|
|
Олег Булатов
РУССКИЙ ЧЕТ (Дневник виртуального знакомства)
Лирика
ШИЗОФРЕНИЯ
Олег Булатов
День первый (знакомство)
0 часов 30 минут
В Web нужно идти поздно - только тогда есть шанс получить приемлемую
скорость. Мне еще хорошо, у меня Россия-Он-Лайн, но все равно лучше
ночью. Вот я и иду. Мой бывалый USR Sportster 14.400 (по простому -
"шпрот") натужно набирает номер. "Вход в сеть". Модем бешено мигает все-
ми лампами, скорость удовлетворительная, я начинаю "ползать" по ссылкам.
Так, здесь я уже был. И здесь. И здесь. О! Что-то новенькое, похоже -
порнушка. Так, это - не интересно, это - слабовато. Фу, какая гадость! А
вот, вроде ничего (браузер пошел грузить картинку). Откуда картинка? Из
Штатов, вестимо! Пока грузит, можно и осмотреться - драгоценное время IP
соединения не будет потрачено зря - к многим мегабайтам порнухи на диске
прибавится еще одна JPG-картинка.
Хорошая команда - New Window, как я ее люблю. Картинка "качается", а
я дальше по Webу пошел. Пошел пошел, и зашел...
0 часов 46 минут
...И зашел на http://chat.radio-msu.net. Какой-то сайт под названием
"Кроватка". Что за кроватка? А, да это, оказывается, чет (chet)! Да еще
и русский!
Что нужно сообщить о себе, чтобы поболтать с сетевым народом? Как ме-
ня зовут? Пожалуйста! Мой испытанный ник (nickname - прозвище): "Профес-
сор Мориарти". Ура, я в чете. В чет-комнате находятся: Сникерс, Маша,
GreenLady, Стрелок, Мастодонт, Сантехниксон, Муравейчик и прочие...
0 час 50 минут
...Профессор Мориарти: Привет Стрелок, Маша и Сникерс (satisfaction)!
Как диля?
СТРЕЛОК: Маша давай познакомимся поближе.
Сантехниксон: Привет Профи (хоть я и не попал в список) :)
Профессор Мориарти: Здоровка, Сантехниксон!
Маша: Пр.Мор., а вы знаете, что случилось на самом деле с Холмсом,
когда он поехал на водопад?
Профессор Мориарти: Да, мой заклятый враг погиб там! А о чем на Кро-
ватке идет гниловатый базар?
Snickers!!: Муравейчик!, привет! Т-999+1,, привет! Профессор привет!
Кес ке это - сатисфэкшн? Меня этим словом уже 2 раза пугали?
Профессор Мориарти: У вас, Маша, другая point of view?
Профессор Мориарти: сатисфакшн - это когда испытываешь чувство глубо-
кого удовлетворения...
Сантехниксон: Мориарти - вьюпойнт... Так короче
Входит mr X: Ребята, а я вам не помешаю?
Маша: Пр. Мор., вы были его школьным учителем, а он ездил лечиться от
пристрастия к кокаину.
СТРЕЛОК: Народ, я сижу в И-нете за 3$ посоветуйте чего-нибудь подеше-
вле!!! Как я понял, Маша, ты новенькая, я тоже. Чем занимаешся в свобод-
ное время?
Маша: СТРЕЛКУ: Ну как тебе сказать...
Профессор Мориарти: Может напишем заново историю Щерлока Хшльмса? Ну
ты и "гонишь", Маша...
mr X: Я тут первый раз, и ничего не знаю. Вот и пытаюсь как-нибудь
разговор завязать...
Профессор Мориарти: Стрелок, легко - сиди за 2 бакса...
maverick: стрелок хочешь за 0.6 бакса
Профессор Мориарти: Аукцион начался! Стрелок, хочешь я тебе за Инет
еще и доплачивать буду? Кто меньше?
Мастодонт (очнулся): Музыка, власть и нереальность - вещи от которых
прет. Кто нибудь поспорит со мной?
