|
|
Пег Керр
Проклятия
Я добралась до гостиницы на окраине города вскоре после
заката. Укрывшись в тени возле неосвещенной двери, я в
нерешительности остановилась, переминаясь с одной ноющей ноги
на другую и глядя, как конюхи чистят лошадей в гостиничной
конюшне. До сих пор мое путешествие было трудным: каждый закат
означал ночевку в сыром стогу или на холодной куче опавших
листьев под деревом. Мне страстно хотелось снова выспаться в
теплой постели, сгодилась бы даже брошенная на пол охапка
соломы. Осталось у меня всего четыре медных пенни, но их
должно было хватить. Если то, что рассказали мне в последнем
на пути городе, было правдой, конец моего путешествия уже
недалеко. Я нерешительно закусила губу. Наложенные на меня
чары вынуждали меня по возможности избегать людей, но можно и
скрыть их действие - хотя бы на одну ночь.
Проникший под плащ резкий порыв ледяного ветра бросил
меня в дрожь, и я решилась. Я пересекла двор, подошла ко входу
и толкнула дверь. Она с грохотом захлопнулась за моей спиной,
вырванная из рук ветром. Я поморгала и осмотрелась.
Я оказалась в общей комнате гостиницы, длинном низком
зале, потолочные балки которого были закопчены дымом
бесчисленных свечей. В дальнем конце пылал большой огонь,
поближе к которому жалась группа темных фигур, сидевших за
столами на скамьях из положенных на козлы досок. Перед каждым
стояла большая кружка. Мимо меня торопливо пробежал человек с
подносом, полным грязных тарелок. - Погоди чуток, - бросил он
через плечо. Он шмыгнул в дверь кухни и быстро вернулся,
вытирая грязные руки еще более грязным фартуком.
- Добрый вечер, - довольно вежливо сказал он и
поклонился. - Чем могу услужить?
Я указала на свое горло и покачала головой.
Он озадаченно нахмурился. - Не можете говорить? Так вы
больны, леди?
Я снова покачала головой и склонила голову на сложенные
ладони.
- Нужна постель на ночь? На сколько ночей?
Я подняла палец.
- У вас лошадь есть? Нет? Ну, хорошо... есть постель в
отдельной комнате на втором этаже. Комната маленькая, но
теплая. Три пенни, включая ужин. Показать вам вашу комнату? -
Он повернулся, чтобы показать дорогу, но я коснулась его
рукава и остановила его. Он вопросительно посмотрел на меня: -
Да?
Я поманила его пальцем и подоошла к камину. Выхватив из
огня обугленную палочку, я начертила на камне обугленным
концом рунический знак. Он вгляделся в него, скосив глаза.
- Это... ну-ка, ну-ка... это знак Недры. Той самой,
которую называют Владычицей Леса. - Он бросил на меня быстрый
взгляд. - Так что?
Я развела руками и вопросительно пожала плечами.
- Что вы хотите о ней узнать?
Отчаявшись, я поднесла ладонь к бровям, словно затеняя
глаза, и повернула голову, обведя взглядом комнату.
- Хотите узнать, где она? - Он скривился и стер знак
подошвой башмака. - Я слыхал, будто она живет в пещере
неподалеку. К ней надо идти по тропе, что ответвляется через
несколько лиг от юго-западной дороги в том месте, где три
большие красные скалы. По ней никто не ходит, потому что Недра
- фея. И если вы достатоно умны, то тоже держитесь от нее
подальше.
Я пожала плечами, а он задумчиво посмотрел на меня,
словно сожалея о том, что все мне рассказал. Я видела, что он
сильно удивляется, почему я путешествую в одиночестве, и
непроизвольно взглянула на свой разорванный плащ и покрытые
пылью бриджи. Я уже давно не надевала юбок, потому что в них
путешествовать через лес просто глупо. На поясе у меня висел
лишь небольшой кинжал, годный разве что резать хлеб или сыр.
Наверняка я выглядела как легкая добыча для воров или еще кого
похуже.
