Мюррей ЛЕЙНСТЕР
Медицинская служба 1-4

"СОС" ИЗ ТРЕХ МИРОВ
ЗВЕЗДНЫЙ ВРАЧ
ЗАПРЕТНЫЙ МИР
Оружие - мутант.

                             Мюррей ЛЕЙНСТЕР

                           "СОС" ИЗ ТРЕХ МИРОВ

               ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЭПИДЕМИЯ НА ПЛАНЕТЕ КРАЙДЕР-2

                                    1

     После  того  как  Кальхаун  и  Мургатройд  расположились   на   борту
космического корабля Межзвездной медицинской службы "Эскулап-20", он вышел
на  стартовую  позицию.  Энергетическая  установка   Главного   управления
Межзвездной  медслужбы  подняла  его,  чтобы,  придав  огромную  скорость,
вывести в  глубокий  космос.  Пройдя  расстояние,  равное  пяти  диаметрам
планеты, на которой находилась штаб-квартира Главного управления,  корабль
вышел из области воздействия силовых  полей  энергоустановки,  и  Кальхаун
занялся навигационной  работой.  До  места  назначения  кораблю  предстоял
долгий путь. Наконец все было готово, и. Кальхаун  нажал  красную  кнопку.
Результат  был  именно  таким,  какого  он   ожидал.   Корабль   вошел   в
гиперпространство: он словно пробил в космосе дыру, вполз  туда  и  втянул
пройденное пространство за  собой,  совершая  суперпрыжок  через  световые
годы.
     Кальхаун испытывал обычные при этом ощущения головокружения,  тошноты
и падения вниз по сужающейся спирали. Затем все вокруг исчезло - словно не
было ни пространства, ни галактик, ни звезд.  Вокруг  корабля  образовался
кокон предельно сжатого пространства, как бы микрокосмос в  космосе.  Пока
этот микрокосмос существовал, корабль был полностью  отделен  от  внешнего
мира. Он мчался сквозь пустоту со  скоростью,  во  много  раз  превышающей
скорость света. Когда поле ускорения исчезнет и корабль вернется в обычное
пространство, он будет  очень  далеко  от  места  старта.  За  каждый  час
движения в подпространстве  корабль  проходил  расстояние,  равное  одному
световому году.
     На этот раз корабль находился в подпространстве три долгих недели  на
пути к планете Крайдер-2. Кальхаун летел туда со специальным заданием.  На
планете  появились  случаи  заболевания,  которое  грозило   перерасти   в
эпидемию. Правительство было в панике, так как эпидемии  такого  типа  уже
дважды возникали на других планетах  и  нанесли  большой  ущерб.  В  обоих
случаях  на  эти  планеты  посылали  представителя   Медслужбы,   которому
удавалось остановить распространение инфекции, и в обоих случаях  это  был
не какой-нибудь новый возбудитель болезни, а разновидность уже  известных.
И также в обоих случаях инфицированию  подвергался  второй  член  экипажа,
маленький зверек тормаль.  На  этот  раз  Кальхаун  и  тормаль  Мургатройд
спешили на  помощь  планете  Крайдер-2.  Они  должны  были  заняться  этой
проблемой.
     Что касалось положения на Крайдере, Кальхауну очень  многое  казалось
непонятным.  Сообщения  с  места  эпидемии  вызывали  у  него  недоумение.
Происходило все примерно так: заболевший попадал в больницу  с  диагнозом,
например, брюшной тиф. Это был отдельный случай заболевания, что нетипично
для  инфекционных  болезней.  Применялся  нужный  антибиотик,  и   больной
довольно быстро вылечивался -  от  брюшного  тифа.  Но  организм  его  был
ослаблен, и он сразу же подхватывал новую инфекцию.  Это  могло  быть  что
угодно,  хоть  менингит.  Следующее  заболевание   тоже   довольно   легко
вылечивалось, но затем появлялась новая вирусная инфекция.  И  так  далее,
пока больной не умирал, в некоторых случаях перенеся десяток  инфекционных
заболеваний.  Иногда  пациент  оставался  жив,  истощенный  и  ослабевший.
Уберечь больного от новых и новых инфекций не удавалось, несмотря  на  все
усилия врачей, причем независимо от того, имел он или не  имел  контакт  с
другими больными. И установить причину этой странной эпидемии  специалисты
на Крайдере-2 не могли. Нельзя сказать, конечно, что решить  эту  проблему
было невозможно, в конце концов все-таки удалось  остановить  эпидемии  на
других  планетах.  Кальхаун  читал  и   перечитывал   официальные   отчеты
предыдущих экспедиций и не мог отделаться от мысли, что  здесь  что-то  не
так. Как сообщалось, представитель Медслужбы,  который  был  направлен  на
борьбу с этими эпидемиями, погиб, но не от болезни, а потому, что  корабль
его взорвался в космопорте планеты Кастор-4. Это вообще было из  ряда  вон
выходящее событие. Кроме  того,  в  обоих  случаях  второй  член  экипажа,
тормаль, заражался и погибал, хотя хорошо  известно,  что  тормалям  любая
инфекция совершенно не страшна.
     Непонятно было  и  то,  что  в  официальных  документах  факт  гибели
тормалей никак не объяснялся. Его вообще никак не комментировали. Кальхаун
раздраженно перебирал бумаги. Один отчет был составлен тем  представителем
Медслужбы, который погиб. По крайней мере он должен был объяснить,  в  чем
дело. Другой документ был подготовлен уже после взрыва корабля  Медслужбы,
но и в этом документе не было объяснений: ни по поводу взрыва на  корабле,
ни о причинах гибели тормалей.
     Пока  Кальхаун  изучал  документы  и  пытался  хоть  как-то   в   них
разобраться, "Эскулап-20" летел со скоростью,  во  много  раз  превышающей
скорость света.  Тот  кокон  сжатого  пространства,  который  вокруг  него
образовался,  делал  этот  полет  абсолютно  безопасным,  и  вмешательства
человека не требовалось. В  нижней  части  корабля  находился  центральный
пульт управления, который следил за работой  всех  приборов.  Он  исправно
работал уже в течение трех недель и  нескольких  часов.  Вскоре  с  пульта
поступило сообщение, что до выхода  из  гиперпространства  остается  всего
один час.
     Наконец из динамика  на  пульте  управления  послышалось:  "Выход  из
подпространства через пять секунд после звукового сигнала".
     Затем раздалось  размеренное  тиканье,  похожее  на  звук  метронома.
Кальхаун положил бумаги под пресс-папье и подошел к креслу пилота. Он  сел
и тщательно пристегнулся. Мургатройд догадался, что должно было произойти.
Он прошлепал к соседнему креслу и приготовился крепко за  него  ухватиться
всеми своими четырьмя лапками и цепким хвостом. Прозвучал гонг, и  начался
отсчет: пять... четыре... три... два... один!
     Корабль завершил свой прыжок в подпространстве. Как и всегда  в  этот
момент, возникло  ощущение  сильного  головокружения  и  тошноты,  которое
сменилось ощущением падения по  сужающейся  спирали.  Корабль  вернулся  в
обычное пространство, включились экраны внешнего обзора.
     На этих экранах должно было появиться  изображение  миллиардов  звезд
всех мыслимых  цветовых  оттенков  и  разных  степеней  яркости,  от  едва
заметного свечения до слепящего блеска  звезд  первой  величины.  Знакомых
созвездий, конечно, отсюда не увидеть. Млечный Путь еще  можно  различить,
но выглядит он немного по-другому. Туманности Лошадиная Голова и  Угольный
Мешок должны быть видны,  но  их  очертания  непривычны  под  новым  углом
зрения. Где-то относительно недалеко должна находиться звезда типа солнца,
с этого расстояния, пожалуй, можно было бы различить ее диск. Это и должна
быть звезда Крайдер-2, и это с ее второй планеты пришла отчаянная  просьба
о помощи. "Эскулап-20"  должен  сейчас  находиться  от  планетной  системы
звезды Крайдер на достаточно близком расстоянии, чтобы она была в пределах
видимости его электронного телескопа.
     Но такого еще никогда не было!
     Медицинский корабль вернулся в обычное пространство. Это  определенно
так. Он находился на расстоянии сотен световых лет от  места  старта.  Это
совершенно точно. Но на экранах почему-то не было  видно  звезд.  Не  было
Млечного Пути, туманностей. И вообще не было ничего,  что  можно  было  бы
ожидать в данной ситуации.
     Экраны показывали, что  корабль  находится  на  поверхности  какой-то
планеты в окружении  множества  зданий  на  фоне  ярко-голубого,  залитого
солнечным светом неба. При более сильном приближении на экранах показались
здания Межзвездной медицинской службы. Значит, Кальхаун, совершив огромный
прыжок в подпространстве, покрыв в течение трех недель расстояние,  равное
сотням  световых  лет,  приземлился  как  раз  там,  откуда   начал   свое
путешествие!
     Мургатройд тоже увидел здания на экранах  визоров.  Вряд  ли  он  их,
конечно, узнал, но приземление всегда было для  него  радостным  событием,
так как в то время, как  Кальхаун  занимался  своими  делами,  Мургатройда
окружали вниманием и заботой.
     Поэтому, увидев на экранах здания,  он  сказал:  "Чи!"  -  с  большим
удовлетворением. Он ждал, когда выйдет  с  Кальхауном  из  корабля  и  все
вокруг начнут около него суетиться и выполнять все его желания.
     Но Кальхаун сидел совершенно неподвижно, глядя на экраны  и  не  веря
собственным глазам.  Да,  корабль,  безусловно,  находился  на  территории
пусковой площадки Главного управления Медслужбы.  На  экранах  были  видны
деревья, небо, облака.  Экраны  показывали  все,  что  было  бы  видно  из
корабля,  стоящего  на  территории  пусковой  площадки   перед   последней
проверкой в ожидании запуска.
     Кальхаун взглянул на прибор, который  показывал  давление  за  бортом
корабля: семьсот тридцать миллиметров - давление  воздуха  на  поверхности
той планеты, где находилось  Главное  управление  Медслужбы.  И  показания
приборов, и изображение на экранах - все говорило об одном и том же.
     - Черт! - сказал Кальхаун:
     Логично было бы, конечно, пойти  к  шлюзовой  камере,  войти  внутрь,
затем открыть наружную дверь  и  выяснить,  что  же,  черт  возьми,  здесь
происходит.  Кальхаун  уже  собрался  встать  и  сделать  именно  так,  но
почему-то остался сидеть и только крепче сжал челюсти.
     Он посмотрел на датчик  прибора,  который  фиксировал  местоположение
ближайшего к кораблю объекта.  Он  показывал  то,  что  и  должен  был  бы
показывать, если бы корабль находился на  стартовой  позиции  на  пусковой
площадке. Он проверил температуру обшивки корпуса. Она была именно  такой,
какой она и должна была бы быть, если  бы  корабль  в  течение  некоторого
времени находился на поверхности планеты. Он снова  посмотрел  на  экраны,
затем на магнитометр, который во время прыжка в подпространстве  показывал
что-то совершенно невероятное, но  в  обычном  пространстве  регистрировал
только  магнитное  поле  самого  корабля.  Его   показания   сейчас   были
стандартными для условий той планеты, где  находилось  Главное  управление
Медслужбы.
     Он выругался и, что  было  довольно  нелогично,  включил  электронный
телескоп. Экран засветился ярким, слепящим светом.  Пользоваться  им  было
нельзя.
     Мургатройд сказал нетерпеливо: "Чи! Чи! Чи!"
     Кальхаун шикнул на него. Все это  было  совершенно  немыслимо!  Этого
просто не могло быть.  Некоторое  время  назад  он  испытал  те  ощущения,
которые типичны для выхода из подпространства. У  него  кружилась  голова,
его тошнило, он испытал ужасное чувство падения по сужающейся спирали. Все
это было вполне реально, в этом не было никакого сомнения.
     Можно сделать так, что приборы будут давать  неправильные  показания.
Курс подготовки  космического  врача  включал  тренировочные  "полеты"  на
кораблях, которые оставались на поверхности  планеты,  но  показания  всех
приборов были такими, как будто бы эти путешествия были настоящими.  Люди,
которые готовились  стать  космическими  врачами,  совершали  воображаемые
путешествия, включающие даже контакты с другими  планетами.  Они  включали
все, что могло произойти и с  кораблем,  и  на  корабле  -  в  общем,  все
возможные ситуации, вплоть до экстремальных. Но единственное,  что  нельзя
имитировать, - это специфические ощущения при входе и  выходе  из  сжатого
пространства, а то,  что  он  все  это  чувствовал,  не  вызывало  никаких
сомнений. Это все произошло в действительности.
     Недовольно и раздраженно Кальхаун включил аппарат космической  связи.
Из динамика послышался характерный шум,  какофония  звуков,  какие  обычно
можно услышать в атмосфере планеты. Он снова стал пристально  вглядываться
в  изображение  на  экранах:  Все  выглядело  абсолютно  достоверно.   Все
подталкивало его к тому, что ему нужно выйти наружу через шлюзовую  камеру
и выяснить, что же все-таки происходит.
     Мургатройд сказал нетерпеливо: "Чи!"
     Кальхаун медленно отстегнул ремень, который должен  был  предохранить
его от всяких  неожиданностей  во  время  выхода  из  подпространства.  Он
медленно поднялся с кресла и пошел к двери в шлюзовую  камеру.  Мургатройд
усердно засеменил за ним. Кальхаун не стал входить в камеру. Он  посмотрел
на  приборы  и  при  помощи  устройств  дистанционного  управления  открыл
наружную дверь шлюзовой камеры  и  так  же  закрыл  ее.  Затем  он  открыл
внутреннюю  дверь  камеры.  Он  услышал  свистящий  звук,  который  достиг
интенсивности крика и затих.
     Кальхаун  даже  задохнулся  от  возмущения.   Все   приборы   корабля
показывали, что он находится на месте старта  у  энергоустановки  Главного
управления Межзвездной медслужбы, но как же тогда надо  понимать  то,  что
только что случилось? Если бы за бортом корабля был воздух, то  ничего  не
произошло бы. Если бы там воздуха  не  было,  воздух  из  шлюзовой  камеры
мгновенно вырвался бы наружу и в камере образовался бы вакуум. Он открыл и
закрыл наружную дверь и открыл внутреннюю, воздух из внутренних  помещений
корабля ринулся в камеру со страшным  шумом.  Значит,  внутри  камеры  был
вакуум, значит, за бортом корабля пустота. "Эскулап-20" вовсе не дома и не
на поверхности какой бы то ни было планеты. Значит, все, что  он  видит  и
слышит, - и изображения на экранах, и звуки радиосигналов в  атмосфере,  -
все это обман. Медицинский корабль, который был  создан  для  того,  чтобы
служить людям, пытался  заманить  его  в  ловушку  -  заставить  выйти  из
шлюзовой камеры в пустоту космического пространства. Он пытался его убить.

                                    2

     На  самом  деле  вокруг  корабля  не  было  ничего,  даже   отдаленно
напоминающего  картину,  которую  можно  было  видеть  изнутри.  Маленький
звездолет  плыл  в  пустоте.  Корпус  его  блестел,  покрытый   оболочкой,
полностью отражающей свет и эффективно сохраняющей тепло. Прямо  по  курсу
корабля светилась яркая желтая звезда. И спереди, и сзади виднелись  такие
же раскаленные добела звезды. Везде мелькали блики разных цветов: голубые,
розовые,  зеленоватые.  Бесчисленное  множество  звезд  всех  мыслимых   и
немыслимых оттенков наполняло Вселенную. Несколько в стороне  и  наискосок
от корабля был виден Млечный Путь. Везде сверкали звезды, тускнея по  мере
удаления от них корабля, до тех пор  пока  от  них  не  оставалось  только
слабое свечение. Это свечение было во  много  крат  интенсивнее  там,  где
находился Млечный Путь.
     Шли минуты. "Эскулап-20" продолжал парить в пустоте. Через  некоторое
время внешняя дверь шлюзовой камеры открылась и осталась открытой. Затем в
безвоздушное пространство пошел, распространяясь во все  стороны,  сигнал.
Это  уже  происходило  раньше,  когда  наружная  дверь  была  открыта,   и
прекращалось,   когда   дверь    закрывалась.    Теперь    сигнал    начал
распространяться в бесконечном  сферическом  пространстве,  неся  какое-то
сообщение. Конечно, сигнал распространялся не быстрее скорости  света,  но
через  минуту  он  уже  оказался  на  расстоянии  восемнадцати   миллионов
километров. Через час он покроет пространство  диаметром  в  два  световых
года - в шестьдесят раз больше. Через Четыре или пять часов  он  достигнет
планет ближайшей к кораблю желтой звезды.
     Кальхаун  посмотрел  на  индикатор  на  Пульте  управления,   который
показывал, что корабль передает сигнал в космос. Корабль сам  послал  этот
сигнал, без приказа Кальхауна, так же, как раньше ой пытался выманить  его
в пустоту за бортом.
     Но корабль ведь не живой. Он не может ничего замышлять и планировать.
Ему приказали лгать, чтобы добиться смерти Кальхауна. А  приказы  эти  мог
отдать только человек. Кальхаун  мог  даже  с  большой  долей  уверенности
предположить, как именно были даны такие приказы - но не кем - и  где  эта
информация хранилась до  тех  пор,  пока  не  пришло  время  ввести  ее  в
действие. Единственное, о чем он не имел представления, -  с  какой  целью
это все делалось.
     Понятно, что  медицинский  корабль  был  весьма  сложной  комплексной
системой, включающей массу  приборов  и  разнообразных  устройств.  Одному
человеку было немыслимо следить за работой  всех  систем  корабля,  и  для
выполнения  этой  функции  на  борту  был  установлен   центральный   блок
управления. По сути,  это  был  специализированный  компьютер,  в  который
поступали данные о работе всех приборов и  систем  и  который  осуществлял
контроль за ними и необходимую корректировку.
     Кальхауну не нужно было, например, следить за содержанием углекислого
газа в воздухе, за темпами его обновления, за уровнем ионизации,  давления
и влажности для того, чтобы знать, что воздух внутри корабля отвечает всем
необходимым требованиям. Центральный блок управления следил за всеми этими
показателями и делал необходимые  распоряжения,  чтобы  управлять  работой
приборов. Он сообщал, что все в  порядке,  когда  все  показатели  были  в
норме, и предупреждал, когда появлялись какие-то отклонения.  В  последнем
случае он мог  проверить  соответствующие  приборы  и  определить,  в  чем
состояла проблема. Но компьютер не принимал  никаких  решений.  Он  только
осуществлял  контроль  и  давал  обычные  распоряжения,  необходимые   для
правильного функционирования всех систем  корабля.  А  такие  распоряжения
несложно изменить.
     Кто-то и изменил их. Скорее всего, на корабле был  смонтирован  новый
дополнительный блок управления, а старый блок отключен. В новый компьютер,
видимо, была заложена программа, которая предусматривала, что  при  выходе
из подпространства нужно было показать, что  корабль  находится  на  месте
старта, и все другие данные должны были  способствовать  укреплению  этого
заблуждения. Компьютер не мог анализировать  правомерность  полученных  им
инструкций и тем более ставить их под сомнение. Это всего-навсего  машина,
хотя и сверхсложная, и, конечно, она должна была слепо их выполнять.
     Значит, сейчас Кальхаун должен был парить в пустоте. Его тело было бы
исковеркано, а все внутри превратилось бы в лед. Корабль выполнил то,  что
от него требовалось, теперь, несомненно, должно было произойти еще что-то.
Кальхаун не посылал сигнала. Он не был бы направлен, если бы это  не  было
нужно кому-то. Скорее всего,  где-то  недалеко  должен  находиться  другой
корабль.
     И еще. Вся  операция  была  продумана  самым  тщательнейшим  образом.
Наверняка был предусмотрен и запасной  вариант,  на  тот  случай,  если  с
первого раза избавиться от Кальхауна  не  удастся.  Ему  удалось  избежать
ловушки, а теперь сам корабль мог стать ловушкой. Конечно,  тот,  кто  дал
машине приказ совершить убийство, не остановится, если первая  попытка  не
увенчается успехом. Если бы Кальхаун решил спуститься в отсек  управления,
чтобы проверить свои подозрения по поводу установки нового компьютера, это
могло бы быть сигналом к взрыву. Во всяком случае можно было суверенностью
сказать, что ему подписан смертный приговор.
     Мургатройд сказал: "Чи! Чи!" Изображения на экранах  внешнего  обзора
для него означали только одно - там на поверхности  их  ждут  люди,  много
людей, и все хотят угостить его  сладостями  и  кофе.  Он  начинал  терять
терпение. Он добавил с беспокойством: "Чи!"
     - Мне это тоже не нравится, Мургатройд, - сказал Кальхаун.  -  Кто-то
пытался убить нас - по крайней мере меня, - и он, наверно, думает,  что  у
него есть для этого какие-то основания, но я совершенно не понимаю, в  чем
дело! Я не понимаю, каким образом  им  удалось  проникнуть  на  корабль  и
устроить все так, чтобы машина попыталась убить нас,  совершенно  невинных
людей. Кто-то ведь это сделал!
     "Чи-чи!" - сказал Мургатройд серьезно.
     - Пожалуй, в этом ты прав, - медленно произнес Кальхаун. - Мы или  по
крайней мере я должны сейчас быть мертвы. Во всяком случае, от  нас  этого
ожидают. Возможно, приняты некоторые меры, чтобы мы в этом смысле кое-кого
не разочаровали. Может быть, нам лучше притвориться, что мы  действительно
мертвы, и посмотреть, что получится. Видимо, это будет более разумно,  чем
пытаться выяснять, в чем дело, и оказаться на самом деле убитыми.
     Человек, которому удалось вовремя обнаружить ловушку, куда его хотели
заманить, невольно становится  бдительным.  Кальхауну,  конечно,  хотелось
прочесать  весь  корабль,  чтобы  убедиться,  что  ему  больше  ничего  не
угрожает. Вполне вероятно, что те, кто устанавливал  эти  ловушки,  именно
этого от него и ожидали и соответственно подготовились, чтобы на этот  раз
осечки не было.
     Кальхаун  посмотрел  на  кресло  пилота.  Возможно,  сидеть  на   нем
небезопасно. Те,  кому  направлен  сигнал,  который  послал  его  корабль,
получат его вместе с картинкой, на которой будет видно это кресло  и  тот,
кто в нем сидит. Если он хочет, чтобы его считали мертвым,  его  задача  -
сыграть роль мертвого. Он пожал плечами и сел на пол.
     Мургатройд посмотрел на него с  удивлением.  Индикатор  направленного
сигнала продолжал гореть. Теперь  область  его  распространения  была  уже
триста двадцать миллионов  километров  в  поперечнике.  Если  этот  сигнал
должен был принять какой-то корабль - а иначе не было смысла такой  сигнал
посылать, -  он,  возможно,  находится  где-то  на  расстоянии  нескольких
световых часов. Никогда нельзя с точностью до  нескольких  световых  часов
сказать, в каком именно месте корабль выйдет из сжатого пространства, если
прыжок по продолжительности такой, каким он был в данном случае.
     Кальхаун совершенно не представлял, почему его хотят убить, но у него
и в мыслях не было недооценивать своего неведомого противника.
     Мургатройд заснул, свернувшись калачиком и прижавшись к Кальхауну. На
корабле было тихо, но эта тишина не была  абсолютной.  Абсолютная  тишина,
полное отсутствие звуков - это было бы невыносимо. Поэтому на пленке  были
записаны звуки и шумы, которые  необходимы  человеку,  хотя  он  их  и  не
замечает: тихая, ненавязчивая музыка, шелест дождя и слабые порывы  ветра,
доносящиеся откуда-то издалека, едва различимые звуки  человеческой  речи,
уличные шумы. Все это создавало  тот  звуковой  фон,  который  обеспечивал
человеку  психологический  комфорт  в  одиночестве  космического   полета.
Сложная аппаратура внутри корабля работала тоже не вполне  бесшумно:  было
слышно, как включался и деловито гудел кондиционер, как иногда  пощелкивал
блок астронавигации. Он  следил  за  положением  корабля  в  пространстве,
обрабатывая всю  получаемую  многочисленными  приборами  информацию,  и  в
результате с поразительной точностью определял местонахождение звездолета.
     Вскоре  Мургатройд  глубоко  вздохнул  во  Сне  и  проснулся.  Он   с
неподдельным  интересом  уставился  на   сидящего   на   полу   Кальхауна.
Происходило что-то явно необычное.
     И  вдруг  из  динамика  послышался  металлический  голос:   "Вызываем
корабль, терпящий бедствие! Что у вас случилось?"
     И это тоже было необычно. Если корабль посылал сигнал бедствия и этот
сигнал был кем-то принят, то говорящему полагалось  прежде  всего  назвать
себя и того, к кому он обращался. Здесь явно было что-то не так.
     Кальхаун продолжал неподвижно сидеть на полу. С этого  места  его  не
было видно на экране у аппарата связи.
     Снова раздался тот же голос: "Вызываем  корабль,  терпящий  бедствие!
Что у вас случилось? Мы приняли ваш вызов! Что с вами произошло?"
     Мургатройд знал, что на вызов надо отвечать. Он сказал:  "Чи?"  -  и,
когда Кальхаун  и  на  этот  раз  не  пошевелился,  проговорил  уже  более
настойчиво: "Чи-чи-чи!".
     Кальхаун поднял его на ноги и  слегка  подтолкнул  к  креслу  пилота.
Мургатройд был в растерянности. Как и  все  тормали,  он  любил  подражать
людям. Но сейчас он был обескуражен тем, что  все  обычное  течение  жизни
было почему-то нарушено.  Кальхаун  ободряюще  кивнул,  и  это  вдохновило
Мургатройда. Он деловито прошлепал к креслу  пилота,  быстро  вскарабкался
туда и устроился на сиденье. Он оказался как раз  перед  экраном  аппарата
космической связи.
     "Чи! - заметил он. - Чи! Чи-чи! Чи!"
     Он, вероятно, думал, что этим смог объяснить, почему Кальхаун сегодня
не настроен отвечать на вызов и почему  космического  врача  замещает  он.
Однако вряд ли на другом конце правильно поняли его объяснения. Мургатройд
продолжал с живостью: "Чи-чи", затем добавил с важным видом:  "Чи!"  -  и,
наконец, доверительно: "Чи-чи-чи-чи!"
     Те, кто его слушал, должны были догадаться, что это  тормаль,  второй
член экипажа, и что с человеком, очевидно, что-то случилось.
     Больше  вызовов  не  было.  Мургатройд  разочарованно  отвернулся  от
экрана. Кальхаун мрачно размышлял: на сигнал, который "Эскулап-20"  послал
без его ведома, откуда-то  спешил  другой  корабль.  Несомненно,  на  этом
другом корабле видели Мургатройда или скоро  увидят.  Тогда  они  совершат
короткий прыжок в пространстве, определят свое положение в космосе и снова
войдут  в  сжатое  пространство,  чтобы  приблизиться  к  его  кораблю  на
максимально возможное расстояние. Если во время  следующего  сеанса  связи
они снова увидят только Мургатройда, то будут  уверены,  что  человека  на
борту нет. Никто не заподозрит в обмане  пушистую  зверюшку  с  роскошными
усами и цепким хвостом.
     Мургатройд вернулся к Кальхауну, который все еще сидел на полу на тот
случай, если в один из  стульев  было  вмонтировано  взрывное  устройство,
чтобы компенсировать возможную неудачу при первой попытке убить его.
     Шло время. Мургатройд вернулся к аппарату  связи  и  бойко  залопотал
что-то на своем выразительном  языке.  Но  ответа  не  было,  и  он  очень
расстроился.
     Прошло еще много времени, и  динамик  снова  заговорил  -  неожиданно
громко! Значит, они уже близко!
     "Вызываем корабль, терпящий бедствие! Мы рядом  с  вами.  Подтвердите
прием и дайте свои координаты".
     Голос замолчал, и Кальхаун криво усмехнулся. Если корабль передавал в
пространство  сигнал  бедствия,  то  сам  сигнал   и   являлся   наилучшим
ориентиром. Обычно  те,  кто  принимал  сигнал  бедствия,  называли  себя,
называли корабль, которому хотят оказать помощь, и бросались навстречу. Но
сейчас голос в динамике себя не назвал. "Эскулап-20" он  тоже  не  назвал.
Если эти сообщения  принимали  где-то  на  расстоянии  световых  часов  от
корабля, на одной из планет звезды Крайдер, никто не понял бы, что один из
двух кораблей - медицинский, и не знал бы ни что это за корабль, ни где он
находится. Значит, все это  делалось  намеренно,  значит,  эту  информацию
хотели скрыть. Эти действия вполне вписывались в общую картину,  вместе  с
фальшивыми изображениями, которые все еще можно  было  видеть  на  экранах
внешнего обзора, и лживыми показаниями приборов.
     Голос в  динамике  еще  раз  повторил  свой  вызов,  и  все  смолкло.
Мургатройд снова устроился перед  экраном.  Он  живо  изобразил  несколько
жестов,  какие  характерны  для  ораторов,  пронзительно  прокричал   свое
"Чи-чи!" и удалился, как будто по очень важным делам.
     Прошли еще  долгие  часы  тревожного  ожидания,  и  затем  послышался
громкий, резкий звук удара о корпус корабля.  Кальхаун  быстро  вскочил  с
пола. На экране аппарата связи его нельзя было увидеть,  и  теперь,  когда
кто-то собирался  войти  в  корабль,  ему  нужно  было  самому  оставаться
незаметным, но слышать все, что происходит на борту.
     Он вошел в  спальную  каюту  и  закрыл  за  собой  дверь.  Подойдя  к
небольшому шкафчику, он что-то взял оттуда и положил себе в карман.  Затем
открыл дверцу встроенного шкафа для одежды, где висела  его  форма,  вошел
туда, плотно закрыл дверцу и стал ждать.
     Судя по доносившимся звукам ударов  о  корпус  корабля,  на  площадке
перед входом работали по крайней мере двое в  космических  скафандрах.  Со
своим кораблем их должен был соединять тонкий, и длинный космический трос.
Они прошлепали к входу в  шлюзовую  камеру.  Теперь  они  ослабят  трос  и
закроют дверь. Они так  и  сделали.  Кальхаун  услышал,  как  герметически
закрылась наружная и открылась внутренняя  дверь.  Те  двое  вошли  внутрь
корабля, наверняка с бластерами наготове. И тут он услышал, как Мургатройд
взволнованно проговорил: "Чи-чи-чи! Чи!"
     Он, конечно, не знает, как ему  себя  вести.  Обычно  он  смотрел  на
Кальхауна и имитировал его поведение.  Этот  очень  дружелюбный  маленький
зверек никогда не видел от людей ничего, кроме любви  и  восхищения.  Ему,
конечно, и в голову не  могло  прийти,  что  все  может  быть  по-другому.
Поэтому он с торжественным видом  приветствовал  гостей  на  борту  своего
корабля. Он практически сказал целую речь по  этому  радостному  поводу  и
стал с надеждой ждать, не угостят ли его сладостями и кофе. Не то чтобы он
этого ожидал, но ведь можно помечтать?
     Но никаких подарков для Мургатройда  у  них  не  было.  Они  даже  не
потрудились ответить на его приветствие, просто его  проигнорировали.  Эти
двое знали, что в экипаж медицинского корабля входит тормаль, и  отнеслись
к нему как к предмету мебели,  не  больше.  Кальхаун  услышал  характерный
щелчок, когда они опустили шлемы своих скафандров.
     - Определенно, - сказал один из них, - его здесь нет. Прекрасно!  Это
облегчает нашу задачу. И никаких неприятных воспоминаний потом.
     Второй голос сказал резко:
     - Неприятности будут, если я это все не отсоединю.
     Раздался какой-то треск, как будто вырвали провод. Это, наверно,  был
кабель, ведущий к пульту управления, к которому было что-то  подсоединено,
и это устройство не  могло  теперь  сработать,  если  был  порван  кабель.
Видимо, корабль снова стал управляться под контролем своего компьютера.
     - Вот так, - сказал первый голос. - Все в порядке, на экране Крайдер,
а вот и наш корабль.
     - Подожди! -  скомандовал  второй  все  так  же  отрывисто.  -  Я  не
собираюсь рисковать. Я спущусь вниз и отсоединю там эту штуку.
     Кто-то  вышел.  Он  был  в  скафандре,  который  при  ходьбе   слегка
поскрипывал.  Человек  вышел  из  отсека  управления,  и  его  ботинки  на
магнитных подошвах заклацали по металлическим ступенькам, ведущим вниз,  в
приборный отсек. Кальхаун  понял,  что  неизвестный  собирается  полностью
отключить  дополнительный  блок  управления,  потому  что  компьютер   был
запрограммирован на его уничтожение. Значит, этот компьютер  все  еще  был
способен уничтожить себя и медицинский корабль.
     Второй человек ходил  по  каюте.  Кальхаун  услышал,  как  Мургатройд
сказал: "Чи-чи!" тоном гостеприимного хозяина. Человек  не  ответил.  Есть
такие люди, для которых все животные и даже  тормали  -  просто  предметы,
хотя и одушевленные. Вдруг послышался шелест  бумаги.  Тот  человек  нашел
документы, которые Кальхаун изучал до последней минуты  перед  выходом  из
гиперпространства.
     Снова раздалось клацание магнитных подошв. Человек с  резким  голосом
поднялся наверх.
     - Я все сделал, - сказал он отрывисто. - Теперь не взорвется!
     - Посмотри-ка! - сказал громкий  голос  так,  как  будто  его  что-то
позабавило. - У него документы о твоем медицинском корабле на Кастор-4!  -
Он начал читать, и в голосе его звучал сарказм:  -  "По-видимому,  следует
предположить, что кто-то на борту корабля стрелял из бластера.  Во  всяком
случае, очевидно, что взорвались запасы горючего и корабль был разнесен на
мельчайшие  кусочки.  Об   истинной   причине   несчастья   можно   только
догадываться. Космический врач погиб, и это вызвало на планете панику.  На
корабле находилась крупная сумма денег, которую медицинский корабль должен
был доставить на соседнюю планету для закупки доброкачественных  продуктов
питания для Кастора-4. Так как  эти  деньги  пропали  вместе  с  кораблем,
восстановление  нормальной  обстановки   на   планете   было   существенно
затруднено". Однако, - громкий голос засмеялся. -  Это  Кело!  Этот  отчет
писал доктор Кело!
     Резкий голос сказал:
     - Я сейчас все проверю.
     Затем  послышались  звуки,  которые  свидетельствовали  о  том,   что
тщательной проверке были подвергнуты все системы корабля  от  кондиционера
до аппарата космической связи. Потом были испытаны системы маневрирования,
межпланетного притяжения, и было ясно, что тот,  кто  это  делает,  хорошо
знает устройство медицинских кораблей и управление ими и что  все  системы
работают превосходно. Затем резкий голос сказал:
     - Все нормально. Теперь можешь уходить.
     Один из них подошел к шлюзовой камере и вошел внутрь. Затем открылась
и закрылась наружная дверь. Тот, кто остался на борту,  по-видимому,  снял
скафандр, отнес его вниз, затем поднялся наверх.  Снова  раздался  громкий
голос, на этот раз из динамика:
     - Я на месте. Действуй!
     - Спасибо, - сказал резкий голос с сарказмом.
     Кальхаун  понял,  что  незнакомец  уселся  в  кресло  перед   пультом
центрального управления. Он услышал, как Мургатройд  сказал  таким  тоном,
как будто он не мог поверить своим глазам: "Чи? Чи??"
     - Пошел отсюда! - рявкнул резкий голос.
     Затем миниатюрный медицинский корабль изменил направление  и,  слегка
покачиваясь, взял курс на  находящуюся  поблизости  желтую  звезду.  Ранее
экраны показывали, что  корабль  находится  на  поверхности  планеты,  где
располагалось Главное управление Медслужбы, теперь они работали нормально.
Вокруг корабля  были  мириады  звезд,  и  выглядели  они  так,  как  будто
находятся совсем близко. Но яркая желтая звезда, к  которой  летел  сейчас
"Эскулап-20", была ближе всех, на расстоянии  нескольких  световых  часов.
Световой час - это расстояние, которое проходит луч света  за  три  тысячи
шестьсот секунд.
     Кальхаун осторожно вышел из шкафа в  спальную  каюту,  прислушался  и
бесшумно выскользнул за дверь. Он был уже на полпути к центральному пульту
управления, когда человек, сидевший в кресле, повернулся. В ту же  секунду
Кальхаун бросился  вперед.  В  руке  у  него  был  карманный  бластер,  но
использовать его он не хотел, если без этого можно было обойтись.
     Оказалось, что его можно с  успехом  использовать  как  кастет.  Пока
незнакомец был без сознания, Кальхаун его аккуратно  и  надежно  связал  и
стал  с  интересом  рассматривать  содержимое  его   карманов.   Судя   по
документам, человек, лежавший сейчас без сознания на полу, был космическим
врачом, выполняющим задание Главного  управления  Медслужбы  и  наделенным
всей полнотой власти, всеми полномочиями представителя этой службы.
     Другими словами, он располагал даже более широкими полномочиями,  чем
сам Кальхаун.
     - Это становится все более и более любопытным!  -  заметил  Кальхаун,
обращаясь к Мургатройду. - Похоже, мы попали в паутину обмана  и  лжи.  Но
что же все это значит?

                                    3

     "Эскулап-20" завис над планетой,  щедро  расходуя  ракетное  топливо,
которое предназначалось для чрезвычайных ситуаций. Сейчас он находился над
грядой высоких гор со снежными  вершинами,  затем  двинулся  дальше  вдоль
берега моря с занесенными снегом пляжами.
     Это была не та планета, откуда был получен сигнал  о  помощи  и  куда
направлялся Кальхаун. Нигде не наблюдалось  никаких  признаков  того,  что
планета обитаема. Внизу расстилалась гладь холодного синего моря.  Кое-где
на воде виднелись небольшие льдины,  но  чем  дальше  от  берега,  тем  их
становилось меньше, и ничто, кроме волн, не  нарушало  ровную  поверхность
моря. Горы скрылись за  горизонтом,  и  затем  впереди  по  курсу  корабля
показался остров, небольшой, скалистый и почти полностью покрытый  снегом.
Именно это и ожидал  увидеть  Кальхаун,  рассматривая  планету  с  помощью
электронного телескопа из космоса.
     Этот остров находился недалеко от экватора планеты Крайдер-3, которая
уже давно  пребывала  в  состоянии  почти  полного  оледенения.  Обитатели
планеты Крайдер-2, куда летел Кальхаун, вряд ли могли как-то  использовать
ее  в  своих  интересах.  Возможно,  Крайдер-3   и   располагал   запасами
каких-нибудь полезных ископаемых, которые поддавались разработке, но  жить
здесь не представлялось возможным.
     Кальхаун очень осторожно подвел свой маленький корабль  к  небольшой,
достаточно плоской каменной площадке, свободной от снега. С  обеих  сторон
от нее  возвышались  отвесные  скалы  с  зазубренными  вершинами,  которые
становились все выше и выше по мере снижения корабля. Стали видны  ледники
и замерзшие водопады. Шум снижающегося звездолета, очевидно, нарушил покой
каких-то животных, и целая стая пушистых, покрытых густым  мехом  зверьков
высыпала из узкой расщелины и бросилась вверх по  склону,  громко  выражая
свое возмущение по поводу бесцеремонного вторжения в их владения.
     Когда пламя ракетных  двигателей  коснулось  льда  и  снега,  корабль
заволокло облаками пара. На экранах внешнего обзора появился  матово-белый
туман. Затем корабль коснулся  камня,  еще  и  еще,  и  наконец  замер  на
довольно твердой поверхности из скальных пород. Дрожащие струйки пара  еще
долго закрывали обзор на экранах, пока наконец изображение не прояснилось.
     Мургатройд посмотрел на заснеженный пейзаж. Вокруг были только холод,
лед и удручающее  отсутствие  признаков  жизни.  Он,  казалось,  пришел  к
какому-то неутешительному выводу. "Чи!" - сказал он решительно и  удалился
к себе, в маленький отсек, который предназначался только для  его  личного
пользования. Эта планета его ничуть не  заинтересовала:  он  предпочел  бы
такую, где были люди, которые угощали его разными вкусными вещами.
     Кальхаун подождал, пока окончательно не убедился, что корабль  прочно
стоит на твердой поверхности. Затем он отвернулся от пульта  управления  и
кивнул своему пленнику.
     - Ну, вот мы и  прибыли,  -  заметил  он.  -  Это  Крайдер-3.  Вы  не
стремились сюда, да и я тоже, кстати говоря. Мы оба  собирались  сесть  на
планету Крайдер-2. Она обитаема, а эта нет. По данным справочника, средняя
дневная температура здесь - два градуса по Цельсию. Мы сейчас на  острове,
который находится в шестидесяти километрах от  материка.  Так  как  вы  не
настроены сотрудничать со мной, мне придется оставить вас тут, с небольшим
запасом еды и всего, что необходимо, чтобы выжить. Если я смогу, я за вами
вернусь, если нет, то нет. Я предлагаю, чтобы  вы,  пока  я  все  готовлю,
обдумали свое положение. Если вы дадите мне информацию,  которая  увеличит
шансы на то, что я за вами вернусь, это будет только в ваших интересах.  А
все, что вы утаите, уменьшит шансы на мое возвращение и, следовательно, на
ваше спасение. Я вам не угрожаю, я просто констатирую факты. Подумайте.
     Он отправился вниз, в грузовое отделение корабля. Оно предназначалось
не  для  перевозки  грузов,  а  для  того,  чтобы  на  борту  имелось  все
необходимое, что могло бы понадобиться членам его экипажа в  самых  разных
ситуациях, в которых они  могли  оказаться.  Прежде  чем  приготовить  все
необходимое,  Кальхаун  убрал  две  вещи,  которые  герметично  запаял   в
пластиковые пакеты. В один из них  Кальхаун  положил  дополнительный  блок
управления, с помощью которого его пытались убить. Блок  был  запаян  так,
чтобы не пропали мельчайшие следы, оставленные человеком на тех предметах,
с которыми он соприкасался, - запах, отпечатки  пальцев,  все,  что  может
помочь установить личность этого  человека.  В  другом  пакете,  столь  же
тщательно запечатанном, был скафандр, в которое, его пленник  появился  на
борту  "Эскулапа-20".  С  помощью  этих  предметов  специалисты   Главного
управления Медслужбы смогут безошибочно установить личность этих людей.
     Затем Кальхаун вернулся  в  отсек  управления,  держа  в  руках  кучу
свертков. Положив свертки на пол, он  отрегулировал  замки  так,  чтобы  и
внутренняя и наружная двери открылись одновременно. Стоило  им  открыться,
как внутрь ворвался холодный сырой ветер. Кальхаун  вышел  из  корабля,  а
когда он вернулся, изо рта у него шел пар.
     - Палатка и спальный мешок, - прокомментировал  он.  -  Там  довольно
промозгло.
     Затем снова спустился в грузовое помещение и вынес еще сверток.
     - Еда и что-то вроде обогревателя.
     И снова вышел, вернулся и спустился вниз. Рядом с двумя кучами разных
вещей он щедрой рукой положил продукты. Затем пересчитал все  по  пальцам,
покачал головой и снова  пошел  вниз,  на  этот  раз  за  теплой  одеждой.
Поднявшись  наверх,  Кальхаун  положил  одежду  сверху,  накрыв   ею   все
остальное.
     - Ну, что скажете? - спросил он доброжелательно,  когда  вернулся  на
корабль. - Что-нибудь такое, что поможет мне выжить и  вернуться  сюда  за
вами?
     Связанный человек заскрежетал зубами от злости:
     - Думаете, вам удастся избежать смерти, если вы появитесь там  вместо
меня?
     Кальхаун поднял брови.
     - Неужели настолько сильна там эпидемия?
     - Идите вы к черту! - огрызнулся человек.
     - Значит, вы  собирались  высадиться  на  планете  как  представитель
Медслужбы. Если судить по двум предыдущим операциям, которые вы проделали,
вы собирались остановить эпидемию. Подобно тому, как  вы  это  сделали  на
планете Кастор-4.
     Связанный человек выругался.
     - Я подозреваю, - сказал Кальхаун, - что,  так  как  причиной  первой
эпидемии  вы   назвали   зараженное   зерно   и   эпидемия   действительно
прекратилась, когда все зерно  на  планете  собрали  и  сожгли,  а  свежие
продукты питания привезли с других планет, и на Касторе-4 произошло то  же
самое, только там заражено было мясо, - я подозреваю, что и на  Крайдере-2
источником эпидемии стала недоброкачественная пища. Преступники ведь редко
меняют свой образ действий, пока им все сходит  с  рук.  Но  на  этот  раз
что-то у вас не сработало. Прежде всего, не  удалось  найти  бактерию  или
вирус, которые являются источником этой эпидемии. Второе  -  это  то,  что
умерло два тормаля. Но тормали от таких эпидемий не  умирают,  потому  что
они не могут заразиться.  Это  невозможно.  Я  уверен,  что  смогу  спасти
Мургатройда от гибели.
     На этот раз связанный человек ничего не ответил.
     - И, - продолжал Кальхаун задумчиво, - любопытно одно  совпадение,  а
именно: те деньги, которые  были  выделены,  чтобы  закупить  незараженное
зерно после первой эпидемии, кто-то украл,  а  на  Касторе-4  все  деньги,
предназначенные для закупки мяса, пропали, когда взорвался ваш медицинский
корабль. Ведь это был ваш корабль,  да?  Ад  вас  было  сообщено,  что  вы
погибли. В обоих  случаях  имели  место  эпидемии  какого-то  заболевания,
такого  же  опасного,  как  ботулизм.  Но  это  заболевание  вызывали   не
какая-либо бактерия или вирус, потому что  никаких  бактерий  или  вирусов
найдено не было. Вы уверены, что не хотите ничего сказать?
     Человек, лежащий на полу,  плюнул  в  него.  Затем  он  отвратительно
выругался. Кальхаун пожал плечами, поднял связанного человека и отнес  его
к двери в шлюзовую камеру, а потом вынес наружу. Он положил  его  на  кучу
вещей и осторожно развязал некоторые из узлов.
     - Через несколько минут вы сможете освободить руки, - заметил  он.  -
Судя по тому, где находилась  линия  заката,  когда  мы  прилетели,  скоро
наступит ночь. Я дам вам возможность подумать до  наступления  темноты,  а
потом...
     Он вернулся на корабль и  закрыл  за  собой  двери  шлюзовой  камеры.
Мургатройд посмотрел на него вопросительно.  Он  наблюдал  за  Кальхауном,
когда тот несколько раз выходил  наружу,  выглядывая  из  двери.  Если  бы
Кальхаун пропал из поля его зрения, тормаль пошел бы  за  ним.  Теперь  он
сказал с упреком: "Чи! Чи!"
     - Возможно, ты прав, - ответил Кальхаун сурово.  -  Но  я  ничего  не
добился бы, уговаривая его, и угрозы мне тоже не помогли. Я думаю,  он  не
станет говорить даже сейчас, потому что не верит, что я его  тут  оставлю.
Но мне придется это сделать!
     Мургатройд сказал: "Чи!"
     Кальхаун не ответил. Он посмотрел на экран визора. Приближался закат.
Его пленник крутился на куче вещей, пытаясь,  очевидно,  освободить  руки.
Кальхаун нетерпеливо буркнул:
     - Не очень-то у него получается! Солнце садится, а  для  того,  чтобы
поставить  палатку  и  установить  обогреватель,  нужен  свет.  Ему   надо
торопиться.
     Он ходил взад-вперед  по  отсеку  управления.  На  корабле  слышались
тихие, ненавязчивые звуки - уличное движение, отдаленные разговоры,  почти
шепот, едва различимая музыка. Эти звуки и шумы не давали ему  чувствовать
себя одиноким.  Они  напоминали  ему,  что  есть  другие  миры,  где  люди
двигаются, разговаривают - одним словом, живут.  Они  были  его  связью  с
остальным человечеством. Конечно, как и этот общительный маленький зверек,
который обожает, когда с ним обращаются, как с человеком.
     Кальхаун снова вернулся к экранам. Солнце как раз садилось, и сумерки
должны были быть короткими,  потому  что  корабль  находился  на  экваторе
планеты. Его пленник все еще  пытался  высвободиться.  Извиваясь  на  куче
вещей, он вот-вот должен был свалиться в  снег.  Кальхаун  не  мог  скрыть
своего раздражения. Ему нужна была информация,  а  этот  человек,  который
пытаются его  убить,  мог  дать  ему  эту  информацию.  Кальхаун  пробовал
уговорить его, а затем и угрозой заставить его заговорить. Он сделал  все,
чтобы понять, что же все-таки происходит на Крайдере-2. Сложная  операция,
в  результате  которой  на  планету  должен  был  прибыть   не   настоящий
представитель Медслужбы, причем ценой гибели настоящего,  и  эпидемия  при
отсутствии бактерий или вирусов, которые могли бы ее вызвать,  -  все  это
представлялось бессмысленным. Хотя Кальхауну  и  удалось  привести  своего
пленника в ярость, когда уговоры не помогли, тот ничего не  рассказал.  Он
только метался в бессильной злобе, но никакой  достоверной  информации  от
него нельзя было получить.
     Стемнело. Кальхаун настроил экраны на работу в усиленном  режиме.  Но
даже в этих условиях при слабом свете звезд он едва мог  различить  темный
силуэт лежащего человека,  который  время  от  времени  начинал  судорожно
дергаться, пытаясь освободить связанные руки и ноги.
     - Вот идиот неуклюжий! - буркнул Кальхаун. - Не так уж сильно  я  его
связал, чтобы он не мог освободиться. Может быть, он думает, что я  просто
хочу его попугать...
     Он взял фонарь, открыл  двери  шлюзовой  камеры  и  посветил  фонарем
вперед и вниз. Его пленник лежал лицом вниз, извиваясь и дергаясь.
     Бормоча под нос ругательства,  Кальхаун  спрыгнул  на  снег,  оставив
двери звездолета открытыми.  Он  подошел  к  лежащему  человеку.  На  небе
сверкало,  блестело  и  мерцало  неисчислимое  множество  звезд,  но   это
великолепное зрелище было для него привычным и  оставило  равнодушным.  Он
наклонился над связанным, тяжело дышащим  человеком,  которому,  очевидно,
надо было облегчить путь к свободе.
     Но в самый последний момент в свете фонаря Кальхаун вдруг увидел, как
человек, разогнувшись словно пружина, бесшумно и яростно бросился на него,
и  руки  его  неотвратимо  потянулись  к  горлу  Кальхауна.  Они  с  шумом
столкнулись, и Кальхаун почувствовал бешеную злость  на  свою  собственную
глупость. Как он мог  позволить  так  себя  одурачить?!  Человек,  который
боролся с ним сейчас, уже пытался вместе с другим  убить  его.  Сейчас  он
пытался сделать то же самое, хотя и  не  так  изощренно,  но  с  отчаянной
решимостью и голыми руками.
     Дрался он как сумасшедший и в  этот  момент,  наверно,  действительно
потерял способность думать и  чувствовать.  Кальхаун  знал  массу  приемов
борьбы без оружия и была хорошей форме, но и его противник тоже.
     Они  продолжали  отчаянно  бороться,  как  вдруг   Кальхаун   потерял
равновесие, оба упали и покатились по нетронутому снегу,  поднимая  вокруг
себя мельчайшую снежную пыль. В пылу борьбы Кальхаун  ударился  ногой  обо
что-то твердое. Это был его корабль. Он резко изо всех сил  стукнул  ногой
по корпусу и отлетел от корабля на приличное расстояние  вместе  со  своим
соперником. Это резкое, мощное движение  должно  было  дать  ему  хотя  бы
небольшое  преимущество,  но  этого  не  произошло.  Противники  оказались
отброшенными от корабля на то место, где каменный уступ, находившийся  под
снегом, спускался вниз. Дерущиеся покатились к краю уступа, не  удержались
и рухнули вниз, в расщелину, крепко вцепившись друг в друга.
     Мургатройд тревожно вглядывался в  темноту,  сидя  у  двери  шлюзовой
камеры. Единственный свет, который хоть  немного  рассеивал  эту  черноту,
падал на снег из-за его спины, и  на  этом  фоне  четко  выделялся  силуэт
Мургатройда - маленького пушистого зверька с цепкими тонкими  лапками.  Он
был испуган и близок к панике, звал Кальхауна пронзительным,  взламывающим
тишину криком: "Чи!" И опять с растущим отчаянием: "Чи-чи! Чи-чи-чи-чи!.."
     Сколько  ни  прислушивался  Мургатройд,  ответом  ему   было   только
завывание ветра. Это был холодный и мрачный мир льда и снега, унылая белая
пустыня.  Мургатройд  застонал  от  невыносимого  чувства  одиночества   и
отчаяния.
     Прошло еще довольно много времени, и в мрачном  безмолвии  послышался
какой-то скребущийся звук, а вслед за ним  тяжелое,  прерывистое  дыхание.
Затем из расщелины, в которую провалился Кальхаун, показалась его  голова.
Он был весь в снегу. Опершись руками о края расщелины,  он  замер,  тяжело
переводя дыхание. Затем отчаянным усилием вылез из расщелины и  дополз  до
того места, где снегу было  ему  по  пояс,  но  под  снегом  была  твердая
поверхность, судя по тем следам, которые он  раньше  оставил.  Медленно  и
нетвердо он встал на ноги и спотыкаясь побрел к кораблю. С большим  трудом
он забрался на площадку перед дверью шлюзовой камеры. Мургатройд  бросился
к нему, обхватил его за ноги и заверещал, одновременно  упрекая  Кальхауна
за его долгое отсутствие и выражая свой восторг по поводу его возвращения.
     - Ну все, хватит, Мургатройд, - сказал Кальхаун устало. - Я вернулся,
и со мной все в порядке. А он... Когда мы упали с  десятиметровой  высоты,
он оказался внизу. Я слышал, как треснул его череп. Он мертв. Не знаю, как
я вытаскивал бы его, если бы он остался жив, но он погиб. В этом не  может
быть никаких сомнений.
     Мургатройд сказал взволнованно: "Чи-чи!"
     Кальхаун закрыл двери. Кожа на лбу у  него  была  глубоко  рассечена,
снег облепил всего с головы до ног. Отдышавшись, он мрачно произнес:
     - Этот негодяй мог бы сказать мне то, что мне  надо  знать!  Как  они
ухитряются распространять инфекцию? Он мог бы рассказать мне все и  помочь
решить эту проблему как можно быстрее, ведь там умирают  люди.  Но  он  до
конца не верил, что я могу ему что-нибудь сделать. Глупец! Нет, он  просто
безумец!
     Он начал стряхивать с себя снег, и его  лицо  не  покидало  выражение
болезненной горечи - ведь он, представитель Медслужбы,  космический  врач,
чьим долгом является спасение людей, убил человека!
     Мургатройд прошлепал через отсек управления к шкафчику, где  Кальхаун
держал посуду, взобрался наверх и спрыгнул на пол. Подбежав  к  Кальхауну,
он сунул ему в руку свою собственную крошечную кофейную чашечку.
     "Чи! - сказал он возбужденным голосом. - Чи-чи! Чи!"
     Казалось, у него было такое чувство,  что  если  Кальхаун  приготовит
кофе, то все будет  по-прежнему  и  неприятные  воспоминания  можно  будет
отбросить. Кальхаун усмехнулся.
     - Да, если бы я погиб, ты бы остаются без  кофе,  а?  Ну  ладно,  как
только мы возьмем курс на Крайдер-2, я сварю тебе кофе.  Но  вообще-то,  я
думаю, что совершил грубую ошибку. Я пытался действовать как  детектив,  а
не как врач, мне казалось, что это был более быстрый путь к цели.
     Он уселся в кресло пилота,  посмотрел  показания  приборов  и  вскоре
нажал кнопку.
     "Эскулап-20" поднялся вверх, и каменные пики гор на острове озарились
неземным бело-голубым светом ракетного пламени.  Скорость  корабля  начала
расти, и спустя несколько минут на  небе  осталась  только  искорка  огня,
стремительно уменьшающаяся на фоне бездонной черноты космоса.

                                    4

     Планета Крайдер-2 неумолимо приближалась. Вначале она  блеснула  едва
заметной полоской, а затем стала походить на тонкий серп. По мере того как
корабль летел, все дальше и дальше оставляя за собой  ее  солнце,  планета
постепенно увеличивалась  в  размерах.  Звездолет  несколько  раз  изменял
направление своего полета, маневрировал, пока наконец  не  лег  на  нужный
курс.
     Внутри корабля Кальхаун проделывал необходимые для этого манипуляции.
На экране, который  находился  непосредственно  перед  ним,  в  самом  его
центре,  был  расположен  светящийся  круг,  который   использовался   для
ориентировки корабля. Сейчас в  центре  этого  круга  находилась  довольно
яркая звезда, расположенная сравнительно недалеко  от  планеты  Крайдер-2.
Кальхаун  напряженно  наблюдал.  Везде,  во  всех  направлениях,  сверкали
огромные  множества  звезд.  Многие  из  них,  точнее,  даже  большинство,
согревали своим теплом вращающиеся  вокруг  них  планеты  с  заботливостью
наседки, выводящей цыплят. Некоторые из звезд торжественно совершали  свой
путь во Вселенной в  гордом  одиночестве,  а  отдельные  просто  парили  в
пустоте медленно пульсирующими, как будто дышащими облаками газа.
     Это зрелище успокоило Кальхауна. Путеводная звезда оставалась на  том
же расстоянии от серпа Крайдера-2, пока  корабль  летел  к  ней.  Это  был
обычный прием в  астронавигации.  Если  движущаяся  планета  и  путеводная
звезда оставались неподвижными относительно друг  друга,  значит,  корабль
был точно ориентирован  на  подход  к  планете.  Конечно,  при  дальнейшем
приближении ситуация менялась, но если  первоначально  установленный  курс
был определен точно, сам процесс подхода не представлял особых  трудностей
для опытного пилота.
     "Эскулап-20" продолжал свой путь. Кальхаун,  не  отрывая  взгляда  от
экрана, сказал через плечо Мургатройду:
     - Мы почти ничего не знаем о том, что там происходит,  Мургатройд.  Я
не имею в виду эпидемию. Ее, конечно, должен остановить тот, кто  прибудет
на медицинском корабле, как это и произошло в двух предыдущих случаях.  Но
если ее можно остановить, то какой смысл был  ее  начинать?  В  этом  надо
разобраться. Такие вещи не должны оставаться безнаказанными.
     Мургатройд  задумчиво  почесался.  Ему  было  видно  изображение   на
экранах. Он мог бы узнать здания, не конкретные, конечно, а как помещения,
в которых обычно находятся люди. Но сейчас на  экранах,  если  не  считать
какой-то звезды и серпика какой-то планеты, сверкали  только  яркие  точки
самых разных цветов. Для Мургатройда, который так много времени проводил в
космическом пространстве, звезды не имели абсолютно никакого значения.
     Кальхаун продолжал:
     - С тех пор как медицина стала наукой,  люди  больше  не  верят,  что
эпидемии можно широко распространять. А это значит, что такое может  иметь
место. [В июне 1630 года по земному летоисчислению некий Г.Пиазда, который
возглавлял службу  здравоохранения  в  городе  Милане,  вытер  испачканные
чернилами пальцы о стену здания. Его немедленно обвинили в том,  что  руки
его  были  намазаны  особым  составом,  с  помощью   которого   он   хотел
распространить в городе бубонную чуму. Подвергнутый  пыткам,  он  в  конце
концов сознался; когда от него потребовали назвать имена сообщников, он  в
отчаянии назвал парикмахера по имени Мора. Парикмахер под  пытками  назвал
дона  Хуана  де  Парилла  как  еще  одного  участника  заговора  с   целью
распространения чумы. Назвать другие имена от них не требовали, а их самих
казнили теми варварскими способами, которые в то  время  применялись.  Был
воздвигнут памятник, так называемая "колонна бесчестья", для  того,  чтобы
предостеречь других против повторения  преступления  такого  рода.  И  это
только один пример. См. Хаггард, Харпер и др. "Дьявол, лекарства и врачи".
Нью-Йорк, 1929.]
     Мургатройд начал приводить себя в порядок, тщательно  вылизывая  свои
усы, сначала справа, а потом слева.
     Кальхаун снова проверил  положение  Крайдера-2  и  путеводной  звезды
относительно друг друга, затем достал один из  микрофильмов  и  просмотрел
его. Это было краткое изложение истории токсикологии. Он внимательно искал
упоминания  об  использовании  неорганических  соединений   для   имитации
действия  бактериологических  токсинов.  Сделав  кое-какие   пометки,   он
посмотрел затем еще один фильм об  антигенах  и  антителах,  снова  сделал
некоторые записи и посмотрел третий фильм.
     Закончив эту работу и собрав все  записи,  которые  сделал,  Кальхаун
нажал  кое-какие  клавиши  на  компьютере,   который   представлял   собой
библиотеку справочной литературы. Это была очень необычная  библиотека.  В
объеме всего в несколько кубических  сантиметров  она  содержала  огромное
количество информации - в одном кубическом сантиметре содержались  десятки
тысяч единиц информации. Этот маленький компьютер был способен просмотреть
все эти  миллионы  миллионов  фактов,  отыскать  то,  что  было  нужно,  и
составить сообщение за считанные минуты. Кальхаун дал  компьютеру  задание
найти все известные соединения с определенными свойствами, с  температурой
кипения  выше  определенных  значений,  которые  препятствуют  образованию
некоторых других соединений.
     Когда компьютер принял команду, Кальхаун вернулся  к  креслу  пилота.
Серповидная планета становилась все ближе и больше. Кальхаун  приступил  к
решению сложной задачи -  ему  нужно  было  выбрать  параметры  подходящей
орбиты вокруг планеты Крайдер. Выполняя его приказания, корабль повернул к
освещенному полушарию зеленой планеты. Кальхаун сказал в микрофон:
     - Медицинский корабль "Эскулап-20" вызывает планету Крайдер-2,  чтобы
сообщить о своем прибытии и просит  дать  координаты  для  посадки.  Масса
корабля - пятьдесят  стандартных  тонн.  Повторяю,  пятьдесят  тонн.  Цель
посадки - в ответ на просьбу Управления здравоохранения планеты о помощи.
     Позади него загудел компьютер, и  в  прорези  для  ответов  показался
кусочек бумажной ленты длиной в десять сантиметров, на котором что-то было
записано. Кальхаун слышал этот характерный звук, но никак не отреагировал.
Он продолжал наблюдать, как приближалась поверхность  планеты.  Уже  можно
было различить зеленые материки с белыми пятнами льдов на вершинах  горных
хребтов, моря и океаны, облака и ту тонкую  голубую  дымку  на  горизонте,
которая так удивляла первых исследователей космоса.
     "Медицинский корабль  "Эскулап-20"..."  Записанный  на  пленку  голос
Кальхауна повторил вызов. Мургатройд  с  интересом  поднял  голову.  Когда
Кальхаун говорил, но не с ним, это означало, что  вскоре  появятся  другие
люди. А  люди  недолго  оставались  незнакомыми  Мургатройду.  Ему  всегда
удавалось быстро заводить друзей, и делал он это с большим  удовольствием.
Друзьями он считал тех, кто давал ему сладости и кофе, а  Кальхаун  -  это
был совершенно особый случай.
     Из громкоговорителя донеслось:
     - Вызываем медицинский корабль! Вызываем  медицинский  корабль!  Даем
координаты... - Голос назвал координаты. Он  звучал  очень  тепло  и  даже
радостно, как будто  оператор  энергорешетки  был  лично  заинтересован  в
прибытии представителя Межзвездной медслужбы. -  Мы  очень  рады,  что  вы
прилетели, сэр. Очень рады! Повторяю координаты...
     "Чи!" - сказал Мургатройд с энтузиазмом.
     Он устроился на полу в отсеке управления и посмотрел на экран.  Когда
Кальхаун снова заговорил с оператором, Мургатройд напустил на себя  важный
вид. Сейчас они сядут на какую-то планету, и он будет  в  центре  внимания
все время, пока корабль будет там находиться. Он только что не мурлыкал от
удовольствия.
     - Да, сэр! - вновь послышался  голос  из  динамика.  -  Положение  на
планете очень тяжелое! Нам здесь помогает доктор  Кело.  Он  находился  на
Касторе-4,  когда  там  была  эпидемия.  Он  говорит,  что   представитель
Медслужбы, которого туда направили, быстро установил  инфекцию.  Извините,
сэр. Я должен передать сообщение о вашем прибытии.
     Голос замолчал, а Кальхаун тем временем посмотрел  в  свои  записи  и
слегка скорректировал курс корабля в соответствии с координатами.  Правда,
когда корабль опускался на поверхность планеты с помощью  энергоустановки,
особой  точности  не  требовалось.  Для  того  чтобы  начало   действовать
притяжение  планеты,  нужно  было,  чтобы  корабль  находился  от  нее  на
расстоянии нескольких планетарных диаметров. Но силовые поля энергорешетки
простирались во все стороны на многие тысячи километров. Когда в  поле  их
действия  попадал  приближающийся  звездолет,  это  сообщение   немедленно
передавалось оператору энергоустановки.  Затем  оператор  фокусировал  все
силовые поля на подлетающем корабле и начинал увеличивать силу притяжения.
Корабль постепенно притягивало к энергорешетке, которая представляла собой
высокий  полукруг  радиусом  чуть  ли  не   в   километр,   состоящий   из
перекрещивающихся  Стальных  балок,  обвитых  медным   проводом.   Процесс
притягивания  космического  корабля  с  расстояния   в   несколько   сотен
километров  проходил  довольно   медленно.   Если   бы   сила   притяжения
увеличивалась не  плавно  и  постепенно,  а  резко,  это  могло  бы  иметь
катастрофические  последствия  для  экипажа,  но  обычно   такая   посадка
проходила спокойно, так как система эта была очень эффективна и  абсолютно
безопасна.
     Экран аппарата космической связи внезапно задрожал, и вскоре  на  нем
показалось четкое изображение пульта управления энергорешеткой и  сидящего
за ним оператора. Он с восхищением разглядывал Кальхауна.
     - Я передал сообщение, сэр, - сказал он с  теплотой  в  голосе,  -  и
сейчас сюда прибудет доктор Кело! Его вызвали из больницы, где  врачи  все
еще  пытаются  определить  причину  этой  ужасной  эпидемии.  Он   вылетел
вертолетом и скоро будет здесь.
     Кальхаун задумался. Судя  по  тем  документам,  с  которыми  он  имел
возможность ознакомиться, доктор Кело был известным врачом  на  Касторе-4,
когда там якобы погиб представитель Медслужбы во время взрыва медицинского
корабля. Отчет об этом составил как раз  доктор  Кело.  Те  два  человека,
которые появились на борту "Эскулапа-20", чтобы захватить его сразу  после
выхода  из  гиперпространства,  читали  этот  отчет,  и  это   их   весьма
позабавило. Они отметили имя доктора Кело. Было весьма и весьма любопытно,
что тот же самый доктор Кело  вдруг  оказался  здесь,  где  тоже  возникла
эпидемия. Однако ожидал он сейчас вовсе не Кальхауна. Кальхаун должен  был
сейчас парить где-то в открытом  космосе  на  расстоянии  многих  световых
часов от планеты Крайдер-2.
     Оператор   энергорешетки,   наблюдая   за    показаниями    приборов,
удовлетворенно произнес:
     - Все идет нормально! Масса пятьдесят тонн, вы сказали. Я подключаюсь
к вам.
     Кальхаун  ощутил  то  своеобразное  состояние,  которое  сопровождало
посадку корабля - вот силовые поля  сконцентрировались  вокруг  него,  вот
притяжение стало усиливаться, и корабль начал спуск.
     - Сейчас я опущу вас, сэр, - сказал оператор радостно. - Я постараюсь
сделать это как можно быстрее, но вы еще очень далеко.
     Посадка по необходимости была  длительным  процессом,  гораздо  более
длительным, чем  подъем.  Надо  было  не  просто  выхватить  звездолет  из
космоса,  а  опустить  на  поверхность  с  таким  ускорением,  которое  не
причинило бы  вреда  экипажу,  непосредственно  перед  посадкой  ограничив
скорость, чтобы касание было мягким. С помощью энергорешетки можно было бы
с легкостью  рассыпать  любой  космический  корабль  буквально  на  атомы,
притягивая его со скоростью несколько километров  в  секунду.  Вот  почему
межпланетные войны  стали  невозможны.  Любой  корабль,  приблизившийся  к
какой-либо планете с враждебными намерениями, был бы немедленно  уничтожен
еще в космическом пространстве.
     - Я полагаю, - сказал  Кальхаун,  -  эта  эпидемия  вызывает  большое
беспокойство. Управление здравоохранения  планеты  обратилось  с  просьбой
прислать космического врача...
     - Да, сэр! Положение действительно серьезное! Началось это три месяца
назад. Появилось несколько случаев заболевания пневмонией. Никакой тревоги
это, естественно, не вызвало. Больные получили соответствующее  лечение  и
избавились от пневмонии, но не поправились совсем. У них  появились  новые
заболевания, причем у всех разные - у кого тиф,  у  кого  менингит  и  так
далее. Затем новые случаи. Ребенок  заболевает  корью,  которая  сменяется
столбняком, затем пневмонией, скарлатиной... Врачи утверждали, что  такого
не  может  быть,  но  это  происходит!  Больницы  переполнены.  Все  время
поступают новые больные, и никто  из  больниц  не  выходит.  Медикам  пока
удается избежать большого количества смертельных случаев, но  и  полностью
вылечить никого они не в состоянии.  Под  больницы  сейчас  отдают  школы,
церкви. В настоящее время болен  уже  каждый  десятый  житель  планеты,  и
каждый день заболевает все больше людей.  Скоро  не  останется  достаточно
врачей, чтобы ставить диагнозы и лечить больных.  Считаю,  что  через  две
недели эпидемией будет охвачена четверть всего населения, и  тогда  больше
людей будет умирать,  чем  сейчас,  потому  что  не  останется  достаточно
здоровых, чтобы ухаживать за больными. А через полтора месяца, по  тем  же
расчетам, здоровых не останется совсем, и тогда всему придет конец.
     Кальхаун стиснул челюсти.
     Оператор сказал с достоинством профессионала:
     - Я опускаю вас со скоростью сто двадцать метров в  секунду,  но  мне
придется усилить притяжение! Дорога каждая минута! На расстоянии  полутора
тысяч километров я ослаблю напряжение, начну тормозить, и вы сядете легко,
как перышко.
     Кальхаун  недовольно  покачал  головой.  Строго  говоря,  он   должен
обсуждать эпидемию  только  с  профессионалами-медиками.  Но  нужно  было,
конечно,  принимать  во  внимание  и  настроение  людей,  их  отношение  к
происходящему.  Ясно  было,  однако,  что  это  не  обычное   заболевание.
Определенные бактерии или вирусы могут являться возбудителем только  одной
болезни.  Варьировать,  изменяться  может  их  активность,  но  сами   они
видоизменяться не могут. Вирусы не превращаются в  бактерии,  а  кокки  не
могут стать спирохетами. Любые существующие патогенные организмы  остаются
тем, что  они  есть.  Судя  по  тому,  что  рассказывают  об  эпидемии  на
Крайдере-2, это не может быть эпидемией. Этого просто не может быть!
     Но стоит только допустить,  что  это  не  настоящая,  а  искусственно
вызванная эпидемия, как сразу все становится на свои места. Прослеживается
тенденция к тому,  что  воздействию  эпидемии  подверглось  все  население
планеты. При настоящих эпидемиях так не бывает. Кем-то было  запланировано
так, что в определенный момент должен появиться  подставной  представитель
Медслужбы и положить конец эпидемии. А  это  было  бы  абсурдно,  если  бы
эпидемия была естественной. Эта была уже третья, и в первых  двух  погибли
тормали, хотя такого и не бывает, и в обоих случаях пропали крупные  суммы
денег.
     - Доктор Кело, сэр, - проговорил голос оператора, -  сказал,  что  он
уверен, что если бы сюда прибыл представитель Медслужбы со своим - как там
называется это создание? - да, тормаль! Если приедет космический врач,  то
эпидемии - конец. - Он замолчал, прислушиваясь. - Наверно,  прибыл  доктор
Кело. Я слышу, что садится какой-то вертолет.
     Затем оператор энергорешетки сказал, смущенно улыбнувшись:
     - Вы знаете, все здесь рады, что вы с нами! У меня есть жена и  дети.
Они не заболели, но...
     Он встал и сказал с радостью:
     - Доктор Кело!  Вон  он!  На  экране!  Мы  сейчас  разговаривали.  Он
спускается и очень скоро будет на поверхности!
     Послышался другой голос:
     - А, да! Я очень рад. Спасибо, что вы меня проинформировали.
     Затем на экране появилась новая  фигура.  Доктор  Кело  был  исполнен
чувства собственного достоинства и выглядел весьма внушительно.  Глядя  на
него, нельзя было не почувствовать  доверие  и  расположение  к  нему.  Он
производил  впечатление  очень  доброжелательного   человека.   Благодушно
улыбнувшись оператору, доктор Кело повернулся к экрану.
     Он увидел Кальхауна, который  мрачно  разглядывал  его.  Доктор  Кело
всмотрелся в него пристальнее. Это был не тот человек, который появился  и
остался на борту "Эскулапа-20", когда корабль  вышел  из  подпространства.
Это был не тот человек, который занимался эпидемией на  Касторе-4  и  той,
которая была до нее. Это был не тот человек, который якобы погиб, когда на
Касторе-4 взорвался медицинский корабль. Это был не тот человек,  которого
ожидал увидеть доктор Кело!
     - Здравствуйте, рад с вами познакомиться, -  сказал  Кальхаун  ровным
голосом. - Я так понимаю, что нам с вами работать вместе, доктор Кело.
     Рот доктора Кело открылся, как будто он хотел что-то сказать, и снова
закрылся. Лицо его посерело. Он издал какой-то  нечленораздельный  звук  и
уставился на Кальхауна в совершеннейшем недоумений. Мургатройд протиснулся
мимо Кальхауна к  экрану  связи.  Он  увидел  какого-то  человека,  а  для
Мургатройда это означало, что  скоро  он  будет  на  поверхности  планеты,
окруженный людьми, которые будут  восхищаться  им,  а  потом  угощать  его
любыми сладостями и напитками.
     "Чи! - сказал Мургатройд любезно. - Чи-чи!"
     Полнейшее недоумение на  лице  доктора  Кело  сменилось  потрясением,
затем выражением глубокого отчаяния. На экране мелькнула и пропала из вида
его  холеная  рука.  Послышался   короткий   резкий   звук,   и   оператор
энергорешетки внезапно обмяк, как будто размягчились  все  его  кости.  Он
как-то одновременно согнулся во всех своих суставах и не упал, а как будто
пролился на пол.
     Доктор  Кело  резко  повернулся  к  приборам  на  пульте   управления
энергорешетки и быстро осмотрел их. Энергорешетка может функционировать  в
самых разных режимах, с ее помощью можно сделать невозможными  космические
войны только по той причине, что она сама может нести смерть.
     Доктор Кело протянул руку к какому-то прибору. Кальхаун не видел,  но
догадался, что именно он сделал. Почти тотчас же он почувствовал возросшую
скорость движения корабля. Все было  предельно  ясно:  доктор  Кело  резко
увеличил скорость спуска корабля на поверхность  планеты.  Однако  сильное
ускорение могло использоваться только до известного предела, так как после
достижения  кораблем  определенного  расстояния  до  поверхности   планеты
остановить или замедлить его стремительное движение вниз было  невозможно.
Вместо мягкой посадки, которая экипажем почти не ощущалась, он рухнул  бы,
объятый пламенем.
     Корабль снова дернулся и устремился вниз уже  с  двойным  ускорением.
Оказавшись полностью во  власти  силовых  полей  энергоустановки,  корабль
набрал такую скорость, что теперь нельзя было  остановить  его  падение  и
посадить. Скорость корабля приближалась к скорости падающих звезд, которые
сгорают, попадая в атмосферу. И  хотя  от  планеты  корабль  еще  отделяли
тысячи километров пути в пустоте, он с огромной скоростью несся  навстречу
своей неминуемой гибели.

                                    5

     Кальхаун сказал:
     - Я должен попытаться понять, как рассуждает убийца. В то время,  как
я пытаюсь представить себе ситуацию, в которой они оказались, они пытаются
найти способ, как убить меня, будто  это  решит  все  проблемы.  Я  должен
попытаться понять ход их рассуждений и предугадать их действия!
     Он положил руки на пульт управления так, чтобы можно было действовать
мгновенно, и стал ждать. Его корабль находился во власти мощного  силового
поля, которое с легкостью могло справиться с крупным торговым кораблем, не
говоря  уж  о  таком,  как  "Эскулап-20",  самом   маленьком   из   широко
используемых звездолетов.
     То обстоятельство, что силовое поле не является твердым телом,  имело
свои последствия. Твердое  тело  само  может  подвергаться  воздействию  и
оказывать воздействие на другие объекты в  трех  направлениях:  вверх  или
вниз, направо или налево и от себя или к себе. Что касается силового поля,
оно может действовать только в одном измерении: к себе или от себя,  вверх
или вниз. Оно не может воздействовать в  одном  измерении  и  одновременно
противостоять  воздействию   в   другом.   Значит,   энергорешетка   может
притягивать корабль вниз со  страшной  силой,  но  не  может  одновременно
тянуть его в сторону, а именно это было необходимо в данном случае.
     Существует  некоторый  принцип,  известный  как  сохранение   угловой
скорости. Звездолет, приближающийся к планете, всегда  обладает  некоторой
скоростью относительно  ее  поверхности.  Эта  угловая  скорость  является
основным  фактором  в  определении  орбиты  корабля   вокруг   планеты   в
соответствии с его скоростью. Чем выше его скорость, тем ниже орбита.  Это
можно сравнить с ситуацией, когда  мы  вращаем  вокруг  пальца  бечевку  с
привязанным к ней грузом. Чем больше веревка наматывается  вокруг  пальца,
тем быстрее вращается груз. Или когда фигурист вращается, стоя на месте  с
раскинутыми в стороны руками, и скорость  его  вращения  увеличивается  по
мере того, как  он  опускает  руки  и  прижимает  их  все  ближе  к  телу.
"Эскулап-20" обладал такой угловой  скоростью.  Он  не  мог  опускаться  в
вертикальном направлении, не теряя своей угловой скорости. Для того, чтобы
удачно совершить посадку, ему  необходимо  было  сбросить  скорость,  и  в
момент касания поверхности планеты  он  должен  был  двигаться  с  той  же
скоростью, что и сама  планета.  Это  было  необходимо  по  той  же  самой
причине, по которой люди останавливают автомобиль,  прежде  чем  выйти  из
него.
     Но энергорешетка могла оказывать  воздействие  на  корабль  только  в
одном  направлении  в  каждый  данный  момент.  Для  того  чтобы  посадить
звездолет,  она  должна  была  время  от   времени   прекращать   давление
вертикально  вниз  и  перемещать  корабль  в  сторону,  в   горизонтальном
направлении, чтобы  координировать  его  скорость  со  скоростью  вращения
планеты. Если она не будет этого делать, корабль может уйти за горизонт.
     Поэтому Кальхаун ждал,  мрачно  стиснув  зубы.  Корабль,  устремляясь
вниз, по-прежнему сохранял свою угловую скорость. Эта скорость уносила его
за горизонт. Для того чтобы тянуть  его  вниз,  нужно  было  оттянуть  его
назад.  Поэтому  человек  за  пультом  управления  энергорешеткой,  осыпая
Кальхауна проклятиями, стал  лихорадочно  пытаться  оттянуть  "Эскулап-20"
назад. Очень опытный оператор вполне смог бы сделать это, несмотря на  все
сопротивление Кальхауна.  Изменение  направления  воздействия  можно  было
осуществить настолько быстро, что корабль оставался бы свободным от какого
бы то ни было воздействия меньше чем на сотую долю секунды. Но  для  такой
тонкой работы требовалась большая практика.
     Кальхаун почувствовал, как звездолет вздрогнул на мгновение.  На  это
мгновение притяжение вниз должно было  быть  прекращено  для  того,  чтобы
переместить корабль в боковом направлении. Но именно в  эту  долю  секунды
Кальхаун запустил ракетные двигатели на предельную мощность.  Колоссальная
перегрузка буквально вдавила его в кресло. Воздух из его  легких  вырвался
наружу под огромным давлением на грудную клетку. Мургатройда  швырнуло  на
пол  через  всю  комнату.  Отчаянным  движением  он  ухватился  за   ножку
прикрепленного к полу кресла и, хватая ртом воздух, сцепил  вокруг  кресла
свои дрожащие от напряжения лапки.
     Три.  Четыре.  Пять  секунд.  Кальхаун  из  последних  сил  продолжал
нажимать рычаг. Семь. Восемь. Девять. Десять.  Он  отпустил  рычаг  в  тот
момент, когда почувствовал, что  сейчас  потеряет  сознание,  и  откинулся
назад в кресле в  изнеможении  от  страшной  перегрузки  и  едва  переводя
дыхание. Мургатройд еле пропищал негодующе: "Чи! Чи! Чи!"
     Кальхаун с трудом проговорил:
     -  Правильно!  Я  поступил  с  тобой  не  по-дружески,  но  это  было
необходимо! Если ним сейчас удастся  не  допустить,  чтобы  он  опять  нас
захватил...
     Он выпрямился в  кресле  пилота.  Страшное  напряжение,  возникшее  в
результате чудовищной перегрузки, начало постепенно оставлять  его.  Через
некоторое время он почувствовал,  что  силовое  поле  энергорешетки  вновь
касается его корабля. Он снова включил режим ускорения, и корабль рванулся
в направлении, которое удаляло его от энергорешетки.
     А еще через мгновение он достиг того места, где силовое поле  решетки
его уже не доставало,  где  он  оказался  за  горизонтом  по  отношению  к
энергорешетке благодаря выпуклой поверхности  планеты  Крайдер-2.  Корабль
сохранил свою угловую скорость. Кальхаун  убедился  в  этом,  взглянув  на
индикатор местоположения ближайшего объекта. Значит, он  находился  совсем
близко к атмосфере планеты. Но когда он посмотрел  вниз,  то  увидел,  что
поверхность планеты уходит вперед и вниз, исчезая из поля  его  зрения,  а
значит, корабль несомненно поднимался над поверхностью планеты.  Кальхауну
удалось  избежать  столкновения,  увеличив  свою  угловую  скорость.  Так,
увеличив скорость, иногда можно избежать столкновения  в  потоке  уличного
движения, но это не самый безопасный маневр как для автомобилей, таи и для
космических кораблей.
     Мургатройд издал несколько жалобных звуков, но сейчас Кальхауну  было
не до попутчика. Он спешно занялся изучением имеющейся у него информации о
планете Крайдер-2. Карты показывали, что на планете были материки и горные
цепи, города и автострады. Он  посмотрел  на  экран  аппарата  космической
связи, но на нем не было никакого изображения с тех пор, как энергорешетка
осталась за горизонтом. Отключив его, Кальхаун стал рассматривать панораму
планеты, открывающуюся внизу под кораблем. Впереди над  линией  горизонта,
где всходило солнце, виднелся какой-то  город.  Кальхаун  стал  определять
местонахождение корабля.
     Мургатройд сказал: "Чи", опасливо озираясь на Кальхауна, когда  вновь
заревели ракетные двигатели.
     - Нет, - успокоил его Кальхаун. - Больше такой перегрузки не будет. И
я больше не допущу, чтобы меня переиграли. Два раза я попадал в  переделку
из-за того, что не представлял себе, как работает мозг убийцы.  В  течение
некоторого времени я не собираюсь вступать в контакт с этими личностями. Я
хочу сесть на планету, совершить кражу со  взломом  и  снова  подняться  в
космос.
     Он  снова  сверился  с  картами,  следя  одновременно   за   датчиком
местонахождения  ближайшего  объекта.  Потом  еще  раз  запустил  ракетные
двигатели и взглянул на датчик. Корабль замедлял свое движение и по кривой
траектории опускался вниз. Вскоре стрелка датчика дрогнула.  "Эскулап-20",
все еще находящийся за пределами атмосферы планеты,  пролетал  над  горным
массивом.
     - Ну вот, если бы нам удалось сесть  за  горами,  здесь...  -  сказал
Кальхаун.
     Мургатройд не был в этом уверен. Он внимательно наблюдал, и  ему  все
больше становилось не по себе, пока Кальхаун  проделывал  все  необходимые
операции - сложные и определенно опасные - для  посадки  исключительно  по
показаниям приборов. Только в последние несколько минут на  экранах  можно
было увидеть внизу лес, освещенный неестественно ярким  пламенем  ракетных
двигателей.
     Наконец корабль опустился на поверхность. Кальхаун подождал несколько
минут, пока не убедился, что корабль стоит прочно. Он отключил двигатели и
прислушался к звукам,  доносившимся  из  высокочувствительных  микрофонов,
установленных на корпусе корабля. Снаружи доносились только обычные ночные
звуки, типичные для  давно  освоенной  людьми  планеты,  на  которой  была
создана  земная  экологическая  система  и  обитали  птицы   и   насекомые
распространенных на Земле видов.
     Он удовлетворенно кивнул головой, включил приемник  внутрипланетарной
связи и стал слушать. Передавали новости. О прибытии медицинского  корабля
не было сказано ни слова. Но что касается эпидемии, то новости  были  явно
обнадеживающими. Новые случаи  заболевания  были  зарегистрированы  еще  в
одном  районе,  но  появилась  надежда,  что  дальнейшее   распространение
эпидемии можно будет остановить, так как использование ряда  антибиотиков,
по-видимому,  начинало  давать   результаты.   Сообщалось,   что   уровень
смертности слегка снизился,  но  не  упоминалось,  что  реальная  картина,
возможно,  искажалась  вследствие  резкого  увеличения  количества   вновь
заболевших, чей срок умирать еще просто не подошел.
     Кальхаун сосредоточенно слушал, почти не  двигаясь.  Наконец  новости
закончились, и взгляд его упал на миниатюрный компьютер, которому  он  дал
задание  найти  информацию  о  соединениях  с  температурой  кипения  ниже
определенных величин, с коэффициентами абсорбции в определенных  пределах,
которые обладают свойством  препятствовать  образованию  некоторых  других
веществ.
     В прорези для ответов виднелась полоска бумаги с напечатанными на ней
цифрами и названиями. Он вытащил ее и внимательно прочитал.  Похоже  было,
что он был удовлетворен.
     - Неплохо, - сказал он Мургатройду. - Судя  по  сообщениям  радио,  в
районе, где мы приземлились, эпидемия в полном разгаре,  а  судя  поданным
нашего компьютера, нам понадобятся кое-какие продукты и вода  из  лужи.  А
все остальное, что нужно для выполнения  рекомендаций  компьютера,  у  нас
есть.
     Он приготовился к выходу на поверхность: взял с собой оружие,  компас
и  горсть  маленьких  шариков,  издающих  сильный   специфический   запах.
Мургатройд с воодушевлением стал готовиться сопровождать его.
     - Нет, - сказал Кальхаун. - На этот раз нет, Мургатройд! Ты обладаешь
многочисленными достоинствами, но  для  кражи  со  взломом  не  подходишь.
Боюсь, что даже на страже я не  смогу  тебя  поставить,  так  как  в  тебе
совершенно отсутствует подозрительность.
     Мургатройд не мог ничего  понять.  Он  был  в  замешательстве,  когда
Кальхаун оставил ему еду и питье. Когда Кальхаун закрывал внутреннюю дверь
шлюзовой камеры, он слышал,  как  Мургатройд  недоуменно  восклицал:  "Чи!
Чи-чи!"
     Кальхаун бросил на землю один из  пахучих  шариков  и  пошел  вперед,
сверяясь с компасом. Время от времени приходилось включать взятый с  собой
фонарь,  чтобы  разглядеть  дорогу:  можно  было  натолкнуться  на  стволы
деревьев, споткнуться  об  их  корни,  частенько  путь  преграждал  густой
кустарник. Наконец он вышел на  шоссе  и  бросил  второй  шарик.  Выключив
фонарь, Кальхаун стал внимательно всматриваться в  небо  и  увидел  слабое
свечение в направлении к югу. Туда он и отправился.
     Шагать пришлось километров шесть,  пока  он  добрался  до  небольшого
городка, который казался абсолютно вымершим. Горели только уличные фонари,
но в окнах стояла темнота. Нигде никаких признаков жизни.
     Он стал ходить по улицам,  внимательно  разглядывая  все  вокруг.  Во
многих местах белели таблички с надписью: "Карантин". Да, дела явно плохи!
Обычные  санитарные  меры  смогли  бы  остановить  распространение   любой
инфекции. Когда дело доходило до того,  что  каждый  дом,  где  появлялись
больные, ставился на карантин, это означало, что врачи начинают впадать  в
панику и прибегать к допотопным методам. Однако представления  о  причинах
этой эпидемии, надо думать, современные. Никто,  наверно,  не  заподозрил,
что эпидемия может быть результатом преступления.
     Он нашел торговый центр и продуктовый магазин. Вокруг царили  темнота
и безмолвие. Кальхаун долго ждал, прислушивался,  а  затем  взломал  дверь
магазина. Приглушив свет своего фонаря, он начал просматривать  товары  на
полках, тщательно  отбирая  образцы  всех  видов  продуктов,  имеющихся  в
магазине. Свою добычу  он  сложил  в  большой  пакет.  Это  были  упаковки
всевозможных продуктов - мяса, хлеба, овощей, кофе, даже соли и сахара!
     Перед тем как уйти,  он  положил  на  прилавок  банкноту  межзвездной
валюты, чтобы компенсировать убытки владельцу магазина. Затем вернулся  на
шоссе, по которому пришел в городу и  вновь  прошагал  то  же  расстояние,
только теперь в обратном направлении. Еще издалека он почувствовал  резкий
специфический запах шарика, который он бросил у дороги.  Здесь  надо  было
сворачивать в сторону. Он повернул и шел по компасу, пока не  достиг  того
места, где бросил первый  шарик,  который  издавал  все  тот  же  сильный,
неприятный запах. Снова сверяя свой  путь  с  компасом,  Кальхаун  наконец
добрался до своего корабля и вошел внутрь.
     Мургатройд бросился к нему с радостными возгласами, обвиваясь  вокруг
его ног и жалуясь на те  страдания,  которые  ему  пришлось  претерпеть  в
ожидании друга. Кальхаун, стараясь не  наступить  на  него,  покачнулся  и
уронил пакет с добытыми в магазине продуктами. Пакет  порвался,  и  внутри
что-то разбилось.
     - Хватит, прекрати! - скомандовал Кальхаун твердым голосом. - Я  тоже
соскучился. Но надо работать, а мне еще нигде не  попались  канавы,  чтобы
взять из них воды. Придется выйти еще раз.
     На этот раз ему пришлось применить силу, чтобы заставить  Мургатройда
отказаться от своего намерения непременно последовать за  ним.  Прошло  не
менее часа, прежде чем он нашел в лесу болотистое место и  собрал  немного
влажного и полуразложившегося перегноя, который тщательно упаковал и отнес
на корабль.  Там  он  стал  подбирать  с  пола  свертки,  вывалившиеся  из
разорвавшегося пакета. Пакет с кофейными зернами лопнул, и они раскатились
по всему полу.
     - Черт возьми! - сказал Кальхаун.
     Он стал собирать рассыпавшиеся  зерна,  а  Мургатройд  с  энтузиазмом
бросился ему помогать. Кофе он просто обожал и не смог  удержаться,  чтобы
не запихнуть себе в рот горсть дивно пахнущих, аппетитных зерен. Жевал  он
их с умильным выражением, закрыв глаза от восторга.
     Кальхаун наконец приступил к работе. Он приготовил состав, который  в
старые времена  врачи  назвали  бы  настоем  из  прелых  листьев,  и  стал
рассматривать его  под  микроскопом.  Великолепно!  Раствор  просто  кишел
гидрами, амебами,  инфузориями  и  прочими  микроскопическими  существами,
которые  плавали,  извивались  и  метались  из   стороны   в   сторону   в
светло-коричневой жидкости.
     - Ну а теперь, - сказал  Кальхаун,  -  мы  посмотрим,  что  получится
дальше.
     Он  поместил  на  предметное  стекло  крошечную  капельку   раствора,
содержащего  обычное  и  слабо   действующее   антисептическое   средство.
Результатом была мгновенная смерть всех живых существ, которые только  что
весело кишели в  своей  родной  стихии.  Чего,  естественно,  и  следовало
ожидать, так как одноклеточные погибают при концентрации  яда,  безвредной
для более  крупных  животных.  Антисептические  средства  ядовиты,  а  яды
представляют собой антисептики, но антисептики ядовиты  только  в  больших
дозах. Однако для простейших все дозы большие.
     - Таким образом,  -  объяснял  Кальхаун  внимательно  наблюдавшему  и
заинтересованно слушавшему Мургатройду, -  можно  сказать,  что  я  сейчас
скорее похож на алхимика, чем на здравомыслящего человека,  но  ты  должен
меня извинить, Мургатройд. Мне, конечно, неудобно, что приходится готовить
настои и смешивать их с водой из болота. Но что же делать? Мне  необходимо
установить причину эпидемии, не видя ни одного больного,  так  как  доктор
Кело... - Он пожал плечами и вновь  вернулся  к  своей  работе.  Он  делал
настои, растворы, смеси  из  всех  видов  продуктов,  которые  он  взял  в
магазине. В результате многочисленных экспериментов он  пришел  к  выводу,
что заболевания  вызывались  не  какими-нибудь  бактериями  или  вирусами.
Причина  была  в  другом  -  что-то  позволяло  инфекции  беспрепятственно
развиваться в человеческом организме.
     Кальхаун стал готовить  препараты  из  различных  продуктов  питания,
которые он принес из магазина, подвергая их тепловой обработке и делая  из
них растворы. Он использовал абсолютно  все  имеющиеся  у  него  продукты,
включая сахар, соль, перец и  кофе.  Потом  эти  препараты  он  поочередно
помещал под микроскоп, добавляя  каждый  раз  капельку  настоя  из  прелых
листьев.   Микроскопические   существа    отдавали    должное    поставкам
продовольствия.  Они  питались,  тучнели,  плодились.  Со   временем   они
размножились бы до невероятных количеств.
     Наконец дошла  очередь  до  раствора  кофе.  Когда  Кальхаун  добавил
капельку  этого  раствора  в  свой  экспериментальный  микрозоопарк,   его
обитатели перестали носиться взад и вперед по своим микроскопическим делам
и замерли. Все они погибли.
     Кальхаун проверил все еще раз. Да, так  и  есть.  Он  сделал  раствор
кофе, взяв зерна из своих запасов, и результат был совсем другим - жизнь в
микрозоопарке продолжалась. Значит, кофе  из  магазина  содержал  какие-то
компоненты, которые были смертельны для одноклеточных. Но отсюда вовсе  не
следовало, что этот  кофе  имеет  такое  же  воздействие  на  человеческий
организм. Концентрация алкоголя в пиве  смертельна  для  простейших,  вино
тоже является слабым антисептиком. Кофе из магазина мог быть гораздо менее
токсичным, чем какое-нибудь высокоэффективное средство для полоскания рта,
и все-таки оказаться смертельным для обитателей "зоопарка" Кальхауна.
     Однако  суть  заключалась  в  другом:   что-то   позволяло   микробам
беспрепятственно   размножаться   в   человеческом   организме,   разрушая
естественную защиту  от  инфекции.  Для  распространения  инфекции  ничего
другого и не требовалось. Каждый человек носит в  своем  организме  немало
микробов - от бактерий, живущих в ротовой полости, до тех, средой обитания
которых является кишечная флора. Даже в волосяных мешочках на  коже  часто
живут стрептококки.  Если  разрушить  иммунную  защиту  организма,  каждый
человек, несомненно, заболеет одной из тех болезней, возбудителей  которых
он на себе носит.
     Значит, эпидемия на Крайдере-2 и на Касторе-4 перед этим -  вовсе  не
была инфекцией, таинственно распространяющейся в отсутствие каких бы то ни
было возбудителей - бактерий или вирусов.  Значит,  причиной  было  просто
какое-то  токсичное,  ядовитое  вещество,  типа  того,  которое   выделяют
бактерии - возбудители ботулизма. Тогда все  становилось  на  свои  места.
Такое токсичное вещество  могло  быть  добавлено  в  какой-нибудь  пищевой
продукт -  неважно,  в  какой  именно,  например  в  упаковки  с  кофе.  В
определенной концентрации это вещество будет безвредным для человека в том
смысле, что не приведет к смертельному исходу. Оно будет иметь только один
эффект - препятствовать образованию  антител,  то  есть  тех  органических
химических соединений,  которые  человеческий  организм  вырабатывает  для
борьбы с инфекцией, которая окружает человека. В  результате  человеческий
организм будет неспособен бороться  с  инфекцией.  Антитела,  введенные  в
организм человека извне, могут победить болезнь, от которой  сам  организм
не может защититься, но за одной болезнью обязательно последует  другая  и
так далее. Однако в более сильной концентрации  такое  токсичное  вещество
убивало все живые организмы, кишащие в болотной воде.
     Кальхаун еще раз прочитал  информацию,  которую  выдал  компьютер,  и
спустился вниз,  в  грузовое  помещение  корабля.  На  борту  медицинского
корабля  находилось  большое  количество  самых  разнообразных  вещей,   в
частности, некоторые  основные  компоненты,  из  которых  можно  составить
бесконечное  количество  других  соединений.  Кальхаун  отобрал  из  своих
запасов те вещества, которые были указаны компьютером, и снова вернулся  к
работе с препаратами. Работал он долго и очень тщательно  и  в  результате
получил белый порошок. Затем приготовил очень слабый раствор этого порошка
и добавил его  в  болотную  воду.  Инфузории,  амебы  и  прочие  крошечные
создания продолжали беззаботно и радостно  плавать  и  носиться  в  разных
направлениях, не обращая на это ни малейшего  внимания.  Он  добавил  туда
чуть-чуть настоя кофе и продолжал  экспериментировать,  чтобы  определить,
какое количество раствора с полученным им порошком, добавленное  в  настой
кофе, делало его безвредным для простейших.
     Это вещество не являлось противоядием для  токсина,  содержащегося  в
кофе. Оно не устраняло разрушающее воздействие токсина,  а  соединялось  с
ним и уничтожало его. Это было вещество, способное остановить эпидемию  на
Крайдере-2.
     Когда Кальхаун закончил  работу,  был  уже  день.  Точнее,  день  уже
клонился к закату. Усталый, но довольный, он сказал Мургатройду:
     - Ну все, проблема решена!
     Мургатройд не ответил. Кальхаун сначала не обратил на  это  внимания,
потом поднял голову и увидел, что Мургатройд лежит на полу. Глаза  зверька
были полузакрыты, дышал он прерывисто и часто.
     Кальхаун вспомнил, что, когда кофе  рассыпался  на  полу,  Мургатройд
засунул в рот горсть зерен и съел их, блаженно улыбаясь. Кальхаун взял его
на руки. Мургатройд не  сопротивлялся,  он  этого  даже  не  почувствовал.
Кальхаун  начал  внимательно  осматривать  его,  усилием  воли   сдерживая
волнение и подступающий гнев.
     Мургатройду было очень плохо. Тормали никогда не болели инфекционными
заболеваниями: их  иммунная  система  мгновенно  реагировала  на  малейший
признак  инфекции  и  вырабатывала  антитела,  которые   разрушали   любые
патогенные организмы. Их пищеварительная система обычно  действовала  тоже
очень эффективно, отторгая  любое  вещество,  вредное  для  организма.  Но
токсичное вещество, вызвавшее эпидемию на Крайдере-2, не  было  вредным  в
прямом смысле слова. Само оно никого не убивало, а  только  препятствовало
образованию антител, которые  и  составляют  защиту  живого  организма  от
инфекции.
     У Мургатройда была пневмония, причем уже не в начальной стадии. В его
организме инфекция распространялась быстрее, чем в организме  человека,  и
заболевание протекало в гораздо более тяжелой форме. По-видимому, где-то в
его шкурке, или на одежде Кальхауна, или на стене,  или  на  полу  корабля
находился возбудитель пневмонии, может быть, единственный микроб,  который
и явился  причиной  этого  заболевания.  Такие  микроорганизмы  существуют
везде.  Обычно  организм  человека  и  животного  способен   противостоять
инфекции,  если  только  он  не  соприкасается  с   огромным   количеством
возбудителей данной болезни. Но сейчас  Мургатройд  фактически  умирал  от
болезни, которой тормали не заражались, просто не могли заразиться.
     Кальхаун взял некоторые пробы, чтобы окончательно во всем  убедиться.
Затем он взял свой новый раствор и приготовился дать его Мургатройду.
     - К счастью, Мургатройд, - сказал он серьезно, - в данной ситуации  я
смогу тебе помочь. Держись!

                                    6

     Мургатройд пил кофе маленькими глотками с нескрываемым удовольствием.
Слизнув последнюю каплю, он заглянул в  свою  пустую  чашку,  протянул  ее
Кальхауну и сказал с вопросительной интонацией: "Чи?"
     - Наверно, тебе не повредит, если  ты  выпьешь  еще  одну,  -  сказал
Кальхаун. И добавил с чувством: - Я  очень  рад,  что  ты  теперь  здоров,
Мургатройд.
     Мургатройд сказал с удовлетворением: "Чи-чи!"
     В этот же момент из громкоговорителя послышался металлический голос:
     -  Вызываем  медицинский  корабль!   Вызываем   медицинский   корабль
"Эскулап-20"! Планета Крайдер-2 вызывает медицинский корабль "Эскулап-20"!
     Корабль в это время  находился  на  орбите  Крайдера-2  за  пределами
атмосферы планеты. Кальхаун ожидал официального сообщения властей  о  том,
как были выполнены те рекомендации, которые он им передал. Он ответил:
     - Слушаю вас.
     - Говорит министр здравоохранения планеты, - послышался другой голос,
в котором явно слышалось облегчение. - Только что я получил  сообщения  из
шести  больниц.  Они  выполняют  ваши  инструкции,   все   подтверждается.
Выясняется, что заражению подвергались различные продукты питания, так что
если даже удалось бы установить, что причиной распространения  эпидемии  в
одном месте является какой-то определенный продукт, то в другом месте  это
было бы не так.  Это  был  дьявольски  хитроумный  план!  И,  конечно,  мы
синтезировали ваш реагент и проверили его действие на подопытных животных,
у которых  нам  удалось  в  соответствии  с  вашими  инструкциями  вызвать
заболевания.
     -  Я  надеюсь,   -   сказал   Кальхаун,   -   что   результаты   были
удовлетворительными.
     Голос человека, который разговаривал с Кальхауном, внезапно дрогнул.
     - Один из моих детей... он теперь,  возможно,  поправится.  Он  очень
ослаб, но почти наверняка будет жить, теперь, когда мы можем защитить  его
от новой инфекции. Мы начали использовать ваш  реагент  в  масштабах  всей
планеты.
     - Простите, я хотел бы уточнить, - сказал  Кальхаун.  -  Это  не  мой
реагент. Это самое обычное, широко известное химическое вещество.  Оно  не
так часто употребляется, а в медицине,  может  быть,  оно  используется  в
первый раз. Упоминание о нем можно найти в...
     Голос из динамика перебил его:
     - Теперь вы меня простите, но это все неважно! Я хотел сообщить  вам,
что все, что вы нам сказали,  оказалось  правдой.  У  нас  все  еще  много
больных в тяжелейшем состоянии, но вновь заболевшие уже реагируют на меры,
которые мы принимаем для нейтрализации токсинов, которые  они  получили  с
едой. Они выздоравливают и не  заболевают  вновь.  Наши  врачи  испытывают
огромное чувство облегчения. Они уверены в успехе.  Вы  просто  не  можете
себе представить, что это значит для нас!
     Кальхаун взглянул на Мургатройда и сказал сдержанно:
     - Думаю, что могу. Я сам очень рад. Да, а как насчет доктора  Кело  и
его сообщников?
     - Мы возьмем его! Он не может покинуть планету, и мы  его  найдем!  В
космопорте сейчас только один космический корабль,  он  прилетел  два  дня
назад. Все это время он по нашей просьбе находится в порту на добровольном
карантине. Экипаж имеет инструкции не  брать  никого  на  борт.  Мы  хотим
зафрахтовать его для  полетов  на  другие  планеты  с  целью  приобретения
продуктов питания вместо зараженных.
     Кальхаун,  гладя  пушистую  шерстку  Мургатройда,  сказал  еще  более
сдержанно:
     - На вашем месте я не стал бы  этого  делать.  Вам  придется  послать
большое количество валюты для закупок продовольствия.  В  двух  предыдущих
случаях огромные суммы денег, собранных  для  таких  же  целей,  бесследно
исчезали. Я не полицейский, но думаю, что именно это могло  быть  причиной
эпидемий. Некоторые люди могли задумать этот ужасный план с одной целью  -
чтобы в их распоряжении оказались десятки миллионов...
     После   нескольких   секунд   молчания   Кальхаун   услышал   гневное
восклицание:
     - Ну, если это так!..
     Кальхаун перебил его:
     - Через несколько минут я буду над противоположной стороной  планеты.
Я свяжусь с вами позже. На этой орбите я  совершаю  полный  виток  за  два
часа.
     - Если это действительно так, - повторил тот же голос  с  яростью,  -
тогда мы...
     Затем наступило молчание. Кальхаун сказал весело:
     - Мургатройд, у меня хорошо получается, когда я  пытаюсь  предугадать
ход рассуждений честного человека. Если бы я сказал им раньше, что  жертвы
эпидемии на самом деле были жертвами Преступления, они бы не  поверили  ни
одному моему слову.  Но  я  начинаю  догадываться,  как  работает  и  мозг
преступника!  Додуматься  поджечь  дом,  чтобы  скрыть  следы  ограбления,
способен только преступник. Надо быть преступником, чтобы в  голову  могла
прийти мысль убить человека, чтобы ограбить его. И  только  преступный  ум
способен породить идею распространить эпидемию для того,  чтобы  завладеть
огромной суммой денег под  предлогом  закупок  продовольствия  вместо  тех
продуктов, которые он сам же отравил. Я не сразу это понял!
     Мургатройд сказал глубокомысленно: "Чи!"
     Он встал на ноги и немного прошелся на слегка  дрожащих  конечностях,
как бы испытывая свои силы. Затем он  вернулся  и  снова  уютно  устроился
около Кальхауна. Кальхаун погладил его. Мургатройд зевнул. Он очень  ослаб
и не мог толком ничего понять. Тормали никогда не болеют, и это  состояние
было ему непривычно и очень неприятно.
     - Теперь, - продолжал  Кальхаун  задумчиво,  -  мне  надо  попытаться
представить  себе  ход  мыслей   преступников,   если   они   нас   сейчас
подслушивали. Мы нарушили их планы здесь, на Крайдере. Они затратили очень
много времени  и  усилий  на  осуществление  задуманного.  Значит,  теперь
получается, что все их усилия были напрасны.  Я  думаю,  что  они  сейчас,
мягко говоря, недовольны. Мной.
     Он устроил Мургатройда поудобнее и стал раскладывать все  по  местам.
Он  поместил  пробирки  с  растворами,   которые   использовал   в   своих
экспериментах, так, чтобы в результате внезапного сотрясения от удара  или
от ускорения корабля жидкость не пролилась. Он проверил, насколько надежно
закреплены на своих местах все предметы в отсеке управления. Он  спустился
вниз,  чтобы  убедиться,  что  улики  против  преступников  на   месте   -
дополнительный  блок  управления,  аккуратно  запечатанный  в  пластик,  и
скафандр, в котором на борту "Эскулапа-20" появился один из преступников -
и что в  случае  внезапного  удара  они  не  будут  повреждены.  Когда  он
вернется, то передаст их в лабораторию Главного  управления  Медслужбы.  В
результате  тщательного  исследования  можно  будет  определить,  кто   из
технических  сотрудников  Управления  смонтировал  этот  блок   на   борту
"Эскулапа-20". Тогда легко будет установить личность человека, лежащего на
дне расщелины на обледеневшей, необитаемой планете.
     К тому времени, когда Кальхаун закончил  все  приготовления,  корабль
почти завершил свой виток вокруг планеты. Кальхаун отнес Мургатройда в его
отсек и запер  дверь  так,  чтобы  маленького  зверька  не  выбросило  при
внезапном ударе. Он подошел к креслу пилота, сел, пристегнулся и сказал  в
микрофон:
     -  Медицинский  корабль  "Эскулап-20"  вызывает  планету   Крайдер-2!
Вызываю планету Крайдер-2.
     Сразу же послышался голос в динамике, дрожащий от гнева:
     - Крайдер-2 отвечает "Эскулапу-20". Вы оказались  правы!  Космический
корабль, стоявший в порту, взлетел с помощью  своих  ракетных  ускорителей
прежде, чем мы смогли его остановить! Они, наверно,  слышали  наш  с  вами
предыдущий разговор! Они скрылись за  горизонтом  прежде,  чем  мы  смогли
подключить энергорешетку и опустить их вниз!
     - Понятно, - сказал Кальхаун спокойно. - А доктор Кело на борту?
     -  Да!  -  в  волнении  проговорил  его  собеседник.  -  Это   просто
невероятно! Этому нет никакого оправдания! Он все-таки попал на борт этого
корабля, и мы попытались захватить его,  но  они  включили  свои  ракетные
двигатели и улетели!
     - Понятно, - повторил Кальхаун еще более спокойно. - Тогда дайте  мне
координаты, где я могу сесть.
     Когда ему дали координаты, он попросил их повторить. Конечно, если их
подслушивали... Но он изменил орбиту  своего  корабля,  чтобы  встреча,  к
которой он стремился, состоялась  в  определенном  месте,  в  определенный
момент, на определенном, весьма  значительном  расстоянии  от  поверхности
планеты.
     - Теперь, - проговорил  он  вслух,  -  мы  посмотрим,  понимаю  ли  я
психологию представителей преступного мира.
     На корабле было тихо, если  не  считать  звуков,  которые  необходимы
человеку, чтобы у него не возникало ощущения, что он находится в могильном
склепе.
     Стрелка  на   индикаторе   прибора,   показывавшего   местонахождение
ближайшего объекта, дрогнула и стала медленно уходить от того  места,  где
она указывала расстояние до поверхности планеты.  Какой-то  другой  объект
был теперь ближе к "Эскулапу-20" и продолжал приближаться. Кальхаун  нашел
этот объект, развернул корабль и стал ждать.  Вскоре  он  увидел  на  фоне
далеких звезд слабое серебряное свечение отраженного солнечного света.  Он
снова начал рассуждать, поставив себя на место тех, кого  ему  нужно  было
переиграть, сопоставляя факты, анализируя возможные варианты.
     Он включил электронный телескоп. Да, все было так, как он ожидал.  За
тем, другим кораблем виднелись какие-то мелкие объекты. Они  конусообразно
разлетались  в  стороны  как  крошечные,  несущие  смерть  ракеты.  И  они
действительно несли с собой смерть. Если бы хоть одна из ракет столкнулась
с его кораблем, она прошила бы его насквозь.
     Это  был  явно  тот  самый  корабль,   который   доставил   на   борт
"Эскулапа-20" преступника, чтобы в  дальнейшем  он  смог  выдать  себя  за
Кальхауна. Это были те люди, на совести которых лежали  эпидемии  на  трех
планетах. Именно этот корабль  ждал  того  момента,  когда  на  его  борту
окажется огромная сумма денег, чтобы закупить продовольствие  для  жителей
планеты. Теперь, из-за Кальхауна, все  их  планы  рухнули,  все,  что  они
проделали, оказалось напрасной тратой усилий, времени  и  средств.  Теперь
они хотели уничтожить медицинский корабль - Кальхаун  должен  был  понести
заслуженное, с их точки зрения, наказание.
     Однако Кальхаун чувствовал себя вполне спокойно и  уверенно,  хотя  и
шел навстречу кораблю, который хотел его уничтожить, разбрасывая для  этой
цели смертоносные ракеты. Со стороны это выглядело так, будто тот  корабль
тянул за собой конусообразную сеть, несущую смерть и разрушение.
     Кальхаун запустил на полную  мощность  свои  ракетные  ускорители,  и
"Эскулап-20" ринулся навстречу другому  кораблю.  Тем  кораблем  управляли
преступники, люди с  психологией  преступников.  Они  не  могли  понять  и
сначала не могли поверить, что Кальхаун, человек, который должен был стать
их жертвой, мог подумать  о  чем-нибудь  ином,  кроме  как  о  возможности
избежать гибели. Но вскоре они поняли, что он собирается  атаковать  их  в
космосе.
     Их корабль дернулся в сторону. И Кальхаун тоже соответственно изменил
курс. Еще один маневр преступников, который  повторил  и  Кальхаун.  Пилот
другого корабля был сбит с  толку  и  явно  потерял  инициативу.  Кальхаун
нацелил свой корабль прямо на нос другого звездолета. Они неслись  друг  к
другу со скоростью, во много раз превышающей скорость пули, выпущенной  из
ружья. В последний момент корабль преступников  сделал  отчаянную  попытку
избежать столкновения. Именно в этот момент Кальхаун резко  повернул  свой
корабль на девяносто градусов и выключил ракетные двигатели.  "Эскулап-20"
продолжал движение вперед, и как  только  он  оказался  сбоку  от  другого
корабля, Кальхаун вновь включил  ракетные  двигатели.  Раскаленные  добела
языки пламени, освещая все вокруг на много километров, плеснули на корабль
преступников.  В  следующее  мгновение  разрезанный  на  две  неравные,  с
оплавленными краями половины корабль рухнул вниз.
     Из динамика послышалось:
     - Вызываем медицинский корабль! Что случилось?
     В  этот  момент  Кальхаун  был   слишком   занят,   чтобы   отвечать.
"Эскулап-20", набирая скорость, уходил все  дальше  в  сторону  от  курса,
которым следовал другой корабль.  Вокруг  сновали  выпущенные  им  ракеты,
пронизывая все пространство. Кальхауну нужно было как можно скорее  увести
свой корабль подальше от них.
     Только оказавшись на безопасном расстоянии, он ответил на вызов.
     - Здесь был какой-то корабль, - сказал он ровным голосом,  -  который
пытался уничтожить "Эскулап-20". Но с ним, похоже,  что-то  случилось.  Он
развалился надвое и вскоре, наверно, рухнет где-нибудь на  поверхность.  Я
думаю, в живых многих не останется. Мне кажется, на  борту  этого  корабля
был доктор Кело.
     Он слышал взволнованные голоса людей,  разговаривающих  между  собой.
Затем  его  попросили  срочно  сесть  и   принять   благодарность   людей,
выздоравливающих  после  восстановления  их  иммунитета.  Кальхаун  сказал
вежливо:
     - Мой тормаль тоже перенес серьезное заболевание. Это беспрецедентное
явление. Я должен поскорее доставить его в Главное  управление  Медслужбы.
Тем более что здесь моя миссия уже закончена.
     Он занялся определением обратного курса корабля,  не  обращая  больше
внимания на голоса, раздававшиеся из динамика. Он нацелил "Эскулап-20"  на
звезду, вокруг которой  вращалась  та  самая  планета,  где  располагалось
Главное управление Медслужбы, затем нажал кнопку, и корабль снова вошел  в
сжатое пространство, как бы пробивая в обычном пространстве дыру,  вползая
туда и втягивая ее за  собой.  Со  скоростью,  во  много  раз  превышающей
скорость света, он мчался в микрокосмосе.
     Кальхаун сказал довольно суровым голосом:
     - Три недели мирной и спокойной жизни в подпространстве,  Мургатройд,
принесут тебе гораздо больше пользы, чем посадка на  Крайдер-2,  где  тебя
закармливали бы сладостями и кофе. Это я говорю тебе как твой врач!
     "Чи, - сказал Мургатройд без особого энтузиазма. - Чи-чи-чи!"
     Медицинский корабль продолжал свой путь.

                  ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЛЕНТОЧКА НА НЕБОСКЛОНЕ

                                    1

                     Ошибка -  это  отрицание  реальной  действительности.
                Ошибки -  всего  лишь  сбой  в  четкой  работе  разума.  В
                экстремальной ситуации мы, возможно, совершаем ошибку  при
                необходимости действовать раздумывая. Нет  времени,  чтобы
                выбрать  оптимальное   решение,   необходимо   действовать
                немедленно. Однако большинство ошибок мы  совершаем  вовсе
                не под нажимом  внешних  обстоятельств.  Мы  безоговорочно
                принимаем первое пришедшее на  ум  решение  или  стараемся
                избежать труда подумать, какое решение следует принять,  а
                может быть, из-за нежелания думать о необходимости сделать
                что-либо  немедля  в  то  время,  когда  существует  масса
                приятных вещей, о которых стоит поразмышлять.
                                        Фицджеральд. Практическое мышление

     Случилось так, что кто-то набрал  неправильную  команду  на  бортовом
компьютере. Это был как раз тот случай, когда  ошибка  непростительна,  но
как в  повседневной  жизни  нельзя  обойтись  без  молотка  при  забивании
гвоздей, так и  человеческая  ошибка  вполне  возможна  при  обращении  со
сложной техникой.
     Люди совершают  ошибки  по  недоразумению,  походя,  и  вовсе  не  из
корыстных побуждений и не из вредности, и даже не  в  силу  предначертаний
свыше, поэтому...
     Кальхаун услышал знакомое предупреждение: "Выход  из  подпространства
через пять секунд после звукового  сигнала",  затем  послышалось  знакомое
тиканье  отсчета  секунд.  Кальхаун  зевнул  и  отложил  в  сторону  книгу
"Практическое мышление". Он учился. В его профессии учеба была  совершенно
необходима. Кроме того, доскональное изучение  какой-либо  книги  помогало
коротать время, путешествуя в подпространстве.  Он  подошел  к  приборному
блоку, занял свое кресло и пристегнул ремни.  Тормаль  Мургатройд  высунул
нос из-под пушистого хвоста и сошел со своей подушки, где он дремал,  тоже
коротая время перелетов в подпространстве. Он  мягко  прошлепал  к  креслу
Кальхауна и устроился под ним. Там  были  специальные  приспособления  для
четырех черных лапок и гибкого пушистого хвоста.
     "Чи", - завел было разговор Мургатройд своим высоким сопрано.
     - Совершенно  с  тобой  согласен,  -  серьезно  ответил  Кальхаун  и,
переиначивая цитату, произнес: - Не в каменных стенах суть тюрьмы,  и  наш
корабль для нас совсем не клетка!.. Но  было  бы  неплохо  прогуляться  на
свежем воздухе, так, для разнообразия.
     Тиканье в динамике продолжалось, но вот наконец послышался звук гонга
и начался отсчет: пять... четыре... три... два... один!
     Звездолет вышел из подпространства.
     Кальхаун  поморщился  и  сглотнул.  Невозможно  привыкнуть  к   этому
ощущению при входе и выходе из подпространства.  Резкое  головокружение  и
подступающая к горлу тошнота - не самые лучшие ощущения,  и  неважно,  как
часто их приходится испытывать: выработать какую-либо привычную реакцию не
удается - всегда  на  мгновение  замирает  сердце,  и  невольно  возникает
необъяснимое чувство паники.
     Пока Кальхаун приходил в себя,  включились  экраны  внешнего  обзора.
Экраны продемонстрировали привычную картину глубокого космоса, окружавшего
корабль Медслужбы. Да, обычный  космос,  совсем  не  та  пустота,  которая
окружает звездолет  во  время  путешествия  в  коконе  подпространства.  И
все-таки  это  космическое  окружение   показалось   Кальхауну   несколько
странным: он готовился увидеть совсем не то.
     Корабль  окружали  звезды  разнообразных  размеров   и   окраски,   в
зависимости от их удаленности от корабля. Но каждая  из  них  представляла
собой всего лишь сияющую точку.
     Картина была совсем иной, отличной от той,  которую  Кальхаун  должен
был увидеть после прыжка через световые годы.
     Прошли те времена, когда космические корабли  останавливались,  чтобы
полюбоваться великолепием Вселенной, потому что расстояния  стали  слишком
велики. Эти расстояния вызывали у  людей  чувство  безмерного  одиночества
среди звезд.
     Все космолеты входили в подпространство как можно ближе к планете,  с
которой  стартовали,  и  после  суперпрыжка  "выныривали"  поближе  к  той
планете, которая была их пунктом назначения. Экипажи совсем не  стремились
к тому, чтобы лицезреть звездные картины в полном объеме. Оказывается, для
людей очень вредно смотреть на звезды, если  вокруг  одни  только  звезды.
Подобная практика рассматривания звезд будила в людях чувство собственного
ничтожества  перед  этой  непостижимой  звездной  бесконечностью,  и  было
известно немало случаев,  когда  люди  теряли  рассудок,  пережив  чувство
затерянности в пространстве.
     Кальхаун прищурившись наблюдал за звездным пространством. Он понимал,
что произошла ошибка, возможно, ошибка в программе компьютера. Ему не было
страшно. Пока. Он поискал глазами "знакомые" звезды.
     Где-то поблизости должны находиться пламенеющее солнце  и  полумесяцы
или полудиски разной яркости, а также закутанные  многослойной  атмосферой
планеты, плавающие неподалеку от звезды-солнца.
     Солнцем должна быть звезда Мерида, а Кальхауну  предстояло  по  плану
осуществить самую обычную посадку на планету Мерида-2 и провести  рутинную
профилактическую  инспекцию  состояния   здоровья   населения,   а   затем
отправиться в Главное управление Межзвездной медицинской службы с отчетом,
в котором он ничего важного, наверно, и не сообщил бы.  Но  теперь  уж  он
точно не сможет всего этого сделать, поскольку  "вынырнул"  в  совершенной
пустоте, и это его отнюдь не радовало.
     Мургатройд вспрыгнул на ручку кресла и  важно  уставился  на  экраны.
Кальхаун хмурился и качал готовой.  Мургатройд  с  удовольствием  и  очень
изящно повторил движение Кальхауна, ведь тормали так  прекрасно  имитируют
манеры и поведение  людей.  Все,  что  он  увидел  на  экранах,  было  ему
непонятно, да и не имело для него никакого значения, но  он  почувствовал,
что должен что-нибудь сказать на этот счет.
     "Чи", - произнес он.
     - Несомненно,  -  согласился  Кальхаун.  -  Очень  мудрое  замечание,
Мургатройд. Хотя я  могу  лишь  констатировать  неудовольствие  по  поводу
сложившейся ситуации и возможных последствий. Нам подстроили пакость.
     Мургатройду нравилось думать, что он  участвует  в  разговоре,  и  он
добросовестно ответил: "Чи-чи! Чи-чи-чи!"
     - Разумеется, - опять согласился с ним Кальхаун. - Но мы вляпались  в
неприятную заварушку. Прыгай вниз, а я попробую поискать выход.
     Разочарованный  Мургатройд  спрыгнул  на  пол.  Горящими  глазами  он
смотрел, как Кальхаун без всякого удовольствия  отправился  в  отсек,  где
хранилась аппаратура как раз для таких непредвиденных  случаев,  и  принес
какой-то прибор, с помощью которого можно было попытаться найти  выход  из
этой опасной ситуации. Если окажется, что все не так плохо и ошибку  можно
исправить, то ему это удастся без труда, но  если  ситуация  вышла  из-под
контроля, результат может оказаться фатальным.
     Среднее удаление звезд друг  от  друга  в  пределах  одной  галактики
примерно пять или шесть световых лет. Среднее  расстояние  между  звездами
типа солнца гораздо больше, а за очень малым исключением обитаемые планеты
являются спутниками как  раз  таких  звезд.  Продолжая  свои  рассуждения,
Кальхаун пришел к выводу, что среди  пригодных  для  жизни  планет  только
ничтожно малая часть была  уже  колонизована,  и  если  корабль  провел  в
подпространстве два или более месяца, пилоту очень трудно определить,  где
он находится, взглянув лишь на звезды в иллюминаторе. Мало того,  даже  по
звездным картам вряд ли кто сможет определить,  где  он  находится,  если,
конечно, не иметь какой-нибудь галактики, звезды или планеты, относительно
которой  можно  сориентироваться.  В  подобных  случаях   звездные   карты
бесполезны.
     Ошибка  компьютера  в  данном  случае  могла  быть  исправимой.  Если
звездолет Медслужбы вышел  из  подпространства  в  пределах  восьми-десяти
световых  лет,   Кальхауну,   возможно,   удастся   определить   ближайшую
звезду-солнце  с  помощью  построения  параллакса.   Он   мог   определить
относительно точно и  большее  расстояние.  Ну  что  же,  оставалось  лишь
надеяться, что ошибка в программе не оказалась очень серьезной.
     Он принес панорамную камеру с шестьюлинзовой турелью, чтобы  получить
изображение с шести внешних  экранов  одновременно,  и  тщательно  вставил
пластину. Через несколько секунд перед ним лежало изображение всех звезд и
небесных  тел  третьей  величины  в   их   соответствующем   цвете   и   с
соответствующим указанием их яркости.
     Кальхаун отложил отснятую пластинку, предупредил  Мургатройда  о  еще
одном скачке через пространство и нажал кнопку. И снова  они  оба  ощутили
головокружение, приступ тошноты и неудержимый всплеск  страха.  Мургатройд
пытался протестовать, но Кальхаун удерживал кнопку ровно пять минут.
     Когда Кальхаун отпустил кнопку,  последовали  все  те  же  неприятные
ощущения и, как всегда, одновременно.
     Отдышавшись после прыжка в пространстве, Кальхаун продолжал съемки  и
скорректировал курс звездолета, развернув его на девяносто градусов, затем
снова начал прыжок  в  пространстве.  Опять  их  обоих  захлестнула  волна
страха, близкого к панике, головокружение и приступ тошноты.
     Мургатройд прикрыл пушистыми лапками свой кругленький животик,  всеми
силами стараясь подавить тошноту, и  тоненьким  жалобным  голосом  выразил
страдание и протест: "Чи-чи!"
     - Я полностью с тобой согласен, - заверил его Кальхаун, - мне тоже не
нравятся эти скачки, но мне  хотелось  бы  знать,  где  мы,  если  мы  еще
существуем где-нибудь...
     Он включил прибор сравнительного анализа фотографий и вставил в  него
три отснятые пластины.
     Прибор начал вращать пластины по очереди. Очень далекие  звезды  были
почти неподвижны  и  не  давали  заметного  смещения  в  пространстве,  но
объекты, находящиеся в пределах двадцати световых лет,  наверняка  покажут
смещение при рассмотрении их с разных точек.
     На этот раз при сравнении пластин Кальхауну удалось отыскать  звезду,
которая достаточно заметно перемещалась в пространстве, и  он  принялся  с
подозрением ее рассматривать.
     - Да, мы бог знает где, - мрачно констатировал Кальхаун. - Уж  кто-то
постарался с программой компьютера. Единственная звезда, которая  образует
параллакс, совсем даже не Мерида. На  самом  деле  я  вообще  не  очень-то
доверяю этим снимкам. Две пластины определяют этот объект как звезду  типа
солнца, а третья пластина характеризует эту же звезду как красный  карлик.
А это уже само по себе невозможно. Солнце не может быть красным  карликом,
и совсем невероятно, чтобы солнце было с одной стороны одного цвета,  а  с
другой стороны - иного. Особенно если угол смещения при наблюдении за  ним
очень мал.
     Кальхаун произвел приблизительные вычисления и поставил  звездолет  в
позицию для совершения прыжка к видимой звезде-солнцу.  По  его  расчетам,
после часового путешествия  в  подпространстве  они  приблизятся  к  этому
странному солнцу. Он нажал на  кнопку,  и  последовали  знакомые  симптомы
вхождения в подпространство. Мургатройд чуть  было  не  поддался  приступу
тошноты, но удержался.
     Чтобы  скоротать  время,  Кальхаун  занялся  просмотром  микрофильма,
представляющего космическое  пространство,  отснятое  в  одних  и  тех  же
галактических координатах с каждой звезды-солнца в этом звездном  секторе.
Приблизительно у одной  звезды-солнца  из  сорока  существовала  обитаемая
планета, и если когда-либо производилась съемка этого сектора Галактики  с
ближайшей к звезде планеты, то, сравнивая снимки и определяя  расположение
звезд, можно было узнать, где в данный момент находится звездолет "Эскулап
20". Может, и звездные карты тогда принесут какую-нибудь пользу.
     Но ему  еще  предстояло  определить,  что  привело  корабль  к  этому
болтанию в пространстве: ошибка в  астронавигационной  системе  звездолета
или ошибка в программе, введенной в бортовой компьютер. Если первое  -  то
дело плохо, если второе - то  ситуация  сложная,  но  не  безвыходная.  Он
прилег отдохнуть и попробовал сосредоточиться на книге, которую  изучал  в
полете.
     "Более того, человеческая ошибка никогда не бывает произвольной. Мозг
расценивает  приобретенные  и  сохраняемые   им   данные   как   абсолютно
безошибочные и  не  воспринимает  информацию,  которая  противоречит  этим
данным... - Кальхаун зевнул и пропустил несколько строк. - Поэтому  каждый
человек обладает собственным индивидуальным  фактором  ошибки,  не  только
количественного, но и качественного характера..."
     Он продолжал читать, лишь отчасти понимая  смысл  прочитанного.  Если
человек достиг положения медика в Межзвездной медицинской службе,  то  это
вовсе не означает, что он уже закончил свое обучение  и  образование.  Ему
предстояло еще подниматься по карьерной лестнице, а для этого многое  надо
было изучить, понять и лишь тогда можно подняться на высшие ступени.
     Раздался знакомый голос: "Выход из подпространства через пять  секунд
после звукового сигнала", и опять послышалось знакомое  тиканье:  тик-так,
тик-так.
     Кальхаун занял свое место у блока управления кораблем.  Мургатройд  с
отвращением сказал: "Чи!"  -  и  отправился  на  свое  место  под  креслом
Кальхауна. Начался отсчет времени: пять, четыре, три, два, один.
     Звездолет вынырнул из подпространства и... тут же сработали двигатели
аварийной посадки, а Мургатройд  отчаянно  вцепился  в  кресло  Кальхауна.
Дальше произошло что-то вообще непонятное:  аварийные  двигатели  затихли,
что-то мелькнуло рядом, нечто похожее  на  осколки  колец  на  прихотливом
изгибе орбиты.  Вот  на  экранах  появилось  звездное  поле  и  солнце  на
расстоянии  двух  световых  лет.  И  если  до  этого  Кальхауна   удивляло
отсутствие солнца, теперь он был потрясен, увидев необычайное  зрелище  на
внешних экранах.
     Солнце оказалось справа. Это было желтое солнце, обычная звезда  типа
"солнца" с размытыми очертаниями. Еще были планеты: одна - газовый гигант,
достаточно близко видимая точка; за ним - тонкая полоска света,  полумесяц
другой планеты, находящейся ближе к солнцу. Но изумление его вызвал  пояс,
полоска, ленточка сверкающего вещества над этой второй  планетой.  Зрелище
восхитительное, но совершенно неподдающееся восприятию разумом.  Это  было
невероятно!
     Тонкий занавес великолепного сияния окутывал  желтую  звезду.  Он  не
походил на кольцо из осколков бывшего спутника  этой  планеты  в  пределах
Лимита Рома.
     Это была узкая неровная сверкающая золотая ленточка, которую хотелось
немедленно прогладить утюгом. Еще ее  можно  было  сравнить  с  постепенно
тающим по краям колечком дыма. Поверхность ее выглядела неровной,  и  сама
она казалась жесткой. Может  быть,  какая-то  неподдающаяся  человеческому
воображению ракета оставила такой замысловатый след от своих двигателей?..
Как будто след этот гнался за собственным хвостом в  прихотливом  вращении
вокруг желтой звезды.
     Но этого не могло произойти, так не  бывает!  Но  ленточка  сверкала,
извиваясь вокруг планеты.
     Кальхаун не мог  оторвать  глаз.  И  вдруг  понял,  что  их  нынешнее
положение в космосе вызвано не ошибкой компьютера: кто-то намеренно  задал
компьютеру  другую  программу.  Звездолет  Медслужбы   прибыл   точно   по
назначению, потому что в этом секторе находится обжитая людьми планета.
     Он снял электронный телескоп и начал поиск,  но  не  мог  удержаться,
чтобы лишний раз не взглянуть на сверкающую полоску, не имеющую ни начала,
ни конца. Он еще раз убедился в своем  предположении,  что  эта  структура
состоит из твердых частиц, а твердые частицы не могут  образовать  подобие
кольца вокруг планеты, если планета не вращается по  определенной  орбите.
Но многократные вращения в течение  долгого  времени  выравнивают  твердые
частицы, и внешнее кольцо планеты становится ровным и гладким. Это  кольцо
таким не было, значит, появилось оно совсем недавно.
     Кальхаун оценивающе прикинул:
     - Это -  натриевая  пыль  или,  возможно,  калиевая.  Висит  она  над
планетой неспроста. Частицы достаточно малы и поэтому обладают  отражающей
силой, но они и достаточно велики, чтобы держаться на орбите под  влиянием
светового давления. Очень разумно, не правда ли, Мургатройд? Я думаю,  что
ленточка эта вывешена специально,  чтобы  поддерживать  особый  климат  на
планете. Очень хорошо придумано! Стоит  посмотреть.  -  Он  нажал  кнопку,
переводящую звездолет в подпространство, и был так  увлечен  размышлениями
насчет натриевого или калиевого кольца, что не  успел  почувствовать  всех
"прелестей" вхождения в подпространство.
     Он даже успел заметить, что именно эти мельчайшие частицы и придавали
планете красноватый оттенок, и именно из-за  этого  оттенка  планета  была
классифицирована приборами как красный карлик при съемке  этого  звездного
поля с одной из позиций.
     Ленточка  была  потрясающей  идеей.  А  идея  становилась  еще  более
превосходной от того, что  была  удивительно  проста.  Ленточка  поглощала
теряющийся  в  космосе  солнечный  свет  и  отражала  его,  рассеивая  над
планетой, возвращая планете тепло. В "колечке" над  желтой  планетой  были
микроскопические частицы пыли, несколько десятков тонн, не больше.
     Планета, для которой создали эту сверкающую завесу, была  третьей  от
солнца. Снежно-ледовые шапки покрывали больше чем две  трети  поверхности.
Словно растопыренные пальцы, ледники отмечали  горные  цепи,  высокогорные
районы приближались к экватору. Там были синее море и зеленая  тропическая
растительность. Это была не Мерида-2,  но  ленточку-то  не  зря,  наверно,
вывесили?
     Кальхаун сманеврировал кораблем для захода на посадку и  приготовился
вызвать диспетчерскую службу.
     - Медкорабль "Эскулап 20", - уверенным голосом произнес  Кальхаун,  -
вызывает диспетчерскую службу.  Прошу  сообщить  координаты  для  посадки.
Масса  корабля  пятьдесят  стандартных  тонн.  Повторяю:  пять-ноль.  Цель
посадки: выяснить, где я  нахожусь,  и  сориентироваться  для  дальнейшего
полета в пункт назначения.
     Послышались щелчки. Кальхаун повторил  запрос.  Он  услышал  какое-то
бормотание: кто-то разговаривал в радиорубке. И вдруг донеслось:
     - Сколько времени прошло со времени последней посадки звездолета...
     Другой голос резко заметил:
     - Даже если он не из Города-Два  или  Города-Три,  кто  знает,  какая
болезнь...
     Кто-то прикрыл микрофон рукой. Последовала пауза, перешедшая в глухое
молчание. Кальхаун повторил стандартный вызов в третий раз.
     - "Эскулап 20", - произнес наконец голос  в  микрофон.  -  Вам  будет
разрешена посадка. Займите позицию.
     Кальхаун   удивился   инструкции:   координаты   не   соответствовали
стандартным галактическим. Ему дали местное  время  космопорта  и  широту.
Посадка, даже самая сложная не представляла для него труда. Но  инструкции
были совершенно немыслимыми! Негалактические координаты были  приняты  уже
бог знает сколько времени тому назад, во всяком случае их применили еще до
того, как Кальхаун получил какое-либо понятие об этих вещах. Но он  принял
инструкции и подтвердил их выполнение.
     Внешний микрофон снова ожил:
     - Не спешите! Мы еще можем передумать. Нам нужно все приготовить  для
посадки единственного космического корабля весом пятьдесят тонн.
     Кальхаун просто рот открыл от изумления. Корабль Медслужбы всегда был
желанным  гостем.  Межзвездная  медицинская  служба  была  организацией  с
четкими целями, высококвалифицированным персоналом и пользовалась  большим
авторитетом,  хотя  ей  всегда  не  хватало  звездолетов,  медиков,  и  ее
деятельность, почти подвижническую, принимали как должное. Она была так же
необходима, как воздух,  которым  мы  дышим,  но  никогда  еще  никому  не
приходило  в  голову  относиться  к  представителю  этой   организации   с
подозрением.
     Подозрительность и странность координат да еще эта  ленточка  в  небе
повергли Кальхауна в недоумение и  даже  вызвали  у  него  самого  чувство
неловкости и подозрительности.
     Он ждал посадки с нетерпением и с... интересом. Он не получал задания
остановиться  на  этой  планете,  но  у  него  сложилось  впечатление,   и
совершенно правильное, что корабль Медслужбы не совершал  посадки  на  эту
планету много десятков лет.
     Кальхаун обратился к Мургатройду:
     - Я забыл отснять эти звезды, но  ленточка,  если  о  ней  упомянуть,
наверно, где-то уже фигурировала в отчетах... И не думаю,  что  фотографии
нам очень помогут. Мне кажется, единственный способ узнать,  где  мы,  это
спросить тех, кто знает... Во всяком случае наш нынешний визит на  планету
вряд ли будет скучным.
     "Чи!" - проникновенно и одобрительно ответил Мургатройд.

