Доналд Робин Слезы в раю Эйверил, Дайане, Кэвл и Меген, которые знают, что жизнь без сестер все равно что хлеб без соли, бокал без шампанского, ночь без луны. А также Сами, поскольку невестки тоже вещь очень стоящая. ГЛАВА ПЕРВАЯ Несмотря на то что весь длинный путь до острова Фалаиси она продела- ла, чтобы найти его, Кэндис Хьюм узнала Сола Джеррарда не сразу. Как и все, кто сидел в этот час в роскошном зале ресторана, она по- вернулась к дверям, где, судя по долетавшим оттуда приглушенным звукам, царило некоторое замешательство. Сердце ее забилось сильнее, когда она увидела его в дверях в почтительном сопровождении метрдотеля. Высокий, смуглый, с волной блестящих волос, казавшихся почти черными в неярком свете зала, он выглядел необыкновенно элегантно в белом смокинге и крас- ном поясе, что вполне соответствовало как обстановке, так и здешнему тропическому климату. Кэндис мгновенно отметила взглядом его широкие плечи, длинные, стройные ноги, но особенно тот вид самоуверенного пре- восходства, с которым он проследовал через зал. "Богатый", - мелькнула циничная мысль. "Очень богатый", - судя по тому, как улыбался и с какой поспешностью заскользил ему навстречу старший официант. "Богатый и поэтому всемогущий". Двое мужчин, в которых Кэндис узнала известных в Австралии политиков, почтительно поднялись за своим столиком и поздоровались с ним. Он тепло ответил на их приветствие, но по всему было видно, что ни эти знаки вни- мания, ни окружавший их ореол власти не произвели на него особенного впечатления. Оттого, наверное, что его собственное могущество простира- лось еще дальше... "Один из тех, кто рожден править и повелевать", - отметила она про себя. Он шел по направлению к ее столику, и она все сильнее впивалась взглядом в его лицо. Наверное, мысли ее в эту минуту, подобно острым стрелам, пронзали прохладный от кондиционеров воздух, потому что он вдруг оглянулся и посмотрел прямо на нее. Именно тогда ей показалось, что она узнала его, почти физически ощутив это мгновение. Хотя ритуал приветствия был завершен, на губах его все еще блуждала улыбка. Она казалась странно отчужденной, словно внутри он был холоден как лед. Зато черты его лица настолько поражали своей красотой и значи- тельностью, что все остальное было просто неважно по сравнению с их строгим великолепием. То отодвигая, то придвигая высокий стакан с фруктовым салатом - единственное, что она могла позволить себе на десерт, - Кэндис подумала, что, зачарованная своим наблюдением, она не забыла об осторожности. Но взгляд его ярких, синих, как самые дорогие сапфиры, глаз, встретившись с ее взглядом, вдруг стал настороженным и напряженным. Глаза мага, глаза шамана, холодные и прозрачные, острый взгляд хищника, поджидающего добы- чу. Ей казалось, что он, разрушив все внешние преграды, пронзает ее насквозь, такую уязвимую и беззащитную, для которой давно стало привыч- ным прятать свои сокровенные чувства и мысли под маской здравого смысла. В какое-то мгновение ей показалось, что, поравнявшись с ее столиком, он немного замедлил шаг. Державшая его под руку девушка слегка наклонилась и что-то сказала ему на ухо. С раздражением Кэндис вдруг обнаружила, что совершенно не обратила внимания на то, что он не один. Она перевела взгляд на его спутницу и восхищенно вздохнула. Лицо ее покрыла мертвенная бледность, по спине пробежал холодок разочарования, и она опустила глаза. На вид той было лет двадцать пять, слишком много для Стефани Джеррард. Неужели сестра Сола Джеррарда все-таки не здесь, кольнула испуганная мысль. Краешком глаза Кэндис наблюдала, как пара прошла к своему столику, отгороженному от остальной части зала барьером из густой листвы каких-то экзотических растений. Его спутница шла раскованной, слегка покачиваю- щейся походкой - так обычно ходят манекенщицы, Сол двигался легко и бес- шумно, словно охотник. В воображении Кэндис пронеслись картины душных и влажных джунглей, где царит сумрак, где вас подстерегает смертельная опасность, где необъяснимо переплелись первобытный азарт и страсть. Это было смешно. Несмотря на пронзительный взгляд его холодных глаз, Сол Джеррард был все-таки светским человеком, и все его инстинкты хищни- ка ограничивались, должно быть, лишь стенами гостиной. И спальней, поду- мала она вдруг, пытаясь мгновенно скрыть поднявшееся в ней лихорадочное волнение и придать лицу легкомысленно-дерзкое выражение. Богатство, власть, привычка потакать любым своим прихотям часто делали его объектом заметок в колонках светских сплетен, где за тщательно подобранными фра- зами легко угадывался истинный смысл. Кэндис не пропускала ни одной из них, проглатывая все, что попадалось ей на глаза, в том числе скучные статьи в финансовых изданиях. Лицо ее страшно побледнело. Ресницы быстро-быстро заморгали, а экзо- тическая листва тропических пальм, разделявшая их столики, стала медлен- но расплываться у нее перед глазами. Он сел за столик, и из ее груди вырвался еле слышный вздох. Восхитительный салат из смеси папайи и ананасов, украшенный шелковис- тым цветком гибискуса, показался ей совершенно безвкусным. Она боялась поднять голову, пребывая в полной панике и абсолютно глупой уверенности, что его острый взгляд сразу определил, что в действительности скрывается за ее невинным видом туристки. Она с трудом заставила себя доесть холод- ные фруктовые дольки. Этот салат обойдется мне в кругленькую сумму, по- думала она мрачно. Только ее огромная бережливость и экономность, когда каждый цент откладывался ею для одной-единственной цели, - только это позволило ей сейчас наслаждаться этим чудным десертом! Как только салат был съеден, к ней немедленно подскочил официант в огромных сандалиях. С мягкой улыбкой, которую она успела заметить у всех местных жителей, он спросят, не нужно ли принести кофе. - Нет, спасибо, - ответила она и улыбнулась в ответ. Он поклонился: - Может, хотите еще чего-нибудь? - Нет, нет, все было очень вкусно, благодарю. Если можно, пожалуйста, счет. Он с удивлением посмотрел на нее. - Чуть позже у нас начнется кабаре. У нас прекрасное кабаре... - Нет, нет, благодарю, - повторила она. Он слегка наклонился к ней и доверительным шепотом произнес: - В это время сюда приходит много молодых людей. Без девушек. Когда начинаются танцы, здесь бывает очень приятная и непринужденная обстанов- ка. Она нисколько не обиделась на такое предложение. Хотя на Фалаиси она была всего один день, но откровенная чувственность местных жителей сразу бросилась ей в глаза. Разве она, которую разочарованные поклонники называли не иначе как холодной, могла с ними сравниться! Сама она предпочитала называть это разборчивостью, хотя в глубине души знала, что дело не только в этом. Просто она боялась потерять голову. Она даже знала, откуда вдет этот страх. Только с возрастом она смогла до конца понять, почему брак ее приемных родителей распался. Отец встретил другую женщину и влюбился в нее отчаянно и самозабвенно. Она хорошо помнила, как плакала мать, как она была растерянна, как мучилась и страдала, помнила их скандалы. Вско- ре родители расстались, и какое-то время они жили вдвоем с матерью, ста- раясь не падать духом и выжить, несмотря ни на что. Однако ее мать была не из тех женщин, которые долго могут оставаться одни, и скоро она тоже нашла себе другого. К несчастью, он не принял ее замкнутую дочь, чьи страх и злость находили выход во вспышках дикого темперамента. У него были свои дети, и однажды Кэндис случайно услышала, как он сказал матери: "Было бы намного лучше, если бы она ушла. Она не очень-то ладит с моими, да и потом, она ведь не родная тебе?" Воспомина- ние об этом по-прежнему причиняло боль, но гораздо больнее было то, как легко и просто мать согласилась с его словами. Так в десять лет, покину- тая всеми, испытав горькую обиду, Кэндис оказалась в детском доме, где была причислена к категории трудных детей. Именно тогда она приняла ре- шение никогда не позволять себе снова полюбить. Любовь, как она могла вынести из опыта своей недолгой жизни, была той силой, которая ломала и калечила судьбы людей. Иногда она думала о том, что будет, если когда-нибудь она встретит человека, который все-таки сумеет убедить ее, что блаженство, которое несет любовь, стоит и страха перед неизведанным, и опасений быть отверг- нутой. А пока такой человек ей не встретился, она упорно твердила "нет". Она улыбнулась официанту и весело проговорила: - Звучит очень заманчиво, но сегодня я хочу пораньше лечь спать. - Как вам будет угодно, мисс. - И, глухо стуча деревянными сандалия- ми, он удалился. Она украдкой взглянула в сторону пальмовых зарослей. Совершенно пог- лощенная своим партнером, сидевшим напротив, рыжеволосая что-то оживлен- но рассказывала. Красивая, с чувственным взглядом чуть сонных глаз, пол- ными яркими губами, гладкой и матовой, как креп, кожей, она была в блед- но-розовом платье с перьями. Весь ее вид говорил о том, что она привыкла к всеобщему вниманию и наслаждалась этим. С каким гордым видом победи- тельницы она вошла в зал, рука - на белоснежном рукаве Сола Джеррарда! Сколько высокомерия и удовлетворенного тщеславия было в ее сияющих гла- зах! Кэндис отвела взгляд от этого изысканного, холеного лица и вдруг по- чувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Возможно, это было совпа- дением, но Сол Джеррард тоже наблюдал за ней. И хотя лицо его по-прежне- му было непроницаемо, что-то затаившееся под его тяжелыми веками подска- зывало ей - он заметил ее. У нее было такое чувство, словно взгляд его проникал ей в самую душу. Кэндис поспешно отвела глаза. Усилием воли она заставила себя спокойно дождаться счета, и когда наконец она направилась к выходу, то все время чувствовала у себя на спине, где-то между лопат- ками, неприятную скованность. Ночью на Фалаиси было совершенно безопасно: улицы прекрасно освещены, местные жители, гордящиеся собой и своим островом, чрезвычайно любезны. Поэтому ей было совсем не страшно пройти пешком до своего отеля. "Здесь вы будете как в раю", - кричали яркие страницы туристских пу- теводителей, и впервые в жизни Кэндис не могла не согласиться с рекла- мой. Остров и в самом деле был удивительно красив: великолепное сочета- ние потрясающей природы и цивилизации. Вдоль всего острова тянулся высо- кий хребет потухших вулканов, коралловый риф кольцом охватывал прибреж- ную лагуну с изумрудной водой, кое-где прерываясь ожерельем крохотных островов, а кокосовые пальмы склоняли бахрому своих листьев над сверкаю- щими песчаными пляжами. Пассаты охлаждали сонный, напоенный ароматами воздух, шептались в верхушках пальм и играли лепестками огромных цветов гибискуса вдоль до- роги, донося до приветливых, в экзотических одеждах прохожих волнующий запах красного жасмина, гардении и жемчужины острова - иланг-иланга. Да, по своей красоте остров Фалаиси превзошел все ее ожидания. Жаль только, что она не сможет насладиться всей этой красотой. Вернувшись в отель, она забрала со стойки ключи, с легкой иронией улыбнувшись бросавшемуся в глаза контрасту. И не потому, что отель был из разряда дешевых и имел запущенный вид. Напротив, в отличие от большинства портов тропических островов, здесь, на Фалаиси, мало что можно было бы назвать запущенным, но средства на него выделялись явно из местного городского бюджета, хотя он и был из числа тех, что пользуются известностью в мире. Один из тех отелей, где иногда можно встретить мил- лиардеров вроде Сола Джеррарда, их любовниц и... их сестер. Где-то внутри Кэндис ощущала смутную тревогу. Испытывать близость опасности, чтобы пощекотать себе нервы, - такая перспектива ее не очень-то прельщала, но долгий загадочный взгляд Сола Джеррарда убедил ее в том, что поиски, на которые она с такой решительностью отправилась в одиночку, могли оказаться для нее делом небезопасным. Все выглядело куда проще, когда он был только именем, черно-белыми фотографиями на газетных полосах в разделах новостей делового мира. Ко- нечно, она и тогда знала, что ее непрошеное вмешательство в его жизнь вряд ли ему понравится, но она никак не могла предположить, насколько трудно будет к нему подступиться. Может быть, и Стефани окажется такой же, хотя едва ли молодая, шестнадцатилетняя девушка в совершенстве пос- тигла науку молчаливого устрашения. - Черт побери! - воскликнула она и буквально рухнула на кровать. Хотя ее приемная мать свято верила в то, что грубые ругательства яв- ляются первой ступенькой на пути в ад, Кэндис не могла отказать себе в этом маленьком удовольствии. И она еще раз с наслаждением воскликнула: - Черт побери! Я уже сыта им по горло! Ее слова, произнесенные приятным грудным голосом, неожиданно громко прозвучали во влажной тишине вечернего воздуха. Она встала и включила вентилятор на потолке. Можно не сомневаться, что такие, как Сол Джер- рард, пользуются исключительно кондиционерами, но и вентилятор, если он работает нормально, тоже вещь неплохая. Днем, когда она убедилась, что толку от него мало и что он просто с места на место перегоняет горячий воздух, она вышла из номера, пересекла улицу и направилась к пляжу. Лежа на жестком белом песке, она ломала голову над тем, как бы поближе позна- комиться с Солом и Стефани Джеррард. Столкнувшись с конкретной ситуацией, в которой она оказалась, она опять почувствовала, как внутри у нее все сжалось от страха. Он произво- дил впечатление человека, который сумеет себя защитить. Власть, которой он обладал, прочная, незапятнанная репутация, имя, являющееся синонимом абсолютной честности, статья, в которой с восхищением преподносилась "его готовность к отмщению", - вспомнив теперь все это, она вздрогнула, а смысл этих газетных строк встал перед ней во всей их зловещей ре- альности. Что-то подсказывало ей, что он вряд ли потерпит, если какая-то незна- комая женщина захочет завязать знакомство с его сестрой. Тем не менее, решила она, стараясь заснуть, это как раз то, что она собирается сде- лать. Именно для этого она проделала такой длинный путь. Она зашла слиш- ком далеко, чтобы теперь отступить. Перед тем как решиться на это путешествие - финал своих долгих поис- ков, - она навела всевозможные справки о Джеррардах. Недаром она поста- вила перед собой цель узнать об этой семье все, что можно. Многое из то- го, что стало ей известно, выглядело трагически. Несмотря на всю нелю- бовь этой семьи к паблисити, информации о ней было более чем достаточно. Она выяснила, например, что Сол Джеррард состоял в родстве с семьей дру- гого очень богатого человека, по имени Грант Чэпмен, который тоже жил на Фалаиси, чем и объяснялось то, что Джеррарды имели на побережье в нес- кольких милях к югу от города собственный дом. Она знала, что Стефани Джеррард недавно перенесла тяжелую ангину и сейчас после болезни набира- ется сил здесь, на Фалаиси. Она знала, что родители Сола умерли. Это, пожалуй, единственное, что объединяет меня и Джеррардов, подумала она с некоторым цинизмом. Родите- ли, которым не хватило выносливости, чтобы выжить в этом мире! Шесть лет тому назад старшие Джеррарды оба погибли в автомобильной катастрофе. Со- лу было тогда двадцать семь, а его сестре - десять. Сол остался владельцем одного из крупнейших промышленных концернов мира, вышел победителем в яростной борьбе со своими конкурентами, о ко- торой и по сей день говорили со священным ужасом - так она была жестока, и стал единственным бесспорным владельцем огромного состояния. Безусловно, эта жестокая война капиталов ожесточила и его. "Ну, хватит, перестань же наконец думать о нем, - сердито приказала она себе. - Подумай лучше о его сестре. Представь себе смышленую, смею- щуюся сероглазую девушку с мягкими светлыми волосами..." Кэндис лежала, прислушиваясь к отдаленному гулу океанских волн, бьющихся о преграждающие им дорогу рифы, и представляла совсем не Стефа- ни. Все ее мысли были о нем, и, когда она наконец заснула, он преследо- вал ее в темном, как ночь, лесу, полном шорохов и опасностей. Он тяжело опустил руку ей на плечо... Она проснулась вся в липком поту, сердце ее бешено колотилось. Сквозь зашторенные окна пробивался бледный рассвет. Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь вобрать в легкие как можно больше воздуха, вся еще скованная ночным страхом и предчувствием чего-то запретного. Она не осмеливалась вспомнить точный цвет этих глаз, жесткую лепку лица, орлиный нос, мускулистые очертания узких бедер сильного, мощного самца, его широкие плечи. Когда же присущий ей во всем здравый смысл, выбрав подходящий момент, вновь заявил о себе, она с отвращением фыркнула. Несмотря на то что деньги и власть слились с его образом, превратившись в почти материально осязаемую ауру, Сол Джеррард был всего лишь человек. Что ж, пусть сила его личности такова, что ее хватило, чтобы обратить тебя в бегство, но не забывай, что он рос, имея наследство в миллиард долларов. И вот что оно сделало с ним. Как бы то ни было, это ребячество и трусость - делать из него чудовище! Она встала с постели и прошла в небольшую ванную комнату. Сняв ночную рубашку из тонкого хлопка, она с минуту раздумывала, принять ли ей ванну или ограничиться душем. Воздух, наполненный ароматами красного жасмина, кокосового ореха и пряностей, приятно обволакивал тело, разглаживал и делал упругой кожу. И опять Сол Джеррард, нарушив покой, ворвался в ее мысли. Вновь он возник перед ее мысленным взором: высокий, стройный, смуглый и опасный в своем мужском магнетизме, искры которого, казалось, вспыхивали тогда, в ресторане, подобно летней молнии. Нет сомнений, что ночь он провел с рыжеволосой. Интересно, какой он любовник? Наверное, великолепный, подумала она отстранено. Он производил впечатление физически уверенного в себе человека, который делает с блес- ком все, за что бы он ни брался. Она невольно взглянула на себя в зеркало. Янтарные, а кое-где почти золотистые волосы, слегка вьющиеся у висков, были ее главным украшением. И она прекрасно знала это. Ей недоставало изящества, как, например, у рыжеволосой. Та была высокой и тонкой в кости, имела узкие запястья и лодыжки. Бросив взгляд на свою грудь, которая была чуть-чуть больше, чем нуж- но, и бедра, линия которых была слишком земной, чтобы удовлетворить изысканный вкус, Кэндис нахмурилась. Рыжеволосая имела прекрасный загар, ей же надо было быть осторожной с солнцем: больше всего ей шел к лицу загар цвета дикого меда, золотистый и прозрачный. Красота рыжеволосой была красотой изнеженного, экзотического существа, тогда как Кэндис Хьюм нечего было предъявить строгому ценителю женской красоты, кроме хорошей кожи и некоторой правильности черт. Светло-серые глаза волновали не так, как зеленые с золотистыми крапинками, а рот был не настолько велик, как того требовала соломенная мода. К тому же уголки его были подняты вверх, а нижняя губа как назло казалась несколько толще верхней, но в улыбке и в помине не было той чувственности, с которой улыбалась ему та женщина. Всхлипнув от отвращения к себе, она начала натягивать купальник. В конце концов, какое значение имеет ее внешность? Она не собирается всту- пать в соревнование с кем бы то ни было, пытаясь добиться его благоск- лонности. На улице было прохладно, как бывает на Фалаиси только утром. Напоен- ный ароматами воздух был свеж и не так влажен, как в дневные часы. Небо ослепительно синело, как это бывает только в тропиках, а солнечные лучи, отражаясь от гладкой поверхности лагуны, рассыпались снопом сверкающих нитей. Где-то призывно запела голубка. В ответ ей донеслась гортанная трель самца. Несмотря на раннее утро, на улицах уже появился народ: местные жители с золотисто-коричневой кожей, в ярких прохладных одеждах шли ей навстречу, стройные и грациозные. Они улыбались ей тепло и при- ветливо. Перейдя дорогу, она спустилась к пляжу. Она тоже улыбалась им, а все ее ночные страхи улетучились как сон. Сол Джеррард, без сомнения, тяже- лый и непростой человек, но, если она будет действовать осторожно, он ничего не узнает о ее истинных планах до тех пор, пока уже ничего не сможет сделать. И все-таки прежде всего ей нужно выяснить, где живет Стефани и чем она занимается. Вопрос, который задала ей дежурная, когда она забирала ключи после утреннего купания, подсказал ей, как это можно сделать. - А вы не собираетесь сегодня на рынок? - спросила та. - Я думала, что туда надо идти совсем рано. - Если вы хотите купить что-нибудь из продуктов, тогда, конечно, луч- ше всего идти с восходом солнца. Тогда можно купить все самое свежее. Но сегодня там продают свои изделия ремесленники. - Она улыбнулась. - Среди них есть совершенно замечательные вещи. Бусы из жемчуга, ракушек, корзи- ны, плетенки - все женщины будут сегодня там. Даже туристские лайнеры стараются попасть сюда в среду. Там потрясающие сувениры, действительно стоящие вещи, и все, заметьте, не так дорого, хотя, конечно, самое луч- шее стоит немалых денег. Если вы пойдете, то обратите внимание на бусы из жемчуга. - (Брови Кэндис удивленно взлетели вверх). - Но не на те, что из натурального черного жемчуга, а на те, что делают из раковин. Они действительно очень красивы. И намного дешевле настоящих! Может быть, Стефани тоже любит покупать сувениры? В таком случае ры- нок как раз такое место, где ее можно встретить. Так или иначе, стоит попробовать. А если даже ее там не окажется, решила про себя Кэндис, что ж, она с удовольствием побродит по нему сама. Рынок - огромная открытая площадка недалеко от доков, по краям кото- рой теснились открытые прилавки, - был до отказа забит туристами. Они восхищенно вскрикивали при виде невероятного изобилия и разнообразия то- варов, приходя в восторг от экзотического хаоса звуков и красок. Мимохо- дом отметив, что все приходят сюда парами или в компании, Кэндис поста- ралась подавить возникшее в ней неприятное чувство одиночества. Выбрав себе удобное место, откуда весь рынок был как на ладони, она встала не- подалеку от одного из прилавков и принялась разглядывать толпу. Одино- чество было для нее делом привычным. Ведь по сути, она была одинока всю свою жизнь. Она давно смирилась с этим чувством, полюбила его и даже ка- ким-то странным образом научилась полагаться на свое одиночество. Дежурная за стойкой оказалась абсолютно права - особенно хороши были бусы. Кэндис восхищенно посмотрела на нитки крохотных переливающихся бу- син, вырезанных из раковин устриц, и тихо вздохнула. Они тоже стоили до- рого, хотя были совсем не того класса, как великолепный черный жемчуг, выставленный в витринах одного или двух ювелирных магазинов на главной улице неподалеку от рынка. Знаменитый черный жемчуг Фалаиси, который стоил так дорого, что ценники даже не выставлялись в витринах, как будто весь светился изнутри каким-то волшебным светом. Она застыла, не в силах оторвать глаз от этого волшебного сияния, оттенки которого менялись от серой дымки раннего утра до полночной черноты. Мелкий ракушечный жемчуг и бусы из него были тоже восхитительны. Она любовалась ими, про себя удивляясь тому, сколько же нужно терпения и труда, чтобы их собрать. Неожиданно взгляд ее выхватил из толпы полыхаю- щую шапку волос. Рыжеволосая оглядывалась и что-то говорила кому-то позади себя. Кто это был, Кэндис не видела. Она вся напряглась и вытянула шею. Туг она увидела другую девушку, тоненькую и высокую, с волосами цвета осенней листвы. Сердце ее бешено заколотилось, и она непроизвольно шагнула им навстречу. Потом она увидела мужчину, который, повидимому, сопровождал их обеих. Это был высокий и плотный туземец, одетый в такие же, как у всех местных жителей, яркие простые одежды. Его всевидящий, цепкий взгляд неусыпно следил за толпой. Телохранитель, подумала она, и все внутри у нее обор- валось. Ей тут же захотелось сделать шаг назад и затеряться в толпе, но она сумела подавить в себе это желание. Стараясь выглядеть естественной и непринужденной, она перевела взгляд на высокую девушку, с недовольным видом смотревшую на свою спутницу. От волнения в горле у нее пересохло, но в душе все ликовало и пело от счастья. Это была Стефани! Стефани Джеррард. Такая буря бушевала сейчас у нее внутри, что ей казалось, буд- то она вот-вот разрыдается. Закусив губу, чтобы сдержаться, она по- чувствовала на языке солоноватый привкус. Унизанный бесчисленными гирляндами цветов, обматывавших его шею, словно шелковые душистые ленты, торговец цветами стал уговаривать обеих девушек купить у него хоть чтонибудь. Он протягивал им душистые гирлянды и букеты и расхваливал свой товар. Телохранитель что-то коротко сказал рыжеволосой, и та нахмурилась. В ту же секунду продавец цветов как сквозь землю провалился. Вся эта сцена произошла так стремительно, что Кэндис могла бы расхохотаться, если бы не была так взволнованна. Девушка, которую Кэндис искала и наконец нашла, преодолев для этого огромное расстояние, обернулась. Она улыбалась. То обстоятельство, что торговец цветами так внезапно испарился, по-видимому, тоже немало ее по- забавило. Она беспечно наблюдала за веселой праздничной толпой. Кэндис увидела, как смеются ее васильковые глаза, как похожи они на глаза ее брата. Нет, это не какая-нибудь жалостливая маленькая сестренка; подумала она по привычке с некоторым цинизмом. Но Джеррардам и незачем быть жа- лостливыми. Какое ей дело до судьбы какого-то нищего торговца, если сама она живет в роскоши и богатстве?! Из-под полуопущенных ресниц ее глаза жадно следили, как эти трое про- бирались через толпу. Стараясь оставаться незамеченной, она двигалась следом и почти одновременно с ними оказалась у прилавка. Сердце ее сту- чало так громко, что мешало расслышать их голоса, а перед глазами бешено вертелись бусы, бусы... всевозможных форм и плетений. Торговец с жаром расхваливал свой товар, предлагая Кэндис купить то одно, то другое. С трудом пересиливая соблазн, она отрицательно покачала головой и отошла от прилавка, давая возможность всем троим подойти бли- же. Ее глаза невольно задержались на лице той, которую она пропустила вперед. Стефани благодарно улыбнулась в ответ и кивнула, и Кэндис почув- ствовала, что сердце ее готово разорваться на части. Вот она, игра слу- чая! - Вот как раз то, что я хочу, - произнес чистый, звонкий голос, и Стефани показала на великолепную переплетенную нитку ракушечного жемчу- га. Кэндис вздрогнула: ее английский акцент прозвучал так неожиданно! Он словно провел ту невидимую черту, которая отделяла их друг от Друга. Капризно изогнув брови, рыжеволосая даже не потрудилась изменить свой насмешливый тон: - Зачем тратить время, стоя у этих безделушек? Они, конечно, ми- ленькие и неплохо сделаны, но почему бы тебе не купить в качестве суве- нира несколько черных жемчужин? Стефани подняла на нее взгляд спокойных глаз и сказала: - Сол не любит, когда молодые девушки носят дорогие украшения. - Что же ты не можешь уговорить его? - и в холодном тоне, с которым были произнесены эти слова, послышались нотки то ли зависти, то ли алч- ности. Яркие глаза Стефани на мгновение остановились на хорошеньком лице своей спутницы, и в них мелькнуло что-то похожее на презрение. - Боюсь, что мне его не так-то просто уговорить, - сказала она сухо. - Уж скорее, он послушает тебя. Ты могла бы попробовать. Рыжеволосая вспыхнула и с неприязнью, которую, видимо, сумела тотчас же подавить, посмотрела на Стефани. Стефани слегка пожала плечами и сно- ва повернулась к прилавку с бусами. Сколько же светскости и аристократизма было в этой маленькой Джер- рард! Наверное, это неудивительно, когда живешь, окруженная привилегиями и богатством. - Ты же прекрасно знаешь, Стеф, что твоего брата не может уговорить никто. Он сам знает, как надо поступать и что делать, и уговаривать его все равно что упрашивать гранитную стену, - сказала со смехом рыжеволо- сая. По всему было видно, что к ней снова вернулось прекрасное располо- жение духа. Стеф! Так странно было слышать подтверждение всем своим надеждам, мечтам, своим самым сокровенным желаниям в этом одном, вскользь брошен- ном слове. У Кэндис перехватило дыхание, а из груди вырвался странный тихий стон. Глаза телохранителя смотрели на нее в упор, и взгляд их был тяжел и подозрителен. Охваченная паникой и страшным волнением, она лихорадочно старалась придумать хоть что-то, чтобы отвести от себя подозрения. При- ложив руку ко лбу, она сделала вид, что ей нехорошо. - Скорее сядьте и голову в колени! - услышала она голос за своей спи- ной. Он звучал жестко и властно и не допускал возражения. И сейчас же чья-то рука взяла ее за плечи. Она послушно опустилась на землю, положила голову на колени и подож- дала, пока пройдет достаточно времени, чтобы ее обморок выглядел правдо- подобно. Когда она подняла глаза, то увидела, что прямо на нее были уст- ремлены глаза Сола Джеррарда. Они были так холодны, что в сердце ей словно впились сотни маленьких острых льдинок. Она побледнела, ее била нервная дрожь. Терзаемая виной за только что разыгранный спектакль и желая в эту минуту только одного - поскорее уйти, убежать, скрыться от этого невыносимого взгляда, она хрипло, заикаясь пробормотала: - Я... Это, должно быть, жара... Я ПОЙДУ. Благодарю вас. - Постойте, - услышала она его властный голос. Лицо его было непрони- цаемо. От испуга глаза ее потемнели. Не в силах выдержать его изучающий взгляд, она опустила ресницы, беспомощно задержавшись на его длинных смуглых пальцах, повелительный жест которых предназначался телохраните- лю. Тот повернулся к собравшейся толпе, что-то сказал, и люди немедленно стали расходиться. - Вы все еще очень бледны, - наклоняясь к ней, встревожено произнесла Стефани. - Сол, что же мы будем делать? - Отведем ее туда, где немного прохладнее, - последовал краткий и уверенный ответ. И когда взгляды их вновь встретились, Кэндис поняла, что способность властвовать и повелевать людьми дана Джеррарду от природы и, будь он мо- лодым юношей или стариком, это будет в нем неизменно. Печать его сильной личности лежит на всем, что происходит вокруг него, думала она, чувствуя легкое головокружение. - Вам лучше? Может быть, вы уже можете встать? - вдруг резко спросил он, и взгляд его стал напряженным. Она утвердительно кивнула и слабо улыбнулась бледными губами. - Мне очень неловко. Я прошу прощения. Мне будет лучше, если я посижу в тени. - Мы, конечно же, пойдем вместе, - с сочувствием произнесла Стефани. - Почему бы нам не отвести мисс... - Хьюм. - ...да, мисс Хьюм в тень? Рука на ее плече напряглась. - Разумеется, - сказал он совершенно бесстрастным голосом, нисколько не скрывая, что не чувствует по этому поводу никакого энтузиазма. - Не- далеко отсюда есть кафе с кондиционерами. Вы дойдете сами, мисс Хьюм, или, может быть, мне отнести вас? - Нет, нет, - пробормотала она, приходя в неподдельный ужас от такой перспективы. - Я вполне могу идти сама, благодарю вас. - Тогда мы пойдем все вместе! - раздался звонкий и уверенный голос его сестры. - Мне самой страшно жарко, и я бы не прочь выпить чего-ни- будь холодненького. - Почему бы в таком случае не отправиться домой? - Голос рыжеволосой звучал нетерпеливо и раздраженно. - Мы могли бы посадить ее... - Где вы остановились, мисс Хьюм? - перебил ее Джеррард. Пока он по- могал Кэндис подняться, она поймала на себе по-прежнему встревоженный взгляд Стефани и улыбнулась ей в ответ, давая понять, что все в порядке. Она надеялась, что безупречно сыграла свою роль и никто, даже тот, кто поддерживал ее в этот момент под руку, не заподозрил, что так называемый "обморок" был на девяносто процентов игрой. - Так где вы остановились, мисс Хьюм? - повторил он, крепко держа ее за талию. Чувствуя себя по-прежнему немного виноватой, она сказала название своего отеля. - Что ж, прекрасно, это как раз по пути, - порывисто воскликнула Сте- фани. - Мы проводим вас после того, как все вместе выпьем чего-нибудь холодного. В эту минуту Кэндис желала только одного - уйти, уйти как можно ско- рее, сказав, что с ней уже все в порядке и что она вполне сможет дойти сама. Но судьба давала ей маленький шанс, и отказываться от него из-за своей минутной трусости она не собиралась. Она лишь сильнее оперлась на руку, поддерживавшую ее за талию, и почувствовала, как вся фигура Сола напряглась. Неужели не верит? Окинув его быстрым взглядом, она не заме- тила на его лице никаких изменений. Оно было по-прежнему сдержанно и непроницаемо. Если он даже и заподозрил что-то, то, скорее всего, не по- дает виду. Но сейчас все-таки лучше приготовиться к самому худшему. Ведь он привык не доверять никому. А ей лучше всего сейчас спрятать свои опа- сения подальше. Через несколько минут, уютно устроившись в небольшом прохладном рес- торанчике, она потягивала ананасовый сок с содовой. Она чувствовала, как на щеках у нее появляется румянец. С видимым удовольствием ее телохрани- тель залпом осушил свой стакан, но всем своим существом она чувствовала, что он продолжает неотступно следить за ней. Рыжеволосая заказала себе какой-то крепкий коктейль и сейчас смотрела на свой стакан с видом вели- чайшей брезгливости. Загадочный взгляд Сола снова и снова останавливался на хорошеньком личике Кэндис, словно сквозь эту шелковистую кожу старал- ся разглядеть, что же все-таки скрывается у нее внутри. И только Стефани никак не могла успокоиться. - На этом рынке такая жарища! - воскликнула она нарочито бодрым голо- сом. - Вы заметили, что даже местные все время обмахиваются веерами? - Да, заметила, - с улыбкой ответила Кэндис. - Если я еще раз набе- русь храбрости туда пойти, то первое, что я сделаю, - это куплю себе ве- ер. - В таком случае покупайте тот, что из кокосового волокна. - И в гла- зах Стефани снова загорелся азарт покупателя. - Они просто прелесть. Очень нужная вещь, и к тому же прекрасный сувенир.. - Пожалуй, я так и сделаю. Может быть, вы мне еще что-нибудь посове- туете? - Например, бусы из жемчуга. Такие можно купить только на Фалаиси. Его добывают из совершенно особенных раковин черных устриц. Такой жемчуг зреет сотни лет, и, по-моему, он великолепен! - Не думаю, что мисс Хьюм захочет купить такой дорогой сувенир, Сте- фи, - с ехидной улыбкой сказала рыжеволосая. Кэндис увидела, как лицо девушки мгновенно залилось краской, и внут- ренне восхитилась тем, сколько врожденного достоинства было в ее ответе. - В таком случае там есть и другие интересные вещи. Кое-что можно ку- пить в "Торговце Джо", который на центральной улице. Название, конечно, ужасное, но магазин хороший. У меня есть великолепная идея: сначала мы сходим в музей, чтобы вы сами увидели, какие вещи здесь делают ремеслен- ники, потому что, к сожалению, не все сувениры сделаны действительно на высоком уровне. Прикрыв, как кошечка лапкой, рот, рыжеволосая зевнула. - Какая же ты наивная глупышка! Я уверена, что для мисс Хьюм совер- шенно не важны все эти художественные достоинства, о которых ты гово- ришь. Мисс Хьюм важно просто привезти что-нибудь, чтобы всем было ясно, что она здесь была. Кэндис не привыкла, чтобы с ней обращались с таким нескрываемым през- рением. Она гневно стиснула зубы, но, прежде чем слова успели сорваться у нее с языка, раздался нежный голосок Стефани: - Мне бы не хотелось называть вас мисс Хьюм. Меня зовут Стефани Джер- рард, а ее - Лидия Вулкотт. А это мой брат Сол. А это Джил, - немного подумав, добавила она. - Очень приятно, - проговорила Кэндис со своим новозеландским акцен- том, слегка растягивая гласные. Лидия явно скучала, выражение сузившихся глаз Сола было более чем неприветливым, но Кэндис не сдавалась, думая только о том, как бы сде- лать так, чтобы Стефани ее запомнила. - Меня зовут Кэндис, - сказала она и улыбнулась. Заметив вопрос в глазах Стефани, она повторила свое имя по буквам. - Надо же, а я никогда не слышала, как оно произносится, и, когда ви- дела его написанным, считала, что последний слог произносится иначе - Кэндейс. - Не знаю, - пожала плечами Кэндис, - так всегда произносила его моя мать. Действительно, ее приемная мать не любила это имя, но, вынужденная смириться с ним, как того требовали условия, по которым она могла удоче- рить девочку, она сократила его до Кэнди. В детском доме Кэндис отказы- валась отзываться на него, ведь полное имя было единственным, что еще связывало ее с родной матерью. - Может быть, кто-то хочет еще что-нибудь выпить? - лениво поинтере- совался Сол. - Если нет, тогда, я думаю, нам пора. Неторопливая грация, с которой Лидия поднялась со своего места, не допускала мысли, что она торопится поскорее уйти. Тем не менее она пер- вой направилась к выходу. Стефани послушно последовала за ней, но, задержавшись на полпути, по- вернулась к Кэндис: - Вы уверены, что сумеете дойти? Если нет, тогда... - Нет, нет, благодарю вас, все в порядке. Я вернусь к себе и, пожа- луй, немного поплаваю в бассейне, - сказала она с несколько натянутой улыбкой, боясь спугнуть неожиданную удачу. Однако на всякий случай, если они оставят ее здесь, что, по ее мне- нию, жаждали сделать все трое, кроме Стефани, она решила слегка замед- лить шаг, пока они выходили на ослепительно яркое солнце. На улице Сол тотчас же взял ее за руку и так сильно стиснул ее пальцы в своей ладони, что ей показалось, что исходящее от его пальцев раздра- жение пощипывает ей кожу, словно маленькие электрические разряды. Но ни лицом, ни голосом он не выдал своего состояния. - Джил, пойдите и подгоните машину. А мы подождем здесь в тени. Они обменялись взглядами, и телохранитель скрылся в толпе. По всему было видно, что эта идея ему не понравилась. Но вряд ли кто из толпы мог выкинуть что-нибудь неожиданное. В конце концов, все телохранители нем- ножко параноики. - Может быть, вы хотите подождать внутри? - нехотя поинтересовался Сол. Но Кэндис уже знала, что не стоит доверяться его кажущемуся спо- койствию. Он, как охотник, выслеживал свою добычу и, спрятавшись в заса- де, ждал подходящего момента, чтобы нанести последний, роковой удар. - Нет, нет, мне уже хорошо. Благодарю. - Это не жара, это влажность. Уж я-то знаю, что это такое. Каждый раз, когда я приезжаю сюда, первую неделю я не вылезаю из бассейна, - забавно двигая бровями, тараторила Стефани. - Мне это тоже хорошо знакомо, - засмеялась Кэндис. - Вы австралийка? Ваш акцент... - Нет, я из Новой Зеландии. - Кэндис усиленно старалась найти хоть какую-нибудь зацепку, чтобы завязать отношения со Стефани. - Мы говорим очень похоже, но все-таки есть небольшое различие в акцентах. В голубых глазах Стефани, смотревших на Кэндис так доверчиво и друже- любно, не отразилось ничего, кроме интереса. Знала ли она о том, что она тоже родилась в Новой Зеландии? Судя по тому, что она никак не отреаги- ровала на то, что услышала, вряд ли. - Как у канадцев и американцев? - засмеялась она. Чтобы скрыть свое разочарование, Кэндис попыталась улыбнуться. - Совершенно верно. И не дай Бог, если вы их перепутаете! - Да, да, я знаю. В школе мы... - Стефани, ты не могла бы отойти чуть-чуть в сторону? Мне кажется, ты мешаешь людям пройти, - назидательно вмешался в разговор ее брат. Кто-то действительно хотел пройти, но его слова служили явным предуп- реждением сестре, которому она тут же повиновалась. Уступив дорогу пожи- лой паре, одетой в жуткие гавайские шорты, она опять начала беззаботно щебетать о том, куда можно пойти и чем заняться на острове. Одним сло- вом, вежливые, ничего не значащие пустяки. Кэндис последовала ее примеру, стараясь говорить о чем-нибудь веселом и приятном и не касаться опасной темы. Больше всего ей хотелось сделать или сказать что-нибудь такое, чтобы Стефани запомнила ее, чтобы потом, когда она снова постарается с ней увидеться, Стефани ее сразу узнала. Но, как назло, в голову приходили одни банальности. Наконец к входу подкатила большая, роскошная машина. Подъехав к отелю, Кэндис поблагодарила своих новых знакомых и попро- щалась, сопровождаемая множеством любопытных глаз. Собрав всю свою волю, она улыбалась, стараясь говорить ровным, спокойным голосом, и долго сто- яла в тени баньяна, пока машина совсем не скрылась из виду. Слезы душили ее. Только теперь она поняла, что это значит, когда накопившиеся чувства разрывают тебя на части. Вернувшись к себе в номер, она закусила губы, чтобы сдержать глупые, внезапно подступившие слезы. Ведь она наконец-то увидела Стефани, разго- варивала с ней. Почему же тогда ей так плохо сейчас, словно жизнь поте- ряла всякий смысл? Смешно. Кэндис шла по открытому прохладному коридору. Теперь она мог- ла сказать себе, что жизнь только начинается и что она твердо знает, что ей делать. Годы скитаний, потом - годы поисков, теперь все это в прош- лом. Она нашла свой золотой горшок, который так долго искала. Теперь она начнет все сначала. ГЛАВА ВТОРАЯ Следующие два дня прошли в ощущении своей полной заброшенности. Кэн- дис лежала на пляже, ела, осматривала местные достопримечательности, бродила вокруг рынка и по городу в тайной надежде снова встретить Джер- рардов. Она твердила себе, что она самая настоящая идиотка, что все, что она собиралась сделать, она уже сделала, что цель достигнута. Она увидела Стефани, разговаривала с ней, может быть, даже произвела на нее впечат- ление, и поэтому, если им снова доведется встретиться, ее вспомнят, и вспомнят наверняка с каким-то приятным чувством. Самым правильным в такой ситуации было бы смириться с тем, что сестры миллиардеров находятся под неусыпным надзором, и потому ей вряд ли удастся снова встретиться и поговорить со Стефани. Если бы сейчас ей удалось убедить себя в этом, она бы могла спокойно наслаждаться отпус- ком, отдохнувшей вернуться домой и с новыми силами приступить к своей работе в библиотеке. Приняв в конце концов столь благоразумное решение, она купила билет на морскую экскурсию в лагуну, исполненная твердой решимости хорошо про- вести время и забыть о существовании той, которую она искала три года. Ранним утром, когда вода в лагуне была еще светло-серой, она с трудом нахлобучила на свои роскошные локоны шляпку и, выйдя из гостиницы, нап- равилась к автобусу, который уже поджидал экскурсантов. Их веселая пест- рая толпа, в основном состоящая из австралийцев и новозеландцев и слегка разбавленная американцами и представителями более экзотических стран, была решительно настроена получить от жизни все, что только можно, и из- лучала ту отпускную беззаботность и жизнерадостность, когда не загово- рить с совершенно незнакомым тебе человеком просто невозможно. Погрузившись вместе со всеми на большой белый катамаран, Кэндис окон- чательно утвердилась в мысли, что поступила правильно. Она больше не на- мерена предаваться унынию. Здесь, на Фалаиси, столько всяких развлече- ний, и она вовсе не собирается сидеть взаперти. Приветливо улыбаясь за- горелому мужчине, который, судя по акценту, был немцем, она охотно поз- волила втянуть себя в разговор. Шум мотора тонул в шуме воды, и катамаран плавно скользил по сверкаю- щей глади лагуны в направлении небольших коралловых атоллов, обозначав- ших границу рифа. Прохладный ветерок развевал золотистые шелковые пряди ее волос, выбившиеся из-под шляпки и прилипавшие к намазанным защитным кремом щекам. Настроение у нее поднялось. Она открыто и широко улыбну- лась, глядя на маленького австралийца, лоб, нос и щеки которого были вы- мазаны ярко-желтым кремом от солнца и напоминали боевую раскраску. Да, подумала она с воодушевлением, она поступила совершенно правильно. Они сделали остановку на первом из островов по просьбе тех, кому не терпелось понырять с аквалангом, на втором - тех, кто хотел пособирать раковины, а на третьем под грациозными кронами кокосовых пальм пригото- вили экзотический обед, зажарив на вертелах только что пойманную рыбу - дары Южных морей - и добавив к этому великое множество необыкновенных и восхитительных на вкус фруктов и овощей. Кэндис ела с большим аппетитом, слегка кокетничая с жизнерадостным молодым человеком, примерно ее ровесником, доверительно сообщившим ей, что он из Мельбурна. На обратном пути, после того как все искупались и смыли с себя полу- денную жару, а катамаран подошел ближе к берегу, экскурсовод начал пока- зывать им местные достопримечательности, попутно сообщая кое-какие факты из весьма интересной, но кровавой истории острова, мешая легенды с собы- тиями суровой реальности, вымысел - с правдивыми рассказами о диких и жестоких преступлениях, совершавшихся здесь когда-то. - Однако сейчас у нас нет причин волноваться, - заверил он их с весе- лой улыбкой. - На Фалаиси, как, может быть, ни на одном другом острове в этой части Тихого океана, чтут и уважают закон. Мы предпочитаем жить бо- лее спокойно, чем наши предки! Все засмеялись. - А чей это дом, вон на той невысокой скале? У него такая же остро- верхая крыша, как на доме деревенского старосты, но никакой деревни там как будто не видно? Вопрос явно смутил экскурсовода. Весьма заинтригованная этим обстоя- тельством, Кэндис посмотрела туда, где на высоком берегу среди густых, похожих на джунгли зарослей виднелся большой дом. Внизу, в ослепительном полукруге маленькой бухты, стоял огромный белый корабль, над капитанским мостиком которого длинным веретеном возвышалось нечто похожее на башню. - Ах, этот! Он принадлежит одному важному лицу, - с некоторой поспеш- ностью ответил