- Комната, как я уже говорил, стоит шесть пенни, - сказал
он неожиданно холодным тоном, явно переменившись после
упоминания о Владычице.
Я едва не начала протестовать, но сдержалась. Вместо
этого я вынула из мешочка на поясе четыре пенни и протянула
руку, чтобы он их увидел.
Он покачал головой. - Или шесть, или ищите себе другое
место для ночлега.
Очень хорошо, подумала я. Мне очень не хотелось этого
делать, но раз уж я решила провести ночь под крышей, то менять
решение не собиралась. Поэтому я неохотно достала из
заплечного мешка маленький мешочек, что дала мне сестра
Розалинда. Открыв его, я вытряхнула одну жемчужину и положила
ее на ладонь хозяина гостиницы. Я могла надеяться лишь на то,
что Розалинда меня поймет.
- Бож-же! - выдохнул он и поднес руку к огню,
рассматривая жемчужину. Двое, о чем-то негромко говорившие за
соседним столом, подняли головы. Я быстро опустила его руку
вниз, заставив сжать пальцы вокруг драгоценности, и показала
на лестницу.
- Да, да... конечно, - возбужденно пробормотал он. -
Сюда, пожалуйста. Он взял со стола свечу и пошел, тяжело дыша,
вперед по узкой крутой лестнице. Пока мы не скрылись из виду,
нас провожали взгляды нескольких пар любопытных глаз.
Комната оказалась как раз напротив лестницы. Когда он
распахнул дверь, я увидела, что она чистая и удобная. Постель
была застлана свежим простынями, а край одеяла приглашающе
откинут. Я положила свой небольшой мешок возле стола и стула и
расстегнула плащ.
Жемчужина соверешенно изменила хозяина. - Желаете
спуститься вниз и поужинать? - льстиво спросил он.
Я покачала головой и показала на стол.
- Как вам будет угодно, - кивнул он. - Я пошлю мальчика
зажечь в комнате огонь и принести вам ужин и эль.
Вскоре пришел мальчик с подносом, поставил на стол хлеб,
тушеное мясо и разжег торф на каминной решетке. Когда он ушел,
я пододвинула стул поближе к огню и начала есть. Снизу до меня
доносились песни и взрывы смеха. Теперь, снова согревшись, я
должна былы бы почувстововать удовлетворение, но на самом-то
деле, подумала я, при звуках этого веселья мое одиночество
стало просто невозможно игнорировать. Добрая компания и
неторопливый разговор в придорожной гостинице - вещи нехитрые,
но для меня они навсегда останутся недоступными.
Допив остатки эля, я встала, распахнула ставни на окнах и
выглянула во двор. Затем прислонилась к подоконнику и
некоторое время смотрела на звезды. Нахлынувшее чувство
одиночества заставило меня вспомнить о сестре Розалинде,
единственном на свете человеке, что любил меня. Когда наша
история стала известна всем (потому что скрыть ее было
невозможно), люди стали нашептывать про меня друг другу всякие
гадости. Я тщеславна, говорили они, и зла, и завидую удаче
моей сестры.
Что ж, я-то знаю, что я не тщеславна. Я не считаю себя
особо красивой, н знаю, что Розалинда прекрасна. У меня темные
волнистые волосы, которыми некоторые восхищаются, а она
изящная блондинка с такими синими глазами, что в них утонет
любая душа. И что бы кто ни говорил, я любила ее всем сердцем.
(Я услышала его голос, зазвучавший в моей голове. "Ты
ненавидишь ее, потому что я люблю ее больше, чем тебя, потому
что она красивее тебя". Я тряхнула головой и голос умолк.)
А если говорить о ревности... я достала мешочек, что она
дала мне с собой, и вытряхнула камни на ладонь. Поворошив их
пальцем, я достала рубин. В слабом звездном свете камень был
синевато-черным, но я знала, что он темно-красный, как рот
Розалинды. ("Губы красные, как рубин" - Я случайно услышала,
как он говорил ей эти слова, а потом провел пальцем по ее
губам, и она отшатнулась. - "Созданы для поцелуев") Вздрогнув,
я положила рубин обратно и взяла что-то другое. Еще одну
жемчужину. Жемчужины - это слезы... неожиданно я
почувствовала, что больше не могу смотреть на камни и высыпала
их обратно в мешочек. Заперев ставни и дверь комнаты, я
положила мешочек между грудями и улеглась в постель.
Огонь догорел. Шум внизу стал утихать, но я долго не
могла уснуть, а когда уснула, скользнула прямо в дурной сон.
Я обнаружила, что стою в лесу неподалеку от дома, на
поляне возле колодца. Там я увидела Недру, Владычицу Лесов.
Она была одета так, какой я уже ее видела - как богатая
благородная женщина. "Достань мне немного воды напиться,
девочка".
И тогда я сказала то, что уже говорила, и ее ответные
слова охватили меня кольцом и обволокли ужасом, когда она
произносила проклятие. "Жестокосердная негодяйка, я накладываю
на тебя эти чары..." И услышав ее слова, я закрыла рот рукой.
Но сон тут же сменился, и уже его рука зажимала мне рот,
придавливая меня книзу и раня губы о зубы. "Ни слова, -
прошипел он мне в ухо. - Попробуй только пикнуть".
Я сопротивлялась, отдирая державшие меня руки, и не смея
произнести его имени даже во сне. Мне нельзя произносить ни
слова. И тут я резко проснулась, покрытая холодным потом, и
поняла, что борюсь с нависшим надо мной темным силуэтом.
Ледяные пальцы теребили завязки моей рубашки, пытаясь
нащупать... груди? Или мешочек Розалинды? Охваченная
мучительным страхом, я глубоко вдохнула и сильно впилась
зубами в пальцы, зажимавшие мне рот. Испустив сдавленный
вопль, он отдернул руку, и я села, пыдая от ярости.
- Нет! Я не сделаю это лишь потому, что ты мне велишь!
Человек вскочил и прижался спиной к стене. От этого удара
распахнулся ставень. Квадрат лунного света осветил его лицо, и
я узнала в нем одного из мужчин, сидевших в общей комнате
гостинице. Злоба на его лице превратилась в ужас, когда он
стряхнул с плеча змею.
Вокруг меня на постели извивались змеи и копошились жабы.
Я накинула на них покрывало.
- Кровь Господня! - выдохнул он, швыряя змею об стену. Он
бросился к окну и метнулся через подоконник, рухнув во двор. Я
подбежала к окну и успела заметить, как он с трудом поднялся и
хромая побежал, скрывшись за углом конюшни.
Вор, вероятно, не станет поднимать тревогу, но все же я
не могла рисковать. Схватив мешок, я перебросила через плечо
его лямки, а потом стянула с кровати покрывало и вытряхнула
его в окно, давясь и отплевываясь из-за отвратительного вкуса
во рту. Змеи и жабы шлепнулись на землю и стали расползаться и
разбегаться во мраке. Я бросила на пол скомканое покрывало и
схватила плащ. Теперь с надеждой на спокойный ночной сон
придется распрощаться, подумала я, выйдя из комнаты и
спускаясь на цыпочках по лестнице.
Мне пришлось обмануть хозяина, но вскоре я смогла
выскользнуть на улицу. Я тут же побежала по дороге, и
остановилась отдышаться и оглядеться лишь вдали от города. Не
было ни криков, ни звуков погони. Глубоко вдыхая, чтобы
успокоиться, я осмотрелась.
Хозяин говорил, что тропа к пещере Недры отходит от
юго-западной дороги. Было ясно, что спать в эту ночь уже не
придется, к тому же меня напугали сны. После короткого отдыха
я зашагала по дороге.
Когда первые отблески зари окрасили небо, за поворотом
показались и три больших камня, о которых он упоминал. Я
поправила лямки мешка и свернула с дороги на тропу. Она была
узкой и каменистой и петляла между толстыми стволами угрюмых
деревьев. Колючие кусты цеплялись за рукава и драли волосы, и
мне несколько раз приходилось останавливаться и выпутываться.
Как раз перед восходом я выкарабкалась на небольшую
поляну. Тропа продолжалась дальше лишь на шесть-семь шагов,
огибая берег маленького пруда, в который впадал ручеек, и
кончаясь у обросшего мохом входа в пещерку на склоне холма.
Вход был достаточно высок, чтобы человек среднего роста мог
войти, не нагибаясь. Было тихо, не пели птицы, и даже слабый
ветерок не морщил гладь пруда.
Я остановилась на краю пруда и развязала мешок, вынула и
отложила в сторону коробочку с трутом, запасную юбку и бриджи,
а потом достала то, что искала: маленькую глиняную чашку и
кувшин. Все ненужное переместилось обратно в мешок, а затем я
ухватилась за низкую ветку росшего возле пруда молодого дерева
и осторожно провела ею по поврехности воды, обмакнув пальцы в
чернильную влажность. Я как раз доставала до середины пруда, и
погрузила туда кувшин, чтобы набрать самой чистой и холодной
воды.
Я медленно встала, чтобы не расплескать воду, и осторожно
подошла ко входу в пещеру с кувшином и чашкой. Сердце
заколотилось, когла я встала на колени. Забулькала наливаемая
в чашку вода. Я поставила кувшин в стороне, крепко зажмурилась
и позвала:
- Услышь меня, Недра, Владычица Лесов.
Три жабы и четыре гадюки, вызванные силой проклятия
Недры, вырвались из моего горла и с отвратительными шлепками
упали изо рта на мои колени. От ощущения проползающих по губам
шевелящихся лапок и хвостов меня едва не вырвало, и я с трудом
подавила слабость. Змеи с шипением распрямились и соскользнули
с колен на землю. Жабы остались на месте и сидели, подрагивая,
пока я не стряхнула их в сторону свободной рукой.
Я услышала мягкие шаги и открыла глаза. Во входе в пещеру
стояла Недра, одетая не как гордая знатная женщина, какой я ее
видела, и не как бедная нищенка, которую встретила Розалинда.
На ней сейчас было серое поатье и стянутая поясом накидка,
простая, как у любой жены фермера. Но я, однако, уже научилась
не доверять первому впечатлению. Бросив взгляд на ее
выразительное гладкое лицо и проницательные глаза, я, дрожа,
склонилась над чашкой. Рядом со мной раздувались жабы и шипели
змеи.
- Зачем ты пришла, осквернив этими существами пой порог?
- спросила она. Ее негромкий плавный голос был леденяще мягок.
Я протянула к ней чашку. - Великая Госпожа, я пришла
просить твоего прощения и дать тебе воды напиться. - Новые
жабы и змеи соскользнули с моих губ, по одной после каждого
слова. Они вырывались и падали на землю, запачкав подбородок
струйкой скользкой слюны. Я содрогнулась от прикосновений
липкой кожи и шершавой чешуи.
Недра негромко рассмеялась мелодичным презрительным
смехом. - Однажды я попросила тебя набрать для меня воды, и ты
ответила, что не станешь этого делать лишь оттого, что я тебя
попросила. Сейчас твои слова вежливы, но не отравлена ли вода?
Или, - резко добавила она, - не осквернена ли она жабьей
мочой?
Я твердо выдержала ее взгляд, хотя ее слова ранили меня
глубоко, и не стала умолять или плакать. Разве не геворила она
сама, что у меня сердце из камня?
- Нет, Леди, - просто ответила я. - Я искренне прошу
вашего прощения. Я не хотела вас обидеть, и не произнесла бы
тех слов, если... если бы ваши слова не напомнили мне о чем-то
другой. - Я скомкала фоазу, но голос мой лишь немного дрогнул.
Во рту был отвратительный вкус, словно я напилась гнилой
стоячей воды. Жабы одна за другой шлепались мне на колени и
подпрыгивали на грудь, но я не обращала на них внимания и
продолжала держать чашку подальше от них.
Я поняла, что мои слова озадачили ее, но она оборвала то,
что уже собиралась произнести, и резким движением взяла чашку
из моих рук. Я затаила дыхание, она поднесла ее к губам и
выпила воду.
Наконец она опустила чашку и посмотрела на меня. Губы у
нее были влажные. Внезапно она снова стала смеяться, все
громче и громче. Смех этом пронесся по всей поляне и заглушил
кваканье и шипение копошащихся вокруг меня существ.
- А теперь, наверное, ты захочешь, чтобы я сняла
наложенное на тебя проклятие! - презрительно усмехнулась она.
- Нет, Леди, - спокойно ответила я. - Сама я пришла лишь
попросить прощения. Я не прошу освободить меня от чар.
Понимаете, это будет невозможно, потому что в некотором смысле
зло, обрекшее меня на этих жаб и змей, обрушилось на меня
задолго до того, как я вас встретила. - И я снова едва не
поперхнулась, когда куча только что выскочивших жаб
встревоженно заквакала.
Она смотрела на меня с изумлением в глазах, пока длинная
черная гадюка не подползла к ней и не начала обвиваться вокруг
лодыжки. Она отдернула ногу и нетерпеливо взмахнула рукой.
Жабы и змеи исчезли.
- Ладно, я попридержу его ненадолго. Но не навсегда,
учти, - добавила она мрачно. - Просто я хочу поговорить с
тобой внутри и не желаю потом выгонять это дрянь из кастрюли и
горшков. - Недра взяла меня за руку и поставила на ноги. -
Пойдем.
Она провела меня по коридорчику, который свернул вправо и
вывел нас в главную часть пещеры. Едва она пересекла порог
комнаты, вспыхнул золотистый шар магического света, засиявший
под самым потолком, как миниатюрное солнце. Я осторожно
огляделась. Пещера была похожа на дом лекаря или
женщины-целительницы. С шестов свисали пучки сушеных растений
и трав, вырубленные в стенке полки заполнены книгами. Недра
указала мне на стул.
- Скажи мне, - сказала она теперь уже с любопытством, -
что это было за зло?
Я напряглась. - Я... я не буду о нем говорить. Вернее, не
могу, - торопливо поправилась я. - Пожалуйста, не...
заставляйте меня. - Меня внезапно потрясло, насколько
непривычно говорить безо всяких жаб и змей.
Она подошла ко мне, наложила на лоб прохладные пальцы и
простояла так неподвижно несколько секунд с закрытыми глазами.
- Ты можешь не хотеть об этом говорить, - заматила она,
снимая руки, и шагнула в сторону, чтобы налить мне чашку вина.
- Но забыть тв его не можешь, чем бы оно ни было.
- Нет. - Я посмотрела на свои руки, которые сжимала и
разжимала на коленях. Она коснулась моего плеча чашкой, я
взяла ее и жадно выпила вино.
Она села рядом со мной и смотрела, как я пью.
- Ты стараешься загнать его внутрь, но оно всплывает во
сне, верно?
Я кивнула и глотнула воздуха. Вино оказалось
необыкновенно крепким и немедленно бросилось мне в голову.
- Ну, хорошо, - прошептала она, и мне показалось, что ее
голос доносится откуда-то издалека. - Покажи мне свои сны...
Тут я смутно поняла, какой была дурой. В вино было что-то
подмешано.
Я откинулась на спинку, и чашка выскользнула у меня из
пальцев. Пещера перед моими глазами померкла, и ее смыли волны
мрака. Появился лучик света, поколебался и окреп, освещая
комнату вокруг меня - и я оказалась дома! Дома! Я сидела в
передней, чесала шерсть, рядом на стуле сидела мать и
вышивала. Я услышала топот бегущих ног, потом дверь
распахнулась. Вбежала задыхающаяся от бега Розалинда, прижимая
к груди кувшин для воды. Платье ее спереди было мокрое и
измятое.
- Мама! Грета! О, вы не поверите, что со мной случилось!
Мы уставились на нее, раскрыв от изумления рты, потому
что после каждого ее слова изо рта у нее падали драгоценные
камни. Они соскальзывали с губ и водопадом стекали вниз,
радужно сверкая в льющемся из окна свете: рубины, топазы,
бриллианты, изумруды, сапфиры и аметисты. Когда они падали на
пол, слышался легкий музыкальный звон.
- Я встретила в долине возле колодца старую нищенку, -
сказала она, переведя дыхание и бросив на пол кувшин. - Она
попросила воды, и когда я согласилась и дала ей напиться, она
поцеловала меня в лоб и сказала, что за мою доброту слова мои
станут драгоценными камнями, а слезы - жемчужинами! И, мама,
когда я спросила, о чем это она говорит, я увидела, что стало
так, как она мне предстказала!
Потом она исчезла, и я поняла, что это была Недра,
Владычица Лесов!
Как можно было такому поверить. Но вот они - камни, и...
да, вот и поцелуй, сияющий на лбу, как серебряная звезда.
Мать схватила другой кувшин, сунула его мне в руки и
подтолкнула к двери. - Скорее, Грета, отнеси его к колодцу. А
когда придет нищенка, получи и ты от нее благословение!
- Но, мама... - начала я, но она захлопнула дверь у меня
перед носом. Как могла я ей объяснить, что слышала разные
истории о Недре и что боюсь ее?
Я медленно пошла к колодцу с пересохшим ртом. Добравшись,
я наполнила кувшин и стала ждать, усевшись на край колодца.
Я подумала о Розалинде, о падающих к ее ногам
драгоценностях. Что, если Влабычица не придет снова? Тогда
Розалинда останется единственной, получившщей благословение,
Розалинда, которой всегда везло, любимица, его любимица - и
тут я почувствовала, что ветерок
внезапно стих, а птицы перестали петь. За спиной послышались
шаги, и чей-то голос произнес: - Набери мне немного воды
напиться, девочка.
Как это могло случиться? Была ли тому виной витающая
вокруг нее магия, что изменила мои чувства настолько, что
вместо пугливой приязни я ощутила ужас? Или то была память
слов? Услышав их, я с обессиливающей уверенностью безымянного
страха поняла, что обернувшись, я увижу его. "Набери мне
немного воды напиться, девочка, - сказал он, лежа в постели
той далекой зимой. Я вспомнила, каким одутловатым и бледным
было его лицо: накануне вечером он поздно вернулся домой из
таверны и был сильно пьян. - Неужели ты такая бессердечная
дочь, что дашь мне умереть от жажады? - воскликнул он. Я робко
поднеса ему воды, потому что боялась заглянуть в его глаза, но
он схватил меня, швырнул на кровать и тут же навалился сверху.
Он него несло застарелым потом и пивным перегаром, и когла он
раздирал мою одежду, его горячее дыхание обжигало мне щеку. -
Ни слова, - прошипел он мне в ухо. - Попробуй только пикнуть.
- Он царапающих прикосновений его рук я погрузилась в топкую
трясину боли, отвращения к себе и слепого ужаса, внутри меня
шевелились гадюки, и его змея проникла внутрь. Я ощутила, как
брызнул яд, распространяясь по всему телу, отравляя все, к
чему прикасался, пока не достиг сердца и не превратил его в
ледяной булыжник.
- Нет! - завопила я. И в отличие от Розалинды - в отличие
от Розалинды я вырвалась, сопротивляясь и царапая его лицо. -
Нет! Я не сделаю это только потому, что ты мне велел!
Мой крик пронзил мрак, когда я отчаянно выбиралась из
трясины. Вспыхнули и погасли огни.
Я снова пришла в себя в пещере Недры. И ощутила сильную
усталость. Ее руки стерли пот с моего лба и поднесли к губам
другую чашку. - Вот. Выпей это. - Я слабо улыбнулась. Недра
дала мне чашку с водой.
Когда я напилась, она поставила чашку и хмуро посмотрела
на меня.
- Он умер всего за месяц до того, как Розалинда увидела
тебя в долине, - сказала я. Внезапно я поняла, что могу
рассказать все. - Я рассказала обо всем матери, но она лишь
избила меня, решив, что я лгу. - Я вспомнила обо всем, думая,
что испытаю печаль или злость, но почувствовала лишь тупую
боль. - Я очень любила Розалинду. Но знала, даже еще до твоего
проклятия, что никогда не смогу перенести прикосновение
мужчины, никогда не смогу никому поверить настолько, чтобы
полюбить.
- А Розалинда?
Я вздохнула.
- Она тоже не избежала этого. И смолчала. - Недра издала
негромкий звук, и я горько рассмеялась. - Ты полюбила
Розалинду и благословила ее, потому что она была нежной и
доброй и сказала то, что тебе хотелось услышать. Наверное,
мать тоже не побила бы ее, расскажи она правду, как не избила
бы и не выгнала из дома за ползающих по полу змей. Но вот что
я скажу тебе: если мое сердце сделано из камня, то сердце
Розалинды источено змеями и гадюками.
- Но ведь Розалинда вышла замуж за принца! - с болью
произнесла Недра.
- Ты и об этом знаешь? - Я сначала удивилась, потом
разгневалась. - Неужели ты думаешь, что она от этого должна
быть счастлива? Неужели думаешь, что она станет ненавидеть
себя меньше, что станет с радостью принимать его ласки? - Я
вытащила из мешка мешочек и высыпала его содержимое на ладонь.
- Розалинда просила передать тебе послание. Вот слова, что она
произнесла, и слезы, которые выплакала. она дала мне их с
собой, чтобы ты знала, что послание действительно от нее. Я не
прошу тебя снять с меня проклятие, Леди, но Розалинда просит
лишить ее твоего благословения.
- Почему?
Я помедлила с ответом. - Из-за того, что... случилось с
нами, я поняла, что не смогу полюбить. Розалинда пытается, но
она вся в сомнениях. Когда муж ласкает ее, то говорит, что ее
благословение стало ее приданым. А теперь она гадает, вдруг он
просто пользуется ею так же, как оте... как это делал он. - Я
стряхнула камни обратно в мешочек и протянула его Недре. -
Пожалуйста... она молит об этом. Если она может лишь сверкать
драгоценностями и всегда скрывать в себе жаб и гадюк, не
позволяя им вырваться, она никогда не узнает, действительно ли
он ее любит.
Недра взяла мешочек и медленно высыпала камни на ладонь.
Она стала перебирать их, и магический свет над нашими головами
стал ярче, зажигая в центре каждого камня мерцающий цветной
огонек. Шепчущий звук, с которым соприкасались камни в ее
руке, прозвучал подобно шороху печальных слов и плачу. Когда
Недра перестала перебирать камни, я увидела, что ее рукти
стали старыми и морщинистыми, какими они были у той нищенки,
что встретла Розалинда. Кончики пальцев блеснули, словно стали
мокрыми от слез.
- Я выполню просьбу твоей сестры. - Она наклонилась и
поцеловала меня в лоб, и я ощутила ее поцелуй, сияющий
подобно серебряной звезде.
Выйдя из пещеры, я посмотрела на уже высоко поднявшееся
солнце. - Теперь ты сможешь узнать, Розалинда, - прошептала я.
Мои слова опять стали словами, и ничем больше.
Мне говорили, что у меня сердце из камня, но тут я
заплакала, и слезы были горячими и едкими. Одна из них
скатилась со щеки, и утреннее солнце осветило ее в полете. На
одно сверкающее мгновение солнечный свет превратил ее в
жемчужину мерцающей яркости, а потом она разбилась, мокрая и
соленая, о мою протянутую ладонь.
(с) 1990 перевод с английского А.Новикова
Peg Kerr. Curses. - Amaizing Stories, v. 65, N 2, July 1990
|
|