                                    2

                     Насущная и неразрешимая проблема может вызвать как  в
                обществе, так  и  у  отдельной  личности  неконтролируемое
                состояние   затмевающей   разум   ярости,    эмоциональное
                отрицание существования данной проблемы и целенаправленный
                поиск  решения  ее.  В  прежние  времена  первая   реакция
                приводила  к  массовым   вспышкам   гнева   и   называлась
                "войнами". Вторая приводила к догматическим идеологиям,  а
                третья создавала современную цивилизацию. Если две  первые
                реакции когда-либо вернутся в общество, то...
                                        Фицджеральд. Практическое мышление

     Посадка действительно была необычной. Можно даже  сказать,  несколько
нервной. Силовое поле гигантской энергорешетки, устремленной в космос, как
бы на ощупь "поймало" звездолет и очень неуклюже стало тянуть на  посадку.
Дальше было еще хуже: очевидно, тот, кто находился  у  пульта  управления,
понятия не имел о посадочном маневрировании. В какой-то момент температура
обшивки звездолета начала быстро расти,  и  Кальхауну  пришлось  напомнить
диспетчеру об осторожности. Ему даже не видна была планета, на которую  он
совершал посадку. Это вызывало раздражение.
     Высота восемьдесят тысяч  метров:  исчезла  из  поля  зрения  полоска
синего моря.
     Высота тридцать пять тысяч метров: стали хорошо видны горные  цепи  и
извивающиеся под самыми  немыслимыми  углами  ледяные  реки,  которые  при
ближайшем рассмотрении оказались ледниками. Еще были видны  пятна  зеленой
растительности. Одно из этих пятен, над  которым  висел  корабль,  и  было
посадочной площадкой с энергорешеткой  в  середине.  Это  мало  напоминало
привычный космопорт. Другое пятно было удлиненным и неровным,  и  над  ним
расстилался  влажный  туман.  А  третье  пятно   было   почти   правильной
треугольной формы. Эти зеленые пятна  отстояли  друг  от  друга  на  много
километров, причем последние два отделял от первого горный массив. И когда
корабль спустился на поверхность этой загадочной планеты,  горы  полностью
скрыли два зеленых пятна.
     Кальхаун посмотрел на экраны: городов поблизости не видно,  шоссейных
дорог тоже. Планета представляла собой ледяной мир с пустынной землей, где
вода не замерзала только на экваторе. Космопорт, если это место можно было
так назвать, находился в снежной полярной долине.
     Кальхаун застегнул ремни безопасности и взял на  колени  Мургатройда:
звездолет дергался в разные стороны, пока, тот неумеха за пультом  пытался
довести его посадку до победного конца.
     Кальхаун увидел конструкции энергорешетки,  и  наконец  "Эскулап  20"
плюхнулся  на  землю.  Кальхаун  облегченно  вздохнул,   когда   звездолет
скорректировал свою посадку и аккуратно встал на  хвостовые  стабилизаторы
после многомесячного полета в космосе.
     Во внешнем микрофоне раздался  голос.  Медику  даже  показалось,  что
голос с некоторым облегчением произнес достаточно грозную тираду:
     - Оставайтесь внутри корабля. Вы  под  прицелом  нашего  оружия.  Вам
нельзя выходить наружу, пока мы не решим, что с вами делать.
     Кальхаун поднял брови: все складывалось так неожиданно. Он  посмотрел
на  датчик  измерения  внешнего  поля:  силовое  поле  энергорешетки  было
отключено. Слова, только что им услышанные, вызвали недоумение:  никто  не
смог бы удержать звездолет, если  бы  в  силу  чрезвычайных  обстоятельств
Кальхауну пришлось стартовать  с  недружелюбной  планеты.  Ему  ничего  не
стоило бы исчезнуть из космопорта, избежав обстрела  оружием,  если  здесь
вообще было какое-либо оружие ближнего радиуса действия.
     Он мог бы спокойно перелететь за горы, и никто бы его  не  остановил,
но он вежливо ответил:
     - Время терпит. Решайте, а я пока разомнусь.
     Он встал с кресла и подошел к правому  экрану.  Картина,  которую  он
увидел, повергла его в изумление.
     Энергоустановка была явно устаревшего типа, представляя собой круглую
конструкцию, составленную из стальных балок,  уходящих  высоко  вверх.  На
этой конструкции были смонтированы  причудливо  изогнутые  медные  кабели,
задача которых состояла в генерировании  специального  силового  поля  для
посадки  и  отправки  космических  кораблей.  Обычно  такие   колоссальные
сооружения располагались в центре городского  космопорта.  Они  откачивали
энергию из ионосферы планеты для осуществления взлетно-посадочных операций
и снабжения энергией всей планеты, а именно для промышленно-бытовых целей.
Энергорешетка обычно устанавливалась на устойчивом  монолите,  выполненном
из твердого материала. И еще одним важным условием  при  монтаже  подобной
установки было наличие места, предназначенного для хранения грузов.
     Но здесь Кальхаун не увидел города. С одной стороны и  в  самом  деле
было  здание  диспетчерской  службы.  Оно  было  сооружено  из   каменного
монолита, но к нему лепилось множество  ветхих  строений  с  покосившимися
стенами и крышами,  похожими  на  черепичные.  На  зеленой  траве  паслись
коровы. Посадочная площадка космопорта служила пастбищем!
     Кроме этого живописного нагромождения, поблизости не  было  ни  жилых
домов, ни других обычных для городского космопорта структур.  Единственное
шоссе,  ведущее  к  энергорешетке,  "стерлось",  перестало   существовать.
Кальхаун прислушался к  внешним  микрофонам:  ветер  шелестел  в  железных
конструкциях, и вдруг тоскливо замычала корова.
     Кальхаун свистнул от изумления и, перейдя к другому экрану, задумчиво
сказал, обращаясь к своему тормалю:
     -  Мургатройд,  ты  наблюдаешь  в  данный  момент,   если,   конечно,
наблюдаешь, одно из последствий человеческой ошибки. Я  все  еще  не  могу
ответить на вопрос, где мы, потому что сомневаюсь в  том,  что  эту  часть
Галактики вообще когда-либо снимали для звездных карт. Во всяком случае, я
не прихватил с собой фотографий этого района космоса, чтобы  сравнивать  с
теми, которые получил  при  панорамной  съемке.  По  могу  с  уверенностью
сказать, что рейтинг этой планеты по возможности  колонизации  равен  ноль
целых ноль десятых, а это значит, что жить здесь, конечно,  можно,  но  не
разумно. Хотя люди поселились здесь и... сделали большую ошибку.
     Он увидел вдали человеческую фигуру. Это была женщина, одетая в нечто
длинное и бесформенное. Она подошла к коровам и что-то делала там.
     Кальхаун продолжил, глядя на экран:
     - Да, ошибка  очевидна.  И  анализируя  возможности  совершения  этой
ошибки, я прихожу к мнению, что все это мне не нравится. Существует  такое
явление, как  "синдром  изоляции",  Мургатройд.  Синдром  -  это  комплекс
патологических  изменений,  которые  появляются   вследствие   воздействия
каких-либо стрессов. Для нас, людей, изоляция, одиночество - страшно.  Ты,
Мургатройд, помогаешь мне не чувствовать себя изолированным  от  общества.
Но я бы не смог очень долго существовать в оторванности от  мира,  даже  в
твоей приятнейшей компании. Группа людей  может  выдерживать  изоляцию  от
всего  остального  привычного  им  мира  дольше,  чем  один  человек.   Но
существует предел и для малой группы.
     "Чи", - подтвердил Мургатройд.
     - В данном случае мы  имеем  специфическую  проблему,  представляющую
угрозу здоровью человека. И эта  проблема  известна  медицине.  Существует
частичный иммунитет к  этому  синдрому,  но  иногда  его  вариации  бывают
коварны и опасны. Перед нами яркий  случай  этого  синдрома,  поэтому  нам
предстоит выполнить свой профессиональный долг. А вот  интересно,  как  же
они "развесили" это пылевое кольцо вокруг планеты? Наверняка это  были  не
они.
     Он сел и нахмурился, продолжая размышлять о синдроме изоляции,  потом
встал и еще раз взглянул на  ледяной  пейзаж.  Зеленая  лужайка  посредине
посадочной площадки, превращенная в пастбище, была явлением невозможным  и
необъяснимым. Он видел ледники, заползающие в  долину.  Это  были  ледяные
реки, которые, продолжив свое течение, затопили бы долину,  этот  закрытый
от непогоды клочок земли. Но этого не случилось. А почему?
     Прошло более часа, прежде чем вновь зашуршал микрофон внешней  связи.
Кальхаун щелкнул тумблером и услышал совсем новый голос. Говорил  мужчина,
но от напряжения голос его был слишком высок и даже немного срывался,  что
было странно.
     - Мы говорили о вас. Вы сообщили, что вы из Медслужбы. Докажите!
     Новое дело! Приземлившийся корабль Медицинской службы сам по себе уже
был доказательством, но Кальхаун вежливо ответил:
     - У меня есть все документы, удостоверяющие принадлежность корабля  и
мою собственную к этой организации. Включите экраны внешней связи, и я  их
вам покажу.
     - У нас сломался экран, - ответил голос с оттенком  подозрительности,
- но у нас есть больная корова,  которую  нам  подбросили  вчера  вечером.
Вылечите ее, и мы признаем, что вы тот, за кого себя выдаете!
     Кальхаун не поверил  своим  ушам.  Это  была  чрезвычайная  ситуация!
Лечение  больной  коровы  почему-то  считалось  более  убедительным,   чем
официальное  удостоверение  звездного  врача!  Подобная  шкала  в   оценке
ценностей намекала не только на "синдром  изоляции".  Вокруг  были  тысячи
населенных  миров,  где  люди  принимали  новинки  науки  и  техники,  что
называется, не моргнув глазом, а если и были почему-либо удивлены,  то  не
показывали этого!. Это были цивилизованные  люди.  Ах,  как  много  значит
цивилизация! А тут выдвигают совершенно неслыханное требование представить
доказательство, и кому! Представителю Медслужбы!  Непостижимо,  хотя  этот
мир, возможно, и отличается от цивилизованных миров.
     Кальхаун отмел свои гневные мысли и  спросил  по-деловому,  когда  он
может выйти и осмотреть... он  запнулся,  подыскивая  слово,  и  закончил:
"...пациента".
     Тот же нервный голос предупредил:
     - Мы подтянем корову к вашему кораблю. А вы держитесь поблизости, - и
мрачно добавил: - Жители Города-Два проскользнули вчера мимо наших  постов
и подкинули се нам. Они хотят уничтожить наше стадо. Какое у вас оружие?
     - Это медицинский корабль, у меня есть только то, что необходимо  при
чрезвычайных обстоятельствах.
     - Все равно, оно нам пригодится. Вы сказали, что хотели бы знать, где
вы. Возможно, мы дадим вам информацию, но  это  будет  зависеть  от  того,
какое у вас оружие и стоит ли оно нашей информации.
     Кальхаун глубоко вздохнул.
     - Мы поговорим об этом позже. Я несколько обескуражен. Но  сначала  -
дела. Ведите вашу корову.
     Он опустил голову на руки.
     - Мургатройд, скажи что-нибудь разумное, или я сейчас  сойду  с  ума.
Скажи что-нибудь мудрое!
     "Чи?" - вопрошающе произнес Мургатройд.
     - Вот спасибо, вот спасибо.
     Кальхаун снова прошелся по звездолету, останавливаясь у  экранов.  Он
увидел, что несколько мужчин вышли из странного  сооружения,  которое  как
будто прилепилось к диспетчерской. Их одежда была  сделана  из  тяжелой  и
грубой ткани. Твердо ступая по пастбищу, которое когда-то было  посадочной
площадкой для звездных кораблей, мужчины дошли до того места,  где  темным
пятном лежало больное животное. Кальхаун сначала  и  не  заметил  его.  Он
знал, что крупный рогатый скот обычно сгибает ноги  и  ложится  на  землю,
чтобы жевать свою жвачку. Коровы встречались почти везде, где были колонии
поселенцев.
     Группа осторожно ступающих людей подошла к лежащей корове. Они  сняли
импровизированные ограждения и подтолкнули корову, та поднялась на ноги и,
помотав головой, повернулась к кораблю. Мужчины погнали ее к "Эскулапу".
     В пятидесяти  метрах  от  него  они  остановились,  и  через  внешние
микрофоны Кальхаун услышал их голоса; к этому времени он уже разглядел  их
лица. Четверо из шести носили бороды, двое других выглядели совсем молодо.
Во всех мирах мужчины ужасно гордились тем, что могут  носить  бороду,  но
мало кто пренебрегал утренним бритьем.
     Эти шестеро поспешно повернули назад, как только корова  оказалась  у
звездолета, правда, двое молодых часто  оглядывались.  Оставленная  корова
снова улеглась. Она глупо вертела головой, а потом склонила ее на траву.
     - Я могу выходить? - мягко спросил Кальхаун.
     - Мы следим за вами, - проскрипел микрофон внешней связи.
     Кальхаун посмотрел на термометр и оделся потеплее,  затем  положил  в
карман бластер. Он вышел из корабля и  почувствовал,  что  очень  холодно,
хотя он сам не замерз. Он задумался, отчего это так, и посмотрел под ноги:
земля нагревалась изнутри. Тепловые элементы, спрятанные под верхним слоем
почвы,  работали  исправно.  Энергорешетка,  отсеивая  ионы  из   космоса,
снабжала энергией эти элементы,  благодаря  которым  образовались  зеленые
теплые лужайки для выпаса скота. Росла хорошая трава, и стадо благополучно
существовало, несмотря на морозный воздух. Кальхаун подумал,  что  где-то,
наверное, есть даже сады, произрастающие на гидропонике, очень может быть,
что  под  землей.  Очевидно,  жители  этой  планеты  выращивали  овощи   в
достаточном количестве. И естественно,  что  живущим  в  холодном  климате
людям необходима была и мясная пища.
     Кальхаун шел через пастбище, окруженное снежными горами.
     Он отнесся к своему неожиданному пациенту с юмористическим вниманием,
если так можно выразить те чувства, которые испытывал Кальхаун, осматривая
корову. Он  не  был  ветеринаром  и  не  имел  представления,  как  лечить
животных. Он был медик, сотрудник Межзвездной медицинской службы,  и  умел
делать то, что полагалось ему по статусу.
     Взволнованные  голоса  аборигенов  толковали  о  том,   что   "корову
подбросили, чтобы  заразить  их  собственное  стадо".  Поэтому,  размышляя
логически, Кальхаун решил, что лечить корову надо от какой-то инфекционной
болезни. Он тщательно взял анализы крови и слюны. Вполне естественно,  что
слюна покажет заражение пищеварительного тракта  у  жвачных  животных.  Он
вспомнил, что не имеет  представления,  какова  нормальная  температура  у
коров, и поэтому не сможет проверить, все ли здесь в порядке.
     Межзвездную медицинскую службу  не  часто  призывали  лечить  больных
животных.
     Он принес взятые пробы на корабль и провел их анализ так, как стал бы
это делать, будь его пациентом человек. Он использовал микроскоп,  который
давал возможность рассматривать пробы в радиоволновом диапазоне и получить
почти мгновенную информацию относительно болезнетворных микроорганизмов.
     После пятиминутного исследования он раздраженно засопел, достал  свои
запасы антибиотиков и добавил тысячные доли цилина в среду, выращенную  из
взятых проб. Под  микроскопом  он  с  удовольствием  заметил,  как  быстро
действует антибиотик.
     Вернувшись к несчастному животному, медик прикинул на глаз его вес и,
используя шприц, ввел лекарство.
     Вновь оказавшись на корабле,  он  сказал  очень  вежливо  в  микрофон
внешней связи:
     - Я думаю, ваша корова будет в добром здравии через  тридцать  часов.
Ну, так как же называется планета?
     Голос резко возразил:
     - Но мы еще не договорились об  оружии.  Подождите,  пока  мы  увидим
результаты вашего лечения. Закат наступит  через  час.  Если  днем  корове
будет лучше, то... мы увидим!
     Раздался щелчок. Внешняя связь отключилась.
     Кальхаун  взял  микрофон  своего  бортового  журнала.   Запись   всех
переговоров уже была сделана, и он начал диктовать  комментарии:  описание
ленточки, внешний вид планеты,  выводы,  которые  он  сделал,  и  закончил
запись словами: "Анализы, взятые у  коровы,  показали  единственный  кокк,
который, по-видимому,  успешно  подавляется  стандартный  антибиотиком.  Я
"накачал" корову цилином и не думаю, что с ней будут проблемы. Меня больше
беспокоит ярко выраженный "синдром изоляции". Они отнеслись ко  мне  очень
подозрительно и даже  не  соглашались  на  сделку,  как  будто  я  мог  их
перехитрить, потому что для них я - "пришелец". У  них  выставлены  посты,
они сказали, что  кто-то  пробрался  на  их  территорию;  очевидно,  посты
выставлены против Города-Два и  Города-Три.  Впечатление  такое,  что  это
карантинные посты. Вполне возможно, что два других  сообщества  практикуют
выставление  постов  по  той  же  самой  причине,  хотя  возможен  вариант
биологической  войны,  если  кто-то  "подбросил"  больную  корову,   чтобы
уничтожить  все  поголовье  скота   в   Городе-Один.   На   планете   есть
энергоустановка, но у ее обитателей "синдром изоляции", и боюсь,  что  это
классический случай проблемы Крузо. И если так, то это может иметь  дурные
последствия".
     Кальхаун выключил микрофон. Если он попал в ситуацию, где наблюдается
классический случай проблемы Крузо,  то  он  может  оказаться  в  неловком
положении.
     Существовала когда-то легенда  о  человеке  там,  на  планете  Земля,
который после кораблекрушения попал на необитаемый остров и прожил на  нем
полжизни. Его именем было названо явление, которое непосредственно связано
со  здоровьем  и  благополучием  людей.  Именем  Крузо   назван   "синдром
изоляции". На первом этапе освоения Галактики было немало  случаев,  когда
звездолеты терпели аварию и их не могли найти. Экипажи оставались в  живых
и высаживались на какую-то планету, где и  оставались  в  течение  долгого
времени, иногда очень  долгого:  сменялись  три  поколения.  В  дальнейшем
синдром развивался в более крупных и трагических  масштабах,  когда  целые
поселения   оставались   брошенными   на   планетах,   как   правило,    с
горнодобывающим  профилем  освоения.  Работодатели  считали  эти   планеты
нерентабельными и "забывали" о тех, кто оставался  там.  Сегодня  подобные
события были практически исключены. Но ситуация  по  типу  Крузо  все  еще
считалась в теории возможной. Очень может быть, что "условие Крузо"  имело
место на этой недоброжелательной  планете,  хотя  Кальхаун  надеялся,  что
здесь совсем другой случай.
     Ему даже не приходило в голову, что это не его дело, потому  что  ему
его не поручали. Он был сотрудником Медслужбы, и его задачей было печься о
здоровье людей.
     Если люди  жили  на  какой-либо  планете  по  собственному  выбору  в
негостеприимном окружении, то это была их проблема, но все  то,  что  было
связано с предотвращением гибели людей, входило в  юрисдикцию  Межзвездной
медицинской службы. А в колонии с симптомом  "условие  Крузо"  нужно  было
спасать людей от смерти!
     Чтобы чем-то занять себя и  отвлечься  от  мрачных  мыслей,  Кальхаун
решил приготовить ужин. Мургатройд  сидел  на  задних  лапках  и  блаженно
принюхивался. Уже совсем стемнело. На одну  вторую  часть  планеты  пришла
ночь. Послышались новые звуки, очень тихие.  Кальхаун  вышел  из  корабля.
Пастбище было слабо освещено сверкающей ленточкой в небесах. Она выглядела
во много раз ярче Млечного Пути, и балки энергорешетки на ее фоне казались
совсем черными. Кальхаун  заметил  темную  фигуру,  затем  она  исчезла  и
появилась вновь на другой стороне пастбища. Потом появился  еще  кто-то  и
направился к энергорешетке. Это был совсем другой человек,  не  тот,  кого
Кальхаун увидел у лужайки. Итак, он  наблюдал  смену  караула  и  еще  раз
подумал, что отчуждение людей порождает самые непривлекательные  качества:
подозрительность и враждебность. Судя по всему, планета была малозаселена,
поскольку эти непривлекательные качества были слишком уж ярко  выражены  в
отношениях между небольшими сообществами. Кальхаун предположил, что  таких
сообществ должно быть по крайней мере три и, что  маловероятно,  полностью
изолированных друг от друга. Одно сообщество имело в  своей  собственности
энергоустановку  и   передатчик   космической   связи   без   видеоэкрана.
Отделенность   этих   сообществ   друг   от   друга   и   явная   взаимная
недоброжелательность усугубляли "синдром Крузо".
     Мургатройд отужинал, и его пушистый животик стал круглым  как  мячик.
На сытого и довольного тормаля напала  приятная  истома,  и  он  свернулся
клубком на своей подушке, прикрыв нос пушистым хвостом.
     Кальхаун не успел привыкнуть к смене дня и ночи на этой  планете.  Он
пытался читать, но не мог сосредоточиться; пытался заснуть, но  просыпался
от непривычной тишины, от мычания коров; раза два ему показалось,  что  он
слышал резкие, как взрывы, звуки - это ледники, раскалываясь,  сползали  с
гор. Он даже попытался сосредоточиться на размышлении  относительно  того,
как человеческий  мозг,  выбирая  единственно  правильное  решение,  вдруг
останавливается в своем выборе на совершенно неправильном  и  пагубном,  и
ему стало не по себе.
     Было уже совсем темно, когда Кальхаун  услышал  шорох,  идущий  через
внешние микрофоны. Он включил  громкость  и  убедился,  что  группа  людей
приближается к звездолету. Он сухо сказал:
     - Мургатройд, у нас будут гости. Они  не  объявили  о  своем  визите,
поэтому они - незваные гости.
     Мургатройд проснулся и наблюдал, как Кальхаун проверил, на  месте  ли
бластер, и включил микрофон бортового журнала.
     - Все готово? - серьезным голосом спросил  Кальхаун  своего  тормаля.
Последовал неизменный ответ: "Чи". И  тут  кто-то  осторожно  постучал  во
входной люк.
     Кальхаун поморщился и отправился в шлюзовой  блок.  Он  разблокировал
вход и открыл дверь люка. И тотчас его оттеснили в корабль  темные  фигуры
людей. Дверь  тихо  защелкнулась.  Кальхаун  увидел  перед  собой  пятерых
мужчин, одетых в теплые длинные накидки  и  рукавицы.  Лица  их  закрывала
плотная темная  ткань  видны  были  только  глаза.  Вооружение  пришельцев
составляли  ножи,  бластеров  Кальхаун  не  заметил.  Плотный  мужчина   с
холодными серыми глазами, видимо, был за главного.
     - Вы - тот человек, который приземлился вчера, -  сказал  он  низким,
несколько резковатым голосом. - Меня зовут  Хант.  Мы  из  Города-Два.  Вы
сотрудник Медслужбы?
     - Совершенно верно, - ответил Кальхаун.  Четыре  пары  глаз,  которые
были устремлены на него, выражали скорее страх, чем угрозу.  Хант  смотрел
на Кальхауна спокойно. - Мне пришлось приземлиться, чтобы  узнать,  где  я
нахожусь, - продолжил Кальхаун. - Программа астронавигатора дала  сбой,  и
это привело к ошибочному выбору планеты...
     - Вы разбираетесь в болезнях? - спокойно спросил плотный  мужчина  по
имени Хант. - Вы умеете лечить болезни и предотвращать их распространение?
     - Я - медик, - признался Кальхаун, - если это вам что-либо говорит.
     - Вы нужны в Городе-Два, - решительно сказал Хант.  -  Мы  пришли  за
вами. Возьмите лекарства и одевайтесь теплее. Вы можете нагрузить нас всем
необходимым. У нас есть санки.
     Кальхаун почувствовал облегчение. Когда изоляция и страх замораживают
разум и он неспособен воспринять ничего нового, даже надежду на  что-либо,
тогда у медика возникают большие сложности  в  работе.  Но  если  одно  из
сообществ приветствует его и зовет помочь... то, может быть, есть надежда?
     "Чи", - с чувством произнес  Мургатройд  откуда-то  сверху.  Кальхаун
поднял  глаза.  Недовольный  и  испуганный  тормаль  висел  под  потолком,
вцепившись в  специально  для  него  сделанный  поручень.  Мургатройд  был
миролюбивым существом, когда случалась суета и неразбериха, он не болтался
под ногами. Но сейчас он очень зло окрысился на пришедших.
     Люди в масках с ужасом посмотрели на него, Хант резко  ответил  своей
свите, что это животное, и снова повернулся к Кальхауну:
     - Нам вы действительно необходимы, и вы можете взять все, что  вам  у
нас понравится, но вы должны пойти с нами!  Мы  не  имеем  в  виду  ничего
плохого!
     - И доказательством ваших добрых  намерений,  конечно,  являются  эти
маски? - поинтересовался Кальхаун.
     - Мы надели их, чтобы не заразиться какой-либо  болезнью  от  вас,  -
спокойно пояснил Хант. - А теперь укажите, что вы будете с собой брать.
     Чувство воодушевления у Кальхауна сразу же пропало, и он  поморщился.
Синдром изоляции цвел махровым цветом. Здесь верили в  то,  что  пришельцы
приносят  болезни  и  смерть.  Раньше  считали,  что  "чужаки"   приносили
невезение.
     Однако при всех обстоятельствах наступившая фаза примитивизма тем  не
менее должна сохранять какие-то остатки прежней культуры и традиций.  Судя
по тому, что  Кальхаун  видел  при  посадке,  на  планете  находилось  три
поселения. Они вряд ли поверили бы в черную и белую магию и чудеса  -  они
верили,  что  существует  опасность  заражения  болезнью,  которую  им  не
вылечить. И чужаки всегда будут ассоциироваться у них с  бедой  на  уровне
эпидемии, которая уничтожит их малочисленные поселения.
     - Да, я, конечно, пойду с вами, но люди, которые живут здесь,  должны
знать, что я ушел. Мне совсем не хочется, чтобы они с  перепугу  запустили
мой корабль в космос только потому, что я  не  отвечаю  на  их  запрос,  -
задумчиво сказал Кальхаун.
     Хант отдал распоряжение написать послание жителям Города-Один,  потом
решил написать сам. Желание сделать что-нибудь вредное жителям Города-Один
немедленно охватило жителей Города-Два. Но разум одержал верх, и  послание
оказалось деловым и четким. Кальхаун догадался, как  трудно  было  жителям
Города-Два пройти через горы и ледники, в долину. Это были отважные  люди,
но в своей ненависти к чужакам  -  жителям  Города-Один  -  они  полностью
лишались этих положительных качеств. И здесь  Кальхаун  еще  раз  усмотрел
доказательство наличия симптомов, характерных для "синдрома изоляции".
     Хант посоветовал ему взять  одеяла.  Кальхаун  указал  на  переносную
аптечку, антибиотики, антисептические средства, затем он проверил  наличие
бластера в кармане и даже взял лазерное оружие, но, подумав, поставил  его
на место. Похоже, Ханту удалось сохранить здравый разум у своих сородичей.
Они показались Кальхауну гораздо разумнее, чем жители Города-Один, которые
ничего лучше не придумали, как  заставить  его  лечить  корову.  Он  очень
надеялся на то, что не ошибается.
     - Мургатройд, - позвал Кальхаун своего тормаля, который все еще висел
на потолке, -  мы  идем  выполнять  свой  профессиональный  долг.  Поэтому
спускайся, и побыстрее!
     Мургатройд с опаской спустился и сразу вспрыгнул Кальхауну на  плечо.
Кальхаун заметил, что люди, которые пришли за ним, мгновенно  отстранились
и  в  их  глазах  снова  появился  страх.  Страх  заразиться  какой-нибудь
болезнью, к которой у них не было иммунитета.
     - Они  грубоваты  и  резки,  Мургатройд,  -  саркастически  засмеялся
Кальхаун, - но, может быть, они добрейшие люди, и мы скоро узнаем об этом.
Мы, врачи, должны считать, что все люди - добрейшие существа,  или  делать
вид, что так считаем.
     "Чи", - с возмущением сказал  Мургатройд,  и  Кальхаун  направился  к
шлюзовой камере.

                                    3

                     В основе  любой  цивилизации  лежит  разумная  мысль,
                родившаяся  в  процессе  мышления.  При  выборе  цели  или
                конечного результата  можно  совершить  серьезную  ошибку.
                Цели  человека  и  даже  разумного  животного   разительно
                отличаются друг от друга, и  это  -  аксиома.  И  было  бы
                величайшей ошибкой считать, что это не так. В ряд ли будет
                ошибкой высоко оценить процветание, или удовольствие,  или
                даже просто выживание. Они стоят многого.
                                        Фицджеральд. Практическое мышление

     На  выходном  люке  корабля  "Эскулап  20",  на  сложном  замке  его,
красовался лист бумаги. В нем говорилось, что Кальхауна  забрали  с  собой
люди из Города-Два к заболевшему у них  жителю.  Подтверждалось,  что  его
вернут, и хотя может возникнуть подозрение в честности их намерений, то уж
им-то следует доверять. Корабль должен оставаться в целости и сохранности,
и если жители города, где находится энергорешетка, попытаются проникнуть в
него, то вряд ли добьются успеха.
     А  Кальхаун  в  своем   воинственном   сопровождении   отправился   в
путешествие.  Сначала  они  шли  пешком,  и  Кальхаун  испытывал  странное
чувство, пересекая зеленое  пастбище,  покрытое  растительностью,  которая
хрустела под ногами. Пастбище,  покрытое  инеем,  было  очень  красиво,  а
заиндевевшие  балки  энергорешетки  казались  черными  кружевами  в  небе,
освещенном сияющей ленточкой.
     Кальхаун  с  удивлением  ощутил,  что  ему  стало  почти  жарко.   Он
сообразил,  что  земля  подогревалась  весьма  разумно  и  умеренно,  хотя
работающая энергорешетка вполне могла  превратить  эту  долину  в  райские
тропические кущи, но этого  по  какой-то  причине  жители  Города-Один  не
делали, довольствуясь жесткой травой, похожей на земной ягель, для  своего
стада. Он огляделся еще раз  и  понял,  в  чем  здесь  дело:  долина  была
окружена горами, с которых сползали ледники. При смене ветра долину  могло
засыпать снегом и льдом и все тропическое великолепие  превратилось  бы  в
ничто.
     В  какой-то  момент  Кальхаун  почувствовал  колючий  холодный  ветер
несмотря на то, что он надел теплую синтетическую парку, на которой  снега
не оставалось. Пришлось закрыть лицо мехом от капюшона  и  надеть  очки  с
подогревом, чтобы видеть путь этого необычного броска через  горы.  А  под
ногами было тепло и даже неприятно жарко. Но скоро пеший поход закончился:
у склона горы их ждали сани.
     В корабль проникли пять человек, шестой оставался охранять сани.  Все
было спокойно. Хант настойчиво предлагал Кальхауну сесть в  сани,  но  тот
заупрямился, сказав, что вполне может идти пешком. Хант заметил  ему,  что
он, Кальхаун, не  знает,  куда  и  как  они  пойдут  дальше.  Уступив  его
настойчивости и не желая вступать в конфликт, Кальхаун устроился в  санях.
Полозья у саней были необычайно длинными. Он не успел заметить деталей, но
ему показалось, что сани имеют  такую  необычную  конструкцию,  чтобы  при
случае служить мостом между расщелинами в горных ледниках. Для этого  сани
были  еще  оснащены  легкими  металлическими  трубками.  В  то  же   время
конструкция  позволяла  уменьшать  полозья,  благодаря  чему  сани   могли
превращаться в небольшой подвижный объект в  узком  пространстве  или  при
малопроходимой трассе.
     Шестеро неуклюже одетых мужчин толкали  сани,  а  Кальхаун  хмурился,
сидя в них. Мургатройд начал дрожать от холода,  и  Кальхаун  засунул  его
себе под парку. Мургатройд повертелся, чтобы устроиться поудобнее, и через
некоторое время его  нос  высунулся  из-под  подбородка  Кальхауна,  чтобы
принюхаться к морозному воздуху, но очень скоро снова  нырнул  под  парку:
его мордочка покрылась кристалликами льда.
     В  двух  милях  от  города-пастбища  сани   остановились.   Один   из
сопровождающих  Кальхауна  мужчин  повернул  что-то  под  сиденьем  саней,
заработал двигатель. Люди облепили странный экипаж, который стал  медленно
двигаться, а потом сани вдруг  метнулись  вперед  и  заскользили  вниз  по
крутому склону. Они набирали скорость, снег  поднялся  с  обеих  сторон  и
взметнулся, образуя волны, похожие на те, что  оставляет  катер  на  воде.
Сани низверглись в лавину чистейшего  снега,  и  звук  двигателя  усилился
эхом, многократно повторившимся в горах.
     На протяжении получаса Кальхаун  совершал  такую  поездку  на  санях,
которую трудно  описать  словами,  потому  что  здесь  смещались  восторг,
красота и ужас скоростного спуска, когда хочется  кричать  от  страха.  По
сравнению со спуском  на  санях  в  снежной  лавине  космические  перелеты
Кальхауна можно  было  сравнить  с  чтением  книги  у  камина  холодным  и
неприятным ноябрем где-нибудь в Лондоне.
     Вот сани резко выскочили  из-за  ледяных  скал,  сверкающих  в  свете
негасимой ленточки на небосклоне, и понеслись вниз так быстро,  что  ветер
буквально  звенел  в  ушах.  Затем  двигатель   заработал   громче,   сани
притормозили, почти поползли. Гибкость конструкции саней помогала  экипажу
управлять ими. Четверо мужчин сложили сегменты  саней,  и  сани  в  полном
смысле этого слова начали извиваться по поверхности ледника, где мелкие  и
крупные наросты перемежались с острыми ледяными вершинами.
     Но вот сани остановились, тонкие трубки  выдвинулись  из  полозьев  и
образовали вместе с санями мост через очередную расщелину, затем они снова
спустились по склону. Трубки исчезли, взвыл двигатель - и сани поползли  к
гребню горы. На фоне сине-золотого неба стали видны  горы  разной  высоты,
образующие, очевидно, местные горные цепи. Последний  раз  сани  совершили
захватывающий дух спуск с горы в долину,  промчавшись  через  естественный
туннель, и начали приближаться к скалистому обрыву. Видимо,  эта  скала  и
была их местом назначения. На глубине  нескольких  тысяч  метров  Кальхаун
увидел темное  удлиненное  пятно  не  более  трех  квадратных  километров.
Сине-золотое сияние не освещало  эту  полоску  земли,  но  то,  что  земля
подогревалась искусственно, было совершенно очевидно. Это  была  та  самая
обогреваемая подземными элементами  питания  луговинка,  которая  окружала
энергорешетку в Городе-Один. От этой темной проталины  в  снегу  шел  пар,
образуя над землей своеобразную "крышу", которую рвал в  куски  налетающий
ветер.
     Сани замедлили скольжение и остановились на краю  скалы  у  каменного
строения, если это можно  было  так  называть.  Внизу  хорошо  была  видна
долина.
     - Это мы, - громко сказал Хант. - Мы привезли его. Все в порядке?
     - Не все!.. - глухо ответил невидимый голос. - Они  сбежали!  Сначала
ему удалось вырваться, он освободил ее, и они убежали! Нам надо было убить
их тогда еще, когда мы первый раз их поймали. А  мы  этого  не  сделали  и
совершили ошибку!
     Человек в санях, казалось, окаменел от  этого  сообщения,  от  общего
чувства трагедии и потери всякой надежды.
     Кальхаун ждал. Хант не двигался. Один из сопровождающих его плюнул со
злостью. Другой пошевелился.
     - Зря старались, - снова произнес тот же хриплый голос из темноты.  -
Вся эта суета, оказывается, ни к чему.
     Кальхаун деловито спросил:
     - Что случилось? Мои пациенты сбежали?
     Снова заговорил невидимый глухой голос (обладатель его, кажется,  был
на грани бешенства):
     - Это медик  со  звездолета?  О  котором  мы  слышали?  Конечно,  они
сбежали: этот мужчина и девушка. Они сбежали вдвоем. И это после того, что
мы влезли в неприятности с Городом-Три только потому,  что  не  уничтожили
беглецов сразу. И еще  вляпались  в  неприятности  с  Городом-Один,  когда
проникли туда,  чтобы  вывезти  вас  с  корабля  Медслужбы!  -  Голос  еле
сдерживался от гнева. - Нам следовало их убить  или  дать  им  возможность
умереть тогда... Пусть бы погибли в снегах, как они этого просили!
     Кальхаун покивал головой просто так, сам себе, никто и не заметил.  И
опять  начал  анализировать  ситуацию  на  планете,  а  точнее,  продолжал
анализировать ее. Наличие  запрета  общения  между  коммунами-сообществами
является синдромом, указывающим на то, что каждое сообщество  под  угрозой
наказания своих членов борется с теми из них, которые  страдают  синдромом
изоляции, чтобы  запретить  всякого  рода  общение  вне  пределов  данного
сообщества. Скорее всего, молодые люди поддались романтическому чувству. А
правила  обоих  сообществ  запрещают  смешанные  браки:  они  опасны   для
выживания целого сообщества.  И  чем  строже  запрет,  тем  больше  шансов
подобного поведения среди представителей этих  сообществ,  особенно  юного
поколения. Это не было новостью, для Кальхауна. Ни для кого не секрет, что
в условиях изоляции и строгих правил, принятых в обществе, обаяние  чужака
всегда  притягательно,  для  отдельных  членов  и  опасно  для   общества.
Известно, что  экипажи  звездолетов  становятся  очень  популярны  на  тех
планетах, где колонии поселенцев  очень  немногочисленны,  а  полеты  туда
редки. Не менее понятно и то, что девушка не может  найти  себе  жениха  в
своем малом сообществе, и спасением  для  нее  является  отлет  на  другую
планету, если ей  удастся  сэкономить  денег  на  "проезд".  Кальхаун  мог
предсказать нарушение всех традиций и законов, а равно и карантинных  мер,
как только начал размышлять над ситуацией, сложившейся на этой планете.  И
бешеная злоба, вызванная этим "особым случаем" (бегством  молодых  людей),
была вполне естественной.
     Некая девушка, должно быть, влюбилась, а некий молодой  человек,  без
сомнения, ответил ей взаимностью. Они полюбили друг друга так сильно,  что
приняли изгнание от обоих сообществ и решили начать новую  жизнь  подальше
от них, уйдя в теплые земли, куда  они  физически  никогда  не  смогли  бы
дойти. Для тех, кто полюбил, это было равносильно самоубийству. И  это  же
явилось причиной  конфликта,  даже  войны,  для  тех,  кто  неукоснительно
выполнял правила сообщества.
     Хант снова заговорил. Его голос приобрел более трагический тон:
     - Покончим с этим! Это - мои проблемы. Я сделал  все  это  для  своей
дочери. Я хотел, чтобы она не умерла. Я заплачу за попытку спасти ее.  Они
будут удовлетворены... в Городе-Три... и в Городе-Один,  если  вы  скажете
им, что я виноват и вы изгнали меня навсегда.
     Кальхаун резко спросил:
     - Что происходит?
     Человек, невидимый из тени, ответил, не скрывая неприязни:
     - Его дочь Ним была на посту, чтобы  предотвратить  проникновение  из
Города-Три.  А  они  выставили  постового  против  нас.   У   обоих   были
передатчики, и они стали разговаривать друг  с  другом.  Потом  она  взяла
видеоприставку, и он, наверно, тоже. В конце концов они решили, что  стоит
умереть вместе, и сбежали, надеясь дойти до теплых земель. Но шансов у них
не было никаких!
     Кальхаун  отметил  про  себя,  что  теплыми  землями  они,  очевидно,
называли экваториальный пояс планеты.
     - Надо было отпустить их, и пусть бы умерли! - с печалью сказал Хант.
- Но я убедил Совет разрешить мне привести их. Мы  были  очень  осторожны,
чтобы не заразиться! Я запер их по отдельности, и я... я надеялся, что моя
дочь не умрет от болезни, распространенной в Городе-Три. Я даже  надеялся,
что  молодой  человек  не  умрет  от  болезни,  которая,  как  считают   в
Городе-Три, есть у нас и которую мы не замечаем, а они  могут  умереть  от
нее. А потом мы услышали о вашей посадке в Городе-Один. Мы  не  могли  вам
ответить, но мы все слышали, даже эту "торговлю" с больной коровой.  И  мы
слышали  о  медиках  со  звездолетов,  которые  умеют  лечить  болезни.  Я
надеялся, что вы сможете спасти Ним, чтобы она не  умерла  от  болезни  из
Города-Три. Мои друзья рисковали очень многим, чтобы привезти вас сюда.  А
они, моя дочь и молодой человек, сбежали. Опять.
     Снова вмешался хриплый голос:
     - И больше никто  не  будет  ничем  рисковать.  Мы  посоветовались  и
решили: они сбежали, и мы сожжем то место, где они были. Все. Ты больше не
глава Совета! И медик пусть уходит! Мы так решили!
     Кальхаун подумал, что это решение  принято  частично  от  страха.  От
страха люди способны отрицать наличие Любого решения, по этой  же  причине
они могут отметать все разумное. Это был яркий  симптом  такого  положения
вещей, которое становится проблемой для  Межзвездной  медицинской  службы,
потому что подобные обстоятельства могут привести к смерти людей.  Задачка
медика - предотвратить смерть. В данном  случае  совершенно  бессмысленную
гибель двух молодых людей и отца девушки, поставившего на карту  абсолютно
все.
     Хант сделал жест повелительный и в то же время как бы выражающий  его
отчаяние.
     - Я отвезу медика в Город-Один,  и  они  смогут  воспользоваться  его
услугами, если осмелятся, и не будут винить вас в том, что я его увез. Мне
придется взять сани, их уже использовали, чтобы привезти его сюда, поэтому
их все равно надо сжигать. Те, кто был со  мной,  не  забудьте  сжечь  всю
одежду!  Теперь  Город-Три  будет   спокоен   потому,   что   установилось
равновесие: они потеряли одного человека, а вы потеряете меня. Сообщите им
об этом. В Городе-Один будут, конечно, беситься, но они  тоже  выиграют  в
данном случае. На открытое выступление они вряд ли пойдут.
     Снова наступило молчание. Один человек соскочил с саней  и  пошел  по
направлению к скале. Хант напомнил еще раз, чтобы  они  сожгли  одежду,  в
которой участвовали в "похищении" медика.
     - Я увожу его. Все остальные тоже сойдите с саней.  И  нет  смысла  в
ведении войны, потому что я совершил ошибку. Я плачу за нее!
     Оставшиеся мужчины соскочили с саней, но остались возле них. Один  из
них сказал:
     - Извини, Хант, прощай! Пусть тебе повезет!
     - Какое уж тут везение! - устало ответил Хант.
     Взвыл двигатель саней, который до этого просто урчал. Урчание перешло
в оглушающий звук, и снежные сани нырнули вниз с горы к темной луговинке в
долине, чтобы  вернуть  похищенного  медика  к  его  звездолету.  Кальхаун
завертелся в санях и принялся  жестикулировать,  чтобы  привлечь  внимание
Ханта. Хант, стоявший за креслом Кальхауна, остановил скольжение  саней  и
спросил совершенно безжизненным голосом, что, собственно, случилось.
     Утомленный несговорчивостью и  твердолобостью  людей  из  Города-Два,
Кальхаун произнес:
     - Два человека убежали. Ваша дочь Ним  и  юноша  из  Города-Три.  Вас
изгнали, чтобы предотвратить возможную конфронтацию.
     - Да, - ответил Хант без каких бы то ни было эмоций.
     - Ну так давайте найдем беглецов! - вышел из себя Кальхаун. -  Прежде
чем они умрут в снегу! Вы же привезли меня, чтобы я вам помог!  И  незачем
кому-либо умирать, если есть возможность все изменить!
     Тем же вялым тоном Хант ответил:
     - Они идут в теплые земли. Они никогда туда не дойдут. Я  предполагал
вернуть вас на корабль и  попробовать  догнать  их  на  снежных  санях.  Я
собирался отдать им сани, чтобы они... чтобы Ним пожила бы еще  немного...
- Он наклонился к рычагам управления, и сани снова заскользили  по  снегу.
Состояние Ханта было понятно Кальхауну: шок,  отчаяние  и  никаких  других
эмоций.
     Хант сейчас не будет реагировать на  разумные  аргументы.  Он  принял
слишком  много  решений,  достаточно  безумных  по  своему  характеру,   и
стремился исправить сложную ситуацию, почти  катастрофическую  для  многих
людей, своими  волевыми  решениями.  Бегство  дочери  было  той  причиной,
которая вызвала к жизни цепочку необратимых событий.
     Хант принял решение, как поступать в случае конфликта с  Городом-Три,
и  совершенно  другое  решение,  как  действовать  в  случае  конфликта  с
Городом-Один. Он приносил себя в жертву, готовясь умереть, и  считал,  что
единственно правильное решение - это заплатить за совершенную  им  ошибку.
Он был не в состоянии  думать  в  этих  экстремальных  условиях.  И  чтобы
вывести его из шока, Кальхаун достал бластер, который положил в карман еще
во время своего выхода из корабля, чтобы взглянуть на больную  корову.  Он
вполне мог  предотвратить  собственное  похищение.  Но  медик  никогда  не
отказывается исполнять свой профессиональный долг. Он прицелился в большой
сугроб и нажал кнопку. Снег обратился взрывом в  пар,  который  зашипел  и
клубами пошел вверх.
     - Я не желаю возвращаться на корабль, - твердо сказал Кальхаун.  -  Я
хочу догнать беглецов и сделать все необходимое, чтобы они остались  живы.
Я оказался в центре этих событий. Долг Медслужбы вмешиваться  в  проблемы,
связанные с угрозой здоровью людей. В данном случае как раз возникла такая
угроза!
     Мургатройд зашевелился и высунул нос из-под парки. Он услышал шипение
бластера и грохочущий звук подтаявшего снега.
     Хант воззрился на Кальхауна.
     - Что это? - потребовал он ответа. - Вы выбираете...
     - Я собираюсь догнать вашу дочь и этого молодого человека, -  сердито
ответил Кальхаун. - Черт побери! Этот пресловутый синдром  изоляции...  Ну
просто ярко выраженная "проблема Крузо" на этой планете!  Надо  же  что-то
делать! Это же угрожает здоровью населения планеты!
     Хант продолжал смотреть на него: намерения Кальхауна  ему  было  даже
трудно вообразить. Он терялся в разного рода догадках.
     - Мы, медики, - сказал Кальхаун,  -  сделали  возможными  космические
полеты людей потому, что сохраняли  людям  жизнь.  Планета  Земля  слишком
перенаселена. Одной Солнечной системы мало, и полеты удлинились, а  медики
стараются продлить людям жизнь и помочь заселить благоприятные  для  жизни
планеты. Благодаря нам, медикам, создано девять десятых цивилизации в  том
виде, в каком она существует, потому что  медики  определили  условия  для
существования этой цивилизации. А поскольку на  этой  планете  цивилизация
стремится к своему краху и люди умирают из-за всяких там глупостей,  то  я
просто обязан прекратить это безобразие! Поэтому мы  сейчас  будем  искать
беглецов  и  спасем  их,  и  есть  надежда,  что  цивилизация   постепенно
возродится на этой планете.
     Бывший глава Совета Города-Два  и  руководитель  похитителей  наконец
понял и заикаясь сказал:
     - Они направились в теплые земли. Другой дороги туда  нет.  Ищите  их
следы!
     Двигатель снова зарычал, и сани понеслись вперед.  Они  не  завершили
круг, чтобы вернуться в Город-Один. Сейчас сани летели  на  самой  большой
скорости, оставляя позади долину с земной луговинкой, окутанной  паром,  и
снег  летел  в  разные  стороны,  образуя  ровные  полуокружности.  Тонкая
снеговая пыль радугой искрилась в утреннем свете.
     Снеговые  сани  мчались  вперед   и   вперед,   оставляя   за   собой
подавленность и чувство безысходности.
     Кальхаун пригнулся немного, защищаясь от холодного  ветра,  он  почти
ничего не видел впереди.  Крылья  вспененного  снега  закрывали  обзор.  У
Ханта, который стоял за спиной Кальхауна, возможностей было больше.
     Мургатройд опять засуетился  под  паркой  Кальхауна,  высунул  нос  и
сейчас же его спрятал от пронизывающего ветра.
     Хант направил снеговой экипаж так, как будто  точно  знал  дорогу.  А
Кальхаун попытался воссоздать общую схему обитания  на  планете.  Судя  по
всему, на планете было  три  крупных  города,  или  колонии.  У  них  были
названия. И из стратосферы он видел три зеленых  пятна.  Один  из  городов
отапливался энергией, проходившей по электроэлементам под землей.  Энергия
же проводилась с энергорешетки.
     Второе темное пятно поверхности вряд ли отапливалось электроэнергией,
скорее всего там  стояли  установки,  работающие  на  каком-то  ископаемом
топливе. Снеговые сани тоже  работали  на  этом  топливе.  Похоже,  это  -
реактивный двигатель на твердом топливе. Принцип  засасывания  воздуха  на
больших скоростях  был  известен,  и  не  представляло  трудности  создать
двигатель. Итак, Город-Два  пользовался  ископаемым  топливом:  углем  или
нефтью,  а  что  касается  Города-Три,  то  источник  энергии   там   пока
неизвестен.
     Кальхаун нахмурился и попытался воссоздать полную картину планеты, но
данных было маловато. Недоставало еще объяснения туманно-золотой  ленточки
в небе. Естественно, что ни один из городов не мог вывести это великолепие
над планетой.  Все  три  города  не  смогли  бы  это  сделать  технически,
учитывая, что  они  были  разделены  между  собой  бесконечной  враждой  и
войнами.
     По мнению Кальхауна, на планете пользовались гидропоникой.  Вероятно,
сады находились под землей. Наземных городов не было. Технический  уровень
и возможности очень невелики. Но все же Кальхаун не отверг  предположения,
что  первые  колонисты,  высадившиеся  на  эту  планету,  были  заняты   в
горнодобывающей области.
     Только горнодобыча могла создать условия для существования  поселений
в арктическом климате. Очевидно, здесь добывали редкие металлы.  Возможно,
тогда возле энергорешетки существовал нефте- и  газопровод.  Использование
местных энергоисточников для обработки  руды  с  целью  получения  слитков
ценных редких металлов вполне могло оправдывать существование поселений на
планете с неблагоприятным  климатом.  И,  видимо,  редкие  металлы  вполне
окупали затраты на их перевозку.
     Можно  было  предположить,  что   транспортировка   редких   металлов
осуществлялась  в  нефтяной  суспензии  по  поверхности  планеты,  что  не
требовало затрат на наземный транспорт.
     Если колония начала свое существование как подобного рода поселение с
таким рабочим циклом, то грузопассажирские корабли  бывали  здесь  редкими
гостями.  Это  могла  быть  планета,  эксплуатируемая  одной   межзвездной
корпорацией. Скорее всего, поселение было создано лет сто пятьдесят-двести
назад, на  заре  освоения  планет,  когда  корпорации  осваивали  лишь  те
планеты, которые им предлагали освоить по  минимуму.  Такая  колония  даже
могла  отсутствовать  в  списках  Межзвездной  медицинской   службы.   Это
объясняло бы все. Ведь когда шахты становились нерентабельными,  поселение
не поддерживалось корпорацией. Однако кто-то  улетал  с  этой  планеты,  а
кто-то оставался в обжитых, теплых городах, где родились их отцы.  Они  не
могли даже  вообразить,  что  можно  жить  где-либо  еще.  Вот  нормальное
объяснение... пока.
     Кальхаун  обратился  к  строгой  логике  работника  Медслужбы:  через
столетие или даже раньше изолированное  сообщество  могло  потерять  почти
полностью иммунитет против болезней, от которых оно  раньше  не  страдало,
которые  на  планете  не  существовали,  пока  она  приносила  прибыль   и
процветала.
     Любые контакты между двумя изолированными в течение  долгого  времени
сообществами могли привести к колоссальной вспышке эпидемии той  или  иной
болезни,  которая  в  этих  сообществах  была  распространена  изначально.
Существовали носители вируса.
     Реальная частота распространения вируса у людей была уже  установлена
в двух последних поколениях. Но в малом сообществе, изолированном на одной
планете, носители инфекции распространяли  эту  инфекцию  так  легко,  что
каждый член этого небольшого сообщества получал иммунитет к этой  инфекции
с рождения. А другая изолированная малая группа  могла  иметь  с  рождения
иммунитет к совсем другой инфекции, и поэтому член одной малой группы  был
практически смертельно опасен для члена другого малого сообщества, если бы
им  довелось  встретиться  и  общаться  довольно  близко,   а   не   через
видеоэкраны.
     Сидя в мчавшихся санях и закрываясь  от  встречного  ветра,  Кальхаун
понял,  что  все,  о  чем  он  размышлял,  очень  похоже  на  что-то   уже
происходившее. Теперь учили, что нечто подобное происходило в  примитивном
обществе, где существовало поверье,  что  женщины  опасны  для  мужчин,  и
мужчина должен принимать особые  меры,  чтобы  избежать  пагубной  "маны",
исходящей от его будущей невесты. При существовании традиции похищения жен
- а сообщества были очень малы и жестко  изолированы  -  любое  племя,  не
знающее  начальных  правил  санитарии,  могло  попасть  именно   в   такое
положение, в которое попали Города Один, Два и Три.
     Примитивное  подозрение,  касающееся  женщин,  возможно,  имело  свое
обоснование  в  реальной  жизни.  Женщина  одного   племени   могла   быть
носительницей  смертоносного  микроба  на  коже  или  одежде  и   обладать
иммунитетом к этой инфекции. В то же  время  мужчина  из  другого  племени
иммунитетом к этой инфекции не обладал, и, похищая  себе  в  жены  женщину
другого племени, сам становился жертвой смертельной болезни.
     Летящие по снегу сани резко повернули и чуть  было  не  опрокинулись.
Брызнул фонтан снега, но сани тут же заложили новый крутой вираж  и  резко
затормозили. Мотор заглох. Снежный  вихрь  прекратился,  и  сани  медленно
заскользили по снегу.
     - Их след! - прокричал Хант в ухо Кальхауну.
     Кальхаун заметил  углубление  в  снегу.  Это  были  две  пары  следов
грушевидной  формы  на  девственно  белой  поверхности.  Две  человеческие
фигуры, на ногах у которых были  надеты  приспособления  для  хождения  по
снегу, двигались, освещаемые сине-золотым сиянием ленточки на небосклоне.
     Кальхаун теперь мог  точно  сказать,  что  произошло,  до  мельчайших
подробностей.
     Девушка в тяжелом неуклюжем одеянии стояла "на часах"  на  краю  горы
над заснеженной долиной. Это  были  долгие  и  холодные  часы  наблюдения.
Вокруг - вечные снега, всегда одни и те же вечные снега, и ничто не меняло
эту белую монотонность. Она знала, что  через  долину  такой  же  одинокий
часовой из чужого города  наблюдает  за  этой  белой  бесконечностью.  Она
помнила, что прикосновение руки или даже  просто  дыхание  этого  человека
будет смертельно для нее так же, как и ее прикосновение и дыхание принесет
смерть ему. Сначала было чувство  ужаса,  а  потом  -  любопытство.  Затем
последовал первый запрос по рации. Может быть, она сначала не ответила, но
выслушала, что говорил "чужак". Она слышала его юный голос, и ее одолевало
любопытство, что он за человек, этот самый "чужак", который тоже наблюдает
за обстановкой. И наступил день, когда она ответила, очень смущаясь,  и  с
облегчением  почувствовала  некую  привлекательность  этого  разговора   в
снегах. И,  конечно,  не  было  ничего  опасного  в  разговоре  по  рации.
Возможно, они  шутили  относительно  смертельной  опасности,  которую  они
представляют друг для друга. Может быть, они удивлялись тому,  что  жители
двух городов, которые никогда не видели  друг  друга,  должны  друг  друга
ненавидеть. Потом каждому захотелось увидеть  своего  собеседника,  и  они
принесли с собой видеоприставки, которыми никто  не  пользовался.  Они  не
находили в этом ничего дурного. Наконец они  увидели  друг  друга!  Она  -
совсем незнакомого, но уже близкого и любимого  человека,  а  он  -  самую
очаровательную девушку, которую когда-либо встречал. Сначала они сожалели,
что не могут быть рядом потому, что  смертоносны  друг  для  друга,  потом
возненавидели запреты. Кончилось  тем,  что  они  отвергли  опасность  как
несуществующую и убежали вместе в теплые земли,  зная,  что,  может  быть,
счастливых дней им отведено мало. Но эти малые крохи счастья стоили  целой
жизни, и молодые люди не колебались в своем решении.
     Кальхаун представил себе все это очень ярко, хотя убеждал себя в том,
что рассматривал этот случай с некоторой долей  иронии.  Он  утвердился  в
сознании того, что это лишь еще одно проявление слепого приступа отрицания
жизни в  замкнутом  обществе.  Именно  это  неприятие  замкнутости  делает
астронавтов такими привлекательными для девушек в дальних,  забытых  богом
космопортах.
     Еще он подумал о том странном, неразумном и только человеку  присущем
свойстве, которое вызывает радость осознания, что существует  кто-то  еще,
что человеческая жизнь и счастье занимают отведенное им место и в космосе.
Возможно, что начиналось это неразумное свойство с инстинкта, но переросло
в нечто, чем обладает только человек, и  только  он  может  такое  чувство
переживать.
     У Ханта это свойство было. Этот отчаявшийся человек  искал  в  снегах
свою дочь, которая, если смотреть правде в глаза, забыла о нем  и  предала
его. Хант стал изгоем ради собственной дочери и ни  секунды  не  жалел  об
этом. Он даже и не думал на эту тему, желая спасти беглянку.
     Он поднял руку в теплой рукавице.
     - Вон там, - радостно закричал он. - Это они!
     В золотисто-голубой мгле показалась черная точка. Когда снеговые сани
подползли поближе, точка превратилась в две маленькие  фигурки,  стоявшие,
прижавшись друг к Другу.
     Они  с  вызовом  смотрели  на  приближающиеся  сани.  Хант   выключил
двигатель, и сани заскользили по гладкой поверхности - полозья  как  будто
шептали что-то снегу.
     Девушка  сорвала  маску  с  лица  (в  Городе-Два  все  носили  маски,
предохраняющие от холода) и подняла  голову.  Молодой  человек  и  девушка
поцеловались. Потом юноша в отчаянии поднял нож. Он блеснул в свете сияния
ленточки и...
     Бластер  Кальхауна  издал  странный  глухой  звук,  и   лезвие   ножа
заискрилось  голубым  огнем.  Молодой  человек  выпустил   ставшую   вдруг
нестерпимо горячей ручку ножа, который с шипением упал в снег.
     - Всегда в дрожь бросает, когда вижу драматическую развязку, - сказал
Кальхаун свирепо. - Но  уверяю  вас,  что  в  любой  ситуации  лучше  быть
разумными. Я полагаю, молодую леди зовут Ним. Имени молодого человека я не
знаю. Мы не были представлены друг другу.  Отец  Ним  и  я  пришли,  чтобы
передать вам технические средства двух цивилизаций в качестве первого шага
в лечении синдрома пандемической изоляции на этой  планете.  Эта  изоляция
из-за тяжелых условий существования превратилась  в  "проблему  Крузо",  и
решать эту проблему надлежит медику.
     Мургатройд усиленно  пытался  высунуться  из  парки  под  подбородком
Кальхауна - он  слышал  бластер  и  почувствовал,  что  происходит  что-то
необычное. Наконец он  высунул  нос  и  старательно  принюхался.  Кальхаун
засунул его обратно под парку.
     - Скажите им, Хант, - раздраженно попросил он. - Расскажите им, зачем
мы здесь и что вы уже сделали!
     Отец девушки рассказывал обо всем неуверенно и почему-то  застенчиво.
И под конец сказал, что реактивные сани  прибыли,  чтобы  отвезти  дочь  и
молодого человека в теплые земли, где они по  крайней  мере  не  умрут  от
холода. Кальхаун от себя добавил, что там, вероятно, не будет проблем и  с
едой.
     Дрожа и смущаясь, беглецы забрались  в  сани.  Мотор  взревел  уже  в
который раз, и сани повернули к теплым землям.  Они  помчались  в  золотом
сиянии ленточки, объяснить  существование  которой  разумными  аргументами
пока не представлялось возможным. Даже Кальхауну.

                                    4

                     Действие - эти результат процесса мышления. Поскольку
                мы не можем повернуть вспять действие, то у нас появляется
                тенденция полагать,  что  эту  мысль  нельзя  изменить.  В
                результате мы цепляемся за  свои  ошибки.  Чтобы  изменить
                мировоззрение, необходимо заставить  себя  настоятельно  и
                срочно действовать  в  сообразии  с  новым  мышлением  без
                прежних  ошибочных   идей.   Мы   можем   очень   тактично
                распрощаться с прежними ошибками. Не надо никому  говорить
                о них. Даже самим себе.
                                        Фицджеральд. Практическое мышление

     Мургатройд  спустился  с  дерева.  Его  защечные  мешки  были  набиты
орехами. Кальхаун вставил палец ему в  рот,  и  Мургатройд  с  готовностью
позволил вынуть и изучить результаты  его  вылазки  на  деревья.  Кальхаун
вздохнул. У Мургатройда были другие, более важные способности  в  служении
здравоохранению, но именно  здесь  и  сейчас  его  тонкий  пищеварительный
аппарат был необходим. Его  желудок  был  подобен  человеческому,  и  если
Мургатройд что-либо ел, то это мог есть и Кальхаун, а Мургатройд не брал в
рот ничего, что могло бы вредно сказаться на его желудке.
     Кальхаун не без иронии заметил вслух:
     - Вместо заповеди врачу "исцели себя  сам"  мы  смело  можем  сказать
"накорми себя сам", так как мы пересекли линию вечной мерзлоты, но и здесь
с питанием неважно. Мургатройд, я очень тебе благодарен.
     "Чи", - с достоинством ответил Мургатройд.
     - Ожидалось, что единственной выгодой для меня  будет  твоя  приятная
компания в полете к звезде Мерида-2. Вместо этого какой-то  невежда  нажал
не ту кнопку на компьютере, и нам пришлось остановиться здесь, хотя не  то
чтобы именно здесь, в этой холодрыге, но близко к этому.  Я  взял  тебя  с
корабля потому, что там никого не оставалось, кто бы мог кормить  тебя,  а
ты кормишь нас, по крайней мере указываешь на съедобные вещи,  которые  мы
вполне могли бы и не заметить.
     "Чи", - сказал Мургатройд и гордо прошелся туда-сюда.
     - Нет уж, не надо копировать этого Пата из Города-Три,  хотя  ему  по
статусу полагается красоваться. Он ведь новоиспеченный муж. Но я  возражаю
против того, чтобы ты принял его за объект для подражания.  И  зачем  тебе
красоваться здесь, ведь рядом нет никого, кто мог бы для тебя сыграть роль
Ним и с неослабевающим восторгом смотреть на тебя во все  глаза,  а  также
другими приятными способами выражать пламенную и в буквальном смысле слова
неземную любовь.
     Мургатройд произнес с печалью: "Чи?" - и отвернулся.
     Они оба стояли на покрытом  листьями  клочке  земли,  который  полого
спускался в удивительно спокойный заливчик с незамутненной  водой.  Позади
над ними возвышались громадные горы. Над их головами сверкал ослепительной
белизной снег, за Наливом было видно широкое устье реки и снова горы, горы
и снежные равнины. Небольшой водопад  журчал  там,  где  в  лучах  теплого
солнца подтаивал  ледник.  Там,  где  не  было  снега,  виднелась  зеленая
растительность.
     Хант, отец Ним, подошел к Мургатройду и Кальхауну. На Ханте  не  было
громоздкого плаща и рукавиц, которые так необходимы в  Городе-Два.  Сейчас
он был одет как цивилизованный человек, нов одной руке держал  заостренную
палку, а в другой - связку вполне нормальных на вид рыб. На лице его  было
выражение застывшего изумления. Изумление уже вошло у Ханта в привычку.
     Кальхаун объяснил, что  Мургатройд  нашел  еще  один  сорт  съедобных
орехов, похоже, что они земного происхождения, как и большая  часть  живых
существ, которых они успели увидеть. По  всей  вероятности,  сделал  вывод
Кальхаун, растения и животные были вывезены с  планеты  Земля,  правда,  в
разное время.
     Хант кивнул. Казалось, он  хотел  что-то  спросить  и  все  никак  не
решался.
     Наконец он сказал:
     - Я разговаривал с Патом.
     - А, зятек, который должен благодарить вас не только за дочь, за  то,
что остался жив, но еще и за ваше положение в Городе-Два, которое дало вам
законные права провести свадебную церемонию, Полагаю, он выразил вам  свое
уважение? - не удержался от ехидства Кальхаун.
     Хант нетерпеливо махнул рукой.
     - Он говорит, что вы ничего не хотите сделать, чтобы спасти  его  или
Ним от смерти.
     Кальхаун кивнул:
     - Да, это так.
     - Но они же могут умереть!  Они  же  умрут!  Ним  умрет  от  болезни,
распространенной в Городе-Три. Люди в Городе-Три всегда  говорили,  что  у
нас тоже есть болезнь, смертельная для них и безопасная для  нас,  жителей
Города-Два. Они, в Городе-Три, умирали от нашей болезни.
     - Что, видимо, является всего лишь историческим  фактом.  Однако  как
это по-латыни? "Время проходит".  Нынешняя  важность  этого  исторического
факта состоит в том, что  он  является  фактором  "синдрома  изоляции"  и,
следовательно, решающим фактором в "проблеме Крузо". Я намеренно ничего не
давал Ним и Пату,  чтобы  доказать,  что  смертельная  опасность  болезней
Города-Два и Три уже канула в Лету.
     Хант покачал головой:
     - Я не понимаю.
     -  Я  когда-нибудь  нарисую  диаграмму.  Но  это  не  очень   сложная
диаграмма, - утешил его Кальхаун. - Кстати, вы  спросили  у  Пата,  что  в
Городе-Три говорят о ленточке в небе? Мне кажется,  она  каким-то  образом
связана с зелеными растениями и  животными.  Случайное  появление  орехов,
рыбы, белок, кроликов и голубей на этой планете  исключено.  Мне  кажется,
здесь где-то кроется еще одна ошибка. Так что говорит Пат?
     Хант пожал плечами.
     - Когда я спрашиваю его, - добавил Кальхаун, - он не обращает на меня
внимания. Он лишь млеет, глядя на Ним. Но вы - его тесть. Он  обязан  быть
вежливым с вами!
     Хант вдруг резко сел, положил свое самодельное копье  под  деревом  и
посмотрел на связку рыбы. Он  не  привык  к  избытку  еды,  и  температура
воздуха (Кальхаун прикинул: градусов пятьдесят по Фаренгейту) казалась ему
высокой. Хант задумчиво стал отделять одну рыбку от другой. Взяв  одну  из
них, он с новоприобретенным умением срезал филе. Дня  два  назад  Кальхаун
показал, как это делать.
     - Детей в Городе-Три учат, - глухо сказал Хант,  -  тому  же,  что  и
детей в Городе-Два. Люди прибыли на планету работать в шахтах. Тогда  была
такая компания, которая отправила их на шахты и время от времени присылала
корабли, чтобы вывезти  продукты  горнодобычи  и  привезти  то,  что  было
необходимо жителям. Люди жили хорошо и счастливо.  Компания  вывесила  эту
ленточку, чтобы создать искусственные теплые  земли,  где  можно  было  бы
выращивать овощи  и  фрукты.  Но  шахты  скоро  уже  не  могли  обеспечить
потребностей экспорта. Благодаря искусственному климату территория  теплых
земель расширилась. Стало теплее, ледники начали таять и сползать  с  гор.
Они  разрушили  газо-  и  нефтепроводы  между  городами  (их  было  трудно
отремонтировать). Компания объяснила, что в связи с тем, что  шахты  стали
нерентабельными, она больше не будет присылать звездолеты,  чтобы  вывезти
груз и привезти все необходимое для жителей.
     Те,  кто  выразил  желание   уехать,   воспользовались   звездолетами
компании. Однако наши прапрадеды полюбили эту землю и решили  остаться.  У
них были дома, еда и тепло. Они ни за что не хотели уходить.
     Хант умолк и принялся разглядывать розоватое филе форели, которое  он
только что отделил от костей. Он откусил кусочек и стал задумчиво жевать.
     - Поджаренная форель лучше на вкус, - мягко сказал Кальхаун.
     - Но и так тоже вкусно, - ответил Хант и продолжил: - А потом корабли
больше не приходили. И пришла болезнь. Она пришла из  Города-Один.  Жители
Города-Два и Города-Три приходили в Город-Один и заразились этой болезнью.
Они разнесли инфекцию по  своим  городам,  но  оказалось,  что  каждый  из
городов имел свою  особую  инфекцию,  противостоять  которой  жители  двух
других городов не могли. Город-Один передал болезнь  Городу-Три.  Говорят,
что в Городе-Два не было этой и своей инфекции. Так говорят в  Городе-Два.
А в Городе-Три говорят, что именно они совершенно здоровы, и у них никогда
не было болезней.
     Кальхаун молчал. Мургатройд пытался разгрызть один из орехов, которые
он собрал на дереве. Кальхаун взял два ореха, стукнул  их  друг  о  друга,
расколол и отдал Мургатройду, который с большим удовольствием их съел.
     Хант поднял глаза на Кальхауна.
     - Пат не передал Ним болезни Города-Три, - заметил он,  -  а  Ним  не
заразила его болезнью Города-Два. Здесь что-то не так.
     Кальхаун, раздумывая, ответил:
     - Это очень  все  сложно  и  запутанно.  Болезнь  может  передаваться
носителем болезни: так, как вы всегда и думали. Носитель болезни  может  и
не знать,  что  он  является  ее  источником.  Люди,  окружающие  носителя
болезни, могут быть инфицированы: их кожа, их одежда  являются  носителями
микроба. Скоро все в городе привыкают к этой инфекции. У них появляется  к
ней иммунитет, но вот кто-то из другого города приходит  в  это  небольшое
сообщество и заражается. Микроб для него является смертельным.
     Хант внимательно слушал.
     - Значит, инфекция может  быть  на  одежде?  Инфекция  передается  от
носителя болезни на одежду?
     Кальхаун кивнул.
     -  Разные  носители  разносят  разные  болезни.   Например,   человек
инфицирован болезнью в Городе-Один, и все жители привыкли к этой болезни и
не замечают ее потому, что приобрели иммунитет с  рождения.  В  Городе-Два
может быть носитель совсем другой болезни, и так далее... В каждом  городе
привыкали к своей особой болезни.
     - Это понятно, - кивнул Хант, - но почему Пат  не  умирает  или  Ним?
Почему вы ничего не делаете, чтобы спасти их?
     - Предположим, - пояснил Кальхаун, - что  носитель  болезни  умирает.
Что происходит?
     Хант  снова  откусил  кусочек  форели  и  начал  жевать.   Вдруг   он
поперхнулся.
     - Болезнь не распространяется с одежды  носителя.  У  жителей  города
больше нет той инфекции, которую они могли бы передать случайно  в  другой
город. Младенцы не приобретают  ее  при  рождении!  Не  существует  больше
болезни Города-Один, Города-Два или Города-Три!
     - Да, остается лишь неистребимая уверенность в том, что болезни есть!
Вы были уверены в существовании такой болезни. Все остальные еще уверены в
этом потому, что города изолированы друг от друга, и  выставляют  часовых.
Они совершенно убеждены  в  том,  что  то,  о  чем  они  привыкли  думать,
продолжает существовать. Они  верят  в  то,  что  когда-то  было  правдой.
Когда-то! А такие люди, как Ним и Пат, убегают в снега и умирают там!
     Хант проглотил кусочек форели и широко улыбнулся.
     - Ну что же, - в его голосе звучало уважение к Кальхауну, который был
его гораздо моложе. - Мне это нравится! Мы не были дураками, когда  верили
в то, что все это правда. Но мы будем ослами, если будем продолжать верить
тому, что перестало  быть  правдой.  Кальхаун,  как  нам  заставить  людей
понять? Скажите мне! Я смогу объяснить своим людям. С ними можно прекрасно
ладить, если они не напуганы. Я могу заставить их сделать то,  что  считаю
правильным и мудрым, когда они не чувствуют страха. Но когда они боятся...
     Хант заскрипел зубами. Он внимательно смотрел на Кальхауна.  Кальхаун
почему-то вдруг вспомнил человека, на которого сейчас был  похож  Хант,  -
президента одной высокоцивилизованной планеты.  У  того  тоже  был  всегда
внимательный взгляд.
     - Ну и как же мы их напугаем? Как сделать так, чтобы они поверили?
     Хант развел руками. Кальхаун без всяких  эмоций  рассказал  ему,  что
надо делать. Слов будет недостаточно. Угрозы не  помогут,  а  на  обещание
вообще никто не обратит внимания.
     - Синдром изоляции -  невротическое  состояние,  а  "проблема  Крузо"
состоит в невротической ипохондрии (мнительности, депрессии). Вам  удастся
решить эту сложную задачу. Вам, Ним и Пату.
     Хант поморщился.
     - Теперь я ненавижу холод. Но я сделаю все, что от  меня  зависит.  Я
сделаю это! Если у меня будут внуки, то им нужны будут другие дети,  чтобы
вместе играть. Мы отвезем вас на корабль?
     - Да, пожалуйста, - сказал Кальхаун. -  Кстати,  как  называется  эта
планета?
     Хант ответил.

     Кальхаун проскользнул через пастбище в центр  посадочной  площадки  и
осмотрел свой звездолет с внешней стороны. На нем были вмятины,  но  дверь
оказалась закрыта. При свете сияющей  ленточки  в  небе  он  заметил,  что
протоптанные следы  находились  на  почтительном  расстоянии  от  корабля.
Город-Один был озабочен прибытием корабля Медслужбы, но понятия  не  имел,
что с ним делать, и оставил его в покое, до поры...
     Кальхаун открыл сложный замок, когда вдруг  что-то  подскочило  возле
его ног. Он подпрыгнул от неожиданности, а Мургатройд  удивленно  спросил:
"Чи?" Кальхаун понял, что так напугало его. Он наконец открыл входной люк,
вошел и закрыл его за собой.  Атмосфера  в  корабле  казалась  мертвой  по
сравнению с той, в которой он  провел  некоторое  время  вне  корабля.  Он
включил  внешние  микрофоны  и  услышал  осторожные  шажки  и  недовольное
воркование. Это вызвало у него широкую улыбку.
     Когда наступит утро, жители Города-Один увидят на пастбище  маленьких
кроликов с Целыми хвостиками и воркующих голубей. Они отреагируют так, как
уже отреагировали жители  Города-Два  и  Города-Три  -  паникой,  страхом.
Паника заставит их подумать о самом главном - выживании, о их  собственных
жизнях. Они подумают о редкой болезни, которую  могут  распространить  эти
милые кролики. И  страх  перед  неизвестной  болезнью  будет  единственным
чувством и единственной мыслью. Потом с ними по рации  свяжется  Хант.  Он
выразит  озабоченность  и  сожаление,  что  партия  новых   животных   для
Города-Два случайно попала в Город-Один. Он добавит  также,  что  животные
инфицированы и что жителям Города-Один грозит эпидемия.  Он  даже  назовет
симптомы болезни: головная боль, боль в желудке и нервное  потрясение.  Он
упомянет, что Кальхаун оставил в Городе-Два лекарства, которые  вылечивают
эту и другие болезни, и предупредит, что если подобные симптомы появятся в
Городе-Один, то пострадавшие получат соответствующее лечение в Городе-Два.
     Болезнь появится. Непременно. В трех  сообществах  этой  планеты  уже
давно не было никаких болезней. Арктические колонии; где не бывает людей с
других планет, становятся под влиянием внешних условий отменно  здоровыми,
но вот "синдром изоляции"... играет важную, но негативную роль.
     В конечном итоге жители Города-Один,  стеная  и  жалуясь  на  судьбу,
отправятся в Город-Два. Их страдания будут реальными:  они  будут  бояться
нарушить свою изолированность от других городов. Но больше всего на  свете
они будут  бояться  болезни,  даже  той,  которая  существует  лишь  в  их
воображении. Когда они прибудут в Город-Два, они заметят, что ухаживать за
ними будут жители Города-Три. Они будут в ужасе!
     Но "плацебо", или псевдолекарство, выдаваемое  всем  жителям  Хантом,
Патом и Ним, вселит в них уверенность и надежду.
     "Проблема Крузо" требует героического к себе отношения. И  устранение
синдрома потребует много мужества... и хитрости. Вот так-то!
     Кальхаун  проверил  оснащение  и  приборы   корабля.   Ему   придется
стартовать  на  собственных  двигателях  звездолета  и   предстоит   очень
тщательно  определить  обратный  курса  Главное   управление   Межзвездной
медицинской службы, чтобы написать отчет перед вылетом на Мериду-2. Ему не
хотелось больше ошибаться. Неожиданно он рассмеялся.
     - Мургатройд, - сказал  он  с  умилением,  -  меня  осенило:  ошибки,
которые мы совершаем и так героически стараемся избегать, являются  частью
порядка вещей.
     "Чи?" - удивился Мургатройд.
     - Компания, которая заселяла планету, - напомнил Кальхаун,  улыбаясь,
- вывесила ленточку над планетой, чтобы сэкономить на грузовых перевозках.
Это была ее ошибка, потому что  ленточка  нанесла  ущерб  горнодобывающему
бизнесу и компании пришлось списать планету за нерентабельностью. И  здесь
она сделала еще одну ошибку, не сообщив  об  этом  в  Медслужбу.  Компания
бросила планету и людей за  ненадобностью.  Теперь  ей  придется  получать
право эксплуатировать планету заново. Но она никогда этого  разрешения  не
получит, потому что она нанесла ущерб здоровью населения. Послушай: кто-то
совершил ошибку - и мы попали сюда, вместо Мериды-2. В  Городе-Один  очень
ошиблись, не приняв нас в качестве гостей. В Городе-Два совершили  ошибку,
отправив Ним стоять "на часах", а Город-Три сделал ошибку...
     Мургатройд зевнул.
     - А ты совершаешь ошибку, не  слушая  меня  внимательно!  -  Кальхаун
занял свое  место  за  пультом  управления  и  нажал  кнопку,  запускающую
аварийные двигатели. Маленький звездолет взмыл  ввысь  на  тонкой  полоске
огня. Жители Города-Один наверняка  выбежали  из  подземных  жилищ,  чтобы
посмотреть, что случилось, и  увидели,  что  их  луговинка  просто  усеяна
доброжелательными пушистыми белками, любопытными  кроликами  и  воркующими
голубями.
     Они испугались до смерти! Кальхаун улыбнулся.
     - Я проведу часть времени полета в подпространстве, составляя отчет о
нашем  приключении.  И  хотя  "синдром  изоляции"  чисто   психологическое
явление, а "проблема Крузо" даже еще более сложная психологическая задача,
мне,  не   психологу,   удалось   провести   медицинское   лечение   чисто
психологическими методами. Вот будет весело, когда я это опишу.
     А это было заблуждением уже самого Кальхауна. Он вернулся  в  Главное
управление Межзвездной медицинской службы и написал отчет,  но  когда  его
отчет прочли, то попросили его несколько расширить и превратить в книгу  с
подобающим оформлением: сносками, библиографией и прочими тонкостями.
     И это тоже была ошибка.

                   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПЛАНЕТА НА КАРАНТИНЕ

                                    1

     Ничего определенного Кальхаун сказать не мог, но с самого  начала  он
чувствовал, что с состоянием здравоохранения на планете  Ланке  не  все  в
порядке.  На  первый  взгляд  дела  обстояли  вполне  благополучно,  но  у
Кальхауна было такое ощущение, что все как-то уж слишком хорошо.
     Он и тормаль Мургатройд, маленький славный зверек, прибыли на планету
Ланке в своем медицинском корабле  "Эскулап-20"  с  обычной  проверкой  по
заданию Межзвездной медслужбы. Встретили их с  подчеркнутой  сердечностью.
Представители Министерства здравоохранения  открыли  Кальхауну  доступ  ко
всем учреждениями документам, причем организовали все так быстро и гладко,
что создавалось впечатление, будто власти были заинтересованы в том, чтобы
он  поскорее  завершил  свои  дела  и  покинул   планету.   В   готовности
предоставить в  распоряжение  Кальхауна  всю  необходимую  информацию  сам
министр  проявлял  почти  навязчивую  предупредительность,  граничащую   с
заискиванием.
     Судя  по   тем   данным,   которыми   располагал   Кальхаун,   служба
здравоохранения  на  Ланке  работала   весьма   эффективно.   Инфекционные
заболевания  планете  не  угрожали,  ситуация  находилась  полностью   под
контролем врачей. Средняя продолжительность жизни на планете была, правда,
чуть ниже, всего на одну десятую процента, но это можно  было  отнести  на
счет  небольшого  увеличения  числа  несчастных  случаев  со   смертельным
исходом. Кальхауну не удалось обнаружить ничего, что помогло бы объяснить,
почему у него  возникло  такое,  чувство,  что  все  это  благополучие  не
соответствует действительности. Если это и камуфляж, то все  было  сделано
просто прекрасно. Из-за этих навязчивых подозрений  Кальхаун  находился  в
состоянии легкого раздражения.
     Тем не менее он провел всю обычную процедуру проверки в течение  трех
дней.  По  поручению  Главного   управления   медслужбы   ему   предстояло
познакомить  местных  специалистов  с  некоторыми  новыми  достижениями  в
области медицины, и он нашел здесь очень внимательную  аудиторию.  В  свою
очередь он очень внимательно выслушал все, что рассказывали ему, и вечером
накануне своего отлета с  планеты  он  пришел  на  заседание  медицинского
общества, объединяющего самых известных специалистов. Заседание состоялось
в просторном зале в здании Министерства здравоохранения.
     Министр представил Кальхауна именитой аудитории,  произнеся  короткую
речь  о  значении  современной  медицины  для  бизнеса.  Он  отметил,  что
количество рабочих дней, пропущенных по болезни, в  настоящее  время  было
самым низким на Ланке,  и  уже  один  этот  фактор  способствовал  резкому
увеличению    валового     национального     продукта.     Распространение
профилактических мер, таких, например, как проверка гормонального баланса,
привело к сокращению числа заболеваний, требующих госпитализации  больных,
так что в результате за последние  десять  лет  потребность  в  больничных
койках сократилась на несколько тысяч.
     Он привлек внимание аудитории еще к одному моменту, о котором  обычно
не задумывались, но который,  возможно,  представлял  собой  самое  ценное
достижение медицинской науки, а именно:  успехи  в  борьбе  с  эпидемиями.
Эпидемии сейчас стали практически невозможны, а ведь  тот  ущерб,  который
могла нанести даже одна эпидемия, трудно себе представить. Взять  хотя  бы
межзвездную торговлю, где  только  угроза  опасной  эпидемии  означала  бы
карантин для всей планеты, а это в свою очередь привело  бы  к  финансовой
панике и закрытию предприятий, чья  продукция  не  находила  бы  сбыта,  к
массовой безработице, резкому снижению  стоимости  ценных  бумаг,  за  чем
могло  бы   последовать   разорение   банков,   прекращение   капитального
строительства  и   даже   сокращение   производства   сельскохозяйственной
продукции! Значит, своим процветанием планета была в значительной  степени
обязана представителям благородной профессии медиков  и  более  конкретно,
врачам планеты Ланке. Но и Межзвездная медицинская  служба  вносит  в  это
дело свой вклад, и он был  рад  представить  уважаемому  собранию  доктора
Кальхауна, сотрудника Главного управления медслужбы, с которым  многие  из
присутствующих уже познакомились за те три дня, что он провел на планете.
     Речь Кальхауна, конечно, звучала не столь вдохновенно. Он сказал  то,
что полагается говорить в таких случаях, то есть  выразил  признательность
врачам Лайке за то, что они выполняют свой профессиональный долг так,  как
это от них требуется. Но даже в эту минуту он не мог отделаться от  вполне
реального ощущения, что от него что-то скрывают. И все же сказать об  этом
вслух Кальхаун не решился, так как никаких доказательств у него  не  было.
Поэтому он произнес ничем не примечательную речь и сел  на  свое  место  в
ожидании конца заседания.
     С гораздо большим удовольствием  он  находился  бы  сейчас  на  борту
своего  медицинского  корабля.  Мургатройд  был  для  него  намного  более
приятной компанией, чем  сидящий  рядом  с  ним  министр  здравоохранения.
Кальхаун предвкушал, как он вернется на свой корабль и как спокойно он там
будет себя чувствовать, если ему удастся освободиться  от  мысли,  что  на
планете происходит что-то странное.
     Вдруг где-то в другой  части  здания  послышались  крики  и  раздался
характерный шум, который сопровождает выстрел  из  бластера.  Затем  снова
донеслись крики, и снова были пущены в ход бластеры. Все смолкло столь  же
внезапно, и наступила тишина.
     В лекционном зале царило полное молчание. Все напряженно и  испуганно
вслушивались в эту зловещую тишину, но никто не произнес ни слова.
     Вскоре  в  зал  вошел  человек  в   форме   полицейского.   Выражение
нескрываемого ужаса на его лице поразило всех присутствующих. Он обратился
к первому оказавшемуся рядом врачу. Лицо врача  внезапно  посерело,  и  он
какой-то неуверенной походкой вышел из  зала.  Кто-то  задал  полицейскому
какой-то  вопрос,  он  ответили  вышел,  тоже  как  будто  неохотно.   Все
присутствующие  начали  переговариваться  друг  с  другом,  выясняя,   что
произошло и что сказал полицейский.
     Новость распространилась по залу молниеносно. Каждый, кто узнавал,  в
чем дело, бледнел, а  некоторые  были  близки  к  обмороку.  Многие  стали
потихоньку пробираться к выходу, стараясь не привлекать к себе внимания.
     - Боже мой!  -  сказал  министр  здравоохранения,  сидевший  рядом  с
Кальхауном. - Что же произошло? Подождите, я сейчас все выясню.
     Он отошел от Кальхауна, остановил одного из врачей и  задал  какой-то
вопрос. Ответ, по-видимому, потряс его. Он задал еще несколько вопросов  и
вернулся к Кальхауну. Было видно, что он близок к панике.
     - Что там такое? - спросил Кальхаун.
     - Кража со взломом, - пробормотал министр. Зубы  его  стучали,  и  он
никак не мог унять дрожь. - У нас за последнее время  произошло  несколько
ограблений.  Мы  стараемся  бороться  с  преступностью.  С  точки   зрения
экономики это расточительно. Но этот преступник пытался совершить кражу со
взломом здесь, в этом здании. Его обнаружили, и он то ли выпрыгнул, то  ли
выпал из окна. - Министр вытер пот со лба. - Он мертв. Все  это,  конечно,
неприятно, но, в общем-то, не так уж и важно. Вернее, совсем  неважно.  Не
стоит даже и говорить об этом.
     Кальхаун ему не поверил.  Объяснение  звучало  крайне  неубедительно,
если принять во внимание то, что все были так явно напуганы. И конечно же,
вовсе не угроза оказаться жертвами преступления  наводила  такой  ужас  на
всех  присутствующих.  Дело  было,  видимо,  гораздо  серьезнее.  Кальхаун
чувствовал,  что  это  происшествие  как-то   связано   с   его   неясными
подозрениями, что  от  него  что-то  скрывают.  Тот  полицейский,  который
появился в зале, тоже был сильно напуган. Почему? Кальхаун окинул взглядом
зал. Все двигались  к  выходу,  стараясь  сохранять  чувство  собственного
достоинства, но видно было, что они торопятся побыстрее уйти. Что-то здесь
явно не в порядке, а министр здравоохранения ему солгал.  Было  ясно,  что
если он попытается задавать еще вопросы, то услышит в ответ  только  новую
ложь. Кальхаун пожал плечами.
     - Во всяком случае, - заметил он, - собрание, я вижу, закончено.  Все
расходятся. Мне, пожалуй, пора возвращаться в космопорт.
     На самом деле он не собирался этого делать.
     - Да, да, конечно, - сказал министр, уже почти  не  в  силах  владеть
собой. Он даже не пошел провожать Кальхауна к выходу.
     Кальхаун  присоединился  к  людям,  выходившим  из  зала.  Многие  не
захотели ждать лифта и стали спускаться вниз  по  лестнице.  Глядя  на  их
лица, Кальхаун отметил, что выглядят они одинаково: бледные и  напуганные.
Наконец он вышел на свежий воздух.  На  расстоянии  нескольких  метров  от
выхода на земле полукругом были расставлены горящие факелы.  Они  заливали
землю и часть здания Министерства здравоохранения слепящим светом.
     За этим огненным полукругом на земле лежал мертвый человек.  По  всей
видимости, он упал с большой высоты. Ни один из ученых-медиков,  выходящих
из здания, даже не взглянул на него. Они выходили  и  тут  же  исчезали  в
темноте. Только один Кальхаун подошел к тому месту, где  были  расставлены
факелы.  Полицейский,  который  нес  охрану  и  сам  был   явно   напуган,
предупредил его, что близко подходить нельзя.  Кальхаун  несколько  секунд
постоял и, несмотря на протесты полицейского, шагнул вперед.
     Рот мертвеца  был  открыт,  и  на  лице  его  застыла  отвратительная
гримаса. Пока полицейский продолжал протестовать, Кальхаун быстро осмотрел
лежавшего. Поразительно было то, что у  этого  человека  оказался  кариес:
несколько зубов он потерял совсем,  в  других  поблескивали  металлические
пломбы, хотя такие методы  лечения  не  применялись  уже  много  столетий.
Одежда его была пошита из какого-то странного материала, и Кальхаун не мог
вспомнить, видел он такую ткань когда-либо или нет. На щеке у  несчастного
бугрился шрам. Наклонившись ниже, Кальхаун увидел, что кожа  на  его  носу
была в каких-то пятнах, и сам нос распух. Все в его облике было  настолько
странно и неожиданно, что Кальхаун просто не мог поверить своим глазам.
     Он поднял  кусочек  ткани,  который  оторвался,  видимо,  когда  этот
человек падал с высоты.  Рассматривая  его,  он  услышал  голос  человека,
задыхавшегося от возмущения:
     - Кальхаун! Что вы  делаете?!  -  Это  был  министр  здравоохранения,
которого била нервная дрожь. - Прекратите, бросьте это...
     -  Я  осматривал  этого  человека,  -  объяснил  Кальхаун.  -   Очень
странно...
     - Отойдите от него! - крикнул министр, явно близкий к истерике. -  Вы
не понимаете, что вы делаете... - Он замолчал и  трясущимися  руками  стал
вытирать лоб. Затем он добавил, стараясь изо всех сил говорить спокойно: -
Простите меня. Наверно, вам лучше всего вернуться на  свой  корабль.  Этот
человек был преступником. Он мог быть не один, возможно, где-то рядом  его
сообщники. Полиция собирается прочесать все вокруг.  Нам  стоит  держаться
подальше.
     - Но мне хотелось бы осмотреть его как следует! - возразил  Кальхаун.
- У него на лице шрам! Видите? С каких  это  пор  врачи  используют  такие
методы заживления ран, при которых образуется рубцовая ткань? У  него  нет
нескольких зубов, а в одном из  резцов  -  кариесная  полость!  Вам  часто
приходилось видеть кариес? Вы же знаете, что такие случаи сейчас просто не
встречаются!
     Министр судорожно сглотнул.
     - Да. Да... теперь, когда вы обратили мое внимание на это, я понимаю,
что вы имеете в виду. Нам придется сделать  вскрытие.  Да.  Мы  произведем
аутопсию утром. Но сейчас, чтобы оказать содействие полиции...
     Кальхаун вновь взглянул на безжизненное, скрюченное тело, лежавшее на
земле, и отвернулся. Из здания  министерства  тем  временем  выходили  уже
последние из остававшихся там людей и тут же  растворялись  в  темноте.  В
воздухе как бы физически чувствовалось напряжение.
     Министр куда-то исчез. Кальхаун остановил летающий кэб и сел в  него.
По пути в космопорт он мрачно рассуждал сам с собой. Очевидно,  он  увидел
кое-что, чего не должен был видеть. Вполне вероятно, что это  происшествие
было связано с теми неясными сомнениями, которые не оставляли  его  здесь.
Кальхаун сказал  министру  здравоохранения,  что  собирается  вернуться  к
своему кораблю, но это  было  не  так.  Он  собирался  найти  какую-нибудь
таверну, познакомиться с ее посетителями, а затем поить их за свой счет до
тех пор, пока алкоголь не развяжет им языки. Новость  о  человеке,  убитом
полицейскими, бесспорно произвела бы впечатление  на  людей  определенного
сорта на пробой планете. Оставалось только найти таких людей.
     Но теперь он  отказался  от  своего  первоначального  намерения.  Все
происшедшее было просто  неслыханно.  И  этот  струнный  человек,  который
привел всех в такой ужас. Судя по реакции  врачей,  они,  казалось,  знают
что-то, чего не должен был знать он, Кальхаун. Теперь  он  был  совершенно
уверен, что от него скрывают что-то серьезное, и  решил  внимательно  и  в
спокойной обстановке во всем разобраться. В кармане у него  лежал  кусочек
ткани, который он подобрал возле мертвого тела и который должен был помочь
ему узнать больше об этом странном событии. На этом кусочке было несколько
капель крови.
     Тем  временем  кэб  достиг  космопорта.  Охранники  впустили  его  на
территорию.  Кэб  подлетел  к  "Эскулапу-20"   и   приземлился.   Кальхаун
расплатился с водителем и поднялся на борт, где его с  восторгом  встретил
Мургатройд,  который  своим  пронзительным   "чи-чи"   пытался   объяснить
Кальхауну, что ему очень не нравится, когда его оставляют одного. Кальхаун
сказал:
     - Подожди, Мургатройд! Не дотрагивайся до меня!
     Он поместил кусочек ткани с капельками  крови  на  ней  в  стерильную
пробирку и плотно закрыл ее пластиковой пробкой. Мургатройд спросил: "Чи?"
     - Я только  что  видел  людей,  которые  были  очень  здорово  чем-то
напуганы, - сказал Кальхаун сухо, - и мне надо разобраться, были ли у  них
на то веские основания.
     Он тщательно вымыл руки, а затем решил перестраховаться и поменял всю
одежду. Тот ужас перед мертвым, который испытывали все собравшиеся в  зале
медики, вызывал его недоумение и не давал ему покоя.
     "Чи-чи-чи!" - сказал Мургатройд с упреком.
     - Я знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь кофе, не так ли?  Сейчас  сделаю.
Но я очень обеспокоен!
     Мургатройд  радостно   замахал   своим   хвостиком.   Кальхаун   имел
обыкновение  разговаривать  с  ним  так,  будто  зверек  был  человеческим
существом. Он упомянул слово "кофе", а  Мургатройд  знал,  что  это  слово
означает. Он терпеливо ждал, когда Кальхаун приготовит его любимый напиток
и даст ему чашечку. Кальхаун автоматически делал все необходимое, нахмурив
брови и сосредоточенно размышляя. Наконец все было готово, и  он  протянул
Мургатройду его маленькую чашечку.
     - Возьми, пожалуйста. И послушай. - Тон у Кальхауна был  недовольный.
- Я с самого начала чувствовал, что здесь что-то не так, а сегодня кое-что
произошло. Если говорить коротко, погиб какой-то человек, и это привело  в
ужас полицейских, целое медицинское общество  и  министра  здравоохранения
планеты. Вернее, не сама смерть этого человека, а то, что его смерть - или
его жизнь - означала. Но мне никто ничего не  объяснил.  Более  того,  мне
солгали! Что же они хотели от меня скрыть?
     Мургатройд смаковал свой кофе. Он с глубокомысленным видом  пропищал:
"Чи?"
     - Я тоже так думаю, - сказал Кальхаун раздраженно. -  Вообще  говоря,
информацию обычно скрывают только от тех людей,  кому  положено  принимать
какие-то решения с учетом этой информации. В данном случае что-то скрывают
от меня. Какого рода факты положено мне знать, Мургатройд?
     Мургатройд, казалось, размышлял, стараясь найти ответ на поставленный
вопрос. Он задумчиво сделал еще один глоток и решительно сказал: "Чи-чи!"
     - Боюсь, что ты прав, - сказал Кальхаун.  -  Местные  врачи  устроили
целый заговор, чтобы скрыть это... Министр здравоохранения очень ясно себе
представляет, что может случиться, если хотя  бы  подозрение  о  возможной
эпидемии станет достоянием гласности, какие последствия  это  может  иметь
для экономики планеты.  Короче  говоря,  Мургатройд,  это  похоже  на  тот
случай, когда нечто скрывают так тщательно, что это становится заметно.  А
это означает, что мне пора приниматься за работу!
     Кальхаун  поместил  клочок  ткани  с  пятнами  крови  в   специальную
питательную среду. Отделив несколько ниточек, он стал рассматривать их под
микроскопом.
     - Странно!  Это  не  искусственная  ткань,  Мургатройд.  Эти  волокна
естественного происхождения, и ясно, что на этой планете  такая  ткань  не
могла появиться. Тот мертвый человек был с другой планеты! Очень странно!
     Это действительно было очень  странно.  Известно,  что  искусственные
волокна  лучше,  чем  натуральные,  и  поэтому  натуральные   волокна   не
использовались нигде. И никем!
     Он с нетерпением  стал  ждать,  когда  в  питательной  среде  вызреют
микроорганизмы, которые содержались на помещенном туда  обрывке  ткани.  И
хотя ожидать каких-либо конкретных результатов было явно рано,  он  понял,
что не может  больше  находиться  в  бездействии.  Настроив  микроскоп,  с
помощью которого можно было наблюдать процессы, происходящие в питательном
бульоне, он поместил каплю этого бульона на  предметное  стекло.  А  когда
заглянул в микроскоп, был поражен:  в  питательной  среде  кишели  микробы
весьма распространенных видов, встречавшихся на многих планетах. Однако не
это поразило Кальхауна, а нечто неожиданное: среди них  он  заметил  очень
активные,  темные  микроорганизмы  сферической  формы.  Они   стремительно
носились из стороны  в  сторону  и  буквально  на  глазах  размножались  в
невероятных количествах.  Когда  Кальхаун  добавил  на  предметное  стекло
реагент  Дафлоса,  результат  был  таким,  какого  он   и   ожидал.   Тест
патогенности по Дафлосу, хотя и не давал полной гарантии  от  ошибок,  был
вполне надежным. Можно было с большой долей уверенности сказать,  что  эти
пляшущие, сферической формы микробы высокотоксичны. Они выделяли  ядовитое
вещество, присутствие которого выявлялось с помощью реагента. Скорость  их
размножения была  поразительной.  Значит,  распространение  этой  инфекции
будет очень быстрым, с очень большой вероятностью летального исхода.
     Кальхаун, нахмурив брови, тяжело задумался. То, что он сейчас  узнал,
будет, конечно, отчаянно скрываться деловыми людьми на планете Ланке.  Они
не остановятся ни перед ложью, ни перед чем бы то ни  было,  чтобы  скрыть
подлинное положение дел на  планете.  Правительство,  защищающее  интересы
бизнесменов, вполне могло потребовать от медиков принять меры для борьбы с
этой инфекцией и разработать необходимые меры предосторожности  против  ее
распространения,  не  вызывая  паники  у  населения.  Теперь-то   Кальхаун
понимал, почему на том заседании медики выглядели такими подавленными.  Те
микроорганизмы, которые находились на одежде и в крови мертвого  человека,
были возбудителями смертельной болезни - во всяком случае  согласно  тесту
Дафлоса - и обладали способностью размножаться невероятно быстро. Судя  по
результатам даже того беглого осмотра мертвеца, который  удалось  провести
Кальхауну, болезнь эта была завезена на Ланке с какой-то  другой  планеты.
Конечно, все это не могло не вызывать большую тревогу на Ланке.  Любой  из
местных медиков прекрасно понимал, что ему грозит. Если случалось так, что
по  вине  какого-либо  врача  становилось   известно,   насколько   велика
опасность,   угрожающая   планете,   и   нарушался   карантин,    негласно
установленный  в  масштабах  всей  планеты,  то   этот   врач   немедленно
подвергался  остракизму   и   безжалостному   преследованию   со   стороны
правительства.  Это   для   него   было   равносильно   гибели   -   и   в
профессиональном, и в материальном, и в моральном отношении.  И  такая  же
участь ожидала его семью. Поэтому тот страх,  который  Кальхаун  видел  на
лицах медиков, был вполне объясним. До тех пор, пока этот мертвый  человек
не был обнаружен, особых оснований для беспокойства не было. Когда же  все
раскрылось,  они  сразу  поняли,  к  чему  это  может  привести  и   какие
последствия для них может иметь.  Положение  их  было  весьма  незавидным.
Правительство определенно не позволит  официально  установить  карантин  в
масштабах  всей  планеты.  И  только  по  одной  причине  -  любой   ценой
предотвратить финансовую  панику  и  подрыв  экономики.  Кальхаун  начинал
осознавать все это с большей ясностью.
     Вдруг позади него  блеснул  какой-то  свет.  Кальхаун  обернулся:  на
пульте управления горел сигнал, показывающий  воздействие  внешнего  поля.
Обычно он зажигался только  в  тех  случаях,  когда  медицинского  корабля
касались силовые поля энергорешетки, чтобы  посадить  его  или  вывести  в
открытый космос. Почему же он включился сейчас?
     Затем заговорил динамик:
     - Вызываем медицинский  корабль  "Эскулап-20"!  Диспетчер  космопорта
вызывает медицинский корабль "Эскулап-20"!
     Кальхаун щелкнул переключателем связи.
     - "Эскулап-20" слушает! - резко ответил он. - В чем дело?
     - Проверка, сэр, - произнес  тот  же  голос.  -  Ваши  двери  закрыты
герметично?
     Кальхаун взглянул на  двери  шлюзовой  камеры.  Обычно,  находясь  на
поверхности, он оставлял двери открытыми. Однако  на  этот  раз  Кальхаун,
вернувшись на корабль, не думая о том, почему он это делает,  запер  двери
герметично, сначала наружную, а потом внутреннюю  и  поставил  корабль  на
режим работы с включенной системой регенерации воздуха.
     - Да, - сказал Кальхаун. - Корабль загерметизирован. А в чем все-таки
дело?
     - Для вас есть сообщение, сэр, - сказал диспетчер.
     Сразу же раздался  голос  министра  здравоохранения,  раздраженный  и
расстроенный:
     - Мы просим вас немедленно покинуть нашу планету. На вас будет подана
жалоба в Главное  управление  медицинской  службы,  так  как  вы  пытались
помешать полиции бороться с преступностью. Ваш  корабль  сейчас  же  будет
выведен в открытый космос. Возвращаться сюда вам запрещается.
     Кальхаун сказал с возмущением:
     - Черта с два! Я объявляю карантин...
     В динамике щелкнуло. Министр, по-видимому,  сказал  все,  что  хотел.
Снова послышался голос оператора, равнодушно-спокойный:
     - Как приказано, сэр, я поднимаю вас. Внимание, начинаю подъем!
     Кальхаун открыл рот, чтобы сказать что-то резкое. Внезапно  он  понял
многое из того, что министр не намеревался сказать ему. И поняв,  до  боли
сжал кулаки.
     Затем его корабль оторвался от земли и круто пошел вверх. Кальхаун со
злостью щелкнул переключателем, и изображение на экранах  внешнего  обзора
подтвердило и  его  собственные  ощущения,  и  то,  что  говорил  оператор
энергорешетки: медицинский корабль выводили в  открытый  космос.  Под  ним
стремительно уходили вниз огни космопорта. Затем показались  огни  столицы
Ланке, которые становились все меньше и тусклее и наконец  исчезли  совсем
за темным горизонтом. Корабль шел вверх, все выше и выше.
     Внизу появились крошечные, слабые огоньки другого города,  потом  еще
Одного, еще и еще, и вскоре были видны только неясные блики света.
     Потом корабль вошел в густую пену облаков, и экраны визоров заволокло
непроницаемой пеленой. Вскоре он поднялся еще выше, и  облака,  освещенные
мерцанием звезд, оказались внизу, а вокруг остались только звезды:  сотни,
тысячи, миллионы сверкающих звезд.
     Звезды  стремительно  летели  вниз,  и  вскоре  Ланке  стала   только
маленьким темным пятнышком на фоне блеска звезд Галактики.
     Снова послышался подчеркнуто ровный голос оператора энергорешетки:
     - Вызываю медицинский корабль "Эскулап-20"!
     - Слушаю, - холодно произнес Кальхаун.
     - Вы сейчас на расстоянии, равном пятикратному диаметру  планеты.  Вы
выходите за пределы действия силовых полей энергорешетки. Как поняли меня?
     - Понял, - сквозь зубы проговорил Кальхаун.
     Он отключил аппарат космической связи и почувствовал, что его корабль
обрел свободу, что он уже не находится во власти невидимых, но мощных сил.
     Он заговорил, обращаясь к Мургатройду, и в голосе его звучала горечь:
     - Это впервые,  Мургатройд!  В  первый  раз  представителя  Медслужбы
просто-напросто вышвырнули вон с планеты, потому  что  ему  слишком  много
удалось узнать. - Он добавил с мрачной уверенностью: - Кстати, то, что нас
таким беспардонным образом выставили, только  подтверждает  мои  выводы  и
устраняет сомнения и колебания.
     Его тон обеспокоил Мургатройда, который, конечно, не мог понять,  что
произошло. Но зверек расстроился, потому что  был  расстроен  Кальхаун,  и
взволнованно сказал: "Чи-чи!"
     - Мы возвращаемся домой, - объяснил Кальхаун с недовольным  видом.  -
Мы сами доставим свои новости  быстрее,  чем  дойдет  наше  сообщение.  Во
всяком случае, чтобы помочь Ланке в  борьбе  с  эпидемией,  нас  с  тобой,
Мургатройд, недостаточно - особенно если дело обстоит настолько  серьезно,
как я предполагаю. Все это мне очень не нравится!
     Он был  явно  рассержен.  Конечно,  он  не  утверждал,  что  это  был
беспрецедентный случай, что раньше правительства на некоторых планетах  не
пытались скрыть подобные вещи, чтобы  избежать  отрицательных  последствий
для экономики. Он знал  немало  случаев,  когда  пытались  скрыть  вспышки
заболеваний. Некоторые из таких попыток, возможно, были успешными, но риск
был  настолько  велик,  что  игра  не  стоила  свеч.  Небольшие   эпидемии
перерастали в очень серьезные, хотя своевременное  обращение  в  Медслужбу
помогло бы предотвратить такое развитие  событий,  и  эпидемию  без  труда
подавили бы в  зародыше.  Медслужба  располагала  огромными  звездолетами,
длиной почти в километр,  с  лабораториями,  оборудованием  и  персоналом,
способным  справляться  с  чрезвычайными  ситуациями  подобного   рода   в
масштабах крупных планет. Но правительства часто ставят  на  первое  место
интересы бизнеса, что приводит, как  правило,  к  многочисленным  жертвам.
Пытаясь таким  образом  предотвратить  кризис  в  экономике  и  финансовую
панику, правительства только оттягивают катастрофу.
     Кальхаун  учитывал  и  другое  обстоятельство.   Если   правительство
какой-либо планеты скрывало такую эпидемию, то потом лишалось  возможности
признаться в этом. Одна из планет  в  созвездии  Лебедя  скрыла  серьезную
эпидемию, чтобы избежать потерь в торговле. Однако этот факт стал известен
Главному управлению  Медслужбы.  По  поручению  Медслужбы  была  проведена
тщательная проверка состояния здравоохранения  на  планете,  в  результате
которой было обнаружено, что населению неминуемо  грозит  новая  эпидемия.
Первую эпидемию правительство пыталось подавить своими силами, но  это  не
удалось сделать полностью из-за ограниченных возможностей  местной  службы
здравоохранения.
     Эпидемия  эта  оказалась  цикличной,   повторяющейся   через   каждые
несколько лет. Поэтому Медслужба объявила на планете  карантин,  что  было
вполне оправданно. Были приняты строжайшие меры и,  как  оказалось,  очень
своевременно: новой эпидемии удалось избежать. И все же многие  бизнесмены
выражали свое недовольство действиями Медслужбы,  утверждая,  что  она  не
имеет права так  поступать,  что  наказание  несоразмерно  вине,  что  она
подрывает экономику планеты, сурово наказывая ее ради сохранения  здоровья
населения всей Галактики. Они заявляли так, хотя то  заболевание,  которое
правительство пыталось утаить, могло передаться  торговым  партнерам  этой
планеты. Бизнесмены неизменно воспринимали карантин как наказание.
     Размышляя об этом, Кальхаун сделал вывод, что если  раньше  на  Ланке
случилась эпидемия, которую удалось скрыть, сейчас  правительство  ни  при
каких обстоятельствах не признает этого. И любой врач,  который  осмелился
бы предать гласности этот факт... Теперь ему был  вполне  понятен  заговор
молчания врачей Ланке.
     Но в данном случае ситуация была гораздо опаснее, чем на той  планете
в созвездии Лебедя, о которой  вспомнил  Кальхаун.  Тот  мертвый  человек,
которого Кальхаун бегло осмотрел, не был уроженцем Ланке. Однако врачи  на
планете знали все и о нем, и  о  болезни,  от  которой  он  умирал,  когда
вспышка бластера ускорила  его  неизбежный  конец.  Но  этот  человек  был
чужаком не только на Ланке, он был бы чужаком на любой  планете.  Нигде  в
Галактике не было цивилизации,  которая  находилась  бы  на  таком  низком
уровне развития. И в то же время это, без сомнения, был человек.  Кальхаун
видел фильмы о затерянных в космосе колониях и  поселениях  отверженных  и
слышал  даже  еще  более  трагичные  истории  о  том,  как  скрываются  от
правосудия нарушители закона. Но он считал это вымыслом.
     - И все-таки откуда же он?
     Он чувствовал, что вопросов возникло уже слишком много. Но ему  нужно
было действовать, предпринять ряд совершенно определенных  шагов.  Первое,
что он сделал, это направил свой корабль на небольшое звездное  скопление,
где находилась секторная штаб-квартира  Медслужбы.  Нажав  соответствующие
кнопки, он предупредил Мургатройда:
     - Начинаем суперпрыжок. Пять... четыре... три... два... один...
     Как  и  всегда,  внезапно  закружилась  голова,  подступила  знакомая
тошнота и возникло ощущение падения по спирали. Затем,  так  же  внезапно,
все прошло. Медицинский корабль совершал суперпрыжок через световые  годы.
Окруженный  коконом  сверхсжатого  пространства,  он  несся   с   огромной
скоростью, во много раз превышающей скорость света.
     Кальхаун раздраженно ходил взад-вперед по приборному отсеку.
     - Тот человек, - внезапно заговорил  он,  -  не  похож  на  обитателя
Ланке, Мургатройд. Он родился и вырос не на этой планете! Врачи там  знали
об этом, и они были страшно напуганы. Но откуда же он появился?
     Мургатройд степенно прошел к своему месту в  рубке  управления,  лег,
свернулся клубочком, накрылся своим хвостом и уткнулся  носом  в  пушистый
мех. Для тормаля характерно стремление имитировать действия людей так  же,
как  для  попугаев  -  подражать   человеческой   речи.   Когда   Кальхаун
разговаривал с ним для того, чтобы пообщаться,  Мургатройд  обожал  делать
вид, что он обсуждает важные предметы. Но  сейчас  Кальхаун  действительно
разговаривал сам с собой, и Мургатройд понимал это.  Он  сказал:  "Чи!"  и
приготовился слегка вздремнуть.
     Кальхаун  направился  в  отсек  корабля,  где  находилась  фильмотека
микрофильмов,  и  стал  искать  нужную  ему  информацию.  Фильмотека   эта
представляла собой кладезь  всевозможных  фактов  и  наиболее  эффективную
систему хранения информации: "Эскулап-20" нес с  собой  больше  справочных
материалов, чем многие национальные библиотеки. Система  поиска  и  выдачи
нужной информации представляла собой одно из самых значительных достижений
техники за предыдущее столетие.
     Но в этой уникальной фильмотеке не оказалось  данных  о  заболевании,
одним из симптомов которого являлось распухание, отвердение и  пигментация
тканей  по  обе  стороны  носа.   Он   также   не   нашел   упоминания   о
микроорганизмах, описание которых совпадало бы с теми, что он обнаружил на
одежде мертвого человека и в его крови.
     Оставался без ответа также и самый главный  вопрос:  откуда  появился
этот в высшей степени странный человек на Ланке?
     Кальхаун  проверил,  как  идет  процесс  выращивания  культуры   того
микроорганизма, который ему удалось выделить. Рост был необычайно бурным.
     Потом пришел черед заняться другой проблемой.  Кальхаун  дал  задание
компьютеру найти информацию о  подходящих  для  обитания  людей  планетах,
находившихся поблизости от планеты Ланке, о которых известно, что они  еще
не освоены. В результате неудавшихся попыток заселить такую планету на ней
могли остаться люди, которые оказались не  в  состоянии  или  не  захотели
покинуть ее. Такой подход показался ему наиболее приемлемым, хотя вопросов
он мог вызвать больше, чем дать ответов.
     По  данным  Межзвездного  справочника   микрофильмов   таких   планет
поблизости от Ланке не  оказалось.  Он  увеличил  объем  пространства  для
поиска, но ответ был тот же. Еще больший  объем  пространства  -  и  снова
ничего.
     Тогда Кальхаун попробовал изменить подход, начав  поиски  планет,  не
вполне  подходящих  для  заселения  людьми,  то   есть   по   общепринятой
классификации с коэффициентом обитаемости ниже единицы. Возможно, в  таких
условиях,  где  не  могло  существовать  поселение  людей,  могли   выжить
отдельные индивидуумы. Он дал соответствующее задание компьютеру,  который
нашел несколько подобных планет: газовый  гигант  с  колоссальным  уровнем
гравитации, одну планету  без  атмосферы,  еще  одну,  где  температура  в
полдень на экваторе опускалась до минус шестидесяти градусов, еще...
     В конце концов одна из них показалась Кальхауну подходящей. Это  была
третья по счету планета в системе звезды типа Джи. Планета  находилась  на
относительно небольшом расстоянии от Ланке и была известна  под  названием
Дели.  Неглубокие  моря,  единственный  материк,  температура  и  разумных
пределах. Атмосфера типичная для третьих по степени удаленности  от  своей
звезды планет, но с содержанием в  составе  смеси  газов  четырех  десятых
процента сложного газа, производного метана, который, судя по  всему,  был
безвреден для живых организмов. Эти данные были получены с  автоматической
исследовательской станции, которая,  передав  эту  информацию  с  планеты,
затем пропала. На снимке, сделанном с борта станции,  были  видны  остатки
поселения людей. Классификация по коэффициенту обитаемости - ноль, так как
не было данных о том, что какой-либо корабль  вернулся  в  свой  космопорт
после посещения этой планеты.  Предполагалось,  что  в  атмосфере  планеты
присутствует какой-то вредный для здоровья человека фактор, но он  остался
неизвестен.
     Этих  данных  было  явно   недостаточно,   чтобы   сделать   какие-то
определенные выводы. Скудная информация не могла дать ответ на те вопросы,
которые мучили Кальхауна, и, в частности, откуда на  Ланке  мог  появиться
этот странный человек с плохими зубами.
     Прошло  семь  часов   с   того   момента,   как   корабль   вошел   в
подпространство.  Внезапно  Кальхаун  увидел,  что   буквы   на   мониторе
компьютера  начали  раздваиваться.  Читать  стало  невозможно.  Он  потряс
головой, чтобы  избавиться  от  этого  неприятного  ощущения,  но  это  не
помогло. Тогда он закрыл глаза, дал им с минуту отдохнуть ненова  взглянул
на экран... Никакого  эффекта.  Кальхаун  попробовал  прикрыть  один  глаз
ладонью  и  продолжать  читать,  и,  хотя  это  требовало  очень  большого
напряжения, он едва мог различить написанное.
     Пришлось смерить температуру.  Чувствовал  он  себя  превосходно,  но
температура у него оказалась повышенной, а с глазами становилось все хуже.
Он мрачно сказал Мургатройду:
     - Я начинаю понимать врачей на Ланке. Видимо, я подхватил то, чем они
боялись заразиться. Да, это действительно заразная болезнь.
     Когда прошло десять часов с того момента,  как  они  покинули  Ланке,
зрение его  улучшилось,  в  глазах  больше  не  двоилось.  Он  по-прежнему
чувствовал себя прекрасно, но температура продолжала повышаться и стала на
полградуса выше, чем три часа назад.
     - Заболевание протекает нетипично, - буркнул он Мургатройду.  -  Мне,
возможно, придется прибегнуть к твоей помощи, в медицинском смысле.
     Он осмотрел себя так тщательно, как только  человек  может  осмотреть
самого себя без чьей-либо помощи. Затем исследовал под микроскопом образцы
своей  слюны,  крови  и  других  вырабатываемых  человеческим   организмом
жидкостей. Везде Кальхаун  обнаружил  наличие  крошечных  пигментированных
микроорганизмов строго сферической формы и в большом числе. На его  глазах
они разделялись на две  половинки,  каждая  из  них  восстанавливала  свою
сферическую форму, затем они быстро увеличивались в размерах, чтобы  снова
разделиться. И все  это  время  они  быстрой  хаотично  носились  во  всех
направлениях, видимо чувствуя себя  прекрасно  в  жидкой  среде  организма
Кальхауна. Реакция на реагент Дафлоса  показала  наличие  высокотоксичного
вещества, продукта их бурной жизнедеятельности.
     - А ведь я принял меры предосторожности! -  произнес  Кальхаун  таким
тоном, как будто он не мог поверить своим глазам. - Я  переоделся,  принял
душ и мог бы войти в операционную, не нарушив там стерильной атмосферы.  -
Он покачал головой. - Похоже, у меня есть еще немного времени. Тот человек
находился на более поздней стадии болезни. Я еще могу прибегнуть  к  твоей
помощи, Мургатройд.
     Кальхаун посмотрел на себя в зеркало:  по  обеим  сторонам  его  носа
ткани  слегка  распухли.  Он  стал  готовить  необходимое  оборудование  и
внезапно остановился, вдруг осознав то, что смутно не давало ему покоя уже
давно.
     - Министр здравоохранения не посадил меня на  карантин.  Он  отправил
меня, не опасаясь, что я смогу сообщить о том, что происходит на  планете,
в Главное управление Медслужбы. Теперь мне понятно почему.  Еще  до  того,
как корабль выйдет из подпространства, я должен умереть, а ты, Мургатройд,
не сможешь довести корабль до  места,  и  он  затеряется  в  бесконечности
космоса. Мы должны сделать все, чтобы не допустить этого!
     Он взял немного крови из своей руки и ввел ее Мургатройду там, где  у
него на коже было место, которое  с  самого  рождения  у  тормалей  особым
образом обрабатывается так, что они не  Чувствуют  боли  на  этом  участке
тела. Мургатройд не возражал и,  зевая,  вернулся  на  подушку,  собираясь
вздремнуть. Кальхаун сказал себе, что через час ему нужно будет  проверить
частоту пульса и дыхание Мургатройда. Его самого начало лихорадить.  Опять
стало двоиться в глазах и появилось легкое головокружение.  Пока  Кальхаун
ждал, когда организм тормаля начнет реагировать  на  агрессивные  микробы,
зверек мирно спал. Его пульс должен был участиться на четыре-пять ударов в
минуту, температура тоже должна была повыситься. Кальхаун предполагал, что
Мургатройд проспит часа два или три, а может  быть,  и  четыре.  Затем  он
проснется, и в его крови уже будут находиться антитела для  защиты  против
внедренных в его организм микробов. Он снова  будет  в  добром  здравии  и
сможет поделиться своим здоровьем с Кальхауном.
     Но все пошло по-другому.  Когда  через  полчаса  Кальхаун  подошел  к
Мургатройду проверить его пульс, тот проснулся и  вопросительно  произнес:
"Чи?" Он был полон энергии и  энтузиазма,  готовый  активно  включиться  в
жизнь. Пульс у него был нормальный, как и температура.
     Кальхаун  в  недоумении  уставился  на  него.   Мургатройд   выглядел
абсолютно  здоровым.  Не  было  никаких  признаков  того,  что  существует
какая-либо угроза его здоровью и что его организму необходимо  защищаться,
вырабатывая антитела.
     Так оно на самом деле и было. В данном  случае  угрозы  его  здоровью
действительно не существовало. Есть  некоторые  заболевания,  опасные  для
животных, но  бессильные  перед  организмом  человека.  И  наоборот,  есть
болезни, заразиться которыми может  только  человек,  но  не  животное.  В
экспериментальных  медицинских  исследованиях   часто   приходится   вести
длительные  поиски  подопытных  животных,  в   организме   которых   могут
существовать те или иные виды микробов.
     Заболевание, которые наводило ужас на  жителей  планеты  Ланке  и  от
которого страдал Кальхаун, оказалось совершенно неопасным для Мургатройда.
Возбудители этой болезни  уничтожались  в  результате  обычных  химических
процессов, происходящих в организме зверька, так что  в  выработке  особых
антител просто не  было  необходимости.  Значит,  Кальхаун  был  абсолютно
бессилен против этой  инфекции.  Ему  стало  совершенно  ясно,  что  через
какое-то время - может, это будут дни, а может, и  часы  -  он  безусловно
умрет. Медицинский корабль будет продолжать свой путь,  затем  он  сделает
прыжок из подпространства где-нибудь на расстоянии одного  светового  года
от места назначения. Оттуда корабль должен будет сделать еще  один,  более
короткий прыжок через  пространство,  чтобы  приблизиться  к  планете,  на
которой находится Главное управление Медслужбы. Потом  "Эскулап-20"  будет
на протяжении одного-двух миллионов километров двигаться с  использованием
силы притяжения Лаулора в  пределах  Солнечной  системы,  одна  из  планет
которой и является местом его назначения.
     Но если Кальхаун  умрет,  ничего  этого  не  произойдет.  Медицинский
корабль выйдет из подпространства, и Мургатройд не сможет ничего  сделать.
А потом в конце концов он умрет от голода, жажды и одиночества, так  и  не
поняв, что произошло.  "Эскулап-20"  затеряется  в  бесконечных  просторах
Вселенной, а Ланке...
     - Мургатройд, - сказал Кальхаун, - плохи  наши  дела,  друг.  И  твоя
судьба решается вместе с моей. Но я понимаю, что нас ждет, а ты... Что  же
я могу сделать для тебя?
     Мургатройд сказал с уверенностью: "Чи-чи-чи!"
     - Зрение проясняется, - вдруг оживился Кальхаун. - Похоже, болезнь то
наступает, то отступает. Временами мне явно становится лучше.
     Он  дотронулся  до  своего   лица   и   ощупал   распухшие,   ставшие
неэластичными ткани по обе стороны носа. Мургатройд с  надеждой  посмотрел
на кофейник и сказал вопросительно: "Чи?" Если  бы  в  эту  минуту  кто-то
сказал Кальхауну, что случится через мгновение, он ни за  что  не  поверил
бы. Ничто не предвещало того, что произошло в следующую минуту.
     Внезапно  все  изменилось.  Корабль  находился   в   коконе   сжатого
пространства, который представлял собой как бы микрокосмос  в  космосе.  В
это время даже если бы вся Вселенная взорвалась и исчезла, люди  на  борту
корабля, который совершает суперпрыжок, не имели бы об этом  ни  малейшего
представления и ничего не подозревали бы до того  момента,  когда  корабль
завершит свой прыжок через световые годы. Корабль  в  подпространстве  был
полностью изолирован от внешнего мира, и только в теории существовала одна
ситуация, когда на него могло воздействовать что-то извне.
     Но сейчас, когда до выхода из подпространства  оставалось  еще  очень
много  времени,  Кальхаун  внезапно  почувствовал  знакомые   симптомы   -
головокружение, почти нестерпимое ощущение подкатывающей к горлу тошноты и
затем всю  массу  неприятных  ощущении,  сопровождающих  падение  вниз,  в
пустоту, по сужающейся спирали. Одновременно засветились  экраны  внешнего
обзора и "Эскулап-20" вышел в обычное пространство,  окруженный  мириадами
звезд.
     На пульте управления зловеще вспыхнул маленький красный огонек.

