сандалиях древнекритского производства приоторвались
от пола. С помощью легкого подворота я помог движению  туши  вперед.  Упал
Минотавр на собственные пламенные руки. Очень  неприятное  зрелище  -  еще
одно короткое замыкание. Однако, он хоть и в подпалинах,  но  подскочил  и
хуком слева попытался свернуть мне шею. Я слегка  сместился,  а  моя  рука
успела зафиксировать его предплечье.  Это  не  намного  облегчило  бы  мою
участь, да только оборонительный смерч украл энергию его жесткого удара  и
изменил ее знак, превратив в мягкую силу потока. Я будто услышал шум воды,
и Минотавр улетел вслед за своим кулаком в стену.
     Он очень хорошо подставился: широченной спиной, квадратным  затылком.
Теоретически  хорошо,  но  практически  не  будешь   же   отвешивать   ему
поджопники. Я схватился руками за рога противника. Потащил  на  себя.  Они
обманчиво   легко,   как   вода,   поддались,   но   постепенно   нарастив
сопротивление, застыли, затем двинулись уже вперед. Одновременно и  лапищи
гибрида легли сверху на мои ладони. Сейчас он чуть присядет,  рванет  -  и
мой незначительный лоб уткнется в твердь стены. Но оболочка, не сплоховав,
отдала всю запасенную силу - ударила будто шквальным  ветром  -  и  зыбкая
макушка Минотавра впилилась в им же созданную стену.
     Товарищ по недетским играм слегка расплющился и обмяк.  Впрочем,  это
ненадолго. Энергия и  информация  наверняка  уже  перетекали  по  монадным
шнуркам в новую, более подходящую форму. Но долго и не надо. Я был в самом
ядре,  пусть-ка  поработает  мой  маячок,  с  помощью  которого  наведется
антигравитационная бомба. Даю сигнал: "Морда вызывает Кирпич. Иди ко мне."
Вот она уже близка, любезная бомбушка, с надписью на боку: "Лишний раз  не
бросать. Может нанести серьезный ущерб вашему здоровью".
     Прощай, Плазмонт. У меня сейчас тоже "мене, текел, фарес"  -  вот-вот
будет подведен итог трудовому стажу. До встречи, божественный ветер.

                                    7

     Что за дела? Бомба свалилась. Все  разлетелось,  включая  меня.  А  я
все-таки жив. Или мне так кажется? Мысли-то есть. Не слишком  богатые,  но
все же имеются. И ощущения хлещут, причем совершенно незнакомые.
     Я знаю, кто я такой. Капитан Алекс К123 второго крыла пятой отдельной
эскадрильи. Однако впечатление создается, что нет ни  рук,  ни  ног,  или,
наоборот, они везде. Мои глаза и уши словно вращаются. Они на  орбите.  На
орбите чего? Я весь состою из орбит.
     Такая мельтешня вокруг меня:  крупное,  мелкое,  медленное,  быстрое,
деревья, столбы, лица, органы, клетки, атомные решетки, молекулы, нити.  Я
жажду со всем этим познакомиться поближе и торжественно клянусь, что  буду
лелеять для вечности светлый образ каждой пылинки.
     Стоп. Я, вроде, стал Плазмонтом. Только очень маленьким, спорой - мои
орбиты теснятся слишком близко к центру.  Наверное,  поэтому  так  хочется
быть спящим и оживлять во сне царства, пирамиды, монументы. Я  помню,  что
родом из Космики и  не  должен  вредить  соратникам.  Но  кто  знает,  что
произойдет, когда я просплюсь. Может, и Космика одряхлеет к тому  времени.
Мне немало придется попотеть,  чтоб  сохранить  ее  навсегда  на  полочках
своего ума. Я ведь не чужой ей, как не был  чужим  Земле  тот  предыдущий,
которого я сменил.
     Кажется, женский голос подмурлыкивает  колыбельную.  Это  Фикса?  Эх,
заживем мы с тобой в одной споре, как Робинзон с козой... Фикса,  где  ты?
Ой, больше не могу, глаза сами закрыва...

                             Александр ТЮРИН

                              ДОРОГА НА БУЯН

                                    1

                            ИнТ Когнитивной Топологии
                            Служба безопасности
                            2/8/32
                            Зам.нач.СБ майор-инженеру Макдоналдсу Рубакину
                            от сержант-техника Сав.П.Прозорова

     Дорогой коллега.
     Скоро сказка сказывается, да не скоро бизнес делается.  Долго  бродил
Иванушка (отсюда и далее в тексте мой идентификатор) по лесу дремучему,  а
вдруг набрел на избушку. И избушка та на курьих ножках стояла. Повелел  он
ей: "Повернись-ка ко мне передом, к лесу задом". Избушка  так  и  сделала.
Заходит и видит: лежит на печке яга-костяная нога,  нос  в  потолок  врос,
попа  жиленая.  (Инвективные  выражения  используются  мной  не  из-за  их
самоценности,  а  для  наиболее   достоверной   передачи   Вам   состояния
вычислительной среды.) Молвит яга-ягишна: "Доселе русского духа слыхом  не
слыхивали, а ноне, поди, сам в гости пожаловал". (Русский в  контексте  не
имеет отношения к национальным или республиканским обозначениям,  означает
живой, посюсторонний.) Хочет она Иванушку ожарить (употребление  архаизмов
и просторечий диктуется эстетическими особенностями события) и  велит  ему
на лопату садиться. Только  яга-ягишна  примется  его  в  печь  всовывать,
Иванушка ногами в печь упирается. "Не так, не так", - заохала яга. "А  ты,
бабушка, покажи,  как  надо",  -  попросил  Иванушка.  (Проделана  попытка
стандартного расхождения согласно сюжету #  БЯ-12х.)  "Ан  нет,  непригожи
слова твои, - ягишна отвечает, - как в прошлый раз,  знаешь,  не  выйдет".
Отходила Иванушку костяной ногой, да и в печку  сунула.  (Больно,  честное
слово.)
     Таким образом, дорогой коллега,  выходит,  что  у  Иванушки  не  было
никаких шансов в пределах  допустимых  вероятностей  категории  "не-чудо".
Обмануть нельзя, убежать тоже, и силой мериться - бесполезно.  Получается,
что сюжетный алгоритм в силу закрытых от нас процессов стал  тупиковым.  К
сожалению, описанный случай не  является  единичным.  Вот  реестр  за  мое
дежурство:
     В зоне 8-а змей откусил голову стрельцу - и это  случилось  там,  где
реализуется их полная невосприимчивость друг к другу!
     Зона 5-м2. Злая ведьма режет на кусочки удалого молодца.  А  ведь  он
должен был ее зарубить. Дальше.
     Зона 6 наводнена  активными  чудищами.  Хотя  на  нынешнем  временном
отрезке должно быть только одно из них, причем в спящем состоянии.
     Никаким сплайсингом зон такое не объяснишь, ближайшие  бесконтрольные
участки далеко за горизонтом свертки.
     Предвижу ваши сомнения, но считаю своим  долгом  эсбиста  сообщить  о
своих догадках. Стрелец и удалой молодец, также как и Иванушка - не просто
персонажи. Они имеют связь с конкретными людьми, в частности, первый  -  с
нач.кадровой  службы  Сун  Сунгайло,  а  второй   -   с   пресс-секретарем
Драницыным.  "Убиение"  вышеназванных  лиц   несет   трудно   представимые
последствия для их соматики и психики.
     Необходимо срочно разобраться: кому это выгодно? А если невыгодно, то
тоже кому. Прошу отметить, среди пострадавших нет ни одного члена научного
персонала нашего Института, что крайне подозрительно.
     После моего насильственного выведения с игрового поля через печь  яги
ягишны, где-то около 2.30 по базовому времени  я  попытался  проникнуть  в
помещение локального пульта "гамма". Мне это не  удалось,  хотя  начальник
научной смены Дар Веттер по инструкции обязан был лично  доложить  мне  об
обстановке. Когда я просил открыть дверь, он симулировал приступы смеха  и
как ни в чем не бывало рассказывал сотрудникам анекдоты про нашу СБ. Когда
же я  воспользовался  жетоном-вездеходом,  он  неожиданно  отпер  дверь  и
толкнул ее так сильно в мою сторону, что я упал  и  сильно  ушиб  спину  и
затылок. С деланным  сочувствием  он  и  его  помощник  поволокли  меня  в
медчасть, "добродушно" упрекая в подслушивании, мол, натура  у  нас  всех,
эсбистов, такая. В медчасти мне  под  видом  успокоительного  дали  сильно
действующий  транквилизатор,  судя  по  зеленым  кругам   перед   глазами,
экстра-морфин. В связи с этим продолжить  несение  дежурства  не  удалось.
Вернее будет сказать, что я еле добрался до первого дивана  в  коридоре  и
погрузился в  наркотический  сон,  который  продолжался  до  7.15.  Я  был
разбужен бранью операторов, идущих со смены. Они кричали: "Нахрена вас тут
держат, шептунов только пускать умеете - атмосфера и так загажена".
     Согласно статье # 10  Основного  положения  я  хотел  задержать  лиц,
наиболее усердствующих  в  подрыве  авторитета  Службы,  но  вынужден  был
отказаться от  своего  намерения.  Крикуны  набросились  на  меня  толпой,
повалили на пол и забросали частями дивана. Я чуть  не  задохнулся!  Когда
какой-то человек сделал им замечание, операторы "объяснили" ему, что  "это
мы играем, сержант сказал - настоящие эсбисты  могут  дышать  даже  сквозь
сапоги".
     Дорогой  коллега.  Для  поддержания  авторитетного   уровня   несения
дежурства прошу разрешить применение мощных  контраффективных  средств  по
нарушителям порядка, регламента и инструкций.

     2/6/32. Майор-инженер Рубакин. Рапорт рассмотрен.
     Достаточных оснований для начала расследования нет.
     Распоряжения подразделениям: Савелия П.Прозорова направить в  клинику
N_2  Северо-западного   Университета   на   внеочередное   психиатрическое
освидетельствование.