экскурсовод. - Какая прелесть! - воскликнула эта же дама. - Прямо на краю тропи- ческого леса... А можно посмотреть на него поближе? На этот раз экскурсовод совсем растерялся. - Боюсь, что вряд ли это возможно. Это частные владения, а кроме то- го, - и тут он как-то загадочно улыбнулся, - стоит вам только сойти на берег, к вам тут же подбегут люди с огромными злыми собаками и спросят, что вы здесь делаете. Так что, если вы хотите взглянуть на тропический лес, мадам, у нас имеется прекрасный туристический маршрут в глубь ост- рова. Воспользуйтесь этой великолепной возможностью, и вы увидите такое количество джунглей, что вам хватит этого на всю оставшуюся жизнь. - А я думала, на Фалаисе нет частных владений, - не унималась нес- колько озадаченная этими объяснениями дама. - Я считала, что местные жи- тели живут здесь коммуной на общей земле. - Да, все это так, но есть отдельные участки, которые являются част- ной собственностью. Некоторые зигзаги истории, видите ли... Это один из них. - Держу пари, это владения Джеррарда. Ну, того... миллиардера... вы, наверное, знаете, - с завистливой ухмылкой воскликнул какой-то мужчина. - Он ведь, кажется, родом отсюда? Помню, я где-то читал, что он и Грант Чэпмен двоюродные братья. - О да, вы правы, мистер Чэпмен из местных, - вкрадчиво подтвердил экскурсовод. - Он потомок рода последней принцессы острова, а то, что он и мистер Джеррард двоюродные братья, - чистая правда, однако мистер Джеррард вырос не здесь. - Значит, это его дом? - не унималась любопытная дама. С пристальным вниманием Кэндис наблюдала, как меняется выражение симпатичного лица их темнокожего спутника. - Вот пристала! - пробормотал молодой человек из Мельбурна. - Да, мадам, это его дом, - вынужден был согласиться экскурсовод. Кэндис показалось, что он сделал это весьма неохотно и после некоторой паузы. Именно в эту минуту ей вдруг пришла в голову потрясающая идея. Она была настолько внезапной, настолько ошеломляющей, что Кэндис постаралась тут же выбросить ее из головы и весь остаток пути внимательно слушала объяснения экскурсовода и несколько рассеянно поддерживала разговор с молодым человеком из Мельбурна. Однако на его предложение посидеть вдвоем где-нибудь в баре она отве- тила полной непритворного сожаления улыбкой, а едва добравшись до своей гостиницы, навсегда забыла и как его зовут, и как он выглядит. Уже в спальне эта идея снова посетила ее и показалась еще более соб- лазнительной и манящей. По прямой отсюда, если добираться по воде, до загородного дома Джеррардов не так уж далеко. А что, если там, на бере- гу, возникнут какие-то непредвиденные обстоятельства?.. Большие собаки. Огромного роста охранники. По спине пробежала легкая дрожь. Этот Джил вряд ли станет особенно церемониться. У него такие же холодные глаза, как и у Сола Джеррарда. Ну, не растерзают же ее собаки. Сторожевым собакам это не разрешает- ся, хотя, конечно, они обучены и могут держать чужака мертвой хваткой. Как-то по телевизору показывали такой фильм. Но о том, что они могут наброситься на незнакомца и перегрызть ему горло, там не было ни слова. Кроме того, она умеет ладить с животными - многие из них признавали ее с первого раза. Что, если она, скажем, на день наймет небольшой катамаран, а потом как-нибудь сделает так, чтобы высадиться на берег той маленькой бухты, что внизу под скалой... Конечно, не исключена возможность, что ее вежливо попросят покинуть берег, и в этом случае ей не удастся там никого увидеть, но на то и ох- рана. С другой стороны, а что, если все-таки удастся?! Перед глазами возник образ высокой девочки с голубыми глазами и рыжи- ми вьющимися волосами. Теперь, когда она уже увидела и узнала ее, это было особенно тяжело. Она готова пойти на все, только бы еще раз увидеть Стефани и поговорить с ней, подумала Кэндис с каким-то отчаянным безрас- судством, которого раньше в себе даже не подозревала. Оказалось, что осуществить ее замысел было до смешного легко. На сле- дующий день после обеда, убедив лодочника в том, что она прекрасно умеет ходить под парусом, и отказавшись от помощи стройных темнокожих тузем- цев, она взяла напрокат яркий катамаран, пообещав к пяти часам вернуться обратно. Заплаченная за прокат сумма образовала изрядную брешь в ее бюджете, но, если уж на то пошло, эта невыносимая Лидия совершенно права - она действительно приехала сюда не затем, чтобы тратить деньги на сувениры. И хотя их нельзя будет потрогать руками, как нитки жемчуга, ее сувениры ничуть не хуже сумеют напомнить ей и об острове, и об этом эпизоде. На- дев поверх бикини рубашку и шорты, она смазала каждый миллиметр кожи кремом от загара, натянула на голову шапочку с длинным козырьком, чтобы спрятать от солнца нос, и отправилась в путь. Убеждая лодочника, что прекрасно умеет ходить под парусом, она гово- рила чистую правду. В школе, где она училась, постоянно устраивались гонки на яхтах. Добившись в этом неплохих результатов, каждое лето на уик-энд она уезжала за город, где проводились соревнования. Приобретен- ные в те годы навыки, как она смогла теперь убедиться, не забылись. Уже через несколько минут она поняла, что управлять катамараном гораздо про- ще, чем школьной яхтой, а увидев, как покорно и мгновенно он слушается руля, почувствовала себя еще увереннее. На повороте он шел гораздо мед- леннее, и поэтому управлять им было намного легче; кроме того, у него не было кливера, и, значит, не нужно было очень суетиться с парусами, тем более что теплый ровный ветер не предвещал никаких неприятных сюрпризов. Ощущая необыкновенный прилив сил, с дерзко искрящимися в предчувствии опасности глазами, она скользила на своем катамаране то туда, то обратно и постепенно все дальше удалялась от маленького городка и его больших отелей. Сначала у нее было такое чувство, словно за ней неотступно сле- дят чьи-то глаза, и она с трудом заставляла себя не оглядываться. Но кругом было такое множество других яхт, катамаранов, лодок всех форм и размеров, что "ряд ли ее могли здесь заметить. Катамаран плавно приближался к берегу, и вскоре, медленно вырастая из зеленых джунглей, на отвесной скале показался дом, в котором жила Стефа- ни Джеррард. Время от времени Кэндис приподнималась и, щурясь от яркого солнца, всматривалась в воду, пытаясь определить, какое там дно. Вода была прозрачной как стекло, со дна поднимались огромные каменные глыбы, но большинство из них находились так глубоко и так хорошо просматрива- лись, что не могли причинить никакого вреда ни килю, ни рулю. Мимо проплыло несколько катамаранов с туристами. Она помахала им ру- кой, позволив себе крикнуть что-то фривольное в ответ на их веселые ком- ментарии. Когда же они скрылись из виду и шум моторов затих, она нако- нец-то могла вздохнуть с облегчением. Кругом царили тишина и покой, и только в груди у нее все дрожало и трепетало, словно посаженная в неволю стая бабочек. Жара была нестерпимой, и от нее не спасала даже тень от паруса. Когда солнце начало катиться к западу, она была почти у цели. Чувствуя, что из зеленых зарослей за ней неотступно следят чьи-то не- видимые глаза, она медленно и небрежно развернула катамаран и вошла в устье маленькой бухты. Так же медленно и небрежно она обогнула корабль, придя в восхищение от его прекрасных стремительных очертаний и в ужас от того количества денег, которое было вложено в это поистине величествен- ное произведение корабельного искусства. Затем небрежно, как заправский турист, которому все интересно, она повернула катамаран к берегу. Казалось, все застыло в палящем полуденном солнце. Ни собак, ни лю- дей, никаких признаков жизни. Маленькие волны лениво набегали на ослепи- тельно белый песок и устало откатывались назад, оставляя на берегу тем- ную влажную полосу. За серыми сводами кокосовых пальм прогладывала без- вольно повисшая на солнце листва застывшей в ожидании зеленой стены джунглей с их буйным морем пышно разросшейся зелени. Чувствуя себя нем- ножко Робинзоном Крузо и сразу всеми тремя мальчиками из "Кораллового острова", она ступила в теплую, нагретую солнцем воду. Теперь, когда она наконец достигла своей цели, неожиданная, непроше- ная паника словно сковала ее по рукам и ногам. Сердце ее билось так сильно, что она больше ничего не слышала. Чтобы успокоиться, она набрала полную грудь воздуха и решительно от- кинула с лица золотистую прядь волос. Пальцы ее дрожали. Закусив нижнюю губу, она пристально вглядывалась в непроходимые заросли тропического леса, закрывавшие крутой склон между берегом и домом. Услышав позади се- бя какой-то шорох, она испуганно обернулась, но, к своему удивлению, не увидела страшного кокосового краба, надвигающегося на нее с грозно под- нятыми клешнями. Истерика перехватила ей горло, но ценой нечеловеческих усилий ей удалось справиться с собой. Ведь не затем она ехала так дале- ко, шла на такой риск, чтобы сейчас бросить все и сбежать, не сумев справиться с нахлынувшими эмоциями. К тому же неизвестно, есть ли вообще на Фалаиси кокосовые крабы. Глу- по терять самообладание из-за чего-то, что, может быть, здесь вовсе и не водится. Она мысленно приказала себе успокоиться и решительным жестом одернула рубашку. Так... Что бы сделал нормальный турист, оказавшись на твоем месте? Пожалуй, он бы прошел чуть дальше и посидел бы немного в тени. Вытащить катамаран на мокрый, липкий прибрежный песок оказалось делом нелегким. Но когда ей все-таки удалось справиться с этой трудной зада- чей, локоны у нее на висках неприятно взмокли от пота. Отбросив назад волосы, она опустила парус, чтобы он не хлопал на ветру. Смесь волнения и неприятных предчувствий оказалась довольно крепким коктейлем. Ноги не слушались ее, и только глаза пристально и внимательно изучали берег и темные неподвижные заросли. Оттуда, где она стояла, дома не было видно. Шорох повторился. На этот раз он раздавался со стороны кокосовых пальм. Она сильно вздрогнула. И снова шорох. Маленькая и беззащитная, она опустилась коленями на раскаленный песок, когда из-за деревьев прямо на нее выскочили два огромных добермана. И хотя это не было для нее неожиданностью, сердце у нее оборвалось. Сейчас было очень важно не показать, что она испугалась, и она сумела справиться с собой. Гладкие, поджарые, словно пришельцы из ада, они были гораздо больше обычных доберманов. В этот миг она почувствовала себя та- кой хрупкой и уязвимой, что вся сжалась в комок и стала ждать развязки. Как она и предполагала, собаки были прекрасно обучены. Не издав ни звука и не проявляя особой враждебности, они застыли прямо перед ней. Ничего не предпринимая, они выжидали, не спуская с нее умных, внима- тельных глаз. - Привет, ребятки! - сказала она тихим голосом. - Гуляете? Один из них, подавшись вперед, любопытным носом осторожно обнюхал ее. Слегка расслабившись, но продолжая по-прежнему оставаться настороже, она отпустила несколько восхищенных замечаний по поводу их физического со- вершенства. Тот, что стоял ближе к ней, успокоенный ее нежным голосом, похоже, был уже готов проявить вполне дружеские чувства, но другой все еще держался на расстоянии. - Умница! - тихо произнесла она. - Ну конечно, ты же у нас такой ра- зумный. Но дальше проявить свой талант укротительницы ей не удалось. С верши- ны скалы донесся какой-то негромкий звук. Собаки тут же повернули головы и подняли уши. Кэндис тоже медленно оглянулась. Из-за деревьев бесшумно возник человек. Высокий и стройный, окутанный зловещим сумраком джунг- лей, он с минуту смотрел на нее холодным изучающим взглядом. Она ожидала увидеть охранника, но это был сам Сол Джеррард. От волне- ния во рту у нее пересохло, зрачки расширились. Всей своей позой выражая полную покорность, она наблюдала, с какой высокомерной грацией, не про- ронив ни слова, он спустился на берег. Она вдруг с ужасом обнаружила, что теперь главным между ними стал страх. Конечно, она всегда знала, что ее поиски чреваты многими опасностями и что в конце ее, ожидает либо огромная радость, либо большое разочаро- вание. Но насколько проще все это выглядело дома, в Новой Зеландии! Она сразу узнала его и, мучимая нехорошими предчувствиями, не осмеливалась поднять глаза. Он прошел еще несколько метров по берегу и остановился неподалеку от нее. Ей казалось, что его окружал зыбкий, мерцающий и ост- рый, словно бритва, ореол опасности. Сейчас Кэндис готова была бы отдать все, только бы оказаться у себя дома в Окленде. - Это частные владения, - нарушил он напряженную тишину. Голос его звучал холодно и бесстрастно, словно они никогда не встречались. - Что вы здесь делаете? - Как видите, меня взяли под стражу, - ответила она, позволив себе немного негодования в голосе. - Поверьте, мистер Джеррард, я бы никогда не могла подумать, что здесь на меня могут напасть собаки. - Но вы же знали, что это частные владения, - возразил он. - Обычно еще в гостинице туристов предупреждают, что здесь нельзя высаживаться, - заметив ее растерянность, произнес он уже более миролюбиво. - Нет, меня не предупреждали, - сказала она и, почувствовав странное облегчение, покачала головой. - Но вы же знали, что этот берег принадлежит мне. Что-то в его тоне заставило ее покраснеть и поднять на него горящие от негодования глаза. Неужели он считает, что она преследует его! Заки- павшее в ней раздражение позволило ей солгать, и она произнесла тоном, не допускавшим ни доли сомнения: - Нет, я не знала. Нервы ее были напряжены до предела. Она опустила глаза. - Понятно, - услышала она его глухой, отстраненный голос. Как глупо с ее стороны было думать, что она сумеет провести его, пронеслось у нее в голове, и она облизала пересохшие губы. Молчание становилось невыносимым. Его немигающий взгляд жег ей кожу. Одна из собак тихонько засопела, но обе они, как и их хозяин, не сводили глаз с Кэндис. По ее телу пробежала неожиданная дрожь. - Тогда давайте поднимемся в дом. Его голос звучал по-прежнему бесстрастно. Почему же тогда ей показа- лось, что эта фраза прозвучала не как приглашение, а как приказ, а за непроницаемой красивой маской его лица она чувствовала, как лихорадочно работает его мозг? - Благодарю вас. Если можно, я бы выпила немного воды. А потом я тут же почту ваши владения, - произнесла она скороговоркой, прежде чем инс- тинкт самосохранения приказал ей бежать отсюда сломя голову, прямо по воде. Он промолчал, но она по-прежнему чувствовала, как горят его глаза, глядя на нее из-под тяжелых полуопущенных век. - Можно мне встать или они загрызут меня, как только я осмелюсь поше- велиться? - спросила она и слабо улыбнулась. - Конечно, можно, - и белозубая улыбка осветила его смуглое лицо. - Джо, ко мне! Бет, ко мне! Кэндис почти физически ощутила, как волна огромного облегчения запол- няет ее. - Джо? Бет? - фыркнула она. - Да разве это имена? Для таких собак можно было бы придумать что-нибудь поинтереснее. Например, Тор или Брун- хильда. - Хватит с них и этого, - мягко ответил он и, подойдя поближе, протя- нул ей руку. - Держитесь. Рука была теплой и сильной. Легким, незаметным движением он помог ей подняться. - Спасибо. Но я, кажется, отсидела ногу, - сказала она, слегка помор- щившись. Она захромала и схватилась за него. Почувствовав, как он сразу же весь напрягся, она отдернула руки и вся залилась краской. О Господи! Не- ужели он не понимает, что она не имеет никаких видов ни на него, ни на его деньги, ни на его положение! Ростом он был гораздо выше ее, и в этой ситуации это тоже пугало ее. Откинув голову назад, она мысленно смерила его взглядом: в нем было больше шести футов, косая сажень в плечах. Свободная грация движений скрадывала его внушительные размеры, поэтому она очень удивилась, когда обнаружила, что достает ему лишь до середины груди. Странное ощущение обожгло ее и горячей медленной волной разлилось по позвоночнику. Она открыла рот, чтобы начать разговор - о чем угодно, лишь бы нару- шить напряженное молчание. Вдруг откуда-то донеслось сладкое и протяжное птичье пение. Звуки замирали в неподвижном жарком воздухе и вновь взле- тали ровной раскатистой трелью. Очарованная этим прекрасным пением, Кэн- дис не смела пошевелиться, пока эти изумительные звуки не замерли где-то далеко в горах, как перезвон колокольчиков. Это было так красиво и нео- жиданно, что к глазам ее подступили непрошеные слезы. - Что это? - только и могла она вымолвить, когда пленительные сереб- ристые звуки вновь прорвали сумрак тропического леса, словно какой-то смутный, ускользающий зов в неизвестный, недостижимый рай. Со стороны они напоминали живую картину: собаки замерли, словно ста- туи, позади своего хозяина, а сам он стоял так близко, что Кэндис могла отчетливо видеть, как холодно поблескивают его глаза, изучая мелкие, ак- куратные черты ее лица, излучавшего немой восторг. - Что это? - снова прошептала она, когда последняя нота растаяла вда- ли. - Это птица тикау, - его английский акцент прозвучал неожиданным дис- сонансом в дрожащем, пульсирующем воздухе. - Она редко встречается, осо- бенно на побережье, обитает обычно в горах и поет только ранним утром или в лунные ночи. И почти никогда - днем. Каждый местный житель знает, что в ней живет дух девственницы, которая прославилась своим чудесным поэтическим и певческим даром. Мужчины гибли, добиваясь ее руки, но ее отец решил, что она должна выйти замуж за сына главного вождя Фалаиси. К несчастью, она влюбилась в другого, сына вождя с острова Тонга, которого привела сюда слава о ее красоте и талантах. Они сбежали, надеясь найти убежище в горах, в храме богини любви. Люди из ее племени напали на их след и, прежде чем влюбленные успели скрыться, убили обоих. Умирая, оба они запели. И песня эта была прекраснее, чем все, что она сочинила раньше. Они пообещали, что каждый, кто услышит эту песню, через год най- дет свою настоящую любовь. С того дня на этом острове появилась птица тикау. Местные жители верят в эту легенду, потому что тикау - очень ред- кая птица и находит свою пару однажды и навсегда. Эти птицы никогда не поют в одиночку, а всегда только вдвоем. Слегка ироничный тон его голоса не смог испортить для нее ни безыс- кусной прелести этой легенды, ни изумительных звуков птичьего дуэта. Она прикусила дрожавшую нижнюю губу и вдруг почувствовала полное изнеможе- ние. - У вас такой вид, словно вы слишком долго были на солнце, - резко сказал он, заметив ее состояние. - Это ведь вам не Новая Зеландия. Здесь гораздо жарче. Или об этом вас тоже не предупредили? - Нет, почему же. На пляже на каждом шагу только и твердят об этом и еще продают всевозможные кремы от солнца. - И все-таки при всем при этом многие ухитряются обгореть. Вам лучше сейчас подняться в дом. Вы можете идти? - Да, конечно! Я просто немного устала. И хотя я ничуть не обгорела, но, наверное, действительно слишком много времени провела на солнце. Свирепые собаки, охранники, ну в общем... Его предложение взволновало и смертельно напугало ее. Решительно улыбнувшись, она повернулась в сторону поросшего джунглями берега, пос- тепенно принимающего очертания скалы. - Мне сразу станет лучше, как только я выпью чего-нибудь и немного побуду в тени. Одна из собак стояла совсем близко от нее. Успокоенная ее теплым при- косновением, Кэндис незаметно положила руку ей на спину. - Джо! - позвал он тихим, но не допускавшим ослушания голосом. Собака дождалась, когда Кэндис последовала за ним вверх по склону, и только по- том побежала следом. Ведущая вверх тропа была хоть и крутой, но удобной для подъема. Кэн- дис сравнительно легко одолела весь путь, но, когда они вышли на газон перед домом, почувствовала себя совсем обессиленной. У нее буквально подкашивались ноги. Он был прав. С этим климатом шутки плохи. Даже уси- лием воли она не могла унять легкую дрожь усталости и напряжения. - Как вы себя чувствуете? - спросил он, заглядывая в ее бледное, нес- мотря на загар, лицо. - Все в порядке. Я даже сама не знаю, почему дрожу. - По всей вероятности, это выброс адреналина. - Он улыбнулся одними губами, быстро и резко. Их жесткие контуры свидетельствовали о сильном характере и железной воле. - Кто не рискует, тот не выигрывает, - закон- чил он свою мысль. Она закусила губу. Конечно, он прав. Сначала она чувствовала прилив сил, потом они стали убывать, но она не могла позволить себе сдаваться. Несмотря на волнение и усталость, при виде дома она застыла в немом восхищении. Громадный, великолепной конструкции, с высокой крышей из пальмовых листьев, он был воплощением могущества и власти его хозяина. Мощные деревянные опоры поддерживали крышу с четырех сторон, при этом пространство стен оставалось совершенно открытым, и дом, словно огромный шатер, плыл по зеленому морю буйной растительности. В саду, окружавшем дом, крупные шелковистые цветы гибискуса со- седствовали с причудливыми листьями экзотических тропических растений и лиан. Влажный теплый воздух был напоен сладким ароматом уроженки этих мест - гардении. Ее мелкие цветы мерцали среди глянцевых листьев, как опустившиеся на землю звезды. Острые листья банановых пальм прочерчивали сад резким пунктиром, а в одном из его уголков росло огромное дождевое дерево, чьи похожие на папоротник листья были раскрыты, несмотря на дневную жару. В тени его причудливой кроны в беспорядке стояли легкие плетеные кресла и диваны. На фоне фантастически окрашенной листвы расте- ния, которое Кэндис раньше считала комнатным, стояла огромная ваза, пок- рытая глазурью самых разных оттенков зеленого. Ползучие лианы, усыпанные мелкими розовыми и белыми цветами, обвивали террасу. Откуда-то доносился тихий, постоянно меняющийся звук льющейся воды, тонкое, мелодичное жур- чание, которое и освежало, и услаждало слух. - Как здесь чудесно! - воскликнула она тихим от восхищения голосом. - Благодарю вас. Прохладная нотка в его голосе лишала эти слова благодарности всякого тепла. Кэндис вся мгновенно сжалась, как улитка, до которой случайно дотро- нулись рукой. Ясно. Значит, он считает, что она не имеет никакого права восхищаться его домом, но обычная вежливость заставила его тем не менее ответить на комплимент. Она упрямо сжала рот. Она не позволит себе расстраиваться из-за его пренебрежительного отношения. На пороге она в нерешительности остановилась и в ответ на его вопро- сительный взгляд сказала: - Я вся в песке. - Это не имеет значения, пол выложен плиткой. - В тоне его прозвучало некоторое нетерпение. Она пожала плечами и вслед за ним вошла в дом. Каждая ее клеточка бы- ла напряжена, глаза возбужденно блестели, уши прислушивались к малейшему звуку, ноздри трепетали, улавливая слабый запах духов, слегка приторный для тропиков, сухой терпкий запах пальмовых листьев на крыше и тонкий, дразнящий мужской запах Сола Джеррарда - его запах. Ей казалось, что она может попробовать на вкус этот воздух - теплый и свежий, густо напоенный обещанием чего-то неизвестного. В доме стояла тишина. Бесшумными шагами он прошел анфиладой комнат через весь дом, который внутри оказался намного больше, чем выглядел снаружи. Стены комнат были отделаны роскошным темным деревом, полы выло- жены плиткой, повсюду - множество великолепных растений. Под потолком в сложном и красивом узоре переплетались и скрещивались балки и стропила. С внешней стороны крыша опиралась на вертикально поставленные стволы бамбука. Что-то глубоко спрятанное внутри вдруг пробудилось в ней, ка- кое-то смутное воспоминание, словно она всегда знала, что где-то есть этот дом и что он ждет ее. И по иронии судьбы этот дом принадлежит Солу Джеррарду! Кэндис незаметно оглядела комнаты, стараясь понять, здесь ли Стефани, но не смогла обнаружить никаких признаков присутствия людей - ни ее, ни кого-то другого. Почувствовав на себе его пристальный взгляд, она сделала вид, что засмотрелась на цветы и лианы, обвивающие широкую деревянную лестницу. - Это напоминает джунгли, - произнесла она негромко. - Как романтич- но! И как искусно все сделано! Его строгое лицо неожиданно осветила улыбка, и волна мощного и такого неожиданного в нем обаяния омыла ее, как теплый тропический ливень, жи- вительный, неукротимый и опасный. Она смутилась и опустила ресницы, по- чувствовав, как что-то неведомое пронзило все ее тело тысячами невидимых маленьких стрел. Что-то неуловимое появилось в его лице, что-то в его взгляде застави- ло ее почувствовать себя очень неуютно. - Это предмет особой гордости моей экономки, - сказал он, показывая рукой на великолепные орхидеи. - Может быть, вы хотите принять душ? - Да, с удовольствием! - И она искоса посмотрела на свои ноги, покры- тые тонким серебристым налетом соли. - Тогда вам нужно вернуться в тот конец дома, откуда мы с вами входи- ли, а я пока приготовлю какой-нибудь освежающий коктейль. И хотя в его голосе по-прежнему прорывались отдельные резкие нотки, его улыбка была простой и искренней, а глаза, не отрываясь, смотрели на ее губы. Она судорожно глотнула и поспешила в ванную комнату, слыша за своей спиной его тихий смех. Такого поворота событий она, честно говоря, никак не ожидала, но, вероятно, он просто шутит? Да и что может найти в ней, Кэндис Хьюм, такой человек, как Сол Джеррард, который привык быть в ок- ружении самых красивых женщин мира?! Она, правда, тоже достаточно прив- лекательна, но, в общем, ничего особенного. У миллиардеров, наверное, нет отбоя от женщин, подумала она мрачно. Она старалась не обращать вни- мания на внутренний голос, который тихонько нашептывал ей, что, даже ес- ли бы Сол зарабатывал на жизнь тем, что копал землю, он все равно имел бы это мощное обаяние, эту способность нравиться без всяких усилий со своей стороны, которые так неотразимо действуют на слабый пол. Ванная комната оказалась совсем небольшой. Три стены и пол ее были выложены бледно-зеленой плиткой, а на четвертой мутно поблескивали слег- ка потускневшие от времени зеркала. Увидев свое отражение, она непроиз- вольно вскрикнула. Вид у нее был действительно дикий: волосы спутались и беспорядочными прядями падают на необычно бледное лицо, глаза горят, зрачки расширены, на скулах лихорадочный румянец, кожа выглядит сухой и обветренной. Волнение и опасения смешались со страхом и нехорошими предчувствиями. Ее нервы сейчас были как оголенные провода, в груди все горело огнем, под ложечкой леденело от жуткого холода, а виной всему был этот дьявольский коктейль. Она сцепила пальцы, закрыла глаза, усилием воли заставляя себя успо- коиться, и, только когда сердце стало биться ровнее, сбросила влажную вь пота одежду и включила душ. Несмотря на роскошную отделку ванной кемнаш, здесь не было золотых кранов и ванн из мрамора. И хотя ей не очень-то нравился этот камень, особенно та его разновидность, которым так любят отделывать ванные ком- наты, она почувствовала легкое разочарование. Как ни странно, занавески здесь тоже не было, хотя, может быть, она и не нужна была в комнате, вся отделка которой прекрасно защищала от воды. Обычные краны, обычная рако- вина, все те же орхидеи... Имея такое состояние, можно было бы позволить себе и небольшие излишества. Стоило ей только подумать о хозяине дома, как улыбка на ее губах мгновенно растаяла. Нет, дело не в презренном металле. Способность пове- левать, подчинять других своей воле была дана ему от природы и действо- вала безотказно. Это качество, без сомнения, было как нельзя кстати сре- ди волчьих нравов большого бизнеса. Ее безудержная фантазия представила его вдруг совсем в другой обстановке: густые заросли джунглей и он во всем великолепии своей наготы, солнце играет на его стройном мускулистом теле... Видение было настолько ярким, что ее словно пронзило электрическим током. Она невольно посмотрела на себя в зеркало и с ужасом увидела, что вся, начиная от кончиков напряженных сосков, заливается краской волне- ния. - Нет, - в панике прошептала она, и все готические видения мгновенно пропали. Она не должна позволять себе такие вещи, тем более она прекрас- но знает, что это означает. Фотографии в журналах теперь были настолько откровенны, что она была достаточно осведомлена обо всех признаках сек- суального возбуждения, хотя никогда прежде сама его не испытывала. Навсегда отвергнутая теми, кого любила в детстве, она никогда не при- нимала сознательного решения избегать близости с мужчиной, но в глубине души была твердо убеждена в том, что еще не оказывалась в такой ситуа- ции, когда ктото был способен разбудить и привести в движение дремавшие в ней желания. Одна из ее подруг как-то сказала ей, что Кэндис напомина- ет ей киплинговскую кошку, которая гуляла сама по себе. Кэндис рассмея- лась и попыталась что-то возразить, но с тех пор стала замечать, что всегда устанавливает предел физической и эмоциональной близости, дальше которого она не допускала никого, будь то мужчина или женщина. С тех пор как ей исполнилось десять лет, она наблюдала за миром из-за возведенных ею баррикад, преисполненная решимости никогда никого не пускать к себе в душу, чтобы не дать возможности причинить себе боль. И это срабатывало. Она была довольна своей жизнью. Ей нравилась ее работа в библиотеке одной крупной промышленной фирмы. А последние три года у нее появилась цель. Эта цель, подумала она, начиная яростно те- реть себя губкой, является одной из причин, по которой ей необходимо ре- шительным образом подавить в себе неожиданно возникшее чувство к Солу Джеррарду. Стук в дверь заставил ее испуганно съежиться и спрятаться за завесой воды. Низкий женский голос позвал ее по имени. Сердце бешено колотилось. Стефани? - Войдите, кто там? - пропищала она, выглядывая из-за водяной завесы. - Айлу. Дверь открылась, и в ванную комнату с непроницаемым лицом вошла ог- ромного роста полинезийка. В руках она держала сверток зеленой хлопковой ткани, на которой, как на батике, был нанесен золотисто-розовый рисунок. На лице Кэндис появилось горькое разочарование. Но, овладев собой и проявляя излишнюю вежливость, она произнесла: - Здравствуйте. Меня зовут Кэндис Хьюм. Лицо оставалось по-прежнему непроницаемым. - Я знаю. Мистер Сол сказал, что вы, наверное, захотите постирать свою одежду, поэтому я принесла вам этот саронг, пока ваше белье будет сохнул". - Как это мило с его стороны. И с вашей тоже. Большое спасибо. Стоя совершенно голой за прозрачной завесой воды, было довольно слож- но сохранять достоинство, но, невзирая ни на что, она сопроводила свои слова еще одной улыбкой, которую отвергли все с тем же выражением отчуж- денности и величия на каменном лице. Кэндис была смущена и немного рассержена такой реакцией и, пока Айлу собирала одежду и выходила из ванной, не произнесла больше ни слова. И тут ее снова охватил страх. А вдруг они знают... Нет, этого не может быть. Откуда они могут знать, кто она и что ей здесь нужно. Сейчас ей ни в коем случае нельзя терять самообладания. Ведь следующие несколько минут решают для нее все. Она должна убедить Сола Джеррарда, что она вполне подходящая компания для его младшей сест- ры и что ее не стоит опасаться, к тому же ей надо постараться произвести приятное впечатление на Стефани. Решительно сжав губы, она насухо вытерлась полотенцем и завернулась в принесенную Айлу материю. Прожив всего два дня на Фалаиси, она уже успе- ла убедиться в том, что саронг - это прекрасный способ, оставаясь оде- той, быть максимально раздетой и не так чувствовать жару. Поэтому она сразу же купила себе несколько саронгов, хотя ни один из них не был" по- жалуй, столь тонок и красив, как этот. Она осторожно взяла свободно сви- сающий конец, вытащила изпод туго завернутой ткани другой и крепко завя- зала их узлом на груди. Податливая, мягкая ткань выгодно подчеркивала ее тонкую талию и выпуклую линию бедер и ягодиц. - Неплохо! - сказала она себе, гладя в зеркало. Она могла обойтись и без лифчика, что же касается других недостающих предметов ее туалета, то и тут нечего было беспокоиться - материал не просвечивал, и никому и в голову не придет, что под ним она совершенно голая. Она сделала глубокий вдох. "Кто не рискует, тот..." Но как же много зависит от того, как она сумеет повести себя сейчас. Она открыла дверь ванной комнаты и увидела, что он направляется прямо к ней. Его темная фигура выглядела так же зловеще, как висящая на стене маска его предка. Ладони ее сделались влажными от волнения. Она застен- чиво пошла ему навстречу, слегка поеживаясь под его откровенно оцениваю- щим взглядом. То краснея, то бледнея и чувствуя, как по спине у нее бе- гут мурашки, она собрала остатки своего самообладания и прямо взглянула в его удивительные, непостижимые глаза. Вы мне не нравитесь, подумала она с неожиданным вызовом и дерзко вздернула подбородок. В это мгновение она забыла о том, что на карту поставлено все. Напрягшись как струна, она не отвела взгляда. Он остановился. Лицо его казалось спокойным и отчужденным. Он улыб- нулся, и заключенное в его улыбке обаяние, перед которым так трудно было устоять, обдало ее неистовой волной, зажигая кровь и заставляя учащенно биться сердце. - В этом одеянии вы похожи на жительницу острова, - сказал он и слег- ка дотронулся до золотистого завитка волос у нее на виске. - Правда, вы немного меньше ростом и куда стройнее, но зато такая же прямая спина и плавная, покачивающаяся походка. Ну как, все еще хотите пить? - Мне кажется, я могла бы выпить целое ведро, - сказала она охрипшим от волнения голосом. Чувствуя себя полной идиоткой, она попробовала от- кашляться. - Даже так?! Ну тогда я предложу вам нечто более аппетитное. - Вы очень добры, - ответила она, слегка помедлив и смущенно глядя на него снизу вверх сквозь опущенные ресницы. Он взял ее за локоть и, двигаясь бесшумно, словно пантера, пошел ря- дом. - В Южных морях всегда заботятся о тех, кто потерпел кораблекрушение и выброшен волной на чужой берег. Таков местный обычай. В его низком грудном голосе она снова уловила суховатую нотку и с сомнением посмотрела на него. И хотя он по-прежнему улыбался, в его гла- зах нельзя было прочесть ничего. Вместо того чтобы легко поддерживать ее за локоть, как велит простая учтивость, его пальцы впились в нее словно клещи. - Ведь, в конце концов, мой дальний предок тоже был одним из них, - задумчиво произнес он. - Его корабль, которому вот-вот грозило вдребезги разбиться, прибило сюда бурей. Местные жители встретили его со всем ра- душием, на которое только были способны, что не позволило ему остаться перед ними в долгу. Что ему оставалось делать, кроме как жениться на младшей дочери главного вождя племени?! ГЛАВА ТРЕТЬЯ - Неужели? - воскликнула Кэндис и с интересом посмотрела на него ши- роко открытыми, удивленными глазами. В уголках его рта мелькнула насмешливая улыбка. - Да. Семейное предание гласит, что ни та, ни другая сторона не были особенно в восторге от этого брака, но решали не они. Как бы там ни бы- ло, но этот брак, несмотря на то что он был насильственным, говорят, оказался очень счастливым. - Значит, это он был предком Чэпмена, - сказала Кэндис и понимающе кивнула. - Совершенно верно. Вы что-нибудь слышали о нем? Этим вопросом он застал ее врасплох. - Каждый, кто приезжает на Фалаиси, знает, что Чэпмены жили здесь всегда, и я даже гдето слышала, будто вы состоите с ними в родстве, - быстро нашлась она. - Да, Грант - мой двоюродный брат, - произнес он без всякого выраже- ния. Его пальцы еще сильнее стиснули ее локоть, когда, проходя через широ- кие двери, они вышли на террасу, спрятанную в тени орхидей, белых и изысканно-прекрасных, застывших на длинных грациозных стеблях, словно лунные бабочки. Несправедливо, подумала Кэндис с неожиданной неприязнью, когда один человек может окружить себя такой красотой, а другие прозяба- ют в нищете и бедности. Изобразив на лице небольшую гримаску, она оглядела террасу и с вожде- лением проглотила слюну, увидев стоящий на столе запотевший графин со светящейся золотистой жидкостью. - Божественно! - воскликнула она. - Будете только сок или, может быть, разбавить его чем-нибудь покреп- че? Она улыбнулась. - Нет, только сок, пожалуйста. Я плохо переношу спиртное, тем более мне еще нужно вернуть назад эту посудину, прежде чем они бросятся меня разыскивать. Я... - Об этом можете не беспокоиться, я уже обо всем позаботился. Я отве- зу вас назад, а катамаран доставят на место завтра утром. Она густо покраснела, понимая, что причиняет ему массу хлопот, хотя ее и задела нотка легкого осуждения в его ровном голосе. - Это очень мило с вашей стороны, но я не могу... - Можете, можете, - произнес он, гладя на нее с самодовольной улыб- кой. - В любом случае сейчас уже поздно. Я уже все устроил и обещаю, что буду вести себя вполне пристойно, но за это вы со мной обязательно поу- жинаете. Как ей вести себя в этой ситуации? Разумеется, она ничего не имела против того, чтобы поужинать с ним, но почему он сказал "со мной", а не "с нами"? А где же все остальные? Эта заносчивая Лидия, Стефани? Ее так и подмывало задать ему не дававший ей покоя вопрос, но вместо этого она сказала: - Вы очень добры, но я не хочу надоедать. - Заметив, как он недоумен- но Вскинул брови, она добавила: - Я имела в виду то, что вы не один, и я не хочу... не могу... - О других не беспокойтесь, - бросая он небрежно. - Лидия вчера уле- тела назад в Дигдио, а Стефани сегодня вечером здесь не будет. Стараясь изо всех сил скрыть свое разочарование, она сделала нес- колько глотков сока какого-то неизвестного ей тропического фрукта. Сок был прохладным, почти несладким и приятно холодил пересохшее горло. Не спеша, она выпила весь стакан, стараясь за это время снова овладеть со- бой. Ставя стакан на стол, она уже смогла улыбнуться и с очаровательной небрежностью произнесла: - Мне действительно неудобно доставлять вам столько хлопот, мистер Джеррард. Вы были очень добры, но я не хочу нарушать ваше уединение. - Какая ерунда! - воскликнул он, и взгляд его блестящих глаз задер- жался на изящном изгибе ее рта. - Вы поможете мне скоротать вечер, а ес- ли вы против того, чтобы на вас смотрели как на развлечение, что ж, быть может, вы простите мне это? За то, что я, как вы выразились, был так добр?! Ей не хотелось оставаться. Что-то подсказывало ей, что у него есть какой-то скрытый замысел. Может быть, ему просто стало скучно теперь, когда очаровательная Лидия не осыпает его больше своими комплиментами? Чувствуя некоторую неловкость, она смотрела на бархатную зелень газона, обрамленного неподвижными густыми зарослями. Вряд ли она ему нравилась; она знала, что не так уж красива и не от- носится к числу тех утонченных и искушенных в искусстве флирта женщин, вроде Лидии, которые ему явно нравятся. А она даже не знала, что такое физическая близость с мужчиной. Почувствовав, как к голове ее приливает горячая волна, она неуверенно взглянула на него и заметила, что он слегка улыбается, словно догадыва- ясь, какую дилемму она пытается решить. Когда-то в одной статье она прочитала о нравах, царящих в мире таких, как Джеррард. Статья шокировала и ужаснула ее тем, что на брак там смот- рели лишь как на деловую сделку, а любовь оставляли для романов за пре- делами супружеской спальни. Она отчетливо помнила, что с презрением по- думала тогда, что если в этом и заключается изысканность нравов, те та- кая изысканность ей не нужна. Но если сейчас она испугается и сбежит, она может навсегда потерять шанс продолжить знакомство с Джеррардом. В конце концов, здраво рассуди- ла она, даже если он надеется на какойто проходной любовный эпизод, он примет ее вежливый отказ. Какой-то первобытный инстинкт подсказывал ей, что он не из тех, кто станет применять силу. Если же инстинкт ее обманы- вает и он все-таки попытается что-то сделать, она знает кое-какие прие- мы, которые заставят его вести себя более благоразумно. - В таком случае я вряд ли могу сказать нет, - ответила она, принимая отчаянное решение и глядя на него с дерзкой усмешкой. - Благодарю за приглашение, я с удовольствием поужинаю с вами. На какую-то долю секунды он замер, а потом медленно улыбнулся, и в ушах у нее снова зазвенели проклятые колокольчики. Если Сол Джеррард не прирожденный донжуан, который ни минуты не может прожить без флирта - во что она в действительности не верила, - то он определенно старается ей понравиться. Ей было непросто сохранять равнодушный вид, который она на себя на- пустила, но еще труднее было удержать его на безопасном расстоянии. На- чать с того, что он был великолеппый собеседник. Пока они оба наблюдали, как за изящным переплетением крон кокосовых пальм садится солнце, он продолжил свой рассказ о первом из Чэпменов, немножко пирате, немножко путешественнике, немножко человеке совести, прибывшем сюда в то время, когда жители острова пожинали плоды своего первого знакомства с евро- пейской цивилизацией, став их оставалось совсем немного, - рассказывал он, допивая сок в ее стакан. - Многих из них эти негодяи заставляли день и ночь нырять в лагуне за черным жемчугом, пока те не погибли от кессон- ной болезни. Другие умерли от кори, свинки, гриппа, к которым у них не было иммунитета. Эпидемии выкосили почти все племя вождей, а те, что еще оставались в живых, страшно ослабли после болезни. Когда Чэпмен попал сюда, система социального устройства на острове была полностью разруше- на, и те немногие, что еще уцелели, как манны небесной ждали того, кто поможет им повести борьбу со всем этим отребьем, с этими подонками, ко- торые грабили, мучили и угнетали их. И вот однажды в горах он наткнулся на кучку таких несчастных. Единственной надеждой и утешением этих больных и измученных людей была легенда о том, что в час великой нужды к ним придет белый человек, возьмет себе в жены девственницу из рода глав- ных вождей и спасет их. - Значит, она была связана каким-то родством с той, что писала стихи и обладала чудесным голосом? С той, которая умерла и после смерти прев- ратилась в птицу тикау? - спросила она, замирая от восхищения. Он лениво откинулся в кресле, с удовольствием наблюдая за ее реакци- ей. Одна рука его покоилась на подлокотнике кресла. Лучи света, проби- вавшиеся сквозь шатер из виноградных листьев, играли у него в волосах, и черный отблеск волос и синий огонь его глаз, сливаясь, отбрасывали тень на тонкие контуры его лица, подчеркивая их опасный темный магнетизм. - Да, она - ее прямой потомок. - Но вы же сказали, что они умерли, - возразила она. - Очевидно, они все-таки успели увенчать свою любовь брачным союзом, результатом которого стало появление на свет их маленькой дочери, - по- яснил он, неторопливо растягивая слова. Глаза его были полузакрыты. - Она была представителем главной линии рода. А та девственница, вы совер- шенно правы, была прямым потомком их дочери. - И вы верите этому? - Я не могу не согласиться, что это очень удобная легенда, поскольку она возводит правящую линию вождей к предку, имевшему огромную власть и принадлежавшему к династии вождей Тонга, - ответил он мягким, ровным го- лосом. - Но вы же не верите в это? - Как ни странно, верю! Хотя у меня и есть некоторые сомнения по по- воду превращения обоих возлюбленных в птиц. Ее довольный смех нарушил дремотную тишину. - И у меня, признаться, тоже. А как же тогда тот первый Чэпмен ока- зался на Фалаиси? - Бог мой, наверное, так же, как и все остальные потерпевшие кораб- лекрушение и выброшенные на берег бродяги. Ему был нужен черный жемчуг, сандаловое дерево и трепанги, которые он мог бы продавать в Китае, но, кроме того, в этом любознательном человеке жила неистребимая страсть к неизведанному. Именно она и привела его в глубь острова, где он наткнул- ся на маленький пруд, в котором купалась последняя прошедшая ритуальный обряд девственница по имени Сула. Существует две версии того, что прои- зошло потом. По одной из них он был настолько пленен ее красотой, что последовал за ней к ее жилищу высоко в горах и там просил ее руки. В нем узнали героя той самой легенды, молодая жена уговорила его остаться и защитить их. Она слушала его с неподдельным интересом, однако что-то в его голосе заставило ее снова усомниться в том, что он во все это верит. Он окинул ее неторопливым, насмешливым взглядом. - А по другой версии он изнасиловал ее тут же у пруда. Потом его схватили и, угрожая проткнуть копьем, силой заставили на ней жениться. - Эта версия мне не нравится. - Да, женщинам она обычно не нравится, - сказал он небрежно. - И все же мне она кажется более правдоподобной. Он ведь не был героем. Он был простым человеком, который выжил и добился процветания в такой жуткой дыре, какой был в то время этот остров. А это значит, что он должен был быть жестоким и беспощадным. У меня нет никаких сомнений в том, что он принял ее за самую обычную женщину, с присущим ей, как и всем остальным жительницам острова, откровенным желанием наслаждаться плотскими радос- тями. Как бы то ни было, в один прекрасный день он обнаружил, что стал ее мужем и что народ ее племени считает его своим спасителем. - Спасителем, говорите... - Личность такого земного, такого обычного героя заинтересовала ее. Он усмехнулся. - Да, он стал спасителем поневоле. Его брак дал ему власть и необхо- димый авторитет для того, чтобы создать здесь отряды милиции из тех нем- ногих, кто еще мог сражаться. Власть, которую он получил, будучи причис- ленным к роду вождей, перешла к его