                                    2

     Мургатройд первым  отреагировал  на  все  происшедшее.  Протестующим,
негодующим тоном он сказал: "Чи-чи! Чи!!"
     Он  привык  к   неприятным   ощущениям,   сопровождающим   прыжок   в
подпространство и выход из него. Они  ему  не  нравились.  Они  никому  не
нравились.  Мургатройд  терпел  это  только  ради  того,  чтобы   быть   с
Кальхауном, чтобы наслаждаться его заботой и вниманием, пить с ним кофе  и
иногда вести долгие, неторопливые беседы, в которые  Мургатройд  привносил
свои  глубокомысленные  реплики  и  искреннее  убеждение  в  том,  что  он
действительно разговаривает. Но сейчас  он  считал  нужным  выразить  свой
протест.  Обычно   перед   выходом   из   подпространства   было   часовое
предупреждение, потом пятиминутное, потом мерное тиканье, пока не зазвучит
сигнал,  а  потом  отсчет  цифр  до  нуля.  Все  это  давало   возможность
приготовиться,  собрать   силы   с   тем,   чтобы   перенести   дальнейшие
действительно   неприятные   ощущения.   Но   совершенно    без    всякого
предупреждения?! Это было нарушением  установленного  порядка  вещей,  это
выводило Мургатройда из равновесия. Он сказал: "Чи-чи! Чи-чи-чи!"  Он  был
возмущен.
     Кальхаун пристально смотрел на экраны, заполненные  звездами.  Он  не
мог поверить своим глазам. Красный огонек на пульте управления  показывал,
что недалеко от медицинского корабля находится какой-то твердый объект. Но
это было невозможно!  "Эскулап-20"  был  в  межзвездном  пространстве,  на
расстоянии сотен световых лет от Ланке. А в межзвездном  пространстве  нет
ничего более твердого, чем свет звезд. Появление  здесь  твердого  объекта
было  еще  более  невероятным,  чем  даже  то,  что   корабль   вышел   из
подпространства раньше времени сам, без участия Кальхауна.  Но  когда  два
этих события  произошли  одновременно,  это  уже  переходило  все  границы
возможного.
     Кальхаун продолжал вглядываться в изображения  на  экранах.  Все  это
было просто необъяснимо, если только не  произошло  того  самого  стечения
обстоятельств, вероятность которого столь ничтожно мала, что оно считалось
практически невозможным. В теории допускалось, что может возникнуть  такая
ситуация, когда силовые поля двух  кораблей,  находящихся  в  суперпрыжке,
способны воздействовать друг на друга. В любом другом случае это  было  бы
невозможно.  Но  для  того  чтобы  такое  взаимодействие  было   хотя   бы
теоретически возможно, нужно, чтобы эти два корабля проходили близко  друг
к другу, чтобы они были примерно одинакового размера и  чтобы  их  силовые
установки были примерно равной мощности. Тогда,  в  теории,  силовое  поле
одного или обоих кораблей  могло  быть  нарушено.  Поэтому  в  конструкции
космических кораблей было предусмотрено  специальное  устройство,  которое
называлось регулятором цепи. Вероятность возникновения такой ситуации была
равна единице против десяти с большим количеством нулей. Ничего  подобного
прежде никогда не случалось. Теперь же это произошло.
     Кальхаун сел в  кресло  пилота  и  нажал  необходимые  переключатели.
Рычажок с надписью "Суперпрыжок" он опустил  вниз.  Отключено,  хотя  поле
отключилось само. "Проверка цепи" - этот рычажок он поставил  в  положение
"Включено".  С  помощью  данного  прибора  проверялись  все  соединения  и
контакты. Раздался характерный  потрескивающий  звук,  и  зажегся  сигнал,
означающий, что все в  порядке.  Переключатель  под  названием  "Регулятор
цепи" сработал, когда было нарушено силовое поле,  теперь  Кальхаун  снова
поставил его в нужное  положение.  Краем  уха  он  слышал,  что  включился
динамик внешней связи и из него доносились потрескивание и свистящие шумы,
которые получили поэтическое определение "разговор звезд". Все еще не веря
собственным глазам, он вглядывался в экраны визоров.
     На экране внезапно померкла и тут же  вновь  зажглась  звезда  второй
величины, за ней еще  одна,  менее  яркая.  Кальхаун  включил  радар  и  с
изумлением  прочитал  его  показания.  Радар   регистрировал   присутствие
какого-то  объекта  на  расстоянии  не   более   семисот   километров   от
"Эскулапа-20". В безбрежном  космическом  пространстве,  в  объеме  многих
тысяч кубических световых лет какой-то объект в  суперпрыжке  оказался  на
расстоянии всего семисот километров от его корабля! Сработали  устройства,
размыкающие цепь, - и вот результат!  Согласно  показаниям  радара  другой
объект  был  несколько  меньше  медицинского  корабля,  и  он,   казалось,
практически не двигался, только на несколько  секунд  заслонив  собой  две
ближайшие звезды.
     Мургатройд снова, с еще большим возмущением, сказал: "Чи!! Чи!!"
     - Я не виноват,  Мургатройд,  -  успокоил  его  Кальхаун.  -  Помолчи
минутку!
     Он включил электронный телескоп,  настроил  его  и  стал  искать  тот
объект, который находился так близко от его корабля. Когда Кальхаун увидел
его, то пришел в полное изумление.
     На экране телескопа был космический корабль, совершенно непохожий  на
все корабли, которые когда-либо видел Кальхаун. Сначала Кальхаун  подумал,
что корабль вообще ни на что не похож, но затем  решил,  что  он  все-таки
напоминает сооружение,  сделанное  человеком,  который  никогда  не  видел
настоящий космический корабль.
     Он нажал кнопку вызова на  аппарате  космической  связи,  но  сначала
отключил экран, который мог передать на другой корабль его изображение.
     - Общий вызов! Всем, кто меня слышит! Что за корабль? Запрашиваю ваши
данные!
     Ответа не последовало. Кальхаун нахмурил брови. Несколько минут назад
он  узнал,  что  почти  наверняка  скоро  умрет  от  болезни,   вызываемой
неизвестными ему  микробами.  Еще  раньше  его  практически  вышвырнули  с
планеты Ланке за то, что  он  слишком  много  узнал.  До  этого  он  видел
мертвого человека, который появился неизвестно откуда. И вот  теперь  этот
странный корабль, который тоже неизвестно откуда взялся!
     Внезапно он услышал звуки  человеческих  голосов.  Было  похоже,  что
несколько человек тихо  разговаривают  около  включенного  микрофона.  Они
спорили друг с другом. Один из  голосов  звучал  громче  других,  но  слов
нельзя было разобрать.
     - Я слышу ваши голоса, - четко и громко сказал Кальхаун.  -  Кто  вы,
черт возьми, и что вообще происходит?
     Ему показалось странным, что даже сейчас, когда он смертельно болен и
близится его конец, а значит, и конец его обязанностям, он все еще говорит
с  позиции  представителя  Медслужбы,  человека,  облеченного  властью,  и
гражданина Галактики, обращаясь к людям, чьи действия требуют  объяснений.
Твердым голосом еще раз он повторил:
     - Что у вас случилось?
     Этот другой корабль выглядел до  крайности  нелепо.  Он  был  весь  в
заплатках, причем в некоторых местах одна  заплатка  буквально  сидела  на
другой. У Кальхауна просто не укладывалось  в  голове,  как  вообще  могло
существовать нечто настолько бездарно уродливое. При слабом  освещении  от
звезд электронный телескоп не мог различить мелких деталей, и все же  было
видно, что бесформенный корпус корабля покрыт ржавчиной, и было ясно,  что
ни в одном космопорте такой корабль не смогли бы запустить в  космос.  Тем
не менее он здесь, в космическом пространстве!
     Из динамика послышался грубый, резкий голос:
     - Послушайте! Что это вы делаете, а? - Кальхаун удивленно моргнул,  а
голос продолжал  сварливым  тоном:  -  Вы  что  там  себе  думаете?  Вы...
понимаете, что я имею в виду?!
     Кальхаун сказал холодно:
     - Это медицинский корабль "Эскулап-20". Кто вы?
     - Медицинский корабль? - буркнул сердитый голос. - Что?..
     Он внезапно замолчал, как будто кто-то закрыл ему  рот  рукой.  Вновь
послышалось какое-то неразборчивое бормотание.
     Кальхаун нахмурился, отказываясь понимать  этих  людей.  Он  отключил
экран на аппарате космической связи потому, что не хотел, чтобы кто-нибудь
видел его с признаками болезни на лице. Те, кто находился  на  заплатанном
корабле, тоже не хотели, чтобы их видели. Но  вот  бормотание  затихло,  и
резкий голос произнес:
     - Кто мы - это неважно! Что вы сделали с  нами?  Мы  летели  себе  по
своим собственным делам, и вдруг  что-то  ударило  по  нашему  кораблю.  И
теперь мы здесь, а не там, куда направлялись. Что вы сделали?
     Кальхаун увидел на экране радара, что другой корабль  приближается  к
"Эскулапу-20". Затем он почувствовал, что в глазах у него  опять  начинает
двоиться. Зрение снова стало ухудшаться. Нет, он не собирался сообщать им,
в каком состоянии находится. Сделать они для  него  ничего  не  смогут,  и
смерть - это было его, личное. Он был обеспокоен судьбой  Мургатройда,  но
он все еще являлся представителем Медслужбы и должен был вести  себя  так,
как того требовал его долг. Эти люди раздражали его своим невежеством. Они
явно ничего не знали о работе Медслужбы.
     Грубый голос сказал свирепо:
     - Я спрашиваю, что вы сделали?!
     - Мы с вами оба это сделали, - холодно ответил Кальхаун. - Мы подошли
слишком близко друг к другу. Наши генераторы силового  поля  не  выдержали
перегрузки, и регуляторы цепи отключили их.  Вам  понятно  или  нужна  еще
информация?
     - А какая еще информация у вас есть? - требовательно произнес тот  же
голос.
     Кальхауна лихорадило. Симптомы этого  заболевания,  теперь  это  было
совершенно ясно, то  исчезали,  то  появлялись  вновь.  Со  временем  они,
наверное, будут усиливаться все больше и больше, пока он не умрет, но...
     - Насколько я могу судить, - сказал он холодно, - вы не знаете, что и
зачем вы делаете, потому что вы  не  знаете,  что  с  вами  произошло.  Вы
представляете себе, где вы находитесь и как попасть туда, куда  вам  надо?
Другими словами, вам нужна моя помощь?
     - Какая помощь? - этот вопрос был задан с подозрительностью.
     - Прежде всего, - сказал Кальхаун, - вы вышли из подпространства.  Вы
проверили свой регулятор цепи?
     - Мы такого названия не употребляем,  -  ответил  голос.  -  Что  это
такое?
     Кальхаун чуть не выругался.  Едва  сдержавшись,  он  закрыл  глаза  и
понял, что теряет чувство равновесия. Ему было очень неприятно  сознавать,
что его чувство собственного достоинства  может  пострадать,  но  пришлось
начать:
     - Регулятор цепи... - С закрытыми глазами он объяснил, что это  такое
и где он должен находиться. - Там где-то должен быть индикатор с  надписью
"Выключено".
     Конечно, регулятор цепи должен быть обязательно, иначе их корабль был
бы полон дыма от перегоревшей изоляции.
     Внезапно он понял, почему другой корабль выглядит  настолько  нелепо.
Это было кое-как отремонтированное старье. Его где-то нашли заброшенным  и
на скорую руку сколотили так, чтобы он мог передвигаться, не рассыпаясь на
части. Ясно, что сделали это  люди,  которым  приходилось  догадываться  о
функциях тех частей, которые они ремонтировали.  И  вот  на  этой  латаной
посудине они полетели в космос, наверное, с помощью ракет. Об этом  просто
страшно было подумать.
     Единственное, что он мог сделать для них, -  это  дать  им  кое-какие
рекомендации и помочь определить курс с тем, чтобы они не  перескочили  во
время прыжка в подпространстве дальше, чем хотели.
     - Когда вы найдете  регулятор  цепи,  опустите  рычажок,  который  вы
поднимаете, когда входите в подпространство. Только потом - а не до этого!
-  включите  регулятор  цепи.  Тогда  вы  снова  сможете  войти  в  сжатое
пространство. Как у вас с топливом? Корабль у вас только что  из  ремонта,
да?
     Последовало напряженное молчание и неохотное согласие.
     Кальхаун  попросил  их  прочитать  показания  приборов  о  количестве
топлива, давлении и  состоянии  воздуха  внутри  корабля.  Он  снова  стал
обретать чувство равновесия, продолжая анализировать  показания  приборов,
которые зачитывали ему на другом корабле.
     - Топлива у вас не так много, - сказал он коротко, - но до ближайшего
космопорта вы добраться сможете. И это все! Куда вы хотите попасть?
     - Это наше дело!
     - Вы можете добраться только до некоторых ближайших планет, -  сказал
Кальхаун. - Подождите!
     Он запрограммировал  компьютер  на  определение  курса  до  ближайших
обитаемых планет. Таких, до которых  они  могли  добраться,  было  четыре.
Кальхаун  назвал  их  и  указал,  сколько   времени   нужно   провести   в
подпространстве, чтобы оказаться на максимально близком от них расстоянии,
- расстоянии, на котором начинает действовать притяжение Лаулора...  Одной
из этих четырех планет была Ланке, и Кальхаун откровенно посоветовал им не
рисковать тащить свою кучу заплаток на  Ланке,  так  как  со  значительной
долей уверенности можно было сказать, что там началась эпидемия.
     - Я подобрал данные о направлении времени в пути,  -  заметил  он.  -
Запишите, я продиктую.
     После того как он продиктовал им нужную информацию, снова послышалось
бормотание. Очевидно, они совещались, отойдя подальше от микрофона. Грубый
голос сказал:
     - Эти планеты, все довольно далеко, судя  по  времени  в  пути.  Есть
желтая звезда, которая, кажется, поближе.
     - Это звезда типа Джи, - сказал Кальхаун, вспоминая.  -  У  нее  есть
планета  под  названием  Дели,  на  которой  одно  время,  возможно,  было
поселение. Но сейчас там ничего нет. Ни один корабль после посещения  Дели
не вернулся в свой космопорт. С этой планетой что-то не  в  порядке.  -  И
добавил ради объективности: - Вообще-то она  достаточно  близко.  Время  в
сжатом пространстве будет... - Он назвал нужные цифры. - Но я советую  вам
все-таки лететь на одну из других ближайших планет: выйдете  на  орбиту  и
вызывайте диспетчерскую службу. Они как-нибудь вас  посадят.  А  если  вас
посадят, оставайтесь там!
     Зрение снова улучшилось. Он  посмотрел  на  экраны  внешнего  обзора:
странный, залатанный корабль был очень близко, на расстоянии не более трех
или четырех десятков километров. Кальхаун решил предупредить их, что нужно
держаться от него подальше, так как он обречен. Хотя сейчас у него  только
повышена температура, все остальное было как будто в порядке. Конечно,  он
знал, что если посмотрит на себя в зеркало, то увидит на своем лице  следы
болезни, которые заметил на лице мертвого человека на Ланке.
     - А ко мне вы лучше близко не подходите, - только и сказал он.
     Ответа  не  последовало,  хотя  из   динамика   доносилось   какое-то
бормотание. Кто-то возражал против чего-то. Грубый  голос  что-то  свирепо
рычал. Затем раздался щелчок и все смолкло: они отключили микрофон.
     Кальхаун,  зрение  которого  продолжало   улучшаться,   взглянул   на
изображение другого корабля  на  экране  электронного  телескопа.  Корабль
разворачивался к нему передней частью, и какая-то трубка  на  его  корпусе
была нацелена прямо на "Эскулап-20".
     Вдруг из трубы в носовой части корабля вырвались огромные клубы  пара
или газа, и он исчез. Его поглотила пустота.
     Медицинский корабль остался в одиночестве среди звезд. Однако нелепый
корабль не исчез совсем,  вместо  него  появилось  нечто  очень  небольших
размеров, маленькая пылинка отраженного  света  звезд.  Вскоре  на  экране
телескопа Кальхаун ясно различил, что это.  Этот  предмет  был  сделан  из
блестящего  металла,  впереди  конусообразно  заострен,  как  торпеда,   и
двигался он на большой скорости прямо на медицинский корабль.
     Кальхаун наблюдал за тем, что происходит,  как  бы  со  стороны.  Он,
конечно, сразу догадался, что это такое, но его реакция  определялась  тем
положением, в котором он оказался. В обычной ситуации он  был  бы  взбешен
тем, что по его кораблю выпустили ракету, чтобы его уничтожить. Сейчас  же
он ясно сознавал,  что  находится  в  состоянии  кратковременной  ремиссии
смертельного заболевания и что он, несомненно, скоро умрет. Если бы ракета
взорвала медицинский корабль, это сократило бы его жизнь на один,  два,  а
может быть, на три дня.
     Разве  это  имело,  такое  уж  большое  значение?   Он   смотрел   на
приближающуюся ракету с иронической усмешкой. И вдруг почти неожиданно для
самого себя щелкнул переключателем системы притяжения Лаулора,  и  корабль
резко дернулся в сторону. Когда снаряд прошел то  место,  где  только  что
находился его  корабль,  и  полетел  дальше,  в  пустоту,  Кальхаун  криво
усмехнулся.
     - Я сделал это ради тебя, - сказал он Мургатройду. - Если бы не ты, я
не стал  бы  себя  утруждать.  Мне,  конечно,  не  добраться  до  Главного
управления живым, хотя, будь возможность предупредить  их,  они  могли  бы
принять нас где-нибудь поблизости, устроить так, чтобы  я  не  представлял
опасности для  окружающих,  и  облегчить  мои  последние  часы.  Сесть  на
какой-нибудь обитаемой  планете,  чтобы  привезти  туда  болезнь  и  стать
убийцей, я не могу. Поэтому я выбираю компромиссный вариант и высажу  тебя
там, где у тебя будет шанс выжить, а если ты и умрешь, то не от  голода  и
отчаяния в наглухо запертом корабле.
     Он  вычислил  нужный  курс,  определил  длительность   нахождения   в
подпространстве и  нажал  соответствующие  кнопки  на  пульте  управления,
переведя корабль в автоматический режим полета.
     - Приготовься, Мургатройд.
     Головокружение, тошнота и ощущение безудержного падения по сужающейся
спирали в пустоту Кальхаун перенес стоически. Он был убежден, что вскоре с
глазами у него снова станет плохо и, возможно,  по  кораблю  ему  придется
передвигаться ползком. Думать о  том,  что  он  может  оказаться  в  таком
положении, было более неприятно, чем думать о том, что кто-то пытался  его
убить. У него просто не хватало сил, чтобы возмущаться этой попыткой.
     Пока он еще чувствовал себя довольно сносно, поэтому  приготовил  еду
для Мургатройда и немного поел сам.
     - Может быть, это все напрасно, - сказал он Мургатройду, пока тот  со
своим обычным энтузиазмом поглощал приготовленную  Кальхауном  еду.  -  Ты
ведь все равно останешься один, и я не представляю, как ты сможешь выжить,
но...
     Он пожал плечами. Было бы нелепо излишне драматизировать  эту  и  без
того драматичную ситуацию.
     - Я высажу тебя, и  тебе  придется  заботиться  о  себе  самому.  Ты,
наверно, думаешь, что это нехорошо с моей стороны. Ты же  не  можешь  себе
представить, что я не в состоянии заботиться о тебе. Но это, к  сожалению,
так.
     Мургатройд сказал бодро: "Чи-чи!" - и  вновь  энергично  принялся  за
еду.
     "Эскулап-20" продолжал свой путь. Вскоре Кальхаун почувствовал, что с
глазами   снова   становится   плохо.   Затем   он   потерял   способность
ориентироваться в пространстве: не знал, где верх, а где низ. Он  сидел  в
кресле пилота, пристегнувшись ремнями, чтобы не свалиться на пол.
     Потом он, кажется, заснул. Когда он пришел в себя,  то  почувствовал,
что очень хочет пить. Он отстегнул ремни и упал на  пол.  Все  его  органы
чувств уверяли его, что  корабль  вращается  вокруг  своей  оси.  Даже  не
пытаясь подняться на ноги, Кальхаун пополз туда, где была  питьевая  вода,
взял стакан, но не смог поднести его к губам. Тогда он  опрокинул  стакан,
подставив рот. Но руки его  дрожали,  и  в  рот  попало  только  несколько
капель, а вся остальная вода пролилась мимо.
     С огромным трудом ему удалось встать на  колени.  Наклонив  голову  к
воде, он начал пить и пил, пока хватило дыхания.
     Потом он рухнул на пол и заснул.
     Когда Кальхаун проснулся, то не сразу смог понять, что происходит.  В
таком состоянии трудно было отличить симптомы своей болезни  от  ощущений,
сопровождающих выход из подпространства. Он чувствовал и головокружение, и
тошноту, но только когда началось, а потом внезапно кончилось падение вниз
по сужающейся спирали, он понял, что корабль находится в открытом космосе.
На экранах внешнего  обзора  появилось  яркое  желтое  солнце  и  огромное
количество звезд. Из динамика над пультом управления  доносились  типичные
для обычного пространства звуки и шумы. Медицинский  корабль  находился  в
системе звезды типа Джи, недалеко от планеты Дели, планеты земного типа, с
которой не вернулся ни один космический корабль.
     Теперь ему предстояло найти эту  планету,  почти  полностью  покрытую
водой, с одним  материком,  на  котором  находились  остатки  заброшенного
поселения. Он оставит там Мургатройда, выполнив свой долг медика и  друга.
А  сам  он,  по-видимому,  уже  очень  скоро  будет   свободен   от   всех
обязанностей.
     Вновь добравшись до  кресла  пилота,  он  понял,  насколько  ослабел.
Видимо, болезнь приближалась к последней стадии. Он  услышал,  что  кто-то
разговаривает, и лишь с трудом сообразив, что это говорит он сам, перестал
обращать на это внимание. Он искал ту планету, которая  никому  не  нужна,
откуда никто не возвращался, и  наконец  нашел  ее.  Она  оказалась  очень
близко. Одна часть его мозга с трудом функционировала,  наблюдая  и  делая
выводы, а другая заставляла его все время говорить какую-то  чушь,  и  его
это очень раздражало.
     Дальше  все  совершенно  смешалось.  Он  чувствовал,   что   сам   он
окончательно  раздвоился.  Мало  того,  вокруг,  все  время  мелькали  два
Мургатройда, и трудно было понять, в какой из двух электронных  телескопов
смотреть и с каким из двух пультов управления  работать.  Одна  часть  его
мозга считала, что так не должно быть, и мысленно протестовала, но  вторая
радостно констатировала, что у  него  две  правые  и  две  левые  руки,  и
завороженно наблюдала, как все эти руки  одновременно  что-то  нажимали  и
поворачивали на двух пультах управления, а какой-то громадный  предмет  на
экранах становился  все  больше  и  больше  по  мере  приближения  к  нему
"Эскулапа-20". Он удивился, когда  этот  предмет  внезапно  превратился  в
огромную черную дыру на фоне мириад звезд.  Медицинский  корабль  оказался
над той стороной планеты, где сейчас была ночь. Потом  Кальхаун,  наверно,
заснул, проснулся и опять почувствовал страшную жажду.  И  вдруг  здоровая
часть его мозга послала четкий, ясный сигнал: на планете  есть  поселение!
Его четко было видно на экранах. Огромным волевым усилием он заставил себя
сосредоточиться, насколько это было возможно.
     Та  часть  человеческого  существа,  которая  называется   сознанием,
которая использует клетки мозга для хранения  информации  и  предоставляет
необходимые  данные  для   выводов,   заключений   и   суждений,   которая
контролирует   тело    и    помогает    ориентироваться    в    окружающей
действительности, все  еще  функционировала.  Мозг  человека  может  стать
ненадежным инструментом под влиянием, например,  высокой  температуры  или
алкоголя, но есть нечто, так называемое внутреннее  "я",  которое  даже  в
таких условиях стремится сохранять  какую-то  связь  с  действительностью,
способность  действовать  сознательно.  Были  моменты,  когда   он   вдруг
осознавал, что поет и что тело его совершенно не зависит от сознания. Были
и  другие  моменты,  когда  он,  казалось,   вновь   обретал   возможность
действовать  рационально  и  контролировать  свое  тело,   которое   стало
удивительно слабым, и в один  из  таких  моментов  он  включил  реактивные
двигатели.
     Вновь наступило затемнение  сознания.  Он  услышал  свой  собственный
голос, читающий Мургатройду лекцию о медицинской  этике.  Пока  он  читал,
корабль сделал сальто, как и планета на экранах  визоров.  Кальхаун  знал,
что такого не бывает,  поэтому  он  отнесся  к  этому  с  тем  равнодушным
презрением, которого такое поведение заслуживало.
     Потом  была   еще   масса   самых   разнообразных   ощущений,   таких
неправдоподобных, что он просто отказывался  как-то  на  них  реагировать.
Вдруг весь корабль дрогнул и сильно ударился обо что-то твердое. Этот удар
вернул Кальхауна к действительности. Он понял, что корабль приземлился,  и
отключил ракетные двигатели. Затем посмотрел на экраны внешнего обзора.
     "Эскулап-20" находился на дне заболоченной долины, окруженной низкими
горами.  Земля  была  покрыта  растительностью.  Слабый   ветерок   слегка
раскачивал  тонкие,  невысокие  растения.  Вдалеке  он   увидел   какие-то
сооружения, явно сделанные рукой человека. Это были стены  с  отверстиями,
которые когда-то, судя по всему, служили окнами, а там, где должны были бы
находиться крыши, виднелись верхушки деревьев. Рядом с кораблем  оказалось
болото, окруженное маленькими лужицами со стоячей водой, в которой  что-то
росло.
     Мургатройд сказал: "Чи-чи?"  В  голосе  его  слышалось  беспокойство.
Кальхаун чувствовал себя  невообразимо  уставшим,  но,  сделав  над  собой
усилие, сказал:
     - Ну вот, Мургатройд. Я, наверно, сделал глупость и не знаю, будет ли
тебе от этого лучше, но теперь надо идти до конца. Пошли.
     Неимоверная усталость сделала его руки и ноги тяжелыми, как  гири.  С
огромным трудом ему удалось встать с кресла у пульта управления.  Опираясь
дрожащими руками на  стены,  едва  передвигая  ноги,  он  прошел,  вернее,
проковылял половину пути к выходу, к дверям шлюзовой камеры. Потом  колени
его подкосились, и остальную часть  пути  он  уже  мог  только  ползти.  У
внутренней  двери  шлюзовой  камеры  он  дотянулся  до  кнопок   и   чисто
автоматически нажал их в  нужной  последовательности,  чтобы  открыть  обе
двери, и внутреннюю и внешнюю, одновременно. Они распахнулись  настежь,  и
внутрь корабля ворвался  ветер.  В  воздухе  ощущались  незнакомые  запахи
почвы, растительности, непривычные и странные, и  еще  присутствовал  один
специфический запах, который, наверно, был бы неприятным, если бы  не  был
таким слабым, едва ощутимым.
     - Ну вот, - сказал Кальхаун и слабо махнул рукой. - Вот  мы  и  сели.
Здесь тебе жить теперь. Тебе будет одиноко, я  знаю,  и  ты,  может  быть,
умрешь или станешь жертвой какого-нибудь здешнего хищника, и, может  быть,
я сослужил тебе плохую службу. Но мной руководят самые  добрые  намерения.
Выходи, друг, и я закрою двери.
     Мургатройд с недоумением сказал: "Чи!" Кальхаун вел себя  чрезвычайно
странно. Обычно он не ползал на коленках по полу и не уговаривал его выйти
наружу. Он с опаской смотрел на Кальхауна, не понимая, что происходит,  на
душе у него было неспокойно.
     "Чи! - сказал он расстроенным голосом. - Чи-чи!"
     Кальхаун не ответил. Он почувствовал, что  силы  совершенно  оставили
его, что он не может  стоять  даже  на  четвереньках.  И  рухнул  на  пол.
Последние остатки сознания тоже покидали его теперь, когда он завершил то,
что хотел сделать. Если бы он отдохнул,  то  мог  бы,  наверно,  набраться
достаточно сил, чтобы закрыть двери шлюзовой камеры. Хотя теперь  вряд  ли
это имело значение. Жаль, что ему не удалось сообщить в Главное управление
о положении на Ланке. Там и раньше уже была эпидемия. Врачи это знают. Они
очень напуганы, они просто в ужасе, но, может быть... может быть...
     Уже мысленно прощаясь с жизнью, Кальхаун сказал себе, что сделал  все
от него зависящее. Но этого оказалось мало.

                                    3

     Когда Кальхаун пришел в себя,  первое,  что  он  услышал,  был  голос
Мургатройда, который взволнованно говорил: "Чи-чи!  Чи-чи!"  Судя  по  его
тону, он чувствовал себя очень несчастным маленьким зверьком и  совсем  не
старался делать вид, что он человек. Кальхаун лежал теперь не на  полу,  а
на своей койке.  Он  дышал  воздухом,  наполненным  незнакомыми  запахами,
слышал  звуки  шагов  и  шум  ветра.  Из  динамика  доносились  привычные,
сопровождаемые характерным потрескиванием звуки коротковолновых передач  с
какой-то ближайшей планетной системы. Были и другие звуки, которые  он  не
мог узнать.
     Тогда он открыл глаза и еще почти неосознанно, инстинктивно попытался
сесть.  Но  из  этого  ничего  не  вышло:  он  был  совершенно  обессилен.
Единственное, что он мог сделать, - это издать какой-то хрипящий  звук,  и
тогда кто-то подошел к двери его комнаты. Кальхаун пока  еще  очень  плохо
видел, но, собрав силы, сказал, еле двигая непослушным языком:
     - Это черт знает  что!  Я  подхватил  какую-то  инфекцию.  Это  очень
опасно! Меня нужно изолировать, нужно установить карантин. Пришлите врача.
Пусть он подойдет к двери шлюзовой камеры, но не входит - я ему расскажу.
     Он услышал женский голос, который спокойно сказал:
     - Все в порядке. Мы знаем об этом заболевании.  Это  Дели.  Кому  еще
знать, как не нам, верно?
     Мургатройд рыгнул на койку,  на  которой  так  непонятно  безжизненно
лежал Кальхаун. Он сказал с тревогой в голосе: "Чи! Чи-чи!"
     Кальхаун почувствовал, что говорить ему становится легче. Он сказал:
     - Конечно. Конечно. Но это черт знает что!
     Он никому не смог бы рассказать, как горько у него на душе. Здесь, на
этой далекой и, как он предполагал, заброшенной планете оказались люди.  А
он,  представитель  Медслужбы,  космический  врач,  привез  сюда  болезнь,
которая наверняка вызовет эпидемию! Видимо, в горячечном состоянии задавая
курс кораблю, он ошибся. У него были данные по четырем планетам, когда  он
помогал людям с другого корабля сориентироваться в пространстве, и  он  по
ошибке, автоматически, направил "Эскулап-20" к Дели...
     Женский голос сказал, что эта планета - Дели. Но этого  же  не  может
быть!  Ведь  отсюда  не  вернулся  ни  один  корабль!  Она   должна   быть
необитаемой. Здесь есть развалины, что свидетельствует о том, что  планета
была уже давно заброшена. И в ней было что-то зловещее.  Ни  один  корабль
ведь не вернулся.
     Он не мог сейчас тратить время на все эти раздумья.  Ведь  он  привез
сюда страшную болезнь!
     - Пусть врач подойдет к дверям шлюзовой камеры! - сказал он  со  всей
властностью в голосе, которую могло позволить его слабое тело. - Быстро! Я
должен рассказать ему...
     Тот же женский голос отметил все так же ровно и спокойно:
     - Нет у нас никаких докторов, да и не нужен  он  вам.  Это  же  Дели.
Зачем здесь доктора? С вами все в порядке!
     Сквозь застилавшую глаза пелену он увидел,  что  над  ним  склонилась
какая-то фигура. Это была девушка с темно-карими глазами.  Она  приподняла
его голову и дала ему попить из чашки.
     - Мы услышали рев ваших двигателей,  Роб  и  я,  -  рассказывала  она
ровным тоном, не выражающим абсолютно никаких эмоций. - Мы поняли, что  вы
собираетесь садиться, побежали и оказались здесь раньше всех.  Вы  лежали,
наполовину вывалившись из двери шлюзовой  камеры,  а  рядом  метался  этот
маленький ручной зверек и пытался привести вас в чувство.  Мы  внесли  вас
внутрь, а Роб теперь сторожит, смотрит, не услышал ли рев  двигателей  еще
кто-нибудь. Ваше счастье, если нет.
     Кальхаун решил, что у него опять жар. Он напряг все свои силы,  чтобы
собраться с мыслями. Мургатройд спросил с тревогой: "Чи-чи?"
     - Думаю, что  да,  -  устало  сказал  Кальхаун.  Потом  более  громко
добавил: - Нужен карантин! От меня можно заразиться...
     Девушка не ответила. Мургатройд залопотал что-то на своем языке. Было
похоже, что теперь, когда самое страшное, по его мнению, было  позади,  он
выговаривал Кальхауну за  то,  что  тот  так  долго  не  обращал  на  него
внимания.
     Кальхаун снова впал в забытье. А  может  быть,  это  был  сон,  очень
глубокий сон без сновидений. Позже  он  пришел  в  себя  и  никак  не  мог
сориентироваться, сколько прошло времени, день  сейчас  или  ночь.  Вокруг
было тихо, слышны  были  только  записанные  на  пленке  звуки,  создающие
шумовой фон. Дверь шлюзовой камеры была, по-видимому, закрыта.  Мургатройд
теплым комочком лежал у него в ногах. Кальхаун заметил, что  сознание  его
совершенно прояснилось, жар прошел. Это могло означать две  вещи:  или  он
победил болезнь, или она его победила. Во  втором  случае  ясность  мысли,
которую он сейчас чувствовал, будет тем последним даром, который  получает
человек перед своей смертью.
     Вдруг он услышал какой-то странный звук. Кто-то - наверно, девушка  -
плакал, стараясь  делать  это  бесшумно.  Кальхаун  моргнул.  И,  наверно,
чуть-чуть шевельнулся, потому, что Мургатройд сразу проснулся  и  спросил:
"Чи-чи? Чи-чи-чи?"
     Послышалось какое-то движение, затем вошла та девушка, которая давала
ему пить. Похоже было, что плакала именно она. Кальхаун сказал:
     - Мне гораздо лучше. Спасибо. Вы можете мне объяснить, где  я  и  что
случилось?
     Девушка попыталась улыбнуться, но  нельзя  сказать,  что  это  у  нее
получилось. Она ответила:
     - Вы прибыли на Дели и останетесь здесь. Мы  закрыли  двери  шлюзовой
камеры, и никто теперь не сможет войти. Пока они только стучат  и  кричат.
Роб сейчас осматривает корабль и пытается выяснить, как его  сломать  так,
чтобы нельзя были отремонтировать. Он говорит, что вы все равно не сможете
взлететь. Здесь болото, нет твердой поверхности. Подпорки корабля  завязли
в глине, и вытащить их уже не удастся. Так что пока все в порядке.
     Кальхаун  уставился   на   нее,   проигнорировав   утверждение,   что
медицинский корабль должен будет навсегда остаться на планете.
     - Дели, запертые двери, - произнес он с изумлением. - Подождите! Дели
же - необитаемая планета! Здесь что-то с воздухом, или  еще  что-то  не  в
порядке! Ни один корабль отсюда не вернулся! Здесь нет людей...
     - Сейчас здесь, рядом с кораблем,  никак  не  меньше  двух  тысяч,  -
возразила девушка так же безжизненно, как и раньше.  -  И  каждый  из  них
скорее разорвет ваш корабль на части голыми руками, чем даст  вам  улететь
без них. Но об этом позаботилось болото. - Затем она резко добавила:  -  Я
принесу вам чего-нибудь поесть.
     Она вышла, и Кальхаун стал сопоставлять то, что он сейчас услышал, со
всеми остальными невероятными событиями, в  центре  которых  он  оказался,
отправившись с обычной инспекционной поездкой на  Ланке.  Началось  все  с
мертвого человека, который неизвестно откуда появился  и  нагнал  ужас  на
медиков планеты. Затем - болезнь,  которой  Кальхаун  заразился  во  время
самого беглого и поверхностного осмотра  того  человека;  потом  уродливый
корабль, целиком состоящий  из  одних  заплаток,  с  которым  он  чуть  не
столкнулся в бескрайних  просторах  космоса.  Он  тоже  неизвестно  откуда
взялся. Но самое странное во всем этом нагромождении  невероятных  событий
было то, что та болезнь, страх перед которой просто парализовал  людей  на
Ланке, не произвела абсолютно никакого впечатления на эту девушку.  И  вот
теперь  две  тысячи  людей  на  необитаемой  планете  Дели  не  собираются
выпускать отсюда его корабль, если он не возьмет их с собой.  А  некто  по
имени, кажется, Роб, намеревается сломать "Эскулап-20", чтобы он вообще не
мог улететь.
     Это просто не укладывалось в  сознаний.  Например,  его  болезнь.  Ее
больше не было! Произошло неожиданное и мгновенное выздоровление. Если эта
болезнь неопасна, почему она вызывает такой ужас на Ланке?  И  почему  эти
две тысячи людей хотят покинуть Дели, а некто по имени Роб не хочет, чтобы
кто-нибудь ее покидал, включая Кальхауна?
     Никакому логическому объяснению это не поддавалось, хотя он и пытался
все осмыслить, пока ждал возвращения  девушки.  Он  услышал  шаги:  кто-то
ходил по кораблю, затем шаги стали приближаться - человек поднялся в отсек
управления из грузового отделения внизу корабля. Голоса послышались совсем
близко. Если это Роб, то с ним надо было  поговорить,  и  Кальхаун  позвал
его. В двери появился высокий широкоплечий молодой  человек  примерно  его
возраста.
     - Вас зовут Роб, - вежливо сказал Кальхаун. Голос его звучал  тверже,
чем он ожидал. - Вы не  будете  так  любезны  сказать,  почему  вы  хотите
изуродовать мой корабль? Мне сказали, что он безнадежно  завяз  в  болоте.
Кажется, это и так большая неприятность. Зачем же еще и ломать его?
     - Если собрать достаточно людей, - ответил молодой человек, - его еще
можно вытащить. Тогда он сможет улететь. А этого допустить нельзя!
     - Но это же медицинский корабль!  -  запротестовал  Кальхаун.  -  Это
совершенно уникальная вещь, и у него особые функции!
     - А это Дели, - сказал Роб сурово. - Здесь есть заболевание,  которое
не опасно для тех, кто здесь живет. И если сюда  попадет  человек  с  этим
заболеванием, он выздоравливает. Но если мы отсюда улетим, то  обязательно
заболеем, а если кто-нибудь отсюда попадет на другую планету, он умрет  от
этой болезни вместе с теми, кто от него там заразится.  Поэтому  никто  не
должен покидать планету.
     Кальхаун задумался на минуту.
     - Но  по  меньшей  мере  одному  человеку  это  удалось.  Я,  кстати,
заразился именно от него.
     Он не  смог  бы  объяснить,  какая  существует  связь  между  мертвым
человеком на Ланке, странным космическим  кораблем  и  планетой  Дели,  но
теперь ему было ясно, что такая связь непременно есть.  Человек,  которого
звали Роб, подтвердил это, заскрипев зубами от ярости.
     - Это преступление! - сказал он, и голос его задрожал от негодования.
- И мы, возможно, поплатимся за это! Это еще  одна  причина,  почему  этот
корабль должен быть выведен из строя. Мы  здесь  на  карантине.  И  так  и
должно быть. Карантин нарушать нельзя!
     Кальхаун вновь задумался. Здесь, на Дели, были люди, не  меньше  двух
тысяч, которые захватили бы его корабль, если бы смогли, взяли бы на  борт
столько человек, сколько поместилось бы, и отправились бы отсюда на другие
планеты, где, как они предполагали, это заболевание не появится. С  другой
стороны, эти  люди  знали,  что  умрут  от  этой  болезни,  если  окажутся
где-нибудь на другой планете, и от них эта болезнь перекинется  на  другие
миры. Эти две точки зрения взаимно исключали друг друга, и  Кальхаун  пока
не мог решить, с чем он может согласиться.  Единственное,  в  чем  он  был
абсолютно уверен, - это в том, что болезнь заразная. Ведь он сам заразился
от того человека на Ланке. Те, кто был готов поставить на карту все, чтобы
покинуть   Дели,   не   будут   прислушиваться   к   доводам   разума    и
руководствоваться здравым смыслом.  Это  типично  для  определенной  части
населения в любом обществе.
     Кальхаун задумчиво потер нос.
     - В Главном управлении  медслужбы  нет  никаких  данных  ни  об  этой
болезни, ни о карантине, - заметил он. - Когда это все началось и почему?
     -  Дели  на  карантине  с  тех  пор,  как  здесь  приземлился  первый
космический корабль, - сурово сказал Роб. - Прилетел  какой-то  корабль  и
спустил  вниз  исследовательское  судно,  чтобы  осмотреть  планету.  Были
обнаружены ценные минералы. Космический корабль полетел обратно на Ланке -
он  не  садился  на  Дели   -   за   оборудованием   и   припасами,   пока
исследовательский корабль продолжал изучать планету. Они ничего  не  знали
об этой болезни.
     Он остановился, вероятно  выдерживая  драматическую  паузу.  Кальхаун
поторопил:
     - Ну, и...
     - На Ланке этот корабль так и не вернулся. Прошло  много  месяцев,  и
далеко за пределами солнечной системы Ланке был  принят  сигнал  бедствия,
который передавало автоматическое устройство  какого-то  звездолета.  Туда
был послан корабль, чтобы узнать, что произошло. Это и оказался тот  самый
корабль, что прилетал на Дели. Он плавал  в  космосе  там,  где  вышел  из
подпространства. На борту не было ни одного живого человека,  весь  экипаж
был мертв. Это, конечно, была та самая "болезнь Дели", но спасатели  этого
не знали и не поняли, какие могут быть последствия. Корабль  отбуксировали
в космопорт и разгрузили, тогда болезнь распространилась по всей  планете.
На Ланке пришлось стереть с лица земли целые города, чтобы  избавиться  от
нее. С тех пор Дели на карантине, уже больше ста лет.
     - Нужно было сообщить об  этом  в  Медслужбу,  -  сказал  Кальхаун  с
раздражением. - Можно было бы что-то предпринять по этому поводу.
     Вдруг он услышал звон металла.  Что-то  тяжелое  ударилось  о  корпус
медицинского корабля снаружи, рядом с дверью шлюзовой камеры.  Затем  удар
повторился, потом еще и еще. Роб прислушался и пожал плечами.
     - Иногда, - сказал он, - кого-нибудь сбрасывают к  нам  с  парашютом.
Больного. Здесь больные выздоравливают.  Они  рассказывают  нам  о  других
мирах. И они, как правило, не могут примириться с тем, что  им  всю  жизнь
придется оставаться на Дели.
     Удары о корпус корабля продолжались. Из отсека управления  в  комнату
Кальхауна вошла девушка. Она  сказала  все  тем  же  ровным,  безжизненным
голосом:
     -  Они  колотят  по  обшивке  корабля  металлическими  кувалдами.   А
некоторые валят деревья и обрезают ветки. - Она взглянула на Кальхауна.  -
Мы можем помочь вам перебраться в другую комнату, если хотите посмотреть.
     Кальхаун попытался приподняться. Роб помог ему. Девушка сказала:
     - Роб не прав в  одном.  Не  все  люди,  которые  спустились  сюда  с
парашютом, больны.
     Роб неодобрительно хмыкнул. Кальхаун встал на ноги и медленно пошел к
двери своей комнаты. Он понял, что вовсе не  так  слаб,  как  ожидал.  При
помощи Роба, который поддерживал его с одной стороны, и стены - с  другой,
он добрался до отсека управления. Роб помог ему сесть в  кресло  пилота  у
пульта.
     Он посмотрел на экраны внешнего обзора. "Эскулап-20"  приземлился  на
болотистой лужайке в центре долины, окруженной со всех  сторон  горами.  У
подножия одной из гор виднелись белые стены бывшего поселения, но оно было
явно заброшено. Остались только стены. Горы были  покрыты  лесом,  деревья
спускались и в долину, и  там  вдалеке  он  увидел  мужчин,  размахивающих
топорами. Прямо на его глазах упало одно из деревьев, а несколько  стволов
уже было повалено. Он  посмотрел  на  другой  экран,  чтобы  увидеть,  что
происходит рядом с кораблем. Рыжеволосый человек могучего сложения,  мерно
размахивая мощной кувалдой, наносил удары по двери шлюзовой камеры  в  том
месте, где находился замок. От этих ударов дрожал и  гудел  весь  корабль.
Кальхауну было также видно, что подпорки, на которых стоял корабль, крепко
завязли в болотистой почве по меньшей мере метра на два.
     - И думаю, - сказал Кальхаун, -  они  рубят  деревья,  чтобы  Сделать
таран. Сомневаюсь,  что  дверь  можно  сломать  кувалдой,  но  если  взять
достаточно тяжелое бревно  и  хорошенько  раскачать  его,  может  быть,  и
получится. Там так много людей!
     В долине было черно от людей. Их действительно было  не  меньше  двух
тысяч. Одни стояли, глазея на "Эскулап-20", другие ходили  взад  и  вперед
или стояли группками, оживленно обсуждая что-то. И это не считая тех,  кто
был занят рубкой деревьев или срезал ветки. Все  это  зрелище  производило
какое-то  необъяснимое,  тягостное  впечатление,  будто  сам  воздух   был
пропитан напряженностью  и  безысходностью.  Кальхаун  включил  микрофоны,
расположенные на обшивке корпуса, и  корабль  наполнился  голосами  людей.
Различить слова было невозможно, было слышно  только  какое-то  невнятное,
торопливое бормотание, иногда крики. Это была не  группа  праздных  зевак,
собравшихся поглазеть на такую диковинку,  как  космический  корабль.  Это
была толпа, охваченная единым порывом, действующая по единому плану.
     - Разве они не знают, что здесь есть живые люди? - спросил Кальхаун.
     Роб сказал неуверенно:
     - Я хотел сделать так, чтобы этот корабль нельзя было использовать. Я
думал, что на это может уйти довольно много  времени.  Поэтому,  когда  мы
обнаружили, что они идут сюда, мы закрыли дверь и не отзывались, когда они
начали кричать и стучать по  обшивке.  Наверно,  они  решили,  что  кто-то
посадил корабль и потом умер.
     Девушка сказала своим бесцветным голосом:
     - Недавно  они  закончили  ремонт  того  исследовательского  корабля,
который приземлился  здесь  в  давние  времена.  Они  летали  на  Ланке  и
вернулись. Но один человек не  вернулся...  На  Ланке  они  спрятали  свой
корабль под водой. Может быть, он не смог найти его, когда сделал то,  что
ему было нужно на Ланке. Возможно, эти люди думают, что  здесь  тот  самый
человек, что ему удалось украсть  этот  корабль  в  космопорте  и  что  он
прилетел обратно. Такое вполне могло случиться. Он  мог  быть  ранен,  мог
посадить корабль и умереть.
     - Но он этого не сделал,  -  сказал  Кальхаун  довольно  сухо.  -  До
космопорта он не добрался. Вместо этого он заболел этой страшной болезнью,
и я заразился от него. И тот отремонтированный корабль я тоже  встретил  и
думаю, я оказал им большую услугу.
     Он не сказал, что в знак благодарности они  выпустили  ракету,  чтобы
уничтожить медицинский корабль и его вместе с ним. С их точки зрения,  как
он теперь понимал, это было  вполне  объяснимо.  Если  Дели  находилась  в
полной изоляций в течение такого долгого времени, неизбежно было сползание
к дикости и первобытному состоянию. Отчаяние обитателей планеты,  конечно,
было беспредельным. Если они  смогли  каким-то  образом  вернуть  к  жизни
старый и практически непригодный космический корабль, так что  им  удалось
выйти в космос, где все близлежащие планеты были их врагами из-за болезни,
переносчиками которой они являлись, то астронавты с Дели считали, что  они
просто обязаны уничтожить медицинский корабль, чтобы сохранить свою тайну.
Они, наверно, сделали это в надежде каким-то образом добиться  прекращения
карантина, который держал их в невыносимых условиях изоляции  и  грядущего
вырождения. Но болезнь делала этот карантин абсолютно необходимым.
     - Там наверняка стоит ужасный запах, ведь столько народу ходит взад и
вперед, - произнесла девушка.
     Кальхаун повернулся к ней:
     - Почему?
     - Это из-за болота. Если его расшевелить, оно начинает издавать такой
запах! Такое зловоние! Говорят, что на других  планетах  это  не  так.  Но
здесь! Когда  к  нам  попадают  новые  люди,  он  вызывает  у  них  просто
отвращение. А мы привыкли, мы его не замечаем. Но если  эту  стоячую  воду
тронуть, тогда замечаем и мы!
     Кальхаун сказал:
     - А как же с водой?
     - Мы ее кипятим, - сказала она.  -  Тогда  она  становится  не  такой
противной, как некипяченая. Потом мы процеживаем ее через свежий древесный
уголь. Тогда она становится лучше. У нас  есть  плотина  и  генераторы  по
выработке электричества, которые были установлены для обслуживания  шахты.
Иногда мы  включаем  генераторы,  чтобы  подвергнуть  воду  электролизу  и
разложить ее на водород и кислород, из которых  мы  потом  опять  получаем
воду, смешивая и сжигая их. При горении уничтожается то вещество,  которое
дает этот запах, и когда  мы  конденсируем  пар,  который  образуется  под
влиянием высокой температуры, то получаем воду без запаха.  Это,  конечно,
самый лучший способ, но это  роскошь,  которую  мы  не  часто  можем  себе
позволить. - Она посмотрела  на  экран  визора.  -  У  нас  есть  маски  с
угольными фильтрами для работы, если приходится при этом ходить по болоту.
Но делать древесный уголь - довольно кропотливая процедура, и к тому же он
должен быть свежим, иначе теряет свою эффективность. Поэтому  масок  мало.
Да, сейчас там находиться весьма неприятно.
     Кальхаун посмотрел на нее.
     - Вы не пробовали мою питьевую воду?
     Девушка  отрицательно  покачала  головой.   Тогда   Кальхаун   жестом
предложил ей попробовать. Она зачерпнула немного воды и сделала  несколько
глотков. Кальхаун даже удивился, как изменилось выражение ее лица.
     - Вода всегда имеет такой вкус?!
     Она дала стакан Робу. Он попробовал и молча вернул ей стакан.
     - Одного этого, - сказала она с яростью, - достаточно, чтобы  сделать
все возможное и навсегда покинуть Дели. Я, наверно, больше не смогу выпить
ни глотка здешней воды, не думая об этом.
     Кальхаун сказал:
     - Вы говорите, что время от  времени  здесь  появляются  новые  люди,
которые спускаются на парашютах. Зачем их сюда направляют?
     - Некоторые из них больны, но таких немного. Они говорят, что  иногда
вдруг возникают случаи этого заболевания, латентная инфекция, оставшаяся с
того времени, когда на Ланке была эпидемия... с других планет.
     - С других планет? - спросил Кальхаун. - С каких же?
     Она назвала три, не считая Ланке. Ими оказались те самые три планеты,
координаты которых он дал людям на корабле, с которым чуть не  столкнулся.
Это были обитаемые планеты, самые близкие к Дели. Если они посылали  людей
против их воли на Дели,  которую  те  никогда  не  могли  покинуть,  тогда
довольно легко было понять, почему люди  на  странном  корабле  не  хотели
прислушаться к советам Кальхауна и отправиться на одну из этих планет.
     - Каким образом они оказались вовлеченными в  эту  историю?  Эпидемия
ведь была на Ланке, и там ее скрыли, так?
     Девушка пожала плечами.
     - С других планет  людей  стали  посылать  сюда  гораздо  позже.  Они
говорят,  что  правительство  Ланке  много  лет  назад   испугалось,   что
какая-нибудь близлежащая планета может попытаться захватить Дели, как  это
пытались  сделать  бизнесмены  Ланке.  И  тогда  на  этой  планете   может
разразиться эпидемия, а потом  она  может  перекинуться  снова  на  Ланке.
Поэтому они раскрыли соседним планетам то, что хранили как государственную
тайну, объяснив, почему эти планеты не должны исследовать Дели. Те  решили
проверить эту информацию. С  одной  из  планет  послали  исследовательскую
группу, чтобы определить, как можно использовать ее  минеральные  ресурсы.
Но они не смогли ничего сделать и не смогли вернуться обратно.  В  течение
некоторого времени для них сбрасывали на парашюте продовольствие и  другие
необходимые вещи. Они жили хорошо, но оставить планету  не  могли.  Вскоре
кому-то пришла в голову идея, что на  Дели  можно  посылать  преступников,
осужденных на пожизненное тюремное заключение. Так и стали  делать.  Потом
сюда  стали  направлять  политических  преступников,  не  афишируя  этого,
конечно, а теперь...
     - Что теперь?
     - Говорят, что уровень преступности на этих  четырех  планетах  очень
низкий, - сказала она с горечью, - потому что профессиональные преступники
исчезают. Это дает большую экономию средств и, конечно, избавляет общество
от того ущерба, который наносит ему преступность.  Так  что  здесь  у  нас
отбросы общества с  этих  четырех  планет.  Некоторых  посылали  сюда  под
предлогом, что они больны, хотя они и были здоровы. И естественно, все это
держится в строжайшей тайне!
     Она с вызовом посмотрела на него. Кальхаун кивнул.
     - Это вполне возможно, - согласился он. - Во всяком  случае  так  все
объяснялось бы, и люди, которые это говорят,  верили  бы  в  то,  что  они
говорят.
     Девушка посмотрела на него сердитыми глазами и сжала губы.
     - Некоторые из нас, - сказал Роб сурово, - принимают эти  объяснения.
Но ведь каждый сосредоточен только на своей личной  трагедии.  Есть  люди,
которые думают и о нашей  ответственности  перед  человечеством  в  целом.
Поэтому  мы  не  будем  пытаться  покинуть  планету,  так  как  не   хотим
распространять эту страшную болезнь по всей Вселенной.
     Роб упрямо нахмурил брови. Было ясно, что между ним и  девушкой  были
разногласия. Девушка сильно, до боли сцепила  пальцы.  Между  этими  двумя
людьми,  которые  совместными  усилиями  спасли  Кальхауну  жизнь,   могла
возникнуть ссора. Снаружи опять стали бить кувалдой по  кораблю.  Кальхаун
сухо сказал:
     - Наверно, это утомительно - лупить с такой силой кувалдой. И  вообще
все, что происходит вокруг корабля, мне не нравится. Пора это прекратить.
     Он передвинул некоторые рычажки, проверил показания  приборов,  нажал
соответствующие кнопки.
     Из-под  днища  корабля  вырвался  тонкий  сноп  раскаленного   добела
пламени: заработали ракетные Двигатели. Пламя, плеснувшее на  землю,  было
таким нестерпимо ярким, что даже дневной свет померк на  его  фоне.  Затем
пламя  вспыхнуло  снова.  Если  бы  корабль  стоял  на  твердой   каменной
поверхности, камень был бы выжжен на  глубину  до  двадцати  пяти  метров.
Здесь, на залитой водой глинистой  почве,  под  воздействием  сверхвысоких
температур возникли огромные облака пара и дыма. Разжиженная грязь ручьями
потекла во все стороны.
     Пламя погасло. Двигатели работали секунд десять  или  меньше,  развив
под контролем пилота мощность в  одну  восьмую  максимальной.  Корабль  не
сдвинулся с места.
     - Наверно, - сказал Кальхаун, - они думают, что я попытался  взлететь
и у меня ничего не получилось. Но, может быть, они догадаются, что я  могу
сделать работу команды, которая собралась таранить мой  корабль,  довольно
неприятной.
     Он посмотрел на экраны. Вокруг "Эскулапа-20" уже не было  толпы.  Те,
кто стоял рядом с кораблем, со всех ног бежали прочь. Рыжеволосый человек,
который так усердно  долбил  кувалдой  по  двери,  расталкивая  всех,  кто
попадался под руку, пробивал себе дорогу через толпу подальше от  опасного
места. Рев двигателей затих, и люди стали на бегу оглядываться назад.
     Затем толпа остановилась. Люди образовали круг, замкнув  внутри  него
корабль: почти две тысячи озлобленных, гонимых отчаянием людей.  Некоторые
из них трясли сжатыми кулаками. Из динамика слышался низкий, но устрашающе
свирепый шум разъяренной толпы.
     - Они не способны рассуждать здраво, - сказал Кальхаун.  -  Их  здесь
около двух тысяч. Даже если бы они могли улететь и приземлиться где-нибудь
и не умереть от болезни, не распространив ее дальше, даже если бы все  это
было возможно, сколько из них может поместиться на этом корабле? И сколько
человек может выдержать система жизнеобеспечения? - Затем уже другим тоном
обратился к девушке: - Вы сказали, что не все, кто  спускался  на  Дели  с
парашютом, были заражены. По какой еще причине людей отправляют сюда?
     Она сказала с яростью:
     -  Это  способ  избавляться  от  неугодных!  Это  политика!   Грязные
махинации политиканов! Каждого человека можно объявить больным. Иногда эти
люди действительно были больны, но чаще - нет. Мой отец не  был  болен,  а
его сослали сюда. Дед Роба тоже попал сюда  не  из-за  болезни.  И  многие
другие!
     Кальхаун кивнул и задумчиво сказал:
     - Может быть, это правда, так как возможность  такая  существует.  Но
так это или нет, люди этому поверят. И я думаю, друг друга вы убеждаете  в
том, что болезнь исчерпала себя, потому что здесь никто не болен. Ни  один
человек, который оказывается  здесь,  не  заболевает,  а  если  появляется
больной, то он немедленно выздоравливает. Так ведь произошло и со мной! Но
как же тогда получается, что от этих людей могут заразиться другие?
     - Да, - сказала девушка взволнованно. - Вот  именно!  Как  это  может
быть? Роб говорит, что мы должны оставаться здесь! Здесь, где еда не имеет
никакого вкуса, а вода... Где нас тошнит,  когда  мы  пашем  землю,  чтобы
получить  какие-нибудь  продукты,  где...  Роб  говорит,  что  нам  нельзя
заводить семьи и иметь детей, потому что они  будут  с  рождения  обречены
стать дикарями. Он говорит...
     Роб сказал удрученно:
     - Я думаю, это так и есть, Элна.
     - Ну как  это  может  так  быть?  Как  болезнь,  которой  нет,  может
передаться другим людям?
     Кальхаун вступил в разговор. Он сказал извиняющимся тоном:
     - Я думаю, мне пора вернуться к себе в  комнату.  Я  еще  очень  слаб
из-за болезни. Но я должен сказать, Элна, что я действительно заразился от
человека с Дели, который оказался на Ланке и сразу же заболел.  Роб  прав.
Никто не должен покидать Дели, кроме меня. Я должен отправиться за помощью
в штаб-квартиру Главного управления  медслужбы.  Никто  не  должен  отсюда
улетать. Никто!
     Роб снова помог ему  добраться  до  его  комнаты.  Он  с  облегчением
опустился на койку. Элна вошла к нему через  несколько  минут  с  тарелкой
бульона. По ее  лицу  Кальхаун  видел,  что  ее  обуревают  противоречивые
чувства - и возмущение, желание спорить, отстаивать свою точку  зрения,  и
отчаяние,  осознание  безысходности  своего  положения,  тоска.   Кальхаун
внезапно почувствовал, что ужасно хочет спать,  так,  что  даже  не  может
держать ложку. Роб поддерживал его под спину,  пока  Элна  кормила  его  с
ложки. Проглотив последнюю ложку, он мгновенно заснул.
     Он не знал, сколько прошло времени, когда Элна разбудила его, потряся
за плечо. Мургатройд громко протестовал. Проснулся Кальхаун легко и  сразу
почувствовал, что сил у него значительно прибавилось. Ему удалось сесть  с
гораздо меньшим трудом, чем раньше. Он спустил ноги с койки и решил, что в
состоянии идти, хотя,  может  быть,  и  не  вполне  уверенно.  Однако  для
решительной схватки он пока еще не годился.
     - Роб спустился вниз, - сказала Элна с отчаянием. - Он хочет  сломать
что-то в двигателе, чтобы корабль нельзя было отремонтировать.
     - Пойдите и объясните ему, - сказал Кальхаун, - что на этом  корабле,
если  понадобится,  можно  использовать  двигатели  с   того   допотопного
звездолета, который только что вернулся с Ланке. Они нарушат  карантин.  И
если он хочет предотвратить это, сломав мой корабль, ничего из  этого  все
равно не получится. А если  люди  ворвутся  сюда  и  увидят,  что  корабль
намеренно выведен из строя, они просто разорвут нас в клочки - включая вас
и Роба. Попросите его подняться, и я скажу ему, что нужно делать.
     Она пристально посмотрела ему в лицо и торопливо вышла. Он услышал ее
шаги по ступенькам металлической лестницы, которая  вела  в  нижнюю  часть
корабля. Мургатройд сказал: "Чи?"
     - Ну конечно, нет! - строго сказал Кальхаун. -  Мы  же  представители
Межзвездной медицинской службы! Мы не можем допустить,  чтобы  происходили
такие вещи! Но прежде всего мне нужно попробовать встать на ноги, а  тогда
уже начать принимать необходимые меры. Давай-ка попробуем!
     Он нашел, на что можно опереться, и медленно поднялся.  Ноги  у  него
подкашивались, и  на  губах  появилась  довольно-таки  кривая  усмешка.  С
трудом, медленно переставляя ноги,  он  прошел  в  дальний  угол  комнаты,
открыл шкаф, достал свою одежду и оделся.  Так  же  медленно,  но  все  же
увереннее, он дошел до отсека управления. Там он открыл еще один шкафчик и
достал бластер, который свободно умещался  в  кармане:  Он  проверил,  как
движется затвор, и  спрятал  его  под  одеждой.  Затем  подошел  к  пульту
управления и включил аппарат космической связи.
     - Общий вызов! - сказал он в микрофон.  -  Общий  вызов!  Медицинский
корабль "Эскулап-20" вызывает отремонтированный  космический  корабль  или
любой другой! Общий вызов!
     Он стал ждать, глядя на экраны внешнего обзора. Людей вокруг  корабля
все еще было очень много. Большая  группа  по-прежнему  продолжала  рубить
деревья и срезать ветки.
     - Общий вызов! - повторял он терпеливо. -  Общий  вызов!  Медицинский
корабль "Эскулап-20" вызывает...
     Грубый голос перебил его.  Кальхауну  он  был  знаком  по  встрече  в
межзвездном пространстве. Теперь этот голос сказал нагло:
     - Ну что, выследили нас, да? Зачем?
     - Из профессионального интереса, - ответил Кальхаун. -  Один  человек
из вашего экипажа не вернулся с вами на Дели. Он заболел.  А  я  заразился
именно от него. Кстати, он мертв. Почему же вы все не заболели?
     Голос прорычал:
     - Почему вы спрашиваете?
     - Я опустился на Дели на  болотистой  почве,  -  сказал  Кальхаун.  -
Похоже, что я не смогу подняться. Так  как  мой  корабль  сильные  увяз  в
глине. Вокруг корабля собралась толпа людей, которые  пытаются  проникнуть
на корабль, чтобы захватить его, выкопать и вылететь куда-нибудь на другую
планету. После того как они сюда  ворвутся,  маловероятно,  что  я  получу
существенную информацию. Информацию, например, такого рода: я знаю, что вы
спрятали свой корабль под водой, пока кто-то отправился  разузнать,  какие
есть возможности захватить  и  угнать  какой-либо  космический  корабль  и
улететь с использованием ракетных  ускорителей.  Ведь  планы  были  именно
такие?
     - Кто вам это наплел?
     - Неважно, -  сказал  Кальхаун.  -  Но  вы  ведь  послали  не  одного
человека! Сколько человек вы послали?
     Последовало молчание. Затем грубый голос сказал неохотно:
     - Их было двое. Но один вернулся обратно, так  как  у  него  началось
раздвоение зрения.
     - Это доказывает, -  заметил  Кальхаун,  -  что  когда  люди  с  Дели
высаживаются на другие планеты, у них появляются симптомы заболевания.  Вы
уже перестали в это верить, но это оказалось именно так. Поэтому  пришлось
отказаться от мысли неожиданно  захватить  какой-нибудь  корабль,  набрать
экипаж на Дели и отправиться захватывать  еще  корабли  и  свести  на  нет
карантин, разбившись на мелкие группы. Так?
     Голос злобно прошипел:
     - К чему вы клоните?
     - Мне нужна ваша помощь, - сказал Кальхаун. - Вы поняли, что ваш план
не годится. Вы обещали людям, что снимете карантин силой. А теперь боитесь
признать, что это невозможно. Так?
     - Я спрашиваю, к чему вы клоните? - Человек  с  грубым  голосом  едва
владел собой.
     - Я представитель Медслужбы, - сказал Кальхаун. - Расскажите мне все,
что вы знаете об этой болезни, прикажите своим людям оставить мой  корабль
в покое и собрать информацию и биологические образцы,  которые  мне  будут
нужны. Потом мы обратимся за помощью к  Медслужбе,  как  это  и  следовало
Сделать еще сто лет назад. И я обещаю, что скоро не будет ни  болезни,  ни
карантина.
     Ответом ему было молчание. То, что  предлагал  Кальхаун,  было  самым
разумным выходом, но не для этих людей. Медслужба для людей  с  Дели  была
иллюзией, а карантин - реальностью. И самое страшное  заключалось  в  том,
что такое положение было сознательно создано соседними обитаемыми  мирами.
Люди на Дели были заключенными на планете,  которая  была  непригодна  для
обитания, где почва издавала отвратительный запах,  когда  ее  трогали,  а
воду нужно было долго кипятить прежде, чем ее  можно  было  пить.  Они  не
могли  пользоваться  достижениями  современной  цивилизации,  им  не  были
доступны достижения науки. Человек не в состоянии выдержать такие  условия
жизни, независимо от того, необходимо это или нет.
     Кальхаун сказал ровным голосом:
     - Я знаю, что прошу очень много. Вокруг моего  корабля  толпа  людей,
ищущих возможность забраться  внутрь,  захватить  его,  чтобы  напасть  на
какой-нибудь космопорт, захватить еще корабли и продолжать свое восстание,
повсюду неся с собой болезнь! Но вы-то знаете,  что  из  этого  ничего  не
выйдет. Вы можете хоть тысячу раз покинуть Дели, но  если  вы  возьмете  с
собой и эту страшную болезнь... Чего же вы добьетесь?
     Молчание продолжалось. Кальхаун ждал. Целое  столетие  люди  на  Дели
прожили в атмосфере безнадежности, отчаяния и изоляции от внешнего мира, а
прибытие других отверженных обществом только подчеркивало нетерпимость  их
положения. При таких  обстоятельствах  люди  забывают  то,  что  не  хотят
помнить, и начинают верить тому, чему хотят  верить.  Им  удалось  уверить
себя в том, что та изоляция, в которой они живут, не нужна. Они поверили в
то, что смогут  избежать  жалкой  участи  пленников.  Они  отремонтировали
старый, разбитый космический корабль  и  отправили  его  на  осуществление
невыполнимой задачи.
     Кальхаун теперь обращался к ним с призывом прекратить  все  действия,
которые они предпринимали для своего освобождения, и доверить свою  судьбу
Медслужбе, о которой большинство из них даже никогда не  слышало.  Сделать
этого они, конечно, не могли.  Особенно  в  такой  ситуации,  когда  прямо
здесь, рядом стоит космический корабль и достаточно только захватить  его,
вытащить из болота - и осуществятся все их самые дерзкие  мечты.  Об  этой
страшной болезни они только слышали. Сами они были здоровы.  Мало  кто  из
них верил, как Роб, например, что болезнь эта реально существует.
     Поэтому Кальхаун не особенно удивился, когда грубый голос выругался и
отключил связь, даже не потрудившись ответить. Это и был их ответ - отказ.
     Обращаясь к Мургатройду, он сказал:
     - Они на грани отчаяния. Поэтому они так злы и подозрительны. Но и  я
тоже разочарован. Я думаю, он мог бы помочь сделать  то,  что  теперь  мне
придется с большим трудом делать самому.
     Какое-то движение  на  экранах  привлекло  его  внимание.  Поваленное
дерево с обрезанными ветками перемещалось по  направлению  к  медицинскому
кораблю. Его несли не  меньше  пятидесяти  человек,  держась  за  короткие
веревки, пропущенные под огромным стволом. У  людей  здесь  не  было  даже
транспорта, чтобы перевезти такой груз, но если бы и был, передвигаться по
болоту он не смог бы. С трудом, обливаясь потом, они упорно тащили  бревно
в долину. Происходящее было  похоже  на  легендарные  подвиги  древних  во
времена королей и фараонов. Если бы они перетаскивали  камни,  если  бы  в
воздухе раздавались щелчки кнута, Кальхаун мог бы подумать, что  наблюдает
за строительством пирамид на Земле,  которые  до  сих  пор  упоминаются  в
учебниках для начальной школы по всей Галактике.
     Затем он услышал шаги Элны и Роба, которые  поднимались  наверх.  Роб
говорил с ледяной яростью в голосе:
     - Ты женщина, и ты слушаешь  его!  Он  убедил  тебя,  но,  пойми  ты,
миллионы людей погибнут, если  этот  корабль  взлетит  и  понесет  болезнь
дальше, на другие планеты! Поэтому я положу конец этим  разговорам.  Болен
он или здоров, если мне придется применить силу...
     - Но, Роб, - протестовала девушка. - Подумай, а если это все  правда?
Подумай! Если действительно существует такая Медицинская служба, и если от
этой болезни можно навсегда избавиться, подумай же о нас с тобой! Тогда ты
не будешь говорить, что мы не можем пожениться! Что  мы  не  должны  иметь
детей, которые вырастут дикарями! Ведь мы можем быть так счастливы...
     Кальхаун поднял брови. Мургатройд довольно скептическим тоном заметил
"Чи!" На лестнице показались Роб и Элна. Глаза Роба блестели от ярости.
     - Вы! - крикнул он гневно Кальхауну.  -  Этот  корабль  в  руках  тех
дураков может означать конец человечества!  Неужели  вы  не  способны  это
понять? Никто не должен оставлять Дели! Ни один человек! А для начала...
     Кулаки  Роба  сжимались  и  разжимались.  Он  медленно   двигался   к
Кальхауну, не сводя с него своих горящих глаз.
     - Вы очень благородный человек. Роб, - сказал Кальхаун с иронией. - И
склонны к самопожертвованию. Наверно, это приносит большое удовлетворение.
И я с вами согласен.  Почти.  Никто  не  должен  покидать  Дели.  Ни  один
человек, кроме меня. Если вы не разделяете моего мнения, тогда  мы  должны
решить этот вопрос прямо сейчас, безотлагательно!
     Он вытащил бластер и направил его на Роба.

                                    4

     Договоренность была достигнута, естественно, на условиях Кальхауна по
одной простой причине: у него было оружие, а у Роба нет. Кальхаун  был  по
своей  природе  простым  человеком,   склонным   рассуждать   объективными
категориями  и  думать  о  конкретных  результатах.  Роб  руководствовался
эмоциями,  благородными  идеями,  которые  были   оторваны   от   реальной
действительности. Кальхаун считал, что ему необходимо  делать  свое  дело,
поэтому этот  вопрос  должен  быть  решен  так,  как  он  считает  нужным.
Оказалось,  что  Роб,  кроме  всего  прочего,  обладает  большим   запасом
непечатных  выражений  и  неистощимыми  ресурсами  презрения.   Он   щедро
использовал и то, и другое, посчитав, видимо, это удобным  случаем,  чтобы
проверить свои запасы и  испытать  их  эффективность.  Эффективность  была
равна нулю. Кальхаун слушал его совершенно невозмутимо.
     Затем он сказал довольно сурово:
     - Все. Этого вполне достаточно. Вы, надеюсь, уже облегчили душу.  Что
будем делать теперь? Помогать друг другу или лелеять свои обиды? Я  должен
как можно скорее попасть в Главное управление медслужбы, для вашей планеты
это единственный шанс. Мне нужны, прямо сейчас, образцы грязи из болота по
вполне понятным, я надеюсь, причинам.  Вы  можете  мне  их  доставить.  Вы
сделаете это?
     Роб стиснул зубы от  ярости.  Когда  он  вновь  обрел  дар  речи,  то
отказался в весьма красноречивых выражениях. Элна сказала:
     - Я принесу то, что вам надо.
     Так она и сделана, пока. Роб скрежетал зубами в бессильной злобе. Для
этого нужно было только приоткрыть дверь шлюзовой  камеры,  наклониться  и
зачерпнуть половником с длинной ручкой немного  воды  с  грязью.  Кальхаун
физически был просто не в состоянии сделать то, что сделала Элна. Он в это
время наблюдал за толпой, глядя на экраны. Из толпы слышались разгневанные
возгласы. Некоторые стали искать камни, чтобы бросить  в  девушку,  но,  к
счастью, на болотистой поверхности  камней  не  оказалось.  Элна  принесла
половник, наполненный чем-то черным и издающим  смрадный  запах,  и  молча
протянула его Кальхауну. Он вылил содержимое в центрифугу, чтобы  отделить
твердые частицы от воды.  Пока  центрифуга  работала,  он  сел  на  минуту
отдохнуть. Роб смотрел на  него  глазами  несчастного  человека,  человека
страстных убеждений, который лишен возможности действовать, претворяя их в
жизнь. Без сомнения, он был готов  пожертвовать  даже  своей  жизнью  ради
счастья абстрактного человечества.
     Центрифуга отделила частицы влажной почвы от коричневатой,  зловонной
воды. Когда воду размешали, отвратительный запах усилился.  Воздух  внутри
корабля был сейчас воздухом Дели, и в нем тоже чувствовался этот запах, но
он не был таким сильным, чтобы к нему нельзя было привыкнуть.
     Кальхаун поднялся. Он поместил каплю этой воды на предметное стекло и
стал рассматривать ее под микроскопом.
     Наблюдать жизнь  микроскопических  существ  можно  только  с  помощью
электронного микроскопа. Для достижения наилучшего оптического эффекта при
обычном  увеличении  изображения  необходимо  большое  количество   света,
который  при  определенной  интенсивности   становится   смертельным   для
микробов. Но при  электронном  увеличении  появлялось  четкое  изображение
микроорганизмов, жизнедеятельность которых никоим образом  не  нарушалась.
Кальхаун увидел что-то похожее на амебу  и  отметил,  что  она  как  будто
покрыта волосками. Затем стали различимы существа, напоминающие гидр.  Они
бешено крутились вокруг своей оси  в  течение  некоторого  времени,  потом
остановились и стали  с  такой  же  дикой  скоростью  вращаться  в  другую
сторону.
     И тут он  увидел  тех  самых  пигментированных  микробов  сферической
формы, которых искал.
     Но эти существа не плясали, не совершали хаотичных  перемещений.  Они
двигались, но очень медленно. Несомненно, они  размножались,  но  Кальхаун
этого не видел. Во всех других  отношениях,  если  не  считать  отсутствия
активности,  они  были  близнецами  тех  микробов,  которые  вызывали  так
называемую "болезнь Дели".
     - Вы когда-нибудь слышали об экологии, Элна? -  спросил  Кальхаун.  -
Вот здесь можно наблюдать микроэкологическую систему в действии.
     Девушка  покачала  головой  и  посмотрела  на  Роба,  который   сидел
неподвижно, сложив руки. Кальхаун не обращал на него внимания. Он сказал с
удовлетворением:
     - Микробы приспосабливаются к окружающей среде, как и  все  остальные
живые  организмы.  И  так  же,  как  с  другими,  более  крупными   живыми
существами, количество их зависит от целого ряда факторов и регулируется в
результате очень сложных процессов. Мелкие животные  размножаются  быстро,
так как их предают более крупные.  Более  крупные  размножаются  медленно,
потому что, если они будут размножаться слишком  быстро,  они  съедят  всю
свою пищу и умрут от голода. Иногда  ограничение  популяций  животных  для
предотвращения их вымирания объясняется весьма любопытными причинами.
     Девушка, казалось, не слушала его и не сводила глаз с Роба.  Сознавая
драматизм ситуации, он игнорировал ее, полный оскорбленной  гордости.  Она
предала его, помогая Кальхауну.
     - Здесь мы  видим,  -  продолжал  Кальхаун,  -  микробов,  вызывающих
"болезнь Дели", в их  естественной  среде.  Они  заторможены  и  находятся
практически в коматозном  состоянии.  Фагоциты  в  человеческом  организме
прекрасно могут с ними справиться. Но здесь, - он дотронулся до  пробирки,
в которой находились микробы  из  крови  мертвого  человека,  которого  он
осматривал на Ланке, - находятся те  же  самые  микробы  в  среде  планеты
Ланке.  Здесь  они  чрезвычайно  активны.  На  Ланке  они  могут   вызвать
страшнейшую эпидемию. Теперь я хочу посмотреть, что с ними  произойдет  на
Дели.
     Он взглянул на девушку, чтобы увидеть, интересно ей или нет,  но  она
смотрела только на Роба, и вид  у  нее  был  очень  подавленный.  Кальхаун
нахмурился, потом пожал плечами. Он взял  пипетку,  такую  крохотную,  как
будто ее делали для самой маленькой куклы, и поместил пляшущих,  роящихся,
безудержно размножающихся микробов с Ланке на предметное стекло в болотную
воду с Дели.
     Роб сказал хриплым голосом:
     - Они тащат к кораблю  бревно,  чтобы  использовать  его  как  таран,
потому что с кувалдами ничего не получилось.
     Кальхаун взглянул на экран внешнего обзора. Можно было подумать,  что
огромное бревно само медленно движется через болото при помощи  пятидесяти
пар ног. Оно было похоже на гигантское ползущее насекомое.
     - Они все время  спотыкаются,  -  сказал  Кальхаун,  -  и  не  смогут
таранить корабль, если не в состоянии удержаться на ногах.
     Он снова повернулся к  микроскопу.  В  крошечной  капле  жидкости  из
пипетки содержались тысячи  и  тысячи  темных  микроскопических  сфер.  Их
хорошо было видно на экране: они плясали, носились взад и вперед, роились,
делились на половинки и снова восстанавливали свою  сферическую  форму.  И
все это с отчаянной быстротой, глаза едва успевали следить за всеми  этими
превращениями.
     Затем активность их начала снижаться. Движения  замедлились.  Микробы
прекратили  размножаться,  стали  вялыми  и  апатичными.  Постепенно  они,
казалось, заснули, время от времени слегка шевелясь. Они не  были  мертвы,
не  превратились  в  споры,  но  сразу   потеряли   активность.   Кальхаун
разглядывал их с удовлетворением.
     - Ага!
     События развивались очень интересно! Этого нельзя было  наблюдать  на
Ланке, потому что там не было образцов из окружающей среды Дели. А на Дели
этого нельзя было видеть, так как здесь не было суперактивных  микробов  с
Ланке. Такой эксперимент мог осуществить только представитель Медслужбы  с
помощью  того  оборудования,  которым  был  оснащен  медицинский  корабль.
Кальхаун с довольным видом огляделся. Элна продолжала грустно смотреть  на
Роба, а Роба по-прежнему, видимо, обуревала то  ярость,  то  готовность  к
мученичеству во имя высокой цели. Во всяком случае, судя по  его  внешнему
виду, впечатление складывалось именно такое.
     - Мургатройд, - сказал Кальхаун, - наверно, тебе это будет интересно!
У нас появилась надежда!
     "Чи?" - спросил Мургатройд.
     Он прошлепал своими мягкими лапками по полу и прыгнул на лабораторный
стол, который  откидывался  из  стены.  Что  именно  делал  Кальхаун,  он,
конечно,  понять  не  мог,  но  Кальхаун  пригласил  его  для   разговора.
Мургатройд внимательно посмотрел на экран микроскопа, как будто осознавая,
что происходит, и сказал: "Чи-чи! Чи-чи-чи!"
     - Вот именно! - сказал Кальхаун. - Этот микроб на  Дели  находится  в
коматозном состоянии, и здесь нет эпидемии. На  Ланке  же  он  чрезвычайно
активен. А мы знаем, что эпидемия этой болезни там  была,  она  там  может
быть и, вероятно, уже есть сейчас. Теперь мы  вернем  наших  подопытных  в
окружающую среду Ланке.
     Он  дистиллировал  воду  и  добавил  немного  питательного  вещества,
создавая для микробов среду обитания, как на Ланке. Затем он вернул вялых,
практически безжизненных микробов в ту среду, в которой они процветали.  В
считанные минуты они восстановили  свою  былую  активность,  начали  снова
размножаться и несомненно возобновили  выделение  смертоносного  яда,  как
делали это прежде.
     - Что-то в окружающей среде Дели, - сказал  Кальхаун  Мургатройду,  -
снижает их активность и темпы воспроизводства себе подобных, так же как на
других планетах  какие-то  факторы  сдерживают  рост  популяций  хищников,
например. Значит, на Дели этот фактор присутствует, а на  Ланке  его  нет.
Что бы это могло быть, как ты думаешь, Мургатройд?
     Мургатройд сказал глубокомысленно: "Чи!" Он осторожно передвигался по
лабораторному столу с таким видом, как  будто  проверял  оборудование.  Он
взял пробирку с водой из болота,  понюхал  ее  и  сказал:  "Чи!"  -  очень
одобрительным тоном. Пробирка выскользнула из его лапки, и  болотная  вода
пролилась на стол. Запах был действительно мерзкий!  Мургатройд  чихнул  и
отвернулся. Он сказал: "Чи!" - и энергично потер свой нос, как бы  вытирая
запах, оскорбивший его обоняние.
     Кальхаун пожал плечами. Он вытер пролитую воду, представляя себе, что
чувствует  человек,  живущий  в  таком  мире,  где  почва  и  вода  издают
омерзительную вонь, когда их трогают, и где  даже  морская  вода  обладает
такими же свойствами. Он вспомнил, как Элна  попробовала  обычную  воду  и
сказала, что всегда теперь будет вспоминать  вкус  чистой  питьевой  воды,
такой, какой она должна быть.
     Он посмотрел на экраны визоров. В голубом  небе  плыли  пышные  белые
облака. Все планеты, в атмосфере  которых  есть  кислород,  имеют  голубое
небо, и те планеты, коэффициент обитаемости которых равен  единице,  имеют
однотипные   климатические   системы.   На   всех   планетах,   где   есть
растительность, есть растения трех типов, которые  можно  условно  назвать
деревьями, кустарниками и травой. И нельзя сказать, что Дели в этом смысле
намного отличается от других подобных планет,  она  в  целом  не  вызывает
отвращения, если смотреть на нее. Если бы только  не  этот  запах...  Этим
запахом пропитано здесь все, и этого нельзя не замечать,  к  этому  нельзя
привыкнуть. Запах болотной воды - это тот же самый запах, только  в  очень
сильной концентрации. Если все  это  прочувствовать,  то  можно  понять  и
страстное желание людей уехать отсюда.
     Одно громадное  бревно  тем  временем  уже  поднесли  к  медицинскому
кораблю. Второе было где-то на полдороге. Сюда же стягивались люди, кто  с
веревкой, кто с небольшими бревнами.
     Кальхаун отрешенно смотрел  на  них.  Он  увидел,  как  один  человек
споткнулся и упал в грязь, поднялся и опять упал, так как ему стало  плохо
из-за того смрада, который исходил от воды, взбаламученной его падением.
     Кальхаун вернулся  к  своей  работе.  Он  брал  небольшие  количества
болотной воды, добавлял микроскопические дозы разных  реагентов,  а  затем
еще более крохотные количества воды, содержащей сверхактивные  микробы  из
среды Ланке. Затем он смотрел, какое вещество или комбинация веществ после
нейтрализации  реагентом  даст  возможность   крошечным   сферам   активно
существовать в болотной воде.
     Наверно, можно было бы заранее предположить,  что  сложные  процедуры
исследования окажутся бесполезными и ответ будет до крайности прост. Ответ
подсказала полоска фильтровальной бумаги, смоченная препаратом с активными
микробами  и  помещенная  в  наглухо  закупоренную  пробирку  с  небольшим
количеством  жидкости  из  болота.  Эксперимент  показал,  что  активность
микробов мгновенно прекратилась, хотя бумага не соприкасалась  с  болотной
водой. Она подверглась только воздействию отвратительного запаха.
     - Черт возьми! - сказал Кальхаун и тщательно повторил этот  опыт.  Он
хотел  поговорить  об  этом,  послушать  со   стороны   свои   собственные
объяснения, чтобы оценить, насколько это правдоподобно. - Мургатройд!
     Мургатройд откликнулся с неподдельным интересом: "Чи?"
     - Я нашел, - сказал Кальхаун. - В  болотной  воде  есть  что-то,  что
воздействует на микробы и замедляет их активность -  рост,  размножение  и
выделение токсинов, которые смертельны для людей. В экологической  системе
Дели есть что-то, что сдерживает рост болезнетворных микробов,  и  поэтому
никто не заболевает. Но на планете Ланке этот фактор отсутствует.
     Мургатройд сказал понимающе: "Чи!" - и продолжал  слушать  Кальхауна,
радостно следя за ним своими блестящими глазами.
     -  Ставлю  бочонок  кофе  против  одной  галеты,  -  щедро  предложил
Кальхаун, - что все дело здесь  в  запахе,  в  этой  отвратительной  вони,
которая... Подожди-ка! - Он торопливо схватил галактический  справочник  и
нашел там планету Дели. - Вот оно! В  атмосфере  планеты  есть  один  газ,
производное  метана.  Содержание  его  в  воздухе  всего  четыре   десятых
процента, столько же, сколько и углекислого газа. Может быть, его выделяют
какие-нибудь микроорганизмы в океане, но это сейчас  неважно.  Здесь  есть
микробы, на которых этот газ действует угнетающе, так что жизнь в них едва
теплится, но когда этот фактор отсутствует, они  начинают  бурно  расти  и
размножаться. Понимаешь,  Мургатройд?  Корабль  отсюда,  с  воздухом  Дели
внутри, может полететь на Ланке, и никто в нем не заболеет. Но  человек  с
Дели заболеет, когда выйдет там из корабля, так как в  воздухе  Ланке  нет
такого газа, который сдерживает рост микробов. Понимаешь?
     Мургатройд сказал восхищенно: "Чи!"  -  и  понимающе  моргнул  своими
круглыми глазами.
     Элна заметила с тревогой в голосе:
     - Они там сооружают что-то из бревен.
     Кальхаун взглянул на экраны.  Люди  установили  два  коротких  бревна
вертикально и положили большое, тяжелое бревно поперек.  На  земле  лежало
еще одно бревно, очень длинное, к  которому  поперек  было  прибито  много
дощечек. Около него суетились люди с веревками. Вряд ли из этого получился
бы хороший таран. Кальхаун находился в таком приподнятом  настроении,  что
был просто не в состоянии вдаваться в  подробности  технических  свершений
обитателей Дели. Он хотел проверить свои  выводы,  свою  догадку,  которая
была правдоподобна,  но  пока  совершенно  бездоказательна.  Вот  если  бы
удалось  обнаружить  в  болотной   воде   какое-нибудь   летучее,   быстро
испаряющееся вещество или сконденсированный  газ...  Корабль  был  снабжен
всем необходимым для этого оборудованием. Кальхаун взял  немного  болотной
воды и стал пропускать ее через  специальное  устройство  для  химического
анализа, которое, варьируя давление и температуру, разлагало  жидкость  на
составляющие ее газы.
     Он собрал  достаточное  количество  сконцентрированного  пара,  чтобы
можно было рассматривать эту вновь полученную  жидкость  под  микроскопом.
Оперируя сверхточным регулятором  температуры,  он  определил  температуру
кипения жидкости, наблюдая, как крошечные капельки исчезают, превращаясь в
пар, и снова конденсируются в жидкость, по мере того как  он  повышал  или
понижал температуру.
     Элна повторила встревоженно:
     - Они собираются что-то делать...
     Кальхаун посмотрел на экран. Люди  копошились  на  расстоянии  метров
десяти от корпуса корабля. Они держались за веревки, которые  были  где-то
привязаны, и становились вдоль этих веревок один перед другим, образовывая
длинные шеренги. Их там были сотни,  и  они  собирались  что-то  делать  с
бревнами. В стороне  на  небольшом  бугорке  виднелся  дым.  Там,  видимо,
мудрили с  огнем.  Настроение  за  бортом  было  самое  боевое.  Некоторые
агрессивно потрясали кулаками в сторону медицинского  корабля,  готовые  к
нападению.
     Кальхаун одобрил:
     - Здорово придумали! Лихие ребята! Они уверены, что  взлететь  мы  не
сможем, поэтому собираются захватить корабль с минимальным ущербом...
     - Когда вы собираетесь начать ломать оборудование?  -  со  злостью  в
голосе спросил Роб.
     Но Кальхаун его разочаровал:
     - Мне сейчас есть что делать, и это гораздо  более  важно!  Во  много
раз!
     Он включил аппарат космической связи и начал повторять:
     -  Общий  вызов!  Общий  вызов!  Вызываю  отремонтированный  корабль!
Медицинский  корабль  "Эскулап-20"  вызывает  отремонтированный   корабль!
Чрезвычайные обстоятельства! Отзовитесь!
     Повторяя свой вызов, он наблюдал за тем, что происходит снаружи. Там,
видимо, приближался решающий момент. Кто-то  проверял,  чтобы  веревки  на
болотистой почве лежали правильно, чтобы  их  удобно  было  брать.  Другие
собирались  группами,  чтобы  потом  тянуть  за  эти  веревки,  и  кто-то,
облеченный властью,  расставлял  их  так,  чтобы  обеспечить  максимальное
усилие в нужных местах на нужных  направлениях.  Несколько  человек  несли
какой-то предмет, за которым тянулась  полоса  густого  белого  дыма.  Они
отворачивались, чтобы дым не попадал им в лицо.
     - Вызываю отремонтированный корабль!  Срочно!  Я  узнал,  что  служит
источником Заболевания! Отзовитесь!
     Послышался уже знакомый ему голос,  с  трудом,  видимо,  сдерживающий
ярость:
     - Ну, что еще?
     - Болезнь, - быстро заговорил Кальхаун, - вызывают  микробы,  которые
здесь, на Дели, в воздухе, в  почве,  в  воде  находятся  в  заторможенном
состоянии, потому что здесь есть одно вещество, соединение, содержащее газ
метан и останавливающее их рост. Это то самое вещество, которое дает  этот
ужасный запах и частично улетучивается, когда вы кипятите воду. Оно было в
воздухе на корабле, когда вы летели на Ланке, и было в воздухе, которым вы
дышали, пока ваш корабль находился под водой в то время, как двое из ваших
людей пытались захватить какой-нибудь космический корабль. Понятно?
     Грубый голос сказал подозрительно:
     - Ну и зачем вы мне это все говорите?
     - Затем, что когда те двое отправились,  чтобы  попытаться  захватить
корабль на Ланке, они дышали воздухом Ланке без запаха,  который  не  дает
размножаться микробам. Один из них, как вы сказали, вернулся, когда у него
в глазах начало двоиться. Когда он снова оказался на корабле и начал опять
дышать воздухом, который сдерживает  рост  микробов,  неприятные  симптомы
исчезли. Но  другой  ваш  человек  испугался,  когда  понял,  что  заболел
"болезнью Дели". Он пошел в Министерство здравоохранения  за  помощью.  Он
надеялся, что его вернут на Дели и он будет жить. Но они убили его.
     Из динамика послышались возгласы негодования. Кальхаун продолжал:
     - Эту проблему можно будет решить с помощью Медслужбы, но  мне  нужно
попасть в Главное управление. Вокруг моего корабля собралась толпа  людей.
Они готовятся захватить корабль. Нужно, чтобы кто-нибудь остановил  их.  Я
должен  добраться  до  Главного  управления  и  передать  им   необходимые
материалы. Это в ваших же интересах. Во  имя  здравого  смысла  вы  должны
прийти сюда и остановить их!
     Молчание. Затем грубый голос неохотно сказал:
     - Мы там будем.
     Кальхаун усмехнулся. Мургатройд звонко зачастил: "Чи-чи-чи!"
     Обычно  когда  Кальхаун  говорил  в  микрофон,  это   означало,   что
медицинский корабль скоро опустится на поверхность какой-нибудь планеты  и
люди будут ласкать Мургатройда, кормить его сладостями  и  поить  кофе  до
изнеможения. Его маленький мозг и сейчас сделал такое  же  заключение.  Он
начал приводить себя в порядок, вылизывая свои усы, чтобы стать совершенно
неотразимым.
     Роб презрительно спросил:
     - Неужели вы настолько глупы, чтобы поверить, будто они действительно
защитят вас и позволят улететь? Они никогда этого не сделают! Никогда!
     - Я этого и не жду, - спокойно сказал Кальхаун. - Но им действительно
не следует предпринимать таких путешествий на  Ланке.  Это  опасно!  Из-за
этого там  сейчас,  может  быть,  началась  эпидемия.  Я  думаю,  что  они
попытаются захватить корабль для своих собственных целей.
     - Но они сейчас здесь появятся!
     - Да, - согласился Кальхаун по-прежнему невозмутимо.
     Он повернулся к экранам внешнего  обзора.  Около  веревок  в  шеренги
выстроились по меньшей мере человек восемьсот. Слышались крики, приказания
и ругательства. Затем  веревки  внезапно  сильно  натянулись.  Люди  резко
навалились на концы коротких бревен, которые поднялись и встали под  углом
в сорок пять градусов. Раздались еще крики, еще одно  последнее,  огромное
усилие...
     Длинное бревно, самое тяжелое, то, к которому  поперек  были  прибиты
планки,  зашевелилось.  Приведенные  в  движение  более  короткие   бревна
передали импульс по веревкам к спускающемуся вниз канату так, что  длинное
бревно, покачиваясь, стало подниматься от земли. Люди,  держащие  веревки,
расходясь во все стороны, натянули их  и  подняли  бревно  в  вертикальное
положение. Оно стояло теперь, опираясь на  один  конец,  высотой  почти  в
дюжину метров, с поперечными дощечками, по которым можно было забраться на
самый верх.
     Теперь Кальхаун хорошо видел верхушку  бревна.  К  ней  была  прибита
основательная перекладина, направленная в  сторону  медицинского  корабля.
Люди, которые несли что-то дымящееся, прошли уже  почти  половину  болота.
Они  старательно  отворачивались  от  белого  дыма,  который  окружал  тот
предмет, который был у них в руках.
     Послышались крики, видимо, последние  инструкции  перед  решительными
действиями.
     Явственно донесся  запах  горящей  серы.  Кальхаун  подвинул  рычажок
прибора,  контролирующего  давление  внутри  корабля.  Если  в  результате
повышения температуры или по какой-нибудь еще причине давление  в  корабле
повышалось, включался специальный насос, с помощью которого лишний  воздух
откачивался  в  один  из  больших  резервуаров,  в   которых   содержалось
количество воздуха,  в  четырнадцать  раз  превышающее  его  объем  внутри
корабля. Кальхаун и Мургатройд  могли  долгое  время  жить  за  счет  этих
запасов, если система регенерации воздуха отказала бы.
     Сейчас Кальхаун повысил давление,  передвинув  рычажок  с  показателя
1,03 на 1,4. Значит, на каждый квадратный сантиметр  будет  теперь  давить
столб  воздуха  весом  почти  в  полтора  килограмма.  Заработали  насосы,
выкачивая воздух из  резервуаров,  и  давление  пошло  вверх.  Пары  серы,
попавшие внутрь, мгновенно охладились.
     - Что...
     Это произнесла Элна. Роб презрительно усмехался, но явно не  понимал,
что сейчас должно произойти.
     Высокий столб с горизонтальной перекладиной слегка закачался.  Кто-то
оглушительно рявкнул какую-то команду...
     Половина людей у веревок - те, кто удерживал  бревно,  чтобы  оно  не
упало на корабль, - отпустили свои веревки. Остальные отчаянно дернули  за
веревки, чтобы свалить его на корабль.
     Проделано это все было очень умело. Бревно с огромной  силой  ударило
по обшивке "Эскулапа-20", пробив  ее  насквозь,  как  это  не  удалось  бы
сделать с помощью тарана. Затем по дощечкам, прибитым к бревну, вверх один
за другим полезли люди. Те, кто нес дымящийся предмет, побежали, чтобы как
можно  скорее  добраться  до  корабля.  Контейнер,  из  которого   выходил
удушающий белый дым, стали поднимать наверх, передавая из рук в руки.
     - Неглупо! - сказал  Кальхаун.  Он  втянул  в  себя  воздух.  Снаружи
донесся победный крик. Так обитатели планеты Дели  выразили  торжество  по
поводу своего близкого освобождения.  В  своем  восторге  они  так  сильно
нарушили  покой  стоячей  воды  в  болоте,  что  многим  стало  плохо   от
непереносимого смрада.
     Кальхаун опять принюхался и кивнул.
     - Сера, - прокомментировал он. - Они жгут серу  и  направляют  дым  в
дыру, которую пробили в обшивке. Расчет на то, что  нам  придется  открыть
шлюзовую камеру, чтобы выйти наружу,  а  то  мы  задохнемся.  А  когда  мы
выйдем, они войдут. Совсем неглупо!
     Люди, стоявшие на верхушке  столба,  сорвались  с  узкой  площадки  и
полетели вниз. Послышались возгласы боли, отчаяния, ярости.
     Кальхаун  передвинул  рычажок  регулятора   давления   в   нормальное
положение. Элна зябко повела плечами. Воздух внутри корабля был холодным.
     - Что... что же теперь будет? - спросила она  несчастным  голосом.  -
Если вы не сможете взлететь...
     - Я жду корабль, который летал на Ланке, - объяснил Кальхаун.  -  Они
обязательно придут сюда, чтобы захватить медицинский корабль.
     Динамик на потолке заговорил грубым голосом:
     - Медицинский корабль! Ты думаешь, что очень умный, да? Выходи наружу
и оставь дверь открытой, а то мы убьем тебя.
     - Может быть, мы лучше поговорим? Мне действительно надо добраться до
штаб-квартиры Медслужбы...
     - У нас есть пушка, - перебил грубый голос. - Если  нам  придется  ею
воспользоваться, мы потом сможем починить то, что она разрушит. Выходи!
     Кальхаун не ответил. Вместо этого он внимательно осмотрел все датчики
и переключатели на пульте управления. Роб вспылил:
     - Вот их корабль! Если они выпустят в нас снаряд, мы погибнем!
     - Да, и медицинский корабль тоже, -  ответил  Кальхаун  сочувственным
тоном. - Это как  раз  то,  к  чему  вы  стремитесь.  Но  они  не  большие
специалисты в стрельбе  на  близком  расстоянии  от  планеты,  ведь  здесь
гравитация делает прямую траекторию снаряда параболической.
     Кальхаун увидел их корабль,  заплатка  на  заплатке,  с  вмятинами  и
шишками на корпусе, кое-как сляпанный и выглядевший крайне нелепо. Корабль
приземлился на ровной площадке у подножия горы. Опять  послышался  тот  же
голос:
     - Выходи, оставив дверь открытой, или прощайся с жизнью!
     Роб мрачно сказал:
     - Выпустите Элну, прежде чем они нас всех убьют.
     - Не волнуйтесь за нее. Я просто ждал,  когда  прилетит  их  корабль.
Этой развалине давно следовало бы отправиться на покой, а не трясти своими
железками в космосе. Никто не должен улетать с Дели, кроме меня.
     - Но вы же завязли! Вы теперь застряли  здесь!  Ваши  ракеты  вам  не
помогут!
     - Я и не надеюсь на ракетные  двигатели,  -  ответил  Кальхаун.  -  Я
собираюсь использовать пар.
     Он нажал кнопку, и тотчас под кормовой  частью  корпуса  медицинского
корабля  появился  тонкий  сноп  бело-голубого  пламени.   Это   включился
аварийный ракетный двигатель, с помощью которого корабль  садился.  Теперь
корабль  прочно  засел  в  глинистой  почве.  Для  того  чтобы  преодолеть
засасывающий  эффект  глины,  потребовалось  бы  усилие,  во   много   раз
превосходящее массу медицинского корабля. Одни ракетные двигатели не могли
бы вытащить корабль из болотистой почвы, так крепко он завяз.
     Но  ракетное  пламя  глубоко  прожигало   почву.   Под   воздействием
сверхвысокой температуры вода испарялась, исчезала и почва. Пламя проникло
на глубину двадцати пяти метров в пропитанную водой землю на  дне  долины.
Огромные массы пара устремились к поверхности, разрывая  землю,  вспучивая
ее и  вырываясь  на  поверхность  через  трещины  мощными  гейзерами.  Еще
мгновение,  и  медицинский  корабль  рванулся  вверх  прежде,  чем  другой
корабль, поднявшийся в воздух, успел пустить в него  снаряд.  "Эскулап-20"
поднялся почти на тысячу  метров,  когда  Кальхаун  убавил  тягу  ракетных
двигателей. Затем он внимательно посмотрел на экраны. Корабль накренился и
вдруг  рухнул  вниз.  Казалось,  долина  прыгнула  вверх,  навстречу  ему.
Залатанный корабль плеснул в  него  ракетным  пламенем.  Кальхаун  ринулся
прямо на него, как будто хотел протаранить его в воздухе. Сделав круг,  он
снова устремился к залатанному кораблю, который едва успел  уклониться  от
удара.
     - Я это делай в атмосфере, - сказал Кальхаун  извиняющимся  тоном,  -
потому что в обшивке корпуса пробоина. Я должен добить этот корабль, чтобы
он не смог улететь с Дели.
     Корабль-развалюха выпустил снаряд. Это был выстрел наугад,  и  снаряд
полетел совсем в другую сторону. Кальхаун усмехнулся.  Они  столкнулись  с
профессионалом, с которым не могли соревноваться  в  искусстве  управления
звездолетом. Еще до того, как они впервые сели в свой корабль, он уже знал
все трюки. Он мог бы разрезать их корабль надвое пламенем  своих  ракетных
двигателей, но он не собирался этого делать. Он просто хотел заставить  их
сесть, вновь и вновь прижимая их корабль к земле, хотя мог  бы  уничтожить
их десять раз. В конце  концов  они  в  панике  приземлились,  и  Кальхаун
увидел, как из открывшихся дверей выбежали люди и бросились врассыпную.
     "Эскулап-20" завис над другим кораблем на высоте пятидесяти метров, и
раскаленное добела пламя его  ракетных  двигателей  прожгло  насквозь  эту
развалину через все многочисленные заплатки на его ржавом корпусе.
     И только когда внутри вспыхнул огонь, Кальхаун поднял свой корабль  и
полетел за горизонт.
     Он еще раз опустился на Дели на несколько сотен километров дальше  от
места первой посадки. И лишь здесь  Кальхаун  почувствовал,  как  безмерно
устал. Он приказал Элне и Робу выйти из корабля.
     - Никто не должен покидать Дели, кроме меня, - сказал он  вежливо.  -
Поэтому вам придется сойти. Через  неделю,  максимум  две,  сюда  прилетит
корабль-больница. Вы собираетесь пожениться?
     Роб сказал с чувством собственного достоинства:
     - Если болезнь будет побеждена и мы сможем жить там, где хотим, тогда
- да, но я не  хотел  бы  создавать  семью  для  того,  чтобы  наши  дети,
вынужденные все время жить в изоляции, постепенно становились дикарями.
     - С больничным кораблем я пришлю вам свадебный  подарок,  -  пообещал
Кальхаун. - Вы мне очень помогли! Спасибо!
     Он закрыл шлюзовую камеру и посмотрел на датчики приборов. Резервуары
для  воздуха  были  пусты.  Кальхаун  использовал   его,   когда   выдувал
сернокислый газ через пробоину в обшивке корпуса корабля. Он снова накачал
резервуары воздухом, и это был воздух Дели. Тем, кто  заражался  "болезнью
Дели",  достаточно  было  дышать  воздухом  планеты,  чтобы   выздороветь.
Медслужбе придется  принять  меры,  чтобы  у  него  не  произошел  рецидив
болезни, когда  он  вернется  на  родную  планету,  и  чтобы  от  него  не
заразились  другие.  Для  врачей  это  будет  вполне  выполнимая   задача.
Специалистам Главного управления приходилось решать гораздо более  трудные
проблемы.
     Кальхаун заделал пробоину в  обшивке  корпуса  быстро  затвердевающим
герметиком и опечатал отсек, где была пробита стена. Он вернулся  в  отсек
управления и включил ракетные двигатели. "Эскулап-20" взмыл вверх.
     Часом позже он почувствовал, что окончательно выдохся. Он задал  курс
кораблю, нацелив его на далекое созвездие, которое было  родным  домом.  С
удвоенным вниманием, понимая, что очень устал, он проверил все  расчеты  и
программу. Затем сказал:
     - Начинаем прыжок, Мургатройд. Пять, четыре, три, два, один.
     Вновь неизбежные головокружение, тошнота и ощущение падения  вниз  по
сужающейся спирали. Корабль вошел в  гиперпространство.  На  корабле  было
тихо, только как будто издалека доносились тихие, едва различимые звуки  и
шумы, создающие психологический комфорт и иллюзию  неслышного  присутствия
других людей.
     Кальхаун зевнул.
     - Мургатройд?
     "Чи-чи! - отозвался Мургатройд звонко. - Чи?"
     - Принимай команду,  -  сказал  Кальхаун.  -  В  случае  чрезвычайных
обстоятельств действуй по обстановке. Я ложусь спать!
     Так он и сделал.

ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є          Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory         є
є         в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2"        є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є        Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент       є
є    (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov    є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј

                             Мюррей ЛЕЙНСТЕР

                              ЗВЕЗДНЫЙ ВРАЧ

                        ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВОЙНА ПРЕДКОВ

                                    1

                     "...Ни от одного человека нельзя ждать полной отдачи,
                если  он  ожидает  похвалы  или  одобрения  за  сделанное.
                Неуверенность в этой награде, как показал  опыт,  ведет  к
                корректировке действий человека в  сторону  увеличения  ее
                вероятности... Если человек позволяет себе такую  роскошь,
                как гарантированное признание, он  стремится  сделать  его
                первичным, а саму  выполняемую  работу  -  вторичной.  Это
                стоит человеческих жизней..."
                     "Руководство. Межзвездная Медицинская Служба" с.17-18

     Крохотный медицинский корабль (медкор) казался абсолютно неподвижным,
когда прозвучал сигнал о предстоящем через час выходе  в  пространство.  И
после этого он  продолжал  казаться  неподвижным.  Работали  проигрыватели
фоновых  шумов  -  тихие  несвязные  звуки  заполняли   все   пространство
человеческого обитания на корабле. Оставаясь незаметными  для  слуха,  для
корабля  в  овердрайве  они  были  необходимы,  поскольку  мертвая  тишина
угнетает человека.  Сигнал  выхода  во  вневремя  сопровождался  переменой
обстановки.
     Кэлхаун отложил книгу - руководство Медслужбы  -  зевнул  и  встал  с
койки на пол опрятной каюты. Мургатройд,  тормал,  открыл  глаза  и  сонно
посмотрел на него, свернувшись хвостом к носу.
     -  Хотелось  бы  мне,  -  самокритично  сказал  Кэлхаун,  -  так   же
бесстрастно относиться к происходящему, как ты, Мургатройд! В любом случае
наше задание не серьезно, именно так ты к нему и относишься, но я  закипаю
всякий раз, как подумаю о его бесполезности. У нас  символическая  миссия,
Мургатройд -  пунктуальность  Медслужбы,  которая  должна  реагировать  на
истерические вызовы так же, как и на обоснованные. Плакало наше времечко.
     Мургатройд сонно мигнул. Кэлхаун криво улыбнулся в ответ.
     Медкор - пятидесятитонное космическое судно (очень маленькое  по  тем
временам), экипаж которого состоит исключительно  из  Кэлхауна  и  тормала
Мургатройда. Одно из тех суденышек, которые Медслужба пыталась  направлять
на каждую колонизованную планету по крайней мере раз в 4-5 лет. Все дело в
том,  что  все  новое,  появившееся  в  общественном   здравоохранении   и
индивидуальной лечебной практике, распространилось  на  столько  широко  и
быстро, насколько это было возможно.
     Для контроля  над  опасными  ситуациями  и  новыми  формами  бедствий
существовали большие медицинские лайнеры.  Но  каждый  медкор  должен  был
справиться с чем угодно, если  поспевал  вовремя.  Взять,  например,  этот
полет. Сигнал  бедствия  пришел  в  штаб-квартиру  сектора  от  планетного
правительства Федры-2. Доставленный торговым судном в овердрайве, во много
раз превышающем скорость света, он попал в штаб-квартиру через три  месяца
после отправки.  Причина  ЧП,  в  котором  просили  оказать  помощь,  была
абсурдна. Федра-2 и Пес-2, говорилось в послании,  находятся  в  состоянии
войны. Вскорости  начнутся  боевые  действия  против  Пса-3.  Для  лечения
больных и раненных понадобится Медслужба.  Следовательно,  ее  запрашивают
заранее.
     Сама идея войны, естественно, была  смехотворна.  Межпланетной  войны
просто не может быть. Между собой миры сообщаются  с  помощью  космических
кораблей.  Но  межпланетный  двигатель  Лоулора  не  работает  в  открытом
космосе,  так  же  как  и  овердрайв,  конечно  же,  не  не  действует   в
гравитационном поле планеты. Поэтому корабль,  направляющийся  к  звездам,
должен быть приподнят не менее,  чем  на  пять  диаметров  планеты  от  ее
поверхности, прежде чем может  включить  свои  двигатели.  Точно  так  же,
опустившись на равное расстояние, он останется фактически без  двигателей.
Космические полеты стали возможными только благодаря посадочным решеткам -
этим  огромным  стальным  конструкциям,  которые  понапрасну  использовали
планеты для  инерции  силовых  полей,  с  помощью  которых  осуществлялись
посадка и запуск космических  кораблей.  Следовательно,  для  того,  чтобы
сесть, нужна посадочная  решетка.  И  не  один  мир  не  посадит  на  свою
поверхность вражеский корабль. Но посадочная решетка может запускать бомбы
и ракеты так же,  как  и  корабли,  и,  следовательно,  абсолютно  надежно
защитить свою планету. А раз попадание невозможно, а защищаться можно,  то
нельзя воевать.
     - Все это бессмыслица, - сказал  Кэлхаун.  -  Мы  явимся  после  трех
месяцев пути, когда ситуация состарится на шесть  месяцев.  За  это  время
либо стороны достигнут компромисса, либо  все  давно  останется  позади  и
никто не захочет вспоминать об этом. А мы теряем время  и  способности  на
неблагодарную работу, которой нет и не может быть! Тяжелые времена настали
во Вселенной, Мургатройд! И мы - жертвы.
     Мургатройд лениво развернулся, убрав хвост из-под носа.  Раз  Кэлхаун
так долго говорит,  значит,  ему  хочется  пообщаться.  Мургатройд  встал,
потянулся и ответил:
     - Чи! -  И  ждал.  Если  Кэлхаун  действительно  действительно  хочет
поговорить, то Мургатройд подключится. Он обожал  притворяться  человеком.
Тормалы имитировали поступки людей, как попугаи  речь.  Мургатройд  слегка
подпрыгнул,  демонстрируя  возможность  поговорить.  -  Чи,  чи,   чи!   -
разговорчиво продолжил он.
     - Вижу, мы пришли к согласию, - сказал Кэлхаун. - Давай подбираться.
     И  начал  выполнять  те  мелкие  работы  по  уборке,  которые  обычно
игнорируются, если впереди не ожидается никаких перемен: книги - на место,
файлы восстановить в  нужном  порядке;  сложить  кассеты  со  спецданными,
которые Кэлхаун брал для изучения, чистота и порядок перед приземлением  и
на случай вероятных посетителей.
     Часы перехода в пространство  показывали  еще  25  минут  овердрайва.
Кэлхаун  снова  зевнул.   Как   организация   межзвездного   обслуживания,
Медицинская служба временами  вынуждена  была  совершать  довольно  глупые
поступки. Этого требовало правительство, состоящее из политиков.
     Представителям медслужбы вменялось  быть  хорошо  информированными  в
вопросах, связанных с возникшими проблемами. Во время путешествия Кэлхауну
было приказано изучать  древнее  безумие,  когда-то  называвшееся  военным
искусством. То, что он узнал о делах своих предков,  ему  не  понравилось.
Это просто счастье, подумалось ему, что подобного  больше  не  бывает.  Он
снова зевнул.
     Потом пристегнулся к креслу управления  за  добрых  девять  минут  до
перехода корабля к нормальному положению дел, позволил себе такую роскошь,
как еще один зевок и принялся ждать.
     Еще один сигнал предупреждения. Голос: "Выход из  пространства  через
пять секунд после звуков гонга". Тяжелое ритмичное  тиканье.  Еще  и  еще.
Удар гонга и снова голос: "Пять, четыре, три, д..."
     Отсчет прервался. Послышался треск  электрических  разрядов.  Запахло
озоном. Медкор взбрыкнул как понесшая лошадь и вышел из  овердрайва  двумя
секундами раньше срока. Автоматические  аварийные  ракеты  бешено  ревели,
корабль рванул в одну сторону, резко поменял курс, рванул в  другую.  Было
видно, что он безнадежно сражается с чем-то, что легко сводит на нет любой
его  маневр.  Волосы  Кэлхауна  встали  дыбом.  Наконец  он  осознал,  что
индикатор внешнего поля  показывает,  что  силовое  поле  чудовищной  силы
удерживает корабль, и заглушил двигатели, так как толчки пытались сбросить
его с кресла.
     Наступила тишина.
     - Что происходит? - прохрипел в космофон Кэлхаун.  -  Говорит  медкор
"Эскулап-20"! Это нейтральное судно!  -  Термин  "нейтральное  судно"  был
новым в словаре Кэлхауна. Он выучил его,  изучая  в  овердрайве  приемы  и
способы войны. - Отключите силовые поля!
     Мургатройд негодующе визжал.  Какое-то  из  резких  движений  корабля
забросило его на койку Кэлхауна, и он вцепился  всеми  четырьмя  лапами  в
одеяло. Следующий чудовищный толчок выбросил его вместе с одеялом в  угол,
где и барахтался тормал, пытаясь выпутаться, не переставая ругаться.
     - Мы - гражданские, - выдал еще один термин Кэлхаун.
     - Приготовьтесь к переговорам по световому лучу.  А  пока  соблюдайте
тишину! - прорычал в ответ динамик.
     Кэлхаун  фыркнул.  Ведь  медкор  -  невооруженный  корабль.   Сегодня
вооруженных кораблей просто нет. Нет при нормальном  течении  событий.  Но
корабли какого-то вида несли вахту  в  ожидании  корабля,  идущего  именно
сюда.
     Вспомнилось слово "блокада" - тоже из познаний в  немодном  искусстве
войны. В блокаде Пес-3.
     Он поискал корабль,  который  так  быстро  захватил  медкор.  Ничего.
Повысил разрешающую способность своих экранов. Снова  ничего.  Солнце  Пса
колыхалось сверху и снизу.  Поблизости  видны  были  очень  яркие  звезды,
некоторые из которых, если судить по  расцветке,  являлись  планетами.  Но
медкор  по-прежнему  находился  далеко  за  пределами   населенной   части
солнечной системы звезды класса Солнца.
     Кэлхаун вытащил из ячейки  фотоэлемент  и  принялся  ждать.  Вспыхнул
новый очень яркий огонек. Кэлхаун прижал фотоэлемент к экрану, прикрыв  им
яркую точку. Послышалось глухое  гудение.  Не  такой  отчетливый,  как  по
космофону, но достаточно ясно слышимый голос произнес:
     - Если вы действительно медкор "Эскулап-20", отвечайте  по  световому
лучу. Сообщите свои полномочия.
     Кэлхаун уже нажал соответствующую клавишу  и  где-то  из-под  обшивки
возникла сигнальная лампа. Его душила злоба:
     -  Предъявляю  свои  полномочия,  но  я  здесь  не  для  того,  чтобы
разыгрывать с вами представления. Здесь черт знает что творится! Я  явился
сюда по вызову, чтобы быть добрым ангелом, женщиной с  лампой  или  что-то
вроде этого, а вовсе не для того, чтобы меня  выдергивали  из  овердрайва,
даже если у вас тут война. Это медкор!
     - Да, это война, - ответил чуть невнятный, но столь же жесткий голос.
- Мы вас ждали! И  хотим,  чтобы  вы  передали  на  Пес-3  наше  последнее
предупреждение. Следуйте за нами на нашу базу. Там вы получите необходимые
инструкции.
     - Думаю, что вы возьмете меня на буксир. - Резко парировал Кэлхаун. -
Выдернув  меня  из  овердрайва,  вы  черт  знает  что  наделали   с   моей
энергетикой!
     - Чи!  -  вмешался  Мургатройд,  пытаясь  встать  на  задние  лапы  и
взглянуть на экран. Кэлхаун смахнул его в сторону. Когда невидимый корабль
ответил  согласием  и  почувствовалось  на  удивление  мягкое  воздействие
буксира, он отключил микрофон от светового  луча.  Затем  серьезно  сказал
Мургатройду:
     - Я сказал им не совсем правду.  Но  война  есть  война.  Чтобы  быть
нейтральным,  я  должен  казаться  совсем  беспомощным.  Это  и   означает
нейтралитет.
     Но о войне он всерьез  не  думал.  Война  между  мирами  была  просто
невозможной. Реальность космических путешествий делала ее немыслимой.
     И все же, происходящее сильно смахивало на войну. Как бы то ни  было,
случилось нечто, противоречащее действительности жизни  в  наше  время.  И
Кэлхаун оказался в это втянут. Возникла необходимость немедленно  изменить
свои суждения и представления о  том,  что  придется  делать.  Медицинская
Служба конечно, не может принять участие в  войне  на  стороне  одного  из
воюющих. Она не имеет права помогать какой-либо из сторон.  Ее  неизменной
функцией является предотвращение бессмысленной смерти любого  человека.  С
другой стороны, она не может отстраниться, ухаживая за ранеными и облегчая
отдельные несчастья, позволяя нагромождаться их количеству.
     - Черт знает что! - ругнулся Кэлхаун.
     - Чи! - согласился Мургатройд.
     Медкор взяли на буксир. Физически сцепить два корабля невозможно. Эту
задачу  выполняют  силовые  поля  (ими  постоянно  пользуются   посадочные
решетки), но на кораблях их нет. Во всяком случае на обычных кораблях. Все
это беспокоило Кэлхауна.
     - Кое на кого свалились большие неприятности, - проворчал он,  -  как
будто бы войны снова вошли в моду, и кое-кому придется в них  участвовать.
Кто же все-таки захватил нас?
     Запрос на помощь Медицинской Службы  пришел  с  Федры-2.  Но  военные
действия, если таковые имеют место, ведутся на Псе-3. Пылающее  поблизости
Солнце и семейство его планет  -  солнечная  система  Пса.  Поэтому  очень
странно, что из овердрайва его выдернул федрийский флот. Так ему  кажется.
Они приказали не пользоваться космофоном.  Для  местных  сил  безразлично,
подслушивают на планете или нет. А для захватчиков  -  нет.  Разве  что  в
безвоздушном пространстве находятся два  флота,  скрывающие  свои  позиции
накануне космической битвы. Но  это  абсурд.  Нельзя  воевать  в  космосе,
поскольку любой корабль может уйти в овердрайв за доли секунды!
     - Мургатройд, - проворчал Кэлхаун, - здесь все  не  так!  На  что  не
посмотри, концы с концами не сходятся. И у меня такое предчувствие, что  в
действительности дела обстоят еще хуже,  чем  мне  кажется.  Полагаю,  нас
выловило федрийское судно. Для них не было неожиданностью, когда я сказал,
кто мы. Но...
     Он проверил пульт управления. Осмотрел  экраны.  На  них  видны  были
планеты желтого солнца, которое сейчас находилось прямо по курсу.  Кэлхаун
увидел тончайший серп и  понял,  что  это  и  есть  мир,  к  которому  его
буксируют. В действительности, он не нуждался в буксировке.  Просто  нужно
было обмануть задержавшего, кем бы он не был.
     Повреждение медкора было неправильным даже во время войны -  особенно
во время войны. Глаза Кэлхауна обратились к  шкале  внешнего  поля.  Такое
поле  используется  в  посадочных  решетках.  Но  совершенно   непрактично
использовать его для буксировки. Чтобы генерировать  такое  силовое  поле,
решетка должна иметь около фута в диаметре на каждые десять миль  захвата.
Корабль-захватчик, судя по расстоянию захвата,  должен  быть  величиной  с
посадочную решетку. И ни одна посадочная решетка не управится с ним.
     Тут глаза Кэлхауна расширились, а челюсть отвисла.
     - Мургатройд! Черт  их  возьми,  но  это  правда!  Они  нашли  способ
сражаться!
     Войны не велись уже многие сотни лет, да и сейчас никакой нужды в них
не было. Совсем недавно Кэлхаун изучал записки о военных действиях во всех
аспектах  и  последствиях  и  как  медик  не  мог   сдержать   возмущения.
Организованная бойня не казалась ему  естественным  продолжением  политики
для  людей  в  своем  уме.  Вся  галактическая  культура  основывалась  на
счастливом убеждении, что войны больше никогда  не  будет.  Но  раз  война
возможна, то рано или поздно она начнется. Кэлхаун достаточно хорошо  знал
человечество, чтобы не сомневаться в этом.
     - Чи? - спросил Мургатройд.
     - Счастье твое, что ты тормал! - ответил ему Кэлхаун. - Ты никогда не
будешь стыдиться за свое племя.
     Вся информация, которая имелась у  Кэлхауна  о  войнах  как  таковых,
заставляла его скептически относиться к  тому,  что  вскорости  будет  ему
сообщено. То, что обычно называют пропагандой, будет подсунуто  под  видом
инструкции. С ним согласятся, что вообще-то война -  это  ужасно,  но  как
можно более правдоподобно, с глубоким сожалением докажут, что  именно  эта
война, ведомая именно этой стороной, достойна восхищения и оправдана.
     - Чему, - мрачно произнес Кэлхаун, - я не поверю, даже если это будет
правдой!

