Айзек АЗИМОВ
ЛАККИ СТАРР 1-5

ЛАККИ СТАРР И ЛУНЫ ЮПИТЕРА
ЛАКИ СТАРР И КОЛЬЦА САТУРНА
ЛАККИ СТАРР И БОЛЬШОЕ СОЛНЦЕ МЕРКУРИЯ
ЛАКИ СТАРР И ПИРАТЫ АСТЕРОИДОВ
Лаки Старр и океаны Венеры

                               Айзек АЗИМОВ

                        ЛАККИ СТАРР И ЛУНЫ ЮПИТЕРА

                       1. НЕПРИЯТНОСТИ НА ЮПИТЕРЕ-9

     Юпитер, правильный кремового цвета шар, выглядел  вдвое  меньше,  чем
наблюдаемая с Земли Луна. Он безнадежно уступал последней в яркости,  что,
однако, не мешало ему являть собой прекрасное зрелище.
     Светильники   были   выключены;   тусклое   свечение   планеты   едва
обнаруживало находящихся в рубке Лакки Старра,  задумчиво  смотревшего  на
экран, и его компаньона - Бигмена.
     - Будь он полым, Бигмен, и вывали ты в него сотен этак  с  тринадцать
шаров величиною с Землю - места еще осталось бы прилично.  Эта  безделушка
перевесит все остальные планеты вместе взятые.
     В Джоне Бигмене Джонсе, которого все обязаны были величать не  иначе,
как Бигменом, - а то плохо будет! - было пять футов  и  два  дюйма  роста,
если  не  сутулиться.  Джон  Бигмен  Джонс  недолюбливал  все  крупное  за
исключением Лакки, и он воскликнул в сердцах:
     - А что толку! Никто ведь не может сесть на него! Даже приблизиться!
     - Сесть, возможно, мы никогда и  не  сядем,  но  приблизиться  сумеем
наверняка. Как только построим аграв-корабли.
     -  Что  имеет  состояться  вот-вот,  при  активном  участии   шустрых
сирианцев, - пробурчал Бигмен.
     - Поживем-увидим...
     - Проклятье! - вдруг взвился  Бигмен,  с  силой  ударяя  кулачком  по
ладошке. - Долго еще мы тут будем прохлаждаться, а Лакки?
     Они находились на "Метеоре", корабле Лакки,  и  двигались  по  орбите
синхронно с Юпитером-9, самым удаленным из спутников планеты.
     Юпитер-9 висел перед ними на расстоянии  тысячи  миль.  Вообще-то  он
назывался Адрастея, но, как не входящий в число самых  крупных  и  близких
сателлитов, подвергся нумерации. Этот астероид 89 миль в диаметре выглядел
отсюда гораздо внушительней своей гигантской планеты.
     Поверхность его представляла собой нагромождение уродливых серых скал
- типичная для пояса астероидов картина,  какими  Лакки  с  Бигменом  были
давно и по горло сыты. Пожалуй, только одним  выделялся  он  среди  других
спутников - тем, что внутри, под его  коркой,  тысячи  людей  и  миллиарды
долларов работали над созданием антигравитационных кораблей.
     Лакки молча разглядывал Юпитер с его восхитительными цветными поясами
- как будто ребенок, обмакнув  пальцы  в  акварель,  протащил  их  по  уже
готовому рисунку и оставил светло-розовые и зеленовато-голубые  следы.  Не
верилось, что все это неживое...
     - Эй! - Голос Бигмена вернул Лакки к реальности. -  Ты  мне  ответишь
наконец? Сколько, я спрашиваю, нам еще торчать тут?
     - Бигмен, ты ведь прекрасно знаешь -  до  тех  нор,  пока  не  явится
Донахью.
     - А с какой стати мы ждем его, можно узнать?
     - Он просил.
     - Ах вот оно что! Он просил! А кто он такой?  Кем  считает  себя  наш
дорогой друг?
     - Он считает себя руководителем аграв-проекта, -  терпеливо  объяснил
Лакки.
     - Но ты же не обязан ему подчиняться! Или не так?
     Бигмен имел ясное представление  о  правах  Лакки.  Как  член  Совета
Науки, организации, призванной, кроме  прочего,  вести  борьбу  с  врагами
Земли внутри  и  вне  пределов  Солнечной  системы,  Лакки  Старр  мог  не
церемониться даже с самыми высокими чинами. Но только  не  сейчас.  Потому
что, в отличие от Юпитера, чья невыносимая гравитация и другие губительные
прелести были более-менее изучены, - в отличие от  него  Юпитер-9  таил  в
себе опасность куда более  серьезную,  и  до  поры  до  времени  следовало
действовать крайне осмотрительно.
     - Терпение, Бигмен, терпение.
     Бигмен что-то пробурчал себе под нос и, чтобы  хоть  как-то  изменить
обстановку, решительно включил свет.
     - Или мы весь день будем пялиться на твой Юпитер?!
     Он прошел в угол  пилотской  кабины,  туда,  где  стоял  герметически
закрытый резервуар с водой. В нем  сновало  небольших  размеров  существо.
Лицо Бигмена мгновенно  расплылось  в  счастливейшей  улыбке,  и  нежность
вытеснила все остальные чувства: В-лягушка действовала  так  на  всех  без
исключения.
     Эта кроха была родом из теплых океанов  Венеры.  Временами  казалось,
что состоит она из одних глаз и лапок.  Зеленое  ее  тельце  действительно
походило на лягушачье. Глаза блестели, как две черных смородины, а  кривой
не то нос, не то клюв  открывался  и  закрывался  совершенно  бессистемно.
Когда Бигмен слегка постучал по крышке, шесть лапок В-лягушки, только  что
втянутые, расправились, как складная линейка, и обнаружили изрядную длину.
     Маленький уродец, что там говорить. Но человек, склонившийся над ней,
в эту минуту  не  представлял  себе  ничего  прекраснее,  что  объяснялось
особыми свойствами В-лягушки.
     Бигмен осторожно проверил цилиндр с  двуокисью  углерода,  насыщавшей
воду, и посмотрел на красную нитку термометра.
     - Хватит ли ей травы, Лакки? - вдруг встревожился  он,  и  В-лягушка,
словно   иллюстрируя   реплику,   перекусила   клювом   тонкий    стебелек
венерианского растения и принялась неспешно его пережевывать.
     - До высадки на Девятый - должно, - успел ответить Лакки. Прежде  чем
они, оба одновременно, задрали головы, услышав резкий сигнал вызова.
     Лакки быстро произвел необходимую подстройку, и  на  экране  возникло
строгое усталое лицо.
     - Я - Донахью.
     - Да, господин директор, - ответил Лакки. - Мы ждем вас.
     - В таком случае, приготовьте переходной шлюз.
     За последние недели Лакки уже привык видеть такие лица  с  выражением
явной обеспокоенности и большого внутреннего напряжения. Такое лицо было и
у Гектора Конвея, Главного Научного Советника...

     Лакки  был  для  него  как  сын,  и  потому  надобность  подчеркивать
конфиденциальный характер беседы отпала сама собой. Конвей,  всегда  такой
цветущий, в короне седых волос, уверенный в себе, великодушный и любезный,
был в тот раз мрачным и подавленным.
     - Я уже несколько месяцев ищу возможности поговорить с тобой.
     - Какие-то неприятности? - тихо поинтересовался Лакки. - Я не получал
никакого вызова от тебя.
     С месяц назад он вернулся с задания и все время  безвылазно  сидел  в
своей нью-йоркской квартире.
     - Ты заработал отпуск, - несколько раздраженно начал Конвей, - и я бы
охотно продлил его тебе...
     - Так в чем же дело, дядюшка Гектор?
     Выцветшие глаза Советника  сурово  в  упор  глядели  в  глаза  юноши,
казалось, ища в них покоя.
     - Сириус, - прозвучало наконец.
     Лакки почувствовал, как учащенно заколотилось сердце. "Вот он, враг!"
     Минули столетия с тех пор, как первопроходцы с Земли начали  заселять
планеты ближайших звезд. За пределами Солнечной  системы  давно  сложились
новые общества, независимые, вряд ли помнящие о своих истоках.
     На планетах Сириуса обосновались старейшие и самые развитые  из  них.
Сирианская наука была на высочайшем  уровне,  и  возможности  ее  развития
далеко  не  исчерпались.  Не  представляло  секрета  то,   что   сирианцы,
убежденные в своей исключительности, ждут не  дождутся  удобного  момента,
чтобы перехватить бразды  правления  Галактикой,  и  смертельно  ненавидят
старушку Землю. В прошлом они помогали любому, кто  воевал  с  Землей,  но
делали это, не  покидая  своего  дома,  потому  что  не  чувствовали  себя
достаточно сильными для открытой битвы. А сейчас...
     - Так что там с Сириусом? - спросил Лакки.
     Конвей  откинулся  на  спинку  кресла  и  беспокойно  забарабанил  по
подлокотнику.
     - Сириус становится сильнее год от года. Но  его  население  все  еще
весьма малочисленно, всего несколько миллионов.  У  нас  же,  в  Солнечной
системе, людей больше, чем во всей остальной Галактике.  Больше  кораблей,
больше ученых. Это - преимущество, но мы можем утратить  его,  если  будем
сидеть сложа руки.
     - Каким образом это может произойти?
     - Совет располагает доказательствами, что Сириус прекрасно осведомлен
о ходе наших аграв-исследований.
     - Как! - Лакки был поражен. Аграв-проект считался  в  высшей  степени
секретным, поэтому работы и велись на одном из спутников  Юпитера.  -  Как
это могло случиться, черт возьми!
     Конвей грустно улыбнулся:
     - Вопрос именно в этом - как. К ним уплывают все материалы, но  каким
образом - непонятно. Мы пытались  остановить  утечку  информации:  каждого
участника  проекта  подвергали  строжайшей  и  всесторонней  проверке.  Мы
предприняли все мыслимые и  немыслимые  меры  предосторожности.  А  утечка
продолжается! Мы запустили фальшивку, надеясь  убедиться  в  эффективности
очередных ловушек, но сирианцы немедленно, по сообщениям  нашей  разведки,
овладели ею, хотя и не могли, никак не могли.
     - Почему это - не могли?
     - Потому, что мы разбросали содержавшиеся в фальшивке  сведения  так,
что не только один человек, но и полдюжины не собрали бы их вместе. И  все
же... Получается, в шпионаже занято значительное число  людей.  Совершенно
невероятно!
     - Или один, имеющий доступ ко всему, - предположил Лакки.
     - Чушь! Нет, тут нечто другое, новое... Ты не чувствуешь,  к  чему  я
клоню? Если Сириус действительно нашел способ  читать  наши  мысли,  мы  в
опасности. Нам не защититься и никогда не победить их.
     - Постой, дядюшка, сделай паузу, прошу тебя. Что ты  имеешь  в  виду,
говоря о чтении наших мыслей?
     - О, дьявол! - Глава Совета распалился окончательно. - Я в  отчаянии,
Лакки! Да как иначе! Они нашли какой-то способ чтения мыслей! Но  ведь  не
могли, не могли!
     -  Ты  совершенно  напрасно  так  взволновался.   Знаем   же   мы   о
существовании венерианских В-лягушек? Вот тебе и способ!
     - Я думал об этом. Но у сирианцев нет В-лягушек! А ведь нужны  тысячи
этих тварей - только с их помощью можно овладеть  телепатией!  Вне  Венеры
держать такую прорву животных хлопотно, куда как хлопотно. И не  спрячешь,
к тому же. Но другого способа не существует!
     - У нас, - мягко подчеркнул Лакки. - А у них?  Вполне  возможно,  что
сирианцы опередили нас в этой области.
     - Без В-лягушек?
     - Даже без В-лягушек.
     - Никогда не поверю! - воскликнул Конвей.  -  Чтобы  сирианцы  решили
проблему, с которой не справился Совет Науки?!
     Лакки едва удержался от улыбки - в  словах  старого  ученого  звучала
неприкрытая гордость за свою организацию, с другой стороны, он имел полное
право на это. Несомненно, Совет Науки являл собой невиданную  концентрацию
интеллекта; в конце концов, все научные идеи так  или  иначе  исходили  от
Совета. И все-таки Лакки захотелось слегка поддразнить Советника.
     - Да уж, куда им до нашего Совета! Только и  знают,  что  клепать  со
злости своих удивительно совершенных роботов.
     - А чего стоили бы эти куклы без нашего позитронного  мозга?  Правда,
кое-что им удалось усовершенствовать...
     - Поговорим-ка лучше о будущем. Значит, Сириус вовсю  шпионит,  а  мы
разводим руками?
     - Именно так.
     - И под угрозой аграв-проект?
     - Да.
     - И ты, дядюшка, хочешь, чтобы я отбыл на Юпитер-9 и попытался там до
чего-нибудь докопаться?
     Конвей угрюмо кивнул:
     - Да, я лично прошу тебя об этом. Ты  виртуоз,  перед  которым  можно
ставить задачи любой сложности.  Правда,  эта  задача  представляется  мне
заведомо неразрешимой. Совет испробовал  все  и  не  добился  ничего.  Кто
шпион? Каков метод  шпионажа?  Ни  малейшего  представления.  Что  сможешь
сделать ты?!
     - У меня будут помощники.
     - Бигмен? - впервые улыбнулся Конвей.
     - Не только... Позволь спросить тебя вот о чем. Знают ли на Сириусе о
наших работах по В-лягушке?
     - Нет. По нашим сведениям - нет.
     - Отлично. Мне нужна В-лягушка.
     - В-лягушка! Одна В-лягушка?
     - Да. Одна В-лягушка.
     - Но что это тебе даст? Ведь психогенное поле В-лягушки крайне слабо!
Ты не сможешь читать мысли!
     - Однако смогу обнаружить наличие сильных эмоции.
     - Пусть так. И?..
     - Возможно, я получу то, чего не имели мои предшественники. Внезапная
эмоциональная волна может выдать предателя. И потом...
     - Ну?
     - А если он к тому же обладает телепатическими  способностями,  то  я
смогу обнаружить нечто большее, чем эмоцию, -  некую  определенную  мысль.
Причем обнаружу раньше, чем преступник успеет экранироваться.
     - Но ведь он тоже сможет уловить твои эмоции.
     -  Лишь  теоретически:  я  буду  слышать  его   эмоцию,   почти   как
произнесенное слово, а он такой возможности будет лишен.
     Глаза Конвея ожили.
     - Надежда ничтожно малая, однако надежда, клянусь небом! Ты  получишь
свою  В-лягушку!  Но  прошу  тебя,  Дэвид,  -  лишь  в   минуты   глубокой
озабоченности он называл  Лакки  настоящим  именем.  -  Убедительно  прошу
проникнуться  всей  важностью  стоящей  перед  тобой  задачи.  Мы   должны
разгадать замыслы сирианцев! Без этого нам не отсрочить войны!
     - Я знаю, - тихо ответил Лакки.

                       2. ГЛАВА ПРОЕКТА РАЗГНЕВАН

     Таким вот образом и получилось, что Лакки Старр, землянин,  со  своим
другом Бигменом Джонсом,  уроженцем  Марса,  и  с  маленьким  венерианским
животным, способным читать и внушать мысли, очутились далеко за  пределами
пояса астероидов.
     Зависнув в тысячах миль над Юпитером-9, они  ожидали  момента,  когда
гибкий пневмотранспортер соединит "Метеор"  с  кораблем  Главы  Проекта  -
Донахью. Транспортер представлял  собой  эластичную  трубу  и  служил  для
перехода из одного корабля  в  другой  без  скафандра;  человеку  опытному
хватало одного-единственного толчка и легчайших манипуляций на поворотах.
     Вначале появились руки, и  через  мгновение,  оттолкнувшись  от  края
люка, Донахью спрыгнул в искусственное гравитационное поле (или,  как  его
чаще называли, - псевдограв) "Метеора". Это было  проделано  столь  ловко,
что Бигмен, знавший толк в подобных вещах, одобрительно кивнул.
     - Добрый день, Советник Старр, - хрипло произнес Донахью.  В  космосе
всегда приветствовали именно так, независимо от того  что  было  на  самом
деле - утро, день или  вечер;  хотя,  по  правде  говоря,  в  безвоздушном
пространстве не существовало ни первого, ни второго, ни третьего.
     - Добрый день, господин Директор, - отозвался Лакки. - У вас какие-то
затруднения с нашей посадкой?
     - Затруднения?! Как посмотреть... - Донахью огляделся и сел в  кресло
пилота. - Я связался со штаб-квартирой Совета... Мне сказали, что все дела
я должен решать непосредственно с вами. И вот я здесь.
     Казалось,   воздух   вокруг   этого   жилистого   человека   наполнен
напряженностью. Уже изрядно седой, Глава Проекта все же  еще  мог  считать
себя шатеном. Лицо покрывала сеть глубоких морщин,  на  руках  -  набухшие
вены. Говорил он нервно и чрезвычайно быстро.
     - Дела?! Какие дела, сэр? - спросил Лакки.
     - Переговоры, господин Советник. Я прошу вас вернуться на Землю.
     - Почему?
     Донахью отвел взгляд.
     - Тут проблема морального плана. Видите ли,  наших  людей  проверяют,
проверяют и снова проверяют.  Одно  расследование,  еще  не  завершившись,
сменяется другим. Это никому не может нравиться. Постоянно находиться  под
подозрением - нестерпимо, согласитесь.  Сейчас,  когда  наш  аграв-корабль
почти готов, не время беспокоить людей, которые, кстати, уже подумывают  о
забастовке.
     - Может быть, ваших людей и проверяли, но утечка информации так и  не
прекратилась.
     Донахью пожал плечами.
     - Значит, все происходит где-то в другом месте.  Необходимо...  -  Он
оборвал фразу и совершенно другим, дружелюбным тоном спросил: - А что  это
такое?
     Бигмен, проследив за его взглядом, выпалил:
     - Это наша В-лягушка, сэр! А я - Бигмен!
     Даже  не  заметив,  что  ему  представились,  Донахью  устремился   к
В-лягушке.
     - Это существо с Венеры, не так ли?
     - Совершенно верно, - ответил Бигмен.
     - О, я наслышан о них! Вижу, однако, впервые! Какой славный маленький
танцор! Вы не находите?
     Лакки мрачно наслаждался. Не было ничего странного в том, что в самый
разгар серьезного разговора Директор вдруг воспылал  нежными  чувствами  к
В-лягушке! А что ему оставалось делать?!
     Сейчас  маленькое  существо,  раскачиваясь  на  гибких  лапках,  тихо
пощелкивало своим  попугайским  клювом  и  смотрело  на  Донахью  кроткими
черными глазами. Способ выживания В-лягушки был уникален - она не обладала
никаким оружием, не имела ни когтей, ни  зубов,  ни  рогов.  Конечно,  она
могла ущипнуть  своим  клювиком,  но  и  все...  Тем  не  менее  В-лягушки
безмятежно  размножались  на  покрытой  травой  поверхности  венерианского
океана, и даже самые лютые  хищники  не  трогали  их.  В-лягушки  обладали
способностью контролировать чужие эмоции, инстинктивно вынуждая все  живое
обходиться с ними ласково, любить их. Поэтому они не только выжили,  но  и
благоденствовали.
     Лягушка столь явно  наполнила  Донахью  нежностью,  что  этот  сугубо
военный, чуждый сантиментов  человек  засмеялся,  когда  она,  сопровождая
взглядом скользнувший по стеклу палец, села, втянув лапки.
     - Вот бы несколько таких - на наш Девятый! А, Старр? Мы здесь  просто
обожаем животных! Что бы там ни говорили, а  с  ними  появляется  какой-то
уют!
     - Это не очень практично, - ответил Лакки. - Для них  нужна  двуокись
углерода. Кислород может убить В-лягушку, вот в чем дело.
     - Вы хотите сказать, что их нельзя держать в открытом аквариуме?
     - Можно, например, на Венере, где двуокись углерода дешевле мусора, и
В-лягушку можно выпустить в океан, если понадобится. Но на корабле  никто,
конечно, не станет примешивать двуокись в воздух. Закрытая система гораздо
предпочтительней.
     - А-а-а... - Донахью был явно опечален.
     - Возвращаясь же к началу нашей беседы, - живо продолжил Лакки,  -  я
должен сказать, что ваше предложение о возвращении на Землю неприемлемо. У
меня предписание, и я обязан его выполнить.
     Донахью понадобилось несколько секунд чтобы стряхнуть волшебные чары.
Его лицо вновь побагровело.
     - Я уверен, что вы  неправильно  оцениваете  ситуацию!  -  Он  смерил
взглядом Бигмена и опять повернулся к Лакки. - Подумайте хотя бы о нем!
     Маленький марсианин покраснел, выпятил грудь и сердито выкрикнул:
     - Меня зовут Бигмен! Я, кажется, сказал вам об этом!
     - Увы, даже от такого имени не прибавляют в росте.
     Лакки попытался успокоить друга, обняв за плечо, но того уже понесло.
     - Мистер! Истинная величина - не снаружи, да будет вам известно!  Мое
имя Бигмен, и я - большой человек! В сравнении с вами и с любым другим!  И
плевать мне на то, что показывают ваши измерительные линейки!  А  если  вы
сомневаетесь... - Он сильно тряхнул плечом. - Отстань, Лакки, понял?  Этот
тип еще будет...
     - Да подожди же! - прервал Лакки. - Выясним сначала,  что  нам  хочет
сказать господин Директор.
     Донахью был совершенно обескуражен такой атакой Бигмена.
     - Но я не имел в виду  ничего  плохого!  Прошу  простить  меня,  если
невольно оскорбил вас в лучших чувствах!
     - Оскорбил в лучших чувствах! - пропищал Бигмен. - Усвойте одну вещь!
Я! Никогда! Не выхожу! Из себя!  Но  если  уж  вы  приносите  извинения  -
забудем об этом. - Он  подтянул  пояс  и  щеголевато  прищелкнул  красными
сапогами - память о покинутой  марсианской  ферме.  У  Бигмена  имелись  и
другие сапоги, но того же умопомрачительного цвета.
     - Буду с вами предельно откровенен, Советник Старр, - сказал Донахью,
вновь обращаясь к Лакки. -  Здесь,  на  Юпитере-9,  у  меня  почти  тысяча
человек, и далеко не покладистых.  Их  не  изменишь.  Потому  что  дом  их
далеко, потому что они работают, как волы, и при этом постоянно рискуют...
Это  ожесточает.  Например,  они  зло  шутят  над  новичками.  Не   всякий
выдерживает  такие  шуточки.  Многие  тут   же   возвращаются,   часто   -
покалеченные. Кто смог перетерпеть - дальше живет сносно.
     - Такое поощряется официально?
     - Нет. Но неофициально - да. У людей должна быть  какая-то  отдушина.
Мы не можем лишать их развлечений, пусть грубых.  Не  так-то  легко  найти
замену хорошему работнику. Вы ведь знаете, как  мало  желающих  лететь  на
спутники Юпитера. Кроме того, происходит отсев непригодных.  Как  правило,
те, кто сломался уже при - назовем  это  так  -  посвящении,  впоследствии
терпят неудачу и во всем  остальном.  Именно  поэтому  я  упомянул  вашего
друга. - Донахью предостерегающе поднял  палец.  -  Не  совершите  ошибки!
Пусть он внутренне велик и необычайно одарен! Но по силам ли ему  подобные
испытания?
     - Вы имеете в виду злые шутки?
     - Они будут достаточно грубыми, господин Советник. Людям уже известно
о вашем прибытии. Новости, неизвестно как, но доходят.
     - Понятно, - прошептал Лакки.
     - Они знают также, что вы собираетесь их проверять, и,  поверьте,  не
испытывают по отношению к вам никаких добрых  чувств.  Настроение  у  всех
паршивое, и они постараются насолить  вам  как  следует,  Советник  Старр.
Поэтому снова прошу вас не садиться на Юпитер-9.  Ради  спасения  Проекта,
спасения моих людей, да и нашего собственного. Теперь вы знаете все.
     Бигмен с открытым ртом наблюдал стремительное преображение Лакки: его
темно-карие глаза вдруг стали безжалостными, а правильные черты  худого  и
приятного лица до неузнаваемости исказились неудержимым гневом.  Казалось,
каждый мускул его стройного тела напрягся.
     С чеканной яростью Лакки произнес:
     - Директор Донахью, я член  Совета  Науки  и  подчиняюсь  лишь  главе
Совета, а также Президенту Солнечной Федерации. Я старше вас по званию. Вы
обязаны подчиняться мне  и  выполнять  все  мои  приказы.  Предупреждение,
которое вы только что мне сделали, свидетельствует, как я полагаю, о вашей
некомпетентности. Ни слова, пожалуйста, я еще не закончил... Итак,  вы  не
способны контролировать своих людей  и,  следовательно,  не  годитесь  для
руководства.  Теперь  слушайте.  Я  высажусь   на   Юпитер-9   и   проведу
тщательнейшее расследование. Я сам буду руководить вашими людьми, если  вы
не способны на это. - Он сделал паузу, наблюдая за тем, как Донахью  ловит
ртом воздух, тщетно пытаясь что-то вымолвить, а потом гаркнул: - Понятно?!
     Наконец Донахью выдавил:
     - Я доведу это до сведения Совета. Я не позволю какому-то  мальчишке,
будь он хоть трижды членом Совета,  разговаривать  со  мной  таким  тоном.
Кстати, мое предупреждение будет также включено в рапорт, и  если  вас  на
Юпитере-9 изувечат - я счастливо избегу военного суда! Я ничего не  сделаю
для вас! Я даже рассчитываю, что вас научат хорошим манерам! Вы... - Не  в
силах больше говорить, он резко повернулся к люку, влез в  отверстие,  но,
забыв о необходимости придерживаться рукой, напоследок еще и споткнулся.
     Со страхом и трепетом проводил Бигмен взглядом  исчезнувшие  в  трубе
каблуки. Гнев Главы Проекта был столь  силен,  что  маленькому  марсианину
показалось, будто его обдало раскаленной волной.
     - Ого! Таки разошелся наш приятель! Потряс ты его!
     Лакки кивнул.
     - Да, он рассердился. Никаких сомнений.
     - Послушай, а может быть, это и есть  шпион?  Ведь  он  знает  больше
всех!
     - Но и проверку прошел самую тщательную. Твоя версия отпадает. Однако
то, что он помог нам в одном  маленьком  эксперименте,  -  это  точно.  Не
забыть бы извиниться перед ним при встрече...
     - Извиниться?! - Бигмен всю  жизнь  считал,  что  извиняться  -  дело
исключительно других людей. - Но почему?
     - Бигмен! По-твоему, все, что я тут нес, это вполне серьезно?
     - Как, разве ты не рассердился?!
     - Рассердился, но не по-настоящему!
     - Так это - розыгрыш?
     - Можно сказать и так. Понимаешь,  я  хотел  его  разозлить,  здорово
разозлить, и мне удалось. Он сам помог мне в этом.
     - То есть?
     - Послушай, разве тебя не пробрал приступ гнева, не прожег?!
     - Ах, чтоб тебя!.. Дошло! В-лягушка!
     - Ага. Уловила гнев Донахью и передала его нам. Когда мы проверяли ее
на Земле, я сомневался, что одна В-лягушка способна на такое. Но теперь...
     - Да, свое дело она знает.
     - Несомненно. И мы наконец-то располагаем мощным оружием.

                             3. АГРАВ-ТУННЕЛЬ

     Отлично! - воскликнул Бигмен с жаром. - Тогда - в путь!
     - Ты только пройди  его,  выдержи,  дружище,  -  отозвался  Лакки.  -
Оружие-то наше, конечно, очень кстати... Но  мы  можем  и  не  уловить  те
эмоции, которые нам нужны, - эмоции, дающие ключ к разгадке  тайны.  Иметь
глаза и видеть - это ведь далеко не одно и то же...
     - Уж ты-то увидишь! - успокоил его Бигмен.

     Спуск к Юпитеру-9 очень напомнил Бигмену  подобные  маневры  в  поясе
астероидов. Как объяснил во время перелета Лакки,  по  мнению  большинства
астрономов, этот спутник  был  когда-то  настоящим  астероидом,  но  много
миллионов лет назад его захватило мощное гравитационное поле Юпитера.
     Здесь,  в  пятнадцати   миллионах   миль   от   гигантской   планеты,
образовалась миниатюрная зона, состоящая из таких же присвоенных  Юпитером
астероидов. Четыре самых крупных спутника  -  от  сорока  до  ста  миль  в
диаметре - получили номера двенадцатый, одиннадцатый, восьмой  и  девятый.
Кроме них, была еще добрая сотня спутничков, чуть превышавших одну милю  в
поперечнике. Их орбиты вычислили  лишь  в  самое  последнее  время,  когда
началось   использование   Девятого   в    качестве    антигравитационного
исследовательского центра и когда необходимость многочисленных полетов  на
него обусловила быстрое заселение окружающего пространства.
     Приближающийся спутник, стремительно поглощая небо, выставлял напоказ
острые вершины и уродливые впадины, никогда не знавшие ветра.
     - А почему он Девятый? - задумчиво спросил Бигмен. - Ведь, по Атласу,
Двенадцатый намного ближе к Юпитеру!
     Лакки улыбнулся.
     - Ты,  парень,  безнадежен...  Человечество,  по-твоему,  с  колыбели
принялось носиться по космосу? Первый корабль  появился  лишь  тысячу  лет
назад!
     - Без тебя знаем, - обиделся Бигмен. -  Грамотные,  в  школу  ходили.
Очень много о себе воображаешь.
     - Тук-тук! - постучался Лакки в лоб Бигмена.  -  Кто-нибудь  дома?  -
Маленький кулачок метнулся в сторону обидчика, но был  перехвачен.  -  Вот
так это делается, дружище... Понимаешь, когда-то, еще до выхода в  космос,
люди наблюдали Юпитер лишь в  телескоп.  И  спутники  нумеровались  в  той
последовательности, в которой их открывали.
     - Вот бедолаги! - засмеялся Бигмен.  Он  живо  представил  себе  этих
парней, битком набившихся в своем крохотном мирке и удивленно глазеющих на
Вселенную в несуразную свою оптику.
     - Четыре больших спутника, - продолжил Лакки,  -  получили  и  первые
четыре номера. Но более употребительны их названия: Ио, Европа, Ганимед  и
Каллисто.  Ближайший  к  Юпитеру  спутник  -  Пятый,   а   более   дальние
пронумерованы до двенадцати. Все прочее было открыто гораздо позже,  когда
люди добрались до Марса... Внимание! Приготовиться к посадке!
     Лакки думал об относительности понятия величины. Конечно, 89  миль  в
диаметре  -  это  скромно,  и  вполне  уместится   на   территории   штата
Коннектикут, а площадь поверхности Девятого даже уступит площади,  скажем,
Пенсильвании.
     Но когда эта малютка наваливается  на  тебя  и,  заключив  в  крепкие
объятья, увлекает борющийся с инерцией корабль внутрь  просторного  грота,
где стоит уже сотня таких кораблей, - невольно становишься почтительней. А
после того, как ты входишь в контору и  видишь  на  карте  сеть  подземных
помещений, Юпитер-9 еще больше вырастает в твоих глазах.
     В двух проекциях - горизонтальной и вертикальной  -  были  изображены
бесчисленные коридоры. Иногда они располагались на значительной глубине  и
имели длину до ста миль.
     - Основательно, - сказал, наконец, Лакки стоявшему рядом лейтенанту.
     Лейтенант  Август  Невски  сдержанно  кивнул.  Форма  сидела  на  нем
безукоризненно, светлые  усы  напоминали  маленькую  щеточку,  а  голубые,
широко посаженные глаза глядели с преданностью.
     - Мы еще разрастаемся! - не удержавшись, сообщил он.
     Этот лейтенант появился четверть часа назад, едва  Лакки  с  Бигменом
покинули  корабль,  отрекомендовался  как  гид,   закрепленный   за   ними
Директором Донахью.
     - Гид?  -  усмехнулся  Лакки.  -  А  может  быть,  конвоир?  Ведь  вы
вооружены?
     Ничего не отразилось на лице Невски, он с готовностью объяснил:
     -  Как  и  любой  офицер,  находящийся   при   исполнении   служебных
обязанностей.  А  в  необходимости  гида  вы  скоро  убедитесь,   господин
Советник.
     Когда прибывшие похвалили Проект,  лейтенант  позволил  себе  немного
расслабиться, и в его голосе появилась доверительность.
     -  Некоторое   инженерное   трюкачество   дозволяется   здесь   ввиду
чрезвычайно слабого гравитационного  поля.  Эти  коридоры  практически  не
имеют опор.
     - Насколько я понимаю, работы над первым  аграв-кораблем  близятся  к
завершению? - спросил Лакки.
     Невски тотчас окаменел. Уже совсем другим тоном он продолжил:
     -  А  сейчас  я  провожу  вас  в  ваши   апартаменты.   Проще   всего
воспользоваться аграв-туннелем, если только...
     - Эй, Лакки! - Вдруг возбужденно вскрикнул Бигмен. - Взгляни-ка!
     Лакки обернулся. То была  всего  лишь  кошечка,  дымчатого  цвета,  с
глубокой печалью во взоре. Спина ее выгнулась навстречу руке Бигмена.  Она
мурлыкала, предвкушая удовольствие.
     - Директор рассказывал мне о том, как здесь любят животных. Это ваша,
лейтенант?
     Невски зарделся.
     - О нет, господин Советник! Общая! Тут бродит  еще  несколько  кошек.
Они попадают  к  нам  с  кораблями  снабжения.  Имеются  также  канарейки,
длиннохвостый попугай, белые мыши, золотые рыбки... Но вот такого... -  Он
бросил завистливый взгляд на аквариум, который Лакки держал под мышкой.
     А внимание Бигмена было по-прежнему приковано к кошке. На Марсе фауна
отсутствовала. А пушистые четвероногие Земли неизменно волновали его.
     - Ты знаешь, Лакки, кажется я ему нравлюсь!
     - Ей, - уточнил лейтенант, но Бигмен оставил реплику без внимания.  А
кошка, подняв хвост трубой  и  предельно  изогнувшись,  ходила  перед  ним
взад-вперед, подставляя то один, то другой бок нежным поглаживаниям.
     Внезапно мурлыканье прекратилось, и Бигмен ощутил неодолимую страсть:
кошка, приняв охотничью позу, неотрывно смотрела на В-лягушку...
     Возбуждение исчезло так же неожиданно, как и появилось. Успокоившись,
кошка подошла к аквариуму поближе и удовлетворенно заурчала. Она  полюбила
В-лягушку, помимо воли, как и все.
     - Итак, лейтенант, - прервал идиллию Лакки, - вы, кажется, хотели нам
что-то поведать об аграв-туннелях?
     Невски, который тоже засмотрелся на В-лягушку, ответил не сразу,  ему
понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями.
     - А? Да-да... Все довольно просто. На  Юпитере-9  есть  искусственные
гравитационные поля, такие же, как на любом корабле и любом астероиде. Они
расположены в каждом из главных коридоров, причем таким  образом,  что  вы
можете падать - почти как в яму на Земле - как туда, так и обратно.
     Лакки кивнул.
     - С какой скоростью?
     - Известно, что гравитация  притягивает  с  постоянной  силой,  и  вы
падаете все быстрее и быстрее...
     - Мне также это известно, - сухо прервал Лакки.
     - Но не с аграв-управлением! - продолжал лейтенант. -  Ведь  аграв  -
это антиграв! Вы падаете  с  удобной  для  вас  скоростью!  Вы  можете  ее
замедлить  с  помощью  противоположно   направленного   поля!   Двупольный
аграв-туннель, конечно, весьма прост. Однако принципы его  действия  нашли
применение в конструкции  аграв-корабля...  А  сейчас  о  жилье.  Квартиры
инженеров, где для вас приготовлены комнаты, находятся в  миле  отсюда,  и
самый короткий путь к ним - по туннелю А-2. Вы готовы?
     - Мы будем готовы, когда освоим аграв-управление.
     - Нет ничего проще. - Невски вручил каждому что-то вроде доспехов  и,
помогая в  них  облачиться,  коротко  рассказал  об  управлении,  а  потом
разрешился  неожиданной  галантностью.  -  Не   угодно   ли   джентльменам
последовать за мной? Коридор всего в нескольких ярдах отсюда!

     Бигмен мялся у входа. Нет, его не пугали падения как таковые!  Просто
он предпочел бы иметь дело с марсианской или даже меньшей  гравитацией.  А
этот псевдограв по силе своей совпадал с полем Земли, и туннель походил на
ярко освещенный ствол шахты, уходящий вниз. Бигмен  понимал,  что  туннель
почти параллелен поверхности, но легче от этого не становилось.
     - Перед нами самый короткий путь к  помещениям  инженеров,  -  сказал
Невски. - Если бы нам нужно было попасть туда с  другой  стороны  -  "низ"
коридора оказался бы в противоположном конце. Мы просто-напросто  поменяли
бы "верх"  и  "низ"  местами.  -  Взглянув  на  озадаченного  Бигмена,  он
ободрительно добавил: - Вы все поймете, как только попробуете!  Потом  это
даже войдет в привычку!
     Ступив в туннель, лейтенант не только не упал, а даже  не  опустился,
как будто стоял на чем-то твердом.
     - Установите стрелку на ноль! - строго сказал он.
     Бигмен подчинился и, почувствовав, как исчезло  ощущение  гравитации,
бодро вошел в туннель.
     Лейтенант резко  повернул  центральную  ручку  настройки  и  полетел,
набирая   скорость,   вниз.   Вторым,   после   той   же   манипуляции   с
аграв-управлением, провалился Лакки. И Бигмен - речь шла уже о его чести -
набрав в легкие побольше воздуха, рухнул им вослед.
     - Поверните опять на ноль! - крикнул Невски. - Вы будете перемещаться
с постоянной скоростью!
     Мимо них периодически  проплывали  ярко-зеленые  надписи:  "ДЕРЖАТЬСЯ
ЭТОЙ СТОРОНЫ!". Промелькнул на огромной скорости человек.
     - Бывают ли столкновения, лейтенант? - спросил Лакки.
     - Практически нет. Не так уж сложно следить за людьми, которые  могут
тебя обогнать или которых обгоняешь сам. В любой момент  можно  без  труда
изменить скорость движения. Правда, парни иногда сталкиваются  нарочно.  И
могут, например, запросто сломать ключицу. - Он мельком взглянул на Лакки.
- Наши парни шутят грубо, тут уж ничего не поделаешь...
     - Да, Директор предупреждал меня.
     - Лакки! - развеселившись, воскликнул  Бигмен.  -  Это  действительно
неплохая штука, если вдуматься! - И он с шиком перевел стрелку  управления
на плюс.
     Лакки с лейтенантом остались далеко позади.
     - Сейчас же прекрати, ты! - не на  шутку  встревожился  лейтенант.  -
Переведи назад!
     - А ну сбавь скорость! - прикрикнул Лакки.
     Они догнали Бигмена, и Невски принялся его распекать.
     - Никогда не делайте этого! Здесь полно всяческих перегородок, и если
вы не знаете дороги, - ничего не стоит расшибить лоб!
     - Бигмен, - вмешался Лакки. - Возьми-ка ты В-лягушку. Может, заботясь
о ней, ты будешь вести себя поприличней.
     - Ой, Лакки... - сконфуженно промямлил Бигмен. - Я, знаешь,  немножко
повеселился...
     - Ладно. Все в порядке.
     И Бигмен опять стал смотреть вниз.  Падение  с  постоянной  скоростью
значительно отличалось  от  свободного  падения  в  космосе.  Корабль  мог
двигаться со скоростью сотни миль в час  -  и  все  равно,  было  ощущение
абсолютной  неподвижности.  Здесь  же  мимо  тебя  без  конца  проносилось
множество штуковин непонятного предназначения. В  космосе  никто  не  ищет
"верха" и "низа", но то, что их нет и здесь, казалось несправедливым. Пока
Бигмен смотрел "вниз", мимо своих ступней, казалось, что это и есть  самый
настоящий низ. Но стоило взглянуть "вверх", и уже казалось: низ -  там,  и
ты, стоя на голове, падаешь вверх. Бигмен снова перевел  взгляд  на  ноги,
чтобы избавиться от этого неприятного ощущения.
     - Не наклоняйтесь вперед, Бигмен, - посоветовал  лейтенант.  -  Иначе
начнете кувыркаться.
     Бигмен испуганно выпрямился.
     - Что, конечно, не смертельно,  -  продолжал  Невски.  -  Ведь  можно
выпрямиться снова. Тем не менее лучше этого избегать... А сейчас мы должны
замедлить движение. Переведите стрелку приблизительно на минус "5".
     Он уже сбавил скорость, и его ступни  покачивались  у  Бигмена  перед
глазами.
     Бигмен стал крутить ручку настройки, отчаянно пытаясь  поравняться  с
лейтенантом. Но, как только это  ему  удалось,  "верх"  и  "низ"  коридора
поменялись местами, и Бигмен почувствовал себя стоящим на голове.
     - У меня вся кровь прилила к голове!
     - Здесь на стенках есть специальные выступы. - Лейтенант уже с трудом
переносил экспансивность Бигмена. - Как только один из них вам  попадется,
немедленно цепляйтесь за него носком, и ваша  замечательная  голова  снова
окажется наверху. - Он тут же показал, как  это  делается.  Вслед  за  ним
переворот выполнил Лакки. А Бигмену понадобилось некоторое  время,  прежде
чем он, суча короткими ножками, зацепился за выступ и ударился  локтем  об
обшивку.
     Зато теперь он снова стоял на ногах и не  падал,  а  поднимался.  Как
пушечное ядро. Все медленней и  медленней.  Бигмен  даже  начал  опасаться
нового  падения.  Но  когда  движение  почти  прекратилось,  Невски  велел
перевести стрелку в нулевое положение, и дальнейший подъем  напоминал  уже
старенький тихоходный лифт.
     Наконец они достигли  уровня  другого  туннеля,  в  их  восприятии  -
горизонтального.
     - Квартиры инженеров, джентльмены, - объявил Невски.
     - И приемная, - добавил Лакки, потому что в коридоре,  явно  поджидая
их, толпилось человек пятьдесят. - это и есть ваши  любители  грубых  игр,
лейтенант? Кажется, они собрались поиграть.
     Прибывшие двинулись  по  коридору.  Бигмен,  чьи  ноздри  возбужденно
трепетали, наслаждался устойчивостью пола и крепко сжимал аквариум.

                              4. ПОСВЯЩЕНИЕ

     Лейтенант  Невски  положил  руку  на  рукоять  бластера   и   спросил
металлическим - насколько у него это вышло - голосом:
     - Что вы здесь потеряли, ребята?
     Послышалось неясное бормотание, но в общем-то люди хранили тишину. Их
глаза были прикованы к стоящему впереди, они ждали, когда заговорит он.
     Скуластое лицо вожака сморщилось в радушной улыбке. Его  светло-рыжие
волосы разделял аккуратнейший прямой пробор. Он  усиленно  жевал  резинку.
Одежда его была, как у всех, из  синтетического  материала,  однако  имела
существенное отличие: рубашку и брюки украшали  большие  медные  пуговицы:
шесть на рубашке и по четыре на брючинах.
     - Саммерс! - Невски повернулся к нему. - Что вы все тут ищете?
     Саммерс заговорил голосом ягненка.
     - Ну как же, лейтенант! Ведь гость! Мы подумали,  что  ему  захочется
поговорить с нами, да и просто увидеть нас. Вот и решили встретить.
     Все это время он поглядывал на Лакки, и лед, сверкавший в его глазах,
наилучшим образом комментировал нежные речи.
     - По-моему, вы должны  находиться  на  рабочих  местах!  -  продолжал
наседать Невски.
     - Да помилуйте, лейтенант! - Оказалось, что Саммерс  может  жевать  и
медленнее. - В кои-то веки захотелось поздороваться с человеком!
     Заметив, что Невски уже иссяк, Лакки решительно спросил:
     - Лейтенант, какие у нас комнаты?
     - 2А и 2Б, сэр. Чтобы попасть туда...
     - Не беспокойтесь. Кто-нибудь из этих  милых  людей  любезно  поможет
мне. Мы ведь еще увидимся с вами?
     - Но я не могу уйти! - многозначительно прошептал Невски.
     - Можете, я уверен в этом.
     - Более чем можете, лейтенант! - сказал  Саммерс,  улыбаясь  во  весь
рот. - Скромное приветствие никому не повредит.  -  Позади  захихикали.  -
Кроме того, вас ведь просят уйти!
     - Отдадим В-лягушку лейтенанту, Лакки, - пробормотал Бигмен. - С  нею
в руке я не смогу драться.
     - Ни в коем случае.  Она  понадобится  нам  здесь...  Всего  доброго,
лейтенант! Вы свободны!
     Невски все еще колебался.
     - Это приказ, лейтенант! - добавил Лакки.
     - Слушаюсь, сэр! - выпалил Невски и бросил взгляд  на  В-лягушку,  та
безмятежно жевала папоротниковый лист. - Позаботьтесь  о  ней...  -  Голос
лейтенанта задрожал, и ему стоило немалых усилий повернуться и  шагнуть  к
аграв-туннелю.
     Лакки смотрел на толпу: выражения лиц не предвещали ничего  хорошего.
Предстояло доказать этим людям, что он тоже не  пяткой  сморкается.  Иначе
они будут мешать ему повсюду, и все усилия останутся  бесплодными.  "Ни  в
коем случае не дай положить себя на лопатки..."
     Улыбка Саммерса напоминала волчий оскал.
     - Ну вот, дорогой друг. Теперь можно и поговорить. Я Рэд  Саммерс.  А
как зовут тебя?
     - Я Дэвид Старр, - улыбнулся Лакки. - А моего друга зовут Бигмен.
     - Старр? Почему же тебя только что называли Лакки?
     - Так меня зовут друзья. Они считают меня везучим.
     - Ну разве не прелесть! Лакки! Так ты,  получается,  счастливчик?  И,
наверное, намерен оставаться им впредь?
     - А что, есть сложности?
     - Никаких сложностей, Лакки Старр.  -  Лицо  Саммерса  исказилось  от
злобы. - Если ты уберешься с Девятого!
     По толпе  прокатился  гул  одобрения.  Несколько  голосов  повторили:
"Убирайся!" Толпа придвинулась к Лакки.
     - Не могу, ребята. - Он огорченно развел руками. - Дело у меня тут.
     - Тогда недолго тебе быть счастливчиком,  -  вздохнув,  констатировал
Саммерс. - Ты у нас новенький и, вдобавок, выглядишь слабаком. А таких  на
Юпитере-9 обижают. Нам страшно за тебя, мальчик...
     - Не думаю, что меня обидят.
     - Вот как, да? А ну-ка, Арманд, покажись!
     Из задних рядов вышел громадного роста человек, круглолицый, могучего
сложения, широкоплечий, грудь колесом. На Лакки с  его  шестью  футами  он
смотрел сверху вниз, открывая в улыбке редкие желтые зубы.
     Предвкушая потеху, люди  стали  рассаживаться  на  полу.  Они  весело
окликали друг друга и вели себя так, будто вот-вот начнется  увлекательный
матч.
     Кто-то крикнул:
     - Ай, Арманд, поосторожней! Не наступи на парнишку!
     Рассерженный Бигмен взглядом поискал наглеца, но безуспешно.
     - Еще не поздно испариться, Старр! - прошамкал Саммерс.
     -  Но  мне  кажется,  что  тут  намечается  что-то   веселенькое!   -
ответствовал Лакки.
     -  Не  для  тебя  Старр,  не  для  тебя...  Мы,  видишь  ли,   хорошо
подготовились к твоему визиту. Хвастунишки с Земли у нас уже  вот  где.  -
Саммерс показал, где именно. - Наш организм их больше не принимает. А если
в это дело сунется Донахью - мы ответим забастовкой. Я прав, ребята?
     - Пра-а-ав! - заревела толпа.
     - И Донахью прекрасно это понимает, - продолжал Саммерс. - Поэтому он
останется в стороне. Так что посвящение  пройдет  без  досадных  помех.  И
завершится очередным предложением отчалить восвояси. Если ты, конечно, еще
будешь в сознании.
     - Сценарий впечатляет, - сказал Лакки. - Кстати,  что  я  такого  вам
сделал, а?
     - Не сделал. А теперь уже и не сделаешь. Это тебе Саммерс говорит.
     - Послушай, приятель! - встрял Бигмен. - Ты разговариваешь  с  членом
Совета, между прочим! Эти шуточки могут плохо для тебя кончиться!
     Саммерс запрокинул голову в продолжительном безудержном смехе.
     - Люди! Да оно говорящее! - смог, наконец, вымолвить он. -  А  я  все
думаю: что же это такое? Оказывается, наш Длинноносый  Лакки  прихватил  с
собой еще и сопливого братца!
     Пока   коридор   содрогался   от   хохота,   Лакки    наклонился    к
мертвенно-бледному Бигмену.
     - Твое дело - крепко держать лягушку. Саммерса я возьму  на  себя.  И
умерь свой гнев! Лягушка передает мне только это!
     Бигмен отчаянно глотал слюну.
     - Ну, Советник, как у нас дела с аграв-маневрированием?
     - Только что опробовал, мистер Саммерс.
     - Это обязательно нужно проверить. Опасное дело, когда рядом  кто-то,
не знающий все ходы и выходы туннеля. Правильно я говорю? - обратился он к
публике.
     - Пра-а-авильно!
     - Арманд! - Саммерс хлопнул верзилу по плечу. - Наш Арманд... С  ним,
Старр, ты познаешь все нюансы маневрирования. Лучшего  учителя  просто  не
найти. Ты сейчас войдешь в аграв-туннель, Арманд - следом.
     - А если я откажусь?
     - Тогда мы просто сбросим тебя туда.
     Лакки понимающе кивнул.
     - Похоже, что варианты отсутствуют... А правила поведения на уроке?
     Раздался всеобщий хохот, который смолк, едва Саммерс поднял руку.
     -  Рекомендуется  держаться  в  стороне  от  Арманда,  Советник.  Это
единственное правило, которое следует запомнить. Предупреждаю:  мы  будем,
затаив дыхание, наблюдать за  тобой.  Если  попытаешься  выползти  -  тебя
сбросят обратно.
     Бигмен вскипел.
     - Свиньи! Ваш человек на пятьдесят фунтов тяжелее! И наверняка дока в
таких делах!
     Саммерс посмотрел на него с притворным удивлением.
     - Не может быть! Как же я упустил  это  из  виду?  Позор!  -  Зрители
давились от смеха. - Отправляйся, Старр... Давай, Арманд. Втащи его,  если
понадобится.
     - Не понадобится, - бросил Лакки и, повернувшись, вошел в туннель.
     Легко оттолкнувшись  от  стенки,  он  медленно  развернулся  лицом  к
наблюдателям, обсуждавшим увиденное.
     - Недурно, мистер! - одобрительно пробасил Арманд.
     Саммерс ткнул его в спину.
     - Заткнись, идиот! Пошел за ним!
     Арманд нехотя двинулся вперед.
     - Послушай, Рэд, ну давай хотя бы по сокращенной программе!
     - Иди туда! - яростно зашипел Саммерс. - И делай то,  что  я  сказал,
понятно? Ты знаешь, что это за птица. Если мы  не  отделаемся  от  него  -
пришлют следующего!
     Арманд шагнул в туннель.
     Лакки тем временем полностью сосредоточился на слабых потоках эмоций,
передаваемых В-лягушкой. Типы и источники некоторых из них  распознавались
без труда. Например, Саммерс: страх, ненависть  и  жажда  триумфа.  А  вот
Арманд -  он  потихоньку  успокаивается.  Время  от  времени  улавливались
короткие всплески возбуждения, исходившие от других  наблюдателей.  Иногда
они сопровождались возгласом, и тогда их можно  было  идентифицировать.  И
все это, конечно, следовало отделять от постоянно бьющей  струи  бигменова
гнева.
     Между  тем,  Арманд  уже  входил  в  роль:  он  без  конца  чередовал
гравитационные направления, и неизвестно было, как к этому относиться.
     Несмотря на  весь  свой  опыт,  Лакки  был  новичком  в  данном  типе
невесомости, которая не была абсолютной, как в космосе, а могла изменяться
по желанию.
     Неожиданно Арманд упал, и упал вверх. Его огромные ноги, поравнявшись
с головой Лакки, разошлись и тут же сомкнулись, крепко ее зажав.
     Лакки инстинктивно дернулся  назад,  и  тут  же  потерял  равновесие.
Оставалось беспомощно барахтаться. Послышался радостный хохот.
     Лакки понял свою ошибку:  нужно  было  использовать  гравитацию,  как
только Арманд взмыл вверх, Лакки должен был или последовать за ним  -  или
рвануть в противоположном направлении. А сейчас как  можно  скорее  убрать
стрелку с нуля, иначе он так и будет кувыркаться.
     Но его пальцы не успели дотянуться до управления -  Арманд  обрушился
вниз и нанес локтем сильный удар в поясницу, схватил за лодыжку и потащил.
Потом, не давая Лакки опомниться,  резко  затормозил  и  произнес  не  без
теплоты:
     - Вам еще тренироваться и тренироваться, мистер!
     Лакки резким движением вырвался и сразу  перевел  стрелку  на  плече,
взмыл вверх, оттолкнувшись от плеча Арманда... Казалось,  он  падает  вниз
головой, и это неприятное ощущение  замедляло  реакцию.  Или  неполадки  в
аграв-управлении...
     А Арманд всей своей массой теснил и теснил Лакки, делая  столкновение
со стеной все более вероятным.
     Лакки решил, изменив направление гравитации, нырнуть  под  Арманда  и
перехватить инициативу. Но тот вновь опередил его. Резко подавшись  назад,
Арманд оттолкнулся ногой от стены и мячиком отлетел  в  сторону.  А  Лакки
сильно ушибся о перегородку, и его протащило до металлических  ограждений,
зацепившись за которые, удалось наконец-то развернуться.
     Арманд горячо зашептал в ухо:
     - Хватит, мистер! Скажите Рэду,  что  вы  улетаете!  Я  не  хочу  вас
калечить!
     Лакки  отрицательно  мотнул  головой.  Странно,   подумал   он,   что
гравитационное поле изменилось с таким опозданием. Ведь он  первым  -  это
точно - первым повернул ручку... Ударив Арманда в солнечное сплетение так,
что тот хрюкнул, Лакки стремительно полетел вниз.
     Некоторое время  он  лишь  уклонялся  от  наскоков  Арманда,  пытаясь
улучить  момент  для  проверки  аграв-управления.  С  большим  трудом  ему
удавалось избегать ударов.
     Лакки повернул ручку настройки -  ничего  не  произошло.  Направление
гравитации не изменилось.
     Верхом на нем снова восседал Арманд, и со  всей  неотвратимостью  они
летели на стену.

                         5. ИГЛОПИСТОЛЕТЫ И СОСЕДИ

     Бигмен был абсолютно уверен в том, что Лакки может управиться с любой
тушей, и не боялся за него. Вот только окружение глубоко несимпатичных ему
людей раздражало.
     Саммерс приблизился к самому краю туннеля. Рядом с ним стоял  смуглый
парень, неприятным хриплым голосом комментировавший происходящее, как матч
в поло.
     Когда Арманд в первый раз припечатал Лакки к стене,  раздались  крики
одобрения. Но Бигмен знал цену этим крикам. Конечно, вопящий болван  будет
подавать все так, будто перевес на их стороне. Подождите, подождите... Вот
Лакки освоится с аграв-техникой, и тогда от вашего  Арманда  только  перья
полетят!
     Но затем смуглый выкрикнул:
     - А  сейчас  Арманд  зажал  его  башку  в  тиски!  Маневр!  Снижение!
Оттолкнулся от стенки! Отход! Замах! Вот это уда-а-ар! Красота!!!
     Бигмен ощутил тревогу. Он потихоньку приблизился к туннелю. Никто  не
обратил на это внимания. Так было всегда: из-за маленького  роста  его  не
принимали всерьез... Взглянув вниз, Бигмен увидел Лакки, в  очередной  раз
отлетавшего от стены. Арманд лениво поджидал.
     - Лакки! - пронзительно вскрикнул Бигмен.  -  Не  приближайся!  -  Но
голос его потонул в общем гаме, из которого вынырнул лишь короткий  диалог
смуглого с Саммерсом.
     - Рэд, а Рэд! Дай ты ему немножко энергии! А то никакой остроты!
     - Не нужна  мне  острота,  понял?  Я  хочу,  чтобы  Арманд  побыстрее
закончил работу - и все!
     Вначале Бигмен ничего не понял, но мгновенье  спустя  до  него  дошел
весь ужасный смысл сказанного, и сразу в глаза  бросились  руки  Саммерса,
плотно прижатые к груди. Эти руки возились с каким-то небольшим предметом,
назначения которого Бигмен не знал.
     - Дьявол! - чуть не задохнулся  Бигмен,  в  полпрыжка  оказавшись  на
прежнем месте. - Эй! Саммерс! Да ты, оказывается, грязный шулер, приятель!
     Второй раз в жизни Бигмен был рад тому, что он всегда  -  хотя  Лакки
этого и не одобрял - носит при себе иглопистолет. Лакки считал  его  почти
бесполезным оружием из-за сложной системы фокусировки,  но  Бигмен  скорее
позволил бы назвать себя коротышкой, чем усомнился бы  в  своем  искусстве
стрельбы.
     Пока Саммерс оборачивался на крик, пистолет уже  был  в  руке,  между
вторым и третьим пальцами грозной фигой торчало коротенькое  дульце.  Едва
уловимое движение - и пистолет выстрелил.
     Саммерс увидел прямо перед носом яркую вспышку. Получилось не слишком
эффектно: от выстрела лишь ионизировались молекулы воздуха. Тем  не  менее
Саммерс подскочил как ошпаренный, и  тут  же,  не  без  помощи  В-лягушки,
паника охватила всех.
     - Вы! - Бигмен разошелся. - Всем стоять! Недоумки! Недоноски!
     Очередной заряд разрядился  уже  над  головой  Саммерса,  и  все  это
видели.  Немногие  из  присутствовавших   когда-либо   держали   в   руках
иглопистолет - он дорого стоил, и лицензию на  его  приобретение  получить
было не так просто. Но все знали, на что способна эта штука,  и  пятьдесят
здоровенных мужчин затаили дыхание, объятые животным страхом.
     Бигмен прислонился к стене.
     - А теперь слушайте! Кто из вас знал, что миляга Саммерс  выводит  из
строя аграв-управление моего друга? И не делайте  идиотские  глаза  -  это
установленный факт!
     - В-в-вы... ош-ш-шибаетесь... - стуча зубами, пролепетал Саммерс.
     - Да? Ты ведь у нас храбрец, Саммерс, когда у  тебя  полсотни  против
двоих? А вот мы сейчас посмотрим, каков ты против моего ружьишка!  Прицел,
правда, у него не очень, промахнуться ничего не стоит...
     Бигмен опять сжал кулак, и на этот раз звук получился  оглушительный,
а вспышка ослепила всех, кроме самого стрелка, который единственный  точно
знал, когда жмуриться.
     Саммерс сдавленно взвизгнул. С его рубашки исчезла верхняя пуговица.
     - Прекрасный  выстрел!  -  восхитился  Бигмен.  -  Такая  меткость  -
редкость! Я бы на твоем месте не  двигался,  Саммерс.  А  то,  если  удача
отвернется от меня, ты потеряешь кусочек своей шкуры, приятель.  Это  тебе
не пуговица.
     Саммерс закрыл глаза, его лоб блестел  от  пота.  Бигмен  сжал  кулак
дважды - исчезло еще две пуговицы.
     - О, небеса! Это мой звездный час! Как  мило  с  вашей  стороны,  что
никто нам не может помешать! Ну-ка, еще разок - напоследок!
     На этот раз  Саммерс  завизжал,  как  поросенок.  Сквозь  прореху  на
рубашке обозначилось красное пятнышко.
     - Так не на носу же! - успокоил Бигмен.  -  Что-то  я  разволновался,
сейчас уж точно промахнусь... Или ты что-то хочешь сказать?
     - Да! - закричал Саммерс. - Это я, я подстроил!
     - А ведь твой человек и так намного тяжелее,  -  сказал  с  укоризной
Бигмен. - У него опыт, к тому же. И ты все равно  не  решился  на  честный
поединок? И не оставил моему другу ни малейшего шанса? А  ну,  брось  свою
игрушку! Остальных же попрошу не двигаться. С этого момента  у  тех  двоих
все по-честному. И только шевельнитесь мне, пока один из них не выберется!
     Он на минуту смолк. Кулак с иглопистолетом  медленно  перемещался  из
стороны в сторону.
     - Но если вернется этот ваш детина -  я  буду  несколько  огорчен.  А
когда я огорчен, то становлюсь ненормальным. И за  свои  действия  уже  не
отвечаю. Могу, например, открыть пальбу по толпе, и никто из вас не успеет
помешать мне  сжать  кулак  разочков  десять.  И  если  десятерым  из  вас
наскучило жить - можете пожелать Лакки Старру поражения.
     С иглопистолетом в руке  и  аквариумом  под  мышкой  Бигмен  замер  в
ожидании. Он очень хотел немедленно прервать поединок,  но  опасался,  что
Лакки это не понравится.
     Вот в  поле  зрения  промелькнула  тень  и,  вслед  за  ней,  другая.
Послышался глухой удар тела о стену, затем  второй,  третий,  и  наступила
тишина. Кто-то, ухватив неподвижного  соперника  за  лодыжку,  возвращался
назад. Победитель вошел в коридор. Рядом мешком рухнул побежденный.
     Бигмен вскрикнул - перед ним, утирая кровь, стоял Лакки.

     С трудом они привели Арманда в сознание. Шишка с небольшой  грейпфрут
украшала скулу, один глаз полностью заплыл,  а  нижняя  губа  кровоточила.
Первыми словами Арманда были:
     - Клянусь Юпитером,  эго  не  человек,  а  настоящая  пантера!  -  Он
поднялся на ноги и по-медвежьи обнял Лакки. - Как только он  нашел  опору,
на меня как будто навалился добрый десяток! Он что надо, парни!
     Парни захлебнулись  в  радостном  вопле.  В-лягушка  уловила  вначале
облегчение, а потом - сильное возбуждение.
     Арманд осторожно улыбнулся и вытер кровь с губы.
     - Этот Советник парень что надо! Каждый, кому  он  еще  не  нравится,
будет иметь дело со мной! А где Рэд?
     Но Рэд Саммерс уже исчез, прихватив с собой свой аппарат.
     - Послушайте, мистер Старр, - виновато произнес Арманд.  -  Я  должен
вам кое-что сказать. Мне с самого начала не нравилась наша затея.  Но  Рэд
сказал, что если от вас не отделаться сразу - потом хлопот не оберешься...
     Лакки поднял руку.
     - Это не так. Слушайте все! Лояльно  настроенным  землянам  опасаться
нечего, уверяю вас! И еще. Сегодняшнее  не  подлежит  оглашению.  Немножко
поволновались и забудем об этом. Надеюсь, когда мы  увидимся  в  следующий
раз, у вас будет бодрый вид. Ведь ничего не случилось, верно?
     Они орали, как сумасшедшие.
     - Браво, мистер Старр! Слава Совету!
     Лакки уже собрался уходить, когда Арманд окликнул его.
     - Подождите! Что это? -  Толстым  указательным  пальцем  он  ткнул  в
аквариум.
     - Венерианское животное. Наша любимица.
     - Симпатичная, очень. - Гигант выглядел  довольно  глупо.  Остальные,
столпившись около аквариума, тоже громко выражали свое восхищение.  Заодно
они пожимали руку Старру и уверяли,  что  с  самого  начала  были  на  его
стороне.
     Бигмен, которому все это порядком поднадоело, взорвался.
     - Лакки! Или мы пойдем домой - или я шлепну парочку-другую!
     Сразу стало тихо, и толпа расступилась.

     Лакки поморщился от холодного компресса, который  Бигмен  наложил  на
разбитую щеку.
     - Послушай, Бигмен, а что это за история с иглопистолетом, о  котором
поговаривали после спектакля? Рассказал бы, а?
     И Бигмен рассказал как было...
     - А я подозревал механические повреждения!.. Особенно  после  второго
падения, когда все так кстати заработало. Значит, ты в это время  сражался
с Саммерсом?
     Бигмен гордо усмехнулся.
     - О Космос, неужели я мог спустить ему такое?!
     - Ты должен был обойтись без пальбы.
     - Ничто так не охлаждает пыл! - обиделся Бигмен. - Или мне  следовало
погрозить им пальчиком: ай-ай-ай, как нехорошо! Необходимо  было  напугать
их до смерти!
     - Зачем?
     - Эх, чтоб тебя, да ведь ты уже проигрывал целых два падения, когда я
все раскусил! И я не знал даже, есть ли у тебя еще силы! Чуть не  заставил
Саммерса прервать схватку!
     - Ну да! Тогда бы нас сочли просто шарлатанами.
     - Именно такой я и представлял твою реакцию. Но пойми  же,  мне  было
страшно за тебя!
     - Совершенно без причин. Как только управление заработало, все пошло,
как по маслу. Обнаружив, что  во  мне  еще  есть  бойцовский  дух,  Арманд
струсил. Такое случается с людьми,  которым  не  приходилось  проигрывать.
Если они не побеждают сразу - это повергает их в смятение, и они вообще не
побеждают.
     - Да, Лакки, - согласился Бигмен, хитро улыбнувшись.
     Лакки молчал пару минут, внимательно глядя на Бигмена.
     - Мне не нравится это  твое  "да,  Лакки".  Ну-ка,  что  ты  там  еще
выкинул?
     - Ну, вообще-то... - Бигмен закончил работу  над  синяком  и  теперь,
отступив, прищурился, как художник. - Скажи,  разве  мог  я  расстаться  с
маленький надеждой на твой выигрыш?
     - Думаю, что нет.
     - Конечно! Вот я и пообещал  ребятам,  что  в  противном  случае  мне
придется некоторых из них укокошить.
     - Это была шутка?
     - Может быть. Но они  приняли  ее  всерьез,  помня  о  судьбе  медных
пуговиц. Короче говоря, полсотни человек ужасно болели за тебя.
     - Вот оно что!
     - Во-от... А В-лягушка с удовольствием передавала тебе их эмоции.
     - И внушала Арманду мысли о поражении, - огорченно добавил Лакки.
     - Вспомни лучше о двух подстроенных падениях! Это, по-твоему, честно?
     - Да-да... Ладно, может быть, ты и прав.
     Над дверью вспыхнула сигнальная лампочка, и  Лакки  удивленно  поднял
брови.
     - Кто бы это мог быть? - Он нажал на кнопку,  и  дверь  скользнула  в
паз.
     В проеме стоял  коренастый,  полный  мужчина  с  жидкой  шевелюрой  и
голубыми немигающими глазами. В руке  он  держал  блестящий  металлический
предмет, который, словно живой, без конца  сновал  от  большого  пальца  к
мизинцу - и обратно. Бигмена это сразу заворожило.
     - Я Гарри Норрич, ваш сосед, - представился толстяк.
     - Добрый день.
     - Лакки Старр и Бигмен Джонс, не так ли? Может быть, заглянете ко мне
на пару минут?
     -  О,  это  очень  любезно  с  вашей  стороны!  Мы  с   удовольствием
воспользуемся приглашением!
     Норрич довольно неуклюже повернулся и повел их по коридору, время  от
времени рукой легко касаясь стены. Лакки и Бигмен с  В-лягушкой  шли  чуть
позади.
     - Прошу вас, джентльмены! - Норрич посторонился, пропуская их в  свое
жилище. - Усаживайтесь поудобней... А я уже наслышан о вас!
     - А что именно вы слышали? - поинтересовался Бигмен.
     - Все только и говорят, что о битве Лакки с  Большим  Армандом  да  о
фантастической стрельбе Бигмена! Вне сомнений - к утру об этом будет знать
весь Девятый! Но мы еще вернемся к этой теме.
     Он осторожно налил  в  две  маленькие  рюмки  красноватого  ликера  и
предложил гостям. Лакки взял рюмку и поставил ее перед собой.
     - А это что такое на столе? - спросил Бигмен.
     В комнате, кроме обычной мебели,  было  нечто,  напоминавшее  рабочий
стол, тянущийся вдоль всей стены, со скамьей перед ним.  На  столе  лежало
множество металлических штучек, одна из которых привлекала внимание  своей
необычностью.
     - Это? - Рука Норрича,  скользнув  по  поверхности  стола,  легла  на
шестидюймовой высоты конструкцию. - Это головоломка.
     - Простите?
     - Трехмерная головоломка. В таком виде она тысячи лет просуществовала
у японцев... Бывают головоломки, которые состоят  из  огромного  множества
частей и образуют сложнейшие структуры. Например, вот эта. Когда она будет
закончена, то станет моделью  аграв-генератора.  Я  сам  сконструировал  и
собрал ее.
     Норрич  опустил  в  узкий  паз  конструкции  металлическую  пластину,
пластина жестко встала на место.
     - Теперь берем вот  это...  -  Его  левая  рука  легко  скользила  по
конструкции, а правой, ощупав кучу разбросанных на столе  деталей,  Норрич
отыскал нужную и тоже поместил в свой паз.
     Заинтригованный Бигмен подался вперед и  в  ужасе  отпрянул,  услышав
громкий визг.
     Из-под стола показался пес. Он потянулся и положил на скамью передние
лапы. Большая немецкая овчарка кротко смотрела на Бигмена.
     - Я случайно на него наступил! - стал оправдываться Бигмен.
     - Это Матт! - ласково сказал Норрич. -  Вообще-то  он  безобидный.  И
тихий, если, конечно, на него не наступать. Он - мои глаза.
     - Ваши глаза?
     - Мистер Норрич слеп, Бигмен, - тихо сказал Лакки.

                        6. В ИГРУ ВСТУПАЕТ СМЕРТЬ

     Бигмен сконфузился.
     - Простите меня...
     - Не стоит! - бодро ответил Норрич. - Я уже  вполне  свыкся  с  этим.
Работаю   мастером-техником,   занимаюсь   конструированием   такой    вот
экспериментальной мелочи и не нуждаюсь ни в чьей помощи.
     - Да-а, - протянул Лакки, - головоломки - хорошая тренировка.
     - То есть, - изумился Бигмен, - вы хотите сказать, что можно  сложить
все эти замысловатости, не видя их? О Космос!
     - Все не так сложно, как вы думаете. Я годами  практикуюсь  и,  кроме
того, сам изготовляю свои головоломки. Поэтому все хитрости  для  меня  не
хитры. Вот, Бигмен, взгляните-ка на один  из  простейших  экземпляров.  Вы
сможете разобрать его?
     Бигмен  вперился  в  яйцеобразный  предмет,  вертя  его  и  поражаясь
совершенству исполнения.
     - Практически, - продолжил Норрич,  -  мне  нужен  только  мой  Матт,
который водит меня по коридорам.
     Норрич наклонился, чтобы почесать пса за ухом, и  тот  сонно  раскрыл
пасть, демонстрируя большие белые клыки и длинный  язык.  Через  В-лягушку
Лакки ощутил, сколь велика привязанность Норрича к собаке.
     - Аграв-коридоры для меня, увы, недоступны - я не знаю,  когда  нужно
изменять скорость. Приходится пользоваться обычными. Путь, конечно,  более
длинный, но зато мы с Маттом знаем Девятый  лучше  кого  бы  то  ни  было.
Правда, Матт?.. Ну, Бигмен, вас можно поздравить?
     - Нет. По-моему, это монолит.
     - Не совсем. Дайте-ка мне... - Ловкие пальцы  Норрича  запорхали  над
яйцом. - Видите этот маленький квадратик? Нажимаем - и он легко поддается.
А ту часть, которая вышла с обратной стороны, поворачиваем на  пол-оборота
по часовой стрелке и извлекаем деталь. Дальше  -  вовсе  нечего  делать...
Так, затем так, потом так, и так далее. Теперь  возьмите  все  извлеченные
детали, их восемь, и сложите все  в  обратном  порядке.  Последним  пойдет
ключевой кусочек, замыкающий, в полном смысле этого слова.
     Бигмен с недоверием смотрел на рассыпанные детали, ничего не понимая.
     - Мистер Норрич, - нарушил молчание Лакки.  -  Вы,  по-моему,  хотели
поговорить о "радушном" приеме, оказанном нам сегодня, и о моем поединке с
Армандом ...
     - Да-да, Советник. Прошу вас понять следующее. Я здесь, на Юпитере-9,
с начала работ над агравом и неплохо изучил этих людей. Некоторые  уезжают
сразу  по  истечении  срока  договора,  некоторые  остаются,   и   к   ним
присоединяются новые... Но про всех можно сказать одно: они опасны.
     - Почему?
     - Причины различные. Во-первых - есть опасность, представляемая самим
аграв-проектом: в результате несчастных случаев мы потеряли не одну  сотню
людей; я сам лишился зрения  пять  лет  назад  и  считаю,  что  еще  легко
отделался... Вторая причина заключается в том, что они надолго изолированы
от друзей и семьи. Изолированы полностью.
     - Наверное, кое-кто рад такой изоляции. - Лакки  невесело  улыбнулся.
Все знали, что индивиды, не  ладившие  с  законом,  иногда  таким  образом
избегали наказания. Постоянно не хватало  людей  для  работы  под  сводами
искусственных атмосфер в условиях псевдограва - и добровольцам не задавали
лишних вопросов. В конечном счете, они расплачивались за свои преступления
тем, что  работали  на  благо  Земли,  и  работали  в  неимоверно  тяжелых
условиях.
     Норрич кивнул, соглашаясь.
     - Рад, что вы в курсе.  Не  имея,  разумеется,  в  виду,  офицеров  и
профессиональных инженеров, можно смело сказать, что  на  добрую  половину
здешних парней заведены на Земле уголовные дела, а другая  половина  чиста
лишь по нерасторопности полиции. Я не уверен, что хотя  бы  один  из  пяти
живет здесь под настоящим именем. И каждый думает, что  единственная  цель
вашей жизни - упечь его в тюрьму, а всякие там сирианские шпионы -  просто
для отвода глаз. Они все тоскуют по Земле, но отнюдь не  рвутся  прилететь
туда в наручниках. Поэтому Рэд Саммерс и смог их так завести.
     - Этот Саммерс, вероятно, в прошлом был большим пройдохой?
     Бигмен на мгновение прервал свое безнадежное занятие и буркнул:
     - Убийцей, наверное?
     - Ничего  подобного!  -  энергично  возразил  Норрич.  -  Его   можно
понять... У этого человека никогда не было  своего  дома,  он  не  изведал
родительской  ласки.  Дурная  компания,   потом   тюрьма   -   за   мелкое
вымогательство... Останься он на  Земле  -  на  голову  бы  сыпались  одни
невзгоды. И вот Саммерс прибывает на Юпитер-9 и начинает новую  жизнь.  Он
самостоятельно изучает технику монтажа  при  слабой  гравитации,  механику
силового поля, аграв-технику. Его выдвигают на ответственную должность,  и
он показывает себя прекрасным работником. Его уважают и любят. Он  впервые
познает, что  значит  иметь  доброе  имя  и  положение.  И  сама  мысль  о
возвращении на Землю, к своей прежней жизни, для него нестерпима.
     - Настолько, -  добавил  Бигмен,  -  что  он,  превратив  поединок  в
избиение, попытался убить Лакки.
     - Да, мне  рассказали  о  том,  как  Саммерс,  с  помощью  субфазного
осциллятора,  нейтрализовал  аграв-управление  мистера  Старра.  -  Норрич
нахмурился.  -  Глупость,  которую  можно  объяснить   только   паническим
состоянием бедняги. Ведь у него, в сущности, доброе сердце. Когда умер мой
старый Матт...
     - Ваш Матт? - переспросил Лакки.
     - Да, раньше у меня была другая собака, тоже  Матт.  Она  погибла  от
короткого замыкания в силовом поле. Ей не  следовало  находиться  там,  но
иногда собаки исчезают по своим личным делам. Мой нынешний Матт  поступает
так же, если я не нуждаюсь в нем. Но  он  всегда  возвращается.  -  Норрич
ласково шлепнул пса, и тот, закрыв один глаз, застучал хвостом по полу.  -
Так вот, когда умер мой старый Матт, я нигде не мог раздобыть себе  нового
пса, и мне едва не пришлось убраться отсюда. Ведь хорошая  собака-поводырь
- большая редкость, на них всегда очередь. Администрация, конечно  же,  не
хотела этим заниматься, ведь тогда обнаружилось бы, что они держат у  себя
слепого человека - Конгресс раздул бы это до неимоверных размеров.  И  вот
тут-то на помощь пришел  Саммерс.  Он  использовал  свои  старые  связи  и
доставил мне Матта. Все, конечно,  было  сделано  не  вполне  легально,  и
Саммерс очень рисковал ради этой любезности. Так что Саммерс способен и на
поступки вроде этого. Не будьте с ним суровы, прошу вас.
     - Я  не  собираюсь  и  не  собирался  вредить  ему.  Но  должен  буду
ознакомиться со всеми  сведениями  о  нем,  которые  наверняка  имеются  в
Совете.
     - Конечно! И вы убедитесь, что он вовсе не головорез!
     - Надеюсь. А теперь  ответьте  мне  вот  на  какой  вопрос...  Вы  не
находите странным,  что  администрация  даже  не  попыталась  вмешаться  в
сегодняшнюю забаву?
     Норрич коротко усмехнулся.
     - Администрация? Если бы вас даже убили - директор Донахью не слишком
огорчился бы! И все было бы  замято!  У  него  теперь  заботы  куда  более
важные, чем вы с вашим следствием.
     - Заботы?
     - Еще какие! Понимаете, у нас ежегодно новый руководитель  проекта  и
новая полиция. Донахью - уже шестой, не лучший, кстати, наш босс,  следует
признать, правда, он отказался от бюрократической волокиты и  не  пытается
устроить здесь военный лагерь. Время от времени  давая  людям  возможность
расслабиться  и  немножко  побуянить,  он  добился  результатов  -  первый
аграв-корабль готов взлететь. Говорят, это дело дней.
     - Так скоро?
     - Вполне возможно. Потому что менее чем  через  месяц  Донахью  будет
уволен. Он совсем не заинтересован в отсрочке, ибо в этом случае  его  имя
не попадет в анналы истории, и слава овеет кого-то другого.
     - То-то он не хотел, чтобы мы  садились  сюда!  -  горячо  воскликнул
Бигмен.
     - Не кипятись, - отмахнулся Лакки.
     - Какой подлый тип! Сириус готовится проглотить Землю, а у него  одна
забота - прокатиться на своем жалком кораблике!  -  Бигмен  поднял  сжатый
кулак, и сразу послышалось грозное рычанье Матта.
     - Что вы делаете, Бигмен? - встревожился Норрич.
     - Я? - удивился Бигмен. - Ничего!
     - Никаких угрожающих жестов?
     - Да нет... - Бигмен быстро опустил руку.
     - Будьте осторожны с  Маттом!  Он  обучен  охранять  своего  хозяина!
Сделайте-ка шаг в мою сторону и замахнитесь кулаком.
     - В этом нет никакой необходимости. - Лакки красноречиво посмотрел на
Бигмена. - Мы верим.
     - Пожалуйста! - настаивал Норрич. - Никакой опасности, уверяю вас!  Я
вовремя остановлю Матта. Давайте, Бигмен! А то  все  тут  так  носятся  со
мной, что собака начинает забывать свои обязанности.
     Бигмен шагнул вперед и без всякого энтузиазма поднял руку. Тотчас уши
Матта прижались, глаза сузились, мышцы напряглись для  прыжка,  обнажились
острые клыки и из гортани вырвалось хриплое рычанье.
     Бигмен поспешно отступил.
     - Сидеть, Матт! - приказал Норрич.
     Пес успокоился. Лакки ясно почувствовал  концентрацию  напряжения,  а
затем - его ослабление в сознании Бигмена. От Норрича шли  потоки  нежного
торжества.
     - Ну, Бигмен, как ваши трехмерные дела?
     - Сдаюсь! - раздраженно  ответил  марсианин.  -  Два  кусочка  я  еще
кое-как сложил, но это мой потолок.
     Норрич засмеялся.
     -  Смотрите!  -  Он  взял  в  руки  произведение  Бигмена.  -  Ничего
удивительного! Вы неправильно сложили!
     Ошибка была быстро исправлена, и вскоре, как по волшебству,  возникло
аккуратное,  но  еще  зыбкое  яйцо,  с  небольшим  отверстием  посередине.
Артистичным движением Норрич подхватил ключевую деталь, чуть  задвинул  ее
внутрь конструкции, повернул против часовой стрелки и слегка подтолкнул.
     - Готово! - объявил он, подбросив яйцо в воздух.  Бигмен  расстроился
окончательно.
     - Ну, мистер Норрич, - сказал Лакки, поднимаясь, -  надеюсь,  мы  еще
встретимся? Я учту все, что вы сказали о Саммерсе и об  остальном.  -  Его
рюмка так и осталась нетронутой.
     - Рад был познакомиться. - Норрич встал и пожал им руки.

     Уснул Лакки не сразу. Он лежал  в  темноте,  слушал  доносившееся  из
смежной  комнаты  посапыванье  Бигмена  и  мысленно  вновь  возвращался  к
событиям минувшего дня.
     Казалось, произошло что-то такое, чему не следовало  происходить.  Но
что? Это вертелось почти на поверхности сознания, и Лакки уже было ухватил
мысль, но - уснул.
     А к утру все стерлось... Бигмен  окликнул  Лакки  из  своей  комнаты,
когда тот, приняв душ, сушился под струями теплого воздуха.
     - Эй, Лакки! Я добавил двуокиси углерода и дал лягушке двойную порцию
травки. Ведь вы возьмем ее на встречу с этим чертовым Директором?
     - Конечно, Бигмен!
     - Отлично! А как насчет того, чтобы позволить мне высказать все,  что
я о нем думаю?
     - Не надо, Бигмен.
     - Ура! Моя очередь идти в Душ!
     Как  и  все  люди  Солнечной  системы,  Бигмен  знал  толк  в  водных
процедурах, и принятие Душа было для него величайшим  наслаждением.  Лакки
покорно  приготовился  прослушать  неизбежный  в  таких  случаях   кошачий
концерт.
     Едва  Бигмен  покончил  с  первой  дикой  руладой,  раздался   сигнал
внутренней связи.
     - Старр! - По экрану растеклось морщинистое лицо Донахью.  Его  узкие
губы были поджаты, и смотрел он на Лакки довольно неприязненно. - Говорят,
вы уже успели подраться с одним из наших рабочих?
     - Вот как?
     - Вижу, вас не очень помяли?
     - Нет, все в порядке, - улыбнулся Лакки.
     - Вы, надеюсь, не забыли, что я предупреждал вас?
     - У меня никаких претензий.
     - В таком случае, мне хотелось бы узнать, намерены ли вы  сообщить  о
случившемся на Землю?
     - Я нигде не упомяну об этом инциденте, если только он не будет иметь
прямого отношения к тому, что привело меня сюда.
     - Прекрасно. - Видно было, что Донахью успокоился. -  Я  попросил  бы
также не  касаться  этой  темы  во  время  нашей  встречи.  Подслушивающие
устройства, знаете ли... Мне бы не хотелось...
     - Можете быть спокойны, господин Директор.
     - Отлично. - Взгляд Донахью смягчился еще  более.  -  Увидимся  через
час.
     Лакки услышал,  как  Бигмен  выключил  воду  и  сокрушительное  пение
сменилось тихим мурлыканьем.
     - Хорошо,  мистер  Донахью,  -  приветливо  отозвался  он  и  тут  же
вздрогнул от пронзительного, душераздирающего крика:
     - Лакки!!!
     В два прыжка он был в дверях, там уже стоял Бигмен  с  округлившимися
от ужаса глазами.
     - Лакки! В-лягушка, Лакки! Она мертва! Она убита!

                        7. В ИГРУ ВСТУПАЕТ РОБОТ

     Обломки пластикового аквариума уже высохли, лишь на  полу  оставалось
немного влаги. Лист папоротника наполовину прикрывал тельце В-лягушки.
     Теперь, когда она была мертва и уже не  могла  контролировать  эмоции
окружающих, Лакки смотрел на нее без обычной нежности. Он чувствовал  лишь
гнев,  и,  прежде  всего,  это  был  гнев  по   отношению   к   себе,   не
предотвратившему беды.
     Бигмен, по-прежнему в одних брюках, сжимал и разжимал кулаки.
     - Это моя вина, Лакки. Все из-за меня. Я  так  громко  орал,  что  не
слышал, как кто-то вошел.
     "Вошел" - было не вполне подходящее слово Убийца не просто вошел - он
прожег  себе  дорогу.  Блок  управления  дверью  буквально  испарился  под
действием мощного источника энергии.
     Лакки вернулся к экрану.
     - Мистер Донахью...
     - Что там у вас стряслось?
     - До встречи. - Лакки прервал связь и вернулся к глубоко опечаленному
Бигмену. - Нет, Бигмен, это я виноват.  Не  следовало  принимать  на  веру
слова дядюшки  Гектора  о  том,  что  сирианцам  ничего  не  известно  про
В-лягушку и ее особые свойства. Предположи я  обратное  -  она  бы  ни  на
минуту не осталась без присмотра.

     Лейтенант Невски вытянулся по стойке смирно, едва  Лакки  с  Бигменом
переступили порог своей комнаты.
     - Сэр, я рад, что вы живы и невредимы после вчерашней стычки! Если бы
не было приказа, я ни за что не оставил бы вас!
     - Забудьте, лейтенант, - рассеянно ответил Лакки.  Он  вспоминал  тот
миг прошедшей ночи, когда в его сознании вспыхнула некая  важная  догадка.
Но попытки хоть что-то  оживить  оставались  безуспешными,  и  Лакки  стал
думать о другом.
     Они вошли в аграв-туннель, где на этот  раз  кипела  жизнь  множество
равнодушных лиц стремительно проносились  мимо.  Начинался  рабочий  день.
Здесь соблюдался родной 24-часовой ритм, с которым  люди  не  расставались
даже на самых  отдаленных  мирах.  И  хотя  были  места,  где  работа  шла
круглосуточно, основная масса людей работала в "дневную" смену,  с  девяти
до пяти по стандартному солнечному времени.  Стрелка  часов  подползала  к
девятке, и все направлялись к своим рабочим  местам.  Ощущение  настоящего
утра было не меньшим, чем оно бывает при виде восходящего солнца и капелек
росы на траве.

     Двое мужчин сидели за столом в глубине конференц-зала Донахью встал и
холодно представил Лакки незнакомца - Джеймса Пэннера, главного инженера и
гражданского руководителя Проекта.  Пэннер  был  приземистым,  смуглым,  с
бычьей шеей и глубоко посаженными темно-карими глазами, на его рубашке  не
было никаких знаков отличия.
     Когда Невски, козырнув, удалился, и дверь за ним  закрылась,  Донахью
сказал:
     - Теперь, когда мы остались вчетвером, можно приступить к делу.
     - Впятером, - возразил Лакки, погладив кошку. - Это, случайно, не та,
которую мы встретили вчера?
     - Возможно, - раздраженно бросил Донахью. - Вообще-то,  у  нас  этого
добра хватает. Однако, как мне кажется, мы собрались не  для  того,  чтобы
рассуждать о кошках.
     - Не такая уж дурная тема для начала, господин Директор. И  я  выбрал
ее не случайно. Вы помните нашу любимицу, сэр?
     - Ваше маленькое венерианское чудо? - Вопрос был задан с  неожиданной
теплотой. - Помню! Это такая... - Донахью  в  замешательстве  остановился,
поймав себя на неожиданном всплеске чувств.
     - У этого маленького существа, - продолжил Лакки, - была удивительная
способность: оно могло обнаруживать, передавать и даже вызывать эмоции.
     Донахью удивленно вскинул брови, но Пэннер насмешливо просипел:
     - Я однажды уже слышал россказни об этом, господин  Советник.  И  так
хохотал, что чуть не упал со стула.
     - Хохотать  не  следовало:  вам  сказали  правду.  И  я  намеревался,
заручившись поддержкой господина Директора, побеседовать с людьми именно в
присутствии В-лягушки! Я прочувствовал бы эмоции каждого!
     - Но чего вы добились бы этим? - недоуменно спросил Донахью.
     - Возможно и ничего. Но попробовать все же стоило...
     - Стоило? - заинтересованно переспросил Пэннер. - Почему вы постоянно
употребляете прошедшее время, Старр?
     Лакки тяжело посмотрел на Пэннера, затем на Донахью.
     - В-лягушка мертва.
     - Убита сегодня утром! - горестно воскликнул Бигмен.
     - Кто это сделал?
     - Мы не знаем.
     Донахью откинулся на спинку кресла.
     -  Значит,  ваше  расследование  завершено?  Ведь  новую  лягушку  вы
получите не через пару минут, насколько я понимаю?
     - Мы не можем ждать, - ответил Лакки. - Сам факт  убийства  В-лягушки
говорит о том, что дело куда серьезней, чем мы предполагали.
     - То есть?
     Донахью, Пэннер и даже Бигмен вопросительно смотрели на Лакки.
     -   Я   ведь   уже   сказал:   В-лягушки   обладают   телепатическими
способностями. И  вы,  Директор  Донахью,  испытали  это  в  полной  мере.
Вспомните свой визит на "Метеор"! Поначалу вы  были  настроены  совсем  не
лирически, а когда на глаза попалась В-лягушка - что вы почувствовали?
     - Пожалуй, я был просто очарован ею... - смущенно признался Донахью.
     - А можете ли ответить на вопрос - почему?
     - Нет, откровенно говоря. Весьма уродливое создание.
     - И все-таки оно вам понравилось! Вы  не  в  силах  были  противиться
своему чувству! А смогли бы в тот момент причинить В-лягушке зло?
     - Вряд ли.
     - Я уверен, что нет! Как не смог бы никто,  наделенный  чувствами!  И
все же она убита.
     - Ну и как вы теперь намерены объяснить этот парадокс? -  обрадовался
Пэннер.
     - Очень просто. Убийца не наделен органами чувств, он - робот. Почему
бы не предположить, что на Юпитере-9 есть робот, внешне  не  отличимый  от
человека?
     - Гуманоид,  вы  хотите  сказать?  -  вскипел  Донахью.  -  Послушаем
сказочки!
     - Думаю, что вы не  вполне  представляете  себе,  насколько  сирианцы
преуспели в  этой  области.  Не  исключено,  что  в  качестве  модели  они
использовали кого-то из здешних, возможно самого порядочного человека,  и,
точно  скопировав  его,  подменили.  Такой  гуманоидный   робот   был   бы
замечательным шпионом! Он, например, видел бы в темноте  и  сквозь  стены.
Мог  бы  передавать  информацию  при  помощи  вмонтированного  субэфирного
передатчика
     - Бредни! -  Донахью  энергично  тряхнул  головой.  -  В-лягушку  мог
запросто убить и человек! Отчаянный и, вдобавок, напуганный  чем-то  -  он
преодолел влияние вашей лягушки! Исключаете такой вариант?
     - А по какой  причине  ваш  человек  убил  бы  безвредную  В-лягушку?
Наверное, она представляла для него опасность? Убийца боялся, конечно,  не
удара маленькой лапки, а способности к обнаружению эмоций. Особенно,  если
это немедленно разоблачило бы его как шпиона.
     - Каким образом, интересно узнать? - спросил Пэннер.
     - А что, если у нашего убийцы вообще нет  эмоций?  Не  доказывает  ли
это, что он робот? И еще одно... Почему убита только  В-лягушка?  С  таким
трудом проникнув в нашу квартиру и обнаружив одного -  хлопающим  ушами  в
душе, а другого - за тем же занятием в комнате - почему  он  не  убил  нас
вместо лягушки? Или почему не убил заодно?
     - Спешил, вероятно, - нашелся Донахью.
     -  Есть  более  правдоподобная  причина.  Знаете  ли  вы  Три  Закона
Роботехники?
     - Лишь в общих чертах. Процитировать не смогу.
     - Тогда, если не возражаете, это сделаю я. Первый Закон гласит: робот
не может причинить вред человеку или своим бездействием  допустить,  чтобы
человеку был причинен вред. Второй Закон: робот должен  повиноваться  всем
приказам человека, кроме  тех  случаев,  когда  эти  приказы  противоречат
Первому Закону. Третий Закон: робот должен заботиться о своей безопасности
в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму Законам.
     Пэннер кивнул.
     - Замечательно, Советник Старр. И что мы доказали?
     - Роботу можно приказать убить В-лягушку, потому что она не  человек.
Он пойдет на риск, так как самосохранение - это лишь Третий Закон.  Но  он
ни за что не убьет Бигмена или меня, потому что Первый  закон  превосходит
остальные. Человек-шпион убил бы нас  и  В-лягушку,  робот-шпион  убил  бы
только лягушку. Вот так.
     Донахью погрузился в размышления. Казалось, морщины на его лице стали
глубже.
     - Что вы намереваетесь предпринять? - наконец разомкнул  он  уста.  -
Загнать всех под рентген?
     - Нет,  это  без  толку.  Вряд  ли  гуманоидный  робот  изготовлен  в
единственном  экземпляре,  и  шпионаж  ведется  только  здесь.  Мы  должны
обнаружить  по  возможности  всех.  Если  же   действовать   открыто,   то
нейтрализовав одного - спугнем остальных, и  проблема,  рано  или  поздно,
встанет перед нами опять.
     - Так что же вы предлагаете, в конце концов!
     - Не спешить. Если мы действительно имеем дело с роботом, то  он  сам
выдаст себя, даже не заметив этого. Кстати, кое-кого я уже  проверил.  Вот
вы, мистер Донахью, не  робот.  Я  обнаружил  в  вас  эмоции.  Прошу  меня
простить, но  ваш  вчерашний  гнев  умышленно  спровоцирован  мною,  чтобы
проверить В-лягушку.
     - Я - робот? - Лицо Донахью стало розовато-лиловым.
     - Повторяю: с вашей помощью я испытывал В-лягушку.
     - Ну, а меня, господин Советник, вы  конечно  же  подозреваете?  -  У
Пэннера был крайне оскорбленный  вид.  -  Как  не  имевшего  счастья  быть
представленным вашей В-лягушке.
     - Да,  -  согласился  Лакки,  -  вас  следует  проверить.  Снимите-ка
рубашку!
     - Что?! - взвизгнул Пэннер. - Это еще зачем?
     - Спасибо, вы проверены. Робот не обсуждал бы мой приказ.
     Донахью со всего размаху грохнул кулаком по столу.
     - Прекратить! Хватит  с  нас  таких  проверочек!  Я  не  позволю  вам
измываться над моими людьми! Я обязан довести свое дело до  конца,  Старр!
Мне поручено запустить в космос аграв-корабль и я  это  сделаю!  Все  люди
проверены и перепроверены! Они чисты!  А  байки  о  роботах  рассказывайте
другим! Повторяю, Старр, я не позволю вам дергать моих людей! Да, вчера вы
вели себя нагло, и сегодняшние извинения выдержаны в том  же  духе.  Я  не
чувствую особой необходимости помогать вам  и  не  буду  этого  делать.  А
теперь примите к сведению следующее. Мною  полностью  прекращена  связь  с
Землей. На Юпитере-9 введено чрезвычайное положение. У меня все полномочия
военного диктатора. Вам понятно?
     Лакки слегка прищурился.
     - Как член Совета Науки я выше вас.
     - Это уже не имеет никакого значения.  Мои  люди  подчиняются  только
мне. Вас просто изолируют, если хоть пикните против моих распоряжений.
     - Против каких именно?
     - Завтра, в шесть часов вечера по стандартному солнечному,  первый  в
истории аграв-корабль начнет свой первый  полет  по  маршруту  Юпитер-9  -
Юпитер-1,  или  спутник  Ио.  После  нашего  возвращения  -   лишь   после
возвращения, Советник Старр! - вы сможете заняться своим расследованием. А
также связаться с Землей и организовать работу военного суда. Буду всецело
в вашем распоряжении.
     Лакки неожиданно обратился к Пэннеру:
     - Корабль готов?
     - Вообще-то, да...
     - Мы отправляемся завтра, - смерив  Пэннера  презрительным  взглядом,
сказал Донахью. - Ну, так как, Советник Старр? Уймете свою прыть или лучше
арестовать вас?
     Последовала глубокая пауза. Бигмен почти не дышал, Пэннер  извлек  из
кармана пластинку жевательной резинки, развернул и  отправил  в  рот.  Нос
Донахью побелел и заострился.
     Лакки решительно откинулся на спинку кресла и неожиданно объявил:
     - Буду рад сотрудничать с вами, господин Директор

                                8. СЛЕПОТА

     - Лакки! Неужели ты так просто позволишь им прикрыть расследование? -
возмущению Бигмена нс было предела.
     - Ну почему же - прикрыть... Мы продолжим его на корабле.
     - Увы, сэр. - Донахью изобразил сожаление. - На корабле вас не будет.
Даже не мечтайте.
     - А кто будет, господин Директор? Вы, конечно?
     - Я. А также Пэннер как  главный  инженер,  два  моих  офицера,  пять
инженеров и столько же рядовых членов экипажа. Состав утвержден давно.  Мы
с  Пэннером  включены  в  него  как  ответственные  руководители  Проекта,
инженеры  -  как  специалисты  по  управлению  кораблем,  остальные  -   в
благодарность за их заслуги.
     - Заслуги?
     - Вот, например, Гарри Норрич, - вступил в разговор Пэннер. - Он...
     - Этот слепой? - удивился Бигмен.
     - Вы знакомы с ним?
     - Со вчерашнего вечера, - объяснил Лакки.
     - Так  вот,  о  Норриче.  Он  здесь  с  самого  начала.  Предотвращая
выгибание силового поля, бросился к контактам и  потерял  зрение.  Вернее,
это единственное, чего  не  смогли  ему  вернуть  в  госпитале.  Благодаря
мужественному поступку Норрича, спутник не потерял изрядного,  размером  с
гору, кусочка, и осталась в живых пара  сотен  людей.  Был  спасен  и  сам
Проект, так как крупная авария неизбежно повлекла бы за собой  прекращение
ассигнований. Разве такой человек не достоин лететь на аграв-корабле?
     - Жалко, что он не увидит Юпитера, - вздохнул  Бигмен.  -  А  как  он
поднимется на корабль?
     - Мы возьмем и Матта. Очень воспитанный пес.
     - Именно это я и хотел узнать! - разозлился  Бигмен.  -  Если  уж  вы
берете собаку, то какие проблемы со мной и Лакки?
     Донахью демонстративно посмотрел на часы.
     - Разговор окончен, господа! - объявил  он  и,  опершись  ладонями  о
стол, приготовился встать.
     - Почти, - сказал Лакки. - Крохотная деталь. Бигмен сформулировал это
грубовато, но в принципе он прав:  мы  тоже  будем  на  аграв-корабле  без
опоздания.
     - Исключено, - отрезал Донахью.
     - Вы хотите сказать, что дополнительная масса двух человек выведет из
строя систему управления кораблем?
     - Да мы можем к нему хоть гору прицепить! - рассмеялся Пэннер.
     - Тогда, может быть, у вас плохо с каютами?
     Донахью посмотрел на Лакки с нескрываемой злобой.
     - Не собираюсь отчитываться перед вами. Вас не  возьмут,  потому  что
так решил я. Понятно? - Его глаза торжествующе вспыхнули, и  Лакки  понял,
что это маленькая месть за вчерашний эксперимент.
     - Вы бы все же взяли нас, господин Директор...
     Донахью сардонически усмехнулся.
     - Не вижу смысла. Я буду уволен по  решению  Совета?  Но  у  вас  нет
возможности связаться с ним! А после моего возвращения -  увольняйте  хоть
трижды.
     - Боюсь вас огорчить, но кажется, вы не  все  учли.  -  Лакки  сделал
печальную мину. - Уволить-то могут и задним числом.  И  сделают  это,  вне
всяких сомнений. Что касается правительственных сообщений, то в них  будет
упомянуто имя вашего преемника. Вас даже не будет в списках.
     Донахью побледнел. Он готов был наброситься на Лакки с кулаками.
     - Ваше решение, господин Директор?
     - Приходите, - еле выдавил из себя Донахью голосом в  высшей  степени
неестественным.

     Остаток дня Лакки провел в архиве, изучая  досье  занятых  в  Проекте
людей. Бигмен же, в сопровождении Пэннера, путешествовал  по  бесчисленным
лабораториям и громадным испытательным залам.
     Лишь после ужина они вернулись в свою квартиру. Молчание  Лакки  само
по себе не было чем-то удивительным, молодой Советник и в  лучшие  времена
не отличался болтливостью. Но  маленькая  складка  между  бровей  говорила
Бигмену о многом.
     - Лакки, мы топчемся на месте, да?
     - Пока что удача не слишком назойлива, скажем так.
     Лакки сидел над библиотечным микрофильмом,  из  названия  которого  -
"Высшая роботехника" - Бигмен понял, что пообщаться сегодня не удастся.
     - Лакки, это надолго?
     - Боюсь, что так, Бигмен.
     - Ты не будешь против, если я навещу Норрича?
     - Давай. - Лакки сосредоточенно возился с проектором.

     Бигмен закрыл за собою дверь, но какое-то время  топтался  на  месте,
обуреваемый сомнениями. Он думал о том, что все-таки следовало бы обсудить
затею с Лакки.
     - А я ничего не  собираюсь  делать!  Только  проверю  кое-что!  Зачем
беспокоить Лакки? Вот если подтвердится - тогда и расскажу!  -  сказал  он
себе и уверенно зашагал по коридору.

     За шахматным столиком, на котором стояли  шашки,  устремив  невидящий
взгляд в сторону Бигмена, сидел Норрич.
     Услышав вопросительное "да?", Бигмен торопливо представился.
     - О! Входите, присаживайтесь! Советник Старр тоже с вами?
     - Нет, он занят. Что касается меня, то я сыт этим агравом  по  горло.
Доктор Пэннер таскал нас по всем закоулкам, но вряд ли я что-нибудь понял.
     - Вы не  принадлежите  к  меньшинству  на  этом  спутнике!  -  Норрич
улыбнулся. - Однако если отбросить математику, то кое-что понять не так уж
трудно.
     - Да? И вы могли бы  объяснить  мне  это?  -  Бигмен,  устроившись  в
большом кресле, слегка наклонился и заглянул  под  скамью.  Собака  лежала
там, положив голову между лапами и одним глазом поглядывая на гостя.
     "Заставить Норрича говорить, - думал Бигмен. - Заставить говорить  до
тех пор, пока я не найду уязвимого места".
     - Слушайте внимательно, - начал Норрич, подняв одну из  кругляшек.  -
Гравитация - это вид энергии. Фигура, которую я держу  в  руке,  находится
под влиянием гравитационного поля, но ей не позволяют двигаться.  В  таких
случаях принято говорить, что объект обладает потенциальной энергией. Если
бы я выпустил эту фигуру, то потенциальная энергия перешла  бы  в  энергию
кинетическую. Под влиянием гравитации  фигура  падала  бы  все  быстрей  и
быстрей. - Он выронил кругляшку, и та упала.
     - Пока не шлепнулась бы, - добавил Бигмен.
     Кругляшка, стукнувшись об пол, покатилась. Норрич наклонился за  нею,
однако найти не смог.
     - Окажите любезность, Бигмен! Ума не приложу куда она закатилась.
     Бигмен едва не крякнул с досады. Победа  была  так  близка!  Пришлось
лезть под стол.
     - Спасибо. Так вот... До недавнего времени  единственное,  что  можно
было сделать с потенциальной энергией - это превратить ее в  кинетическую.
Конечно,  кинетическая  энергия  -  вещь  тоже  небесполезная.   Например,
Ниагарский водопад можно использовать для получения электричества или  еще
чего-нибудь. Но в космосе  результатом  гравитации  является  движение,  и
только оно... Теперь представим себе  систему  спутников  Юпитера.  Мы  на
Девятом. До планеты - пятнадцать миллионов миль, и у нас чудовищные запасы
потенциальной энергии. Слетаем-ка на Ио, от которой до Юпитера  всего  285
тысяч миль, рукой подать. Фактически, наш полет будет падением, все  более
и более  стремительным.  И  вот  мы  примемся  гасить  ускорение,  как  бы
отталкиваясь от Юпитера с помощью гиператомного двигателя.  Это  потребует
колоссального количества энергии. Кроме того, если мы,  промахнувшись,  не
сядем на Ио, то разобьемся в лепешку. Допустим, что  все  обошлось,  и  мы
благополучно сели на Юпитер-1. Но вот нам захотелось назад, соскучились. И
мы с ужасом понимаем,  что  все  пятнадцать  миллионов  миль  нужно  будет
вырываться из гравитационного поля Юпитера, а у нашего корабля на такое не
хватит силенок!
     - Ну, а если это аграв?
     -   Тогда   совсем   другое   дело!   Имея   в   своем   распоряжении
аграв-преобразователи, мы можем превратить потенциальную энергию не только
в  кинетическую!   В   аграв-туннеле,   например,   гравитационные   силы,
заставляющие нас падать, одновременно заряжают противоположно направленное
поле. Люди, падающие "туда", работают на  падающих  "оттуда".  Перекачивая
энергию таким образом, мы больше не зависим от ускорения и можем падать  с
любой угодной нам скоростью. Понятно?
     -  Конечно!  -  не  задумываясь,  ответил  Бигмен.   -   Продолжайте,
пожалуйста!
     - Однако в космосе дела обстоят несколько иначе.  Здесь  нет  второго
гравитационного поля, куда можно было бы переместить энергию. Поэтому  она
переходит в гиператомное энергетическое  поле.  И  наш  корабль  падает  с
Юпитера-9 на Ио с нужной нам скоростью. Двигатели включаются лишь в  самом
конце, а также для корректировки  направления  полета.  При  необходимости
можно даже полностью нейтрализовать гравитацию Юпитера. Откуда мы  возьмем
энергию для того, чтобы вернуться? Из конденсаторов гиператомного поля! То
есть, используем энергию гравитации самого Юпитера!
     - Впечатляет, -  одобрительно  заметил  Бигмен,  беспокойно  ерзая  в
кресле. - А что это у вас на столике? - спросил он без всякого перехода.
     - Это шахматы. Вы играете?
     - Довольно неважно, - сознался Бигмен. - Лакки меня научил, но играть
с ним неинтересно - он  всегда  выигрывает.  А  как  вы  можете  играть  в
шахматы? - Бигмен расценил свой вопрос как коварнейший.
     - Вы хотите спросить, не мешает ли мне моя слепота?
     Бигмен что-то промычал.
     - Да не смущайтесь вы так! У меня нет этих  комплексов...  А  что  до
шахмат - все очень просто. Доска намагничена, и фигуры сделаны из  легкого
магнитного сплава. Они прилипают, куда бы их ни поставили,  и  не  падают,
если случайно их задеть. Попробуйте сами! - Бигмен потянулся за  одной  из
фигур. Ее будто погрузили в густой сироп, на четверть дюйма. - К тому  же,
это не обычные шахматные фигуры.
     - Шашки, скорее, - буркнул Бигмен.
     - Обратите внимание на их поверхность.  Прикоснувшись,  я  без  труда
опознаю любую фигуру по характерному рельефу.
     Бигмен тоскливо разглядывал фигуры,  узнавая  в  острие  -  ферзя,  в
маленьком  крестике  -  короля;  две  расходящиеся  канавки  были  слоном,
кружочек - ладьей, уши - конем, а острый бугорок - пешкой.
     - Чем вы занимались до моего прихода? Играли сами с собой? -  спросил
Бигмен, чтобы просто спросить.
     - Нет, решал задачу. Взгляните. Мат в три хода.
     - Как же вы различаете цвета?
     - Ничего проще! Белые фигуры с небольшим углублением  вдоль  края,  а
черные - без!
     - А-а-а... Значит, вам приходится держать в памяти расположение  всех
фигур?
     - Мне приходится лишь время от времени проводить рукой по доске.  Как
видите, клетки тоже помечены.
     - Могу я взглянуть на позицию?
     - Конечно! Может, хоть вам повезет. Бьюсь над ней уже полчаса.
     Бигмен, стараясь действовать бесшумно, достал  из  кармана  маленький
фонарик и осторожно двинулся к стене. Норрич неподвижно сидел за столиком.
Матт тоже не проявлял  беспокойства.  Добравшись  до  выключателя,  Бигмен
погасил свет и поднял свой фонарик.
     Вдруг раздался непонятный глухой  звук,  а  затем  -  голос  Норрича,
звучавший удивленно и с оттенком легкого неудовольствия.
     - Почему вы погасили свет, Бигмен?
     - Ага-а-а!!! - грянул торжествующий вопль,  и  луч  фонарика  осветил
лицо Норрича. - Никакой ты не слепой! Ты - шпион!

                             9. АГРАВ-КОРАБЛЬ

     - Я не знаю, что вы там делаете, но - о, Космос! - ни в  коем  случае
не совершайте глупостей, иначе Матт прыгнет на вас! - закричал Норрич.
     - Ты прекрасно знаешь, что я делаю, - отрубил Бигмен.  -  Потому  что
видишь мой иглопистолет, который я так кстати вытаскиваю. Ты ведь наслышан
о моем искусстве стрельбы. Так что, если твой пес  попробует  приблизиться
ко мне, - ему крышка.
     - Прошу вас, не причиняйте Матту зла!
     Бигмена поразило, с какой внезапной болью это было сказано.
     - Ты успокоишь его и пойдешь со мной. И все будут целы.  Самое  время
проведать  Лакки,  по-моему...  В  случае,  если  мы  встретим  кого-то  в
коридоре, - поздороваешься, и не более того. Я буду рядом, учти...
     - Мне понадобится Матт, я не могу без него.
     -  Обойдешься.  Здесь  каких-то  пять  шагов.   Даже   если   бы   ты
действительно был слепым - это гораздо проще твоих  головоломок  и  прочей
дребедени.
     Лакки обернулся на звук открывающейся двери.
     - Добрый день, Норрич! А где Матт?
     - Матт остался в его комнате! -  возбужденно  затараторил  Бигмен.  -
Норричу он совершенно не нужен! Лакки! Этот тип такой же слепой, как мы!
     - Что-о?
     - Ваш друг заблуждается, мистер Старр, -  мягко  начал  Норрич.  -  Я
должен сказать...
     - Молчать! - оборвал его Бигмен. - Сначала я скажу, а потом уж,  если
понадобится, выслушаем тебя!
     Лакки скрестил руки на груди.
     - Мистер Норрич, если не возражаете,  я  действительно  выслушаю  его
первым. А ты дружище, сначала спрячь свой пистолет.
     Бигмен нехотя подчинился.
     - Послушай, Лакки! Я этого хитреца подозревал с самого начала! С того
момента, как увидел его трехмерные игрушки! Уж очень ловко он их вертел  Я
сразу сообразил, этот малый вполне потянул бы на шпиона.
     - Вы уже дважды назвали меня  шпионом!  -  вскричал  Норрич  -  Я  не
потерплю!
     - Послушай, Лакки, как ни в чем не бывало продолжал  Бигмен,  -  ведь
это гениально - сделать шпионом человека, которого все считают  слепым  Он
может увидеть очень много и никто об этом не будет знать. Что скрывать  от
слепца! Он носом уткнется в  любой  секретнейший  документ,  а  все  будут
думать. "Ах, бедняга! Ведь он  ничегошеньки  не  видит!"  О,  небо,  какое
великолепное прикрытие!
     - Но я действительно слепой! А про мои головоломки и  шахматы  я  вам
все детально...
     - О, конечно! Ты  объяснил!  -  усмехнулся  Бигмен.  -  Объяснять  ты
мастер! И все же, как так получилось, что ты сидел в комнате  с  зажженным
светом? Знаешь, Лакки, когда я вошел туда, свет уже горел. Он  не  включил
его для меня. Выключатель был слишком далеко. Ну так что, Норрич?
     - А то, что для меня безразлично, горит свет или нет,  и  поэтому  он
может быть включен до тех пор, пока я бодрствую  на  случай,  если  кто-то
придет как вы, например.
     -  Допустим,  -  иронично  сказал  Бигмен.  -  Парень  способен  дать
объяснение всему - как он играет в  шахматы,  как  он  различает  цвета  -
всему! Но однажды он забылся... - Бигмен цокнул языком. - Уронил шахматную
фигуру и наклонился, чтобы поднять ее. Но, к счастью, вовремя  вспомнил  о
своей слепоте и попросил меня помочь.
     - Как правило, я знаю, куда падает предмет, по звуку. Но  эта  фигура
закатилась, - объяснил Норрич.
     - Вот как славно! И все-таки, есть одна вещь, объяснить которую ты не
сможешь, уж извини... Лакки, я  решил  его  проверить.  Выключить  свет  и
направить лучи фонарика  прямо  ему  в  глаза.  Он  должен  был,  по  моим
расчетам, вскочить или хотя бы зажмуриться. Я не сомневался в  успехе.  Но
случилось неожиданное! Бедняга так растерялся, что спросил  меня,  почему,
видите ли, я оставил его в темноте Как он мог узнать об этом, Лакки? Как?
     - Но... - Норрич попытался вставить слово,  однако  Бигмен  летел  на
всех парусах.
     - Он может осязать  шахматные  фигуры  или  головоломки,  но  как  он
чувствует темноту? Ведь для этого нужно видеть!
     - Полагаю, - сказал Лакки, - что самое  время  позволить  высказаться
мистеру Норричу.
     -  Благодарю  вас.  -   К   Норричу   уже   вернулась   его   обычная
невозмутимость. - Господин Советник, я - слепой, но мой пес - нет. Когда я
выключаю свет на ночь, Матт понимает это как сигнал отбоя и отправляется в
свой угол. Я прекрасно слышал, что Бигмен крадется в направлении стены. Он
очень старался не производить шума, но человек с пятилетним стажем слепоты
слышит даже самые легкие шаги.  После  того,  как  Бигмен  остановился,  я
услышал, как Матт встал и пошел к себе. Не нужно было особого  умственного
напряжения, чтобы оценить обстановку - Бигмен стоит  у  выключателя,  Матт
улегся спать. Значит, Бигмен выключил свет.
     Норрич повернулся к Бигмену, потом к Лакки. Видно было, что  он  ждет
ответа.
     - Все понятно, - выдохнул Лакки. - Похоже, что мы  должны  извиниться
перед вами.
     Лицо Бигмена, только что грозное, сморщилось, как печеное яблоко.
     - Но Лакки!..
     - Да-да, Бигмен. Никогда не цепляйся за гипотезу после того, как  она
опровергнута.  Надеюсь,  мистер   Норрич,   вы   понимаете,   что   Бигмен
руководствовался чувством долга.
     - Но прежде, чем что-то предпринимать, он мог бы задать мне несколько
вопросов, холодно заметил Норрич. - Я, с вашего позволения, пойду?
     - Конечно, можете идти. Да,  официальная,  так  сказать,  просьба:  о
происшедшем никому. Это очень важно.
     - Хорошо, забудем. Хотя случай, несомненно, подходит  под  статью  об
ответственности за ложное обвинение... Забудем. - Он быстро отыскал кнопку
дверного управления и мгновенье спустя вышел.
     Бигмен набросился на Лакки:
     - Тебя провели, как мальчишку! Нельзя было отпускать его!
     Лакки подпер голову ладонью и задумчиво посмотрел мимо Бигмена.
     - Нет, это не тот человек, ради которого мы здесь.
     - Еще какой тот, Лакки! Даже если он действительно слепой - это  тоже
против него! Бигмен вновь разволновавшись, сжал кулаки. Он мог  подойти  к
В-лягушке, потому что не видел ее! И по этой же причине мог ее убить!
     - Нет, Бигмен, нет. - Лакки покачал  головой.  Влияние  В-лягушек  не
зависит от того, видят их или не видят. Это непосредственный контакт. Тот,
кто убил ее, должен быть роботом. А Норрич не робот!
     - Интересно, откуда ты можешь знать, что... - Тут Бигмен осекся
     - Ну вот, ты сам ответил на свой вопрос. Да,  мы  прощупали  его  при
первой же встрече, когда В-лягушка была еще с нами. У него есть эмоции,  а
значит, он не робот и, следовательно не тот, кто нам нужен.
     Но эта маленькая ясность не могла рассеять  озабоченности  Лакки,  он
раздраженно отшвырнул "Высшую роботехнику".
     Первый аграв-корабль был назван "Великая Адрастея" и не походил ни на
один из когда-либо виденных Старром кораблей. Он был величиной с роскошный
космический лайнер, однако каюты экипажа и пассажиров  сбились  в  носовой
части   корабля,   в   то    время    как    девять    десятых    занимали
аграв-преобразователь и  конденсаторы  энергетического  поля.  От  средней
части к хвосту тянулись изогнутые лопасти, отдаленно  напоминающие  крылья
летучей мыши. Эти лопасти, как ему  объяснили,  пересекая  силовые  линии,
преобразуют гравитацию в гиператомную энергию, только и всего. Но  вид  их
был поистине зловещим.
     Сейчас корабль находился в гигантской  шахте.  Железобетонный  колпак
был убран, и  на  все  безвоздушное  пространство  шахты  распространялась
обычная гравитация Юпитера-9.
     Весь  персонал  Проекта,  около  тысячи  человек,  собрались  в  этом
амфитеатре. Лакки впервые видел столько людей в  скафандрах  одновременно.
Все  были,  ввиду  экстраординарности  события,  заметно  возбуждены,  что
проявлялось в грубых развлечениях,  возможных  при  низкой  гравитации.  А
Лакки думал о том, что вот в одном из этих скафандров - вовсе не  человек.
Но как его обнаружить?
     Донахью выступил с короткой речью о преданности и  самоотверженности,
в то время как Лакки задумчиво взирал на Юпитер, а  вернее,  на  небольшой
объект рядом с ним. Это была еле заметная, светящаяся полоска,  изогнутая,
как ноготь, и если бы тут был хоть какой-нибудь воздух, а не  безвоздушная
пустота Девятого, изгиб этот виделся бы бесформенным пятнышком света.
     Лакки знал, что крошечный полумесяц - это  Ганимед,  Юпитер-3,  самый
крупный из спутников Юпитера и достойная  луна  на  небосклоне  гигантской
планеты. Известно  ему  было  и  то,  что  Ганимед  скоро  станет  центром
Солнечной  системы,   а   произойдет   это   по   завершении   работ   над
аграв-флотилией.
     Наконец  Директор  Донахью  хриплым   от   избытка   чувств   голосом
благословил корабль, и  почтенная  публика  небольшими,  по  5-6  человек,
партиями исчезла в недрах Юпитера-9. Остались лишь те, кто должен  лететь.
Один за другим они поднимались на эскалаторе к входному  люку  корабля,  и
первым плыл Донахью.
     Лакки с Бигменом взошли на борт "Великой Адрастеи" после всех.  Глава
Проекта даже не обернулся.
     - Лакки, ты  заметил,  что  Рэд  Саммерс  тоже  тут?  -  взволнованно
прошептал Бигмен.
     - Знаю.
     - Это тот самый миляга, который пытался убить тебя!
     - Да, Бигмен, да.

     И вот  корабль,  содрогнувшись,  медленно  пополз  вверх.  Гравитация
Юпитера-9 составляла лишь  1/18  гравитации  Земли,  и  хотя  вес  корабля
измерялся сотнями тонн - не это было причиной такой  медлительности.  Если
бы даже гравитация отсутствовала, корабль по-прежнему сохранял  бы  полный
объем вещества с соответствующей этому объему инерцией, и привести все это
вещество в движение или, если оно сдвинулось с места, -  остановить,  было
бы не менее трудно.
     Неохотно, однако все быстрее и быстрее, шахта уходила вниз, и  вскоре
Девятый сжался в шероховатый серый булыжник,  звезды  припудрили  небо,  а
Юпитер стал казаться мраморным шариком.
     Джеймс Пэннер, подойдя  к  ним,  по-свойски  положил  руку  на  плечо
сначала Бигмена, потом - Лакки.
     - Не угодно ли джентльменам отобедать со мной? Ведь в обзорном отсеке
сидеть пока что скучновато. - Его большой  рот  растянулся  в  улыбке,  от
которой мышцы толстой шеи вздулись.
     - Благодарю! - в тон ему ответил Лакки. - Очень мило с вашей  стороны
- пригласить нас!
     - Видите ли, Донахью явно не собирается этого делать, да и  остальные
смотрят на вас косо... Мне не хочется, чтобы вы чувствовали себя  неуютно.
Тем более, что путешествие будет довольно продолжительным.
     -  А  вы,  доктор  Пэннер,  не  злитесь  на  меня?  -  довольно  сухо
полюбопытствовал Лакки.
     - О нет! Ведь - помните? - я уже прошел вашу проверку!

     Каюта Пэннера едва вместила троих.  Как  и  все  жилые  помещения  на
аграв-корабле, она была более  чем  миниатюрна  Пэннер  вскрыл  три  банки
чего-то концентрированного и неизбежного на всех космических кораблях. Для
Лакки и Бигмена обстановка была почти домашней: запах разогреваемой  пищи,
стены, давящие на тебя, за которыми - безграничная пустота космоса  и  гул
гиператомных  двигателей,  преобразующих  энергию  поля   в   направленное
давление, а также питающих внутренности корабля. Гул  этот  нетрудно  было
представить как воплощение древнего понятия "музыки сфер".
     - Теперь, - просипел Пэннер, - нам уже не свалиться обратно.
     - То есть, мы свалимся на Юпитер? - уточнил Лакки.
     - Да, хорошенькое такое падение с высоты пятнадцать  миллионов  миль.
Как только мы наберем приличную скорость  (чтоб  уж  падать  так  падать),
перейдем на аграв-режим.
     Пэннер вытащил из кармана  часы,  легко  сжал  их,  и  на  циферблате
вспыхнули цифры, очерченные вспышками красной дуги.
     - Уже так скоро?
     - Да, не заждемся. Пэннер положил часы перед собой.  Некоторое  время
ели молча, затем инженер вновь взял часы в руку - Остается меньше  минуты.
Все произойдет автоматически. - Хотя он старался  выглядеть  невозмутимым,
рука слегка дрожала. - Внимание!
     И наступила тишина. Полная. Исчез  шум  двигателей.  Вся  необходимая
энергия поступала теперь от гравитационного поля Юпитера.
     - Эй, на носу! - крикнул Пэннер. - Потрясающе! - Он  отложил  часы  в
сторону и теперь на его широком, некрасивом лице была не только сдержанная
улыбка;  на  нем  еще  можно  было  прочитать  гордое:  "Вот   сейчас   мы
действительно на аграв-корабле!"
     Лакки тоже улыбнулся.
     - Мои поздравления! Я рад, что нахожусь на борту в такой момент!
     - Еще бы! Вы, надо сказать, здорово  потрудились  для  этого!  Бедный
Донахью!
     - Извините, что мне пришлось так сурово  обойтись  с  ним,  но  иного
выхода не было. - Лакки стал серьезным. - Я во что бы то ни  стало  должен
был попасть сюда.
     Пэннер очень внимательно посмотрел на него.
     - Должны были?
     - Именно -  должен  был.  Потому  что,  вне  всяких  сомнений,  шпион
находится здесь - на корабле.

                           10. В СЕРДЦЕ КОРАБЛЯ

     Пэннер удивленно уставился на Лакки.
     - Почему?
     - Сирианцам наверняка не терпится узнать, как ведет  себя  корабль  в
космосе. И если их метод шпионажа до сих пор ни разу  не  дал  осечки,  то
отчего бы не продолжить его здесь?
     - Что вы такое говорите! Ведь тогда получается, что робот - это  один
из тех четырнадцати, которые находятся на борту "Адрастеи"!
     - Именно это я и подразумеваю.
     - Но все люди отобраны задолго до полета!
     - Сирианцы знали все о Проекте, не  исключая,  конечно,  и  критериев
отбора. И своего робота они могли подогнать под эти критерии.
     - Что делает им честь, - рассеянно пробормотал Пэннер.
     - Это лишь предположение, - продолжал Лакки. - Есть вариант.
     - Какой?
     - Робот летит "зайцем".
     - Сомнительно. - Пэннер медленно покрутил головой.
     - Но не исключено. Он, к примеру, мог попасть сюда,  воспользовавшись
суматохой, которая предшествовала торжественной речи. Я глядел в  оба,  но
куда там... По-моему, в машинном отделении уйма укромных местечек.
     - Не так много, как  вы  думаете,  -  немного  поразмыслив,  возразил
Пэннер.
     - И все же мы должны осмотреть корабль. Доктор  Пэннер,  вы  поможете
нам?
     - Я?
     -  Ведь  вы,  как  главный  инженер,  знаете  каждый  дюйм  машинного
отделения!
     - Подождите. Это дурацкая затея.
     - Даже если "зайца" там не окажется, мы все  равно  выиграем,  потому
что поймем: все внимание  нужно  сосредоточить  на  людях,  попавших  сюда
легальным путем.
     - Ваше "мы" означает нас троих?
     - А кому прикажете довериться, если любой может оказаться  тем  самым
роботом, которого мы ищем? И давайте прекратим обсуждение  этого  вопроса.
Ответьте только, вы поможете нам в осмотре корабля? Я обращаюсь  к  вам  с
этой просьбой как член Совета Науки.
     Пэннер неохотно поднялся.
     - Вынужден, в таком случае.

     Осторожно, цепляясь за поручни, они спускались по узкому стволу шахты
к первому машинному уровню. Освещение было мягким, и огромные  конструкции
совершенно не отбрасывали тени.
     Не было  слышно  ни  звука,  ни  даже  шороха,  который  позволил  бы
догадаться о том, какие колоссальные силы действуют  здесь.  Бигмен  искал
глазами хоть что-то знакомое и не находил. Казалось,  от  обычных  рабочих
узлов космического корабля, вроде их "Метеора", ничего не осталось.
     - Все спрятано внутри, - сказал он вслух.
     Пэннер кивнул.
     -  Предельная  автоматизация.  Потребность  в  человеческом   участии
сведена до минимума.
     - А если авария?
     - Исключено. Здесь на каждом шагу  альтернативные  цепи,  дублирующие
устройства, блоки самоконтроля, которые включат все в нужный момент.
     Узкими  переходами  Пэннер  повел  их  дальше.  Он   двигался   очень
осторожно, будто опасаясь,  что  на  них  вот-вот  набросится  кровожадный
зверь; методично,  уровень  за  уровнем,  боковыми  стволами  удаляясь  от
центрального  прохода,  с  уверенностью  и  дотошностью  эксперта  главный
инженер проверял каждый уголок.
     Наконец они оказались в самом низу, у огромных сопел, сквозь  которые
- если полет проходил в обычном режиме - вырывалась наружу сила, толкавшая
корабль вперед.
     Отсюда, изнутри, укрытые многослойной теплоизоляцией, сопла выглядели
довольно невинно - как четыре гладких трубы, каждая примерно  вдвое  толще
человека;  их  венчали   невыразительные   конструкции   с   гиператомными
двигателями.
     - В одной из труб! - осенило Бигмена.
     - Нет, - флегматично возразил Пэннер.
     - Но почему? Ведь он запросто может там спрятаться!  Открытый  космос
ничем ему не грозит!
     - Гиператомных толчков, - сказал Лакки, - не выдержать даже роботу. А
их еще час назад было предостаточно. Сопла отпадают.
     - А это означает, - обрадовался Пэннер, - что  в  машинном  отделении
никого нет.
     - Вы уверены в этом?
     - Абсолютно. Нет места, которого бы мы не осмотрели, а маршрут,  мною
выбранный, не позволил бы никому улизнуть незаметно.
     Легкая реверберация придавала звучанию их голосов что-то ирреальное.
     - Дьявол! Возиться с этими четырнадцатью парнями! - возопил Бигмен.
     - Их уже одиннадцать, - уточнил Лакки. - Донахью,  Норрич  и  Саммерс
отпадают.
     - А я? - обиделся Пэннер. - Неподчинение приказу! Остается десять.
     -  Вы  затронули  очень  интересную  тему...  -  улыбнулся  Лакки.  -
Насколько глубоки ваши познания в роботехнике?
     - Мои? - удивился Пэннер. - Я даже не знаю, с какой  стороны  к  этим
игрушкам подходить!
     - Так я и думал. Земляне создали позитронного робота  и  впоследствии
значительно усовершенствовали его - но все же, за  исключением  нескольких
специалистов, никто ничего не знает о роботехнике! Роботов  не  изучают  в
школах и не используют в практической деятельности. Я сам знаю кое-как Три
Закона и немного  сверх  того.  Директор  Донахью  об  этих  законах  лишь
догадывается. А теперь вообразите, каких вершин могли достичь  сирианцы  с
их  насквозь  роботизированными  структурами!  Вчера,  чтобы  хоть  как-то
восполнить пробел, я взял одну книжицу - единственную, кстати, по  данному
предмету во всей вашей библиотеке.
     - Вот как?
     - И вскоре понял, что Три Закона отнюдь  не  так  просты,  как  может
показаться... Кстати, не пора ли нам вылезать отсюда? Заодно проверим  все
еще раз. - И он двинулся по нижнему уровню,  с  любопытством  озираясь  по
сторонам. -  Я,  например,  думал,  -  продолжал  на  ходу  Лакки,  -  что
достаточно будет отдать любой идиотский приказ, подождать, не будет ли  он
выполнен, - и все сразу станет  ясно.  Но  оказывается,  позитронный  мозг
робота можно настроить  таким  образом,  что  он  будет  выполнять  только
приказы, непосредственно относящиеся к роду его  деятельности.  Однако  он
может выполнить и приказ, который противоречит его служебным  обязанностям
или не относится к ним - при условии,  что  приказ  этот  будет  предварен
определенными словами-кодом. В роли кода могут выступить и  чисто  внешние
признаки  человека.  То  есть,  в  особых  ситуациях  этот   робот   будет
подчиняться своим надсмотрщикам и игнорировать прочих людей.
     Пэннер, который уже ухватился за поручень,  разжал  руку  и  медленно
повернулся к Лакки.
     - Иными словами, то, что я не снял по вашему приказу рубашку,  -  еще
ничего не значит, да?
     - Вернее сказать - могло бы ничего не значить, доктор Пэннер! Так как
раздевание  не  входит  в  ваше  служебные  обязанности,  а  мой   приказ,
естественно, не содержал кода.
     - То есть, вы хотите сказать, что я - робот?
     - Нет. Сирианцы не смогли бы подменить главного инженера Проекта.  Им
пришлось бы напичкать своего робота  колоссальным  объемом  информации  по
аграву. Если бы они изначально располагали ею,  не  возникло  бы  нужды  в
шпионаже.
     - Ну, спасибо. -  Пэннер  произнес  это  полусердито-полупольщенно  и
вновь взялся за поручни.
     - Не двигаться, Пэннер! -  Бигмен,  произнесший  грозную  фразу,  уже
держал наготове свое знаменитое оружие. - Торопишься, Лакки, торопишься...
С чего ты взял, что он такой знаток аграва? Это только  предположение,  не
более. Разве он демонстрировал нам свои знания? Что-то не припоминаю.  Где
он был, когда "Адрастея" переходила на аграв-режим?  Отсиживался  в  своей
каюте, вот где он был!
     - Ты знаешь, я тоже обратил на это внимание. И отчасти потому затащил
Пэннера сюда. Так вот: он явно знает свое дело. Я следил за  тем,  как  он
все здесь проверял, и утверждаю, что это были действия  истинного  знатока
своего дела.
     - Удовлетворен, марсианин? - сверкая глазами, поинтересовался  Пэннер
и, сопя, стал взбираться по трапу.
     Они остановились на следующем уровне.
     - Хорошо, остается десять человек, - возобновил  разговор  Пэннер.  -
Два офицера, четыре инженера  и  рабочие.  Что  вы  намереваетесь  делать?
Просветить каждого в отдельности, да?
     Лакки мотнул головой.
     - Слишком большой риск. Сирианцы наверняка позаботились  о  маленькой
защитной хитрости.  Ведь  они  научили  робота  передавать  сообщения  или
выполнять  секретные  задания  -  по  приказу.  Значит,  робот  не  сможет
сохранить тайну, если человек должным образом попросит ее открыть! Что  же
делают  сирианцы?  Они  снабжают  робота  взрывным  устройством,   которое
немедленно срабатывает при угрозе разоблачения!
     - И если окунуть его под рентгеновский душ - он взорвется?
     - Весьма вероятно. Он должен держать в  тайне  саму  свою  природу  и
отреагирует на любую попытку в эту тайну проникнуть. Сирианцы, однако,  не
предвидели появления В-лягушки. - Глаза Лакки наполнились  скорбью.  -  На
нее не было  предусмотрено  никакой  реакции,  и  роботу  приказали  убить
беднягу.
     - Но ведь робот своим самоубийством может нанести  вред  находящемуся
рядом человеку! Не будет  ли  этим  нарушен  Первый  Закон?  -  язвительно
улыбнувшись, спросил Пэннер.
     -  Нет.  Потому  что  взрыв  не  контролируется  роботом.  Устройство
реагирует на чьи-то определенного рода вопросы или действия, робот  ничего
не решает.
     Они поднялись еще на один уровень.
     - Так что же все-таки  вы  думаете  предпринять?  -  не  успокаивался
Пэннер.
     - Даже не знаю, - честно признался Лакки. -  Нужно  заставить  робота
выдать себя. И использовать для этого Три Закона, со всей их  зыбкостью  и
многозначностью. Что требует, однако, хорошего владения  предметом...  Как
вынудить  робота  разоблачиться  и  не  потревожить  при   этом   взрывное
устройство? Если бы у  меня  была  возможность  так  манипулировать  Тремя
Законами, чтобы они вступали в конфликт один с другим,  -  это  сирианское
создание было бы полностью парализовано! Если бы...
     - Если вы, - бесцеремонно перебил его Пэннер,  -  господин  Советник,
ждете помощи от меня - то напрасно.  Я  уже  говорил  -  в  роботехнике  я
абсолютный... - Он резко дернулся. - Что это?
     Бигмен тоже настороженно огляделся.
     - Я ничего не слышал!
     Пэннер, молча протиснувшись мимо них, исчез за изгибом трубы. Лакки с
Бигменом вскоре догнали его, бормотавшего:
     - А не втиснулся ли он между выпрямителями? Ну-ка, проверим еще раз!
     Лакки сосредоточенно вглядывался в сложные переплетения кабелей.
     - Кажется, все в порядке? - спросил он.
     - Посмотрю на всякий случай, - твердо  сказал  Пэннер.  Он  отодвинул
панель в стене и осторожно шагнул туда. - Не двигайтесь, Бигмен!
     - Что случилось? Там же пусто!
     - Знаю. - Голос Пэннера стал мягче. - Я попросил  вас  не  двигаться,
так как не хотел лишиться руки в момент включения силового поля.
     - Какого еще поля?
     - Оно как раз пересекает коридор, в котором  вы  стоите!  Столько  же
шансов выбраться, как пробить лбом трехфутовый лист стали.
     - Лакки! Сукин сын! Он - робот! - Рука Бигмена  вновь  потянулась  за
оружием.
     - Но-но! - крикнул Пэннер. - Этим вы убьете и себя! - Он  смотрел  на
них, сверкая глазами. - Запомните: через силовое поле может пройти  только
энергия, но не вещество, даже не воздух. Убив меня, вы задохнетесь задолго
до того, как кто-то набредет на вас.
     - Я же говорил  тебе,  говорил,  что  он  робот!  -  шипел  Бигмен  в
бессильной ярости.
     Пэннер коротко усмехнулся.
     - Вы ошибаетесь, я не робот. Но если он все же здесь -  я  знаю,  кто
это.

                         11. ЧЕРЕЗ ЛУННЫЕ ОРБИТЫ

     - Кто?! - оторопело спросил Бигмен.
     Лакки устало вздохнул.
     - Очевидно, дружище, кто-то из нас с тобой...
     - Благодарю, - сказал Пэннер. - А  теперь  -  мои  рассуждения...  Вы
очень горячо убеждали меня в том, что шпиону удалось попасть  на  корабль.
Причем самым неожиданным и дерзким способом. И вдруг  я  понял,  что  знаю
людей, которые буквально вломились сюда! Что это была за  напористость!  Я
восхищен вами!
     - Неплохо, - заметил Лакки.
     - Вы потащили меня  в  машинное  отделение,  чтобы  разнюхать  все  о
рабочих узлах корабля. Вы довольно складно болтали  о  роботах,  а  я  все
любовался вашим микроскопом, который неизвестно зачем вам тут нужен...
     - Лакки имеет все права на  это!  -  свирепо  выпалил  Бигмен.  -  Вы
разговариваете с Лакки Старром, между прочим!
     - Скажите пожалуйста! Какая честь! Ну, если он  в  самом  деле  Лакки
Старр, член Совета Науки, то пусть докажет.  Конечно,  будь  у  меня  чуть
побольше мозгов, вы бы предъявили мне свои удостоверения еще наверху.
     - Лучше поздно, чем никогда, - спокойно ответил Лакки. -  Вы  увидите
на таком расстоянии? - Слегка засучив рукав,  он  поднял  руку  ладонью  к
Пэннеру.
     - Ближе я не подойду! - предупредил Пэннер.
     Но Лакки молчал. На коже запястья, обработанной особым  способом  еще
несколько лет назад, появился вызванный внутренним  усилием  черный  овал.
Желтые точки на нем изображали Большую Медведицу и Орион.
     Пэннер от волнения стал задыхаться. Лишь  очень  немногим  доводилось
видеть то, что видел сейчас он - отличительный знак члена Совета Науки.
     Придя в себя,  он  тут  же  снял  силовое  поле  и  предусмотрительно
попятился от Бигмена.
     - Ты, кривобокий, - уже наступал тот. - Жалко, что я не успел всадить
в твой череп...
     -  Хватит,  Бигмен!  -  вмешался  Лакки.  -  Почему  мы   можем   его
подозревать, а он нас - нет?
     Пэннер смущенно повел плечом.
     - Я был почти уверен...
     - Вполне возможно. Но теперь-то, я  думаю,  мы  можем  доверять  друг
другу?
     -  Лично  вам  я  теперь  доверяю  безусловно.  -   Пэннер   выдержал
многозначительную паузу. - А как быть  с  этим  маленьким  крикуном  -  не
знаю...
     Когда Бигмен прекратил издавать  пронзительные  и  бессвязные  звуки,
Лакки сказал:
     - Я его знаю  и  несу  полную  ответственность  за  его  действия.  И
давайте-ка вернемся в свои каюты, пока нас не  хватились.  Обо  всем,  что
здесь произошло, никто, разумеется, не должен знать.
     И они направились к трапу.

     В каюте, отведенной Лакки с Бигменом, были лишь койки в два  яруса  и
умывальник,  из  которого  выжималась  скупая  струйка  воды.  Спартанские
условия "Метеора" казались теперь просто роскошными.
     Пока Лакки умывался, Бигмен сидел наверху,  по-турецки  поджав  ноги.
Говорили они шепотом, на всякий случай.
     - Послушай, Лакки... Предположим, я подойду к кому-то из тех  десяти,
которые у нас с тобой остались... и затею с ним  драку.  Ну,  естественно,
предварительно обругав как следует. Если не получу сдачи, значит - робот!
     -  Вовсе  не  обязательно.  Может,  он  просто  не  захочет  нарушать
дисциплину. Или вспомнит о твоем пистолете. А  может  быть,  этот  человек
вообще не связывается с теми, кто ниже его ростом.
     - Перестань, Лакки! - Бигмен, обидевшись, помолчал с минуту, а  потом
заговорил снова. - Я все думаю: почему ты так уверен, что робот  здесь?  А
если он остался на Юпитере-9?
     - Теоретически это возможно. Но я не сомневаюсь, что он среди нас.  -
Лакки задумчиво прислонился к койке. - Да, в первый день нашего пребывания
на Девятом что-то произошло...
     - Что?!
     - Если бы я знал, Бигмен! Вернее сказать, я знаю, но это ушло куда-то
вглубь, в подсознание. Никак не могу вытащить.  На  Земле  проблема  легко
разрешилась бы с помощью психозондирования, но тут... Я перепробовал  все,
что мог, и сегодня, разговаривая с Пэннером,  там,  внизу,  я  касался  по
возможности всех аспектов дела, полагая,  что  смогу  задеть  эту  чертову
мысль - но все тщетно. Если бы я только мог хоть  потрогать  ее  -  роботу
несдобровать бы... Если бы я только мог!..
     Это звучало почти отчаянно. Никогда Бигмен не  видел  на  лице  друга
такой безысходности.
     - Лакки, давай поспим.
     - Угу, давай.
     Уже засыпая, Бигмен тихо спросил:
     - Лакки, а почему ты уверен, что я не робот?
     - Потому что сирианцы никогда не додумались  бы  построить  робота  с
такой отталкивающей  внешностью,  -  прошептал  Лакки  и  выставил  локоть
навстречу летящей подушке.
     Шли  дни.  На  полпути  к  Юпитеру  они  миновали  внутреннюю,  менее
заселенную зону небольших спутников, из которых были пронумерованы  только
Шестой, Седьмой и Десятый. Юпитер-7 ярко светился, остальные  терялись  на
фоне созвездий.
     Сам Юпитер заметно увеличился и, так как Солнце было позади  "Великой
Адрастеи", выглядел яркой тарелкой, правда  до  Луны  не  дотягивал  -  он
получал почти в 30 раз меньше света.
     Пояса Юпитера превратились в совершенно отчетливые изогнутые  полоски
коричневого цвета на  бледно-желтом  фоне.  Вот  показался  огромный  овал
Большого Красного Пятна, который медленно переполз  на  другую  сторону  и
исчез.
     - Лакки, отсюда кажется, что Юпитер  не  совсем  круглый.  Оптический
обман, да?
     - Нет, не обман. Он немного сплюснут у полюсов, как Земля.
     - Но у нее это почему-то не бросается в глаза!
     - И не должно бросаться. Подумай сам! Период  вращения  Земли  вокруг
оси - 24 часа. Длина экватора - 25 тысяч миль. Значит, всякая точка на нем
движется  со  скоростью  более  тысячи  миль  в  час.  Центробежная   сила
деформирует шарик. В результате чего диаметр Земли по экватору на 27  миль
больше диаметра,  соединяющего  полюса.  Разница  ничтожная,  около  трети
процента, поэтому из космоса мы видим вполне респектабельный шар.
     - А-а...
     - Другое дело - Юпитер, он в  11  раз  больше  Земли,  полный  оборот
совершает всего за десять  часов.  И  точка  на  его  экваторе  несется  с
ветерком - 28 тысяч  миль  в  час.  Поэтому  и  разница  в  диаметрах  уже
нешуточная - целых пятнадцать процентов.
     Бигмен с сочувствием посмотрел в иллюминатор и пробормотал:
     - Ну надо же...

     С  того  момента,  как  началось  это  бесконечное  падение,   Солнце
пряталось за кораблем. Они уже  пересекли  орбиту  Каллисто,  Юпитера-4  -
наиболее удаленного  из  главных  спутников,  эта  горошинка  должна  была
вот-вот исчезнуть в тени Юпитера.
     Ганимед, или Юпитер-3, оказался достаточно близко и  напоминал  Луну,
хотя и в миниатюре; одна четверть Ганимеда была погружена во мрак.

     Лакки с Бигменом довольно скоро почувствовали  более  чем  прохладное
отношение к себе со стороны экипажа. Донахью ни разу не заговорил с  ними,
а сталкиваясь нос к носу - устремлял взгляд  в  пространство.  Норрич  при
встрече вежливо кивал,  но,  когда  на  его  приветствие  однажды  ответил
Бигмен, холодно напрягся и, легко потянув поводок Матта, поспешил прочь.
     И Лакки с  Бигменом  решили,  что  наиболее  удобным  для  них  будет
питаться у себя в каюте.
     - Подумаешь, - ворчал Бигмен. - Кем они себя  вообразили?!  Даже  это
чучело. Пэннер, как только  я  появляюсь  рядом,  становится  невообразимо
занятым!
     - Во-первых, пока сам Донахью столь явно демонстрирует свою  аллергию
- его подчиненные вряд ли  станут  с  нами  обниматься.  А  во-вторых,  не
кажется ли тебе, что до сих пор наши контакты с ними были не из приятных?
     - Ты знаешь, я встретил сегодня нашего очаровательного Рэда Саммерса,
он выходил из машинного отделения и чуть не налетел на меня.
     - Что случилось? Ты не...
     - Нет, я ничего... Я просто стоял и ждал, что он начнет первым, - как
я этого ждал, Лакки! Но он нежно осклабился и прошел мимо.

     Весь корабль с волнением наблюдал... Ганимед, закрыв собой  крошечную
часть Юпитера, лишь напомнил о  грозных  размерах  последнего,  настоящего
затмения быть не могло, но все же...
     Ганимед наплывал на Юпитер чуть ниже экватора, и  казалось,  что  два
небесных тела медленно сливаются. Там, куда вошел спутник, возник  тусклый
круг Ганимед, лишенный атмосферы, слабо отражал солнечные лучи; следить за
ним  помогала  тень  на  Юпитере.  Черным,  все  более  сужающимся  серпом
двигалась она вместе со спутником.  Когда  же  Юпитер,  Ганимед,  "Великая
Адрастея"  и  Солнце  оказались  на  одной  линии,  тень  исчезла,   чтобы
возникнуть уже с другой стороны и,  медленно  увеличиваясь,  соскользнула,
наконец, с гиганта. Затмение длилось три часа.
     Орбиту Ганимеда аграв-корабль миновал, когда тот  уже  был  маленьким
пятнышком. По этому - поводу устроили  целый  праздник.  Обычные  корабли,
хоть и не часто, достигали Ганимеда и даже садились на  него,  однако  еще
никому из людей не удавалось настолько приблизиться к Юпитеру.
     Корабль прошел в  ста  тысячах  миль  от  Европы,  Юпитера-2,  самого
мелкого из спутников - всего 1900  миль  в  поперечнике.  Темные  отметины
оказались цепями гор. Сверкающие пятна - возможно, лед.
     Падение продолжалось.
     Ио напоминала Луну не только размерами, но и удаленностью от планеты,
правда  сходство  на   этом   и   кончалось.   Если,   благодаря   слабому
гравитационному полю Земли, Луна совершала полный  оборот  вокруг  нее  за
четыре недели, то Ио, подхваченная гравитацией Юпитера, облетала его за 24
часа, со скоростью 22 тысячи миль в час. Посему сесть на  нее  было  делом
мудреным.
     Тем не менее корабль сманеврировал идеально!
     Включились аграв-двигатели, и тишина, к которой  за  минувшие  недели
все привыкли,  была  нарушена  переполнившим  корабль  гулом  гиператомных
реакторов.  "Великая  Адрастея",   изменив   траекторию,   устроилась   на
околоспутниковой орбите, менее чем в  десяти  тысячах  миль  от  шара  Ио,
заполняющего теперь собой все небо.
     Скорость корабля падала с каждым кругом; похожие  на  крылья  летучей
мыши аграв-стабилизаторы втянулись внутрь: при входе в атмосферу их  могло
разнести в клочья.
     Послышался пронзительный свист, порождаемый трением  о  верхние  слои
атмосферы. Боковые реактивные двигатели развернули корабль хвостом к Ио, а
гиператомные  -  смягчили  посадку.  После  недолгой  вибрации  "Адрастея"
неподвижно замерла на поверхности спутника.
     На борту  творилось  что-то  невообразимое!  Даже  Лакки  с  Бигменом
досталось несколько тумаков от людей, которые на протяжении  всего  полета
избегали их.
     Часом позже в темноту Ио один за другим,  ведомые  Главой  Проекта  -
Донахью, ступили шестнадцать облаченных в скафандры людей. Или, по  Лакки,
- пятнадцать. Пятнадцать человек и робот.