                                    2

                            ИнТ Когнитивной Топологии
                            Служба безопасности
                            6/8/32
                            Зам.нач.СБ майор-инженеру Макдоналдсу Рубакину
                            от сержант-техника Сав.П.Прозорова

     Дорогой коллега.
     В  связи  с  благоприятными  для   меня   результатами   медицинского
освидетельствования считаю видения, обступившие  меня  во  время  прошлого
дежурства,  объективной  реальностью.  Однако,  прошу  оградить  меня   от
издевательств: сегодня я обнаружил в стенгазете свой  портрет  в  траурной
рамке с наглой подписью: "Сержант Прозоров, произведя задержание мочи  для
анализа, пал смертью храбрых".
     В холле корпуса "Б", на втором этаже, есть одно  место  -  я  не  раз
проводил вокруг него мысленную черту. Только переступишь ее,  и  уже  ТАМ.
Шаг назад - и здесь. Прыг-скок, там-здесь. Чем не колодец, не шлюз,  через
который каждый, повторяю,  каждый  сотрудник  института  может  попасть  в
игровое поле на уровне персонажа.
     За окном мокрый ветер, лупит вовсю  по  стеклам  -  плохие  вести  из
Антарктиды, а шагнул  и  -  солнце  сияет  расплавленным  пятаком,  где-то
вдалеке с крыши небосвода  скатывается  стайка  надувшихся  тучек,  а  над
тобой,  как  на  полянке,  кудрявые  облачка  пасутся.  Вокруг   рощи,   в
кронах-головенках тонких деревьев играет блестящий воздух.  Трава  мурава,
что бархат - погуще, чем  на  центральном  стадионе.  Поодаль  холмы,  как
подушки зеленые, словно мягкие на ощупь. Между холмов речушка  запуталась,
а за ними тает и тает море голубым дымком. Благодать!  И  забегая  вперед,
отмечу, что никакие контакты не грозят квик-СПИДом. Но не все так  просто.
Хорошо проглядывается то ли скала, то ли глыба, то ли парашютная вышка,  а
на ней  неуместной  игрушкой  терем-теремок  Кощея.  Это,  надо  признать,
легализованный нами паразит временного толка. Он прост,  как  компьютерный
вирус. Присоединяет чужие отрезки времени к своему.  Терминатор  тщательно
замаскирован.
     Когда я появился в поле, Кощей  дрыхнул,  укрепляя  свое  бессмертие.
Первый временной донор, Елена Прекрасная, пела - выходит, не очень грустно
ей  в  девичьей  светелке.  А  второй,  Иван-царевич,  в  темнице  маялся,
постанывал, потому что Кощеево воинство бока  ему  намяло  для  прочищения
мозгов. Все сведения я получаю от одного  местного.  Как-то  мы  незаметно
скорешились. Он - настоящий оборотень. Уверяет, что его  Тристаном  зовут,
рыцарское достоинство у него. Дескать, в результате  сплайсинга  вывалился
из сектора кельтского эпоса, а по дороге его какая-то блуждающая программа
обработала  -   переоформила   в   Серого   Волка,   то   есть   чудесного
помощника-оборотня. В обычном неактивизированном состоянии он на волка или
вурдалака не очень похож, больше на пятиклассника, хотя и говорит,  что  в
своем секторе он чуть не женился.
     Я еще  до  него  стал  схему  отрабатывать,  чтобы  Кощея  устранить.
Помните, конечно, терминатор: ларец на дубу, яйцо в ларце, игла в яйце, ну
а в игле,  как  и  полагается,  смерть.  Чтобы  проработать  всю  цепочку,
хочешь-не хочешь, а вербуй команду "Динамо" из благодарных животных. Чтобы
все твари были по гроб обязаны за то, что ты их не поджарил и не слопал  с
кетчупом, и поэтому вместо тебя в огонь и воду  лезть  готовы.  Мой  дебют
оказался  не  шибко  удачным,  прослонялся  (по   местному   времени,   не
совпадающему с  базовым)  целую  неделю,  шикарный  кафтан  изодрал,  тьму
млекопитающих и рыб запугал, застрессовал. Да только плюнули они на меня в
ответственный момент. Иглу слизнуло в море, а щука лишь махнула хвостиком.
Наверное, фауна догадалась, что я "бумажный дракон". Ни из лука садить, ни
мечом лупить не обучен (тоже ведь упущение со стороны руководства). Пришел
на место стоянки грязный и злой. А там этот, по кличке Тристан, уже сидит,
кашу варит. Я молчу, кто его знает, может, подосланный, а он молвит  слова
приветные: "Знаю я твою беду-кручину, Иванушка. Помогу я тебе". Махнул  на
котелок, лопай-де, и юркнул в кусты. Вернулся через час - я еле его  узнал
- раздувшийся, страшный, мускулистый, как три гориллы, садится за пень,  и
чин чином, пишет мне рапорт:

                                ИнТ Когнитивной Топологии
                                Вычислительная среда "Глобпак"
                                Игр.поле # 2, зона 12-а
                                Сержант-технику СБ Савелию Петру Прозорову
                                от персонажа Тристана, рыцаря

     Дорогой сэр и достопочтенный старший брат, радуйся.
     Учитывая  возросшее  число  степеней  свободы   большинства   игровых
персонажей,  особенно  таких,  как  Кош   или   Кощей,   называющий   себя
Бессмертным, я был  вынужден  изменить  стандартное  разрешений  сюжетного
алгоритма.
     Проник я в палаты Кощея под видом таракана - там их  видимо-невидимо,
наверное, они с ним в симбиозе. Обернулся  послом  иностранной  державы  -
ведь Кощей это что-то вроде серого папы и черного  кардинала  -  и  говорю
ему, оба мы с тобой непонятые. Тебя прогрессивное человечество не за  того
держит. Считает паразитом, в то время как ты - символ  сублимации  половой
энергии,  обозначаемой  в  народе  как  Елена  Прекрасная,  в  бесконечный
творческий процесс. Прекрасный символ. Меня тоже часто ошибочно считают за
посла совсем другой державы, и кроме того, я еще невест  для  чужого  дяди
достаю. Вижу, тот растрогался, слезу подпустил. Тогда я ему  сообщаю,  что
его  заветная  игла  со  смертью  на  дне  морском  во  власти  стихий   и
случайностей. Хороший момент я улучил, доверительный, он весь  задергался,
только успел назначить меня  своим  заместителем  по  делам  бессмертия  и
бросился прямо через форточку в пучину морскую.  Как  в  песне,  мелькнула
попа голая, и океан затих. Я тем временем спускаюсь в подвалы мимо стражи,
размахивая знаком власти - скипетром в виде молотка, с похвальным словом к
славным кощеевым ратям на устах. Двери чугунные вышибаю,  запоры  железные
перегрызаю,  вхожу  в  камеру  к  Иван-царевичу,  кричу:  "Заключенный   -
встать!",  снимаю  его  с   цепи.   А   этот   неумытый,   нисколечко   не
возрадовавшись, ответствует мне грубо: "Кто ты, чудище поганое?" Так прямо
орет на меня: "Кто ты, что от меня, крещеного хочешь?"  Я  ему  нашептываю
голосом сладким:
     - Крещеный или обрезанец, нам без  разницы,  главное:  чтобы  никаких
накладок по сюжету не было. Я у твоего батюшки-царя, тирана  скверного,  в
оковах сидел? Гад буду, если не сидел. Ты тогда еще младенчиком был?  Был.
И хоть породы ихней царской, ключики с батятиной шеи  снял  и  мне  отдал.
Оковы стопудовые упали на пол, как халат, дверь с петель слетела, и привет
его величеству, убег я в леса. А нынче, примите мои поздравления, явился я
- должок за те дела отдать.
     Но придурковатый царевич больше большего  напужался,  бормочет,  мол,
чудища полоненного не жалел, а то его самого  царь  в  лес  бы  спровадил.
Пришлось слегка подуспокоить для скорейшего спасения - Кощей ведь в  любой
момент назад пожаловать может.  Кулаком  в  лоб,  чтоб  не  выкобенивался,
голову под мышку и вперед - туда, где нет конвоя. Пока я его  выволакивал,
Елена Прекрасная ущучила, что без надзора, и смылась. За ней большая кодла
птиц прилетела из другого сюжета, породы гуси-лебеди. Хвать ее  и  удирать
со всех крыльев. Стрелять, вроде не положено, запустил в  них  стулом,  да
промазал - уже высоко они на воздух поднялись. Делать нечего, оглянулся  к
царевичу, и его след  простыл.  Вот  такая  история.  Очень  нестандартный
царевич. Тут есть над чем подумать.
     Я Тристану благодарность  объявил  от  имени  руководства  Службы  за
спасение царевича, а за причиненный нокаут журить не стал. Все  правильно.
Пришла подмога к тебе - в исподнем беги. Хотели поискать  Иван-Царевича  в
рощицах - далеко не должен был уйти на голодный желудок. Да  тут  налетела
на нас стая оводов, каждый  размером  с  курицу  -  наверное,  из  сектора
греческой мифологии - и погнала в какую-то ненужную  нам  сторону.  Насилу
отбились от них уже в другой  зоне.  Скорешились  там  с  Морозом  Красным
Носом, он их всех выморозил - правда, вместе с нами.  Нас  потом  Снегурка
реанимировала. Она - мощная нудистка, зимой на природе голая ходит...
     Вы, наверное, дорогой коллега, в толк взять не можете,  что  это  мне
приспичило за Иван-царевичем гоняться. Лицо вроде не юридическое, игровое.
Да нет, неправда ваша, сударь. Иван-Царевич  -  это  самопрограммирующийся
модуль, являющийся резонансным контуром для  ведущего  специалиста  отдела
разработки игровых схем Василевса Мережко. Модуль очень автономный,  бежит
невесть куда и чего-то такого хочет. Может  стать  предводителем  татей  и
грабить  на  больших  дорогах,  может,  царем,  может,  чего   похуже.   В
бесконтрольных  зонах  у  него  вполне  обломится.  Вы  за  самим  Мережко
повнимательней приглядывайте, хоть он ходит на работу и ночует дома, а все
равно ненадежен.

     6/6/32. Майор-инженер Рубакин. Рапорт рассмотрен.
     Распоряжения подразделениям:
     Проанализировать взаимоотношения доктора  Мережко  с  сотрудниками  и
руководством отдела, его нынешний служебный статус.

                                    3

                            ИнТ Когнитивной Топологии
                            Служба безопасности
                            6/8/32
                            Зам.нач.СБ майор-инженеру Макдоналдсу Рубакину
                            от лейтенант-психолога Нана Бодровой

     Дорогой коллега - в ответ на запрос.
     Василевс  Леонид  Мережко,  49  лет,  урожденный  Василий  Леонидович
Мережков, в ИКТ с 2013 г., 2020-2031 гг. начальник  отдела  разр.  игровых
схем,  докторская  диссертация:  "Драйв  Иванушки-дурачка  в   преодолении
смысловой ограниченности  сюжетного  алгоритма",  отстранен  от  должности
решением Совета, за "интеллектуальное отставание", 61% голосов.
     Доктор Мережко один из  главных  разработчиков  вычислительной  среды
"Глобпак" и инициатор придания ей игрового характера. Таким образом, можно
считать, что именно он определил  нынешний  научно-производственный  облик
института. В последние годы его часто обвиняли  в  движении  к  иллюзорным
целям, в стимулировании "искусства ради искусства", в низкой  практической
отдаче.  Однако,  с  приходом  к  руководству  новых  людей   эти   упреки
прекратились.  Мережко,  наверняка  считает,  что  острие   критики   было
направлено не против его методов, а против  него  лично  и  использовалось
карьеристами. Так как работа - единственная сфера приложения его энергии -
он сейчас в разводе, дети живут отдельно, хобби, социальных  интересов  не
имеет - происходит  болезненная  фиксация  на  нанесенной  обиде.  Мережко
чрезвычайно суперэготивен и интровертирован,  поэтому  комплекс  обиды  не
выражается в каких-либо агрессивных  действиях,  а  ведет  к  постепенному
развитию  навязчивых  состояний,  неврозам,  подавлению  иммунных  функций
организма, и уже в циклическом порядке развивающиеся  патогенные  процессы
дестабилизируют  психику.   Достаточно   вероятны   проявления   суицидных
намерений. По моему мнению, надо исподволь подводить Мережко к возможности
и желательности стационарного лечения...