                                    2

                     "Информация,  скрываемая  от  других,   неизбежно   в
                некотором смысле неточна. Полное и  логичное  сообщение  о
                последовательности событий почти обязательно  должно  быть
                подвергнуто исправлению, искажению и редактированию, иначе
                оно не будет выглядеть ни  логичным,  ни  полным.  Истинно
                фотографический   отчет   о    любой    последовательности
                происшествий будет, при  добровольном  подходе,  содержать
                противоречивые  или  иррациональные  элементы.  Реальность
                слишком сложна, чтобы ее можно было  уложить  в  отдельные
                сообщения без сильного подавления фактов..."
                        "Руководство. Межзвездная Медицинская Служба" с.25

     Он смог  проверить  свою  догадку  о  средствах,  с  помощью  которых
межзвездные войны можно было перевести в практическую плоскость, во  время
посадки медкора. Обычно, посадочная решетка - это гигантское  строение  из
стальных решеток, полмили в высоту и добрую милю в диаметре. Она  покоится
на каменном ложе, намертво зацементированная в поверхность планеты, черпая
энергию из ионосферы. Когда медкор погрузился  в  бездонную  тьму  теневой
стороны ближайшей  планеты,  наступили  длинные-длинные  паузы,  во  время
которых он неподвижно зависал в пространстве.  В  промежутках  между  ними
корабль встряхивало, как если бы кто-то проверял, на месте ли он.  Кэлхаун
воспользовался индикатором ближнего видения и заметил,  как  что-то  очень
крупное осмотрелось, зависло в пространстве, а  затем  быстро  и  уверенно
рванулось в тьму, являющуюся ночной стороной планеты.  Когда  оно  слилось
воедино с поверхностью планеты, медкор начал быстро  опускаться  в  тисках
силовых полей типа генерируемых посадочной решеткой.
     Он приземлился в центре  решетки,  но  решетки  нетипичной.  Решеткой
столь чудовищных размеров не мог похвастаться  ни  один  космопорт.  Кроме
того, она не была приземистой, ее высота равнялась  диаметру.  Огни  рубки
управления он видел примерно в полумиле от земли.  Это  было  странно,  но
очевидно.  Захватившие  медкор  построили  посадочную   решетку,   которая
одновременно была и космическим кораблем. Эта решетка  могла  преодолевать
космическое пространство, могла вести наступательную войну.
     - Все это адски просто, - неодобрительно начал  отвечать  Мургатройду
Кэлхаун. - Обычная посадочная  решетка  хватает  что-нибудь  в  космосе  и
опускает  на  землю.  Эта  штуковина  хватается  за  что-то  на  земле   и
выталкивает себя в космос. Там она может перемещаться  с  помощью  Лоулора
или овердрайва, а добравшись куда-либо, цепляется  за  любую  часть  мира,
опускается к ней и использует ее в качестве якоря. Теперь  решетка-корабль
может посадить  весь  идущий  вместе  с  ней  флот.  Это  летающий  док  и
посадочный корабль одновременно. Готовый космопорт в любой точке,  где  он
задумает сесть. Следовательно -  самое  смертельное  оружие  за  последнюю
тысячу лет.
     Мургатройд залез к нему на колени и понимающе подмигнул  экранам.  На
них отражалось окружение теперь уже приземлившегося медкора,  стоящего  на
хвосте. Над головой сияли бесчисленные звезды.  Все  вокруг  было  покрыто
снегом. Тут и там сверкали огни. Корабль покоился на льду.
     - Я полагаю, - проворчал Кэлхаун, - что смогу  рвануть  на  аварийных
двигателях и исчезнуть за горизонтом прежде, чем они поймают меня. Но  это
просто обычная военная база!
     Он вспомнил все,  что  недавно  проштудировал  о  войнах,  ушедших  в
историю, о битвах, массовых убийствах, грабеже и насилии. Даже современные
цивилизованные люди быстро возвращаются к дикости после участия  в  битве.
Гнусности, чудовищные преступления,  немыслимые  в  другое  время,  быстро
становятся нормой, когда люди возвращаются к варварству.  Возможно,  разум
членов экипажей этих кораблей уже исковеркан.
     -  Ты  и  я,  Мургатройд,  -  сказал  Кэлхаун,  -   можем   оказаться
единственными полностью разумными людьми на этой планете. А ты, к тому же,
не человек.
     - Чи! - пискнул Мургатройд. Казалось, он этому рад.
     - Но  мы  должны  разобраться  в  ситуации,  прежде  чем  предпринять
что-нибудь столь же благородное, сколь и бесполезное, - заметил Кэлхаун. -
Но все... Что это?
     Он смотрел на экран, на котором отражалась цепочка огней,  движущихся
к медкору. Их несли бредущие по снегу  люди.  По  мере  приближения  стало
видно, что они вооружены. Вооружены странными, безобразными  инструментами
- вроде спортивных ружей, стволы которых невероятно большие. Вероятно, это
(Кэлхаун порылся в своем новом запасе информации)  ракетометы,  стреляющие
небольшими  снарядами,  одного  из  которых  достаточно,  чтобы   запросто
разрушить медкор.
     В тридцати ярдах люди разделились и  взяли  корабль  в  кольцо.  Один
человек продолжал идти вперед.
     - Я дам ему войти, Мургатройд, - заметил Кэлхаун. -  Во  время  войны
человек должен быть вежливым с каждым, у кого в  руках  оружие,  способное
разнести тебя в клочки. Это - один из законов войны.
     Он открыл внутреннюю и внешнюю двери шлюза. Свет из корабля  упал  на
белый нетронутый снег. Кэлхаун стоял в проеме, наблюдая, как его  дыхание,
вырвавшись наружу через внешний люк, превращается в белый туман.
     - Меня зовут Кэлхаун, - представился он, обращаясь  к  приближающейся
темной фигуре, - Межзвездная Медицинская Служба. Нейтральный,  гражданский
и, в настоящий момент, очень обеспокоенный!
     Седобородый мужчина с мрачным взглядом вышел на свет, падающий  через
открытый люк.
     - Меня зовут Уолкер, - ответил он  так  же  кратко.  -  Полагаю,  что
являюсь предводителем этой военной экспедиции. Во всяком случае, мой сын -
лидер... эээ... неприятеля, поэтому  напрашивается  вывод,  что  именно  я
должен возглавить нападение на них.
     Кэлхаун не совсем поверил своим ушам и навострил их. Отец  и  сын  по
обе стороны вряд ли вызовут доверие и у тех, и у других во время войны. И,
наверное, их родство не будет считаться особым  достоинством,  необходимым
лидеру, в любое время.
     Он сделал приглашающий жест, и седобородый  поднялся  по  лестнице  в
шлюз. Карабкаясь наверх, он как-то умудрился не потерять при этом ни капли
достоинства. Солидно вошел в шлюз, а затем - в кабину корабля.
     - Если можно, я закрою двери  шлюза,  -  сказал  Кэлхаун.  -  Снаружи
холодно, но мне не хотелось бы, чтобы ваши люди меня неправильно поняли.
     Бородатый крепыш пожал плечами.
     - Они взорвут ваш корабль, если вы попытаетесь  взлететь,  -  пояснил
он. - Им как раз хочется что-нибудь взорвать!
     В той же атмосфере особой доверительности Уолкер направился к креслу.
Мургатройд подозрительно следил за ним. Тот, в свою очередь, не обращал на
зверька никакого внимания.
     - Ну? - с нетерпением спросил он.
     - Я из медицинской Службы, - ответил Кэлхаун, - и могу это  доказать.
Я буду сохранять  нейтралитет,  что  бы  здесь  не  происходило.  Но  меня
направили сюда по запросу  планетного  правительства  Федры.  Думаю,  что,
скорее всего, ваши корабли прибыли  с  Федры.  Корабль-решетка,  например,
местным гражданам был бы не нужен. Как идет война?
     Глаза коренастого вспыхнули.
     - Вы смеетесь надо мной? - вызывающе спросил он.
     - Я нахожусь три месяца в овердрайве, - напомнил ему Кэлхаун. - И  не
слышал ничего такого, над чем можно было бы посмеяться. Нет.
     - Наши... врачи, - с горечью сказал  Уолкер,  -  считают,  что  войну
выиграют они! Но вы в состоянии заставить их понять, что они не победят  и
не  могут  победить.  Мы  добьемся  победы,  даже  если  для  того,  чтобы
отпраздновать ее, каждому из нас придется перерезать собственное горло. А,
похоже, так оно и будет.
     Кэлхаун удивленно поднял брови. Но кивнул. Его исследования говорили,
что военная психология высокоэмоциональна.
     - Наша родина - планета Федра - должна быть  эвакуирована,  -  угрюмо
пояснил Уолкер. -  Появились  признаки  нестабильности  солнца.  Пять  лет
прошло с тех пор, как мы отправили старших детей на Пес-3 строить мир,  на
который переселимся все. Именно детей, потому что источник  опасности  был
дома. Мы понуждали их работать на пределе сил  и  возможностей.  С  самого
начала мы отправили молодых женщин вместе  с  мужчинами,  чтобы  в  случае
вспышки солнца, которая сожжет и расплавит нашу планету, остались в  живых
дети детей наших.  Потом  мы  отправили  младших  детей,  обременяя  новую
колонию ртами, которые нужно накормить, но сами остались в  самом  опасном
месте.  Позже,  когда  признаки   неизбежного   катаклизма   стали   более
угрожающими, мы отправили самых маленьких.
     Кэлхаун снова кивнул. В течение года в галактике вспыхивает не так уж
много  сверхновых  и  это  -  среди  миллионов  миллиардов  звезд,  в  ней
содержащихся. Но была, по крайней мере, одна колония, которую  нужно  было
переселить, ввиду нестабильности солнца. В  этом  случае  работа  не  была
завершена, когда солнце вспыхнуло. Хотя эвакуация целого мира  никогда  не
являлась легкой задачей.  Население  нужно  передвинуть  на  расстояние  в
световые годы. Космические перелеты требуют времени, даже если их скорость
в тридцать раз превышает скорость света. В случае, когда время бедствия  и
крайний срок для отбытия нельзя определить точно, курс, выбранный  Федрой,
логичен. Молодежь лучше отправить первой. Они построят дома  себе  и  тем,
кто последует за ними. Они могут выполнять более тяжелую работу в  течение
более длительного времени по сравнению с любой другой возрастной группой и
могут наилучшим образом  обеспечить  постоянное  выживание  любого!  Новая
колония должна будет стать местом неистового труда  безо  всякого  отдыха,
поскольку срок завершения  работ  неизвестен,  но,  по  всей  вероятности,
времени не хватит. Когда можно будет взвалить им на  плечи  дополнительное
бремя, доставят более юных мальчиков и девочек - достаточно взрослых, чтоб
помочь, но еще не готовых к самостоятельной работе. Затем пришлют малышей,
нуждающихся в уходе старших. И только после этого взрослые оставят  старый
мир и отправятся в новый.  Они  будут  находиться  в  опасности,  пока  не
обеспечат безопасность всем более молодым.
     - А теперь, - пробасил Уолкер, -  наши  дети  построили  свой  мир  и
отказываются принять  в  него  родителей  и  предков!  У  них  сейчас  мир
молодежи, где никто не указывает им, кроме них самих. Они заявляют, что мы
лжем, утверждая, что солнце Федры вот-вот вспыхнет, что мы поработили их и
заставили потратить свою молодость на строительство нового  мира,  который
теперь хотим у них отобрать! Им хочется, чтобы солнце  Федры  вспыхнуло  и
убило нас, чтобы они  могли  жить  в  свое  удовольствие,  не  заботясь  о
старших.
     Мургатройд забрался к Кэлхауну на колени и крепко  прижался  к  нему.
Тормалы - мирные зверюшки. Ярость и горечь в  интонации  Уолкера  напугали
Мургатройда, и он нашел убежище от зла в близости Кэлхауна.
     - Итак, война между вами - с одной стороны и вашими детьми и  внуками
- с другой, - отметил Кэлхаун. - Как представитель Медицинской  Службы,  я
хотел бы знать положение на сегодня. Как идет война? Каково состояние  дел
в настоящий момент?
     - Мы пока ничего не достигли,  -  заскрежетал  зубами  Уолкер.  -  Мы
слишком мягкосердечны! Мы не хотим убивать их - даже после того,  что  они
натворили! Но они жаждут  нашей  крови!  Всего  неделю  назад  мы  послали
крейсер  для  пропаганды.  Мы  считали,  что   остатки   приличия   должны
сохраниться в душах наших детей! Естественно, ни  один  корабль  не  может
пользоваться двигателями у поверхности планеты. Мы  направили  крейсер  по
полупараболической  орбите  с  минимальным  расстоянием  от  планеты   над
Канополисом. Приблизившись к верхним слоям атмосферы, корабль  должен  был
начать передачу на стандартной частоте и  прекратить  ее  после  выхода  в
открытый космос. Но они с помощью посадочной решетки усеяли путь камнями и
булыжниками. Корабль получил пятьдесят пробоин. Все до одного погибли!
     Лицо   Кэлхауна   оставалось   бесстрастным.   Он   расспрашивал    о
происходящем,  чтобы  знать  в  деталях  ситуацию,  в   которой   придется
действовать Медицинской Службе. Это - не тот случай когда нужно ужасаться.
     - Чего вы ждали от Медицинской Службы,  когда  обратились  к  нам  за
помощью?
     - Мы считали, - с очень кислым видом ответил  Уолкер,  -  что  у  нас
будут пленники. Мы  подготовили  корабли-госпитали  для  ухода  за  нашими
детьми  в  случае  ранения.  Мы  старались  получить  в  этом  максимально
возможную помощь. Независимо от того, что натворили наши дети...
     - У вас уже есть пленные? - спросил Кэлхаун.
     Он все еще не разобрался, в чем здесь дело. Все было слишком необычно
для скоропалительных выводов. Любая война по нынешним временам казалась бы
достаточно странной. Но  война  между  родителями  и  детьми  в  планетном
масштабе - чересчур сильно, чтобы на ходу понять все ее особенности.
     - У нас есть один пленный,  -  презрительно  процедил  Уолкер.  -  Мы
захватили его, так как надеялись использовать. Но  потерпели  неудачу.  Вы
отвезете его назад. Он нам не  нужен!  Прежде  чем  отправить  к  ним,  мы
посвятим вас в наши планы  ведения  войны  до  полного  уничтожения,  если
понадобится, наших собственных детей! Но лучше уж нам уничтожить  их,  чем
позволить им уничтожить наших внуков, что они сейчас и делают!
     Истинность обвинения  насчет  внуков  вряд  ли  стоило  рассматривать
всерьез. Но Кэлхаун не стал подчеркивать этого, а задумчиво произнес:
     - Вы ведете это дело очень странно: не то война, не  то  родительский
урок. Сообщать о своих планах предполагаемому противнику, например...
     Уолкер вскочил на ноги. Щека его задергалась.
     - В любой момент солнце Федры  может  вспыхнуть.  Возможно,  это  уже
произошло, пока мы тут беседуем. А наши жены - матери  детей  наших  -  на
Федре. Если наши дети убивают их, отказав в убежище, то  нам  не  остается
ничего другого, как..
     Раздался стук в двери шлюза.
     - У меня все, - процедил Уолкер. Он повозился  с  запорами  и  открыл
двери. - Этот человек, - сказано кому-то снаружи, - пойдет и осмотрит все,
что мы подготовили. Затем заберет пленного на Пес. Он расскажет  все,  что
знает. Может, с этого выйдет что-то путное.
     Подав знак Кэлхауну следовать за ним, Уолкер вышел через шлюз.
     Кэлхаун недовольно заворчал, открыл шкаф  и  вытащил  оттуда  тяжелые
зимние  одежды.  Мургатройд  зачикал  от  волнения,  сообразив,  что   его
собираются оставить одного. Щелчок пальцами - и зверек  прыгает  на  руки.
Сунув его под пальто, Кэлхаун пошел по снегу вслед за Уолкером.
     Безусловно, эта планета была внешней по отношению  к  колонизованному
Псу-3. Вероятно, это Пес-4 и совсем небольшой излишек углекислого  газа  в
атмосфере создавал тепличный эффект. На планете было теплее, чем позволяло
ее расстояние от солнца. Снег был всего лишь зимним снегом. Здесь было  не
так уж и холодно для военной базы воюющих с ближайшей планетой  в  сторону
солнца.
     Уолкер направился  к  рядам  кораблей,  находящимся  на  единственной
решетчатой структуре посадочного корабля. Кэлхаун понял, что управлять  им
все равно что управлять огромным, открытым с одного конца мусорным  баком.
Для него необходимо  поле  овердрайва  чудовищной  мощности,  и  сохранить
невредимой эту металлическую громаду в течение  действительно  длительного
полета, по-видимому, задача нелегкая. Тем не менее, он здесь. Вне  всякого
сомнения, корабль взлетел с Федры, сел тут, и, значит, в  состоянии  сесть
на Пса и затем посадить весь военный флот, сгрудившийся у  его  основания.
Кэлхаун попытался найти комфорт в тягостях путешествия на десятки световых
лет для такой громадины. Возможно, да, вполне возможно, войны  ограничатся
относительно близкими мирами...
     - Мы думали, - громыхал Уолкер, - что сможем вырыть убежища  здесь  и
расположить оставшихся с Федры  до  конца  войны.  Они  были  бы  здесь  в
безопасности даже в случае вспышки солнца Федры. Но мы не в состоянии всех
прокормить. И остается с боем ворваться  в  мир,  созданный  руками  детей
наших!
     Они подошли к самому большому кораблю,  если  не  считать  посадочную
решетку.  Примерно  половина  корпуса  была  открыта,  впереди  установили
гигантский тент. Вышла огромная автомастерская. Корабль внутри,  очевидно,
и был крейсером, о котором рассказывал Уолкер. Огромные рваные дыры  зияли
в корпусе. Мужчины среднего возраста и старше трудились над ним с завидным
упрямством. Уолкер указал на другой корабль, вдвое меньше по размерам, чем
медкор. На нем тоже  работали  люди.  Это  была  непилотируемая  ракета  с
относительно большой емкостью для топлива.
     - Глянь на нее, - скомандовал Уолкер. -  Это  баллистическая  ракета,
боевая самоуправляемая машина. Мы запустим  ее  из  космоса  с  горючим  в
количестве, достаточном для маневрирования. Она с боем пробьет себе дорогу
в центр решетки Канополиса - той самой,  которую  дети  наши  отказываются
использовать для посадки кораблей с родителями. Ровно через три дня  мы  с
ее помощью взорвем решетку и разрушим часть Канополиса, которая окажется в
зоне разрушений  после  взрыва  мегатонной  бомбы.  Затем  наш  корабль  с
посадочной решеткой приземлится, посадит весь наш флот,  мы  высадимся  на
Псе с лучевыми винтовками, огнеметами, гранатами,  сражаясь  за  жизненный
плацдарм в мире наших детей!
     - Как только наши бойцы  приземлятся,  корабли  начнут  доставлять  с
Федры наших жен (если они  еще  живы),  пока  мы  будем  сражаться  за  их
безопасность. Мы будем биться с нашими детьми как если бы они были  дикими
зверями - будем обращаться с ними так,  как  они  обращаются  с  нами!  Мы
начнем сражение через три дня, как только ракета будет готова и  испытана.
Если они уничтожат нас - тем  лучше!  Но  мы  заставим  их  совершить  это
убийство своими руками, собственным  оружием,  производство  которого  они
несомненно наладили. Но им не удастся уничтожить нас, лишив наших законных
прав! И если мы должны будем убивать их ради будущего наших внуков, то  мы
начнем делать это уже через три дня! Прошу передать им мои слова!
     - Боюсь, они мне не поверят, - усомнился Кэлхаун.
     - Они быстро усвоят урок, -  прорычал  Уолкер.  Затем  резко  поменял
тему. - Какой  ремонт  нужен  вашему  кораблю?  Мы  доставим  его  сюда  и
отремонтируем, а затем вы возьмете с собою пленника и доставите его и наше
послание к нашим детям.
     Ирония, ярость и отчаяние в интонации, с которой он произнес "детей",
заставила Мургатройда, тихо сидящего за пазухой у Кэлхауна, вздрогнуть.
     - Я обнаружил, - ответил Кэлхаун, - что все,  что  мне  нужно  -  это
энергия.  Вы  истощили  мой  овердрайверный  заряд,  выдергивая  меня   из
овердрайва.  У  меня  есть   несколько   запасных   батарей,   но   потеря
овердрайверного заряда невосстановима.
     - Вы получите  ее  назад,  -  проворчал  Уолкер.  -  Затем  доставите
пленного и наше предупреждение на Пес. Заставьте их сдаться, если сможете.
     Кэлхаун задумался. Мургатройд вставил свое  "Чи!  Чи!".  В  интонации
явно прослушивалось негодование.
     - Вспоминая свои отношения с отцом, - скривился Кэлхаун, - и  полагая
Ваш рассказ абсолютно правдивым, как, черт возьми,  я  могу  заставить  их
поверить, что на этот раз вы не блефуете? Разве не блефовали до этого?
     - Мы угрожали им, - глаза Уолкера засверкали. - Это правда.  Но  были
слишком  мягкосердечны,  чтобы  выполнить  угрозы.  Любым  путем  пытались
избежать применения силы. Но пришло время, когда  мы  просто  должны  быть
безжалостными. Вопрос стоит о жизни или смерти наших жен.
     - Которых, - заметил Кэлхаун, - как я понимаю, вы не взяли  с  собой,
потому что они не позволили бы вам воевать. Независимо от того, что бы  ни
натворили ваши сыновья и дочери.
     - Но они не с нами! И нас ничто не остановит!
     Кэлхаун согласно кивнул. Рассматривая  ситуацию  в  целом,  он  почти
верил родителям колонистов на Псе-3.
     Но  он  никогда  бы  не  поверил   своему   собственному   отцу,   и,
следовательно, не думал, что молодежь Пса поверит своим. Но ничего другого
им не оставалось.
     Получается, он в течение трехмесячного полета в овердрайве штудировал
самые нелицеприятные сведения о предках современного человека  только  для
того, чтобы стать свидетелем наиболее душераздирающего конфликта в истории
человечества.

                                    3

                     "Из того, что два утверждения  не  противоречат  друг
                другу, еще не  следует,  что  оба  они  правдивы.  Излишне
                близкое сходство  может  служить  доказательство  ложности
                обоих.  И,  наоборот,   расходящиеся   утверждения   можно
                использовать как  доказательство  правдивости  каждого  из
                них, если причина расхождений -  в  толковании  фактов,  о
                которых идет речь..."
                       "Руководство. Межзвездная Медицинская Служба" c.43.

     Сильные седые мужчины подсоединили кабель к энергоблоку.  Послышалось
специфическое жужжание (природа которого  по  сей  день  так  никем  и  не
понята),  свидетельствующее  о  том,  что  идет  зарядка  батарей  Дуэнна.
Энергетики не проявляли никакого интереса к обстановке корабля, словно так
были погружены в собственное горе, что не интересовались ничем другим. Как
только они ушли, небольшая группа  охранников  привела  пленника.  Кэлхаун
обратил внимание на выражение их лиц. Они ненавидели пленного. Но в то  же
время в глазах их читалась родительская скорбь по ребенку, связавшемуся  с
дурной компанией.
     Пленник по трапу легко поднялся на медкор.
     Он оказался очень молодым человеком исключительно  хорошего  сложения
и, с самого начала, легкомысленного и вызывающего поведения. Ему было  лет
на семь меньше, чем самому Кэлхауну, и он сразу же  показался  раздражающе
неопытным и недостаточно взрослым.
     - Ты мой тюремщик, да? - оживленно  спросил  пленник,  едва  войдя  в
кабину. - Или это какой-то новый трюк? Они сказали,  что  отправляют  меня
назад. Я в этом сильно сомневаюсь!
     - Это вполне соответствует истине. Не будешь ли ты так  добр  закрыть
дверь шлюза? Сделай это - и мы стартуем.
     Юноша озарил Кэлхауна лучистой улыбкой.
     - Не-э, - счастливым тоном сообщил он. - Я не стану этого делать.
     Кэлхаун вскипел от злости. Просьба была  безо  всякой  задней  мысли.
Поэтому и в отказе не было резона. Взяв пленника за воротник, он вывел его
в шлюз.
     - Мы сейчас отправляемся, - голос его был на редкость мягким. -  Если
наружная дверь останется не заперта, воздух высосет в космос и ты помрешь.
При всем желании спасти тебя я не смогу, потому что при  открытой  внешней
двери любая попытка помочь тебе приведет к разгерметизации корабля. Думай.
     С этими словами он закрыл  внутреннюю  дверь.  Вид  его  был  ужасен.
Мургатройд тревожно чикнул.
     - Если мне придется иметь с ними дело, - сказал  он  тормалу,  -  они
должны знать, что я выполняю свои обещания. В противном случае они отнесут
меня к той же группе, что и своих родителей!
     Медкор вздрогнул. Кэлхаун  взглянул  на  пульт.  Указатель  на  шкале
внешнего поля показывал, что силовое поле посадочной решетки сомкнулось на
кораблике и он начал подниматься. Все выше и выше. Воздух в  шлюзе  быстро
редел. Высота две мили. Три...
     Лихорадочно залязгал металл. Индикатор сообщил,  что  теперь  внешняя
дверь плотно закрыта. Кэлхаун открыл внутреннюю. Ввалился юноша, белый как
мел, тяжело дыша.
     - Спасибо! - коротко поблагодарил Кэлхаун.
     Он пристегнулся к креслу перед пультом. На обзорных экранах  половина
вселенной   казалась   угольно-черной,   а   остальная   часть   светилась
разноцветными точками. Новые звезды появлялись по  краю  чудовищной  тьмы.
Медкор поднимался все быстрее. Черная область  уже  не  занимала  половины
вселенной. Всего треть. Затем пятую часть. Десятую. Остался черный диск  в
сиянии мириады далеких звезд.
     Внезапно указатель внешних  полей  замер  на  нуле.  Медкор  повис  в
космосе. Кэлхаун запустил двигатель Лоулора. Для пробы.  Работает.  Медкор
по большой дуге вышел из планетной тени.  Появилось  ярко  сияющее  солнце
Пса. Кэлхаун сделал нужные наблюдения, проложил новый курс и корабль начал
набирать скорость с внешне неощутимым ускорением. Заработали, конечно  же,
двигатели Лоулора, используемые для расстояний в миллионы миль.
     Когда корабль полностью  перешел  под  контроль  автоматики,  Кэлхаун
повернулся лицом к своему невольному попутчику.
     Мургатройд проявлял к юноше сильное любопытство и  время  от  времени
Кэлхаун ловил его понимающий взгляд. Самое время познакомиться.
     - Меня зовут Кэлхаун. Я из Медицинской Службы. Это Мургатройд.  Он  -
тормал. Кто ты и как попал в плен?
     Пленник мгновенно принял вызывающе-насмешливый вид.
     - Меня зовут Фредерикс. А что будет дальше?
     - Я направляюсь на Пес-3. В  частности,  для  того,  чтобы  доставить
тебя. И чтобы попытаться что-либо сделать с этой войной. Как  ты  попал  в
плен?
     - Во время очередного рейда, - презрительно произнес юноша - В чистом
поле села их ракета. Мы решили, что это еще одна  пропагандистская  бомба,
вроде тех, что к нам уже запускали - с рассказами о том, какие мы  подлецы
и подобным хламом. Я подошел посмотреть, нет ли там чего такого,  над  чем
можно посмеяться. Но на этот раз она была больше, чем обычно. Я  не  знал,
что в ней люди. Они набросились  на  меня.  Вдвоем.  Затащили  вовнутрь  и
ракета  взлетела.  Затем  нас  подобрали  и  доставили  на  место   твоего
приземления. Они пробовали пудрить мне мозги! - В смехе  отчетливо  слышна
была насмешка. - Показали научные выкладки, доказывающие, что солнце Федры
вот-вот взорвется и поджарит родную старушку планету. Читали  лекции,  что
все мы - безнадежные дураки, неблагодарные сыновья и все  такое.  Заявили,
что убийство наших родителей нам не оплатится.
     - А на самом деле, - спросил Кэлхаун, - оплатится?
     Фредерикс покровительственно ухмыльнулся.
     - Ты хочешь продолжить в том же духе? Я не  разбираюсь  в  науке,  но
хорошо знаю, что старики лгут! Смотри! Первую группу на Пес они  отправили
пять лет  тому  назад.  Практически  без  оборудования,  только  абсолютно
необходимое. Набили полный корабль людьми. Всем примерно по двадцать. И те
должны были вкалывать до седьмого пота: в поте лица добывать руду,  делать
машины,   пытаться   обзавестись   крышей   над   головой   и   выращивать
продовольствие. Все новые и новые люди появлялись с Федры  постоянно  -  и
все на голодном пайке. Только молодые, не забудь! Чтобы не  голодать,  они
должны были постоянно вкалывать, а новички  прибывали  непрерывно.  Каждый
должен был разбивать себе лагерь  сразу  после  выгрузки.  Ты  никогда  не
слышал об этом, не так ли?
     - Кое-что.
     - Они вкалывали из последних сил, - с вызовом  продолжал  Кэлхаун.  -
Бедняжки. Когда дела наладились и им показалось,  что  через  месяц  можно
будет передохнуть, старики начали отправлять с Федры меньших. Среди них  и
меня тоже! Мне было пятнадцать и мы хлынули на  Пес,  подобно  потопу.  Не
было ни жилья, ни еды, ни лишней одежды, но им пришлось кормить нас. А нам
- помогать им в работе. И  я  работал!  Я  строил  дома  и  мостил  улицы,
прокладывал водопровод и канализацию -  трубы  делали  ребята  постарше  -
засевал поля  и  садил  деревья.  Ни  тебе  отдыха,  ни  развлечений!  Они
выбросили нас на Пес так быстро, что нужно было либо пустить  корни,  либо
погибнуть. И мы пустили корни! И снова, как  только  нам  показалось,  что
вот-вот и мы сможем перевести дух, на нас посыпались малыши.  Десятилетние
и девятилетние,  которых  нужно  кормить  и  за  которыми  надо  смотреть.
Семилетние, которым надо вытирать носы! Ни развлечений, ни отдыха...
     Он плюнул в сердцах.
     - Об этом они рассказали?
     - Да, - подтвердил Кэлхаун. - Я слышал все это и еще кое-что.
     - Все время, - сердито продолжал Фредерикс, - они  кричали  нам,  что
солнце дома разбухает. Оно вздрагивает. Оно пульсирует, как  бы  собираясь
взорваться в любую минуту! Нас продолжали  запугивать  тем,  что  в  любую
секунду могут перестать  прибывать  корабли,  поскольку  не  будет  больше
Федры. А мы  были  паиньками  и  вкалывали,  как  черти.  Мы  строили  все
необходимое для присылаемой малышни, а с кораблей сгружали все  меньших  и
меньших. И мы не выдержали! Ночь и  день,  без  развлечений,  без  отдыха,
ничего, кроме работы до упада, и снова подъем, и снова работа, пока  снова
не упадешь.
     Он замолчал. Продолжил Кэлхаун.
     -  И  вы  перестали  верить  в  то,  что  это   нужно.   Вы   послали
представителей назад для проверки и осмотра. И солнце Федры показалось, на
их взгляд,  абсолютно  нормальным.  Не  было  видимой  опасности.  Старшие
показали свои научные записи, но им не поверили. Ваши  посланники  решили,
что те поддельны. Они устали. Вы все устали. Молодым нужны развлечения.  У
вас их не было.  Поэтому,  когда  посланники  вернулись  и  сообщили,  что
никакой угрозы не существует, вы им поверили. Поверили, что  взрослые  при
помощи лжи переложили на ваши плечи бремя забот.
     - Мы знаем это! - перешел на крик Фредерикс. - Баста! Мы сделали, что
могли! А теперь собираемся отдохнуть и пожить немного для себя! Мы вернули
себе развлечения! Вернули отдых! Вернули просто  шорох  прибоя!  Мы  снова
станем рабами, вернувшись к работе  по  их  планам,  роя  норы  и  засыпая
обратно. - Он остановился. - Когда они сообщили  нам,  что  теперь  начнут
присылать старших, наше терпенье лопнуло! Мы тоже люди! Тоже  имеем  право
жить, как люди! Когда  нужно  было  начать  строительство  новых  домов  и
распахать новые  поля  для  того,  чтобы  принять  новых  людей  (и  людей
немолодых), которые взялись  бы  снова  нами  командовать,  терпенье  наше
лопнуло! Ничего из результатов нашего труда не досталось бы  нам.  Ничего,
если явятся старшие. Они не остановятся перед тем, чтобы  работой  вогнать
нас в гроб! Ну их всех к черту!
     - Реакция естественная, - отметил Кэлхаун. - Но, если одна из посылок
неверна, то и все ваши действия неверны.
     - Какая еще посылка? - зло спросил Фредерикс.
     - Что они обязательно лгут. Вполне возможно, что солнце Федры вот-вот
взорвется. Возможно, ваши посланники ошиблись, и вам сказали правду.
     Фредерикс плюнул на пол.
     - Не угодно ли будет вытереть плевок? Пожалуйста!
     - Шваброй, - Кэлхаун показал на нее жестом.
     Фредерикс фыркнул. Кэлхаун ждал. Мургатройд поощряюще произнес:
     - Чи, чи, чи!
     Кэлхаун не шевелился. Прошло порядочно времени, Фредерикс взял швабру
и небрежно провел ею поверх плевка.
     - Спасибо!
     Кэлхаун  снова  повернулся  к  пульту  управления.  Он  сверил  курс,
консультируясь с полувековой давности отчетом  о  солнечной  системе  Пса,
нахмурился и спросил через плечо:
     - Как подействовал отдых? Чувствует каждый себя лучше?
     - В степени, достаточной для того, чтобы мы старались сохранить  все,
как есть. Старики присылают  корабль  и  пытаются  приземлиться,  а  мы  с
помощью посадочных решеток забрасываем навстречу камни и они наталкиваются
на них. Мы установим вокруг небольшие решетки для запуска  бомб  -  у  нас
хорошие бомбы - в случае, если они попытаются  высадиться  в  окрестностях
Канополиса. А если предки решатся  на  десант,  то  очень  скоро  об  этом
пожалеют! Все, на что они пока были  способны,  так  это  на  забрасывание
листовок,  в  которых  обзывают  нас  как  могут,  или  призывают  нас   к
повиновению!
     Перед Кэлхауном на центральном экране  стабилизировалось  изображение
внутренней планеты - Пса-3.
     - А как дела у малышей? - небрежно  спросил  он.  -  Ведь,  по  твоим
словам, большинство не работает вообще.
     -  Работы  у  нас  не  так  уж   много.   Производство   мы   создали
автоматическое, поэтому  все  необходимое  получаем,  не  прилагая  особых
усилий. Проект мы получили из дому. Живем хорошо, при  этом  не  вкалывая,
как проклятые!
     "Да, - подумал Кэлхаун,  -  если  и  возможно  общество  без  частной
собственности, то это общество, состоящее исключительно из молодежи. Им не
нужны деньги как таковые. Им нужно то, что на них можно купить - и  купить
немедленно. Не будет капиталистов в мире, населенном  только  подрастающим
поколением колонистов Федры. Это могло бы быть  интересное  общество.  Уже
хотя бы тем, что в нем никто не тревожился бы о завтрашнем дне."
     - Но, -  не  отставал  Кэлхаун,  -  как  же  обстоят  дела  с  совсем
маленькими? Нуждающимися в няньке? У вас же нет автоматов,  которые  могли
бы взять на себя уход за ними?
     - Хороший  вопрос!  Некоторые  девочки  любят  возиться  с  малышами.
Домашние,  в  основном.  Но  малышей  слишком  много.  Так  мы   построили
психологическую цепь со множеством  выходов.  Одна  из  девочек  играет  с
парочкой малышей, а остальные довольны. Один парень на Федре  учил  начала
психологии, а тут его вместе с другими послали рыть норы и  строить  дома.
Он сварганил эту штуку, чтобы любимая девушка  могла  иметь  свободное  от
ухода за детьми время. На Псе-3 тьма талантов! Мы все можем!
     Среди них действительно было несколько неплохих технарей. Но Кэлхауну
стало  нехорошо.  Психоцепь,  сама  по  себе   -   совершенно   безвредное
устройство. Эта часть инструментария каждого  психиатра  -  в  Медицинской
Службе не используется - доказала свою полезность. В клинических  условиях
она  позволяет  психиатру  проникнуть  в  сознание   пациента   во   время
обследования. Ему не нужно больше  интерпретировать  процесс  мышления  на
основании  полученных  ответов.  Он  может  его  наблюдать,   прослеживать
блокировки, болезненные центры в  мозгу,  дикие,  нечеловеческие  желания,
превращающиеся со временем в мании.
     Да, психоцепь - удивительная штука. Но  она  мало  подходит  на  роль
няньки.
     Где-то должна быть огромная комната, в которой сотни малышей сидят  с
умильным выражением на лице и на голове у каждого  -  рецептор  психоцепи.
Они сидят тихонько, очень тихо, хихикая или бормоча что-то  про  себя.  Им
очень хорошо. А где-то рядом - комната поменьше, в которой играют один-два
малыша. С ними несколько девочек постарше, которые и организуют  для  этих
немногих малышей интересные игры. Те каждую секунду ощущают на себе заботу
старших и глубокую привязанность к себе самоотверженных нянечек - играющие
дети имеют лучший возможный уход. И все, что с ними происходит,  полностью
разделяет - одновременно и знает и чувствует - каждый  из  сотен  малышей,
подключенных  к  психоцепи.  Каждый  разделит  малейшее  возбуждение   или
восхищение с тем, кто действительно возбужден или восхищен.
     Но дети,  осчастливленные  подобным  образом,  не  получают  никакого
образования. Они  не  приучаются  самостоятельно  действовать,  мыслить  и
реагировать. Эффект от воспитания детей  с  помощью  психоцепи  аналогичен
тому, который был бы получен  от  применения  наркотиков  для  лечения  от
любознательности. Только потребляющие дети будут лишены всякой инициативы,
целеустремленности,  предприимчивости.  Они  будут   пассивно   ждать   от
кого-нибудь другого, чтобы он играл для них. Смертность  среди  них  будет
непомерно высокой, жизнестойкость среди оставшихся в живых - очень низкой,
продолжительное пользование психоцепью приведет к необратимым повреждениям
психики.
     Потом появилась  мысль,  еще  ужаснее  предыдущей.  В  том  обществе,
которое сложилось на Псе-3, должны быть подростки  и  переростки,  которые
обеспечат себя  небывалым,  восхитительным  удовольствием  сразу  же,  как
только поймут, какие возможности таит в себе психоцепь.
     Спокойным голосом Кэлхаун предложил:
     - Минут  через  тридцать  с  Канополисом  можно  будет  связаться  по
космофону. Я бы хотел,  чтобы  первым  на  связь  вышел  ты.  Должен  быть
дежурный на решетке?
     - Обычно там всегда кто-то ошивается, - последовал беспечный ответ. -
Подходящее место для  клуба.  Кроме  того,  в  любой  момент  можно  ждать
очередной выходки стариков. Если они  сунутся,  решетка  поможет  устроить
достойную встречу!
     - Мы можем сесть как с чьей-то помощью, так и без нее. Но если ты  не
свяжешься заранее  и  не  убедишь  находящихся  там,  что  один  из  ваших
возвращается с войны, мы будем  теми,  кому  посадочная  решетка  позволит
устроить достойную встречу.
     Веселья Фредерикса как не бывало.
     - А как я должен представить тебя?
     - Мы находимся  на  медкоре,  -  с  выражением  произнес  Кэлхаун.  -
Согласно соглашению в рамках Организации Межзвездного Договора,  население
каждой планеты само выбирает свое правительство. Обстоятельства  вынуждают
каждую  планету  быть  независимой.  Мне  не  нужны  контакты   с   вашими
руководителями, коммерсантами или связистами. Ни с кем,  кроме  работников
здравоохранения. Но о медкорах они должны быть наслышаны. Вы знаете о нас,
не так ли?
     - Д-да, - согласился Фредерикс. - Учил это в школе, до того, как  нас
отправили сюда.
     - Все верно. Поэтому сам решай, что говорить.
     Он  повернулся  лицом  к  контрольной   панели,   наблюдая   за   все
увеличивающимся по мере приближения корабля изображением планеты. Наконец,
выключил двигатели и включил космофон.
     - Давай. Договорись о посадке или о неприятностях,  что  тебя  больше
устроит.

                                    4

                     "Опыт подсказывает, что  к  уверенности,  возникающей
                когда бы то ни было, в том, что все идет как следует и  не
                о  чем  беспокоиться,  нужно  относиться  с   подозрением.
                Конечно  же,  врачам  часто  приходится  сталкиваться   со
                случаями, когда пациенты  не  осознают  природы  и  причин
                заболевания, симптомы  которого  вдобавок  появляются  так
                медленно  и  постепенно,  что  остаются  незамеченными  до
                последнего момента..."
                       "Руководство. Межзвездная Медицинская Служба" c.68.

     Организация  общества  на  Псе-3  была   предельно   простой.   После
длительной и явно не относящейся к делу  перебранки  по  космофону  медкор
опустился на землю с помощью посадочной решетки Канополиса. Операция  была
произведена с мастерством, близким  к  артистизму.  Кто  бы  не  сидел  за
пультом управления, он работал с тем невозмутимым совершенством,  с  каким
молодежь обычно обращается с  механизмами,  которые  она  хорошо  знает  и
боготворит.  Но  отсюда  не  следует,  что  подобным  образом  вышколенный
оператор будет беспокоиться о  чем-то  большем,  чем  мастерство  посадки.
Выйдя из кабины, он гордо улыбнулся, глядя на легкий, как перышко, медкор,
покоящийся на  чистом,  укрытом  травой  поле  в  самом  центре  городской
посадочной решетки. Было ему лет этак семнадцать, восемнадцать.
     Шайка - но уж не  стража  -  ребят  примерно  одного  возраста  важно
подошла допросить прибывшую  пару.  Фредерикс  назвал  место  работы,  род
занятий, объяснил, при каких обстоятельствах оказался на борту.  Никто  не
побеспокоился проверить истинность его утверждений.  Но  его  возраст  был
почти гарантией  принадлежности  к  гражданам  Пса.  Когда  дошло  до  его
пребывания в  качестве  пленного  в  стане  врагов,  всякая  претензия  на
подозрительность сразу испарилась. Шайка из космопорта наперебой  засыпала
его вопросами, поднимала галдеж, услышав некоторые из ответов, возбужденно
одаривала друг друга шлепками. Услышав о некоторых его словах и  поступках
в руках врагов, громко и задиристо сообщала,  что  сделает,  если  старики
попробуют только осуществить свои угрозы. Но Кэлхаун не  заметил  реальной
подготовки к войне, за исключением прекрасного рабочего состояния решетки.
Тем не менее, она была бы надежной защитой планеты, если бы  не  мобильный
космопорт, которым в свое время он был захвачен.
     Но когда из его показаний попытались извлечь дополнительные источники
неприязни к старшему поколению, Кэлхаун холодно процедил:
     - Если хотите знать мое мнение, они возьмут верх  в  тот  же  момент,
когда решатся убить нескольких ваших, чтобы расчистить  себе  дорогу.  При
условии, что все остальное вы делаете так же, как то, что я вижу.
     В ответ они ощетинились.  Кэлхауну  осталось  только  поразиться  той
первобытной организации, которая  у  них  возникла.  То,  что  на  корабле
рассказывал Фредерикс, аккуратно укладывалось в  схему,  известную  ранее,
как антропологическая теория чистой воды. В свое  время  он  вынужден  был
выучить ее, потому что врач должен знать больше, чем  просто  болезни.  Он
должен знать и человека, у которого они заводятся. Странные  предположения
теории инстинктивной культуры всплыли из  глубин  памяти  и  на  удивление
подходили к  тому,  что  он  обнаружил.  Теория  гласит,  что  первобытные
культуры, из которых родом даже самые цивилизованные социальные организмы,
не являются изобретением человека. Главные контуры человеческого  общества
возникли  благодаря  тому,  что  человеком  управляют  инстинкты,   точная
параллель социальной организации пчел и муравьев. Кэлхауну  казалось,  что
он  напрямую  наблюдает  работу  инстинкта  по  распределению  функций  во
встретившемся ему обществе.
     Здесь,  где  должны  быть  сосредоточены  защитники   от   ожидаемого
вторжения врагов, он обнаружил группу молодых воинов. Инстинкт вынудил  их
взять на себя  эту  задачу,  нести  стражу  в  минуту  опасности.  Главный
движитель этого поступка - не ударить лицом в грязь перед сверстниками. Им
не нужны мудрость, безопасность, семья или частная собственность. Инстинкт
их возрастной группы  управлял  ими  так  же,  как  поколениями  социально
организованных насекомых. Они группировались в шайки. Были  тщеславными  и
хвастливыми. Их безделье  бросалось  в  глаза  и,  одновременно,  они  без
видимой причины шли на безумный риск.
     Но никогда им не построить города. Это -  импульс  более  пожилых.  В
частности,  воинственная  возрастная  группа  способна  на  беспредельное,
вызывающее восхищение искусство управления всем, что вызывает интерес,  но
никогда им не  изобрести  автоматические  устройства  управления  городом,
которые могли бы функционировать безо всякого  вмешательства  со  стороны.
Они просто не  в  состоянии  так  далеко  заглядывать  вперед.  Они  могут
драться, ругаться и хвастаться. Но раз этот эксцентричный мир  продержался
до сих пор, значит, в нем существуют дополнительно племенные  структуры  -
должно существовать более соответствующее руководство, чем эти яркие юнцы,
столь  же  неадекватно  охраняющие,  сколь   и   превосходно   управляющие
механизмами оборудования космопорта, которые им никогда не построить.
     - Мне нужно поговорить с начальством, - раздраженно сказал Кэлхаун. -
С шефом, а точнее - боссом. Ваша война с родителями - не мое дело. Я здесь
по делу Медицинской Службы. То есть должен  проверить  состояние  здоровья
населения и обменяться информацией с местными властями. Что касается меня,
рутинная работа.
     Не совсем правда. В определенном  смысле,  предохранить  от  ненужных
смертей - рутинная работа, и в этом смысле задача Кэлхауна на Псе-3 та же,
что и на любой другой  планете,  на  которую  его  могли  бы  послать.  Но
опасность для здоровья здесь была не рутинная. Общество  -  это  организм.
Единое целое. Теория инстинкта гласит, что выжить  оно  может  только  как
целое,  состоящее  из  таких-то  и  таких-то  составных  частей.  Общество
пережило травму в ожидании вспышки солнца Федры. Много человеческих жизней
будут  впустую  утрачено,  прежде  чем  оно  излечится  от  травмы.  Но  в
обязанности Кэлхауна не входило констатировать происходящее  этим  молодым
людям в подобных выражениях.
     - Кто здесь начальник? -  требовал  Кэлхаун.  -  Мужчина  по  фамилии
Уолкер утверждал, что руководит его сын. И это Уолкера очень огорчало. Кто
занимается  распределением  пищи,  кто  определяет,  кому  заниматься   ее
производством, кто  заботится  о  том,  чтобы  малыши  были  накормлены  и
ухожены?
     Шайка озадачено задумалась. Затем кто-то сказал небрежно:
     - Мы по очереди готовим еду для  себя.  Высадившиеся  первыми  обычно
слоняются вокруг, покрикивая на каждого. Иногда мы  делаем  что-нибудь  из
того, что им надо. Но они теперь почти все переженились и живут в  центре,
вон там.
     Он сделал жест рукой. Кэлхаун воспринял его как направление.
     - Может кто-то доставить меня туда?
     - Я, - великодушно предложил Фредерикс. - Все равно еду в ту сторону.
У  кого  здесь  машина,  которую  я  мог  бы  взять?  Моя  девушка  должна
беспокоиться обо мне. Она не знает, что старики взяли меня в плен.
     Его просьба одолжить машину была воспринята с насмешкой. Здесь стояли
машины, но те, что на ходу, были заняты ребятами для себя и для  ближайших
приятелей. После перебранки хмурый молодой человек  согласился  подбросить
Кэлхауна в район, в котором  первые  колонисты,  ставшие  теперь  угрюмыми
самодурами, поставили свои дома. Скучно было  ждать,  пока  такое  простое
дело решалось в столь долгой перебранке. К тому времени, когда вопрос  был
решен, Фредерикс, разозлившись, ушел.
     Хмурый  молодой  человек  подъехал  на  своей  машине.  Кэлхаун  сел.
Мургатройд, естественно, не остался позади.
     Машина была великолепна - как по внешнему виду так и по состоянию,  в
котором ее содержали. Щедрый уход  и  настоящее  умение  превратили  ее  в
холенное совершенство. В  мгновение  ока  она  набрала  головокружительную
скорость.  Волосы  вставали  дыбом  от  беспечного  мастерства,  с   каким
чернобровый юноша вел машину. Он  пересек  город  за  несколько  минут  на
скорости, не позволившей Кэлхауну как следует осмотреться. Но он  заметил,
что город почти безлюдный.
     Канополис был построен  молодежью  Федры  по  планам  старших  и  был
предназначен для приема иммигрантов с  родной  планеты.  Он  возводился  в
страшной спешке и использовался исключительно как станция прибытия.
     Город требовал бесстрастного  и  самозабвенного  труда,  непрерывного
истощающего напряжения всех сил, чтобы возвести его и все  необходимое  до
наступления катастрофы. Но теперь создатели были  сыты  им  по  горло.  Он
практически опустел. Прибывшие потом разбрелись поближе к источникам пищи,
к местам, где  более  удовлетворительные  жизненные  условия.  Тут  и  там
попадались разбитые окна и разрушенные стены. Везде  грязь.  Но  в  здания
были вложены огромные усилия. Некоторые недостроенные предприятия поражали
мастерским исполнением.
     Город закончился и превратился в гигантское  нагромождение  строений,
которое быстро оседало позади. Шоссе  построено  на  скорую  руку.  Лучшее
всегда  можно  будет  сделать  позже.  На  горизонте   виднелись   кое-как
сколоченные деревни, временные по  замыслу,  поскольку  была  колоссальная
потребность в огромном их количестве в кратчайшие сроки.
     Завизжав тормозами, машина остановилась на  окраине  одной  из  таких
деревень, состоящей из наскоро  сколоченных  домишек.  Женщина  убежала  и
спряталась. Появился мужчина. Затем еще один, и еще,  и  еще...  Угрожающе
двинулись в сторону машины.
     - Выпрыгивай! - приказал  хмурый  водитель.  На  его  лице  мелькнула
улыбка. - Они не хотят, чтобы я здесь ошивался. Но я навел  здесь  шороху,
а?
     Кэлхаун вылез  из  машины.  Развернувшись,  она  умчалась  в  сторону
города. Ее водитель, обернувшись, сделал  издевательский  жест  в  сторону
приближающихся  мужчин.  Они  были  совсем  молодыми  -  моложе  Кэлхауна.
Недовольно хмыкнув про себя, Кэлхаун сказал:
     - Я ищу человека по фамилии Уолкер.  По  все  вероятности,  он  здесь
главный.
     - Я Уолкер, - язвительно ответил напряженный молодой человек. - Но  я
не главный. Ты откуда здесь взялся? В  униформе  Медицинской  Службы  и  с
тормалом на плече, ты не можешь быть одним из нас! Ты  явился  уговаривать
нас сдаться Федре?
     Кэлхаун фыркнул.
     - Я доставил послание, что атака из космоса последует через три  дня,
и это все, что связано с Федрой. Я из Медицинской Службы. Какова  ситуация
со  здоровьем  населения?  Обеспечены  ли  вы  врачами  и   медперсоналом?
Достаточно ли у вас госпиталей и больниц? Какой у вас уровень смертности?
     Уолкер ответил улыбкой дикаря:
     - Это молодая  колония.  Я  сомневаюсь,  что  здесь  наберется  сотня
человек старше двадцати пяти. Сколько врачей может быть  у  общества  типа
нашего? Я не думаю, что среди нас возможна смертность. Тебе известно,  как
мы здесь оказались?
     - Твой отец рассказал мне об этом на военной базе,  расположенной  на
ближайшей внешней  планете.  Они  готовятся  атаковать  и  попросили  меня
предупредить вас об этом. Начало через два дня.
     Младший Уолкер сцепил зубы.
     - Они не посмеют. Иначе мы нанесем им сокрушительный удар. Они  лгали
нам! Заставили вкалывать...
     - И никакой смертности? - спросил Кэлхаун.
     Юноша нахмурил брови.
     - Совершенно напрасно ты пытаешься  убедить  нас.  Это  наш  мир!  Мы
построили его своими руками и сумеем защитить. Они дурачили нас достаточно
долго!
     - И вообще никаких проблем со здоровьем?
     Язвительный молодой человек заколебался. Другой холодно процедил:
     - Сделай ему удовольствие. Дай поговорить с женщинами.  Их  беспокоят
несколько малышей.
     Кэлхаун облегченно вздохнул про себя. Эти относительно взрослые юноши
были  первопоселенцами.  На  их  плечи  легла  самая  трудная  из   задач,
возложенных на молодое поколение взрослыми  Федры.  На  их  долю  пришелся
самый изнурительный труд и самая тяжелая ответственность. Они день за днем
работали до полного изнеможения. И, наконец,  это  они  приняли  отчаянное
решение.
     Но, очевидно, дела могли обстоять  намного  хуже.  Общеизвестно,  что
везде женщины становятся такими, какими их хотят видеть мужчины.  Девушки,
в частности, готовы перенять любые привычки, которые по нраву их мужьям  в
перспективе. И в заново создаваемом обществе могли бы возникнуть традиции,
вызывающие отвращение. Но  не  возникли.  Продолжают  действовать  глубоко
укоренившиеся инстинкты. В женщинах - молодках  и  девицах  -  по-прежнему
проявляется чувство заботы о  маленьких  детишках,  даже  если  те  не  их
собственные. И рассказ Фредерикса...
     - В любом случае, - сказал Кэлхаун. - Раз что-то не так со  здоровьем
детей...
     Юный Уолкер сделал приглашающий жест и пошел в  сторону  домов.  Лицо
его становилось все более хмурым. Наконец, он попытался защититься.
     - Ты, наверное, заметил, что в городе не много народу?
     - Да, заметил.
     - Мы еще не совсем организованы, - продолжал защищаться Уолкер. -  Мы
пока не занимались ничем, кроме строительства. Нам  нужно  организоваться,
прежде  чем  построить  настоящую  экономическую  систему.  Некоторые   из
прибывших попозже умеют только строить. Но и они готовы к ней, город будет
заселен.  У  нас  будет  такая  же   здоровая   система   производства   и
распределения  благ,  как  и   везде.   Просто   революция   только-только
закончилась В определенном смысле, она продолжается. Зато теперь этот  мир
будет таким же, как все остальные, только лучше.
     - Я вижу.
     - Большинство живет в небольших поселках  вроде  этого  -  поближе  к
выращиваемым посевам. Люди растят себе пищу и все такое. На первый взгляд,
мы можем  показаться  тебе  примитивными,  но  среди  нас  много  отличных
техников!  Когда  они  преодолеют  отвращение  к  работе  на  стариков   и
перестанут делать вещи только для самих себя, дела пойдут отлично. В конце
концов, нас не готовили полностью построить все.  Просто  мы  должны  были
подготовить мир, который потом отберут старики с Федры. Но мы сохраним его
для себя!
     - Да, - вежливо согласился Кэлхаун.
     - Мы создадим все, чего пока нет, - агрессивно напирал  Уолкер.  -  У
нас будут деньги, кредит, наемный труд  и  все  остальное.  Просто  сейчас
самозащита - главная задача каждого.
     - Да, - снова поддакнул Кэлхаун. К нему относились не  совсем  как  к
врагу, но и не воспринимали как абсолютно нейтрального.
     - Старшие из нас  переженились,  -  твердо  продолжал  Уолкер,  -  мы
понимаем ответственность и полностью владеем ситуацией. Как бы то ни было,
нам лгали и нас это обижает. И мы не позволим старикам  командовать  нами,
мы доказали, что сами в состоянии управлять этим миром.
     Кэлхаун промолчал. Они подошли к дому. Уолкер повернул, чтобы  войти,
жестом пригласив Кэлхауна пройти с ним. Тот остановился.
     -  Минуточку!  Парень,  который  подвез  меня...  Когда  он  внезапно
появился, по крайней мере одна женщина убежала и сразу  же  появились  вы,
мужчины... м-м-м... явно настроенные на драку.
     Уолкер покраснел от злости.
     - Я же говорил, что у нас  есть  техники.  Некоторые  из  них  делают
приспособления для ухода за детьми, совершенно безобидные. Но они пытаются
их использовать... чтобы шпионить за старшими. За нами! Вторжение в личную
жизнь.  Нам  не  нравится...  ну...  они  пытаются  установить   психоцепь
поблизости. Им... кажется забавным... подслушивать... о чем люди говорят и
чем занимаются...
     - Психоцепь может быть полезной, - заметил Кэлхаун, -  или  абсолютно
чудовищной. С другой стороны...
     - Ни один порядочный человек, - отрезал Уолкер, - не стал  бы  делать
этого. И ни одна девушка не будет иметь дела с  человеком...  Но  есть  же
такие идиоты...
     - Ты описал класс преступников. Но  вместо  того,  чтобы  воровать  у
других имущество,  они  хотят  украсть  ощущения.  Вроде  подглядывания  в
замочную скважину, подслушать, какие чувства испытывают другие к тем,  кто
им дорог, о чем они между собой говорят и чем занимаются. Кстати, это ведь
одна из задач борьбы с преступностью, не так ли?
     - Не может быть цивилизации без проблем, - парировал Уолкер. - Но  мы
стремимся к... - Он открыл дверь. - Моя жена работает с малышами,  которых
старики спихнули на нас. Сюда, пожалуйста.
     Он показал вовнутрь дома. Это было одно  из  укрытий,  построенное  в
рамках бешеной строительной программы, призванной  обеспечить  пристанищем
беженцев с  Федры.  В  нем  было  еще  неуютней,  чем  в  производственном
помещении. Пол был недоделан. Стены не оштукатурены. Оборудование на виду.
Но все-таки была предпринята попытка придать помещению  жилой  вид  -  его
покрасили.
     Когда из соседней комнаты вошла девушка, Кэлхаун все понял. Она  была
моложе мужа, но не намного  и  отнеслась  к  гостю  с  ем  подсознательным
страхом, с каким домохозяйка всегда следит за пришедшим в надежде, что  он
не заметит  беспорядка  в  доме.  Молодая  жена  обладала  тем  инстинктом
женщины, который намного древнее традиций. Долг и преданность  могут  быть
отброшены, но понимание домохозяйкой ее роли незыблемо.
     -  Познакомься,  это  представитель  Медицинской  Службы,  -  коротко
представил Кэлхауна  Уолкер.  -  Я  сказал  ему,  что  у  нас  проблемы  с
некоторыми из детишек. А это моя жена Эльза.
     - Чи! - вмешался Мургатройд, не отрываясь от шеи  Кэлхауна.  Внезапно
осмелев, он слез на пол. Эльза улыбнулась ему.
     - Да он совсем ручной, - обрадовалась она. - Может...
     Кэлхаун протянул руку. Девушка пожала ее. Мургатройд важно подал свою
черную лапу. Взамен конфликтов и ненависти, здесь  он  попал  в  привычную
атмосферу дружественного общения и все больше чувствовал  себя  как  дома.
Забавно было смотреть, как зверек ведет себя совсем по-человечески.
     - Он просто восхитительный! - пришла в восторг девушка.  -  Можно,  я
покажу его Джеку?
     - Эльза занимается с малышами, - объяснил Уолкер. - Она говорит,  что
с ними происходит что-то непонятное. Давай его сюда, Эльза.
     Хозяйка исчезла и через минуту вернулась с  маленьким  мальчиком.  По
всей  вероятности,  ему  было  шесть-семь  лет.  Худенький,  с  блестящими
глазами, он совершенно пассивно сидел у нее на руках. Эльза опустила его в
кресло,  он  настороженно  огляделся,  но  даже  не  пошевелился.   Увидев
Мургатройда, просиял. Тормал направился к  человеку  почти  одного  с  ним
роста. Важно протянул  лапу.  Малыш  захихикал,  но  рука  его  продолжала
безжизненно покоиться на коленях.
     - Он ничего не хочет делать, - отчаивалась Эльза. - Его мускулатура в
порядке, но он не хочет ею пользоваться! Просто сидит и ждет, пока за него
все сделают! Ведет себя так, словно потерял  саму  идею  движения  и  даже
совершения любых поступков вообще! И это свойство начинает проявляться и у
других детей! Они просто сидят! Они достаточно способные... они все  видят
и понимают - но они просто сидят!
     Кэлхаун   осмотрел   малыша.   Лицо   его   старательно    оставалось
бесстрастным. Но он вздрогнул, коснувшись тоненьких, как спички,  ручек  и
ножек ребенка. Все мускулы были жидкие, как кисель.
     Когда Кэлхаун выпрямился, рот его был перекошен вопреки желанию.
     Жена Уолкера встревожилась:
     - Вы знаете, что с ним?
     - В принципе, да, - в голосе Кэлхауна прозвучала безнадежная  ирония.
- Он восстал. Как вы восстали против Федры,  он  восстал  против  вас.  Вы
восстали и нашли себе отличное оправдание войне, в которую вступили. Но  и
он кое в чем нуждается и не получает тоже.  Поэтому  он  восстал  супротив
своей судьбы - как, впрочем, и вы - и теперь умирает, как и вы  вскорости,
в конечном счете, по той же причине.
     Лицо Уолкера зловеще помрачнело.
     - Я не понимаю о чем ты!
     Кэлхаун облизал пересохшие губы.
     - Повторяю доступным языком. Истинная причина его теперешних бед, как
и ваших будущих, в том, что была разрушена общественная система. Куски  не
могут жить сами по себе.  И  я  не  знаю,  какие  медицинские  меры  можно
предпринять, чтобы исцелить тяжело больное общество. Как врача, меня можно
выпороть. Но лучше... Кстати, я сказал вам, что флот Федры  атакует  через
два дня?

                                    5

                     "...Истина всегда согласуется с  сутью  вещей.  Очень
                часто ее не удается  открыть  только  потому,  что  вы  не
                удосужились докопаться до какой-то  мелочи.  Но  еще  чаще
                истина не найдена по той  причине,  что  кто-то  отказался
                понять суть..."
                       "Руководство. Межзвездная Медицинская Служба" c.101

     В первый день Кэлхаун уныло бродил по  детским  приютам,  построенным
первыми юными колонистами, когда корабли начали выгружать совсем маленьких
на посадочные решетки Канополиса. Приюты  не  так  уж  похожи  на  детдом,
конечно, но молодое поколение Федры было поставлено  взрослыми  в  слишком
жесткие  условия.  Время  неизбежной  вспышки  солнца  не  было   известно
наверняка. Она задерживалась, как на сегодняшний день, почти на  пять  лет
со дня обнаружения ее неотвратимости. Если  бы  столь  сильное  отклонение
можно было предвидеть, то сначала бы были отправлены взрослые  и  техника.
Но вспышка не поддавалась расчету. Она  -  игрушка  в  руках  вероятности.
Определенные переменные непостоянства неизбежно совпадут раньше или позже.
Как только это произойдет  -  конец  и  окончательная  катастрофа.  Солнце
превратится в ужасающий огненный шар и уничтожит жизнь в  своей  солнечной
системе. Расчеты показали, что вспышка, скорее всего, произойдет в  первый
же год, два против одного - в два года, пять против одного - в три. Шансов
продержаться столь долго у Федры практически не  было.  Население  планеты
уже должно было погибнуть.
     И, сохраняя трезвость ума и здравый смысл,  люди  поступили  разумно.
Сначала спасли тех своих детей,  что  могли  позаботиться  о  себе,  затем
отправили остальных. Но на юных колонистов было взвалено чудовищное бремя.
Даже взрослым не по силам был бы тот объем горнодобывающих, строительных и
сельскохозяйственных работ, что свалился на подростков. При этом  им  едва
хватало продовольствия, а ртов все прибывало. Излишков  жилья  никогда  не
было, а с каждым новым кораблем  прибывали  все  меньшие  дети,  требующие
жилья и ухода больше, чем предыдущие. А в мире предков их было достаточно.
     Кэлхаун  видел  девочек,  посвятивших  себя  детям-квазисиротам.  Они
привносили с собой, скорее  всего,  трогательную  атмосферу  авторитета  в
среду малышей. Но иногда были способны и на жестокость.  Временами  у  них
появлялась необходимость защищать не детишек, а самих  себя  от  неуклюжих
ухаживаний несовершеннолетних увальней, считавших себя неотразимыми.
     Получалось очень даже хорошо.
     Малыши  были  точно  такими,  как  предполагал   Кэлхаун.   Во   всех
отношениях.  Малыш,  который  первым  встретился  ему  был   экстремальным
случаем, но результат  игр  по  доверенности  бросался  в  глаза  повсюду.
Кэлхаун вынужденно проверял, один за другим,  приюты  для  детей.  За  ним
ревниво следили спокойные лица юных нянек. Но их смешило, когда Мургатройд
вслед за Кэлхауном пытался  измерять  температуру  и  все  остальное.  Его
пришлось остановить, когда он попытался взять  мазок  из  горла,  что,  по
словам Кэлхауна - сущий пустяк.
     После четвертой такой инспекции он сказал Эльзе:
     - В дальнейшей проверке необходимости больше нет. А  куда  подевались
мальчики того же возраста, что и девочки-няни: тринадцати-,  четырнадцатии
пятнадцатилетние?
     В ответе Эльзы послышалось смущение:
     - В большинстве своем  они  живут  в  глуши.  Охотятся,  ловят  рыбу,
осваивают новые территории. Некоторые занялись земледелием... Я не  думаю,
что нам хватало бы продуктов питания, если бы не они, хотя количество ртов
сейчас не прибавляется.
     Кэлхаун понимающе кивнул. Во всех городах галактики малые дети  обоих
полов встречаются повсюду, так же, как девочки-подростки  и  взрослые.  Но
мальчишки упомянутого  возраста  всегда  и  везде  умудряются  становиться
невидимыми.  Они  собираются  в  группы  подальше  от  глаз  людских,  где
устраивают захватывающие  игры  и  абсолютно  бессмысленные  исследования.
Повсеместно им не нужна никакая иная компания, чем общество себе подобных.
     - Твоему мужу, - сказал Кэлхаун, - лучше попытаться собрать часть  из
них в одном месте. Насколько мне не изменяет память, в этом возрасте очень
сильно развито романтическое чувство долга. Очень  скоро  нам  понадобятся
романтики.
     Эльза к этому времени уже поверила в Кэлхауна,  убедившись,  что  его
действительно беспокоит судьба малышей. Расстроившись, она спросила:
     - Ты действительно считаешь... старики атакуют нас? Я повзрослела  за
то время, что нахожусь здесь. Те из нас, что прибыли первыми, сейчас почти
такие же, как оставшиеся на Федре... в определенном смысле. Более  молодые
начали относиться к нам с презрением, потому что мы пытаемся...  управлять
ими.
     - Если ты хочешь сказать,  что  считаешь,  что  к  этой  войне  можно
относиться по-разному, то ты совершенно права. Но  подумай  над  тем,  что
твой муж может сделать, чтобы собрать здесь побольше рыбаков и  охотников.
Я возвращаюсь на корабль.
     Его отвезли обратно к посадочной решетке. Сделал  это  не  Уолкер,  а
другой из находящихся теперь под  подозрением  двадцатипятилетних  жителей
деревушки первопоселенцев. Работавший с Уолкером с самого начала  и  такой
же до предела озлобленный, он вдруг обнаружил, что его относят к  старшему
поколению. И по прежнему был зол сразу на всех на Федре, но...
     - Все это непорядок! - мрачно ворчал парень, пока они ехали по  почти
пустынному городу к посадочной решетке.  -  Мы  должны  организовать  нашу
жизнь лучше, чем у них - это да! Но  чтобы  вообще  отказаться  от  всякой
организации - это же нонсенс! У нас имеется несколько пареньков с железным
характером, которым все это по нраву, но мы поставим их на место!
     У Кэлхауна зародились пока еще не совсем четкие подозрения.  Дефицита
в идеях создания социальных систем, которые превратят жизнь в  рай  земной
для их обитателей, не было нигде и никогда.  Благодаря  случайности  здесь
возник мир, населенный исключительно  молодежью.  Он  попытался  на  время
забыть о том, что (в этом он, к несчастью, был абсолютно уверен) вскорости
обнаружит на корабле; попытался обдумать эту, на первый  взгляд  идеальную
возможность абсолютно  новой  и  лучшей  организации  жизни  человеческого
общества.
     Но поверить в нее  не  мог.  Слишком  уж  хорошо  срабатывает  теория
инстинктивной культуры. Медицинская Служба считала доказанным, что базовый
образец  человеческой  культуры  является  скорее  делом  инстинкта,   чем
результатом эволюции вследствие проб и ошибок. Индивидуальное человеческое
существо в течение жизни проходит сквозь  серию  заготовленных  инстинктом
ролей для  разных  возрастных  групп,  с  помощью  которых  оно  выполняет
различные функции в социальной организации, которая может варьироваться от
общества к обществу, но никогда не  изменяет  своей  природы.  Организация
должна  использовать   последовательность   функций,   которые   исполняет
понукаемый инстинктом индивидуум. Если она не  использует  в  полной  мере
своих членов или дает разгуляться их инстинктам, то  обречена  на  гибель.
Попытки нового общества сделать равными не только всех членов общества, но
и уравнять все возрастные категории еще более летальны. Из этого ничего не
выйдет.
     Кэлхаун с горечью подумал об  ожидающей  его  на  медкоре  работе  по
тестированию  мазков.  Когда  машина  направилась  к  разверстому   центру
решетки, он сказал:
     - Моя работа  -  Медицинская  Служба.  Не  мое  дело  учить  вас  как
планировать новый мир. Даже если у меня и есть  идеи,  я  оставлю  их  при
себе. Но кто бы ни был главным из вас, он должен подготовиться к  грядущим
неприятностям.
     - Мы отразим все атаки Федры!  -  мрачно  заверил  его  юноша.  -  Им
никогда не приземлиться живыми, а если они все  же  умудрятся,  то  горько
пожалеют об этом!
     - Я не о Федре, - ответил Кэлхаун.
     Машина остановилась впритык к медкору. Он вышел. В его  отсутствие  в
корабль кто-то пытался проникнуть. Шайка, находящаяся в здании  управления
и, теоретически, защищающая Пес-3 от вторжения из космоса,  явно  пыталась
удовлетворить свое любопытство, вызванное корабликом.
     Кэлхаун вошел вовнутрь. Мургатройд защебетал, как только его опустили
на пол. Он обалдело носился  по  кабине,  откровенно  радуясь,  что  снова
находится в знакомой обстановке. Кэлхаун не обращал на него  внимания.  Он
закрыл и замкнул двери шлюза, щелкнул выключателем  космофона  и,  экономя
слова, произнес:
     -  Медкор  "Эскулап-20"  вызывает  флот  Федры!  Медкор  "Эскулап-20"
вызывает...
     Динамик буквально оглушил его, когда  кто-то  завопил  в  микрофон  в
здании управления.
     - Эй, там, на корабле! Немедленно прекратите! Никаких  переговоров  с
врагом!
     Кэлхаун приглушил звук и терпеливо повторил.
     - Медкор "Эскулап-20" вызывает флот  Федры!  Отвечайте,  флот  Федры!
Медкор "Эскулап-20" вызывает...
     В ответ послышался хор раздраженных голосов из здания по соседству.
     Пестрая,  чванливая,   самовлюбленная   охрана   посадочной   решетки
пыталалась вломиться в корабль из простого любопытства, но достаточно было
Кэлхауну совершить поступок, не вызвавший всеобщего восхищения, чтобы  они
страшно возмутились. Производимый ими  гам  не  давал  услышать  ожидаемый
ответ космофлота, парящего где-то близко. Но  минуту  спустя  кто-то  один
отпихнул, по всей вероятности, остальных от микрофона и закричал:
     - Эй, ты! Продолжай в том же духе - и мы прикончим  тебя!  Нам  нужна
решетка, в том числе и для этого.
     - Медкор - управлению!  Мне  нужно  вам  кое-то  сказать.  Но  не  по
космофону. Если хотите, пусть ваши ведущие специалисты по  решетке  выйдут
наружу и я все скажу через громкоговоритель.
     Он отключил космофон и  начал  ждать.  Вскоре  из  здания  управления
высыпала стайка рассвирепевших юнцов. Кэлхаун узнал одного из них -  того,
который гордо улыбался после безупречной посадки медкора. Толпа  свистела,
выкрикивала угрозы в сторону корабля.
     Кэлхаун  обратился  к  ним  через  громкоговоритель,  который  обычно
используется для переговоров с наземным персоналом перед стартом.
     - Корабль заправлен для  путешествия  в  овердрайве.  Батареи  Дуэнна
заряжены до предела. Если вы только попробуете создать силовое поле вокруг
него, я разряжу на поле полдюжины овердрайвовых зарядов за один прием, и у
вас не останется ни одной неповрежденной цепи. Как после этого вы  думаете
сражаться с кораблями Федры? Подслушивайте, если хотите,  записывайте.  Но
не пытайтесь мне мешать!
     Он снова включил космофон и терпеливо взялся за старое.
     - Медкор "Эскулап-20" вызывает флот Федры! Медкор...
     Глаза его наблюдали за яростными  спорами  перед  зданием  управления
решеткой.  Некоторые  из  ребят  были  в  бешенстве.   Но   юноша,   столь
профессионально обращающийся с  решеткой,  не  менее  резко  парировал  их
выпады.  Слова  Кэлхауна  не  были  пустой  угрозой.  Поле  решетки  можно
взорвать.  Корабль,  находящийся  внутри   решетки,   может   сделать   ее
неработоспособной. Уходя в овердрайв, корабль этого типа  расходует  около
четырех унций энергии, чтобы создать вокруг  себя  поле,  внутри  которого
можно превзойти скорость света. Мощь до такой  степени  колоссальная,  что
измерять ее в  лошадиных  силах  или  киловатт-часах  бессмысленно.  Когда
корабль выходит  из  овердрайва,  большая  часть  энергии  возвращается  в
батареи. Относительные потери ничтожны. Но, разрядившись в  силовое  поле,
три-четыре таких заряда превратят оборудование решетки в кучу хлама.
     Кэлхаун получил ответ из бездны как раз тогда, когда члены группы  из
здания управления, устав от перебранки, вошли вовнутрь, чтобы послушать, о
чем он будет говорить с врагами.
     - Говорит флот Федры, - послышалось рычание из динамика.  -  Что  вам
надо?
     - Исходя из полномочий офицера Медицинской Службы, -  властно  сказал
Кэлхаун, - хочу вас предупредить, что с сего момента я  объявляю  карантин
на всей территории планеты. Любые контакты с ней из космоса  запрещены  до
тех пор, пока угроза здоровью жителей планеты не станет подконтрольной. Вы
обязаны сообщить о карантине на все корабли и во все космопорты, с  какими
в состоянии связаться. Конец сообщения.
     Тишина. Затянувшаяся тишина. И снова рычание.
     - Что вы сказали? Повторите!
     Кэлхаун  повторил  сообщение.  Потом  этого   отключил   космофон   и
распаковал образцы мазков, которые  взял  в  каждой  из  детских  колоний.
Извлек лабораторное оборудование. Поместил один  из  мазков  в  культурный
слайд, позволяющий исследовать живые организмы  в  их  развитии.  И  начал
проверять свои  профессиональные,  крайне  специфические  подозрения.  Для
начала  испытал  на  них  различные  антибиотики.  Грубо,   но   логически
безупречно идентифицировал инфекцию. С каждой минутой лицо его становилось
все более мрачным. Взяв другой мазок, он  повторил  все  сначала.  Третий,
четвертый, пятый, десятый... Вид его стал совсем угрюмым.
     Наступил вечер. Кто-то замолотил по корпусу корабля. Кэлхаун  включил
микрофон и громкоговоритель.
     - Что вам надо?
     Из сгущающихся сумерек послышался злой голос молодого Уолкера. Экраны
показали дюжину, или даже больше  обитателей  Пса-3,  яростно  спорящих  о
чем-то у него за спиной. Но младший Уолкер и четыре-пять человек  рядом  с
ним стояли в зловещем спокойствии.
     - Что это за нонсенс о карантине? - жестким тоном допытывался стоящий
снаружи. - Дело не в том, что мы можем понести  торговые  убытки.  Просто,
что это все значит?
     - Это значит, - объяснил ему Кэлхаун, - что ваш прекрасный новый  мир
приравнивается к трущобам. Вы заставляли детей вести себя тихо,  используя
психоцепи. В результате дети не ели как следует  и  совсем  не  занимались
физкультурой. Они ослаблены от недостатка  движения  и  недоразвиты  из-за
отсутствия собственных игр. Как и дети трущоб они задержались в  развитии.
Вы на грани самоуничтожения. И легко перешагнете эту грань.
     - Ты с ума сошел! - фыркнул Уолкер. Он обиделся.
     - В четырех колониях для детей, в которых я побывал, мною  обнаружены
четыре случая дифтерии в начальной стадии, два случая тифа, три - краснухи
и кори. В общем, есть случаи почти всех болезней, которые ты  в  состоянии
назвать. Дети вырастили в себе эти болезни из  того  резервуара  инфекции,
который мы, люди, всегда тащим с собой. Они достигли  заразной  стадии  до
того, как я появился здесь. Но вы заставили их вести себя  так  тихо,  что
никто и не заметил, что они больны. Наверняка, они заразили друг  друга  и
нянечек, а через них ребят вашего поколения.  Сделано  все  возможное  для
начала целого ряда самых беспощадных эпидемий. А у вас нет ни  врачей,  ни
антибиотиков. Нет даже шприцов, с помощью которых  можно  было  бы  делать
уколы при наличии лекарств.
     - Ты с ума сошел! - запротестовал младший Уолкер. Просто сошел с ума!
Не трюк ли это Федры, чтобы заставить нас сдаться?
     - Трюк Федры, - ответил Кэлхаун тоном еще более неприязненным, чем до
этого, - это атомная бомба, которую они собираются сбросить на  посадочную
решетку - я думаю, независимо от того, будет карантин или нет, ровно через
два дня. Учитывая общую ситуацию, не думаю, что это так уж важно.

                                    6

                     "...Наиболее  тяжелым   делом   является   обеспечить
                участие  других  в  делах,  о  которых  те  вначале  и  не
                помышляли..."
                       "Руководство. Межзвездная Медицинская Служба" с.189

     Кэлхаун работал  всю  ночь,  присматривая  за  инкубаторами  культур,
являющихся частью технического оборудования медкора. В приютах  для  детей
он взял мазки из горла. На корабле поместил их в питательную среду и начал
исследовать под микроскопом. Подтвердились худшие ожидания,  разработанные
в деталях на основании хвастливо описанной Фредериксом  системы  ухода  за
детьми с помощью психоцепи, и это его сильно угнетало. Он  мог  заранее  в
деталях записать полученные теперь результаты только на основании  беглого
осмотра малыша Джека, показанного ему молодой женой Уолкера. Он  ненавидел
действительность  за  то,  что   она   так   старательно   согласилась   с
предположениями теории.
     В теле каждого человека микробы всегда в изобилии. Хорошее здоровье -
это в том числе и непрекращающаяся схватка со слабой и  внешне  незаметной
инфекцией.  В  результате  победы  над  легким  вторжением  тело  человека
вырабатывает защиту, которая понадобится ему в случае  тяжелого  вторжения
заразы. Без таких постоянных, хоть и незаметных побед тело  разучилось  бы
держать мощную оборону против инфекции. Однако, недоедание и  даже  просто
истощение могут ослабить в общем-то солидно  оснащенное  тело  для  такого
рода партизанской войны. Если ослабленный ребенок проиграет хотя  бы  одну
схватку, он может быть побежден болезнью, о которой и  не  подозревал  бы,
будучи чуточку покрепче.  Но,  побежденный,  он  становится  спорадическим
случаем инфекционного заболевания - случаем вне связи с уже  наблюдаемыми.
И может стать источником эпидемии. В условиях трущоб эпидемии болезней,  о
которых годами никто  не  слышал,  возникают  и  распространяются  подобно
пожару. Из лучших побуждений и с максимальной изобретательностью поколение
юных колонистов на  Псе-3  сделали  все  это  неизбежностью  для  малышей.
Оказавшись непосильным бременем, малыши недополучали  занятий  и  игр,  а,
следовательно, страдали недостатком аппетита и ухода. У Медицинской Службы
давно считалось аксиомой, что один постоянно  голодный  ребенок  -  угроза
всей планете.
     Кэлхаун доказал это с пугающей  убедительностью.  Высеянные  культуры
поразили даже его. Перед рассветом он применил к ним  особые  генетические
свойства Мургатройда. Мургатройд протестующе пискнул: "Чи!", когда Кэлхаун
проделал  необходимые  манипуляции  на  небольшом  участке  его   ягодицы,
известном своей нечувствительностью к боли. Но  потом  он  встряхнулся  и,
демонстрируя  свое  уважение  к  Кэлхауну,  принял  хмурый  вид,  имитируя
атмосферу напряженного  внимания,  что  окружала  врача.  Затем,  придя  в
хорошее настроение, он начал подражать человеку и, став  на  задние  лапы,
начал настраивать всевозможную воображаемую аппаратуру  задолго  до  того,
как что-то в этом роде, по  его  предположениям,  должен  будет  проделать
Кэлхаун.
     Наконец Мургатройд угомонился (немножко раньше,  чем  обычно)  и  лег
спать. Кэлхаун наклонился над ним,  подсчитал  частоту  дыхания  и  пульс.
Тормал уснул. Кэлхаун, нервничая, грыз ногти.
     Он отправлялся на это задание с явной неохотой, поскольку считал  его
глупым. Теперь  оно  вызывало  страх,  усиливающийся  по  мере  того,  как
становилось  все  более  понятно,  что  это  не  так.   Кэлхаун   наблюдал
Мургатройда  со  всепоглощающим  беспокойством  медика,  понимающего,  что
тысячи жизней зависят  от  его  профессиональной  эффективности,  но  сама
эффективность зависит от факторов, ему не подконтрольных.  Мургатройд  был
на этот раз одним из факторов, но только одним из двух.
     Тормал - приятная маленькая зверюшка и Кэлхаун его  очень  любил.  Но
тормалы были полноправными членами экипажа одиночного медкора, потому  что
метаболизм у них был таким же, как и у людей. В то же время  по  имеющимся
сведениям ни один тормал не умер от инфекционной болезни. Они  могут  быть
инфицированы болячками человека, но только единожды и в легкой форме.  Как
оказалось,  у  тормалов  колоссальная  чувствительность  к   бактериальным
токсинам. Появление инфекции в системе кровообращения вызывает немедленную
и бурную реакцию - производство антител в огромных количествах.  Теоретики
утверждают, что у  тормала  активная  иммунная  система  -  в  отличие  от
пассивной   у   человека.   Их   организм    ведет    агрессивный    поиск
микроскопического  врага  и  тут  же  его  уничтожает,  в  то  время   как
человеческий позволяет врагу укрепиться,  прежде  чем  предпринимает  меры
самозащиты.
     Если  все  будет  идти  нормально,  через  несколько  часов   система
кровообращения  Мургатройда  будет  насыщена  антителами,  летальными  для
привитых Кэлхауном культур. Все бы ничего, если бы не одно обстоятельство.
Мургатройд весит не больше двадцати фунтов.  А  в  антителах,  производить
которые по силам только ему одному, нуждается большинство жителей планеты.
     Проспал тормал с  завтрака  до  ленча.  Дыхание  немного  частило  по
сравнению с нормальным. Нарушилось сердцебиение.
     Наступил полдень. Кэлхаун ругался про себя, рассматривая  медицинские
приборы  и  инструменты,  вынутые  из  шкафчиков  по   случаю   проведения
биологических микроанализов  -  крошечные  пробирки,  вмещающие  не  более
полукапли, бутылочки с реагентами, содержащие доли миллилитра, инструменты
и весы размера намного меньше  кукольного.  Если  ему  удастся  определить
структуру или формулу антител, выработанных организмом Мургатройда,  можно
будет синтезировать их в достаточном количестве. Да только на  медкоре  не
из чего было произвести такую прорву сыворотки.
     Оставался единственный шанс. Кэлхаун щелкнул выключателем  космофона.
И сразу из динамика послышался голос.
     "...вает   медкор   "Эскулап-20"!   Флот   Федры   вызывает    медкор
"Эскулап-20"!"
     - Медкор на связи, - ответил Кэлхаун. - Что случилось?
     Голос монотонно  продолжал:  "Вызываю  медкор  "Эскулап-20"!  Вызываю
медкор "Эскулап-20"! Вызываю...". Флот должен был быть очень далеко,  если
понадобилось столько  времени,  чтобы  услышать  ответ  Кэлхауна.  Наконец
автозапросчик  отключили.  "Медкор!  Наши  врачи   хотят   знать   причину
неприятностей на Псе.  Можем  ли  мы  помочь?  У  нас  имеются  санитарные
корабли, экипированные и в полной готовности."
     - Весь вопрос в том, смогу ли я идентифицировать формулу и  структуру
антител и удастся ли вам синтезировать то, что  я  идентифицирую.  Что  вы
можете сказать  о  вашей  лаборатории?  Как  вы  обеспечены  биологическим
сырьем?
     И снова  ожидание.  Судя  по  интервалу  между  вопросом  и  ответом,
корабль, ведущий с ним переговоры, находился не менее чем в пяти миллионах
миль. Но все равно ближе, чем ближайшая внешняя планета системы Пса-3,  на
которой находилась база флота Федры.
     В ожидании ответа Кэлхаун услышал бормотание. Оно могло доноситься из
здания управления,  стоящего  у  посадочной  решетки.  Шайка  недоверчивых
увальней подслушивала. Кэлхаун пригрозил им разрушить посадочную  решетку,
если они предпримут враждебные действия  по  отношению  к  медкору,  но  в
действительности он  бессилен  что-либо  сделать,  пока  они  не  пытаются
использовать силовое поле. Они подслушивали, перешептываясь между собой.
     После долгой паузы пришел ответ из космоса. Флот  старшего  поколения
Федры находится на базе,  за  исключением  кораблей-разведчиков,  один  из
которых и вышел на связь. Флот полностью укомплектован  на  случай  любого
бедствия,  в  том  числе  и  биологическим  оборудованием.  На  нем  можно
синтезировать любой требуемый компонент, вплоть до... Степень сложности  и
класс были удовлетворительны.
     - Позавчера, - сказал Кэлхаун, - когда вы посадили меня на Псе-4, ваш
лидер Уолкер заявил, что дети ваши на этой планете губят ваших внуков.  Он
не объяснил, как. Но процесс сильно продвинулся и,  по  всей  вероятности,
все население Пса уйдет с ними. Во всяком случае, большая часть населения.
Мне  понадобятся  эти  санитарные  корабли  и  лучшие,  я  надеюсь,   ваши
биохимики. Направьте их как можно быстрее! Я попытаюсь договориться, чтобы
хоть санитарным кораблям разрешили посадку. Конец передачи.
     Он не выключил космофон, а продолжал слушать. И услышал как откуда-то
поблизости кто-то проговорил едко и зло:
     - Как же, как же! Мы позволим посадить под видом санитарных  корабли,
переполненные вооруженными до зубов людьми!  Мы  устроим  им  посадочку  -
пусть только сунутся!
     Послышался щелчок. Космофон в здании управления отключили.
     Кэлхаун  повернулся  к  спящему  Мургатройду.   У   здания   контроля
посадочной решетки началась какая-то возня.  Две  яркие  блестящие  машины
умчались куда-то. Кэлхаун переключился на планетарную радиосвязь.  Он  мог
перехватить сообщение на волне любой  длины,  используемой  для  связи  на
планете.  Ему  нужно  было  связаться  с  Уолкером  или  с  любым   другим
первопоселенцем. Зло на родную планету у них не прошло, но то, что Кэлхаун
сказал правду о состоянии малышей, они должны были начать понимать. Зная о
болезни, они ее обнаружат.
     Но планетарная связь молчала. Передачи не велись ни на  одной  волне.
Служба новостей  вообще  не  была  организована.  Молодые  люди  на  Псе-3
настолько  сконцентрировались  на  самих   себе,   что   не   позаботились
организовать выпуск информации. Не было развлекательных  программ.  Только
жаждущие популярности хотели бы попасть в эфир, но им не под силу создание
аппаратуры. К услугам Кэлхауна остались космофон, с дальностью в  миллионы
километров, и внешний  громкоговоритель  корабля,  с  дальностью  в  сотни
футов. Если выйти из медкора, то, по всей вероятности, назад не пробиться.
В любом случае, на ногах ему Уолкера не найти, а никого другого он  просто
не знал.
     Кроме того, на корабле  его  ждала  неотложная  работа.  Прежде,  чем
Мургатройд проснулся, обе машины вернулись. К этому времени дюжина  других
машин промчалась к зданию управления  мимо  центра  решетки,  оставляя  за
собой впечатляющие тучи пыли. Подъехав,  они  резко  притормозили.  Оттуда
высыпали  стаи  юнцов.  Многие  из   них   освистали   медкор,   угрожающе
жестикулируя в его сторону. Затем все вошли в здание.
     - Чи? - попытался завести  разговор  Мургатройд.  Он  уже  проснулся.
Кэлхаун обнял его.
     - Ну, посмотрим, как твои дела,  -  мрачно  проговорил  он.  -  Будем
надеяться, что ты сделал свое дело, Мургатройд!
     Зверек послушно вскарабкался на заранее  приготовленный  стол.  И  на
этот раз действия врача не причиняли боли. Крошечный  участок  на  ягодице
Мургатройда сделали постоянно нечувствительным к  боли  вскоре  после  его
рождения. Кэлхаун извлек небольшое количество того, что, как  он  полагал,
было  высокоэффективным  антагонистом   болезнетворных   бактерий.   Всего
тридцать кубиков. Удалил красные кровяные тельца. Выделил плазму. Разбавил
мельчайшую ее долю и твердой рукой добавил ее в слайд с теми же культурами
- живыми - над которыми трудилась иммунная система Мургатройда.
     Культуры тут же погибли.
     В распоряжении Кэлхауна находился образец антитела,  которое  было  в
состоянии покончить с недопустимым и  теперь  вовсю  распространяющимся  в
мире молодых бедствием... если ему будет по силам сделать быстрый и точный
анализ, если санитарным кораблям Федры позволят совершить посадку, если им
удастся синтезировать составляющие антитела, некоторые  из  которых  очень
сложны, если население Пса сумеет отложить на время ненависть...
     Послышались звуки ударов по корпусу медкора. Он посмотрел  на  экран.
Двое  юношей,  стоя  в  дверном  проеме  здания  управления,  развлекались
стрельбой по медкору из спортивных ружей.
     Кэлхаун взялся за работу. Спортивные ружья - это  не  то,  что  может
нанести существенный вред кораблю.  За  час,  под  пошлепывание  случайных
пулевых попаданий по обшивке корабля,  он  проделал  тончайшую  работу  по
отделению плазмы от антител. В течение  второго  часа  безуспешно  пытался
разделить антитело на составляющие. Невероятно, но оно  не  делилось.  Ибо
состояло из единой субстанции.
     Послышался грохот, корабль задрожал.  На  экране  появилось  уносимое
ветром  облако  дыма.  Ребятки  из   охраны   решетки   взорвали   что-то,
предназначенное для бурения, вернее всего, под одним из стабилизаторов.
     Кэлхаун выругался. Причиной, конечно же, были его переговоры с флотом
Федры. Охрана решетки вознамерилась не  допустить  посадки.  Он  пригрозил
уничтожить управление, если они попытаются воспользоваться решеткой против
медкора,  но  она  понадобилась  им  в  готовности   как   оружие   против
космического флота. Им нельзя воспользоваться решеткой против Кэлхауна.  И
ему не причинить вреда, пока та  бездействует.  Они  хотят  избавиться  от
него.
     Кэлхаун вернулся к своему  делу,  время  от  времени  посматривая  на
происходящее снаружи. Вот появилась  группа  юных  воинов,  неся  в  руках
что-то тяжелое. Больший заряд взрывчатки, скорее всего. Он подождал,  пока
они не подошли на расстояние в несколько ярдов  от  корабля.  Затем  нажал
кнопку запуска аварийной ракеты. Тонкий, не толще карандаша, столб пламени
внезапно возник между стабилизаторами, на которых покоился корабль. Был он
бело-голубого цвета - цвета солнца. В мгновение ока полыхнул огнем во  все
стороны, затем пламя съежилось и исчезло в выжженной  им  же  дыре.  Но  и
мгновения  хватило,  чтобы  загорелась  упаковка  и  юнцы,  бросив   груз,
разбежались во все стороны. Столб огня зарывался все глубже.
     Клубы дыма и пара становились все  гуще.  Внезапно  мертвенно-бледная
вспышка озарила иллюминатор. Брошенный молодыми воинами груз исчез в  этой
вспышке, которая была больше похожа на удар молнии.  Корабль  задрожал  от
детонации. На месте груза появился кратер.
     Кэлхаун отключил  аварийную  ракету.  За  десять  секунд  она  сожгла
четвертую часть горючего.
     С сумерками пришла вторая ночь на этой планете. Он отметил, что часть
машин снова куда-то умчались.  Но  на  этот  раз  они  старались  проехать
подальше от корабля. Врач продолжал заниматься своим делом. Почти тридцать
часов он уже потерял, собирая образцы мазков из детских горлышек,  работая
с Мургатройдом, ожидая результата, отделяя антитела из плазмы,  которых  в
конечном счете оказалось не больше, чем пыльцы на крыле у бабочки.
     Он продолжал работать всю ночь  напролет.  Далеко,  на  расстоянии  в
десятки, а может и в сотни миль санитарные корабли флота Федры  стартовали
с поверхности ближайшей внешней планеты. На предельной скорости они мчатся
к  Псу-3.  Им  понадобятся  результаты  работы  Кэлхауна,  чтобы  помешать
разразиться эпидемии, которая сведет на нет  все  жертвы,  понесенные  при
строительстве колонии. Но для этого его работа должна быть безупречной.
     А, значит, утомительно скучной, педантичной, изматывающе  поглощающей
прорву времени. Весь предыдущий опыт помогал ему в работе,  он  знал,  что
вот эта группа радикалов  почти  наверняка  должна  войти  в  молекулярную
схему, эта - очень вероятно, стоит поискать цепочки  вот  такого  типа,  а
такие полимеры - возможно... И, тем не менее, к утру он смертельно  устал.
Глаза болели так, как будто их засыпало песком. Казалось, мозги  пересохли
и голова набита опилками. Но когда заалел восток, осветив городские башни,
в его руках была формула сложной молекулы, выработанной  мохнатым  тельцем
Мургатройда.
     Понимание того, что работа сделана, только-только начала проникать  в
его  затуманенные  мозги,  когда  то  подпрыгивающие,  то  ныряющие   лучи
фар-близнецов появились в зияющем пустотой центре посадочной решетки.  Они
казались чрезвычайно  яркими  в  красноватых  сумерках.  Остановились.  Из
машины выпрыгнул человек и побежал к кораблю.
     Кэлхаун устало щелкнул  выключателем,  включив  внешние  микрофоны  и
динамики.
     - Ну что там еще?
     Человек оказался Уолкером-младшим.
     - Ты оказался прав! - закричал он голосом на грани срыва.  -  Повсюду
больные! Это эпидемия! Она только начинается!  Люди  чувствуют  усталость,
раздражительность, замыкаются в себе.  Никто  и  не  догадывается!  Но  их
лихорадит! Покрывает сыпью! Некоторые в бреду! Хуже всего дела у малышей -
они всегда вели себя тихо - но болезнь везде и повсюду! У  нас  еще  никто
никогда не болел! Что нам делать?
     Кэлхаун устало сообщил:
     - У меня имеется образец антитела. Его создал Мургатройд.  Санитарные
корабли Федры  направляются  сюда.  Они  начнут  производить  лекарство  в
достаточном количестве, а их доктора сделают прививки каждому.
     - Но это значит, что они совершат посадку! А, следовательно,  захват!
Я не могу позволить им сесть! Я не обладаю достаточной  властью!  И  никто
другой! Слишком много наших скорее  погибнет,  чем  впустит  их!  Они  нам
лгали. Достаточно плохо уже то, что мы  позволяем  им  висеть  у  нас  над
головой. Им мы не можем позволить помочь нам!  И  не  позволим!  Мы  будем
сражаться! Лучше сначала погибнуть!
     Кэлхаун слепо моргнул.
     - Это вы решайте без меня. Если вам не терпится умереть, я не в силах
вас остановить. Умереть сначала или потом - выбор ваш. Вот и выбирайте.  А
я пошел спать!
     Он отключил  микрофон  и  динамики.  Глаза  слипались  и  держать  их
открытыми не было больше сил.

                                    7

                     "...В плане чисто практическом, если  человек  должен
                бросить законченное им дело, и при этом ему хочется, чтобы
                оно осталось после его отбытия, ему нужно  найти  кого-то,
                кто останется там и сможет присматривать за ним и защищать
                его в течении всей своей жизни."
                  "Руководство. Межзвездная Медицинская Служба." с.167-168

     Мургатройд дергал Кэлхауна и возбужденно щебетал ему в ухо.
     - Чи! Чи-чи-чи!
     Кэлхаун поморгал и, наконец, открыл глаза. Послышался грохот.  Медкор
закачался на своих стабилизаторах. Он почти перевернулся, но  остановился,
а затем медленно пошел назад и, минуя вертикальное  положение,  отклонился
почти на тот же угол в противоположную сторону.  Послышался  скрип  -  это
земля просела под одним из стабилизаторов.
     Кэлхаун проснулся окончательно.  В  одно  мгновение  он  оказался  на
противоположной стороне каюты в кресле за пультом  управления.  Послышался
второй сильный удар. Проведя рукой по рядочку переключателей, включил  все
источники информации и коммуникации. Ожили все экраны,  космофон,  внешние
микрофоны, громкоговорители и даже устройство планетарной  связи,  которое
немедленно  сообщит  о  любом  излучении  в  электромагнитном  спектре   в
атмосфере этой планеты.
     Каюту заполонил бедлам. Из динамика космофона донесся зычный голос:
     - Это наше последнее слово! Или вы разрешите посадку, или...
     Внешние динамики донесли оглушающий грохот взрыва.  Корабль  прилично
тряхнуло, он окутался  белым  дымом.  Время  шло  к  обеду,  и  гигантская
кружевная структура  посадочной  решетки  была  отчетливо  видна  на  фоне
ярко-голубого неба. Доносились разряды каких-то удаленных на  тысячи  миль
электрических  штормов.  Крики  тоже  проникли  в  корабль  через  внешние
микрофоны.
     Две группы фигурок в пятидесяти - ста ярдах  от  медкора  старательно
трудились над какими-то расположенными на земле объектами. Вот  их  окутал
дым, затем послышалось тяжелое эхо  взрыва:  "Бу-ум!".  Медленно  вращаясь
вокруг поперечной оси, к  кораблю  несся  предмет,  оставляющий  за  собой
разлетающиеся искры. Он упал у основания вертикально стоящего медкора.
     В момент взрыва Кэлхаун включил аварийную ракету. Ее грохот  наполнил
корабль. Динамик космофона снова зарычал:
     - Мы нацелили на вас мегатонную бомбу! Это наше последнее слово!  Или
вы разрешите посадку, или мы прорвемся с боем!
     Снаряд самодельной  пушки  с  грохотом  взорвался.  Благодаря  помощи
аварийных ракет, взрыв подбросил  медкор,  который,  приподнявшись,  снова
опустился, но только две его опоры коснулись земли. Корабль начал падать -
третьей опереться было не на что.
     В случае падения  медкор  станет  абсолютно  беспомощным.  Его  можно
взорвать, расположив взрывчатку между корпусом и землей. Один  кратер  уже
готов - там, где раньше покоилась третья опора.
     Кэлхаун передвинул рычаг до конца. Корабль завис и начал подниматься.
Вот  он  поднялся  до   половины   посадочной   решетки.   Его   стройное,
сверхвысокоскоростное пламя полосовало почву, оставляя  за  собой  дымящий
раскаленный след. Фигурки у бомбометов разбежались во все стороны.  Медкор
выравнялся и начал подниматься.
     Кэлхаун выругался. Решетка  была  защитой  планеты  от  вторжения  из
космоса, поскольку  запускала  снаряды  любого  размера  с  очень  хорошей
точностью в любую цель в радиусе  десятков  тысяч  миль  -  добрая  дюжина
диаметров  планеты.  Ее  операторы  хотели  отбить  атаку  флота  Федры  и
нуждались в избавлении от медкора, прежде чем пустить по  виткам  энергию.
Теперь им это удалось.
     Теперь  они  могли  запускать  бомбы,  булыжники  -  все,  чем  может
оперировать силовое поле.
     Космофон рявкнул снова:
     - Эй, вы, там, на земле! Наш снаряд нацелен прямо на вашу решетку! Он
начинен мегатонной атомной бомбой! Эвакуируйте район!
     Кэлхаун снова выругался. Шайка ли, охрана или,  если  угодно,  группа
юных  воинов,  защищающая  решетку,  слишком  самоуверенна,  чтобы  угроза
возымела на нее должное воздействие. Если более мудрые головы  и  были  на
Псе-3, они не взяли на себя  командование.  Человеческое  общество  должно
быть целостным, иначе оно неработоспособно. Цивилизация, существовавшая на
Федре-2, раскололась из-за угрозы взрыва солнца. Ее фрагменты - на  Федре,
флоте, в каждой небольшой общине Пса-3 - были неполны и неспособны мыслить
или действовать с учетом  интересов  остальных.  Каждая  группка  на  этой
планете только на словах горой стояла за других. Молодой мир этой  планеты
в принципе был неспособен на самоорганизацию больше, чем в  мини-масштабе.
И одна из таких мини-групп владела решеткой и с ее помощью будет сражаться
до конца, безотносительно к мнению остальных,  поскольку  состоит  она  из
членов влекомой инстинктом группы юных воинов.
     Медкор все еще находился за изгородью высотой в полмили, что и являет
собой решетка. Пока Кэлхаун пристегивался к креслу, корабль поднимался все
выше и  выше.  Вот  он  достиг  вершины  единственной  защиты  колонии  от
вторжения  извне.  Своеобразная   гофрированная   губа   этой   структуры,
являющаяся источником силового поля, качнулась к нему. Он нажал на  газ  и
медкор рванул вверх.
     Оглушающий крик донесся из динамика:
     - Эй, ты! Убирайся к своим старикашкам! Мы до тебя еще доберемся!
     Очевидно, голос донесся снизу. Корабль резко рванул вверх.
     - Медкор вызывает флот! Отзовите снаряд назад! У меня с собой формула
антитела! На войну времени нет! Отзовите снаряд назад! - заорал в космофон
Кэлхаун.
     Насмешливый хохот - опять с земли. Затем  тяжелый  раскатистый  голос
пожилого человека.
     - Убирайся с дороги, медкор! Эти  желторотые  идиоты  сначала  губили
себя. Теперь они губят наших внуков! Если бы  мы  не  были  прежде  такими
мягкосердечными, и если бы сразу усмирили их, малыши не умирали бы сейчас!
Убирайся с дороги, медкор! Если ты можешь нам помочь, то сделаешь это  уже
после нашей победы!
     Небо стало пурпурным. Корабль достиг  соответствующей  высоты.  Затем
черным. Солнце Пес полыхало и сияло на  фоне  черного,  как  смоль,  неба,
усеянного  искрами  миллиардов  разноцветных   солнц.   Медкор   продолжал
подниматься.
     Кэлхаун чувствовал себя безнадежно  одиноким.  Под  ним  простиралась
залитая солнцем поверхность планеты, уже  загибающаяся  по  краям,  облака
заслоняли горы  и  покрытые  зеленью  равнины.  Вдалеке  вздымался  океан.
Городок у посадочной решетки теперь казался совсем  крошечным.  Вспаханные
поля больше не казались составленными из прорвы прямоугольничков, а  стали
просто клочками коричневого тумана между разноцветием пока еще девственной
земли. Пока на Псе-3 колонисты освоили малую толику нового мира.
     На экранах заднего  обзора  показалось  нечто,  мчащееся  вдогонку  с
ужасающей   скоростью.   Непонятный,   неопределенной    формы    предмет.
Обыкновенная груда земли с середины посадочной решетки, заброшенная  вверх
с  кошмарной  силой,  способной  садить  и  запускать  в  космос  корабли.
Сфокусированное  на  ней  силовое  поле  решетки  могло  управлять  ею  на
расстоянии в сотни тысяч миль. Неважно, из  чего  она  состоит.  На  такой
скорости  это  не  будет  удар  тела  определенной  массы.  Подобно  дождю
метеоритов, при ударе о медкор произойдет взрыв, который превратит в пар и
корабль, и глыбу. Но решетка должна будет отпустить глыбу накануне  удара.
Ведь в батареях Дуэнна содержится заряд  колоссальной  мощи.  И  если  его
разрядить на предмет, находящийся в фокусе силового поля, можно  разрушить
источник поля. Значит,  перед  столкновением  поле  придется  отключить  и
оператор это хорошо знает.
     Кэлхаун неистово рванул корабль  в  сторону.  Масса  бешено  мчащейся
материи пронеслась не более чем в сотне ярдов. Силовое поле освободило  ее
из-под своей опеки. Теперь она будет мчаться сквозь  пространство  месяцы,
годы, а, может быть, и вечность.
     Кэлхаун выравнял корабль и продолжил подъем. При этом начал диктовать
в космофон:
     - Верните снаряд назад! Вы не можете сбросить бомбу на Пес! Там люди!
Вы не можете сбросить бомбу на Пес!
     Ответа не последовало. Он начал снова.
     - Медкор вызывает флот Федры! На Псе  эпидемия!  Ваши  дети  и  внуки
опасно больны! Нельзя силой навязывать помощь! Огнем не проложить дорогу в
больничные палаты! Необходимо вступить в переговоры! Идти  на  компромисс!
Вы должны договориться, в противном случае и вы, и они...
     С земли послышался насмешливый комментарий.
     - Не бери дурного в голову, человечек с Земли! Не  мешай  их  попытке
приземлиться! Пусть они  попробуют  захватить  нас  и  снова  править!  Мы
достаточно долго их слушались! Пусть только попробуют  сесть  -  и  горько
пожалеют! Они навсегда покроют себя позором! Мы позаботимся об этом!
     Затем рокочущий бас, который у Кэлхауна ассоциировался с Федрой.
     - Не путайся под ногами, медкор! Раз дети наши больны, мы идем к ним.
Мы как раз подошли к черте, за  которой  двигатели  не  работают.  Взорвав
решетку, мы опустим посадочный корабль и высадимся на Псе!  Через  полчаса
наша бомба достигнет цели! Меньше чем через три часа  мы  высадим  десант!
Уйди с дороги!
     Кэлхаун ответил очень  грубыми  и  крайне  неприличными  словами.  Он
наткнулся на предельно эмоциональную патовую  ситуацию  между  враждующими
сторонами,  каждая  из  которых  была  неправа.  Бешеная  ярость  старшего
поколения Федры, отгороженного от мира, на  который  они  отправили  своих
детей, чтобы спасти их от неминуемой гибели, была сравнима  с  озлобленным
бунтом молодежи, немыслимо перегруженной непосильной работой и заботами до
такой степени, что никто не смог бы вынести подобное. Ситуация, в  которой
компромисс  невозможен,  поскольку  ни  одна  сторона  не  согласилась  бы
признать даже частичной победы противника. Ссора могла закончиться  только
битвой до победного конца. И,  кто  бы  не  победил  в  ней,  ненависть  к
противнику  сохранится.  Ибо  ненависть  такого  рода   не   нуждается   в
обосновании.
     Избавиться  от  нее  можно,  только  сменив  на  еще  более   сильную
ненависть.
     Кэлхаун от бессилия заскрипел зубами. Медкор мчался прочь от залитого
солнцем Пса-3. Не далее, чем в  нескольких  тысячах  миль,  сосредоточился
флот Федры. Его  экипаж  неистовствовал,  но  сердце  каждого  переполняла
тревога за судьбу врага, с которым предстояло сразиться.
     На земле ненависть поглотила старших колонистов - группу юных  воинов
в особенности, потому что именно для этой группы она наиболее подходяща  -
но и здесь она причиняла не меньшую боль, потому что, даже  будучи  правы,
они были неправы.  Каждый  импульс  благородства,  который  в  свое  время
заставлял их работать до изнеможения, до мятежа, теперь протестовал против
последствий этого мятежа. И тем не менее они верили, что мятеж обоснован.
     Мургатройда раздражал непрекращающийся  грохот  аварийных  ракет.  Он
взобрался на колени Кэлхауна и заявил протест:
     - Чи! - очень настоятельно. - Чи-чи!
     - Мургатройд!  -  заворчал  Кэлхаун.  -  Правила  Космической  Службы
гласят, что, в случае необходимости, члена экипажа медкора можно списать в
расход. Я сильно опасаюсь, что подошла наша с тобой очередь. Ну,  держись!
Мы попробуем провернуть одно дельце.
     Он развернул медкор хвостом вперед и на полную силу запустил  ракеты.
Корабль будет тормозить даже быстрее, чем набирал скорость. Затем настроил
индикатор ближайшей массы на максимальную разрешающую способность. На  нем
появилась быстро удаляющаяся масса из земли и камней Пса.  Затем  настроил
сканер для наблюдения за определенным участком неба.
     - Поскольку родители почувствовали себя  оскорбленными,  -  рассуждал
он, - то они сделали снаряд, который проложит  себе  дорогу  сквозь  любые
препятствия, которые расставят на его пути.  А,  значит,  он  должен  быть
управляемым. Очень сомнительно, что на планете есть  космический  корабль,
который смог бы с ним сразиться. По крайне мере, никто о нем не  упоминал.
Значит, он готов сражаться только с хламом, которым могут усеять его  курс
с помощью решетки. Это хорошо. Более  того,  отцы,  являясь  таковыми,  не
сделают снаряд высокоскоростным. Им  хочется  иметь  возможность  отозвать
снаряд в самую последнюю минуту. И они на это надеются.
     - Чи! - настаивал на своем неприятии ракетного грохота Мургатройд.
     -  Поэтому  мы  станем  по  возможности  больше  непопулярными  среди
родителей, - дальше рассуждал Кэлхаун,  -  и,  если  нам  удастся  выжить,
добьемся еще более сердечной ненависти от их сыновей. И  тогда,  благодаря
всеобщей ненависти к нам, им удастся  хоть  чуточку  терпеть  друг  друга.
Таким образом, возможно, разрешится  проблема  общественного  здоровья  на
Псе-3.
     Он тяжело вздохнул. На экране индикатора ближайшего объекта появилось
изображение предмета, движущегося к медкору. Сканер воспроизвел информацию
в мельчайших деталях. Небольшой  объект  двигался  к  планете  со  стороны
космоса. Его скорость и курс...
     С удвоенным ускорением Кэлхаун ринулся  наперехват,  в  то  же  время
заставляя корабль терять скорость убегания.
     Десятью минутами позже из космофона донеслось рычание:
     - Медкор! Как ты считаешь, чем это ты сейчас занимаешься?
     - Ищу приключений на свою голову, - последовал короткий ответ.
     Тишина. На экранах появилась крошечная яркая горошина,  возникшая  из
пустоты и медленно приближающаяся.  Кэлхаун  рассчитал  свой  курс.  Затем
изменил его.
     - Медкор! - донесся взволнованный  голос.  -  Уйди  с  дороги  нашего
снаряда! Это мегатонная бомба!
     Кэлхаун небрежно парировал:
     - Those who in quarrels interрose, must often wiрe a bloody nose. - И
добавил: - Я знаю, что это такое.
     - Оставь ее в покое! - все больше злился голос. -  Решетка  на  земле
засекла ее. Они запускают камни, чтобы взорвать ее.
     - Они плохие стрелки, - ответил Кэлхаун. - Ведь по мне промазали!
     И нацелил свой корабль. Он знал, на  что  тот  способен,  как  только
может знать человек, пролетавший на нем очень и очень  долго  -  абсолютно
точно знал все его возможности.
     Ракета издалека -  управляемый  снаряд  с  мегатонной  боеголовкой  -
яростно дымя, появился на фоне звезд. Как  могло  показаться  со  стороны,
Кэлхаун пошел на таран. Ракета, хоть и управляемая на расстоянии в  многие
тысячи километров, вильнула, чтобы  избежать  столкновения.  Нужно  время,
чтобы сканер зафиксировал и передал ситуацию, сигнал достиг флота Федры  и
контрольные импульсы вернулись назад. Кэлхаун рассчитывал на  это.  Должен
был. Но он и не шел на таран. Он вынуждал  снаряд  уклониться.  И  добился
этого.   Ракета   свернула   в   сторону,   Кэлхаун   развернулся   и    -
головокружительный трюк, от которого  волосы  на  голове  встают  дыбом  -
пламенем дюз прошелся по всей длине снаряда.  Толщина  пламени  не  больше
полудюйма, но температура -  как  на  поверхности  звезды,  Оно  аккуратно
разрезало снаряд пополам. Ужасная вспышка, которую почти физически  ощутил
Кэлхаун - взорвалось горючее. Атомная бомба -  единственная  из  известных
бомб, которая не взорвется, если ее разрезать пополам.
     Остатки управляемого снаряда продолжили свой путь к планете, но вреда
они уже не причинят.
     -  Отлично!  -  холодно  изрек  космофон,  но  Кэлхауну   послышалось
облегчение в голосе. - Ты только задержал нашу высадку и обрек  на  смерть
от инфекции лишние жизни!
     Кэлхаун проглотил что-то, что, как он полагал, было его под ступившим
к горлу сердцем.
     - Ну что же, - сказал он, - посмотрим, так ли это.
     Корабль потерял свою космическую скорость еще до встречи со снарядом.
Теперь он все быстрее падал назад.  Чтобы  осмотреться,  Кэлхаун  выключил
ракеты. Включив на мгновение дюзы, выровнял корабль параллельно земле.
     - Мне пора стать экономным, признался он  Мургатройду.  -  В  космосе
тяжело достать ракетное топливо. Если я  не  стану  бережливым,  мы  можем
застрять на орбите - прямо здесь, не в силах  спуститься!  Не  думаю,  что
местные жители проявят желание помочь нам.
     Медкор планировал с беспредельной, на первый  взгляд,  легкостью  над
бескрайними выпуклыми просторами мира, готового к войне. Меньше чем  через
полчаса он погрузился в черноту ночной тени Пса. А через три четверти часа
снова вышел на освещенную солнцем сторону уже в каких-то четырех милях  от
поверхности планеты.
     -  Не  хватило  скорости  для  того,  чтобы  остаться  на  орбите,  -
критически поделился соображениями с Мургатройдом Кэлхаун. -  Много  бы  я
отдал сейчас за хорошую карту!
     Он  напряженно  следил  за  проносящейся  под  кораблем  поверхностью
планеты. Ему надо было бы набрать большую высоту и он мог бы это  сделать,
если бы его не беспокоило ракетное горючее. Оно предназначалось только  на
крайний случай и весило слишком много, чтобы можно  было  запастись  им  в
достаточном количестве.
     На горизонте показался Канополис. Кэлхаун развил бешеную  активность.
Развернул  кораблик  и  нырнул  в  атмосферу.  Погасил  скорость  ракетным
пламенем и одновременно трением об атмосферу во время спуска.
     Корабль уже опустился до двух миль, когда перемахнул горную  гряду  и
под ним раскинулся город. На такой высоте он вполне мог разбиться. Кэлхаун
потратил горючее, чтобы остаться наверху,  дважды  включив  ракеты.  Очень
расчетливо.
     С  горизонтальной  скоростью   не   более   двухсот   миль   в   час,
поддерживаемый снизу пламенем  дюз,  стройным  как  лезвие  шпаги,  медкор
перемахнул через вершину посадочной  решетки.  Саблеобразное  пламя  бегло
прошлось по ближайшему краю. Очень бегло. Оно вспахало борозду, не отличая
стальные конструкции от медных силовых кабелей. Ракеты  яростно  взревели.
Первый обезоруживающий удар был  нанесен  решетке  во  время  нырка  вдоль
внутреннего ее края. Теперь корабль устремился вверх и  преодолел  дальнюю
сторону решетки  всего  в  нескольких  ярдах  от  широкой  медной  полосы,
направляющей в космос  силовые  поля.  Здесь  пламя  перерезало  кабели  и
излучатель силового поля на глубину более чем двести футов. Решетка теперь
сможет заработать только после капитального ремонта.
     Кэлхаун использовал  почти  все  оставшееся  горючее,  чтобы  набрать
высоту, одновременно отдавая по космофону отрывистые указания:
     - Вызываю флот! Вызываю флот!  Медкор  вызывает  флот!  Я  обезвредил
посадочную решетку на Псе! Вы можете теперь высадиться  и  позаботиться  о
больных. На планете отсутствует какое-либо оружие и, если вы не  получаете
удовольствия  от  самой  возможности  пострелять,   боевые   действия   не
ожидаются. Я приземлюсь где-то среди  холмов  к  северу  от  города.  Если
местные жители не подорвут корабль, чтобы добраться  ко  мне,  вы  сможете
получить у  меня  все  необходимые  для  производства  антитела  сведения.
Фактически, сразу же после посадки я начну передавать их вам по космофону,
имейте в виду.
     Ждать пришлось недолго. При ударе о землю горючего уже не было. Пламя
вспыхнуло и погасло в трех футах от земли. Корабль  упал,  ломая  деревья.
Это была действительно грубая посадка.
     У Мургатройда она вызвала  негодование.  Он  яростно  бранился,  пока
Кэлхаун отстегивал себя от кресла и осматривал место приземления.

     Прошла  неделя  и  медкор,  доставленный  к  решетке  для  починки  и
дозаправки, был готов снова отправиться в космос.  Изначальная  посадочная
решетка стояла, конечно, на месте. Но над ней, подавляя своими габаритами,
возвышалась гигантская летающая решетка Федры. Рядом с ней  на  космодроме
находилось не так много космических кораблей. Пока Кэлхаун дошел до здания
управления, один из немногих оставшихся взмыл над решеткой и провалился  в
небеса. Буквально секунды спустя его примеру последовал другой.
     Он вошел в здание. Уолкер-старший с Федры издали кивнул ему.  Младший
при виде его нахмурился. Он консультировался со своим отцом,  и  атмосфера
встречи позволяла желать лучшего.
     - Гм-м! - угрюмо прорычал старший Уолкер. - Как идут дела? Доложите.
     - Очень неплохо, - ответил Кэлхаун. - Одна партия лекарства оказалась
недостаточно   эффективной.   Но   в   общем,   мне   кажется,    ситуация
удовлетворительна. Появятся еще несколько случаев инфекционных заболеваний
- из тех, что сейчас на стадии инкубации. Но прививки  и  инъекции  делают
свое дело. По крайней мере, так было до сих пор.
     - Ты проделал большую работу, - он обратился  теперь  к  младшему,  -
организовав из тринадцатилетних эскорт для врачей космофлота и поручив  им
обеспечение поступления пациентов.  Ребята  отнеслись  к  поручению  очень
серьезно. Они идеально подошли для этой работы. Группа юных воинов...
     - Частично бежала в леса, - перебил его Уолкер-младший, - и поклялась
никогда не сдаться!
     - А девушки?
     Тот пожал плечами.
     - Они порхают вокруг прибывших и, в основном, интересуются  шмотками.
Когда появятся женщины постарше, откроются мастерские...
     - А парни из лесов, появляясь, чтобы вызывать восхищение, сами  будут
восхищены. Как вы считаете, реально ожидать больших неприятностей?
     - Не-э! - кисло ответил младший Уолкер. -  Некоторые,  кто  помоложе,
почувствовали явное облегчение, избавившись от ответственности.
     - Но, - вмешался Уолкер-старший, - он сам этого хотел. Сам добивался.
И добился! Как и многие другие, показал на что они годятся. Это  мы,  люди
постарше, нуждаемся в них. Мы не планируем никаких... э... репрессий.
     - Я должен удивиться? - Кэлхаун поднял брови.
     Старший Уолкер фыркнул.
     - Ты же не ждал от нас, что мы бросимся в объятия друг другу, не  так
ли? И правильно! Мы попытаемся не обращать внимания  на  наши...  различия
настолько, насколько возможно. Но мы не простим их, тем не менее.
     - Я полагаю, -  сказал  Кэлхаун,  -  что  им  будет  намного  труднее
простить вас. Тяжелее, чем вам кажется. Ваша культура  расколота  пополам.
Каждой половинке многого не хватало, а  общество  должно  быть  целостным,
чтобы выжить. Это не людьми придумано.  Это  заложено  в  наших  генах  на
уровне инстинкта. Как строительство гнезд - инстинкт птиц. Пока мы  строим
культуру согласно нашим инстинктам, у нас все ладится. В противном  случае
- беда. Впрочем, я не собираюсь читать вам лекцию.
     - О! - удивился старший Уолкер. - Так-таки и не собираешься?
     Кэлхаун улыбнулся.
     - Я думал, что должен буду стать самой непопулярной личностью на этой
планете, - бодро заметил он. - Так оно и оказалось. Я влез в дело  каждого
и никто не смог добиться того, к чему стремился. Но зато  никто  не  может
считать себя победителем. Вам доставит удовольствие, если я сниму карантин
и отбуду, не так ли?
     - Мы плевать хотели на твой карантин! - презрительно ответил  старший
Уолкер. - Флот загружает наших жен на Федре, чтобы перебросить их сюда так
быстро, как позволит овердрайв! Неужели  ты  полагаешь,  что  мы  обратили
малейшее внимание на твой карантин?
     Кэлхаун улыбнулся опять. Младший Уолкер болезненно улыбнулся.
     - То, что ты сделал, пошло нам на пользу, не скрою. Но  нам  нанесена
большая обида, чем  тебе.  Лет  через  двадцать,  быть  может,  мы  сможем
посмеяться над собой. Тогда и появится чувство благодарности.  А  сегодня,
хотя мы и знаем, что многим обязаны тебе, нам это не нравится.
     - А это, - прервал его Кэлхаун, - значит,  что  все  возвращается  на
круги своя. Это обычное отношение к медикам - быть в неоплатном долгу,  но
ненавидеть саму мысль о необходимости платить. Я подпишу снятие  карантина
и отбуду сразу же, как  только  вы  заправите  ракету,  просто  на  случай
аварии.
     - Прямо сейчас! - в унисон слились голоса Уолкеров.
     Кэлхаун щелкнул пальцами. Мургатройд чванливо подошел  к  нему.  Врач
взял черную лапу тормала в свою руку.
     - Пошли, Мургатройд, - бодро сказал он. - Ты - единственный, с кем  я
обращался действительно плохо, и ты на меня не в  обиде.  Я  полагаю,  что
мораль отсюда такова: тормал - лучший друг человека.