детям. Вот почему мой двоюродный брат является сегодня верховным вождем острова. Но, кроме того, наш пре- док приобрел эту власть, сражаясь за свободу и независимость Фалаиси. - Очень любопытная личность. - Кэндис не могла удержаться, чтобы не представить в облике этого предка-пирата Сола Джеррарда. Его внешность, окружавший его ореол силы и жестокости, его прагматический ум - все го- ворило о том, что они очень похожи. - Он не отличался щепетильностью в выборе средств, даже по тем време- нам, - мрачновато констатировал Сол. - Он не был ни романтиком, ни ходя- чей добродетелью. Сто пятьдесят лет назад такая вещь, как совесть, в Юж- ных морях ценилась не слишком высоко. Но прошло немного времени, и ловцы жемчуга, и охотники за трепангами, и те, кто занимался грабительским промыслом сандалового дерева, поняли, что, если они не хотят нажить себе неприятности или еще что-нибудь в этом же духе, они должны честно пла- тить за все награбленное. И тогда он смог так умело организовать здесь добычу жемчуга, что эта система до сих пор работает. Нотка какой-то скрытой зависти в его голосе покоробила Кэндис. - Вы бы хотели быть этим первым Чэпменом? - предположила она наугад. Очертания его красивого рта дрогнули, а лицо неожиданно озарила улыб- ка. - Почему вы так решили? Вы считаете, что я завидую его смелости и безрассудству? Но в моей жизни достаточно драм, чтобы не сидеть сложа руки. Да, может быть, она не так ярка и богата событиями, в том смысле что кровь не льется вокруг меня рекой и ножи, направленные мне в спину, сделаны не из стали, но войны, в которых участвую я, столь же кровавы, а ответственность, лежащая на мне, столь же велика. Как, впрочем, и необ- ходимость защищать тех, кто от меня зависит. Итак, он оказался романтиком. Кэндис была поражена. Заметив, насколько она потрясена сделанным ею открытием, он сухо спросил: - Это вас удивляет? Вы наверняка думали, что те из нас, кто стоит во главе промышленных корпораций, непременно должны быть с хвостом и рогами и идут по жизни, попирая все кругом своим кованым сапогом? - Я никогда не думала об этом, - заговорила она взволнованно. - Пожа- луй, только однажды, когда я прочла где-то жуткую историю о человеке, у которого денег было гораздо больше, чем здравого смысла: он вырубил мил- лион акров тропических джунглей, затем решил переплюнуть на аукционе всех тех, кто вроде него не знает, куда потратить свои миллионы, и неиз- вестно для чего купил там какую-то огромную безвкусную каменную глыбу. - То есть вам никогда не было горько от мысли, что некоторые владеют гораздо большей долей богатств, чем положено по справедливости? Она не станет сдаваться, хотя в его низком выразительном голосе явно прозвучала насмешка. - Каждый, кто хоть раз стоял перед проблемой, где взять деньги, чтобы купить новую одежду, задумывался об этом, точно так же, как любой нор- мальный человек задается вопросом, почему ему выпало счастье родиться крепким и здоровым да еще в благодатной стране, где пустыня не грозит поглотить цветущие поля и сады. В совершенном обществе не будет бедных и богатых, но мир, увы, далек от совершенства. Я не настолько глупа и са- моуверенна, чтобы думать, что я знаю ответы на эти вопросы, не говоря уже о том, чтобы знать ответы на все вопросы вообще. Но если законы и общественное мнение окажутся способными оградить общество от худших экс- цессов тех, кто обладает и богатством, и властью, от бессмысленного раз- базаривания природных богатств или применения власти с позиции силы, тогда люди, подобные вам, причинят обществу гораздо меньше вреда. Его глаза сузились и на фоне ослепительного вечернего неба казались двумя сверкающими полосками синего огня. Во рту у нее пересохло. - Я не совсем то имела в ВИДУ, - сказала она слегка осипшим голосом. - Прошу вас, не надо идти на попятную, не портите впечатления, - шут- ливо заметил он. - Я согласен с вами. В совершенном мире не будет голо- да, не будет горя и страданий, но именно до тех пор, пока этот день не наступит, я буду защищать возложенные на меня обязательства всеми средствами, которыми располагаю. - Так стараться, и все из-за какой-то фирмы?! - воскликнула она, пы- таясь неизвестно зачем поддеть его. - А вы знаете, сколько людей зависит от процветания фирмы Джеррарда? - Голос его звучал холодно и презрительно, снова лишая ее самообладания. - Целые правительства нуждаются в нашей поддержке и опираются на нас. Мы боролись за права человека, настаивали на замораживании непопулярных мер, убеждали правительства принимать законы, охраняющие женщин и детей, и все это потому, что мы можем предложить правительствам то, что им не- обходимо: деньги, товары, услуги. Кэндис судорожно проглотила слюну, стараясь освободиться от неприят- ной сухости в горле. - По всей вероятности, я представляла все это несколько иначе. - Нет. - Его голос звучал устало и бесцветно. - Вы как раз представ- ляли это так, как представляют все. Мы совершили множество ошибок, но крайне редко мы совершали одну и ту же ошибку дважды и, несмотря на враждебную пропаганду, стараемся принимать такие решения, в которых бы учитывались благосостояние и процветание всего народа. - Я понимаю. Он пожал плечами. - Мне бы пора уже привыкнуть к тому массированному обстрелу, которому я подвергаюсь ежедневно, а теперь еще и Стефани в таком возрасте, когда ее тоже волнуют вопросы, связанные с владением, как она выражается, неп- рилично большим количеством мировых богатств. - Ох уж эти мне юные идеалисты, - сказала она негромко и слегка улыб- нулась. - Я прекрасно помню себя в этом возрасте. Кажется, что ты можешь изменить весь мир. И одно из первых горьких разочарований наступает тог- да, когда ты вдруг обнаруживаешь, что тебе это не под силу. - По ка- кой-то странной причине ей было неприятно думать, что сомнения Стефани задевают его, и она весело сказала: - Даже если вы лично и не завидуете своему предку, я не могу сказать этого о себе. Несмотря ни на что, мне кажется, что тот мир был намного проще. Я бы так хотела быть свободной в своих поступках, быть хозяином своей судьбы, бросаться навстречу незна- комому, неизведанному миру с безрассудством смельчака. - Каждый мужчина втайне мечтает об этом же. Но мне всегда казалось, что женщина предпочитает покой и устроенность, - сухо произнес он. - Я не верю в покой и устроенность. Через пять минут наступит прилив, и океанская волна обрушится на нас и смоет нас обоих. Покой и устроен- ность зависят от нашего внутреннего состояния, они не имеют ничего обще- го с миром, который существует вне нас. Голос ее звучал страстно и взволнованно. Он звенел, окрашенный дале- кими воспоминаниями, и в этот момент она с ужасом обнаружила, что он пристально наблюдает за ней изпод густых полуопущенных ресниц, а в его прищуренных глазах шамана, словно осколки сапфира, вспыхивают искры. - Да, вы преподали мне непростой урок, - нарушил он несколько затя- нувшееся молчание. Она смущенно пожала плечами. - Непростой, но необходимый. Мир не враждебен нам, он к нам просто безразличен. И мы связаны с его законами, которые им управляют, так же как жемчужницы на дне этой лагуны. - Значит, пей, ешь, веселись, потому что завтра умрешь? По спине у нее пробежал неприятный холодок. Она снова пожала плечами и, как ей показалось, с иронией парировала: - Нет, не совсем. Ведь это значит искать неприятностей на свою голову - а что, если завтра не умрешь? Ослепительная улыбка озарила его строгие черты. - Прагматичный романтик! Любопытное сочетание! Лучше расскажите мне, чем вы будете заниматься, когда вернетесь домой в Окленд? - Я работаю в библиотеке, - вежливо ответила она. - Публичной? Она покачала головой. - Нет, я работаю в библиотеке крупного промышленного концерна. - Может быть, я знаю его владельцев? Кто они? Она почему-то не сразу ответила, но, подумав, что у нее в действи- тельности нет никаких причин скрывать это, сказала: - Марч и Осборн. Они преуспели не в одном деле: золотые прииски, неф- тяные разработки, сталелитейные заводы - одним словом, почти все, что связано с недрами. - И вам нравится ваша работа? - Да, нравится, но, если я хочу двигаться дальше, мне нужно получить диплом. - Получить диплом? Она не имела привычки говорить о своей жизни с незнакомыми людьми, однако на этот раз она не ограничилась односложным ответом: - Я проучилась два года в университете, прослушала курс истории, но потом я вдруг почувствовала, как бы вам это объяснить, что не могу больше сидеть на одном месте - меня куда-то тянуло. Я бросила универси- тет и отправилась в Англию - и путешествовала там целый год. Ее приемная мать, движимая неизвестно откуда вдруг взявшимся чувством вины, разыскала ее и всучила приличную сумму, которой как раз хватило на кругосветное путешествие. До сих пор не сумев простить ее за совершенное по отношению к ней предательство, Кэндис швырнула ей эти деньги прямо в лицо. Мать заплакала. Кэндис стало жаль ее, и деньги пришлось взять. Снова увидев перед собой женщину, которую первые десять лет своей жизни называла матерью, она словно опять отворила дверь в свое прошлое, и дверь не хотела закрываться. Озлобленная, она металась, не находя себе места. В таком состоянии она не могла заставить себя снова взяться за учебники и решила сменить обстановку. В компании постоянно меняющихся друзей она переезжала из одного большого города в другой, останавливаясь в студенческих общежитиях и наслаждаясь словно на глазах оживающей историей, культурой, красотой и внушающей благоговейный трепет эпохой. Именно там она со всей остротой ощутила, как не хватает ей знания своих корней, своего прошлого. Поэтому, вернувшись домой, она немедленно занялась розысками своих настоящих родителей. Этот долгий и мучительный путь поисков привел ее к могиле на ма- леньком сельском кладбище в Поверти-Бей, где были похоронены ее мать и человек, за которого та вышла замуж через год после рождения Кэндис. Они прожили вместе меньше десяти лет: ее мать покончила жизнь самоубийством вскоре после того, как ее муж утонул. Кэндис горько оплакивала их обоих, но больше всего свою мать, кото- рая, выйдя замуж, получила возможность официально оформить рождение ре- бенка только затем, чтобы покончить с собой, добившись наконец положения "респектабельной дамы". Потом Кэндис начала разыскивать своего отца, о котором вскоре узнала, что он за шесть месяцев до ее рождения сбежал в Австралию. Здесь след его терялся. В конце концов поиски привели ее на Фалаиси, вот к этому, садящему сейчас напротив нее человеку, чей пристальный взгляд следил за ней так, словно она была существом с другой планеты. А он, видимо, именно так ее себе и представлял, подумала она. - Что же вы будете делать, когда получите диплом историка? - Буду выращивать цветы, - ответила она, не задумываясь. - Вот как? - Он с сомнением наклонил голову. - Я люблю цветы, сад, люблю что-нибудь выращивать, - проговорила она, сама поразившись тому, с какой решительностью она это сказала. - Этим я и хочу заниматься. Я найду работу в питомнике, а когда подкоплю немного денег, открою свое дело. - Каким же образом? - Есть много способов, - сказала она нарочито беспечно, - нужно только уметь их найти. Ей не надо было смотреть на него, чтобы понять, что он внимательно наблюдает за ней. Почувствовав себя неловко под его взглядом, она еще сильнее натянула на колени ткань саронга. Она физически ощущала этот взгляд: вот он задержался на плавной линии ее ног, коленей, туго обтяну- тых тонкой тканью, потом скользнул по ее груди, шее, щеке. Она по- чувствовала в крови пузырьки приятного возбуждения. Она не собиралась поддаваться его молчаливому натиску и упорно про- должала смотреть на море. Солнце уже почти зашло, и кругом воцарилось вечернее безмолвие. Замолкли птицы, ни с неба, ни со стороны окутанных ночным сумраком джунглей не доносилось ни звука. Лишь глухой рокот волн, бьющихся о коралловый риф, нарушал тишину. Все это время, пока они разговаривали, она ясно осознавала, что их тела, словно таинственные подводные течения в спокойной на вид реке, ве- дут совсем другой, невидимый глазу диалог. Никогда раньше не испытывая ничего подобного, она была смущена и встревожена своими ощущениями и старалась отделаться от них, пытаясь не обращать внимания на то, как все ее существо откликается на неведомый призыв, заставляя сладко замирать тело. И пока они разговаривали, ей это удавалось, но теперь, когда тишина сумерек обступила их, она вынуждена была признать, что какая-то неведо- мая сила странно и властно влечет ее к нему. Не в силах больше отводить глаза, она неторопливо и как бы невзначай взглянула на него. На губах его блуждала уже знакомая ей хищная улыбка, тяжелые, мужские линии лица обозначились еще резче. Усилием воли она заставила себя спокойно, не мигая, выдержать этот пронзающий, словно ла- зерный луч, взгляд. Он ослепил ее, но что-то подсказывало ей, что ни в коем случае нельзя показывать Солу, как трудно ей справиться с дрожащими ресницами и удержать улыбку на трясущихся губах. Что-то сильное и мощное, чему не было названия, но что уже нельзя бы- ло отрицать, обожгло ее изнутри. Влечение, которое она пыталась побороть в себе с того момента, как увидела его в ресторане, стремительно пере- росло в жгучую страсть. Смертельная бледность покрыла ее лицо. Страсть была ее дьявольской картой. Эта жгучая страсть опалила ее мать, и в результате она появилась на свет. Затем эта страсть, дикая, необузданная, привела к тому, что приемные родители бросили ее. Повзрослев, она стала понимать, сколь без- жалостна и разрушительна эта разбушевавшаяся стихия, и приняла твердое решение никогда не становиться ее рабой. Сделать это было не так уж трудно. Она просто сторонилась любого мужчины, от которого исходила эта угроза. Поэтому двойной иронией судьбы было то, что тот, кому удалось прор- вать ее линию обороны, оказался братом Стефани, или, может быть, думала она, делая отчаянные попытки хоть за что-нибудь зацепиться и придать своим чувствам какое-то подобие логики, все это произошло именно потому, что он брат Стефани?! Он усыпил ее бдительность, а она была настолько поглощена мыслью любым способом познакомиться со Стефани, сблизиться с ней, что не придала значения тому, что впечатление, которое произвел на нее брат Стефани, оказалось слишком сильным. А теперь уже было поздно. Она снова взглянула на небо, где в огненной феерии алого и золотого солнце делало последние отчаянные попытки побороть надвигавшийся ночной сумрак, пронзительная прозрачность которого придавала всему пейзажу что- то фантастическое. - Как красиво! - тихо воскликнула она. - Там, "где все пленяет взор и только человек так мерзок", - насмеш- ливо процитировал он, вставая. - Пойдемте на край скалы. Оттуда гораздо лучше видно. Дав себе слово, что через несколько часов она вернется к себе в гос- тиницу и больше никогда не увидится с ним, она пересекла вслед за ним газон перед домом и остановилась под раскидистыми ветвями капока. Закат был просто великолепен! Теплый воздух, пронизанный легким запа- хом моря, смешивался с буйством запахов тропического леса. Догорающий луч солнца скользил по их лицам, и, облитые этой солнечной закатной по- золотой, они на короткое, почти фантастическое мгновение стали похожи на две статуи из какой-то древней, ушедшей в небытие цивилизации. Вдруг все погасло. Темнота накрыла их своим влажным плащом. - Давайте-ка лучше вернемся в дом, а то Айлу станет беспокоиться, не случилось ли чего с нами. Навстречу им выбежала одна из собак. Кэндис хотела погладить ее, но, услышав его резкий окрик: "Нельзя! Это караульная собака. Беги, Джо!", отдернула руку. Она видела, как собака скрылась в темноте. Несмотря на всю свою власть, несмотря на все то великолепие, которое он мог купить на свои деньги, Сол был таким же пленником и был так же не свободен жить полной, счастливой жизнью, как и тот, кто таких денег не имел. Его тюрьма могла утопать в роскоши, в ней могло быть множество до- рогих и забавных вещей, но все-таки тюрьма оставалась тюрьмой. Вероятно, заметив ее волнение, он довольно холодно произнес: - Всегда есть люди, которые не прочь поживиться за счет богатых. - Или тех, кто имеет власть, - тихо сказала она, чувствуя на себе его взгляд. - Вот их-то власть вы и не одобряете? - Я... да, думаю, что это так и есть. - Но ведь существует множество различных форм власти, - заметил он. - Например, власть родителей над детьми. Или власть любимого человека. - Да, но такая власть всегда ограниченна. У родителей не так много детей, а любимым дают эту власть охотно и по собственной воле. Вы, нап- ример, имеете ее, потому что случайно родились... - И немало сделал для этого. - Что ж, пусть даже она досталась вам ценой огромных усилий. Я не хо- чу сказать, что вы злоупотребляете ею, но вы не можете не признать, что другие в вашем положении делают это. - Я согласен с вами, хотя мне кажется, что многие людские беды идут не от бизнесменов, а от политиков. Тем не менее в большинстве своем со- циальные институты обладают системой проверок и механизмов балансирова- ния, чтобы не допустить такого злоупотребления властью. Это относится и ко мне. - И все же вы можете безнаказанно позволить себе все, - продолжала настаивать она. - Что может остановить вас в этом? - Та самая система, о которой я только что говорил, - сухо сказал он. - Давайте представим себе такой случай. Допустим, я вас похитил и привез в свое любовное гнездышко, где сделал с вами все, что хотел. Неужели вы искренне считаете, что мне это пройдет безнаказанно? Кэндис вдруг почувствовала себя так, словно попала в ловушку. Интона- ция его голоса изменилась, перейдя на мягкий, чувственный, успокаивающий тон, но в нем было столько скрытого сконцентрированного чувства, что ей стало не по себе. - Сомневаюсь, чтобы хоть кто-нибудь в гостинице выразил свое неодоб- рение, - сказала она, стараясь изо всех сил выглядеть спокойной и гово- рить об этом в легкомысленном и беспечном тоне. - Даже если бы они и за- хотели во всем разобраться, у вас есть двоюродный брат, чья власть на этом острове сумеет вас защитить. - А когда я наконец отпущу вас, до конца насытившись шелковистой пре- лестью вашего изумительного тела... вы, конечно, сразу же побежите в по- лицию? - Конечно, - сказала она решительно, стараясь подавить в себе сладкое предчувствие, скрытое для нее в этих словах, нет, скорее, в тоне, каким они были сказаны, в его хриплом от волнения голосе, отзывающемся смутны- ми ощущениями где-то в развилке ее тела. Они подошли к темной террасе. Он остановился и повернулся к ней - темный силуэт в неожиданно наступившей тропической ночи, примитивная уг- роза, заставившая ее нервы вновь напрячься. - Но мне почему-то кажется, что будет стоить большого труда убедить местную полицию в том, что вы... в том, что это было... - Изнасилование? - произнес он с отвращением. - Мне кажется, вы недо- оцениваете их приверженность своему долгу. А если вы увидите, что они не очень-то торопятся отдавать меня в руки правосудия, как вы тогда посту- пите? Она закусила губу, снова чувствуя в этих словах неясный, тревожащий подтекст. - Тогда я не знаю, что остается делать. Наверное, уехать домой. - Го- лос ее зазвучал тверже и увереннее. - Женщинам всегда было трудно убе- дить других в том, что их изнасиловали. - Да, вы правы, но умерьте на минуту ваш феминистский пыл. А почему бы не обратиться в газету? Она замолчала, пытаясь разглядеть в темноте его лицо и удивляясь это- му странному разговору. - Нет, пожалуй, я... - Почему? Этот вопрос прозвучал как удар хлыста. Их диалог напоминал перекрест- ный допрос. Она с вызовом вздернула подбородок и спокойно сказала: - Неужели хоть одна газета осмелится потерять ваше расположение? Он засмеялся. - А вы когда-нибудь слышали о свободе прессы? Всегда найдутся такие газеты, которые не прочь поместить что-нибудь жареное. Она вспомнила заголовки некоторых бульварных изданий и содрогнулась. - Нет, нет. Я буду чувствовать себя так, словно... выпачкалась в гря- зи. Если вы не возражаете, я бы не хотела больше говорить на эту тему. Я готова согласиться с вами, что смогла бы, на худой конец, доставить вам некоторые неприятности. Сначала ей показалось, что он собирается продолжить разговор, но пос- ле минуты напряженного молчания он произнес: - Всегда найдется способ отомстить, Кэндис. Странно, но в его устах это прозвучало угрозой. Вновь охваченная тре- вогой, она вошла за ним в комнату, соединенную с террасой, щурясь от яр- кого света. Это была огромная комната в форме шестиугольника, пять стен которой выходили прямо в ночь. В ней не было окон, вместо них висели ог- ромные тонкие шторы, собранные к потолку, чтобы дать свободный доступ воздуху. На полу, выложенном охристо-коричневой плиткой, не было ни ков- ров, ни циновок. Современная мебель, стулья с деревянными спинками, ди- ваны, покрытые белыми ситцевыми чехлами. Пышная зелень растений в восхи- тительных горшках разной формы и величины создавала в ней необыкновенный уют. Напольная ваза, искусно покрытая глазурью, рисунок которой напоми- нал россыпь звезд цвета темного мерцающего индиго на синевато-сером фо- не, перекликалась с синевой висящей на стене картины Гогена. Спокойные лица изображенных на ней полинезийских женщин были безмятежны и чувственны, а глаза - сквозь разделяющие их время и цивилизацию - уст- ремлены в настоящее. Здесь было несколько скульптур. Одни - ультрасовременные, другая, изображающая склоненную фигуру женщины, была вырезана из черного, похо- жего на эбонит дерева. Над всем этим великолепием парила восхитительная крыша, живописней которой, пожалуй, в комнате не было ничего. Всем своим существом Кэндис ощущала, как напряженно пульсировало ее тело в ожидании чего-то нового, неизведанного, как быстро бежала по жи- лам кровь. В комнату ворвался легкий ветерок, принеся с собой отдаленный ритм барабанов, жалобный крик какой-то птицы, похожий на плач скрипки. Это была не птица тикау, но и ее песня, задевая тончайшие струны, прони- кала в самую душу. Вот почему, подумала она, закаленные в штормах капитаны с трудом удерживают свою команду, едва достигнув Южных морей. Как они обольсти- тельны, эти Южные моря, сколько в них идущего из глубины веков, опьяняю- щего душу дурмана! Яд их смертелен, он губит душу, и ты так же, как и они, не можешь найти в себе силы противостоять их губительной власти. Так вот, значит, как это бывает. Влечение, которое она сейчас испыты- вала, было не чем иным, как естественным интересом чувственной и воспри- имчивой женщины к сильному, мужественному, зрелому мужчине, подогретым романтической обстановкой происходящего. Если все это так, то она совер- шенно напрасно пребывает в таком смятении. - Какой странный у вас взгляд, - пробормотал он. - Странный? Мне трудно судить - я не вижу себя со стороны. Какая чуд- ная комната! Он улыбнулся, ничего не ответив, и в течение всего ужина, который по- давался на открытой веранде прямо под звездным небом, он обращался с ней с подчеркнутой любезностью хозяина. Она снова смогла овладеть собой. И в самом деле, глупо было так нервничать! Влечение - это физиология, она возникает в твоих клетках так же непроизвольно, как чувство голода. Впервые в жизни она столкнулась с таким мужчиной - сильным, физически привлекательным, неотразимым, да к тому же еще в тот самый момент, когда она находилась в полном смятении после встречи со Стефани. Вполне ес- тественно, что она так бурно среагировала. Почувствовав огромное облегчение, она оживилась. Она с большим удо- вольствием попробовала все те изумительные блюда, что подавались за ужи- ном, выпила немного хорошего вина и обнаружила, что легко отвечает на его учтивую болтовню. Она даже с удивлением отметила, что подшучивает над ним. Ее маленькое лицо искрилось от смеха. Она видела, что он не привык к тому, чтобы над ним подшучивали, но его колдовские глаза свети- лись неподдельным весельем, когда он отвечал ей. Он попытался налить ей еще немного вина, но она покачала головой и поднесла руки к пылающим щекам. - Вино просто изумительное, но я и так выпила больше, чем нужно. Как только я начинаю чувствовать, что у меня горят щеки, я знаю, что уже вы- пила достаточно. - Какая разумная девочка! - Женщина. - Она надменно вскинула бровь. - Благодарю за комплимент. - Прошу прощения, но с этими пылающими щеками и такими сонными глаза- ми вы действительно похожи на пятнадцатилетнюю девочку. Она устало вздохнула. - Я знаю. Это несчастье всей моей жизни. Ведь мне двадцать три. А вам? - Тридцать три. - Это большая редкость, чтобы человек в таком возрасте стоял во главе столь крупной и влиятельной фирмы, как ваша. В ответ он слегка пожал плечами, но глаза его по-прежнему были уст- ремлены на нее. - Это то, к чему меня готовили, хотя я никогда не думал, что так ско- ро приму на себя обязанности главы фирмы. После смерти моих родителей совет директоров хотел разбить ее на отдельные предприятия, нарушить то единство, добиться которого стоило моему отцу огромных усилий. Я не мог допустить этого, и, к счастью, у меня хватило сил настоять на своем, но это было очень непросто. Может быть, это ожесточило его, или он таким родился? Взгляд ее мед- ленно скользнул по его лицу, пытаясь найти в его чертах то, что мгновен- но производило такое впечатление на любого, кто его видел. Неужели это удивительное лицо, эти жесткие, хищные черты были когда-то по-детски ок- руглы и мягки? Трудно было представить его ребенком. Неужели он мог смотреть на кого-то так же нежно, как на свою сестру? ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ "Непросто" было в этой ситуации типично английским выражением сдер- жанности. Кэндис удивленно подняла брови. - Кажется, я что-то читала об этом в газетах. Насколько я помню, они писали, что все это больше напоминало войну, причем войну не на жизнь, а на смерть. На лице Сола мелькнула улыбка, от которой по спине у нее пробежал хо- лодок. Та же хищная, волчья улыбка. - Что же, я люблю, когда мне бросают вызов, - негромко сказал он. - А я - нет. Во всяком случае, не в такой форме, - проговорила она со страстной убежденностью в голосе. - Я предпочитаю тихую, спокойную жизнь. Он усмехнулся. Усмешка была не из приятных, но то, что он сказал дальше, звучало не без юмора. - Вздор! У вас такой взгляд... Как бы вы ни старались спрятать его, так застенчиво опуская ресницы. - Какой? - Искренне озадаченная его словами, она допустила неосторож- ность и посмотрела ему прямо в глаза. Они смеялись. - Дерзкий. Как у самого настоящего пирата! Скажу больше, у вас очень упрямый рот. Почти невозможно поверить в то, что вы хотите тихой, спо- койной жизни. - Скоро вы договоритесь до того, - сказала она с усмешкой, необъясни- мо вдохновленная его словами и тем, что, произнося их, он, не отрываясь, смотрел на ее губы, - что станете утверждать, будто верите во френоло- гию! - Это потому, что я сказал, что у вас дерзкий взгляд? Я всегда счи- тал, что френологи определяют характер человека по шишкам на голове! - А некоторые из них - по ртам! - парировала она. - Значит, вы не любите, когда вам говорят, что вы вспыльчивы и им- пульсивны? Интересно, почему? Еще несколько минут назад вы говорили мне, что хотели бы быть похожи на моего дерзкого и отчаянного предка, и соби- рались плавать по неоткрытым морям! Она бросила на него беспокойный взгляд. Он по-прежнему улыбался, от души веселясь тому, как ловко он заманил ее в ее же собственную ловушку. - Ну хорошо, - произнесла она с напускной небрежностью, - вы правы, хотя я бы сказала, что, столкнувшись с реальностью двадцатого века, моя романтическая страсть к свободе, кажется, несколько поутихла. Он негромко засмеялся. В это время в дверях с подносом в руках появи- лась Айлу. Она величественно проплыла в комнату, поставила поднос на стеклянный столик, стоявший перед Кэндис, и сказала: - Ваша одежда готова, мадам. Я оставила ее в ванной комнате. - Благодарю вас. - Кэндис еще раз улыбнулась, но в ответ встретила все ту же холодную почтительность, которая словно ледяной водой окатила ее несколько часов тому назад. - Интересно, почему я ей так не нравлюсь? - задумчиво спросила она, как только Айлу скрылась в дверях. - А вам бы хотелось нравиться всем? Она пожала плечами. - Во всяком случае, я не в восторге, когда так явно выражают свою неприязнь. - Айлу приходится иметь дело с такими особами, которые готовы на все, только бы попасть сюда. Так что вы должны простить ей, что она и к вам относится с подозрением. Может быть, вы нальете нам кофе? Эта просьба скорее напоминала приказ. Кофейник был тяжелый, и, разли- вая кофе, она низко склонилась над чашками, чтобы скрыть свои пылающие щеки. Конечно, у Айлу есть все основания для того, чтобы быть подозри- тельной. Да, лично у нее нет никаких коварных замыслов в отношении Сола, но зато есть вполне определенная причина для того, чтобы вторгаться в его личную жизнь. Он пил довольно крепкий кофе, с молоком и без сахара. Когда с кофе было покончено, она решительно встала: - А теперь мне пора. Могу я вызвать по телефону такси? - Не беспокойтесь. Обратно вас отвезет мой шофер. - Нет, нет, - смутилась она. - Честное слово, я вполне доберусь сама. - Но вы же остались здесь по моей просьбе, - насмешливо подчеркнул он. - Не беспокойтесь, это не займет у него много времени. Она нехотя согласилась, выходя за ним в сумрак наступившего вечера. К дому подкатила машина. Высоко в черно-синем небе стояла луна, сияя среди алмазной россыпи Млечного Пути, словно огромная жемчужина. Рыбаки, вы- шедшие в лагуну на ночной промысел, расставляли сети и издалека были по- хожи на светлячков. Тонкие силуэты скал казались удивительно белыми на фоне чернеющего океана. Зрелище было настолько захватывающе-прекрасным, что внутри у нее все замерло от восхищения. - Это был чудесный день! - сказала она в порыве восторга. - Благодарю вас, вы были очень добры. - Я рад. - Это прозвучало так, словно он и вправду был рад. Всю дорогу, пока они ехали до ее отеля, Джил не проронил ни слова и, открывая перед ней дверцу машины, ответил на ее улыбку с той же отстра- ненной вежливостью, что и Айлу. В конце концов, охрана на то и охрана, чтобы не доверять, внушала она себе, входя в отель и забирая со стойки ключ. - Как вы провели день? - непринужденно поинтересовалась дежурная. - Чудесно. Спасибо. - Я слышала, это чудное место. Получив в ответ на свой удивленный взгляд многозначительную улыбку, Кэндис проклинала румянец, горячей волной заливавший ее щеки. - Да, место чудесное, - ответила она сухо и поспешно пошла к себе. Как та узнала, где она провела день? Боже мой, ты становишься просто ненормальной, сказала она себе. Здесь, на Фалаиси, как в любом маленьком городке, все про все знают. Мо- жет быть, тот человек, у которого она брала напрокат катамаран, ее муж... или двоюродный брат... или вообще любовник?.. Оказавшись у себя в номере, она сразу же пошла в крохотную ванную комнату и долго плескала холодной водой на свои пылающие щеки. Выйдя от- туда, она посмотрела на часы и поняла, что еще слишком рано, чтобы ло- житься спать. К тому же она настолько возбуждена, что вряд ли сможет ус- нуть. - Может быть, заняться стиркой? - сказала она вслух и посмотрела на небольшую сумку с приготовленным для этой цели бельем. Она еще некоторое время глядела на нее бессмысленным, невидящим взором. Мозг ее напряженно работал. Что-то не давало ей покоя. Какое-то смутное и подсознательное беспокойство, которое трудно было выразить словами. Как бы желая отде- латься от этого ощущения, она передернула плечами. Какая-то жуткая ши- зофрения, с усмешкой подумала она, спускаясь в прачечную. Сол Джеррард способен довести до такого состояния любую: каждая бы на ее месте чувствовала и беспокойство, и волнение, и настороженность. Богатая пища для размышлений, подумала она, вовсе не имея в виду недавно съеденный ужин. Уже через час она вернулась к себе и стала раскладывать выстиранные и выглаженные вещи. Покончив с этим, она с каким-то отчаянием оглядела крохотный, чисто прибранный, безликий номер. Беспокойство сидело у нее внутри, терзало ее, жгло. Злясь на себя, она нетерпеливым, резким движе- нием выключила свет и подошла к окну, чтобы опустить штору. Фалаиси был не тем местом, где можно было найти себе занятие на все двадцать четыре часа в сутки, а ложиться спать было еще рано. Со стороны бассейна доносились радостные возгласы, пронзительный визг и смех. Где-то радом звучала музыка. Пульсирующая мелодия тонула в напоенном тя- желыми ароматами воздухе, и до ее слуха долетал лишь настойчиво выбивае- мый ударником барабанный ритм. Мимо окон прошла компания местных жите- лей. Они пели какуюто песню, и величественное и стройное звучание их го- лосов заглушил собой навязчивый ритм диско. Кэндис вздохнула, к глазам подступили глупые слезы, она отвернулась от окна и опустила штору. Уснула она почти сразу, но, проснувшись рано утром, поняла, что нехо- рошее предчувствие усилилось. Лежа в предрассветном сумраке, она пыта- лась определить, когда оно возникло. Это никак не было связано с Солом и вообще с Джеррардами. И вдруг она все поняла. Оно появилось, когда вчера вечером она вошла к себе в номер. Кэндис все больше хмурилась, припоми- ная, что было накануне вечером: вот она вошла в ванную комнату, подняла сумку с бельем, приготовленным в стирку... Да, сумка! Накануне утром, собирая вещи в стирку, она положила пару носков для тенниса рядом с сум- кой, чтобы потом не забыть выстирать их самой. А вчера вечером она нашла их в сумке. Кто-то рылся в ее вещах. Внутри у нее все оборвалось. Кто это мог быть? Ее словно током ударило. Она вскочила с постели, обыскала всю комна- ту, вытащила всю одежду, чтобы убедиться, что все лежит на своих местах. Все было в порядке. Она бессильно опустилась на кровать, все еще продол- жая хмуриться, но чувствуя между тем огромное облегчение. Не потому, что вор мог украсть чтонибудь ценное. Она не могла похвастаться нарядами - самые обычные летние тряпки из хлопка. Даже то ее платье, в котором она была в тот вечер в ресторане, не представляло из себя ничего такого, на что бы вор мог позариться. У нее были, правда, довольно милые украшения - так, обычная бижутерия, а все остальное - паспорт, билеты, чековая книжка - хранилось в сейфе у дежурной. Наверное, горничная, подумала она. Да, должно быть, так все и было: горничная убирала номер, нечаянно перевернула сумку и, не заметив, что носки лежали снаружи, запихнула их в сумку вместе с остальными вещами. Она решила все-таки спуститься вниз и проверить, все ли на месте в сейфе. Да, естественно, все на месте. Чувствуя себя последней идиоткой, она улыбнулась сидевшей за стойкой дежурной, которая была несколько удивлена тем, что Кэндис так и не взяла ни одного чека. Дежурная улыбну- лась ей в ответ, но по слегка изменившемуся выражению ее глаз и лица Кэндис поняла, что за спиной у нее кто-то стоит. Улыбка стала еще более приветливой и загадочной, а зрачки темных глаз - огромными. Кэндис оглянулась и слегка вздрогнула, услышав мягкий голос Сола: - А, Кэндис, вы уже вернулись? Сердце ее забилось, словно пойманная в клетку птица. - Я... я никуда и не уходила, - промямлила она. - Я пытался дозвониться до вас вчера вечером, но никто не подходил к телефону. - Его ленивая спокойная улыбка так не соответствовала внима- тельному выражению его глаз. - Вот как? А, да, я была в прачечной. - Ну тогда все ясно, - сказал он, мрачнея, хотя глаза его смеялись. - Я, наверное, вас задерживаю? Кэндис бросила взгляд на дежурную за стойкой, без всякого стеснения подслушивавшую их разговор, и смущенно пробормотала: - Я... да нет... ничего, я уже все сделала. Дежурная одарила Сола ослепительной улыбкой и низко нагнулась над стойкой, выставляя напоказ свой внушительных размеров бюст. - Мисс Хьюм проверяла свою чековую книжку, - как бы между прочим об- ронила она. Это страшно разозлило Кэндис. Дежурная не имела права говорить кому бы то ни было, что именно делала Кэндис, но спорить было бесполезно. По- хоже, попроси он сейчас у нее чековую книжку Кэндис, она отдала бы ее без всяких возражений. - Ясно, - сказал он, и на какую-то долю секунды что-то холодное, зло- вещее мелькнуло у него в глазах. Мелькнуло и исчезло, исчезло настолько быстро, что она решила, что это ей только показалось, и когда он сказал: - Мне нужно поговорить с вами. Может быть, сядем вон там? - она позволи- ла взять себя за руку и провести в дальний угол вестибюля. Она утонула в мягких подушках кресла. Он сел напротив и загадочным, пристальным взглядом стал рассматривать ее сквозь розовые и кремовые ле- пестки красного жасмина, стоящего в вазе на столике. Сладкий запах, за- пах тропиков, висел в стремительно разогревающемся воздухе. Щелкнул вык- лючатель, и под потолком, набирая обороты, закрутился огромный вентиля- тор. Она чувствовала себя очень скованно. - Что-нибудь случилось? - спросил он, сверля ее взглядом. - Нет, - поспешно ответила она, - а что такого могло случиться? Хотя, должна признаться, я слегка удивлена тем, что вижу вас здесь. - Да, я приехал убедиться, что вы все уладили с тем парнем, у которо- го брали напрокат катамаран. Она покраснела. - Я еще только собиралась это сделать. Я, наверное, должна ему еще что-то заплатить... - Нет, зачем же? Вы заплатили ему за день, он больше не просит. Ката- маран на месте, так что он ничего не потерял. - Благодарю вас, - произнесла она чужим голосом, чувствуя страшную скованность. Он улыбнулся. - Вы сумеете как нельзя лучше отблагодарить меня, если согласитесь покататься сегодня со мной на яхте. Запах жасмина дурманил голову. Ей стало трудно дышать. Кэндис видела себя со стороны: потрясенный вид, завороженный взгляд, рот слегка при- открыт. - Как? Вдвоем? - глупо спросила она. - Да, вдвоем. Боюсь, что Стефани решила еще на несколько дней задер- жаться у своих друзей. Мозг ее лихорадочно работал. Самым первым и сильным желанием было ух- ватиться за такую возможность и тем самым как-то укрепить с ним свои от- ношения, чтобы потом снова встретиться с его сестрой, но свойственная ей осторожность подсказывала, что с ним будет не так-то легко справиться, если они останутся наедине. Дыхание ее участилось. - Мне кажется... мне кажется, Сол, что это будет несколько неосмотри- тельно с моей стороны, - медленно проговорила она. Он пристально наблюдал за ней, и этот тяжелый взгляд было невозможно выдержать. - Отчего же? Она закусила губу. - Я не имею привычки кидаться на женщин. Если вас смущает именно это, я даю вам слово, что мы будем не одни, - закончил он. - Вы возьмете с собой Джила? - спросила она охрипшим от волнения го- лосом и вся залилась краской, втайне надеясь, что он этого не заметит. - Да, вы угадали. Кроме того, что он мой шофер, он еще и отличный ка- питан. Да, видно, эти миллиардеры шагу ступить не могут без своей охраны. Хотя Сол вроде бы не трусливого десятка... Ее взгляд непроизвольно скользнул по его широким мускулистым плечам. В белых брюках и просторной рубашке в красно-белую полоску, на которой, слава Богу, не было никаких эмблем и надписей, он напоминал огромного пирата. Вряд ли она смогла бы членораздельно объяснить это, но она не питала особой любви к тем, кто ощущал острую потребность украшать лозун- гами свою одежду. У нее ни на минуту не закралось подозрения, что он тщательно продумал свой костюм, желая выгодно подчеркнуть бронзовый загар и великолепную мускулатуру рук и бедер. В нем он нисколько не был похож на фотомодель с обложки модного журнала, судя по всему, он давно его носил и чувствовал себя в нем очень удобно. Смуглый, уверенный в себе и, как всегда, резкий и решительный. Он неотразим, подумала она с замиранием сердца. Очнувшись от своих мыслей, она снова густо покраснела и поспешно про- говорила: - В таком случае я с удовольствием поеду. - Вот и отлично. Скорее надевайте шорты и не забудьте взять что-ни- будь, чтобы укрыться от солнца. Вода так сильно отражает солнечные лучи, что даже в тени вам нужно будет хорошенько закрываться. Надев белые шорты, тоненький топ из хлопка, белый кисейный жакетик и прихватив с собой легкие брюки, она уже через десять минут была в вести- бюле. Она очень надеялась, что он не заподозрит, что она умышленно выб- рала такой наряд, чтобы лучше гармонировать с ним. Просто в ее гардеробе это было единственным, что наиболее подходило для такой прогулки. На го- лове у нее была широкополая соломенная шляпа, купленная на следующий день после того, как она встретила их на рынке, а на ногах - пляжные сандалии. Большие темные очки закрывали почти половину ее лица, защищая ее не только от солнца, но и от его пронзительного взгляда. Выходя из своего номера, она напоследок взглянула на себя в зеркало. Да, вид, прямо сказать, не очень... В этом наряде она скорее смахивала на пастушку из рождественской пьесы или на эльфа, завернутого в кисею, которая вместе с очками служила ей своеобразной защитой. Когда она спускалась по лестнице, Сол отходил от стойки дежурной. Вся рдея от удовольствия, та хохотала, но Кэндис видела, каким многозначи- тельным взглядом она смотрела им вслед, когда они выходили на уже разог- ретую жарким солнцем улицу. - Я пришел на своей посудине, - произнес он небрежным тоном, не обра- щая внимания на любопытные взгляды прохожих. Казалось, он не замечает того, что почти все без исключения женщины обращают внимание на его врожденную, почти животную грацию, бросая ему вслед восхищенные взгляды, а мужчины смотрят с завистью и уважением. - Она внизу, в доке. В ответ она кивнула головой, нисколько не удивившись тому, что посу- дина оказалась великолепным рыболовным судном, на котором можно было вы- ходить в открытое море и которое она обходила на своем катамаране в за- ливе под скалой, неподалеку от его дома. Неужели это было только вчера? Пока они шли вдоль пристани, Джил что-то сказал трем мужчинам, кото- рые стояли тут же и разговаривали. Все трое кивнули и посторонились, провожая улыбками проходивших мимо них Сола и Кэндис. Сол знал их, судя по тому, что он поздоровался с ними на местном диалекте, и, хотя Кэндис все время улыбалась, она постоянно ощущала на себе их любопытные взгля- ды. Наверное, они думают, что она последняя пассия Сола Джеррарда, ока- завшая честь не только его шхуне, но и его постели. Вспомнив совершенную красоту Лидии Вулкотт и ее откровенную чувственность, Кэндис решила, что они, должно быть, пребывают в недоумении по поводу того, куда делся весь его вкус. Джил пошел проверить кранцы на корме. И хотя он тоже улыбнулся Кэн- дис, она чувствовала его сдержанность и не без ехидства подумала, уж не собирается ли он завести на нее досье. Ведь так обычно поступают эти субъекты. Что ж, вряд ли он найдет в ее биографии пищу для размышлений. Большинство сочло бы ее просто скучной. Сол шел впереди. Он легко перескочил через бортик пристани на тиковый настил кокпита. Обернувшись, он протянул ей руки. Она не хотела прини- мать его помощь, так как его прикосновения приводили в странное смятение ее мысли, но что-то во всей его позе сообщило этому жесту такую требова- тельность, что она, слегка покраснев, подала ему руку и шагнула вниз. На полпути он подхватил ее за талию. Мускулы его рук и плеч напряглись, когда он мягко опустил ее на палубу. Руки его слегка помедлили, а потом легли ей на плечи. Стараясь изобразить галантность, он с наигранной веселостью произнес: - Добро пожаловать на борт, Кэндис. - Благодарю, - пробормотала она. - Давайте поднимайтесь на мостик. - Он кивнул Джилу. - Я отчалю сам. Нет, наверху ваша сумка вам не понадобится. Джил отнесет ее вниз, как только убедится, что я не слишком попортил корпус, ударившись о прис- тань. Джил усмехнулся и, ничего не сказав, отправился на корму. - А почему она трехэтажная? - спросила Кэндис, с любопытством глядя на эффектное сооружение над мостиком. Сол усмехнулся. - Это башня, с которой наблюдают за косяками тунца. Она помогает при- дать судну устойчивость. Верхняя тренога отделяется, когда судно выходит в открытое море. - А куда вы на нем ходите? Он пожал плечами. - К сожалению, мне очень редко приходится ходить на нем самому. Оно ходит на рыбный промысел в Кэрнс и Залив Островов у берегов Новой Зелан- дии, а время от времени я сюда наведываюсь. Кэндис окинула взглядом удобные сиденья, огромный штурвал и великое множество всяких приспособлений, циферблатов и измерительных приборов. Эта игрушка богача, где всего лишь для забавы использовались все новей- шие технические достижения, еще больше, чем его чудесный дом, заставила ее осознать, насколько иначе, по сравнению с ее жизнью, была устроена жизнь Джеррардов. Денег, потраченных на эту замечательную вещь, навер- ное, хватило бы ей до конца жизни. - Вам здесь не понравилось? Боже мой, нельзя ни на секунду расслабиться. Его настороженные, кол- довские глаза видели ее буквально насквозь. Принять эту реакцию за то, чем она была на самом деле, означало признать то, что этот человек ей нравится. Да, конечно, нравится, и ее невольный отклик на его откровен- ное мужское обаяние делал ее до смешного чувствительной. Единственное, что она могла сейчас сделать, - это убедить