Профессор Мориарти: Я!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Must to don't - ты не
прав. Прет от женсчин!
Мастодонт: prof, женсчины - это ЯД
Snickers!!!: СТРЕЛОК: не, серьезно я подключался за $80, пользованиие
- $200 в месяц с 24 часа в сутки или $60 - 6 часов в месяц(+$4 за каждый
лишний час)
Профессор Мориарти: Мастодонт, ты не знаешь классики! Мама - это ЯД
(Крематорий). Сникерс - такие деньги за Интернет - ты что, миллионер?
Сантехниксон: Проф, где Сникерс живет - там, я думаю, это совсем не-
дорого...
Профессор Мориарти: А женщины - это вкуууусно!
Snickers!!!: Профессор, ну платил не я а фирма, а живем мы в такой
глуши, что вам и не снилось!!
GreenLady: Профессор Мориарти - а ты страшный людоед, похоже...
Профессор Мориарти: А, фирма... Так это фигня. За меня тоже фирма
платит - бартером. IP в обмен на куриные окорочка...
Маша: ПМ, а какую музыку ты слушаешь?
Мастодонт: Каждый сам решает - что ему нравится...
Профессор Мориарти: Крематорий, Чайф, Агата, БГ, Чижжж, Ноль, и музы-
ка некоторых моих друзей наркоманов-поэтов-алкоголиков...
Профессор Мориарти: Мастодонт - это не спор... Тухло...
Маша: ПМ, Чайф - это хорошо.
Профессор Мориарти: Я тоже всегда испытываю чувство глубокого удовле-
творения, когда слушаю русский рок... (кстати ты, Маша - это тоже
хо-ро-шо... :-))
Системное сообщение: "Маша просит частной беседы с вами, Профессор
Мориарти". Маша и Профессор Мориарти уединяются...
1 час 20 минут
Личный чет (приватный) - это здорово. Это когда никого лишнего нет,
когда можно пообщаться наедине... Мы знакомимся. В чете это процесс дол-
гий. Уходит вверх длинная лента реплик, каждый пытается узнать как можно
больше о собеседнике. Музыка, интересы, работа, внешность, возраст...
Узнав что-то о человеке, ты не всегда можешь быть уверен - правда это
или нет. В течении нескольких часов ты можешь признаваться в любви деву-
шке под чарующим именем Лолита, а все закончится репликой "Ну ладно, по-
шутили и хватит. Меня зовут Вася...". Поэтому поток вопросов бесконечен.
"Сетевая" Маша, по ее словам, работает в каком-то СП, ездит на
"Фольксвагене" и живет в одном районе со мной. Видно, у нее плохой про-
вайдер или линия - время от времени она "падает" т.е. соединение разры-
вается. Тогда я жду - иногда минут по пять - пока она не дозвонится на
чет снова...
Я рассказал о себе уже почти все, а она никак не хочет признаваться,
сколько ей лет и давать свой телефон. Зато согласилась прислать свою фо-
тографию, которая "лежит" на каком-то сервере в Сети. С трепетом ожидаю,
гадая - уж не пришлет ли мне Маша фотку с какого-нибудь порно-сервера.
Фотография приходит, на ней - обнаженная симпатичная девушка лет 20. Ка-
чество съемки - любительское. Похоже на правду! Я в ответ прислать ниче-
го не могу - у меня в Сети фотки не лежат... Но Маша, похоже, мне и так
верит...
2 часа 40 минут
...Маша: Ну, как я тебе на фотке?
Профессор Мориарти: Я балдею. Я пухну и тащусь...
Профессор Мориарти: Ну так скольки тоби годын?
Маша: Это еще что, у меня и лучше есть..
Профессор Мориарти: Девица, красавица, сколько тебе лет, а?
Маша: (недовольно) А что, на фотке не видно? И вааще, девушкам таких
вопросов не задают...
Профессор Мориарти: По фотке - лет 20... Прости, но уж очень интерес-
но...Признайся, симпотная...
Маша: Не-а, не скажу... Я буду таинственной незнакомкойневидимкой...
А чего тебе во мне больше всего нравится? Только чессно?
Профессор Мориарти: Буду по любовнически краток: лицо, ноги и
грудь... (Большими буквами) И ВААЩЕ ТЫ ВСЯ....
Профессор Мориарти: Можно я тебя поцелую? Виртуально...
Маша: А куды?...
3 часа 15 минут
Виртуальный секс - это очень оригинальное ощущение... Во-первых, ты
партнера не видишь, и должен фантазировать. Во-вторых, нет никаких пси-
хологических и моральных барьеров, сняты все комплексы - краснеть не пе-
ред кем.
В Интернете масса сексуальных четов, но заниматься виртуальным сексом
на них - скучно. Почему? Да потому, что все идут туда с одной мыслью и
занимаются одним и тем же, и в придачу четы эти, как правило, англоязыч-
ные. Т.е. в перспективе до партнера добраться нельзя - он на другом кон-
це океана. А вот заниматься таким делом в приватном русском чете на пуб-
личном серевере, куда люди идут просто поболтать о том о сем - это дру-
гой разговор. Там есть хотя и маленький, но реальный шанс в конце-концов
познакомиться "вживую". И это придает необычайную остроту ощущениям...
4 часа 30 минут
Мы вынуждены попрощаться. И ей и мне завтра рано вставать, и нужно
хоть часа два поспать... Договариваемся встретиться на "Кроватке" завтра
в 0 часов.
Короткий и неспокойный сон. Снится (почему-то) внешность Сникерса,
губы шепчут: "Ну вот, Маша опять упала"...
День второй (в ожидании чуда)
Весь день - в сомнамбулическом состоянии. Глаза красные, руки трясут-
ся, с окружающими хочется общаться письменным способом. Постоянно ловлю
себя на том, что поглядываю на часы...
Ночь. 0 часов 20 минут
Я на "Кроватке". Маши здесь нет! Какой удар для холостяцкого сердца!
Скрепя его, я терпеливо засоряю побличный чет ярко-красными надписями:
"Где ты, Маша? Я жду тебя!", "Никто не видел здесь Маши?"
Завсегдатаи узнают меня (за вчерашний день я перезнакомился со все-
ми). Постоянно получаю сообщения от них типа "Маша здесь была, но только
что ушла на другой чет - "Диван"
(http://www.machaon.ru/divan.new). Начинается беготня по четам, при-
чем я постоянно оказываюсь там, где Маша "только что была, но вышла".
Наконец, в час ночи, я "ловлю" ее на "Кроватке".
Профессор Мориарти: Ур-р-ра! Наконец-то! Где ты была?
Маша: Ур-р-ра! Я тебя искала! А ты где был?
Профессор Мориарти: Я тебя искал...
3 часа 10 минут
Разговор бесконечен - вопрос следует за вопросом, реплика за репли-
кой. Обсуждается все и в то же время ничего. Проговорив два часа понима-
ешь, что так толком ничего и не сказал...
...Мы принимаемся рассказывать друг-другу частушки. На полчаса чет
превращается в длинную полосу образцов народного творчества, изредка ра-
збавляемую репликами типа: "А эта как тебе?" и "А вот это ты не слышал?
"...
4 часа 24 минуты
На сайт заходит мой старый-добрый друг. Мы, находясь в приватном че-
те, замечаем его. Я знакомлю его с Машей, и разговор продолжается. Вне-
запно кто-то под кличкой Bad Boy начинает нагло хамить в чете. Его ядо-
вито-зеленые реплики, написанные здоровенными буквами, напоминают плев-
ки. Первое инстинктивное (но неверное) желание берет верх - я начинаю
хамить в ответ.
Я отлично понимаю, чем мне это грозит (в чете "Кроватка", как и во
многих других, употребление нецензурной лексики в публичном разделе ка-
рается просто - sysadmin выкидывает хамов и запрещает им доступ к чету),
но все же ввязываюсь в перепалку:
Bad Boy: Маша, здорова, корова! Ты похоже редкая ~!@#$%^, у тебя ~!
@#$%^&*...
Профессор Мориарти: Эй ты, Bad Boy! Пошлое, низкое пресмыкающееся,
отныне я буду называть тебя желтой лягушкой и земляным червяком, да-да,
земляным червяком!
Bad Boy: Проф, ~!@#$%, ~!@#$%, ~!@#$%. :-Q
Профессор Мориарти: Сам ты ~!@#$%, пресмыкающееся!
...Через минуту бурного обмена "колкостями" все заканчивается - мне
выдается сообщение "Вы были отключены от чета". После безуспешных попы-
ток вернуться я понимаю, что больше на него войти не смогу. Похоже,
sysadmin отключил и Машу - ее на чете тоже нет. Единственное утешение -
в кровавой матерной битве погиб и Bad Boy...
День третий (разлука)
С утра до вечера продолжаются безуспешные попытки войти на "Кроватку"
или найти Машу в других чатах. Ощущение ужасное, самочувствие паршивое.
С некоторым удивлением обнаруживаю, что действительно по уши, что назы-
вается, влюбился...
Наравне с паршивым настроением губы почему-то постоянно пытаются нас-
вистывать "Старый клен, старый клен, старый клен стучит в окно...", и
сердце бьется как-то по весеннему учащенно... Маши нет нигде, никто ее
не видел... Проклиная все, прошу "четеров" передавать ей, что каждый ве-
чер буду ждать на "Диване".
День четвертый (поют сердца)
0 час 10 минут
"Диван", длинная безрадостно-серая полоса реплик уползает вверх. Из-
редка появляются знакомые клички, но Маши нет. Только в разлуке понима-
ешь, как дорог для тебя человек... Опустошение...
0 час 25 минут
"Диван", попытка войти на "Кроватку", еще три других чета. Все безна-
дежно, ее нигде нет... Я один в бесконечно огромном пространстве Сети,
несмотря на толпы окружающих меня Стрелков, Мангов-Мангов, Канистр, Оль
и Ирин... Время бесконечно, оно тянется, как прилипшая к подошве ботинка
жвачка...
1 час 13 минут 43 секунды
Она! О Боги, это она! Знакомый "ник" неторопливо ползет снизу вверх
по экрану. Счастье! Оркестр, туш! И большими, самыми большими, самыми
яркими буквами я ору на весь чет:
Профессор Мориарти: Машенька, любовь моя, зравствуй!
Маша: ПРОФЕССОР! НАКОНЕЦ-ТО!
3 часа 15 минут
Боже мой! Как в чете летит время... Вроде только парой-другой фраз
обменялись, а уже два часа прошло. За окном - снег и одинокий пьяница
кричит что-то радостное. А в Интернете - Маша, которая все время "пада-
ет" из-за плохого соединения. И каждое ее падение начинает восприни-
маться, как маленькая смерть. В правом (общем) окне я тогда начинаю дико
"орать" т.е. писать большими буквами: "Машенька, ты где? Приди, родная".
Если не "орать", тогда заново вошедшая в чет Маша не сможет меня "заце-
пить" для приватного разговора...
4 часа 10 минут
...Я все пытаюсь упросить Машу дать мне свой телефон. Она колеблется
и отшучивается. Но я упорен, я обещаю ей любовь до гроба, джентльменское
поведение и луну впридачу...
Профессор Мориарти: Маша, ну дай телефончик, я (честно) буду звонить
только в случае крайней необходимости... Мне бы голос твой услышать,
солнце моеее!
Маша: А друзьям своим давать его не будешь?
Профессор Мориарти: Даже под пыткой не скажу. Я буду молчать, как па-
ртизан...
Маша: Ну ладно, дам. Завтра в 15.00 звони мне, лубовничек...
Ура, начало положено! Я услышу ее голос! Я наконец-то пообщаюсь с ней
древним, уже не актуальным, не модным, но таким милым способом - я пого-
ворю с ней...
День пятый, последний (самый счастливый)
Люди... Я - самый счастливый человек на свете! Я договорился о свида-
нии! Слушайте все: сегодня я встречаюсь с Машей на станции метро
Третьяковская, у старого, покрашенного серой краской полотера, который
стоит в конце платформы, если ехать со стороны Беляево...
P.S. Все сетевые псевдонимы участников этой истории изменены, чтобы
не компрометировать их Интернет-обладателей. Описываемые события и адре-
са, где они проходили - подлинные...
P.P.S. Вполне возможно, что наблюдательный читатель, несмотря на все
предосторожности, предпринятые автором, сможет встретить и узнать в Сети
героев этой истории - роман продолжается...
Лирика
* * *
Есть грустное в бездвижии листвы,
Лежащей под плитой бетонной снега.
Лежать когда-то также будем мы,
Мой милый друг, приятель, мой коллега .
Я вижу то, к чему сейчас ты слеп,
Предвижу хоровод нелепый судеб,
И верь - всему финалом будет склеп,
И дальше склепа - ничего не будет.
Поэтому спеши, мой милый друг,
Спеши оставить след на этом снеге,
Не жди, когда замкнется жизни круг,
Нам головы свернув в неспешном беге.
-- О.Б., 1996, октябрь.
ВЕНЧАНИЕ
Алых роз беспробудный сон
Покрывалом тяжелым пал.
В тон с червленою темью корон
Золотится лица овал.
Густо-масляный блеск кольца,
Свечи щепчутся вдалеке...
Все с начала и до конца -
Мы с тобою - рука в руке.
Тело кинуто в сладкий страх,
Тонких рук обжигает лед
Томно-вязким толчкам в висках
Так созвучен молитвы мед...
Лик священный сокрыл оклад
Свет лампады издалека...
Наш союз нерушим и свят -
Узаконена страсть греха.
ѕ О.Б, 1996, сентябрь.
* * *
Фиалок алых вал,
Пахучих и красивых -
Девятый вал...
Огромный глукий зал,
Цепь коридоров длинных -
Я просто спал...
Оборками шурша,
В вечернем платье,
Ты вышла в сад
Как ветренна душа,
Как зыбко счастье,
Как близок ад...
На томный жаркий лоб,
Лаская брови,
Дрожа слегка,
Легла - белее молока
И жарче крови -
Твоя рука...
ѕ О.Б, 1995, март.
* * *
Сегодня, на пике ночи,
Утихла дня круговерть,
И тихо ступая очень
Ко мне заходила Смерть.
Стояла у изголовья,
Мне волосы теребя
Шептала, горя любовью:
"О, как я хочу тебя!"
И две пустоты чернели
Под белой дугой бровей
И ангелы где-то пели,
Все жалобней, все грустней...
ѕ О.Б, 1996, ноябрь.
* * *
Все. Было уж поздно. Дико,
Тяжелым гранитом плеч,
Держа на груди гвоздику,
Он должен был в лоно лечь...
Безмолвно глотая чувства,
Стояла кругом семья
И в памяти было пусто...
И "Жутко!.." - подумал я.
....
О.Б, 1997, март.
* * *
Сегодня мы должны были заняться Этим. Он должен был сделать со
мной... то, что всегда делают с такими, как я. Я не хотела покидать свое
удобное ложе, не хотела чувствовать Его торопливые, но такие чуткие и
уверенные пальцы. Мне казалось, что Это будет осквернением меня. Я боя-
лась...
Но вот пришел тот самый момент, наступления которого я так не хотела.
Вначале я почувствовала Его пальцы, которые нетерпеливо прошлись по все-
му моему телу. Потом я стала влажной, и запылала яркой, стыдливой крас-
кой. Потом Он сжал меня так сильно, что я чуть не закричала от боли, я
почувствовала, что какая-то неведомая сила поднимает меня в воздух и не-
сет, несет куда-то...
Прикосновение к листу было неожиданным и пугающим. Все мои чувства,
мысли, вся влага и краска легли на белый лист бумаги и застыли там нав-
сегда, запечатлев мои и Его переживания. Я - кисточка. Я - женщина.
Олег Булатов, 1995 год
ПРИТЧА О ЛИСТЬЯХ
На одном старом-престаром дереве, которое стояло в городском парке,
глубокой осенью осталось только два листа. Всех их собратьев давно сор-
вал ветер, и они либо пустились в долгое путешествие по городским ули-
цам, либо попали в осенние костры, либо были банально втоптаны в грязь
незадачливыми прохожими. Но наши листья были особенно крепкие, и все еще
держались рядом, на одной из самых длинных веток старого дерева. Оба они
были давно и безнадежно влюблены друг в друга, и каждый из них по многу
раз с нежностью рассматривал прожилки, переливы желтых красок и морщинки
загнутых краев на своем соседе. Но ни тот, ни другой лист никак не могли
решиться рассказать друг другу о своих чувствах, потому что им то мешали
их собратья, то слишком громко в ветвях шумел озорник-ветер, то их зас-
тавлял плакать грустный осенний дождь.
И вот, одной холодной осенней ночью, когда первый снег только-только
начал укутывать белым саваном кладбище опавших листьев, и одевать де-
ревья в привиденческие наряды, один лист (вероятно, наиболее смелый) на-
конец-то решил рассказать другому о своих чувствах. Вокруг было очень
красиво, небо было темно-темно-синего цвета, и на нем, как алмазы в сок-
ровищнице, переливались звезды, а рядом с веткой горел старый парковый
фонарь. Лист долго трепетал на ветке, стараясь приблизиться к предмету
своей любви, а потом заговорил. Он поведал другому листу, как долго и
тайно любил его, как следил за каждым его движением и ревновал к ветру,
звездам, и даже к старому глупому парковому фонарю... Второй лист с неж-
ностью слушал это признание. Ему так хотелось ответить на него такими же
сильными и красивыми словами, но он не нашел их, и сказал банально:
- Я тоже люблю тебя!
А первый лист не понял его. Ему казалось, что за простыми словами
стоят примитивные чувства, и он сказал, что не верит второму. Тот пусти-
лся в обьяснения, начал говорить еще и еще, старался сказать о своей лю-
бви все красивее и красивее, но тут налетел ветер, и сорвал оба листа с
ветки. Он разметал их в разные стороны, и они так и не смогли понять,
что такое любовь...
Олег Булатов, 1996 год
ШИЗОФРЕНИЯ
Серый дождь вел за окном свою надоедливую, слякотную жизнь. Природа
медленно умирала как тяжело больной человек, и, цепляясь грязножелтыми,
в красных язвенных пятнах, лиственными руками за ветки деревьев, медлен-
но оседала на волглую землю. Непросыхающие стены домов с грязными, неря-
шливыми швами уныло заглядывали Ей в глаза своими похотно-любопытными
окнами. Это была Осень.
Боже, почему ты разделил год на четыре части? Зачем эти переходы от
лета к зиме и обратно? Зачем нужны эти проклятые осень и весна, давящие
душу и рвущие ее на части своей чудовищной сутью, сутью змеи, меняющей
свою кожу?
В такое время Ей становится то страшно, то Ее охватывает беспричин-
ная, всесокрушающая злоба, то апатия. Но самое страшное - тоска. Жуткая,
беспричинная, глубокая и беспросветная, как ночь на кладбище. Этой тоске
нет конца, она как вампир, сосущий соки из Нее, опустошающий Ее душу.
Единственное спасение тогда - карандаш, листы белой, как больничные ха-
латы, мелованной бумаги и тушь. Все, все - и злоба, и апатия, и страх,
и, что самое лучшее, тоска, легко и просто сбрасываются туда - в пучины
белой страны, и выступают на ее поверхности черными фигурами. Тогда ста-
новится легче, правда ненадолго, но легче.
Вот оно опять. Тоскливо, тоскливо до боли, до слез в иссохших глазах,
до спазма в груди - тоскливо до смерти. Быстрее, быстрее, пока измучен-
ное тело не забьется в судорогах, к столу. К бумаге, к белому прямоу-
гольному лекарству.
Последняя мысль: как хорошо, что здесь постоянно дают новую бумагу!
* * *
Доктор посмотрел на посетителя строго и в то же время снисходительно.
- Господи, пятый рисунок! И все за десять минут! Поразительно...-
Пробормотал, посмотрев растерянными глазами на Доктора, посетитель. - И
так каждый день? неужели она не устает?
Доктор еще раз посмотрел в смотровое окошечко на двери с номером 15 и
взяв посетителя за локоток, повел его по коридору.
- Она рисует каждый день осенью и весной, во время циклов обострения
шизофрении. Естественно, она устает, но припадки, случающиеся с ней, ес-
ли она не рисует, истощают ее намного больше. Ее уже невозможно вернуть
к нормальному состоянию, к тому же болезнь продолжает прогрессировать.
Мы держим ее на нейролептиках, давая их лошадиными дозами, но это очень
мало помогает. С такой нервной нагрузкой ей остался год до слабоумия, не
больше.
- Но Доктор, вы понимаете, она гениальна! Вы должны вылечить ее. Я
сам, как вы знаете, неплохой художник, я достаточно компетентен, чтобы
сказать - ее рисунки превосходят все когда либо виденное мной! Они нас-
только мастерски выполнены, в них заложены такие великолепные идеи, что
их можно поставить в ряд с произведениями таких мастеров, как Дали, Го-
йя, Гоген...
- Дорогой мой, смею уверить вас, в нормальном состоянии она будет не
более гениальна в живописи, чем я. Она начала рисовать с первыми присту-
пами шизофрении, и закончит рисовать с последним таким приступом. Ее ге-
ниальность заключается в ее болезни, шизофрения пробудила в ней способ-
ность к живописи, и шизофрения стоит за каждым ее рисунком. Теперь они
стояли перед дверями лифта, и Доктор старательно поглядывал на часы,
всем своим видом намекая, что ему пора, но Художник никак не мог уйти.
- Выходит, ее болезнь - гениальность?
- Я бы сказал иначе: ее гениальность - болезнь. И эта болезнь скон-
центрирована в каждом ее рисунке. Она сбрасывает излишнее нервное напря-
жение на бумагу, высвобождая в рисунок свою нервную энергию, которая
иначе привела бы ее к припадку. Для нее Это - просто способ борьбы с
проявлениями болезни. Чтобы это понять, достаточно посмотреть на ее ра-
боты - они настолько наыщены шизофренией, что можно сказать: эти рисунки
- переложенный на бумагу алгоритм нервного расстройства. Да, кстати, я
думаю, вы изучали ее рисунки довольно долго?
- Да, я примерно по полчаса изучал каждый.
- Вы, вероятно, почувствовали после этого себя не в своей тарелке?
- Д-да, доктор, у меня было ощущение, как будто я стал воспринимать
иир по-другому. Минут через сорок это прошло. А что это было?
- Это был, если можно так выразиться, отзвук болезни автора в вашей
голове. Алгоритм нервного расстройства, заключенный в ее работах, нас-
только совершенен и реалистичен, что если человек рассматривает их долго
и при этом обладает неустойчивой нервной системой, то у него есть до-
вольно много шансов стать сначала шизоидом, а потом и шизофреником. Это,
конечно, только теория, на практике мы еще не сталкивались с такими слу-
чаями, но все возможно.
- Доктор, вы знаете, у меня к вам просьба. Один мой друг, писатель,
очень хочет познакомиться с вашей пациенткой. Можно ли это устроить?
- Нет мой друг, зто абсолютно невозможно. Мы и так нарушили порядок,
позволив вам зто посещение. Вы же все понимаете. Это психическая лечеб-
ница особого режима и всякие посещения здесь запрещены. Так что о вашем
друге не может быть и речи. Сюда можно попасть, хе-хе, лишь очень
серьезно заболев. Да, кстати, ие забудьте вернуть нам рисунки...
* * *
Она изможденно откинулась на спинку стула. Напряжение медленно отсту-
пало, оставляя в Ней чувство опустошения. На ослепительно белом листе
просыхала тушь, знаменуя появление еще одной застывшей части черно-белой
жизни. Той жизни, куда ушла вся тоска и боль, незаметно растворившись в
двуцветных силуэтах людей. Мир, вид на который открывался в окно рисун-
ка, был сложнее и умнее того, в котором жила Она.
Чувствовалось, что в том мире тоска, боль и апатия не имеют того зна-
чения и той сути, которую они имели здесь, в зтой комнате с белой жепез-
ной кроватью и обитыми мягким материалом стенами. Ей хотелось туда. Ту-
да, в те черно-белые просторы Ее страны. Ей хотелось бродить по тем по-
лям, хотелось плавать в тех морях и разговаривать с теми людьми.
Хотелось, но это было невозможно.
Она рассеянно посмотрела на стол, заваленный рисунками, на стены, на
потолок и улыбнулась. Все было хорошо. Тоска отступала. Но что-то мешало
ей уйти совсем. Что-то противное, мокрое и шуршащее. Она посмотрела за
окно. Там, пропитывая землю влагой, шел Дождь. Он тупо бился в окно, пы-
таясь проникнуть и сюда, в Ее комнату. Он стучался и шуршал, шуршал, ШУ-
РШАЛ! Нет! У Нее сейчас лопнут барабанные перепонки от этого шуршания.
Она резко выпрямилась на стуле и схватила карандаш. Подумала и отбро-
сила карандаш, схватив сразу перо и окунув его в баночку с тушью. Рисо-
вать! Рисовать ТОТ мир. Быстрее!
Практически бездумно она начала рисовать. Скорее! Сбросить Туда
дождь, тоску, боль...И тут ей пришло в голову, что можно все сделать на-
оборот: тоску, дождь, боль - оставить здесь, а самой попасть Туда, в тот
мир.
Надо только оставить там для себя место!
Рисунок был уже почти готов - поле где-то недалеко за городом, и до-
рога, уходящая вдаль. В пейзаже было только одно белое пятно - женский
силузт...
* * *
Доктор был поднят с кушетки в ординаторской, куда он прилег вздрем-
нуть, влетевшим в комнату санитаром. Санитар сообщил, что палата под но-
мером 15 пуста.
- Вы что, пьяны, друг мой?
Доктор быстро шел по клинике. Пустой коридор, длинный ряд ламп "днев-
ного" света, белая дверь с смотровым окошком. Доктор, проклиная косогла-
зого санитара, заглянул в окошко. Стол, заваленный рисунками, стены, по-
топок, белая кровать, привинченная к полу, окно, и никого. Тушь разлита
по белому стулу, перо лежит на полу. И ни души.
Непослушные руки набирают код на замке, дверь открывается. Последняя
надежда исчезает. Побег. Непонятно каким образом, но побег. Быстрая про-
верка: окно, замок на двери, стены, даже вентиляционная решетка. Все це-
ло, но больной нет. Палата 15 свободна. На столе рисунок - поле, дорога,
и молодая женщина бредет куда-то... Тушь еще не просохла. Непонятно...
- Оставайтесь здесь. Я пойду, напишу обьяснительную. Если что-то смо-
гу обьяснить. Сообщите на вахту, пусть проверят всю клинику. Она должна
быть где-то здесь...
Опять коридор, опять лампы. Усталость, слабость и растерянность, та-
кая непозволительная для врача. Доктор в раздумьи остановился у двери в
ординаторскую.
Подошла сестра. Стоит, чего-то ждет. Не решается заговорить.
- Что вам?
- В приемный покой поступил новый пациент. Из диспансера. 0ни там по-
ставили ему шизофрению, бред преследования. Похоже, на этот раз они не
ошибпись.
- Замечательно... Вот и 15 освободилась, похоже... А кто такой?
- Художник иакой-то. Все о черно-белом мире что-то говорит. Дорисова-
лся, бедолага...
За окном шел дождь, и холодные капли падали на опадающую листву ста-
рых кленов...
Олег Булатов, 23 октября 1994 года.
|
|