                                    4

                            ИнТ Когнитивной Топологии
                            Служба безопасности
                            6/8/32
                            Зам.нач.СБ майор-инженеру Макдоналдсу Рубакину
                            от сержант-техника Сав.П.Прозорова

     Дорогой коллега.
     Давайте вместе вспомним  теорему  Геделя.  Не  кажется  ли  вам,  что
применительно к вычислительной среде "Глобпак" она звучит так: "Для  любой
открытой системы существует состояние, в котором она нестабильна".  Отсюда
следствие:  "Система  переходит  в  новое  устойчивое  состояние  за  счет
изменения организационных принципов в пределах метасистемы".  Эк  ловко  я
сказал! Правда, что такое метасистема, мне не известно:  может,  город,  а
может, и мир. По моему сержантскому  образованию  и  разумению  получается
просто и наглядно - другими теперь стали кубики, из которых  выкладывается
игра  нашими  седоусыми  докторами  и  чернобровыми  магистрами.  Нет  той
податливости, управляемости. Среда делает все супротив наших  правил;  как
говорит мой приятель, кстати ветеран КВД, перешла  в  резистентную  форму.
Такое, известно всем и каждому, от  хорошей  жизни  не  происходит:  любая
хреновина приятному не сопротивляется, а лишь немного поломается и скажет:
"Давай попробуем".
     Дорогой коллега. Приятель мой и  я,  Иванушка-дурачок,  добрались  до
царства царя Долмата (зона 21д). А вскоре, по  агентурным  данным,  должен
был сюда пожаловать Иван-царевич, он же Мережко. По  нашим  предположениям
собирался он влезть в стабильный покамест сюжет: змееборство  со  сдельной
оплатой. Ухайдакал змея, пару конкурентов отшил, да получил невесту. Зачем
только Иван-царевичу сорока девяти годов она нужна? Вот это слабое место в
наших построениях. Но, по крайней  мере,  где-нибудь  пригодится,  невесты
товар ходовой в тутошних краях, как у нас автощекотуны. Стали мы проводить
рекогносцировку на местности, определять,  где  бы  удобнее  вмешаться,  и
примечаем, уж больно народ вокруг веселый, люди некручинные. Что за  дело?
Вкалывать действительно здесь не надо от горшка до горшка, достаточно пару
раз на поле сходить, посеять, да может, сивку-бурку отогнать, если  личная
заинтересованность имеется. Все остальное само сварганится - сказка же. Но
змеи-то!  Оказывается,  и  змеи  окаянные  не  летают  больше   на   земли
хрестьянские, ни в одиночку, ни клином, баб, мужиков да бояр с боярыни  не
едят. Мол, нашелся уже добрый человек по прозвищу то ли Меря, то ли Мерлин
(гастролер из кельтских зон). Он змеев заклял - от мясоедения у  них  ноне
понос и несварение, мучается животинка - страшно смотреть  и  опасно  даже
стоять рядом - худая смерть ей  приходит.  Выходит,  не  сослужить  теперь
Ивану-царевичу службу честную  царю-батюшке.  А  нам  очень  важно  его  в
стабильный сюжет засадить. Не успел  я  пригорюниться,  как  Тристан  меня
выручил. Ему, оказывается, и за змея сойти  ничего  не  стоит.  Правда,  в
момент превращения начинает град  лупить  из-за  понижения  точки  росы  -
энергия из природы уходит. Что хорошо, змеев никто в лицо и не видывал, те
жуют свои жертвы инкогнито, и без свидетелей. Но я  твердо  потребовал  от
Тристана, чтобы Иван-царевич победил и сюжетная  правда  восторжествовала.
"Обещаю сохранить ему жизнь. Ведь соплей его перешибить могу", - уклончиво
отвечал оборотень. Я предупредил, что не потерплю  нечетких  формулировок.
Тристан посетовал на стереотипы и согласился на поражение.
     И таки да, явился на следующий день во  владения  царя  Долмата  змей
ужасный, как выяснилось, лютый до  женского  пола  -  в  этом  уж  Тристан
личностное проявил. Ни одной юбки оный  гад  пропустить  не  смог  -  всех
отведывал. Мне было стыдно за него, но ведь сказка  стоит  по  ту  сторону
добра и зла. Нет там никаких этик, эстетик. Раз надо ходить, то ходи  так,
чтобы быть ближе к выигрышу.
     Долго  подбирался  змей  к  царскому  семейству,   царь   был   готов
пожертвовать жизнью, конечно, не своей,  но  ничего  не  получалось.  Жрун
настаивал, царь выставил дочку, считая, что еще дешево  отделался.  И  тут
появляется Иван-царевич, рвет перед толпой  косоворотку  на  груди  и,  не
перекусив с дороги, кидается выручать крепконогую красавицу Василису. Ниже
привожу рапорт-репортаж, составленный моим помощником:

                                ИнТ Когнитивной Топологии
                                Вычислительная среда "Глобпак"
                                Игр.поле # 2, зона 21-д
                                Сержант-технику СБ Савелию Петру Прозорову
                                от персонажа Тристана, рыцаря

     Дорогой сэр и достопочтенный старший брат, радуйся.
     Не успел змей прислать свой указ, отвозит царь  дочку  на  лукоморье,
расстреливает  ученого  кота:  "Без  летописцев  лишайных  обойдемся",  да
хорошенько привязывает царевну морским узлом к  дубу,  чтобы  не  убежала,
пока не приберут.  Входит  окруженный  народной  любовью  Иван-царевич.  С
первой попытки Василису из узла вынуть не удалось, притомившись, решает  у
нее на коленях отдохнуть. А пока он почивать  богатырским  недельным  сном
будет, чтобы не сидела она зря, а  воздавала  уважение  -  нашла  бы  всех
насекомых во шелковых кудрях. Царевна, конечно, навзрыд заливается, а конь
Иван-царевича ее поддерживает: "Не спи, змей на тебя сон нагоняет",  будто
ему слова давали. Иван-царевич смущается нравоучений скотины в присутствии
юной девы, что-то объясняет, мол, Кощей ему спать не давал  своим  храпом,
да и обовшивел не на шутку. А потом, приободрившись, читает царевне лекцию
о культурных взаимоотношениях полов и о том, чего не  хватает  современным
девушкам. Вдруг ветром конспект у него из рук вырывает, море всколыхнулось
- змей прилетел: спереди верблуд, сзаду крокодил (а это  уже  я).  Говорит
змей Иван-царевичу сердито: Ты-то зачем здесь? Что ты лезешь с  головой  в
каждую дырку?" Отвечает  царский  сынок  дерзко  и  невпопад:  "Сам  блоха
портошная. Попробуй со мной справиться".
     Дует змей, становится мост ледяной по морю для честного поединка,  да
наезжает редкое животное на царевича Мережко. Бьет его царевич... и наземь
повалил. (Это я, конечно, поддался и начал потихоньку "с ковра"  сползать,
мол, твоя царевна.) А тут конь говорит: "Руби еще раз". (Какая  гнида  его
подучила, не сам же додумался.) Царевич удивляется, но  на  всякий  случай
хочет коня послушаться. Змей по-быстрому восстанавливает дыхание,  снимает
боль, делает позу змея и, схватив палицу, давай  Ивана  в  землю  забивать
(виноват, психанул). По пояс уж Иван в земле сырой,  но  конь  его  верный
заходит сзади и топчет копытом стопудовым "тварь окаянную". Обманутый змей
падает в сине море и тонет.
     Спасибо ундине Вассерман, что из германского сектора случайно заплыла
-  сделала  искусственное  дыхание,  откачала  за  умеренную  плату.  Этот
примитив водяной царь с выводком клонированных дочерних модулей все  жабры
отсмеял, на меня глядючи. Погань! А царевич  из  грязи  выбрался,  взвалил
царевну на коня (подлеца) и к царю привез. Тот почуял неладное, все  искал
настоящего царевича вместо Мережко, а потом выдворил  молодых  в  двадцать
четыре часа за пределы своего  царства.  Нон  грата,  мол,  я  здесь  пока
хозяин...
     И что у Тристана по-человечески ничего не получается. Ведь  может  же
работать, как следует. Такой сюжет загубил - безопаснейший,  тупиковейший,
из которого никакой вектор никуда не выведет. Где теперь Мережко?

     14/8/32. Майор-инженер Рубакин. Рапорт рассмотрен.
     Распоряжения подразделениям:
     Проверить системные  журналы  всех  пультов,  выявить  отклонения  от
нормального  режима  ввода  заданий,  прогнать  диагностеры   на   предмет
обнаружения следов несанкционированных записей в системном буфере.

                                    5

                            ИнТ Когнитивной Топологии
                            Служба безопасности
                            15/8/32
                            Зам.нач.СБ майор-инженеру Макдоналдсу Рубакину
                            от лейтенант-инженера Степана Ли

     Дорогой коллега - в ответ на ваш запрос.
     Проведенной проверкой каких-либо нарушений режима  ввода  заданий  не
обнаружено. Однако, во время тестирования буфера выявлены  следы  модулей,
не зарегистрированных ни в библиотеках канонических структур, ни в пакетах
прикладных решений. Можно с достаточной уверенностью утверждать,  что  эти
модули на момент обнаружения подвергались обновлению, хотя  все  пульты  и
иные  каналы  доступа  были  заблокированы.  Попытки  переписать  следы  в
системный архив закончились неудачей ввиду того, что все адресные  индексы
давали неверную локализацию записей. Таким образом, надо признать, что  мы
потеряли контроль над вычислительной средой.

                                    6

                            ИнТ Когнитивной Топологии
                            Служба безопасности
                            18/8/32
                            Зам.нач.СБ майор-инженеру Макдоналдсу Рубакину
                            от сержант-техника Сав.П.Прозорова