себя в том, что он не заме- тил, что с ней происходит. Она улыбнулась одними уголками губ, поддразнивая и провоцируя его. - С моей стороны было бы в высшей степени неблагодарным, если бы мне здесь не понравилось, не так ли? - сказала она. - Яхта просто великолеп- на. В ответ его прекрасный рот изобразил какую-то ироническую и совсем не смешную гримасу, и он отвернулся к пульту управления. Поставленная на место таким своеобразным ответом, Кэндис молча следила за его маневрами, пока он отчаливал от пристани. Он делал это настолько умело, что Джилу вовсе не пришлось орудовать привальным брусом, чтобы защитить сверкающий корпус яхты от повреждений. Он оставался внизу, пока Сол выводил судно из крохотной гавани, скользя мимо потрясающей коллекции яхт, мимо ка- кой-то огромной штуковины, которой самое место было в доке для больших пассажирских судов, мимо видавших виды, потрепанных штормами старых по- судин, которые пришли сюда аж из самого Лондона. - Морские волки, - сказал Сол. Она согласно кивнула в ответ, с интересом разглядывая одну из яхт, где, развеваясь на ветру, сушились пеленки. Наверное, не просто справ- ляться с малышом на борту, но, черт возьми, что-то в этой идее - совер- шить путешествие в таком вот собственном доме - показалось ей страшно привлекательным. Она сказала ему об этом, и некоторое время они с интересом обсуждали эту идею. Он назвал ее всего лишь замечательной причудой, но сам был склонен считать это прекрасным способом увильнуть об обязанностей. Но это же так здорово, спорила она. Он прекрасно понимал, почему она спо- рит, но ей казалось, что ему доставляет удовольствие этот спор. Она твердо вознамерилась сыграть роль интересной и забавной собеседницы, проявить сейчас всю свою хитрость, используя манеру легкого флирта как своеобразную защиту. Он подыгрывал ей в этом, хотя один или два раза у нее возникало такое чувство, что он прекрасно понимает, что и почему она делает. Но один неприятный момент все-таки был. Когда они проплывали мимо то- го острова, где туристская яхта высаживала всех желающих понырять с ак- валангом, Сол заглушил мотор и как бы между прочим спросил: - Здесь чудесные кораллы, но вы, насколько я помню, их уже видели? Она чуть было не сказала "да", но вдруг вспомнила, что говорила ему у него дома, и сразу же осеклась, чувствуя, как краска стыда заливает ей щеки. Сделав вид, что она не слышит его вопроса, она отвернулась, ведь тогда она действительно сказала ему неправду. - Не видели? - спросил он после чересчур затянувшейся паузы. - Ах да, я, кажется, припоминаю, вы же говорили, что не поехали на экскурсию. Ну ничего, там, куда мы сейчас направляемся, тоже очень интересно. Она утвердительно кивнула, надеясь, что развевавшиеся по щекам янтар- ные локоны скроют ее пылающие щеки. Он все понял, подумала она, чувствуя, как ее охватывает паника, но, когда она собралась с духом и решилась поднять на него глаза, он ответил ей такой ослепительной, такой чарующей улыбкой, что она уже больше ничего не видела. Потом он снова стал таким же веселым, радушным хозяином, продолжая подтрунивать над ней, она отвечала ему тем же. День был просто велико- лепный. Легкий ветерок приносил прохладу, и было не так жарко, а вид открывался такой, что дух захватывало: вверху тянулись плотные цепи гор, накрытые легким кружевом облаков, внизу расстилалась сверкающая гладь залива. Сол следовал за туристской яхтой, но вскоре та быстро пошла дальше вдоль побережья, а он отстал, показывая встречающиеся на пути местные достопримечательности. Рассекая носом воду, их большая яхта плавно скользила мимо цепочки маленьких островов, рассыпавшихся вдоль всего рифа и напоминавших непра- вильной формы бусины. На каждом из них росли кокосовые пальмы, грациозно склонявшие свои верхушки непременно в сторону воды. Когда изменившийся шум мотора возвестил о том, что скоро будет оста- новка, время близилось к полдню, и их яхта плавно заскользила в сторону одного из атоллов. Снизу появился Джил и стал подниматься по лестнице на крыло ходового мостика. Совершенно расслабившись и от души смеясь какой-то невероятной исто- рии, которую только что рассказал Сол, она поймала себя на мысли, что приятно удивлена тем, что с ним оказалось так весело и что то остроумие, с которым он рассказывал анекдоты, может быть острым как бритва, но чаще терпимым к людским слабостям и промахам. Так недолго и влюбиться, решила она и подумала про себя, что в этом, в сущности, нет ничего удивительного. Она окинула взглядом маленький остров. Ей понравилась его тишина и уединенность и типичная для Южных морей своеобразная экзотическая красота. - Ой, смотрите! Там какой-то дом! Когда Джил сменил Сола у руля, Сол объяснил: - Это дом моего двоюродного брата. - Куда вы? - воскликнула Кэндис, заметив, что он взбирается по лест- нице. - Наверх, оттуда лучше видно, когда я буду пробираться сквозь корал- ловые рифы. Хотите сюда ко мне? - И он посмотрел на нее сверху. Она колебалась, не зная, как поступить, но в глубине обращенного к ней сверху взгляда она прочла и сомнение, и откровенный вызов. Она под- няла голову, кивнула и решительно вскарабкалась наверх как раз в тот мо- мент, когда он вставал к штурвалу. Огороженная металлическими поручнями площадка была совсем крохотной. Палуба осталась далеко внизу, еще ниже было только море. Даже самое лег- кое боковое движение судна ощущалось здесь наверху настолько сильно, что по сравнению с этим качка на мостике казалась сущим пустяком. Она изо всех сил вцепилась в металлические поручни, отчаянно хватая ртом воздух. Негромкий смех Сола заставил ее поднять голову. - Ну как, все в порядке? Она уверенно кивнула. Ему-то, конечно, легко удержаться на ногах. Прекрасно балансируя, он чувствует себя как дома на этой маленькой рас- качивающейся площадке. В ней постепенно начало закипать раздражение. - Идите сюда и становитесь рядом со мной, - позвал он, - и внима- тельно следите за верхушками коралловых рифов. Сейчас мы будем входить вот в этот темно-зеленый коридор. Здесь глубже. Глядите, вон там по ле- вому борту хорошо видно, как мы огибаем риф. - Здесь довольно узко, - сказала она, начиная немного нервничать. - В самый раз, - ответил он, блеснув белозубой пиратской улыбкой. Она нервно проглотила слюну, напряженно следя за тем, как он слегка повернул штурвал. - Неужели у вас нет приборов, по которым можно было бы определить, куда плыть? - Отчего же, но они не заменят острый глаз и твердую руку. И потом, что за радость пользоваться приборами, когда можно справиться самому?! - Если так рассуждать, - сказала она не без ехидства, - то зачем калькулятор, автомобиль или такая вот яхта, а? - Вы не смотрите! - сказал он, ничуть не смутившись от ее слов, и ус- мехнулся. - Если мы сядем на риф, виноваты будете вы. Она стала внимательно смотреть на темнозеленую полоску воды, извиваю- щуюся среди багровых и пурпурных пятен, свидетельствующих об опасной близости гигантских скоплений грозных коралловых рифов, и отдавать ко- манды. Она снова почувствовала себя рулевым, и, когда наконец заглохли моторы и загремела якорная цепь, она повернула к нему свое торжествующее лицо. - Прошли! - воскликнула она и тихо рассмеялась, все еще взволнованная острым ощущением близкой опасности. Он наклонился и громко чмокнул ее в нос. - Поздравляю. Она онемела от неожиданности и тревожно взглянула на него широко рас- пахнутыми глазами. Что-то вдруг изменилось, что-то вдруг стало другим. Она не знала, что именно, но чувствовала, что это нехороший признак. Он изучающе всматривался в ее лицо, его собственное при этом оставалось со- вершенно бесстрастным. - Вы похожи на маленького зверька, - сказал он с насмешливой улыбкой, - на мышкусоню. Да, да, на мышку. И нисколько - на пирата, отправившего- ся искать счастья в грабежах и разбое за семью морями. Потрясенная тем, что произошло, чувствуя странную пустоту, она только слегка усмехнулась в ответ. - Это лишний раз доказывает, насколько внешность обманчива, - сказала она нервно. - Давайте спустимся вниз и захватим этот остров. На этот раз я буду добрым пиратом и не стану уж очень свирепствовать. Когда они сошли на палубу, Джил уже спустил на воду надувную лодку и нагружал ее коробками, банками, которых, подумала Кэндис, хватило бы на целый полк. - У Джила прекрасный аппетит, - с невозмутимым видом произнес Сол, заметив, что Кэндис внимательно наблюдает за ними обоими. И вдруг этот сумрачный великан улыбнулся, и Кэндис поразилась тому, сколько неподдельной веселости и нежной мужской привязанности было в его улыбке. - Еще бы, столько ртов! - весело сказал он. - Да и Сол не может пожа- ловаться на плохой аппетит! Остров был немного больше соседних островов, но, так же как и они, он лишь немного выступал из воды. Под пальмами - единственной высокой рас- тительностью острова - прятались кусты с блестящими, глянцевыми листьями и бледная, жесткая трава, пожухлая от невыносимой жары. Распахнув широ- кие деревянные ставни навстречу соленому морскому ветерку, их при- ветствовал маленький дом с тенистой террасой, окруженной низким кустар- ником, усыпанным золотистыми цветами. Терраса была просторной и, несмот- ря на отсутствие какой-либо роскоши, очень удобной. - Какая прелесть! - воскликнула Кэндис, переводя взгляд с подстилки из кокосовых листьев на огненный букет гибискусов на низком столике. - А кто здесь живет? - Никто. Грант иногда появляется здесь, когда хочет побыть один. Ка- жется, когда-то он проводил тут свой медовый месяц. - Наверное, для этого нужно совсем потерять голову, - с усмешкой предположила Кэндис. - Вы бы предпочли в этом случае более цивилизованное место? - холодно спросил он. Она неопределенно пожала плечами и посмотрела вниз, где Джил все еще суетился вокруг надувной лодки. - Я просто хотела сказать, что никогда не встречала человека, с кото- рым мне бы хотелось провести столько времени вдвоем, - сказала она, не желая сдаваться. - Вы никогда ни в кого не влюблялись? - Никогда, - не задумываясь, ответила она. - Даже в школе со мной не случалось ничего похожего. Вся проблема в том, что мужчины мне могут нравиться, но вот влюбиться как-то не получается. Мне кажется, что че- го-то не хватает в моем характере. Зато у меня чудесная, спокойная жизнь. - Ах да, та самая спокойная жизнь, к которой вы так стремитесь. Неу- жели вам не хочется выйти замуж, смотреть, как верещат и возятся возле ваших ног дети? - Дети - да, я очень люблю детей. Но что касается замужества... - Она покачала головой, и в лице ее появилось что-то отчужденное и насмешли- вое. - Нет, только не это. Оно не стоит тех переживаний, которые с ним связаны. Люди женятся и надеются, даже верят в то, что смогут опроверг- нуть грустную статистику, но вот проходит всего несколько лет, и большинство из них уже до смерти надоели друг другу, включая и тех, кто еще продолжают жить в браке - ради детей. - Последние слова она произ- несла со странной, похожей на отчаяние интонацией. - И вот они расстают- ся с болью и злобой, заставляя страдать детей, не оставляя им в этой жизни якоря и надежного прибежища. Если я когданибудь выйду замуж, то лишь при одном условии, что между мной и моим мужем будет существовать жесткое соглашение, что наш брак не может быть расторгнут, пока самый младший ребенок не встанет на ноги. А поскольку найдется очень немного желающих подписать такое соглашение, я не могу представить себя замужней женщиной. К тому же брак давно перестал быть единственным смыслом су- ществования в жизни женщины. - Что-то подобное произошло с вами? - спросил он. Голос его звучал необычно мягко. - Ваши родители развелись? - Да, довольно обычная история. - Она слабо улыбнулась и отодвину- лась. - И все-таки конец ее трагичен. Смущаясь и злясь на себя за то, что проговорилась, она передернула плечами и вышла под яркое солнце. - А почему Джил не идет сюда? - спросила она, глядя в сторону качаю- щейся на волнах лодки. - Он хочет немного порыбачить. Может быть, вы проголодались или хоти- те прогуляться по острову? Она с нерешительной улыбкой посмотрела на него, успокоенная тем, что в выражении его лица не обнаружила признаков того, что он удивлен вспыш- кой ее откровенности. - До обеда еще есть время. Давайте лучше побродим по острову, а потом искупаемся, чтобы нагулять аппетит. Под ногами хрустел песок. Он показывал ей раковины самых сказочных оттенков розового, кремового, лилового; причудливого рисунка водоросли, кусочки кораллов, отколотых от главного рифа не знающими усталости вол- нами. Он рассказал ей, как вокруг вулканических островов в процессе дли- тельной и медленной эволюции образовались рифы и что гигантские атоллы, найденные в Тихом океане, были единственным, что осталось от вулканов, разрушенных эрозией и оседанием грунта. Он был великолепным рассказчи- ком. Его низкий красивый голос, острый и тонкий ум наполняли все, о чем он рассказывал, удивительными живыми красками. Кэндис забыла, зачем она приехала на Фалаиси, забыла все, кроме ра- дости и блаженства этого мгновения, когда они гуляли по острову, словно самые первые его обитатели, и слышала только его в напоенном истомой воздухе этого райского уголка. Потом они пошли купаться, а Джил попрежнему ловил с лодки рыбу непо- далеку от берега. - Интересно, удалось ли ему что-нибудь поймать? - спросила Кэндис слегка охрипшим голосом, стараясь подавить странное ощущение толчка в основании позвоночника, когда Сол небрежно скинул шорты и остался в чер- ных плавках, плотно облегавших напряженные контуры его ягодиц. Он был великолепно сложен. Прекрасно развитые мускулы прибавляли ему еще больше силы и уверенности, которые были такой же неотъемлемой его частью, как черные блестящие волосы или словно вырезанный резцом масте- ра, прекрасно очерченный рот. Она была в бледнозеленом закрытом ку- пальнике, простом и без всяких изысков. Это был самый скромный купальник из всех, что можно было выбрать, хотя ее мучило неловкое подозрение, что его гладкая простота только сильнее подчеркивала все изгибы ее тела. Ее подозрение усилилось, когда она заметила, каким огнем вспыхнули глаза Сола, стоило ему увидеть ее в этом наряде. В купальнике не было ничего неприличного: небольшой вырез лишь слегка открывал грудь, вырез бедер был тоже весьма скромным, четкие облегающие линии делали его в воде по- хожим на вторую кожу. Они надели маски и ласты и поплыли через коралловый риф, любуясь яр- кими маленькими рыбками, густой стайкой устремившимися сквозь риф в ска- зочную страну форм и красок. Кэндис была тронута тем, с каким вниманием Сол следил за каждым ее движением, пока не убедился, что она чувствует себя в воде вполне уверенно. Заносчивый и надменный, он был очень забот- лив, что в двадцатом веке стало почти анахронизмом и что, как она это смутно ощущала, так ей нравилось в нем. С тех пор как ей исполнилось де- сять лет, у нее в жизни не было никого, кто мог бы защитить ее своим вниманием и лаской, и она уже давно перестала в этом нуждаться. Зависи- мость от кого бы то ни было означала кратчайший путь к слабости и боли. Ей преподали горький урок, и повторять его ей бы не хотелось. Подавив в себе невольный инстинкт, предательски нашептывавший ей, как хорошо было бы иметь рядом эту надежную силу, на которую можно было бы иногда опереться, она стала наблюдать за бесчисленными узорами и красо- тами морского дна и забыла обо всем. Она была так захвачена открывшимся ее взору зрелищем, что вздрогнула от неожиданности, услышав за своей спиной его голос: - Я думаю, нам пора выходить. У вас уже слегка покраснели спина и плечи, а Джил, помоему, чуть не пляшет от радости прямо в лодке с огром- ной рыбой в руках. Она подняла голову, стянула маску и, не в силах сдержать свое восхи- щение, смеясь, воскликнула: - О, это было великолепно! Если бы я могла, я бы осталась там на всю жизнь! - Неужели? - ласково спросил он. - И питались бы лотосом? Она нащупала ногами дно, встала и, состроив ему гримасу, побрела к берегу. - Ну хорошо, пусть не всю жизнь, а пока мне не станет скучно сидеть там без дела. И все равно, согласитесь, Сол, как же красив тот мир! - Да, я готов согласиться с вами. Его взгляд скользнул вдоль ее побледневших от долгого купания ног, с нежностью коснулся женственных изгибов ее талии и груди, обнял крутую выпуклость ее бедер. Ощущение какого-то невыносимого беспокойства, похожего на лихорадку в крови, переполняло ее. Глаза ее затуманились, а дыхание стало прерывис- тым. Ей казалось, что они словно заключены в огромный прозрачный шар, где есть только шелковистые прикосновения воды, ослепительный свет солн- ца и плен его глаз, глядящих прямо ей в душу. - Я лучше пойду оденусь, - сказала она резко. На обед они ели рыбу, которую поймал Джил, завернутую в банановые листья с плодами лайма и мякотью дюжины кокосовых орехов и испеченную на угольях. Это было необыкновенно вкусно, и Кэндис снова почувствовала се- бя совершенно раскованно и свободно. Сол и Джил ели с большим аппетитом, лишь изредка перекидываясь ничего не значащими фразами. Никто бы никогда не смог сказать, что это сидят хозяин и слуга, подумала Кэндис. То, что для этого миллиардера его телохранитель был также его лучшим другом, не оставляло никаких сомнений. Картинка была почти идиллическая. Тихое потрескивание хвороста, кото- рый Джил подбрасывал в огонь, вздохи ветра в верхушках пальм, солнечные блики на воде и песчаном берегу, синева и яркая зелень воды в лагуне, тревожно алеющие уступы и вершины гор главного острова - все это усили- вало атмосферу дремотного тропического полдня. Лагуну пересекло крохотное быстрое каноэ, шедшее по направлению к их острову. Его коричневый парус и неподвластная веяниям времени конструк- ция были воплощением стойкости и вечной молодости. Джил поднялся и молча наблюдал за ним, пока лодка не развернулась и не направилась в сторону города. Кэндис пыталась представить себе жизнь, связанную с постоянным рис- ком, которую, должно быть, вел Сол, но его веселый голос, предложивший отнести ее в лодку, пробудил ее от раздумий. - Нет, нет, - запротестовала она, с трудом пытаясь открыть слипавшие- ся глаза. - Я уже проснулась. Я прошу меня простить, но я и не думала... я не должна была засыпать... А сколько сейчас времени? - Пора возвращаться назад. - Сол засмеялся, и смех его прозвучал нео- жиданно нежно в ласковом неподвижном воздухе. - Просыпайтесь, соня. Она улыбнулась ему ослепительной улыбкой и, чувствуя себя полной иди- откой, с трудом поднялась на ноги и откинула с лица просоленные пряди волос. По крайней мере, подумала она, выпрямляясь, у нее хватило ума на- деть после душа рубашку и брюки. Она считала этот наряд своеобразными доспехами, и была права, так как они скрывали ее не только от слишком щедрых ласк нещадно палящего солнца, но и от его настойчивых взглядов. Она свернулась в комочек и позволила упаковать себя так же быстро и с такой же сноровкой, с какой были упакованы остатки их пиршества, и, только когда они были на середине лагуны, она обнаружила, что они плывут в противоположную от города сторону. На какоето мгновение ее всю сковал глупый, невесть откуда взявшийся страх. - Куда мы плывем? - спросила она. - Домой, - с улыбкой ответил Сол. - Будет намного проще, если мы возвратимся назад по прямой, чем застрянем в самый час пик в доках. Каж- дый старается попасть домой именно в это время. Если я не уговорю вас с нами поужинать, отвезу вас домой. Он сказал "с нами", значит, Стефани уже ждет их или вот-вот должна вернуться. - Я не совсем в форме, чтобы ужинать с вами или с кем бы то ни было, - мрачно сказала она. - Ничего страшного, как только мы приедем, вы сразу же сможете при- нять душ. - Он помолчал, а потом с некоторым сомнением в голосе добавил: - А чем плох тот саронг, который вы надевали вчера вечером? Я не специа- лист, но мне показалось, что он вам очень идет. Она бросила на него быстрый подозрительный взгляд, но, не почувство- вав в его вопросе никакого скрытого смысла, расслабилась и позволила се- бя уговорить. Только Стефани и на этот раз здесь не было. Вроде бы она звонила и сказала, что задерживается еще на один день, и попросила Сола забрать ее на следующее утро. Кэндис очень расстроилась, но вместе с тем у нее поя- вилось какое-то томившее ее тревожное предчувствие. Она чудесно провела день, и, хотя Джил и исчезал на какое-то время, он все равно постоянно был с ними. Постепенно она начала понимать, что то напряженное состояние, в кото- ром она жила последние три года и которое подогревало ее в ее поисках, изменило свое направление. Она никак не хотела признавать это, но, при- няв душ и завернувшись в свежевыстиранный и выглаженный саронг, она призналась себе в том, что то место, которое занимала в ее мыслях Стефа- ни, теперь занял он, Сол, став главным объектом ее стремлений и желаний. И дело было не в том, что желание найти Стефани уменьшилось. Просто другая цель стала для нее важнее. Чем больше она узнавала Сола, тем больше хотела знать о нем. Он увлек ее, занял все ее мысли, заинтересо- вал так, как еще никогда ни один мужчина. Этот вечер стал повторением предыдущего, но ей показалось, что на этот раз они чувствовали себя друг с другом намного свободнее. После ужина они остались с ним вдвоем в большой гостиной. Бамбуковые шторы бы- ли подняты, сквозь пышную зелень листвы мерцали луна и звезды, а комнату наполняли мощные аккорды Второй симфонии Малера. ГЛАВА ПЯТАЯ Чувствуя, что краснеет, Кэндис поймала себя на том, что, забыв обо всем на свете, смотрит на Сола, не в силах отвести глаз, словно подв- ластных чьей-то чужой воле. На губах, готовое сорваться, дрожало ка- кое-то слово, значения которого она еще не знала, но он улыбнулся так дерзко и торжествующе, что по его глазам она поняла, что он удовлетворен произведенным впечатлением. Взгляд его был по-прежнему холоден. Доводилось ли ему хоть раз в жиз- ни испытать чтото такое, отчего бы эти глаза осветились теплом? Страсть, радость, наслаждение? Или даже в такие минуты в них мерцал все тот же холодный огонь? Он ничего не сказал ей, но она, двигаясь словно во сне, встала и пош- ла к нему. Глаза ее стали огромными и мерцали в полумраке комнаты. Мяг- кий, чувственный рот пунцово алел. Одетый в темную рубашку и брюки, плотно облегавшие его стройные ноги, он резко выделялся на фоне белой велюровой обивки кресла. Он сидел, небрежно закинув ногу на ногу. Если бы на его месте так сидел кто-то другой, она бы сочла эту позу неестест- венной, но у него она выглядела свободной и непринужденной. Когда она подошла совсем близко, он опустил ногу и откинулся в кресле. Что-то по- хожее на здравый смысл слабо шевельнулось в ней. Она остановилась, не решаясь подойти ближе, но он поймал ее за руку, притянул к себе и, не давая возможности вырваться, крепко сжал коленями ее ноги. Страх и вол- нение, которого она никогда прежде не испытывала, боролись в ней в эту минуту. Все ее инстинкты, кроме одного, подсказывали ей, что нужно бежать, но этот, единственный, был сильнее всех остальных. Он удерживал ее, не да- вая пошевелиться. Сквозь дрожащие ресницы она смотрела в его жесткое, уверенное, красивое лицо, злясь на него и одновременно желая его, страш- но опасаясь, что зашла уже слишком далеко и что ей никогда не выбраться из этой пропасти, которая разверзлась перед ней из-за ее слабости и тем- ной силы его магнетизма. Все это, подумала она с тоской, началось с той самой минуты, когда она увидела его в ресторане. Он сидел неподвижно, ни один мускул на его лице не дрогнул. Он наблю- дал, как она всматривается в его лицо, и только в уголках его рта дрожа- ла довольная улыбка, словно он был уверен - стоит ему только протянуть руку, и она будет готова на все. Самое ужасное, что он прав, подумала она. - Какой у вас взгляд! - сказала она голосом, охрипшим от желания, ко- торое она старалась подавить. - Сколько же вам пришлось упражняться, чтобы научиться так смотреть? Неподдельное удивление стерло улыбку с его лица, не дав ей насла- диться его смущением. Он легко обхватил ее напряженно сжатые руки, при- тянул к себе и посадил на колени. Одна его рука скользнула вверх по ее руке, а другая обвила ее талию. Заглянув в эти мерцающие холодной страстью глаза, она увидела, что он, не отрываясь, смотрит на ее губы. Она почувствовала, как жаркая волна захлестнула ее, охватив пламенем каждую клеточку ее тела. Охваченная испугом, она пыталась сопротив- ляться, но его жесткий красивый рот, жадно впившийся в ее губы, обратил в ничто все ее попытки протеста, приведя в полное смятение ее чувства. Его страстный поцелуй не знал пощады. Он то с ненасытной жадностью терзал ее рот, то мягко замирал в какой-то пленительной истоме, и тогда уходили прочь все ее страхи, кроме страха потерять себя, отдавшись этому гибельному соблазну, перед которым она чувствовала свою беззащитность. - Раскрой для меня свои губы, Кэндис, - настойчиво шептал он, касаясь губами ее дрожащего рта. - Раскрой их для меня. Как только я увидел те- бя, я так хотел почувствовать их вкус. Она подняла тяжелые веки. Его глаза были опущены, густые прямые рес- ницы скрывали от нее магическую глубину его зрачков. Она украдкой облизала пересохшие губы и этим едва заметным движением выдала себя. Он улыбнулся, словно она отдавала ему что-то необычайно редкое и ценное, что есть у нее, снова склонился к ней, и его неумолимый обольстительный рот заставил ее раскрыть ему навстречу свои губы и по- чувствовать, как его влажный язык окунулся в их сладкую глубину. Какое-то дикое, первобытное чувство заставило мучительно содрогнуться все ее тело, адским пламенем охватило низ живота и, подогреваемое страстным желанием близости, медленной, сладкой истомой разлилось по всему телу. Она положила руки ему на грудь, пальцами теребя шелковистую ткань его рубашки. Под своими ладонями она чувствовала, как гулко стучит его сердце, сливаясь с бешеными ударами в ее груди. Губы его приникли к ее губам, обследуя, пробуя их на вкус, полностью подчиняя ее себе, делая его хозяином всех ее ответных реакций. Она всегда ненавидела такие поце- луи, чувствуя, как задыхается от них, но Сол делал это настолько умело, что она вдруг поняла всю их чувственность. Казалось, воздух вокруг них гудит, переполненный их страстью - золо- тистой, безумной, неутоленной, повелевавшей им забыть все предостереже- ния ума и сердца и подчиниться ее дикой стихии. Она хотела знать - да, после всего, что с ней произошло, она хотела знать, что значит близость с мужчиной, с этим мужчиной, хотела открыть ему все самые сокровенные уголки своего тела, сдаться в этот сладкий плен, отдаться ему тут же, прямо сейчас, теперь. С испугом осознавая желания своей плоти, она чувствовала, как пульсирует кровь, как сладко ноет тело, страстно требуя завершенности. Рука, обвивавшая ее талию, медленно скользнула вверх и дотронулась до ее груди. Она замерла и затаилась. Он заглянул ей в лицо и тихо сказал: - Я никогда не упражнялся в этом, слышишь, Кэндис? - В чем? - Отяжелевшие веки почти скрывали ее затуманившийся взор. - В том, чтобы научиться так смотреть. Когда я смотрю на тебя, это получается само собой. Эти спокойно сказанные слова так не соответствовали тому, как бешено колотилось его сердце. Эта ложь странной болью пронзила все ее тело. Как странно, что она уже научилась так хорошо чувствовать его. Ведь голос его звучал ровно, в нем ничто не указывало на обман; к тому же он был еще и превосходный актер, профессионал, и все-таки она смогла по- чувствовать в нем какую-то скрытую фальшь. Значит, все это не более чем хорошо продуманный эксперимент. - Я не верю вам, - медленно произнесла она. Голос ее звучал хрипло, а мозг лихорадочно работал. - Ты не веришь, что я хочу тебя? - Грудь его беззвучно вздымалась. - Я хотел тебя, как только увидел. Я все время чувствовал твой взгляд, по- ка шел через зал, но, когда я поравнялся с твоим столиком, ты уткнулась в свою тарелку - такая скромница! - и я увидел только твои ресницы, та- кие густые и темные на фоне шелковистой матовой кожи, и алые губы. Потом мы встретились на рынке, помнишь, ты еще упала в обморок, и, когда ты открыла глаза, они были похожи на серебристые кристаллы алмаза, теплые, чистые и сверкающие. Эти глаза, эта нежная кожа, шелк волос и мягкий, похожий на цветок алый рот - все говорило о чувственности, о затаенном желании. О Боже, Кэндис, когда я говорю, что хочу тебя, это даже в малой степени не передает того, что я чувствую к тебе на самом деле. Его теплое дыхание щекотало ей щеку. Она подумала о штормах, которые зарождаются в этих морях и иногда докатываются до самых берегов Новой Зеландии, о яростных циклонах с ветром и дождем, о разрушениях и бедствиях, которые они несут с собой, и вздрогнула. Подобно урагану, Сол способен причинить ей такие беды, которые она не могла даже себе предс- тавить. Собрав всю свою волю, она вырвалась из его объятий. И хотя он и не пытался остановить ее, его запах, такой мужской и бесконечно притяга- тельный, его стройное крепкое тело рядом с ее мягкой податливой плотью, его гладкая кожа - всего этого было достаточно для того, чтобы позволить ему делать с ней все, что он хочет. Теперь она с тоской поняла, почему ее приемные родители, делая свой выбор, переступили через нее. Это не означало, что, осознав это, она то- же могла, как и они, бросить своего ребенка - нет, никогда, но эти мгно- вения в его объятиях открыли ей, почему физическая страсть была одной из самых могучих сил в этом мире. Она обращала в прах целые королевства, ломала и губила человеческие судьбы, приводила к падению и гибели динас- тии и религии. Это была такая огромная, мощная сила, которая, однажды вырвавшись на свободу, могла неистовствовать, как самый жестокий тропи- ческий ураган. И все же против нее должна быть какая-то защита, ведь разум и логика тоже обладают силой. Именно эта мысль заставила ее встать и нетвердой походкой направиться к двери. Только когда она была уже у дверей, он ок- ликнул ее: - Кэндис. Она остановилась, не поворачиваясь. Его голос звучал мягко и ровно, но решимость, которую она в нем уло- вила, заставила ее внутренне содрогнуться. - Ты все равно будешь моей, Кэндис. Однажды ночью я открою для себя все твои тайны, стану хозяином всего, что у тебя есть, всего, что ты есть. Его холодная самонадеянность, его уверенность в том, что он когда-ни- будь все-таки овладеет ею, привели ее в ярость и испугали ее. В голове сейчас была полная пустота. Она набрала в легкие как можно больше возду- ха и, цепенея, произнесла: - Я не хочу... Бесшумным броском он в одно мгновение оказался у нее за спиной, резко повернул ее и, взяв за подбородок, притянул к себе, пристально вглядыва- ясь в ее лицо, пытаясь прочитать на нем что-то очень важное для себя. В этом взгляде было что-то дикое, что-то напряженное и хищное. Между ними словно пробежала электрическая искра, когда в тишине пос- лышался его ровный, спокойный голос: - Я думаю, ты прекрасно знаешь, как действует на большинство мужчин этот капризный, упрямый рот, эти полузакрытые глаза. И я не исключение. Я хочу увидеть, что скрывается за этими ресницами, хочу целовать этот рот до тех пор, пока он сам не раскроется мне навстречу в безумном жела- нии. Ее ресницы взметнулись вверх. В его глазах было столько неутоленной страсти, что она невольно вскрикнула. И этот тихий короткий звук вдруг лишил его последнего самообладания. Теперь его рот не был так ненасытен, как в первый раз. Он слегка кос- нулся губами ямочки на ее шее, там, где, словно пойманная птица, бился ее пульс. Она задыхалась. Ей хотелось сделать глубокий вдох, но вместо этого удалось вобрать в слабеющие легкие лишь немного воздуха, чтобы не потерять сознание и продлить эту сладкую, адскую пытку. Он не делал ей больно. Он даже не так крепко сжимал ее в объятиях. Почему же тогда она не может уйти? Она еще раз попыталась перевести дыхание, потом беззвучно застонала, когда кончик его языка коснулся теплой кожи у нее на шее. - Какая ты хрупкая, - прошептал он, слегка покусывая ее в плечо. - Ты похожа на жемчужину. Такая же округлая, гладкая и мерцающая, такая же редкая и драгоценная. Мужчины готовы пойти на преступление, чтобы обла- дать ею. Прекрасна, как лунный свет, но так же, как он, опасна. Мы гото- вы отдать за нее свою душу, свою честь и гордость. Спазмы сладчайшей муки пронзали все ее тело до кончиков пальцев, за- рождаясь там, где его зубы нежно терзали ей кожу. Не в силах больше вла- деть собой, она коротко и пронзительно вскрикнула. Он засмеялся и слегка повернул ее к себе. Узел, стягивающий саронг у нее на груди, сбился на одну сторону, тон- кая ткань, словно ласка возлюбленного, заскользила вниз, вдоль нежной матовой кожи, послушная его смуглой руке, уверенно движущейся в направ- лении ее груди. Она задохнулась от пронзившего ее сладострастного чувства и, глядя в его смуглое, непроницаемое лицо, почувствовала, как болезненно налились ее груди, как напряглись и отвердели соски. - Видишь, твое тело все знает само, - резко сказал он. - Оно не может лгать, Кэндис. А теперь попробуй убедить себя, что ты меня не хочешь. Она молчала, смущенная тем, что ее собственное тело выдало ее, охва- ченная неведомыми ей раньше ощущениями, испытывая жестокие, дикие муки страсти, которая жаждала утоления... Она снова и снова со стоном ловила губами воздух, когда сначала нежно и осторожно, а потом жадно и ненасытно он начал ласкать губами ее сосок, а потом отпустил его, пульсирующий от возбуждения и твердый, и стал це- ловать его бледный ореол, лаская ее груди и с восторгом любуясь их пыш- ной округлостью. - Ты заставляешь меня хотеть такого, о чем я никогда раньше не подоз- ревал, - страстно выдохнул он. - Я должен овладеть тобой... Такое откровенное выражение чувств повергло ее в шок, мгновенно выр- вав ее из адского пламени сводящей с ума, головокружительной чувствен- ности. Она подняла на него затуманившийся взгляд и увидела на его лице дикую, животную страсть. Она мгновенно напряглась и вдруг увидела себя со стороны: полураздетая, дрожащая, с влажным, полуоткрытым в томи- тельной страсти ртом, податливая и готовая уступить любым его желаниям. - Нет, - с трудом произнесла она, вырываясь из его объятий. Он не шевельнулся, не остановил ее. Она со страхом и замирающим серд- цем следила за тем, как он пытается побороть охватившее его дикое жела- ние и выходит победителем в этой борьбе. И только что-то страшное качну- лось в глубине его зрачков. Закрывая рукой свою обнаженную грудь, она потянула на себя легкую по- датливую ткань. От возбуждения пальцы ее дрожали. Она облизала языком пересохшие губы. - Я не могу, - прошептала она. - Нет. Пожалуйста. Ее гордо расправленные плечи ныли от напряжения. Она прислонилась спиной к стене, не в силах освободиться из плена его глаз. Острое жела- ние пронзило ее. Словно сквозь пелену тумана, она почти физически ощуща- ла, как его желание давит на нее, приводя в смятение все ее мысли. Но даже сейчас, когда она колебалась, она поняла, что, уступив ему, она станет рабой таких чувств и желаний, темная, необузданная сила которых таит в себе страшную опасность. Это безрассудство, этот, всепоглощающий порыв отдаться страсти, которая знойной аурой окружала сейчас их обоих, - вот чего она боялась всю жизнь. И ему стоило только взглянуть на нее, чтобы в глубине ее тела предательски завибрировали, задрожали запретные струны. Открыв глаза, она резко повернулась к нему спиной. - Я не готова занять место Лидии, - твердо сказала она. - А легкий флирт мне тоже не нужен. Вся напрягшись и замерев, она ждала, что он ответит. - Почему? - услышала она его мягкий, вкрадчивый голос. Она не впервые сталкивалась с таким отношением. Многие мужчины счита- ли, что свобода означает вседозволенность и что, если мужчина нравится женщине, значит, логическим продолжением этого сразу становится постель. Однажды она даже попыталась объяснить одному своему нетерпеливому знако- мому, почему она так осторожна, но в ответ услышала целую лекцию о пользе противозачаточных средств. С тех пор она старалась поддерживать со знакомыми мужчинами только легкие, ни к чему не обязывающие отноше- ния, предлагая взамен лишь дружбу и симпатию, а когда они требовали большего, она оставляла их без всякого сожаления. Но с этим мужчиной... Она мучительно искала ответ, который он мог бы принять от нее, и в конце концов нашла в такой ситуации самый простой выход из положения. - Потому, что я не сплю с незнакомыми мужчинами, - заявила она. - Я совсем вас не знаю. - Но ты же хочешь меня. - Он произнес это тихим голосом. Взгляд его сверкнул как лезвие бритвы, а огромные зрачки почти полностью поглотили мерцающую синеву его глаз. - Ну и что? - Она передернула плечами, стараясь не выдать голосом своего волнения. - Что это, первый раз?! Это ничего не значит. Ему явно не понравилось то, что она сказала, и жесткая линия рта еще резче обозначилась у него на лице. - Быть может, в этой ситуации я забыл о чем-то очень важном? - И ког- да она подняла на него удивленные глаза, неторопливо добавил: - Я могу обещать тебе, что ты не останешься внакладе. Она бросила на него испепеляющий взгляд и с нескрываемым презрением ответила: - Мне кажется, я должна была этого ожидать. Нет, мистер Джеррард, мне не нужны ваши деньги. Вы не сможете мне дать то, чего я хочу, и я добьюсь этого сама, своими собственными силами. Сделав два шага, она оказалась у дверей и уже готова была переступить порог, как его руки снова попытались удержать ее. - Пустите меня, - произнесла она безучастно. Он повернул ее к себе, не выпуская ее из своих мягких и безжалостных объятий. Она стояла высоко подняв голову и, собрав все самообладание, на которое только была способна, смотрела ему прямо в глаза, болезненно сжав пухлые губы. - Я виноват, - проговорил он, заглядывая ей в глаза. - Посмотри на меня, Кэндис. Она подняла ресницы, устремив на него холодный и безразличный взгляд. Ее пустые, невидящие зрачки смотрели мимо него, не прося пощады и не да- вая ее. Он улыбнулся, и в голове у нее внезапно промелькнула дикая мысль, что сейчас, пожалуй, впервые за все время он позволил ей увидеть свои истинные чувства. Его пальцы легко коснулись ее лба, волос. Что-то похожее на нежность было в этом прикосновении. - Может быть, начнем все сначала? - спросил он, уронив руку и серьез- но глядя ей прямо в глаза. Справиться с этим было потруднее, чем с опаляющей своим пламенем чувственностью, так как ей казалось, что под маской внешнего сожаления он наблюдает за ней холодным, оценивающим взглядом, следя за тем, как она будет реагировать, когда он нажмет на очередную кнопку. Он явно смущен тем, что его уловки не помогают, подумала она. Как хитро и ловко он действовал, перекрывая все сигналы, которые подавали ей ее разум и чувства, так что она не могла понять, что она делает. - Нам нечего начинать, - отрезала она. Довольная и слегка дразнящая улыбка медленно расплылась у него на гу- бах. - Если ты настаиваешь, чтобы все было так, что ж, пусть будет. Я бы хотел, чтобы ты еще раз увиделась со Стефани, если, конечно, тебя это не затруднит. Она совсем еще ребенок, и ей скучно здесь, тем более сейчас, когда она не совсем выздоровела. После нашей встречи она довольно много говорила о тебе. Она ведь тебе тоже понравилась, не так ли? Ресницы ее дрогнули и опустились, не выдержав его пронзительного взгляда. Судьба давала ей в руки тот шанс, которого она так ждала, и она не собиралась отказываться от него теперь, когда была столь близка к своей цели. Приняв такое решение, она уже не обращала внимания, что предостерега- юще нашептывал ей ее инстинкт, и тихо сказала: - Мне... да. Да, мне она очень понравилась. Его рука крепко сжала ее плечо и снова опустилась. - Ну вот и чудесно, - медленно проговорил он. И не успела она отпрянуть в сторону, как он нагнулся и поцеловал ее. Она успела только почувствовать на своих губах быстрое, скользящее при- косновение его твердых губ. Но этого было достаточно, чтобы ощутить, как жаркая волна опять заливает ее, предупреждая о том, что, отказав ему, она поступила правильно. Это было похоже на временную передышку, на отсрочку казни, которая неминуемо должна совершиться. Она перевела дыхание, и, прежде чем успела снова заговорить, он сказал: - Я отвезу тебя назад в гостиницу. Язык не слушался ее. - Спасибо, не стоит беспокоиться. Я возьму такси, - только и смогла вымолвить она. - Я не буду приставать к тебе, обещаю. Я все не так понял и прошу у тебя прощения. Договорились? Она медленно подняла на него свои большие глаза и кивнула. Через полчаса она была уже у себя в номере, где наконец-то смогла пе- ревести дух. Всю обратную дорогу он был очень обходителен и мил, как будто не было тех безумных мгновений, когда он сжимал ее в своих объяти- ях. А может быть, он мог легко отбросить такого рода эпизоды как ничего не значащие? Тем не менее похоже, что те слова, что он произнес охрипшим от страс- ти и волнения голосом, были сказаны всерьез. И в тот момент она не сом- невалась - он хотел ее. Может быть, подумала она мрачно, он умеет легко справляться со своей страстью, усилием воли как бы отсекая ее от себя, но всегда держа ее под контролем трезвого и холодного рассудка? Может быть, страсть для него что-то не слишком ценное, к чему стоит относиться всерьез? Что-то вроде "чем ближе знаешь, тем меньше почитаешь"? Она никак не могла уснуть. Острое чувство разочарованности и опусто- шенности томило ее, наполняя ее воображение мучительными образами, драз- ня неосуществившейся мечтою, неудовлетворенным желанием. Под утро она постаралась отбросить свои невеселые мысли и, удобно устроившись на по- доконнике, стала смотреть, как постепенно светлеет небо над скалой. Ей стоило большого труда не думать о том, что произошло. Она торопила расс- вет с такой страстью, которая была сродни отчаянию. Наконецто днем она сможет отвлечь себя чем-нибудь, чтобы не думать больше о том, что прои- зошло прошлой ночью. И сегодня она сможет увидеть Стефани... Этого было достаточно... Должно быть достаточно. Она поплавала в бассейне, приняла душ и, прежде чем выйти на террасу к завтраку, умело наложила косметику, спрятав следы переживаний и прове- денной без сна ночи. Есть совсем не хотелось. Она с трудом заставила се- бя съесть немного папайи, политой соком плодов страстоцвета, сливочного йогурта и выпить чашечку кофе, восхитительный вкус которого не мог срав- ниться для нее ни с одним вином. Здесь, недалеко от экватора, воздух всегда был так влажен, что было трудно дышать, но по утрам он благоухал, напоенный множеством ароматов, обещая искрящуюся томность полдня и тем- ный бархат вечернего заката. Она продолжала смаковать уже вторую чашечку кофе, когда к ее столику подошла официантка и с улыбкой сказала: - Мисс Хьюм, вас ждут в вестибюле у стойки дежурной. Это был Сол, небрежно одетый в обычные темно-зеленые брюки и более светлого тона рубашку. - Я подумал, что вы, может быть, захотите поехать со мной к Чэпмену, чтобы забрать оттуда Стефани, - сказал он. Ей очень хотелось поехать с ним, но она колебалась, не зная, что от- ветить. - Да, я бы хотела, - произнесла она чуть сдавленным голосом. - Вот и прекрасно. - Тогда я пойду переоденусь... Он улыбнулся ей, и глаза его заискрились, дразня и очаровывая. - Зачем? Вы выглядите прекрасно и в этом наряде. Она удивленно вскинула брови. Что, в этом простом светло-желтом сара- фане? Но, не став с ним спорить, покорно последовала за ним, крепко при- жимая к груди сумочку. Сначала дорога петляла по узким городским улочкам, а потом, оказав- шись за чертой города, неожиданно вырвалась на простор. Под ровное пение мотора они пронеслись мимо желто-зеленых банановых плантаций, отбрасы- вавших густую тень, и стали подниматься по дороге, ведущей в гористую часть острова. Прекрасно вымощенная дорога была узкой и запруженной ог- ромным количеством разнообразного транспорта; в основном это были тяжело нагруженные велосипеды, владельцы которых либо ехали верхом, крутя педа- ли, либо шли рядом, придерживая поклажу. Здесь же неторопливо двигался всевозможный домашний скот, так и норовивший влезть под колеса. Когда четвертая по счету стая ободранных цыплят, громко пища и хлопая крыльями, устремилась к обочине, Кэндис не выдержала и захохотала. - Ночью еще хуже, - заметил ее спутник, который не только великолепно вел машину, но и мог заранее предугадать, какой трюк собирается выкинуть очередное животное. - Здесь, у обочин дороги, в пыли, обычно укладывают- ся спать свиньи, и фары автомобилей их страшно пугают. Одурев от испуга и совершенно не соображая, в какую сторону бежать, они несутся прямо под колеса. И вы даже не представляете, что может сделать свинья, столкнув- шись с машиной. Это не поддается никакому описанию. - Полагаю, что и свинья тоже от этого не в восторге, - съязвила она. - Как ни странно, свинье хоть бы хны. Однажды я видел свинью, которая буквально разворотила две машины да еще несколько велосипедов в придачу и при этом всего-навсего недовольно хрюкала, направляясь к обочине, цела и невредима. Картина, которую он нарисовал, так рассмешила ее, что она просто за- катилась от смеха. - И все-таки это