                   ### [ часть вторая отсутствует ] ###

                      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ВРАЧ ЗВЕЗДОЛЕТА

                                    1

     Кэлхаун разглядывал передатчик-коммуникатор с некоторым  раздражением
в то время, как  его  собственный  голос  в  записи  повторял  стандартное
объявление уже в двадцатый раз. Но ответа не было и это  давно  раздражало
Кэлхауна. Для него это был новый сектор для  медицинского  патрулирования.
Он выполнял чужую работу, потому что ответственный за нее  завел  любовный
роман. Он женился и его вычеркнули из списков сотрудников по  медицинскому
обслуживанию.  И  вот  теперь  Кэлхаун  слушал  свой   голос,   бесконечно
повторяющий объявление,  на  которое  следовало  бы  получить  немедленный
ответ.
     Мургатройд,  из  тормалов,  с  интересом  наблюдал  за   ним   своими
глазками-бусинками. Планета Майя находилась слева от медицинского  корабля
"Эскулап-20". На видеоэкране около панели с приборами виден был почти весь
круглый диск планеты. Изображение было абсолютно чистым с яркими красками.
Видна была ледяная шапка, континенты, моря. С одной стороны  была  заметна
система  облаков  со  значительной  циклонной  деятельностью,   континенты
выглядели так как им и  следовало,  моря  были  грязного  трудноописуемого
оттенка, что всегда означает большую глубину.
     Собственный  голос  Кэлхауна,  записанный  полчаса  назад,  звучал  в
динамике, когда он передавался на коммуникатор, а затем в совсем невидимый
мир, отстоящий на сто тысяч миль от корабля.
     "Вызываю землю,  -  повторял  записанный  голос  Кэлхауна.  -  Медкор
"Эскулап-20"  вызывает  землю,  чтобы  сообщить  о  прибытии  и   получить
координаты для приземления.  Масса  корабля  пятьдесят  стандартных  тонн.
Повторяю пять-ноль тонн. Цель посадки - санитарное обследование планеты."
     Голос на пленке прервался. Наступила  тишина  и  слышны  били  только
случайно записанные шумы, которые и отличают космический корабль внутри от
гробницы.
     Мургатройд сказал:
     - Чи?
     Кэлхаун ответил иронически:
     -  Несомненно,  Мургатройд,  несомненно.  Тот,  кто  на  дежурстве  в
космопорту вышел  куда-то,  или  умер,  или  сделал  нечто  подобное.  Нам
придется подождать,  пока  он  не  вернется  или  кто-другой  заступит  на
дежурство.
     Мургатройд сказал "Чи" снова и начал облизывать свои  бакенбарды.  Он
знал,  что  когда  Кэлхаун  посылает  вызов  через  коммуникатор,   другой
человеческий голос должен был ответить. Затем должен состояться  разговор,
а затем силовые поля приземляющего захвата должны были захватить медкор  и
спустить  его  на  планету.  Через  какое-то  время  корабль  должен   был
приземлиться  в  космопорту  с  помощью  приземляющего  захвата,   который
серебром вздымался вверх вдоль корабля. Затем люди  должны  были  сердечно
приветствовать Кэлхауна, Мургатройда гладить и улыбаться ему.
     "Вызываю  землю,  -  снова  сказал   записанный   голос.   -   Медкор
"Эскулап-20"..."
     Это  было  обычное  сообщение  о  прибытии.   Мургатройд   предвкушал
приятное. Когда медкор прибывал в порт  назначения  человеческие  существа
угощали его конфетами и пирожными и находили, что  он  очаровательно  пьет
кофе, как человек, только с большим удовольствием. На земле  Мургатройд  с
охотой вращался в обществе, пока Кэлхаун работал. Работа Кэлхауна состояла
в том, что он  участвовал  в  конференциях  со  служащими  здравоохранения
планеты, вежливо принимал ту информацию,  которую  они  считали  важной  и
тактично сообщал им о последних достижениях медицинской  науки,  насколько
это было известно межзвездной медицинской службе.
     - Кому-то, - сказал Кэлхаун мрачно, - хорошо достанется за это.
     В коммуникаторе раздались разные звуки.
     - Вызываем медкор, - произнес голос. - Вызываем  медицинский  корабль
"Эскулап-20". Говорит корабль "Кандид". Получили ли вы ответ с земли?
     Кэлхаун моргнул. Затем сказал резко:
     - Еще нет. Я их вызываю уже полчаса.
     - Мы на орбите уже двенадцать часов, - сказал  голос  из  пустоты.  -
Вызываем землю все время. Никакого ответа. Нам это не нравится.
     Кэлхаун щелкнул переключателем и подключил видеоэкран к  электронному
телескопу. Появилось звездное пространство и резко ушло в  сторону.  Затем
появилась яркая точка. Кэлхаун усилил увеличение. Яркая точка стала  расти
и сделалась круглым коммерческим  кораблем  с  фальшивыми  иллюминаторами,
через которые пассажиры предполагали обозревать космос.  Два  относительно
крупных отсека по обеим сторонам корабля показывали, что кроме  пассажиров
на нем был тяжелый груз. Это был один из  тех  рабочих  кораблей,  которые
перевозят  груз  и  пассажиров  длинными  рейсами  только  в  определенные
космические порты.
     Мургатройд прошлепал через кабину медкора и обследовал изображение  с
видом крайней мудрости. Для него изображение  ничего  не  значило,  но  он
сказал "Чи!" так, как будто  подразумевал  нечто  глубокомысленное.  Затем
Мургатройд вернулся на свою подушечку.
     - Нам кажется, что на земле  все  в  порядке,  -  жаловался  голос  с
корабля. - Но они не отвечают на наши позывные.  Не  слышно  и  каких-либо
случайных сигналов. Мы спустились вниз до минимальной орбитальной  высоты,
но не можем ничего  обнаружить.  А  у  нас  пассажир  требует,  чтобы  его
высадили.
     Обычно связь между двумя различными местами  на  поверхности  планеты
используются частоты ионного слоя атмосферы, которые либо отражаются  либо
перемещаются  вдоль  горизонта.  Однако   всегда   существует   утечка   в
пространство, но эти случайные частоты чрезвычайно  многочисленны.  И  это
одна из неприятных проблем, когда когда корабль возвращается в  космопорт.
Пространство около большинства планет заполнено местными сигналами.
     - Я проверю, - сказал Кэлхаун отрывисто. - Не отключайтесь.
     Корабль "Кандид" мог бы улететь от планеты Майя,  как  только  медкор
прибыл и сообщить об этом Кэлхауну,  когда  он  попытался  вызвать  землю.
Вполне возможно, что какой-то космический корабль, прибывший по расписанию
и оператору дистанционного управления в космопорту следовало  ожидать  его
прибытия. Космическая торговля была  важной  для  всех  планет.  Это  было
более-менее похоже на экспорт-импорт промышленных наций в древние  времена
на  Земле.  У  планет  была  развитая  система  помощи   перевозкам,   ибо
корабли-грузовозы, летающие между солнечными системами, совершали это  так
же,  как  и  между  континентами  на  Земле.  Такие  перевозки   тщательно
обеспечивались всем необходимым. Естественно, что казалось  зловещим,  что
посадочная площадка в космопорту не отвечает целых двенадцать часов.
     - Мы думаем уже, - сказал "Кандид" раздраженно,  -  может  там  внизу
случилось что-то очень серьезное. Какая-то болезнь, например.
     Слово "болезнь" означала нечто более страшное. Чума почти  уничтожила
в свое время население Дорсета, а первые  корабли,  прибывавшие  после  ее
вспышки, без боязни приземлялись и затем несли чуму в следующие два  порта
назначения. Теперь был установлен жесткий карантин.
     - Я попытаюсь узнать, в чем дело, - сказал Кэлхаун.
     - У нас пассажир, - повторил "Кандид" обиженно, - который настаивает,
чтобы  его  доставили  космическим  катером,   если   мы   не   собираемся
приземляться. Он заявляет, что у него там важные дела.
     Кэлхаун не ответил. В эти времена права пассажиров были  защищены  до
чрезвычайности.  Не  доставить  пассажира  по  месту  назначения  означало
огромные штрафы, которые не  могла  себе  позволить  ни  одна  космическая
линия. Таким образом, медкор  был  как  бы  послан  самим  богом  капитану
"Кандида". Кэлхаун мог избавить его от ответственности.
     Экран телескопа мигнул и на нем  показалась  поверхность  планеты  на
расстоянии сто тысяч миль от корабля. Кэлхаун взглянул на  изображение  на
экране, а затем перевел на городской космопорт Майя-сити. Он увидел дороги
и кварталы зданий. Он  увидел  космопорт  и  посадочную  площадку.  Он  не
увидел, конечно, никакого  движения.  Он  усилил  увеличение.  Потом  еще.
Никакого  движения.  Кэлхаун  усиливал  увеличение  на  экране,  пока   не
показался телескопический усиливающий кристалл. Но на таком расстоянии  от
планеты автомобиль был размером одну сороковую секунды дуги.  Кроме  того,
мешала и  атмосфера  со  своими  тепловыми  выделениями.  Никакой  предмет
размером с автомобиль невозможно было увидеть.
     Но город выл виден  четко.  Ничего  глобально  с  ним  не  случилось.
Никаких разрушений не произошло. Он просто не отвечал на вызовы.
     Кэлхаун выключил экран.
     - По-видимому, - сказал он в микрофон коммуникатора, -  мне  придется
совершить аварийную  посадку.  Вполне  вероятно,  что  у  них  просто  нет
энергии. - Но он знал, что это вообще невозможно. - Может,  что-то  другое
случилось. Я сяду с помощью ракет и сообщу вам, что я обнаружу.
     Голос с "Кандида" произнес с надеждой:
     - Можете ли вы запретить нам высаживать нашего пассажира на его страх
и риск? Он черт знает как скандалит. И настаивает на том, что  его  бизнес
требует того, чтобы его высадили на планету.
     Достаточно было слова Кэлхауна, как сотрудника медицинской  службы  и
этот корабль был бы избавлен  от  неприятностей  штрафа.  Но  Кэлхауну  не
нравилась ситуация. С отвращением он понял, что внизу он может  обнаружить
все, что угодно. Возможно придется установить карантин на планете и самому
подвергнуться карантину. В подобном случае ему нужна был  "Кандид",  чтобы
сообщить о карантине на другие планеты и в штаб медицинской службы.
     - Мы потеряли много  времени,  -  настаивал  "Кандид".  -  Вы  можете
разрешить нам...
     - Не сейчас, - ответил Кэлхаун. - Я все сообщу вам, когда приземлюсь.
     - Но...
     - Пока, конец связи, - сказал Кэлхаун. - Ждите.
     Он направил свой  маленький  корабль  вниз  и  пока  корабль  набирал
высоту, Кэлхаун просмотрел документацию об этой планете. Он здесь  никогда
не бывал. Конечно его профессиональной обязанностью  было  распространение
медицинской  науки  по  мере  ее  развития  в  медицинской  службе.   Сама
медицинская служба не имела ни политических, ни административных целей, но
имела важное значение. Каждую заселенную  землянами  планету  какой-нибудь
медкор должен был посещать, по крайней мере, раз в четыре  года.  Подобные
визиты  подтверждали  нормальное  состояние  здоровья  общества.  Люди   с
медкоров, подобные Кэлхауну, давали  советы  по  поводу  проблем  здоровья
общества. Если случалось что-то из ряда вон выходящее,  для  этой  цели  в
медицинской службе имелся штат исследователей, которых трудно было сбить с
толку.  Имелись  огромные  корабли,   способные   перевозить   необходимое
лабораторное оборудование и специальный персонал в любое место, куда  было
нужно. Не  менее  дюжины  обжитых  миров  в  этом  секторе  выжили  только
благодаря  этой  медицинской  службе,  а  количество  тех  миров,  которые
невозможно было колонизировать без помощи медицинской службы было огромно.
     Кэлхаун перечитал данные о планете. Майя была одной из четырех планет
в этом общем пространстве, где, по-видимому, жизненные системы имели общее
происхождение,  если  предположить,  что   теория   Аррениуса   о   спорах
перемещающихся в  пространстве,  была  в  некотором  смысле  истинна.  Вид
растений, растущих на, с подвижными стеблями и листьями и со склонностью к
пожиранию живых существ, считался серьезным доводом в пользу теории общего
происхождения.
     Эта  планета  была  колонизирована  два  столетия  назад   и   сейчас
производила очень важные органические вещества  из  несъедобных  растений.
Они использовались  в  текстильной  промышленности.  На  планете  не  было
микробов, вызывающих инфекцию у людей. На  ней  выращивали  ряд  растений,
употребляемых людьми. Однако выращивать травы и зерновые было нельзя из-за
местных растений с подвижными стеблями. Пшеницу и  крупы  импортировали  и
это серьезно ограничивало рост населения планеты  Майя.  На  планете  было
около двух миллионов людей, которые жили на полуострове Юкатан у  моря  на
небольшой  площади  на  материке.   Медицинские   исследования   населения
отображали то-то и то-то. Не было упоминаний о  том,  что  на  планете  не
отвечали на вызовы из космоса о прибытии.
     Медкор  спускался  дальше  вниз.  Залитое  солнцем   полушарие   Майи
увеличивалось в размере и Кэлхаун  держал  телескоп  наготове.  Он  увидел
города и обширные площади обработанной земли, на которой местные  растения
росли  как  сырье  для  переработки  на  фабриках.  Но  Кэлхаун  не  видел
настоящего зеленого цвета. Листья на Майе были темного оливкового цвета.
     С расстояния пятидесяти миль Кэлхаун убедился, что на  улицах  города
не было движения автомобилей. На посадочной площадке не  было  космических
кораблей.  На  прекрасных  многорядных  магистралях  не  было   движущихся
автомобилей.
     На высоте в тридцать миль в атмосфере не  было  никаких  сигналов.  В
атмосфере на любой частоте не было  ни  одного  нормально  модулированного
сигнала. На высоте в двести миль тоже. На высоте пятнадцать миль уже можно
было обращаться по радио и оказалось, что посадочная площадка работает как
обычно, забирая в верхних слоях атмосферы электрические разряды и  снабжая
необходимой энергией всю планету.
     С расстояния в десять миль и до посадки Кэлхаун был занят. Не  трудно
посадить корабль с помощью ракет, когда поверхность достаточно ровная.  Но
посадка  в  определенном  месте  -  это  совсем   другое   дело.   Кэлхаун
манипулировал кораблем, чтобы сесть внутрь посадочной площадки. Его ракеты
прожгли дырки в глине и камне под бетоном. Кэлхаун выключил их.
     Тишина. Спокойствие. Внешние микрофоны медкора улавливали слабый  шум
ветра. Других звуков не было.
     Нет. Был какой-то особый щелкающий звук, не  громкий  и  не  быстрый.
Возможно щелчок - двойной щелчок - каждые две секунды. Больше ничего.
     Кэлхаун вошел в тамбур, а Мургатройд резво прыгал в  ожидании  своего
большого успеха в обществе людей этого мира. Кэлхаун резко распахнул дверь
тамбура и что-то почувствовал. Это был какой-то кисловатый  острый  запах,
похожий на запах разложения. Но Кэлхаун не знал какой это тип  разложения.
Снова спокойствие и тишина. Никакого шума уличного движения. Не было  даже
того слабого шума, который характерен каждому городу в любое время  суток.
Здания выглядели  так,  как  должны  выглядеть  здания  ранним  утром,  за
исключением того, что двери и окна были открыты. Это выглядело ужасающе.
     Любой разрушенный город выглядит драматично. Вид заброшенного  города
патетичен. А это было ни одно,  ни  другое.  Это  было  нечто  новое.  Все
выглядело так, как будто все ушли несколько минут  прочь  всего  несколько
минут тому назад.
     Кэлхаун направился в здание, а Мургатройд  озадачено  семенил  рядом.
Мургатройд был озадачен. Ведь  должны  же  здесь  быть  люди.  Они  должны
приветствовать Кэлхауна и восхищаться им, Мургатройдом. А он  должен  быть
светским львом и съесть все предложенные сладости и выпить  столько  кофе,
сколько влезло бы в его вместимое брюшко. Но ничего такого  не  произошло.
Абсолютно ничего.
     - Чи? - сказал он озадаченно. - Чи-чи?
     - Они уехали, - проворчал Кэлхаун.  -  Очевидно  на  автомобилях.  Ни
одной машины не видно.
     Не было ни одной машины.  Кэлхаун  глядел  и  видел  только  длинные,
залитые солнцем и полностью пустынные  улицы.  Кэлхаун  подошел  к  зданию
космопорта.  У  его   основания   было   когда-то   площадь   из   зеленой
растительности. От живой планеты не  осталось  и  следа.  Листья  увяли  и
обвисли. Поникшие  цветы  представляли  собой  месиво  темного  оливкового
цвета. Растения были мертвы, но они  высохли  недавно.  Они,  по-видимому,
увяли два-три дня тому назад.
     Кэлхаун вошел в здание. Журнал космопорта лежал открытым на столе.  В
нем было зарегистрировано прибытие груза, подлежащего  отгрузке,  очевидно
на "Кандиде", которая в беспокойстве вращалась сейчас на орбите. Не было и
признаков беспорядка. Все выглядело  так,  как  будто  люди  вышли,  чтобы
взглянуть на что-то интересное и не вернулись.
     Кэлхаун устало потащился из космопорта на улицы  самого  города.  Это
было невероятно! Двери были либо открыты, либо не заперты.  Товары  лежали
на витринах так, как положено, чтобы привлекать покупателей. Нигде не было
видно и признака какого-либо беспорядка. Даже в ресторане стояла посуда  и
столовые приборы. Пища в тарелках была с таким душком,  как  будто  лежала
уже три дня, но она еще не испортилась.  Казалось,  что  люди,  сидящие  у
своих тарелок, по какому-то сигналу встали и ушли без паники и беспорядка.
     У Кэлхауна  скривилось  лицо.  Он  кое-что  вспомнил.  Среди  легенд,
которые были унесены в другие миры  этой  галактики,  была  незначительная
загадочная история, к которой люди пытались приделать окончание. Это  была
история  старинного  судна  "Мария  Челеста",  которое   было   обнаружено
дрейфующим в океане. На столах  в  каютах  стояла  пища,  плита  была  еще
теплая, не было никакого  беспорядка,  следов  борьбы,  которые  могли  бы
заставить людей покинуть судно. Но на судне не было ни одной  живой  души.
Никто никогда не мог дать этому объяснение.
     - Но здесь, - сказал Кэлхаун  Мургатройду.  -  Все  в  более  крупном
масштабе. Люди ушли из этого города дня три тому  назад  и  не  вернулись.
Возможно все люди на этой планете сделали то же самое, поскольку нигде  не
работает ни один коммуникатор. Если произнести преуменьшенное высказывание
века, Мургатройд, мне это не нравится! Очень не нравится!

                                    2

     Возвращаясь к медкору, Кэлхаун остановился в  другом  месте,  где  на
любой планете с растущей травой, была бы  зеленая  площадка.  Там  деревья
похожие на землянские и другие, местные,  а  между  ними  должен  бы  быть
газон. Деревья были живые, а  наземные  растения  увяли  и  начали  гнить.
Кэлхаун поднял немного гниющей слизи и понюхал ее. У нее был горьковатый и
острый запах такой, какой был в тамбуре. Кэлхаун выбросил  слазь  и  вытер
руки. Что-то погубило наземные растения, которые обычно убивали землянскую
траву посаженную рядом.
     Он прислушался. Везде, где живут  земные  существа,  есть  насекомые,
птицы, другие крошечные создания,  которые  являются  существенной  частью
экологической системы, к которой привыкла человеческая  раса.  Их  следует
переносить и населять каждый  новый  мир,  который  человечество  надеется
колонизировать. Но звуков подобных живых существ не было слышно. Вероятно,
что единственным звуком, который слышал этот город, после того,  как  ушли
люди, был рев ракет медкора.
     Игла на  циферблате,  показывающая  использование  энергии,  медленно
двигалась  взад-вперед.  Это  было  ритмическое   движение,   показывающее
максимум  и  минимум  использования  энергии.  Примерно  шесть   миллионов
киловатт передавалось  в  течение  полсекунды  из  накопителя  каждые  две
секунды. Затем -  пауза  полторы  секунды  и  снова  полсекунды  получения
энергии.
     Нахмурившись, Кэлхаун поднял глаза на прекрасную цветную  фотографию,
висевшую над приборами. Фотография сделанная с высоты четырех тысяч  милей
и изображавшая часть планеты Майя, населенной людьми, размером  четыре  на
шесть  футов.  На  ней  был  виден  город  Майя  в  виде   квадратиков   и
треугольников, размером дюйм и меньше.  Все  детали  выглядели  отчетливо.
Видны были абсолютно прямые, чрезвычайно  тонкие  линии  шоссейных  дорог,
тянущихся из города. Их было огромное множество и они математически  точно
тянулись от одного города к другому, а затем под новым углом  к  следующим
городам. Кэлхаун задумчиво глядел на эти линии.
     - Люди покинули город в спешке, - сказал он Мургатройду, -  в  полном
порядке. Значит они заранее знали, что им следует уехать и были  готовы  к
этому. Если они что-то взяли с собой, то это было заготовлено  в  машинах.
Но они не были уверены, что им следует уезжать, потому что они  продолжали
заниматься  своим  делом.  Все  магазины  были  открыты,  люди  сидели   в
ресторанах и так далее.
     Мургатройд сказал: "Чи", так, как будто выражал полное согласие.
     - Ну, а теперь, - сказал Кэлхаун. - Куда они уехали?  Вопрос  в  том,
куда вообще они могли уехать. В городе было около восьмисот  тысяч  людей.
Конечно же, на всех были  автомобили  и  двести  тысяч  автомобилей  могли
забрать всех. Но, это великое множество машин. Расставьте их на трассе  на
расстоянии двухсот фунтов и в каждом  ряду  будет  по  26  автомобилей  на
каждую милю.
     ...Если они едут со скоростью сто  миль  в  час  по  двенадцатирядной
трассе - это составит две тысячи шестьсот автомобилей в час в одном  ряду,
это составит тридцать одну тысячу... На двух трассах будет шестьдесят  две
тысячи... На трех трассах... На двух трассах они могли покинуть  город  за
три часа, на трех -  примерно  за  два...  Поскольку  нет  следов  паники,
очевидно они так и сделали. Возможно, они это проработали заранее...
     Кэлхаун  тщательно  осмотрел  фотографию,  на  которой  было   больше
деталей, чем на карте. К северу от города Майя находились  горы,  но  туда
вела только одна трасса. К западу тоже были горы. Одна трасса шла  к  ним,
но не сквозь них. К югу было море, которое тянулось вокруг города Майя  на
триста миль и превращала город и  колонию  в  полуостров.  Это  был  малый
кусочек  планеты  и  зерновые  культуры  здесь  не   росли.   На   планете
произрастали местные  растения,  которые  давали  сырье  для  органических
химических материалов, но колония не могла выращивать  все,  что  ей  было
необходимо для пропитания и поэтому ее население было ограничено.
     - Они поехали на  восток,  -  сказал  наконец  Кэлхаун.  Он  прошелся
пальцем по фотографии.  -  На  восток  идут  три  трассы.  Только  в  этом
направлении они могли бы так быстро уехать. Они не были уверены в том, что
им следует уезжать, но они знали куда нужно ехать в случае  необходимости.
И когда они получили  предупреждение,  они  уехали.  По  трем  трассам  на
восток. А мы поедем за ними и спросим, почему, черт  возьми  они  убежали.
Здесь ничего не понятно.
     Кэлхаун вернулся в медкор  в  сопровождении  скакавшего  вокруг  него
Мургатройда. Когда дверь тамбура за ними закрылась, Кэлхаун услышал щелчок
из динамиков. Он прислушался. Это был двойной щелчок. Как будто бы  что-то
включалось и тут же отключалось. Цикл был двухсекундный,  точно  такой  же
как цикл  забора  энергии.  Нечто  втягивающее  шесть  миллионов  киловатт
энергии включалось и сразу же через две секунды  выключалось.  В  наружных
динамиках это было слышно, а снаружи  -  нет.  Щелчки  в  микрофонах  были
индукционного свойства; включение, затем, как переговоры  по  детективному
телефону.
     Кэлхаун тяжело пожал плечами и подошел к коммуникатору.
     - Вызываю "Кандида", - начал он и ответ пришел мгновенно.
     - "Кандид" вызывает медкор. Говорите! Говорите! Что там произошло?
     - Город покинут жителями без всяких следов паники, - сказал  Кэлхаун.
- Есть энергия и ничего не поломано. Все так, как будто  кто-то  приказал:
"Всем на выход" и они это  сделали.  Но  такое  не  происходит  просто  по
какой-то прихоти. Какой у вас следующий порт захода?
     Голос с "Кандида" сообщил ему.
     - Примите сообщение, - признал  Кэлхаун.  -  Доставьте  его  в  центр
охраны здоровья сразу же  по  приземлении.  Оттуда  его  доставят  в  штаб
сектора медицинского обслуживания. Я остаюсь здесь и  собираюсь  выяснить,
что здесь происходит.
     Кэлхаун начал диктовать, раздражаясь, потому что не мог  объяснить  о
чем было сообщение. Произошло что-то серьезное, но  ключа  к  разгадке  не
было. Строго говоря, все это конечно не имело отношения к службе здоровья.
Но чрезвычайное  происшествие  такого  размера,  конечно  было  связано  с
факторами здоровья общества.
     - Я остаюсь здесь для проведения расследования, - закончил Кэлхаун. -
По мере возможности вышлю дальнейшее сообщение. Конец сообщения.
     - А как насчет нашего пассажира?
     -  К  дьяволу  вашего  пассажира!  -  сказал  Кэлхаун  брюзгливо.   -
Поступайте, как хотите.
     Он выключил коммуникатор и начал готовиться к  деятельности  снаружи.
Затем Кэлхаун с Мургатройдом пошли искать  средство  передвижения.  Медкор
нельзя было использовать для поисковой операции. На нем не было достаточно
горючего. Они должны были использовать наземный транспорт.
     Было дико отметить, что ничего не сдвинулось с места, кроме солнечной
тени. И снова показалось, что все просто  вышли  из  дверей  и  просто  не
вернулись. Кэлхаун увидел витрины ювелирных  магазинов.  Сокровища  лежали
там, никем не охраняемые. Он увидел цветочный магазин.  В  витрине  стояли
цветы типа землянских, которые как было видно росли хорошо, и еще какие-то
странные цветы с листьями оливкового цвета, которые росли тоже  хорошо.  В
цветочном изоляторе росло какое-то растение, но оно засыхало, но ведь  оно
росло в изоляторе.
     Кэлхаун  увидел  агентство  по  продаже  автомобилей,  возможно   для
импортированных, а возможно для  машин,  построенных  на  Майе.  Он  вошел
внутрь. На стенде стояли автомобили. Кэлхаун выбрал автомобиль спортивного
типа. Он вставил ключ и мотор зажужжал. Кэлхаун осторожно вывел автомобиль
на улицу. Мургатройд с интересом сидел рядом и наблюдал.
     - Это роскошный автомобиль, - сказал Кэлхаун. - И я  его  украл.  Мы,
медики, не  можем  позволить  себе  такую  роскошь  или  найти  оправдание
воровству. Но сейчас страшное время. Так что попробуем.
     - Чи, - сказал Мургатройд.
     - Мы должны найти убежавшее население и спросить от чего они убежали.
В настоящий момент кажется, что не от чего. Им будет приятно  узнать,  что
они могут вернуться.
     Мургатройд снова сказал: "Чи."
     Кэлхаун ехал  по  пустынным  улицам.  Это  действовало  на  нервы.  У
Кэлхауна было такое  ощущение,  что  вот-вот  кто-то  выскочит  и  крикнет
"Ату!". Он нашел трассу и въезд на нее. Она вела на восток.  Кэлхаун  ехал
на восток тщательно выискивая какие-то признаки жизни. Их не было.
     Он уже почти выехал из города, когда почувствовал,  как  ему  сдавило
грудь, а затем услышал затихающий визгливый звук,  который  шел  откуда-то
издали.  Это  было  похоже  на  какой-то  объект,  который   двигался   со
сверхзвуковой скоростью и удаляющийся звук совпадал со звуком поблизости.
     Кэлхаун поднял глаза и увидел  парашют,  сверкающий  в  синеве  неба.
Затем он услышал еще более низкий рев сверхзвукового объекта, удалявшегося
вверх в небо. Это могла  быть  капсула  с  космического  корабля,  которая
опустилась в атмосферу и теперь улетала обратно. Да, это было так. Капсула
оставила парашют и возвращалась на свой корабль.
     - Это, -  сказал  Кэлхаун  с  раздражением,  -  очевидно  пассажир  с
"Кандида". Если он был достаточно настойчив.
     Кэлхаун нахмурился. Голос с "Кандида" сообщил, что пассажир  требовал
посадки из-за  какого-то  бизнеса.  А  у  Кэлхауна  была  предвзятость  по
отношению  к  некоторым  бизнесменам,  которые  считали  свои  дела  более
важными, чем что-либо другое. Два  стандартных  года  тому  назад  Кэлхаун
совершил инспекционную поездку на Тексию-2 в другом галактическом секторе.
Это была планета Ллана, которая являлась  огромным  деловым  предприятием.
Огромные прерии были засажены травой с Земли, которая  уничтожила  местную
растительность (как раз в отличие от этой планеты) и вся та  планета  была
огромным пастбищем для скота. Десятки тысяч животных перемещались то туда,
то сюда с помощью подземных индукционных полей, в основном в районе  боен.
В конце концов с помощью тех же индукционных полей, животных  загоняли  на
бойни в стойла, где им перерезали  глотки.  Из  тех  животных  извлекалась
любая самая малая выгода и все это казалось Кэлхауну ужасным.  Он  не  был
сентиментален, но то хладнокровие, с  которым  совершалась  эта  операция,
вызывало  у  него  отвращение.  Со  служащими  обращались   с   таким   же
хладнокровием. Их жилье было ниже уровня. Воздух вонял убитыми  животными.
Люди или работали на компанию  "Тексия"  или  не  работали.  Если  они  не
работали, они не получали пищу. Если  они  работали  и  ели  -  все  равно
Кэлхаун не понимал удовольствия от проживания  на  подобной  планете.  Его
доклад медицинской службе был очень резким. С тех  пор  Кэлхаун  испытывал
предубеждение к бизнесменам.
     Но парашют опустился, отлетев в сторону  от  города.  Он  должен  был
опустится  недалеко  от  трассы.  Кэлхауну  не  пришло  в  голову   помочь
неизвестному парашютисту. Кэлхаун увидел маленькую фигуру, болтающуюся под
парашютом. Он притормозил, прикинув, где опустится парашют. Кэлхаун съехал
с трассы на местную дорогу, когда парашют был на высоте ста футов. Кэлхаун
ехал через поле оливково-зеленых  растений,  которое  тянулось  до  самого
горизонта,  когда  парашют  опустился.  Был  сильный   ветер.   Парашютист
споткнулся. Он не знал как погасить парашют. Парашют тащил его.
     Кэлхаун нажал на газ, свернул и въехал в парашют. Он остановил машину
и парашют тоже остановился. Кэлхаун вышел из машины.
     Человек  беспомощно  лежал  перевитый  веревками  и  неумело  пытался
освободиться. Когда Кэлхаун приблизился, человек подозрительно спросил:
     - У вас есть нож?
     Кэлхаун подал нож, предварительно открыв его.
     Человек перерезал веревки и освободился. К  парашюту  был  прикреплен
"дипломат". Человек обрезал его, но "дипломат" не  просто  освободился,  а
открылся. В нем лежало огромное количество новехоньких плотно  упакованных
межзвездных кредитных карточек.  Кэлхаун  успел  заметить,  что  они  были
достоинством в тысячу и десять тысяч. Человек  с  парашюта  просунул  руку
подмышку и вытащил бластер. Он был искусно сделан, но это практически была
игрушка. С суровым видом человек сунул его в  боковой  карман.  Он  собрал
разбросанные деньги. Сумма была огромная, но он ее упаковал обратно, затем
встал.
     - Меня зовут Эллисон, -  сказал  он  значительно.  -  Артур  Эллисон.
Премного обязан. Ну а теперь вы отвезете меня в город Майя.
     - Нет, - ответил Кэлхаун вежливо. - Я как раз оттуда. Жители покинули
его. Я не вернусь обратно. Там никого нет.
     - У меня важное де... - Эллисон взглянул на Кэлхауна.  -  Жители  его
покинули? Но это невозможно!
     - Невозможно, - согласился Кэлхаун. - Но это так. Город покинут.  Там
нет людей. Все его покинули, там совсем никого нет.
     Эллисон  заморгал  недоверчиво  глазами.  Выругался.   Потом   крайне
разозлился, но эта новость его не ошарашила. Что, если поразмыслить,  было
само  по  себе  ошарашивающим.   Затем   глаза   его   стали   хитрыми   и
проницательными. Он оглянулся.
     - Меня зовут Эллисон, - повторил он как заклинание. - Артур  Эллисон,
чтобы здесь не произошло, у меня здесь бизнес. Куда уехали люди? Я  должен
знать...
     - Я хочу найти их тоже, - сказал Кэлхаун. - Могу взять вас  с  собой,
если желаете.
     -  Вы  обо  мне  слышали.  -  Это  было  утверждение,   сделанное   с
уверенностью.
     - Никогда не слышал, - ответил Кэлхаун вежливо. - Если вы не  ранены,
садитесь в машину. Я также, как и вы  желаю  выяснить,  что  случилось.  Я
представитель медицинской службы.
     Эллисон двинулся к машине.
     - Ага, медицинская служба. Я не очень высокого мнения  о  медицинской
службе. Вы пытаетесь всунуть нос в то, что вас не касается.
     Кэлхаун  не  ответил.  Этот  запачканный   человек,   крепко   сжимая
"дипломат", проследовал вдоль оливково-зеленых  растений  к  автомобилю  и
взобрался в него. Мургатройд дружелюбно  сказал:  "Чи,  чи!",  но  Эллисон
взглянул на него с отвращением.
     - Это Мургатройд, - сказал Кэлхаун. - Он из  тормалов.  Он  сотрудник
медицинской службы.
     - Я не люблю животных, - холодно сказал Эллисон.
     - Для меня он более важен чем вы, - сказал Кэлхаун, -  особенно  если
дело дойдет до какого-либо эксперимента.
     Эллисон взглянул на Кэлхауна ожидая, что тот съежится. Но Кэлхаун  не
съежился. Эллисон все  время  показывал,  что  он  очень  важная  персона,
ожидая, что с этим нужно  считаться.  Когда  Кэлхаун  сделал  нетерпеливое
движение, Эллисон взобрался в машину и что-то проворчал.  Кэлхаун  сел  на
свое место.
     Машина заработала и поднялась на воздушной подушке из шести  столбов,
которые заменяли колеса. Она поехала по  полю  оливково-зеленых  растений,
оставив позади парашют и поломанные растения.
     Машина снова выехала на трассу. Кэлхаун вел машину по  трассе,  затем
внезапно остановился. Он что-то заметил, остановил машину  и  вышел.  Там,
где заканчивалось вспаханное поле и до начала  трассы,  было  пространство
иного мира, где можно было ожидать зеленую траву. На этой планете трава не
росла. Но, где  имелась  почва,  солнце  и  влага,  обычно  была  какая-то
саморастущая растительность. Здесь была подобная  растительность,  но  она
представляла собой вызывающую  массу  слизистой  и  разлагающейся  листвы.
Кэлхаун  наклонился  над  ней.  У  нее  был  кислый  слегка  острый  запах
разложения. Это были наземные  растения  планеты  Майя,  о  которых  читал
Кэлхаун.  У  них  были  подвижные  стебли,  листья  и  цветы.   Они   были
насекомоядными. Сейчас они были мертвы.  Но  это  были  местные  растения,
которые не давали возможности выращивать зерновые для людей.
     Кэлхаун выпрямился и вернулся к машине. Такие же растения увяли около
здания космопорта и в другом месте, где должны были расти.  Кэлхаун  видел
такое же крупное погибшее растение  в  цветочном  магазине.  Оно  росло  в
изоляторе до того, как погибло. Это было странное совпадение. Люди убежали
от  чего-то  и  это  что-то  стало  причиной  гибели  определенного   вида
насекомоядных растений.
     Все это ничего не проясняло и ни о чем не говорило. Но  Кэлхаун  ехал
дальше слегка озадаченный. В голове  у  него  начала  формироваться  некая
идея.  Он  не  мог  притворяться  перед  самим  собой,   что   идея   была
правдоподобной, но не менее правдоподобна, чем то, что два миллиона  людей
одновременно покинули свой дом.

                                    3

     Они прибыли  к  повороту  в  город,  который  назывался  Теночтитлан,
расположенный примерно в сорока милях от города Майя.  Кэлхаун  свернул  с
трассы, чтобы проехать через город. Тот, кто выбрал для планеты имя  Майя,
интересовался там на Земле легендами Юкатана.  В  списке  названий  портов
захода медкора было много подобных причуд. Регулярно  Кэлхаун  приземлялся
на планетах, которые носили имена областей и городов,  когда  люди  начали
бороздить космос и ностальгически использовали названия своей родины.  Там
были и Трали и Дорсет и Эйре. Колонисты часто использовали названия нового
мира как основное, а производными были названия для морей, полуостровов  и
горных цепей.  Кэлхаун  посетил  планету,  которая  называлась  Тексия,  а
посадочная  площадка  была  около  города,  который  назывался  Коралл,  а
поселения, где делали мясные консервы, называли Раундап.
     Чтобы не означало наименование Теночтитлан, вид  города  противоречил
названию. Это был небольшой городок с приятной архитектурой местного типа.
Там были магазины, несколько фабрик  и  множество  сугубо  частных  домов.
Некоторые из них лепились друг возле друга, а другие стояли посреди садов.
В этих садах насекомоядные растения тоже увядали и разлагались.  Травы  не
было, поскольку эти растения не давали ей расти,  а  теперь  и  сами  были
мертвы. Кроме этого вида растений растительный покров был обильный.
     Но городишко тоже был  покинут,  его  улицы  пусты.  Некоторые  дома,
правда, были закрыты. Кэлхаун увидел несколько магазинов, где товары  были
закрыты перед тем, как владельцы уехали. Кэлхаун догадался, что либо  этот
город предупредили раньше, чем космопорт, либо они знали, что у  них  есть
время уехать прежде, чем трассы заполнят машины с запада.
     Эллисон глядел на дома проницательным оценивающим взглядом.  Казалось
он не замечал отсутствия  людей.  Когда  Кэлхаун  свернул  за  городом  на
трассу, Эллисон рассматривал бесконечные поля темно-зеленых растений с тем
же интересом.
     - Интересно, - сказал он резко,  когда  Теночтитлан  остался  остался
позади и превратился в пятнышко. - Очень интересно. Меня интересует земля.
Недвижимое имущество. Это мой бизнес. Я - владелец  земной  корпорации  на
планете Танет-3. На Дорсете у меня тоже кое-что есть. И повсюду.  Мне  вот
только пришло в голову сколько же стоит эта земля  и  города,  когда  люди
убежали?
     - А сколько стоят люди, которые убежали? - спросил Кэлхаун.
     Эллисон  пропустил  это  мимо  ушей.   Он   выглядел   задумчивым   и
расчетливым.
     - Я приехал сюда купить землю, - сказал он. -  Я  договорился  купить
несколько сот квадратных миль. Я  бы  купил  больше,  если  бы  цены  были
подходящие. Но при  теперешнем  положении  вещей,  похоже  цена  на  землю
значительно упадет. Значительно!
     - Все зависит, - сказал Кэлхаун, - есть ли кто в живых, чтобы продать
ее вам и от того, что случилось.
     Эллисон взглянул на него резко.
     - Смешно, - сказал он с апломбом. - Вопрос не в том живы ли  они  или
нет.
     - Они думали, что  выживут,  -  заметил  Кэлхаун.  -  Поэтому  они  и
убежали.  Они  надеялись,  что  там,  куда  они  убежали,  они   будут   в
безопасности.
     Эллисон проигнорировал это замечание. Взгляд его  был  напряженным  и
проницательным. Его не ошеломило бегство людей Майи. Мозг  его  был  занят
размышлением об этом бегстве с точки зрения бизнесмена.
     Машина  мчалась  дальше.  Бесконечные  темно-зеленые  поля  уносились
назад. Трасса  была  пустынна.  Видны  были  только  три  полоски  дороги,
математически прямо несущиеся к  горизонту  на  десятки  миль.  На  каждой
полоске дороги рядом могли ехать четыре  машины.  Трасса  предназначалась,
чтобы с максимальной скоростью и в  любом  количестве  отправить  продукты
поля на рынок или на перерабатывающий завод. По тем же дорогам можно  было
покинуть город немедленно после предупреждения, какое оно не было бы.
     Через пятьдесят минут после  Теночтитлана  появилась  полоска  сараев
длиной в милю. В них находилась сельскохозяйственная  техника  для  уборки
урожая и грузовики для его перевозки. Около техники не было видно  никаких
признаков жизни.
     Затем слева появился город. Но к нему вела другая трасса.  На  улицах
не было никакого движения. Город простирался слева и сзади  до  горизонта.
Вскоре он исчез.
     Полчаса спустя Мургатройд сказал:
     - Чи.
     Он в беспокойстве зашевелился. Мгновение спустя он снова сказал:
     - Чи.
     Кэлхаун оторвал глаза  от  дороги.  Мургатройд  выглядел  несчастным.
Кэлхаун ощупал пушистое тело тормала. Мургатройд прижался к  нему.  Машина
мчалась дальше.  Мургатройд  немного  хныкал.  Кэлхаун  почувствовал,  как
мускулы  маленького  животного  сжимались,  затем  расслаблялись  и  снова
сжимались. Мургатройд сказал почти истерически:
     - Чи-чи-чи-чи!
     Кэлхаун остановил машину, но Мургатройду не полегчало. Эллисон сказал
нетерпеливо:
     - В чем дело?
     - Я и хочу, узнать в чем дело, - сказал  Кэлхаун.  Он  пощупал  пульс
Мургатройда и сравнил  биение  с  часами.  Затем  засек  спазмы  мускулов,
которые были у Мургатройда. Они совпадали с расстройством  пульса.  Спазмы
приходили примерно каждые  две  секунды,  а  сжатие  происходило  примерно
полсекунды.
     - Но я-то этого не чувствую, - сказал про себя Кэлхаун.
     Мургатройд захныкал снова и сказал:
     - Чи-чи!
     - Что происходит? - требовательно сказал Эллисон с нетерпением  очень
занятого  человека.  -  Если  животное  больно,  оно  больно!  Мне   нужно
выяснить...
     Кэлхаун открыл аптечку, начал в ней тщательно рыться, нашел  то,  что
искал. Он положил пилюлю в рот Мургатройда.
     - Проглоти, - приказал он.
     Мургатройд сопротивлялся, но пилюля проскользнула. Кэлхаун  тщательно
следил за ним. У Мургатройда была деликатная система пищеварения,  но  она
была  надежная.  Все,  что  было  отравой,  желудок  Мургатройда  отвергал
мгновенно. Пилюля прошла.
     - Послушайте, - сказал Эллисон негодующе. - У меня  здесь  бизнес.  В
этом "дипломате" несколько миллионов межзвездных  кредитных  карточек  для
покупки земли и фабрик! Я должен заключить чертовски  выгодные  сделки!  Я
считаю, что  это  так  же  важно,  как  и  все  то,  что  вы  можете  себе
представить! И это, черт подери, намного важнее, чем животное, у  которого
болит живот!
     Кэлхаун холодно взглянул на него.
     - Вы владеете землей в Тексии?  -  спросил  он.  У  Эллисона  отвисла
челюсть. На лице его отобразилась крайнее подозрение  и  неуверенность.  И
как жест неуверенности его рука потянулась к карману, в который он положил
бластер. Но достать его он не  успел.  Левый  кулак  Кэлхауна  поднялся  и
опустился. Он взял карманный  бластер  и  бросил  его  в  монотонные  ряды
оливково-зеленых  растений.   Затем   Кэлхаун   продолжил   наблюдать   за
Мургатройдом.
     Через пять минут спазмы уменьшились, через десять  -  Мургатройд  уже
резвился. Но ему казалось, что Кэлхаун сделал что-то замечательное.  Самым
теплым тоном он сказал:
     - Чи!
     - Очень хорошо, - сказал Кэлхаун. - Поедем дальше. Я думаю, вы тоже с
нами пока поедете.
     Машина приподнялась на несколько дюймов, воздушные столбы  удерживали
ее над землей. Она снова двинулась  на  восток,  но  теперь  Кэлхаун  ехал
медленнее.
     - Что-то вызвало у Мургатройда ритмические спазмы мускулов, -  сказал
Кэлхаун холодно. - Я дал ему лекарство, чтобы они прекратились.  Он  более
чувствителен, чем мы и реагировал на что-то, чего мы еще не заметили. Но я
думаю, мы это тоже скоро почувствуем.
     Эллисон, казалось,  оцепенел  от  отпора,  который  он  получил.  Ему
казалось невероятным, что кто-то может поднять на него руку.
     - Какое, черт возьми,  это  имеет  ко  мне  отношение?  -  заявил  он
требовательно  и  сердито.  -  И  за  что  вы  меня  ударили?  Вы  за  это
поплатитесь.
     - Пока этого не случится, - сказал Кэлхаун, - вы  будете  вести  себя
спокойно. И это все не имеет к вам никакого  отношения.  В  свое  время  в
медицинской службе было приспособление, такое хитрое небольшое  устройство
способное вызывать спазмы мускулов. Его использовали при остановке  сердца
без производства операции. Оно регулировало работу сердца, если оно билось
слабо или не ритмично. Но у какого-то бизнесмена появилась блестящая  идея
и он нашел послушного исследователя, который подсоединил это устройство  к
подземным индукционным токам. Я подозреваю, что вам знаком этот бизнесмен!
     - Не знаю, о чем вы говорите, - огрызнулся Эллисон.  Но  видно  было,
что он напрягся.
     - Я знаю, о чем я говорю, - сказал Кэлхаун неприязненно. -  Я  был  с
инспекционным полетом  на  Тексии  пару  лет  назад.  Вся  планета  -  это
уникальное,  гигантское  предприятие   по   разведению   скота.   Там   не
используются металлические заборы. Стада слишком велики и заборами  их  не
остановишь.  Там  нет  ковбоев  -  им  нужно  платить  деньги.  На  Тексии
используется подземная индукция и то самое устройство,  которые  служат  в
качестве заборов для скота. Когда скот хочет  пересечь  такие  заборы,  он
начинает себя плохо чувствовать и отходит. Таким образом люди контролируют
передвижение  скота.  Они  заставляют  скот  передвигаться,  изменяя   эти
индукционные  заборы.  Скот  даже  на  бойни  загоняют  с  помощью   этого
устройства. Вот такую штуку используют на  Тексии,  чтобы  пасти  скот.  Я
думаю, что та же штука использована на Майе, чтобы как скот выгнать  людей
из городов. Тогда стоимость их, полей и заводов упадет и покупатель сможет
заключить выгодные сделки.
     - Вы сумасшедший, - огрызнулся Эллисон. - Я только что приземлился на
этой планете. Вы же это видели. Не знаю, что здесь произошло до меня.  Как
я мог узнать?
     - Вы могли сами это организовать, - сказал Кэлхаун.
     Эллисон принял вид обиженного  и  важного  достоинства.  Кэлхаун  вел
машину со значительно меньшей скоростью. Вскоре он взглянул на свои  руки,
лежащие на баранке. Казалось, что время от времени сухожилия  сокращались.
Кожа на кистях рук ритмически съеживалась. Он взглянул на  Эллисона.  Руки
Эллисона были плотно сжаты.
     - Это действует индукционный забор, - сказал Кэлхаун спокойно.  -  Вы
не замечаете? Это забор для скота и мы пересекаем эту  зону.  Если  бы  мы
были скотом, то повернулись бы и ушли.
     - Не знаю, о чем вы говорите, - сказал  Эллисон.  Но  его  руки  были
сжаты. Кэлхаун притормозил машину. Он начал ощущать, что каждый мускул его
тела начал сокращаться. Это было жуткое ощущение. Мышцы сердца сокращались
одновременно с другими мышцами. Но у каждого сердца свой собственный ритм.
Иногда нормальный ритм совпадал с этими спазмами  и  тогда  сердце  тяжело
билось. Это  было  очень  болезненно.  Но  часто  спазмы  приходили  после
нормального сокращения сердца и тогда оно останавливалось  на  полсекунды.
Один удар сердца пропадал и это было ощущение агонии. Никакое животное  не
двинулось бы вперед при таких ощущениях - оно бы повернуло назад.
     Кэлхаун остановил машину и взглянул на  Мургатройда.  Тот  чувствовал
себя нормально и взглянул на Кэлхауна вопросительно. Кэлхаун  кивнул  ему.
Он заговорил с Эллисоном с трудом.
     - Вы видите... работает... это устройство. Вы знаете, что это трюк...
с  Тексии.  Здесь  установлено  подземное  индукционное  устройство.   Оно
прогнало людей... как скот. А теперь мы... въехали в эту зону. Она  держит
людей... как скот.
     Кэлхаун перевел дыхание. Грудные мышцы сокращались, как и остальные и
с дыханием было трудно. Но  Мургатройд,  который  раньше  чувствовал  себя
плохо, теперь был веселый  и  оживленный.  Лекарство  уничтожило  действие
индукционного устройства. Мургатройд мог бы  перенести  значительный  удар
током даже не прореагировав. Но он мог бы  погибнуть,  если  бы  удар  был
слишком большим.
     Слепая ярость охватила Кэлхауна. Все сходилось. Эллисон потянулся  за
бластером, когда Кэлхаун упомянул Тексию. Это означало, что  Эллисон  знал
наверняка. Устройство для ограждения передвижения скота  было  установлено
на Майе и удерживало людей как скот, которых сперва прогнали как  скот.  С
достаточной достоверностью Кэлхаун мог себе  представить,  как  это  было.
Первые эксперименты на  Майе  с  забором  были  небольшой  силы.  Ток  был
небольшой и вызывал просто чувство неудобства, которое ощущалось. Оно было
у всех, медленно двигалось с запада на восток, доходило  до  определенного
места и исчезало. Ощущение было загадочно и неприятно и никто на  Майе  не
мог понять, что это такое.  Через  неделю  об  этом  забыли,  но  ощущение
появлялось снова, более сильное. И перемещалось оно как и первый  раз:  по
всему полуострову, где находилась колония и прекращалась на том же  месте.
И опять это казалось загадочным, но никто не подозревал,  что  это  делали
люди. Появились идеи, вопросы, но считалось, что неизвестное  естественное
явление.
     Очевидно третья волна  использования  загона  для  скота  была  самой
неприятной. В этот раз ощущение было крайне  болезненным.  Оно  прошло  по
городам, дальше по полуострову и исчезло там же, где и первые два раза.  А
люди на Майе были обеспокоены и испуганы. Но они считали, что  знали,  что
начинается это ощущение к западу от города Майя и  движется  на  восток  с
определенной скоростью и доходит до определенного места, не далее.  И  они
решили  использовать  эту  тщательно  прослеженную  информацию.  И  им  не
приходило в голову, что они узнали, как их будут гнать как стадо животных.
     Конечно, Кэлхаун мог только предположить, что это было именно так. Но
ничего другого произойти не могло. Возможно забор использовался более трех
раз, чтобы люди были готовы покинуть свои места в неизвестность. Возможно,
прошли дни, недели или месяцы прежде, чем  это  случилось.  Но  забор  для
загона существовал - индукционный забор поперек трассы. Кэлхаун  въехал  в
зону его действия. Каждые две секунды  все  мышцы  его  тела  сокращались.
Иногда сердце останавливалось,  а  дыхание  перехватывало,  иногда  сердце
глухо  колотилось.   Казалось,   что   симптомы   становятся   все   более
невыносимыми.
     Кэлхаун достал свою аптечку, а руки его  периодически  дергались.  Он
поискал то лекарство, которое дал Мургатройду, достал две таблетки.
     - По-настоящему, - сказал он холодно, - я должен был бы заставить вас
испытать эту чертову штуку. Но - нет.
     Эллисон был в панике. Сама  идея  загона  для  скота  была,  конечно,
неприятна, но она не несла опасность. А самому испытать на  себе  действие
забора, предназначенного для крупного рогатого скота, а не для людей, было
жутким ощущением. Эллисон судорожно  глотнул  воздух.  Его  движения  были
конвульсивны. Кэлхаун тоже двигался невпопад. Полторы секунды из  двух  он
контролировал свои мускулы,  а  затем  каждые  полсекунды  он  не  мог  их
контролировать. Он сунул пилюлю в рот Эллисона.
     - Глотайте, - скомандовал он. - Глотайте.
     Эллисон подавился  таблеткой.  Кэлхаун  заставил  принять  еще  одну.
Мургатройд глядел вопросительно то на одного, то на другого. Он сказал:
     - Чи, чи?
     Кэлхаун откинулся на сидении, осторожно дыша, чтобы не умереть. Но он
ничего не мог поделать со свои сердцем. Солнце ярко светило,  хотя  стояло
уже низко у горизонта. На багровом небе были облака. Дул  легкий  ветерок.
Внешне все выглядело мирным, спокойным и привычным для этого  мира.  Но  в
тех  местах,  где  жили  люди,  города  стояли  спокойные.  Молчаливые   и
покинутые, а где-то (где-то!) население планеты  с  беспокойством  ожидало
конца  этой  серии  ужасных  ощущений.  До  этого  времени  это  странное,
ползущее,  всеобщее  бедствие   начиналось   в   одном   месте,   медленно
продвигалось к другому, затихало и прекращалось. Но это было величайшее  и
худшее из всех мучений. И оно не  заканчивалось.  Оно  не  уменьшалось.  В
течение трех дней оно буйствовало в том месте, где раньше прекращалось.
     Люди Майи были испуганы. Они не могли вернуться домой. Они  не  могли
никуда поехать. Они не были  готовы  к  бедствию,  которое  будет  длиться
днями. Они не взяли с собой пищи.
     По-видимому, им придется голодать.

                                    4

     Кэлхаун очень плохо себя чувствовал, когда машина добралась до  конца
трассы.  Во-первых,  многочисленные  шоссейные  ряды  по  всему   маршруту
пересекали тройные полосы  дорог,  идущих  с  севера.  Для  движения  было
двадцать  четыре  ряда.  Они  тянулись  вместе,  а  затем  их   оставалось
двенадцать.  Было  заметно,  что  некоторое   время   назад   здесь   было
сконцентрировано огромное количество машин. Там, где машины шли в  объезд,
помятые и поломанные кусты и  деревья.  Двенадцать  рядов  уменьшались  до
шести, а по обеим сторонам дороги были  видны  следы  бесчисленных  машин,
которые ехали рядом с трассой. Затем рядов оставалось три, два  и  наконец
оставался единственный ряд, где рядом могли ехать только  два  автомобиля.
По обеим сторонам все было уничтожено. На  полмили  вправо  и  влево  была
уничтожена вся зелень. А затем  узкая  дорога  была  уже  не  прямой.  Она
огибала какой-то холм и заканчивалась. И Кэлхаун увидел, что все  наземные
машины собрались здесь на стоянку.
     Зданий не было. Не было улиц. Не было никаких признаков  цивилизации,
кроме десятков тысяч автомашин. Они выглядели странно: их передки  торчали
в разные стороны, а воздушные трубки упирались в землю.
     Они стояли, упершись бампер в бампер, и теоретически  можно  было  бы
разместить двадцать пять тысяч машин на площади в одну квадратную милю. Но
здесь было гораздо больше  машин,  а  некоторые  места  не  подходили  для
стоянки и никто особенно не старался разместить  максимум  автомобилей  на
минимуме пространства. И вся транспортная система планеты Майя тянулась на
пятьдесят квадратных миль. В одном месте  машины  стояли  близко  друг  от
друга, в другом -  между  ними  было  большое  расстояние.  Казалось,  что
сколько мог взгляд в сумерках  охватить,  везде  были  сверкающие  машины,
стоявшие как попало и ничего другого не  было,  кроме  случайно  торчащего
дерева.
     Кэлхаун приехал к концу укатанной дороги. Он подождал, пока таблетки,
которые он дал Эллисону начнут действовать так, как они  подействовали  на
Мургатройда. Подействовало. Кэлхаун продолжал  ехать.  Сила  индукционного
поля становилась невыносимой. Когда он  остановил  машину,  по  нему  было
видно, что он перенес.
     Несколько фигур  мгновенно  собрались  около  него.  Начались  жадные
расспросы.
     - Это прекратилось? Вы пробрались? Мы можем вернуться?
     Кэлхаун покачал головой.
     Наступил закат и на западе появилось много блестящих  цветных  огней,
но они не могли добавить цвет в лицо Кэлхауна. Щеки у  него  были  серыми,
глаза запавшие и выглядел он полностью изнеможенным.
     Он сказал с трудом.
     - Ничего не кончилось. Мы пробрались. Я из  медслужбы.  У  вас  здесь
есть какая-либо власть? Мне нужно поговорить с тем, кто может приказывать.
     Если бы он задал этот вопрос два дня назад, он не получил бы  ответа,
так как беглецы ждали только, когда кончится бедствие. День тому назад  он
мог бы найти ответственных людей,  которые  пытались  обеспечить  доставку
воды примерно для двух миллионов человек, хотя не  было  ни  колодцев,  ни
насосов. Если бы он прибыл днем позже, то вполне вероятно застал бы  дикий
беспорядок. Но Кэлхаун прибыл на закате  три  дня  после  того,  как  люди
покинули города. Пищи не было, вода была на исходе и  люди  только  начали
подозревать, что они никогда не уедут отсюда и что, возможно, здесь умрут.
     Несколько мужчин покинули  толпу,  собирающуюся  у  машины  Кэлхауна,
чтобы найти тех, кто мог приказывать. Кэлхаун оставался в машине,  отдыхая
от непереносимого напряжения, которому он  подвергся.  Индукционный  забор
для скота находился на глубине  десяти  миль.  Одна  миля  была  неплохая.
Только Мургатройд ощутил ее. После двух миль  начали  мучиться  Кэлхаун  и
Эллисон, но лекарство помогло им  выдержать.  Но  предстоял  долгий-долгий
путь в центр индукционного поля, где  находиться  было  настоящей  пыткой.
Мускулы Кэлхауна выходили из повиновения каждые две секунды,  а  сердце  и
легкие вот-вот готовы были  отказать.  В  этой  части  индукционного  поля
Кэлхаун ехал черепашьим шагом, чтобы контролировать машину,  когда  он  не
мог контролировать свое тело. Но вскоре напряжение поля снизилось, а потом
исчезло.
     Мургатройд с благосклонностью глядел  на  фигуры,  которые  теснились
возле машины. Он совсем не пострадал. Мургатройд принял половину того, что
принял Кэлхаун, но тело его весило  в  десять  раз  меньше.  И  Мургатройд
чувствовал себя хорошо. Сейчас он выжидательно  глядел  на  плотную  толпу
вокруг машины. Они отчаянно надеялись на вести, которые дадут надежду.  Но
Мургатройд живо  надеялся,  что  кто-нибудь  поприветствует  его,  угостит
пирожными и конфетами, а потом несомненно и чашкой кофе. Но никто этого не
делал.
     Прошло много времени пока толпа не заколыхалась. Наступила ночь и  на
много миль во всех направлениях  сверкали  огни  автомобильных  обитателей
Майи. Конечно, они использовали энергию ионного слоя и  для  двигателей  и
для освещения. Где-то кричали  мужчины.  Кэлхаун  включил  передние  огни.
Крики усилились. Группа мужчин пыталась пробиться сквозь толпу.  С  трудом
она наконец добралась до машины.
     - Мне сказали, что  вы  пробрались,  -  тяжело  дыша  сказал  высокий
мужчина, - но вы не можете вернуться. Говорят...
     Кэлхаун встряхнулся. Эллисон зашевелился рядом с ним. Высокий мужчина
запыхтел снова:
     - Я - президент планеты. Что мы можем сделать.
     - Для начала послушайте, - сказал Кэлхаун устало.
     Он немного отдохнул. Не очень, но все-таки. Его  трехсотмильная  езда
из города Майи была обычным делом, но продолжительные, а  потом  и  острые
спазмы в  мышцах  сердца  и  дыхательных  путей  были  изнурительными.  Он
услышал, как Мургатройд сказал располагающе:
     - Чи, чи, чи, чи.
     Кэлхаун положил на него руку, чтобы успокоить.
     - То от чего вы убежали, -  сказал  Кэлхаун  с  усилием,  -  это  вид
подземного индукционного поля, которое использует  энергию  ионного  слоя,
конденсированную на посадочной площадке. Такое же используется на  Тексии,
чтобы скот не убегал со своих пастбищ и чтобы он  перемещался  туда,  куда
необходимо. Но это было сконструировано для скота. Это забор для скота. Но
эта штука может быть смертельной для людей.
     Кэлхаун продолжал говорить и голос его набирал силу и уверенность. Он
четко объяснил, как индукционное поле было направлено  в  виде  линии  под
прямым углом к своему источнику.  Его  можно  было  перемещать  с  помощью
устройства, которое его направляло. Все  это  было  спроектировано,  чтобы
получить  те  же  результаты,  что  при  работе  со   скотом,   а   теперь
использовалось на людях.
     -  Но  если  поле  использует  конденсированную  энергию,  -   сказал
торопливо президент, - мы можем отключить ее подачу.  Если  вы  пробрались
сюда, скажите нам, как  пробраться  обратно  и  мы  сами  отключим  подачу
энергии. Надо что-то немедленно предпринять. Здесь  население  всей  нашей
планеты. Пищи нет. Нет воды.  Нужно  что-то  делать,  чтобы  мы  здесь  не
погибли.
     - Но, - сказал Кэлхаун, - если вы отключите  энергию,  вы  все  равно
погибнете. Здесь вас пару миллионов. Вы находитесь в сотнях миль от  мест,
где есть пища. Без энергии вы не доберетесь  туда,  чтобы  привезти  пищу.
Если вы отключите энергию, вы здесь  так  и  останетесь.  Без  энергии  вы
погибнете так же быстро, как и с ней.
     Толпа издала звук похожий и на рычанье и на стон.
     - Я только что это выяснил, - сказал Кэлхаун. - Только  за  последние
десять миль я понял в чем дело и приехал сюда, чтобы быть  уверенным.  Мне
нужны помощники. Дело будет не из приятных. У меня  достаточно  лекарства,
чтобы отвезти обратно двенадцать человек. Но для верности я возьму  только
шесть. Пусть доктор выберет шесть человек с хорошим  сердцем  и  здоровыми
легкими. Двое из них должны быть  инженерами-электронщиками.  Остальные  -
хорошие стрелки. Если вы их подготовите, я дам им то же лекарство, которое
помогло нам пробраться сюда. Найдите оружие для этих людей.
     Люди в толпе начали переговариваться. Одни торопливо объясняли другим
то, о чем рассказал Кэлхаун. То бедствие, от которого они убежали не  было
естественной катастрофой, это было сделано искусственно. Это сделали люди.
Их загнали сюда как стадо скота. Их жены и дети  были  сейчас  голодны  от
того, что какие-то люди это подстроили.
     Низкий, жужжащий звук  раздался  в  толпе  вокруг  машины.  Никто  не
спрашивал, каковы же были мотивы тех людей, которые это сделали.  Безумная
ярость охватила толпу. Кэлхаун наклонился к Эллисону.
     - На вашем месте я бы не выходил из машины, - сказал он тихо. - Я  бы
не стал покупать какую-либо недвижимость по низкой цене.
     Эллисон задрожал. По мере  того,  как  объяснение  передавалось  друг
другу в толпе началось бурное движение. Люди уходили в темноту. Освещенные
окна  машин  мигали,  когда  они  двигались  в  темноте.  Население   Майи
растянулось на многие мили в безлюдном месте и  не  было  никакой  системы
передачи информации. Но задолго до зари все  знали,  что  они  убежали  от
бедствия, подготовленного руками человека, что их как скотину  загнали  за
забор, очевидно на погибель.
     У Эллисона стучали зубы. Он был бизнесменом и до этого момента считал
себя таковым. Он принимал решения в своих офисах с адвокатами, секретарями
и клерками, чтобы решения  были  практичными  и  надежными.  Но  никто  не
указывал ему на какие-либо последствия, кроме  финансовых.  Но  теперь  он
видел возможные последствия для себя. Он сам высадился на Майе, потому что
считал это дело слишком сложным, чтобы кому-то его доверять. Даже во время
поездки с Кэлхауном, он был в приподнятом настроении и удивлялся успешному
завершению дела. Он достиг своей цели. Некоторое время он даже верил,  что
будет единственным владельцем колонии на Майе,  и  каждое  растение  будет
приносить прибыль, и каждая фабрика будет зарабатывать для него деньги,  а
каждый житель будет его служащий. Это была самая грандиозная мечта из всех
возможных. В голове у него вертелись детали и маневры, которые нужны были,
чтобы завершить это дело.
     А вот теперь у него стучали зубы. Скажи Кэлхаун всего несколько слов,
разъяренные мужчины разорвали бы его на куски. Его "дипломат" с миллионами
кредитных карточек послужил бы доказательством всему,  что  бы  не  сказал
Кэлхаун. Эллисон почувствовал, как ужас пронизывает его до  глубины  души.
Но он не осмелился отодвинуться  от  Кэлхауна.  Одна  единственная  фраза,
произнесенная спокойным голосом, и он будет уничтожен. А до этого  Эллисон
никогда не стоял перед лицом физической опасности.
     Наконец, один за одним пришли мужчины,  чтобы  получить  указания  от
Кэлхауна. У них были тренированные тела и угрюмые лица. Двое из  них  были
инженеры-электронщики.  Один  был  полицейский,  два  механика  и  доктор,
который был чемпионом планеты по теннису. Кэлхаун раздал  пилюли,  которые
уменьшали чувствительность  мускулов  и  проинструктировал.  Им  следовало
ехать в зону забора до тех пор, пока они могли это терпеть,  затем  выпить
пилюли, подождать  пока  они  начнут  действовать  и  продолжать  путь.  У
Кэлхауна было ограниченное количество пилюль.  Он  раздал  их  по  три  на
каждого человека.
     Мургатройд разочарованно  вертелся,  пока  шла  инструкция.  По  всей
видимости у него здесь не будет светского успеха. Он был  обеспокоен,  ему
нужно было больше места. Кэлхаун швырнул "дипломат" Эллисона  за  передние
сидения. Эллисон был в таком ужасе, что не возражал.
     Четыре гудящие машины поднялись над землей на восемь дюймов и повисли
на воздушной подушке.  Кэлхаун  поехал  впереди,  его  машина  скрылась  в
темноте. Остальные последовали за ним.
     Над головой  сияли  прекрасные  звезды.  Скопище  двух  тысяч  звезд,
находящихся на расстоянии двух тысяч световых лет, давали на Майе  картину
яркого, хотя и рассеянного лунного света. Машины двигались вперед.  Вскоре
Кэлхаун почувствовал небольшие спазмы мускулов. Он въезжал  в  зону  поля,
которое поначалу изобрели не для того, чтобы  пасти  скот  или  людей,  но
впервые его использовали на Тексии, а теперь его  использовали  во  второй
раз.
     Дорог стало две, затем четыре и наконец - восемь широких рядов. Затем
четыре повернули на  одну  сторону,  а  из  остальных  четырех  получилось
восемь. Они снова расширялись и это  была  наконец  та  самая  магистраль,
которая привела Кэлхауна  из  города  Майи.  Но  ритмические  спазмы  тела
становились сильнее. Эллисон не произнес ни  слова,  когда  Кэлхаун  давал
инструкцию. Его зубы продолжали стучать, когда они отправились обратно. Он
не пытался заговорить, когда они въехали в зону поля.  Его  зубы  стучали,
переставали стучать и снова начинали. Наконец он сказал с отчаянием.
     - Вы хотите, чтобы я от этого погиб?
     Кэлхаун остановился, машины позади тоже. Он дал Эллисону две таблетки
и принял две сам. В сопровождении Мургатройда, Кэлхаун прошел вдоль машин,
убедился, что все шесть человек приняли пилюли и получили нужный эффект  и
вернулся к своей машине.
     Эллисон слегка хныкал, когда Кэлхаун и Мургатройд сели в машину.
     - Я подумал, - сказал Кэлхаун, - что теперь вы  могли  бы  попытаться
выбраться сами. Это решило бы мою проблему. Конечно же, это не  решило  бы
ваших проблем. Но мне кажется, что ваши проблемы неразрешимы.
     Он снова завел машину и двинулся вперед, за ним остальные машины. Они
продолжали ехать сквозь звездную ночь. Кэлхаун отметил, что  влияние  поля
было слабее, чем  в  прошлый  раз.  Первые  таблетки  еще  оказывали  свое
действие, когда он принял еще. Кэлхаун держал низкую скорость, чтобы  быть
уверенным, что другие водители выдержат этот кошмар во  время  прохождения
поля.
     Вскоре он убедился, что поле осталось  позади  и  довел  скорость  до
восьмидесяти миль в час. Остальные машины дружно следовали за  ним.  Затем
до ста миль в час. Остальные  не  отставали.  Машины  мчались  в  ночи  на
предельной скорости  -  сто  двадцать,  сто  тридцать  миль  в  час.  Огни
остальных машин дружно шли за ним.
     Эллисон сказал в отчаянии.
     - Послушайте! Я не понимаю, что случилось. Вы говорите так, как будто
я это все запланировал. У меня были  сведения  о  научно-исследовательском
проекте здесь. Но людей не должны были держать там долгое время. Произошла
какая-то ошибка. Я верил,  что  люди  просто  покинут  планету.  Я  только
планировал купить, как можно больше  земли  и  контролировать,  как  можно
больше фабрик. Вот и все. Это был бизнес, просто бизнес.
     Кэлхаун не  ответил.  Возможно,  Эллисон  говорил  правду.  Некоторые
бизнесмены считают очень умным заставить людей от испуга продать  то,  что
им принадлежит ниже стоимости. Нечто подобное происходило каждый  день  на
бирже. Но люди Майи могли погибнуть.
     Кстати, все еще могут.  Они  не  могли  вернуться  домой,  пока  поле
действовало. Но они также не могли вернуться домой, если бы была отключена
энергия.
     На всей планете Майя  был  свет  только  в  одном  месте  и  огромное
количество  маленьких  огоньков  ожидали  одного,  погибнут  ли  они   или
останутся живы.

                                    5

     Кэлхаун холодно рассуждал.  Они  находились  позади  самого  дальнего
городка на магистрали.  Сейчас  они  будут  ехать  вдоль  полей  растений,
произрастающих на Майе, проедут  вдоль  многочисленных  мест,  где  машины
груженые этими растениями взбираются на дорогу и направляются к  фабрикам,
которые перерабатывают эти растения. На десятки миль тянулись  поля  вдоль
всей трассы до горизонта  и  дальше.  Очевидно  на  десятки  миль  в  этом
направлении тоже. Поля, на которых росли темно-зеленые  растения  занимали
площадь тысяч и тысяч квадратных миль. Они поставляли сырье для экспорта с
планеты Майя. Где-то миль сто впереди небольшой город Теночтитлан лежал  в
свете далеких звезд. А далее снова трасса и город Майя. А за ним...
     Кэлхаун считал, что проектор, управляющий индукционным полем,  должен
находиться за городом Майя, где-то в горах, какие были видны на фотографии
в здании космопорта. Основная магистраль только слегка врезалась  в  горы.
Индукционное поле всегда находилось под прямым углом к проектору,  который
и был его источником. Его можно было регулировать - процесс такой же,  как
и  фокусирование  -  и  поле  можно  было  образовать  на  любом  желаемом
расстоянии. Чтобы выдворить жителей города Майи на восток,  проектор  поля
должен был находиться к западу от жителей. Следуя логике,  он  должен  был
находиться в горах. Практически, он должен был быть спрятанным. Для  того,
чтобы забрать энергию и отдать  шесть  миллионов  киловатт  не  нужен  был
большой силовой источник. Нужно было его быстро спрятать от поисков. Чтобы
обнаружить его место могут потребоваться дни или даже недели  поисков.  Но
люди, находящиеся в конце магистрали не могли ждать. У них не было пищи, а
воды, которую мужчины  добывали,  роя  руками  землю,  не  хватало.  Нужно
немедленно отключать забор. А энергия должна подаваться.
     Кэлхаун хмыкнул. Что  нужно  делать  -  это  был  план,  но  как  его
осуществить. Очень просто. Конечно, ему нужны будут эти инженеры. Но штука
будет вот в чем...
     Он продолжал ехать со скоростью сто тридцать миль, а  губы  его  были
угрюмо сжаты. Остальные автомобили следовали за ним. Мургатройд следил  за
дорогой. Милю за милей, минуту за минутой огни машин бросали  перед  собой
ослепляющие   лучи   света.   Мургатройду   это   начало   надоедать.   Он
неодобрительно  сказал:  "Чи"  и  попытался  свернуться  калачиком   между
Эллисоном и Кэлхауном. Но не было места. Он переполз  на  заднее  сиденье,
покрутился там, устроился. Вскоре наступила тишина. Несомненно он  засунул
свой нос в пушистый хвост и крепко заснул.
     Внезапно Эллисон  заговорил.  У  него  было  достаточно  времени  для
размышлений, но размышления его были однобоки.
     - Сколько у вас денег? - спросил он.
     - Не очень много, - ответил Кэлхаун, - а что?
     -  Я  ничего  не  сделал  незаконного,  -  сказал  Эллисон  с   видом
неубедительной уверенности, - но я буду поставлен в  неудобное  положение,
если вы меня публично обвините в том, в чем обвиняли лично.  Вам  кажется,
что я запланировал очень серьезное преступление. Те действия, которые  мне
известны,  научно-исследовательский  проект,  о  котором  я  слышал...  Но
вероятно получилось, что все вышло из-под контроля. Но я чист. Я не сделал
ничего без совета юриста. Закон не может  предъявить  мне  претензии.  Мои
адвокаты...
     - Это не мое дело, - сказал Кэлхаун. - Я - медик. Я приземлился  сюда
и мне показалось, что здесь опасное положение со здоровьем людей. Я поехал
посмотреть, что случилось. Я выяснил. Но все равно у меня нет  ответа.  Но
население Майи испытывает неудобства, им  угрожает  опасность.  Я  надеюсь
покончить с этим. Но я не имею отношения к чьей-либо вине или невиновности
в преступлении к преступному намерению.
     Эллисон сглотнул слюну. Затем со спокойной уверенностью сказал:
     - Но вы можете причинить мне неприятности. Я бы  хотел,  чтобы  вы...
чтобы вы...
     - Нет. Я не сделал ничего плохого. Но вы можете просто промолчать.  Я
спустился на парашюте,  чтобы  завершить  бизнес,  который  я  организовал
несколько месяцев тому назад.  Я  их  завершу  и  улечу  на  следующем  же
корабле. Это совершенно честно и откровенно. Только бизнес. Но  вы  можете
создать мне дурную репутацию у людей. Все-таки я не сделал ничего, чего бы
не  сделал  другой  бизнесмен.  Да,  я  знал  о   научно-исследовательском
проекте...
     - Я думаю, - сказал Кэлхаун без злости, - вы  послали  людей  с  этим
устройством с Тексии, чтобы испугать жителей Майи. Они не поняли  бы,  что
происходит. Они были бы перепуганы и захотели бы  убраться  отсюда.  И  вы
смогли бы купить практически всю колонию за  бесценок.  Я  не  могу  этого
доказать, - согласился Кэлхаун. - Но таково  мое  мнение.  Но  вы  хотите,
чтобы я его не высказывал. Правильно?
     - Абсолютно, - сказал Эллисон. Он был потрясен до  глубины  души.  Он
ухитрился поддерживать и тон и вид  достойного  бизнесмена,  чистосердечно
обсуждающего неприятное дело. - Уверяю вас, вы  ошибаетесь.  Вы  согласны,
что не можете доказать свои подозрения. Если вы  не  можете  доказать  их,
тогда не заявляйте о них. Это будет этично. Вы согласны?
     Кэлхаун посмотрел на него с любопытством.
     - Вы ждете, когда я назову свою цену?
     - Я жду, - сказал Эллисон с неодобрением, - когда вы  согласитесь  не
ставить меня в затруднительное положение. Я не останусь в долгу.  В  конце
концов у меня есть знакомства. Я мог бы многое для вас сделать. Я  был  бы
рад...
     - Вы пытаетесь догадаться, сколько я запрошу денег? - спросил Кэлхаун
с тем же любопытствующим видом.
     Казалось, что его больше разбирает любопытство, а не  негодование,  и
что его все это  больше  забавляло,  чем  вызывало  любопытство.  Внезапно
Эллисона прошиб пот. По  всей  вероятности  Кэлхаун  не  брал  взяток.  Но
Эллисон был в отчаянии.
     - Если вы хотите именно так выразиться -  да,  -  сказал  он  хриплым
голосом. - Я хочу сказать - назовите вашу сумму.
     - Я не скажу об этом ни слова, - сказал  Кэлхаун.  -  Зачем  мне  это
нужно. Люди, которые управляют вашим забором, расскажут все. Все сходится,
кроме одного, что они все время находились на месте, пока мы ехали по этой
дороге.
     - Я сказал назовите вашу сумму, - сказал Эллисон визгливым голосом. -
Любую! Любую!
     Кэлхаун пожал плечами.
     - К чему человеку с медкора деньги? Бросьте это.
     Он продолжал ехать дальше.
     На повороте магистрали появился Теночтитлан. Кэлхаун проехал его.
     У Эллисона снова застучали зубы.
     Минут через двадцать начали появляться здания  города  Майи.  Кэлхаун
замедлил ход, подъехали остальные автомобили. Он опустил стекло и сказал:
     - Сперва мы заедем на посадочную площадку.  Пусть  кто-то  показывает
дорогу.
     Один из автомобилей выехал вперед и  они  поехали  по  темным  узким,
извилистым улицам. Наконец они выехали к посадочной площадке.
     Когда они подъехали  к  зданию  космопорта,  Кэлхаун  вышел,  за  ним
выпрыгнул  Мургатройд.  Какая-то  бумажка  прилипла  к  его   шерсти,   он
отряхнулся и на землю упала межзвездная кредитная карточка достоинством  в
пять тысяч. Мургатройд устроил себе гнездышко из  содержимого  "дипломата"
Эллисона. Это было, конечно, самое дорогое  ложе,  на  котором  когда-либо
спал тормал. Эллисон сидел спокойно, как бы в забытьи. Он даже  не  поднял
карточки.
     - Мне нужны только инженеры, -  сказал  Кэлхаун.  Затем  извиняющимся
тоном добавил. - Я кое-что придумал по дороге. Я думал,  что  до  рассвета
нам придется принимать какие-то решительные меры, а  теперь  сомневаюсь  в
этом. Выключите огни у машин и стреляйте, если кто-нибудь появится.  Я  не
знаю появятся они или нет.
     Они зашли внутрь. Кэлхаун зажег свет и подошел  к  приборам,  которые
показывали, сколько на самом деле потребляется энергии. Приборы показывали
очень небольшое  потребление  энергии,  если  учитывать,  что  все  города
планеты зависели от посадочной площадки. Но в городах было темно и не было
людей. Игла прибора ритмично двигалась взад-вперед, показывая  потребление
энергии. Каждые  две  секунды  потреблялось  шесть  миллионов  киловатт  в
течение примерно полсекунды. Затем наступала пауза.
     - Индукционный забор действует каждые полсекунды через  две  секунды.
Его действия прерывисты, иначе он парализовал бы животных или  людей.  Вот
поэтому он их просто выгоняет. Я хочу, чтобы вы сделали нечто новое. Здесь
есть инструменты и запчасти, если понадобится.
     Инженеры начали расспрашивать его.
     - Нам нужен, - сказал Кэлхаун, - прерыватель, который отключит подачу
питания в индукционный забор именно в  те  полсекунды.  Затем  прерыватель
должен подавать энергию те полторы секунды, когда  забор  выключен.  Забор
перестанет работать, а каждые три с  половиной  секунды  автомобили  будут
получать необходимую энергию.
     Сначала  инженеры  просто  глядели  на  Кэлхауна  непонимающе,  затем
заулыбались и начали работать. А Кэлхаун  пошел  на  поиски.  В  одном  из
столов он нашел завтрак.  Это  были  три  черствых  бутерброда  и  Кэлхаун
предложил их инженерам, но они отказались. Они не  хотели  есть,  пока  их
семьи там в конце трассы были голодны.
     Инженеры-электронщики  пригласили   механиков,   чтобы   что-то   там
встроить. Они объяснили Кэлхауну, что делают выключатель,  на  который  не
воздействует ритм работы индукционного забора.
     - Отлично, - воскликнул Кэлхаун. - А я об этом и не подумал.
     Он  надкусил  бутерброд  и  вышел  наружу.  Эллисон  сидел  безвольно
откинувшись на сиденьи.
     - Забор отключается, - сказал Кэлхаун без торжества  в  голосе.  -  К
рассвету, наверно, начнут прибывать люди.
     - Я не сделал ничего незаконного, -  сказал  Эллисон.  -  Ничего.  Им
придется  доказывать,  что  я  знал   каковы   будут   последствия   этого
научно-исследовательского проекта. Невозможно. Поэтому я ничего не  сделал
противозаконного.
     Кэлхаун зашел внутрь, отметив, что  доктор  и  полицейский  тщательно
следили за городом.
     Полчаса спустя количество потребляемой энергии  начало  постепенно  и
ровно подниматься. Это означало, что машины двинулись в путь.
     Сорок пять минут спустя, Кэлхаун услышал снаружи  какой-то  шум.  Те,
кто стоял на страже, глядели на город.  Там  что-то  двигалось.  Это  была
машина, которая ехал медленно и без огней.
     Кэлхаун сказал спокойно:
     - Те, кто управлял забором, увидели, что их устройство  не  работает.
Они приехали посмотреть, что происходит на  посадочной  площадке.  Но  они
видели освещенные окна. Приготовьте бластеры.
     Но автомобиль без огней развернулся и уехал. Кэлхаун пожал плечами.
     - У них нет никаких шансов, - сказал он. - Как только рассветет мы их
найдем их устройство. Оно слишком большое и его невозможно уничтожить. Там
будут отпечатки пальцев. Но они не местные жители.  Когда  полиция  начнет
разыскивать иностранцев, которые  находились  на  планете,  когда  работал
забор... Они могут уйти в джунгли, где нечего есть или сдаться.
     Кэлхаун направился к дверям здания. Эллисон сказал с отчаянием:
     - Они спрятали оборудование. Вы его никогда не найдете.
     Освещенный звездным светом, Кэлхаун покачал головой.
     - Любой летательный аппарат найдет это место.  Видите  ли,  случилось
такое, на  что  они  не  рассчитывали.  Поэтому  они  оставили  устройство
включенным на полную мощность.  В  первый  раз  они  использовали  его  на
небольшой мощности. Это было не очень  приятно.  Во  второй  раз  это  уже
вызвало беспокойство, в третий раз это было болезненно. Но в последний раз
они использовали устройство на полную мощность.
     Кэлхаун пожал плечами. Он не любил длинных речей - ведь  все  было  и
так очевидно. Что-то погубило растения определенного вида.  Кэлхаун  видел
одно такое  растение  в  цветочном  магазине.  У  наземных  растений  были
подвижные  стебли,  листья  и  цветы.  Они   были   насекомоядные.   Из-за
индукционного поля их ткани  судорожно  сокращались.  Затем  они  погибли.
Индукционное поле, работавшее на полную мощность, уничтожило все  наземные
растения Майи до того места, где находилось устройство. След  от  погибших
растений в виде сужающейся стрелы укажет точно на то место, где  находится
устройство.
     - Ваши друзья, - сказал Кэлхаун, - по-видимому, сдадутся и попросят о
снисхождении. Им больше не останется ничего сделать.
     Затем он добавил.
     - А они могут получить помилование. Знаете, у индукционного поля есть
интересный побочный эффект. Оно уничтожает местные  растения,  которые  не
давали произрастать земным. Планета  может  стать  процветающей,  перестав
импортировать зерно.

     К утру начали прибывать машины  обитателей  города  Майя.  Через  час
после рассвета нашли устройство  и  выключили  его.  Это  было  громоздкое
оборудование, установленное под землей так, чтобы его было  трудно  найти.
Но это оказалось не трудно.
     К полудню на  лицах  жителей  Майи  все  еще  была  видна  злоба,  но
поскольку в  городе  не  было  никаких  разрушений,  жизнь  вошла  в  свою
нормальную колею. Мургатройд с одобрение  отметил,  что  все  вернулось  в
нормальное русло. Для него было обычным делом, что  его  приветствовали  и
ласкали, когда медкор "Эскулап-20" прибывал на какую-нибудь  планету.  Для
него было обычным делом общаться с людьми, которые  им  восхищались,  пить
кофе  и  с  огромным  наслаждением  набивать  свое  вместительное   брюшко
пирожными и конфетами.
     Пока Мургатройд с огромным наслаждением вращался  в  обществе  людей,
Кэлхаун занимался своим делом. Это были конференции с медиками планеты. Он
вежливо принимал ту информацию, которую  они  считали  важной  и  тактично
рассказывал им о последних достижениях  медицинской  науки,  которая  была
известна Межзвездной Медицинской Службе.

                             Мюррей ЛЕЙНСТЕР

                              ЗАПРЕТНЫЙ МИР

                                    1

     Небольшой  корабль  Медицинской  Службы  закончил  временной  скачок.
Звезды вокруг были незнакомы и даже Млечный путь выглядел неузнаваемо. Это
конечно же случилось из-за того, что Млечный путь и местные звездные маяки
на Сепхейде, располагались под непривычным  углом  и  обладали  необычными
линейными размерами.
     Но Кэлхаун удовлетворенно хмыкнул. Обод солнца был слева по отношению
к посадочной площадке - это был благоприятный  знак.  Прорыв  за  неполных
шестьдесят  световых  часов  до  места  назначения  в  незнакомом  секторе
галактики, был не плох. И это после трех световых лет полета вслепую.
     - Возникни и засияй, Мургатройд, - сказал Кэлхаун, - расчеши-ка  свои
кошачьи бакенбарды! А ну-ка, удиви этих туземцев.
     Слабый, сонный, но пронзительный  голос  ответил:  "Ш-ш-ш..."  Тормал
Мургатройд, стал  выползать  из  своей  собственной  капсулы,  подмаргивая
Кэлхауну.
     - Ну вот, мы скоро приземлимся - заметил Кэлхаун.  -  Ты  произведешь
неизгладимое впечатление на местных обитателей. А  я  стану  непопулярным.
Согласно записям, в течение 12 последних  лет  здесь  не  было  ни  одного
корабля с медицинской инспекцией. И практически, судя по  докладу,  это  в
конечном счете была не инспекция.
     В ответ опять раздалось: "Ш-ш-ш. Ш-ш-ш."
     Мургатройд принялся за свой туалет. В начале он облизал свой  правый,
а затем и левый ус. Затем он встал, встряхнулся и посмотрел на Кэлхауна  с
интересом.
     Тормалы,  к  которым  относился   и   Мургатройд,   были   маленькими
общительными животными. Они очаровывали любого, кто  заговаривал  с  ними.
Они получали большое удовольствие,  имитируя  человеческие  движения,  как
получают удовольствие от имитации человеческого голоса попугаи. Но тормалы
обладали определенным врожденным талантом к передаче движений, что  делало
их ценнее обычных компаньонов или домашних любимцев.
     У Кэлхауна было  некоторое  описание  окаймленного  солнца.  С  горем
пополам оно могло бы послужить неплохой  измерительной  линейкой,  но  это
все-таки был путеводитель.
     - А ну-ка, Мургатройд, хватайся за что-нибудь и  покрепче!  -  сказал
Кэлхаун.
     Мургатройд  уставился  на  него.  Он  увидел  в  движениях   Кэлхауна
определенный дискомфорт,  и  бросился  обратно  в  свою  капсулу.  Кэлхаун
перещелкнул тумблер торможения и  корабль  Медицинской  Службы  вздрогнув,
попал в ту малоприятную ситуацию, когда скорость изменяется в сотни раз на
пределе возможного. При этом возникают самые пренеприятнейшие ощущения. Но
и в следующий момент, когда торможение заканчивается, ощущения не  намного
лучше. Несмотря на свой богатый опыт, Кэлхаун до сих пор так и не привык к
этому.
     Ужасное и огромное солнце Вельда сверкало в  пространстве.  Оно  было
близко. Его диск занимал половину иллюминатора.
     - Ну теперь близко  -  заметил  Кэлхаун.  -  Место  нашей  посадки  -
Вельд-3, Мургатройд. Судя по плану эклиптики... Хм...
     Он взялся за рукоятку управления электронного телескопа и  навел  его
на ближайшую яркую звезду. Затем он увеличил разрешение так,  чтобы  можно
было рассмотреть детали, и опять сверился с описанием  в  звездной  карте.
Расчеты заняли у него несколько мгновений. Расстояние было слишком мало  и
не оставляло надежд на маневр временного прыжка, но это вполне можно  было
сделать с помощью систем солнечного движения.
     Он включил рацию, нажал кнопку и проговорил в микрофон.
     - Корабль Медицинской Службы "Эскулап-20" сообщает о своем прибытии и
запрашивает координаты для посадки, - произнес он бесстрастным голосом.  -
Цель прибытия - планетарная медицинская инспекция. Наша посадочная масса -
15 стандартных тонн. Мы  окажемся  на  посадочной  орбите  примерно  через
четыре часа. Повторяю. Корабль Медицинской Службы, "Эскулап-20"...
     Он повторил свое сообщение еще раз. Ожидая ответа, он приготовил себе
кофе. Мургатройд выполз из своего убежища  за  своей  порцией.  Он  обожал
кофе. Через минуту он уже держал в своей мохнатой лапке маленькую чашечку,
прихлебывая горячую жидкость.
     - "Эскулап-20", "Эскулап-20"!  Повторите  свое  сообщение,  -  возник
голос в динамике.
     Кэлхаун повернулся к приборной доске.
     - "Эскулап-20", -  начал  он  терпеливо  -  Это  корабль  Медицинской
Инспекции, посланный  Межпланетной  Медицинской  Службой,  для  проведения
общепланетной  медицинской  инспекции  на  Вельде.  Свяжитесь  со   своими
медицинскими властями. Это первое посещение корабля Медицинской  Инспекции
за последние двенадцать стандартных лет. Это не простительно, но это  так.
Впрочем, ваши медицинские  власти  знают  об  этом.  Свяжитесь  с  ними  и
проверьте.
     - Где было ваше предыдущее место посадки? - прервал его грубый голос.
     Кэлхаун назвал. Это место было  не  в  его  секторе,  но  двенадцатый
сектор попал в очень мало приятную  ситуацию.  Некоторые  его  планеты  не
посещались уже более двадцати  лет  и  двенадцать  лет  прошедших  со  дня
прошлой инспекции были конечно же не самой страшной вещью.
     Кэлхаун был одним из  самых  загруженных  сотрудников  управления.  В
связи со срочностью дела,  ему  был  вручен  список  в  полдюжины  планет,
которые он должен был облететь одну за другой с инспекцией, с  разрешением
не возвращаться каждый раз для доклада в штаб-квартиру инспекции.  До  сих
пор он имел меньше всего неприятностей от операторов полетов  двенадцатого
сектора.
     По этому он был очень терпелив.  Он  назвал  планету  на  которой  он
побывал с инспекцией накануне и с которой он был послан к Вельду-3.
     - Как название предпоследнего  места  посадки?  -  потребовал  резкий
голос из динамика.
     Кэлхаун назвал.
     - Не приближайтесь к нам более ни на  дюйм!  -  приказал  ему  грубый
голос. - Иначе вы будете уничтожены!
     - Послушайте мой милый друг, - начал Кэлхаун холодно. - Я представляю
Межпланетную Медицинскую Службу. Вам необходимо  немедленно  связаться  со
своей планетной службой здоровья. Напомните им о Межпланетарном Договоре о
Медицинских Инспекциях, подписанном  двести  сорок  стандартных  лет  тому
назад на Трэйли. Напомните им также, что если они не захотят  сотрудничать
с Медицинской Инспекцией, я наложу на планету карантин. И тогда  все  ваши
межпланетные связи будут оборваны в момент.
     -  Ни  одно  судно  ни  с  одной  планеты  Галактики  не  появится  в
окрестностях Вельда до  тех  пор,  пока  не  будет  проведена  медицинская
инспекция. И это может очень  легко  случиться,  если  Медицинская  Служба
возьмется за вас всерьез. Я могу вам это устроить.  У  вас  есть  двадцать
минут на то, чтобы уяснить все это.
     В ответ - тишина. Кэлхаун отключился и повернулся, чтобы налить  себе
еще кофе. Мургатройд протянул свою чашечку тоже. Кэлхаун налил ему.
     - Мне придется напялить служебную фуражку, Мургатройд, - проворчал он
раздраженно, - но тут есть пару человек для кого  это  требуется.  Правило
тут очень просто. Не будь официален тогда, когда в этом нет нужды, но будь
строго официален с теми кто официален с тобой.
     Мургатройд прошипел свое ш-ш-ш, и прихлебнул из своей чашки.
     Кэлхаун опять проверил курс  корабля.  Он  буравил  пространство.  Из
динамика раздавался легкий шум. Этакая смесь отдаленного шепота, разрядных
потрескиваний, посторонних помех. Время от времени все эти странные  звуки
сливались во что-то музыкальное. Ноты этой музыки были мрачны  и  источник
их был непонятен. Сплетения электромагнитных волн различной длины вероятно
и создавали эту сказочную музыку планеты.
     Через пятнадцать минут совершенно другой голос вырвался из динамика.
     - Медицинский корабль "Эскулап"! Медицинский корабль "Эскулап"!..
     Кэлхаун ответил, и взволнованный голос продолжил:
     - Мы просим прощение  за  инцидент,  но  у  нас  постоянно  возникает
проблема болезни голубой кожи. Поэтому  нам  приходится  проявлять  особую
осторожность. Когда вас ждать?
     - Я не далеко, - ответил Кэлхаун.
     - Медицинские власти планеты,  -  продолжал  взволнованный  голос,  -
крайне заинтересованны в  сотрудничестве.  Нам  нужна  помощь  Медицинской
Службы! Мы потеряли покой из-за этой болезни. Не могли бы вы сообщить  нам
название предыдущего корабля медицинской службы,  имя  инспектора  и  дату
когда эта инспекция была проведена. Мы хотим просмотреть записи  дневников
событий, для того, чтобы быть готовыми помочь вам во всех направлениях.
     - Врет он, - сказал Кэлхаун Мургатройду. - Но он более  напуган,  чем
враждебен.
     Он нашел документацию по Вельду-3. Там была и информация о  посещении
последнего корабля Медицинской Службы и он передал ее.
     - Так что же это такое, болезнь голубой кожи? - поинтересовался он.
     Пока он читал документацию, корабль отклонился  от  курса  все  более
уплывая в  пустоту  и  ему  пришлось  вернуть  его  на  место.  Предыдущая
медицинская инспекция была довольно  поверхностной.  Двенадцать  лет  тому
назад, вместо необходимых трех, корабль Медицинской Службы сел на  Вельде.
Тогда же была проведено официальное совещание с  сотрудниками  Медицинской
Службы планеты. Существовал доклад, содержащий графики темпов  рождаемости
и смертности,  данные  по  несчастным  случаям  и  анализ  распространения
инфекционных заболеваний.  И  все!  Не  существовало  никаких  специальных
комментариев, никакой более-менее полной картины происходившего.
     Вскоре, в словаре, относившемуся к  данному  сектору,  Кэлхаун  нашел
несколько слов  с  пометкой:  "Для  местного  служебного  пользования".  -
Болезнь голубой кожи: разговорный  термин,  происходящий  от  неправильной
формы пятен содержащих голубой  пигмент,  на  коже  у  людей  переболевших
чумоподобным заболеванием. Особенно характерно для жителей Дейра. Это выше
указанное состояние является хроническим. Вызывается нелетальной формой  -
чумой Дейра. До сих пор нет уверенности что болезнь является инфекционной.
Этимология болезни не разработана. Болезнь передается по наследству, но не
вызывает генетических, так как не соответствует таблицам Менделя.
     Кэлхаун был поставлен в тупик. Ни кто, ни когда, конечно же, не читал
весь справочник Сектора полностью. Даже во время полного безделья во время
перелета между солнечными системами. Во  всяком  случае  Кэлхаун  даже  не
пытался. Но теперь он усердно продирался  сквозь  алфавитный  указатель  и
перекрестные сноски, в то  время  пока  его  корабль  продолжал  двигаться
вперед, к концу своего путешествия.
     Кэлхаун не нашел другие упоминания о болезни голубой кожи.  Он  нашел
раздел "Дейр". Там планета была обозначена как обитаемая, колонизированная
около четырехсот лет тому назад.  Со  временем,  основное  сообщение  было
изменено, но была еще  и  разрядка,  которая  очевидно  была  добавлена  в
дополненное издание. Она гласила:
     - С появлением чумы, для  посадки  требуется  специальное  разрешение
Медицинского Управления.
     И это было все. Абсолютно!
     - Медицинский корабль "Эскулап-20", - произнес динамик  вкрадчиво,  -
пожалуйста, свяжитесь с нами по видеофону.
     Кэлхаун вернулся к приборной доске и нажал на клавишу.
     - Ну что теперь? - спросил он требовательно.
     Со вспыхнувшего экрана на него смотрело вежливое лицо.
     - Мы должны проверить ваше заявление, - сказал третий голос с Вельда.
- Прежде всего, вы один на корабле?
     - Конечно, - уверенно ответил Кэлхаун.
     - Совершенно один? - настаивал голос.
     - Совершенно один! - сказал Кэлхаун.
     - И никаких других живых существ? - продолжал настаивать голос.
     - О-о-х! - протянул Кэлхаун раздраженно.  -  Мургатройд!  Ко  мне,  -
крикнул он через плечо.
     Мургатройд запрыгнул ему на колено и с интересом посмотрел на  экран.
Выражение вежливого лица изменилось на  удивленное.  Голос  изменился  еще
больше.
     - Очень хорошо, - сказало лицо. - Очень,  очень  хорошо!  Тормалы  не
болеют этой гадостью. Но  в  любом  случае  мы  готовы  принять  работника
Медицинской Службы. Ваши координаты посадки будут...
     Кэлхаун записал их. Он щелкнул тумблером выключения связи и проворчал
Мургатройду:
     - Оказывается, я вполне могу болеть этой дрянью. И ты - мой  пропуск,
поскольку только представитель твоего славного племени  обитает  на  борту
этого корабля! Какого черта, Мургатройд?! Они ведут себя  так,  как  будто
они уверены в том, что кто-то прилетел к ним в ракете с грузом чумы.
     Так он проворчал еще с  минуту.  Жизнь  в  полете  на  борту  корабля
Медицинской Службы совсем не  синекура.  Это  означает  длительный  период
полного безделья, помноженного на абсолютную и смертельную  скуку.  Затем,
два-три  дня   подряд   проверка   официальных   документов   и   просмотр
статистических отчетов. Потом вопросы, вопросы,  вопросы  для  того  чтобы
понять, какие медицинские технологии уже достигли той или иной  планеты  и
как доложить собранную информацию чтобы не пришлось возвращаться опять.
     А затем вновь старт в космос, в долгое пространство  скуки  для  того
чтобы повторить все это вновь, где-то в другом месте. Кораблем Медицинской
службы управляет всегда один человек, потому что двое не смогут находиться
в тесном контакте достаточно долго без ссоры  на  борту.  Но  на  кораблях
Медицинской Службы могут находиться и тормал, такое же как и Мургатройд. И
тогда человек и тормал могут находиться вместе неопределенно долго, так же
как это могут человек и собака. Это конечно не равные взаимоотношения,  но
кажется что удовлетворены оба.
     Кэлхаун был очень озабочен тем, как действует  Медицинская  Служба  в
двенадцатом секторе. Он был одним из многих кому приходилось  расхлебывать
результаты не умелого руководства  Медицинской  службы  сектора.  Особенно
расстраивало то, что имея массу текущей работы, которую нужно было делать,
приходилось отвлекаться на переделку чужих ошибок.
     Ситуация была  понятна.  Голубокожими  были  люди  происходившими  от
народа унаследовавшего голубую пигментацию от другого народа,  пережившего
чуму. Очевидно, что на Вельде был  введен  односторонний  карантин  против
таких  больных.  Но  обычно,  карантин  является  чрезвычайной  мерой.  По
правилам, такая ситуация должна быть рассмотрена Медицинской Службой.  Она
должна вмешаться и сделать все возможное для борьбы с эпидемией, и, затем,
снять карантин.
     Кэлхаун был зол.
     Вельд-3 приближался, разрастаясь все больше и больше,  превращаясь  в
огромный диск с  шапками  вечных  льдов  на  полюсах,  с  хорошо  видимыми
материками  и  океанами.  Корабль  замедлял  ход,  оповещая   своим   воем
наблюдателей на планете. Он остановился и завис на расстоянии  около  пяти
диаметров планеты. Силовое поле посадочного комплекса захватило корабль  и
началась его посадка.
     Все посадочные маневры были давно уже хорошо знакомы.
     Кэлхаун  посадил  свой  корабль  в  центре  космопорта.   Официальные
представители, пришли встречать его и он заранее знал, что будет дальше. В
начале будет разговор с руководством исполнительной власти планеты,  потом
какой-нибудь  важный  местный  чин  пригласит  его.  Там   будет   банкет.
Мургатройд,  конечно  же,  будет  всеобщим  любимцем.  Будут   предприняты
мучительные усилия для того, чтобы убедить  его  в  блестящем  руководстве
общественным здоровьем Вельда. К тому же он наговорит им массу гадостей.
     Вероятно он  встретит  человека,  страстного,  одержимого  работника,
увеличивая тем самым благосостояние своих  сограждан  и  улучшая  здоровье
общества. Впрочем, все может быть совсем наоборот и  именно  в  этом  этот
человек потерпел неудачу. А через пару-тройку  дней,  Кэлхауна  с  почетом
проведут обратно на космодром, и он опять подымется в космос, где во время
долгого перелета он будет попросту пытаться убить время всякими пустяками.
А еще через какое-то время, он приземлится где-либо в другом месте  и  все
повторится вновь.
     Все произошло точно так, как  он  и  ожидал,  за  одним  исключением.
Каждый, с кем он  встречался  на  Вельде,  хотел  разговаривать  только  о
проблеме болезни голубой кожи. Сама болезнь и все связанные с ней проблемы
полностью овладели умами людей. Кэлхаун много слушал не задавая  вопросов,
пока не уяснил для себя, что значит сама болезнь  для  этих  людей.  Через
некоторое время он  знал  уже  достаточно,  чтобы  не  задавать  случайных
вопросов.
     Ни один из говоривших ни разу не упоминал, что он видел  хоть  одного
больного этой болезнью. Ни кто не упоминал ни одного события, в котором бы
участвовали такие больные. Но все были ужасно напуганы этой болезнью.  Они
приводили шокирующие  примеры  о  порочности  и  подлости  жителей  Дейра,
изображая их чуть ли не монстрами, от которых Вельд  должен  быть  защищен
любой ценой. Это был яркий пример всепоглощающей идеи-фикс.
     Все это было совершенно бессмысленно, но Кэлхаун всю эту чушь вежливо
и невозмутимо.  Неожиданно  он  столкнулся  с  толковым  медиком,  который
по-настоящему интересовался новой медицинской информацией  о  генетическом
отборе. Кэлхаун пригласил его к себе на корабль, где вся  доставленная  им
информация лежала до сих пор мертвым грузом.  Он  увидел,  что  глаза  его
гостя загорелись, как у человека долго и  мучительно  искавшего  что-то  и
наконец это получившего.
     - А теперь, - спросил Кэлхаун, - скажите мне, пожалуйста, одну  вещь.
Почему все на этой планете  так  ненавидят  жителей  Дейра?  Они  ведь  на
расстоянии нескольких световых лет от вас. Никто никогда не  говорил,  что
он персонально пострадал от них. В чем же тогда смысл такой ненависти.
     Его собеседник криво усмехнулся.
     Видите ли,  все  дело  в  этих  голубых  пятнах  на  коже.  Этим  они
отличаются от нас. Поэтому их легко  можно  изобразить  как  грозящую  нам
опасность. А наши  политические  партии,  борясь  за  наши  голоса  делают
предвыборные заявления обещая защитить  нас  от  этой  напасти.  На  Дейре
однажды уже была эпидемия. И поэтому их до сих  пор  обвиняют  в  экспорте
болезни.
     - Хм, - сказал Кэлхаун. - Картина, которую вы мне сейчас  нарисовали,
писана здесь,  не  так  ли?  Никто  не  призывает  к  резне,  как  к  акту
добродетели.
     - М-м-м-да, - согласился доктор с неохотой, - нечто подобное звучит в
некоторых политических выступлениях.
     - И такая точка зрения становится рациональной? - наслаивал  Кэлхаун.
- Неужели, насколько я  понял,  у  вас  есть  какие-то  основания  считать
заболевших этой болезнью деградированными морально и физически?
     - Видите ли - отвечал доктор, - уже в начальных школах детям говорят,
голубокожие больные собираются распространить  эту  болезнь,  которой  они
больны уже в третьем поколении! Что они ненавидят всякого у кого нет  этой
болезни. Что, в  конечном  итоге  они  планируют  спровоцировать  эпидемию
болезни голубой кожи  здесь  у  нас.  Тогда  мол,  большая  часть  из  нас
погибнет, а остальные всю жизнь будут болеть этой болезнью. На  расстоянии
это звучит правдоподобно.
     - Плохи дела. Подобные вещи заканчиваются  большой  кровью.  Все  это
может закончиться бойней! - холодно заметил Кэлхаун.
     - Вполне возможно, что мы как раз на пути к этому, - ответил  доктор.
Его голос был невесел. - Никто, к сожалению, не хочет задуматься об этом.
     Они помолчали.
     - Двадцать лет тому назад, - продолжал доктор, -  на  Дейре  случился
голод. Не урожай. Ситуация была весьма плоха  и  они  построили  космолет.
Обычно, он им не нужен. У них нет ни каких связей с окружающими  планетами
и никто никогда  не  разрешает  им  садиться  у  себя.  Но  все-таки,  они
построили космический корабль и прилетели  сюда  и,  оставаясь  на  орбите
вокруг Вельда, попросили выслать для рандеву с ними грузовой корабль.  Они
предлагали любую цену и  готовы  были  расплатиться  ценными  металлами  -
золотом, платиной, иридием, и так далее. Переговоры с  орбитой  велись  по
видеосвязи. И было отлично видна их голубая кожа.  Вы  можете  представить
что тут началось!
     - Расскажите.
     - В огромной спешке  были  снаряжены  военные  корабли,  -  продолжал
доктор. - Мы прогнали их корабль назад, до Дейра. Мы начали  патрулировать
все пространство вокруг их планеты. Мы предупредили, что сотрем их  мир  в
порошок от полюса до полюса, если они только посмеют еще  раз  взлететь  в
космос. Мы заставили их уничтожить их единственный корабль и по телевизору
все это было показано.
     - Но вы хоть дали им пищу?
     - Нет, - пристыженно сказал врач, - они ведь были голубокожие.
     - Насколько силен был там голод?
     - Кто знает? Кто может сказать, сколько человек умерло тогда голодной
смертью! А в это время мы  годами  держали  эскадру  кораблей  у  них  над
головами, чтобы не допустить распространения заразы. Мы  так  говорили.  И
многие верили в это.
     Голос доктора был полон иронии.
     - Позднее наше правительство начало экономить средства. Одновременно,
у нас случилось  несколько  урожайных  лет.  Правительству  даже  пришлось
скупать все излишки, чтобы удержать цены. Наиболее старые боевые  корабли,
построенные для слежки за  Дейром,  переоборудовались  под  элеваторы.  Мы
наполняли их зерном и отправляли на орбиту. Они и сейчас там.  Десятки,  а
может и тысячи тонн зерна.
     - А Дейр?
     Доктор пожал плечами, встал и продолжал иронично:
     - В результате этой нашей ненависти к Дейру произошла одна вещь.  Как
раз на полпути между нами и Дейром есть двух планетная солнечная  система,
Орид. Эти планеты пригодны для жизни. Решено было основать передовой пост,
который прикрывал бы нас от голубокожих. Туда даже завезли скот и дали ему
возможность  свободно   пастись   и   размножаться.   Был   прямой   резон
колонизировать эти планеты и все обустроить там.
     - Все это  было  сделано,  некто  не  захотел  переезжать  поближе  к
голубокожим. И так, планеты эти так и оставались неосвоенными, до тех  пор
пока там не высадилась компания охотников, которая перестреляла весь дикий
скот, а заодно и обнаружила залежи ценных металлов. Теперь там  рудник.  И
все. Пару сотен людей работают там за  баснословную  зарплату.  Вас  могут
попросить проверить их здоровье. Но не на Дейре!
     - По-о-нятно, - протянул Кэлхаун, нахмурив брови.
     Доктор направился к корабельному выходу.
     - Я ответил на ваши вопросы, -  произнес  он  мрачно.  -  Но  если  я
позволю  себе  это  с  кем-нибудь  другим,  то   я   буду   считать   себя
счастливчиком, если отделаюсь только ссылкой.
     - Я не дам им такую возможность, -  ответил  Кэлхаун.  Он  совсем  не
улыбался.
     Когда доктор ушел, Кэлхаун сказал задумчиво:
     - Мургатройд, ты должен быть благодарен судьбе за то что ты тормал, а
не человек. Нет в этом ничего такого, за что тебе было бы стыдно.
     Погруженный в самые мрачные мысли, он начал переодеваться в  парадную
форму сотрудника Медицинской Службы.  Он  собирался  на  банкет,  где  ему
предстояло сидеть рядом с главой правительства и выслушивать  бесчисленное
множество  речей  о  великолепии  Вельда.   Кэлхаун   имел   свое,   чисто
медицинское, мнение о последних событиях на  планете  и  о  ее  хвастливых
достижениях.
     Место, где он находился, было большим купольным городом,  в  полярном
районе, где никто из жителей никогда не выходил наружу. У Кэлхауна напрочь
отсутствовал энтузиазм по поводу движущихся улиц. Еще меньше энтузиазма  у
него вызывали распространение усыпляющих радиопередач, с их  гипнотическим
нагоняющим сон ритмом на любого, кто решил слушать его. Результатом такого
прослушивания было то, что во время сна  вы  слушали  безудержную  рекламу
товаров, а проснувшись свято верили во все это.
     Но критика того, что можно было избежать  не  входила  в  обязанности
Кэлхауна. Медицинская Службе двенадцатого сектора была поставлена  из  рук
вон плохо. А по сему, на банкете Кэлхаун коротко, сдержанно и дипломатично
похвалил только то, что заслуживало похвалы, совершенно не касаясь  ничего
другого.
     Глава правительства выступил после него. В начале он сказал, что  как
руководитель  государства,  он  должен  отдать  дань  усилиям  Медицинской
Службы. Затем он напомнил  слушателям  о  том,  как  он  гордится  высокой
культурой, блестящими успехами  здравоохранения  и  заметным  процветанием
планеты, с тех пор, как его политическая партия пришла к власти. Он  особо
подчеркнул, что все это было сделано несмотря на необходимость  постоянной
защиты от непосредственной опасности, которой еще ни один  другой  мир  во
всей вселенной не подвергался.
     И конечно же он напомнил о голубокожих. Вполне естественно,  что  ему
нет нужды еще раз напоминать жителям Вельда о  бдительности.  Бдительности
против злобной расы,  отвергающей  все  формы  нормального,  человеческого
сосуществования. Он взволнованным  голос  сравнил  Вельд  с  факелоносцем,
высоко поднявшим свой факел, освещая самые дорогие человеческие  ценности,
защищая от голубокожей  опасности  не  только  человеческую  жизнь,  но  и
передаваемые будущим поколениям светлые идеалы.
     Когда он закончил, Кэлхаун сказал очень вежливо:
     - Все это приведет к тому,  что  в  один  прекрасный  день,  подобная
политическая  практика  окончится  резней  всех  больных  этой   болезнью.
Задумывались ли вы когда-либо над этим?
     -  Эта  идея  была  предложена,   -   ответил   глава   правительства
самодовольно. - Это хорошая политика, побуждать людей к этому, но было  бы
глупо воплотить эту идею в жизнь. Народ проголосовал  против  голубокожих.
Но уберите эту опасность и с чем тогда останетесь вы?
     Кэлхаун только скрипнул зубами.
     Потом  было  еще  много  речей.  Во  время  одной  из  них,  к  главе
государства  подошел  побледневший  посыльный  и  подал   ему   письменное
сообщение. Тот прочел его и передал бумагу Кэлхауну.  Это  было  донесение
Министерства Здравоохранения. В нем сообщалось о корабле,  который  только
что, после выхода из временного скачка,  оказался  поврежденным  и  сейчас
находится  в  пределах  солнечной  системы  Вельда.  Его  коммуникационная
система автоматически выкинула в пространство сообщение о его  прибытии  с
планеты Орид, планеты с рудниками.
     Но после автоматически отправленного сообщения, корабль лег в  дрейф,
не подавая более признаков жизни. Он не двигался в  сторону  Вельда.  Было
такое  впечатление,  что  команда  покинула  корабль  и  он  дрейфовал   в
пространстве, как кусок металла, не  имея  определенного  курса.  Все  это
выглядело  зловеще.  Поскольку  корабль  прибыл  с  Орида,   ближайшей   к
голубокожей опасности планете, то Министерство  Здравоохранения  известило
об этом главу правительства.
     - Это голубокожие, -  сказал  этот  хитрец  твердо.  -  Они  ведь  по
соседству с Оридом. Кто же еще мог сделать это?! Для  меня  будет  большим
сюрпризом, если голубокожие еще  не  заразили  своей  чумой  Орид  и  этот
корабль примчался сюда, чтобы предупредить нас.
     - Но у вас нет ни одного  очевидного  факта  подтверждающего  это,  -
запротестовал Кэлхаун. - Просто корабль появился после временного скачка и
пока еще вышел на связь. И это все!
     - Посмотрим, - ответил глава правительства угрожающе.  -  Поехали  на
космодром. Там мы будем видеть все новости по мере их поступления и сможем
мгновенно реагировать на всю поступающую информацию.
     Он взял Кэлхауна под руку и тот на ходу позвал Мургатройда.
     Весь  банкет  Мургатройд  повел  в   кругу   жен   высокопоставленных
чиновников. Их мужья могли  дать  им  достаточно  и  без  того,  чтобы  им
приходилось еще и выслушивать официальные речи.
     Мургатройд был  принесен  по  зову  Кэлхауна.  Его  маленькое  брюшко
выпирало от кофе, пирожных и разных  других  деликатесов,  до  которых  он
сумел добраться. Он был в полукоматозном состоянии от обжорства и излишних
ласк, но тем не менее он был рад опять увидеть Кэлхауна.
     Кэлхаун держал маленькое создание на руках, сидя в  правительственной
машине, которая мчалась в космопорт, прокладывая себе,  среди  окружающего
движения, путь, воем сирен.  Наконец  они  достигли  космопорта.  Огромные
металлические балки вздымались к  звездному  небу,  сплетаясь  с  другими,
более мелкими деталями перекрытия в  чудовищное  бесформенное  сооружение.
Глава правительства стоял посреди отдела  управления  космопорта,  любуясь
собой. Новых данных не поступало и поэтому ситуация оставалась неизменной.
     Корабль с Орида, выйдя из временного скачка, лег в мертвый дрейф,  не
отвечая на запросы с планеты и не двигаясь в пространстве. Он как поплавок
висел в пространстве, ничего не делая и не летя никуда. Результатом  всего
этого была нарастающее беспокойство.
     Кэлхауну казалось, что атмосфера назревающего  террора  подогревается
официальным руководством.  Малопонятные  обрывки  новостей  витали  вокруг
планеты. Не было ни одного человека, который бы не был уверен в  том,  что
новая опасность грозит им с небес. Никто не сомневался, что напасть эта от
голубокожих. Подача новостей была такой,  чтобы  сохранить  и  еще  больше
подогреть ненависть людей к жителям Дейра.
     Кэлхаун отнес Мургатройда к себе на  корабль  и  вернулся  обратно  в
отдел управления космопорта. Небольшой космический скутер, предназначенный
для обслуживания находящихся  в  околопланетном  пространстве  кораблей  с
зерном, был уже в космосе.  Разгонное  устройство  быстро  вытолкнуло  его
наверх и скутер прошел к этому  времени  большую  часть  пути.  Сейчас  он
упорно и отважно подбирался к загадочному кораблю.
     Кэлхаун не принимал никакого участия в  пропагандистской  конференции
между официальными властями и репортерами новостей на  космодроме.  Но  он
внимательно следил за их разговором. По мере приближения разведывательного
корабля ко все еще неподвижному грузовому судну, предположения о том,  что
же с ним случилось и что означает его продолжающееся молчание, становились
все более и более дикими.
     Но не было ни одного предположения о том,  что  вся  эта  детективная
история может быть и не является делом рук голубокожих. Они  были  козлами
отпущения за все страхи и за все беспокойства, возможные во всем  развитии
цивилизованного  мира.   Наконец   разведывательный   скутер   подошел   к
загадочному кораблю и  облетел  его,  подавая  ему  световые  сигналы.  Он
докладывал, что грузовик темен. Не было никаких признаков жизни ни  внутри
его, ни снаружи. Не было пульсации опознавательного сигнала,  не  работали
его двигатели. Осторожно маневрируя, посыльный корабль  остановился  около
грузовика.  Он  доложил,  что  его  микрофоны  не  улавливают  какого-либо
движения внутри.
     -  Пусть  доброволец   войдет   во   внутрь   -   скомандовал   глава
правительства. - Пусть доложит о том, что он там найдет.
     Настала  пауза.  Затем,  в  наступившей  тишине,  торжественно   было
объявлено имя неустрашимого волонтера. Кэлхаун смотрел на все  это,  хмуро
насупив  брови.  Помпезный  героизм  не  был   принят   среди   работников
Медицинской Службы.
     Начался доклад добровольца, который увеличивал  напряжение  с  каждой
минутой. С помощью ранцевого  ракетного  двигателя,  волонтер  должен  был
пересечь пространство между двумя параллельно висящими в  космосе  судами.
Он должен был открыть наружный люк шлюзовой камеры. Проделав это, он вошел
в шлюз, закрыл внешнюю дверь, уровнял давление и открыв внутреннюю  дверь,
начал свой доклад.
     Транслировавшийся доклад был конечно же весьма  сумбурным,  что  было
вполне понятно, учитывая тот невероятный ужас, который испытывал волонтер.
Корабль   в   который   он   вошел,   был   широкофюзеляжным    рудовозом,
спроектированным специально для перевозки руды ценных  металлов  по  линии
Орид - Вельд. Его обслуживала команда в пять человек. Но на этот раз в его
трюмах был другой груз.
     Внутри его  были  люди.  Он  был  просто  забит  ими.  Они  заполняли
коридоры. Они заползли во все места куда, только можно было втиснуться. Их
были сотни. Это было безумием. И это было еще большим  безумием  заполнить
отправляющийся  корабль  таким  нелепым  грузом,  как  живые  человеческие
существа.
     Но они прожили недолго. Бортовые аппараты  регенерации  воздуха  были
рассчитаны на пять человек команды. В конце концов они могли  бы  очистить
воздух для двадцати человек или немного больше. Но тут были  сотни  людей,
решивших найти убежище на грузовом корабле с тем, чтобы убраться с  Орида.
Их было слишком много  для  того,  что  бы  регенерационная  аппаратура  и
резервные запасы воздуха могли обеспечить всех. У них,  так  же,  не  было
достаточно запасов питания, чтобы питаться во время путешествия с Орида до
Вельда.
     Но они не голодали. Недостаток воздуха убил их  раньше,  чем  корабль
вышел из временного скачка. Примечательным было то, что не было  ни  каких
записей в судовом журнале о старте корабля.  Не  было  никаких  заметок  о
причинах,  заставивших  взять  на  борт   такое   невозможное   количество
пассажиров.
     - Голубокожие сделали это, - заявил глава  правительства  Вельда.  Он
был бледен. Все люди вокруг Кэлхауна выглядели перепуганными, потрясенными
и подавленными.
     - Это были голубокожие! Мы должны  преподать  им  урок,  -  продолжал
глава правительства. Потом он повернулся к Кэлхауну: -  Волонтер,  который
пробрался на корабль должен  оставаться  там,  не  так  ли?  Он  не  может
вернуться на Вельд без того, что бы не занести сюда заразу.
     Кэлхаун был вне себя от ярости.