     Дорогой коллега.
     Нашли мы Мережко в самой что ни на есть бесконтрольной зоне 30ж. Было
тут бесхозное  царство,  местный  царь  зашел  в  иноземное  посольство  и
попросил там политического убежища. Созвал жителей Мережко, и выбрали  они
его демократическим способом в цари за неимением лучшего, приговаривая: на
бесптичье-то... А вот семейная жизнь не получилась у условно молодых  даже
во дворце. То ли по легкомыслию, то ли по тайному веления  сердца  женушка
поднесет муженьку или водицы, от которой рога вырастают, или пряничка,  от
которого морда козлиной делается. Мы, чтобы Мережко  выручать,  во  дворец
устроились придворными. Но за нашу бдительность Василиса нас все  время  в
должности понижала, так  что  вскоре  стал  я  кухонным  мужиком,  вернее,
тунеядцем, а  Тристан,  как  более  способный,  свинопасом.  Когда  же  мы
посоветовали царевичу проделать древний сказочный обряд  "очищения  бабы",
то есть разрубить царевну, всех жаб,  гадов  и  прочую  символику  из  нее
вытряхнуть, да снова срастить половинки, разжаловать дальше  было  некуда.
Поэтому, упростив задачу, Василиса просто выгнала нас взашей без выходного
пособия. Прошло только три дня и три ночи, царевич на охоту отправился.  А
к Василисе гость дорогой завалился, как это иногда еще бывает. Звали  того
пришельца Змей Горыныч. Откуда узнал, откуда пронюхал о  царевне,  неясно.
Одним словом, с любыми любимыми не расставайтесь. И  вообще,  модуль  Змея
Горыныча, должно быть, какой-то вредитель сочинял, потому что получился не
просто оборотень, но и коварный  соблазнитель.  Он  нам  даже  во  времена
относительного порядка на игровых  полях  любую  благопристойную  картинку
портил. А мы-то все кивали - не бывает-де программ без  ошибок.  Настоящей
подлости без напускного благородства не бывает! Вот и  сейчас  перекинулся
Змей Горыныч молодым удальцом, сокольничим  соседского  царя  Салтана.  Со
стихами Пушкина явился на устах и подмигиванием в глазах.  Был  он  похож,
как две капли, на магистра Афанасия-Афанасия. Стали эти двое, очевидно, не
в шашки-шахматы состязаться. А перед  разлукой  подарил  он  Василисе  так
называемый мертвый зуб (о нем ниже) и посоветовал на ушко: "Как  сделается
Иван-Царевич непослушным, напросись  почесать  у  него  в  голове,  только
косточкой сей по кудрям евонным проведешь, он вмиг и  образумится".  Каков
человек, таков и подарок. Вернулся Иван-царевич домой  и  только  принялся
женушке лекцию читать по теории игр, она ему зубчиком  в  голову  мудреную
запустила. Он, как и следовало ожидать, без перерыва и паузы  преставился.
Василиса истерично хихикнула, собрала хатули, села в телегу и поскакала до
папаши,  прощение  вымаливать.  Придумала  даже  историю  на  ходу  -  что
Иван-царевич  никакой  не  царевич,  а  переодетый  ассенизатор  и  наймит
тридевятиземельной разведки. Тристан  же  почуял  собой,  ушами-локаторами
поводил и дал мне знать о происшествии. Созвал он народ - народа под рукой
не оказалось. Привел  тогда  во  палаты  -  они  там  нахалявили,  ужас  -
обитателей  скотного  двора.  Но  занавес  уже  упал.  Опасливо   осмотрев
бездыханное тело, Тристан объявил  собравшимся,  что  по  Мережко-царевичу
применен мертвый зуб: самонаводящийся биологический  снаряд  многократного
использования. Покойника еще можно спасти, если извлечь из него  зуб.  Это
страшное оружие бьет по любому, кто окажется в зоне поражения - конусе  со
сферическим    углом    в     сто     восемьдесят     градусов.     Говоря
по-рабоче-крестьянски, надо перепрыгнуть через мертвеца, да  так  ловко  и
быстро, чтобы выскочивший зуб не успел в тебя  воткнуться,  иначе  каюк  -
безусловный летальный исход.  Скоты  заблеяли,  замумукали,  закукарекали,
давая понять, что особых симпатий к царевичу не испытывают, потому что он,
чудовище, жрал  их  за  милую  душу.  Так  что  жизнью  рисковать  они  не
собираются, не дураки же совсем. Тогда прыгнул  Тристан,  оп  -  и  готов,
лежит  пронзенный  оружием   массового   поражения.   А   Мережко   встал,
пошатываясь, сказал, что ему тошно от этого  балагана,  и  ушел  в  чулан.
Делать нечего - без Тристана все равно пропадать - кинулся я через жмурика
с криком: "Урааа". Куда там. Сразу околел.  Мертвый  сон  меня  сковывает,
мгла поглощает, чувствую,  толпа  начинает  расходиться  -  страшно,  и...
оживаю.  Жить-то  как,  братцы,   здорово!   Оказывается,   баран   Барон,
симпатизировавший мне за  мое  вегетарианство,  скаканул  -  и  вот  лежит
недвижим. Кажется, налицо форс  мажор,  тупиковый  алгоритм  -  ничего  не
попишешь. Мешок на плечи и в путь, а барана и так  кто-нибудь  слопал  бы.
Даже сами животные кивают, ради Барона собой рисковать - выше человеческих
сил. Сняли шляпы, склонили рога, прости, дорогой друг,  покойся  с  миром,
риквескат ин паце... и побрели по свои корма. И я почти ушел, но чувствую,
не могу, совесть загрызет. Была не  была,  туда  не  хочется,  а  надо.  С
разбега, как на сдаче норм ГТО, сиганул! И исчез,  не  виден  еле  тлеющий
уголек, падающий в черную бездну. Но вдруг свет выхватил меня из  пустоты,
тепло  дыхания  отогрело  от  смертного  хлада  мозг,  прикосновение   рук
восстановило ощущения жизни. Ласкает меня взглядом  незнакомая  милашка  и
представляется: "Марья-царевна".  А  рядом  Тристан  укоризненно  говорит:
"Повезло ж балбесу. И вообще, не положено так в  сказке  вести.  Сказка  -
ведь суровая штука". Удачно пришла эта самая Марья Моревна, ухитрилась  по
такой траектории прыгнуть, что зуб ушел в  потолок.  Там  теперь  табличка
"Мины" висит. Подержались мы с Машей за руки, обменялись адресами, и пошел
я Мережко искать. А он уже давным-давно через оконце клозета выбрался, сел
на своего коня-беспредельщика и унесся в чисто поле. Куда, зачем -  ничего
не понятно, на уме лишь свист протяжный. Наверное, не очухался я еще - и у
Тристана тоже ноль идей. Лучше не придумали, как разделиться - он на север
пойдет, а я на юг - дальше по области бесконтрольных зон. А встретиться мы
должны были на востоке, около сектора китайских сказаний о лисах.
     Иду, иду, то льды, то пески на местах, куда назаписывали в свое время
модулей "дубрава". Еще и птица Симург бомбардировки  устраивает,  то  есть
просто гадит сверху. Потом за мной стали гоняться братья. Почти у  каждого
Иванушки есть завистливые братья. Но мои были  особенно  приставучие,  что
крайне обидно ввиду полного отсутствия  на  руках  объекта  зависти  -  ни
царевны, ни сказочных  сокровищ.  Смахивало  это  не  на  самодеятельность
"Глобпака", а на изощренное изнурение моего персонального  модуля  отделом
разработки игровых схем. Так и есть.  Вскоре  я  стал  распознавать  среди
мнимых родственников магистра Афанасия-Афанасия и  одного  из  начальников
смен Дара Веттера. Даю я большие крюки, объезжаю все  приметные  места  за
полверсты, ночами не сплю, пытаюсь сбить со следа. Хитри не хитри,  а  как
устанешь, самую  большую  глупость  сделаешь.  Сморило  меня  у  высохшего
колодца. Просыпаюсь от пинка сапогом в ребра. Стоят шестеро и  лыбятся.  А
Дар  Веттер  говорит:  "Вот  нашелся  и  наш  меньшой.  Брат,   братанчик,
братишечка. Валяй его, ребята, чтобы он хитрованчик этакий,  не  бегал  от
нас больше". Пошвыряли они меня, попинали, поиграли в картошку,  используя
вместо мяча окаменевшее яйцо птицы Рух. Вдруг из колодца дикторский  голос
вещает: "Спасите меня, товарищи.  Кто  меня  вытащит,  тот  не  пожалеет".
Кого-то они своим шумом растормошили. "Красавица, ни в сказке сказать,  ни
пером описать, - тут же определил Афанасий-Афанасий и крикнул во тьму ямы,
- не печалуйся, юная дева, сейчас мы тебя вытащим и  все  вместе  на  тебе
женимся по старому обычаю". Братья отошли в сторону, посовещались, а потом
позвали и меня: "Иди к нам, Ванятка, что  ты  все  отдельно  да  отдельно.
Понимаешь,  лезть-то  в  яму  надо  тому,  кто  легче.   Справедливо?"   -
"Справедливо", - согласился я, предчувствуя недоброе. "Ну вот и  полезай",
- с облегчением сказал Афанасий-Афанасий. Раздались бурные аплодисменты. И
привязав за ногу, меня столкнули в яму. Не разбился я и не  рассмеялся,  а
встретился  с  ведьмой  старого  и  запойного  вида.  Братья  мне  кричат:
"Шевелись. Упаковывай невесту. У нас бракосочетание на семь назначено".  Я
в ответ: "Ей другие женихи требуются, ведьмак или алкоголик-пенсионер".  -
"Привязывай, злой разлучник, у нас тут любовь". Подвесил я  похохатывающую
от возбуждения женщину, а они вытащили ее и тут же бросили назад -  любовь
скоротечной  оказалась.  Бросили  и  умчались,  забыли  о  своем   меньшом
братчике. А ведьма как раз вспомнила, женила меня на  себе,  приговаривая:
"Зато мне самый молоденький досталси". А потом сожрала  по  причине  малой
полезности.
     Дорогой  коллега.  Не  беспокойтесь.  Меня  опять  оживили.   Собрали
косточки, покропили водой, которая живой называется, потому  что  обладает
биологической памятью, и запустили программу восстановления. Когда я снова
стал игровой единицей, поздравили меня друзья, Тристан-рыцарь и тот черный
ворон, что мертвечину, вернее, мой испорченный модуль отыскал. Он, кстати,
заглотив остатки водицы - чтоб добро не пропадало -  разучился  каркать  и
принялся хамить моими словами всем пролетавшим птицам.
     Мытарства на этом не кончились, когда из гибельных  краев  выбрались,
чуть не окаменели.  Там  одна  вольная  скульпторша  подвизалась,  Горгона
Медуза. Мы на нее с помощью зеркала смотрели, а  она  нам  объясняла,  что
презирает беспредметное искусство.

     8/9/32. Майор-инженер Рубакин. Рапорт рассмотрен.
     Распоряжения подразделениям:
     Провести локализацию зон, вышедших из-под контроля системных  средств
и основных направлений сплайсинга в игровом поле.
     Заметка на полях. Знаю я эту ведьму. Сержант с ней в  курилке  сидел.
Известная еще во времена моей молодости Глаша Сидорова по прозвищу  Скорая
помощь. Сожрала - это еще ничего. Главное, чтобы квик-СПИДа не случилось.

                                    7

                            ИнТ Когнитивной Топологии
                            Служба безопасности
                            8/9/32
                            Зам.нач.СБ майор-инженеру Макдоналдсу Рубакину
                            от капитан-инженера Карахана Шварцерде

     Дорогой коллега - в ответ на ваш запрос.
     Согласно  сферической   системе   координат,   основные   направления
сплайсинга  относятся  к  экваториальной  области,  где  носят  достаточно
ритмизированный меридианный характер, однако  при  перемещении  в  высокие
широты сплайсинг более случаен и  вихреподобен  Очевидно,  существует  ряд
мигрирующих  центров  зарождения  вихрей-сплайсингов,  которые  производят
перемещение до одной трети всего зонального информационного материала.
     Мне представляется, что экваториальный и высокоширотный сплайсинги  -
явления разного происхождения. Первый, регулярный, несет на себе отпечаток
человеческой активности, второй, хаотический - чисто системный, хотя, быть
может, и спровоцирован первым.
     Зоны, вышедшие из-под  контроля,  локализуются  между  семидесятым  и
девяностым градусом западной долготы  с  расширением  в  сторону  полюсов.
Располагавшийся ранее в районе северного полюса резервный  сектор  "остров
Буян" в настоящее время не прочитывается полностью, так же как и ближайшая
к нему рабочая зона "царство Афона".
     В ближайшее  время  я  закончу  математическое  описание  собственной
функции   сплайсинг-процессов   первого   типа,   что   позволит   сделать
обоснованное  заключение  о  возможности  программной  диверсии  в   среде
"Глобпак".

                                    8

                         ИнТ Когнитивной Топологии
                         Отдел Разр.Игр.Схем
                         20/9/32
                         Начальнику СБ генерал-инженеру Сексогену Волевахе
                         от магистра Афанасия-Афанасия

     Дорогой коллега.
     Сегодня в 13-00 по  основному  времени  я  вместе  с  дневной  сменой
операторов  и  лаборанткой  Марией  Тимофеевой   находился   в   помещении
локального пульта  "гамма"  и  занимался  прогонкой  новой  игровой  схемы
согласно решения Совета ИКТ от 14/7/32. Послышались громоподобные удары  в
дверь кованным каблуком ботинка. Все присутствующие  в  помещении  "гамма"
встревожились, поскольку никто не предупреждал нас  по  телекому  о  своем
приходе и даже не использовал обычный звонок. Выяснить личность стучавшего
по видеообзору  не  удалось,  предположительно,  ему  удалось  застопорить
передвижение телекамеры.  Мы  включили  аудиоканал,  и  до  нас  донеслись
надрывные  крики  угрожающего   содержания,   по   которым   был   опознан
сержант-техник Савелий Петр Прозоров. Мы  знали,  что  он  при  исполнении
служебных  обязанностей,  но,  по  нашему  единому  мнению,  находился   в
совершенно невменяемом состоянии. Во-первых, вопил, что таких братьев, как
мы, надо на воротах расстрелять, во-вторых, называл меня Змеем  Горынычем,
неверным родичем и исчадием ада всех видов, в-третьих, требовал немедленно
выдать ему Марью-царевну  Тимофееву.  Испуганная  лаборантка  настоятельно
просила  избавить  ее  от  общения  с  сумасшедшим.   Тут   сержант-техник
окончательно  зашелся,  обвиняя  нас   в   колдовских   действиях   против
Марьи-царевны и пообещал, что  все  равно  сейчас  доберется  до  "братьев
липовых" и "разметает по кочкам". После угрозы он действительно вставил  в
замок жетон-вездеход и, хотя  несколько  человек  держало  дверь,  проявив
поистине психопатическую настойчивость,  ворвался  в  помещение.  Мы,  как
интеллигентные люди, воздерживались от применения физической силы  и  лишь
пытались не подпустить маньяка к аппаратуре  и  девушке,  забрать  у  него
жетон и вытеснить за дверь.  Нам  это  почти  удалось,  но  он,  полностью
потеряв   контроль   над   собой,   применил   контраффективные   средства
(рвотно-слезоточивый аэрозоль) и пустил в ход  кулаки.  В  итоге  мы  были
вынуждены отказаться от пассивного  сопротивления.  Сержант,  бессмысленно
бормоча: "Блюйте, блюйте, голубчики, пока гады из  вас  полезут",  ввел  с
пульта несколько неидентифицированных  до  сих  пор  программ  и,  схватив
близкую к обмороку девушку, скрылся в неизвестном направлении.
     Дорогой   коллега.   Полученные   нами   побои    засвидетельствованы
медицинскими  листами.  Просим  оградить  нас  впредь  от  действий  ваших
сотрудников,   наносящих   ущерб   научно-производственной    деятельности
института и чреватых большими материальными потерями. Уведомляем,  что  на
ученом Совете ИКТ выдвинем  на  обсуждение  вопрос  о  пересмотре  статуса
Службы Безопасности, который был определен более двадцати лет назад  и  на
сегодняшний день в значительной степени устарел. Также  заверяем,  что  не
будем  требовать  возбуждения  уголовного  дела   против   Савелия   Петра
Прозорова, так как считаем его товарищем, перегоревшим на  фронтах  нашего
общего дела.
     (6 подписей).

     21/9/32. Генерал-инженер Сексоген Волеваха. Рапорт рассмотрен.
     Распоряжения подразделениям:
     Сержант-техника Савелия П.Прозорова уволить из  СБ  на  основании  $2
Устава.
     Не выдавать дежурным группам СБ жетоны-вездеходы  и  контраффективные
средства.
     Пультовые помещения вывести из маршрута обхода дежурных групп.
     Майор-инженеру  Макдоналдсу  Рубакину  объявить  строгий  выговор  за
ослабление дисциплинарной работы с кадрами.

                                    9

                       ИнТ Когнитивной Топологии
                       Служба безопасности
                       22/09/32
                       Генеральному инспектору Всесоюзного Научного Совета
                       Михаилу Алексееву Комарову
                       от майор-инженера Макдоналдса Рубакина

     Прошу  отменить  распоряжения  начальника  Службы  безопасности   ИКТ
полковника-инженера Волевахи как ослабляющие  надежность  функционирования
вычислительной среды "Глобпак".
     В настоящее время все надежнее проявляется тенденция  к  выходу  рядя
отделов  института  из-под   надзора   нашей   службы.   Это   естественно
сопровождается    дезорганизацией     работы     вычислительной     среды;
несанкционированным переносом информации  между  зонами  на  уровне  целых
фрагментов  игровых  схем,   аварийным   состоянием   системного   буфера,
появлением самопрограммирующихся модулей  на  уровне  игрового  персонажа.
Беру  на  себя  ответственность  утверждать,  что   вычислительная   среда
переходит  в  качественно  новое  состояние.  Однако,   нет   возможностей
проанализировать вектора  и  целевую  функцию  перехода  ввиду  того,  что
полномочия Службы в значительной степени  сужены  Научным  Советом  ИКТ  и
продолжают сужаться и далее.  Я,  как  кадровый  офицер-инженер,  не  могу
солгать  -  мой  непосредственный   начальник   генерал-инженер   Волеваха
потворствует,  если  не  сказать  больше  -  содействует   самым   опасным
поползновениям против Службы.
     Приложение к рапорту, составлено референтом  генерального  инспектора
Алисой Мадхен-Мужиковой.
     Вычислительная среда "Глобпак" разработана на базе  теории  системных
деловых  игр  и  использует  аналоговые  или   "почти   реальные"   методы
моделирования.  "Глобпак"  предназначен  для  решения  проблем   мышления,
поведения,  социальных  организаций,  научных  исследований,  комплексного
прогнозирования эволюции. Разработчики этой вычислительной среды полностью
отказались от  построения  моделей,  изоморфно  отражающих  реальность,  а
произвели имитацию процессов познания реальности. В  частности,  несколько
игровых  полей  воссоздают  принципы  и  даже  образность  архетипического
конструирования мира...

     23/9/32 Михаил Алексеев Комаров. Рапорт рассмотрен.
     Указание секретариату.
     Проверить соответствие распоряжений  начальника  СБ  ИКТ  от  12/9/32
документированному статусу службы.
     Подготовить обоснования  для  проведения  инспекции  организационного
обеспечения работ с вычислительной средой "Глобпак".

                                    10

                            ИнТ Когнитивной Топологии
                            Служба безопасности
                            24/9/32
                            Зам.нач.СБ майор-инженеру Макдоналдсу Рубакину
                            от сержант-техника Сав.П.Прозорова

     Дорогой коллега.
     Снова вышел на трассу движения Иван-царевича Мережко. Провожу текущую
нормализацию возникающих игровых ситуаций. С Мережко немного  проясняется.
Не ищет он ни невесту, ни жар-птицу,  ни  молодильные  яблоки.  Подозреваю
влияние сюжета 100Е - "Еруслан Ерусланович". Царевич усиленно интересуется
пустынным  островом  в  море-окияне,  где  по  непроверенным   данным   из
некомпетентных  источников  (перелетные  птицы,  ведьмы-шабашницы,  калики
перехожие) нет ни дряхлости, ни тоски, ни суеты.  Полагаю,  хочет  он  там
укрыться. А кто не хочет в такое место попасть, Макдоналдс Николаевич?
     Дорогой коллега. Тут  недавно  один  мальчонка,  тоже  царский  сынок
(здесь у каждого третьего папа - царь) шастал с сестрицей по  белу  свету.
Набрел на ручеек, из  которого  козлы  хлебали,  испил  чуток  и  сделался
козленочком. Мы поздно прибежали - первоначальную матрицу восстановить  не
удалось даже Тристану, хорошо  хоть  от  заготовителей  спасли.  Так  вот,
козленочек  копытцем  дробь  на  каждом  камушке  выбивал,  прислушался  я
однажды, ах, батюшки, звучит на азбуке Морзе: "Объявляю  благодарность  за
спасение.  Генеральный  инспектор  Михаил  Алексеев  Комаров".  Вот  какой
знатный козел.

     24/9/32 Майор-инженер Рубакин. Все, хватит.
     Теперь рапорта Прозорова для меня не рапорта, а частные письма в  мой
сейф. Но с козлом - попал в точку. Отменил Комаров распоряжение  Волевахи,
а  через  день  наложил  в  штаны  со  страха  перед  нашими  мудрецами  и
аннулировал свой приказ. И то правда, что у Мережко есть резон бежать. Его
собственный ученик Витя Люденс едва  оперился,  все  ему  перья  вместе  с
хвостом выдрал. Еще разорался:  "Пора  всем  встать  на  службу  подлинной
когнитивной топологии". Ведь надо было укрепить мнение, что Мережко -  это
развлечения, лишь когда он уйдет, начнется работа. А началось то, от  чего
персонажи  взбесились.   Уж   не   заставил   ли   Люденс   их   работать,
благоустраивать вычислительную среду?
     А ты, дорогой коллега  Прозоров,  вышел  из-под  удара.  Отменил-таки
Волеваха распоряжение о твоем расчете, потому что ты у нас на  спецзадании
- сварганил я  задним  числом  секретный  приказ  -  а  во  время  спецухи
увольнять нельзя, согласно того же Устава. Пару недель  теперь  имеется  в
запасе. Только бы поскорее закончил возиться со своей  моделью  Шварцерде.
Если подтвердится существование программы-диверсанта хотя бы теоретически,
я проковыряю насквозь весь отдел РИС, но возьму системного  террориста  за
грязную руку и выдерну на свет.

                                    11

                            ИнТ Когнитивной Топологии
                            Служба безопасности
                            28/9/32
                            Зам.нач.СБ майор-инженеру Макдоналдсу Рубакину
                            от сержант-техника Сав.П.Прозорова

     Дорогой коллега.
     Шли мы по следу Мережко.  Так  шли,  что  сильно  обогнали.  Порядком
поизносили чугунные башмаки до обглодали до атомов чугунные просвиры.
     По  пути  имели  место  провокации.  Один  маленький  мальчик   очень
выпрашивал у меня сабельку - для игры в ножики.  Когда  я  ему  подарил  -
детям ведь  нельзя  отказывать,  а  то  они  злые  вырастают  -  он  вдруг
превратился в львицу и чуть было меня не  слопал.  Успел  я  ей  солнечный
зайчик  в  глаза  пустить.  Тут  на  помощь  прибежал  Тристан  с  бомбой.
Испугавшись,  львица  превратилась  в  карлика,  предварительно   выплюнув
полупереваренный модуль Карахана Шварцерде. Мы на  него  жбан  живой  воды
извели  -  задышал,  конечно,  но  с  мозгов  сбился  от  потрясения.  При
наступлении темноты  он  и  карлик,  личность  которого  из-за  мизерности
установить не удалось, сбежали. Я так расстроился от неудачи, что вспомнил
- неподалеку  проживает  во  своем  отдельном  стокомнатном  дворце  Марья
Моревна. Уговорил Тристана, да заехали к ней погостить  на  пару  деньков.
Мы-то заехали, а она  собралась  на  войну  с  соседней  царевной  -  дело
спешное, не отложишь. Разрешила нам  всем  пользоваться,  во  все  комнаты
заходить: кроме тех, что с табличками "К" и  "Ж".  Накормила,  напоила,  в
баньке попарила, да со сказочным своим войском в  поход  отправилась  (все
бойцы с одним исполнительным выражением  лица,  они  в  греческом  секторе
родились от зубов дракона). Про "Ж" я  сразу  понял,  а  с  "К"  неясности
возникли. Ни в одном путеводителе по дворцу описания этой комнаты  нет,  и
никто про нее ничего знать не желает, как теленок про мясокомбинат. День я
себя мариновал, а потом постучался в  ту  дверь.  Отвечает:  "Не  заперто,
входите, пожалуйста".  Я  вошел.  В  кабинете  за  столом  сидит  человек.
"Сержант  Прозоров".  -  "Кощей  Бессмертный".  Вот  так  и  пришлось  нам
свидеться. Черный царь, может даже тот самый, которого Тристан выкурил,  а
сидит в плену у бабы. Показал  он  пальцем  на  пейзаж  за  окном  и  стал
рассказывать жалобно так, что уж сколько лет не бегал босичком  по  траве,
не удил рыбку, не собирал грибков.  Держит  его  Марья  Моревна  в  режиме
полной гиподинамии, соки жизни из него уходят, и давно уже не  бессмертней
он  мотылька.  "Это,  -  сказал  я,  -  ваши  проблемы,  но  под   конвоем
прогуляться, наверное, можно - я сейчас с начальником караула договорюсь".
- "Постой, мил человек, караульного не надо, потому как ноги меня  уже  не
носят. И не будут носить, пока не напоят  меня  благие  вести  о  будущем.
Пить, пить..." И глаза закатил. Притащил я ведро воды, а он  уже  какой-то
красный, запыхавшийся. Над водой пару  пассов  сделал,  глотнул,  говорит:
"Ну, теперь за будущее спокоен." И выпал в окно. Я с испугом  выглянул,  а
он уже стал страшным вихрем и  прочертил  к  горизонту  жирный  след,  как
боевой космоплан "Миру-Мир-1". А к вечеру  прискакали  пара  богатырей  из
Марьиного штаба и сказали, что страшный смерч-торнадо унес ее прямо  из-за
стола переговоров в края, откуда ни  ответа,  ни  привета.  Им  доподлинно
известно, то был вихреобразный Кощей. Дескать, какая-то гнида  заходила  к
нему в комнату и прорвала замкнутый круг, в котором сидел сей злыдень.  Во
всем  дворце  шухер,  обнаружилась   пропажа   секретных   алгоритмов   по
околдовыванию целых царств, их сдавали  Марье-царевне  на  хранение  особо
сознательные колдуны, чтобы от греха подале быть. И  сопляку  ясно,  Кощей
свистнул...
     Нас с Тристаном наскоро допросили, да ничего  не  узнав,  погнали  из
дворца как неблагонадежных иностранцев. Хорошо хоть в пыточный  приказ  не
отправили, с катом пообщаться без комплексов.  А  Кощея  я  задним  числом
признал - это магистр Афанасий-Афанасий, мой первейший враг и соперник.
     Куча навоза - не номер в "Хилтоне", но всяко теплее для ночлега,  чем
чисто поле. А наутро как раз показался Мережко на траверзе,  закутанный  в
черное, как призрак отца и сына Гамлетов. Мы  теперь  постарались  след  в
след  идти.  По  дороге,  правда,  как  могли   поправляли   пошатнувшееся
материальное положение. Перо у жар-птицы выдернули, но от него все мешки и
карманы истлели - хранение безопасно только в желудке у живого судака. Еще
поймали на молодую толстуху, как на живца, бабу-ягу. Она нам, во  спасение
своей узко  функциональной  жизни,  показала  лесные  источники  с  живой,
мертвой и огненной водой. Тристан ее почему-то везде макал -  в  последней
воде сгорела бедняжка, будто  бенгальский  огонь.  А  мы  ничего,  пьем  и
огненную. Шапку-невидимку изъяли у двух богатырей. Они до хрипоты спорили,
чья она собственность. А мы с  Тристаном  решили,  что  собственность  она
народная, то есть наша. И отправили богатырей на состязание  в  триатлоне,
мол, кто победит, тот и шапку присвоит. Ха-ха.
     Остановились на один день у царя Долмата - думали, на один - я ему от
щедрот даже склянку огненной подарил. И оказалось (ой, горе мне) якобы дал
он обет не есть обед, пока свою дочурку не всучит  первому  встречному  за
эту склянку. Или наврал все? Должно быть, Люденс и тут потрудился.  Ладно,
думаю, женюсь, а  потом  смотаюсь  по-быстрому,  якобы  в  медовый  месяц.
Молодую можно будет в  пути  обменять  на  что-нибудь  стоящее,  опять  же
прибыль. На свадьбе как ни в чем  ни  бывало,  веселый  сижу,  тем  более,
музыканты выкаблучиваются на дуделях и сопелях -  почище  нео-панк-рока  и
слова-то все похабные. А  потом  мне  один  из  них  по  дружбе  сообщает:
"Дяденька, совсем умаялись мы, на этой неделе  уже  третье  бракосочетание
нашей царевны Ирины мягкой перины играем". Я обрадовался. Значит,  говорю,
наутро развод. "Наутро похороны. Но там уже  другая  команда  играет.  Это
злой дух всех женихов подряд давит и душит".  Меня  холодный  пот  прошиб,
невеста чувствует неладное, за запястье меня берет своей клешней и  больше
не отпускает. Так и ведет в опочивальню, как задержанного. На мое  счастье
она около кровати замешкалась, не сообразила сразу, кого  сбоку  положить,
меня или себя. Я смекнул, здесь последний шанс, через руку ее перепрыгнул,
клешню разомкнул. А она по моей шее  ладонью  -  в  глазах  темно,  но  не
обездвижен, борюсь дальше. Провожу апперкот, она бьет хуком  слева,  делаю
подсечку, она меня на мельницу  берет.  Позвоночник  трещит.  Успел  я  ей
передавить яремную  вену  и  бежать.  Дверь  заперта  на  амбарный  замок.
Бросаюсь через слюдяное окно ласточкой. А она самострел наладила и, пока я
сотрясенный на земле валяюсь, пуляет в меня стрелу  за  стрелой.  Я  делаю
вид, что она попала, "ох" и "ах" кричу, думаю,  может,  отвяжется.  А  она
своим  попаданиям  радуется,  выпускает  из  окна  веревочную  лестницу  и
спускается за мной с мясорубкой в руках.  Говорит,  ухмыляясь,  не  уйдешь
теперь никуда. Теперь ты мой навек. Я, помню, закричал: "Пусти, Глафира" и
потерял сознание. Очнулся от взрыва. Это тристан выстрелил  из  царь-пушки
по бой-бабе. Промахнулся, досадно.  Попал  в  дворец  -  тот  рухнул,  как
карточный домик. "Ой, проклятые,  -  заметалась  женщина,  -  там  же  все
нажитое". И кинулась к развалинам искать свои сокровища. А мы  удирать  по
столбовой дороге. За час добежали до царства царя Афона. Здесь мое  боевое
дежурство и закончилось.

     28/8/32. Майор-инженер Рубакин. Письмо прочитано.
     Эх,  Прозоров.  Тимофеева  тебе  отставку  дала,  предпочла  магистра
Афанасия - это ж вполне естественно, он хоть и подлец, но человек  ученый,
а ты неуч, из всех ВУЗов выперли, ну, или сам ушел - себя, небось,  искал.
Ну, и что нашел, записным солдафоном стал, слова нормального  от  тебя  не
услышишь, только: "есть, так точно,  рад  стараться".  Теперь  уж  нечего,
дружок, плести ахинею: кощей унес, кощей унес.
     Ладно, извини, Прозоров, это я на тебя  от  огорчения  обрушился.  По
часть Шварцерде бред твой правдивым оказался. Словно  подменили  мне  его.
Был джигит, а ныне соплежуй. Бледный,  поганый,  на  тебя,  Прозоров,  все
валит, дескать, ты - диверсант, навводил всяких вирусов, а теперь  от  них
расстройство у среды. Я ему говорю, никакие вирусы  ритмичный  меридианный
сплайсинг не вызовут, они  ведь  только  умеют  немудрено  портить,  лучше
модель процесса предъяви. А он мне - она сверхсложная, и в Принстоне таких
не делают,  потому  что  бифуркация  на  бифуркации.  И  снова:  Прозоров,
Прозоров. Выгнал я его  взашей,  чуть  пинка  не  дал.  Нет,  надо  срочно
переключаться на другую тему. Ты, сержант, кажется, Глашу обидел.  Зря.  С
Глафирой Ивановной у меня связаны более нежные воспоминания.  Помню,  идет
она на работу, какой-нибудь молодой эсбист кричит: "Ой, тетенька,  скучно,
дай  поцеловать".  А  она  откликается:  "Ну-ка,  кулибин,  почини  меня".
Задорная. Любила она мой чуб трепать, а я ее за... Служба тогда в соку,  в
чести была, и не только у девок,  но  и  у  начальства.  Черная  униформа,
галуны, позументы. Первый случай в мировой практике, когда одна  и  та  же
организация  ведает  обычной  охраной,  технологией,  соблюдением   режима
доступа и обработки, чистотой всех видов памяти.  Тогда  как  раз  крупные
боссы  поняли,  что  программирование  -  это  страшная  штука,  а   среди
программистов - половина маньяков. Целые  отрасли,  да  что  там  отрасли,
страны выходили из строя благодаря всяким компьютерным вирусам,  опухолям,
метастазам... На курсах нас  учили  векторному  программированию,  здорово
пошедшей  тогда  в   гору   теории   игр,   а   также   у-шу,   применению
контраффективных средств и методам скрытого допроса. А Институт,  первенец
отечественной векторной топологии? О нем ни один журналист не мог написать
статьи, разве что нафаршировав ее унылыми фразами:  "моделируют,  пробуют,
открывают новые горизонты, движутся  вперед".  Первенец  едва  из  пеленок
приступил к половому созреванию и, окончив его, немедленно занялся всякого
рода извращениями и непотребствами. Деловые игры, моделирующие  социальную
ориентацию  и  активность  покупателей,   производителей,   изобретателей,
неформалов и прочих, быстро обрастали  чудными  идентификаторами  типов  и
линий поведений: вектор кощея, драйв бабы-яги,  схема  молодильных  яблок.
Вначале слова из сказок брались в кавычки,  а  потом  стали  писаться  без
всякого выделения. Появились первые  диссертации  и  монографии  с  доселе
неслыханными названиями: "Проявления социального драйва  Змея  Горыныча  в
различных  подходах   менеджера   среднего   звена   к   руководителям   и
подчиненным", "Вектор Иванушки-дурачка в формировании практики  заключения
браков между представителями  различных  слоев  общества",  "Диктатуры  ХХ
века:  соединение  технологических   драйвов   царевича-змееборца,   кощея
бессмертного и царского слуги", "Облик бюрократа  как  мертвеца-дарителя".
Не  день,  не  два  учил  я  всякую  мутоту.   Например,   компланаризация
материальных   векторов    социально-техническими    драйвами    носителем
интеллектуального вектора в процессе социумизации  первичных  векторов.  В
переводе на нормальный язык это означает, что приходит  толковый  мужик  к
сонным папуасам и заводит толпу.  Хорош  дрыхнуть,  когда  вокруг  столько
кокосовых пальм, сбивайте с них орехи, продавайте молоко в Европу, копру в
Азию, на вырученные деньги покупайте  лодки,  ловите  деликатесную  рыбку,
ешьте ее от белкового голодания, кости загоняйте японским врачам, плавники
американским гурманам, на вырученные деньги  -  и  т.д.  и  т.п.,  папуасы
просыпаются, чувствуют голод, начинают работать и, в конце  концов,  мужик
становится вождем сего кокосового племени.
     Мережко был первый, кто нашел  самые  четкие  определения  и  правила
взаимодействия векторов и драйвов там, где их никто не ожидал - в  сюжетах
и  персонажах  сказок  и  мифов.  Наверное,  с  тех  времен,  когда  байки
придумывались, человек разучился как следует говорить о главном. С  легкой
руки Василия Леонидовича  даже  институтские  экономисты  стали  развивать
смелые  представления  о  современной  экономике  в  совершенно  сказочных
символах; подземный мир  -  теневое  производство;  медные,  серебряные  и
золотые царства - несбалансированные территориально-отраслевые  комплексы;
убегающий колобок - кризис нарастания потребностей в условиях дефицита. Но
это еще полбеды. С  неких  пор  сотрудники  разных  отделов  и,  в  первую
очередь,  ОРИС  употребляют  деловую  игру  в  качестве  азартной  забавы.
Сюжетные зависимости стали правилами ходов, персонажи -  фигурами  разного
достоинства, а генераторы случайных чисел  определяют  переходы  из  одной
ситуации в другую. Распались, разожглись страсти и интересы, забава теперь
уже способ жизни. Кадровая  картотека  поведает  нам,  типичный  сотрудник
научных отделов - холост или разведен, дома проводит меньшую часть  суток,
да  и  то  в  подготовке  к   следующей   смене,   увлечений   не   имеет,
внеинститутскую активность не проявляет.  Все  ушло  туда,  в  чисто  поле
игровое.
     Как смотрело на это большое научное начальство?  С  пониманием.  Ведь
оно  обеспечило  полную  академическую  свободу,   никогда   не   отгоняло
институтских  сосунков  от   финансового   вымени.   Десятки   направлений
задохнулись от авторитетных мнений, сотни рук отсохли в ожидании подаяний,
а игроки занимались  своим,  не  чувствуя  ни  в  чем  недостатка.  Словно
Всесоюзный Научный Совет и Генеральная инспекция стали сонными  царствами.
И перетряску произвели в ОРИС не со страху, а потому, что  подросло  новое
поколение царевичей, и среди них  держатель  интеллектуального  вектора  и
мощного драйва Витя Люденс. А  старый  царь  Мережко  преставился.  Или  в
царевичи переквалифицировался? А то чего бы ему бежать на остров Буян  как
очумелому.
     Э, кстати, Прозоров, почему за тебя походатайствовал сам Люденс?  При
встрече даже сказал мне: "Отличные у вас бойцы, Рубакин". Уж не ведешь  ли
ты двойную игру? Если что, размажу по стене.

                                    12

                            ИнТ Когнитивной Топологии
                            Служба безопасности
                            2/9/32
                            Зам.нач.СБ майор-инженеру Макдоналдсу Рубакину
                            от сержант-техника Сав.П.Прозорова

     Дорогой коллега.
     Немного поплутали мы по царству Афона - хитро оно устроено, на каждой
заставе пароль спрашивают,  но,  наконец,  попали  во  дворец.  А  там  уж
Иван-царевич вовсю выведывает  путь-дорожку  на  остров  Буян.  Информацию
требует в обмен на Василису - говорит, что такая договоренность  у  них  с
Афоном была. Царек-королек жмотится, отказывается от своих  первоначальных
обещаний, ведет себя не по-царски, если не сказать  по-хамски.  Слыхом  мы
такого не слыхивали, чтобы старый царь от невесты отказывался,  которая  в
игровом поле есть символ больших энергий. И смотрит как-то вскользь, будто
затравленный или  напуганный.  Придумал,  что  в  секретном  приложении  к
договору с Мережко был  пункт  о  доставлении  для  него  пера  жар-птицы!
Вымогатель! Тут даже царевна не выдержала: "Ты что, им в зубах  ковыряться
будешь или грамоте станешь учиться? Пользы никакой себе не извлечешь.  Это
я  тебе  говорю,  Василиса".   Но   царь   запричитал,   что   последствия
непредсказуемы, он-де какому-то страшному колдуну обещал никого на  остров
Буян не пускать и даже искателей пути-дороги из пушки расстреливать, иначе
ему самому вектор разложат по базису. Неожиданно  входит  в  тронную  залу
Тристан под видом отрока и подносит  царю  перо  от  имени  Иван-царевича.
Самовольно он это сделал, я ему такое ни словом, ни намеком, но что с него
взять, персонаж он и есть персонаж, а  не  юридическое  лицо:  присяги  не
потребуешь. Залюбовался царь на перо, говорит, былины теперь буду сочинять
про Афона Красное Солнышко, и смерть мне теперь не  страшна;  сохранюсь  в
истории. Тут же его вдохновение объяло и расперло, начал он петь про себя,
растекаться мыслью по древу в обоих направлениях: от ада до рая. Но  нашел
время,   чтобы   сказать   дьякам:   "Выдать   Иван-царевичу   подорожную,
лодку-самодувку, сапоги-скороходы,  колобка  в  провожатые  и...  -  после
минутного раздумия добавил благостным голосом, - ...и  указ  на  владение.
Раз сам туда попасть не могу, пускай  он  за  все  и  отвечает".  "Бывайте
здоровы",  -  попрощался  царевич   с   царем.   "Авось,   еще   свидимся,
Свет-Иванушка", - многозначительно оборонила Василиса в  спину  выходящему
Мережко. А во дворе я его встретил, открыто и без  обиняков  объявил  меру
пресечения: "Все, приплыли. Скидай сапоги, вынимай из  кармана  самодувку,
съедай колобок и пошли  назад,  дорогой  коллега".  Он  как  услышал  наше
казенное "дорогой коллега", так сразу затрясся, будто дух нечистый.  Слезы
льются, сапоги  стягивает,  как  перед  казнью,  и  причитает:  "Ах,  горе
горькое, кому счастье, а кому лишь злосчастье.  Ой  жизнь  моя  кручинная,
скоро  теперь  кончится".  Я  даже  как-то  поежился,  вроде  неподдельное
сетование у него, или он в персонаж полностью перешел. Назад  его  в  этом
виде тащить в наш  универсум?  Откровенный  садизм.  А  может,  и  меня  в
какой-то схеме задействовали без  моего  спросу-ведому?  Так  все  искусно
подстроено, что я, по своей воле, гоняюсь, выпучив глаза,  за  Мережко,  и
даже мешать мне могли лишь для создания правдоподобия. Азарт же  разожгли,
будто  ничего  мне  в  жизни  и  не  надо,  как  только  беглых  царевичей
возвращать.
     "Отставить, - говорю, - Мережко, переобуваться  не  надо.  Дуй,  куда
тебе следует". А Тристан еще ему шапку-невидимку протягивает. Не заслужил,
конечно, царевич такого подарка как несознательный  персонаж,  нам  она  и
самим нужна, но при честном народе не  будешь  позориться,  назад  подарок
забирать. А Мережко, не будь лопух, напялил ее на  себя  и  вмиг  растаял.
"Эй, чего ты хоть на этом островке забыл?" - крикнул я в  слегка  дрожащий
воздух. Откуда сверху, а может, и сбоку донеслось: "Нет там ни  молодости,
ни старости, ни доброго, ни злого,  ни  красного,  ни  страхолюдного.  Все
едино там".
     Я об этом и без Мережко догадался. Ладно, нам с  Тристаном  в  другую
сторону, Марью-царевну выручать. Тут нам конь Ивана-царевича побольше, чем
всякие шапки, пригодится.

     2/9/32. Майор-инженер Рубакин. Письмо прочитано.
     На  Прозорова  снова  рапорта,  один  от  самого  Люденса.   Сексоген
растерян, шмыгает носом. Витек просит "для снятия напряжения между ОРИС  и
СБ" передать несколько опытных сержантов, персонально Савелия П.Прозорова,
на стажировку в отдел, с прикреплением лично  к  нему.  И  тут  же  кляуза
Афанасия-Афанасия. Прозоров якобы врывается в пультовую, как к себе домой,
вводит свои программы с особо опасными модулями:  "Дорога  на  о-в  Буян",
"Шапка-невидимка". Афанасий-Афанасий расценивает эти компоненты в нынешней
ситуации как компьютерные бактерии, взваливает на Прозорова вину  чуть  ли
не за все отклонения в работе среды и просит применить к  сержанту  полную
строгость Устава. Тем более, что Савелий П.Прозоров  запугал  целых  шесть
человек - смену Дара Веттера  -  применил  у-шу,  пытался  душить  Глафиру
Сидорову, а лаборантку Марию  Тимофееву  грубыми  приставаниями  довел  до
такого состояния, что она боится выходить на службу.
     Чует мой ослабленный напрасными знаниями мозг, что Афанасий и  Люденс
хоть в разную дуду дуют, а делают одну музыку.
     Только что пришло распоряжение Волевахи: передать Прозорова  в  отдел
ОРИС. Как бы не погубили его там. Одна надежда на  Тристана.  Тьфу,  какой
еще Тристан, неужто и я глупостью заразился.

                                    13

                            ИнТ Когнитивной Топологии
                            Служба безопасности
                            6/9/32
                            Зам.Нач.СБ майор-инженеру Макдоналдсу Рубакину
                            от сержант-техника Сав.П.Прозорова

     Дорогой коллега.
     Зря мы на коня-огня бочку  катили,  без  него  бы  нам  несдобровать.
Тристан в виде птахи по имени Феникс проник в  палаты  к  Кощею,  то  есть
Афанасию-Афанасию,  и  начал  рассказывать  о  новом  способе   достижения
бессмертия. Не засовывать смерть в  какую-то  ненадежную  иглу,  а  просто
умереть и родиться вновь, в молодом теле со свежей  головой.  Пока  Кощей,
наконец, догадался, что это не то, что ему нужно, я Марью Моревну  выкрал.
Сели мы на коня, она на переднее место, за уздечку, я на заднее за шпоры и
нагайки (управлять животными еще не  умею).  Скачем.  К  нам  еще  Тристан
третьим  присоединяется.  Ничего,  скачем  дальше.  Потом  еще   несколько
десятков беженцев из Кощеева царства к нам в седельные сумки садится. А мы
скачем и скачем.  Но  Кощей  нас  догоняет.  Догнал.  Тут  конь  бьет  его
стопудовым копытом в лоб - злодей падает  без  чувств.  Непонятно  только,
зачем мы убегали. В общем, отправили  мы  всех  по  домам,  Марью-царевну,
кстати, на этом самом коне. Предварительно обменялся я с ней признаниями в
любви и верности на срок в ближайшие три  года.  После  того  пошли  мы  с
Тристаном куда глаза глядят и, наверное, заблудились. Плутали по дальним и
ближним царствам, время все растягивалось, как жевательная резинка, и стал
один день дежурства как год. В некотором  царстве  государстве  объявились
вдруг у меня отец-старик, мать болящая, да пятеро братьев и сестер, и  все
есть хотят. Просят у меня  кто  огурчика,  кто  хлебушка,  кто  яблочко  и
называют меня единственной надежей. Хотел я плюнуть на них да  идти  своей
дорогой, а потом чувствую, не выйдет - совесть меня закушает. Попрощался я
с Тристаном и остался один - вокруг одни заботы, будто и не сказка  вовсе.
А делать я ничего, как  следует,  не  умею.  За  что  ни  возьмусь,  сразу
испорчу. Наконец, один добрый человек посоветовал мне: "Единственное, куда
тебе еще осталось пойти, так это к колдуну, он  научит  большому  делу  за
здорово живешь, и потом навсегда ты и твоя родня сытно  харчить  будут  да
чисто ходить." Думать тут нечего, пошел к колдуну в ученики - хитрую науку
узнать. Принял меня ведьмак любезно,  начал  мне  преподавать,  магическое
управление зверями и людями сия дисциплина называется.  Да  все  надоумить
пытался, что даже такой смерд, как я,  может  стать  хозяином  собственной
судьбы, и никакие помощники и волшебные вещи мне не понадобятся,  все  они
принадлежат не моему сюжету. Дескать, немного подрасту  я  в  моральном  и
колдовском отношении, и уже  сам  буду  чужие  судьбинушки  определять  от
колыбельки до домовины. Ведь человек сюжетно устроен просто и обязан  быть
кем-то одним: или Иванушкой-дурачком, или царевичем на царской службе, или
самим царем, или, например, работным человеком. Когда я  все  это  научусь
насквозь проглядывать, то буду примечать, где и какие сюжеты пересекаются,
паче того, знать буду, как из одного в другой  человечка  перебросить,  да
так быстро, что он и почесаться не успеет.
     Вот поднаторел я  немного  в  азах,  стал  приходить  с  учителем  на
базарное место. Там обернусь чем подефицитнее, хорошей свиньей или  конем,
даже книгой, а он продаст меня по цене, рожденной изголодавшимся  спросом.
Но на полпути к месту хозяйственного использования  превращусь  обратно  в
исходный продукт и, пока  покупатель  зенки  протирает  да  на  чертовщину
сетует, исчезаю в кустах. Бывало, пытались меня задержать, мол, хоть  беса
домой притащу, чтоб  не  заругали.  Приходилось  оборачиваться  совсем  уж
ненужной вещью, для свинолюба  книгой,  а  для  книголюба  свиньей.  Итак,
занимался я подлогом и экономическими  преступлениями,  причем  совершенно
легально - если не хочешь, то не бери. Я, конечно,  спрашивал  у  учителя,
когда кончится обман, который мы называем колдовством и хитрой  наукой.  А
он отвечал, что вырученные от так называемого обмана деньжата притекают  и
к моей холодно-голодной родне. Действительно, из этой песни ни полслова не
выкинешь. Иногда я пытался аккуратно намекнуть, пора-де подзаняться такими
снискавшими печальную известность колдовскими технологиями, как мгновенное
перемещение в тридевятое царство-пространство, превращение обычной воды  в
биологически  активную,  живую,  сворачивание  дворцов  и   ему   подобных
учреждений в золотые яички, то бишь энергоемкие овоиды. Учитель же вежливо
и терпеливо объяснял, что незачем впустую надрываться и забирать энергию у
природы-матушки: эдак, чего доброго, и  земле  с  моретрясением  случиться
могут. Ведь кто надо, по вполне естественным причинам  может  оказаться  в
тридевятом, а то и в тридесятом царстве, у кого-то само собой останется от
дворца одно яичко, не обязательно даже золотое. Мол,  даже  на  базаре  не
делался я натуральной свиньей, а лишь представлялся  ей  нуждающимся,  как
мимолетное  виденье.  Превращаться  нет  резона,  только  запускай   давно
существующие  в  природе  сюжеты,  обостряй  их  или  втравливай   а   них
незадействованных  граждан  на  уровне  персонажей.  Втолковывал  он  мне,
втолковывал, пока я не стал различать в  нем  давно  знакомые  черты.  Эх,
раньше бы догадаться, что колдун - это Виктор Люденс, игрок-победитель.  А
когда и он разобрался, что я его раскусил, то крепко предупредил:  из  его
высшей  школы  уходят  только  вперед  ногами.  Есть  такая  вот   у   нее
особенность. Опуская излишние, скажу лишь, что до конца года  произошел  у
нас с колдуном судебный поединок, как говорится у местных, "поручили  себя
тяжущиеся правде божьей и попросили поля". А по-простому, сделал я попытку
побега, за которую, как вы помните, у колдуна принято  было  отправлять  в
холодную. Случилось так.
     Продал он меня на рынке в роли жеребца,  а  я  взял  и  не  вернулся.
Ускакал конь рощицами да перелесками. На коня нашелся  серый  волк.  Видит
конь, что смерть на хвосте, вместо него  появляется  медведь-шатун,  хочет
волка душить. Тут на место волка лев появляется, смело идет на медведя.
     А дальше сюжет за сюжетом, как в калейдоскопе. Я ведь тоже не  зря  у
него колдовские секретные рецепты потихоньку из  стола  выуживал.  Полетел
ввысь гусик, а за ним рванул по небу сокол-сапсан.  Гусик  последовательно
оборачивался ершом, бобром, кабаном, битюгом, перстнем.  Ну  и  погоня  не
отстает. Из сокола  получилась  щука,  потом  крокодил,  саблезубый  тигр,
мясник, директор магазина, по-местному купец. Торговый  человек  проник  к
очередной царевне, на пальчике  у  которой,  по  очередному  сюжету  засел
перстенек. Отдай, говорит, красавица, мне свое  украшение.  И  царевна  не
продешевила, обменяла перстень  на  натуральный  товар  -  соболью  шубку,
которая, как и любое колдовское изделие с маркой "Новинка", немного погодя
превратилось в дворницкую куртку. Но и с украшением не все, выпало оно  из
передающей руки и стало стайкой блох, совсем уж из другого  сюжета.  Купец
оборачивался псом, хамелеоном, спецом-блоховыводителем  и  всех  паразитов
поймал, за исключением одного. Тот сидел  на  спине  у  царевны,  которая,
следуя за своей курткой в другой сюжет,  стала  дворничихой.  Блоха  вдруг
перекинулась милиционером - разорвался весь наряд у дворничихи до неглиже,
кинулся неутомимый сыщик вдогонку за спецом, арестовывать  за  работу  без
патента. Убежали они далеко.  Там  еще  долго  гонялись  друг  за  другом,
превращались в самое разное и даже в одно и тоже. Был сюжет,  где  учитель
долго читал лекцию, в которой убеждал своего ученика дать себя проглотить,
для своего и общего блага. Случилось и  так,  что  начальник  отдела  стал
сержантом, а сержант - начальником отдела, потом каждый вернулся  на  свое
место, но долго не мог разобраться: за что и с кем  он  все-таки  борется.
Наконец колдун нашел сюжет, в котором он обернулся  чудом-юдом,  пасть  от
земли до неба, ни проехать, ни пройти, а ученик всего лишь  ветерком.  Тот
гулял по пасти, но никак не попадал в "черный  ящик"  к  большому  мастеру
своего дела. Наконец, разинутая пасть  стала  намного  больше  мастера,  и
тогда ветер, проскочив между  зубов,  так  дунул  со  стороны  спины,  что
чудо-юдо вывернулось наизнанку. Когда удалось вернуться не слишком доброму
волшебнику в человеческое обличье, в качестве осложнения наступила у него,
а вернее, уже у начальника отдела Люденса, путаница внутренних  и  внешних
ощущений. Однако, будучи ученым до мозга костей, он по-прежнему прибегал к
обобщениям  и  стройным  выводам  из  них.   В   результате   плодотворной
деятельности  была  создана  политэкономия  желудка  и  философия  заднего
прохода. Кстати, и у сержанта (чуть не забыл, что это я) не  обошлось  баз
проблем. Он стал чаще говорить "мы считаем" или  "мы  требуем",  наверное,
под впечатлением блошиного периода своей биографии. На этой печальной ноте
кончается мой рапорт. Дорогой коллега,  оформляйте  мне  отпуск  с  учетом
сверхурочных, еду жениться на Марье-царевне. Надо еще  свидетеля  Тристана
найти и свидетельницу Изольду, без них никак.

     12/9/32 Майор-инженер Рубакин. Рапорт рассмотрен, письмо прочитано.
     Рапорт отправлен на реагирование подразделениям,  письмо  положено  в
сейф... Чего это я сказанул, так все же быть  не  может.  Надо  собраться,
подобраться, волю в кулак, кулак еще куда-то.  Жениться  он  действительно
уехал, только не на царевне, а на Марии Тимофеевой.  Что  сталось  с  этой
верной  прислужницей   дома   Люденсова?..   Афанасий-Афанасий6   конечно,
безутешен, и чего-то синяк у  него  на  оба  глаза  растекся.  Дар  Веттер
изучает айкидо. Люденс после  последнего  семинара  подвергается  скрытому
допросу и скрытому медобследованию, которое может перейти в  открытое.  Он
заявил перед всеми учеными Института, что сюжетная тактика устарела.  Надо
не разрабатывать схемы поведения, а полностью  отменить  их.  Моделировать
лучше сам организм, например, его собственный. Создать  бессмертную  копию
размером с  игровое  царство.  Поток  информации  в  такую  модель  должен
имитировать реку  ощущений  от  органов  чувств  и  информационный  химизм
поступающей внутрь пищи. Аналогового отражения требует информация идущая и
из организма, включая путь-дорогу к прямой кишке. Чем это не политэкономия
брюха и философия  задницы?  Ученые  смешались,  все,  кроме  Мережко,  он
ласковым, но безучастным взором смотрел издалека, из той невероятной дали,
где нет нарождающегося и умирающего, верхнего и нижнего, правого и левого,
истинного и лживого... Может, мы, действительно, существовали и существуем
не по своим сюжетам. Мережко и ему подобные тешили себя хозяйничаньем  над
судьбами электронных персонажей. Люденсу этого показалось мало, он  сделал
персонажами нас, пристегнул к программным модулям всех,  от  Прозорова  до
Алексеева Комарова. И стали мы получеловеки,  ушедшие  от  своей  жизни  в
обслуживание вычислительной среды  и  игроков-победителей.  Что  не  очень
обидно: не одна, так другая среда будет на шее висеть, а игроки  -  те  же
персонажи, хоть и могущественные: кощеи, колдуны. Кажется, среда нам  даже
милость  теперь  оказывает.  Люденс  своим  беспрерывным   сплайсингом   в
экваториальной области устроил круговерть из сюжетов и  игровых  схем,  да
получил по балде от "Глобпака". Гиперкомпьютер переорганизовался, устранил
источник нестабильности. Хаотические на наш взгляд сплайсинговые  вихри  в
высоких широтах - это уже его работа. Чтобы возмущений и флуктуаций меньше
было, он нам помог: дал каждому право на собственный сюжет-судьбу.  А  для
наглядности  пристегнул  некоторых  наших  товарищей  к   своим   модулям.
Самоорганизация, адаптация - процессы чисто технологические, но  "Глобпак"
показал отнюдь не железное хайло. Под видом обаятельного Тристана он вывел
Прозорова из  хитроумных  схем  Люденса  по  отлову  Мережко  и  превратил
исполнительного унтера в душу живую; он вернул зрение Марии Тимофеевой, он
дал убежище  даже  изрядно  нагрешившему  Мережко,  через  этих  людей  он
разговорил и меня. Можно ли утверждать,  что  в  любой  открытой  схеме  с
большой долей хаоса  в  недрах  рано  или  поздно  родятся  способности  к
целенаправленному поведению,  разумность?  А  потом  еще  и  душевность  -
например,  на  уровне  конечных  во  времени,  но  насыщенных   глобальной
информацией  элементов.  Наверное,  нельзя,  даже  постыдно   для   такого
охранителя научных устоев, как я. Правда, я ливером чувствую, что в случае
с человеческой стаей произошло именно так. А на свете  все  происходит  не
однажды.