нельзя сравнить с тем, какие аварии бывают в Лондо- не. Когда я впервые стояла на перекрестке в Вест-Энде, я чуть не умерла от ужаса. Хорошо еще, что он был самым первым из всех городов, которые я увидела, путешествуя по Европе, поэтому после него меня уже не пугали эти постоянные гонки без правил в Париже или в Риме. Он слегка пожал плечами. - Да, пожалуй, нет ничего хуже, чем движение в больших городах. Однако при всем при этом он был типичным представителем большого го- рода, готовый к любым фокусам, которые мог выкинуть город. Сидя с ним рядом, она не могла удержаться и время от времени украдкой поглядывала на него, но когда вдруг на мгновение взгляды их встретились и она заме- тила, как в его сузившихся глазах вспыхнул синий огонь, то вся покрасне- ла. Смутившись, она отвернулась и стала смотреть в окно. Вдали показалась небольшая деревня. Высокие островерхие крыши, крытые пальмовыми листьями, как нельзя лучше гармонировали с застывшим в полуденном зное, сонным тропическим пейзажем. Садики перед каждым домом выглядели безуко- ризненно чистенькими и ухоженными. В одном из них Кэндис увидела женщи- ну, бесцельно подметавшую траву веником, связанным из прутьев. Вокруг каждого дома росли кусты гибискусов и другие цветущие кустарники и тяну- лись низко подстриженные живые изгороди из кротона, усыпанные блестящими розовыми, золотыми и листовыми листьями. Вся эта экзотика была так не похожа на чопорность деревень Старого Света или на убогие поселения Австралии и Новой Зеландии. Она снова вспомнила тех матросов, что приплыли сюда на своих кораблях двести лет тому назад и решили, что обнаружили здесь земной рай. - Вам понравилось отдыхать в Европе? - как бы между прочим спросил он. Поглощенная видами и звуками Полинезии, она рассеянно кивнула. - Да, я была в восторге. Как будто снова вернулась домой. - Сколько же вы там были? - Год. - И чем вы там занимались все это время? Она пожала плечами. - То тем, то этим, - ушла она от ответа. - Много ездила, многое пос- мотрела. - В основном сидя верхом на велосипеде, но она не собиралась говорить ему об этом, так же как и о том, что она останавливалась в сту- денческих общежитиях. Ведь Сол Джеррард привык путешествовать с комфор- том и останавливаться лишь в самых лучших отелях, одни названия которых были известны на весь мир. Однако надо отдать ему должное, она до сих пор не заметила в его поведении замашек сноба, но, несмотря на это, не собиралась давать ему для них повода. Машина продолжала взбираться вверх, пересекла основной горный хребет, с трудом продвигаясь среди тор, которые становились все круче и круче. Впереди виднелись поросшие непроходимыми джунглями острые зубцы и уступы гор, и даже в такой жаркий, такой прекрасный день туман окутывал их неп- риветливые вершины, а в тех местах, где туман рассеивался, взору откры- вались зияющие, леденящие душу пропасти. - Когда смотришь на эти горы, перестаешь удивляться тому, почему древние боги в большинстве своем были так жестоки, - задумчиво произнес Сол, не подозревая, что невольно читал ее мысли. - Это другая сторона рая. Его обратная, темная сторона. Кэндис не смогла сдержать невольную дрожь и вздрогнула, почувствовав ледяное дыхание того странного безымянного чувства, которое сейчас му- рашками пробегало у нее по спине. - А что, ваш двоюродный брат совсем не живет на побережье? - спросила она, наблюдая, как из углубления между зубцами скал в смертельном броске с отвесной скалы обрушивается на равнину водопад. Машина свернула с основной дороги и стала взбираться по узкой, с вы- боинами колее. Огромный мощный автомобиль играючи справлялся с такой до- рогой, и его рессоры, похоже, чувствовали себя великолепно. - Нет, отчего же, живет. Просто я подумал, что вам будет интересно посмотреть, как выглядит остров изнутри. Но если дорога кажется вам тя- желой... Вас не укачало? У вас не кружится голова? - Нет, - ответила она, удобнее устраиваясь на сиденье. Она полностью доверялась его умению вести машину, хотя вовсе не собиралась говорить ему об этом. Тем не менее полчаса езды по такой дороге, сначала извивавшейся по узкой пустынной равнине, а потом тянувшейся по самому краю пропасти, бы- ло вполне достаточно для того, чтобы убедиться в ее решимости продолжать путь. - Это очень старая дорога, по которой можно проехать через весь ост- ров, - сказал он рассеянно, когда они еле-еле проползли через узкое мес- то на повороте. Он неожиданно свернул к обочине и выключил мотор. - А теперь можете выйти и полюбоваться открывающимся отсюда видом. Здесь, наверху, было гораздо прохладнее от постоянного легкого ветра с моря и дышалось намного легче. Кэндис сделала глубокий вдох и, перейдя дорогу, медленно направилась к узенькой площадке, на которой кто-то пос- тавил легкие складные стулья и стол, обнеся край скалы металлическими поручнями. На фоне дикого, безлюдного пейзажа эти будничные предметы за- падной цивилизации выглядели совершенно нелепо. Кругом царила тишина. Кэндис неподвижно стояла у края площадки и смотрела вниз, в разверзшуюся у нее под ногами и наводившую ужас бездну. Она почувствовала, что Сол стоит у нее за спиной. Склоны скалы поросли древовидными папоротниками, чьи веерообразные огненные цветы сверкали на фоне остальной зелени. Внизу, в долине, среди блестящих, глянцевых яр- ко-зеленых зарослей таро извивалась тонкая нитка ручья, прокладывавшего себе путь к морю. Низвергающиеся со скал водопады напоминали горящие на солнце серебряные пряди, а разлетающиеся брызги собирались в облака ту- мана, когда обрушивающийся искрящийся поток разбивался о скалы на тысячи серебряных осколков. - Здесь все утопает в зелени, - сказала она в тихом восхищении. - Да- же скалы и те зеленые. - Да, на земле, пожалуй, не сыщешь другого такого уголка. Она слегка наклонилась вперед, пытаясь рассмотреть за дикими скалами и громоздящимися каменными пиками, вонзающимися далеко в небо, буйную зелень равнин побережья и лагуну во всем многоцветье оттенков - от голу- бого до зеленого, переходящего в таинственный лифтовый там, где на воду ложилась тень от проплывавшего облака, вглядываясь в даль, прорезанную белой кромкой подводных скал, отделявших ее от безбрежного пространства Тихого океана. Чуть дальше тянулась цепочка более мелких островов, фио- летово-синих и манящих своей неизвестностью, словно обольстительное пе- ние сирен. У нее перехватило дыхание. - Теперь я знаю, почему первые переселенцы из Европы думали, что они открыли рай, - прошептала она. - Рай, который они грабили и разоряли, - резко сказал он. - Это про- должается даже теперь. Жители тихоокеанских островов хотят жить в мире, но другие государства привносят в их жизнь свои собственные мелочные конфликты, стараясь вовлечь местное население в свою мерзкую, грязную, отвратительную возню с ее абсолютно чуждой им философией и целями. Она подняла на него глаза и поймала на себе его странный взгляд. Не успела она повернуться к нему спиной, как почувствовала внезапный удар в шею. Она подняла руку, но тут же бессильно опустила ее. Последнее, что она помнила, был ее пронзительный вопль - вопль бессилия перед преда- тельством, брошенный в сгущающуюся перед глазами темноту. Когда она очнулась, в голове стоял гул, во рту все пересохло, к горлу подступала тошнота, а сознание было словно подернуто какой-то пеленой. Она лежала на жесткой кровати, животом вниз. Когда спазм прошел, она ти- хонько произнесла: - Мамочка! Никто не ответил, хотя она чувствовала, что в комнате кто-то есть. Она чувствовала присутствие этого человека у себя за спиной, и, хотя в сознании у нее все путалось и она снова погружалась в сон, она успела понять, что здесь нет ее матери и некому успокоить ее боль, как это было всегда, все эти годы. Когда она снова проснулась, в комнате было темно. На сей раз она су- мела кое-как вспомнить, что же все-таки произошло. Губы запеклись, как будто она не пила целую вечность, боль в голове перешла в тупую пульса- цию, а тошнота исчезла. Во всем теле она чувствовала пустоту и слабость, словно ее выпотрошили как ватную куклу. Она лежала с закрытыми глазами, но стоило ей открыть их, как то ужас- ное, что с ней произошло, вставало перед ней во всей своей страшной ре- альности. Она лежала неподвижно, не в силах пошевелиться, прислушиваясь к долетавшим до нее звукам. Судя по ласковому журчанию, где-то неподале- ку бежал маленький ручей. Вот тонко и протяжно закричала голубка. Посте- пенно она отчетливо расслышала чье-то тихо свистящее дыхание. Она почувствовала, как страшная, дикая паника сдавила ей горло своими когтистыми лапами. Она вспомнила весь заранее продуманный им сценарий. А что, если я украду вас и отвезу в любовное гнездышко высоко в горах, вспомнила она его слова, и там сделаю все, что захочу... Неужели именно так все и произошло? Ее разум отказывался верить в это чудовищное предположение. У нее просто в голове не укладывалось, как он мог пойти на такие крайности, чтобы похитить такую обыкновенную девушку, как она, Кэндис Хьюм. И к тому же сделал это не тогда, когда знал почти наверняка, что, окажись он настойчивей, он затащил бы ее в постель, нес- мотря на все ее яростные протесты! Она дышала тяжело и прерывисто. "Думай!" - повторяла она как заклина- ние. Почему он мог усмотреть в ней угрозу для себя? - Кэндис, - услышала она его голос. Она оцепенела от ужаса и неожи- данности. - Я знаю, что вы не спите. Она медленно подняла тяжелые веки. Ее разум бунтовал, отказываются принять то, что с ней произошло, как будто от этого жестокая реальность случившегося могла превратиться в нечто несуществующее, происходящее вовсе не с ней. Яркий свет ослепил ее, болезненно ударив в голову. Закусив губу, она еле смогла сдержать стон и снова закрыла глаза. Но он был беспощаден. - Давайте просыпайтесь. Повинуясь его железной воле и вся сморщившись от боли, она открыла глаза. - Подонок, - прошептали ее дрожащие губы. - Мне очень жаль, - сказал он почти безразличным тоном. - Я понимаю, что вам сейчас очень плохо, но это скоро пройдет. Он был все в тех же брюках и рубашке, что и накануне, когда забирал ее из гостиницы. Она же лежала под тонким покрывалом совершенно голая. Она медленно покрылась липким холодным потом. Дрожа всем телом, она су- дорожно проглотила слюну и глухо спросила: - Что вы со мной сделали? - Ничего. Только раздел. Я постарался сделать это как можно быстрее. И даю вам слово, я не дотронулся до вас так, как вы могли подумать. Значит, он только касался ее руками. Значит, только раздел. Да, раз- дел так же быстро и цинично, как и овладел ею. Ее чуть не вырвало. Он подошел к стоящему возле двери столику и вер- нулся со стаканом воды. - Нате, выпейте, - приказал он, протягивая ей стакан. Она не желала принимать воду из его рук, но он приподнял ее голову над подушкой и поднес стакан к ее губам. Чувствуя, что, если она попыта- ется отказаться, он вольет ей воду насильно, она сделала несколько глот- ков. Кроме того, во рту у нее все горело от страшной сухости. Когда она выпила всю воду, он поставил стакан на пол и, глядя на нее в упор, сел на стул возле ее кровати. Стараясь не обращать на него внимания, она осторожно огляделась по сторонам. В комнате царил полумрак, но она смогла различить голые стены, закрытое ставнями окно и бледный кафель на полу. Кровать, на которой она лежала, была единственной мебелью в комнате. Ничто в ней не указывало на то, для чего она предназначалась. Ни картин, ни декоративных украшений на стенах, никаких занавесок, светильников или ковриков на полу. Как тюремная камера, подумала она, и от ужаса у нее засосало под ло- жечкой. - Почему вы сделали это? - через силу прошептала она. - Мне кажется, вы сами прекрасно знаете почему, - сказал он, выдержав долгую паузу, в течение которой, как ей показалось, он продумывал свой ответ. - А если не знаете, еще лучше. И прежде, чем она успела осмыслить этот полуответ, он встал и напра- вился к двери. - Постойте, - исступленно закричала она, обезумев от ужаса, и попыта- лась сесть. Комната бешено завертелась у нее перед глазами, и она снова опустилась на подушки. - В чем дело? - Что вы собираетесь со мной сделать? - Ничего. - И голос его слегка изменился. - Там за дверью ванная ком- ната, когда вы проголодаетесь, вас накормят. А пока лежите и поправляй- тесь. Она закрыла глаза и услышала негромкий стук закрывающейся двери. Ос- тавшись одна, она снова забылась тяжелым сном. Когда она проснулась, в комнате было совсем темно и только из-под по- луоткрытой двери пробивался свет. Она с трудом поднялась с постели и, слегка пошатываясь, направилась к двери, босыми ступнями ощущая приятную прохладность кафельного пола. Ванная комната была совсем маленькой и вмещала только самое необходимое. Небольшое окошко было закрыто жалюзи, сквозь которое ничего не было видно. Она вымыла руки, лицо, шею и, сложив ковшиком руки, с жадностью стала пить. Утолив жажду, она с облегчением отметила, что болезненная пульса- ция в голове прекратилась, хотя она по-прежнему оставалась тяжелой. Мыс- ли двигались с огромным трудом, и она со смутной тревогой подумала, что он, наверное, подсыпал ей какую-нибудь гадость. Она сразу подумала о наркотиках, но постаралась скорее прогнать от себя эту мысль. Если бы это было так, она бы потеряла всякую способность соображать, пока тот наркотик, которым он ее опоил, полностью не вышел бы из организма. Она нащупала пальцами то место на шее, где почувствовала тогда вне- запную боль, и еще больше нахмурилась. Она не обнаружила там ничего, да- же небольшого отека. Но ведь не сама же она потеряла сознание, это было сделано преднамеренно. Но зачем? Эта мысль не давала ей покоя. Она не находила никакого ответа, ника- кого объяснения тому, что произошло. Ведь не мог же он в самом деле знать, почему она так хотела завязать знакомство со Стефани. Она вся по- холодела от ужаса. Эта внезапная мысль была словно удар в солнечное сплетение, от которого она почувствовала тошноту и озноб. Кэндис подергала ручку двери и, громко позвав его по имени, застыла в напряженном ожидании, надеясь, что он сейчас появится, засмеется и ска- жет, что дверь, наверное, заело, и найдет какое-то простое объяснение тому, что произошло. Но ответа не было, как не было и разумного решения ситуации, в которой она оказалась. Страх заставил ее сильнее подергать ручку, но дверь не поддавалась. Зачем только в спальне понадобилось ставить такой замок? Слегка запыхав- шись, она бросилась назад в комнату, чтобы проверить замок на ставнях. Они тоже были заперты на ключ и сделаны из такого крепкого дерева, что сломать их было невозможно. Зажав рот дрожавшей рукой, она невидящим от ужаса взглядом обвела комнату, ставшую теперь ее тюрьмой. Она всхлипнула, проглотив застрявший в горле ком, на негнущихся ногах подошла к узкой кровати и села, обхватив голову руками. Зачем? В голове у нее вертелись всякого рода жуткие предположения, ни одно из которых не показалось ей правдоподобным. Ее разум отказывался верить в то, что он держит в рабстве белых рабов. Но тогда почему он запер ее здесь? Он ведь наверняка знал, что никто не ждет ее возвращения. Она больно закусила губу, проклиная свою наивность. Должно быть, он хочет посмотреть, что она будет делать в такой ситуации. Но зачем? Сол производил впечатление совершенно нормального человека, чтобы можно было заподозрить его в каких-то тайных извращениях, результатом которых стало ее заточение здесь. Но откуда ей было знать, какой он на самом деле?! Неужели он получает какое-то извращенное сексуальное удов- летворение оттого, что таким вот образом запугивает женщин? Черный ползучий страх все дальше пробирался ей в душу. Она начала всхлипывать и закрыла глаза, не желая верить в этот кошмарный сон. Соб- рав всю свою волю, она постаралась подавить этот гнетущий страх. Да это просто смешно. Да она, может быть, не имеет понятия, чем живет этот че- ловек, не знает его образа жизни, но, что Сол не садист, она может дать голову на отсечение. Жестокий, да. Но не извращенец. Нет, нет и нет. А это значит, что у него были какие-то веские причины для того, чтобы закрыть ее здесь. Сердце словно сжали гигантские тиски. Наконец-то до нее дошло, почему Сол Джеррард, этот миллиардер и блестящий светский человек, заинтересо- вался ею, Кэндис Хьюм. Вовсе не потому, что он хотел ее. Нет, не поэто- му. Он использовал ее безнадежную влюбленность в него именно для того, чтобы заманить сюда, так как что-то подозревал. Мозг ее лихорадочно работал. Знал ли он о том, что она умышленно подстроила их первую встречу? Если да, тогда ясно, почему последние два дня Стефани отсутствовала. Как говорится, от греха подальше. И, уж конечно, если ее притворный об- морок вызвал в нем подозрения, то после того, как на следующий день она появилась возле его дома, он должен был окончательно убедиться в том, что все это неспроста. И то... то, что он похитил ее, это, конечно, его бурная реакция на ее поступки. Она закрыла лицо дрожащими руками. Через некоторое время она почувствовала, как ее крепко переплетенные пальцы заныли. Она расцепила пальцы, пустыми глазами наблюдая, как к по- белевшим костяшкам постепенно приливает кровь... А что... а что, если он собирается расправиться с ней, шептал ей ее измученный мозг. Она отказывалась в это поверить. Одеревенев от ужаса, она снова легла на кровать, силясь припомнить, что он говорил ей, но вихрь ее мыслей кружился словно в одном заколдованном круге. И прежде чем она вспомнила то, что хотела, она снова погрузилась в сон. Когда она проснулась, было раннее утро. Вот-вот рассветет, подумала она, вслушиваясь в изумительные звуки утренней песни двух птичек тикау. Горькая улыбка тронула ее губы. Вот тебе и легенда о чудесах этой песни! Что-то не очень похоже, чтобы в ближайшие двенадцать месяцев она встре- тила свою любовь! Сон развеял последние следы вчерашнего дурмана, и, хотя она все еще чувствовала усталость и разбитость во всем теле, мысль ее работала четко и ясно. Она больше не думала о том, что Сол может убить ее. Возможно, он жесток и беспощаден к ней, события последних суток это доказали, но она не думала, что он способен на убийство или извращение. Она не могла объяснить этого, но она не сомневалась в том, что у него были какие-то веские причины ее похитить и заточить среди этих голых стен. Только бы знать, что это за причины. На этот раз, когда она вышла из ванной, на полу возле двери кем-то был оставлен поднос. Она почувствовала такой зверский голод, что, схва- тив поднос, с жадностью набросилась на еду, осушив для начала большой стакан фруктового сока, а потом, завернувшись в простыню и сев на крае- шек кровати, съела фрукты и яичницу с беконом. Кофе и чая не было, но это уже не имело значения, так как, съев все, что было на подносе, она вдруг снова почувствовала, как на нее наваливается усталость, и, едва поставив поднос на прежнее место, свернулась калачиком на своей узкой кровати и крепко заснула. Он дал ей какое-то успокоительное. С этой до конца не осознанной мыслью она проснулась. Похоже, что так оно и было. Он подсыпал его в фруктовый сок. ГЛАВА ШЕСТАЯ Скованная приступом внезапно нахлынувшей злобы, Кэндис неподвижно ле- жала на узкой кровати. Но оказалось, что справиться со злостью было куда проще, чем суметь пересилить страх; злость вытеснила страх, и теперь она чувствовала себя свободной от его болезненного и парализующего гнета. Отныне она будет пить воду только из-под крана в ванной комнате, подставляя сложенные ковшиком ладони. Но когда животворное чувство злос- ти вдруг исчезло, уступив место ужасающей безнадежности, заброшенности и ощущению совершенного по отношению к ней предательства, из-под плотно сжатых ресниц по ее щекам беззвучно покатились слезы. Совсем раскисла от этой жалости к себе, строго сказал ей внутренний голос. Тоже мне, расх- ныкалась. Она дремала, когда принесли ужин; она слышала какое-то легкое движе- ние, пока кто-то ставил на пол поднос с едой, но не успела она встать с кровати, как ее надзиратель скрылся. Ужин состоял из салата, великолепно приготовленного омлета и кувшина апельсинового сока. Злорадно поглядывая на кувшин с соком, она заставила себя съесть принесенный ужин, а потом вылила сок в раковину в ванной комнате. Выходя оттуда с пустым кувшином в руках, она увидела, как в комнату бесшумно вошел Сол. Еще до ужина она обернула себя простыней. Получилось что-то наподобие сари. Правда, это слегка сковывало ее движения, но зато было гораздо лучше, чем ходить совершенно голой. Мрачный, как Люцифер, он стоял среди этих голых стен и переводил взгляд сузившихся внимательных глаз с кувши- на на виноватое лицо Кэндис. Увидев его, она почувствовала, как внутри у нее словно спустили курок. Не соображая, что делает, она с размаху швырнула кувшин прямо в него, чудом не угодив ему в лицо. Он едва успел увернуться. Только он отско- чил, как она набросилась на него, дико размахивая кулаками и в слепой ярости стараясь попасть коленом в пах - один из самых надежных способов, которым можно обезвредить мужчину. Он двигался по комнате быстро и ловко, как кошка, и, не принимая в расчет, что перед ним миниатюрная женщина, крепко схватил ее за плечи, ловко сбил с ног, бросил на кровать и налег сверху с такой силой, что из ее груди с шумом вырвался воздух. Но она не сдавалась и продолжала яростно отбиваться, хотя каждый вдох давался ей с трудом, причиняя нес- терпимую боль. С искривленным в злобной гримасе ртом, она боролась с ним дико и яростно, чувствуя, как ощущение совершенного по отношению к ней предательства и острая ноющая боль утраивают ее силы. Она впилась зубами ему в плечо, и он, злобно выругавшись, резко закинул ей голову назад. Шея ее болезненно выгнулась, но он с силой надавил на нее локтем, почти перекрыв доступ воздуха. Она заплакала. Губы ее беззвучно двигались, по- темневшие от злости глаза дико сверкали на смертельно бледном лице. - Прекрати! - процедил он сквозь зубы. Он слегка отпустил свой тяжелый, как свинец, локоть, и она смогла вобрать немного воздуха в свои измученные легкие. Локоть снова опустился ей на шею, но давил уже не с прежней силой, а чуть тише. Вжатая тяжестью его тела в матрас, она лежала в мрачной неподвижности, ловя губами воз- дух. - Вот так-то лучше, - сказал он все тем же гробовым голосом. - А те- перь давай ответим на несколько вопросов. Итак, почему ты оказалась здесь? - Потому что это вы, черт возьми, затащили меня сюда. - На Фалаиси. Взгляды их скрестились в немом поединке. Глаза его горели непримири- мым, холодным огнем, словно бушующее голубое пламя в глубине алмаза. - Я приехала сюда в отпуск. Этот ответ ему явно не понравился. Локоть сильнее начал давить на горло, пока в глазах ее не мелькнул испуг. - Говори правду, маленькая дрянь! Ты оказалась здесь, чтобы войти в контакт со Стефани, да? Он слегка отпустил локоть, но лишь настолько, насколько это было нуж- но, чтобы она смогла заговорить. Всхлипывая, она судорожно перевела дыхание и утвердительно кивнула, наблюдая за ним сквозь вздрагивавшие ресницы. Дикая ярость перекосила это сильное, волевое лицо, не оставив и следа от той сдержанности, кото- рая, как она считала, была его неотъемлемой чертой. Лицо его налилось кровью, а потом, несмотря на загар, смертельно побледнело. Вжавшись всем телом в кровать, она в какое-то мгновение подумала, что сейчас он убьет ее. Словно маленький зверек в лапах хищника, у которого остался последний шанс сохранить свою жизнь, она затаила дыхание и, нап- рягшись всем телом, стала ждать своей участи. Сумев подавить вспышку ярости, он овладел собой. Его холодное самооб- ладание пугало ее гораздо больше, чем животная сила его злобы. - Так почему же? - зловеще прошептал он. - Зачем тебе понадобилось знакомиться с ней? - Не услышав ответа, он со злобой сплюнул. - Отвечай, черт возьми, иначе я не остановлюсь ни перед чем, чтобы заставить тебя заговорить, и меня не будут мучить угрызения совести. Охвативший ее ужас не давал ей вымолвить ни слова, язык не слушался ее. В момент их яростной схватки простыня соскользнула с нее, и теперь она лежала под ним совершенно голая. По выражению ее лица он легко дога- дался, о чем она сейчас думала. Он снова грубо выругался и ледяным тоном произнес: - Я не дотронусь до тебя, даже если на этой планете ты останешься единственной женщиной, маленькая лживая тварь! Есть и другие способы, которые сумеют заставить тебя заговорить, дрянь! Что тебе понадобилось от Стефани? - Она моя сестра, - с трудом выговорила она. Он мог ожидать всего чего угодно, но только не этого. Последовала долгая, мучительная пауза, во время которой он пытался осмыслить услы- шанное. Она видела это по его лицу, на котором вновь появилось выражение дикой черной злобы. - У нас одна мать, - в испуге затараторила она. - Я родилась за год до того, как она вышла замуж за отца Стефани; меня удочерили другие лю- ди. Когда я выяснила, кто была моя мать, я узнала и другое: после того, как она вышла замуж, у нее родилась дочь, а после того, как моя мать и ее муж ушли из жизни, ребенка удочерили какие-то родственники в Европе. - Она судорожно проглотила слюну. - Узнать, кто были эти родственники, не составило большого труда. Когда я навещала могилу моей матери, я раз- говорилась с местными жителями, которые знали, что отец Стефани был бра- том вашей матери. Охватившая его ярость, кажется, слегка утихла. Пристально глядя ему в глаза, которые сейчас были так близко, что у нее закружилась голова, она подумала: все сказанное ею было для него настолько неожиданно, что ему понадобится время для того, чтобы это осознать. - Я не знала, известно ли ей о том, что ее удочерили, - осторожно за- говорила она, - поэтому не могла написать ей, и, кроме того, я хотела увидеть... я... - Ее голос сорвался. Он резко встал и, казалось, стоял так целую вечность, глядя на нее, распростертую на кровати, так, словно видел ее впервые. Затем он резко повернулся и, сотрясаемый изнутри искавшей выхода энергией, стал мерить шагами комнату, думая о чем-то своем. От окна к стене и обратно. Она схватила простыню и потянула ее на себя, чтобы наконец прикрыть свою на- готу. Потом она легла и лежала тихо и неподвижно, пытаясь осторожно проглотить слюну, прикрывая рукой свое измученное горло. - Почему ты не связалась со мной? Она закусила губу. - Когда я узнала, кто ее забрал, я пришла в ужас. Я не была уверена, захотите ли вы знать об этом, и не представляла, как с вами связаться. Вы даже вообразить себе не можете, насколько трудно найти о вас хоть что-нибудь. В библиотеке, где я работаю, я имею доступ к самым разным источникам информации, но даже в этом случае все, что мне удавалось най- ти, я черпала в основном из колонок светских сплетен. Так что вам прек- расно удается держаться в тени. И... и еще я испугалась. Боюсь, что вы плохо представляете себе, насколько подавляюще действует на других мысль о вашем богатстве и могуществе. Она говорила хриплым шепотом, и несколько раз голос ее прерывался. Ей было больно глотать, и она старалась делать это очень осторожно. Брови его были нахмурены, лицо мрачное и отстраненное, а взгляд безразлично скользил по ее маленькой, напряженной, съежившейся фигурке. - Если бы ты написала письмо, оно бы непременно нашло меня. - А если бы вы решили, что это будет плохо для Стефани? Тогда вы сде- лали бы все, чтобы я и близко не подошла к ней. - Да, наверное. - Значит, я поступила правильно, что обошла вас и ничего вам не сооб- щила, - с негодованием воскликнула она охрипшим голосом и села на крова- ти. - Но, какие бы ошибки я ни совершила, вы не имели права так обра- щаться со мной. - Почему же не имел? - И в глазах его сверкнула злоба. Губы его сжа- лись в тонкую линию, желваки играли. - Ты, глупая... - Не смейте! - Она рванулась с кровати и гордой поступью пошла на не- го. Простыня волочилась за ней по полу. - Вы достаточно оскорбляли меня, хватит, благодарю. Я не глупая... - Ну тогда наивная. Настолько легковерная и неопытная, что тебе и в голову не пришло, что я сразу же заподозрю любого, кто попытается завя- зать с ней знакомство? - Это почему же? - произнесла она с величайшим презрением. - Уж не потому ли, что любой из тех, кто знакомится с вами, по-вашему, непремен- но чего-то от вас хочет? Взгляд его стал острым как лезвие бритвы. - Да, ты абсолютно права. И, прежде чем так высоко задирать свой хо- рошенький носик, признайся, что и тебе было от меня кое-что нужно. Тебе была нужна моя сестра. И для того, чтобы заполучить ее, ты была готова даже на такие вещи, которые на самом деле и не хотела делать, например слегка поиграть в любовь с братом своей сестры. От удивления она раскрыла рот, и, прежде чем успела ему возразить, он быстро направился к двери. - Стойте! - закричала она резким, срывающимся голосом. Но он реши- тельно закрыл за собою дверь. - Я, разумеется, должен буду проверить все, что ты мне здесь сказала, поэтому до тех пор, пока я не смогу убедиться в достоверности твоих слов, ты останешься здесь, - сказал он из-за двери. В приступе дикой ярости она бросилась на дверь, в бессильной злобе колотя в нее кулаками. Но через минуту, овладев собой и почувствовав полное изнеможение и ком в горле, она бессильно опустилась на кровать, немигающим взглядом уставившись на свои голые ноги. Мысли ее бешено нес- лись по одному и тому же кругу. Через полчаса после того, как она приняла душ и закуталась в просты- ню, в дверь постучали. Она подозрительно посмотрела на дверь и была уже готова разразиться новой злобной тирадой, когда на пороге появилась Айлу со свертком в руках. - Ваша одежда, мадам, - сказала она бесцветным голосом. Кэндис была настолько поражена ее приходом, что так и стояла с откры- тым ртом, пока Айлу не скрылась за дверью. Затаив дыхание и все еще опа- саясь, что это всего-навсего жестокая шутка, она подергала ручку двери. Дверь открылась. Несколько секунд она колебалась, готовая бежать отсюда прямо в чем есть. Но, хорошенько подумав и подключив изрядную долю здра- вого смысла, она все-таки натянула на себя одежду, забыв о том, что дверь оставалась наполовину открытой. В одно мгновение натянула сарафан и сандалии и помчалась к выходу. Сердце ее бешено колотилось. Дверь выходила в узкий коридор, заканчивавшийся широкой дверью, веду- щей в другой коридор, который делил дом пополам. Она не знала, как ей поступить. В доме стояла полная тишина, не было никакого намека на при- сутствие в нем людей. Решительность и пренебрежение к опасности распра- вили ее плечи. Она бесшумно подошла к широкой двустворчатой двери и по- шевелила ручку. Дверь не поддавалась. Кэндис в отчаянии закусила губу, уставившись на цветные витражи и со злорадством размышляя о том, что скажет Сол, если сейчас она возьмет со стола вот эту великолепную бронзовую скульптуру и запустит ею прямо в стекло. Много чего скажет, но вряд ли что-нибудь хорошее, злорадно подумала она, удерживая себя от подобной выходки. Если она хочет иметь возмож- ность хоть как-то общаться со Стефани, то, пожалуй, лучше всего вести себя более цивилизованным образом. Однако никто, наверное, не будет возражать, если она немного осмотрит дом. Решительно сжав губы, она вошла в первую дверь направо. Это был дом в колониальном стиле, построенный, очевидно, в конце прошлого века, - с высокими потолками, огромными окнами, выходящими на террасу и закрытыми сейчас ставнями от нестерпимой жары. Комнаты, что оставались не заперты, как, видимо, и те три, что сейчас оказались зак- рыты, были изысканно обставлены мебелью в викторианском и современном стиле. Полы из какой-то твердой породы дерева были до блеска натерты, окна и двери на веранду закрыты легкими ставнями, запертыми на ключ. Однако здесь она чувствовала себя такой же пленницей, как и в той ма- ленькой комнатке, служившей, по всей вероятности, спальней для прислуги. А Айлу, заполнявшая собою все небольшое пространство кухни, оставалась ее надсмотрщиком. Она односложно отвечала на вопросы, которые пыталась задавать Кэндис, и из ее ответов нельзя было извлечь ровным счетом ника- кой информации. Некоторые же она попросту пропускала мимо ушей. Кэндис дрожала от закипавшей в ней злобы, но, стараясь сдерживать се- бя, даже съела обед, приготовленный для нее Айлу. Горло уже не так боле- ло. Сол знал, как нужно давить, получая максимальный эффект и причиняя минимальный ущерб. Успокоительное, должно быть, продолжало действовать, так как после обеда она почувствовала, что зевает и что глаза у нее сли- паются. Никакая сила не могла бы заставить ее вернуться в ту комнату, которая еще совсем недавно была ее тюрьмой, и, продолжая спорить с собой о том, что же ей все-таки делать, она не заметила, как уснула на диване в гостиной. Когда Сол появился в дверях, он застал ее в самом неприглядном виде: заспанные глаза, маленькое разрумянившееся со сна личико в обрамлении растрепавшихся волос, растерянный взгляд. Смущенно прикрывая колени, она даже улыбнулась ему, совершенно не подозревая о том, что лиф сарафана сбился на одну сторону. Застыв на пороге, он бросил пылающий взгляд на ее лицо, шею. Смутив- шись, она опустила глаза и увидела свою обнаженную грудь с бледно-розо- вым ореолом соска. Чувствуя, как краска стыда заливает ей щеки, она вздрогнула от неприятного ощущения своего торчащего соска и, поспешно поправив лиф, резко спросила: - Подглядываете?! - Подглядываю, - мягко подтвердил он. - Я любопытный. А вы меня жда- ли? - Нет, не ждала. Я спала. Он вошел в комнату. Выражение лица - презрительно-насмешливое, глаза - непроницаемые. - Это не имеет значения. Я пришел сказать вам, что проверил те объяс- нения, которые вы дали мне по поводу вашего приезда сюда. - Благодарю вас, - сказала она с притворной любезностью. - Вы даже представить себе не можете, как я рада это слышать, какой камень свалил- ся с моей души. - Так что теперь, - продолжал он, не обращая внимания на ее тон, - мы должны решить, что с вами делать. Глаза ее презрительно сузились. - Неужели? - промурлыкала она все тем же притворно-сладким голосом. - Я скажу вам, что нужно делать. Прежде всего вы отпустите меня. А потом будете извиняться. Ей не понравилось, как он улыбнулся, вернее, то, как он окинул взгля- дом все ее тело. Но тон, которым он произнес следующую фразу, просто взбесил ее. - Извиняться должны вы, а не я. Вы доставили мне массу хлопот, заста- вили сбиться с ног всю нашу службу безопасности, сам я находился на гра- ни риска, готовый совершить преступление, и все из-за того, что вы пове- ли себя так неразумно и не сказали мне, почему вы хотите увидеть Стефа- ни. - У вас чертовская выдержка. - Она вскочила с дивана, оглядывая прек- расное убранство гостиной. - Может быть, выйдем на воздух? Я здесь прос- то задыхаюсь. - Я не возражаю, - кивнул он. Резко и неожиданно, как это бывает только в тропиках, на землю опус- тились сумерки. Высоко в небе светила луна. Стоя на веранде и жадно вды- хая прохладный вечерний воздух, она огляделась по сторонам. Все тот же холмистый ландшафт, далеко внизу виднелась лагуна, по неподвижной глади которой, как упавшие на землю звезды, двигались вышедшие на ночной лов рыбаки. - Зачем? Это все, что я хочу знать, - голос ее звучал зло и требова- тельно, а по телу пробегала дрожь. - Зачем вам понадобилось похищать ме- ня, везти сюда и до смерти напугать, заперев почти как в тюремной каме- ре? - Потому что мы не знали, что у вас на уме. - Но вы даже не спросили меня об этом. Почему? Что натолкнуло вас на мысль, что я не просто туристка? - Какое-то внутреннее ощущение, - медленно выговорил он после некото- рой паузы. - И Джил, и я - мы оба это чувствовали. Было видно, что вы... что вам не дает покоя какое-то сильное чувство. И мы нисколько не сомне- вались, что ваш обморок тогда, во время нашей встречи, был притворным - вы даже не побледнели. И Джил, и я, мы оба заметили, что ваше внимание было целиком поглощено Стефани, и это только усилило нашу подозри- тельность. - Почему? - Потому что большинство женщин, пытающихся завязать со мной зна- комство, видят только меня, - огрызнулся он. Он ждал, что она на это скажет, но она промолчала. - А когда вы оказались возле моего дома и поведали мне какую-то со- вершенно невразумительную историю, я уже забеспокоился не на шутку. Я попросил человека из службы безопасности следить за каждым вашим шагом, отправил Лидию домой, Стефани в более безопасное место, а сам вытащил вас на прогулку, чтобы не оставлять одну. В это время Джил, мой верный компаньон, ни на минуту не выпускал вас из виду на тот случай, если объектом вашего интереса - из-за денег ли или по какому-то террористи- ческому замыслу - являюсь я сам. - Удивительно, - вырвалось у нее непроизвольно, - вы производите впе- чатление человека, который сам в состоянии позаботиться о себе... я имею в виду... - Я понимаю, что вы хотите сказать, и обычно моя охрана не сует нос в мою личную жизнь. Так вот, пока вы, я и Джил проводили столько времени вместе, начали вырисовываться некоторые детали вашей жизни. Это было ин- тересно. Детство, когда не один раз вам пришлось пережить предательство, бурные годы учебы в средней школе, где ваши способности дали вам право получить университетскую стипендию; потом два мятежных года в универси- тете, не отличавшихся большой дисциплинированностью или усердием с вашей стороны. И вот вы бросаете учебу и проводите год где-то вдали от Новой Зеландии, но где, не знает никто. Тот самый год, о котором вы так уклон- чиво говорили, когда я пытался спросить вас об этом в машине по дороге сюда. Она пристально посмотрела на него. - А какое, собственно, это имеет отношение ко всему? - Да просто это как раз тот год, когда след ваш теряется. Именно его вы могли провести в каком-нибудь лагере, изучая все эти чертовские шту- ки, которые обязан знать каждый член террористической организации. - Я провела этот год, путешествуя по Европе и Англии, останавливаясь в студенческих общежитиях, - холодно сказала она. Рот его искривился в недоверчивой усмешке, но голос звучал ровно, хо- лодно и совершенно серьезно. - Ну и, кроме того, во всем этом, конечно, сыграли свою роль дошедшие до нас сведения о том, что готовится покушение на Стефани. Мы терялись в догадках: что это - сплетни, не имеющие под собой никаких оснований, или за этим стоят неопровержимые доказательства? А пока мы до конца не ра- зобрались во всем, мы не могли терять бдительность. Лицо ее покрыла смертельная бледность. - Какое покушение? Что вы имеете в виду? - отрывисто спросила она. - Ее собирались похитить. - Страшные эти слова зловеще прозвучали во влажном вечернем воздухе. - Такое бывает, Кэндис. Знаете ли вы, как умерли мои родители? Она кивнула. - Да, они погибли в авиакатастрофе. - Да, это мы хотели, чтобы все так думали. На самом деле они были по- хищены террористами, которые требовали за них огромную сумму денег. Больше того, они хотели, чтобы фирма Джеррардов вышла из состава участ- ников правительственного договора, что должно было дестабилизировать экономическое положение в одной из южноафриканских стран настолько, что страна оказалась бы на грани правительственного переворота. В лице ее не было ни кровинки, глаза стали огромными от ужаса. Его ровный голос и непроницаемое выражение лица действовали еще хуже, чем любое, самое бурное проявление эмоций. - Что же было дальше? - охрипшим от волнения голосом спросила она. - Надеюсь, вам больно будет услышать об этом. Они погибли. Но и тер- рористы погибли все до единого благодаря блестящей, самоотверженной ра- боте службы безопасности Джеррардов, которой помогали правительственные учреждения нескольких стран. После того как был вскрыт этот гнойник, вряд ли найдутся охотники все повторить сначала, но всегда существуют фанатики, свято верящие в то, что именно они сумеют довести дело до кон- ца. Если бы такое произошло и они бы схватили меня, то Джеррарды оказа- лись бы во власти такого правления, которое по своему упрямству и непри- миримости может сравниться только со мной. И скорее позволят погибнуть мне, чем будут рисковать всей организацией. Но если бы они похитили Сте- фани, мне кажется, я бы принял все их условия, только бы сохранить ей жизнь. Ей стало холодно, по телу пробежал озноб. - Но ведь вы... вы не могли поверить в то, что я сделаю... что я мог- ла бы сделать такое, правда? - прошептала она. - Так как мы ничего не знали о вас, мы не знали, что у вас на уме, - со злостью ответил он. - А если бы вы действительно оказались террорист- кой или похитительницей? Я не хотел своими действиями вызывать вашу по- дозрительность, пока мы не установим, на кого вы работаете. Обсудив все это со своей службой безопасности, я решил, что самым лучшим в такой си- туации будет изолировать вас до тех пор, пока мы не получим интересующую нас информацию. Этим объясняется тот несколько мелодраматичный способ, которым я заманил вас сюда, и то, почему все это время вам давали успо- коительное и снотворное. Я не хотел, чтобы вы имели возможность с кем-либо общаться. Она должна была полностью осознать то, что он ей сказал, выбросив из головы все остальное, чтобы к тому моменту, когда она вновь обретет спо- собность чувствовать, ей было бы легче справиться с болью. - Значит, вы подозревали меня с самого начала? - спросила она ка- ким-то чужим, слабым голосом. - Я бы хотела знать это. - Когда мы поняли, что вы намеренно подстроили нашу первую встречу, нам показалось это настолько подозрительным, что мы стали следить за ва- ми. Мы не были убеждены, что вы что-то замышляете, до тех пор, пока вы не приплыли к моему дому на катамаране, к тому же нам стало известно, что вы приехали сюда как туристка и как туристку вас должны были предуп- редить о том, что высаживаться на этом берегу нельзя. Когда вы плыли на катамаране, за вами велось наблюдение. Холодным и равнодушным взглядом он наблюдал, как щеки ее заливает бо- лезненный румянец, по всей вероятности ожидая, что она что-то скажет. Жгучее чувство стыда мешало ей говорить. - Но тогда мы не знали наверняка, - продолжал он, - являетесь ли вы частью какого-то дьявольского плана, согласно которому кое-кто пытается заполучить Стефани, или же вы хотите использовать ее как орудие, с по- мощью которого вам удастся заарканить меня. - У вас есть... - Да, у меня есть власть и деньги, - сказал он каким-то спокойным, даже обыденным тоном, - а это величайшие в мире афродизиаки. Крупный счет в банке изрядно подогревает сексуальные чувства некоторых. Конечно, это было самым простым, но не самым правдоподобным объяснением, к тому же более тесное знакомство с вами доказало, что вас интересовала именно Стефани, а не я. Вы постоянно спрашивали о ней и были явно расстроены, когда узнали, что она гостит у подруги. А с какой готовностью вы согла- сились поехать со мной, едва я упомянул, что мы едем за ней. - Я оказалась бездарной террористкой, - выпалила она, приходя в ярость оттого, что смогла так легко себя выдать. - Пожалуй. Но ведь вы могли быть орудием, марионеткой, дурочкой, зах- ваченной романтикой терроризма, - произнес он с холодным презрением. - Что касается другой версии, то, когда я попытался проверить вас своими поцелуями, стало совершенно ясно, что это не то, что вас интересует. Ко- нечно, вы мужественно вытерпели их... - Не будьте идиотом, - резко оборвала она. Он осклабился. - Я не добился того, чего добился сейчас, не желая тогда смотреть правде в глаза. Чувствовалось, что вы увлечены, но вас явно что-то сдер- живало. Поэтому-то у нас осталась единственная, гораздо более неприятная версия, что вы являетесь частью какого-то неясного пока для нас загово- ра, цель которого - захватить Стефани. Может быть, даже не здесь. Тем более что похитить ее отсюда так, чтобы об этом не узнала добрая полови- на острова, почти невозможно. Ведь на Фалаиси у нас повсюду есть глаза и уши. - Что ж, неплохо сработано, - резко сказала она. - Это потому, что я здесь живу. Мы предполагали, что вы, возможно, хотите просто познакомиться с ней, завязать какие-то отношения, подгото- вить почву для дальнейшей дружбы, с тем чтобы потом, когда вы снова объявитесь, она уже полностью доверяла вам. Настоящее же похищение долж- но было произойти где-то совсем в другом месте, там, где обстоятельства будут складываться для вас более благоприятно. Когда мы пришли к такому мнению, я предпринял шаги для того, чтобы чем-то отвлечь вас, пока дру- гие обыскивали ваш багаж и не спускали глаз со Стефани. Между прочим, вы были совершенно правы. Человек, который обыскивал вашу комнату, допустил оплошность. В следующий раз он будет умнее. Тело ее пронзила какая-то щемящая боль, дыхание стало прерывистым, она едва удерживалась, чтобы не упасть, глядя на резкую, угловатую маску его лица. - Но мы ничего не нашли, - продолжал он тем же спокойным, размеренным тоном. - Нам нужно было время, и самый простой способ выиграть его сос- тоял в том, чтобы ненадолго вывести вас из игры. Вот так вы оказались здесь. Местные жители думают, что у нас с вами роман. Ни у кого не воз- никло никаких сомнений. Да и откуда? Я позаботился о том, чтобы как мож- но больше людей видели нас вместе. К тому времени, как мы вернулись с нашей морской