                           12. НЕБО И СНЕГ ИО

     Все как один запрокинули головы и уставились на Юпитер. Гигант внушал
почтение и заставлял людей  быть  крайне  сдержанными.  Во  всяком  случае
болтовня смолкла - Юпитер был выше разговоров. Исполинский шар занимал как
минимум восьмую часть небосвода, и если бы не ночная тень, отнявшая у него
целую треть, - был бы эдак в две тысячи Лун.
     Зоны и пояса, пересекающие планету, были видны удивительно отчетливо:
как  будто  разноцветные  ленты  -  розовые,  зеленые,  фиолетовые,  синие
разбросало по поверхности страшным ураганом. Разреженная атмосфера  Ио  не
скрадывала ни одной детали.
     Снова появилось Большое Красное Пятно, похожее на  лениво  кружащуюся
лужу бензина.
     Стояли они долго, и  за  все  это  время  Юпитер  не  изменил  своего
положения  -  он  продолжал  висеть  огромным  полукругом  над  горизонтом
западной части неба:  Ио  всегда  была  обращена  к  планете  одной  своей
стороной, на другой Юпитер никогда не всходил и не садился.
     - Неплохое местечко для телескопа, - пробормотал  Бигмен  на  частоте
Лакки.
     - Скоро здесь будет и телескоп, и многое другое.
     - Бедняга Норрич, - сокрушенно вздохнул Бигмен, - он  ведь  не  видит
всего этого!
     - Да-да. Смотри, и Матт с ним!
     - Ага. Сдуреть можно, ну и хлопот у них с этим Норричем.  Взять  хотя
бы скафандр для пса  -  уже  специальный  заказ...  Пока  ты  наблюдал  за
посадкой,  я  смотрел,  как  его  одевали.  Целое  дело!  Нужно  было  еще
убедиться, слышит ли он в своем скафандре команды.... Но, как видишь,  все
в порядке.
     Лакки кивнул и, повинуясь внутреннему импульсу, направился к Норричу.
Он довольно уверенно чувствовал себя в здешних  условиях,  впрямь  как  на
Луне, и, сделав несколько широких шагов, достиг цели.
     - Норрич! - Лакки переключился на частоту инженера.
     - Кто это? - Слепые глаза Норрича беспомощно смотрели вокруг.
     - Это я, Лакки Старр. - Стоя напротив, Лакки разглядывал возбужденное
лицо Норрича. - Вы, по-моему, счастливы находиться здесь?
     - Счастлив? Можно сказать и так. Скажите, а  как  вам  Юпитер?  Очень
красив?
     - Да. Хотите, я вам его опишу?
     - Спасибо, в этом нет необходимости. Я видел его в телескоп, когда...
когда видел. Это до сих пор  сохранилось  в  памяти,  поверьте.  Не  знаю,
поймете ли вы то, что я сейчас скажу... Мы из тех немногих, которым выпало
счастье первыми ступить на еще нехоженую поверхность. Осознаете ли вы, что
мы как бы переходим в особую группу людей?
     Его рука потянулась вниз, чтобы погладить  Матта,  но  наткнулась  на
жесткий шлем. Сквозь изогнутую лицевую пластину были видны высунутый  язык
и  беспокойные  глаза  пса,  взволнованного,  должно   быть,   непривычной
обстановкой и тем, что голос хозяина звучит совсем непривычно.
     - Бедный мой Матт! Эта низкая гравитация совершенно  сбивает  тебя  с
толку! Придется держать тебя на поводке. -  Поговорив  с  собакой,  Норрич
продолжал: - Вдумайтесь! Триллионы людей  в  Галактике,  и  лишь  единицам
посчастливилось быть первыми! Мы почти всех их знаем! Яновски и Стерлинг -
Луна, Чинг - Марс, Лабелл и  Смит  -  Венера...  Прибавим  к  ним  впервые
побывавших на астероидах и за пределами Солнечной системы. Все  равно,  их
очень, очень мало! И мы теперь среди них. И я, я - тоже! - Он  так  широко
раскинул руки, будто собирался обнять весь спутник.  -  И  этим  я  обязан
Саммерсу.  Когда  он  предложил  новый  способ  изготовления   контактного
наконечника - важнейшей детали наклонного ротора, что позволило сэкономить
два миллиона долларов и один год времени - его включили в состав  экипажа.
Вы знаете, что он сказал на это? "Норрич, - сказал он им, - заслужил такую
награду в гораздо большей степени!"  Они  ответили:  "Да-да!  Но  ведь  он
слепой!". А Саммерс напомнил им, отчего я слепой, и сказал, что  без  меня
никуда не полетит. И нас  взяли  обоих.  Я  знаю,  что  вы  недолюбливаете
Саммерса, но когда я думаю о нем, то сразу вспоминаю эту историю...
     В шлемофонах вдруг раздался зычный голос Донахью:
     - За работу, друзья! Юпитер никуда от вас не убежит. Еще налюбуетесь.

     За несколько часов корабль был разгружен,  оборудование  установлено,
тенты натянуты, приготовлены временные герметические камеры с кислородом.
     Даже занятые работой, люди то и дело поглядывали на незнакомое  небо,
там уже красовались три спутника.
     Ближе всех - Европа, небольшим полу месяцем  зависшая  над  восточным
горизонтом. Половинка Ганимеда  находилась  почти  в  зените,  а  Каллисто
расположилась совсем рядом с Юпитером, так же, как он -  без  одной  своей
трети. Но все три спутника не  давали  и  четверти  света  полной  Луны  и
"совершенно терялись в присутствии патрона", как выразился Бигмен.
     Лакки посмотрел на своего маленького друга.
     - Ты думаешь, здесь нет ничего, что могло бы превзойти Юпитер?
     - Исключено! - отрезал Бигмен.
     - Что ж, тогда подождем...
     И вот, без каких бы то ни было рассветных  сумерек  -  что  исключала
разреженная атмосфера  Ио  -  над  покрытой  инеем  грядой  низких  холмов
вспыхнуло, как алмаз, и, спустя несколько мгновений, увенчало  горизонт  -
Солнце. Этот кружочек блистал гораздо ярче громады Юпитера.

     Установили телескопы, и все успели увидеть, как Каллисто прячется  за
Юпитер; вскоре за ним последовали и два других спутника.
     Ио обращалась вокруг Юпитера всего за 42 часа, и все звезды вместе  с
Солнцем маршем проходили по ее небесам.  Если  же  говорить  об  остальных
спутниках, то быстрая Ио легко догоняла их в беге вокруг Юпитера: Каллисто
вернулась на небо через два дня, Ганимед был  настигнут  через  четыре,  а
Европа - через семь дней. Все они летели с востока на запад,  и  время  от
времени заслонялись Юпитером.
     Затмение Каллисто случилось первым, и все здорово  волновались,  даже
Матт. Он уже несколько освоился в низкой гравитации,  и  Норрич  все  чаще
давал ему свободу. При этом Матт, неуклюже барахтаясь, пытался сквозь шлем
обнюхать все попадающиеся  ему  предметы.  Но  когда  Каллисто  коснулась,
наконец, сияющего Юпитера и люди притихли - Матт  тоже  уселся  на  задние
лапы и, высунув язык, стал внимательно смотреть вверх.
     Но чего все ждали  с  нетерпением,  так  это  Солнечного  затмения...
Двигалось Солнце намного стремительней любого из спутников; на  всем  ходу
оно налетело на Европу, Европа тут же, истончившись, пропала на полминуты,
затем обратила свой серп в другую сторону. Ганимед нырнул за Юпитер, в  то
время как Каллисто уже скрылась за горизонтом.
     Маленькая жемчужина взбиралась все выше  в  небо,  делая  из  Юпитера
вначале огромный полумесяц, а затем тающий на глазах серп.
     Залитое солнечным светом небо стало темно-пурпурным, и  лишь  тусклые
звезды кое-где пятнами проступали на  нем.  На  этом  мрачном  фоне  пылал
гигантский полукруг, слегка выгнутый в  сторону  неумолимо  надвигающегося
светила. Как будто Давидов  булыжник,  выпущенный  из  некоей  космической
пращи, летел в лоб Голиафа.
     Свет Юпитера мерк все больше  и  вот,  когда  виднелась  одна  только
желтоватая изогнутая нить, Солнце коснулось гиганта, и люди, убрав  темные
стекла, разразились громкими приветственными возгласами.
     Полностью свет, однако, не исчез: даже  заслоненное  Юпитером  Солнце
продолжало, хоть и  мрачно,  светить.  Сам  Юпитер  потух,  и  только  его
водородно-гелиевая атмосфера дымилась, преломляя  солнечный  свет.  Легкая
дымка растекалась по  всей  окружности,  пока  не  сомкнулась  внизу,  два
бледных рога образовали кольцо.
     А Солнце продолжало удаляться, и кольцо, совсем  потускнев,  исчезло.
На черном небе остались только звезды и совсем выцветший кусочек Европы.
     -  Потом,   -   сказал   Лакки,   -   все   повторится   в   обратной
последовательности.
     - И это показывают каждые 42 часа? - недоверчиво спросил Бигмен.
     - Если ты не возражаешь...

     На следующий день к ним подошел Пэннер.
     - Как поживаете? А мы, между прочим, уже почти управились  со  своими
делами. - Он показал  на  заполненную  оборудованием  долину.  -  Все  это
хозяйство остается на Ио.
     - Остается? - удивился Бигмен.
     - Конечно! Ведь на спутнике нет ни погоды как таковой,  ни  признаков
жизни. Так что оборудование в полной безопасности. Все надежно  укрыто  от
аммиака и чудесно дождется следующей экспедиции. - Внезапно Пэннер понизил
голос. - Мистер Старр, кто-нибудь настроен на вашу частоту?
     - Нет. Вроде нет.
     - Не хотите прогуляться? - И, не дожидаясь ответа, Пэннер двинулся  в
направлении холмов. Лакки с Бигменом последовали за ним.
     - Я должен извиниться перед вами, -  сказал  Пэннер.  -  В  последнее
время я был не слишком приветлив. Просто мне  показалось,  что  так  будет
лучше.
     - Забудем об этом, - примирительно отозвался Лакки.
     - Видите ли... я намеревался провести собственное расследование,  без
вашего участия. И был уверен, что кто-то обязательно себя выдаст, совершив
нехарактерный для человека поступок. Но этого, увы, не произошло... -  Они
взобрались на первый холм, и Пэннер оглянулся. - Посмотрите-ка  на  нашего
пса! - восхищенно воскликнул он. - Вот кто освоился в низкой гравитации!
     Матт, в самом деле, многому научился за это время. Его тело грациозно
изгибалось и вновь выпрямлялось  в  двадцатифутовых  прыжках,  которые  он
совершал с явным удовольствием.
     Пэннер перестроился на частоту, предназначенную для их  четвероногого
товарища, и крикнул:
     - Эй, Матт! Ко мне, мальчик, ко мне!
     Пес высоко подпрыгнул от неожиданности. Лакки,  тоже  переключившись,
услышал радостное рычание.
     Пэннер помахал рукой, пес помчался к  ним,  но  вдруг  остановился  и
посмотрел назад, сомневаясь в своем праве оставить хозяина. Приблизился он
совсем медленно.
     -  Сирианский  робот,  -  вернулся  Лакки  к  начатому  разговору,  -
созданный  именно  для  того,  чтобы  обмануть   человека,   должен   быть
совершенным.  Во  всяком  случае,  он  никогда   не   клюнет   на   что-то
поверхностное...
     - Мое расследование не было поверхностным! - горячо возразил Пэннер.
     - Я все более склонен думать, что в нашем случае любое расследование,
проведенное   не   специалистом   в   роботехнике,   может   быть   только
поверхностным. - В голосе Лакки было нечто большее, чем просто горечь.
     Они шли если не по снегу, то, во всяком случае, по чему-то очень  его
напоминающему. Вещество это, к большому удовольствию Бигмена,  сверкало  в
лучах Юпитера.
     - Оно тает от одного взгляда! - возбужденно сообщил он; с его  ладони
сбегала тонкая струйка воды.
     - Потому что это не снег, Бигмен, а замерзший аммиак. Температура его
таяния на 80 градусов ниже, чем у льда.
     Бигмен ринулся вперед, туда, где сугробы  были  глубже.  Оставляя  за
собой глубокие дыры, он, захлебываясь от восторга, кричал.
     - Ух, здорово!
     - Проверь, включен ли обогреватель!
     - Конечно, Лакки! - И Бигмен, делая огромные прыжки, полетел вниз  по
склону, то и дело с головой исчезая в огромных сугробах аммиака. -  Это  -
как нырнуть в облако, Лакки! Ты  слышишь  меня?  Это  даже  приятнее,  чем
кататься на лыжах по лунному песку!
     - Ладно, Бигмен! - Лакки вновь повернулся к Пэннеру.  -  Вы  пытались
испытать конкретного человека? -  Краем  глаза  Лакки  видел,  как  Бигмен
нырнул в сугроб. Несколько  мгновений  спустя  он  опять  посмотрел  в  ту
сторону - Бигмен!!!
     Ответа не последовало.
     Лакки побежал. Раздался, наконец, слабый голос Бигмена:
     - Дыхание... упал... скала... река тут... внизу...
     - Держись, я с тобой! - Лакки с Пэннером уже спешили на помощь.
     Нетрудно было догадаться, что произошло. Температура  поверхности  Ио
близка  к  температуре  таяния  аммиака,  сугробы  начали  подтаивать,   в
результате чего возникали скрытые реки из этого зловонного вещества...
     Послышался мучительный кашель Бигмена.
     - Разорван... шланг аммиак... задыха...
     Лакки достиг дыры, оставленной Бигменом, и посмотрел вниз.
     Аммиачная река, медленно, пузырясь, текла мимо острых скал,  одна  из
которых и повредила, очевидно, воздушный шланг.
     - Бигмен! Где ты?
     И хотя в ответ послышалось еле слышное "здесь"  -  Бигмена  нигде  не
было видно.

                              13. ПАДЕНИЕ

     Лакки, не задумываясь, прыгнул  прямо  в  аммиачный  поток  и  теперь
осторожно  продвигался  вниз  по  течению.  Он  отчаянно  ругал  себя   за
медлительность, а Бигмена - за ребячество, обернувшееся бедой, -  и  снова
себя, за то, что не предотвратил этого, хотя и мог.
     Он ударил ладонью по равнодушно текущей жидкости, и  брызги  аммиака,
высоко взлетев, упали с удивительной быстротой: разреженная  атмосфера  не
удерживала капли.
     Вряд ли река могла унести  человека  -  плотность  и  подъемная  сила
аммиака слишком малы, да и скорость потока незначительна. Если  бы  Бигмен
не повредил воздушный шланг, проблема заключалась  бы  лишь  в  том,  чтоб
вырваться из реки и нескольких образовавшихся сугробов. Если бы!
     Лакки яростно шлепал вниз. Где-то впереди его маленький друг  борется
с удушливыми испарениями. Только бы разрыв в шланге  оказался  не  слишком
велик! Тогда ничем уже не поможешь... От мысли,  что  он  опоздал,  сердце
Лакки сжалось.
     Внезапно мимо него промелькнула вывалянная в аммиаке фигура и исчезла
в сугробе, оставив за собой медленно оседающий туннель.
     - Пэннер? - крикнул Лакки вдогонку.
     - Я здесь, - раздался голос сзади. - Это Матт.  Он  прибежал  на  ваш
крик. Мы с вами были на его частоте.
     Они  стали  пробираться  по  следу  и  вскоре   увидели   Матта,   он
возвращался. Лакки ликующе вскрикнул:
     - Он нашел Бигмена!
     Марсианин крепко держался за  задние  лапы  собаки,  и  эго  стесняло
движения Матта. Однако, благодаря низкой гравитации, он все же продвигался
вперед.
     Когда Лакки подбежал к  Бигмену,  тот,  уже  не  в  силах  держаться,
расцепил руки.
     Нельзя было терять ни минуты. Нагнувшись, Лакки прежде всего увеличил
подачу кислорода, а затем, бережно подхватив Бигмена на плечо,  побежал  к
кораблю. Никогда еще Лакки так не бегал! Со стороны  это  было,  наверное,
похоже на полет.
     Позади грузно топал Пэннер, далеко опережая его, во весь опор  мчался
Матт.
     На бегу Лакки сообщил о случившемся по рации,  и  их  ждала  одна  из
воздушных камер.
     Лакки без промедления бросился внутрь. Дверь за ним тут же закрылась,
и в помещение хлынул спасительный воздух.
     Торопливо сняв с  Бигмена  сначала  шлем,  а  затем  скафандр,  Лакки
нащупал сердце и,  почувствовав  слабые  толчки,  облегченно  вздохнул.  В
санитарной сумке он нашел все необходимое для стимулирующего укола. Теперь
оставалось ждать, когда тепло и обильный  приток  кислорода  сделают  свое
дело.
     Веки  Бигмена  задрожали,  взгляд  остановился  на  Лакки,  беззвучно
шевелились губы.
     Лакки счастливо засмеялся и стал не спеша стягивать с себя скафандр.

     Гарри Норрич стоял в дверях  отсека  и  невидящими  голубыми  глазами
приветливо смотрел на Бигмена.
     - Как дела у нашего больного?
     Бигмен с трудом приподнялся на койке и оглушительно возвестил:
     - Пр-ревосходно! Разрази меня гром, да я никогда не  чувствовал  себя
так хорошо! Если бы не этот Лакки, давно уже бегал бы...
     Лакки  бросил  на  него  взгляд  строгой  сиделки,   но   Бигмен   не
успокаивался.
     - О, старина Матт! Почему вы не даете войти моему другу? Сюда, песик,
сюда!
     Матт,  волоча  за  собой  поводок,  подбежал  к  Бигмену  и  принялся
энергично вилять хвостом. В умных глазах его  были  все  оттенки  собачьей
радости.
     Маленькие руки Бигмена ласково обхватили шею собаки.
     - Вот это, я понимаю, друг! Вы ведь слышали, Норрич, о его  геройском
поступке, не так ли?
     - Об этом уже все слышали! - Было видно, что Норрич страшно  гордится
своим замечательным псом.
     - Жаль, что я плохо все помню... Мои легкие  так  забились  аммиаком,
что я уже не надеялся выбраться... Потом покатился вниз,  сквозь  все  эти
сугробы... Потом кто-то приблизился ко мне, я подумал, Лакки...  но  когда
он умудрился стряхнуть с меня целую гору  аммиака,  и  стало  светло  -  я
понял, что это Матт, и ухватился за него...
     - И правильно сделал, - сказал Лакки. - Пока мы с  Пэннером  откопали
бы тебя - ты бы уже...
     - Ой, Лакки, ты  целое  дело  раздул!  Ничего  бы  не  случилось,  не
зацепись я шлангом за скалу и не порви его. Да и в этом случае я  запросто
мог, повысив кислородное давление, вытеснить аммиак. Не догадался  только.
В этой вони невозможно было соображать!
     В дверь заглянул проходивший мимо Пэннер.
     - Как вы себя чувствуете, Бигмен?
     - Вот дела! Похоже, что все здесь считают меня  инвалидом  или  вроде
того. Я в полном порядке! На меня даже Донахью ворчал! Во!
     - Как, неужели он спустился с Олимпа?
     - Если бы! Просто ему хочется,  чтобы  исторический  полет  ничем  не
омрачился, вот и все!
     Пэннер засмеялся.
     - Кстати, все ли готовы к взлету?
     - Мы покидаем Ио? - спросил Лакки.
     - С часу на час. Уже грузится кое-что из  оборудования.  Советую  вам
пойти в штурманскую, Юпитер стоит того...
     Он пощекотал Матта за ухом и удалился.
     На Юпитер-9 было передано, что корабль покидает Ио.
     - Почему мы не вызываем Землю? -  удивился  Бигмен.  -  Разве  доктор
Конвей не должен знать об этом?
     - Для него мы все еще сидим на Девятом, - объяснил  Лакки.  Он  хотел
добавить, что вовсе не горит желанием вернуться на Юпитер-9, а тем более -
встретиться с Конвеем: ведь задание не выполнено, но промолчал,

     Карие глаза  Лакки  внимательно  осматривали  пульт  управления.  Все
инженеры и члены экипажа разошлись по своим местам, остались лишь Донахью,
два офицера и Пэннер.
     Лакки думал об офицерах, он  часто  думал  о  каждом  из  десяти,  не
видевших В-лягушку. При всяком удобном случае он заводил с ними  разговор,
он обыскал их каюты, он, с Пэннером вместе,  детально  изучил  все  досье.
Безрезультатно.
     Лакки возвращался на Девятый,  так  и  не  обнаружив  робота.  Теперь
отыскать его будет практически невозможно. Кроме того,  придется  доложить
Совету о своем позорном фиаско.
     Вновь в голову пришла отчаянная мысль о рентгене и о других  способах
принудительной проверки, но, как всегда, за ней последовала другая мысль -
о взрывном устройстве, возможно даже ядерном.
     Взрыв  уничтожит  робота,  убьет  13  человек,  разнесет  в  молекулы
бесценный корабль. Но главное - не откроет безопасного способа обнаружения
гуманоидных роботов, которые, Лакки чувствовал это,  орудовали  во  многих
частях Солнечной Федерации.
     Размышления прервал крик Пэннера:
     - Поехали!
     Послышался знакомый гул, и Ио с нарастающей скоростью полетел вниз.
     В центре экрана медленно вращалось Большое Красное Пятно.
     - Мы в аграв-режиме, - сообщил Пэннер. - Теперь Ио отталкивает нас.
     - Кажется, мы падаем в сторону Юпитера! - встревожился Бигмен.
     - Да, пока  это  устраивает  нас.  В  нужный  момент  будут  включены
гиператомные  двигатели,  и  корабль  выйдет  на  гиперболическую  орбиту.
Приблизившись к Юпитеру на расстояние 15О тысяч миль, мы снова перейдем на
аграв, и гравитация выстрелит нами, как рогатка камешком. Таким образом мы
израсходуем гораздо меньше  энергии,  чем  израсходовали  бы,  направляясь
сразу к Девятому. И, кроме прочего, получим потрясающие снимки Юпитера!
     - Крупный план! - Пэннер взглянул на часы. Осталось пять минут.
     Как понял Лакки, последнее относилось к  запланированному  выходу  на
гиперболическую орбиту.
     - Если все расчеты правильны, продолжил Пэннер, - то для  посадки  на
Юпитер-9 нам даже не понадобится никаких маневров, что  немаловажно.  Ведь
чем больше энергии нам удастся сэкономить тем меньше останется сомнений  в
перспективности аграв-кораблей! Должно  остаться  85  процентов.  Но  если
будет больше, я тоже не огорчусь.
     - А предположим, - мечтательно сказал Бигмен, - что  вы  вернулись  с
таким запасом энергии, который больше первоначального! Что тогда?
     -  Это  было  бы  просто  замечательно,  Бигмен!  Но,  к   сожалению,
существует второй закон термодинамики, очень вредная штука.  Он  проследит
за тем, чтобы мы не разбогатели на  наших  катаниях.  И  даже  понесли  бы
некоторые убытки - Пэннер широко улыбнулся. - Пошла последняя минута!
     Дождавшись,  когда  корабль  наполнится  знакомым  гулом,  Пэннер,  с
выражением глубокого удовлетворения на лице, спрятал часы в карман.
     - С этого момента, торжественно объявил  он,  -  обо  всем  заботится
автоматика!
     Едва прозвучали эти слова, как двигатели умолкли,  и  свет,  замигав,
погас. На контрольной панели вспыхнули красные буквы: АВАРИЯ!
     Пэннер вскочил и  с  ревом  "Какого  черта!"  выбежал  из  помещения.
Оставшиеся  с  ужасом  глядели  ему  вслед.   Морщинистое   лицо   Донахью
превратилось в мертвенно-бледную маску.
     Лакки, сбросив оцепенение, бросился за Пэннером. Бигмен побежал тоже.
     Они столкнулись с  одним  из  инженеров,  выбиравшимся  из  машинного
отделения.
     - Сэр! - тяжело выдохнул он.
     - В чем дело? - нетерпеливо перебил его Пэннер.
     - Аграв выведен из строя, сэр... Ничего нельзя сделать...
     - Что с двигателями?
     - Пришлось блокировать главный резервуар: замкнута цепь,  и  мы  едва
успели предотвратить  взрыв.  Если  включить  его  снова  -  весь  корабль
разлетится на куски.
     - То есть, мы работаем на аварийном запасе?
     - Да.
     Смуглое лицо Пэннера налилось кровью.
     - А что толку! Аварийного запаса не  хватит  для  выхода  на  орбиту!
Пропустите-ка меня...
     Инженер посторонился, и Пэннер скользнул в шахту. Туда же последовали
Лакки с Бигменом.
     Они не появлялись здесь с того, первого дня  на  "Великой  Адрастее".
Все   теперь   выглядело   по-другому.   Ушло   ощущение   надежности    и
таинственности, слышались возбужденные голоса.
     Пэннер спрыгнул на третий уровень.
     - Ну, что там у вас?
     Люди  расступились,   пропуская   его,   и   вновь   склонились   над
опустошенными внутренностями сложного механизма. В голосах и  жестах  были
отчаянье и злость.
     Возник Донахью; почему-то он решил обратиться к  стоящему  в  стороне
Лакки.
     - В чем дело, Старр?
     - Серьезные повреждения, Директор.
     - Как это могло случиться? Пэннер!
     Пэннер, прервав осмотр, раздраженно бросил:
     - Какого черта вы тут расшумелись!
     Ноздри Донахью зашевелились.
     - Почему вы вовремя не устранили неполадки?
     - Потому что их не было.
     - В таком случае, как называется то, из-за чего мы все тут торчим?
     - Оно называется диверсией. Да, да! Преднамеренной диверсией!
     - Что?!
     - Пять гравитационных реле  вдребезги  разбиты,  а  запасные  исчезли
неизвестно куда. Блок управления осевым давлением расплавлен и ремонту  не
подлежит. Вы еще сомневаетесь?
     Донахью тупо уставился на главного инженера.
     - Можно ли что-то сделать? - сдавленно произнес он.
     - Если не удастся найти запасные реле, то  попробуем  собрать  их  из
других деталей, не представляю  правда,  каким  образом.  Блок  управления
можно заменить.  Но  все  это  потребует  нескольких  дней  и  я  не  могу
гарантировать успеха.
     - Дней?! - рявкнул Директор. Каких еще дней? Мы падаем на Юпитер!  На
Юпитер падаем!
     Наступила мертвая тишина. А затем Пэннер сказал то,  о  чем  подумали
все:
     - Да, сэр. Мы падаем на Юпитер и не в силах остановить наше  падение.
Это означает, что нам конец, сэр. Все мы уже мертвецы!

                        14. ЮПИТЕР КРУПНЫМ ПЛАНОМ

     Вновь навалившуюся тишину решительно нарушил Лакки.
     -  Человека  нельзя  считать  мертвым,  пока  он   способен   думать!
Скажите-ка  мне  лучше,  кто  на  этом  корабле  в  хороших  отношениях  с
компьютером?
     - Майор Брант, - отозвался Донахью. - Наш специалист по траекториям.
     - Он сейчас на пульте управления?
     - Да.
     - Тогда поднимемся к нему.  Мне  понадобится  "Справочник  эфемерид".
Пэннер, вы останетесь здесь и немедленно приступите к работе.
     - Что толку от... - начал было Пэннер, но  Лакки  немедленно  оборвал
его.
     - Может быть и никакого толку. Если так,  то  мы  врежемся  в  Юпитер
после того, как вы  напрасно  поработаете  несколько  часов.  А  пока  что
извольте выполнять приказ.
     Но это было все, что мог сказать Донахью.
     -  Как  член  Совета  Науки,  я  принимаю  командование  кораблем,  -
обращаясь к нему, отчеканил Лакки.  -  Если  вы  захотите  обсуждать  это,
Бигмен  запрет  вас  в  каюте.  А  на  военном  суде   поделитесь   своими
соображениями.
     Резко повернувшись, Лакки  направился  к  центральной  шахте.  Бигмен
строго ткнул Донахью большим пальцем в спину и отконвоировал его в том  же
направлении. Пэннер хмуро посмотрел им вслед и  обратился  к  инженерам  с
краткой, но проникновенной речью:
     - Ладно, вы, куча трупов! Так и будем стоять с пальцем во рту? А  ну,
взялись!

     Сидевший на пульте офицер шевельнул белыми губами:
     - Что там случилось?
     - Вы, как я понимаю, майор Брант. Нас не представили друг  другу,  но
это не столь важно. И Дэвид  Старр,  член  Совета.  А  сейчас  садитесь  к
компьютеру и делайте то, что я вам скажу, по возможности быстро.
     Перед Лакки уже лежал потрепанный  том  "Эфемерид".  К  справочникам,
имеющим вид собственно книги, Лакки всегда относился с  большой  теплотой.
Ему казалось, что перелистывая страницы, можно  гораздо  быстрее  отыскать
необходимое, чем прокручивая туда-сюда микропленку.
     Он  перелистал  несколько  страниц  с  бесконечными  колонками  цифр,
определяющих местонахождение любого тела  Системы  в  определенный  момент
Стандартного времени.
     - Наберите входные данные, которые  я  вам  сейчас  назову,  а  затем
рассчитайте характеристики орбиты и координаты тела в данный  момент  и  в
последующие 48 часов...
     Как только пальцы майора  перестали  летать  над  клавиатурой,  Лакки
добавил:
     - А теперь дайте мне точку пересечения  траекторий  корабля  и  этого
объекта...
     Компьютер разрешился кодированной лентой,  а  печатное  устройство  -
цифрами.
     - На сколько мы расходимся с ним по времени?
     Опять замелькали пальцы взмокшего майора.
     - На 4 часа, 21 минуту и 44 секунды, сэр!
     - И последнее. Если мы изменим нашу скорость ровно  через  час  -  то
какой она должна быть для того, чтобы не пролететь мимо?
     - В такой близости  от  Юпитера,  -  вмешался  Донахью,  -  аварийная
энергия не оторвет нас! Как вы этого не можете понять?
     -  Никто  не  собирается  отрываться.  Нужно  ускорить   движение   в
направлении Юпитера, только и всего.
     Донахью в ужасе отшатнулся.
     - В направлении Юпитера?!
     - Майор, хватит ли нашей энергии на такое ускорение? - спросил Лакки,
дождавшись очередных данных.
     - Думаю, да.
     - В таком случае, выполняйте.
     Донахью, окончательно сбитый с толку, жалобно переспросил:
     - В направлении Юпитера?
     - Совершенно верно Ио, если  вам  приходилось  слышать,  не  является
ближайшим  спутником  Юпитера.  В  природе  существует  еще  и   Амальтея,
Юпитер-5. Надеюсь, нам удастся сесть на него.  В  противном  случае,  наша
смерть наступит на два часа раньше.
     Бигмен почувствовал, как к нему  возвращается  надежда.  Он  никогда,
конечно, не отчаивался, если рядом  был  Лакки,  но  этот  случай  казался
совершенно безнадежным Да! В запасе у  них  была  Амальтея,  замечательный
спутник! Ее открыли позже остальных -  главных,  и  несмотря  на  то,  что
располагалась она ближе всех к Юпитеру - значилась под номером  5.  А  так
как Ио была Юпитером-1, то о существовании Амальтеи частенько забывали.
     Спустя час падающий на Юпитер корабль резко увеличил скорость.

     В центре экрана  вырисовалась  теперь  та  часть  звездного  неба,  в
которой находилась Амальтея. Эта крупинка  должна  была  подхватить  их  и
спасти. Пока же она безмятежно кружилась по своей орбите,  а  корабль  все
падал и падал.
     - Вот! - радостно воскликнул Бигмен. - Ясно виден диск!
     - Определить координаты объекта и сверить с расчетной траекторией,  -
скомандовал Лакки. - Нужна ли коррекция?  -  спросил  он  через  несколько
минут.
     - Мы должны снизить скорость на...
     - Цифры меня не интересуют. Выполняйте, майор.

     Амальтея совершала полный оборот вокруг Юпитера за двенадцать  часов,
при скорости в полтора раза большей, чем скорость  Ио,  а  гравитация  там
была в 20 раз ниже. По двум  этим  причинам  Амальтея  представляла  собой
весьма труднодоступную цель.
     Руки майора Бранта задрожали на рычагах,  когда  "Великая  Адрастея",
уворачиваясь  от  атакующего  спутника,  слегка  изменила   курс.   Теперь
оставалось, пропустив Амальтею чуть  вперед  и  уровняв  с  нею  скорость,
дождаться того момента, когда гравитация уложит корабль  на  орбиту.  Если
Юпитер-5, который выглядит сейчас  огромным,  станет  уменьшаться,  -  они
промахнулись...
     - Получилось, - прошептал Брант, и его  голова  упала  на  трясущиеся
ладони.
     Лакки с чувством огромного облегчения закрыл глаза.

     Ситуация на Юпитере-5 существенно отличалась от той, что была на  Ио.
Там все, как туристы, любовались достопримечательностями и ахали при  виде
красот неба - здесь их интересовал только ремонт, все прочее отпало.  Люди
знали,  что  в  случае  неудачи,  посадка  на  Амальтею  только   отсрочит
неминуемую гибель...
     Было  понятно,  что  обычный  космический  корабль  не   долетит   до
Юпитера-5, а другого аграв-корабля не существует и не  будет  существовать
по крайней мере год. И если  ремонт  не  даст  результатов  -  времени  на
любование будет предостаточно.
     И все же зрелище - найдись хоть один зритель - было прекрасным.
     До Юпитера, казалось, ничего не стоило  дотянуться  рукой.  В  момент
посадки он был почти полным, на  сверкающем  блюде  уместилось  бы  десять
тысяч Лун, не меньше.
     Амальтея облетала Юпитер за 12 часов, и видимые спутники перемещались
по небосклону втрое быстрее, чем на Ио. То же происходило со звездами и со
всем  прочим,  кроме  застывшего   Юпитера,   одной   стороной   неизменно
обращенного к спутнику.
     Через пять часов взошло Солнце, оно было точно таким же, как  на  Ио,
но помчалось к Юпитеру с утроенной скоростью и устроило затмение  в  сотню
раз более великое и ужасное.
     Однако никто не наблюдал затмения, ни в первый раз, ни во  второй  за
время их пребывания на Юпитере-5, никто не обратил на него внимания. Ни  у
кого не было времени. Никому даже мысль такая в голову не пришла...

     Пэннер сел и посмотрел вокруг  мутным  взором.  Веки  его  вспухли  и
покраснели. Говорил он хриплым шепотом.
     - Ладно. Все по местам. Холостой прогон.
     Пэннер не спал сорок часов. Остальные работали посменно, один  Пэннер
не спал и не ел.
     Бигмен, который во время  ремонта  что-то  подносил,  уносил,  снимал
показания приборов и дергал рычаги, когда его просили,  -  теперь  остался
без дела. Угрюмый, он бродил по кораблю в поисках Лакки, пока не нашел его
у Донахью у пульта управления.
     По пояс голый, Лакки вытирался  большим  пуховым  полотенцем.  Увидев
Бигмена, он поспешил обрадовать друга.
     - Бигмен! Корабль полетит! Мы вскоре взлетим!
     - Но ведь это всего лишь холостой прогон, Лакки.
     - Корабль полетит, говорю тебе! Джим Пэннер сотворил чудо!
     Донахью, собрав всю свою волю, выпалил:
     - Советник Старр, это вы спасли мой корабль!
     - О нет, господин Директор. Если кто-то и  заслуживает  похвалы,  так
это Пэннер. С помощью медной проволоки и клея  он  заставил-таки  работать
это чудовище.
     - Но вы повели  корабль  на  Юпитер-5,  в  то  время,  как  остальные
тряслись от страха! Представ перед военным судом, я  подробно  опишу  этот
случай.
     - А вот как раз этого-то делать и не  следует.  Как  член  Совета,  я
должен избегать рекламы. Что же касается официального отчета, то  все  это
время командиром оставались вы. Мои действия упомянуты не будут.
     - Это невозможно. Я никогда не позволю, чтобы  меня  превозносили  за
то, чего я не совершал.
     - Вам придется потерпеть. Это -  приказ.  И  давайте-ка  оставим  эти
разговоры о военном суде!
     Донахью принял героическую позу.
     - Меня необходимо отдать под суд!  Вы  неоднократно  говорили  мне  о
сирианских агентах! Я пренебрег этой опасностью -  в  результате  чего  на
вверенном мне корабле произошла диверсия!
     - Здесь и моя вина, - возразил Лакки. - Я был на борту корабля  и  не
предотвратил беды...  Кстати,  если  нам  удастся  обнаружить  диверсанта,
вопроса о суде даже не возникнет.
     - Диверсант, конечно же, - робот, о котором вы меня  предупреждали...
Как я был слеп!
     - Боюсь, директор, что вы еще не окончательно прозрели. Он не робот.
     - Нет? - Донахью опять ничего не понимал.
     - Робот не пошел бы на такое. Ведь мы едва  не  погибли!  А  это  уже
нарушение Первого Закона.
     - Ну, а если он не знал, что причиняет вред?
     - Все,  находящиеся  на  борту  "Адрастеи",  не  исключая  гуманоида,
прекрасно понимают, что такое аграв для корабля. Как  бы  то  ни  было,  а
теперь установление личности диверсанта будет делом пустячным.
     - Как это?!
     - Ну подумайте сами. Если человек совершает такую серьезную диверсию,
то  он  должен  быть  либо  сумасшедшим,  либо  жутким  фанатиком,   чтобы
оставаться на корабле.
     - Логично.
     - После нашего взлета с  Ио  люки  не  открывались.  Иначе  мы  сразу
почувствовали бы спад давления. Это означает, что диверсант остался на Ио.
Он и сейчас там, если не улетел.
     - Каким образом? Кроме нашего, туда не доберется ни один корабль!
     - Ни один - наш...
     Глаза Донахью на мгновенье расширились.
     - А также ни один сирианский!
     - Вы уверены в этом?
     - Да, уверен. - Донахью нахмурился. - Постойте... Но ведь прежде, чем
мы покинули Ио, мы произвели поверку! Каждый доложил о своем присутствии!
     - Значит, все на борту?
     - Полагаю, что да.
     - Хорошо, - сказал Лакки. - Во время прогона все должны быть на своих
местах,  не  так  ли?  И  местонахождение   каждого   четко   фиксируется?
Вызовите-ка Пэннера и спросите, не пропустил ли он кого-нибудь...
     Донахью нажал на клавишу.
     Голос Пэннера был голосом безмерно уставшего человека.
     - Я как раз собирался связаться с вами, сэр. Прогон закончен.  Все  в
порядке. Можно взлетать. Надеюсь, нам повезет, и эти штуки развалятся  уже
на Юпитере-9.
     - Отлично. Ваша работа будет оценена по достоинству, Пэннер.  Кстати,
все ли на своих местах?
     Лицо Пэннера сразу напряглось.
     - Нет, сэр. Я собирался сказать  вам  об  этом.  Мы  не  можем  найти
Саммерса.
     - Рэд Саммерс?  -  подпрыгнул  Бигмен.  -  Снова  этот  грязный  тип?
Лакки...
     - Минуточку, Бигмен, - остановил  его  Лакки.  -  Доктор  Пэннер,  вы
хотите сказать, что Саммерса нет в его каюте?
     - Нет нигде. Если бы это не было исключено, я бы сказал, что его  нет
на борту.
     - Благодарю вас. - Лакки прервал связь. - Ну, командир?
     - Послушай, Лакки! - Бигмен не мог  молчать.  -  Помнишь,  однажды  я
рассказал тебе о встрече с Саммерсом у машинного  отделения?  Что  он  мог
делать внизу?
     - Теперь мы знаем - что... - вздохнул Лакки.
     - Нужно взять его! - Донахью побелел. - Мы высадимся на Ио и...
     - Подождите, - деликатно перебил его Лакки.  -  У  нас  есть  кое-что
поважнее, чем предатель.
     - Поважнее?
     - Это робот.
     - Ну, робот может и подождать.
     - А может - и  не  гложет...  Перед  взлетом  все  доложили  о  своем
присутствии на борту. Если так, то один рапорт был ложным?
     - Ну?
     - В таком случае, нужно найти источник этого рапорта. Робот не  может
подвергнуть корабль опасности, но если это сделает  человек  и,  скрыв  от
робота свой поступок, попросит о помощи - робот непременно окажет ее.
     - Вы хотите сказать, что ложный рапорт исходил от робота?
     Лакки  медлил  с  ответом.  Ему  не   очень   нравилась   собственная
уверенность, и все же аргументы казались весьма убедительными.
     - Да вроде бы так.

                             15. ПРЕДАТЕЛЬ

     Взор Донахью помрачнел.
     - Значит, майор Левинсон... Но я не могу в это поверить!
     - Во что? - спросил Лакки.
     - Нет, он не робот... Я говорю о человеке, произведшем поверку  перед
отлетам с Ио. В его ведении все наши записи. Я хорошо знаю майора и уверен
в нем, как в себе.
     - Мы поговорим с ним. Ни в коем случае не предъявляйте ему  обвинений
в том, что он робот, не спрашивайте и даже не  намекайте  на  это.  Он  не
должен ничего почувствовать.
     - Почему?!
     - Откровенное подозрение может привести в действие взрывной механизм,
если...
     - О, боже! - выдохнул Донахью.

     Напряженное состояние, которое теперь было присуще всем, явно владело
и майором Левинсоном. Его прямо-таки подбросило в стойку смирно.
     - Да, сэр?
     - Советник Старр задаст вам  несколько  вопросов,  -  робко  произнес
Донахью.
     Майор Левинсон дернулся и резко развернулся  к  Лакки.  У  него  были
светлые волосы, голубые глаза и высокий рост.
     - Итак, майор, - начал Лакки, - все  люди  рапортовали  вам  о  своем
прибытии на борт "Адрастеи" и это фиксировалось вами. Так?
     - Да, сэр.
     - Вы видели каждого из них?
     - Нет, я пользовался внутренней связью.  Мне  отвечали  или  прямо  с
рабочих мест, или из кают.
     - Каждый человек? Вы слышали голос каждого?
     - Да, по-моему... - Вопрос явно удивил майора. - По правде говоря,  я
не запоминаю вещей подобного рода.
     - Тем не менее это очень важно. Попытайтесь вспомнить.
     Майор наморщил лоб и, как оказалось, не напрасно.
     - Точно! Саммерс был в ванной - поэтому  за  него  ответил  Норрич...
Подождите! Ведь именно Саммерса сейчас и разыскивают!
     Лакки остановил майора поднятой ладонью.
     - Успокойтесь. И разыщите Норрича. Я хотел бы увидеться с ним.

     Норрич вошел, опираясь на руку майора Левинсона. Он выглядел довольно
растерянно.
     - Сэр, похоже никто не может найти Рэда Саммерса? Что же с ним  могло
произойти?
     - Это мы и хотим  выяснить,  Норрич,  -  ответил  Лакки.  -  Ведь  вы
доложили о присутствии Саммерса, не так ли?
     Норрич покраснел.
     - Да.
     - Вы сказали, что Саммерс в ванной. Он действительно был там?
     - З-э... Нет, его там не было, господин Советник. Понимаете, он забыл
на Ио что-то из своих вещей и побежал за ними. А чтобы командир  не  пилил
его - прошу прощения, сэр, - за минутную отлучку, попросил  меня  об  этом
одолжении.
     - А он успел вернуться?
     - Я... По-моему, да. Матт зарычал, и я понял, что это Саммерс.  Потом
мне захотелось спать, и уже как-то не думалось  о  таких  вещах.  А  когда
началась кутерьма в машинном отделении - стало и вовсе не до того.
     Все вдруг вздрогнули от громового голоса Пэннера:
     - Внимание! Мы взлетаем! Всем немедленно занять свои места!

     "Великая  Адрастея"  вновь  находилась  в  открытом  космосе.  Расход
энергии опустошил бы пять обычных кораблей. Слабые  звуки,  появившиеся  в
гуле гиператомных  двигателей,  говорили  о  том,  что  состояние  корабля
небезупречно.
     Пэннер уныло думал о там, сколько энергии они теряют в итоге.
     - Если даже следовать прямиком на Девятый, - вслух размышлял он, - то
у нас останется семьдесят  процентов.  А  с  посадкой  на  Ио  -  и  вовсе
пятьдесят от первоначального запаса. И неизвестно, сможем ли  мы  взлететь
еще раз.
     - Нам нужно взять Саммерса, - сказал Лакки.  -  Вы  прекрасно  знаете
это.

     На экране уже раздувался Ио. Лакки задумчиво смотрел на спутник.
     - Ты знаешь, Бигмен, я не вполне уверен, что мы сможем найти его.
     - Так я и поверил, что за ним могут прилететь сирианцы!
     - Нет, но ведь  Ио  не  настолько  мал,  чтобы  на  нем  нельзя  было
затеряться. Если Саммерс куда-то ушел, нам не отыскать парня.  Но,  скорее
всего, он остался на  месте,  не  утруждая  себя  перетаскиванием  запасов
воздуха, пищи и воды. Тем более, что наше возвращение исключено.
     - Давно нужно было догадаться, Лакки, что у Саммерса рыльце в  пушку.
Ты забыл, что ли, как  он  пытался  убить  тебя?  С  чего  бы  это?  Перед
сирианцами выслуживался - вот с чего!
     - Ты, конечно, прав, Бигмен, но вспомни, кого мы  искали.  Шпиона!  А
Саммерс не мог им быть по двум причинам. Во-первых, он не имел  доступа  к
интересующей сирианцев информации. Во-вторых, потому что выяснилось: шпион
- робот. Лягушка же обнаружила  у  Саммерса  эмоции.  Разумеется,  это  не
помешало ему стать предателем. Я должен был вовремя раскусить негодяя,  но
моя голова была занята другим. - Лакки опустил глаза и  продолжил.  -  Тот
случай, когда разгадка  разочаровывает.  Если  бы  Саммерс  использовал  в
качестве прикрытия кого угодно, кроме Норрича, - мы бы обнаружили  робота.
Вся беда в том, что Норрич - единственный человек, у которого  могли  быть
вполне невинные мотивы для содействия Саммерсу. Мы  ведь  знаем,  что  они
дружили. Кроме того, Норрич - слепой,  какой  с  него  спрос,  откуда  ему
знать, что Саммерс не вернулся.
     - Вспомним также, что он проявил эмоции, - важно заметил Бигмен. -  И
потому совершенно не может быть роботом.
     - Абсолютно с тобой согласен! - кивнул Лакки,  нахмурился  и  надолго
умолк.

     Садились  почти  на  метки  оставленные  недавним  взлетом.  Точки  и
расплывчатые тени, по мере снижения корабля,  превращались  в  зачехленное
оборудование. Лакки, глядя на экран, внимательно изучал поверхность Ио.
     - Разве у нас были камеры вот здесь, слева, внизу?
     - Нет.
     - Посмотрите, одна камера установлена за скалами... У вас есть список
неподотчетных материалов? - Донахью протянул список. - Так... Я  и  Бигмен
отправляемся за Саммерсом. Не думаю, что нам понадобится помощь.
     Солнце стояло за спиной, высоко в небе,  и  они  шли  по  собственным
теням.
     - Он, конечно, заметил корабль, - сказал Лакки. - Если не спал.
     - Или не ушел.
     - Вряд ли.
     - Ага, Лакки! - вдруг заорал Бигмен - Посмотри наверх!
     На вершине скалы показалась  человеческая  фигура.  В  тусклом  свете
Юпитера она выглядела совсем черной.
     - Стоять! - Низкий голос звучал на частоте Лакки.  -  Вы  у  меня  на
мушке!
     - Спускайтесь оттуда, Саммерс! И сдавайтесь!
     В наушниках усмехнулись.
     - Я ведь угадал длину твоей волны,  а,  Советник?  Правда,  это  было
несложно, мне помог твой приятель, вернее, его росточек... А сейчас быстро
на корабль - или прикончу обоих!
     - Не блефуйте. С такого расстояния вам не попасть, как ни старайтесь.
     - Я, кстати, тоже вооружен, Саммерс! - яростно добавил  Бигмен.  -  И
моя игрушка достанет тебя без труда! Так что будь поскромней!
     - Бросайте оружие, Саммерс! Сдавайтесь!
     - Никогда!
     - Почему? И ради чего?  На  кого  вы  работаете?  На  сирианцев?  Они
обещали прилететь за вами?  Они  обманули  вас  и  не  стоят  преданности,
Саммерс! Но вы еще можете сделать доброе дело... Ведь  в  системе  Юпитера
располагается одна из сирианских баз, да? Где?
     - Угадай, Старр! Ты ведь такой умный!
     - Какой субволновой комбинацией вы пользовались для связи?
     - И это тоже вычисли... Не приближаться!
     - Если поможете, Саммерс, то, по возвращении на Землю, вам зачтется.
     - Слово Советника? - Саммерс слабо усмехнулся.
     - Да.
     - Я не верю... А ну, бегом на корабль!
     - Саммерс!  Почему  вы  действуете  против  нас?  Что  вам  наобещали
сирианцы? Золотые горы?
     - Ты хочешь знать, что мне  предложили?  -  в  голосе  Саммерса  была
ярость. - Я скажу тебе! Приличную жизнь! Ясно? - Саммерс заскрипел зубами.
- Что я имел на вашей  поганой  Земле?  Страдания,  страдания,  страдания!
Больше ничего! Ни малейшего шанса вылезти из дерьма! Куда  бы  я  ни  шел,
вокруг было одно и то же - толпы людей, рвущих друг друга когтями. А когда
я захотел последовать их примеру - меня упекли в тюрьму. И я  решил:  если
только мне представится возможность - сполна рассчитаюсь с Землей!
     - Ну, и каким же образом должен осуществиться ваш переход к приличной
жизни?
     - Мне предложено эмигрировать на сирианские планеты, чтобы ты знал. -
Саммерс сделал паузу. Дыхание его было слабым и свистящим. -  Новые  миры!
Чистые! Там есть пространство... там нужны люди... там ценят талант... там
у меня будет шанс...
     - Вы никогда не попадете туда. Ведь они давно должны были прилететь!
     Саммерс промолчал.
     - Посмотрите фактам в лицо, дружище! Сирианцы не прилетают  за  вами,
потому что у них нет никакой приличной жизни  для  вас,  нет  даже  просто
жизни. Вам приготовлена смерть. Оттого и не дождались вы корабля.
     - Еще рано.
     - Не стоит  лгать.  Мы  точно  знаем,  сколько  кислорода  пропало  с
"Адрастеи". Кислородные баллоны - вещь довольно  громоздкая,  а  вам  ведь
пришлось выносить их в спешке. Запасы воздуха на исходе, не правда ли?
     - У меня уйма воздуха!
     - Нет, Саммерс, нет. Сирианцы не прилетят еще и потому, что у них нет
аграва. Как же просто позволяете вы себя убить. Саммерс, какие  услуги  вы
успели оказать сирианцам?
     - Все, о которых меня попросили. Это не так много, не волнуйтесь.  Но
вот о чем я действительно жалею, - Саммерс захлебывался  бравадой,  -  так
это о неудаче с вашей "Адрастеей"! Как же  вы  уцелели?  Я  устроил  такую
славненьк... - Он уже задыхался.
     Лакки с Бигменом бросились к скале. Саммерс резко вскинул руку, Лакки
услышал слабый хлопок,  и  в  песке  позади  него  образовалась  небольшая
воронка.
     - Вам не взять меня! - полукричал-полухрипел Саммерс. - Я не  вернусь
на Землю! За мной прилетят!
     - Наверх, Бигмен! - Сам  Лакки  уже  взбирался  по  острым  выступам.
Благодаря низкой гравитации, он делал это с ловкостью горного архара.
     Саммерс издал тонкий, жалобный звук, обхватил голову руками и исчез.
     Когда они достигли вершины, тело Саммерса еще падало  в  пропасть  и,
ударяясь о камни, кувыркалось в воздухе.
     - Лакки, давай достанем его, - тихо сказал Бигмен  и  первым  прыгнул
вниз.
     На Земле и даже  на  Марсе  это  был  бы  смертельный  прыжок.  Лакки
поспешил за  другом.  Они  не  слишком  мягко  приземлились  на  колени  и
покатились вниз по склону.
     Лакки первым достиг дна ущелья и подошел к неподвижно  распростертому
Саммерсу.
     - Что с ним, Лакки? - спросил подоспевший Бигмен.
     - Он мертв... Я понял по звуку, что  кислород  кончается.  Поэтому  и
побежал к нему. - Лакки покачал головой. - Действовал наверняка... Видишь,
забрало даже поднял...
     Лакки  отошел  в  сторону,  и   Бигмен   увидел   до   неузнаваемости
обезображенное лицо.
     - Бедняга... - тихо сказал Лакки.
     - Он же предатель! - возмутился Бигмен. - Он ведь явно что-то знал, а
не сказал нам! И теперь уже не скажет, это точно.
     - Он не знал ответа на наш вопрос, Бигмен. Но этот ответ знаю  теперь
я.

                               16. РОБОТ!

     - Знаешь?! - Голос ошеломленного марсианина  поднялся  до  тончайшего
писка. - Ну же, Лакки! горя нетерпением, взмолился он.
     - Не сейчас, Бигмен. - Лакки пристально посмотрел  на  Саммерса,  чьи
остекленевшие глаза были обращены в чужое небо. Ну вот, у  него  появилась
отличительная особенность - первый человек, умерший на Ио.
     Невидимое Солнце еще светило из-за Юпитера.
     - Скоро стемнеет, сказал Лакки. - Пора возвращаться.

     Бигмен, насупившись, мерил короткими шажками каюту: три  туда  -  три
обратно, три туда - три обратно.
     - Лакки! Ты все знаешь и ничего не предпри...
     - Не забывай о взрывном устройстве,  Бигмен!  И  позволь  мне  самому
решать, когда и что делать!
     По тону, каким это было сказано, Бигмен понял что тема исчерпана.  Он
завел разговор о другом.
     - Не пойму я что-то, зачем  нам  возиться  с  тем  типом,  который...
ну-у... скучает снаружи. Он ведь мертв. И ничем не может быть полезен.
     - Кроме одного.
     У двери вспыхнула сигнальная лампочка.
     - Открой, Бигмен. Это, должно быть, Норрич.
     Норрич стоял в дверях, тупо, но очень быстро моргая.
     - Я уже слышал о Саммерсе, мистер Старр. Это  ужасно...  Это  ужасно,
что он оказался предателем. И все же мне жаль его.
     - Да, я знаю. Поэтому и просил вас прийти. Сейчас  на  Ио  темно,  но
когда кончится затмение, не спуститесь ли  вы  с  нами,  чтобы  похоронить
Саммерса.
     -  Конечно!  Ведь  любой  человек  заслуживает   того,   чтобы   быть
похороненным... - Рука Норрича опустилась на морду Матта, и пес прижался к
хозяину, будто чувствуя необходимость утешить его.
     - Я не сомневался, что вы захотите пойти. В  конце  концов,  вы  ведь
были его другом и конечно хотите отдать последний долг.
     - Да, это так. - Глаза Норрича увлажнились.

     Перед тем как надеть шлем, Лакки обратился к Донахью:
     - Последний выход. Как только мы вернемся, корабль тут же стартует.
     - Хорошо, - ответил Донахью и понимающе кивнул.
     Норрич тем временем быстро и ловко одевал Матта, который,  предвкушая
прогулку, радостно вертел головой.

     На Ио появилась первая могила. Яму, выбитую в  жесткой,  неподатливой
почве, засыпали мелким гравием, а вместо надгробья притащили большой серый
валун.
     Втроем они молча стояли у  могилы;  неподалеку  бродил  Матт,  тщетно
пытаясь хоть что-то унюхать.
     Бигмен, помня о странном  поручении,  данном  ему  Лакки,  напряженно
ждал.
     -  Пагубная  мысль,  овладевшая  этим  человеком,  толкнула   его   к
неблаговидным поступкам, за что он и поплатился, -  склонив  голову,  тихо
сказал Норрич.
     - Он сделал то, что ему велели сирианцы, - снизил  слог  Лакки.  -  В
этом его преступление. Он совершил диверсию и...
     - И?..
     - И протащил на корабль вас! Ведь  вы  сами  признались,  что  только
благодаря Саммерсу оказались  на  корабле!  -  В  голосе  Лакки  появились
металлические нотки. - Вы - робот-шпион, которого подбросили нам сирианцы!
Ваша слепота не более, чем трюк, отводящий  всякие  подозрения!  Вы  убили
В-лягушку  и  прикрыли  Саммерса,  позволив  ему  сойти  с  корабля.  Ведь
собственная смерть для вас - ничто,  если  нужно  выполнить  приказ!  Так,
кажется, говорит ваш Третий Закон? Да,  вы  ловко  одурачили  меня  своими
псевдоэмоциями!
     Именно  этой  реплики  дожидался  Бигмен,  он  бросился  к   Норричу,
лепечущему что-то совершенно бессвязное.
     - Я говорил, что это ты! - Бигмен негодовал и ликовал одновременно. -
Сейчас я тебе покажу!
     - Неправда! - нашел, наконец, нужное слово Норрич. Он  закрыл  голову
руками и упал.
     Внезапно в десяти футах от них вырос Матт. Он летел, высунув  язык  и
не видя никого, кроме Бигмена. А  Бигмен  даже  не  заметил  собаки.  Сидя
верхом на Норриче, он уже замахнулся...
     И тут Матт  упал,  упал  как  подкошенный,  проехал  на  брюхе  почти
вплотную к борющейся паре - и застыл оскалившись, застыл навсегда.
     Бигмен пребывал все в той же позе.
     Быстрыми  шагами  Лакки  приблизился  к   Матту.   Осторожно   орудуя
громоздким дробильным автоматом, что он прихватил для рытья могилы,  Лакки
разбил скафандр пса от шеи до самого хвоста, затем ножом разрезал шкуру  и
запустил руку вовнутрь.
     Наконец пальцы нащупали маленький твердый шарик, который никак не мог
быть костью. Лакки осторожно попытался вытащить его, но  почувствовал  еле
уловимое сопротивление. Затаив дыхание, он  оборвал  тонкую  металлическую
нить и встал, глубоко вздохнув. Да, он угадал, это - взрывное  устройство.
Теперь Матт безопасен.
     Норрич под Бигменом вскрикнул, как  будто  уже  знал  о  новой  своей
утрате.
     - Мой пес! Не причиняйте ему боли!
     - Это не пес. - На Лакки навалилась смертельная  усталость.  -  И  он
никогда не был псом. Ваш Матт - робот... Бигмен,  помоги  мистеру  Норричу
встать и добраться до корабля. Я понесу Матта.

     Лакки и Бигмен сидели  в  каюте  Пэннера.  "Великая  Адрастея"  вновь
находилась в полете. Ио маленькой монеткой стремительно падала вниз.
     - Что его выдало? - спросил Пэннер.
     - Его выдавало множество  вещей,  -  ответил  Лакки.  -  Каждая  нить
указывала на Матта, но я так увлеченно гонялся за гуманоидным роботом, что
все проглядел.
     - Когда же вы все-таки догадались?
     - Когда Саммерс покончил  с  собой,  бросившись  со  скалы.  Я  сразу
вспомнил о том, как едва не погиб Бигмен, провалившись в аммиак.  Вот  бы,
подумал я, Матта сюда! И тут оно сработало...
     - Простите - не понял.
     - Как Матт спас Бигмена? Ведь Бигмен лежал подо льдом,  его  не  было
видно! Однако Матт нырнул именно туда, куда нужно! Мы не удивились  этому,
потому что знаем о необыкновенном собачьем нюхе. Но!!! Но  Матт-то  был  в
скафандре!  Значит,  он  воспользовался  каким-то   неизвестным   способом
восприятия! Каким - выяснят специалисты, покопавшись в нашем подарке.
     - Да-а-а... Теперь, когда вы все объяснили,  дело  выглядит  довольно
просто, - сказал Пэннер. - Роботу пришлось себя  выдать,  так  как  Первый
Закон для него превыше всего, даже соображений безопасности.
     - Да. И другие вещи тоже встали на свои  места...  Смотрите.  Саммерс
устраивает так, чтобы Норрича взяли в полет. И тем самым помогает  попасть
на борт Матту, которого, кстати, для  Норрича  достал  тоже  он,  Саммерс.
Очевидно, на Земле существует  развитая  шпионская  сеть,  в  число  задач
которой входит  распределение  роботов-собак  среди  людей,  работающих  в
важных исследовательских центрах. Собаки  -  великолепные  шпионы!  Разве,
обнаружив, как этот четвероногий обнюхивает ваши бумаги или разгуливает по
трижды засекреченному отделу лаборатории, вы насторожитесь? Да нет же!  Вы
приласкаете его и еще угостите чем-то вкусненьким! На  Матте  я  убедился,
что у таких роботов есть вмонтированные передатчики. Сирианцы могут видеть
и слышать все то, что видит и слышит их робот.  Когда  глазами  Матта  они
увидели В-лягушку и оценили опасность - тотчас последовала  команда  убить
ее.  Для  этого  робота  обучили  пользованию  энергометом,   которым   он
замечательно взорвал дверной замок. Даже если бы  его  застигли  на  месте
преступления - все выглядело бы вполне невинно:  собака  играла  найденным
оружием, оружие случайно сработало...  Но  когда  все  это  пришло  мне  в
голову, предстояло еще найти способ поимки робота. Прежде  всего  я  решил
увести Норрича и Матта подальше от "Адрастеи". Если бы даже Матт взорвался
- корабль и люди остались бы невредимыми. Естественно, я оставил директору
Донахью записку, которую следовало вскрыть в случае моей гибели. На Земле,
по крайней мере, обследовали бы всех собак. Ну, а потом я обвинил  бедного
Норрича.
     - Эх, раздери меня! - подскочил Бигмен. - А я ведь и впрямь  подумал,
что Норрич убил В-лягушку и одурачил нас своими эмоциями!
     - Нет, Бигмен. Если бы он мог одурачивать нас, ему не понадобилось бы
убивать В-лягушку. А убеждал я тебя так старательно, чтобы сирианцы,  если
они слушали нас, убедились в моей глупости.  К  тому  же  я  подготавливал
бенефис Матта... Видите ли, - Лакки вновь повернулся к Пэннеру,  -  Бигмен
по  моей  команде  напал  на   Норрича,   а   Матт,   как   и   полагается
собаке-поводырю, носил в себе постоянный приказ защищать хозяина в  случае
нападения. Приказы  -  это,  как  известно,  Второй  Закон.  И  до  самого
последнего времени ничто не мешало Матту  блюсти  этот  закон:  если  даже
кому-то вздумается поднять руку на слепого - пес остановит  наглеца  одним
рыком... Но Бигмен продолжал размахивать кулаками - и тогда Матт приступил
к выполнению своих обязанностей. Однако... он не мог их выполнить!  Потому
что, причинив боль Бигмену, он нарушил бы священный  Первый  Закон!  Но...
Снова "но". Первый Закон все равно  нарушался,  нарушался  тем,  что  Матт
позволял причинять боль Норричу! Дилемма для робота оказалась непосильной,
и он вышел из строя. А я сразу же обезопасил взрывной механизм.
     - Как ловко! - восхитился Пэннер.
     - Ловко? Если бы я не хлопал ушами, то робот был бы обнаружен еще  на
Юпитере-9. И ведь эта мысль пришла ко мне, только я не сумел удержать ее!
     - Какая мысль, Лакки? - удивился Бигмен. - Почему я ничего не знаю?
     - Мысль как мысль... В-лягушка обнаруживала эмоции  животных  так  же
хорошо,  как  человеческие.  Вспомни,  Бигмен,   какая   страстная   кошка
встретилась нам в первый день. Потом мы пошли к Норричу,  который  настоял
на том, чтобы ты замахнулся на него и увидел, какой чудный пес этот  Матт.
Ты замахнулся, а я зафиксировал эмоции только Норрича и твои. А  у  Матта,
демонстрировавшего все признаки злобы, эмоциями и не пахло.  Но  я  в  тот
момент собаками не занимался...  Ладно,  пойдемте  обедать,  а  по  дороге
заглянем к Норричу.  Надо  сказать,  что  мы  достанем  ему  другого  пса,
настоящего.
     Они встали, и Бигмен торжественно провозгласил:
     - Так или иначе, Лакки, но мы все-таки остановили сирианцев!  Хотя  и
пришлось немного повозиться.
     - Остановить - не остановили, но шаг их уже не тот, -  тихо  закончил
Лакки.

                               Айзек АЗИМОВ

                       ЛАКИ СТАРР И КОЛЬЦА САТУРНА

                              1. ЗАХВАТЧИКИ

     Солнце  сверкало  бриллиантом  в  небе,  достаточно  большим,   чтобы
невооруженным глазом можно было разобрать: это нечто большее, чем  обычная
звезда, больше, чем крошечный, величиной с  горошину,  раскаленный  добела
шар.
     Сюда, в просторы космоса, в окрестности второй  по  величине  планеты
Солнечной системы, Солнце отдавало лишь один процент  света,  который  оно
проливало на родную планету человека.  И  все  же  оно  было  самым  ярким
объектом в небе - даже четыре тысячи полных Лун вряд ли  могли  бы  с  ним
сравниться.
     Лакки Старр задумчиво  смотрел  на  экран,  в  центре  которого  было
изображение далекого Солнца. Вместе с ним в экран  уставился  Джон  Бигмен
Джонс. Полная противоположность высокому и стройному  Лакки,  Джон  Бигмен
Джонс, вытянувшись в полный рост, достигал лишь пяти футов и двух  дюймов.
Но этот коротышка не измерял себя в дюймах и позволял называть себя только
средним именем: Бигмен.
     - Ты знаешь, Лакки, до него отсюда почти со миллионов миль. Я имею  в
виду - до Солнца. Я никогда не был так далеко, - задумчиво сказал Бигмен.
     Третий мужчина в кабине, Советник Бен Вессилевски, усмехнулся, глянув
на них через плечо со своего  места  у  пульта  управления.  Он  был  тоже
крупным мужчиной, хотя и не таким высоким, как Лакки. Копна  желтых  волос
взималась над его лицом, покрывшимся темным космическим загаром  за  время
службы в Совете Науки.
     - В чем дело, Бигмен?  -  поинтересовался  он.  Неужели  тебя  пугает
дальняя дорога?
     - Клянусь Марсом, Весс! - завопил пронзительно Бигмен. -  Ты  уберешь
руки от управления и повторишь это.
     Он обошел Лакки и  направился  уже  к  Советнику,  когда  руки  Лакки
опустились на плечи Бигмена и подняли его в воздух. Ноги Бигмена  все  еще
двигались, как бы неся  его  в  сторону  Весса,  но  Лакки  вернул  своего
друга-марсианина на прежнее место.
     - Успокойся, Бигмен.
     - Но, Лакки, ты же слышал. Этот верзила думает, что он более человек,
чем я, лишь потому, что занимает места больше. Если  у  Весса  рост  шесть
футов, то это означает лишь то, что в наличии лишний фунт сала...
     - Ладно, Бигмен, - прервал Лакки. - И, Весс, ты тоже, поберегите юмор
для сирианцев.
     Он  говорил  негромко,  но  никаких  сомнений  в  его  авторитете  не
возникало. Бигмен откашлялся и уже спокойно спросил:
     - Где Марс?
     - По другую сторону Солнца.
     - Все-то ты знаешь, - заметил коротышка  раздосадованно.  Потом  лицо
его прояснилось: - Постой-ка, Лакки, мы на  миллион  миль  ниже  плоскости
эклиптики. Значит, мы должны видеть Марс ниже Солнца,  хотя  бы  чуть-чуть
выглядывающим из-за него. По-моему, так.
     - Держи карман шире, увидим! В самом деле, он  на  градус  или  около
того отстоит от Солнца, но это все равно слишком близко, и  Марс  тонет  в
ослепительном сиянии. А вот Землю, я думаю, ты можешь увидеть.
     Лицо Бигмена передернулось в надменном отвращении.
     - Кому в космосе хочется видеть Землю? Там ничего нет, кроме людей; в
большинстве своем сурков, которые никогда не отрывались даже на сотню миль
от поверхности. Я бы не взглянул на нее, даже если бы в небе вообще не  на
что было смотреть. Предложи Вессу смотреть на нее. Это для него,  -  и  он
угрюмо отошел от экрана.
     - Эй, Лакки, - предложил Весс, - как  насчет  того,  чтобы  сесть  на
Сатурн и посмотреть хорошенько на него под этим  углом?  Давай,  я  обещал
тебе удовольствие.
     - Не думаю, - возразил Лакки, - что вид Сатурна в  эти  дни  доставит
удовольствие.
     Он сказал это непринужденно, но на минуту тяжелое молчание воцарилось
в кабине пилотов "Метеора".
     Все  трое  почувствовали  изменение  в  атмосфере.   Сатурн   означал
опасность. Сатурн  стал  новым  олицетворением  смерти  для  людей  Земной
Федерации. Для шести миллиардов людей Земли, для нескольких  миллионов  на
Марсе, Луне, Венере, для сотрудников научных станций на Меркурии, Церере и
внешних лунах Юпитера Сатурн недавно и неожиданно стал смертоносным.
     Лакки почувствовал, что  он  должен  как-то  изменить  атмосферу,  и,
послушные  прикосновению  его  пальцев,  чувствительные   радиоэлектронные
антенны, установленные в корпусе "Метеора",  мягко  повернулись  на  своих
подвесках. Как только это произошло, поле обзора на экране сместилось.
     Звезды двигались через экран непрерывной  чередой,  и  Бигмен,  криво
усмехнувшись, спросил:
     - Какая-то из них Сириус, Лакки?
     - Нет,  мы  движемся  через  Южную  небесную  полу  сферу,  а  Сириус
находится в Северной. Не желаешь взглянуть на Канопус?
     - Нет, ответил Бигмен. - Чего ради?
     - Я просто подумал, что, возможно, интересно. Это вторая  по  яркости
звезда, и ты мог бы принять ее за Сириус. - Лакки  слегка  улыбнулся.  Его
забавляло,  что  патриотически  настроенный  Бигмен,  вероятно,  испытывал
досаду оттого, что Сириус, родная звезда главных врагов Солнечной  системы
(хотя сами происходили от землян), был самой яркой звездой небе Земли.
     - Очень забавно, - проворчал Бигмен.  -  Давай-ка,  Лакки,  посмотрим
Сатурн, а потом, когда возвратимся на Землю, ты поставишь шоу, от которого
все будут в шоке.
     Звезды на экране продолжили свое плавное движение, затем  замедлились
и остановились.
     - Вот он -  собственной  персоной,  -  с  некоторой  торжественностью
произнес Лакки.
     Весс заблокировал рычаги управления и  повернулся  в  кресле  пилота,
чтобы посмотреть на экран.
     Это  было  похоже  на  полумесяц,   только   заметно   раздававшийся,
светящийся мягким желтым светом, более тусклым в центре, чем по краю.
     - Как далеко мы от него? - спросил удивленно Бигмен.
     - Думаю, около сотни миллионов миль, - заметил Лакки.
     - Что-то не так. Где кольца? Я полагал, что их хорошо видно.
     "Метеор"  находился  высоко  над  южным  полюсом  Сатурна.  Из  этого
положения кольца должны были хорошо просматриваться.
     -  Кольца  становятся  размытыми  на  фоне  планеты,  Бигмен,   из-за
расстояния. Пожалуй, мы увеличим изображение и посмотрим поближе.
     Пятнышко света, которое было  Сатурном,  расширилось  и  растянулось,
разрастаясь во всех направлениях. И то,  что  представлялось  полумесяцем,
распалось на три части.
     По-прежнему  сохранялся  центральный  шар,  выглядевший  полумесяцем.
Однако вокруг него, не касаясь шара ни в одной точке, шла огибающая его по
кругу узкая полоска  света,  разделенная  на  две  неравные  части  темной
линией. В том месте, где полоска огибала Сатурн и достигала его тени,  она
обрывалась в темноту.
     - Да, сэр Бигмен, - начал Весс свою лекцию. - Сам Сатурн имеет только
семьдесят восемь тысяч миль в диаметре. С расстояния ста миллионов миль он
представляется всего лишь светящейся точкой, тогда  как,  включая  кольца,
отражающая поверхность от одного конца  до  другого  составит  около  двух
сотен тысяч миль.
     - Я все это знаю, - возмутился Бигмен.
     - И вот что еще, - продолжал Весс, не обращая на него внимания,  -  с
расстояния ста миллионов миль промежуток шириной  семь  тысяч  миль  между
поверхностью Сатурна и внутренним краем колец совсем нельзя  заметить,  не
говоря уже о промежутке в двадцать пять  сотен  миль,  разделяющем  кольца
надвое. Эта черная линия  называется  делением  Кассини,  как  ты  знаешь,
Бигмен.
     - Я сказал, что знаю, - проревел  Бигмен.  -  Послушай,  Лакки,  этот
парень хочет доказать, что я не ходил в  школу.  Может,  я  и  не  слишком
блистал в учебе, но рассказывать мне  о  космосе?!  Скажи,  Лакки,  скажи,
чтобы он перестал прятаться у тебя за спиной, и я раздавлю его, как клопа.
     Но Лакки сказал совсем другое:
     - Можете увидеть Титан.
     - Где? - хором отозвались Бигмен и Весс.
     - Там, справа.
     Титан  выглядел  крошечным  полумесяцем  и  был  примерно  такого  же
размера, при нынешнем увеличении,  который,  по-видимому,  имел  Сатурн  с
кольцами без увеличения. Он находился близко к краю экрана.
     Титан был единственной луной солидной величины в системе Сатурна.  Но
вовсе не его величина  приковала  пристальные  взгляды  Весса  и  Бигмена.
Причем Весс смотрел с любопытством, а Бигмен - с ненавистью.
     Настоящая причина крылась в том, что все  трое  были  почти  уверены:
Титан - единственный мир в Солнечной системе, населенный  людьми,  которые
не признают верховенство Земли. И вот внезапно он открылся как стан врага.
     Это вдруг приблизило опасность.
     - Когда мы войдем в систему Сатурна, Лакки?
     - Нет настоящего определения тому,  что  является  системой  Сатурна,
Бигмен. Большинство людей считает, что система какого-либо мира включает в
себя  все  пространство,  где   самое   отдаленное   тело   движется   под
гравитационным влиянием этого мира. Если так, то мы пока еще  вне  системы
Сатурна.
     - Однако сирианцы говорят... - начал Весс.
     - Пошел ты в центр Солнца со своими сирианскими подонками, -  взревел
Бигмен, топая в гневе своими высокими сапогами. - Кого интересует, что они
говорят? - Он топнул еще раз, будто все сирианцы должны были ощутить  силу
его ударов. (Его  сапоги  были  истинно  марсианской  вещью.  Их  кричащая
окраска, оранжево-черный изгибающийся узор громко возвещали о том, что  их
владелец рожден  и  вскормлен  среди  марсианских  ферм  и  куполообразных
городов.)
     Лакки  выключил  экран.  Приборы  обнаружения  на   корпусе   корабля
втянулись, и внешняя обшивка корабля стала гладкой, блестящей  и  цельной,
выделялась лишь выпуклость, которая  опоясывала  корму  и  несла  на  себе
аграв-устройство.
     Лакки сказал:
     -  Мы  не  можем,  Бигмен,  позволить   себе   такой   роскоши,   как
кого-интересует-что-они-говорят. В данный момент у сирианцев преимущество.
Возможно, со временем мы выпроводим их из Солнечной системы, но  в  данный
момент единственное, что мы можем, играть по их правилам.
     - Мы находимся в нашей собственной системе, - не сдавался Бигмен.
     - Конечно, но Сириус оккупировал эту часть, и в ожидании  межзвездной
конференции Земля ничего не может с этим поделать, если не желает войны.
     На это нечего было возразить.  Весс  вернулся  к  своим  приборам,  и
"Метеор" с минимальным  расходом  энергии,  используя  до  максимума  силу
притяжения  Сатурна,  продолжал  быстро  снижаться  к  полярным   областям
планеты.
     Ниже, ниже, глубже в объятия того, что  было  теперь  миром  Сириуса,
пространство которого кишело сирианскими  кораблями  на  расстоянии  почти
пятидесяти триллионов миль от их родной планеты и всего  лишь  в  семистах
миллионах миль от Земли. Одним  гигантским  шагом  Сириус  одолел  99,999%
расстояния между ним и Землей и  основал  военную  базу  у  самого  порога
Земли.
     Если Сириусу позволить остаться здесь, то  потом  в  один  прекрасный
момент Земля опустится  до  статуса  второразрядной  державы  под  властью
Сириуса. А в данный момент  складывалась  такая  межзвездная  политическая
ситуация, что вся гигантская военная машина Земли, все ее могучие  корабли
и вооружение не могли оказать сопротивления.
     Только трем  мужчинам  в  одном  маленьком  корабле,  по  собственной
инициативе и без ведома Земли, оставалось попытаться ловкостью и хитростью
изменить ситуацию, зная, что, если они будут пойманы, они будут  сразу  же
казнены захватчиками Солнечной системы  как  шпионы  -  в  их  собственной
Солнечной системе! - и что Земля ничего не сможет сделать для их спасения.

                                2. ПОГОНЯ

     Еще  месяц  назад  не  было  и  мысли  об  опасности,  ни   малейшего
представления, пока не  грянул  взрыв  перед  лицом  правительства  Земли.
Неуклонно и методично Совет Науки чистил гнездо  роботов-шпионов,  которые
наводнили Землю и ее владения и власть  которых  сокрушил  Лакки  Старр  в
снегах Ио.
     Это было суровое и в известном смысле пугающее задание,  ибо  шпионаж
был всепроникающим и эффективным, более того, его успехи были таковы,  что
вот-вот должны были достичь цели и нанести ужасный ущерб Земле.
     Позже, в тот момент,  когда  ситуация,  казалось,  наконец  полностью
прояснилась, структура защиты Земли дала трещину. И  тогда  поздней  ночью
Гектор Конвей, Главный Научный Советник, разбудил Лакки.
     Лакки,  усиленно  моргая,  чтобы  прогнать  сон  и  прояснить   взор,
предложил кофе и только после этого удивленно спросил:
     - Что случилось, дядя Гектор (Лакки звал  его  так  со  своих  ранних
сиротских дней, когда Конвей и Аугустус Генри были его  опекунами),  разве
нет видеофонов?
     - Я не доверяю видеофону, мой мальчик. Мы попали в ужасную беду.
     - В каком смысле? - Лакки задал вопрос спокойно, но при  этом  быстро
сбросил верхнюю часть своей пижамы и начал умываться.
     Вошел Бигмен, потягиваясь и зевая.
     - Эй, по какому случаю весь этот  марсианский  тарарам?  -  При  виде
Главного Советника его сонливость как рукой сняло. - Неприятности, сэр?
     - Агент Х ускользнул от нас.
     - Агент Х? Таинственный  сирианец?  -  Глаза  Лакки  сузились.  -  Но
насколько мне известно, Совет вынес решение, что его не было.
     - Это было до того, как  внезапно  возникло  дело  робота-шпиона.  Он
очень умен, Лакки, ужасно умен. Нужен умный шпион, чтобы убедить  Совет  в
том, что он не существует. Мне бы следовало направить тебя по  его  следу,
но всегда оказывалось, что ты должен делать что-то еще. Так или иначе...
     - Да?
     -  Ты  знаешь,  что,  как  показывает  дело   робота-шпиона,   должно
существовать центральное легальное агентство для сбора  информации  и  что
наиболее вероятное место нахождения  этого  агентства  -  Земля.  В  конце
концов это снова вывело нас  на  след  агента  Х,  и  подозрение  пало  на
человека по имени Джек Дорренс, работающего в "Акме Эйр Продактс" здесь, в
Интернейшенл-Сити.
     - Я не знал этого.
     - Подозревались и другие. Но тут Дорренс увел частный корабль с Земли
и стартовал прямо в момент аварийной блокировки. Нам повезло, что один  из
Советников был в Портовом Центре. Он сразу предпринял надлежащие  действия
и начал преследование. Когда до нас дошло сообщение о  старте  корабля  во
время блокировки взлетов, понадобилось время, чтобы выяснить, что из  всех
подозреваемых только Дорренс  оказался  без  контрольного  наблюдения.  Он
прошел мимо нас. Затем совпали несколько других моментов, и, в  общем,  он
является агентом Х. Теперь мы в этом уверены.
     - Ну ладно, дядюшка Гектор. В чем беда? Он же ушел.
     - Мы знаем сейчас еще одно. Он взял с собой личную капсулу, и  у  нас
нет сомнений, что эта  капсула  содержит  информацию,  сбором  которой  от
шпионской сети по Федерации он руководил, и он пока еще не  успел  вручить
ее своим хозяевам. Это точно, но  стоит  этим  сведениям  попасть  в  руки
сирианцев - и от нашей безопасности не останется и мокрого места.
     - Вы сказали, что его преследовали. Его вернули назад?
     - Нет. - Утомленный Главный Советник не сдержал своего раздражения. -
Разве я был бы здесь, если бы его вернули?
     - А корабль, на котором он  сбежал,  был  оборудован  для  совершения
скачка? - неожиданно осенило Лакки.
     - Нет, -  закричал  Главный  Советник.  Лицо  его  покраснело,  и  он
пригладил свои густые седые волосы, как если бы они встали дыбом от  ужаса
при одной мысли о скачке.
     Лакки тоже облегченно вздохнул. Скачок, само  собой  разумеется,  был
прыжком через гиперпространство, при  этом  корабль  выходил  из  обычного
пространства и затем возвращался обратно  в  нужную  точку  в  космосе  на
расстоянии многих световых лет, и все совершалось мгновенно.
     В таком корабле агент Х, очень похоже, удрал бы наверняка.
     - Он работал один, продолжил Конвей, - и бежал в одиночку. Вот почему
ему удалось ускользнуть от нас. И корабль, который он взял, - межпланетный
крейсер, управляемый одним человеком.
     - А корабли, оборудованные для  скачка  через  гиперпространство,  не
могут управляться одним оператором. По крайней  мере,  пока.  Но,  дядюшка
Гектор, если он взял межпланетный крейсер, то, по-моему, ему больше ничего
не нужно.
     Лакки закончил умываться и стал быстро одеваться. Вдруг он повернулся
к Бигмену.
     - А ты чего ждешь? Живо одевайся!
     Бигмен, сидевший на краю кушетки, чуть не  перекувырнулся,  слезая  с
нее.
     - Вероятно, существует сирианский корабль, оборудованный  для  скачка
через гиперпространство и ожидающий  этого  шпиона  где-то  в  космосе,  -
предположил Лакки.
     - Возможно. И корабль у него быстрый, так что мы не можем поймать его
или даже приблизиться на расстояние выстрела. И остается...
     - ..."Метеор". Я понял вас, дядюшка Гектор. Буду на  "Метеоре"  через
час, и Бигмен со мной, если конечно он успеет натянуть свою одежду. Только
дайте мне координаты местонахождения и курс преследующих кораблей и данные
для идентификации корабля агента Х, и мы отправляемся в путь.
     - Хорошо. - Изможденное лицо Конвея немного просветлело. - И,  Дэвид,
- он употребил  настоящее  имя  Лакки,  как  всегда  в  моменты  душевного
волнения, - ты будешь осторожен?
     - Вы попросили об этом людей на десяти других кораблях тоже,  дядюшка
Гектор? - усмехнулся Лакки, но голос его был мягким и нежным.
     Бигмен один сапог уже натянул, другой - держал  в  руке.  Он  любовно
похлопал маленькую кобуру, встроенную на бархатной поверхности  ненадетого
сапога.
     - Отправляемся, Лакки? - Огонек энтузиазма горел в его глазах, и  его
маленькое плутоватое лицо сморщилось в свирепой ухмылке.
     - Мы в пути, - сказал Лакки и взъерошил песочные  волосы  Бигмена.  -
Сколько времени мы ржавели на Земле?  Шесть  недель?  Ну,  это  достаточно
долго.
     - Еще бы, - весело согласился Бигмен и натянул второй сапог.
     Они миновали орбиту Марса, прежде чем установили  нормальную  эфирную
связь с преследующими кораблями, используя при этом секретный шифр.
     Отозвался Советник Бек Вессилевски с корабля "Гарпун".
     - Лакки! - прокричал он. - Ты присоединяешься к нам?  Превосходно!  -
Он ухмыльнулся с экрана и  подмигнул:  -  Не  покажешь  ли  кабину,  чтобы
глянуть на Бигменовскую страшную рожу? Или его нет с тобой?
     - Я с ним, - заревел  Бигмен,  бросаясь  между  Лакки  и  экраном.  -
Думаешь, Главный Советник Конвей позволил  бы  этому  балбесу  куда-нибудь
отправиться без меня? А кто будет присматривать, чтобы он не  запутался  в
своих длинных ногах?
     Лакки приподнял Бигмена и, несмотря на его протест, зажал у себя  под
мышкой.
     -  Кажется,  связь  с  помехами,  Весс,  -  сказал   он.   -   Каково
местонахождение корабля, за которым мы следуем?
     Весс, становясь серьезным, сообщил данные:
     - Это корабль "Космическая ловушка". Он частного владения, с законной
регистрацией производства и продажи. Агент Х, должно быть, купил  его  под
фиктивным именем и  давно  подготовил  на  крайний  случай.  Это  отличный
корабль, и он все увеличивает скорость. Мы отстаем.
     - Каковы его силовые возможности?
     - Мы это уточняем.  Мы  проверили  заводскую  документацию  судна.  В
случае, если он выжмет все возможное  из  двигателей,  корабль  не  сможет
лететь с максимальной скоростью и придется либо уменьшить тягу двигателей,
либо в жертву приносится маневренность при достижении места назначения. Мы
рассчитываем загнать его именно в такую неприятную ситуацию.
     - Однако, по-видимому, у него пока есть некоторый  смысл  увеличивать
тягу двигателей корабля.
     - Вероятно, - согласился Весс, - но даже если так, он  не  может  это
делать до бесконечности. Меня беспокоит, что он может ускользнуть от наших
масс-детекторов, перескочив за астероиды. Если  он  использует  разрывы  в
поясе астероидов, мы потеряем его.
     Лакки знал эту уловку. Двигайся так, чтобы астероид  находился  между
тобой и преследователем, и масс-детекторы преследователя скорее  обнаружат
астероид, чем корабль. Когда в зоне досягаемости окажется второй астероид,
корабль перемещается от одного к другому, оставляя преследователя со всеми
его приборами привязанным к первой глыбе.
     - Он движется слишком быстро, чтобы маневрировать, - заметил Лакки. -
Ему потребовалось бы полдня, чтобы снизить скорость.
     - Понадобилось бы чудо, - искренне согласился Весс, - но чудо уже то,
что мы сели ему на хвост, поэтому я почти жду, что другое чудо  сведет  на
нет первое.
     - Что было первым чудом? Шеф что-то говорил об аварийной блокировке.
     - Да, это так. - И Весс подробно изложил историю, но  это  не  заняло
много времени. Дорренс, или агент Х (Весс назвал его тем и другим именем),
ускользнул  из-под  наблюдения,  использовав  аппарат,   который   исказил
поисковый радиосигнал, тем самым  сделав  его  бесполезным.  (Аппарат  был
обнаружен, но фабричные клейма на нем были оплавлены,  и  даже  невозможно
было определить, был ли он сирианского производства.)
     Он  добрался  до  корабля  "Космическая   ловушка"   без   хлопот   и
приготовился взлететь: протонный микрореактор был активирован, двигатель и
средства управления проверены,  сверху  чистое  пространство  -  и  тут  в
стратосфере появился с трудом двигающийся грузовой  корабль,  поврежденный
метеоритом и не  имевший  возможности  посылать  радиосообщения,  отчаянно
сигналящий, умоляя освободить пространство.
     Был подан сигнал об аварийной блокировке. Все корабли  в  порту  были
тут же задержаны.  Любому  кораблю  на  старте,  если  только  он  уже  не
находился в полете, предписывалось отменить взлет.
     "Космической ловушке" следовало  отменить  взлет,  но  она  этого  не
сделала. Лакки Старр догадывался, какие чувства должен был  испытывать  на
борту агент Х. Он владел новейшей информацией о Солнечной системе и каждая
секунда была на счету. Он не мог полагаться на то, что пройдет  достаточно
много времени, прежде чем Совет будет у него на  хвосте.  Отмени  он  свой
взлет, и время задержки трудно предсказать. Пока еще поврежденный грузовой
корабль медленно опустится, и машины "скорой помощи" примут членов экипажа
и возможных пассажиров... Потом,  когда  взлетное  поле  снова  освободят,
понадобится реактивация микрореактора и  повторная  контрольная  проверка.
Нет, он не мог позволить себе задержку.
     Итак, его реактивный двигатель выбросил струю, и он стартовал.
     И все же агент Х смог ускользнуть.  Звучал  сигнал  тревоги,  полиция
порта посылала отчаянные призывы "Космической ловушке", но именно Советник
Вессилевски, служивший постоянной помехой в  Портовом  Центре,  предпринял
надлежащие меры. Он сыграл свою роль в поиске агента Х,  и  теперь,  когда
корабль  стартовал  в  нарушение  аварийной  блокировки,  он  вызвал   его
подозрение. Конечно, поступок  капитана  корабля  был  слишком  отчаянным,
привлекающим внимание, чтобы предположить, что в космос взлетел  агент  Х,
но Вессилевски начал действовать.
     Опираясь на авторитет Совета Науки, власть  которого  уступала  разве
только что прямым распоряжениям Президента Земной Федерации,  он  приказал
вывести корабли в космос, связался со штаб-квартирой  Совета  и  возглавил
погоню на "Гарпуне". Он был уже несколько  часов  в  космосе,  прежде  чем
Совет  осознал  ситуацию.  И  вскоре  пришло  сообщение,  что  Вессилевски
действительно преследует агента  Х  и  что  к  нему  присоединятся  другие
корабли.
     - Ты сделал все, что мог, Весс. И  как  следует.  Хорошая  работа,  -
одобрил Лакки действия Советника.
     Весс  ухмыльнулся.  Советники  обычно  избегают  рекламы  и   внешних
атрибутов   славы,   но   одобрение   товарищей   всегда   принималось   с
удовольствием.
     - Я двигаюсь дальше, - передал Лакки. - Пусть один из ваших  кораблей
поддерживает со мной масс-контакт.
     Он выключил визуальный контакт, и его сильные, мускулистые руки почти
нежно легли на рычаги  управления  его  корабля  -  "Метеора",  во  многих
отношениях самого лучшего корабля в космосе.
     "Метеор" имел самые  мощные  протонные  микрореакторы,  какие  только
возможно установить на корабле такого размера;  реакторы  мощностью  почти
достаточной для выполнения скачка через  гиперпространство.  Корабль  имел
ионный привод, который устранял значительную часть нежелательных  эффектов
ускорения посредством воздействия  одновременно  на  все  атомы  на  борту
корабля, в том числе и на те, из  которых  состояли  живые  тела  Лакки  и
Бигмена. Он  даже  имел  аграв-устройство,  недавно  изобретенное  и  пока
экспериментальное,   которое    позволяло    маневрировать    в    сильных
гравитационных полях больших планет. И сейчас могучие двигатели  "Метеора"
ровно,  монотонно,  чуть  слышно  жужжали,  и  Лакки  почувствовал  легкое
давление обратной тяги, которая возникала при неполной компенсации  ионным
приводом. Корабль рвался в дальние пределы Солнечной  системы  -  быстрее,
быстрее, еще быстрее...
     И все же агент Х сохранял  лидерство,  "Метеор"  сокращал  расстояние
между ними  слишком  медленно.  Когда  основной  массив  пояса  астероидов
остался далеко позади, Лакки проговорил:
     - Похоже, дело плохо, Бигмен.
     - Мы же запросто достанем его, Лакки, - удивился Бигмен.
     - Я имею в виду то, куда он  держит  курс.  Я  был  уверен,  что  его
поджидает сирианский корабль-матка, чтобы подобрать его и совершить скачок
к дому. Но такой корабль мог бы находиться  вне  плоскости  эклиптики  или
прятаться в поясе астероидов. В обоих случаях вероятность его  обнаружения
невелика. Но агент Х остается в эклиптике и движется за астероиды.
     - Может, он просто пытается замотать нас, перед тем как направиться к
кораблю?
     - Может быть, - согласился  Лакки,  -  а  может,  сирианцев  база  на
внешних планетах.
     - Ну ты даешь, Лакки. - Маленький марсианин зашелся в смехе. -  Прямо
у нас под носом?
     - Иногда именно под самым носом и трудно углядеть. Во всяком  случае,
его курс лежит прямо на Сатурн.
     Бигмен сверился с компьютерами, которые непрерывно следили за  курсом
корабля агента Х.
     - Смотри, Лакки, - заметил он, - парень до сих пор на  баллистическом
курсе. Он не трогал свои двигатели на протяжении двадцати миллионов  миль.
Возможно, у него кончилась энергия.
     - А возможно, он  сберегает  свою  энергию  для  маневров  в  системе
Сатурна.  Там  сильное   гравитационное   поле.   По   крайней   мере,   я
н_а_д_е_ю_с_ь_, что  он  сбережет  энергию.  Я  надеюсь  _н_а  _э_т_о_.  -
Худощавое, красивое лицо Лакки помрачнело, губы плотно сжались.
     - Но, Лакки, почему ты  беспокоишься  за  его  энергию?!  -  изумился
Бигмен.
     - Потому что, если существует сирианская база в системе Сатурна,  нам
нужно, чтобы агент Х привел нас к ней. У Сатурна один  гигантский  спутник
весьма солидных размеров и множество осколочных  сателлитов.  Надо  узнать
точно, где находится база сирианцев.
     - Вряд ли наш приятель настолько  туп,  чтобы  повести  нас  туда.  -
Нахмурил брови Бигмен.
     - Или позволить нам поймать  его...  Бигмен,  просчитай-ка  его  курс
вперед до точки пересечения с орбитой Сатурна.
     Бигмен выполнил указание. Для компьютера это была обычная работа.
     - А как насчет положения Сатурна  в  момент  пересечения?  Далеко  ли
будет Сатурн от корабля агента Х? - поинтересовался Лакки.
     После короткой паузы, необходимой  для  получения  данных  об  орбите
Сатурна из таблиц эфемерид, Бигмен ввел их в компьютер.  Несколько  секунд
работы вычислителя, и вдруг Бигмен в тревоге вскочил на ноги:
     - Лакки! О пески Марса!
     Лакки не нуждался в деталях.
     - Итак, агент Х решил не приводить нас к  сирианской  базе.  Если  он
будет следовать точно баллистическому курсу, как сейчас, он ударится в сам
Сатурн - и безусловно погибнет.

                           3. СМЕРТЬ В КОЛЬЦАХ

     С каждым часом все меньше оставалось сомнений в  этом.  Даже  экипажи
преследующих  беглеца  сторожевых  кораблей,  находившихся  далеко  позади
"Метеора", слишком далеко для  того,  чтобы  достаточно  точно  определить
местоположение при помощи своих масс-детекторов, были обеспокоены.
     Советник Вессилевски связался с Лакки Старром.
     - О Лакки, куда он движется?
     - Кажется, на Сатурн.
     - Думаешь, на Сатурне его ждет корабль? Я знаю, он имеет тысячи  миль
атмосферы с давлением в миллион тонн, и без  аграв-двигателей  они  бы  не
смогли... Лакки! Ты допускаешь, что у них есть  аграв-двигатель  и  пузыри
силового поля?
     - По-моему, он просто собирается разбиться, чтобы мы его не поймали.
     - Если умереть - это все, чего он желает, - сухо проговорил  Весс,  -
почему он не разворачивается и не нападает, чтобы вынудить нас  уничтожить
его и чтобы, может быть, прихватить одного-двух из нас с собой?
     - Согласен, или почему не замкнуть свои двигатели, и оставить  Сатурн
в сотне миллионов миль в стороне  от  курса?  Меня  беспокоит,  почему  он
своими действиями привлекает внимание к Сатурну.
     - Ну, тогда можешь ли ты его отрезать, Лакки?  Космос  свидетель,  мы
с_л_и_ш_к_о_м_ далеко, - прервал молчание Весс.
     Бигмен закричал со своего места у управляющей панели:
     - Но, Весс! Если мы усилим ионный луч настолько, чтобы  догнать  его,
мы будем двигаться слишком быстро, чтобы маневром отрезать его от Сатурна.
     - Сделай _ч_т_о_-_н_и_б_у_д_ь_.
     -  О  космос,  это  разумный  приказ,   -   съехидничал   Бигмен.   -
Действительно полезный. "Сделай что-нибудь".
     - Продолжай движение, Весс. Я что-нибудь сделаю, - спокойно отозвался
Лакки.
     Он выключил связь и повернулся к Бигмену.
     - Он отвечает на наши сигналы, Бигмен?
     - Ни слова.
     - Теперь забудь об этом и сосредоточься на перехвате его луча связи.
     - Не думаю, что он использует его, Лакки.
     - Он может использовать его  в  последнюю  минуту.  Ему  нужно  будет
воспользоваться этим шансом, в том случае,  конечно,  если  ему  есть  что
сказать. А пока мы атакуем его.
     - Как?
     - Ракетой. Просто маленький снарядик величиной с горошину, - и  Лакки
склонился  над  компьютером.  Пока  "Космическая  ловушка"  двигалась   по
известной им орбите, сложных вычислений не  требовалось,  чтобы  направить
дробинку в надлежащий момент  с  соответствующей  скоростью  для  удара  в
убегающий корабль.
     Лакки подготовил пулю. Она не предназначалась для  взрыва.  Она  была
только четверть дюйма в  диаметре,  но  энергия  протонного  микрореактора
выбросит ее со скоростью пятисот миль в секунду. Ничто в космосе не снизит
этой скорости, и пуля пройдет  через  корпус  "Космической  ловушки",  как
сквозь масло.
     Однако Лакки рассчитывал вовсе  не  на  это.  Пуля  должна  оказаться
достаточно большой, чтобы ее обнаружили масс-детекторы намеченной  жертвы.
"Космическая ловушка" автоматически изменит курс, чтобы уйти  от  пули,  и
это собьет ее с прямого курса к Сатурну. Время, потраченное агентом  Х  на
вычисление нового курса, позволит  "Метеору"  подойти  ближе  и  применить
магнитный захват.
     Все  это  давало  некоторый  шанс,  возможно,  ничтожно  малый,   но,
казалось,  другого  варианта  действий  нет.  Лакки  нажал  контакт.  Пуля
удалилась в беззвучной  вспышке,  и  стрелки  корабельного  масс-детектора
прыгнули, затем, когда пуля удалилась, быстро успокоились.
     Лакки вернулся в свое  кресло.  Пуле  понадобилось  два  часа,  чтобы
коснуться (или почти коснуться) цели. Ему пришло в голову, что у агента Х,
может быть, совсем иссякла энергия, что автомат может  выдать  команду  на
изменение курса, которая не  сможет  быть  исполнена,  что  пуля  пробьет,
возможно, взорвет корабль, и в любом случае оставит его курс неизменным  -
на Сатурн.
     Он почти сразу прогнал эти мысли. Было бы невероятным  предположение,
что агент Х истратил остаток энергии в тот момент, когда его корабль  взял
курс, явно ведущий к столкновению с планетой. Гораздо более вероятно,  что
часть энергии все же им оставлена.
     Часы ожидания были ужасны.  Даже  Гектор  Конвей,  далеко  на  Земле,
проявлял растущее беспокойство и держал прямой контакт по субэфиру.
     - Но где в Сатурнианской  системе,  по-твоему,  может  быть  база?  -
спросил он с тревогой.
     - Если она существует, - осторожно предположил Лакки. - Если то,  что
делает агент Х, не является потрясающей попыткой ввести нас в заблуждение,
тогда я бы сказал, что наиболее  очевидным  выбором  является  Титан.  Это
действительно большой спутник Сатурна, с втрое большей массой по сравнению
с нашей Луной и более чем в два раза большей  площадью  поверхности.  Если
сирианцы спрятались под поверхностью, то попытка перекопать весь Титан для
того, чтобы их найти, заняла бы много времени.
     - Трудно поверить, что они отважились бы на это.  Ведь  фактически  -
это акт войны.
     - Возможно,  и  так,  дядюшка  Гектор,  но  совсем  недавно  они  уже
попытались основать базу на Ганимеде.
     - Лакки, он перемещается! - раздался крик Бигмена.
     Лакки взглянул на него в изумлении.
     - Кто перемещается?
     - "Космическая ловушка". Сирианский приятель.
     - Я свяжусь с вами позже,  дядюшка  Гектор,  -  торопливо  проговорил
Лакки и выключил связь.
     - Но ему же это ни к чему, Бигмен. Он же пока не обнаружил пулю.
     - Посмотри и убедись, Лакки. Говорю тебе: он перемещается.
     Моментально Лакки оказался  у  масс-детектора  "Метеора".  В  течение
долгого времени прибор показывал местоположение убегающей добычи.  Он  был
настроен на свободный  полет  корабля  через  пространство,  и  движущийся
объект на экране выглядел маленькой яркой звездочкой.
     Но теперь это яркое пятнышко смещалось. Оно превратилось  в  короткую
черточку.
     - О великая Галактика! Конечно же! Теперь это имеет смысл. Как я  мог
подумать, что его главная задача - избежать захвата? Бигмен... - В  голосе
Лакки чувствовалось напряжение.
     - Да, Лакки. Что? - Маленький марсианин был готов ко всему.
     - Нас переигрывают. Теперь мы должны уничтожить его,  даже  если  нам
самим придется врезаться в Сатурн.
     Впервые с тех пор,  как  год  назад  на  "Метеоре"  были  установлены
ионно-лучевые  реактивные  двигатели,  Лакки  прибавил  аварийную  тягу  к
главному двигателю. Корабль дрогнул, когда вся  несомая  им  энергия  была
превращена в мощнейший  толчок  реактивной  силы  от  гигантского  выброса
назад, который едва не сжег корабль.
     - Но что это значит, Лакки? - Напряжение передалось Бигмену.
     - Он направляется к Сатурну, Бигмен. Он  только  использовал  могучую
силу его гравитационного поля, чтобы опередить нас. Теперь он срезает курс
вблизи планеты, чтобы  попасть  на  орбиту.  Он  направляется  к  кольцам.
Кольцам Сатурна. - Лицо Советника было искажено от напряжения. - Продолжай
следить за этим лучом связи, Бигмен.  Он  должен  заговорить.  Теперь  или
никогда.
     Бигмен склонился над волновым анализатором с учащенным сердцебиением,
хотя не мог взять в толк, почему мысль о кольцах Сатурна  так  взволновала
Лакки.
     Пуля "Метеора" пролетела теперь мимо цели не менее чем  в  пятидесяти
тысячах миль. Но теперь  сам  "Метеор"  был  пулей,  стремящейся  к  месту
встречи, но и он тоже пройдет мимо.
     Лакки застонал.
     - Мы никогда не  сделаем  этого.  Слишком  мало  пространства,  чтобы
сделать это.
     Сатурн был теперь гигантом в небе, с кольцами,  пересекавшими  тонким
шрамом его лицо. Желтый шар Сатурна был почти полным, ибо "Метеор"  мчался
к нему со стороны Солнца.
     И вдруг Бигмен взорвался:
     - Вот как, грязный приятель! Он растворяется в кольцах, Лакки. Теперь
я понимаю, что ты имел в виду, говоря о кольцах.
     Он яростно трудился у масс-детектора, но, кажется, безнадежно. Стоило
части  колец  попасть  в  фокус  -  и  каждое  из  образующих  эти  кольца
неисчислимых твердых тел дало свою метку-звездочку на экране.  Экран  стал
просто-напросто белым, и "Космическая ловушка" исчезла.
     Лакки покачал головой.
     - Ничего страшного. Мы достаточно близко, чтобы визуально  определить
местоположение. Приближается, по-моему, что-то еще.
     Перед  Лакки,  бледным  и  сосредоточенным,   находился   экран   для
визуального наблюдения при максимальном усилении  телескопа.  "Космическая
ловушка" виднелась на нем крошечным металлическим цилиндром,  затемненным,
но не скрытым веществом колец. Отдельные частицы в кольцах были  не  более
чем крупный гравий и вспыхивали искорками, поскольку ловили и  отбрасывали
свет далеко от Солнца.
     - Лакки! - крикнул Бигмен. - Я поймал  его  луч  связи...  Нет,  нет,
подожди... фу, я поймал его.
     Теперь в кабине управления звучал  дребезжащий,  колеблющийся  голос,
неясный и искаженный. Проворные пальцы Бигмена работали над  дешифрирующим
устройством,  стараясь  настроить  его  в  соответствии   с   неизвестными
характеристиками сирианской кодирующей системы.
     Слова было исчезли,  но  потом  послышались  вновь.  Повисла  тишина,
раздавалось  лишь  слабое  жужжание  записывающего  устройства,  постоянно
фиксирующего все звуки.
     - ...нет... напр... сюда... - Пауза в то время, когда Бигмен неистово
сражался  со  своими  детекторами.  -   ...на   хвосте   и...   невозможно
стряхнуть...  испорчено...  и  я  должен  сообщить...  колец   ...рна   на
нормальную  орб...  ...же  запущ...  рычаги  управления  вра...  следую...
координаты такие...
     Затем все разом прекратилось - голос, помехи, треск.
     - О проклятье! Что-то сломалось - чуть ли  не  застонал  от  бессилия
Бигмен.
     - Здесь все в порядке,  -  возразил  Лакки.  -  Это  на  "Космической
ловушке".
     Он видел, как это  произошло  через  две  секунды  после  прекращения
передачи.  (Передача  через  субэфир  шла  с  практически   неограниченной
скоростью. А свет, который он видел через экран,  преодолевал  только  186
тысяч миль в секунду.)
     Он  видел,  как  задняя  часть  "Космической   ловушки"   засветилась
вишнево-красным цветом, затем раскрылась и  брызнула  цветком  плавящегося
металла.
     Бигмен застал самый конец зрелища, и он, и Лакки без слов  наблюдали,
как под воздействием радиации все охладилось и застыло.
     Лакки покачал головой.
     - Вблизи колец, даже если вы находитесь  вне  их  основной  массы,  в
космосе больше обычного летящих с огромной скоростью тел. Возможно, у него
не хватило энергии, чтобы увести корабль с пути одного из  этих  кусочков.
Или, может быть, два осколка вонзились в  него  с  разных  направлений.  В
любом случае - он был храбрым человеком и умным противником.
     - Я не понял, Лакки. Что он делал?
     - Ты не понял  даже  сейчас?  Мне  следовало  самому  сообразить  это
раньше. Его самой  главной  задачей  было  доставить  находящуюся  у  него
украденную информацию на Сириус. Он не рискнул  использовать  субэфир  для
передачи того, что, возможно, составляло тысячи слов  информации  -  из-за
погони и вероятного  перехвата  его  луча.  Он  вынужден  был  максимально
сократить свое послание, оставив лишь самое существенное, и проследить  за
тем, чтобы капсула попала в руки сирианцев.
     - Как он мог сделать это?
     - То, что  мы  поймали  из  его  сообщения,  содержит  слог  "орб"  -
вероятно, соответствующий слову "орбита", и сочетание слов "...же запущен"
явно означает "уже запущен".
     Бигмен крепко сжал своими маленькими пальцами запястье Лакки.
     - Он запустил капсулу в кольца, так,  Лакки?!  Кусочек  гравия  среди
тьмы-тьмущей других кусочков, как пыль на Луне или капля воды в океане.
     - Или, - подхватил мысль  Лакки,  -  как  кусочек  гравия  в  кольцах
Сатурна, что хуже всего. Конечно,  он  погиб,  не  успев  дать  координаты
орбиты, которую выбрал для капсулы, так что сирианцы и мы на равных, и нам
бы следовало поспешить.
     - Начать искать? Сейчас?
     - Сейчас! Если он готов был дать координаты, зная, что я дышу  ему  в
затылок, он также должен был знать, что сирианцы были близко к...  Свяжись
с кораблями, Бигмен, и передай им новости.
     Бигмен повернулся к передатчику, но  даже  не  коснулся  его.  Кнопка
приема светилась,  сигнализируя  о  перехвате  радиоволн.  Радио!  Обычная
радиосвязь! Очевидно, кто-то  находился  близко  (определенно  в  пределах
системы Сатурна) и кто-то, более того,  совершенно  не  таился,  поскольку
радиосвязь, в отличие от субэфирной связи, не  составляло  никакого  труда
перехватить.
     Глаза Лакки сузились.
     - Давай примем, Бигмен.
     Послышался голос с легким акцентом, протяжно произносивший гласные  и
резко, отрывисто - согласные. Это был голос сирианца.
     - ...себя, прежде чем мы вступим в схватку с вами и возьмем  вас  под
стражу. У вас есть четырнадцать минут, чтобы подтвердить прием. - И  снова
после минутной паузы. - Властью Центрального Тела вам приказывают  назвать
себя, прежде чем мы вступим в схватку с вами и возьмем вас под  стражу.  У
вас есть четырнадцать минут, чтобы подтвердить прием.
     -  Прием  подтверждается.  Это  "Метеор"  Земной   Федерации,   мирно
выходящий на  орбиту  в  пространстве  Земной  Федерации.  Никакой  другой
власти, помимо власти Федерации, не  существует  в  этом  пространстве,  -
холодно откликнулся Лакки.
     Прошла секунда или две тишины (радиоволны распространяются всего лишь
со скоростью света), и голос резко возразил:
     - Власть Земной Федерации  не  признается  в  мире,  колонизированном
людьми Сириуса.
     - Что это за мир? - поинтересовался Лакки.
     - Необитаемая Сатурнианская система была взята во владение  от  имени
нашего правительства по  межзвездному  закону,  который  присуждает  любой
необитаемый мир тем, кто колонизирует его.
     - Не любой необитаемый мир. Любую необитаемую звездную систему.
     Ответа не последовало. Затем голос бесстрастно проговорил:
     -  Вы  находитесь  в  Сатурнианской  системе,  и   вам   предлагается
немедленно удалиться. Любая задержка приведет к тому, что мы  возьмем  вас
под стражу. Все последующие корабли Земной Федерации,  заходящие  на  нашу
территорию, будут взяты под  стражу  без  дополнительного  предупреждения.
Ваше продвижение за  пределы  Сатурнианской  системы  должно  начаться  не
позднее  чем  через  восемь  минут,  или  мы  предпримем   соответствующие
действия.
     Бигмен, с лицом, исказившимся от яростного веселья, прошептал:
     - Давай достанем их, Лакки. Давай покажем  им,  как  старый  "Метеор"
может драться.
     Но Лакки, не обращая на него внимания, спокойно передал по радио:
     - Ваше замечание принято  во  внимание.  Мы  не  признаем  сирианскую
власть, но мы сами принимаем решение уйти и сейчас так поступим.
     Бигмен был потрясен.
     - О, Лакки! Неужели  мы  собираемся  бежать  от  компании  сирианцев?
Неужели мы собираемся  оставить  эту  капсулу  в  кольцах  Сатурна,  чтобы
сирианцы спокойно подобрали ее?
     -  Прямо  сейчас,  Бигмен,  мы  должны  это  сделать.  -  Лицо  Лакки
побледнело и напряглось, но что-то в его глазах совсем не  соответствовало
тому, что должно быть в глазах отступающего  человека.  Все,  что  угодно,
только не это.

                       4. МЕЖДУ ЮПИТЕРОМ И САТУРНОМ

     Самым старшим по званию офицером в преследующей эскадре  (не  считая,
разумеется,  Советника  Вессилевски)  был  капитан  второго  ранга  Майрон
Бернольд. Ему не было еще  и  пятидесяти,  а  по  своему  телосложению  он
выглядел на десять лет моложе. Волосы его уже седели, но  брови  были  все
еще первоначального черного цвета, и тщательно выбритый подбородок отливал
синевой.
     Он пристально смотрел на гораздо более молодого Лакки Старра с  явным
презрением.
     - И вы отступили?
     "Метеор", взявший курс обратно  по  направлению  к  Солнцу,  встретил
корабли эскадры приблизительно на полпути между орбитами Юпитера и Сатурна
Лакки перешел на борт флагманского корабля.
     - Я сделал все необходимое, - спокойно ответил ему Лакки.
     - Когда враг вторгается в нашу родную систему отступление  невозможно
просто-напросто. Вы должны были хоть лопнуть, но найти время  предупредить
и мы прибыли бы, чтобы заменить
     - С каким количеством энергии,  оставшейся  в  ваших  микрореакторах,
капитан?
     Капитан вспыхнул.
     - Это не имело бы значения, если бы взорвали космос. Но перед этим мы
предупредили бы об опасности родную базу.
     - И начали войну?
     - Они начали войну.  Сирианцы...  Я  собираюсь  сейчас  двинуться  на
Сатурн и атаковать.
     Мускулистая фигура Лакки напряглась. Он был выше, чем капитан, и  его
хладнокровный взгляд не дрогнул.
     - Как старший Советник Совета Науки, капитан, я выше вас по званию, и
вы знаете это. Я не отдам распоряжения атаковать. Мой приказ  -  вернуться
на Землю.
     - Я бы скорее... - Капитан явно боролся со своим  темпераментом.  Его
кулаки сжались. Сдавленным голосом  он  произнес:  -  Могу  я  спросить  о
причине такого приказа, сэр? - С иронией  он  сделал  особое  ударение  на
уважительном обращении. - Если, сэр, вы были  бы  так  добры  раскрыть  те
убедительные  основания,  которые  у  вас,  безусловно,  есть,  сэр.   Мое
собственное понимание базируется на небольшой традиции флота. На традиции,
сэр, что флот никогда не отступает, сэр.
     - Если вы хотите мои объяснения, капитан, сядьте, и я их вам  изложу.
И не говорите мне, что флот не отступает. Отступление - это часть  военных
маневров, и офицер, который скорее позволил бы  уничтожить  свои  корабли,
чем отступить, не может быть командующим. Полагаю, в  вас  говорит  только
ваш гнев. Теперь, капитан, готовы ли мы начать войну?
     - Я сказал вам, что они уже начали. Они вторглись в Земную Федерацию.
     - Не совсем точно. Они заняли необитаемый мир. Беда в  том,  капитан,
что скачок через гиперпространство  сделал  путешествие  к  звездам  таким
простым, что  земляне  колонизировали  планеты  других  звезд  задолго  до
колонизации более удаленных частей нашей собственной Солнечной системы.
     - Граждане Земной Федерации высадились на Титане. В году...
     - Мне известно о полете Джеймса Френсиса Хогга. Он высадился также на
Оберон  в  системе  Урана.  Но  это  была  лишь  дальняя  разведка,  а  не
колонизация. Система Сатурна  осталась  необитаемой,  а  незаселенный  мир
принадлежит первой группе, которая колонизирует его.
     - Если, -  мрачно  проговорил  капитан,  -  эта  необитаемая  система
планеты является частью необитаемой звездной системы. Сатурн  не  является
таковым, если позволите.  Он  является  частью  нашей  Солнечной  системы,
которая, клянусь завывающими чертями космоса, обитаема.
     -  Это  так,  но  я  не  думаю,  что  есть  какое-нибудь  официальное
соглашение на такой случай. Возможно, будет  решение,  что  Сириус  вправе
занять Сатурн.
     Капитан опустил кулак на свое колено.
     - Меня не волнует, что говорят космические законники. Сатурн  наш,  и
любой землянин, в чьих жилах течет кровь, согласится с  этим.  Мы  вышибем
сирианцев и предоставим нашему оружию утвердить закон.
     - Но это как раз то, на что Сириус нас толкает!
     - Тогда дадим ему то, что он хочет.
     - Нас обвинят в нападении... Капитан, среди звезд находятся пятьдесят
миров,  которые  никогда  не  забывают,  что  они  когда-то  были   нашими
колониями. Мы дали им свободу без войны, но они забывают это.  Они  только
помнят, что мы все еще самый населенный и самый развитый  из  всех  миров.
Если Сириус закричит, что мы совершили неспровоцированную агрессию, то  он
объединит их всех против нас. Именно по этой причине он сейчас и  пытается
спровоцировать нашу атаку,  и  именно  по  этой  причине  я  отказался  от
подобного приглашения и ушел.
     Капитан  прикусил  нижнюю  губу  и  хотел  было  ответить,  но  Лакки
продолжал:
     - С другой стороны, если мы ничего  не  сделаем,  мы  можем  обвинить
сирианцев в агрессии, и мы расколем общественное мнение во внешних  мирах.
Мы можем использовать это и склонить их на нашу сторону.
     - Внешние миры на нашу сторону?
     - Почему нет? Не существует звездной системы,  которая  не  имела  бы
сотен  необитаемых  миров  разной  величины.  Они  не  захотят   создавать
прецедент, который подталкивал бы каждую систему вторгаться в любую другую
систему для создания баз. Наибольшая опасность заключается в том,  что  мы
обратим их в оппозицию к нам, если план действия будет выглядеть так,  что
мы, могущественная Земля, подавляем своим авторитетом наши бывшие колонии.
     Капитан  поднялся  со  своего  кресла  и  промерил  большими   шагами
помещение, затем вернулся к Лакки и сказал:
     - Повторите ваш приказ.
     - Но вы понимаете причину моего отступления?
     - Да. Могу я получить приказ?
     - Отлично. Я приказываю вам вручить эту капсулу  с  моим  донесением,
которую я  сейчас  вам  дам,  Главному  Советнику  Конвею.  Вы  не  должны
обсуждать все, что произошло во время этой погони с кем бы то ни было  еще
как по субэфиру, так и любым другим способом. Вы не  должны  предпринимать
никаких враждебных действий -  повторяю,  никаких  враждебных  действий  -
против  любых  сирианских  сил,  если  только  не  будете  непосредственно
атакованы. И если вы сойдете с вашего пути, чтобы встретить такие силы или
если вы умышленно спровоцируете нападение, то  вы  будете  судимы  военным
трибуналом и признаны виновным. Все ясно?
     Капитан стоял с застывшим лицом.  Его  одеревеневшие  губы  с  трудом
выталкивали слова.
     - При всем уважении к вам,  сэр,  не  сочтет  ли  Советник  возможным
принять командование моими кораблями и самому передать послание?
     Лакки Старр слегка пожал плечами.
     - Вы очень упрямы, капитан, и я даже восхищаюсь вами. Бывают  моменты
в бою, когда такое упорство может быть полезно... У меня  нет  возможности
передать это послание, поскольку моим  намерением  является  вернуться  на
"Метеор" и снова стартовать к Сатурну.
     Суровая неприязнь мигом слетела с лица капитана.
     - Что?! Что вы сказали?!
     - Думаю, что  я  ясно  выразился,  капитан.  Я  кое-что  оставил  там
недоделанным. Моей первой задачей было позаботиться  о  том,  чтобы  Земля
была предупреждена об ужасной политической опасности, перед лицом  которой
мы стоим. Если вы примете на себя заботу об этом  предупреждении,  я  могу
продолжать то дело, с которым я  теперь  связан  -  там,  в  Сатурнианской
системе.
     Капитан широко ухмыльнулся.
     - Ну, тогда это другое дело. Я был бы не прочь прогуляться с вами.
     - Я знаю это, капитан. Уклонение от боя - задача для вас трудная, и я
прошу вас сделать это, потому что,  я  надеюсь,  вы  можете  справиться  с
трудными задачами. Теперь я хочу, чтобы каждый из ваших  кораблей  передал
часть своей энергии в микрореакторные установки "Метеора". Мне будут нужны
и другие запасы из ваших хранилищ.
     - Вам стоит только попросить.
     - Очень хорошо.  Я  вернусь  на  свой  корабль  и  попрошу  Советника
Вессилевски сопровождать меня.
     Он коротко попрощался с теперь совершенно дружественным капитаном,  и
затем Советник Вессилевски присоединился  к  нему,  когда  Лакки  вошел  в
переходную  трубу,  извивающуюся  змеей  между  флагманским   кораблем   и
"Метеором".
     Труба  между  кораблями  вытянулась  почти  на  всю  свою  длину,   и
потребовалось несколько минут, чтобы преодолеть расстояние между кораблями
по трубе. Она была без воздуха, но два Советника могли легко  поддерживать
контакт между скафандрами: звуковые волны распространялись по  металлу,  и
голоса звучали, хотя и пронзительно,  но  достаточно  отчетливо.  В  конце
концов,  никакая  другая  форма  связи  так   не   совершенна   в   смысле
конфиденциальности, как звуковые волны  на  коротком  расстоянии,  поэтому
именно в трубе Лакки имел возможность коротко поговорить со спутником.
     Наконец Весс, слегка изменив тему, сказал:
     - Послушай, Лакки, если сирианцы так  стараются  развязать  конфликт,
почему они позволили тебе все-таки уйти? Почему не вынудили принять бой?
     - Что касается этого, Весс, то послушай-ка запись обращения сирианца.
Явное  отсутствие  эмоций,  а   так   же   отсутствие   угрозы   нанесения
действительного ущерба - только возможность магнитного захвата. Я убежден,
что это был корабль, пилотируемый роботом.
     - Роботы!
     - Да. Судя по твоей собственной реакции, какой она была бы  у  Земли,
если  бы  эта  затея  удалась.  Факт  состоит  в  том,  что  эти  корабли,
пилотируемые  роботом,  не  могут  причинить  никакого  ущерба   кораблям,
пилотируемым человеком. Первый Закон робототехники  -  ни  один  робот  не
может причинить вред человеку - предотвратил бы это.
     И это только увеличивает опасность. Если бы я атаковал - а этого они,
вероятно, ожидали от меня,  -  сирианцы  бы  утверждали,  что  я  совершил
смертоносное  и  неспровоцированное  нападение  на  беззащитное  судно.  А
внешние миры понимают истины робототехники  еще  лучше,  чем  Земля.  Нет,
Весс, единственный способ воспрепятствовать им - это уйти, что я и сделал.
     Тем временем они подошли к воздушному шлюзу  "Метеора".  Бигмен  ждал
их. На его лице появилась ухмылка облегчения, как  всегда  при  встрече  с
Лакки даже после краткой разлуки.
     - Эй! Вот это да! Ты не выпал из трубы между кораблями в конце концов
и... Что здесь делает Весс?
     - Он отправляется с нами, Бигмен.
     Маленький марсианин выглядел недовольным.
     - Зачем? У нас корабль для двух человек.
     - Мы устроим гостя временно. А теперь нам бы лучше  заняться  отводом
энергии с других кораблей и получением дополнительного оснащения по трубе.
После чего мы готовимся к немедленному старту.
     Лакки говорил твердо, резко переменив тему разговора.
     Бигмен понял: лучше не спорить.
     - Так точно, - проворчал он и, бросив сердитый  взгляд  на  Советника
Вессилевски, прошагал в машинное отделение.
     Весс удивился:
     - Что его так терзает? Я не сказал ни слова о его росте.
     - Ну, ты  должен  понять  малыша.  Формально  он  не  Советник,  хотя
фактически является таковым  во  всех  практических  делах.  Хотя  сам  не
осознает этого. Ну и значит, думает, что, поскольку ты еще один  Советник,
мы будем общаться без него, скрывать наши маленькие тайны от него.
     - Понимаю, - кивнул Весс. - Полагаешь ли ты в таком  случае,  что  мы
расскажем ему...
     - Нет, - хотя и мягко, но достаточно определенно акцентировал Лакки -
Я сказал ему то, что следовало. Ты ничего не говори.
     В этот момент вошел в кабину Бигмен и объявил:
     - Машина впитывает энергию.  -  Затем  перевел  взгляд  с  одного  на
другого и проворчал: - О, извините, что  помешал.  Мне  покинуть  корабль,
джентльмены?
     - Сначала сбей меня с ног, Бигмен, - усмехнулся Лакки.
     - О, парень, какая трудная задача! Ты  думаешь,  дополнительный  слой
сала поможет тебе? - С  молниеносной  быстротой  Бигмен  нырнул  под  руку
Лакки, выброшенную в шутку по направлению к нему, и его кулаки  замолотили
по корпусу друга.
     - Теперь чувствуешь себя лучше? - улыбнулся Лакки.
     Бигмен отпрыгнул назад:
     - Я попридержал удар.  Не  хочется,  чтобы  Главный  Советник  Конвей
накричал на меня, что я больно тебя поколотил.
     Лакки рассмеялся.
     - Спасибо. Теперь слушай. Нужно рассчитать орбиту и отослать капитану
Бернольду.
     - Так точно. - Бигмен, казалось, успокоился, не осталось и  следа  от
злости.
     - Послушай, Лакки, - сказал Весс, - не хочется тебя расхолаживать, но
мы не очень далеко от Сатурна. Мне кажется,  сирианцы  спокойно  определят
наше местоположение и будут точно знать, где мы, когда  мы  вышли  и  куда
летим.
     - Я тоже так думаю, Весс.
     - Но тогда каким образом в космосе нам  незаметно  покинуть  эскадру,
чтобы направиться к Сатурну и чтобы при этом сирианцы не  узнали,  где  мы
находимся и куда мы направляемся?
     - Хороший вопрос. Мне было интересно, догадаешься лишь  -  как.  Если
даже ты не догадался, то теперь я вполне уверен,  что  сирианцы  также  не
догадаются, ведь они не знают так хорошо детали нашей системы,  как  знаем
их мы.
     Весс откинулся в своем кресле пилота.
     - Не темни, Лакки.
     - Все очень просто. Корабли, включая наш, стартуют в  плотном  строю,
так что, учитывая расстояние между сирианцами и нами, мы  будем  выглядеть
на их масс-детекторах одним пятнышком. Мы сохраняем  этот  строй,  летя  к
Земле по почти  минимальной  орбите,  но  позволяющей  подойти  достаточно
близко к астероиду Идальго, который сейчас выдвигается к афелию.
     - Идальго?
     - Да, Весс, ты знаешь его. Это зарегистрированный астероид, известный
с первобытных времен, еще до космических путешествий.  Его  особенность  в
том, что он выходит из пояса астероидов. В ближайшей точке он  подходит  к
орбите Марса, а в наиболее удаленной точке он отдаляется почти  до  орбиты
Сатурна. Теперь, когда мы будем проходить около него, Идальго также  будет
зафиксирован на экранах сирианских масс-детекторов,  по  силе,  с  которой
будет светиться его отметка, они будут знать, что это астероид. Затем  они
увидят, что масса наших кораблей проходит мимо Идальго  по  направлению  к
Земле, и они не обнаружат менее чем десятипроцентного общего уменьшения  в
массе  кораблей,  которое  произойдет,  когда   "Метеор"   развернется   и
направится обратно от Солнца в тени Идальго. Путь Идальго вовсе  не  ведет
прямо к нынешнему положению Сатурна, но после двух  дней  движения  в  его
тени мы можем значительно удалиться от эклиптики по направлению к  Сатурну
и быть уверенными в том, что нас не обнаружили.
     Весс поднял свои брови.
     - Надеюсь, это сработает, Лакки.
     Он понял стратегию. Плоскостью, в которой располагались все планеты и
маршруты  коммерческих  космических   полетов,   была   эклиптика.   Никто
практически никогда ничего не искал значительно выше или ниже  этой  зоны.
Логично предположить,  что  космический  корабль,  движущийся  по  орбите,
намеченной Лакки, ускользнет от сирианских приборов.  И  все  же  на  лице
Весса сохранилось выражение неуверенности.
     - Как ты думаешь, мы справимся с этим? - спросил Лакки.
     - Может быть, и справимся, - ответил Весс. - Но даже если мы вернемся
обратно... Лакки, я в этом участвую и сделаю свою работу, но  позволь  мне
сказать один раз и больше  к  этому  не  возвращаться.  По-моему,  мы  уже
приговорены к смерти!

                  5. СКОЛЬЖЕНИЕ ВДОЛЬ ПОВЕРХНОСТИ САТУРНА

     И таким образом "Метеор" пронесся бок о бок  с  Идальго  и  вдали  от
эклиптики взял курс снова в направлении южных полярных областей второй  по
величине планеты Солнечной системы.
     Еще ни разу в их пока еще короткой истории космических приключений не
оставались Лакки и Бигмен в  космосе  в  течение  такого  продолжительного
времени без перерыва. Прошел  уже  примерно  месяц  с  тех  пор,  как  они
покинули Землю. И все же маленький пузырь воздуха и тепла - их "Метеор"  -
представлял собой частицу Земли, которая могла поддерживать  сама  себя  в
таком состоянии в течение почти неограниченного времени.
     Их запаса энергии, доведенного до  максимума  пожертвованиями  других
кораблей, хватило бы примерно  на  год,  если  не  принимать  во  внимание
возможное полномасштабное сражение,  воздуха  и  воды,  воспроизводимых  в
резервуарах с морскими водорослями, хватило бы  на  всю  жизнь.  Водоросли
обеспечивали резерв пищи на тот  случай,  если  бы  кончились  их  обычные
концентраты.
     Лишь  присутствие  третьего  человека  создавало  некоторое  реальное
неудобство. Как  заметил  Бигмен,  "Метеор"  был  создан  для  двоих.  Его
необыкновенная концентрация энергии, скорости и вооружений стала возможной
во многом благодаря продуманной экономии его жилых помещений.
     Поэтому третьему пришлось спать на стеганом одеяле в кабине пилотов.
     Лакки   заметил,   что    некоторое    неудобство    компенсировалось
преимуществом. Теперь можно было  установить  четырехчасовые  дежурства  у
пульта управления вместо обычных шестичасовых.
     На что Бигмен горячо возразил:
     - Конечно, но, когда я пытаюсь заснуть на этом чертовом одеяле,  а  у
приборов олух Весс, он делает так, что все  сигнальные  лампы  светят  мне
прямо в лицо.
     -  Я  проверяю  разные  аварийные  сигналы,  чтобы  убедиться  в   их
исправности. Таков порядок, - спокойно ответил Весс.
     - И, - продолжал Бигмен, - он все  время  свистит.  Послушай,  Лакки,
если он еще раз выдаст мне припев из "Моей милой Афродиты" - хоть еще раз,
- я встану и обломаю ему руки и потом забью его этими обрубками до смерти.
     - Весс, пожалуйста, воздержись от насвистывания припевов. Если Бигмен
будет вынужден покарать тебя, то он зальет кровью всю пилотскую кабину,  -
очень серьезно предупредил Лакки.
     Бигмен промолчал, но в следующий раз во время дежурства  у  приборов,
он, направляясь  к  креслу  пилота,  умудрился  наступить  на  кисть  руки
мелодично похрапывающего на одеяле Весса.
     - О проклятье! - воскликнул марсианин, воздевая руки вверх  и  вращая
глазами в ответ на свирепый вопль Весса. - А я и подумал, что  это  такое,
под моими тяжелыми марсианскими сапогами? О, мой Весс,  неужели  это  были
твои маленькие пальчики?
     - Теперь тебе лучше совсем не спать! - вопил Весс от боли. - Если  ты
заснешь, когда я буду у пульта,  я  раздавлю  тебя,  марсианская  песчаная
крыса, как клопа.
     - Я так испуган, -  запричитал  Бигмен  в  притворных  рыданиях,  что
вконец вывело из себя Лакки.
     - Послушайте, - рассердился он, - любой из вас  двоих,  кто  разбудит
меня, потащится за "Метеором" в  своем  скафандре  на  конце  каната  весь
остаток путешествия.

     Но когда Сатурн и его кольца  стали  видны  совсем  близко,  они  все
собрались в кабине пилотов. Даже если посмотреть, как обычно,  со  стороны
экватора, Сатурн представлял собой  самое  красивое  зрелище  в  Солнечной
системе, а со стороны полюса...
     - Если я верно помню, - сказал Лакки, - даже исследовательский  полет
Хогга затронул эту систему только у Япета  и  Титана,  так  что  он  видел
Сатурн лишь со стороны экватора. Если сирианцы не видели его по-иному,  то
мы первые люди, когда-либо видевшие его так близко с этого направления.
     Как и в случае с Юпитером, мягкое желтое свечение поверхности Сатурна
в действительности было солнечным  светом,  отраженным  от  верхних  слоев
бурной атмосферы глубиной в тысячи или более миль. И  как  к  в  случае  с
Юпитером, атмосферные возмущения  проявлялись  в  виде  зоны  изменяющихся
цветов.  Но  зоны  не  были  полосами,  как  представлялось   с   обычного
экваториального угла зрения. Они образовывали  концентрические  окружности
неяркого коричневого, более светлого желтого  и  пастельно-зеленого  цвета
вокруг сатурнианского полюса как центра.
     Но даже это зрелище не шло ни в какое сравнение с  кольцами.  При  их
нынешнем удалении кольца вытянулись на угол в  двадцать  пять  градусов  в
пятьдесят раз шире, чем полная  Луна  Земли.  Внутренний  край  колец  был
отделен от планеты промежутком в  сорок  пять  угловых  минут,  в  котором
хватило места для довольно свободного размещения объекта размером с полную
Луну. Кольца, окружающие Сатурн, нигде не касались его  поверхности.  Так,
во всяком случае, виделось с "Метеора". Они были видны на три пятых  своей
окружности, остальное же резко обрезалось тенью Сатурна. На трех четвертях
пути к наружному краю кольца находился черный  промежуток,  известный  как
деление Кассини. Он был шириной около пятнадцати  минут,  плотная  полоска
черноты, разделяющая кольца на  две  светлые  части  неравной  ширины.  Во
внутренней кромке  колец  -  мерцающая  россыпь  сверкающих  искорок,  так
называемая траурная каемка.
     Общая площадь колец в восемь  раз  превышала  площадь  шара  Сатурна.
Более того, кольца были явно ярче, чем сам Сатурн, так  что  в  целом,  по
крайней мере, девяносто процентов света, доходящего к ним от планеты,  шло
от ее колец. Количество света, достигавшего их, было примерно  в  сто  раз
большим, чем от полной Луны.
     Даже Юпитер, каким он  видится  со  столь  поразительно  близкой  Ио,
нельзя было сравнить с этим. Когда Бигмен в конце концов заговорил, с  его
губ сорвался лишь шепот:
     - Лакки, как получается, что кольца такие яркие? Сам Сатурн  выглядит
тускло. Это не оптическая иллюзия?
     - Нет, это реальность. Сатурн и кольца получают от Солнца  одинаковое
количество света, но отражают  вовсе  не  одинаковое.  То,  что  мы  видим
исходящим от Сатурна, это  свет,  отраженный  от  атмосферы,  состоящей  в
основном из водорода и гелия  плюс  немного  метана.  Она  отражает  около
шестидесяти трех процентов света, падающего на  нее.  Кольца,  в  основном
твердые глыбы льда, посылают обратно как  минимум  восемьдесят  процентов,
что делает их значительно более яркими. Глядеть на кольца - все равно  что
глядеть на снег.
     - И нам нужно найти одну снежинку на снежном поле, - посетовал Весс.
     - Но черную снежинку, - взволнованно проговорил Бигмен.  -  Послушай,
Лакки, если  все  частицы  кольца  -  лед,  а  мы  ищем  капсулу,  которая
представляет собой металл...
     - Полированный алюминий, -  уточнил  Лакки,  -  отразит  даже  больше
света, чем лед. Он будет просто слепящим.
     - Ну, тогда, - Бигмен в отчаянии посмотрел на кольца, находившиеся  в
полумиллионе миль отсюда, но все столь огромные даже на таком  расстоянии,
- это дело безнадежное.
     - Посмотрим, - проговорил Лакки уклончиво.

     Бигмен  сидел  за  пультом  управления,  регулируя  орбиту  короткими
бесшумными вспышками ионного  двигателя.  Великолепно  отлаженные  приборы
управления агравом делали "Метеор" значительно более  маневренным  в  этом
столь близком к массе Сатурна пространстве, чем любой сирианский корабль.
     Лакки  находился   у   масс-детектора,   который   чутко   прощупывал
пространство в поисках какого-либо предмета, фиксируя его  местонахождение
посредством измерения его отклика на гравитационную силу корабля, если  он
был мал, или влияния его гравитационной  силы  на  корабль,  если  он  был
велик.
     Весс только что проснулся и вошел в кабину пилота, где царили  тишина
и напряженность в эти минуты снижения к Сатурну. Бигмен наблюдал за  лицом
Лакки краешком глаза.
     Лакки  все  более  погружался  в  свои  мысли  и   становился   менее
общительным по мере того, как приближался Сатурн.
     - Не думаю, что тебе следует так потеть над масс-детектором, Лакки, -
прервал молчание Весс. - Здесь не  будет  кораблей.  Мы  встретим  корабли
тогда, когда опустимся к кольцам.  Возможно,  даже  много.  Сирианцы  тоже
будут искать капсулу.
     - Согласен, поскольку так оно и есть.
     - Может быть, - мрачно проговорил Бигмен, - эти  приятели  уже  нашли
капсулу.
     - Даже это возможно, - согласился Лакки.
     Они теперь разворачивались, начиная движение  вдоль  окружности  шара
Сатурна, сохраняя дистанцию  в  восемь  тысяч  миль  от  его  поверхности.
Дальняя часть колец (или, по крайней мере, часть,  которая  была  освещена
Солнцем) незаметно сливалась с Сатурном,  так  как  их  внутренняя  кромка
спряталась за гигантской выпуклостью.
     У колец, которые ближе к планете, внутренняя  траурная  каемка  более
заметна.
     - Ты знаешь, я не вижу края  этого  внутреннего  кольца,  -  удивился
Бигмен.
     - Возможно,  края  и  нет.  Самая  внутренняя  часть  основных  колец
находится всего  лишь  в  шести  тысячах  миль  над  видимой  поверхностью
Сатурна, а атмосфера Сатурна может простираться на это  расстояние,  очень
даже миролюбиво отозвался Весс.
     - Шесть тысяч миль!
     - Очень разреженная, но достаточно плотная для того, чтобы  создавать
трение для самых ближних кусков гравия и заставлять  их  кружить  ближе  к
Сатурну. Те, которые продвигаются  ближе,  образуют  траурную  кайму.  Чем
ближе они движутся, тем больше трение, так что они вынуждены двигаться еще
ближе. Вероятно, частицы находятся на всем пути вниз,  к  Сатурну,  причем
часть из них сгорает, попадая в более плотный слой атмосферы.
     - Значит, кольца не будут существовать вечно, - заметил Бигмен.
     -  Вероятно,  нет.  Но  они  будут  существовать  еще  миллионы  лет.
Достаточно долго для нас. - Весс  помолчал  и  мрачно  добавил  -  Слишком
долго.
     - Я покидаю корабль, джентльмены, - прервал их Лакки.
     - Зачем? - закричал Бигмен.
     -  Хочу  посмотреть  снаружи,  -  коротко  ответил  Лакки,  натягивая
скафандр.
     Бигмен  бросил  быстрый   взгляд   на   автоматическое   записывающее
устройство масс-детектора. Ни одного корабля в космосе. Лишь редкие изломы
линии, но ничего существенного. Да еще дрейфующие метеориты,  разбросанные
повсюду в Солнечной системе.
     - Займи место у масс-детектора, Весс. Пусть он все время работает.  -
Лакки надел шлем и защелкнул его. Он  проверил  измерительные  приборы  на
груди, давление кислорода и двинулся к воздушному шлюзу. Его голос  теперь
раздался из маленького радиоприемника  на  панели  управления.  -  Я  буду
использовать магнитный  канат,  так  что  не  делайте  внезапных  выбросов
энергии.
     - Когда ты снаружи? Думаешь, я сумасшедший? - возмутился Бигмен.

     Лакки появился в поле  зрения  у  одного  из  иллюминаторов,  за  ним
змеиными кольцами вился кабель, не образуя в отсутствие притяжения гладкой
кривой.
     Маленький ручной реактор в его закованном  в  латы  кулаке  выстрелил
маленькой реактивной струей, ставшей в слабом солнечном свете едва видимым
облаком крошечных ледяных частиц, которое рассеялось и исчезло. Лакки,  по
закону действия и противодействия, переместился в обратном направлении.
     - Как ты думаешь, что-то неладно с кораблем? - спросил Бигмен.
     - Если это так, - ответил Весс, - то на панели управления  ничего  не
видно.
     - Тогда чем занимается большой начальник?
     - Я не знаю.
     Но Бигмен бросил на Советника подозрительный, свирепый взгляд,  затем
повернулся снова, чтобы следить за действиями Лакки.
     - Если ты думаешь, - проворчал  он,  -  что  так  как  я  не  являюсь
Советником...
     - Может, он  просто  захотел  побыть  несколько  минут  вне  пределов
досягаемости твоего голоса, Бигмен, - пошутил Весс.
     Масс-детектор   в   автоматическом   режиме   методично    прощупывал
пространство вокруг них, градус за градусом,  при  этом  экран  становился
чисто-белым всякий раз, когда он  продвигался  слишком  далеко  в  сторону
Сатурна.
     - Я хочу, чтобы что-нибудь произошло, - вдруг заявил Бигмен,  как  бы
стряхивая с себя уныние от слов Весса.
     И что-то произошло.

     Весс, вернувшись взглядом  к  масс-детектору,  увидел  подозрительный
всплеск на записывающем устройстве. Он быстро зафиксировал на нем  прибор,
подключил вспомогательные обнаружители и следил  за  ним  в  течение  двух
минут.
     - Это корабль, Весс, - взволнованно сказал Бигмен.
     - Похоже, - неохотно согласился Весс.
     Одинокая масса могла означать большой метеорит, но  здесь  был  также
выброс энергии, который мог исходить только из микрореакторных  двигателей
корабля; энергии именно того вида и именно в тех количествах. Это  так  же
хорошо  идентифицировалось,  как  отпечатки  пальцев.   Любой   мог   даже
обнаружить некоторые отличия от структуры энергии, вырабатываемой  земными
кораблями, и безошибочно установить, что этот объект - сирианский корабль.
     - Он направляется к нам, - заметил Бигмен.
     - Не  прямо.  Вероятно,  он  не  отваживается  рисковать  в  условиях
гравитационного поля Сатурна. Все же он медленно приближается  и  примерно
через час сможет установить против нас заграждение... Чему, о  космос,  ты
так радуешься, ты, марсианский фермач?
     - Разве не ясно, ты, ком  сала?  Это  объясняет,  почему  Лакки  там,
снаружи. Он знал, что приближается корабль, и он ставит ловушку для него.
     - Как, о космос, он мог узнать, что приближается корабль? -  изумился
Весс. - Еще десять минут назад не было никаких  показаний  масс-детектора.
Он не был даже сфокусирован в нужном направлении.
     - За Лакки не беспокойся!  У  него  есть  способ  узнать.  -  Бигмен,
довольный, ухмылялся.
     Весс пожал  плечами,  подвинулся  к  панели  управления  и  позвал  в
передатчик:
     - Лакки! Ты слышишь меня?
     - Конечно, я тебя слышу, Весс. Что случилось?
     - В зоне досягаемости масс-детектора сирианский корабль.
     - Как близко?
     - Около двухсот тысяч, и приближается.
     Бигмен, наблюдавший в иллюминатор, заметил вспышку  ручного  реактора
Лакки, и ледяные кристаллы вихрем  закружились  прочь  от  корабля.  Лакки
возвращался.
     - Я вхожу, - предупредил он.

     Бигмен заговорил сразу же, как только Лакки  снял  с  головы  шлем  и
открылись коричневая копна волос и ясные карие глаза.
     - Ты ведь знал, что приближается корабль, не так ли, Лакки?
     - Нет, Бигмен. И  мысли  не  было.  Не  понимаю,  каким  образом  они
обнаружили нас так быстро. Возникает слишком много вопросов, чтобы считать
простым совпадением появление сирианцев в этом районе.
     Бигмен постарался скрыть свою досаду.
     - Хорошо, в таком случае не разнести ли нам его в космосе, Лакки?
     - Не стоит вновь себя подвергать опасным  политическим  последствиям,
возможным  после  нашего  нападения.  Кроме   того,   на   нас   возложена
определенная миссия, а это  более  важно,  чем  игры  в  войну  с  другими
кораблями.
     - Я понимаю, - прервал его нетерпеливо Бигмен. - Существует  капсула,
которую нам нужно найти, но...
     Марсианин удрученно покачал головой. Капсула есть капсула, он понимал
ее значимость. Но ведь и хороший бой - это  хороший  бой,  и  политические
аргументы Лакки об опасности агрессии к нему не относятся, если все  равно
будет развязана война.
     - Что мне делать в таком случае? - буркнул он. -  Держаться  прежнего
курса?
     - И ускорить движение. Направиться к кольцам.
     - Если мы так поступим, то они направятся туда вслед за нами.
     - Совершенно верно. У нас начнется состязание.
     Бигмен медленно вернулся к контрольному пункту, и протонный распад  в
микрореакторе пошел с неимоверной силой.
     Корабль понесся вдоль выпуклого изгиба Сатурна.
     Сразу же под ударами радиоволн ожил приемный фиск.
     - Мы вступим в активный контакт с ними? - спросил Бигмен.
     - Нет, известно,  что  они  скажут.  Капитуляция,  или  нас  захватят
магнитными щупальцами.
     - Да?
     - У нас сейчас только один шанс - бежать.

                             6. СКВОЗЬ УЩЕЛЬЕ

     - Из-за одного дурацкого корабля, Лакки? - завопил Бигмен.
     - Времени хватит и на бой, только попозже, Бигмен. Дело прежде всего.
     - Но это означает, что мы снова покидаем Сатурн.
     Лакки мрачно улыбнулся.
     - Не в этот раз, Бигмен. На этот раз мы создадим базу в системе  этой
планеты, и как можно скорее.
     Корабль стремительно понесся к кольцам.  Лакки  оттеснил  Бигмена  от
пульта управления, став на его место.
     - Появилось множество кораблей, - тревожно сообщил Весс.
     - Где? К какому спутнику они ближе всего?
     Весс реагировал быстро.
     - Они все в районе кольца.
     - Хорошо, - пробормотал Лакки, - тогда мы еще поохотимся за капсулой.
Сколько там кораблей?
     - Вдали видны пять, Лакки.
     - Между нами и кольцами есть корабли?
     - Показался шестой. Мы неуязвимы, Лакки. Они слишком далеко  от  нас,
чтобы прицельно стрелять, но, похоже, они намерены следовать  за  нами  до
тех пор, пока мы не покинем систему Сатурна.
     - Или пока наш корабль не будет уничтожен, так?
     Кольца Сатурна увеличивались и наконец  заполнили  весь  экран  своей
снежной белизной; корабль тем временем все быстрее мчался вперед. Лакки не
сделал ни одного движения, чтобы снизить скорость.
     Вдруг Бигмен подумал, что Лакки старается намеренно  разбить  корабль
среди колец. Он непроизвольно вскрикнул:
     - Лакки!
     И тут кольца исчезли.
     Бигмен  изумился.  Его  руки  потянулись   к   рукояткам   управления
видеоэкрана.
     - Где они? Что случилось? - закричал он.
     Весс, потевший над масс-детектором и с беспокойством лохмативший свои
желтые волосы, бросил через плечо:
     - Деление Кассини.
     - Что?
     - Промежуток между кольцами.
     - Ох! - Шок миновал. Бигмен стал вращать окуляром смотрового люка  на
корпусе корабля, и снежная белизна колец постепенно снова заполнила экран.
Он маневрировал еще осторожнее.
     Сначала  показалось   одно   кольцо.   Затем   пространство,   черное
пространство. Затем другое кольцо, чуть-чуть более тусклое. Внешнее кольцо
было покрыто нетолстым слоем ледяного гравия. И опять  пространство  между
кольцами. Деление Кассини. Здесь нет гравия. Только широкая черная брешь.
     - Она большая, - заметил Бигмен.
     Весс вытер пот со лба и посмотрел на Лакки.
     - Мы пролетим насквозь, Лакки?
     Лакки не отрывал глаз от пульта управления.
     - Через несколько минут, Весс, мы пройдем насквозь. Дыши  спокойно  и
надейся.
     Весс повернулся к Бигмену и быстро проговорил:
     - Несомненно, брешь большая. Я тебе говорил, что она две с  половиной
тысячи миль шириной. Полно ангаров от кораблей, как раз то, что  тебя  так
напугало.
     - Твой голос звучит чуть-чуть нервозно для  такого  парня  высотой  в
шесть футов, - произнес Бигмен. - Тебе кажется, что Лакки  летит  чересчур
быстро?
     - Смотри, Бигмен, если мне придет в голову сесть на тебя, то...
     - Да в той твоей части, на какой ты  сидишь,  мозгов  больше,  чем  в
твоей голове, - захохотал довольный своей шуткой Бигмен.
     - Через пять минут мы будем в делении Кассини, - предупредил Лакки.
     Бигмен удивился и повернулся к смотровому экрану:
     - Время от времени в расщелине какое-то мерцание.
     - Это гравий, Бигмен, - пояснил Лакки. - Деление Кассини свободно  от
него в отличие от самих колец, а они на сто процентов не свободны. И  если
мы заденем один из этих кусочков на пути через...
     - Один шанс из тысячи, - прервал его Весс, пожимая плечами.
     - Один шанс из  миллиона,  но  именно  этот  один  шанс  из  миллиона
пришелся на агента Х в его  "Космической  ловушке"...  Мы  почти  у  самой
границы бреши. - Его руки уверенно лежали на рычагах управления.
     Бигмен глубоко вздохнул, он весь напрягся в ожидании  удара,  который
расколет корпус корабля, а может быть, и превратит протонный  микрореактор
в бушующее пламя красной энергии. По крайней мере, все закончилось  бы  до
того...
     - Порядок, - спокойно сказал Лакки.
     Весс шумно выдохнул.
     - Мы уже прошли насквозь? - удивился Бигмен.
     -  Конечно,  мы  уже  прошли  насквозь,   глупенький   марсианин,   -
ухмыльнулся довольный Весс. - Кольца всего лишь десять миль  толщиной,  и,
как ты думаешь, сколько секунд требуется на преодоление всего десяти миль?
     - И мы уже на другой стороне? - не верил Бигмен.
     - Можешь быть в этом уверен. Постарайся найти кольца на видеоэкране.
     Бигмен изменил угол обзора, посмотрел  назад,  затем  вверх  и  снова
вверх, захватывая большое пространство.
     - Виден какой-то туманный контур.
     - И это все, что ты увидишь, дружок. Теперь ты находишься на  теневой
стороне колец. Солнце освещает другую сторону, и свет не  проникает  через
десятимильный  плотный  слой  гравия.  Скажи,  Бигмен,  что  преподают  по
астрономии в марсианских  школах,  что-нибудь  вроде  -  "мерцай,  мерцай,
маленькая звездочка"?
     Бигмен медленно выпятил нижнюю губу.
     - Ты знаешь, свиная башка, мне хотелось бы заполучить  тебя  на  один
сезон на марсианскую ферму. Я спустил бы с тебя шкуру и посмотрел бы,  что
за мясо у тебя - думаю, всего фунтов десять, и все в твоей большой ноге.
     - Я по достоинству оценил бы вашу аргументацию, Весс, если  бы  вы  с
Бигменом отложили ее до лучших времен. Не проверил  бы  ты,  что  там,  на
масс-детекторе? Будь добр!
     - Будь спокоен, Лакки. Эй, с ним не все в порядке. Насколько резко ты
намерен изменить курс?
     - Насколько способен корабль. Мы  останемся  под  кольцами  на  таком
расстоянии, на каком возможно.
     Весс кивнул.
     - О'кей, Лакки. Это выведет из строя их систему обнаружения.
     Бигмен ухмыльнулся. Сработано превосходно. Ни один из масс-детекторов
не может опознать "Метеор" из-за влияния массы колец Сатурна, а оптическое
обнаружение сквозь кольца было просто невероятно.
     Лакки вытянул свои длинные  ноги,  и  мускулы  на  его  спине  плавно
задвигались, когда он потянулся и нагнулся, слегка напрягая руки и плечи.
     - Сомневаюсь, - сказал Лакки, - чтобы  у  какого-либо  из  сирианских
кораблей хватило смелости последовать за нами  через  ущелье.  У  них  нет
аграва.
     - О'кей, пока все хорошо. Но куда мы  теперь  летим?  Кто-нибудь  мне
скажет? - спросил Бигмен.
     - Нет секрета, - ответил  Лакки.  -  Мы  направляемся  к  Мимасу.  Мы
полетим, придерживаясь  колец,  пока  не  приблизимся  вплотную  к  Мимасу
насколько удастся, а тогда сделаем стремительный бросок через  разделяющее
нас пространство. Мимас находится всего в тридцати тысячах миль от колец.
     - Мимас? Это одна из лун Сатурна, не так ли?
     - Верно, - включился в разговор Весс. - Ближайшая к планете.
     Их полет теперь выравнялся, и "Метеор" помчался вокруг Сатурна теперь
уже с запада на восток по линии, параллельной его кольцам,
     Весс поудобнее уселся  на  пледе  и,  ехидно  улыбаясь,  обратился  к
Бигмену.
     - Не желаешь ли ты чуть-чуть заняться  астрономией?  Если  в  грецком
орехе, находящемся в твоем черепе, есть хотя бы малюсенькое  пространство,
я могу рассказать тебе, что такое брешь в кольцах.
     Любопытство и презрение боролись в душе маленького марсианина.
     - Ну, давай, давай быстрей,  ты,  невежественный  обалдуй.  Давай,  я
послушаю твой бред.
     - Не бред,  -  высокомерно  отреагировал  Весс.  -  Слушай  и  учись.
Внутренние части двух колец обращаются вокруг Сатурна за пять часов. Самые
удаленные их части совершают  оборот  за  пятнадцать  часов.  Справа,  где
находится деление Кассини, материал, из которого состоит кольцо, если  там
что-то есть, должен двигаться по окружности со средней скоростью, совершая
круг за двенадцать часов.
     - Ну и что?
     - Так, сателлит Мимас, к  которому  мы  направляемся,  делает  оборот
вокруг Сатурна за двадцать четыре часа.
     - И опять же - ну и что?
     - Все частицы  в  кольце  притягиваются  так  или  иначе  спутниками,
поскольку они и спутники вращаются вокруг Сатурна.  Притяжение  на  Мимасе
наибольшее, так как он ближе всего расположен к Сатурну. Обычно притяжение
идет сейчас в одном направлении,  а  через  час  в  другом,  так  что  все
аннулируется. Если бы в делении Кассини находился гравий и  каждый  второй
раз он совершал свое вращение, то Мимас оказался бы на том же самом  месте
в небе, двигаясь в старом направлении.  Часть  гравия  постоянно  движется
вперед, так что он закручивается  в  спираль  и  перемещается  во  внешнее
кольцо; другие части гравия оттягиваются назад, так что  они  движутся  по
внутреннему кольцу. Они не  остаются  там,  где  находятся;  части  кольца
освобождаются от частиц, и вот  -  ты  получаешь  деление  Кассини  и  два
кольца.
     - Это так? - тихо  спросил  Бигмен.  Разумом  он  понимал,  что  Весс
рассказал ему все правильно. - Тогда  как  туда  попадает  какая-то  часть
гравия, в эту брешь? Почему он весь не переместился во  внешнее  кольцо  к
настоящему времени?
     - Потому что, - ответил Весс с высокомерным  видом  превосходства,  -
некоторые частицы постоянно  либо  втягиваются,  либо  вытягиваются  из-за
случайного воздействия сателлитов, но ни одна из них  никогда  надолго  не
останавливается... И надеюсь, ты запишешь все это, Бигмен,  потому  что  я
могу тебе позже задать несколько вопросов.
     - Пошел бы ты куда подальше! - проворчал Бигмен.
     Улыбаясь, Весс вновь повернулся к своему масс-детектору. Но  то,  что
он там увидел, моментально стерло улыбку с его лица.
     - Лакки!
     - Да, Весс?
     - Кольца нас не прикрывают.
     - Что?
     - Ну, посмотри  сам.  Сирианцы  приближаются.  Кольца  им  больше  не
мешают.
     - Ну и ну, как же это могло случиться?
     - Это нельзя  считать  слепым  везением,  ведь  все  восемь  кораблей
оказались на нашей орбите. Мы проделали поворот под прямым  углом,  и  они
изменили соответственно свою орбиту. Они, должно быть, обнаружили нас.
     Лакки костяшками пальцев задумчиво потер подбородок:
     - Если они это сделали, значит, они это сделали. Нет смысла обсуждать
факт, что они не смогут этого сделать. Это может означать только то, что у
них есть нечто, чего нет у нас.
     - Никто и никогда не утверждал, что сирианцы тупицы, - заметил Весс.
     - Нет, но иногда некоторые из нас действуют так, как будто наши враги
- глупцы, будто весь научный прогресс сосредоточен только  в  умах  Совета
Науки и пока сирианцам не удастся узнать наши секреты,  у  них  ничего  не
будет. А порой и я попадаю в такой переплет... Ну что ж, двинулись.
     - Куда двинулись? - потребовал ответа Бигмен.
     - Я уже сказал тебе, Бигмен, - ответил Лакки.  -  На  Мимас.  Но  они
прибудут туда после нас.
     - Понятно. Это только означает, что мы должны лететь туда скорее, чем
когда-либо... Весс, а не могут они перерезать  нам  путь,  прежде  чем  мы
достигнем Мимаса?
     - Нет, если им не удастся ускорить свой полет, по крайней мере, в три
раза, по сравнению с нашим.
     - Ответно. Отдавая сирианцам должное, я не могу поверить, что  у  них
большая мощность, чем у "Метеора". Итак, мы выполним это.
     - Но, Лакки, - вмешался  Бигмен,  -  ты  сошел  с  ума.  Давай  лучше
сражаться,  или  совсем  уберемся  из  системы  Сириуса.   Мы   не   можем
приземлиться на Мимасе.
     - Извини, Бигмен, но у нас нет  выбора.  Мы  должны  приземлиться  на
Мимасе.
     - Но они нас, несомненно, заметят. Они будут следовать за нами вплоть
до Мимаса, и нам тогда придется драться, так почему же не вступить  в  бой
теперь, когда мы с помощью аграва можем маневрировать, а они нет?
     - Они не собираются следовать за нами на Мимас.
     - Почему же они не последуют?
     - Ну, Бигмен, мы же хотели отправиться в кольца  и  забрать  то,  что
осталось от "Космической ловушки"?
     - Но тот корабль взорвался.
     - Вот именно.
     В  приборном  отсеке  наступило  молчание.  "Метеор"  рванулся  через
пространство, медленно сворачивая в  сторону  от  Сатурна,  затем  полетел
быстрее, выскользнув из-под самого  дальнего  кольца  в  открытый  космос.
Впереди  лежал  Мимас,  сверкающий  мир,  видимый   в   форме   крошечного
полумесяца. В диаметре он имел всего лишь 320 миль.
     Пока еще далеко позади виднелась плотная группа кораблей  сирианского
флота.
     Мимас увеличивался в размере. Наконец вступила  в  действие  передняя
тяга "Метеора", и корабль начал сбрасывать скорость.
     Но  Бигмену  казалось  просто  невероятным,  чтобы  Лакки  со   своим
космическим опытом мог так просчитаться. Он сдержанно проговорил:
     - Слишком  поздно,  Лакки.  Мы  не  успели  снизить  скорость,  чтобы
приземлиться. Нам необходимо перейти на спиральную орбиту,  пока  скорость
значительно не уменьшится.
     - Нет времени для вывода корабля на спираль вокруг Мимаса, Бигмен. Мы
летим прямо.
     - Но это невозможно! На такой скорости!
     - Вот именно, на это, я надеюсь, сирианцы и не решатся.
     - Но, Лакки, они будут правы.
     - Не хочется это  говорить,  Лакки,  но  я  согласен  с  Бигменом,  -
поддержал Весс марсианина.
     - Нет  времени  аргументировать  или  объяснять,  -  бросил  Лакки  и
склонился над приборами.
     На видеоэкране Мимас летел на них  с  сумасшедшей  скоростью.  Бигмен
облизнул враз пересохшие губы.
     - Лакки, если ты думаешь, что лучше такой путь, чем сдаться  в  плен,
то о'кей. Тогда вперед. Но, Лакки, если мы намерены продолжать  двигаться,
не лучше ли нам завязать бой? Может,  мы  сумеем  сначала  рассчитаться  с
одним из этих парней?
     Лакки покачал головой и ничего не сказал. Его руки  двигались  теперь
так быстро, что  Бигмен  не  успевал  уследить,  что  он  делал.  Скорость
уменьшалась все еще медленно.
     Внезапно Весс протянул руку, как будто хотел силой  отодвинуть  Лакки
от приборов, но Бигмен быстро положил свою руку ему  на  запястье.  Бигмен
понимал, что они идут на верную смерть, но его безграничная вера  в  Лакки
оставалась неколебимой.
     Они  летели  все  медленнее,  медленнее,  медленнее,   только   этого
торможения  было  явно  недостаточно  -  Мимас  заполнял  собой  уже  весь
видеоэкран.
     Сверкнув при падении на смертельной  скорости,  "Метеор"  врезался  в
поверхность Мимаса.

                                    7

     И больше ничего.
     Раздался резкий свист, столь знакомый Бигмену. Так было всегда, когда
корабль проникал в атмосферу.
     Атмосферу?
     Но ведь это невозможно. Ни один мир, по размеру равный Мимасу, не мог
обладать атмосферой. Бигмен посмотрел на Весса, который вдруг вновь сел на
плед, беспомощный и бледный, но так или иначе удовлетворенный.
     Бигмен шагнул к Лакки:
     - Лакки...
     - Не теперь, Бигмен.
     И  внезапно  Бигмен  понял  то,  что  делал  Лакки  с  приборами.  Он
манипулировал термоядерным лучом. Бигмен подбежал к видеоэкрану и направил
камеру прямо вперед.
     Да, теперь не оставалось никаких сомнений, он окончательно понял идею
Лакки. Термоядерный луч считали самым могущественным "тепловым  лучом"  со
времени его открытия. Он применялся главным образом  как  оружие  близкого
боя, но, совершенно точно, никто  никогда  его  не  использовал  так,  как
теперь им воспользовался Лакки.
     Струя  дейтерия,  бьющая  перед  носом   корабля,   искривилась   под
воздействием  мощного  магнитного  поля,  и  на  много  миль  впереди  все
озарилось ядерной вспышкой от мощного импульса из микрореактора. Сохранись
силовой импульс  хотя  бы  некоторое  время,  он  обязательно  должен  был
разрушить корабль и миллионной доли секунды было достаточно.  После  этого
распространялась сама собой дейтериевая  реакции  и  ужасное  термоядерное
пламя сжигало все, достигая трехсот миллионов градусов.
     Этот пылающий шар, возникший перед поверхностью  Мимаса,  вонзился  в
тело сателлита, пробуравив в его организме  туннель.  В  этот  туннель  со
свистом  влетел   "Метеор".   Парообразная   субстанция   Мимаса   служила
атмосферой, которая их окружала, помогая снизить скорость корабля,  вместе
с тем повышая температуру внешней обшивки корабля до опасной отметки.
     Лакки посмотрел на измеритель температуры обшивки.
     - Весс, добавь побольше энергии в катушки испарения.
     - Для этого потребуется вся вода, какая у нас есть, - ответил Весс.
     - Сделай это. Нам не нужна вода для собственного потребления  в  этом
море.
     Вода под сильным  напором  пошла  к  внешним  змеевикам  из  пористой
керамики, в которых  она  испарялась,  способствуя  снижению  температуры,
возникшей от испарения. Но вода испарялась столь же быстро,  сколь  быстро
подавалась в змеевики. Температура обшивки продолжала нарастать.
     Но нарастала более медленно. Постепенно снижалась и скорость корабля,
и Лакки уменьшил силу  струи  дейтерия  и  отрегулировал  магнитное  поле.
Горящее пятно термоядерного дейтерия  становилось  все  меньше  и  меньше.
Свист атмосферы также уменьшился.
     Наконец струя исчезла полностью, и корабль понесло вперед  в  твердую
стену, где он продолжил  свой  путь,  расплавляя  окружающую  массу  своим
жаром, и наконец остановился.
     Только теперь Лакки сел.
     - Джентльмены, - обратился он к своим коллегам. - Простите, у меня не
было времени для объяснения, но решение пришло в самую последнюю минуту, и
управление кораблем отняло у меня всю мою энергию. Как бы  то  ни  было  -
добро пожаловать во чрево Мимаса!
     Бигмен вздохнул во всю глубину легких и проговорил:
     - Никогда не думал, что ты станешь использовать  термоядерную  струю,
чтобы проложить путь летящему кораблю в недра этого мира.
     - Обычно это невозможно, - сказал Лакки.  -  Уж  так  случилось,  что
Мимас - это особый случай. Таков и Энцеладус, следующий сателлит.
     - Как это происходит?
     - Они представляют собой  снежные  комья.  Астрономы  знали  об  этом
давно, еще до космических путешествий. Их плотность меньше, чем у воды,  и
они отражают около восьмидесяти процентов света, который  падает  на  них,
так что вполне понятно, что они могут  быть  только  из  снега  плюс  чуть
замерзшего аммиака, тоже не слишком плотно сбитого.
     - Верно, - присоединился к разговору Весс. - Кольца - это лед,  и  те
первые два сателлита тоже представляют собой всего-навсего скопления  льда
слишком удаленные, чтобы стать составной частью колец.  Вот  почему  Мимас
так легко плавится.
     - Но добрая часть работы еще впереди,  -  заметил  Лакки.  -  Давайте
начнем.

     Они  оказались  в  настоящей  пещере,  образовавшейся  под  действием
термоядерного луча, и были зажаты со всех  сторон.  Туннель,  который  они
проделали, когда проникали внутрь,  сжимался  по  мере  их  движения,  пар
конденсировался  и  замерзал.  На  масс-детекторе  появились   показатели,
свидетельствовавшие о том, что они  углубились  почти  на  сотню  миль  от
поверхности сателлита. Из-за массы льда над ними пещера  даже  при  слабой
гравитации Мимаса медленно сжималась.
     "Метеор" постепенно зарывался все глубже,  протыкая  Мимас  насквозь,
подобно раскаленной проволоке, вонзенной в масло, и,  когда  они  достигли
точки  в  пяти  милях  от  поверхности,  они  остановились  и   образовали
кислородный пузырь.
     Поскольку  топливных  запасов,  да   и   запасов   продовольствия   и
водорослей, в резервуарах хватало надолго, Весс покорно пожал плечами:
     - Ну что ж, это на время  станет  моим  домом;  давайте  сделаем  его
удобным.
     Бигмен очнулся ото сна. Он скривил лицо, глянув с горьким осуждением.
     - Бигмен, в чем  дело?  -  поинтересовался  Весс.  -  Неужели  будешь
скучать по мне?
     - Справлюсь как-нибудь. Через два-три года я, пролетая  мимо  Мимаса,
брошу тебе письмо. - Затем он воскликнул: - Послушай, я слышал, ты  что-то
говорил, думая, что я сплю без задних ног. О чем речь? Секреты Совета?
     Лакки смущенно покачал головой.
     - Все в свое время, Бигмен.
     Позднее, когда Лакки с Бигменом остались на  корабле  одни,  Советник
сказал:
     - Действительно, Бигмен, почему бы тебе не остаться  здесь  вместе  с
Вессом?
     - Ну конечно. Стоит два часа побыть с ним  вместе  в  клетке  -  и  я
разрублю его топором на части и положу на  лед,  чтоб  сохранить  для  его
родственников. - Затем добавил: - Ты это серьезно, Лакки?
     - Вполне серьезно. То, что произойдет в дальнейшем,  может  быть  для
тебя более опасным, чем для меня.
     - Да? А зачем мне эта радость?
     - Если ты останешься с Вессом, то, что бы ни случилось со мной,  тебя
отсюда заберут в течение двух месяцев.
     Бигмен попятился. Его маленький рот скривился:
     - Лакки, если ты прикажешь мне остаться  тут  дм  того,  чтобы  здесь
что-то делать, о'кей.  Я  выполню  это,  но,  когда  сделаю,  я  хотел  бы
присоединиться к тебе. Но если ты хочешь просто оставить меня здесь, чтобы
спасти, тогда как ты сам отправляешься навстречу  опасности,  мы  закончим
разговор. У меня с тобой  нет  больше  дел,  а  без  меня  ты,  переросший
дружище, не сможешь выполнить дело, и ты знаешь, что не выполнишь  его.  -
Марсианин быстро заморгал глазами.
     - Но, Бигмен.. - начал Лакки.
     - Ладно, я буду в опасности. Ты что, хочешь, чтобы я подписал бумагу,
где сказано, что я беру ответственность  на  себя,  что  ты  ни  при  чем?
Хорошо. Я подпишу. Это тебя удовлетворяет, Советник?
     Лакки с нежностью схватил Бигмена за волосы  и  подергал  его  голову
взад-вперед.
     - Да, пытаться заботиться о тебе - это все  равно  что  черпать  воду
решетом.
     Весс возвратился в отсек и объявил:
     - Дистиллятор установлен и работает.
     Вода из ледяной  субстанции  Мимаса  вошла  в  резервуары  "Метеора",
наполняя их и заменяя ту воду, которая была  использована  для  охлаждения
корабля.  Часть  выделенного  аммиака  была  тщательно  нейтрализована   и
помещена в отсеке обшивки, где его можно было использовать в резервуарах с
водорослями в качестве азотного удобрения.
     И тогда они прошли в воздушный пузырь с изящно  очерченными  ледяными
стенами и осмотрели довольно уютное помещение.
     - О'кей, Весс, - наконец проговорил Лакки, крепко пожав ему  руку.  -
По-моему, ты все устроил.
     - Я сделал все, что мог, Лакки.
     - Тебя заберут отсюда, примерно через два месяца, во  что  бы  то  ни
стало. Тебя отсюда  возьмут  значительно  раньше,  если  дела  пойдут  как
следует.
     - Ты поручил мне эту работу, - холодно произнес Весс, - и  она  будет
сделана. Ты сосредоточишься на  своем  задании  и  заодно  позаботишься  о
Бигмене. Следи, чтобы он не вывалился из койки и не поранился.
     - Не  думай,  что  я  не  понимаю  вашего  тайного  сговора.  Вы  оба
занимаетесь интригами и не рассказали мне... - начал возмущенный Бигмен.
     - В корабль, Бигмен, - прервал  его  Лакки  и  подтолкнул  марсианина
вперед. Тот отчаянно сопротивлялся, пытаясь закончить свою отповедь Вессу.
     - О, Лакки, - воскликнул он как только они вернулись  на  корабль.  -
Посмотри, что он сделал. Достаточно того, что ты от  меня  скрываешь  ваши
проклятые тайны Совета, но ты к тому же позволил этому обалдую оставить за
собой последнее слово.
     - Ему предстоит тяжелая работа, Бигмен. Он должен остаться  здесь,  в
то время как мы улетаем и  добавляем  ему  беспокойства.  Так  пусть  хоть
получит удовольствие от того, что последнее слово осталось за ним.

     Они легко оторвались от Мимаса в том месте, с которого ни Солнце,  ни
Сатурн не были видны. На темном небе самым  большим  объектом  был  Титан,
расположившийся у подножия  небосклона,  и  его  величина  едва  достигала
четверти видимого диаметра земной Луны.
     Его шар был наполовину освещен Солнцем, и Бигмен мрачно взирал на его
изображение. Энтузиазм покинул его.
     - И именно там находятся сирианцы, не так ли? - спросил он.
     - Думаю - да.
     - И куда мы направляемся? Назад, в кольца?
     - Верно.
     - А если они обнаружат нас опять?
     Должно быть, это был сигнал. Приемный диск загорелся, оживая.
     Лакки это встревожило.
     - Они обнаружили нас слишком легко.
     Он установил контакт. На этот  раз  это  был  не  безжизненный  голос
робота, отсчитывающего минуты.  Напротив,  это  был  резкий,  вибрирующий,
полный жизни голос, и, несомненно, он принадлежал сирианцу.
     -  ...рр,  пожалуйста,  ответьте!  Я  пытаюсь  установить  контакт  с
Советником Дэвидом Старром с Земли. Дэвид Старр, пожалуйста,  ответьте!  Я
пытаюсь...
     - Советник Старр у микрофона. Кто вы?
     - Я  Стен  Девур  с  Сириуса.  Вы  проигнорировали  требование  наших
кораблей-автоматов и возвратились в нашу планетную систему. Поэтому вы наш
пленник.
     - Кораблей-автоматов?
     - Управляемых роботами. Вам это понятно?  Наши  роботы  могут  вполне
удовлетворительно управлять кораблями.
     - Я это понял.
     - Так я и думал. Они следовали за вами, когда  вы  вышли  за  пределы
нашей системы, затем повернули назад под прикрытием астероида Идальго. Они
проследовали за вами во время вашего полета от эклиптики к  южному  полюсу
Сатурна, потом через деление Кассини,  под  кольцами,  а  затем  и  внутрь
Мимаса. Вам никогда не удастся ускользнуть из-под нашего надзора.
     - И что же делает  ваши  наблюдения  столь  эффективными?  -  спросил
Лакки, стараясь говорить ровным и спокойным голосом.
     - О, уверен, землянин не понимает,  что  сирианцы  могут  иметь  свои
собственные методы. Но это  неважно.  Мы  несколько  дней  ожидали  вашего
выхода из норы в  Мимасе,  куда  вы  так  остроумно  проникли  при  помощи
направленной  термоядерной  реакции.  Это  нас  так  позабавило,  что   мы
позволили вам скрыться. Некоторые из нас  даже  стали  заключать  пари  по
поводу того, как скоро вы высунете  снова  свой  нос.  Тем  временем  наши
корабли, укомплектованные  экипажами  из  роботов,  окружили  вас.  Вы  не
преодолеете и тысячи миль, и мы вас взорвем, если захотим.
     - Только, конечно же, не с помощью ваших роботов,  которые  не  могут
причинять вред людям.
     - Дорогой мой Советник Старр, - раздался насмешливый голос  сирианца,
- разумеется, роботы не причинят вред  человеческим  существам,  если  они
случайно узнают, что здесь человеческие существа. Но  видите  ли,  роботы,
управляющие оружием, тщательно проинструктированы, что  на  вашем  корабле
летят только роботы. Они не испытывают угрызений совести из-за уничтожения
роботов. Не хотите ли капитулировать?
     Бигмен вдруг наклонился к самому микрофону и прокричал:
     - Послушай ты, ублюдок, а  что  если  мы  сначала  выведем  из  строя
несколько  ваших  жестянок-роботов?  Как  вам  это  понравится?  (Во  всей
Галактике было известно, что сирианцы считали разрушение роботов  чуть  ли
не убийством.)
     Но Стен Девур был непоколебим.
     - Это то существо,  с  которым  вы  поддерживаете  дружбу,  Советник?
Бигмен? Если так, то  у  меня  нет  никакого  желания  вступать  с  ним  в
разговор. Скажите ему и  осознайте  сами:  я  сомневаюсь,  успеете  ли  вы
причинить ущерб хотя бы одному  кораблю,  прежде  чем  будете  уничтожены.
Думаю, дам вам, пожалуй, пять минут для  решения.  Что  вы  предпочитаете:
уничтожение или капитуляцию? Со своей стороны, я давно жду встречи с вами,
так что примите как надежду - вашу капитуляцию. Идет?
     Лакки на мгновение застыл, стиснув зубы.
     Бигмен спокойно смотрел на него, скрестив  руки  на  своей  маленькой
груди, и ждал.
     Прошли три минуты, и Лакки медленно, но четко проговорил:
     - Я отдаю свой корабль и его содержимое в ваши руки, сэр.
     Бигмен молчал.
     Лакки прервал связь и повернулся к маленькому марсианину.  Беспокойно
и смущенно Советник кусал нижнюю губу.
     - Бигмен, ты должен понять. Я...
     Бигмен пожал плечами.
     - Мне действительно это не нравится, Лакки, но я понял  после  нашего
приземления на Мимасе, что ты умышленно решил сдаться сирианцам сразу  же,
как мы полетели второй раз к Сатурну.

                               8. К ТИТАНУ

     Лакки вскинул брови.
     - Как ты это узнал, Бигмен?
     - Я не так глуп, Лакки. - Маленький марсианин был важен и чрезвычайно
серьезен. - Ты помнишь, когда мы держали курс к южному полюсу  Сатурна,  и
ты покинул корабль? Это было как раз перед тем, как сирианцы заметили  нас
и мы были вынуждены отогнать их огненной струей к делению Кассини.
     - Да.
     - У тебя была причина так поступать. Ты не говорил какая, потому  что
полностью был поглощен своим делом и находился в напряжении,  а  потом  мы
удирали от сирианцев. Ну а когда мы строили помещение для Весса на Мимасе,
я  сразу  же  осмотрел  "Метеор"  снаружи  и  понял,  что  ты  работал  на
аграв-блоке. Так ты все устроил, что мог взорвать всю  установку  нажатием
кнопки на панели управления.
     Лакки мягко проговорил:
     - Аграв-блок - это единственная абсолютно сверхсекретная установка на
"Метеоре".
     - Мне это известно. И я исходил из того, что ты хорошо  знаешь:  если
ты вступаешь в бой, то не имеешь права покинуть "Метеор", не  взорвав  его
вместе с нами. Чтобы уничтожить аграв-блок и все остальное. Если ты  решил
взорвать только аграв, а все остальное сохранить невредимым, значит, ты не
думал вступать в бой. Ты собирался капитулировать.
     - И об этом-то ты так грустно размышлял,  когда  мы  приземлились  на
Мимасе.
     - Ладно, Лакки, я ведь с тобой, что бы ты ни предпринял,  -  вздохнул
Бигмен и отвел взгляд, - но капитуляция - не шутка.
     - Согласен, но можешь ли ты придумать другой способ, как добраться до
их базы?  Наше  дело,  Бигмен,  всегда  не  забава.  -  И  Лакки  коснулся
переключателя скоростей на контрольной панели. Корабль  слегка  вздрогнул,
когда наружные детали аграва превратились в кипящую белую массу и  в  виде
капель стали отрываться от корабля.
     -  Ты  думаешь,  что  сможешь  вырваться  отсюда?   И   это   причина
капитуляции?
     - В какой-то мере.
     - А не взорвут ли они нас, как только поймают?
     - Думаю, они этого не сделают. Если бы они хотели нас уничтожить, они
могли это совершить  в  космосе,  как  только  мы  оторвались  от  Мимаса.
Подозреваю, что мы нужны живыми... И если мы  останемся  в  живых,  у  нас
теперь есть Весс на  Мимасе,  как  своего  рода  заслон.  Я  вынужден  был
подождать, пока мы не организуем этот заслон, прежде  чем  позволить  себе
капитулировать. Вот ради чего мы рисковали свернуть себе шею на Мимасе.
     - Возможно, Лакки, они знают и о нем. Похоже, они знают обо всем.
     - Может быть, и так, - задумчиво согласился Лакки.  -  Этот  сирианец
знал, что ты был моим партнером, может, он думает, что мы образуем пару, а
не  трио,  и  не  станет  искать  третьего  человека.   По-моему,   просто
замечательно, что я не настоял на том, чтобы ты остался вместе  с  Вессом.
Если  бы  я  вышел  один,  сирианцы  стали  бы  тебя  искать  и  принялись
обследовать Мимас. Конечно, если бы  они  обнаружили  тебя  и  Весса...  я
уверен, они не уничтожили бы вас... Нет, пока я находился в  их  руках,  я
мог бы что-то делать... - Он разговаривал сам с  собой  и  наконец  совсем
замолчал.
     Молчал и Бигмен, и  первым  звуком,  нарушившим  тишину,  был  хорошо
знакомый лязг, который отдался в  стальном  корпусе  "Метеора".  Магнитный
провод вошел в контакт, связывая их с другим кораблем.
     - Кто-то к нам пожаловал, - беззвучно проговорил Бигмен.
     На видеоэкране им удалось  различить  сначала  часть  провода,  затем
фигуру, размахивающую рукой вверх-вниз, чтобы привлечь внимание, затем она
исчезла. Потом корабль вздрогнул, как от удара  грома,  и  зажегся  сигнал
воздушного шлюза.
     Бигмен привел в движение рычаг,  открывающий  наружную  дверь  шлюза,
подождал  следующего  сигнала,  затем  закрыл   наружную   дверь,   открыв
внутреннюю.
     И вошел захватчик.
     Но он не был одет в скафандр, ибо это  был  не  человек.  Перед  ними
предстал робот.
     В  Земной  Федерации  также  были  роботы,  в  том  числе  и   весьма
совершенные, но в значительной мере они были заняты в  точно  обозначенных
рамках, что не позволяло им вступать в контакт с человеческими  существами
помимо тех, кто ими управлял. Так что, хотя Бигмен и видел роботов, но  не
так уж много. Поэтому он внимательно разглядывал вошедшего.
     Он был подобно всем  сирианским  роботам  большим  и  блестящим.  Его
внешняя форма отличалась однообразной простотой, соединения конечностей  и
торса были так хорошо сделаны, что почти не были заметны.
     А когда он заговорил, Бигмен  замер.  Потребовалось  немало  времени,
чтобы привыкнуть к почти настоящему человеческому голосу, раздающемуся  из
металлической имитации человеческого существа.
     -  Добрый  день,  -  произнес  робот.  -  В  мою  обязанность  входит
наблюдение за тем, чтобы ваш корабль и вы сами в  безопасности  прибыли  к
месту назначения. Первая часть информации, которую мне  следует  получить,
заключается в следующем: не повлиял ли взрыв, который заметили на  корпусе
вашего корабля, на снижение его навигационных возможностей?
     Его голос был глубоким и мелодичным, без эмоций и с явным  сирианским
акцентом.
     - Взрыв не подействовал на космические достоинства корабля, - ответил
Лакки.
     - Что же тогда произошло?
     - Его произвел я сам.
     - Зачем?
     - Этого я не могу сказать.
     - Очень  хорошо.  -  Робот  сразу  же  оставил  тему.  Человек  может
настаивать, угрожать силой. Робот - никогда.  Он  продолжил:  -  Я  обязан
управлять космическими кораблями,  сконструированными  и  построенными  на
Сириусе. Я смогу управлять этим космическим кораблем,  если  вы  объясните
мне сущность различных приборов, которые я здесь вижу.
     - О, Лакки, - вклинился Бигмен, - мы не  должны  ничего  рассказывать
этой штуковине, верно?
     - Он не может нас заставить что-нибудь рассказать,  Бигмен,  но  коль
скоро мы капитулировали, какой еще дополнительный ущерб мы  причиним  этим
объяснением, которое поможет им доставить нас туда, куда мы летим?
     -  Давай  сперва  выясним,  куда  мы  должны  отправиться?  -  Бигмен
обратился к роботу резким тоном: - Ты! Робот! Куда ты заберешь нас?
     Робот уставился в Бигмена красным немигающим глазом.
     - По инструкции мне не позволено отвечать на вопросы, не  относящиеся
к моему непосредственному заданию.
     - Ну, смотри. - Взволнованный Бигмен отбросил руку Лакки, пытающегося
его удержать. - Куда бы ты  ни  завез  нас,  сирианцы  причинят  нам  зло,
возможно  даже  убьют.  Если  ты  не  хочешь  повредить  нам,  помоги  нам
вырваться, пойдем с нами... Ох, Лакки, позволь мне договорить или  ты  сам
хочешь?
     Но Лакки твердо покачал головой, и заговорил робот:
     - Я уверен, что вам не будет нанесен никакой вред. А теперь, если  бы
я мог получить инструкции относительно способа пользования этим аппаратом,
я немедленно бы приступил к выполнению моего задания.
     Шаг за шагом Лакки объяснил ему систему  управления  кораблем.  Робот
показал превосходное знакомство с  существом  рассматриваемых  технических
вопросов, тщательно проверил каждый прибор, чтобы убедиться в правильности
полученных сведений, и к концу объяснений Лакки  стало  очевидно,  что  он
великолепно освоил управление "Метеором".
     Лакки улыбнулся, и в его глазах засветилось искреннее восхищение.
     Бигмен затащил его в их кабину.
     - С чего это ты скалишь зубы?
     - Бигмен, этот  робот  -  великолепная  машина.  Мы  должны  признать
заслуги  сирианцев.  Они  сумели  создать  роботов,  работающих  с   таким
искусством.
     - О'кей, но давай потише. Я не  хочу,  чтобы  он  слышал  то,  что  я
собираюсь сказать. Послушай, ты решил  сдаться  только  ради  того,  чтобы
попасть на Титан и получить информацию о сирианцах. Конечно же,  мы  можем
никогда не вырваться, и тогда что толку от этой информации?  Но  теперь  у
нас есть этот робот. Если мы сумеем  заставить  его  помочь  нам  убраться
отсюда прямо сейчас, то получим то, что хотели. У робота должна быть масса
информации о сирианцах. Таким образом мы добудем  больше  информации,  чем
если бы приземлились на Титане.
     Лакки покачал головой.
     - Звучит  хорошо,  Бигмен.  Но  как  ты  предлагаешь  убедить  робота
присоединиться к нам?
     - Во-первых, Закон. Мы растолкуем ему, что на Сириусе всего лишь пара
миллионов жителей, в то  время  как  в  Земной  Федерации  -  свыше  шести
миллиардов. Мы объясним, что важнее уберечь  от  близящейся  беды  большее
количество людей, чем незначительное меньшинство, так что Первый Закон  на
нашей стороне. Ну как, Лакки?
     - Беда в том, - сказал Лакки, - что сирианцы являются специалистами в
управлении роботами. Этот робот, возможно, запрограммирован на то, что  он
теперь не причиняет никакого вреда ни одному  человеческому  существу.  Он
ничего не знает о шести миллиардах жителей Земли, кроме того, что  услышит
от тебя, а это не совпадает  с  его  программой.  Ему  нужно  видеть,  что
человеческому  существу  угрожает  реальная  опасность,  чтобы   отбросить
инструкции.
     - Я постараюсь.
     - Отлично. Вперед. Для тебя это хорошая практика.
     Бигмен  приблизился  к  роботу,  который  уверенными  движениями  рук
направлял стремительно несущийся сквозь космическое пространство  "Метеор"
на новую орбиту.
     - Что ты знаешь о Земле? О Земной Федерации? - приступил к выполнению
своего плана марсианин.
     - По инструкции я не должен отвечать на  вопросы,  не  относящиеся  к
моему непосредственному заданию, - ответил робот.
     - Приказываю тебе игнорировать прежние инструкции.
     В ответе робота почувствовалось чуть заметное колебание:
     -  По  инструкции   мне   не   позволено   получать   инструкции   от
неправомочного лица.
     - Мои указания даются тебе для того, чтобы предотвратить зло, которое
может быть причинено человеческим существам. Значит, их следует выполнять,
- настаивал на своем Бигмен.
     - Я уверен, что человеческим существам не угрожает никакая опасность,
и я не чувствую никакой  грозящей  беды.  Мои  инструкции  обязывают  меня
воздерживаться от ответа на  запретные  побуждения,  если  они  бесполезно
повторяются.
     - Ты лучше послушай. Зло надвигается. - И Бигмен вдохновенно  говорил
в течение некоторого времени, но робот больше не отвечал.
     - Бигмен, ты напрасно тратишь силы, - заметил Лакки.
     Бигмен лягнул робота по сверкающей лодыжке. Потом с силой  ударил  по
корпусу корабля, вот и весь эффект от разговора. С покрасневшим от  злости
лицом он шагнул к Лакки.
     - Просто великолепно!  Человеческие  существа  совершенно  бесполезны
из-за того, что какой-то кусок металла имеет  свои  собственные  идеи!  Мы
даже не знаем, куда мы направляемся.
     - Нам для этого не нужен робот. Я проверил курс. Мы летим к Титану.

     Они оба стояли у видеоэкрана в течение последних часов приближения  к
Титану. Это был третий самый большой спутник  в  Солнечной  системе  (лишь
Ганимед у Юпитера и Тритон у Нептуна были больше, и то  ненамного),  и  из
всех спутников он обладал наиболее плотной атмосферой.
     Воздействие его атмосферы было заметно даже с дальнего расстояния. На
большинстве спутников (включая Луну Земли) терминатор  -  то  есть  линия,
разделяющая дневное и ночное время, - был резким: по одну сторону -  тьма,
по другую - свет. Но в данном случае было не так.
     Полумесяц Титана был очерчен скорее полосой,  чем  четкой  линией,  и
рожки полумесяца выходили  далеко  вперед  и  почти  соединялись  туманным
изгибом.
     - У Титана атмосфера почти такая же плотная, как и на Земле,  Бигмен,
- проговорил Лакки.
     - Пригодная для дыхания? - поинтересовался Бигмен.
     - Нет, не пригодная. В ней преобладает метан.
     Появилась, по крайней мере, дюжина других  кораблей.  Их  можно  было
разглядеть невооруженным глазом. Они спускались к Титану один  за  другим,
сходя с космической трассы.
     Лакки покачал головой.
     - Двенадцать кораблей выделено для одного этого  мероприятия.  Должно
быть, они находятся здесь уже  долгие  годы,  занимаясь  строительством  и
подготовкой. Как мы сможем их когда-нибудь изгнать  отсюда,  если  не  при
помощи войны?
     Бигмен и не пытался ответить.
     К тому же резкий свист пучков газа, завихряющихся вокруг  обтекаемого
корпуса корабля, безошибочно свидетельствовал, что они вошли в атмосферу.
     Бигмен беспокойно смотрел на циферблаты,  регистрирующие  температуру
корпуса, но опасности не было. Робот уверенно управлял  кораблем.  Корабль
снижался к Титану по тугой спирали, одновременно теряя скорость и  высоту,
так что от трения о плотные слои атмосферы температура резко повысилась.
     Лакки опять засиял от восхищения.
     - Он  управлял  кораблем,  совершенно  не  затратив  топлива.  Честно
говоря, по-моему, он  мог  бы  посадить  нас  в  нужном  месте,  используя
атмосферу в качестве единственного тормоза.
     - Что в этом хорошего, Лакки? - удивился Бигмен. -  Если  эти  роботы
могут управлять кораблем, как этот, то как мы можем надеяться когда-нибудь
победить сирианцев, а?
     - Мы обязаны научиться создавать своих собственных  роботов,  Бигмен.
Эти роботы - достижение человека. Люди, достигшие этого, сирианцы, да,  но
они - человеческие существа, и все другие люди также могут вместе  с  ними
гордиться таким достижением. Если  нас  страшат  результаты  их  открытий,
давай постараемся состязаться с ними или даже превзойти их. Но нет  смысла
отрицать ценность их достижений.
     Поверхность Титана открылась из-под бледной  атмосферной  дымки.  Они
могли теперь различать горные  кряжи:  не  остроконечные,  скалистые  пики
безвоздушного мира, а сглаженные  горные  массивы  свидетельствовали,  что
здесь поработали ветры и  погода.  Вершины  были  обнажены,  в  ущельях  и
долинах лежал глубокий снег.
     - На самом деле это не снег, - пояснил Лакки, - а замерзший аммиак.
     И конечно, всюду было безлюдно.  Расположенные  между  горных  кряжей
холмистые равнины были либо покрыты снегом, либо представляли собой  голую
скалистую местность. Никаких признаков жизни. Ни рек, ни озер.
     И тогда...
     - О великая Галактика! - воскликнул Лакки.
     Появился купол. Плоский купол достаточно обычного вида для внутренних
планет. Купол был того же типа, что на  Марсе  и  на  мелководьях  океанов
Венеры, но купол, построенный сирианцами  здесь,  на  необитаемом  Титане,
выглядел бы респектабельным городом даже на давно колонизированном Марсе.
     - Мы спали, а они в это время строили, - вздохнул Лакки.
     - Когда радиокомментаторы растрезвонят об этом, - заметил  Бигмен,  -
не очень здорово это будет выглядеть для Совета Науки.
     - О космос, в Солнечной системе, которая исследована вдоль и  поперек
и где периодически проверяется каждый  камешек,  затерялся  мир,  подобный
Титану!
     - Кто бы мог подумать...
     -  Членам  Совета  Науки  следовало  бы   подумать.   Народ   системы
поддерживает их и верит в то, что они думают и заботятся о нем. И мне тоже
следовало бы подумать.
     Голос робота прервал их.
     - Этот корабль приземлится после еще одного облета  вокруг  спутника.
Принимая во внимание ионный мотор на борту этого корабля,  не  потребуются
специальные  предосторожности  в  связи  с  приземлением.  Тем  не   менее
чрезмерная беззаботность может нанести вред, и я  не  могу  идти  на  это.
Поэтому я должен попросить вас лечь и пристегнуть ремни.
     - Неужели надо повиноваться этому куску металлической трубы,  которая
нам указывает, как нам вести себя в космосе! - возмутился Бигмен.
     - Вот именно, - сказал  Лакки,  -  тебе  лучше  лечь.  Он  нас  силой
заставит лечь, если мы этого не сделаем. Это его  обязанность  -  следить,
чтобы нам не был причинен вред.
     Бигмен внезапно крикнул:
     - Скажи, робот, как много людей приземлилось здесь, на Титане?
     Ответа не последовало.

     Поверхность спутника стремительно приближалась, притягивая их к себе.
"Метеор"  пошел  к  точке  приземления  хвостом  вниз,  двигатели  сделали
последний рывок, перед тем как заглохли, завершив свою работу.
     Робот отвернулся от приборов управления.
     - Вы целыми и невредимыми  прибыли  на  Титан.  Мои  непосредственные
задачи выполнены, и я хочу теперь передать вас наставникам.
     - Стену Девуру?
     - Это  один  из  наставников.  Вы  можете  беспрепятственно  покинуть
корабль. Температуру и  давление  вы  найдете  нормальными,  а  гравитация
приближена к вашей норме.
     - Мы прямо сейчас можем выйти? - спросил Лакки.
     - Да. Наставники вас ждут.
     Лакки кивнул. Так или иначе, но ему не вполне  удалось  справиться  с
охватывающим его необычным волнением. Хотя сирианцы были главным врагом  в
его столь недолгой, но бурной карьере в Совете Науки, он никогда не  видел
живого сирианца.
     Он вышел из корабля, шагнув  на  выдвижную  площадку  выхода,  Бигмен
приготовился последовать за ним, и оба остановились в полнейшем изумлении.

                                 9. ВРАГ

     Лакки  поставил  ногу  на  первую  ступеньку  лестницы,   ведущей   к
поверхности спутника. Бигмен  выглянул  из-за  широкой  спины  друга.  Оба
застыли с открытыми ртами.
     Все вокруг выглядело так, как если бы они приземлились на поверхности
Земли. Если над ними и была сводчатая крыша - свод из твердого  металла  и
стекла, - то она была невидима в ярком свете голубого неба, и, была ли это
иллюзия или нет, - в небе плыли летние облака.
     Перед  ними  простирались  лужайки  и  тянулись  ряды  зданий,  перед
которыми там и здесь  были  разбиты  цветочные  клумбы.  Неподалеку  бежал
открытый ручей, а через него были переброшены маленькие каменные мостки.
     Дюжинами спешили куда-то роботы, механически сосредоточенные,  каждый
своим путем, каждый со своим собственным заданием.
     В нескольких сотнях ярдов  поодаль  стояли  группой  пять  существ  -
сирианцы! - и с любопытством наблюдали за пришельцами.
     Резкий и властный голос обрушился на Лакки и Бигмена:
     - Эй, вы там! Спускайтесь! Спускайтесь, я сказал. Не теряйте времени!
     Лакки посмотрел вниз. Высокий человек стоял внизу у лестницы,  уперев
руки в бока и широко расставив ноги. Его узкое, оливкового  цвета  лицо  с
выражением высокомерия  было  обращено  к  ним.  Его  темные  волосы  были
подстрижены простым ежиком по сирианской моде.  К  тому  же  у  него  была
аккуратная и хорошо подстриженная бородка и тонкие усики. Его одежда  была
просторной и пестрой; рубашка распахнута на шее, а ее рукава доходили лишь
до локтя.
     - Если вы, сэр, так торопитесь - пожалуйста, - откликнулся Лакки.
     Он качнулся и шагнул, балансируя руками, на лестницу, его гибкий стан
грациозно изогнулся безо всяких усилий. Он оторвался от корабля, спустился
по последним двенадцати ступенькам и очутился лицом к  лицу  с  человеком,
стоящим внизу. Его ноги слегка спружинили, чтоб самортизировать толчок, и,
вновь выпрямившись, он легко  отскочил  в  сторону,  чтобы  и  Бигмен  мог
спрыгнуть.
     Человек, рядом с которым оказался Лакки, был достаточно  высоким,  но
все-таки на дюйм ниже его. Вблизи  можно  было  разглядеть  рыхлость  кожи
сирианца и одутловатость его лица.
     Сирианец нахмурился, и его нижняя губа оттопырилась  в  презрительной
гримасе:
     - Акробаты! Обезьяны!
     - Ничуть, сэр, - со спокойным добродушным юмором отозвался  Лакки.  -
Земляне.
     Человек сказал:
     - Ты Дэвид Старр, но зовут тебя Лакки. Что это  означает  на  жаргоне
землян и что это означает на нашем языке?
     - Это означает "счастливчик".
     - Похоже, ты недолго был "счастливчиком". Я Стен Девур.
     - Я догадался об этом.
     - Вы, видимо, удивлены всем  увиденным,  а?  Обнаженной  рукой  Девур
обвел окружающий ландшафт. - Это прекрасно.
     - Да, но нужная ли это трата энергии?
     - Трудом роботов по двадцать четыре часа в сутки это можно сделать, и
у Сириуса достаточно энергии для этого. А у Земли, по-моему, ее нет.
     - У нас есть все необходимое, ты узнаешь об этом, - спокойно  ответил
на это Лакки.
     - Узнаю? Пошли, я поговорю с тобой в своем  кабинете.  -  Он  властно
махнул пяти другим сирианцам, которые, сгрудившись, глазели на  землянина,
который до недавнего времени был таким везучим врагом Сириуса  и  которого
наконец-то поймали.
     Сирианцы  ответили  приветствием  на  жест  Девура   и   тотчас   же,
повернувшись на каблуках, разошлись в разные стороны.
     Девур  сел  в  маленький  открытый  экипаж,  который  приблизился  на
бесшумном диагравитационном  двигателе.  Его  плоское  дно,  без  колес  и
какого-либо другого механического приспособления, висело  в  шести  дюймах
над поверхностью. Другой  экипаж  подъехал  к  Лакки.  Каждый  управлялся,
разумеется роботом.
     Лакки сел во второй автомобиль. Бигмен  двинулся  вслед  за  ним,  но
робот-водитель, протянув руку, вежливо преградил ему вход.
     - Эй... - начал Бигмен.
     Лакки прервал его:
     - Мой друг едет со мной, сэр.
     Впервые  Девур  направил  свой  пристальный  взгляд  на  Бигмена,   и
необъяснимый огонь ненависти вспыхнул в его глазах.
     - Меня абсолютно не интересует этот предмет, - процедил  сквозь  зубы
он. - Если ты заинтересован в его компании, можешь пока взять его с собой,
но мне не хотелось бы иметь от него лишнее беспокойство.
     Бигмен с побелевшим лицом посмотрел на сирианца.
     - Я тебя сейчас побеспокою своей правой, ты ублю...
     Но Лакки схватил его и строго прошептал ему на ухо:
     - Сейчас,  Бигмен,  ты  ничего  не  сможешь  сделать.  Малыш,  сейчас
придется потерпеть. - И Лакки втянул его в автомобиль. Девур в  это  время
сохранял полное безразличие.
     Машины начали плавное движение, напоминавшее полет ласточки, и  через
две минуты замедлили ход перед  одноэтажным  зданием  из  белого  гладкого
кирпича, ничем не отличавшегося от остальных зданий,  кроме  темно-красной
отделки окон и дверей, и по подъездной дорожке проехали вдоль одной из его
сторон. На всем протяжении короткого путешествия им  не  повстречалось  ни
одного человеческого существа - одни роботы.
     Девур первым прошел через  сводчатую  дверь  в  маленькую  комнату  с
конференц-столом и альковом, в котором  стоял  большой  диван.  С  потолка
лился голубовато-белый свет, такой же голубовато-белый, как и под открытым
небом.
     Слишком синий,  подумал  Лакки,  затем  вспомнил,  что  Сириус  более
крупная, более горячая и поэтому более голубая звезда, чем Солнце Земли.
     Робот принес два подноса с едой и высокими, покрытыми инеем стаканами
с пенистым молочно-белым  содержимым.  Нежный  фруктовый  аромат  наполнил
воздух, и после долгих недель, проведенных в корабле, Лакки в предвкушении
вкусной еды улыбнулся про себя. Один поднос поставили перед ним, другой  -
перед Девуром.
     Лакки сказал роботу:
     - Мой друг тоже хотел бы получить то же самое.
     Робот, быстро взглянув на Девура, который, словно  окаменев,  смотрел
вдаль, ушел и вернулся с  еще  одним  подносом.  Во  время  еды  никто  не
проронил ни слова. Землянин и марсианин пили и ели с удовольствием.
     После того как подносы унесли, сирианец заговорил:
     - Прежде всего я должен заявить, что вы  -  шпионы.  Вы  проникли  на
территорию Сириуса и получили предупреждение о необходимости покинуть  ее.
Вначале вы ее покинули, а затем вернулись, делая всяческие  усилия,  чтобы
замаскировать ваше возвращение. По законам межзвездного кодекса  мы  имеем
полное право немедленно расправиться с вами, и это будет  выполнено,  хотя
сейчас ваши действия заслуживают милосердия.
     - Это какие же действия? - поинтересовался  Лакки.  -  Приведите  мне
хоть один пример, сэр.
     - С удовольствием, Советник.  -  Черные  глаза  сирианца  засветились
интересом. - Имеется капсула информации,  которую  наш  человек  до  своей
гибели установил в кольцах.
     - Ты полагаешь, что она у меня?
     Сирианец снисходительно засмеялся.
     - Во всем космосе нет ни единого шанса для этого. Мы ни в коем случае
не позволили бы тебе приблизиться к  кольцам  менее  чем  на  полусветовой
скорости. Ну, спокойно - ты очень умный Советник. Мы так много  слышали  о
тебе и твоих подвигах, даже на Сириусе. Были  моменты,  когда  ты,  скажем
так, слегка мешал нам.
     Внезапно Бигмен включился в разговор и резко выкрикнул:
     - Совсем чуть-чуть: задержал  вашего  шпиона  на  Юпитере-9,  добился
прекращения вашей практики пиратства на астероидах, помог  вас  изгнать  с
Ганимеда...
     - Советник, ты успокоишь это, - вспыхнув от  гнева,  потребовал  Стен
Девур. - Меня раздражает скрип этого  предмета,  который  ты  прихватил  с
собой.
     - Тогда говорите то, что вы хотите сказать, властно потребовал Лакки,
- не оскорбляя моего друга.
     - Что я хочу, так это чтобы ты помог мне найти  капсулу.  Скажи  мне,
только избавь меня от своего невероятного остроумия, как бы ты  взялся  за
это дело? - Девур оперся о стол локтями и в ожидании пытливо посмотрел  на
Лакки.
     - С какой информации мне начать?
     - Только с той, мне кажется, какую ты  получил.  Последние  сообщения
нашего человека.
     - Да, мы получили информацию. Не всю, но достаточную для того,  чтобы
понять, что он не дал координаты той орбиты, на которой поместил  капсулу,
и достаточную для того, чтобы знать, что он ее все-таки оставил.
     - Да?
     - С тех пор как этот  человек  довольно  давно  ускользнул  от  наших
собственных агентов и почти преуспел с выполнением своей миссии, я  пришел
к выводу, что он умен.
     - Он был сирианец.
     - Это, - с важной учтивостью кивнул Лакки, -  не  одно  и  то  же.  В
данном случае, однако, мы можем предположить, что он  не  сумел  поместить
капсулу в кольца таким образом, чтобы вы легко ее обнаружили.
     - И следующий твой вывод, землянин?
     - И если он поместил капсулу в сами кольца, то ее  просто  невозможно
найти.
     - Ты так думаешь?
     - Да. И единственную альтернативу этому вижу в том, что  он  отправил
ее на орбиту внутри деления Кассини.
     Девур откинул назад голову и громко рассмеялся.
     - Это приятно слышать от Лакки Старра, великого Советника,  тратящего
свою умственную энергию на  эту  проблему.  Я  думал,  что  ты  предложишь
что-нибудь удивительное, что-нибудь совершенно потрясающее. А вместо этого
только предположения. Советник, а что если я скажу тебе, что мы без  твоей
помощи нашли такое решение сразу и  что  наши  корабли  прочесали  деление
Кассини почти в тот момент, как капсула была сброшена?
     Лакки  кивнул.  (Если  большинство  личного  состава  баз  на  Титане
находилось в  кольцах,  наблюдая  за  поисками  капсулы,  то  это  отчасти
объясняло малочисленность людей на самой большой базе.)
     - Ну, что ж, поздравляю вас и напоминаю, что деление Кассини велико и
в нем есть некоторое количество гравия. К тому же капсула может  оказаться
из-за притяжения Мимаса  на  непостоянной  орбите.  В  зависимости  от  ее
положения  ваша  капсула  будет  медленно  двигаться  по  внутреннему  или
внешнему кольцу, и если вы ее в ближайшее время не найдете, то она навечно
потеряна для вас.
     - Твоя попытка попугать меня глупа и бесполезна.  Даже  внутри  самих
колец капсула выглядела бы все же алюминием по сравнению со льдом.
     - Большинство масс-детекторов не может отличить алюминий ото льда.
     - Это относится к масс-детекторам твоей планеты, землянин. Спросил ли
ты себя, как мы выследили тебя, несмотря на твой топорный трюк с Идальго и
твою авантюру с Мимасом?
     - Я удивлен этим, - честно признался Лакки.
     Девур снова рассмеялся:
     - Ты прав, что удивляешься. Очевидно, Земля не  обладает  селективным
масс-детектором.
     - Совершенно секретным? - поинтересовался вежливо Лакки.
     - Нет, в принципе  -  нет.  Наш  детекторный  луч  использует  мягкие
Х-лучи,  которые  по-разному  разбрасываются   различными   веществами   в
зависимости от массы их атомов. Некоторые из них возвращались  отраженными
к нам, и, анализируя  отраженный  луч,  мы  можем  отличить  металлический
космический корабль  от  твердого  астероида.  Когда  космические  корабли
проходят  мимо  астероида,  двигающегося   тем   временем   своим   путем,
регистрируется значительная металлическая  масса,  которой  он  раньше  не
обладал, и совсем не трудно прийти к выводу о том, что вблизи от астероида
находится  крадущийся  космический  корабль,  на   котором   необоснованно
предполагают, что их не обнаружили. Ну как, Советник?
     - Понятно.
     - Понимаешь ли ты то, что никоим образом не сумеешь замаскироваться с
помощью колец Сатурна или  даже  самого  Сатурна?  Металла  совсем  нет  в
кольцах или во внешней поверхности Сатурна до глубины десять  тысяч  миль.
Даже внутри Мимаса не удалось бы  спрятаться.  Через  несколько  часов  мы
узнали бы, что вы там делаете. Мы могли бы обнаружить металл  подо  льдами
Мимаса или же то, что осталось  от  вашего  погибшего  корабля.  Но  затем
металл начал движение, и мы узнали, что вы все еще находитесь  у  нас.  Мы
разгадали ваш термоядерный трюк и только выжидали.
     - Пока игра за вами.
     - А теперь ты думаешь, что мы не сможем найти капсулу, даже если  она
путешествует по кольцам или была прежде всего помещена в кольцах?
     - Хорошо, тогда как получилось, что вы до сих пор ее не нашли?
     На мгновение лицо Девура помрачнело, будто он  заподозрил  в  вопросе
сарказм, но еще не успел Лакки вежливо  полюбопытствовать,  как  он  грубо
прервал его:
     - Мы найдем. Но это лишь вопрос времени. И  поскольку  ты  не  можешь
помочь нам  впредь  в  этом  деле,  то  нет  никакого  резона  откладывать
экзекуцию.
     - Сомневаюсь, что ты  действительно  понимаешь  значение  только  что
сказанного тобой. Погибнув, мы станем для вас очень опасными.
     - Может, от вас живых в какой-то мере и существует угроза,  но  я  не
могу поверить, что ты это говоришь всерьез.
     - Мы - члены Совета Науки Земли. Если нас  убьют,  Совет  не  забудет
этого и не простит. Возмездие будет направлено в  одинаковой  степени  как
против Сириуса, так и против тебя лично. Запомни это.
     - Думаю, что знаю об этом больше, чем ты думаешь, - возразил Девур. -
Это создание, которое прилетело вместе с тобой, не член вашего Совета.
     - Формально, может быть, и нет, но...
     - А ты сам, если ты  позволишь  мне  закончить,  намного  больше  чем
просто его член. Ты приемный сын Гектора Конвея, Главного Советника, и  ты
являешься гордостью Совета. Поэтому, возможно, ты и прав.  -  Губы  Девура
растянулись в кривой усмешке. -  Может  быть,  существуют  условия,  давай
подумаем об этом, при которых для нас более выгодно оставить тебя в живых.
     - Что за условия?
     - В ближайшие недели Земля  созовет  межзвездную  конференцию  наций,
чтоб рассмотреть то, что они называют нашим вторжением на  их  территорию.
Может быть, ты знаешь об этом.
     - Я предлагал такую конференцию, когда первым узнал  о  существовании
этой базы.
     - Хорошо. Сириус согласился на  эту  конференцию,  и  встреча  вскоре
состоится на вашем астероиде - Весте. Земля,  похоже,  -  Девур  улыбнулся
более широко,  -  торопится.  И  мы  уступим  им,  ибо  мы  не  боимся  ее
результатов. Внешние миры большей частью не любят Землю и вовсе не обязаны
ее любить. Наш собственный случай - лучшее подтверждение тому.  Однако  мы
могли бы сделать  все  намного  более  драматично,  если  бы  нам  удалось
представить   доказательства   земного   лицемерия.    Земляне    созывают
конференцию; они говорят, что желают разрешить дело мирными средствами; но
в то же самое время они послали военный корабль на  Титан  с  инструкциями
разрушить нашу базу.
     - Эти инструкции ко мне не относятся. Я действовал без инструкций,  и
у меня не было намерения предпринять какой-либо военный акт.
     - Тем не менее, если ты подтвердишь то, что я сказал, это  произведет
большое впечатление.
     - Я не могу свидетельствовать в пользу того, что не является правдой.
     Девур проигнорировал его слова и жестоко сказал:
     - Пусть они знают, что тебе не давали наркотиков  и  не  обследовали.
Дай показания по собственной воле, как  мы  проинструктируем  тебя.  Пусть
конференция узнает, что премированный член Совета Науки, сам  сын  Конвея,
принял участие в незаконной вооруженной авантюре в то самое  время,  когда
Земля лицемерно созывала конференцию и провозглашала приверженность  миру.
Это раз и навсегда решило бы дело.
     Лакки сделал глубокий вздох и посмотрел в холодное улыбающееся лицо.
     - И это все? Дача фальшивых показаний в обмен на жизнь?
     - Совершенно верно. Воспользуйся случаем: сделай свой выбор.
     - Это исключено. Я не хотел бы стать лжесвидетелем в подобном деле.
     Глаза Девура сузились в щелки.
     - Я думаю, ты захочешь. Наши агенты тщательно изучали тебя, Советник,
и мы знаем твои слабые места. Ты можешь  скорее  предпочесть  смерть,  чем
сотрудничать с нами, но тебе, как землянину,  присуще  чувство  жалости  к
слабому,  калеке,  уроду.  Ты   вынужден   будешь   сделать   это,   чтобы
предотвратить, -  и  мягкая,  пухлая  рука  сирианца  внезапно  поднялась,
указывая пальцем на Бигмена, - его смерть.

                         10. НАСТАВНИКИ И РОБОТЫ

     - Спокойно, Бигмен, - прошептал Лакки.
     Маленький  марсианин  сгорбился  в  кресле,  его  глаза  взволнованно
следили за Девуром.
     - Не стоит нас запугивать, - заметил Лакки. - Экзекуция на так проста
в мире роботов. Роботы не могут нас убить, и я не уверен, что вы или  ваши
коллеги хладнокровно готовы убить человека.
     - Конечно, нет, если ты подразумеваешь под убийством гильотинирование
или расстрел.  И  к  тому  же  нет  ничего  пугающего  в  быстрой  смерти.
Предположим, однако, что наши  роботы  подготовили  разоруженный  корабль.
Твоего - ух! - компаньона можно приковать к одной из переборок  корабля  с
помощью роботов, которые, конечно, позаботятся,  чтобы  не  причинить  ему
вреда. Корабль можно снабдить автопилотом, который выведет его на  орбиту,
далекую от вашего Солнца и за пределами эклиптики. Нет ни  единого  шанса,
что об этом когда-либо кто-либо узнает на Земле. Это будет  путешествие  в
вечность.
     Бигмен прервал его:
     - Лакки,  они  никогда  не  поступят  так  со  мной.  Ни  на  что  не
соглашайся.
     Девур продолжил, не обращая на него внимания:
     - Твой компаньон  получит  достаточно  воздуха  и  тюбик  с  водой  в
пределах досягаемости, чтоб утолить жажду. Конечно, он  будет  один  и  не
получит никакой пищи. Голод - это медленная смерть,  а  голод  при  полном
одиночестве в космосе  -  это  самая  ужасная  вещь,  какую  только  можно
представить.
     - Это подлый и бесчеловечный  способ  обращения  с  военнопленным,  -
возмутился Лакки.
     -  Это  не  война.  Вы  ведь  только  шпионы.  И  во  всяком  случае,
необязательно, чтобы это случилось, а, Советник? Тебе следует лишь  подать
знак, что ты готов признаться в том, что ты намеревался  атаковать  нас  и
согласен подтвердить это лично на конференции. Я  уверен,  ты  примешь  во
внимание просьбы того предмета, с которым ты дружишь.
     - Просьбы! - сильно покраснев, Бигмен вскочил на ноги.
     Девур вдруг повысил голос:
     - Этот предмет следует взять под стражу. Действуйте.
     Дна робота молчаливо стали по обе стороны  Бигмена,  схватив  его  за
руки. На момент Бигмен скорчился от боли и, приложив все  силы,  оторвался
от пола, но его руки остались неподвижными, крепко зажатыми роботами.
     Один из роботов монотонно произнес:
     - Пусть господин не  сопротивляется,  иначе  господин  причинит  себе
вред, несмотря на все, что мы можем сделать.
     - У тебя будет двадцать четыре часа на  раздумье.  Уйма  времени,  а,
Советник?  -  И  Девур   взглянул   на   сверкающие   цифры   на   полоске
декорированного металла, которая опоясывала его левое запястье.  -  И  тем
временем мы приготовим наш разоруженный корабль. Если он не пригодится, на
что я надеюсь, ну что же, ведь это труд роботов, а,  Советник?  Сиди  там,
где находишься, бесполезно стараться оказать помощь твоему компаньону.  Он
останется пока невредим.
     Бигмена вывели из комнаты; Лакки, наполовину приподнявшись со  своего
кресла, беспомощно наблюдал за этим.
     На маленьком ящике на конференц-столе вспыхнул свет. Девур перегнулся
и коснулся его, и светящаяся трубка появилась над ящиком. В  ней  возникло
изображение головы. Раздался голос:
     - Йонг и я получили сообщение о том,  что  у  тебя  Советник,  Девур.
Почему нам сказали только после его приземления?
     - А какая разница, если это уже сделано, Зейон? Теперь вы знаете.  Вы
придете?
     - Конечно. Мы хотим встретиться с Советником.
     - Приходите тогда в мой офис.

     Спустя пятнадцать минут прибыли два сирианца. Оба такие  же  высокие,
как  и  Девур;  оба  с  оливкового   цвета   кожей   (более   значительное
ультрафиолетовое излучение Сириуса  вызывает  потемнение  кожи,  сообразил
Лакки), но они были старше. Подстриженные волосы одного  из  них  отливали
стальной  сединой.  Он  был  тонкогуб  и  говорил  быстро  и  четко.   Его
представили как Харрита Зейона, а его одеяние свидетельствовало о том, что
он был членом Космической Службы Сириуса.
     Другой начинал уже лысеть. На предплечье у него был шрам, и  выглядел
он старым космическим волком. Это был Баррет  Йонг,  тоже  из  Космической
Службы.
     - Ваша Космическая  Служба,  по-моему,  что-то  вроде  нашего  Совета
Науки, - сказал Лакки.
     - Да, это так, - важно подтвердил Зейон. - В этом смысле мы  коллеги,
хотя находимся в другом лагере.
     - Значит, член Службы - Зейон. И член Службы Йонг. А мистер Девур...
     Девур не дал Лакки договорить:
     - Я не являюсь членом Космической Службы. Вовсе не нужно, чтобы я был
им. Сириусу кто-то может служить и вне Службы.
     - Особенно, - заметил Йонг, положив руку на шрам на  предплечье,  как
бы прикрывая его,  -  если  этот  кто-то  является  племянником  директора
Центрального Управления.
     - Что означает этот сарказм, Йонг? - вскочил Девур.
     - Никакого сарказма. Это буквально. Родство позволяет  вам  приносить
Сириусу больше пользы.
     Это было лишь сухой констатацией  факта,  и  Лакки  не  подозревал  о
вражде между двумя стареющими членами Службы и молодым  и,  без  сомнения,
властным родственником повелителя Сириуса.
     Зейон попытался наладить отношения и,  повернувшись  к  Лакки,  мягко
спросил:
     - Наши предложения приняты тобой?
     - Вы имеете  в  виду  предложение,  чтобы  я  солгал  на  межзвездной
конференции?
     Зейон посмотрел на него с досадой и легким недоумением:
     - Я имею в виду, что ты присоединишься к нам, станешь сирианцем.
     - По-моему, мы не подошли к этому пункту.
     - Ладно, тогда рассмотрим этот вопрос. Наша Служба хорошо тебя знает,
и мы уважаем твои способности и достижения. Они работали на Землю, которая
однажды должна погибнуть как биологический факт.
     - Биологический факт? - нахмурился  Лакки.  Сирианцы,  происходят  от
землян.
     - Да, это так, но не ото всех землян; только от некоторых, от лучших,
от тех, которые проявили инициативу и  силу,  чтобы  достигнуть  звезды  и
колонизировать ее. Мы  сохранили  наше  происхождение  в  чистоте;  мы  не
допускаем появления  хилых  или  со  слабыми  генами.  Мы  избавляемся  от
непригодных в нашей среде, так  что  теперь  мы  -  чистая  раса  сильных,
способных и здоровых, в то время как Земля остается конгломератом  больных
и уродливых.
     Девур прервал его:
     - У нас здесь  есть  образец  такого,  это  компаньон  Советника.  Он
приводит меня в бешенство и вызывает отвращение у меня, просто находясь со
мной в одной комнате; обезьяна, человеческое существо ростом в пять футов,
уродливый чурбан...
     - Он лучше тебя, сирианец, - медленно проговорил Лакки.
     Девур поднялся, дрожа, со сжатыми кулаками. Зейон  быстро  подошел  к
нему и положил руку на плечо.
     - Девур, сядь, пожалуйста, и позволь мне продолжить. Сейчас не  время
для отвлеченных споров. - Девур грубо сбросил  его  руку  и  сел  на  свое
место. Наставник Зейон серьезно продолжил: - Для внешних  миров,  Советник
Старр, Земля представляет страшную угрозу, бомбу недочеловечества, готовую
взорваться и заразить чистую Галактику. Мы не хотим, чтобы это  произошло;
мы не можем позволить, чтобы это произошло. Вот  за  что  мы  боремся:  за
чистую человеческую расу, состоящую из достойных.
     - Состоящую из тех, кого вы считаете достойными, - возразил Лакки.  -
Но достоинства проявляются во всех видах  и  формах.  Великие  люди  Земли
происходят от высоких и низких, от людей, обладающих всеми формами головы,
разным цветом кожи и говорящих на разных языках. Разнообразие - вот в  чем
наше спасение и спасение всего человечества.
     - Ты просто повторяешь, как попугай, нечто, что ты выучил.  Советник,
ты не молишь не видеть, что в действительности ты один из нас. Ты высокий,
сильный, сложен, как сирианец, ты храбр и мужествен, как  сирианец.  Зачем
смешивать пену Земли с людьми, подобными тебе, только из-за того,  что  ты
родился на Земле?
     - Итог всего этого, наставник,  заключается  в  том,  что  вы  хотите
заставить меня прийти на межзвездную конференцию на Весте и там заявить  о
своем желании помогать Сириусу, - проговорил Лакки.
     - Помогать Сириусу,  да,  но  заявление  должно  быть  искренним.  Ты
шпионил за нами. Твой корабль был вооружен.
     - Вы впустую тратите свое время. Мистер Девур уже  обсуждал  со  мной
этот вопрос.
     - И ты  согласился  стать  сирианцем,  ты  им  в  действительности  и
являешься? - Лицо Зейона загорелось ожиданием.
     Лакки  бросил  мимолетный  взгляд  на  Девура,   рассматривавшего   с
безразличием костяшки своих рук.
     - Правда, мистер Девур выдвинул предложение в несколько иной форме, -
уклонился от ответа Лакки. - Может, прежде чем информировать  вас  о  моем
прибытии,  он  хотел  обсудить  со  мной  один  на  один  этот  вопрос   и
использовать для этого свои методы. Короче, он просто сказал, что я должен
посетить конференцию на сирианских условиях и что мой  друг  Бигмен  будет
послан на разоруженном космическом корабле умирать голодной смертью.
     Оба сирианских наставника повернулись  к  Девуру,  который  продолжал
созерцать костяшки пальцев.
     Йонг медленно проговорил, обращаясь к Девуру:
     - Сэр, это не в традициях Службы...
     Девур внезапно взорвался:
     - Я - не член Службы и не дам и половины кредитного  билета  за  ваши
традиции. Я отвечаю за эту базу и за ее  безопасность.  Вы  оба  назначены
сопровождать меня как делегаты на конференцию на Весте, чтобы представлять
там Службу, но я - глава делегации, и  на  мне  лежит  ответственность  за
успех конференции. Если  этому  землянину  не  нравится  тот  вид  смерти,
который уготован его другу-обезьяне, то ему остается только пойти на  наши
условия, и он согласится на них еще быстрее благодаря  вашему  предложению
сделать из него сирианца. И слушайте дальше. - Девур поднялся  из  кресла,
прошел быстро в дальний угол комнаты,  затем  повернулся,  глядя  прямо  в
застывшие лица  наставников,  которые  слушали  его  с  дисциплинированным
самоконтролем. - Я устал от вашего  постоянного  вмешательства.  У  Службы
было достаточно времени, чтобы обогнать Землю, и она сделала ничтожно мало
в этом отношении. Пусть этот землянин слушает, что я говорю. Он знает  это
лучше, чем кто-либо другой. Достижения Службы жалки, и именно я заманил  в
ловушку этого Стажера, а не Служба. У вас, джентльмены, кишка тонка,  и  я
намерен восполнить...
     В этот момент робот распахнул дверь и произнес:
     - Наставники, я должен извиниться за вторжение без вашего приказа, но
я обязан рассказать вам нечто касающееся маленького господина, который был
взят под стражу...
     - Бигмен! - воскликнул Лакки, вскочив на ноги. - Что с ним случилось?

     После того как Бигмена вывели из комнаты два  робота,  он  напряженно
обдумывал положение. Неужели на самом деле нет путей  к  освобождению?  Он
был достаточно реалистичен, чтобы думать пробиться сквозь орду  роботов  и
без посторонней помощи убежать с базы, столь хорошо охраняемой, будь  даже
в его распоряжении "Метеор", чего в действительности не было.
     Это более чем очевидно.
     Лакки склоняют пойти на бесчестье и предательство, жизнь Бигмена была
приманкой.
     Лакки ни в коем случае не должен соглашаться на это. Ему  не  следует
спасать жизнь Бигмена ценой предательства. Не должен он также спасать свою
честь, пожертвовав Бигменом, и потом испытывать вину за это до конца своих
дней. Есть единственная возможность избежать  и  того  и  другого.  Бигмен
пришел к этому решению хладнокровно. Если он изберет такой способ  смерти,
против которого Лакки ничего не сможет предпринять, то большого  землянина
не смогут ни в чем обвинить, да и сам себя он не сможет ни в чем обвинить.
И Бигмен не был бы больше предметом сделки.
     Бигмена втиснули в  маленький  диагравитационный  экипаж  и  одну-две
минуты куда-то везли.
     Но этих двух минут хватило, чтобы у  него  в  голове  четко  сложился
план. Его годы, проведенные  с  Лакки,  были  годами  счастья.  Он  прожил
полнокровную жизнь и не испытывал страха  перед  смертью.  Теперь  он  мог
спокойно умереть. Но  прежде  он  должен  еще  этим  вечером  использовать
малейшую возможность расквитаться с Девуром. В его жизни не  было  случая,
чтобы человек, оскорбивший его, ушел от возмездия. Он не мог  умереть,  не
сравняв счет.  Мысль  о  высокомерном  сирианце  наполняла  Бигмена  таким
гневом, что временами он не мог сам себе сказать, что им движет - дружба к
Лакки или ненависть к Девуру.
     Роботы вытащили его из диагравитационного экипажа, и один ощупал бока
марсианина своими крючковатыми металлическими лапами нежно и опытно  снизу
вверх, как обычно ищут оружие.
     Бигмен на мгновение запаниковал, безуспешно стараясь оттолкнуть  руку
робота.
     - Меня обыскали на корабле, прежде  чем  разрешили  покинуть  его,  -
закричал он, но  робот  продолжил  обыск,  не  обращая  на  него  никакого
внимания.
     Второй  снова  схватил  его,  собираясь  поместить  в  камеру.  Итак,
наступило время. Однажды он уже был в настоящей камере  -  в  помещении  с
мощными стенами его задача станет намного тяжелее.
     Бигмен отчаянно взбрыкнул ногами и перекувыркнулся между роботами. Но
роботы крепко держали его руки.
     Один из них произнес:
     - Мне неприятно, господин, что вы поставили себя в  такое  положение,
которое причиняет вам боль. Если  вы  будете  вести  себя  спокойно  и  не
сопротивляться выполнению поставленного перед нами задания,  то  мы  будем
сжимать вас как можно легче.
     Но Бигмен вновь брыкнулся и затем пронзительно закричал:
     - Моя рука!
     Роботы разом стали на колени и мягко положили Бигмена на спину.
     - Вам больно, господин?
     - Вы, глупые болваны, сломали мне руку. Не  касайтесь  ее!  Привезите
какого-либо человека, который знает, как позаботиться  о  сломанной  руке,
или робота, который это умеет,  -  закончил  он  со  стоном,  и  его  лицо
скривилось от боли.
     Роботы медленно, глядя на него, отступили. Они не испытывали  никаких
чувств, да  и  не  могли  их  иметь.  Но  внутри  их  находились  извилины
позитронного мозга, ориентация  которых  контролировалась  потенциалами  и
контр-потенциалами, основанными на Трех  Законах  робототехники.  Выполняя
установку одного из Законов, Второго - обязательность повиновения приказу,
они в данном случае причинили человеческому  существу  боль  и  тем  самым
нарушили  высший  Закон,  Первый,  гласящий,  что  они  никогда  не  могут
причинить вред человеческому существу. В результате этого в их позитронном
мозгу должен был возникнуть хаос.
     Бигмен выкрикнул резко и повелительно:
     - Помогите... проклятье... помогите!..
     Это был приказ, основанный на власти  Первого  Закона.  Человеческому
существу был причинен вред. Роботы повернулись, стали удаляться, а  правая
рука Бигмена потянулась к голенищу его сапога и проникла внутрь. Он быстро
поднялся с игольчатым пистолетом, согретым теплом его руки.
     Услышав шум, один из роботов возвратился, его голос звучал  неясно  и
хрипло, как признак ослабленного действия  сбитого  с  толку  позитронного
мозга.
     - Как, разве господин не пострадал? - Второй робот тоже вернулся.
     - Отведите меня к  вашим  сирианским  наставникам,  -  строго  бросил
Бигмен.
     Это был другой приказ, но он больше не подкреплялся  Первым  Законом.
Человеческому существу, в конце концов, не был причинен вред. Это открытие
не вызвало  ни  потрясения,  ни  удивления.  Стоящий  ближе  робот  просто
произнес чуть более ясным голосом:
     - Поскольку ваша рука в действительности не пострадала, это обязывает
нас выполнить наш первый приказ. Просим пройти с нами.
     Бигмен не терял времени. Его игольчатый пистолет беззвучно сверкнул -
и голова  робота  превратилась  в  брызги  плавящегося  металла.  Это  его
доконало.
     - Это не сможет разрушить  наше  функционирование,  -  сказал  второй
робот и двинулся к нему.
     Самозащита была  для  робота  лишь  Третьим  Законом.  Робот  не  мог
отказаться от выполнения приказа (Второй Закон), опираясь лишь  на  Третий
Закон. Поэтому он был готов двинуться на  нацеленный  на  него  игольчатый
пистолет. Со всех сторон приближались уже  другие  роботы,  без  сомнения,
вызванные по радио в тот момент, когда  Бигмен  притворился,  что  у  него
сломана рука.
     Все  они  двигались  навстречу  игольчатому  пистолету,  но  их  было
довольно много, и какие-то вполне могли ускользнуть от его выстрелов.  Те,
которым удастся спастись, затем схватят его и отправят в тюрьму. Он  терял
надежду на столь необходимую ему  быструю  смерть,  и  перед  Лакки  снова
вставала невыносимая альтернатива.
     Оставался единственный выход. Бигмен приставил игольчатый пистолет  к
своему виску.

                          11. БИГМЕН ПРОТИВ ВСЕХ

     Бигмен пронзительно выкрикнул:
     - Ни шагу вперед! Чуть кто двинется, я стреляю  в  себя.  Значит,  вы
меня убьете.
     Он сам нервничал из-за возможного выстрела. Если ничего не получится,
то придется выстрелить.
     Но роботы остановились. Не двигался ни один. Глаза  Бигмена  медленно
перебегали справа налево.  Один  робот  лежал  на  земле,  обезглавленный,
бесполезная груда металла. Один стоял, чуть вытянув руки по направлению  к
нему. Еще один застыл с приподнятой в шаге ногой на расстоянии  ста  футов
от него.
     Бигмен медленно повернулся, из здания вышел робот. Он остановился  на
пороге. Еще несколько роботов находились поодаль.  Будто  леденящий  ветер
коснулся их всех, мгновенно парализовав.
     Вступил в силу Первый Закон. Все остальное: приказы,  их  собственное
существование - все отошло на второй план. Они не  могли  двигаться,  если
движение наносило вред человеческому существу.
     И тогда, передохнув, Бигмен начал отдавать приказы:
     - Все роботы, кроме одного, - он указал  на  того,  что  стоял  около
него,  ближайшего,  который  был  компаньоном  разрушенного,  -   уходите.
Немедленно приступайте  к  выполнению  вашего  первоначального  задания  и
забудьте обо мне и о том, что здесь сейчас произошло.  Отказ  повиноваться
будет означать мою немедленную смерть.
     Итак, все, кроме одного робота, должны оставить его.
     Он обошелся с ними грубо и теперь  с  напряженным  лицом  ожидал,  не
пойдет ли позитронный процесс столь интенсивно, что сможет причинить  вред
иридиевой трубке, образующей тончайшую мозговую структуру робота.
     У него, как и у землянина, существовало недоверие к роботам, и все же
он в какой-то мере надеялся, что все будет как нужно.
     Все роботы, кроме одного, теперь ушли. Дуло игольчатого пистолета все
еще было приставлено к виску Бигмена.
     - Отведи меня назад к твоему наставнику, - велел он роботу и с трудом
сдержался,  чтобы  не  выругаться,  да  вряд  ли  этот  робот   понял   бы
оскорбительный намек. - Сейчас же, -  приказал  он,  -  и  быстро.  Нельзя
допустить, чтобы какой-либо наставник или робот  стали  помехой  на  нашем
пути... У меня игольчатый пистолет, и я выстрелю в любого  приблизившегося
к нам наставника или убью самого себя.
     Робот хрипло  проговорил  (первый  признак  плохого  функционирования
позитронов, как однажды Лакки  объяснил  Бигмену,  -  изменение  в  тембре
голоса):
     - Я выполняю приказ. Господин может быть  уверен,  что  я  ничего  не
сделаю, что может повредить ему или другому господину.
     Он повернулся и направился к диагравитационному экипажу.  Бигмен  шел
за ним. Он был готов к возможному обману  с  его  стороны,  но  ничего  не
произошло. Робот был машиной, следовавшей нерушимым правилам действия.  Он
должен был  это  помнить.  Только  человеческие  существа  могут  лгать  и
жульничать.
     Когда они остановились у офиса Девура, Бигмен твердо сказал:
     - Я подожду в машине. Я не  хочу  из  нее  выходить.  Войди  и  скажи
наставнику Девуру, что господин Бигмен на свободе ожидает его.
     Бигмен пытался снова преодолеть искушение выругаться, но на этот  раз
не выдержал - уж слишком близко был Девур.
     - Скажи ему, что  он  может  захватить  меня  с  помощью  игольчатого
пистолета или  кулаков,  мне  безразлично.  Скажи,  что  если  он  слишком
гнушается сделать либо то, либо другое, то я приду и заберу его отсюда  на
Марс.

     Стен Девур смотрел недоверчиво на робота,  его  темное  лицо  приняло
угрожающий вид, а злые глаза сверкали из-под нависших бровей.
     - Ты говоришь: он на свободе? И вооружен?
     Девур посмотрел на двух  наставников,  которые,  в  свою  очередь,  с
неописуемым  изумлением  глядели  на  него.  (Лакки  в  ужасе   прошептал:
"Неукротимый  Бигмен  разрушит  все,  а  также   распрощается   со   своей
собственной жизнью".)
     Наставник Зейон тяжело поднялся.
     - Ну, Девур, вы не исключаете, что робот лжет,  а?  -  Он  подошел  к
телефону на стене и набрал аварийную комбинацию цифр. - Если у нас на базе
находится  землянин,  вооруженный  и  решительный,  то  нам  лучше  начать
действовать.
     - Но как получилось, что он вооружен? - Девур все  еще  не  преодолел
замешательства, но теперь он двинулся к двери.
     Лакки последовал за ним, и сирианец сразу же пришел в себя:
     - Старр, вернись.
     Он повернулся к роботу:
     - Оставайся с этим землянином. Он не должен покидать  это  здание  ни
при каких обстоятельствах.
     Теперь, по-видимому, он принял решение. Он выбежал из комнаты и,  как
обычно,  захватил  тяжелый  бластер.  Зейон  и  Йонг  колебались,   быстро
взглянули на Лакки, затем на робота и, приняв решение,  также  последовали
за Девуром.

     Обширное пространство перед офисом  Девура  утопало  в  искусственном
свете, напоминавшем слабую голубоватую окраску атмосферы  Сириуса.  Бигмен
стоял один в центре, а на расстоянии ста ярдов  от  него  находились  пять
роботов. С другой стороны приближались еще роботы.
     - Подойдите и возьмите его,  -  прорычал  Девур,  указывая  ближайшим
роботам на Бигмена.
     - Они не подойдут ближе, - прокричал  в  ответ  Бигмен.  -  Если  они
сделают хотя бы шаг в мою сторону, я зажгу твое  сердце  в  груди,  и  они
знают, что я это сделаю. По крайней мере, они не станут  рисковать.  -  Он
стоял спокойно и усмехался.
     Девур вспыхнул и поднял свой бластер.
     - Смотри, не причини сам себе вреда этим бластером.  Ты  держишь  его
слишком близко к телу, - продолжал дерзить Бигмен.
     Его правый локоть был опущен на ладонь левой руки. Его  правый  кулак
мягко  сжимался,  пока  он  говорил,  и  из  дула  игольчатого  пистолета,
торчащего между вторым  и  третьим  пальцами,  вырвалась  струя  дейтерия,
управляемая   мгновенно   установленным   магнитным   полем.   Требовалось
мастерство высшего порядка, чтобы  точно  регулировать  сжатие  и  позицию
большого пальца, но Бигмен всем этим владел. Ни один человек  в  Солнечной
системе не обладал большим искусством. На  кончике  дула  бластера  Девура
появилась крошечная белая искорка, и Девур завопил от удивления и  опустил
его.
     - Я не знаю, кто эти двое, но если кто-либо из мс  сделает  движение,
чтобы достать бластер, то вам уж не  удастся  закончить  это  движение,  -
предупредил Бигмен.
     Все замерли. Йонг наконец опомнился и спросил:
     - Как тебе удалось вооружиться?
     - Робот, - усмехнулся Бигмен, - оказался таким же  несообразительным,
как и парень, который управляет им. Роботы, обыскивавшие меня на корабле и
потом здесь, были проинструктированы кем-то, кто не  знал,  что  марсианин
использует свои сапоги не только для того, чтобы надевать их на ноги.
     - И как тебе удалось избавиться от роботов?
     - Я вынужден был разрушить одного из них, холодно ответил Бигмен.
     - Ты  разрушил  робота?  -  Нечто  вроде  электрошока  охватило  трех
сирианцев.
     Бигмен  почувствовал  нарастание  напряженности.  Его  не  беспокоили
роботы, стоящие вокруг, но в любой момент мог появиться еще один  сирианец
и выстрелить ему в спину с безопасной дистанции.
     Место между лопатками заныло в ожидании выстрела.  Конечно,  была  бы
вспышка. Он ее совсем бы не почувствовал. И после этого  они  потеряли  бы
возможность оказывать давление на Лакки и, мертвый или нет,  Бигмен  вышел
бы победителем.
     Разумеется, он хотел сначала решить судьбу Девура, этого  изнеженного
сирианского ублюдка, который сидел напротив него за столом и говорил вещи,
которые ни один человек во  Вселенной  не  мог  сказать  ему,  Бигмену,  и
остаться в живых.
     - Я мог расстрелять вас  всех.  Приступим  ли  мы  к  переговорам?  -
хладнокровно произнес маленький марсианин.
     - Ты не можешь нас расстрелять, - спокойно возразил наставник Йонг. -
Расстрел означал бы,  что  землянин  начал  военные  действия  на  планете
сирианцев. Это может означать войну.
     - Кроме того, - прорычал Девур, - если  ты  атакуешь,  это  освободит
роботов. Они станут скорее защищать трех человек,  чем  одного.  Брось  на
землю свой игольчатый пистолет и вернись под их стражу.
     - Хорошо, отошлите роботов, и я капитулирую.
     - Роботы вновь тебя захватят, - сказал Девур и, повернувшись к другим
сирианцам, добавил: - У меня по  коже  мурашки  бегут,  когда  я  вынужден
разговаривать с этим бесформенным гуманоидом.
     Пистолет  Бигмена  сразу  же  вспыхнул,  маленький   огненный   шарик
взорвался в фуге от глаз Девура.
     - Скажи снова что-нибудь подобное - и я навсегда ослеплю  тебя.  Если
роботы сделают движение, все вы  трое  получите  то  же,  прежде  чем  они
подойдут к нам. Это может означать войну, но вы  трое  не  увидите  этого,
если это случится. Прикажите роботам уйти, и я сдамся Девуру, если он  сам
сможет взять меня. Я брошу свой игольчатый пистолет одному из вас двоих  и
сдамся.
     Зейон сказал жестко:
     - Это звучит разумно, Девур.
     Девур все еще потирал свои глаза,
     - Возьмите тогда его пистолет. Подойдите и схватите его.
     - Подожди, - сказал Бигмен, - пока не двигайся. Я  хочу  получить  от
вас слово чести, что меня не расстреляют или не отдадут роботам. Девур сам
должен взять меня.
     - Мое слово чести тебе? - взорвался Девур.
     - Мне. Но не твое. Слово чести одного из тех  двух.  Они  облачены  в
форму Космической Службы, и я поверю их слову. Если я отдам им  игольчатый
пистолет, будут ли они  стоять  безучастно  и  позволят  ли  тебе,  Девур,
подойти и взять меня голыми руками?
     - Я даю тебе слово чести, - твердо сказал Зейон.
     - И я тоже, - добавил Йонг.
     - Что это такое? У меня нет никакого желания прикасаться даже к этому
созданию, - заявил Девур.
     - Боишься? - мягко спросил Бигмен. - Я слишком велик для тебя, Девур?
Ты всячески обзывал меня. Так не хочешь ли ты  использовать  свои  мускулы
вместо своего трусливого рта? Вот игольчатый пистолет, наставники, - и  он
швырнул пистолет Зейону, тот протянул руку и ловко поймал его.
     Бигмен ждал. Теперь смерть?
     Но Зейон положил игольчатый пистолет в карман.
     Девур закричал:
     - Роботы!
     И Зейон закричал с той же силой:
     - Роботы! Оставьте нас!
     - Мы дали ему слово, - обратился Зейон к Девуру. - Ты  должен  будешь
сам взять его под стражу.
     - Или мне подойти к тебе? - выкрикнул Бигмен с вызывающей насмешкой.
     Девур прорычал что-то неразборчивое  и  быстро  двинулся  к  Бигмену.
Маленький марсианин ждал, слегка пригнувшись, затем сделал небольшой шаг в
сторону,  чтобы  уклониться  от  руки,  протянутой  к   нему,   и   быстро
распрямился, подобно плотно сжатой пружине.
     Его кулак нанес  по  лицу  наставника  тупой  удар,  подобно  молоту,
ударившему по качану капусты, и Девур отступил назад, пошатнулся и сел  на
землю. Оглушенный, он с изумлением смотрел на Бигмена.
     Его правая щека стала красной, струйка крови медленно текла из уголка
рта. Он прикоснулся к ней пальцем, отвел руку  и  удивленно  уставился  на
кровь.
     - Землянин на самом деле выше, чем кажется, - заметил Йонг.
     - Я не землянин, я марсианин... - поправил Бигмен. - Вставай,  Девур.
Или ты слишком слаб? Ты ничего не можешь сделать без помощи  роботов?  Они
вытирают тебе рот, когда ты ешь?
     Девур хрипло завопил и вскочил на ноги, но не бросился на Бигмена,  а
закружил вокруг него, тяжело дыша.
     Бигмен  тоже  кружился,  внимательно  наблюдая  за   тяжело   дышащим
человеком, изнеженным хорошей жизнью  и  заботой  роботов,  он  видел  его
нетренированные руки и неуклюжие ноги. Сирианец, в этом Бигмен был уверен,
никогда прежде не дрался на кулаках.
     Бигмен снова шагнул, внезапно схватил сирианца уверенным движением за
руку и заломил ее. Девур издал дикий вопль, рванулся и упал ничком.
     - В чем дело? Я - не человек, я всего лишь вещь. Что тебя  беспокоит?
- отступил Бигмен.
     Девур смотрел со смертельной тоской в глазах на двух наставников.  Он
поднялся на колени и застонал,  коснувшись  рукой  той  стороны  тела,  на
которую упал.
     Двое сирианцев не сделали ни одного движения, чтобы помочь  ему.  Они
флегматично наблюдали за тем, как Бигмен снова и снова  швырял  Девура  на
землю.
     Наконец Зейон шагнул вперед:
     - Марсианин, ты здорово изувечишь его, если будешь продолжать  в  том
же духе. Наше согласие тебе было дано на то, чтобы позволить Девуру  взять
тебя голыми руками. И фактически, по-моему, ты  получил  то,  чего  хотел,
когда давал свое согласие. Вот и все. Сдайся теперь спокойно  мне,  или  я
воспользуюсь игольчатым пистолетом.
     Но Девур, шумно дыша, выпалил:
     - Отойди, отойди, Зейон. Теперь уже слишком поздно. Назад я говорю. -
Взвизгнув, он воскликнул: - Роботы! Ко мне!
     - Он сдастся мне, - возразил Зейон.
     - Не  сдастся,  -  сказал  Девур,  его  разбитое  лицо  кривилось  от
физической боли и огромной  ярости.  -  Не  сдастся.  Слишком  поздно  для
этого... Ты, робот, самый ближайший  к  нему  -  я  не  интересуюсь  твоим
серийным номером, - ты! Взять его, взять эту вещь! - Его голос  возвысился
до визга, когда он указывал на Бигмена. - Разрушьте его!  Разломайте  его!
Разломайте его на составные части!
     - Девур! Ты сошел с ума! Робот не может сделать то, чего ты требуешь,
- крикнул Йонг.
     Робот продолжал стоять. Он не двигался.
     И тогда Девур сказал:
     - Ты не можешь причинить вред человеческому  существу,  робот.  Я  не
просил тебя об этом. Но это - не человеческое существо.
     Робот повернулся, чтобы посмотреть на Бигмена.
     - Он не хочет верить этому. Ты можешь считать меня не  человеком,  но
робот знает лучше, - закричал в ответ Бигмен.
     - Робот, посмотри на него, - настаивал Девур. - Он говорит, и у  него
человеческая фигура, но ты действуешь так же, а ты не являешься человеком.
Я могу доказать тебе, что это  не  человек.  Когда-либо  ты  видел,  чтобы
человек в полный рост был таким  маленьким?  Это  доказывает,  что  он  не
человек. Это животное, и оно причинило мне вред. Ты должен разрушить его.
     - Спасайся под  крылышком  у  маменьки-робота,  -  крикнул  Бигмен  с
насмешкой.
     Но робот сделал первый шаг к нему.
     Йонг шагнул и стал между роботом и Бигменом.
     - Я не могу позволить этого, Девур. Робот  не  должен  делать  этого,
потому что нет никакого другого повода, кроме как  напряжение  потенциала,
побуждающего его к разрушению.
     Но Девур хрипло прошептал:
     - Я - твой начальник. Если  ты  сделаешь  что-либо,  чтоб  остановить
меня, завтра я тебя вышвырну со Службы.
     Привычка повиноваться была сильной. Йонг отступил,  но  на  его  лице
появилось выражение глубокого страдания и ужаса.
     Робот двинулся быстрее, и теперь Бигмен сделал осторожный шаг назад.
     - Я человеческое существо, - сказал он.
     - Это не человек! - дико закричал Девур. - Это не  человек.  Разломай
на куски эту вещь. Медленно...
     Озноб пробежал по Бигмену, и во рту у него пересохло. На  это  он  не
рассчитывал. Быстрая смерть, да, но такое...
     Отступать было некуда, и без игольчатого пистолета  ему  не  убежать.
Позади находились другие роботы, и все слышали слова  о  том,  что  он  не
человек.

                            12. КАПИТУЛЯЦИЯ

     На раздувшемся и разбитом лице Девура появилась улыбка. Она причинила
ему боль, поскольку одна  губа  была  разбита,  и  он  рассеянно  приложил
носовой платок к ней, но глаза его смотрели на робота, двигающегося  прямо
к Бигмену, и тот, казалось, ничего еще не понимал.
     У маленького марсианина было всего лишь шесть футов для  отступления,
и Девур не сделал никакого усилия, чтобы поторопить приближающегося робота
или двинуть тех, что находились в тылу у Бигмена.
     -  Девур,  ради  спасения  Сириуса,  в  этом  нет  необходимости,   -
предостерег Йонг.
     - Без замечаний, Йонг, - настойчиво произнес Девур. -  Этот  гуманоид
разрушил  робота  и,  возможно,  причинил  вред  другим.  Нам  потребуется
проверка каждого робота, оказавшегося  под  его  грубым  воздействием.  Он
заслуживает смерти.
     Зейон поднял было руку, чтобы остановить Йонга, но раздумал и опустил
ее.
     - Смерть? Хорошо, - согласился  Йонг,  -  но  тогда  отправь  его  на
Сириус, подвергни суду и казни с соответствующим  приговором.  Или  устрой
суд здесь, на базе, и в соответствии с ним накажи его.  Но  это  не  будет
расправой. Просто из-за того, что он ударил...
     Девур, разозлившись, внезапно закричал:
     - Хватит! Ты слишком часто вмешиваешься. Ты арестован. Зейон,  возьми
его бластер и передай мне.
     И он быстро отвернулся, не желая даже на минуту оставлять без  своего
присмотра Бигмена:
     - Выполняй, Зейон, или я с помощью всех дьяволов космоса  уничтожу  и
тебя.
     Нахмурив брови и ничего не говоря, Зейон протянул руку к Йонгу.  Йонг
колебался, его пальцы крепко сжимали приклад бластера, в гневе  наполовину
вынутого из кобуры.
     Зейон настойчиво прошептал:
     - Не надо, Йонг. Не давай ему повода. Он будет арестован,  когда  его
сумасшествие отойдет. Так будет.
     Девур приказал:
     - Подай мне бластер!
     Дрожащей рукой Йонг рванул его из кобуры и  бросил  с  силой  Зейону.
Последний отшвырнул его под ноги Девуру, и Девур поднял его.
     Бигмен, который сохранял молчание все это время, занятый мучительными
поисками выхода из создавшегося положения,  теперь,  когда  железная  рука
робота сжала его запястье, прокричал:
     - Не тронь меня!
     На миг робот заколебался, и тут же его  хватка  ослабла.  Другая  его
рука потянулась к локтю Бигмена.  Девур  засмеялся  резким,  пронзительным
смехом.
     Йонг повернулся на каблуках и сказал сдавленным голосом:
     - По крайней мере, я не обязан наблюдать это трусливое  преступление.
- И поэтому он не увидел того, что последовало за этим...

     Лакки с  трудом  заставлял  себя  сохранять  спокойствие,  когда  три
сирианца вышли из комнаты. С чисто физической  точки  зрения,  он  не  мог
сломать робота голыми руками. Конечно, где-то в здании могло быть  оружие,
которое он мог использовать для уничтожения робота,  затем  выйти  и  даже
разделаться с тремя сирианцами,
     Но все равно не было  возможности  ни  покинуть  Титан,  ни  добиться
победы над всей базой.
     Хуже всего, если бы его убили - и в конце концов это могло случиться,
- тогда поставленные перед ним задачи не были бы выполнены, а  он  не  мог
этим рисковать.
     - Что произошло с господином Бигменом?  Быстро  расскажи  главное,  -
приказал он роботу.
     Робот выполнил приказ, и Лакки слушал его с напряжением и болезненным
вниманием. Временами он слышал невнятное бормотание робота, его  шепелявое
произношение отдельных слов, неясность речи,  что  возникло  в  результате
двойного травмирующего воздействия на роботов со стороны Бигмена: сначала,
когда  он  притворился  раненым,  а  затем,  когда  угрожал  нанести  вред
человеку.
     Лакки вздыхал про  себя.  Робот  разрушен.  Сила  сирианского  закона
должна со всей полнотой распространяться и на  Бигмена.  Лакки  достаточно
хорошо был знаком с  сирианской  культурой  и  с  их  отношением  к  своим
роботам, чтобы знать: оправдательных мотивов  для  уничтожения  робота  не
существует.
     Как теперь спасти импульсивного Бигмена?
     Лакки вспомнил свою нерешительную попытку оставить Бигмена на Мимасе.
Он не  предусмотрел  всего,  но  его  испугало  поведение  Бигмена  в  том
щекотливом положении, в каком они теперь оказались.  Он  мог  настоять  на
том, чтобы остался там Бигмен, но что пользы в том? Даже  когда  он  всего
лишь думал об этом, он понимал, что нуждается в компании Бигмена.
     И он обязан спасти его. Любым способом обязан спасти его.
     Он быстро пошел к двери здания, робот вяло преградил ему дорогу.
     - Согласно моим инструкциям, господин не может покинуть здание ни при
каких обстоятельствах.
     - Я не ухожу из здания, - сказал Лакки резко. - Я  только  подошел  к
двери. У тебя нет инструкций препятствовать этому.
     На миг робот замолчал, затем, запинаясь, проговорил:
     - Согласно моим инструкциям, господин не должен  покидать  здание  ни
при каких обстоятельствах.
     В отчаянии Лакки попытался его отстранить, но робот его схватил, сжал
в своих объятиях и затем мягко оттолкнул обратно.
     Лакки в нетерпении закусил губу. Невредимый робот, подумал он,  может
интерпретировать  свои  инструкции  расширительно.  Этот  робот,   однако,
поврежден. Это сводило его способность понимания лишь к  восприятию  голой
сути.
     Но он должен увидеть Бигмена. Он подбежал к  конференц-столу.  В  его
центре  находилось  трехмерное,  воспроизводящее  изображение  устройство.
Девур пользовался им, когда два наставника вызвали его.
     - Ты, робот! - позвал Лакки.
     Робот прогромыхал к столу.
     - Как работает изображающий репродуктор? - спросил Лакки.
     Робот медлил. Его речь становилась все более хриплой.
     - Рычаги управления спрятаны.
     - Где спрятаны?
     Робот показал ему, неуклюже сдвинув в сторону панель.
     - Отлично, - воскликнул Лакки. - Могу я настроиться  на  пространство
перед зданием? Покажи мне. Сделай это.
     Он отошел в сторону. Робот работал, неумело нащупывая кнопки.
     - Сделано, господин.
     - Тогда  позволь  посмотреть.  -  Изображение  внешнего  пространства
возникло на экране стола в уменьшенном виде, фигуры людей были еще меньше.
Робот отошел и стал тупо смотреть куда-то вдаль.
     Лакки не позвал его назад. Звука не было, но пока он нащупывал кнопку
регулятора звука, его внимание приковала драма, которая разыгралась  перед
ним. Девур дрался с Бигменом. Бигмен - боец!
     Как этот маленький чертенок заставил двух сирианцев стоять в  стороне
и не мешать тому, что происходило? Иначе, конечно, Бигмен был бы  разорван
в клочья своими противниками. Однако Лакки от увиденного не стало веселее.
Это могло закончиться только смертью Бигмена, и  Лакки  знал,  что  Бигмен
понимал это и не волновался. Марсианин шел  на  верную  смерть,  используя
любую возможность, чтобы отомстить за обиду...  Ах,  один  из  наставников
остановил бой.
     В это время  Лакки  нашел  звуковой  регулятор.  Слова  вырвались  из
репродуктора: неистовый призыв Девура к роботам и его  приказ,  чтобы  они
разрушили Бигмена.
     В первые секунды Лакки не был уверен, что расслышал все правильно, но
затем он в отчаянии ударил кулаками по столу и впал в настоящую панику.
     Он должен выбраться отсюда, но как?
     Он был наедине с роботом, получившим только  одну  инструкцию:  любой
ценой парализовать Лакки.
     Неужели нет ничего более важного, чем этот приказ?  У  него  не  было
даже оружия, с помощью которого  он  мог  бы  пригрозить  покончить  жизнь
самоубийством или уничтожить робота.
     Его взгляд упал на телефон на стене.  В  последний  момент  он  видел
возле него Зейона, к нему, видимо, обращались при  крайней  необходимости,
как в случае с вестями о Бигмене.
     - Робот! Быстро, - потребовал Лакки. - Что здесь следует сделать?
     Робот приблизился, посмотрел  на  светящуюся  легким  красным  светом
комбинацию кнопок и произнес с мучительной медлительностью:
     - Наставник приказал всем роботам приготовить боевой пост.
     - Как мог бы я приказать всем роботам на самом  деле  отправиться  на
боевые посты? Отменив немедленно все предшествующие приказы?
     Робот уставился на него, и  Лакки  почти  в  бешенстве  схватил  руку
робота и дернул ее:
     - Скажи мне. Скажи мне.
     Мог ли  механизм  понять  его?  Или  его  разрушенный  мозг  все  еще
находится   под   властью   последних   остатков    инструкции,    которая
предостерегает его от сообщения такой информации?
     - Скажи мне! Или сделай это сам, сделай это!
     Робот, ничего не говоря, вяло протянул палец  к  прибору  и  медленно
нажал на две кнопки. Затем его палец поднялся на дюйм и замер.
     - Это все? Ты сделал? - спросил Лакки в отчаянии.
     Но робот только повернулся и  вялой  походкой,  приволакивая  заметно
ногу, подошел к двери и исчез.
     Неслышными шагами Лакки  устремился  за  ним  вон  из  здания,  чтобы
преодолеть ту  сотню  ярдов,  которая  отделяла  его  от  Бигмена  и  трех
сирианцев.

     Йонг, отвернувшись в ужасе от  предполагаемой  леденящей  душу  сцены
уничтожения человеческого существа,  не  услышал  криков  агонии,  которых
ожидал. Вместо этого послышалось испуганное ворчанье Зейона и  дикий  крик
Девура.
     Он обернулся. Робот, державший за  руку  Бигмена,  отпустил  его.  Он
тяжело убегал прочь.  Остальные  роботы  в  обозримом  пространстве  также
спешили убежать.
     И землянин, Лакки Старр, каким-то непонятным образом оказался рядом с
Бигменом.
     Лакки склонился над Бигменом, а маленький марсианин,  зло  размахивая
своей левой рукой, тряс головой. Йонг услышал, как тот шептал:
     - Опоздай ты на одну минутку, Лакки, только на одну минуту позже и...
     Девур хрипло и бесполезно взывал к роботам, и тогда  громкоговоритель
внезапно наполнил воздух громом:
     -  КОМАНДУЮЩИЙ  ДЕВУР,  ПОЖАЛУЙСТА,  ИНСТРУКЦИИ.  НАШИ   ПРИБОРЫ   НЕ
РЕГИСТРИРУЮТ НИКАКИХ ПРИЗНАКОВ ВРАГА. ОБЪЯСНИТЕ ПРИКАЗ ПО  БОЕВЫМ  ПОСТАМ.
КОМАНДУЮЩИЙ ДЕВУР...
     - Боевые посты, - ошеломленно пробормотал Девур. - Неудивительно, что
роботы... - Его глаза уставились на Лакки. - Ты сделал это?
     - Да, сэр.
     Девур надул губы и хрипло проговорил:
     - Мудрый, изобретательный Советник! На миг ты спас свою  обезьяну.  -
Его бластер целился в грудь Лакки. - Отправляйся  в  мой  офис.  Ты  тоже,
Зейон. Все вы.
     Видеоприемник на его столе сумасшедше  жужжал.  Очевидно,  отчаявшись
найти Девура в офисе, его обезумевшие подчиненные пустили громкоговоритель
на полную мощь.
     Девур выключил звук, но оставил слабое изображение.
     - Отменяю приказ о боевых постах. Это была ошибка.
     Человек на другом конце связи сказал что-то, запинаясь, и Девур резко
ответил:
     - С изображением все в порядке. Живее! Каждый возвращается  к  своему
прежнему заданию. - И почти против воли его рука в нерешительности повисла
между лицом и экраном, как будто он испугался, что кто-то другой  каким-то
образом сможет наладить изображение и тогда увидит  его  разбитое  лицо  и
удивится этому.
     Ноздри Йонга раздулись, когда он заметил это, и  он  медленно  протер
глаза покрытой шрамами рукой.
     Девур сел за свой стол.
     - Остальным стоять, - приказал он и посмотрел угрюмо по очереди  всем
в лицо. - Этот марсианин умрет, может быть, не от рук  роботов  или  не  в
обезоруженном корабле. Я подумаю об этом; и если ты, землянин,  полагаешь,
что спас его, то будь уверен, что я придумаю что-то еще более забавное.  У
меня великое воображение.
     - Я требую, чтобы его считали военнопленным, - заявил Лакки.
     - Но войны нет, - ответил  Девур.  -  Он  же  шпион.  Он  заслуживает
смерти. Он убийца робота.  Он  дважды  заслуживает  смерти.  -  Его  голос
внезапно задрожал. - Он поднял руку на меня. Он заслуживает смерти  дюжину
раз.
     - Я выкупаю моего друга, - прошептал Лакки.
     - Он не продается.
     - Я заплачу высокую цену.
     - Каким образом? - свирепо ухмыльнулся Девур. -  Выступив  свидетелем
на конференции, как я тебе предлагал? Теперь уже слишком поздно.  И  этого
недостаточно.
     - Этого я никогда не смогу сделать, - сказал Лакки. - Я не буду лгать
во вред Земле, но существует правда, и я могу  ее  рассказать;  правда,  о
которой вы не знаете.
     Бигмен резко его прервал:
     - Не торгуйся с ним, Лакки.
     - Обезьяна права, - поддержал Девур. -  Не  торгуйся.  Ты  ничего  не
сможешь сделать мне такого, чтобы выкупить его. Я не продам  его  даже  за
всю Землю.
     Неожиданно вошел Йонг.
     - Я бы согласился  и  на  меньшее.  Послушаем  Советника.  Их  жизни,
возможно, стоят той информации, которой они располагают.
     - Не провоцируй меня. Ты под арестом, - оборвал его Девур.
     Но Йонг поднял стул и швырнул его с треском:
     -  Я  не  признаю  твоего  ареста.  Я   наставник.   Ты   не   можешь
собственноручно наказать  меня.  Ты  не  осмелишься,  как  бы  я  тебя  ни
провоцировал. Ты обязан сохранить меня для суда. И на любом  суде  у  меня
есть что сказать.
     - А именно?
     Вся  неприязнь   стареющего   наставника   к   молодому   аристократу
выплеснулась наружу:
     - Обо всем, что произошло сегодня: как пятифутовый землянин бил  тебя
до тех пор, пока ты не взвыл и Зейон не  вынужден  был  вступиться,  чтобы
спасти тебе жизнь. Зейон выступит свидетелем. Все на базе запомнят, что ты
не  осмелился  показать  свое  лицо  в  течение  нескольких   дней   после
сегодняшнего происшествия. Или у тебя хватит  мужества  показать  разбитое
лицо до того, как оно заживет?
     - Умолкни!
     - Не хочу молчать.  Мне  не  потребуется  ничего  говорить,  если  ты
прекратишь ставить свою личную ненависть выше блага  Сириуса.  Слушай  то,
что собирается сказать Советник. - Он повернулся к Лакки. - Я обещаю  тебе
честное соглашение.
     - Что еще за честное соглашение? - проговорил Бигмен. -  Ты  и  Зейон
однажды проснетесь утром и обнаружите себя случайно убитыми, а Девур будет
весьма сожалеть и пошлет вам цветы, только после этого  уже  некому  будет
рассказать, как он призывал на помощь  роботов,  чтобы  спрятаться  за  их
спиной, когда марсианин вытряхивал из него душу. И все пойдет так, как ему
угодно. Итак, из-за чего торгуемся?
     - Ничего подобного не произойдет, - твердо сказал Йонг, - потому  что
я рассказал всю историю одному из роботов в течение  того  часа,  что  был
здесь. Девур не знает, какому роботу, и не узнает. Если же Зейон или я сам
умрем каким-то неестественным образом, история будет передана полностью  в
общественный субэфир. Я совершенно уверен,  что  Девур  будет  старательно
заботиться, чтобы с Зейоном и мной ничего не случилось.
     - Мне не нравится это, Йонг, - затряс головой Зейон.
     - Тебе это понравится, Зейон. Ты засвидетельствуешь его избиение.  Не
думаешь ли  ты,  что  он  сделает  себе  хуже  из-за  тебя,  не  прими  ты
предохранительных мер? Идем, мне надоело  жертвовать  честью  Службы  ради
племянника властителя.
     - Хорошо, что за информация у тебя, Советник Старр?
     - Это  больше  чем  информация,  -  проговорил  глухо  Лакки.  -  Это
капитуляция. Есть еще один Советник в пространстве, которое  вы  называете
территорией  Сириуса.  Согласитесь  признать  моего   друга   в   качестве
военнопленного и сохранить ему жизнь, забыв об  инциденте  с  уничтожением
робота, и я выдам этого другого Советника.

                      13. НАКАНУНЕ ПОЛЕТА НА ВЕСТУ

     Бигмен, который до самого конца был уверен, что у Лакки есть какая-то
уловка, ужаснулся. Он душераздирающе закричал:
     - Нет, Лакки! Нет! Такой ценой я не хочу освободиться!
     Девур откровенно удивился:
     - Где? Ни один корабль не мог проникнуть  сквозь  нашу  оборону.  Это
ложь.
     - Я доставлю вас к этому человеку, - угрюмо сказал Лакки, -  если  мы
достигнем соглашения.
     - О силы! - прорычал Йонг. - Ведь это и есть соглашение.
     - Подожди, - зло прервал его  Девур.  -  Я  признаю,  что  это  может
представлять для нас ценность; но предлагает ли Старр откровенно выступить
на конференции на Весте и сообщить о том, что другой Советник  вторгся  на
нашу   территорию   и   сам   Старр   добровольно   раскрыл   его   тайное
местопребывание?
     - Это так, - ответил Лакки. - Я признаюсь в этом.
     - Слово чести Советника? - презрительно усмехнулся Девур.
     - Я уже сказал, что дам показания.
     - Ну что ж, идет, - сказал Девур, - поскольку наши  наставники  хотят
получить эту информацию, у тебя есть возможность в обмен на  нее  получить
ваши жизни. - Внезапно его глаза яростно вспыхнули. - На Мимасе. Это  так,
Советник? Мимас?
     - Ты прав.
     - Клянусь Сириусом!  -  Девур  вскочил  в  волнении.  -  Мы  едва  не
проворонили его. Службе, по-видимому, это не пришло в голову.
     - Мимас? - задумчиво повторил Зейон.
     - Служба пока его не получит, - злобно глядя на него, заявил Девур. -
На "Метеоре" было три человека, очевидно, все трое вышли на  Мимасе,  двое
вернулись на борт корабля, один же остался  там.  Мне  кажется,  именно  в
вашем отчете, Йонг, утверждалось, что Старр всегда работает в паре.
     - Он всегда так действовал, - возразил Йонг.
     - И  у  вас  не  хватило  сообразительности  предугадать  возможность
присутствия третьего человека? Когда мы отправимся на Мимас?  -  Казалось,
Девур подавил в себе  яростное  стремление  к  мести  под  влиянием  этого
неожиданного развития событий, возвратившись  к  той  насмешливой  иронии,
которую демонстрировал, когда двое землян опустились на  Титане.  -  Своим
присутствием ты доставишь нам удовольствие, Советник, не так ли?
     - Конечно, мистер Девур, - кивнул Лакки.
     Бигмен отошел, опустив голову. Теперь  он  почувствовал  себя  плохо,
даже хуже, чем в момент приближения  робота,  когда  металлические  клешни
сжали его руку, готовые ее сломать.

     "Метеор" снова летел в космосе, но уже не  как  независимый  корабль.
Его взяли  в  жесткие  магнитные  объятья,  и  он  шел  в  соответствии  с
импульсами от мотора сопровождающего сирианского корабля.
     Полет от Титана до Мимаса занял полных два дня, и это было тяжелое дм
Лакки время, полное горьких, тревожных ожиданий.
     С ним не было Бигмена, его у него забрали и поместили  на  сирианском
корабле. (Как подчеркнул Девур, находясь на  разных  кораблях,  они  стали
заложниками соответствующего поведения каждого из них.)
     Вторым на корабле был сирианский наставник Харрит Зейон. С  ним  было
нелегко. Он не пытался обратить Лакки Старра в сирианскую веру, и Лакки не
мог удержаться, чтобы  не  перейти  в  наступление  по  этому  поводу.  Он
спросил, был ли Девур, по мнению Зейона, образцом высшей расы человеческих
существ, которые населяют планеты Сириуса.
     Зейон отвечал неохотно:
     - Девур не принес пользы ни на Службе учебной, ни на Службе  порядка.
Он слишком эмоционален.
     -  Ваш  коллега  Йонг,  похоже,  считает  последнее  самым  серьезным
недостатком. Он не делает секрета из своего невысокого мнения о Девуре.
     - Йонг является... является  представителем  экстремистского  течения
среди наставников. Тот шрам на руке он получил во время каких-то  звездных
волнений,  сопровождавших   приход   к   власти   нынешнего   руководителя
Центрального Управления.
     - Дяди Девура?
     - Да. Служба была на стороне предыдущего руководителя, и Йонг  честно
исполнял приказы. В результате при новом режиме он не получил повышения по
службе.  О,  они  отослали  его  сюда  и  назначили  в  комитет,   который
представлял Сириус на Весте,  но  фактически  он  оставался  в  подчинении
Девура.
     - Племянника руководителя.
     - Да. И Йонга это возмутило. Сам Йонг не  может  понять,  что  Служба
является государственной организацией, и нет никаких вопросов в  отношении
ее политики или политики лиц или групп, которые  ею  руководят.  В  других
отношениях он прекрасный наставник.
     - Но вы не ответили на вопрос, считаете ли вы Девура  соответствующим
требованиям сирианской элиты.
     - А что у вас на Земле? У вас  разве  никогда  не  было  неподходящих
правителей? Или даже преступных? - разозлился Зейон.
     - Да, были, - признался Лакки, -  но  на  Земле  мы  -  разнообразная
масса; мы отличаемся друг от друга. Ни один правитель не может  оставаться
у власти  очень  долго,  если  он  не  идет  на  компромиссы.  Стоящие  за
компромисс правители, может быть, не динамичны, но зато они не тираны.  На
Сириусе вы развивались в сторону единообразия, и правитель может  идти  на
крайности ради этого единообразия. По этой причине автократия и насилие  в
политике представляют собой исключение на Земле, а у вас же они становятся
правилом.
     Зейон вздохнул, и прошли долгие часы, прежде чем он снова заговорил с
Лакки. Разговор продолжался до тех  пор,  пока  Мимас  на  видеоэкране  не
увеличился  в  размерах,  и  они  должны  были  сбросить  скорость   перед
приземлением.
     - Скажи мне, Советник (я говорю  о  твоей  чести),  это  своего  рода
уловка? - в конце спросил Зейон.
     У Лакки засосало под ложечкой, но он сказал спокойно:
     - Что вы подразумеваете под уловкой?
     - Действительно ли на Мимасе находится Советник?
     - Да. Чего вы боитесь? Того, что  у  меня  на  Мимасе  есть  какое-то
силовое замаскированное приспособление, предназначенное отправить всех нас
в небытие?
     - Может быть, что-то в этом роде.
     - А что я  в  таком  случае  выиграю?  Уничтожу  один  из  сирианских
кораблей и дюжину сирианцев?
     - Зато будет восстановлена твоя репутация.
     Лакки пожал плечами.
     - Я заключил сделку. Там у нас есть Советник. Я пойду и  заберу  его,
он не окажет сопротивления.
     - Очень хорошо. Думаю, в конце концов ты не стал бы сирианцем.  Лучше
тебе оставаться землянином.
     Лакки горько улыбнулся. Вот что, значит, было причиной горького юмора
Зейона. Его представление о чести вступало  в  противоречие  с  поведением
Лакки, несмотря на то что  таким  образом  он  собирался  принести  пользу
Сириусу.

     С  Центрального  Порта  Интернейшенл-Сити,  Земля,  Главный  Советник
Гектор Конвей собирался лететь на Весту. Он ничего не слышал о Лакки с тех
пор, как "Метеор" скрылся в тени Идальго.
     Краткий доклад, представленный капитаном Бернольдом,  был  достаточно
специфическим и отличался, как обычно, твердым здравым  смыслом,  присущим
Лакки.  Созыв  конференции  был  единственным  выходом   из   создавшегося
положения. Президент сразу понял это, и,  хотя  некоторые  члены  кабинета
были настроены воинственно, их позиция не прошла.
     Даже Сириус (совсем как и предсказывал Лакки) энергично поддержал эту
идею. Очевидно, сирианское правительство  надеялось,  что  конференция  не
удастся и приведет к войне. Внешние события давали им карты в руки.
     Именно этот факт следовало во что бы то ни стало держать в  тайне  от
общественности. Если бы все подробности были переданы  через  субэфир  без
тщательной    подготовки,    возмущенная    общественность,    несомненно,
подталкивала бы правительство Земли к войне против всей  Галактики.  Созыв
конференции только бы ухудшил положение, его  могли  интерпретировать  как
трусливое предательство в пользу сирианцев.
     Но и полная секретность была просто невозможна, к тому  же  и  пресса
была разозлена и возмущена выхолощенными  правительственными  отчетами.  С
каждым днем положение  ухудшалось.  Президенту  следовало  любым  способом
продержаться до начала конференции. А если бы конференция провалилась,  то
существующая ситуация показалась бы медом  по  сравнению  с  той,  которая
надвигалась.
     Последовавшее затем  всеобщее  негодование  обрушилось  бы  на  Совет
Науки, он был бы совершенно дискредитирован и уничтожен, Земная  Федерация
лишилась бы своего могущественного оружия как раз тогда, когда  она  более
всего нуждалась в нем.
     Уже несколько недель Гектор Конвей не спал без снотворного и  впервые
за всю свою карьеру всерьез подумывал об отставке.
     Он тяжело  поднялся  и  направился  к  кораблю,  подготавливаемому  к
запуску. Через неделю он будет на Весте для  предварительных  дискуссий  с
Доремо. Этот старый  красноглазый  государственный  деятель  способствовал
балансу сил. В этом не было сомнения. Его могущество держалось на слабости
окружающего  его  маленького  мира.  Он  был,  пожалуй,  самым  честным  и
бескорыстным нейтралом в Галактике, и даже сирианцы прислушивались к нему.
     Если бы Конвей сумел достучаться до него, чтобы начать с...
     Он едва заметил приближающегося к нему человека и остановился,  чтобы
избежать столкновения.
     - Эй! Что такое? - воскликнул с досадой Конвей.
     Человек притронулся к полям шляпы:
     - Жан Дьепп из Транс-субэфира, шеф. Я хотел бы знать, не ответите  ли
вы на несколько вопросов?
     - Нет, нет. Я уже готов подняться на борт корабля.
     - Понимаю, сэр. Но у меня есть важная причина, чтобы  задержать  вас.
Другого шанса у меня может и не быть. Вы, конечно, направляетесь на Весту.
     - Да, конечно.
     - Чтобы обсудить грубые нарушения закона на Сатурне?
     - Ну и что?
     - Чего вы ожидаете от конференции,  шеф?  Вы  полагаете,  что  Сириус
прислушается к резолюциям и голосованию?
     - Да, думаю, это будет так.
     - Вы думаете, что голоса будут против него?
     - Уверен в этом. Теперь я могу пройти?
     - Простите, сэр, но как раз теперь возникло нечто очень важное, о чем
должны знать люди Земли.
     - Прошу вас, только не говорите мне, о чем  они,  по  вашему  мнению,
должны знать. Уверяю вас, что благоденствие людей на  Земле  близко  моему
сердцу.
     - И именно поэтому Совет Науки  разрешит  иностранным  правительствам
голосовать за или против вторжения на территорию  Земной  Федерации?  Этот
вопрос отложен до вашего собственного решения?
     Конвей не мог не заметить  скрытой  угрозы  во  внешне  вежливых,  но
настойчивых вопросах репортера. Вблизи от корабля за спиной  репортера  он
увидел  Государственного   секретаря,   беседующего   с   группой   других
представителей печати.
     - Чего вы добиваетесь? - устало спросил он.
     - Боюсь,  шеф,  что  общественность  сомневается  в  добросовестности
Совета. И еще раз в этой связи: Транс-субэфир принял сообщения сирианского
радиовещания, которые не доведены до широкой публики. Мы нуждаемся в ваших
комментариях по поводу этих сообщений.
     - Никаких комментариев. Сообщения  сирианского  радиовещания  годятся
только для домашнего употребления, но не содержат  ничего,  заслуживающего
комментариев.
     - Этот отчет был довольно обстоятельным. Кстати, где сейчас  Советник
Дэвид Старр, легендарный Лакки? Где он?
     - Что?
     - Продолжим, шеф. Я знаю, что агенты Совета не  любят  гласности,  но
разве Советник Старр не был послан на Сатурн с секретной миссией?
     - Ну, если это так, молодой человек, неужели вы думаете,  что  я  вам
скажу об этом?
     - Да, если уже на Сириусе говорят об этом. Для них это уже не секрет.
Они говорят, что Лакки Старр вторгся в Сирианскую систему и  был  схвачен.
Это правда?
     - Я ничего не  знаю  о  настоящем  местонахождении  Советника  Дэвида
Старра, - жестко проговорил Конвей.
     - Не означает ли это, что он, возможно, находится  сейчас  в  системе
Сатурна?
     - Это означает, что я ничего не знаю о его местонахождении.
     Репортер наморщил нос:
     - Отлично. Если вы думаете, что фраза "Шеф Совета Науки признается  в
том, что не знает о местонахождении одного из своих лучших агентов" звучит
лучше, то это ваше дело. Но в  обществе  растут  настроения,  направленные
против Совета. Идут разговоры  о  недееспособности  Совета,  допустившего,
чтобы Сириус получил преимущества на Сатурне, и о его  попытках  оправдать
свои действия ради спасения своей политической репутации.
     - Вы разговариваете в оскорбительном тоне. До свидания, сэр.
     - Сирианцы определенно утверждают, что Лакки Старр захвачен в системе
Сатурна. Никаких комментариев и по этому поводу?
     - Нет. Позвольте пройти.
     - Сирианцы говорят, что Лакки Старр будет на конференции.
     - О? - На момент Конвей не смог подавить своего интереса.
     - Похоже, что вас задело, шеф.  Вся  штука  заключается  в  том,  что
сирианцы убеждены: Старр будет давать показания в их пользу.
     - Поживем - увидим.
     - Вы признаете, что он будет на конференции?
     - Мне ничего не известно об этом.
     Репортер отступил в сторону.
     - Превосходно, шеф. А сирианцы между тем говорят, что Старр  уже  дал
им ценную информацию и что сирианцы на основе этого готовы обвинить нас  в
агрессии. Интересно, что собирается делать  Совет?  Бороться  с  нами  или
против нас?
     Чувствуя себя в западне, Конвей измученно пробормотал:
     - Никаких комментариев, - и двинулся к кораблю.
     Репортер прокричал ему вслед:
     - Старр - ваш приемный сын, не так ли, шеф?
     На миг Конвей обернулся. Затем,  не  сказав  ни  слова,  поспешил  на
корабль.
     Ну что ему говорить? Что он мог сказать, кроме того, что впереди  его
ждет межзвездная конференция, более важная для  Земли,  чем  любое  другое
совещание в истории? То, что эта конференция  дает  огромные  преимущества
Сириусу. Что весьма велики шансы, что мир, Совет Науки, Земная Федерация -
все будет уничтожено.
     И что только тонкий щит, создаваемый усилиями Лакки, может спасти их.
Больше, чем что-либо еще - больше даже, чем  проигранная  война  -  Конвея
угнетала мысль о том, что, если сирианская сводка новостей  верна  и  если
конференция, несмотря на нестандартные действия Лакки, все же  провалится,
Лакки останется в истории как архипредатель Земли! И лишь  очень  немногие
знают истину.

                              14. НА ВЕСТЕ

     Государственный   секретарь   Ламонт   Финни   был   профессиональным
политиком, прослужив около пятнадцати лет в законодательных органах, и его
отношения с Советом Науки никогда не были очень дружественными. Теперь  он
постарел, здоровье его не улучшилось, и он  стал  брюзгой.  Официально  он
возглавлял делегацию Земли на Весту. В действительности, однако, и  Конвей
очень хорошо это понимал, будучи главой Совета Науки, именно  он,  Главный
Советник, должен быть готовым взять на себя всю ответственность за  провал
конференции, если она провалится.
     Финни сделал это понятным, прежде чем корабль, один из  самых  лучших
космических лайнеров Земли, взмыл вверх.
     - Пресса почти не контролируется. Ваше положение, Конвей, неважное, -
сказал он.
     - И всей Земли также.
     - Ваше, Конвей.
     Конвей мрачно проговорил:
     - Ну что ж, у меня нет никаких сомнений относительно того, что,  если
дела пойдут плохо, Совет не сможет ожидать поддержки от правительства.
     - Да, боюсь, никакой поддержки не  будет.  -  Тщательно  заботясь  об
уменьшении   неприятностей   при   взлете,    Государственный    секретарь
пристегнулся  ремнями  и  убедился,  что  бутылочка  с   пилюлями   против
космической болезни у  него  под  рукой.  -  Правительственная  поддержка,
оказанная вам, означала бы лишь  отставку  правительства,  и  возникло  бы
множество  неприятностей  в  связи  с  военным  положением.  Мы  не  можем
допустить политическую нестабильность.
     Конвей подумал, что Финни совсем не верит в  благоприятный  результат
конференции, он ожидает войны, и вслух сказал:
     - Послушайте, Финни, если произойдет самое  худшее,  мне  понадобятся
голоса, чтобы спасти репутацию Советника Старра от...
     Финни мгновенно поднял свою седую  голову  с  гидравлической  подушки
кресла и посмотрел на него потухшими глазами.
     - Невозможно.  Ваш  Советник  отправился  на  Сатурн  самовольно,  не
спрашивая разрешения, не получив никакого приказа. Он добровольно  шел  на
риск. Если дело обернется плохо,  то  это  его  вина.  Что  еще  мы  можем
сделать?
     - Я знаю, он...
     - Я не знаю, - настаивал политик. - Я ничего не знаю  официально.  Вы
достаточно долго участвовали в общественной жизни, чтобы  знать,  что  при
определенных условиях народ нуждается в козле отпущения и настоятельно его
требует. Советник Старр станет козлом отпущения.
     Он снова откинулся на подушку и закрыл глаза. Конвей откинулся  рядом
с ним. Где-то в другом конце  корабля  другие  люди  находились  на  своих
постах, и послышался нарастающий гул двигателей, их рев достиг пика, когда
корабль оторвался от стартовой площадки и исчез в небе.

     "Метеор" парил над Вестой на высоте тысячи миль, схваченный ее слабым
притяжением, медленно кружил вокруг  нее,  блокировав  двигатели.  К  нему
пришвартовалась маленькая спасательная шлюпка,  отошедшая  от  сирианского
корабля.  Наставник  Зейон  покинул  "Метеор",  чтобы   присоединиться   к
сирианской делегации на Весте, и его место  занял  робот.  В  спасательной
шлюпке находились наставник Йонг и Бигмен.
     Лакки удивился, когда на видеоэкране показалось лицо Йонга.
     - Что вы делаете в космосе? Бигмен с вами?
     - Да. Я его страж. Думаю, вы ожидали увидеть робота.
     - Да, конечно. Или после событий последнего времени они  не  доверяют
роботов Бигмену?
     - Нет, это только маленькая  уловка  Девура  для  того,  чтобы  я  не
присутствовал на конференции. Это пощечина Службе.
     - Наставник Зейон будет там, - заметил Лакки.
     - Зейон, - фыркнул Йонг. - Он подходящий человек, но он их сторонник.
Он не может осознать, что Служба -  это  больше,  чем  слепое  повиновение
приказам сверху; у нас моральный долг перед Сириусом, и  задача  Службы  -
следить, чтобы планета управлялась в соответствии с нерушимыми  принципами
чести, которыми руководствуется и сама Служба.
     - Как Бигмен? - поинтересовался Лакки.
     - Вполне прилично. Он выглядит несчастным. Странно, что такая странно
выглядящая личность  имеет  более  твердое  чувство  долга  и  чести,  чем
личность, подобная вашей.
     Лакки стиснул зубы. Оставалось немного времени, и всякий  раз,  когда
Йонг принимался рассуждать о  потере  чести  Лакки,  он  волновался.  Ведь
отсюда был лишь шаг до  вопроса,  не  имеет  ли  Лакки  каких-либо  шансов
восстановить свою честь, а  тогда  они  могли  заинтересоваться  истинными
намерениями Лакки, после чего...
     Йонг пожал плечами.
     - Ну, ладно, я обязан сделать так, чтобы все было хорошо.  Я  отвечаю
за ваше благополучие. И своевременно мы опустим вас перед конференцией.
     - Постойте, наставник. Вы оказали мне услугу, вернувшись на Титан...
     - Я ничего не сделал для вас лично. Я исполнял долг.
     - Тем не менее вы спасли жизнь Бигмену и мне.  Может  так  случиться,
что  по  окончании  конференции  ваша  жизнь,  не  исключено,  окажется  в
опасности.
     - Моя жизнь?
     Лакки сказал озабоченно:
     - Один раз я уже получил доказательство того, что Девур  способен  по
той или иной причине решить отделаться от вас из-за  риска,  что  сирианцы
узнают о его драке с Бигменом.
     Йонг горько улыбнулся:
     - Его ни разу не было видно за  все  путешествие,  он  находился  все
время в своей кабине из-за лица. Так что я в достаточной безопасности.
     - И все же, если вы посчитаете себя в опасности, сразу  обратитесь  к
Гектору  Конвею,  шефу  Совета  Науки.  Клянусь,   он   примет   вас   как
политического изгнанника.
     - Думаю, вы говорите из добрых побуждений, но мне кажется, что  после
конференции именно Конвей будет нуждаться в политическом убежище. - И Йонг
отключил связь.
     А Лакки посмотрел вниз на мерцающую Весту и грустно  подумал  о  том,
что в конце концов шансов в пользу предположений Йонга значительно больше.

     Веста - один из крупнейших астероидов. По  размеру  она  была  меньше
Цереры, которая имела в диаметре более пятисот миль и считалась  великаном
среди астероидов, но благодаря своей  двухсотпятнадцатимильной  окружности
Веста попадала во второй класс астероидов вместе с Палладой и Юноной.
     С Земли Веста казалась самым ярким  астероидом  из-за  того,  что  ее
оболочка состояла в основном из карбоната кальция, в то время  как  другие
астероиды были покрыты более темными силикатами и металлическими окислами.
     Ученые много размышляли об этом странном  отклонении  ее  химического
состава (о чем они не подозревали до недавней высадки  на  нее;  до  этого
древние астрономы полагали, что Веста лежит под слоем льда или  замерзшего
карбона диоксида), но не пришли ни к какому выводу. Принимая  во  внимание
эту особенность, ее называли "мраморным миром".
     "Мраморный мир" служил базой  для  космических  кораблей,  начиная  с
первых дней битвы с космическими пиратами пояса  астероидов.  Естественные
пещеры под ее поверхностью были расширены и герметизированы, и там хватало
места для размещения кораблей и для хранения двухлетнего  запаса  провизии
для их команд.
     Теперь база более или менее устарела, но с  небольшой  реконструкцией
пещер она могла представлять (и представляла)  наиболее  подходящее  место
для встречи делегатов со всех концов Галактики.
     Внизу находились склады с продовольствием и  водой,  там  же  были  и
предметы роскоши, в  которых  пилоты  не  отказывали  себе.  Пройдя  через
мраморную поверхность и оказавшись внутри астероида, вы не могли  отличить
местную обстановку от интерьера превосходного земного отеля.
     Делегация Земли, как хозяева (Веста считалась территорией Земли; даже
сирианцы не могли оспорить это), занималась размещением  гостей.  Во  всех
номерах имелись приспособления, позволявшие регулировать в них давление  и
создавать атмосферные условия,  к  каким  делегаты  привыкли.  Делегаты  с
Уоррена, к примеру, имели, номера с кондиционированным воздухом,  умеренно
охлажденным в соответствии с прохладным климатом на их родной планете.
     Больших осложнений  не  произошло  и  с  делегацией  от  Элама.  Этот
маленький  мир  вращался  вокруг  красной  карликовой  звезды.  Окружающие
условия были таковы, что никому  и  в  голову  не  могла  прийти  мысль  о
возможности процветания там человеческих существ. Неутомимая  человеческая
изобретательность сумела преодолеть его существенные недостатки.
     Нехватка света мешала земным растениям развиваться там  как  следует,
тогда использовали  искусственное  освещение  и  вырастили  особые  породы
растений, так что зерно Элама и  его  сельскохозяйственные  продукты  были
высшего качества, которое вряд ли можно было превзойти где-либо  в  другом
месте    Галактики.    Процветание    Элама    базировалось     на     его
сельскохозяйственном экспорте, и в  этом  другие  миры,  более  защищенные
природой, не могли с ним состязаться.
     Видимо, в результате слабого света эламского  солнца  у  эламитов  не
было биологической  защиты  -  кожной  пигментации.  Жители  его  обладали
чрезвычайно светлой кожей.
     Глава делегации Элама, например, был почти  альбинос.  Это  был  Агас
Доремо, на протяжении более тридцати лет признанный лидер нейтральных  сил
в Галактике. По каждому вопросу, который возникал между Землей и  Сириусом
(последний,   конечно,   представлял   экстремистские   силы    Галактики,
выступающие против Земли), он стремился сохранить между ними равновесие.
     Конвей и на этот  раз  рассчитывал  на  то,  что  Доремо  сумеет  его
сохранить. Он вошел в номера, предназначенные для эламитов, с  дружелюбным
выражением лица. Стараясь избежать излияния чувств, он сердечно пожал всем
руки. Он сощурился в слабом красноватом свете и  взял  стакан  эламитского
напитка.
     - Ваши волосы тоже стали совсем белыми, с тех пор как  я  видел  вас,
Конвей, такими же белыми, как и у меня, - заметил Доремо.
     - Прошло много времени с нашей последней встречи, Доремо.
     - Значит, они побелели не из-за событий последних месяцев?
     Конвей печально улыбнулся.
     - Это оказало бы свое воздействие в том  случае,  если  бы  они  были
темными.
     Доремо кивнул, продолжая потягивать напиток.
     - Земля сама поставила себя в такое неприятное положение.
     - Это так, и все же по всем правилам логики Земля права.
     - Да? - уклончиво молвил Доремо.
     - Не знаю, много ли вы размышляли, прежде чем поднять этот вопрос...
     - Достаточно много.
     - Не хотите ли вы обсудить его предварительно...
     - А почему бы и не обсудить? Сирианцы уже были у меня.
     - Ах! Уже?
     - Я останавливался на Титане по пути сюда. - Доремо покачал  головой.
- Они устроили там отличную базу, насколько я мог заметить; они  сразу  же
снабдили меня темными очками -  как  ужасен  этот  голубой  свет  Сатурна,
который, конечно, так вреден для зрения. Вы должны  доверять  им,  Конвей;
они делают замечательные вещи.
     - И вы решили, что они имеют право колонизировать Сатурн?
     - Мой дорогой Конвей, я знаю только одно -  я  хочу  мира,  -  твердо
произнес Доремо. - Война  никому  не  принесет  добра.  Ситуация,  однако,
такова: сирианцы овладели системой Сатурна. Как можно вытеснить их оттуда,
не прибегая к войне?
     - Существует только один путь, - проговорил  Конвей.  -  Если  другие
внешние миры уяснят, что они должны рассматривать Сириус как агрессора, то
Сириус не сможет противостоять всей Галактике.
     - Ах, но каким образом можно убедить внешние миры  голосовать  против
Сириуса? - спросил Доремо. - Многие из них, уж простите меня,  пожалуйста,
традиционно относятся к Земле с подозрением, к тому  же  они  скажут,  что
система Сатурна была необитаемой.
     - Но это была явная оккупация, после того как Земля  первой  признала
независимость внешних миров, как результат гегелевской доктрины,  согласно
которой  способной  к  независимости  следует  считать  лишь  систему,  не
меньшую,  чем  звездная  система.  Когда  мы  говорим  о  неоккупированной
планетной  системе,  то   подразумевается,   что   она   является   частью
неоккупированной звездной системы как целого.
     - Я согласен с вами. Я признаю,  что  это  был  захват.  Однако  этот
захват никогда не подвергался испытанию. Теперь же это произойдет.
     - Вы думаете, - мягко сказал Конвей, - что было бы мудрым не  считать
это захватом, принять новый закон, согласно  которому  было  бы  разрешено
любому  постороннему  лицу  проникать  в  систему  и  колонизировать   там
незаселенные планеты?
     - Нет, - ответил Доремо решительно, - я так  не  думаю.  Я  думаю,  в
наших общих интересах следует продолжать  рассматривать  звездные  системы
как неделимое целое, но...
     - Но?
     - На этой конференции разгорятся  страсти,  делегатам  будет  нелегко
логически сблизить свои позиции. Если я осмелюсь посоветовать Земле...
     - Давайте. Это неофициально и не войдет в отчет.
     - Мне хотелось бы сказать: не  рассчитывайте  на  поддержку  на  этой
конференции. Позвольте Сириусу на этот раз остаться на  Сатурне.  В  конце
концов  он  превысит  свою  власть,  и  тогда  вы  сможете  созвать  новую
конференцию с большей надеждой на успех.
     Конвей покачал головой.
     - Невозможно.  Если  мы  потерпим  здесь  провал,  у  нас  разгорятся
страсти; они уже разгораются.
     Доремо пожал плечами:
     - Страсти повсюду. Я в целом настроен весьма пессимистически.
     - Но если вы сами уверены в том, что Сириус не должен  находиться  на
Сатурне, неужели вы не постараетесь убедить в этом других? Вы  влиятельная
личность, обладающая авторитетом в Галактике. Я  не  прошу  вас  поступать
вопреки своим убеждениям. Это провело бы борозду между войной и миром.
     Доремо оставил свой бокал и вытер губы салфеткой.
     - Именно так  я  поступил  бы  охотнее  всего,  Конвей,  но  на  этой
конференции я не осмелюсь даже сделать и попытки. Сириус  имеет  основания
действовать по-своему, и Эламу опасно становиться у него  на  пути.  Мы  -
маленький мир... В конце концов, Конвей, если вы созвали эту  конференцию,
чтобы достичь  мирного  решения,  зачем  вы  одновременно  посылаете  свои
военные корабли в систему Сатурна?
     - Это то, что вам рассказали сирианцы, Доремо?
     - Да. Они сообщили мне некоторые факты, которыми они располагают. Мне
показали даже захваченный корабль землян, который летел на Весту,  ведомый
с помощью магнитных щупалец сирианского корабля. Мне сказали, что  не  кто
иной, как Лакки  Старр,  о  котором  даже  мы  на  Эламе  слышали  многое,
находится на его борту. Я знаю, что Старра сейчас  препроводили  на  Весту
для дачи показаний.
     Конвей медленно наклонил голову.
     - Теперь,  -  продолжал  Доремо,  -  если  Старр  подтвердит  военные
действия против сирианцев - а он это сделает, другого  и  не  может  быть,
коль сирианцы разрешают ему дать показания, - тогда  это  все,  что  нужно
конференции. Все другие аргументы отпадут. Старр, мне  это  известно,  ваш
приемный сын.
     - До некоторой степени, да, - пробормотал Конвей.
     - Вы понимаете,  что  это  еще  хуже.  И  если  вы  скажете,  что  он
действовал без санкций Земли, как я предполагаю, то вы должны...
     - Это действительно так,  -  подтвердил  Конвей,  -  но  я  не  готов
сказать, что мы предъявим ему претензии.
     - Если вы отречетесь от него, никто вам не поверит. Делегаты  внешних
миров поднимут крик о "вероломстве Земли", о ее лицемерии. Сириус приложит
к этому все усилия, и я не смогу ничего сделать. Я не  смогу  даже  подать
свой голос в защиту Земли... Земле в настоящий момент лучше уступить.
     Конвей отрицательно качнул головой:
     - Земля не сможет пойти на это.
     - Тогда, - сказал Доремо с бесконечной грустью, - это будет  означать
войну, войну всех нас против Земли, Конвей.

                             15. КОНФЕРЕНЦИЯ

     Конвей опорожнил свой бокал. Затем поднялся, чтобы уйти, на лице  его
было выражение крайнего отчаяния.
     Как запоздалое объяснение прозвучали его слова:
     - Но, вы знаете,  мы  ведь  не  слышали  еще  показаний  Лакки.  Если
результаты не будут такими плохими, как вы полагаете, если  его  показания
окажутся даже не наносящими вреда, то не смогли бы вы  тогда  выступить  в
защиту мира?
     Доремо пожал плечами:
     - Вы хватаетесь за соломинку. Да, да,  в  том  маловероятном  случае,
если  конференция  не  бросится  врассыпную   в   результате   выступления
взлелеянного вами сына, я сделаю свой взнос.  Как  я  вам  уже  сказал,  я
действительно на вашей стороне.
     - Благодарю вас, сэр. - Они вновь пожали друг другу руки.
     Доремо глядел вслед уходящему Главному Советнику,  грустно  покачивая
головой. За дверью Конвей  остановился,  чтоб  восстановить  дыхание.  Все
оказалось намного хуже, чем он ожидал. Теперь только бы сирианцы выпустили
Лакки.

     Как  и  предполагалось,  конференция  открылась  на  непреклонной   и
официальной ноте. Каждый выступающий был мучительно  корректен,  и,  когда
появилась делегация Земли, чтоб занять свои места в центре зала и  на  его
правом краю, все делегаты встали, в том числе и сирианцы, сидящие в центре
зала и с левой стороны.
     Затем поднялся  Государственный  секретарь,  представляющий  интересы
хозяев,  чтобы  произнести  приветственную  речь.  Он  говорил   в   общих
выражениях о мире и о том, что дверь  открыта  для  продолжения  экспансии
человечества в Галактике; об общем происхождении и братстве всех людей,  о
серьезных бедах, которые принесет война. Он изо  всех  сил  постарался  не
упоминать об особой точке зрения, не упомянул сирианцев и сверх  всего  не
произнес никаких угроз.
     Ему благосклонно аплодировали. Затем конференция избрала Агаса Доремо
председателем  (он  был  единственным  человеком,  на  избрание   которого
согласились обе стороны), и после  этого  она  приступила  к  рассмотрению
главного вопроса.
     Конференция  была   закрыта   для   публики,   но   для   репортеров,
представляющих разные миры, были устроены специальные кабины. Они не могли
интервьюировать отдельных  делегатов,  но  им  было  разрешено  слушать  и
посылать не просмотренные цензурой отчеты.
     Заседания, как это бывало обычно на таких межзвездных собраниях,  шли
на интерлингве, смешанном языке, который использовался во всей Галактике.
     После краткой речи Доремо, превозносившего достоинства компромисса  и
страстно призывавшего делегатов не быть упрямыми  и  не  рисковать  миром,
идти на взаимные уступки, чтобы сохранить мир,  было  вновь  предоставлено
слово Государственному секретарю Земли.
     На этот раз секретарь выступил в полемике хорошо и убедительно.
     Однако невозможно было ошибиться  относительно  враждебности  позиций
разных делегатов. Эта враждебность, как мгла, висела над залом.
     Конвей сидел рядом с ораторствующим секретарем, опустив подбородок на
грудь. В обычных условиях было бы ошибкой Земли представить свой  основной
доклад в самом начале конференции. Это означало бы  выпустить  все  лучшие
заряды до  того,  как  стала  хорошо  видна  цель.  Это  дало  бы  Сириусу
возможность обрушиться с сокрушающими возражениями.
     Но в данном случае именно этого хотел Конвей.
     Он вытащил носовой платок, провел им по лбу и  поспешно  положил  его
обратно, надеясь, что никто этого не заметил. Он не хотел, чтобы  заметили
его волнение.

     Сириус придержал свои возражения, и, без сомнения, по  договоренности
стали подниматься и выступать с краткими речами представители трех внешних
миров,  которые  заведомо  находились  под  сирианским  влиянием.   Каждый
выступающий избегал касаться  главной  темы,  но  убежденно  настаивал  на
агрессивных  устремлениях  Земли  и  на  ее  претензиях  снова   поставить
правительство Галактики под свою власть.
     Наконец спустя шесть часов после  начала  конференции  вызвали  Стена
Девура, и он не спеша встал.  Со  спокойной  осторожностью  он  подошел  к
трибуне и  стоял  там,  глядя  вниз  на  делегатов,  с  выражением  гордой
самоуверенности на оливковом лице. (На нем не было и следа недавней стычки
с Бигменом.)
     Конвей был уверен, что всем делегатам известно о том, что Лакки Старр
будет  давать  показания.  Они  ожидали  этого  явного  унижения  Земли  с
волнением и радостью.
     Наконец  очень  спокойно  Девур  начал   свою   речь.   Сначала   шло
историческое вступление. Возвращаясь к тем дням, когда Сириус был колонией
Земли, он перечислил  обиды  тех  дней.  Он  слегка  затронул  гегелевскую
доктрину, давшую независимость Сириусу и  другим  колониям,  и  назвал  ее
лицемерной, ибо затем он перечислил одно за  другим  мнимые  усилия  Земли
восстановить свое владычество.
     Перейдя к современности, он сказал:
     - Сейчас нас обвиняют в стремлении колонизировать незанятый  мир.  Мы
признаем себя виновными в этом. Нас  обвиняют  в  том,  что  мы  захватили
пустой мир и  превратили  его  в  прекрасное  обиталище  для  человеческих
существ. Мы признаем себя виновными и в этом. Нас  обвиняют  в  расширении
пределов обитания человеческой расы в мире, возможность  чего  отвергалась
другими. Мы признаем себя виновными и в этом.
     Нас нельзя обвинить в применении насилия по отношению к кому бы то ни
было в ходе развития. Нас нельзя обвинить  и  в  провоцировании  войны,  в
убийствах и нанесении оскорблений во время  нашей  оккупации.  Нас  нельзя
обвинить также вообще в каком-либо преступлении.  Напротив,  можно  только
констатировать, что на расстоянии не менее миллиарда миль от мира, который
мы столь мирно оккупировали, существует другой оккупированный мир по имени
Земля.
     Мы не осведомлены, хочет ли  она  что-либо  предпринять  в  отношении
нашего мира - Сатурна. Мы не применяем насилия по отношению к Земле, и она
не может обвинить  нас  ни  в  чем.  Мы  просим  только  предоставить  нам
возможность  заниматься  самими  собой,  и,  наоборот,   мы   будем   рады
предоставить Землю самой себе.
     Они говорят, что Сатурн принадлежит им. Почему?  Разве  они  когда-то
оккупировали его сателлиты? Нет. Проявляли ли они интерес к нему?  Нет.  В
течение многих тысяч лет они могли спокойно захватить его,  но  хотели  ли
они этого? Нет. Именно только после того как мы  высадились  на  нем,  они
внезапно проявили свою заинтересованность в нем.
     Они говорят, что Сатурн вращается вокруг того же самого Солнца, что и
Земля. Мы признаем это, но мы одновременно подчеркиваем, что этот  факт  к
делу не относится. Незанятый мир и есть незанятый мир, невзирая на  особую
орбиту, по которой он путешествует в космосе.  Мы  первыми  колонизировали
его, и он наш.
     Сегодня я сказал, что Сириус  оккупировал  всю  систему  Сатурна  без
применения какого-либо насилия и не  нанес  миру  какого-либо  ущерба.  Мы
много не разглагольствуем о мире, как поступает Земля, но мы,  по  крайней
мере, проводим миролюбивую политику на  деле.  Когда  Земля  выступила  за
созыв конференции, мы сразу же приняли это  предложение  во  имя  спасения
мира, хотя нет ни  малейшего  сомнения  в  нашем  праве  собственности  на
систему Сатурна.
     Но что Земля?  Отказалась  ли  она  от  своих  взглядов?  Они  весьма
преуспели в разговорах о мире, но их  действия  на  деле  противоречат  их
словам. Они выступают за мир, а практикуют войну. Они требуют  конференции
и в то же самое время снаряжают военную экспедицию. Короче, в то время как
Сириус рисковал своими интересами во имя  мира,  Земля,  наоборот,  делает
все, чтобы спровоцировать войну против нас. Я  могу  доказать  это  устами
самого члена Совета Науки Земли.
     Он поднял руку, когда произносил  последнюю  фразу,  и  драматическим
жестом указал на выход, где внезапно возникло пятно света. Там стоял Лакки
Старр, высокий и вызывающе прямой.

     Лишь приземлившись на Весте, Лакки наконец-то снова  увидел  Бигмена.
Маленький марсианин подбежал к нему. Йонг  же  наблюдал  за  ними,  строго
улыбаясь.
     - Лакки, - попросил Бигмен. - О, Лакки, не соглашайся на это. Они  не
смогут заставить тебя сказать хоть слово, если ты не захочешь, и  неважно,
что потом будет со мной.
     Лакки медленно покачал головой:
     - Подожди, Бигмен. Подожди только один день.
     Йонг подошел и взял Бигмена за локоть.
     - Простите, Старр, но нам он нужен, пока вы не выполнили свою миссию.
Девур постоянно думает о заложнике, и с этой точки зрения, думаю, он прав.
Вы собираетесь выступить перед лицом  представителей  своего  собственного
народа, и бесчестье будет тяжелым.
     Лакки сам нервничал вплоть  до  того  момента,  кого  он  оказался  в
дверном проеме и почувствовал на себе взгляды, ощутил  тишину  и  замершее
дыхание  зала.  Стоя  на  свету,  Лакки  видел  не   отдельных   делегатов
конференции, а огромную темную массу. Лишь после того как  роботы  подвели
его к свидетельскому месту, лица людей стали выплывать из тьмы и  он  смог
увидеть Гектора Конвея в первом ряду.
     На миг Конвей улыбнулся  ему  устало  и  взволнованно,  но  Лакки  не
осмелился ответить ему улыбкой.  Наступал  критический  момент,  и  ничего
нельзя  было  допустить  такого,  что  могло  бы  вызвать  беспокойство  у
сирианцев.
     Девур жадно смотрел на землянина, смакуя триумф от его появления.
     -  Джентльмены,  -  возгласил  он,  -  я  хочу  на  время  превратить
конференцию в своего рода судилище. У меня здесь есть свидетель, и я желал
бы, чтобы его послушали все делегаты. Мне выпал прекрасный  случай,  когда
он согласился говорить, он - землянин и важный агент Совета Науки.
     Затем с внезапной резкостью он обратился к Лакки:
     - Ваше имя, гражданство и положение, пожалуйста.
     Лакки ответил:
     - Я, Дэвид Старр, уроженец Земли и член Совета Науки.
     - Подвергались ли вы воздействию наркотиков, физической обработке или
какому-либо насилию над разумом, что заставило бы вас дать показания?
     - Нет, сэр.
     - Вы говорите добровольно и будете говорить правду?
     - Я говорю добровольно и скажу правду.
     Девур повернулся к делегатам:
     - Кому-то из вас может прийти на ум, что  разум  Советника  Старра  в
действительности все же подвергся обработке, о чем он и сам не подозревал,
или что, может  быть,  он  отрицает  наличие  повреждения  его  умственных
способностей, не осознавая того, что оно налицо. Если так, то  любой  член
этой конференции,  обладающий  соответствующей  квалификацией,  может  его
обследовать. Я знаю, что такие  есть  среди  вас.  Требует  ли  кто-нибудь
такого обследования?
     Но  никто  не  требовал  такого  обследования,  и  Девур   продолжил,
обратившись к Лакки:
     - Когда вы впервые обнаружили сирианскую базу внутри системы Сатурна?
     Сжато, без эмоций, глядя прямо в зал, Лакки рассказал о своем  первом
посещении системы Сатурна, о требовании покинуть ее.
     Конвей слегка кивнул и заметил, что Лакки опустил полностью  сведения
о капсуле и о шпионских действиях  агента  Х.  Агент  Х  мог  быть  только
преступником с Земли. Очевидно, сирианцы  не  хотели  упоминания  о  своем
собственном шпионаже в это время, и, похоже, Лакки был готов продолжить  с
ними сотрудничество в этом вопросе.
     - А вы покинули систему Сатурна после предупреждения?
     - Да, сэр.
     - Навсегда?
     - Нет, сэр.
     - Как вы поступили впоследствии?
     Лакки описал уловку с Идальго, посещение южного полюса Сатурна, полет
через глубокое ущелье в кольцах к Мимасу.
     Девур прервал его:
     - Мы когда-либо применяли насилие к вашему кораблю?
     - Нет, сэр.
     Девур снова повернулся к делегатам:
     - Не следует полагаться лишь на сказанное Советником.  У  меня  здесь
есть снимки погони за кораблем Советника, летящим к Мимасу.
     Лакки остался стоять в освещенном пространстве, остальная часть  зала
утопала во мраке,  делегаты  смотрели  в  трехмерном  изображении  эпизоды
полета "Метеора", спешащего к кольцам и внезапно исчезнувшего  в  глубоком
ущелье, которое было плохо видно, ибо его изображение было  расположено  в
самом углу фотографии.
     На следующем фото был запечатлен стремительный полет  корабля  внутрь
Мимаса и его исчезновение во вспышке красного света и пара.
     В этот момент Девур не мог не почувствовать,  что  в  зале  нарастает
скрытое восхищение смелостью землянина, поэтому он раздраженно заметил:
     -  Наша  неспособность  настигнуть  корабль   Советника   объясняется
наличием на нем аграв-двигателя. Маневры вблизи Сатурна поэтому были более
затруднены для нас, чем для него. По этой причине мы не  смогли  добраться
до Мимаса раньше его и из-за этого  не  были  психологически  подготовлены
осуществить это.
     Если бы Конвей осмелился, он мог бы громко крикнуть в ответ  на  это:
"Дурак!" Девур заплатит за это мгновение  зависти.  Конечно,  упоминая  об
аграве,  он  стремился  вызвать  страх  у  внешних  миров  перед  научными
достижениями Земли, и это тоже можно считать его ошибкой. Страх мог сильно
разрастись.
     - Ну а теперь о том, что произошло после вашего отлета  с  Мимаса!  -
обратился Девур к Лакки.
     Лакки рассказал, как он был схвачен, и  Девур,  намекая  на  то,  что
Сириус обладает более совершенным масс-детектором, сказал:
     - И  тогда,  сразу  же  на  Титане,  вы  дали  нам  новую  информацию
относительно вашей деятельности на Мимасе, так?
     - Да, сэр. Я рассказал вам, что на Мимасе остался еще один  Советник,
а потом я сопровождал вас на Мимас.
     Этого,  по-видимому,  делегаты  не  знали.  Поднялся  шум,  но  Девур
заставил всех замолчать. Он закричал:
     - У меня есть также теле-фото отлета Советника  с  Мимаса,  куда  его
послали для создания секретной базы против нас как раз в то  время,  когда
Земля созвала эту конференцию, якобы заботясь о мире.
     Опять затемнение в зале и снова трехмерное  изображение.  Конференция
могла в деталях наблюдать приземление на Мимасе, видеть его  расплавленную
поверхность, следить за тем, как  Лакки  исчез  в  построенном  туннеле  и
Советник Бен Вессилевски оказался на борту  корабля.  В  последних  сценах
демонстрировалось внутреннее помещение Весса под поверхностью Мимаса.
     - Как вы видите, это полностью оборудованная база,  -  сказал  Девур.
Затем, повернувшись к Лакки, спросил: - Может, все ваши действия в течение
всего этого времени получили официальное одобрение на Земле?
     Это был главный вопрос, и не было сомнения в том, каков будет  ответ,
которого жаждали, но тут Лакки  заколебался,  в  то  время  как  аудитория
ждала, затаив дыхание, а Девур нахмурился.
     Наконец Лакки произнес:
     - Я хочу сказать вам подлинную правду. Я не получил непосредственного
разрешения на повторное возвращение на Сатурн, но я знаю, что во всем, что
я делал, я получил бы полное одобрение Совета Науки.
     И это признание вызвало сильное волнение среди  репортеров  и  шум  в
зале. Делегаты конференции поднялись  со  своих  мест  и  начали  кричать:
"Голосовать! Голосовать!"
     Судя по всему, конференция на этом завершилась, и Земля проиграла.

                      16. ПОПАЛСЯ, КОТОРЫЙ КУСАЛСЯ

     Агас Доремо  поднялся,  ударяя  традиционным  молотком  и  совершенно
безуспешно призывая к порядку. Конвей  с  трудом  продвигался  среди  моря
угрожающих жестов и свиста и потянул рукоятку автоматического  выключателя
- раздался старый, сообщающий о пиратах  сигнал  тревоги.  Среди  ужасного
шума  и  гама  прорезалось  пронзительное   дребезжание   с   попеременным
повышением  и  понижением  звука,   это   восстановило   среди   делегатов
необычайную тишину.
     Конвей отключил сигнал, и Доремо с  неожиданным  спокойствием  быстро
произнес:
     - Я согласился с предложением  Главного  Советника  Земной  Федерации
Гектора Конвея подвергнуть перекрестному допросу Советника Старра.
     Раздались крики "Нет, нет", но Доремо угрюмо продолжил:
     - Я прошу конференцию  оставаться  беспристрастной  в  этом  вопросе.
Главный Советник заверил меня, что перекрестный допрос будет кратким.
     Посреди шороха и шепота Конвей приблизился к Лакки. Он  улыбался,  но
слова его звучали сухо:
     - Советник Старр, мистер Девур не  спросил  вас  о  целях,  какие  вы
преследовали. Ответьте мне, зачем вы проникли в систему Сатурна?
     - Чтобы колонизовать Мимас, шеф.
     - Считаете ли вы, что имели на это право?
     - Это был незанятый мир, шеф.
     Конвей повернулся лицом к затихшим в замешательстве делегатам.
     - Советник Старр, вы могли бы повторить это?
     - Я хотел доставить человеческие существа на  Мимас,  незанятый  мир,
принадлежащий Земной Федерации, шеф.
     Девур поднялся, яростно выкрикнув:
     - Мимас - это часть системы Сатурна!
     - Верно, - сказал Лакки, - но Сатурн - это  часть  Солнечной  системы
Земли. По вашей же интерпретации, Мимас является только незанятым миром. А
чуть позже вы признались, что сирианские корабли никогда не приближались к
Мимасу, пока на него не приземлился мой корабль.
     Конвей улыбнулся. Значит,  Лакки  также  заметил  ошибку,  допущенную
Девуром.
     - Советника Старра не было здесь, мистер Девур, когда вы  произносили
свою вступительную речь, сказал Конвей. - Позвольте мне  процитировать  из
нее пассаж, слово в слово: "Незанятый мир есть незанятый мир, несмотря  на
его особую орбиту, по которой он движется в космосе. Мы  колонизовали  его
первыми, и он наш".
     Главный  Советник  повернулся  к  делегатам  и  продолжил,  тщательно
взвешивая каждое слово:
     - Если верна точка зрения Земной Федерации, тогда  Мимас  принадлежит
Земле, потому что он обращается вокруг планеты, которая обращается  вокруг
нашего Солнца. Если верна точка зрения Сириуса, то и тогда Мимас все равно
принадлежит Земле, потому что он  не  был  занят  и  мы  колонизовали  его
первыми. Сирианская же линия рассуждения, основанная  на  том  факте,  что
какой-то другой сателлит  Сириуса  был  колонизован  Сириусом,  к  данному
случаю не имеет никакого отношения.
     В конечном счете, проникнув в мир, принадлежащий Земной  Федерации  и
выдворив  оттуда  нашего  колониста,  Сириус  тем   самым   совершил   акт
развязывания войны и продемонстрировал свое лицемерие, отказывая другим  в
тех правах, которые присвоил себе.
     И в этот момент, когда снова поднялся переполох в зале, именно Доремо
заявил следующее:
     -  Джентльмены,  позвольте  сказать.  Факты,  приведенные  Советником
Старром и Конвеем, неопровержимы.  Они  демонстрируют  полную  анархию,  в
которую будет ввергнута Галактика, если  восторжествует  сирианская  точка
зрения. Каждая  незаселенная  скала  стала  бы  источником  спора,  каждый
астероид  -  угрозой  миру.  Сирианцы  своими  действиями  показали   свою
неискренность...
     Так произошел неожиданный и полный переворот на конференции.
     Если бы позволило время, Сириус, возможно, мог собраться с силами, но
Доремо, опытный и хитрый парламентарий, подвел конференцию к голосованию в
тот момент, когда сторонники сирианцев были совершенно деморализованы и не
готовы были выступить против очевидных и вновь приведенных фактов.
     Три мира проголосовали в поддержку  Сириуса.  Это  были  Пенфесилейя,
Дуварн и Муллен, маленькие миры, находившиеся, как всем было известно, под
политическим влиянием Сириуса. Остальная часть, более пятидесяти  голосов,
была на  стороне  Земли.  Сириусу  предписывалось  освободить  захваченных
землян. Также предписывалось демонтировать его базу  и  в  течение  месяца
покинуть Солнечную систему.
     Выполнить принятые решения невозможно  было  без  применения  военной
силы, но  Земля  была  готова  к  войне,  а  Сириус  был  поставлен  перед
необходимостью воевать, не рассчитывая  на  поддержку  внешних  миров.  На
Весте теперь не оказалось ни единого человека, кто ожидал  победы  Сириуса
при таких условиях.

     Девур, тяжело дыша, с перекошенным лицом, еще раз встретился с Лакки.
     - Это был непристойный трюк, - сказал он. - Этот ваш план загнать нас
в...
     - Вы вынудили меня, - спокойно возразил Лакки, - поставив под  угрозу
жизнь Бигмена. Вы помните это? Или, может, вам хотелось бы,  чтобы  детали
этого стали известны?
     - Ваш друг-обезьяна еще у нас, - начал злобно  Девур,  -  проголосует
конференция или нет...
     Главный Советник Конвей, присутствовавший при этом, улыбнулся:
     - Если вы имеете в виду Бигмена, Девур, то у вас его нет. Он в  наших
руках вместе с  наставником  по  имени  Йонг,  который  сообщил  мне,  что
Советник   Старр   снабдил   его   охранным   свидетельством   на   случай
необходимости.  Очевидно,  он  почувствовал,  что  при   вашем   настоящем
настроении для него небезопасно сопровождать вас назад на Титан. Могу ли я
предложить, чтобы и вы подумали, не  опасно  ли  для  вас  возвращение  на
Титан? Если вы хотите просить убежища...
     Но Девур молча повернулся и ушел.
     Доремо расплылся в улыбке, когда прощался с Конвеем и Лакки.
     - Вам, молодой человек, будет очень приятно увидеть  Землю,  осмелюсь
сказать.
     Лакки кивнул, согласившись с ним:
     - Сэр, через час я отправлюсь домой на  лайнере,  буксирующем  бедный
"Метеор", и, откровенно говоря, теперь нет  ничего  более  радостного  для
меня, чем это.
     - Ну что ж! Я вас поздравляю с великолепно сделанной  работой.  Когда
шеф Конвей просил меня в  начале  заседания  предоставить  ему  время  для
перекрестного допроса, я согласился, но думал, что он, должно быть,  сошел
с ума. Когда вы начали давать показания и он одобрил их, я был уверен, что
он сумасшедший. Но очевидно, все это было заранее спланировано.
     Конвей подтвердил это:
     - Лакки прислал мне набросок плана своих действий. Конечно, это  было
не за час или два до того, как мы окончательно уверились в  том,  что  все
будет выполнено.
     - Думаю, вы очень верили в Советника, - сказал Доремо. -  Вот  почему
во время первого вашего разговора со мной вы просили, чтобы я выступил  на
вашей стороне, если вдруг  показания  Лакки  обманут  ожидания.  Тогда  я,
конечно, не понял, что вы имели в виду, но, когда наступило время, мне все
стало ясно.
     - Я благодарен вам за то, что вы всем  своим  авторитетом  поддержали
нас.
     - Я поддержал тех, на чьей стороне была справедливость... Вы искусный
оппонент, молодой человек, - похвалил он Лакки.
     Лакки улыбнулся:
     - Я прежде всего рассчитывал на неискреннюю позицию  сирианцев.  Если
они действительно верили в то, что провозглашали именно свою точку зрения,
то мой коллега, Советник, покинул бы Мимас, и все мы  в  результате  наших
стараний получили бы маленький сателлит изо льда и тяжелую войну.
     - О да. Ну что ж, без сомнения, у делегатов  возникнут  новые  мысли,
когда они вернутся домой, и они будут злиться на Землю, на меня и даже  на
самих себя, я думаю, из-за того, что им пришлось обратиться  в  паническое
бегство. Хладнокровно подумав, они  поймут,  что  здесь  они  восстановили
принцип неделимости звездных систем, и, думаю, что они тогда  поймут,  что
польза от этого принципа превысит любой урон,  нанесенный  их  гордости  и
предрассудкам.  Я  действительно  думаю,  эту  конференцию  будут  изучать
историки как нечто важное и нечто такое, что способствовало великому  делу
мира и благоденствию Галактики. Я абсолютно удовлетворен этим.
     И весьма энергично он пожал обоим руки.

     Лакки и Бигмен снова оказались вместе, и, хотя корабль  был  большой,
со множеством пассажиров, они были заняты лишь собой. Марс остался  позади
них (Бигмен более часа наблюдал его с большим удовольствием), а Земля была
не так уж далеко.
     Бигмен никак не мог овладеть голосом, в котором звучало смущение.
     - О Лакки! Я никогда, ни разу  не  заметил  того,  что  ты  делал.  Я
думал... Ну я не хочу говорить о том, что я  думал.  Только  мне  хочется,
чтобы ты предупреждал меня.
     - Бигмен, я не мог. Это как  раз  то,  чего  я  не  мог  сделать.  Не
понимаешь? Я обязан был убедить сирианцев во внедрении Весса на Мимас и не
дать им возможности понять суть замысла. Я не мог  перед  ними  обнаружить
то, что я хотел в действительности сделать, не мог  допустить,  чтобы  они
сразу поняли, что это  ловушка.  Я  должен  был  все  сделать  так,  чтобы
казалось, что мня вынудили к этому  вопреки  моей  воле.  Вначале,  уверяю
тебя, я не знал точно, как я сумею осуществить это, но я знал лишь одно  -
если ты узнаешь о плане, Бигмен, ты выдашь секрет.
     - Я выдал бы секрет? Да знаешь ли ты, земляной червь, что и под дулом
бластера из меня ничего не выудишь!!!
     - Знаю. Никакие мучения не принудили бы тебя к этому, Бигмен.  Но  ты
мог сделать это случайно. Ты плохой актер, сам знаешь. Ты сразу же стал бы
сумасшедшим, так или иначе это вывело бы тебя из себя. Вот почему я  хотел
оставить тебя на Мимасе, помнишь? Я знал, что не смогу рассказать  тебе  о
задуманном плане действий, и знал также, что ты не принял бы того,  что  я
собирался сделать, и страдал бы из-за этого. Вот как это все было.  Однако
ты мне принес неожиданную удачу.
     - Я? Избив этого подонка?
     -  Косвенно,  да.  Это  дало  мне  повод  сделать  вид,  будто  я   в
действительности обмениваю свободу Весса на твою  жизнь.  Пришлось  меньше
прикладывать усилий, чтобы отдать Весса при каких-то условиях,  которые  я
должен был бы выдумать, не будь тебя. В результате же того, что  произошло
с тобой, мне не нужно было совсем  ничего  выдумывать.  Это  была  хорошая
сделка.
     - Ну и ну, Лакки.
     - Вот так-то, Бигмен. К тому же ты был в таком отчаянии, что  они  ни
разу не заподозрили нашей уловки. Любой, кто наблюдал за тобой со стороны,
был бы совершенно убежден в том, что я действительно предал Землю.
     - О пески Марса! Я должен был знать,  что  ты  не  сделал  бы  ничего
подобного. Я оказался просто олухом.
     - Я рад, что  ты  был  олухом,  -  рассмеялся  Лакки  и  с  нежностью
взлохматил волосы маленького марсианина.

     Когда Конвей и Весс присоединились к ним во время обеда, Весс сказал:
     - Наше возвращение домой будет вовсе не таким, каким его  представлял
бедняга Девур. Субэфир  на  корабле  был  полон  белибердой,  которую  они
опубликовали на Земле о нас, особенно, конечно, о тебе.
     Лакки нахмурился:
     - Да, за это не поблагодаришь. В будущем это здорово  затруднит  нашу
работу. Реклама! Только подумайте, что бы они говорили, если  бы  сирианцы
оказались хотя бы на дюйм проницательнее, не поддались гневу и не  ушли  с
конференции в последнюю минуту.
     Конвей даже вздрогнул:
     - Лучше не думать. Но как бы там  ни  было,  нечто  подобное  ожидает
Девура.
     - По-моему, он выкрутится. Его спасет дядя, - заметил Лакки.
     - Во всяком случае, - подвел итог Бигмен, - мы разделались с ним.
     - Так ли? - угрюмо проговорил Лакки. - Не знаю.
     И в течение некоторого времени трапеза проходила в полном молчании.
     Конвей, очевидно, стремясь смягчить внезапно возникшую напряженность,
решился прервать молчание:
     - Конечно, в известном отношении сирианцы не  могли  позволить  Вессу
остаться на Мимасе, и мы не дали им шансов.  В  конце  концов  они  искали
капсулу в кольцах, и, насколько им было известно, Весс,  лишь  в  тридцати
тысячах миль за пределами колец могло...
     Бигмен уронил вилку, и его глаза стали как блюдца.
     - Взрывающаяся ракета!
     - В чем дело, Бигмен? - спросил добродушно Весс. -  Ты  что-то  вдруг
вспомнил и пошевелил мозгами?
     - Заткнись, болван! - рявкнул Бигмен. - Послушай, Лакки, во всей этой
суматохе мы забыли о капсуле  агента  Х.  Она  все  еще  в  кольцах,  если
сирианцы ее уже не нашли. Если она не у  них,  то  у  них  есть  еще  пара
недель, чтобы ее обнаружить.
     Конвей сразу же ответил:
     - Я думал об этом, Бигмен. Но честно говоря, считаю, что она потеряна
навсегда. Вряд ли ты сможешь что-нибудь найти в кольцах.
     - Но, шеф, разве Лакки не рассказал вам о многочисленных  специальных
масс-детекторах с Х-лучами, которые у них есть и...
     Все теперь смотрели на Лакки. Странное выражение появилось у него  на
лице - будто он не мог решить, то ли ему смеяться, то ли ругаться.
     - О великая Галактика! - воскликнул он. Я совершенно забыл об этом.
     - О капсуле? - спросил Бигмен. - Ты забыл о ней?
     - Да. Я забыл, что она у меня. Она  здесь.  -  И  Лакки  выхватил  из
кармана что-то металлическое диаметром примерно в дюйм и положил на стол.
     Быстрые пальцы Бигмена первыми протянулись к ней, он ее поворачивал и
так и эдак, потом и остальные по очереди рассматривали ее.
     - Это капсула? Ты уверен в этом? - недоверчиво спросил Бигмен.
     - Вне всяких сомнений. Мы, конечно, ее  вскроем  и  убедимся  в  этом
окончательно.
     - Но когда, как, где... -  Они  все  устремили  на  него  вопрошающие
взгляды.
     - Простите меня, - стал оправдываться Лакки. - Я действительно...  Вы
помните те несколько слов, которые мы перехватили  от  агента  Х  как  раз
перед тем, как взорвался его корабль?  Помните  отрывки  слов  "нормальная
орб...", которые, по нашему  мнению,  означали  "нормальная  орбита"?  Ну,
сирианцы сделали естественное  предположение,  что  "нормальная"  означает
"обычная", и, следовательно, капсула будет выведена  на  "обычную  орбиту"
для частиц колец, и искали ее там.
     Однако  "нормальная"  означает  также  и  "перпендикулярная".  Кольца
Сатурна движутся с запада на восток, следовательно, капсула  с  нормальной
орбитой в кольцах двигалась бы прямо с севера на юг или с юга на север.  И
это имеет смысл, потому что тогда капсула не потеряется в кольцах.
     Далее, любая орбита вокруг Сатурна, идущая прямо на север  и  на  юг,
должна проходить над северным и южным полюсами независимо от вариаций.  Мы
приблизились к южному полюсу Сатурна, и я следил за масс-детектором, чтобы
обнаружить что-либо на орбите подходящего типа.  В  полярном  пространстве
едва ли есть какие-нибудь частицы. И я почувствовал,  что  смогу  опознать
капсулу, если она там. Мне  не  хотелось  говорить  об  этом,  потому  что
вероятность была невелика, а я не люблю пробуждать несбыточные надежды,
     Но что-то регистрировалось на  масс-детекторах,  и  у  меня  появился
шанс. Я сравнил скорости и тогда покинул корабль. Как ты позже  догадался,
Бигмен, я воспользовался случаем,  чтобы  помудрить  с  аграв-устройством,
рассчитывая на капитуляцию в  дальнейшем,  но  в  то  же  время  я  забрал
капсулу.
     Когда  мы  приземлились  на  Мимасе,  я  оставил  ее  среди   катушек
воздушного кондиционера в помещении Весса. Когда же мы вернулись  за  ним,
чтобы передать его Девуру, я забрал капсулу и положил  ее  в  карман.  Как
обычно, меня обыскали в поисках оружия, когда я садился вновь на  корабль,
но обыскивающий меня робот не посчитал дюймовый шарик  оружием...  В  этом
один из серьезных недостатков применения роботов. Во всяком случае, вот  и
вся история.
     - Почему же ты все это не рассказал нам? закричал Бигмен.
     Лакки выглядел сконфуженным.
     - Я собирался. Честно. Но после того как я забрал капсулу и  вернулся
на корабль, нас  уже  заметили  сирианцы,  помнишь,  и  встал  вопрос,  не
попытаться ли удрать от них. А после этого действительно, если ты помнишь,
не было ни одного момента, когда что-то не  возникало.  По  правде,  я  не
знаю,  почему  я  больше  не  вспоминал  о  ней,  чтобы  кому-то  все  это
рассказать.
     -  Не  мозги,  а  решето,  -  с  пренебрежением  фыркнул  Бигмен.   -
Неудивительно, что тебе нельзя отправляться куда-либо без меня.
     Конвей рассмеялся и хлопнул марсианина по спине.
     - Верно, Бигмен, позаботься о большом болване и будь уверен, он знает
свой путь.
     - Когда-нибудь, - сказал Весс, - и  у  тебя  будет  свой  собственный
путь.
     И корабль, рассекая атмосферу Земли, пошел на посадку.

                               Айзек АЗИМОВ

                   ЛАККИ СТАРР И БОЛЬШОЕ СОЛНЦЕ МЕРКУРИЯ

                              1. ДУХИ СОЛНЦА

     Лакки Старр со своим маленьким  другом  Джоном  Бигменом  Джонсом,  а
также молодой инженер, шедший впереди,  поднимались  к  воздушному  шлюзу,
служившему выходом на поверхность Меркурия.
     Да-а... Скучать не приходится, подумал Лакки.
     Он прилетел на Меркурий всего лишь час назад и нигде,  кроме  ангара,
побывать  не  успел.  Бумажные  формальности  и  осмотр   его   "Метеора",
произведенный  местными  техниками,  -  вот,  собственно,   и   все   пока
впечатления. Да, еще этот Майндс, Скотт Майндс, инженер, ответственный  за
Световой Проект. Он явно поджидал Лакки и сразу предложил  прогуляться  по
поверхности Меркурия - "в целях ознакомления  с  достопримечательностями",
как было добавлено.
     Лакки,  конечно  же,  умилился  такому  объяснению.  Он   внимательно
рассматривал лицо инженера, маленький, будто срезанный, подбородок, нервно
дергающийся рот и  глаза,  тревожно  бегающие,  глаза,  которые  неизменно
ускользали от прямого взгляда. Во  всем  этом  присутствовала  несомненная
тревога, обеспокоенность, во всяком случае.
     Ну что ж, достопримечательности  так  достопримечательности...  Может
быть, прогулка с этим Майндсом прояснит хоть что-то в  здешних  проблемах,
так озаботивших Совет Науки...
     Что до Бигмена Джонса, то он готов был следовать за Лакки куда, когда
и для чего угодно. Правда, едва они начали облачаться в  скафандры,  брови
его удивленно  взметнулись:  скафандр  Майндса  был  украшен  кобурой,  из
которой  торчал  приклад  крупнокалиберного  бластера.  Лакки,  перехватив
вопросительный взгляд, кивком успокоил друга.
     Когда инженер, а вслед за  ним  Лакки  и  замыкающий  шествие  Бигмен
очутились на поверхности, то в этой внезапной, почти кромешной  тьме  они,
на какое-то время потеряв друг друга из виду, видели только яркие  звезды,
равнодушно глядящие сквозь ледяной вакуум.
     Первым ожил Бигмен. Здешняя гравитация почти не отличалась от  родной
марсианской. И чернота ночей с такими же немигающими  звездами  вдалеке  -
была для него привычной.
     - О! Да я, кажется, кое-что начинаю  различать!  -  бодрым  дискантом
известил он своих спутников.
     Лакки, который тоже успел освоиться в темноте, думал тем  временем  о
странном свете - не свете даже, а легкой дымке, мерцающей над  как  попало
раскиданными бледно-молочными  скалами.  Нечто  подобное  ему  приходилось
видеть на Луне, с ее двухнедельной ночью. Тот же безысходно-унылый пейзаж,
те же голые и невообразимо холодные скалы, не знающие ни ветра,  ни  инея,
та же молочность. Но Луна-то освещается Землей, чье сияние в 16  раз  ярче
полнолунного света, - того самого, на который так славно  воется  собакам.
Здесь же попросту нет ни одной близкой планеты...
     - Этот свет - звездный? - Лакки начисто отметал такую возможность, но
все же спросил.
     - Нет, сэр. Обычное свечение короны Солнца. - В голосе  чувствовалась
усталость человека, вынужденного без конца разъяснять очевидное.
     - Ах да! - Лакки усмехнулся и хлопнул себя по лбу. -  Ну  разумеется,
корона! Как же я сразу не догадался!
     - Не догадался? - переспросил Бигмен, не очень-то понимающий,  о  чем
идет речь. - Продолжайте же, Майндс!
     - А вы бы лучше обернулись. И посмотрели на то, что у вас за спиной.
     Оглянувшись, Лакки тихо присвистнул,  а  Бигмен  и  вовсе  вскрикнул.
Только бывалый Майндс стоял тихо.
     Изломанная линия горизонта казалась процарапанной по краю  жемчужного
неба. Каждая деталь рельефа отчетливо видна. А на  высоте  примерно  одной
трети расстояния до  зенита  небо  мягко  светилось  огромными  изогнутыми
лентами.
     - Вот так, мистер Джонс, выглядит корона, - сказал Майндс.
     Даже глубочайшее изумление,  которое  овладело  Бигменом,  не  смогло
подавить  сложного  комплекса  чувств,  связанных  с   представлениями   о
приличиях.
     - Зовите меня, пожалуйста, Бигменом! - сердито бросил он и лишь затем
воскликнул: - Солнечная корона, да? Ого! Ничего себе!  Не  предполагал  я,
что эта штука окажется такой здоровенной!
     - Миллион миль в диаметре, даже чуть  больше.  И  учтите,  что  мы  в
данный момент находимся на Меркурии, ближайшей к Солнцу планете,  всего  в
30 миллионах миль от светила. Вы, кажется, с Марса, если не ошибаюсь?
     - Да, я родился и вырос там, - последовал полный и гордый ответ.
     - Так вот, если бы вы сейчас посмотрели на Солнце, оно оказалось бы в
36 раз больше и ярче, чем то, которое освещало ваше детство. Настолько же,
естественно, ярче и крупнее выглядит отсюда корона.
     Лакки кивнул и подумал о том, что применительно к Земле  36  меняется
на 9, а корону оттуда увидишь только при полном затмении...
     Ну   что   ж,   Майндс,   кажется,   не   обманул    их.    Обещанные
достопримечательности существовали на самом деле,  и  еще  какие...  Лакки
мысленно заполнил корону спрятавшимся за горизонтом Солнцем,  и  от  этого
воображаемого зрелища перехватило дыхание.
     Майндс между тем продолжал говорить:
     - Они называют этот свет Белым Духом Солнца!
     - Белый Дух? - удивился Лакки. - Звучит неплохо! Даже, я  бы  сказал,
красиво!
     - Красиво?! - взвился вдруг Майндс. - Не сказал бы! На  этой  планете
только и знают, что болтать о духах! Веселенькое местечко, нечего сказать!
Все наперекосяк! И шахты рушатся,  и...  -  Туг  его  голос,  не  выдержав
возмущения, прервался.
     С чего это мы так раскипятились? - подумал Лакки,  после  чего  вслух
спросил:
     - Майндс, мы могли бы узреть сей феномен? Я имею в виду Белого Духа.
     - Да, конечно, тут неподалеку... Особенно, если принять  во  внимание
меркурианскую гравитацию. Кстати, советую вам глядеть под  ноги.  Тропинок
тут нет, а свет короны весьма коварен. Так что  давайте-ка  лучше  включим
фонари. - Майндс  нажал  кнопку,  и  луч,  брызнувший  из  шлема,  осветил
желто-черную мешанину грунта.
     Зажглись еще два фонаря, и неуклюжие фигуры двинулись вперед. Толстые
подошвы ботинок не  производили  ни  малейшего  шума,  и  только  вибрация
воздуха в скафандрах отмечала шаги.
     Майндса продолжала душить все та же злость.
     - Ненавижу! - хрипел он сквозь зубы. -  Ненавижу  Меркурий!  Я  торчу
здесь  шесть  месяцев  -  целых  два  меркурианских  года!  -  и  мне  все
осточертело! Кто мог подумать, что  за  шесть  месяцев  не  будет  сделано
ни-че-го! Ровным счетом. Ну просто все не так на этой планете!  Она  самая
маленькая. Она ближе всех к Солнцу.  Она  обращена  к  нему  только  одной
стороной. Там, - он указал рукой на сияние,  -  всегда  жарко,  там  такое
пекло, что плавится свинец и кипит сера! А в той стороне,  -  снова  взмах
рукой, уже в противоположном направлении, - единственная во  всей  Системе
планетная поверхность, которую Солнце не  освещает  никогда  и  не  греет,
разумеется. Замечательно, что там говорить!
     Он умолк, чтобы наверняка перепрыгнуть шестифутовой  ширины  трещину,
след древнего катаклизма, который никак не  мог  затянуться  без  ветра  и
смены погоды. Прыжок получился неловким  -  типичный  прыжок  беспомощного
землянина, на минуту оторванного от искусственной гравитации,  имитирующей
земную.
     Бигмен не преминул презрительно цокнуть языком,  прежде  чем,  как  и
Лакки, вместо суетливого прыжка, просто широко шагнуть.
     Они  продвинулись  еще  на  четверть  мили,  пока  Майндс,   внезапно
остановившись, не сообщил:
     - Это можно увидеть отсюда и именно сейчас.
     Он резко выбросил обе руки вперед, что помогло ему  избежать  падения
на спину. Лакки с Бигменом после нескольких  коротких  подскоков,  гасящих
инерцию, остановились как вкопанные.
     Майндс выключил фонарь и пальцем указал вперед,  на  небольшое  белое
пятнышко, которое было намного ярче всего солнечного света, посылаемого на
Землю.
     - Мы на вершине Черно-Белой горы, - продолжил  инженер.  -  Наилучшее
место для наблюдений.
     - Черно-Белая - это название? - уточнил Бигмен.
     - Да. Причем весьма точное. Как видите, терминатор делит  ее  на  две
почти равные части. Употребленный мною термин применяется для  обозначения
границы между светом и тенью.
     - Знаем! - Бигмен вспылил, минуя, как всегда, промежуточные стадии. -
Грамотные!
     - Так вот... Их два, этих пятна. Еще  одно,  точно  такое  же,  можно
видеть над южным полюсом. У экватора граница света и тени то  поднимается,
то опускается на 700 миль,  меняя  направление  движения  каждые  44  дня.
Здешняя  полумиля  в  сравнении  с  этим  -  сущий  пустяк.   Вот   почему
обсерватория размещена у северного полюса, а не где-то в  другом  месте...
Однако вернемся к нашей  горе.  Нетрудно  заметить,  что  сейчас  освещена
только верхняя ее часть. Позже, когда  Солнце  опустится  еще  ниже,  тень
затопит всю гору.
     - Остается уже только вершина, - отметил Лакки.
     - Да, пара футов, которые вот-вот погрузятся в темноту. А через  двое
земных суток свет возвратится вновь.
     Пока Майндс живописал картины природы, белое пятно сжалось до  точки,
пылавшей яркой звездой. Все трое замерли в ожидании.
     - А теперь ненадолго отвернитесь,  -  велел  Майндс.  -  Пусть  глаза
привыкнут к темноте.
     Прошло несколько томительных минут,  и  Лакки  с  Бигменом  услышали:
"Достаточно. Теперь посмотрите".
     Выполнив  и  эту  команду,  они  поначалу  ничего  перед   собой   не
обнаружили. Но через мгновенье возникло нечто кроваво-красное. Оно  вскоре
оформилось   в   довольно   уродливую,   скомканную    гору,    увенчанную
кривулькой-пиком.  Краснота  стала  густеть,  густеть  -  и  наконец  была
побеждена совершенным мраком.
     - Что это?! - тихо прошептал Бигмен.
     - Солнце  всего  лишь,  -  успокоил  его  Майндс.  -  Оно  опустилось
достаточно глубоко, и теперь над горизонтом - лишь  корона  с  мощными,  в
тысячу миль и выше, столбами протуберанцев. Их  ярко-красный  свет  обычно
заглушается светом самого светила.
     Лакки кивнул. С Земли  с  ее  атмосферой,  подумал  он,  протуберанцы
увидишь только при полном солнечном затмении, да еще вдобавок  при  помощи
разного рода хитроумных приборов.
     - Они называют это Красным Духом Солнца... - к Майндсу вернулась  его
подавленность.
     - Ох уж эти духи!  -  внезапно  оживился  Лакки.  -  Что  Белый,  что
Красный! Вероятно, они-то и вынудили  вас  таскать  с  собою  бластер?  А,
мистер Майндс?
     - Что?! - Крик инженера был явно не из ласкающих слух. -  О  чем  это
вы, сэр? - добавил он крайне раздражительно.
     - Да о том, знаете  ли,  что  самое  время  выложить,  для  чего  вам
понадобилось вести нас  сюда.  Ведь  не  ради  местных  красот?  А  заодно
объясните нам, с какой стати вы так нешуточно вооружились...
     Майндс ответил не сразу - некоторое время собирался с мыслями.
     - Вы ведь Дэвид Старр, не так ли? - прозвучал наконец вопрос.
     - Да, - сдержанно отозвался Лакки.
     - Вы входите в состав Совета Науки, и это именно  вас,  как  человека
необыкновенно везучего, прозвали Лакки?
     - Угу. - Как и все члены Совета, Лакки избегал ненужных упоминаний  о
своем титуле, и поэтому слова Майндса пришлись ему не по душе.
     -  Понятно,  понятно...  -  В   голосе   инженера   появились   нотки
удовлетворенности. - Значит, я не ошибся и разговариваю со следователем  -
асом, который намерен заняться Световым Проектом, вернее, тем, что  с  ним
происходит.
     Осведомленность инженера отнюдь не привела Лакки в восторг. Его  даже
задело то, с какой легкостью его разоблачает первый встречный.  Не  мешало
бы, подумал он, слегка осадить этого Майндса...
     - Чем я тут займусь, не должно вас интересовать, сэр. Лучше  ответьте
на мой вопрос о целях нашей прогулки.
     - Я привел вас сюда, чтобы сказать правду, прежде чем  другие  наврут
вам с три короба! - на одном дыхании выпалил Майндс.
     - Наврут? О чем?
     - О неудачах, которые неотступно преследуют Световой Проект!
     - Но ведь можно было рассказать мне  обо  всем  там,  внутри  Купола!
Зачем понадобилось идти сюда?
     - Тому есть веские причины. - Дыхание Майндса становилось  все  более
неровным. - Во-первых, они во всем винят меня,  считая,  что  Проект  мне,
видите ли, не по зубам и деньги налогоплательщиков я направляю прямо  коту
под хвост. Разве можно было позволить этим мерзавцам сбить  вас  с  толку?
Вот и пришлось...
     - Но почему они решили, что виноваты вы, Майндс?
     - Потому, видите ли, что я слишком молод.
     - Сколько вам лет?
     - Двадцать два года.
     Лакки, который был лишь немногим старше, удивленно хмыкнул.
     - Ну, а какова другая причина?
     - Мне хотелось, чтобы вы почувствовали  Меркурий  и  прониклись  тем,
как... - тут Майндс внезапно смолк.
     Лакки,  высокий  и  стройный,  стоял  на  неприветливой   поверхности
Меркурия и, отражая металлом скафандра молочный свет короны, - ждал.
     - Ну, хорошо, - заговорил он наконец. - Допустим, я верю, что  вы  не
виноваты в неудачах с Проектом. А кто - виноват?
     В  ответ  -  лишь  неясное  бормотанье,  сквозь  которое  можно  было
различить - "не знаю" и "во всяком случае".
     -  Не  могли  бы  вы  изъясняться  более   традиционно?   -   вежливо
поинтересовался Лакки.
     - Поверьте мне! - В голосе Майндса слышалось неподдельное отчаянье. -
Я все тщательнейшим образом расследовал! Я думал над  этим  даже  во  сне!
Следил за всеми!  Анализировал  и  сопоставлял!  Фиксировал  время,  когда
происходили аварии, рвался кабель или уничтожались записи! И теперь  я  не
сомневаюсь, что никто под Куполом не замешан в этом! Нас там 52  человека.
По крайней мере, в шести  последних  случаях,  когда  что-то  выходило  из
строя, я  мог  бы  поручиться  за  каждого.  Никого  не  было  вблизи  тех
несчастных мест!
     - Но ведь у аварий должна быть причина! - размышлял  Лакки  вслух.  -
Может быть, внутрипланетные толчки? Или воздействие Солнца?
     - Духи! - исступленно выкрикнул инженер и резко вскинул руки. - Кроме
двух, уже знакомых вам видов, существуют и двуногие духи! Я видел  их,  но
разве  кто-то  поверит  мне?  Должен  вам  сказать,   что...   скажу   вам
откровенно... - И речь его стала совершенно бессвязной.
     - "Духи"! - Бигмен сочувственно покачал головой. - Не  показаться  ли
вам психиатру?
     - И эти  мне  не  верят!  -  Майндс  расхохотался  трагически-оперным
манером. - Ничего. Заставим поверить.  С  духами,  а  заодно  и  со  всеми
идиотами будет покончено. Я уничтожу всех! Поголовно!
     Вновь последовал зловещий смех, и Майндс с необыкновенным проворством
выхватил из кобуры бластер (Бигмен даже  моргнуть  не  успел,  не  то  что
помешать инженеру) и, прицелившись прямо в Лакки, нажал  на  спуск.  Пучок
энергии бесшумно и невидимо вырвался из ствола.

                         2. СУМАСШЕДШИЙ ИЛИ НЕТ?

     На Земле все кончилось бы плачевно. Но Меркурий не Земля.
     От Лакки,  конечно  же,  не  ускользнуло  постепенное  и  неудержимое
нарастание ярости  Майндса.  Должно  было  последовать  разрешение,  иначе
инженера разорвало бы собственными эмоциями. И все  же  применение  оружия
было совершенно неожиданным.
     Движение руки Майндса к кобуре и все его  последующие  действия  были
молниеносными. Однако Лакки успел отпрыгнуть в сторону.
     Дело  в  том,  что  меркурианская  гравитация  составляла  всего  2/5
гравитации Земли, и тренированные мышцы отбросили непривычно  легкое  тело
весьма далеко. А Майндс, следивший за полетом  Лакки,  повернулся  слишком
резко и потерял равновесие. Тем не менее, в нескольких  дюймах  от  Лакки,
едва опустившегося на поверхность, в скале уже красовалась аккуратная ямка
глубиной в фут. Прежде чем Майндс собрался произвести  повторный  выстрел,
Бигмен с неотразимым изяществом человека,  еще  не  забывшего  марсианской
гравитации, выбил оружие из его рук.
     Инженер упал, истошно при этом крича, затем  внезапно  затих,  то  ли
потеряв  сознание  от  сильного  удара  при  падении,  то  ли   совершенно
израсходовав запас эмоций.
     Бигмен исключал оба варианта.
     - Наш милый друг прикинулся усопшим! -  так  оценил  он  ситуацию  и,
схватив бластер, направил дуло в ненавистное лицо.
     - Не дури! - сердито крикнул Лакки.
     Бигмен опешил, а потом возмутился.
     - Тебя ж хотели убить!
     Если бы покушались на него самого, маленький марсианин, казалось, был
бы не так зол... Крайне неохотно, что-то бурча под нос, он подчинился.
     Лакки,  стоя  на  коленях,  при  свете  своего   фонаря   внимательно
разглядывал застывшие, искаженные черты лица инженера. Показания манометра
говорили о том, что, к счастью, скафандр не  разгерметизирован  ударом  об
острые камни. Подхватив Майндса одной  рукой  за  запястья,  а  другой  за
лодыжки, Лакки вскинул ношу себе на плечи и пружинисто поднялся.
     - Быстро к Куполу! - решительно сказал он и чуть потише добавил: -  А
заодно - к проблемам, которые, увы, не  так  просты,  как  видится  нашему
шефу.
     Все еще насупленный Бигмен молча поспешил за Лакки. Мелкая его трусца
облагораживалась гравитацией. Майндса Бигмен все-таки держал на мушке,  на
всякий случай.

     Упомянутым шефом был Гектор Конвей, глава  Совета  Науки.  Когда  они
оставались наедине, Лакки называл его "дядюшка  Гектор",  так  как  именно
Конвей вместе с Аугустом Генри стал в свое  время  опекуном  юного  Лакки,
родители которого были убиты пиратами вблизи Венеры.
     Неделю назад Конвей, напустив на себя самый легкомысленный  вид,  как
будто речь шла об очередном отпуске, спросил его:
     - А почему бы тебе не отправиться на Меркурий, а?
     - Что-то произошло? - насторожился Лакки.
     - Да в общем-то, ничего особенного... - Сказав это,  Конвей,  однако,
нахмурился.  -  Если  не  считать  таковым  несколько  странные   действия
некоторых наших мудрецов от политики... Ты ведь  знаешь:  мы  осуществляем
один довольно дорогостоящий  проект  на  Меркурии.  Он  из  тех  проектов,
которые либо не дают ничего, либо переворачивают все. Вещи подобного  рода
- всегда в значительной мере игра, рискованная азартная игра...
     -  Есть  ли  в  этой  игре  что-то  такое,  чем  мне  не  приходилось
заниматься?
     - Похоже на то... Понимаешь, сенатор  Свенсон  обрушился  на  Проект,
представив его типичнейшим примером того, как Совет почем зря  просаживает
денежки налогоплательщиков. Тебе, конечно, знаком сей  благородный  муж...
Так вот, этот самый Свенсон яростно  настаивает  на  расследовании.  Более
того, один из его молодцов поспешил  на  Меркурий  уже  несколько  месяцев
назад.
     - Сенатор Свенсон? Все понятно...
     Лакки прекрасно знал о тех усилиях, которые прилагал Совет Науки  для
борьбы с врагом как в пределах, так и вне Солнечной системы. Знал он  и  о
том,  что  в  последние  десятилетия   усилия   стали   приносить   плоды.
Галактическая цивилизация была уже в том почтенном  возрасте,  когда  люди
добрались до самых отдаленных звезд Млечного Пути и заселили все пригодные
для жизни планеты. Проблемы, которые вставали перед  человечеством,  ввиду
сложности их, мог решить попытаться, во всяком случае, - лишь Совет Науки.
К сожалению, в правительстве Земли кое-кто опасался возрастающего  влияния
Совета, видя в этом угрозу для себя. Иные же  виртуозно  использовали  эти
опасения в  интересах  собственных  амбиций.  Сенатор  Свенсон  не  только
принадлежал к последней группе, но был ее несомненным лидером. Бесконечные
нападки на Совет за его "неприкрытое расточительство" - сделали эту фигуру
крайне одиозной...
     - Кто возглавляет меркурианскую забаву? - спросил  Лакки.  -  Я  знаю
его?
     - Забава, кстати, называется Световым Проектом. А  отвечает  за  него
Скотт  Майндс,  инженер.  Парень  неглупый,  но  не  из  тех,  кто  создан
руководить. И надо же, именно с того  момента,  как  Свенсон  облюбовал  в
качестве очередной мишени Световой Проект, дела там пошли хуже некуда!
     - Я готов этим заняться, дядюшка Гектор.
     - Спасибо, Лакки. Понимаешь, я уверен, что все аварии не настолько уж
серьезны,  но  Свенсон  постарается  с  их   помощью   поставить   нас   в
затруднительное положение. Выясни, что именно он  замышляет.  И  пригляди,
кстати, за Уртилом, его эмиссаром, весьма способным и опасным малым...
     Вот так преподнес дело Гектор  Конвей.  Небольшое  расследованье,  не
более  того.  И  Лакки,  посадив  корабль  на  северный  полюс   Меркурия,
настроился на пустячок. А спустя два часа в него уже разряжали бластер.
     Что-то за всем этим кроется, подумал  Лакки,  с  Майндсом  на  плечах
приближаясь к Куполу. И куда более серьезное, чем можно было предположить.

     Доктор Карл Гардома, выйдя из палаты и взглянув исподлобья на Лакки с
Бигменом,  стал  сосредоточенно  вытирать  руки  мохнатым   пластосорбовым
полотенцем, которое вскоре,  скомканное,  исчезло  в  контейнере.  Гардома
хмурился,  и  с  его  смуглого  лица   не   сходило   выражение   глубокой
озабоченности. Казалось, даже черные, коротко  стриженные  волосы  доктора
топорщатся как-то встревоженно.
     - Ну? - спросил Лакки.
     - Я дал ему успокоительное. - Гардома смотрел куда-то мимо  Лакки.  -
Думаю, он будет в порядке, когда проснется. Возможно, даже не  вспомнит  о
случившемся.
     - Доктор, такие приступы уже случались с Майндсом или это - первый?
     - Ничего подобного до сих пор не наблюдалось, сэр. Во всяком  случае,
с момента его прибытия на Меркурий. Не знаю, что предшествовало этому,  но
последние  несколько  месяцев  инженер  Майндс   находился   в   состоянии
сильнейшего нервного напряжения.
     - Отчего?
     - Видите ли, он  все  время  чувствовал  себя  виновным  в  том,  что
происходит с Проектом.
     - А как по-вашему, такое чувство имело под собой основания?
     - Нет. Безусловно,  нет!  Но  это  ему  не  мешало...  Вы  же  успели
убедиться, насколько разладился этот человек. Он  буквально  вбил  себе  в
голову, что в происходящем все винят только его! Световой Проект,  которым
здесь занимаются, принадлежит  к  разряду  работ  чрезвычайно  важных.  Он
поглотил и продолжает  поглощать  уйму  денег  и  сил.  На  Майндсе  лежит
тяжелейший  груз  ответственности   за   все   оборудование,   за   работу
конструкторов, пятеро из которых, между  прочим,  старше  его  минимум  на
десять лет...
     - А как получилось, доктор, что столь важный пост занял такой молодой
человек?
     Гардома улыбнулся, и обнажившиеся в улыбке белые,  безупречной  формы
зубы несколько смягчили мрачность его облика.
     - Субэфирная оптика, мистер Старр,  совершенно  новое  направление  в
науке. И только молодой человек, только что выпорхнувший из школы, кое-что
смыслит в ней.
     - Такое впечатление, доктор, будто и вы разбираетесь в этом!
     - Отнюдь нет... Просто Майндс немножко рассказывал... Мы ведь прибыли
сюда на одном корабле, и уже тогда я был поражен,  с  какой  увлеченностью
говорил он о Проекте и возможностях, открываемых его осуществлением.  Вам,
должно быть, известно о них?
     - Ничего, ровным счетом ничего.
     - Так вот. Здесь мы имеем дело уже с гиперкосмосом -  иными  словами,
той частью  пространства,  которая  находится  по  ту  сторону  космоса  в
традиционном понимании. Законы, которые здесь незыблемы, в гиперкосмосе  -
отменяются! Скажем, нельзя двигаться со  скоростью,  превышающей  скорость
света, - ну нельзя! И до ближайшей  звезды  нужно  тащиться  целых  четыре
года. В гиперкосмосе же - совсем другое дело! Бери и лети хоть... - доктор
осекся, а потом спросил с извиняющейся улыбкой: - Вы ведь знаете об этом?
     - Конечно. Как, впрочем, и любой, я знаю, что гиперкосмические полеты
сделали обычными путешествия к звездам, - сухо отозвался Лакки. -  Но  при
чем тут Световой Проект?
     - А вот при чем... - Доктор Гардома поднял вверх указательный палец и
принял   таинственный   вид.   -   В   вакууме   обычного   космоса   свет
распространяется, как известно, по прямой, строго по прямой. Изогнуть  эту
прямую можно  только  с  помощью  колоссальных  гравитационных  усилий.  В
гиперкосмосе - по-другому. Вы можете делать со  световым  лучом  все,  что
заблагорассудится! Как будто имеете дело с нитью самой нежной  пряжи!  Луч
можно сфокусировать, рассеять и чуть ли  не  завязать  бантиком!  Так,  во
всяком случае, утверждают создатели гипероптической теории.
     - И Скотт Майндс, если я правильно понимаю,  находится  здесь  именно
для того, чтобы проверить эту теорию на предмет стройности?
     - Совершенно верно.
     - А почему был выбран именно Меркурий?
     - Потому что во всей Солнечной системе не найти планетной поверхности
с такой огромной концентрацией  света,  причем  на  громадной  площади.  И
результаты, которые ожидает инженер Майндс, гораздо проще получить  здесь,
чем, скажем, на Земле, где, при весьма сомнительном эффекте, все  обошлось
бы куда дороже.
     - Но пока что мы имеем только аварии...
     - Которые кто-то подстраивает! - гневно  подхватил  Гардома.  -  И  с
которыми нужно немедленно покончить! Вы понимаете, что для нас всех значит
этот Проект? Земля не будет рабыней  Солнца!  Космические  станции  станут
перехватывать солнечный свет и, пропустив  через  гиперкосмос,  равномерно
распределять по всей планете! - Гардома,  подхваченный  мечтами,  уносился
все дальше. - Исчезнет зной пустынь и забудется полярная стужа! По  нашему
усмотрению будет реорганизована смена  времен  года!  Мы  будем  управлять
погодой! Иметь солнечный свет  в  любом  угодном  нам  месте  и  ночь  той
продолжительности, которую захочется мизинцу нашей ноги! Земля превратится
в рай с кондиционированным воздухом!
     - Но, по-моему, до этого еще далеко?
     - Да, вы  правы.  -  Доктор  с  неохотой  вернулся  в  реальность.  -
Понадобится много-много времени... Сэр, я, конечно, могу ошибиться, но мне
кажется, что вы тот самый Дэвид Старр, которому удалось распутать  историю
с отравлением пищи на Марсе!
     Лакки,  для  которого  такой  поворот  в   разговоре   был   довольно
неожиданным, а также и не очень приятным, нахмурился.
     - Почему вы так решили?
     - Дело в том, что я все-таки врач. И как  врача  меня  в  свое  время
заинтересовала такая странная  эпидемия  -  ведь  это  поначалу  считалось
эпидемией! Потом уже, в слухах, которые, как им положено, ходили и которым
я жадно внимал, стало часто встречаться имя  одного  юного  члена  Совета,
сыгравшего главную роль в разгадке тайны...
     - Хорошо. Пусть будет так. -  Лакки  досадливо  поморщился.  Это  уже
второе за день узнавание никак не входило в его планы.
     - Ну, а если так, - радостно продолжил Гардома, - если вы  тот  самый
Старр, то, хочу  надеяться,  недолго  нам  терпеть!  Я  имею  в  виду  так
называемые аварии, чтоб их...
     Лакки, не удостоив доктора ответом, холодно осведомился:
     -  Могу  я  узнать,  сэр,  когда  Скотт  Майндс  будет  в   состоянии
разговаривать со мной?
     - Не ранее чем через 12 часов! - испуганно отчеканил Гардома.
     - Надеюсь, он будет в здравом уме?
     - Вне всяких сомнений!
     - Ты  уверен,  Гардома?  -  бесцеремонно  вмешался  чей-то  гортанный
баритон. - Наверное, оттого, что славный парнишка  Майндс  всегда  в  свое
уме, да?
     Доктор обернулся на голос, и  на  лице  его  обозначилась  сильнейшая
неприязнь.
     - Что вы здесь делаете, Уртил?
     - Держу открытыми глаза и уши, хотя некоторым это и  не  нравится!  -
развязно ответил вошедший.
     Лакки и Бигмен с интересом разглядывали незнакомца. Это был  среднего
роста мужчина, широкоплечий и мускулистый, с небритым самодовольным лицом.
     - Меня не интересует, что вы там проделываете  со  своими  ушами!  Но
извольте заниматься этим вне моего кабинета! - Гардома подыскал,  наконец,
разящие слова.
     - Почему-у? - гримасничая, протянул Уртил. - Вы же доктор! А пациенты
имеют право входить сюда! Я заболел, может быть!
     - На что жалуетесь?
     - Да подожди ты. Сначала разберемся с  этими  двумя.  Они-то  на  что
жалуются? На гормональную недостаточность, верно? - И его  ленивый  взгляд
остановился на Бигмене Джонсе.
     Тут возникла звенящая пауза, и Бигмен сначала побледнел, а потом стал
весь как-то странно разбухать. Увеличившись в объеме до опасного  предела,
он очень осторожно поднялся со своего места. Глаза марсианина были  широко
раскрыты, а губы шевелились, тихо  и  без  конца  повторяя:  "Гормональная
недостаточность". Казалось, он вполне верит,  что  можно  было  произнести
такое.
     Атакующая кобра  выглядела  бы  в  этот  момент  старой  черепахой  в
сравнении с Бигменом, чьи 5 футов и 2 дюйма мышц, туго  свитых  в  упругий
хлыст, метнулись к расплывшемуся в ухмылке наглецу.
     Но Лакки двигался еще быстрее. Крепко ухватив Бигмена  за  плечи,  он
тихо произнес:
     - Спокойно, дружище, спокойно...
     - Но ты же слышал, Лакки! Ты же слышал!
     Маленький марсианин вырывался изо всех сил.
     - Не время, Бигмен... - успокаивал его Лакки, не разжимая объятий.  -
Не время, пойми...
     Смех Уртила был резким и отрывистым, как лай.
     - Ну отпусти его, парень! Я не прочь одним пальцем  размазать  малыша
по полу!
     Бигмен отчаянно выл и извивался в тисках Лакки.
     - Если скажете еще хоть словечко, Уртил, - Лакки с  трудом  сдерживал
гнев, - ваша жизнь осложнится настолько, что даже друг-сенатор будет не  в
силах вам помочь! - Глаза его, пока он говорил, стали  ледяными,  а  голос
металлическим.

     На мгновенье взгляды двоих схлестнулись,  и,  проиграв  эту  схватку,
Уртил что-то промямлил о неудачной шутке. Тяжелое дыхание Бигмена  кое-как
успокоилось, и, когда Лакки выпустил  его,  марсианин  занял  свое  место,
вздрагивая от остатков ярости.
     Доктор Гардома, который, втянув голову в  плечи,  безмолвно  наблюдал
всю сцену, с удивлением спросил:
     - Как, вы знаете Уртила, мистер Старр?
     - О да. Слава о Джонатане Уртиле, уполномоченном  сенатора  Свенсона,
дошла до меня. Не могла не дойти.
     - Уполномоченный? - пробормотал доктор. - Что ж, пусть будет так...
     - И я о вас наслышан, дражайший! - сказал,  как  изрыгнул,  Уртил.  -
Дэвид Старр, или Лакки, как вы себя величаете! Вундеркинд из Совета Науки!
Теперь перечисляю... Дело об отравлении, история с астероидными  пиратами,
венерианская телепатия... Знакомо?
     - Немного, - равнодушно отозвался Лакки.
     Уртил торжествующе хохотнул.
     - Да, архив сенатора содержит много интересного о Совете!  А  в  моей
голове, - добавил он  с  внезапной  доверительностью,  -  есть  кое-что  о
творящемся  здесь.  Прелюбопытнейшие  вещи!  Взять  хотя  бы   сегодняшнее
покушение... Кстати, я пришел сюда не просто так. Меня  привела  забота  о
ближнем.
     - Забота?
     - Она. И вот доказательство. Я должен, я просто  обязан  предостеречь
вас от опасности! Наверное, наш милый доктор  уже  вкручивал  тут  о  том,
какой замечательный малый Майндс. И о кратковременной  вспышке,  вызванной
невыносимым напряжением. Видите ли, они у нас большущие друзья, Гардома  и
Майндс...
     - Я всего лишь сказал, что... - начал было доктор.
     - Дай мне закончить! - рявкнул Уртил и вновь повернулся  к  Лакки.  -
Понимаете, Скотта Майндса  по  безвредности  можно  уподобить  двухтонному
астероиду, который несется прямо на ваш корабль. Этот парень вовсе не  был
сумасшедшим,  когда  вы  танцевали  под  аккомпанемент  его  бластера.  Он
прекрасно понимал, что делает. Вас хладнокровно пытались убить,  Старр,  и
попытаются еще. Будьте уверены и спокойны: Майндс вскоре предпримет  новую
попытку - я готов поспорить на... да хотя бы на сапоги вашего друга.

                      3. СМЕРТЬ ПОДЖИДАЕТ В КОМНАТЕ

     Тишина, наступившая после  слов  Уртила,  всем,  кроме  него  самого,
показалась гнетущей.
     Затем Лакки спросил:
     - Но почему? Ведь должна же быть какая-то причина!
     - Причина - уважительная, - Уртил говорил  совсем  тихо,  наслаждаясь
общим вниманием. - Страх. Майндс попросту не справляется со своей работой,
не тянет. А за денежки - за миллионы,  которые  с  традиционной  щедростью
отвалил ему Совет Науки, - за них ведь нужно будет отчитываться,  хотя  бы
чуть-чуть. Делается это очень  просто:  по  возвращении  на  Землю  громко
кричится о  несносном  Меркурии,  от  которого  одни  напасти,  и  жалобно
шмыгается носом. Совет растроган, а когда он растроган - из него  сыплются
деньги на новую, еще более идиотскую программу... И вот  появились  вы,  и
возникла угроза лишиться всех милых сердцу утех. Ведь Совет теперь  узнает
истинное положение вещей! Как только оно станет известно вам.
     - А вам оно уже известно?
     - Представьте себе.
     - В таком случае, вы тоже представляете опасность для Майндса! Отчего
же он не попытался избавиться от вас?
     Мясистое лицо Уртила  до  неузнаваемости  деформировалось  широчайшей
самодовольной улыбкой.
     - А кто вам сказал, что он не пытался? _Е_щ_е _к_а_к_! Но годы работы
на сенатора кое-чему меня научили. Во всяком случае, постоять  за  себя  -
могу.
     - Вы врете, Уртил! - крикнул доктор и побледнел как полотно. -  Скотт
Майндс никогда и никого не пытался убить! По крайней мере, до сегодняшнего
дня! И вы это прекрасно знаете!
     Уртил даже бровью не повел. Он продолжал ласково наставлять Лакки.
     - А-а, чуть не забыл... Не спускайте глаз  с  нашего  эскулапа.  Тоже
милейший человек.  Они  с  Майндсом  -  не  разлей  вода.  Так  что,  сами
понимаете... На вашем месте я не лечился бы у него даже от головной  боли.
От его пилюли можно... - И Уртил многозначительно посмотрел вверх.
     Доктор Гардома, едва не плача, в несколько приемов выдавил из себя:
     - Когда-нибудь!.. кто-то!.. убьет  вас!..  вас  убьет!..  за  ваши!..
убьет за ваши!..
     - Неужели? - радостно воскликнул Уртил. - И вы  думаете  это  сделать
один?
     Направившись было к выходу, он внезапно  остановился  и  через  плечо
бросил Лакки:
     - Да, совсем забыл. Вас жаждет лицезреть старая  развалина  Пивирейл.
Он очень расстроен тем, что не было никакой официальной встречи. Поспешите
к нему и успокойте, если старик еще не застрелился...  И  еще,  Старр.  Не
забывайте осматривать свои скафандры. Бывают, знаете ли, досадные дефекты.
Надеюсь, понимаете, о чем речь? - И не дожидаясь ответа, Уртил удалился.
     Прошло довольно много времени, прежде чем Гардома заговорил.
     - Никогда  не  упустит  случая  потрепать  нервы,  никогда...  Подлый
лгун...
     - Этот  парень  несомненно  хитер,  -  задумчиво  произнес  Лакки.  -
Неплохой способ нападения  -  говорить  то,  что  больней  всего  задевает
собеседника. Разгневанный противник - вдвое слабее...  Это,  между  прочим
касается и тебя, Бигмен! Ведь ты  бросаешься  на  всякого,  кто  осмелится
говорить о твоем росте.
     - Но Лакки! -  пронзительно  возопил  марсианин  -  Он  обозвал  меня
гормонально-дефективным!
     - А ты найди более достойный способ доказать обратное!
     Бигмен что-то проворчал в ответ  и,  насупившись,  принялся  колотить
своим маленьким кулачком по упругому пластику ярко-красных  высоких  сапог
(такие носят исключительно марсианские парни, те, что работают на  фермах.
У Бигмена была дюжина подобных сапог, одна пара ослепительней другой).
     - Хватит дуться! -  Лакки  обнял  его  за  плечи.  -  Давай-ка  лучше
навестим Пивирейла. Первое лицо здесь как-никак...
     - Да-да! - поддержал его доктор. - Все, что  находится  под  Куполом,
это его хозяйство. Конечно, Пивирейл уже не юн, и у него нет  тех  связей,
которые были когда-то. Между прочим, как почти все мы, он  люто  ненавидит
Уртила. Ненавидеть-то ненавидит, однако предпринять что-либо не  в  силах.
Тягаться с сенатором Свенсоном занятие, как известно, не из перспективных.
Кстати, как на этот счет у Совета Науки?
     - Полагаю, что небезнадежно... Доктор!  -  Лакки  решительно  оставил
бесплодную тему. - Не забудьте о том, что я обязательно должен увидеться с
Майндсом, как только он проснется!
     - Да, я сразу сообщу вам. Будьте осторожны сэр!
     - Быть осторожным? - удивился Лакки. - Что вы этим хотите сказать?
     Гардома смутился.
     - Ничего. Это у меня такая присказка, знаете ли.
     - Тогда понятно. - И, простившись с доктором  Лакки  вышел.  За  ним,
насупившись, поспешил Бигмен.

     Крепкое и энергичное рукопожатие  Ланса  Пивирейла,  человека  весьма
почтенных лет, удивило их. В темных глазах, которые  казались  еще  темнее
под буйными зарослями седых бровей,  читалось  явное  беспокойство.  Копна
густых волос делала его похожим на льва. Пожалуй, только морщины на острых
скулах и шее выдавали его преклонный возраст.
     Пивирейл заговорил тихо и не спеша.
     - Сожалею, джентльмены, о весьма неприятном инциденте, имевшем  место
сегодня. Я мог и должен был предотвратить его!
     - Не нужно винить себя, сэр, - возразил Лакки.
     - Если бы я встретил вас сам - ничего подобного не случилось  бы!  Но
проблемы, которые нас тут опутали, совершенно  вытеснили  из  моей  головы
правила хорошего тона!
     - Вы прощены, и забудем об этом, - улыбнулся  Лакки  и  посмотрел  на
Бигмена, который  с  открытым  ртом  внимал  величественному  потоку  слов
старого джентльмена.
     - Я не заслуживаю прощения! - с пафосом продолжал астроном.  -  Но  в
вашей попытке простить меня усматриваю несомненное и редкое великодушие! И
считаю возможным перейти к следующей теме! Ваше жилище!
     Он подхватил Лакки с Бигменом под руки и увлек в глубь узких, но ярко
освещенных коридоров Купола.
     - У нас очень, очень тесно! - восторженно  сетовал  Пивирейл.  -  Все
переполнено и забито! Особенно с тех пор, как  здесь  появился  Майндс  со
своими инженерами, а потом еще, - тут астроном замялся, - и другие. И  все
же, смею надеяться, ваше жилище - не из худших! Да, если возникнет желание
перекусить - в  любой  момент  вам  доставят  пищу.  Отдохните,  выспитесь
хорошенько,  -  а  завтра  у  вас  будет  предостаточно   времени,   чтобы
встретиться со всеми, да и мы, хотя бы в  общих  чертах,  узнаем  о  целях
вашего визита. Лично меня вполне удовлетворяет то, что  вашим  поручителем
является Совет Науки... Да! У  нас  тут  имеет  место  быть  что-то  вроде
банкета в вашу честь!
     - Благодарю, вы очень любезны, сэр, - не сразу  и  рассеянно  ответил
Лакки. - Надеюсь, у меня также будет возможность осмотреть обсерваторию?
     Казалось, этот вопрос окончательно осчастливил Пивирейла.
     - О да! В любой момент! Вы не пожалеете  о  времени,  потраченном  на
осмотр! И увидите удивительные вещи! Наше основное оборудование  размещено
на подвижной платформе, которая передвигается вместе с  терминатором!  Это
позволяет никогда не терять нужную вам часть Солнца!
     - Просто превосходно, мистер Пивирейл! - в тон воскликнул Лакки. -  И
еще один вопрос. Что вы думаете о Майндсе? Очень прошу  вас  ответить  без
обиняков.
     Пивирейл неожиданно помрачнел.
     - Вы, как я понимаю, субвременной инженер?
     - Да не то чтобы... Однако я спросил о Майндсе.
     - Да, извините. Ну-у, это довольно приятный,  я  бы  сказал,  молодой
человек. Компетентный, смею утверждать...  но  нервный,  страшно  нервный!
Обидеть его очень, даже очень легко... И проявилось это не сразу, а спустя
какое-то время, когда реальность вступила в противоречие с его  планами...
Он, увы,  не  был  подготовлен  к  такому  обороту...  А  во  всех  других
отношениях это исключительно милый молодой человек. Формально являясь  его
начальником здесь, внутри Купола, я, тем не менее, никогда не вмешиваюсь в
дела мистера Майндса, не связанные с работой в обсерватории.
     - А ваше мнение о Джонатане Уртиле?
     Пивирейл остановился как вкопанный.
     - Что о нем? В каком плане он вас интересует?
     - В общем. Как он вам?
     -  Мне  не  хотелось  бы  говорить  об  этом   человеке,   последовал
неожиданный ответ.
     Некоторое время шли молча. Лицо астронома оставалось мрачным.
     - Мистер Пивирейл! - решился наконец заговорить Лакки. Есть ли  здесь
еще кто-то посторонний, условно говоря?  Кроме  Майндса  с  его  людьми  и
Уртила.
     - Гардома, доктор Гардома, конечно.
     - Разве вы не считаете его своим?
     - Но ведь он же врач, а не астроном! Без него, конечно, не  обойтись,
и он за короткий период пребывания  здесь  успел  показать  себя  с  самой
лучшей стороны, но...
     - За короткий период, вы сказали?
     - Да, он совсем недавно сменил своего предшественника,  отработавшего
положенный год. Кстати,  прилетел  Гардома  на  одном  корабле  с  группой
Майндса.
     - Врачи работают у вас только один год?
     - Не только они. Приходится постоянно обучать новых людей и, едва они
освоятся - прощаться с ними. Что делать! Меркурианские условия  далеко  не
курортные, и люди не должны находиться здесь подолгу.
     - Не могли бы вы вспомнить,  сэр,  сколько  новых  людей  прибыло  на
Меркурий в течение последних шести месяцев?
     - Около двадцати.  Точные  цифры  вы  найдете  в  журнале,  но  около
двадцати.
     - А сами вы здесь достаточно долго, сэр?
     Астроном усмехнулся.
     - Да уж! Страшно подумать! Мой заместитель Кук  тоже  работает  здесь
уже седьмой год. Разумеется, мы  часто  берем  отпуск  и...  Ваше  жилище,
джентльмены!  Если  возникнут  какие-то  желания   или   проблемы   -   не
стесняйтесь, обращайтесь ко мне.

     Их комната оказалась довольно маленькой, но в  ней  были  две  койки,
которые можно было убрать в стенную нишу,  два  дивных  кресла  с  тем  же
механизмом исчезновения и самый настоящий письменный стол  со  стулом.  За
перегородкой обнаружилась ванная и туалет.
     - Ну-у! - одобрительно протянул Бигмен. -  Вроде  бы  лучше,  чем  на
корабле, а?
     - Да, брат, недурно, - согласился Лакки, - кажется, нам дали одну  из
лучших комнат.
     - Естественно! Думаю, он знает, кто ты у нас такой!
     - Вряд ли, - мотнул головой Лакки.  -  Ведь  он  предположил,  что  я
субвременной инженер... Нет, старику известно лишь то,  что  меня  прислал
Совет.
     - Да тут все тебя знают! - возразил Бигмен.
     - Не все, а только Майндс, Гардома и  Уртил...  Послушай,  Бигмен,  а
почему бы тебе не принять душ? Я бы тем временем распорядился насчет еды и
багажа с "Метеора".
     - Не возражаю! - радостно закричал марсианин.

     В ванной Бигмен громко запел. Вода здесь, как и  в  других  безводных
местах, была строго нормирована, и табличка на стене с напоминанием о том,
какое количество драгоценной  жидкости  позволительно  использовать,  была
привычной. Бигмен, как истинный марсианин, испытывал к воде  необыкновенно
почтительные чувства. Во всяком случае, просто  так  плескаться  ему  и  в
голову не приходило  никогда.  И  вся  процедура,  исключая  стремительный
финал, состояла из бесконечного намыливания, пускания пузырей и  ликующего
пения.
     Встав перед сушилкой и направив на себя мощную струю теплого воздуха,
Бигмен зажмурился от удовольствия.
     - Эй, Лакки! Стол уже накрыт? Я голоден!
     Из комнаты донесся голос Лакки, однако слов нельзя было разобрать.
     - Ну Лакки же! - шутливо возмутился Бигмен и вышел из ванной.
     На столе стояли две тарелки с соблазнительно  дымящимся  ростбифом  с
овощами (хотя все  это  была  сплошная  имитация,  поскольку  выращено  на
субморских плантациях Венеры).
     Лакки, не обращая  никакого  внимания  на  своего  друга,  присев  на
краешек койки, разговаривал с Пивирейлом, который сосредоточенно моргал на
экране переговорного устройства.
     - Выходит, о том, в какую именно комнату мы въедем, знали  решительно
все! - спросил Лакки.
     - Соответствующее распоряжение было отдано мною по общему каналу,  и,
естественно, его мог слышать каждый. Кроме того, у нас  не  так  уж  много
комнат, зарезервированных на особый случай.  Их  местонахождение  известно
всем.
     - Понятно. Благодарю вас, сэр.
     - А что, собственно, произошло, Старр?
     - Да так,  ничего  особенного.  Извините,  что  потревожил  вас...  -
Вежливо улыбнувшись, Лакки прервал связь  и  молча  уставился  в  погасший
экран.
     -  Ничего  особенного,  говоришь?  -  грозно   выкрикнул   Бигмен   и
подбоченился. - Так-таки и ничего? А ну-ка, выкладывай!
     - А-а, кое-что произошло, ты прав. Я тут разглядывал наше снаряжение,
в том числе и скафандры... А скафандры эти не простые. Они снабжены особым
изоляционным слоем - для выхода на солнечную сторону, вероятно.
     Бигмен снял один из скафандров, которые висели в нише.  Тот  оказался
на удивление легким для своих внушительных размеров.  Марсианин  досадливо
крякнул. Ну вот, снова все придется подгонять, и даже не по своему  росту,
потому как эта регулировочная дребедень не рассчитана на него, видите  ли.
Вот что значит быть недостаточно высоким...
     - Ну, раздолье, Лакки! И койка тебе! И ванная! И яства, понимаешь!  И
скафандры!
     - И смерть... - продолжил Лакки без тени улыбки. - О ней позаботились
тоже. Вот, взгляни-ка...
     Он поднял  рукав  большего  скафандра.  У  самого  плеча,  чуть  ниже
шарнирного соединения, видна была крохотная царапина. Когда  пальцы  Лакки
дотронулись до нее и слегка надавили - царапина углубилась.
     Это был настоящий разрез!
     - С внутренней стороны - такая же прелесть... - Лакки отпустил рукав.
- Все рассчитано таким образом,  чтобы  я  успел  добраться  до  солнечной
стороны, а там...

                         3. ЗА БАНКЕТНЫМ СТОЛОМ

     - Уртил! - сразу закричал Бигмен  и  напрягся  всем  своим  маленьким
телом. - Ну и подлая же тварь!
     - Уртил? - Лицо Лакки выражало недоумение. - Почему он?
     - Ха! Ты забыл, с какой  настойчивостью  этот  хитрец  советовал  нам
проверять скафандры, а?
     - Нет, не забыл. Оттого и проверил.
     - Ты проверил его работу! Неплохо придумано, неплохо...  Мы,  значит,
обнаруживаем разрез и - ах, Уртил! Ах,  спаситель!  После  чего  не  можем
смотреть на него без слез умиления... А потом мерзавец избавляется от  нас
любым из двухсот ему известных способов, совершенно без труда. Ой,  Лакки,
не клюнь на это! Он...
     - Подожди. Не нужно делать поспешных выводов... Итак,  Уртил  сказал,
что Майндс пытался убить его. Что ж,  проверим.  И  предположим,  что  его
скафандр был продырявлен таким же образом,  как  мой.  Уртил  обнаруживает
дефект и предупреждает нас о наличии этого  трюка  в  репертуаре,  как  он
полагает, Майндса.
     - Черта с  два  это  сделал  Майндс!  Ему  ввели  чуть  ли  не  ведро
снотворного, а до того он ни на минуту не оставлял нас!
     - Хорошо. А откуда мы  знаем,  что  Майндс  спит  и  что  он  получил
снадобье?
     - Так ведь Гардома... - Тут Бигмен осекся.
     - Вот видишь? Со слов доктора Гардомы! А он - большой друг Майндса!
     - Значит, они заодно! - незамедлительно выпалил марсианин. - И нечего
тут думать!
     - Да что же это такое! Только  я  попытаюсь  привести  свои  мысли  в
порядок - и ты тут как тут со своими озарениями! А потом  еще  удивляешься
отчего это я не делюсь с тобой!
     - Извини, Лакки.  -  Бигмен  смущенно  прикусил  губу.  -  Продолжай,
пожалуйста.
     - Так вот... -  Лакки  снова  принялся  рассуждать  вслух.  -  Уртила
заподозрить - проще всего. Никто его не любит,  даже  Пивирейл...  Вспомни
его реакцию на одно только упоминание имени Уртила! Ты, кстати, тоже  ведь
невзлюбил этого парня, и причем стойко?
     - Еще бы, - буркнул Бигмен.
     - И мне он, откровенно говоря, не понравился.  А  что  если  человек,
повредивший скафандр, учел такое замечательное свойство Уртила -  вызывать
неприязнь к себе? И понимает, на кого будут вешать всех собак?
     - Ну! - Бигмен явно недоумевал.
     - С другой стороны, Майндс, который уже пытался честно шлепнуть  меня
из своего бластера, вряд ли способен на такую филигранную работу  -  не  в
характере... Что касается доктора  Гардомы,  то  он  совсем  не  похож  на
человека, который согласен участвовать в убийстве - лишь  бы  не  огорчать
друга.
     - Так  что  же  решим?  -  Бигмен,  казалось,  вот-вот  загорится  от
нетерпения.
     - Что? А вот что... Пора спать! - И Лакки направился в ванную.
     Бигмен, разочарованно глядя ему вслед, пожал плечами.

     На следующее утро, когда они зашли к Скотту Майндсу, тот,  бледный  и
измученный, сидел на койке.
     - Привет, - печально выдохнул он. - Я уже знаю о случившемся, Гардома
рассказал... Я глубоко сожалею, поверьте...
     - Как вы себя чувствуете? - По тону вопроса было ясно, что  Лакки  не
растаял.
     - Как любой другой выжатый лимон, - Майндс страдальчески  усмехнулся.
- Но тут, - указательный палец постучал по лбу, - все в порядке. И я смогу
присутствовать на сегодняшнем обеде, который старина Пивирейл дает в  вашу
честь.
     - Будет ли это благоразумно?
     -  Во  всяком  случае,  Уртил   поостережется   слишком   вдохновенно
разглагольствовать о сумасшедшем Майндсе! - Гнев  мгновенно  окрасил  лицо
инженера. - Да и Пивирейл попридержит свой язык.
     - Разве мистер Пивирейл сомневается в вашей вменяемости?
     - Видите ли, Старр... С того момента,  когда  начались  эти  странные
аварии, я - на небольшом скутере - облетаю солнечную сторону. Ведь это мой
Проект, и мне небезразлична его судьба! Так вот. Пару раз мне  приходилось
видеть... - Майндс остановился, не решаясь продолжить.
     - Ну же! - нетерпеливо воскликнул Лакки.
     - Не исключено, конечно, что  я  ошибаюсь...  Ведь  между  нами  было
довольно солидное расстояние. Но это было существо, похожее  на  человека!
Оно было в скафандре, однако без всякого намека на изоляцию!
     - А вы не пытались приблизиться к этому существу?
     - Пытался, но безуспешно. На  фотоснимках  тоже  ничего  нельзя  было
разобрать. Сплошные пятна, светлые и темные... Но ведь что-то там  было  и
двигалось, совершенно не обращая внимания ни на жару, ни на радиацию!  Оно
даже останавливалось и подолгу  отдыхало,  во  всяком  случае,  неподвижно
стояло на самом солнцепеке, если выражаться по-земному! Вот что  озадачило
меня больше всего!
     - Разве это так странно - стоять?
     Ответу предшествовал короткий сухой смешок.
     - На солнечной стороне Меркурия? Весьма странно,  как  мне  думается.
Никто не стоит, кроме него. И вовсе не  оттого,  что  неприлично.  Уносить
оттуда ноги,  и  как  можно  быстрей,  заставляет  радиация!  Скафандры  с
изоляционной прокладкой при  всех  их  достоинствах  не  могут  обеспечить
надежной защиты от гамма-лучей!
     - Но как объяснить то, что вашему таинственному  незнакомцу  все  это
нипочем?
     - Я сомневаюсь, что он - человек,  -  прошептал  Майндс,  сконфуженно
улыбнувшись.
     - Двуногий дух, может быть, - насмешливо спросил  Бигмен  и  собрался
было развить мысль, но Лакки сердито ткнул его в бок.
     Майндс энергично замотал головой.
     - Видно, что-то подобное я говорил вам наверху, да?  Чушь,  забудьте.
Никакой не дух. По-моему, это был меркурианец.
     - Что?! - В возгласе Бигмена было столько возмущения, что,  казалось,
ему нанесли смертельное оскорбление.
     - Только меркурианец мог бы вынести такую жару и  такую  радиацию,  -
убежденно закончил Майндс.
     - А зачем ему понадобился скафандр? - спросил Лакки.
     - Не знаю, не знаю... - В глазах Майндса появился беспокойный,  почти
безумный блеск. - Все это крайне загадочно. Когда, после встреч с  ним,  я
возвращался под Купол, то проверял, где находились люди и кто  пользовался
скафандрами за время моего отсутствия здесь ведь фиксируется  каждый  твой
шаг.  И  ничего  даже  в  малой  степени  подозрительного  не   обнаружил,
представьте себе!  Необходим  настоящий  и  самый  тщательный  розыск,  но
Пивирейл  даже  слышать  об  этом  не  хочет  -  нет,  мол,  к  сожалению,
соответствующей экипировки!
     - Вы обо всем рассказали ему?
     - Да, и он понял, что я - чокнутый. Что все происходит только в  моем
воспаленном воображении. Но это не так, Старр, поверьте.
     - А с Советом вы не пытались связаться?
     - Что толку? Пивирейл никогда не поддержит меня. А Уртил  авторитетно
заявит, что я не в своем уме, и ему с удовольствием поверят. Разве  кто-то
станет слушать меня?
     - Я стану.
     Майндс резко выпрямился. Его рука непроизвольно дернулась  в  сторону
Лакки, но затем безвольно упала.
     - Значит, вы займетесь этим?
     - Да, - твердо пообещал Лакки.

     Когда Лакки с  Бигменом  вошли  -  все  уже  сидели  за  столом.  Над
нестройным гулом приветствий, который вежливо поднялся навстречу им, почти
зримо висела несомненная напряженность присутствующих.
     В центре, поджав тонкие губы и втянув без  того  впалые  щеки,  сидел
охваченный чувством собственного достоинства Пивирейл. По  левую  руку  от
него  находился  Уртил,  закрывавший  своими   широкими   плечами   спинку
массивного кресла. Пальцы атлета  изящно,  как  ему,  вероятно,  казалось,
постукивали по хрупкому бокалу.
     Скотт  Майндс,  который  сидел  в  самом  конце  стола   и   выглядел
невыспавшимся юношей, бросал на Уртила презрительные взгляды.
     При Майндсе  был  Гардома,  посматривавший  на  друга  с  материнской
озабоченностью и готовый в случае чего прикрыть его собой.
     Прочие места,  за  исключением  двух,  пока  пустовавших,  справа  от
Пивирейла - были заняты весьма важными  персонами  обсерватории.  Один  из
этих людей, Хенли Кук, худощавый и  высокий,  встал  из-за  стола,  чтобы,
крепко ухватив обеими руками руку Старра, радушно поприветствовать его.
     Сразу после того как Лакки с Бигменом  уселись  и  был  подан  салат,
Уртил своим режущим ухо голосом поведал:
     - Старр, мы тут как раз обсуждали, не следует ли нашему  юному  гению
рассказать вам об удивительных результатах его экспериментов?
     - Позвольте мне самому решать, когда и о  чем  говорить!  -  чуть  не
задохнулся от злости Майндс.
     - Да что ты мнешься, Скотт! -  ухмыльнулся  Уртил.  -  Отбрось  стыд,
парень! Ну ладно, я сам расскажу, так и быть...
     Рука доктора опустилась на плечо Майндса, и тот, сдержав протестующий
крик, нахмурился.
     - Слушайте внимательно, Старр, - начал Уртил. - Это может пригодиться
вам.
     - Должен сказать, - перебил Лакки, - что я в общих,  конечно,  чертах
ознакомился с сутью экспериментов,  о  которых  вы  намерены  говорить,  и
считаю их весьма перспективными.
     - Вот как? - помрачнел Уртил. - Вы, однако, оптимист! А  известно  ли
вам, дорогой Старр, что наш бедолага Майндс не продвинулся ни  на  дюйм  в
своей успешной работе? Или я ошибаюсь, Скотт?
     Майндс попытался было вскочить, но рука Гардомы вновь удержала его.
     Глаза Бигмена, как у теннисного болельщика, неотрывно  поворачивались
от одного к другому из говорящих. Когда глаза останавливались  на  Уртиле,
марсианин от отвращения даже морщился.
     Беседа была прервана очередной сменой кушанья, и  Пивирейл  попытался
перевести разговор в безопасное русло.  Это  удалось  ему,  но  ненадолго.
Уртил, пронзив  кусок  ростбифа  вилкой,  наклонился  в  сторону  Лакки  и
утвердительно спросил:
     - Итак, вы за осуществление Проекта?
     - Да. По-моему, он вполне приемлем.
     - Что ж, как члену Совета, вам и положено так думать... Ну, а если  я
вам скажу, что все здешние эксперименты - жульничество? Что на  Земле  они
обошлись бы в сто раз дешевле? Что тогда? Или, может быть, Совет Науки  не
подозревает о существовании налогоплательщиков?
     - Вы, как мне кажется, лжете, мистер Уртил. У вас к этому,  очевидно,
природная склонность.
     После этих слов в зале все разом замолчали, молчал сам Уртил. Челюсть
его от удивления аж отвисла, а глаза расширились. Наконец  он  вскочил  и,
едва раздавив перепуганного  Пивирейла,  тяжело  шлепнул  ладонь  рядом  с
тарелкой Лакки.
     - Чтобы всякие выкормыши Совета Идиотов могли меня  тут...  -  грозно
взревел он, но тут же испустил странный, сдавленный крик ужаса.
     Это Бигмен, который до  сих  пор  не  принимал  активного  участия  в
происходящем, сделал едва заметное движение, деталей и характера  которого
никто не успел уловить по причине их молниеносности.
     Над ладонью Уртила, которая, казалось,  навсегда  приросла  к  столу,
дрожал черенок ножа.
     Пивирейл вскочил, повалив свое  кресло,  и  застыл,  раскрыв  рот.  В
поведении остальных так или иначе выражалось полное  замешательство.  Даже
Лакки испугался не на шутку.
     Торжествующий дискант  марсианина  был  разительным  контрастом  этой
мрачной картине.
     - Ну, ты, мешок с дерьмом! Растопырь пальцы и удали свою  ручонку  на
безопасное расстояние!
     С минуту Уртил ничего не понимал. А потом, когда до него дошел  смысл
сказанного,  он  подчинился  и  осторожно  поднял  руку.  Ладонь  не  была
повреждена! Ни единой царапинки!
     Торчал лишь нож, лезвие которого, представлявшее собой силовое  поле,
вонзилось в пластиковое покрытие между  указательным  и  средним  пальцами
Уртила, напоминая о случившемся.
     Уртил, внезапно охваченный  испугом,  отдернул  руку,  как  от  огня.
Заметив это, Бигмен нежно промурлыкал:
     - А в следующий раз, приятель, если  вздумаешь  так  плохо  шутить  -
будет гораздо хуже... Ты понял меня? Если у тебя припасена ответная  речь,
я готов выслушать сии почтительные слова...
     Он коснулся ножа, и лезвие, вернее, чуть заметное  свечение,  которое
исходило из черенка, исчезло. Грозное оружие вернулось в маленькую  кобуру
на поясе Бигмена.
     - Я не знал, что мой друг вооружен, -  обращаясь  ко  всем,  поспешил
объясниться Лакки. - Он, разумеется, сожалеет о том, что несколько  отвлек
нас от обеда. Надеюсь, мистер  Уртил  не  примет  этот  досадный  инцидент
слишком близко к сердцу.
     Кто-то облегченно рассмеялся, и даже Майндс улыбался.
     Уртил же переводил яростный взгляд с одного лица на другое.
     - Запомним, как вы со мной обошлись, запомним... -  цедил  он  сквозь
зубы. -  Да,  у  сенатора  здесь  с  единомышленниками  туговато...  Но  я
останусь! - И Уртил, скрестив руки на груди, с вызовом  огляделся.  Однако
никто и не собирался его выгонять...
     Возобновилась непринужденная беседа.
     - Сэр, - обратился Лакки к Пивирейлу. - Вы знаете, мне очень  знакомо
ваше лицо!
     - Вот как? - Астроном вежливо улыбнулся. -  Вряд  ли  нам  доводилось
встречаться...
     - Может быть, на Церере?
     - На Церере? - Пивирейл, который еще не вполне оправился  от  испуга,
рассеянно смотрел на Лакки. -  Там  самая  большая  обсерватория  во  всей
Солнечной системе... Да, в молодости мне приходилось работать там. Сейчас,
впрочем, тоже наведываюсь.
     - Вероятно, именно там я и видел вас.
     В  памяти  Лакки  ожили  события  тех  беспокойных  дней.  Погоня  за
капитаном Энтоном, пираты, облюбовавшие астероид, и вторжение их  кораблей
на территорию Совета...
     Пивирейл сокрушенно покачал головой.
     - Увы, если бы я вас встретил там - запомнил бы непременно,  но...  -
Он развел руками.
     - Очень жаль... - улыбнулся Лакки.
     - И для меня это большая потеря, поверьте... Тот  период  был  вообще
полосой потерь. Из-за какого-то пустякового недомогания я проморгал  самый
настоящий пиратский налет! И узнал подробности только от своих медсестер!
     Пивирейл оглядел стол с жизнелюбивым выражением  и,  после  того  как
механический официант подал десерт, возвестил:
     - А теперь, джентльмены, предлагаю обсудить  Световой  Проект.  -  Он
сделал паузу, улыбнулся, а затем продолжил: - Конечно, не слишком приятный
предмет для разговора, если вспомнить об авариях.  Кстати,  о  них...  Мне
хотелось бы поделиться с вами кой-какими соображениями на сей счет. Вот  и
Майндс здесь. И поели мы на славу. И главное, мне есть что сказать.
     - Вам? - с какой-то  непонятной,  угрожающей  интонацией  переспросил
Уртил.
     - А почему бы и нет? - весело удивился Пивирейл.  -  Не  каждый  день
имеются мысли, годные для  сообщения,  в  конце  концов!  И  я  непременно
выскажусь! - Голос астронома зазвучал торжественно и величаво. -  Я  знаю,
кто виновник всех напастей!

                          5. ИСТОЧНИК ОПАСНОСТИ

     Пивирейл сделал паузу. Наслаждаясь эффектом,  который  произвели  его
слова, старик сиял.
     Лакки с интересом наблюдал за  происходящим...  Кто-то  приветствовал
заявление Пивирейла восторженными междометиями...  Уртил,  выпятив  нижнюю
губу, демонстрировал  презрение...  Гардома  был  явно  удивлен...  Ноздри
Майндса нервно вздрагивали... лица остальных выражали самые  разнообразные
оттенки любопытства...
     Но один человек привлек особое внимание Лакки.  Это  был  Хенли  Кук,
второе по важности лицо меркурианской обсерватории, - "вице-Пивирейл".  Он
рассматривал свои ухоженные ногти с каким-то непонятным отвращением. Через
мгновенье, однако, когда Кук  оторвался  от  ногтей,  взгляд  его  выражал
совершенное безучастие.
     Вот с кем не мешало бы побеседовать, подумал Лакки и вновь повернулся
к Пивирейлу.
     - Разумеется, диверсант не может  быть  одним  из  нас,  -  заговорил
наконец астроном. - К такому выводу пришел Майндс, и  я  с  ним  полностью
согласен. Я даже полагаю, что в расследовании, которое он провел, не  было
никакой необходимости. Никто из нас не способен на такое... Тем не  менее,
диверсии  продолжаются  и   своим   продуманным,   предельно   эффективным
характером начисто отметают версию о случайной природе аварий!
     - Я все понял!  -  возбужденно  прервал  его  Бигмен.  -  Значит,  на
Меркурии есть жизнь! И все это - шалости аборигенов!
     Гул  иронических  комментариев  и  даже  смешки  смутили   маленького
марсианина.
     - Разве не это вы  хотели  сказать,  мистер  Пивирейл?  -  покраснев,
промямлил он.
     - Не совсем, - деликатно ответил Пивирейл.
     - На Меркурии отсутствуют даже малейшие признаки жизни! - раздраженно
выкрикнул один из астрономов. - Никаких сомнений!
     - Вот как? - Лакки повернулся к  говорившему.  -  А  что,  кто-нибудь
проверял?
     - Естественно! Ведь на то и существуют разведывательные отряды!
     Лакки грустно улыбнулся, вспомнив о встрече с разумными  марсианскими
существами, о сюрпризах Венеры...
     - А вы можете поручиться за качество исследований, проведенных вашими
отрядами? Вы убеждены в том, что обследована каждая квадратная миля?
     Астроном высоко поднял брови, как  бы  говоря  этим:  "К  чему  такая
дотошность?"
     Бигмен  усмехнулся  и  сразу  стал  похожим  на  гномика  в   хорошем
настроении.
     - Мой дорогой Старр! - вновь раздался мудрый голос Пивирейла.  -  Так
или иначе, но исследованиями ничего не обнаружено. Если  даже  принять  во
внимание саму возможность жизни на Меркурии -  таковая  ничтожно  мала.  И
давайте-ка не мудрить, а считать единственной формой  разумной  жизни  ту,
представителями которой мы с вами имеем счастье быть.
     Спорить было бесполезно, и Лакки промолчал.
     - И к чему, скажите на милость, - обращаясь к Пивирейлу,  раздраженно
вмешался Уртил, - нам следует приложить эту бесценную информацию?
     Пивирейл, казалось, не слыша вопроса, смотрел то  на  одного,  то  на
другого, обходя взглядом Уртила. Но ответ все же последовал.
     - Дело в том, что, как известно, люди есть не только  на  Земле.  Они
разлетелись по множеству звездных систем. - Тут  лицо  Пивирейла  внезапно
побледнело и напряглось. - Представители  человеческого  рода  есть  и  на
планетах Сириуса! - сообщил он возмущенно. - Не они ли диверсанты?
     - А почему именно они? - спокойно, совершенно  не  в  тон  Пивирейлу,
поинтересовался Лакки.
     - А почему бы и нет? Ведь они нападали на Землю?
     Это  было  действительно  так.  Лакки   помнил   недавнее   вторжение
сирианцев. Они уже хозяйничали  на  Ганимеде,  но  вскоре  вынуждены  были
убраться восвояси, так ничего и не добившись. Но помнил Лакки и другое.  С
тех самых пор у землян появилась скверная привычка  во  всех  бедах  своих
винить сирианцев.
     - Совсем недавно, - продолжал тем временем Пивирейл, -  месяцев  пять
назад, мне довелось побывать у них. Сирианцы, как известно,  не  принимают
ни иммигрантов, ни просто гостей... Но так  как  речь  шла  о  межзвездном
симпозиуме,  пройдя  сквозь  все  испытания  бюрократической  волокиты,  я
получил вожделенную визу. Ну вот... Что бросается в  глаза  прежде  всего?
Чрезвычайно низкая плотность заселения планет и ей  под  стать  -  степень
централизации. Сирианцы объединены в небольшие родовые  союзы,  каждый  из
которых имеет свой собственный энергетический источник и  все  необходимые
службы, а также  значительное  количество  механических  рабов  -  в  виде
позитронных роботов. Сирианцы не  занимаются  физическим  трудом,  понимая
себя исключительно как военную аристократию. Все они виртуозны в обращении
с космическими крейсерами и другими опасными игрушками. Их голубая мечта -
уничтожить Землю и даже память о ней.
     - Пусть только сунутся! - Бигмен заерзал в  своем  кресле.  -  Только
сунутся пусть!
     - Подготовятся - сунутся, - сказал Пивирейл,  тяжело  вздохнув.  -  И
если мы будем и дальше хлопать  ушами  -  победят.  А  пока  что  -  шесть
миллиардов дрожащих ягнят с ужасом слушают клацанье волчьих  зубов.  Земля
беззащитна, и беззащитность  эта  увеличивается  год  от  года.  Зерно  мы
получаем с Марса, а дрожжи с  Венеры...  Минералы,  после  того  как  были
заброшены здешние шахты, - добываются на астероидах, что-то другое  -  еще
где-то... А по осуществлении Светового Проекта Земля будет зависеть  также
и от космических станций, поставляющих солнечный  свет!  Почему  никто  не
подумал о том, насколько мы уязвимее от этого станем,  Старр?  Ведь  отряд
сирианских налетчиков, атаковав аванпосты Системы, вызовет панику и  голод
на Земле, даже не нападая на нее непосредственно! А чем мы можем ответить?
Даже если перебьем их всех - прилетят новые, и война возобновится!
     Старик почти задыхался от волнения. Видно было,  что  ему  необходимо
выговориться.
     Взгляд Лакки  вернулся  к  Хенли  Куку.  Тот  сидел,  опустив  глаза,
подперев голову кулаком. Лицо его горело, и краска эта  означала  не  гнев
или возмущение, а скорее замешательство.
     В разговор вступил Скотт Майндс. Речь Пивирейла  была  воспринята  им
предельно скептически.
     - А на кой, скажите, им вся  эта  возня?  Они  же  процветают!  Ведь,
покорив Землю, сирианцы вынуждены будут кормить нас!
     - Как же! - вознегодовал Пивирейл. - Накормят! Они нуждаются в  наших
ресурсах, уразумейте! А нам предоставится возможность умирать с голоду!
     - Но постойте! - подал голос доктор Гардома. Этого не может быть!
     - Ну почему же? Такова их политика. Сирианцы считают нас едва  ли  не
животными. С тех давних пор как земляне  колонизировали  планеты  Сириуса,
они там с тщательностью селекционеров изменяли себя, пока  не  избавились,
наконец, от болезней и кое-каких, на их взгляд, излишеств  в  человеческой
природе. В отличие от нас, например, сирианцы имеют единообразный, если не
навсегда,  то  надолго  установленный  внешний  облик.  То  есть  у   всех
одинаковый рост, цвет глаз, черты лица  и  так  далее.  Мы  же,  со  своей
пестротой, воспринимаемся сирианцами как низшие существа.  Поэтому  мы  не
можем, если  бы  даже  захотели,  жить  там.  Поэтому,  чтобы  попасть  на
симпозиум, я должен был обратиться за помощью к  самым  влиятельным  лицам
правительства.  В  то  время  как   астрономы   других   систем   получили
наилюбезнейшие  приглашения.  Да,  еще   один   милый   штришок...   Жизнь
человеческая ничего  для  них  не  значит  и  ничего  не  стоит.  Сирианцы
полностью сосредоточены на всякого рода машинах и механизмах. Я  наблюдал,
как они обращаются со своими роботами. Куда деликатней, чем друг с другом!
Всерьез считая, что один робот стоит сотни землян,  они  души  не  чают  в
своих куклах!
     - Роботы стоят дорого, -  пробормотал  Лакки.  -  И  с  ними  следует
обращаться бережно.
     - Может быть, может быть... Но люди, поглощенные заботами о  машинах,
и только о машинах, становятся черствыми.
     Лакки подался вперед и, не сводя с Пивирейла своих умных глаз, не без
пафоса произнес:
     - Сэр! То, что сирианцы убеждены в своем превосходстве  над  всеми  и
унифицировали свою внешность, - погубит их! Без разнообразия нет развития!
И пока что Земля, а не  Сириус  лидирует  в  научных  исследованиях!  Даже
позитронные роботы, о которых вы упомянули, были созданы землянами!
     - Так-то оно так, -  согласился  астроном.  -  Но  мы  не  используем
роботов,  считая,  что  это  расстроит   нашу   экономику.   Относительную
стабильность сегодняшней жизни мы  ставим  выше  завтрашней  безопасности.
Фактически мы умудряемся своими научными  достижениями  ослаблять  себя  и
крепить мощь Сириуса - вот ведь какая штука... - И  Пивирейл,  откинувшись
на спинку кресла, мрачно засопел.
     Механический   официант,   который   благодаря   диамагнитному   полю
передвигался совершенно не  касаясь  пола  и  потому  -  бесшумно,  своими
чуткими щупальцами убирал тарелки внутрь себя,  в  довольно  вместительную
нишу.
     - Вот вам разновидность робота, если угодно, - кивнул на него Лакки.
     - Это простейший автомат, - пробурчал Пивирейл.  -  Без  позитронного
мозга. Он не сможет адаптироваться к малейшему изменению в задании.
     - Что верно,  то  верно...  -  рассеянно  согласился  Лакки.  -  Так,
говорите, это сирианцы шалят с нашим оборудованием?
     - Да, безусловно, они.
     - А с какой целью, позвольте узнать?
     Пивирейл пожал плечами.
     - Наверное, это только часть их обширного плана. Или  разминка  перед
вторжением. Ведь Световой Проект не значит ничего -  для  них,  во  всяком
случае... Три диверсии - сигнал об опасности, нависшей над нами!  И  я  бы
очень хотел, чтобы  Совет  Науки  и  правительство  прониклись  пониманием
этого!
     Предварительно кашлянув, в разговор вступил Хенли Кук.
     - Сирианцы ведь люди, как и мы, не так ли? Если они здесь  -  то  где
именно?
     - Чтобы выяснить это, необходима исследовательская  экспедиция,  -  с
некоторым раздражением  отчеканил  Пивирейл.  -  Хорошо  подготовленная  и
должным образом экипированная экспедиция.
     -  Но  ведь  я  уже  был  на  солнечной  стороне!  -  Глаза  Майндса,
произнесшего эти слова, возбужденно горели. - И готов поклясться, что...
     - Хорошо подготовленная и должным образом экипированная экспедиция! -
еще тверже повторил астроном. - Впечатления  от  ваших  прогулок,  Майндс,
можете оставить при себе!
     Инженер мгновенно сник.
     - А вы, Уртил, что думаете по этому поводу? - спросил вдруг Лакки.
     Уртил поднял глаза и посмотрел на него с нескрываемой ненавистью.
     - Свое мнение я оставлю при себе. Хочу также  предупредить  кое-кого,
что одурачить меня - не так-то просто.
     Лакки, оставив Уртила с  его  поджатыми  губами,  вновь  обратился  к
Пивирейлу.
     - А нельзя ли обойтись без экспедиции, сэр?  Ведь,  предположив,  что
сирианцы  действительно  находятся  на  Меркурии,  мы   можем   установить
примерное их местонахождение, не выходя из-за стола!
     - Давай, Лакки! - бурно возликовал Бигмен. - Покажи им класс!
     - Как вы себе это представляете, мистер Старр? -  насмешливо  спросил
Пивирейл.
     - Поставим себя на место сирианцев... Итак, они совершают  регулярные
диверсии в течение довольно  длительного  времени.  Для  этого  необходимо
иметь базу неподалеку от места наших с ними,  к  сожалению,  общих  работ.
Значит, она у нас прямо под носом... Поскольку  означенные  координаты  не
слишком точны, давайте разделим Меркурий на две части: солнечную и темную.
Вряд ли сирианцы устроились на солнечной стороне -  там,  согласитесь,  не
слишком комфортно.
     - Будто темная сторона - лучше... - криво усмехнулся Кук.
     - Представьте себе - да! По крайней мере, тут уже что-то родное,  тут
- привычная для людей среда. Самый обычный грунт, который уперся в черноту
космоса. Да, холодновато, но не холодней,  чем  в  космосе.  Темно  и  нет
воздуха? Это тоже встречалось... люди давно приспособились к такому.
     - Так-так-так? - Глаза Пивирейла были переполнены живейшим интересом.
- Продолжайте, мистер Старр!
     - Однако создание тайной  базы,  которая  должна  функционировать  не
месяц и не два, - штука сложная. У них должен быть корабль, на котором они
прилетели и собираются улететь. Если же предположить, что за ними  заедут,
нужно иметь значительные запасы пищи  и  воды,  а  также  мощный  источник
энергии. Одно это занимает  целую  комнату,  а  ведь  наши  друзья  должны
оставаться незамеченными! Да, есть  только  одно-единственное  место,  где
сирианцы могут чувствовать себя в полной безопасности...
     - Где, где? - Бигмен не сомневался, что  его  друг,  как  всегда,  на
верном пути. - Ну же!
     - Как только я появился здесь,  -  издалека  начал  Лакки,  -  мистер
Майндс  рассказал  мне  о  меркурианских  шахтах,   ныне   бездействующих.
Несколько минут назад мистер Пивирейл тоже вспомнил  о  них.  Оба  любезно
натолкнули меня на мысль о том, что в стволах и  проходах  могли  остаться
незасыпанные пустоты. А ведь шахты, как я понимаю,  расположены  в  местах
прохладных, то есть вблизи полюсов...
     - Да, вы правы, - запинаясь, подтвердил Кук. - Задолго до  того,  как
была построена наша обсерватория, под Куполом действительно велась  добыча
минералов.
     - В таком случае, весьма вероятно, что сирианская база находится  под
этим столом.
     Перешептывание изумленных слушателей бесцеремонно  прервал  гортанный
голос Уртила.
     - Все это куда как забавно, бесценный Старр! А  что  дальше?  Что  вы
намерены предпринять?
     - Прежде всего - спуститься туда. А после - посмотрим...

                             6. ПРИГОТОВЛЕНИЯ

     - Как, вы с Бигменом отправляетесь туда одни? -  встрепенулся  доктор
Гардома.
     - Разумеется! - с глумливым возмущением ответил  ему  Уртил.  -  Вход
только для героев! Прекрасно знающих, что там никого и ничего нет...
     - Мы бы, конечно, взяли тебя с собой, - сокрушенно сказал  Бигмен,  -
но боюсь, что с таким длинным языком ты вряд ли влезешь в скафандр.
     - Зато ты поместишься в нем даже на ходулях! - парировал Уртил.
     - Все-таки, это опасно, - озабоченно продолжал доктор. - И  если  там
действительно кто-то окажется...
     - Не думаю, что риск так уж велик, - поспешил успокоить его Лакки.  -
Это будет всего лишь беглое предварительное обследование, не  более  того.
Не исключено, что Уртил прав, и там вполне невинная пустота. А если нет  -
мы вызовем помощь.
     - Люблю  я,  джентльмены,  экстремальные  ситуации...  -  мечтательно
улыбнувшись, признался Бигмен. - Вот подай мне ее - и все тут!
     Лакки, которому  не  терпелось  приступить  к  делу,  встал  и  обвел
взглядом всех присутствующих.
     - Если вы не возражаете...
     Уртил, не дожидаясь окончания фразы, тоже  поднялся  из-за  стола  и,
резко повернувшись, направился к выходу чуть ли не строевым шагом.
     Стали расходиться и остальные.
     Когда мимо проходил Хенли Кук, Лакки остановил его, тронув за руку.
     - В чем дело, сэр? - нервно спросил тот.
     - Мистер Кук, загляните, пожалуйста, ко мне, как только освободитесь.
     - Хорошо. Минут через пятнадцать я буду у вас.
     - Договорились.

     Кук немного задержался. Когда он вошел в их жилище, на худом лице его
была все та же печать озабоченности, которая, похоже, не исчезала никогда.
     - Простите, мистер Кук, что не сказал вам, как нас найти!
     - Ничего страшного, сэр. Я знал, какая комната вам предназначена  еще
до вашего прибытия.
     - Вот как?.. Весьма признателен вам, сэр, за то, что вы  нашли  время
зайти к нам.
     - Что вы, сэр!
     - Дело вот в чем, мистер Кук.  Тут  у  нас  маленькая  накладочка  со
скафандрами - теми, что предназначены для выхода на солнечную сторону.
     - Надеюсь, вы получили пленку с инструкцией?
     - Да, благодарю вас, но...
     - Что-то не так?
     - Не так! Не так! - закричал Бигмен. - Вот, полюбуйтесь! - И он ткнул
пальцем в разрез.
     Глаза Кука округлились,  а  лицо  медленно  покраснело.  Он  выглядел
совершенно ошеломленным.
     - Не понимаю... не может быть... чтобы здесь, под Куполом!
     - Неплохо бы заменить его, и без  лишнего  шума,  -  деловито  сказал
Лакки.
     - Но кто, кто мог сделать такое? - возмутился Кук.  -  Мы  немедленно
должны выяснить это!
     - Только не нужно беспокоить мистера Пивирейла.
     - Нет-нет! - испуганно замотал головой Кук.
     - Мы сами разберемся во всем, только чуть позже. А пока мне требуется
лишь новый скафандр.
     - Конечно! Я лично  займусь  этим!  Мне  понятно  теперь,  почему  вы
захотели встретиться со мной, мистер Старр... Черт  знает  что!  -  И  Кук
собрался уходить.
     - Но это еще не все! - остановил его Лакки. -  Есть  и  другие  вещи,
которые мне хотелось бы обсудить с вами. Кстати,  пока  мы  не  перешли  к
ним... Как я понял, мистер Кук,  вы  не  согласны  с  тем,  что  думает  о
сирианцах Пивирейл? Ведь так?
     - Я не хотел бы обсуждать это, - нахмурился Кук.
     - Видите ли, я наблюдал за вами во время его пространной речи, -  все
же продолжил Лакки. - И то явное неодобрение, с которым вы...
     - Пивирейл старый человек... - Кук снова плюхнулся в кресло и  крепко
сцепил костлявые пальцы. -  Он  давно  и  всерьез  помешан  на  сирианцах,
которые мерещатся ему даже под собственной кроватью. Он винит этих бедолаг
во всем. Даже если кто-то  случайно  засветит  пленку  -  виноваты  только
сирианцы. А уж  после  того  как  он  побывал  у  них,  причуды  усилились
донельзя... Сирианцы поселили Пивирейла отдельно от  всех  -  изолировали,
иначе говоря. И ему все казалось, что они или слишком вежливы с  ним,  или
наоборот. В конце концов к нему  приставили  позитронного  робота,  устав,
очевидно, от стариковских капризов...
     - Он возражал против этого?
     - Нет, но потом говорил, что к нему просто не хотели  приближаться...
Все, абсолютно все, происходившее там, он воспринимал как оскорбление!
     - Вы тоже были с ним?
     - Нет, сирианцы согласились принять только одного  человека  поэтому,
как главу обсерватории, послали его. Хотя, конечно  же,  лететь  следовало
мне. Ведь Пивирейл безобразно стар - от этого никуда не денешься...
     Внезапно обнаружив, что он размышляет  вслух,  Кук  испуганно  поднял
глаза.
     - Надеюсь, все это останется между нами?
     - Разумеется, - заверил его Лакки.
     -  А  ваш  приятель?  -  недоверчиво  спросил  Кук.  Я,  конечно,  не
сомневаюсь в его порядочности, но, по-моему, он несколько опрометчив...
     - Я?! - возмутился Бигмен.
     Лакки взъерошил его волосы.
     - Да, мистер Кук, это в нем есть, что да,  то  да.  Он  у  нас  порою
предпочитает поработать языком и кулаками, вместо того чтобы  использовать
голову. И мне приходится постоянно помнить  об  этом.  Но!  Если  я  прошу
молчать о чем-то конкретном - он молчит, хоть режьте его!
     - Ну что ж, прекрасно, - успокоился, наконец, Кук.
     - Однако мне хотелось бы, - продолжил Лакки,  -  вернуться  к  своему
первому  вопросу:  согласны  ли  вы  с  мистером  Пивирейлом,   обвиняющим
сирианцев во всех неудачах, которые преследуют Проект?
     - Разумеется, нет! Каким  образом,  интересно,  они  могли  узнать  о
Световом Проекте и с какой стати он заинтересовал их? Какой смысл посылать
сюда корабли, рискуя своими отношениями с Солнечной системой, - и все ради
обрыва нескольких жалких кабелей? Смешно! Конечно, Пивирейл чувствует себя
несколько уязвленным...
     - Уязвленным?
     - Ну да!.. Пока наш великий ученый  гостил  у  сирианцев,  Майндс  со
своими ребятами успел здесь прочно  обосноваться.  Конечно,  это  не  было
полной неожиданностью для старика, так как это  давно  планировалось,  но,
тем не менее, застав их пустившими корни, он был шокирован.
     - И вероятно, попытался избавиться от Майндса?
     - Нет, ничего подобного.  Даже  выказывал  дружелюбие...  Видите  ли,
присутствие молодого Майндса наводит Пивирейла на мысль о том, что в  один
прекрасный день его уволят, и мысль эта нестерпима для него. Вот отчего он
так старается проявить бдительность и  поднимает  шум  по  поводу  мнимого
присутствия сирианцев. Ведь обсерватория - его любимое детище...
     Лакки согласно кивнул.
     - Доводилось ли вам бывать на Церере, сэр?
     Кук ответил не сразу, опешив от такого резкого поворота.
     - На Церере? Случалось. А что?
     - Вы были там с мистером Пивирейлом или один?
     - Как правило - с ним. Вот он иногда летал туда без меня.
     - Не находились ли вы на  Церере  во  время  прошлогоднего  вторжения
пиратов? - усмехнулся Лакки.
     - Нет, знаете ли. А вот старик, представьте себе, ухитрился! Потом он
без конца рассказывал нам историю о том, как, заболев  -  хотя  не  болеет
практически никогда, - пропустил самое интересное.
     - Ах вот как! Да, бывает... Однако пора заняться и делом, мистер Кук.
Мне не хотелось бы беспокоить вашего патрона, который, как вы  справедливо
заметили, далеко не молод. А вот его заместителя, полного сил... - И Лакки
снова улыбнулся.
     - Да, конечно! - почтительно напрягся Кук. - Я к вашим услугам!
     - Меня интересуют шахты. Сохранились ли какие-то карты, схемы хотя бы
основных стволов? Или нам придется бродить наугад?
     - Сохранились, конечно.
     - И вы можете предоставить их в наше распоряжение?
     - Разумеется.
     - Мистер Кук, в данный  момент,  насколько  мне  известно,  шахты  не
представляют опасности? Я имею в виду вероятность обвалов  или  чего-то  в
этом роде.
     - О нет! Подобное исключено! Наш корпус расположен как раз над  одним
из стволов, и, конечно же, строительству предшествовали работы по усилению
шахтных креплений, и без того надежных. А если  еще  принять  во  внимание
крайне  незначительную   гравитацию   Меркурия   -   вероятность   обвалов
практически сведена на нет.
     - Отчего же такие замечательные шахты не  эксплуатируются?  -  ехидно
поинтересовался Бигмен.
     - Хороший вопрос...  -  Кук  улыбнулся.  -  Какое  объяснение  вы  бы
предпочли: правдивое или занятное?
     - Оба! - выпалил Бигмен.
     Кук вытащил из кармана пачку сигарет и закурил.
     - Вот вам правда...  -  начал  он.  -  Недра  Меркурия  не  то  чтобы
напичканы,  но  достаточно  богаты  залежами  тяжелых  металлов:   свинца,
серебра, ртути, платины. Но к сожалению, добывать их здесь оказалось делом
крайне невыгодным. Расходы на  транспортировку  непомерно  велики.  И  как
только обнаружились месторождения неподалеку от Земли - шахты тут же  были
закрыты... А теперь - занятная версия. Обсерватория была построена 50  лет
назад, когда шахты еще вовсю работали. Астрономы впервые  прибывшие  сюда,
не без удовольствия слушали  шахтерские  россказни,  которые  впоследствии
обрели статус меркурианских легенд.
     - О чем они? - спросил Бигмен шепотом.
     - Они о том, как в шахтах умирали шахтеры.
     - Тоже мне, легенды! - фыркнул марсианин. - Оч-чень оригинально!
     - Они будто бы замерзали до смерти, - продолжил Кук.
     - Что?!
     - И никто не мог  объяснить  причину  этого  замерзания.  Ведь  шахты
обогревались, и, кроме того, каждый имел при  себе  автономный  калорифер!
Так или иначе, но в последние годы  многие  шахтеры  наотрез  отказывались
спускаться поодиночке даже в основные стволы, о вспомогательных и речи  не
могло быть... И шахты пришлось закрыть.
     Лакки задумчиво кивнул.
     - Мистер Кук, принесите, пожалуйста, схемы шахт!
     - Да, я сейчас же отправляюсь за ними и за скафандром.

     Готовились основательно, как к большой экспедиции... Как  только  был
принесен новый скафандр, его тщательно осмотрели и проверили,  прежде  чем
отложить в сторону.
     Схемы шахт, как  и  маршрут,  предложенный  Куком,  были  досконально
изучены.
     Бигмен возился с тубами, наполненными жидкой питательной смесью,  без
конца проверял аккумуляторы, давление в кислородных баллонах и  регулятора
влажности.
     Лакки отлучился на "Метеор", захватив с собой  внушительных  размеров
пакет,  -  а  вернулся  уже  без  него,  с  двумя  небольшими  предметами,
напоминающими пряжки  от  ремня,  изогнутыми  по  краям,  с  прямоугольной
пластиной посередине.
     - Что это? - подскочил к нему Бигмен.
     -  Микроэргометры.  Экспериментальная  модель.  Вроде  тех,  что   на
"Метеоре", но поменьше.
     - Что же уловят такие малютки?
     - На  значительном  расстоянии  -  действительно  ничего,  но,  если,
скажем, в  милях  десяти  отсюда  находится  источник  атомной  энергии  -
микроэргометр обнаружит его. А вот так он работает...
     Лакки легко коснулся пальцем небольшого выступа на корпусе эргометра,
и тонкая игла мгновенно исчезла внутри, чтобы тут же, впрочем,  вынырнуть.
На пластине появилось красноватое пятно. Лакки стал медленно  поворачивать
прибор в разные стороны,  пока  пятно  не  вспыхнуло  вдруг  ослепительной
голубизной.
     - Это электростанция  Купола,  -  последовало  объяснение,  и  Лакки,
выключив эргометр, стал опять вертеть  его,  но  теперь  любуясь.  Знаешь,
Бигмен... Не было случая, чтобы, встретившись с дядюшкой Гектором, я  ушел
бы от него без затейливой вещицы, вроде этой.  И  всякий  раз  он  желает,
чтобы подарок мне не пригодился... Но на этот раз...
     - Что, Лакки? Что?
     - Видишь ли,  если  в  шахтах  действительно  есть  сирианцы,  у  них
наверняка имеется небольшая атомная станция. Без нее просто  не  обойтись.
Ведь нужна же им энергия для  отопления  и  всех  прочих  нужд!  Вот  наши
эргометры и обнаружат такую станцию. Пригодятся они и для другого...
     Лакки умолк, и Бигмен огорченно вздохнул. Марсианин хорошо  знал  это
молчание. Видно, мысли Лакки были  еще  слишком  зыбкими,  неоформленными,
чтоб обсуждать их.
     - Один эргометр - мой? - спросил Бигмен.
     - А как же! - И блестящее достижение техники, описав дугу, шлепнулось
в маленькую ладошку.

     Хенли Кук уже ждал их, когда Лакки с Бигменом, одетые в скафандры, со
шлемами под мышкой, вышли из своей комнаты.
     - Я подумал, - сказал он, - что не помешает проводить вас туда...
     - Благодарю! - приветливо отозвался Лакки.
     Было, условно говоря, раннее утро.
     Здесь, на Меркурии, где не существовало ни дня ни ночи, жизнь текла в
том ритме, к которому люди привыкли на Земле.
     Лакки  не  случайно  выбрал  время,  когда  все  спали.   Многолюдная
процессия и мудрые напутствия Пивирейла - все это было бы сейчас некстати.
     Освещенные тусклым  светом  коридоры  были  пусты.  И  казалось,  что
тяжелая тишина, которую только подчеркивали гулкие звуки их  шагов,  давит
на плечи.
     - Это - вход номер два, - остановился Кук.
     - Прекрасно, -  кивнул  Лакки.  -  Ну  что  ж...  Надеюсь,  мы  скоро
увидимся?
     - До встречи.
     Пока  Лакки  с  Бигменом  надевали  свои   шлемы,   фиксируя   их   в
парамагнитных пазах  скафандров,  Кук,  исполненный  важности,  возился  с
замком...
     Наконец, привычно и даже не без удовольствия  вдохнув  первую  порцию
баллонного воздуха, друзья ступили в воздушный  шлюз.  Массивная  стальная
дверь, бесшумно закрывшись, разделила их с Куком.
     - Ты готов, Бигмен?
     - Спрашиваешь! - Голос  марсианина  звучал  бодро,  а  его  маленькая
фигурка выглядела бесплотной тенью в тусклом освещении шлюза.
     Стена  перед  ними  поползла  вверх.  Ворвавшийся  вакуум   мгновенно
вытеснил из помещения весь кислород.
     Они опять шагнули вперед.
     Когда стена, теперь уже позади них, опустилась,  вокруг  были  только
тишина, пустота и непроглядная тьма.

                           7. В ШАХТАХ МЕРКУРИЯ

     Они включили фонари, и два  мощных  луча,  не  рассеиваясь,  пронзили
темноту, точно острые клинки. Впереди был туннель.
     Двое, землянин и его маленький марсианский друг, двинулись  навстречу
неизвестности.
     Гладкие стены туннеля тянулись по безупречной прямой. Крестовые своды
выглядели торжественно и надежно. Это напомнило Бигмену недра Луны.
     Воздух внутри скафандра позволял слышать собственные шаги,  от  Лакки
же исходили вибрационные толчки,  которые  Бигмен,  к  вакууму  привычный,
улавливал без труда. Он слушал вибрацию.
     Внушительных размеров колонн, подпирающих верхние пласты породы, было
тут гораздо больше, чем на Луне, что объяснялось существенной  разницей  в
гравитации.
     Многочисленные  ответвления   туннеля   вынуждали   Лакки   постоянно
сверяться со схемой.
     А Бигмен печалился, видя повсюду  еще  не  стертые  следы  пребывания
людей: болты,  когда-то  поддерживавшие  плафоны  светильников,  поблекшие
маркировочные полосы, боковые карманы, в каких обычно отдыхают шахтеры или
берутся пробы породы...
     - Лакки! А эргометр, между прочим, ничего не показывает!
     - Знаю, Бигмен, знаю... Может быть, пообщаемся?
     Это было сказано подчеркнуто невыразительно, и Бигмен сразу понял,  о
чем речь. Миниатюрная экранирующая приставка - как обычно, он  снабдил  ею
оба переговорных устройства - исключала возможность перехвата...
     - Что случилось, Лакки? - Сердце  Бигмена  своими  ударами  заглушало
слова.
     - Разговор есть, - сквозь  шелестящий  фон  донесся  голос  Лакки.  -
Смотри. Согласно схеме, перед нами туннель  7А.  По  нему  можно  довольно
быстро добраться до ствола, который ведет  на  поверхность.  Мне  -  туда,
Бигмен.
     - Зачем?!
     - Чтобы попасть наверх! - засмеялся Лакки.
     - Наверх?!
     - Ну да! И прямиком на  "Метеор".  Видишь  ли,  там  новый  скафандр,
принесенный Куком, - я захватил его, когда бегал за эргометрами.
     Бигмен долго осмысливал сказанное, но все же осмыслил.
     - То есть ты отправляешься на солнечную сторону?
     - Точно. На солнышке погреюсь, и вообще...
     - Нашел время! А сирианцы? Ты ведь сказал, что они здесь!
     - Сказать-то сказал, да не... Понимаешь, мне нужно было убедить их  в
том, что я действительно так думаю!
     - А меня тебе тоже хотелось убедить?
     - Извини, дружище, но я опасался,  что,  зная  о  моем  плане,  ты  -
случайно, разумеется - поделишься своим знанием с... хотя бы  Куком!  Ведь
ты у нас парень горячий и, вспылив, можешь  выложить  все  содержимое  без
остатка.
     - Эх, Лакки, Лакки! Да я молчал бы, как рыба на сковородке!
     - Ну ладно, ладно... Как бы там ни было, но хотел, чтобы ни одна душа
не знала о моем намерении отправиться  на  солнечную  сторону.  И  поэтому
рвался сюда так напористо.
     - Но к чему эта конспирация?
     - А вдруг  за  диверсиями  стоит  кто-то  из  участников  Проекта?  -
вопросом ответил Лакки. - Не верю я, что сирианцы заинтересовались  такими
пустяками, не верю! Тут что-то другое...
     - Значит, в шахтах никого  нет,  что  ли?  -  разочарованно  протянул
Бигмен.
     -  Если  только  я  не  ошибаюсь...  Вряд  ли  Сириус  стал  бы  ради
осуществления мелких диверсий возиться с развертыванием базы на Меркурии -
тут Кук прав. Нанять землянина - куда проще и дешевле. Опять же история  с
моим испорченным скафандром... Ведь куда-куда, а в  Купол  сирианцам,  при
всей  их  изощренности,  не  попасть.  Такое,  наверное,   даже   Пивирейл
исключает.
     - Лакки! Значит, ты ищешь предателя?
     - Пока что -  диверсанта.  Возможно,  он  действительно  отрабатывает
сирианские денежки, а может быть, - у человека такое хобби.  Мне  кажется,
что, побывав на солнечной стороне, я приближусь к пониманию  всего  этого.
Тем более, что "густая дымовая завеса" наверняка убедила кое-кого в  нашей
непроходимой тупости, и он расслабился.
     - И что же ты  собираешься  обнаружить  на  этой  чертовой  солнечной
стороне? - недоуменно-почтительно спросил Бигмен.
     - Пока не знаю...
     - А-а... Ну, что ж, теперь  ясно,  теперь  мне  все  наконец  ясно...
Пошли, ладно уж! Я согласен!
     - Но, Бигмен! - Лакки покачал головой.  -  С  тобой  не  соскучишься,
парень!  Пойми:  ты  остаешься  здесь!  У  нас  нет  второго  скафандра  с
изоляцией!
     - Остаюсь? - растерянно  пробормотал  Бигмен,  пытаясь  проникнуть  в
новое значение слова "я", которое  всегда  означало  "мы".  -  Лакки!!!  -
закричал он с обидой и возмущением. - Почему я  должен  оставаться  здесь,
Лакки?!
     - Но мне же не обойтись без твоей помощи, дружище! Все должны думать,
что мы с тобой усердно прочесываем шахты! И поэтому ты, со схемой в руках,
пойдешь дальше, по маршруту, который мы  разработали.  Через  каждый  час,
связавшись с Куком, ты будешь докладывать ему обо всем, что увидел. Только
прошу тебя, обойдись  без  преувеличений.  Говори  все  как  есть,  но  не
проболтайся о моем отсутствии.
     Бигмен, видя, что им не пренебрегают - вернее,  пренебрегают,  но  не
совсем, заметно повеселел.
     - А если кому-то захочется поговорить с тобой?
     - Скажи, что я занят. Или - что ты наткнулся  на  сирианца  и  срочно
прерываешь связь. В общем, выкручивайся, как хочешь,  но  чтоб  у  них  не
возникло даже тени подозрения, понятно?
     - Понятно-то понятно, но... все же обидно мне, Лакки. Тебя  там  ждут
такие приключения, - а я,  как  идиот,  должен  торчать  в  этой  темноте,
разыгрывая радиоспектакли!
     - Не спеши огорчаться, а то еще скрасят твое одиночество...
     - Скрасят, как же. Прекрасно  ведь  знаешь,  что  тут  нет  никого  и
ничего!
     - А замерзнуть не боишься? - улыбнувшись, спросил Лакки. - А то  ведь
случалось с некоторыми...
     - Ладно тебе!! - огрызнулся Бигмен.
     - Извини, это не лучшая из моих шуток... Лакки обнял марсианина. -  И
не кисни, пожалуйста. Я скоро вернусь.
     - Ну, все! - Бигмен решительно стряхнул руку Лакки со своего плеча. -
Хватит подлизываться. Я сделаю все, что от меня требуется. Иди и помни: ты
без моего присмотра!
     - Я буду очень осторожен! - засмеялся Лакки.
     А потом он повернулся и шагнул в тоннель 7А.
     - Лакки!
     - Что, Бигмен?
     - Послушай-ка... Бигмен прокашлялся. Ты действительно...  того  ну...
не рискуй... ладно? Я хочу сказать, что меня  ведь  не  будет  поблизости,
чтобы выручить тебя...
     - Дядюшка Гектор номер два! Сходство  -  поразительное!  Ну,  а  если
серьезно - взаимно, Бигмен, взаимно...
     Это  было  все,  что  они  сказали,   выражая   глубокую   и   нежную
привязанность друг к другу... Лакки помахал рукой и, постояв  мгновенье  в
грустном луче Бигменова фонаря, исчез.
     Бигмен долго смотрел туда, где уже никого не было. Если бы, допустим,
он не был Джоном Бигменом Джонсом - то, сникнув в два  счета,  он  был  бы
немедленно раздавлен навалившимся на него одиночеством. Но он, к  счастью,
был и Джоном, и Бигменом,  и  Джонсом!  А  потому,  стиснув  зубы,  побрел
дальше.

     Спустя 15 минут Бигмен связался с Куполом. Продраться  сквозь  помехи
удалось не сразу, и он успел еще пару раз обругать себя за то,  что  вчера
был так легковерен и не понял хитрости Лакки, болван.
     - Да? - отозвался Кук.
     - О, мистер Кук! Как вы там? У нас все в порядке,  мистер  Кук!  И  у
меня в порядке, и у Лакки! Он тут рядом, буквально в двадцати шагах!  А  с
вами - я...
     - Дайте-ка Старра.
     - Старра? - игриво переспросил Бигмен. - А Старр занят!  В  следующий
раз - пожалуйста, а сейчас он не может, честное слово!
     - Ну, хорошо, - согласился голос.
     Еще бы не хорошо, приятель! - очень довольный собою, подумал  Бигмен.
- Особенно, если учесть, что в следующий раз я просто  прерву  связь.  Как
долго это будет еще длиться? Час? Два? Шесть? А если и через  шесть  часов
Лакки так и не появится? Так и торчать здесь до конца своих дней?  А  если
Кук затребует подробную информацию? Описывать  ему  все  эти  красоты?  И,
увлекшись, проболтаться о Лакки? Только не это, только не это...  Молчать,
молчать, во что бы то ни стало - молчать. Иначе - прощай, доверие, прощай,
дружба.
     Бигмен попытался отвлечься от мрачных мыслей, но  темнота  и  вакуум,
слабая вибрация шагов, звуки собственного дыхания - отнюдь не веселили.
     Он уже не смотрел  на  схему  -  цифры  и  буквы  на  стенах  боковых
переходов были такими четкими, что необходимость в  этом  отпадала.  Кроме
того,  бумажный  листок  сделался  чрезвычайно  хрупким  -  очевидно,  под
влиянием низкой температуры, и воспользоваться схемой вряд ли  удалось  бы
даже при всем желании.
     Лицевая пластина запотела от дыхания, и Бигмен,  остановившись,  стал
крутить регулятор влажности.
     Он  уже  заканчивал  регулировку,  когда  вдруг  замер,  почувствовав
легчайшую постороннюю вибрацию; замер и затаил дыхание.
     - Лакки? - выдохнул Бигмен в микрофон. - Лакки?
     Кроме Лакки никто не смог  бы  разобрать  этот  шепот.  И  сейчас  он
ответит Бигмену, вот только немножко потомит, попугает - и ответит...
     - Лакки? - шепнул марсианин вновь.
     И снова ответа не последовало... Но вибрация-то не исчезла!
     Дыхание Бигмена участилось, вначале  от  напряжения,  а  потом  -  от
безудержной радости, которая всегда охватывала его в моменты опасности.
     Рядом кто-то был! Кто он? Неужели сирианец? И Лакки был  прав,  когда
предупреждал о такой возможности? Может быть...
     Бигмен осторожно вытащил бластер и погасил фонарь.
     Знают ли сирианцы о том, что он здесь? А возможно, они как раз его-то
и ищут?
     Той рыхлости, смазанности, какая бывает при наложении одной на другую
вибраций нескольких или даже двух людей, не было.  Слух  Бигмена  различал
размеренную поступь одного человека.
     Вот вибрация заметно усилилась. Человек приближался!
     Бигмен, касаясь рукой стены, осторожно двинулся вперед.
     Вибрация, исходящая от невидимки, наводила на  мысль  о  его  крайнем
легкомыслии. Либо он не сомневался в том, что в шахтах никого  нет,  либо,
если это все же преследование, он не знает свойств вакуума. И если  Бигмен
двигался с кошачьей деликатностью, то тот чуть ли не печатал шаг.
     Марсианин резко повернул назад, но невидимка никак не отреагировал на
это. Он не догадывался о существовании Бигмена или делал вид.
     Свернув в боковой туннель, Бигмен продолжил путь, скользя вдоль стены
с грацией танцора.
     Слепящий луч заставил его вжаться в  стену.  Но  свет  исчез  так  же
внезапно, как появился. Человек пересек туннель.
     Бигмен снова метнулся вперед. Найти этот  перекресток  и  подкрасться
сзади! Теперь уж они обязательно встретятся - он,  Бигмен,  представитель,
можно сказать, Земли, а также Совета Науки и... кто?

                                 8. ВРАГ

     Все было рассчитано точно. Луч подпрыгивал уже далеко впереди,  когда
Бигмен добрался, наконец, до этого туннеля.
     Он  по-прежнему  держал  свой  бластер  наготове,  но   стрелять   не
торопился, так как знал: покойники удивительно молчаливы.
     Оставалось, строго соблюдая безопасную дистанцию, преследовать врага.
     А может быть, попытаться установить контакт?
     Бигмен включил передатчик и, не меняя  частоты,  властно  произнес...
Конечно же, было почти  невероятным,  что  этот  тип  настроен  на  ту  же
частоту, - если есть  что  настраивать,  и  Бигмен  уже  подумывал,  а  не
посигналить ли сразу  бластером,  ослепительную  вспышку  которого  поймет
всякий, - и все же он произнес:
     - Эй, ты! Замри и не моргай у меня!  А  то  так  прошью  -  никто  не
отпорет!
     Освещенный ярким лучом человек стоял неподвижно, не делая ни малейшей
попытки оглянуться.
     Ага! Значит, ты меня слышишь, приятель!
     - А ну-ка, повернись! Медленно!
     Приказ был тут же выполнен.
     - Теперь ты видишь, что я не шучу? В моем бластере  полный  заряд!  И
промахиваться мне еще не приходилось!
     Человек тут же посмотрел на  грозное  оружие  и  инстинктивно  поднял
руку, как бы защищаясь.
     А Бигмен разочарованно разглядывал скафандр незнакомца, имевший самый
наиобычнейший вид. Неужели сирианцы еще пользуются такими моделями?
     - В каком режиме ты работаешь? - строго спросил он. - В телеграфном?
     В ответ раздался  хриплый  и  почему-то  знакомый  смех,  сменившийся
восклицанием:
     - Ба! Коротышка! Сколько ле-ет!
     Едва ли не весь запас самообладания  понадобился  Бигмену,  чтобы  не
выстрелить. Бластер, казалось, сам дернулся в его руке, прося покончить  с
безобразием. Ненавистная фигура тотчас отпрянула.
     - Уртил?! - пронзительно крикнул Бигмен.
     При всем своем возмущении, он был разочарован тем, что перед ним - не
сирианец. Что этот тип здесь делает? - кольнуло вдруг, как иголкой.
     - Уртил, Уртил... - послышалось в ответ. - И спрячь свою игрушку!
     - Спрячу, когда сочту нужным! - огрызнулся Бигмен. - Ты лучше  скажи,
каким ветром тебя сюда занесло?
     - Да вот забыл, что шахты - твоя собственность!
     - До тех пор пока ты у меня на мушке, боров, - советую считать именно
так! Тебе ясно?
     Пока Бигмен метал молнии, мысль его напряженно и бесплодно  работала.
Он не знал, как теперь поступить с этим мерзавцем Уртилом.  Отконвоировать
его в Купол?
     Но тогда все узнают об отсутствии Лакки! А если  соврать,  будто  тот
задерживается и вот-вот подойдет? Ну а если не подойдет? И вообще, кто дал
Бигмену право хватать людей? Разве кому-то запрещено гулять по  шахтам?  С
другой стороны, нельзя же всю жизнь стоять вот так, размахивая бластером и
рыча. Эх, нет здесь Лакки! Уж он бы что-то придумал!
     - А где Старр? - туг же спросил Уртил.
     Чертов телепат! - подумал Бигмен и ответил:
     - Где надо! Получше нужно было шпионить, дорогой! Ведь ты шпионил  за
нами, не так ли?
     - Ну а если да, то что? - отозвался Уртил.
     - Ты  прошел  боковым  туннелем,  намереваясь  подкрасться  сзади!  -
продолжал изобличать его Бигмен.
     - Ну и? - Голос Уртила говорил о том, что он полностью расслабился  и
стоять под дулом бластера для него - плевое дело. -  Скажи-ка  лучше,  где
твой дружочек, а?
     - Не беспокойся о нем.
     - Да я не беспокоюсь!  Только  ты  вызвал  бы  его!  Тем  более,  что
передатчик как раз на ограниченном радиусе... Да, с твоего  позволения,  я
глотну живительной влаги. Пить хочется! Понял или нет?  -  И  рука  Уртила
слегка поднялась.
     - Только без глупостей! - предупредил Бигмен.
     - Что ты, что ты!
     Однако  Бигмен  на  всякий  случай   напрягся.   Конечно,   нагрудным
регулятором не выстрелить даже Уртилу, но этот пройдоха  может  попытаться
ослепить его фонарем или... да мало ли что может он выкинуть!
     Уртил между тем  закончил  свои  манипуляции,  и  вскоре  можно  было
услышать, как он пьет.
     - Испугался небось? - издевательски-сочувственно  прохрипели  наконец
смоченные связки.
     Бигмен не нашелся, что ответить, и это его очень расстроило.
     - А ну-ка, вызови Старра! - неожиданно и напористо потребовал  Уртил,
и марсианин машинально потянулся к регулятору.
     - Вот оно в чем дело! - расхохотался Уртил. - Нам, оказывается, нужно
перестроиться! Значит, Старр улизнул?
     - Ничего подобного! - возмутился Бигмен и - покраснел.
     Позволить так себя надуть! Да, этот Уртил чертовски хитер. Стоит себе
и посмеивается над ним и его дурацким бластером и чувствует себя  хозяином
положения... А может быть, все-таки, выстрелить?
     Но  стрелять  было  никак  нельзя.  Насильственная  смерть  человека,
посланного сюда сенатором  Свенсоном,  доставит  Совету  страшно  подумать
сколько неприятностей, не говоря уже о том, как  пострадает  Лакки...  Эх,
его бы сюда сейчас!
     Луч фонаря Уртила скользнул в сторону.
     - О! - раздался его удивленный  голос.  -  Оказывается,  и  я  иногда
ошибаюсь! Вот он, наш Старр!
     - Лакки!!! - И Бигмен круто развернулся.
     Конечно же, в ситуации менее  напряженной,  он  просто  дождался  бы,
когда рука Лакки ляжет ему на плечо, -  но  тут  ведь  был  совсем  особый
случай!
     Криком "Лакки" все радостное и исчерпалось.  Незадачливый  марсианин,
не успев ничего толком понять, был сбит с ног.
     Какое-то время он еще продолжал сжимать свой бластер, но Уртил вскоре
вывернул ему руку. Когда же эта туша убралась с него  и  Бигмен,  морщась,
попытался подняться, в лицевую пластину его шлема уткнулось грозное дуло.
     - У меня, конечно, есть свой,  -  мрачно  процедил  Уртил,  -  но  я,
кажется, предпочту воспользоваться этим. И не двигайся, милый. Стой именно
так, как стоишь, на четвереньках, раком, тебе идет...
     У Бигмена от  унижения  потемнело  в  глазах.  Захотелось  исчезнуть,
умереть. Это было легче, чем когда-нибудь, если придется,  сказать  Лакки:
"Понимаешь, он сказал, что ты пришел, - и я, конечно, повернулся..."
     - Стреляй, паршивец! - зло крикнул марсианин. - Стреляй, если  хватит
духу! А потом Лакки доберется до тебя и  проследит,  чтобы  остаток  своей
жизни ты провел на самом холодном из астероидов,  лязгая  зубами  и  звеня
цепью.
     - Ой! И все это сделает твой Лакки? Но где же он?
     - А ты поищи, поищи...
     - Искать? - Уртил  усмехнулся.  -  Не-ет!  Где  он,  -  об  этом  мне
расскажешь ты, но чуть  позже...  Пока  же  я  хочу  узнать,  на  кой  ему
понадобилось лезть в шахты?
     - Он искал сирианцев, тупица!
     - Сирианцев, говоришь? - ласково переспросил Уртил. - А  горючее  для
комет он здесь не искал? Что ты мне  тут  вкручиваешь,  парень!  Он  -  не
выживший из ума Пивирейл и в такую  чушь  не  поверит  никогда!  Нет,  тут
что-то не то... А что - ты мне сейчас и выложишь.
     - Уверен?
     - Абсолютно. Ведь и у тебя жизнь - одноразовая...
     - Вообще-то, да. Но, видишь ли, для  ее  спасения  не  всякий  способ
годится. - И Бигмен, встав на ноги, решительно двинулся на врага.
     Уртил попятился и тут же уперся в стену.
     - Но-но! - испуганно пригрозил он. - Еще один шаг, и тебя нет! Или ты
думаешь,  что  мне  так  уж  нужна  от  тебя  информация?   Обойдемся!   И
послушай-ка, что я тебе скажу... Ты и твой  горе-герой  Старр  ни  на  что
большее чем идиотские шуточки с ножами - не годитесь!
     Вот что тебя заело, оказывается! - подумал Бигмен и улыбнулся.
     -  Да,  Уртил...  Вид  ты  имел  еще  тот.  Болван  болваном,  каждый
подтвердит... А теперь, значит, мстим?  Валяй!  Но  меня-то  ты  не  очень
напугаешь, не надейся. Лучше сразу стреляй. Быть убитым - менее вредно для
моего организма, чем слушать твою трепотню.
     - Терпение, карапуз, терпение... Ты совершенно не понимаешь, к чему я
веду! А веду я к тому, что сенатор Свенсон - ты, конечно, слышал о  нем  -
намерен покончить с Советом Науки. Вот ведь как. Для него что ты, что твой
бравый Старр - обыкновенные козявки, которых даже как-то неловко принимать
в расчет. А я - да будет тебе известно - тот  человек,  которому  доверено
осуществить замысел сенатора! Я прищучу вашу занюханную контору, ваш Совет
по околпачиванию людей!
     - Вдохновенно заливаешь! - одобрил Бигмен.
     - Кто заливает, это мы еще увидим.  Разоблачим  все  пропагандистские
уловки Совета - и послушаем, что скажет народ.
     - Ух, разоблачитель! Ну давай действуй!
     - За мной не заржавеет, не волнуйся. Кстати, есть уже и первый  улов:
парочка жуликов, забравшихся в  шахты...  Уж  я-то  знаю,  зачем  вы  сюда
пожаловали! Он мне про сирианцев травить будет... Ха! Дело было так!  Либо
Старр  велел  Пивирейлу  рассказать   нам   сказочку,   либо   он   просто
воспользовался идеей старого маразматика! И вы не собирались искать  здесь
сирианцев! Вы попросту решили имитировать их присутствие! Соорудить что-то
вроде базы и представить ее на  общее  обозрение!  "Я  разметал  их  одной
левой! - сказал  бы  Старр,  мужественно  поигрывая  скулами.  -  Я  самый
наигеройский герой!"... Все заплакали бы от счастья,  а  доблестный  Совет
тихонечко, никого не беспокоя, прикрыл бы Проект.  Ведь  эта  коровка  уже
выдоена, пора  выходить  на  новые  рубежи!  Но  на  этот  раз  ничего  не
получится. Я поймаю Старра с поличным, и он будет весь в дерьме, ну просто
весь! Тем же будет достойно отмечен и Совет Науки.
     Бигмен еле сдерживался, чтобы не броситься на  негодяя.  Сдерживался,
потому что понимал: Уртил болтает с единственной целью -  довести  его  до
такого состояния, когда он выскажет все,  что  есть  на  душе.  И  поэтому
Бигмен заговорил тихо и нежно.
     - А известно ли тебе, о вонючий козел, что, если вытрясти из тебя всю
гадость - ничего, кроме грязной шкуры, не останется?
     - Заткнись! - гаркнул Уртил.
     Но Бигмен не останавливался.
     - Стреляй, дрянь! Стреляй! Или поджилки трясутся? А отобрать  у  тебя
оружие - наверное, вообще умрешь со страху, а? - Он старался задеть Уртила
почувствительней, уязвить так, чтобы тот  взвыл  от  ярости.  Когда  глаза
налиты кровью, - не так-то просто целиться, и у Бигмена появился  бы  шанс
на спасение...
     Но Уртил был спокоен.
     - Заткнулся бы, а? - предлагал  он.  -  Ведь  шлепну  же,  шлепну!  И
главное, ничего мне за это не будет! Ничегошеньки! Вынужден был, скажу!  В
целях самообороны, поясню! И все мне поверят - вот ведь какая штука!
     - Но уж Лакки-то тебе, допустим, не провести - и не мечтай!
     - Твой бедный Лакки будет занят собственными проблемами! И его мнение
- после того, как я выведу этого проходимца на чистую воду, -  никого  уже
не заинтересует!
     Его рука, сжимающая бластер, шевельнулась.
     - Клоп, а не попытаться ли тебе дать тягу?
     - Тягу! - эхом отозвался Бигмен.
     - Ах да... Не получится... - цокнув с сожалением, Уртил стал деловито
прицеливаться, хотя это было совершенно излишним - промахнуться  с  такого
расстояния невозможно.
     Бигмен пытался угадать момент для прыжка, подобного прыжку Лакки там,
наверху. Но ведь здесь не было никого, кто отвлек бы  Уртила,  как  Бигмен
проделал это с Майндсом! И состояние этого ухмыляющегося  типа  далеко  не
истерично... И все же Бигмен напряг свои мышцы  для  прыжка,  быть  может,
последнего в жизни.

                             9. ТЬМА И СВЕТ

     И вдруг Бигмена оглушило хриплым криком!
     Они по-прежнему стояли друг против друга, одни в этом мраке, прорезая
темноту лучами фонарей. Вне лучей, казалось,  не  существовало  ничего,  и
поэтому предмет, быстро пересекший яркую полосу, даже не напугал  Бигмена,
а вызвал лишь слабое недоумение.
     Потом вспыхнула мысль: "Лакки! Он вернулся!"
     Но загадочное движение повторилось, и теперь Бигмен увидел, как узкая
полоска породы отделяется от стены и медленно падает вниз!
     Достигнув плеча Уртила, она прилипла к нему, обнаружив  поразительную
гибкость. Да! Камень гнулся, как веревка!
     Другая полоска уже обвила талию Уртила, а еще  одна,  зацепившись  за
кисть одним своим концом, коснулась нагрудного регулятора, и рука была тут
же прижата к груди.
     - Холодно! - сдавленно просипел Уртил. - Они холодные!  -  Голос  его
был полон невыразимого ужаса.
     Ошалевший Бигмен пытался что-то понять. Он  тупо  наблюдал,  как  эти
странные  штуки  скручивают  здоровяка  Уртила  совсем   шутя,   как   они
обматываются вокруг руки, бластера, тела...
     Вот еще одна опустилась на Уртила.
     Полоски были несомненно единым организмом. Но тела, или  центра,  или
какого-то подобия им не было! Каменный осьминог,  состоявший,  однако,  из
одних лишь щупалец, - вот что ползало по Уртилову скафандру.
     В мозгу Бигмена вспыхнула догадка...
     На Меркурии есть жизнь, совершенно отличная от земной и от всех форм,
известных землянам. Жизнь, которая существует только  благодаря  время  от
времени перепадающему теплу, в поисках  которого  щупальца  переползают  с
места на место. Здесь, у северного  полюса,  они  оттого  опять-таки,  что
когда-то шахты, а теперь Купол снабжает их живительными струйками тепла. И
человек со своими традиционными тридцатью шестью и шестью, да еще системой
обогрева,  для  них  -  весьма  лакомый  кусочек.  Шахтер,  к   примеру...
Парализованный внезапным холодом и ужасом, он даже не способен позвать  на
помощь. А спустя несколько минут  он  уже  слишком  слаб  для  этого.  Еще
немного времени - и получайте, ребята, окоченевший труп.
     Все это пронеслось в сознании Бигмена почти мгновенно, и он  даже  не
успел шевельнуться.
     - Не могу...  -  Шепот  Уртила  вывел  марсианина  из  оцепенения.  -
Помоги... помоги мне... замерзаю...
     - Держись! - крикнул Бигмен. - Иду!
     То, что этот человек просто не успел с удовольствием убить его, сразу
вылетело из головы. Бигмен думал об  одном:  человек  в  беде,  ему  нужна
помощь!
     С тех самых пор как люди отважились покинуть Землю и выйти  в  полный
загадок и опасностей космос, -  существовал  неписаный  закон,  строгий  и
непреложный. По нему все  распри  между  людьми  должны  быть  забыты  при
появлении врага извне.
     Возможно, и не все следовали этому закону,  но  для  Бигмена  он  был
свят.
     Одного энергичного прыжка хватило, чтобы оказаться рядом с Уртилом  и
с силой потянуть его за руку.
     - Помоги... - слабо простонал тот.
     Бигмен ухватился за бластер,  судорожно  сжимаемый  Уртилом,  и  стал
вырывать, опасливо поглядывая на щупальца, обвившие приклад.  Теперь  было
видно, что гибкость этой мерзости обуславливалась ее мелким  членением  на
сегменты, жесткие и непонятным образом соединенные.
     Свободная рука, которой Бигмен пытался упереться в  Уртила,  случайно
коснулась одного из щупалец - коснулась и тут же рефлекторно  отдернулась:
Бигмена пронзил обжигающий холод.
     Было непонятно, каким образом отбирают тепло  эти  существа.  Они  не
походили ни на одну из известных Бигмену тварей. Ему не  приходилось  даже
слышать о чем-то подобном...
     Бигмен продолжал возиться с бластером. Он так увлекся,  что  поначалу
не заметил легкого прикосновения к спине. А когда  заметил,  было  поздно.
Нестерпимо холодное щупальце уже обхватило  его  и  накрепко  привязали  к
Уртилу.
     Боль от холода усиливалась с каждой секундой, и  Бигмен  с  отчаяньем
обреченного пытался вырваться из мощных безжалостных объятий.
     - Бесполезно...  -  пробормотал  Уртил,  и  его  равнодушие  испугало
марсианина больше всего...
     Уртил зашатался и мягко повалился набок, увлекая  за  собой  Бигмена,
который уже не ощущал своего тела  и  чьи  мысли  превращались  в  густой,
неподвижный сироп.
     Свет фонаря становился все более тусклым, по мере того как ненасытные
щупальца наслаждались своим коктейлем из тепла и энергии.
     Смерть поглядывала на часы.

     Лакки, расставшись с Бигменом, сразу же  поспешил  на  "Метеор",  где
облачился  в  новый  скафандр.  Спустя  короткое  время  он  уже  был   на
поверхности Меркурия.
     Повернувшись к короне, он задумчиво разглядывал ее молочное  свечение
- "Белого Духа", как здесь принято было говорить.
     Тело Лакки привыкло к незнакомому скафандру. По сравнению с обычными,
эта модель была удивительно эластичной, что, в сочетании  с  ее  не  менее
удивительной легкостью, - несколько даже пугало. Казалось, что ты ничем не
защищен от окружающего вакуума... Лакки, будучи нормальным человеком, тоже
испытывал некоторую тревогу по этому поводу, - но вскоре успокоился.
     Небо переливалось своими бесчисленными звездами. Прошло уже  два  дня
по Стандартному времени с тех пор, как  он  видел  его  в  последний  раз.
Меркурий успел преодолеть 1/44 своего обычного  пути  вокруг  Солнца.  Это
означало, что примерно 8 градусов неба  выползло  с  восточной  стороны  и
столько же исчезло на западе. Появились новые  звезды  и  планеты.  Взошли
Венера и Земля.
     Венера была  как  сверкающий  бриллиант,  гораздо  более  яркий,  чем
показалось бы с Земли, - оттуда наблюдатель никогда  не  видел  ее  такой,
полностью освещенной.
     Сейчас Венера находилась в 33 миллионах миль от Меркурия,  и  все  же
свет этой крошечной блестки был сильнее света короны.
     Лакки подумал о том, что за его спиной - две тени, бледная и  черная.
А может быть, и третья, порожденная светом Земли.
     Земля,  висевшая  у  самой  линии  горизонта,  выглядела  куда  более
тусклой, чем Венера. Это объяснялось большей  удаленностью  от  Солнца,  а
также незначительной облачностью.
     Но сине-зеленый свет, исходящий от Земли, - завораживал, и Венера уже
казалась самой прозаичной электролампой.
     Рядом с Землей, всмотревшись, можно  было  заметить  желтое  пятнышко
Луны. Эта пара  являла  собой  уникальное  зрелище,  оценить  которое  мог
всякий, находящийся на планетах внутри орбиты Юпитера. Казалось,  по  небу
блуждают огромные часы с маятником... Лакки, конечно, понимал, что это  не
лучший момент для созерцаний, - и ничего не  мог  с  собой  поделать.  Чем
дальше забрасывала его судьба, -  тем  нежней  любил  он  родную  планету.
Квадриллионы  людей  давно   разлетелись   по   всей   Галактике,   -   но
разлетелись-то они именно оттуда, с Земли, и только  там  их  единственный
Дом...
     Лакки решительно тряхнул головой. Нужно приниматься за дело.
     Энергичным шагам он направился в сторону светящейся короны. Его  ноги
едва касались грунта, а фонарь освещал многочисленные неровности.
     Мысль, которая погнала Лакки сюда, была, собственно, даже не  мыслью,
а  так,  ничем  не  подкрепленным  предположением.  Лакки  всегда  избегал
обсуждать такого рода предположения с кем бы то ни было и даже не  слишком
разрабатывал их в своем мозгу, - чтобы, превратившись  в  версии,  они  не
перекрыли доступ свежим идеям... Ему часто приходилось наблюдать  подобное
в Бигмене, который любую зыбкую полумысль норовил тут же возвести  в  ранг
неоспоримой истины...
     Лакки нежно улыбнулся,  вспомнив  о  своем  экспансивном  друге.  Да,
конечно, Бигмен частенько вел себя неблагоразумно,  никому  и  никогда  не
докучая своей уравновешенностью. Но каким преданным он был всегда, сколько
бесстрашия в этом малыше! Такое понадежней, чем если бы  за  Лакки  стояла
целая флотилия грозных космических крейсеров...
     Неунывающего марсианина  Старру  сейчас  явно  не  хватало,  и  чтобы
поскорей отвлечься от грустного, он принялся думать о другом.
     До чего ж прекрасно все успело запутаться с того момента,  как  Лакки
ступил на поверхность Меркурия! Сплошные вопросительные знаки.
     Взять хотя бы Майндса. Весьма неуравновешенный, дерганый тип,  что  и
говорить... Но не настолько же, чтобы поливать человека из  бластера,  как
из лейки! Тут, скорее всего, был и какой-то расчет. А  кто  есть  Гардома?
Друг Майндса и романтик, носящийся  с  идеей  Светового  Проекта,  или  он
приятельствует   с   доверчивым   инженером   из   каких-то   практических
соображений! Вопросы, вопросы...
     А тут вам еще и Уртил, он же - генератор напряженности.  Парень  явно
вознамерился развалить Совет, и пока  что  объектом  его  наскоков  прежде
всего является Майндс, страстно ненавидящий Уртила. Самоуверенность  этого
фрукта вызывает, впрочем, неприязнь и в Гардоме, и в Пивирейле. Последний,
правда, старается не проявлять своих чувств, избегая всяких разговоров  об
Уртиле.
     Кук тоже обходит Уртила стороной. Во  всяком  случае,  за  столом  он
позволил себе  лишь  мельком  взглянуть  на  того.  Что  это  -  нежелание
нарваться на грубую реплику? Или причины глубже? Кук невысокого  мнения  о
Пивирейле и считает, что старик слегка помешался на  сирианских  кознях...
Кстати, о кознях. Кому понадобилось резать скафандр?
     Поток этих мыслей был прерван неожиданной картиной, открывшейся взору
Лакки, который только что взобрался на гору.
     Над  изломанной  линией  горизонта  грозно   ворочались   исполинские
протуберанцы. Ярко-красные струи, лениво и причудливо изгибаясь, двигались
вверх. Безоблачная, незагрязненная и крайне разреженная атмосфера Меркурия
доносила всю красоту этого зрелища без малейших  потерь.  Казалось,  языки
пламени лижут планету.
     Один такой протуберанец, подумал Лакки, мог бы легко вместить в  себя
сотню шаров размером с Землю или же несколько тысяч Меркуриев.
     Он выключил ненужный пока фонарь.
     Все скалы вокруг стали двухцветными. Сторона,  обращенная  к  Солнцу,
ярко пылала, а противоположная - была чернее дегтя.
     Рука Лакки отбрасывала на скафандр густую тень. Грунт,  казалось,  на
глазах становился все более  неровным  и  напоминал  скомканную,  а  затем
кое-как расправленную фольгу.
     Лакки снова двинулся  вперед,  навстречу  поднимающемуся  светилу.  К
моменту, когда должна была появиться основная часть Солнца, он рассчитывал
уже пересечь терминатор. Лакки спешил на солнечную  сторону,  к  возможной
разгадке тайны, - и даже не подозревал, что его верный друг Бигмен  в  эти
минуты замерзает.

                          10. СОЛНЕЧНАЯ СТОРОНА

     Огненные фонтаны протуберанцев били  все  сильнее,  и  звездное  небо
блекло на глазах.
     Лакки ускорил шаг, но энергии, которая захлестывала его,  было  этого
мало, и Лакки побежал. Он мог бы бежать и бежать, не уставая, часами. Так,
во всяком случае, ему казалось.
     А затем без предупреждения, которое в виде утренних сумерек  привыкли
получать земляне, показалось Солнце.
     Оно было пока лишь тончайшей линией, невыносимо яркой и  обрывающейся
у огромной уродливой скалы.
     Лакки оглянулся. Грунт позади него был весь в красных  красках.  А  у
самых ног причудливо играли крупные кристаллы.
     Он бежал туда, где стремительно разбухала горящая  нить...  Солнечный
диск был так близок  и  так  огромен,  что  верхняя  его  часть  выглядела
совершенно прямой.
     Пылающие протуберанцы были видны и теперь, но  лишь  у  самой  кромки
короны и походили на рыжие развевающиеся волосы.
     Только совершенство скафандра позволяло Лакки наслаждаться всем этим.
Ведь если бы его глаза не были должным образом защищены, он давно бы ослеп
или даже умер, потому что человек не может выдержать  такую  в  буквальном
смысле   ослепительную   яркость,   такое   интенсивное   ультрафиолетовое
излучение.  Лицевая  пластина  шлема   обладала   поистине   замечательным
свойством становиться все более  темной  и  матовой  по  мере  возрастания
яркости падающего на нее света.
     Скафандр был напичкан разного рода защитными хитростями. Так,  свинец
и висмут отражали ультрафиолетовые и рентгеновские  лучи.  А  положительно
заряженные протоны космического излучения легко  рассеивались  одноименным
зарядом  оболочки.  От  жары  защищала  надежная  теплоизоляция,  а  также
зеркальное покрытие скафандра - тончайший молекулярный слой,  активируемый
при  помощи  нагрудного  регулятора...  Только  одно  вызывало  досаду   -
отсутствие  прочного  металлического  каркаса.  Скафандр  был  уязвим  для
старого доброго удара дубиной и для прочих деликатностей этого ряда.
     Уже целая миля солнечной стороны была за спиной, однако  особой  жары
Лакки не чувствовал. Это нисколько его не удивляло, так как в  отличие  от
тех, кто знал космос лишь по бесчисленным и бойким  субэфирным  триллерам,
Лакки не был уверен, что солнечная сторона всякой безвоздушной  планеты  -
это обязательно невыносимая жара. Все зависело от того, насколько высоко в
небе находится  Солнце.  Когда  оно  -  как  сейчас  -  выглядывало  из-за
горизонта, вполне сносное тепло мелкими волнами  растекалось  по  огромным
пространствам. Но стоило человеку зайти подальше, в ту часть, где Солнце -
наверху, над головой - и вот  тут  вспоминались  все  когда-либо  виденные
"страшилки"...
     Свет и жара распространялись здесь  строго  прямолинейно,  и  поэтому
спасительные  островки  тени  были  неразбавленно-черными  и   удивительно
холодными. По мере того как Солнце поднималось  все  выше,  тени  -  кроме
имевших надежное укрытие - сгорали.
     Когда Лакки впервые ступил в тень огромной скалы, ему показалось, что
он нырнул в прорубь. Без фонаря здесь невозможно было что-либо разглядеть,
а в двух шагах чуть ли не скворчала яичница меркурианского грунта.
     Атмосфера Меркурия была, конечно, далека по своему составу от земной.
Азота, кислорода, двуокиси углерода или водяных испарений - всего этого не
было и в помине. Однако здесь, на солнечной стороне,  поверхностному  слою
планеты время от времени приходилось кипеть. Серные и прочие пары стлались
над лопающимися пузырями. В  тени  же  эти  пары  превращались  в  подобие
вязкого инея.
     Дотронувшись до темного грунта, Лакки брезгливо отдернул руку. Пальцы
были выпачканы замерзшей ртутью, которая - когда он покинул свое убежище -
сразу растаяла, а потом и вовсе испарилась.
     Солнце палило нещадно, но Лакки не был обеспокоен этим, зная,  что  в
любой  момент  он  может  спрятаться  и  остыть.  Вот  чего  действительно
следовало опасаться, так это коротковолновой  радиации...  Лакки  вспомнил
рассказ Майндса об удивительном существе, которое разгуливает  здесь,  как
по пляжу. Да, такое может озадачить кого угодно...
     Под ногами то и дело мелькали темные, почти черные пятна, усиливающие
и без того крайнюю унылость  красновато-серого  пейзажа.  Если  красное  с
серым было знакомым еще по Марсу,  где  в  избытке  подобной  мешанины  из
силикатов и окиси железа, то чернота оставалась непонятной.
     Лакки остановился перед одним из пятен. Как будто в лунку был насыпан
какой-то порошок - так это выглядело. С ладони Лакки лениво стекла струйка
не то графита, не то сульфида железа.
     Он снова укрылся в тени... Итак, за  полтора  часа  пройдено  15  или
около этого миль, если судить по Солнцу, выкатившемуся целиком. Не так  уж
плохо...
     Он отхлебнул  питательной  смеси  и  огляделся.  И  слева,  и  справа
тянулись кабели злосчастного Светового Проекта. Их паутиной  были  опутаны
сотни квадратных миль, и то, что Майндс так и  не  изловил  диверсанта,  -
вполне закономерно. Он тыкался наугад и,  кроме  того,  о  своих  вылазках
неизменно предупреждал администрацию. Но ведь кто-то, в таком случае,  мог
предупредить и диверсанта! Потому-то Лакки и  отправился  сюда  втайне  от
всех...
     И еще одно преимущество  было  у  него  перед  Майндсом  -  эргометр,
который в эту минуту, освещенный фонарем, посверкивал на ладони.
     Индикаторная лампочка вспыхнула с неимоверной яркостью, когда на  нее
упали солнечные лучи. Лакки удовлетворенно улыбнулся и вышел из тени.
     Он внимательно посмотрел вокруг. Не скрывается ли  где-то  поблизости
невидимый пока источник атомной энергии?
     Индикатор вспыхивал всякий раз, когда рука  с  эргометром  опускалась
вниз. Но этому  было  объяснение:  на  глубине  одной  мили  располагалась
силовая установка Купола.
     Лакки, вытянув обе руки вперед и держа  эргометр  лишь  указательными
пальцами - чтобы скафандр  не  мешал  работе  прибора,  -  стал  совершать
медленные обороты вокруг собственной оси - один, другой, третий...
     И вдруг - или  только  показалось?  -  вспыхнуло!  Лишь  на  короткое
мгновенье, но вспыхнуло!
     Лакки тут же проверил, не ошибся ли он. Никакой ошибки!
     Пристально посмотрев туда, откуда  шли  эти  слабые  импульсы,  Лакки
зашагал вперед. Чуткий эргометр, конечно же, мог прореагировать и на самую
обычную радиоактивную руду, но проверить не мешало...
     Пройдя с милю, Лакки остановился перед кабелем Майндса. Точнее, перед
многоцветным множеством кабелей самой разной  толщины,  уложенных  в  едва
намеченную траншею. Пройдя вдоль нее несколько сотен ярдов,  он  наткнулся
на небольшую, примерно четыре фута на четыре, квадратную пластину,  металл
которой был отполирован до совершенства. Звезды отражались в  ней,  как  в
луже чистой воды.
     Пристроившись  рядом,  Лакки   стал   с   любопытством   разглядывать
зеркальный квадрат. Он заметил, что пластина начала изменять  угол  своего
наклона, поворачиваясь к  Солнцу.  И  вдруг  квадрат  стал  матово-черным,
причем именно в тот момент, когда на него должен был упасть солнечный луч!
Но вскоре матовость стала слабеть, слабеть - и вот  уже  отвернувшийся  от
Солнца квадрат сверкал как ни в чем не бывало.
     Лакки проследил три цикла этой метаморфозы - и всякий раз, как только
квадрат  принимал  вертикальное  положение,   блеск   исчезал.   Насколько
равномерно чередовались фазы, Лакки даже  не  пытался  выяснить.  При  его
скромных познаниях в гипероптике, это вряд ли что-то бы дало. В голове его
ничего, кроме мыслей о том, что сотни, а может быть, и  тысячи  таких  вот
квадратиков поглощают и отражают солнечный свет  -  ничего,  кроме,  таких
мыслей, не высекалось...
     Таким способом, очевидно, улавливается световая энергия, а  порванные
кабели  и  разбитые  пластины  снижают,  естественно,  эффективность  всей
системы. А вот кто здесь безобразничает -  предстоит  еще  выяснить,  если
предстоит...
     Лакки, поглядывая на эргометр, снова шел вперед По тому, как  странно
вел себя индикатор -  интенсивность  свечения  непрерывно  и  беспорядочно
менялась, - можно было уже догадаться, что  объект  во  всяком  случае  не
радиоактивная руда. Он передвигался и был, возможно, человеком!
     В подтверждение своих мыслей  Лакки  увидел  впереди  едва  приметное
пятнышко. Это произошло как раз в тот момент, когда  он  уже  совсем  было
собрался в очередной раз передохнуть в тени.
     Туда, быстрей туда! На скафандре уже, наверное, можно  было  кипятить
воду, но сейчас это казалось не таким существенным. Главное было - успеть!
     Движения фигуры (Лакки приблизился настолько, что мог ее рассмотреть)
не поражали своей грациозностью. Во всяком случае, Лакки чувствовал себя в
условиях низкой гравитации куда свободней. Походка же того,  кто  двигался
впереди,  представляла  собой  крайне  нелепое  зрелище.  Это  было  неким
шкандыбанием - весьма, впрочем, стремительным.
     Но самым удивительным было то,  что  на  нем  отсутствовал  скафандр!
Парень, казалось отсюда, был просто сделан из металла!
     Лакки позволил себе немного передохнуть в тени и, охладившись,  снова
вышел на солнце.
     Фигура тем временем продолжала свой моцион и в  тень,  в  отличие  от
своего взмокшего преследователя, отнюдь не стремилась. Но  Лакки,  который
уже все понял, не удивлялся таким мелочам.
     Он спешил, потому что жара сделалась почти  нестерпимой,  а  ему  еще
предстояло поработать...
     Гигантские  15-футовые  шаги  стоили   Лакки   огромных,   на   грани
возможного, усилий воли и мышц.
     - Эй, ты! - крикнул он наконец. - Отдохни-ка, приятель! И для  начала
- повернись ко мне!
     Лакки вложил в эти слова всю властность, на какую  был  способен,  не
будучи, однако, уверенным, что его услышат.
     Фигура тотчас застыла, а потом, неуклюже  переминаясь,  развернулась.
Стоящий перед Лакки - не был человеком...

                              11. ДИВЕРСАНТ

     В нем было футов семь росту, и он буквально  сверкал  под  солнечными
лучами. Он не имел ни плоти, ни крови, а  одни  лишь  холодные  хитроумные
устройства,  питаемые  микрореактором,  на  который-то   и   прореагировал
эргометр.
     Конечности монстра  были  уродливо  огромными,  и  стоял  он,  широко
расставив ноги. Два фотоэлемента были  его  глазами,  а  узкая  прорезь  в
нижней части головы обозначала рот.
     Да, это был робот. И робот не земного производства, как  сразу  понял
Лакки. На Земле никогда не существовало подобных моделей.
     Щелевидный рот беззвучно открывался и закрывался.
     - Я не слышу в вакууме, робот! Включи передатчик! - Лакки сказал  это
строгим тоном, на всякий случай.
     - Что вы тут делаете, сэр? - равнодушно проскрипело в шлемофоне.
     - Вопросы буду задавать я, - ответил  Лакки.  -  Чем  ты  занимаешься
здесь?
     - Разрушаю определенные объекты через определенные отрезки времени. -
Это была характерная для роботов откровенность.
     - Кем ты запрограммирован?
     - Я не должен отвечать на этот вопрос.
     - Хорошо, не надо... Ты - сирианского производства?
     - Я создан на одной из планет Сирианской системы.
     Лакки досадливо поморщился. Этот скрип раздражал его. Земные  роботы,
которых он видел в экспериментальных лабораториях,  обычно  были  снабжены
специальными голосовыми коробками, издающими вполне приличные звуки.  Нет,
сирианцы напрасно пренебрегают этой стороной  дела...  Жара  прервала  его
размышления.
     - Робот! Я должен найти затемненное пространство! Ты  отправишься  со
мной!
     - Я покажу вам ближайшую тень. - Сказав это, робот поспешил к скале.
     Лакки, едва поспевавший за ним,  внимательно  наблюдал  за  странными
движениями металлических ног.
     То, что издали казалось неуклюжестью, было на  самом  деле  хромотой,
причем какой еще хромотой!
     Второй явный дефект в, казалось бы, совершеннейшем  творении  поганых
сирианских ручонок! Не многовато ли?
     А ведь он может быть  просто-напросто  уязвим  для  здешней  жары!  -
внезапно подумал Лакки, и жалость охватила все его существо.
     Теперь он смотрел на ковыляющего впереди робота  почти  с  нежностью,
думая о платино-иридиевом чуде, скрытом под массивным стальным черепом.
     Позитроны,  невообразимое  их  число,  квадриллионы  квадриллионов  -
рождались и исчезали в миллионные доли секунды. И след,  оставленный  ими,
был грубым подобием работы человеческого мозга.
     Поведение  гуманоидов  жестко  регламентировалось  Законами   робота,
которых было три.
     Согласно Первому из них, действия или пассивность  робота  не  должны
причинять вред человеческому существу. Это был основной Закон.
     Второй Закон предписывал роботу подчиняться приказам  человека,  если
они не вступают в противоречие с Первым Законом.
     Третий Закон позволял роботу защищать  себя,  если  это  не  нарушало
Первый и Второй Законы...
     Лакки был выведен из состояния задумчивости тем, что  робот  внезапно
споткнулся. Да, он споткнулся и едва не упал, хотя грунт  под  ногами  был
ровным! Как стол! И все-таки робот потерял равновесие. А потом, как  будто
ничего не произошло, двинулся дальше.
     Что-то с тобой творится... - тревожно подумал Лакки.
     Войдя в тень, он включил фонарь и осветил робота.
     - А что, Первый Закон уже отменили? И ты теперь  можешь  крушить  все
подряд, да?
     - Я должен  подчиняться  приказам.  -  Отсутствие  интонаций  звучало
сейчас как издевательство.
     - Приказы? Но ведь это всего лишь Второй Закон! И, выполняя  его,  ты
нарушаешь Первый!
     - Не нарушаю, сэр. Я не видел людей, я не мог причинить им вред.
     - Однако ж причинил - тем, кого не видел.
     - Я не видел людей, я не мог причинить им  вред,  -  упорно  талдычил
робот, и Лакки окончательно уверился в том, что перед ним не самая удачная
модель. - Я должен был избегать людей, - не умолкал робот. - Меня  заранее
предупреждали об их  появлении.  Меня  заранее  не  предупредили  о  вашем
появлении.
     Лакки задумчиво оглядывал меркурианский ландшафт,  вспоминая  рассказ
Майндса о двух безуспешных попытках приблизиться к  шпиону.  Если  бы  он,
Лакки, не отправился сюда тайком от всех, захватив к тому же  эргометр,  -
робот вряд ли был бы обнаружен...
     - Кто предупреждал тебя о появлении людей?
     Лакки,  разумеется,  не  надеялся,  что  робот  тут  же  во  всем   и
признается.
     Перехитрить его было так же просто, как перехитрить, скажем, фонарь.
     - Я проинструктирован не отвечать на этот вопрос, - проскрипел робот.
- Не задавайте вопросов, расстраивающих систему, пожалуйста.
     - Ух ты! Ну, если уж ей  нипочем  даже  нарушения  Первого  Закона  -
система крепкая...
     Он вышел из тени и, обернувшись к следующему за ним роботу, спросил:
     - Твой серийный номер?
     - RL-726.
     - Ну так вот, дорогой RL-726... Надеюсь,  ты  уже  догадался,  что  я
человек?
     - Да, сэр.
     - И понимаешь, что моя экипировка исключает длительное  пребывание  в
этой жаре?
     - Моя также, сэр.
     - Да-да... - Лакки вспомнил о том, как робот чуть не упал. -  Но  для
человека, видишь ли, это куда опаснее...
     - Да, - покладисто отозвался робот.
     - Идем дальше... Ты ведь знаешь, что мне не по вкусу твои проделки, и
я хочу узнать, кто приказал тебе выводить из строя оборудование...
     - Я проинструктирован...
     - А если ты не скажешь мне, - повысив голос, продолжал Лакки, - то  я
останусь здесь и Солнце убьет меня. Ты, таким образом, образцово  нарушишь
Первый Закон, умышленно не отвратив от меня опасность...
     Робот долго молчал. За это время в нем обнаружился очередной дефект -
часто замигал левый глаз.  А  потом  послышалось  неразборчивое,  какое-то
пьяное бормотание:
     - Перенесу... безопасс... месс...
     - Но я буду сопротивляться! И  ты  причинишь  мне  вред!  -  радостно
возразил Лакки. - Ответив же на мой вопрос, ты спасешь мою жизнь, RL-726!
     RL безмолвствовал.
     - Ну, так как? Будем отвечать или нет?
     Тут робот с неожиданной резвостью метнулся вперед к, остановившись  в
двух шагах от Лакки, равнодушно проскрипел:
     - Я просил вас не задавать мне этого вопроса, сэр.
     После чего огромные его руки угрожающе протянулись к человеку, но тут
же приняли исходное положение.
     Лакки  наблюдал  за  всем  этим  совершенно  спокойно,  чуть  ли   не
насвистывая. Он прекрасно знал,  что  робот  не  способен  причинить  вред
человеческому существу. Не способен - и все тут.
     Но робот снова поднял одну из рук и прижал ладонь к голове так, будто
он был человеком и она у него болела.
     Головная боль!
     Страшная догадка пронзила Лакки,  и  он  оценил  всю  глубину  своего
идиотизма.
     Не ноги робота, не голос  и  не  глаза  были  испорчены!  Не  на  них
повлияла эта жара! Был  поражен  сам  позитронный  мозг!  Он  не  выдержал
высокой температуры и щедрой радиации!
     Как долго жгли его эти ласковые лучи, будь они неладны? Месяц? Два? А
может быть, год?
     Итак, мозг, пусть даже частично, но разрушен.  Если  бы  речь  шла  о
человеке, то можно было  бы  говорить  об  одной  из  стадий  психического
расстройства.
     Сумасшедший робот! Настоятельно рекомендую:  робот,  свихнувшийся  от
жары и радиации!
     Долго ли еще будут  держаться  в  его  потрепанных  извилинах  Законы
робота?
     RL-726 приближался к нему, вытянув вперед свои ручищи.  Похоже  было,
что Лакки своими милыми вопросиками вызвал в позитронном  мозгу  настоящий
обвал.
     - Как ты  себя  чувствуешь,  робот?  -  бодро  поинтересовался  он  и
попятился.
     Робот молча наступал.
     И Лакки с ужасом понял: если уж он  с  такой  легкостью  намеревается
преступить священный Первый Закон - от позитронного  мозга  осталось  одно
название. Оттянуть время! Нужно оттянуть время и попытаться найти какой-то
выход!
     - У тебя, случайно, не болит голова, а, RL?
     - Я не знаю значения слова "болит".
     - Вот как? -  светски  удивился  Лакки.  -  Что-то  мне  жарковато...
Пойдем-ка лучше в тень! Тут такие замечательные тени - просто не  верится!
- И он игриво потрусил к скале.
     -  Я  должен  устранять  все,  что  мешает  исполнению  отданных  мне
приказов, - равнодушно сообщил робот.
     - А как же! - согласился Лакки, вытаскивая бластер.
     Он вовсе не горел желанием уничтожить этого бедолагу.  Такой  шедевр,
пусть даже контуженный, мог бы очень пригодиться Совету.
     - Стоять! - приказал Лакки, резко повернувшись.
     Только  прерывистость  движений  металлической  руки  позволила   ему
избежать страшного удара. Легко оттолкнувшись от грунта, Лакки  прыгнул  в
сторону.
     Если бы  удалось  заманить  робота  сюда,  в  тень,  и  остудить  его
раскаленную голову, Лакки смог  бы  договориться  с  ним  по-хорошему,  не
применяя оружия.
     Если бы, если бы...
     Снова прыжок - и черный, поднятый ногами робота песок без промедления
- разреженное пространство не ведало пыли - упал на грунт.
     Это была жуткая пляска человека с роботом, отчаянная и беззвучная.
     К Лакки  потихоньку  возвращалось  спокойствие.  Он  видел:  движения
робота становятся все более беспорядочными, бестолковыми.
     Но тот был все еще опасен. Он теперь явно преграждал дорогу  к  тени,
пытаясь этим убить человека.
     Внезапно Лакки остановился. Замер и робот. Они стояли  в  пяти  футах
друг от друга, на большом сульфидном пятне, чернота которого  делала  жару
еще более нестерпимой. Лакки чувствовал приближение обморока. Но между ним
и тенью стоял робот.
     - Ну-ка, лыжню! - с трудом разлепив губы, прохрипел Лакки.
     - Я должен  устранять  все  помехи.  Вы  являетесь  таковой,  сэр,  -
терпеливо объяснил ему робот.
     И Лакки понял, что выбора больше нет. Угроза  его  собственной  жизни
вынуждает уничтожить робота. Он поднял бластер.
     Но  жара  и  чрезмерное  утомление  заменили  мышцы  ватой!  И   рука
поднималась медленно, очень медленно!
     Робот сжал ее - и бластер плавно опустился на грунт.  А  потом  Лакки
оказался  в  железных  объятиях,  но  это   уже   ничуть   не   волновало.
Единственное, о чем он думал, было: жара, жара, жара...
     RL обнял его еще крепче, хотя в этом не было  никакой  необходимости,
ни один человек не мог противостоять такой чудовищной силе.
     Откинувшись назад и вздрагивая в такт неровной  поступи,  Лакки  тупо
размышлял о том, как ненадежны все-таки скафандры  этой  модели,  особенно
если тебя вот так сердечно обнимают, чуть что - и получите дырку...
     Рука Лакки  безвольно  болталась,  оставляя  след  на  рыхлых  пятнах
черного песка, когда в его сонном мозгу вспыхнула неожиданная идея.
     Это был шанс!

                            12. ПЕРЕД ДУЭЛЬЮ

     Переплет,  в  который  попал  Лакки,   был   причудливым   отражением
происходящего с Бигменом. Последнему, правда,  угрожала  не  жара,  а  все
более возраставший холод. Каменные "веревки" сжимали  так  же  верно,  как
руки безумного робота. Но маленький марсианин не оставлял попыток овладеть
оружием, судорожно зажатым рукою Уртила.
     И это удалось ему! Причем настолько  внезапно,  что  тяжелый  бластер
едва не выпал из окоченевших пальцев.
     - Чтоб тебя разорвало! - испуганно пробормотал Бигмен и сжал  приклад
покрепче.
     Знать бы уязвимое место этих щупалец - они  сразу  получили  бы  свою
порцию заряда. Ну, а пока - рисковать не стоило...
     При помощи нагрудного регулятора он свел подачу энергии к минимуму.
     Холоднее стать уже не могло - и не стало.
     Теперь нужно было активировать бластер, желательно, не  выронив  его.
Крайне желательно - не выпустив его из своих дырявых рук!
     Указательный палец дотянулся до кнопки и нажал ее.
     Бластер  стал  быстро  нагреваться,  сообщая  об   этом   красноватым
свечением. Конечно же, такое обращение шло  во  вред  энергосистеме,  ведь
бластер никак не предназначен для обогрева.
     Собрав последние силы, Бигмен отбросил оружие  как  можно  дальше  от
себя. Все вокруг задрожало, стало зыбким, ирреальным...
     А потом он почувствовал первый прилив тепла, которое  слабо  сочилось
из энергоблока. Энергия уже не уходила в ненасытные щупальца - вот что это
означало!
     Бигмен недоверчиво повел плечами. Потом  осторожно  шевельнул  ногой.
Ничего больше не сковывало движений!
     Вот зажегся скафандровый фонарь, и луч его  осветил  то  место,  куда
только что полетел бластер. Там медленно копошился  отвратительный  клубок
щупалец.
     Вздрогнув, Бигмен порывисто схватил бластер Уртила, настроил  его  на
минимальный режим, потом включил и бросил туда же, в качестве добавки.
     - Эй, Уртил, ты меня слышишь?
     Ответа не последовало.
     И Бигмен, маленький Бигмен, потащил огромного детину Уртила на  себе.
Фонарь пострадавшего слегка мерцал,  а  это  значило,  что  в  энергоблоке
кое-что осталось и температура в скафандре скоро должна нормализоваться.
     Бигмен, не колеблясь, связался с Куполом, понимая, что теперь,  когда
он обессилен, а в энергоблоке почти ничего, еще одна  встреча  с  местными
ребятами была бы ему в тягость...
     Нашли их удивительно быстро.

     После двух  чашечек  кофе  и  необыкновенно  вкусной  горячей  еды  к
Бигмену, окруженному  теплом,  светом  и  заботой,  вернулся  его  обычный
оптимизм. О пережитом он вспоминал не то чтоб с удовольствием,  но  и  без
особого ужаса.
     Пивирейл крутился возле и был похож  на  взволнованную  наседку.  Его
седая шевелюра была в полном беспорядке.
     - Вы действительно хорошо себя чувствуете, Бигмен? Совершенно никаких
симптомов? - допытывался он.
     - Я чувствую себя изумительно, мистер Пивирейл! Как  никогда!  А  что
Уртил? Надеюсь, он тоже в порядке?
     - По-видимому, да, - холодно ответил астроном. - Доктор  Гардома,  во
всяком случае, не видит никаких оснований тревожиться за его состояние.
     -  Чудесно!  -  кровожадно  обрадовался   Бигмен.   -   Замечательно!
Превосходно!
     - Вы так о нем беспокоитесь? - удивился Пивирейл.
     - Да, сэр! Этот человек мне очень дорог! Нас так иного связывает!
     Вбежал взволнованный Кук.
     - Туда послана большая группа! Возможно, нам удастся изловить парочку
этих  созданий!  В  качестве  приманки  используются  камеры,  наполненные
постоянно   подогреваемым   воздухом!   -   Он   был   явно   горд   своей
изобретательностью. - Вы, кстати, удачно отделались, мой друг! - Эти слова
были адресованы уже непосредственно Бигмену.
     -  Что?!  -  Голос  оскорбленного  марсианина  едва  не   перешел   в
ультразвук. - Удачно отделался?! Это моя удачно наполненная голова  спасла
меня, если хотите знать! Как следует поразмыслив, я понял, что этим тварям
нужно только тепло, - и лишь потом перешел  к  решительным  и  единственно
правильным действиям! Которые и увенчались!
     Дождавшись окончания тирады, Пивирейл  удалился,  и  Бигмен  с  Куком
повели неторопливую беседу.
     - Представьте! - начал Кук. - Вы только представьте! Все эти  истории
о замерзших шахтерах - чистейшая правда! Вы только подумайте! Это ж надо -
каменные щупальца, всасывающие энергию! А? Каково? Да-а... А вы  точно  их
описали, Бигмен?
     - Вполне. Поймав одну из этих симпатяг, вы убедитесь в этом.
     - Какое грандиозное открытие! - И Кук, схватившись обеими  руками  за
голову, стал бегать взад-вперед.
     - Мистер Кук, а как же так вышло, что  это  грандиозное  открытие  не
было сделано раньше?
     - Но вы же сами говорили, что эти существа замечательно  растворяются
в окружающей их среде! Мимикрия - это вам не что-нибудь! А кроме того, они
ведь,  мерзавцы,  атакуют  только  одиноких  людей,  чтоб  уж   справиться
наверняка! И кто знает,  может  быть,  это  рудиментарные  остатки  былого
интеллекта заставляют  их  прятаться  в  темноте,  а  не  просто  инстинкт
самосохранения... Надо же, как все обернулось! Уже лет  тридцать  в  шахты
никто не спускался, и все тепло оттуда, естественно, ушло. Однако  они  не
решались штурмовать Купол - такой тепленький, соблазнительный... Когда  же
люди сами спустились к ним - искушение стало непреодолимым, и одно из этих
существ напало, напало даже при свидетеле!
     - Мистер Кук, а почему бы им не перебраться на солнечную сторону?  Уж
там-то они не озябли бы!
     - Полагаю, что эта мысль приходила в их отсутствующие головы, и  было
решено подождать, пока Солнце немного остынет.
     - Но ведь кинулись же они на раскаленный бластер!
     - Значит, им не по вкусу радиация! Кстати, на солнечной стороне может
обнаружиться еще один вид этих существ - кто знает...
     Идеи вылетали из Кука одна за другой.
     - Значит, вы спасли Уртилу жизнь? - спросил он ни с того ни  с  сего,
перебив самого себя.
     - Да, - кивнул Бигмен.
     - Ну что ж, может быть, это и к лучшему... Если бы он умер - обвинили
бы наверняка вас. Сенатор Свенсон своими речами уж обольет так обольет.  И
вас, и Старра, и Совет - покрыло бы толстым слоем...
     - Послушайте! - нетерпеливо перебил  его  Бигмен.  -  Когда  я  смогу
увидеть Уртила?
     -  Как  только  доктор  Гардома  позволит  вам  встать,  -  несколько
озадаченно ответил Кук.
     - В таком случае, пожалуйста, свяжитесь с доктором и  передайте  ему,
что я в полном порядке.
     Кук подозрительно посмотрел на маленького марсианина.
     - А ну-ка, выкладывайте, что вы там еще задумали?
     И Бигмен изложил свой план.
     Гардома открыл дверь и жестом пригласил Бигмена войти.
     - Он ваш! - прошептал доктор. - А я исчезаю!
     Облегченно вздохнув, он действительно исчез.
     Бигмен и Уртил смотрели друг другу в глаза.
     Джонатан Уртил был мертвенно-бледен,  и  ему  стоило  немалых  усилий
растянуть свои губы в ухмылке.
     - Ты, конечно, приперся, чтобы справиться  о  моем  здоровье?  Должен
тебя огорчить, дружочек, - я цел и невредим!
     - Да уж вижу... Но приперся я еще и затем, чтобы узнать:  ты  до  сих
пор считаешь, что Лакки Старр сооружает некое подобие сирианской базы?
     - Считаю, милый, считаю. И собираюсь это доказать.
     - Заранее зная, что это ложь, грязная  ложь!  И  доказательства  твои
будут не чище! Впрочем, не ждать же, в самом деле,  что  ты,  хотя  бы  из
чувства благодарности к спасшему твою жизнь...
     - Чего-чего-чего? О каком спасении ты говоришь! Лично меня никогда  и
никто не спасал. В этом просто не возникало  надобности.  Может  быть,  ты
что-то перепутал?
     - Перепутал?! - Возмущению Бигмена не было предела. -  А  не  ты  ли,
поганец, звал меня на помощь?
     - Впервые слышу! Может быть, у тебя есть свидетели?
     - Свидетели тебе понадобились? А кто тебя вытащил из этой переделки -
не припоминаешь?
     - О чем ты? Какая еще переделка? Эта штуковина как приползла - так  и
уползла. Испугалась, наверное. Да и не было ее вовсе!.. О!  Вспомнил!  Там
случился маленький, аккуратный обвал! Меня слегка задело, что  бывает,  но
не убило, что приятно.  Так  за  это  я  должен  осыпать  тебя  поцелуями,
букашка? И позволить дружку твоему избежать  заслуженного  наказания,  да?
Ну, ты даешь!
     - Плоховато у тебя с памятью, плоховато... О  попытке  убить  меня  -
тоже, наверное, забыл? Выветрилось как-то, да?
     - Что?! Убить?! А ну, топай отсюда, гном, пока есть чем!
     Бигмен титаническими усилиями сохранял хладнокровие.
     - Хорошо. Предлагаю сделку, Уртил. Ты  считаешь  возможным  постоянно
угрожать мне лишь по той причине, что  дюймов  и  фунтов  в  тебе  -  чуть
побольше. Но встретив даже слабое подобие отпора, ты всякий раз  в  панике
ретируешься - этого тоже не отнять...
     - Вспомни о своих фокусах с ножичком, ангел!
     - Похоже, ты самый обыкновенный трус. А если нет - померимся  силами!
Прямо сейчас, не откладывая! И без оружия. Или ты слишком слаб для этого?
     - Слаб?! Даже провалявшись здесь два года, я не стану слишком  слабым
для тебя!
     - Тогда пошли! Драться будем при свидетелях, чтоб не юлил потом...  Я
уже договорился с Хенли Куком,  и  нам  предоставлен  энергетический  зал.
Устраивает?
     - С Куком, говоришь? О, этот малый терпеть тебя не может! Но это так,
к слову... А что Пивирейл?
     - Пивирейл - ничего. Он не знает. Кстати, Кук прекрасно относится  ко
мне.
     - Спит и видит покойничка Бигмена. И я, кажется, могу ему угодить. Но
чего ради, интересно, мне пачкать руки о такую козявку?
     - Трусишь?
     - Я сказал "чего  ради"!  Здесь,  кажется,  было  что-то  пискнуто  о
сделке?
     - А говоришь - память плохая... Так вот. Если  победишь  ты  -  я  ни
словом не обмолвлюсь о некоторых деталях нашей встречи в шахтах.
     - Убил! О деталях он не обмолвится! А мне-то какое  дело  до  деталей
твоих!
     - Ты, случайно, не боишься проиграть, Уртил?
     - Проиграть?! Да от тебя мокрого места не  останется,  клоп!  И  меня
обвинят в убийстве - вот чего я боюсь!
     - Теперь понятно, - кивнул Бигмен. - И перейдем к следующему  пункту.
Насколько ты тяжелее меня - хотя бы примерно?
     - На сотню фунтов, если не  больше,  дорогуша!  -  нежно  осклабился,
Уртил.
     - Надо же - как много в тебе жира! - восхитился Бигмен. -  Предлагаю,
в таком случае, драться при меркурианской  гравитации.  У  тебя  останется
преимущество в 40 фунтов, но это уже мелочи. Так как? Идет?
     - С каким удовольствием я тебе вклею, малыш, с  каким  удовольствием!
Неужели этот сверчок скоро умолкнет, люди!
     Уртил, переполненный безудержным гневом и  предвкушением  упоительной
забавы, быстро исчерпал свои  мимические  возможности  и  рычал  теперь  с
совершенно равнодушным выражением бордового лица.
     - Значит, сделка заключена?
     - Да! Да! - Уртил задыхался. - И я постараюсь не убить  тебя,  амеба,
очень  постараюсь!  А  насчет  всего  прочего  -  уж  не   обессудь,   сам
напросился...
     - Это точно. - По-воробьиному подпрыгнув, Бигмен  побежал  к  выходу,
размахивая кулаками. Он был настолько занят мыслями о предстоящей схватке,
что даже перестал думать о Лакки, который в эту минуту...

     В  энергетическом  зале  стояли  генераторы   и   прочее   громоздкое
оборудование. Незанятого пространства, используемого обычно  для  собраний
всего персонала, было здесь также предостаточно. Зал являлся самой  старой
частью Купола. Еще до того как были вырыты  шахты,  рядом  с  генераторами
спали на своих походных кроватях инженеры и  проходчики.  В  последнее  же
время здесь частенько устраивались кинопросмотры.
     Сегодня помещение должно было стать рингом.
     У стены смущенно жалось несколько инженеров во главе с Куком.
     - Это все, что ли? - бросил  Бигмен  так  удивленно,  как  будто  еще
минуту назад он грелся в лучах славы.
     - Видите ли, - бросился объяснять Кук, - Майндс со своими людьми - на
солнечной стороне, а еще 10  человек  -  в  шахтах,  ищут  ваши  щупальца.
Остальные - на своих рабочих местах.
     Закончив рапорт и покосившись на Уртила, Кук вполголоса спросил:
     - Бигмен, вы уверены, что действуете разумно?
     Уртил уже разделся по пояс и демонстрировал свои мышцы, а также густо
заросшую грудь.
     Марсианин, равнодушно оглядев соперника, спросил у Кука:
     - Что там у нас с гравитацией?
     - Мы понизим ее уровень по сигналу, как договорились. Надеюсь,  Уртил
в курсе?
     - А как же! - Бигмен улыбнулся. - Все честь честью!
     - Да-да... - вздохнул Кук.
     - Ну, что там? - раздался крик Уртила. - Составляем завещание?
     Довольный своей шуткой, он посмотрел на зрителей.
     - Неужто кто-нибудь поставит на мартышку?
     Тревожные взгляды устремились на Бигмена, который тоже разделся.  Все
видели, конечно, что его ладное тело не напоминало студень, но  сравнивать
с ухмыляющейся горой мыщц... Уж какие тут ставки...
     - Готовы? - спросил Кук.
     - Готовы, - отозвался за обоих Уртил.
     Кук  облизнул  пересохшие  губы  и  протянул  руку  к   пульту.   Гул
генераторов утих.
     Внезапная потеря веса заставила Бигмена качнуться, как  и  всех,  кто
находился в зале.
     Уртил, едва не упав в первый момент, двигался сейчас очень осторожно.
     Мелкими  шажками  он  вышел  на  середину  и  стал  в  расслабленной,
издевательски расслабленной позе.
     - Ну, где ты там, насекомое?

                             13. ПОСЛЕДСТВИЯ

     Движения  Бигмена  были  сама  грациозность.   Он   наслаждался.   Он
чувствовал себя вполне как дома -  ведь  меркурианская  гравитация  только
слегка отличалась от гравитации его родного Марса.
     От внимательного взгляда серых глаз Бигмена не ускользнуло  ни  одно,
даже самое незначительное движение соперника, изо  всех  сил  старающегося
сохранить вертикальное положение в явно непривычных для него условиях.
     А Бигмен порхал! Причудливые изломы его стремительных, легких прыжков
совершенно обескураживали Уртила.
     - Что это, марсианский вальс?
     - Ага! - кротко ответил Бигмен. - Один из видов! - И резко  подавшись
вперед, ударил Уртила в бок, отчего тот зашатался.
     "Молодец, парень!" - крикнул кто-то из зрителей.
     Пока пострадавший приходил в себя, Бигмен, в позе тореадора, отдыхал,
любуясь следом от своего удара и разъяренным лицом соперника.
     Но вот Уртил стремительно выбросил  огромную  руку  с  растопыренными
пальцами - и не менее стремительно, не успев даже удивиться, последовал за
нею сам.
     Бигмен  играючи  увернулся  и  с  демонстративным  любопытством  стал
рассматривать спину незадачливого верзилы, который уморительно  размахивал
руками.
     Когда спина эта потеряла  для  Бигмена  всякий  интерес,  взгляд  его
скользнул чуть ниже - и немедленно к  этому  взгляду  присоединился  носок
замечательного оранжевого сапога.  В  следующее  мгновенье  оттолкнувшийся
марсианин уже  летел  высоко  в  воздухе,  а  Уртил,  так  и  не  успевший
развернуться, мешковато топал в противоположном направлении.
     Послышался смех. Один из инженеров, сложив ладони рупором, крикнул:
     - Эй, Уртил! Я, кажется, ставлю на Бигмена!
     Но Уртил уже ничего не слышал. Он громко сопел, и глаза его  буравили
ненавистного Бигмена.
     - Ну-ка, поднять  гравитацию!  -  раздался  хриплый  крик.  -  Хватит
шуточки шутить!
     - В чем дело, цистерна? Разве тебе недостаточно сорока фунтов форы? -
Марсианин недоуменно развел руками.
     - Я убью тебя! Убью! - чуть не захлебнулся Уртил.
     - Пожалуйста! В любой момент! - продолжал издеваться Бигмен.
     - Подожди, подожди... Дай мне  только  сладить  с  этой  гравитацией.
Скоро я вырву из тебя кусочек.
     - Выкусишь.
     Зрители между тем напряженно молчали. Они понимали, что Бигмену,  при
всей его ловкости, грозит  серьезная  опасность  со  стороны  разъяренного
Уртила.
     А марсианин продолжал забавляться! Вот он подпрыгнул высоко вверх  и,
когда Уртил попытался до него дотянуться, быстро подобрал ноги к животу  и
в следующий миг уже стоял позади противника.
     Раздались громкие аплодисменты.  Бигмен,  прижав  ладошку  к  сердцу,
театрально раскланялся.
     Затем последовал вовсе опасный трюк. Нырнув под  одну  из  раскинутых
ручищ, он нанес сильнейший удар по грозному бицепсу.
     Уртил сдавленно  зарычал  и,  развернувшись  вновь,  стал  исподлобья
наблюдать за мелькающим марсианином, не реагируя ни на поддразнивания,  ни
на оплеухи.
     А Бигмен  уже  подумывал  над  расширением  репертуара.  Ему  надоело
скакать вокруг Уртила, как  собачонке  вокруг  медведя.  Хотелось  чего-то
свежего, неординарного.
     - Ну, что ж ты, приятель! - поддел он Уртила. - Спать сюда пришел?  А
мне за двоих работать, что ли?
     - Подойдешь поближе - тогда помогу! - прохрипело в ответ.
     - С удовольствием! - сразу согласился  Бигмен  и,  ринувшись  вперед,
нанес сильный удар в небритую челюсть, после чего, отлетев легким  мячиком
назад, сказал с укоризной:
     - Нехорошо обманывать!
     - Попробуй-ка еще раз!
     Бигмен вновь продемонстрировал свою  покладистость  -  и  вновь  рука
Уртила успела лишь дернуться.
     Послышался одобрительный гул.
     - А ну-ка - теперь... - Язык Уртила заплетался.
     - Да, пожалуйста!
     Но на этот раз Уртил был начеку. Он не размахивал без толку руками  и
не крутил головой - он неожиданно прыгнул вперед.
     Бигмен попытался сложиться вдвое и  перелететь  таким  образом  через
противника, но не успел. Его лодыжка была сжата с такой силой, что из глаз
марсианина брызнули слезы.
     Уртила, к счастью, так нешуточно занесло, что Бигмен смог  освободить
свою ногу и даже слегка наподдать обидчику.
     Уртил, однако, очень быстро восстановил равновесие и с ревом бросился
на него.
     Марсианин, нога которого горела все  сильней,  уже  утратил  изрядную
часть своей проворности - и не было ничего удивительного в том, что  Уртил
без особого труда сгреб его в охапку.
     Оба рухнули на пол.
     Возбуждение зрителей было столь велико, что даже  громкое  требование
Кука прекратить бой - потонуло в общем гаме.
     А Уртил уже поднялся, и в вытянутой руке его  отчаянно  бился  бедный
Бигмен.
     - Ну что, кузнечик?  -  ласково  хрипел  прямо  в  ухо  торжествующий
верзила. - Допрыгался?
     Бигмен, упершись в колено своего мучителя, резко дернулся назад.
     Стараясь во что бы то ни стало избежать падения, Уртил тоже отпрянул,
но слишком энергично - и упал.
     Правое предплечье Бигмена по-прежнему сжимали тиски мохнатых пальцев.
     Сильно ударив  по  локтю  Уртила  -  душераздирающий  вопль  заставил
зрителей похолодеть, - Бигмен вырвался и, не  дав  противнику  опомниться,
обхватил, в свою очередь, его предплечье обеими руками.
     То, что произошло потом, было совершенно невероятным.
     В момент, когда  обезумевший  от  злости  Уртил  наконец  поднялся  с
четверенек, марсианин, собрав все силы и почти лопаясь от натуги, взметнул
над собой эту огромную тушу! И тут же разжал руки.
     Разжал и  стал  с  интересом  наблюдать  за  параболическими  дугами,
которые Уртил медленно и величаво чертил в воздухе, то и дело ударяясь  об
пол...
     Земная гравитация  -  она  вернулась  не  постепенно,  но  навалилась
моментально, застав всех врасплох. Бигмен, неловко упав, подвернул ногу  и
теперь корчился от боли. Упал и  кое-кто  из  зрителей.  Зал  переполнился
криками  боли  и  смятения.  В  первые  минуты  никто  даже   не   заметил
случившегося с Уртилом.
     А случилось вот  что.  Изменение  гравитации  настигло  его  в  самой
верхней точке параболы и безжалостно  швырнуло  вниз.  Голова  несчастного
ударилась о защитную стойку из  генераторов  с  таким  звуком,  как  будто
раскололи большой орех...
     Морщась и пошатываясь, Бигмен поднялся на ноги. Он  увидел  ничком  и
неподвижно лежащего Уртила и склонившегося над ним Кука.
     - Что случилось, черт побери? - крикнул марсианин. - Что случилось  с
гравитацией?
     Нестройное эхо растерянных голосов повторило вопрос.  И  только  Кук,
обернувшись, тихо произнес:
     - Не до нее. Уртил...
     - Что с ним? - испуганно спросил один из инженеров. - Он ушибся?
     - Он мертв, - ответил Кук. - Мертв!
     Тело окружили тесным кольцом.
     - Нужно вызвать доктора... - отрешенно, сам  не  слыша  себя,  сказал
Бигмен.
     - Да-а... Вас ожидает куча неприятностей,  милейший.  -  Кук  холодно
смотрел в пустоту. - Ведь это вы убили его.
     - Его убило изменение гравитации.
     - Боюсь, что это трудно будет доказать. Брошен-то он был - вами...
     - Я не собираюсь отпираться - можете быть спокойны, мистер Кук.
     - Однако действительно нужно вызвать Гардому...

     Доктор  явился  через  пять  минут,  и  то,  с  какой  быстротой  был
произведен осмотр, уже подтверждало правоту Кука.
     Вытерев руки носовым платком, Гардома оглядел присутствующих, а потом
сказал:
     - Да, он  мертв.  Проломлен  череп,  чего  ж  вы  хотели...  Как  это
произошло?
     Одновременно заговорило несколько человек,  но  Кук  властным  жестом
заставил их замолчать.
     - Поединок между Бигменом и Уртилом, вызванный...
     - Между Бигменом и Уртилом?! - взорвался Гардома. - Кто допустил это?
Какой идиот мог предположить, что Бигмен устоит против...
     - Минуточку! - подал голос  Бигмен.  -  Со  мной-то  как  раз  все  в
порядке!
     - Совершенно верно! - поддержал его Кук. - Не забывайте, Гардома, что
мертв - Уртил! А Бигмен был инициатором этой злополучной дуэли!
     - Да, - согласился марсианин. - Поединок затеял действительно я. И  я
же настоял на том, чтобы он проходил в условиях меркурианской гравитации.
     - Меркурианской гравитации? - Глаза Гардомы удивленно округлились.  -
Здесь? - Он недоверчиво посмотрел себе под  ноги,  как  бы  спрашивая,  не
обманывают ли его собственные чувства.
     - Не ищите ее, - поспешил успокоить доктора Бигмен.  -  Меркурианской
гравитации здесь больше нет. Потому что в самый  неподходящий  момент  она
сменилась псевдогравитацией Земли. Бац - и готово! Примерно таким образом.
И именно она убила Уртила, а не ваш покорный слуга!
     - В таком случае, кто же  включил  земную  гравитацию?  -  недоуменно
спросил Гардома. Все молчали.
     - Это могло быть вызвано коротким... - начал было Кук.
     - Исключено! - решительно перебил его Бигмен. - Взгляните  на  пульт!
Рычаг в верхнем положении!
     Один из инженеров, прочистив  горло,  робко  и  не  принимая  всерьез
собственные слова, пробурчал:
     - Кто-то взял и случайно задел плечом...
     Остальные радостно поддержали нелепую версию.  Послышалось  возгласы:
"запросто!", "а что вы думаете?" и "ясное дело!".
     Кук прервал общее ликование.
     - Я вынужден буду доложить об этом инциденте. Бигмен, вы...
     - Ну? - Марсианин вопросительно поднял брови. - Я арестован?
     - Нет-нет. Пока нет.
     - Что ж, и на том спасибо...
     Впервые после своего возвращения из шахт Бигмен подумал о Лакки  и  о
том, что он вряд ли будет рад таким новостям. Вот  бы  выбраться  из  этой
передряги до его возвращения!..
     - Бигмен! - раздался голос.
     Все одновременно посмотрели вверх.  Оттуда  на  эскалаторе  спускался
Пивирейл.
     - Бигмен! Вы-то что тут делаете?! А вы, Кук? Кто-нибудь ответит  мне,
наконец, чем вы все здесь занимаетесь, черт побери?
     Но никто не отвечал.
     Взгляд старого астронома упал на распростертое тело Уртила,  и  он  с
каким-то детским удивлением спросил:
     - Уртил - мертв?
     Спросил - и тут же, как показалось Бигмену, забыл.
     - Бигмен! А где ваш Старр?
     - А почему вы об этом  спрашиваете?  -  вопросом  на  вопрос  ответил
Бигмен.
     - Он все еще в шахтах? - продолжал наседать Пивирейл.
     - Э-э...
     - Или на солнечной стороне?
     - Да?
     - Вы не хотите отвечать?
     - Я хочу знать, почему вы спрашиваете.
     - Хорошо... - Пивирейл был явно раздражен.  -  Видите  ли,  Майндс  в
данный момент  облетает  свое  хозяйство.  Время  от  времени  это  делать
необходимо.
     - Ну-ну?
     - И то ли он спятил, то ли нет, но наш милый Майндс уверяет меня, что
видел там Лакки Старра!
     - Где? - недоуменно хлопая глазами, спросил Бигмен.
     -  Понятно...  -  Взгляд  Пивирейла  стал  колючим.  -   Значит,   он
действительно там. И очевидно, ему не удалось поладить с роботом.
     - С роботом?!
     - Потому что - так, во всяком случае, считает Майндс  -  Лакки  Старр
мертв!

                           14. ПРЕЛЮДИЯ К СУДУ

     Итак, когда ситуация, казалось бы,  обрела  окончательную  для  Лакки
безнадежность,  вспыхнула  надежда.  Была  ли  причиной   этому   странная
нерешительность робота, медлившего с завершением своего черного дела,  или
же все объяснялось свойствами характера самого Лакки - неизвестно...
     - Отпусти меня! - крикнул он со всей строгостью, на которую  еще  был
способен, и поднял руку, до сих  пор  волочившуюся  по  черному  песку.  -
Отпусти меня, робот! - вновь  повторил  Лакки  и...  принялся  поглаживать
металлическую голову.
     Спустя минуту рука опять безвольно повисла. Теперь оставалось  только
ждать. И вдруг он почувствовал (или это только  показалось?),  что  хватка
робота ослабевает! Да! Она несомненно слабела! Неужели  Солнце  наконец-то
решило помочь человеку?
     - Робот! - срывая голос, закричал он и услышал в  ответ  лишь  слабый
скрип.
     Стальные объятия продолжали размыкаться.
     - Ты не должен причинять  вред  человеческому  существу!  -  напомнил
Лакки на всякий случай.
     - Я не должен... - запинаясь, согласился робот и - упал на спину, все
еще сжимая Лакки достаточно крепко.
     - Отпусти меня!
     Робот слабо дернулся, и  Лакки  наконец  смог  пошевелить  головой  и
ногами.
     - Кто приказал тебе разрушать оборудование?
     Лакки полностью исключал агрессивную реакцию на свой вопрос, понимая,
в каком плачевном состоянии находится  теперь  позитронный  мозг,  вернее,
остатки этого мозга, чудом удерживавшие Второй Закон.
     - Кто приказал тебе разрушать оборудование? Отвечай!
     Робот издал пару нечленораздельных, булькающих звуков и умолк.
     Было странное и пугающее сходство с человеческой смертью.
     Мысль Лакки напряженно работала. Укрыться от опасных лучей Солнца как
можно  быстрее...  Но  он  зажат!  И   попытки   отвинтить   руки   робота
бессмысленны! Рация раздавлена! Все прекрасно, все просто замечательно...
     Морщась от боли и усилий, он стал продвигаться к ближайшей тени, таща
на себе неподвижного робота. Каждая минута казалась вечностью,  а  тень  -
все не приближалась...
     Но Лакки все же добрался до нее! И упал, обессилев. Последнее, что он
успел  увидеть  до  того,  как  потерял  сознание,  -  это  нога   робота,
ослепительно сверкающая на солнце.

     Он лежал  в  мягкой  постели  и  силился  вспомнить,  что  же  с  ним
произошло. В памяти всплывали полустертые лица, гул  ракетного  двигателя,
родной бигменовский голосок, бинты, шприцы, компрессы, воркующий  Пивирейл
со своими бесконечными расспросами...
     Открыв глаза, Лакки увидел Гардому, озабоченно смотревшего на него.
     - Ну-с? Как себя чувствует наш герой?
     - А как он должен себя  чувствовать?  -  слабо  улыбнувшись,  спросил
Лакки.
     - Как покойник, если те что-то чувствуют... У вас удивительно крепкий
организм, дорогой Старр! И вы будете жить, черт побери!
     - Несмотря на то что Майндс даже не подумал прийти  тебе  на  помощь!
Пускай человек умирает, пускай! Ерунда! Все там будем! - Это  Бигмен,  уже
давно крутившийся невдалеке, решительно подлетел к ним.
     Доктор Гардома отложил в  сторону  шприц  и  принялся  неторопливо  и
тщательно мыть руки.
     - Скотт Майндс подумал, что Лакки мертв, - полуобернувшись к Бигмену,
сказал он. - И естественно, испугался, как бы его не обвинили в  убийстве,
припомнив недавнее покушение.
     - Думать о себе в такой момент?! - возмутился Бигмен.
     - Не будьте так строги, дорогой друг. Бедняга сам не свой в последнее
время... И как бы там ни было, именно благодаря ему помощь не опоздала.
     - Как ты все драматизируешь, Бигмен! - сказал Лакки.  -  Ведь  ничего
страшного не случилось! Я даже смог  наконец  отоспаться  там,  в  тени...
Кстати, что с роботом? - Этот вопрос был обращен уже к Гардоме.
     - Его состояние значительно хуже  вашего,  Старр!  То,  что  когда-то
называлось  позитронным  мозгом,  превратилось  в  обугленную  лепешку   и
совершенно непригодно для исследований!
     - Скверно... - поморщился Лакки.
     - Да. Но тут уж ничего не поделаешь. - Вытерев  руки,  Гардома  снова
повернулся к пациенту. -  И  хватит  о  делах!  Вам  нужен  покой,  Старр.
Попытайтесь вздремнуть. А мы с Бигменом, чтобы не мешать вам...
     Бигмен бросил на Лакки умоляющий взгляд.
     - Если не возражаете, доктор, Бигмен ненадолго останется. Нам  с  ним
есть о чем поболтать.
     - Ну, хорошо, - после некоторых колебаний согласился Гардома.  -  Даю
вам полчаса, не больше!
     - Спасибо!
     Как только они остались наедине, Бигмен, дотянувшись до плеча  Лакки,
принялся - от избытка чувств - трясти его.
     - Ах, Лакки, подлые твои глаза! Ведь не перегрейся робот вовремя и...
     - Это не было случайностью, дружище... - Лакки грустно улыбнулся. - Я
ускорил его конец.
     - Каким образом?
     - Понимаешь,  отполированная  поверхность  его  металлической  головы
довольно успешно отражала солнечные лучи.  Конечно  же,  позитронный  мозг
нагревался в таком пекле, но все же  худо-бедно  работал.  К  счастью  для
меня, прямо под рукой оказалось чудесное  черное  вещество,  которым  я  и
вымазал голову робота.
     - А для чего, Лакки? - Бигмен тщетно силился хоть что-то понять.
     - Но ведь черное, как ты знаешь, не  отражает  тепла,  а  наоборот  -
поглощает его. И температура позитронного мозга, резко повысившись, тут же
повлекла за собой его гибель! Вот, собственно, и все...  Ну,  а  теперь  -
твоя очередь рассказывать! Обо всем, что приключилось с тобой. Или на этот
раз, в виде исключения, никаких происшествий?
     - Да где там... - Бигмен махнул рукой и тяжело  вздохнул.  -  Двойная
порция...
     По мере того как он углублялся в свой рассказ, лицо Лакки становилось
все мрачней.
     -  Но  почему,  почему  тебе  приспичило  драться  с  Уртилом?  Ручки
чесались? Ай, какое безрассудство...
     - Безрассудство? - оскорбленно переспросил  Бигмен.  -  Ты  называешь
безрассудством  стратегическую  мудрость?  Я  же  не  кинулся  на  него  с
бухты-барахты, а тщательно все  взвесил!  Провел  скрупулезный  анализ!  И
только поняв, что при низкой  гравитации  смогу  справиться  с  ним  одной
левой...
     - А чья лодыжка забинтована, герой?
     - Уже и поскользнуться нельзя... Я же победил,  Лакки!  Ты  представь
только, какой ущерб причинил бы Совету этот негодяй своим наглым враньем!
     - А разве он обещал молчать в случае проигрыша?
     - Ну-у... - Бигмен замялся.
     - Ведь даже после того как ты спас ему жизнь,  он  не  изменил  своих
намерений! На что ты надеялся?
     - Но...
     - Что после публичного унижения он  воспылает  к  тебе  любовью?  Эх,
Бигмен! Тебе просто хотелось проучить Уртила, а все эти высокие  мотивы  -
только предлог! Ведь так?
     - Лакки! Как ты можешь?!
     - Так или не так?
     - Вообще-то, так... - Бигмен покраснел  и  опустил  глаза.  -  Прости
меня...
     - Да ладно уж, чего там... - Лакки сразу  смягчился.  -  Сам  я  тоже
хорош... Дал маху с этим роботом, простофиля!  Видел  же,  видел,  что  он
неисправен, и не догадался о причине! Ничего,  впредь  поумнее  буду...  И
давай-ка лучше подумаем, как нам действовать дальше.
     Бигмен сразу повеселел.
     - Теперь, - бодро начал он, - когда нам не мешает этот тип...
     - Тип-то не мешает,  но  нельзя  забывать  о  существовании  сенатора
Свенсона. Сам подумай: в то время как Совет Науки находится чуть ли не под
следствием, некто, едва ли не член Совета, затевает  прелестную  драку,  в
результате которой гибнет следователь... Упустит ли наш доблестный сенатор
такую уникальную возможность обвинить Совет в терроризме?
     - Но ведь тут  был  просто  несчастный  случай!  Псевдогравитационное
поле...
     - Это не так-то  просто  доказать,  Бигмен.  И  я  непременно  должен
поговорить с Пивирейлом, чтобы...
     - Старикашка, кстати,  не  придал  случившемуся  совершенно  никакого
значения! - возмущенно воскликнул Бигмен.
     - То есть? - Лакки резко приподнялся на локте.
     - То и есть! Никакого значения! Ровным счетом!  Вошел,  посмотрел  на
Уртила, спросил, мертв ли тот, и успокоился.
     - И все?
     - Ага... Потом он, правда, спросил, где ты, и тут же объявил, что, по
сообщению Майндса, тебя убил робот.
     - Дальше?
     - Вот теперь, кажется, все.
     - Бигмен, вспомни, что было после! Ведь ты не хочешь, чтобы я говорил
с Пивирейлом! Почему?
     Бигмен отвел взгляд.
     - Потому что... он сказал, что меня будут судить...
     - Судить?
     - Да. Что это - убийство, и я так легко  не  отделаюсь.  И  что  пора
кончать с безнаказанностью.
     - Так. Ну и когда же состоится этот суд?
     - Прости, Лакки, я  не  хотел  заводить  разговор  об  этом.  Гардома
предупредил, что тебе нельзя волноваться.
     - Об этом позже. Когда суд, я спрашиваю?
     - Завтра. Ровно  в  14  по  Стандартному  времени.  Нам  ведь  нечего
бояться, правда?
     Но Лакки не спешил успокаивать друга.
     - Позови-ка Гардому, - сказал он решительно.
     - Зачем?
     - Делай то, что я говорю.
     Насупившийся Бигмен скрылся за дверью и вскоре вернулся. За  ним  шел
Гардома.
     - Доктор, - нетерпеливо  начал  Лакки,  -  ведь  ничего  не  случится
страшного, если завтра, часика в два пополудни, я совершу легкий моцион?
     - Я предпочел бы, Старр, видеть вас завтра в постели.
     - Но меня в данном случае совершенно не интересуют ваши предпочтения.
Я хочу лишь знать, не смертельна ли для меня такая прогулка?
     - Вы не умрете даже в том случае, если встанете немедленно, - с явной
обидой в голосе ответил Гардома. - Вы только повредите своему здоровью.
     - Замечательно! В таком случае,  будьте  любезны,  передайте  мистеру
Пивирейлу, что я буду присутствовать на суде. Полагаю, вы понимаете, о чем
идет речь?
     - Да.
     - Я, должно быть, последним узнал об этом.
     - Тому причиной ваше состояние, Старр.
     - Состояние так состояние... Как  бы  там  ни  было,  но  потрудитесь
уведомить Пивирейла о моем намерении.
     - Разумеется, - холодно кивнул Гардома.  -  А  теперь  я  бы  все  же
посоветовал вам вздремнуть, Старр. А мы с Бигменом, пожалуй, пойдем.
     - Секундочку! - протестующе крикнул Бигмен.
     Подойдя  к  Лакки  поближе  и  понизив  голос,  он   многозначительно
произнес:
     - Ты можешь не волноваться, Лакки... Я контролирую ситуацию...
     Брови Старра удивленно поползли вверх.
     - Да-да, черт побери! - Бигмен лопался от гордости.  -  Доказать  мою
невиновность - проще простого. Особенно с такой начинкой.  -  Он  постучал
себя по лбу. - Мне известен истинный виновник!
     - Кто?!
     - Терпение, Лакки, терпение... Скоро ты поймешь, что на уме у Бигмена
не одни кулачные бои.
     Маленький марсианин загадочно усмехнулся,  отчего  лицо  его  потешно
сморщилось, и, пританцовывая, удалился вместе с доктором Гардомой.

                                  15. СУД

     Когда Лакки  вошел  в  кабинет  Пивирейла,  все  уже  были  в  сборе.
Пивирейл, который восседал за своим  массивным,  заваленным  кипами  бумаг
письменным столом, приветствовал его, любезно кивнув.
     - Добрый день, - ответил Лакки.
     Все напоминало недавний банкет.
     Тот же Кук, дерганый и изможденный - как всегда. Он сидел  справа  от
Пивирейла. Слева от последнего утонул в глубоком кресле Бигмен.
     И Майндс, чье худое лицо подергивал тик, а пальцы барабанили по ноге.
     И Гардома, флегматичнейший Гардома. Он на мгновенье приподнял тяжелые
веки, чтобы посмотреть на вошедшего с неодобрением.
     И прочие астрономы.
     Отсутствовал лишь Уртил...
     Пивирейл начал в своей обычной мягкой манере.
     - Ну что ж, приступим, если вы не возражаете? Прежде всего,  я  хотел
бы  обратиться  к  вам,  дорогой  Старр...  Пожалуйста,  не  воспринимайте
происходящее как суд! Бигмен дал вам  несколько  искаженную  информацию  -
невольно, разумеется. Так вот... Никакого суда! Ничего даже отдаленно  его
напоминающего! Если даже возникнет такая печальная  необходимость  -  а  я
надеюсь, что нет, - суд свершится на Земле, с неукоснительным  соблюдением
всех формальностей. Но это так, к слову... А мы здесь собрались для  того,
чтобы сообща подготовить отчет о положении наших дел.
     Пивирейл произвел некоторые перемещения на своем столе и продолжил:
     - Почему возникла необходимость в таком отчете? Поясняю. Во-первых, в
результате действий мистера Старра, предпринятых им на  солнечной  стороне
Меркурия, был обезврежен опасный  диверсант,  доставивший  столько  хлопот
Майндсу и  всем  нам!  Диверсант  этот,  оказавшийся  роботом  сирианского
производства, уже никогда и  ничего  не  сможет  нам  объяснить...  Мистер
Старр!
     - Да? - встрепенулся Лакки.
     - Чрезвычайность ситуации вынудила меня кое о  чем  расспросить  вас,
находившегося еще в полубессознательном состоянии.
     - Я прекрасно помню об этом.
     - В таком случае, не могли бы вы повторить некоторые из своих ответов
- для записи?
     - Охотно.
     -  Итак,  есть  ли  на  Меркурии  другие   роботы-диверсанты,   кроме
обнаруженного?
     - Робот ничего не сказал, но думаю, что он был единственным.
     - Это лишь предположение?
     - К сожалению.
     - Я полагаю, что там орудует целая группа.
     - Сомневаюсь, сэр.
     - Но ведь робот не сказал вам, что работает в одиночку?
     - Нет, не сказал.
     -  Так.  Хорошо.  Очень  хорошо.  А  сколько  сирианцев  участвуют  в
диверсиях?
     - Программа,  заложенная  в  робота,  исключала  ответы  на  подобные
вопросы.
     - Удалось ли вам узнать что-либо о местонахождении сирианской базы?
     - Он вообще не упоминал о сирианцах.
     - Но ведь робот - сирианского производства, не так ли?
     - Во всяком случае, он не отрицал этого.
     - Ну что ж... - Пивирейл, откинувшись на спинку кресла, улыбнулся.  -
Сомнений быть не может! Меркурий кишит сирианцами -  это  очевидно!  Совет
Науки незамедлительно должен  быть  поставлен  в  известность.  Необходимо
ликвидировать эту базу! Это будет неплохим уроком для нас всех, даже  если
сирианцам удастся ускользнуть... Мы станем гораздо серьезней относиться  к
опасности, исходящей оттуда.
     - Сэр! - подал голос Кук. - Позвольте вам напомнить  о  том,  что  мы
должны рассмотреть еще один вопрос -  о  собственно  меркурианских  формах
жизни! Кстати, и для Совета это будет небезынтересно. -  Он  повернулся  к
присутствующим. - Вчера нам удалось изловить существо, которое...
     Старый астроном, однако, не дал ему продолжить.
     - Спасибо, любезнейший! - раздраженно перебил он. -  Совет  обо  всем
будет информирован, не волнуйтесь. Сейчас не время говорить о пустяках.  А
до тех пор пока сирианский вопрос не будет решен, все  прочее  -  пустяки!
Вот так. Я считаю, что мы должны приостановить все работы.
     - Как! - закричал Майндс.  -  Но  в  Проект  вложено  столько  денег,
времени и сил!
     - Успокойтесь, дорогой Майндс, - тихо ответил Пивирейл.  -  Ну  зачем
так нервничать? Я же не призываю вовсе отказаться от Светового Проекта! Но
согласитесь, в первую очередь, мы должны думать о безопасности! И  сенатор
Свенсон наверняка уж употребит все свое влияние, чтобы мы  не  отвлекались
на посторонние предметы!
     - Тем более, - подхватил Лакки, - что вы собираетесь  отдать  ему  на
съедение беднягу Бигмена, и он не станет  слишком  пристально  следить  за
тем, как вы крушите сирианские полчища.
     - На съедение, вы сказали? Что за странные мысли, Старр?  -  И  седые
брови Пивирейла поползли вверх.
     - Если можно, -  Бигмен  нетерпеливо  заерзал  в  кресле,  -  давайте
перейдем к моему делу, мистер Пивирейл! Заодно  и  посмотрим,  странные  у
Лакки мысли или не странные...
     - Что ж, извольте... - кивнул астроном. - Поговорим о вас... Ну,  так
что же произошло между вами и Уртилом? Сразу хочу  предупредить,  что  все
вами сказанное будет записано на пленку.
     - И я должен поклясться в том, что...
     - О нет! - Пивирейл испуганно замахал  рукой.  -  Ведь  это  не  суд,
Бигмен! Мы вам верим!
     - Как угодно...
     И  Бигмен  с  удивительным  бесстрастием,   избегая   обычных   своих
восклицаний и темпераментной жестикуляции, рассказал всю историю. Начал он
с самых первых впечатлений об Уртиле, потом перешел к схватке в шахтах  и,
наконец, закончил дуэлью. Единственное, о чем умолчал марсианин, - так это
об угрозах Уртила по отношению к Старру и Совету Науки.
     Потом говорил доктор Гардома.  Он  подтвердил  все  уже  сказанное  о
первой встрече Бигмена с покойным, а также описал случай с силовым ножом.
     -  Уртил  довольно  скоро  оправился   от   последствий   чрезмерного
охлаждения организма, - сказал напоследок доктор. - И  первое,  о  чем  он
спросил,  было  -  состояние  Бигмена.  Когда  же  я  сказал,  что  Бигмен
практически здоров, - нужно было видеть выражение лица этого  человека.  А
ведь  Бигмен  спас  ему  жизнь!  Да,  Уртил  не  был  подвержен  приступам
благодарности - что нет, то нет.
     - А вот это уже ваше личное мнение! - поспешно прервал его  Пивирейл.
- Не следует утомлять нас такими вещами!
     Кук полностью сосредоточился на дуэли.
     - Бигмен очень настаивал, - сказал он, - и дуэли  было  не  избежать.
Полагая, что при свидетелях, да еще при низкой гравитации, риска не  будет
никакого, и, в случае чего,  можно  будет  вмешаться  и  прервать  бой,  я
согласился. Ведь дуэль в противном случае состоялась бы все равно, но  уже
без свидетелей. Кто мог предвидеть, что все так обернется... Конечно,  мне
следовало посоветоваться с вами, сэр.
     - Конечно! - Пивирейл кивнул. - Вам следовало это сделать непременно!
Значит, Бигмен настаивал на дуэли именно при низкой гравитации?
     - Да.
     - Он намеревался убить Уртила?
     - Он только сказал: "Я прибью этого негодяя". Думаю,  что  это  всего
лишь оборот речи и он не планировал убийства.
     Пивирейл повернулся к Бигмену.
     - Может быть, вы прокомментируете этот момент?
     - Прокомментирую, но  чуть  позже,  -  пробурчал  Бигмен.  -  А  пока
отвечает мистер Кук - я настаиваю на перекрестном допросе.
     - Что за глупости! - удивился Пивирейл. - Мы же не в суде!
     - Послушайте, вы! - Бигмен уже начинал распаляться. -  Смерть  Уртила
наступила  не  в  результате  несчастного  случая!  Это   было   убийство,
хладнокровное убийство! И у меня есть доказательства!
     Наступившая было тишина тут же сменилась многоголосием.
     - Я настаиваю на перекрестном допросе! - зло крикнул Бигмен.
     - А почему бы и нет? - поддержал его Лакки.
     Пивирейл явно пребывал в замешательстве.
     - Вообще-то, я... Бигмен, так сказать, не... - Это было все,  что  он
мог сказать.
     - Мистер Кук! - решительно начал  Бигмен.  -  Объясните,  пожалуйста,
каким образом Уртилу стал известен наш с Лакки маршрут в шахты?
     - А разве он знал ваш маршрут? - покраснев, спросил Кук.
     - Вне всяких сомнений. Потому что он следовал параллельно,  -  а  для
этого, согласитесь, ему нужно было  знать  наши  намерения.  Но  вот  ведь
штука! В разработке маршрута участвовало только три человека: мы с Лакки и
вы, Кук. Как вы думаете, от  кого  Уртил  мог  получить  интересующие  его
сведенья?
     Кук растерянно смотрел на присутствующих.
     - Не знаю...
     - От вас, Кук, от вас!
     - Неправда! Он мог просто подслушать!
     - Теперь уже подслушивают карандашные пометки? До чего  мы  дошли!  -
Бигмен иронично улыбнулся. - Ну хорошо... С этим, кажется,  разобрались...
Пойдем дальше... Мистер Кук, как вы понимаете, Уртил не  разбился  бы  при
меркурианской гравитации. Но кто-то повысил ее уровень, и именно  в  самый
опасный момент. Кто это сделал, на ваш взгляд?
     - Понятия не имею.
     - Та-ак... Вы, мистер Кук, первым подбежали к упавшему  Уртилу!  Вам,
вероятно, не терпелось убедиться в том, что он мертв?
     - Я протестую! И прошу оградить меня... -  Кук,  будучи  не  в  силах
продолжать, с возмущенным видом повернулся к Пивирейлу.
     - Бигмен! - взволнованно воскликнул тот. - Вы обвиняете мистера  Кука
в убийстве?!
     - Не я - факты, - спокойно ответил марсианин. - Сами посудите. Резкое
изменение гравитации швырнуло все на  пол.  Естественно,  для  того  чтобы
подняться, потребовалось некоторое время. Когда тебе  на  загривок  падает
стофунтовая гиря, встать бывает трудновато.  Но  для  Кука  это  оказалось
совершенно плевым делом! Он, опередив всех, в мгновенье ока  был  рядом  с
Уртилом!
     - Ну, и что же вы этим хотите доказать? - закричал Кук.
     - А то, что вы не упали  в  момент  изменения  гравитации.  И  знаете
почему? Потому что вы знали все об этом заранее и за что-то ухватились.  А
откуда вам было знать? Наивный вопрос! Ведь это вы все и подстроили!
     - Мистер Пивирейл! - подскочил Кук. - Должны же быть, в конце концов,
какие-то пределы!
     Но Пивирейл смотрел на него расширенными от ужаса глазами.
     - Итак, подведем итоги. - Бигмен наслаждался мощью своего интеллекта.
- Кук сотрудничал с Уртилом - это вне  сомнений.  Иначе  тот  не  смог  бы
узнать наш маршрут. И сотрудничал он с ним не по душевной склонности, а из
страха. Скорее всего, Уртил его шантажировал... Кук  решил  избавиться  от
своего опасного дружка! Как нельзя кстати подвернувшаяся дуэль помогла ему
реализовать эту идею. Все очень просто.
     - Чушь! - сказал Кук и засмеялся. - Чушь собачья!
     - А чтобы убедиться в моей правоте, - продолжил Бигмен, -  необходимо
всего лишь  обыскать  жилище  Уртила.  Там  наверняка  имеются  документы,
подтверждающие эту преступную связь. Не  будь  таковых,  Кук  вряд  ли  бы
решился на убийство.
     - По-моему, Бигмен прав, - подал голос Лакки.
     - Ну что ж... - Пивирейл вздохнул. - Разумеется, мы немедленно...
     - Подождите, - еле слышно выдохнул Кук. - Прошу вас, подождите. Я все
объясню...
     На лбу и впалых щеках Хенли Кука  поблескивали  капельки  пота.  Руки
тряслись.
     - Уртил пришел ко мне в первый же день своего пребывания на Меркурии.
Мы перебросились несколькими незначительными  фразами,  после  чего  он  с
неожиданной откровенностью поведал  мне  следующее.  У  сенатора  Свенсона
имеются  якобы  доказательства  крайней  неэффективности   нашей   работы,
сочетаемой с преступным распылением средств. И Пивирейла следует  уволить,
как неспособного в силу почтенного возраста все  это  пресечь.  А  на  его
место хорошо бы поставить меня.
     - Кук! - с горечью воскликнул Пивирейл и медленно покачал головой.
     - Я, естественно, согласился с ним, - со злорадным нажимом  продолжил
Кук. - Вы в самом деле староваты, сэр. И  к  тому  же  настолько  одержимы
своей сирианской манией, что я давно выполняю за вас всю работу.  -  И  он
вновь повернулся к Лакки. - Уртил уверил меня в  том,  что,  если  я  буду
сотрудничать с ним - мое восхождение по служебной лестнице неизбежно. И  я
поверил ему, потому что, как и все мы, был наслышан о могуществе  сенатора
Свенсона. С тех пор Уртил получал от меня всю интересующую его информацию.
Изрядная часть этих документов была - по настоянию Уртила - скреплена моей
подписью. Для облегчения судопроизводства, как мне объяснялось... А  потом
он стал меня шантажировать, пригрозив, что, в случае моего отказа исправно
сообщать ему все,  касающееся  Светового  Проекта,  а  также  деятельности
Совета Науки, мои записи лягут на стол Пивирейла, вот на этот самый,  и  -
прощай, карьера!  И  я  опять  согласился...  Маршрут  Старра  и  Бигмена?
Пожалуйста! Чем занимается Майндс? А вот этим!.. Его аппетиты  росли  день
ото дня, равно как и бесцеремонность по отношению  ко  мне.  И  однажды  я
понял, что этот человек когда-нибудь обязательно выдаст меня и даже глазом
не моргнет. И что единственный способ избавиться от мерзавца -  это  убить
его... Оставалось лишь дождаться подходящего случая. И тут ко мне приходит
Бигмен со своей гениальной идеей! Это было так кстати,  так  кстати!  И  я
подумал: тебе дается шанс, и ты должен  им  воспользоваться...  Дальнейшее
вам всем  известно.  Уртил  получил  свое,  причем  в  результате  как  бы
несчастного случая, что бывает. Даже если бы был официально обвинен Бигмен
- Совет сумел бы вытащить его из этой лужи.  Таким  образом,  единственная
жертва - Уртил, а он-то заслужил не одну такую смерть...
     Первым, кто нарушил тягостное молчание, был Пивирейл.
     - Кук, - ледяным тоном произнес он. - Надеюсь, вы понимаете, что  эти
милые излияния вынуждают меня  немедленно  освободить  вас  от  занимаемой
должности, а также подвергнуть аре...
     - Да подождите вы! - строго прикрикнул на него Бигмен. -  Мы  еще  не
все выяснили! Послушайте,  Кук,  ведь  вы  убили  Уртила  лишь  со  второй
попытки, не так ли?
     - Со второй? - недоуменно переспросил Кук.
     - Ну да! Вспомните продырявленный скафандр! Прежде  чем  оказаться  в
нашей с Лакки комнате, он ведь был, так сказать, предложен вами Уртилу? Но
этот  хитрюга  обнаружил  дефект  и  приказал  отнести  скафандр  нам.  Не
пропадать же добру!
     - Нет! - исступленно крикнул Кук. - Нет! Я не притрагивался к  вашему
дурацкому скафандру!
     - Так я и думал. Значит, он порвался сам, - съязвил марсианин.
     - Ты не  прав,  Бигмен.  -  Лакки,  произнесший  это,  был  предельно
серьезен. - Кук не имеет никакого отношения к этой истории.  Скафандр  был
разрезан человеком, отдававшим приказы роботу.
     Бигмен ошеломленно уставился на своего друга.
     - Лакки! Неужели ты хочешь сказать, что это проделки сирианцев?
     - Нет. Хотя бы потому, что  на  Меркурии  нет  никаких  сирианцев.  И
никогда не было.

                             16. РЕЗУЛЬТАТЫ

     Пивирейл вздрогнул от неожиданности.
     - Что?! Никаких сирианцев?! Да вы понимаете,  что  вы  такое  несете,
Старр?
     - Понимаю.
     Лакки подошел к столу Пивирейла и уселся на краешке.
     - Я уверен, что  мистер  Пивирейл  согласится  со  мной,  как  только
выслушает все мои аргументы!
     - Соглашусь? Ну конечно!  Как  же  иначе!  -  Голос  Пивирейла  обрел
неожиданную мощь и ярость. - Что вы тут  еще  собираетесь  обсуждать?  Все
давно ясно! Кстати, я должен произвести арест Кука... - Он встал  с  очень
озабоченным видом.
     - Не волнуйтесь, сэр. - Лакки жестом усадил его. -  Бигмен  проследит
за тем, чтобы Кук не сбежал.
     - Ну что вы! - слабо возразил Кук, когда Бигмен с  окаменевшим  лицом
придвинул к нему свое кресло.
     - Мистер Пивирейл! - продолжил Лакки. - Давайте вспомним наш недавний
замечательный банкет! В частности, ваши проникновенные слова о  сирианских
роботах! Кстати, вы прекрасно знали о том, что  на  Меркурии  присутствует
один из них...
     - С чего вы взяли, Старр?
     - Ведь Майндс рассказывал вам о загадочном существе, одетом в  легкий
скафандр и расхаживающем под невыносимо ласковыми лучами солнца как  ни  в
чем не бывало!
     - Да, - подтвердил инженер. - И мне давно следовало понять,  что  это
не человек. Но... - И он сокрушенно развел руками.
     - Вы, Майндс, в отличие от мистера Пивирейла, не имели опыта  общения
с роботами. - Лакки снова смотрел на астронома. - Другое дело -  вы,  сэр.
Когда вам описывают внешний вид сирианского робота,  вы  сразу  понимаете,
что это сирианский робот и есть.
     Пивирейл настороженно кивнул.
     - Что же касается меня, то, как и Майндс, ни о каких роботах  я  даже
не подозревал, во всяком случае, о роботах, орудующих здесь, на  Меркурии.
Не подозревал - поначалу. Но вы, сэр,  вернее,  ваши  воспоминания  навели
меня на эту мысль. Меня - дилетанта!
     Вновь последовал кивок Пивирейла, после которого он разомкнул уста.
     - Вы правы, Старр. Я действительно знал, что это робот.  Но  я  также
понимал и всю степень опасности, исходящей от Сириуса! Вот почему до  поры
до времени я решил никого понапрасну не будоражить. Ведь наших собственных
сил явно недостаточно дм отражения сирианской агрессии.
     Побледневший Майндс пробормотал что-то свирепое.
     - Сэр, но почему вы не сообщили об этом Совету?
     - Видите ли, Старр. Я, признаться, боялся. Боялся, что мне  никто  не
поверит, что меня просто-напросто отправят на пенсию как выжившего из  ума
старика.  Я,  откровенно  говоря,  не  знал,  как  мне  поступить.  Уртил,
присланный сюда, не вызывал  никакого  доверия.  Его  интересовала  только
собственная карьера, больше ничего. Когда появились  вы,  я  подумал,  что
вот, наконец, у меня будет союзник, который  поймет  и  разделит  все  мои
тревоги,  с  которым  мы  станем  говорить  о  Сириусе,  об   удивительных
роботах...
     - Кстати, о них... - сумел-таки вставить слово Лакки. -  Помните,  вы
говорили об отношении сирианцев к своим роботам?  О  том,  как  их  любят,
балуют, совершенно серьезно полагая, что даже сотня землян не стоит одного
сирианского робота.
     - Да, - часто закивал Пивирейл. - Это самая настоящая  любовь,  иначе
не назовешь.
     - Ну, а если так - разве отправили бы они одного из своих любимцев на
Меркурий, не снабдив специальной защитой, - а значит,  на  верную  гибель?
Разве решились бы обречь его на верную смерть от жестоких солнечных лучей?
     Пивирейл молчал.
     - Даже у меня не поднялась рука, чтобы убить его, - и  это  в  момент
самой серьезной угрозы для моей жизни! А ведь  я,  если  вы  заметили,  не
сирианец! Возможна ли такая жестокость с их стороны?
     - Цель, знаете ли, чего  только  не  оправдывает...  -  усмехнувшись,
заметил Пивирейл.
     - Допустим... Допустим, что сирианцам было невтерпеж и  без  диверсий
на Меркурии они уже просто не могли жить. Но они же должны были обеспечить
надежную  защиту  позитронного  мозга!  Даже  если,  в  виде   исключения,
разлюбили этого бедолагу! Робот ведь действовал бы намного эффективней!
     Поднялся одобрительный шум.
     - То есть... - Пивирейл судорожно  проглотил  слюну.  -  То  есть  вы
полагаете, что это - не сирианец?
     - И имею весьма веские основания для этого. Смотрите... Майндс дважды
видел робота, и оба раза тот исчезал, как только к нему приближались. Чуть
позже - в частной беседе - робот признался мне,  что  ему  было  приказано
избегать людей. Его, вне  сомнений,  предупреждали  о  каждом  приближении
Майндса, предупреждали отсюда, из Купола. А  со  мной  вышла  осечка  -  я
сделал вид, что, кроме шахт, ничего  меня  не  интересует,  и  все  в  это
поверили. Идем дальше... Робот - перед тем как умолкнуть  окончательно,  -
попытался ответить на мой вопрос о том, кто  же  его  хозяин.  Я  не  могу
ручаться, но, по-моему, это были каких-то два слога.
     - Уртил!!! - радостно закричал Бигмен.  -  Он  сказал:  "Уртил"!  Все
совпадает!
     - Может быть, может быть... - спокойно продолжил  Лакки.  -  Он  мог,
впрочем, и не успеть договорить слова "землянин"...
     - А также издать пару ничего не значащих звуков...  -  сухо  закончил
Пивирейл.
     - Да-да, - согласился Лакки. - Не исключено.  Но  знаете  ли,  мистер
Пивирейл, какой интересный вопрос  возникает?  А  вот  какой.  У  кого  из
присутствующих  здесь  была  хоть  однажды  возможность  стать  счастливым
обладателем самого настоящего сирианского робота?
     Глаза Пивирейла сузились.
     - Ну, у меня, допустим. И что?
     - И все, сэр.
     Потребовалось  довольно  продолжительное  время,  прежде  чем  утихли
возбужденные крики.
     Лакки встал. Лицо его было сурово.
     - Как член Совета Науки, я заявляю, что  с  этого  момента  все,  кто
находится под Куполом, подчиняются мне. Ваш бывший  руководитель  Пивирейл
снят со своего поста. Я уже связался со  штаб-квартирой  Совета  -  и  для
принятия соответствующих мер уже выслан корабль.
     - Я требую, чтобы меня выслушали! - сдавленно выкрикнул Пивирейл.
     - Чуть позже, сэр. Вначале выслушайте меня... Итак,  вы  единственный
человек, у которого была возможность похитить сирианского робота.  Ведь  у
вас там был свой персональный робот, не так ли?
     - Так, но...
     - Так вот, Пивирейл. Оттуда вы возвратились - с ним! Не  знаю,  каким
уж образом вам удалось перехитрить сирианцев... Скорее всего, им не пришла
в голову возможность такой кражи.  Вероятно,  робот  не  знал  даже  имени
своего нового хозяина и называл вас "землянин"... Он прилежно выполнял все
ваши команды, выводя из строя оборудование и скрываясь от людей.
     - Ложь, - сквозь стиснутые зубы прошипел Пивирейл.
     - Я бы на вашем  месте  не  отпирался!  Ведь  Совет  может  запросить
информацию у сирианцев. И выяснится, что робот RL-726 пропал именно в  тот
день, когда вы покинули Сириус. А поскольку между нами существует  договор
- они потребуют вашей выдачи. Не лучше ли признать свою вину  и  предстать
перед судом Земли, не таким, возможно, суровым?
     Пивирейл поднялся, медленно обвел всех невидящим взглядом и рухнул на
пол.
     Доктор Гарема туг же поспешил к нему.
     - Все в порядке, - вскоре объявил он.  -  Но  лучше  бы  ему  лечь  в
постель.
     Двумя часами позже, в присутствии Гардомы и Старра, Пивирейл дал свои
первые показания.

     Меркурий стремительно  уменьшался.  Лакки,  который  сидел  в  кресле
своего "Метеора", выглядел усталым и озабоченным.
     - В чем дело, Лакки? - спросил Бигмен.
     - Я думаю о Пивирейле... Довольно  нелепо  все  вышло.  Ведь  старик,
вообще-то, хотел как лучше - однако методы...  Сирианцы  действительно  не
жалуют нас своей любовью, но зачем же так преувеличивать...
     - Лакки, а его не выдадут сирианцам?
     - Да  нет  же!  Это  была  обыкновенная  хитрость,  которая  ускорила
признание... Вот как все получилось, Бигмен! Благородные, по сути,  мотивы
толкнули этого человека на преступление.
     - А что Пивирейл имел против Светового Проекта, Лакки?
     - Ты разве не помнишь его банкетную речь? О том, как Земля  ослабляет
себя, добывая все необходимое у черта на  куличках.  И  как  осуществление
Светового Проекта  сделает  ее  зависимой  еще  и  от  работы  космических
станций, а значит, еще более  уязвимой.  Все  та  же  сирианская  мания...
Думаю, что первоначально  он  собирался  лишь  показать  всем  сирианского
робота - как символ мощи врага. Но, увидев, что работы тут  -  уже  полным
ходом, он превратил робота в диверсанта... Появление Уртила напугало  его.
Ведь следователь мог докопаться до истины. И в комнате  Уртила  появляется
разрезанный скафандр.
     - Да уж, старик не  терпел  этого  Уртила,  даже  слышать  о  нем  не
желал...
     - Вот это меня и насторожило! Я не мог понять причину! А без причины,
как известно, ничего не бывает...
     - Тогда ты и раскусил его, да?
     - Нет, Бигмен. Я раскусил его потом. И помог мне в этом  все  тот  же
скафандр с сюрпризом. Я подумал, что такую пакость  легче  всего  было  бы
осуществить Пивирейлу. Он знал, какая комната предназначается для нас,  и,
не вызывая подозрений, мог проникнуть туда в любой момент. Но я  никак  не
мог понять: для чего ему нужна моя смерть? Имя мое как будто бы ни  о  чем
ему не говорило. Он даже принял меня за инженера, вроде  Майндса.  А  ведь
остальные - и тот же Майндс, и Гардома, и Уртил - знали всю мою биографию!
И почему-то все эти слухи не достигли ушей Пивирейла! Потом я заговорил  с
ним о Церере - помнишь  битву  с  пиратами?  Я  знал,  что  там  находится
крупнейшая обсерватория Системы и что Пивирейлу наверняка приходилось  там
бывать. Он подтвердил, что летал  туда  изредка,  правда...  А  Кук  потом
рассказывал, что - очень даже часто!  Затем  без  всякой  видимой  причины
Пивирейл вдруг стал меня убеждать в том, что был, мол, прикован к  постели
в тот момент, когда на Цереру напали пираты. И вот тут я все понял.
     - А я - ничего... - вздохнул Бигмен.
     - Но это же элементарно!  С  какой  стати  Пивирейл,  которому  часто
приходилось бывать на Церере, решил обеспечить себе  алиби  именно  на  то
время, когда было совершено нападение? Он прекрасно знал, кто я  такой!  А
если знал - то почему пытался убить меня, да и  Уртила,  кстати?  Ведь,  в
конце концов, мы оба были следователями! Чего же так опасался  Пивирейл?..
И вот была произнесена речь о сирианцах. Загадочные рассказы Майндса сразу
обрели новый смысл! Он видел робота! Робота, доставленного сюда сирианцами
или же самим Пивирейлом! Я сразу склонился к  последней  версии,  так  как
старик уж слишком  живо  рисовал  коварство  подлых  сирианцев.  Это  было
страховкой. В случае обнаружения робота, всегда можно было сказать:  я  же
говорил?.. Мне нужны были доказательства. Иначе бы сенатор Свенсон в своей
обычной манере обвинил бы нас в том,  что  мы  пытаемся  отвлечь  внимание
общественности от темных делишек Совета...
     - Лакки! Но  почему  ты  не  поделился  своими  мыслями  со  мной?  -
возмутился Бигмен.
     - Но ты же вечно занят своими дуэлями! Я просто не решался  отвлекать
тебя! - улыбнулся Лакки. - Так или иначе, но  я  решил  поймать  робота  и
использовать его в качестве улики. К сожалению, сделать это не удалось,  и
признание Пивирейла пришлось чуть ли не выколачивать.
     - Ну, а как теперь будет со Свенсоном, Лакки?
     - Со Свенсоном у нас пока ничья. Он не сможет использовать в качестве
козыря смерть Уртила, так как  ему  помешают  показания  Кука.  Но  и  нам
торжествовать не приходится. Два главных лица  меркурианской  обсерватории
должны быть уволены за уголовные преступления, как ни крути.
     - Черт возьми! Этот негодяй будет опять пить нашу кровь!
     -  Видишь  ли,  Бигмен,  сенатор  Свенсон  -  не   лучший,   конечно,
представитель  рода  человеческого,  но   именно   он   не   дает   Совету
расслабиться.  Кроме  того,  Совет  Науки   так   же,   как   Конгресс   и
правительство, нуждается в критике. Если мы поставим себя выше  ее  -  это
будет началом нашего конца.
     - Ну, тогда ладно. Пускай себе живет.
     Лакки расхохотался и взъерошил рыжие волосы марсианина.
     - И хватит об этом! Перед нами - звезды, и никто не знает,  куда  нас
забросит завтра...

                              Айзек АЗИМОВ 

                     ЛАКИ СТАРР И ПИРАТЫ АСТЕРОИДОВ 

                          1. Обреченный корабль 

     Пятнадцать минут до нуля. "Атлас" ждал старта.  Гладкие  полированные
борта космического корабля блестели в ярком земном свете, заполнявшем небо
Луны. Тупой нос устремлен вверх, в  пустое  пространство.  Вакуум  окружал
его, а под ним простиралась мертвая пемза лунной  поверхности.  Количество
экипажа - ноль. На борту нет ни одного человека.

     Доктор Гектор Конвей, глава Совета науки, спросил:
     - Который час, Гас?
     Он чувствовал себя неудобно в помещении Совета на Луне. На  Земле  он
находился бы на вершине иглы из камня и  стали,  которую  называют  Башней
Науки. В окне открывался бы вид на Интернациональный  Город.  Конечно,  на
Луне пытались сделать все возможное. В помещениях  фальшивые  окна,  а  за
ними ярко освещенные сцены земной  жизни.  Очень  естественно  окрашенные,
свет за окном в течение дня менялся, соответствуя утру, полудню и  вечеру.
А в периоды сна за окном все темнело, и свет  становился  темно-синим.  Но
для землянина типа Конвея этого  было  недостаточно.  Он  знал,  что  если
разбить стекло окна, за ним  окажутся  только  раскрашенные  миниатюры,  а
дальше - другое помещение или, может быть, скальные породы Луны.
     Доктор Огастас Хенри, к которому обратился Конвей, взглянул на  часы.
Попыхивая трубкой, он сказал
     - Еще пятнадцать минут. Не о чем беспокоиться. "Атлас"  в  прекрасной
форме. Я сам проверил вчера.
     - Знаю. - У Конвея абсолютно  седые  волосы,  и  выглядит  он  старше
худощавого Хенри, хотя они ровесники. Он сказал: - Я беспокоюсь о Лаки.
     - Лаки?
     Конвей застенчиво улыбнулся.
     - Боюсь, я перенял привычку. Я говорю о Дэвиде Старре. Сейчас все его
так зовут. Ты разве не слышал?
     - Лаки Старр? Счастливчик? Прозвище подходит ему. Но где  он  сам?  В
конце концов это его идея.
     - Совершенно верно. Такие идеи могут возникать только у него.  Думаю,
в следующий раз он возьмется за сирианский консулат на Луне.
     - Хорошо бы.
     - Не шути. Иногда мне кажется, что ты одобряешь  его  стремление  все
делать в одиночку. Я потому и прилетел на Луну: присмотреть за ним,  а  не
за кораблем.
     - Если ты прилетел за этим, Гектор, ты отлыниваешь от работы.
     - Ну, не могу же я всюду ходить за ним, как курица  за  цыпленком.  С
ним Бигмен. Я сказал малышу, что сниму с него кожу живьем, если Лаки решит
в одиночку вторгнуться в сирианский консулат. - Хенри рассмеялся.
     - Говорю тебе, он это сделает, - проворчал  Конвей.  -  И  что  всего
хуже, выйдет, разумеется, сухим из воды. - Ну и что?
     - Это еще больше подбодрит его, и однажды он чрезмерно рискнет, а  он
для нас слишком ценен, мы не можем его потерять!

     Джон  Бигмен  Джонз,  покачиваясь,   шел   по   утоптанной   глиняной
поверхности  и  с  величайшей  осторожностью   нес   свою   кружку   пива.
Псевдогравитация не распространялась за пределы самого города,  поэтому  в
районе космопорта приходилось справляться с  собственным  полем  тяготения
Луны. К счастью, Джон Бигмен Джонз родился и вырос на Марсе, где тяготение
составляет две пятых земного, так что ему  не  было  особенно  трудно.  На
Марсе он весил бы пятьдесят фунтов, а на Земле сто двадцать. Он подошел  к
часовому, который, забавляясь,  следил  за  ним.  Часовой  был  в  мундире
Национальной лунной гвардии и привык к  местному  тяготению.  Джон  Бигмен
Джонз сказал:
     - Эй! Не стой так мрачно. Я принес тебе пиво. Выпей!
     Часовой удивился, потом с сожалением сказал:
     - Не могу. На посту нельзя.
     - Ну, ладно. Справлюсь сам. Я Джон Бигмен Джонз. Зови меня Бигмен.  -
Он доходил часовому только до подбородка, а тот не был особенно высок,  но
когда Бигмен протянул руку, он это делал как бы сверху вниз. - Меня  зовут
Берт Уилсон. Ты с Марса?
     Часовой взглянул на красно-зеленые полусапожки Бигмена. Только фермер
с Марса может оказаться в таких сапогах  в  космосе.  Бигмен  с  гордостью
посмотрел на них.
     - А как же. Сижу здесь уже неделю. Великий космос, что за  скала  эта
Луна! Вы, парни, так и сидите, не выходя на поверхность?
     - Иногда выходим. По делу. Там не на что смотреть.
     - Хотел бы я выйти. Не люблю сидеть в курятнике.
     - Вон там выход на поверхность. Бигмен взглянул туда,  куда  указывал
палец сержанта. Коридор,  тускло  освещенный  на  удалении  от  Луна-сити,
сужался и переходил в расщелину в стене. Бигмен сказал:
     - У меня нет костюма.
     - Даже если бы  захотел,  ты  не  смог  бы  выйти.  Без  специального
пропуска никому не разрешен выход - на время.
     - А почему?
     Уилсон зевнул.
     - Там готовится к старту корабль. - Он  взглянул  на  часы.  -  Минут
через двенадцать. Может, после этого строгости отменят. Я не знаю,  в  чем
дело. - Покачиваясь на пятках, часовой смотрел, как остатки пива  исчезают
в глотке Бигмена.
     - А где брал пиво? В портовом баре Пэтси? Там много народу?
     - Пусто. Слушай, что я тебе  скажу.  Тебе  нужно  пятнадцать  секунд,
чтобы туда добраться. Я постою  за  тебя  и  присмотрю,  чтобы  ничего  не
случилось.
     Уилсон вожделенно посмотрел в направлении бара.
     - Лучше не надо.
     - Как хочешь.
     Никто из них, по-видимому, не заметил фигуры,  прокравшейся  мимо  по
коридору и исчезнувшей в расселине, которая вела к прочной двери -  выходу
на поверхность.
     Ноги Уилсона сами пронесли его на несколько шагов к  бару.  Потом  он
сказал:
     - Нет! Не стоит!

     Десять минут до нуля. Это была  идея  Лаки  Старра.  Он  находился  в
кабинете Конвея, когда пришло  сообщение,  что  корабль  земного  регистра
"Уолтхем Захари" был вскрыт пиратами, груз исчез, офицеры  превратились  в
замороженные трупы, а большинство экипажа в  плену.  Сам  корабль  слишком
поврежден, чтобы пираты его захватили. Но все, что можно снять с него, они
сняли, даже инструменты и моторы. Лаки сказал:
     - Наш враг - пояс астероидов. Сто тысяч скал.
     - Больше. - Конвей выплюнул сигарету. - Но что мы можем сделать? Даже
когда  Земная  империя  была  полна  сил,  мы  не  справлялись  с   поясом
астероидов. Десять раз отправлялись  туда  и  очищали  осиные  гнезда,  но
оставляли достаточно, чтобы  они  возрождались  и  причиняли  новые  беды.
Двадцать пять лет назад, когда...  Седовласый  ученый  замолчал.  Двадцать
пять лет назад родители Лаки были убиты в космосе,  а  сам  он,  маленький
мальчик, в одиночестве блуждал в пространстве. В  спокойных  карих  глазах
Лаки не отразилось никакого чувства. Он сказал:
     - Беда в том, что мы даже не знаем, сколько астероидов и где они.
     - Естественно. Нужно сто кораблей  и  сто  лет,  чтобы  отметить  все
астероиды  достаточного  размера.  И  даже  тогда  тяготение  Юпитера   не
перестанет изменять их орбиты.
     - Можно попробовать. Если мы пошлем один  корабль,  пираты  не  будут
знать,   что   это   немыслимая    работа,    и    побоятся    последствий
картографирования. Если до них дойдет слух о картографической  экспедиции,
корабль будет атакован.
     - И что тогда?
     -   Допустим,   мы   пошлем   автоматический    корабль,    полностью
оборудованный, но без персонала.
     - Дорогое удовольствие.
     -  Оно  может  оправдаться.   Корабль   снабдим   шлюпками,   которые
автоматически   стартуют,   когда   инструменты   корабля   зарегистрируют
характерные колебания приближающегося гиператомного двигателя. Что сделают
пираты?
     - Расстреляют шлюпки, возьмут корабль на абордаж и  отведут  на  свою
базу.
     - На одну из своих баз. Верно. Увидев шлюпки,  они  не  удивятся,  не
найдя  на  борту   экипажа.   Ведь   в   конце   концов   это   безоружный
исследовательский корабль. От такого корабля не стоит ждать сопротивления.
     - К чему ты ведешь?
     - Предположим дальше, что корабль должен взорваться, если температура
его корпуса поднимется выше двадцати градусов от абсолютного нуля, а так и
будет, если его приведут в ангар на астероиде.
     - Ты предлагаешь мину-ловушку?
     - Огромную. Она расколет  астероид  на  части.  И  уничтожит  десятки
пиратских кораблей. Больше того, обсерватории на Церере, Весте, Юноне  или
Палладе зарегистрируют вспышку. Тогда мы сможем отыскать уцелевших пиратов
и извлечь из них ценную информацию.
     - Понятно.
     Так началась работа над "Атласом".

     Молчаливая фигура в расщелине, ведущей  на  поверхность,  работала  с
уверенной быстротой. Запечатанные приборы, контролирующие доступ к  шлюзу,
подались под действием игольного теплового  луча.  Защитный  металлический
диск скользнул в сторону. Пальцы в черных перчатках стремительно  работали
несколько мгновений. Затем диск вернулся на свое место.
     Дверь в шлюз раскрылась. Сигнал тревоги на  этот  раз  не  прозвучал,
проводка за диском он была выведен из строя. Фигура вошла в шлюз, дверь за
нею закрылась. Перед тем как открыть дверь, ведущую  из  шлюза  в  вакуум,
человек развернул принесенный с собой гибкий пластик. Он забрался в  него,
материал полностью покрыл его тело, только перед глазами  была  прозрачная
силиконовая пластина. К поясу был прикреплен маленький  цилиндр  с  жидким
кислородом, шланг от него шел к капюшону. Это был полукосмический  костюм,
предназначенный для краткого пребывания в  безвоздушном  пространстве;  он
гарантировал безопасность только на полчаса.

     Берт Уилсон, удивленный, покачал головой.
     - Ты слышал?
     Бигмен раскрыл рот.
     - Я ничего не слышал.
     - Готов поклясться, что закрылась дверь  шлюза.  Но  сигнала  тревоги
нет.
     - А он должен быть?
     - Конечно. Нужно знать, когда дверь  открывается.  Сигнал  колоколом,
когда есть воздух,  и  светом,  когда  его  нет.  Иначе  кто-нибудь  может
оставить дверь открытой и весь воздух из корабля или коридора уйдет.
     - Ну, хорошо. Но ведь тревоги нет, значит не о чем и беспокоиться.
     - Не уверен.
     Низкими прыжками, каждый покрывал  двадцать  футов  в  слабом  лунном
тяготении, часовой по коридору добрался до входа в шлюз. Остановившись  на
пути у стенной панели, он активировал три ряда флуоресцентных ламп, и  все
вокруг залил дневной свет. Бигмен последовал за ним более неуклюже, рискуя
при каждом прыжке приземлиться носом.
     Уилсон извлек бластер.  Он  осмотрел  дверь,  потом  посмотрел  вдоль
коридора.
     - Ты уверен, что ничего не слышал?
     - Ничего, - сказал Бигмен. - Конечно, я не прислушивался.

     Пять  минут  до  нуля.  Пемза  разлеталась  из-под  ног  человека   в
полукосмическом костюме,  двигавшегося  к  "Атласу".  Космический  корабль
блестел в земном свете, но в безвоздушном пространстве  Луны  свет  ни  на
миллиметр не проникал в тень  хребта,  частично  скрывавшую  корму.  Тремя
длинными прыжками фигура миновала  освещенную  часть  и  скрылась  в  тени
самого корабля.
     Человек на руках поднялся по лестнице, за раз перелетая через  десять
ступенек.  Он  добрался  до  корабельного  шлюза.  Через  мгновение   шлюз
открылся. На "Атласе" появился пассажир. Один-единственный.

     Часовой стоял перед шлюзом и с  сомнением  смотрел  на  него.  Бигмен
продолжал болтать.
     - Я здесь уже неделю. Должен ходить следом за  приятелем  и  следить,
чтобы он не попал в  неприятности.  Каково  это  для  такого  космического
бродяги, как я? Даже возможности увильнуть не было...
     Измученный часовой сказал:
     - Отдохни, друг. Послушай, ты хороший малыш и все такое, но  давай  в
другой раз.
     Еще несколько мгновений он смотрел на приборы шлюза.
     - Забавно.
     Бигмен зловеще начал потеть. Его лицо покраснело. Он схватил часового
за локоть и развернул его, почти уронив при этом.
     - Эй, приятель, ты кого это назвал малышом?
     - Послушай, уходи!
     - Минутку. Давай кое-что выясним. Не думай,  что  я  позволю  всякому
пихать себя только потому, что я  не  такой  высокий,  как  сосед.  Давай.
Попробуем. Поднимай кулаки, иначе я расквашу тебе нос.  Он  подпрыгивал  и
уворачивался.
     Уилсон удивленно смотрел на него.
     - Что в тебя вселилось? Перестань говорить глупости.
     - Испугался?
     - Я не могу драться на посту. К тому же я не хотел  обидеть  тебя.  У
меня дело, и мне некогда с тобой возиться.
     Бигмен опустил кулаки.
     - Эй, похоже, корабль стартует.
     Звука, разумеется, не было: звук в вакууме  не  распространяется,  но
поверхность под их ногами слегка  качнулась  в  ответ  на  удары  ракетных
выхлопов, поднимавших корабль.
     - Все в порядке. - Уилсон сморщил лоб. - Наверно, не стоит сообщать в
рапорте. Во всяком случае уже слишком поздно. -  И  он  забыл  о  приборах
шлюза.

     Нуль! Выложенная керамическими плитами стартовая  шахта  зевнула  под
"Атласом", и главные  двигатели  бросили  в  нее  свои  газы.  Медленно  и
величественно корабль начал подниматься. Скорость его росла.  Он  прорезал
черное небо и превратился в звезду среди множества звезд,  а  потом  исчез
совсем.

     Доктор Хенри в пятый раз взглянул на часы и сказал:
     - Ну, корабль ушел. Должен уже уйти. - И черенком  трубки  указал  на
циферблат.
     Конвей ответил:
     - Свяжемся с администрацией порта.
     Пять секунд спустя они на экране увидели опустевший  порт.  Стартовая
шахта все еще была  открыта.  Даже  в  страшном  морозе  лунной  ночи  они
дымилась. Конвей покачал головой.
     - Какой прекрасный был корабль.
     - Он все еще прекрасен.
     - Я думаю  о  нем  в  прошедшем  времени.  Через  несколько  дней  он
превратится в поток расплавленного металла. Это обреченный корабль.
     - Будем надеяться, что база пиратов тоже обречена.
     Хенри печально кивнул. Они оба повернулись на звук открывшейся двери.
Но это был только Бигмен. Он улыбался.
     - О, ребята, как хорошо в Луна-сити. С каждым шагом чувствуешь, как к
тебе возвращается твой вес. - Он топнул и два или три раза  подпрыгнул.  -
Попробуйте сами, - сказал он, -  только  не  ударьтесь  о  потолок,  глупо
будете выглядеть.
     Конвей нахмурился.
     - Где Лаки?
     - Я знаю, где он. Скажите, "Атлас" взлетел?
     - Да, - ответил Конвей. - А где же все-таки Лаки?
     - На "Атласе", конечно. Где же ему еще быть?

                           2. Паразиты космоса 

     Доктор Хенри уронил трубку, она подпрыгнула на  линолитовом  покрытии
пола. Он не обратил на это внимания.
     - Что?
     Конвей  покраснел,  и  его  розовое  лицо  резко  контрастировало   с
белоснежными волосами.
     - Это шутка?
     - Нет. Он забрался туда за пять минут до  старта.  Я  разговаривал  с
часовым, парнем по имени Уилсон, и не дал ему вмешаться. Я уже  готов  был
подраться с этим парнем и показал бы ему пару приемов,  -  он  проделал  в
воздухе один-два резких удара, - но тот струсил.
     - Вы позволили ему? И не предупредили нас?
     - Как я мог? Я должен был слушаться Лаки. Он сказал, что должен сесть
в последнюю минуту и так, чтобы никто не знал, иначе  вы  и  доктор  Хенри
помешали бы ему.
     Конвей простонал:
     - Он это сделал. Клянусь космосом, Гас,  я  должен  был  не  доверять
этому марсианину размером с пинту.  Бигмен,  вы  глупец!  Вы  знаете,  что
корабль - ловушка.
     - Конечно. Лаки тоже знает. Он велел не слать за ним  корабль,  иначе
все рухнет.
     - Рухнет? Все равно через час за ним будет погоня.
     Хенри схватил своего друга за рукав.
     - Может, не стоит, Гектор. Мы не знаем его планов, но можно  доверять
его способности выбираться из любого положения. Давай не вмешиваться.
     Конвей откинулся, дрожа от гнева и беспокойства.
     Бигмен сказал:
     - Он добавил, что мы встретимся  с  ним  на  Церере,  и  еще,  доктор
Конвей, он просил передать, чтобы вы не давали волю своему характеру.
     - Вы... - начал Конвей, и Бигмен торопливо покинул комнату.

     Орбита Марса лежала сзади, и солнце заметно уменьшилось.  Лаки  Старр
любил тишину космоса. После того, как он окончил колледж и начал  работать
в Совете науки, не поверхность планет, а космос скорее был  его  домом.  А
"Атлас" - комфортабельный корабль. Он снабжен продовольствием в расчете на
полный экипаж, не хватало немногого, что можно объяснить  потреблением  по
дороге к астероидам. Во всех  отношениях  корабль  должен  выглядеть  так,
будто до самого  появления  пиратов  он  имел  полный  экипаж.  Лаки  съел
синтебифштекс с дрожжевых полей Венеры, марсианское печенье и  бескостного
цыпленка с Земли.
     "Растолстею", - подумал он,  наблюдая  за  небом.  Он  находился  уже
достаточно близко, чтобы рассмотреть крупные астероиды. Видна была Церера,
самый большой из них, почти пятисот миль в диаметре. Веста  находилась  по
другую сторону от Солнца, но Юнона и Паллада тоже были  видны.  С  помощью
корабельного телескопа он нашел бы их больше - тысячи, может быть, десятки
тысяч. Им нет конца.
     Некогда считалось, что между орбитами Марса  и  Юпитера  существовала
планета, которая очень давно разорвалась на  осколки,  но  на  самом  деле
этого не было. Злодеем  оказался  Юпитер.  Когда  формировалась  Солнечная
система, гигантское гравитационное поле Юпитера искажало  пространство  на
сотни миллионов миль. Под влиянием тяготения Юпитера  космические  частицы
за орбитой  Марса  не  смогли  собраться  в  единую  массу.  Вместо  этого
образовались мириады малых миров. Из них четыре наибольших имеют свыше ста
миль в диаметре. Полторы тысячи - от десяти до  ста  миль.  Тысячи  (никто
точно не знает, сколько) - с диаметром от мили до десяти  миль  и  десятки
тысяч - менее мили; впрочем, эти малые астероиды все равно гораздо  больше
великой пирамиды. Их так много,  что  астрономы  прозвали  их  "паразитами
космоса".
     Астероиды разбросаны по всему району между Марсом и Юпитером,  каждый
движется по своей орбите. Ни одна известная человеку планетная  система  в
Галактике не обладает подобным поясом.  В  некотором  смысле  это  хорошо.
Астероиды послужили промежуточными пунктами для достижения больших планет.
Но в чем-то это и плохо. Любой преступник, оказавшийся в поясе астероидов,
мог не опасаться поимки, разве  что  по  величайшей  случайности.  Никакая
полиция не смогла бы обыскать  все  эти  летающие  горы.  Самые  маленькие
астероиды не принадлежали никому. На больших  располагались  обсерватории,
самая известная из них - на Церере. На  Палладе  -  бериллиевые  шахты,  а
Юнона и Веста стали  главными  заправочными  станциями.  Но,  помимо  них,
оставалось  свыше  пятидесяти  тысяч  астероидов  ощутимых  размеров,  над
которыми  у  Земной  империи  не  было  абсолютно  никакого  контроля.  На
некоторых  из   них   мог   разместиться   целый   флот,   на   других   -
один-единственный крейсер, и еще оставалось место для запаса питания, воды
и топлива на полгода. И их невозможно нанести на  карту.  Даже  в  древние
доатомные времена, до  космических  полетов,  когда  было  известно  всего
полторы тысячи астероидов, их не удавалось нанести  на  карту.  Их  орбиты
тщательно рассчитывали при помощи астрономических наблюдений, а  астероиды
"терялись", потом их находили вновь.

     Лаки  очнулся  от  раздумий.  Чувствительный   эргометр   воспринимал
пульсации космоса. Он находился на контрольном пульте корабля. Прибор  был
изолирован от устойчивого потока солнечной энергии, прямой или  отраженной
от планет. То, что  он  принимал  сейчас,  было  характерной  чередующейся
пульсацией гиператомного мотора. Лаки включил эргограф, и  приток  энергии
отразился в ряде линий. Лаки рассматривал полоску разграфленной бумаги,  и
его челюсти сжимались.
     Существовала возможность встречи с обычным торговым или  пассажирским
кораблем, но характер излучения совсем  иной.  У  приближающегося  корабля
моторы высокого класса и не похожие на земные. Прошло пять  минут,  прежде
чем накопилось  достаточно  данных  для  расчета  направления  движения  и
расстояния до источника энергии. Старр отрегулировал экран для  наблюдений
через телескоп, и все его  поле  заполнилось  звездами.  Лаки  старательно
рассматривал  бесконечно  молчаливые,   бесконечно   далекие,   бесконечно
неподвижные звезды, пока его глаз не уловил движение, а  данные  различных
линий эргометра не слились в сплошной  нуль.  Это  пират.  Несомненно!  Он
видел очертания  той  его  половины,  что  блестела  на  солнце.  Стройный
грациозный корабль, скоростной и маневренный. И к тому же чужой на вид.
     Сирианская  конструкция,  подумал  Лаки.  Он   следил   за   медленно
выраставшим на экране кораблем. Не за таким ли кораблем следили его отец и
мать в последний день их жизни?

     Он едва  помнил  отца  и  мать,  но  видел  их  фотографии  и  слышал
бесконечные рассказы о Лоуренсе и Барбаре Старр от  Хенри  и  Конвея.  Они
были неразлучны: высокий серьезный Гас Хенри, холерический упрямый  Гектор
Конвей и быстрый смешливый  Ларри  Старр.  Они  вместе  учились  в  школе,
одновременно  окончили  колледж,  поступили  в  Совет  и  все   назначения
выполняли вместе. А потом Лоуренс Старр получил повышение и должен был  по
делам лететь на Венеру. Он, его жена и  четырехлетний  сын  находились  на
корабле, летевшем к Венере, когда на него напали пираты. В течение  многих
лет Лаки представлял себе, каким был последний час на  умирающем  корабле.
Вначале повреждение главного двигателя на корме корабля, пока пираты и  их
жертва были разделены  в  пространстве.  Затем  взрыв  шлюзов  и  абордаж.
Команда и пассажиры в скафандрах, чтобы не погибнуть, когда вскрыли  люки.
Экипаж вооружен  и  ждет.  Пассажиры  прячутся  внутри  судна  без  всякой
надежды. Женщины плачут. Дети кричат. Его отец не был среди прячущихся. Он
был членом Совета. Он был вооружен и сражался. Лаки уверен  в  этом.  Одно
короткое воспоминание сохранилось в его памяти. Его отец, высокий  сильный
человек, стоит с бластером в руке, и на лице  редкое  для  него  выражение
гнева. Дверь контрольной рубки с грохотом падает, врывается облако черного
дыма. И его мать, с заплаканным и испачканным лицом,  которое  ясно  видно
сквозь прозрачный шлем, усаживает его в  маленькую  шлюпку.  -  Не  плачь,
Дэвид, все будет хорошо.
     Это единственные слова матери, которые он помнит. Затем грохот, и его
прижимает к спинке кресла. Шлюпку  нашли  через  два  дня,  когда  поймали
автоматически подаваемый  сигнал  с  просьбой  о  помощи.  Вслед  за  этим
правительство организовало грандиозную кампанию против пиратов астероидов,
и Совет вложил в нее все свои силы. Пираты поняли, что убийство одного  из
членов Совета оборачивается большой бедой. Обнаруженные на астероидах базы
были уничтожены, а угроза нападений пиратов сведена к минимуму на двадцать
лет. Но  Лаки  часто  гадал,  нашли  ли  тот  самый  корабль,  на  котором
находились люди, убившие его родителей. Определить это было невозможно.
     А теперь угроза возродилась  в  менее  красочном,  но  гораздо  более
опасном виде. Пиратство больше не было  уделом  одиночек.  Оно  все  более
походило на организованное нападение на земную торговлю. Больше  того.  По
манере ведения военных действий Лаки чувствовал, что за  всем  этим  стоит
один мозг, одно стратегическое решение. Он знал, что должен отыскать  этот
мозг.

     Он  еще  раз  взглянул  на  эргометр.  Регистрируемый  поток  энергии
усилился.  Встречный  корабль  находился   на   расстоянии,   на   котором
космическая вежливость  требует  обмена  обычными  посланиями  и  взаимной
идентификации. Кстати,  расстояние  позволяло  пиратам  начать  враждебные
действия. Пол под Лаки дрогнул. Это не залп бластеров другого  корабля,  а
отдача отходящих  шлюпок.  Поток  энергии  стал  достаточно  силен,  чтобы
активировать автоматический контроль шлюпок. Еще толчок. Еще. Пять подряд.
     Лаки внимательно следил  за  приближающимся  кораблем.  Пираты  часто
расстреливают такие шлюпки, отчасти из извращенного желания  позабавиться,
отчасти чтобы помешать беглецам  описать  их  корабль,  если  они  еще  не
сделали этого по субэфиру. На этот раз,  однако,  корабль  не  обратил  на
шлюпки никакого внимания. Он приблизился.  Выскочили  магнитные  зажимы  и
закрепились  на   корпусе   "Атласа";   два   корабля   оказались   прочно
скрепленными, их движения в космосе уравнялись. Лаки ждал.
     Он слышал, как вначале открылся, потом закрылся шлюз. Он слышал  звон
шагов и звуки снимаемых шлемов, потом голоса. Он  не  двигался.  В  дверях
появился человек. Шлем и перчатки он снял, но вся его фигура была одета  в
покрытый льдом космический костюм. Когда  костюм  из  космоса,  где  почти
абсолютный ноль, попадает в теплую и влажную атмосферу корабля, он  обычно
покрывается льдом. Лед начал таять. Только сделав два шага в рубку,  пират
заметил Лаки.  Он  остановился,  на  его  лице  застыло  почти  комическое
выражение удивления. Лаки успел заметить редкие черные волосы, длинный нос
и белый шрам от носа к зубам, который делил верхнюю губу на  две  неравных
части.
     Лаки спокойно выдержал удивленный взгляд пирата. Он  не  боялся,  что
его узнают. Активно действующие члены Советы работают тайно, они понимают,
что слишком хорошее знакомство с их внешностью заметно уменьшает шансы  на
успех. Лицо его отца появилось в субэфире только после смерти. С  чувством
горечи Лаки подумал, что, возможно, большая известность  предотвратила  бы
нападение пиратов. Но он знал, что это глупо. К тому времени, когда пираты
увидели Лоуренса Старра, было уже слишком поздно останавливать  нападение.
Лаки сказал:
     - У меня бластер. Использую его,  если  ты  возьмешься  за  свой.  Не
двигайся.
     Пират открыл рот. Снова закрыл. Лаки продолжал:
     - Если хочешь позвать остальных, давай.
     Пират подозрительно посмотрел на него, потом, не отрывая  взгляда  от
бластера Лаки, крикнул:
     - Тут парень с пистолем.
     Послышался смех, затем кто-то приказал:
     - Тихо!
     Еще один человек вошел в рубку.
     - Отойди, Динго, - сказал он.
     Космический костюм он снял и представлял собой совершенно  неуместное
на корабле зрелище. Одежда его могла быть сшита в самой модной  мастерской
Интернационального Города и больше подходила для торжественного  обеда  на
Земле. Рубашка имела шелковистый  вид,  который  бывает  только  у  лучших
сортов пластекса.  Радужный  цвет  не  кричащий,  а  скорее  приглушенный,
обтягивающие брюки сливаются с рубашкой, так что если бы не расшитый пояс,
они казались бы одним  целым.  На  руке  повязка,  соответствующая  поясу;
мягкий голубой шейный платок. Кудрявые каштановые волосы завиты  и  хорошо
ухожены. Он был на полголовы ниже Лаки, но по его поведению  молодой  член
Совета видел, что любое предположение о мягкости, сделанное  на  основании
пижонского костюма, будет неверным. Новоприбывший сказал приятным голосом:
     - Меня зовут Антон. Не опустите ли вы ваш бластер?
     Лаки сказал :
     - И буду застрелен?
     - Возможно, со временем,  но  не  сейчас.  Я  вначале  хотел  бы  вас
расспросить.
     Лаки не опустил оружие. Антон сказал:
     - Я держу свое слово. - На его щеках появились красные пятна.  -  Это
моя единственная добродетель среди тех, что люди считают добродетелями, но
ее я держусь крепко.
     Лаки опустил бластер, и Антон взял его и передал другому пирату.
     - Возьми его, Динго, и убирайся отсюда. - Он  повернулся  к  Лаки.  -
Другие пассажиры улетели в шлюпках? Верно?
     Лаки сказал:
     - Это ловушка, Антон...
     - Капитан Антон, пожалуйста. - Он улыбнулся, но ноздри его раздулись.
     - Это ловушка, капитан Антон. Очевидно, вы знаете, что  на  борту  не
было ни экипажа, ни пассажиров. Вы знали это, еще не побывав на борту.
     - На самом деле? Откуда вы это взяли?
     - Вы приблизились к кораблю без сигналов и предупреждающих выстрелов.
Вы не ускорялись. Вы игнорировали стартовавшие шлюпки. Ваши люди  вошли  в
корабль спокойно, как будто не ожидали сопротивления. У человека,  который
первым вошел сюда, бластер был в кобуре. Выводы очевидны.
     - Хорошо. А вы что делаете на корабле без экипажа и пассажиров?
     Лаки решительно ответил:
     - Я пришел увидеться с вами, капитан Антон.

                           3. Дуэль на словах 

     Выражение лица Антона не изменилось.
     - Теперь вы встретились со мной.
     - Но не один на один,  капитан,  -  Лаки  медленно  растянул  губы  в
улыбке. Антон быстро оглянулся. Свыше  десяти  его  людей,  в  космических
костюмах на разной  стадии  их  снятия,  набились  в  рубку  и  слушали  с
интересом. Капитан слегка покраснел. Он повысил голос:
     - А ну, подонки, займитесь своими делами. Мне нужен  полный  отчет  о
состоянии корабля. И держите оружие наготове.  На  борту  могут  быть  еще
люди, и если кого-нибудь из вас поймают, как Динго, я вышвырну его в шлюз.
     Началось медленное сдержанное передвижение наружу.
     Голос Антона перешел в крик:
     - Быстро! Быстро! - Одно движение, и в руке его оказался  бластер.  -
Стреляю при счете три. Один... два...
     Никого не было. Антон снова взглянул на Лаки. Глаза  его  блестели  и
воздух порывисто вырывался изо рта.
     - Дисциплина - великое дело, - выдохнул  он.  -  Они  должны  бояться
меня. Бояться больше, чем пленения Земным флотом.  Тогда  у  корабля  один
мозг и одна рука. Мой мозг и моя рука.
     Да, подумал Лаки, один мозг и одна рука. Но чьи? Твои?
     На лицо Антона вернулась улыбка, мальчишеская, дружеская и открытая.
     - Теперь говорите, что вы хотели.
     Лаки пальцем указал на бластер капитана, все еще обнаженный и готовый
к действию. Он улыбнулся так же.
     - Хотите стрелять? Давайте, закончим с этим.
     Антон был потрясен.
     - Космос! Вы хладнокровный человек. Я стреляю, когда  хочу.  Так  мне
больше нравится. Как ваше имя?
     Бластер по-прежнему был нацелен на Лаки.
     - Уильямс, капитан.
     - Вы высокий человек, Уильямс.  И  кажетесь  сильным.  Но  стоит  мне
нажать пальцем, и вы мертвы. Я считаю это очень поучительным. Два человека
и один бластер - в этом весь  секрет  власти.  Вы  когда-нибудь  думали  о
власти, Уильямс?
     - Иногда.
     - Вам не кажется, что в ней единственный смысл жизни?
     - Может быть.
     - Я вижу, вам не терпится перейти к делу. Начнем. Почему вы здесь?
     - Я слышал о пиратах.
     - Мы люди астероидов, Уильямс. Никаких других названий.
     -  Это  мне  подходит.  Я  прилетел,  чтобы  присоединиться  к  людям
астероидов.
     - Вы мне льстите, но палец мой по-прежнему на курке бластера.  Почему
вы хотите присоединиться к нам?
     - Все возможности на Земле закрыты, капитан. Человек,  подобный  мне,
не может быть бухгалтером или инженером. Я мог бы даже управлять  фабрикой
или возглавлять собрания держателей акций.  Не  имеет  значения.  Все  это
рутина. Я знал бы свою  жизнь  с  начала  до  конца.  Ни  приключений,  ни
неопределенности.
     - Вы философ, Уильямс. Продолжайте.
     - Есть, конечно, колонии, но меня  не  привлекает  жизнь  фермера  на
Марсе или смотрителя чанов на Венере. Меня привлекает жизнь на астероидах.
Вы живете трудно и опасно. Тут человек может добиться власти, как  вы.  Вы
сами сказали, что власть - единственный смысл жизни.
     - И вы спрятались на пустом корабле?
     - Я не знал,  что  он  пустой.  Мне  нужно  было  где-то  спрятаться.
Законное космическое путешествие стоит дорого, а билеты в пояс  астероидов
в наши дни не продают. Я знал, что этот корабль -  часть  картографической
экспедиции. Дошли слухи. И направляется к астероидам. Поэтому я ждал почти
до старта. Когда все готовятся к взлету,  а  люки  еще  открыты.  Приятель
отвлек внимание часового. Я решил,  что  мы  остановимся  на  Церере.  Она
должна быть главной базой астероидной экспедиции. Мне казалось, что оттуда
я доберусь без труда. Экипаж составят астрономы и математики. Забери у них
очки, и они ослепнут. Направь на них бластер, и они умрут или  испугаются.
На Церере я мог бы связаться с пи... с людьми астероидов. Очень просто.
     - Но на борту вас ждал сюрприз. Верно? - спросил Антон.
     - Еще бы. Никого на борту, и прежде чем я это понял, корабль взлетел.
     - А к чему бы это, Уильямс? Как вы считаете?
     - Не знаю. Не могу понять.
     - Ну, что ж, посмотрим, не найдем ли разгадку. Мы с вами вместе. - Он
сделал жест бластером и резко сказал:
     - Пошли!
     Глава пиратов вышел из рубки в длинный центральный  коридор  корабля.
Из двери впереди вышло  несколько  человек.  Они  обменивались  негромкими
замечаниями, но все замолчали при виде Антона. Антон сказал:
     - Подойдите.
     Они приблизились. Один  тыльной  стороной  руки  вытер  седые  усы  и
сказал:
     - Никого на борту, капитан.
     - Хорошо. Что вы о нем думаете?
     Их было четверо. Но постепенно количество росло,  присоединялись  все
новые. Голос Антона стал резким.
     - Что вы думаете о корабле?
     Вперед  протиснулся  Динго.  Он  снял  костюм,  и  теперь  Лаки   мог
разглядеть  его.  Широкий,  тяжелый,  руки  слегка  согнуты  и  свисают  с
мускулистых плеч. На пальцах пучки черных  волос,  шрам  на  верхней  губе
дергается. Он не отрывал взгляда от Лаки. И сказал:
     - Мне не нравится.
     - Тебе не нравится корабль? - резко спросил Антон.  Динго  колебался.
Он расправил плечи, выпрямил руки.
     - Воняет.
     - Как это? Что ты хочешь сказать?
     - Я мог бы разобрать его консервным ножом.  Спросите  остальных,  они
согласятся. Эта клетка скреплена зубочистками. Продержится не больше  трех
месяцев. Послышался одобрительный ропот. Человек с седыми усами сказал:
     - Прошу прощения, капитан, но проводка местами  скреплена  изоляцией.
Плохая работа. Изоляция кое-где прогорела.
     - Вся сварка сделана в спешке, - сказал другой. - Вот такие  щели,  -
он показал толстый грязный палец.
     - Как насчет ремонта? - спросил Антон. Динго ответил:
     - Потребуется целый год и еще воскресенье. Не стоит труда. Да мы и не
можем это сделать здесь. Придется брать на одну из скал.
     Антон повернулся к Лаки и вежливо объяснил:
     - Мы всегда называем астероиды скалами, понимаете?
     Лаки кивнул. Антон сказал:
     - По-видимому, мои люди считают, что им не летать в этом  корабле.  И
как вы думаете, зачем земное правительство  отправило  пустой  корабль,  к
тому же так плохо собранный, как добычу для пиратов?
     - Я недоумеваю все больше  и  больше,  -  сказал  Лаки.  -  Продолжим
обследование.
     Антон пошел первым, Лаки за ним.  Остальные  молча  шли  сзади.  Лаки
ощущал мурашки на затылке. Спина Антона прямая и бесстрашная, как будто он
не ожидает  нападения  Лаки.  Конечно,  не  ожидает.  За  Лаки  достаточно
вооруженных людей. Они осмотрели маленькие помещения, сконструированные  с
величайшей  экономией.  Компьютерное  помещение,  маленькая  обсерватория,
фотолаборатория, камбуз и каюты. Потом перешли на нижний уровень по  узкой
изогнутой трубе, которую в поле псевдогравитации  можно  было  настраивать
как ведущую и "вверх" и  "вниз".  Лаки  велели  спускаться  первым,  Антон
последовал за ним так близко, что Лаки едва  успел  увернуться  (его  ноги
слегка подгибались от неожиданно вернувшейся тяжести) от  сапог  капитана.
Жесткие тяжелые космические сапоги миновали его лицо на расстоянии  дюйма.
Сохранив равновесие, Лаки гневно повернулся, но  Антон  приятно  улыбался,
его бластер был нацелен прямо в сердце Лаки.
     - Тысяча извинений, - сказал он. - К счастью, вы весьма проворны.
     - Да, - пробормотал Лаки.
     На нижнем уровне располагались двигатели и  энергоустановки.  Тут  же
пустые ангары шлюпок. Запасы  пищи,  воды,  топлива,  освежители  воздуха,
атомная экранировка. Антон негромко сказал:
     - Ну, и что вы об этом думаете? Может быть, низкосортное,  но  ничего
необычного я не вижу.
     - Трудно сказать, - ответил Лаки.
     - Но вы прожили на корабле несколько дней.
     - Конечно, но я не разглядывал  его.  Просто  ждал,  пока  он  придет
куда-нибудь.
     - Понятно. Ну что ж, вернемся на верхний уровень.
     Лаки опять путешествовал по  трубе  первым.  На  этот  раз  он  легко
приземлился и с грацией кошки отпрыгнул на шесть  футов.  Прошли  секунды,
прежде чем из трубы появился Антон.
     - Нервничаете? - спросил он. Лаки вспыхнул.
     Один за другим появлялись пираты. Антон не стал  дожидаться  всех,  а
пошел по коридору.
     - Знаете, - сказал он,  -  можно  подумать,  что  мы  осмотрели  весь
корабль. Большинство людей сказало бы так. А вы?
     - Нет, - спокойно ответил Лаки, - мы еще не были в ванной.
     Антон нахмурился, приятное выражение исчезло с его  лица,  место  его
занял гнев. Но тут  же  исчез.  Антон  поправил  прическу  и  с  интересом
взглянул на свою руку.
     - Что ж, заглянем и туда.
     Пираты свистнули или удивленно воскликнули,  когда  открылась  нужная
дверь.
     - Прекрасно, - пробормотал Антон. - Прекрасно. Роскошно, я бы сказал.
     Действительно! Сомнений в этом не было. Три душа, приспособленные для
мытья (теплая вода)  и  гигиенических  процедур  (горячая  и  ледяная).  С
полдюжины раковин для умывания, хромированных, с углублением для  шампуня,
установки для сушки волос, игольные  стимуляторы  кожи.  Не  было  упущено
ничего из необходимого.
     - Тут ничего второсортного нет - сказал Антон. - Как шоу в  субэфире,
а, Уильямс? Что вы на это скажете?
     - Я в затруднении.
     Улыбка  Антона  исчезла,  как  космический  корабль,  пролетевший  по
экрану.
     - А я нет. Динго, подойди сюда.
     Глава пиратов сказал Лаки:
     - Простая проблема. Мы имеем корабль, сляпанный на  скорую  руку,  на
нем никого, все делалось в спешке, а ванная по последнему  слову.  Почему?
Просто для того, чтобы здесь было как можно больше труб. А это  для  чего?
Чтобы мы не заподозрили, что одна или  две  из  них  поддельные...  Динго,
которая из них?
     Динго пнул одну.
     - Не пинайся, ублюдок! Разбери ее.
     Вспыхнуло микротепловое ружье. Динго отвел проводку.
     - Что это, Уильямс? - спросил Антон.
     - Провода, - кратко ответил Лаки.
     - Я вижу, болван. - Капитан неожиданно разъярился. - Что еще?  Я  вам
скажу, что еще. Проводка должна взорвать весь атомит на борту корабля, как
только мы приведем его на базу.
     Лаки отпрыгнул.
     - Откуда вы знаете?
     - Удивлены? Вы не знали, что это  большая  мина?  Не  знали,  что  мы
должны были бы отвести корабль на ремонт? Не знали,  что  вместе  с  базой
должны были превратиться в огненную пыль? Вы здесь наживка, чтобы мы  были
по-настоящему одурачены. Только я не дурак!
     Его люди придвинулись ближе. Динго облизал губы.
     Антон резко поднял бластер, и в глазах его не было и тени милосердия.
     - Подождите! Великая Галактика, подождите! Я об этом ничего не  знаю.
Вы не имеете права расстреливать меня без причины.
     - Он напрягся для последнего прыжка, для предсмертной схватки.
     - Не имеем права? - Антон неожиданно опустил бластер. - Как вы смеете
так говорить? На борту у меня все права.
     - Вы не должны убивать полезного  человека.  Людям  астероидов  такие
нужны. Не выбрасывайте одного из них.
     Некоторые пираты одобрительно зашумели. Послышался голос:
     - У него хорошая начинка, капитан. Мы смогли бы...
     Голос замер, как только Антон повернулся. Антон вернулся к Лаки.
     - А что делает  вас  полезным  человеком,  Уильямс?  Отвечайте,  и  я
подумаю.
     - Я сражусь с любым из вас. На кулаках или на любом оружии.
     - Да? - Антон оскалил зубы. - Вы это слышали, ребята?
     Послышался подтверждающий рев.
     - Вы бросаете нам вызов, Уильямс. Любое оружие, а? Хорошо. Выберетесь
живым, и вас не расстреляют. Я подумаю, не сделать  ли  вас  членом  моего
экипажа.
     - Ваше слово, капитан?
     - Мое слово. Я его никогда  не  нарушаю.  Экипаж  слышал  меня.  Если
выйдете живым.
     - С кем я буду сражаться?
     - С Динго. Он хороший человек. Всякий, кто его победит, очень хороший
человек.
     Лаки взглядом измерил огромную глыбу хрящей и мускулов, стоящую перед
ним, и уныло согласился с капитаном. Глаза Динго блестели от предвкушения.
Лаки спросил:
     - Какое оружие? Или на кулаках?
     -  Оружие!  Точнее  -  толчковые  пистолеты.  Толчковые  пистолеты  в
открытом космосе.
     На мгновение Лаки трудно было сохранить спокойствие. Антон улыбнулся.
     - Вы боитесь, что испытание недостойно вас? Не бойтесь.  Динго  лучше
всех управляется с толчковым пистолетом во всем флоте.
     Сердце Лаки упало. Дуэль на толчковых пистолетах  требует  искусства.
Очень большого! Когда он занимался этим в колледже, это был  спорт.  Когда
берутся профессионалы, это смертельно. А он не профессионал!

                            4. Дуэль на деле 

     Пираты  столпились  на  наружной  поверхности   "Атласа"   и   своего
собственного корабля сирианской постройки. Некоторых удерживали  магнитные
подошвы башмаков. Другие, чтобы  лучше  видеть,  повисли  в  пространстве,
удерживаясь на месте магнитными  кабелями,  прикрепленными  к  корпусу.  В
пятидесяти милях друг от друга находились два шара-гола  из  металлической
фольги.  На  борту  фольга  в  свернутом  виде  занимала  не  больше  трех
квадратных футов, а в пространстве  раскрывалась  в  стофутовые  тончайшие
поверхности   из   бериллиево-магнезиумного   сплава.    Незатененные    и
неповрежденные в великой пустоте  космоса,  шары  вращались,  и  отражение
солнца от их поверхности видно было на многие мили.
     - Правила вы знаете, - громко послышался в наушниках Лаки,  очевидно,
и Динго тоже, голос Антона.
     Лаки видел одетую в скафандр фигуру противника как солнечную точку  в
миле от него. Шлюпка, привезшая их, двигалась назад, к пиратскому кораблю.
     - Вы знаете правила, - доносился голос Антона. - Тот, кого вытолкнули
за пределы его гола, проиграл. Если никто не вытолкнут, проигрывает тот, у
кого раньше истощится заряд толчкового пистолета. Никаких  ограничений  во
времени. Нет  положения  вне  игры.  У  вас  пять  минут  для  подготовки.
Использовать толчковые пистолеты только после моей команды.
     Нет положения вне игры, подумал Лаки. Он выдал себя. Толчковые  дуэли
как легальный  спорт  происходят  на  расстоянии  не  более  ста  миль  от
астероида по  крайней  мере  в  пятьдесят  миль  в  диаметре.  Там  игроки
испытывают пусть слабое,  но  определенное  тяготение.  Его  недостаточно,
чтобы помешать подвижности.  Но  его  вполне  достаточно,  чтобы  отыскать
дуэлянта с истощенным зарядом  пистолета  в  космосе.  Даже  если  его  не
подберет спасательная шлюпка, ему нужно только потерпеть несколько  часов,
от силы один-два дня, и тяготение приведет его на поверхность астероида.
     Здесь же поблизости на сотни тысяч  миль  нет  ни  одного  астероида.
Толчок будет продолжаться бесконечно. И скорее всего закончится в  Солнце,
намного  после  того,  как  неудачливый  дуэлянт  погибнет  от  отсутствия
кислорода. В таких условия обычно, когда один  из  соперников  выходит  за
определенные пространственные границы, объявляется положение вне  игры.  И
противников возвращают на место.
     Сказать "нет положения вне игры" все  равно  что  сказать  "дуэль  до
смерти". Голос Антона четко  и  ясно  слышался  через  мили  пространства,
разделяющие его и приемник в шлеме Лаки. Он произнес:
     - Две минуты до начала. Включите световые сигналы.
     Лаки опустил руку и нажал  кнопку  на  груди.  Цветная  металлическая
фольга, ранее намагниченная, сейчас развернулась над его шлемом.  Это  был
миниатюрный  гол.  Фигура  Динго,  ранее   всего   лишь   светлая   точка,
превратилась в большой красный сигнал. Его собственный  сигнал,  Лаки  это
знал, ослепительно зеленый. А большие голы белые.  Даже  в  эти  мгновения
частью мозга Лаки  продолжал  обдумывать  ситуацию.  С  самого  начала  он
попытался возразить.
     Он сказал:
     - Послушайте, я согласен, понимаете? Но пока  мы  будем  забавляться,
могут подойти правительственные корабли...
     Антон презрительно рявкнул:
     - Забудьте о них. Ни один патрульный корабль не зайдет так  далеко  в
скалы. У нас в пределах вызова сто кораблей и тысяча скал,  где  мы  можем
укрыться. Надевайте костюм.
     Сотня кораблей! Тысяча скал! Если  это  правда,  пираты  ни  разу  не
показывали полностью свою силу. Что происходит?
     - Осталась минута! - донесся через пространство  голос  Антона.  Лаки
решительно  извлек  свои  два  толчковых  пистолета.  Это  были   предметы
L-образной формы, присоединенные пружинистой гибкой трубкой к похожему  на
пончик цилиндру с газом (в нем  находится  жидкая  двуокись  углерода  под
большим  давлением),  который  прикреплен  к  его  поясу.  В  старые   дни
соединяющая трубка делалась из металла. Металл крепче, но  и  массивнее  и
добавлял инерционную массу. А в толчковых дуэлях очень  важно  целиться  и
стрелять быстро. Когда изобрели силикон, способный сохранять гибкость  при
космических температурах и не делаться липким под прямыми  лучами  солнца,
повсеместно стали использовать этот более легкий материал.
     - Можно стрелять! - выкрикнул  Антон.  Мгновенно  выстрелил  один  из
пистолетов Динго. Жидкая  двуокись  углерода  вырвалась  из  иглоподобного
отверстия и превратилась в газ. В  шести  дюймах  от  жерла  газ  застывал
линией крошечных кристаллов, и линия эта растягивалась на мили.  Кристаллы
летели в одну сторону, Динго - в противоположную. Как космический  корабль
на ракетных двигателях  в  миниатюре.  Трижды  вспыхивала  кристаллическая
линия и таяла на удалении. Она была направлена в космос прямо от  Лаки,  и
каждый раз Динго набирал скорость, приближаясь к Лаки.  Видимое  положение
обманчиво. Видно было только, как ярче стал сигнал Динго,  но  Лаки  знал,
что расстояние между ними  быстро  сокращается.  Но  Лаки  не  знал,  чего
ожидать, какую  защитную  стратегию  выбрать.  Он  ждал,  чтобы  намерения
противника стали яснее.
     Динго был  уже  достаточно  близко,  чтобы  рассмотреть  человеческую
фигуру с головой и четырьмя конечностями. Он  двигался  мимо  и  не  делал
попыток исправить свой курс. Казалось,  он  намерен  оставаться  слева  от
Лаки. Лаки продолжал ждать. Крики, звучавшие  в  микрофонах,  стихли.  Они
доносились из открытых передатчиков на борту корабля. Хотя соперники  были
далеко, наблюдатели видели  их  световые  сигналы  и  вспышки  линий.  Они
чего-то ждут, подумал Лаки. Все произошло неожиданно.
     Вспышка двуокиси углерода, еще одна справа  от  Динго,  и  линия  его
полета резко сместилась в сторону молодого члена Совета.  Лаки  приготовил
свой пистолет, чтобы выстрелить  вниз  и  избежать  сближения.  Это  самая
безопасная стратегия, подумал он, двигаться как можно меньше  и  сберегать
двуокись углерода. Но Динго не продолжил свой полет к Лаки.  Он  выстрелил
прямо перед собой и начал уменьшаться. Лаки следил за ним и слишком поздно
уловил блеск струи. Линия двуокиси углерода двигалась прямо вперед, а Лаки
- налево, и в  определенный  момент  они  встретились.  Лаки  почувствовал
сильный удар в плечо.
     Кристаллы  двуокиси  крошечные,  но  они  растягиваются  на  мили   и
двигаются с большой скоростью. В мгновение  они  все  ударились  о  костюм
Лаки. Костюм задрожал, послышались возбужденные крики.
     - Попал, Динго!
     - Что за выстрел!
     - Прямо к голу! Вы только поглядите!
     - Прекрасно! Прекрасно!
     - Смотрите, как вертится этот шут гороховый!
     И другие возгласы, менее буйные. Лаки вращался, вернее, ему казалось,
что небо и звезды вращаются вокруг него. Мимо прозрачной лицевой  пластины
его шлема звезды пролетали белыми  полосками,  как  будто  они  сами  были
кристалликами  двуокиси  углерода.  Он  не  видел   ничего,   кроме   этих
многочисленных полосок. Казалось, что удар на несколько мгновений отнял  у
него способность думать.
     Удар в солнечное сплетение и другой - в спину послали его еще  дальше
по траектории в пустое пространство. Он должен что-то  предпринять,  иначе
Динго будет гонять его как  футбольный  мяч  по  всей  Солнечной  системе.
Прежде всего  остановить  вращение  и  сориентироваться.  Он  вращался  по
диагонали, через левое плечо и  правое  бедро.  Лаки  нацелил  пистолет  в
направлении, противоположном вращению, и выпустил струю двуокиси углерода.
Звезды замедлили свой полет и превратились в сверкающие точки. Небо  вновь
стало знакомым небом космоса.
     Одна звезда оставалась слишком яркой. Лаки знал,  что  это  его  гол.
Почти напротив виднелся гневно красный сигнал Динго. Лаки не мог позволить
вытеснить себя за пределы гола, иначе дуэль будет окончена и он  погибнет.
Миля за гол - таково стандартное правило прекращения дуэли. Но,  с  другой
стороны, он не может и сближаться с противником. Он поднял пистолет  прямо
над головой, нажал кнопку и держал так. Отсчитал минуту, прежде чем разжал
палец,  и  все  шестьдесят  секунд  чувствовал  давление   на   шлем.   Он
стремительно двигался вниз. Отчаянный маневр. В одну  минуту  он  выбросил
почти половину своего запаса двуокиси углерода.
     Динго хрипло крикнул :
     - Грязный трус! Желтокожий кривляка!
     Крики аудитории взвились до неба.
     - Как он улепетывает!
     - Он прошел мимо Динго. Динго, покажи ему!
     - Эй, Уильямс, не увиливай!
     Лаки снова увидел красное пятно -  сигнал  своего  врага.  Он  должен
продолжать двигаться. Больше ничего не остается.  Динго  профессионал,  он
попадет в пролетающий мимо дюймовый метеорит. А он сам,  печально  подумал
Лаки, на расстоянии мили не попадет и в Цереру. Он попеременно использовал
свои пистолеты. Налево, направо, затем  быстро  направо,  налево  и  снова
направо.
     Никакой разницы. Как будто Динго предвидел его  действия,  он  срезал
углы и двигался следом неотвязно. Лаки почувствовал пот  на  лбу  и  вдруг
понял, что больше  не  слышит  криков.  Он  не  помнил  точно,  когда  они
прекратились, но как будто оборвали нить. Одно мгновение слышались крики и
смех пиратов, а в следующее  -  мертвая  тишина  космоса.  Он  вылетел  за
пределы досягаемости радиосвязи? Невозможно! Радиопередатчики  космических
костюмов, даже простейшего типа, передадут его  голос  на  тысячи  миль  в
космосе. Он перевел рычаг громкости до максимума.
     - Капитан Антон!
     Но ответил грубый голос Динго.
     - Не кричи. Я тебя слышу.
     Лаки сказал:
     - Перерыв. У меня что-то с радио.
     Динго был достаточно близко, чтобы рассмотреть очертания человеческой
фигуры. Вспышка, и он еще ближе. Лаки отодвинулся, но пират последовал  за
ним.
     - Все в порядке. - сказал Динго. -  Просто  повреждение  в  радио.  Я
ждал. Ждал. Давно мог  выбить  тебя  за  гол.  Но  ждал,  пока  перестанет
работать радио. Маленький транзистор. Я повредил его,  перед  тем  как  ты
надел костюм. Можешь по-прежнему говорить со мной. Действует  на  одну-две
мили. Вернее пока можешь говорить со мной. - И он громко рассмеялся  своей
шутке.
     Лаки сказал:
     - Не понимаю.
     Голос Динго стал резким и грубым.
     - Ты застал меня на корабле  с  бластером  в  кобуре.  Захватил  меня
врасплох. Сделал из меня дурака. Никто не может захватить  меня  врасплох,
выставить дураком перед капитаном и долго жить после  этого.  Я  не  хочу,
чтобы ты проигрывал и кто-то тебя прикончил. Я сам прикончу тебя. Сам!
     Динго был гораздо ближе. Лаки  почти  видел  его  лицо  за  пластиной
шлема. Лаки перстал увертываться. Его постоянно переигрывают. Он  подумал,
не полететь ли прямо на самой большой скорости, какую  сможет  развить.  А
что потом? И удовлетворит ли его такая смерть, в бегстве?
     Надо сражаться. Он прицелился, но когда  линия  кристаллов  пролетела
там, где мгновение до  этого  находился  Динго,  его  уже  не  было.  Лаки
попытался еще и еще, но Динго ускользал, как летающий  демон.  Потом  Лаки
почувствовал  удар  пистолета  противника  и  снова  закружился.  Отчаянно
пытался он остановить вращение, но  прежде  чем  смог  это  сделать,  тело
противника ударилось о его тело. Динго крепко обхватил его.
     Шлем к шлему. Пластина  к  пластине.  Лаки  смотрел  на  белый  шрам,
разрезающий верхнюю губу Динго. Шрам растянулся: Динго улыбался.
     - Привет, приятель, - сказал он. - Рад с тобой встретиться.
     На мгновение Динго, казалось, отделился, развел  руки,  но  ноги  его
продолжали крепко удерживать Лаки, лишая его подвижности. Стальные мускулы
Лаки  напряглись,  он  попытался  освободиться  -  безуспешно.   Частичное
отступление Динго освободило  ему  руки.  Он  высоко  поднял  одну,  держа
пистолет рукоятью вниз. И опустил прямо на лицевую пластину  Лаки.  Голова
Лаки дернулась от неожиданного удара. Безжалостная рука взметнулась снова,
а вторая обхватила Лаки за шею.
     - Не двигай головой, - фыркнул пират. - Я сейчас кончу.
     Лаки знал, что это  правда,  если  только  он  не  будет  действовать
быстро. Глассит прочен и крепок, но ударов металла он долго  не  выдержит.
Он протянул руку в перчатке, выпрямил ее и  постарался  оттолкнуть  голову
Динго. Голова Динго дернулась, он освободился от руки Лаки и снова  ударил
своей с пистолетом. Лаки выпустил оба  своих  пистолета,  они  повисли  на
соединяющих трубках, а сам перехватил соединительные трубки оружия  Динго.
Сжал их в пальцах металлических перчаток. Мускулы на его руках взбугрились
в болезненном усилии. Челюсти сжались,  он  почувствовал  удары  пульса  в
висках. Динго, с лицом, искаженным радостным предчувствием, не обращал  ни
на что внимания, смотрел только на лицо своего противника, искаженное, как
он думал, страхом. Еще  раз  опустилась  рукоять  пистолета.  На  пластине
появилась зловещая трещина в форме звезды.
     Тут подалось еще что-то, и вселенная, казалось, сошла с ума.  Вначале
одна и сразу вслед за этим другая соединительная трубка  пистолетов  Динго
разорвались, и неуправляемый поток двуокиси  углерода  рванулся  из  обоих
отверстий. Трубки извивались, как сумасшедшие змеи, Лаки понесло сначала в
одну сторону, потом в другую в безумном и неуправляемом ускорении.
     Динго  закричал  от  удивления,  и  его  хватка  ослабла.  Они  почти
разъединились, но Лаки продолжал держаться за ноги пирата. Поток  двуокиси
углерода ослаб,  и  Лаки  стал  подниматься  по  телу  своего  противника,
перехватываясь  руками.  Теперь  они  казались   неподвижными.   Случайное
направление потоков оставило их без видимого  вращения.  Пистолеты  Динго,
теперь мертвые и обвисшие, находились в том положении, в  каком  были  при
последнем толчке. Все казалось спокойным, как смерть. Но это была иллюзия.
Лаки знал, что они летят с огромной скоростью в том  направлении,  которое
придал им последний толчок. Они вдвоем затеряны в космосе.

                         5. Отшельник на скале 

     Лаки теперь был за спиной  Динго  и  крепко  держал  его  ногами.  Он
заговорил негромко и решительно:
     - Ты меня слышишь, Динго? Не знаю, где мы и куда направляемся,  но  и
ты не знаешь. Значит, мы нужны  друг  другу,  Динго.  Ты  готов  заключить
сделку? Ты можешь установить наше  местонахождение,  можешь  связаться  по
радио с кораблем, но не можешь вернуться без двуокиси углерода. У меня  ее
хватит на обоих, но мне нужно знать, куда направляться.
     - Иди в космос, шлюха! - заревел Динго - Покончив с тобой,  я  получу
твои пистолеты.
     - Не думаю, - холодно ответил Лаки. - Думаешь и  их  использовать  до
конца? Давай! Давай, потрошитель! Что это тебе даст?  Капитан  пришлет  за
мной, а ты будешь плавать с разбитым шлемом и замерзшей кровью на лице.
     - Не совсем так, мой друг. Тут кое-что у тебя на  спине,  знаешь  ли.
Может, ты не чувствуешь сквозь металл, но уверяю тебя, оно тут.
     - Толчковый пистолет. Ну и что? Он ничего не значит, пока мы  вместе.
- Но руки его прервали попытки освободиться от Лаки.
     - Я не часто сражаюсь на толчковых пистолетах,  -  звучал  оживленный
голос Лаки. - Но о самих пистолетах знаю больше тебя.  Выстрелами  из  них
обмениваются на расстоянии в мили. Тут нет  сопротивления  воздуха,  чтобы
замедлить поток или перемешать его, но есть  внутреннее  сопротивление.  В
самом потоке есть внутренние движения. Кристаллы ударяются друг о друга  и
замедляются. Линия газа расширяется. Если промахнешься, она уйдет в космос
и исчезнет,  но  если  попадешь,  даже  после  миль  полета  ударяет,  как
лягающийся мул.
     - О чем, во  имя  космоса,  ты  болтаешь?  К  чему  ведешь?  -  Пират
изворачивался с бычьей силой, и Лаки с трудом удерживал его.
     Лаки сказал:
     - Вот к чему. А что, как ты думаешь, случится, если двуокись углерода
ударит  на  расстоянии  двух  дюймов,  прежде  чем  внутренние  возмущения
уменьшат ее скорость и расширят поток? Не гадай. Я тебе скажу. Она пройдет
сквозь твой костюм, как пламя паяльной лампы, и сквозь тело тоже.
     - Ты спятил! Говоришь как сумасшедший!
     Динго яростно бранился, но тело его застыло.
     - Попробуй, - сказал Лаки. - Двигайся! Мой пистолет прижат  к  твоему
костюму, и я держу палец на кнопке. Попробуй.
     - Ты меня дурачишь, - огрызнулся Динго. - Это не чистая победа.
     - У меня на плите трещина, - ответил Лаки. - Все увидят, кто  нарушил
правила. Даю тебе полминуты на решение.
     В молчании проходили секунды. Лаки уловил  движение  руки  Динго.  Он
сказал:
     - Прощай, Динго!
     Динго хрипло закричал:
     - Подожди! Подожди! Я увеличиваю  дальность  радио.  -  И  позвал:  -
Капитан Антон... Капитан Антон...
     Потребовалось полтора часа, чтобы их вернули на корабль.

     "Атлас" двигался сквозь пространство вслед за пиратом. Автоматическое
управление заменили ручным, и на корабле оставили экипаж из трех  человек.
Как и раньше, на корабле  находился  только  один  пассажир  -  Лаки.  Его
закрыли в каюте, и людей он видел, только когда они  приносили  ему  пищу.
Продукты с самого "Атласа", подумал Лаки. То, что от них осталось. Большую
часть  продуктов  и   то   оборудование,   которое   не   необходимо   для
маневрирования кораблем, переместили на пиратское судно. Первый  раз  пищу
принесли все трое пиратов. Это были худощавые люди, коричневые от ничем не
смягченных в космосе солнечных лучей.
     Они молча дали ему поднос, осторожно осмотрели каюту, подождали, пока
он вскроет банки и согреет их содержимое, затем  унесли  оставшееся.  Лаки
сказал:
     - Садитесь, приятели. Не нужно стоять, пока я ем.
     Они не ответили. Один, самый худой из трех, с некогда разбитым носом,
который был свернут на сторону, и  с  кадыком,  резко  выступавшим  вверх,
посмотрел на остальных, как будто был склонен принять приглашение.  Но  не
встретил ответа. В  следующий  раз  еду  принес  один  Сломанный  Нос.  Он
поставил поднос, вернулся к двери, которую оставил  открытой.  Выглянул  в
коридор, закрыл дверь и сказал:
     - Я Мартин Манью. Лаки улыбнулся.
     - А я Билл Уильямс. Остальные двое не хотят разговаривать со мной?
     - Они друзья Динго. А я нет. Может, ты и служишь  правительству,  как
считает капитан, а может, и нет. Не знаю. Но что  касается  меня,  всякий,
кто поступил с этим ублюдком Динго, как ты, хороший парень. Динго умник  и
всегда играет жестоко. Когда я был новичком, он втянул  меня  в  толчковую
дуэль. Чуть не разбил меня о астероид. Без всякой причины.  Потом  заявил,
что это была ошибка, но он не допускает  ошибок  с  пистолетом.  Когда  ты
притащил эту гиену за штаны, мистер, у тебя появилось немало друзей.
     - Рад слышать.
     - Но следи за ним. Он никогда  не  забудет.  И  не  оставайся  с  ним
наедине даже через двадцать лет. Говорю тебе. Дело не только в том, что ты
его победил. Еще эта история  с  потоком  двуокиси  углерода,  пробивающим
металлический костюм. Все смеются над ним, а он бесится.  Парень,  как  он
бесится!  Лучше  этого  ничего  нет.  Парень,  надеюсь,  босс  даст   тебе
разрешение.
     - Босс? Капитан Антон?
     - Нет, босс.  Главный  парень.  А  хорошая  пища  на  вашем  корабле.
Особенно мясо. - Пират смачно облизнулся. - Устаешь от всех этих дрожжевых
болтанок, особенно когда сам следишь за чанами.
     Лаки подбирал остатки пищи.
     - А кто этот парень?
     - Какой? Босс? - Манью пожал плечами. - Космос! Не знаю.  Такие,  как
я, с ним не встречаются. Просто ребята говорят. Кто-то  ведь  должен  быть
боссом.
     - Очень сложная организация.
     - Парень, ты и не узнаешь, пока не присоединишься к нам. Послушай,  я
пришел сюда разбитым. Не знал, за  что  приняться.  Думал,  если  захватим
несколько кораблей, я получу свой и все будет в порядке. Но, знаешь, лучше
бы я умер с голоду.
     - Не получилось, как ты хотел?
     - Нет. Ни разу  не  участвовал  в  рейдах.  Да  и  никто  из  нас  не
участвует. Только немногие, как Динго. Он все время выходит. Ублюдок,  ему
это нравится. Мы иногда получаем женщин. - Пират улыбнулся. - У меня  была
жена и ребенок. Не поверишь теперь, верно? У нас собственное производство.
Свои дрожжевые чаны. Иногда я выполняю обязанности в космосе, как  сейчас,
например. Впрочем, хорошая жизнь. И тебе понравится, если  присоединишься.
Такой, как  ты,  быстро  получит  жену  и  устроится.  Или  тебе  нравятся
приключения?
     - Да, Билл. Надеюсь, босс даст мне разрешение.
     Лаки проводил его до двери.
     - Кстати, куда мы направляемся? На одну из баз?
     - Просто на одну из скал, я думаю. На ближайшую. Останешься там, пока
не получишь разрешение.  Так  мы  обычно  делаем.  -  Закрывая  дверь,  он
добавил: - Не говори никому, что я с тобой разговаривал. Ладно, приятель?
     - Конечно.
     Оставшись один, Лаки медленно ударил кулаком по ладони. Босс.  Просто
разговоры? Слухи? Или за этим  есть  что-то?  А  остальная  часть  беседы?
Придется ждать. Галактика! Если бы только у Хенри и Конвея хватило ума  не
вмешиваться.

     У Лаки не было  возможности  взглянуть  на  "скалу"  при  приближении
"Атласа". Он не видел ее до тех пор, пока в сопровождении Мартина Манью  и
другого пирата не вышел из шлюза  и  не  увидел  ее  в  ста  ярдах  внизу.
Астероид был вполне типичным. Лаки решил, что он около двух миль в  длину.
Угловатый и покрытый утесами, как будто великан оторвал  вершину  скалы  и
швырнул в  космос.  Солнечная  сторона  серо-коричневого  цвета,  астероид
заметно  поворачивался,  тени  на  его  поверхности   перемещались.   Лаки
оттолкнулся от корабельного корпуса. Навстречу  ему  медленно  поднимались
утесы. Когда руки его коснулись  поверхности,  инерция  движения  потянула
вниз все тело, и он медленно начал падать, пока не ухватился за  выступ  и
не обрел равновесия.
     Он встал. Поверхность скалы можно было почти принять за  планетарную.
Но за ближайшим утесом не было  ничего,  кроме  пустоты  космоса.  Звезды,
заметно передвигавшиеся по небу с движением  астероида,  блестели  ярко  и
жестко. Корабль, занявший круговую орбиту, неподвижно висел  над  головой.
Пират провел его около пятидесяти футов по поверхности скалы. Он  проделал
этот путь двумя длинными шагами. Часть скалы скользнула в  сторону,  и  из
отверстия показалась одетая в скафандр фигура.
     - Ладно, Шельн, - сказал грубовато пират, - он здесь.  Теперь  ты  за
него отвечаешь.
     Голос отвечавшего прозвучал мягко и устало.
     - И сколько он пробудет со мной, джентльмены?
     - Пока мы не вернемся. И не задавай вопросов.
     Пираты повернулись и прыгнули вверх. Тяготение астероида не могло  их
остановить. Они постепенно  уменьшались,  и  через  несколько  минут  Лаки
увидел блеск струи кристаллов: один из  ник  корректировал  направление  с
помощью толчкового пистолета. Маленький пистолет, используемый  для  таких
целей, входил в  стандартное  оборудование  космического  костюма.  В  нем
находился встроенный патрон с двуокисью углерода. Еще несколько  минут,  и
корма корабля засветилась. Корабль тоже начал уменьшаться.
     Лаки знал, что  без  знания  собственного  положения  в  пространстве
бесполезно следить за направлением улетающего  корабля.  А  он  ничего  не
знал, кроме того, что  он  где-то  в  поясе  астероидов.  Он  так  глубоко
погрузился в размышления, что  вздрогнул,  услышав  мягкий  голос  другого
человека. - Как здесь прекрасно! Я выхожу редко  и  иногда  даже  забываю.
Только взгляните!
     Лаки  повернулся  налево.  Маленькое  Солнце  начало  выходить  из-за
неровного края астероида. Через мгновение оно стало таким  ярким,  что  на
него невозможно  было  смотреть.  Это  была  сверкающая  двадцатикредитная
золотая монета. Небо, до  этого  черное,  таким  и  оставалось,  и  звезды
светили, не уменьшая яркости. Так  всегда  бывает  на  лишенных  атмосферы
небесных телах, где газообразная оболочка не рассеивает солнечный  свет  и
не окрашивает небо в голубой цвет. Человек с астероида сказал:
     - Через двадцать пять минут оно будет заходить. Иногда, когда  Юпитер
близко, можно его разглядеть, он  похож  на  стеклянный  шарик,  а  четыре
спутника, как искры, выстраиваются в военный строй. Но это случается раз в
три с половиной года. Не сейчас.
     Лаки резко сказал:
     - Эти люди зовут вас Шельн. Это ваше имя? Вы один из них?
     - Вы хотите спросить, не пират ли я? Нет. Но признаю, что меня  можно
обвинить в пособничестве. Меня зовут не Шельн. Просто  так  называют  всех
отшельников. Сэр, меня зовут Джозеф Патрик Хансен, и поскольку мы проведем
с вами в близком  соседстве  неопределенный  период,  надеюсь,  мы  станем
друзьями.
     Он протянул руку в металлической перчатке, и Лаки пожал ее.
     - Я Билл Уильямс, - сказал он.  -  Вы  говорите,  что  вы  отшельник.
Значит ли это, что вы живете тут постоянно?
     - Совершенно верно.
     Лаки посмотрел на гранитно-слюдяную поверхность и нахмурился.
     - Выглядит не очень приятно.
     - Тем не менее я постараюсь, чтобы вам было удобно.
     Отшельник коснулся скалы, из которой вышел, и часть ее снова отошла в
сторону. Лаки заметил, что края отверстия скошены и отделаны ластиумом или
каким-то аналогичным материалом, по-видимому, чтобы  не  допустить  утечки
воздуха. - Заходите, мистер Уильямс, - пригласил  отшельник.  Лаки  вошел.
скала за ним закрылась. Тут же вспыхнула лампа и осветила  помещение.  Это
оказался маленький шлюз, способный вместить не более двух человек. Зажегся
красный сигнал, и отшельник сказал:
     - Можете открыть лицевую пластину. У нас есть воздух.
     Сам он уже проделывал это.
     Лаки открыл шлем и набрал  полные  легкие  чистого  свежего  воздуха.
Неплохо. Лучше, чем корабельный воздух. Определенно. Но  когда  внутренняя
дверь шлюза открылась, Лаки удивленно выдохнул.

                         6. Что знал отшельник 

     Даже на Земле Лаки  не  часто  видел  такие  роскошные  комнаты.  Она
достигала тридцати футов в длину, двадцати в ширину и тридцати  в  высоту.
Вдоль стен антресоль. Под и над  ней  стены  уставлены  книгофильмами.  На
пьедестале проектор, на другом - модель Галактики из  материала,  похожего
на жемчуг.  Освещение  не  прямое.  Войдя  в  комнату,  Лаки  почувствовал
тяготение псевдогравитационных моторов. Оно не было установлено на  земную
норму.  Лаки  определил  силу  тяготения  как  среднюю  между   земным   и
марсианским. Определенное ощущение легкости и вместе с тем достаточно  для
сохранения полной мышечной координации. Отшельник снял костюм  и  подвесил
его над белым пластиковым корытом,  в  которое  падали  капли:  когда  они
вступили  в  теплую  влажную  атмосферу  комнаты,  на   скафандрах   сразу
образовался слой льда.
     Отшельник был высокий стройный человек, с розовым, без морщин  лицом,
но волосы у него были седые, густые брови тоже, а вены четко выделялись на
тыльной стороне рук. Он вежливо сказал:
     - Разрешите помочь вам.
     Лаки пришел в себя.
     - Все в порядке. - Он быстро снял  костюм.  -  У  вас  тут  необычное
место.
     - Вам нравится? - Хансен улыбнулся. - Потребовалось немало лет, чтобы
оно так выглядело. Но это еще не все, что есть в моем маленьком доме. - Он
был полон спокойной гордости.
     - Представляю себе, - ответил  Лаки.  -  Должна  быть  энергетическая
установка для тепла и света, не говоря уже  о  псевдогравитационном  поле.
Нужны очистители воздуха, запасы воды, пищи, многое другое.
     - Совершенно верно.
     - Жизнь отшельника не так плоха.
     Отшельник был одновременно горд и польщен.
     - Она и не должна быть плохой, -  сказал  он.  -  Садитесь,  Уильямс,
садитесь. Хотите выпить?
     - Нет, благодарю вас. - Лаки опустился в кресло.
     Внешне  обычное  сидение  и  спинка  маскировали  диамагнитное  поле,
которое подалось лишь настолько,  чтобы  достигнуть  равновесия  со  всеми
изгибами его тела.
     - Разве что отыщете чашечку кофе?
     - С легкостью.
     Старик прошел в альков. Через  несколько  секунд  он  появился,  неся
чашку с ароматным дымящимся кофе. Потом принес другую для себя.
     Хансен слегка коснулся  носком  ноги  кресла  Лаки,  и  ручка  кресла
развернулась в небольшой столик. Отшельник поставил  чашку  в  специальное
углубление. При этом он пристально взглянул на молодого человека.
     - В чем дело? - спросил Лаки.
     Хансен покачал головой.
     - Ничего. Ничего.
     Они смотрели друг на друга. Свет в других  частях  комнаты  ослаб,  и
ярко освещалась только часть вокруг двоих людей.
     - А теперь извините любопытство старого человека, - сказал отшельник.
- Я бы хотел спросить, почему вы пришли сюда.
     - Я не пришел. Меня привели, - ответил Лаки.
     - Вы хотите сказать, что вы не из...
     - Нет, я не пират. Пока по крайней мере.
     Хансен поставил свою чашку и обеспокоенно посмотрел на Лаки.
     - Не понимаю. Может, я говорил то, чего не должен был.
     - Не беспокойтесь. Скоро я буду одним из них.
     Лаки допил кофе и, тщательно выбирая слова, начал рассказ от  посадки
на "Атлас" на Луне и до настоящего времени. Хансен внимательно слушал.
     - А теперь, когда вы кое-что увидели, молодой  человек,  вы  уверены,
что именно этого хотите?
     - Уверен.
     - Почему, во имя Земли?
     - Точно. Из-за Земли и того, что она со мной сделала.  Там  не  место
для жизни. А вы почему пришли сюда?
     -  Боюсь,  это  долгая  история.  Не  тревожьтесь,  я  не  стану   ее
рассказывать. Давным-давно я купил этот астероид как место  отдыха,  и  он
мне понравился.  Я  все  увеличивал  помещения,  привез  с  Земли  мебель,
привозил книгофильмы. Постепенно тут оказалось все, что мне необходимо.  И
тогда я подумал, а  почему  бы  мне  не  поселиться  тут  постоянно.  И  я
поселился.
     - Конечно. Почему бы и нет?  Вы  умны.  Там,  на  Земле,  беспорядок.
Слишком много людей.  Слишком  много  рутинной  работы.  Почти  невозможно
добраться до планет, а когда доберешься, есть только физическая работа.  У
человека нет никаких перспектив, если не попадешь в астероиды.  Я  не  так
стар, чтобы осесть на месте. Но для молодых здесь свободная жизнь,  полная
приключений. Можно стать боссом.
     - Те, что уже стали боссами, не любят молодых людей с такими мыслями.
Антон, например. Я его видел и знаю.
     - Может быть, но до сих пор он держал свое слово, -  сказал  Лаки.  -
Обещал, что если я выиграю у Динго, у меня  будет  шанс  присоединиться  к
людям астероидов. Похоже, что такой шанс у меня есть.
     - Похоже, что вы здесь, только и  всего.  Что,  если  он  вернется  с
доказательством - или с тем,  что  он  зовет  доказательством,  -  что  вы
человек правительства?
     - Этого не будет.
     - А если будет? Просто чтобы избавиться от вас?
     Лицо Лаки потемнело, и снова Хансен с любопытством взглянул на  него,
слегка нахмурившись при этом. Лаки повторил:
     - Не будет. Он понимает ценность полезных людей. И почему вы поучаете
меня? Вы здесь с ними заодно.
     Хансен опустил глаза.
     - Это правда. Мне не следовало вмешиваться. Просто я очень долго  был
один, и мне хочется говорить и слышать звук  другого  голоса.  Послушайте,
уже время обеда. Если хотите, поедим молча. Или будем  говорить  на  любую
избранную вами тему.
     - Спасибо, мистер Хансен. Не обижайтесь.
     - Хорошо.
     Лаки вслед за  Хансеном  прошел  в  небольшую  кладовую,  заполненную
консервами и концентратами всех  видов.  Фабричные  марки  были  незнакомы
Лаки. Содержимое указывалось яркой гравировкой, которая была  неотъемлемой
частью металла банки. Хансен сказал:
     - У меня в специальном холодильнике обычно хранилось свежее мясо.  На
астероиде сохранять нужную температуру - не проблема, но вот уже два  года
мяса нет.
     Он выбрал с полок полдюжины банок плюс контейнер с  концентрированным
молоком. По его просьбе Лаки взял запечатанную емкость с  водой  с  нижней
полки. Отшельник быстро накрыл стол.  Банки  были  с  самоподогревом,  они
раскрывались в тарелки, а внутри находились ножи и вилки. Хансен с улыбкой
сказал, указывая на банки:
     - У меня целая долина, полная этих банок. Пустых, конечно.  Собрались
за двадцать лет.
     Пища была вкусная, но необычная. Сделана на основе  дрожжей  -  такую
производят только в Земной империи. Нигде  в  Галактике  перенаселение  не
достигает такого размера, нигде нет таких бесчисленных миллиардов, поэтому
и потребовалось изобретение дрожжевой пищи. На  Венере,  где  производится
большая  часть  дрожжевых  продуктов,  производят  почти  любые  имитации:
бифштексы, орехи, масло, конфеты. Они не менее питательны, чем  настоящие.
Но для Лаки вкус был не совсем венерианский. С каким-то острым оттенком.
     - Простите за любопытство, - сказал он, - но  ведь  все  это  требует
денег?
     - О, да, и они у меня есть.  На  Земле  у  меня  недвижимость.  Очень
значительная. К моим чекам всегда относятся с уважением, вернее относились
еще два года назад.
     - А что случилось тогда?
     - Перестали приходить корабли с припасами. Слишком  рискованно  из-за
пиратов. Это был тяжелый  удар.  У  меня  были  большие  запасы,  но  могу
представить себе, каково пришлось остальным.
     - Остальным?
     - Другим отшельникам. Нас здесь сотни. Не все такие удачливые, как я.
Очень немногие могут позволить себе такие удобства, но самое необходимое у
них есть. Обычно это старики, как я, жены их  умерли,  дети  выросли,  мир
кажется им незнакомым и враждебным. Если у  них  есть  деньги,  они  могут
освоить  маленький  астероид.  Правительство  не  взимает  налогов.  Любой
астероид менее пяти миль в диаметре к  вашим  услугам.  Если  хотите,  вам
установят субэфирный приемник, и вы будете поддерживать связь с вселенной.
Если нет, можете ограничиться книгофильмами, раз в  год  корабль  привезет
вам новости, а в остальном будете есть, отдыхать, спать  и  ждать  смерти.
Иногда мне хотелось бы познакомиться с некоторыми их них.
     - Почему же вы не познакомились?
     - С ними не так-то легко познакомиться. В конце концов они хотят быть
одни. И я тоже.
     - Что же вы сделали, когда перестали приходить корабли с припасами?
     - Вначале ничего. Я решил, что  правительство  вмешается  и  поправит
положение, а моих припасов хватит на месяцы. В сущности я продержался бы и
год. Но потом появились корабли пиратов.
     - И вы примкнули к ним?
     Отшельник пожал плечами. Лицо его приобрело беспокойное выражение,  и
они закончили обед в молчании. Потом он собрал тарелки из банок,  вилки  и
ножи и положил в контейнер в алькове, ведущем  к  кладовой.  Лаки  услышал
быстро удаляющийся металлический звук. Хансен сказал:
     -  Псевдогравитация  не  распространяется  на  мусоропровод.   Толчок
воздуха - и все отправляется в долину, о которой я  вам  говорил.  Она  на
расстоянии в милю от нас.
     - Мне кажется, - сказал Лаки, - что если бы вы дунули  посильнее,  то
избавились бы от банок навсегда.
     - Конечно. Большинство отшельников так и поступают. Может быть,  даже
все. Но мне это не  нравится.  Напрасная  трата  воздуха,  да  и  металла.
Когда-нибудь эти банки могут понадобиться.  Кто  знает?  К  тому  же  хоть
большинство банок улетит, я уверен, что  некоторые  будут  кружить  вокруг
астероида как маленькие луны. Мне не нравится мысль о том, что меня  будут
сопровождать собственные отбросы. Хотите  закурить?  Нет?  Не  возражаете,
если я закурю? - Он закурил сигару и с довольным вздохом продолжал: - Люди
астероидов не могут снабжать табаком регулярно, поэтому для меня курение -
редкое удовольствие.
     Лаки спросил:
     - Они поставляют вам все остальное?
     - Да. Воду, запасные части, элементы энергоустановки.
     - А вы что для них делаете?  Отшельник  рассматривал  горящий  кончик
сигары.
     - Немного. Они используют мой астероид. Сюда прилетают корабли, а я о
них не сообщаю. Ко мне они не заходят, а что они на остальной части  скалы
делают, не мое дело. Не  хочу  знать.  Так  безопасней.  Иногда  оставляют
людей, вот как вас, потом их забирают. Думаю, иногда  они  тут  производят
мелкий ремонт. В обмен мне привозят припасы.
     - А других отшельников они тоже снабжают?
     - Не знаю. Возможно.
     - Для этого нужно очень много припасов. Где они их берут?
     - Захватывают корабли.
     - Этого не хватит, чтобы снабжать сотни отшельников  и  их  самих.  Я
хочу сказать, для этого нужно множество кораблей.
     - Не знаю.
     - И вас это не интересует? Вы ведете спокойную жизнь, но, может, ваша
пища с корабля, чей экипаж превратился в  замороженные  трупы,  кружащиеся
вокруг какого-нибудь астероида, как человеческие отбросы. Вы  когда-нибудь
думали об этом?
     Отшельник болезненно покраснел.
     - Вы мстите за то, что я вас поучал. Вы правы, но что я могу сделать?
Я не покинул и не предал правительство. Это оно покинуло и  предало  меня.
На Земле я плачу налоги. Почему же меня  не  защищают?  Я  зарегистрировал
свой астероид в Земном бюро внешних миров. Он - часть  Земной  империи.  Я
имею право ожидать защиты от пиратов.  Но  ее  нет;  если  мои  поставщики
продовольствия холодно сообщают, что больше не могут меня снабжать  ни  за
какую цену, что мне делать? Вы можете сказать: возвращайся  на  Землю.  Но
как оставить все это? Здесь мой собственный мир. Мои книгофильмы,  великая
классика, которую я люблю. У меня есть даже экземпляр Шекспира - пересняты
настоящие страницы  древней  печатной  книги.  У  меня  есть  пища,  вода,
уединение: такого мне не найти нигде во вселенной.
     Не думайте, что выбор был легким. У меня есть субэфирный  передатчик.
Я могу связаться с Землей. Есть  маленький  корабль,  на  котором  я  могу
улететь на Цереру. Люди астероидов знают об этом, но они  верят  мне.  Они
знают, что теперь у меня нет выбора. Как я вам говорил,  когда  мы  только
встретились, в некотором смысле я их пособник. Я помогал им. По  закону  я
теперь пират. Если я вернусь, меня ждет тюрьма, может  быть,  казнь.  Даже
если нет, если я в  обмен  на  информацию  буду  прощен,  люди  астероидов
никогда об этом не забудут. Они отыщут меня, где бы я ни скрывался,  разве
что правительство будет меня охранять до конца жизни.
     - Похоже, вы в трудном положении.
     - Вы так думаете? - сказал отшельник. - Может, я и получу  охрану  за
соответствующую помощь.
     Теперь была очередь Лаки сказать:
     - Не знаю.
     - Вы мне поможете.
     - Не понимаю вас.
     - Послушайте, я вас кое о чем предупрежу, а вы поможете мне.
     - Я ничего не могу сделать. О чем предупредите?
     - Убирайтесь с астероида раньше, чем вернется Антон со своими людьми.
     - Ни за что. Я пришел, чтобы присоединиться к ним, а не  возвращаться
домой.
     - Если останетесь, останетесь навсегда. Останетесь мертвецом. Они  не
возьмут вас в экипаж. Вы не подойдете.
     Лицо Лаки исказило гневное выражение.
     - О чем это, во имя космоса, вы толкуете, старик?
     - Вот опять. Когда вы сердитесь, я ясно вижу это. Вы не Билл  Уильям,
сынок. Какое отношение вы имеете к члену Совета Лоуренсу  Старру?  Вы  его
сын?

                              7. На Цереру 

     Глаза Лаки сузились. Он чувствовал, как напряглись мышцы  его  правой
руки, как рука сама потянулась к бедру, где не висел  бластер.  Но  он  не
двинулся. Голос его оставался спокойным. Он сказал:
     - Чей сын? О чем это вы?
     - Я уверен.
     - Отшельник наклонился вперед, искренне схватил Лаки за руку.
     - Я хорошо знал Лоуренса  Старра.  Он  был  моим  другом.  Помог  мне
однажды, когда я нуждался в помощи. А вы его копия. Я не мог ошибиться.
     Лаки отнял руку.
     - Это бессмыслица.
     - Послушайте, сынок, вам важно не выдавать вашего  настоящего  имени.
Может, вы не доверяете мне. Я  не  прошу  вас  об  этом.  Я  признал,  что
сотрудничал с пиратами.  Но  все  равно  послушайте.  У  людей  астероидов
хорошая организация. Потребуются недели, но если Антон заподозрил вас, они
не остановятся, пока все не проверят. Их не обманешь. Они  узнают  правду,
узнают, кто вы на самом деле. Будьте уверены в этом.  Они  установят  ваше
настоящее имя. Улетайте, говорю вам. Улетайте!
     Лаки сказал:
     - Если я тот самый парень, о  котором  вы  говорите,  старик,  то  вы
навлекаете на себя неприятности. Я так понимаю, что вы  отдаете  мне  свой
корабль.
     - Да.
     - А что вы будете делать, когда пираты вернутся?
     - Меня здесь не будет. Вы не поняли? Я хочу улететь с вами.
     - И оставить все здесь?
     Старик колебался.
     - Да, это трудно. Но другой такой возможности у меня не будет. У  вас
есть влияние, должно быть. Может быть, вы сами член Совета.  Вы  здесь  на
секретной работе. Вам верят. Вы сможете защитить меня, поручиться за меня.
Вы предотвратите наказание, проследите, чтобы меня не нашли пираты.  Совет
за это многое получит,  молодой  человек.  Я  расскажу  все,  что  знаю  о
пиратах. Буду помогать, чем только смогу.
     Лаки спросил:
     - Где ваш корабль?
     - Значит, договорились?

     Корабль действительно оказался  маленьким.  Через  узкий  коридор  им
пришлось идти гуськом, опять в космических костюмах. Лаки спросил:
     - Достаточно  ли  близко  Церера,  чтобы  увидеть  ее  в  корабельный
телескоп?
     - Да.
     - Вы узнаете ее?
     - Несомненно.
     - Тогда пошли на борт.
     Передняя часть безвоздушной пещеры, где скрывался корабль, открылась,
как только пришли в действие моторы корабля.
     - Управляется по радио, - объяснил Хансен.
     Корабль был заправлен и снабжен  провизией.  Все  механизмы  работали
нормально, корабль легко поднялся и устремился в пространство со свободой,
возможной лишь там, где буквально отсутствуют гравитационные поля. Впервые
Лаки увидел астероид Хансена из космоса. Он заметил долину с  выброшенными
банками, она была ярче окружающих скал. Хансен сказал:
     - Теперь расскажите мне. Вы ведь сын Лоуренса Старра?
     Лаки нашел на борту заряженный бластер и пристегивал к поясу кобуру.
     - Меня зовут Дэвид Старр. Друзья называют меня Лаки.

     Церера - великан среди  астероидов.  Она  достигает  пятисот  миль  в
диаметре, и  обычный  человек,  стоя  на  ней,  весит  два  фунта.  У  нее
сферическая форма, и, находясь близко к ее  поверхности,  можно  подумать,
что это респектабельная  планета.  Но  если  бы  Земля  была  полой,  туда
пришлось бы бросить четыре тысячи таких тел, как Церера,  чтобы  заполнить
ее. Бигмен стоял на поверхности  Цереры  в  раздувшемся  костюме,  обшитом
дополнительным свинцом для веса; сапоги  его  были  на  толстой  свинцовой
подошве. Это его собственная идея, но она оказалась  бесполезной.  Он  все
еще весил меньше четырех фунтов, и любое движение  грозило  унести  его  в
космос. Он уже два дна находился на Церере после быстрого перелета с  Луны
вместе с Конвеем и Хенри и ждал  этого  момента,  ждал  радиосигнала  Лаки
Старра, сообщения о том, что он возвращается. Гас Хенри  и  Гектор  Конвей
нервничали, боялись за Лаки, опасались, что его могли убить.  Он,  Бигмен,
знал Лаки лучше. Лаки выйдет из любого положения. Он им говорил  об  этом.
Когда наконец пришел сигнал Лаки, он снова сказал им об этом.  И  все  же,
стоя на замерзшей поверхности Цереры, ничем не  отделенный  от  звезд,  он
сознался себе самому, что испытывает облегчение.
     С того места, где он стоял, виднелся купол  Обсерватории,  нижние  ее
этажи скрывались за близким горизонтом. Это была самая большая в Солнечной
системе обсерватория и по вполне логичным причинам. В той части  Солнечной
системы, что находится внутри орбиты Юпитера, у Венеры, Земли и Марса есть
атмосферы, и уже этот факт делает  их  неподходящими  для  астрономических
наблюдений. Атмосфера, даже разреженная, как на  Марсе,  скрывает  детали.
Звезды дрожат и мерцают, наблюдать  невозможно.  Самое  большое  тело  без
атмосферы внутри орбиты Юпитера - Меркурий, но он так близок к Солнцу, что
обсерватория,  расположенная  в  сумеречной   зоне,   специализируется   в
наблюдениях над Солнцем.  Для  этого  достаточно  сравнительно  небольшого
телескопа.
     Второе большое безвоздушное  тело  -  Луна.  И  здесь  обстоятельства
продиктовали специализацию. Например, прогноз погоды стал очень  точным  и
долговременным, поскольку вся земная атмосфера хорошо видна с расстояния в
четверть миллиона миль. А третье лишенное атмосферы тело - Церера,  и  она
подходила  больше  всего.  Почти  полное  отсутствие  тяготения  позволило
отливать огромные линзы и зеркала без опасности повреждения;  не  возникал
даже вопрос о провисании, так как у них нет собственного веса.  Сооружение
телескопа не потребовало больших усилий.  Церера  в  три  раза  дальше  от
Солнца, чем Луна, и солнечный свет слабее в восемь раз.  Быстрое  вращение
поддерживает на Церере постоянную температуру. Короче, Церера -  идеальное
место для наблюдений за звездами и внешними планетами.
     Только  накануне  Бигмен  смотрел  на  Сатурн  через   тысячедюймовый
отражательный телескоп; шлифовка  его  зеркала  потребовала  двадцати  лет
постоянного напряженного труда.
     - Через что я смотрю? - спросил он.
     Над ним посмеялись.
     - Ни через что, - был ответ.
     Над приборами трудились трое, они действовали  согласованно.  Тусклое
красное освещение еще более померкло, и в черной пустоте, куда он смотрел,
появилось светлое пятно.  Прикосновение  к  приборам  увеличило  резкость.
Бигмен удивленно свистнул. Это был Сатурн!
     Сатурн, трех футов шириной, точно такой, каким он несколько раз видел
его из космоса. Ярко выделялось тройное кольцо, и  можно  было  разглядеть
три похожих на шарики спутника Сзади многочисленные пылинки звезд.  Бигмен
хотел посмотреть с другой точки, но изображение не  изменилось,  когда  он
переместился. - Это ведь только изображение, - сказали ему, - иллюзия. Она
одинакова с любой точки.  Теперь,  с  поверхности  астероида,  Бигмен  мог
разглядеть Сатурн невооруженным  глазом.  Светлая  точка,  но  ярче  точек
звезд. Отсюда Сатурн вдвое ярче,  чем  с  Земли,  так  как  он  на  двести
миллионов миль ближе. Сама  Земля  находилась  по  другую  сторону  Солнца
размером  с  горошину.  И  представляла  не  очень  впечатляющее  зрелище,
особенно рядом с Солнцем. Шлем Бигмена  неожиданно  зазвенел  от  громкого
звука, донесшегося из микрофона.
     - Эй, Коротышка, двигайся. Подходит корабль.
     Бигмен подпрыгнул, нелепо размахивая руками. Он закричал:
     - Кто назвал меня Коротышкой?
     Но в ответ послышался смех.
     - Сколько берешь за обучение полетам, малыш?
     - Я тебе покажу малыша! - яростно закричал Бигмен. Он достиг  вершины
своей параболы и медленно начал опускаться. - Как тебя зовут, умник? Скажи
свое имя, и я сверну тебе шею, как только вернусь и сниму костюм.
     - Дотянешься до моей шеи? - послышался насмешливый  ответ,  и  Бигмен
взорвался бы и разлетелся на мелкие куски, но тут он  увидел  опускающийся
корабль.
     Он  поскакал   гигантскими   неуклюжими   прыжками   по   выровненной
поверхности, которая служила  посадочным  полем,  стараясь  точно  угадать
место, где сядет корабль. Корабль опустился в дымящуюся шахту с  легкостью
перышка, и когда открылся шлюз и показалась высокая  фигура  Лаки,  Бигмен
закричал от радости, высоко подпрыгнул, и они  обнялись.  Конвей  и  Хенри
были менее экспансивны, но обрадовались не менее. Каждый схватил  Лаки  за
руку, как бы желая убедиться, что он действительно перед ними.
     Лаки рассмеялся.
     - Что с вами? Дайте передохнуть. В чем дело? Вы думали, я не вернусь?
     - Послушай, - сказал Конвей, - в следующий раз лучше посвящай  нас  в
свои сумасбродные планы.
     - Но если план покажется вам сумасбродным, вы меня не отпустите.
     - Оставим это. За то, что ты сделал, я могу навсегда оставить тебя на
Земле. Могу прямо сейчас арестовать тебя. Отстранить от работы.  Выбросить
из Совета, - сказал Конвей.
     - И что же из этого вы собираетесь сделать?
     - Ничего, ты, проклятый  переросший  тупица.  Но  в  будущем  я  тебе
покажу!
     Лаки повернулся к Огастасу Хенри.
     - Вы ведь не позволите ему?
     - Откровенно говоря, я ему помогу.
     - Тогда сдаюсь заранее. Послушайте, я хочу познакомить  вас  с  одним
джентльменом.
     До сих пор Хансен держался  сзади  и,  по-видимому,  забавлялся  этим
обменом нелепостями. Двое старших членов Совета были так заняты Лаки,  что
даже не заметили его присутствия.
     - Доктор Конвей, - сказал Лаки, - доктор  Хенри.  Это  мистер  Джозеф
Хансен. На его корабле я вернулся. Он мне очень помог.
     Старик отшельник обменялся рукопожатиями с двумя учеными.
     - Вы, наверно, не знакомы с доктором  Конвеем  и  доктором  Хенри,  -
сказал Лаки. Отшельник покачал головой.  -  Они  важные  фигуры  в  Совете
науки, - продолжал Лаки. - Когда поедите и отдохнете, они поговорят с вами
и, я уверен, помогут вам.

     Час спустя двое старших членов Совета с серьезным выражением смотрели
на Лаки. Доктор Хенри мизинцем уплотнил табак в своей  трубке  и  спокойно
закурил, слушая рассказ Лаки о его приключениях среди пиратов.
     - Ты рассказал об этом Бигмену? - спросил он.
     - Только что разговаривал с ним, - ответил Лаки.
     - И он не побил тебя за то, что ты его не взял с собой?
     - Он был недоволен, - признал Лаки.
     Но Конвей был настроен более серьезно.
     - Корабль сирианской постройки? - пробормотал он.
     - Несомненно, - ответил Лаки. -  По  крайней  мере  у  нас  есть  эта
информация.
     - Она не стоила такого риска, - сухо отозвался Конвей. -  Меня  очень
беспокоит другая часть информации. Очевидно, сирианцы проникли в сам Совет
науки.
     Хенри серьезно кивнул.
     - Да, я тоже заметил это. Очень плохо.
     Лаки спросил:
     - А как вы это установили?
     - Галактика, мальчик, это очевидно! - взревел Конвей. - Конечно,  над
подготовкой корабля работала большая группа, и при всех  предосторожностях
информация могла утечь. Но ведь замысел ловушки и  само  исполнение  этого
замысла были известны только членам Совета, и то далеко не всем. Где-то  в
этой маленькой группе есть шпион, но я готов поручиться за  любого.  -  Он
покачал головой. - Но как иначе объяснить?
     - Не нужно объяснять, - сказал Лаки.
     - Не нужно? А почему?
     - Потому что связь с сирианцами была временной. Сирианское посольство
получило информацию от меня.

                          8. Бигмен берет верх 

     - Конечно, не прямо, через одного из известных шпионов, -  подчеркнул
Лаки, пока двое старших ошеломленно смотрели на него.
     - Я тебя не понимаю, - негромко сказал Хенри.
     Конвей, по-видимому, вообще лишился дара речи.
     - Это было необходимо. Я не должен был вызвать у пиратов  подозрений.
Если бы они нашли меня на корабле, который  считали  бы  картографическим,
меня без разговоров застрелили бы. С другой стороны, если меня находят  на
корабле-ловушке, тайна  которого  им  стала  известна,  как  они  считают,
случайно,  они  поверят,  что  я  заяц.  Разве   вы   не   понимаете?   На
картографическом корабле я всего лишь член экипажа, который не сумел  уйти
вовремя. На корабле-ловушке я тупица, который и  не  подозревает,  во  что
ввязался.
     - Все равно тебя могли застрелить. Могли разгадать твою двойную  игру
и посчитать тебя шпионом. В сущности так и произошло.
     - Это правда, - согласился Лаки.
     Конвей наконец взорвался.
     - А как насчет первоначального плана? Мы должны были взорвать одну из
их баз или  нет?  Когда  подумаю  о  месяцах,  потраченных  на  подготовку
"Атласа", о вложенных в это средствах...
     - Что бы нам дал взрыв  одной  из  их  баз?  Мы  говорили  о  большом
пиратском ангаре, но это только  пожелания.  Организация,  базирующаяся  в
астероидах, должна быть децентрализованной.  Пираты,  вероятно,  держат  в
одном месте не больше  трех-четырех  кораблей.  Для  большего  просто  нет
места. Взрыв трех-четырех кораблей - ничто по сравнению с тем, чего бы  мы
достигли, если бы я проник в их организацию.
     - Но ты не проник, - сказал Конвей.  -  Несмотря  на  весь  риск,  ты
потерпел неудачу.
     -  К  несчастью,  пираты,  захватившие  "Атлас",  оказались   слишком
подозрительны,  а  может,  слишком  умны.  Постараюсь  в   дальнейшем   не
недооценивать их. Но не все потеряно. Мы теперь знаем, что за ними Сириус.
И еще - у нас мой друг отшельник.
     - Он нам не поможет, - сказал Конвей. - По твоему  рассказу  выходит,
что он старался иметь как можно меньше дел с пиратами. Что он может знать?
     - Может быть, он скажет нам больше,  чем  сам  считает  возможным,  -
холодно возразил Лаки. - Например, он  сообщил  нам  кое-что,  позволяющее
продолжить усилия по проникновению внутрь организации.
     - Ты не пойдешь снова, - торопливо заявил Конвей.
     - Я и не собираюсь, - сказал Лаки. Глаза Конвея сузились.
     - А где Бигмен?
     -  На  Церере.  Не  волнуйтесь.  В  сущности,  -  тень   беспокойства
промелькнула на лице Лаки, - он должен был бы  быть  здесь.  Его  задержка
начинает меня беспокоить.

     Джон  Бигмен  Джонз  при  помощи  особого  пропуска  миновал   охрану
контрольной башни. Бормоча что-то, он чуть не бежал по коридору. На слегка
раскрасневшемся курносом лице стали не видны веснушки, короткие  рыжеватые
волосы торчали, как проволочная изгородь. Лаки часто говорил Бигмену,  что
тот носит вертикальную стрижку, чтобы  казаться  выше,  но  Бигмен  всегда
яростно это отрицал. Он пересек фотоэлектрический луч, и дверь  перед  ним
раскрылась. Он вошел внутрь и огляделся.
     Дежурных было трое. Один с наушниками сидел у субэфирного  приемника,
другой - у компьютера, третий - у выпуклого экрана. Бигмен спросил:
     - Кто из вас, чокнутые, назвал меня Коротышкой?
     Все трое  одновременно  повернулись  к  нему  с  удивленными  лицами.
Человек с наушниками снял один из них с левого уха.
     - Кто, во имя космоса, ты такой? Как ты сюда попал?
     Бигмен выпрямился и расправил свою маленькую грудь.
     - Меня  зовут  Джон  Бигмен  Джонз.  Друзья  зовут  меня  Бигменом  -
Великаном. Никто не зовет меня Коротышкой, оставаясь  при  этом  целым.  Я
хочу знать, кто из вас сделал такую ошибку.
     Человек с наушниками сказал:
     - Меня зовут Лем Фиск, можешь называть меня как угодно, только  уходи
отсюда. Уходи, или я спущусь, возьму тебя за ногу и вышвырну.
     Сидевший у компьютера сказал:
     - Эй, Лем, это тот самый полоумный, что бродил по порту  недавно.  Не
трать на него времени. Вызови охрану, пусть его выведут.
     - Глупости, - заявил Лем Фиск, - нам для него не нужна охрана.
     Он  совсем  снял  наушники  и   поставил   субэфирный   приемник   на
автоматический прием. Потом сказал:
     - Ну, что ж, сынок, ты пришел сюда и  очень  приятным  образом  задал
приятный вопрос. Я тебе отвечу не менее приятно. Коротышкой тебя назвал я,
но погоди, не выходи из себя. У меня была причина. Ведь ты на  самом  деле
такой высокий парень. Такой большой глоток воды.  У  тебя  такие  огромные
карманы. Мои друзья смеялись, когда я назвал тебя Коротышкой.
     Он достал  из  кармана  пачку  сигарет.  Улыбка  на  его  лице  стала
ласковой.
     - Спускайся сюда! - взревел  Бигмен.  -  Спускайся  и  подкрепи  свое
чувство юмора кулаками.
     - Характер, характер, - сказал Фиск и прищелкнул языком. - Эй, малыш,
хочешь сигарету? Королевского размера. Почти такая же длинная, как ты.  Но
как подумаешь, может возникнуть затруднение. Трудно будет  решить,  ты  ли
куришь сигарету или она тебя.
     Остальные двое громко рассмеялись.
     Бигмен стал совершенно красным. слова хрипло вырывались из его горла.
     - Ты будешь драться?
     - Я лучше покурю. Жаль, что ты не хочешь  присоединиться  ко  мне.  -
Фиск откинулся назад, выбрал сигарету и держал  ее  перед  собой,  как  бы
восхищаясь ее стройной белизной. - В конце концов не могу же я  драться  с
детьми. - Он улыбнулся, поднес сигарету к губам и  обнаружил,  что  в  них
ничего нет.
     Его большой и указательный палец по-прежнему находились на расстоянии
трех четвертей дюйма друг от друга, как будто что-то держали. Но в них  не
было сигареты.
     - Осторожней, Лем, - воскликнул человек у экрана. - У  него  игольное
ружье.
     - Никакого игольного ружья, - фыркнул Бигмен. - Всего лишь жужжалка.
     Разница значительная. Снаряды жужжалки - так  называли  тренировочный
пистолет - хотя тоже в  форме  иглы,  но  хрупкие  и  не  разрываются.  Их
используют для тренировок и игр. Попав в человека, такая игла не причиняет
серьезного вреда, но будет при этом очень больно. Улыбка  исчезла  с  лица
Фиска. Он закричал:
     - Осторожней, сумасшедший. Я мог бы ослепнуть.
     Кулак Бигмена оставался сжатым на уровне глаза. Тонкий ствол жужжалки
высовывался из него. Бигмен сказал:
     - Я тебя не ослеплю. Но могу попасть так, что ты  не  сможешь  сидеть
целый месяц. Как видишь, я метко стреляю. А ты, - бросил  он  через  плечо
сидевшему у компьютера, - двинешься еще на дюйм к сигналу тревоги, и  игла
жужжалки будет у тебя в руке.
     Фиск спросил:
     - Чего ты хочешь?
     - Спускайся и дерись.
     - Против жужжалки?
     - Я ее уберу. На кулаках. Честный  бой.  Твои  приятели  последят  за
этим.
     - Я не могу бить такого маленького, как ты.
     - Тогда не нужно его и оскорблять. - Бигмен поднял жужжалку. - И я не
меньше тебя. Может, снаружи так кажется, но внутри я такой же большой, как
ты. Может, даже больше. Считаю до трех. - он прицелился.
     -  Галактика!  -  выругался  Фиск.  -   Спускаюсь.   Друзья,   будьте
свидетелями, что он меня вынудил. Постараюсь не слишком  покалечить  этого
придурка.
     Он спрыгнул с навеса. Человек, сидевший у компьютера, занял его место
у приемника. Фиск был ростом в пять футов десять дюймов, на восемь  дюймов
выше  Бигмена.  Стройная  фигура  его  противника   походила   скорее   на
мальчишескую. Но мышцы Бигмена находились под стальным контролем.  Он  без
всякого выражения ждал приближения Фиска. Тот не побеспокоился  о  защите.
Просто вытянул правую руку, как будто хотел схватить Бигмена за воротник и
вышвырнуть за дверь.
     Бигмен нырнул под его руку. Быстрая последовательность ударов левой -
правой в солнечное сплетение, и в то же мгновение Бигмен  отпрыгнул.  Фиск
позеленел и сел, со стоном держась за живот.
     - Вставай, большой парень, - сказал Бигмен. - Я тебя жду.
     Остальные двое застыли от неожиданности.
     Фиск медленно поднялся. Лицо его исказилось от гнева, но на этот  раз
он  приближался  медленно.  Бигмен  отскочил.  Фиск  бросился  вперед.  Но
промахнулся на два дюйма. Фиск нанес удар правой.  Рука  его  на  дюйм  не
достала до челюсти Бигмена.  Бигмен  прыгал,  как  пробка  на  волнующейся
поверхности воды. И отражал все удары.
     Фиск,  нечленораздельно  закричав,  слепо  бросился  на   противника,
похожего на москита. Бигмен отскочил в сторону  и  резко  ударил  открытой
ладонью по гладко выбритой щеке противника. Раздался громкий  щелчок,  как
от метеорита, пробивающего атмосферу  планеты.  На  лице  Фиска  отчетливо
проступили следы четырех пальцев. Мгновение  он  стоял  ошеломленный.  Как
нападающая змея, Бигмен подскочил снова,  его  кулаки  ударили  в  челюсть
Фиска. Тот наполовину  согнулся  и  упал.  И  тут  Бигмен  услышал  сигнал
тревоги.
     Ни мгновение не колеблясь, он повернулся и бросился к двери. Пробежал
мимо троих удивленных охранников и исчез!

     - А почему мы ждем Бигмена? - спросил Конвей. Лаки ответил:
     - Вот как я рассматриваю  ситуацию.  Нет  ничего,  что  было  бы  нам
нужнее, чем информация о пиратах. Я имею  в  виду  информацию  изнутри.  Я
попытался ее добыть, но не получилось.  Теперь  я  меченый  человек.  Меня
знают. Но Бигмена они не знают. У него нет официальных связей  с  Советом.
Моя идея заключается в том,  что  мы  выдвинем  против  него  обвинение  в
уголовном преступлении - для правдоподобия, и он улетит с Цереры в корабле
отшельника...
     - О, космос! - простонал Конвей.
     - Послушайте! Он вернется на астероид отшельника.  Если  пираты  там,
хорошо! Если их нет, он оставит корабль на виду и будет ждать.  Там  ждать
очень удобно.
     - А когда они появятся, - сказал Хенри, - его расстреляют.
     - Нет. Для этого он и берет корабль отшельника. Они  захотят  узнать,
где Хансен, не говоря уже обо мне, откуда явился Бигмен,  как  он  получил
корабль. Им нужно это знать. Поэтому они будут разговаривать.
     - А как он нашел астероид отшельника среди всех этих скал? Это трудно
объяснить.
     - Вовсе нет. Корабль отшельника на Церере. Я устроил так, что  он  не
охраняется. Бигмен найдет координаты астероида в корабельном журнале.  Для
него это будет просто астероид недалеко от Цереры, не хуже  других,  и  он
кратчайшим путем направится к нему, чтобы выждать, пока уляжется переполох
на Церере.
     - Рискованно, - проворчал Конвей.
     - Бигмен это знает. Я  вам  говорю:  придется  идти  на  риск.  Земля
недооценивает угрозу пиратов и поэтому...
     Он замолчал,  так  как  ожил  коммуникатор,  последовало  чередование
вспышек света.
     Конвей нетерпеливым движением руки включил дешифратор  и  выпрямился.
Он сказал:
     - Передача на волне Совета и, клянусь Церерой, шифр Совета.
     На маленьком экране над  коммуникатором  сменялись  вспышки  света  и
тьмы. Конвей достал из бумажника металлическую пластинку  и  вложил  ее  в
узкую щель коммуникатора. Это был  кристаллический  дешифратор  -  главная
часть  устройства,  состоящего  из  кристаллов  тунгстена,  вплавленных  в
алюминиевую матрицу. Прибор особым образом  фильтровал  сигналы  субэфира.
Конвей медленно настраивал дешифратор, все глубже вдвигая пластинку,  пока
она не совпала с такой же пластинкой  на  другом  конце  связи.  В  момент
полного совпадения картинка на экране прояснилась.
     Лаки привстал.
     - Бигмен! - сказал он. - Где ты, во имя космоса?
     Маленькое лицо Бигмена проказливо улыбалось.
     - Конечно, в космосе. В ста тысячах  миль  от  Цереры.  Я  в  корабле
отшельника.
     Конвей яростно прошептал:
     - Еще один твой трюк? Ты говорил, он на Церере.
     - Я так считал, - ответил Лаки. Потом: - Что случилось, Бигмен?
     - Ты сказал, что нужно действовать быстро, поэтому я сам все устроил.
Меня задел один из умников в башне. Ну, я немного поколотил его и  сбежал.
- Он рассмеялся. - Проверьте в охране, не ищут ли  они  похожего  на  меня
парня по обвинению в нападении и избиении.
     - Это не самый разумный твой поступок, - серьезно сказал Лаки. - Тебе
трудно будет убедить людей астероидов, что ты на кого-то  напал.  Не  хочу
тебя обидеть, но ты кажешься неподходящим для такой работы.
     - Поколочу парочку, - возразил Бигмен, - поверят. Но я вас вызвал  не
поэтому.
     - А почему?
     - Как мне добраться до астероида этого парня? Лаки нахмурился.
     - Ты смотрел в бортовой журнал?
     - Великая  Галактика!  Везде  смотрел.  Даже  под  матрацем.  Никаких
записей и никаких координат.
     Беспокойство Лаки росло.
     - Странно. Больше чем  странно.  Послушай,  Бигмен,  -  заговорил  он
быстро и настойчиво, - уравняй свою скорость со скоростью  Цереры.  Отметь
свои координаты относительно Цереры и сохраняй их, пока я тебя не  вызову.
Ты теперь близко к Церере, и пираты не  будут  тебя  беспокоить,  но  если
отлетишь подальше, можешь попасть в трудное положение. Слышишь меня?
     - Понял. Сейчас рассчитаю координаты.
     Лаки записал их и прервал связь. Он сказал:
     - Космос, когда я научусь не строить предположений?
     Хенри спросил:
     - Не лучше ли Бигмену вернуться? Предприятие вообще  безрассудное,  а
так как у тебя нет координат, лучше вообще от него отказаться.
     - Отказаться? Отказаться от единственного астероида, который мы знаем
как базу пиратов? А вы знаете  другие?  Хотя  бы  один?  Надо  найти  этот
астероид. Это единственный ключ к развязке всего узла.
     Конвей сказал:
     - Он прав, Гас. Это база.
     Лаки решительно нажал кнопку интеркома и ждал.  Послышался  сонный  и
удивленный голос Хансена:
     - Алло! Алло!
     Лаки резко сказал:
     - Говорит Лаки Старр, мистер Хансен. Простите за беспокойство, но мне
хотелось бы, чтобы вы немедленно пришли к доктору Конвею.
     После небольшой паузы отшельник ответил:
     - Конечно, но я не знаю, как туда добраться.
     - Охранник у двери вас проводит. Я свяжусь с ним. Можете прийти через
две минуты?
     - Две с половиной, - добродушно ответил тот. Теперь он казался вполне
проснувшимся. - Хорошо!
     Хансен держал слово. Лаки ждал его.  Он  молчал,  придерживая  дверь.
Потом спросил у охранника:
     - Не было ли тревоги на базе сегодня вечером? Может быть, драка?
     Охранник удивился.
     - Да, сэр. Но пострадавший отказался подавать жалобу. Сказал, что это
была честная драка.
     Лаки закрыл за ним дверь. Он сказал:
     - Как и следовало ожидать. Ни  один  нормальный  человек  не  захочет
признаваться, что его побил Бигмен. Но нужно будет  все  равно  занести  в
документы обвинение... На всякий случай... Мистер Хансен.
     - Да, мистер Старр?
     - У меня вопрос, который я не хотел  задавать  по  внутренней  связи.
Скажите, каковы координаты  вашего  астероида.  Стандартные  и  временные,
конечно.
     Хансен смотрел на него округлившимися глазами.
     - Может, вы мне не поверите, но я не могу вам сказать.

                      9. Астероид, которого не было 

     Лаки спокойно встретил его взгляд.
     - В это трудно поверить, мистер Хансен. Я считал, что вы знаете  свои
координаты, как жилец дома знает свой адрес.
     Отшельник взглянул на носки ног и мягко ответил:
     - Наверно, вы правы. Это действительно мой домашний адрес. Но  я  его
не знаю.
     Конвей начал:
     - Если этот человек сознательно...
     Лаки прервал его:
     -  Подождите.  Проявим  терпение.  У  мистера  Хансена  должно   быть
объяснение.
     Они ждали слов отшельника. Координаты многочисленных тел в  Галактике
- буквально жизнь космических полетов. Они выполняют те же функции, что  и
линии долготы и широты на двумерной поверхности планеты.  Но  поскольку  в
космосе три измерения, а тела движутся относительно  друг  друга  во  всех
направлениях,   необходимые   координаты    гораздо    сложнее.    Вначале
устанавливается точка  отсчета.  В  Солнечной  системе  ею  обычно  служит
Солнце. Далее необходимы три числа.  Первое  -  расстояние  тела  или  его
позиция  относительно  Солнца.  Второе  и  третье  -  угловые   измерения,
характеризующие положение тела относительно линии,  соединяющей  Солнце  с
центром Галактики. Если известны эти данные для трех разных точек  орбиты,
достаточно далеко отстоящих друг от друга, орбита движущегося  тела  может
быть рассчитана, и его положение  относительно  Солнца  будет  известно  в
любой момент. Корабли  рассчитывают  собственные  координаты  относительно
Солнца или, если так удобнее, относительно ближайшего  крупного  тела.  На
лунных линиях для кораблей, двигающихся от Земли к Луне и  обратно,  такой
точкой  отсчета  обычно  берется  Земля.  Собственные  координаты   Солнца
рассчитывают относительно центра  Галактики  и  начального  галактического
меридиана, но это необходимо только при межзвездных путешествиях.
     Должно быть, такие мысли приходили в голову отшельнику, пока он молча
сидел, а три члена Совета внимательно смотрели на  него.  Трудно  сказать.
Неожиданно Хансен сказал:
     - Да, я могу объяснить.
     - Мы ждем, - ответил Лаки.
     -  Мне  ни  разу  за  пятнадцать  лет  не  приходилось   пользоваться
координатами. Последние два года я вообще не покидал астероид, а до  этого
делал короткие перелеты раз-два в году на  Цереру  или  Весту  за  разными
припасами. И использовал пространственные координаты, которые  рассчитывал
всякий раз  заново.  Таблицу  я  никогда  не  делал,  она  мне  не  нужна.
Отсутствовал я один-два дня, в крайнем случае три,  и  моя  скала  за  это
время не улетала далеко. Она движется внутри потока, чуть медленнее Цереры
и Весты, когда находится далеко от Солнца, и чуть быстрее,  когда  близко.
Когда я возвращаюсь к рассчитанной позиции, моя  скала  может  улететь  на
десять или даже на сто тысяч миль, но ее всегда можно увидеть в  телескоп.
После этого я уточняю курс на глаз. Я  никогда  не  использовал  солнечные
координаты, они мне не нужны.
     - Вы хотите сказать, что не можете  вернуться  на  свой  астероид,  -
заметил  Лаки.  -  Или  вы  рассчитали  перед   вылетом   пространственные
координаты?
     - Нет, - печально ответил отшельник. - Я и не думал об этом, пока  вы
не спросили.
     Доктор Хенри сказал:
     - Подождите. Подождите. - Он заново набил  трубку  и  теперь  яростно
раскуривал. - Может, я ошибаюсь, мистер Хансен, но когда вы приобрели этот
астероид, вы должны были зарегистрироваться в Земном бюро  внешних  миров.
Так?
     - Да, - ответил Хансен, - но ведь это только формальность.
     - Возможно. Я не спорю. Но координаты вашего  астероида  должны  быть
зарегистрированы.
     Хансен немного подумал, потом покачал головой.
     -  Боюсь,  что  нет,  доктор  Хенри.  Записали   только   стандартные
координаты на первое января того года. Просто чтобы  обозначить  астероид.
Как  бы  присвоить  ему  кодовое  обозначение,  если  кто-нибудь  вздумает
оспаривать право собственности. Их больше ничего  не  интересовало,  а  по
таким данным нельзя рассчитать орбиту.
     - Но у вас у самого должны быть  данные  орбиты.  Лаки  говорил,  что
вначале вы использовали астероид для ежегодного  отдыха.  Вам  нужно  было
находить его из года в год.
     - Это было пятнадцать лет назад, доктор Хенри. Да, у  меня  были  эти
данные. И они есть где-то в записях на моей скале, но не в памяти.
     Лаки с затуманенными глазами сказал:
     - На данный момент больше ничего, мистер  Хансен.  Охранник  проводит
вас в вашу комнату, и мы дадим вам знать, когда вы будете нужны. И, мистер
Хансен, - добавил он, когда отшельник встал, - если вы случайно  вспомните
координаты, дайте нам знать.
     - Даю слово, мистер Старр, - серьезно ответил Хансен.
     Трое вновь остались одни. Лаки включил связь.
     - Настройте на передачу, - сказал он.
     Послышался голос дежурного по центру связи:
     - Предыдущее сообщение  было  адресовано  вам,  сэр?  Я  не  мог  его
расшифровать и подумал...
     - Вы поступили правильно. Давайте связь.
     Лаки  отладил  дешифратор  и  использовал  координаты   Бигмена   для
направленного луча.
     - Бигмен, - сказал он, когда лицо того появилось на экране, - раскрой
снова корабельный журнал.
     - У тебя есть координаты, Лаки?
     - Еще нет. Открыл?
     - Да.
     - Там должен быть листок бумаги, покрытый вычислениями.
     - Погоди. Да. Вот он.
     - Держи его перед передатчиком. Я хочу на него взглянуть.
     Лаки положил перед собой листок и переписал числа.
     - Хорошо, Бигмен, можешь убрать. Теперь слушай.  Не  выключай  связь.
Что  бы  ни  случилось,  оставайся  включенным,  пока  не  услышишь  меня.
Отключаюсь.
     Он повернулся к старшим членам Совета.
     - Я привел корабль отшельника на Цереру на глаз. Но  три  или  четыре
раза приходилось приспосабливать курс, используя  корабельный  телескоп  и
измерительные инструменты. Вот мои расчеты.
     Конвей кивнул:
     - Теперь ты хочешь проделать вычисления в обратном порядке и  по  ним
найти координаты астероида.
     - Это  нетрудно  сделать,  особенно  если  использовать  Обсерваторию
Цереры.
     Конвей тяжело встал.
     - Думаю, ты придаешь этому слишком большое значение, но  последую  за
твоим инстинктом. Идемте в Обсерваторию.

     Коридоры и лифты привели их ближе к поверхности  Цереры,  на  полмили
выше  помещений  Совета  на  астероиде.  Здесь  было  холодно,   так   как
Обсерватория пытается  поддерживать  постоянную  температуру  и  настолько
близкую к поверхностной, насколько в состоянии выдержать человек. Медленно
и осторожно молодой техник разбирал расчеты Лаки и  заносил  их  в  память
компьютера. Доктор Хенри, сидя в не слишком удобном  кресле,  согнул  свое
худое тело чуть не вдвое  и,  казалось,  пытается  извлечь  дополнительное
тепло из трубки; его руки с большими плоскими пальцами плотно обхватили ее
головку. Он сказал:
     - Надеюсь, это нам что-нибудь даст.
     Лаки ответил:
     -  Должно.  -  Он  откинулся,  глаза  его  обеспокоенно  смотрели  на
противоположную  стену.  -  Послушайте,  дядя  Гектор,  вы  упомянули  мой
инстинкт. Это не инстинкт. Пиратство в наши дни совсем не то, что двадцать
пять лет назад.
     - Их труднее поймать, ты это хочешь сказать?
     - Да, но разве не странно, что вся их  деятельность  сосредоточена  в
поясе астероидов? Только тут торговля оказалась нарушенной.
     -  Они  осторожны.  Двадцать  пять  лет  назад,  когда   их   корабли
действовали до самой Венеры, мы были вынуждены  организовать  нападение  и
раздавить их. Теперь они держатся астероидов, и правительство не  решается
принять строгие меры.
     - Пока все хорошо, - сказал Лаки, - но  как  они  поддерживают  себя?
Всегда считалось, что пираты действуют не просто из  любви  к  нападениям,
они захватывают корабли, пищу, воду и другие припасы. Теперь  всего  этого
им нужно еще больше. Капитан Антон хвастал о  сотнях  кораблей  и  тысячах
скал. Может, он и лгал,  чтобы  произвести  на  меня  впечатление,  но  он
определенно устроил  толчковую  дуэль  в  открытом  космосе,  где  корабль
свободно висит часами, не опасаясь никаких правительственных судов. Больше
того, Хансен утверждает, что многочисленные миры отшельников  используются
пиратами как посадочные пункты. А их сотни.  Если  пираты  имеют  дело  со
всеми  ними  или  даже  с  большей  частью,  это  тоже  означает   большую
организацию. А где они берут пищу  для  такой  большой  организации?  Ведь
рейдов у них теперь меньше, чем двадцать пять лет назад. Пират,  по  имени
Мартин Манью, говорил о женах и семьях. Он сам  присматривает  за  чанами.
Очевидно, выращивает дрожжи. У Хансена на астероиде дрожжевая пища, но  не
с Венеры. Я знаю вкус венерианской пищи.
     Сложите все это вместе. Они выращивают собственную дрожжевую пищу  на
маленьких фермах, рассеянных по  пещерам  астероидов.  Извлекают  двуокись
углерода непосредственно из известняка, а воду и кислород -  со  спутников
Юпитера. Механизмы и  энергетические  установки  доставляют,  вероятно,  с
Сириуса или захватывают в редких рейдах. Рейды дают им также пополнения  -
мужчин и женщин. Получается, что Сириус готовит независимое правительство.
Он  использует  недовольных,  и  они  создают  общество,  которое  нам  не
разрушить, если мы будем ждать слишком долго.  Их  предводители,  капитаны
Антоны, стремятся прежде всего к власти и охотно отдадут  половину  Земной
империи Сириусу, лишь бы владеть другой половиной.
     Конвей покачал головой.
     - Из немногих фактов ты делаешь слишком обширные выводы.  Сомневаюсь,
чтобы мы смогли убедить правительство. Пока Совет науки может  действовать
и самостоятельно, как ты знаешь. Но, к несчастью, у нас нет своего флота.
     - Знаю. Тем более нам нужна информация.  Если,  пока  не  поздно,  мы
отыщем их главные базы, захватим  предводителей,  обнародуем  их  связь  с
сирианцами...
     - Что тогда?
     - Я считаю, с ними будет покончено. Я убежден, что  средний  "человек
астероидов", если пользоваться их собственными  словами,  не  подозревает,
что он марионетка сирианцев. Он, вероятно, обижен Землей.  Думает,  что  с
ним несправедливо обошлись, он не смог найти работу, не смог продвинуться,
что он заслуживает большего. Его привлекло то, что  он  считал  интересной
жизнью. Все это так, может быть. Но это вовсе  не  значит,  что  он  готов
принять сторону злейшего врага  Земли.  Если  он  поймет,  куда  его  вели
предводители пиратов, с пиратской угрозой будет  покончено.  Лаки  прервал
свой горячий шепот, так как приблизился техник, держа прозрачную  пластину
с компьютерным шифром на ней.
     - Вы уверены, что ваши вычисления верны?
     - Конечно. А что?
     Техник покачал головой.
     - Что-то не  так.  Координаты  вашей  скалы  внутри  запретной  зоны.
Учитывая ее собственное движение. Этого, конечно, не может быть.
     Лаки резко поднял брови. Насчет запретных зон  этот  человек  не  мог
ошибиться. Никакой астероид не может там находиться. Эти зоны представляют
части пояса астероидов, в которых астероиды,  если  бы  они  существовали,
имели бы время обращения вокруг Солнца, кратное двенадцатилетнему  периоду
обращения Юпитера.  Это  значило  бы,  что  Юпитер  и  астероид  постоянно
сближаются раз в несколько лет  в  одной  и  той  же  точке  пространства.
Повторяющееся тяготение Юпитера выбивает астероиды из таких  зон.  За  два
миллиарда лет, прошедших после  образования  планет,  Юпитер  очистил  все
запретные зоны от астероидов.
     - Вы уверены, что ваши расчеты верны? - спросил Лаки.
     Техник пожал плечами, как бы говоря: "Я знаю  свое  дело".  Но  вслух
сказал:
     - Можем проверить с помощью телескопа. Тысячедюймовый занят, но он  и
не подходит для близких наблюдений. Используем один из меньших. Прошу  вас
- идите за мной.
     Сама Обсерватория напоминала храм,  где  многочисленные  телескопы  -
алтари. Люди, занятые работой, не отрывались, чтобы взглянуть на  вошедших
техника и троих членов Совета. Техник провел их  в  одно  из  крыльев,  на
которые было разделено огромное пещероподобное помещение.
     - Чарли, - обратился он к преждевременно лысеющему молодому человеку,
- можешь запустить Берту?
     - Зачем?
     Чарли поднял голову от усеянных звездами фотографий, над которыми  он
склонился.
     - Хочу посмотреть место, представленное определенными координатами. -
Он протянул листок с данными.
     Чарли взглянул на него и нахмурился.
     - А это зачем? Ведь это запретная зона.
     - Все равно направь телескоп. Дело Совета науки.
     - О! Слушаюсь, сэр. - Он неожиданно стал гораздо приветливее.  -  Это
не потребует много времени.
     Он  нажал   кнопку,   гибкая   диафрагма   втянулась   внутрь   шахты
стодвадцатидюймового телескопа и поднялась вверх. Диафрагма плотно закрыла
шахту, и Лаки услышал сверху звуки открывающегося отверстия. Большой  глаз
Берты поднялся, диафрагма не давала выйти воздуху, можно было  смотреть  в
небо. Чарли тем временем объяснял:
     - Обычно мы используем Берту для фоторабот. У Цереры слишком  быстрое
вращение  для  постоянных  визуальных  наблюдений.  Пункт,   который   вас
интересует, к счастью, находится над горизонтом.
     Он занял сидение у объектива и поднялся по стволу,  как  по  жесткому
хоботу гигантского слона. Телескоп наклонился, и  юный  астроном  поднялся
еще выше. Он тщательно навел на фокус. Потом слез со своего сидения  и  по
кольцам  стенной  лестницы  спустился  вниз.  По   движению   его   пальца
перегородка непосредственно под телескопом скользнула в  сторону,  обнажив
абсолютно черную яму. Здесь при помощи  зеркал  и  линз  фокусировалось  и
увеличивалось изображение, полученное  на  телескопе.  Видна  была  только
чернота.
     Чарли сказал:
     - Вот оно. - Он использовал метровую линейку как указку.  -  Вот  эта
искорка - Метис, достаточно большая скала. Двадцать пять миль в  диаметре,
но он далеко - миллионы миль от того места, которым вы  интересуетесь,  по
другую сторону от запретной зоны.  Звезды  затемнены  при  помощи  фазовой
поляризации, иначе ничего нельзя было бы рассмотреть.
     - Спасибо, - сказал Лаки. Голос его звучал ошеломленно.
     - Рад помочь в любое время.

     Они направлялись в лифте вниз, когда Лаки заговорил. Он сказал:
     - Не может быть.
     - А почему? - спросил Хенри. - Твои вычисления неверны?
     - Этого не может быть. Я ведь добрался до Цереры.
     - Ты намеревался записать одно число, а  записал  по  ошибке  другое,
потом на глаз поправил курс, а в вычисления внести поправку забыл.
     Лаки покачал головой.
     - Не может быть. Я не... Подождите. Великая Галактика! Он смотрел  на
них диким взглядом.
     - Что случилось, Лаки?
     - Получается! Космос, все совпадает! Послушайте, я ошибался. Начинать
игру не рано; наоборот,  поздно.  Может  быть,  слишком  поздно.  Я  опять
недооценил их.
     Лифт остановился на нужном этаже. Дверь открылась,  и  Лаки  быстрыми
шагами вышел. Конвей побежал за ним, схватил за руку, развернул.
     - О чем ты говоришь?
     - Я отправляюсь туда. Даже не думайте меня останавливать. И если я не
вернусь, ради Земли, заставьте правительство готовиться к  худшему.  Иначе
через год пираты захватят контроль над всей Системой. Может, и раньше.
     - Почему? -  яростно  спросил  Конвей.  -  Потому  что  ты  не  нашел
астероид?
     - Совершенно верно, - ответил Лаки.

                        10. Астероид, который был 

     Бигмен привез Конвея и Хенри на Цереру в собственном корабле  Лаки  -
"Метеоре", и Лаки был благодарен ему за это. Это означало,  что  он  может
выйти в космос на нем, ощущать под ногами его палубу, держать в руках  его
приборы.
     "Метеор"  -  двухместный  крейсер,  построенный  год   назад,   после
приключений Лаки на Марсе. Внешность его обманчива, насколько этого  могла
достичь современная  наука.  Своими  грациозными  линиями  он  походил  на
космическую яхту, а длиной едва ли вдвое  превышал  лодку  Хансена.  Любой
космический путешественник, встретив "Метеор", принял бы  его  за  игрушку
богача, может быть, скоростную, но тонкокожую  и  не  способную  выдержать
даже слабый удар. И, конечно, никто не подумал бы, что такой корабль может
появиться в опасном поясе астероидов.
     Впрочем, более внимательное изучение корабля изменило бы это  мнение.
Сверкающие гиператомные моторы  по  мощности  равнялись  мощности  моторов
вооруженного крейсера в десять раз больше "Метеора". Энергетические запасы
огромны, а щит способен остановить любой снаряд, кроме выстрелов  главного
калибра  дредноута.  Ограниченная   масса   не   позволяла   считать   его
первоклассным наступательным кораблем, но по отношению массы к развиваемой
мощности он поспорил бы с любым.
     Неудивительно, что Бигмен прыгал от  радости,  взойдя  на  корабль  и
сбросив космический костюм.
     - Космос, - сказал Бигмен, - как  хорошо,  что  я  избавился  от  той
лоханки. Что мы сделаем с нею?
     - Я попросил послать за нею корабль с Цереры.
     Церера находилась за ними в ста тысячах миль.  Внешне  она  равнялась
половине Луны, видимой с Земли. Бигмен с любопытством спросил:
     - Почему бы тебе не ввести меня  в  курс  дела,  Лаки?  Почему  вдруг
изменились планы? Я должен был лететь один.
     - У нас нет координат астероида, - ответил Лаки. Он кратко пересказал
события предшествовавших нескольких часов.
     Бигмен свистнул.
     - Куда же мы направляемся?
     - Я точно не знаю, - ответил Лаки, - но начнем мы с того  места,  где
должен был бы находиться астероид отшельника. Он  взглянул  на  приборы  и
добавил:
     - И двигаться будем быстро.
     Он знал, что такое быстро. Ускорение росло, с ним  росла  и  скорость
"Метеора". Лаки и Бигмен лежали в  диамагнитных  креслах,  откинувшись,  и
растущее  давление  равномерно  распределялось  по  поверхности  их   тел.
Концентрация кислорода в  каюте  повысилась,  ею  управлял  чувствительный
прибор; таким образом, дыхание людей стало менее глубоким  без  недостатка
кислорода. На обоих были  g-каркасы  (g  -  обычное  в  науке  обозначение
ускорения),  легкие  и  не  мешавшие  движениям;  под  давлением  растущей
скорости они становились жесткими и защищали кости, особенно  позвоночник,
от повреждений. А нилотексовый пояс защищал  внутренние  органы.  Все  эти
приспособления были разработаны специалистами  Совета  науки  и  позволяли
"Метеору" развивать ускорение, на двадцать - тридцать  процентов  большее,
чем у новейших кораблей флота. В данном случае  ускорение,  хотя  и  очень
большое, было вдвое меньше того, что мог позволить корабль.
     Когда скорость выровнялась, "Метеор" находился в пяти миллионах  миль
от Цереры, и  если  бы  Лаки  и  Бигмен  захотели  взглянуть  на  нее,  то
обнаружили бы, что Церера превратилась в светлое  пятнышко,  менее  яркое,
чем многие звезды. Бигмен сказал:
     - Послушай, Лаки, я  давно  хочу  тебя  спросить.  С  тобой  ли  твой
сверкающий щит?
     Лаки кивнул, и Бигмен приобрел огорченный вид.
     - Почему же тогда  ты,  глупый  бык,  не  брал  его  с  собой,  когда
отправился на охоту за пиратами?
     - Он и тогда был со мной, - спокойно ответил Лаки. - Я не расставался
с ним с того дня, как мне его дали марсиане.
     Лаки и Бигмен знали (впрочем, никто в Галактике, кроме них, этого  не
знал), что марсиане, о которых упомянул Лаки, это не фермеры  и  скотоводы
Марса. Это раса нематериальных существ, прямых потомков  древнего  разума,
обитавшего на поверхности Марса задолго до того, как он потерял почти весь
свой кислород и воду. Выкопав  огромные  пещеры  под  поверхностью  Марса,
конвертировав выбранные кубические мили в энергию и запася эту энергию  на
будущее, они жили теперь в полной изоляции. Они оставили свои материальные
тела и жили в виде чистой энергии, и об их  существовании  не  подозревало
человечество. Только Лаки Старр проник в их крепости и в качестве сувенира
получил то,  что  Бигмен  назвал  сверкающим  щитом.  Раздражение  Бигмена
увеличивалось.
     - Но если он был у тебя с собой, почему ты его  не  использовал?  Что
случилось?
     - Ты неправильно представляешь действие щита, Бигмен. Он не всемогущ.
Он не может накормить меня и вытереть мне губы, когда я кончу.
     - Я видел, что он может. Он многое может.
     - Да, может. Он поглощает энергию любого типа.
     - Например, энергию выстрела из бластера. Ты ведь  не  станешь  этого
отрицать?
     -  Нет,  признаю,  что  бластеры  мне  не  страшны.  Щит  поглотит  и
потенциальную энергию, если тело не слишком велико или мало. Например, нож
или обычная пуля не пройдут сквозь него, хотя пуля свалит меня с  ног.  Но
хорошая кувалда пройдет через щит, и даже  если  не  пройдет,  ее  инерция
раздавит меня. Больше того, молекулы  воздуха  проходят  сквозь  щит,  как
будто его нет, потому что они слишком малы. Я тебе это  говорю,  чтобы  ты
понял: если бы на мне был щит и Динго  сломал  бы  мою  лицевую  пластину,
когда мы болтались в космосе,  я  бы  умер.  Щит  не  помешал  бы  воздуху
улетучиться в долю секунды.
     - Если бы с самого начала использовал его, у тебя не было бы  никаких
проблем, Лаки. Помнишь, как было на Марсе? - Бигмен  усмехнулся  при  этом
воспоминании. - Он сверкал вокруг тебя, будто из дыма, только прозрачного,
так что ты был виден в тумане. Было видно все, кроме лица. Вместо  него  -
полоска белого пламени.
     - Да, - сухо сказал Лаки, - я испугал бы их. Они стреляли бы  в  меня
из бластеров, а я оставался невредим. Тогда они все ушли бы  из  "Атласа",
отвели бы его на десять миль и взорвали. И я был бы мертв, как камень.  Не
забудь, что щит - это только щит. Он не наступательное оружие.
     - Ты не будешь больше его использовать? - спросил Бигмен.
     - Когда будет необходимо. Но только тогда. Если я  буду  использовать
его слишком часто, эффект будет потерян. Обнаружатся  его  слабости,  и  я
буду более уязвим, чем без него.
     Лаки изучил показания приборов. Он спокойно сказал:
     - Готовься к новому ускорению.
     - Эй... - начал Бигмен. Но тут его толкнуло назад, на спинку  кресла,
перехватило дыхание, и он не мог говорить.  Все  вокруг  покраснело,  кожа
оттягивалась назад, как будто хотела обнажить кости. На этот раз  "Метеор"
шел на полном ускорении.
     Оно продолжалось пятнадцать минут. К концу их Бигмен едва не  потерял
сознание. Потом напряжение спало, и он начал возвращаться  к  жизни.  Лаки
тряс головой и переводил дыхание. Бигмен сказал:
     - Эй, это вовсе не забавно.
     - Знаю, - ответил Лаки.
     - Но в чем дело? Разве нам не хватало скорости?
     - Не совсем. Но теперь все в порядке. Мы от них оторвались.
     - От кого?
     - От того, кто за нами  следовал.  За  нами  следовали  с  той  самой
минуты, Бигмен, как ты ступил на борт "Метеора". Взгляни на эргометр.
     Бигмен посмотрел. Эргометр напоминал тот, что был на "Атласе", только
по названию. На "Атласе" находилась  примитивная  модель,  предназначенная
для того, чтобы уловить пульсацию гиператомных моторов и запустить шлюпки.
Эргометр на "Метеоре" мог уловить пульсацию  мотора  маленькой  шлюпки  на
расстоянии в два миллиона миль. Даже теперь линия на разграфленной  бумаге
вздрагивала еле заметно, но периодически.
     - Это ничего не значит, - сказал Бигмен.
     -  Но  значило.  Посмотри  сам.  -  Лаки  развернул  цилиндр  бумаги,
прошедший иглу указателя. Колебания стали глубже, характернее.  -  Видишь,
Бигмен?
     - Может быть любой корабль. Церерский фрахтер.
     - Нет. Прежде всего он следовал за нами и точно следовал, это значит,
что на нем тоже хороший эргометр. К тому же ты  когда-нибудь  видел  такой
рисунок?
     - Точно такой нет, Лаки.
     - А я видел - у корабля, взявшего на абордаж "Атлас".  Этот  эргометр
гораздо четче улавливает рисунок, но сходство несомненное. Мотор  корабля,
следовавшего за нами, сирианской постройки.
     - Корабль Антона?
     - Или похожий. Неважно. Они нас потеряли.

     - В данный момент, - сказал Лаки, - мы находимся точно в  том  месте,
где должен быть астероид отшельника, плюс - минус, скажем, сто тысяч миль.
     - Но тут ничего нет, - сказал Бигмен.
     - Верно. Гравиметр показывает, что поблизости нет значительных  масс.
Мы находимся в том, что астрономы называют запретной зоной.
     - Ага, - с умным видом сказал Бигмен. - Понимаю.
     Лаки улыбнулся. Ничего не было видно. Запретная зона внешне ничем  не
отличается от  других  участков  пояса,  густо  усеянных  астероидами,  по
крайней мере для невооруженного глаза. Если только  астероид  случайно  не
окажется на расстоянии в сто миль, картина будет та  же  самая.  Звезды  и
объекты, похожие на звезды, покрывают  небо.  Если  некоторые  из  них  не
звезды, а астероиды, отличить все равно невозможно; нужно несколько  часов
внимательно смотреть в телескоп, чтобы обнаружить,  что  одна  из  "звезд"
изменила свое расположение относительно других. Бигмен спросил:
     - Что же мы будем делать?
     - Обследовать окрестности. Может потребоваться несколько дней.
     Траектория "Метеора" стала блуждающей. Он направлялся  от  Солнца  из
запретной зоны к ближайшему  рою  астероидов.  Гравиметр  отмечал  далекие
массы. Один за другим крошечные миры скользили по  экрану,  оставались  на
нем, пока не делали полный оборот и уходили. Скорость "Метеора" упала,  он
полз, конечно,  относительно,  но  мили  по-прежнему  мелькали  сотнями  и
тысячами и переходили в миллионы. Проходили часы. Осмотрели  свыше  десяти
астероидов.
     - Поешь, - сказал Бигмен.
     Но Лаки довольствовался сэндвичами и сном урывками, и они по  очереди
с  Бигменом  следили  за  экраном,  гравиметром  и  эргометром.  При  виде
очередного астероида Лаки сказал напряженным голосом:
     - Я спускаюсь.
     Бигмена эти слова застали врасплох.
     - Это тот астероид? - Он взглянул на  него  внимательнее.  -  Ты  его
узнал?
     - Кажется, да, Бигмен. Во всяком случае нужно проверить.
     С полчаса они маневрировали, чтобы привести корабль в тень астероида.
     - Держись здесь, - сказал Лаки. - Кто-то должен оставаться на  борту,
и это ты. Не забудь. Корабль могут обнаружить, но  если  ты  останешься  в
тени, не станешь пользоваться радио, включать  моторы,  это  очень  трудно
сделать. По эргометру поблизости никаких кораблей нет. Верно?
     - Верно!
     - Запомни: ни в коем случае не спускайся за мной. Закончив, я вернусь
сам. Если не вернусь через двенадцать часов и не вызову тебя,  возвращайся
на Цереру и передай сообщение, предварительно сфотографировав астероид под
всеми углами.
     Лицо Бигмена приняло упрямое выражение.
     - Нет.
     - Вот сообщение, - спокойно сказал Лаки.  Он  достал  из  внутреннего
кармана персональную капсулу.  -  Капсула  настроена  на  доктора  Конвея.
Только он может открыть ее. Он должен получить информацию, что бы со  мной
ни случилось. Понял?
     - Что это? - спросил Бигмен, не пытаясь взять капсулу.
     - Боюсь, только теории.  Я  никому  о  них  не  говорил,  потому  что
собирался здесь найти доказательства. Если не  смогу,  теории  по  крайней
мере должны дойти. Конвей поверит и убедит правительство действовать на их
основе.
     - Нет, - сказал Бигмен. - Я тебя не оставлю.
     - Бигмен, если я не смогу доверять тебе дела, независимо  от  моей  и
твоей участи, в будущем ты мне не понадобишься,  если  я  выйду  из  этого
живым.
     Бигмен протянул руку. В нее опустилась персональная капсула.
     - Ладно, - сказал он.

     Лаки опускался на поверхность астероида,  ускоряя  спуск  при  помощи
толчкового пистолета. Астероид примерно такого размера. Примерно такой  по
форме. Достаточно утесистый, и освещенные солнцем места того же  цвета.  И
все же таким может быть любой астероид. Но есть и другие признаки.  А  они
так часто не повторяются. Он снял с пояса небольшой инструмент, похожий на
компас. На самом  деле  это  была  карманная  радарная  установка.  В  ней
находился источник коротковолнового излучения. Некоторые  части  излучения
частично  отражались  скалами,  другие  распространялись  на  значительное
расстояние. Отражение от скалы приводило в движение стрелку на циферблате.
Если  же  под  скалой  находилась  пещера  или  пустота,  часть  излучения
отражалась, а часть проходила в пустоту  и  отражалась  от  более  далекой
стены.  В  таком  случае  появлялось  двойное  отражение,  один  компонент
которого слабее другого. И  в  соответствии  с  этим  стрелка  вздрагивала
дважды. Перепрыгивая с вершины на вершину, Лаки  следил  за  инструментом.
Стрелка вздрогнула, движение было двойным. Сердце Лаки  забилось  сильнее.
Астероид полый. Надо  найти,  где  двойное  движение  сильнее  всего.  Там
пустота близка к поверхности. Там шлюз.
     Несколько мгновений Лаки следил  только  за  стрелкой.  Он  не  видел
магнитного кабеля, извивавшегося по  направлению  к  нему  из-за  близкого
горизонта. Он не видел его, пока кабель не сомкнулся, кольцо  за  кольцом,
сдернув почти невесомое тело с астероида и затем вниз, на скалы, где  Лаки
лежал, совершенно беспомощный.

                       11. На близком расстоянии 

     Три огня показались из-за горизонта и  направились  к  распростертому
Лаки. В темноте астероидной ночи он не видел приближающиеся фигуры.  Потом
послышался в наушниках голос, и этот хриплый голос был ему хорошо знаком -
пират, Динго. Голос произнес: "Не зови своего  приятеля  там,  наверху.  У
меня тут глушитель, твоя волна не пройдет. Попробуй  только,  и  я  вскрою
бластером твой  костюм,  стукач".  Лаки  молчал.  В  тот  момент,  как  он
почувствовал прикосновение  магнитного  кабеля,  он  понял,  что  попал  в
ловушку. Позвать Бигмена раньше,  чем  он  поймет,  что  это  за  ловушка,
означало подвергнуть опасности "Метеор" и при этом не помочь себе.
     Динго встал над ним, расставив по обе стороны ноги. В свете одного из
фонарей Лаки увидел лицевую пластину Динго и за  ней  похожие  на  обрубки
очки. Инфракрасный очки, способные обычное тепловое излучение перевести  в
видимый свет. Даже без фонарей в темной астероидной ночи они могут следить
за ним по нагревателям его костюма. Динго сказал:
     - Ну что, стукач? Испугался?
     Он поднял тяжелую ногу, одетую в раздутый металл, и резко опустил  ее
в направлении лицевой пластины Лаки. Тот  быстро  повернул  голову,  чтобы
удар пришелся в металлическую часть шлема, но Динго на  полпути  остановил
ногу. Он громко рассмеялся.
     - Так легко не уйдешь, стукач, - сказал он.
     Голос его изменился, он заговорил с остальными двумя:
     - Прыгайте через скалу и откройте шлюз.
     Они колебались. Один из них сказал:
     - Динго, капитан сказал, чтобы ты...
     - Двигайтесь, или я начну с него, а кончу вами.
     Перед такой угрозой они отступили. Динго сказал Лаки:
     - Теперь доставим тебя к шлюзу.
     Он держал рукоять магнитного кабеля. Нажав на кнопку, он выключил ток
и тем самым размагнитил кабель. Отступил в сторону и резко дернул к  себе.
Лаки потащило по поверхности  астероида,  он  подскочил,  кабель  частично
развернулся. Но Динго опять коснулся кнопки, и кольца  снова  сжали  Лаки.
Динго поднял хлыст вверх, Лаки - вслед за ним. Динго искусно  маневрировал
кабелем, сохраняя равновесие. Лаки висел в  пространстве,  а  Динго  тащил
его, как ребенок тащит воздушный шарик.
     Через пять минут показались  огни  остальных  двоих.  Они  светили  в
темное пространство, правильные очертания которого свидетельствовали,  что
это вход в шлюз. Динго позвал:
     - Внимание. Принимайте груз.
     Он размагнитил кабель,  щелчком  направив  его  вниз,  при  этом  сам
приподнялся на шесть дюймов  над  поверхностью.  Лаки  быстро  завертелся,
кабель полностью размотался. Динго подпрыгнул и поймал Лаки. С  искусством
человека,  привыкшего  к  невесомости,  он  увернулся  от   попыток   Лаки
вывернуться и швырнул его в направлении шлюза. Свое обратное  движение  он
прервал двумя короткими выстрелами из толчкового  пистолета  и  выпрямился
как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лаки точно влетает в шлюз.  Дальнейшее
было ясно видно  в  свете  фонарей  пиратов.  Пойманный  псевдогравитацией
шлюза, Лаки неожиданно полетел вниз и ударился об пол со звоном и с силой,
перебившей ему дыхание. Лающий хохот Динго заполнил его шлем.
     Внешняя  дверь   закрылась,   внутренняя   открылась.   Лаки   встал,
благодарный нормальному тяготению.
     - Входи, стукач. - Динго держал в руке бластер.
     Лаки  задержался  у  входа  во  внутренность  астероида.  Глаза   его
переходили от одного предмета к другому, а лед застывал по  краям  лицевой
пластины. Он увидел не мягко освещенную библиотеку отшельника  Хансена,  а
необыкновенно длинный коридор, крышу  которого  поддерживал  ряд  столбов.
Другого  конца  коридора  он  не  видел.  По  стенам  коридора  на  равных
расстояниях видны были входы в другие помещения.  Взад  и  вперед  сновали
люди, в воздухе стоял запах озона и машинного масла. В отдалении слышалось
характерное  биение  гигантского   гиператомного   двигателя.   Совершенно
очевидно,  что  это  не  келья  отшельника,   а   большое   индустриальное
предприятие внутри астероида.
     Лаки задумчиво прикусил губу и отвлеченно подумал, не умрет ли с  ним
вся эта информация. Динго сказал:
     - Сюда, стукач. Заходи.
     Он указал на кладовую. Ее полки и бункеры были полны, но людей, кроме
них, не было.
     - Послушай, Динго, - нервно сказал один из пиратов. -  Зачем  мы  ему
все это показываем? Я не думаю...
     - Ну и молчи, - ответил Динго и рассмеялся. - Не волнуйся, он  никому
не расскажет об увиденном.  Я  это  гарантирую.  Тем  временем  мне  нужно
кое-что кончить. Снимите с него костюм.
     Говоря, он сам  раздевался.  Чудовищно  громоздкий,  он  выбрался  из
костюма. Одна рука медленно потирала волосатую тыльную  часть  другой.  Он
наслаждался моментом.
     Лаки твердо сказал:
     - Капитан Антон не давал тебе приказа убить меня. Ты хочешь закончить
личный спор и тем самым всем принесешь неприятности. Я ценный  человек,  и
капитан это знает.
     Динго сел на край бункера с маленькими металлическими предметами,  он
улыбался.
     - Послушать тебя, стукач, так ты кругом прав. Но ты не  обманул  нас.
Ни на минуту. Когда мы оставили тебя на астероиде с  отшельником,  как  ты
думаешь, что мы делали? Мы следили. Капитан  Антон  не  дурак.  Он  послал
меня. Он сказал: "Следи за этой скалой м сообщай". Я  видел,  как  улетела
шлюпка отшельника. Мог бы взорвать вас в космосе, но приказ  был  следить.
Полтора дня я был у Цереры и видел, как снова взлетела шлюпка  отшельника.
Я продолжал ждать. Потом  увидел  другой  корабль,  идущий  на  встречу  с
шлюпкой. Человек из шлюпки пересел на корабль, и я последовал за кораблем.
     Лаки не мог сдержать улыбки.
     - Пытался следовать, хочешь ты сказать.
     Лицо Динго покраснело. Он выплюнул:
     - Ладно. Ты быстрее. Такие, как ты, быстро бегают. Что с того?  Я  не
гнался  за  тобой.  Просто  прилетел  сюда  и  ждал.  Я  знал,   куда   ты
направляешься. И взял тебя, верно?
     Лаки ответил:
     - Хорошо, но что это доказывает? Я был безоружен на скале отшельника.
У меня не было никакого оружия, а у отшельника бластер. Пришлось слушаться
его. Он хотел на Цереру и заставил меня сопровождать: на случай, если  его
перехватят люди астероидов, он будет утверждать, что  я  его  похитил.  Ты
ведь признаешь, что я улетел с  Цереры,  как  только  смог,  и  постарался
вернуться сюда.
     - В прекрасном сверкающем правительственном корабле?
     - Я его украл. И что? Просто у вас одним кораблем больше. И неплохим.
     Динго посмотрел на других пиратов.
     - Как вам его вранье? Настоящая кометная пыль. Лаки сказал:
     - Снова предупреждаю  тебя.  Капитан  спросит  с  тебя  за  все,  что
случится со мной.
     - Нет, не спросит, - фыркнул Динго, - потому что он знает, кто ты.  И
я знаю, мистер Дэвид Лаки Старр. Давай, выходи на середину комнаты.
     Динго встал. Своим товарищам он сказал:
     - Уберите эти бункеры. Сдвиньте их в сторону.
     Они взглянули на его  налившееся  кровью  лицо  и  выполнили  приказ.
Плотное тело Динго, похожее на луковицу, слегка склонилось вперед,  голова
опустилась в широкие плечи, толстые кривые ноги  плотно  встали  на  полу.
Шрам на верхней губе выделялся ярко-белым цветом. Он сказал:
     - Есть быстрые и приятные способы  покончить  с  тобой.  Я  не  люблю
стукачей и особенно таких, которые одурачивают  меня  в  толчковой  дуэли.
Поэтому прежде чем покончить с тобой, я разорву тебя на кусочки.
     Лаки, высокий и тщедушный сравнительно с противником, ответил:
     - Ты мужчина, Динго, и справишься  один  или  позовешь  приятелей  на
помощь?
     - Мне не  нужна  помощь,  хорошенький  мальчик.  -  Он  отвратительно
рассмеялся. Но если попытаешься убежать, они тебя остановят, а если будешь
продолжать, нейронный хлыст остановит  тебя  окончательно.  -  Он  повысил
голос - Используйте хлыст, вы двое, если понадобится.
     Лаки ждал движений противника. Он знал,  что  самое  опасное  -  дать
Динго приблизиться. Если пират обхватит его своими огромными руками, почти
несомненно он сломает ему ребра.
     Динго, опустив правый кулак,  побежал  вперед.  Лаки  стоял,  сколько
посмел, потом резко отступил вправо, схватил противника за вытянутую левую
руку и потянул назад, используя инерцию его бега. Одновременно он поставил
на его пути ногу. Динго полетел вперед и тяжело упал.  Но  тут  же  встал,
одна его щека была  оцарапана,  в  глазах  сверкали  огоньки  безумия.  Он
затопал к Лаки, тот отступил к одному из бункеров у стены.
     Ухватившись за конец бункера, Лаки поднял ноги и выбросил их  вперед.
Они попали Динго в грудь и на мгновение остановили его. Лаки  увернулся  и
снова был свободен в центре комнаты. Один из пиратов крикнул:
     - Эй, Динго, хватит дурить.
     Динго тяжело дышал.
     - Я его убью, я его убью.
     Но он стал осторожнее. Маленькие глазки почти потонули  в  окружавшем
их жире и хрящах. Он двигался вперед, внимательно следя за  Лаки,  выжидая
момента для удара. Лаки сказал:
     - В чем дело, Динго? Испугался? Слишком быстро пугаешься  для  такого
большого болтуна.
     Как и ожидал Лаки, Динго нечленораздельно взревел и устремился  прямо
на него. Лаки легко увернулся. Ребром ладони  он  резко  и  быстро  ударил
Динго по шее.  Лаки  видел  немало  людей,  терявших  после  такого  удара
сознание, и не один при этом был убит.  Но  Динго  только  пошатнулся.  Он
встряхнулся и с рычанием повернулся к Лаки.  Он  решительно  направился  к
пританцовывающему Лаки. Старр выбросил кулак и попал Динго по поврежденной
щеке. Полилась кровь, но Динго даже не попытался отразить удар и  даже  не
мигнул. Лаки опять увернулся и дважды ударил пирата. Динго не  обратил  на
это внимания. Он шел вперед, всегда вперед.
     Вдруг, совершенно неожиданно, он пошатнулся,  как  человек,  теряющий
равновесие. Падая, он выбросил вперед руки, и одна из  них  сомкнулась  на
правой лодыжке Лаки. Лаки тоже упал.
     - Теперь я до тебя добрался, - прошептал Динго.
     Он потянулся, чтобы ухватить Лаки за талию,  и  через  мгновение  они
катились по  полу.  Лаки  чувствовал,  как  усиливается  давление,  ощущал
нарастающую боль. Зловонное дыхание Динго коснулось его лица. Правая  рука
Лаки была свободна, левая прижата страшным объятием к груди.  С  остатками
убывающей силы Лаки резко ударил снизу вверх.  Кулак  пролетел  не  больше
четырех дюймов и попал в то место, где подбородок соединялся с шеей Динго.
При этом Лаки почувствовал сильную боль в руке. Хватка Динго на  мгновение
ослабла, и Лаки, извиваясь, освободился от смертоносного объятия и вскочил
на ноги.
     Динго встал медленнее. Глаза  его  стали  стеклянными,  свежая  кровь
текла из угла рта. Он хрипло пробормотал:
     - Хлыст! Хлыст!
     Неожиданно он повернулся к одному  из  пиратов,  который  стоял,  как
окаменевший. Выхватив у него из руки хлыст, он щелкнул им. Лаки  попытался
увернуться, но нейронный хлыст взметнулся снова. Он попал в правый бок  и,
стимулировав все нервные окончания в этом районе, вызвал приступ  страшной
боли. Тело Лаки напряглось и полетело на пол. Его  чувства  регистрировали
только смятение, он  ожидал  смерти.  Смутно  расслышал  голос  одного  из
пиратов:
     - Послушай,  Динго,  капитан  велел,  чтобы  походило  на  несчастный
случай. Этот человек - член Совета науки и...
     Больше Лаки ничего не слышал.
     Придя в сознание, ощущая мучительную боль во всем теле, он обнаружил,
что опять одет в космический костюм.  На  него  собирались  одевать  шлем.
Динго, с распухшими губами, с окровавленной  щекой  и  разбитой  челюстью,
злобно смотрел  на  него.  У  дверей  послышался  голос.  Торопливо  вошел
человек, продолжая говорить. Лаки слышал, как он сказал:
     - ...для поста 247. Получается, что я не  могу  проследить  за  всеми
требованиями.  Не  могу  даже  нашу  собственную   орбиту   корректировать
правильно... - Голос смолк.
     Лаки с трудом повернул голову и увидел маленького человека в очках, с
седыми волосами. Он стоял в двери  со  смешанным  выражением  удивления  и
недоверия на лице.
     - Убирайся! - взревел Динго.
     - Но у меня требования...
     - Позже!
     Маленький человек убежал, и на голову Лаки одели шлем. Его  выволокли
через шлюз на поверхность, которую теперь можно было рассмотреть при свете
далекого Солнца. На относительно плоском участке скалы  ждала  катапульта.
Ее функции не были загадкой для Лаки. Автоматическая  лебедка  все  дальше
оттягивала большой металлический рычаг, пока он не  принял  горизонтальное
положение. К нему были приделаны ремни. Их закрепили на теле Лаки.
     - Лежи спокойно, - сказал Динго. Голос его глухо звучал в ушах Лаки.
     Что-то неладно с радио, понял Лаки.
     - Ты тратишь зря кислород. Чтобы ты чувствовал себя  лучше,  мы  шлем
корабли. Они взорвут твоего друга, прежде чем он  наберет  скорость,  если
захочет убежать.
     Мгновение  спустя  Лаки  почувствовал   резкую   вибрацию   -   рычаг
освободили.  Он  со  страшной  силой  распрямился.  Пряжки  на  теле  Лаки
расстегнулись и его выбросило со скоростью в милю в минуту или  больше,  и
никакое тяготение его не сдерживало. На краткий миг он увидел  астероид  и
глядящих на него снизу пиратов. Астероид на глазах уменьшался. Он осмотрел
свой костюм. То, что радио повреждено, он уже знал.  Конечно,  отсутствует
управление громкостью.  Значит,  его  голос  проникнет  не  далее  чем  на
несколько  миль.  Они  оставили  ему  толчковый  пистолет.  Он   попытался
выстрелить, но ничего не  произошло.  Пистолет  разряжен.  Он  беспомощен.
Между ним и медленной мучительной смертью  только  содержимое  цилиндра  с
кислородом.

                        12. Корабль против корабля 

     Испытывая неприятное сжатие в груди, Лаки  обдумывал  положение.  Ему
казалось, что он догадывается о  планах  пиратов.  С  одной  стороны,  они
хотели избавиться от него, так как он, очевидно, слишком  много  знает.  С
другой, его должны найти мертвым таким образом, чтобы Совет науки  не  мог
бы убедительно доказать, что его убили пираты.
     Некогда пираты допустили ошибку, убив агента Совета, и ответный  удар
был сокрушительным. Они должны быть осторожнее на этот раз.
     Он думал: "Они захватят "Метеор", заглушив призывы Бигмена о  помощи.
Потом взорвут его корпус. Это будет имитация столкновения с метеоритом. Их
инженеры на борту предварительно выведут из строя активаторы  щита.  Будет
похоже на  то,  что  повреждение  механизма  не  позволило  щиту  отразить
метеорит."
     Лаки знал, что его собственный курс в космосе им известен.  Ничто  не
может изменить первоначальное направление и скорость его движения.  Позже,
когда он будет мертв, они подберут его и пошлют кружить  вокруг  разбитого
"Метеора".  Спасатели  (может,  сам  пиратский  корабль  пошлет  анонимное
сообщение  о  находке)  придут  к   очевидному   заключению.   Бигмен   за
управлением,  осуществляет  последний  маневр,  погиб  на  посту.  Лаки  в
космическом костюме, с поврежденным в спешке управлением радио. Так он  не
мог позвать на помощь. Он  потратил  весь  заряд  толчкового  пистолета  в
отчаянных и тщетных попытках найти безопасное место. И умер.
     Не сработает. Ни Конвей, ни Хенри не поверят, что Лаки думал только о
собственной безопасности, в то время как Бигмен оставался у руля.  Но  для
мертвого Лаки провал плана пиратов  будет  слабым  утешением.  Хуже  того,
умрет не только Лаки, но  и  вся  информация,  теперь  заключенная  в  его
голове.
     На мгновение он рассердился на себя, что не выложил  свои  подозрения
Конвею и Хенри  до  отлета,  что  только  на  борту  "Метеора"  приготовил
персональную капсулу. Потом вернулся самоконтроль. Никто не поверил бы ему
без доказательств. Именно поэтому он должен вернуться. Должен!
     Но  как?  Что  хорошего  в  "должен",  когда  болтаешься  одинокий  и
беспомощный в космосе, и  у  тебя  только  кислород  на  несколько  часов.
Кислород! Лаки думал: "У меня есть кислород". Любой, кроме Динго,  оставил
бы в цилиндре лишь несколько глотков, чтобы ускорить смерть. Но если  Лаки
знает Динго, пират послал его в космос с полным запасом  кислорода,  чтобы
продлить мучения.  Хорошо!  Он  использует  кислород  по-другому.  И  если
потерпит поражение, смерть придет быстро, чего бы ни хотел Динго.
     Но он не должен проиграть. Периодически при его вращении в космосе  в
поле его зрения оказывался астероид. Вначале как уменьшающаяся скала,  чьи
освещенные солнцем острые пики выделялись в  черноте  космоса.  Затем  как
яркая звезда. Но яркость  ее  быстро  убывала.  Когда  астероид  померкнет
настолько, что  превратится  в  одну  из  бесчисленных  звезд,  все  будет
кончено. До этого осталось не так  уж  много  минут.  Неуклюжие,  покрытые
металлом руки уже держали гибкую трубку, ведущую  от  клапана  для  подачи
кислорода как раз под лицевой плитой к цилиндру  с  кислородом  на  спине.
Лаки с силой поворачивал болт, крепивший трубу к костюму.
     Болт  подался.  Лаки  подождал,  пока  шлем   и   костюм   заполнятся
кислородом. Обычно кислород поступает в шлем медленно,  в  соответствии  с
потреблением его  легкими.  Образующиеся  в  результате  дыхания  двуокись
углерода  и  вода  поглощаются  химикалиями,  содержащимися  в   небольших
канистрах с клапанами, прикрепленных  изнутри  к  грудной  части  костюма.
Кислород держат под  давлением  в  одну  пятую  земной  атмосферы.  И  это
правильно, так как на четыре  пятых  атмосфера  Земли  состоит  из  азота,
который  не  пригоден  для  дыхания.  Но  это  дает  возможность   большей
концентрации кислорода,  чем  в  атмосфере,  до  опасного  предела,  когда
начинается кислородное отравление. Лаки позволил кислороду свободно течь в
шлем. Проделав это, он плотно закрыл клапан под лицевой пластиной  и  снял
цилиндр.
     Цилиндр  сам  по  себе  тоже  толчковый   пистолет.   Для   человека,
затерянного в космосе, тратить  драгоценный  кислород,  единственное,  что
отделяет его от смерти, как двигательную силу, означает  отчаяние.  Или  -
твердую решимость. Лаки сломал соединительный клапан, и из трубки вырвался
поток кислорода. На этот раз линии кристаллов не было. Кислород, в отличие
от двуокиси углерода, замерзает при очень  низкой  температуре.  Не  успев
достаточно охладиться - до  температуры  окружающего  пространства,  -  он
рассеивается в нем. Но твердый он или газообразный, третий  закон  Ньютона
действовал. Газ устремился в одном направлении, Лаки - в  противоположном.
Его вращение замедлилось. Он  позволил  астероиду  появиться  прямо  перед
собой, прежде чем окончательно остановить вращение.
     Он  все  еще  удалялся  от  скалы.  Она  теперь  была  немногим  ярче
окружающих  звезд.  Возможно,  он  ошибся  в  выборе  цели,  но  о   такой
возможности он не разрешал себе думать. Устремив глаза  к  тому  пятнышку,
которое  он  считал  астероидом,   Лаки   направил   поток   кислорода   в
противоположном направлении. Хватит  ли  его  для  полета  назад?  Сказать
невозможно. Ему придется  сберечь  немного  газа.  Придется  маневрировать
возле астероида, попасть на ночную сторону, найти Бигмена и корабль,  если
только...
     Если только корабль уже не захвачен пиратами или не  уничтожен.  Лаки
казалось,  что  вибрация  его  рук,  вызванная  вырывающимся   кислородом,
слабеет. Значит ли это, что  кончается  кислород  или  просто  падает  его
температура? Он держит цилиндр на удалении от костюма, поэтому тепло  тела
ему больше не передается. Именно тепло тела держало  кислород  в  цилиндре
газообразным и позволяло дышать им;  точно  так  же  и  двуокись  углерода
оставалась газообразной, пока толчковый  пистолет  рядом  с  человеком.  В
пустоте космоса температура цилиндра медленно падает. Лаки прижал  цилиндр
к груди и ждал.
     Казалось, прошли часы. На самом деле - только пятнадцать минут.  Лаки
показалось, что пятно астероида стало ярче. Приближается ли  он  к  скале?
Или это игра воображения? Еще пятнадцать минут. Астероид явно ближе.  Лаки
почувствовал  глубокую  благодарность  к  случаю,  который  позволил   ему
остаться на освещенной солнцем стороне скалы -  благодаря  этому  он  ясно
видит свою цель. Стало труднее дышать. Опасности задохнуться  от  двуокиси
углерода нет. Этот газ удаляется  по  мере  образования.  Но  каждый  вдох
требует небольшой порции драгоценного кислорода.  Лаки  постарался  дышать
мельче, закрыл глаза, расслабился. В  конце  концов  он  ничего  не  может
делать, пока не доберется  до  астероида  и  не  пролетит  мимо  него.  На
противоположной, ночной, стороне, может быть, еще  ждет  Бигмен.  Если  он
доберется  достаточно  близко,  если  сумеет  вызвать  Бигмена  по  своему
поврежденному радио, прежде чем потеряет сознание, тогда еще есть шанс.

     Часы  для  Бигмена  тянулись  медленно  и   мучительно.   Он   жаждал
спуститься, но не смел. Он говорил себе:  если  враг  существует,  он  уже
показался бы. Потом приходил к выводу, что сама неподвижность  и  молчание
космоса  -  ловушка,  в  которую  попал  Лаки.  Он  положил  перед   собой
персональную капсулу Лаки и принялся разгадывать ее содержимое. Если бы он
мог вскрыть ее и прочитать заключенный внутри микрофильм. Тогда он  вызвал
бы по радио Цереру, передал содержимое и был бы свободен  действовать.  Он
перебил бы там всех и вырвал бы Лаки из любой опасности. Нет! Прежде всего
он не смеет пользоваться субэфиром. Конечно, пираты  не  смогут  разгадать
код, но они засекут  направленную  волну,  а  ему  приказано  не  выдавать
положение корабля.
     К тому же какой  смысл  взламывать  персональную  капсулу?  Ее  можно
уничтожить, но ничто не может ее открыть и оставить  послание  нетронутым,
кроме прикосновения того человека, которому она  адресована.  Вот  и  все.
Прошло больше половины двенадцатичасового  периода,  когда  гравиметр  дал
первое  предупреждение.  Бигмен  очнулся  от  своих  мыслей  и   удивленно
посмотрел на эргометр.  Линия  на  бумаге  говорила  о  пульсации  моторов
нескольких  кораблей.  Щит  "Метеора",  который  слегка  светился,   чтобы
предотвратить случайное столкновение с "отбросами" (обычное  название  для
небольших   метеоритов),    включился    максимально.    Мягкое    гудение
энергетических установок стало  громче.  Бигмен  один  за  другим  включал
экраны. Мысли Бигмена спутались. Корабли поднимаются с  астероида,  больше
им взяться неоткуда. Значит,  Лаки  пойман;  может  быть,  он  уже  мертв.
Неважно, сколько перед ним кораблей. Он справится со всеми и с каждым.
     Он протрезвел. Первые лучи Солнца отразились от чего-то на  одном  из
экранов. Бигмен навел туда  перекрестие.  Затем  нажал  нечто  похожее  на
клавишу пианино. Охваченный невидимым всплеском энергии, пиратский корабль
засветился. Светился не корпус, а защитный экран  противника,  поглощавший
энергию. Он светился все  ярче  и  ярче.  Потом  свечение  померкло:  враг
повернулся и  стал  удаляться.  Показались  второй  и  третий  корабли.  К
"Метеору" двигался снаряд. В пустоте космоса не было ни вспышки, ни звука,
но солнце отразилось в нем маленькой светлой  точкой.  Снаряд  появился  в
виде кружка на экране, кружок  стал  больше,  потом  передвинулся  к  краю
экрана. Бигмен мог бы увернуться, увести "Метеор", но он  подумал:  "Пусть
ударит". Он хотел показать им, с чем они имеют  дело.  "Метеор"  похож  на
игрушку богача, но его не выведешь из строя выстрелом из рогатки.
     Снаряд ударил и  остановился,  захваченный  щитом  "Метеора".  Бигмен
знал, что при этом щит ярко вспыхнул. Корабль  слегка  двинулся,  поглощая
энергию движения, проникшую через щит.
     - Ответим им, - пробормотал Бигмен.
     На "Метеоре" не было снарядов, но его энергетические  проекторы  были
разнообразными и  мощными.  Он  уже  протянул  руку  к  управлению  мощным
бластером, когда увидел на экране то, что вызвало гримасу на его маленьком
решительном лице, - он увидел фигуру человека  в  скафандре.  Странно,  но
космический корабль более уязвим для человека в скафандре, чем для  любого
оружия другого корабля. Вражеский корабль легко обнаружить на расстоянии в
тысячи миль при помощи эргометра. А человека в костюме не обнаружишь и  на
расстоянии в сто ярдов. Щит работает тем эффективней, чем больше  скорость
снаряда. Он останавливает мгновенно огромные слитки  металла,  летящие  со
скоростью мили в секунду. Но один человек, делающий не больше десяти  миль
в час, даже не заметит присутствия  щита,  разве  что  его  костюм  слегка
нагреется. Пусть к  кораблю  одновременно  подбираются  десять  человек  -
только большое искусство может их обезвредить. Если  двое-трое  прорвутся,
вскроют входной шлюз - корабль в серьезной опасности.
     И вот Бигмен  заметил  человека.  Это  может  быть  только  передовой
участник такого нападения. Бигмен настроил один  из  защитных  механизмов.
Фигура человека оказалась  на  перекрестии  прибора  и  Бигмен  готов  был
выстрелить,  когда  ожило  его  радио.  Несколько   мгновений   он   сидел
ошеломленный. Пираты нападают без предупреждения, не стараются  связаться,
предложить сдаться, обсуждать условия сдачи. Что же теперь? Он  колебался,
а тем временем в шуме стали слышны слова, все время повторялось:
     - Бигмен... Бигмен... Бигмен...
     Бигмен подпрыгнул, забыв о человеке в скафандре, о битве, обо всем.
     - Лаки! Это ты?
     -  Я  возле  корабля...  В  космическом  костюме...  Воздух...  почти
кончился.
     -  Великая  Галактика!  -  Побледневший  Бигмен  подвел  "Метеор"   к
человеку, которого он чуть не уничтожил.

     Бигмен смотрел на Лаки, который, сняв шлем, жадно глотал воздух.
     - Лучше передохни, Лаки.
     - Потом, - ответил Лаки. - Они уже напали?
     Бигмен кивнул.
     - Неважно. Зубы сломают о старину "Метеора".
     - У них есть зубы и посильнее, их они еще не показывали. Мы уходим, и
быстро. Они приведут свой тяжелый корабль, и даже нашей энергии  может  не
хватить.
     - Где они возьмут тяжелый корабль?
     - Это большая база внизу. Может быть, их главная база.
     - Ты хочешь сказать, что это не скала отшельника?
     - Я хочу сказать, что пора убираться.
     Все еще бледный, он сел за управление. Впервые за все время  астероид
на экране переместился. Даже во время  нападения  Бигмен  выполнял  приказ
Лаки оставаться на месте двенадцать  часов.  Скала  увеличивалась.  Бигмен
протестовал:
     - Если нужно уходить, почему же мы садимся?
     - Мы не садимся. - Лаки внимательно смотрел на экран, одна  его  рука
лежала на рукояти тяжелого корабельного бластера. Он сознательно  расширил
луч, так чтобы он покрывал большой район, но энергия луча оставалась очень
большой. Лаки ждал - Бигмен не понимал, чего он ждет, -  потом  выстрелил.
На  астероиде  появилось  сверкающее  пятно,  покрасневшее  и   постепенно
почерневшее.
     - Теперь уходим,  -  сказал  Лаки,  и  как  раз,  когда  с  астероида
поднялись новые  корабли,  включил  ускорение.  Полчаса  спустя,  когда  и
астероид, и преследующие корабли остались далеко позади, он сказал:
     - Вызови Цереру, мне нужно поговорить с Конвеем.
     - Ладно, Лаки. Кстати, я записал координаты астероида.  Передать  их?
Можно послать туда флот и...
     - Это ничего не даст, - ответил Лаки, - да и не нужно.
     Глаза Бигмена расширились.
     - Ты хочешь сказать, что уничтожил астероид выстрелом из бластера?
     - Конечно, нет. Я едва притронулся к нему. Вызвал Цереру?
     - Пока не могу, - обидчиво ответил Бигмен. Он видел, что Лаки в таком
настроении, когда он мало говорит и ничего не  объясняет.  -  Погоди,  вот
она, но... Эй! Там сигнал общей тревоги!
     Объяснять это не было необходимости. Призыв  шел  громко  и  открытым
текстом:
     - Вызываются все корабли флота, находящиеся за Марсом. Цереру атакуют
враждебные силы, предположительно пираты... Вызываются все корабли...
     Бигмен сказал:
     - Великая Галактика!
     Лаки напряженно ответил:
     - Что бы мы ни  делали,  они  на  шаг  опережают  нас.  Возвращаемся!
Быстро!

                                13. Рейд! 

     Корабли роем вынырнули из космоса и действовали  согласованно.  Целое
крыло ударило непосредственно по Обсерватории. В ответ  защитники  Цереры,
естественно, сосредоточили тут свои основные силы.
     Но нападение не было слишком опасным. Один за другим корабли ныряли и
наносили энергетические удары по  неуязвимому  щиту.  Пираты  не  пытались
взорвать  подземные  энергетические  установки,  расположение  которых  им
должно было быть известно. В космос поднялись  правительственные  корабли,
открыли огонь наземные  батареи.  Два  пиратских  корабля  погибли,  когда
отказала их защита: они превратились в облака сверкающего газа.  Еще  один
корабль, потратив всю энергию, чуть не был  захвачен  преследователями.  В
последний момент он был взорван, по-видимому, самим экипажем.
     Уже во время нападения кое-кто  из  защитников  заподозрил,  что  это
отвлекающий маневр. Позже, разумеется, это было  установлено  точно.  Пока
Обсерватория  оборонялась,  три  корабля  сели  на  противоположном  конце
астероида, в сотнях миль от битвы. Пираты высадились с  ручным  оружием  и
переносными бластерами и с низко летающих  "космических  саней"  атаковали
шлюзы.
     Двери  были  взорваны,  и  одетые  в  скафандры  пираты  ворвались  в
коридоры, из которых улетучился воздух. На  верхних  этажах  располагались
фабрики и конторы, их обитатели были эвакуированы при первых  же  сигналах
тревоги. Место их  заняли  одетые  в  космические  костюмы  бойцы  местной
милиции, они сражались храбро, но не могли  справиться  с  профессионалами
пиратского флота. На нижних этажах, в мирных помещениях Цереры, прозвучали
звуки битвы. Затребовали подкрепления.  И  тут,  так  же  неожиданно,  как
напали,  пираты  отступили.  После  их  ухода   защитники   Цереры   стали
подсчитывать потери. Пятнадцать человек  погибло,  многие  ранены.  Пираты
потеряли пятерых. Очень пострадало оборудование.
     - И один человек, - яростно рассказывал Конвей вернувшемуся  Лаки,  -
пропал. Но он не постоянный житель Цереры, поэтому мы  сумели  скрыть  его
исчезновение от репортеров.

     Теперь,  когда  нападение  было  отбито,  Церера  представляла  собой
хаотическое  зрелище.  Целое  поколение  ни  одно  земное   поселение   не
испытывало нападения противника. Лаки  пришлось  выдержать  три  проверки,
прежде чем ему разрешили приземлиться. Теперь он сидел в помещении  Совета
вместе с Конвеем и Хенри и горько говорил:
     - Итак, Хансен исчез. К этому все сводится.
     - Храбрый старик, - сказал  Хенри.  -  Когда  пираты  прорвались,  он
потребовал свой костюм, схватил бластер и отправился с милицией.
     - Милиции у нас достаточно, - ответил Лаки. - Если  бы  он  оставался
внизу, было бы гораздо лучше. Почему вы его не остановили? Разве при таких
обстоятельствах можно было позволять ему? - В ровном  голосе  Лаки  звучал
сдержанный гнев.
     Конвей терпеливо ответил:
     - Мы не были с  ним.  Охранник,  приставленный  к  нему,  обязан  был
явиться на пост сбора  милиции.  Хансен  настоял,  что  пойдет  с  ним,  и
охранник решил, что будет выполнять две задачи сразу: сражаться с пиратами
и охранять отшельника.
     - Но он не сохранил отшельника.
     - В таких обстоятельствах его едва ли можно винить. Он видел  Хансена
в последний раз, когда тот устремился на  пиратов.  А  потом  он  оказался
один, а  пираты  отступили.  Тело  Хансена  не  нашли.  Должно  быть,  его
захватили пираты, живым или мертвым.
     - Конечно, - отозвался Лаки. - Теперь позвольте мне кое-что  сказать.
Позвольте  объяснить,  какую  ошибку  вы  допустили.  Я  уверен,  что  все
нападение на Цереру было организовано с  единственной  целью  -  захватить
Хансена.
     Хенри потянулся за трубкой.
     - Знаешь, Гектор, - сказал он Конвею, - я склонен согласиться в  этом
с Лаки. Жалкое нападение на Обсерваторию - явно отвлекающий маневр,  чтобы
занять защиту. Единственное, чего они добились, - захватили Хансена.
     Конвей фыркнул.
     - Утечка информации, связанная с ним, не  стоит  риска  для  тридцати
кораблей.
     - В том-то и дело, - ядовито возразил Лаки. - Пока это, может быть, и
так.  Но  представьте  себе,  что  астероид  отшельника  -  индустриальная
установка. Представьте себе, что пираты готовы  к  большому  нападению.  И
Хансен знает его точную дату. И знает, как оно будет осуществлено.
     - Почему же он не сказал нам об этом? - спросил Конвей.
     - Может быть, ждал, чтобы с помощью этих сведений купить  собственную
безопасность? - сказал Хенри. - Мы ведь по-настоящему так и не  поговорили
с ним. Согласись, Гектор, что если у него была  важная  информация,  можно
рискнуть любым количеством кораблей. И Лаки, вероятно, прав: они готовы  к
сильному удару.
     Лаки перевел взгляд с одного на другого.
     - Почему вы так говорите, дядя Гас? Что случилось?
     - Расскажи ему, Гектор, - сказал Хенри.
     - Зачем? - спросил Конвей. - Я устал от его действий в  одиночку.  Он
тут же отправится к Ганимеду.
     - А что на Ганимеде? - холодно спросил Лаки. Насколько  он  знал,  на
Ганимеде мало что могло заинтересовать хоть кого-нибудь. Это самый большой
спутник Юпитера, но  сама  близость  к  Юпитеру  делает  трудными  маневры
кораблей, поэтому движение там сведено к минимуму.
     - Расскажи ему, - повторил Хенри.
     - Послушай, - ответил Конвей. - Вот в чем дело. Мы знали, что  Хансен
для нас важен. Причина того, что мы не охраняли его тщательно, что сами не
находились с ним, в том, что за  два  часа  до  нападения  пиратов  пришло
сообщение Совета: сирианцы высадились на Ганимеде.
     - Каковы доказательства?
     - Перехвачена направленная субэфирная передача.  Долго  рассказывать,
но скорее благодаря  удаче  код  смогли  частично  расшифровать.  Эксперты
говорят, что код сирианский и что на Ганимеде нет  ничего,  что  могло  бы
послать сигнал такой силы. Мы с Гасом собирались взять Хансена и лететь на
Землю, когда напали пираты. Мы по-прежнему намерены  вернуться  на  Землю.
Если на сцене появился Сириус, в любую минуту может начаться война.
     Лаки сказал:
     - Понятно. Но прежде чем возвращаться на Землю, я  хотел  бы  кое-что
проверить. У нас есть запись пиратского нападения? Защита Цереры, надеюсь,
не настолько расстроена, чтобы не записывать происходящее?
     - Записи есть. Но чем они тебе помогут?
     - Расскажу, когда увижу их.

     Люди в флотской форме,  со  знаками  различия,  свидетельствующими  о
высоких рангах, продемонстрировали совершенно  секретную  запись,  которая
позже стала известна как "Церерский рейд".
     - На Обсерваторию напало двадцать семь  кораблей.  Верно?  -  спросил
Лаки.
     - Верно, - ответил командир. - Не больше и не меньше.
     - Хорошо. Рассмотрим остальные данные. Два корабля погибли в схватке,
третий взорвался во время преследования. Оставшиеся двадцать четыре  ушли,
но все они сняты на пленку. Командир улыбнулся.
     - Если вы намекаете, что какой-нибудь из них приземлился на Церере  и
прячется здесь, вы ошибаетесь.
     - Возможно, и так, пока это касается двадцати семи кораблей.  Но  три
других корабля приземлялись на Церере, а их экипажи атаковали шлюз  Месси.
Где записи этих кораблей?
     - К несчастью, их немного, - неохотно признал командир. - Они застали
нас врасплох. Но мы сняли их отступление, и вы это видели.
     - Да, видел, но там только два корабля. А  очевидцы  свидетельствуют,
что приземлялись три. Командир сдержанно ответил:
     - Очевидцы утверждают, что взлетели тоже три. Вот их свидетельства.
     - Но на записи только два?
     - Да.
     - Благодарю вас.

     В кабинете Конвей спросил:
     - К чему это все, Лаки?
     - Я подумал, корабль капитана Антона должен находиться  в  интересном
месте. Записи подтвердили это.
     - Где же он был?
     - Нигде. Это самое интересное. Это  единственный  пиратский  корабль,
который я смог бы опознать, но даже похожий на него корабль не  участвовал
в рейде. Странно, потому что Антон - один из их лучших людей, иначе его не
послали бы на перехват "Атласа".  Не  было  бы  странно,  если  бы  напали
тридцать кораблей, а ушли двадцать девять. Недостающий корабль  -  корабль
Антона.
     - Понимаю, - сказал Конвей. - А что дальше?
     - Нападение на Обсерваторию было фальшивым. Это сейчас признают  даже
защитники. Главное - три корабля, напавшие на шлюзы. Ими командовал Антон.
Два из этих кораблей  присоединились  к  остальным  в  отступлении  -  это
отвлекающий маневр внутри другого отвлекающего  маневра.  Третий  корабль,
корабль Антона, единственный, которого мы не видели,  продолжал  выполнять
главную задачу. Он полетел по совершенно другой траектории. Его  видели  с
Цереры, но он свернул настолько резко, что его даже не смогли снять.
     Конвей удрученно сказал:
     - Ты хочешь сказать, что он направился на Ганимед.
     - Разве это не ясно? Пираты, как бы хорошо они ни были  организованы,
сами по себе не могут напасть на  Землю.  Но  они  вполне  могут  провести
отвлекающий маневр. Земные корабли будут  караулить  бесконечные  просторы
пояса астероидов, а сирианцы тем временем  расправятся  с  оставшимися.  С
другой стороны, Сириус не может успешно  вести  войну  в  восьми  световых
годах от своих планет, если ему не помогут с астероидов.  В  конце  концов
восемь световых лет - это  сорок  пять  триллионов  миль.  Корабль  Антона
спешит к Ганимеду, чтобы заверить их, что  помощь  будет  оказана  и  пора
начинать войну. Конечно, без предупреждения.
     - Если бы  только  мы  раньше  обнаружили  их  базу  на  Ганимеде!  -
пробормотал Конвей.
     - Даже зная это, мы не оценили бы всей серьезности положения без двух
полетов Лаки к астероидам, - сказал Хенри. - Знаю.  Извини,  Лаки.  У  нас
сейчас так мало времени. Надо немедленно ударить в самое сердце.  Эскадрон
кораблей отправим к астероиду, на котором побывал Лаки...
     - Нет, - сказал Лаки. - Это ничего не даст.
     - Почему?
     - Мы не  хотим  войны,  даже  начатой  с  победы.  Они  этого  хотят.
Послушайте, дядя Гектор, этот пират, Динго, мог бы убить  меня  на  месте,
прямо на астероиде. Но он получил приказ поместить меня в космос.  Вначале
я думал, это для того, чтобы мою смерть сочли случайной. Теперь я  считаю,
что  это  было  сделано  намерено,  чтобы  спровоцировать   Комитет.   Они
оповестили бы всех, что убили члена Совета, не стали  бы  это  скрывать  и
вызвали бы преждевременное нападение. Добавочной провокацией  послужил  бы
рейд на Цереру.
     - А если мы начнем войну с победы?
     - По эту сторону Солнца? И  оставим  Землю  по  другую  сторону,  без
основных сил флота? А сирианские корабли ждут на Ганимеде, тоже по  другую
сторону от Солнца. Я предсказываю,  что  такая  победа  дорого  нам  будет
стоить. Лучше не начинать войну, а предотвратить ее.
     - Как?
     - Ничего не произойдет, пока корабль Антона не доберется до Ганимеда.
А если мы перехватим его и сорвем встречу?
     - Очень трудно, - с сомнением ответил Конвей.
     - Нет, если отправлюсь я. "Метеор" быстрее любого корабля во флоте  и
снабжен лучшими эргометрами.
     - Ты? - воскликнул Конвей.
     - Но посылать военные корабли - безумие. Сирианцы подумают,  что  это
нападение на них. Они предпримут ответные действия, и  начнется  та  самая
война, которую мы хотим предотвратить. А "Метеор" покажется им  неопасным.
Всего один корабль. Они останутся на месте.
     Хенри сказал:
     - Ты слишком нетерпелив, Лаки. У Антона двенадцать часов  форы.  Даже
"Метеор" не сможет догнать его.
     - Ошибаетесь. Сможет. А как только  я  перехвачу  его,  дядя  Гас,  я
думаю, что сумею заставить астероиды сдаться. А без них Сириус не нападет,
и войны не будет.
     Они смотрели на него. Лаки серьезно сказал:
     - Отправлюсь немедленно.
     - Каждый раз будто чудо, - пробормотал Конвей.
     - Раньше я не знал, о чем говорю. Искал дорогу ощупью.  Теперь  знаю.
Знаю точно. Послушайте, я разогрею "Метеор" и получу необходимые данные  с
Обсерватории. А вы тем временем свяжитесь по субэфиру с Землей. Поговорите
с Координатором...
     Конвей прервал его:
     - Я займусь этим, сынок. Я имел дело с правительством  еще  до  того,
как ты родился. И, Лаки, береги себя.
     - А я всегда берегу себя. Разве не так, дядя  Гектор?  Дядя  Гас?  Он
тепло попрощался с ними и ускользнул.

     Бигмен презрительно отряхивал пыль Цереры. Он сказал:
     - Я приготовил костюм. И все остальное.
     - Ты не летишь, Бигмен, - сказал Лаки. - Прости.
     - Почему это?
     - Я пойду к Ганимеду напрямик.
     - Ну и что?
     Лаки напряженно улыбнулся.
     - Прямо сквозь Солнце.
     Он пошел по полю к "Метеору", а Бигмен  остался  стоять  с  раскрытым
ртом.

                       14. К Ганимеду через Солнце 

     Трехмерная  модель  Солнечной  системы  была  бы  похожа  на  плоскую
тарелку. В центре - Солнце, главный член системы. На самом  деле  главный,
так как сосредоточивает в  себе  99,8%  всей  материи  Солнечной  системы.
Другими словами, оно весит в пять тысяч раз больше, чем  все  остальное  в
Солнечной системе, вместе взятое.
     Вокруг  Солнца  вращаются  планеты.  Все  почти  в  одной  и  той  же
плоскости, которая называется эклиптикой.
     Космические корабли на своем пути от планеты к планете обычно следуют
эклиптике.  Таким  образом  они  остаются   в   пределах   распространения
субэфирной межпланетной коммуникации и могут делать удобные  остановки  на
пути к цели назначения. Иногда, если кораблю нужна скорость или  он  хочет
избежать обнаружения, он уходит с эклиптики,  особенно  если  двигается  к
другой стороне от Солнца.
     Вероятно, думал Лаки, так поступил и корабль Антона.  Он  поднялся  с
"тарелки", по гигантской дуге пролетает сейчас над Солнцем и опустится  по
другую сторону в окрестностях Ганимеда. Конечно, Антон должен был  уходить
в том направлении, иначе защитники Цереры засняли  бы  его.  Почти  второй
натурой  человека  стало  сначала  производить  наблюдения   в   плоскости
эклиптики. К тому времени когда обратили внимание на  другие  направления,
Антон был уже далеко.
     Но, продолжал рассуждать  Лаки,  существует  вероятность,  что  Антон
покинул плоскость эклиптики ненадолго. Он мог подняться над ней вначале, а
потом вернуться. У  такого  решения  много  преимуществ.  Пояс  астероидов
распространяется вокруг Солнца по  всей  окружности,  в  некотором  смысле
астероиды распространены по нему равномерно. Оставаясь внутри пояса, Антон
остается среди астероидов, пока до Ганимеда будет не больше ста  миллионов
миль. Это дает ему безопасность. Земное правительство буквально  отреклось
от своей  власти  над  астероидами,  и,  кроме  полетов  к  самым  крупным
объектам, земные корабли здесь не появляются. Больше того, если бы  они  и
появились, Антон всегда может вызвать подкрепления с ближайшей астероидной
базы.
     Да, думал Лаки, Антон останется в поясе. Частично  поэтому,  частично
из-за своих собственных планов Лаки  поднял  "Метеор"  над  эклиптикой  на
невысокую орбиту-арку.
     Ключ ко всему - Солнце. Оно ключ ко всей  Системе.  Оно  преграда  на
пути,  и  любой  построенный  человеком  корабль   должен   огибать   его.
Путешествуя с одного края Системы на другой,  приходится  далеко  обходить
Солнце. Ни один пассажирский корабль не приближался к нему ближе,  чем  на
шестьдесят миллионов миль - расстояние от Венеры  до  Солнца.  Даже  здесь
необходимы мощные охладительные системы для удобства пассажиров.
     Были сконструированы технические корабли, которые совершали полеты на
Меркурий;  расстояние  от  него  до  Солнца  варьирует  от  сорока  восьми
миллионов миль в одних  частях  орбиты  до  двадцати  восьми  миллионов  в
других. Такие корабли садились на Меркурий на самых дальних  участках  его
орбиты. При приближении к Солнцу более  чем  на  тридцать  миллионов  миль
многие металлы начинают плавиться.
     Иногда строились еще более специализированные корабли для  наблюдений
за Солнцем. Их корпуса пропитывались сильным  электрическим  полем  особой
природы,  которое  вызывало  так  называемый  эффект  "псевдожидкости"  во
внешнем молекулярном слое корпуса. От такого слоя тепло  отражалось  почти
полностью, так что внутрь проникала лишь ничтожная  часть.  Снаружи  такой
корабль  казался  совершенно  зеркальным.  Но  даже  при  таких   условиях
проникающее в корабль тепло поднимало внутреннюю  температуру  выше  точки
кипения воды на расстоянии в пять миллионов миль - это рекорд  приближения
к Солнцу. Даже если бы человек смог выдержать  такую  температуру,  он  не
перенес бы коротковолнового излучения  Солнца.  Это  излучение  в  секунды
убило бы любое живое существо.
     Церера находилась по одну сторону от Солнца, Юпитер - почти напротив.
Если оставаться в поясе астероидов, расстояние от  Цереры  до  Ганимеда  -
около миллиарда миль. Если бы можно было  пройти  по  прямой,  не  обращая
внимание на Солнце, расстояние составило бы шестьсот  миллионов  миль,  то
есть меньше на сорок процентов.
     Именно  это,  насколько  возможно,   собирался   сделать   Лаки.   Он
немилосердно гнал "Метеор", буквально живя в своем  g-каркасе,  он  в  нем
спал и ел и испытывал постоянное давление ускорения. Каждый час  он  давал
себе только пятнадцать минут отдыха. Он прошел высоко над орбитами Марса и
Земли; впрочем там ничего не было  видно,  даже  в  корабельный  телескоп.
Земля находилась по другую  сторону  Солнца,  а  Марс  приблизительно  под
прямым углом к позиции "Метеора". Солнце уже приобрело размер,  видимый  с
Земли, и смотреть на него можно было только сквозь  поляризованный  экран.
Еще немного, и придется использовать стробоскопические приспособления.
     Начали пощелкивать индикаторы радиоактивности. Внутри  земной  орбиты
плотность коротковолнового  излучения  заметно  усилилась.  Внутри  орбиты
Венеры приходится принимать специальные меры  предосторожности,  например,
надевать свинцовые полукосмические костюмы. У меня  есть  кое-что  получше
свинца, думал Лаки. На том расстоянии, на которое  он  намерен  подойти  к
Солнцу, свинец не поможет. И ничто материальное тоже. Впервые  со  времени
своих приключений на Марсе в прошлом  году  Лаки  извлек  из  специального
кармана,  прикрепленного  к   поясу,   хрупкий   полупрозрачный   предмет,
полученный от энергетических существ Марса.  Он  уже  давно  отказался  от
попыток  разгадать,  как  работает  этот  предмет.  Он   был   результатом
достижений науки, развивавшейся на миллион лет дольше, чем человеческая, и
совсем  по  иным  направлениям.  Для  него  он  так  же  непостижим,   как
космический корабль для  пещерного  человека,  и  его  так  же  невозможно
повторить. Но он действовал! А это и было важно! Он надел его  на  голову.
Предмет слился с черепом, как будто жил собственной жизнью, и  как  только
он  это  сделал,  вокруг  Лаки  появилось  сверкающее  сияние.  Как  будто
одновременно засветился миллиард светлячков; именно поэтому Бигмен  назвал
его сверкающим щитом. Лицо и голову  покрыл  блеск,  который,  однако,  не
мешал свету проникать к глазам.
     Это был энергетический щит, созданный древними марсианами  специально
для Лаки. Он был непроницаем для всех форм  энергии,  кроме  тех,  которые
потребны его телу, например, видимый свет и определенное количество тепла.
Газы проходили свободно,  так  что  Лаки  мог  дышать,  а  нагретые  газы,
проходя, теряли свое тепло и становились холодными. Когда на своем пути  к
Солнцу "Метеор" миновал орбиту Венеры, Лаки стал носить щит  постоянно.  В
это время он не может ни есть, ни пить,  но  вынужденный  пост  продлиться
недолго, не более одного дня. Теперь корабль  шел  на  огромной  скорости,
подобной  которой  Лаки  никогда  не  испытывал.  Вдобавок  к  постоянному
ускорения  мощных  гиператомных  моторов  действовало  все   усиливающееся
притяжение Солнца. Корабль делал в час  миллионы  миль.  Лаки  активировал
электрическое  поле,  приведшее  верхний  слой  корпуса   в   псевдожидкое
состояние, и был доволен, что  оправдалась  его  настойчивость,  когда  он
потребовал  установить  это  поле   при   постройке   корабля   Термопары,
регистрировавшие  температуру  свыше  пятидесяти  градусов,  показали   ее
снижение. Экраны потемнели, их прикрыли толстые металлические щиты,  чтобы
предохранить от размягчения толстого глассита от солнечного жара. К орбите
Меркурия счетчики радиации буквально сошли с ума. Их треск не  прерывался.
Лаки прикрыл сверкающей рукой окошко прибора  -  треск  прекратился.  Даже
самые  жесткие  гамма  лучи,  заполнившие  корабль,  не  проникали  сквозь
нематериальную ауру, окружившую его тело.
     Термопары,  показывавшие   сорок   градусов,   снова   регистрировали
повышение  температуры,  несмотря  на   зеркальную   оболочку   "Метеора".
Температура перевалила за восемьдесят градусов  и  продолжала  повышаться.
Гравиметры показывали, что до Солнца десять миллионов миль. Лаки с полчаса
назад поставил на стол тарелку с водой. От воды шел  пар,  сейчас  же  она
кипела. Термопара  показала  температуру  кипения  воды  -  сто  градусов.
"Метеор", огибая Солнце, находился теперь в пяти миллионах миль  от  него.
Больше приближаться он не будет. В сущности  он  уже  летел  сквозь  самые
разреженные участки солнечной атмосферы  -  ее  корону.  Поскольку  Солнце
газообразно (хотя для существования такого газа нельзя создать  условия  в
самых совершенных земных лабораториях), оно не  имеет  поверхности  и  его
"атмосфера" - часть тела Солнца. Проходя через корону, Лаки в определенном
смысле проходил через само Солнце, как он и  сказал  Бигмену.  Его  мучило
любопытство. Человек никогда не был так близко  от  Солнца.  И,  возможно,
никогда  не  будет.  И  никто  не  сможет  отсюда  взглянуть   на   Солнце
незащищенным глазом. На таком расстоянии даже мгновенный взгляд на  Солнце
означает немедленную смерть.
     Но  ведь  на  нем  марсианский  энергетический  щит.  Сдержит  ли  он
солнечную радиацию на расстоянии в пять миллионов миль? Лаки понимал,  что
не должен рисковать, но любопытство не отступало.  Главный  экран  корабля
был   снабжен   специальным   стробоскопическим    приспособлением:    это
приспособление одно  за  другим  открывало  шестьдесят  четыре  отверстия,
каждое на миллионную долю секунды, все отверстия открывались каждые четыре
секунды. Для глаза (или камеры) экспозиция кажется непрерывной,  на  самом
деле проникает лишь одна четырехмиллионная часть  солнечной  радиации.  Но
даже при этом нужны специально созданные, почти непрозрачные линзы. Пальцы
Лаки двигались как будто сами по  себе.  Он  не  мог  вынести  мысль,  что
упускает единственную возможность. Лаки использовал показания  гравиметра,
чтобы нацелить экран точно на Солнце. Потом отвернул голову  в  сторону  и
нажал кнопку. Прошла секунда, две. Лаки представлял себе, как на  его  шею
обрушивается радиация, он почти  ожидал  смерти  от  радиации.  Ничего  не
происходило. Он медленно повернулся.
     Картина, которую он увидел, останется с ним  до  конца  жизни.  Яркая
поверхность, неровная, сморщенная,  заполнила  экран.  Это  часть  Солнца.
Всего Солнца он не видел, но  знал,  что  с  такого  расстояния  Солнце  в
двадцать раз шире, чем кажется с Земли, а его  видимая  площадь  больше  в
четыреста раз. На экране виднелось несколько солнечных  пятен,  черных  на
ярком фоне. В них спускались вьющиеся светлые полосы и исчезали.  Активные
районы  медленно,  но  заметно  для  глаза  перемещались  по  экрану.  Это
результат не собственного вращения Солнца, которое  даже  на  экваторе  не
достигает четырнадцати сотен миль в час, а огромной скорости "Метеора".  И
тут прямо ему навстречу взметнулись клубы красного  пламенного  газа,  они
постепенно темнели на ярком фоне  и,  удаляясь  от  Солнца  и  охлаждаясь,
становились черными.
     Лаки изменил направление экрана, захватив край Солнца; и тут пылающий
газ  (это  так  называемые  протуберанцы,  огромные  облака   раскаленного
водорода) резко выделился на черном фоне неба.  Он  медленно  удалялся  от
Солнца, становясь все тоньше и принимая самые фантастические  формы.  Лаки
знал, что каждый из таких выбросов легко поглотит десяток  планет  размера
Земли и что саму Землю можно бросить в солнечное пятно, и  при  этом  даже
большого всплеска не получится. Он  резким  движением  закрыл  стробоскоп.
Даже оставаясь физически в  безопасности,  человек  не  может  смотреть  с
такого расстояния на Солнце: слишком  угнетает  незначительность  Земли  и
всего земного.

     "Метеор" обогнул Солнце и теперь быстро удалялся за орбиты Меркурия и
Венеры. Скорость его падала. Он  летел  кормой  вперед,  а  мощные  моторы
работали в тормозном режиме.  Миновав  орбиту  Венеры,  Лаки  снял  щит  и
спрятал  его.  Охладительные  системы  корабля  работали  с   напряжением,
стараясь привести температуру к норме. Вода была  по-прежнему  горячей,  а
банки с консервами вздулись: содержимое их кипело  и  раздувало  оболочку.
Солнце  уменьшалось.  Лаки  смотрел  на  него.  Теперь  это  был   гладкий
светящийся шар. Неправильности, движущиеся пятна, вздымающиеся облака газа
- ничего этого не было видно. Лишь корона, которую с Земли видно только во
время затмений,  простиралась  во  все  стороны  на  миллионы  миль.  Лаки
невольно вздрогнул, подумав, что прошел сквозь нее. Землю  он  миновал  на
расстоянии в пятнадцать миллионов миль в телескоп видны были сквозь облака
знакомые очертания континентов.  Он  почувствовал  приступ  ностальгии,  а
потом  новую  решимость  удержать  войну  подальше  от  миллиардов  людей,
населявших планету - родину человечества, которое теперь  распространилось
далеко по Галактике.
     Потом и Земля осталась позади. Мимо Марса, сквозь пояс  астероидов  -
Лаки стремился к Юпитеру, к  этой  миниатюрной  солнечной  системе  внутри
большой. Ее центром был Юпитер, больший, чем все остальные планеты, вместе
взятые. Вокруг него четыре гигантских спутника; три из них - Ио, Европа  и
Каллисто - размером примерно с Луну, четвертый - Ганимед - гораздо больше.
В сущности Ганимед больше Меркурия, он  почти  так  же  велик,  как  Марс.
Вдобавок десятки спутников -  от  нескольких  сотен  миль  в  диаметре  до
небольших скал. В корабельный телескоп Юпитер представлял  собой  растущий
желтый шар, покрытый оранжевыми полосами, одно  из  которых  некогда  было
известно как Большое Красное пятно. Три главных спутника, включая Ганимед,
находились по одну сторону, четвертый - по другую.
     Большую часть дня Лаки поддерживал шифрованное общение с  работниками
Совета  на  Марсе.  Его  эргометры  непрерывно  прощупывали  пространство.
Пролетало множество кораблей, но Лаки нужен был  только  один,  с  мотором
сирианской постройки; он узнал бы его  немедленно.  И  он  не  ошибся.  На
расстоянии в двадцать миллионов миль показания прибора вызвали его  первое
подозрение. Он свернул в  том  направлении,  и  характерный  рисунок  стал
заметней. На расстоянии в сто тысяч миль в телескоп  стала  видна  светлая
точка. На десяти тысячах  она  приняла  форму  корабля.  Это  был  корабль
Антона.
     На расстоянии в тысячу миль (Ганимед находился от обоих  кораблей  на
удалении в пятьдесят миллионов миль)  Лаки  послал  первое  сообщение.  Он
потребовал, чтобы корабль Антона повернул к Земле.  На  расстоянии  в  сто
миль  он  получил  ответ  -  энергетический  удар,  от  которого  защитные
генераторы взвыли и который потряс "Метеор", как будто  тот  столкнулся  с
другим кораблем. Истощенное лицо Лаки вытянулось.
     Корабль Антона был вооружен лучше, чем он считал.

                           15. Часть ответа 

     Около часа корабли  маневрировали,  никто  не  получил  преимущества.
Корабль  Лаки  быстрее,   у   Антона   экипаж.   Каждый   из   его   людей
специализировался на чем-то одном. Один нацеливал оружие, другой  стрелял,
третий контролировал реактор, а сам Антон руководил всеми операциями. Лаки
же приходилось заниматься всем; он решил воздействовать словами.
     - Вам не добраться до Ганимеда, Антон, а ваши друзья  там  не  станут
действовать, пока не выяснят, в чем дело... С вами  покончено,  Антон,  мы
знаем ваши планы... Бесполезно посылать сообщение на  Ганимед;  мы  глушим
ваш   субэфир   с   Юпитера.   Ничего   не    прорвется...    Приближаются
правительственные корабли, Антон. Счет идет на минуты. Их  немного  у  вас
осталось... Сдавайтесь, Антон. Сдавайтесь.
     Все это время "Метеор" увертывался от такого концентрированного огня,
какой раньше никогда не испытывал. И не  все  залпы  удавалось  отклонить.
Энергия "Метеора" истощалась. Лаки хотелось думать, что корабль  Антона  в
таком же положении, но сам он стрелял гораздо реже и не попал ни разу.
     Он не смел оторвать взгляд от экрана.  До  прибытия  земных  кораблей
остается много часов.  Если  запасы  энергии  "Метеора"  истощатся,  Антон
оторвется и  полетит  к  Ганимеду,  а  хромающий  "Метеор"  сможет  только
преследовать, но захватить не сможет... Или если вдруг на экране  появятся
корабли пиратского флота... Лаки  не  смел  думать  дальше.  Возможно,  он
ошибся, не доверив это дело с самого  начала  правительственным  кораблям.
Нет, сказал он себе, только "Метеор" мог перехватить Антона на  расстоянии
в пятьдесят миллионов миль от Ганимеда; только скорость "Метеора"; что еще
важнее, только эргометры "Метеора". На таком расстоянии от Ганимеда  можно
призывать  флот  на  помощь.  Ближе  -  и  такая  помощь  станет  опасной.
Неожиданно ожил приемник Лаки, который все время был  включен.  На  экране
появилось беззаботное улыбающееся лицо Антона.
     - Я вижу, вы опять ушли от Динго.
     - Опять. Вы признаете, что во время толчковой дуэли Динго  действовал
по приказу?
     Встречный луч энергии внезапно приобрел могучую силу, Лаки  с  трудом
увернулся, ускорение вдавило его в кресло. Антон рассмеялся.
     - Не смотрите на меня слишком внимательно.  Значит,  тогда  вы  почти
поверили. Конечно, Динго действовал по  приказу.  Мы  знали,  что  делаем.
Динго не знал, кто вы на самом деле, а я знал. Почти с самого начала.
     - Но это знание вам не помогло, - сказал Лаки.
     - Это Динго оно не помогло. Вам будет  интересно  узнать,  что  он...
скажем, наказан. Нехорошо делать ошибки. Но не  будем  говорить  об  этом.
Хочу только сказать, что до сих пор было забавно, но теперь уже нет.
     - Вам некуда уходить.
     - Попробую Ганимед.
     - Вас остановят.
     - Правительственные корабли? Я их не вижу. А больше  никто  не  может
перехватить меня.
     - Я могу.
     - Вы меня перехватили. Но что вы со  мной  можете  сделать?  Судя  по
вашим действиям, вы на корабле один. Если бы я это знал с самого начала, я
бы так долго не возился с вами. Нельзя воевать против целого экипажа.
     Лаки сказал негромким напряженным голосом:
     - Я протараню вас. Уничтожу ваш корабль.
     - И себя самого. Помните это.
     - Неважно.
     - Пожалуйста. Вы говорите как космический скаут. Скоро начнете читать
вступительную клятву скаутов.
     Лаки повысил голос.
     - Люди на корабле, слушайте! Если ваш капитан попробует оторваться  в
направлении Ганимеда, я протараню ваш корабль. Это верная смерть для  всех
вас. Сдавайтесь. Обещаю вам справедливый суд. Обещаю снисхождение, если вы
будете помогать мне. Не позволяйте Антону рисковать вашей жизнью ради  его
сирианских друзей.
     - Говори, правительственный мальчик, говори, - сказал Антон. -  Пусть
слушают. Они знают, какого суда им  ждать,  знают  о  вашем  снисхождении.
Инъекция энзимного яда. - Он быстро щелкнул пальцами, как  будто  всаживал
иглу шприца в чью-то руку. - Вот что они  получат.  Они  тебя  не  боятся.
Прощай, правительственный мальчик.
     Указатель гравиметра Лаки дрогнул, корабль Антона набрал  скорость  и
устремился прочь. Лаки следил за  ним  на  экране.  Где  правительственные
суда?  Разрази  весь  космос,  где  правительственные  суда?  Он  увеличил
ускорение. Игла гравиметра снова  двинулась.  Расстояние  между  кораблями
уменьшилось.  Корабль  Антона  прибавил  скорости,   "Метеор"   тоже.   Но
ускорительные возможности "Метеора" выше. Улыбка не покидала лица Антона.
     - Между нами пятьдесят миль, - сказал он. - Сорок пять. - Еще  пауза.
- Сорок. Ты помолился, правительственный мальчик?
     Лаки не отвечал. Для него выхода не было. Придется таранить. Не  дать
Антону уйти, не позволить  войне  прийти  на  Землю.  Придется  остановить
пиратов самоубийством,  если  другого  пути  не  будет.  Корабли  медленно
сближались друг с другом по длинной касательной.
     - Тридцать, - лениво заметил Антон. - Вы никого не испугаете. В конце
концов вы выглядите глупцом. Отворачивайте и летите домой, Старр.
     - Двадцать пять, - упрямо возразил Лаки. - У вас пятнадцать  минут  -
сдаться или погибнуть. - Он подумал, что у  него  самого  тоже  пятнадцать
минут - победить или погибнуть. На  экране  за  Антоном  появилось  чье-то
лицо. Палец был прижат к тонким бледным губам. Должно  быть,  взгляд  Лаки
дрогнул. Он попытался  скрыть  это,  отведя  взгляд.  Оба  корабля  шли  с
максимальным ускорением.
     - В чем дело, Старр? - спросил Антон. -  Испугались?  Сердце  слишком
бьется? - Глаза его плясали, губы разошлись. Неожиданно  Лаки  понял,  что
Антон наслаждается, что он считает все происходящее  захватывающей  игрой,
что для него это только  средство  продемонстрировать  свою  власть.  Лаки
понял, что Антон никогда не сдастся, что он  скорее  позволит  протаранить
свой корабль, чем попятится. И  понял,  что  ему  не  избежать  смерти.  -
Пятнадцать миль, - сказал Лаки.
     За Антоном лицо Хансена. Отшельника! И он что-то держит в руке.
     - Десять миль, - сказал Лаки. Потом: - Шесть миль. Я  протараню  вас.
Клянусь космосом, протараню.
     Бластер! Хансен держит бластер.
     Лаки дышал с трудом. Если Антон повернется... Но Антон не мог  ни  на
секунду выпустить лицо Лаки из виду. Он ждал появления страха.  Лаки  ясно
понимал мысли пирата. Даже если бы звук был громче,  чем  прицеливание  из
бластера, Антон бы не обернулся. Заряд попал в спину. Смерть наступила так
неожиданно, что хоть улыбка и исчезла с лица  Антона,  выражение  жестокой
радости - нет. Антон упал на экран, и лицо его на  мгновение  прижалось  к
нему, оно стало большим и мертвыми глазами продолжало  смотреть  на  Лаки.
Лаки услышал крик Хансена:
     - Все назад! Хотите умереть? Мы сдаемся. Берите нас, Старр!
     Лаки отвернул корабль на два градуса.  Достаточно,  чтобы  разойтись.
Его эргометр показывал, что правительственные корабли  близко.  Наконец-то
они пришли. Экраны корабля Антона светились белым цветом - как бы  в  знак
сдачи.

     Стало аксиомой,  что  флот  остается  недоволен,  когда  Совет  науки
вмешивается  в  то,  что  военные  считают  своим  делом.  Особенно   если
вмешательство  успешно.  Лаки  Старр  знал  это  хорошо.  Он  был   вполне
подготовлен к плохо скрываемому разочарованию адмирала.
     Адмирал сказал:
     - Доктор Конвей объяснил мне ситуацию,  Старр,  и  мы  одобряем  ваши
действия. Однако вы должны знать, что флот осознавал сирианскую  опасность
и тщательно подготовился к ней. Независимые действия Совета могли принести
большой вред. Скажите об этом  доктору  Конвею.  Координатор  просил  меня
сотрудничать с Советом  в  дальнейших  действиях  против  пиратов,  но,  -
адмирал добавил упрямо, - я  не  могу  согласиться  с  вашим  предложением
отложить нападение на  Ганимед.  Я  считаю,  что  в  делах,  связанных  со
сражением и победой, флот может принимать собственные решения.
     Адмиралу за пятьдесят, он не привык на  равных  обсуждать  дела,  тем
более с молодым человеком, вдвое моложе его. Квадратное  лицо  с  колючими
седыми усами ясно показывало это.
     Лаки устал. Наступила реакция на  напряженность  ситуации  -  теперь,
после того как корабль Антона  был  захвачен,  а  его  экипаж  оказался  в
заключении. Тем не менее он оставался внимателен.
     - Я думаю, если мы вначале  очистим  астероиды,  сирианцы  и  Ганимед
автоматически перестанут быть проблемой.
     - Добрая Галактика, молодой человек,  что  вы  хотите  сказать  вашим
"очистим"? Мы безуспешно пытались сделать это в течение двадцати пяти лет.
Очищать астероиды - все равно что гнаться за перьями. А что касается  базы
сирианцев, мы знаем, где она, и хорошо представляем себе  ее  силу.  -  Он
слегка улыбнулся. - Совету, возможно, трудно в  это  поверить,  но  мы  не
меньше его готовились к действиям. Может быть, даже  больше.  Например,  я
знаю, что в моем распоряжении достаточно сил, чтобы сломить  сопротивление
на Ганимеде. Мы готовы к битве.
     - Я не сомневаюсь, что вы готовы и что вы разобьете сирианцев. Но те,
что на Ганимеде, это еще не весь Сириус. Вы можете быть готовы к битве, но
готовы ли вы к долгой и дорогостоящей войне?
     Адмирал покраснел.
     - Меня просили сотрудничать, но я  не  могу  рисковать  безопасностью
Земли. Я не могу при нынешних условиях поддержать план,  по  которому  наш
флот  рассредоточивается  среди  астероидов,   а   сирианская   экспедиция
находится в Солнечной системе.
     - Не дадите ли вы мне час? - прервал его  Лаки.  -  Один  час,  чтобы
поговорить с Хансеном, пленником, которого приняли на борт  этого  корабля
как раз перед вашим прибытием, сэр?
     - А чем это поможет?
     - Дайте мне час, и я покажу вам.
     Адмирал сжал губы.
     - Час может быть очень ценен. Он может быть бесценным...  Ну,  хорошо
начинайте, но побыстрее. Посмотрим, что это даст.
     - Хансен! - позвал Лаки, не отрывая взгляда от адмирала.
     Появился отшельник. Он выглядел усталым, но улыбнулся Лаки. Очевидно,
пребывание на пиратском корабле не сказалось на его духе. Он сказал:
     - Восхищаюсь вашим кораблем, мистер Старр. Прекрасная работа.
     - Послушайте, - сказал адмирал. - Давайте не будем. Кончайте с  этим,
Старр. Ваш корабль тут ни при чем.
     Лаки сказал:
     - Ситуация такова, мистер Хансен. Мы  остановили  Антона  -  с  вашей
бесценной помощью, за что я вас  благодарю.  Это  значит,  что  враждебные
действия со стороны  сирианцев  откладываются.  Но  нам  нужна  не  просто
отсрочка. Мы должны полностью  устранить  опасность,  и,  как  уже  сказал
адмирал, времени у нас мало.
     - Как я могу помочь? - спросил Хансен.
     - Отвечая на мои вопросы.
     - С радостью, но я рассказал все,  что  знал.  Мне  жаль,  что  этого
оказалось мало.
     - Но пираты считали вас  опасным  человеком.  Они  сильно  рисковали,
отнимая вас у нас.
     - Этого я не могу объяснить.
     - Возможно, вы что-то знаете и сами об этом не  подозреваете.  Что-то
очень опасное для них.
     - Не понимаю, что.
     - Они вам верили. Вы сами мне сказали, что богаты, у вас недвижимость
на Земле. Вы гораздо богаче, чем обычный отшельник. Тем  не  менее  пираты
хорошо обращались с вами. Или по крайней мере не обращались плохо. Они вас
не грабили. Они оставили ваш весьма роскошный дом в целости и сохранности.
     - Вспомните, мистер Старр, что я тоже им помогал.
     - Не очень много. Вы говорили, что  позволяли  им  садиться  на  вашу
скалу, иногда оставлять людей, и это по существу все. Если бы  они  просто
застрелили вас, у них было бы все это и ваша квартира  впридачу.  Вдобавок
им не пришлось бы бояться предательства. Вы ведь предали их.
     Хансен мигнул.
     - Тем не менее это так. Я сказал вам правду.
     - Да, то, что вы говорили мне, правда. Но не вся  правда.  У  пиратов
должна была быть причина доверять вам. Они должны были знать, что для  вас
связываться с правительством означает смерть.
     - Я говорил вам об этом.
     - Вы говорили, что стали их пособником, но они поверили  вам  раньше,
до того, как вы стали им помогать. Иначе они начали бы с того, что  сожгли
бы вас из бластера.  Позвольте  высказать  догадку.  До  того,  как  стать
отшельником, вы сами были пиратом, Хансен, и Антон  и  его  люди  об  этом
знали. Что скажете?
     Хансен побледнел. Лаки повторил:
     - Что скажете, Хансен?
     Хансен очень тихо ответил:
     - Вы правы, мистер Старр. Некогда я  был  членом  экипажа  пиратского
корабля. Это было давно. Я старался забыть об этом. Поселился на астероиде
и не думал о Земле. Когда появились новые пираты и встретились со мной,  у
меня  не  было  выхода.  Когда  появились  вы,  у  меня  впервые  возникла
возможность рискнуть и встретиться с законом. Ведь  прошло  двадцать  пять
лет. И в мою пользу будет тот факт, что я рисковал  жизнью,  спасая  жизнь
члена Совета. Поэтому я так стремился  сразиться  с  пиратами  на  Церере.
Хотел, чтобы были еще факты в мою пользу. Я убил Антона,  вторично  спасая
вашу жизнь. Вы говорите, что я дал Земле возможность избежать войны. Я был
пиратом, мистер Старр, но это миновало, и я думаю, счет у нас равный.
     - Хорошо, - сказал Лаки. - Пока все  хорошо.  Итак,  есть  ли  у  вас
информация, которую вы ранее скрывали?
     Хансен покачал головой. Лаки сказал:
     - Вы скрыли, что были пиратом.
     - Но это не имеет значения. И  вы  сами  узнали  это.  Я  не  пытался
отрицать. -
     - Хорошо, посмотрим, не найдем ли еще что-нибудь, что вы  не  станете
отрицать. Вы ведь сказали не всю правду.
     Хансен удивился.
     - А что я не сказал?
     - Что вы никогда не переставали быть пиратом. Что вы тот  человек,  о
котором упомянули при мне лишь однажды, после моей дуэли с Динго. Что вы и
есть так называемый  босс.  Да,  мистер  Хансен,  вы  глава  всех  пиратов
астероидов.

                              16. Весь ответ 

     Хансен подпрыгнул и остался стоять. Дыхание со свистом вырывалась  из
раскрытого рта. Адмирал, не менее удивленный, воскликнул:
     - Великая Галактика! Молодой человек! О чем это вы? Вы серьезно?
     Лаки ответил:
     - Садитесь, Хансен, и попробуем взглянуть на  это  дело  со  стороны.
Обсудим его. Если я  не  прав,  возникнет  противоречие.  Все  началось  с
капитана Антона, появившегося на "Атласе". Антон  был  умным  и  способным
человеком, хоть и не совсем нормальным. Он не поверил мне,  не  поверил  в
мой рассказ. Он сделал объемные фотографии. Это сделать было  нетрудно,  я
даже не заметил. И послал их к боссу.  Босс  решил,  что  он  меня  узнал.
Несомненно, Хансен, если босс  вы,  то  все  подтверждается.  Увидев  меня
позже, вы на самом деле узнали меня.  Босс  отправил  приказ  убить  меня.
Антону показалось забавным, если он выполнит приказ путем толчковой  дуэли
с Динго. Динго получил точное указание убить меня.  Антон  признал  это  в
нашем последнем разговоре. Когда я вернулся, а  Антон  предварительно  дал
слово, что у меня будет возможность присоединиться к пиратам, вам пришлось
вступить самому. Меня отправили на вашу скалу.
     Хансен взорвался.
     - Это безумие! Я не причинил вам никакого вреда. Я спас  вас.  Привел
вас на Цереру.
     - Да, и прилетели вместе со мной. Это была моя идея  -  проникнуть  в
пиратскую организацию, узнать о ее деятельности изнутри. У  вас  появилась
аналогичная идея, и вы осуществили ее успешнее. Вы привезли меня на Цереру
и явились  сами.  Вы  узнали,  насколько  мы  не  подготовлены,  насколько
недооцениваем пиратов. Это означало, что вы можете действовать.
     Теперь приобретает смысл рейд на Цереру. Я  думаю,  что  вы  каким-то
образом  связались  с  Антоном.   Известны   ведь   карманные   субэфирные
передатчики, и можно разработать очень хитрые коды. Вы  отправились  вверх
по коридорам не сражаться с пиратами, а присоединиться к ним. Они не убили
вас, а "захватили". Очень странно. Если ваш рассказ правдив,  вы  для  них
очень опасны. Они должны были убить вас, как только вы  появились.  Вместо
этого они не причинили вам никакого вреда. Вместо этого они  посадили  вас
на корабль Антона, флагманский корабль пиратов, и повезли на Ганимед.  Вас
даже не связали, не приставили надзирателей. Вы могли тихонько  встать  за
Антоном и застрелить его.
     Хансен воскликнул:
     - Но я ведь застрелил его. Зачем, во имя Земли, мне стрелять в  него,
если я тот, за кого вы меня принимаете?
     - Потому что он был сумасшедшим. Он готов  был  скорее  подвергнуться
тарану, чем отступить и потерять лицо. У вас большие планы, вы  не  хотели
умирать, чтобы удовлетворить его тщеславие. Вы знали,  что  даже  если  мы
остановим Антона, это означает только задержку. Напав  вслед  за  этим  на
Ганимед, мы  все  равно  развяжем  войну.  А  вы,  продолжая  играть  роль
отшельника, найдете возможность улизнуть и снова стать  самим  собой.  Что
такое смерть Антона и утрата корабля по сравнению с этим?
     Хансен сказал:
     - А какие у вас доказательства? Все одни догадки. Где доказательства?
     Адмирал, который все время переводил  взгляд  от  одного  к  другому,
зашевелился.
     - Послушайте, Старр, это мой человек. Мы добудем у него правду.
     - Не торопитесь, адмирал. Мой час еще не кончился... Догадки, Хансен?
Продолжим. Я пытался вернуться на вашу скалу, но у вас не было  координат.
Это  странно,  несмотря  на  ваши  старательные  объяснения.  Я  рассчитал
координаты по траектории нашего  полета  на  Цереру;  оказалось,  что  они
соответствуют запретной зоне, где не может находиться  ни  один  астероид,
если он обычный, конечно. Поскольку я  знал,  что  мои  расчеты  верны,  я
понял, что ваш астероид находится там вопреки законам природы.
     - Что? - спросил адмирал.
     - Я хочу сказать, что астероиду, если он  маленький,  не  обязательно
двигаться по орбите.  Он  может  быть  снабжен  гиператомными  моторами  и
двигаться  как  космический  корабль.  Как  иначе  объяснить   присутствие
астероида в запретной зоне?
     Хансен громко сказал:
     - Говорить еще не значит делать. Я не знаю, почему вы так  поступаете
со мной, Старр. Вы меня испытываете? Это хитрость?
     - Никакой хитрости, мистер Хансен, - ответил Лаки. -  Я  вернулся  на
вашу скалу. Я не думал, что вы передвинете ее  далеко.  Астероид,  который
может передвигаться, имеет определенные преимущества. Как бы часто его  ни
наблюдали, отмечали  координаты  и  рассчитывали  орбиту,  наблюдателей  и
преследователей всегда можно поставить в тупик, передвинув астероид. В  то
же время передвижение  астероида  означает  определенный  риск.  Астроном,
оказавшийся в  этот  момент  у  телескопа,  может  удивиться,  почему  это
астероид выходит из плоскости эклиптики или движется  по  запретной  зоне.
Или, если он достаточно близко, может заметить выхлопы  реактора  с  одной
стороны.
     Я думаю, что вы уже двигали астероид навстречу кораблю Антона,  чтобы
я смог на нем высадиться. Я был уверен, что вновь вы двинете его не  скоро
и не далеко. Может быть, в ближайший рой, чтобы спрятать его там.  Поэтому
я вернулся и принялся искать среди  ближайших  астероидов  такой,  который
подойдет по форме и размеру. И нашел. Нашел астероид, который одновременно
является базой, фабрикой, кладовой, и  на  нем  услышал  звук  гигантского
гиператомного мотора, вполне способного передвинуть  его  в  пространстве.
Вероятно, привезен с Сириуса.
     Хансен сказал:
     - Но ведь это не моя скала.
     - Неужели? На ней меня ждал Динго. Он похвастал, что ему и  не  нужно
было следовать за мной: он знал, куда я направляюсь. Единственное место, о
котором он знал, что я туда могу направиться, это  ваша  скала.  Отсюда  я
заключаю, что на одном конце скалы находится ваша  жилая  квартира,  а  на
другом - пиратская база.
     - Нет, нет! - закричал Хансен. - Пусть рассудит адмирал. Есть  тысячи
астероидов, похожих по форме и размеру на мой, и я не отвечаю за случайное
замечание пирата.
     - Есть и еще доказательства, которые покажутся вам  убедительнее.  На
пиратской  базе  оказалась  долина  между   двумя   утесами;   она   полна
использованных консервных банок.
     - Консервные банки! - закричал адмирал. - Что, во имя Галактики,  это
значит, Старр?
     - Хансен на своей скале бросал использованные банки в  такую  долину.
Он сказал, что не хочет, чтобы его скалу сопровождали  отбросы.  На  самом
деле, наверно, не хотел, чтобы они выдали его. Когда мы покидали скалу,  я
видел эту долину. И увидел снова, когда мы приближались  к  базе  пиратов.
Именно поэтому я обследовал этот  астероид  первым.  Посмотрите  на  этого
человека, адмирал, и ответьте, сомневаетесь ли вы  в  том,  что  я  говорю
правду.
     Лицо Хансена было искажено яростью. Это был  совсем  другой  человек.
Все следы добродушия исчезли.
     - Ладно. Что с того? Чего вы хотите?
     - Хочу,  чтобы  вы  вызвали  Ганимед.  Я  уверен,  что  вы  уже  вели
переговоры. Они вас знают. Скажите  им,  что  астероиды  сдались  Земле  и
выступят вместе с ней против Сириуса, если понадобится.
     Хансен рассмеялся.
     - Зачем мне это? Вы взяли меня, но не взяли астероиды. И  не  сможете
очистить их.
     - Сможем, если захватим вашу  скалу.  На  ней  ведь  все  необходимые
данные, не так ли?
     - Попробуйте найти их, - хрипло ответил Хансен. - Попробуйте отыскать
скалу среди тысяч других. Вы сами сказали, что она может двигаться.
     - Найти ее будет легко, - ответил  Лаки.  -  Поможет  ваша  долина  с
банками.
     - Давайте. Осматривайте каждый астероид, пока  не  отыщете  долину  с
банками. Вам потребуется миллион лет.
     - Нет. День или около  того.  Покидая  пиратскую  базу,  я  ненадолго
задержался и прожег долину тепловым лучом. Растопил  банки,  а  потом  они
застыли  большим  сверкающим  металлическим  горбом.  Атмосферы  там  нет,
ржаветь металл не будет, поэтому  он  останется  сверкающим,  как  гол  из
фольги в толчковой дуэли. Отражение Солнца от него далеко видно. Церерской
Обсерватории нужно разделить небо на участки и поискать астероид,  который
в десять раз ярче, чем должен быть по размеру. Я  попросил  начать  поиски
незадолго до того, как отправился на свидание с Антоном.
     - Это ложь.
     - Неужели? Задолго до того, как я достиг  Солнца,  пришло  субэфирное
сообщение, включающее фотографии. Вот они. - Лаки достал фотографии из-под
бумаги на столе. - Стрелка указывает на яркое пятнышко. Это ваша скала.
     - Думаете, я испугаюсь?
     - Хотел бы думать. На скале высадились корабли Совета.
     - Что? - взревел адмирал.
     - Нельзя было терять время, сэр, - сказал  Лаки.  -  Мы  нашли  жилые
помещения Хансена на другом конце и соединительный туннель  между  ними  и
пиратской базой. Вот здесь полученные по  субэфиру  документы,  в  которых
координаты ваших  основных  баз,  Хансен,  и  фотографии  самих  баз.  Это
доказательство, Хансен?
     Хансен упал на стул. Рот  его  раскрылся,  оттуда  послышались  звуки
бессильных рыданий. Лаки сказал:
     - Я проделал все это, чтобы убедить вас, Хансен,  что  вы  проиграли.
Проиграли полностью и окончательно. У вас ничего не осталось, кроме жизни.
Не даю никаких обещаний, но  если  вы  сделаете  то,  что  мне  нужно,  то
сохраните по крайней мере жизнь. Вызовите Ганимед.
     Хансен беспомощно смотрел на свои пальцы.
     Адмирал со сдержанным гневом сказал:
     - Совет очистил астероиды? Зачем он взялся за  это  дело?  Почему  не
поставил в известность Адмиралтейство?
     Лаки спросил:
     - Ну, как, Хансен?
     - Какая теперь разница? - ответил Хансен. - Сделаю.

     Конвей, Хенри и Бигмен встречали Лаки в космопорту, когда он вернулся
на Землю. Они  пообедали  вместе  в  Стеклянной  комнате  на  самом  верху
Планетарного ресторана. Округлые стены комнаты  были  сделаны  из  стекла,
прозрачного только изнутри; сквозь стены  виднелись  теплые  огни  города,
терявшиеся в окружающих равнинах. Хенри сказал:
     - Хорошо, что Совет нашел базы пиратов  до  того,  как  этим  занялся
флот. Военные действия не решили бы проблемы.
     Конвей кивнул.
     -  Ты  прав.  На  опустевших  астероидах  могли  бы  появиться  новые
поколения  пиратов.  Большинство  их  людей  и  не  подозревало,  что  они
действуют на стороне Сириуса. Это обычные люди, которые ищут лучшей жизни.
Я думаю, мы убедим правительство амнистировать тех, кто  не  участвовал  в
пиратских рейдах, а таких там большинство.
     -  Кстати,  -  заметил  Лаки,  -  помогая  им  развивать   астероиды,
финансируя и увеличивая их дрожжевые фермы,  поставляя  им  воду,  воздух,
энергию, мы сооружаем защиту на будущее. Лучшая защита от  преступников  в
астероидах - это мирное и процветающее сообщество там. В этом  направлении
устойчивый мир.
     Бигмен воинственно сказал:
     - Не морочь себе голову. Мир до  тех  пор,  пока  Сириус  не  решится
попробовать снова.
     Лаки положил руку на нахмурившееся лицо маленького человека и шутливо
оттолкнул его.
     - Бигмен, мне кажется, ты жалеешь, что лишился маленькой войны. Что с
тобой? Не можешь хоть немного отдохнуть?
     Конвей сказал:
     - Знаешь, Лаки, ты должен был нам больше рассказать с самого начала.
     - Я сам хотел бы, - ответил Лаки, - но мне нужно  было  одному  иметь
дело с Хансеном. Тут есть важные личные причины.
     - Но когда ты впервые заподозрил его, Лаки? Что его выдало? - спросил
Конвей. - То, что астероид оказался в запретной зоне?
     - Это было последней соломинкой, - сказал Лаки. - Я знал, что  он  не
просто отшельник, через час после первой встречи. С этого времени я  знал,
что для меня он важнее всех в Галактике.
     - А как насчет объяснения? - Конвей насадил на вилку последний  кусок
бифштекса и принялся сосредоточенно жевать.
     Лаки сказал:
     - Хансен узнал во мне сына Лоуренса Старра. Сказал, что встречался  с
отцом, и сказал правду. В конце концов члены Совета мало кому известны,  и
чтобы объяснить, как он увидел сходство, нужно признать личную встречу. Но
в этом признании было  два  странных  момента.  Он  сказал,  что  сходство
особенно сильно, когда я сержусь. Так он сказал. Но вы рассказывали,  дядя
Гектор и дядя Гас, что отец редко  сердился.  "Смеющийся"  -  вот  обычное
определение, которое вы использовали, говоря об  отце.  Далее,  прибыв  на
Цереру, Хансен ни одного из вас не узнал. Даже ваши имена  ничего  ему  не
сказали.
     - А в этом что странного? - спросил Хенри.
     - Вы двое были неразлучны с отцом. Как мог Хансен встречаться с отцом
и не знать вас? Встречаться с отцом в таких обстоятельствах, когда отец  в
гневе, и запомнить его лицо на всю жизнь, так, что смог узнать его во  мне
через двадцать пять лет? Есть только одно объяснение. Отец не был  с  вами
только во время своего последнего полета на Венеру, и Хансен присутствовал
при его убийстве. И он не был рядовым пиратом. Рядовой пират не становится
настолько богат, чтобы построить себе  на  астероиде  роскошное  жилище  и
провести двадцать пять лет, создавая новую  пиратскую  организацию  вместо
разгромленной с самого начала. Должно быть, он был  капитаном  нападавшего
пиратского корабля. Тогда ему было тридцать лет:  подходящий  возраст  для
капитана.
     - Великий космос! - тупо сказал Конвей.
     Бигмен негодующе завопил:
     - И ты не застрелил его?
     - Зачем? У меня были более важные дела, чем личная месть. Да, он убил
моего отца и мать, но мне все равно приходилось быть с  ним  вежливым.  По
крайней мере на время.
     Лаки поднес к губам чашку кофе  и  остановился,  чтобы  взглянуть  на
город.
     Он сказал:
     - Хансен проведет остаток жизни в тюрьме  на  Меркурии,  это  большее
наказание, чем быстрая легкая смерть. Сирианцы  оставили  Ганимед,  значит
будет мир. Это для меня в десять раз лучшая награда,  чем  его  смерть;  и
лучшая дань памяти моих родителей.

                         Айзек Азимов                         
                  Лаки Старр и океаны Венеры                  
                   Пер. с англ. Д.Арсеньева                   
                         Предисловие                          
     Эта  книга  была  впервые  опубликована  в  1954  году,  и 
описание  поверхности  Венеры   соответствует   астрономическим 
представлениям того периода.  
     Однако с 1954 года знания астрономов о внутренних планетах 
Солнечной  системы  значительно  выросли  благодаря  применению 
радара и космических ракет.  
     В конце  50-х  годов  радиоволны,  отраженные  от  Венеры, 
заставили предположить, что ее поверхность нагрета  значительно 
больше, чем считалось ранее. 27 августа 1962  года  космическая 
станция "Маринер-2" вылетела в направлении Венеры и прошла мимо 
нее на ближайшем удалении в 21  тысячу  миль  14  декабря  1962 
года. Измеряя отражения радиоволн от  поверхности  Венеры,  она 
показала,   что   поверхностная    температура    действительно 
значительно выше точки кипения воды. 
     Это означает, что Венера не только не  имеет  покрывающего 
всю поверхность океана, как описано в этой книге, -- она вообще 
не имеет  океанов.  Вся  вода  Венеры  находится  в парообразном 
состоянии в ее облаках,  а  поверхность  чрезвычайно  горяча  и 
суха. Атмосфера Венеры плотнее, чем считалось раньше, и состоит 
почти исключительно из двуокиси углерода. 
     В 1954 годы не был также известен период обращения  Венеры 
вокруг своей оси.  В  1964  году  лучи  радара,  отраженные  от 
поверхности Венеры, показали, что она совершает один оборот  за 
243  дня  (на  18  дней  дольше  ее   года)   и   вращается   в 
"неправильном" направлении сравнительно с другими планетами. 
     Я надеюсь, читателям книга понравится, хотя не  хотел  бы, 
чтобы они  серьезно  воспринимали  материал,  который  считался 
"точным" в 1954 году, а сейчас совершенно устарел.  
                                         Айзек Азимов 
                                        Ноябрь 1970 года 

              Глава первая. Сквозь облака Венеры              

     Лаки Старр и Джон Бигмен Джонз оттолкнулись от космической 
станции Т2 и поплыли к планетарному каботажному судну, ждавшему 
их с открытым шлюзом. Двигались они с легкостью,  которую  дает 
только долгая привычка к невесомости,  хотя  их  тела  казались 
громоздкими и неуклюжими в космических костюмах. 
     Бигмен изогнул спину, двигаясь вверх, и  повернул  голову, 
чтобы еще раз взглянуть на Венеру. Голос его громко прозвучал в 
наушниках Лаки. "Космос! Ну и скала!" Каждый дюйм  пятифутового 
тела Бигмена напрягся от этого зрелища. 
     Бигмен родился и вырос на Марсе и никогда в жизни  не  был 
так близко  к  Венере.  Он  привык  к  красноватым  планетам  и 
скалистым астероидам. Он даже посетил зеленую и голубую  Землю. 
Но здесь перед ним было нечто серо-белое. 
     Венера заполняла половину неба.  Она  находилась  всего  в 
двух тысячах миль от космической  станции.  Другая  космическая 
станция располагалась на противоположной стороне  планеты.  Они 
действовали как приемные пункты для всех космических  кораблей, 
направлявшихся к Венере; вращались вокруг  планеты  с  периодом 
в три часа и гнались друг за другом,  как  щенята  гонятся  за 
своим хвостом.  
     Впрочем с космической станции, как ни близка  она  была  к 
Венере, рассмотреть на поверхности планеты ничего нельзя  было. 
Не видны были ни континенты, ни океаны, ни пустыни или горы, ни 
зеленые долины. Белизна, только яркая  белизна,  перемежающаяся 
движущимися серыми полосами. 
     Турбулентный облачный слой покрывал почти всю  поверхность 
Венеры, а серые полосы означали края, где сталкивались облачные 
массы. На этих границах пар устремлялся  книзу,  и  под  серыми 
линиями на невидимой поверхности Венеры шел дождь. 
     Лаки Старр сказал: "Бесполезно смотреть на Венеру, Бигмен. 
Скоро увидишь достаточно. Лучше попрощайся с Солнцем". 
     Бигмен фыркнул. Для его привыкших к  условиям  Марса  глаз 
даже земное Солнце казалось разбухшим и слишком ярким.  Солнце, 
видимое с орбиты Венеры, -- это раздувшееся чудовище. Оно в два 
с четвертью раза ярче земного, в  четыре  раза  ярче  знакомого 
Бигмену Солнца Марса. Лично он был рад, что  облака  на  Венере 
всегда скрывают Солнце. И что на космической станции  солнечный 
свет всегда затеняется. 
     Лаки  Старр  сказал:  "Ну,   тронувшийся   марсианин,   ты 
входишь?" 
     Бигмен остановился у края шлюза, задержав свое  тело  одним 
движением руки. Он все еще смотрел на Венеру. Видимая  половина 
ярко освещалась Солнцем,  но  на  восточную  сторону  наползала 
ночная  тень,  она  двигалась  быстро  вслед  за  стремительным 
полетом станции по орбите. 
     Лаки, продолжая подниматься, в свою очередь  ухватился  за 
край шлюза и шлепнул одетой в перчатку рукой Бигмена по заду. В 
невесомости маленькое  тело  Бигмена,  поворачиваясь,  медленно 
влетело внутрь, а фигура Лаки повисла снаружи. 
     Мышцы на руке Лаки сжались, и он легким, плавным движением 
вплыл вверх и внутрь. У него  не  было  в  этот  момент  причин 
веселиться,  но  он  не   мог   сдержать   усмешки   при   виде 
распростертого в воздухе Бигмена. Внешний люк закрылся, и  Лаки 
продвинулся внутрь. 
     Бигмен сказал: "Слушай, ты, вошь, однажды  я  наступлю  на 
тебя, и сможешь тогда ..." 
     Воздух со свистом ворвался в помещение, и  внутренний  люк 
открылся.  Быстро   вплыли   два   человека,   увернувшись   от 
болтающихся  ног  Бигмена.  Передний,   коренастый   парень   с 
удивительно большими  усами,  спросил:  "Что-нибудь  случилось, 
джентльмены?" 
     Второй, сетловолосый, более высокий и худой, но с  такими 
же длинными усами, сказал: "Чем вам помочь?" 
     Бигмен  высокомерно  ответил:  "Поможете,  если  отойдете, 
чтобы мы могли снять скафандры". Говоря это,  он  опустился  на 
пол и начал раздеваться. Лаки уже снял свой костюм.  
     Все прошли через внутренний люк, который закрылся за ними. 
Костюмы,  чья  поверхность  была  космически  холодна,   начали 
покрываться изморозью в теплом влажном воздухе.  Бигмен  бросил 
их на покрытые кафелем стойки, где они будут обтекать.  
     Темноволосый сказал: "Посмотрим. Вы двое Вильям Вильямс  и 
Джон Джонз. Верно?" 
     Лаки ответил: "Я Вильямс". Использовать псевдоним  даже  в 
обычных условиях стало для Лаки второй  натурой.  Члены  Совета 
науки всегда избегали публичности. Теперь, когда  положение  на 
Венере очень сложно и неопределенно, это особенно важно.  
     Лаки продолжал: "Я думаю, наши документы в порядке и  багаж 
на борту". 
     -- Все в порядке, -- ответил  темноволосый.  --  Я  Джордж 
Ривал, пилот, а это  мой  помощник  Тор  Джонсон.  Отправляемся 
через несколько минут. Если вам что-нибудь понадобится, скажите 
нам. 
     Пассажирам показали их маленькую каюту, и  Лаки  про  себя 
вздохнул.  В  космосе  он  себя  хорошо  чувствовал  только   в 
собственном  скоростном  крейсере  "Падающая  звезда",  который 
теперь отдыхал в ангаре космической станции. 
     Тор Джонсон глубоким голосом сказал:  "Кстати,  позвольте 
вас  предупредить,   что   когда   мы   отойдем   от   станции, 
состояние невесомости кончится. Начнет увеличиваться тяготение. 
Если начнется космическая болезнь ..." 
     Бигмен  заорал:  "Космическая   болезнь!   Ты,   тупица   с 
внутренних  планет,  я  мог  еще  ребенком   переносить   такие 
перегрузки, какие тебе и теперь не снятся! -- Он ткнул  пальцем 
в стену, сделал медленное сальто, снова коснулся стены и  повис 
в полуфуте от пола.  --  Попробуй  что-нибудь  подобное,  когда 
почувствуешь себя мужчиной". 
     Помощник пилота улыбнулся: "Ну, в  эту  полупинту  немало 
напихано хлама, а?" 
     Бигмен   мгновенно   вспыхнул.   "В   полупинту!   Слушай, 
приятель... -- закричал он, но Лаки сжан его плечо, и маленький 
марсианин  проглотил  остаток  предложения.  --   Увидимся   на 
Венере", -- мрачно закончил он.  
     Продолжая улыбаться, Тор вслед  за  пилотом  отправился  в 
рубку в голове корабля. 
     Бигмен, чей гнев немедленно угас, с любопытством спросил у 
Лаки: "Послушай, что за усы! Никогда таких больших не видел!" 
     Лаки ответил: "Всего лишь венерианский обычай,  Бигмен.  Я 
думаю, практически все отращивают их на Венере". 
     -- Неужели? -- Бигмен пальцем погладил губу. -- Интересно, 
как я с ними выглядел бы? 
     -- С такими большими? -- улыбнулся Лаки. -- Они закрыли бы 
тебе все лицо. 
     Он увернулся от  кулака  Бигмена,  и  в  этот  момент  пол 
дрогнул под их ногами и "Чудо Венеры" оторвалось от космической 
станции.   Судно   начало   свою   сокращающуюся    спиральную 
траекторию, которая приведет их "вниз", на Венеру. 

                            *****                             

     Судно набирало скорость, и Лаки ощутил, как спадает  долго 
державшееся напряжение. Его карие  глаза  приобрели  задумчивое 
выражение, а лицо с приятными чертами расслабилось. Лаки  высок 
и  выглядит  хрупким,  но  под  этой   обманчивой   стройностью 
скрываются стальные мускулы. 
     Жизнь уже дала Лаки в избытке и хорошего, и  плохого.  Еще 
ребенком он потерял родителей  во  время  пиратского  нападения 
вблизи Венеры, к которой он сейчас приближался.  Его  вырастили 
ближайшие друзья отца  Гектор  Конвей,  нынешний  глава  Совета 
науки,  и  Огастас  Хенри,  возглавляющий  секцию  в   той   же 
организации. 
     Лаки воспитывался  и  учился  с  единственным  намерением: 
когда-нибудь стать членом этого же Совета науки, чье влияние  и 
функции делали его наиболее известной организацией в Галактике. 
     Всего лишь год назад, после окончания  академии,  он  стал 
полноправным членом этой организации и  посвятил  себя  целиком 
усовершенствованию человека и защите его от врагов цивилизации. 
Он стал  самым  молодым  членом  Совета  и, вероятно,  останется 
таковым еще долго. 
     Но он уже выиграл свои первые сражения. В пустынях Марса и 
среди тускло освещенных скал пояса астероидов он  встретился  с 
преступниками и победил их.  
     Но война с преступлением и злом не краткосрочный конфликт, 
и теперь неприятности начали происходить  на  Венере,  особенно 
тревожные неприятности, поскольку их  причина  была  совершенно 
неясна. 
     Глава Совета Гектор Конвей ущипнул губу и  сказал:  "Я  не 
знаю, заговор ли это сирианцев  против  Солнечной  Конфедерации 
или  просто  бандитизм.  Наши  тамошние   люди   считают   дело 
серьезным". 
     Лаки  спросил:  "Послали   туда   кого-нибудь   из   наших 
уполномоченных  по  улаживанию  конфликтов?"  --  Он  недавно 
вернулся из астероидов и слушал с беспокойством.  
     Конвей ответил: "Да. Эванса". 
     -- Лу Эванса? -- переспросил  Лаки,  и  его  темные  глаза 
осветились радостью.-- В академии мы жили в одной  комнате.  Он 
хорош. 
     -- Да? Венерианское представительство  Совета  потребовало 
его отзыва и расследования по обвинению во взяточничестве.  
     -- Что? -- Лаки в ужасе вскочил на ноги. --  Дядя  Гектор, 
это невозможно. 
     -- Хочешь полететь туда и взглянуть самому? 
     --Я?! Да мы с Бигменом вылетим, как  только  будет  готова 
"Падающая звезда". 
     И вот теперь Лаки  задумчиво  наблюдал  в  иллюминатор  за 
последней стадией полета. Ночная тень накрыла Венеру, и  уже  в 
течение часа видна была только чернота.  Огромное  тело  Венеры 
закрыло все звезды. 
     Но вот они вновь на солнечной  стороне,  и  в  иллюминатор 
видно только серое. Теперь они слишком близки к планете,  чтобы 
видеть ее целиком. Они даже слишком  близки,  чтобы  разглядеть 
облака. В сущности они уже внутри облачного слоя. 
     Бигмен,  только  что  прикончивший   большой   сэндвич   с 
цыпленком и салатом, вытер губы и сказал: "Космос, не хотел  бы 
я вести корабль через эту грязь".  
     Крылья корабля выдвинулись, чтобы использовать  атмосферу, 
в результате характер  его  движения  изменился.  Чувствовались 
удары ветра, корабль  слегка  опускался  и  поднимался  под  их 
порывами.  
     Космические  корабли  не   могут   двигаться   в   плотной 
атмосфере. Поэтому планеты, типа Земли или  Венеры,  окруженные 
густой  атмосферой,  требуют   космических   станций.   К   ним 
причаливают корабли  из  глубокого  космоса.  От  этих  станций 
каботажные судна с выдвигающимися крыльями переносят пассажиров 
через предательскую атмосферу на поверхность. 
     Бигмен, который с закрытыми глазами мог  провести  корабль 
от Плутона до  Меркурия,  потерялся  бы  при  первых  признаках 
атмосферы. Даже Лаки, который  во  время  обучения  в  академии 
пилотировал каботажные  суда,  не  взялся  бы  за  это  дело  в 
плотных, все закрывающих облаках. 
     --  До  того,  как  первые  исследователи   высадились   на 
поверхности  Венеры,  земные  наблюдатели  видели  только   ее 
облака. О самой планете они тогда ничего не знали. 
     Бигмен  не  ответил.  Он   заглядывал   в   целлофлексовый 
контейнер, проверяя, не завалялся ли там еще один сэндвич. 
     Лаки продолжал: "Они даже не  могли  определить,  с  какой 
скоростью вращается Венера и  вращается  ли  вообще.  Не  знали 
состав венерианской атмосферы. Знали, что в ней  есть  двуокись 
углерода, но до конца девятисотых годов астрономы считали,  что 
в  ней  нет  воды.  Когда  стали   высаживаться   с   кораблей, 
человечество обнаружило, что это совсем не так". 
     Он замолчал. Вопреки собственному решению мозг Лаки  вновь 
и вновь обращался  к  зашифрованной  космограмме,  которую  они 
получили   во   время   полета,   когда   Земля   осталась    в 
десяти миллионах миль позади. Космограмма была  от  Лу  Эванса, 
того самого его старого  товарища,  которому  он  сообщил,  что 
направляется к нему. 
     Ответ был короткий, резкий и  ясный.  Он  гласил:  "Держись 
подальше!" 
     И все! Не похоже на Эванса. Для Лаки это послание  означало 
неприятности,  большие  неприятности,  так  что  он   не   стал 
"держаться подальше". Напротив, он увеличил  ускорение  корабля 
до предела. 
     Бигмен говорил: "Странно подумать, Лаки, что когда-то люди 
все теснились на Земле. Не могли  с  нее  улететь,  как  бы  ни 
старались. Ничего не знали ни о Марсе, ни о Луне, ни о  чем.  У 
меня от этого мурашки по коже". 
     Именно в этот момент они пересекли облачный барьер, и даже 
мрачные мысли Лаки рассеялись при виде открывшегося зрелища. 
     Оно  было  неожиданным.  Только  что  они  были   окружены 
непроницаемым молочным туманом; в  следующее  мгновение  вокруг 
только прозрачный воздух. Внизу все купалось в ясном, жемчужном 
свете. Наверху серая нижняя поверхность облачного слоя. 
     Бигмен сказал: "Эй, Лаки, смотри!" 
     Внизу  на  многие  мили  во  всех  направлениях   тянулась 
сплошная  сине-зеленая  растительность.  Никаких  под'емов  или 
спусков.  Поверхность  абсолютно  ровная,  как  будто   срезана 
гигантским атомным ножом. 
     Не видно ничего, что было бы нормальным для земной  сцены. 
Ни дорог или домов, ни городов или  рек.  Только  сине-зеленая, 
неизменная, насколько можно видеть, ровная поверхность. 
     Лаки сказал: "Это все из-за двуокиси углерода. Ею питается 
растительность.  На  Земле  ее  в  воздухе  только  три   сотых 
процента, а здесь почти десять процентов". 
     Бигмен, проживший всю жизнь на марсианских фермах, знал  о 
двуокиси углерода. Он сказал: "Но почему так  светло,  несмотря 
на облака?" 
     Лаки улыбнулся. "Ты  забыл,  Бигмен.  Солнце  здесь  вдвое 
ярче, чем на Земле". Но тут он взглянул в иллюминатор, и улыбка 
его исчезла. 
     -- Странно! -- пробормотал он. 
     Неожиданно он отвернулся от окна. "Бигмен, --  сказал  он, 
-- пошли в пилотскую рубку". 
     Двумя шагами он вылетел из каюты. Еще два шага -- и  он  у 
рубки. Дверь не закрыта. Он распахнул ее.  Оба  пилота,  Джордж 
Ривал  и  Тор  Джонсон,  на  своих  местах,  не  отрываются  от 
приборов. Они не повернулись. 
     Лаки сказал: "Парни ..." 
     Никакого ответа. 
     Он  коснулся  плеча  Джонсона,  и  рука  помощника  пилота 
раздраженно дернулась, сбрасывая руку  Лаки.  
     Молодой член Совета схватил Джонсона за плечи и  закричал: 
"Хватай второго, Бигмен!" 
     Маленький  человечек  уже  занимался  этим,   не   задавая 
вопросов, действуя с сумасшедшей энергией. 
     Лаки отбросил от себя Джонсона. Тот пошатнулся, выпрямился 
и устремился вперед. Лаки увернулся от удара  и  выбросил  руку 
вперед, коснувшись челюсти противника. Джонсон упал без чувств. 
В тот же момент искусным движением Бигмен завернул руку Джорджа 
Ривала, бросил его на пол и сильным ударом лишил сознания. 
     Бигмен вытащил обоих пилотов из рубки и закрыл  дверь.  Он 
вернулся и обнаружил, что Лаки лихорадочно работает у приборов. 
     Только тут он спросил: "Что случилось?" 
     -- Мы не выравнивали траекторию, -- мрачно  ответил  Лаки. 
-- Я смотрел на поверхность: она приближалась слишком быстро. И 
все еще продолжает. 
     Он отчаянно пытался найти нужную ручку, которая  управляет 
элеронами, этими лопастями, контролирующими угол полета.  Синяя 
поверхность  Венеры  стала  гораздо  ближе.   Она   летела   им 
навстречу. 
     Глаза Лаки устремились к показателю давления. Этот  прибор 
измерял вес окружающего воздуха. Чем больше его показания,  тем 
ближе они к поверхности. Теперь  стрелка  двигалась  медленнее. 
Кулак Лаки опустился  на  рычаг.  Должен  быть  этот!  Лаки  не 
решался слишком быстро поворачивать ручку, иначе элероны просто 
снесет ревущим ветром. Но до нуля оставалось не  более  пятисот 
футов. 
     Ноздри  его  раздувались,  рельефно  выступили   жилы   на 
шее. Лаки повернул элероны против ветра.  
     --   Мы   выравниваемся,   --    выдохнул    Бигмен.    -- 
Выравниваемся... 
     Но  расстояния  уже  не  было.  Сине-зеленая   поверхность 
заполнила весь иллюминатор. Затем, со слишком большой скоростью 
и под слишком большим углом, "Чудо  Венеры",  несущее  на  себе 
Лаки Старра и Бигмена Джонза, ударилось о  поверхность  планеты 
Венера. 

              Глава вторая. Под морским куполом               

     Если бы  поверхность  Венеры  была  тем,  чем  казалась  с 
первого взгляда, "Чудо Венеры" разбилось бы на куски и сгорело. 
И карьера Лаки Старра оборвалась бы. 
     К счастью, растительность,  которая  казалась  глазу  столь 
плотной,  не  была  ни  травой,  ни  кустарниками.   Это   были 
водоросли. И плоская поверхность не была ни почвой, ни  скалой, 
а водой, поверхностью океана, который окружал  и  покрывал  всю 
Венеру. 
     Но даже и так "Чудо Венеры" ударилось об океан  с  громом, 
прорвало слой  водорослей  и  погрузилось  в  глубину.  Лаки  и 
Бигмена отбросило на стену. 
     Обычное судно погибло бы, но "Чудо  Венеры"  было  создано 
для вхождения в воду на высокой скорости. Оно  было  необычайно 
прочно и имело обтекаемую форму. Крылья, которые Лаки не успел, 
да и не сумел убрать, были оторваны, корпус застонал от  удара, 
но не дал течи. 
     Вниз,  вниз  опускалось   судно   в   зелено-черной   мгле 
венерианского океана. Плотная  растительность  почти  полностью 
поглотила  рассеянный  облаками  свет   сверху.   Искусственное 
освещение на корабле не работало; по-видимому, было выведено из 
строя ударом. 
     Голова у Лаки кружилась. "Бигмен!" -- позвал он. 
     Ответа не было, Лаки вытянул  руки,  ощупывая  окружающее. 
Рука его коснулась лица Бигмена. 
     -- Бигмен! -- снова окликнул он. Потрогал грудь маленького 
марсианина:  сердце   билось   регулярно.   Лаки   почувствовал 
облегчение. 
     Он не знал, что произошло с кораблем. Знал только, что  не 
сможет управлять им в  окружавшей  его  полной  тьме.  Он  лишь 
надеялся, что трение о воду остановит корабль,  прежде  чем  он 
ударится о дно. 
     Он  отыскал  в  кармане  рубашки  фонарик   --   маленький 
пластиковый стержень около шести дюймов длиной. Нажал  пальцем: 
вспыхнул яркий луч, расширявшийся, но при этом не  утративавший 
яркости. 
     Лаки снова нащупал Бигмена и осторожно  осмотрел  его.  На 
виске у марсианина была шишка, но насколько  мог  судить  Лаки, 
кости целы. 
     Блаза Бигмена задрожали. Он застонал. 
     Лаки прошептал: "Спокойно, Бигмен. Все будет  в  порядке". 
Сам он, выходя в коридор, был далеко не  уверен  в  этом.  Если 
кораблю суждено снова увидеть свой порт, пилоты должны  жить  и 
действовать. 
     Когда он вошел в каюту, они  сидели  и  мигали  при  свете 
фонарика. 
     -- Что случилось? -- простонал Джонсон. --  Я  только  что 
был  у  приборов,  а  потом  ..  --  В  его  глазах   не   было 
враждебности, только боль и смятение. 

                            *****                             

     "Чудо Венеры" частично вернулось к норме.  Корабль  сильно 
пострадал, но огни впереди и сзади удалось зажечь,  а  запасные 
батареи давали энергию, необходимую для жизнеобеспечения. Слабо 
слышался шум винтов,  и  судно  начало  выполнять  свою  третью 
функцию. Этот корабль мог передвигаться не только в космосе и в 
воздухе, но и под водой. 
     В рубку вошел Джордж Ривал. Он был подавлен и явно смущен. 
На  щеке  у  него виднелась царапина,   которую   Лаки   промыл, 
дезинфицировал и залил коагулянтом. 
     Ривал сказал: "Есть несколько небольших  течей,  но  я  их 
заткнул. Крылья исчезли, основные батареи  разбиты.  Потребуется 
капитальный ремонт, но я считаю, что мы  легко  отделались.  Вы 
хорошо поработали, мистер Вильямс". 
     Лаки коротко кивнул. "Расскажите, что случилось". 
     Ривал вспыхнул. "Не знаю. Не хочется  говорить,  но  я  не 
знаю". 
    -- А вы? -- спросил Лаки обращаясь к помощнику. 
     Тор  Джонсон,  пытавшийся  вернуть  к  жизни   передатчик, 
покачал головой. 
     Ривал сказал: "Последнее, что  я  помню:  мы  еще  были  в 
облачном слое. После этого ничего  не  помню.  Пришел  в  себя, 
глядя на ваш фонарик". 
     Лаки спросил: "Вы или  Джонсон  пользуетесь  какими-нибудь 
наркотиками?" 
     Джонсон гневно взглянул на него. "Нет. Никогда". 
     -- Тогда почему вы потеряли сознание, причем одновременно? 
     Ривал ответил:  "Хотел  бы  я  знать.  Послушайте,  мистер 
Вильямс, мы не любители. У нас первоклассная репутация.  --  Он 
застонал. --  Вернее,  мы  считались  первоклассными  пилотами. 
Вероятно, после этого нам больше не летать". 
     -- Посмотрим, -- сказал Лаки. 
     -- Слушайте, -- вмешался Бигмен, -- что толку говорить  о 
том, что уже произошло? Где мы  сейчас?  Вот  что  я  хотел  бы 
знать. Куда мы движемся? 
     Тор Джонсон ответил:  "Мы  в  стороне  от  маршрута.  Могу 
сказать  только  это.  Потребуется  пять-шесть   часов,   чтобы 
добраться до Афродиты". 
     -- Клянусь толстым Юпитером и его  спутниками!  --  сказал 
Бтгмен, с отвращением глядя в темный иллюминатор. --  Пять-шесть 
часов этой темноты? 

                            *****                             

     Афродита -- самый  большой  город  Венеры,  его  население 
достигает четверти миллиона.  
     "Чудо Венеры" находилось еще в миле  от  города,  но  море 
вокруг залито зеленым светом.  В  зеленом  призрачном  свечении 
ясно видны корпуса спасательных судов,  вышеших  им  навстречу, 
после того как им удалось связаться с  городом  по  радио.  Они 
молчаливо двигались рядом.  
     Лаки и Бигмен впервые увидели подводный город под куполом. 
Они  почти  забыли   перенесенные   неприятности,   захваченные 
удивительным зрелищем. 
     С  расстояния  город  казался  огромным  изумрудно-зеленым 
волшебным пузырем, дрожащим и  раскачивавшимся  из-за  движения 
воды. Смутно виднелись здания, структурная сеть  лучей,  которые 
удерживали купол под огромным весом воды. 
     По мере приближения город становился все  больше  и  ярче. 
Толща воды, разделявшая их, уменьшалась, и  город  сверкал  все 
сильнее. Афродита стала менее волшебной, более реальной, но еще 
более захватывающей.  
     Наконец они скользнули в огромный шлюз, способный вместить 
небольшой  торговый  флот  или  большой  военный   крейсер,   и 
подождали, пока не выкачают воду. Когда  это  произошло,  "Чудо 
Венеры" вплыло в город на под'емном поле. 
     Лаки и  Бигмен  проследили  за  отправкой  своего  багажа, 
пожали руки Ривалу и Джонсону и на скиммере отправились в отель 
"Бельвью-Афродита". 
     Бигмен смотрел в изогнутое окно  скиммера,  который  легко 
двигался среди городских лучей над крышами зданий. 
     Он сказал:  "Значит  это  Венера.  Не  думаю,  что  стоило 
добираться сюда. да еще  с  такими  приключениями.  Никогда  не 
забуду, как на нас устремился океан". 
     Лаки ответил: "Боюсь, это только начало". 
     Бигмен беспокойно посмотрел на  своего  рослого  товарища. 
"Ты на самом деле так думаешь?" 
     Лаки пожал плечами. "Зависит от  многого.  Посмотрим,  что 
расскажет нам Эванс". 

                            *****                             

     Зеленый Зал отеля "Бельвью-Афродита"  был  на  самом  деле 
зеленым. Количество и качество освещения создавало впечатление, 
что столики и сидящие за ними посетители  погружены  в  глубины 
океана. Потолок  представлял  из  себя  внутреннюю  поверхность 
чаши, под ним медленно вращался большой шарообразный  аквариум, 
поддерживаемый искусно размещенными под'емными лучами.  В  воде 
росли венерианские водоросли, а между  ними  мелькали  "морские 
ленты" -- одна из наиболее прекрасных форм  животной  жизни  на 
этой планете. 
     Бигмен вошел первым, намеренный ни на что, кроме обеда, не 
обращать внимания.  Он  был  раздражен  отсутствием  кнопочного 
меню, обеспокоен  присутствием  настоящих  живых  официантов  и 
негодовал из-за того, что в Зеленом Зале  подавали  только  то, 
что  выбирала  администрация  отеля,  и   не   делали   никаких 
исключений. Его  слегка  смягчило  то,  что  закуска  оказалась 
вкусной, а суп вообще превосходным. 
     Зазвучала   музыка,    куполообразный    потолок    слегка 
засветился, медленно начал вращаться.  
     Бигмен раскрыл рот, про обед он забыл. 
     --Ты только посмотри! -- сказал он. 
     Лаки смотрел.  Морские  ленты  были  разного  размера,  от 
крошечных полосок двух дюймов  длиной  до  широких  мускулистых 
поясов, которые тянулись на ярд и больше.  И  все  тонкие,  как 
листок бумаги. Они двигались извиваясь, и волна проходила вдоль 
всего их тела. 
     И все светились;  у  каждой  был  свой  цвет.  Невероятное 
зрелище! По бокам  каждой  морской  ленты  тянулись  сверкающие 
спирали: алые,  розовые,  оранжевые;  меньше  виднелось  синих, 
голубых и фиолетовых; у больших образцов кое-где белое  сияние. 
И все это погружено в зеленый внешний свет с  потолка.  Плавая, 
ленты переплетались, и цвета перемешивались.  Для  ослепленного 
взгляда они казались живой движущейся радугой, которая сверкала 
в воде, каждый раз оживая  все  новыми  и  новыми  комбинациями 
цветов.  
     Бигмен неохотно обратился к десерту. Официант  назвал  его 
"желеобразными семенами", и малыш подозрительно посматривал  на 
тарелку.  Желеобразные  семена  оказались  мягкими   оранжевыми 
овалами, слипавшимися друг с другом, но легко  отделявшимися  и 
ложившимися в ложку. В первое мгновение они казались  сухими  и 
безвкусными, но затем неожиданно превращались в густую  сладкую 
жидкость, удивительно вкусную.  
     -- Космос! -- сказал удивленный  Бигмен.  --  Ты  пробовал 
десерт? 
     -- Что? -- с отсутствующим видом переспросил Лаки. 
     -- Попробуй десерт. Похоже на ананасовый  джем,  только  в 
тысячу раз вкуснее... В чем дело? 
     Лаки сказал: "У нас есть компания". 
     -- Ах, вот оно что! -- Бигмен осторожно повернулся, как бы 
рассматривая остальных обедающих.  
     Лаки негромко сказал: "Спокойно", -- и Бигмен застыл. 
     Он услышал негромкие шаги: кто-то подходил к  их  столику. 
Пытался повернуть взгляд. Бластер он оставил  в  номере,  но  у 
него есть еще силовой нож в кармане пояса. Выглядит невинно, но 
в случае необходимости может разрезать человека надвое.  Бигмен 
осторожно нащупал его. 
     Сзади послышался голос: "Разрешите присесть?" 
     Бигмен повернулся на стуле, сжимая в ладони нож, готовый к 
быстрому удару снизу вверх. Но подошедший не  казался  опасным. 
Толстый, но костюм  хорошо  подогнан.  Лицо  круглое,  седеющие 
волосы тщательно причесаны, хотя просвечивает лысина. Маленькие 
голубые глаза, полные дружелюбия. И конечно, большие седые  усы 
истинно венерианского фасона.  
     Лаки спокойно ответил: "Конечно, садитесь". Он,  казалось, 
полностью поглощен  чашкой  горячего  кофе,  которую  держит  в 
правой руке. 
     Полный  человек  сел.  Положил  руки  на   стол.   Обнажил 
запястье, чуть заслонив его ладонью другой руки.  На  мгновение 
появилось быстро темнеющее овальное пятно.  На  нем  загорелись 
золотые огоньки, образуя знакомые очертания Большой Медведицы и 
Ориона. Потом все  исчезло,  осталась  пухлая  рука  и  круглое 
улыбающееся лицо над нею.  
     Опознавательный знак Совета науки нельзя ни подделать,  ни 
имитировать. Метод его  контроля,  заключавшийся  в  напряжении 
воли, составлял наиболее тщательно охраняемую тайну Совета. 
     Полный человек сказал: "Меня зовут Мел Моррис". 
     Лаки ответил: "Я так и подумал, что это  вы.  Вас  описали 
мне". 
     Бигмен  вернул  нож  на  место.  Мел  Моррис  был   главой 
венерианской  секции  Совета.   Бигмен   о   нем   слышал.   Он 
почувствовал облегчение, но в  чем-то  был  и  разочарован.  Он 
ожидал схватки -- плеснуть в лицо  толстяку  кофе,  перевернуть 
столик, ну и так далее. 
     Лаки  сказал:  "Венера  кажется   необыкновенно   приятным 
местом". 
     -- Заметили светящийся аквариум? 
     -- Великолепное зрелище! 
     Венерианец улыбнулся и поднял палец. Официант  принес  ему 
чашку кофе. Моррис немного подождал, пока кофе  остынет,  потом 
негромко сказал:  "Вы,  вероятно,  разочарованы,  увидев  меня. 
Ожидали другого общеста". 
     Лаки холодно ответил: "Я ожидал встречи с другом". 
     -- Ну да,  --  продолжал  Моррис,  --  вы  ведь  отправили 
сообщение члену Совета Эвансу, чтобы он вас встретил здесь. 
     -- Вижу, вы это знаете. 
     -- Да. За Эвансом уже некоторое время наблюдали.  Вся  его 
корреспонденция перехватывается. 
     Они говорили  негромко.  Даже  Бигмен  с  трудом  разбирал 
слова. Они спокойно прихлебывали  кофе,  не  позволяя  никакому 
выражению появиться на лицах. 
     Лаки сказал: "Вы поступили неправильно". 
     -- Вы говорите, как его друг? 
     -- Да. 
     -- И, вероятно, как друг,  он  посоветовал  вам  держаться 
подальше от Венеры? 
     -- Вы и это знаете. 
     -- Да. И у вас было происшествие при посадке. Я прав? 
     --  Да.  Вы  считаете,  что  Эванс  опасался   чего-нибудь 
подобного? 
     --  Опасался?  Великий  космос,  Старр,  ваш  друг   Эванс 
оpганизовал это пpоисшествие.

                    Глава третья. Дрожжи!                     

     Лаки сохранил равнодушное выражение.  Он  ничем  не  выдал 
своей озабоченности. "Подробности, пожалуйста",-- сказал он. 
     Моррис снова улыбался, половину его лица скрывали  нелепые 
венерианские усы. "Боюсь, не здесь". 
     -- Тогда где? 
     -- Минутку. -- Моррис взглянул на часы.  --  Через  минуту 
начнется шоу. Будут танцы при морском свете. 
     -- При морском свете? 
     -- Шар вверху засветится тускло-зеленым цветом. Посетители 
пойдут танцевать. Тогда мы встанем и незаметно уйдем.  
     -- Вы в опасности? 
     Моррис серьезно ответил: "Нет,  вы.  Заверяю  вас,  что  с 
момента вашего появления в Афродите наши люди ни на  минуту  не 
выпускали вас из виду". 
     Неожиданно прозвучал радушный голос. Казалось, он  исходил 
из хрустального шара, стоявшего в центре стола.  Поскольку  все 
обедающие повернулись к своим шарам, очевидно, голос  доносился 
и из них.  
     Он произнес:  "Леди  и  джентльмены,  добро  пожаловать  в 
Зеленый Зал. Вам понравилась еда? Для того, чтобы  вы  получили 
еще большее удовольствие, администрация отеля  рада  предложить 
вам магнетонические ритмы Тоби Тобиаса и его ..." 
     Как только зазвучал голос, все огни  погасли  и  последние 
его  слова  были  поглощены   удивленным   гулом   собравшихся, 
большинство которых только что прилетели с  Земли.  Аквариумный 
шар  под  потолком  зала  ярко   засветился   зеленым   светом, 
морские ленты загорелись  еще  ярче.  Поверхность  шара  стала 
фасеточной, так что при его движении по комнате закружили  тени 
в мягком, почти гипнотическом очаровании.  Громче  стали  звуки 
музыки, извлекаемые из причудливых хрипловатых  магнетонических 
инструментов. Эти звуки производились стержнями  разной  формы, 
под  искусным   управлением   исполнителя   проходившие   через 
магнитные поля каждого инструмента. 
     Мужчины и  женщины  вставали,  чтобы  танцевать.  Слышался 
шорох, негромкий смех. Прикосновение к рукаву заставило сначала 
Лаки, потом Бигмена встать. 
     Лаки и Бигмен молча пошли за Моррисом. За  ними  двинулось 
еще несколько  человек  с  серьезными  лицами.  Они  как  будто 
материализовались из занавесей. Держались они довольно далеко и 
делали вид, что здесь они случайно, но Лаки был уверен,  что  у 
каждого рука лежит на  рукояти  бластера.  Ошибиться  тут  было 
невозможно. Мел Моррис, глава венерианской секции Совета науки, 
воспринимал ситуацию очень серьезно.  

                            *****                             

     Лаки одобрительно  рассматривал  помещения  Морриса.  Не 
роскошно, но удобно. Живя тут, можно забыть, что  над  тобой  в 
ста ярдах прозрачный купол, а  над  ним  сотни  ярдов  мелкого, 
насыщенного углекислотой океана, а еще выше сотни миль  чуждой, 
непригодной для дыхания атмосферы.  
     Больше  всего  понравилась  Лаки  коллекция  книгофильмов, 
которую он заметил в алькове. 
     Он   сказал:   "Вы   ведь   биофизик,   доктор    Моррис?"  
Автоматически он воспользовался профессиональным званием. 
     Моррис ответил: "Да". 
     -- Я выполнил биофизическое исследование  в  академии,  -- 
сказал Лаки. 
     -- Знаю, --  ответил  Моррис.  --  Я  читал  вашу  статью. 
Хорошая работа. Кстати, можно мне называть вас Дэвид? 
     -- Так меня зовут, -- согласился землянин,  --  но  теперь 
все называют меня Лаки. 
     Тем  временем  Бигмен   открыл   один   из   стеллажей   с 
книгофильмами, достал  книгофильм,  развернул  его  и  поднес  к 
свету. Потом пожал плечами и вернул на место. 
     Он воинственно заявил Моррису: "Вы не похожи на ученого". 
     -- Стараюсь, -- не обижаясь, ответил Моррис. -- Это иногда 
помогает. 
     Лаки понимал, что он имеет в виду. В эти дни, когда  наука 
проникла во все поры человеческого общества и культуры,  ученые 
больше не могли запираться в своих лабораториях. Именно по этой 
причине был создан Совет  науки.  Вначале  он  задумывался  как 
совещательный   орган,   помогающий   правительству   в   делах 
галактической  важности,  где   лишь   опытные   ученые   могли 
представить информацию, необходимую для разумного  решения.  Но 
постепенно Совет все более и более становился орудием борьбы  с 
преступлениями, системой конртшпионажа. И в его руки переходило 
все больше и больше нитей власти. И благодаря его деятельности, 
возможно, когда-нибудь возникнет великая Империя Млечного  Пути, 
в которой все люди будут жить в мире и согласии. 
     И поскольку  членам  Совета  часто  приходилось  выполнять 
функции, далекие от чистой науки, их успех в частности  зависел 
и от того, насколько не похожи они на ученых --  конечно,  если 
при этом у них оставался ум ученого. 
     Лаки  сказал:  "Будьте   добры,   сэр,   расскажите   мне 
подробности здешних неприятностей". 
     -- А что вам сказали на Земле? 
     -- Очень немного. Я  предпочел  бы,  чтобы  человек  науки 
рассказал мне все. 
     Моррис иронически  улыбнулся.  "Человек  науки?  Не  очень 
часто приходится это  слышать  от  чиновников  из  центра.  Они 
посылают своих улаживателей конфликтов, таких, как Эванс".  
     -- И как я, -- сказал Лаки. 
     --  Ваш  случай  несколько  отличен.  Мы  знаем,  чего  вы 
добились на  Марсе  в  прошлом  году  и  как  вы  поработали  в 
астероидах. 
     Бигмен загудел: "Вы должны были бы быть с ним, чтобы знать 
о его работе". 
     Лаки слегка покраснел. Он  торопливо  сказал:  "Не  нужно, 
Бигмен. Сейчас не до твоих побасенок". 
     Они сидели в  больших,  изготовленных  на  Земле  креслах, 
мягких и удобных. Натренированному уху Лаки что-то в  отражении 
их голосов свидетельствовало о том, что помещение  защищено  от 
подслушивания. 
     Моррис зажег  сигарету  и  предложил  другим,  но  получил 
отказ. "Много ли вы знаете о Венере, Лаки?" 
     Лаки улыбнулся. "То, чему учат в школе. Если покороче,  то 
это вторая от Солнца планета, она в шестидесяти семи  миллионах 
миль от Солнца. Это самая  близкая  к  Земле  планета  и  может 
подходить к ней на расстояние в двадцать шесть миллионов  миль. 
Она немного меньше Земли, ее тяготение составляет  пять  шестых 
земного.  Вокруг  Солнца  оборачивается  за  семь  с  половиной 
месяцев, а ее сутки длиной в тридцать шесть часов.  Температура 
поверхности чуть выше земной, но ненамного --  из-за  облачного 
слоя. Также из-за облаков здесь нет смены времен года.  Планета 
покрыта  океаном,  который  --  в  свою   очередь   --   покрыт 
водорослями. Атмосфера состоит из двуокиси углерода и  азота  и 
непригодна для дыхания. Ну как, доктор Моррис?" 
     -- Видно, что у вас высокие оценки -- ответил биофизик, -- 
но я спрашивал скорее об общественном устройстве, а не о  самой 
планете. 
     -- Это труднее. Я, конечно, знаю, что люди живут в городах 
под куполами, что города эти находятся в мелких областях океана 
и что, как я сам могу теперь  наблюдать,  жизнь  здесь  гораздо 
цивилизованнее, чем, например, на Марсе. 
     Бигмен закричал: "Эй!" 
     Моррис взглянул на марсианина своими маленькими  глазками. 
"Вы не согласны с вашим другом?" 
     Бигмен заколебался. "Может, и согласен, но  не  нужно  так 
говорить". 
     Лаки   улыбнулся   и   продолжал:   "Венера   --    весьма 
цивилизованная планета. Мне  кажется,  здесь  свыше  пятидесяти 
городов  с  населением  в  шесть  миллионов.  Вы  экспортируете 
сушеные водоросли, которые, как я слышал,  служат  превосходным 
удобрением,  а также брикеты обезвоженных  дрожжей  в  качестве 
корма для скота". 
     -- По-прежнему очень хорошо, -- сказал Моррис. -- Как  вам 
понравился обед в Зеленом Зале, джентльмены? 
     Лаки помолчал при этом внезапном изменении темы  разговора, 
потом ответил: "Очень понравился. А почему вы спрашиваете?" 
     -- Сейчас поймете? Что вам подали? 
     Лаки ответил: "Не могу точно сказать. Выбор администрации. 
Как будто говяжий гуляш с прекрасным соусом и овощами,  которых 
я не узнал. Перед ним, кажется, фруктовый салат и потом  острый 
томатный суп". 
     Бигмен вмешался: "Желейные семена на десерт". 
     Моррис гулко рассмеялся. "Вы ошибаетесь, -- сказал он.  -- 
У вас не было ни говядины, ни фруктов, ни томатов. Не было даже 
кофе. Вы ели только одно. Только одно! Дрожжи!" 
     -- Что? -- завопил Бигмен. 
     На мгновение Лаки тоже удивился. Глаза  его  сузились,  он 
сказал: "Вы серьезно?" 
     -- Конечно.  Это  специальность  Зеленого  Зала.  Об  этом 
никогда  не  говорят,  иначе  земляне  откажутся  есть.  Позже, 
однако, вас подробно расспросят, как  вам  понравилось  то  или 
другое блюдо, как, по вашему мнению, его можно улучшить, и  так 
далее. Зеленый Зал -- наиболее ценная экспериментальная станция 
Венеры. 
     Бигмен сморщил маленькое лицо и возмущенно закричал: "Я на 
них в  суд  подам.  Я  потребую  расследования  Совета.  Нельзя 
кормить меня дрожжами, не предупреждая об  этом,  как  будто  я 
лошадь или корова или ..." 
     Он закончил быстрым бессвязным бормотанием. 
     -- Полагаю, -- сказал Лаки, -- что дрожжи  имеют  какое-то 
отношение к волне преступности на Венере. 
     -- Полагаете? -- сухо сказал  Моррис.  --  Значит,  вы  не 
читали наши официальные доклады. Не удивляюсь.  Земля  считает, 
что мы тут преувеличиваем. Заверяю вас, однако, что это не так. 
И дело не просто в волне преступлений. Дрожжи, Лаки, дрожжи!  В 
них суть всего на этой планете. 
     В  гостиную  вкатился  механический  официант  с   кипящим 
кофейником и тремя чашками. Он сначала остановился возле  Лаки, 
потом возле Бигмена. Моррис взял третью  чашку,  отпил  кофе  и 
одобрительно вытер усы. 
     -- Если хотите, он добавит сливки и сахар, джентльмены. 
     Бигмен посмотрел и принюхался. Он подозрительно спросил  у 
Морриса: "Дрожжи?" 
     -- Нет. На этот раз настоящий кофе. Клянусь. 
     Некоторое время они молча пили кофе. Потом  Моррис  сказал: 
"Поддерживать жизнь на Венере стоит дорого, Лаки.  Наши  города 
получают  кислород  из  воды,  для  этого  нужны  электролизные 
станции.  Каждому  городу  требуется  огромная  энергия,  чтобы 
поддерживать купола, на  которые  давят  миллиарды  тонн  воды. 
Город Афродита использует столько же энергии  в  год,  что  вся 
Южная Америка, а в нем лишь тысячная доля населения. 
     Естественно, приходится добывать эту  энергию.  Мы  должны 
экспортировать  на  Землю  свою   продукцию,   чтобы   получать 
энергетические установки, специализированные механизмы, атомное 
топливо и так далее. Единственный продукт Венеры --  водоросли, 
правда, в неограниченных количествах. Часть мы экспортируем как 
удобрение, но это не решает наших  проблем.  Но  большую  часть 
водорослей мы используем как питательную среду для дрожжей, для 
десятков тысяч разновидностей дрожжей". 
     Бигмен скривил губы. "Водоросли на дрожжи -- не вижу,  чем 
это лучше". 
     -- А обед вам понравился? -- спросил Моррис. 
     -- Пожалуйста, продолжайте, доктор Моррис, -- сказал Лаки. 
     Моррис сказал: "Конечно, мистер Джонз совершенно прав ..." 
     -- Зовите меня Бигмен. 
     Моррис взглянул  на  маленького  марсианина.  "Как  хотите. 
Бигмен совершенно  прав  в  своем  низком  мнении  относительно 
дрожжей в целом. Основные их разновидности  пригодны  только  в 
пищу животным. Но и в этом случае они  весьма  полезны.  Свиньи, 
которых кормят дрожжами, обходятся дешевле и дают лучшее  мясо. 
Дрожжи -- высококалорийная пища, в ней много протеина, минералов 
и витаминов. 
     Но  у  нас  есть  более  качественные  разновидности,   их 
используют  в  тех  случаях,   когда   нужно   в   ограниченном 
пространстве запасти побольше продуктов. Например, в длительных 
космических  полетах.  Там  часто  используют  так   называемые 
Д-рационы. 
     Наконец у нас есть разновидности высшего  качества,  очень 
дорогие и хрупкие. Они  входят  в  меню  Зеленого  Зала,  с  их 
помощью мы можем имитировать и даже улучшать  любой  вид  пищи. 
Пока их производится немного, но  мы  надеемся  на  будущее.  Я 
думаю, вы видите причину всего теперь, Лаки. 
     -- Кажется, вижу. 
     -- А я нет, -- возмущенно сказал Бигмен. 
     Моррис тут же об'яснил. "У Венеры будет монополия  на  эти 
лучшие разновидности. Ни один другой мир не будет обладать ими. 
Без венерианского опыта в зимокультурах ..." 
     -- Это что? -- спросил Бигмен. 
     -- Культуры дрожжей. Без венерианского опыта ни  один  мир 
не сможет выращивать такие дрожжи или, получив  их,  не  сможет 
сохранить. Венера сможет вести исключительно выгодную торговлю 
лучшими разновидностями дрожжей со всей Галактикой.  Это  важно 
не только для Венеры -- для  Земли  тоже,  для  всей  Солнечной 
Конфедерации.  Мы  наиболее  населенная  система  в  Галактике, 
потому что  самая  старая.  Когда  мы  сможем  обменивать  фунт 
дрожжей на тонну зерна, дела у нас пойдут хорошо. 
     Лаки терпливо слушал лекцию Морриса. Он сказал:  "По  той 
же причине в интересах враждебной  планеты,  которая  хотела  бы 
подорвать мощь Земли, отобрать у Венеры монополию на дрожжи". 
     -- Вы поняли, не правда ли? Я хотел  бы  убедить  Совет  в 
существовании  этой  опасности.  Если  будут  украдены  образцы 
растущих  дрожжей  вместе   со   знаниями   культуры   дрожжей, 
результаты будут катастрофическими. 
     -- Хорошо, --  сказал  Лаки,  --  мы  подходим  к  важному 
пункту: произошла ли такая кража? 
     -- Пока нет, -- мрачно ответил Моррис. -- Но шесть месяцев 
назад началась волна мелкого воровства, странных происшествий и 
неприятных случайностей. Одни из них раздражающие, другие  даже 
забавные,  как,  например,  когда  пожилой  джентльмен   бросал 
кредитки детям, а потом в полиции  заявил,  что  его  ограбили. 
Когда свидетели показали, что он сам отдавал деньги, он чуть не 
сошел с ума от ярости, доказывая,  что  не  мог  делать  ничего 
подобного. Но были случаи и  посерьезнее:  оператор  погрузчика 
опустил полутонный  тюк  водорослей  на  полпути  и  убил  двух 
человек. Позже он утверждал, что потерял сознание.  
     Бигмен возбужденно закричал: "Лаки, пилоты  говорили,  что 
они потеряли сознание!"  
     Моррис кивнул. "Да. Я почти рад, что это случилось с вами, 
конечно, при этом вы  остались  живы.  Теперь  Совет  на  Земле 
внимательнее прислушается к нам". 
     -- Вероятно, вы подозреваете гипноз, -- сказал Лаки. 
     Моррис мрачно, невесело улыбнулся. "Гипноз  --  это  мягко 
сказано, Лаки. Может ли гипнотизер подвергать гипнозу на  таком 
расстоянии? Говорю вам, на Венере кто-то обладает  способностью 
полностью подчинять себе других. Преступники экспериментируют с 
этой властью,  совершенствуют  ее.  И  с  каждым  днем  с  ними 
боpоться все тpуднее. Может быть, уже вообще поздно!"

           Глава четвертая. Обвиняется член Совета!           

     Глаза Бигмена сверкнули. "Никогда не поздно, если за  дело 
берется Лаки. С чего начнем, Лаки?" 
     Лаки спокойно ответил:  "С  Лу  Эванса.  Я  ждал,  что  вы 
упомянете о нем, доктор Моррис". 
     Моррис сдвинул брови; его полное лицо нахмурилось. "Вы его 
друг. Я знаю, вы хотели бы защитить  его.  Неприятная  история. 
Вообще плохо, что втянут член Совета -- а к  тому  же  еще  ваш 
друг". 
     -- Мною руководят не только чувства, доктор Моррис. Я знаю 
Лу Эванса, насколько один человек может знать другого. Я  знаю: 
он не  способен совершить что-либо во вред Совету или Земле. 
     -- Тогда слушайте и судите сами. За все  время  пребывания 
Эванаса  не  Венере  он  ничего   не   достиг.   Его   называют 
"уполномоченный  по  улаживанию   конфликтов",   это   забавное 
выражение, но оно ничего не значит. 
     -- Не обижайтесь, доктор Моррис, но вам не понравилось то, 
что его прислали? 
     -- Нет, конечно, нет. Просто я не видел в этом смысла.  Мы 
выросли на Венере. У нас опыт. И чего же здесь добьется  юноша, 
недавний выпускник с Земли? 
     -- Свежий взгляд иногда помогает. 
     -- Вздор. Говорю вам, Лаки, беда в том,  что  штабквартира 
на  Земле  не  считает  наши  неприятности  серьезными.  Эванса 
послали,  чтобы  он  бросил  поверхностный  взгляд,  приукрасил 
картину и, вернувшись, доложил, что все в порядке. 
     -- Совет на это не способен. Вы тоже знаете это. 
     Но венерианин ворчливо продолжал: "Во  всяком  случае  три 
недели назад этот  самый  Эванс  попросил  выдать  ему  закрытые 
данные, касающиеся выращивания некоторых разновидностей дрожжей. 
Ему отказали". 
     -- Отказали? -- переспросил Лаки. -- Но ведь он просил  от 
имени Совета. 
     --  Да,  но   люди,   охраняющие   производство   дрожжей, 
подозрительны. К ним с такими  запросами  не  обращаются.  Даже 
члены Совета. Они спросили Эванса, зачем ему эта информация. Он 
отказался им ответить. Они передали его  запрос  мне,  и  я  не 
разрешил.  
     -- На каком основании?  
     -- Он и мне не сообщил причины, а пока я старший в  секции 
Совета здесь на Венере, никто из  моих  подчиненных  не  должен 
иметь от меня тайн. Но ваш друг Эванс сделал кое-что, чего я от 
него не ожидал. Он украл данные. Он использовал свое  положение 
члена Совета, чтобы проникнуть в закрытую территорию  на  ферме 
по выращиванию дрожжей и, уходя, спрятал в сапоге микрофильм. 
     -- У него, несомненно, было для этого основание. 
     -- Несомненно, -- подтвердил Моррис.  --  Микрофильм  имел 
отношение к формулам питания, необходимым для выращивания новой 
и особо ценной разновидности дрожжей. Два дня  спустя  один  из 
рабочих, составлявших питательную смесь для этой разновидности, 
добавил в нее  соль  ртути.  Дрожжи  погибли,  и  работа  шести 
месяцев была загублена. Рабочий клялся, что он этого не  делал, 
однако он сделал. Его обследовали наши психиатры. Мы уже  знали 
к  тому  времени,  чего  ожидать.  Оказалось,  что  рабочий  на 
какое-то  время  терял  сознание.  Враг  пока  еще   не   украл 
разновидности дрожжей, но он уже близок. Верно? 
     В  карих  глазах  Лаки  появилось  жесткое  выражение.  "Я 
понимаю, к чему вы клоните. Лу Эванс перешел на сторону  врага, 
кем бы этот враг ни был". 
     -- Сирианцы, -- выпалил Моррис. -- Я в этом уверен. 
     -- Может быть, -- согласился Лаки. Жители  планет  системы 
Сириуса   уже   на   протяжении    столетий    были    наиболее 
последовательными врагами Земли. Проще всего  обвинить  их.  -- 
Может  быть.  Допустим,  Лу  Эванс  перешел  на  их  сторону  и 
согласился добыть данные, которые позволят им  нарушить  работу 
по выращиванию дрожжей. Вначале слегка, но это  будет  прологом 
для больших неприятностей.  
     --  Да,  такова  моя  теория.  А  вы   можете   предложить 
что-нибудь другое?  
     -- А сам член Совета Эванс не может находиться под чьим-то 
умственным контролем? 
     -- Маловероятно, Лаки. У нас  теперь  зафиксировано  много 
случаев. Никто из тех, кто пострадал  от  такого  контроля,  не 
терял сознания больше чем на полчаса, и все при психиатрическом 
исследовании  проявляют  полную  амнезию.   Для   того,   чтобы 
проделать то,  что  он  сделал,  Эванс  должен  находиться  под 
контролем двое суток, и у него никаких признаков амнезии. 
     -- Его допрашивали? 
     -- Несомненно.  Когда  обнаруживают  у  человека  закрытый 
материал -- в сущности,он был  пойман  с  этим  материалом,  -- 
должны быть предприняты определенные шаги. Даже если он сто раз 
член Совета. Он был допрошен, и я лично распорядился сдедить за 
ним.  После  этого,  когда  он  посылал  сообщения  по   своему 
передатчику,  мы  их  перехватывали.  Последнее  сообщение   он 
отправил вам. Мы устали играть с ним. Он арестован.  Я  готовлю 
доклад штабквартире --  мне  давно  следовало  сделать  это,  я 
требую его отзыва и  суда  за  взяточничество,  а  может,  и  за 
измену. 
     -- Прежде чем вы это сделаете ... -- сказал Лаки. 
     -- Да? 
     -- Позвольте мне с ним поговорить. 
     Моррис встал, иронически улыбаясь. "Хотите? Разумеется.  Я 
вас отведу к нему. Он в этом здании. Я даже хочу услышать,  что 
вы скажете в его защиту". 
     Они поднялись по рампе;  охранники  молча  вытягивались  и 
приветствовали их.  
     Бигмен с любопытством смотрел на охрану. "Здесь тюрьма?" 
     -- Нечто вроде тюрьмы на этом этаже, -- ответил Моррис. -- 
Здания на Венере служат одновременно многим целям. 
     Они вошли в небольшую комнату, и неожиданно,  без  всякого 
предупреждения, Бигмен разразился громким смехом. 
     Лаки, не в силах сдержать улыбку, спросил:  "В  чем  дело, 
Бигмен?" 
     -- Нет ... ничего  ...  --  маленький  человек  отдышался, 
глаза его слезились. -- Просто ты очень забавно выглядишь, Лаки, 
с голой верхней губой. После всех этих  усов,  которые  мы  тут 
видели, ты выглядишь деформированным.  Как  будто  кто-то  взял 
духовое ружье и сдул твои усы.  
     Моррис улыбнулся и погладил свои седеющие усы смущенно и в 
то же время гордо.  
     Улыбка Лаки стала шире. "Забавно, -- сказал он. --  То  же 
самое я подумал о тебе, Бигмен". 
     Моррис сказал: "Подождем здесь. Сюда приведут Эванса".  -- 
И он нажал небольшую кнопку. 
     Лаки осмотрел комнату.  Она  меньше  помещения  Морриса  и 
более безличная. Мебель --  только  несколько  обитых  стульев, 
диван, низкий стол в центре и  два  стола  повыше  у  окон.  За 
каждым фальшивым окном прекрасно выполненный морской пейзаж. На 
одном из двух высоких столов аквариум; на другом две тарелки, в 
одной маленькие сухие  горошины,  а  на  другой  черное  жирное 
вещество. 
     Взгляд Бигмена  автоматически  устремился  туда  же,  куда 
смотрел Лаки.  
     Бигмен вдруг спросил: "Эй, Лаки, а это что?" 
     Он подбежал к аквариуму, низко наклонился, всматриваясь  в 
его глубины. "Взгляни-ка!" 
     -- Это м-лягушка, здесь многие  таких  держат,  --  сказал 
Моррис. -- Неплохой образец. Вы разве таких еще не видели? 
     -- Нет, -- ответил Лаки.  Он  присоединился  к  Бигмену  у 
аквариума -- примерно двух футов в длину  и  ширину  и  трех  в 
высоту. В воде росло множество перистых водрослей. 
     Бигмен спросил: "А он  не  кусается?"  Он  пошевелил  воду 
указательным пальцем и пригнулся еще ближе. 
     Голова Лаки оказалась рядом с головой  Бигмена.  М-лягушка 
серьезно смотрела на  них.  Это  небольшое  существо,  примерно 
восьми  дюймов,  с  треугольной  головой,  на  которой   сидели 
выпуклые глаза. Оно сидело на шести маленьких,  заканчивавшихся 
подушечками лапах, тесно прижатых к  туловищу.  На  каждой лапке 
три длинных пальца впереди  и  один  сзади.  Кожа  зеленоватая, 
похожая  на  лягушачью,  отделанные  оборками    жабры   быстро 
сокращались и разжимались. Вместо рта клюв, сильный, изогнутый, 
как у попугая. 
     Под взглядами Лаки и Бигмена м-лягушка начала подниматься. 
Подушечки лап оставались на дне аквариума, но сами лапы,  когда 
начали распрямляться суставы,  все  более  удлинялись  и  стали 
похожи на ходули. Лягушка прекратила под'ем,  когда  ее  голова 
коснулась поверхности воды. 
     Моррис,  добродушно  смотревший  на  маленькое   существо, 
сказал: "Он не любит выходить из воды. В воздухе слишком  много 
кислорода.  Эти  лягушки  любят  кислород,   но   в   небольших 
количествах. Забавные маленькие существа". 
     Бигмен наслаждался. На  Марсе  нет  собственной  фауны,  а 
такие живые существа для него вообще нечто необыкновенное. 
     -- А где они живут? -- спросил он. 
     Моррис опустил палец в воду и погладил  голову  м-лягушки. 
Она позволила ему сделать это,  полузакрыла  глаза,  как  будто 
тоже наслаждалась.  
     Моррис сказал: "Они в очень больших количествах собираются 
на водорослях. Движутся в них, как в  лесу.  Длинными  пальцами 
цепляются за стебли, а крепкий клюв может порвать  любой  лист. 
Вероятно, лягушка могла бы проделать приличную дыру  в  пальце, 
но я никогда не слышал, чтобы они кого-нибудь укусили. Странно, 
что вы до сих пор их не видели. В отеле  большое  их  собрание, 
настоящие семейные группы. Не видели?" 
     -- У нас не было возможности, -- сухо ответил Лаки. 
     Бигмен быстро подошел  к  другому  столу,  взял  горошину, 
обмакнул в черный жир и принес к аквариуму. Он осторожно поднес 
горошину к воду, оттуда  высунулся  клюв  и  взял  горошину  из 
пальцев Бигмена. Бигмен загукал в восхищении.  
     -- Вы видели? -- спросил он. 
     Моррис   добродушно   улыбнулся,   как   уловке   ребенка. 
"Маленький постреленок!  Они  едят  весь  день.  Смотрите,  как 
жует". 
     М-лягушка присела.  Маленькая  черная  капля  упала  с  ее 
клюва. Тут же одна из  лап  распрямилась,  подхватила  каплю  и 
вернула ее в клюв.  
     -- Что это? -- спросил Лаки. 
     -- Горошина, обмакнутая в тавот, -- ответил Моррис. -- Жир 
для них деликатес, как для нас сахар. В их  естественной  среде 
не встречается чистый углеводород.  Они  его  очень  любят.  Не 
удивляюсь, если они дают себя поймать, чтобы получать его. 
     -- А кстати, как их ловят? 
     -- Когда траулеры вылавливают  водоросли,  на  них  всегда 
множество лягушек. Других животных тоже. 
     Бигмен оживленно сказал: "Эй, Лаки давай возьмем одну ..." 
     Его прервало появление двух охранников. Между  ними  стоял 
долговязый светловолосый молодой человек. 

                            *****                             

     Лаки вскочил на ноги. "Лу!  Лу,  старина!"  Он  с  улыбкой 
протянул руку. 
     На мгновение показалось, что тот  ответит.  В  его  глазах 
промелькнула радость. 
     Но тут же угасла. Руки его оставались прижатыми  к  бокам. 
Он без выражения ответил: "Здравствуй, Старр". 
     Лаки неохотно опустил руку. Он сказал: "Я не видел тебя  с 
окончания." -- Помолчал. Что еще можно сказать старому другу? 
     Светловолосый    член    Совета,    казалось,    осознавал 
неуместность ситуации. Коротко  кивнув  стражникам,  он  сел  с 
мрачным юмором. "С тех пор кое-что изменилось. -- Затем -- губы 
у него слегка дергались -- продолжал: --  Зачем  ты  явился?  Я 
ведь просил тебя держаться подальше". 
     -- Я не могу держаться в стороне, когда друг в  опасности, 
Лу.  
     -- Нужно ждать, пока тебя попросят о помощи. 
     Моррис сказал: "Я думаю, вы зря тратите  время,  Лаки.  Вы 
все еще считаете его членом Совета. А он изменник".  
     Полный венерианин  произнес  это  слово  сквозь  стиснутые 
зубы, ударил им, как хлыстом. Эванс слегка покраснел, но ничего 
не ответил. 
     Лаки сказал: "Мне нужны самые серьезные  и  неопровержимые 
доказательства, прежде чем я применю это слово к члену Совета". 
-- Он сделал ударение на словах "члену Совета". 
     Лаки  сел.  Несколько  мгновений  он  рассматривал  своего 
друга, Эванс отвел взгляд. 
     Лаки сказал: "Доктор Моррис, попросите стражников выйти. Я 
отвечаю за Эванса". 
     Моррис  с  сомнением  взглянул  на  Лаки,   потом,   после 
недолгого раздумья, жестом отослал охранников. 
     Лаки  сказал:  "Если  не  возражаешь,  Бигмен,  пройди   в 
соседнюю комнату". 
     Бигмен кивнул и вышел. 
     Лаки мягко сказал: "Лу, теперь нас  только  трое.  Ты,  я, 
доктор Моррис, вот  и  все.  Три  члена  Совета.  Давай  начнем 
сначала.  Ты  взял  закрытые  данные,  касающиеся   выращивания 
дрожжей?" 
     Лу Эванс ответил: "Да". 
     -- Значит у тебя была для этого причина. Какая? 
     -- Послушай.  Я  украл  данные.  Говорю:  "украл".  Я  это 
признаю. Чего тебе еще нужно? У меня не было причины. Я  просто 
сделал это. Уходите от меня. Оставьте меня в покое. -- Губы его 
дрожали.  
     Моррис сказал: "Вы хотели слышать его об'яснения, Лаки. Вы 
услышали. У него их нет". 
     -- Вероятно, ты знаешь, --  сказал  Лаки,  --  что  вскоре 
после  того,  как  ты  взял  данные,  на  ферме  с  этой  самой 
разновидностью дрожжей произошло происшествие. 
     -- Знаю. 
     -- Как ты его об'яснишь? 
     -- У меня нет об'яснений. 
     Лаки  внимательно  смотрел  на  Эванса,  отыскивая   следы 
прежнего добродушного, склонного к  юмору  юноши  со  стальными 
нервами, которого он так хорошо помнит  по  академии.  Если  не 
считать усов, отращенных в соответствии с  венерианской  модой, 
этот человек был тем же самым, если дело касалось внешности. То 
же самое длинноногое длиннорукое тело, те  же  светлые  волосы, 
котортко  остриженные,  прямоугольный  заостренный  подбородок, 
плоский живот -- тело атлета. Но помимо  этого?   Глаза  Эванса 
беспокойно перебегали с места на  место,  губы  дрожали,  палцы 
искусаны.  
     Лаки боролся с собой, прежде чем задать  следующий  резкий 
вопрос. Он разговаривает с другом, человеком,  которого  хорошо 
знает, чью верность он никогда не подвергал сомнению,  кому  он 
без колебаний доверил бы жизнь.  
     Он спросил: "Лу, ты продал информацию?" 
     Эванс  тускло,  без  выражения  ответил:   "У   меня   нет 
комментариев". 
     -- Лу, я тебя снова спрашиваю. Во-первых, я хочу  сказать, 
что я на твоей стороне, что бы ты ни  сделал.  Если  ты  подвел 
Совет, для этого есть причина. Расскажи нам о  ней.  Если  тебя 
опоили наркотиками, если тебя заставили физически или морально, 
если тебя шантажировали, если угрожали кому-то из близких  ... 
Ради Бога, Лу, если тебя прельстили деньгами или властью,  даже 
если это так, скажи нам. Нет ошибки,  которую  нельзя  было  бы 
исправить,  которую  хотя  бы  отчасти  нельзя  было  загладить 
откровенностью.  
     На мгновение казалось, что  Эванс  тронут.  Он  поднял  на 
друга глаза, в которых отражалась боль.  "Лаки,  --  начал  он, 
-- я..." 
     Затем что-то в нем умерло, и он  воскликнул  :"Я  не  буду 
говорить, Старр, не буду!" 
     Моррис,  сложив  руки,  сказал:  "Вот,   Лаки.   Вот   его 
отношение. Только он что-то знает. Нам  нужны  эти  знания,  и, 
клянусь Венерой, мы их получим так или иначе". 
     Лаки сказал: "Подождите ..." 
     -- Мы не можем ждать, -- ответил Моррис. --  Возьмите  это 
себе в голову. У нас нет времени. Вообще  нет.  Так  называемые 
случайности становятся все серьезнее по мере приближения  врага 
к цели. Эту цепь происшествий нужно порвать. Немедленно!  --  И 
он стукнул пухлым кулаком по столу. И тут же, как бы  в  ответ, 
резко прозвучал сигнал коммуникатора. 
     Моррис нахмурился. "Сигнал тревоги! Что во имя космоса ..." 
     Он поднес микрофон к губам.  
     -- Говорит Моррис. Что случилось?  ... Что?.. ЧТО? 
     Он выронил микрофон, лицо его смертельно побледнело. 
     -- Человек под гипнозом у шлюза  номер  двадцать  три,  -- 
задыхаясь, сказал он. 
     Стройное  тело  Лаки  напряглось,  как  стальная  пружина. 
"Какой шлюз? Шлюз купола?" 
     Моррис  кивнул  и   сумел   сказать:   "Я   говорил,   что 
происшествия становятся все серьезнее. На этот  раз  --  купол. 
Этот человек ... в любой момент ... может ... впустить ... море 
... в Афродиту!" 

                Глава  пятая. "Берегись воды!"                

     Из машины Лаки видны были очертания городского купола  над 
головой. Он подумал, что подводному городу требуется для  своего 
существования огромное количество энергии.  
     Города под куполами существуют во многих местах  Солнечной 
системы. Старейшие и самые известные -- на Марсе. Но  на  Марсе 
тяготение составляет лишь две пятых земного, а на купола сверху 
давит разреженная тонкая атмосфера. 
     Здесь, на Венере,  тяготение  --  пять  шестых  земного  и 
венерианские купола покрыты  водой.  И  хотя  они  построены  в 
мелких районах океана, так что  в  отлив  верхушки  их  куполов 
почти касаются поверхности, они все  равно  должны  выдерживать 
тяжесть миллионов тонн воды. 
     Лаки,  подобно большинству  землян  (и  венериан,   кстати, 
тоже), считал это достижение  человечества  чем-то  само  собой 
разумеющимся. Но теперь, когда Лу Эванс вернулся в свою  камеру 
и его проблемы на время отошли на второй план,  живой  ум  Лаки 
устремился к новым знаниям. 
     Лаки спросил: "Как поддерживаются эти купола?" 
     Полный  венерианин  частично  вернул  себе  самообладание. 
Машина, которую он вел, двигалась к находившемуся  в  опасности 
сектору. Слова его по-прежнему звучали напряженно и мрачно.  
     Он сказал: "Диамагнитные силовые поля в стальной  оболочке. 
Кажется, будто купол поддерживают стальные  балки,  но  это  не 
так. Сталь недостаточно прочна для этого. Поддерживают  силовые 
поля". 
     Лаки взглянул на улицы внизу, полные людьми и  жизнью.  Он 
спросил: "А раньше подобные случаи бывали?" 
     Моррис простонал: "Великий космос,  ничего  подобного  ... 
Будем там через пять минут". 
     --  Принимались  ли  предосторожности  против   несчастных 
случаев?  -- флегматично продолжал Лаки. 
     -- Конечно. У нас есть система  автоматического  включения 
тревоги и  автоматические  предохранители,  мешающие  выключить 
поля. И весь город разделен  на  сегменты.  Любое  нарушение  в 
куполе   вызывает   опускание   перегородок,   которые    также 
поддерживаются полями. 
     -- Значит, город  не  будет  уничтожен,  даже  если  океан 
ворвется внутрь? И население это знает? 
     -- Конечно. Люди знают, что они  защищены,  но  все  равно 
значительная часть города будет разрушена. И потери будут, а уж 
какие материальные затраты! Но хуже всего: если человека  могли 
заставить сделать это один раз, значит могут и еще. 
     Бигмен, бывший в машине третьим,  беспокойно  взглянул  на 
Лаки. Высокий землянин погрузился в размышления, его брови были 
сведены.  
     Наконец Моррис  произнес:  "Мы  на  месте!"  Машина  резко 
замедлила ход и остановилась. 

                            *****                             

     На часах Бигмена было два-пятнадцать,  но  это  ничего  не 
означало.  Венерианская  ночь  длится  восемнадцать  часов,  а 
здесь, под куполом, нет ни дня, ни ночи. 
     Как  всегда,  ярко  горело  искусственное  освещение.  Как 
всегда, четко вырисовывались здания. И  если  что-то  в  городе 
было необычным, то это поведение жителей.  Они  устремились  из 
различных секций  города.  Новость  о  происшествии  загадочным 
образом распространилась повсюду,  и  теперь  люди,  болезненно 
любопытные, стремились как на шоу или на  цирковой  парад,  как 
жители Земли, занимающие кресла в концертном зале.  
     Полиция  сдерживала  шумящую  толпу.  Для  Морриса  и  его 
спутников с трудом проложили дорогу.  Уже  опустили  прозрачную 
перегородку, отделившую опасный район от остального города.  
     Моррис провел Лаки и Бигмена в большую  дверь.  Шум  толпы 
стих. Внутри здания навстречу Моррису торопливо шагнул человек. 
     -- Доктор Моррис... -- начал он. 
     Моррис  торопливо  представил:  "Лайман  Тернер,   главный 
инженер. Дэвид Старр, член Совета. Бигмен Джонз". 
     И  по  какому-то  сигналу  устремился  в  другую  комнату, 
развивая поразительную скорость. Через плечо он успел  бросить: 
"Тернер позаботится о вас". 
     Тернер крикнул: "Минутку, доктор Моррис!" -- но  его  крик 
остался незамеченным. 
     Лаки следал знак Бигмену, и маленький марсианин устремился 
вслед за членом Совета с Венеры.  
     --  Он  приведет  назад  доктора  Морриса?  --  беспокойно 
спросил Тернер, поглаживая прямоугольный ящик, который висел  у 
него на ремне через плечо.  У  Тернера  худое  лицо,  рыжеватые 
волосы, большой орлиный нос, веснушки и широкий рот.  Лицо  его 
обеспокоено. 
     -- Нет, -- сказал Лаки. -- Моррис, вероятно, нужен там.  Я 
просто попросил друга сопровождать его. 
     -- Не знаю, что хорошего это даст, -- пробормотал инженер. 
-- Не знаю, что  вообще  сейчас  может  помочь.  --  Он  поднес 
сигарету ко рту и с отсутствующим видом протянул  другую  Лаки. 
Несколько мгновений он не  замечал  жеста  отказа  и  продолжал 
стоять,  протягивая  пластмассовый  контейнер  с  сигаретами  и 
задумавшись.  
     Лаки спросил: "Опасный сектор эвакуируется, вероятно?" 
     Тернер вздрогнул, убрал свои сигареты и  затянулся.  Потом 
бросил сигарету и затоптал ее.  
     -- Да, -- ответил он, -- но не знаю... -- Голос его смолк. 
     -- Лаки спросил: "Перегородки надежны?" 
     -- Да, да, -- пробормотал инженер. 
     Лаки подождал, потом сказал: "Но вы не удовлетворены.  Это 
вы хотели сказать доктору Моррису?" 
     Инженер быстро взглянул на Лаки, подтолкнул  свой  ящик  и 
сказал: "Ничего. Забудьте об этом". 
     Они сидели в углу комнаты. В комнату входили люди,  одетые 
в глубоководные костюмы, снимали шлемы  и  вытирали  вспотевшие 
лица. Доносились обрывки фраз: 
     --  ...  осталось  не  более  трехсот  человек  Сейчас  мы 
используем все люки ... 
     -- ...не  можем  добраться  до  него.  Пытались  всячески. 
Сейчас с ним говорит его жена, умоляет его ...  
     -- Черт возьми, рычаг у него  в  руке.  Ему  нужно  только 
потянуть за него ... 
     -- ... Если бы мы только  могли  добраться  на  расстояние 
выстрела. Если бы он не увидел нас раньше ... 
     Тернер, казалось, слушает все это с каким-то  очарованием, 
но остается в углу. Он зажег еще одну сигарету и тут же погасил 
ее. 
     Наконец он взорвался: "Вы только поглядите на  эту  толпу! 
Для них это забава! Развлечение! Не знаю,  что  делать.  Говорю 
вам, не знаю". -- Он  переместил  свой  ящик  в  более  удобное 
положение, придвинул его к себе. 
     -- Что это? -- безапелляционно спросил Лаки.  
     Тернер посмотрел на ящик, будто видит его  впервые,  потом 
сказал:  "Это  мой  компьютер.  Особая  переносная  модель,   я 
сконструировал его сам. --  На  мгновение  беспокойство  в  его 
голосе сменилось гордостью. -- Другого такого в Галактике  нет. 
Я всегда ношу его с собой. Отсюда я и знаю ..." -- И  он  снова 
замолчал. 
     Лаки твердым голосм спросил: "Ну, ладно,  Тернер,  что  вы 
знаете? Говорите! Немедленно!" 
     Рука молодого члена Совета опустилась на  плечо  инженера, 
потом пожатие стало крепче. 
     Тернер поднял голову, вздрогнул, Лаки  продолжал  спокойно 
смотреть на него. "Как вас зовут?" -- спросил Тернер. 
     -- Дэвид Старр. 
     Глаза Тернера посветлели. "Вас называют Лаки Старр?" 
     -- Да. 
     -- Ладно, я вам скажу, только я не могу  говорить  громко. 
Это опасно. 
     Он зашептал, и Лаки склонил к нему голову. Люди, торопливо 
входившие и выходившие, не обращали на них внимания. 
     Слова Тернера полились торопливо, будто он  был  рад,  что 
может избавиться от них.  Он  сказал:  "Стены  купола  двойные. 
Каждая сделана из транзита --  это  самый  прочный  силиконовый 
пластик, известный науке. Его поддерживают силовые лучи.  Стены 
могут   выдержать   невероятное   давление.   Они    совершенно 
нерастворимы. Они не раз'едаются кислотой. Никакая форма  жизни 
не может удержаться на них.  Они  не  изменят  свой  химический 
состав ни под каким воздействием. Между  двумя  стенами  сжатая 
двуокись углерода. Она должна  поглотить  ударную  волну,  если 
наружная стена не выдержит, и, конечно, внутренняя  стена  сама 
по себе достаточно прочна, чтобы удержать воду. И наконец  весь 
город  разделен  на  отсеки,  так  что  в  случае  бреши  будет 
затоплена лишь небольшая его часть". 
     -- Весьма сложная система, -- сказал Лаки. 
     --  Слишком  сложная,  --  горько   заметил   Тернер.   -- 
Землетрясение , вернее, венеротрясение, может  расколоть  купол 
надвое, больше ничто ему не повредит. А в этой части планеты  не 
бывает венеротрясений. -- Он остановился, чтобы зажечь еще одну 
сигарету. Руки его дрожали. -- Больше того,  каждый  квадратный 
фут  купола  снабжен  датчиками,  которые  постоянно  измеряют 
влажность  между  стенами.  Малейшая  течь  --  и  стрелки   на 
инструментах тут  же  подпрыгнут.  Даже  если  течь  невидимая, 
микроскопическая. И тут же зазвенят звонки, заревут  сирены.  И 
все закричат: "Берегись воды!" 
     Он криво усмехнулся. "Берегись воды! Какая насмешка! Я  на 
этой работе десять лет, и за все время инструменты ожили  пять 
раз. В каждом случае ремонт  занял  менее  часа.  В  пораженную 
часть  купола  направляли   насос,   откачивали   воду,   затем 
заплавляли транзит, добавляя заплату из этого  же  вещества,  и 
давали ему остыть. После чего  купол  становился  еще  прочнее. 
Берегись воды! У нас никогда не было даже серьезной течи". 
     -- Лаки сказал: "Я понял. Теперь переходите к делу". 
     -- Дело  в  излишней  самоуверенности,  мистер  Старр.  Мы 
отгородили опасный сектор, но насколько прочна перегородка?  Мы 
всегда  считали,  что  внешнаяя  стена  поддастся   постепенно, 
образует небольшую щель. Вода будет просачиваться, и мы  всегда 
знали, что у нас будет достаточно времни,  чтобы  ликвидировать 
течь. Никто и не подумал, что  можно  просто  распахнуть  шлюз. 
Вода ворвется, как стальной прут, со скоростью мили в  секунду. 
Она ударит в промежуточную перегородку, как  идущий  на  полной 
скорости космический корабль. 
     -- Вы хотите сказать, что перегородка не выдержит? 
     -- Я хочу сказать, что никто не занимался этой  проблемой. 
Никто не рассчитывал напряжения -- до последнего часа. Я сделал 
это, просто чтобы занять  время. У меня был с собой  компьютер. 
Он у меня всегда с собой. Поэтому я ввел несколько допущений  и 
принялся за работу. 
     -- Перегородка не выдержит? 
     -- Я не могу сказать определенно. Не знаю, насколько верны 
мои допущения, но думаю, она не выдержит. Нет, не выдержит. Что 
же нам делать? Если перегородка не выдержит, Афродита  погибла. 
Весь город. Вы, и я, и еще четверть миллиона  людей.  Все.  Все 
эти толпы, которые так возбуждены предстоящим зрелищем, все они 
обречены, как только тот человек потянет за рычаг.  
     Лаки с ужасом смотрел на него. "И давно вы это знаете?" 
     -- С  полчаса.  Но  что  я  могу  сделать?  Нельзя  надеть 
подводные костюмы на четверть  миллиона  человек!  Я  собирался 
поговорить с Моррисом, может, спасти наиболее ценных людей  или 
женщин и детей. Не знаю, как выбирать тех, кого нужно  спасать, 
но, может, что-то еще можно сделать. А вы как думаете? 
     -- Не знаю. 
     Инженер, терзаясь, продолжал: "Я подумал,  может,  самому 
надеть костюм и убраться отсюда. Вообще  выбраться  из  города. 
Сейчас охрана на шлюзах не так внимательна". 
     Лаки попятился от дрожащего инженера, глаза его  сузились. 
"Великая Галактика! Я был слеп!" 
     Он повернулся и выбежал из комнаты, мозг его  был  захвачен 
отчаянной мыслью.

                Глава шестая. Слишком поздно!                 

     У  Бигмена  в  суматохе  закружилась  голова.  Он   упрямо 
держался за бесконечно перемещавшимся Моррисом и  переходил  от 
одной группы к другой, слушая разговоры,  которых  по  большей 
части не понимал из-за своего незнания Венеры. 
     Моррис  действовал  безостановочно.  Каждую  минуту   новый 
человек, новый доклад, новое решение.  Прошло  всего  двадцать 
минут, как Бигмен убежал за ним, а уже  с  десяток  планов  был 
обсужден и отвергнут. 
     Человек,  только  что  вернувшийся  из  опасного   сетора, 
отдуваясь, говорил: "На него удалось послать направленный  луч, 
мы до него добрались. Он сидит, сжимая рычаг в руке. Сейчас  мы 
передаем  голос  его  жены,  сначала   по   радио,   потом   по 
общественной системе, а затем через громкоговоритель. Не думаю, 
чтобы он слышал. Во всяком случае он не двигается". 
     Бигмен прикусил губу. Что бы сделал  на  его  месте  Лаки? 
Первое, что пришло в голову Бигмену,  это  подобраться  к  тому 
человеку -- его имя Поппноу -- и пристрелить. Но эта  же  мысль 
приходила и другим и была отвергнута. Человек с рычагом заперся 
изнутри, а помещения, из которых  контролировался  купол,  были 
сконструированы очень прочно и предохранялись от  вмешательства 
снаружи. Каждый  вход  снабжен  системой  сигнализации,  которая 
питается изнутри. Теперь  эта  предосторожность  действовала  в 
обратном направлении -- она увеличивала опасность для Афродиты, 
а не уменьшала ее. 
     При первом же сигнале, при первом же звонке, Бигмен был  в 
этом уверен, рычаг дернется и  венерианский  океан  ворвется  в 
Афродиту. Не стоило  рисковать,  пока  эвакуация  полностью  не 
завершилась. 
     Кто-то предложил использовать отравленный газ,  но  Моррис 
покачал головой без об'яснений. Бигмен решил, что знает, о  чем 
подумал венерианин. Человек с рычагом не болен, не сошел с ума, 
не злобен от  природы;  он  находится  под  контролем.  Значит, 
существуют два противника. Человек с рычагом сам по себе  может 
ослабеть от газа так, что   физически  будет  не  в  состоянии 
дернуть за рычаг, но до этого его слабость отразится в мозгу, и 
тот, кто его контролирует, приведет в действие свое  оружие  до 
того, как его мышцы выйдут из строя. 
     -- Чего они ждут? --  негромко  простонал  Моррис,  а  пот 
ручейками стекал по его щекам. -- Если бы можно было  направить 
на него атомную пушку.  
     Бигмен  знал,  почему  и  это  невозможно.  Атомная  пушка 
потребует такой энергии, что  уничтожит  весь  купол,  то  есть 
навлечет ту же опасность, против которой они борются. 
     Он подумал: "Где же Лаки?" А вслух  сказал:  "Если  нельзя 
добраться до этого парня, то как насчет приборов?" 
     -- Что вы имеете в виду? -- спросил Моррис. 
     -- Отключить энергию.  Ведь  она  нужна,  чтобы  управлять 
рычагом. 
     -- Хорошая мысль, Бигмен. Но у  каждого  шлюза  автономный 
источник энергии, расположенный в нем самом. 
     -- А его нельзя отключить снаружи? 
     -- Как? Он там внутри, и  каждый  квадратный  фут  защищен 
тревожной сигнализацией. 
     Бигмен взглянул вверх, как будто мысленно  видел  нависший 
над ними могучий океан. Он сказал: "Это  герметически  закрытый 
город, как на Марсе. У нас воздух накачивают. А у вас?" 
     Моррис поднес ко лбу  платок  и  медленно  вытер  его.  Он 
смотрел    на    маленького     марсианина.     "Вентиляционные 
трубопроводы?" 
     -- Да. Ведь один такой должен быть внутри шлюза? 
     -- Конечно. 
     -- А нет  ли  в  нем  такого  места,  где  бы  можно  было 
перерезать проволоку или вообще что-нибудь сделать? 
     --  Минутку.  Если  просунуть  в  трубопровод  микробомбу, 
вместо ядовитого газа ... 
     -- Этого недостаточно, -- нетерпеливо  сказал  Бигмен.  -- 
Пошлите человека. Ведь в подводном городе большие трубопроводы. 
Пройдет через них человек? 
     -- Для этого они недостаточно велики, -- сказал Моррис. 
     Бигмен болезненно сглотнул. Следующее заявление ему дорого 
стоило. "Я не так велик, как остальные. Может, пройду". 
     И Моррис, глядя сверху вниз широко раскрытыми  глазами  на 
маленького марсианина, сказал: "Венера!  Вы  сможете!  Сможете! 
Идемте со мной!" 

                            *****                             

     Казалось, в  Афродите  не  спит  ни  один  человек.  Возле 
транзитовой перегородки, отделявшей от  города  опасный  сектор, 
все улицы  были  забиты  людьми.  Пришлось  натянуть  цепи,  за 
которыми беспокойно переминались полицейские со станнерами. 
     Лаки,  выбежавший  из  штаба,  занимавшегося   ликвидацией 
опасного положения, был остановлен цепью.  На  него  обрушились 
сотни впечатлений. Высоко в небе  Афродиты  без  видимой  опоры 
висел плакат,  покрытый  яркими  причудливыми  завитушками.  Он 
медленно  поворачивался.  На  нем  было   написано:   АФРОДИТА, 
ПРЕКРАСНЕЙШИЙ ГОРОД ВЕНЕРЫ, ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС. 
     Рядом  двигалась  цепочка  людей.   Они   несли   странные 
предметы: набитые  чемоданчики,  шкатулки  для  драгоценностей, 
одежду,  переброшенную  через  руку.   Один   за   другим   они 
поднимались в скиммеры. Ясно было, кто это: беженцы из  опасной 
зоны, захватившие с собой то, что им казалось наиболее  ценным. 
Очевидно, эвакуация шла полным ходом.  В  цепочке  не  было  ни 
женщин, ни детей. 
     Лаки  крикнул  проходившему  полицейскому:  "Могу   ли   я 
получить скиммер?" 
     Полицейский посмотрел на него. "Нет, сэр, все заняты". 
     Лаки сказал нетерпеливо: "Дело Совета науки". 
     --  Ничем  не  могу  помочь.   Все   скиммеры   в   городе 
используются для перевозки этих парней. -- Он ткнул  пальцем  в 
движущуюся цепочку. 
     -- Это очень важно. Как мне выбраться отсюда? 
     -- Идите пешком, -- сказал полицейский. 
     Лаки в досаде сжал зубы.  Ни  пешком,  ни  на  колесах  не 
пробиться сквозь эту  толпу.  Выбираться  нужно  по  воздуху  и 
немедленно. 
     -- Есть ли что-нибудь, чем  я  могу  воспользоваться?  Что 
угодно? -- Он почти  не  обращался  к  полтцейскому,  скорее  к 
самому себе, разгневанный, что его так легко одурачил враг. 
     Полицейский  сухо  ответил:  "Если   хотите,   используйте 
хоппер". 
     -- Хоппер? Где? -- Глаза Лаки сверкнули. 
     -- Я  пошутил, -- сказал полицейский. 
     -- А я нет. Где хоппер? 
     В подвале здания, которое он  покинул,  нашлось  несколько 
хопперов.  Они  были  разобраны.  Послали  на  подмогу  четверых 
техников, и лучше  всех  выглядевшая  машина  была  собрана  на 
открытом воздухе. Толпа смотрела  с  любопытством,  послышались 
веселые выкрики: "Прыгай, хоппер!" 
     Старый призыв на гонках хопперов. Пять лет назад  мода  на 
такие  гонки   пронеслась   по   Солнечной   системе.   Повсюду 
устраивались соревнования, заключались пари. Больше всего  этим 
увлекались на  Венере.  Вероятно,  в  подвалах  половины  домов 
Афродиты нашлись бы хопперы.  
     Лаки проверил двигатель. Он работал. Лаки включил мотор  и 
запустил гироскоп. Хоппер немедленно встал и  стоял  неподвижно 
на одной ноге. 
     Хопперы,  вероятно,  самое  гротескное   из   изобретенных 
человеком  средств  передвижения  Они  состоят  из   изогнутого 
корпуса,  едва  вмещаюшего  человека  за  управлением.   Сверху 
четырехлопастный винт, внизу единственная  металлическая  нога, 
одетая резиной. Похоже на гигантскую  птицу,  которая  спит  на 
одной ноге, подогнув под себя вторую.  
     Лаки нажал кнопку прыжка, и единственная  нога  втянулась. 
Корпус опустился, а нога втягивалась в трубу, проходившую сразу 
за панелью управления. В момент максимального втягивания нога с 
громким щелчком  высвободилась,  и  хоппер  на  тридцать  футов 
подпрыгнул в воздух. 
     Лопасти  вверху  начали  вращаться,  и  хоппер  на  долгие 
секунды  завис  в  воздухе.  Лаки   были   видны   находившиеся 
непосредственно под ним люди.  Толпа  растянулась  на  полмили. 
Значит,  придется  сделать   несколько   прыжков.   Губы   Лаки 
напряглись. Уходят драгоценные минуты. 
     Хоппер  опускался,  вытянув  длинную  ногу.  Толпа   внизу 
пыталась расступиться, но это было ни  к  чему.  Четыре  потока 
сжатого   воздуха   размели   людей,   и   нога   благополучно 
приземлилась.  
     Она ударилась об асфальт и снова втянулась.  На  мгновение 
Лаки увидел вокруг удивленные лица, потом хоппер снова двинулся 
вверх. 
     Лаки пришлось признаться, что его  охватывает  возбуждение 
гонки. В юности он участвовал в нескольких. Опытный прыгун  мог 
бросать своего "коня" в немыслимые  прыжки,  находя  место  для 
ноги там, где его, кажется, нет.  Здесь,  в  покрытых  куполами 
городах Венеры гонки на хопперах  гораздо  безопаснее,  чем  на 
обширных скалистых пересеченных местностях на Земле. 
     В четыре прыжка Лаки перескочил через толпу.  Он  выключил 
мотор,  и  после  серии  все   уменьшавшихся   прыжков   хоппер 
остановился. Лаки  соскочил  с  него.  Передвижение  по  воздуху 
по-прежнему  невозможно,  но  тут  он  сможет   воспользоваться 
какой-нибудь наземной машиной. 
     Но будет еще потеряно немало времени. 

                            *****                             

     Бигмен на мгновение остановился, чтобы перевести  дыхание. 
Все происходило слишком быстро: он скользил по  все  еще  круто 
изгибавшейся трубе. 
     Двадцать минут назад он сделал предложение Моррису. И  вот 
теперь труба начала сужаться и поглотила Бигмена тьмой. 
     Упираясь локтями,  он  продивнулся  еще  на  дюйм  вперед. 
Пришлось  остановиться  и  посветить  фонариком.  В  рукаве   у 
запястья он держал торопливо начерченный план.  
     Моррис подал ему руку перед  тем,  как  он  полувзобрался, 
полувспрыгнул в  отверстие  одной  из  стен  насосной  станции. 
Роторы  огромного  вентилятора  остановили,   воздушный   поток 
прекратился. 
     Когда они обменивались рукопожатиями,  Моррис  побормотал: 
"Надеюсь, это его не встревожит". 
     Бигмен в ответ улыбнулся и  пополз  в  темноту.  Никто  не 
считал нужным говорить очевидное. Бигмен окажется по ту сторону 
транзитового барьера, ту, откуда теперь шла  эвакуация.  И  если 
рычаг  все-таки  опустится,   ворвавшаяся   вода   сокрушит   и 
трубопровод, и стены, как будто все это из картона. 
     Протискиваясь вперед, Бигмен  раздумывал,  услышит  ли  он 
рев, узнает ли о  прорыве,  прежде  чем  вода  ударит  его.  Он 
надеялся, что нет. Не  хотел  ждать  даже  секунду.  Если  вода 
придет, пусть делает свое дело быстро. 
     Он чувствовал, что стена начала  изгибаться.  Остановился, 
чтобы  взглянуть   на   карту;   фонарик   осветил   окружающее 
пространство холодноватым светом. Это второй  поворот  судя  по 
карте, теперь трубопровод пойдет вверх. 
     Бигмен выгнулся, следуя за поворотом и не обращая внимания 
на царапины и ссадины.  
     -- Пески Марса! -- пробормотал он. Ножные мышцы болели  от 
усилий,  он  прижимался  коленями  к  противоположным  сторонам 
трубы, чтобы не соскользнуть вниз. Дюйм за дюймом поднимался он 
по некрутому под'ему. 
     Моррис  скопировал  карту  с  плана,  который  поднесли   к 
видеопередатчику в Департаменте общественных работ Афродиты. Он 
спросил о назначении  разноцвнтных  линий  и  о  сопровождающих 
надписях. 
     Бигмен добрался до одной из  усиленнных  распорок  поперек 
трубопровода. Он почти приветствовал  преграду:  за  нее  можно 
ухватиться, сомкнуть вокруг руки, уменьшить давление на  колени 
и ноги. Он спрятал  карту в рукав и сжал распорку левой  рукой. 
Правой повернул фонарик и поднес его к концу распорки. 
     Энергия  микроатомного  двигателя,   которая   в   обычных 
условиях питала источник  света,  могла  при  другой  установке 
приборов производить силовое  поле  из  противоположного  конца 
фонарика. Это силовое поле способно мгновенно  разрезать  любую 
материальную  преграду.  Бигмен  нажал  кнопку;  он  знал,  что 
распорка с одной стороны перерезана. 
     Поменял руки. Перенес свой резак на  другую  сторону.  Еще 
одно  прикосновение,  и  распорка  свободно  отделилась.  Бигмен 
просунул ее рядом со своим телом, вниз, к  ногам,  и  выпустил. 
Она с грохотом скользнула по трубопроводу. 
     Воды по-прежнему не было. Бигмен, тяжело дыша и извиваясь, 
постоянно осознавал это. Миновал еще  две  распорки,  еще  один 
поворот. Наконец трубопровод выпрямился, и Бигмен  добрался  до 
группы отражательных экранов, обозначенных  на  его  схеме.  Он 
преодолел всего около двухсот ярдов, но сколько  это  заняло  у 
него времени? 
     А воды по-прежнему не было. 
     Экраны -- попеременно выступающие по обе стороны пластины, 
которые должны были завихрять воздушный поток, -- его последний 
ориентир.  Срезав   быстрым   движением   резака   экраны,   он 
остановился. Теперь нужно аккуратно отмерить  девять  футов  от 
самого дальнего экрана. Он опять использовал фонарик. Его длина 
--  шесть  дюймов,  и  его  придется  переместить  вдоль  стены 
восемнадцать раз. 
     Дважды  у  него  соскальзывала  рука,  и  ему  приходилось 
начинать  сначала;  он  полз  назад,  шепотом  бранясь:  "Пески 
Марса!" 
     На третий  раз  ему  удалось  восемнадцать  раз  приложить 
фонарик. Бигмен держал  палец  на  стене.  Моррис  сказал,  что 
нужное место будет находиться прямо у него над головой.  Бигмен 
повернул  фонарик,  провел  рукой   по   изогнутой   внутренней 
поверхности трубопровода. 
     Используя вновь фонарик как резак и держа его на некотором 
расстоянии от стены  (нельзя  разрезать  слишком  глубоко),  он 
провел круг. На него упало вырезанное металлическое кольцо,  он 
отпихнул его в сторону. 
     Потом посветил фонариком в отверстие и изучил показавшуюся 
в нем проводку. Чуть подальше  за  стеной  комната,  в  которой 
сидит человек с рычагом. Все еще сидит он там? Очевидно, он  не 
потянул за рычаг (а чего он ждет?), иначе  Бигмен  был  бы  уже 
мертв. Может, его каким-нибудь образом остановили? И уже увели? 
     Сухая усмешка показалась на  губах  Бигмена:  он  подумал, 
что, возможно, извивается червяком в этой  металлической  трубе 
зря. 
     Он рассматривал проводку.  Где-то  здесь  находится  реле. 
Мягко потянул за провода, сначала за  один,  потом  за  второй. 
Один слегка  подался,  и  показался  маленький  черный  двойной 
конус. Бигмен облегченно вздохнул. Зажав фонарик  в  зубах,  он 
освободил обе руки. 
     Осторожно, очень  острожно  развернул  половинки  конуса  в 
противоположном направлении. Магнитозажимы подались, обнажилась 
внутренность реле. Это предохранитель: два сверкающих контакта, 
разделенных почти невидимой щелью.  Когда  рычаг  поворачивают, 
половинки соединяются,  энергия  проходит  по  проводу  и  шлюз 
открывается. Все это происходит в миллионную долю секунды. 
     Бигмен,  вспотев,  ожидая,  что   каждую   секунду   может 
наступить роковой момент, когда ему  осталось  совсем  немного, 
порылся в кармане и извлек изолирующую пластмассу. От тепла его 
тела она уже размягчилась. Он помял ее немного  и  опять  очень 
осторожно поднес к тому месту, где находилась щель. Досчитал до 
трех и отдернул руку. 
     Теперь контакты могут сомкнуться, но между  ними  окажется 
тончайшая пластиковая пленка, а через нее ток не пройдет. 
     Теперь можно опускать рычаг: шлюз все равно не откроется. 
     Смеясь,  Бигмен  пополз  назад,  прополз   мимо   остатков 
экранов,  мимо  перерезанных  распорок,   скользнул   вниз   по 
спуску... 