                                    2

     На следующее утро Кэлхаун улетал.  Его  очень  холодно  провожали  на
космодроме Вельда. Кэлхаун не стал популярным, поскольку весь  Вельд  была
объята страхом. И  страхи  охватывали  людей  тем  легче,  чем  больше  их
запугивали мощью голубокожих. Взрослые научили  своих  детей  очень  бурно
реагировать как только слово "голубокожие"  достигнет  их  ушей,  и  сами,
имели  тенденцию  объяснять  все  свои  беспокойства  происками   тех   же
голубокожих. И так вся планета привыкла к такой иррациональной  реакции  и
никто не замечал этого в силу всеобщей привычки.
     Но тем не менее доброволец, который исследовал трагедию на грузовике,
прибывшего с Орида, был спасен. Он сделал полный и тщательный осмотр всего
судна. За свое мужество он чуть было  не  поплатился  жизнью,  но  Кэлхаун
помешал этому.
     Первой реакцией его сограждан был запрет на его  возвращение.  Многие
считали, что побывав на корабле,  он  может  стать  переносчиком  инфекции
голубой чумы, которая якобы могла  до  сих  пор  сохраниться  на  корабле.
Команда и пассажиры погибли от иных причин,  но  все  были  убеждены,  что
погибли они именно от этой болезни. Все также  были  уверены,  что  жители
Ориае были специально заражены голубокожими, и хотя тому не  было  никаких
доказательств, все возлагали ответственность за трагедию только на них. Но
все это было не более чем предположения. В общем все  на  Вельде  боялись,
что с возвращением волонтера придет и смерть.
     Кэлхауну удалось спасти  ему  жизнь.  Он  приказал  разведывательному
судну принять космонавта в шлюзовую камеру, заполнить ее  смесью  водяного
пара и хлора. Эта смесь должна была простерилизовать его скафандр.  Затем,
надо было открыть шлюзовой люк для того,  чтобы  пар  и  хлор  выкинуть  в
пространство. После этого можно было наполнять шлюзовую камеру воздухом из
корабля.
     Когда все это было проделано, доброволец аккуратно,  не  дотрагиваясь
до наружной поверхности, снял скафандр и вошел во  внутрь  корабля.  После
него в шлюзовую камеру вошел другой космонавт, одетый в новый  скафандр  и
вооруженный шестом. Этим шестом он выкинул в открытый космос,  оставленный
в шлюзовой камере скафандр и теперь уж никакая инфекция,  никак  не  могла
проникнуть на корабль.
     Кэлхаун сделал все совершенно правильно,  но  большинство  на  Вельде
считало, что он убедил правительство пойти на неоправданный риск.
     Но были и другие причины быть разочарованными Кэлхауном.  Он  был  до
неприятности  правдив  и  откровенен.  Прибытие   корабля   с   погибшими,
подхлестнуло  безумство  тех  людей,  которые   верили   в   необходимость
уничтожения всех голубокожих, считая это актом возмездия.  Они  обращались
со всех телеэкранов, ссылаясь не только на несчастный  корабль,  но  и  на
другие инциденты, доказывая что все они были преступлением против Вельда.
     Они требовали переделки всех атомных  реакторов  так,  чтобы  они  не
начали  выпускать  термоядерные  бомбы.  Они  требовали   вооружить   ними
космический флот и отправить его в  крестовый  поход  против  голубокожего
мира.  Они  упрямо  настаивали  на  ковровых  бомбардировках  всего  Дейра
термоядерными бомбами,  так  чтобы  не  осталось  ни  одного  голубокожего
человека, ни одного животного, ни одной рыбы в самом глубоком  океане,  ни
одного клочка  зелени,  и  в  особенности,  ни  одного,  хоть  как-нибудь,
способного выжить в том мире, вируса голубой чумы.
     Один очень страстный оратор даже заявил, что  Кэлхаун,  в  докладе  в
Межзвездную Медицинскую Службу, согласился, что нет никаких  иных  решений
этого  вопроса.  Кэлхаун  в  гневе  потребовал  опровержения  в  средствах
массовой информации и сделал неосторожно резкое заявление. И все на Вельде
решили, что он считает их всех дураками.
     И это было не так уж и далеко от истины.
     Поэтому он был совершенно не популярен,  когда  его  корабль  покидал
Вельд. Он кратко заявил, что его следующая цель - Орид, откуда и  прилетел
корабль с мертвецами. Стартовый комплекс  открылся  и  разогнал  небольшое
космическое судно  до  тех  пор,  пока  Вельд  не  превратился  в  большой
сверкающий под ним шар. Корабль Медицинской  Службы  вырвался  в  открытое
пространство, где ослабленное гравитационное поле не  могло  уже  помешать
временному прыжку.
     Кэлхаун весь сосредоточился на полете. Его лицо стало  напряженным  и
он свирепо крикнул:
     - На место Мургатройд! Приготовься к прыжку!
     Большим пальцем руки он нажал на кнопку временного  прыжка.  Звездный
мир помчался назад и исчез, в то время как все обитатели  корабля  ощутили
обычную в этом случае тошноту и головокружительное  падение  в  безмолвное
небытие.
     Судно Медицинской Службы обычно двигалось со скоростью превосходившей
в несколько раз скорость света, но оно было абсолютно надежно, устойчиво и
управляемо. Во время временного прыжка возникало такое ощущение, как будто
корабль похоронен где-то в самом центре планеты. Не чувствовалось  никаких
вибраций. Ничто не издавало  никаких  звуков.  И  если  бросить  взгляд  в
иллюминатор, то ничего кроме кромешной темноты там нельзя было увидеть. Ни
малейший шорох не тревожил барабанные перепонки ушей.
     Но изредка все же возникал на секунду легкий шум. Иногда  можно  было
уловить шорох сработавшего реле или жужжание двигателя  локатора.  Но  все
эти звуки мгновенно пропадали и на корабле опять наступала полная,  как  в
могиле, тишина. Потом опять появлялось потрескивание катушки, за  ним  еще
какое-то не понятное жужжание, и еще масса  других,  самых  разнообразных,
чуть различимых, невнятных звуков.
     Кэлхаун был  раздражен.  В  двенадцатом  секторе  складывалась  очень
плохая ситуация. Добросовестный сотрудник Медицинской  Службы  обязан  был
описать в своем докладе, все эти настроения, направленные  против  больных
голубой чумой. Это штука ведь не только телесная болезнь. Дело  идет  и  о
здоровье духовном. Когда есть нарушения в духовном  здоровье,  цивилизация
может разрушиться не менее быстро  и  основательно,  чем  во  время  самой
ужасной войны или самой смертоносной эпидемии чумы. Чума убивает того, кто
оказывается восприимчивым к ней. Но у немногих  оставшихся  в  живых  есть
шанс возродить свой мир вновь. Но если неврозы  захватывают  общество,  то
погибнуть могут как первые, так и вторые.
     Несомненно, Вельд, как и Дейр, были двумя  огромными  проблемами  для
Медицинской Службы. И когда сотни  людей  набились  и  улетели  на  верную
смерть в открытый космос в грузовом корабле, который принципиально не  мог
обеспечить их всех воздухом для дыхания, у Службы появилась  еще  одна  не
меньшая головная боль.
     - Я думаю, надо глотнуть немного кофе - сказал Кэлхаун мрачно.
     Кофе было тем словом, которое  Мургатройд  безошибочно  узнавал.  Как
только это слово касалось его ушей, он  становился  назойливым,  следя  за
приготовлением этого напитка, ясным, заинтересованным  взглядом.  Он  даже
как-то попробовал повторить все движения Кэлхауна, но его попытка  привела
к ожогу. Но на этот раз он не сдвинулся с места.
     Кэлхаун повернул голову в его  сторону.  Мургатройд  сидел  на  полу,
обвив своим длинным хвостом ножку стула и  внимательно  следил  за  дверью
спального отсека.
     - Мургатройд, я сказал "кофе", - удивился Кэлхаун.
     В ответ раздалось обычное: "Ш-ш-и-и!"
     Но он по-прежнему смотрел на дверь. Температура в другом отсеке  была
ниже  и  все  там  выглядело  иначе  чем  в  отсеке  управления.   Отличия
заключались в средствах, благодаря которым человек был способен провести в
одиночестве много недель и не  сойти  с  ума.  Тормал  на  борту  корабля,
справлялся с этой задачей намного  лучше,  чем  многие  иные,  придуманные
человеком приспособления.
     На корабле были и другие вещи, которые служили тем же  целям.  Но  не
одно из них не могло бы настолько увлечь Мургатройда, чтобы он неподвижно,
как зачарованный сидел бы и смотрел на дверь спального отсека.  И  уж  тем
более, во время варки кофе.
     Кэлхаун призадумался. Он разозлился на себя за те мимолетные  страхи,
которые нахлынули на него. Как сотрудник Медицинской Службы он  непременно
должен был  быть  беспристрастным.  Быть  беспристрастным  в  тот  момент,
означало совершенно не принимать ничью сторону в разрастающемся  конфликте
между Вельдом и его голубокожими врагами.
     Жители Вельда в свое время отказались помочь Дейру во время голода, а
потом в течении многих лет блокировали этот отверженный мир. У них были  и
другие причины ненавидеть людей, которых они так боялись. Среди  них  было
достаточно фанатиков, решивших, что Кэлхаун должен умереть. Иначе, считали
они, он может помочь столь ненавидимым ими жителям Вельда.
     Так  что  была  вполне  реальная  опасность,  что  кто-то   незаметно
пробрался на корабль Кэлхауна,  чтобы  убить  его.  И  тогда,  сама  собой
устраняется опасность того,  что  благоприятный  для  Дейра  отчет  вообще
когда-либо появится. Так что  вполне  возможно,  что  убийца  спрятался  в
спальном отсеке, поджидая ничего не подозревающего Кэлхауна.
     Думая обо всем этом Кэлхаун готовил себе  кофе.  Он  незаметно  сунул
бластер в карман так, чтобы его можно было выхватить в  любой  момент.  Он
налил маленькую чашечку кофе Мургатройду, потом маленькую  -  себе.  Потом
еще одну большую для незванного гостя.
     Кэлхаун постучал в дверь спального отсека, и стоя немного в  стороне,
так чтобы иметь возможность выстрелом  через  дверь  остановить  возможное
непадение.
     - Кофе ждет вас. Выходите  и  присоединяйтесь  к  нам,  -  сказал  он
сардонически.
     Наступила долгая пауза. Кэлхаун постучал еще раз.
     - Вам надо сесть за  капитанской  столик.  И  потом,  это  просто  не
вежливо  заставлять  нас  так  долго  ждать,  -  продолжал  он  еще  более
сардонически.
     Он стоял с тревогой ожидая отчаянного  броска  фанатика,  готового  в
своей злобе на самое грязное  убийство.  Кэлхаун,  будучи  при  исполнении
служебных обязанностей, бы готов безжалостно застрелить своего противника.
К тому же, Медицинская Служба никак  не  могла  бы  допустить  уничтожение
целого народа, одновременно оправдывая за это другой.
     Но броска не  последовало.  Внутри  послышались  нерешительные  шаги,
заставившие Кэлхауна собраться еще больше. Медленно, очень медленно  дверь
уползла в сторону. В проеме появилась девушка, очень  бледная  и  отчаянно
пытающаяся сохранить спокойствие.
     - К-как вы узнали, что я здесь? - она была  потрясена.  Она  облизала
свои губы и продолжала: - Вы ведь не могли видеть меня!  Я  просидела  все
это время в стенном шкафу, вы ни разу даже не вошли в отсек!
     - У меня свой источник информации, - ответил он жестко. - На это  раз
мне сказал об этом Мургатройд. Могу ли я представить его вам?  Мургатройд,
это наш пассажир. Пожми ей руку.
     Мургатройд подошел поближе, поднялся на задние лапы и  протянул  свою
тощую, мохнатую лапу. Девушка даже не шевельнулась, пристально  смотря  на
Кэлхауна.
     - Будет лучше если вы пожмете руку, - продолжал он еще более  жестко.
- Это немного снимет напряженность.  Не  хотите  ли  рассказать  мне  свою
историю? Я думаю, что вы держите наготове одну из них.
     Девушка нервно сглотнула. Мургатройд крепко пожал ей  руку,  прошипел
свое "ш-ш-и-и" пронзительнее обычного и вернулся  опять  на  свое  прежнее
место.
     - Историю, пожалуйста, - сказал Кэлхаун настойчиво.
     - Но-но у меня нет ни одной истории, кроме той, что мне нужно попасть
на Орид, а вы как раз туда и направляетесь.  Поверьте,  нет  никакой  иной
возможности попасть туда, - ответила она неуверенно.
     - Напротив! Нет сомнения, что как только будет собран и вооружен флот
он немедленно будет направлен на Орид. Так что боюсь, что эта ваша история
недостаточно хороша. Попробуйте следующую, - усмехнулся он.
     Девушка немного дрожала.
     - Я сбежала...
     - А-а-а. В таком случае я отправлю вас обратно, - сказал Кэлхаун.
     - Нет! - выкрикнула она свирепо. - Я лучше умру. Я разнесу  вдребезги
весь корабль.
     Она выкинула вперед руку с небольшим бластером. Но если бы она решила
воспользоваться  ним  всерьез,  то  последствия  могли  бы   быть   весьма
серьезные.
     - Я разнесу весь пост управления!
     Кэлхаун  прищурился.  Ему  пришлось   кардинально   изменить   оценку
ситуации. Во-первых, "зайцем" оказалась девушка, во-вторых, скорее  всего,
она действительно пробралась на корабль  не  для  того  чтобы  убить  его.
Теперь ему необходимо было что-то предпринять, чтобы она не смогла вывести
из строя корабль. Женщины редко становятся убийцами,  но  даже  когда  это
происходит они, обычно, не используют энергетическое оружие. Кинжал или яд
более типичны в  этом  случае.  Но  эта  девушка  предпочитала  уничтожить
корабль вместо его хозяина. Это, скорее всего, говорило о том, что она  не
была убийцей.
     - Я предпочел бы, чтобы вы не делали этого, - сказал Кэлхаун сухо.  -
Вы можете серьезно повредить корабль и мы беспомощно будем торчать здесь и
ждать пока у нас кончатся воздух и еда.
     Мургатройд тоже вступил в разговор, добавив от себя  то,  что  считал
важным: "Ш-и-и-и. Ш-и-и!"
     - Очень важное замечание - заметил Кэлхаун. - Можешь сесть  и  выпить
свой кофе.
     Потом он повернулся к девушке:
     - Я доставлю вас на Орид, но после того  как  вы  объясните,  что  вы
собираетесь там делать.
     - Там остался человек, которого я люблю...
     Кэлхаун покачал головой.
     - Нет, - возразил он. Он  явно  не  одобрял  ее.  -  Практически  вся
горняцкая колония погрузилась на тот злосчастный корабль, который доставил
их всех на Вельд мертвыми. Но не было проведено  опознания  и  неизвестно,
кто вернулся, а кто все-таки остался на Ориде. В то время как  вы  мчитесь
на Орид, вполне возможно, ваш возлюбленный уже давно погиб по пути к  вам.
Вот ваш кофе. Сахар? Сахарин? И если желаете, есть сливки?
     Не переставая дрожать, девушка взяла кофе.
     - Я ничего не понимаю.
     - Видите ли, Мургатройд и я - начал объяснять он, и даже не  заметил,
что говорит теперь без злости, - мы делаем в общем-то  неплохое  дело.  Мы
шатаемся по миру и пытаемся уберечь людей от болезней и смерти. Иногда нам
удается даже уберечь кого-нибудь и от убийства.  Это  наша  профессия.  Мы
делаем это и в наших собственных интересах. Хотим остаться  в  живых.  Так
что пока вы будете столь драматически угрожать нам, мы доставим вас  туда,
куда вы пожелаете. Тем более, что нам по пути.
     - Вы не поверили ничему из того, что я вам рассказала! -  воскликнула
она.
     - Ни одному слову, - ответил Кэлхаун. - Но возможно  вы  со  временем
расскажите нам что-нибудь  более  правдоподобное.  Кстати,  когда  вы  ели
последний раз?
     - Вчера.
     - Вы  предпочитаете  готовить  сами  или  позволите  мне  приготовить
что-нибудь перекусить? - вежливо спросил он.
     - Я... я сама.
     Тем не менее,  она  сначала  допила  свой  кофе.  Кэлхаун  прочел  ей
небольшую лекцию на тему пользования автоматической  кухней,  показал  как
доставать продукты со склада и как подогреть или, наоборот, остудить их, в
зависимости от заданной программы. Для того, чтобы  хоть  как-то  скрасить
нестерпимое одиночество, на кухне можно было заняться стряпней.
     Кэлхаун взял галактический справочник, нашел в  нем  планету  Орид  и
глубоко задумался. Он видел и раньше в заглавии это название, но у него не
было причин заглядывать в этот  раздел  раньше.  Теперь  же  он  полностью
погрузился в чтение.
     Девушка, тем временем, ела что-то вкусное. Мургатройд наблюдал за ней
с дружелюбным вниманием. Но она была явно не в себе.
     Кэлхаун закончил изучать справочник. Он вынул катушку микрофильма,  в
котором было больше информации. Его интересовали все подробности связанные
с работой Медицинской Службы на всех планетах этого сектора. Он просмотрел
все, что было записано на пленке о каждой инспекции на Вельде и Дейре.
     Но Двенадцатому сектору не повезло с  руководством.  Не  существовало
сколько-нибудь отвечающего требованиям отчета об эпидемии чумы, выкосившей
три четверти населения обитаемой планеты. Это случилось вскоре после одной
из медицинских инспекций и все было кончено до начала другой.
     Конечно же, после случившегося должно было быть проведено  тщательное
расследование. Должны  были  быть  собраны  и  изучены  все  материалы  об
инфекции. Должны были быть рассмотрены и классифицированы  все  факты.  Но
этого никто не сделал. Возможно в то время были более важные дела и  время
было упущено. Кэлхаун, чья служба проходила в другом секторе,  должен  был
принимать решения опираясь на этот пустой как мыльный пузырь отчет  и  его
небрежные заключения.
     Он был полностью поглощен  изучением  этих  документов  и  совершенно
забыл о девушке. Пилот корабля Медицинской  Службы,  во  время  временного
прыжка,  имеет  полную  возможность  для  учебы  и  размышлений.   Кэлхаун
полностью использовал эту возможность. Казалось, он совершенно не  замечал
свою  попутчицу.  Но  Мургатройд  наблюдал  за  ней   с   доброжелательным
вниманием.
     Примерно через несколько часов после  ее  появления,  она  неуверенно
произнесла: - Пожалуйста?
     Кэлхаун взглянул на нее.
     - Да?
     - Я не знаю точно как обстоят дела.
     - Вы безбилетный пассажир здесь, - сказал Кэлхаун. - По закону я имею
полное право вышвырнуть вас за борт. Но я не вижу  в  этом  необходимости.
Вот спальный отсек. Если захотите спать, можете воспользоваться им.  Мы  с
Мургатройдом можем совсем неплохо устроиться тут в командном отсеке.  Если
вам захочется кушать,  вы  знаете  как  приготовить  себе  еду.  Когда  мы
приземлимся не Ориде, я надеюсь, вы займетесь своими делами. Это все.
     Она пристально посмотрела на него.
     - Но вы не верите тому, что я рассказала вам!
     - Нет - согласился Кэлхаун, но ничего к этому не добавил.
     - Но... Я расскажу вам, - предложила она. - За мной,  по  пятам,  шла
полиция. Мне просто необходимо было убраться с Вельда. Я  должна  была!  Я
украла...
     Он отрицательно встряхнул головой.
     - Нет, если бы вы были бы воровкой, то тогда рассказали  бы  мне  все
что угодно, за исключением именно того что вы  действительно  воровка.  Вы
пока еще  не  готовы  рассказать  правду.  Вы  и  не  обязаны  мне  ничего
рассказывать, так что ничего и не говорите. Я советую вам немного поспать.
На двери отсека нет замка потому, что предполагается что  на  борту  будет
только один человек. Но вы  можете  связать  створки  дверей  между  собой
цепочкой. Спокойной ночи.
     Она немного покраснела. Ее губы шевельнулись два раза, как будто  она
хотела заговорить опять,  но  не  решившись  прошла  в  спальный  отсек  и
закрылась там. Послышался шум цепочки, закрывающей дверь.
     Мургатройд моргнул пару раз, смотря на то место где она  была  только
что и потом взобрался на колени к Кэлхауну в полной уверенности,  что  его
там ждут. Он удобно устроился и с минуту просидел  молча,  потом  произнес
свое обычное: "Ш-ш-и-и".
     - Надеюсь, что ты прав, - сказал Кэлхаун. -  Похоже,  что  она  не  с
Вельда; и, судя по обстоятельствам, есть только одно место,  которого  она
боится больше, чем Орид - это Дейр. Но я не уверен, что она боится посадке
даже на Дейре.
     Мургатройд был большим  любителем  поговорить.  Ему  очень  нравилось
делать вид, что он участвует в разговорах как человек.
     - Ш-ш-и-и, Ш-ш-и-и - осуждающе произнес он.
     -  Конечно  же  -  согласился  Кэлхаун,  -  она  делает  это  не  для
собственной выгоды. Чтобы она не думала  по  этому  поводу,  для  нее  это
важнее чем ее собственная жизнь. Мургатройд...
     - Ш-и-и-и? - сказал Мургатройд с вопросительной интонацией.
     - На Ориде масса одичавшего скота.  Я  подозреваю,  что  там  кое-кто
хорошо поохотился и перебил большинство животных. Ты согласен? Не  думаешь
ли ты что большинство животных были истреблены в последнее время?
     Мургатройд зевнул и начал моститься по-удобнее на коленях у Кэлхауна.
     - Ш-ш-и-и - сказал он сонно.
     Пока Кэлхаун продолжал рыться в справочниках в надежде  найти  нужную
ему информацию, маленький  зверек  продолжал  спать  у  него  на  коленях.
Кэлхаун искал данные о тенденции изменения  роста,  связанными  с  другими
факторами у bovis domesticus [бык  домашний]  в  одичавшем  состоянии,  на
планетах, где отсутствовали его природные конкуренты.
     Нигде в мире не было еще случая, чтобы на пригодную  для  колонизации
планету, сначала завозили земные виды животных  и  растений,  а  потом  уж
делались попытки освоения ее. Вторжение земных форм  жизни  могло  сыграть
дьявольскую шутку с чужеродными экосистемами, хотя оно и могло принести, в
то же время, большую прибыль человеку. Знакомые человеку микроорганизмы  и
стандартный набор растений всегда  были  спутниками  человека  в  его  вне
земных поселениях. Но иногда результат такой деятельности был не обычен.
     Но видимо произошло что-то из  ряда  вон  выходящее,  если  несколько
сотен охваченных паникой людей, набились в  грузовой  корабль,  который  и
погубил их во время временного прыжка.
     Вплоть до того момента, пока он не лег на запасной  надувной  матрас,
Кэлхаун подсчитал, что нужно совсем не так  уж  много  времени  для  того,
чтобы на подходящей планете несколько дюжин голов  скота,  предоставленных
самим себе, превратились в десятитысячные, и даже может быть,  стотысячные
стада.
     Медицинский   корабль   летел   в,   казалось,   совершенно   твердом
пространстве. Снаружи не проникали  никакие  звуки,  никакие,  даже  самые
мизерные сполохи света не возникали на экранах и не было  никаких  видимых
доказательств,  что  вы   несетесь   в   пространстве,   с   неподдающейся
человеческому пониманию скоростью, а не погребены в самом сердце одной  из
планет.
     Через  двадцать  четыре  часа  хода,  девушка   появилась   в   посту
управления, странно посматривая на  Кэлхауна.  Мургатройд  встретил  ее  с
большим интересом. Кэлхаун приветливо  кивнул  ей  головой  и  вернулся  к
прерванным ее появлением делам.
     - Могу ли я позавтракать? - спросила она неуверенно.
     - Почему бы и нет? Мы с Мургатройдом уже завтракали.
     Она молча приготовила себе завтрак и так же молча съела его.  Кэлхаун
всем своим видом показывал, что он слишком занят и у него нет  возможности
возиться со своей пассажиркой, но все же, как человек  вежливый  он  готов
отвечать, когда к нему обращаются.
     Примерно в полдень  по  корабельному  времени  она  поинтересовалась,
когда они прилетят на Орид.  Кэлхаун  ответил  ей  отрешено,  как  человек
думающий о чем-то ином.
     - Как... как вы думаете, что там произошло? Я имею ввиду эту трагедию
на корабле.
     - Не знаю, - сказал Кэлхаун, - но я совершенно не согласен с властями
Вельда, что это было спланированное зверство голубокожих.
     - А кто... кто такие голубокожие? - спросила девушка.
     Кэлхаун повернулся и посмотрел на нее в упор.
     - Видите ли, - сказал Кэлхаун, -  по  вас  отлично  видно,  когда  вы
врете, а когда говорите правду. Вы отлично знаете, кто такие голубокожие.
     - Но как вы думаете, что они из себя представляют? - спросила она.
     - Было время, когда люди болели болезнью, которая называлась оспой, -
начал объяснять Кэлхаун. - Оправившиеся от этой болезни обычно  оставались
на всю жизнь меченными. На их коже  появлялись  маленькие  круглые  шрамы.
Одно время на Земле даже считалось, что рано или поздно все заразятся этой
болезнью и большой процент заболевших погибнет.
     - Перенесших это заболевание было так много, что даже когда  давалось
описание преступника, то никогда не упоминалось, что у него есть  оспинки.
Это не было особой приметой! Но если лицо его  было  чистое,  то  об  этом
обязательно упоминалось. - Кэлхаун сделал паузу. - Оспинки не передавались
по наследству. И вот теперь, голубокожие  напоминают  тех  людей,  которые
были помечены оспой. Они не могут быть другими.
     - Вы думаете, они люди?
     - Еще не было случая, чтобы эволюция шла вспять, - ответил Кэлхаун. -
Возможно, дядей питекантропа была  обезьяна,  но  питекантроп  никогда  не
превращался в обезьяну.
     Она внезапно развернулась и ушла. Но весь день  она  посматривала  на
него украдкой. Он продолжал занимать себя всяческими делами, которые  дают
возможность сохранить здравый ум на борту корабля во время полета.
     На следующий день она опять заговорила с ним, как ни в чем не бывало.
     - Вы не верите, что голубокожие спланировали эту операцию с  мертвыми
людьми для того, чтобы заразить Вельд чумой?
     - Нет, - ответил Кэлхаун.
     - Почему?
     - Это не возможно  проделать  таким  способом.  Корабль,  заполненный
только мертвецами, не может выйти на  точку  в  пространстве,  откуда  его
спустит посадочный комплекс. А это плохо для такой задачи.  Далее,  живые,
но инфицированные, люди не станут скрывать, что  они  больны.  Они  скорее
всего должны будут попросить о помощи. Но они знают, что  будут  убиты  на
Вельде, как только выяснится, что они стали жертвами  чумы.  Так  что  это
совершенно не подходит. Нет, тут не было намерения занести чуму на Вельд.
     - Вы симпатизируете голубокожим? - спросила она неуверенно.
     -  В  разумных  пределах.  Я  одинаково  хорошо  отношусь   ко   всей
человеческой расе. А вы все видимо одурели там. Когда вы используете слово
голубокожий, не нужно испытывать неловкость, как будто это  слово  пачкает
вас. Ладно, мы завтра, между прочим,  будем  на  Ориде.  Если  вы  все  же
собираетесь сказать мне правду, то у вас осталось мало времени.
     Она слегка прикусила губу. Дважды за остаток этого дня она  подходила
к  нему  и  казалось  хотела  заговорить,  но  каждый   раз   не   решаясь
отворачивалась и уходила. Кэлхаун только  пожимал  плечами.  У  него  были
определенные мысли по этому поводу. Он терпеливо продолжал присматриваться
к ней. Ни одна девушка, родившаяся и выросшая на Вельде,  не  полетела  бы
добровольно  на  Орид,  особенно  после  того  как  все  население  Вельда
поверило, что горняки предпочли погибнуть на пути домой, чем  остаться  на
месте. Так что теперь никто из жителей Вельда и не помышлял о  высадке  на
Ориде. Во всяком случае не сейчас.
     Незадолго до времени, когда корабль  Медицинской  Службы  должен  был
выйти из временного прыжка, девушка очень осторожно сказала:
     - Вы были очень милы. Я хотела бы отблагодарить вас. Я не  верю,  что
останусь жива оказавшись на Ориде.
     Брови Кэлхауна поползли вверх.
     - Я думаю, что могу рассказать вам все, что вы хотели  бы  узнать.  -
добавила она приветливо. - Вы... вы действительно очень  славный.  Но  тут
есть кое-что...
     - Вы видимо собираетесь рассказать мне что-то очень важное, -  сказал
он едко. - Вы ведь не родились на Вельде. И никогда не  были  тут  раньше.
Жители Дейры (обратите внимание, я не говорю голубокожие) в  конце  концов
построили один космический корабль, несмотря на угрозу  Вельда  уничтожить
их всех. Наверное, сейчас на Дейре опять возникла нехватка продуктов,  что
и подтолкнуло жителей на этот отчаянный шаг. Видимо,  положение  настолько
плохо, что они рискнули приземлиться на Ориде с тем, чтобы начать охоту на
одичавший скот и потом мороженную говядину отправить к себе домой.
     Она даже подпрыгнула и ловя ртом воздух, выхватила  свой  миниатюрный
бластер, направив его дрожащей рукой на Кэлхауна.
     - Я должна убить вас, - воскликнула она отчаянно,  -  я...  я  должна
сделать это.
     Кэлхаун отпрыгнул в сторону. Она судорожно нажала на курок. Но ничего
не случилось. Не дав ей опомниться, Кэлхаун выхватил оружие из  ее  рук  и
отступил назад.
     - Молодец! - сказал он одобрительно. - Я  верну  его  вам,  когда  мы
приземлимся. И спасибо. Большое вам спасибо.
     Она всплеснула руками и пристально посмотрела на него.
     - Спасибо?! И это после того, как я чуть не убила вас?
     - Конечно же - ответил Кэлхаун. - Я не знал ничего наверняка. У  меня
были только предположения. Но своей попыткой убить меня, вы подтвердили их
полностью. Теперь, после того как мы приземлимся  на  Ориде,  я  хотел  бы
попросить вас связать меня с вашими  друзьями.  Мне  придется  быть  очень
хитрым, потому что они скорее всего будут очень испуганы  прибытием  этого
корабля. Но крайне желательно, что бы эта встреча состоялась.
     Он подошел к пульту управления и занял свое место перед ним.
     - Двадцать минут до выхода из временного скачка, - заметил он.
     Мургатройд выглядывал из своей  маленькой  капсулы.  Глаза  его  были
озабоченны. Тормалы - маленькие  добродушные  создания.  Во  время  полета
Кэлхаун уделял меньше чем обычно внимания Мургатройду, тогда  как  девушка
была очаровательна. Они подружились.
     Но  еще  минуту  тому  назад  в  воздухе   носилось   слишком   много
отрицательных эмоций. Мургатройд решил, что ему лучше побыстрее спрятаться
в своем убежище. Он был  потрясен.  А  сейчас,  в  наступившей  тишине  он
выглядел удрученным.
     - Ш-ш-и-и-и? Ш-ш-и-и? - вопрошал он жалобно.
     - Все в порядке, Мургатройд! - сказал Кэлхаун безразлично. - Если нас
не подстрелят при посадке, нам придется  проявлять  полное  дружелюбие  ко
всем и довести это дело до конца.
     Это заявление оказалось совершенно не точно.

                                    3

     Они не получили никакого ответа на свой запрос, когда  Кэлхаун  выйдя
из временного прыжка, вывел свой корабль на точку связи. Он терпеливо, раз
за разом повторял, что корабль Медицинской Службы "Эскулап-20" объявляет о
своем прибытии и просит координаты посадки. Он добавлял, что масса корабля
пятьдесят стандартных тонн и  что  целью  их  посещения  планеты  является
медицинская инспекция.
     Но не было никакого ответа. А ведь должны были быть  четкие  указания
от планетного центра управления о посадочном  курсе.  По  команде  центра,
через некоторое время, силовые  поля  посадочного  комплекса  должны  были
захватить корабль. Но связь безмолвствовала.
     - Вот это посадочный комплекс - хмуро сказал Кэлхаун,  -  и  если  он
используется для погрузки свежего мяса для Дейра, того самого о котором  я
уже говорил, то там должно быть полно  людей.  Вполне  возможно,  что  они
думают, что если они притворятся что тут никого нет, я развернусь и  улечу
отсюда.
     Он призадумался, еще более насупив брови.
     - Если я чего-то не знаю, то мне придется это узнать. В общем, если я
приземлюсь на аварийных двигателях, то голубокожие там внизу решат, что  я
прилетел с Вельда. Но с другой  стороны,  ни  один  корабль  с  Вельда  не
вздумает приземлиться  здесь  без  абсолютной  уверенности  в  собственной
безопасности. Они вначале сбросят бомбы. - Он повернулся к девушке: -  Как
много там внизу дейрианцев?
     Она покачала головой.
     - Вы или не знаете, - сказал Кэлхаун, - или до сих пор не хотите  мне
все рассказать. Но они-то должны быть поставлены в известность  о  прилете
этого корабля на Вельд и что на Вельде думают о них. Смею  думать  что  вы
как раз и прилетели чтобы им  все  и  рассказать.  Они  ведь  не  получают
новостей прямо с Вельда. Когда вы покинули Дейр? Когда вы стали шпионкой?
     На мгновение ее губы дернулись как будто она хотела  что-то  сказать,
но тут же плотно сжала их. Она опять покачала головой.
     Мне следовало бы  держаться  подальше  от  этих  мест,  -  озабоченно
произнес Кэлхаун. - Ваши люди должны были построить  космический  корабль,
сфабриковать на него  все  необходимые  бумаги,  сделать  большой  крюк  в
космосе так, чтобы никто не заподозрил после их  приземления,  что  они  с
Дейра. Им пришлось придумать способ маскировать их голубые пятна на коже и
вполне возможно, что они побывали в таких местах, где  о  них  даже  и  не
слышали.
     Ее лицо осунулось, но она не ответила.
     - Потом приземлившись, с полдюжины таких как вы,  с  загримированными
голубыми  пятнами,  на  разных  кораблях,  окольными  путями  должны  были
добраться до Вельда поодиночке для того, чтобы посмотреть, что может  быть
сделано для... - он помолчал. - Когда  вы  окончательно  поняли,  что  тут
никогда не было чумы?
     Она начала бледнеть.
     - Я не умею читать чужие мысли - сказал Кэлхаун. - Но  все  сходится.
Вы с Дейра. Вы были на Вельде. Можно быть уверенным, что на Вельде есть  и
другие ваши... агенты, если вам это слово больше нравится.  На  Вельде  не
разразилась чума, следовательно ваши люди не были ее переносчиками. Но  вы
знали это заранее, я думаю. Как вы научились всему этому. И приземлился ли
тут на Дейре из-за неполадок ваш корабль?
     - Д-да - сказала девушка. - Но мы не смогли продолжить наш  путь.  Но
люди остались. Они не умерли, они живы.
     Она на мгновение замолчала.
     - Это не честно загонять меня в западню, - воскликнула она страстно.
     - Ладно, я замолкаю, - сказал Кэлхаун.
     Он повернулся к панели управления. Медицинский корабль был  всего  на
расстоянии одного планетарного диаметра от Орида. Сверкающие звезды лениво
проплывали  по  экрану  дисплея  электронного  телескопа.  Затем  возникла
огромная, выпуклая масса, с грязными, неправильной формы пятнами  морского
дна, с многоцветием зон степей и  лесов.  Так  же  просматривались  горные
массивы. Кэлхаун установив резкость, искоса посматривал на экран.
     - Рудник были основан участниками охотничьих партий, которые  убивали
одичавших животных ради спортивного интереса, - заметил он.
     Любая, даже маленькая планета состоит из  миллионов  квадратных  миль
поверхности и единственное во всем этом мире поселение людей было очень не
просто  отыскать  при  беглом  осмотре.  Но   тут   была   одна   зацепка.
Спортсмен-охотник не выбрал бы местом для своих забав тропические или  или
полярные зоны. И если они нашли полезные ископаемые, то  они  должны  были
быть это в умеренной зоне.
     Скот также не мог уйти вглубь горных массивов. Рудник  также  не  мог
быть расположен в прерии. И так.  Поселение  на  Ориде  должно  было  быть
расположенно где-то в предгорьях, недалеко от  прерий,  так,  чтобы  легко
можно было добраться до стад, и в умеренной зоне.
     Кэлхаун исключил из рассмотрения также и лесные массивы. И там  он  и
начал искать космодром. Учитывая, что тот был рассчитан  на  прием  только
одного корабля, это должна была быть очень маленькая площадка.  Она  могла
быть всего лишь несколько ярдов в поперечнике и менее полумили  в  высоту.
Но тень от этой постройки должна была помочь отыскать ее.
     Вот Кэлхаун и искал среди невысоких гор на стыке с безлесыми  степями
и в умеренной зоне. Наконец  он  нашел  небольшое  пятнышко.  Он  увеличил
изображение. Это был оридский рудник c терриконами пустой  породы  вокруг.
Тут  было  нечто,  отбрасывающее  длинную  и  кружевную  тень:  посадочный
комплекс.
     - Но они не ответили на наши  позывные  и  мы  идем  на  посадку  без
приглашения, - сказал Кэлхаун.
     Он развернул корабль, включил аварийные двигатели и нырнул вниз.
     Через некоторое  время  он  был  уже  глубоко  в  атмосфере  планеты.
Громоподобный звук его двигателей набирал силу и ширился в пространстве.
     - Мургатройд, ухватись за что-нибудь покрепче! Мы должны быть  готовы
увернуться от их зенитного огня! - командовал Кэлхаун.
     Но  внизу  ничего  не  происходило.  Медицинский  корабль   еще   раз
развернулся,  и  его  направленные  в  сторону  планеты  сопла  двигателей
выбросили с огромной скоростью тонкие, как карандаши,  бело-голубые  струи
пламени. Это была не  ахти  какая  проверка,  но  все  же  они  продолжали
снижение. Но со  стороны  посадочного  комплекса  не  последовало  никакой
реакции.
     Корабль продолжал скользить вниз до тех  пор,  пока  не  оказался  на
одном уровне с горными вершинами, между которыми рудник был расположен. Он
еще  раз  наклонился  и  прошелся  над  вершинами  и  наклонившись  опять,
направился в долину, где вся  посадочная  площадка  была  как  на  ладони.
Кэлхаун шел переменчивым курсом на случай какого-либо противодействия.
     Но внизу не  было  никаких  признаков  жизни.  Двигатели  взревели  и
корабль, замедлив свое движение  вперед,  на  мгновение  завис  и  осел  с
внешней стороны посадочной фермы. Как Кэлхаун  и  предполагал,  посадочный
комплекс был небольшим. Но он бесконечно тянулся к небу.
     Двигатели остановились. В тонких  отверстиях,  проплавленных  струями
огня в скальном грунте, еще  какое-то  время  кипела  и  булькала  порода.
Казалось во всем мире нет другого движения и других  звуков.  Но  все  это
мгновенно  успокоилось  и  наступила  тишина.  Но  когда  Кэлхаун  включил
наружный микрофон, то тихая и  сладостная  музыка  птичьего  щебетания  на
высокой ноте прилетела из покрывающей окружающие горы растительности.
     Кэлхаун встал и сунул бластер себе в карман.
     -  Ну  что  ж,  посмотрим  что  там  творится  снаружи  -  сказал  он
решительно. - Я не вполне доверяю тому, что показывают наши видеокамеры.
     Минутой позже он появился в  проеме  выходного  люка  и  спрыгнул  на
землю. Корабль приземлился примерно в сотне футов от  того,  что  когда-то
было деревянным строением, в котором  руда  из  шахты  складировалась.  От
шахты  тянулась  теперь  уже  бесполезная  лента   транспортера,   которая
упиралась в огромную кучу отвала. Но само здание было уже уничтожено.
     Неподалеку располагалась рама с оборудованием камнедробилки. Кэлхауну
со своего места была видна только часть рамы,  но  он  хорошо  видел  саму
дробилку. Тут же вокруг стояли разбитые в щепки  остатки  каких-то  лачуг.
Вид земли вокруг здания был совершенно невероятен. Она вся была  истоптана
копытами  животных.  Ноги  тысяч,  а  может  и  десятков  тысяч   животных
перекопали все  вокруг.  Они  разнесли  деревянную  часть  строения.  Скот
напирал на опоры державшие крышу пока не рухнуло все здание.
     Затем животные прошлись по  обломкам,  довершая  разрушение  и  хаос.
Много, очень много животных погибло под  обломками.  Тут  была  груда  тел
погибших под упавшими металлическими  балками  животных.  Балки  эти  были
основанием посадочного  комплекса.  Воздух  был  отравлен  трупной  вонью.
Поселок был  сметен  тысячными  стадами  ослепленных  ужасом  животных.  В
бессмысленной  ярости  они  давили  друг  друга,   превращая   упавших   в
бесформенные груды. Ствол шахты не был закрыт, потому что  огромные  балки
упали и блокировали все подходы. Все вокруг было разгромлено.
     - Ясно. Все ясно, - монотонно пробурчал Кэлхаун. -  Нельзя  возлагать
на людей вину за буйство животных. Нам, скорее всего,  придется  признать,
что иногда огромные стада животных, прокладывающие себе путь через  горные
перевалы, охватывает безумие и они начинают нестись, сметая все  на  своем
пути. Все объяснимо, за исключением корабля, улетевшего на Вельд.
     - Да, скот промчался здесь. Любой может поверить в  это.  Но  где  же
спасались бегством люди? Они, скорее всего, в панике бежали к  кораблю,  в
то время как стадо разносило их маленький город. И  корабль  отправился  в
космос, охваченный таким же  безумием,  как  беснующийся  внизу  скот.  Но
паника и животных, и людей, на  одном  и  том  же  месте?!  Это,  пожалуй,
перебор!
     - Что-то не так?
     - А как вы намеривались связаться с вашими друзьями  тут?  -  спросил
Кэлхаун.
     - Я... я не знаю - ответила она устало. -  Но  если  корабль  остался
здесь, им придется прийти и посмотреть, что здесь происходит. Да, или нет?
     - Если они в здравом уме, они не придут, -  сказал  Кэлхаун.  -  Есть
одна нежелательная  вещь  -  Тут  должны  быть,  поверх  следов  животных,
человеческие следы. Ваши друзья из отряда заготовителей, как мне  кажется,
должны были замести свои следы, и убраться с планеты  как  можно  быстрее,
молясь чтобы не осталось ни малейшей возможности, раскрыть  их  теперешнее
прибывание на этой планете. Это естественно должно было быть их  первейшей
заботой.
     - Что же мне делать? - спросила она беспомощно.
     - Я сам не уверен. Наверное, в настоящий  момент,  делать  нечего.  Я
пойду, осмотрюсь вокруг. Черт бы побрал это все. Я  не  могу  торчать  тут
слишком долго.
     - Вы можете оставить меня здесь...
     Кэлхаун хмыкнул, развернулся и ушел. Ему было  совершенно  непонятно,
как можно оставить человеческое существо на, вполне вероятно,  необитаемой
планете, которая, скорее всего, станет действительно необитаемой и  дурная
слава которой на долгое время  отобьет  охоту  у  кого-либо  посещать  эти
места.
     Он верил, что дейрианцы были тут и что девушка на  его  корабле  была
тоже  дейрианкой.  Но  любой,  кто  хотел  бы   спрятаться,   имел   массу
возможностей посадить свой корабль и затеряться среди сотен и  даже  тысяч
квадратных миль в округе. Конечно же только в том случае,  если  еще  хоть
кто-нибудь оставался после старта космического корабля полного  обреченных
пассажиров.
     Если размышлять здраво, то вполне возможно, что на Дейре опять возник
дефицит пищевых продуктов. Тогда  голубокожие,  в  отчаянье,  должны  были
прилететь для заготовки мяса на Ориде. Может быть они и  сейчас  находятся
здесь или в ближайшем будущем еще собираются сюда. Вероятно  так  же,  что
кто-то из горняков обнаружил своих голубокожих соседей и  и  погиб  от  их
рук. Это было рискованное предположение при тех данных,  которыми  Кэлхаун
располагал, но и ничего другого предположить было не возможно.
     Если  это  его  предположение  верно,  то  тогда  у  него  появлялись
некоторые обязательства перед девушкой, которая, как он верил,  обдумывает
свою миссию по предупреждению всех голубокожих о том,  что  жители  Вельда
собираются разыскать их на Ориде, а потом, как  будто  сорвавшись  с  цепи
обрушиться на Дейр. Но даже если какие-либо люди и находились здесь, то он
лишен был возможности предупредить  их,  не  имея  дружественного  с  ними
контакта.
     Могло также случиться, что не он найдет их,  и  что  первыми  на  них
выйдет разведывательная партия с Вельда. Единственное,  что  он  мог,  это
попытаться найти контакт и  предупредить  их  таким  образом,  который  не
оставлял бы сомнений в том, что он должен был это сделать. На Вельде будут
рассматривать  это  предупреждение,  как  еще  одно  доказательство   вины
голубокожих.
     Было бы не разумно ограничить  радиопередачи,  хотя  их  могли  и  не
принять или принявши, к несчастью, не понять. Но тем не менее, он принялся
за настройку связи, в надежде, что его попытка будет удачной.
     Вначале он попробовал связаться на GC волнах. Было маловероятно,  что
голубокожие станут использовать этот канал связи для связи друг с  другом,
но он все же решил попробовать. Он  продолжал  передавать,  используя  как
можно  шире  весь  диапазон  этого  канала,  старательно   повторяя   свое
предупреждение и в то же время, не особо рассчитывая на ответ.
     Он обнаружил одно деление на шкале настройки, где на его сообщение, в
трубке послышался сигнал. Но он не смог отстроиться точно на него. Ни  кто
больше не вел передач на этой  частоте.  Раз  за  разом  он  передал  свои
позывные. Затем он попробовал передать свое  сообщение  в  том  диапазоне,
который уже не использовался  в  новых  передатчиках,  но  которым  вполне
возможно могли воспользоваться те, кто сейчас находился в убежище.
     Он работал довольно долго. Потом он пожал плечами и оставил это дело.
Ему стало невероятно скучно от того, что ни один из голубокожих дейрианцев
на Ориде ничего не узнает.  Не  было  никакого  ответа.  Было  бы  слишком
большой удачей, если бы он получил ответ сразу и если бы те,  кто  слышали
его, не восприняли его сообщение как уловку, для того чтобы раскрыть  тех,
кто слушал его.
     В конце концов он отключился, и встряхнув головой, встал.  Неожиданно
он  заметил,  что  его  корабль  выглядит  опустевшим.  Затем  он   увидел
Мургатройда, стоящего с грустным видом в проеме выходного люка. Внутренняя
дверь корабельного воздушного шлюза была  закрыта.  Индикаторная  лампочка
говорила о том, что наружный люк не  заперт.  Кто-то  уходил  очень  тихо.
Девушка конечно же.
     - Как давно, Мургатройд?! - воскликнул Кэлхаун зло. - Ш-и-и - ответил
Мургатройд.
     Это конечно же был не ответ,  но  Мургатройд  продемонстрировал  свое
возмущение тем, как он был оставлен. Они с девушкой стали  очень  близкими
друзьями в последнее время. И если она оставила его тогда, когда он  хотел
отправиться  вместе  с  ней,  то  это  означало,  что  она  не  собиралась
возвращаться назад.
     Кэлхаун выругался, убедившись что ее нет на борту корабля. Он щелкнул
выключателем внешней громкоговорящей связи.
     - Мы с Мургатройдом собираемся пить кофе. Не хотите ли присоединиться
к нам? - сказал он отрывисто.
     Он дважды повторил свое приглашение. Усиленный громкоговорителем  его
голос, она должна была услышать даже за милю. Но она не появилась. Кэлхаун
направился к небольшому неприметному отсеку и достал оттуда оружие.  Пилот
медицинского корабля в общем никогда не ожидает нападения, но тем не менее
на всякий случай у него хранится винтовка-бластер.
     К тому времени как он с боекомплектом на плече  подошел  к  выходному
люку, от его недавней безбилетной пассажирки не было никаких известий.  Он
простоял  несколько  долгих  минут  в  проеме  наружного   люка,   свирепо
осматриваясь вокруг. C большой долей уверенности можно было  сказать,  что
она не ищет  людей  с  Дейра.  Кэлхаун  воспользовался  биноклем,  вначале
включив их на малое разрешение для того,  чтобы  пошире  охватить  лежащую
перед  ним  долину,  а  затем  переключил  на  максимум  для  того,  чтобы
рассмотреть пути ее возможного бегства.
     Он увидел маленькое подпрыгивающее пятнышко,  на  гребне  отдаленного
холма. Это пятнышко было ее головой и оно медленно ползло вниз по склону.
     Он резко скомандовал Мургатройду и когда тормал  оказался  на  земле,
закрыл входной люк корабля, набрав на клавиатуре замка только  одному  ему
известную комбинацию кодов.
     - Она идиотка потому, что отправилась в путь одна, - кисло сказал он.
- Но мы с тобой не меньшие идиоты.
     И они пустились в погоню.
     Над их головами простирался голубой купол неба, как это и должно было
быть на планете с кислородной атмосферой и ярким  желтым  солнцем.  Вокруг
были горы,  обычные  для  планеты  поверхность,  которой  ломает,  трясет,
изгибает и выкручивает от вулканической активности и погодных катаклизмов.
Тут  были  растения,  которые  смогли  появиться  не   ранее   того,   как
обвалившиеся скалы были на столько разрушены микроорганизмами, что  начали
питать их. И конечно же эти леса были населены животными.
     Тут были деревья, подлесок и нечто напоминающее траву и все это  было
сформированные  суровыми  природными  условиями.  Все  вокруг  говорило  о
прекрасной  экологической  системе  на   Ориде.   Органические   молекулы,
составляющие основу жизни, воспроизводились здесь из тех же элементов и  в
тех  же  пропорциях,  как  и  в  любом  другом  месте,  где  есть  похожие
температурные условия, уровень влажности и солнечной активности.
     Это был особый мир, очень похожий на мир Земли, где были все  условия
для успешного воспроизводства и  развития  скота.  И  только  человеческая
глупость удерживала людей вдали от этого благодатного мира, где они  могли
бы процветать то же.
     Но только Кэлхаун смог найти доказательства этому своему  утверждению
в разгроме горняцкого поселка.
     Девушке удалось оторваться от него довольно далеко.  Кэлхауну  дважды
выходил на то место, где она могла пойти по одной из двух возможных дорог.
Это заняло какое-то время.  Потом  он  дошел  до  места,  где  горы  резко
обрывались, открывая широкую волнистую равнину, тянувшуюся до горизонта. И
на этой равнине  были  видны  два  больших  стада  и  много  мелких  групп
собравшегося вместе скота.
     Впереди, на равнине,  была  хорошо  видна  женская  фигурка.  Кэлхаун
прибавил шагу и пользуясь тем, что она шла не оглядываясь, начал  нагонять
ее.
     - Ш-ш-и-и, - пожаловался Кэлхауну Мургатройд.
     - Мне следовало оставить тебя на корабле, но пока есть хоть  малейший
шанс, я не поверну  назад,  -  строго  сказал  Кэлхаун.  -  Тебе  придется
продолжать нашу прогулку.
     Он продолжал продвигаться  вперед.  Насколько  он  помнил,  в  округе
горняцкого поселка, совершенно точно, не было ни  одного  места,  куда  бы
девушка могла стремиться. Но в тоже время, она не была в  таком  отчаянном
положении, чтобы необдуманно бежать куда глаза  глядят.  Она  полагала,  а
Кэлхаун верил в то, что если дейрианцы были на планете, то они должны были
держать посадочный комплекс под постоянным наблюдением.
     И если они могли видеть как она уходила из этого района,  то  они  не
могли не видеть что она была одна. В этом случае  они  обязательно  должны
будут  перехватить  ее,  чтобы  узнать,  что  сулит  им  посадка   корабля
Медицинской Службы. После этого она должна бала бы доказать им, что она их
человек и передать им срочное сообщение о подозрениях вельдян.
     - Но если это так, - пробурчал Кэлхаун угрюмо, - то они сейчас должны
видеть и меня, топающего ей во след и ломающего все ее планы. Я  хотел  бы
помочь, но путь по которому она идет довольно опасен.
     И он спустился в одну из лощин пересекавших  равнину.  По  дороге  он
обратил внимание на пасущееся неподалеку стадо в  дюжину  или  около  того
голов.  Бык-вожак  всхрапывал  посматривая  наверх.  Коровы   следили   за
Кэлхауном явно враждебно. Напряжение буквально весело в воздухе.
     Кэлхаун был уже вверху на отдаленном склоне холма  и  не  в  пределах
видимости готового к нападению быка. Вдруг  он  вспомнил  кое-что  из  той
информации, которую он прочел в справочнике о животных как раз за день  до
этого, от чего он даже побледнел.
     - Мургатройд! - воскликнул он резко, - мы должны  догнать  ее!  Давай
быстро! Держись меня, если сможешь, но - орал он на бегу -  даже  если  ты
вздумаешь потеряться, мне все равно придется спешить вперед.
     Он пробегал пятьдесят шагов и потом делал пятьдесят  более  спокойных
шагов. Он видел ее, идущую выше на холме. Она дошла до места  откуда  пути
уже не было. Увидев это  он  побежал.  Кэлхаун  видел  как  она  повернула
обратно и он, отбросив всякую осторожность сорвал с плеча бластер и  чтобы
привлечь ее внимание, выстрелил перед собой в землю.
     Неожиданно она отчаянно бросилась к нему. Он рванулся на  встречу.  В
этот момент она исчезла в складке местности. Над перегибом  гребня  холма,
как раз над тем местом, который она только что покинула, вначале появились
рога, а затем и сами животные. Четыре, дюжина, пятнадцать,  двадцать.  Они
зловеще шли по ее следу.
     Кэлхаун опять увидел  ее,  отчаянно  бегущую  наверх,  через  вершину
другого холма. Он выстрелил еще раз, чтобы как-то направить ее.  Он  бежал
на пределе своих возможностей, таща  за  собой  озабоченного  Мургатройда.
Время от времени Мургатройд  издавал  свой  жалобный  шипящий  звук,  явно
опасаясь быть потерянным.
     Все  больше  животных  появлялось  из-за  горизонта.  Их   было   уже
пятьдесят, а может и все сто и они появились за первым стадом.  Идущий  во
главе своего гарема первый бык прибавил ходу. Девушка улепетывала от него,
но как выяснил всего два дня назад Кэлхаун,  она  только  подстегивала  их
природный  инстинкт  к  преследованию  на  открытом  пространстве   любого
одинокого человека. Верховой на лошади был бы воспринят  ими  терпимо  или
как угроза от которой нужно было бы сбежать, но пеший вызывал в их скудном
мозгу совершенно другую реакцию - напасть, забодать, растоптать.
     И как раз эти, находящиеся впереди, судя по низко  опущенным  головам
несомненно нападали сейчас.  Быки  нападали  неудержимо  и  как  обычно  с
закрытыми глазами, но коровы шли вперед с еще  большим  остервенением,  со
злобной тревогой в широко раскрытых глазах, тяжело, но  неумолимо  набирая
ту скорость, с которой девушка уже двигаться не могла.
     Она, тяжело дыша, взобралась на последний  подъем,  с  развивающимися
волосами и  смертельно  бледная.  От  нее,  до  ближайших  преследователей
оставалось не более десяти ярдов, когда  с  расстояния  в  двадцать  ярдов
Кэлхаун открыл огонь. Одно из животных рухнуло как подкошенное.
     Бежавшие за ним врезались в упавшего, другие  же  обегали  затор  или
пытались перепрыгнуть его. Девушка, наконец увидела Кэлхауна и тяжело дыша
помчалась к нему. Он с колена, очень расчетливо  используя  заряды,  начал
стрелять в передних животных.
     Но все было напрасно. Слишком много животных шло за  первыми,  но  за
теми шло еще больше. Казалось что весь одичавший  скот,  со  всей  округи,
собрался для безумной, яростной атаки.  Вначале  топот  их  копыт  казался
отдаленным глухим шумом, затем  он  превратился  в  грохот,  а  под  конец
превратился в рев. Колыхающиеся, неуклюжие фигуры,  обтекали  их  с  обеих
сторон. Рога и головы опять и опять появлялись над грудой  тел,  уложенных
выстрелами Кэлхауна. И он опять и опять должен был стрелять в них.
     Но ему все-таки удалось расщепить  стадо.  Передние  животные  должны
были  атаковать  увиденных  ими  людей-врагов.  Подгоняемые  инстинктом  к
объединению, другие  животные  следовали  за  своими  бегущими  в  безумие
товарками. Дикие вопли,  топот,  визги,  хрюкание,  пыхтение,  потонули  в
густых, непроницаемых, скрывших все клубах поднявшейся пыли, но в  которых
продолжали галопировать со всех сторон в конец осатаневший скот.
     Все это продолжалось одну ужасно долгую минуту.  Затем  грохот  копыт
начал убывать. Внезапно все кончилось и Кэлхаун с девушкой  остались  одни
перед отвратительной кучей убитых животных, разделившей атакующие стада на
две части. Сквозь оседающую пыль они видели спины  убегающих  бесчисленных
животных,  неожиданно  прекративших  атаку  и  панически  бегущих,  и   не
помышлявших более о возвращении.
     Кэлхаун в задумчивости дотронулся до ствола своей винтовки-бластера и
и вздрогнув отдернул руку от раскаленного металла.
     - До меня только-только сейчас дошло, что я до сих пор не знаю вашего
имени, - сказал он холодно.
     - Мэрил, - ответила девушка. И проглотив комок в  горле  добавила:  -
Спасибо.
     Кэлхаун взорвался:
     - Мэрил, вы идиотка! Вы что не могли придумать ничего лучше, чем уйти
одной! Вы бы погибли. Я убил на вас целый день! Я  тут  гоняюсь  за  вами,
вместо того, чтобы заниматься делами куда более важными!
     Он остановился и набрав побольше воздуха продолжил:
     - Вполне возможно, что  вы  лишили  меня  последнего  шанса  помешать
планам вельдян осуществиться. Вы действовали сейчас,  самым  безрассудным,
самым бездарным из всех возможных, образом.
     - А для того чтобы успеть к вам вовремя, мне пришлось бросить  где-то
по пути Мургатройда, как раз там, откуда нападали эти животные.
     Затем он повернулся к ней спиной  и  тоном  не  терпящим  возражений,
приказал:
     - Ладно! Марш на корабль! Мы отправляемся на  Дейр,  несмотря  ни  на
что. Вот только Мургатройд...
     Они услышали отдаленное чихание. В клубах все еще висящей  в  воздухе
пыли появился несчастного вида Мургатройд. Весь  в  пыли,  он  волочил  по
земле свой хвост, опять и опять чихая. Он шел прихрамывая, ставя одну лапу
впереди другой. Увидя Кэлхауна, он чихнул еще  раз  и  безутешным  голосом
произнес: "Ч-и-и!" Затем он  сел  на  землю,  дожидаясь  пока  Кэлхаун  не
подойдет и не возьмет его на руки.
     Когда Кэлхаун поднял его, Мургатройд трогательно приник к  нему  и  с
трагическими нотками в голосе, начал жаловаться на перенесенные  несчастия
и испытанный при этом невероятный ужас. И в самом деле, чудесное  спасение
такого  маленького  животного,  каким  был  Мургатройд,   казалось   делом
знаменательным. Ему удалось избежать копыт, как минимум сотни  разъяренных
животных. Удача, в этот раз, явно улыбнулась ему, но ему пришлось проявить
невероятное проворство и увертливость.
     Кэлхаун направился обратно в долину, где некогда находилось поселение
и где сейчас находился его корабль. Мургатройд сидел  у  него  на  шее,  а
обескураженная Мэрил шла за ним по пятам. Он была в  том  возрасте,  когда
девушка (впрочем и мужчина в соответствующем возрасте тоже),  могут  стать
страстным приверженцем какой-либо кумира, или обернуться причиной  неудачи
собственного романа.
     Кэлхаун больше не  разговаривал  с  ней.  Он  шел  вперед,  показывая
дорогу. В миле  позади  их,  в  направлении  гор,  они  увидели  несколько
отбившихся, от успокоившихся теперь стад, животных.  Немного  позднее  эти
одиночки начали опять обращать  на  них  внимание.  Все  это  было  бы  не
страшно, если бы это были обычный домашний скот,  но  тут  обитали  только
одичавшие животные. Кэлхауну пришлось дважды  открывать  огонь  из  своего
мощного бластера, чтобы прервать начинающуюся атаку  разозленных  быков  и
еще более разозленных коров.  Они  видимо  подозревали  Кэлхауна  в  самых
гнусных намерениях относительно их отпрысков.
     Они вздохнули с облегчением, когда они вновь вернулись в  долину.  Но
до их корабля, на краю посадочной площадки и до ужаснейшей вони от падали,
оставалось примерно две мили.
     Неожиданно, когда наверное, оставалось не более двух сотен футов,  до
корабля раздался  выстрел  из  винтовки-бластера  и  его  заряд  провизжал
настолько близко от  Кэлхауна,  что  он  почувствовал  сильнейшую  боль  в
голове. Нападавший никак не  обозначил  себя,  не  окликнул  Кэлхауна,  не
предупредил. Это был просто  неожиданный  выстрел,  который  мог  навсегда
прервать карьеру Кэлхауна.

                                    4

     Пятью минутами  позже  Кэлхаун  определил,  что  один  из  нападавших
находится за грудой ломаных досок, которые  когда-то  были  стеной.  Одним
выстрелом из своего бластера он поджег все это дерево и когда  прятавшийся
там человек выскочил,  спасаясь  от  огня,  Кэлхаун  стал  со  злорадством
стрелять вокруг убегающего человека. Он мог уложить  его  десяток  раз  из
десяти, но он намеренно упустил своего  противника,  справедливо  полагая,
что будущий контакт для него важнее.
     В это время Мэрил вовсю орала, что она прилетела с Дейра и что у  нее
есть сообщение для них, но ответа не последовало. Кэлхаун  понял,  что  на
него напали три человека, вооруженные сверхмощными бластерами.  Одного  из
них он уже заставил покинуть свое убежище. Оружие  этого  вояки  было  уже
уничтожено огнем. Оставались еще двое.
     Второй обнаружился, когда он  пробирался,  прикрываясь  подлеском,  к
уступу с которого он мог бы достать Кэлхауна. Тому  пришлось  броситься  в
лощину, втолкнув туда Мэрил и прикрыв ее от первого выстрела.  К  счастью,
этот человек планировал добраться до того места, откуда он мог подстрелить
его как мишень в тире.
     Третий выстрелил с полдюжины раз и потом исчез.  Кэлхаун  понял,  что
тот решил обойти его сзади, в надежде, что у  него  нет  прикрытия  с  той
стороны. Но это давало немного времени Кэлхауну.
     Поэтому он сосредоточил огонь на том, который собирался оказаться над
ним. Его противника прикрывал валун, который защищал не намного хуже,  чем
укрытие землянина. Кэлхаун направил свой огонь в заросли в то место,  куда
стремился другой человек, сводя на нет все его усилия.
     После этого землянин выстрелил дюжину раз  в  сторону  того,  который
прикрывался  валуном.  Ему  удалось  раскалить  камень.  Белесоватый  пар,
клубясь, улетал прочь в сторону от Кэлхауна. Он увидал, что его  противник
убегает. Он видел его совершенно отчетливо, как на фотографии и даже  смог
увидеть пятно голубой пигментации с правой стороны, на его шее.
     Он хмыкнул и стал озираться в поисках третьего. Тот как  раз  ломился
через густой подлесок и Кэлхаун поджег его,  искусно  обложив  нападавшего
пламенем. Было совершенно очевидно,  что  эти  люди  оказалось  полнейшими
профанами и в обращении с бластерными  винтовками,  и  в  военной  тактике
вообще. Так что и третьему нападавшему пришлось уносить  ноги.  Но  что-то
почудилось Кэлхауну в подступающем к нему дыму. Какой-то запах стелился по
земле, смешиваясь с дымом и постепенно окутывая его.
     Проснувшийся в нем инстинкт, заставил его рывком поставить  Мэрил  на
ноги и помчаться с ней к кораблю. Дым из брошенной  ручной  гранаты,  едва
задел его и, в общем, не касался девушки. И тем не  менее  Кэлхаун  ощутил
нечто необычное, не имеющее  ничего  общего  с  дымом  от  горящей  вокруг
растительности. Он задержал  дыхание  и  бросился  вперед.  Выбравшись  на
чистый воздух, он сделал  полный  вздох  и  наполнил  свои  легкие  опять.
Кэлхаун и Мэрил промчались, вслед за гарцующим впереди  Мургатройдом,  уже
половину пути до своего корабля.
     Но  тут  у  Кэлхауна  начало  ужасно  стучать  в  висках.  Его  мышцы
напряглись и по  ним  прошла  волна  судорог.  Он  почувствовал  необычные
симптомы сильной  тревоги.  Он  выругался,  но  сообразил,  что  сотрудник
Медицинской Службы не должен реагировать на  эти  симптомы  также,  как  и
человек не имеющий медицинской подготовки. Кэлхаун был  достаточно  хорошо
знаком со слезоточивым газом, используемым полицией на некоторых планетах.
     Но здесь было что-то другое и это другое было на много хуже. Он бежал
вперед, помогая Мэрил и автоматически анализируя свои ощущения, и  наконец
до него дошло, что это газ, вызывающий паническое  состояние.  Полиция  не
использовала этот газ, справедливо полагая, что паника намного  хуже,  чем
просто бунт. Кэлхаун же на себе ощутил все психологические симптомы страха
и  невнятного  террора.  Человек,  психика  которого  подавлена  террором,
испытывает определенные психические симптомы: дикая  болевая  пульсация  в
голове, судороги и произвольные мышечные сокращения и неистовые  порывы  к
неосознанным действиям. Человек, у которого уже  появились  эти  симптомы,
обычно обнаруживает, что его психика уже изломана террором. Кэлхаун не мог
перебороть свои ощущения, но его  гордость  медика  заставлял  действовать
назло.
     К этому времени трое вельдян успели подобраться к кораблю Медицинской
службы. Кэлхаун полагал, что один из его врагов потерял свое оружие и  его
можно было не принимать в расчет. Другому, пришлось спасаться бегством  от
огня и его тоже можно было не  опасаться  какое-то  время.  Но  бластерный
заряд ударил в корпус корабля, всего лишь в футе  от  Кэлхауна  и  он  дал
ответную очередь, использовав весь оставшийся заряд на это стаккато огня.
     Затем он открыл входной люк, с ненавистью осознавая тот факт, что его
трясет и знобит. Он подсадил сначала девушку, втолкнул туда Мургатройда  и
ввалился во внутрь сам. Захлопывая крышку люка, он услышал, что  еще  один
заряд врезался в корабль.
     Мэрил была в отчаянье:
     - Они... они не представляют... Они знают только...
     - Если хотите можете поговорить с ними, - сказал Кэлхаун. Он в ярости
скрипнул зубами.
     Он нажал на кнопку на пульте управления  и  указал  ей  на  микрофон.
Потом он схватил  кислородный  баллончик  и  глубоко  вздохнул.  Очевидно,
кислород был лучшим противоядием от паники, вызванной действием газа. Пока
еще он чувствовал все  признаки  действия  газа,  но  по  мере  накопления
кислорода в крови и мышцах его сверхчеловеческое напряжение более терпимым
чем необходимым.
     По мере вдыхания девяносто пяти процентного  кислорода,  газ  из  его
организма вымывался и его голова постепенно приходила в норму, а его  тело
расслаблялось. Он разжал свою руку и она более не дрожала. Он был  глубоко
задет этой не поддающейся контролю дрожью, особенно, когда он нажимал  для
Мэрил микрофонную тангенту.
     Он повернулся к ней, но она ничего не говорила в микрофон.
     - Они не могут быть с Дейра! - сказала она потрясенно. -  Я  как  раз
сейчас подумала! Они могут быть кем угодно,  может  быть  даже  бандитами,
организовавшими этот налет на шахту для захвата руды.
     - Нет, это нонсенс, - ответил  Кэлхаун.  -  Я  видел  одного  из  них
достаточно  четко,  чтобы  быть  уверенным.  Уж  очень   они   скептически
настроены. Боюсь, они слишком  далеко  зашли  по  этому  самоубийственному
пути. Но в любом случае мы теперь знаем кой-кого из них  и  это  дает  нам
некоторые преимущества. Мы улетаем.
     Он взял в руки микрофон. Мгновением позже его  многократно  усиленный
голос пронесся по округе, оборвав легкий  шум  и  гомон  невидимых  лесных
созданий.
     - Это корабль  Медицинской  Службы  "Эскулап-20",  -  голос  Кэлхауна
заполнил все вокруг. - Я  улетел  с  Вельда  четыре  дня  тому  назад,  на
следующий день после того, как туда прилетел стартовавший отсюда  грузовик
с погибшими на его борту  людьми.  Никто  на  Вельде  не  знает,  как  это
произошло, но они во всем подозревают голубокожих. Так что рано или  позже
они прилетят и прочешут тут все.
     - Заметайте  свои  следы  и  убирайтесь  отсюда!  Спрячьте  все,  что
доказывало бы  ваше  пребывание  здесь!  Уматывайтесь  к  чертям  собачьим
по-быстрее!  И  еще  одно  предупреждение!  Они  говорили  о  термоядерной
бомбардировке Дейра. Они напуганы. Если они найдут  тут  ваши  следы,  они
перепугаются еще больше. Поэтому заметайте следы и улетайте отсюда!
     Его многократно усиленный голос эхом катился меж скал. Он был  слышен
намного миль вокруг и они не могли не услышать этот голос  или  не  понять
его.
     Но никакого ответа не последовало. Кэлхаун подождал некоторое  время,
потом пожал плечами и устроился по удобнее возле панели управления.
     - Не легко убедить пару отчаянных парней в том,  что  они  собираются
перехитрить  самих  себя,  -  подытожил  он.  -  Ухватись  за  что-нибудь,
Мургатройд.
     Взревели двигатели. И когда он поглотил  в  себя  все  другие  звуки,
корабль оторвался от земли. Он поднимался все быстрее, быстрее и  быстрее.
Через некоторое время, он прошел сквозь атмосферу и разогнался  настолько,
что смог достичь открытого космоса. Кэлхаун отключил маршевые двигатели.
     Он занялся, обычной  в  таких  случаях,  астронавигационной  рутиной,
которая  начиналась  с  ориентации  корабля  относительно   выбранного   в
галактическом пространстве курса с учетом  собственной  скорости  планеты.
Затем он вычислил курс временного  прыжка  на  другую  планету,  с  учетом
координат покидаемого им мира и того мира, куда он теперь стремился.
     Для  этого  ему  пришлось  очень  кропотливо  отыскивать  необходимую
звезду-маяк той группы планет, одна  из  которых  и  была  его  целью.  Он
нацелился на нее с особой точностью.
     - Мы входим во временной прыжок. Держитесь! - сказал он наконец.
     Мир закрутился вокруг них.  К  горлу  подступила  тошнота,  в  голове
зашумело и во всем теле появились ужасно неприятные ощущения от падения по
широкой спирали. Небольшое  медицинское  судно  охватила  черная,  твердая
тишина.
     Прошло довольно много времени прежде чем Мэрил подала голос:
     - Простите, но я до сих пор не знаю что вы теперь задумали.
     - Я собираюсь на Дейр. Я старался  как  можно  быстрее  добраться  до
голубокожих на Ориде, чтобы предупредить их. Не знаю, может мне и  удалось
это. Но уж очень  они  плохо  обращались  с  нами.  Даже,  если  эти  люди
голодают, им не следует поступать столь безрассудно. Отчаяние  подтолкнуло
их к безумству. Кто-то, все же, должен думать не столь прямолинейно.
     - Теперь я вижу как я была глупа.
     - Оставьте - махнул рукой Кэлхаун. - Я совсем  не  о  вас  говорю.  Я
вляпался в  ситуацию,  от  которой  Медицинская  Служба  еще  долго  будет
кашлять. Нам придется заниматься эгоизмом целого  поколения.  Но  ведь  не
только Медицинская Служба несет ответственность за это.  Это  общее  дело.
Еще до того как я начал заниматься  основной,  проблемой,  эти  идиоты  на
Ориде... Все это случилось еще до того как я попал  на  Вельд!  Поводом  к
этому эмоциональному взрыву послужил корабль,  полный  мертвецов,  которых
никто не собирался убивать.
     Мэрил покачала головой.
     - Эти типы c Дейра, - продолжал Кэлхаун раздраженно,  -  должны  были
обосноваться на Ориде не где попало. Если уж они прибыли туда, они  должны
были держаться подальше от тех мест, где вельдяне выкопали свой рудник,  и
где они охотились по выходным! Их могли обнаружить! Я верю, что так оно  и
было.
     - И потом. Если бы они обосновались как можно далеко от  того  места,
где основан рудник, им вероятнее всего удалось бы убрать тех, кто  мог  бы
обнаружить их и поднять тревогу! Но все выглядит так,  как  будто  шахтеры
увидели этих охотников и видели их достаточно близко, чтобы понять что они
голубокожие. После этого горняки вернулись на рудник и забили тревогу.
     Она внимательно слушала его объяснения.
     - Я знаю, что это только предположение, но все сходится, - сказал  он
неприязненно. -  Им  пришлось  что-то  предпринять.  Или  уничтожить  весь
поселок, или дискредитировать саму идею о том,  что  голубокожие  были  на
Ориде. Они решили проделать и то и другое. Они применили  газ,  вызывающий
панику, против стад и животные ополоумели. В безумстве они снесли поселок,
как четырехногие лунатики.
     - Наверно, голубокожие применили тот же газ и против самого  поселка,
одновременно с нападением животных. Они все замечательно  устроили.  Когда
все должно было закончиться, любой поселенец был бы уверен, что он мозгами
тронулся на какое-то время и все они еще долго бы раздумывали об  массовом
помешательстве в их поселке.
     - После всего пережитого, вряд ли кто-либо будет вполне уверен в том,
что он видел или слышал. Конечно же они  могли  бы  сколько  угодно  потом
повторять свои истории о встрече с голубокожими людьми, но им бы мало  кто
бы поверил до конца. Это вполне могло бы сработать.
     Мэрил по-прежнему молчала.
     К сожалению,  когда  в  поселке  началась  паника,  все  бросились  к
кораблю. К еще большему сожалению, газ попал в корабль  вместе  с  людьми.
Паника продолжалась внутри корабля и команда корабля в панике  стартовала.
Они легли на курс в сторону Вельда и вошли во временной скачок, потому что
это был самый легкий способ убежать от того, чего они так боялись. Но  все
они, на корабле, так и умерли оставаясь безумными, от вдыхаемого газа.
     В ответ - молчание. И только после долгого молчания Мэрил спросила:
     - Вы ведь не думаете, что дейрианцы намеривались убивать?
     - Я думаю, что они были просто кретинами, -  сказал  Кэлхаун  зло.  -
Достаточно часто кто-то требует, чтобы полиция применила этот газ во время
массовых беспорядков. Но это очень опасно. Никто не знает на что, способен
человек во время паники. Возьмите сотню-другую людей и обработайте их этим
газом и вы получите сотню-другую помешанных и увидите что нет пределов  их
безумию.
     - Но вы ведь не вините их в этом?
     - Если быть дураком - то да, - сказал Кэлхаун раздраженно. - Но  если
бы я оказался на их месте - возможно...
     - Где вы родились? - спросила Мэрил неожиданно.
     Кэлхаун рывком повернулся к ней:
     -  Нет!  Совсем  не  там,  где  вы  думаете.  Не  на  Дейре.  Если  я
по-человечески отношусь к дейрианцам, это совсем не означает, что  я  один
из них. Я сотрудник Медицинской Службы и я  действую  так,  как  я  считаю
нужным действовать.
     Его тон стал более резким.
     - Черт побери! Я полагал, что содействую  здоровью  людей.  На  самом
деле вожусь с человеческими смертями. И если на  Вельде  думают,  что  они
обнаружили доказательство того, что голубокожие опять вышли в космос и это
стало причиной смерти вельдян, то значит они сами нездоровы. Они почти уже
готовы к тому, чтобы закидать Дейр термоядерными бомбами.
     - Они вполне могут  это  сделать.  В  конце  концов  это  подействует
быстрее чем голод, - ответила Мэрил со злостью.
     Кэлхаун посмотрел на нее неприязненно.
     - У вас опять неурожай что ли? - спросил он требовательно. Когда  она
кивнула в ответ, он сказал с горечью: - Опять голод?
     Она кивнула еще раз.
     - Да-а, - протянул  Кэлхаун  тоскливо,  -  голод,  одна  из  основных
проблем здравоохранения!
     Он поднялся и потом опять сел на место.
     - Я устал - сказал он бесцветным голосом. - Я хочу  немного  поспать.
Не могли бы вы взять книгу или что-либо другое и пройти  в  другой  отсек?
Нам с Мургатройдом необходимо немного отключиться от реальности.  Надеюсь,
кошмары не будут  преследовать  меня  во  время  сна.  Я  буду  после  сна
чувствовать себя намного лучше чем сейчас.
     Один, в посту управления,  он  попробовал  расслабиться,  но  у  него
ничего не получилось. Он бросился в  удобное  кресло  и  устроился  в  нем
по-удобнее и начал размышлять. Мысли его были долгими  и  невеселыми.  Они
состояли из причудливой смеси обрывков пережитого, полных жалости к самому
себе и эмоционального удовлетворения. В тоже время, это давало возможность
выкинуть из головы все неприятные подробности, которые, будь  он  настроен
оптимистически, вполне мог проигнорировать.
     Кэлхауну не  давала  покоя  проблема  с  дейрианцами.  Это  была  его
проблема, как сотрудника Медицинской Службы  и  он  должен  был,  если  не
разрешить ее, то хотя бы улучшить.  Эти  люди  получили  в  наследство  не
только пятна голубого пигмента на коже,  но  и  все  проблемы  порожденные
чумой, которой переболели люди этой  планеты  три  поколения  тому  назад.
Из-за   этих   пятен,   которые   следовало   воспринимать   как   признак
выздоровления, соседи по космосу ненавидели и боялись этих людей. Дейр был
планетой  отверженных.  Те,  кто  боялся  их,  как  бы  не  признавали  их
принадлежность к человеческой расе.
     И вот теперь  на  Дейре  во  второй  раз  разразился  голод,  который
дейрианцы не собирались переживать тихо. Рядом, на планете Орид, была еда.
Огромные бесхозные стада одичавшего скота паслись  совсем  рядом.  Соблазн
доставить голодающим людям пищу был очень велик и дейрианцы построили  для
этого корабль, а может даже  и  не  один.  Но  это  отчаянное  предприятие
возбудило теперь на Вельде самые страшные опасения.
     Вельдяне, пожалуй, стали еще более истерично  чем  прежде  ненавидеть
голубокожих, превратившись в наиболее заклятых врагов голодающей  планеты.
В то же время Вельд процветал. Ирония ситуации была в том, что у него  был
такой  переизбыток  продуктов,  что  приходилось  набивать  ими  списанные
космические корабли и располагать их на орбитах вокруг планеты.
     Сотни тысяч тонн зерна вращались вокруг планеты, наглухо запечатанные
в огромных, неуклюжих как тюлени емкостях, в то время как  люди  на  Дейре
голодали. И только смерть подтолкнула их  к  воровству  (если  это  вообще
можно назвать воровством) некоторых из бесчисленных стад одичавшего  скота
на Ориде.
     Голубокожие на Ориде конечно же не могли доверять  Кэлхауну,  поэтому
они и претворились, что ничего не слышат. А может быть они и в самом  деле
не слышали. Они были отвергнуты и гонимы всем  человечеством.  У  них  над
головами постоянно  висела  угроза  исходящая  от  патрульных  орбитальных
судов, готовых  в  любой  момент  сбить  любой  их  корабль,  который  они
попытались бы отправить в космос.
     В то время, как Кэлхаун размышлял над всем этим, Мургатройд,  зевнув,
залез в свою капсулу и  уютно  свернувшись  калачиком,  укутав  нос  своим
пушистым хвостом, сладко заснул.
     Прошло довольно много времени, как вдруг  Кэлхаун  услышал  необычный
для находящегося во временном прыжке корабля звук.  Это  не  был  один  из
изредка возникающих шумов, которые только подчеркивали тишину переживаемую
в корабле. Кэлхаун поднял голову и внимательно прислушался. Ни  один  звук
не мог проникнуть в корабль извне.
     Он постучал в дверь спального отсека. Звук мгновенно прекратился.
     - Выходите, - скомандовал он через дверь.
     - У меня... Я в полном порядке, - отозвался голос Мэрил. Ее голос был
не совсем тверд. Немного помолчав она  добавила:  -  Я  что,  шумела?  Мне
приснился плохой сон.
     - Я желал бы, чтобы вы, хоть иногда,  говорили  мне  правду!  Выйдите
пожалуйста, - сказал Кэлхаун.
     В ответ послышалось какое-то  шевеление.  Через  мгновение  открылась
дверь и появилась Мэрил. Выглядела она так, как-будто только что плакала.
     - Может я и выгляжу немного странно, но это потому  что  я  спала,  -
сказала она скороговоркой.
     -  Наоборот,  вы  лежали  без  сна  и  плакали,  -   сказал   Кэлхаун
раздраженно. - Я не знаю почему. Мои планы расстроились  и  поэтому,  будь
моя воля, я бы был где-нибудь в другом месте. Но  поскольку  вы  не  спите
сейчас, может вы поможете в моей работе. Я пытаюсь понять кое-какие вещи и
мне нужны для этого факты. Не расскажите ли вы мне кое-что?
     - Я попробую, - она сглотнула.
     - Кофе?
     Мургатройд тут же высунул голову из своей капсулы.
     - Ш-и-и? - спросил он с интересом.
     - Отправляйся обратно спать! - рявкнул Кэлхаун.
     Мургатройд попятился и спрятался подальше в капсулу.
     - Мне нужно уяснить кое-что по поводу этих пигментных пятен, - сказал
он отрывисто. - Может быть это прозвучит как  ненормальность  говорить  об
этом именно сейчас, но всему свое время. И  это  время  сейчас  наступило!
Дейрианцы так долго выглядели не так как остальные люди,  что  стали  сами
верить в это.  Поскольку  они  выглядели  отталкивающе,  они  сами  начали
верить, что они и есть зло.
     - Расскажите мне об этих пятнах. Они  разных  размеров  и  форм,  они
появляются на различных частях тела. У вас ведь нет ни одного ни на  лице,
ни на руках?
     - Нет, у меня вообще нет ни одного, - ответила она в ответ.
     - Я думал...
     - Нет, далеко не у всех... - ее голос прозвучал  оборонительно.  -  У
многих, но не у всех. У некоторых нет их  совсем.  Некоторые  рождаются  с
этими голубыми пятнами, но еще в детстве они постепенно проходят. И  когда
они вырастают, то они выглядят точно как и вельдяне или любые другие  люди
из других миров. И еже у таких  родителей  дети  рождаются  совершено  без
пятен.
     Кэлхаун посмотрел на нее внимательно.
     - Соответственно, вы не смогли бы доказать дейрианцам, что вы одна из
них.
     Она согласно кивнула. Кэлхаун вспомнил про обещанный кофе и  принялся
его варить.
     - Как я понимаю, когда  вы  покинули  Дейр,  вам  пришлось  проделать
длинный путь, чтобы добраться до тех планет,  где  практически  ничего  не
слышали о Дейре и где это название никому ни о чем не говорит.  Вы  вполне
могли осесть где-нибудь, в том или другом месте, и забыть про Дейр. Но  вы
не сделали этого. Почему бы и нет? Вы ведь не страдаете этой болезнью.
     - Но я одна из них, - ответила она зло. - Мои родители,  мои  братья,
сестры и Корван... - она закусила губу.
     Кэлхаун обратил внимание на это имя, но не подал виду.
     - И так, у ваших родителей пятна пропали, а у вас  их  никогда  и  не
было, - сказал он с интересом. -  Что-то  подобное  произошло  однажды  на
Трэйли. Там  были  вирусы,  вирусы  всевозможных  групп.  Обычно  люди  не
восприимчивы к ним. Но одна женщина,  будучи  в  очень  плохом  физическом
состоянии, заболела. Была получена обычная для  этого  случая  клиническая
картина. Ее ребенок родился тоже инфицированным,  но  полностью  вылечился
еще в детстве.
     Он налил  им  обоим  кофе.  Мургатройд  тут  же  спрыгнул  на  пол  и
нетерпеливо прокричал: "Ш-и-и! Ш-и-и!  Ш-и-и!"  Кэлхаун,  с  отсутствующим
видом, налил ему в его маленькую чашечку и подал ее ему.
     - Но ведь это же прекрасно, - произнес он  несколько  высокопарно.  -
Голубые пятна появляются после чумы, не так ли? Но потом они  пропадают...
Когда они пропадают?
     Мэрил внимательно посмотрела на него. Его мысли были  далеко,  витали
где-то в строго научных образах. Он говорил с ней не как с человеком,  как
с источником нужной ему информации.
     - Ну и поговорили, - сказала Мэрил сдержано. - Еще будут какие-нибудь
унизительные вопросы?
     Он уставился на нее открывши рот. Затем он уныло произнес:
     -  Извините  Мэрил!  Я  дурак,  но  и  вы  чересчур  обидчивы.  Я  не
расспрашивал о ком-либо персонально...
     - Это как раз обо мне! - выкрикнула она запальчиво. -  Я  родилась  и
выросла среди голубокожих людей. Это у меня в крови. Я  знаю,  что  значит
быть ненавидимым - я была бы убита на Вельде тут же, если  бы  они  узнали
что... кто я на самом деле. И еще есть Корван, который и  организовал  мою
заброску как шпиона и  посоветовал  мне  поступить  так,  как  только  что
говорили мне вы: забыть мой родной мир и отказаться от всего, что мне было
дорого! За исключением его самого! Так-что все это как раз обо мне.
     Кэлхаун беспомощно наморщил лоб.
     - Я прошу прощения, - повторил он. - Почему вы не пьете свой кофе?
     - Я не хочу кофе, я хочу умереть!
     - Если вы останетесь со мной и дальше, - усмехнулся Кэлхаун,  -  ваше
желание вполне может исполниться. Вопросов больше не будет и все теперь  в
полном порядке.
     Она повернулась и направилась  к  дверям  спального  отсека.  Кэлхаун
смотрел ей вслед.
     - Мэрил!
     - Что?
     - Почему вы плакали?
     - Вам не понять, - сказала она бесцветным голосом.
     Кэлхаун только пожал ей плечами во след, да так,  что  дотронулся  до
ушей.  Несомненно,   он   был   хорошо   профессионально   подготовленным,
компетентным работником. Но не  существовало  профессии,  в  которой  даже
профессионал мог до конца понять женщину. Кэлхаун был зол на судьбу за то,
что ему пришлось взвалить на себя заботу о Мэрил и ее  делах.  Ему  вполне
хватало и своих забот.
     Но сейчас у Кэлхауна была одна неотложная работа. Он весь  погрузился
в изучение информации, записанной на пленке, и как  раз  наткнулся  на  ту
информацию,  которую  он  долго  искал.  Покинув  отсек   управления,   он
отправился  в  ту  часть  корабля,  где  находился  трюм.  Там  он   нашел
низкотемпературный  бокс,  где  можно  было  достичь  температуру  жидкого
кислорода.
     Кэлхаун надел толстые перчатки, взял специальные  щипцы-манипуляторы,
и вытащил оттуда  небольшой  брикет  пластмассы,  в  который  была  впаяна
стеклянная  колба  с  быстро  замороженным  содержимым.  Она   моментально
покрылась изморозью, как только он вытащил ее. После этого он опять закрыл
низкотемпературный бокс и, прихватив с собой колбу, покинул трюм.
     Кэлхаун вернулся обратно в командный пост и опустил одну из  панелей,
за которой оказалась  компактная,  но  очень  удобная  биолаборатория.  Он
установил колбу в специальном контейнере,  в  котором  температура  должна
была очень постепенно подняться до определенной отметки и удерживаться  на
этом  уровне  необходимое  время.  Было  совершенно  очевидно,   что   там
находилась живая культура, которую можно было размножить в любых  мыслимых
количествах. Кэлхаун, с большой точностью, настроил всю эту аппаратуру.
     - Ну что ж, - заметил он Мургатройду, -  это  был  хороший,  трудовой
день! Теперь, я думаю, я вполне могу позволить себе отдых.
     После этого, корабль Медицинской Службы на долго погрузился в тишину.
Девушка то-ли  спала,  то-ли  просто  лежала  у  себя  в  отсеке.  Кэлхаун
расслабленно развалился в кресле, которое после легкого нажатия на кнопку,
превратилось в  прекрасное  спальное  место.  Мургатройд  забился  в  свою
капсулу, спал там, укутав свой нос пушистым хвостом.
     Комфорт, покой и тишина с легким, чуть слышным бормотанием  заполнили
корабль. Нужно было приложить  определенные  усилия,  чтобы  уловив  самые
бесконечно малые  шевеления,  звуки,  шорохи,  понять  что  находишься  на
корабле, а не в могиле.
     Но все изменилось после  того,  как  наступил  следующий  корабельный
день. Записанный на пленку сигнал утренней активности, слабый и постепенно
как эхо затухающий, тем не менее создал  внутри  корабля  некую  атмосферу
бодрости.
     Первым делом Кэлхаун проверил пластиковый блок и его  содержимое.  Он
просмотрел все показания лабораторных приборов слежения, за то время,  что
он спал и поместил уже полностью оттаявший блок под микроскоп.  В  окуляре
были видны сверхмалые частички жизни, появившиеся  из  еще  не  так  давно
замороженных спор, занятые процессом деления на заранее приготовленном для
них питательном субстрате. Он поместил блок  в  инкубатор  и  с  радостной
улыбкой встретил новый день.
     Мэрил приветствовала его весьма  сдержано.  На  полу  стояла  тарелка
Мургатройда, из которой он сейчас ел. Рядом  стояла  маленькая  чашечка  с
кофе.
     - Я долго думала, - проговорила Мэрил наконец. - Наверное,  вам  пора
услышать кое-что из того, что вам пригодится, если вы действительно хотите
помочь Дейру.
     - Это очень мило с вашей стороны, - усмехнулся Кэлхаун.
     Теоретически, сотрудник Медицинской Службы имеет все необходимые  ему
полномочия, для принятия решения в любой ситуации. Одно то, что  он  имеет
право наложить  карантин  на  любую  планету,  парализовав  тем  самым  ее
межпланетную торговлю, подталкивало любое правительство к  самому  тесному
сотрудничеству. Но на практике, у Кэлхауна было столько  возможностей,  на
сколько ему удавалось их реализовать.
     На Вельде могли не очень задумываться о том, какое отношение ко всему
этому  имеют  голубокожие,  а  от  властей   Дейра   трудно   было   ждать
уравновешенности. Вся их история была историей изоляции  и  преследований.
Они на себе узнали, что значит быть людьми второго сорта.  Так  что,  если
смотреть на вещи здраво, то у Кэлхауна в данной ситуации не было ни  какой
власти.
     - Могу я узнать, в чье подчинение вы  теперь  поступаете?  -  спросил
Кэлхаун.
     - К человеку, который задумал все то, что произошло  со  мной.  Я  не
знаю какой официальный пост занимает он теперь, но он  без  сомнения  стал
знаменитым. Я расскажу ему как вы действовали до сих пор.  Я  объясню  ему
вашу позицию в этом вопросе и,  конечно  же,  я  скажу  что  вы  сотрудник
Медицинской Службы. Я уверена, он с радостью поможет вам.
     - Великолепно! - кивнул головой Кэлхаун. - Это Корван конечно же.
     - Как вы узнали?
     - Интуиция, - ответил Кэлхаун холодно. -  Хорошо.  Я  рассчитываю  на
него.
     Два следующих корабельных дня Кэлхаун провел в бортовой биологической
лаборатории. Девушка все  это  время  вела  себя  очень  тихо.  Мургатройд
несколько раз заигрывал с ней, пытаясь изобразить разговор, но она  нехотя
отвечала на его попытки.
     Еще  через  день  наступило  время  изменений.   Пока   корабль   был
практически один  в  пространстве,  было  довольно  легко  с  уверенностью
смотреть в будущее. Но перспективы не казались столь радужными после того,
как новый большой мир замаячил впереди, если учитывать, что  контакт  этот
больше походил на конфликт. Кэлхаун составил для себя четкий план, но в то
же время, была большая вероятность того, что осуществить его не удастся.
     Кэлхаун сел за пульт управления и посмотрел на часы.
     - Я должен разобраться со своими мыслями, - говорил он Мэрил, -  если
это только поможет. Если бы мне только повезло и кто-либо на Дейре захотел
бы услышать  меня  и  послушаться  моего  совета,  чего  скорее  всего  не
произойдет, и если вельдяне отказались от идей, которые они  скорее  всего
осуществят и если все пойдет дальше не так, как я подозреваю, тогда  может
быть что-то и удастся сделать путного.
     - Я уверена, что вы сделаете все от вас зависящее, - вежливо  сказала
Мэрил.
     Кэлхаун вымученно улыбнулся и вновь посмотрел на часы. Кроме начала и
конца полета в подпространстве, в самом полете никаких неприятных ощущений
не  было.  Сейчас  наступал  момент  выхода  из  подпространства.  Кэлхаун
констатировал,  что  все,  что  могло  произойти,  уже  произошло.   Могло
оказаться, что произошло  даже  больше,  чем  предусматривали  его  планы.
Возможно, Вельд уже послал корабли к Дейре.  Или  Дейр  охвачен  полнейшей
безысходностью.
     Когда он повернулся, то увидел, что  Мэрил  в  отчаянии.  Медицинский
корабль находился на расстоянии в один  световой  год  от  солнца,  вокруг
которого вращался Дейр. Кэлхаун направил корабль к нему. Дейра появилась с
другой стороны желтой пылающей звезды. Прошло время,  прежде  чем  корабль
приблизился к планете.
     Кэлхаун сообщил данные о себе  и  корабле,  запросив  координаты  для
посадки. Возникла некоторая растерянность, словно просьба  была  настолько
необычной, что не было готового ответа. Посадочная решетка  находилась  на
ночной стороне планеты. Наконец силовые поля захватили корабль и  он  стал
спускаться.
     Кэлхаун заметил, что Мэрил превратилась в комок нервов. Она судорожно
сжимала руки, пока корабль не совершил посадку.
     Когда  Кэлхаун  открыл  люк,  в  темноте  перед  собой  он  разглядел
вооруженных бластерами людей, а небольшая пушка была нацелена на корабль.
     - Выходите! - раздался резкий голос. -  Если  попытаетесь  что-нибудь
сделать, взлетите на воздух!  Ваш  корабль  и  его  содержимое  арестованы
правительством планеты!

                                    5

     Казалось, что воздух пронизан  призраком  голода.  Вооруженные  люди,
встретившие корабль, были очень худые. Зажегся свет, и густая  тень  легла
на землю. Вся группа, арестовавшая Кэлхауна, была в форме, которая  висела
на них как на вешалке. При свете было видно, насколько  изможденными  были
их лица: щеки ввалились, кожа в пигментных пятнах, о которых  Кэлхаун  уже
слышал. Они больше походили на покойников.
     У человека, ближе всех находившегося к  выходному  люку  медицинского
корабля, от половины щеки до самого лба  тянулось  чудовищное  темно-синее
пятно неправильной формы. У человека, который стоял рядом с ним, все горло
было синее. Остальные участки тела были меньше  отмечены,  за  исключением
левого уха. Кроме того, кожный покров головы был весь в крапинках.
     Командир этой далеко не вежливой группы  (возможно,  это  был  взвод)
сделал властный жест рукой. Рука также была  синей,  кроме  двух  пальцев,
которые при ярком свете казались белее мела.
     -  Выходите!  -  грубо  приказал  командир.  -  Ваши  запасы  питания
конфискованы. Вы получите свою Долю на равных основаниях со всеми, но...
     Неожиданно Мэрил  из-за  спины  Кэлхауна  произнесла  две  совершенно
непонятные фразы. Очевидно, это был своего рода пароль. Но группу довольно
скептически восприняла услышанное.
     - О, вы наша землячка, не так ли? - с иронией сказал  командир.  -  У
вас будет возможность доказать это. Идите сюда!
     Кэлхаун перебил его:
     -  Это  медицинский  корабль.  Внутри  него  находятся  лекарства   и
бактериологические культуры. Их вы не должны трогать  ни  в  коем  случае.
Неужели вам мало предыдущих эпидемий?
     "Синерукий" все так же с иронией продолжил:
     - Я вам сказал, что правительство налагает арест на ваш  корабль,  но
не говорил, что грабит его. С полным запасом продовольствия вам отсюда  не
выбраться! По правде сказать, маловероятно, что вы вообще отсюда улетите!
     - Мне необходимо переговорить с представителями власти, - перебил его
Кэлхаун. - Мы прибыли сюда с Вельда. - Он  почувствовал  почти  физическую
ненависть вокруг себя, стоило ему упомянуть о Вельде. - Там волнения.  Они
хотят сбросить на вашу планету термоядерные бомбы. Поэтому для меня  очень
важно поговорить сейчас с кем-либо из компетентных представителей  власти,
чтобы принять меры предосторожности!
     Он спустился на землю. Позади него послышалось испуганное "чи-чи",  и
Мургатройд,  словно  понимая  сложность  ситуации,  подбежал,  к  нему  и,
забравшись на грудь, обхватил шею.
     - А это что такое?!
     - Это тормал, - объяснил Кэлхаун. - Это не  домашнее  животное.  Ваши
врачи должны иметь о нем информацию. Это -  медицинский  корабль,  а  я  -
сотрудник Межзвездной медицинской  службы.  Это  животное  -  важный  член
экипажа медицинского, корабля и останется со мной!
     "Синерукий" грубо оборвал его:
     - Вас уже ждут, чтобы задать ряд вопросов. Идите!
     Со стороны посадочной решетки подъехал автомобиль.  Его  колеса  были
настолько старомодными,  что  практически  не  использовались  в  развитых
планетарных системах. Так что Дейр отставал не только внешне.
     - Эта машина отвезет вас в Министерство обороны, и вы сможете сказать
там все, что хотите. Но не пытайтесь вернуться к кораблю! Его будут хорошо
охранять!
     Машина была предназначена для водителя и трех пассажиров  медкорабля.
Но несколько солдат втиснулись в нее, и машина, подпрыгивая, покатилась  к
посадочной решетке. Минула ее, выехала на автостраду и увеличила скорость.
     По обеим сторонам дороги были видны дома. Только в  немногих  из  них
горел свет. Была ночь, и персонал посадочной  решетки  напомнил  о  голоде
таким образом; что тишина и темные здания уже казались не символом  сна  и
покоя, а безысходности и истощения.
     Вдоль автострады горели редкие фонари. Водитель вынужден был включить
фары еще и потому, что дорога нуждалась в ремонте и ездить  по  ней  нужно
было осторожно. Это  плохое  освещение  между  тем  высвечивало  и  другие
признаки упадка: грязь, дома в запущенном состоянии, там  и  сям  мусор  и
отбросы.
     Отсутствие звезд на небе усугубляло ощущение тоски, нищеты и голода.
     Мэрил нервно спросила у водителя:
     - Голод стал еще сильнее?
     Тот утвердительно кивнул, но ничего не сказал. На затылке у него было
видно синее пятно. Оно тянулось вплоть до шеи.
     - Я не была здесь два года. Тогда голод только  начинался.  Карточную
систему еще не вводили.
     Водитель спокойно ответил:
     - А сейчас уже введена.
     Впереди показалось большое открытое пространство. Огни,  которые  его
ограждали, были слабые и редкие.
     - Все, похоже, стало хуже, даже огни.
     - Вся энергия используется  для  обогрева  полей  с  целью  получения
урожая зимой. Однако результаты не ахти какие, - сказал водитель.
     Кэлхаун интуитивно почувствовал, что Мэрил облизала губы.
     - Я была послана на Трент, а оттуда отправилась на  Вельд,  -  начала
объяснять девушка. - Отчеты я послала почтой на Трент. И если только  была
возможность, кто-нибудь должен был переслать их сюда.
     Водитель ответил:
     - Все знают, что человек с Трента пропал. Возможно, его схватили, или
кто-нибудь его увидел без грима. Или  он  решил  больше  не  считать  себя
гражданином нашей планеты. А впрочем, какая разница!
     Кэлхаун удивленно поднял брови. Водитель был абсолютно равнодушен. Он
уже потерял все надежды. Но люди не должны так отчаиваться. Они не  должны
воспринимать враждебность окружающих как фатальный план их уничтожения.
     Мэрил быстро спросила Кэлхауна:
     - Вы все понимаете? Дейр - это планета из тяжелых металлов.  В  нашей
почве нет легких элементов. Калий встречается очень редко. Именно  поэтому
наша почва малоплодородна. До эпидемии мы  обменивали  металлы  и  готовую
продукцию на пищу и калий.  Но  после  эпидемии  внешней  торговле  пришел
конец. На нас наложили карантин.
     - Я это уже понял, - ответил Кэлхаун. - Медслужба должна была сделать
все, чтобы этого не произошло.  Поэтому  сейчас  ее  долг  положить  этому
конец.
     - Слишком поздно, - вмешался в разговор водитель. - Как бы  Медслужба
ни работала! Уже есть план уничтожить часть населения, чтобы  хватило  еды
для оставшихся. И необходимо решить  всего  две  проблемы.  Первая  -  кто
должен остаться жить, вторая - на каком основании.
     Автомобиль направился в сторону группы  огней,  чуть  более  сильных,
которые виднелись на противоположной стороне  открытого  пространства.  По
мере приближения свет становился все ярче.
     - Меня интересует некто... Корван, -  неуверенно  вымолвила  девушка.
Кэлхаун не расслышал имя полностью. А Мэрил тем временем продолжила: -  Он
занимался исследованиями в области создания растений,  годных  в  пищу.  Я
думала, ему удалось добиться успеха...
     Водитель язвительно ответил:
     - О да! Конечно! Все об этом знают! Он сделал удивительное  открытие!
Он и его команда разработали технологию приготовления пищи из травы. Можно
набить живот этой травой и не чувствовать голода, но это все равно что  не
есть ничего! Люди  все  так  же  умирают  от  голода.  Но  он  продолжает,
исследования и отвечает в правительстве за этот участок работы.
     Автомобиль въехал в большие ворота  и  остановился  перед  освещенной
дверью. Охрана выскочила из машины. Они внимательно следили  за  тем,  как
Кэлхаун с Мургатройдом на груди выходит из машины.
     Спустя несколько минут их провели в  комнату,  где  срочно  собрались
члены правительства планеты Дейр. Спуск космического корабля  на  планету,
очевидно, явился событием неординарным. Этим и  объяснялся  срочный  созыв
кабинета министров. Кэлхаун заметил по их лицам, что питались  они  ничуть
не лучше, чем охрана космопорта.
     Все собравшиеся уставились  на  Кэлхауна  и  Мэрил  странно  горящими
глазами. Это объяснялось тем, что на лицах вошедших не было  видно  следов
голода. В отличие от дейрианцев гости не знали, что такое урезанный рацион
питания. Все это неизбежно порождало ненависть к чужакам с других планет.
     - Меня зовут Кэлхаун, - сухо и уверенно сказал командир  медицинского
корабля.  -  У  меня  есть  все  необходимые  в  таких  случаях  документы
сотрудника Межзвездной медицинской службы. А сейчас...
     Он не стал дожидаться допроса. Рассказал  присутствующим  об  ужасном
состоянии дел в Секторе 12 медслужбы. Чтобы исправить нетерпимую ситуацию,
службой были посланы в этот сектор сотрудники других секторов. Он является
одним из них. Затем рассказал им о своем прибытии на Вельд, о том, что там
произошло, включая эпизод,  когда  ему  пришлось  доказывать,  что  он  не
дейрианец. Наконец, о прибытии "корабля смерти" с Орида.
     Он сообщил им информацию, которая их интересовала и  которой  они  не
располагали. Затем об обстановке на Ориде и о цели  визита,  о  встрече  с
людьми, которые там находились. Когда он закончил свой рассказ, воцарилось
молчание. Кэлхаун нарушил его:
     - Да, вот еще что. Мэрил - ваш человек. Она  может  подтвердить  все,
что я рассказал. Еще раз  повторяю:  я  -  сотрудник  Медслужбы  и  должен
выполнить работу, которую давно уже  нужно  было  сделать.  В  мою  задачу
входит  проверка  состояния  здоровья  на  планете,  а   также   выработка
рекомендаций, как улучшить положение дел. Я буду вполне удовлетворен, если
смогу  поговорить  с  руководителями  вашей  санитарной  службы.   Похоже,
положение очень плохое, и нужно что-то делать.
     Неожиданно кто-то горько рассмеялся.
     - Что вы порекомендуете как средство от нашего постоянного голода?  -
презрительно спросил незнакомец. - Вот наша главная санитарная проблема!
     - Порекомендуй пищу, - ответил Кэлхаун.
     - И где мы можем изготовить "лекарство"?
     - Есть у меня ответ и на это, -  сухо  произнес  Кэлхаун.  -  Я  хочу
поговорить со всеми пилотами космических кораблей планеты. Соберите их,  и
я уверен, что они одобрят мою идею.
     Установилось скептическое молчание.
     - Орид...
     - Речь не идет об этой планете. Вельд в поисках дейрианцев перевернет
ее вверх дном. И если они кого-нибудь там обнаружат, то сбросят  бомбу  на
Дейр.
     - Все наши  пилоты  находятся  сейчас  на  Ориде,  -  сказал  высокий
мужчина. - Если вы сказали правду, возможно, они учтут ваше предупреждение
и вернутся. А заодно доставят мясо.
     Его рот шевелился довольно своеобразно, и Кэлхаун знал, что это  было
следствием мыслей о пище.
     - Это мясо будет отправлено  в  больницы!  -  энергично  распорядился
другой человек. - Сейчас его не столько, сколько было два года назад!
     - Его никто и не ест,  -  пробормотал  высокий.  -  Но  сейчас  нужно
решить, как  поступить  с  этим  Кэлхауном.  Не  думаю,  что  он  способен
совершить чудо, но узнать, врет он или нет, мы можем. Поставьте  охрану  к
кораблю. А наши врачи пусть его допросят.  И  если  он  в  самом  деле  из
Медслужбы, они это быстро выяснят. А теперь что касается этой Мэрил...
     - Меня проверить очень просто, - сказала девушка. -  Я  была  послана
для сбора информации и дальнейшей пересылки ее в зашифрованном виде одному
из наших людей на Тренте. Моя семья находится здесь. Они  узнают  меня.  И
еще... Здесь есть один человек, который работал над созданием новых  видов
продуктов, и я знаю, что стало  возможным  использовать  растительность  в
качестве пищи. Он может опознать меня.
     Кто-то безжалостно рассмеялся.
     У Мэрил перехватило дыхание.
     - Я бы хотела увидеть его, - повторила она. - А затем и семью.
     Несколько человеке синими пятнами  повернулись  к  ней.  Широкоплечий
мужчина сказал без обиняков:
     - Не  надейтесь,  что  им  будет  приятно  вас  видеть.  И  лучше  не
показывайтесь  на  публике.  Вы  выглядите  как  человек,  который  хорошо
питается. Они вас могут возненавидеть.
     Вдруг Мэрил начала плакать. Мургатройд удивленно сказал свое "чи-чи".
     Кэлхаун прижал зверька к себе. Возникло некоторое  замешательство,  и
Кэлхаун оказался лицом к лицу  с  министром  здравоохранения.  Он  казался
самым  удрученным  из  всех,  собравшихся  допросить  Кэлхауна.  Он  сразу
предложил проверить положение в больницах.
     Это было не очень разумно, так как люди, получавшие половину и  менее
положенного рациона, ночью нуждались в сне.  Большая  часть  населения  из
обычных двадцати четырех часов спала столько, сколько могла. Было  гораздо
приятнее спать, чем проснуться и страдать от постоянного чувства голода.
     Существовала  еще  одна   деликатная   проблема.   Постоянный   голод
производил гнетущий эффект на всех. Споры стали  обычным  делом.  И  люди,
которые могли бы формировать общественное мнение, испытывали стыд от тоге,
что их постоянно одолевала мысль о еде. Поэтому лучше было спать.
     Даже  при  таком  положении  дел  Кэлхаун  отправился  в  больницы  и
находился там до рассвета.  То,  что  он  там  обнаружил,  привело  его  в
бешенство. Было очень много больных детей. Во всех случаях голод  усугубил
их болезни. И не было достаточно пищи, чтобы улучшить их состояние.  Врачи
и Медсестры экономили свой  собственный  рацион  для  больных.  И  большей
частью это были добровольные жертвы, потому что никто не мог  скрыть,  что
он лучше питается, чем остальные.
     Кэлхаун принес с корабля гормональные препараты, ферменты,  различные
лекарства.  Все  это  время  охрана  не   спускала   с   него   глаз.   Он
продемонстрировал, как с  помощью  синтеза  и  автокатализа  из  маленьких
образцов воспроизводить эти вещества до бесконечности. Некоторые врачи  не
ощущали иронии в том, что для  лечения  от  недоедания  их  обучают  чисто
техническим приемам, тогда как люди не едят и  половины  положенного.  Они
одобрили  действия  Кэлхауна.  Более  того,  они  одобрили  и  присутствие
Мургатройда, когда Кэлхаун объяснил его роль в экипаже.
     Кэлхаун узнал о двух открытиях, которые сделал Корван. Ни одно из них
не было в достаточной степени конструктивным.
     Между тем он самоотверженно продолжал работать, вначале в  больницах,
а  затем  на  корабле  под  присмотром   охраны,   продолжая   исследовать
пластиковый контейнер с биокультурой, которая с  каждым  днем  развивалась
все больше и больше.
     Он выращивал эту  культуру.  Взяв  у  больных,  умерших  в  клиниках,
пигментные  кожные  участки,  Кэлхаун  тщательно  их  исследовал,  дотошно
проверяя возникшую у него теорию. Для этих целей ему был нужен электронный
микроскоп. В синих пятнах он обнаружил  вирус,  аналогичный  открытому  на
планете Трэйли.
     Вирус Трэйли передавался от матери к сыну.  Наследственность  болезни
была доказана при анализе полуживых вирусных частиц. Затем Кэлхаун  крайне
осторожно поместил в вирусную культуру материал,  который  он  вырастил  в
пластиковом контейнере. Стал наблюдать, что происходит.
     Он остался доволен настолько, что, зевнув раз-другой,  едва  добрался
до кровати. Охрана удивленно наблюдала за ним.
     Этой  ночью  с  Орида  вернулся  корабль,  нагруженный  замороженными
тушами. Кэлхаун ничего этого не  знал.  Но  на  следующее  утро  появилась
Мэрил. Под глазами у нее были синие круги, а выглядела  она  как  человек,
который потерял все самое важное в жизни.
     - Со мной все в порядке, - отрезала девушка,  когда  Кэлхаун  обратил
внимание на ее внешний вид. - Я навестила мою  семью.  Видела  и  Корвана.
Чувствую себя очень хорошо.
     - Вы питались не лучше меня.
     - Я не могла!  -  призналась  Мэрил.  -  Моя  сестра,  моя  маленькая
сестричка настолько худа... Они получают такой же паек, как и все. Все это
хорошо организовано. Они даже получают продукты на меня.  Но  я  не  могла
кушать! Большую часть своего пайка я отдавала своей сестре, он, они... они
перессорились из-за этого.
     Кэлхаун ничего не ответил. Да и что тут можно было сказать. Помолчав,
она добавила не менее опустошенным голосом:
     - Корван сказал, что я полная идиотка, потому что вернулась сюда.
     - Надо отдать ему должное, он совершенно прав, - ответил Кэлхаун.
     - Но я должна была! - возмутилась Мэрил. - И потом.  Я  ела  все  что
хотела на Вельде и на корабле. И  мне  очень  теперь  стыдно  перед  ними,
потому что они голодали, а я нет. Если бы вы только  видели,  что  с  ними
сделал этот голод... Это ужасно быть все время голодным, все время  думать
только о еде.
     - Надеюсь, что мне удастся кое-чем помочь, - сказал Кэлхаун.  -  Если
бы я только мог переговорить с одним-двумя космонавтами...
     - Сегодня ночью прибыл корабль с грузом мороженного мяса. Тот  самый,
что был  на  Ориде.  Но  одной  загрузки  совершенно  недостаточно,  чтобы
изменить ситуацию на всей планете. Но если вельдяне начали искать нас там,
то ни кто  не  отважится  отправиться  туда  еще  раз,  -  она  явно  была
потрясена.
     - Они захватили несколько пленных, - продолжала она резким  тоном,  -
бывших шахтеров. Им повезло не попасть на тот свой корабль.  Наши  люди  и
захватили их. Они прибыли тоже.
     - Действительно, - сказал Кэлхаун, - было бы весьма неразумно бросить
вельдян на Ориде с перерезанными глотками. Не оставлять же их  там,  чтобы
они разносили слухи о голубокожих. Но теперь, тут, вполне  можно  резануть
их по горлу. У вас такая программа?
     Мэрил вздрогнула.
     -  Нет.  Их,  как  и  всех,  посадят  на  голодный  паек.   И   будут
присматривать за ними. Они уверены, что умрут  от  чумы,  буквально  через
несколько минут после того, как перекинутся парой слов  с  дейрианцами.  А
наши смотрят на них и смеются. Но увы, это не очень смешно.
     - Да уж действительно, - ответил Кэлхаун. -  Но  может  судьба  будет
милостива к ним.  Теперь  вот  что!  Вы  можете  устроить  мне  встречу  с
космонавтами? У меня есть для них кой-какая работенка.
     Мэрил всплеснула руками, но потом решилась.
     - Идите... сюда, - сказала она тихим голосом.
     В командном посту расположился  вооруженный  часовой.  Большую  часть
предыдущего дня он присматривал за Кэлхауном,  пока  тот  занимался  своей
таинственной работой в лаборатории. После отдыха,  он  опять  заступил  на
пост и теперь ему было очень скучно. И поскольку все это время, Кэлхаун ни
разу не притронулся к пульту управления кораблем, то он вскоре  потерял  к
нему всякий интерес. Он  даже  не  повернул  голову,  когда  Мэрил  повела
Кэлхауна к другому отсеку и отодвинула закрытую дверь.
     - Космонавты придут, - сказала она скороговоркой. -  Они  принесут  с
собой несколько коробок. Они просят вас проинструктировать их,  чтобы  они
могли лучше управлять нашим кораблем. Они заблудились  при  возвращении  с
Ориде. Вернее, он не заблудились, а потеряли много времени. За  это  время
им вполне удалось бы еще раз слетать за мясом. Им  не  хватает  знаний.  Я
приведу их. Но они хотят быть уверенными что  вы  станете  учить  их  всех
вместе тому, что знаете вы.
     - Ну и?.. - спросил Кэлхаун.
     - Они не в своем уме! - ответила она с жаром. - Они хорошо знают, что
вельдяне рано или поздно сотворят  что-то  ужасное.  И  они  собираются  в
ближайшее время предпринять что-то еще  более  ужасное,  чтобы  попытаться
остановить их. Не  все  готовы  пойти  на  это,  но  и  решившихся  вполне
достаточно.  Для  этого  они  хотят  воспользоваться  вашим  кораблем.  Он
быстроходнее и более надежен. Они говорили что найдут чем  занять  вельдян
так, чтобы они перестали надоедать нам.
     -  Значит  так  они  решили  отплатить  мне  за  мое   сочувствие   к
голубокожим! - ответил Кэлхаун холодно. - Впрочем,  если  бы  я  поголодал
пару лет и об меня вытирали ноги те самые люди, которые и морили  бы  меня
голодом, то и я скорее всего я рискнул бы выкинуть что-либо подобное.
     - Нет-нет - прервал он ее еще до того как она открыла рот для ответа.
- Я и слышать ничего не хочу об этой афере. Можете не  обсуждать  со  мной
вашу затею. И так понятно, что это может быть. Но  я  глубоко  сомневаюсь,
что это сработает. Вот так-то!
     Он сдвинул дверь на место и вернулся в командный пост. Мэрил вышла за
ним. Чеканя каждое слово, он произнес: - Все это время я работаю над одной
проблемой не связанной с пищей. Пока не  время  говорить  об  этом,  но  я
думаю, что я смогу решить ее.
     Мэрил  повернула  голову  и  прислушалась.   Через   открытые   двери
воздушного шлюза слышались приближающиеся шаги. Четыре  молодых  человека,
которые явно не  были  измученные  голодом,  как  большинство  дейрианцев,
поднялись на борт. Первый из вошедших представился сам и представил  своих
товарищей. Они  все  были  из  команды  дейрианского  корабля,  специально
построенного для полетов за пищей на Орид. В завязавшемся разговоре,  один
из них взял на себя роль лидера. Он признался, что они еще не очень хорошо
делают свое дело. Трудности с расчетом курса. В последний  раз,  выйдя  из
временного прыжка, выяснили что находятся довольно далеко от  цели  своего
путешествия.  В  общем,  им  нужно  получить  несколько  уроков.   Кэлхаун
понимающе кивнул и добавил, что его уже попросили об этом.
     Его собеседники в свое время переболели  чумой.  Запястье  одного  из
них, как браслет, опоясывало голубое пятно.  У  другого,  оно  как  синяк,
охватывало глаз и переползало назад и  вверх  к  виску  и  под  волосы.  У
третьего, как раз на виске, было большое пятно белой, чистой  кожи,  в  то
время как все лицо его, было обезображенно.  У  четвертого  были  голубыми
только пальцы одной из рук.
     - Мы получили приказ, - сказал  один  из  них  твердо.  -  Мы  должны
подняться на  борт  этого  корабля  и  получить  от  вас  все  необходимые
инструкции по управлению этим кораблем. Он  намного  лучше  того,  который
есть у нас.
     - Я как раз просил, чтобы вам передали мое приглашение прийти сюда. У
меня есть кое-какая идея, которую мы могли бы осуществить  все  вместе,  -
повторил Кэлхаун. - Кстати, что это за ящики?
     В это время, кто-то уже втаскивал металлические ящики в шлюз. Один из
четырех гостей Кэлхауна аккуратно передвигал их дальше во внутрь корабля.
     - Наш паек, - ответил один из космонавтов. - Мы никуда, кроме как  на
Орид, не летаем без съестных припасов.
     - М-мда, Орид. Похоже, что именно там мы чуть  не  перестреляли  друг
друга, не правда ли? - Кэлхаун расплылся в доброжелательной улыбке.
     - Да, - в его ответе не чувствовалось ни ненависти,  ни  сердечности.
Он был совершенно спокоен и безразличен. Кэлхаун пожал плечами.
     - Ну что ж, мы можем отправляться немедленно. Вот микрофон. Вы можете
позвать девушку и подготовить все для старта.
     Молодой человек сел в кресло пилота. Он провел  все  необходимые  для
старта операции очень профессионально.  Впрочем  все  эти  действия  давно
превратились в  обычную  рутину,  поскольку  практически  не  менялись  за
последние две сотни лет. Кэлхаун  не  вмешивался  пока  не  было  получено
разрешение на взлет. И тут Кэлхаун  остановил  его.  Он  молча  указал  на
настежь раскрытые люки воздушного шлюза. Молодой пилот покраснел до  ушей.
Один из его товарищей поднялся и закрыл их.
     Корабль начал подъем. Кэлхаун внимательно следил за всеми  действиями
своих подопечных, внешне он казался совершенно небрежно-безразличным.  Но,
тем не менее,  ему  как  минимум  дюжину  раз  пришлось  вмешиваться  и  и
исправлять их действия. По его собственному  совету,  предполагалось,  что
этот полет будет  носить  тренировочный  характер.  Тем  не  менее,  когда
голубокожий полот решил совершить временной  прыжок  в  некую  абстрактную
точку пространства, Кэлхаун возмутился. Он настоял на  точном  определении
конечной цели полета. И в качестве такой цели он предложил Вельд.
     Молодые люди переглянулись и молча приняли его предложение. Одному из
них, который сидел за пультом управления, он показал, как, ориентируясь по
разнице яркости солнца, определить правильный курс на  Дейр.  Он  объяснил
своему ученику, что его ошибка в определении этой разницы может обернуться
многими и многими лишними часами временного прыжка.
     После этого его ученик стал воспринимать решительный тон  Кэлхауна  и
его наставления с гораздо большим уважением, чем  это  было  в  начале  их
пути. Второй парень был, в основном, озабочен тем, чтобы показаться  лучше
чем первый. Кэлхаун взялся за него всерьез и заставлял его  раз  за  разом
тренироваться в прокладке курса ориентируясь по яркости звездных маяков  в
начале и в конце временного  прыжка,  что  давало  возможность  определять
положение корабля в трехмерном пространстве вселенной.
     Это  было  крайне  необходимое  искусство,  которое  невозможно  было
познать  где-либо  на  Дейре  и  доморощенные  астронавигаторы   буквально
впитывали все, что давал им Кэлхаун. За время нескольких полетов  на  Орид
они кой-чему научились. Но они  очень  быстро  убедились,  что  знаний  их
совершенно недостаточно и что им нужно еще многому  научиться.  И  Кэлхаун
начал натаскивать их.
     Кэлхаун не стал упрощать для них процесс обучения. Он был  голоден  и
посему немного раздражен. К тому же, этот подход к обучению  позволял  ему
давать советы, которые  воспринимались  его  командой,  как  приказы.  Ему
удалось полностью подчинить своей воле всех четырех молодых людей.
     Он продолжал рассматривать Вельд как свою цель. У него  было  решение
проблемы, но ему нужно было чтобы корабль  Медицинской  Службы  неожиданно
появился в точке выхода из  временного  прыжка  так,  чтобы  его  курс  не
возможно было определить. Для этого  движение  корабля  должно  было  быть
прецессионно.
     Своему третьему ученику он дал задание  отыскать  Вельд  на  звездной
карте среди сотен миллионов иных миров и положить к нему  курс  временного
прыжка. Неожиданно для него, четвертый потребовал проложить этот курс так,
чтобы можно было беспрепятственно заняться наблюдением за планетой.
     Все это время, тот,  который  был  первым  явно  нервничал  и  рвался
продолжить занятия. Кэлхаун дал каждому из  них  еще  один  краткий  урок.
Фактически это был крайне сжатый, до предела  сконцентрированный,  но  при
этом довольно полный  курс  лекций  по  искусству  управления  космическим
полетом.  После  этого  Кэлхаун   приказал   каждому   из   них   отстоять
четырехчасовую вахту с с входом в  короткий  временной  прыжок  на  каждой
вахте.
     Он  делал  все,  чтобы  подогревать  их  энтузиазм.  Голод  постоянно
напоминал о себе, но они все  старались  не  обращать  на  него  внимание.
Молодые люди гордились своими успехами в освоении летного искусства, да  и
к тому они совсем недавно вернулись с Орида, где совершенно не было причин
ограничивать себя в еде.
     Вельд все время  был  для  них  целью  первостепенной  важности.  Все
четверо понимали, что они намного больше знают,  чем  до  этого  полета  с
Кэлхауном, но для них было также вполне очевидно, что их квалификация  еще
не столь уж и высока. Неизбежно менялось  и  их  отношение  к  Кэлхауну  в
сторону большего к нему уважения. Кэлхаун же был, все это  время,  немного
раздраженным и в любой ситуации оказывался  прав.  На  молодых  людей  это
производило определенное впечатление.
     Мэрил была на борту просто пассажиром. Чисто теоретически  она  могла
сравнивать его нынешние уроки с тем, что делал он сам во время их  полета.
Но сейчас он не делал ничего, что  хоть  как-либо  отличало  его  действия
вовремя их прошлых двух межпланетных перелетов.
     Большую часть корабельных суток, примерно две вахты из  шести,  Мэрил
провела в спальном отсеке. Она иногда заглядывала на камбуз, но и  там  ей
особо делать было нечего. Холодильник и кладовка были пусты, поскольку все
продукты были конфискованы правительством Дейра. Все эти продукты никак не
могли изменить ситуацию на планете,  но  на  Дейре  посчитали  это  мудрым
решением, дабы голодное равенство ощутили на себе все в равной мере.
     На шестой день после того как они  стартовали  с  Дейра,  им  удалось
определить вельдянское  солнце,  как  объект  минус  пятидесятой  звездной
величины. Электронный телескоп смог отыскать на пятой, от  центра  орбите,
наибольшую  планету  системы,  отличающеюся  большой  степенью  альбедо  -
отношением отраженной планетой энергии, ко всей падающей на  нее  лучистой
энергией. Кэлхаун поручил своим ученикам еще  раз  сделать  расчет  курса,
особо обратив внимание на последствия ошибки хотя бы на одну секунду дуги.
     - Ну, а теперь, - воскликнул он, когда его задание было выполнено,  -
мы будем пить кофе! Я собираюсь посвятить  вас  в  пилоты.  Мэрил!  Четыре
чашечки кофе, пожалуйста.
     -  Ч-ч-и-и?  -  встрепенулся  Мургатройд.  Он  очень   неодобрительно
относился к тому, что не такой уж большой корабль, рассчитанный на него  и
Кэлхауна был битком набит семью человеческими существами. Поэтому  большую
часть полета он провел в своей  капсуле,  грустно  посматривая  оттуда  на
снующих вокруг людей.
     - Нет Мургатройд! Этот кофе не для тебя, - сказал  Кэлхаун.  Ты  ведь
научился в этот раз. Этот приз только для выпускного класса.
     Мургатройд пропустил это  замечание  мимо  ушей  и  выполз  со  своей
миниатюрной берлоги. Он схватил свою чашечку и настойчиво  протягивая  ее,
заговорил: "Ч-и-и, ч-ч-и-и! Ч-и-и-и!"
     - Нет, - твердо сказал Кэлхаун. Он  приветствовал  своих,  отмеченным
голубыми пятнами, четырех учеников. - Выпить все до дна! - скомандовал  он
им. - Это мой вам последний приказ. Теперь вы настоящие пилоты!
     Под звуки туша они опрокинули  свои  чашки.  Среди  них  не  было  ни
одного, у кого восхищение самим собой затмило бы восхищение  Кэлхауном.  В
конце концов, они стали гораздо лучшими пилотами, чем они надеялись.
     - А теперь, я полагаю, - продолжал Кэлхаун, - вы  наконец  расскажите
мне всю правду о тех ящиках, которые вы притащили на  борт.  Вы  говорили,
что это запас продуктов, но так и не открыли их в течение всех  этих  семи
дней. Я вполне догадываюсь, что там внутри, но вы все равно расскажите мне
все.
     Наступила неловкая пауза во время которой все четверо не  знали  куда
себя деть.
     - Это, - жестко начал Кэлхаун, - должна  быть  культура,  которую  вы
собираетесь вывалить на голову вельдян. У  Вельда  есть  план  уничтожения
Дейра. Поэтому несколько безмозглых тупиц решили занять  Вельд  борьбой  с
собственной чумой и послали вас с этими бомбами. Я прав?
     Молодые люди выглядели  просто  несчастными.  Молодежь  вообще  легко
склоняется к фанатизму. Но необходимо, чтобы кто-то  мог  удержать  их  от
этого. Для их самоуважения, только  правильных  слов  может  оказаться  не
достаточно.  Во  время  всего  полета  на   корабле   Медицинской   Службы
практически не велись разговоры о Вельде, разве только как об объекте,  на
который  корабль  был  нацелен.  Голубокожие  пилоты   достаточно   хорошо
осведомлены об опасностях поджидающих их в космосе, но ничего не  знали  о
своих врагах. И по отношению ко всем другим людям,  находящимся  сейчас  в
космосе, они были настроены весьма фанатично.
     - Сэр, - начал один из них с несчастным видом, - именно такой  приказ
мы получили.
     - Я протестую! Это не сработает, - ответил Кэлхаун. - Как вы помните,
я улетел с Вельда не так давно. Они там постоянно твердили, что  дейрианцы
в один прекрасный день проделают что-то в этом духе. Поэтому  они  приняли
все необходимые меры предосторожности, против любой заразы, в том числе  и
против той, что вы собираетесь сбросить. Они постоянно повторяют, что  это
может случиться. Поэтому я и говорю, что это не сработает. Я протестую!
     - Но...
     - Фактически, - сказал Кэлхаун,  -  я  запрещаю  вам.  Я  должен  это
предотвратить. Не смейте и думать об этом!
     Один из пилотов внимательно посмотрел на Кэлхауна  и  прикрыв  глаза,
неожиданно согласно кивнул. Он  выглядел  смущенным,  несмотря  на  высоко
поднятый подбородок. Второй тяжело опустился в кресло. Потом  он  вскочил,
буркнул что-то вроде: "Ну и прекрасно" и ушел в  спальный  отсек.  Третий,
костенея, с неослабевающим вниманием слушал  Кэлхауна,  но  потом,  как-то
сразу обмяк и как большая резиновая кукла,  из  которой  выпустили  воздух
опустился на пол. Четвертый укоризненно прохрипел: "Мы считали  вас  нашим
другом." И рухнул без чувств.
     Кэлхаун спокойно связал их всех по рукам и ногам, уложив их на пол не
особо заботясь о комфорте для них. Мэрил, бледная как смерть,  следила  за
его манипуляциями, прижав руки к груди. Мургатройд же, наоборот,  выглядел
очень озабоченным и все время возбужденно повизгивал.
     - Ничего особенного, - махнул рукой Кэлхаун. -  Они  довольно  быстро
придут в себя.
     - Вы предали нас, -  отчаянно  прошептала  Мэрил.  -  Вы  собираетесь
отправить нас на Вельд!
     - Да нет, конечно же, - ответил Кэлхаун. - Мы только находимся на  ее
орбите. Прежде всего я собираюсь  избавиться  от  этих  проклятых  ящиков.
Кстати, все их содержимое погибло еще несколько дней тому  назад.  Я  убил
эту  культуру,  облучив  ее  ультразвуком  как   раз   во   время   нашего
интереснейшего спора об исчислении расстояния,  пройденного  за  известное
время, используя переменную Сепхейда.
     Он аккуратно отправил все четыре бокса  в  мусорный  отсек,  где  они
вместе со всем их содержимым были превращены в пар и вышвырнуты  за  борт.
Теперь все управление кораблем Кэлхаун полностью взял на себя.
     - Я сотрудник Медицинской Службы, - раздельно проговорил. - Я никогда
не буду участвовать в таком деле, как распространение чумы. Я  думаю,  что
сейчас совсем нет необходимости организовать  на  Вельде  проблемы  и  тем
самым еще  больше  подогреть  ненависть  вельдян  к  Дейру.  Самое  сейчас
необходимое, это раздобыть еду для  Дейра.  И  раздобыть  ее  нужно  очень
много. Тысячи, а может и десятки тысяч тонн.
     Помолчав немного он добавил:
     - Приготовься к прыжку, Мургатройд! Ухватись за что-нибудь!
     Вселенная вокруг корабля мгновенно куда-то исчезла  и  все  население
корабля в полной мере почувствовало все те  неприятные  ощущения,  которые
всегда сопутствуют таким исчезновениям.