прогулки, все уже дружно решили, что место Лидии занято. - Значит, все было продумано вами до мельчайших деталей. - Она поста- ралась произнести это как можно более безразличным голосом. Он пожал плечами. - Я люблю Стефани и сделал бы все для того, чтобы уберечь ее. Что ж, Кэндис могла это понять. Она дотронулась рукой до своего горла и еще больше побледнела. Но когда она поняла, что делает, тут же опусти- ла руку и еще выше вздернула подбородок. - Сегодня до обеда мы занимались проверкой того, что вы мне рассказа- ли. - Он слегка пожал плечами. - К счастью для вас, все оказалось прав- дой. Ее чувства сейчас были словно заточены на невидимом оселке, так остро она ощущала все в эту минуту. Она видела мужественные линии его лица, резко обозначившиеся в лунном свете, всей кожей ощущая легкое покалыва- ние от его близости. Ноздри ее слегка вздрагивали, пытаясь уловить его запах, такой непередаваемо мужской, с легким ароматом туалетной воды. Он был сильнее тропических ароматов цветов, красного жасмина и гардении. Она должна была бы ненавидеть его, но чувствовала, что вот сейчас она перешагнула через невидимую пропасть, преодолела пространство и время и оказалась на какой-то другой планете, перейдя в другое измерение, другой период существования. Позднее она поймет, что это произошло тогда, когда она почувствовала, что любит, а не просто, как раньше, повинуется ка- кой-то слепой и могучей силе, притягивавшей ее к нему. Но сейчас нужно было подумать о другом. - А то, что угрожало Стефани, - спросила она настойчиво, - все эти разговоры, слухи или что-то там еще... Они все еще существуют? Она по-прежнему в опасности? - Мы выяснили, откуда шли эти слухи. Их распускал наш бывший служа- щий, настроенный против нас из-за того, что был уволен. Он пытался любы- ми путями восстановить потерянный престиж и, шатаясь по барам, бросал дикие угрозы в наш адрес, обвиняя нас черт знает в чем. Мы бы и не обра- тили на него особого внимания, но он хвастался, что у него связи с каки- ми-то радикальными группами. В общем, этот вопрос уже закрыт. - А что вы сделали с ним? Глаза его странно сверкнули. - Его предупредили, и он все понял - когда трезв, он вполне разумный человек. - В тоне его слышалась легкая насмешка. - А почему это вас так взволновало? Вы подумали, что я убил его? Она выдержала его пристальный взгляд. - Вы же убили тех террористов, которые так жестоко расправились с ва- шими родителями? Он ничего не ответил ей, но молчание было красноречивее слов. Дрожа всем телом, она спустилась по ступенькам веранды и пошла по до- рожке, ведущей сквозь густые заросли к крохотному ручейку. Сначала он тихо струился прямо у ее ног, а чуть дальше начинал журчать по камням маленьким водопадом. Очень скоро она была вынуждена остановиться, очу- тившись у края широкой ленты воды, неподвижной и блестящей, похожей при бледном свете луны на обсидиановую пластину. Прямо оттуда тонкой струей устремлялся к самому небу серебристый, словно луна, и тающий, словно ту- ман, водяной шпиль. На мгновение он застывал там в неподвижности и потом снова мягко устремлялся вниз, превращаясь в тончайшую водяную пыль и открывая взору темную гладь маленького пруда. - Какое чудо! - прошептала она и остановилась. - Откуда он здесь? - Один из предков Чэпмена сделал его для своей любовницы. - Прямо за своей спиной она услышала его голос. - Она жила вон в том флигеле. - Все это очень романтично, но почему она жила не в доме? Он пожал плечами. - В доме жила его жена, семья. - Вот как! - Что, не одобряете? - И его зубы насмешливо сверкнули. - Да, - медленно произнесла она, - не одобряю. Я считаю, что свои обещания нужно выполнять. - Согласен. Но, похоже, все они жили достаточно счастливо. Идите пря- мо по этой дорожке, она приведет нас как раз к этому флигелю. Узкая дорожка, по которой могли идти только двое, огибала второй пру- дик, который был чуть меньше первого. На его поверхности в обрамлении круглых листьев плавали белые лилии, и острия их сложенных в чашечки ле- пестков указывали прямо в небо. Среди закручивавшейся в спирали воды мелькали золотые рыбки. Такой неподвижный, такой уединенный. Просто Моне в черных и серебристых тонах! Со всех сторон его обрамлял сад, благоуха- ющий и захватывающе прекрасный, и только фонтан нарушал эту застывшую в неподвижности картину. Ломаная линия гор, заслоняющая собой звезды, ка- залась исторгнутой из чрева земли каким-то чудовищным катаклизмом. Кэндис снова почувствовала дрожь. Он так и не ответил на ее вопрос, но почему-то его ответ был для нее сейчас очень важен. Она не стала его переспрашивать, пока они не вернулись на веранду. На этот раз он ответил ей, если это вообще можно было назвать ответом. - Они погибли, оказывая сопротивление при аресте, - сказал он ка- ким-то чужим голосом. Но ей хотелось знать больше. Она попыталась продолжить свой вопрос. - Но это вы... Нет, этого не стоило делать. С перекошенным бледным лицом он обрушил- ся на нее со словами: - Они били мою мать... даже сейчас я не могу... - Простите меня. - Она бросилась к нему, обняла его, прижимая к себе с такой силой, на которую только была способна, и полным раскаяния голо- сом сказала: - Я не должна была спрашивать, прости меня, я виновата, Сол... Он стиснул ее в своих объятиях. Словно не привыкший к такому открыто- му проявлению сочувствия, он пристально смотрел ей в глаза. Столько муки было в этом взгляде, что к глазам ее подступили слезы. Она подняла руку и погладила его по щеке. - Теперь все позади, - сказала она мягко. - Но я понимаю, почему ты верил, что не должен упустить ни одного шанса. Все в порядке. Я очень сожалею, что всколыхнула в тебе эти тяжелые воспоминания. Он резко подался вперед, прижав ее к себе еще сильнее, и прикоснулся щекой к теплому шелку ее волос. Она стояла, не шелохнувшись, гладя на неподвижное безмолвие водяных лилий и на шумящие струи фонтана. Налетевший с моря ветер сбил струю, и вода, падая, обвилась прозрачным шлейфом вокруг колонны. У нее перехва- тило дыхание. Ей показалось, что в тонком мареве водяных брызг она уви- дела серебряную радугу, призрачную и хрупкую, словно сон. Она почувство- вала, что он тоже повернул голову и смотрит туда же, куда и она. - Лунная радуга, - воскликнул он, пораженный не меньше ее этим изуми- тельным зрелищем. - Я никогда раньше не видел такого чуда. Ветер стих, шлейф воды беззвучно упал в прудик, и лунная радуга ис- чезла. Слезы стояли у нее в глазах. - Это было так прекрасно, так прекрасно... - повторяла она тихим, взволнованным голосом. - Спасибо за то, что ты привел меня сюда. Он заглянул в ее восхищенное лицо, руки его слегка разжались, и вол- шебная сила этого мгновения - воздушного, прозрачного, призрачного, за- литого лунным светом - превратилась во что-то столь же волшебное, но бесконечно земное - дикую дрожь желания, что призывает женщину к мужчи- не, мужчину к женщине. Его жаждущий рот припал к ее губам, стараясь взять все, что она могла дать: свою силу, свою щедрость, свою готовность принять его сладкий плен. Чувства, пережитые ею в эти последние минуты, должно быть, нарушили ее обычное равновесие, так как, несмотря ни на что, она пылко и страстно отвечала на его поцелуй. С обрывающимся, летящим в бездну сердцем она вдруг поняла, что не осталась в долгу перед этой отчаянной, рвущейся ей навстречу страстью. Потому что она любила. Просто какие-то Ромео и Джульетта! "Она затмила факелов лучи!" Она была права, что так боялась этого. Даже тогда, когда его губы снова искали ее рот, она знала, что это то, чего она боялась всю свою жизнь, - не сама страсть, не любовь, а то, как она ответит на это. С тех пор как ей исполнилось десять лет и она поняла, что осталась совсем од- на, она оберегала от ран свое сердце. Она каким-то образом понимала, что способна на это всепоглощающее подчинение всех своих чувств, готовых за- топить холодную логику ее рассудка, ее здравый смысл и ум, - как это бы- ло теперь, когда все тонуло, все терялось в огненно-сладкой патоке, мед- ленно струящейся сейчас у нее по жилам. - Как ты красива! - Голос его звучал глубоко и взволнованно, он был наполнен множеством тонов и оттенков, и, услышав его, она задрожала. Нежность этого поцелуя потрясла и, словно на крыльях, вознесла ее ввысь. Он был другим, не похожим на предыдущие - невесом и обольсти- тельно сладок. Расслабившись, она позволила этому магическому, колдовс- кому потоку разлиться по всему телу и, растворяясь в нем без остатка, вновь почувствовала, как губы его коснулись ее рта. Она подняла руки, ладони ее коснулись его гордой головы, пальцы скользнули сквозь упругую гущу его волос, приблизив его лицо вплотную к своему. Оторвавшись от ее губ, он дрогнувшим голосом произнес ее имя. Потом он снова поцеловал ее, только теперь с дикой неистовостью страсти, когда его горячее желание взывало к ее желанию, и оба слились в пламени чувств, поглотившем их обоих настолько, что, когда он оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание, горло ее издало тихий, приглушенный звук, а глаза, смотревшие из-под медленно поднимающихся ресниц, мерцали тускло и темно, как два темных озерка, на ее ставшем необычно бледным лице. Кончиком языка она дотронулась до своих губ и тут же спрятала его, почувствовав цепкий взгляд его прозрачных синих глаз. Горячие пятна на этих надменных скулах, пульсирующая жилка на виске - все подтверждало то, что подсказывала ей интуиция, доставшаяся ей от ее предков, - пора сказать нет и остановиться, пока не поздно. Если она сделает сейчас шаг назад, он согласится с ее решением, но она никогда не узнает сладости любви с ним. Она опустила ресницы и скло- нила голову ему на грудь, благодарная ему за то, что он позволяет ей са- мой принять решение. С тех пор как она поняла, что не только ее отец, но и ее мать предали ее, вся ее жизнь была основана на осторожности. Она никогда не позволяла соблазнить себя настолько, чтобы она могла испытать еще одну боль. Сей- час, словно пережив внезапное прозрение, она вдруг обнаружила, сколь многого лишила ее эта осторожность. Вместе с боязнью и болью разочарова- ния она изгнала из своей жизни радость, желание и страсть. Сейчас в его объятиях, в этом сказочно красивом месте нерастраченный источник ее без- рассудства, поток неведомой энергии, струящийся по всему ее телу, неожи- данно вырвался на волю. Он наклонился к ней и нежно прикусил губами мочку ее уха. Ощутив его теплое дыхание на чувствительных завитках и изгибах ушной раковины, она почувствовала, как тело ее пронзили миллионы крохотных электрических разрядов. Она задохнулась, ловя губами воздух, а он тихо засмеялся. Смутно ощу- щая, что он тоже в плену у этой новой, неведомой ему страсти, и по- чувствовав себя смелее благодаря вырвавшимся наконец на свободу инстинк- там, она встала на цыпочки и кончиком языка дотронулась до ямки у осно- вания его загорелой сильной шеи. Грудь его поднялась и резко опустилась. - Ты понимаешь, что ты делаешь? - На этот раз голос его звучал совер- шенно серьезно. - Да, - выдохнула она, и дыхание ее коснулось его влажной кожи там, где она ласкала его кончиком языка. - Айлу, - прошептала она, собрав последние остатки здравого смысла. - Она ушла домой. То, что случилось потом, было так же естественно, как висевшая в небе луна, как негромкая песнь льющихся струй фонтана. Таинственный, сереб- ристый свет играл на их лицах, когда губы их слились в поцелуе. Но вско- ре - и это было неизбежно - не все уже можно было выразить поцелуями. Он коснулся губами пульсирующей жилки у нее на шее, хрупкой округлости пле- ча. Он, должно быть, слышал, как она вздыхала, но он не мог знать, что для ее необученного тела его прикосновения были пьянящим вином, черной магией, сладким обжигающим пламенем. Она и не думала говорить нет, не хотела сдерживать ответную дрожь страсти, которая пронзала ее словно ог- ненным трезубцем. Его руки - уверенные и ласковые, безжалостные и неумолимые - прикаса- лись сначала к ее плечам и наконец спустились к нежной округлости ее груди. - Тебе нравится так? Скажи мне, как тебе нравится, Кэндис, и я дам тебе это. Все, я смогу дать тебе все, что ты хочешь. Она не могла говорить. Слова спотыкались друг о друга, превращались в ничто, когда она смотрела в его мерцающие глаза, свет которых струился ей прямо в глаза, сжигая предрассудки и страх, заставляя ее отдаться во власть своей неутоленной, давно сдерживаемой страсти. - Тебе нравится? - Его рука легко скользнула по ее груди к соскам, едва касаясь их, но она вдруг почувствовала в них такое странное тянущее ощущение и такую тяжесть, от которой подкашивались ноги. - А так? - Он нагнулся, и его рот коснулся ее соска, горячего и влаж- ного, сквозь тонкую ткань сарафана. Она громко вскрикнула, а он улыбнулся спокойно и серьезно и сказал: - Я вижу, что тебе хорошо. Все вокруг кружилось в каком-то тумане. Она с трудом поняла, что он поднял ее на руки и перенес на подушки большого дивана. Он снял рубашку, небрежно сбросил ее на пол и опустился рядом с ней. На какое-то мгновение она почувствовала древний, атавистический страх женщины перед хищным самцом. Она не отпрянула, но все ее тело напряг- лось, приготовившись к отпору. Лицо его было почти сурово. - Тебе достаточно сказать только одно слово. Я не насильник, - спо- койно сказал он. И она поняла, как глупы были все ее страхи. - Прости меня, - сказала она и очень тихо добавила: - Мне нужно при- выкнуть к тому, что рядом с тобой я такая маленькая! А ты, - она застен- чиво улыбнулась, - стал вдруг таким большим. Действительно, его элегантная стройность была обманчива. Она не могла отвести глаз от его широких плеч, которые, казалось ей, могли заслонить собой луну, от его рук, крепких мускулов груди, игравших под гладкой бронзовой кожей. - Должно быть, временами жизнь может казаться очень страшной для та- кой маленькой женщины, как ты, - сказал он, играя завитком волос у ее виска, нежно и уверенно накручивая на палец теплый локон, словно ему нравилось ощущать кожей его шелковистость. - Рядом с тобой мне ничего не страшно, - воскликнула она и порази- лась, прочитав в его глазах полное понимание того, о чем она думала. Глаза его сузились, он склонился над ней и поцеловал ее шею. - Я имел в виду не только это, - ответил он, и его дыхание коснулось ее мягкой кожи. - На самом деле, я думаю, ты с таким же успехом можешь быть одной из самых опасных женщин, которых я когда-либо встречал. - Он помолчал, а потом добавил: - И я испытываю к тебе далеко не братские чувства. Она коснулась пальцами его головы и почувствовала, как его рука скользнула у нее за спиной; губы его прижались к ее губам и вдавили ее в подушки. Запрокинув голову, она подставила шею его жадным поцелуям и снова тихо застонала. Доводы здравого смысла захлестнуло ощущение того, что она делает все правильно, что всю свою жизнь она ждала именно этого мгновения, этого человека. Не незнакомца, а свою вторую половину... Скользивший по полу террасы лунный свет вначале освещал их медленное бесшумное движение навстречу друг другу, навстречу своей любви, но по- том, когда он снял с нее сарафан, тактичная луна скрылась в облаках и оставила их в темноте. Затерявшись в чувственном тумане его рук и губ, Кэндис сладострастно следила за тем, как его темная голова склонилась к ее груди, а губы коснулись ее так нежно и легко, что она не смогла пода- вить тихий вскрик протеста и желания. Мускулы у него на спине напряглись, пока он продолжал сладко мучить ее жаркими прикосновениями своего рта. Наслаждение пронзало ее сладкой болью, от которой груди ее налились, как бы прося еще и еще поцелуев, а тело, словно расплавленный жаром свечи воск, текло, таяло и стонало от дикого желания. - Сол, прошу тебя. - Это должно было прозвучать как призыв к действию, но в голосе ее слышалась умоляющая нота, и это испугало ее. Ее влажный сосок почувствовал его горячее дыхание. - Прошу что? - Прошу... помоги мне. Он замер, словно пораженный ее словами, но, когда ее бедра сделали легкое движение ему навстречу, он наклонят голову и вобрал жадным ртом пульсирующий ореол ее соска. Кэндис тихо вскрикнула, все тело ее замерло в неподвижности, и волна неизвестных ей доныне ощущений накрыла ее с головой, унося туда, где она могла погибнуть, и единственной надеждой на спасение был человек, кото- рый сейчас с такой колдовской чувственностью ласкал ее грудь. Она стиснула руки, потом расслабилась и уступила, сдалась, отдавая ему гибкую нежность своего тела, весь свой огонь и страсть, которые она до сих пор держала взаперти. Мучивший ее кодекс боли и наслаждения, ко- торый она так долго соблюдала, был отброшен в сторону и предан забвению. Ей предстояло испытать откровение, стать посвященной в вечную, как мир, и юную, как наступающий день, тайну, и все ее существо радовалось и торжествовало оттого, что именно этот человек, эта ночь, эта луна сош- лись сегодня вместе, чтобы помочь ей воскреснуть. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Сол поднял голову. Кэндис чувствовала опустошенность, холод и одино- чество. - Прикоснись ко мне, Кэндис, - тихо сказал он. - Не заставляй меня делать все самому. Эти слова странно задели ее, но мысли ее были сейчас слишком далеко, чтобы она могла понять причину этого. Куда исчез привычный холод в его глазах? Даже в темноте ей было видно, что они похожи на жидкий, расплав- ленный огонь, в котором было так просто сгореть и который, каким-то вол- шебным образом освобождая ее от стыда и предрассудков, заставлял делать такие вещи, о которых она прежде только читала. Прикоснувшись к нему, как к чуду, она с трепетом провела своей маленькой, изящной рукой по за- виткам волос у него на груди и почувствовала, как весь он замер от ее прикосновения. Кэндис улыбнулась одними кончиками губ, слегка распухшими от его долгих поцелуев, и, вся подавшись вперед, наклонилась над ним, чтобы коснуться жаркими губами его соска. Кончиком языка она скользнула по его крохотной твердой припухлости и, замерев в ожидании, вновь осмелилась повторить то же самое. Она тихо засмеялась и так же нежно и осторожно, как бабочка цветка, коснулась языком другого соска. По телу его пробежала дрожь, и она, отдавшись власти темного и опас- ного порыва, слегка сжала его сосок зубами. Ее руки блуждали по его гру- ди, чувствуя напряженную неподвижность его мускулов, легко скользнули по ребрам вниз и ощутили стальную упругость мышц живота. У самого пояса брюк ее руки замерли в нерешительности, и она, подняв голову, вопросительно посмотрела на него. Сейчас черты его лица обозна- чились еще резче и выражали такое дикое, страстное и неукротимое жела- ние, что к ней снова вернулись ее прежние страхи. Она видела выступившие у него на лбу капли пота, и дьявольское наслаждение, пронзившее ее в эту минуту, сменило собою страх. - Я вижу, - резко произнес он, - тебе приятно видеть меня таким. Да- вай посмотрим, смогу ли я ответить тебе тем же. Он повернулся, заставив ее лечь себе на руку, и так жадно прильнул губами к ее груди, что она тихонько застонала. Он поднял голову и пос- мотрел в ее охваченное восторгом лицо; его прекрасный рот шевельнулся в улыбке - пугающей, откровенной, обещавшей адское наслаждение. - Это выше моих сил, - прошептала она, закрывая глаза, чтобы не ви- деть его почти неподвижного и странно напряженного лица. - Я знаю, но мы не сможем удержаться от соблазна испытать это. Бережно опустив ее на диванные подушки, он встал, чтобы стащить с се- бя оставшуюся одежду, представ перед ней во всем великолепии мужской красоты. Во рту у нее пересохло. Замерев от восхищения, она наблюдала, как симметрично напряглись мышцы его стройных ног и спины, как поблески- вала глянцем его смуглая кожа. В ней больше не было страха. Все ее тело пело и радовалось неизбеж- ности того, что должно было произойти, зная, что, как только оно утолит свой голод, наступит наконец желанное умиротворение и покой. Кэндис встала и начала медленно расстегивать сандалии. - Дай я, - глухим от волнения голосом произнес он. Прикосновения его пальцев были сладкой мукой, рот его, медленно и чувственно терзающий ее губы, - карой и редчайшим из наслаждений. Она почувствовала, как напряглись и отвердели ее мышцы, и, не в силах больше сдерживать себя, ее тело задвигалось медленно и волнообразно, а бедра подталкивали, просили, умоляли. Огонь, который он так старательно и искусно пытался разжечь, вдруг вспыхнул с неистовой силой, охватив своим адским пламенем развилку ее тела. Она восхищенно наблюдала за ним во всем великолепии темной и дикой страсти, и глаза ее становились все больше и больше. Они безмолвно при- зывали его к этому пылающему огню, в пламени которого оба они познают сладость насыщения. Он заглянул в ее охваченное экстазом лицо. Его собственное в эту ми- нуту напоминало вырезанный из камня лик какого-то древнего жестокого бо- жества, готового к тому, чтобы взять силой то, что не будет положено на его алтарь добровольно. Из груди его вырвался сотрясающий все его тело глубокий вздох, словно он потерял способность управлять собой; он накрыл ее тело своим, и она познала пронзительный восторг слияния двух тел, простого и древнего, как мир, сокрушающую силу мужской плоти, одержавшей победу и одновременно побежденной ее нежной женской силой. Почувствовав первый яростный удар его плоти, она вскрикнула. Звук ее голоса растворился и замер в разогретом мерцающем воздухе. Она не испы- тывала никакой боли, лишь ощущение легкого дискомфорта, словно внутри у нее все перестраивалось, привыкая к тому, чего она так долго ждала. Скоро она перестала удивляться тому, как просто все это было, и, пос- лушная зову своего тела, исступленно отдавалась мощным тактам любовного транса, который, казалось, вырывал ее из привычных основ ее прошлой жиз- ни и с силой бросал в какой-то другой, новый мир, где правило только чувство. Он окутал ее плащом из огня и света, и, паря в этом чувственном за- бытьи, она остро ощущала лишь скользящие прикосновения кожи к коже, шел- ка к шелку, жар его рук и губ, тяжесть и напряженную силу его мышц. Она растворилась в благоухании их любви, этой восхитительной смеси запахов чистого мужского тела и сладостно-душистой женственности, которые, слив- шись воедино, образовали такую головокружительную и возбуждающую эссен- цию, что с ней не мог сравниться даже аромат гардений и жасмина. Но сильнее всего она ощущала переполнявший его восторг обладания, его превосходство самца, свою покорность, так необходимую ему в этот момент; то, как восторженно и бесстрашно принимало его ее тело, выдвигавшее ему свои требования, уверенное в том, что они будут обязательно удовлетворе- ны. Но постепенно наслаждение, державшее ее в своем сладком плену, смени- лось напряжением; в поисках еще чего-то, чего-то большего, что находи- лось за гранью затопившей ее страсти, тело ее начало свой огненный та- нец. - Не делай этого! Я не могу... - резко выкрикнул он. Прогнувшись ему навстречу, она почувствовала, как хлынувший в нее с силой прорвавшейся плотины поток заставил ее содрогнуться и, подхватив, понес прочь. Каждая клеточка ее тела была охвачена в этот миг невырази- мым наслаждением, обожжена адским огнем. Испуганная, она боролась с уно- сившим ее потоком, но он подхватил и накрыл ее новой волной, затопляя ощущениями такой силы и остроты, что ей показалось, что она теряет соз- нание. Упругая сила неожиданно покинула его тело; оно вдруг стало очень тя- желым и, разгоряченное и влажное, в изнеможении опустилось на край дива- на. Сквозь гулкие удары своего сердца она слышала его хрипловатое шумное дыхание. Тело ее обмякло и ослабело, но внутри она чувствовала такое ли- кование и такую легкость, что на миг ей показалось, будто оно вот-вот оторвется от диванных подушек и воспарит, поднимаясь вверх так же легко и бесшумно, как струи фонтана, и смешается с пеной и брызгами, с ночью и лунной радугой. Постепенно сердце ее стало биться ровнее. Она почувствовала, как в комнату ворвался прохладный, напоенный ночными ароматами воздух, но од- новременно с этим она ощутила внезапный холод, который не имел ничего общего со сквозняком, влетевшим на террасу. Этот холод исходил от чело- века, который лежал сейчас радом с ней, - близкий, как шепот, и холод- ный, как далекие звезды. Она кусала губы, не зная, что сказать и что сделать. Ведь не мог же он сначала любить ее - так жадно, так ненасытно! - а потом вдруг сразу отвергнуть, хотя то ощущение, которое волнами исходило от него в эту ми- нуту, означало именно это. Неожиданно все показалось ей отвратительным и мерзким: их тела, распростертые со сладострастно-развязной непринужден- ностью, страсть, которая, казалось, на короткое мгновение возвысилась над физической похотью, а теперь проявила свою грубую, животную суть. Жгучее чувство стыда и унижения пронзило ее. Не в силах унять охва- тившую ее дрожь, она стала подниматься с дивана. - Лежи спокойно, - мягко скомандовал он. Повернувшись, он притянул ее к себе. - Ты замерзла? - Нет. - Тебе одиноко? - Он тихо засмеялся, когда она крепко прижалась к не- му всем телом. - Прости меня, - сказал он. - Я не привык к такому... к такой бурной реакции. Неужели сейчас я свалял большего дурака, чем когда бы то ни было?! - Ты? - Приподняв голову от подушки, она посмотрела на него с крайним изумлением. - Да, я. - Он криво усмехнулся. - Несмотря на твое не слишком лестное мнение обо мне, я не тот, кто делает это с каждой встречной. - Она про- молчала, а он улыбнулся, хотя улыбка была далеко не из приятных. - Я не сплю с каждой, кого приглашаю в ресторан, или с каждой, кто проводит в моем доме свой отпуск. До сих пор я умел сдерживать свои аппетиты. До сегодняшнего дня. В груди ее вспыхнула надежда, глаза заблестели. Или, может быть, он имел в виду Лидию? Конечно, то, что он сейчас сказал, ничего общего не имело с любовью, но она была настолько без ума от него, что согласна до- вольствоваться и этим. Она улыбнулась ему, глаза ее искрились. Сейчас они были в полной темноте, луна спряталась за выступ крыши прямо у них над головой, но Кэндис все-таки заметила, как он улыбнулся ей в ответ, и удивилась тому цинизму, который, как ей показалось, она уловила в его словах. - Я тоже не занимаюсь этим с первым встречным, - резко сказала она. - Это у тебя впервые? Неожиданно смутившись, она кивнула, краем глаза наблюдая за его реак- цией. Он лежал совершенно неподвижно, потом, окунув пальцы в густую гриву ее волос, запрокинул ей голову и решительно прижался к ее губам в нежном и медленном поцелуе. Еще не веря своим ощущениям, она почувствовала, как ее насытившееся тело снова пришло в движение, а по жилам побежал огонь. Она тихо застонала, а он засмеялся таким чувственным смехом, что еще несколько дней он все звенел у нее в ушах. - Поразительно, правда? - пробормотал он. - Для меня и для таких ма- леньких девственниц, как ты. Ослепительно прекрасный в своей наготе, он встал с дивана и, протянув ей руку, сказал: - Пойдем со мной. Без малейших колебаний она вложила свою руку в его сильную ладонь и последовала за ним в темноту дальних комнат. От отпер дверь и включил свет. Она вскрикнула от удивления. Они стояли в комнате, где все было уст- роено для любви: начиная от выразительной и изысканной картины, висящей над огромной, широкой тахтой и изображавшей сплетенные в объятии тела, и кончая шелковыми покрывалами, небрежно разбросанными в головах, и чувственной фактурой огромных шкур на полу. - Тому, кто украшал эту комнату, воздержание было неведомо, - сказал Сол, с улыбкой гладя на изумленное лицо Кэндис, - поэтому мне кажется вполне естественным, если мы снова займемся любовью. По крайней мере я не чувствую себя здесь незваным гостем, а ты? Может быть, и сама комната давно мечтает стать раем для двух влюбленных. Она была не в силах оторвать от него своих глаз, чтобы еще раз хоро- шенько рассмотреть эту удивительную комнату, но, почувствовав витавший здесь легкий запах мускуса, быть может след от духов той женщины, что когдато дарила наслаждение своему возлюбленному, она вся замерла и нап- ряглась в сладком предчувствии. - Нет, я тоже не чувствую себя здесь чужой и хотела бы быть с тобой именно здесь. Он легко поднял ее на руки и бережно опустил на прохладный мягкий шелк широкой тахты. Что-то дерзкое промелькнуло в искрящейся глубине его глаз, что-то, что не имело названия, но на что она все равно бы откликнулась, даже ес- ли бы не доверяла ему. - Пусть теперь это будет медленно и нежно, - сказал он, садясь рядом с ней, - мы будем любить друг друга так, словно это последний, единственный раз, когда мы вместе. Какое-то нехорошее предчувствие шевельнулось в ней. Что-то было не так, она чувствовала это. Она нахмурила брови, но он нагнулся к ней и поцеловал крохотное углубление ее пупка. Лишь только она почувствовала горячее прикосновение его языка, как все поплыло и завертелось у нее пе- ред глазами. Он сказал, что он не занимается этим с первой встречной. Она верила ему: он был слишком разборчив, чтобы потакать любым своим желаниям. Но он наверняка познал немало женщин, чтобы уметь так искусно взять у нее в постели все, что только возможно, для своего наслаждения, умело ис- пользуя свой опыт и чувственность для того, чтобы продемонстрировать ей те способы, которыми мужчина и женщина могут дополнить друг друга в мо- мент любовной страсти. Она слепо следовала за ним во всем, что он делал, и шептала слова, которые раньше и не мыслила произнести вслух, лаская его с невинной похотью, превознося его тело, его мужскую силу так, как была способна выразить свои чувства в тот момент. Она познала его на вкус, на запах, на ощупь - все это великое множество оттенков и ощуще- ний, восторгаясь контрастом бледной мраморности своей кожи радом с брон- зовым оттенком его загара, мягких изгибов своего тела рядом с его строй- ным и мускулистым. Он брал ее с пьянящей силой уверенного в себе самца, унося ее с собой в тот храм чувств, в котором оба были верховными жрецами. Ей было теперь неважно, что она больше не властна над своим телом, что, окутанная чувственным туманом, она полностью подчинилась ему, так как стоило ей только взглянуть в это сильное, искаженное любовной мукой лицо, встретить взгляд его пылающих, манящих глаз, и она убеждалась в том, что он, как и она, захвачен этим жарким, огненным потоком их страс- ти, чувствуя только одно - его руки сжимают ее в своих объятиях, а рот не в силах оторваться от ее губ. Наконец, послушная его страстной мольбе, она поменяла положение. Он направил ее на себя, а сам, как паша, уверенный, что ему не осмелятся перечить, откинулся на подушках. Она попыталась воспротивиться, но только на миг, а потом подчинилась и, гордо держа свое тело, опустилась на него. - Так я могу видеть тебя всю, - хрипло произнес он. Глаза его, уст- ремленные в темноту, расширились, разглядывая ее стройное, разгоряченное страстью тело, шелковистую округлость высоких, гордо стоящих грудей, вы- пуклость сосков, отвердевших от его яростных ласк. Краска стыда заливала ее тело. Он засмеялся и медленно коснулся рука- ми ее груди, узкой изящной талии. Его пальцы цепко держали ее, пока она обхватывала, обнимала его коленями, принимая его в глубь себя. Острое, как стрела, ощущение заставило ее тихонько вскрикнуть и начать дви- гаться, сперва медленно и беспомощно, и предательская краска стыда гус- той, медленной волной заливала ей грудь и лицо, пока постепенно они не нашли ритм, устраивавший их обоих. Это уже были иные ощущения, хотя в чем-то еще более насыщающие, чем в самый первый раз их любовного экстаза. Но исход, как и тогда, был неиз- бежен: экстаз, изнеможение, насыщение такой силы, которую, казалось, не- возможно было выдержать. Она уснула, лежа с ним радом, и спала так крепко, что не слышала и не чувствовала ничего. Когда она проснулась, рассвет еще не наступил, но на тахте радом с ней никого не было. Она лежала и ждала, что он сейчас вернется, но через несколько минут, проведя рукой по другой половине тахты, она обнаружила, что та давно остыла, словно он ушел сразу же, как только она уснула. Она встала, пошла в ванную комнату и включила свет. То, что она уви- дела, поразило ее. Часто мигая, она стояла, оглядывая удивительное уб- ранство комнаты. Она напоминала грот, с водопадом и маленьким прудом, который был окружен камнями и большими валунами и отделан черным мрамо- ром. Среди камней цвели белые, розовые и зеленые орхидеи, росли какие-то растения с необыкновенно пышной листвой и папоротники. Обнаженная женщи- на, должно быть, выглядела здесь гурией, изнеженной и белокожей, оказав- шейся здесь для того, чтобы утолить страсть своего хозяина. Кэндис судорожно проглотила слюну и на мгновение закрыла глаза. Затем она сняла с крючка банную простыню, вышла из ванной и выключила свет. Завернувшись в мягкую махровую простыню, она подошла к окну и, повернув ручку холодными как лед руками, широко распахнула его. Прямо перед ней в серой предрассветной дымке раннего утра высоко к небу поднимались тончайшие струи фонтана, с приглушенным звуком падая в черный пруд. Из чащи леса донеслись чистые и прозрачные звуки птичьего пения, насмешливые, словно эхо жестоко преданной любви... Это пела та самая легендарная птица тикау, которую редко кому удавалось увидеть, птица, про которую думали, что она призывает возлюбленного к тому, кто слышит ее пение. Нет, не просто возлюбленного. Эта птица звала свою единственную лю- бовь, свою единственную настоящую страсть... Кэндис горько улыбнулась. Что ж, птица тикау звала к ней ее возлюб- ленного, но, как это часто бывает в легендах, она обманула, хотя снача- ла, казалось, и дала то, что обещала. В Соле Джеррарде было все, чего только могла желать женщина: дикий порыв, нежность, страсть и честность. В его объятиях она познала тот восторг, который нельзя было измерить обычными мерками, и то освобождение и покой, которые и радовали, и пуга- ли ее. Мягкое и ровное журчание фонтана, падающие струи которого морщили подвижную гладь пруда, монотонно отдавалось у нее в голове, где в сумас- шедшем вихре кружились сейчас ее мысли. Когда быстро наступивший тропический рассвет разлился над островом во всем великолепии своих розовых и золотистых красок, она все еще стояла у окна, глядя, как играют в свете наступающего утра тонкие струи фонтана. Тому, кто в эту минуту бесшумными шагами шел по дорожке, ведущей от фон- тана к дому, она казалась призраком. Когда он вошел в эту чудную, напоминавшую о недавних наслаждениях комнату, она не обернулась, ничем не показав, что заметила его приход. И только когда он подошел ближе и встал радом, она подняла на него свои огромные, пустые глаза. Он был одет так же, как и накануне, в темную ру- башку и более темные брюки, но рукава его рубашки были до половины засу- чены, и в неярком свете раннего утра он казался холодным и суровым. - Так сколько ты хочешь? - резко спросил он. Она промолчала, но ресницы ее вздрогнули и опустились. - Так сколько? - продолжал настаивать он. - Девственность пользуется изрядным спросом среди некоторых мужчин. Меня это, правда, никогда не волновало, но я готов возместить тебе потерю невинности. А ты была се- годня такой обворожительной, такой соблазнительной распутницей. Я редко получал такое наслаждение. Она почувствовала, как что-то сдавило ей горло, ее голос звучал низко и глухо от обиды и боли, и она с трудом смогла произнести только его имя. - Или ты пришла сюда, надеясь на более крупную добычу? Может быть, ты считаешь, что, являясь незаконной сестрой, ты имеешь полное право жить за ее счет? Глаза ее вспыхнули яростным огнем. Он улыбался. Выражение его хищно- го, ястребиного лица сковало холодом ее сердце. Она закрыла лицо рукой и прошептала: - Нет! Нет! Как ты можешь?.. Он собирался еще что-то сказать, но она сделала запрещающий жест ру- кой и, проглотив стоявший в горле ком, продолжила уже звонким, бесстрастным голосом: - Я приехала на Фалаиси, надеясь, что увижу ее. Это все, что я хоте- ла. Когда я узнала, что смогу встретиться с ней, я не могла упустить та- кую возможность. Я не собиралась говорить ей, кто я. Я даже не знала, известно ли ей то, что она дочь приемных родителей. Я бы сама никогда не сказала ей об этом. Я просто очень хотела увидеть ее. - Она умоляюще посмотрела на него. - Ты должен понять, Сол. Ведь она единственный род- ной мне человек. - А твой отец? Она упрямо сжала рот. - Он сбежал в Австралию, когда узнал, что моя мать ждет ребенка. Еще мальчиком он приехал из Европы сразу после войны; никто не знал, кто он по национальности, но здесь ему дали фамилию Смит. Я пыталась найти его, но не смогла. - Но даже если бы и смогла, вряд ли он был бы так же богат, как Сте- фани. По ее бледным губам скользнула холодная улыбка. - Я могу до хрипоты доказывать тебе, что мне не нужны твои проклятые деньги, но ведь ты все равно не поверишь мне! Еще хорошо, что я не пита- ла никаких иллюзий, что ты будешь безумно счастлив узнать о какой-то не- весть откуда взявшейся сестре, которая собирается выкинуть неизвестно какой трюк. - У тебя есть прекрасная возможность доказать это, - сказал он. Он ждал, пока она подняла на него полный напряженного внимания взгляд, и ровным голосом произнес: - Ты уедешь и никогда больше не сделаешь ни од- ной попытки увидеться со Стефани. Смертельная бледность покрыла ее лицо. - Ты не понимаешь, о чем ты просишь, Сол. Имей хоть немного сострада- ния. Но ни в тех словах, что сейчас прозвенели в воздухе, ни в его холод- ных глазах не было ни капли сострадания. - Я не могу понять, почему тебе так необходимо встретиться со Стефа- ни, но, даже если я и поверю, что у тебя нет никакого меркантильного ин- тереса, посмотри на это с ее точки зрения. Она вряд ли будет в восторге от того, что у нее появилась сестра, с которой ее не связывает ничего, кроме, быть может, того, что они случайно родились от одной матери. - Как ты можешь?.. - прошептала она побелевшими губами. Он отвернулся и решительно засунул руки в карманы. - Я думаю, что для всех будет лучше, если ты просто уйдешь из ее жиз- ни, останешься для нее просто туристкой, с которой ей однажды довелось встретиться. Забудь о том, что ты видела ее. - А то, что было сегодня ночью? - спросила она с холодным интересом. - Это прикажешь тоже забыть? Он тяжело вздохнул. - Лучше бы, если бы этого не было, но... это было неизбежно. Мы оба это прекрасно понимали, как только впервые увидели друг друга, не так ли? - Но это больше не повторится. - Да, - согласился он. - Не повторится! Разве что небольшой роман... но ты сама видишь, что при таком положении дел такое вряд ли возможно. Что она слышит в невозмутимом тоне его голоса? Облегчение? Доволен ли он, что она оказалась такой "благоразумной"? Но как еще ей было вести себя? Ведь он прав. У них не может быть ни- какого будущего, даже если бы он и хотел этого, но он не хочет, это яс- но. Благодаря Стефани они оказались вместе, но, кроме Стефани, их больше ничто не связывает - только страсть, противоречивая, дикая, безумная. Которую он, судя по всему, утолил. Кроме ее любви к нему, которая его не интересует, тяготит, раздражает. - Что ж, - холодно произнесла она, - я сегодня же уеду. - Я возмещу тебе убытки за испорченный отпуск и за то, что напугал тебя... - сказал он и нахмурился. Внутри у нее как будто спустили невидимый курок. Она резко поверну- лась к нему. Глаза ее сверкали. - Мне не нужно ни цента ваших грязных, вонючих денег. Если для вас они так много значат, выходит, вам они нужны гораздо больше, чем мне! Я приехала увидеть свою сестру, а не для того, чтобы жить за ее счет, не для того, чтобы продавать себя за деньги! Все, что вы получили от меня, я дала вам сама, по своей воле и не подсчитывала, сколько я с этого буду иметь. Мне не нужно от вас ничего - вы все равно не смогли бы дать мне даже той малости, которая хоть немного согрела бы мое сердце! Оставьте меня! От неожиданности он отпрянул в сторону, словно его ударили по лицу. Даже загар не мог скрыть его необыкновенную бледность и побелевшие края губ. Он не ожидал такой реакции. Огромным усилием воли он заставил взять себя в руки и подавил в себе ту злобу, те дикие чувства, которые вызвала в нем ее гневная тирада, и безжалостно произнес: - Вот и прекрасно. Я распоряжусь, чтобы приготовили твои вещи. Мой самолет доставит тебя прямо в Окленд. Но прежде, чем ты уедешь, я бы хо- тел, чтобы ты подписала вот это... И он протянул ей лист бумаги, на котором размашистым почерком было что-то написано. Черные, зловещие строчки прыгали и расплывались у нее перед глазами. В грудь словно вонзили острый кинжал. Она разорвала лист пополам и со всем презрением, на которое только была способна, произнес- ла: - Я не собираюсь давать вам таких обещаний. Даже вы, со всей вашей властью и деньгами, не сможете удержать меня, если я снова захочу уви- деть ее, и я не подпишу ничего! Когда-нибудь Стефани захочет узнать больше о своей семье. И я буду терпеливо ждать, когда это произойдет. Она моя сестра, и мы имеем право знать о существовании друг друга. Взглянув ему в лицо, она похолодела от страха, но не отступила, не сдалась, а, высоко подняв голову, встретила его враждебный, полный неск- рываемой угрозы взгляд с необычным для себя гордым высокомерием, рожден- ным из боли и мужества. Ей показалось, что в этом глубоком взгляде мелькнуло невольное уваже- ние, но он постарался так быстро скрыть это, что она не была уверена, так ли это. - Ты можешь мне кое-что обещать, Кэндис? - неожиданно спросил он. Изумленными глазами она смотрела на него и не верила своим ушам. - Обещать? - Что ты обязательно дашь мне знать, если когда-нибудь тебе понадо- бится моя помощь. Ее плечи, которые только что казались такими непреклонными, неожидан- но обмякли. Она рассмеялась каким-то надтреснутым смехом. - Нет, ваша помощь мне не понадобится. Я всегда справлялась сама и по-прежнему могу делать то же самое. - Не будь такой идиоткой! Прекрасно, она смогла прорваться сквозь темную маску его самооблада- ния. Но он сумел мгновенно справиться со своими эмоциями и закончил го- лосом, полным нескрываемой злости: - Предупреждаю тебя, не пытайся увидеть Стефани. Долго взвешивая его слова, она смотрела на него пустыми глазами. Он выглядел как обычно - суровым, бесстрастным. Весь огонь, вся страсть прошедшей ночи подавлены его железной волей. - Вы всегда так расплачиваетесь со своими любовницами? - Ты не моя любовница, - резко ответил он. - Ах, ну конечно, - она улыбнулась, - девушка на одну ночь. - Вот именно. - Знает ли Стефани о том, что ее удочерили? - Ее начавший было дро- жать голос мгновенно окреп. - Это не твое дело, Кэндис, - ответил он после долгого молчания. - Разумеется, не мое. Но все-таки, по моему собственному опыту, об этом лучше узнать раньше, чем позже. И я серьезно предупреждаю вас, что, несмотря на все ваши угрозы, я собираюсь снова встретиться с ней, когда ей исполнится двадцать лет. - А я серьезно предупреждаю тебя, что я со своей стороны сделаю все, что в моих силах, чтобы помешать этому. Машина уже ждет. В ней твои ве- щи. - Почему вы так уверены, что я не пойду с этим в газету? - медленно спросила она. Он пожал плечами. - Потому что ты не из тех. Ты слишком дорожишь неприкосновенностью к тайнам своей личной жизни. Она отвернулась. - Благодарю. Ей оставалось только держать себя в руках до самого Окленда. Она не позволит торжествовать ни ему, ни любому, кто на него работает, и не доставит им удовольствия увидеть ее сломленной. Но, спускаясь по ступенькам террасы, она споткнулась - слезы застила- ли ей глаза. Он подхватил ее, и она вдруг почувствовала такое изнеможение, что у нее подкосились ноги. На короткое мгновение он прижал ее к себе, так что она ощутила пронзительное тепло его тела, твердость его стальных муску- лов, которые еще несколько часов назад она с такой нежностью ласкала. Она тихо застонала и заглянула ему в глаза, которые жгли ей душу. Она видела, как исказилось его бледное лицо, как крепко были сжаты губы, ви- дела выступившие на лбу капли пота. - Черт побери, - прошептал он, - что ты со мной делаешь! Я больше не собираюсь отдаваться этому безумию. Она отстранилась. - Прекрасное решение, - насмешливо процедила она сквозь зубы, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. - Теперь вы можете сидеть на вершине своей горы и делать вид, будто ничто не способно тронуть вашу душу. Ве- ликий Сол Джеррард, супермен, так прекрасно умеющий владеть собой и сво- ими чувствами, настолько независимый и холодный, что, если до него дот- ронуться, он может заморозить вас от кончиков пальцев до самого сердца. С виду вы похожи на нормального живого человека, временами вы даже веде- те себя как живой человек, но ничто не сможет убедить меня, что вы не робот, запрограммированный так, чтобы чертовски умело имитировать под- линную жизнь. - Сегодня ночью ты ничего не имела против такой имитации, - ух- мыльнулся он. Она пристально посмотрела на него и произнесла: - Я сказала, что это была хорошая имитация. На самом деле это было лучшее, на что вы способны. Ваша техника бесподобна, и я уверена, что вы это знаете. Но, к сожалению, техника и сексуальность без сердца гроша ломаного не стоят. Конечно, для заключительной реплики это звучало слабовато, но это бы- ло лучшее из того, что она смогла придумать в таком состоянии. Всю доро- гу, пока она ехала наедине с не слишком разговорчивым Джилом, она неви- дящими глазами смотрела на мелькавший за окном пейзаж, не позволяя себе плакать. Она так глубоко спрятала свою боль, что ей трудно было с ней справиться. Ей нужно собраться с мыслями, и, когда боль немного утихнет, она хорошенько обдумает то, что произошло. В какомто смысле она понима- ла, почему он так поступил; будь она на его месте, она бы тоже бросилась защищать Стефани, но ему не следовало, указав ей однажды дорогу в рай, взять и прямо перед носом захлопнуть заветную дверь. То, что сегодня ночью он не смог отказать себе в удовольствии, дорого обойдется ей. Она заплатит за эту ночь потерей уважения к себе и своим счастьем. Вот она, темная сторона рая, вот они слезы в раю, подумала она, глядя из окна на суровый горный пейзаж и плещущееся внизу море. Жестокие боги и насмешли- вые обманчивые легенды; та сторона рая, о которой в туристских путеводи- телях не сказано ни слова... Как раненое животное, которое всегда возвращается к одному и тому же месту, возвращалась она теперь в тот город, что был для нее домом, но работа, которая еще совсем недавно так ей нравилась, теперь казалась пресной и скучной, вновь невольно связывая ее с Солом. Ведь именно у се- бя в библиотеке она так внимательно изучала информацию в газетах и жур- налах, надеясь найти в них что-нибудь новенькое о Джеррардах. Об этом напоминали ей библиотечные залы, люди, которых она видела каждый день. Через месяц она подала заявление об уходе и поступила работать няней в семью, глава которой был владельцем большого международного отеля на од- ном из здешних островов. Здесь она неплохо зарабатывала, но работа ее тяготила, и она подумы- вала о том, чтобы найти другое место. Двое малышей, ее подопечных, бук- вально сводили ее с ума, но необходимость держать их под неусыпным над- зором отвлекала ее от мыслей о Фалаиси и той боли, которая затаилась у нее где-то под сердцем, словно черное пятно. Временами ей казалось, что жизнь, в сущности, течет совсем неплохо. Она пока не чувствовала в себе сил трезво осмыслить все, что случилось с ней на Фалаиси, но ее более чем удовлетворяла ее теперешняя жизнь, когда можно было легко скользить по поверхности и не задумываться ни о чем. Ее чувства были настолько глубоко погребены под тяжелым слоем этого поверх- ностного существования, что временами ей казалось, что там, в холодной глубине ее души, они никогда не оттают. В каком-то смысле она даже наде- ялась на это. Нельзя было сказать, что она радовалась жизни, но она и не страдала. Просто все ее существование было вереницей серых, унылых дней, не приносивших особых радостей или событий. Если бы однажды ее хозяйка как бы невзначай не спросила ее: - А не кажется ли тебе, дорогая, что самое лучшее, если ты посмотришь правде в глаза и признаешь, что ты беременна! Кэндис закусила губу, ужаснувшись тому, что тайный страх, который так мучил ее по ночам, неожиданно был облечен в слова. - Да, наверное. Я очень виновата, но, когда я устраивалась на работу, мне это и в голову не могло прийти! Как, скажите на милость, можно забе- ременеть всего за одну ночь? - Для этого много не нужно, стоит лишь один раз не предохраниться, - сочувственно ответила ее хозяйка, Элизабет Маршалл. - Что ты собираешься делать? - Я буду работать до тех пор, пока вы не подыщете другую няню. - Да, Кэндис, я бы попросила тебя остаться, мальчики так привязаны к тебе. Но я искренне считаю, что тебе будет слишком тяжело уследить за ними. Хотя должна тебе сказать, что ты цветешь прямо на глазах! Я зави- дую тем женщинам, которым беременность идет на пользу. Я же в это время всегда выглядела как жеваная веревка. И чувствовала себя соответственно. - Да, если не считать легкого недомогания по утрам, я чувствую себя прекрасно. - Вот и я говорю. Ты прямо цветешь! Я полагаю, ты не собираешься со- общать об этом отцу ребенка? Кэндис вздрогнула. - Нет. Элизабет бросила на нее слегка насмешливый взгляд и одобрительно кив- нула, решив больше не докучать своими вопросами. - В таком случае тебе нужно обо всем хорошенько подумать. Нужно будет принять окончательное решение, и только ты можешь решить, как поступить, но, если тебе будет нужен совет, я к твоим услугам. Обещаю сделать все, что в моих силах. Кэндис и раньше читала о женщинах, оказавшихся в такой ситуации. Без- надежно влюбленные, они приходили в экстаз от одной мысли о беременнос- ти. Ведь это, так им казалось, будет крохотный кусочек их возлюбленного, на которого можно будет излить всю свою нерастраченную любовь и неж- ность. Она удивлялась тому, что в ее случае все было иначе. Будущее, которое виделось ей впереди, было еще темней и беспросветней, чем вся ее преды- дущая жизнь. Отдать ребенка на воспитание чужим людям? Нет, эту идею от- вергало все ее существо. Значит, теперь у нее было только две возможнос- ти. Или сделать аборт, или оставить ребенка и в дальнейшем бороться с теми лишениями, которые это за собой повлечет. Аборт? Нет, она не осуждала тех, кто прибегал к этому способу, прек- расно зная, что бывают такие ситуации, в которых это становится единственно верным решением вопроса, но какая-то часть ее существа не допускала даже мысли об этом. Она вдруг обнаружила, что ревностно обере- гает ребенка, которого носит в себе, относится к нему как к личности, живому человеку, судьба которого зависит только от нее. Нет, аборт исключается. В ту ночь она не спеша прогуливалась по берегу, вдыхая прохладный морской воздух, и впервые за эти месяцы невольно вспомнила другой остров и другой берег. Она отдалась своему чувству к Солу так безрассудно и самозабвенно, все женское в ней тянулось к его мужскому, как бабочка к пламени свечи, и, как бабочка, она сгорела в этом пламени. Она не хотела вспоминать об этом. Если она сообщит ему о своей бере- менности, он, возможно, не захочет разговаривать с ней. У нее нет дока- зательств, что это его ребенок. А если она будет настолько глупа, чтобы позволить ему общаться с ребенком, не будет ли на ее будущем сыне лежать печать того проклятия, которое пало на Сола? Обладание огромным бо- гатством, похоже, не оставляет в его владельце места для простых челове- ческих чувств, противопоставляет их жизнь жизни обычных людей настолько, что они живут словно на другой планете, не нуждаясь ни в ком, отравлен- ные своим пороком, опустошенные, холодные как лед. А чем ее жизнь лучше? Ее столько раз отвергали, что глубоко в подсоз- нании она примирилась с этим как с нормальным ходом вещей, убедив себя в том, что во всем виновата она сама. Больше она не верила в это. Она никому не позволит отвергнуть ее ре- бенка. Если Сол всетаки откажется поверить в то, что это его ребенок, она заставит его. Ее ребенок не останется без отца. Мысль о том, что он может серьезно отнестись к обязанностям отца, ни разу не пришла ей в голову. Она встала с сучковатого, кривого бревна, вынесенного на берег прибо- ем, и пошла назад в гостиницу, оставляя на песке легкие следы. Решение было принято. Воспользовавшись директорской службой, она разыскала лондонский теле- фон фирмы Джеррарда и вечером после ужина трясущимися от волнения пальцами набрала номер. Ей ответил женский голос, а когда Кэндис назвала свою фамилию, тот же голос спокойно произнес: - Да, да, одну минуту, я соединяю вас с офисом мистера Джеррарда, мисс Хьюм. Неужели все так просто? - Если он сейчас занят, - сказала она, все еще сомневаясь в пра- вильности своего поступка, - я перезвоню позже. - Нет, нет, он распорядился соединять вас с ним немедленно. Щелчок, пауза, уже другой, но по-прежнему ровный женский голос, веж- ливый и деловой, та же мгновенная реакция. Затем голос Сола, резкий и отрывистый: - Кэндис, куда ты, черт возьми, подевалась? Она опешила. - Я в Новой Зеландии. Я беременна, Сол. - Это правда? - Голос его звучит спокойно. - Хорошо... Дай мне свой адрес. На мгновение она потеряла дар речи, потом все-таки продиктовала адрес и услышала в ответ: - Через двадцать четыре часа я буду у тебя. Никуда не уходи. - Ты сказал "хорошо". А что "хорошо"? - Стефани передает тебе огромный привет, - сказал он. И повесил труб- ку. Кэндис была в ярости. Она снова набрала номер, но ровный, спокойный голос слегка насмешливо произнес: - Я очень сожалею, мисс Хьюм, но мистер Джеррард уже ушел. Он просил передать вам, что прилетит завтра, просил вас поберечь себя. - Да... - произнесла она как во сне. Она все еще стояла с телефонной трубкой в руке, когда в комнату вошла Элизабет. - Мне только что позвонили из Лондона и попросили приготовить к завт- рашнему вечеру номер люкс. - О, Сол... Элизабет пристально посмотрела на нее. - Что с тобой? У тебя такой вид, словно тебя стукнули по голове. - Нет, нет, все в порядке. Просто я только что позвонила Солу - он отец моего ребенка. Он приезжает завтра. Я думаю, что номер люкс, веро- ятно, заказан для него. Брови Элизабет поползли вверх. Впервые что-то могло вывести ее из привычного, словно броня, равновесия. - Сол Джеррард - отец твоего ребенка?! Не может быть! Как это могло получиться?.. - Она застыла как вкопанная, словно видела Кэндис впервые в жизни. Но вскоре, когда к ней снова вернулось самообладание, она дело- вито произнесла: - Я думаю, ты поступила совершенно правильно. А о моих малышах не беспокойся. Завтра приезжает мать Карла и с удовольствием присмотрит за ними, пока мы не найдем тебе замену. Делай так, как тебе лучше. Что ж, прекрасные, разумные слова. Придя к себе в комнату, она подош- ла к окну и стала смотреть на зеленые заросли кустов, ровным ковром пок- рывающие остров. Безмолвные и неподвижные в этом лунном сиянии, они были так же загадочны, как и душа человека, которого она любила. Она вспомни- ла, когда последний раз наблюдала восход луны. Это было в ту самую ночь, когда был зачат ее ребенок. И, вспомнив это, она вздрогнула. Что же он собирается делать? "Хорошо"... Он сказал, "хорошо" то, что она беременна, это хорошо. Но в его голосе она не услышала любви. С тоской она подумала о том, что впереди ее ожидает еще одна боль. Она заставила себя лечь в постель, но почти всю ночь провела без сна, неподвижно уставившись в потолок. Его вертолет прилетел через двадцать пять часов после того, как она поговорила с ним по телефону. Он спускался по трапу с самоуверенным ви- дом человека, которому стоит только пошевелить пальцем, и самолет будет готов тут же доставить его в любую точку планеты. Кэндис видела, как в сопровождении своей охраны он входил в отель; лунный свет блестел у него в волосах. Через десять минут у нее зазвонил телефон. - Поднимайся ко мне, - негромко скомандовал он. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Кэндис была в ярости - Сол нисколько не сомневался в том, что она по- корно повинуется его приказу, но, в конце концов, она сама приняла реше- ние, заставившее его проделать такой путь. Это просто смешно - так выхо- дить из себя из-за его самонадеянности и высокомерия. Роскошный, элегантный отель был построен на самой скале, так что большинство его номеров выходило на величественную панораму залива, ухо- дившего в глубь острова. Между этажами бесперебойно сновали скоростные лифты. Через две минуты после его звонка она уже стучала в дверь его но- мера, расположенного на самой крыше небоскреба. Дверь открыл он сам, стоя на пороге и засучивая рукава белой рубашки. Лицо его было непрони- цаемо, замкнуто и настороженно, пока он всматривался в нее пристальным, изучающим взглядом. - Входи, - сказал он, и выражение его лица не предвещало ничего хоро- шего. Она ожидала чего угодно, но только не этой ледяной отчужденности. Она надеялась, что его мгновенная реакция на ее звонок означала то, что он как-то смягчился, но в его непроницаемом, тяжелом, как маска, лице она не нашла никакого подтверждения этому. - Как ты себя чувствуешь? - спросил он и слегка нахмурился, пропуская ее в комнату. - Прекрасно. - Ты была у врача? Она утвердительно кивнула. - И что же он сказал? - последовал его резкий вопрос. Она не могла ему ответить. В его роскошном номере были предусмотрены услуги дворецкого и горнич- ной, и она слышала, как с кухни доносились их приглушенные голоса. От одной мысли, что их разговор могут услышать, ее начинал бить озноб. Соб- равшись с духом, она спросила: - Зачем ты прилетел? Он криво усмехнулся. - Чтобы жениться на тебе, зачем же еще. Горячая, невысказанная надежда, которая не давала ей уснуть всю пре- дыдущую ночь, мучительно умерла. Быстро, так как говорить об этом ей бы- ло слишком больно, она проговорила: - Я не собираюсь выходить за тебя замуж. Что-то страшное шевельнулось в мерцающей прозрачной глубине его глаз, но лицо по-прежнему оставалось непроницаемым. - Вот как? - спросил он мягко и вкрадчиво. - Ты воображаешь, что это будет так просто сделать, дорогая? Алименты на всю оставшуюся жизнь или уж по крайней мере, пока ребенку не исполнится шестнадцать, и никакой необходимости считаться со мной? Мне очень жаль, если ты уже успела настроить себе глупеньких фантазий, но, коли ты хочешь, чтобы я содержал этого ребенка, ты должна стать моей заложницей. Да, да, чтобы я был уве- рен в том, что каждый потраченный мною пенни работает на меня. По легкому неприятному привкусу крови во рту она поняла, что прокуси- ла губу. Все ее тело приготовилось дать отпор, отзываясь на неожиданный прилив адреналина, горячей волной хлынувшего по ее венам. Медленно и осторожно, словно пытаясь словами оградить себя от опасной развязки, она проговорила: - Нет, из этого ничего не получится. Ты не любишь меня, а я... а я... - А ты не любишь меня, - закончил он совершенно бесстрастным голосом. - Но в моем кругу браки часто заключаются еще и по другим причинам. - Догадываюсь, - с презрением парировала она. - Например, чтобы запо- лучить побольше денег... - Или власти. Или чтобы заиметь детей, - холодно и отстраненно закон- чил он. - Что ж, с последним мы, кажется, справились. Что сказал врач о твоем состоянии здоровья? Она побледнела, но мужественно подавила подступившую к горлу тошноту. - Врач сказал, что я вешу немножко больше нормы и что мне нужно при- нимать железо, а в остальном я совершенно здорова. Его густые ресницы опустились. - Ясно, - безразлично произнес он. - А ты уверена, что это мой ребе- нок? Она рассеянно посмотрела по сторонам и, увидев стул, опустилась на него, ощущая внутри такую нестерпимую боль, что, казалось, сердце у нее разорвется. - Да, уверена. - Надеюсь, что ты не ошибаешься. - А если ошибаюсь? - Тогда мгновенный развод, - сказал он с убийственным безразличием. Он был совсем чужим, как будто они видели друг друга впервые. Он встретил ее пристальный взгляд - в его глазах не было ни малейшего инте- реса. Они смотрели тускло и холодно. Казалось, ему совершенно безразлич- на та боль, которую он ей причиняет. - Я больше не могу, Сол, - глухо проговорила она. - Зачем ты так. Я же не вынесу этого. - Но почему? Он подошел к ней и притянул к себе. Она подняла на него глаза и уви- дела, что за ледяным холодом этих глаз бушует огонь, еще более опасный, чем прежде, и сейчас этому огню не давали вырваться на свободу, сдержи- вали ценой нечеловеческих усилий. - Нам было чертовски хорошо в постели. Что же касается всего ос- тального, то у тебя будут деньги и свободное время. Став твоим мужем, я вовсе не собираюсь требовать от тебя постоянных отчетов о личной жизни или ограничивать тебя в деньгах. Его слова ранили ее в самое сердце, они били наотмашь, причиняли боль. Он поднял голову, и она увидела в его лице такую черную тоску, та- кую опустошенность и еще что-то темное и неведомое ей прежде, что не- вольно вздрогнула. - Я знаю, ты хочешь меня, - сказал он резко. - Не заставляй меня до- казывать это тебе, Кэндис. Если ты вынудишь меня, я смогу это сделать. Ресницы ее задрожали. Она думала, что хуже того, что произошло с ней на Фалаиси, когда ее буквально вышвырнули оттуда, уже не может быть. Те- перь она поняла, что это не так. Она сумела бы прожить без него, как бы тяжело ей ни приходилось, но она не была уверена, что, став его женой, сможет вынести эту пытку. Стук в дверь заставил ее высвободиться из его объятий. Он разжал руки и дал указание горничной, появившейся на пороге с чемоданами в руках. Кэндис не поверила своим глазам, узнав в них свои собственные вещи, и в ней начала закипать злость. - В последний раз, когда ты была со мной, я забыл позаботиться о том, чтобы собрали твои вещи, - сказал он насмешливым тоном, когда горничная прошла в другую комнату. - На этот раз я не позволю себе быть таким за- бывчивым. К счастью, появление дворецкого помогло ей сохранить самообладание. В руках он держал поднос, на котором стояли бутылка шампанского, запотев- ший графин с апельсиновым соком и высокие, на длинных ножках бокалы. Кэндис подошла к окну. Мысли ее были в полном смятении. Боль, которую она испытывала, мешала ей сосредоточиться, заволакивала все какой-то ту- манной пеленой. Сейчас ей нужно было призвать на помощь тот здравый смысл, который она всегда считала главной, отличительной чертой своего характера. Что ж, сейчас он явно подвел ее, мрачно подумала она. Позвонив Солу, она сделала самую большую ошибку в своей жизни, которая казалась ей те- перь цепью сплошных ошибок. Отвернувшись от окна, за которым в лунных лучах серебрилась неподвижная гладь залива, она посмотрела на Сола. Он стоял в другом конце комнаты, делая какие-то распоряжения дворецкому, и его надменный профиль резко контрастировал с уютной и безликой обстанов- кой номера. Он не привык разводить сантименты, в его жизни этому просто не было места. Не зря ее беспокоило то, как повлияет на ее будущего ребенка огромное состояние, владельцем которого он станет. Наследники этих огромных капи- талов вырастали бездушными автоматами, которым были неведомы такие чело- веческие чувства, как любовь, милосердие, сострадание. Дворецкий направился к двери, горничная быстро последовала за ним. Не обратив внимания на брошенный в ее сторону завистливый взгляд, Кэндис с тяжелым сердцем наблюдала, как Сол взял с подноса один бокал с апельси- новым соком, другой с шампанским и подошел к ней. - Здесь совсем немного шампанского, - сказал он сдержанно, - вряд ли это повредит ребенку. Ну что ж, может быть, выпьем за то, чтобы наш брак был долгим и счастливым? - Нет, - произнесла она негромко, но решительно. - Я не собираюсь вы- ходить за тебя замуж. - Тогда я заберу у тебя ребенка. Его голос звучал совершенно спокойно, лицо не выражало ничего, и только сквозь полуопущенные ресницы его враждебно сузившихся глаз сверк- нули синие сапфировые искры. - Как говорится, или все, или ничего. И если я забираю ребенка, не может быть и речи ни о брачном контракте, ни о деньгах. Она пыталась найти слова, чтобы высказать ему, как ненавистны ей его замашки торгаша, мелкого лавочника, но в горле у нее стоял ком, и она не могла произнести ни слова. Все время, пока он наблюдал за ней, с губ его не сходила легкая насмешливая улыбка. Не помня себя от ярости, она раз- махнулась и, набрав полные легкие воздуха, швырнула в него бокал с апельсиновым соком. Он ловко увернулся. Бокал вылетел в окно, но она с холодным удовлетворением отметила, что немного сока все-таки брызнуло ему в лицо. Даже теперь, вытирая сок с лица, он продолжал улыбаться. - Кажется, беременные женщины часто страдают от странных вспышек тем- перамента, - медленно произнес он. - Или ты просто не очень любишь про- игрывать? Что-то в его голосе заставило ее застыть в немом испуге. Она расслы- шала в его тоне знакомую ей дикую ярость, ярость холодную и зловещую. И все же предположение, сделанное им только что, да еще в таком пок- ровительственном тоне, заставило ее гордо вскинуть голову в запоздалой попытке сохранить свое достоинство. - Мне не нужны твои деньги. Мне нужен отец моему ребенку. Уж я-то знаю, что значит беспрестанно мучить себя вопросом, почему отец не любит тебя. Мой ребенок не должен подвергнуться этой пытке. Если ты не готов понять, что я полностью отдаю себе отчет в том, что делаю, то можешь возвращаться туда, откуда приехал, а я скажу ему, что ты умер. Я не люб- лю, когда мне угрожают, - с негодованием закончила она, досадуя на себя за то, что сказала о себе больше, чем ей бы хотелось. - В таком случае тебе не мешало бы научиться себя вести. - Он налил еще шампанского, добавил в него апельсиновый сок и протянул ей. - Выпей, - мягко приказал он. Она закусила губу, но, взяв бокал из его рук, послушно выпила все до конца. Он тоже выпил свой бокал, улыбаясь так холодно и надменно, что ей одновременно хотелось и ударить его, и убежать, чувствуя жуткий, не- объяснимый страх. Она поставила бокал на стол и попыталась снова продолжить прерванный разговор. - Сол, наш брак будет страшной ошибкой. - Возможно, даже наверняка, но он неизбежен. Я не допущу, чтобы мой ребенок был незаконнорожденным. Мне казалось, ты, как никто другой, зна- ешь все отрицательные стороны такой ситуации. Он сделал еще один глоток шампанского, потом поставил свой бокал ря- дом с ее и, прежде чем она успела отодвинуться, взял ее за руку. У нее перехватило дыхание. Она замерла, с мучительным напряжением гладя ему в глаза. Он бережно сжал ее руку в своей, легко обхватив свои- ми длинными пальцами ее хрупкое запястье. Кэндис услышала, как гулко застучало ее сердце, когда большой палец его руки, не спеша скользнув вдоль ее запястья, замер там, где под матовой теплой кожей часто-часто бился пульс. - Все будет не так уж плохо, - медленно произнес он низким, взволно- ванным голосом. - Если ты выйдешь за меня замуж, ты будешь совсем рядом со Стефани, как ты и хотела. Ресницы скрывали ее полные муки глаза. Она не могла вынести эту пыт- ку, не могла позволить ему шантажировать себя именем Стефани. Пульс на ее запястье немилосердно частил, выдавая ее с головой. Ее ускользающий взгляд упал на его смуглую руку, сжимавшую ее бледную, тонкую кисть. На- верное, впервые в жизни она чувствовала себя совершенно беззащитной, полностью находясь во власти человека, который, ни секунды не колеблясь, действовал своими жестокими и беспощадными методами, думая только о том, чтобы добиться своего. - Пусти меня, - чуть слышно проговорила она. С неторопливой невозмутимостью встретив ее взгляд, он поднес ее за- пястье к своим губам и кончиком языка провел по тонкой голубоватой жил- ке. Огненная стрела пронзила все ее тело, опалив жгучим и сладким пред- чувствием ее нервы. Она резко вырвала руку, терзаясь тем, что так бурно ответила на его ласку. - Какая реакция! - слегка поддразнивая ее, сказал он и тихо засмеял- ся. - Стоит мне только прикоснуться к тебе, как твои глаза мгновенно за- волакиваются туманом, губы начинают дрожать, и я отчетливо вижу, как тут же вокруг тебя начинает дрожать и вибрировать какая-то раскаленная аура. Когда я впервые встретил твой взгляд тогда в ресторане, твои глаза так потемнели, что казались почти черными, и я подумал, правда ли ты такая страстная, о чем можно судить по твоим глазам, или это всего лишь обман, а этот жадный, полный страстного обещания взгляд - иллюзия?! Но ведь это не обман, не иллюзия, правда, Кэндис?! Какой бы ты ни была и как бы не- навистен я тебе ни был, стоит мне только прикоснуться к тебе, и ты хо- чешь меня так же, как хочу тебя я. - Никакая это не ненависть, это всего лишь зов пола, - выкрикнула она в полном отчаянии, чувствуя, что не в силах противиться его хрипловато- му, страстному голосу и своему неистовому желанию любить его. Он резко поднял голову. Выражение его лица стало замкнутым, губы ре- шительно сжались в тонкую линию. - Что бы это ни было, чего бы эти чертовы переживания мне ни стоили, сильнее этого чувства я еще никогда не испытывал. Я знаю, тебе не с чем сравнивать, и я думаю, что, имей я в себе хоть каплю рыцарства, я оста- вил бы тебя в покое, но ты носишь моего ребенка, и к тому же я с удивле- нием обнаружит, что у меня сильно развит отцовский инстинкт. Кэндис, я хочу тебя так, как не хотел никакой другой женщины прежде. Прошло уже три с половиной месяца, а я по-прежнему хочу тебя одну. Скажу больше, с тех пор как я увидел тебя, я не хочу никого другого. Его слова страшно волновали ее, но она умоляюще простонала: - Но для брака этого недостаточно! Рано или поздно ты встретишь дру- гую женщину, которую ты будешь хотеть, я надоем тебе, и я не хочу, что- бы... В его насмешливой улыбке промелькнуло что-то хищное. - Да, я, кажется, припоминаю, тебе же необходим документ, навеки скрепленный печатью, что я буду с тобой и останусь верен тебе, пока не вырастет наш самый младший ребенок. Такой документ ждет нас на Фалаиси. - Нет! - закричала она, и слезы, которых она так стыдилась, брызнули у нее из глаз. - Нет ничего хуже, чем знать, что ты хочешь уйти от меня, но не можешь сделать этого из-за какого-то дурацкого документа... Она рыдала, некрасиво морща лицо и пытаясь сдержать эти слезы, и все ее миниатюрное, маленькое тело снова и снова сотрясали рыдания и пронза- ла мучительная боль. - Кэндис! Голос его дрогнул. Он обнял и прижал ее к себе, и она вдруг по- чувствовала себя удивительно хорошо и спокойно, уткнувшись в мокрое пят- но апельсинового сока на его рубашке. - Ну, ну, не плачь, успокойся, - шептал он ей, пока она продолжала плакать, - все будет хорошо, вытри слезы... Она не помнила, чтобы кто-нибудь еще так же прижимал ее к себе... И как сладко это было, как сладко. Кроме той ночи любви, проведенной с ним, ей больше не довелось увидеть с его стороны нежности к себе, но сейчас все было подругому, хотя она пока не знала, как именно это наз- вать. Вцепившись в эти сильные руки, окружившие ее плотным жарким кольцом, она рыдала у него на груди, презирая себя за эту слабость, но не в силах остановиться. - Мы же знаем друг друга, по сути, всего только три дня, - проговори- ла она сквозь слезы. - Я думаю, у нас будет время хорошенько узнать друг друга после того, как мы поженимся, - убежденно произнес он. - Успокойся, Кэндис, тебе нельзя так плакать. Наверное, тебе не нравится эта рубашка? Сначала ты запустила в нее апельсиновым соком, а теперь хочешь всю ее закапать сле- зами... Всхлипывая, она стала отчаянно искать носовой платок, потом высморка- лась и вытерла заплаканные глаза. - Прости меня, - сказала она охрипшим, пристыженным голосом. - Я не привыкла... плакать и жаловаться другим. - И слава Богу. - Он нежно взял ее за подбородок, внимательно осмот- рел ее лицо и своим платком осушил слезы, все еще дрожавшие у нее на ресницах. - Я уверен, что это вредно для нашего ребенка и слишком тяжело для меня. Просто все это время ты жила в страшном напряжении, но сейчас все уже позади, я все устрою. Лицо его было невозмутимо, даже слегка насмешливо, но в глубине его улыбки таилось столько нежности, что от прежней бушевавшей в ней обиды не осталось и следа. - Я презираю женщин, которые плачут, - твердо сказала она. Он кивнул. - Хотя я полагаю, что, судя по последним данным, слезы вдут тебе на пользу. Украдкой она бросила на него еще один взгляд и, к своему удивлению, обнаружила: то, что она принимала за холодность и отчужденность, на са- мом деле было чудовищным напряжением, которое он подавлял в себе ценой огромного самообладания. - Как странно, стоит мне только поплакать, как у меня начинает дико раскалываться голова, - сказала она, глядя на него с удивленной, недо- верчивой улыбкой. - В таком случае марш в постель. - И, увидев ее нерешительность, про- изнес в своей прежней, несколько отчужденной манере: - Ты займешь большую спальню, а я лягу в маленькой. Приличия должны быть соблюдены. - И с притворной угрозой в голосе добавил: - Спокойной ночи, Кэндис. Она опять не могла сомкнуть глаз и заснула только под утро, когда рассвет окрасил в розовый цвет полоску неба далеко за островом. Это на- помнило ей тот день на Фалаиси, когда, проснувшись в маленьком домике у фонтана, она обнаружила, что совершенно одна. Она снова почувствовала одиночество и заброшенность, которые томили и мучили ее тогда, унося с собой всю радость предстоящего дня, делая все серым и бессмысленным. Конечно, ей не раз приходилось испытывать подобные чувства. Как бы отчаянно она ни старалась убедить себя в обратном, с тех пор как он выш- вырнул ее с Фалаиси, солнечный свет для нее померк. И причина, по кото- рой она ему позвонила, в общем-то не имела отношения к будущему ребенку, как бы ни старалась она найти разумное объяснение своему поступку. Она позвонила ему, потому что медленно умирала без него. Да, да, умирала. А ребенок был только предлогом. Она, Кэндис Хьюм, которая на всю жизнь поклялась никогда ни в ком не нуждаться, полюбила Сола Джеррарда, кото- рый сейчас женится на ней только потому, что она беременна. Он стал час- тицей всего ее существа, частью ее жизни, и жить без него было так же немыслимо, как жить без пищи или воды. Это открытие настолько ужасало и обескураживало, что она всячески старалась подавить в себе эти чувства. Лежа в этой роскошной постели, такая одинокая и печальная, она словно еще на один шаг приблизилась к той пропасти, которая разверзлась перед нею в тот самый миг, когда они увидели друг друга в ресторане. Сейчас она неожиданно для себя самой по- няла, что выйдет за него замуж. Когда она наконец вышла в гостиную, он уже встал и бодрым голосом разговаривал с кемто по телефону. Краешком глаза она видела, как он про- изнес несколько коротких, отрывистых слов. Он выглядел очень усталым. Свойственная ему властность уверенного в себе самца сменилась требова- тельным беспокойством. Морщинки между бровей обозначились еще резче, а губы были так плотно сжаты, что потеряли свои чувственные очертания. Он заметил, что она вошла в комнату, и на какую-то долю секунды за его серьезной сосредоточенностью она почувствовала такое острое, откро- венное желание, что внутри у нее все заныло. Это еще больше укрепило ее в принятом решении. Он, может быть, не любит ее, но, как бы ни называлось то, что он ис- пытывает к ней, это достаточно сильное чувство, чтобы стать основой для их будущего брака. Этот испепеляющий взгляд, взгляд собственника, при- зывный и одобряющий, дотла сжег все оборонительные сооружения, так кро- потливо возводимые ею столько лет, полностью лишив ее способности рас- суждать здраво. Стоило ему взглянуть, как то, что он увидел, он отныне считал своим. Она вдруг отчетливо осознала, что то же самое происходило и с ней. Ее любовь делала ее такой же собственницей, заставляя ее страстно желать того, чтобы он стал ее мужем. - Да, немедленно, - сказал он и повесил трубку. Оба обменялись друг с другом одинаково безразличными взглядами, ста- раясь тщательно скрыть свои истинные эмоции. В спортивной рубашке его стройное мускулистое тело казалось необыкновенно сильным и упругим. И хотя он мог показаться уставшим, окружавшая его аура здорового сильного самца по-прежнему взывала к самым потаенным уголкам ее души и тела. - Доброе утро. - Он взял ее за плечи, повернул к себе и заглянул ей в лицо. - Ты, наверное, плохо спала. - Да нет, я бы не сказала. - Я тоже, - сказал он и улыбнулся чуть-чуть иронично. - Может быть, начнем все сначала, Кэндис? Выйдешь ли ты за меня замуж, без своих угроз и обвинений, так, чтобы вдвоем мы могли дать нашему ребенку некоторое подобие нормальной, счастливой жизни? Непрошеные слезы застилали ей глаза. Она кивнула. Он что-то тихо ска- зал ей и притянул к себе. Он обнял ее нежно и в то же время так сильно, что она теперь твердо знала, что эта сила будет рядом, когда бы она в ней ни нуждалась. - Вчера ночью я вел себя как порядочная свинья, - сказал он, присло- няясь щекой к ее волосам. - Прости меня. - Я тоже вела себя довольно глупо. Прости, что я швырнула в тебя ста- кан. Она почувствовала, что он улыбается. - Это пошло мне только на пользу. Несмотря на то что я выпил во время полета дикое количество воды, мне все равно страшно хотелось пить. Обыч- ная история. А это был всего лишь приятный душ! Не такая уж важная информация, но как много она для нее значит! Кэн- дис хотела знать о нем все. Она коснулась пальцами его груди, приятно ощущая сквозь тонкий хлопок рубашки его крепкие, литые мускулы, жест- кость волос на груди. - Как ты так быстро прилетел? Я знаю, что грузовые рейсы занимают около двадцати семи часов от аэропорта до аэропорта, а ты прилетел го- раздо быстрее. - Спасибо моему самолету, - кратко сказал он. - Когда мы прилетели в Керикери, там нас уже ждал вертолет. Да, я решил, что свадьба будет на Фалаиси. Вчера туда вылетела Стефани, и сейчас она, наверное, уже с не- терпением ждет нас. Тебе хватит часа, чтобы собраться? Она закрыла глаза, чтобы скрыть все еще мучившие ее сомнения. - Да, - кивнула она. - Ну и отлично. Он заглянул ей в глаза. Всматриваясь в его лицо, она безуспешно пыта- лась найти в нем хоть каплю нежности. Он опять надел свою непроницаемую маску. Она чувствовала его заботу и внимание, даже своего рода нежную привязанность, но не видела того дикого желания, той страсти, лишь на короткое мгновение мелькнувшей в его глазах, ни одного признака любви, по которой с такой безумной тоской томилось ее сердце. Она выходит замуж за Сола Джеррарда, за миллиардера, а не за челове- ка, любовь к которому переполняет ее сердце. - Может быть, - сказал он прохладно, - мы скрепим наше решение поце- луем. Это было открытым провозглашением права на обладание - неистовое, страстное и в то же время странно отстраненное, и когда она открыла за- туманившиеся глаза, то встретила холодную отчужденность его взгляда. Повернувшись, чтобы идти завтракать, она с тоской подумала: уж не да- ет ли он ей понять, не заявляя об этом вслух, что не собирается позво- лять ей беспокоить его, кроме как по самым неотложным вопросам. Ее место в его жизни будет ограничено ролью жены, партнера по постели и матери его ребенка. К ней будут относиться учтиво и уважительно, может быть, даже с привязанностью, но единственным местом их общения будет постель. Да, такая жена будет ему очень удобна. Как его секретарь, как само- лет, как другие веши, которые существуют вокруг лишь для того, чтобы экономить его время и силы. Эта мысль ужаснула ее, но к тому времени, как она съела первый тоненький ломтик тоста, она решила, что не допустит такого. Прошлой ночью во время разговора она вывела его из себя. Если это ей не показалось, она непременно сделает то же самое. В конце кон- цов, у нее есть главный козырь - ее будущий ребенок. Неужели теперь она сможет постоянно видеть Стефани? Еще несколько ме- сяцев тому назад одна мысль о том, что она будет постоянны общаться со своей сестрой, могла просто свести ее с ума. Хитро улыбаясь сама себе, она думала о том, до чего же все-таки поразительные вещи может делать с человеком любовь. Но то, что Стефани будет рядом, это огромный плюс. Так же как и то, что радом будешь ты, мой далекий, дорогой, упрямый, умопомрачительно скрытный Сол Джеррард, думала она, наблюдая из-под опущенных ресниц за человеком, который сидел сейчас напротив нее, ел фрукты и пил кофе. - Почему Фалаиси? - спросила она. Он пожал плечами. - Брак, зарегистрированный там, считается законным где угодно, и к тому же я смогу не привлекать к этому событию особого внимания и избе- жать шумихи, которую поднимет пресса и телевидение. Грант поможет быстро оформить все документы. Он может быть таким же жестким, как и я, когда речь идет о вопросах личной жизни. Я не хочу, чтобы средства массовой информации устроили из нашей свадьбы гигантский спектакль. Ее передернуло, едва она вспомнила о тех мерзких заметках в газетах, которые ей приходилось читать. - Я также против. Ни в коем случае. - Но как бы то ни было, - сказал он, и глаза его сузились, - могут быть отдельные комментарии по поводу даты рождения ребенка. Ты сумеешь справиться с этим? Она смущенно пожала плечами. - О да, смогу. Но неужели кто-то осмелится? Он улыбнулся, по его губам скользнула неприятная улыбка. - Такие всегда найдутся. Но никто из тех, кто хотел бы остаться моим другом, не посмеет ни о чем спросить. Я стараюсь держаться в тени нас- только, насколько это возможно, но вокруг всегда найдутся ищейки, кото- рые только и заняты тем, что суют свой нос в чужие дела. Но тебе не нуж- но об этом беспокоиться. - Его тонкие губы дрогнули в презрительной ус- мешке. - Поразительно, что могут делать деньги. Она озабоченно посмотрела на него. - А Стефани больше ничего не угрожает? - Сейчас ничего. - Он коротко, облегченно вздохнул и серьезно доба- вил: - Но вероятность этого существует всегда, Кэндис. Всякого рода риск. Я имею в виду не только ее похищение или последующее за этим вымо- гательство. С моей стороны было бы глупо говорить, что такой угрозы не существует, но если разумно взглянуть на это, то возможность ее мини- мальна. Однако найдутся люди, которые захотят использовать и тебя. Либо потому, что ты будешь богатой, либо потому, что будут считать, что ты имеешь на меня какое-то влияние. - Я знаю, - кивнула она. - Я думаю, именно поэтому моя семья так важна для меня. Помимо того что мы с Грантом двоюродные братья, мы еще и большие друзья, и я наде- юсь, что ты так же, как и я, полюбишь его и его жену. Во всяком случае, Тамсын тебе понравится. Она такая милая и тоже из Новой Зеландии. Прос- тая, непритязательная и очень добрая. - Неужели? - Какое-то мгновение она выглядела потрясенной, затем ска- зала с надеждой в голосе: - Судя по твоему описанию, она действительно очень милая. Скажи, Сол, а какой образ жизни мы будем вести? И хотя я проштудировала буквально все, что писали о твоей персоне в прессе, в действительности я знаю о тебе очень мало, плохо представляю, чем ты за- нимаешься, где живешь, и, честно говоря, мысль о том, что нужно будет вести светский образ жизни, меня страшно пугает. - А если бы я сказал, что хочу именно этого? Стальная нота в его голосе заставила ее замолчать, но она почти сразу же добавила: - Что ж, тогда я попробую, но постараюсь сделать все возможное, чтобы убедить тебя в том, что это пустая трата времени. Его смех был подобен дуновению свежего утреннего ветерка. - Я тоже, как и ты, не питаю особой любви к светской жизни. У меня есть круг друзей - правда, весьма ограниченный, - большинство из которых я знаю очень давно. Но кроме нескольких благотворительных акций, в кото- рых я принимал участие, я не веду бурной общественной жизни. Я очень рад, что у тебя нет потребности гнаться за элитой: я слишком много и на- пряженно работаю, чтобы проводить уйму времени в их кругу. В основном мы будем жить недалеко от Лондона, в маленькой деревне, где в течение почти двух столетий Джеррарды были сквайрами. Там тебе придется заниматься са- мыми обычными вещами. - Я не знаю, что значит заниматься обычными вещами, - слабо возразила она. - А я все тебе объясню. Сейчас я почти не разъезжаю - я передал свои полномочия доверенным лицам. Он протянул руку и ненадолго сжал ее руку в своей. Из его ладони в ее, соединяя их, словно побежал поток электричества. - Я думаю, тебе понравится там жить, - сказал он глухим от волнения голосом. - Там живут простые, обычные люди... - Такая и я, - прошептала она. - Самая обычная. У нас в Новой Зелан- дии нет сквайров, Сол. - Нет, и у вас они есть, просто они не имеют официального статуса. Там тебе будет очень хорошо. Ты вот сказала "самая обычная"... - Он опять тихо засмеялся, встал и притянул ее к себе. - Откуда, черт возьми, такие мысли? Она расслабилась, вся отдаваясь во власть внезапно затопившего ее чувства. Его губы у нее на лбу были горячи, руки сильно и нежно обнимали ее, прижимая к своему крепкому телу, но этого было недостаточно. Хотя это все, что он может дать ей сейчас. Ей еще предстоит научиться быть благодарной за его доброту. - Я существо не очень-то общественное, - откровенно и серьезно сказа- ла она. - Семья - вот единственное, что мне в действительности нужно. И я сделаю все, что от меня зависит, чтобы ее создать. Если мы будем тер- пеливо относиться друг к другу, мы обязательно сумеем это сделать. - Терпение... - Он неожиданно ослепительно улыбнулся ей. - Хотя эта добродетель давно вышла из моды, но мне она нравится. Давай пообещаем быть всегда терпеливыми друг к другу, Кэндис. Неожиданно почувствовав глупое смущение, она улыбнулась ему в ответ. У нее было такое ощущение, словно они пообещали друг другу гораздо больше, чем просто терпение, но вновь зазвонил телефон, и больше они к этому разговору не возвращались. Чувствуя безотчетную радость, она стала собирать вещи, чтобы лететь на Фалаиси. Только тогда, когда они уже преодолели половину пути и летели над морщинистой гладью Тихого океана, она наконец решилась спросить его, знает ли что-нибудь Стефани обо всей этой истории. Сол оторвался от бумаг, аккуратная стопка которых ждала его в салоне, обставленном в деловом стиле - что-то вроде удобного кабинета и зала для совещаний, и уточнил: - О том, что ты ее сестра? Она кивнула. - Да. Я сказал ей об этом перед тем, как вылететь к тебе. - И что она на это сказала? Он нахмурился - то ли от нетерпения, то ли от раздражения, она не по- няла. Его длинные пальцы крепко стиснули авторучку. - Она, конечно, была страшно удивлена, узнав об этом, но, привыкнув к мысли, что у нее есть сестра, решила, что ей это даже нравится. - Она знала о том, что она приемная дочь? - Разумеется, - решительно сказал он. - Она знала все обстоятельства своего рождения, знала о том, что ее родители умерли, и даже о том, что ее мать покончила с собой. - Понятно. А ты знал нашу мать? - вдруг спросила она. - Да, - произнес он медленно, закрывая ручку. - Я видел ее всего один раз, когда мне было лет четырнадцать. Она затаила дыхание. Она разговаривала с другими людьми, которые зна- ли ее мать, но ей почему-то хотелось услышать, что скажет о ней Сол. Он, видимо, тоже понял это, так как внезапно задумчиво произнес: - Такая маленькая, примерно твоего роста, и в ней было что-то такое же привлекательное, как в тебе, как бы это сказать, какая-то земная чувственность, лишенная всякой искусственности, что-то, чего она и сама не понимала и даже не осознавала. Она была еще тише, чем ты, застенчи- вая, даже робкая. Она понравилась мне, но я не удивился, когда услышал, что она покончила жизнь самоубийством. - Наверное, она была в страшном отчаянии, - печально сказала Кэндис. Он снова снял с ручки колпачок. - Я думаю, что со смертью моего дяди разум ее несколько помутился. Горе делает с людьми странные вещи, и даже мне, четырнадцатилетнему мальчику, было ясно, что она готова была целовать землю, по которой он ступал. - Когда я узнала обо всем этом, - начала она осторожно, - я не могла понять, как же можно покончить жизнь самоубийством, когда у тебя есть ребенок. - И оставить Стефани, так же как она когда-то оставила тебя? Она закусила губы. Она могла бы уже не удивляться его проницательнос- ти, но каждое новое ее проявление заставало ее врасплох. - Мне кажется, что она искренне считала, что так будет лучше для те- бя. Я очень сильно сомневаюсь, что родителям легко решиться на такое - отдать своего ребенка. К тому же, давай говорить откровенно, Кэндис, большинство приемных родителей обожают своих детей, и то, что случилось с тобой, это какое-то трагическое стечение обстоятельств, которое бывает не так уж часто. Она кивнула. - Я знаю, - согласилась она, - по крайней мере головой я это понимаю. Просто мне немножко трудно примирить это с моими чувствами, вот и все. Она отвернулась, прежде чем разговор зашел слишком далеко, и сделала вид, что смотрит в окно, но все это время чувствовала, как он внима- тельно наблюдает за ней. Вскоре, однако, он вернулся к своим бумагам, оставив ее наедине с грустными мыслями. Их самолет приземлился ярким прозрачным вечером, сразу после захода солнца. Интересно, подумала она, будет ли Стефани встречать их? Она пришла, но не одна, а вместе с незнакомой Кэндис супружеской парой. - Познакомься, это мой двоюродный брат и его жена, - сказал Сол и улыбнулся. - Они предложили, чтобы до дня нашей свадьбы ты пожила у них. Грант всегда придает большое значение тому, чтобы все приличия были соб- людены. Наверное, это идет еще от его бабки - очень суровой и строгой по части соблюдения условностей француженки, - которая его воспитывала. Вот таким он оставался до конца полета - любезным, сдержанным и обхо- дительным, как будто и не было той утренней вспышки страсти и нежности, которая за ней последовала. Или, может быть, он стыдился таких проявле- ний чувств? Она надеялась, что дело совсем не в этом, и все-таки смутная паника охватила ее. Тем не менее она нашла в себе силы улыбнуться и обменяться вполне со- образными случаю приветствиями с четой Чэпменов. Он был высоким и смуг- лым, как Сол, с таким же, как у Сола, налетом какой-то надменности в ма- нере держать себя, у его жены было приятное, спокойное лицо и великолеп- ные светлые волосы. Стефани выглядела жизнерадостной и полной сил. С нескрываемым востор- гом она бросилась на шею брату, но лицо ее вмиг омрачилось, лишь только она повернулась к Кэндис. Ее глаза, так похожие на глаза брата, изучающе смотрели на сосредоточенно-сдержанное лицо Кэндис. Она улыбнулась и так же сдержанно наклонилась, чтобы поцеловать Кэндис в щеку. - Привет, сестренка, - сказала она ровным голосом. Кэндис внимательно следила за тем, чтобы с губ ее не сходила улыбка. Напоенный волшебным ароматом Фалаиси, ароматом моря и цветов, свежестью дующего с гор ветерка и запахом кокоса, теплый воздух пьянил ее, словно вино. Ей показалось, что никогда еще она не чувствовала себя такой нес- частной, как сейчас. По-видимому, Сол заметил ее состояние. Он осторожно взял ее за локоть и, стараясь скрыть свою озабоченность, сказал: - Ну пошли, самое лучшее, если мы поскорее напоим Кэндис горячим ча- ем. После самолета она всегда хочет пить и чувствует себя немножко утом- ленной. Дом, в котором жили Чэпмены, представлял собой величественное соору- жение. Построенный в колониальном стиле, он был сложен из белых плит ко- раллового известняка и окружен чудесным, хотя и более строгим по плани- ровке, чем у Сола, садом. Через час Кэндис уже лежала в постели, чувствуя себя одинокой и заб- рошенной. Когда они летели сюда, Кэндис гадала, захочет ли Сол провести эту ночь с ней, но она и представить себе не могла, что они остановятся в чужом доме. Тамсын Чэпмен сказала, что для нее будет проще, если Кэн- дис останется на плантации, так как именно здесь состоится свадьба, и если так рассуждать, то она была абсолютно права. Но, несмотря на то что Тамсын была очень добра, Кэндис было бы куда лучше, если бы она находи- лась сейчас в доме Сола. Стук в дверь заставил Кэндис поднять свои пушистые ресницы. На скулах у нее вспыхнули красные пятна. Взгляд ее скользнул по роскошному уб- ранству комнаты и остановился на двери. Но это была Стефани. - Ничего, если я войду? - спросила она, заглядывая в комнату из-за резной дубовой двери. - Да, конечно. Пожалуйста, входи и садись. - Кэндис закусила губу, чтобы не было видно, как она дрожит. - Я очень рада, что ты уже проснулась, - сказала Стефани, стараясь ступать как можно тише и осторожно закрывая за собой дверь. - Сол грозил мне самыми страшными карами, если я разбужу тебя, но я... я должна была прийти. Я хотела сама убедиться. Если Сол говорит, что мы сестры, зна- чит, это так и есть на самом деле, хотя я до сих пор не могу в это пове- рить! Это почти невероятно! - Почему же? - Кэндис села на кровати и вытащила руки из-под одеяла. - Очень даже вероятно. Я приехала на Фалаиси, потому что хотела найти тебя. Стефани скроила смешную гримаску и не спеша пересекла комнату. Лицо ее при этом выражало любопытство и страстное желание казаться взрослой, умеющей полностью владеть собой и своими эмоциями. - Садись, - обратилась к ней Кэндис и добавила: - Честно говоря, сама не знаю, почему я в постели, чувствую себя прекрасно, только чуть-чуть устала, но... - Но ведь никто не может сказать Солу "нет". - Стефани улыбнулась и села, глядя на Кэндис с нескрываемым интересом. - А ты действительно выглядишь немножко усталой и утомленной. - Она поправила юбку и опять посмотрела на Кэндис, затем откашлялась, словно ей трудно было говорить. - Сол рассказал мне совсем немного. Он спросил, помню ли я тебя, а я по- чему-то помнила, и помнила очень отчетливо. Теперь я понимаю, это отто- го, что ты похожа на мою... на нашу... мать. У меня есть несколько ее фотографий. - Тебе это неприятно? - спросила Кэндис охрипшим голосом. Сейчас она вдруг отчетливо вспомнила все, что говорил Сол, когда велел ей убираться с острова. Что пережила Стефани, когда узнала, что у ее родной матери до нее был еще незаконный ребенок? - Нет. Может быть, мне и было бы неприятно, если бы я знала мою... нашу мать, но я совсем не помню своих родителей, и потому, хоть это и было для меня неожиданностью, это меня не шокировало, если ты понимаешь, что я имею в ВИДУ. - Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в ввиду, - сухо ответила Кэндис. - Я, разумеется, знала, что меня удочерили, что моими настоящими ро- дителями были брат моей приемной матери и его жена, но мне и в голову не приходило, что у меня может быть сестра или еще какие-нибудь родственни- ки. - Насколько мне известно, кроме меня, больше никого нет. Родители на- шей матери умерли вскоре после того, как она вышла замуж за твоего отца, и, насколько мне удалось установить, больше никого из нашей семьи не ос- талось. Тетки и дядья тоже к этому времени умерли. Так что никаких близ- ких родственников. Было видно, что Стефани чувствует себя очень неловко, но она подняла голову с характерным для Сола выражением надменной самоуверенности. - А что случилось с вашими приемными родителями? - Я с ними не вижусь, - тихо сказала Кэндис. Ей не хотелось говорить о них, но на лице у Стефани был написан такой неподдельный ужас, что пришлось все объяснить: - Их брак распался, когда мне было восемь лет. Мой отец полюбил дру- гую женщину и ушел от нас. Мать была в отчаянии, я тоже. Мой отец не проявлял ко мне никакого интереса, я думала, это потому, что я была ему не родной. Я знаю, что у него и его новой жены родился ребенок, но я ни- когда его больше не видела. Года через два моя мать встретила другого. - И он тоже не захотел тебя признать? Кэндис горько улыбнулась. - Ты попала в самую точку. Он был вдовец, у него осталась своя семья. Я страшно злилась на его детей, но моя мать считала, что он прекрасный человек. Оглядываясь назад, я понимаю, что она относилась к той катего- рии женщин, которые не могут жить нормально, пока снова не выйдут замуж. Но в то время это было слабым утешением, даже если бы я оказалась спо- собна понять ее. А однажды я случайно подслушала разговор... ну, это не важно. Во всяком случае, после него я почувствовала себя еще более чужой в этом доме. Единственное, что я тогда понимала, - это то, что я никому не нужна, даже собственной матери. - Она тебя выгнала? - голосом, полным ужаса, спросила Стефани. - Нет. Она пыталась как-то все уладить, сгладить углы, старалась изо всех сил, несмотря на то огромное давление, которое на нее оказывали. Я же вела себя настолько отвратительно, что в конце концов все, включая Министерство социального обеспечения, решили, что для всех будет лучше, если меня отправят в детский дом. - Кэндис заставила себя улыбнуться. - Что в действительности было очень неплохо. По крайней мере я знала, за- чем я здесь и что можно ожидать от воспитателей. Им платили деньги за то, чтобы они смотрели и ухаживали за мной, и я знала, что они меня не обидят. - За всю свою жизнь я никогда не слышала ничего более ужасного. Неу- дивительно, что ты так хотела узнать что-нибудь о своей настоящей семье. Кэндис чувствовала себя так, словно из нее выжали все соки, но гнев, бушевавший в глазах и словах Стефани, согревал ей душу и сердце. Этот разговор, надеялась она, как-то сблизит их обеих. До этого Стефани вела себя очень сдержанно и несколько высокомерно, решительно настроенная на то, чтобы не слишком проявлять свои чувства. Но эта печальная история сделала свое дело и растопила холодок недоверия. Не нужно ожидать сразу всего, мысленно предупреждала себя Кэндис. Бы- ло бы слишком глупо надеяться на то, что это будут нормальные отношения двух сестер - какие бы они ни были! Дружба - это единственное, на что она может рассчитывать со стороны Стефани, и даже этого будет вполне достаточно по сравнению с тем, что она когда-то надеялась получить. Она улыбнулась и с легкой иронией произнесла: - Да, хотя должна признаться, мне стало страшно, когда я узнала, что моя сестра принадлежит к известной, фантастически богатой и влиятельной семье Джеррардов. Я не была уверена, знаешь ли ты о том, что тебя удоче- рили, а когда я выяснила, где ты живешь, тебе было только четырнадцать лет. Тогда я решила на время оставить идею встретиться с тобой и подож- дать еще шесть лет, пока тебе не исполнится двадцать. Меня по-прежнему волновало все, что было связано с тобой и Солом, и я прочитывала все, что только могла найти о вас двоих, пока у меня не получилось целое досье. Так я узнала, что на Фалаиси находится ваш загородный дом. - Значит, ты приехала сюда наобум? - Стефани выглядела заинтригован- ной и несколько возбужденной, словно сама идея того, что ее могли разыс- кивать, была ей не так уж и неприятна. Кэндис пожала плечами. - Нет, я знала, что ты здесь, - я прочитала в газетах, что ты болела и приехала сюда, чтобы окончательно выздороветь. - Да, у меня была страшная ангина, - сказала она мрачно. - Довольно скверная штука. - Но сейчас, надеюсь, уже все в порядке? - Да, сейчас я уже совсем здорова. А потом мы встретились на рынке. Или ты специально следила за нами? Кэндис засмеялась. - Накануне вечером я встретила твоего брата и эту рыжую - Лидию Вул- котт - в ресторане, но тогда я ни за кем не следила. Эта встреча была чистой случайностью. - И ты упала в обморок прямо у нас на глазах! - А вот это, - осторожно начала Кэндис, - была не случайность. И не жара. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Стефани захохотала. - Не может быть? Здорово ты это придумала! А я даже ничего не запо- дозрила. Не зная в точности, что рассказывал Стефани Сол, Кэндис решила не упоминать о том, что своим обмороком тогда на рынке она не могла обма- нуть никого, кроме Стефани. - Я так восхищалась тобой в тот день, - сказала Стефани. - Лидия вела себя настолько отвратительно, всю дорогу только и делала, что ломалась и что-то из себя изображала, а ты улыбалась и не осталась у нее в долгу. Она всем до смерти надоела! Я была просто счастлива, когда Сол отправил ее домой. Все время она только и делала, что вешалась ему на шею, на са- мом же деле я никогда не видела таких холодных глаз, как у нее. Не представляю, о чем думал Сол, когда привез ее сюда. - Я слышала, - со злостью сказала Кэндис, неосторожно выдав свои ис- тинные чувства, так как она-то прекрасно знала, почему Сол привез Лидию, и не испытывала по этому поводу большой радости, - что денежные магнаты, как правило, получают удовольствие не от секса, а оттого, что упиваются своей властью. Поэтому, наверное, все женщины для них одинаковы. Спохватившись, что сказала что-то лишнее, Стефани прикрыла ладошкой рот. - О, прости меня, ради Бога, мне, кажется, не следовало так много болтать... Я хочу сказать, что не думаю, что они были... что они были... Ну как бы это выразиться, у нее был такой голодный вид, если тебе понят- но, что я имею в виду! - Стараясь изо всех сил избавиться от волнения и овладеть собой, Стефани замолчала, с какой-то тревогой поглядывая на Кэндис. Та в свою очередь тоже стала перед ней извиняться. - Ты тоже прости меня, ведь, в сущности, все, что я сказала, звучало так мелко и глупо. - Что ж, говорят, что любовь делает человека страшно ревнивым, - по- нимающе сказала Стефани. - И мне кажется, любой бы ревновал к Лидии - она потрясающе красива, ведь правда? Но если честно, не думаю, чтобы Со- лу она хоть капельку нравилась. Несмотря на все ее умные разговоры, в сущности, она недалекая женщина и с ней ни о чем не поговоришь понастоя- щему. Вот Сол, он ужасно умный. - Взгляд ее стал еще более тревожным. Она сделала глубокий вдох и быстро спросила: - Может быть, с моей сторо- ны это ужасная бестактность, но ты ведь любишь его, правда? Кэндис кивнула. - Я готова умереть за него, - сказала она дрогнувшим голосом. - Ему обязательно нужен кто-то, кто мог бы так его любить. - Стефани помедлила. - Он был так добр ко мне, и я хочу, чтобы он был счастлив. Он бывает иногда строг и непреклонен, и, как бы я ни старалась, я не могу ни уговорами, ни лестью убедить его позволить мне сделать что-то, против чего он возражает; к тому же он придерживается совершенно устаревших взглядов относительно того, что нужно его сестре, но зато он всегда ока- зывается рядом, когда мне нужна его помощь, а ведь это самое главное, правда? Кэндис, которая слишком хорошо знала, что значит, когда тебе не на кого опереться в этой жизни, понимающе кивнула. Да, Стефани была совер- шенно права. Какое право она имеет желать чего-то большего, если она мо- жет иметь все это? Что бы ни случилось, Сол всегда будет радом с ней и их ребенком. - Мне кажется, ему нужна как раз такая, как ты, - со страстной убеж- денностью в голосе продолжала Стефани. - Временами он кажется немного... немного отстраненным, как будто мысли его где-то очень далеко. Все это потому, что на нем лежит огромная ответственность и решения, которые он принимает, требуют от него большого напряжения. Ему так нужно тепло, нужно, чтобы рядом была женщина, которая любит его, а не те материальные блага, которые он может ей дать. Ты мне сразу понравилась, хотя у меня и мелькнула мысль, что ты можешь воспользоваться мною как предлогом для того, чтобы познакомиться с Солом. Кэндис вздрогнула. - Как! И ты тоже? - О, это происходит... вернее, происходило на каждом шагу! Мои школьные подруги и их старшие сестры без ума от него и чего только не делают, чтобы я пригласила их к себе на каникулы. - Внешне в ней нельзя было заметить никаких признаков беспокойства. Но на лице появилась ка- кая-то нехорошая улыбка. - Они будут в ярости, когда обо всем узнают, - закончила она удовлетворенно. Какое-то нехорошее чувство, не покидавшее Кэндис, омрачило эту дол- гожданную встречу, лишив ее волнующей остроты. Но она не могла сказать об этом Стефани. Когда наконец Стефани ушла, совершенно примирившись с существованием своей новоявленной сестры, Кэндис снова легла и стала ду- мать о том, что ожидает ее, когда она станет женой Сола. Если бы он лю- бил ее, их совместная жизнь могла бы быть вполне сносной даже при том, что она не совсем представляет себе тот круг людей, в котором ему прихо- дится вращаться. Но он не любит ее, и она понятия не имела, как, по его представлению, она должна себя вести. Какой будет ее будущая жизнь? Це- ликом предоставленная заботам о ребенке, в то время как он будет пол- ностью поглощен своими собственными делами? Охваченная беспокойством, она встала с постели и подошла к огромному двустворчатому окну. Она долго стояла, глядя сквозь прозрачную пелену тонкой шелковой шторы на освещенный луной пейзаж. Тихое журчание фонтана оживило в ее памяти воспоминания той ночи, когда в объятиях Сола она уз- нала райское блаженство. Она дотронулась до своей начавшей слегка пол- неть талии, и хищная улыбка, улыбка тигрицы, скользнула по ее губам. Да... и нет. Еще недавно она не хотела ребенка, но теперь, когда она и Сол создали его, она уже чувствовала свою привязанность к нему, пот- ребность оберегать его. И хотя у неё были все основания испытывать опа- сения, думая о своем будущем в качестве жены Сола, какой-то глубоко скрытый в ней заряд оптимизма успокаивал и поддерживал ее. В конце концов, они одинаково сильно хотят друг друга. Или для мужчи- ны в этом нет ничего необычного? Она слишком неопытна, чтобы разобраться в этом. Быть может, тот упоительный восторг, почти экстаз, который она испытала, был для него самым обычным состоянием. Уж Лидия наверняка бы сумела отличить обычный секс от истинной страсти, подумала она язви- тельно. Спать совсем не хотелось. Распахнув широкие двери, она вышла на тер- расу. Спустившись по ступенькам, она почувствовала, как влажная, коротко подстриженная трава газона прохладно и нежно коснулась ее босых ног. Ночная рубашка мягко обвилась вокруг ее щиколоток, тонкий хлопок приятно холодил ее разгоряченную кожу. Тонкие брови были нахмурены. Не питая никаких иллюзий по поводу характера Сола, она ясно осознава- ла, что он может сделать ее такой несчастной, что тяжелые годы детства покажутся ей в сравнении с этой жизнью праздником. Если бы только она так не любила его... Слава Богу, что хотя бы Стефани настроена вполне дружелюбно. Она слегка улыбнулась, вспоминая ее сегодняшний приход. Даже если они и ни- когда не смогут полюбить друг друга по-настоящему, подумала она, между ними в конце концов установится прочная привязанность друг к другу. Она так надеялась на это. Сердце ее будет разбито, если ее сестра станет от- носиться к ней с неприязнью. Какое-то шестое чувство подсказало ей, что к ней бесшумно приближает- ся Сол. Она оглянулась и увидела, что он идет к ней по мокрой траве га- зона и его волосы темным огнем вспыхивают в ярком свете луны. Острое же- лание пронзило ее. Пытаясь скрыть это, она сложила руки на груди и за- мерла, прямая и неподвижная. Он остановился перед ней. Голос его резко прозвучал в ночной тишине. - Что ты здесь делаешь? Она посмотрела прямо ему в лицо, которое в эту минуту казалось выре- занным из камня. - Мне не спится. - Ясно. А мы с Грантом только что закончили совещание в библиотеке, и я уже пошел спать, когда вдруг увидел тебя блуждающей по саду, словно привидение. Что тебя так тревожит? - Мне кажется, я совершаю сейчас свою самую большую ошибку, причем именно в том, в чем люди и так сделали их уже предостаточно. Выражение его лица стало еще жестче, но голос звучал по-прежнему ров- но, даже слегка насмешливо. - Неужели? Мне казалось, что именно мужчины неохотно идут на этот шаг. - А тебе так не кажется? Он пожал плечами. - Как ни странно, нет. Я думаю, что нам будет хорошо друг с другом, и я рад, что у нас родится ребенок. Несмотря на все его угрозы, он не сомневается в том, что это его ре- бенок. Она почувствовала, что внутри у нее что-то отпустило, словно раз- вязался наконец какой-то твердый узелок боли. Его рот коснулся нежной, чувствительной кожи у нее за ухом, и тогда губы ее осмелились прошеп- тать: - Сол. Она чувствовала его горячее дыхание. - Я пришел сюда не за этим, - пробормотал он. Она вздрогнула. - А зачем? - Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, и хотел подарить тебе вот это. Он достал из кармана и протянул ей на ладони серебристый каскад лун- ного света. Жемчуг еще хранил тепло его тела, алмазная пряжка сверкала холодным голубым огнем и составляла удивительный контраст с его ровным матовым свечением. Прикрыв глаза тяжелыми густыми ресницами, Кэндис неподвижно ждала, пока он застегивал у нее на шее три великолепных жемчужных нити. - Я подумал, что они будут тебе к лицу, - смущенно пробормотал он. - Это жемчуг с острова? - Да, это черный жемчуг Фалаиси. Некоторые жемчужины достались мне в наследство от матери, другие я собирал в течение нескольких лет. Я как будто знал, что однажды отыщу ту, чья матовая кожа и глаза будут так прекрасно сочетаться с этим черным жемчугом. - Он улыбнулся. - У Тамсын сохранилась жемчужная нитка, принадлежащая роду Чэпменов. Этот жемчуг бледен, как грудь голубки. Он так идет к ее светлым волосам, а этот словно создан специально для тебя. - Как тот лунный свет, который играет на поверхности пруда, что возле твоего дома... Он кивнул. - Да. Я тоже подумал об этом. Возле дома, где мы в ту ночь любили друг друга. Пальцы ее медленно перебирали жемчуг. И вдруг со всем жаром безрас- судства, так внезапно открывшегося ей в себе самой, она собрала все свое мужество и сделала самую крупную ставку в своей жизни: - Сол, я люблю тебя. Если ты не можешь ответить мне на мою любовь, лучше отмени нашу свадьбу. Если ты сделаешь это, я не стану прятать от тебя ребенка или чинить тебе препятствия, и ты будешь видеть его ровно столько, сколько сочтешь нужным. Ты поступишь жестоко, если женишься на мне и не сможешь любить меня. Он стоял не шелохнувшись. Его глаза сузились и мерцали в темноте, как два черных сапфира. Потом он резко выдохнул и произнес: - Ты всегда выкинешь что-нибудь неожиданное. И такое наивное. Неужели ты не понимаешь, глупенькая, что я по уши влюбился в тебя сразу же, как только увидел? От удивления она не могла вымолвить ни слова. Она дрожала, но не от радости, а оттого, что тяжелый камень неожиданно свалился у нее с души. Ничего не видя перед собой, она уткнулась лицом ему в плечо. - Почему же ты не говорил мне об этом? - прошептала она, всхлипывая от счастья. - Я чувствовала себя такой несчастной. - Успокойся, любовь моя. Я чувствовал себя таким же несчастным, а когда я зол, я имею отвратительную привычку делать так, чтобы все ос- тальные страдали вместе со мной. И больше всех страдает тот, кто причи- няет мне эту боль. Он крепко прижал ее к себе. Они долго стояли обнявшись. Затем он раз- жал руки, взял ее за подбородок и, слегка откинув ей голову назад, заг- лянул ей в лицо. По ее щекам медленно катились слезы. Он в шутку выру- гался и с неожиданной легкостью поднял ее на руки. - Любовь моя, бедная моя, ты так измучилась, а я настоящий садист, потому что заставил тебя так... Она поцеловала его в подбородок. - Я не измучилась, никогда в жизни мне не было так хорошо, и я вовсе не бедная! Если ты меня любишь, я самая богатая женщина в мире. - Нет, нет, это преувеличение. Найдется, пожалуй, еще несколько... Она громко рассмеялась, поразившись тому, что он может шутя говорить о своем состоянии, которое представлялось ей таким огромным, что приняло у нее в голове почти фантастические размеры. - Я очень богата, потому что ты любишь меня, - тихо повторила она. - Даже если бы у тебя не было ни гроша, я все равно была бы самой богатой женщиной в мире. А если честно, то было бы гораздо лучше, если бы у тебя не было столько этих мерзких денег. Я действительно постоянно думаю о том, как мы будем жить, когда поженимся. Было бы лучше, если бы ты был простым рабочим и в поте лица зарабатывал свой хлеб. Тогда я смогла бы помогать тебе. Они подошли к огромным стеклянным дверям ее спальни. Он раздвинул легкий шелк портьер, пересек комнату и бережно опустил ее на кровать. Потом он наклонился и крепко поцеловал ее в губы. - Ты и так будешь помогать мне, - произнес он проникновенным голосом, и слова его прозвучали как клятва, как обещание, - тем, что ты будешь такой, какая ты есть, будешь той женщиной, которую я полюбил, той единственной, которая смогла тронуть мое холодное сердце. Мне нужно, чтобы отныне ты всегда была в моей жизни. А обо всем остальном мы поза- ботимся потом и устроим все так, чтобы было хорошо и нам, и Стефани, и нашим детям. А теперь спи, у Тамсын весь завтрашний день расписан для тебя буквально по минутам. И прежде всего вы займетесь твоим свадебным платьем. - У меня даже мысли не было... мне не нужно никакого свадебного платья! - воскликнула она. - Почему же не нужно? У тебя будет настоящее свадебное платье. На ресницах ее задрожали глупые непрошеные слезы. - Да, я знаю, - прошептала она, целуя руку, которая ласково убрала с ее лба тяжелую шелковистую прядь. - Тебе нужно хоть немного поспать, - нежно сказал он. - Если даже ты не устала, то все эти бурные проявления чувств почти наверняка тебя уто- мили. Любовь моя, у нас с тобой впереди целая жизнь. И сейчас я хочу, чтобы ты уснула и ни о чем не думала. Она улыбнулась ему чуть-чуть сонной улыбкой, провожая его полным неж- ности взглядом. Когда он был уже в дверях, она вдруг тихонько вскрикнула и села на кровати. - Сол, а жемчуг?! Лучше возьми его с собой. - Нет, это твой жемчуг. Она надела его подарок. Серебристое лунное сияние жемчуга удивительно гармонировало с ее платьем, серый цвет которого был так же чист и проз- рачен, как серый цвет ее глаз. Невозможно было оторвать взгляд от этой фантазии из шелка, созданной элегантной американкой, владелицей модного магазина. Кэндис гордо несла этот жемчуг и улыбалась так ослепительно, что все, кто видел ее, украдкой вздыхали, вспоминая свои молодые годы. Она вся светилась переполнявшим ее счастьем, полностью доверившись чело- веку, с которым соединяла свою судьбу. Церемония бракосочетания состоялась в городе, в небольшом соборе, до отказа заполненном прихожанами, в основном верующими из местных, ведь женихом был человек, которого они считали своим. Величественная гармония их голосов, поющих благодарственные гимны Господу, была лишь отдаленным эхом тех чувств, которые бушевали сейчас в сердце Кэндис. Она осторожно поинтересовалась у Стефани, не откажется ли она быть подружкой невесты. Давая свое согласие, та буквально бросилась ей на шею. - Какая прелесть, я всегда мечтала быть подружкой на свадьбе! Ура, ура, ура! Одетая в свое самое лучшее голубое шелковое платье, Стефани вся све- тилась радостью и была необыкновенно хороша в этой роли, преисполненная решимости неукоснительно соблюдать правила свадебного ритуала. Именно она настояла на том, чтобы Кэндис специально для нее надела "что-нибудь старинное" - мелкий неровный жемчуг и гранатовый браслет, принадлежавшие когда-то их матери. Задыхаясь от гордости и любви, Кэндис чувствовала, как радость и счастье признания переполняют ее. Грант был шафером, а Тамсын, как она позднее призналась, прекрасно справилась с ролью матери невесты и даже выкрикивала в нужные моменты здравицы в честь молодых. Трое их детей - две девочки и мальчик, как две капли воды похожий на своего отца, - вначале держались с Кэндис очень сдержанно, но скоро тоже приняли ее как свою. Кроме радости любви и суп- ружества, Сол дарил ей семью. Но Кэндис была готова отдать все это счастье за человека, который ждал ее у алтаря, так думала она, идя по проходу между рядами с букетом бледно-розовых и зеленых орхидей в руках. Руки ее дрожали. Она попросила, чтобы сейчас ее сопровождала только Стефани. Неожиданно этот путь показался ей бесконечно долгим и одиноким, путь к ее будущему, в котором, может быть, и не суждено сбыться ее на- деждам. Сейчас перед ее мысленным взором промелькнули те горькие уроки, которые преподала ей жизнь. Эти видения уродливо насмехались над ней, злорадно нашептывали, что в конце концов он тоже отвергнет ее, тогда на кого ей останется надеяться? Но в этот момент Сол повернулся к ней. Словно поняв все, что происхо- дит с ней в эту минуту, он улыбнулся ей нежно и ободряюще, и все эти страшные призраки растаяли, как дурной сон. Она расправила плечи, орхи- деи в ее руках перестали дрожать, а голос зазвучал ровно и уверенно, когда она вслед за священником стала повторять слова клятвы. Потом зво- нили церковные колокола, туристы на улицах останавливались, чтобы погла- зеть на кавалькаду красиво убранных свадебных машин, увозивших молодоже- нов назад в особняк Чэпменов, а она сидела рядом с человеком, которого поклялась любить и боготворить всю жизнь, и он крепко сжимал ее руку в своей. Даже сквозь затемненные стекла машины ее свадебное кольцо горело и переливалось на солнце. Он поднес ее руку к губам и поцеловал сначала это кольцо, а потом ее ладонь. - Мне показалось, ты готова была убежать, - тихо сказал он. - Я такая глупая - мне вдруг стало так страшно. Он крепко сжал ее руку в своей. - Я бы последовал за тобой, даже если бы ты убежала на край света. Но, слава Богу, этого не понадобилось. Поздравить молодых пришли самые близкие, все было очень просто и неп- ринужденно. После этого все отправились на огромное торжество, устроен- ное в честь новобрачных в соседней деревне, неподалеку от дома. Оно ока- залось куда более официальным и почти целиком проходило на местном наре- чии, которым Сол владел в совершенстве. Когда праздник закончился и их стали напутствовать в дорогу шутливым пожеланием, от которого все так и покатились со смеху, какаято древняя старуха подмигнула Кэндис и прошептала: - Ему и говорить ничего не нужно, как видно, он уже с пеленок знал, как можно сделать женщину счастливой. Наконец они остались вдвоем. Машина ехала по дороге, которую Кэндис сразу узнала. - А что тебе сказала эта старуха? - с наигранной скромностью спросила она, любуясь его профилем и вспоминая свое смятение, когда в тот злопо- лучный день она ехала с ним по этой дороге. Он улыбнулся ей легко и непринужденно. - Если ты хочешь сделать женщину счастливой, бей ее, когда она этого заслуживает, люби ее и никогда не переставай говорить ей о том, что она красавица. Но кроме этого, не давай ей отдыха ни днем, ни ночью. - А то последнее, что она прошептала тебе в самое ухо, так что слыша- ли только ты и она? Он хитро улыбнулся. - Она сказала, что мне повезло, ведь не каждая женщина может подарить мужу первенца-сына. Кровь бросилась ей в лицо. - Как она узнала? - Я думаю, на своем веку ей довелось видеть много беременных женщин. А что касается пола нашего ребенка, то некоторые старые полинезийки об- ладают каким-то талантом по части таких предсказаний. - И как часто они ошибаются? Он засмеялся. - Около восьмидесяти процентов их предсказаний сбывается, но об этом не стоит волноваться. Дочь или сын, в любом случае наш ребенок будет же- ланным и любимым. Она кивнула, легко касаясь своего живота, сердце ее переполняли ра- дость и счастье. В его голосе было столько спокойной уверенности, что она едва удержалась от слез. Но внезапно в голову ей пришла другая мысль. - Как ты думаешь, заметил ли это еще ктонибудь? - озабоченно спросила она. - Конечно, нет, с чего ты взяла? Если только Тамсын. Она относится к тебе с большой заботой и вниманием. А что, это тебя смущает? - Мне кажется, да, - тихо ответила она. - Тебя, по-моему, тоже, иначе ты бы сказал об этом Гранту. Он слегка пожал плечами. - Нет. Я просто хочу, чтобы вся эта шумиха вокруг нашего брака слегка улеглась, прежде чем тебе придется отвечать на вопросы, связанные с тво- ей беременностью. Он на секунду оторвал взгляд от дороги и посмотрел в ее подавленное лицо. - Что случилось, любовь моя? - ласково спросил он. Она через силу улыбнулась. - Мне кажется, мне просто нужно, чтобы ты успокоил меня. Я такая глу- пая. И еще мне кажется, я должна увидеть своих приемных родителей. - Ты уверена, что тебе это действительно нужно? - мягко спросил он. Она кивнула и слегка нахмурилась. - Да, я столько лет прожила в ненависти к ним. А теперь я бы хотела положить конец всей этой годами копившейся злобе, горечи и боли. Мне ни- чего не нужно от них, поэтому они больше не смогут причинить мне боль, и, кроме того, мне кажется, моей матери будет интересно узнать, что все сложилось для меня так... ну просто как в сказке! Еще раньше она рассказывала ему про тот случай, когда матери удалось всучить ей деньги; сейчас, оглядываясь назад, Кэндис вся съежилась, вспоминая себя, юную и самолюбивую, ожесточенную годами предубеждений и отчуждения. - Я так счастлива теперь, - продолжала она, - что хотела бы, чтобы они знали, что я отчасти понимаю, почему они так повели себя тогда. - Делай так, как считаешь нужным, - спокойно сказал он. В каком-то смысле все происшедшее с ней было своеобразным эпилогом ее жизни, когда вновь в один узел связывались все некогда оборванные нити ее судьбы. Она освободилась от смятения и боли, что угнетали ее душу, и впервые за много лет могла наслаждаться радостным ощущением своего счастья. Уже опустились сумерки, мерцающие и искрящиеся, когда, взяв ее на ру- ки, он донес ее от машины до порога маленького дома, стоящего высоко в горах. На этот раз его лицо было открытым и спокойным и невольно излуча- ло то счастье, которое она ему подарила. Нежно прижимая ее к себе, он осторожно опустил ее на землю и поцело- вал. - Вот мы и дома. Добро пожаловать, любовь моя. Как сладко ей было слышать эти слова. В них звучали и обещание счастья, и преданность. Они вместе прошли в гостиную. По всему было вид- но, что кто-то заботливо приготовил все в доме к их приезду; в воздухе был разлит благоухающий аромат гардений, на столе в серебряном ведерке со льдом стояло шампанское и два высоких фужера. По-прежнему одетая в свое словно сотканное из лунных лучей платье и с жемчужным ожерельем на шее, Кэндис подошла к огромному открытому окну и взглянула на два маленьких пруда. Водяные лилии закрывали свои чашечки, и их бледные лепестки словно островки негаснущей надежды сияли в темно- те. Странное чувство, какая-то смесь волнения и грусти, охватило ее в эту минуту. Это от усталости, сказала она себе, слегка дотрагиваясь до своего жи- вота. Она кожей почувствовала, что сзади подошел Сол, но не повернулась. - Ты выглядишь грустной, - тихо произнес он. Она слегка вздрогнула. В эту минуту она ожидала услышать от него что-то совсем другое. - У меня такое чувство... - сказала она и слегка затаила дыхание, - словно я стою на краю пропасти и мне некуда больше отступать... - Но почему? Она никогда не думала, что кому-то расскажет об этом, даже ему, кото- рого она полюбила всем своим существом, всем сердцем, но слова рвались из нее, словно послушные чьей-то чужой воле. - Мысль о том, что я могу любить, хотеть кого-то, приводила меня в ужас. Я выросла, уверенная в том, что любовь - это кратчайший путь к то- му, чтобы полностью потерять контроль над собой. Она наконец повернулась к нему и взглянула в его красивое, бесстраст- ное лицо. - Я боюсь, Сол. - Что, позволив себе полюбить, ты так же погубишь себя, как и твои родители? Она кивнула. - Я боюсь, - шепотом повторила она. Резкие черты его лица вдруг стали напряженными. - Я тоже. Неужели ты думаешь, я хотел тебя полюбить? Ты могла ока- заться террористкой или просто дешевой заговорщицей, но еще до того, как я узнал о том, что это не так, страсть к тебе уже захватила меня. Я по- думал, о Боже, ведь ты влюбился в нее, дурак, и я ненавидел себя за это. Ну как меня угораздило влюбиться в такую, как ты, в эти мерцающие тайной глаза? Кэндис обвила его талию руками, сильно сжала и подняла к нему свое встревоженное лицо. Он весь напрягся, но почти сразу жесткое выражение сменилось нежностью, и он властно взял ее за подбородок. - Ты была такой сладкой и спелой, как прекрасный плод, твой алый рот пламенел, а янтарные волосы были похожи на шелк. Ты смотрела на меня словно в каком-то испуге, и все мое тело изнывало от желания овладеть тобой. Я был в ужасе и намеренно заставлял себя думать о тебе самое пло- хое. Я хотел, чтобы ты оказалась злонамеренной и порочной, чтобы я мог заставить тебя страдать, потому что я все больше влюблялся в тебя. Ее руки сильнее обняли его. - Я всячески проигрывал в голове план, как заточу тебя здесь и, вос- пользовавшись простым законом притяжения полов, заманю тебя в постель и утолю свой голод настолько, что весь твой вид будет мне противен. Но оказалось, что ты совсем неопытна: ведь даже закоренелый преступник не может краснеть по заказу. Я сказал себе, что даже у террористов есть мо- ральный кодекс, и часто довольно жесткий, что безопасность Стефани пре- выше всего, чтобы защитить ее, оправданны любые средства. Он прижался щекой к ее волосам, и глаза его потемнели. - Но я понял, что не смогу так просто взять тебя, не проявляя к тебе уважения и заботы. - Мне кажется, ты все это проявил как раз тогда, когда вышвыривал ме- ня отсюда. После ночи нашей любви, - тихо сказала она. Гримаса презрения к самому себе исказила его лицо. - Я не мог поверить, что все это происходит со мной. У меня были и другие женщины, правда не так много, как об этом писали в газетах, и, хотя мне было хорошо с ними в постели, это не могло сравниться с тем взрывом чувств, который пережили мы. Твое шелковистое тело горело как в огне, откликалось на каждое мое прикосновение; оно было податливым, страстным и щедрым, и я понял, что я пропал. Но ты вдобавок оказалась еще и сестрой Стефани, вот почему ты согласилась поехать со мной, прийти ко мне в дом, вот почему ты улыбалась мне и заставляла смеяться меня - все только потому, что ты хотела увидеть Стефани. Мои мысли были в пол- ном смятении. Он замолчал и поцеловал ее так властно и с такой страстью, что она радостно уступила его ненасытному, жадному рту. - Я уже тогда знала, что люблю тебя, - прошептала она, оторвавшись от его губ. - Я тоже была в полном смятении - ты держался так холодно, так сдержанно, а потом мы любили друг друга, и это было так, словно мы сго- рали на костре нашей страсти. Мы уже не владели собой. И тогда всплыли все мои дурацкие комплексы. Но почему ты предложил мне деньги? Губы его скривились в презрительной усмешке. - Мне удалось убедить себя, что ты спала со мной только для того, чтобы снова увидеть Стефани. - Несколько странный способ для того, чтобы продлить знакомство, ты не находишь? - Голос ее звучал очень сухо, и он невольно засмеялся. - Любовь моя, но к тому времени я уже знал, что значит лежать в твоих объятиях, владеть твоим ласковым, манящим к себе телом и сгорать в нем от дикой, ненасытной страсти. Да, то, как я повел себя потом, было действительно чудовищно! Я предложил тебе деньги, и ты швырнула их мне в лицо. Признаться, это был тот ответ, на который я в глубине души надеял- ся. - Тогда почему?.. Он снова криво ухмыльнулся. - Я же говорю тебе, что я ничего не соображал. Обладать тобой было для меня все равно что найти чашу Грааля, прикоснуться к радуге, ока- заться в раю; это было то, что я хотел и не надеялся найти, но меня му- чили угрызения совести. Ты оказалась девушкой, и, хотя мысль о том, что брак - это единственное возможное для нас решение, еще не посетила меня тогда, я стал придумывать разные способы, которыми я смог бы навечно приковать тебя к себе. Но мне было нужно время подумать, время, чтобы побыть одному, чтобы не ощущать в крови этого бушующего пожара, который вспыхивал всякий раз, как только я смотрел на тебя. И мне кажется, тебе это было тоже необходимо. Я прав? Она нехотя кивнула, и глаза ее подернулись влажной пеленой, когда она вспомнила бесконечные дни и недели, проведенные вдали от него. - Да, но как же мне тебя не хватало, как я скучала по тебе. Мне хоте- лось умереть. - Я понимаю, - сказал он. Рот его мучительно изогнулся, и она вдруг поймала в его взгляде отблеск того адского огня. - Поверь, я не хотел так легко сдаваться. Я смотрел на самых красивых женщин мира, но не хо- тел ни одной из них. Когда я понял, что пройдет какое-то время и я сдам- ся и приползу к тебе, готовый молить о прощении, это было горькое откры- тие. Он невесело улыбнулся. - Забавно, не правда ли? Как видишь, я не особенно приятная личность. Если ты хотела найти прекрасного принца, тебе следовало остановить свой выбор на ком-нибудь другом. Когда во мне бушуют страсти, я не владею со- бой. - Так же, как и я, - сказала она. - Вот откуда этот страх. Я боюсь... боюсь потерять контроль над собой. Подчиниться другому и потерять себя. - Это происходит с нами со всеми, - тихо произнес он, с пронзительной нежностью целуя ее закрытые глаза. - А почему ты решила сообщить мне, что ты беременна? - Потому что мой ребенок - это часть тебя. Ты имеешь право знать о нем. Так же как и он имеет право знать, кто его отец. Но я позвонила те- бе, потому что умирала без тебя. Он кивнул, ласково касаясь губами ее бровей, мягких и шелковистых, как оперение голубки. Это прикосновение пронзило всю ее - от кончиков губ и затылка до бедер. - Я знаю, любовь моя. Я был счастлив, когда ты позвонила. Я подумал, что наконец смогу заявить о своих правах на тебя и при этом не поступ- люсь своей гордостью. Будь проклята моя гордость! А потом я прилетел за тобой, и ты решительно и твердо заявила мне, что не собираешься выходить за меня замуж. - Он поцеловал ее, сначала резко и грубо, а потом с уди- вительной нежностью. - Я потерял рассудок. Я еще никогда не испытывал такой... такой ярости, такой боли. Я думал только о том, что люблю тебя и безумно хочу тебя, а ты не испытываешь ко мне ничего подобного. Я хо- тел, чтобы ты узнала такую же боль, какую ты причинила мне. Я был как безумный. Она вздрогнула, вспомнив, с каким холодным прагматизмом он говорил с ней о своих матримониальных планах. - Но я любила тебя, - произнесла она, уткнувшись ему в грудь. - Я только никак не могла подумать, что ты любишь меня. Мне казалось, что ты вообще не способен любить. Какие только глупые мысли не приходили мне в голову. Я считала, что, раз ты так чудовищно богат, ты должен отличаться от других... ты совсем другой... - Но я же человек, Кэндис. И когда мне делают больно, я страдаю. Она кивнула и смущенно потупила взгляд. - Да, я хотела сделать тебе больно. - Ты добилась своего, но ты имела на это полное право. Я пережил са- мые прекрасные мгновения в своей жизни, но из-за того, что я так испу- гался себя, я превратил все это в фарс. Поэтому я сам заслужил того, чтобы немного пострадать. - Он снова поцеловал ее, и поцелуй его был та- ким долгим и сладким, что сердце ее готово было выскочить из груди. Когда губы их оторвались друг от друга, она прижалась к нему и взвол- нованно спросила: - Как ты мог думать, что женщины преследуют тебя только из-за твоих денег? Ты должен знать, что ты самый красивый мужчина из всех, кого я когда-либо встречала. На самом деле я негодовала и возмущалась именно потому, что мне казалось, что ты обладаешь всем - характером, который выделяет тебя из толпы обычных людей, физическим совершенством и огром- ными богатствами. И как со всем этим ты можешь любить меня? Я не краси- вее миллионов других женщин, я солгала тебе, я... - Ты очень красивая, но, даже если бы это было не так, я все равно любил бы тебя. Я не знаю, но, когда я увидел тебя в ресторане, во мне произошло что-то очень важное, что-то необратимое, как будто все клетки в моем организме расположились вдруг в ином порядке. Я словно перешел в какое-то другое состояние. Я был уже другим человеком. С тобой ведь слу- чилось то же самое, правда? Она кивнула. - Да, только я думала, что это страх, так как я знала, что постараюсь во что бы то ни стало увидеть Стефани, но мне кажется, что я уже знала, что в этом чувстве заключено что-то гораздо более опасное. Я продолжала твердить себе, что я законченная идиотка. Что бы там ни было, это все равно продлится недолго - в этом я не сомневалась. - Я тоже так думал, - сказал он мрачно. - Но чем больше я убеждал се- бя в том, что, как только я овладею тобой, я утолю эту проклятую, не да- ющую мне покоя страсть, тем отчетливее я осознавал, что обманываю самого себя. Что не оправдывает, но в какой-то степени объясняет мое жестокое обращение с тобой. Из-за облака показалась луна, заливая сад дивным золотистым светом. Словно в ответ на чей-то призывный клич, в напоенном ночными ароматами воздухе послышалась нежная, как колокольчик, трель птицы тикау, напоми- ная им о других влюбленных, сердца которых навеки соединились. Он, вероятно, понял, что она узнала голос птицы, и, тихо смеясь, ска- зал: - Когда мы в первый раз услышали эту птичку, я должен был бы знать, что дело близится к развязке и участь моя решена. Проклятая легенда... - Я думала, что, как все легенды, она лишь поманит мое сердце надеж- дой, но не позволит мне никогда достичь того, чего я так страстно жела- ла. Он слегка запрокинул ей голову. Его необыкновенные, непостижимые гла- за были чуть прикрыты, и удивительная улыбка смягчала жесткие очертания его губ. - Какие же мы с тобой дураки! Она кивнула и задохнулась от счастья и восторга, когда его сильные руки вдруг оторвали ее от земли. - Милая, я отнесу тебя в постель, - лукаво улыбаясь, сказал он. - Я уверен, что ты очень устала от всех сегодняшних переживаний и тебе нужно отдохнуть. - А ты? - озабоченно спросила она. Ногой, обутой в элегантную туфлю, он распахнул дверь в спальню. - И с меня на сегодня достаточно переживаний. Мне кажется, что ча- сок-другой в постели мне тоже не помешает. В этот раз они предавались любви медленно и самозабвенно. Они с нас- лаждением и страстью ласкали друг друга, чувствуя, как какая-то сила от- рывает их от грешной земли и стремительно поднимает ввысь. Их спальня стала сейчас центром и сущностью вселенной, заключив в свои стены прост- ранство и время. Казалось, не существует больше ничего. И единственное, что ощущала Кэндис в этот миг, было переполнявшее ее радостное желание близости, сладкой болью пронзившей ее тело, и его ответ, медленный, сдержанный, терпеливый, дико возбуждающий и полностью подвластный ему. И наконец, когда она забилась в его руках от страсти и восторга, да, только тогда, он тоже отдался своей чувственности, шепча в безумном вос- торге ее имя и извергая в нее свой экстаз, утоляя ее голод и заставляя ее парить в каком-то другом измерении, где наслаждение уносило ее на своих крыльях, где все ее тело было расплавленный огонь и мед, где рот ее чувствовал только вкус его губ, ноздри - только его запах, а сердце - его любовь. - Мне кажется, - сказал он, когда они проснулись в объятьях друг дру- га, - что все это похоже на сказку с хорошим концом, которая обычно за- канчивается словами "они жили долго и счастливо". Это сказано про нас. - Может быть... Она почувствовала, как поднялась его грудь, когда он тихо засмеялся. Она протянула руку и ласково погладила завитки волос у него на груди. - И не подумай, что я суеверный. Она довольно захихикала. - Ну что ты. Ни в коем случае. - Я благодарю всех богов за то, что они ниспослали мне тебя. Я люблю тебя, Кэндис, - взволнованно произнес он. Именно это простое признание в любви она так хотела от него услышать. Она приблизила к нему свое лицо и нежно поцеловала в ответ. - Я тоже люблю тебя. - Я знаю, - сказал он просто, и этого ей было достаточно. Она знала: что бы ни случилось в будущем, их любовь и доверие друг к другу нас- только сильны, что смогут вынести любые испытания. И вынести достойно. Они знают друг друга, и это знание будет поддерживать их всю жизнь. Здесь, в этом уголке совсем неподалеку от рая, когда-то оба они узнали его обратную, темную сторону. Отныне они будут жить в раю, который соз- дадут сами. |