                            *****                             

     Бигмен отчаянно разыскивал  Лаки  в  смятении,  охватившем 
город. Человек с рычагом находился в тюрьме, транзитовый  барьер 
подняли, население устремилось  обратно  (по  большей  части  в 
гневе,  как  будто  администрация  города   была   виновата   в 
случившемся) в дома, которые недавно покинуло. Для толпы, столь 
отвратительно ждавшей катастрофы, исчезновение  опасности  было 
сигналом к началу праздника.  
     Наконец ниоткуда возник Моррис и  положил  руку  на  рукав 
Бигмена. "Лаки вызывает". 
     Бигмен, вздрогнув, спросил: "Откуда?" 
     -- Из моего кабинета в помещении Совета. Я рассказал  ему, 
что вы сделали. 
     Бигмен вспыхнул  от  удовольствия.  Лаки  будет  горд!  Он 
сказал: "Я хочу поговорить в ним". 
     Но  лицо  Лаки  на  экране   было   мрачно.   Он   сказал: 
"Поздравляю, Бигмен. Я слышал, ты был неудержим". 
     -- Ничего, -- улыбнулся Бигмен. -- А ты где был? 
     Лаки сказал: "Доктор Моррис здесь? Я его не вижу". 
     Моррис протиснулся к экрану. "Вот я". 
     -- Я слышал, вы схватили человека с рычагом. 
     -- Да. Благодаря Бигмену. 
     -- Тогда позвольте высказать догадку. Когда вы  вошли,  он 
не пытался опустить рычаг. Просто сдался. 
     -- Да, -- Моррис нахмурился. -- Почему вы догадались? 
     -- Потому что весь эпизод со шлюзом был  дымовой  завесой. 
Настоящий ущерб  должен  был  произойти  здесь.  Поняв  это,  я 
поспешил сюда. Мне пришлось использовать хоппер, чтобы миновать 
толпу, и машину на остальной части пути. 
     -- И что? -- с беспокойством спросил Моррис. 
     -- Я опоздал ! -- ответил Лаки.

                    Глава седьмая. Вопросы                    

     День кончился. Толпа рассеялась. Город приобрел  спокойный 
сонный вид, только кое-где виднелись  небольшие  группы  людей, 
все еще обсуждавших происшествия последних нескольких часов. 
     Бигмен чувствовал раздражение. 
     Вместе с Моррисом они покинули район недавней опасности  и 
примчались  в  штабквартиру  Совета.  Здесь  у   Морриса   было 
совещание с Лаки; на нем Бигмену не разрешили присутствовать, и 
венерианин вышел с него мрачным и рассерженным. Лаки  оставался 
спокоен, но неразговорчив.  
     Даже когда они остались одни, Лаки только  сказал:  "Пошли 
назад в отель. Мне нужно поспать, да и тебе  тоже  после  твоей 
сегодняшней забавы". 
     Он  негромко  напевал  марш  Совета,  как  всегда   делал, 
размышляя.   Они   остановили   проезжавшую    машину.    Когда 
изоборажение вытянутой руки зарегистрировали  фотоэлектрические 
сканнеры машины, она автоматически остановилась. 
     Лаки пропустил Бигмена вперед. Он набрал координаты  отеля 
Бельвью-Афродита, опустил нужную комбинацию монет и предоставил 
все остальное компьютеру машины. Скорость он настроил малую. 
     Приятным ровным движением машина  тронулась.  Бигмену  это 
понравилось бы и он смог бы отдохнуть, если бы не любопытство. 
     Маленький  марсианин  бросил  взгляд  на  своего  большого 
друга. Лаки, казалось, интересовали только отдых и размышления. 
Он откинулся в  кресле  и  закрыл  глаза,  покачиваясь  в  такт 
движению, а отель все приближался, потом  стал  огромным  ртом, 
который проглотил их, когда машина автоматичски отыскала вход в 
гараж отеля. 
     Только когда они оказались в своем номере,  Бигмен  достиг 
уровня взрыва. Он воскликнул: "Лаки,  что  все  это  значит?  Я 
сойду с ума, пытаясь догадаться". 
     Лаки снял рубашку и сказал: "В сущности все дело в логике. 
Что до сегодняшнего дня происходило с людьми, оказавшимися  под 
умственным контролем?  О  чем  нам  рассказал  Моррис?  Человек 
раздал все свои деньги. Другой уронил тюк с водорослями. Третий 
поместил в дрожжи ядовитый раствор. В  каждом  случае  действие 
было небольшим, но это было действие. Что-то происходило".  
     -- Ну и что? 
     --  А  что  сегодня?  Совсем  не   нечто   незначительное. 
Наоборот,   очень   значительное.   Но   не   действие.   Нечто 
противоположное: человек положил  руку  на  рычаг,  открывающий 
шлюз, и ничего не делал. Ничего! 
     Лаки исчез в ванной, и Бигмен услышал шум игольчатого душа 
и выдохи Лаки под ударами  вселяющих  бодрость  струй.  Наконец 
Бигмен последовал за Лаки, свирепо бормоча что-то про себя. 
     -- Эй! -- крикнул он. 
     Лаки, высушивая свое мускулистое тело в обжигающих потоках 
воздуха, спросил: "Ты понял?" 
     -- Космос, Лаки, перестань говорить загадками. Ты  знаешь, 
мне это не нравится. 
     -- Но тут ничего загадочного нет.  Те,  кто  устанавливает 
контроль, полностью сменили тактику,  и  у  этого  должна  быть 
причина. Разве ты не понимаешь, по какой причине  этот  человек 
сидел с рычагом в руке и ничего не делал? 
     -- Не понимаю. 
     -- Чего они этим добились? 
     -- Ничего. 
     -- Ничего? Великая Галактика! Ничего? Они собрали половину 
населения Афродиты и буквально всех чиновников в одном  районе. 
Там были и мы с тобой, и Моррис. Большая часть города,  включая 
штабквартиру Совета, осталась  без  наблюдения.  И  я  оказался 
тупицей! Только когда Тернер, главный  инженер,  упомянул,  как 
легко теперь было бы выбраться из города, мне пришло  в  голову 
об'яснение. 
     -- Но я  по-прежнему  не  понимаю.  Помоги  мне,  Лаки.  Я 
могу... 
     -- Спокойней, парень. -- Лаки перехватил кулак Бигмена. -- 
Вот в чем дело. Я как можно быстрее  вернулся  в  штаб-квартиру 
Совета и обнаружил, что Лу Эванс уже исчез. 
     -- Куда его перевели? 
     -- Ты имеешь в виду Совет? Никуда. Он  сбежал.  Обезоружил 
охранника, использовал свой  знак  Совета  на  запястье,  чтобы 
получить корабль, и ушел в море. 
     -- Значит этого они добивались? 
     -- Очевидно. Угроза  городу  была  фальшивая.  Как  только 
Эванс оказался в океане, человека с  рычагом  выпустили  из-под 
контроля, и он сдался.  
     Бигмен  заговорил:  "Пески  Марса!  И  вся  эта  работа  в 
трубопроводе была ни к чему! Я многократный дурак!" 
     -- Нет, Бигмен, -- серьезно сказал Лаки. --  Ты  прекрасно 
поработал, и я сообщу об этом Совету. 
     Маленький  марсианин  вспыхнул,  на   мгновение   гордость 
вытеснила   в   нем   все   остальное.   Лаки    воспользовался 
возможностью и лег в постель. 
     Потом Бигмен сказал: "Но, Лаки,  это  значит  ...  я  хочу 
сказать, что если член Совета  Эванс  сбежал  при  помощи  этих 
контролирующих мозг, значит он виновен?" 
     -- Нет, -- горячо ответил Лаки, -- он невиновен. 
     Бигмен ждал, но Лаки не собирался продолжать,  и  инстинкт 
подсказал Бигмену, что не нужно настаивать. Только после  того, 
как  он разделся, принял душ и лег на  прохладные  пластексовые 
простыни, он попробовал снова.  
     -- Лаки? 
     -- Да, Бигмен. 
     -- Что мы делаем дальше? 
     -- Идем за Лу Эвансом. 
     -- А Моррис? 
     --  Теперь   расследование   возглавляю   я.   Я   получил 
подтверждение от главы Совета Конвея с Земли.  
     Бигмен в темноте кивнул.  Это  об'ясняло,  почему  ему  не 
разрешили принять участие в конференции. Хотя он и  был  другом 
Лаки Старра, но не членом Совета.  А  в  ситуации,  когда  Лаки 
пришлось  отстранить  главу  местной  секции   и   использовать 
авторитет  Земли  для   этого,   всякий   нечлен   Совета   был 
нежелателен. 
     Но в Бигмене уже ожила жажда деятельности. Теперь в океан, 
глубочайший, чужой океан одной  из  внутренних  планет.  Бигмен 
возбужденно сказал: "Когда отправимся?"  
     -- Как только будет готов корабль. Но вначале повидаемся с 
Тернером. 
     -- С инженером? А зачем? 
     -- У меня есть данные  обо  всех  людях,  участвовавших  в 
происшествиях до сегодняшнего дня. Нужны такие же  данные  и  о 
человеке с рычагом. Тернер  должен  его  хорошо  знать.  Но  до 
Тернера ... 
     -- Да? 
     -- До этого, ты, марсианский малыш, мы  поспим.  А  теперь 
заткнись! 

                            *****                             

     Квартира Тернера располагалась  в  большом  жилом  доме,  в 
котором жили  высокопоставленные  представители  администрации. 
Бигмен негромко свистнул, когда они оказались в вестибюле с его 
крытыми панелями стенами и роскошными морскими пейзажами.  Лаки 
прошел в лифт и набрал номер кваритры Тернера. 
     Лифт  поднял  их  на  пятый  этаж,   потом   двинулся   по 
горизонтали, скользнул по направляющему силовому лучу и  застыл 
у входа в квартиру Тернера. Они вышли, и лифт со свистом  исчез 
за поворотом коридора. 
     Бигмен удивленно посмотрел ему вслед. 
     -- Никогда раньше таких не видел. 
     -- Венерианское изобретение, -- сказал Лаки. -- Теперь его 
помещают и в новых домах на Земле. В старых нельзя, пришлось бы 
перестраивать все здание.  
     Лаки коснулся индикатора,  который  немедленно  покраснел. 
Дверь открылась, на них смотрела женщина. Стройная,  молодая  и 
очень хорошенькая, с  голубыми  глазами  и  светлыми  волосами, 
убранными за уши по венерианской моде. 
     -- Мистер Старр? 
     -- Совершенно верно, миссис Тернер, -- ответил Лаки. Перед 
ответом он немного колебался:  женщина  слишком  молода,  чтобы 
быть женой Тернера. 
     Но она дружески улыбнулась. "Входите. Муж ждет вас, но  он 
спал не больше двух часов и еще не вполне ..." 
     Они вошли, дверь за ними закрылась.  
     Лаки сказал: "Простите, что тревожим вас так рано, но дело 
срочное, и мы не задержим мистера Тернера надолго". 
     -- О, все в порядке, я понимаю. -- Она  суетливо  прошлась 
по комнате, поправляя то, что не требовало поправок.  
     Бигмен с любопытством осматривался.  Квартира  женская  -- 
цветистая, разукрашенная, почти хрупкая. Заметив,  что  хозяйка 
смотрит на него, он смутился и неуклюже сказал: "Красивая у  вас 
квартирка, мисс ... э... мэм ..." 
     Она мило улыбнулась и ответила: "Спасибо. Лайману не очень 
нравится, как я все устроила, но он не возражает, а я так люблю 
безделушки и всякие украшения. А вы?" 
     Лаки спас Бигмена, спросив: "А  давно  вы  живете  здесь  с 
мистером Тернером?" 
     -- Как поженились. Меньше  года.  Хороший  дом,  лучший  в 
Афродите. Абсолютно независимое бытовое хозяйство,  свой  гараж 
для каботажных судов, свое внутреннее  радио.  Даже  подвальные 
комнаты. Представляете себе? Подвальные комнаты! Их никогда  не 
используют. Даже прошлой ночью не использовали. Так я думаю. Но 
точно сказать не могу, потому что  все  проспала.  Можете  себе 
представить? Даже не слышала  ничего,  пока  Лайман  не  пришел 
домой.  
     -- Наверное,  так  даже  лучше,  --  сказал  Лаки.  --  Вы 
избежали страха. 
     -- Я избежала интересного происшествия, хотите вы сказать, 
-- возразила она. -- Все знали  об  этом,  одна  я  спала.  Все 
проспала. И никто меня не разбудил. Это ужасно.  
     -- Что ужасно? -- послышался  новый  голос,  и  в  комнату 
вошел Лайман Тернер. Волосы  его  были  вз'ерошены,  невзрачное 
лицо смято, в глазах остатки сна. Свой драгоценный компьютер он 
нес под рукой и сунул под стул, на который сел. 
     -- То что я все пропустила, -- ответила его жена.  --  Как 
ты, Лайман? 
     -- Неплохо, учитывая все обстоятельства. И не  жалей,  что 
пропустила. Я рад этому ... Здравствуйте, Старр. Простите,  что 
задержал вас.  
     -- Мы только что пришли, -- ответил Лаки. 
     Миссис Тернер подошла к мужу  и  поцеловала  его  в  щеку. 
"Оставляю вас одних". 
     Тернер погладил жену по плечу и со  страстью  взглянул  ей 
вслед. Он сказал: "Ну, джентльмены, простите, что заставил  вас 
ждать, но в последние несколько часов мне пришлось нелегко".  
     -- Я это вполне понимаю. Какова ситуация с куполом? 
     Тернер потер глаза. "Мы удвоили смену у  каждого  шлюза  и 
делаем   контроль   за   входом   менее   автоматическим.   Это 
противоречит развитию инженерной мысли за  последнее  столетие. 
Силовые линии проводим из  разных  районов  города,  так  чтобы 
можно было  отключить  питание  на  расстоянии,  если  подобное 
повторится. И, конечно, будут усилены транзитовые перегородки во 
всех районах города ... Вы курите?" 
     -- Нет, -- сказал Лаки, а Бигмен покачал головой. 
     Тернер  сказал:  "Передайте,   пожалуйста,   сигарету   из 
раздаточного устройства -- вон из  той  рыбы.  Верно.  Один  из 
капризов моей жены. Ничто ее не остановит, когда нужно  достать 
такую штуку, но она ими наслаждается. -- Он  слегка  покраснел. 
-- Я поздно женился и боюсь, все еще балую ее". 
     Лаки с любопытством посмотрел на странную рыбу,  вырезанную 
из зеленого, похожего на камень материла;  когда  он  нажал  на 
спинной плавник,изо рта рыбы показалась сигарета.  
     Тернер закурил. Он скрестил ноги и  медленно  шевелил  ими 
над своим компьютером. 
     Лаки спросил: "Что нового  о  человеке,  который  все  это 
совершил?" 
     -- Он обследуется. Очевидно, душевнобольной. 
     -- У него было что-нибудь подобное раньше? 
     -- Нет. Это я проверил в первую очередь.  Я  ведь  главный 
инженер и отвечаю за весь персонал. 
     -- Знаю. Поэтому я и пришел к вам. 
     -- Я бы хотел вам помочь, но это самый  обычный  работник. 
Он у нас около семи месяцев  и  никогда  не  доставлял  никаких 
беспокойств. В сущности, у него  отличная  анкета;  он  человек 
спокойный, непритязательный, скромный. 
     -- Всего семь месяцев? 
     -- Да. 
     -- Он инженер? 
     -- Считается инженером, но  его  работа  состояла  главным 
образом в охране у шлюза. Здесь  ведь  большое  движение.  Шлюз 
надо  открывать  и  закрывать,  проверять  документы,   делать 
записи. Тут многое нужно делать. 
     -- А инженерный опыт у него есть? 
     -- Только курс в  колледже.  Это  его  первая  работа.  Он 
совсем молод. 
     Лаки кивнул. Потом  небрежно  заметил:  "Как  я  понял,  в 
городе произошло несколько странных происшествий". 
     -- Да? -- Тернер пожал плечами. --  Мне  редко  приходится 
смотреть новости. 
     Зазвучал коммуникатор. Тернер поднял трубку и прижал ее на 
мгновение к уху. "Это вас, Старр". 
     Лаки  кивнул.  "Я  сообщил,  что  буду  у  вас.--  Он   не 
потрудился активировать экран. Сказал: -- Старр слушает". 
     Потом положил трубку и встал. "Мы уходим". 
     Тернер тоже встал. "Хорошо. Если я смогу быть вам полезен, 
дайте знать". 
     -- Спасибо. Передайте привет супруге. 
     Выйдя из здания, Бигмен спросил: "Что случилось?" 
     -- Корабль готов, -- ответил Лаки, останавливая машину. 
     Они  сели,  и  Бигмен  вновь  нарушил  молчание.    "Узнал 
что-нибудь у Тернера?" 
     -- Кое-что, -- коротко ответил Лаки. 
     Бигмен беспокойно поерзал  и  сменил  тему.  "Надеюсь,  мы 
найдем Эванса". 
     -- Я тоже.  
     -- Пески Марса, он в трудном положении. Чем больше  думаю. 
тем все больше мне так кажется. Виновен он или нет,  но  плохо, 
когда старший над тобой требует твоего смещения по обвинению во 
взяточничестве. 
     Лаки повернул голву и  взглянул  на  Бигмена.  "Моррис  не 
посылал никакого сообщения в центральную штабквартиру. Я думал, 
ты это понял из нашего вчерашнего разговора с ним." 
     -- Не посылал? -- недоверчиво переспросил Бигмен. -- Тогда 
кто же послал? 
     -- Великая Галактика! -- сказал Лаки. -- Это же  очевидно. 
Послал сам Лу Эванс, использовав имя Морриса. 

           Глава восьмая. Преследуется член Совета!           

     Лаки  управлял  стройным  подводным  кораблем  с  растущей 
уверенностью, по мере того как  привыкал  к  приборам  и  начал 
ощущать море вокруг себя.  
     Люди, предоставившие ему корабль, хотели провести хотя  бы 
краткий  курс  обучения,  но  Лаки  улыбнулся   и   ограничился 
несколькими вопросами, тогда как Бигмен с обычным  бахвальством 
воскликнул: "Нет ничего движущегося, чем не смогли бы управлять 
Лаки и я". Впрочем, это было почти абсолютно верно. 
     Корабль  --  назывался  он  "Хильда"  --  плыл  теперь  по 
инерции,  моторы  его  были  выключены.   Он   легко   разрезал 
чернильную черноту венерианского океана. Плыли вслепую. Ни разу 
не  включались  мощные  прожекторы  корабля.  Напротив,   радар 
непрерывно просвечивал раскрывавшуюся  перед  ними  пропасть  и 
давал более точную и ценную информацию, чем мог бы дать свет. 
     Параллельно    с    радаром    действовали     передатчики 
микроволн, способных максимально отразиться  от  металлического 
корпуса подводного корабля. На  расстояния  в  сотни  миль  эти 
микроволны простирали свои ищущие пальцы, то в том, то  в  этом 
направлении,   отыскивая   специфическое   отражение,   которое 
свидетельствовало бы о наличии металла. 
     Но пока такого отражения не было, и  "Хильда"   опустилась 
на ил, на глубине в полмили, и застыла неподвижно; лишь изредка 
ее слегка покачивали могучие  подводные  течения  венерианского 
океана. 

                            *****                             

     За первый час Бигмен едва  ли  вспомнил  о  микроволнах  и 
об'екте их поиска. Он  был  поглощен  зрелищем,  открывшимся  в 
иллюминаторах. 
     Подводная жизнь Венеры фосфоресцирует,  и  черные  глубины 
океана были усеяны разноцветными  огоньками  гуще,  чем  космос 
звездами; огоньки были больше, ярче, и, что самое  главное,  они 
двигались. Бигмен прижал нос  к  толстому  стеклу  и  застыл  в 
очаровании. 
     Некоторые из этих огоньков  представляли  собой  маленькие 
круглые  пятна,  двигавшиеся  неровными  зигзагами.  Другие  -- 
стремительные линии. Третьи -- морские ленты, такие же, как те, 
что Лаки и Бигмен видели в Зеленом Зале. 
     Спустя немного Лаки присоединился к  Бигмену.  Он  сказал: 
"Если я помню свой ксенологический курс ..." 
     -- Твой что? 
     --  Наука  о  внеземной  жизни,  Бигмен.  Я   только   что 
просмотрел книгу о венерианской фауне. Она  у  тебя  на  койке, 
если захочешь прочитать. 
     -- Ну, неважно. Я согласен узнать от тебя. 
     -- Хорошо. Можем начать с  этих  маленьких  об'ектов.  Мне 
кажется, это стая пуговиц. 
     -- Пуговиц?  --  переспросил  Бигмен.  Потом  сказал: -- А, 
понимаю". 
     В  черном  поле   иллюминатора   передвигалось   множество 
светящихся  желтых  овалов.  На  каждом  виднелись  две  черные 
параллельные  линии.  Овалы  передвигались  короткими  рывками, 
останавливались  на  мгновение  и  прыгали  снова.  Десятки  их 
прыгали и  останавливались  одновременно,  так  что  у  Бигмена 
появилось головокружительное ощущение, будто пуговицы совсем не 
двигаются, но каждые полминуты прыгает их корабль. 
     Лаки сказал: "Я думаю, они откладывают яйца.  --  Помолчал 
немного  и  добавил:  --  Но  большинство  существ  я  не  могу 
определить. Погоди! Вот это должно быть алое пятно. Видишь  вон 
там? Темно-красное существо с  неправильными  очертаниями?  Оно 
поедает пуговицы. Следи за ним". 
     Светящиеся пуговицы  заметались,  почувствовав  присутствие 
хищника, но десятки их были покрыты алым  пятном.  На  некоторое 
время единственным источником света в иллюминаторе  оставалось 
это пятно. Пуговицы разлетелись во все стороны. 
     -- Пятно напоминает по форме  выгнутый  блин,  --  сказал 
Лаки, -- так сказано в книге. Это всего лишь кожа  и  крохотный 
мозг в центре. Оно всего в дюйм толщиной.  Можно  прорвать  его 
насквозь в десяти местах, и оно даже не заметит. Видишь,  какой 
неправильной формы вот это? Вероятно, его пожевала рыба-стрела. 
     Алое пятно двинулось и ушло из поля их зрения. После  себя 
оно  мало  что  оставило;  только  слабо   светились   одна-две 
умирающие пуговицы. Мало-помалу поле зрения  вновь  заполнилось 
пуговицами. 
     Лаки сказал: "Алое пятно просто садится на дно,  прижимает 
края своего тела к илу и  всасывает  и  переваривает  все,  что 
накроет.  Есть  другой  вид  --  оранжевое  пятно;  он  гораздо 
агрессивнее. Оно может выбросить струю воды, которая сбивает  с 
ног человека, хотя само оно в фут размером и не толще бумажного 
листа. Есть и большие, они гораздо опаснее". 
     -- А насколько они велики? -- спросил Бигмен. 
     -- Не имею ни малейшего представления. В книге  говорится, 
что  иногда  поступают  сообщения  о  настоящих  чудовищах   -- 
рыбы-стрелы в милю длиной  или  пятна,  которые  могут  покрыть 
Афродиту. Но эти наблюдения, разумеется, не подтверждены. 
     -- В милю длиной! Неудивительно, что наблюдения не  
подтверждаются. 
     Брови Лаки приподнялись. "Это вполне возможно. То, что  мы 
видим,  обитатели  мелководья.  А  венерианский  океан  местами 
достигает десяти миль в глубину. Там есть место для всего". 
     Бигмен  с  сомнением  посмотрел  на  него.  "Послушай,  ты 
пытаешься продать мне тюк космической пыли. -- Он отвернулся  и 
отошел. -- Думаю, я все же посмотрю книгу". 

                            *****                             

     "Хильда"  переместилась  и   заняла   новую   позицию,   а 
микроволны продолжали свой поиск. Потом еще одно перемещение. И 
еще. Лаки  медленно  обследовал  подводное  плато,  на  котором 
стояла Афродита.  
     Лаки  мрачно  ждал  у  инструментов.  Где-то  там   должен 
находиться  его  друг  Лу  Эванс.  Корабль  Эванса   не   может 
передвигаться ни в воздухе, ни в космосе, не может  погружаться 
больше,  чем  на  две  мили,   поэтому   он   должен   держаться 
относительно мелких вод на плато Афродиты. 
     Он в который раз повторял это  "должен",  когда  его  глаз 
уловил вспышку отражения. Стрелка указателя напрвления застыла, 
а ответный звуковой сигнал слышался все отчетливее.  
     Бигмен немедленно положил руку на плечо Лаки. "Вот он! Вот 
он!" 
     -- Может быть, -- ответил Лаки. -- А может, другой корабль 
или даже результат кораблекрушения.  
     -- Определи его полжение, Лаки. Пески Марса, определи  его 
положение! 
     -- Я это делаю, сейчас начнем двигаться. 
     Бигмен почувствовал ускорение, услышал шум винта. 
     Лаки наклонился над передатчиком,  в  голосе  его  звучало 
напряжение: "Лу! Лу Эванс! Говорит Лаки Старр! Отвечай! Лу!  Лу 
Эванс!" 
     Снова и снова проносились эти слова по  эфиру.  Возвратный 
сигнал  микроволн  становился  все   ярче,   расстояние   между 
кораблями сокращалось.  
     Никакого ответа. 
     Бигмен сказал: "Корабль не движется, Лаки. Может, это  на 
самом деле затонувший корабль. Если бы там был член Совета,  он 
либо ответил бы, либо постарался бы уйти от нас". 
     --  Тшш!  --  сказал  Лаки.  Он  негромко  и   убедительно 
заговорил в передатчик: -- Лу! Нет  смысла  прятаться.  Я  знаю 
правду. Я знаю, почему ты от имени Морриса послал требование  о 
собственном отзыве на Землю. И я знаю, кто, по-твоему, враг. Лу 
Эванс! Отвечай!.. 
     В приемнике послышался  треск.  Потом  звуки  сложились  в 
слова: "Не приближайся. Если ты все знаешь, не приближайся". 
     Лаки облегченно улыбнулся. Бигмен радостно завопил. 
     -- Мы его поймали! -- закричал маленький марсианин. 
     -- Мы идем к  тебе,  --  говорил  Лаки  в  передатчик.  -- 
Держись. Вдвоем -- ты и я -- мы справимся. 
     Послышался ответ: "Ты не ... не понимаешь  ...  я  пытаюсь 
... -- Потом почти крик: -- Ради Земли, Лаки,  не  приближайся! 
Не подходи ближе!" 
     И больше ничего. "Хильда" неуклонно сближалась с  кораблем 
Эванса. Лаки, нахмурившись, откинулся. Он прошептал:  "Если  он 
так боится, почему не бежит?" 
     Бигмен не слышал этого. Он радостно  заговорил:  "Здорово, 
Лаки! Твой блеф заставил его заговорить!" 
     -- Я не блефовал, Бигмен, -- мрачно  ответил  Лаки.  --  Я 
знаю основные факты и  их  причины.  И  ты  знал  бы,  если  бы 
потрудился подумать. 
     Бигмен потрясенно спросил: "О чем это ты?" 
     -- Помнишь, когда мы с  тобой  и  доктором  Моррисом  вошли 
в маленькую комнату,  чтобы  подождать,  пока  приведут  Эванса. 
Помнишь, что случилось? 
     -- Нет. 
     -- Ты рассмеялся. Сказал, что я странно выгляжу без  усов. 
И я почувствовал точно то же самое относительно тебя. Я  так  и 
сказал. Помнишь? 
     -- Конечно, помню. 
     -- А ты не удивился этому? Мы часами смотрели на  людей  с 
усами. Почему же эта мысль пришла  нам  одновременно  именно  в 
этот момент? 
     --  Не знаю. 
     --  Допустим,  эта  мысль   пришла   кому-то   обладающему 
телепатическими способностями. Допустим, удивление передалось из 
его мозга в наши. 
     -- Ты хочешь сказать, что один из этих контролирущих  мозг 
находился с нами в команте? 
     -- Разве это не об'яснение? 
     -- Но это невозможно. Там был  только  доктор  Моррис  ... 
Лаки! Ты ведь не доктора Морриса имеешь в виду? 
     -- Моррис смотрел  на  нас  часами.  Почему  бы  он  вдруг 
удивился отсутствию у нас усов.  
     -- Значит кто-то прятался? 
     -- Не прятался, -- сказал Лаки. -- В комнате было еще одно 
живое существо, на самом виду. 
     -- Нет! -- воскликнул Бигмен. -- О нет! --  Он  разразился 
хохотом. -- Пески Марса, не м-лягушку ты имеешь в виду? 
     -- А почему бы и нет? -- спокойно  спросил  Лаки.  --  Мы, 
вероятно, первые мужчины  без  усов,  которых  она  увидела.  И 
удивилась. 
     -- Но это невозможно. 
     -- Неужели? Они живут по всему городу. Люди  собирают  их,
кормят, любят их. Но  на  самом  ли  деле  они  их  любят?  Или 
м-лягушки своим умственным контролем внушают  людями,  чтобы  о 
них заботились и кормили их? 
     --   Космос,   Лаки!   --   сказал   Бигмен.   --   Ничего 
удивительного, что люди их любят. Они сообразительны. Совсем не 
нужно для этого гипнотизировать людей.  
     -- Они тебе  сразу  понравились,  Бигмен?  Ничто  тебя  не 
заставляло? 
     -- Я уверен, что  ничто  не  заставляло.  Просто  они  мне 
понравились.  
     -- Просто понравились. Через две минуты после  того,  как  ты 
увидел первую м-лягушку, ты кормил ее. Помнишь? 
     -- Ну и что тут плохого? 
     -- А чем ты ее кормил? 
     -- Тем, что  ей  нравится.  Горохом  в  жи  ...  --  Голос 
маленького человека смолк. 
     -- Совершенно верно. Это было настоящее техническое масло. 
Оно так и пахло. Как же тебе пришло в голову обмакнуть  в  него 
горох?  Ты  всегда  кормишь  тавотом  или  техническим   маслом 
животных? Знаешь какое-нибудь животное, которое ело бы тавот? 
     -- Пески Марса! -- слабо сказал Бигмен. 
     -- Разве не очевидно, что м-лягушка  захотела  тавота,  ты 
был под рукой, и она заставила тебя дать ей  ...  и  ты  в  это 
время не был хозяином самого себя?  
     Бигмен прошептал: "Я бы ни за что не догадался. Но теперь, 
после твоего об'яснения, все так ясно. Я себя ужасно чувствую". 
     -- Почему? 
     -- Ужасно, когда  мысли  животного  в  твоей  голове.  Это 
грязно. -- Его проказливое маленькое лицо выразило отвращение.  
     Лаки сказал: "К несчастью, это хуже, чем просто грязно". 
     И он повернулся к инструментам. 

                            *****                             

     Приборы показали, что расстояние  между  кораблями  меньше 
полумили, и в  этот  момент  на  радаре  появилось  изображение 
корабля Эванса. 
     Лаки сказал в передатчик: "Эванс, мы тебя видим. Двигаться 
можешь? Или твой корабль лишен движения?" 
     В ответном голосе слышалось сильное чувство: "Земля помоги 
мне, Лаки, я делал все, чтобы  предупредить  тебя.  Ты  пойман! 
Пойман, как и я!" 
     И  как  бы  подчеркивая  его  крик,  "Хильда"  полетела  в 
стоpону, от сильного удаpа мотоpы ее вышли из стpоя!

                  Глава девятая. Из глубины                   

     Впоследствии  в   памяти   Бигмена   события   следующих 
нескольких  часов  виделись  как  в  перевернутый  телескоп  -- 
далекий кошмар невероятных происшествий.  
     Неожиданным ударом Бигмена отбросило к стене. Очень долго, 
как ему показалось, -- на самом деле прошло не  больше  секунды 
-- лежал он, расставив руки и тяжело дыша. 
     Лаки от приборов крикнул: "Главный генератор не работает". 
     Бигмен с  трудом  встал   на   накренившемся   полу.   "Что 
случилось?" 
     -- Мы повреждены ударом.  Это  очевидно.  Но  я  не  знаю, 
насколько сильно. 
     Бигмен сказал: "Огни горят". 
     -- Знаю. Включились запасные генераторы. 
     -- А главный двигатель? 
     -- Не знаю. Пытаюсь проверить. 
     Где-то внизу и сзади хрипло кашлянул двигатель. Не  слышно 
ровного гудения, вместо него дребезг,  от  которого  у  Бигмена 
заболели зубы.  
     "Хильда"   встряхнулась,   как   раненое    животное,    и 
выпрямилась. Моторы снова стихли. 
     Передатчик  что-то  повторял,  и  у  Бигмена  хватило  сил 
добраться до него. 
     -- Старр, -- послышалось из передатчика,  --  Лаки  Старр! 
Говорит Эванс. Отвечай. 
     -- Лаки говорит. Что нас ударило? 
     -- Это не имеет значения, -- послышался усталый голос.  --  
Больше оно вас не побеспокоит.  Позволит  вам  просто  остаться 
здесь и умереть.  Почему  вы  не  держались  подальше?  Я  ведь 
просил. 
     -- Твой корабль поврежден, Эванс? 
     -- Да, уже двенадцать  часов.  Ни  света,  ни  энергии  -- 
совсем немного, но я сумел оживить радио. Впрочем его ненадолго 
хватит. Очистители воздуха разбиты, а запасов  кислорода  мало. 
Прощай, Лаки. 
     -- Выбраться можешь? 
     -- Механизм шлюза не  действует.  У  меня  есть  подводный 
костюм, но если я попытаюсь выбраться, меня раздавит. 
     Бигмен знал, что имеет в виду Эванс, и невольно вздрогнул. 
Шлюзы подводных кораблей устроены так,  что  вода  поступает  в 
камеру очень-очень медленно. Открыть  шлюз  на  дне  в  попытке 
выбраться означает получить удар воды  под  давлением  в  сотни 
тонн. Человек, даже в стальном костюме,  будет  раздавлен,  как 
пустая жестянка под прессом. 
     Лаки сказал: "Мы можем двигаться. Я иду к  тебе.  Соединим 
шлюзы". 
     -- Спасибо, но зачем? Если вы двинетесь, вас ударит снова. 
Но даже если не ударит, какая разница, где  умереть:  быстро  в 
моем корабле или медленно в вашем? 
     Лаки гневно ответил: "Если понадобится, мы  умрем,  но  не  
раньше, чем  понадобится.  Все  когда-нибудь  умрут;  этого  не 
избежишь, но сдаваться не обязательно". 
     Он повернулся к Бигмену. "Отправляйся в машинное отделение 
и посмотри, что там  неисправно.  Мне  нужно  знать,  можно  ли 
отремонтировать двигатель". 

                            *****                             

     В машинном отделении, работая с "горячим"  микрокотлом 
при помощи манипуляторов,  которые,  к  счастью,  не  вышли  из 
строя, Бигмен чувствовал, как корабль  ползет  по  дну,  слышал 
хрип моторов.  Один  раз  он  услышал   удар,  корпус  "Хильды" 
заскрипел, как будто большой снаряд ударил в дно в  ста  метрах 
от корабля.  
     Корабль остановился, шум мотора перешел в  хриплый  шепот.  
В воображении он  видел,  как  выдвинулось  удлинение  входного 
шлюза "Хильды", прижалось к корпусу другого корабля как раз над 
шлюзом, плотно прилипло. Он слышал, как  откачивается  вода  из 
трубы, соединившей два корабля, увидел, как  потускнел  свет  в  
машинном отделении: вся энергия уходила  к  насосам.  Лу  Эванс 
сможет перейти из своего корабля в "Хильду" без всякой защиты. 
     Бигмен вернулся в рубку и обнаружил там  Лу  Эванса.  Лицо 
его под светлой щетиной было измучено  и  осунулось.  Он  слабо 
улыбнулся Бигмену.  
     -- Продолжай, Лу, -- сказал Лаки. 
     Эванс сказал: "Вначале была просто дикая догадка. Я  собрал 
сведения о  всех  людях,  с  которыми  случались  эти  странные 
происшествия. Единственное, что  у  них  оказалось  общего,  -- 
любовь к м-лягушкам. Они есть у всех на Венере,  но  каждый  из 
этих держал их  полный  дом.  Я  не  хотел  выглядеть  дураком, 
об'являя о своей теории без надежных доказательств. Если бы они 
у меня были ... Во всяком случае я решил поймать  м-лягушку  на 
знании того, что знаю только  я  или  еще  несколько,  возможно 
меньше людей". 
     Лаки сказал: "И ты решил использовать данные о дрожжах". 
     -- Это было очевидно. Мне нужно  было  что-то  неизвестное 
другим, иначе как бы я мог быть уверен, что они  узнали  именно 
от меня? Данные о дрожжах  --  идеальный  материал  для  этого. 
Когда не удалось получить их законным путем, я украл  их.  Взял 
одну из м-лягушек в штабквартре, посадил рядом со своим  столом 
и стал просматривать документы.  Некоторые  даже  читал  вслух. 
Когда через два дня произошел несчастный случай  именно  с  той 
разновидностью, о которой я читал, я уверился, что за всем этим 
стоят м-лягушки. Однако ... 
     -- Однако, -- подбодрил его Лаки. 
     -- Однако я был все же недостаточно умен, -- сказал Эванс, 
-- я  допустил  их  в  свой  мозг.  Разложил  красный  ковер  и 
пригласил войти, а теперь не могу выгнать. Охранники пришли  за 
докуменатми. Было известно, что я побывал в помещении,  поэтому 
очень вежливый агент  пришел  расспросить  меня.  Я  немедленно 
вернул бумаги и попытался об'яснить. И не смог. 
     -- Не смог? Как это? 
     --  Не  смог.  Физически   не   смог.   Нужные   слова   не 
произносились. Я не мог ни слова сказать о м-лягушках.  Я  даже 
испытывал побуждения к самоубийству,  но  поборол  их.  Они  не 
могли заставить меня сделать  что-то  настолько  несвойственное 
моему  характеру. И тогда я подумал:  если  я  только  смог  бы 
вылететь с Венеры,  уйти  как  можно  дальше  от  м-лягушек,  я 
разорвал бы их хватку. Поэтому я сделал  то,  что  должно  было 
вызвать мой немедленный отзыв. Послал обвинения себя в  подкупе 
и подписался именем Морриса.  
     -- Да, -- мрачно сказал Лаки, -- об этом я догадался. 
     -- Как? -- Эванс удивился. 
     -- Моррис рассказал нам твою историю, когда мы  прибыли  в 
Афродиту. Закончил он словами о том, что подготовил  отчет  для 
центральной штабквартиры.  Он  не  сказал,  что  послал  отчет, 
только что подготовил его. Но послание было отправлено,  это  я 
знал.  А  кто,  кроме  Морриса,   знал   код   Совета   и   все 
обстоятельства этого случая? Только ты.  
     Эванс кивнул  и  горько  сказал:  "И  вместо  того,  чтобы 
отозвать меня, прислали тебя. Так?" 
     -- Я настоял на этом, Лу. Я не мог  поверить  в  обвинения 
тебя в подкупе. 
     Эванс обхватил голову  руками.  "Хуже  ты  ничего  не  мог 
сделать, Лаки. Когда ты сообщил, что летишь,  я  попросил  тебя 
держаться подальше. Почему -- я не мог сказать.  Физически  был 
неспособен. Но м-лягушки, должно быть, поняли по  моим  мыслям, 
кто ты такой. Они прочли мое  мнение  о  твоих  способностях  и 
попытались убить тебя".  
     -- И почти преуспели, -- прошептал Лаки. 
     -- Преуспеют на этот раз. Мне жаль, Лаки, но я  ничего  не 
мог сделать. Когда они парализовали человека у шлюза, я не  мог 
сдержать импульс сбежать в море. И, конечно, ты  последовал  за 
мной. Я послужил наживкой, а  ты  жертвой.  Опять  я  попытался 
удержать тебя, но ничего не мог об'яснить... 
     Он глубоко, с дрожью вздохнул. "Но теперь я могу  об  этом 
говорить. Блок с моего мозга снят. Они, вероятно,  решили,  что 
не стоит тратить умственную энергию, потому что  мы  захвачены, 
потому что мы все равно что мертвы и им нечего нас опасаться". 
     Бигмен, слушавший до сих пор  с  выражением  недоверчивого 
изумления, сказал: "Пески Марса, что происходит? Почему мы  все 
равно что мертвы?" 
     Эванс. все еще закрывая лицо руками, ничего не ответил.  
     Лаки,  нахмурившийся  и  задумчивый,   сказал:   "Мы   под 
оранжевым пятном, огромным  оранжевым  пятном  из  венерианских 
глубин". 
     -- Такое большое пятно, что может накрыть корабль? 
     -- Пятно двух миль в диаметре! --  ответил  Лаки.  --  Две 
мили в ширину. Нас ударило в первый раз и почти разбило  вторым 
ударом, когда  мы  двигались  к  кораблю Эванса,  потоком  воды. 
Только и всего!  Потоком  воды  с  силой  взрыва  глубоководной 
бомбы. 
     -- Но как мы могли попасть под него, не видя его? 
     Лаки сказал: "Эванс предполагает, что  оно  находится  под 
умственным контролем м-лягушек, и я думаю, он прав.  Оно  может 
погасить   флуоресценцию,   сжав   светящиеся   клетки.   Может 
приподнять край полога, чтобы впустить нас, --  и  вот  мы  под 
ним. И если мы попробуем двинуться или пробиться наружу,  пятно 
снова ударит нас, а оно не промахивается".  
     Лаки подумал, потом внезапно добавил: "Нет, промахивается! 
Оно промахнулось, когда "Хильда" шла к твоему кораблю  и  всего 
лишщь на четверти скорости. -- Он повернулся к  Бигмену,  глаза 
его сузились. --  Бигмен,  можно  ли  отремонтировать  основной 
двигатель?"  
     Бигмен почти забыл о машинах. Он пришел в себя  и  сказал: 
"О ... блок микрокотла не задет, его можно поправить,  да  и  с 
остальными машинами я справлюсь, если понадобится".  
     -- Сколько это займет времени? 
     -- Вероятно, часы. 
     -- Тогда принимайся за работу. Я выхожу в море. 
     Эванс удивленно взглянул на него. "Что ты хочешь сказать?" 
     -- Отправляюсь к пятну.  --  Он  уже  был  возле  шкафа  с 
костюмами, проверяя запас энергии и кислорода. 

                            *****                             

     Абсолютная   темнота    вызывала    обманчивое    ощущение 
безопасности. Опасность казалась далекой. Но Лаки  хорошо  знал, 
что под ним океанское дно, а во все стороны  и  вверх  от  него 
находится двухмильная перевернутая  чаша  живой  резиноподобной 
плоти.   
     Двигатель костюма отбрасывал воду вниз, и Лаки,  подготовив 
свое оружие, медленно поднимался. Он не  переставал  удивляться 
подводному бластеру. Как ни изобретателен был человек на  своей 
родной планете, чуждое окружение Венеры, казалось, в сотни  раз 
усилило эту изобретательность.  
     Некогда новый континент -- Америка --  расцвел  так  ярко, 
как никогда не могла расцвести древняя Европа; теперь же Венера 
показывали Земле свои способности.  Например,  купола  городов. 
Никогда на Земле силовые поля не вплетали так искусно в  сталь. 
Тот самый костюм,  в  котором  он  находится,  не  выдержал  бы 
давления  многих  тонн  воды,  если  бы  не  микрополя,   тонко 
вплетенные в его ткани  (  конечно,  если  это  давление  будет 
возрастать медленно). Во многих других  отношениях  костюм  был 
чудом инженерного искусства. Его двигатель для передвижения под 
водой, снабжение кислородом,  приборы  управления  --  все  это 
восхитительно. 
     А оружие! 
     Тут же мысли Лаки перешли на чудовище над  ним.  Это  тоже 
венерианское  изобретение.  Изобретение  планетарной  эволюции. 
Может ли такое существо возникнуть на  Земле?  Конечно,  не  на 
суше. Живая ткань не выдержить давления  свыше  сорока  тонн  в 
земном  тяготении.  У  гигантских   бронтозавров   мезозойского 
периода ноги были как древесные  стволы,  и  тем  не  менее  им 
приходилось погружаться в болота, чтобы вода помогала им  своей 
под'емной силой передвигаться. 
     Вот ответ: под'емная сила воды. В океанах могут возникнуть 
существа любого размера. Киты на Земле больше любого когда-либо 
жившего динозавра. Но Лаки подсчитал, что чудовищное пятно  над 
ним должно весить двести миллионов тонн. Два  миллиона  больших 
китов, взятые вместе, едва  ли  перевесят  это  чудовище.  Лаки 
подумал, сколько  ему  лет.  Сколько  лет  нужно  расти,  чтобы 
достичь такого веса? Сто лет? Тысячу? Кто может сказать? 
     Но размер  может  означать  и  гибель  животного.  Даже  в 
океане. Чем оно больше,  тем  медленнее  его  реакции.  Нервным 
импульсам для прохождения нужно время. 
     Эванс считал, что чудовище не стало  больше  бить  по  ним 
струей воды, потому что, лишив  из  возможности  передвигаться, 
потеряло к ним интерес -- вернее,  потеряли  интерес  м-лягушки, 
управлявшие движением гигантского пятна. Но, возможно, это и не 
так. Просто чудовищу нужно время, чтобы  снова  наполнить  свой 
гигантский водный мешок. И время, чтобы прицелиться. 
     Больше того, чудовище сейчас вряд ли в лучшей  форме.  Оно 
приспособлено к глубинам, к толще воды в шесть и более миль над 
собой. Здесь его эффективность снижается. Во второй попытке оно 
промахнулось по "Хильде", вероятно, потому,  что  не  полностью 
оправилось от первого удара. 
     Но теперь оно ждет; его водный мешок медленно заполняется; 
и насколько может в мелких водах, оно собирается с силами. И вот 
он,  Лаки,  человек,  весящий  сто  девяносто   фунтов,   должен 
остановить махину в двести миллионов тонн живого веса. 
     Лаки посмотрел  вверх.  Но  ничего  не  увидел.  Он  нажал 
контакт на левой перчатке, и  из  металлического  конца  пальца 
вырвался столб ослепительно белого света. Свет пробил  туманную 
пустоту и закончился ничем.   Достиг ли он  в  конце  чудовища? 
Или просто иссякла сила света? 
     Трижды чудовище ударило потоком воды.  Первый  раз,  когда 
был разбит корабль Эванса.  Второй  раз  --  поврежден  корабль 
Лаки. (Но не так тяжело; может, чудовище слабеет?). В третий раз 
оно ударило преждевременно и промахнулось. 
     Лаки поднял оружие. Неуклюжее, с толстой рукояткой. В этой 
рукоятке сотни миль провода  и  крошечный  генератор,  дававший 
очень высокое напряжение. Лаки направил  оружие  вверх  и  сжал 
кулак. 
     На мгновение ничего -- но он знал, что проволока  толщиной 
в волос прорезает сейчас насыщенный углекислотой океан... 
     Затем она ударила, и Лаки увидел результат.  В тот  момент, 
как проволока коснулась препятствия, по ней со скоростью  света 
устремился электрический  ток  и  ударил,  как  разряд  молнии. 
Проволока раскалилась и начала испарять  воду.  Ее  окружил  не 
просто пар -- вода  закипела,  высвобождая  двуокись  углерода. 
Лаки почувствовал, как его раскачивает течением. 
     А вверху, над испаряющейся кипящей волной, над  раскаленной 
проволокой расцвел огненный шар. Там проволока коснулась  живой 
плоти и высвободила чудовищную энергию.  Она  прожгла  в  живой 
горе дыру  в десять футов шириной и такой же глубиной. 
     Лаки мрачно  улыбнулся.  По  сравнению  с  огромным  телом 
чудовища  это  всего  лишь  булавочный  укол,  но   пятно   его 
почувствует -- минут через десять.  Нервные  импульсы  медленно 
движутся  в  этой  плоти.  Когда  болевой   импульс   достигнет 
крошечного мозга пятна, оно отвлечется от  кораблей  на  дне  и 
обратится к своему новому мучителю. 
     Но, мрачно  подумал  Лаки,  чудовище  не  найдет  его.  За 
десять минут он изменит позицию. Через десять минут он ... 
     Лаки не закончил свою мысль. Прошло не  больше  минуты,  а 
чудовище нанесло ответный удар. 
     Стpашный водяной удаp потащил Лаки все вниз и вниз.

                  Глава десятая. Гора плоти                   

     От удара чувства Лаки смешались. Любой костюм из  обычного 
металла был бы разорван и смят. Любого человека обычного склада 
понесло бы на дно без чувств, и здесь он бы погиб от сотрясения 
и толчка. 
     Но Лаки отчаянно сопротивлялся. Борясь с могучим  потоком, 
он поднес левую руку к груди, чтобы увидеть показания приборов, 
контролировавших состояние костюма.  
     Он застонал. Все  указатели  вышли  из  строя,  их  тонкие 
стрелки неподвижно застыли.  Но  кислород  как  будто  поступал 
беспрепятственно (легкие подсказали бы ему,  если  бы  было  не 
так), а костюм, по-видимому, не дал течи. Он  надеялся,  что  и 
двигатель в порядке. 
     Нет  смысла   пытаться   слепо   выбираться   из   потока, 
рассчитывая лишь на силу. Силы ему определенно не хватит.  Надо 
ждать, рассчитывая  на  одно:  поток  воды,  опускаясь,  быстро 
теряет скорость. Вода по воде -- это очень сильное  трение.  По 
краям потока оно усиливается, создает  завихрения  и  проникает 
внутрь. Если поток,  вырываясь  из  мешка  чудовища,  достигает 
пятисот футов в ширину, то у дна он всего пятидесяти  футов,  в 
зависимости, конечно, от первоначальной скорости и глубины.  
     И первоначальная  скорость  тоже  уменьшится.  Конечно,  и 
тогда с ней не стоит  шутить.  Лаки  это   почувствовал,  когда 
водный поток на излете ударил корабль.  
     Все зависит от  того,  как  далеко  от  центра  потока  он 
находится, насколько прямым оказалось попадание. 
     Чем  дольше  он  будет  ждать,  тем  лучше  его  шансы  -- 
разумеется, если он не будет ждать слишком долго. Положив  руку 
на управление двигателем, Лаки продолжал  опускаться,  стараясь 
сохранить спокойствие, пытаясь догадаться,  далеко  ли  еще  до 
дна, ожидая в каждый момент последнего удара, который он  может 
и не ощутить.  
     И вот, досчитав до  десяти,  он  включил  свой  двигатель. 
Маленькие скоростные винты  у  него  на  плечах  завертелись  и 
начали гнать воду под прямым углом  к  основному  потоку.  Лаки 
почувствовал, что его тело движется в другом направлении.  
     Если он в  самом  центре,  это  не  поможет.  Энергии  его 
двигателя не хватит, чтобы преодолеть могучий поток, увлекающий 
его вниз. Но если он  в  стороне  от  центра,  скорость  потока 
должна уже значительно уменьшиться  и  зона  завихрений  где-то 
близко. 
     И как бы в ответ на эти мысли тело его завертелось, и он, 
испытывая тошноту и головокружение, понял, что спасен. 
     Двигатель  продолжал  работать,  теперь  отбрасываемые  им 
струи  воды  направлялись  вниз;  Лаки   посветил   в   сторону 
океанского дна. И как раз вовремя: он увидел, как в  пятидесяти 
футах под ним ил,  покрывавший  дно,  взорвался  и  закрыл  все 
окружающее мутью.  
     Всего лишь за секунду  до  удара  о  дно   Лаки  вышел  из 
основного потока. 
     Теперь  он  поплыл  вверх,  так  быстро,   как   позволяли 
двигатели костюма. Он отчаянно торопился. В темноте  его  шлема 
(темнота внутри темноты внутри темноты)  губы  Лаки  сжались  в 
узкую линию, брови опустились. 
     Он старался ни о чем не  думать.  Достаточно  он  думал  в 
первые секунды после удара. Он недооценил  врага.  Лаки  считал, 
что в него целится  гигантское  пятно,  но  ведь  это  не  так. 
М-лягушки сверху, с поверхности океана,  через  крошечный  мозг 
оранжевого пятна контролировали его действия. Целились они!  Им 
не нужно было  следовать  чувствам  пятна,  чтобы  понять,  что 
происходит. Им нужно было только заглянуть в мозг  Лаки,  да  и 
целились они в источник мыслей -- в его мозг. 
     Значит дело не в том,  чтобы  уколами  заставить  чудовище 
уйти от "Хильды" и спуститься по длинному подводному  склону  в 
глубины, породившие его. Чудовище придется убить. 
     И как можно быстрее! 
     Ни "Хильда", ни костюм Лаки не выдержат еще одного прямого 
удара.  Индикаторы  вышли  из  строя,  за  ними  последуют  все 
системы. Или будут поврежждены контейнеры с жидким кислородом. 
     Лаки  продолжал  двигаться  вверх   --   к   единственному 
безопасному месту. Хотя он никогда  не  выдел  выпускную  трубу 
пятна, он решил, что она  должна  быть  гибкой  и  выступающей, 
чтобы ее можно было направлять в разные  стороны.  Но  вряд  ли 
чудовище может направить ее против себя. Во-первых,  тем  самым 
оно бы покалечило себя. Во-вторых, напор  воды  помешает  трубе 
так сильно изогнуться, чтобы направиться вверх. 
     Значть, нужно  подняться  к  внутренней  поверхности  тела 
чудовища, где его водяное оружие  не  сможет  достать  Лаки;  и 
нужно это сделать раньше, чем пятно сможет снова наполнить свой 
водяной мешок для другого удара. 
     Лаки  посветил  вверх.  Ему  не  хотелось  этого   делать: 
казалось, что при свете он станет уязвимее.  Он  говорил  себе, 
что ошибается. Не зрение управляет движениями пятна. 
     В пятидесяти или больше футах над ним показалась  неровная 
сероватая поверхность, вся изрытая  глубокими  складками.  Кожа 
чудовища, упругая и крепкая, как подводный костюм Лаки. И тут же 
Лаки  столкнулся   с  препятствием,  почувствовал,  как  слегка 
подается плоть. 
     Впервые за долгое время Лаки облегченно вздохнул. В первый 
раз  после  того,  как  покинул  корабль,  он  ощутил  себя   в 
относительной безопасности. Однако ненадолго.  В  любой  момент 
пятно (вернее, маленькие хозяева  мозга,  которые  контролируют 
его) может напасть на корабль. Он не должен этого допустить.  
     Лаки со смесью удивления и отвращения провел  пальцами   по 
окружающей его поверхности. 
     Тут  и  там  на  внутренней  поверхности   тела   чудовища 
виднелись отверстия шириной в шесть футов;  Лаки  видел  --  по 
пузырькам и твердым частичкам, -- как в них  устремлялась  вода. 
На больших интервалах  находились  разрезы,  которые  время  от 
времени превращались в десятифутовые щели, под сильным  напором 
выбрасывавшие вспененную воду. 
     Очевидно, так чудовище  питается.  Выбрасывает  желудочный 
сок в ту часть океана, что  заперта  под  его  огромным  телом, 
затем всасывает эту воду и извлекает все питательные  вещества, 
затем снова выбрасывает воду вместе с собственными отходами.  
     Очевидно, оно не может долго оставаться  на  одном  месте, 
иначе концентрация отходов  станет  опасной  для  него  самого. 
Вероятно, по своей воле оно  бы  здесь  не  оставалось,  но  им 
управляют м-лягушки ... 
     Лаки дернулся, но не по своей воле и в удивлении  повернул 
фонарик. Он с ужасом  понял  цель  глубоких  складок,  которые 
заметил  на  поверхности  тела  чудовища.  Одна  такая  складка 
образовалась непосредственно рядом с  ним  и  втягивала  его  в 
глубину. Края складки терлись друг о друга, и в целом  это  был 
размалывающий механизм, при помощи  которого  пятно  измельчало 
слишком большие частицы пищи, которые  не  могли  быть  всосаны 
непосредственно порами.  
     Лаки не стал ждать. Он не хотел испытывать свой костюм  на 
прочность: ведь мышцы чудовища  обладают  фантастической  силой. 
Возможно,    костюм  и  выдержит,  но  его  устройства   -- 
определенно нет. 
     Он повернулся, так чтобы потоки воды  из  двигателей  были 
направлены прямо в чудовище,  и  включил  двигатели  на  полную 
мощность. С резким чавкающим звуком он высвободился и отлетел в 
сторону. Потом снова вернулся. 
     Но не стал трогать кожу  чудовища.  Напротив,  поплыл  под 
туловищем от края к центру. 
     Неожиданно он наткнулся на вырост в  теле  пятна,  который 
уходил  вниз,  насколько   хватало   света   фонарика.   Вырост 
представлял из себя дрожащую трубу.  
     Это была выпускная труба. 
     Лаки видел, что это такое: гигантская пещера длиной в  сто 
ярдов, из нее со страшной силой вырывалась вода. Лаки осторожно 
обогнул  ее.  Несомненно,  вверху,  у  основания  трубы,  самое 
безопасное место, и тем не менее он неохотно направлялся туда.  
     Впрочем, он знал, что ищет. Лаки отплыл от трубы и  поплыл 
туда, где плоть чудовища вздымалась еще выше, к  самому  центру 
перевернутой чаши. Тут оно и было! 
     Вначале Лаки услышал глубокий гул, такой низкий, что  его 
едва улавливало ухо. В сущности его внимание привлек не гул,  а 
сопровождавшая его вибрация. Потом он  увидел  утолщение  плоти 
чудовища. Это утолщение, огромное, шириной не меньше  выпускной 
трубы,  свисавшее  на  тридцать   футов   вниз,   сжималось   и 
разжималось. 
     Это центр организма, его сердце или то, что  заменяет  ему 
сердце.  Лаки  почувствовал  головокружение,  прикинув,   каким 
мощным должно оно быть. Сокращения сердца длятся не менее  пяти 
минут, и за  это  время  через  кровеносные  каналы,  способные 
вместить "Хильду", прокачиваются тысячи кубических ярдов крови. 
Мощности сердца должно хватить, чтобы гнать кровь на расстояние 
в мили. 
     Что за удивительный механизм, подумал Лаки. Если бы только 
можно было  захватить  такое  существо  живьем  и  изучить  его 
физиологию! 
     Где-то в этом выросте должен располагаться и  мозг  пятна. 
Мозг?  Вероятно,  всего  комок  нервных  клеток,  без   которых 
чудовище вполне может жить. 
     Возможно. Но  жить  без  сердца  оно  не  может.  Сердце 
завершило одно биение. Центральное вздутие сильно  сократилось. 
Теперь сердце пять  или  больше  минут  будет  отдыхать,  потом 
вздутие расширится, и кровь снова устремится в него.  
     Лаки поднял свое оружие, осветил сердце фонариком и  начал 
опускаться. Не стоит слишком приближаться. С другой стороны,  он 
боялся промахнуться.  
     На мгновение он почувствовал сожаление.  С  научной  точки 
зрения убить такое чудо природы -- почти преступление. 
     Собственная ли это  мысль  или  она  внушена  находящимися 
вверху м-лягушками? 
     Он не смеет дольше ждать. Лаки  сжал  рукоять.  Проволока 
устремилась вверх. Коснулась тела, и  Лаки  ослеп  от  ярчайшей 
вспышки: стена сердца чудовища была разрезана.  

                            *****                             

     Много минут вода кипела в судорогах горы  плоти.  Вся  его 
гигантская масса извивалась и дергалась. Лаки, которого бросало 
в разные стороны, был беспомощен. 
     Он попытался вызвать "Хильду", но в ответ  услышал  только 
шум, из которого заключил, что корабль тоже бросает из  стороны 
в сторону. 
     Но смерть, когда она  приходит,  постепенно  проникает  в 
каждую унцию даже  стомиллионнотонной  жизни.  Постепенно  вода 
успокоилась. 
     Лаки  медленно,  медленно  и  до   смерти   устало   начал 
опускаться.  
     Он снова вызвал "Хильду". "Оно мертво, --  сказал  он.  -- 
Пошлите мне направляющий луч". 

                            *****                             

     Лаки позволил Бигмену снять с себя костюм  и  даже  устало 
улыбнулся в ответ на его беспокойный взгляд.  
     -- Я думал, больше не увижу тебя, Лаки, -- сказал Бигмен и 
шумно глотнул. 
     --  Если  собираешься  заплакать,  --  сказал   Лаки,   -- 
отвернись. Я не затем выбрался из океана, чтобы тут промокнуть. 
Как главный двигатель? 
     -- Будет в порядке, --  вмешался  Эванс,  --  но  на  это 
потребуется еще время. Последние пинки  разрушили  то,  что  мы 
делали.  
     -- Что ж, -- сказал Лаки, -- придется продолжать. -- Он  с 
усталым вздохом сел. -- Все прошло не совсем так, как я ожидал.  
     -- Как это? -- спросил Эванс. 
     -- Ну, я думал уколами заставить пятно  переместиться.  Не 
получилось, пришлось убить его. В результате его  метрвое  тело 
сейчас опускается на "Хильду", как опавшая палатка.

             Глава одиннадцатая. На поверхность?              

     -- Ты хочешь сказать,  что  мы  в  ловушке?  --  с  ужасом 
спросил Бигмен. 
     -- Можно сформулировать и так, -- холодно ответил Лаки. -- 
Можно сказать также, что мы в безопасности здесь, если  хочешь. 
Несмоненно, здесь мы в большей безопасности, чем где-нибудь  на 
Венере. Никто не может сделать нам что-нибудь  физически,  пока 
над нами эта гора плоти. А восстановив двигатель, мы  прорвемся 
наружу. Бигмен, принимайся за  двигатели;  Эванс,  давай  выпьем 
кофе и поговорим. У нас больше может не  быть  возможности  для 
спокойного разговора. 

                            *****                             

     Лаки приветствовал отдых: в данный момент ему нечего  было 
делать, только говорить и думать. 
     Эванс,    однако,    был    встревожен.  В   углах     его 
фарфорово-голубых глаз собрались морщинки. 
     Лаки сказал: "Ты встревожен?" 
     -- Да. Что мы будем делать? 
     -- Я тоже об  этом  думаю.  Похоже,  нам  остается  только 
рассказать всю историю о м-лягушкам  кому-нибудь,  кто  не  под 
контролем.  
     -- А кто это? 
     -- На Венере такого нет. Это точно.  
     Эванс смотрел на друга. "Ты хочешь сказать, что на  Венере 
все под контролем?" 
     -- Нет, но все могут быть.  В  конце  концов  человеческий 
мозг может управляться этими существамии  по-разному.  --  Лаки 
откинулся в пилотском вращающемся кресле и  скрестил  ноги.  -- 
Во-первых, на  короткий  период  может  устанавливаться  полный 
контроль над мозгом человека. Полный!  В  этот  период  человек 
может  поступать   противоположно   своей   натуре,   совершать 
поступки,  которые  угрожают  его  жизни  и  жизни  окружающих: 
например, пилоты каботажного судна, на котором мы  с  Бигменом 
прилетели на Венеру.  
     Эванс мрачно сказал: "Это не мой случай". 
     -- Знаю. Этого не понял Моррис. Он считал, что ты  не  под 
контролем просто потому, что у тебя не было амнезии. Но есть  и 
второй  тип  контроля,  под  которым  находился  ты.   Контроль 
менее жесткий, поэтому  человек  сохраняет  память.  Но  именно 
потому, что контроль менее жесток, человек не  может  совершить 
поступок, противоречащий его натуре: тебя, например,  не  могли 
заставить  совершить  самоубийство.  Но  зато  контроль  длится 
дольше -- не часы, а дни. ММ-лягушки выигрывают во  времени  то, 
что проигрывают в интенсивности. Но может существовать и третий 
тип контроля. 
     -- Какой же? 
     -- Еще менее интенсивный, чем во втором случае.  Настолько 
тонкий, что жертва даже не осознает его, но все же  позволяющий 
прочитывать мозг и снимать с  него  всю  информацию.  Например, 
Лайман Тернер. 
     -- Главный инженер Афродиты? 
     -- Да. Это его  случай.  Разве  не  ясно?  Вчера  у  шлюза 
городского  купола  сидел  человек,   зажав   в   руке   рычаг, 
открывающий шлюз; он представлял опасность  для  всего  города, 
однако был так защищен, так окружен сигнализацией, что никто не 
мог  приблизиться  к  нему,  пока  Бигмен  не  пробрался  через 
вентиляционный ствол. Разве это не странно? 
     -- Нет. Почему это странно? 
     -- Этот человек работал всего несколько месяцев.  Он  даже 
не инженер.  Это  клерк.  Откуда  он  получил  информацию,  как 
зашититься? Как смог он так  хорошо  узнать  систему  защиты  и 
действия шлюза? 
     Эванс поджал губы и  негромко  свистнул.  "В  этом  что-то 
есть". 
     -- Но это не пришло в голову Тернеру. Я как раз перед  тем, 
как уйти на "Хильде", расспрашивал его. Конечно,  я  не  сказал 
ему, зачем мне это. Он сам рассказал мне  о  неопытности  этого 
человека, но не заметил явной неувязки. Но у кого  должна  быть 
необходимая информация? У кого, как не у главного инженера? 
     -- Верно. Верно. 
     --  Допустим,  Тернер  находится  под  этим  самым  тонким 
контролем. Информацию можно взять  из  его  мозга.  Его  смогли 
очень   осторожно   настроить   так,   что    он    не    видел 
никакой неувязки в случившемся. Понимаешь? А теперь Моррис ... 
     -- Моррис тоже? -- спросил пораженный Эванс. 
     -- Возможно. Он убежден, что это сирианцы,  охотящиеся  за 
дрожжами.  И  ничего  другого  не   видит.   Естественная   это 
ограниченность или его мягко убедили в этом? Он слишком  быстро 
заподозрил тебя, Лу, -- слишком легко. Член Совета не должен так 
легко подозревать другого члена Совета. 
     -- Космос! Но кто же тогда в безопасности, Лаки? 
     Лаки взглянул на пустую чашку кофе  и  сказал:  "Никто  на 
Венере. Такова моя  точка  зрения.  Надо  передать  сведения  в 
другое место". 
     -- Как же это возможно? 
     -- Хороший вопрос. Как? -- И Лаки задумался. 
     Эванс  сказал:  "Физически  мы  не  можем  уйти.  "Хильда"   
приспособлена только для  океана.  Она  не  может  двигаться  в 
воздухе, тем более в космосе. А если мы вернемся в город, чтобы 
найти более подходящее судно, нам никогда оттуда не выбраться". 
     -- Ты прав, -- сказал  Лаки,  --  но  нам  не  обязательно 
покидать Венеру самим. Нужно отправить информацию. 
     -- Если ты имеешь в  виду  корабельное  радио,  --  сказал 
Эванс, --  то  оно  тоже  исключается.  То,  что  у  нас  есть, 
предназначено исключительно для Венеры. За ее  пределы  оно  не 
выйдет.  Больше  того,  аппаратура  так  устроена,  что   волна 
отражается от поверхности океана вниз, так что пользоваться  ею 
можно только под водой. Но даже если бы мы  смогли  передавать, 
передача не достигнет Земли. 
     -- Но нам и не нужно добираться до Земли, -- заметил Лаки. 
-- Между нами и Землей есть подходящий об'ект. 
     Вначале Эванс удивился. Потом сказал: "А, ты имеешь в  виду 
космическую станцию". 
     --  Конечно.  Две  космические  станции  вращаются  вокруг 
Венеры. Земля может быть на удалении от тридцати до  пятидесяти 
миллионов миль, но станции -- всего в двух тысячах  миль.  А  я 
уверен, что на них нет м-лягушек.  Моррис  сказал,  что  они  не 
переносят свободный кислород, а  я  уверен,  что  на  станциях, 
учитывая необходимую на  них  экономию  пространства,  вряд  ли 
станут  создавать  для  них  специальные  насыщенные  двуокисью 
углерода помещения. Если бы нам удалось передать  сообщение  на 
станцию, а они бы передали на Землю, вопрос был бы решен. 
     -- Верно, Лаки! -- возбужденно сказал Эванс. --  Ты  нашел 
выход. Их контроль не может распростаняться на две тысячи  миль 
в пространстве ... -- Но тут его лицо снова омрачилось.  --  Не 
выйдет.  Корабельное  радио  все  равно  не  пробьется   через 
океанскую поверхность. 
     -- Ну, может,  не  отсюда.  Поднимемся  на  поверхность  и 
передадим прямо в атмосферу. 
     -- На поверхность? 
     -- Да, а что? 
     -- Но они здесь. М-лягушки. 
     -- Знаю. 
     -- Мы будем под контролем. 
     -- Неужели? Пока они не имели  дела  с  теми,  кто  о  них 
знает, знает, чего ждать, и способен  сопротивляться  контролю. 
Большинство жертв ни о чем  не  подозревали.  А  ты,  например, 
буквально сам пригласил их в свой мозг, говоря твоими словами. Я 
же все знаю и не собираюсь никого приглашать. 
     -- Говорю тебе, ты не сможешь. Ты не знаешь, каково это. 
     -- Можешь предложить другой выход? 
     Прежде чем Эванс смог ответить, вошел  Бигмен,  раскатывая 
рукава. "Все в порядке, -- сказал он. --  Я  гарантирую  работу 
двигателей". 
     Лаки  кивнул  и  подошел  к   управлению,   а   Эванс   в 
нерешительности остался на месте. 

                            *****                             

     Снова  послышался  гул  моторов,   глубокий   и   сильный. 
Приглушенный звук показался музыкой, и все ощутили, как  палуба 
под ногами двинулась: такое чувство никогда не  испытываешь  на 
космическом корабле. 
     "Хильда" двинулась сквозь пузырчатую  воду,  попавшую  под 
гигантское туловище, и начала набирать скорость.  
     Бигмен беспокойно спросил: "Сколько у нас места?" 
     -- Примерно полмили, -- ответил Лаки. 
     -- А если не прорвемся? Просто  ударим  и  застрянем,  как 
топор в пне? 
     -- Выберемся и попробуем снова, -- сказал Лаки. 
     Некоторое  время  все  молчали,  наконец  Эванс   негромко 
сказал: "Здесь, под пятном, как в подвальной комнате". Он будто 
говорил с собой.  
     -- Как в чем? -- переспросил Лаки. 
     -- В подвальной комнате, --  все  еще  отвлеченно  ответил 
Эванс. --Их строят на Венере. Маленькие транзитовые купола  под 
морским дном, как бомбоубежища на Земле. Предполагается, что  в 
них можно спастись от воды, если море прорвет купол,  например, 
при венеротрясении. Не знаю, использовали ли их хоть  единожды, 
но  лучшие  жилые  дома  всегда  рекламируют  свои   подвальные 
комнаты. 
     Лаки слушал, но молчал. 
     Звук мотора стал выше. 
     -- Держись! -- сказал Лаки. 
     "Хильда" задрожала,  и  внезапное,  неумолимое  замедление 
скорости прижало Лаки к инструментальной доске. Кулаки Бигмена и 
Эванса побелели  --  приходилось  изо  всех  сил  держаться  за 
поручни. 
     Корабль  замедлил  движение,  но  не  остановился.  Моторы 
напрягались, генераторы визгливо  протестовали,  так  что  Лаки 
сочувственно  сморщился,  но  "Хильда"  продолжала  прорываться 
сквозь кожу  и   мышцы,  сквозь  пустые  кровеносные  сосуды  и 
бесполезные  нервы,  должно  быть,   напоминавшие   двухфутовой 
толщины кабели. Лаки, угрюмый,  сжав  зубы,  продолжал  держать 
указатель скорости на максимуме. 
     Прошли долгие минуты, машины  триумфально  взвыли,  и  они 
прорвались -- через тело чудовища в открытое море. 

                            *****                             

     Молча,  спокойно  и  ровно  "Хильда"  поднималась   сквозь 
мутные,  насыщенные  двуокисью  углерода   воды   венерианского 
океана. Все трое ее пассажиров молчали, как  будто  очарованные 
той  смелостью,  с  какой  штурмовали   только   что   крепость 
враждебной венерианской жизни. Эванс не сказал ни слова  с  тех 
пор, как они выбрались из-под пятна.  Лаки  оставил  приборы  и 
сидел, постукивая пальцами по колену. Даже  неукротимый  Бигмен 
отошел к заднему иллюминатору с его широким полем зрения. 
     Неожиданно Бигмен позвал: "Лаки, посмотри". 
     Лаки встал рядом с Бигменом. Вместе они молча  смотрели  в 
иллюминатор.   Половину   поля   зрения   занимали    небольшие 
фосфоресцирующие огоньки,  но  во  второй  половине  виднелась 
стена,  чудовищная  стена,  покрытая  разноцветными   световыми 
полосами. 
     -- Это  пятно,  Лаки?  --  спросил  Бигмен.  --  Когда  мы 
спускались, оно  так  не  светилось.  Как  оно  может  светиться 
сейчас: ведь оно мертвое? 
     Лаки задумчиво ответил: "Да, это пятно. Мне кажется,  весь 
океан собрался на пир". 
     Бигмен  взглянул  внимательнее   и   почувствовал   легкую 
тошноту. Конечно!  Сотни  миллионов  тонн  мяса,  пригодного  к 
употреблению; свет, который они видят, это вся жизнь мелководья 
питается мертвым чудовищем. 
     Мимо иллюминатора проносились все новые создания, и все  в 
одном направлении. В сторону кормы, к чудовищному телу, которое 
только что оставила "Хильда". 
     Преобладали рыбы-стрелы  всех  размеров.  Каждая  обладала 
прямой  белой  светящейся  линией,   обозначавшей   позвоночник 
(точнее, это был не позвоночник, а  вырост  рогового  вещества, 
шедший вдоль  всей  спины).  На  одном  конце  линии  виднелось 
бледно-желтое М, обозначавшее голову. Бигмену  показалось,  что 
действительно бесконечное  количество  живых  стрел  проносятся 
мимо  корабля;  в  воображении  он  видел  их  острые  челюсти, 
прожорливые и похожие на пустые пещеры. 
     -- Великая Галактика! -- сказал Лаки. 
     -- Пески Марса! -- прошептал Бигмен.  --  Океан,  наверно, 
опустел. Все живое собралось в одном месте. 
     Лаки  сказал:  "При  скорости,  с  какой   пожирают   мясо 
рыбы-стрелы,  через  двенадцать  часов  от  пятна   ничего   не 
останется". 
     Сзади полсышался голос Эванса: "Лаки, я хочу  поговорить  с 
тобой". 
     Лаки обернулся. "Конечно. В чем дело, Лу?" 
     --  Когда  ты  предложил  подняться  на  поверхность,   ты 
спросил, есть ли у меня альтернатива. 
     -- Да. Ты не ответил. 
     -- Теперь могу ответить. Ответ у меня  в  руках:  мы  идем 
обратно в город. 
     Бигмен спросил: "Эй, в чем дело?" 
     Лаки не нужно было  спрашивать.  Ноздри  его  раздувались, 
внутренне  он  винил  себя  за  те   минуты,   что   провел   у 
иллюминатора, когда должен был заниматься только одним делом. 
     Потому что  Эванс  сжимал  в  кулаке  бластер  Лаки,  и  в 
сузившихся глазах Эванса была жесткая решимость. 
     -- Мы возвращемся в город, -- повторил Эванс. 

                 Глава двенадцатая. В город?                  

     Лаки спросил: "Что случилось, Лу?" 
     Эванс сделал  нетерпеливый  жест  бластером.  "Переключить 
двигатели, идти ко дну, потом повернуть в  сторону  города.  Не 
ты, Лаки. У приборов будет Бигмен; а ты встань на одну линию  с 
ним, чтобы я мог видеть и вас и приборы". 
     Бигмен приподнялся и вопросительно взглянул на Лаки.  
     Лаки спокойно сказал: "Не скажешь ли, что  тебе  пришло  в 
голову?" 
     -- Ничего мне не пришло в голову,  --  ответил  Эванс.  -- 
Тебе пришло.  Ты  пошел  и  убил  чудовище,  потом  вернулся  и 
заговорил о под'еме на поверхность. Зачем? 
     -- Я об'яснил причину. 
     -- Я тебе не верю.  Если  мы  поднимемся  на  поверхность, 
м-лягушки захватят наш разум. У меня есть  опыт,  и  поэтому  я 
знаю, что ты под их контролем. 
     -- Что? -- взорвался Бигмен. -- Он что, спятил? 
     -- Я знаю, что делаю, -- сказал Эванс,  внимательно  следя 
за Лаки. -- Бигмен, если подумаете, тоже поймете, что Лаки  под 
контролем. Не забудьте, он мой друг. Я  знаю  его  дольше  вас, 
Бигмен, и мне не нравится то, что я делаю, но  выхода  нет. Это 
должно быть сделано. 
     Бигмен неуверенно  посмотрел  на  них  обоих,  потом  тихо 
спросил: "Лаки, м-лягушки на самом деле добрались до тебя?" 
     -- Нет. 
     -- А что он, по-вашему, должен сказать? -- с жаром спросил 
Эванс.  --  Конечно,  добрались.  Чтобы  убить  чудовище,   ему 
пришлось подниматься наверх. Он поднялся близко к  поверхности, 
а  там  ждали  лягушки;  они  были  достаточно  близко,   чтобы 
перехватить контроль.  Они  позволили  ему  убить  чудовище.  А 
почему бы и нет? Они с радостью поменяли контроль над чудовищем 
на контроль над Лаки, и вот Лаки является и заявляет, что  надо 
подняться на поверхность, а там мы все окажемся  пойманными  -- 
мы, единственные люди, знающие правду.  
     -- Лаки? --  голос  Бигмена  дрожал,  маленький  марсианин 
просил поддержки.  
     Лаки Старр спокойно сказал: "Ты ошибаешься, Лу. То, что ты 
делаешь,  результат  контроля  над  тобой.  Ты  находился   под 
контролем раньше, и м-лягушки знают твой мозг. Они могут  войти 
в него, когда хотят. Может, они никогда полностью и не  уходили 
из него. Ты делаешь то, что тебя заставляют". 
     Эванс  сильнее  сжал  бластер.  "Прости,   Лаки,   но   не 
получится. Поворачиваем корабль к городу". 
     -- Если ты не под контролем, Лу, если твой мозг  свободен, 
ты выстрелишь в меня, если я продолжу двигаться на поверхность, 
не так ли, Лу? 
     Эванс не ответил. 
     Лаки сказал: "Тебе придется сделать  это.  Это  твой  долг 
перед Советом и человечеством. С другой стороны,  если  ты  под 
контролем, тебя вынуждают  угрожать  мне,  заставлять  изменить 
курс корабля, но я  сомневаюсь,  чтобы  тебя  смогли  заставить 
убить меня. Убить друга, коллегу, члена Совета --  это  слишком 
противоречит твоему образу мыслей. -- Итак, отдай мне бластер". 
     И Лаки, вытянув руку, направился к Эвансу. 
     Бигмен смотрел в ужасе. 
     Эванс попятился. Он  хрипло  сказал:  "Предупреждаю  тебя, 
Лаки. Я выстрелю". 
     -- Нет. Ты отдашь бластер. 
     Эванс прижался спиной к стене. Голос его  стал  высоким  и 
полубезумным: "Я выстрелю! Выстрелю!" 
     Но Лаки уже остановился и попятился. Медленно, медленно он 
отступал. 
     Жизнь исчезла из глаз Эванса, он стал  похож  на  каменную 
статую. Палец его  твердо  лежал  на  курке  бластера.  Холодным 
голосом он сказал: "Назад в город". 
     -- Бери курс на город, Бигмен, -- сказал Лаки. 
     Бигмен быстро пошел к приборам. Он  шепотом  спросил:  "Он 
ведь под контролем?" 
     -- Боюсь, что да. Они  перешли  к  интенсивному  контролю, 
чтобы быть уверенным, что он выстрелит. И он выстрелит,  в  этом 
нет сомнения. У него амнезия. Впоследствии он ничего  не  будет 
помнить. 
     -- Он нас слышит? -- Бигмен помнил, что пилоты во время их 
посадки на Венеру никак не реагировали на окружающее. 
     --  Не  думаю,  --  сказал  Лаки,  --  но  он  следит   за 
приборами, и  если  мы  свернем  с  курса,  он  выстрелит.  Не 
заблуждайся на этот счет. 
     -- Что же нам делать? 
     Холодные, бледные губы Эванса произнесли: "Назад в  город! 
Быстро!" 
     Лаки, не шевелясь, не отрывая взгляда от ствола  бластера, 
негромко и быстро заговорил с Бигменом.  
     Бигмен чуть кивнул. 

                            *****                             

     "Хильда" двигалась пройденным курсом, назад к городу.  
     Член Совета Лу Эванс стоял у стены, бледный и строгий, его 
безжалостные глаза переходили от Лаки к Бигмену, а  от  того  к 
приборам. Его тело, полностью покорное тем,  кто  контролировал 
его мозг, не испытывало даже потребности в перемещении бластера 
из руки в руку. Напрягая слух, Лаки вслушивался  в  низкий  звук 
направляющего луча Афродиты,  который  доносился  из  указателя 
направления на "Хильде". Этот луч направлялся во все стороны из 
наиболее высокого пункта купола города и на определенной  длине 
волны. Путь назад был столь же прост, как если бы  до  Афродиты 
оставалось сто ярдов. 
     По звуку Лаки мог судить, что  они  движутся  не  прямо  к 
Афродите. Разница была незначительной и совсем не очевидной  на 
слух. Слух Эванса тоже под контролем,  он  может  не  заметить. 
Лаки надеялся на это. 
     Лаки постарался проследить за пустым взглядом Эванса.  Он 
был уверен, что Эванс смотрит на указатель глубины. Это большая 
шкала  прибора,  который  измеряет  давление   воды.   С   того 
расстояния, с которого смотрел Эванс, было видно, что  "Хильда" 
не поднимается к поверхности.  
     Лаки был уверен, что если указатель глубины  хоть  немного 
отклонится, Эванс выстрелит без колебаний. 
     Пытаясь не думать о ситуации, чтобы ожидающие м-лягушки не 
могли уловить его мысли, Лаки все же не мог не удивиться, почему 
же  Эванс  не  выстрелил  сразу.  Его  обрекли  на  смерть  под 
гигантским пятном, а теперь всего лишь гнали к Афродите. 
     Или  Эванс  выстрелит,  как  только  м-лягушки  преодолеют 
последние очаги сопротивления в его мозгу? 
     Направляющий  луч  еще  немного  сдвинулся.   Снова   Лаки 
украдкой взглянул на Эванса. Ошибся ли он или искра чего-то (не 
эмоции, но чего-то) промелькнула во взгляде Эванса? 
     Секундой позже он понял, что  это  не  воображение:  мышцы 
Эванса напряглись, рука чуть приподнялась.  
     Он выстрелит! 
     Но в то мгновение, как  эта  мысль  промелькнула  в  мозгу 
Лаки, как его мышцы невольно и бесполезно напряглись в ожидании 
выстрела,  корабль  столкнулся  с  чем-то.  Эванс,  захваченный 
врасплох, упал. Бластер выскользнул из его пальцев. 
     Лаки действовал мгновенно. Тот самый удар,  который  уронил 
Эванса, бросил Лаки вперед. Он приземлился на лежавшем  Эвансе, 
схватил его за руку и сжал стальными пальцами. 
     Но Эванс не был слаб, а боролся он с диким, навязанным ему 
упорством. Он согнул колени, захватил Лаки ими и сжал. Случайно 
ему помогла качка, и Эванс оказался сверху.  
     Просвистел кулак Эванса, но Лаки плечом отразил  удар.  Он 
поднял ноги и сжал Эванса в железных ножницах. 
     Лицо Эванса исказилось от боли. Он дернулся, но Лаки сумел 
переместиться  и  был  теперь  наверху.   Он   сел,   продолжая 
удерживать противника ногами и еще сильнее сжимая их. 
     Лаки сказал: "Не знаю, слышишь ли ты и понимаешь ли  меня, 
Лу ..." 
     Эванс не обращал на это  внимания.  Последним  усилием  он 
отбросил свое тело вместе с телом Лаки в сторону и вырвался. 
     Лаки покатился по полу и вскочил на  ноги.  Он  перехватил 
руку встававшего Эванса и завел ее назад. Рывок -- и Эванс упал 
на спину. И лежал неподвижно. 
     -- Бигмен! -- позвал Лаки, тяжело дыша и отбрасывая  прядь 
волос быстрым движением руки. 
     --  Здесь,  --  ответил  малыш,  улыбаясь   и   размахивая 
бластером. -- Я на всякий случай держу эту штуку. 
     -- Хорошо. Убери бластер, Бигмен, и осмотри  Лу.  Проверь, 
целы ли у него кости. Потом свяжи его. 
     Лаки сел за управление и  с  крайней  осторожностью  вывел 
"Хильду"  из тела чудовищного пятна, которе он  убил  несколько 
часов назад. 
     Лаки выиграл. Он считал,  что  м-лягушки,  занятые  только 
мозгом, не имеют ясного  представления  о  физических  размерах 
пятна, к тому же у них нет опыта подводных путешествий, поэтому 
они не обратят внимания на небольшое изменение курса, сделанное 
Бигменом. Лаки сказал об этом  Бигмену,  когда  тот  поворачивал 
корабль к городу под бластером Эванса. 
     -- Правь в пятно, -- сказал он. 

                            *****                             

     Снова "Хильда" сменила курс. Нос ее поднялся.  
     Эванс, привязанный к койке, устало и со стыдом смотрел  на 
Лаки. "Прости". 
     -- Мы понимаем, Лу.  Не  расстраивайся,  --  легко  сказал 
Лаки. -- Но пока мы не можем отвязать тебя. Ты ведь понимаешь? 
     -- Конечно. Космос, привяжите меня покрепче. Я  заслуживаю 
этого. Поверь, Лаки, большую часть я просто не помню. 
     -- Послушай, лучше немного  пости,  приятель,  --  и  Лаки 
кулаком слегка ударил Эванса по плечу. -- Мы тебя  разбудим  на 
поверхности. 
     Несколько минут спустя он негромко сказал Бигмену: "Собери 
все бластеры на корабле, Бигмен, вообще все оружие. Посмотри  в 
шкафах, в ящиках коек -- всюду".  
     -- Что ты собираешься с ним делать? 
     -- Утопить, -- кратко ответил Лаки. 
     -- Что? 
     -- Ты меня слышал. Ты можешь оказаться под контролем.  Или 
я. Я не хочу повторения случившегося. И вообще против м-лягушек 
физическое оружие бесполезно. 
     Один  за  другим  два  бластера  и  электрические   хлысты 
подводных  костюмов  полетели  в  эжектор  для  мусора.   Через 
односторонние клапаны они оказались за бортом. 
     -- Чувствую себя голым, --  пробормотал  Бигмен,  глядя  в 
иллюминатор, как  будто  надеялся  увидеть  свое  оружие.  Мимо 
стекла  пролетела  фосфоресцирующая  полоса  --  должно   быть, 
рыба-стрела. И все. 
     Стрелка указателя давления медленно перемещалась.  Вначале 
они находились в трех тысячах футов  под  водой.  Теперь  менее 
чем в  двух тысячах. 
     Бигмен продолжал смотреть в иллюминатор. 
     Лаки взглянул на него. "Что ты высматриваешь?" 
     --  Я  думал,  станет  светлее,  когда  мы  приблизимся  к 
поверхности. 
     -- Сомневаюсь. Поверхность  плотно  затянута  водорослями. 
Пока не прорвемся, будет темно. 
     -- А не столкнемся с траулером, Лаки? 
     -- Надеюсь, нет.  
     Осталось полторы тысячи футов. 
     Бигмен сказал с надуманной легкостью,  стараясь  отвлечься 
от прежних мыслей: "Послушай, Лаки, а почему в воде океана  так 
много двуокиси углерода? Со всеми  этими  растениями?  Растения 
ведь преобразуют двуокись углерода в кислород". 
     -- Да, на Земле. Но если я верно помню курс ксеноботаники, 
венерианские  растения  устроены  по-другому.  Земные  растения 
высвобождают кислород  в  атмосферу,  венерианские  запасают  в 
своих тканях. -- Он говорил с отсутствующим  видом,  как  будто 
тоже  хотел  отвлечься  от  навязчивых   мыслей.   --   Поэтому 
венерианские животные не дышат. Они получают  весь  необходимый 
кислород в пище. 
     -- А еще что ты знаешь? -- спросил удивленный Бигмен. 
     -- В сущности в их пище слишком много кислорода, иначе они 
не любили бы так пищу с  его  низким  содержанием,  как  тавот, 
которым ты кормил м-лягушку. По крайней мере такова моя теория. 
     Теперь  они  находились  всего  в  восьмиста   футах   под 
поверхностью. 
     Лаки сказал: "Прекрасно проделано. Я имею в виду  то,  как 
ты протаранил пятно". 
     -- Не о чем говорить, -- ответил Бигмен, но  вспыхнул   от 
удовольствия.  
     Он взглянул  на  указатель  давления.  Оставалось  пятьсот 
футов.  
     Наступило молчание.  
     Потом сверху послышался скрип,  ровный  под'ем  прервался, 
машины заработали с напряжением, и в иллюминаторах просветлело, 
стали видны  облачное  небо  и  волнующаяся  поверхность  воды, 
покрытая бесконечными водорослями.  
     -- Дождь, -- сказал Лаки.  --  Боюсь,  придется  сидеть  и 
ждать, пока к нам не пожалуют м-лягушки. 
     Бигмен спокойно ответил: "А вот и они". 
     Прямо перед ними,  глядя  в  иллюминатор  темными  жидкими 
глазами, плотно прижав лапы к туловищу,  цепляясь  пальцами  за 
стебель, сидела м-лягушка!

              Глава тринадцатая. Встреча разумов              

     "Хильда" раскачивалась  на  высоких  волнах  венерианского 
океана. Слышался сильный постоянный шум дождя, бившего о корпус 
почти в земном ритме. Для Бигмена, выросшего на Марсе, и  дождь, 
и океан были равно чужими, но у Лаки они вызвали воспоминания о 
доме.  
     Бигмен сказал: "Посмотри  на  эту  лягушку,  Лаки.  Только 
посмотри на нее!" 
     Бигмен протер стекло рукавом  и  прижался  к  нему  носом, 
чтобы лучше видеть.  
     Вдруг он подумал: "Эй, а не лучше ли держаться подальше?" 
     Отпрыгнул, потом вставил мизинцы в  углы  рта  и  растянул 
его. Высунул язык, закатил глаза и закрутил пальцами. 
     Лягушка серьезно смотрела на него. Она не пошевельнулась с 
того момента, как ее увидели. Только раскачивалась на ветру. Не 
обращала внимания на плещущуюся воду.  
     Бигмен скорчил еще более ужасную рожу  и  сказал  лягушке: 
"А-агх!" 
     Над его плечом послышался голос  Лаки:  "Что  ты  делаешь, 
Бигмен?" 
     Бигмен отскочил, убрал пальцы и вернул  лицу  его  обычное 
эльфье выражение. Он с улыбкой сказал: "Показал м-лягушке,  что 
я о ней думаю". 
     -- А она показала, что думает о тебе! 
     У Бигмена заныло сердце. Он услышал  явное  неодобрение  в 
голосе Лаки. В таком  кризисе,  во  время  такой  опасности  он, 
Бигмен, корчит рожи, как дурак. Ему стало стыдно. 
     Он проговорил: "Не знаю, что на меня нашло, Лаки". 
     -- Они знают, -- хрипло ответил Лаки. -- Пойми:  м-лягушки 
ищут твое слабое место. Найдя его, они проберутся в твой  мозг, 
и ты не сможешь изгнать их  оттуда.  Поэтому  не  следуй  сразу 
импульсам, не подумав сначала.  
     -- Да, Лаки. 
     -- Что теперь? -- Лаки осмотрелся. Эванс  спал,  судорожно 
дергаясь  и  дыша  с  трудом.  На  краткий   миг   глаза   Лаки 
остановились на нем, потом переместились. 
     Бигмен почти робко сказал: "Лаки". 
     -- Да? 
     -- Ты не собираешься вызывать космическую станцию? 
     Какое-то время  Лаки  непонимающим  взглядом  смотрел  на 
своего  маленького  товарища.  Потом  линии  вокруг  его   глаз 
разгладились,   и   он   прошептал:   "Великая   Галактика!   Я 
забыл! Бигмен, я забыл! И не подумал даже". 
     Бигмен пальцем через плечо показал на м-лягушку,  которая, 
как сова, продолжала смотреть на них. 
     -- Она?... 
     -- Они. Космос, тут их должны быть тысячи! 
     Стыдясь, Бигмен должен был признаться себе  в  собственных 
чувствах: он был почти рад, что не только  он,  но  и  Лаки  не 
устоял перед этими существами. Он почувствовал, что не  так  уж 
виноват. В самом деле Лаки не имеет права ... 
     В ужасе Бигмен остановился. Он испытывал ненависть к  Лаки. 
Это не он. Они! 
     Он свирепо изгнал все мысли из головы и  сконцентрировался 
на Лаки, который занялся передатчиком, готовя его к работе.  
     И тут  голова  Бигмена  резко  откинулась:  он  неожиданно 
услышал новый и странный звук. 
     Голос, ровный, без интонаций. Он произнес: "Не трогай твое 
устройство для далекой передачи звуков. Мы этого не хотим". 
     Бигмен повернулся.  Раскрыл  рот  и  так  и  стоял.  Потом 
спросил: "Кто это сказал? Где он?" 
     -- Спокойно, Бигмен,- ответил  Лаки.  --  Звук  у  тебя  в 
голове. 
     -- Только не м-лягушки! -- в отчаянии сказал Бигмен. 
     -- Великая Галактика, а кто же еще? 
     Бигмен повернулся и снова посмотрел в  иллюминатор  --  на 
дождь, на облака и на раскачивающуюся м-лягушку. 

                            *****                             

     Лаки уже однажды пришлось пережить  проникновение  в  свой 
мозг чужого  существа.  Это  было  в  пустотах  Марса,  где  он 
встретился с нематериальными существами. Мозг  его  был  открыт 
перед ними, но  чужие  мысли  входили  безболезненно,  он  даже 
испытывал приятные ощущения. Он знал, что  беспомощен,  но  был 
избавлен от страха.  
     Теперь перед ним было нечто совсем другое. Мысленные пальцы 
насильно проникали в его  мозг,  и  он  встречал  их  с  болью, 
отвращением и негодованием. 
     Рука Лаки отдернулась от передатчика, и  он  не  испытывал 
желания снова касаться его. Он опять забыл о нем.  
     Голос зазвучал снова: "Заставляй ртом вибрировать воздух". 
     Лаки спросил: "Мне нужно говорить?  Разве  вы  не  слышите 
наши мысли, когда мы не говорим?" 
     -- Очень смутно. Их  трудно  понять,  если  твой  мозг  не 
изучен хорошо. Когда ты говоришь, твои мысли становятся четче и 
мы их слышим. 
     -- Но мы без труда вас слышим, -- сказал Лаки. 
     -- Да. Мы можем посылать свои мысли с  большой  силой.  Вы 
нет. 
     -- Вы слышали все, что я говорил раньше? 
     -- Да. 
     -- Чего вы хотите от меня? 
     -- В твоих мыслях фигурирует организация твоих  товарищей, 
она далеко, по другую сторону неба. Ты называешь ее Советом. Мы 
хотим знать о ней больше. 
     Про себя Лаки ощутил удовлетворение.  На  один  вопрос  по 
крайней мере он ответил. Пока он представлял  только  себя  как 
индивидуум, враг мог удовлетвориться тем, что убьет его.  Но  в 
последние часы враг понял,  что  он  слишком  многое  узнал,  и 
обеспокоен этим.  
     Другие члены Совета тоже узнают правду так  же  быстро?  И 
вообще что такое этот Совет? 
     Лаки мог понять  любопытство  врага,  новую  осторожность, 
желание  выведать  у  Лаки  побольше,  прежде  чем  убить  его. 
Неудивительно, что Эвансу запретили убивать его,  когда  оружие 
было направлено на Лаки, когда Лаки был бессилен. 
     Но Лаки отогнал от себя эти мысли.  Они  говорят,  что  не 
могут ясно слышать невысказанные мысли. Но, возможно, они лгут. 
     Он спросил: "Что вы имеете против моего народа?" 
     Ровный,  неэмоциональный  голос  ответил:  "Мы  не   можем 
сказать, что это так". 
     Лаки сжал челюсти. Неужели они  восприняли  его  последнюю 
мысль о том, что могут лгать? Ему надо быть  осторожным,  очень 
осторожным. 
     Голос продолжал: "Мы не думаем хорошо о людях. Они кончают 
жизнь. Они едят мясо. Плохо быть разумным и есть мясо. Тот, кто 
ест мясо, должен кончать жизнь других живых существ, а разумный 
пожиратель мяса приносит гораздо больше вреда,  чем  неразумный: 
он может придумать больше способов кончать жизнь.  У  вас  есть 
маленькие трубки, которые могут кончить жизнь многих существ". 
     -- Но мы не убиваем м-лягушек. 
     -- Убивали бы, если бы мы допустили. Вы  даже  друг  друга 
можете убивать.  
     Лаки не стал  комментировать  последние  слова.  Напротив, 
он сказал: "Но чего же вы тогда хотите от моего народа?" 
     -- Вас слишком много на Венере, -- ответил  голос.  --  Вы 
становитесь многочисленны и занимаете место. 
     -- Но мы не можем занять все, -- ответил Лаки. -- Мы можем 
строить города только на мелководье. Глубины  всегда  останутся 
вашими, а они составляют девять десятых океана. Кроме того,  мы 
можем помочь вам. Если у вас есть знания мозга,  у  нас  знания 
материи. Вы видели наши города и машины из сверкающего металла, 
которые через воду  и  воздух  летят  по  другую  сторону  неба. 
Подумайте, как мы могли бы помочь вам. 
     -- Нам ничего не нужно. Мы живем и мыслим.  Мы  ничего  не 
боимся и ничего не ненавидим. Чего  еще  нам  желать?  Что  нам 
делать с вашими городами, с вашим металлом и вашими  кораблями? 
Они не сделают жизнь для нас лучше. 
     -- Значит вы хотите всех нас убить? 
     --   Мы   не   хотим   кончать   жизнь.   Нам   достаточно 
контролировать ваш мозг, чтобы вы не могли причинить вреда.  
     Лаки мысленно увидел (по своей воле или по внушению?) расу 
людей   Венеры,   живущих   и   передвигающихся   по   указанию 
господствующей туземной  расы;  постепенно  контакты  с  Землей 
прерываются, растут поколения все более услужливых и  послушных 
умственных рабов.  
     Он сказал с уверенностью, которой на самом деле не ощущал: 
"Люди не позволят, чтобы их мысли контролировали".  
     -- Это единственный выход, и вы должны нам помочь. 
     -- Не станем. 
     -- У вас нет выбора. Ты  должен  рассказать  нам  об  этих 
землях за небом, об организации твоих людей,  о  том,  что  они 
могут нам сделать и как нам защититься.  
     -- Вы не сможете заставить меня сделать это. 
     -- Неужели? -- спросил  голос.  --  Подумай.  Если  ты  не 
сообщишь нам нужную инфлормацию, мы попросим тебя опустить твою 
машину из сияющего металла на дно океана, и там, на дне, ты  ее 
откроешь и впустишь воду.  
     -- И умру? -- мрачно спросил Лаки. 
     -- Конец твоей жизни будет необходим. Ты многое знаешь,  и 
тебе нельзя встретиться с товарищами. Ты можешь вызвать попытки 
мести с их стороны. Это будет нехорошо. 
     -- Но в таком случае я ничего не  утрачу,  не  рассказывая 
вам. 
     -- Ты много утратишь. Если откажешься, мы  войдем  в  твой 
мозг насильно. Это неэффективно.  Много  ценного  мы  выпустим. 
Чтобы уменьшить опасность этого, мы должны будем разнимать твой 
мозг по частям, а для тебя это будет неприятно. Гораздо   лучше 
для нас и для тебя, если ты добровольно поможешь нам.  
     -- Нет. -- Лаки покачал головой. 
     Пауза. Потом снова голос: "Хотя люди кончают  жизни,  сами 
они боятся конца своих жизней. Мы избавим тебя от этого страха, 
если ты поможешь нам. Когда ты опустишься на дно и  твоя  жизнь 
подойдет к концу, мы изымем страх из твоего мозга. Но  если  ты 
не станешь помогать нам,  мы  все  равно  положим  конец  твоей 
жизни, но не станем изымать страх. Мы усилим его". 
     -- Нет, -- громче ответил Лаки. 
     Еще одна пауза, более длительная. Потом снова  голос:  "Мы 
просим твоих знаний не из страха за свою  безопасность,  а  для 
того, чтобы без необходимости не предпринимать неприятных  мер. 
Если мы не будет хорошо знать, чего ожидать от людей  с  другой 
стороны неба, нам придется обезопасить  себя  и  кончить  жизнь 
всех людей в этом мире. Мы впустим океан  во  все  купола,  как 
почти сделали в одном. Жизнь людей  кончится,  как  погаснувшее 
пламя. Его задуют, и жизнь снова не загорится". 
     Лаки дико рассмеялся. "Заставьте меня!" -- сказал он. 
     -- Заставить тебя? 
     --Заставьте меня  говорить.  Заставьте  опустить  корабль. 
Заставьте сделать что-нибудь. 
     -- Ты думаешь, мы не сможем? 
     -- Я знаю, что не сможете. 
     --  Оглянись,  и  увидишь,  чего  мы  уже  добились.  Твой 
связанный товарищ в наших руках. Второй твой  товарищ,  который 
стоял рядом с тобой, тоже в наших руках. 
     Лаки повернулся. Во все время  разговора  он  ни  разу  не 
слышал  голос  Бигмена.  Он  как  будто  совершенно   забыл   о 
существовании  Бигмена.  И  тут  он   увидел,   что   маленький 
марсианин, изогнувшись, неподвижно лежит на полу. 
     Лаки опустился на колени, отчаяние перехватило ему  горло. 
"Вы его убили?" 
     -- Нет, он жив. Он даже не ранен. Но ты видишь: ты  теперь 
один. Тебе никто не поможет. Они не смогли противостоять нам, и 
ты не сможешь. 
     Лаки, побледнев, ответил: "Нет.  Вы  ничего  не  заставите 
меня делать". 
     -- Последний шанс. Выбирай. Будешь помогать  нам,  и  твоя 
жизнь кончится мирно и спокойно. Откажешься -- кончишь в боли и 
горе, а  затем  последует  смерть  всех  людей  в  городах  под 
океаном. Что выберешь? Отвечай! 
     Это слова звучали в мозгу Лаки, и  он  приготовился  один, 
без поддержки друзей, противостоять мысленным  ударам,  которым 
он мог пpотивопоставить только несгибаемую волю.

               Глава четырнадцатая. Бой разумов               

     Как  противостоять  умственному  нападению?   Лаки   хотел 
сопротивляться, но у него не было мысленных  мышц,  которые  он 
мог  бы  напрячь,  не  было  защитного  оружия,  которое  можно 
применить, он не мог ответить силой на силу. Он  должен  только 
сопротивляться импульсам, поступающим в его мозг и  которые  он 
не может считать своими.  
     А как он отличит их от своих? Что он сам хочет делать? 
     Ничего не приходило ему в голову. Пусто. Но что-то  должно 
быть. Он пришел сюда, наверх,  не без плана.  
     Наверх? 
     Значит он поднимался. Значит сначала он был внизу.  
     Внизу, в пропасти свого мозга, подумал он. 
     Он в корабле. Корабль поднялся со дна моря. Сейчас  он  на 
поверхности. Хорошо. Дальше что? 
     Почему он на поверхности?  Смутно  ему  помнилось,  что  в 
глубине безопасней. 
     С трудом он наклонил голову, закрыл глаза и снова  раскрыл 
их. Мысли шли с трудом. Он  должен  передать  ...  куда-то  ... 
что-то ... 
     Передать сообщение. 
     Сообщение! 
     Он прорвался! Как будто  где-то  глубоко  внутри  себя  он 
нажал плечом на дверь, и она распахнулась. У него была цель,  и 
он ее вспомнил. 
     Конечно, корабельное радио и космическая станция. 
     Он хрипло сказал: "Ничего у вас не вышло. Я  помню.  И  не 
забуду". 
     Ответа не было. 
     Он громко, бессвязно закричал. Он подумал,  что  похож  на 
человека, борющегося  с  сильной  дозой  снотворного.  Напрягай 
мышцы, подумал он. Иди. Иди. 
     В данном  случае  он  должен  напрягать  мозг,  заставлять 
работать   умственные   мышцы.   Делай    что-нибудь!    Делай! 
Остановишься, и они захватят тебя.  
     Он продолжал кричать, и звуки превратились в слова: "Я это 
сделаю! Сделаю!" 
     Что сделает? Снова ускользнуло. 
     Лихорадочно он повторял: "Радио на станцию  ...  радио  на 
станцию ..." Но слова звучали бессмысленно. 
     Теперь он двигался. Тело поворачивалось неуклюже,  как  на 
деревянных шарнирах, к тому же еще прибитых, но поворачивалось. 
Он увидел передатчик. На мгновение он увидел  его  ясно,  потом 
передатчик задрожал, стал туманным.  Он  напряг  мозг  и  снова 
увидел радио. Видел передатчик, видел ручку регулировки частот, 
видел конденсаторы. Он мог вспомнить, как работает радио.  
     Он сделал шаг к передатчику,  и  в  виски  ему  как  будто 
вонзили огненные острия. 
     Он пошатнулся, упал на колени, потом с болью встал.  
     Сквозь налитые болью глаза  он  по-прежнему  видел  радио. 
Двинулась одна нога, потом другая. 
     Радио  казалось  далеко,  в   сотнях   ярдов,   оно   было 
расплывчатым,  его  окружал  кровавый  туман.  С  каждым  шагом 
усиливались удары в голове. 
     Он старался не обращать внимания на боль, думать только  о 
радио, видеть только радио. Его ноги охватывало как резиной,  но 
он заставлял их преодолевать сопротивление.  
     Наконец он поднял руку, но она остановилась в шести дюймах 
от коротковолнового передатчика. Лаки понял, что  выдержке  его 
приходит конец. Как бы он  ни  старался,  его  измученное  тело 
больше не поддастся. Все кончено. 

                            *****                             

     "Хильда" являла сцену паралича. Эванс без  сознания  лежал 
на  койке;  Бигмен  скорчился  на  полу;  и  хотя  Лаки  упрямо 
оставался на ногах, единственным признаком  жизни  в  нем  была 
дрожь пальцев.  
     Снова в мозгу  Лаки  прозвучал  голос,  такой  же  ровный, 
безжалостно монотонный: "Ты  беспомощен,  но  ты  не  потеряешь 
сознания, как твои товарищи. Ты будешь испытывать боль, пока не 
согласишься погрузить свой корабль, рассказать нам все, что нам 
нужно, и закончить свою жизнь. Мы можем терпеливо ждать. Ты  не 
можешь сопротивляться нам. Ты не можешь бороться с нами. На нас 
не действует подкуп. Не действуют угрозы". 
     Лаки сквозь бесконечную  пытку  почувствовал,  как  в  его 
вялом, затянутом болью мозгу рождается какая-то мысль. 
     Подкуп? Угроза? 
     Подкуп? 
     Даже в полубессознательном состоянии мысль вспыхнула. 
     Он  оставил  радио,  мысленно  отвернулся   от   него,   и 
немедленно боль стала  меньше.  Лаки  сделал  осторожный  шаг  в 
сторону, боль еще уменьшилась. Он отвернулся полностью.  
     Лаки   старался   не    думать.    Старался    действовать 
автоматически,   без   предварительного    планирования.    Они 
сосредоточились на  том,  чтобы  не  дать  ему  воспользоваться 
радио. Они не должны осознать другой угрожающей  им  опасности. 
Безжалостный враг не должен разгадать его намерения и  помешать 
ему. Он будет действовать быстро. Они его не смогут остановить. 
     Не должны! 
     Он добрался до медицинского шкафчика и раскрыл его дверцу. 
Зрение у него туманилось, и  он  потратил  драгоценные  секунды, 
отыскивая ощупью. 
     Голос произнес:  "Каково  твое  решение?",  и  боль  снова 
начала усиливаться. 
     Лаки  держал  ее  --  квадратную  бутылочку  из   голубого 
силикона. Пальцы его искали маленькую кнопку, которая отключает 
парамагнитное микрополе, плотно закрывающее крышку. 
     Он  вряд  ли  почувствовал  кнопку.  Вряд  ли  видел,  как 
сдвинулась и упала крышка. Вряд ли слышал, как она ударилась  о 
пол. Как в тумане, он видел открытую бутылочку, как  в  тумане, 
он протянул руку с нею к эжектору. 
     Боль вернулась со всей яростью. 
     Левая рука Лаки протянулась к  дверце  эжектора;  дрожащая 
правая рука поднесла к отверстию драгоценную бутылочку.  
     Рука двигалась целую вечность. Он больше ничего не  видел. 
Все покрыл красный туман. 
     Он почувствовал, как рука и бутылочка ударились  о  стенку. 
Он толкнул руку дальше. но она не двигалась. Пальцы левой  руки 
болезненно  оторвались  от  дверцы  эжектора  и   двинулись   к 
бутылочке. 
     Он не может уронить ее. Если уронит, у него не  будет  сил 
ее поднять. 
     Теперь он держал ее двумя руками и  двумя  руками  потянул 
вверх.  Она  рывками  поднималась,  а  Лаки  из  последних  сил 
удерживался на краю сознания.  
     Бутылочка исчезла! 
     В миллионах миль, как ему  показалось,  он  услышал  свист 
сжатого воздуха, и понял,  что  бутылочку  выбросило  в  теплый 
венерианский океан.  
     На мгновение боль дрогнула и затем одним гигантским рывком 
исчезла полностью. 
     Лаки осторожно распрямился и отошел от стены. Лицо и  тело 
его были покрыты потом, мысли все еще мешались. 
     Как только смог, он, шатаясь, двинулся к передатчику, и на 
этот раз его ничто не остановило. 

                            *****                             

     Эванс сидел, обхватив голову руками. Он жадно выпил воды и 
теперь повторял: "Я ничего не помню. Я ничего не помню". 
     Бигмен, голый по пояс,  вытирал  голову  и  грудь  влажной 
тряпкой, на его лице была неуверенная  улыбка.  "Я  помню.  Все 
помню. Я стоял, слушая, как ты разговариваешь с  этим  голосом, 
Лаки, а затем без всякого предупреждения растянулся на полу. Не 
мог повернуть голову, не  мог  даже  мигнуть,  но  все  слышал. 
Слышал голос и твои слова, Лаки. Я видел,  как  ты  двинулся  к 
радио ..."  
     Он перевел дыхание и покачал головой.  
     -- В первый раз у меня не получилось, --  негромко  сказал 
Лаки. 
     -- Не знаю. Ты вышел из поля моего зрения, и после этого я 
мог только лежать и ждать, когда ты начнешь передачу. Ничего не 
происходило, и я решил, что они и  тобой  завладели. Мысленно  я 
видел, как мы все трое лежим как живые трупы. Все кончено, а  я 
даже пальцем не могу шевельнуть. Могу только дышать.  Потом  ты 
снова показался, и мне захотелось смеяться, и плакать, и кричать 
одновременно, но я мог только лежать.  Я  едва  видел,  как  ты 
приклеился к стене. Не мог понять, что  ты  делаешь,  но  через 
несколько минут все кончилось. Уф! 
     Эванс устало сказал: "И мы  действительно  направляемся  в 
Афродиту, Лаки? Это верно?" 
     -- Да, если только наши  инструменты  не  врут,  но  я  не 
думаю, что это так, -- ответил Лаки. -- Когда вернемся и найдем 
время, нам всем не помешает медицинская помощь. 
     -- Сон! -- настаивал Бигмен. -- Это все,  что  мне  нужно. 
Всего два дня непрерывного сна. 
     -- И это тоже, -- сказал Лаки. 
     Но на Эванса испытание  подействовало  очень  сильно.  Это 
было ясно видно  по  тому,  как  он  сжимал  себя  руками,  как 
сутулился в кресле. Он сказал: "Они  больше  не  вмешаются  в 
наши действия?" На слове они он сделал легкое ударение.  
     -- Не могу гарантировать, -- ответил Лаки, -- но  худшее 
уже позади. Я связался  с космической станцией. 
     -- Ты уверен? Ошибки быть не может? 
     --  Нет.  Меня  связали  с  Землей,   и   я   разговаривал 
непосредственно с Конвеем. Эта часть задачи решена. 
     -- Значит решена вся задача, -- радостно заявил Бигмен. -- 
Земля готова. Она знает правду о венерианских лягушках. 
     Лаки улыбнулся, но ничего не сказал. 
     -- Еще одно, Лаки, -- сказал Бигмен. -- Что же  произошло? 
Как тебе удалось вырваться? Пески Марса! Что ты сделал? 
     Лаки ответил: "Ничего такого, о чем я не мог бы  догадаться 
раньше. Это спасло бы нас от большей части неприятностей. Голос 
сказал, что все, что им нужно,  это  жить  и  мыслить.  Помнишь, 
Бигмен? Позже он сказал, что мы не можем  ни  угрожать  им,  ни 
подкупить их. Только тогда я понял, что ты узнал  их  лучше,  и 
нашел выход". 
     -- Я узнал? -- тупо спросил Бигмен. 
     -- Конечно, ты. Через две минуты  как  ты  впервые  увидел 
м-лягушку, ты знал,  что  жизнь  и  мышление  не  все,  что  ей 
необходимо. На пути к  поверхности  я  тебе  рассказывал,  что
венерианские растения запасают кислород, так  что  венерианские 
животные получают кислород в пище и потому не дышат. Вероятно, 
они  получают  слишком  много  кислорода  и  потому  так  любят 
пищу, бедную  кислородом,  например  углеводороды.  Как  тавот. 
Помнишь? 
     Глаза Бигмена расширились. "Конечно". 
     -- Подумай  только,  как  они  жаждут  углеводородов.  Как 
ребенок конфет. 
     Бигмен еще раз сказал: "Конечно". 
     -- И вот м-лягушки держат нас под мысленным контролем,  но 
для этого им нужно сосредоточиться. А если  я  отвлеку  их,  по 
крайней мере тех, кто ближе всего к кораблю и  чье  влияние  на 
нас самое сильное? Поэтому я сделал очевидное. 
     -- Но что? Не томи, Лаки. 
     --  Выбросил  открытую  бутылочку  с  нефтяным  коллоидом, 
которую нашел в  медицинском  шкафу.  Это  чистый  углеводород, 
гораздо  более  чистый,   чем   в   тавоте.   Они   не   смогли 
сопротивляться. Хотя ставка была очень  высока,  все  равно  не 
смогли.  Ближайшие  тут  же  нырнули  за  бутылочкой.  Те,  что 
подальше, находились с ближайшими в мысленном  контакте,  и  их 
мысли тут же перешли на углеводород. Они утратили контроль  над 
нами, и я был способен отправить сообщение. Вот и все. 
     -- Значит с ними покончено, -- сказал Эванс. 
     -- Я совсем не уверен -- ответил Лаки. -- Есть кое-что ... 
     Он отвернулся, нахмурившись, плотно сжав губы, как будто и 
так сказал слишком много. 

                            *****                             

     В иллюминаторе великолепно сверкал купол, и  на  сердце  у 
Бигмена повеселело при этом виде. Он поел, даже немного поспал, 
и его неукротимый дух снова кипел. Лу Эванс тоже пришел в  себя 
от подавленности. Только Лаки оставался задумчивым. 
     Бигмен   сказал:    "Говорю    тебе,    Лаки,    м-лягушки 
деморализованы. Посмотри, мы прошли через сотни миль океана,  а 
они нас не тронули". 
     Лаки ответил: "Сейчас я  как  раз  думаю,  почему  нам  не 
отвечает купол". 
     Эванс  в  свою  очередь  нахмурился.  "Должны   были   уже 
ответить". 
     Бигмен переводил взгляд с одного на другого. "Вы  думаете, 
что-то случилось в городе?" 
     Лаки  взмахом  руки  призвал  к  молчанию.  Из   приемника 
послышался быстрый низкий голос: "Назовитесь". 
     Лаки сказал: "Корабль "Хильда" из  Афродиты,  дело  Совета 
науки, возвращаемся в Афродиту. Говорит Дэвид Старр". 
     -- Вам придется подождать. 
     -- Почему? 
     -- Все шлюзы в данный момент заняты. 
     Эванс нахмурился и прошептал: "Это невозможно, Лаки". 
     Лаки спросил:  "Какой  шлюз  освободится?  Дайте  мне  его 
координаты и направьте нас по ультрасигналу". 
     -- Вам придется подождать. 
     Связь оставалась включенной, но человек  на  другом  конце 
замолчал. 
     Бигмен  возмущенно  сказал:  "Вызови  Морриса,  Лаки.  Это 
приведет их в действие". 
     Эванс неуверенно заметил: "Моррис считает меня предателем. 
Может, он решит, что вы присоединились ко мне, Лаки?" 
     -- В таком случае он поторопился бы вернуть нас  в  город. 
Нет, я считаю, что говоривший  с  нами  человек  находится  под 
мысленным контролем.  
     Эванс сказал: "Чтобы помешать нам войти? Ты серьезно?" 
     -- Серьезно. 
     -- Но в конце концов они не могут помешать нам войти, если 
только ... --  Эванс  побледнел  и  двумя  шагами  подскочил  к 
иллюминатору.  --  Лаки,  ты  прав!  Они  выдвигают   орудийный 
бластер! Они взорвут нас в воде! 
     Бигмен тоже был у иллюминатора.  Ошибки  не  было.  Секция 
купола скользнула в сторону,  и  сквозь  отверстие  просунулась 
прямоугольная труба.  
     Бигмен в ужасе смотрел, как ствол  опустился  и  нацелился 
прямо на "Хильду". Их корабль невооружен. И не  сможет  набрать 
скорость, чтобы уйти от выстрела. Казалось, их ждет  неминуемая 
гибель.

                   Глава пятнадцатая. Враг?                   

     Бигмен  почувствовал,  как  в  ожидании   близкой   смерти 
судорожно сжимаются внутренности; и тут же  услышал,  как  Лаки 
настойчиво повторяет в передатчик:  
     -- Подводный корабль "Хильда" прибывает с грузом нефти ... 
Подводный  корабль  "Хильда"  прибывает  с  грузом  нефти   ... 
Подводный  корабль  "Хильда"  прибывает  с  грузом  нефти   ... 
Подводный корабль ... 
     С другого конца послышался  возбужденный  голос.  "Клемент 
Херберт у  управления  шлюзом.  Что  случилось?  Повторяю.  Что 
случилось? Клемент Херберт ..." 
     Бигмен закричал: "Бластер убирают, Лаки!" 
     Лаки облегченно  вздохнул,  но  только  так  показал  свое 
напряжение. Он сказал в передатчик: "Подводный корабль "Хильда" 
ожидает входа в Афродиту. Пожалуйста, укажите  шлюз.  Повторяю. 
Укажите шлюз". 
     -- Занимайте шлюз номер пятнадцать. Следуйте направляющему 
сигналу. Тут у нас какое-то происшествие. 
     Лаки сказал: "Лу, садись за управление и как можно быстрее 
введи корабль в город". И он знаком поманил за собой Бигмена  в 
соседнее помещение. 
     -- Что ... что ... --  Бигмен  захлебывался,  как  дырявое 
водяное ружье. 
     Лаки вздохнул и сказал: "Я считал, что м-лягушки попробуют 
удержать нас вне города. Но не думал, что  зайдет  так  далеко. 
Пушечный бластер! Я вовсе не был  уверен,  что  трюк  с  нефтью 
подействует". 
     -- Но как он подействовал? 
     -- Опять углеводород. Нефть -- это углеводород. Я  говорил 
по открытому радио, и м-лягушки, державшие купол под контролем, 
отвлеклись. 
     -- Но откуда они знают, что такое нефть? 
     -- Я мысленно рисовал ее в своем воображении, Бигмен. А они 
читают мысли, особенно если подкрепить их  словами.  Но  сейчас 
уже неважно. -- Он перешел на шепот. -- Если  они  готовы  были 
уничтожить  нас  в  океане,  если   собирались   взорвать   нас 
бластером, значит у них крайнее положение. Но и у нас тоже.  Мы 
должны покончит с  этим  немедленно.  И  не  допускать  никаких 
ошибок. Одна ошибка на этой стадии может стать фатальной. 
     Из кармана Лаки извлек ручку и принялся быстро писать   на 
листочке фольги.  
     Он  передал  написанное  Бигмену.  "Делай  то,  что  здесь 
указано, когда я дам знак". 
     Глаза Бигмена распахнулись. "Но, Лаки ..." 
     -- Шшш! Ничего не выражай на словах. 
     Бигмен кивнул. "Ты уверен, что прав?" 
     -- Надеюсь. -- Красивое лицо  Лаки  было  обеспокоено.  -- 
Теперь Земля знает о м-лягушках,  поэтому  человечество  им  не 
победить. Но здесь, на Венере, они могут  причинить  вред.  Это 
надо предотвратить. Ты понимаешь, что тебе нужно сделать? 
     -- Да. 
     -- В таком случае ... -- Лаки свернул  фольгу  и  смял  ее 
своими сильными пальцами. Ручку он вернул в карман. 
     Позвал Лу Эванс: "Мы в шлюзе, Лаки. Через пять минут будем 
в городе". 
     -- Хорошо. Свяжись с Моррисом. 

                            *****                             

     И вот они снова в штабквартире Совета в Афродите, в той же 
комнате, подумал Бигмен, в которой он впервые увидел Лу Эванса; 
в той же комнате, где он впервые встретился  с  м-лягушкой.  Он 
вздрогул, подумав о мысленных щупальцах, которые в  первый  раз 
проникли в его мозг, а он об этом и не подозревал. 
     У комнаты появилось одно отличие. Аквариум исчез;  исчезли 
блюда с горохом и с тавотом; высокие столы  у  фальшивого  окна 
были пусты.  
     Моррис молча указал на них,  как  только  они  вошли.  Его 
пухлые щеки  обвисли,  вокруг  глаз  ясно  выделялись  морщины. 
Рукопожатие было неуверенным. 
     Бигмен осторожно поставил на стол то, что принес. "Нефть в 
коллоидном состоянии," --  сказал он.  
     Лу Эванс сел. Лаки тоже. 
     Моррис не садился. Он сказал: "Я избавился от м-лягушек во 
всем здании.  И  это  все,  что  я  могу  сделать.  Я  не  могу 
заставлять людей избавляться от  своих  любимцев,  не  указывая 
причины. А причину указать тоже не могу". 
     -- Этого достаточно, -- сказал Лаки. --  Я  прошу  вас  во 
время всего разговора не отрывать взгляда  от  углеводорода.  И 
постоянно держите его в сознании.  
     -- Вы думаете, это поможет? -- спросил Моррис. 
     -- Да. 
     Моррис остановился прямо перед Лаки.  Голос  его  внезапно 
задрожал. "Старр, я не могу поверить.  М-лягушки  находились  в 
городе долгие годы. Почти с момента основания города". 
     -- Вы должны помнить...-- начал Лаки. 
     -- Что я под их контролем? -- Моррис покраснел. -- Это  не 
так. Я это отрицаю.  
     -- Тут нечего стыдиться, доктор Моррис, --  твердо  сказал 
Лаки. -- Эванс  находился  под  их  контролем  несколько  дней, 
Бигмен и я  тоже контролировались. Вполне возможно искренне  не 
подозревать о том, что твой мозг постоянно просматривается. 
     -- У  вас  нет  доказательств,  но  не  в  этом  дело,  -- 
горячосказал Моррис. -- Допустим, вы правы. Вопрос в  том,  что 
нам делать. Как нам с ними бороться? Посылать людей против  них 
бесполезно.  Если  мы  пошлем  флот  бомбардировать  Венеру  из 
космоса, они в отместку могут открыть  все  купола  и  затопить 
города. Мы даже не сможем перебить на Венере  м-лягушек.  Океан 
занимаеет восемьсот миллионов кубических миль, у них  есть  где 
скрыться, а при желании они размножаются как угодно  быстро.  Я 
признаю, что важно было передать сообщение на Землю, но  у  нас 
все еще остается множество нерешенных проблем.  
     -- Вы правы, -- согласился Лаки. -- Но дело в том,  что  я 
сообщил Земле не все. Я не был уверен,  что  знаю  всю  правду. 
Я... 
     Прозвенел интерком, Моррис рявкнул: "Что там?" 
     -- Лайман Тернер, сэр, -- был ответ. 
     -- Секунду. -- Венерианин  повернулся  к  Лаки  и  шепотом 
спросил: -- Вы уверены, что он нам нужен? 
     -- Вы договорились с ним о встрече по  вопросу  укрепления 
транзитовых перегородок в городе, не так ли?  
     -- Да, но ... 
     -- Тернер жертва. Сейчас мы получим ясные  доказательства. 
Помимо нас, он единственный из  высокопоставленных  чиновников, 
кто в первую очередь должен стать жертвой. Да, он нам нужен. 
     Моррис сказал в интерком: "Пришлите его". 
     Худое лицо и крючковатый нос Тернера являли из себя знак 
вопроса. Тишина в комнате и устремленные  на  него  напряженные 
взгляды  заставили  бы   и   менее   чувствительного   человека 
встревожиться.  
     Он  опустил  свой  компьютер  на  пол  и   спросил:   "Что 
случилось, джентльмены?" 
     Медленно, тщательно Лаки изложил суть происшедшего. 
     Тонкие губы Тернера шевельнулись.  Он  потрясенно  сказал: 
"Вы утверждаете, что мой мозг ..." 
     -- Как иначе человек у шлюза знал бы,  как  защититься  от 
вторжения? Он не имел опыта,  знаний,  однако  использовал  всю 
необходимую электронную технику в совершенстве. 
     -- Никогда не думал об этом. Никогда не  думал.  --  Голос 
Тернера был едва различим. -- Как я мог не догадаться? 
     -- Они хотели, чтобы вы не догадывались, -- сказал Лаки. 
     -- Мне стыдно. 
     -- Вы в хорошей компании, Тернер. Я  сам,  доктор  Моррис, 
член Совета Эванс ... 
     -- Что же нам делать? 
     Лаки сказал: "Именно это спрашивал доктор Моррис, когда вы 
пришли. Нужно хорошенько подумать. Одна из  причин,  почему  вы 
понадобились, -- нам пригодится ваш компьютер". 
     -- Океаны Венеры, надеюсь! -- горячо воскликнул Тернер. -- 
Он поможет нам ... -- И он поднес  руки  к  голове,  как  будто 
опасался, что на плечах у него чужая голова. 
     -- Мы теперь не под контролем?-- спросил он. 
     Эванс  сказал:  "Да,  пока  концентрируем  мысли  на  этом 
коллоидном растворе нефти". 
     -- Не понимаю. Как это поможет? 
     -- Поможет. Как -- неважно  в  данный  момент,  --  сказал 
Лаки. -- Хочу продолжить то, что собирался  сказать,  когда  вы 
пришли. 
     Бигмен уселся на стол, на котором раньше  стоял  аквариум. 
Он смотрел на открытую бутылочку на другом столе и слушал. 
     Лаки  спросил:  "Уверены  ли  мы,  что  именно   м-лягушки 
представляют реальную опасность?" 
     -- Но это ведь ваша теория, -- удивленно сказал Моррис. 
     -- Да, это способ контролировать мозг человека; но кто наш 
враг на самом  деле?  М-лягушки  как  отдельные  особи  кажутся 
не вполне разумными. 
     -- Как это? 
     -- Та лягушка, что была у вас,  не  смогла  удержаться  от 
того, чтобы не трогать наш мозг. Она выразила свое удивление от 
того, что у нас нет усов. Она приказала Бигмену дать ей горох в 
тавоте. Это разумно? Она ведь сразу себя выдала. 
     Моррис пожал плечами. "Может, не все лягушки разумны". 
     -- Но дело не только в этом. В  глубинах  океана  мы  были 
совершенно беспомощны в их мысленных тисках. Но так как я кое о 
чем догадался, я  попробовал  выбросить  за  борт  бутылочку  с 
нефтью, и это подействовало. Они отвлеклись. Обратите внимание, 
все их дело находилось под угрозой. Они должны были во что  бы 
то ни стало не дать информировать Землю. Но они забыли обо всем 
из-за бутылочки с нефтью. Когда мы возвращались в Афродиту,  они 
почти покончили с нами. На нас нацелили бластер, когда  простое 
упоминание о нефти разрушило все их планы. 
     Тернер зашевелился. "Теперь я понимаю, при чем тут  нефть, 
Старр. Все знают, что м-лягушки любят жир  в  любом  виде.  Эта 
страсть слишком сильна для них". 
     -- Слишком  сильна,  чтобы  быть  достаточно  разумными  в 
борьбе с землянами? А вы, Тернер,  отказались  бы  от  жизненно 
необходимой победы ради бифштекса или куска шоколадного торта? 
     -- Конечно, нет, но разве это доказывает, что  лягушки  не 
могут отказаться? 
     -- Доказывает, уверяю вас. Мозг м-лягушек для нас чужд,  и 
не  следует  считать,  что  то,  что  действует  на  наш  мозг, 
действует и на их. Но все же то,  как  их  отвлекает  мысль  об 
углеводороде, подозрительно. Я бы скорее  сравнил  м-лягушек  с 
собакой, а не с человеком. 
     -- Каким образом? -- спросил Тернер. 
     -- Подумайте. Собаку можно научить делать множество вполне 
на первый взгляд разумных вещей. Существо, которое  никогда  не 
видело собак, не слышало о них,  видит,  как  собака  переводит 
слепого через улицу. Кого оно будет считать разумным: человека 
или собаку? Но если это существо поманит собаку костью и увидит 
результат, оно тут же заподозрит истину. 
     Глаза Тернера выпучились. Он сказал: "Вы утверждаете,  что 
м-лягушки лишь орудие в руках человека?" 
     -- Разве это не вероятно, Тернер? Как только  что  заметил 
доктор Моррис, м-лягушки годами жили  в  городе,  но  только  в 
последние месяцы стали причинять неприятности. И  начались  эти 
неприятности с незначительных происшествий,  как  тот  человек, 
что раздавал на улицах свои деньги.  Как  будто  кто-то  изучал 
естественные  способности   лягушек   к   телепатии,   пробовал 
использовать как орудие проникновения в сознание других  людей. 
Как будто сначала нужно было попрактиковаться, узнать природу и 
ограничения своего орудия, закрепить  свой  контроль,  пока  не 
пришло время исполнения  главных  замыслов.  Но  это  вовсе  не 
дрожжи;  контроль  всей  Солнечной  Конфедерации;  может  быть, 
власть над всей Галактикой. 
     -- Не могу поверить, -- сказал Моррис. 
     -- Тогда я вам дам еще одно доказательство. Когда мы  были 
в океане, с нами говорил мысленный  голос  --  предположительно 
голос  м-лягушек.  Он  пытался   заставить   нас   предоставить 
информацию, а затем совершить самоубийство. 
     -- Ну и что? 
     -- Голос исходил от м-лягушек, но источник его не  в  них. 
Источник -- человек. 
     Лу Эванс распрямился и с недоверием посмотрел на Лаки. 
     Лаки улыбнулся. "Даже Лу  не  верит,  но  это  так.  Голос 
использовал странные концепции, вроде  "машина  из  сверкающего 
металла"  вместо  "корабль".  Мы  должны  были  подумать,   что 
м-лягушки не знакомы с подобными  концепциями,  и  описательное 
выражение должно было побудить нас поверить  в  это.  Но  голос 
ошибся. Я помню, что он произносил. Помню слово в слово: "Жизнь 
людей кончится, как погаснувшее  пламя.  Его  задуют,  и  жизнь 
снова не загорится". 
     Моррис снова спросил: "Ну и что?" 
     -- Вы  до  сих  пор  не  понимаете?  Как  могли  м-лягушки 
использовать концепции  типа  "погаснувшее  пламя"  или  "жизнь 
снова не загорится"? Если голос подразумевал, что м-лягушки  не 
знают, что такое корабль, как они могут знать, что такое огонь? 
     Теперь все поняли, но Лаки яростно  продолжал:  "Атмосфера 
Венеры состоит из азота и двуокиси углерода.  Кмслорода  в  ней 
нет. Мы все это знаем.  Ничего  не  может  гореть  в  атмосфере 
Венеры.  Тут  не  может  быть  огня.  Миллионы  лет  м-лягушки, 
вероятно, ни разу не видели огня; они не  могут  о  нем  знать. 
Даже если кто-нибудь из них видел огонь в  куполах.  они  могут 
понять его природу не больше, чем  устройство  наших  кораблей. 
Как видите, мысли, которые нам сообщали, происходят не из мозга 
м-лягушек, а  из  мозга  человека,  использовавшего  лягушек  в 
качестве своего орудия". 
     -- Но как это можно сделать? -- спросил Тернер. 
     --  Не  знаю,  --  ответил  Лаки.  --  Хотел   бы   знать. 
Несомненно, для этого нужен гениальный мозг.  Человек,  который 
хорошо знает, как работает мозг. -- Лаки  холодно  взглянул  на 
Морриса.  --  Для  этого  нужен  человек,   специализирующийся, 
например, в биофизике. 
     Все глаза устремились на венерианского члена Совета, с его 
круглого лица отхлынула кровь,  и  седые  усы,  казалось,  едва 
выделяются на бледном лице.

                  Глава шестнадцатая. Враг!                   

     Моррис наконец смог вымолвить: "Вы пытаетесь ..." -- и его 
хриплый голос замер. 
     -- Я ничего не утверждаю, -- спокойно сказал  Лаки.  --  Я 
всего лишь высказываю предположение. 
     Моррис беспомощно огляделся, по очереди заглядывая в  лица 
четверых  собравшихся  в  комнате;  все  смотрели  на  него   с 
напряжением. 
     Он, задыхаясь, выговорил: "Это безумие, полное безумие.  Я 
первым сообщил обо  всем  ...  об  этих  ...  неприятностях  на 
Венере.  Можете найти в штабквартире  на  Земле  первоначальный 
рапорт. Я его подписал. Зачем мне обращться к  Совету,  если  я 
... Каковы мои мотивы? А? Каковы мотивы?" 
     Член Совета  Эванс  беспокойно  зашевелился.  По  быстрому 
взгляду, который тот бросил на Тернера,  Бигмен  заключил,  что 
подобное  вынесение  мусора  Совета   наружу,   в   присутствии 
посторонних, ему не понравилось.  
     Но он сказал: "Это  об'ясняет  усилия  доктора  Эванса  по 
дискредитации  меня.  Я  мог  нащупать  истину.  В  сущности  я 
наполовину нашел ее". 
     Моррис тяжело дышал.  "Я  отрицаю  все  это.  Это  заговор 
против  меня,  и  для  вас  это   плохо   кончится.   Я   найду 
справедливость". 
     -- Вы считаете,  что  должен  состояться  суд  Совета?  -- 
спросил Лаки. -- Хотите, чтобы  ваш  случай  рассматривался  на 
заседании об'единенного Центрального Комитета Совета? 
     Лаки ссылался на процедуру, предназначенную для  суда  над 
членами  Совета,  обвиненными  в  измене  Совету  и   Солнечной 
Конфедерации.  За  всю  историю  Совета  ни  один  человек   не 
представал перед таким судом. 
     При  этом  упоминании   последние   остатки   самоконтроля 
покинули Морриса. С ревом он, подняв кулаки, бросился на Лаки. 
     Лаки проворно перескочил через ручку  кресла  и  в  то  же 
время сделал знак Бигмену. 
     Бигмен  ждал  этого  сигнала.   Он   продолжал   следовать 
инструкциям, которые дал ему Лаки на борту "Хильды", когда  они 
входили в шлюз Афродиты. 
     Послышался свист бластера. Напряжение выстрела низкое,  но 
ионизирующая радиация вызвала появление резкого запаха озона  в 
воздухе.  
     Все застыли. Моррис, лежа головой под перевернутым стулом, 
не делал попыток встать. Бигмен продолжал стоять, как маленькая 
статуя, держа в руке бластер, как  будто  он  застыл  в  момент 
выстрела.  
     А цель выстрела лежала на полу в обломках. 

                            *****                             

     Лу Эванс первым пришел в себя, но  лишь  для  восклицания: 
"Во имя космоса!.." 
     Лайман Тернер прошептал: "Что вы сделали?" 
     Моррис который тяжело дышал от недавних усилий, ничего  не 
мог сказать, только молча устремил взгляд на Лаки.  
     Лаки сказал: "Прекрасный выстрел,  Бигмен",  --  и  Бигмен 
улыбнулся. 
     Компьютер Лаймана Тернера лежал на полу в сотнях обломков, 
большая часть его просто испарилась. 
     Тернер наконец обрел голос: "Мой компьютер! Идиот! Что  вы 
сделали?" 
     Лаки строго ответил: "Только то, что должен  был  сделать, 
Тернер. Теперь все молчите". 
     Он повернулся к Моррису, помог полному венерианину  встать 
и сказал: "Прошу прощения,  доктор  Моррис,  но  я  должен  был 
полностью  отвлечь  внимание  Тернера.  Пришлось   для   этого 
использовать вас". 
     Моррис сказал: "Так вы не подозреваете меня в ..." 
     --  Ни  на  минуту,  --  сказал  Лаки.  --  И  никогда  не 
подозревал. 
     Моррис отодвинулся, глаза его сверкали гневно и горячо. "В 
таком случае вы обязаны об'яснить, Старр". 
     -- Перед этой встречей, -- начал  Лаки,  --  я  никому  не 
решался сказать, что за м-лягушками стоит  человек.  Я  не  мог 
этого вставить даже в свое сообщение на Землю. Я  понимал,  что 
если сделаю это, подлинный враг решится на отчаянный поступок -- 
может быть, действительно затопит один из городов под  куполом, 
а угрозой повторения этого будет шантажировать нас. Но пока  он 
не знает, что я заподозрил присутствие человека за м-лягушками, 
я надеялся, что он ограничится тем, что постарается убить меня и 
моих друзей. 
     На этой встрече я решился говорить,  потому  что  виновник 
присутствует  здесь.  Однако  я  не  мог  предпринять   никаких 
действий без должной подготовки, иначе он смог бы взять нас под 
контроль, несмотря на присутствие нефти, из  боязни  дальнейших 
наших решительных действий. Вначале мне нужно было отвлечь его, 
чтобы он не смог обнаружить -- через лягушек -- эмоции и  мысли 
мои и Бигмена. Разумеется, в здании нет м-лягушек, но он  может 
использовать лягушек в других частях города  или  в  океане  на 
поверхности в милях от Афродиты. 
     Чтобы отвлечь его, я обвинил вас, доктор Моррис. Я не  мог 
предупредить вас, я хотел, чтобы ваши эмоции были искренними -- 
и они были такими. Ваше нападение на меня -- это то,  что  было 
нужно.  
     Моррис вытащил из кармана платок и  вытер  блестящий  лоб. 
"Весьма решительно, Лаки,  но  мне  кажется,  я  понимаю.  Этот 
человек -- Тернер, так?" 
     -- Да. 
     Тернер стоял на коленях среди обломков своего  компьютера. 
Он посмотрел с ненавистью: "Вы разрушили мой компьютер". 
     -- Сомневаюсь, чтоб это был компьютер, -- ответил Лаки. -- 
Слишком уж  он  был  неразлучен  с  вами.Когда  я  впервые  вас 
встретил, он был с вами. Вы сказали, что использовали  его  для 
расчетов прочности внутреннего  барьера  города  против  угрозы 
наводнения. Теперь компьютер с вами, вероятно, для того,  чтобы 
в разговоре с доктором Моррисом  рассчитать  прочность  внешних 
барьеров. 
     Лаки помолчал и продолжал с жестким спокойствием в голосе: 
"Но я побывал в  вашей  квартире  в  то  утро,  когда  угрожало 
наводнение. Я  собрался  задать  вам  несколько  вопросов,  для 
которых совсем  не  нужны  расчеты,  и  вы  это  знали.  Однако 
компьютер был с вами. Вы  не  могли  оставить  его  в  соседней 
комнате. Он должен был быть рядом с вами, у ваших ног. Почему?" 
     Тернер  с  отчаянием   ответил:   "Это   моя   собственная 
конструкция. Я гордился ею. И всегда носил компьютер с собой". 
     -- Я полагаю, он  весит  примерно  двадцать  пять  фунтов. 
Тяжеловат, даже если испытываешь к нему страсть. А  может,  это 
прибор, при помощи которого вы постоянно поддерживали  связь  с 
м-лягушками? 
     -- Как вы это докажете? --  спросил  Тернер.  --  Вы  сами 
сказали, что я жертва. Все слышали это. 
     -- Да, -- согласился Лаки, -- человек,  который,  несмотря 
на свою неопытность, так искусно оперировал  у  шлюза,  получил 
информацию от вас. Но была ли эта информация украдена из вашего 
мозга или вы сами передали ее? 
     Моррис гневно сказал: "Позвольте поставить  вопрос  прямо, 
Лаки. Вы виновны в эпидемии умственного контроля, Тернер?" 
     -- Конечно, нет! -- воскликнул Тернер.  --  Вы  ничего  не 
можете сделать на основании слов этого юного придурка,  который 
считает, что может строить нелепые догадки, только  потому  что 
он член Совета. 
     Лаки сказал: "Скажите, Тернер,  помните  ли  вы  ту  ночь, 
когда человек с рычагом в руке сидел у шлюза. Хорошо помните?" 
     -- Очень хорошо. 
     -- Вы помните, как пришли ко мне и сказали, что если  вода 
ворвется, внутренние перегородки не  выдержат  и  вся  Афродита 
будет затоплена? Вы были очень испуганы. Почти в панике. 
     -- Да. Был. Я и сейчас испуган. Тут есть чего  испугаться. 
-- Он добавил, скривив губы: -- Если,  конечно,  ты  не  смелый 
Лаки Старр. 
     Лаки  не  обратил  на  это  внимания.  "Вы  пришли,  чтобы 
добавить смятения? Чтобы быть уверенным, что Лу Эванс  спокойно 
уйдет из города, и в глубинах океана его не трудно будет убить? 
С Эвансом трудно было справиться,  он  слишком  много  узнал  о 
м-лягушках. А может, заодно вы старались запугать меня, чтобы я 
улетел с Венеры на Землю". 
     Тернер  ответил:  "Все  это  нелепо.  Внутренние   барьеры 
непрочны. Спросите Морриса. Он видел мои расчеты". 
     Моррис неохотно кивнул. "Боюсь, в этом Тернер прав". 
     --  Неважно,  --  сказал  Лаки.  --  Посмотрим,  что   это 
означает. Существовала реальная оасность, и Тернер  справедливо 
встревожился ... Вы ведь женаты, Тернер. 
     Глаза Тернера беспокойно устремились к лицу Лаки, потом он 
отвел взгляд. "Ну и что?" 
     -- Ваша жена прелестна и значительно моложе вас. Вы женаты 
меньше года. 
     -- И что же это доказывает? 
     -- То, что вы испытываете к ней  глубокую  страсть.  Чтобы 
доставить ей удовольствие, вы сразу после брака переселились  в 
очень  дорогой  дом;  вы  позволили  ей  украсить  квартиру   в 
соответствии с ее вкусами, хотя ваши вкусы другие.  Разумеется, 
вы не стали бы пренебрегать ее безопастностью, не так ли? 
     -- Не понимаю. О чем вы говорите? 
     -- Думаю, что понимаете. Когда я встретился с вашей женой, 
она рассказала, что проспала всю ночь  происшествия.  Она  была 
этим  очень  разочарована.  Рассказывала  мне  также,  в  каком 
прекрасном доме живет.  Она  сказала,  что  в  доме  даже  есть 
подвальные комнаты.  К  несчастью,  мне  тогда  это  ничего  не 
сказало, иначе я бы уже тогда заподозрил истину.  Только  позже, 
на дне  океана,  Лу  Эванс  упомянул  совершенно  случайно  эти 
подвальные комнаты и об'снил, что это такое. Этим сочетанием на 
Венере   обозначают   специальные   убежища,   которые    могут 
противостоять океану, если он по какой-то  причине  ворвется  в 
город. Теперь вы понимаете, о чем я говорю? 
     Тернер молчал.  
     Лаки продолжал:  "Если  вы  были  так  испуганы  возможной 
катастрофой в городе, почему не подумали  о  жене?  Говорили  о 
спасении людей, об эвакуации населения. А о безопасности  жены 
не вспомнили. В ее доме есть убежища. Две минуты, и она была бы 
в безопасности. Вам нужно было только позвонить ей, сказать два 
слова, предупредить. Вы не стали. Вы позволили ей спать". 
     Тернер что-то пробормотал. 
     Лаки сказал: "Не  говорите,  что  забыли.  Это  совершенно 
невероятно. Вы могли забыть обо  всем,  но  не  о  безопасности 
жены.  Позвольте   представить   другое   об'яснение.   Вы   не 
беспокоились о жене, потому  что  знали,  что  ей  не  угрожает 
реальная опасность. Вы это знали, потому что знали  также,  что 
шлюз в куполе не будет открыт. -- В голосе Лаки звучал гнев. -- 
Вы  знали,  что  шлюз  не  будет  открыт,   потому   что   сами 
осуществляли  контроль  человека  у  шлюза.  Вас  выдала   ваша 
привязанность к жене. Вы не захотели  нарушать  ее  сон  из-за 
ложной  тревоги,  чтобы   придать   вашим   действиям   большую 
правдоподобность. 
     Тернер неожиданно сказал: "Я больше не скажу ни слова  без 
адвоката. Ваши слова -- не доказательство". 
     Лаки ответил: "Но их достаточно для полного  расследования 
Советом... Доктор Моррис, отправьте его в тюрьму  и  далее  под 
охраной на Землю. Мы с Бигменом полетим с ним. Мы хотим,  чтобы 
он добрался благополучно". 

                            *****                             

     В отеле Бигмен с беспокойством сказал: "Пески Марса, Лаки, 
я не вижу,  как  добыть  доказательства  против  Тернера.  Твои 
рассуждения звучат убедительно, но это  не  доказательство  для 
закона". 
     Лаки после обильного дрожжевого  обеда  смог  расслабиться 
впервые с того времени, как они с Бигменом  прорезали  облачное 
покрывало  Венеры.  Он   сказал:   "Не   думаю,   чтобы   Совет 
интересовали законные доказательства или  чтобы  он  потребовал 
казни Тернера".  
     -- Лаки! А почему нет? Этот тип ... 
     -- Знаю. Он многократный убийца. У него явные  диктаторские 
замашки, к тому же он предатель. Но важнее то, что он гений. 
     Бигмен спросил: "Ты имеешь в виду его машину?" 
     -- Да. Мы уничтожили единственный экземпляр, и  нам  нужно 
построить другой. На многие вопросы нужно  получить  ответ.  Как 
Тернер контролировал м-лягушек? Когда он  задумал  убийство  Лу 
Эванса,  инструктировал  ли  он  их  подробно,   об'яснял   всю 
последовательность  действий,  приказывал  привести  гигантское 
пятно?  Или  просто  приказал:  "Убейте  Эванса"   и   позволил 
м-лягушкам действовать так, как они сочтут нужным? 
     Далее, можно ли представить себе, как  использовать  такой 
инструмент? Это совершенно  новый  способ  борьбы  с  душевными 
болезнями,  новый  способ  подавления  преступных   инстинктов. 
Возможно даже, в будущем его применят для  предотвращения  войн 
или для быстрой и бескровной победы над врагами Земли, если они 
навяжут войну. Такая машина слишком опасна в руках  тщеславного 
человека, но в руках Совета она будет очень  полезна  и  станет 
настоящим благословением. 
     Бигмен спросил: "Ты думаешь, Совет уговорит  его  построить 
еще одну такую машину?" 
     --  Думаю,  да,  с  соответствующими   предосторожностями, 
конечно.  Если   ему   предложат   прощение   с   альтернативой 
пожизненного тюремного заключения и невозможностью  видеться  с 
женой, я думаю, он  согласится  помочь.  И,  конечно,  одно  из 
первых  применений  машины  станет  исследование  мозга  самого 
Тернера, чтобы излечить  его  от  болезненной  жажды  власти  и 
заставить этот первоклассный мозг служить человечеству. 
     Завтра они покинут Венеру, снова направляясь на Землю. Лаки 
с приятной ностальгией думал о голубом небе родной планеты,  об 
открытом воздухе, естественной пище, о размахе  пространства  и 
жизни. Он сказал:  "Запомни,  Бигмен,  очень  просто  "защитить 
общество", казнив преступника. Но это  не  оживит  его  жертвы. 
Если можно излечить его и  использовать,  чтобы  сделать  жизнь 
всего общества лучше, как много можно этим достичь!"