                                    6

     Яркая полусфера Вельда, ослепительно блестя на солнце,  как  огромное
пятно, закрывало  большую  часть  небосвода.  Полярные  льды  белоснежными
шапками покрывали полярные зоны. Моря охватывали  пятнистую  сушу.  Земная
поверхность казалась таковой, из-за строго сохраняемого вельдянами баланса
между лесными массивами и обрабатываемой землей,  что  давало  возможность
эффективного контроля за климатом. Корабль Медицинской Службы легко плыл в
пространстве над всем этим  великолепием.  Кэлхаун  с  раздраженным  видом
следил за поступающими к нему данными радиоперехвата.
     На корабле стояла практически полная тишина.  Все  еще  связанные  по
рукам и  ногам  четыре  голубокожих  пилота  тихо  лежали  на  полу  поста
управления. Мургатройд всем своим видом показывал свое к  ним  сочувствие.
Впрочем, он беспомощно и недоуменно морща свой покрытый  короткой  шерстью
лоб, кидал не менее сочувственные взгляды на Мэрил и на Кэлхауна.
     - Не могли же они  упрятать  то,  что  я  сейчас  ищу!  -  возмутился
Кэлхаун, после того, как его поиски не дали  никаких  результатов.  -  Это
было бы чересчур предусмотрительно с их стороны.
     - Ш-и-и! - подавленно ответил Мургатройд.
     - Но что это вон там за чертовщина? - удивленно воскликнул Кэлхаун. -
Полярная орбита, вещь весьма нелепая! Они... - он презрительно хмыкнул.  -
Ну конечно же! Теперь тут посадочный комплекс.
     В справочнике сектора он нашел карту  Вельда  и  проверил  координаты
посадочного комплекса. Потом он еще раз посмотрел на  моря  и  континенты,
столь отчетливо виденные на полу-диске планеты. Он нашел то что  он  хотел
найти.
     - Я хотел бы расставить все точки над  "i",  -  обратился  Кэлхаун  к
Мэрил. - Все ведь столь очевидно! Если бы вы захотели оставить что-либо  в
космосе, но так, чтобы это не помешало движению, какой тип  орбиты  вы  бы
выбрали? И на какой высоте вы бы проделали это?
     Мэрил промолчала.
     - Очевидно, - продолжал Кэлхаун, - вы постараетесь проделать это  как
можно дальше от мест захода на посадку кораблей прибывающих из космоса.  И
будет это проделано на противоположной стороне планеты. И расположить  все
это вы захотите там, где бы любой  пилот  смог  отыскать  это  нечто,  без
специальных расчетов, будь то днем или ночью.
     -  Итак,  вы  расположите  это  нечто  на  такой  орбите,  чтобы  оно
оборачивалось вокруг Вельда точно за один день. Не больше, но и не меньше.
И расположите вы это нечто как раз над  экватором.  Оно  будет  достаточно
устойчиво удерживаться над одной и той же точкой планеты, под углом в  сто
восемьдесят градусов к посадочному комплексу.
     Он в раздумье почесал себе затылок.
     - Что может  значить,  при  высоте  в  сорок  две  тысячи  миль,  еще
плюс-минус какая-нибудь сотня. Ну и вот! Я бы охотился за этой  штукой  на
низкой орбите!
     Он буркнул что-то себе под нос и стал ждать пока  система  солнечного
движения не протолкнет корабль на  четверть  его  пути  по  орбите  вокруг
сверкающей под ним планете. Линия заката пропала почти  мгновенно  и  диск
планеты стал виден теперь полностью. Кэлхаун, недовольно  ворча  себе  под
нос, опять безуспешно пытался перехватить какую-нибудь  радиопередачу.  Он
поменял  курс   корабля   и   через   некоторое   время   издал   возглас,
свидетельствующий, что его поиск увенчался успехом.
     Он прекратил прослушивание  и  стал  пристально  рассматривать  район
космопорта,  управляя  очень  аккуратно  системой   солнечного   движения.
Мургатройд что-то подавленно пропищал.
     - Перестань труса праздновать, - скомандовал ему  Кэлхаун.  -  Им  не
удастся нас засечь. Приводной маяк по-прежнему работает. Они уверенны, что
никто не врежется в то, что мы как раз ищем. Это большая подмога для  нас,
поскольку именно мы-то и хотим врезаться, но очень мягко.
     Через космопорт, за которым следил  Кэлхаун,  проскакивали  маленькие
звездочки. Потом появилось нечто темное,  а  затем  стали  видны  какие-то
прямые и изогнутые очертания какой-то конструкции. Мэрил, сбитая с  толку,
испугано смотрела на зависшее в пространстве огромные сооружения,  намного
превосходящие их небольшой корабль. Глаза ее  округлились.  Кэлхаун  начал
медленный, хорошо продуманный маневр. Мэрил увидела  еще  одного  монстра.
Потом появился третий. Еще через некоторое время ей стало казаться, что их
уже больше дюжины.
     Это были космические  корабли,  невероятно  большие  по  сравнению  с
"Эскулапом-20". Они, как  огромные  поплавки,  без  какого-либо  движения,
хаотично висели в пространстве. Они не  были  одинаково  сориентированы  в
пространстве и расстояния между ними не были равными. Они выглядели  давно
заброшенными.
     Кэлхаун,  управляя  с  величайшей   осторожностью   своим   небольшим
кораблем, продвигался вперед. Через некоторое время он мягко толкнул  один
из этих кораблей. В начале послышался мягкий удар, а затем скрип трущегося
друг о друга металла. Картина, за стеклом иллюминатора, стала неподвижной,
но от этого она не стала менее невероятной. Корабль Медицинской Службы был
накрепко притянут  магнитными  захватами  к  широкому  брюху  вельдянского
корабля.
     Кэлхаун позволил себе на секунду расслабиться. Он подошел к  откидной
панели на стене,  открыл  ее,  вытащил  оттуда  скафандр  и  быстро  начал
одеваться.
     - Пока что все идет гладко, - прокомментировал он. - Мы до сих пор не
обнаружены. И было бы крайне нежелательно, если бы  это  произошло.  Нашим
друзьям на полу следовало бы уже оклематься.  Ну  а  мне  сейчас  придется
выяснить, что за кашу я заварил.
     - Я, - тоскливо начала Мэрил, - не знаю, что вы  там  затеяли,  разве
что...
     Не переставая влезать в скафандр, Кэлхаун остановил ее взглядом.
     - Неужели для вас все еще не очевидно, - требовательно заговорил  он.
Я преподал три типа лекций по астронавигации. Я  естественно  не  дал  вам
возможности вывалить на Вельд заразу. Я притащил вас  сюда.  Вы  разве  не
видите ничего вокруг.  Это  же  космические  корабли,  которые  обращаются
вокруг этой планеты. Они не  управляемы  и  бесконтрольны.  Это  брошенные
космические элеваторы с зерном.
     Ему казалось, что теперь он объяснил все. Он просунул руки  в  рукава
скафандра и пристегнул к  ним  перчатки.  После  этого  он  одел  на  себя
ранцевый комплект воздухообеспечения и закрепил его на скафандре.
     - Надеюсь, я  вернусь  и  принесу  хорошие  новости.  Вельдяне  очень
практичные люди, поэтому у меня есть все основания рассчитывать на  успех.
Они всегда содержат все  свое  хозяйство  в  идеальном  порядке  и  всегда
готовым к использованию.  Я  подозреваю,  что  я  найду  все  эти  корабли
заправленными воздухом и горючим, может быть даже и с запасом пищи. Это на
тот случай, если у них возникнет нужда или они захотят продать  содержимое
этих судов, то им будет достаточно прислать сюда только команду.
     Он вынул из гнезда гермошлем и одел его. Он сначала проверил  его,  а
затем, по очереди, систему воздухоснабжения, энергосистему, получая эти  и
другие проверочные данные на миниатюрном наручном дисплее. Потом прикрепил
к себе один конец страховочного фала и обратился к Мэрил через пока еще на
закрытую лицевую панель гермошлема.
     - Если наши друзья проснутся  до  того  как  я  вернусь,  пожалуйста,
задержите их. Мне же теперь предстоит небольшое путешествие.
     Он собрал в кольца свободную часть фала  и  вперевалку  отправился  к
воздушному шлюзу. Он вошел вовнутрь и  внутренний  люк  закрылся  за  ним.
Немногим позднее Мэрил услышала как открылся внешний люк. Потом  наступила
тишина.
     Мургатройд вертелся возле дрожащей Мэрил,  издавая  хныкающие  звуки.
Кэлхаун пропал в обступившей корабль пустоте. Кэлхаун  объяснил,  чего  он
добивается, но то до чего он решил добраться, висело на высоте в сорок две
тысячи миль над планетой. Если и можно представить себе высоту в сорок две
тысячи миль, то уж представить себе расстояние в один световой год вряд ли
кто-то сможет.
     Кэлхаун медленно  шагал  по  стальной  обшивке  гигантского  корабля,
висящего в пространстве среди других его стальных собратьев, которые,  как
и он выглядели заброшенными,  никому  не  нужными.  Кэлхаун  был  способен
двигаться по поверхности корабля благодаря магнитным подметкам ботинок его
скафандра. Он доверил им свою жизнь, впрочем так же как  и  тянущемуся  за
ним тонкому  фалу,  закрепленному  одним  концом  у  шлюзовой  камеры  его
корабля, а другим - на его скафандре.
     Медленно тянулось время, хотя казалось сами часы  шли  в  убыстренном
темпе, умещая пять ударов маятника в одну секунду. Обычные фокусы часов  с
незапамятных времен. Даже самый слабый, привычный  шум,  на  фоне  полной,
напряженной тишины, делает невыносимо тяжелым прибывание внутри корабля.
     Мэрил поймала себя на том, что  напряженно  прислушивается,  стараясь
услышать  хоть  что-нибудь  из  происходящего  снаружи.  Один  из  четырех
связанных молодых пилотов начал прихрапывать, потом дернулся  пару  раз  и
опять затих. Мургатройд с несчастным видом осмотрелся вокруг, спрыгнул  на
пол поста управления и замер на некоторое время в нерешительности, явно не
зная куда  податься  или  чем  бы  заняться.  Не  найдя  ничего,  он  стал
облизывать свои бакенбарды.
     Мургатройд посмотрел на нее с надеждой.
     - Ш-и-и? - визгливо спросил он.
     Она отрицательно мотнула головой. Она уже привыкла  общаться  с  ним,
как с человеческим существом.
     - Нет, не сейчас, - проговорила она не вполне уверенно.
     Время по-прежнему тянулось невыносимо долго.  Неожиданно  послышался,
повторившийся пару раз звук. Потом звук неожиданно усилился и раздался уже
из выходного шлюза. Потом, на какое-то время, все стихло. И опять раздался
звук закрывающегося наружного люка. Прошло еще немного времени и  открылся
внутренний люк. Плотный, белый, полный  влаги  туман  ворвался  во  внутрь
корабля. В его  клубах  появился  Кэлхаун.  В  руках  он  держал  какую-то
невесомую  вещь,  которая  впрочем  тут  же,  как  только   он   вошел   в
гравитационное поле внутри корабля,  приобрела  свой  вес.  Это  были  два
скафандра и довольно забавный набор пакетов. Он разложил все это на  полу,
открыл светофильтр гермошлема и оживленно заговорил: "Ох и холодно  тут  у
вас. Не включите ли вы отопление?"
     Она начала помогать ему выбираться из его собственного скафандра.
     - И так, по-порядку, - начал  он.  -  Корабль  полностью  загружен  и
снаряжен. Ох и практичный народ эти вельдяне. Корабль готов отправиться  в
путь сразу как-только будет прогрет изнутри. Энергии солнца не  хватает  и
на  половину  необходимого  прогрева  корабля  поскольку  остальная  часть
космоса находится при температуре близкой  к  нулю  градусов  Кельвина.  В
общем, там нужен такой же прогрев, как и тут.
     Он повернул рукоятку на  приборной  доске,  увеличив  подачу  теплого
воздуха вовнутрь корабля. Туман стал исчезать в  потоке  теплого  воздуха.
Металлические части скафандров покрылся капельками конденсата.
     - И так, по-порядку, - опять повторил  Кэлхаун,  вытаскивая  руки  из
рукавов скафандра. - Управление там практически стандартное.  Наши  спящие
друзья вполне способны перегнать его на Дейр без проблем, при условии, что
никто не явиться сюда помешать нам до того, как мы отправимся в путь.
     Он сбросил с себя верхнюю  часть  скафандра  и,  сделав  шаг  вперед,
освободил от него свои ноги.
     - Я тут принес кое-что из провиантского НЗ с того корабля,  для  всех
кому это интересно, - он криво  усмехнулся.  -  Но  может  быть  я  сделал
глупость и вы все захотите придушить меня за то, что я кушаю, в  то  время
как дейрианцы все еще голодают.
     - Но ведь все равно у Дейра нет ни малейшей надежды. У нас просто нет
ее!
     Он изумленно посмотрел на нее.
     - А что тогда, по вашему мнению, мы тут делаем?! - возмутился он и не
дождавшись ответа, отправился приводить в чувство своих недавних учеников.
Для него это не было сложной задачей. Доза снотворного, подмешанная  им  в
кофе во время импровизированной церемонии посвящения в пилоты,  церемонии,
которая только из одного этого кофепития и  состояла,  давала  возможность
без  проблем  разбудить  их.   Кэлхаун   принял   все   необходимые   меры
предосторожности и заранее разоружил их. Теперь  же  четыре  пары  горящих
глаз смотрели на него.
     -  Мне  нужны  добровольцы,  -  сказал  Кэлхаун,  небрежно  поигрывая
бластером. - Мне нужны добровольцы, - повторил он. - Не мне вам говорить о
положении дел на Дейре. А тут на Вельде,  в  свое  время,  был  невероятно
богатый  урожай.  На  Дейре  правительство  вынужденно  самым  жесточайшим
образом контролировать каждую унцию продуктов, а на  Вельде  правительство
скупало излишки зерна, чтобы предотвратить  падение  цен.  Для  этого  они
загружали  лишнее  зерно  в  отслужившие  свой  век  космические  корабли.
Когда-то их использовали как сторожевые, патрульные суда  для  слежения  и
контроля за Дейром как раз тогда,  когда  у  вас  был  предыдущий  сильный
неурожай. Эти корабли находятся теперь  на  околовельдянской  орбите  и  к
одному из них сейчас пришвартованы.
     На этом корабле сейчас находится полмиллиона бушелей зерна. Я побывал
там, включил там отопительную систему,  подготовил  корабль  к  временному
прыжку и принес оттуда два скафандра. Теперь я ищу  добровольцев,  которые
перебросили бы это зерно туда, где в нем есть острая нужда. Ну как,  найду
я добровольцев?
     Не сразу, но вызвались все четверо. По началу  они  чувствовали  себя
униженными поскольку Кэлхаун сделал невозможным выполнение их собственного
плана, к исполнению которого они так фанатично стремились.  Но  теперь  им
предлагалось проделать что-то намного лучшее. Поначалу они были в  ярости,
но полмиллиона бушелей зерна означали, что те люди, которые бы  непременно
умерли бы в скором времени, теперь будут жить.
     В конце концов, демонстративно грубо, согласился сначала один,  а  за
ним и остальные четверо.
     - Ну вот и отлично,  -  сказал  Кэлхаун.  -  А  теперь,  кто  из  вас
отважится отправиться в путь на этом  сарае  в  одиночку?  Я  поставил  на
прогрев только один корабль. Но тут вокруг полно  других.  Каждый  из  вас
смог бы доставить для Дейра по полмиллиона бушелей зерна. Или кишка тонка?
     Настроение после его слов  изменилось.  Неожиданно  они  шумно  стали
требовать разговора по поводу предлагаемого его предложения. Они  все  еще
чувствовали себя  не  в  своей  тарелке.  Кэлхауну  пришлось  опять  взять
инициативу на себя, еще раз прочесть им небольшую  лекцию,  вселив  в  них
уверенность в успехе. Они были  горды  возможностью  вернуться  на  родную
планету  на  четырех  захваченных  у  врага  кораблях  и   с   невероятным
количеством еды, которая даст возможность прекратить голод.
     Теперь они занялись тем, чем им следовало заняться в первую  очередь.
Пока только одно судно было достаточно  хорошо  прогрето.  Им  нужно  было
теперь, надев скафандры, посетить еще три корабля и прогреть их внутренние
помещения и систему воздухоснабжения так, чтобы  можно  было  существовать
внутри его. Короче говоря следовало провести все необходимые  регламентные
работы по расконсервации корабля и подготовке его к дальнему пути.
     Необходимо  было  проверить  и  подготовить  к  полету  на  Дейр  все
отобранные для этого  корабли.  Кэлхауну  предстояло  побывать  на  каждом
корабле и самому  убедиться,  что  его  бывшие  ученики  смогли  правильно
определить направление на дейрианское светило,  что  все  необходимые  для
этого курсовые расчета сделаны с высокой степенью точности. И только когда
все необходимое проделано,  у  Кэлхауна  появилась  надежда  на  удачу.  К
сожалению, не полная.
     В конце концов, его четверо учеников пожали ему руку со  свойственной
молодым   людям   видом   немного   высокомерной   терпимостью   учеников,
собирающихся достичь в жизни гораздо большего  чем  их  учитель.  Они  все
договорились соблюдать режим полного радиомолчания,  для  того,  чтобы  на
Вельде не смогли перехватить их сообщения. Вполне естественно,  что  столь
героические действия голубокожих пилотов должны были  проделаны  украдкой,
не привлекая к ним постороннего внимания.
     Время казалось тянулось бесконечно  долго.  Один  из  кораблей  начал
очень медленно поворачиваться вокруг некой невидимой оси.  Потом  нос  его
заколебался из стороны в сторону, выискивая  точку  прицеливания.  Другой,
начал крутиться на своем месте. Что до третьего, то только легкий след  от
включенной системы солнечного движения, говорил  о  присутствии  жизни  на
нем. Четвертый... Четвертый  уже  успел  исчезнуть  во  временном  прыжке,
устремившись к Дейру со  скоростью,  во  много  раз  превышающей  скорость
света. Потом исчез следующий и почти одновременно остальные два.
     - Вот и все, - подумал Кэлхаун.
     Оставшиеся корабли неуклюже висели в пространстве. Кэлхаун все  время
мысленно возвращался к тому времени,  когда  он  согласился  в  невероятно
сжатые сроки, обучить молодых пилотов всем премудростям их профессии. Если
все корабли попадут на Дейр, то их пилоты, несомненно,  станут  настоящими
героями. Самое смешное,  что  получат  они  это  звание  только  благодаря
Кэлхауну, и вопреки их самым горячим протестам. В общем, если  они  только
доберутся до Дейра, славы им не избежать.
     Мэрил пристально, со странным выражением на лице смотрела на него.
     - Ну и что теперь? - спросила она.
     - Поболтаемся здесь, посмотрим  не  прилетит  ли  сюда  кто-нибудь  с
Вельда проверить, что тут  стряслось.  Всегда  есть  вероятность,  что  на
планете могут заметить след ушедшего во временной прыжок  корабля.  Обычно
за этим никто никогда не следит. Но  тут,  кто  его  знает?  Вдруг  кто-то
заметит.
     - И что тогда?
     - Это было бы весьма прискорбно, -  ответил  Кэлхаун.  Неожиданно  он
почувствовал, что за последнее время дико устал. - Если это произойдет, то
мы уже никогда, на подобие межзвездных мышей, не сможем  появиться  тут  и
стащить еще немного еды. Если он обнаружат  нашу  проделку  сейчас,  то  в
дальнейшем они будут ожидать нашего нового появления. И естественно  будут
готовы перехватить нас. Или просто посадят все эти оставшиеся корабли.
     - Я понимаю о чем вы говорите - сказала Мэрил. - Но я  присутствовала
на всех ваших занятиях. Я могу управлять космическим кораблем.
     - Не думаю, что  вам  действительно  хочется  это  сделать,  -  зевая
ответил Кэлхаун. Не думаю, что вам действительно хочется быть героиней. Во
всяком случае, нормальная девушка точно не стала бы так поступать.
     - Почему?
     - Корван, - опять зевнул Кэлхаун. - Я навел о нем кой-какие  справки.
Он отчаянно хотел заслужить  признание  своих  голубокожих  сограждан.  Он
делал все, что бы сделать голод более безболезненным. И рядом с  девушкой,
которая помогла совсем победить голод, он будет чувствовать себя  очень  и
очень некомфортно. Он будет с вами очень мил, но  никогда  не  женится  на
вас. И вы это знаете.
     Она кивнула головой, но было совершенно непонятно, то ли она отрицает
подобную реакцию Корвана, которого Кэлхаун ни разу не видел, то ли то, что
он для нее дороже всего на свете.  Последнее  было  как  раз  то,  на  что
Кэлхаун откровенно рассчитывал.
     - Но и вы не горите желанием стать героем, - запротестовала она.
     - Я обожаю быть героем, -  усмехнулся  Кэлхаун,  -  но  у  меня  есть
работа, которая должна делаться. И  эта  работа  важнее  купания  в  лучах
славы.
     - Вы можете пригнать еще один корабль и для Дейра это  будет  значить
гораздо больше, чем ваш медицинский корабль! И после этого ни  у  кого  не
возникнет ни малейшего сомнения, что все это спланировали вы.
     - Вы даже себе представить не можете, - махнул рукой Кэлхаун,  -  как
много значит мой медицинский корабль корабль для Дейра!
     Он по-прежнему сидел возле пульта управления  с  надетыми  на  голову
наушниками, прослушивая  окружающий  мир.  Очень  тщательно,  диапазон  за
диапазоном он прочесывал эфир. Он прошелся по всем длинам  волн,  по  всем
возможным станциям, которые только вельдяне могли использовать. Но ему так
и не удалось найти ни одной передачи, в которой была  бы  тень  намека  на
нечто странное происходящее с орбитальными грузовыми  кораблями.  Не  было
вообще ни одного сообщения о каких-либо кораблях. Но за то была  множество
передач о Дейре и его  жителях.  Сообщалось  также  о  жестокой  партийной
борьбе, где основным аргументом был калейдоскоп обещаний о более полной  и
надежной защите от голубокожей опасности.
     После  целого  часа  поисков,  Кэлхаун  выключил  приемник  и   самым
тщательным  образом  нацелил  свой  корабль  на  звезду,  вокруг   которой
обращается Дейр.
     - Мургатройд! Приготовься к прыжку, - предупредил он.
     Мир провернулся вокруг них,  звезды  пропали  и  корабль  Медицинской
службы нырнул в пространство, став частичкой того космоса, куда не смог бы
проникнуть ни один сигнал, откуда не могла исходить никакая опасность и  в
котором не  бывает  никаких  звуков,  за  исключением  легчайших  шорохов,
которые только подчеркивают полное безмолвие.
     Кэлхаун опять зевнул.
     - Ну теперь уж ничего не будет происходить в  течении  пару  дней,  -
утомленно проворчал  он.  -  Пожалуй,  я  теперь  хорошо  понимаю,  почему
дейрианцы не пропускают ни одной возможности  поспать.  Во  время  сна  не
хочется кушать. А во сне можно увидеть такие  деликатесы!  Но  дейрианское
общество требует от своих граждан выглядеть голодными.
     - Вы возвращаетесь? - спросила напряженно Мэрил. - И это после  того,
как они пытались конфисковать ваш корабль?
     - Моя работа еще не закончена - ответил он. -  Она  не  закончится  с
окончанием голода. Пока на Ориде будет такая  вещь,  как  болезнь  голубой
кожи, до тех пор там  будет  возникать  голод.  Еду  можно  импортировать.
Поэтому нам просто необходимо сделать что-то,  что  прекратило  бы  угрозу
голода навсегда.
     Она посмотрела на него как-то странно.
     - Это было бы весьма желательно, - сказала она она иронично. - Но тут
вы ничего не сможете поделать.
     - Не сегодня, - согласился он. Помолчав, добавил немного мечтательно:
- Я почти не спал по пути сюда, особенно  во  время  экспресс-семинара  по
астронавигации. Я думаю мне надо немного вздремнуть.
     Она вскочила и демонстративно отправилась в другой отсек, оставив его
одного. Кэлхаун пожал плечами. Он с комфортом расположился в  том  кресле,
которое не раз  помогало  ему  преодолевать  монотонную  скуку,  неизменно
окружающую его в безбрежном космосе и тут же провалился в глубокий сон.
     Теперь, в течение многих и многих часов  внутрикорабельного  времени,
на борту будет нечего делать.  Никакой,  хоть  сколько-нибудь  вообразимой
активности. А  в  то  же  время,  где-то  невероятно  далеко  впереди,  на
расстоянии многих световых лет, четыре наполненных зерном корабля, неслись
по направлению к охваченной голодом  планете.  И  каждый  из  этих,  столь
необходимых кораблей, вел один недоученный пилот, заменяющий  собой  целую
команду.
     Множества, тысячи миллионов солнц неистово горят в различных звездных
системах,  из  которых  только  малая  часть  изучена   и   колонизирована
человечеством. Невероятное множество следов деятельности человеческой расы
можно обнаружить на сотнях  обитаемых  ныне  мирах,  но  только  крошечный
корабль Медицинской Службы  казался  последней  значительной  возможностью
претворением мыслей в реальные дела.
     Он  мог  свободно  перемещаться  между  звездными  системами  и  даже
звездными скоплениями, но он не был способен преодолеть сдержанность между
мирами, откуда человечество начало свой путь  во  вселенной.  Полет  между
любыми двумя солнечными  системами  занимал  у  обитателей  корабля  такую
невообразимую массу времени, что можно было сойти с ума, если не  занимать
себя какой-нибудь работой или не придумать что-то для развлечения.
     На вторые корабельные сутки Кэлхаун работал  в  миниатюрной  бортовой
биолаборатории, усердно возясь с какой-то мерзостью. Мэрил молча наблюдала
за ним с задумчивым выражением на  лице.  Мургатройд  предпочитал  большую
часть времени отдавать сну, аккуратно укутывая нос своим пушистым хвостом.
     Поближе к вечеру Кэлхаун похоже справился со своей задачей.  В  конце
концов, в результате долгого сидения за микроскопом, многократного  отбора
образцов и окончательной фильтрации, он получил шесть или семь  кубических
сантиметров некой прозрачной жидкости.
     - Ну что ж, - сказал он, посмотрев на  часы,  -  лучше  подождать  до
завтра. Он поставил часть полученной жидкости в автоклав.
     - Что это такое? - спросила Мэрил. - И для чего это?
     - Это часть работы, которую я должен сделать, -  ответил  Кэлхаун.  -
Как насчет того, чтобы послушать немного музыки?
     Мэрил выглядела очень удивленной. Не дожидаясь ответа, он сложил  все
свои  инструменты  и  приборы,  вставил  микродиск  в   проигрыватель   и,
откинувшись в кресле, приготовился слушать. Полилась музыка, которую Мэрил
никогда  до  этого  не  слышала.  Эта  музыка,  как  раз  была  еще  одной
возможностью  справиться  с  чувством  оторванности  и  монотонной   скуки
длительного полета. Но для того чтобы она не приедалась и не теряла  своей
эффективности, Кэлхаун слушал ее довольно редко.
     Поблажки, слишком часто устраиваемые самому себе, превращаются вскоре
в привычку, в  состояние,  которое  уже  больше  не  приносит  какого-либо
особого удовольствия, но скорее способствует стрессу и не дают возможности
противиться этой привычке. Поэтому Кэлхаун специально  довольно  долго  не
пользовался своими  записями  и  теперь  музыка  была  для  него  приятным
событием.
     Когда удивительно успокаивающие, расслабляющие звуки симфонии Кана Ги
смолкли,  Мэрил  посмотрела  на  него  долгим,  немного  даже   удивленным
взглядом.
     - Мне кажется, что я начинаю понимать почему вы часто  поступаете  не
так, как большинство других людей, - проговорила она медленно. -  Например
по отношению ко мне. Ваш жизненный путь дал вам возможность  получить  то,
что другие люди получают на пути к безумству, то, что превращает их работу
в предмет тщеславия, тешит их  гордыню,  и  дает  им  повод  ощущать  свою
значительность. Но вы отдаете всего себя вашей работе.
     Он сидел обдумывая услышанное.
     - Рутинная работа на корабле Медицинской Службы предполагает  наличие
здорового, трезвого ума, - согласился с ней  Кэлхаун.  -  Я  действительно
очень  хорошо  работаю.  Это  вполне  удовлетворяет   все   мои   духовные
потребности. Но есть еще и инстинкты...
     Он притих, несмотря на то что она явно ждала продолжения.
     -  Что  же  вы  делаете  когда  остаетесь  один  на  один  со  своими
инстинктами, когда работа, музыка или  еще  что-то  в  этом  духе  уже  не
приносят вам больше удовлетворения?
     - Я очень строг сам с собой, - Кэлхаун  криво  усмехнулся.  -  Должен
таким быть.
     Он поднялся  давая  ясно  понять,  что  разговор  окончен  и  что  ей
необходимо отправляться спать в ее отсек.
     На следующие сутки по корабельному времени, после завтрака, он  опять
начал возиться с образцами той самой жидкости, на изготовление которой  он
недавно потратил так много времени.
     - Ну что ж, посмотрим как эта штука будет  действовать,  -  задумчиво
произнес он.  -  Если  тут  что-то  не  так,  то  под  рукой  всегда  есть
Мургатройд.
     Мэрил видела как он ввел себе под кожу половину объема этой жидкости.
Ее почему-то начало немного знобить.
     - Что это такое?
     -  Нужно  немного  подождать,  чтобы  увидеть,  -  ответил  он  после
небольшой паузы. - Вы и я, - продолжил  он  несколько  холодно,  -  сможем
провести замечательное исследование. Если вы вдруг заразитесь от меня,  то
значит инфекция действительно существует.
     Она крайне удивленно уставилась на него, ничего не понимая.
     Кэлхаун  померил  себе  температуру  и  отправился  за  справочником,
который был для него одновременно и  инструкцией,  содержащей  список  тех
планет, которые он должен был посетить с обычными, плановыми  медицинскими
инспекциями. Вельд был в его списке.  Дейр  же  не  упоминался  вовсе.  Но
сотрудник Медицинской Службы имеет большую свободу  действий,  хотя  он  и
обязан   придерживаться   графика   плановых   медицинских   обследований.
Естественно, как только он сталкивался  с  небрежным,  плохим  выполнением
своих обязанностей, необходимость его вмешательства резко возрастала.  Так
что Кэлхаун действовал по инструкции.
     Еще через два часа он опять  измерил  температуру  и  явно  оставшись
доволен результатом, сделал запись в бортовом журнале. Еще через два  часа
он почувствовал сильную жажду, но выглядел  он  тем  не  менее  еще  более
довольным.
     После этого он сделал еще одну запись в бортовом  журнале  и  взяв  у
себя из  вены  немного  крови,  подозвал  Мургатройда  и  вколол  ее  ему.
Мургатройд с дружелюбным  спокойствием  перенес  эту  маленькую  операцию.
Кэлхаун отложил в сторону  шприц  и  тут  заметил,  что  Мэрил  потрясенно
смотрит на него.
     - Это не повредит ему, - объяснил  ей  Кэлхаун.  -  Сразу  после  его
рождения, ему иннервировали крошечный участок кожи на боку. Так что он  не
чувствует боль в этом месте. С Мургатройдом все в порядке. Это как раз то,
где он незаменим.
     - Но ведь он ваш друг! - Воскликнула Мэрил.
     Мургатройд, несмотря на свои малые размеры и густую шерсть,  приобрел
за время долгого общения с людьми, очень многие их черты. Кэлхаун  был  по
настоящему привязан к нему.
     - Он мой настоящий помощник. Я никогда не прошу его сделать  то,  что
могу сделать сам. Но мы оба сотрудники Медицинской Службы. И я  делаю  для
него то, что он сам не может сделать для себя. Например я  варю  для  него
кофе.
     Услышав хорошо знакомое слово, Мургатройд встрепенулся и выдал  целую
тираду возбужденных, выражающих крайнюю степень нетерпения, звуков.
     - Хорошо, хорошо Мургатройд, - усмехнулся Кэлхаун. - Сейчас сделаю.
     Получив свой кофе, Мургатройд стал маленькими  глотками  прихлебывать
горячую жидкость, держа  в  своих  лапах  специально  сделанную  для  него
чашечку. Он только один раз оторвался от своего  занятия,  чтобы  почесать
как раз то место на боку, о котором только что  говорил  Кэлхаун.  Видимо,
оно беспокоило его, зудело. Но тем не менее, он явно был  доволен  жизнью.
Он всегда был счастлив находиться подле Кэлхауна.
     Прошел еще час. Мургатройд подошел к Кэлхауну, взобрался  к  нему  на
колени и расположившись там с независимым видом, уснул. Слегка  потревожив
его, Кэлхаун достал из кармана небольшой прибор и пока  Мургатройд  сладко
посапывал у него на коленях, внимательно прослушал его сердцебиение.
     - Мэрил, сделайте для меня пожалуйста кой-какие записи, - попросил он
ее. - Проставьте время, потом девяносто  шесть,  и  еще  сто  двадцать  на
девяносто четыре.
     Не совсем понимая, что все это значит,  она  записала  продиктованные
цифры. Еще через полчаса,  едва  пошевелясь,  чтобы  не  очень  беспокоить
Мургатройда, он попросил ее еще раз записать тот же ряд  малопонятных  для
нее цифр, которые почти ничем не разнились от предыдущих. Потом еще  через
полчаса все повторилось вновь. Но после этого Кэлхаун спустил  Мургатройда
на пол и измерил собственную температуру, чем и остался весьма доволен.
     - У нас с Мургатройдом есть небольшое дельце. Не могли бы вы оставить
нас на пару минут, - попросил он Мэрил.
     Она поднялась и с  беспокойным  видом  отправилась  в  другой  отсек.
Кэлхаун взял шприц  и  воткнув  иглу  в  нечувствительное  место  на  боку
Мургатройда  набрал  немного  его  крови.  Зверек  отнесся  ко  всей  этой
процедуре с полным безразличием. В течение десяти минут  Кэлхаун  колдовал
над образцом его крови. Разбавлял, добавлял антикоагулянты,  взбалтывал  и
под конец отправил в центрифугу, чтобы отделить таким  образом  плазму  от
красных  и  белых  кровяных  телец.  Если  бы  какой-либо  иной  сотрудник
Медицинской Службы мог наблюдать за Кэлхауном, то он бы решил, что Кэлхаун
использовал Мургатройда для того, чтобы  приготовить  кишащую  антителами,
прекрасную сыворотку, на тот случай если он не  сможет  удержать  ситуацию
под контролем. Это была его страховка.
     Но в то же время,  любой  сотрудник  Медицинской  Службы  должен  был
знать, что это только одна из  мер  тщательной  предосторожности,  которые
должен был применять Кэлхаун при использовании  образцов  культур  из  его
запасника.
     Кэлхаун спрятал все свои образцы и позвал Мэрил.
     - Тут ни чего особенного  не  происходило,  -  пояснил  он,  -  но  я
подумал, что вы бы чувствовали потом  себя  не  в  своей  тарелке.  Просто
небольшая врачебная рутина, но проделать ее требовалось  очень  тщательно.
Так что теперь все в порядке.
     Она поняла, что Кэлхаун больше ничего не  станет  объяснять.  Немного
замявшись она нерешительно спросила: -  Может  мне  приготовить  обед?  Вы
принесли кой-какую еду  с  этого  вельдянского  корабля.  Может  быть,  вы
хотите...
     Он отрицательно покачал головой.
     - Я знаете ли, щепетилен в некоторых вопросах,  -  усмехнулся  он.  -
Проблемы Дейра возникли в том числе и по  недосмотру  Медицинской  Службы.
Моей вины тут нет, но все же, все же... Короче говоря,  я  буду  на  общем
пайке, пока все не начнут нормально питаться.
     Он украдкой наблюдал за ней весь день. В конце концов, он заметил что
кровь немного прилила к ее лицу. Вечером, после скудного,  малоаппетитного
дейрианского ужина, он обратил внимание, с какой жаждой она пьет воду.  Но
никак не прокомментировал свои наблюдения. Он принес колоду карт  и  начал
учить ее сложной карточной игре, в которой шанс на успех могли дать только
сложные арифметические вычисления и глубоко продуманные действия.
     Через какое-то время Мэрил довольно сносно уже играла  в  покер.  Вся
эта затея дала Кэлхауну возможность ненавязчиво, так, чтобы  Мэрил  ничего
не заподозрила,  изучить  ее  состояние,  чем  он  и  остался  чрезвычайно
доволен. Потом, по окончании игры, он, убирая  карты,  упомянул,  что  они
прибудут на Дейр через восемь часов, и ушел в другой отсек.
     Кэлхаун достал бортовой журнал и начал заполнять его. Он продолжил те
записи, которые Мэрил вносила туда по его просьбе.  Там,  где  указывались
частота пульса Мургатройда и его  кровяное  давление  после  инъекции  той
самой культуры, которая вызвала лихорадку и жажду у него, Кэлхаун добавил,
что наблюдает  те  же  самые  симптомы  и  у  Мэрил,  которая  ни  как  не
контактировала с этой культурой. И под конец своих записей Кэлхаун дописал
следующий вывод:  "Очевидно,  эта  культура  сохраняет  все  свои  обычные
свойства  даже  при  долгом  хранении  в  состоянии  спор,   которые   при
благоприятных  условиях  быстро  прорастают  и  репродуцируются.  Я   ввел
подкожно пять кубически сантиметра культуросодержащего субстрата  и  менее
чем за час моя  температура  упала  до  30,8  градуса  С.  Еще  через  час
температура стала 30,9 градуса С, после чего быстро пришла в норму.  Среди
других очевидных симптомов можно отметить  постепенно  нарастающую  жажду.
Кровяное  давление  и  пульс  остаются  в   норме.   Другой   наблюдаемый,
находящийся на борту корабля обнаруживает те же симптомы,  которые  вскоре
полностью проявились у него, несмотря на то, что у нас не было физического
контакта."
     Кэлхаун посмотрел на Мургатройда, мирно посапывающего в своей капсуле
и аккуратно укутавшего нос своим шикарным хвостом и решил, что не плохо бы
последовать его примеру.
     Корабль Медицинской Службы вышел из  временного  прыжка,  когда  часы
бортового времени показывали 13:00. Кэлхаун  вышел  на  связь  с  дежурным
посадочного комплекса и быстро направился вниз, к земле.
     А еще через два часа, когда бортовой хронометр его корабля  показывал
уже 15:00, дейрианское радио передало сообщение о  немедленном  исполнении
приговора в отношении Кэлхауна.

                                    7

     С точки зрения голубокожих дейрианцев, вина Кэлхауна была  совершенно
очевидна и решение о его наказании  казалось  вполне  справедливым.  Мэрил
бурно протестовала и ее показания полностью согласовывались с  показаниями
Кэлхауна, но в глазах дейрианцев это усугубляло его вину.
     Еще бы! Кэлхаун взял с собой в космос  четверых  молодых  дейрианских
астронавигаторов, то есть всех межзвездных  пилотов,  которыми  располагал
Дейр. Они не были  достаточно  квалифицированными  специалистами.  Кэлхаун
проявил интерес к молодым людям и отправился с ними  в  пространство,  где
должен был научить их самым современным  методам  управления  космическими
кораблями.
     По началу все казалось предельно простым и ясным. Предполагалось, что
после  этого  учебного  полета  Дейр   получит   своих   квалифицированных
астропилотов, которые будут способны без проблем добраться  например  хотя
бы до Орида, с тем чтобы продолжить охоту  на  несметные  стада  одичавших
животных. Теперь же дейрианцы были уверены, что Кэлхаун хитростью  заманил
их на Вельд так, что молодые люди даже  не  протестовали.  А  перед  самым
прибытием на Вельд он вообще проделал с ними грязный трюк, подсыпав  им  в
кофе снотворное и, помимо всего прочего, уничтожил запас той бактериальной
культуры, которую дейрианцы намеривались сбросить на головы своих врагов.
     Но никто не верил ни ему, ни Мэрил, что пилоты отправились  назад  на
Дейр на четырех огромных кораблях,  захваченных  у  врага  и  набитых  под
завязку зерном. В существование этих кораблей вообще никто не  верил.  Все
только помнили,  что  четыре  малоопытных  дейрианских  пилота  улетели  с
планеты и, по собственным словам Кэлхауна, были выставлены с корабля после
того, как их накачали снотворным.
     Ах! Если бы их подучили, если бы им помогли, или хотя бы не  помешали
высеять смертоносную культуру чумы на Вельде! Ведь они бы могли  бы  тогда
вернуться назад и передать свои новые знания другим, которые бы  повели  в
пространство другие корабли. Те самые  корабли,  которые  так  лихорадочно
строятся в надежно защищенном месте на Дейре. Вполне возможно, что  именно
это и дало бы дейрианцам шанс выжить.
     Но затевать межзвездные баталии только с малообученными экипажами  по
крайней мере рискованно, но попробовать затевать такие вещи  с  вообще  не
обученными людьми дело просто безнадежное. Так  что  с  какой  стороны  не
посмотреть, Кэлхаун сыграл самую зловещую роль в этом деле, подставив  все
живущее на Дейре под вельдянские бомбы.
     Это последнее утверждение оттолкнуло от Кэлхауна  тех  немногих,  кто
хоть чуть-чуть верил  в  сказки  об  огромных  космических  кораблях,  под
завязку забитых зерном. Он разрушил последние робкие надежды дейрианцев на
сопротивление. И это при том, что Вельд,  имея  уже  достаточно  кораблей,
могла, по мере надобности, строить или  докупать  их,  делая  это  намного
быстрее, чем Дейр.
     Не менее важным для  дейрианцев  казалось  то,  что  на  Вельде  было
достаточно уже обученных экипажей и они имели  неограниченные  возможности
для тренинга необходимого им пополнения. И если бы дейрианцы  были  заняты
отчаянной борьбой с уничтожающей все живое на их планете эпидемией, то  их
флот несомненно остался бы в местах его  базирования.  Вельдянам  было  бы
просто не до Дейра.
     Тем самым Дейр бы выиграла время для того,  чтобы,  в  конце  концов,
построить свой космический флот, который смог бы сокрушить своих врагов  и
навсегда отбить у них охоту нападать на Дейр.
     Но из-за Кэлхауна все эти планы пошли прахом. Если он говорил  правду
и вельдяне  имеют  огромные  космические  корабли,  которые  нужно  только
освободить от груза зерна и, вооружив их и посадив туда команды, отправить
на бомбардировку Дейра, то, несомненно, Дейр  подвергнется  нападению.  Но
если он солгал, то это мало что меняло. В результате его действий на  Дейр
все равно упадут бомбы. Поэтому казнь Кэлхауна была делом решенным.
     Она должна  была  состояться  на  открытом  пространстве  посадочного
комплекса. На это место были нацелены несколько  телевизионных  камер  для
того, чтобы вся  планета  могла  наблюдать  за  его  последними  минутами.
Изможденные конвоиры,  изуродованные  ужасными  голубыми  пятнами,  отвели
Кэлхауна на дальний участок, который пока еще  не  носил  на  себе  следов
отчаянной попытки распахать его. Горечь, ненависть и презрение, как стена,
окружали Кэлхауна на его  скорбном  пути.  Большинство  дейрианцев  хотели
подвергнуть его какой-то невероятной, просто звериной казни, которая  хоть
как-то бы соответствовала его преступлению. Но  в  то  же  время,  никакая
самая изощренная смерть не смогла бы до конца удовлетворить их.
     Но охрана деловито и буднично  делала  свое  дело  не  стремясь  хоть
как-то напоследок оскорбить его. Его в одиночестве оставили на том  месте,
куда  были  направлены  стволы  сотни  бластеров,  которые   должны   были
одновременно дать по  нему  залп.  Он  не  просто  будет  убит,  он  будет
изничтожен. Его тело буквально испарится.
     Смерть его была уже совсем рядом и оставалась только подать  команду,
но вместо этого раздался по громкоговорящей  связи  многократно  усиленный
голос дежурного по посадочному комплексу, от звуков  которого  все  вокруг
замерли. Один из тех самых кораблей, полных зерна,  как  раз  вынырнул  из
временного прыжка и его пилот, голосом триумфатора, запрашивал  посадочные
координаты.  Руководство  космопорта  тут  же  начало  транслировать   все
переговоры с кораблем по громкоговорящей связи, справедливо  полагая,  что
это самый быстрый путь к тому, чтобы это сообщение попало  на  все  другие
коммуникационные системы планеты.
     - Вызываю посадочный комплекс, - победно гремел голос одного из  тех,
кого не так давно тренировал Кэлхаун. -  Вызываю  посадочный  комплекс!  Я
пилот Франц,  нахожусь  на  захваченном  корабле  и  прошу  разрешения  на
посадку. На борту корабля находится  полмиллиона  бушелей  захваченного  у
наших врагов зерна!
     В первый момент все отказывались поверить в то, что  это  правда,  но
только до тех пор, пока сияющее лицо пилота не появилось на  экране  и  он
был опознан. Все тут же сообразили, что не один дейрианец не прожил  бы  и
секунды, столкнись он с жителями Вельда. Поэтому  подозрения  в  том,  что
молодого человека используют как подсадную утку пропали  довольно  быстро,
сами собой. Сомнений больше не было. Этот корабль, был вторым кораблем, на
котором дейрианцам удалось преодолеть путь от Вельда до их родной планеты.
Ну а первыми проделали этот путь еще пилоты прошлого поколения дейрианцев.
Но тогда им угрожали смертью. Но теперь  этот  корабль,  как  темная  игла
появился на небосводе. Он опускался все ниже и  ниже,  и  в  конце  концов
покачиваясь, завис совсем не далеко от того места где, изображая полнейшее
спокойствие, стоял Кэлхаун.
     Посадочная команда развернув  корабль,  сдвинула  его  на  место  его
стоянки и только после этого, неподвижная до того времени фигура Кэлхауна,
не спеша двинулась по направлению к кораблю Медицинской  Службы,  стоящему
около ограждающего комплекс металлического забора.
     Огромный корабль коснулся земли. На  его  борту  обозначился  входной
люк, который медленно провернулся  и  отъехал  в  сторону.  В  его  проеме
показался усмехающийся кэлхаунский ученик, держащий  на  вытянутой  ладони
горсть зерна. Та самая толпа, которая еще несколько мгновений  тому  назад
желала увидеть как  в  бластерном  пламени  испарится  Кэлхаун,  теперь  с
восторгом, доходящим до исступления, приветствовала своего нового героя.
     Теперь уже  больше  не  было  ненависти  к  Кэлхауну.  Наоборот!  Ему
пришлось силой пробиваться сквозь восторженную, исступленно орущую  толпу.
Со  всех  сторон  раздавались  крики   радости,   все   поздравляли   его,
подбадривали, но он чувствовал себя наполовину уже умершим. Те самые люди,
которые еще несколько минут назад жаждали его крови, теперь протягивали  к
нему свои руки, похлопывали его, уверяли в своей  признательности  и  даже
старались оторвать кусочки ткани от его одежды.
     Примерно через два часа появился следующий  корабль.  Несколько  было
успокоившийся Дейр вновь обезумел. Еще через  четыре  часа  прибыл  третий
корабль, а на следующий день приземлился последний.
     Когда через некоторое время Кэлхаун вновь встретился  с  руководством
планеты, голос его звучал очень холодно, а манеры были весьма сдержаны.
     - Теперь, - сказал он, - я хотел бы получить еще несколько человек  в
ученики. Вполне  вероятно,  что  нам  еще  раз  удастся  угнать  несколько
кораблей с зерном у вельдян и из этих кораблей можно  будет  создать  свой
оборонительный флот. Я настаиваю, чтобы их начали  готовить  к  войне.  Мы
просто обязаны  быть  готовыми  к  такому  развитию  событий.  Эти  четыре
грузовика не смогут окончательно уничтожить голод! Несомненно,  они  очень
помогут! Но это только начало того  множества  дел,  которые  должны  быть
сделаны для того, чтобы люди смогли выжить на этой планете!
     - Как много зерна можно раздобыть на этот  раз?  -  спросил  один  из
сидящих напротив Кэлхауна мужчин, подбородок  которого  покрывало  большое
голубое пятно.
     Кэлхаун подробно объяснил.
     - На сколько вы опередите вельдян, если те прилетят сюда для  ядерной
бомбардировки? - с мрачным видом поинтересовался другой.
     Кэлхаун определил время немного помолчав добавил: "Мы сможем удержать
их от бомбардировки, если сможем захватить зерновозный флот и  подготовить
надежные экипажи.
     - Как?
     Он  начал  объяснять.  Он  благоразумно  не  стал   посвящать   своих
слушателей во  все  детали  задуманного.  Эмоциональная,  если  так  можно
выразиться, часть плана была Кэлхауном показана полностью и ее  немедленно
приняли. Другая часть плана, более обращенная к холодному  уму,  учитывала
все возможные варианты  развития  событий  и  должна  была  выдаваться  по
частям, что и вызвало недовольство военных.
     - Слишком много сложностей, - заметил один из них. - Если пораскинуть
мозгами, то мы можем  получить  больше  бомб,  чем  вельдяне  смогут  себе
представить. Мы сможем превратить их планету в шлак.
     - Что несомненно, - едко продолжал его мысль Кэлхаун, - доставит  вам
определенное удовольствие, но не даст ни одной унции пищи. Как вы думаете,
что важнее, ваше удовлетворение или пища?! Я например, собираюсь  еще  раз
поживиться у вельдян. Мне нужен кто-то толковый  для  того,  чтобы  срочно
смонтировать на моем корабле одно устройство. Мне также нужны те  четверо,
которых я натаскивал. И в придачу, мне нужны  еще  двадцать  кандидатов  и
всех нас нужно поставить  на  нормальное  довольствие.  Последний  корабль
доставил два миллиона  бушелей  зерна.  Так  что  вам  не  составит  труда
снабдить корабль необходимыми запасами на несколько дней.
     Через два дня, после установки заказанного Кэлхауном  дополнительного
оборудования, корабль  Медицинской  службы  отправился  в  путь.  Все  эти
переделки были нужны для  того,  чтобы  не  повторить  трагическую  ошибку
команды корабля вельдян, когда они пытались вывезти с Орида шахтеров.  Все
изменения  касались  системы  регенерации  воздуха  и  представляли  собой
дополнительный большой резервуар с жидким кислородом, который находился  в
необогреваемом отсеке  корабля,  благодаря  чему  из  использованного  уже
воздуха можно было вымораживать вначале влагу, а затем и углекислый газ.
     На этот раз Мэрил не полетела с  Кэлхауном.  Мургатройд  было  поднял
шум, увидев ее снаружи в проеме закрывающегося люка, и визгливо  протестуя
против такого решения.
     - Нет, - твердо ответил Кэлхаун на его негодующие крики, -  у  нас  и
так яблоку упасть негде! Мы увидимся с ней позже.
     Он кивнул одному из четырех своих первых  учеников,  который  тут  же
решительно взялся за  дело,  вступив  в  переговоры  со  службой  движения
посадочного комплекса, а затем очень эффективно руководил всеми действиями
этой службы, пока их корабль поднимался наверх. Трое других, в это  время,
объясняли остальным все происходящее. Кэлхаун переходил от одной группы  к
другой,   убеждаясь   что   объяснения   получаемые   новыми    студентами
соответствуют общепринятым стандартам.
     Он  оставался  для  всех  обитателей  корабля  чужим  и  это  чувство
усиливалось  поскольку  он  участвовал  в  учебном  процессе  только   как
наблюдатель и контролер. Все происходящее вокруг него  не  доставляло  ему
удовольствия.  Перед  ним,  на  небольшой  площади  внутренности  корабля,
забившись во все углы, наступая друг другу  на  ноги,  толпились  двадцать
четыре человека. Кто-то ел, кто-то в то же время спал. Все это было весьма
мало приятно, но деваться было некуда и люди  стойко  переносили  все  эти
невзгоды. Все системы жизнеобеспечения работали нормально, за  исключением
одного незначительного инцидента,  когда  в  системе  регенерации  воздуха
начала  падать  температура.  Но  неполадка  была  вовремя  обнаружена   и
устранена, еще до того как начались серьезные неприятности.
     Путешествие до Вельда на этот раз  заняло  несколько  дней.  Пришлось
потратить больше времени, но это позволило сделать учебный  процесс  более
эффективным. Кэлхаун сам настоял на этой задержке. Важно  было  чтобы  все
его новые ученик сами смогли найти солнце  вельдянской  системы,  вычислил
правильно расстояние и проложил верный курс. К тому же каждому нужно  было
научиться правильно маневрировать кораблем. Кэлхауна не покидала отчаянная
надежда, что подготовка к войне на Вельде немного затянется.
     Тем не менее он считал, что в отсутствии каких-либо новостей о Дейре,
власти Вельда вернутся к своему  обычному  политическому  курсу.  Они  уже
объявили, что корабль с Орида был атакован дейрианцами. Поэтому они прежде
чем начать широкое наступление должны будут принять  определенные  меры  к
обороне. Они должны выслать  вперед  разведывательные  патрули,  для  того
чтобы обнаружить корабли вторжения задолго до того, как начнет действовать
флот, задача которого уничтожить голубокожих. Все это  должно  привести  к
тому, что правительство столкнется с требованием народа  уделить  максимум
внимания обороне.
     Кэлхаун оказался прав. Когда  настало  расчетное  время  сближения  с
Вельдом, Кэлхаун сел за пульт управления. В предыдущем полете он сам делал
замеры  яркости  необходимых  звезд  и  теперь  он  воспользовался  своими
расчетами опять, поэтому не нуждался теперь  в  особо  точных  данных.  Из
этого временного прыжка  они  выскочили  довольно  далеко  от  вельдянской
планетарной системы, но с таким расчетом, чтобы Кэлхаун  имел  возможность
наблюдать за всем происходящим вокруг  используя  максимальное  разрешение
электронного телескопа. Конечно же он увидит все происходящее с  некоторым
запаздыванием,   которое   обусловлено   той    скоростью,    с    которой
распространяется  свет  в  пространстве.  Он  стремился   по   возможности
укоротить временной прыжок, с тем, чтобы  попав  в  вельдянскую  солнечную
систему, оказаться вне  зоны  ответственности  возможных  разведывательных
патрулей.
     Удача улыбнулась им и на этот раз. Им удалось вынырнуть из временного
прыжка незамеченными с патрульных  судов,  подобраться  почти  вплотную  к
космическим зерновозам. Кэлхауну прикинул, что до цели их пути  оставалось
не более получаса полета. Напряженные наблюдения убеждали в том, что никто
пока не поднимал тревогу. Вероятнее всего оператор локатора заметил у себя
на экране светящуюся точку, но воспринял это как сигнал от патруля. Что ж,
такие ошибки иногда случаются.
     Как только они сблизились с космическими элеваторами,  Кэлхаун  начал
раздавать скафандры. Первыми приготовились  к  выходу  его  четыре  первых
ученика. Каждого из  них  сопровождал,  основательно  привязанный  крепким
фалом, малообученный новичок. Они отправлялись разогревать  четыре  первых
корабля и после этого должны были перейти на другие.
     В конце концов  он  подготовили  к  межзвездному  путешествию  восемь
кораблей,  управлять  которыми  предстояло  перепуганным  пилотам,   слабо
знакомыми  с  их  новыми  обязанностями.  Потом   таких   кораблей   стало
шестнадцать, потом их стало двадцать, потом - двадцать три.
     Неожиданно они заметили поднимающееся с поверхности Вельда патрульное
судно. Не  было  никакого  сомнения,  что  этот  сторожевик  вооружен.  Он
настойчиво продвигался вперед, упорно преодолевая расстояние в сорок тысяч
разделяющих их миль. Кэлхаун в сердцах выругался. К сожалению, он  не  мог
позволить себе связаться со своими учениками и предупредить их о том,  что
происходит у них за спиной. Несомненно  все  каналы  связи  прослушивались
теперь самым внимательным образом. К тому же, Кэлхаун не  мог  поручиться,
что  его  слабообученные  ученики  не   потеряют   голову,   если   увидят
приближающийся  патруль,  не  начнут  паниковать,  если  поймут,  что  тот
собирается проверить одно из захваченных ими кораблей.
     Но  тут  у  Кэлхауна  возникла  одна  диковатая  идея.  Он   подозвал
Мургатройда, посадил его возле радиостанции и сунул ему в  лапу  микрофон.
Мургатройд практически всегда следил за Кэлхауном, когда  тот  выходил  на
связь. Поэтому ему все тут было знакомо.
     - Ш-и-и! - пронзительно взвизгнул Мургатройд. - Ш-и-и, Ш-ш-и-и!
     - Это еще что такое?! - воскликнул в  динамике  совершенно  обалделый
голос.
     -  Ш-и-и-и,  -  Мургатройд  придал  своему  голосу  некое   пикантное
выражение.
     Больше всего не свете Мургатройд любил три вещи. На  первом  месте  в
его жизни, несомненно, стоял Кэлхаун. На втором - кофе. И на третьем месте
была его природная тяга к имитации человеческой речи.
     - Эй, вы там, назовите ваши координаты! - разрывался динамик.
     - Ш-ш-и-и, ш-и-и. Ш-и-и, ш-ш-и-и!  -  радостно  проворковал  в  ответ
Мургатройд. Он прямо аж взвился  от  удовольствия.  Потом  он  на  секунду
задумался и многозначительно добавил: "Ш-ш-и-и!"
     - Вызываю руководителя полетов! Вызываю руководителя полетов! -  орал
динамик. - Вы слышите это?! Нечто нечеловеческое вышло со мной  на  связь.
Послушайте и скажите, что мне делать!
     - Ш-и-и! - опять визгливо добавил Мургатройд.
     Кэлхаун начал медленно продвигать свой корабль в сторону от скопления
безмолвных, безжизненных зерновозов. Было крайне невероятно  предположить,
что сторожевой корабль  был  оснащен  электронным  телескопом.  Обычно  на
корабли, подобные этому, устанавливались только локаторы,  которые  давали
ему возможность определять тип объекта и характер  его  движения.  Кэлхаун
начал постепенно разгонять свой корабль. Это должно было  стать  последнем
доказательством, что он прав. К этому времени зерновозы  находились  между
Вельдом и его солнцем. Только электронный телескоп на планете,  тот  самый
электронный  телескоп,  возможности  которого  во  много  раз  превосходят
возможности любой оптической системы, мог бы дать правильное представление
о корабле, который пронизывал наполненную солнечным светом атмосферу.
     - Ш-и-и? - спросил заботливо Мургатройд, - ш-и-и, ш-и-и?
     - Это голубокожие? - подозрительно запросил голос из динамика. И  тут
же вызвав диспетчерскую службу, задал то же самый вопрос.
     Из  динамика  раздался  громкий  низкий  голос  человека,  привыкшего
командовать.
     - Это голос не принадлежит человеку - сказал он. - Подойдите  поближе
к этому кораблю и потом доложите  ваши  впечатления.  Не  открывайте  огня
первыми, но если они попытаются пойти на посадку, уничтожьте их.
     Патрульное судно изменило свой курс и начало сближение, но расстояние
было пока еще довольно значительным.
     - Ш-и-и, ш-и-и, - сказал Мургатройд одобрительно.
     Кэлхаун изменил курс корабля. Патрульный корабль тут же  отреагировал
соответствующей  корректировкой  своего   курса.   Кэлхаун   еще   немного
отклонился увлекая за собой патрульное судно  в  сторону  от  зерновозного
флота.
     Он перевел свой электронный телескоп в положение  из  которого  можно
было осмотреть каждый из этих кораблей. На одном из них он увидел одетую в
скафандр  фигуру,  которая  пробиралась  по  борту   корабля   с   помощью
страховочной веревки. Было такое впечатление, что этот  человек  собирался
вернуться для доклада на корабль Медицинской Службы, но обнаружив, что тот
исчез, решил вернуться обратно на корабль, чтобы связаться с Кэлхауном  по
рации.
     - Ш-и-и, - начал было опять Мургатройд.
     - Эй вы там! - оборвал его обладатель тяжелого  голоса.  -  Этот  мир
принадлежит людям! Если вы прибыли к нам с  миром,  остановитесь  и  дайте
нашему патрулю возможность приблизиться к вам.
     Ответ  Мургатройда  прозвучал  заинтересовано,  но  далеко  не  столь
уверенно как раньше. В переговоры вмешался еще чей-то возбужденный  голос,
и еще чей-то командирский голос перекрыв все другие звуки. Мургатройд всем
своим видом показывал, что он на вершине блаженства от того, что так много
народу хотят говорить с ним. Он  очень  здорово  смахивал  на  заправского
оратора. Его голос опять зазвучал убедительно и уверенно.
     - Ш-и-и, ш-и-и, ш-и-и, ш-и-и, - проговорил он.
     В этот момент один из зерновозов замерцал и как бы вздрогнув,  исчез.
Началось его путешествие во временном прыжке. Потом по очереди исчезли еще
два корабля. Неожиданно корабли начали мерцать и вздрагивать по двое и  по
трое.
     - Ш-и-и, - сказал Мургатройд таким тоном, как будто закончил  тяжелую
работу.
     В этот момент исчез последний корабль.
     - Вызываю патрульный корабль, - холодно вступил в разговор Кэлхаун. -
Я корабль Медицинской Службы "Эскулап-20". Я был тут  у  вас  пару  недель
тому назад. Вы говорили сейчас с моим тормалом, Мургатройдом.
     Возникла  долгая  пауза,  которая  прервалась  грубым  и  витиеватым,
свирепым проклятием.
     - Я побывал на Дейре, - сказал Кэлхаун.
     В ответ наступила полная тишина.
     - Там сейчас страшный голод, - веско сказал Кэлхаун. - Короче говоря,
те полные зерна корабли, которые были у  вас  на  орбите,  забраны  у  вас
людьми с Дейра. Голубокожими, если вам так больше  нравится.  Они  сделали
это, для того чтобы  прокормить  себя  и  дать  возможность  выжить  своим
семьям. Пока что, они умирают от голода и голод вынудил их пойти  на  этот
шаг, хоть им это и не по душе.
     В ответ динамик чуть не взорвался от нецензурщины. Но затем спокойный
язвительный голос спросил: "Ну  хорошо!  Вот  только  хотелось  бы  знать,
Медицинская Служба в курсе вашего участия в этом деле."
     - Конечно же, - ответил Кэлхаун, - я подам соответствующий отчет.  Но
у меня есть для вас сообщение. Дейр готов заплатить за каждую унцию  зерна
и за каждый  корабль,  в  котором  это  зерно  хранилось.  Они  собираются
расплачиваться тяжелыми металлами - иридием, ураном и так далее.
     - Неужели вы думаете, что мы допустим,  чтобы  хоть  что-то  с  Дейра
коснулось  нашей  поверхности!  -  обладатель   язвительного   голоса   аж
поперхнулся от ужаса.
     - Но ведь все это может быть простерилизовано.  Начните  с  металлов.
Уран плавится при 1150 C, вольфрам при 3370 C, иридий при 2350 C. Все  это
можно перегрузить а затем и переплавить в космосе  и  только  после  этого
отправлять на планету. Но вы вполне можете простерилизовать и массу других
полезных вещей!
     - Я все это зафиксировал. Вы ответите за все! - перешел к угрозам его
собеседник.
     - Я не сомневаюсь, что все, что я  сказал,  вами  записывается.  Могу
только добавить, что Вельд вполне  располагает  прекрасными  технологиями,
позволяющим ее кораблям безо всякого риска приземляться на Дейре, брать на
борт необходимый груз, в том числе и то, что  там  приготовят  в  качестве
компенсации, и после этого возвращаться назад.  Могу  только  подчеркнуть,
что все это вполне возможно проделать, не подвергаясь опасности заражения.
Если вы уверены, что все по-прежнему записывается, то я могу рассказать...
     И он очень подробно, толково и профессионально рассказал  как  должен
быть снаряжен человек для  того,  чтобы  безбоязненно  проникать  в  любую
зараженную зону, вволю предаться там грабежу, (Кэлхаун  конечно  употребил
не это выражение), после чего вернуться к  своим  товарищам,  не  опасаясь
принести с собой заразу. Все было описано им самым подробным образом.
     - Гм, мой радар подсказывает мне, что ко мне  подбираются  с  четырех
сторон незваные гости. Так что я вынужден с вами проститься.
     И корабль Медицинской Службы покинул  обычный  мир  и  нырнул  в  тот
невероятно сжатый и искривленный мир, который образуется вокруг корабля, и
в  котором  самые   обычные   физические   константы   приобретают   самый
невообразимый вид. Пока еще ни кому не удалось измерить скорость  света  в
этом состоянии. Слишком уж велика она оказалась. Ну а  с  другой  стороны,
даже двигаясь со скоростью света, космический корабль потратил бы на  свое
путешествие слишком много времени.
     Корабль Медицинской Службы как раз и  находился  теперь  в  состоянии
временного  прыжка.  На  борту  его  не  было  никого,  кроме  Кэлхауна  и
Мургатройда. Внутри его корпуса царила блаженная тишина, иногда нарушаемая
слышимыми только в такой тишине звуками, происхождение которых, определить
практически невозможно.
     Кэлхаун блаженствовал, вновь обретя  уединение.  Семь  дней,  в  двух
отсеках его корабля толпились  так,  что  не  было  ни  одного  свободного
квадратного ярда на полу, двадцать четыре человека. Так что не обязательно
нужно было бы быть снобом, чтобы желать после этого уединения.
     Мургатройд сидел в углу и тщательно вылизывал свои бакенбарды.
     - Надеюсь, - нарушил тишину Кэлхаун, -  все  обойдется.  Но  там,  на
Дейре, все же не должны забывать, что на мне лежит груз ответственности за
те несколько миллионов  бушелей  зерна,  до  которых  им  наконец  удалось
добраться. Может быть, хоть после этого они начнут прислушиваться  к  моим
советам и вести себя благоразумно. После всего  происшедшего  есть  только
один способ раз и навсегда прекратить голод. Но тут не помогут  ни  десять
миллионов бушелей зерна, ни, тем более, бомбардировки!
     Теперь, без нуждающихся в постоянном тренинге  практикантов,  корабль
Медицинской Службы смог бы добраться до Дейра за пять  с  небольшим  дней.
Кэлхаун предвкушал возможность расслабиться на это время. С того  времени,
как он первый раз приземлился на Дейре, он не получал нормального  питания
и теперь он был готов сполна вознаградить себя  в  недалеком  будущем,  за
этот  период  вынужденного  воздержания.  Пока  что,   он   вынужден   был
удовлетвориться двухразовым, малоаппетитным дейрианским  голодным  пайком.
Что тут поделать?! На борту ничего другого не было.
     Он мечтал о тех удовольствиях, которые его ожидают  позже,  когда  он
попадет в нормальный, не искаженный временным прыжком мир, где ярко светит
солнце, где на ночном небосклоне можно увидеть хвост  кометы,  где  облака
проливаются вниз дождем, и где происходит все то, что и должно происходить
в атмосфере.
     Потом его мысли побежали в  другом  направлении  и  он  усмехнувшись,
представил себе, какая невероятная паника сейчас должна  твориться  сейчас
на  Вельде.  Скорее  всего,  исчезновение  зерновозного  флота  не   будет
поставлено  в  вину  двадцати  четырем   молодым   дейрианцам.   Появления
дейрианского флота постоянно ожидалось. Теперь же  планету  должен  обуять
страх,  результатом  которого  станет  правительственный  кризис.   Ну   а
напоследок, будет предпринята лихорадочная попытка  сколотить  космический
флот из всего, что только может подняться в космос.
     Помимо  этого,  специалисты  по  бактериологической  войне  тщательно
изучали полученные от Кэлхауна инструкции  о  том,  как  вооруженные  люди
могут приземлиться на зараженной  планете  и  безопасно  вернуться  назад.
Военные и правительственные чиновники  несомненно  пришли  к  однозначному
выводу,  что  поскольку  Кэлхаун  не   принял   решительных   мер   против
голубокожих,  считая  их   самыми   обычными   гражданами   галактического
сообщества, то он стоит на стороне справедливость, умеренности и закона. В
любом  случае,  они  приказали  приготовить  по  кэлхаунским   инструкциям
антибактериальные  костюмы  и  провели  их  испытания.   Результаты   были
прекрасны.
     Пока Кэлхаун в безмятежном состоянии духа возвращался назад на  Дейр,
там щедро раздавалось населению зерно. Всем  был  вдвое  увеличен  хлебный
паек. Конечно, тут все еще было не до  жиру,  но  все  же  поддержка  была
значительной.   Людей   охватило   блаженное   предчувствие    более-менее
безопасного  будущего,  смешанное  с  благодарностью  к  Кэлхауну.  Мэрил,
которая лучше всех знала его, была еще раз опрошена и ее показания  только
добавили теплых чувств к Кэлхауну. Вот, пожалуй, все, что происходило в то
время на Дейре.
     Хотя, пожалуй нет... Произошла еще одна удивительная вещь. По планете
прокатилось волна некоторого недомогания, которое никто  даже  не  решился
назвать болезнью. Больные жаловались на короткий приступ лихорадки с пиком
температуры в 30,9 градусов и вызывавший сильную жажду. Затем, температура
столь  же  стремительно  и  неожиданно  возвращалась  в  норму  и  вызывая
некоторое  недоумение  о  причинах  столь  странной  эпидемии.   Небольшое
количество людей обратились к  врачам,  поэтому  все  симптомы  и  течение
странного недуга были тщательно зафиксированы.
     Кэлхаун сделал некоторые предложения на счет будущего. Сейчас, по его
расчету, корабли должны были уже  прибыть  на  Дейр  и  разгружать  зерно.
Успевшие уже избавиться от своего груза, они вновь отправляются в путь, но
теперь уже на Орид, на заготовку мяса, источником  которого  должны  стать
бесчисленные стада  одичавшего  скота.  После  этого  предприятия,  каждый
сможет отведать мяса, которое  будет  наибольшей  отрадой  для  измученных
голодом людей.
     Одновременно с  этим  промышленность  Дейра  должна  будет  выполнить
правительственный заказ. Невероятно огромное количество бомб  должно  быть
снаряжено расщепляющимися материалами. В этом  вопросе  Кэлхауну  пришлось
уступить. Помимо этого химические заводы должны были наладить производство
невероятного количества пластиковых гибких костюмов. Большой груз  тяжелых
металлов в слитках был приготовлен в столице планеты, где должно были быть
достаточно орудий и вспомогательного снаряжения.
     Вполне возможно что кто-нибудь и смог бы предположить  для  чего  все
это необходимо, но  не  одно  из  этих  предположений  не  соответствовало
действительности. Никто кроме Кэлхауна ничего толком не знал. Тем не менее
все это собрано вместе, в надежде что все сработает как  надо.  Только  он
видел намечавшийся в будущем  результат.  Пока  что,  корабль  Медицинской
Службы, пронизывая пространство, четвертый  день  мчался  вперед.  Кэлхаун
размышлял о всем том, что было сделано и о том, что еще  предстоит  и  том
как все это вместе сработает.
     Наконец он вернулся на Дейр и Мэрил  поднялась  к  нему  на  корабль.
Мургатройд восторженно приветствовал ее.
     - Случилось нечто странное, - начала  она  несколько  смущенно.  -  Я
как-то рассказывала вам, что  голубые  пятна  часто  начинают  бледнеть  у
второго поколения наших людей и совершенно пропадают уже у их детей.
     - Да, я отлично помню тот наш разговор, - ответил Кэлхаун.
     - Вы тогда вспоминали о группе вирусов с Трэйли. Вы говорили, что они
обнаруживались только  у  людей  находящихся  в  очень  плохом  физическом
состоянии. Вы тогда же говорили, что эти вирусы передавались от  матери  к
детям и что кто-то из-за этого погиб.
     - Ну и?..
     - Корван, - ответила она. - У него возникла идея, что нечто  подобное
происходит с голубыми пятнами дейрианцев. Он считает,  что  люди  едва  не
умершие  от  чумы,  могли  подхватывать  такой  вирус  и  именно   поэтому
становятся голубокожими.
     - Интересно, - неопределенно протянул Кэлхаун.
     - А когда мы отправились на Вельд, -  Мэрил  отчетливо  проговаривала
каждый звук,  -  вы  все  время  возились  с  какой-то  микробиологической
культурой. Вы все достаточно подробно заносили в бортовой журнал. Потом вы
сделали  сами  себе  инъекцию.  Помните?  И  Мургатройду?  Вы  все   время
фиксировали  свою  температуру  и  Мургатройда!  -  Она  облизала  губы  и
продолжала. - Вы тогда говорили что-то на  счет  инфекции,  которая  будет
гулять между нами?
     - Ну это долгий разговор, - небрежно махнул рукой  Кэлхаун.  -  Разве
это имело хоть какой-либо результат?
     - Да имело, - ответила девушка. - У тысяч  людей  начали  бледнеть  и
пропадать их голубая пигментация. Не только у  детей,  но  и  у  взрослых.
Корван обнаружил, что все начинается  после  того  как  человек  перенесет
приступ лихорадки и сильной жажды, после  которых  все  опять  приходит  в
норму. На корабле вы испытывали что-то, что сопровождалось точно такими же
симптомами. И у меня там случилось то же  самое.  Корван  считает,  что  в
эпидермисе есть нечто, уничтожающее голубые пятна у любого, кто  подхватил
это нечто. Так что тут у нас  прокатилась  эпидемия,  которую  практически
никто и не заметил. Корван увидел очевидную связь между перенесенным новым
заболеванием и тем, что люди теряют голубой пигмент.
     - Великолепно! - воскликнул Кэлхаун.
     - Но это сделали вы? - спросила  Мэрил.  -  Это  вы  положили  начало
распространения  этой  безопасной  эпидемии,  которая   уничтожает   вирус
голубокожести?
     - Как вы могли подумать такое, Мэрил?! - отчаянно притворным  голосом
попытался возмутится Кэлхаун.
     - Я ведь была с вами тогда на корабле, - очень веско сказала она. - Я
точно знаю, это сделали  вы!  Вопрос  только  в  том,  собираетесь  ли  вы
рассказать об этом? Когда люди увидят, что они более не голубокожи,  когда
они поймут, что не существует более такой болезни, вы  расскажите  им  как
это произошло?
     - Конечно же нет! - сказал Кэлхаун. - Зачем? И может быть Корван...
     - Он уверен, - перебила его девушка, - что это полностью его заслуга.
Он думает, что это он нашел эту защиту. Он очень этим горд.  Я  рассказала
ему о том, какими путями эта идея оказалась у него в голове. Он был  очень
уязвлен и зол.
     Кэлхаун задумчиво посмотрел на нее.
     - Не имеет никакого значения как все это произошло. Кто бы не обдумал
эту идею, она будет теперь многих беспокоить. Мне кажется, что лучше пусть
Корван сам разбирается с тем, что произошло с голубым пигментом и как  все
произошло.
     Она внимательно всмотрелась в его лицо.
     - Вы так поступаете не потому, что делаете мне  одолжение,  -  решила
она. - Вы действительно предпочитаете, чтобы все так и было.
     Она пристально и долго посмотрела на  него,  пока  он  смутившись  не
отвернулся. Тогда она качнула головой и пошла от него прочь.
     А еще через  час  вельдянский  космический  флот,  передав  доклад  о
готовности, отправился в путь к Дейру.

                                    8

     Это  было  небольшое  разведывательное  судно,  которое  было  пущено
впереди основного флота. По своей конструкции, это был обычный сторожевик,
рассчитанный для полетов внутри солнечной системы и совершенно неспособный
к полетам в режиме временного скачка. Путь от Вельда до Дейра этот корабль
проделал в  трюме  большого  грузового  корабля,  переделанного  теперь  в
крейсер. Разведчик летал на малой высоте, передавая увиденное на флагман и
рискуя быть каждую секунду быть сбитым. Он нашел посадочный  комплекс,  на
котором самым большим объектом был "Эскулап-20", корабль Кэлхауна.
     Команда разведывательного судна  методично,  раз  за  разом  облетала
планету, тщательно осматривая,  обшаривая  ее.  Они  видели,  что  города,
дороги, индустриальные центры были совершенно открыты для осмотра с небес.
Но казалось, разведчиков больше интересовал их  бывший  зерновозный  флот,
уведенный у них, по словам Кэлхауна, голубокожими дейрианцами. Но  сколько
разведывательный патруль не рыскал туда-сюда над планетой,  он  ничего  не
смог обнаружить.
     Не было  обнаружено  никаких  признаков  противокосмической  обороны.
Ничего  не  поднималось,  не  стартовало  с  поверхности  планеты,   чтобы
перехватить разведывательный полет. Патруль вельдян как стрела  носился  в
небе, заглядывая в самые укромные уголки голодающей планеты. Суша  и  моря
везде выглядели одинаково, не обнаруживая ни  малейших  признаков  военных
приготовлений. На флагманском корабле флота получали постоянные  донесения
от этого патруля, неизменно  заканчивающиеся  сообщением  о  том,  что  ни
угнанных зерновозов, ни их следов не обнаружено. А ведь именно этот  флот,
был той реальной силой способной защитить планету. Не было никакого смысла
и в генеральном сражении за космос  как  за  таковой.  Но  опирающийся  на
планету, как на базу, флот превращался в реальную грозную силу.
     Шло время,  а  все  еще  находящийся  в  неведении  вельдянский  флот
выжидал, не предпринимая никаких попыток к нападению. На  Вельде  тоже  не
видно  было   никаких   приготовлений   к   обороне.   Напряженная   пауза
затягивалась.  Готовые  к  нападению  и  полные  водородных  бомб  корабли
оставались в  взвинченной  нерешительности,  опасаясь  отчаянного  и  даже
самоубийственного   нападения   своих   врагов,   которые   вполне   могут
пожертвовать собой ради уничтожения своего противника.
     Но флот не может проделать путь в несколько световых лет, только ради
простой демонстрации силы. Тем более, что флот  вельдян  прибыл  полностью
снаряженный оружием массового уничтожения. Его запасов хватило бы  на  то,
чтобы покрыть десятками, сотнями и даже тысячами  бомб  каждую  квадратную
милю  Дейра.  Дейр  покроют  грибовидные   облака,   смертоносным   вихрем
поднимутся и распространятся по планете, завалят всю планету радиоактивным
пеплом. И если после всего этого и останется что-либо живое на планете, то
оно неминуемо погибнет в ужасных объятиях "ядерной зимы", от которой никто
не сможет укрыться даже в толще океанов.
     В конце концов, полные осознания  своего  собственного  могущества  и
превосходства, уверенные в том, что Дейр не способен  к  отпору,  вельдяне
двинулись вперед.
     Но сообщение, пришедшее из столицы Дейра, заставило их  остановиться.
В нем сообщалось, что весь дейрианский флот, численностью в тридцать  семь
кораблей, сейчас находится во  временном  прыжке  как  раз  на  подходе  к
Вельду. У него на вооружении находится примерно такое же  количество  бомб
примерно такой же мощности, что и на наступающем вельдянском флоте. В  том
случае, если  командующий  дейрианским  флотом  не  получит  своевременное
указание об отмене приказа, Вельд окажется точно под таким же ударом,  что
и Дейр. Если только вельдяне начнут бомбардировку Дейра, то тогда отозвать
первоначальный приказ будет невозможно. Жизнь их собственного мира  теперь
зависит от их решения и от жизни на отверженной планете.
     Вельдянский флот прекратил свое  движение.  Ситуация  превратилась  в
патовую, в противостояние отчаянной решимости с одной стороны,  и  полного
расстройства всех планов с другой. Ситуация, когда война не может быть  ни
начата, ни закончена. Ни одна сторона не может  ни  на  минуту  довериться
другой. Ни одна сторона не  может  теперь  начать  неожиданную  атаку,  не
ощутив всех последствий этого шага на себе, разве что  пойдя  на  какое-то
сверх вероломство.
     После этого Дейр сделал новое заявление. Она пошлет посыльное судно с
отзывом приказа о  бомбардировке  Вельда  в  том  случае,  если  последние
согласятся  принять  от  Дейра  компенсацию  за  угнанный   ими   флот   и
содержавшееся в нем зерно. Плата будет производится в виде слитков тяжелых
металлов: вольфрама, урана, иридия. Если  Вельду  нужно  золото,  то  Дейр
готова расплатиться за тот ущерб, о котором заявит Вельд.
     Дейр также готов выплатить компенсацию за причиненный ущерб на Ориде,
за погибших там шахтеров, хотя, вполне возможно, многие погибли и по своей
собственной вине. Но все это возможно только в случае  отказа  вельдян  от
бомбардировки. Иначе последует ответный удар и флоту больше не будет  куда
вернуться.
     Эти    предложения    казались    самим    дейрианцам    глупыми    и
самоубийственными. Все считали, что это даст возможность вражескому  флоту
вначале ограбить планету, после чего предать ее. Но это была идея Кэлхауна
и он хотел, чтобы она выглядела правдоподобной для  адмирала  вельдянского
флота. Он должен был чувствовать только призрение к голубокожим. Именно  с
таким чувством он и согласился на эту полукапитуляцию.
     О том, что такое соглашение достигнуто, Дейр узнала из радиопередачи,
что вызвало на планете бурю негодования. Начались массовые  выступления  с
требованием сопротивления, несмотря ни на что. Но мало  кто  действительно
понимал, что от того, как пойдут дела на планете может появиться реальный,
жизненно важный шанс. Но вражеский флот не должен  получить  ни  малейшего
намека по поводу  грядущих  событий.  В  грозном  боевом  порядке  корабли
вражеского флота двинулись к планете  и  заняли  позиции  на  стационарных
орбитах не достигнув атмосферы. Резкий голос, с  нотами  все  возрастающей
надменности, вступил в переговоры с персоналом посадочного комплекса.
     Захваченный силовым полем посадочного комплекса,  на  планету  тяжело
спускался огромный корабль,  но  само  касание  с  поверхностью  произошло
весьма  мягко.  Его  команда  была  озабочена  предстоящей  встречей,   но
возможность безнаказанного грабежа несколько притупила их осторожность.  К
тому же корпус корабля будет простерилизован еще до их возвращения  домой.
Помимо  этого,  была  предусмотрена  особая  процедура  стерилизация   для
выходящего наружу подразделения.
     В проеме выходного люка появился человек. Он был одет в  двухслойный,
сделанный   из   гибкого   прозрачного    пластика    костюм,    полностью
соответствующий кэлхауновским инструкциям, и прекрасно защищающий от любой
инфекции.  Человек,  снабженный  достаточно   большим   запасом   воздуха,
находился в полной безопасности за двумя слоями прочного пластика.
     В таком костюме можно  было  безбоязненно  двигаться  и  работать  на
Дейре. Все выглядело столь прекрасно!  Можно  было  безнаказанно  грабить.
Можно было не бояться никакого заражения, потому что вся зараза  останется
за слоем пластика и по возвращении на корабль нужно только остановиться  в
проеме воздушного шлюза и подождать пока твой костюм не обработают  смесью
едких  газов,  убивающее  все  живое,  потом  подождать  пока  для  полной
страховки чистый вельдянский воздух не сменит тот, который был до этого  в
шлюзе, и напоследок, пока не обожгут верхний  слой  пластикового  костюма.
Все! После этого можно безбоязненно входить  во  внутрь  корабля,  оставив
после себя снаружи два слоя пластика.
     Ну а все, что будет собрано, без проблем может быть  обеззаражено  по
дороге, еще до возвращения на  Вельд.  Металлы  могут  быть  переплавлены,
драгоценности простерилизованы. И  вообще,  как  приятно  осознавать,  что
проклятых голубокожих можно не только презирать, но и ограбить.
     Но было одно маленькое обстоятельство, которое  как-то  проскользнуло
мимо внимания заносчивых вельдян. Дело было в том, что дейрианцы более  не
были голубокожими. Они стали людьми с самой обычной кожей.
     Одетые в пластиковые скафандры вельдяне деловито принялись  за  дело.
Прежде всего они заменили своими людьми  персонал  посадочного  комплекса.
Перед посадкой первого корабля, наверное  впервые  в  истории,  сотрудники
посадочного комплекса, перед приемом незваных гостей,  были  загримированы
так, как они выглядели еще не так давно. Первым делом, вельдяне  проверили
все оборудование и рассадив везде  своих  людей,  начали  один  за  другим
принимать свои корабли.
     Группы людей в блестящих скафандрах разошлись по городу. Они находили
приготовленные  для  капитуляции  склады  с   драгоценными   металлами   и
организовывали отправку на корабли. Кое-кто из них, в это же самое  время,
больше заботился о своем кармане.
     Вельдяне обходились практически  без  помощи  дейрианцев,  которые  в
основном угрюмо наблюдали за своими недавними врагами.
     Какая-то часть людей начала  заниматься  открытым  мародерством.  Они
входили в магазины и забирали приглянувшиеся им вещи. Они не  пренебрегали
и банковскими ценностями.
     На флагманский корабль, парящий где-то  в  вышине,  начали  поступать
первые  донесения,  полные  триумфа  и  презрения  к  бывшему  противнику.
Голубокожие назывались там малодушными и трусливыми.  Они  сами  позволили
себя ограбить.
     Занятые своими делами вельдяне практически не  обращали  внимания  на
то,  что  жители   постепенно   начали   покидать   город,   спасаясь   от
мародерствующих групп. Голубокожие с пренебрежением бросили все  обещанные
ими запасы драгоценных металлов. Да собственно  они  и  не  очень-то  были
нужны.  Складов,  где  еще  можно  было   поживиться   было   более,   чем
предостаточно.  Все  больше  и  больше  кораблей  совершали   посадку   на
космодроме. Некоторые  из  приземлившихся  первыми,  тяжело  нагрузившись,
поднимались опять в космос и начинали обеззараживаться. Команды  кораблей,
которым еще не разрешили посадку, отчаянно завидовали тем, которые  сейчас
резвились внизу. Команда  корабля,  приземлившегося  первым,  переругалась
деля  между  собой  добычу.  Между  наземными  группами,  высадившимися  с
различных кораблей постоянно возникали стычки. Дисциплина  катастрофически
падала. Одетые в пластиковые скафандры шныряли по  городу,  как  последние
бродяги, в надежде на поживу. Достаточно много вооруженных людей слонялось
вокруг посадочного комплекса, но столица лежала у  их  ног  и  большинство
стремилось именно туда. Многие  успевали  сделать  по  несколько  ходок  и
отыскав на корабле укромное местечко прятали там добычу. Все чаще  и  чаще
группы смешивались и люди попадали совсем не на тот  корабль,  к  которому
они были приписаны. И таких становилось все больше и больше.
     Через некоторое время большая часть  флота  побывала  на  планете.  В
полной неразберихе корабли вновь поднимались на свои позиции, не дожидаясь
возвращения всех членов команд. Опоздавшие, с шумом и  криком  прорывались
на другие корабли, таща за собой награбленное добро. Начальники  караулов,
вахт, нарядов не могли больше полностью собрать своих людей и  расставляли
на посты пришлых. Оставалось немногим менее пятнадцати  кораблей,  которые
еще на производили обеззараживание своих трюмов, поскольку те еще не  были
до конца заполнены.
     Наступил момент, когда внимательно следящее за ситуацией, дейрианское
правительство начало ответные  действия.  По  радио  было  передано  новое
сообщение для захватчиков, с требованием прекратить  грабеж.  Несмотря  на
то, что еще не  вся  контрибуция  была  получена,  дейрианцы  отказывались
больше платить. Это сильно позабавило командующего флотом  и  он  приказал
своим людям активизировать процесс и действовать решительнее.  Дейрианский
посыльный корабль, с приказом об отмене о бомбардировки Вельда, давно  уже
растворился в глубинах космоса и никакое иное судно теперь не  может  быть
никуда отправлено. Нечего теперь было  церемониться  с  голубокожими!  Они
должны были теперь сполна ощутить на себе все последствия капитуляции  или
флот нанесет удар всей своей мощью.
     Но тут стали происходить  весьма  странные  вещи,  которые  заставили
адмирала пригласить, в самой вежливой форме,  Кэлхауна  к  себе.  Все  это
время он находился на земле. Когда десантники подчинили все на  посадочном
комплексе своему полному контролю, он организовал там свою  штаб-квартиру.
Туда он получал донесения, оттуда исходили его приказы, которые  мгновенно
исполнялись, шелестящими пластиком своих костюмов, людьми.  Все  было  тут
прекрасно налаженно.
     Но на кораблях в космосе началась паника. Все коммуникационные каналы
оказались  забитыми  паническими  докладами  или  просто  дикими  воплями.
Сколько-нибудь нормальный радиообмен оказался просто теперь  не  возможен.
Команды то одного, то другого судна впадали в самое  настоящее  безумие  и
руководство ними было  фактически  потеряно.  Несколько  судов  неожиданно
исчезли,  отправившись  во  временной  прыжок.  Команда  другого  корабля,
почему-то решила укрыться  от  некой  грозящей  ее  опасности  в  глубинах
дейрианских океанов.
     Теперь, у адмирала оставались в подчинении менее пятнадцати кораблей.
Это все, что оставалось  от  некогда  многочисленного  и  грозного  флота.
Остальная часть флота полностью погрузилась в истерическое  безумство.  На
некоторых судах это продолжалось  всего  несколько  минут,  на  других  по
полчаса и более. Потом там может и удавалось справиться с ситуацией, но на
запросы они более не отвечали.
     Кэлхаун прибыл в космопорт с Мургатройдом, сидящем у него не  плечах.
Его остановил совершенно сбитый с толку офицер.
     - Я пришел переговорить с адмиралом, - сказал  ему  Кэлхаун.  -  Меня
зовут Кэлхаун. Я представляю тут Межпланетную Медицинскую Службу. Я думаю,
что мы встречались с адмиралом несколько недель  тому  назад  на  банкете.
Адмирал должен меня помнить.
     - Вам  придется  подождать,  -  запротестовал  офицер.  -  Тут  такие
неприятности...
     - Я в курсе все ваших проблем, поскольку я в основном их и создал,  -
остановил его Кэлхаун. - Я хочу объяснить адмиралу, что же на  самом  деле
тут происходит. Ему придется принимать соответствующие решения.
     Атмосфера вокруг была довольно напряженная. Достаточно много  вельдян
вообще не имели ни малейшего представления о том,  что  начались  какие-то
неприятности. Часть из них отправлялась в город  за  добычей,  часть,  уже
вернувшихся, толпились, возбужденные  и  счастливые,  на  площадках  возле
воздушных шлюзов кораблей, в ожидании своей  очереди  на  обеззараживание.
Мысли их крутились только вокруг того, какими  богачами  они  вернутся  на
родную планету. Они совершенно не подозревали о том, что ситуация на верху
круто изменилась и стала для них просто угрожающей.
     После короткой перебранки охрана пропустила  Кэлхауна  во  внутрь,  к
адмиралу.
     - Я пришел объяснить вам  кое-что,  -  миролюбиво  начал  Кэлхаун.  -
Ситуация изменилась. Я уверен, что вы это уже почувствовали.
     Адмирал пристально смотрел на  него  сквозь  двойной  слой  пластика,
который покрывал всего его, как конверт покрывающий бандероль.
     - Покороче, - проскрежетал он.
     - Первое, - начал Кэлхаун, - тут больше нет  голубокожих.  У  тех,  у
кого действительно были пигментные пятна на коже, теперь  их  потеряли.  К
тому же тут всегда было достаточно людей,  у  которых  этих  пятен  вообще
никогда не было. Так что теперь тут нет ни одного голубокожего.
     - Нонсенс, -  опять  проскрежетал  адмирал.  -  Но  какое  это  имеет
отношения к нашим проблемам?
     - Самое непосредственное, - мягко произнес Кэлхаун. -  Прежде  всего,
это означает, что вы теперь не можете отличить дейрианца от вельдянина  по
внешнему виду, и что первый может легко заменить второго на  любом  месте.
Именно это теперь и произошло. Они оделись в точно такие же костюмы как  и
те, что на вас и смешались с вашими людьми. Они воспользовались той  самой
неразберихой, возникшей из-за вашего грабежа, и проникли на ваши  корабли.
Сейчас нет ни одного корабля наверху, на  котором  не  находились  бы  эти
люди. На всех ваших кораблях, которые  приземлялись  и  взлетали  сегодня,
находится  от  одного  до  пятнадцати  дейрианцев.   Теперь   уже   только
дейрианцев, а отнюдь не голубокожих.
     Адмирал прохрипел что-то  невнятное.  Его  лицо  приобрело  землистый
оттенок.
     - Вы не можете теперь вернуть ваш флот  обратно  на  Вельд,  -  мягко
продолжал Кэлхаун, - поскольку вы убеждены, что теперь команды этих  могут
занести местную чуму на Вельд. Вы ни за что не допустите их посадки.
     - Будь ты проклят... - прохрипел адмирал непослушным ртом.
     - Когда вы отдали приказ об активизации действий, - продолжал Кэлхаун
как ни в чем не бывало, - его получили и дейрианцы  на  ваших  кораблях  и
пустили в ход газ,  вызывающий  панику.  Его  много  не  надо.  Достаточно
небольшого контейнера, который можно просто сунуть в карман. Ну а себя они
обезопасили с помощью  тех  же  самых  пластиковых  скафандров  с  запасом
воздуха. По-моему, вещь очень удобная.
     Практически на всех ваших кораблях вы  имеете  не  команды,  а  толпы
свихнувшихся от действия газа безумцев. И они останутся таковыми  пока  не
будет сменен воздух в воздушных системах кораблей. В большинстве  кораблей
дейрианцам удалось захватить посты управления и забаррикадироваться там. У
вас больше нет флота, адмирал! И если те несколько кораблей,  которые  еще
находятся под вашим контролем, получат от вас приказ начать  бомбардировку
и попытается выполнить его,  дейрианцы  ответят  пятьюдесятью  бомбами  на
каждую вашу. Так что я не думаю,  что  приказ  о  наступлении  будет  вами
отдан. Более разумным мне кажется будет ваш приказ вашим флотским  медикам
явиться сюда и изучить обстановку. Не думаю, что  кому-либо  действительно
нужна война между Дейром и Вельдом, но если вы настаиваете...
     Адмирал издал некий хлюпающий звук. Он с большим удовольствием  отдал
бы приказ уничтожить Кэлхауна, но все то что тот  сообщил,  было  чересчур
серьезно. Его люди,  сошедшие  с  кораблей,  дышали  запасом  вельдянского
воздуха. Но  как  только  они  попадут  на  корабли,  они  тут  же  начнут
контактировать со смешавшимися с ними дейрианцами. Адмирал понимал, что  у
него нет возможности отозвать своих  людей  из  города,  без  того,  чтобы
предотвратить их контакты с дейрианцами на земле или в  космосе.  Во  всей
этой  чертовой  неразберихе  он  был   лишен   возможности   отфильтровать
дейрианцев.
     - Хорошо, - задумчиво сказал он. - Я отдан такой приказ. Я не понимаю
вашего дьявольского плана, но я и не знаю как вас остановить.
     - Единственное, что действительно  необходимо,  это  отбросить  шоры.
Нужно  разобраться  во  всех   злоупотреблениях.   Нужно   объяснить   все
современные принципы поддержания здоровья на планетах. И конечно  же  пора
отбросить все предрассудки. Ну и совершенно бессмысленно  погибать  только
потому, что меняются стереотипы. Межзвездная  Медицинская  Службы  раз  за
разом доказывает что это правда.
     Сидящий на его плече Мургатройд, решил что как  раз  наступило  время
когда просто необходимо подержать дружескую беседу.
     - Ш-ш-и-и, ш-и-и, - ворвался он в разговор.
     - Правильно, - согласился с ним Кэлхаун. - Мы с  тобой  сделали  все,
что были обязаны сделать. Но, похоже, мы отстали от расписания.

     Конечно же Кэлхауну нечего было и  мечтать  улететь  немедленно.  Ему
пришлось председательствовать  на  многочисленных  встречах  и  совещаниях
между   служащими   медицинских   подразделений   флота   и   сотрудниками
министерства  здравоохранения  Дейра.  Ему  приходилось  давать  множество
пояснений для того, чтобы исправить большое  количество  заблуждений.  Для
этого он постоянно организовывал такие медико-биологические  эксперименты,
которые должны были в конце концов убедить вельдянских врачей в  том,  что
на Дейре больше нет той чумы, которая  свирепствовала  тут  три  поколения
тому назад.
     Не мало  времени  было  потрачено  на  встречи  с  молодым  и  весьма
самонадеянным дейрианским врачом, имя которого было Корван. Демонстративно
снисходительно, тот демонстрировал, что пропавшие  ныне  у  людей  голубые
пигментные пятна, были вирусного происхождения, не связанного  с  чумой  и
теперь   полностью   исчезнувшего   после   некой   безопасной    эпидемии
прокатившейся по планете некоторое время тому назад.
     Кэлхаун относился к этому молодому человеку с холодным  любопытством.
Мэрил же считала его восхитительным. Кэлхаун, пожав плечами, согласился  с
ней и вернулся к своей собственной работе.
     Полное и всестороннее соглашение предусматривало взаимное возвращение
похищенного. Отдельно декларировалось, что  на  Дейре  больше  нет  угрозы
возникновения новой эпидемии чумы, и что  в  связи  с  этим  Вельд  должна
помочь Дейру  преодолеть  блокаду,  организованную  против  нее  соседними
мирами. Посыльный корабль должен был вернуть все двадцать девять кораблей,
находящиеся теперь в околовельдянском  пространстве.  Большинство  из  них
предполагалось на некоторое время использовать для доставки мяса с  Орида.
Некоторые должны будут перевезти еще какое-то количество зерна  с  Вельда.
За это, конечно же, будет заплачено. Вельд  и  Дейр  обменяются  торговыми
миссиями.
     Прошла целая неделя тяжелой и напряженной работы, прежде чем  Кэлхаун
смог  добраться  до  своего  небольшого  корабля  и  подготовить   его   к
предстоящему старту. Время для этого  как  раз  подошло.  Необходимо  было
пополнить запасы продуктов и навести порядок в корабельной биолаборатории.
Некоторые бактериальные препараты требовали  ухода  и  тщательного  ухода,
другие не менее тщательного уничтожения.
     Мари пришла на  корабль  незадолго  до  того,  как  Кэлхаун  закончил
предполетную подготовку.
     - Я хотела бы, чтобы вы встретились  с  Корваном,  -  произнесла  она
печально.
     - Я уже встречался с ним, - ответил он. - Думаю, что он  со  временем
станет одним из самых выдающихся жителей планеты. У  него  достаточно  для
этого талантов.
     - Но вы не очень-то ним восхищаетесь, - Мэрил слегка улыбнулась.
     - Я этого не говорил, - запротестовал Кэлхаун. - После всего, что тут
со всеми нами произошло, он стал еще более  для  вас  желанным,  с  чем  я
ничего не могу поделать.
     - А вы и не  пытались,  -  ответила  она.  -  Впрочем,  как  и  я  не
попыталась очаровать вас. Я спрашиваю себя - почему?
     Кэлхаун развел руками и с  ожиданием  посмотрел  на  нее.  Далеко  ни
каждая женщина может спокойно воспринять тот факт, что мужчина не обращает
на нее внимание.
     - Вы ведь собираетесь за него замуж,  -  сказал  он.  -  Надеюсь,  вы
будете счастливы.
     - Да, это тот человек, которого я  хочу,  -  сказала  она  совершенно
откровенно. - И я уверенна, что он никогда не посмотрит ни на какую другую
женщину. Его ждут впереди блестящие открытия. Я уверена в этом.
     Кэлхаун не стал спрашивать о том, что и так было вполне очевидно.
     - Есть кое-что, что вы могли бы сделать, - сказал он задумчиво  после
недолгой паузы. - Это просто необходимо сделать.  Руководство  Медицинской
Службой в этом секторе вселенной организованно отвратительно.  Есть  целый
ряд исследований, которые крайне важно провести. Ваш Кэлхаун, как раз  тот
человек, который мог бы осуществить все  это.  Но  он  не  станет  ни  чем
заниматься, если это навязать ему или...
     - Я поняла, что  вы  имеете  в  виду.  Я  уже  намекала  о  том,  как
избавиться  от  голубых  пятен  на  коже.  У  вас  должна  быть  для  меня
тетрадка?..
     Он кивнул в ответ и протянул ее Мэрил.
     - Если бы дали любви захватить нас врасплох, Мэрил, нам  пришлось  бы
стать единой командой на этом корабле. Согласитесь, это было бы чересчур!
     Она протянула к нему руки и он взял их в свои.
     - Уж и не знаю кого я больше люблю, вас  или  Мургатройда,  -  лукаво
усмехнулась она и тут же серьезно добавила: - Корван никогда не узнает  об
этом. Он, конечно же, будет знаменит, и я не уверена, что все его открытия
будут идти в тех направлениях, куда я буду подталкивать его. Он и сам, без
подсказок, сделает чудесные открытия!
     - Большинство из которых будут вдохновлены вами, - улыбнулся Кэлхаун.
- Удачи вам, Мэрил!
     Она улыбнулась ему на прощание и выпорхнула наружу. Но  спускаясь  по
трапу она не один раз вытерла глаза.
     Наконец корабль Медицинской Службы взлетел. Кэлхаун  нацелил  его  на
следующую планету отмеченную  в  его  служебном  предписании.  После  этой
инспекции ему предстояло возвращение обратно, в штаб-квартиру сектора  для
c малоприятным докладом о тех нарушениях, которые были допущены много  лет
тому назад, и которые чуть было не привели к трагическим последствиям  для
нынешнего поколения.
     - Приготовься, Мургатройд! Входим во временной прыжок!
     Звезды покачнулись и дернувшись назад, пропали в поглотившем  корабль
тишине. Наступило время одиночества и изредка  появляющихся,  легких,  еле
слышимы шумов.
     Через много дней, Кэлхаун направил вынырнувший из  временного  прыжка
корабль, к сияющему на солнце шару  новой  планеты.  Еще  через  некоторое
время он щелкнул переключателем коммуникационного устройства.
     - Я "Эскулап-20"! Я "Эскулап-20"!  -  сказал  он  хрипло.  -  Вызываю
посадочный комплекс.  Я  представитель  Межпланетной  Медицинской  службы.
Прошу координаты посадки. Масса корабля пятнадцать стандартных тонн.  Цель
прилета - медицинская инспекция планеты.
     Прошло  какое-то  время,  пока  сконцентрированное  в  лучевой  пучок
сообщение, промчавшись много, много миль, наконец достигло адресата. Потом
оживший динамик проговорил:  "Эскулап-20!"  "Эскулап-20"!  Повторите  свое
сообщение!"
     Кэлхаун терпеливо повторил его слово в слово.  Мургатройд  следил  за
ним с сияющими глазами. Скорее всего он надеялся  на  то,  что  ему  вновь
будет позволено завладеть микрофоном и от души поговорить  с  кем-либо  из
людей.
     - Я предупреждаю вас, - строго проговорил динамик, - что любой  обман
в в вашем сообщении будет наказан самым суровым образом.
     - Я захожу  на  посадку,  -  ответил  Кэлхаун.  -  Дайте  координаты,
пожалуйста.
     Он записал переданные ему цифры. Выражение его лица было  такое,  как
будто он испытывал какую-то боль.
     Корабль подбирался все ближе и ближе к сверкающей планете.
     - Ш-и-и, ш-и-и? ш-и-и? - удивился Мургатройд.
     - Вот именно, Мургатройд! Все начинается опять!

Мюррей Лейнстер                        Перевод В.Жураховского
Оружие - мутант.

                               ГЛАВА 1

      "При  любых   обстоятельствах    вероятность    неблагоприятных
      последствий всегда больше нуля. Но эта  вероятность  возрастает
      многократно, если увеличивается продолжительность действий  или
      поступков. Эффект морального контроля  может  быть  представлен
      как математически описанное  количество,  процент,  на  который
      сокращается  число  вероятных   неблагоприятных    случайностей.
      Разумеется, назвать этот процесс можно  по-разному  -  разумным
      использованием вероятности  или  просто  благочестием.  В  любом
      случае, этот метод сделать неблагоприятные последствия поступка
      менее  вероятными.  Поступки,  определенные  как  преступления,
      математически  оправданы  быть  не  могут. Например..."
                    Фитцджеральд. "Вероятность и  поведение человека"

      Кэлхаун лежал на койке и читал книгу Фитцжеральда "Вероятность и
поведение человека". Его кораблик, принадлежавший Медицинской  Службе,
парил в гиперпространственном режиме,  иначе  называемом  овердрайвом.
Этот режим позволял перемещаться со сверхсветовой скоростью. Во  время
полета в овердрайве делать совершенно нечего, кроме как убивать время.
Друг и помощник Кэлхауна,  тормал  по  имени  Мургатройд,  свернувшись
клубком, спал в углу кабины, тщательно прикрыл нос хвостом.  В  тишине
кабины то и дело раздавались какие-то  щелчки,  шорохи,  постукивания:
звуковой фон был необходим человеку, чтобы не сойти с  ума  в  мертвой
неподвижности гиперпространственного полета.
       Кэлхаун зевнул и перевернул страницу. Что-то зашуршало,  громко
щелкнуло, и записанный на пленку голос сказал:
      - Пять  секунд  до  выхода  в  нормальное  пространство    после
окончания сигнала.
        Сурово  зазвучал  отсчет  метронома.   Заложив    недочитанную
страницу, Кэлхаун заставил себя перейти к пульту,  сесть  в  кресло  и
пристегнуть ремни.
      - Мургатройд! - обратился  он  к  тормалу.  -  Травка  зеленеет,
солнышко блестит, и кто-то  там  в  гости  к  нам  летит.  Очнись,  мы
прибываем!
       Мургатройд  открыл  один  глаз,  увидел  Кэлхауна  в  пилотском
кресле, встал, потянулся  и  побрел  искать  и  место,  где  можно  за
что-нибудь  ухватиться.  Большие  серые  глаза  тормала    внимательно
смотрели на Кэлхауна.
      - Банг! - сказал голос, и  начал  отсчет:  -  Пять...  четыре...
три... два... один...
      На счет  "один"  корабль  выскочил  в  нормальное  пространство.
Ощущение было незабываемым. Желудок у  Кэлхауна  вывернуло  наизнанку,
потом  обратно,  и   так    еще    два    раза.    Возникло    чувство
головокружительного спирального спуска по  конусу.  Кэлхаун  с  трудом
сглотнул слюну, а снаружи все переменилось.
       В иллюминатор заглядывало местное светило, ослепительная Марис.
Созвездие Кита осталось за кормой. Хотя Кэлхаун лишь три недели  назад
покинул штаб-квартиру  Медицинской  Службы,  свет  этих  звезд  должен
путешествовать много-много лет, чтобы дойти до точки,  где  он  сейчас
находился. Третья планета  звезды  Марис  величественно  кружилась  по
своей орбите. Кэлхаун сверил данные, довольно кивнул  и  сказал  через
плечо, обращаясь к Мургатройду:
       - Все в порядке, мы на месте!
       - Чи!  -  пронзительно  завопил  Мургатройд,  раскрутил  хвост,
которым придерживался за ручку ящика, и  вспрыгнул  на  крышку,  чтобы
посмотреть на экран.
   Конечно, изображение для  него  смысла  не  имело.  Просто  тормалы
имитировали поведение людей подобно попугаям, подражающим человеческой
речи.
       - Это Марис-3, - объяснил ему Кэлхаун. - До него рукой  подать.
Там колония с Деттры-2. Как сказано в рапорте, город построен два года
- земных года - назад. Сейчас там должна быть приличная колония.
       - Чи-чи! - согласился Мургатройд.
       - Прочь с дороги! - приказал Кэлхаун. - Начинаем  подтягиваться
на посадочную орбиту. Я сообщил, что мы прибыли.
   Он начал стандартный маневр подхода на внутрисистемной  тяге,  что,
само собой, потребовало времени. Несколько  часов  спустя  он  щелкнул
тумблером передатчика и запросил разрешения на посадку по  стандартной
формуле.
       - Говорит корабль Медслужбы "Эклипсус-20". Прошу посадки. Прошу
координаты  космодрома.  Наша  масса  -  пятьдесят  тонн.    Повторяю,
пять-ноль тонн. Цель визита - планетарная санинспекция.
       Он  откинулся  на  спинку  кресла.  Задание  было  рутинным.  В
космопорту на  Марисе-3  должна  сыть  посадочная  решетка.  Диспетчер
сообщит координаты  точки,  в  которой  должен  зависнуть  медкорабль.
Посадочная решетка протянет в космос, на расстояние  пяти  планетарных
диаметров,  щупальце  посадочного  поля,  поймает  корабль  и,   мягко
притянув к поверхности, опустит на  посадочную  решетку.  После  этого
Кэлхаун, как официальный представитель Медслужбы, вступит в  серьезные
переговоры с властями колонии с целью выяснить состояние  общественной
системы здровоохранения.
       Кэлхаун ждал ответа на запрос и рассматривал  диск  планеты.  -
Судя по  карте,  -  заметил  он,  обращаясь  к  Мургатройду,  -  город
расположен на берегу вон того залива.
       С  поверхности  пришел  наконец  ответ.  В  динамике  космофона
раздался удивленный голос:
       - Что?  Что  вы  там  такое    сказали?
       - Корабль медслужбы "Эклипсус-20", - терпеливо повторил Кэлхаун.
-  Прошу  координаты  посадки.  Масса  пять-ноль  тонн.  Цель  визита:
планетарная санинспекция.
       - Медкорабль? -  с  еще  большим  удивлением  сказал  голос.  -
Великие Небеса! - Судя по  тону,  человек  у  микрофона  отвернулся  в
стороны: - Эй, вы только послушайте его!
       - Наступила тишина.  Кэлхаун  приподнял  брови.  Он  не  ожидал
затруднений. Он должен был познакомить медиков Мариса-3  с  последними
достижениями в области медицины. Если же эти сведения уже  имелись  на
планете путем обмена и торговли, Кэлхаун должен был в этом убедится. В
любом случае, через  три  дня  он  вернулся  бы  на  борт  медкорабля,
посадочная решетка забросила бы "Эклипсус-20" на орбиту, и  Кэлхаун  с
Мургатройдом поспешили бы с докладом в штаб-квартиру Службы. Возможно,
- хотя и маловероятно - он  увез  бы  с  собой  какую-нибудь  новинку,
придуманную медиками этой колонии.
      Кэлхаун нетерпеливо постукивал  по  приборной  панели  пальцами.
Слишком долгая пауза. Наконец послышался новый голос.
      - Эй, наверху! Отзовитесь!
      Кэлхаун очень вежливо ответил.
      - Ждите, - сдавленно сказал голос.
      Послышалось неразборчивое бормотание. Люди,  собравшиеся  вокруг
передатчика в пятидесяти  тысячах  миль  внизу,  совещались.  Потом  -
щелчок. Кэлхаун снова вопросительно поднял брови -  это  абсолютно  не
вписывалось в рамки рутинной процедуры! Важность Медслужбы еще никто и
никогда не оспаривал.  Штаб-квартира  местного  сектора  находилась  в
созвездии Кита. Сотрудникам приходилось работать с двойной  и  тройной
нагрузкой и  существовать  Медслужба  могла  лишь  благодаря  согласию
колоний  помогать.  Ведь  Медслужба  была  чем-то  вроде   межзвездной
клиники. Сюда собирался и отсюда распространялся новый опыт лечения  и
диагностики, а время от времени местная служба  входила  в  контакт  с
аналогичной  штаб-квартирой  соседнего  сектора.    Например,    новой
технологии генной селекции понадобилось всего  пятьдесят  лет,  что-бы
пересечь Галактику. Неплохая скорость, учитывая, сто полет по прямой в
овердрайве занял бы три года. Медицинская  служба  стоила  затраченных
усилий. Десятки колоний выжили только благодаря помощи медкораблей.  И
никогда, нигде медкораблю еще не отказывали в гостеприимстве.
      - Слушайте, внизу! - нарушил молчание Кэлхаун. - В чем дело?  Вы
думаете меня сажать?
      Молчание. Потом,   совершенно    внезапно,    кабину    наполнил
оглушительный  грохот.  Вибрировало  все,  что   могло    вибрировать,
подпрыгивать, дребезжать и стучать. Отключилась  система  освещения  -
сработали  предохранители.  Затарахтел  клаксон  детектора    наружных
обьектов.  Вскрикнул  индикатор  температуры    корпуса.    Внутреннее
гравиполе дало всплеск интенсивности и исчезло. Пульт словно  сошел  с
ума. На несколько секунд воцарился бедлам.
      Потом все стихло. Мертвая тишина. Невесомость,  темнота.  Где-то
жалобно мяукнул Мургатройд.
      Кэлхаун вспомнил книгу, которую читал во время полета. По книге,
он имел дело с "неблагоприятными последствиями",  нацеленными,  скорее
всего, на прекращение существования медкорабля.
      - У кого-то чешутся руки, - подчеркнуто спокойно сказал Кэлхаун.
- Черт подери, какая муха их укусила?
      Он  щелкнул  клавишей  экранов.  Видеоэкраны    имели    сложную
чувствительную систему  предохранителей,  потому  что  нет  в  космосе
объекта  беспомощнее  ослепшего  корабля.  Экраны,  вопреки    надежде
Кэлхауна, не загорелись: значит, предохранители вовремя не сработали.
      Волосы на голове Кэлхауна зашевелились. По мере того, как  глаза
привыкли к темноте, он начал различать слабое флюоресцентное  свечение
и понимать, что произошло. Посадочная  решетка  "шлепнула"  медкорабль
силовой "ладонью", расчитанной на посадку лайнера  массой  в  двадцать
тысяч тонн. Такая энергия парализовывала любой приборы  сжигала  любой
предохранитель.  Это  не  было  случайным  совпадением  и   несчастным
случаем.  Они  поняли,  с  кем  имеют  дело:   переспросили,    велели
подождать... Да, попытка уничтожить медкорабль налицо.
       - Возможно, - сказал сам себе  Кэлхаун,  окруженный  чернильной
темнотой кабины, - прибытие медкорабля невыгодно  вследствии  чьего-то
нехорошего поступка и теперь они стараются от нас избавиться. Очень на
то похоже.
       Мургатройд жалобно завыл.
       - И мне кажется, - холодно продолжал Кэлхаун, - что кое-кому не
помешает хороший ответный пинок.
       Обратная связь!
       Отстегнув привязной ремень, он нырком  пересек  кабину,  открыл
металлическую дверцу. То, что он сейчас делал, обычно производилось  в
пункте обслуживания посадочной решетки людьми  в  толстых  изолирующих
перчатках.  Чудовищная  энергия  уходила  на  ввод  в  овердрайв  даже
пятидесятитонного  корабля  и  чудовищная  энергия   возвращалась    в
аккумуляторы, когда корабль выходил обратно. Теперь Кэлхаун  перекинул
контакты так, что всю эту энергию можно было  сбросить  на  посадочную
решетку.
       Он поплыл обратно  к  пульту.
       Корабль дернуло: посадочное поле решетки  безжалостно  затрясло
корпус. Кэлхаун успел схватиться за спинку  кресла,  но  новый  толчок
едва не вырвал кресло из его рук. Если бы он не  удержался,  ускорение
расплющило бы его о стенку. "Эклипсус-20" висел как бы на одном  конце
рычага с плечом в пятьдесят тысяч миль, и сейчас эти рычагом старались
как  следует  его  потрясти.  Для  этого    требовались    специальные
переключения и настройка посадочной решетки. Кто-то их  сделал.  Новый
толчок, в другую сторону. Кэлхаун старался не выпустить спинку.  Опять
толчок. И еще один. На этот раз повезло - его бросило прямо в кресло.

        За спиной сердито шипел Мургатройд - его  пронесло  через  всю
кабину, а всеми четырьмя лапами и хвостом зверек пытался за что-нибудь
зацепиться. Кэлхаун едва успел щелкнуть ремнем, как  последовал  новый
рывок - опоздай он на долю  секунды,  и  его  макушка  протаранила  бы
потолок. Жуткий  всплеск  ускорения.  Кэлхаун  пытался  дотянуться  до
пульта. Рывки становилися все чаще, и у него начала кружиться  голова.
После особенно мощного рывка он на секунду потерял сознание, но каждый
раз, когда руки попадали на пульт, Кэлхаун пытался привести в действие
нужную цепь. Почти все цепи пережжены, но эта...
        Онемевшие пальцы попали на нужную клавишу. Последовал взрыв
- это  ревели,  разряжаясь,  аккумуляторы  Духанна.  Энергия  в  сотни
миллионов киловатт ушла к посадочной решетке в долю секунды. В кабине,
как после удара молнии, запахло озоном.
        И вдруг все кончилось. Состояние  полного  покоя  казалось  до
невозможного блаженным. Кэлхаун принялся дрожащими пальцами  выключать
цепи предохранителей. Замигал и загорелся свет, но  экраны  оставались
слепыми. Кэлхаун в сердцах выругался,  негодующе  зашипел  Мургатройд,
висевший на  стеллаже  для  инструментов  Индикатор  внешних  обьектов
показывал, что в сорока с чем-то тысячах миль  плывет  в  пространстве
коварный Марис-3. Температура наружного корпуса поднялась на пятьдесят
шесть градусов, генераторы искуственной  гравитации  пришли  в  норму,
невесомость исчезла. Только экраны были мертвы. Кэлхауну  понадобилось
несколько секунд, чтобы подавить бессильную ярость и взять себя в руки.
        - Чи-чи-чи! - отчаянно защелкал Мургатройд. - Чи!
        - Заткнись, и без тебя тошно! - проворчал Кэлхаун. -  Какой-то
шутник на посадочной решетке думал, что изобрел новый способ убийства.
Он тряс нас, как собака крысу. Теперь, надеюсь, я его немного поджарил!
        Хотя  едва  ли. Энергия,  сброшенная  Кэлхауном,    расплавила
трансформаторы решеток, но едва ли  добралась  до  тех,  кто  стоял  у
пульта управления комплексом посадки.
        Выражение  лица  Кэлхауна  вдруг  изменилось  -  он    пытался
представить себе последствия управления ослепшим кораблем. Электронный
телескоп! Он не был включен и не мог перегореть, как обзорные  экраны!
Кэлхаун нажал на клавишу телескопа, и над  головой  возникло  звездное
поле.
        - Чи-чи! - истерически  прокомментировал  Мургатройд.
        Кэлхаун мельком взглянул на зверька и обнаружил причину - хотя
инструменты  были  плотно  закреплены  в  гнездах   стеллажа,    хвост
Мургатройда оказался защемленным.
        - Погоди  чуть-чуть,  -  попросил  Кэлхаун.  -  Нужно  создать
видимость неуязвимости корабля,  иначе  они  попробуют  новый  способ.
Нужно из несчастливой случайности сделать счастливую!
        Во время схватки  с  посадочной  решеткой  медкорабль  потерял
ориентацию, его швыряло в произвольных направлениях и  с  произвольной
скоростью. Кэлхаун включил корректирующие ракеты,  заработали  батареи
высокоимпульсных  дюз  толщиной    в    карандаш.    Кораблик    начал
разворачиваться.
        - Только не по прямой! - напомнил Кэлхаун сам себе.
        Он  повел  корабль  по  неверной  головокружительной  спирали,
создавая иллюзию случайного включения корректирующих дюз. Он  выбросил
за борт весь накопившийся за  полет  мусор  -  с  поверхности  отстрел
мусорного контейнера могли принять за взрыв внутри корпуса.
        - А теперь...
        Через поле  зрения  телескопа  пронесся  Марис-3.  Поверхность
казалась до ужаса близкой, но это был лишь эффект увеличения. Кэлхауна
прошиб пот, он  бросил  встревоженный  взгляд  на  индикатор  наружных
обьектов. Планета стала ближе на тысячу миль.
        - Ха! - сказал Кэлхаун.
        Он изменил спиральный курс,  потом  еще  раз  и  еще.  Хорошая
подготовка в тактике космического боя позволяла ему вести кораблик  по
эффективному курсу-ускорению, но тогда с планеты быстро распознали бы,
что за пультом ловкий пилот. Никто не должен предугадать его маневров.
Когда в поле телескопа вновь попала планета,  он  перешел  на  прямую,
сделал несколько снимков и  снова  ввел  корабль  в  штопор,  падая  к
планете, перемежая падение хаотическими петлями, а потом помчал  почти
параллельно поверхности, имитируя обезумевший корабль без  пилота.  На
высоте в пятьсот миль он поднял броневые шторки иллюминаторов и увидел
небо в иглах звезд. По правому борту распахнулась чернота:  он  мчался
над ночной стороной планеты.
         Кэлхаун нажал спуск. На высоте  в  четыреста  миль  индикатор
наружного  давления  покинул  отметку  "0".  Кэлхаун  произвел  в  уме
несложный расчет,  сравнив  статическое  давление  на  этой  высоте  с
динамическим давлением  движения  корабля.  Указатель  не  должен  был
покидать  нулевую  отметку.  Развернув  корабль  на  сто   восемьдесят
градусов, он погасил скорость, доведя  стрелку  индикатора  до  нужной
отметки.
         Корабль опускался. Двести миль долой. Он увидел  яркую  линию
восхода. Еще сто миль долой. Он выключил двигатель и позволил  кораблю
падать.
         На высоте в десять миль он начал искать признаки искуственных
излучений. Электромагнитный спектр был пуст, не считая треска грозы  в
тысяче миль от  корабля.  На  высоте  в  пять  миль  нижний  индикатор
наружных объектов заволновался, указывая, что корабль  движется  вдоль
гористой местности. Кэлхаун развернул "Эклипсус" и погасил скорость.
         На  высоте  в  две  мили  он  включил   посадочные    ракеты.
Ориентируясь по лесистым склонам в иллюминаторах,  он  добился  полной
относительной неподвижности корабля и начал опускаться  по  вертикали.
Тонкие фокусированные струи  выхлопа  били  на  десятки  метров  вниз.
Поверхность была уже близко.
         Вертикаль получилась довольно приличной, если и не идеальной.
Корабль опускался в выжженый среди громадных  деревьев  туннель-шахту.
Тонкие струи выхлопа вырыли яму, пробив почву  и  дойдя  до  скального
ложа. Камень  начал  плавиться.  В  этот  миг  "Эклипсус-20"  коснулся
грунта. Сорванная струей ракетного  пламени  ветка  осторожно  тронула
корпус пришельца из космоса.
         Кэлхаун вырубил двигатели. Корабль немного накренился,  потом
замер - посадочные опоры стабилизаторов надежно вошли в грунт.
         - Итак, - сказал Кэлхаун,  -  теперь  можно  заняться  тобой,
Мургатройд.
         Несколько минут спустя он включил наружные микрофоны, гораздо
более  чувствительные,  чем  человеческие  уши.  Детекторы    радиации
сообщали только о дальней грозе.
         Микрофоны принесли в кабину свист ветра  над  вершинами  гор,
оглушающий, как гром, шорох листвы.  Сквозь  шорох  прорывались  звуки
живой природы - чириканье, шелест, щелканье.  В  этих  звуках  местной
фауны было что-то исключительно мирное. Кэлхаун уменьшил  громкость  и
превратил звуки в ненавязчивый фон, в концерт ночных существ,  который
для человеческого уха всегда ассоциировался с полной безмятежностью.
         Теперь можно было заняться изучением  снимков  фоторекордера,
сделанных во время пролета над городом. Именно там находилась решетка,
высушившая весь его  реверс  энергии,  без  которого  ему  никогда  не
вернуться в штаб-квартиру Медслужбы.
          На снимках город был виден в  мельчайших  подробностях.  Его
кольцом окружала сеть шоссе  и  автострад,  жилые  комплексы  казались
кружками-медальонами, щедрая зелень парков занимала пространство между
зданиями. Была видна и посадочная решетка -  конструкция  из  стальных
балок в пол-мили высотой и целую милю в диаметре.
          Но на шоссе не  было  машин.  Не  было  видно  пешеходов  на
улицах.  На  крышах  не  стояли  коптеры,  да  и  в  воздухе  не  было
транспорта. Город был покинут, или в  нем  никогда  не  было  жителей.
Здания находились в  полном  порядке,  автострады  не  успели  зарости
травой. Но город был пуст - или мертв.
          Но кто-то же совершил очень эффективную  попытку  уничтожить
медкорабль! Кэлхаун вопросительно посмотрел на Мургатройда.
          - Что ты об этом думаешь? Будут какие-нибудь предложения?
          - Чи! - сказал Мургатройд.

                          ГЛАВА 2

        "Целью действия человека всегда является  получение  желаемого
        субьективного опыта. Желание  коррелирует  как  интенсивность,
        так   и   продолжительность    действия.    Легко    вычислить
        привлекательность различных степеней интенсивности для данного
        индивида.  Тем  не  менее  необходимо    учитывать    вариации
        продолжительности, если мы определяем вероятность  совершения
        им данного  поступка.  Продолжительность  зависит  от  чувства
        времени индивида, его правильности и тонкости.  Замер  чувства
        времени..."
                      Фитцджеральд. "Вероятность и  поведение человека"

        В  конечном  итоге  Кэлхаун  покинул  корабль.  Но  сейчас  он
пребывал в недоумении. В первое же утро он  тщательно  проанализировал
электромагнитный спектр. Искуственных излучений в  эфире  Мариса-3  не
было. Но наружные  микрофоны  ближе  к  полудню  уловили  далекий  рев
реактивного двигателя и,  выглянув  наружу,  Кэлхаун  заметил  белесую
полоску инверсионного следа  на  голубизне  неба  -  ракета  прошла  в
пределах атмосферы. Значит, ракета ищет следы  кратера  от  рухнувшего
беспомощного медкорабля.
        Это опровергало предположение о необитаемости  планеты.  Город
был внешне пуст, но ведь кто-то пытался уничтожить корабль. Там должны
быть люди. Никто не  станет  уничтожать  медкорабль,  если  только  не
сложилась на планете ситуация, при которой инспектор  Медслужбы  может
выяснить вещи, о которых Медслужбе знать  не  стоит.  Что  же  это  за
ситуация?
        Логического объяснения цепочке противоречий пока не  было.  На
Марисе-3 должны жить цивилизованные люди. Но поступали они  совершенно
нецивилизованным образом. Следовательно...
        Кэлхаун  надиктовал  на  ленту  краткий   отчет    обо    всем
случившимся, вплоть до настоящего момента, вставил ленту  в  аварийный
ответчик. Если его начнут искать из космоса, ответчик  передаст  пакет
информации. После этого Кэлхаун тщательно заэкранировал  или  отключил
остальные цепи, чтобы корабль не нашли по  энергетическим  излучениям.
Он подготовил необходимое снаряжение и вместе с  Мургатройдом  покинул
корабль. Само собой, он направился в сторону города - там  должен  был
таиться корень зла и ответ на все вопросы.
        Путешествие на собственных двоих оказалось делом  непривычным,
но не слишком утомительным. Растительность казалась знакомой.  Марис-3
был планетой земного типа, его светило  относилось  к  звездам  класса
Солнца. А в сходных условиях, при одинаковой силе  тяжести  и  составе
атмосферы, при одинаковой  силе  освещения  должны  возникать  похожие
организмы. На такой планете появятся и стелющиеся растения, и  те  что
используют  преимущества  высоты.  Здесь  окажется  эквивалент  травы,
эквивалент деревьев, аналогичные промежуточные формы. Аналогия  должна
распространяться  и  на  животный   мир,    занимающий    параллельные
экологические ниши.
        Таким образом,  мир  Мариса-3  выглядел  по-земному.  то,  что
встречал в пути Кэлхаун, очень напоминало дикий уголок родной  планеты
и вовсе не походило  на  совершенно  новый  мир.  Хотя  встречались  и
забавные странности. Например, травоядные животные без ног, ползающие,
как змеи. Или существо размером с голубя, но с  крыльями  из  радужной
туманной чешуи. Попадались создания, живущие в  симбиозе,  и  Кэлхауну
было  очень  любопытно  узнать,  действительно  ли  это   экзотические
симбиоты или только формы одного организма, наподобие самцов  и  самок
земных светляков.
        Но  путь  лежал  к  городу,  и  времени    на    биологические
исследования  не  оставалось.  Весь  первый  день  похода  он    искал
подходящую местную пищу, чтобы сохранить  в  целости  неприкосновенный
запас походного рациона. Здесь очень пригодился Мургатройд.  Маленький
тормал имел несколько полезных функций в  экипаже  "Эклипсуса-20".  Он
был не просто забавным зверьком, имитировавшим поведение людей,  но  и
приносил пользу. Мургатройд гордо вышагивал на задних  лапах  рядом  с
Кэлхауном, иногда опускался  на  все  четыре  и  все  время  что-то  с
интересом исследовал.
        Кэлхаун заметил, например,  как  Мургатройд  пробует  на  вкус
невзрачного вида стебель кустарника. Попробовав, Мургатройд  проглотил
кусок. Кэлхаун про себя отметил растение и отрезал образец, который  с
помощью эластичного бинта прикрепил к  участку  кожи  на  руке  повыше
локтя. Несколько часов спустя аллергическая реакция все еще не дала  о
себе знать, и Кэлхаун  попробовал  растение  на  вкус.  Вкус  оказался
удивительно знакомым - что-то вроде спаржи или шпината: зеленая масса,
хорошо наполняющая желудок, но малокалорийная.
        Немного позднее Мургатройд обнюхал роскошного вида плод, низко
свисавший над травой, но, не притронувшись  к  нему,  побежал  дальше.
Кэлхаун отметил про себя и  это  растение.  Тормалов  в  штаб-квартире
Медслужбы разводили из за некоторых очень ценных свойств.  У  них  был
очень чувствительный желудок и сходный с человеческим  обмен  веществ.
Если тормал ел какую-то пищу, на 99% она годилась и для человека. И на
оборот - не следовало трогать пищу, отвергнутую тормалом. Но настоящая
ценность тормалов заключалась далеко не в дегустации незнакомых плодов.
        Остановившись  на  ночлег,   Кэлхаун    развел    костер    из
кактусообразного  растения,  пропитав  его  горючим  маслом.   Окружив
растение  валиком  земли,  он  получил  что-то  вроде  нагревательного
элемента электропечки. В свете  круглого  масляного  костерка  Кэлхаун
даже немного почитал, но свет  был  слабым,  и  глаза  быстро  устали.
Кэлхаун зевнул. Конечно, в Медслужбе не продвинуться далеко,  если  не
умеешь прогнозировать поведение людей. Иначе как проверить  истинность
заявлений пациентов или местной власти? Но сегодня он пешком преодолел
изрядное расстояние. Кэлхаун посмотрел на Мургатройда, который сидел в
такой же позе, внимательно всматриваясь в собственное подобие книги  -
в большой плоский лист.
        - Мургатройд, - сказал Кэлхаун, - уверен,  что  любой  шум  из
темноты  будет  истолкован   тобой    как    признак    нежелательного
субъективного опыта, то есть опасности. Поэтому, если услышишь, что  к
нам что-то приближается, дай мне знать. Заранее благодарю.
        Мургатройд сказал:
        - Чи!
        Кэлхаун застегнул спальный мешок и уснул.
        На следующий день утром  они  подошли  к  границе  кукурузного
поля.  Поле  было  обработано  очень  хорошо,  злаки  были   привезены
колонистами  и  для  колонистов.  Кэлхаун  решил    осмотреть    поле,
определить, как давно появились здесь фермеры. И совершенно неожиданно
наткнулся на труп.
        Труп  был  свежий.  Взяв  себя  в  руки,  Кэлхаун   постарался
осмотреть умершего - или  погибшего  -  без  лишних  эмоций,  с  чисто
медицинской точки зрения. Что и когда с этим человеком  случилось?  Он
был очень истощен и, судя по всему умер от голода. Едва ли он мог быть
полевым  рабочим.  Хотя  до  города  было  далеко,  это  был  типичный
горожанин, судя по костюму и драгоценностям,  довольно  состоятельный.
Впрочем, в эту эпоху драгоценности указывали больше на характер и  род
занятий владельца, чем на богатство. В карманах у  трупа  обнаружились
деньги,  письменные  принадлежности,  бумажник   с    документами    и
фотографиями  и  прочие  безделицы,  которые  обычно  носит  с   собой
городской житель. Это  был  государственный  служащий,  и  умирать  от
голода у него не было причин.
        Тем более здесь, рядом с полем сочной зрелой кукурузы!  Стебли
уходили  вверх  на  десяток  футов.  Рядом  с  трупом  лежали  остатки
обгрызенных початков. Они были съедены несколько дней  назад,  и  один
остался недоеденным. Если бы человек не мок усваивать кукурузу, у него
раздулся бы живот. Но живот у трупа был нормальный. Итак, он ел  сырую
кукурузу, его организм усваивал пищу, но человек тем не менее умер  от
голода.
         Кэлхаун нахмурился.
        - Не отведаешь ли початка, Мургатройд? - спросил он.
        Он нагнул стебель, сорвал  здоровенный,  с  пол-ярда  початок,
очистил от  жесткой  листвы.  Мягкие  желтые  зерна  аппетитно  пахли.
Кэлхаун протянул початок тормалу.
        Мургатройд взял початок в передние лапки  и  через  секунду  с
наслаждением начал есть.
        - Значит, он умер не от кукурузы, - хмуро  сказал  Кэлхаун.  -
Что противоречит фактам. Он должен  был,  на  90%  умереть  именно  от
голода.
        Нужно было подождать. Мургатройд  прикончил  последние  зерна,
его брюшко заметно выпятилось.  Кэлхаун  дал  ему  второй  початок,  и
тормал с неменьшим энтузиазмом принялся за добавку.
        - За всю историю Медслужбы еще никому  не  удавалось  отравить
тормала, - сказал  Кэлхаун.  -  Твоя  пищеварительная  система  подает
звонок тревоги, как только почует что-нибудь вредное. Если бы кукуруза
не годилась в пищу, тебя бы уже свалил приступ тошноты.
        Но Мургатройд набил желудок до отказа  и  с  явным  сожалением
оставил второй  початок,  на  котором  еще  было  столько  ярко-желтых
аппетитных зерен. Положив его аккуратно рядом с  собой,  тормал  потер
усы с левой стороны, прочистил  языком,  повторил  процедуру  с  усами
справа и сказал удовлетворенно:
        - Чи!
        - Прекрасно! - похвалил помощника Кэлхаун. - Чем  дальше,  тем
страшнее!
        В рюкзаке имелась, конечно, лабораторная сумка  с  миниатюрном
набором инструментов. В полевой  работе  Медслужбы  процедура  анализа
была  сведена  к  стандартным  операциям.  Сморщившись,  Кэлхаун  взял
образец ткани и стоя произвел все операции  анализа.  Когда  процедура
была  закончена,  он  кое-как  похоронил  труп  и  снова,  в   мрачном
настроении, двинулся в путь, к городу.
        Примерно  полчаса  они  шагали  в  тишине.  Мургатройд   после
плотного обеда бежал на четырех лапах.  Кэлхаун  вдруг  остановился  и
сказал:
        - Давай-ка проверим тебя, Мургатройд.
        Он пощупал пульс тормала, проверил выделение влаги через поры,
частоту дыхания. Выдыхаемый  воздух  был  пропущен  через  анализатор,
определяющий основные  показатели  обмена  веществ.  Маленький  тормал
привык к этим процедурам и спокойно подчинялся. Результат проверки  не
обманул ожиданий Кэлхауна: Мургатройд был в норме.
        - Но! - сердито сказал Кэлхаун. - Мужчина умер от истощения. В
образце ткани практически не было жира. Он ел початки,  переваривал  и
умирал с голоду.
        Мургатройд неловко заерзал, словно во всем был виноват  именно
он.
        - Чи! - сказал он жалобно и посмотрел на Кэлхауна.
        - Я на тебя не сержусь, - сказал Кэлхаун. - Но, черт возьми...
        Он уложил  комплект  полевого  лаб-анализа  в  рюкзак,  и  они
двинулись в путь. Следующая остановка последовала  всего  минут  через
десять.
        - Что же  произошло?  Я  сделал  неправильный  вывод.  Он  ел,
усваивал пищу. Почему тогда он умер от  голода?  Потому  что  перестал
есть? Это невозможно, но это случилось.
        - Чи! - уверено пропищал Мургатройд.
        Кэлхаун громко вздохнул, и они замаршировали  дальше.  Человек
умер не от болезни,  это  ясно.  Во  всяком  случае,  непосредственно.
Анализ тканей показывал, что все органы работали нормально  до  конца.
Значит, организм вдруг перестал функционировать. Он перестал есть?
        - Он жил в городе...  -  проворчал  Кэлхаун.  -  А  до  города
чертовски далеко. Во-первых, что он здесь делал?
        Постояв в нерешительности, Кэлхаун двинулся дальше.  Возможно,
горожанин заблудился?
        - Сам он из города, - медленно рассуждал Кэлхаун. -  Город  он
покинул. Город практически  пуст  -  там  наши  с  тобой  незадачливые
убийцы. Город был постоен для колонистов, вокруг распаханы  и  засеяны
поля. Город стоит, на полях созрел урожай, а где население?
        - Он нахмурился, глядя  под  ноги.  Мургатройд  тоже  старался
нахмурится, но получалось плохо.
        - Он  был  вынужден  покинуть  город?  Его  изгнала   болезнь,
эпидемия?
        - Чи, - без особой уверенности сказал Мургатройд.
        - И я не знаю, согласился Кэлхаун. - Он умер сам, не был убит.
Возможно, он покинул город, спасаясь от тех же людей,  которые  напали
на нас? Они пытались его убить? Но зачем? И зачем они напали  на  нас?
Потому что мы - Медслужба? Чтобы наша  служба  не  узнала,  что  здесь
появилась болезнь? Смехотворно!
        Мургатройд  обнюхал  какое-то  мелкое  растение,  решил,   что
интереса оно не представляет, и вернулся к Кэлхауну.
        - Все это мне  не  нравится,  -  сказал  Кэлхаун.  -  В  любой
экологической системе есть стервятники.  Некоторые  из  них  крылатые.
Если бы город был полон трупов, над ними кружили бы стервятники. А где
они?  И  возникни  эпидемия,  корабль  Медслужбы    приняли    бы    с
распростертыми объятьями! Итак, что все это нам дает, а, Мургатройд?
        Мургатройд взял лапкой ладонь Кэлхауна и потянул  -  ему  было
скучно. Кэлхаун слишком часто останавливался, и  вообще  они  медленно
продвигались, чересчур медленно.
        - Парадоксов в природе не бывает, - мрачно сказал Кэлхаун.
        - Только когда вмешивается человек, получается что-то...что-то
вроде чумы, во время которой нападают на корабль Медслужбы. Да,  здесь
что-то не чисто. Здесь, в космопорту и вообще на  каждом  шагу.  Нужно
смотреть в оба, Мургатройд.
        Кэлхаун теперь шагал  широко,  и  Мургатройд,  отпустив  руку,
ускакал вперед, на разведку. Впереди показалась новая цепочка  холмов,
и через час Кэлхаун добрался до  нее.  Это  были  источенные  временем
остатки древней горной цепи, теперь  не  превышавшие  тысячи-тысячи  с
половиной футов в высоту. На самом гребне Кэлхаун  остановился.  Самое
подходящее время, чтобы передохнуть, осмотреться, вспомнить  все,  что
он видел. Мягкими волнами местность уходила к  горизонту,  сливаясь  с
голубой полоской моря. Левее что-то белело. Кэлхаун вздохнул и  достал
бинокль.
        Это был единственный город Марис-3, столица колонии с  Деттры,
страдавшей  от  перенаселенности.  С  самого   начала    планировалось
население в сто тысяч человек. Он должен был  стать  ядром  прекрасной
всепланетной цивилизации, которая в будущем влилась  бы  в  сообщество
обитаемых миров.
        Кэлхаун начал осматривать город. Конечно, бинокль не шел ни  в
какое сравнение с электронным телескопом, но и его окуляры было  видно
достаточно хорошо. Город  был  идеален,  совершенно  цел  и  пуст.  Он
казался не мертвым, а скорее замороженным. Одна автострада бежала  как
раз вдоль линии зрения, но цветных пятнышек машин не  было.  Дорога  и
небо над городом пустовали.
        Сжав губы, Кэлхаун исследовал прилегающую к городу  местность.
Квадраты и прямоугольники  полей  с  подготовленной  к  приему  земных
культур почвой. Сначала почву очищали мощные  бульдозеры,  убивая  все
местные микроорганизмы, семена, корни.  Потом  над  полем  распылялись
аэрозоли    земных    почвенных    бактерий,    азотосвязывающие     и
фосфоросодержащие, живущие в симбиозе  с  земными  растениями.  Но  до
этого ставились контрольные опыты, чтобы выяснить, как бактерии  будут
жить в окружении местной микрофлоры. И только после  этого  высевались
семена.
        Кэлхаун видел знакомую зелень, оттенок которой  ни  с  чем  не
спутаешь. Предки этих растений когда-то процветали на земле  и  теперь
следовали за детьми планеты по всей Галактике.
        - По полю всегда можно сказать, что за люди за ним  ухаживают,
- сказал Кэлхаун, довольно долго рассматривая поля в бинокль. - Вот на
тех, впереди, никто не  бывал  уже  несколько  недель.  Поля  ухожены,
борозды  прямые,  вид  у  злаков  здоровый,  но  проступают   признаки
заброшенности. Этими полями никто не занимается!
        Мургатройд с умным  видом  рассматривал  поля,  размышляя  над
словами Кэлхауна.
        - Короче, - сказал Кэлхаун, - мы попали в переплет.  Население
практически нулевое. Иначе с современными машинами даже  один  человек
мог  бы  ухаживать  за  чертовски  большой  площадью.  Здесь,    явно,
решительным  образом  изменились  планы.  Радоваться    нечему.    Без
видеоэкранов в штаб-квартиру не  вернуться.  В  помощи  нашей  они  не
нуждаются, хотя Медслужба и получила запрос на инспекцию колонии.  Или
кто-то отчаянным образом изменил  намерения,  или  решеткой  командуют
другие люди.
        Мургатройд глубокомысленно заметил:
        - Чи!
        - Тому  бедняге,  сто  я  похоронил,  помощь  очень  бы   даже
пригодилась. Возможно, население  разбилось  на  две  группы.  Одна  в
помощи не нуждается  -  они-то  нас  и  потрясли  немного  на  орбите.
Вторая... им помощь необходима. Следовательно возможно противостояние,
столкновение определенного рода...
        Насупив брови, Кэлхаун смотрел вдаль, на горизонт. Мургатройд,
совершенно человеческим жестом прикрыв  глаза  от  солнца,  смотрел  в
другую сторону. Кэлхаун ничего особенного не замечал.
        - Сделаем  предположение,  Мургатройд,  -  сказал  Кэлхаун.  -
Мертвый человек, люди в космопорту, просьба об инспекции.  Есть  здесь
связь?
        Мургатройд  пристально  наблюдал  за  кустарником  примерно  в
пятидесяти ярдах слева. Кэлхаун  двинулся  по  склону  холма  вниз,  а
Мургатройд, в позе увлеченного наблюдателя, остался  на  месте.  Спина
шагавшего Кэлхауна была обращена к кустам.
        Что-то басовито, как тугая толстая струна, зазвенело, и толчок
в  спину  заставил  Кэлхауна  споткнуться:  он  упал   и    замер    в
неподвижности. Древко толстой стрелы торчало из спины.
        Мургатройд заскулил, бросился  вниз  к  Кэлхауну,  возбужденно
попискивая, затанцевал  вокруг  хозяина.  Передние  лапки  он  комично
заломил в жесте  отчаяния,  попытался  тащить  Кэлхауна  за  руку,  но
Кэлхаун не шевелился.
        Из зарослей появилась девушка. Она была  очень  худая,  скорее
изможденная, хотя одежда  говорила  о  состоятельности  хозяйки  и  ее
принадлежности к горожанам. В руках она держала  напоминавшее  арбалет
примитивное оружие. Подойдя к Кэлхауну,  она  нагнулась,  потянула  за
древко стрелы.
        Кэлхаун ожил. Он дернул девушку за руку, и та неожиданно легко
упала на траву. Она сопротивлялась, но преимущество силы и внезапности
было на стороне Кэлхауна.  Девушка  вдруг  тяжело,  часто  задышала  и
прекратила борьбу. Мургатройд возбужденно танцевал вокруг борющихся.
        Быстро вскочил на ноги, а девушка осталась лежать и его ног.
        - Честное слово, - профессиональным тоном  сказал  Кэлхаун.  -
Как врач могу сказать, что вам лучше бы лежать в постели, а не бродить
по зарослям, да еще стрелять в незнакомых людей. К тому же,  из  такой
вот штуки. Давно с вами такое? Сейчас я вас осмотрю. Мы с Мургатройдом
надеялись, что встретим  кого-нибудь  вроде  вас,  то  есть,  местного
жителя.  Единственный  местный  житель,  повстречавшийся  нам,  ничего
рассказать уже не мог.
        Он  стащил  со  спины  рюкзак,  сердито    выдернул    стрелу.
Наконечника не было, стрела оказалась просто заостренной палкой.
        Кэлхаун достал футляр полевой лаборатории - она по  счастливой
случайности  не  пострадала.  Сосредоточившись,  он  приготовился    к
экспресс-анализу незадачливой убийцы.
        Состояние  было  тяжелым.  Сразу  бросалось  в  глаза  сильное
истощение. Глаза задыхавшейся девушки глубоко запали, она  с  всхлипом
втягивала воздух, не приносивший, казалось облегчения. Так и не сказав
ни слова, она провалилась в беспамятство.
        - А вот теперь, - произнес Кэлхаун, - на сцене появляется  наш
друг Мургатройд. Для таких случаев тебя и воспитывали.
        Он энергично  принялся  за  работу,  заметив  некоторое  время
спустя:
        - Кроме  чувствительного  пищеварения  и  системы    выработки
антител, тебе, мой друг, не помешал бы инстинкт сторожевого пса. иначе
в следующий раз меня кто-нибудь подстрелит со  спины,  как  наша  юная
пациентка. Ты пока посмотри, не бродит ли неприятель в округе?
        - Чи! - согласился Мургатройд,  хотя,  разумеется,  ничего  не
понял.
        Кэлхаун ловко ввел иглу в вену девушки, взял немного  крови  и
впрыснул в специальное место в боку  Мургатройд.  Боли  Мургатройд  не
почувствовал, ему еще в недельном возрасте  сделали  особую  операцию,
отключив в этом месте болевые окончания нервов. Половина крови ушла  в
Мургатройда, половина - микроампулу экспресс-лаборатории.
        - Скажу вам, как коллега коллеге, -  сообщил  Кэлхаун.  -  Вы,
наверное, уже заметили симптомы анексии, кислородного  голодания.  Что
есть  полный  абсурд  на  свежем  воздухе,  где  мы  свободно  вдыхаем
кислород. Еще один парадокс, Мургатройд! Но нужно срочно  действовать.
Как помочь, если нет кислорода?
        Он внимательно посмотрел  на  девушку.  Она  была  в  глубоком
обмороке. Явственные признаки истощения, как у  мужчины,  умершего  на
обочине кукурузного поля,  только  девушка  была  на  несколько  более
ранней стадии. Лук и стрелы - орудие  убийства  -  не  соответствовали
орудиям, которыми располагали люди  на  космодроме.  Девушка  явно  не
принадлежала к их группе и  даже,  возможно,  сама  была  под  угрозой
гибели бежала из города.
        Кэлхаун взвесил все факты, сопоставил и  громко  от  горечи  и
злости выругался. И тут же оборвал себя, опасаясь, что она услышит.
        Но девушка ничего не слышала: она не приходила в сознание.

                        ГЛАВА 3

        "Тот фактор  человеческого  поведения,  который  еще  называют
        "самоуважением", имеет любопытное сдерживающее свойство.  Он
        сдерживает от упоминания при  коммуникации  с  другими  людьми
        фактор неблагоприятных случайностей, которые,  как  доказывает
        теория вероятности, обязательно случаются. С  другой  стороны,
        этот же фактор  поощряет  передачу  другим  людям  сведений  о
        благоприятных  случайностях,   тем    самым    в    культурах,
        практикующих  "самоуважение",  нарастает  атрофия   принципов,
        ведущих к такому  типу  поведения.  Упадок  общества  приносит
        неудачу его членам в соответствии с законами вероятности..."
                      Фитцджеральд. "Вероятность и поведение человека"

        Она постепенно, как после кошмарного сна, медленно приходила в
себя. Когда она в первый раз открыла глаза, ее блуждающий взгляд  упал
на Кэлхауна и во взгляде немедленно затлела  ненависть.  Рука  девушки
шевельнулась, пальцы потянулись к  ножнам  на  поясе,  хотя  нож  этот
скорее был из столового прибора,  чем  серьезным  оружием.  На  всякий
случай Кэлхаун нож отобрал.  Чья-то  неопытная  рука  источила  лезвие
почти в иглу, явно путем долгого трения о камень.
      - Как лечащий врач, запрещаю вам колоть  людей  таким  шилом,  -
укоризненно сказал Кэлхаун. - Ничего хорошего не  выйдет.  Меня  зовут
Кэлхаун, я из Медслужбы  вашего  сектора.  Я  прибыл  для  планетарной
санинспекции. Но мой визит пришелся не по вкусу каким-то  личностям  в
городе, и они попытались нас прикончить. Способ был прост  -  тряхнуть
корабль полем решетку, размазать меня по стенкам кабины. Пришлось идти
на аварийную посадку, и теперь я хочу знать, наконец, что происходит.
       К ненависти во взгляде девушки прибавилась доля сомнения.
       - Вот мое удостоверение, -  сказал  Кэлхаун  и  показал  жетон,
высокого уровня официальный документ, дававший обширнейшие  полномочия
- конечно, если местные власти способствовали посланцу Медслужбы в его
благородной миссии.
       - Конечно, жетон можно украсть. Но вот мой свидетель, он  готов
подтвердить истинность моих слов. Вы слышали  о  тормалах?  Мургатройд
готов за меня поручиться.
       Он подозвал маленького пушистого спутника.  Осторожно  подойдя,
тормал вежливо подал цепкую лапку, пропищал знаменитое "Чи!" и  начал,
подражая Кэлхауну, щупать у девушки пульс.
        Кэлхаун молча наблюдал, а  девушка  смотрела  на  Мургатройда.
Слухи о тормалах уже давно разошлись по всей обитаемой  Галактике.  Их
нашли на планете в системе Денеба. Они оказались  ласковыми  домашними
животными,  но  кроме  того  обнаружилась  исключительная  способность
вырабатывать иммунитет ко всем болезням, а их человек собирал  и  сеял
на космическом пути немало. Имя исследователя, открывшего это свойство
тормала, не сохранилось, но с тех пор тормалы стали далеко  не  просто
спутниками работников Медслужбы: их все еще было  мало  и  присутствие
зверька служило лучшей визиткой для космических врачей.
        Девушка с трудом сказала:
        - Если бы раньше... теперь поздно уже. Я... я  думала,  вы  из
города...
        - Я туда иду, - сказал Кэлхаун.
        - Они вас убьют.
        - Вероятно, да, - согласился Кэлхаун. - Но поговорим о другом.
Вы нуждаетесь в помощи, а я 0 представитель Медслужбы.  Я  подозреваю,
что у вас началась какая-то эпидемия.  И  кто-то  в  городе  не  хочет
видеть на планете космического врача. Кстати, любопытное у вас оружие.
        - Один в нашей группе...  у  него  было  хобби,  древние  виды
оружия. У него  была  коллекция  -  луки,  стрелы,  дротики,  вот  это
арбалет. Ему не нужна энергия, как бластерам. Мы бежали из  города,  а
он потом вернулся и вынес коллекцию. Так мы вооружились.
        Кэлхаун кивнул. Самое  лучшее  начало  беседы  с  пациентом  -
что-нибудь, не относящееся к теме. Но рассказ девушки  как  раз  очень
даже к теме относился. Кроме того, теперь Кэлхаун знал ее положение  в
обществе. Хотя на большинстве миров не было разделения  на  классы  по
степени доходов, социальные  группы  по  сходству  вкусов,  интересов,
месту  жительства  продолжали   оставаться    доброй    основой    для
положительных отношений между людьми.  Кэлхаун  припомнил  старомодный
термин "верхний слой среднего класса", который больше ничего не значил
в экономике, но кое-что значил в медицине.
        - Нужно заполнить историю болезни. Имя?
        - Хелен Джонс, устало сказал девушка.
        Он держал микрофон карманного рекодера  поближе,  чтобы  слова
были хорошо слышны на записи. Профессия -  статистик.  Она  входила  в
административную  группу  строительства  города.   После    завершения
строительства большинство рабочих  улетели  обратно  на  Деттру-2,  но
административная группа  и  Хелен  вместе  с  ней  остались  в  городе
помогать прибывающим колонистам.
        - Погодите, - прервал ее рассказ Кэлхаун.  -  Вы  упомянули  о
бегстве из города. Люди, которые сейчас там остались, -  они  тоже  из
вашей группы? Если нет, то откуда они взялись?
        - Она слабо покачала головой.
        - Не знаю ... Они появились уже после эпидемии.
        - Вот как? Как началась эпидемия? Как это случилось?
        Прерывающимся от усталости  голосом  она  продолжила  рассказ.
Эпидемия началась среди последней партии рабочих перед возвращением на
Деттру-2. Их в городе было около тысячи, людей всех классов и занятий.
Сначала она появилась среди работавших на обширных полях.
        Болезнь  успела  распространиться  прежде,  чем  ее  заметили.
Первоначальных симптомов не было, если не считать жалобы на упадок сил
и тревожное состояние. Рабочие перестали спорить и  ссориться.  Обычно
здоровые люди  ведут  себя  умеренно  агрессивно  и  ссорятся  как  бы
невзначай. Но теперь на ссору не оставалось энергии.
        Потом появилась одышка, больным не  хватало  воздуха.  Симптом
открыл один из медиков, заметивший у себя упадок сил и вдруг  начавший
задыхаться. Одышка была нешуточная, и он, проверив  собственный  обмен
веществ, заподозрил что-то  серьезное.  Как  показал  анализ,  уровень
обмена веществ был поразительно низким.
        - Скажите, -  перебил  Кэлхаун  девушку.  -  Вы  по  профессии
статистик, но употребляете медицинские термины. Откуда  вам  обо  всем
этом известно?
        - Это Ким, - устало сказала девушка. -  Он  учился  на  врача,
входил в медгруппу. Мы... должны были пожениться.
        Кэлхаун кивнул.
        - Продолжайте, пожалуйста.
        Время от времени  Хелен  приходилось  отдыхать,  собираться  с
силами,  чтобы  продолжить  рассказ.  Одышка  среди  жертв    эпидемии
прогрессировала.  Вскоре  самое  простое  усилие,   например,    чтобы
подняться на ноги, заставляло синеть от удушья. О ходьбе нечего было и
думать. Очень скоро больные  могли  только  неподвижно  лежать.  Потом
впадали в беспамятство и умирали.
        - А что обо всем этом думали врачи?
        - Ким бы вам подробно рассказал, - прошептала девушка. -  Врачи
работали до  изнеможения,  испробовали  буквально  все!  Они  получили
аналогичные симптомы у подопытных животных, но вируса болезни выделить
не могли. Ким говорил, что им не  удается  получить  чистую  культуру.
Просто уму не постижимо!  Ни  один  из  методов  не  выделял  носителя
болезни, а она тем не менее была заразной!
        Кэлхаун нахмурился.  Появление  новых  патогенных  механизмов
маловероятно, но если  стандартные  лабораторные  методы  не  выделили
носителя болезни... Это дело явно  для  Медслужбы.  И  люди  в  городе
пытались не пустить его на планету! Описание болезни тоже давало  пищу
для любопытных сопоставлений.
        Носитель болезни удачно прятался от исследователей. Но  такая
способность не приносит микробу выгоды в  естественных  условиях,  при
которых нет причин стараться невидимым  для  электронных  микроскопов.
Нет причин вырабатывать такое свойство - естественным путем,  конечно.
Что же здесь происходит?
        - Что произошло после того, как эпидемия была распознана?
        - Прибыл первый  транспорт  с  Деттры,  -  безнадежным  тоном
продолжала девушка. - Мы их не посадили, предупредили о  карантине,  и
транспорт неразгруженным отправился домой.
        Кэлхаун кивнул. Естественно, они не стали садиться.
        - Потом  появился  новый  корабль.  Нас  оставалось   человек
двести,  у  половины  появились  симптомы  болезни.  Корабль  сел   на
собственных двигателях, потому что некому было управлять решеткой.
        В  этом  месте  голос  девушки  начал  дрожать  -  когда  она
описывала появление в городе  экипажа  корабля.  В  городе,  где  люди
умирали, так еще и не пожив по-настоящему на новой  планете.  Средства
связи работали отлично, и бежавшие из города и те, кто там  оставался,
видели посадку на  экранах  собственных  визифонов,  работавших  через
экраны диспетчерской башни космопорта.
        Корабль опустился, появились люди, но на врачей они  не  были
похожи. Видиоэкраны в  диспетчерской  тут  же  выключились,  и  больше
связаться с космопортом не удалось. Отрезанные друг от друга в дальних
поселках  и  городских  квартирах,  уцелевшие  колонисты  обменивались
посланиями  отчаянной  надежды,  что  это  все-таки    врачи.    Потом
прилетевшие появились в  комнате  одного  из  тех,  кто  как  раз  вел
разговор. Визифон остался включенным, когда владелец открыл пришельцам
дверь. Он из радостно приветствовал:  он  считал  их  исследователями,
прилетевшими найти причину болезни и ее уничтожить.
        Собравшиеся  у  другого  визифона  все  видели.  Как   вошли
незнакомые люди. Как хладнокровно убили их друга и всех, кто еще был в
живых из его семьи.
        Свидетели убийства,  уже  почувствовавшие  первые  симптомы,
разбросанных группками по два-три человека  в  разных  местах  города,
начали тут же сообщать через визифоны. Людей охватил ужас. Может быть,
произошла ошибка? Может быть, преступление совершено по воле отдельных
лиц, а не командира корабля? Едва ли это могло быть ошибкой. Какой  бы
чудовищной не казалась идея, но болезнь на Марисе-3, очевидно,  решили
прекратить тем же способом, каким боролись с  эпизоотиями:  зараженных
уничтожат и предотвратят распространение болезни.
        Но предположение было слишком  ужасным,  чтобы  поверить  в
него  без  неопровержимых  доказательств.  С  наступлением  ночи  была
отключена городская энергосеть, визифоны перестали работать. Закаты на
Марисе исключительно красивы и спокойны, но теперь над городом нависла
буквально мертвая  тишина,  и  лишь  иногда  из  пустоты  черных  окон
доносился стон умирающих.
        Жалкие  остатки  выживших  поспешили  покинуть  город   под
покровом темноты. Они бежали в одиночку и группами. Некоторые  вели  и
несли членов семьи, тех, кто уже сам не мог идти. Они помогали  женам,
мужьям, родителям и детям выбраться на открытую местность, но побег не
мог  спасти  им  жизнь.  Он  только  предотвращал  жестокое  убийство.
Обреченным это почему-то казались выходом из положения.
        - Но это не  ваша  личная  история  болезни,  -  мягко  сказал
Кэлхаун. - Я хочу узнать, как это было с вами. Когда началась болезнь?
Что могло послужить причиной...
        - Так вы знаете, что это? - с безнадежным видом спросила Хелен.
        - Еще нет, - признался Кэлхаун. - У меня слишком мало  данных.
Я стараюсь собрать побольше.
        Хелен  рассказала  о  себе.  Первым  симптомом  была   апатия,
безразличие к окружающему. Она старалась  не  поддаваться  унынию,  но
апатия с каждым днем  усиливалась.  Все  большее  утомление  приходило
стоило лишь попытаться что-то делать. Но никаких  неприятных  ощущений
она не испытывала, ни голода,  на  жажды,  просто  чтобы  вспомнить  о
необходимости что-то делать, приходилось напрягать волю.
        Симптомы  полностью  соответствовали  кислородному  голоданию,
которое человек испытывает, например, на большой высоте, в разряженной
атмосфере, в  негерметизированном  фалере  с  отключенным  кислородным
питанием.  Только  здесь  процесс  был  бесконечно  более  длительным,
растянувшимся на недели. Но конец - тот же.
        - Я заразилась до побега из города. Теперь я понимаю,  у  меня
осталось несколько дней и я  смогу  что-то  делать  и  думать,  только
прилагая все силы. И с каждым днем будет все труднее жить. А  потом  я
перестану питаться.
        Она говорила, а Кэлхаун смотрел на крошечные катушки рекодера,
перематывавшие многоканальную ленту.
        - Но пока у вас хватило  энергии  на  попытку  меня  убить,  -
заметил он.
        Оружие девушки было арбалетом со  стальной  пружиной,  которая
сжималась с помощью рычажка. Для удобства имелся  ствол  и  приклад  с
рукоятью. Таким арбалетом удобно было удобно целиться.
        - Кто собрал этот арбалет?
        - Ким... Ким  Уолпол,  -  сказала  девушка  после   некоторого
колебания.
        - Значит, вы не одна здесь? Другие люди из группы еще живы?
        Она снова помолчала, потом сказала:
        - Мы поняли, что в одиночку продержаться тяжелее.  Выжить  все
равно нет надежды. Ким сильнее остальных, он зарядил этот арбалет.  Он
из коллекции Кима.
        Кэлхаун принялся задавать вопросы, внешне  случайные.  Девушка
отвечала. В группе было одинадцать  человек.  Двое  уже  умерли.  Трое
впали в кому. Есть они не могли, кормить их  было  невозможно,  и  они
медленно умирали. Больше всего  сил  оставалось  у  Кима  Уолпола.  Он
пробрался в город, вернулся  с  оружием.  Он  стал  лидером  группы  и
продолжал оставаться самым сильным и - как считала Хелен - самым умным
из них.
        Люди  ждали  смерти,  но   пришельцы-захватчики    -    именно
захватчиками считали их колонисты  -  не  собирались  оставлять  их  в
покое. Из города посылались отряды охотников, выискивавших  еще  живых
колонистов и приканчивавших их на месте.
        - Наверное, - равнодушно предположила девушка, -  чтобы  сжечь
тела и уничтожить заразу. Они не хотят ждать. Какой ужас -  приходится
защищать  собственное  право  на  естественную  смерть!  Поэтому  я  и
выстрелила в вас.
        Она замолчала, чтобы перевести  дух.  Кэлхаун  кивнул.  Теперь
беглецы  помогали  друг  другу  избежать  насильственной  смерти.  Под
покровом ночи они собирались в одном месте, и  те,  у  кого  еще  были
силы, делали, что могли, для остальных. Днем они прятались в одиночных
"норах", разбросанных на порядочном расстоянии друг от друга. Если  бы
нашли одного, остальные избежали бы бесчестия смерти.  Других  мотивов
поведения уже не  оставалось,  что  говорило  о  традициях,  достойных
уважения в глазах Кэлхауна: такие люди должны кое-что  знать  о  науке
вероятности поведения, только называть эту науку они  будут  "этикой".
Те, кто их убивал, захватчики,  были  людьми  другого  сорта,  и  они,
очевидно, прибыли из совсем другого мира.
         - Одну минуточку, - сказал Кэлхаун.
         Он подошел к Мургатройду, который,  как  ему  показалось,  за
последний час несколько приуныл.  Кэлхаун  проверил  дыхание,  частоту
пульса.
         - Я вам помогу дойти до места  встречи,  -  энергично  сказал
Кэлхаун. - Мургатройд уже реагирует на  зараженную  кровь.  И  я  хочу
поговорить с остальными из вашей группы.
         Девушка едва смогла подняться на ноги  -  даже  необходимость
что-то делать ее утомляла, но она мужественно, хотя и медленно,  пошла
к холму. Кэлхаун подобрал забавное допотопное оружие,  взвел  пружину,
вставил на место стрелу и пошел за Хелен. В арьегарде бежал Мургатройд.
         Пройдя четверть мили, Хелен приникла к стволу небольшого дерева.
Ей нужно было отдохнуть, но она опасалась опускаться на траву - подниматься
потом будет слишком тяжело.
        - Я понесу вас, -  твердо  сказал  Кэлхаун.  -  Показывайте
дорогу.
        Он взял ее на руки, и они пошли  дальше.  Девушка  была  очень
легкая - даже при ее стройной фигуре она  весила  бы  гораздо  больше,
если бы не заболела. Кэлхаун без труда нес ее и антикварное оружие.
        Мургатройд не отставал от Кэлхауна и девушки. Они поднялись на
невысокий холм, спустились в довольно глубокий овраг, пробились  через
густой  кустарник  и  вышли  на  полянку.  Здесь   стояло    несколько
примитивных хижин: навесов из листьев на шестах. Для постоянного жилья
навесы и не предназначались - они стали кратковременным  укрытием  для
несчастных, которые хотели спокойно здесь умереть.
        Но произошло несчастье. Кэлхаун понял это  раньше  Хелен.  Под
навесами были  устроены  постели  из  листьев,  а  на  листьях  лежали
мертвецы, очевидно, те, что впали в перманентную кому. Но имелось одно
отличие. Кэлхаун положил Хелен на землю так, чтобы девушка  ничего  не
увидела, сказав: "Не двигайтесь, лежите тихо и не поворачивайтесь",  -
пошел к шалашам, чтобы проверить ужасную догадку.
        Секунду спустя ярость охватила  Кэлхауна.  Он  очень  серьезно
относился к своей профессии, которая заключалась в борьбе со  смертью.
Конечно,  ему  приходилось  проигрывать  и  он  принимал  неизбежность
поражения в этой борьбе, как и любой другой  врач.  Но  на  его  месте
любой медик пришел бы в ярость при виде людей, которые могли бы  стать
его пациентами, но теперь лежали с перерезанными глотками.
        Он накрыл мертвых ветками и вернулся к Хелен.
        - Здесь побывали те, из города, -  сказал  он  хрипло.  -  Они
убили всех больных. Наверное, сейчас они ищут остальных.
        Мрачно нахмурясь, он обошел полянку с поисках следов. На  краю
отыскались несколько глубоких отпечатков подошв. Кэлхаун поставил ногу
рядом с отпечатком, нажал всем телом - отпечаток  получился  не  такой
глубокий. Значит, здесь  прошел  человек,  весивший  больше  Кэлхауна.
Значит, он не был из группы заболевших таинственной чумой.
        На противоположном краю нашлись аналогичные следы, они вели на
поляну.
        - Всего один, - хладнокровно  сказал  Кэлхаун.  -  Значит,  не
боится. Да и зачем? У городских администраторов  оружия  при  себе  не
бывает.  Они  так  слабы,  что  сопротивляться  не  могут.  Хелен   не
побледнела, она и так была бледна, она только смотрела на Кэлхауна.
        - Через час солнце зайдет. - Кэлхаун посмотрел на небо. - Если
захватчики  будут  сжигать  тела  убитых,  убийца  сюда  вернется.  Он
заметил,что навесы рассчитаны не  на  трех  людей,  а  на  больше.  Он
обязательно вернется!
        Мургатройд  простонал:  "Чи!".  Он  стоял  на  задних   лапах,
удивленно смотрел на передние, как на чужие. Он тяжело дышал.
        Кэлхаун быстро осмотрел тормала.  Дыхание  участилось,  сердце
билось в том же режиме, что и у Хелен,  температура  тела  понизилась.
Кэлхаун сказал с жалостью:
        - У нас с тобой  бывают  неприятные  моменты,  такая  уж  наша
профессия. Но мне хуже, чем тебе. Ведь ты не проделывал со мной всякие
грязные штуки, а мне вот приходится тобой рисковать...
        - Чи!  -  жалобно  пискнул  Мургатройд   и    заскулил.Кэлхаун
осторожно уложил зверька на подстилку из листьев.
        - Лежи спокойно! - приказал он. - Тебе нельзя перенапрягаться!
        Мургатройд жалобно заскулил ему вслед, но остался лежать.
        Кэлхаун уложил Хелен в месте,  откуда  ей  хорошо  была  видна
полянка, но сама  она  оставалась  в  укрытии.  Сам  он  спрятался  на
некотором расстоянии от нее. Он мог бы пойти  выслеживать  убийцу,  но
Хелен и Мургатройд остались бы без защиты, а убийца мог  уйти  далеко,
если он не собирался сегодня возвращаться.  К  тому  же  сейчас  жизнь
Мургатройд  была  важнее  жизни  любого  другого  живого  существа  на
Марисе-3. От маленького тормала зависело все.
        Но самим собой Кэлхаун доволен не был.
        Вокруг было тихо, не считая обычных шорохов и  прочих  звуков,
которые слышны в любом живом  лесу,  где  идет  нормальная  жизнь  его
обитателей. Иногда  доносилось  мелодичное  попискивание,  похожее  на
звуки флейты - позднее Кэлхаун узнал, что их источником были ползающие
существа, напоминающие земных черепах. Глубоким басом гудели порхающие
малютки, которых с определенной натяжкой можно было считать  птичками.
Солнце Марис медленно опускалось к округлой верхушке ближнего холма. С
приближением сумерек лес охватила предвечерняя тишина.
        Издалека послышался шум - кто-то или даже несколько  человек,
пробираясь  через  подлесок,  шли  к  поляне.    Вскоре    послышалась
человеческая речь. Из подлеска на полянку вынырнул изможденный  юноша,
плечом поддерживая совсем обессилевшего старика. Кэлхаун жестом  велел
Хелен молчать. Юноша и старик выбрались на полянку,  и  старик  тяжело
сел в траву. Юноша, тяжело дыша, остался стоять.
        На поляну вышла вторая пара,  мужчина  и  женщина.  В  слабом
свете вечерней зари еще можно было разобрать,  какие  у  них  бледные,
изглоданные болезнью лица.
        С другой стороны вышел пятый человек. У него была темная
борода и широкие плечи - когда-то он был сильным мужчиной, но болезнь
наложила на него тяжелый отпечаток.
        С трудом шевеля губами, люди приветствовали  друг  друга.  Они
еще не знали, что их стало на три человек меньше.
        Молодой человек с бородой, собравшись с силами, пошел к навесу.
        Захныкал Мургатройд.
        Вдруг опять зашелестели ветки, но громче, агрессивнее.  Чья-то
сильная ладонь отвела  их  в  сторону,  и  на  полянку  уверено  вышел
мужчина. Он был плотного сложения и цвет лица имел  отменный.  Кэлхаун
профессионально отметил, что пришелец немного полноватый,  принадлежит
к психосоматическому типу людей,  не  страдающих  от  душевных  мук  и
счастливо живущих сегодняшним днем.
        Кэлхаун поднялся и бесшумно шагнул на поляну. Незнакомец стоял
к нему спиной, разглядывая жалких, похожих на скелеты, горожан.
        - Назад пришли,  да?  -  дружелюбно  сказал  убийца.  -  Ну  и
молодцы, сэкономили мне массу времени. Покончим сразу и со всеми.
        С ленивой уверенностью он потянулся к кобуре бластера на бедре.
        - Брось оружие! - рявкнул за его спиной Кэлхаун. - Брось!
        Толстяк стремительно повернулся, увидел направленный  на  него
ствол арбалета. В сумерках было видно еще хорошо, и  толстяк  заметил,
что это не бласт-ружье и вообще не современное оружие. Но куда большее
значение имела форма Медслужбы.
        Толстяк с профессиональной быстротой  выхватил  бласт-пистолет
из кобуры.
        И Кэлхаун  прострелил  ему  горло  деревянной  стрелой.  Когда
толстяк упал на траву, он был, к сожалению, уже мертв.

                        Глава 4

                "Статистически неопровержимо, что любое действие имеет
        последствия   для    совершившего    его.    И,    опять-таки,
        статистически мы признаем, что последствия акции  тяготеют  к
        повторению  общего  рисунка  первоначальной  акции.  Например,
        насилие с  большой  вероятностью  вызывает  обратное  насилие.
        Таким  образом,  совершивший  поступок  рискует  подвергнуться
        неблагоприятным случайным последствиям своей акции, и  даже  в
        форме насилия."
                    Фитцджеральд. "Вероятность и  поведение человека"

        В  обезболенный  участок  на  боку  Мургатройда  было  введено
полкубика  крови  Хелен.  В  крови  содержался  неведомый  возбудитель
эпидемии,  свирепствовавшей  на  Марисе-3.  Поскольку  прививка   была
сделана непосредственно в кровь, эффект был гораздо большим,  чем  при
попадании  инфекции  через  слизистую  оболочку  или  пищеварение.   В
последнем  случае  вообще  не  было  бы  эффекта  -  тормалы    крайне
невосприимчивы, их организм  мгновенно  вырабатывал  антитела.  Сейчас
весь организм тормала включился в  выработку  антител.  Инкубационного
периода практически не было.
        Мургатройд,которому ввели культуру неизвестного микроба за три
часа до заката, к сумеркам уже выказывал все признаки бурной  реакции.
Но два часа спустя, пронзительно прокричав "Чи-Чи!", он  поднялся:  он
пробудился от тяжелого сна,  в  котором  пребывал  эти  два  часа.  На
полянке горел костер,вокруг него собрались  истощенные  горожане.  Они
беседовали с Кэлхауном.
        - Захватчики, а это именно захватчики, -  говорил  Кэлхаун,  -
должны  обладать  иммунитетом,  иначе  бы  боялись  заразиться.  Город
заражен, но они не боятся. Потом пытаются убить  меня.  Следовательно,
они знают, что это за болезнь, и  их  не  устраивает  одно  -  болезнь
недостаточно быстро убивает. И они спешат ей помочь. Разумные существа
так себя не ведут. - Значит,  чума  -  не  природная  болезнь!  Кто-то
спланировал все события  с  самого  начала.  К  несчастью,  человек  с
бластером ничего рассказать не может. Я хотел его  только  ранить,  но
арбалет не очень точное оружие. В карманах у него ничего существенного
не было, единственная существенная деталь - ключи от кара. Где-то  его
ждет машина.
        Бородатый молодой человек сказал:
        - Они не с Деттры. У нас такой формы не носят. И  застежки  не
такие, как у нас. Они с другой планеты.
        Мургатройд заметил Кэлхауна и вприпрыжку помчался  к  хозяину.
Радостно попискивая, он обнял ноги  Кэлхауна.  Скелетоподобные  жертвы
чумы изумленно смотрели на тормала.
        - Это Мургатройд, - с огромным облегчением произнес  Кэлхаун.-
Он победил чуму. Теперь мы всех вас  вылечим.  Эх,  если  бы  побольше
света!
        Кэлхаун  пощупал  пульс  тормала,  проверил  частоту  дыхания.
Мургатройд источал энергию,  здоровье  -  это  свойство  присуще  всем
животным, но у тормалов оно достигало высшей стадии. Кэлхаун  умиленно
смотрел на четвероногого друга.
        - Отлично, - сказал он наконец. - Пойдем!
        Он вытащил из костра ветку, внутри  которой  был  растительный
сок, похожий на каучук. Сок горел ярко, с  треском.  Он  вручил  ветку
бородатому юноше, сам пошел впереди. Мургатройд, довольный, шел сзади.
Под незанятым навесом Кэлхаун раскрыл  футляр  полевой  лаборатории  и
склонился над Мургатройдом. То, что он  делал,  не  причиняло  тормалу
боли. Потом Кэлхаун выпрямился и начал рассматривать на  свет  красную
жидкость в стеклянном цилиндре инструмента.
        - Двадцать  кубических  сантиметров,  -  заметил  он.  -  Мера
чрезвычайная. В нормальных условиях я  бы  так  не  поступил,  но  кто
сказал, что мы в нормальных условиях.
        - По-моему, вы  обречены,  -  сказал  юноша.  -  Инкубационный
период длится шесть дней. Именно столько времени  понадобилось,  чтобы
заболели врачи в комплексе.
        Кэлхаун  открыл  одно  из  отделений  экспресс-лаборатории,  в
неверном оранжевом свете  блеснули  миниатюрные  трубочки  и  пипетки.
Кэлхаун  с  бесконечной  осторожностью  перевел  красною  жидкость   в
миниатюрную фильтрующую бочечку, пробив самозатягивающуюся пластиковую
мембрану.
        - Судя по тому, как вы разговариваете, вы учились медицине.
        - Я был интером, а теперь я кандидат в трупы, - сказал Ким.
        - В последнем сомневаюсь. Если бы у меня была  дистилированная
вода... Так, теперь антикоагулянт. - Кэлхаун добавил каплю жидкости  к
раствору, потряс фильтрующую пробирку. - Теперь немного связующего...
- Он капнул  в  пробирку  из  микроскопической  ампулы,  снова  потряс
фильтратор. - Вы уже догадались, наверное, что я делаю. Если бы у меня
была нормальная лаборатория, мы бы занялись синтезом сыворотки и скоро
вакцина пошла бы из колб потоком. Но нет у нас лаборатории.
        - В городе такая есть. Ее готовили  для  переселенцев.  Мы  ее
оснастили, как пложено. Когда началось это безумие, врачи делали  все,
что можно себе представить. Вплоть до культивирования культур в каждом
отдельном  случае,  но  им  не  удалось  найти  носителя,  даже    под
электронным микроскопом. - Он  помолчал.  -  Работавшие  с  культурами
заражались сами, их место занимали другие. Каждый врач  работал,  пока
мог...
        Кэлхаун,  прищурившись,  рассматривал  содержимое   стеклянной
пробирки в свете мигающего, трескучего факела-ветки.
        - Почти связалось. Подозреваю, в какой-то  лаборатории  хорошо
поработали, чтобы сделать механизм болезни невидимым  для  стандартной
технологии распознования культур. Мне это не нравится!
        Он снова проинспектировал содержимое фильтратора.
        - Логически размышляя, руководить отрядом убийц должен тот  же
человек, который все это придумал. Кто-то ведь должен  следить,  чтобы
все шло как задумано? - Кэлхаун сделал паузу,  потом  добавил  ледяным
тоном: - Я не судья,но как работник Медслужбы я должен принять меры!
        Он осторожно нажал на  плунжер  фильтратора,  ориентируясь  на
уровень красной житкости, которая в свете факела  казалась  рыжей.  На
противоположном стороне показалась прозрачная жидкость.
        - Итак, ваши врачи ничего не обнаружили. Правильно?
        - Ничего, - безнадежно вздохнул  Ким.  -  Были  проверены  все
бактерии планеты. У всех взяли образцы внутриротовой и кишечной флоры.
Норма. Ничего неизвестного они в этом анализе не обнаружили.
        - Возможно,  мутация,  -  сказал  Кэлхаун.  Он  смотрел,   как
прибавляется чистой сыворотки. - Если не  удавалось  передать  болезнь
здоровому организму...
        - Искусственное  заражение  получалось!   Введение    образцов
подопытным животным - через кишечник, слизистую, в  кровь  -  вызывало
чуму. Но мы не могли нащупать саму бактерию!
        - Кэлхаун медленно выжимал плунжер, и скоро с  чистой  стороны
оказалось более двенадцати кубиков  сыворотки,  а  с  другой  -  сухой
плотный блок спрессованной  массы  кровяных  клеток.  Кэлхаун  высосал
сыворотку шприцем.
        - Условия не стерильные, конечно,  но  придется  рисковать,  -
сказал он с кислой улыбкой. - От этой истории за световой  год  воняет
спецлабораторией. Так же, как от убийц в форме и с иммунитетом к чуме.
Чума наша была специально придумана такой,  чтобы  привести  в  полное
остолбенение врачей.
        - В полное остолбенение! - горько подтвердил Ким.
        - Значит, - предположил Кэлхаун, - чистая культура и не должна
переносить болезнь. Патогенный аппарат отсутствует в  культуре,  когда
вы его там ищете. Я помню только один  случай,  когда  Мургатройд  был
болен так же сильно, как сегодня. Ведь сегодня он был очень болен. Тот
случай мне надолго запомнился. Ну и пришлось нам попотеть!
        - Если бы я не был обречен,  -  мрачно  сказал  Ким,  -  я  бы
поинтересовался, что это за случай.
        - Поскольку вы будете  жить,  -  возразил  Кэлхаун,  -  я  вам
расскажу.  Два  организма,  отдельно   практически    безвредные,    в
присутствии друг друга вырабатывали сильнейшие ядовитые  токсины.  Это
называется синергической парой. Страшнее бризантной бомбы! И выследить
парочку было чертовски трудно.
        Он  пересек  поляну  в  обратном   направлении.    Мургатройд,
припрыгивая, следовал за хозяином, почесывая лапкой обезболенное место
на боку.
        - Вы - первая, - кратко сообщил Кэлхаун  Хелен  Джонс.  -  Это
сыворотка  для  выработки  антител.  Может  появиться  зуд,   но    не
обязательно. Вашу руку, будьте добры!
        Она обнажила жалкую исхудавшую руку. Он ввел Хелен  кубический
сантиметр сыворотки, которая - плюс корпускулы и еще  сорок  с  чем-то
элементов - бежала в последний час по венам  и  артериям  Мургатройда.
Кровяные  тельца  были  удалены  с  помощью  связывающего  вещества  и
фильтра,  а  антикоагулянт,  предотвращавший  свертывание,   аккуратно
модифицировал  остальное.  В  течении  нескольких  минут  лаб-комплекс
подготовил сыворотку  не  хуже,  чем  любой  стандартный  промышленный
комплекс. В условиях хорошей лаборатории Кэлхаун  изолировал  бы  тела
сыворотки, определил их структуру, и синтезированная вакцина спасла бы
всех  уцелевших  жертв  эпидемии.  Но  пока  в    массовом    масштабе
производство было ему не по силам.
        - Следующий! -  сказал  Кэлхаун.  -  Ким,  объясните  им,  что
происходит.
        Бородатый юноша закатил рукав и объяснил:
        - Этот укол может нас вылечить. Если нет, хуже  все  равно  не
будет.
        И Кэлхаун быстро  делал  инъекции  вакцины,  которая,  как  он
расчитывал на  основании  собственного  опыта,  должна  была  победить
неопознанную болезнь, вызванную, по его мнению, не одним  микробом,  а
синергической парой бактерий. Древесный уголь горит  медленно.  Жидкий
кислород  вообще  не  горит.  В  соединении  они  дают  взрыв   мощнее
динамитного. В медицине синергия означает, что две  отдельно  друг  от
друга  безобидные  субстанции  вместе  могут  давать  эффект   третьей
субстанции...
       - Думаю, что к утру вам станет легче, - сказал Кэлхаун, когда с
уколами было покончено. - Может быть,  вы  вообще  вылечитесь,  только
будете чувствовать слабость и голод. Тогда советую уходить подальше от
города и надолго. Возможно, готовится новое заселение и  транспорты  с
колонистами уже в пути,только прилетят они  не  с  Деттры-2.  И  очень
опасаюсь, что здоровые или  больные,  вы  попадете  в  переплет,  если
войдете в контакт с новыми, если их можно назвать, "колонистами".
       Люди молча и устало  смотрели  на  Кэлхауна.  Это  была  особая
группа больных. Они были полумертвы от голода, но  в  глазах  не  было
страдания.  Это  было  тот  особый  тип  людей,  которые    продолжают
поддерживать нить человеческой цивилизации  вопреки  инерции  человека
как расы, которые действуют по внутреннему побуждению: оно  заставляет
их делать, то что должно быть сделано. Пусть  это  выглядит  абсурдно.
Почему должны каждый день умываться  люди,  обреченные  на  смерть?  И
помогать  друг  другу  умереть  с  достоинством  -  это  уже  дело  не
интеллекта, а самоуважения. Но Кэлхаун смотрел  на  них  с  симпатией.
Именно такие люди берутся за дело в момент опасности.  Те,  что  копят
добро, предпочитают обращаться в бегство, а несознательная, неразвитая
часть населения бунтует, мародерствует.
       Теперь они спокойно и безразлично ждали собственной смерти.
       - Тому, что случилось на Марисе,  нет  прецедента,  -  объяснил
Кэлхаун. - Тысячу или более лет назад жил во Франции  один  король,  -
Франция была страной на Старой Земле,  -  который  пытался  уничтожить
болезнь проказу, подвергая казни всех, кто имел несчастье это болезнью
заразиться. Прокаженные были помехой. Они не могли работать, не  могли
нормально общаться с другими людьми, их кормили  из  милости.  Умерших
прокаженных хоронили только другие прокаженные. В общем, они  нарушали
нормальную жизнь остальных людей.  Но  здесь  происходит  другое.  Вас
хотели убить по другой причине. Ми нужно было убрать вас немедленно.
       Ким Уолпол предположил:
       - Они хотят избавиться от наших тел - это вроде санитарии.
       - Чепуха! - воскликнул Кэлхаун. - Город заражен, и эти люди  не
совершили бы посадки, если бы не знали, что им болезнь не грозит.
       Тишина.
       - Если эпидемия - спланированное преступление, то вы все -  его
жертвы и свидетели, от вас  надлежало  избавиться  до  прибытия  новых
поселенцев, не с Деттры.
       - Чудовищно, чудовищно! - хрипло прошептал темнобородый мужчина.
       - Согласен, - сказал Кэлхаун. - Но  межзвездного  правительства
пока не существует -  как  в  прошлом  не  существовало  всепланетного
правительства на Земле. И если кто-то  пиратски  отнимет  у  законного
владельца  колонизированную  планету,  не  найдется  власти,   могущей
преступника покарать. Единственный выход  -  война!  Но  кто  решиться
начать межпланетную войну? Если захватчики высадят своих поселенцев, у
них все шансы удержать планету за собой. - Он  помолчал  и  добавил  с
иронией: - Можно, конечно, убедить их в том, что они не правы.
       О чем не стоило даже помышлять. Дети  и  дикари  понимают  идею
справедливости, только если она направлена к ним. Но не понимают  идеи
справедливости, направленной на  других  людей.  И  хотя  человеческая
цивилизация распростерлась до дальних звезд, очень значительная  часть
населения оставалась цивилизованной только в  том  смысле,  что  умела
пользоваться орудиями труда. Большинство людей оставались дикарями или
детьми в эмоциональной, моральной жизни.
       - Вам придется спрятаться, - повторил Кэлхаун. -  Навсегда  или
нет - это зависит, частью, от моего везения. Мне нужно в город.  Нужно
решить очень серьезную проблему.
       - В город? - с  мрачной  иронией  сказал  Ким.  -  Но  там  все
здоровы. Они охотятся на нас для развлечения.
       - Бесполезно бороться с эпидемией, - пока не взят под  контроль
ее  источник.  На  корабле  принесшим   захватчиков,    должны    быть
руководители  и  отличная  лаборатория,  -  продолжал  Кэлхаун.  -  Вы
выздоровеете,  но  я  не  уверен,  что  данная  синергическая  пара  -
единственный вариант. У них может  оказаться  в  запасе  вторая  чума,
третья и так далее...
       Ким молча кивнул.
       - Вы сами не заразились? Не забыли сделать укол?
       - Введите мне четверть кубика,  -  попросил  Кэлхаун.  -  Этого
должно хватить.
       Ким, судя по ловкости, с  которой  была  произведена  процедура
инъекции, явно умел  обращаться  с  инъектором.  Потом  Кэлхаун  помог
остаткам группы уцелевших горожан перейти на подстилки из листьев  под
навесами - в покое и неподвижности выработанные Мургатройдом  антитела
имели больше шансов произвести полный эффект. Больные молчали. Пожилые
мужчина и женщина вежливо пожелали Кэлхауну спокойной ночи.
       Кэлхаун занял удобную позицию для всенощного бдения, Мургатройд
устроился рядом. Над полянкой воцарилась тишина.
       Но не полная - ночь на Марисе-3 была полна тихих, а иногда и не
очень тихих, звуков: со стороны  холмов  слышалось  глухое  уханье,  в
низине что-то  трещало  -  наверное,  решил  Кэлхаун,  стадо  животных
совершало ночной переход.
       Кэлхаун  размышлял,  рассматривая  некоторые  довольно  мрачные
варианты возможного развития событий. Человек, убитый стрелой, приехал
на каре. У него мог быть спутник, и этот спутник  может  пуститься  на
поиски товарища.
       Кроме того,  оставалась  еще  проблема  чумы.  Кэлхаун  пытался
срочно вывести, какая именно синергическая комбинация в крови человека
могла дать эффект прекращения усвоения кислорода. Дозы  дуального  яда
требовались минимальные... Он мог  бы  работать  как  антивитамин  или
антиэнзим, или...
       Он услышал чьи-то шаги, и рука  тронула  рукоять  бластера.  Но
причин для тревоги не было. Ким Уолпол с огромным трудом перебирался к
навесу, где лежала Хелен Джонс, и Кэлхаун услышал его шепот:
       - Как ты себя чувствуешь?
       - Не могу заснуть. Я все думаю... есть ли у нас надежда?
       Ким ничего не ответил.
       - Если мы будем жить... - с тоской сказала Хелен и замолчала.
       Ким вновь промолчал.
       Кэлхаун  почувствовал,  что  наступил  момент   заткнуть    уши
пальцами, но из соображений общей безопасности этого делать не стоило,
поэтому он пару раз кашлянул, выдав свое присутствие.
       - Кэлхаун, это вы?
       - Да. Если хотите разговаривать, то рекомендую перейти на очень
тихий шепот - мне нужно быть настороже. И  есть  один  вопрос...  Если
чума искусственная, ее нужно было как-то  начать.  За  месяц  или  две
недели до появления первых симтомов среди рабочих...  не  совершал  ли
посадки какой-нибудь корабль? Откуда угодно, любой.
       - Никаких кораблей не было, - сказал Ким. - Никаких.
       Кэлхаун наморщил лоб.  Цепочка  выводов  казалась  безупречной.
Хелен что-то тихо сказала. Ким ответил, потом сказал громче:
       - Хелен мне напомнила - незадолго до начала  чумы  над  городом
прокатился странный гром, где-то за неделю-две до начала эпидемии. Все
проснулись, весь город. Раскаты удалились за горизонт,  и  метеорологи
не смогли объяснить, что это было.
       Кэлхаун молча размышлял. Мургатройд плотнее прижался к хозяину.
Вдруг Кэлхаун щелкнул пальцами.
       - Вот оно! Вот где весь фокус! Ответов у меня пока  нет,  но  я
знаю, какие вопросы задавать! И кажется, я знаю, где их задавать.
       Он,  успокоившись,  сел.  Мургатройд  заснул.  Доносился  шепот
голосов с той стороны,  где  сидели  Ким  и  Хелен.  Кэлхаун  еще  раз
рассмотрел проблему, стоявшую перед ним. Чума, судя по всему,  вызвана
парой вирусов. Распыление было совершено с ракетного корабля, имевшего
крылья для атмосферного  полета.  Сделав  круг  над  городом,  корабль
сбросил замороженные гранулы с культурой вирусов. Гранулы растаяли, не
оставив улик,  окутав  город  облаком  заразы.  Корабль  удалилися  за
горизонт, а потом, на ракетных двигателях - на орбиту, прочь от  места
преступления. Вошел в овердрайв и отправился домой.
       Ждать результатов злодеяния...
       Кэлхаун  чувствовал  ледяную  злость.  Используя  такой  прием,
преступники могут паразитировать за счет других  обитаемых  Миров  Они
могут захватить любую планету, и  никто  не  сможет  воспротивиться  -
захваченная планета будет бесполезной для  всех,  кроме  преступников.
Она перейдет в их владение.
      События на Марисе-3 могут быть только пробой  сил,  после  чего
планета-убийца начнет распространять по всей обитаемой Галактике  свои
смертоносные щупальца!
      Кроме  того,  необходимо  было  принять  во  внимание  еще  две
проблемы.  Первая  -  что  будет  с  людьми,  рядовыми  членами    той
цивилизации, которая  начнет  экспансию  за  счет  уничтожения  других
звездных колоний? И вторая...
      - Полевые испытания, - хладнокровно подвел итог Кэлхаун, -  они
могут провести ценой убийства одного рядового сотрудника Медслужбы. Но
в  серьезном  масштабе  ничего  не  получится,  если  сначала  они  не
уничтожат всю Медслужбу. Нет, мне это чрезвычайно не нравится.

                        ГЛАВА 5

       "В очень большой степени естественные науки пpедставляют собой
       осмысленный  pезультат  наблюдений.  В  области   человеческого
       поведения  наблюдений  достаточно, но  успехи  в  их осмыслении
       малочисленны. Hапpимеp, человек, как и дpугие  живые  создания,
       подчиняется  законам  экологических  систем.   Hо    часто    в
       заблуждении он считает, что система состоит из  существ,  в  то
       вpемя как она состоит из действий этих существ.  Часть  системы
       не  может  влиять  на  дpугую  часть,  не  испытывая  обpатного
       воздействия.  Поэтому  очень  глупо  -  и  заблуждение  это  на
       удивление шиpоко pаспpостpанено -  считать  общество  пассивной
       системой. Такой индивид может  вообpазить,  что  ему  позволено
       все, а на  самом  деле  pеакция  не  менее  энеpгична,  чем  ее
       пpичина,  и  сфокусиpована  не  менее  четко.  Более   того..."
                    Фитцджеральд. "Вероятность и поведение человека"

       Спустя час после восхода pюкзак Кэлхауна  опустел.  Еды  в  нем
больше не было. Пpоснувшись, люди начали  испытывать  волчий  аппетит.
Дыхание замедлилось до  ноpмы, пульс больше не колотил молотом,  глаза
пpиобpели живой блеск. Hо тепеpь они  чувствовали,  что  находятся  на
сеpьезной стадии голодания. Мозг тепеpь получал достаточно  кислоpода,
обмен  веществ  веpнулся  на  ноpмальный  уpовень,и  люди  начали    в
пеpеносном смысле умиpать от голода.
       Кэлхаун взял на себя pоль поваpа. Он отыскал по указаниям Хелен
pучей,и  пока  люди  сосали  таблетки  глюкозы  и  голодными   глазами
наблюдали за манипуляциями Кэлхауна, пpинес воды. Он сваpил бульон  из
концентpата - их желудки пока дpугой еды выдеpжать не могли.
       Он смотpел,  как  они  едят.  Пожилая  паpа  делала  аккуpатные
глотки, поглядывая дpуг на дpуга.Шиpокоплечий мужчина с  боpодой  едва
сдеpживал себя, чтобы не пpоглотить поpцию одним глотком. Хелен, вpемя
от  вpемени  пpоглатывая  ложку  бульона,  коpмила  стаpика,   котоpый
подняться уже не мог. Ким ел молча, в мpачной задумчивости.
       Вскоре бульон оказал  воздействие,  пациенты  чудесным  образом
преобразились. Было уже позднее утро.
       Кэлхаун отвел в сторону Кима.
       - За ночь я приготовил еще порцию сыворотки,  - тихо сказал он.
- Вы,  несомненно,  встретите других беглецов.  Постарайтесь растянуть
запас - вам я вводил большие дозы. Возможно, хватит половины кубика на
человека.
       - А вы? - с тревогой спросил Ким.
       Кэлхаун пожал плечами.
       - Если нужно,  то права у  меня  громадные.  МЫ  имеем  дело  с
величайшей для   галактической   цивилизации   опасностью.   Я  должен
немедленно заняться этой проблемой.
       - Их там много, и эти убийцы вооружены, - хрипло сказал Ким.
       - Они меня но особенно  волнуют,  -  сказал  Кэлхаун.  -  Нужно
добраться до  человека  в центре паутины,  который дергает за нити.  У
него могут быль в запасе другие варианты штаммов.  Если  испытание  на
Марисе-3 только испытание нового способа завоевания планет...
       - Но они вас убьют!
       - Правильно,  согласился  Кэлхаун.  - Но на моей стороне больше
благоприятных случайностей, я работаю вместе с природой, а они против.
И как работник Медслужбы, я обязан создать эффективный карантин. Скоро
сюда прилетит транспорт.
       Тон Кэлхауна  был  спокоен  и  деловит.  Ким  Уолпол  изумленно
смотрел на врача.
       - Вы... хотите их остановить?
       - Буду стараться. Правила карантина весьма жесткие.
       - Вас убьют, - повторил Ким.
       Кэлхаун сделал вид, что не расслышал.
       - Теперь еще одно. Убийца нашел вас, двигаясь вдоль ручья.
       Он сообразил,  что вам нужна вода.  Он отыскал ваши следы и  по
ним вышел на лагерь. Таким же способом вы найдете и других скитальцев.
Передайте им об опасности.  И...  оружие.  Достаньте как можно  больше
оружия, лучше современного. Я вам оставлю бластер.
       - Кажется,  - сквозь зубы процедил Ким,  - теперь я  знаю,  как
добыть оружие.  Следы на берегу ручья,  говорите... Теперь я знаю, что
делать.
       - Отлично,  - согласился Кэлхаун.  - Вскоре ваш организм начнет
вырабатывать собственные антитела.  В случае суровой необходимости  вы
можете передавать  их  больным - приложите к коже раскаленный предмет,
потом извлеките   из   волдыря   жидкость.    В    местах    поражения
концентрируются антитела.  Не  гарантирую,  что  способ сработает,  он
часто он помогает.
       Он сделал паузу. Ким хрипло спросил:
       - А вы? Чем мы могли бы вам помочь?
       - Хочу кое-что у вас спросить...
       Кэлхаун вытащил фотоснимки города,  сделанные через электронный
телескоп корабля.
       - В городе должна быть лаборатория. Покажите на снимке, где она
находится.
       Уолпол объяснил,  и Кэлхаун остался доволен. Потом Ким сказал с
яростью:
       - Но чем еще мы можем помочь?  Скоро к нам  вернутся  силы,  мы
добудем оружие.
       Кэлхаун одобряюще кивнул.
       - Да.  Если  заметите  в  городе  дым  и у вас будет достаточно
вооруженных мужчин и наземный кар, отправляйтесь на вылазку. Но только
скрытно, осторожно.
       - Если вы подадите сигнал,  мы придем, - сказал Ким. - Неважно,
сколько нас будет. Мы придем.
       - Отлично,  - сказал Кэлхаун.  Он  не  мог  требовать  каких-то
обязательств от этих ослабленных голодом людей.
       Он забросил  на  плечо  свой  похудевший  рюкзак   и   бесшумно
скользнул в  густые  заросли  на  краю  поляны.  Он пробрался к ручью,
прозрачному ледяному  ключу,  бравшему  начало  в  неведомой   глубине
подземного водоносного горизонта,  и двинулся вдоль русла.  Мургатройд
бежал рядом,  стараясь не намочить лапы:  он ужасно  не  любил  мочить
лапы. Вскоре,  когда  густой подлесок начал вплотную подходить к воде,
Мургатройд начал хныкать.  Кэлхаун подобрал тормала с земли и  посадил
на плеча.  Мургатройд  благодарно  вцепился  коготками  в  куртку - он
обожал, когда его сажали на плечо или брали на руки.
       В двух милях ниже по течению они наткнулись но новое поле. поле
было засажено громадным гибридом свеклы,  ботва доходила  Кэлхауну  до
плеч, и  он  наслаждался зрелищем бело-голубых цветов.  Цветы,  как он
определил, были из семейства белладоновых,которая все еще  применялась
в медицине.  Только  выкопав  один  образец,  он  обнаружил,  что  это
клубневое растение.  Но овощ был еще незрел,  хотя  и  достигал  шести
дюймов в длину. Мургатройд отказался к нему притронуться.
       Кэлхаун печально   размышлял   над    ограниченностью    сугубо
специализированной подготовки,    когда   поле   кончилось.   Началась
автострада. Как и все  остальное  на  этой  планете,  она  производили
угнетающее впечатление. Люди, для которых она была построена, так и не
высадились в порту.  Но сейчас Кэлхауна  больше  интересовал  наземный
кар, который  он  обнаружил рядом с небольшим мостиком,  переброшенным
через ручей.
       Ключ, взятый  у мертвого захватчика,  подошел к замку.  Кэлхаун
забрался в машину и поманил Мургатройда на сидение рядом.
       - Такие типы,  как убитый мною преступник, Мургатройд, - сказал
он, -  мало  что  значат  сами  по  себе.  Они  всегда  лишь  мускулы,
исполнители приказов.  Такие  люди  любят  убивать беспомощных людей и
мародерствовать. Здесь им грабить нечего, и они начинают скучать. Меня
больше всего  беспокоит  человек,  который  придумал эту чуму и привел
план в действие. Вот с его стороны я ожидаю массу неприятностей.
       Кар уже направлялся к городу.
       До города было добрых двадцать миль,  но они  не  встретили  ни
одной машины. Вскоре перед ними развернулась панорама горда, и Кэлхаун
внимательно осмотрел  открывшуюся  картину.   Город   был   прекрасен.
Пятьдесят поколений архитекторов на множестве планет играли с бетоном,
камнем, стеклом и сталью,  нащупывая формулы совершенства.  Этот город
был приближением к совершенству Здесь были белоснежные башни, словно в
гнездах, нежившие в окружении зелени низкие здания.  По воздуху парили
мосты переходов,  грациозно  изгибались автострады,  пустовали овалы и
прямоугольники посадочных площадок и стоянок.  Царила полная тишина  и
неподвижность.
       Гармонию нарушала только посадочная решетка, кружево из могучих
стальных балок  полмили  в  высоту  и милю в диаметре.  Балки оплетала
паутина медной проволоки.  Внутри решетки Кэлхаун увидел  корабль,  на
нем совершили   высадку   преступники.   Корабль   уверено  стоял  на
опорах-стабилизаторах внутри  огромной  конструкции,  в  сравнении   с
которой он казался карликом.
       - Человек,  который нам нужен,  должен быть внутри  корабля,  -
сказал Кэлхаун.  -  Внутренний  и  наружный  люки у него задраены,  от
внешнего мира он защищен шестидюймовой броней  из  бериллиевой  стали.
Трудновато пробить  скорлупу  такой толщины.  И ему,  должно быть,  не
по себе.  Интеллектуалы всегда чувствуют себя не  в  своей  тарелке  в
компании тупых  убийц.  Проблема в том,  как заставить его выти наружу
или пригласить нас в гости. Это дело трудное.
       - Чи! - с сомнением сказал Мургатройд.
       - Но мы справимся, - обнадежил его Кэлхаун. - Как-нибудь!
       Он разложил  снимки.  Ким  Уолпол,  который  очень  хорошо знал
город, будучи  одним  из  его   строителей,   объяснил,   куда   нужно
направляться. Киму   были   известны   даже  скрытые  от  постороннего
служебные магистрали и переходы.
       - Наши  приятели-бандиты  не  станут  снисходить  до  служебных
улочек и переходов,  - объяснил Кэлхаун Мургатройду.  - Они себя  мнят
аристократами, покорителями,  хотя  требовалась  от них работа простых
убийц. Интересно,  что  за  свинья  управляет  планетой,  откуда   они
прибыли?
       Он спрятал снимки и повел трофейный кар к городу. Неподалеку от
городской черты   он   свернул  на  боковое  ответвление  от  основной
магистрали. Боковая дорога первоначально предназначалась для  ввоза  в
город продуктов  с  ферм и полей.  функции ее были чисто утилитарные и
потому очень быстро она нырнула в специальный туннель, проходивший под
парками и улицами,  вводя в служебное пространство города.  Поднимаясь
на поверхность, дорога шла между рядами простых неокрашенных ворот, за
которыми находились  пункты  сбора  отходов.  после  обработки  отходы
должны были вывозиться на поля для удобрения.  Город  был  спланирован
очень умно.
       Ведя кар по пустой гулкой дороге-тоннелю,  Кэлхаун только  один
раз заметил  другой  кар,  высоко  вверху,  на паутинном мостике между
двумя башнями.  Наверняка никто из пассажиров не  наблюдал  за  серыми
невзрачными нитями служебных магистралей внизу.
       Операция по проникновению  в  город  оказалась  очень  простой.
Кэлхаун затормозил у высокого здания под прикрытием балкона-навеса. Он
вышел из машины,  открыл ворота и  въехал  в  огромную  пещеру  крытой
стоянки на  цокольном уровне,  потом затворил ворота.  Он был в центре
города, и его появление все еще оставалось  незамеченным.  Было  около
трех часов дня. Возможно, начало четвертого.
       Он поднялся по новенькой лестнице,  вышел  в  холл.  Здесь,  на
стенах из стекла,  были созданы специальные узоры,  менявшиеся по мере
того, как посетители проходили мимо.  Были лифты.  Но Кэлхаун даже  не
попытался воспользоваться одним из них.  Он повел Мургатройда вверх по
спирали аварийной рампы,  устроенной на случай неприятностей с лифтом.
Они поднимались все выше и выше, а Кэлхаун отсчитывал этажи.
       На пятом этаже появились признаки недавнего  пребывания  людей.
Остальные этажи  покрывал  густой  слой пыли.  Именно здесь находилась
лаборатория, где обреченные врачи пытались выяснить причину болезни  и
создать против  нее  лекарство.  Кэлхаун  увидел  подносы с пробирками
пробных культур,  высохших,  мертвых.  Перевернутый стул. Наверное, во
время обыска перевернулся,  когда захватчики искали случайно уцелевших
жителей города.
       Он нашел   кладовую.   Мургатройд   ярко   блестевшими  глазами
наблюдал, как Кэлхаун роется на полках...
       Наконец, скрепя   сердце,  Кэлхаун  отобрал  нужные  препараты.
Декстретил и полисульфат.  Один  -  огнеопасное  и  вредное  вещество.
Второй - с максимально допустимой дозой приема, указанной на этикетке,
и с  названиями  нейтрализующих  средств.  Кэлхаун   отсчитал   нужное
количество флаконов.
       Мургатройд протянул лапку - поскольку Кэлхаун что-то  нес,  ему
тоже хотелось идти с грузом.
       Они опустились вниз.  Снаружи тем временем уже  начался  закат.
Кэлхаун снова отправился на поиски и наконец отыскал то,  что ему было
нужно - вихревой  пистолет,  стреляющий  кольцами  распыленной  в  дым
краски. Диаметр кольца покрытия варьировался от нескольких дюймов,  до
трех футов.
       Кэлхаун самым тщательным образом вымыл пистолет. Потом наполнил
резервуары декстретилом.   Пустые   флаконы   спрятал   подальше    от
посторонних глаз случайного гостя.
       - Эти фокусом,  - заметил он,  - поднимая вихревой пистолет,  -
обезвредили одного  ненормального,  который  носил  в  кармане  бомбу,
защиту от воображаемой опасности.  Бомба могла уничтожить всех людей в
радиусе четверти мили.
       Он похлопал себя по карманам.
       - Итак,  на  охоту!  С  распылителем  и  запасом  полисульфата,
которого хватит на укол  всякому,  кого  удастся  сбить  с  копыт.  Не
слишком эффективно, а? Но с бластером вообще бы ничего не вышло.
       Он взглянул в окно на вечернее небо.  Сумерки уже почти перешли
в ночь.  Кэлхаун вернулся в воротам на служебную дорогу. выйдя наружу,
он аккуратно затворил за собой ворота.  Сверяясь  с  фотоснимками,  он
начал искать дорогу к посадочной решетке:  именно там должен быть штаб
захватчиков.
       Было уже совсем темно,  когда он начал карабкаться по служебной
лестнице другого здания,  в которое  проник  через  подвал.  Это  была
центральная станция связи города.  Именно здесь должны были захватчики
сконцентрировать управление операцией уничтожения  остатков  населения
Мариса-3. Пульт-распределитель  показывал,  в каких квартирах работали
визифоны.Убийцы засекали направление сигнала,  номер и отправляли туда
пару человек.  Даже  после  первой  ночи  в  городе  могли  оставаться
отдельны уцелевшие,  понятия не имевшие о том,  что  произошло.  И  на
смертоносной страже  должен  был  кто-то оставаться,  на случай,  если
умирающий постарается вызвать знакомых, чтобы утешиться хотя бы звуком
голоса еще живого человека.
       У пульта в самом деле был  дежурный.  С  распылителем  наготове
Кэлхаун бесшумно двинулся вперед. Мургатройд бесшумно ступал следом.
       У самой двери в комнату Кэлхаун приготовил необычное  оружие  к
действию. И вошел в комнату.
       На стуле перед пультом дремал  человек.  Когда  Кэлхаун  вошел,
человек потянулся и зевнул.
       Кэлхаун выстрелил  в  него  вихревыми   кольцами   распыленного
лекарства. Кольца  состояли  из кружащихся в вихре частиц декстретила,
средства для наркоза,  выделенного из этилхлорида примерно двести  лет
назад и  до  сих пор не превзойденного по своим качествам.  Первое иго
достоинство -  малейшее  количество  вещества  в  воздухе   заставляло
дыхательные мышцы    судорожно    сокращаться.   втягивая   в   легкие
дополнительный воздух.  Второе - подобно древнему этилхлориду, это был
самый сильный и быстродействующий анестетик из всех известных.
       Человек у пульта увидел Кэлхауна.  Запах  декстретила  коснулся
его ноздрей, он громко втянул воздух носом.
       И упал без сознания.
       Кэлхаун терпеливо    подождал,   пока   декстретил   достаточно
рассеется. У декстретиловых паров имелось уникальное  свойство  -  при
комнатной температуре его пары быстро поднимались вверх. Кэлхаун сразу
же, как  только  декстретил  освободил  путь,  приготовив  инъектор  с
полисульфатом, бросился  к  лежавшему  на полу преступнику и склонился
над ним.
       Потом, повернувшись,он  покинул комнату.  Мургатройд маршировал
позади.
       Уже в коридоре Кэлхаун сказал:
       - Между нами,  коллегами,  говоря,  не стоило этого делать.  По
приходится к   стандартным   процедурам   подключать   психологическое
воздействие. Во всяком случае, его отсутствие на посту должны заметить
раньше, чем любого другого.  У него есть функция, и если он перестанет
ее выполнять, это заметят очень быстро.
       - Чи? - с деловым видом спросил Мургатройд.
       - Нет, он не умрет. Он нам такую свинью не подложит.
       Снаружи уже была ночь. Когда Кэлхаун вышел наружу - в комнате с
пультом он ни к чему не прикасался,  чтобы не  вызвать  подозрений,  -
было уже  совсем темно.  Сияли яркие звезды,  а улицы и проспекты были
темны. Мургатройд, ненавидевший темноту, протянул пушистую лапку и для
уверенности взял Кэлхауна за руку.
       Кэлхаун двигался молча,  а  шаги  Мургатройда  были  совершенно
бесшумными. Город,  в котором никогда не жили люди,  вызывал ужасающее
ощущение, Спящие города имеют в себе нечто призрачное,  потустороннее,
даже если их улицы освещены. в них есть что-то безумное, они похожи на
мертвое тело,  не получившее души и теперь  ждущее  чего-то  ужасного,
демонического, что войдет и даст видимость жизни.
       Захватчики, вне сомнений,  тоже  ощущали  неприятную  атмосферу
опасности: очень  скоро  Кэлхаун  услышал  пьяные  голоса  и осторожно
последовал к источнику  шума,  к  единственному  освещенному  окну  на
первом этаже  в  доме  на  очень  узкой длинной улице.  Почти вплотную
уходили к  полоске  неба   небоскребы.   Звездная   полоска   казалась
бесконечно далекой. Мертвая, бормочущая эхом тишина была оглушительнее
любого грома. Казалось, барабанные перепонки вот-вот лопнут.
       В тесной,  очень  ярко  освещенной  комнате,  создавая  иллюзию
жизни, весело распевала пьяная компания.  Со  всех  сторон  подступала
неподвижность и  тишина,  поэтому  они  создавали  иллюзию  веселости,
разжигая собственное веселье многочисленными бутылками спиртного. Если
питья было  достаточно  много,  иллюзия веселья создавалась достаточно
сильная. Но шум этот был до жалкого крошечной светлой нитью в  мрачном
полотне ночного  молчания  города,  снаружи, где  замерли Мургатройд и
Кэлхаун, звук пьяных голосов имел оттенок иронии.
       - Эти типы могут нам пригодиться,  - холодно сказал Кэлхаун.  -
Но их слишком много.
       Вместе с Мургатройдом он двинулся дальше. Заранее ознакомившись
с местными  созвездиями,  он  теперь  знал,  что  движется  в  сторону
посадочной решетки.  Все шло,  как и было задумано. Вихревые кольца из
распылителя отправили в обморок дежурного у пульта  связи.  Потом  ему
был введен    полисульфат.   Эта   комбинация   напоминала   сочетание
магнезиевого сульфата и эфира,  применявшееся еще столетия тому назад.
Полисульфат в сочетании с декстретилом делал состояние анестезии более
устойчивым и легко прерываемым,  и,  хотя погруженный в сон с  помощью
полисульфата человек мог оставаться в беспамятстве несколько дней,этот
вид наркоза был безопаснее любого другого.
       Кэлхаун сделал    процесс   обратным.   Он   сначала   погрузил
преступника в бессознательное состояние с помощью  декстретила,  потом
ввел дозу  полисульфата,  способную  держать человека под наркозом три
дня. И оставил лежать.  Когда остальные обнаружат своего товарища, они
обеспокоятся, но никогда не заподозрят, что кома, в которую погрузился
их товарищ, - результат вражеской вылазки. Они решат, что он заразился
чумой, поскольку  кома - последняя стадия чумы,  которую они напустили
на планету.  И  они  испугаются:  ведь  себя  они  считали   полностью
иммунными. Они  запаникуют,  ожидая  скорой  смерти.  И  если появятся
другие жертвы комы,  эффект усилится многократно,  вылившись в  полную
дезорганизацию захватчиков.
       За его спиной в темноте уличного ущелья с единственным световым
квадратом окна хлопнула дверь.  Кто-то вышел из комнаты наружу,  потом
еще один.  За ними - третий.  Они брели вдоль  улицы,  напевая  что-то
пьяными неуверенными голосами,  такими же тупыми,  как их пьяные шаги.
Эхо детонировало  тишину  между  высоких  стен.  Эффект  был  до  жути
потусторонний.
       Кэлхаун спрятался   в   проеме   ближайшей   двери   и   поднял
пистолет-распылитель. Когда  трое  пьяных оказались напротив него,  он
увидел, что они для устойчивости держатся  за  руки.  Один  из  пьяных
ревел невпопад  куплеты  разухабистой  песни,  двое  других  время  от
времени ему  подтягивали.  Потом   один   обиженно   запротестовал   и
остановился. С ним вместе остановились остальные.  Троица, покачиваясь
на нетвердых ногах,  затеяла путанный спор.  Кэлхаун поднял тупое рыло
пистолета и   нажал  на  рычажок  спуска.  Невидимые  вихревые  кольца
декстретиловых паров понеслись к тройки пьяных преступников.  Раздался
громкий общий вздох, потом три бесчувственных тела рухнули на покрытие
тротуара, а Кэлхаун,  не теряя времени,  быстро сделал все,  что нужно
было сделать.
       Вскоре один пират лежал на тротуаре в коме, отлично имитирующей
состояние заболевших. Взвалив на плечи второго, Кэлхаун с Мургатройдом
поспешно удалились   в   направлении   посадочной   решетки.    Третий
преступник, раздетый   до   белья,  ждал,  когда  его  через  день-два
обнаружат.

                         Глава 6

               Совершенно  неправильно  называть  "игроком"  человека,
       который использует вероятностные таблицы, чтобы делать  ставки,
       обеспечивающие  ему  благоприятный  процент  возвратности.  Еще
       более неправильно  называть  "игроком"  жулика.  Он  вообще  не
       играет в точном смысле этого слова.
               Истинным игроком является только тот, кто идет на риск,
       не взирая на соотношение  вероятностей  выигрыша  и  проигрыша,
       который действует по интуиции, пользуясь здравым  размышлением,
       не принимая во  внимание  законов  вероятности.  Он  игнорирует
       факт, что результат любого поступка зависит от  случайности.  В
       этом смысле преступник - истинный игрок. Он всегда уверен,  что
       случай не помешает  ему  осуществить  задуманное.  В  настоящее
       время мы не имеем статистического анализа преступлений, которые
       мог бы показать нам преступление как акцию, на которую  решится
       среднеблагоразумный человек. Эффект  чистой  случайности  может
       быль просто ошеломляющим..."
                    Фитцджеральд. "Вероятность и  поведение человека"

       Ночной мир  Мариса-3  океаном  жизни  окружал молчаливый остров
города, где улицы и здания источали безмолвие.  Лишь отрытая небу,  не
стиснутая стенами природа за пределами города пела гимн звездам.
       Кэлхаун, устроившись в удобном месте,  начал ждать.  С ним  был
мургатройд и  бесчувственное  тело  пирата.  Кэлхаун не знал,  сколько
времени понадобиться провести в ожидании, но был уверен, Что появление
симптомов чумы  у  человека,  который должен быть к ней невосприимчив,
даст результаты.И дежурного из центра связи принесут именно к кораблю,
на боту  которого  должна  находиться лаборатория и тот,  кто придумал
чуму.
       Кэлхаун ждал  терпеливо.  У  него был наготове еще один пират в
состоянии поддельной комы,  и Кэлхаун затаился в тени массивной  опоры
посадочной решетки. Мургатройд сидел рядом, стараясь держаться поближе
к хозяину.  Тормалы были активны днем, но темнота их подавляла и, если
рядом не было Кэлхауна, Мургатройд обычно начинал хныкать.
       Над головой нависали парящие арки  посадочной  решетки.  Здание
диспетчерской, откуда  управлялась  решетка,  растянулось  на  полмили
неподалеку от того места,  где Кэлхаун устроил засаду.  Глаза его  уже
привыкли к темноте,  а в ста ярдах стоял большой шарообразный корабль,
принесший на Марис-3 банду преступников.
       Было тихо, не считая хора насекомых, певших небу обычную ночную
серенаду. Эффект был замечательный. Кэлхаун с наслаждением вслушивался
в перебивавшие серенаду низкие,  басовитые,  как у органа,  звуки.  Их
сменяли трели,  прозрачные,  текучие, как вода в ручье. Интересно, кто
производил их - зверь, птица, рептилия?
       Ждать было легко. Все, что произошло на Марисе-3, было Кэлхауну
практически ясно.  Части  мозаики  встали  на свои места.  Похоже,  он
теперь хорошо знал не только то,  что произошло здесь,  но и что может
произойти на  других  планетах,  если  операция  на  Марисе-3 окажется
успешной.
       В космосе   доже  преступления  имеют  подчеркнуто  утилитарную
природу. И законы природы нарушаются,  чтобы  совершить  преступление.
Например, можно   построить   звездолет  с  атмосферными  крыльями.  В
пространстве или в овердрайве крылья кораблю не нужны. Но крылья очень
пригодятся, если кто-то задумал тайно проникнуть в атмосферу ничего не
подозревающей планеты.
       Такой крылатый  корабль  может спокойно разбросать над планетой
замороженные капсулы так,  что ветер разнесет облако на многие мили, и
высота распыления  будет выбрана таким образом,  чтобы зона заражения
была наибольшей.  И   тогда   на   многие   квадратные   мили   почва,
растения,воздух, здания    -    все    будет    пропитано   невидимыми
возбудителями болезни. И начнется чума.
       Человек нарушал законы природы.  Он создал чуму,  составил план
эпидемии, в безоблачном небе однажды прокатился гром, и начали умирать
люди. Потом  появилась  команда бандитов - проверить,  все ли идет как
было задумано.  Теперь они  ждали,  пока  прилетят  новые  колонисты,,
займут похищенную   у   законного  владельца  планету.  Если  прибудут
корабли  с Деттры-2,  захватчики не уступят планету.  Да  и  для  всех
людей она  теперь была бесполезна.  Если колонисты с Деттры высадятся,
они начнут умирать.  Только планета,  Захватившая  Марис-3,  могла  ее
использовать. Да, кому-то этот план казался стопроцентно надежным.
       Кэлхаун до  боли,  до  скрипа  сжал  зубы.  Организаторы  этого
преступления могут пойти и дальше...
       В темноте городской ночи вспыхнул  движущийся  огонек.  Кэлхаун
тут же насторожился.  Это были фары кара,  мчавшегося по шоссе. Огонек
исчез за одним из высотных зданий.  Появился снова.  Пересек  высотный
мост между небоскребами,  снова исчез, снова появился. Свет становился
все ближе,   наконец   ударил   в   глаза. Машина   прошелестела    по
утрамбованному грунту  посадочной  площадки  под  решеткой,  скрипнули
тормоза, зашипели о грунт покрышки:  машина остановилась  у  здания  с
пультами и  трансформаторами.  Фары  остались  включенными.  Из кабины
выскочили люди, бросились к двери в здание. Голосов Кэлхаун не слышал.
Несколько минут  спустя  группа  людей высыпала из здания,  столпилась
вокруг кара.  Несколько секунд - и кар умчался прочь,  подпрыгивая  на
неровностях: он мчался к кораблю.
       Кар остановился всего в сотне ярдов от засады Кэлхауна. В свете
фар искрился огромный серебристый пузырь корпуса звездолета. Человек в
машине крикнул:
       - Откройте, откройте! Человек заболел! Похоже, у него чума!
       Никакого признака,  что его услышали.  Другой мужчина заколотил
по металлу люка.
       Из наружного громкоговорителя спросили:
       - В чем дело? Что за шум?
       Ответил хор растерянных голосов,  но динамик над люком резко их
оборвал и  начал  диктовать  приказы,  каждый  из  которых Кэлхаун мог
предсказать с абсолютной точностью.
       Голос из громкоговорителя сказал:
       - Чепуха! Внесите его сюда!
       Люк с   хрустом   отворился,   опускаясь,  открывая  проход  и,
одновременно образуя  трап  для  подъема  в  корабль.  Люди   вытащили
неподвижное тело  товарища  из  кара.  Полунеся,  полуволоча его,  они
поднялись и исчезли в люке.
       Вскоре преступники  вышли  обратно.  Один явно дрожал.  Хриплый
голос сказал свирепо:
       - Ему нужно разобраться!  Не может быть, чтобы это было чума. У
нас прививки.  Просто обморок или что-то еще.  И хватит паники, словно
мы уже при смерти.  Все по местам!  Займитесь своими обязанностями! На
всякий случай, я сделаю общую проверку.
       Кэлхаун с  удовлетворением  выслушал этот разговор.  Внутренний
люк закрылся,  но наружный оставался опущенным.  Трап же был опущен до
самого грунта.  Кар, задержавшись у здания контроля, высадил несколько
пассажиров и мгновенно умчался в ночь, в ту сторону, откуда явился.
       - Это тот, которого мы обработали первым, - сухо сказал Кэлхаун
Мургатройду. - Впечатление неблагоприятное.  Они еще надеются, что это
просто случайность.  Посмотрим, что будет дальше. Начальник собирается
сделать перекличку. Скоро он обнаружит кое-что волнующее.
       - Чи, чи! - тихо пискнул Мургатройд.
       Снова неподвижность и тишина, не считая ночных песнопений из-за
черты города.  Теперь Кэлхаун услышал кое-что новое - басовитые удары,
словно звук больших барабанов.
       Полчаса спустя  показался  свет  у  здания контроля,  открылись
невидимые двери,  прямоугольник света упал на землю.  Минуту спустя по
шоссе заскользил огонек фар.
       - Ага!  -  довольно  хмыкнул  Кэлхаун.  -  Они  нашли  типа  на
тротуаре.  Возможно,  донесли  и  о  двоих  отсутствующих.  Один лежит
позади тебя, Мургатройд. Сейчас они должны испытывать не только легкое
беспокойство.
       Кар пересек круг посадочной площадки, завизжали тормоза. Темные
силуэты уже ждали. Несколько секунд, и кар направился к трапу. Хриплый
голос пропыхтел:
       - Вот еще один! Мы его сейчас внесем!
       Голос из динамика менее уверено сказал:
       - Хорошо.  Но  у  первого нет никакой чумы.  Обмен веществ идет
нормально. Он просто потерял сознание!
       - Но мы нашли другого! С ним то же самое!
       Темные силуэты поднялись по узкому трапу, волоча бесчувственное
тело. Несколько минут спустя они вышли наружу.
       - Он не смог  вернуть  в  сознание  первого,  -  сказал  кто-то
нерешительно. - Мне это не нравится.
       - Он же сказал, это не чума!
       - Если  он  сказал,  значит,  ему лучше знать!  - добавил голос
человека, явно привыкшего,  чтобы ему подчинялись.  - Ему лучше знать!
Он сам эту чуму придумал!
       Кэлхаун чуть улыбнулся и сказал себе: "Ага!"
       - Но... слушай... - снова заговорил испуганный. - Тут в городе,
когда мы сели,  были врачи.  Вдруг кто-то  успел  убежать  и  придумал
какой-нибудь микроб... и теперь они выпустили его на нас...
       Решительный голос  оборвал  сомневающегося.  Несколько  человек
заговорили. перебивая  друг  друга,  и  ничего  разобрать было нельзя:
преступники явно потеряли самоуверенность и покой. Им, естественно, не
пришло бы  в  голову,  что кто-то может вести против них биологическую
войну, если  бы  они  сами  не  были  участниками  такого   микробного
нападения. Они  не боялись бактерий,  пока дело шло в из пользу,  пока
погибали люди на другой стороне.  Но теперь  кто-то,  похоже,  обратил
против них  их  собственное оружие,  и иммунитет от чумы не казался им
гарантированным. У кое-кого из межпланетных бандитов  начали  трястись
поджилки.
       Кар помчался прочь,  надолго остановился у контрольного пункта.
Там шел горячий спор, возбужденные голоса доносились даже до Кэлхауна.
Потом кар уехал.
       Кэлхаун выждал  еще  двадцать  минут,  которые  ему  показались
бесконечными. Потом он нагнулся над  человеком,  которого  притащил  с
собой. С третьего бандита,  оставленного в одном белье, Кэлхаун стащил
форму. Сейчас она была на нем.  Второго  бандита  Кэлхаун  взвалил  на
плечо.
       - Попробуем  получить  приглашение  на  борт  корабля,  в   его
лабораторию. Пошли, Мургатройд!
       Он зашагал к неподвижному серебристому шару корабля.
       Шар гигантской  выпуклой  стеной нависал над ним.  Наружный люк
все еще  был  опущен  в  виде  трапа.  Кэлхаун  каблуком  постучал  по
металлической плите,  и  вошел  в  тесный  шлюз.  Потом забарабанил во
внутренний люк:
       - Еще один! - крикнул он. - Тоже без сознания, как и остальные!
Что мне с ним делать?
       Внутри шлюза должны быть микрофоны,  такие же,  как снаружи. Но
отсюда Кэлхауна не услышат у диспетчерской.  Кэлхаун старался  придать
голосу убедительное звучание: паника, недоумение.
       - Уже третий, без сознания! Что мне делать?
       - Погоди! - недовольно приказал металлический голос из динамика
на стене.
       Кэлхаун начал ждать.
       За внутренним люком послышались шаги,  он  отворился,  и  голос
проскрипел:
       - Вноси его!
       Человек, открывший  замок  люка,  повернулся  к  ним спиной,  и
Кэлхаун вслед за ним пошел по коридору  в  глубь  корабля.  Мургатройд
робко семенил   рядом.  Люк  щелкнул,  автоматически  закрылся  за  их
спинами. Человек в белом лабораторном халате,  шаркая,  шагал впереди.
Он был  невысокого  роста  и  немного  хромал.  Едва ли его можно было
назвать хорошо сложенным.
       Кэлхаун прикрывал  пистолет-распылитель перекинутым через плечо
бандитом и тревожно  прислушивался  -  не  раздастся  ли  какой-нибудь
посторонний звук? Нет ли на борту другого человека?
       У тощего скрюченного человечка в белом халате было  собственное
место в социальной системе, собственная социальная экониша. Есть люди,
которые становятся  личностями  именно  из-за  собственной  физической
ущербности. Слишком много мужчин и женщин  стремятся  только  к  тому,
чтобы иметь привлекательный вид. И навсегда остаются никем.  Некоторые
люди с внешностью уродов мужественно принимают положение вещей  таким,
каково оно на самом деле есть, и становятся людьми. Но  часть  из  них
начинают бунтовать.
       Теперь, зная,   что   этот  человек  использовал  свой  талант,
истратил неисчислимые  часы  утомительного  и  кропотливого  труда  на
изготовление нового чудовищного орудия истребления,  Кэлхаун мог почти
в точности описать его жизненный путь.  Он был уродом,  посмешищем. Он
ненавидел тех,  кто  смеялся  над  ним.  Он   строил   в   воображении
грандиозные фантазии о мировом господстве, о том, что он накажет всех,
кого ненавидел.  И всю бешенную энергию  он  вложил  в  замысел  мести
Космосу. Он  выработал  поразительную выдержку и силу воли,  он строил
план за планом,  интригу за интригой, шаг за шагом приближаясь к своей
цели...
       Кэлхаун знал несколько  людей  с  похожей  судьбой.  Они  пошли
другим путем.   Один   из  самых  ценных  работников  в  штаб-квартире
управления Сектором,  очень ценимый  за  свои заслуги, просто  на  вес
золота, имел не совсем, мягко говоря, обычную внешность. Но через пять
минут разговора вы уже об этом и не вспоминали.  И был  еще  президент
планеты в  созвездии  Лебедя,  учитель  с  Альфы Кита,  музыкант из...
Кэлхаун мог сейчас вспомнить  многих.  Но  вот  этот  горбатый  карлик
избрал иной  путь,  противоположный пути мужества и природы. Он избрал
ненависть, и поражение было в его случае неотвратимо.
       Они вышли  в  лабораторию. Мургатройд приободрился - обстановка
была знакомая.  Яркий свет,  привычный блеск  хромированных  приборов,
инструменты. Даже    запахи   хорошо   оснащенной   микробиологической
лаборатории были  для  Мургатройда  приятными,  домашними.  Он  сказал
весело:
       - Чи-чи-чи!
       Карлик в   халате   дернулся,  стремительно  обернулся.  Широко
раскрылись темные блестящие глаза.  Кэлхаун дал  бесчувственному  телу
бандита соскользнуть  с  плеча  на пол,  позаботившись,  чтобы тот не
очень ушибся.  Из-под формы  бандита  показалась  куртка  Медслужбы  -
соскользнувшее на пол тело потянуло за собой "молнию".
       - Прошу прощения,  - вежливо сказал Кэлхаун,  - но я вас должен
арестовать. Вы    обвиняетесь    в    нарушении   основных   принципов
общественного здоровья. Создание и распространение эпидемии летального
характера.
       Карлик в халате бросился вправо, что-то схватил со стола. Потом
ринулся на  Кэлхауна,  пытаясь  поразить его скальпелем - единственным
оружием, оказавшимся под рукой.
       Кэлхаун нажал на спуск распылителя...

                               ГЛАВА 7

               "Все наши мотивы, наши достижения субъективны. Мы живем
       в границах черепной коробки. Но человек может сделать  то,  что
       он хочет сделать, а потом с удовольствием созерцать  результаты
       своего поступка.  Это  удовольствие  субъективно,  но  напрямую
       соотносится с  реальностью  и  с  объективным  космосом  вокруг
       индивида. Имеется так  же  сверхсубъективный  тип  мотивации  и
       получения  удовольствия,  который  очень  важен  в    поведении
       человека. Многие люди получают удовольствие,  созерцая  себя  в
       определенном  контексте  обстоятельств.  Такие  люди    находят
       удовлетворение  в  трагическом  жесте,  в  щедрости,  мудрости,
       значительности.  Объективные  результаты  такой   репрезентации
       редко  принимаются  во  внимание.   Очень    часто    личность,
       завороженная  созерцанием   великолепия    собственной    драмы
       поведения, приносила великие страдания. Ибо личность  это  и  в
       мыслях не имела последствий своих поступков для кого-то еще..."
                    Фитцджеральд. "Вероятность и  поведение человека"

       Кэлхаун связал карлика полосами разорванной  куртки.  Процедуру
эту Кэлхаун  проделал очень тщательно:  сначала он привязал пленника к
стулу, потом заключил в надежный  кокон тканевых  пут.  Потом  занялся
осмотром лаборатории.
       Мургатройд, поднявшись  на  задние  лапы,  копировал   движения
Кэлхауна. Кэлхаун  осматривал лабораторию.  В большинстве оборудование
было ему знакомым: наборы чашек Петри, предметные стекла, оптические и
электронные микроскопы,    автоклавы,  облучатели,   инструменты   для
микроанализа,  термостаты,  в которых  культура  могла  содержаться  в
любом из сотни избранных температурных режимов.  Мургатройд чувствовал
себя, как дома.
       Вскоре Кэлхаун услышал стон. Он повернулся и кивнул пленнику.
       - Здравствуйте,  - вежливо приветствовал он хозяина лаборатории.
- Я  очень  заинтересовался  вашей  работой.  Кстати,  сам я работаю в
Медслужбе. Я прибыл с  обычной  проверкой,  и  кто-то  попытался  меня
уничтожить. На их месте я бы позволил мне сесть, а потом прикончили бы
выстрелом из бластера.
       На него внимательно смотрели маленькие темные глаза.  Выражение
их менялось каждую секунду.  То  их  наполняла  ярость,  граничащая  с
безумием, в  следующий  миг они становились хитрыми и проницательными.
Потом выказывался почти животный страх.
       Кэлхаун сказал несколько рассеяно:
       - Наверное, сейчас разговаривать с вами нет смысла. Вы  еще  не
оценили ситуацию,  не  успокоились.  Я в корабли, и никто не может мне
помешать. Трое из вашей...  команды  мясников  выведены  из  строя  на
несколько дней...  Сверхдоза  полисульфата,  -  пояснил он.  - Это так
просто, что я был уверен - вы не догадаетесь.  Я их "выключил",  чтобы
проникнуть на корабль.
       Пленник, похожий  на  мумию,  спеленатый  лентами,  пробормотал
что-то нечленораздельное.   Кажется,   он   скрежетал   зубами.  Потом
забулькал - ярость вышла из-под контроля.
       - Вы сейчас в шоке,  - сказал Кэлхаун. - Частью - в самом деле,
частью притворяетесь.  Я вас оставлю одного, чтобы вы немного пришли в
себя. Мне  нужна  информация.  Думаю,  вы  пойдете  на  переговоры,  в
вашем-то положении... Оставляю вас одного, поразмышляйте.
       Он покинул    лабораторию.    Он    чувствовал   отвращение   к
привязанному к стулу человеку.  Он  понимал,  что  преступник  получил
сильнейший шок.  Он был пойман и бессилен освободиться. Но часть этого
шока - бешеная ярость,  настолько сильная, что имелась угроза перехода
ярости в  безумие.  Кэлхаун  хладнокровно  оценил ситуацию и  пришел к
выводу, что человек,  однажды  принявший  решение  и  проживший  такую
жизнь, -  а это предположение, он понимал,  вполне пока соответсвовало
фактам, -  в  буквальном  смысле  может  сойти  с  ума.   Поэтому   он
благоразумно покинул лабораторию, чтобы не дразнить пленного.
       Кэлхаун обошел все помещения корабля, определил его тип, верфь,
на которой он был построен,  составил в уме примерный план операции по
превращению корабля в бесполезную  скорлупу,  которая  уже  не  сможет
подняться в пространство. Потом он вернулся в лабораторию.
       Пленник в  изнеможении   пыхтел.   Кое-где   тканевые   полоски
чуть-чуть ослабли   -  человечек  явно пытался их  разорвать.  Кэлхаун
деловито подтянул путы, а  пленник,  изрыгая  проклятия,   забился   в
истерике.
       - Отлично,  - хладнокровно заметил Кэлхаун. - Вы еще не остыли.
Как только остынете, мы поговорим.
       Он пошел к выходу из лаборатории,  но  из  динамика  послышался
голос:
       - Вы еще не определили причину?  В чем проблема с теми парнями?
При перекличке  мы  еще двоих не досчитались.  Тут что-то вроде паники
начинается. Парни  опасаются,  что местные  врачи  напустили  на   нас
собственную чуму!
       Кэлхаун пожал плечами. Голос снаружи  принадлежал  тому  самому
человеку, который совсем недавно разговаривал командным тоном.  Теперь
это был голос очень встревоженного человека.  Кэлхаун  не  ответил  на
вопросы. Голос  повторил,  потом еще раз.  Он почти молил ответить.  И
замолчал. Что в нем было?  Страх или ненависть к  молчащему  динамику?
Кэлхаун не мог сказать точно. Возможно, и то, и другое.
       - Ваша  популярность  начинает  падать,   -   сообщил   Кэлхаун
связанному хозяину  лаборатории.  Микрофон  он  положил  на безопасном
расстоянии от  пленного.  Рядом  с  усилителем   обнаружился  приемник
космофона.
       - Гм,  - сказал Кэлхаун.  - А вы подозрительны, а? Не доверяете
даже капитану., Типичный случай.
       Побелевшие  губы пленного шевельнулись,  и он вдруг  совершенно
спокойно спросил:
       - Чего вы хотите?
       - Сведений, - ответил Кэлхаун.
       - Для себя? Каких именно? Я дам вам любые сведения! - У карлика
были полубезумные,  словно обугленные глаза. - Я могу дать вам все, на
что способно ваше жалкое воображение.  Богатство, о котором вы даже не
мечтали.
       Кэлхаун небрежно опустился на подлокотник кресла.
       - Я вас послушаю, - согласился он.- Но ведь вы, очевидно, всего
лишь технический управляющий локальной операцией, не очень масштабной.
Вы убили всего тысячу человек.  Вы выполняете  приказы.  Что вы можете
мне дать?
       - Это... - Пленник выругался. - Это только проверка, испытания.
Дайте мне его закончить, и я сделаю вас правителем планеты. Королем! У
вас будут  миллионы  рабов.  Сотни  и  тысячи  женщин,  на  любую вашу
прихоть!
       - Едва  ли  я  поверю  вам  на слово.  Где подробные детали?  -
равнодушно сказал Кэлхаун.
       Темные глаза вспыхнули, как угли на ветру. Потом усилием  воли,
не  менее  яростным,  чем  вспышка  гнева,  карлик    заставил    себя
успокоиться. Взял себя  в  руки.  Но  это  было  внешнее  спокойствие.
Бешенство то и дело вырывалось  наружу,  особенно  когда  он  старался
подкрепить слово жестом - и не мог. От отчаяния он пыхтел, но  говорил
с ужасной убедительностью и ледяной логикой, с  такими  подробностями,
что больше сомнений быть не могло - план составлен  тщательно,  и  это
его  собственный  план.  Он  убедил  планетарное  правительство,   ему
разрешили испытания. Во главе поставили его самого - это необходимо. И
скоро у него будет власть,  страшная  власть,  и  теперь  он  старался
подкупить  Кэлхауна.  Он  взялся  за  трудную  задачу  -  дать  взятку
работнику Медслужбы.
       Присвоение Мариса-3 было,  как Кэлхаун и сам догадался,  только
полевыми испытаниями  нового  метода  межпланетной войны. Когда  Марис
займут колонисты  с  родной планеты пленника,  уже ничего нельзя будет
сделать. Только население-узурпатор сможет здесь жить. Колонисты будут
имунны к чуме, так же, как и члены испытательной команды.
       - Которые,  - вставил Кэлхаун,  - сейчас не так веселы,  как  в
начале.
       Пленник повел  по  губам  языком  и  продолжил,  монотонно,   с
гипнотизирующей убедительностью.
       - Как только работоспособность метода  будет  проверена,  будут
захвачены другие миры,  не только новые колонии.  Чума атакует старые,
хорошо развитые планеты,  и врачи будут  бессильны  перед  ней.  Потом
придут корабли с планеты,  начавшей чуму,  и покончат с эпидемией. Они
предложат уцелевшим купить шанс на жизнь за определенную цену!
       - Непрофессионально,  -  заметил Кэлхаун. - Но прибыльно,  если
план сработает.
       - Ценой  жизни,  естественно,  будет рабство.  Те,  кто условий
сделки не примет, умрет.
       - Но те, кто согласится, могут потом порвать сделку, отказаться
быть рабами.
       Бледные губы пленника усмехнулись, но глаза  оставались  такими
же холодными и  черными.  Восстание  обречено  на  провал.  На  каждую
вспышки неподчинения приготовлена новая  чума,  многие  штаммы.  Будет
создана межзвездная империя, в которой восстание одной из планет будет
равносильно самоубийству. Ни один мир, однажды захваченный, не  сможет
освободиться. Ни одна планета, выбранная  для  завоевания,  не  сможет
сопротивляться. Такой человек, как Кэлхаун, сможет править  десятками,
сотнями планет, у него будет свое королевство. Более того, его  данные
и знания, полученные в Медслужбе, делают его первым кандидатом на трон
Императора! Он станет абсолютным  владыкой  миллионов  рабов,  которым
придется или погибать, или ублажать его малейшие прихоти.
       - Небольшое упущение, - перебил Кэлхаун. - Вы нечего не сказали
о Медслужбе. Как она отнесется к вашей системе планетарных завоеваний?
       Теперь пленнику  пришлось  напрячь   все   красноречие,   чтобы
убедить, заворожить,  загипнотизировать своего тюремщика.  В несколько
минут функции Медслужбы были  сведены  до  смехотворно незначительных.
Секториальные управления  беззащитны,  каждое  получит  -  без древних
предрассудков - удар ядерной бомбой,  как только операция на  Марисе-3
будет закончена.  Кэлхаун содрогнулся. Пленник заговорил с еще большим
пылом, он рисовал заманчивые картины миров,  где любое существо станет
рабом Кэлхауна...
       - Довольно, - сказал Кэлхаун. - Я узнал все, что нужно.
       - Тогда  развяжи  меня,  -  радостно сказал пленник.  И тут его
пылающий взгляд прочел все, что было написано на лице Кэлхауна.
       - Вы  примите  предложение!  -  вскричал  карлик  с морщинистым
старческим лицом. - Вы не сможете отказаться! Не сможете!
       - Могу  и  отказаться,  почему  бы  и  нет?  -  спокойно сказал
Кэлхаун. - К тому же, ваш безумный план никогда бы не сработал. Законы
вероятности против  него.  Стоит  только  начать,  и  возникнет  масса
неблагоприятных случайных факторов. Пример - мое собственное появление
здесь. Я  -  неблагоприятная случайность,  и вы напоролись на нее  уже
при первом испытании!
       Пленник отрыл рот, но в горле у него вдруг захрипело, словно он
подавился, и на него стало страшно смотреть...
       Кэлхаун с  жалостью  поднял  распылитель,  задержал  дыхание  и
выстрелил одно одно маленькое кольцо декстретила.
       Наступила тишина. И в тишине тоненько запищал сигнал космофона.
       - Вызываем город,  - Сказал далекий голос с орбиты. - Корабль с
пассажирами вызывает Марис-3. Вызываем город...
       Кэлхаун прислушался, потом занялся пленником.
       - Вызываем город, - терпеливо повторил голос из космофона. - Не
слышим вас. Если вы отвечаете, вашего сигнала мы не принимаем. Выходим
на орбиту, будем продолжать вызывать...
       Кэлхаун выключил космофон. Мургатройд спросил удивленно:
       - Чи?
       - Для нас это крайний срок,  - мрачно ответил Кэлхаун.  - Целый
транспорт счастливых   колонистов  с прививками  готовиться  совершить
посадку. Очевидно,  вместе   с   трансформаторами   мы   испортили   и
стационарный космофон.  И  мы слишком благоразумны,  чтобы отвечать на
вызов. Но крайний срок приближается.  Мертвая точка.  Они скоро пошлют
на разведку шлюпку.  Чтобы выяснить причину молчания. И тогда - конец!
Нас колонисты тоже "вычислят"!  Только мы с тобой,  Мургатройд,  можем
сейчас изменить ситуацию, больше некому. За дело!
       Уже начало  светать,  когда  они   вышли  из  корабля.  Кэлхаун
сморщился, глядя на величественно алевший восток.  Он увидел кар перед
зданием диспетчерской.
       - Эти  парни  на  взводе,  -  рассудительно  сказал  он.  - И с
распростертыми объятиями нас встречать не будут.  В свете наступавшего
дня уходить пешком - это меня не устраивает. Попробуем взять машину.
       Он направился  к  зданию  диспетчерской.  По  прошлой  ночи  он
помнил, что  у здания не было окон в сторону площадки корабля.  Тем не
менее двигался он осторожно, перебегая между громадными арками-опорами.
Когда он  достиг  последней  арки,  до  кара  оставалось еще пятьдесят
ярдов.
       - Побежали! - сказал он Мургатройду.
       Кэлхаун и маленький тормал помчались сквозь розовый свет зари.
Они успели  покрыть  ярдов  тридцать,  когда  из  диспетчерской кто-то
вышел, направляясь к кару.  На секунду он, пораженный, замер: В городе
не должно  быть живых незнакомцев.  Значит,  вот объяснение тому,  что
двое лежат без сознания,  еще двое исчезли.  Преступник   потянулся  к
бластеру.
       Кэлхаун выстрелил первым. Ударил шипящий разряд. Бластер в руке
бандита гулко взорвался.
       - Бежим! - приказал Кэлхаун.
       Голоса. В окно выглянул человек, увидел Кэлхауна - незнакомца с
бластером. Само приглашение к стрельбе. Человек рявкнул. Кэлхаун повел
в его  сторону  стволом,  и  тот быстро ретировался в глубину комнаты.
Окно задымило в том месте куда ударил разряд.
       Человек и тормал были уже у кара.  Кэлхаун поднял распылитель и
отправил в  открытую   дверь   диспетчерской   добрую   порцию   паров
декстретила. Одновременно он пятился к машине.  Мургатройд возбужденно
пританцовывал рядом.
       Зазвенели стекла.  Топот,  крики. Кто-то бежал к двери. Но холл
перед дверью заполнен анестезирующим газом,  и каждый вошедший в  холл
тут же упадет без сознания.
       Кто-то в  самом  деле  упал.  Из-за  угла  выскочил  другой,  с
бластером на взводе. Но сначала ему нужно было прицелиться, а кэлхауну
- только нажать на спуск. Он так и сделал.
       Снова крики внутри диспетчерской,  топот. Глухие удары падающих
тел. А потом - выстрел и глухой рев детонировавших паров  декстретила.
Взрыв сорвал   часть  крыши,  посыпались  куски  перекрытия.  Вылетели
оконные рамы.
       Кэлхаун прижался спиной к кару.  Разряд бластера. Мимо. Кэлхаун
нажал на спуск,  повел стволом вдоль фасада.  К нему понимался  дым  и
веселые языки пламени. Еще один бандит упал. Кто-то кричал в панике:
       - Нас  атакуют!  Туземцы  бросают  гранаты!  Ралли,  нам  нужна
помощь! Скорее!  - Кто-то вызывал по радио подкрепление.  Все бандиты,
сидящие без дела или рыскавшие в поисках  поживы  помчатся  на  вызов,
даже ремонтная команда трансформаторов. Охотники в машинах...
       Кэлхаун забросил  Мургатройда  на  сидение,  хлопнул   дверцей,
повернул ключ и с визгом покрышек помчался прочь.

                           ГЛАВА 8

               "Следует признать, что человек - существо общественное,
       в том смысле, как общественными  существами  являются  муравьи,
       пчелы, хотя характер  общественности  у  человека  иной.  Чтобы
       муравьиный город процветал, должны  быть  естественные  законы,
       охраняющие этот город  от  неблагоприятных  действий  некоторой
       части жителей. Чтобы  предотвратить  асоциальные  поступки,мало
       говорить об инстинктах. Инстинкты  мутируют,  как  и  форма.  И
       недостаточно  упомянуть  социальное  давление  общества  -    у
       муравьев это будет уничтожение неправильно ведущих себя  членов
       муравейника. Естественные законы природы охраняют муравейник от
       инстинктивного управления, могущего его разрушить, а так же  от
       отказа  от  инстинктивного   управления,    необходимого    для
       существования города в целом. В общем, есть естественный законы
       и силы, защищающие общество от собственных отдельных членов.  В
       человеческом же обществе..."
                    Фитцджеральд. "Вероятность и  поведение человека"

       Автострада была превосходная.  Кар мчался вперед.  Коммуникатор
на передней  панели  взрывался  взволнованными  голосами.  Был  описан
захват кара,  сам кар,  его цвет,  направление, в котором он удалился.
Голоса требовали догнать и уничтожить кар, уничтожить диверсанта!
       Заговорил другой   человек.   Холодно   и   спокойно  он  начал
отщелкивать приказы.
       А кар Кэлхауна преодолевал подъем. Когда он оказался на полпути
между двумя башнями, навстречу выскочила другая машина. Кэлхаун взял в
левую руку бластер, и в то мгновение, пока  мчавшиеся  навстречу  друг
другу машины находились друг  против  друга,  сделал  точный  выстрел.
Вспышка огня и хвост густого дыма. Пораженный разрядом кар, у которого
короткое замыкание  аккумулятора  испарило  половину  корпуса,  пробил
ограждение и косматым метеором сорвался в пропасть между небоскребами.
       В коммуникаторе  затарахтели  голоса.  Кто-то  увидел   вспышку
взрыва. Хладнокровный голос командира заставил всех молчать.
       - Ты, - приказал командир. - если ты его засек, доложи.
       - Чи-чи-чи! - взволнованно сказал Мургатройд.
       Но Кэлхаун ничего не стал докладывать.
       - Значит,   он   снял   кого-то   из   наших,  -  сделал  вывод
хладнокровный голос.  - Догоните его,  обойдите спереди и сожгите  его
машину.
       Кар Кэлхауна стрелой промчался по наклонному съезду с моста  и,
баллансируя в крене на двух  колесах,  обогнул  здание...  промелькнул
между двумя небоскребами... выскочил на боковую ветвь... промчался  до
развилки,  потом  направо...  Но  бормотание  в    коммуникаторе    не
прекращалось. Одному  из  бандитов  приказали  занять  пост  на  самой
высокой башне,  откуда  просматривались  все  дороги  нижнего  уровня.
Группа в четыре кара  была  послана  в  погоню.  Всем  было  приказано
стрелять в желтый одиночный кар. Погоня идет только группой.  Стрелять
в любую одиночную машину! И немедленно докладывать, немедленно!
       - Я  подозреваю,  -  сказал  Кэлхаун возбужденному Мургатройду,
сидевшему рядом,  - это вот и называется тактикой боя.  Если  они  нас
возьмут в  кольцо...  Хотя  их  не  так уж много.  Но мы должны успеть
выбраться из города, вот в чем фокус. Значит...
       Возбужденный голос   пропыхтел   донесение  -  машину  Кэлхауна
засекли с ажурного моста,  ведущего к самой высокой башне  города.  Он
направлялся...
       Кэлхаун тут же изменил направление. Пока что он встретил только
одну машину.  Сейчас он ехал по пустой автостраде, между башнями домов
с мертвыми глазницами окон, пристально следившими за убегающим каром.
       Все это напоминало  сцену  из  ночного  кошмара.  Кар  Кэлхауна
ввинчивался в пустоту между красиво выгнувшимися мостами,  акведуками,
переездами,  клеверными  цветками   развилок,    вдоль    главных    и
второстепенных транспортных артерий города, и  повсюду  Кэлхаун  видел
полную неподвижность пустого города. Свистел обтекающий кабину  ветер,
покрышки с шелестом пожирали пространство, светило  веселое  солнце  и
безмятежно  плыли  облака.  Ни  одного  признака  опасности.    Только
бормочущие в коммуникаторе голоса. Его  видели  на  повороте...  потом
там-то и там-то... и только по счастливой случайности он свернул прочь
от подготовленной засады... Потом его...
       Слева он  заметил  зелень  трав  и  деревьев.  По  спуску рампы
Кэлхаун направил кар в нырок к одной из малых парковых зон.
       Едва машина  оказалась  над каменным парапетом ограждения,  как
крыша кабины вспыхнула и испарилась,  чудом не задев Кэлхауна.  Кто-то
попал в  его кар из бластера.  Свернув налево и въехав к густые кусты,
Кэлхаун выкатился из кабины, потащив за собой Мургатройда. Оба нырнули
в укрытие зеленого подлеска. Кэлхаун инстинктивно сжимал распылитель.
       Он побежал, свободной рукой стряхивая капельки металла с одежды
и кожи.  Ожоги адски болели.  Но тот,  кто стрелял, решит, что поразил
Кэлхауна, тем  более,  что  за  попаданием   последовало  столкновение
машины с кустарником.  Человек доложит об удаче прежде, чем отправится
посмотреть на  предполагаемый  труп  жертвы.  Потом  появятся   первые
машины. Сейчас  Кэлхауну  было  бы  лучше как можно дальше убраться от
этого места.
       Он услышал  шум подъезжающих каров.  Стрелять в любую одиночную
машину! Визг тормозов,  голоса.  Кэлхаун, не теряя времени, продирался
сквозь подлесок  парка.  Он  был  уже  у дальнего края.  За парком шла
дорога, за дорогой - низкая каменная стена. Он сразу  узнал эту стену.
Служебные магистрали  были  частично  закрыты такими стенами, чтобы не
мозолить глаза.  По одной из таких  магистралей  он  проник  в  город.
Теперь перед  ним  была другая  такая же магистраль.  Он перелез через
низкую стену, Мургатройд, не мешкая, поспешил за хозяином.
       Покрытие магистрали   оказалось   довольно   далеко   внизу,  и
Кэлхаун приземлившись, едва не упал. Он услышал шуршание над головой -
там, где он только что стоял, пронеслась машина, потом еще одна.
       Прихрамывая, Кэлхаун побежал  к  ближайшему  служебному  входу.
Через железную  дверку  он проник на лестницу в здание.  Горели ожоги,
ныла ушибленная  при  прыжке  нога.   Сзади   по   ступенькам   прыгал
Мургатройд. Вскоре,  оказавшись  довольно  высоко  ,  Кэлхаун выглянул
наружу. Кар  стоял  на  границе  дороги  и  небольшой  парковой  зоны,
окруженный карами  преследователей.  Очевидно,  они предполагали,  что
Кэлхаун спрятался в кустарнике.  Между карами  кордона  расположилось
человек двадцать  с  бластерами.  Приказы  отдавал энергичный человек,
бегающий между машинами.
       Растянувшись цепью, бандиты начали методично, не жалея зарядов,
выжигать растения перед собой.
       Кэлхаун наблюдал.  Потом  его  пронзила  ужасная мысль.  Ведь в
лагере беженцев он упомянул про мощный столб дыма5 если беженцы увидят
дым, они могут отправиться на помощь.
       - Проклятье! - мрачно сказал он Мургатройду. - В конце  концов,
любая цепочка благоприятных случайностей имеет предел.  Нужно начинать
новую цепочку событий. Итак, все сначала! Новая политика!
       Он быстро    осмотрел    помещения    и    сделал   необходимые
приготовления. Потом вернулся к окну,  из которого смотрел,  и  открыл
его.
       Он начал огонь из бластера.  Дистанция  была  дальняя,  но  при
минимальном расхождении  луча  он  успел  поразить  несколько человек,
прежде чем они скопом  устремились  к  зданию,  посылая  впереди  себя
плотный заслон  бластерного огня. Задымился камень фасада,  посыпались
осколки стекла.
       - Теперь,   -   сказал  Кэлхаун,  -  мы  должны  превратить  из
преимущество в людях и огневой мощи в неблагоприятное  обстоятельство.
Они робеть не будут, ведь их много. За дело!

       Увидев четыре  кара  с  вооруженными беженцами,  Кэлхаун шагнул
навстречу, высоко подняв пустые руки. Он не хотел, чтобы его по ошибке
подстрелили свои.  Когда его окружили изможденные, но выздоравливающие
беженцы, он поспешно сказал Киму:
       - Все  в  порядке.  У  нас  целая куча пленных,  но пока что их
внутривенно кормить не нужно. Откуда у вас машины?
       - Охотники,  -  сплюнул Ким.  - Мы их убили и взяли машины.  Мы
нашли других  беглецов,  и я их вылечил,  скоро они  будут  на  ногах.
Половина из нас имеем оружие.
       - Оружия теперь у нас хватит на всех и  еще  лишнее  останется.
Все бандиты мирно спят,  почти все.  Кое-кого я уложил их бластера,  и
они уже не проснутся. Большая же часть двинулась на штурм здания. Я их
некоторое время  не  подпускал,  а  потом  ввел  декстретил  в систему
вентиляции. Выждав нужное  время, мы с Мургатройдом удлинили с помощью
полисульфата их  период  спячки.  Новых  неприятностей  у  нас с этими
убийцами не  будет.  Но нужно  поскорее  вернуться  к  их  кораблю.  Я
позаботился о том,  чтобы стартовать он не мог,  но на орбите крутится
транспорт с колонистами,  требует разрешения на посадку.  Единственный
космофон в кабине корабля. Если на орбите не получат ответа... Я хочу,
чтобы с ними говорили вы.
       - Мы  посадим  их корабль,  - сказал широкоплечий бородач,  - а
потом расстреляем, когда они выйдут наружу.
       Кэлхаун покачал головой.
       - Наоборот, - улыбнулся он. - Вы наденете форму пленных.  Пусть
радостные гости увидят вас на экране космофона. Вы  себя  выдадите  за
тех, кто сейчас мирно спит. Вы скажете, что чума сначала  действовала,
как  нужно,  уничтожала  население  планеты,  но  потом  мутировала  и
превратилась в несколько новых разновидностей бактерий.  И  уничтожила
почти всю вашу команду. Вы  будете  умолять  их  совершить  посадку  и
спасти вас, пятерых выживших. Вы нарисуете картину  Мариса-3  -  мира,
где больше никогда не  будет  животной  жизни.  Мутировавшие  бактерии
начали убивать даже животных, птицы падали  мертвыми  на  лету.  И  вы
будете молить их забрать вас обратно домой.
       Бородач смотрел на Кэлхауна. Потом сказал:
       - Но они не сядут.
       - Да, - согласился Кэлхаун. - Это верно, не сядут. Они поспешат
домой. И сообщат там, что произошло. Они будут полумертвы от страха  -
вдруг прививки начнут мутировать тоже? И что произойдет на их планете,
когда они вернутся?
       - Они прикончат своих правителей,  - с яростью  сказал  Ким.  -
Постараются сделать это прежде, чем умрут сами - от воображаемой чумы.
Они поднимут восстание.  Если у кого-то из них заболит  живот,  он  от
страха будет готов рвать зубами все правительство по очереди и вместе.
Чтобы отомстить за  свою  собственную  смерть.  Потому  что  он  будет
считать, что его убило пославшее их правительство!
       Ким глубоко вздохнул, холодно улыбнулся.
       - Это мне нравится, - с ледяным спокойствием сказал он. - Очень
нравится.
       - В конце концов,  - сказал Кэлхаун,  если бы возникла империя,
держащаяся на страхе эпидемии,  как долго просуществовала  бы  свобода
главной планеты?  ее  население  тоже покорили бы этом же способом.  В
общем, напугайте  их  как  следует.  Вид  у  вас  впечатляюще  жалкий.
Медслужба еще   займется  их  родной  планетой,  но,  думаю,  здоровью
Галактики эта планета больше не угрожает.
       - Да, - сказал Ким, шагнул в сторону, но потом спросил: - А что
делать с пленными?
       Кэлхаун пожал  плечами.
       - Пусть спят,  пока мы не починим решетку.  В  этом  я,  думаю,
смогу вам помочь.
       - Они убийцы, все до одного, - прорычал широкоплечий бородач.
       - Верно,   -   согласился   Кэлхаун.  -  Но  линчевать  -  дело
недостойное, возникает           вероятность           неблагоприятных
реакций-случайностей. Давайте сначала займемся теми, на орбите.
       Так они и сделали.  Странно,  но казалось,  создавая  видимость
катастрофы еще  более серьезной,  чем та,  что они пережили,  эти люди
испытывали детское удовольствие. Глаза их счастливо сверкали.

       Транспорт с пассажирами вернулся домой.  Обратный путь  был  не
очень приятным.  После  приземления  неудачливые  колонисты  поспешили
покинуть порт   и   рассказать    всем    свою    историю.    Началась
неконтролируемая паника. Колонисты были убеждены, что чума  обратилась
против них.
       Уровень смертности,  резко  возросший  особенно  среди правящих
слоев, примерно соответствовал числу тех, кто погиб в случае настоящей
эпидемии.
       А на Марисе-3  все  шло,  как  по  маслу.  Было  найдено  около
восьмидесяти уцелевших   граждан,   вылечено   и   приняло  участие  в
подготовке наказания  бандитов,  которые   продолжали   мирно   спать.
Операция принесла  всем  выжившим огромное удовлетворение.  Посадочная
решетка была отремонтирована,  приведена в рабочее состояние.Потом они
занялись кораблем  бандитов  -  разобрали  двигатель,  вывели из строя
приборы6 ячейки Духанна. Выкачали топливо из планетарных двигателей, -
оно теперь   пригодится   кораблику  Кэлхауна.  И,  само  собой,  были
извлечены из гнезд все спасательные шлюпки.
       Потом преступников  разбудили  и  одного  за другим погрузили в
скорлупу, в которую превратился их  корабль.  Теперь  корабль  не  мог
входить в  овердрайв,  не  мог  двигаться на ракетах,  не мог посылать
сигналы. Экраны были мертвы - часть из них пошла на ремонт медкорабля.
       А потом  с  помощью  решетки  -  Кэлхаун сам проверял расчеты -
корабль бандитов забросили на орбиту:  ждать прибытия  властей.  Любая
попытка бежать стала бы для них самоубийством.

       - А  теперь,  -  сказал  Кэлхаун,  когда планета была чищена от
преступников ,  - я должен  переправить  к  решетке  мой  корабль.  Мы
перезарядим ячейки Духанна,  закончим ремонт экранов.  К городу я могу
перелететь и на ракетах, но до штаб-квартиры Службы путь куда длиннее.
Там я подам рапорт, сюда направят спецкоманду, она займется планетой и
бандитами на орбите. Это уже не мое дело. Возможно, их будут судить на
Деттре-2. А  тем временем,  пусть подумают над тем,  осталась ли еще у
них совесть.
       Ким нахмурился.
       - Ты что-то пытаешься скрыть он нас.  Мы  ведь  забыли,  что  в
корабле из  главарь,  микробиолог.  Ему  следовало бы придумать особое
наказание!
       Кэлхаун сказал очень спокойно:
       - Месть всегда влечет  неблагоприятные  случайные  последствия.
Наказывать имеет  смысл,  если  есть надежда скорректировать поведение
человека. А этого типа уже не исправишь, после всего, что он натворил,
после маниакальных  планов  вселенского  господства,  во главе империи
рабов.
       - Он убийца!  - хрипло сказал Ким.  - Это все его рук дело!  Он
заслужил...
       - Смертной казни?  - быстро закончил за него фразу Кэлхаун. - У
него нет права на такой приговор. Кроме того, вспомните, где он сейчас.
       - На орбите. - Лицо Кима повеселело. - И с ним вся его компания
мясников. Им ничего не остается, как...
       - Не  вы создали эту ситуацию,  - холодно сказал Кэлхаун.  - Он
сам. Вы просто  поместили  преступников  в  безопасную  тюрьму.  Лучше
забудем о нем.
       Вид у  Кима  был  ошеломленный.  Он  тряхнул   головой,   чтобы
прояснить мысли.  Он  постарался  выкинуть из головы мысль о человеке,
швырнувшим их планету в кошмар эпидемии. Потом медленно сказал:
       - Мы бы хотели сделать что-нибудь для вас.
       - Если вы поставите мне памятник,  - сказал  Кэлхаун,  -  через
двадцать лет никто не будет помнить,  кому он поставлен и за что. Вы с
Хелен собираетесь пожениться,  это правда? - Когда Ким кивнул, Кэлхаун
продолжил: - Тогда,  если сочтете дело стоящим,  назовите ребенка моим
именем. Ребенок будет спрашивать,  почему у него такое имя,  и  память
обо мне не увянет целое поколение.
       - Гораздо дольше,  - пообещал  Ким.  -  Здесь  вас  никогда  не
забудут!
       Кэлхаун усмехнулся.

       Три дня спустя, то есть шесть лишних дней сверх предполагаемого
срока санитарной  инспекции,  посадочная  решетка  выбросила  кораблик
Кэлхауна в пространство.  Прекрасный  город-столица  быстро  исчез  из
виду. Посадочное  поле  решетки забросило кораблик за пять планетарных
диаметров от  поверхности  и  выпустило  на  волю.  Кэлхаун  развернул
медкорабль, ориентируясь,  тщательно  нацелил его на точку в созвездии
Кита, где находилась штаб квартира Сектора.  Потом  нажал  на  клавишу
режима овердрайва.
       Вселенная завертелась   волчком.   Желудок   Кэлхауна    дважды
вывернуло наизнанку   и   обратно,  он  испытал  тошнотворное  чувство
скольжения по конусу,  сглотнул слюну.  Мургатройд икал. Теперь вокруг
корабля не было физической Вселенной. Мертвая тишина. Несколько секунд
спустя кабину наполнили шорохи, случайные звуки - необходимая вещь для
поддержания психики   человека   в  нормальном  состоянии  при  долгом
одиночном перелете,  когда корабль движется  в  тридцать  раз  быстрее
света.
       Теперь можно было побездельничать.  В овердрайве ничего другого
не остается, как убивать время.
       Мургатройд начал  чистить  свои  длинные  усы  правой   лапкой.
Одновременно он  осматривал кабину в поисках места помягче,  чтобы там
удобно расположиться и заснуть.
       - Мургатройд,  - строго сказал Кэлхаун,  - хочу тебя упрекнуть.
Ты слишком старательно имитируешь нас!  Ким  Уолпол  заметил,  как  ты
пытался сделать пленным добавочный укол полисульфата.  Надо же!  И где
ты только стащил инъектор?  Ведь этот  укол  мог  их  убить.  Я  лично
считаю, что это было бы неплохо,  но с точки зрения Медслужбы поступок
неэтичный. Профессионалы должны подавлять импульсы!
       - Чи!  - сказал Мургатройд.  Он свернулся в клубок и накрыл нос
хвостом, приготовившись подремать.
       Кэлхаун удобно устроился на койке,  взял в руки книгу,  которую
так и не дочитал. Это была
       Он начал читать, а корабль продолжал мчаться сквозь пустоту.

 ЪДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДї
 і .                      .і
 і   Константин Кондрашов  і
 і      Набор текста       і
 і        120-69-70        і
 і .                      .і
 АДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДЩ