Алексей Бугай
    Рассказы

ПЕГАСЫ
ДОЛГИЙ ЯЩИК, или ФУХЕ В КОНДРАШКА
ПОСЛЕДНИЙ ВАГОН
АВТОРИТЕТ
ГРАФОМАН
СОЧИНЕНИЕ
РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПОДАРОК
МЕЛОМАН
ИСТОРИЯ С ПИВНОЙ ПРОБКОЙ
МАТРИАРХАТ
ДУРДОМ
ЛИМИНТАРНОЕ ДЕЛО
БЫСТРОРАСТВОРИМЫЕ ПЧЕЛЫ
ТРЕТИЙ ПАССАЖИР
ПОКОЙНИК НИЗКОГО КАЧЕСТВА
ПРЕСТОЛОНАСЛЕДНИК
СКЛЕРОЗ
КОВАРСТВО
ПРЕКРАСНАЯ МАРКИЗА
МАЛЕНЬКИЕ ХИТРОСТИ
ДОБРОЕ ДЕЛО
ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЕ
РАССКАЗ О ТОМ, КАК КОМИССАР ПОГОЛОВН
ВМЕСТО ЭПИГРАФА
КОШМАРНАЯ ФАЛЬСИФИКАЦИЯ

                              Алексей БУГАЙ

                         КОШМАРНАЯ ФАЛЬСИФИКАЦИЯ

                               1. ДВОЙНИКИ

     Одиннадцать часов вечера. В это  время,  как  обычно,  комиссар  Фухе
готовился отойти ко сну. Ничто даже землетрясение в  Гваделупе,  испытание
ядерной бомбы на заднем дворе или нашествие соседских тараканов  не  могло
помешать ему смежить веки. Он надел свою любимую полосатую пижаму,  ночной
колпак и, сунув в зуб сигарету, ничком повалился на диван.  Диван  жалобно
заскрипел.
     23:05. Комиссар потянулся, зевнул и, сладко  поеживаясь  на  холодной
простыне, блаженно вытянул  ноги.  И  тут  в  дверь  позвонили.  Отчаянным
усилием воли Фухе заставил себя держаться в рамках, если не  приличия,  то
хотя бы  закона.  Особенно  трудно  было  бороться  с  искушением  напоить
звонившего плодовоягодным вином или сыграть с ночным визитером  в  любимую
игру "Палачи-разбойники".
     Дверь отворилась, пропустив целую толпу посетителей.  Среди  них  был
Дюмон,  де  Билл,  Конг,  Мадлен  и  с  полдюжины  неизвестных   комиссару
толстопузых болтунов при галстуках.
     "Журналисты", - догадался Фухе. Среди них почему-то оказался Алекс.
     Первым и естественным желанием комиссара было разогнать эту толпу: он
с  детства  не  любил  больших  скоплений  народа.   Фухе   потянулся   за
пресс-папье.
     - Фухе, оставьте ваши штучки, у нас есть аргумент посерьезней!
     При этих словах комиссар различил срез гранатомета, направленный  ему
прямо в живот.
     - Может быть, вы позволите нам сесть? - съязвил один из журналистов.
     - Если вы все  усядетесь...  -  Фухе  многозначительно  посмотрел  на
незнакомца. Дюмон молча снял предохранитель.
     - ...То  некуда  будет  поставить  гранатомет,  -  поспешно  закончил
комиссар, опасливо косясь на Дюмона.
     - Мы не будем ничего никуда ставить, - сказал Конг. - Возможно уложим
кое-кого...
     Мадлен сочувствующе засмеялась.
     - Господа, господа! - де Билл хлопнул  в  ладоши.  -  К  делу!  Потом
выясните отношения! Вероятно, ваши дебаты  добавят  пару  вакансий  в  наш
отдел. - Шеф криво усмехнулся. - Итак, к делу!
     - Разрешите мне? - Конг посмотрел на де Била. Тот кивнул.
     - Видите ли, господин Фухе, - начал Конг вкрадчиво.
     "Так, - подумал Фухе. - Судя по тону, пахнет командировкой... Но  бог
мой, зачем они притащили сюда Мадлен? Неужели!.."
     Лоб комиссара покрылся испариной.
     - Двое злоумышленников, - бубнил Конг, - угнали самолет,  совершавший
регулярные рейсы Париж-Асунсьон.
     - Ну и что? - вяло перебил Фухе. - Я-то здесь причем?
     - А при том, - внезапно заговорил Дюмон и  клацнул  затвором,  -  что
один из них назвался вашим именем.
     - Не понимаю! - вытаращился Фухе.
     - Мы тоже! - хором ответили все, кроме Мадлен, выжимавшей тряпку.
     - А второй... - открыл рот Конг.
     - Назвался Теодором Рузвельтом, - пошутил Фухе.
     - Нет, - спокойно возразил Конг, - Габриэлем Алексом!
     Алекс подпрыгнул.
     - Так вот, - подытожил де Бил, - вам поручается  установить  личность
преступников и передать их в руки правосудия.
     - Займитесь своим двойником, комиссар! - загалдели журналисты.
     - И, разумеется, верните на место самолет, - добавил шеф.
     - Положить на место? - переспросил Фухе.
     - Да-да, - не заметил иронии де Билл, - именно на место...

                          2. СПОР НАД ПАРАГВАЕМ

     История с Парагваем расстроила комиссара Фухе совершенно. Не  было  у
него там близких родственников или вообще  кого-нибудь,  с  кем  Фухе  мог
переброситься парой словечек. Тамошних друзей комиссара давно съели  черви
- он перебил их всех до одного своим пресс-папье, как мух на скатерти.
     Рано  утром  Фухе  отбыл  для  выполнения  важного   государственного
задания,  позабыв  в  спешке  уплатить  за  квартиру  за   полтора   года.
Домохозяйка, исключительно порядочный человек, была знакома  с  характером
опасной для здоровья  деятельности  Фухе  и  требовала  от  него  оплатить
полностью  счета  перед   каждым   заданием.   Получив,   таким   образом,
благословение от нее, помирать  было  просто  глупо.  И  Фухе  каждый  раз
выживал. В этом возможно крылась невероятная везучесть комиссара.
     Алекса в условленном месте не оказалось, и комиссар подумал, что  ему
снова придется ехать в этот богом забытый Парагвай одному.
     Получив  в  управлении  свой  заграничный  паспорт,   командировочное
удостоверение и деньги, Фухе решил скоротать  оставшиеся  до  отлета  пару
часов в своем излюбленном месте - баре "Крот".
     Переступив порог  этого  почтенного  заведения,  Фухе  обнаружил  там
полумертвого от усталости Алекса, который освежался  семнадцатью  кружками
пива. После короткого,  но  решительного  диалога  Алекс  был  упакован  и
отправлен в аэропорт вместе с вещами.
     "Отлично, - размышлял  комиссар.  -  Стало  быть,  Алекс  прибудет  в
Парагвай инкогнито!.." Это обстоятельство  до  такой  степени  развеселило
комиссара, что он долго еще  не  мог  успокоиться  и  злоупотреблял  пивом
столько времени, что едва не опоздал на самолет.
     Когда Фухе прибыл в аэропорт, на его рейс уже была объявлена посадка,
и ему ничего не  оставалось  делать,  как  глотнуть  на  последок  пива  и
засеменить к самолету.
     Комиссар тщательно  проследил  за  тем,  чтобы  его  багаж  попал  по
назначению, причем пришлось настоять  на  том,  чтобы  массивный  кожанный
саквояж перевернули ручкой вниз. При этом он заявил, что на саквояж нельзя
наваливать тяжестей, так как поклажа в нем черезвычайно хрупкая, ломкая  и
к тому же строптивая. Потом  он  уже  совсем  было  собрался  забраться  в
самолет, но кто-то осторожно ухватил его за локоть.  Фухе  свирепо  лягнул
доброжелателя  и  выпустил  из  рук  поручень  с  тем,  чтобы  вооружиться
пресс-папье.
     - Господин комиссар! - донеслось  снизу.  -  Это  правда,  что  вы  и
Габриэль Алекс отправляетесь  в  Парагвай  для  задержания  особо  опасных
преступников? Ходят слухи, что один из них ваш брат...
     Фухе повернулся. Вид комиссара с пресс-папье был  достаточно  грозен,
чтобы у любого отбить охоту к разговору. Но журналист был не из пугливых.
     - Господин комиссар, - снова запищал этот возмутитель спокойствия,  -
а как вы считаете...
     Пресс-папье описало в воздухе дугу и со свистом опустилось на  голову
болтуна.
     - А вот как, - ответил Фухе в пространство и сделал  на  пресс  папье
зарубку перочиным ножом.
     - Восемдесят три, - пробормотал он и прибавил, повысив голос:  -  Еще
вопросы будут?
     Больше смельчаков не  нашлось,  и  Фухе  благополучно  погрузил  свои
двести сорок фунтов в ожидавший его самолет.
     Когда авиалайнер набрал высоту, комиссар  с  интересом  огляделся  по
сторонам.  В  это  время  к  нему  подкатилась   стюардесса   с   подносом
прохладительных напитков.
     - Пиво есть? - поинтересовался Фухе.
     - Одну  минутку,  -  стюардесса  испарилась.  Через  некоторое  время
комиссар получил вожделенный бокал с целебным напитком и, сделав  глубокий
выдох, залил его содержимое себе в пасть.
     Потом с комиссаром стали твориться совершенно необьяснимые  вещи.  Он
захотел встать и проверить, как там Алекс, но не смог. Открыл рот,  но  не
издал ни  звука,  а  потом  почувствовал  себя  предательски  отравленным,
свалился поперек кресел и тихо заскулил...
     Когда Фухе очнулся, в салоне творилось  что-то  непонятное.  Какой-то
молодчик стоял с автоматом  наперевес  у  пилотской  кабины  и  настойчиво
требовал, чтобы лайнер взял курс на Асунсьон.
     - Но ведь мы и так  летим  на  Асунсьон,  -  пыталась  успокоить  его
стюардесса. - Посмотрите на дисплей!
     - Все так говорят! - не унимался молодчик. - Я  вот  пятый  раз  лечу
этим рейсом, а попадал один раз в Берн, раз - в Осло, а дважды - в Чикаго.
А вот в Парагвай - ни разу!
     - Не волнуйтесь, - говорила стюардесса. - На этот раз вы попадете  по
назначению.
     В это время в противовес словам стюардессы из хвостовой части  салона
ударила длинейшая очередь, скосившая стюардессу, молодчика и проделавшая в
стенке кабины множество дырочек.
     - Так я и думал... - прошептал приверженец Парагвая и испустил дух.
     К кабине протолкалось трое людей в масках и,  размахивая  автоматами,
стали отклонять самолет от курса по своему усмотрению. Один из них  что-то
застрекотал на своем языке. Фухе уловил только одно слово - Катамарка.
     Комиссар стал вспоминать, вкакой части света находится эта загадочная
Катамарка.
     "Ба! Да это же в Аргентине!" - осенило  его  наконец,  и  Фухе  начал
скандалить.
     - Я не согласен в Катамарку, я не хочу в Аргентину, у меня  билет  до
Асунсьона!.. - запричитал комиссар.
     Один из террористов навел на него автомат. Другой  террорист  заткнул
ствол автомата пальчиком и так прокомментировал свои действия:
     - Не трать ты на него патроны, Паоло! Не хочет он  в  Катамарку  -  и
черт с ним, высадим этого кретина над Парагваем!
     Слово "над" занозой засело  в  мозгу  Фухе.  Впрочем,  он  отнес  это
непонятное выражение на счет плохого знания террористами языка.
     - Вот видите, джентльмены, мы и договорились по-хорошему! -  радостно
сказал Фухе. - Только у меня там багаж, не будете ли вы так любезны...
     - Что еще нужно этому придурку? -  поинтересовался  террорист  N_2  и
вытащил палец из ствола автомата террориста N_1. - Не понимаю!
     - Он хочет, чтобы его выбросили вместе с багажом,  -  пояснил  N_1  и
поправил свою маску.
     - Господа,  под  нами  Парагвай!  -  раздалось  из  кабины.  -  Скоро
Асунсьон!
     - Однако, мне тут выходить, - заметил Фухе.
     - Сейчас выйдешь! - процедил N_2 и схватил его за шиворот.
     - Пресс-папье захотел? - грозно закричал Фухе и выхватил свое оружие.
     - Что это у него? - спросил N_3 у N_1.
     - Папье-маше, - разъяснил N_1 и открыл люк.
     - Пресс-папье, - поправил комиссар, и одним террористом стало меньше.
     - Иш ты! - изумился N_2 и отобрал у Фухе игрушку.
     - А ты думал! - сказал Фухе и потянулся за своим оружием. Пресс-папье
полетело в люк.
     -  Мое  пресс-папье!..  -  жалобно  закричал  Фухе.  -  Отдайте   мне
пресс-папье!
     - Сейчас ты его получишь! - пообещал N_3, запихивая опешившего Фухе в
открытый люк.
     - Ступай за своим папье-маше, - сказал N_2 и засмеялся.
     - Пресс-папье, - поправил комиссар, отчаянно упираясь.
     - Ступай за  своим  пресс-папье-маше,  -  поправился  N_2,  пропихнул
комиссара ногой и захлопнул крышку.

                             3. ПРОБУЖДЕНИЕ

     Габриэль Алекс проявил гораздо меньше  агрессивности  и  куда  больше
такта, чем можно было от него ожидать при подобных обстоятельствах. Против
ожидания Фухе он не взорвал самолет,  не  отломал  багажное  отделение  от
пассажирского салона и вообще вел себя настолько прилично,  будто  его  не
было вообще.
     Когда за комиссаром захлопнулась крышка люка, и лайнер, освободившись
от чрезмерного груза, резко взмыл вверх, Габриэль Алекс открыл глаза.
     Первое, что пришло в голову Алексу, было то, что он, наконец, допился
до белой горячки, и вся история с его  поимкой,  а  затем  с  погрузкой  в
самолет, была скверной игрой его расстроенного рассудка.  Габриэль  ощупал
замкнутое пространство, в котором он находился, и с удивлением  обнаружил,
что  пространство  это  изнутри  очень  напоминает   гигантский   чемодан.
Подивившись этому обстоятельству, Алекс решил действовать.
     За считанные минуты покинув  гостеприимное  саквояжное  нутро,  Алекс
стряхнул с головы намерзшие на  ушах  куски  льда  и  стал  пробираться  в
пассажирский салон. Когда ему это удалось, он увидел в нем, а  точнее,  не
увидел комиссара Фухе. Прежде, чем Габриэль  успел  выкинуть  какую-нибудь
эдакую штуку, его самого выкинули из самолета.  Чрезвычайно  удивленный  и
обиженный таким обращением, Алекс еще долго кувыркался в воздухе, сотрясая
окрестности малопонятными,  но  необыкновенно  энергичными  выражениями  с
преобладанием шипящих.
     Господствующий в этих краях и на этой высоте ветер благополучно отнес
страдальца на  северо-восток,  и  Алекс  снова  оказался  над  территорией
дружественного Парагвая.
     Спас жизнь  Алексу  развернутый  над  головой  грязный,  засморканный
носовой платок, который, однако,  свое  дело  знал.  А  сохранить  остатки
здоровья помогли Алексу вывернутые струей воздуха наизнанку карманы -  они
трепетали на ветру подобно вымпелам и тоже замедляли падение.
     Безграничная зеленная сельва приближалась очень быстро.  Так  быстро,
как Алексу совсем не хотелось бы. Алекс приготовился к удару.  И  тут  его
подвела исключительная наблюдательность, которой  он  обладал  с  детства.
Насмотревшись разного рода роликов о высадках десанта на Красной  площади,
Алекс  выхватил  свой  кольт  и  принялся  палить  себе  под  ноги,  желая
использовать отдачу именного оружия  для  смягчения  посадки.  Неизвестно,
добился бы он своей  цели,  но  он  очень  быстро  продырявил  собственный
ботинок и, охнув от боли, прекратил  эти  упражнения.  Сразу  после  этого
раздался жуткий хруст  костей  и  веток,  треск  разрываемых  сухожилий  и
фирменных портков Габриэля, потом страшной силы удар, и  Алекс  погрузился
во тьму...

                           4. СЧАСТЛИВАЯ ЗВЕЗДА

     Счастливая  звезда  частенько  светила  комиссару   Фухе   призрачным
голубоватым светом. Не закатилась она и на этот раз.
     Как только Фухе пролетел сотню-другую метров, он  ткнулся  во  что-то
мягкое, перевернулся на живот и посмотрел под себя. Это  что-то  оказалось
спортивным парашютом, а упитанные телеса  комиссара  возлежали  в  опасной
близости от края его купола.
     Фухе подумал, что если господу было бы угодно угробить его, то  проще
было бы простелить на  месте  падения  небольшое  автомобильное  кладбище,
руины Колизея или на худой конец  просто  старую  на  совесть  сработанную
брусчатку. И он не отодвинулся от края. Вместо этого он попытался завязать
разговор с владельцем парашюта. Парашютист не был  склонен  к  завязыванию
знакомств на такой высоте  и  начал  по-хулигански  натягивать  один  край
своего парашюта. При этом другой  его  край  предательски  опустился,  чем
вызвал к жизни всеобъемлющую,  тщательно  продуманную  хулительную  руладу
комиссара, от которой содрогнулось бы всякое  мыслящее  существо.  Впрочем
это словоизлияние не  произвело  на  спортсмена  сколько-нибудь  заметного
отрезвляющего действия, и тот только проворней заработал руками.
     Будучи по натуре человеком компанейским, Фухе не хотел покидать  этот
обжитой мир в одиночестве, а так как выбора у него не было,  то  он  решил
захватить на тот свет своего попутчика. Этот последний прилагал все усилия
для того, чтобы стряхнуть с парашюта строптивого "зайца" и продолжал  свои
спортивные изыскания.
     Неизвестно, чем бы окончилось это затянувшееся двоеборее,  но  судьба
распорядилась по-своему. Пролетавший мимо "Боинг" мигом всосал  в  турбину
незадачливого спортсмена и его "а вот я счас тебе!.." повисло в воздухе.
     Что же касается Фухе, то он растянулся на плоскости  и  стал  гадать,
где именно его оторвет встречным потоком.  Но  оставим  комиссара  в  этом
зыбком положении и займемся другими героями.

                            5. КАЗНЬ АППАРАТА

     Управление поголовной полиции. Кабинет старшего комиссара  Конга.  На
огромном письменном столе истошно задергался  телефон.  Старший  комиссара
потянулся к аппарату.
     - Конг слушает! - через пару минут лицо старшего комиссара  приобрело
тот  хорошо  известный  в  управлении  грязно-фиолетовый  оттенок,  увидев
который посетители и сотрудники разбегались, в ужасе  разбрасывая  стулья.
Они знали, что в этот  момент  обладатель  фиолетового  лица  способен  на
убийство. К слову, был в управлении один человек, который не боялся  Конга
в такие минуты - это Фухе; бедняга был дальтоником.
     Послушав собеседника еще пару минут,  Конг  хватанул  по  телефону  в
сердцах гантелей и, откинувшись в кресле, страшно заскрипел зубами.
     Новость, которую преподнесли Конгу, мы уже  знаем.  Инспектор  Лардок
поставил Конга в известность, что в Парагвай ни Фухе, ни Алекс не  прибыли
и что местонахождение самолета, которым они летели, неизвестно. На запросы
управления, куда исчез авиалайнер, министерство иностранных  дел  Парагвая
отвечало бестолково и путано. Что, дескать, в настоящее  время  обнаружить
местонахожждение   самолета   и   сотрудников   поголовной   полиции    не
представляется возможным, что в последнее время  воздушные  пираты  совсем
обнагли и прочую околесицу.
     После казни ни в чем не повинного телефонного аппарата Конгу  немного
полегчало. Он выбрался из-за стола,  нацепив  портупею,  густо  обвешанную
стреляющими  агрегатами  различного  калибра,  насыпал  в   карманы   пару
килограммов патронов и, мрачно ухмыльнувшись в пространство, бросил сквозь
зубы:
     - Сам поеду!
     Потом он вызвал Мадлен и отдал все необходимые распоряжения.

                       6. ТРОПИЧЕСКОЕ ВООБРАЖЕНИЕ

     Над Парагваем  стояло  бледно-фиолетовое,  безоблачное  до  омерзения
весеннее небо.
     Комиссар Фухе прочертил его, как метеор, описал  сложную  для  своего
возраста траекторию и оставил за собой красивый фосфоресцирующий след: это
догорали остатки одежды комиссара. В небе мелькнули  знакомые  всему  миру
ботинки из пуленепробиваемой соломы, на  секунду  показался  мужественный,
изрядно разбухший от пива профиль Фухе,  его  знаменитый  декольтированный
череп, и комиссар,  преодолевая  сопротивление  шифера,  проломил  любовно
сработанную складскую кровлю, совершивв жесткую  посадку  на  кучу  битого
кирпича.
     Тропическое вображение местных жителей было взбудоражено в этот  день
еще  раз.  Вслед  за  так  неожиданно  прибывшим  в  Парагвай   комиссаром
поголовной полиции городок  посетило  невесть  где  летавшее  пресс-папье,
которое,  в  отличие  от  своего  строптивого  хозяина,  проявило   больше
человеколюбия,  чем  можно  было  ожидать.  Пресс-папье  выбрало  наиболее
безлюдный район города и рухнуло там посреди свалки, образовав неизвестный
доселе науке кратер.
     Комиссар Фухе полежал немного для приличия,  затем  грузно  поднялся,
стряхнул с одежды атмосферные осадки, осколки  кирпича  и  приготовился  к
борьбе.
     Первым  и  самым  неотложным  делом  было  обзавестись   сколь-нибудь
приличной одеждой взамен той, что, сгорая, осветила окрестности городка.
     Пара брюк, какой-то чехол на верхнюю часть туловища -  все  это  Фухе
тут же отобрал у кстати подвернувшегося старьевщика. В этом одеянии  он  и
вышел в город.
     Самым удивительным было то,  что  уже  через  пять  минут  он  увидел
Алекса. Но Алекс почему-то не узнал Фухе или не пожелал узнать.
     "Что за чертовщина? - подумал Фухе,  затягиваясь  "Синей  птицей".  -
Наверное, Алекс получил какие-то указания от  Конга,  и  его  поведение  -
часть хорошо продуманной, но непонятной мне пока игры".
     Фухе вдруг вспомнил, что все его деньги, документы и вещи остались  в
чемодане у Алекса.
     - А чтоб их всех с этой конспирацией!.. - сказал комиссар в полголоса
и решительно направился к Алексу в своем не  совсем  цивилизованном  виде.
Вопреки ожиданиям Алекс не расплылся в улыбке, не предложил  ему  таблетку
сгущенного пива и вообще никак не обнаружил своих чувств к комиссару.
     - Ну, здоров, паршивец, так тебя и эдак! - обратился Фухе  к  Алексу,
умеряя злость.
     - Простите не имею чести... - начал было Алекс.
     - Это положим мне и без тебя известно, - беззлобно проскрипел Фухе  и
дружески ткнул Габриэля кулаком в живот.
     Но Алекс удивил  комиссара.  Фухе  мог  ожидать  чего  угодно.  Того,
например, что Алекс даст ему  сдачи  или  просто  шлепнется  в  лужу  -  в
зависимости от настроения. Или, наконец, этот его дружеский пинок  вызовет
к жизни пространный монолог  негативного  толка.  Но  Алекс  вместо  этого
охнул, повалился мешком на землю и стал скоропостижно умирать.
     Поначалу Фухе растерялся. Он схватил друга и  соратника  в  охапку  и
прыжками понесся к ближайшему заведению,  где  наливали.  Остудив  горящие
трубы двумя стаканами пульке, Фухе впомнил  про  Алекса  и  предложил  ему
выпить.
     - Да не пью я... - с непонятной досадой произнес Габриэль и продолжил
агонию.
     Внезапный отказ Алекса от алкоголя испугал комиссара куда больше, чем
его красочное умирание. И с криком: "А вот это уже серьезно!" - Фухе  влил
в глотку соратника стакан.
     Алекс сразу же разогнулся, потом согнулся, а затем уже загнулся и так
застыл.
     - Чудеса, - развел руками Фухе и пошел прочь.
     Комиссар степенно разгуливал по знакомым улицам Асунсьона, пялился на
зеркальные витрины, красочные афиши и рекламы и вспоминал свой  предыдущий
приезд,  пытаясь  представить,  что  его  ждет.  Первое  впечатление  было
благоприятным: на улицах не рвались бомбы, не было видно трупов  и  крови,
не было видно  трупов  и  крови,  не  бегали  обнаженные  негры  с  мечами
наперевес.
     Комиссар  Фухе  вздохнул.  Ему  предстояло  выяснить  местонахождение
самолета,  пассажиров,  экипажа  и,  конечно,  террористов.  И   все   это
расположить потом по своим местам. Фухе вспомнил,  что  лишился  денег,  и
яростно выругался. Тут же из-за забора на звук брани  вылетел  здоровенный
осколок кирпича и вознамерился соединиться  с  мудрым  черепом  комиссара.
Фухе плевком остановил кирпич, а еще одним - прогнал его обратно за забор.
Откуда раздались жуткие вопли. Фухе поспешил убраться за угол.  Там  стоял
приличного вида голодранец в вывернутом наизнанку пиджаке  без  рукавов  и
пуговиц.
     - Скажите,  сеньор...  -  начал  было  Фухе  общение,  но  незнакомец
посмотрел на него, как на утопленника и шарахнулся в сторону.
     Комиссар оглядел себя. На нем была сиротская рубаха мешочного покроя,
штанишки-харакири и ботинки с пуленепробиваемыми подошвами. Этот  ансамбль
венчала кепка с оторваным козырьком.
     "Как будто все в порядке, - решил комиссар. - Однако какие они  здесь
пугливые!"
     Через минуту Фухе зашел в бар-вытрезвитель.
     Посетители втретили его гробовым  молчанием.  Все,  как  по  команде,
повернули головы в сторону комиссара.
     - Видали? - кто-то нарушил молчание. - Явился!
     - Сам Фухе пожаловал!
     - Убица президента!
     - Вот так втреча!
     Фухе досадливо сморщился. Как обычно в этой проклятой стране все  все
знали!
     - Сеньоры! - Фухе начал издалека. - Как я рад видеть  ваши  дружеские
опухшие лица, ловить  эти  открытые  беззубые  улыбки!  Как  я  рад  снова
встретиться с вами!
     - Скажет тоже! - раздалось из-за столика справа. -  Вы  слыхали?  Рад
ловить улыбки... А  сколько  таких  улыбок  ты  погасил  своим  варварским
пресс-папье? Вот что ты нам скажи!
     Фухе смутился.
     - Но я не за этим к вам приехал...
     - Знаем, знаем! -  перебили  комиссара  из-за  столика  слева.  -  Ты
пришел, чтобы найти террористов, которые угнали самолет. Так и  говори  по
существу!
     Фухе понял, что борьба бесполезна, и открыл карты.
     - Да, приехал, да, разыскиваю, а что здесь такого? Я на работе!
     - Мы все здесь на работе! -  ответил  правый  столик,  и  все  дружно
заржали.
     - Так кто мне скажет, где террористы?
     - Могу я! Или я! Или я! - донеслось из  зала.  -  Можем  хором,  если
хочешь! Гони монету и настраивай локаторы!
     - У меня нет с собой денег. Но я могу выписать чек...
     - Проваливай со своим чеком!
     - Вон отсюда, садюга!
     - Убирайся из нашей страны, проклятый пресс-папьист!
     В комиссара полетели объедки, и он покинул заведение столь  поспешно,
что у стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, будто  ему  дали
пинка.
     Фухе побродил по улицам, потом рискнул сунуться в ресторан.
     - Бандит Фухе пришел!
     - Отродье садистское!
     - Зачем убил президента?
     - Зачем ты угробил двойника Алекса несвежим виски?
     "Двойника Алекса? Хм!.."  -  в  голове  у  Фухе  со  скрежитом  стали
проворачиваться шестиренки. Вот почему тот Алекс был таким странным!
     Но комиссару не дали додумать до конца: ему в голову тут  же  угодила
пустая бутылка.
     - Убийца президента, вон из нашей страны! - кричали отовсюду.
     Когда Фухе выгнали еще из полдюжины заведений, он в панике закричал:
     - Проклятая страна, проклятый народ! Домой, в свою  великую,  хоть  и
нейтральную державу!
     Но тут он вспомнил ненавистное начальство, издевательства  шефа,  его
постоянные придирки и унижение, которому он подвергал  комиссара.  Фухе  в
сердцах плюнул, бросил окурок и каблуком придал ему прошлогодний вид.
     - К черту Конга! Бежать! Бежать за тридевять земель,  в  Океанию,  на
необитаемый остров, куда-нибудь! Хочу умереть спокойно!
     Фухе добежал трусцой до аэропорта. Денег на билет не было. Он  открыл
первый попавшийся чемодан  на  транспортере,  выбросил  его  содержимое  и
поспешно забрался внутрь.
     Через полчаса самолет уже  уносил  комиссара  прочь  из  ненавистного
Парагвая.

                          7. БРЕМЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ

     Как и следовало ожидать, самолет, в который забрался Фухе, не  достиг
пункта назначения, он вообще ничего не достиг.  Авиалайнер  взорвался  над
океаном в тысяче миль от ближайщей суши, а багажное отделение,  в  котором
путешествовал комиссар, разломилось на части, и Фухе выгреб  на  плоту  из
связанных за ручки чемоданов к маленькому островку,  совершенно  лишенному
цивилизации.
     Когда Фухе выбрался из воды на берег и  вытащил  чемоданы,  он  долго
прыгал, вытряхивая из  ушей  воду  и  поливая  прибрежные  скалы,  устриц,
которые  вылезли  на  сушу  поглядеть  на   комиссара,   и   вообще   всех
представителей фауны, и весь остров в  целом,  и  каждую  его  молекулу  в
отдельности таким потоком многоступенчатой  брани,  что  вынести  подобное
могли лишь существа с нервной системой одноклеточных организмов.
     Больше всего комиссара бесило то обстоятельство, что ни  в  одном  из
спасенных чемоданов не оказалось даже банки пива.  В  одном  из  чемоданов
было несколько  блоков  сигарет  "Желтый  бегемот";  правда,  в  воде  они
совершенно раскисли, но Фухе любовно обсушил  их  на  солнышке  и  остался
доволен результатом. Но вот пиво!.. Оно следовало за комиссаром неотступно
днем и  ночью.  Ячмень  на  острове  был.  Хмель  Фухе  надеялся  заменить
водорослями, вместо сахара взять морскую соль.
     Когда  Фухе  попробовал  приготовленное  им  пойло,  его  моментально
подрезало. Комиссара три часа мучали судорги, потом началась рвота.  Затем
рвота прошла, но разбил паралич, а когда и эта хворь отступила, то у  Фухе
отнялись уши, и он ослеп на левый глаз.
     После этого он отчаялся изготовить любимый напиток и  больше  уже  не
экспериментировал.

                            8. ЗАМКНУТЫЙ КРУГ

     Старший комиссар Конг улетал в Парагвай без приключений.  Пребывая  в
самом мрачном настроении, Конг все видел в черном цвете, и  даже  все  три
сигнала светофора представлялись ему одинаково траурными, поэтому он  ехал
без разбора на любой свет. За ним, конечно, увязалась дорожная полиция.  К
аэропорту  старший  комиссар  подъехал  в  сопровождении  доброго  десятка
полицейских машин. Его появление в родном аэропорту наделало столько шума,
что  в  суматохе  у  него  стащили  чемодан  и  фамильную   зубочистку   с
инструкцией.
     Старший  комиссар  погрузился  в  самолет   и   израсходовал   дюжину
индивидуальных пакетов еще до  того,  как  лайнер  оторвался  от  взлетной
полосы. Потом в воздухе на Конга напала морская болезнь,  и  остаток  пути
старший комиссар провел в хвостовой части самолета.
     В Асунсьоне ему устроили пышную встречу. Местные власти считали,  что
часть вины ложится и на них, а пропажа самолета -  это  просчет  в  работе
определенных организаций  и  служб,  в  чьем  ведении  находятся  подобные
вопросы. Поэтому Конга старались задобрить, что удалось только  на  третьи
сутки банкета. Старшему комиссару сообщили все имеющиеся сведения, но  где
Фухе и  Алекс,  Конг  так  и  не  узнал.  Правда,  за  отдельную  и  очень
дополнительную плату ему намекнули, что Фухе нет  на  континенте.  Что  же
касается Алекса, то здесь тоже было много  неясного.  То,  что  он  жив  и
находится в Парагвае,  ни  у  кого  не  вызывало  сомнений  -  его  видели
множество раз, но Алекс никак не проявил себя  в  раскрытии  преступления.
По-видимому, эта история с самолетом мало интересовала Габриэля,  и  он  к
ней совершенно охладел. А видели его разъезжающим в автомобиле в обнимку с
известнейшим кинорежисером Анжеликой Труппини.  Ходили  слухи,  что  Алекс
собирается покинуть страну и в поисках натуры посетить Океанию.
     Конг сидел в кабинете и задумчиво разрезал ножницами сигаретный  дым.
Насколько он понимал, преступники, захватившие  авиалайнер,  превратили  в
свою базу маленький островок в Океании, но  координаты  острова  Конгу  не
удалось купить даже за очень большие деньги. Размышляя так, он ковырялся в
зубах гантелей. Ведь если бы вычислить этот их притон, то  нагрянуть  туда
внезапно на крейсерах и подавить террористов колличеством и  мощью  -  это
уже дело техники.
     Старший комиссар здорово  пометался  по  злачным  местам  в  попытках
вычислить координаты острова. Конг сбился с ног, но местоположение острова
осталось тайной. В конце концов он нашел-таки след. Один  из  завсегдатаев
кафе-вытрезвителя признался после обильных возлияний, что знает  человека,
который связан с бандой.
     Стоит ли говорить, что этот человек в назначенное  место  встречи  не
пришел, а вечером Конг увидел по телевизору в новостях, как этот его новый
знакомый по кафе-вытрезвителю попал под экспрес Лима-Монтевидео.
     Больше того, сам Конг чудом избежал смерти. Его  автомобиль,  который
ему предоставило полицейское управление  Асуньсона,  был  просто  напичкан
взрывчаткой, и старшего комиссара спасло только то, что в автомобиль  этот
за десять минут до Конга успел забраться какой-то молодчик и угнал его. То
есть хотел угнать. Повернул кнюч зажигания и поехал. То есть не поехал,  а
полетел, причем сразу во все стороны.
     Но  одна  зацепка  у  Конга  появилась.  В  номере  отеля,   где   он
остановился, был произведен обыск. Ничего не пропало, кроме запаса нижнего
белья, а в прихожей преступник обронил ушную затычку.
     "Вот это удача!" - подумал Конг. Нижнее белье,  вероятно,  для  того,
чтобы запутать следы. Но  это  может  быть  и  пароль.  А  вот  затычка!..
Произведя с ней все необходимые анализы, старший  комиссар  сделал  вывод,
что преступник - негр двухметрового  роста,  с  волосатыми  ногами  и  без
нижних коренных зубов. Далее Конг  сделал  предположение,  что  этот  негр
хромает на левую ногу и в детстве перенес свинку.
     Этих примет было достаточно, чтобы найти злоумышленника. И Конг начал
действовать.
     Для начала он распорядился изъять из продажи  все  предметы  мужского
нижнего белья в Парагвае и у всех подозрительных лиц  проверять  белье  на
свежесть. Если задержанный был в чистом белье, участь ему  была  уготована
неэавидная, а если он к тому же имел несчастье  родиться  негром,  то  тем
паче.  Но  негров  было  слишком  много,  а  большинство  из  них   вообще
предпочитало ходить без исподнего. Эта затея провалилась...
     Зато поймали около  десятка  хромых  негров,  но  одни  были  слишком
низкорослы, другие - либо с  деревянной  ногой,  либо  с  протезом  вместо
головы. Только один из них не  смог  доказать  свое  алиби,  так  как  был
слишком пьян. Его оставили на ночь в камере,  а  наутро  он  повесился  на
водосливном бачке.
     Круг замкнулся.

                            9. ЧУДЕСНЫЙ ТИПАЖ

     У Алекса в детстве случилась неприятность. Отдыхал он в палатке возле
строящейся дороги,  а  тут  вдруг  ни  с  того,  ни  с  чего  ночью  каток
асфальтовый с тормозов сорвался и прямо через палатку скатился в кювет.  А
в  кармане  у  Алекса  совершенно  расплющился  бутерброд,   стал   совсем
прозрачным, загорать через такой можно. И случилось это тринадцатого числа
в пятницу. С того времени - как тринадцатое число и пятница, так у  Алекса
и неприятности.
     Когда Габриэль хлопнулся об землю в джунглях, он потерял две заклепки
на джинсах и ноготь на мизинце  левой  ноги.  Это  случилось  тринадцатого
числа. Алекс долго сидел на пыльных лианах и что-то  сердито  подсчитывал.
Получилось, что тринадцатое число было четвергом.
     - Не может быть! - сам себе сказал Габриэль,  и  тут  же  у  него  за
спиной загалдели, закричали, закартавили:
     - Может быть!
     - Может быть!
     - Может, может, может! - на все лады повторяли в зарослях и листве.
     - Попугаи! - сообразил Габриэль.
     Он вдруг вспомнил, как  лежал  вот  так,  одинокий  и  покинутый,  на
помойке, переваривая свежепроглоченный мусор, а  рядом  валялся  резиновый
попугай с оторванной лапкой. Ему стало  жаль  себя,  и  он  стал  избивать
кричащих птиц.
     - Безмозглые твари, пернатые сволочи!  -  приговаривал  Алекс,  круша
налево и направо.
     Вокруг уже лежало десятка два поверженных попугаев, и  бойня  была  в
самом разгаре, когда Алекса остановили.
     - А вы знаете, что этот вид  попугаев  занесен  в  Красную  Книгу?  -
обратился к нему слегка цивилизованный абориген.
     - Заткнись пигмейская твоя рожа! - начал общение  Алекс.  -  Еще  раз
разинешь клюв, и твою разновидность болванов тоже занесут в книгу!
     - В Красную? - поинтересовался индеец.
     - В книгу регистрации покойников! - пояснил  Алекс  и  выполнил  свою
угрозу.
     Потом началась неделя скитаний и странствий по сельве.
     - Дурацкие джунгли, - ворчал Алекс. - Ни указателей тебе, ни  полиции
- ничего... Кругом один сплошной зоопарк  и  клуб  кинопутешествий!..  Как
если бы начали показывать джунгли, а камеру заклинило, и всю неделю один и
тот же кадр!
     Когда Алекс добрался, наконец, до автострады,  выполз  на  бетонку  и
стал поливать слезами  нагретые  солнцем  плиты,  возле  него  остановился
шикарный автомобиль.
     - Какая  прелесть!  Вы  полюбуйтесь,  какой  чудесный  типаж!  Темный
непросвещенный  дикарь  преклоняеться  перед   чудесами   цивилизации!   -
прощебетал женский голос. Крупным планом, пожалуйста!
     - А вот  я  сейчас  тебе  дам  крупным  планом  из  крупнокалиберного
пулемета! - обиделся  темный  непросвещенный  Алекс,  подтягивая  к  брюху
пулемет. Но когда он поднял глаза, чтобы нашпиговать обидчика свинцом,  то
вдруг широко открыл рот, и оружие, выпав из рук, покатилось под машину. На
машине стояла молодая, красивая, незнакомая, одетая.
     - Ишь ты, прыткая! - пробормотал Габриэль. - Видать,  пресс-папье  не
нюхала! - решил он и полез целоваться.
     Красивая  и  одетая  оказалась  известным  кинорежиссером   Анжеликой
Труппини. Она снимала фильм о Робинзоне  Крузо  и  никак  не  могла  найти
никого на главную роль, а также симпатичный необитаемый островок.
     Алекс был неотразимо туп и подкупающе безобразен;  Анжелика  обладала
всеми качествами чужой жены и, кроме этого,  имела  внешность,  с  которой
было не стыдно показаться даже при совершенно дневном свете.
     Они резвились вдвоем, как хотели. О спецзадании  Габриэль  так  и  не
вспомнил. На яхте,  которая  принадлежала  Анжелике  и  которая  была  так
напичкана киноаппаратурой, что не осталось места даже для пива, тоже  было
нескучно. Алекс нисколько не тяготился присутствием на яхте существа иного
с ним пола. Напротив,  он  настолько  ужился  с  Анжеликой,  что  перестал
шарахаться от принадлежностей женского туалета, разбросанных там и сям  по
палубе. Он  стал  прилично  разбираться  в  тонкостях  кинематографической
кухни, настолько прилично, что мог почти  безошибочно  назвать  по  памяти
ведущих голливудских режиссеров, актеров и актрис и указать, кто из них  у
кого сейчас снимается с точностью до постели.
     Яхта проходила мимо множества островов и островков, но ни один из них
не понравился Анжелике. Наконец, заприметили один  подходящий,  подошли  к
нему на расстояние плевка при попутном  ветре  и  стали  дрейфовать  вдоль
береговой черты, которая и чертой-то не была, а скорее кляксой с  неясными
очертаниями. Съемки отложили на утро, и все разошлись по каютам.
     А утром Анжелика пропала. В каюте у нее нашли дурацкую  записку:  "Не
волнуйся! Меня только что сожрала акула. До скорой встречи!"
     "Ну-ну, - подумал Алекс. - Акулы в мелководье не бывает!" Но на  этом
и упокоился.

                            10. ПОДЛЫЙ ОБМАН

     Через месяц  безуспешных  попыток  обнаружить  злоумышленников  Конгу
удалось-таки напасть на след. След был несвежим и сомнительным. Но все  же
лучше что-то, чем ничего.
     Приходящий муж буфетчицы из кафе-вытрезвителя был знаком с сутенером,
который обслуживал членов шайки. Прямой контакт с  девицами,  скрашивавших
холостятские ночи бандитов, ничего не дал. Они могли сообщить, какой  цвет
волос и пиджака был у клиента, да сколько он заплатил. Ни  особых  примет,
ни тем более имени они не знали и не желали знать.
     Сутенер достиг того возраста,  когда  пить  и  курить  можно  сколько
угодно, не опасаясь ухудшения здоровья -  ему  стукнуло  девяносто  шесть.
Поэтому он не слишком дорожил своей шкурой.  Но  это  не  значит,  что  он
собирался играть в благотворительность. Твердая  цена  -  и  все  сведения
переходили к покупателю. Он сообщил также, в виде бесплатного  приложения,
что главаря  банды  зовут  Фердинанд  Фухе.  Конга  передернуло.  В  самое
ближайщее время  банда  собирается  покинуть  континент  и  наведаться  на
остров, где распологалась их база.
     Сутенер назначил следующую встречу Конгу возле склада шифера в  19:00
на другой день. Конг на эту встречу не попал и  посему  почувствовал  себя
подло обманутым, так как сколько он ни наводил справки, еврея  по  фамилии
Шифер в городе никто не знал.

                             11. ПРЕСС-ЦЕНТР

     Поначалу Фухе очень страдал от голода и - а это было еще  страшнее  -
из-за отлучения от пива, которое он употреблял с младенчества.
     Когда он бродил по безлюдному берегу, ему приходили на  ум  сиротские
пироги  со  шрапнелью,  мертворожденные  блинчики,  компот,   заправленный
креветками, и прочие яства из полицейской столовой.  А  на  берегу  лежали
только неаппетитные голоши и грелись на солнце.
     От нечего делать комиссар принялся вытесывать каменные пресс-папье  в
надежде, что они пригодятся в будущем.
     На острове, без сомнения, кто-то жил. Это  было  понятно  даже  Фухе.
Комиссар постоянно натыкался на следы жизнедеятельности неведомых  жителей
острова. Он находил  то  побелевшую  от  времени  человеческую  кость,  то
деревянный окровавленный и затупленный меч. А вот в один из  погожих  дней
Фухе нашел жестяную  банку  из-под  пива.  Восторг  его  был  безграничен,
оптимизм ошеломлял и захватывал. Комиссар пошел по следу и нашел  еще  две
банки, потом еще четыре, потом бутылку из-под виски,  а  потом...  Алекса,
который спал уткнувшись  головой  в  прилив.  Радости  комиссара  не  было
предела. Часов через двадцать Алекс пришел в себя и,  увидев  Фухе,  снова
лишился чувств.
     Когда друзья обменялись объятиями, они пробеседовали несколько часов,
сообщая новости и другие сплетни, хлопали друг друга по спине, хохотали до
икоты и обмороков,  вспоминая  своего  шефа  Конга.  Алекс  излил  душу  и
рассказал о пропаже любовницы Анжелики Труппини.
     - Говоришь оставила записку? - спросил Фухе и  внезапно  замолчал:  у
него закончился запас слов.
     Друзья погуляли по берегу, проветрились,  комиссар  восстановил  свой
умственный  потенциал,  и  они  продолжили  беседу.  Разговор   постепенно
переполз на террористов, и Фухе заявил, что с него достаточно приключений,
он хочет жить и не бояться, что из-за угла в него выстрелит мортира и  что
кто-нибудь подсыплет ему  стрихнина  в  пиво.  Алекс,  отдыхая  в  прибое,
наглотался морской пены и схватил насморк. Теперь он стал  раздражительным
и нервничал по любому поводу. Они вышли на опушку пальмовой рощи. Габриэль
пошевилил деревянными ноздрями.
     - Какой чудный запах!.. Наверное...
     Фухе помолчал, прищурился и посмотрел на линию горизонта, тонким швом
соединяющую хрустальный купол небес с  бренным  прозаическим  шариком,  на
котором после  бесконечных  превращений  протоплазмы  появился  человек  -
мыслящее иногда существо, возомнившее себя  окончательным  и  великолепным
продуктом мировоздания.
     Тем временем от яхты Анжелики отпочковался боцман и несвежим  голосом
крикнул, обращаясь к Фухе:
     - Эй, туземец! Ну ты, кривоногое чучело, я тебя  спрашиваю:  есть  на
острове пресная вода?
     Комиссар был не из тех, что лезут в карман за  словом.  Он  полез  за
пресс-папье.
     После того, как изуродованный труп боцмана выбросило волной на берег,
команда яхты признала Фухе за белого, а к их обычным  формулам  вежливости
примешались нотки почтения к личности каменного пресс-папье.
     - Кстати, пойдем, я  покажу  тебе  мой  пресс-центр,  -  сказал  Фухе
Алексу.
     - У вас тут есть  целый  пресс-центр?  -  удивился  Алекс.  Когда  вы
успели?
     - Я очень старался... -  ответил  Фухе  и  повел  друга  к  сараю  из
пальмовых листьев, где он хранил свои пресс-папье каменного века.

                       12. ПОВЕРХНОСТНОЕ НАТЯЖЕНИЕ

     Бандиты нагрянули внезапно. Фухе крепко спал на пальме, запутавшись в
кокосах.  Алекс  мыкался  по  берегу,  высматривая  натуру,  и  ухмылялся,
вспоминая незадачливого Конга. Шеф  уже  не  казался  ему  таким  страшным
здесь, среди девственной, не  развращенной  цивилизацией  природы,  а  его
смертоностная гантеля представлялась теперь смехотворной погремушкой.
     - Что новенького?  -  проскрипел  Фухе  каким-то  необычным  жестяным
тенорком.
     - Вскрытие покажет, -  сострил  Алекс,  и  тут  его  наметанный  глаз
заметил несоответствие. Фухе был как Фухе - ну, голос простудил, ну, чисто
вымытый, но вот карман его не отдувался как  обычно,  выдавая  присутствие
одного из элементов оборудования пресс-центра. Алекс насторожился.
     Фухе тем временем уже наливал что-то из фляжки  и  подавал  Габриэлю.
Алекс решил держать ухо востро.
     - Что это? - спросил он.
     - Виски.
     - А почему без пены? - Алекс вознамерился напустить  туману  и  таким
образом проверить подлинность комиссара.
     - Пена? Но ведь в виски не  бывает  пены!  Пена  образуется  за  счет
поверхностно активных веществ. Флюктуации, вызывающие образование...
     Чтобы сносно произнести хотя  бы  одно  из  этих  ученых  слов,  Фухе
потребовался бы  месяц  ежедневных  упражнений,  а  так  сразу  и  столько
подряд... Еще вчера комиссар сбивался и путался, пытаясь произнести  вслед
за Алексом по складам слово "пресмыкающиеся". Нет, это не Фухе!
     - Да, - сказал Алекс. - Да, улавливаю ход ваших мыслей, но я вынужден
покинуть минут на пятнадцать это дивное местечко...
     За это время Алекс  собирался  собрать  бригаду  киношников  и  с  их
помощью нейтрализовать бандита. С этими словами он исчез.  Фухе-бис  пожал
плечами и удалился в противоположном направлении.
     В это время Фухе, поборов сонливость,  скатился  с  пальмы,  загребая
давно не стриженными ногтями. Комиссар был  еще  неопохмеленный  и  потому
злой. К тому же проклятые попугаи вытащили у него пресс-папье из  кармана,
и Фухе чертыхаясь поплелся на поиски Алекса.
     Тем временем Конг добрался наконец до острова на попутной  шлюпке  и,
не успев ступить на берег, столкнулся с Фухе-бис.
     - Голубь ты мой ненаглядный!  -  начал  Конг  разнос.  -  Зачем  тебе
понадобилось бежать из Парагвая? Ты же знаешь: у меня длинные руки...
     - У тебя длинный язык, - заметил бандит холодно.
     Конг оторопело уставился на подчиненного. Такой наглости он  от  него
не ожидал. Тут-то и  появились  сообщники  Фухе-бис.  Конг  в  минуту  был
скручен и  обезврежен.  Его  унесли  и  утопили  в  лагуне,  как  чугунную
болванку.
     Алекс,  конечно,  нарвался  на  Фухе  и,  пренебрегая   остервенелыми
изъявлениями удивления,  неудовольствия  и  возмущения,  затолкал  того  в
кожаный мешок из-под соломы. Потом для усмирения обработал его штативами и
поручил киношникам бросить мешок в трюм. Все это было заснято в цвете.
     Когда Алекс приказал поднять  якорь  и  обойти  остров,  команда,  не
опасаясь грозного пресс-папье, взбунтовалась, утверждая, что это он утопил
Анжелику, чтобы завладеть ее фильмом. На голову  ему  набросили  мешок  со
стеклотарой и кинули за борт.
     Яхта взяла курс на восток.

                          13. ФАЛЬШИВЫЙ КОШМАР

     Комиссар Фухе прибыл в свою великую, хотя и  нейтральную  державу,  в
свой родной город, в свою любимую постель и повалился на  нее  ничком,  не
смывая с себя островную и солониновую грязь.
     Погружаясь в сон, Фухе вспоминал различные эпизоды своего  кошмарного
путешествия. Теперь вся эта чудовищная реальность  представлялась  ему  не
более чем кошмарным сном. Еще немного дремы, и  Фухе  стал  сомневаться  в
существовании Конга и всей  поголовной  полиции.  Он  проспал,  беспокойно
ворочаясь, часа три. За это время ему приснились лианы Парагвая, двуручное
пресс-папье, Алекс на парашюте  со  связкой  бананов,  Анжелика  Труппини,
которую он никогда не видел и которая говорила голосом Конга:
     - Вставай, попугайчик ты мой бестолковый!
     Фухе в ужасе открыл глаза.
     В комнате было полно народу. Здесь были Дюмон, де Бил, Конг,  Мадлен,
с полдюжины неизвестных  комиссару  толстопузых  болтунов  при  галстуках.
"Журналисты", - догадался Фухе. Среди них почему-то болтался Алекс.
     Конг в ярости шевелил губами, грозил ему кулаком  и  прицеливался  из
гранатомета.
     "Значит, это был все-таки не кошмар, а ужасная подделка  под  кошмар,
это была реальность..."
     - Выезжайте немедленно! - донеслись  до  него  слова  Конга.  -  Ваша
задача - найти этот бульдозер с драгоценностями...
     - Нет! - закричал комиссар. - Не бывать этому! - Он вскочил на  ноги,
растолкал посетителей и  прыгнул  на  подоконник.  И  тут  Конг  нажал  на
спуск...
     Фухе в ужасе заверещал, проснулся и упал с кровати, сломав руку.
     Светало.

                               Алексей БУГАЙ

                                  ПЕГАСЫ

                                1. ПЕГАСЫ

     Осеннее незлое солнышко потихоньку  долбило  мудрый  череп  комиссара
Фухе. Он подошел к окну. По улице неспешно прогуливались девицы в ожидании
сильных чувств. Там же, чуть поодаль,  дремал  Габриэль  Алекс,  почему-то
привязанный к дереву колючей проволокой. Фухе вздохнул. Будильник  намекал
на десять часов. Термометр обещал равномерный южный загар и ожоги  третьей
степени. Стрелка стенного барометра упиралась в великую сушь.
     Комиссара действительно  изрядно  сушило.  Габриэль  Алекс  за  окном
громко зевнул, чем распугал  всех  окрестных  девиц,  собак  и  дворников.
Дворники побросали свои  огнеметы  для  стрижки  кустов  и  разбежались  в
сторону бара "Крот".
     Листок настольного календаря, густо намазанный  горчицей,  напоминал,
что до срока, назначенного Конгом, ничего не  осталось.  Скрипнула  дверь.
Объявился Габриэль Алекс, за которым тянулись обрывки колючей проволоки. В
руке у Габриэля покачивалось ведро с пивом.
     - Дворники знакомые поднесли! - хрипло каркнул Алекс в ответ на немой
вопрос друга.
     Заглянула уборщица Мадлен, достала из передника  две  пустые  кружки,
зачерпнула из ведра пива, поставила кружки на комиссарский рапорт,  утерла
пену, что накапала на стол, и тихонько сгинула.
     Друзья закурили. Фухе выбросил спичку, от  которой  они  прикуривали,
через плечо в окошко. Крепко рвануло. Алекс поперхнулся пивом.
     - А, - махнул рукой Фухе. - Это автобочка с пивом. Водитель ее всегда
под окно ставит.
     - Знаешь, - заобщался Алекс и стал отвязывать от ноги  колючки,  -  я
когда  бульоном  отравился,  в   среду,   ну,   помнишь?..   Бульоном   из
кубиков-бубликов...
     - Кубиков Рубика, - угрюмо поправил Фухе и  полез  толстым  волосатым
пальцем в ухо.
     - Ну да, из рубиков-бубликов, - согласно закивал Габриэль.  -  Так  в
тот же день я...
     В этот момент в дверь сильно ударили, и  на  пороге  вырос  пьяный  в
лоскут инспектор Пулон в форме официанта и с бомбой на подносе.
     - Б-бомбу з-заказывали? - с  видимым  трудом  проговорил  он  и  стал
валиться на бок.
     - Нет, только пиво, - автоматически ответил Фухе и захлопнул дверь. В
коридоре раздался грохот.
     - Убивают! - закричала Мадлен голосом Дюмона из подсобки.
     За окном по веревочной лестнице поднимался потный от натуги инспектор
Пункс.
     - Эй, комиссар! - Пункс просунул голову в кабинет Фухе. - Огоньку  не
найдется?
     - А ты вниз спустись, там целый квартал  должен  гореть,  от  него  и
прикуривай, - посоветовал комиссар.
     - Половина квартала, - сварливо ответил Пункс. -  Я  же  до  третьего
этажа добрался... Что вам, спичек жалко?
     Фухе молча выдвинул ящик стола, достал секатор и перекусил  лестницу.
Пункс с воем посыпался вниз.
     - Так вот, - продолжал Габриэль. - На чем это я...
     - На бульоне.
     - Да, конечно! Когда я жрал ту чертову солянку из грибов  для  штопки
носков, в тот самый четверг...
     - Это было зимой, а не в четверг, - поправил приятеля комиссар.
     В коридоре затопали, закричали, а потом взорвалась бомба.
     - Убивают! - заорал Дюмон с четвертого этажа голосом уборщицы Мадлен.
     В кабинет протиснулась Мадлен в  обугленном  переднике.  В  ее  руках
догорала половая тряпка.
     - Протереть чего? - вяло осведомилась она.
     Алекс плеснул на нее пивом. Сильно зашипело. Мадлен  вытерла  лужу  и
лениво исчезла.
     - Что-то все время отвлекают, - сказал Габриэль Алекс. - Про что  это
я рассказывал?
     - Живот, - напомнил ему Фухе.
     - Ах да, помню! Ну и вспорол же я ему живот тесаком -  так  кишки  во
все стороны и полезли. И заказали чаю на всю компанию...
     - Нет, чаю больше не надо, - ответил Фухе. - Только пиво.
     За окном загудело пламя. Огонь  лизнул  гардины.  Фухе  сорвал  их  и
потушил в ведре с пивом.
     - Чего? - встрепенулся Алекс.
     - Да ничего. Это Пункс внизу от огнемета прикуривает. Надо бы ему  на
зажигалку от всего нашего управления скинуться.
     - Да-да, - закивал  Габриэль,  -  конечно.  Метеорный  дождь,  пляска
святого Пива...
     - Святого Вита, - уточнил комиссар и поковырялся в пепельнице. Выбрав
воблу подлиннее, он стал сосать ее с хвоста.
     Смеркалось. Пошел снег.

                               2. ПЕРЕПЕЛА

     На следующий день после зимы была  пятница.  Так  рано  в  поголовной
полиции никто не появлялся. Лишь неутомимая  Мадлен  крутила  в  мясорубке
карандаши, линейки и циркули - готовилась к рабочему дню.
     Первым явился Пункс. Опухший со сна и с остатками лестницы в волосах.
На его лице был заметен след от огнемета.
     - Привет, старушка! - бросил он Мадлен и полез по  канату  к  себе  в
кабинет, приволакивая при этом левую ногу.
     Потом на инвалидной коляске прибыл Пулон.  На  нем  болтались  клочья
униформы официанта, разорванной бомбой.  На  приветствие  уборщицы  он  не
ответил, а только злобно икнул и выплюнул два лишних зуба да еще блестящую
пуговицу от кителя.
     Когда в управление завалил Алекс, Мадлен громко закричала и от страха
залезла по швабре на лепной выворот  под  самым  потолком.  Так  испортить
Алексу прическу мог только трактор  с  прицепом.  Левый  рукав  и  штанина
отсутствовали, потому что их не было.
     - Это из-за того костра на крыше, - пояснил Габриэль неведомо кому  и
от него отвалилось левое ухо.
     В это  самое  время  пришел  на  работу  Дюмон.  Он  выглядел  вполне
прилично, но все время тыкался головой в стены и косяки, издавая при  этом
жестяной звук. Все это было ничуть не удивительно,  если  учесть,  что  на
голове  шефа  красовался  огромный   чугунок,   испещренный   веселенькими
цветочками.
     Парадный мундир начальника поголовной полиции был  зверски  забрызган
макаронами.
     - Эй, старина! - Алекс постучал шефа полиции мясорубкой  уборщицы  по
кастрюле. - Папироску не подкинешь?
     Дюмон шарахнулся прямо под ноги Мадлен, которая к  тому  времени  уже
спустилась из-под потолка, и длинная лента туалетной бумаги, повязанная на
шее Дюмона вместо галстука, соскользнула на пол.
     - Пошел вон! -  прогудел  из  кастрюли  шеф  и,  позвякивая  головой,
удалился на поиски своего кабинета.
     Начался рабочий день.
     Планерка у шефа была посвящена двум вопросам.
     Первое: как освободить шефа от остатков ужина.
     Второе: подошел срок составления квартального отчета.
     По первому вопросу выступил комиссар Фухе и предложил разнести  своим
боевым пресс-папье чугунок на голове начальника.
     Комиссар Лардок заметил, что при этом может пострадать голова.
     Фухе ответил, что это не страшно.
     Дюмон закричал из-под кастрюли, что он им всем покажет и  что  он  не
позволит издеваться над начальством. Но тут он вовремя чихнул и, одурев от
грохота, несколько минут сидел тихо.
     По второму вопросу снова выступил  Фухе.  Он  заявил,  что  не  может
ничего  написать  по  двум  уважительным  причинам.  Коллектив  потребовал
объяснений. Комиссар  объяснил,  что  вчера  по  разнарядке  начальства  -
конкретно Конга - он помогал подшефному сумасшедшему дому рвать зубы. И  у
него, если хотите знать, после отбойного молотка трясутся руки и голова.
     -  А  вторая,  вторая  причина?  -  заголосил  из   кастрюли   Дюмон,
предчувствуя скорую смерть от удушья.
     Тут позвонили из аптеки напротив и предложили помощь.
     - Дайте мне трубку! - закричал Дюмон и в волнении замахал руками.
     Трубку ему не дали, а Лардок выяснил, что аптека интересуется, почему
это посетители, едва переступив порог  управления  полиции,  с  воем,  как
ненормальные, разбегаются во все стороны, побросав свои вещи.
     Послали разбираться Пункса. Через  минуту  он  вернулся,  зеленый  от
страха. Волосы его с остатками лестницы торчали дыбом. Пункс  сказал,  что
все в порядке, просто Габриэль Алекс спит возле входа на ковровой дорожке,
и посетители натыкаются на него в полутьме вестибюля,  теряют  рассудок  и
бегут кто куда. При этом они бросают свои  вещи,  и  там  уже  целая  куча
"дипломатов" и всякой всячины.
     Тут Фухе предложил к рассмотрению третий пункт, а  именно:  назначить
начальником поголовной полиции себя.
     - А я? - еле слышно донеслось из кастрюли. - А я как же?
     - А ты, - Фухе стал загибать пальцы, вконец потеряв почтение, - а  ты
все равно сдохнешь в своей кастрюле. Это раз. И у меня интуиция - это два.
     - Я тебе покажу "сдохнешь"! - возмущенно закричал  Дюмон.  -  Я  тебе
покажу интуицию!
     Но он не успел  ничего  показать  и  снова  чихнул.  Во  все  стороны
полетели куски макаронных изделий. А шеф  снова  от  грохота  потерял  над
собой контроль и упал со стула.
     - Ну вот, видите, - Фухе  ткнул  пальцем  в  сторону  шефа,  -  я  же
говорил, что он не жилец.
     - Что? Что сказал этот паразит? - завопил их-под стула Дюмон.
     Все бросились поднимать из-под стула любимого начальника, а  подхалим
Лардок даже промакнул кастрюлю носовым платком и вложил его в  руку  шефа.
Платок полетел в окно, и тут выяснилось, что Дюмон окончательно оглох,  и,
чтобы держать его в курсе дел, к нему приставили  стенографистку,  которая
карандашиком выстукивала морзянку по котелку шефа.
     Снова позвонили из аптеки и поинтересовались, почему  это  посетители
перестали выскакивать из дверей и разбегаться во  все  стороны,  а  вместо
этого ниоткуда не выбегают и выпрыгивают с верхних этажей  здания.  Пункса
послали разбираться.
     -  Аптека?  Дайте   мне   аптеку!   -   встрепенулся   Дюмон,   когда
стенографистка отстучала донесение.
     Через минуту прибыл Пункс, белый, как смерть. Вместо лестницы у  него
в волосах торчал кусок  ржавого  водопровода.  Пункс  сказал,  что  все  в
порядке и что Алекс проснулся, потому что кто-то из  посетителей  впотьмах
наступил ему на голову. И теперь Габриэль шалит.
     Подхалим Лардок побежал вкручивать лампочку, а  Фухе  предварительно,
пользуясь  близорукостью  коллеги,  подсунул  ему  вместо  лампочки   свое
пресс-папье. Лардок хлопнул дверью, а Дюмон, было задремавший,  от  испуга
снова свалился на пол.
     Наступила осень.

                      3. ВОЗДУШНЫЕ ШАРЫ И ДИРИЖАБЛИ

     Когда наступила осень, случился четверг.
     Птицы в этот день почти не пели. Точнее, пели только кукушки, да и те
все больше в настенных часах.
     За Дюмоном закрепилось прозвище  Чугунная  Башка.  Пунксу  вскладчину
приобрели бластер, так как подходящей зажигалки не нашлось.  Фухе  впал  в
немилость к начальству и  занимался  мелкими  пакостями.  Пулону  подарили
небо. Не совсем, конечно, небо, но  крылья.  А  еще  конкретнее,  складной
дельтаплан.
     После той бомбы, когда Пулона собрали в одно  целое,  носки  его  ног
смотрели в противоположные стороны,  и  ходить  ему  было  обременительно.
Крылья пригодились.
     Мадлен купили новый передник взамен  обуглившегося.  Да  еще  пылесос
новой конструкции.
     Лардок прославился на все  управление.  Он  вкрутил-таки  злополучное
пресс-папье в патрон над главным входом в  здание.  И  тем  самым  изобрел
новое грозное оружие - электропресс-папье.
     Габриэля Алекса коллективно изловили, отмыли до белизны, постригли  и
устроили на работу, чтобы людей не пугал.  Ходили  слухи,  что  он  бросил
пить, но Фухе этому не верил.
     Через неделю после той пятницы, когда шефу полиции надели  на  голову
кастрюлю  с  макаронами,  он  съел  все   макароны   внутри   кастрюли   и
проголодался. Остро встал вопрос о снятии чугунка. Фухе предложил  кормить
начальника через клизму, но из этой затеи ничего не вышло,  а  Фухе  после
первой же попытки схлопотал выговор.
     Во время пробного кормления начальства  в  окно  неожиданно  впорхнул
Пулон, разбил стекло и до смерти перепугал Дюмона. Аппетит  у  шефа  мигом
пропал,  а  Пулона  понизили  в  должности  и  взяли  с  него  подписку  о
неразглашении увиденного.
     Пункс, прикуривая от бластера, прожег  в  потолке  дыру  и  уничтожил
архивные документы в хранилище.
     Комиссар Фухе только тихонько посмеивался и злорадно потирал руки.  И
лишь слава Лардока не давала ему покоя.
     Вот и сегодня, в первый четверг осени, день начался, как обычно.
     За окном показалась заспанная рожа Пункса. Она отвернулась,  и  Пункс
полез по канату выше. С комиссаром Фухе он не разговаривал.
     - Эй, дружище! -  Фухе  похлопал  себя  по  карманам.  -  Огоньку  не
найдется? А то что-то бензовоз опаздывает...
     Пункс не посмел ослушаться старшего  по  званию  и  нехотя  полез  за
бластером.
     Заурчал мотор бензовоза, припарковавшегося под окном.
     Фухе вежливо дал прикурить Пунксу, прикурил сам и  при  этом  как  бы
случайно чиркнул лучом по канату. Пункс с горящей сигаретой и  выпученными
глазами  полетел  взрывать  бензовоз.  Громыхнуло.   Взвились   в   воздух
охваченные пламенем портки инспектора.
     - Убивают! - закричал непонятно кто голосом Мадлен в новом  переднике
откуда-то сбоку.
     Фухе довольно ухмыльнулся и выглянул в окно. Через пламя на улице, на
горящих костылях, хлопая крыльями, семенил на службу инспектор  Пулон.  Он
очень торопился и не заметил открытого люка канализации, куда, конечно же,
и наступил костылями. С Пулоном на сегодня было покончено.
     Прибыл в открытом лимузине сам шеф совместно с  сияющим  котелком  на
голове. Он всегда приезжал пораньше, чтобы  Мадлен  успела  перед  началом
рабочего дня  натереть  его  чугунок  порошком  до  блеска.  Парадный  вид
начальника несколько  портил  огромных  размеров  гвоздь,  неизвестно  кем
вбитый в кастрюлю примерно между глаз Дюмона.
     За окном кабинета Фухе раздался стук. Комиссар высунул голову.  Пункс
как раз заколачивал железный костыль в стену. Потом он забрался на него  и
потянулся выше. При этом ему очень мешали загипсованные руки и ноги.
     - Бластер подарочный  гони!  -  потребовал  изобиженный  инспектор  с
обрывком каната на шее.
     - На, подавись! - Фухе прицелился в голову Пункса и  запустил  в  нее
бластером.
     Как и следовало ожидать,  загипсованная  рука  не  удержала  бластер.
Инспектор взвыл и стал медленно отделяться от  стены  вместе  с  перебитым
костылем.
     На планерке, как ни странно, присутствовали все сотрудники. Правда, у
Пулона теперь и руки смотрели в разные стороны,  а  в  волосах  запутались
остатки дельтаплана. Что касается  Пункса,  то  он  лежал  на  передвижном
операционном столе  в  углу  конференц-зала,  и  хирурги  копались  в  нем
зубилами.
     Когда Фухе явился на планерку, Лардок уже отпилил ножовкой гвоздь  на
котелке начальника и зачищал место среза наждачной бумагой.
     На повестке дня стояло три вопроса.
     Первый: как накормить начальника.
     Второй: кого назначить на место Пункса, если он помрет.
     Третий: вынести комиссару Фухе выговор за  аморальное  поведение  его
друга Габриэля Алекса.
     Когда голосовали за повестку, Фухе категорически  протестовал  против
третьего пункта, а у Пункса пропал пульс.
     По  первому  вопросу  выступил  Фухе.  Он  предложил  воспользоваться
обилием хирургических инструментов в зале и вспороть Дюмону  живот,  чтобы
засовывать пищу прямо в кишки.
     Лардок заметил, что  при  этом  может  испортиться  костюм,  а  Дюмон
закричал из кастрюли, что он всех уволит, а этого мерзавца Фухе (он  ткнул
пальцем  в  глаз  Лардоку)  он  лично  сам  распилит  ножовкой.  Потом  от
возмущения он стал икать, и далее стало неразборчиво.
     Попросил слова один из хирургов.  Он  сообщил,  что  зарегистрирована
клиническая смерть инспектора Пункса. Тотчас позвонили из аптеки  напротив
и выразили соболезнование.  Открылась  дверь,  и  Мадлен  внесла  венок  с
траурной  ленточкой,  испещренной   буквами:   "Любимому   инспектору   от
преступного мира".
     Фухе предложил назначить на место Пункса Габриэля Алекса как помытого
и постриженного.
     Дюмон перестал икать и заявил, что умереть и дурак может, а  работать
некому и что у него нет денег на похороны и пусть Пункса теперь оживляют к
чертовой матери.
     Весь снег растаял, потому что пришло лето.

                  4. КОЛИБРИ, МАРАБУ И ПРОЧИЕ ТЕЛОГРЕЙКИ

     Во вторник в Африке наступило лето, и  тропические  ливни  смыли  всю
пену из кружек.
     Древесные лягушки радовались жизни и громко квакали.
     В управлении поголовной полиции планерку перенесли на следующий день.
Обстоятельства изменились. Дюмону прострелили котелок из винтовки, но мозг
начальника не был задет по причине его отсутствия.
     Габриэль  алекс  получил  административное  взыскание  -  два   удара
электропресс-папье пониже спины за  то,  что  якобы  случайно  обрушил  на
голову Лардока стеллаж с утюгами в магазине самообслуживания. Лардок прямо
из магазина с утюгом в голове попал в реанимацию.
     Пункса  срочно  оживили,  выдали  бюллетень  на  два  дня,   денежную
компенсацию (деньги сотрудников управления на его  похороны)  и  отправили
домой спать.
     Пулон чувствовал себя хорошо. По причине его неспособности к какой бы
то ни было работе инспектора временно назначили начальником отдела  вместо
Лардока. Пулон в свое время вышел из  самых  низов,  потом  долго  работал
инспектором и временная власть совершенно помутила его рассудок. Иначе как
понимать тот факт, что он потребовал от  Фухе  называть  себя  "господином
начальником отдела"?
     Зато Мадлен совершенно  не  изменилась.  Фухе  приспособил  ее  новый
пылесос, к тому чтобы обрызгивать себя пивом во время жары.
     В это время вернулся из отпуска Аксель Конг. Его настоящей  должности
никто не знал, но панически боялись  все.  Говорили,  что  Конг  связан  с
верхушкой контрразведки и двери  Дюмона  открывает  не  иначе  как  ногой.
Впрочем, свидетелей последнего не нашлось.
     Первое, что сделал Конг, заявившись в управление поголовной  полиции,
это сшиб гантелей  злополучное  электропресс-папье  с  потолка.  Потом  он
вызвал к себе комиссара Фухе для объяснений.
     - Не имею возможности, - ответил по селектору Фухе на свирепые  крики
из  трубки  и  добавил:  -  Выполняю  ответственное  поручение   господина
начальника отдела - составляю карту пивных точек нашего великого,  хотя  и
нейтрального...
     - Что?! - прервал его Конг. - Он  что  -  с  бачка  упал,  этот  твой
господин начальник отдела? Его что - утюгом по голове огрели?
     - Так точно, утюгом! - просиял от  прозорливости  начальства  Фухе  и
незаметно для себя принял под столом "смирно".
     - Ко мне поганца Лардока! Я ему!..
     - Никак невозможно! -  запищал  в  трубку  Фухе  и  от  страха  начал
путаться. - Господин Лардок находится с утюгом в  голове  на  излечении  в
палате для умерших, а на его  место  назначен  господин  отдела  начальник
Пулон.
     В трубке внезапно стало очень тихо.
     - Ага! - только и сказал Конг и отключился.
     Потом в коридоре загремело. Фухе  тихонько  высунулся  за  дверь.  По
ковровой дорожке в сторону кабинета комиссара со всех своих вывернутых ног
несся господин отдела начальник Пулон. Он то и  дело  оборачивался,  чтобы
увернуться от гантели Конга. В руке Пулона  было  зажато  смятое  жестяное
ведро.  Фухе  услужливо  распахнул  перед  начальством  дверь.  С   криком
"Господины начальники отделов за пивом не ходют!", Пулон  от  пинка  Конга
легко перелетел через весь кабинет и, громыхая ведром, вывалился вместе  с
оконной рамой наружу.
     Когда страсти немного улеглись, в  кабинет  Фухе  пожаловал  Габриэль
Алекс. Конг унизил комиссара для порядка и был таков.  А  друзья  вплотную
занялись пивом и раками. Пиво принес господин отдела начальник Пулон, весь
синий и посеченный. Он пугливо оглянулся по  сторонам,  тихонько  поставил
ведро с пивом и исчез.
     Когда друзья одолели по первой кружке, за окном послышалось  странное
шлепанье. Алекс выглянул наружу.
     - Что там? - лениво поинтересовался Фухе.
     Габриэль был настроен на лирический лад и продекламировал:
     - Собрат осьминога ползет по стене, совместно с присоской  он  явится
мне.
     - Ага! - догадался Фухе. - Это Пункс,  наверное.  Так  он  теперь  на
присосках?
     В проем окна заглянула реанимированная морда Пункса. На морде лица не
было.
     - Привет, покойничек! - поприветствовал его Алекс. - Что на том свете
новенького?
     Пункс сморщился и хриплым голосом попросил прикурить.
     - Руки, понимаешь ли, заняты, - виновато пояснил он.
     - Конечно, конечно, нет проблем! - заверил его  Алекс  и  дал  Пунксу
прикурить, а  заодно  бросил  ему  за  пазуху  живого  рака,  припасенного
специально для такого случая.
     Инспектор с благодарностью затянулся и с хитрецой заметил:
     - А теперь вам меня не сбросить.
     - Нет конечно, - заверил его Фухе, и тут зазвонил телефон.
     Пункс пополз дальше, а Фухе двинулся на планерку, которая только  что
началась. Но перед тем,  как  он  с  Алексом  покинул  кабинет,  за  окном
раздался жуткий вой и звук падающего тела.
     Алекс довольно ухмыльнулся.
     На  планерке  присутствовали   все,   кроме   Пункса,   на   планерке
отсутствовавшего.
     Алекс отказался убираться на все четыре стороны и остался при Фухе.
     На планерку были вынесены вопросы:
     Первый:  в  простреленном  котелке  Дюмона  завелись  пчелы.  Как  их
извести?
     Второй: кого назначить на место Лардока, если  тот  не  излечится  от
утюга и помрет.
     Третий: сбор средств  на  годовщину  образования  поголовной  полиции
великой, хотя и нейтральной державы.
     Сугробов  не  было,  потому  что  солнце  стояло   в   зените.   Лето
продолжалось.

                       5. ДИРЕКТОР КАСПИЙСКОГО МОРЯ

     В пятницу перед закатом сдохли все осы от того,  что  пошел  снег.  В
Африке отцвели каштаны, и скворцы, спасаясь от жары  и  винных  испарений,
двинулись на север.
     В управлении поголовной полиции шла планерка. На повестке дня  стояли
три вопроса.
     Первый: в котелке Дюмона завелись пчелы. Как их извести?
     Второй: кого назначить на место Ларри Лардока, если тот не  излечится
от утюга и помрет.
     Третий: разное.
     По первому вопросу выступил комиссар  Фухе.  Он  предложил  напустить
начальнику через трубочку в дырочку угарного газа. От  этого,  мол,  пчелы
очумеют и повылезают через горловину прямо на галстук.
     Инспектор Пункс  заметил,  что  при  этом  почти  наверняка  от  меда
испортится галстук. Фухе ответил, что это  ничего  и  таких  галстуков  на
свалке...
     Тут Дюмон заголосил из кастрюли, что это саботаж и лимиты на  угарный
газ исчерпаны  еще  в  прошлом  году,  и  он  не  допустит  разбазаривания
стратегического сырья нации в личных  целях,  а  этого  подстрекателя  (он
наугад ткнул пальцем в Мадлен) он лично...
     В этот момент на котелок шефа  наполз  рыжий  таракан  и  стал  нагло
шевелить усами. Исполнительный Рейсфедер вихрем сорвался с места и, прежде
чем кто-нибудь успел ему помешать,  побрызгал  на  котелок  из  баллончика
"Пиф". Таракан  сумел  благополучно  скрыться,  зато  сам  шеф  поголовной
полиции от неожиданности наглотался химии и стал скоропостижно погибать.
     Позвонили из аптеки напротив  и  поинтересовались,  кто  заплатит  за
рецепты  начальника  полиции.  Открылась  дверь,   и   неизвестный   всему
поголовному миру  громила  спросил,  когда  присылать  венок  на  похороны
господина Дюмона.
     - Караул! - закричал из подсобки Мадлен голосом Конга неизвестно кто.
     Разбираться послали Рейсфедера. Через минуту он вернулся, белый,  как
саван, и доложил, что все в  порядке.  Только  Габриэль  Алекс  невменяем,
скандалит, требует принести ему лифт, чтобы  он  поднялся  на  планерку  и
показал, кто здесь хозяин!
     Дюмон очнулся и сразу начал нудить, что лифты по заказу  не  носют  и
что вообще - как это посторонний в управлении поголовной  полиции  человек
может что-либо требовать...
     Комиссар Фухе привычно сидел за спиной шефа и так же привычно  крутил
ему дули. На выпад начальника он ответил, что знает, как освободить Дюмона
из кастрюли - это раз. Знает, кого назначить на место Лардока - это два.
     - А если Лардок не помрет? - подала голос Мадлен, выжимая тряпку.
     - А если не помрет, отчетливо произнес комиссар,  -  так  тем  более.
Ходить на службу с утюгом в голове - это даже хуже,  чем  с  кастрюлей  на
заднице!
     При слове "задница" Дюмон неумело  плюнул  в  дырочку  в  котелке  и,
конечно, в Фухе не  попал,  зато  рассерженные  пчелы  показали  ему,  как
нарушать спокойствие в улье. Дюмон тоненько завыл и попросил Фухе поскорее
освободить его из плена.
     Фухе заявил, что в давние времена больные зубы  вырывали  при  помощи
открываемой двери. Исполнительный Рейсфедер заметил, что  при  этом  может
оторваться голова. Фухе ответил, что это не страшно, было  бы  из-за  чего
переживать.
     Дюмон и хотел бы вмешаться, но пчелы окончательно доконали его, и  он
униженно молчал.
     Фухе объявил, что есть два способа избавления Дюмона.
     Первый. Повесить шефа полиции на виселице  за  котелок.  При  этом  с
помощью смазки из меда, излишнего веса и укусов  пчел  Дюмон  выскочит  из
него за минуту.
     Второй. Нагреть котелок паяльной лампой  до  красного  свечения,  при
этом он расширится, и любимый начальник сможет с легкостью освободиться из
плена.
     Заведующая складом Мадлен заявила,  что  не  даст  бензина  для  этих
дурацких экспериментов с огнем.
     Дюмон с радостью с ней согласился. Но тут его, видимо, снова  укусила
пчела, и его ликование по поводу  пытки  огнем  было  несколько  омрачено.
Дюмон вздрогнул, завыл и стал слезно просить Фухе лично его повесить.
     Комиссар  потребовал  занести  все  сказанное  в  протокол,  чтобы  в
дальнейшем, при непредвиденном повороте событий, он никак не пострадал.
     Дюмону все сказанное не понравилось, и он завел было песню про личную
ответственность и высокие моральные... Но тут  в  котелок  на  запах  меда
залетел шершень, и все обитатели улья, включая  шефа  полиции,  стали  его
выгонять.
     В понедельник в  Австралии  пронесся  ураган,  и  всех  крокодилов  и
сумчатых крыс-опоссумов забросило на Северный полюс.

                    6. КРЕКЕРЫ, МАРЦИПАНЫ И РАБИНОВИЧИ

     Несмотря на страшную засуху, могильные камни на кладбище в Антарктиде
не треснули, а что касается хомяков, то их численность резко сократилась в
связи с увеличением закупочных цен на зерно.
     Заместитель шефа полиции Ларри Лардок не обманул ожиданий сотрудников
и благополучно скончался. Его так и хоронили  с  медалями  и  орденами  на
груди и утюгом фирмы  "Ямаха"  в  голове.  Гроб  изготовили  бесплатно  на
радостях представители уголовного  мира  и  торжественно  вручили  Дюмону.
Дюмон, не разобравшись, стал скандалить, что он-де не позволит  издеваться
над шефом поголовной полиции посредством дарения ему гроба, даже если  тот
бесплатный!
     Габриэля Алекса судили за  непреднамеренное  убийство,  но  его  друг
Фердинанд  Фухе  подключил  все  свои  связи,  и  процесс  затянулся.   На
заключительном слушании дела, когда мнения присяжных разделились  примерно
поровну, Фухе нанес обвинению сокрушительный удар.  Оказалось,  что  Ларри
Лардок незадолго до смерти взял у Габриэля Алекса  взаймы  на  три  кружки
пива, о чем имелась его расписка, и отдавать категорически отказался.
     Приняв во внимание это обстоятельство, присяжные единогласно заявили,
что убийство Лардока в таком  случае  является  чуть  ли  не  обязательным
следствием займа, а уж судить за такое - это слишком.
     Алекса оправдали.
     Он тут же, не вставая со скамьи подсудимых,  заявил  репортерам,  что
подаст аппеляцию.
     - Ну зачем тебе, дураку, аппеляция?! -  возмущался  Фухе.  -  Живи  и
радуйся!
     - Все подают! - угрюмо стоял на своем Алекс. - А я что, хуже?
     Дюмона по его просьбе повесили, но наспех и неумело, так как штатного
палача давно уволили из-за дефицита городского бюджета.
     Дюмон,  конечно,  сорвался.  По  традиции  котелок  намылили,  и   он
соскользнул. При падении шеф сломал ногу и на время забыл о пчелах. Второй
раз вешать уже нельзя, это все знали.
     К тому же у шефа полиции очень не вовремя заныл  больной  зуб,  и  он
промаялся две ночи без  сна.  Когда  боль  стала  совсем  невыносимой,  он
заставил себя показаться врачу. Ему сделали рентген  и  сказали,  что  зуб
нужно удалять.
     Дюмон с радостью согласился. Он  имел  в  виду,  что  сначала  снимут
котелок, за те же деньги. Но дантист заявил, что, во-первых, некуда давать
наркоз, а, во-вторых, через дырочку в кастрюле рвать зуб невозможно: щипцы
не пролезут. Наконец, при осмотре дантиста укусила пчела, и он включил это
в счет за лечение.
     Дюмон был в отчаянии, несмотря на то,  что  врач  посоветовал  давать
обезболивающее через дырочку в котелке, пока что-нибудь не придумают.
     Срочно была организована планерка в управлении поголовной полиции. На
повестке дня стояли два вопроса.
     Первый: как вырвать зуб Дюмону.
     Второй: как освободить его же от пчел и проклятого горшка.
     По первому вопросу выступил Фухе. Он предложил  просунуть  в  дырочку
крепкую нитку, привязать там ее к зубу и как следует дернуть тягачом.  При
этом, кстати, может слететь и котелок.
     Дюмону это не понравилось, и он прогудел изнутри,  что  если  зуб  не
пролезет в дырку, оторвется голова вместе с котелком.
     Фухе ответил, что это его не касается, и  пусть  Дюмон,  если  хочет,
подыхает в своем улье. А он, видите ли, может  посоветовать,  как  выгнать
пчел.
     Пункс, который немного укрепил здоровье и присутствовал на  планерке,
сразу же спросил:
     - Как?
     Фухе сказал, что есть у него на примете небольшой стотонный пресс,  и
если им несколько раз хорошо врезать по кастрюле,  то  пчелы  не  выдержат
шума и уберутся. А если к  тому  же  кастрюля  сплющится,  то  шеф  сможет
вернуться в родной коллектив.
     Пулон тоже приполз на собрание и сказал, что от  грохота,  наверняка,
пострадают уши начальства.
     Фухе парировал этот выпад. Он заявил, что пускай Дюмон  замажет  свои
драгоценные уши воском из сот, благо далеко ходить не надо.
     Пункс сообщил,  что  если  не  рассчитать  точно  силу  удара,  может
пострадать прическа шефа.
     Шеф полиции завопил из кастрюли, как резаный, что они все  измываются
над начальством и что он им всем задаст по первое число.
     Тут пришла Мадлен с паяльной лампой. Она сказала, что ей это все  уже
надоело.  Все  дорожки  в  управлении  закапаны  медом,  а  все  мужики  -
тупоголовые ослы. А она вот сама все сделает. Затем она заправила лампу  и
схватила шефа за ноги. Дюмон сильно кричал.
     Кастрюля  раскалилась.  Первыми  не  выдержали  пчелы.  Потом   Дюмон
вырвался и заметался по комнате в поисках воды. Фухе подставил ему  ножку.
Начальство стало падать, зацепилось кастрюлей за  собственный  костыль  и,
наконец, освободилось из плена.
     Мадлен стала макать голову многострадального шефа в ведро с  водой  и
оттирать ее тряпкой. Дюмон даже не пискнул. Он  широко  улыбался  и  хотел
любить всех.
     Габриэля Алекса по его же просьбе снова судили и припаяли на этот раз
пять лет омоложения до трех лет. Оказалось, что расписка Лардока  о  займе
денег была фальшивой.
     На Канарских островах зимой опять не шел снег,  а  пингвины,  которых
ураганом занесло в Австралию, заболели чумкой.

                               Алексей БУГАЙ

                 ДОЛГИЙ ЯЩИК, или ФУХЕ В КОНДРАШКА-СИТИ

                                 1. ВЕТЕРАН

     Синие тучи, плотные и тяжелые, низко висели над  вокзалом  города,  в
который прибыл комиссар Фухе. Удалившись от дел, спасаясь от  одиночества,
комиссар усмотрел в путешествиях попытку убежать от  реальности,  от  того
печального факта,  что  более  молодые  и  менее  бескорыстные  сотрудники
поголовной полиции давно оттеснили заслуженного ветерана на задний план, и
этот план был  таким  задним,  что  Фухе  быстро  уменьшался  в  размерах,
тускнел, терял авторитет и, наконец, напрочь исчез со сцены.
     Комиссар посмотрел на здание вокзала, на фасаде  которого  значилось:
"Кондрашка-Сити". Его взгляд заскользил по непомерно громоздким вокзальным
часам, исполненным в  виде  среза  пивной  бочки,  по  причудливым  лепным
карнизам, украшенным затейливой резьбой  и  диковинными  цацками,  -  они,
видимо, воплощали невменяемость архитектора и внушали подозрение, что  тот
хитростью выбрался из окрашенного желтой краской дома  и  сразу  же  после
окончания работы был водворен обратно дюжими санитарами.
     Первые капли  начинающегося  ливня  гулко  ударили  по  металлическим
крышам автопогрузчиков, и, набирая силу, дождь зачертил косыми  строчками,
пронизывая быстро надвигающуюся мглу. Наступал безрадостный вечер.
     Капли, стекая по непромокаемому плащу комиссара, собирались в струйки
и бодро  сбегали  к  его  ботинкам  некрасивых  размеров,  образуя  вполне
приличную лужу.  Размышления  комиссара  о  бренности  всего  сущего  были
прерваны пронзительными возгласами.
     - Тафай-тафай! - кричал кто-то с неожиданно ярким немецким  акцентом.
- Тафай-тафай!
     В  надвигающихся  сумерках  Фухе  различил  силуэты  двух  грузчиков,
торопливо семенящих по платформе. Подпустив поближе наиболее проворного из
них, Фухе в сердцах дал ему пинка, вздохнул и с  удовлетворением  отметил,
что грузчик оторвался от земли и, пролетев  метра  два,  ткнулся  носом  в
мокрый асфальт.  Эх!  В  былые  времена  пинка  Фухе  переживали  единицы,
оставаясь до конца своих дней беспомощными калеками.
     Второй  грузчик,  торопливо  переваливаясь,  ковылял  прочь,   слегка
приволакивая одну ногу. Комиссар запустил в  него  булыжником  и  тоскливо
побрел искать пристанища на ночь.

     В гостинице "Ячменная" номеров не было.
     Администратор участливо разводил руками, заверял, что ничем не  может
помочь, возможно, через неделю...
     Фухе  молча  перегнулся  через  конторку  и  коротким  рывком  стащил
бездельника с насеста. Администратор беспомощно болтался в воздухе, смешно
загребая ножками. Подержав его таким манером с минуту,  комиссар  отпустил
должностное лицо и протянул руку за ключом.
     - Помогите, - жалобно пропищал  администратор,  нашаривая  трясущейся
рукой кнопку вызова полиции.
     - Бог поможет! - утешил его комиссар и, не найдя на панели ключа (все
номера действительно были заняты) неторопливо удалился в сторону коридора,
тяжело переступая по ковру грязными ботинками.
     Навалившись плечом на дверь первого попавшегося в коридоре номера, он
без  долгих  церемоний  вышвырнул   из   теплой   постели   благообразного
старичка-профессора и плюхнулся спать, не потрудившись снять ни  плащ,  ни
ботинки.

                          2. ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЛИТРОВ

     Жиденькое серое утро застало комиссара в постели. В последнее  время,
удалившись от дел, Фухе давал себе поблажки. Он полежал часов  до  девяти,
снял плащ, разулся, принял душ, побрился и, усевшись с сигарой  в  кресло,
задрал ноги на камин. Блаженно попыхивая сигарой, он по  телефону  заказал
свежие газеты и завтрак в  номер.  Когда  все  заказанное  принесли,  Фухе
взашей вытолкал коридорного, наспех позавтракал, посмотрел утренние газеты
и впал в уныние. Уголовная фауна  города  была  представлена  всего  одним
представителем птичьего царства. Это был болтливый  попугай  мэра  доктора
Гиббинса,  а  весь  его  криминал  заключался  в  том,  что,  наслушавшись
всяческой белиберды в мэрии, он  как-то  устроил  пресс-конференцию  стаду
полоумных, падких  до  сенсаций  идиотов,  называющих  себя  журналистами.
Попугай Джейк отличался не только исключительной памятью,  но  и  изрядным
чувством юмора, благодаря которому из его клюва вырывались истины на таком
языке, который неведом даже ломовым извозчикам. Пресс-конференция повлекла
за собой страшный скандал, а  чрезмерная  тяга  одного  из  журналистов  к
протокольной достоверности привела к  детали,  над  которой  хохотал  весь
город и его густонаселенные окрестности. Этот ученый павиан  с  авторучкой
удосужился нацарапать фразу, заканчивавшуюся  словами:  "...разъяснил  нам
представитель мэрии и почистил клюв о прутья клетки."
     Комиссар отложил газету, сунул окурок в сахарницу, плюнул  в  окно  и
стал собираться на прогулку. Спускаясь  по  лестнице,  Фухе  увидел  краем
глаза, что администратор гостиницы заметив его проворно юркнул под стойку,
а давешний старикашка-профессор угодливо ему поклонился.
     "Ну вот, - подумал комиссар, - в этом городе меня еще признают!"
     На  улице  было  влажно  после  прошедшего  накануне  дождя.  Повсюду
сверкали небесной голубизной титанические лужи.  В  их  зеркале  отражался
город со всеми его достоинствами  и  недостатками,  однако  Кондрашка-Сити
казался лучше, чем он был на самом деле.
     Комиссар проходил по аристократическому кварталу города.  Расчудесные
особняки затмевали своей роскошью друг друга и не  давали  Фухе  передышки
для захлопывания рта, разверстого в немом удивлении. Да, ни в Вене,  ни  в
Лондоне такого не было!
     Его внимание привлекло массивное  здание,  украшенное  монументальной
надписью  "БАНК".  Но  самым  интересным  было  не  это.  Фухе  несказанно
удивился, увидев, что к банку все  время  подъезжают  автобочки  с  пивом.
Заехав во двор и, видимо, разгрузившись, они поспешно  отбывали.  Комиссар
минут десять наблюдал за манипуляциями пивных бочек. Во дворе  было  полно
огромных  емкостей;  некоторые  из  них  пустовали,  иные  были  наполнены
доверху, а машины, въезжавшие во двор, подсоединялись  к  ним,  опустошали
свои резервуары и разворачивались к выходу.
     - Что это вы делаете? - спросил Фухе у  одного  из  шоферов.  У  того
почему-то за плечами висел автомат, а рядом с ним в кабине восседал детина
размерами со старшего комиссара Конга с надписью на футболке "КАРАТЕИСТ".
     - Как всегда, - ответил водитель. - Сегодня ведь суббота...
     - А что у вас в субботу?! - крикнул Фухе, но машина уже  скрылась  за
углом.
     - Получка у нас! - вдруг услышал  комиссар.  Обернувшись,  он  увидел
хитрого дворника, выжимавшего  тряпку  с  пивом  в  ведро.  -  Получка!  -
повторил дворник и добавил. - Вот деньги и везут... Да  ты  не  оттуда  ли
будешь? - дворник вдруг стал подозрительным. - Что это тебя  такая  ерунда
интересует?
     - Оттуда, дед! - буркнул Фухе, решив, что  начинает  сходить  с  ума.
Угостив дворника "Синей птицей", Фухе на всякий случай справился  у  него,
где тут можно сделать прививки от бешенства, и пошел прочь.
     Но не успел он пройти и десятка шагов,  как  вспомнил,  что  как  раз
банк-то ему и нужен: ведь он не  поменял  еще  свои  шиллинги  на  местную
валюту, без чего дальнейшая прогулка была бы затруднительной.
     Едва Фухе отворил дверь  банка,  как  молодой  клерк  выскочил  из-за
своего залитого  пивом  стола,  точно  чертик  на  пружинке,  и  лицо  его
изобразило профессиональную радость по поводу появления на  его  дежурстве
столь солидного клиента.
     - Чем могу служить? - раздалось из-за стола.
     - Я хочу открыть счет в вашем банке, - ответил комиссар,  затравленно
озираясь по сторонам.
     - Нет ничего проще, господин...
     - Фухе, - подсказал комиссар, вынимая толстую пачку банкнот.
     - Господин Фухе, - обратился к нему клерк, - на  какую  сумму  вы  бы
хотели открыть у нас счет?
     - Я полагаю, тысяч на пять-шесть шиллингов.
     - Простите? - лицо клерка вытянулось.
     - Я сказал: десять тысяч, - посуровел комиссар.
     - Да, конечно, простите, господин Фухе! - затараторил клерк, хватаясь
за бумаги.
     Когда формальности были выполнены, клерк протянул  комиссару  чековую
книжку.
     - Вот. Теперь вы без помех можете подписывать чеки  на  сумму  десять
тысяч литров, - клерк улыбнулся.
     Настала очередь удивляться Фухе. Он тщательно прочистил ухо.
     - Как вы сказали?
     - На десять тысяч литров, - внятно произнес клерк, засовывая книжку в
карман клетчатого пиджака остолбеневшего комиссара. - Всего  вам  доброго,
господин Фухе!
     Комиссар спотыкаясь поплелся к двери.
     "Послал на мою голову  бог  сумасшедшего",  -  печально  думал  Фухе,
пробираясь к выходу.
     - На десять тысяч литров! - раздалось из-за  угла.  Фухе  ударился  о
косяк и выругался.

     Для успокоения  нервов  Фухе  забрел  в  бар  "Сиротинушка",  который
располагался напротив банка.
     Он заказал "Мартель".
     На глаза  комиссару  попался  красочно  оформленный  плакат,  который
занимал значительную часть стены между  бутафорским  камином  и  настоящей
лужей справа от стойки.
     На плакате значилось: "ЕСЛИ ПО УЛИЦЕ ХОДЯТ ЖЕНЩИНЫ С БОРДОВЫМИ НОСАМИ
- ЗНАЧИТ, НАЧАЛАСЬ ОСЕНЬ".
     Фухе проворно высунулся в окно. По улице, толкая перед собой коляску,
шла молодая женщина с сумкой через  плечо.  Нос  ее  был  вполне  обычного
фиолетового цвета.
     - Чушь какая! - пробормотал комиссар и отвернулся.
     После третьей рюмки "Мартеля" и четвертой  "Бурбона"  Фухе  вспомнил,
что этот бар в городе не единственный,  и,  нахлобучив  шляпу,  спросил  у
кельнера счет.
     - Три литра двести, - последовал ответ.
     Комиссар дернулся.
     - Номер моего счета в банке... - Фухе протянул  карточку.  Если  этот
парень сумасшедший, как и тот дебил в банке, они с ним живо договорятся.
     - Благодарю, мсье! - кельнер шустро откатился в сторону.
     Преодолев препятствие в виде неожиданно возникшей двери, Фухе  открыл
ее в обратную сторону и, вдохнув полной грудью, выбрался на воздух.

                         3. "ПРИЕЗЖАЙ, ПАРАЗИТ!"

     Габриэль Алекс славился своим умением щекотать. Охотно применяя  этот
изощренный способ достижения  истины  на  допросах,  он  обычно  добивался
поразительных результатов.
     Со времени выхода  Фухе  в  отставку,  все  в  управлении  поголовной
полиции изменилось, причем не в лучшую сторону.  Алекс  был  последним  из
старой, закаленной в боях с соблазнами и сражениях с похотью гвардии.
     Перед ним лежало распечатанное письмо. Писал Фухе. Вот уже с  полгода
от него не было никаких вестей,  поэтому,  со  злорадством  скомкав  пачку
служебной корреспонденции, Алекс с опаской углубился в послание комиссара.
     Чувство восторженного удивления, появившееся у Алекса, когда на  него
обрушилось легендарное пресс-папье комиссара Фухе, осталось на всю  жизнь.
Даже свороченная челюсть через некоторое время прошла,  а  вот  чувство  -
осталось.
     Фухе тогда долго  ходил  навещать  Алекса  в  клинику,  принося  тому
извинения (он, как оказалось, принял страдальца с пьяных  глаз  за  своего
кровопийцу-соседа) и роскошные жаренные пережеванные лесные орехи, которые
так любил Алекс.
     Так они познакомились. И теперь, спустя много лет, Алекса все еще  не
покидало то острое  чувство  неудовлетворенного  любопытства,  которое  он
ощутил морозной ночью, отрываясь от земли-матушки со  свернутой  набекрень
челюстью.
     Сначала он с испугом заглянул в конверт. Против ожидания,  в  нем  не
оказалось  ни  пластиковой  бомбы,  ни  флорентийского  яда:  Фухе  обожал
подобные сюрпризы. А  была  там  записка  на  грязном  истерзанном  клочке
бумаги.
     За Фухе водился грешок графомании, и  Алекс  ожидал  увидеть  длинную
рукопись, пестреющую двоеточиями и запятыми, но на сей раз текст  послания
был предельно краток. Он гласил: "Приезжай, паразит!".
     А далее следовал адрес в непонятном Кондрашка-Сити.

                            4. МОЛОДЫЕ ВОЛОСА

     В парикмахерской "Молодые волоса" было  почти  пусто  -  только  один
клиент в очереди да двое стригущихся "под бочонок".
     Фухе пожелал прическу под пивную кружку. Когда он покинул  заведение,
на  его  макушке  красовался  оазис  нетронутой  растительности,  все   же
остальное было снято бритвой. Парикмахер любовался своей работой  и  долго
думал, какой комплимент отпустить клиенту. Обычные выражения  восторга  не
годились. Чудного  цвета  лица  не  было.  Собственно,  и  лицом-то  такую
свирепую и отталкивающую рожу не назовешь. С волосами тоже не все  было  в
порядке. Они росли пучками, клочьями и  такими  же  конструкциями  активно
выпадали. Наконец, парикмахера осенило:
     - Какая у вас грациозная форма черепа!
     Фухе сморщил кожу на затылке и удовлетворенно  хмыкнул.  Он  уже  был
готов к тому, что сейчас услышит от чудо-мастера "Молодых волосов".
     - С вас литр пятьдесят, мосье.
     Фухе достал из часового кармашка двухлитровую бутыль чешского пива  и
протянул ее парикмахеру.
     - О! Мы валюту не принимаем! - испугался тот.
     - Пиво местное, - объяснил Фухе. - Это тара импортная.
     Парикмахер проворно утащил куда-то бутыль и, спустя минуту,  появился
с мерной колбой в руке.
     - Куда вам налить сдачу? - поинтересовался он.
     Комиссар молча показал на свою раскрытую пасть.  Мастер,  не  моргнув
глазом, вылил содержимое колбы туда, куда было указано.
     - Благодарю вас, - сказал он. - Донышко протирать?
     - Не стоит, - обронил Фухе и шагнул на улицу.

                              5. ОТСЕКАТЕЛЬ

     Габриэль Алекс появился в городе оборванным и до неприличия  грязным,
поболтался  по  улицам  и  встал  в  хвост  очереди,  которая   причудливо
извивалась и петляла, как калека с деревянной  ногой,  уворачивающийся  от
асфальтового катка.
     Через час Алекс заметил, что  очередь  быстро  движется,  но  за  ним
почему-то никто больше не становится. Еще через час он  обратил  внимание,
что очередь выстроилась в  банк.  Когда  же  перед  ним  оставалось  всего
две-три тысячи человек, охранник с  автоматом  у  ворот  замахал  на  него
руками и закричал что-то в сторону банка. К Габриэлю тут же выбежал хорошо
одетый мужчина в возрасте.
     - Милейший, - сказал он, - мы же договаривались,  что  вы  придете  к
семи часам, а сейчас только три.
     Алекс бессмысленно помотал головой и полез пальцем в ухо.
     - Вот вам три литра и, прошу вас, уходите скорее, -  продолжал  новый
знакомый.
     - Мы, ма, му, - промычал Габриэль, похлопал глазами и сгинул от ворот
в поворот.
     Дворник, тащивший за собой пустой бидон на колесах, при  виде  Алекса
злобно  выругался  и  прибавил  шаг.  Габриэль  нагнал  стража  чистоты  и
поинтересовался:
     - А скажи мне, дедуля, кто твой протектор, покровитель  стерильности?
Бог Гигиен?
     - Иди, иди - отсекатель паршивый, -  прошамкал  дворник  и  засеменил
прочь. Бидон громыхал и подпрыгивал.
     Настроение у Алекса было превосходное, и он решил не отставать.
     - Почему именно отсекатель? - спросил он.
     - Из-за тебя, паразита, опять денег не получил! - объяснил дворник.
     - Стал бы в очередь... - начал было Алекс.
     - Станешь за тобой, как же! Ты всегда последний, -  дворник  завернул
за угол и был таков.
     Алекс стал переваривать услышанное  и  выпитое.  И  только  потом  он
узнал, в чем было дело.
     В давние времена,  когда  люди  в  Кондрашка-Сити  ходили  чистыми  и
нарядными, чья-то умная голова додумалась  ограничивать  очереди,  нанимая
для этого специального человека. Расчет  был  простой:  за  человеком,  от
которого несет помоями, становиться не станут. Отсекатели  вываливались  в
мусоре и натирали шею грязью, одевались в обноски и  наедались  объедками.
Их появление знаменовало конец очереди.

                        6. ТЕНИ ИСЧЕЗАЮТ В ПОЛДЕНЬ

     Комиссар Фухе нашел Алекса  в  баре  "Бедная  печень".  Тот  сидел  в
дальнем углу заведения и набивал утробу провизией.
     Друзья немного посоветовались друг  с  другом  и  с  двумя  бутылками
коньяка и решили, что Габриэлю следует поселиться в номере Фухе.  Комиссар
ухмыльнулся,  предвкушая  испуг  администратора  при  виде  прибывшего   в
гостиницу еще одного головореза.
     На улице Фухе рассказал Алексу историю с попугаем доктора Гиббинса, а
Габриэль, в свою очередь, поведал приятелю об одном непонятном  разговоре.
Он подслушал, как одна женщина с лиловым носом говорила другой, такой  же:
"Дорогая, тени-то исчезли еще в полдень!" И та, другая, залилась слезами и
в панике скрылась.
     - Так, - сказал комиссар. - Это похоже  на  пароль.  А  если  женщина
говорит пароль, значит, это и не женщина вовсе,  а  вражеский  шпион.  Мой
долг, - продолжал он, - как бывшего  комиссара  поголовной  полиции  нашей
великой,  хотя  и  нейтральной  державы  -  пресечь  все  происки   против
дружественного нам государства.
     Вычислить лазутчицу и установить за ней  наблюдение  Фухе  удалось  в
течение суток. Тем более, что Алекс привел его прямо на место  ее  работы.
Она оказалась продавцом галантерейного магазина.
     - Прекрасное место для связи, - заключил Габриэль. - Брать ее надо!
     - Да, - подтвердил Фухе. - Я в том смысле, что  прекрасное  место.  А
брать пока повременим.

     Вечером в номере гостиницы Алексу  захотелось  кушать.  Он  нажал  на
кнопку звонка, и в дверь просунулась голова коридорного.
     - Принеси пожрать! - приказал комиссар.
     -  Яичницу  из  ста  яиц!  -  пошутил  Алекс   вслед   улетучившемуся
коридорному.
     Через полчаса в  номер  осторожно  протиснулся  сам  администратор  с
гигантской сковородой, на которой шипела и  поеживалась  огромная  яичница
величиной со скатерть.
     - Ты заказывал эту дрянь? - спросил  Фухе  у  Габриэля  и  кивнул  на
вошедшего.
     Алекс промолчал.
     Комиссар,  не  вставая  с  кресла,  потянул  за   ковровую   дорожку.
Несчастный администратор побледнел и стал заваливаться  на  спину,  причем
сковорода с яичницей и он сам  получили  различные  траектории,  живописно
расположившись на полу перед друзьями.
     - Хочу яичницу, - подал голос Алекс.
     - Чего стоишь? - ласково спросил Фухе у поверженного яйценосца. - Мой
друг желает яичницу.
     - Я не стою, а лежу, - стал оправдываться тот. - А лежачих не бьют!
     - Да, - согласился Фухе, - не бьют. Просто хоронят.
     - Но у нас нет больше яиц, - заискивающе пояснил лежащий. - Все  ушли
на эту яичницу. - Он кивнул на оранжевое месиво, покрывшее паркет.
     - Тогда бери щетку, - сурово приказал комиссар, - теплую воду - и  за
дело!
     - Яичницу - щеткой? - поразился администратор. - Я не умею!..
     - Щеткой, щеткой, - подтвердил Фухе. - И мылом. Ну, живо!
     Спустя некоторое время друзья  полакомились  отстиранной  яичницей  и
отошли ко сну.
     Наутро Алекс вспомнил, что до полудня осталось не так много времени.
     - А что у нас в полдень? - спросил комиссар. - Появляется пиво?
     - Нет, - таинственно прошептал Алекс. - В полдень исчезают тени!

     Преступницу удалось изловить на явочном месте, то  есть  в  магазине.
Фухе уже достал было наручники, но Алекс жестом остановил его:
     - Дайте мне сказать ей пару слов.
     Они пошептались с минуту, после чего Фухе, как коршун кролика, утащил
женщину в участок.
     Через час полиция знала  все  явочные  квартиры,  фамилии,  адреса  и
пароли. Женщину отвезли КПЗ, а дело передали в прокуратуру.
     Друзья  на  радостях  от  чувства  выполненного  долга  закатились  в
ресторан "Лунные камни в почках" и угощались там до вечера.
     - О чем это ты там с ней шептался? - спросил  комиссар  у  соратника,
когда стол перед друзьями из торжественного превратился в траурный.
     - Она сказала мне... - начал Габриэль и внезапно перебил самого себя.
- А сколько ей дадут?
     - Лет девяносто, - ответил Фухе  или  штраф  двадцать-тридцать  тысяч
литров. А что?
     - Она сказала мне,  что  тени  для  век,  которые  завезли  накануне,
раскупили еще до полудня.

                                 7. ВЫКУП

     На стенах "Лунных камней в почках"  со  стороны  улицы  ветер  трепал
клочок бумаги с надписью: "Требуется непьющий пианист, оклад 150 литров".
     Когда приятели исчерпали все пиво из кружек и все  мысли  из  головы,
Фухе вдруг спросил у Алекса:
     - А почему, собственно, непьющий?
     Алекс, не долго думая, заметил:
     - А вы пробовали когда-нибудь играть в пьяном виде?
     - Нет, я и в трезвом-то боюсь к роялю подходить:  он  сразу  начинает
фальшивить. Но почему пьяный играть не может? Ноты двоятся?
     - Нет, - объяснил Алекс. - Пьяный, он со стула падает!
     Потом Габриэль подсказал  комиссару,  как  можно  разбогатеть.  Нужно
только рассказать знаменитому городскому попугаю, что поведала при  аресте
та самая лжешпионка.
     - Зачем? - бестолково переспросил Фухе. - Ведь тогда поднимется  шум,
общественное мнение, пересмотр дела, и обвиняемую оправдают и выпустят...
     - Вот-вот, - хитро ухмыльнулся Габриэль.
     - Да нам-то что за польза?
     - А мы ей скажем, что сможем повлиять на приговор и довести  дело  до
оправдания. И потребовать выкуп.
     - Ну? - тупо поинтересовался Фухе.
     - Ну и ну! Денежки-то получим мы, а оправдают ее и без нас. Понятно?
     - Гы-гы-гы! - заржал комиссар. - Понятно! Ну ты и голова!

     Операция "Выкуп" прошла успешно, если не считать одной  детали.  Фухе
поехал к знаменитому попугаю, а Алекс тем временем получил  разрешение  на
свидание со шпионкой, изложил ей свое дело и ушел с  запиской,  в  которой
преступница сообщала своим друзьям на воле, что Габриэль - это человек, на
которого можно положиться, и что она ему должна 5  тысяч  литров.  С  этой
запиской Алекс успел получить деньги от ее родственников и близких, и  тут
грянул гром.
     Попугай, как и предполагалось, все услышанное от Фухе тут же  выложил
журналистам. И все бы ничего, если бы Фухе  по  рассеянности  не  сболтнул
лишнего. Он сказал, что тени  для  век  исчезли  в  полдень,  задумался  и
добавил:
     - Что там еще Алекс говорил?..
     Невиновную оправдали, зато стали искать некоего  зловредного  Алекса.
Через сутки в Кондрашка-Сити не осталось  на  свободе  ни  одного  Алекса,
кроме Габриэля, который сумел скрыться,  прихватив  с  собой  автобочку  с
пивом.

                       8. ИНСТИТУТ БЛАГОРОДНЫХ ВДОВИЦ

     В ответ на пропажу Алекса Фухе  отвечал  следователю,  что  его  друг
страдает манией  преследования,  белой  горячкой,  неврозом,  шизофренией,
депрессивно-маниакальным синдромом, и вообще он парень не в себе. А посему
его местоположение неизвестно. Он может скрываться в лифтах, скворечниках,
мусорных кучах,  канализации,  дымоходах  -  везде,  где  можно  выпить  и
проспаться.
     После тщательной проверки указанных комиссаром убежищ Алекса так и не
нашли.
     Означенные  несчастья  были  усугублены  тем,  что  пропал  болтливый
попугай доктора Гиббинса. Фухе руководствовался теорией,  что  рыбу  нужно
искать с помощью рыбы, а птицу - с помощью птицы.  Поэтому  он  заказал  в
мастерской действующую модель страуса величиной с микроавтобус и с кабиной
внутри. Когда его заказ был выполнен, Фухе забрался  в  кабину  страуса  и
поскакал на поиски попугая.
     Через полчаса скачки у Фухе так расшатались суставы, что он  счел  за
благо смазать их и заодно всего себя изнутри пивом. Что и было проделано с
усердием, тщанием и размахом.
     В мятежную голову комиссара лезли разные шелудивые мысли. А что, если
для облегчения сыска в нашем государстве ввести  закон,  обязывающий  всех
граждан носить прическу с длиной волос сообразно возрасту, к примеру в три
года - со щетиной в три сантиметра, в пятьдесят лет - гриву в полметра,  а
в девяносто лет - патлы такой же длины.  Фухе  начал  было  развивать  эту
государственную идею, но тут его окликнули.
     - Скажите, пожалуйста... - подал голос сосед за столиком справа.
     - Пожалуйста! - недовольно проскрипел комиссар и заказал еще пива.
     Тут  в  мозгу  у  комиссара  забрезжила  и  стала   принимать   форму
непреложного закона мысль: "Пиво принимает форму того желудка,  в  котором
находится". Совершенно довольный исчерпывающей формулировкой и вообще всем
на свете, Фухе забрался в своего суставчатого уродца и продолжил путь.
     А вечером  его  ожидал  сюрприз.  После  прогулки,  пива,  страуса  у
комиссара было столько впечатлений и икоты, что  он  снопом  повалился  на
кровать у себя в номере и дернул за шнурок.
     Раскрылась дверь, и  коридорный  осведомился  подозрительно  знакомым
голосом:
     - Чего желаете?
     У Фухе уже не было сил вспоминать, откуда он знает этот голос,  и  он
распорядился:
     - Кофе в постель!
     - В чашку? - переспросил услужливый коридорный.
     - В постель! - рявкнул Фухе.
     Услужливый коридорный исполнил все в точности.  Когда  Фухе  выкрутил
пижаму,  стряхнул  с  лысины  кофейную  жижу   и   выудил   из-за   пазухи
нерастворившиеся куски сахара, он узнал в коридорном Алекса.
     - Ну? - спросил Фухе у соратника. - Попил пивка небось? - и он  хитро
ухмыльнулся.
     - Не говорите мне  о  пиве,  а  то  меня  стошнит!  -  подал  голосок
Габриэль.
     - За это дело, стало быть, с тебя причитается...
     Алекс слетал за бутылкой, и старые друзья уселись за стол.

                          9. ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИКИ

     Фухе тяпнул рюмку, Алекс крякнул и закусил.
     - Знаешь, -  проронил  Габриэль,  -  как  выяснил  я,  что  самка  та
раскололась, а денежки у меня на руках, в  смысле  -  на  колесах,  так  и
решил, что пора ноги делать. Но сначала,  -  перебил  Алекс  сам  себя,  -
сначала  я,  конечно,  захотел  глотнуть  ведерко-другое   пивка,   -   он
мечтательно закатил глаза. - Пять тысяч литров, представляешь?
     - Еще бы! - пробормотал Фухе. - На неделю хватило бы...
     - Вот и я так подумал,  -  мрачно  продолжал  Габриэль,  -  но  после
первого ведра я понял, что пиво...
     - Разбавлено?! - не выдержал комиссар.
     - Хуже!
     - Несвежее? - испугался Фухе.
     - Еще хуже.
     - Разбавлено и несвежее?!! - обомлел комиссар.
     - Хуже, много хуже, - не унимался Алекс.
     - Не может быть... - не поверил Фухе.
     - Точно, - подтвердил Габриэль.
     - Пиво прокисло? - догадался комиссар.
     - Да нет же! Оно было фальшивое! - сообщил Алекс.
     - Врешь!
     - Чтоб мне три дня пива не видать! - побожился Габриэль.
     - Ого! - уважительно протянул Фухе.
     - Фальшивое, как есть фальшивое! - кипятился Алекс. - Я пять литров -
трезвый, десять - ни в одном глазу, пятнадцать - как  стеклышко.  Отливать
его замучился!..
     - И что же ты с ним  сделал?  -  поинтересовался  Фухе  и  завистливо
облизнулся: такой капитал!
     - Ну да, иду я по улице, а навстречу прет с такой же головой!..
     - Как это? - не понял Фухе. - Двойник, что ли?
     - Ну, голова такая же! - объяснил Алекс. - Что тут непонятного.
     - Такая, как у тебя? - уточнил комиссар.
     - Такая, как у всех, - терпеливо объяснил Габриэль.
     - А-а! - догадался Фухе. - Человек, значит?
     - Ну да, я и говорю - человек, значит. И вообще давай-ка отложим  эту
тему.
     Фухе засунул ее в долгий ящик, и друзья пошли пить нефальшивое пиво.

                              Алексей БУГАЙ

                             ПОСЛЕДНИЙ ВАГОН

                                    1

     26 декабря. Заканчивается год. Как  известно,  управление  поголовной
полиции, в которой служил комиссар Фухе, блестяще выполнила  годовой  план
по раскрытию и задержанию, с чем особых  проблем  не  было.  Даже  если  с
выполнением плана возникали трудности,  пользовались  испытанным  приемом:
выпускали на пару деньков  на  волю  какого-либо  рецидивиста  с  солидным
сроком, а потом вытаскивали из-за столика ресторана, надевали наручники  и
давали подписать бумагу, что, дескать, совершил то-то  и  то-то,  каюсь  и
сдаюсь. А как не  подписать?  Ведь  срок  могут  накинуть.  И  накидывали,
разумеется. После суда. По новому обвинению. И за побег.
     После того, как злоумышленник получал свое, правда  в  очередной  раз
торжествовала, Фухе и прочие получали поощрение  в  виде  благодарности  в
приказе, премии, внеочередных отпусков и тому подобного.  Дело  сдавали  в
архив, в тот самый,  с  которым  у  Фухе  были  связаны  самые  неприятные
воспоминания.
     Итак, ни с раскрытием, ни с задержанием вопросов не возникало. Стоило
выйти на дежурство кому-нибудь из старой гвардии - да хоть  бы  и  Фухе  с
Алексом, - как каталажка  ломилась  от  чрезмерного  наплыва  посетителей,
камеры были набиты, как вагоны  подземки  в  часы  пик.  Что  же  касается
раскрытия, то пожалуйста - бери любого из арестованных, он сразу присягнет
на Библии, что видел Робина Гуда в толпе демонстрантов протеста за ядерное
довооружение на  Пиккадилли-серкус  в  минувшую  пятницу.  Потом  говоруна
отпускали. Отпускали с тем, чтобы зацепить во время следующей  облавы  или
посадить за разглашение сведений, представляющих государственную  тайну  и
разглашению не подлежащих.
     Судьба задержанного мало зависела от степени его  виновности.  Точнее
будет сказать - вообще не зависела. Она зависела от того, когда  совершено
мнимое преступление - в начале или в  конце  месяца,  -  от  того,  как  в
управлении обстоят дела с  планом  по  раскрытию,  от  градуса  похмельной
свирепости главного прокурора... Ну, и еще от ряда причин.
     На то, чтобы вникнуть во все тонкости юрисдикции и пропитаться  духом
непримиримости к преступному миру, разбавленному  пиву  и  к  самому  делу
охраны правопорядка, молодому  сотруднику  поголовной  полиции  требовался
год. Комиссар Фухе в свое время, еще когда его фигура  не  доводила  малых
детей до истерики, а беременных женщин - до припадка, затратил на это чуть
менее восьми лет. Такой длительный срок освоения премудростей и  тонкостей
дела  был  вызван  тем,  что  мыслительному  аппарату  Фухе  был   нанесен
чувствительный урон. Еще в детстве  ему  несколько  изменили  конфигурацию
черепа посредством чугунной мыльницы  и  тем  самым  нарушили  изначальный
вакуум, который был необходим Фухе для  нормальной  циркуляции  мыслей  по
периметру его черепной коробки.
     После  этой  трагедии,  когда  в  голове   комиссара   появилось   не
запланированное  природой  отверстие,  дело  стало   худо.   Мысли   стали
вываливаться  наружу,  ужасая  окружающих  и  давая   повод   злопыхателям
поскалить зубы.
     Постепенно  у  Фухе  стали  проваливаться  слова,   фразы   и   целые
сложноподчиненные   предложения.   Речь    его    стала    запутанной    и
многозначительной. Его повысили в звании.
     На  званом  вечере  в   честь   двухсотлетия   Общества   по   охране
болезнетворных микробов он произнес речь. Она произвела фурор,  вызвала  к
жизни студенческие волнения, дело чуть не дошло  до  революции.  Эта  речь
многократно печаталась  в  прессе  как  образец  лаконичности  и  делового
подхода к вопросу.
     Лаконичность была чрезмерной. Что же до подхода, то он был последним,
так как все споры и дискуссии по этому вопросу отпали  сами  собой:  никто
после подобной речи не отваживался снова затронуть эту тему.
     Долго еще не утихали споры по поводу того, на  каком  же,  собственно
языке была произнесена речь. Высказывались мнения,  что  речь,  несомненно
была составлена на мариарско-шумерском диалекте.
     Изъясняться на мертвых и полуживых языках было  любимым  развлечением
комиссара, который с грехом пополам знал даже свой родной.

                                    2

     Крыша двадцатиэтажного дома.
     Только мрачное декабрьское небо над головой - и ничего больше. Небо и
кромка крыши, которая манит и притягивает к себе, как бы обещая избавление
от всех мучений, панацею от всего того, что  не  получилось  в  жизни.  От
серой  убогости  существования,  от  ненужности  обществу,  от  сдержанной
настороженности внуков, от  холодного  пренебрежения  взрослых  детей,  от
того, что мог бы сделать, но...
     И,  наконец,  -  последние  несколько  шагов,  которые  отделяют   от
вечности.
     Выстрел и пустота. Черная и безысходная.

     Комиссар Лардок сидел в своем кабинете начальника отдела и откровенно
скучал. Четвертый квартал  подошел  к  концу.  Год  в  свою  очередь  тоже
готовился кануть в Лету. Отчет, годовой отчет, над  составлением  которого
весь отдел трудился целый месяц, наконец был готов.
     Лардок  пребывал  в  состоянии  того  грустного   отчаяния,   которое
появляется, когда все  уже  выпито,  а  закуска  еще  осталась.  Из  этого
состояния его вывел доклад Пункса.
     - Господин комиссар, - начал тот и вопросительно посмотрел на шефа, -
вы знаете, сегодня опять самоубийство.
     Ларри Лардок сморщился.
     "Годовой отчет уже составлен, так что этого нового самоубийства могло
бы и не быть", - подумал он и посмотрел в окно. По тусклому  зимнему  небу
уныло волочились бесконечной чередой серые безрадостные облака.
     - Самоубийство какое-то странное, -  продолжал  между  тем  инспектор
Пункс.
     - Самоубийства, они все странные, - изрек комиссар Лардок и загадочно
ухмыльнулся.  Он  вспомнил  случай  так  называемого   чисто   английского
самоубийства и его лицо расплылось в неуместной улыбочке.
     -   Потерпевший,   -   бубнил   инспектор,   -   бросился   с   крыши
двадцатиэтажного дома и разбился в лепешку. Но вот что странно - на  крыше
возле сточного желоба обнаружены следы крови.  Группа  крови  потерпевшего
совпадает с найденной накрыше.
     Ларри Лардок решил внести самоубийство в статистику следующего года и
оттянуть расследование на три дня, чтобы не портить картину преступлений и
несчастных случаев этого месяца, квартала и года в  целом.  Годовой  отчет
написан. Завтра его подпишет Конг, Дюмон, и он отправится в высшие  сферы.
А комиссару Лардоку вовсе не хотелось смущать спокойствие высших сфер этим
дурацким, совсем не вовремя случившимся самоубийством.
     - Идите! - сказал он Пунксу,  и  когда  за  подчиненным  захлопнулась
дверь, Лардок сскинул ботинки и блаженно пошевилил затекшими пальцами ног.
     Но расследовать это дурацкое дело  ему  все-таки  пришлось.  И  не  в
следующем году, а в этом, и притом немедленно. Через полчаса после  Пункса
в кабинет Лардока пожаловал сам Дюмон.  Через  голову  Конга  он  приказал
комиссару немедленно начать расследование. Слово "немедленно" он  произнес
таким тоном, что комиссар живо вспомнил посещение  анатомичесского  музея,
где были выставлены для обозрения заспиртованные руки  и  ноги  в  банках.
Лардок представил, как в одной из банок красуется его голова. Он икнул.
     Оказалось, что сразу после происшествия на крыше к Дюмону  обратились
родственники погибшего с просьбой произвести расследование.
     "Странно, - подумал Лардок. - Если родственники  сами  настаивают  на
расследовании, то значит, что в этом обычном самоубийстве они  подозревают
чей-то злой умысел..."
     Лардок вызвал к себе Пункса и приказал ему  допросить  родственников,
составить список лиц,  которые  могли  бы  быть  заинтересованы  в  смерти
несчастного, и, наконец, произвести осмотр его квартиры. Сам же он посетил
морг, осмотрел труп и вернулся оттуда мрачным и подавленным.
     Пункс явился к шефу в ореоле сияния. Он принес  Лардоку  список  лиц,
протоколы допросов и, что самое главное,  бумажку,  существование  которой
хотели скрыть родственники и которая вполне могла послужить основанием для
закрытия дела.
     Ларри Лардок стоял на пушистом ковре перед креслом старшего комиссара
Конга и старался не выдавать своего испуга.
     - Господин старший комиссар, в  ходе  следствия  обнаружен  документ,
который может пролить свет на это самоубийство.
     Конг не мигая уставился на подчиненного.
     Лардок набрал в грудь побольше воздуха и продолжал:
     - Это пресмертная  записка,  из  которой  следует,  что  пострадавший
умышленно и хладнокровно лишил себя жизни, а следовательно...
     - А следовательно, - перебил его  Конг,  -  следовательно,  вы  осел,
Лардок. Что вы скажете о пятнах  крови  на  сточном  желобе  и  о  пулевом
ранении в спину сорок пятого калибра? Это что,  тоже  способ  лишить  себя
жизни - застрелиться в спину?
     Лардоку нечего было сказать, поэтому он промолчал.
     - А  что  касается  этой  записки,  то,  во-первых,  это  может  быть
фальшивка...
     - Экспертиза... - начал было Лардок.
     - Молчать! А во-вторых,  даже  в  случае  самоубийства  нужно  искать
человека, который толкнул на это жертву. Ясно?
     Лардок молча кивнул.
     - Пошел вон!
     Но не упел Лардок сделать и двух шагов по направлению к двери, как  в
кабинет вкатился красный от натуги секретарь Конга Пулон.
     -  Господин  старший  комиссар!  При   вскрытии   обнаружилось,   что
потерпевший проглотил  смертельную  дозу  медленно  действующего  яда.  Яд
сработал только перед самой смертью... то есть самоубийством!
     Конг забыл о приличиях и широко раскрыл рот.  Лардок  вытаращился  на
секретаря, будто перед ним стоял сам граф Дракула.
     - Вы сказали - яд? - переспросил Лардок.
     - Точно так. Несколько смеертельных доз.
     Старший комиссар  Конг  отпустил  Лардока  и  Пулона,  сосредоточенно
поскреб затылок, поморщился и пробормотал:
     - Черт бы его побрал. Придется все-таки вызвать старого кретина.
     Он помолчал, и обращаясь к своей пепельнице, задумчиво добавил:
     - Интересно все-таки - яд подействовал раньше выстрела?

                                    3

     Причастность комиссара Фухе к расследованию  этого  дела  руководство
поголовной полиции пыталось представить в том свете, что чем больше народу
задействовано в раскрытии, тем быстрее  будут  видны  результаты.  Но  сам
Фердинанд Фухе  отлично  знал,  что  стоит  за  приглашением  вести  дело.
Попросту говоря, все остальные детективы и ищейки  сели  в  лужу,  пытаясь
объяснить это загадочное многоубийство.
     Фухе собрал в  кучу  отчеты  и  рапорты  Пулона,  Пункса  и  Лардока,
сведения, просочившиеся от Конга  и  злополучную  записку  покончившего  с
собой. Потом он съездил в морг, чтобы убедиться в том,  что  пуля  угодила
действительно в спину, и стал размышлять.
     Сэм Фолуэл, тот самый пострадавший, был  застрелен  в  спину  навылет
перед  самым  прыжком  с  крыши.  На  крыше  никаких  следов,  кроме   его
собственных, обнаружено не было. Исходя из этого, Лардок сделал вывод, что
эта  рана  не  имеет  отношения  к  самоубийству.   "Как   ты   себе   это
представляешь?" - поинтересовался Фухе. "Ну, - сказал Лардок, -  может,  в
него выстрелили уже на земле или вообще в него стреляли раньше, и он ходил
с этой раной некоторое время..."
     Фухе в свою очередь сделал вывод, что, во-первых, Лардок непроходимый
тупица, а, во-вторых, что стреляли с крыши напротив, через  дорогу.  После
осмотра догадка подтвердилась. Далее логические построения Фухе  выглядели
следующим образом:
     Убийца, видимо, знал о существовании этой записки и следил за  Сэмом.
Он также знал, что Фолуэл был  слабохарактерный  малый  и  боялся,  что  в
последнюю минуту тот передумает сводить счеты с жизнью. И в конце  концов,
убийца не знал о яде, иначе отпадал смысл стрелять. И когда  все-таки  Сэм
не решился на прыжок и повернул обратно, этот  тип  выстрелил  в  него,  и
Фолуэл свалился с крыши. А если этот тип знал покойного, читал записку, то
значит, нужно искать среди родных Сэма.
     На этом месте Фухе поставил точку и  удалился  в  бар  "Крот",  чтобы
пивом промыть разогретые мозги и дать себе маленькую передышку.
     Для  допроса  в  управление  поголовной  полиции  вызвали  всю  родню
"самоубийцы". Генеалогическое  древо  Фолуэлов  было  представлено  чахлым
кустиком, который пробил себе  дорогу  в  бетонных  джунглях  современного
города.
     Единственная  дочь  покойного  Айлин  Боссет  была,  естественно,   и
единственной наследницей Сэма, прямой его наследницей. У покойного водился
какой-никакой капиталец, и в день  шестнадцатилетия  дочери  Сэм  составил
завещание, в котором говорилось, что Айлин получит  наследство  после  его
смерти.  В  завещании,  однако,   была   оговорка,   что   оно   считается
действительным только в случае естественной смерти завещателя.
     "Так! - подумал Фухе. - Значит, если  предложить,  что  именно  Айлин
была причастна к смерти своего папаши, то  яд  и  пуля  тут  не  годились.
Единственным способом отправить папашу на тот свет  было  довести  его  до
самоубийства. Похоже, что здесь я недалек от истины..."
     - Итак, какие отношения вы поддерживали с покойным отцом?  -  спросил
Фухе.
     - Никаких, - голос был довольно низким и не  лишенным  тех  капризных
ноток, какие доводят мужчин до умопомрачения.
     - Сколько вам лет?
     Немое удивление, надутые губки и вид, откровенно обиженный.
     - Сколько лет было вашему отцу?
     - Пятьдесят три.
     - Часто ли на него нападали приступы депрессии?
     - Не знаю!
     - Как по-вашему, что могло толкнуть его на самоубийство?
     Длительное раздумье, которое  прерывалось  постукиванием  накрашенных
ногтей о край комиссарского стола. И наконец:
     - Не знаю.
     Фухе  стал  медленно  закипать.  Мозгов  у   нее   не   больше,   чем
дрессированного медведя, но странно не это, а то, что  она  совершенно  не
пытается выгородить себя и придумать повесть о несчастной любви покойного,
о разочарованности в жизни и тому подобное. Обычные истории.
     - Хорошо! Вам известно, что после смерти  вашего  отца  вы  являетесь
единственной наследницей его капиталов? - дурацкий  вопрос,  однако  нужно
понаблюдать за ее реакцией.
     - Да, известно! - заявила она без всякой реакции.
     - Значит, - комиссар начал давить на психику, - значит  у  меня  есть
все основания подозревать вас...
     - Это ваше право, - в  ее  голосе  не  было  ни  настороженности,  ни
возмущения. Одна холодная ненависть.
     - Хорошо. Вы свободны.
     Теперь Билл Боссет.
     Муж Айлин был здоровенный рыжий детина лет тридцати с шапкой кудрявых
волос и волосатыми руками. Весельчак.
     - Вы были дружны с покойным Фолуэлом?
     Приступ истерического смеха, похлопывание по коленям и наконец:
     - Во дела! Как можно дружить  с  гремучей  змеей?  Да  он  мне  после
свадьбы двух слов не сказал. Дулся, что твоя  кислородная  подушка.  Ходил
себе, ходил - и на тебе! -  снова  параксизм  веселья.  -  Когда  он  дуба
врезал, я так себе и сказал: да, говорю, Билл, теперь  ищейки  и  до  тебя
доберутся. А чего же скрывать?
     - Ладно, - перебил его комиссар. - А что вы скажите о его капиталах?
     - А чего там говорить? Богатей из него  не  бог  весть  какой,  прямо
скажем. Ну,  нищим  он,  конечно,  не  был.  Мог  позволить  себе  бутылку
божансийского после обеда, да девочек по пятницам. - Он хихикнул. - Ну,  а
вообще не больно-то он на нас свои капиталы вытряхивал. Помню...
     - Довольно! - Фухе закурил "Синюю птицу" и  пристально  посмотрел  на
Боссета. - Вы знали о его предсмертной записке?
     - А, это та, где он пишет, что пошел загибаться?  Ха-ха-ха!  Нет,  не
знал.
     - Хорошо, - комиссар что-то пометил в своем блокноте. - Вот  вам  мой
телефон, если вспомните что-нибудь интересное, звоните немедленно.
     Комиссар Лардок был мрачнее тучи. Мало того, что перед Новым годом на
него свалилось это загадочное  самоубийство.  Мало  того,  что  пригласили
этого старого, выжившего из ума идиота Фухе, так еще дело, за  которое  он
лично отвечает, стоит на месте. Сейчас, через два  дня  расследования,  он
знал ровно столько же, сколько знал в первый день.  Ну,  если  не  считать
допроса, который, кстати, тоже ничего не дал. После долгих раздумий Лардок
решил заболеть и тем самым все шишки за проваленное расследование  свалить
на Фреда Фухе. Он направился к двери своего кабинета, но тут телефон подал
свой дребезжащий голосок.
     - Господин комиссар! - звонил Пулон. - Вы еще не ушли?
     - Ушел! - нехотя ответил Лардок. - Меня уже нет!
     - Оставьте шутки, комиссар, я раскопал нечто в высшей степени важное!
     - Ну? - вяло поинтересовался Лардок. Он уже не верил,  что  это  дело
можно сдвинуть с мертвой точки.
     - Алекс, Габриэль Алекс, очень подозрительный тип. Я  откопал  его  в
баре "Крот". Подозреваю, что это он застрелил Сэма Фолуэла.
     - Почему он? - недоверчиво спросил Лардок.
     - Он мне сам сказал! Говорит: "Я накормил этого подонка свинцом, чтоб
его на том свете приковали в двух шагах  от  бездонного  колодца,  полного
пива!" Так и сказал!
     - Он что, пьян?
     - Вдребизги! На ногах не стоит и не хочет.
     - Что не хочет? - не понял Лардок.
     - Не хочет стоять! - пояснил Пулон.
     Лардок безнадежно махнул рукой и приказал в трубку:
     - Давайте его сюда!
     Алекс предстал перед  Лардоком  в  самом  расхлябанном,  развинченном
виде, который только можно себе представить.
     Он попытался сделать пару шагов, но  паркет  закружился  у  него  под
ногами, встал дыбоми подбил ему глаз. Лардок подобрал Алекса, усадил его в
кресло и дал сигару.
     - Итак, вы утверждаете, что застрелили Фолуэла?
     Алекс молча приоткрыл рот, похлопал глазами и пустил слюнный пузырь.
     - По-по-по...
     - Что? - не понял Лардок.
     Алекс молчал.
     - Вы стреляли в Сэма Фолуэла? - повторил Лардок.
     - П-последний  но-о-о-нешний  денечек  гуляю  с  вами  я!..  -  Алекс
оглушительно икнул.
     Лардок не сдавался.
     - Вы хорошо знали покойного?
     -  Друзья-а-а-а!..  -  неожиданно  громко  выдохнул  Алекс,   и   его
подбородок соскользнул с ладони,  на  которой  покоилась  его  бестолковая
голова. В наступившей тишине его зубы клацнули, как дверная щеколда.
     - Вы были с ним друзьями, - уточнил Лардок.
     - Гуляю с вами я, друзья-а-а! - внезапно заголосил  Алекс  и  упал  с
кресла  назад,  через  спинку.  Над  столом  комиссара  Лардока  замаячили
стоптанные ботинки Габриэля.
     Дебаты были отложены. Допрос перенесли на утро.
     Комиссара Фухе разбудили в шесть часов. Телефон верещал  и  дергался,
как дворняжка, которую прищемило рельсами при перестановке стрелок.
     - Господин комиссар? - голос принадлежал Биллу Боссету. - Я  вспомнил
кое-что интересное!
     - Ну! - нетерпеливо подбодрил его Фухе.
     -  Помню,  три  года  назад  у  моей  Айлин  был  день   рождения   -
представляете? Так этот гиппопотам, - хохотнул он,  -  подарил  ей  знаете
что?
     - Не знаю.
     - А вы угадайте, нипочем не выйдет!
     - Примус! - наобум ляпнул Фухе.
     - Неправильно!
     - Кисточку для бритья, - продолжал Фухе.
     - Нет. Я же говорил, что не угадаете!
     - Так что же, черт тебяя подери?!
     В трубке наступило тягостное молчание. Комиссару даже показалось, что
их разъединили.
     - Ну?! - закричал Фухе в трубку.
     - Забыл! - сокрушенно забормотал Боссет. - Из головы вон!..  Кажется,
это было что-то экзотическое...
     - Ожерелье из человеческих зубов? - подсказал Фухе.
     - Не-е-е... По-моему, водосливной бачок или крышку от канализационого
люка.
     Фухе в ярости швырнул трубку и стал собираться. Если день  начинается
с такого вот телефонного звонка, значит ничего хорошего сегодня  ждать  не
приходилось. В управлении было пусто. Только дежурный, Лардок и Алекс.
     Фухе остановился в дверях и смерил Габриэля уничтожающим взглядом.
     Алекс как-то сморщился, съежился, уменьшился в  размерах  и  оплыл  в
кресле, как свеча, потеряв свои грозные неопохмеленные формы.
     - Кто это? - Фухе ткнул пальцем в Алекса.
     Габриэль открыл было рот, но Фухе так на него  посмотрел,  что  Алекс
моментально понял даже то, чего не понял, и заткнулся.
     - Алекс, - Лардок заглянул в протокол, - Габриэль Алекс.  Обвиняяется
в преднамеренном убийстве Сэма Фолуэл, того покойника, который свалился  с
крыши.
     - Что вы мелите, Лардок? - недовольно проскрипел Фухе. - Как он может
обвиняться в убийстве покойника?
     - Э-э-э... - попытался объяснить Лардок, - я хотел  сказать,  что  он
убил его, когда Фолуэл еще не был покойником...
     - Каким образом? - поинтересовался Фухе.
     - Застрелил из ружья!
     - Вы умеете обращаться с оружием? - повернулся Фухе к Габриэлю.
     - Сроду в руки не брал!
     - Вот видите! - заключил Фухе. - Какой же он убийца?
     Лардок виновато заулыбался.
     Но рассудок Алекса еще не вполне справился  с  последствиями  винного
отравления, и он внезапно выпалил:
     - Я всыпал ему яда!
     Лардок несколько, раз моргнул, и улыбка сползла с его лица.
     - Что вы сказали?
     - Я всыпал этому поганцу хорошую порцию яда в пиво! Желудок  у  него,
небось, испортился, а?
     И Алекс хрипло расхохотался.
     Фухе про себя выругался и очень спокойно продолжал:
     - Как мне стало известно, Фолуэл не любил пиво и никогда его в рот не
брал. Так что показания этого сумашедшего не  считаю  достаточно  вескими,
чтобы упрятать его в желтый дом.
     - Позвольте, позвольте, - заторопился Лардок. - Он  ведь  сам  сказал
про яд. Откуда он мог знать?
     Алекс  молча  ткнул  пальцем  в  Лардока  и  через  несколько  секунд
напряженного ожидания сказал: - От тебя. Ты мне сказал!  Говоришь,  возьми
вину на себя, и дело с концом. Посидишь годиков пять-шесть -  и  баста!  А
то, говоришь, - Алекс стал увлекаться, - я тебе ка-а-ак...
     У Лардока отнялась речь, и он сидел в своем кресле, судорожно  глотая
воздух.
     - Ай-яй-яй, комиссар, что за школярские уловки? - ласково пожурил его
Фухе. - Неужели нельзя было  подыскать  кого-нибудь  понадежней?  Этот  же
расколется на суде, как выпить дать!
     Затем Фухе обратился к Алексу:
     - Когда произошло убийство, вы  ведь  находились  далеко  от  города?
Ловили рыбу?
     Алекс кивнул головой.
     - Свидетели есть?
     - А как же?!! - оживился  Габриэль.  -  Вся  деревня  видела,  как  я
прикончил этого Клайва Рассела. Я ему говорю...
     - Довольно, довольно, - перебил его Фухе. -  Это  к  нашему  делу  не
относится!
     Лардок ошарашенно хлопал глазами и пытался привести  в  порядок  свои
растрепанные чувства.
     - Так вы не убивали Фолуэла? - спросил он.
     Алекс сосредоточенно молчал.
     - Вы не подсыпали ему яда? - подсказал Фухе.
     - Нет, - просиял Алекс. - Я не давал ему яда, я просто столкнул его с
крыши...
     Ларри Лардок, окончательно сбитый с  толку,  хотел  только  одного  -
поскорее закрыть это дело, его устраивал любой исход,  лишь  бы  побыстрее
отправиться праздновать Новый год.
     Сэму Фолуэлу теперь было все равно.
     Комиссар Фухе хотел  в  первую  очередь  вытащить  из  беды  Габриэля
Алекса, а во вторую - разобраться в этом деле, если  это  не  противоречит
первой очереди.
     Габриэль Алекс хотел пить.
     Билл Боссет был настроен весело. Из всего этого дела он вынес  только
хорошее настроение да пару анекдотов из жизни поголовной полиции.
     Айлин  Боссет  не   собиралась   отдать   колесо   фортуны   в   руки
балбеса-полицейского и лишиться наследства. Исходя  из  этого,  она  снова
посетила Дюмона и потребовала результатов.
     Дюмон явился к Конгу, Конг вызвал Лардока и задал ему трепку.  Лардок
всыпал Пулону по первое число. Пулон отыгрался на Пунксе. Пункс был  самым
младшим в управлении, и поэтому ни на ком не мог  сорвать  злость.  Вместо
этого он вышел на улицу и пнул ногой кошку.
     Алекса упрятали в сумашедший дом.
     Сэма Фолуэла закопали в землю.
     Комиссар Фухе сделал ход конем и самоустранился,  сославшись  на  то,
что силы уже не те, нет хватки, и вообще это дело слишком путаное для  его
проспиртованных извилин.
     Лардок сжал зубы и заболел. Но Конг вытащил его из постели, пригрозил
гантелей, и на следующее утро Лардок снова принялся за  расследование.  Он
был на гарни истерики. Ничего не  оставалось,  как  снова  попросить  Фухе
помочь ему разобраться. Фухе ответил, что может это устроить, но это  ему,
Лардоку, дорого будет стоить. Лардок  согласился.  Когда  Фухе  пересчитал
деньги, он вынул из кармана бумажку и протянул ее страдальцу Лардоку.  Тот
перечитал ее пять раз, перевернул ее на другую сторону, но так ничего и не
понял.
     - Это заключение судебного медицинского эксперта, - пояснил Фухе.
     Лардок все еще таращился на бумажку.
     - Там сказано, - все тем же нравоучительным тоном продолжал  Фухе,  -
что за пять секунд до выстрела Фолуэл скончался от кровоизлияния в мозг.
     - Ну и что? - не понял Лардок. - Кто же преступник?
     - А какая теперь разница? Ведь этот кто-то стрелял уже в мертвеца,  а
разве есть у нас статья "Покушение на убийство покойника"?
     - А как же яд?
     -  А  что  яд?  -  недовольно  произнес  Фухе.  -  Яд  еще  не  успел
подействовать, когда он уже умер.
     - Значит...  -  слабым  голосом  проговорил  Лардок,  -  значит,  это
просто...
     - Несчастный случай, - подтвердил Фухе. - Только-то и делов.
     Айлин  Боссет  получила  наследство  и,  сама  не  своя  от  счастья,
отблагодарила Фухе за содействие. Фухе вытащил Алекса из желтого  дома,  и
теперь  они  обмывали  это  так  счастливо  закончившееся  дело  тридцатью
кружками пива.
     - А знаешь, - прошептал Фухе на ухо  соратнику,  -  чего  мне  стоило
уговорить эксперта написать эту бумажку? Он знал о кровоизлиянии в мозг  с
самого начала, но молчал,  ждал,  пока  кто-нибудь  обратится  к  нему  за
помощью. Знаешь, сколько  я  ему  отвалил  за  этот  документ?  Сто  тысяч
франков. Но ты не знаешь самого интересного - эти деньги были фальшивыми!
     Алекс задумчиво глядел своими наглыми  серыми  глазами  куда-то  мимо
комиссара. Он глубоко вздохнул и вытащил из кармана пачку банкнот.
     - Эти? - спросил он у Фухе.
     Комиссар вытаращил глаза:
     - Да. Но откуда?!
     Габриэль криво улыбнулся:
     - Эксперт, конечно, знал  о  кровоизлиянии,  потому  что  это  с  его
помощью я достал лекарство, которое применяется при  гипотонии  и  которое
было резко противопоказано Фолуэлу.
     Фухе начал что-то понимать.
     - Значит?
     - Да-да, сначала он получил лекарство, потом яд, а уж  потом  пулю  в
спину.
     - Но этот экперт может  наболтать  лишнего...  И  потом,  откуда  эти
деньги?
     Алекс долго смаковал пиво, потом вытер рот тыльной стороной ладони  и
нехотя пояснил:
     - Деньги эксперт подарил мне перед смертью.
     Фухе приоткрыл рот, но оттуда не вырвалось ни единого звука.
     - Ну да, я забыл вам сказать.  Этот  эксперт  полчаса  назад  упал  с
крыши.

                              Алексей БУГАЙ
                              Сергей КАПЛИН

                              ВЕЛИКАЯ ДОСАДА

                                         Правосудию всех стран посвящается

                         1. БЕГ С ПРЕПЯТСТВИЯМИ

     Уже второй год бывший комиссар поголовной полиции и бывший  президент
Великой Нейтральной Державы Фердинанд Фухе проводил в тюрьме. Мерзавцы  из
контрразведки во главе с негодяем полковником Конгом  сфабриковали  против
него обвинение в государственной измене и краже булки с лотка,  что  никак
не  соответствовало  действительности,  ибо  изменять   бывший   комиссар,
конечно, изменял (и не один раз) а вот булок  не  воровал.  Тем  не  менее
члены Верховного  Суда  умудрились  припаять  ему  год  тюрьмы  за  первое
преступление и десять лет за второе - преступление против собственности.
     Отбывать наказание Фухе определили в тюрьму на Горячем Холме, которая
славилась жестокими порядками. Правда,  прибыв  на  место,  великий  узник
убедился во всеобщем уважении к нему тюремщиков, охранников и  заключенных
-  вероятно,  это  уважение  было  продиктовано  признанием  былых  заслуг
комиссара или страхом перед его крутым нравом.
     Не проявлял должного уважения к нему  лишь  начальник  тюрьмы  Дюмон,
который когда-то был и начальником, и  подчиненным  великого  комиссара  в
поголовной полиции. Совершенно равнодушно отнесся к нему и старый  друг  и
соратник Габриэль Алекс, служивший на Горячем  Холме  надзирателем.  Алекс
давно уже был обременен многочисленной семьей и связанными с ней  заботами
и дрязгами.
     Дюмон, проявляя свою мерзкую сущность, в первый же день сунул Фухе  в
камеру к трем активным гомосексуалистам.  Но  бывшего  комиссара  он  явно
недооценил, поскольку наутро гомосексуалисты оказались  уже  пассивными  и
жалобными голосами просились в другую камеру.
     Тогда Дюмон пристроил Фухе к хозяйственной части и поставил его доить
коров, хорошо зная, что Фухе ни чего  не  понимает  в  этом  ответственном
деле. Во время первой же дойки Фухе подсунули огромного  южноамериканского
бизона. Но великий комиссар не только подоил зверя, но и скрутил ему хвост
и обломал левый рог.
     Следующим актом преследования Фухе Дюмон  избрал  работу  на  пасеке.
Однако пчелы не только не покусали комиссара, но и заимели  отвратительную
привычку залетать в кабинет начальника тюрьмы и жалить его в  незащищенные
одеждой места.
     Так во взаимной борьбе коротали время бывшие  коллеги,  когда  начали
происходить совсем невероятные события.

                            2. НЕДОБРОЖЕЛАТЕЛЬ

     Однажды после очередного рабочего дня, проведенного на  конюшне,  где
Фухе подковал и объездил дикого мексиканского мустанга,  великий  комиссар
отлеживал у себя в камере многострадальные бока.
     По камере с назойливостью застарелой икоты летал комар. Комиссар,  не
глядя, хлопал ручищами у себя под носом,  и  комар  заходил  на  следующий
круг. Регулярно после каждого такого хлопка  комиссара  в  дверном  окошке
показывался глаз надзирателя и слышались  сдавленные  ругательства  в  его
адрес. Потихоньку комиссар стал подремывать, что не мешало ему  продолжать
охоту на кровососа и испытание бдительности охраны.
     Внезапно Фухе проснулся, сам не зная почему. Комара в камере не было.
Это он знал наверняка, так как уже  месяц  или  два  сражался  с  летающим
паразитом и прекрасно знал все повадки неприятеля. Зато  вместо  комариных
завываний в противоположном углу камеры раздавалось  мощное,  как  дыхание
Вселенной, сопение. Фухе приподнялся на нарах и с  любопытством  глянул  в
угол. Там на своих нарах покоился здоровенный детина с белой  повязкой  на
бритой голове. К ноге незнакомца колючей проволокой был прикручен  костыль
красного дерева.
     - Эй! - толкнул его Фухе, удивляясь все больше и больше. - Костыль-то
тебе зачем?
     -  А-а-а...  -  заворочался  вновь  прибывший,  дружелюбно   свешивая
конечности с нар и производя костылем специфический грохот. -  Когда  тебе
стреляют в голову, - он ткнул пальцем без двух  фаланг  в  повязку,  -  то
начинаешь много думать...
     - Начинаешь чего делать? - не понял Фухе.
     Незнакомец с сочувствием посмотрел на человека,  не  знающего  такого
элементарного процесса.
     - Думать, - сказал он и повторил: - Думать, думать начинаешь.
     Затем, видя все еще недоумевающую физиономию  Фухе,  он  счел  нужным
добавить с австралийским акцентом:
     - Дюмат...
     - Ага, - сказал Фухе понимающе, хотя так ни чего и  не  понял.  -  Ну
и?..
     - Костыль? - по-прежнему дружелюбно вопросил сосед. - Костыль  -  это
если к примеру на допросе ногу сломают, - пояснил он.
     Комиссара обдало жаром.
     - Тут допросов нет, - твердо заявил он. - Тут  тюрьма  для  отбывания
сроков.
     - Нет - так будут! - доброжелательно произнес детина. -  Знаешь,  что
хорошие люди говорят?
     - Что хорошие - не знаю, - честно признался Фухе.
     - А они говорят... - в предвкушении сообщения приятной новости  сосед
закатил смотрящие в разные стороны глаза, - говорят, что Леонард очередную
исключительную меру будет отбывать на Горячем Холме, у нас то есть.
     Комиссара бросило из жара в холод.
     Наутро тюрьма гудела, как эскадрилья истребителей  перед  вылетом  на
охоту за НЛО. Тюремный телеграф донес  до  комиссара  и  его  соседа,  что
Леонард прибыл для  отбывания  условного  пожизненного  заключения  и  уже
задушил двух  тюремщиков,  надел  парашу  на  голову  господина  Дюмона  и
грозился добраться до Фухе на предмет изъятия его ног из его туловища.
     Комиссар лишился душевного покоя.
     Его сосед по камере вернулся с прогулки на  здоровых  ногах,  обе  из
которых оказались левыми, но со сломанной рукой на перевязи.
     - Ничего, - подбодрил он комиссара. - Вот увидишь,  скоро  и  костыль
пригодится!
     Фухе ничего не ответил, отвернулся к стене и впал в забытье.
     Через пару дней стало известно и о других подвигах Леонарда.
     О том, например, что он потребовал  перевести  его  в  общую  камеру,
устроил там управление поголовной полиции в миниатюре, принял  руководство
и, назначив на должность Фухе дежурного надзирателя, подвергал  последнего
неописуемым мучениям. Кончалась смена надзирателя, а вместе с  ней  и  его
жизнь.  Несчастного  уносили,  Леонард  отсыпался,  а  потом  начинал  все
сызнова. В те часы, когда Леонард спал, вся тюрьма вздыхала с облегчением,
а  сам  господин  Дюмон  даже  позволял  себе  расслабиться   с   бочонком
коньячишки.

                              3. ЗАБАСТОВКА

     В конце концов бесчинства  Леонарда  привели  к  тому,  что  тюремная
охрана решила объявить забастовку. Это случилось после того,  как  Леонард
отнял  у  кассира  деньги,   предназначавшиеся   для   выплаты   жалования
тюремщикам, а самому кассиру отрезал  уши  и  прибил  ко  лбу  табличку  с
надписью "Фухе".
     С началом  забастовки  камеры  открывать  перестали,  прогулки  стали
невозможными, зэки сидели рядом с переполненными парашами и  очень  хотели
кушать.
     Наконец-то,  что  должно  было  случится,  случилось.  В   ответ   на
забастовку сотрудников начали  забастовку  и  клиенты  Горячего  Холма.  С
почтовым воробьем они отправили свои требования в министерство  внутренних
дел: вернуть то время, когда их кормили, выносили из камер парашу и водили
гулять.
     Для урегулирования конфликта прибыла  правительственная  комиссия  во
главе с министром сельского хозяйства. Пока она разбиралась в  требованиях
сторон, сосед Фухе по камере посещал сходки заключенных, которые  разрешил
пьяный Дюмон, лично открыв все камеры. Сосед бурно митинговал,  произносил
пространные речи о международном положении и требовал наказать виновных  в
землетрясении в Армении. Однажды он вернулся с митинга с  выбитым  глазом,
но сияя от восторга.
     - Ну, что я говорил? - обратился он  к  Фухе.  -  Скоро  мой  костыль
понадобиться!
     Наконец, комиссия пришла к выводу, что  требования  бастующих  сторон
сходятся в главном: они требуют  им  выдачи  бывшего  комиссара  Фухе  для
свершения над ним братского самосуда. Зэки требуют этого потому,  что  так
хочет Леонард, а Леонард зарекомендовал себя как человек, с которым  лучше
не шутить: он с вами пошутит  и  сам,  только  дайте  повод.  Охрана  тоже
требует выдачи ей Фухе с тем, чтобы потом его передать зэкам,  -  по  двум
причинам: во-первых, только после выдачи комиссара появлялась надежда, что
Леонард утихомирится и будет душить в день не более  двух  тюремщиков,  а,
во-вторых, мертвый Фухе прекратит свои антигуманные эксперементы по  дойке
южноамериканских бизонов и ощипыванию страусов  живьем,  что  противоречит
высоким нравственным нормам исправительно-воспитательного заведения.
     Веселый  сосед  сообщил  комиссару  вывод  комиссии:   во   избежание
обильного кровопролития  выдать  заключенного  Фердинанда  Фухе  остальным
заключенным и вызвать похоронную команду для погребения выданного.
     - И кто он такой, этот Фухе? - недоумевал  сосед.  -  Сколько  душ  я
загубил, а о таком злодее не слыхал... Ты его не знаешь? -  спросил  он  у
сокамерника.
     - Н-незнаком, - буркнул комиссар и почесал корявый затылок. - А когда
этого Фухе выдавать станут?
     - Дык, сейчас и станут! - радостно сообщил сосед. -  Уже  по  камерам
пошли - отыскивать его.
     - Неужели начальство  не  знает,  в  какую  камеру  его  посадили?  -
удивился комиссар, холодея от предчувствия близкой смерти.
     - Так ведь начальник-то, Дюмон, переводил его, говорят,  с  места  на
место, а потом запил, загулял -  да  и  забыл,  где  его  дружок  отдыхать
изволит.
     Не  успел  сосед  закончить  последнюю  фразу,  как  дверь  в  камеру
распахнулась, и на пороге появился здоровенный негр в полосатой пижаме.
     - Эй, Хрящ! - заорал он на соседа Фухе. - У тебя в камере его нет?
     - Ты что, Хлыщ! - не менее громко ответствовал Хрящ. - Уж я бы  знал,
с кем нары делю! Да и сам знаешь: был бы он здесь, разве я  живой  до  сих
пор остался?
     - А это кто там в углу? - подозрительно спросил негр,  вглядываясь  в
полумрак.
     - Хлюпик какой-то, даже матом не говорит, - Хрящ захохотал. - А Фухе,
говорят, всегда пьяный и по-человечески не разговаривает!
     Хлыщ удовлетворенно прикрыл двери и двинулся дальше.
     Нечего и  говорить,  что  Фухе  так  и  не  нашли.  Комиссия  вынесла
резолюцию, что с исчезновением Фухе  конфликт  исчерпан,  сняла  Дюмона  с
должности начальника тюрьмы и отбыла.
     Хрящ побродил немного по  тюрьме,  пообщался  с  единомышленниками  и
приковылял в свою камеру с отрезанным ухом.
     - Вот! - радостно произнес он.  -  Я  же  говорил,  что  костыль  еще
понадобится! А ухи всем  Леонард  режет.  Это  у  него  обряд  такой.  Его
временно начальником тюрьмы сделали. Говорят, мол,  он  и  так  фактически
начальником стал!..
     Чтобы покончить с постоянным кошмаром, в который повергло всю  тюрьму
появление Леонарда, Фухе решил покончить с самим Леонардом.

                               4. РАССТРЕЛ

     Леонард был его старым незнакомым. Еще на  заре  своей  карьеры  Фухе
обвинил его в совершении тяжкого преступления - и совершенно  напрасно.  В
результате Леонард, повинный во всех других преступлениях, получил не пять
пожизненных сроков,  а  шесть  сроков  с  половиной,  отчего  и  невзлюбил
комиссара.
     В эту ночь Фухе разбудили в три часа.
     - Куда? - спросонья опешил старый вояка.
     - Куда-куда! - передразнил его соглядатай в  маске.  -  На  расстрел,
конечно, тоже спросил: куда!
     Комиссар в панике заметался по камере. Как же так? Кто  его  заложил?
Ведь никто не знал, где он находится...
     - Габриэль Алекс тебя вкинул, -  словно  читая  его  мысли,  внезапно
брякнула маска. - Ну-ка, живо!
     Фухе  от  неожиданного  пинка  кубарем  выкатился   в   коридор   под
издевательское гоготанье конвоира.
     Тюрьма бурлила и клубилась от гашиша и прочего героина. С легкой руки
нового начальника заключенные содержались при открытых камерах,  охранники
же - при закрытых изнутри дверях, опасаясь разгула демократии.
     - Последнее желание не изволите? - с издевкой обронил конвоир уже  во
дворе, куда долетали неистовые всхлипы балдеющей тюрьмы.
     - "Птички..." - невнятно пробормотал Фухе.
     - Чего? - оторопела маска.
     - "Птички синей" покурить...
     На удивление в кармане у  мучителя  оказалась  пачка  сигарет  "Синяя
птица".
     - Три минуты на сигарету! - заявил он протягивая комиссару пачку.
     - Четыре! - стал торговаться приговоренный.
     - Последнее желание - закон, - изрек палач и поднес Фухе спичку.
     После девятой сигареты лишитель жизни начал ерзать, смотреть на  часы
и откровенно нервничать.
     - Ну, хватит! - он поднялся и передвинул затвор карабина. -  Закрывай
глаза, гад!
     - Комиссары  николы  нэ  здаються!  -  почему-то  по-украински  гордо
ответил Фухе.
     Щелкнул затвор. Фухе рухнул на спину и попытался умереть.
     Следующими ощущениями несчастного  были  похлопывания  по  щекам.  Он
открыл глаза, которые не должны  были  открыться,  и  увидел  перед  собой
Габриэля Алекса.
     - Алекс, ты? - онемел от удивления комиссар. Придя в себя он медленно
поднялся с земли. - А где же палач?
     - Я и есть палач, - оскалился Алекс. - Уже и пошутить нельзя?
     После дружеских объятий и зуботычин  Алекс  открыл  комиссару  дюжину
дверей и, отперев последнюю, сказал:
     - Беги, друг, за  этой  дверью  твоя  судьба,  за  этой  дверью  твое
будущее, за ней свобода!
     Фухе бросился на шею друга.
     - Не надо соплей, - сдержанно обронил Алекс и, толкнув Фухе в  спину,
распахнул дверь...

                            5. НОВЫЙ НАЧАЛЬНИК

     С трудом переварив жестокую шутку своего лучшего друга, Фухе шагнул в
раскрывшуюся дверь.
     Однако шутка  Алекса  оказалась  не  последней:  вместо  долгожданной
свободы, как можно  более  удаленной  от  распоясавшегося  Леонарда,  Фухе
увидел самого Леонарда, восседавшего посреди кабинета начальника тюрьмы на
залитом марочным вином столе.
     - Вот он, наш знаменитый! - пьяным голосом воскликнул  Леонард.  -  Я
тут всем уши отрезаю, а тебе, друг мой ласковый, голову отсеку! Алекс, где
ты там, - обратился он к несостоявшемуся палачу,  -  получишь  прибавку  к
жалованью!
     - Неплохо бы, - пробормотал с благодарностью Алекс. - А то ведь  сами
знаете: жена, дети...
     Фухе, затравленно взиравший на Леонарда, повернулся к лучшему другу и
вопросил с печальным сарказмом:
     - И ты, Брут?
     - Я не Брут, - обиженно ответил Алекс. - И к тому же я на  службе,  а
господин Леонард мой начальник. А за  оскорбление  Брутом  при  исполнении
можно и в карцер на недельку...
     - Ха-ха-ха! - загрохотал Леонард. - В  карцер!...  Да  я  ему  сейчас
голову резать буду!
     Он поискал под рукой инструмент, которым целый день резал уши  и,  не
найдя такового, шмякнул о стол пустую бутылку, соорудив таким  образом  из
нее "розочку".
     То, что терять нечего, Фухе понял уже давно. Теперь же, вспомнив  дни
былые, он вдруг с ревом сексуально  неудовлетворенного  слона  кинулся  на
страшного врага, протаранил его своей замшелой макушкой и остановился, как
вкопанный с  удовольствием  наблюдая,  как  Леонард,  потеряв  равновесие,
опрокинулся назад, слетел  со  стола  и,  вышибая  телом  оконное  стекло,
спланировал с четвертого этажа.
     Алекс, разинув рот, ковырялся грязным пальцем в носу.
     - Я теперь начальник тюрьмы, - угрюмо произнес комиссар и взглянул на
равнодушного ко всему Алекса. - Подчиняться будешь?
     - А мне что - лишь бы приказывали, - ответил  бывший  соратник  и  на
всякий случай отдал честь.
     Фухе в припадке борьбы за самосохранение сделал то, до чего еще никто
и никогда в Великой Нейтральной Державе не додумался,  -  поднял  руку  на
самого Леонарда, имевшего шесть с половиной  пожизненных  сроков.  Поэтому
вполне естественно, что вся тюремная братия после  скоропостижных  выборов
единогласно признала его новым начальником.

                                6. ДОСАДА

     Но точку в этой истории ставить пока преждевременно.
     Не тот  человек  был  Фердинанд  Фухе,  чтобы  забыть  хоть  единожды
нанесенное   оскорбление.   Едва   став    начальником,    он,    конечно,
продегустировал вина, которыми баловались до него Дюмон и Леонард, а затем
призвал к себе подчиненного Алекса.
     - Вот что, Алекс, - обратился к нему Фухе. - Сгоняй-ка в  мою  бывшую
камеру и доставь сюда заключенного Хряща.  Если  у  него  уже  нет  ног  -
принеси!
     На удивление, новых увечий у Хряща не было. Как всегда, его  зверская
рожа сияла оптимизмом.
     - Хо! - закричал он, как только его ввели к  начальнику.  -  Костыль,
значит,  понадобится?  Уж  сколько  я  ждал-то!  -  И  он  прищурил   свой
единственный глаз.
     - Не думаю, не думаю, - ласково ответил Фухе. - Я вот тут решил  тебя
немножко расстрелять...
     - Ну? - не поверил Хрящ. - Отлично! Великолепно!
     Присутствовавший при этом негр в пижаме Хлыщ шепнул что-то  комиссару
на ухо.
     - Как так запрещает? - грозно  осведомился  Фухе.  -  Кто  запрещает?
Какой такой Закон? Ах, закон! Вишь ты, - обратился он к Хрящу. - У  нас  в
Великой Нейтральной Державе,  оказывается,  смертную  казнь  отменили  еще
тридцать лет назад...
     - Как отменили? - огорчился Хрящ. - Не имели они права такого! У  нас
демократия!
     - Ничего, любезный, успокойся, - заявил Фухе. - Все поправимо. Я  эти
дурацкие законы не придумывал, и не мне следовать их  букве.  Не  так  ли,
Алекс?
     - Хи-хи, - сказал Алекс, отлично знавший, что соблюдение законов было
противно натуре великого комиссара.
     - Так что расстреляем  тебя,  прямо  сейчас  и  порешим,  -  завершил
вынесение приговора Фухе. - За то, что  не  знал  меня  в  лицо,  хлюпиком
назвал и усомнился в моем  умении  выражаться  человеческим  языком.  -  И
комиссар разразился четырехстопным амфибрахием.
     - Годится! - обрадовался приговоренный. - Только давайте уж поскорее,
не терпится мне смерть принять из рук самого Фухе!
     - Ну, уж нет, - возразил  начальник  тюрьмы.  -  Я  тебя  осудил,  но
приговор исполнять будет... - Тут Фухе посмотрел на  Алекса,  мявшегося  в
углу. - Нет, у Алекса опять осечка случится, знаю я, как он расстреливает.
А вот если Хлыщ? Пойдешь казнить этого, как его... дружка то есть своего?
     - А чего ж не пойти? - осклабился негр. - Как прикажете, шеф,  так  и
сделаю.
     Вдвоем они покинули кабинет и  направились  во  двор.  Хрящ  впереди,
припадая на ту ногу, которая была обременена костылем, а Хлыщ чуть позади,
заряжая на ходу карабин.
     Фухе и Алекс с удовольствием наблюдали в окно, как Хрящ доковылял  до
стены, возле которой собирался умирать комиссар,  перекрестился  сломанной
рукой и вдруг плюхнулся на колени.
     - Погоди, не стреляй! - голосил он. - Не стреляй, Хлыщ!
     - А сообразил, значит, что  всерьез  все,  что  не  шутят  с  ним,  -
ухмыльнулся Фухе, закуривая "Синюю птицу".
     - Погоди! - продолжал орать Хрящ. - Пулю-то зачем тратить?  Свинцовая
ведь пуля! Цветной металл! Треть унции! Повесь лучше!
     Чертыхнувшись, Хрящ снял с себя галстук, подпоясывавший его пижаму, и
накинул петлю на шею приговоренному.
     - Ну что? - крикнул ему Фухе из окна. - Сожалеешь о содеянном?
     - Жалею, господин начальник! Жалею! -  хрипло  ответил  Хрящ.  -  Так
костыль и не пригодился! Такая досада!..
     А Хлыщ уже тащил его к обглоданному за дни забастовки дубу.

                              Алексей БУГАЙ

                                АВТОРИТЕТ

     Дело попалось необычное. Комиссар Фухе,  как  правило,  не  занимался
такими вещами,  но  на  этот  раз  его  вызвал  СТАРШИЙ  комиссар  Конг  и
НАСТОЯТЕЛЬНО ПОПРОСИЛ, чтобы Фухе взялся за это дело.  А  необходимо  было
обнаружить    авторитет,    утерянный    одной    научно-исследовательской
лабораторией.  В  пропаже   авторитета   был   повинен   целый   коллектив
сотрудников, конкретные же виновники так и не объявились.
     Мир науки был чужд комиссару. Чужд и  враждебен.  Такое  отношение  к
науке и ученым появилось у Фухе много лет назад, когда он был отчислен  из
первого класса начальной школы за исключительную тупость и своенравие.
     С тех пор отношение это не менялось,  а  с  течением  времени  только
усиливалось.
     Как  всегда,  отправляясь  на  задание,  комиссар  положил  в  карман
пресс-папье. На его вопрос, как же выглядит  этот  злосчастный  авторитет,
Конг ответил, что это когда все хорошо, и все тебя  уважают...  и  вообще,
нельзя не знать таких лиминтарных вещей.
     - Да,  -  поспешил  согласиться  Фухе,  услышав  знакомое  слово;  он
оживился, заулыбался, а сам подумал, что для того, чтобы все было  хорошо,
и все тебя уважали, достаточно просто выпить пива и выйти на улицу.
     - Можно я возьму с собой Алекса? - поинтересовался Фухе у Конга.
     - Алекса  можешь  взять,  а  вот  пресс-папье  оставь:  ученые  народ
нервный, капризный, черепа у них ломкие, могут  и  не  понять.  И  вообще,
пресс-папье - это прошлый век! Сейчас, когда взлетают "Челленджеры",  люди
срывают горы и загрязняют ими океаны... - Конг явно увлекся.
     - Да, - пробормотал Фухе, - "Челленждеры"  действительно  взлетают...
но невысоко... Однако меня это не касается, а что до пресс-папье, то это -
оружие  испытанное,  и  расставаться  с  ним  вот  так   сразу   было   бы
мучительно...

     Лаборатория поразила комиссара обилием блестящих предметов.  Блестели
какие-то никелированные трубочки, полированные бока  приборов,  стеклянные
стаканы, заварная чайница на цифровом миллиамперметре,  чайные  ложечки  в
пузатых колбах с остатками чего-то липкого на дне, стрелочные индикаторы с
указателями "больше-меньше"  и  графики  биоритмов  на  глянцевой  бумаге,
развешанные на стенах и стульях.
     - Это у вас пропал раритет? -  спросил  Фухе  у  какого-то  мужика  в
огромных роговых очках.
     - У нас, - подтвердил мужик. - Нету авторитету.
     - А это чего? - заинтересовался тем временем Алекс и оторвал от стены
полку с приборами.
     - Это полка с приборами, - пояснили подоспевшие мужики ученого  вида.
- А вы кто? - осведомились они в свою очередь.
     - А я - Алекс, друг комиссара Фухе, - с достоинством ответил Габриэль
Алекс. - За компанию пришел.
     Фухе тщательно  обшарил  всю  лабораторию,  но  ничего,  похожего  на
авторитет, не нашел.
     - И давно вы потеряли этот свой...
     - Авторитет? - подсказал самый волосатый, а значит,  наверное,  самый
главный ученый мужик. - Да нет, - ответил он же и смутился. - Как пропал -
сразу к вам обратились: вдруг поможете... - он поправил очки.
     - А это что? - раздался голос Алекса откуда-то сбоку. Все обернулись.
     Алекс держал в руке выдранную вместе с  проводами  электронно-лучевую
трубку от осциллографа.
     - Это трубка от осциллографа, - объяснили ему.
     Фухе очень хотелось узнать, на что похож этот  загадочный  авторитет,
но он боялся показаться еще глупее, чем был на самом деле.
     - А где вы его потеряли? - продолжил он расспросы.
     - Здесь, конечно, где же еще? - искренне удивился мужик в очках.
     - А как называется... - начал было Алекс. Все резко обернулись.
     На  Габриэля  падал  стеллаж  с  аппаратурой.  Стеллаж  чудом  успели
подхватить и поставили на место.
     - Это стеллаж с аппаратурой, - сказал парень в джинсах, переводя дух.
     - ...значит, потеряли здесь, но здесь его нет? - уточнил комиссар.
     - Да, - подтвердили длинноволосые очки. - Я  рад,  что  вы  правильно
меня поняли.
     - Не морочьте мне голову! - рассердился Фухе.  -  Если  он  был  (все
согласно закивали), а теперь его  нет  (снова  согласные  кивки),  то  его
кто-то унес! Это же лиминтарно!
     - А это для чего? - донеслось сзади. Все бросились на звук голоса.
     Алекс держал в руке обгорелую спичку.
     - Это спичка, от нее  прикуривают,  -  пояснил  парень  в  джинсах  и
глубоко вздохнул.
     (В  лаборатории,  правда,  не  курили  -  ходили  курить  в  соседнюю
лабораторию.)
     - Я извиняюсь, конечно, может быть, вас неправильно  информировали...
- бородатый мужик был очень смущен. - Но вы хоть знаете, ЧТО мы потеряли?
     - Конечно знаю! - обиделся Фухе.  -  Раритет,  кволитет...  В  общем,
знаю!
     - А вы знаете, ЧТО ЭТО ТАКОЕ? - бородатый явно чувствовал себя  не  в
своей тарелке.
     - Что это такое? - в тон ему спросил Алекс, но на этот раз на него не
обратили внимания. И зря.
     - Да что вы себе позволяете?! Да как вы смеете?! - заорал Фухе.  -  Я
при исполнении! Да я вас! - и он полез в карман за пресс-папье.
     И тут раздался грохот.  Грохотало  долго,  с  переливами.  Обрушилось
что-то  фундаментальное  -  и  потом  еще  долго  хрустело,   рассыпалось,
лопалось, позвякивало и тикало. Когда завал разобрали, растащив крошево из
бывших приборов и прочего оборудования, оказалось, что на этот раз  Алекса
заинтересовал сучок в ножке  шкафа  с  аппаратурой.  И  Габриэль  до  него
добрался.
     На Алекса положили компресс с жидким азотом, опустили ноги в бадью  с
гелием и так оставили.
     Комиссар   Фухе   быстро   успокоился.   Ему    пообещали    канистру
нефильтрованного пива с пивзавода, где у бородача, как оказалось, работали
близкие родственники.
     Фухе в свою  очередь  пообещал,  что  вернет  утерянный  авторитет  в
двухнедельный срок. Когда комиссар обменивался любезностями  с  бородачом,
из-за колонны донесся голос Алекса:
     - А это еще что такое?
     Весь персонал лаборатории сломя голову бросился  вызволять  Габриэля,
но оказалось, что у него всего-навсего оторвался карман на  брюках,  когда
он попытался налить туда из банки ртуть.
     Перед уходом бородач показал комиссару, что можно сделать  с  помощью
жидкого азота. Он поспорил с Фухе, что отломает у того лацкан пиджака.
     - Что  за  чушь?!  -  удивился  комиссар.  -  Я  же  не  идиот  и  не
сумасшедший!
     - Хорошо-хорошо, - согласился бородач, попросил  Фухе  снять  пиджак,
окунул его в жидкий азот и отломал лацкан.
     - А это для чего? - послышался голос Габриэля.
     Фухе дернулся, и на его правую ногу рухнул осциллограф.
     Алекс вертел в руках счетчик Гейгера.
     - Это счетчик Гейгера, - объяснил бородач. - Положите на место.

     Сам того не зная, комиссар  Фухе  выполнил  свое  обещание  бородачу.
Когда по городу поползли слухи, что комиссар  лично,  да  еще  при  помощи
своего друга Габриэля Алекса, разгромил злосчастную лабораторию,  она  тут
же приобрела неслыханный доселе авторитет.
     А Фухе  и  Алекс  сидели  в  пивной  и  обсуждали  подробности  этого
странного дела.
     -  Зачем  тебе,  Алекс,  понадобилось  наливать  в  карман  ртуть?  -
поинтересовался комиссар, принимаясь за пиво и закуривая "Синюю птицу".
     Алекс  непонимающе  глянул  на  Фухе,  поскреб  в  затылке  и  наивно
осведомился:
     - А что это такое?
     Фухе свалился со стула и поспешил прикрыть руками голову.
     Ему стало нехорошо.

                              Алексей БУГАЙ

                                ГРАФОМАН

     С некоторых пор Фердинанд Фухе стал чувствовать на  себе  пристальный
немигающий взгляд со спины. Это  был  не  тот  взгляд,  который  бывает  в
солнечный день у пивного ларька, когда ты без очереди подходишь к стойке и
спиной  чувствуешь  дружественные  участливые  взгляды  менее   наглых   и
проворных граждан. Нет, тут было  другое.  Это  был  взгляд  бесстрастный,
изучающий и вместе с тем колючий. Комиссар стал резко оглядываться, охать,
ощущать себя не в своем бокале, одним словом  -  нервничать.  Было  время,
когда Фухе подумывал бросить проклятую полицейскую работу и  удалиться  на
покой.
     - Все дурацкие нервы, - жаловался он однажды Алексу. - Представляешь,
вот я сейчас с тобой разговариваю, а чудится мне, будто за  спиной  кто-то
стоит - даже мурашки по коже! И что самое обидное,  знаю  ведь  прекрасно,
что никого там нет - сто раз проверял...
     - А давайте-ка еще раз  посмотрим,  -  предложил  Габриэль.  Комиссар
круто повернулся на  каблуках  и  увидел,  что  у  него  за  спиной  стоит
незнакомый человечек и  что-то  старательно  записывает.  Фухе  в  сердцах
схватился за пресс-папье, но Алекс жестом остановил его.
     - Кто вы такой?
     - Я ваш летописец, - заявил писака, обращаясь к Фухе.
     - Куда ты писец? - переспросил комиссар.
     - Летописец - это значит биограф, то есть человек, который записывает
истории из жизни другого человека. Понятно?
     Алекс неизвестно почему  решил  прикинуться  идиотом  и  отрицательно
помотал головой. Комиссару не нужно было прикидываться:  он  действительно
ничего не понял.
     - Нет! - сказали они хором. - Непонятно!
     Незнакомец не растерялся перед лицом невесть  откуда  свалившейся  на
него беспробудной тупости.
     - Ну, хорошо, - примирился он. - Давайте подробно...
     - Не дам! - заартачился Фухе.
     - Вы влипаете в истории, а я их  записываю  на  бумаге,  -  продолжал
человечек. - Вам знакомо такое понятие?
     - Мы без понятия, - выразил общую мысль Алекс.
     - Бумага - продукт переделки древесины... Ну, осина там, сосна,  дуб.
Вам известно, что это такое? - поинтересовался писака.
     - Гы-гы-гы! Конг - это дуб! - обрадовался комиссар. - Знаю,  конечно,
знаю!
     - Ну, вот и ладно, вот мы и выяснили суть!
     - А теперь, - потребовал Алекс, - теперь почитайте нам что-нибудь.
     - Угу, - одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.
     Человечек набрал в грудь побольше воздуха и начал:
     "Дверь кабинета открылась. На пороге стояла Мадлен. Комиссара  обдало
запахом чего-то в чесночном соусе. Фухе скривился.
     - Фред, - прошамкала Мадлен. - Тебя  вызывает  шеф.  Он  сказал,  что
очень срочно.
     Фухе посмотрел на уборщицу. Ведро с  тряпкой,  которое  она  держала,
было полно крови."
     - Я знаю эту историю, - заметил комиссар. - Давай другую!
     - Извольте, - человечек продолжил:
     "Лаборатория поразила комиссара обилием блестящих предметов. Сверкали
какие-то никелированные трубочки, полированные бока  приборов,  стеклянные
стаканы, заварная чайница на цифровом миллиамперметре,  чайные  ложечки  в
пузатых колбах с остатками чего-то липкого на дне, стрелочные индикаторы с
указателями "больше-меньше"  и  графики  биоритмов  на  глянцевой  бумаге,
развешанной по стене и стулу..."
     - Это когда в этой истории сперли  паритет,  -  ухмыльнулся  Фухе.  -
Дальше, дальше!
     Летописец перелистал несколько страниц и стал читать с выражением:
     "Утром же, проснувшись на час раньше обычного, Фухе  думает,  что  на
улице так тихо, потому что все уже на работе,  а  он,  комиссар,  проспал.
Проклиная это дурацкое время, Фухе срывается с  койки,  на  лету  ловит  в
воздухе брюки, влезает в носки, зашнуровывает рубаху - и  вот  через  семь
минут он уже в управлении. Розовый, свежий, еле  дышит,  сердце  колотится
где-то между печенью и  затылком,  брюки  отлично  выглажены,  хотя  одеты
почему-то наизнанку. Штиблеты одного цвета, но разного размера,  и  вообще
весь его вид говорит стороннему наблюдателю, что у этого парня не все  еще
вернулись домой..."
     - Это история давняя и малоинтересная, - перебил Алекс рассказчика. -
А что есть новенького и захватывающего?
     - Угу, - одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.
     - Новенького? - переспросил писака и  снова  перелистал  страницы.  -
Захватывающего, говорите? - он заговорщически подмигнул и начал читать:
     "С некоторых пор Фердинанд Фухе стал чувствовать на себе  пристальный
немигающий взгляд со спины. Это  был  не  тот  взгляд,  который  бывает  в
солнечный день у пивного ларька, когда ты без очереди подходишь к стойке и
спиной  чувствуешь  дружественные  участливые  взгляды  менее   наглых   и
проворных граждан. Нет, тут было другое..."
     Алекс удовлетворенно показал зубы и сказал другу и соратнику:
     - Вот это действительно что-то свежее и захватывающее!
     - Угу! - одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.
     "Потом летописец стал читать друзьям  уже  известные  им  истории  из
жизни комиссара поголовной полиции", - вещал писака.
     - Так-так, - подтвердил Габриэль Алекс, - было дело.
     - Угу, - одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.
     "И тут биограф стал читать коллегам такую историю, от которой  им  не
поздоровилось. Из нее было явственно видно, что Фухе  -  выживший  из  ума
идиот с амбициями, а Алекс хотя и предан комиссару душой и печенью, но  за
пару кружек пива готов продать не только соратника, но даже родную мать."
     - Но-но! - сказал Габриэль и нахмурился.
     - Угу, - одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.
     "А потом, потом из этой истории стало известно, что комиссара Фухе  в
этот день хватила кондрашка", - продолжал писака, -  "а  что  до  Габриэля
Алекса, то он на поминках  друга  и  соратника  так  нагрузился,  что  его
посетила белая горячка."
     - Угу, - одобрительно хмыкнул комиссар, и его хватила кондрашка...
     - Пойдем выпьем за упокой души комиссарской, - предложил Алекс писаке
и насторожился. - А деньги у тебя, к примеру, есть?
     - Не пью я, - ответил человечек и посмотрел на Алекса.  -  Хотите,  я
прочту последний рассказ?
     - Валяй, - милостиво позволил Габриэль, заняв очередь за пивом.
     Писака набрал в грудь побольше воздуха и стал декламировать. Когда он
дошел до слов "человечество,  наконец,  вздохнуло  свободно:  околел  этот
монстр, это страшилище рода человеческого  комиссаришка  Фухе",  околевший
Фердинанд Фухе зашевелился схватил пресс-папье и, еще  не  открывая  глаз,
прервал монолог, а заодно и жизнь летописца.
     - Старина! -  заскрипел  он,  обращаясь  к  Алексу.  -  Твоя  очередь
подошла! Совсем нюх потерял? Без пива останемся!..
     - Так вы живы! - поразился Алекс, перебирая мелочь.
     - Угу, - одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.

                              Алексей БУГАЙ

                                СОЧИНЕНИЕ

     Первый раз в жизни комиссар Фухе был загнан в тупик женщиной.
     После того, как за флагом остались "Крот", "Дрозды", "Сиротинушка"  и
еще с полдюжины заведений того же толка, душевное равновесие заполнило все
отеденное ему место и  стало  вытеснять  способность  к  поддержанию  тела
строго вертикально. Когда этот процесс зашел достаточно далеко, Фухе  стал
спотыкаться ногами, языком, и вот тут-то перед его ясными очами  предстала
Анжелика Труппини, знаменитый кинорежиссер.
     -  Какие  у  вас  симметричные  уши!  -  сказал   Анжелика   Трупини,
восторгаясь собственным комплиментом.
     - Да я тебя!.. -  привычно  загрохотал  Фухе  и  полез  в  карман  за
пресс-папье.

     -  Жил-был  в  некотором  царстве,  в  некотором  великом,   хотя   и
нейтральном государстве доблестный комиссар Фухе...
     - Так не бывает! - подал голос карапуз на горшке. На  лицо  комиссара
набежала туча, а потом оно перекривилось на одну сторону,  как  от  зубной
боли.
     - Это почему же? - нехотя вопросил он.
     - А потому, - пояснил карапуз, - что государства бывают или  великие,
или нейтральные, - он покосился на своего мучителя, - или недоразвитые!  А
то и другое сразу - только в сказке!
     - А я и рассказываю сказку,  -  примирительно  сказал  Фухе  и  зябко
поежился.

     - Стойте!  Стойте!  -  заголосила  Анжелика  Труппини.  -  Я  же  вам
комплимент отпустила!
     - Отпускают подзатыльники, а алименты - платют,  -  со  знанием  дела
угрюмо объяснил комиссар. И полез целоваться.
     - Дорогой, чудненький комиссарчик, помогите разыскать  моего  Алекса,
пропал, бедолага, третьи сутки дома не ночует!..
     - А на мусорной куче  смотрели?  -  поинтересовался  Фухе  и  закурил
"Синюю птицу".
     - Смотрела, батюшка, и в "Кроте" его нет, - сказала  Анжелика  сквозь
слезы,  пытаясь  предупредить  следующую  догадку  комиссара.  Попытка  не
удалась.
     - В "Кроте" посмотри, - зевнул Фухе и смачно затянулся.
     - Нет его там, и в комиссариате не видели с  четверга,  -  всхлипнула
Анжелика Труппини.
     Комиссар долго думал, чесал свой видавший виды декольтированный череп
и наконец изрек:
     - А ты, милашка, в комиссариате спроси, может видали?

     - И было у него чудо-пресс-папье...
     - Пресс-папье - это что? - уточнил карапуз и подтянул штаны.
     - Ну, пресс-папье - это мой друг, - нашелся комисар.
     - А мне дедушка Габриэль говорил, что друзья бывают  только  мужского
рода. Например, дяденька Цирроз...
     - Или тетенька Язва! - невесело хохотнул Фухе.
     Настроение у него было самое скотское. Этот идиот Алекс попросил  его
посидеть с внуком пять минут, а сам уже пропадал три часа. А у Фухе,  если
хотите  знать,  в  "Кроте"  были  заказаны  восемь  кружек  пива,  и   они
выдыхались...
     - Знаешь что, дружок? - не выдержал Фухе, - давай-ка я  пойду,  а  ты
спать ложись, а?
     Карапуз вытащил  из-за  спины  руку.  В  ней  оказалась  комиссарская
восьмизарядная пушка.
     - А я тебе щ-щяс допрос засвинячу! - малыш навел  пушку  комиссару  в
лоб. - А ну, руки за спину!

     Анжелика Труппини была в панике. Четвертого дня Габриэль Алекс  вышел
на балкон в шлепанцах, увидел табачный киоск  и  выскочил  на  минутку  за
сигаретами. Да так и не вернулся. Когда все способы и  методы  сыска  были
испробованы и исчерпаны, Анжелика Труппини пришла за советом  к  комиссару
Фухе. Пришла да так и осталась. Жить. Ну, Алекс скоро нашелся и затаил  на
старинного друга кровную обиду... Тогда он некоторое время  жил  с  другой
подругой - его внук впоследствии назвал ее тетенькой  Язвой.  С  Язвой  он
расстался, а вот с обидой - нет.

     - Где вы были с одиннадцати вечера до семи сорока  утра  в  последнюю
пятницу прошлого месяца? Отвечай быстрее! Раз, два, три...
     - В баре "Крот", - наобум  ляпнул  Фухе,  пытаясь  ослабить  бельевую
веревку, которой он был накрепко прикручен к стулу.
     - Не говорите глупостей! "Крот" закрывается в час ночи!  Так  где  вы
были после часа? Ну?
     - У меня там... товарищ у меня там работает, -  соврал  комиссар.  Он
старался не давать мальчишке времени для раздумий, так  как  раздумья  эти
могли оказаться самого тягостного свойства.
     Карапуз перебросил пистолет из руки в руку:
     - Врешь ты все! А дедушка Габриэль говорит, что твой товарищ в овраге
лошадь доедает.
     Мальчик  поставил  на  голову  несчастного  крутое  яйцо,  отошел  на
несколько шагов и стал целиться...

     - А знаешь, - говорил ему тогда Алекс, - единственное, что мы с тобой
вынесли из полувекового знакомства - это мудрость. Не та мудрость, которую
печатают в мемуарах по два цента за строчку, а  та  что  позволяет  выжить
там, где девять из десяти сыщиков гробанутся...
     И он занял у Фухе мелочь на пиво.

     - Стой! - завопил комиссар. - Из пистолета и дурак сможет, а  ты  вот
пяткой, как в каратэ, попробуй!
     Малец увлекся. Он отложил пушку, разогнался и,  подскочив  в  воздух,
нацелился  пяткой  в  яйцо.  Однако  из-за  недостатка  опыта  и  сноровки
промахнулся, рухнул на пол и расшиб голову о дверцу холодильника, а  когда
сделал попытку поднятся, наступил рукой на канцелярскую кнопку, валявшуюся
на полу, и заревел во весь голос.
     - Развяжи меня быстрее, и я перевяжу твои раны, - сказал Фухе.

     Дома кто-то был. Комиссар Фухе тихонько  прикрыл  за  собой  дверь  и
украткой заглянул в комнату. Догадка подтвердилась. Посреди его кабинета в
кресле сидела девочка и бойко барабанила по клавишам пишущей машинки.
     Фухе подошел поближе и заглянул  ей  через  плечо.  Внучка  быстро  и
увлеченно печатала, не обращая ни на что внимания. На секунду Фухе потерял
над собой контроль и оглушительно чихнул.
     - Убирайся, маразматик чертов! - зашипела девочка. - Опять под  мухой
приперся? Вот я тебя калькулятором!  -  Фухе  испугано  попятился.  -  Кыш
отсюда! - бесновалась молодая фурия. - Я тебе покажу шляться по кабакам!
     Доблестный вояка в панике отступил в  кладовку.  На  двери  с  лязгом
опустилась щеколда.
     - Наня, - жалобно проскулил комиссар через щель, -  займи  мелочь  до
получки...
     - Неделю из кладовки не выйдешь, - ответила внучка, -  пока  из  тебя
весь дух пивной не выветрится...
     Она вернулась к машинке и уверенно  напечатала  на  титульном  листе:
"Сочинение. Комиссар Фухе. Этапы героической жизни."

                              Алексей БУГАЙ

                          РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПОДАРОК

     Когда дым немного рассеялся, в квартире  на  семнадцатом  этаже  дома
Шейдемана, что на 92-ой улице, воцарился беспорядок.
     Если бы соседи,  чья  доблесть  несомненна,  а  отвага  не  поддается
никакому описанию, смогли унять противную дрожь в  коленях  -  этот  очень
распространенный  аристократический  недуг  -  и  высунули  свои  носы  из
роскошных многокомнатных нор, то всякому стало бы ясно: что ничего не ясно
и даже весьма подозрительно.
     Для того, чтобы заглянуть в квартиру, нужно тихонько повернуть  ручку
двери и потянуть ее на себя (осторожно: дверь, окованная железом, висит на
одной петле, она вполне может сорваться и  мигом  прикончить  вас),  затем
отодвинуть ногой стойку для зонтиков, чтобы один из  них  не  выколол  вам
глаз. А заглянуть в квартиру стоит: за развороченным унитазом  открывается
зрелище, достойное лишь самых  выносливых,  ибо  в  квартире  царил  хаос,
совершенный в своем безобразии.
     Сорванная с места каминная доска лежала в противоположном  от  камина
углу комнаты. От нее был отломан или откушен  кусок,  как  от  чудовищного
бутерброда. Из обломков массивного камина лениво выбирались струйки сизого
дыма.
     От того, что некогда было креслом, осталось лишь воспоминание в  виде
одной обугленной доски. Стены были прихотливо разукрашены  алыми  пятнами,
подозрительно напоминавшими кровь.  Домашний  кот,  подброшенный  какой-то
неведомой силой, висел, зацепившись кишками за крючок для люстры. Сама  же
люстра, покоившаяся на полу, выглядела так,  словно  ее  пропустили  через
гигантскую мясорубку.
     Хозяин квартиры находился одновременно и справа, и слева от кресла. И
еще частично в углу комнаты.
     Все это увидел комиссар Фухе, когда переступил порог, чуть не выколов
себе глаз зонтиком. Он чихнул, выругался и, выудив из кармана пачку "Синей
птицы", закурил мятую сигарету.
     - Алекс, - сказал комиссар, пуская колечки в закопченный  потолок.  -
Алекс, что ты думаешь по этому поводу? Обо всем этом?
     Габриэль Алекс сосредоточенно ковырялся в  носу.  Лицо  его  выражало
безразличие с легким налетом брезгливости.
     - Видите ли, комиссар... - Алекс вытащил из носа левую руку и заменил
ее правой. - Я считаю, что  это  типичный  случай  сведения  счетов  между
претендентами на предстоящих  выборах  в  муниципалитет.  Я  не  далек  от
истины? - осведомился он, одаривая Фухе сияющим взглядом.
     - Ты недалек от могилы, мой друг, - невозмутимо заметил Фухе. -  Судя
по цвету твоего лица, твоя печень категорически протестует  против  твоего
образа жизни, и тут я с ней согласен... Я считаю,  -  продолжал  комиссар,
терпеливо переждав приступ икоты, скрутивший  Алекса,  -  что  это  просто
милая рождественская весточка от жены покойного. Она  имеет  полное  право
послать подарок своему горячо любимому супругу, и не  ее  вина,  если  эта
шутка, - он неопределенно взмахнул рукой, охватывая искореженную  комнату,
- оказалась чересчур мощной.
     И Фухе высморкался.

     В дверь позвонили.  Комиссар  привык  ко  всяким  неожиданностям.  Он
проворно скатился с  кресла,  снял  намордник  с  громадного  дога,  надел
пуленепробиваемый жилет, снял автомат с  предохранителя  и  нажал  красную
кнопку, скрытую в тумбе стола.
     Едва слышный крик, ослабленный опилочной толщей  двери,  достиг  ушей
комиссара.  Согласно  замыслу  архитектора,  квартиры  в  этом  доме  были
полностью обезопашены  от  вторжения  грабителей.  Следуя  этому  замыслу,
ловкие руки электроников провели под коврик у двери пару электродов, и при
нажатии красной кнопки стоящего на нем человека безбожно лупило амперами и
вольтами, что сию минуту и имело место.
     Осторожно приоткрыв дверь, Фухе высунул в щель ствол автомата,  нажал
спусковой крючок и плавно поводил автоматом справа налево. Обезопасив себя
таким  образом,  комиссар  распахнул  дверь  и  уставился  на  обугленный,
изрешеченный пулями труп молодой женщины. Он озабоченно поскреб подбородок
и пошарил в карманах убитой.
     Из разорванной прямым  попаданием  сумочки  вывалилось  письмо.  Фухе
схватил жертву предосторожности за ногу, втащил ее в квартиру и  захлопнул
дверь. Напустив в ванну щавелевой кислоты,  он  бросил  туда  труп,  затем
забрался в кресло и углубился в чтение.
     "Мсье, - значилось в послании.  -  Я  сожалею,  что  не  застала  Вас
дома..."
     - Ха-ха-ха, еще и как застала! - ухмыльнулся Фухе и продолжал чтение:
     "Я узнала из газет, что Вы занялись этим делом, и я  захотела  помочь
Вам. Мой муж не пал жертвой грязных финансовых операций и не был растерзан
политическими акулами. Он в течение нескольких лет изводил  меня,  и  вот,
наконец, я поняла, что больше  так  жить  не  смогу.  Да,  я  послала  ему
неплохой рождественский подарок  -  трехфунтовую  пластиковую  бомбу.  Мне
кажется, я вправе устроить ему небольшую встряску..."
     - Да... - Фухе вспомнил расщепленный стенной шкаф.  -  Встряска  была
основательной...

     На следующее утро газеты  пестрели  заголовками:  "ЖУТКОЕ  УБИЙСТВО",
"КОМИССАР ФУХЕ ВЕДЕТ РАССЛЕДОВАНИЕ". Фухе просмотрел одну из статей.
     "Комиссар поголовной полиции  Фердинант  Фухе  выдвинул  версию,  что
смерть претендента  на  кресло  в  муниципальном  совете  Майкла  Перри  -
результат несчастной любви покойного..."
     На улице к Фухе подкатила машина, из которой  выскочило  с  полдюжины
репортеров. Они тут же плотным кольцом окружили комиссара.
     - Комиссар, два слова для еженедельника...
     - Пошел вон! - буркнул Фухе, распаляясь.
     - Спасибо. Что вы думаете по поводу исчезновения  жены  покойного?  -
рука с микрофоном закачалась у самого его носа.
     - Я думаю, - прогремел Фухе, - что она уехала на недельку к родным  в
провинцию.
     - Вы сказали, на неделю?
     - На месяц! - заорал Фухе, замахиваясь.
     - Простите, какова ваша реакция на заявление префекта  полиции  месье
Эдера?
     Реакция была молниеносной. Фухе выбросил вперед кулак, и  в  сплошной
стене репортеров образовалась брешь.
     - Считаете ли вы... - донеслось откуда-то сбоку.
     - Считаю! - Фухе  ударил  ногой  в  направлении  голоса  и,  по  всей
видимости, попал.
     - Не покажется ли абсурдным...
     Фухе двинул говоруна коленом в пах и, наступив  на  теплый  хрустящий
череп, направился в сторону бара.

                              Алексей БУГАЙ
                              Сергей КАПЛИН

                              ТРОЯНСКИЙ КОНЬ

     Комиссар  Фухе  восседал  в  своем  излюбленном  кресле  в   кабинете
начальника отдела по борьбе с  беспорядочной  преступностью  и  предавался
послеобеденному  коктейлю  "Мордой   об   стол".   Коктейль   состоял   из
разбавленного березового сока с мякотью, пары капель  йода  для  запаха  и
бутылочки заграничного одеколона "Русский лес".
     Умиротворенность  комиссара  неожиданно  была  нарушена.  В  форточку
кабинета,  позабыв  открыть  ее,  залетел  бронированный  почтовый  голубь
управления поголовной полиции, на лапке которого была прикручена  записка.
Фухе не глядя отловил гонца, откусил лапку и углубился в чтение. В записке
значилось: "В связи с экономией государственных средств  и  электроэнергии
надлежит объединить силы поголовной полиции и преступного мира державы для
борьбы с бомжами, несогласными и засухой. Президент."
     Фухе представил себе возможную коалицию и ужаснулся. Подобный симбиоз
мог дать либо гениальные, либо  кошмарные  результаты.  Фухе  склонялся  к
последнему...
     В  это  время  в  кабинет  на  запах  коктейля  забрел  очумевший  от
задумчивости Габриэль Алекс, обвязанный  двухведерной  клизмой  баварского
пива. Друзья облобызались,  нацедили  по  ведерку  божественного  пойла  и
начали общаться.
     - Мне вот предложили такое дело... - зашептал Алекс, придвинувшись  к
волосатому локатору комиссара. Фухе морщился  от  напряжения  и  потел  от
жадности, а наутро дверь его кабинета венчала табличка:  "Меняю  афганский
ковер 35 на 25 метров на аналогичный кусок кошачьего сала выпуска до  1965
года. Дубленую слонятину не предлагать."
     С  этого  дня  сотрудники  поголовной  полиции,   вконец   измученные
инфляцией и сопровождавшим ее безденежьем, кинулись на поиски  упомянутого
сала с целью овладения вожделенным ковром. Инспектор Пункс, не ладивший  с
грамотой, предложил  комиссару  за  небольшой  процент  обналичить  дюжину
килограммов китайских пельменей.  Уборщица  Мадлен  притащила  пару  тюков
плохо выделанных хомячьих шкурок. Но все это было не то.
     Начальник поголовной полиции старший комиссар Лардок в  неофициальном
порядке предложил Фухе за брус сала  10  на  20  кубометров  повышение  по
службе и одноразовое  денежное  пособие  в  размере  трехминутного  оклада
дворника. Фухе обиделся и набил начальству морду. Начальство не  замедлило
отбыть в клинику, успев впаять забияке выговор с разнесением.
     Ожидание сала затянулось.
     Меж тем из далекого  Парагвая  подогнали  рефрижератор  с  ковром,  а
совместные  действия  преступного  мира  с  силами  полиции  вышли  из-под
контроля, так как стало совершенно непонятно, кто кого  должен  сажать  за
решетку, на какие сроки и стоит ли вообще этим заниматься.
     И вот через неделю с момента начала  обмена  ковра  на  сало  искомый
кусок кошатины был найден. Его притащил на  себе  в  целлофановом  кулечке
генерал  от  инфантерии  Кальдер,  мощный  старик  реанимированного  вида.
Кальдер за обмен затребовал неслыханные проценты: центнер детской молочной
смеси "Бакшиш", выварку пережеванных  пельменей  (зубы  военачальника  уже
давно высыпались от дряхлости, а десны сточились до  основания)  и  клизму
первача-табуретовки.
     Уголовники за содействие в своей поимке потребовали отпустить на волю
из кутузки своих менее удачливых собратьев - тех, что тянули заслуженные и
незаслуженные  сроки.  После  непродолжительных  переговоров  с   властями
полицейские пошли на этот шаг с тем условием, что  бывшие  заключенные  не
будут нарушать спокойствие своих бывших сторожей.
     Кусок сала обменяли на ковер с выплатой пельменно-молочных процентов,
причем Алекс умудрился при  расчете  оттяпать  приличный  кошачий  окорок.
Друзья гуляли неделю.
     Самый отпетый и  свирепый  уголовник  Вышкварка  привел  сам  себя  в
отделение и сдал  властям  за  неприличное  вознаграждение.  Потом  он  на
основании закона о сотрудничестве с полицией сам себя отпустил под залог в
три раза меньший, чем полученное вознаграждение. Дела управления настолько
запутались, что никто из его работников не  мог  определенно  сказать,  на
чьей он стороне - представителей закона или их оппонентов.
     Когда сало было доедено, остро  встал  вопрос  о  питании  работников
уголовной полиции  из  фондов  "общака"  висельников  и  рецидивистов.  На
внеочередной сходке паханов  было  решено  выделить  в  помощь  голодающим
глашатаям беззакония по миске овсяной каши.
     Через месяц все уголовные дела были закрыты, а новые не возбуждались,
так как с голодом шутки плохи. Запуганные обыватели  перестали  жаловаться
на беспредел: было непонятно, кто сегодня на дежурстве - тот тип, что снял
с тебя одежду в подворотне, или же тот, что  посадил  твоего  дядюшку  три
года назад за авансовые операции.
     Дошло до того, что сам Президент, выехав на рождественскую прогулку в
сопровождении десяти мотоциклистов, вскоре  убедился,  что  вовсе  это  не
охрана,  а  наоборот  -  ханурики,  причем   самого   невысокого   пошиба.
Побеседовав, однако, с сопровождающими лицами, Президент решил, что эдакая
защита лучше предыдущей,  которой  за  работу  платили  вполне  конкретные
купюры. Эти же сопутствовали избраннику народа до безобразия бесплатно.
     Идилия закончилась в тот момент, когда у Алекса по ошибке  в  трамвае
стибрили початый коробок спичек. На этом бы все и  кончилось,  если  бы  в
украденном коробке не завалялся алмазный протез печени,  который  достался
Алексу по наследству и которым тот очень дорожил.
     Потерпевший пожаловался  комиссару  Фухе,  Комиссар  надавил  на  все
рычаги, и воришку поймали. Когда об этом узнали  рецидивистские  спонсоры,
то от традиционной миски овсяной каши не  осталось  и  следа.  Полицейские
забастовали, грянули беспорядки, запахло революцией.

                              Алексей БУГАЙ

                                 МЕЛОМАН

     Это случилось еще до истории с пивной пробкой.
     Стояло время года. На улице распускалось, зрело, осыпалось, замерзало
и таяло. Из дома напротив вышел комиссар Фухе. На нем были  тулуп,  шорты,
краги, панама,  пресс-папье.  Фухе  увидел,  услышал,  подумал,  различил,
учуял, как навстречу ему идет Алекс.
     - Кого я вижу! - решил  обрадоваться  комиссар.  Алекс  прищурился  и
вычислил Фухе. На его лице появилось выражение.
     Алекс молчал. Комиссар взглянул в глаза друга. "Пойдем пить пиво",  -
было написано там.
     После десятой кружки, когда Алекс стал сносно выражать мысли  наружу,
комиссар узнал много интересного.
     То, например, что в  студии  звукозаписи  было  осуществлено  дерзкое
ограбление:  украли  фонограмму  композиции  "Деньги",  которую  как   раз
готовила группа  "Пинк  флойд".  Там  был  записан  звук  взлома  кассовых
автоматов. Преступник надеялся с помощью различных фильтров сделать анализ
звука и понять технологию взлома. Эта запись в умелых руках была настоящей
бомбой: ведь распростронить руководство с комментариями  и  фонограммой  -
это еще хуже, чем выбросить на рынок универсальные отмычки.
     Фухе получил соответствующие инструкции  по  этому  делу  у  старшего
комиссара Конга. Потом он поднялся с пола, собрал  разбросанные  по  ковру
зубы и начал действовать.

     Вызвали единственного свидетеля по делу -  звукооператора  Андре.  Он
явился к Фухе длинный, как неспиленный кипарис. На шеее  у  него  болтался
миленький магнитофончик с наушниками. Комиссар предложил ему  стул.  Андре
сел, нисколько не став при этом ниже.
     - Вы были в тот вечер в студии? - начал комиссар.
     - Да, ваша честь, - ответил Андре, погружаясь в наушники.
     - Вы были там во время ограбления?
     - Да, ваша честь, - ответил Андре.
     - Вы видели злоумышленника?
     - Да, ваша честь.
     - Вы узнали его?
     - Да, ваша честь.
     - Как зовут грабителя?  -  осведомился  Фухе,  лихорадочно  записывая
показания.
     - Да, ваша честь, - ответил Андре.
     - Вы что, издеваетесь надо мной?!! - завопил Фухе, вскакивая.
     - Да, ваша честь, - просто сказал Андре.
     Комиссар сорвал с оператора  наушники  и  высморкался  в  них,  чтобы
привлечь его внимание.
     - Что послужило причиной  ограбления?  -  продолжал  комиссар,  снова
принимаясь писать.
     - "Дитя во времени", - без запинки ответил Андре.
     - Что? - вытаращился Фухе и отложил ручку.
     - Я говорю: "Дип перпл", альбом "Ин рок",  семидесятый  год.  Мировая
музыка!
     Из всего сказанного Фухе уловил  лишь  слово  "музыка".  Это  и  было
записано в протокол.
     Дверь в кабинет дернулась и отскочила  в  сторону.  На  пороге  стоял
Конг.
     - Можете  садиться!  -  бросил  он  свидетелю,  который  и  не  думал
вставать.
     - Они так сидит, - улыбнулся Фухе.
     - Да, ваша честь, - подтвердил Андре.
     - Что это у него  на  голове?  Пресс-папье?  Ты  надел?  -  брезгливо
поморщился Конг.
     - Нет, это наушники, осклабился Фухе. Он был рад показать  шефу  свое
преимущество в технике. - Они для того...
     - Довольно, - перебил его Конг. - Продолжай-ка допрос.
     Фухе уступил кресло шефу, а сам сел на корточки.
     - И так, вы подозревали, что этот ваш энакомый ограбит студию?
     - Да, ваша честь, - ответил Андре.
     - Вы можете обрисовать нам преступника? - спросил Конг.
     - Да, ваша честь, - ответил Андре.
     Они помолчали.
     - Да, ваша честь, - повторил Андре.
     Через двадцать минут терпение Конга лопнуло.
     - Скажите ему, чтобы он сменил кассету, -  обратился  Фухе  к  Конгу,
съежившись под его взглядом.
     - Смените кассету! - заорал Конг не своим голосом.
     - Что? - спросил Андре.
     - Смените кассету! - заорал Фухе надрываясь.
     - Вы что-то сказали? - спросил Андре.
     - Смените кассету! - завопили Конг вместе с Фухе так  громко,  что  в
кабинете рассыпались окна, а в сорванную с петель дверь просунулась голова
Мадлен.
     - Вызывали? - спросила она.
     - Зачем так кричать? - удивился свидетель. - Я все прекрасно слышу.
     Он сменил кассету и тут же нацепил наушники.
     - Вы не отказываетесь от своих показаний? - спросил комиссар и  снова
взялся за ручку.
     - Нет, ваша честь, - ответил Андре.
     - Вы не будете морочить  нам  голову  своими  дурацкими  ответами?  -
спросил Конг.
     - Нет, ваша честь, - ответил Андре.
     - Итак, вы были с преступником заодно, - решил схитрить комиссар.  Он
торжествующе посмотрел на шефа.
     - Нет, ваша честь, - бодро ответил Андре.
     Фухе сконфузился.
     - Вы решили помочь следствию? - уточнил Конг.
     - Нет, ваша честь, - уверенно сказал Андре.
     - Вы знакомы с ответственностью за дачу ложных показаний?  -  спросил
Фухе.
     - Нет, ваша честь, - заверил Андре.
     - Вы невменяемый! - догадался Конг.
     - Нет, ваша честь, - убежденно сказал Андре.
     - Все, допрос окончен! -  заголосил  Конг,  хватаясь  за  голову.  Он
справедливо опасался за свой рассудок.
     Когда Андре ушел, старший комиссар долго еще не мог  успокоиться.  Он
все ходил по кабинету и отчитывал комиссара Фухе за халатное  отношение  к
ведению допроса. Наконец, он закончил свою речь.
     - Вы все поняли? - осведомился он.
     - Да, ваша честь, - ответил Фухе.
     - В следующий раз выбирайте нормальных  свидетелей,  -  сказал  Конг,
протискиваясь между обломками двери.
     - Да, ваша честь, - сказал Фухе.
     Конг подозрительно прищурился.
     - Ты что-то сказал? - переспросил он.
     - Да, ваша честь, - ответил Фухе.
     - Что-же? - поинтересовался Конг.
     - Да, ваша честь, - ответил Фухе.
     Конг вздохнул и пробормотал удаляясь:
     - Послал бог мне на голову идиота в помощники...
     - Да, ваша честь, - донеслось из кабинета Фухе.

                              Алексей БУГАЙ

                         ИСТОРИЯ С ПИВНОЙ ПРОБКОЙ

     История с пивной пробкой, в сущности  и  не  история  вовсе,  а  так,
эпизод. Однако для истинных любителей и почитателей  комиссара  Фухе  даже
незначительные  штрихи  в  его  в  общем-то  хорошо  изученной   биографии
представляют непреходящую ценность.
     Итак:
     Утренний телефонный звонок беспардонно ворвался в  небытие  комиссара
Фухе и разогнал меркантильно-эротические предутренние грезы.
     - Убийство, господин комиссар!
     - Какое убийство может быть в полпятого утра, да еще в  понедельник?!
Не порите ерунду!
     - Господин комиссар, я звонил в управление, и там дали ваш телефон. И
некоторую надежду...
     - Ах, так вам дали?.. - переспросил Фухе, клокоча от гнева. - Ну  так
я сейчас заберу! Адрес!
     Через двадцать  минут  Фухе,  сонный,  растрепанный  и  непохмеленный
стоял,  слегка  покачиваясь,  на  авеню  Де  Бланш  и  привычным  взглядом
всматривался в приветливое лицо покойника.
     - Ну, так здесь все ясно! - заявил он наконец  полицейскому,  который
обнаружил труп и выдернул комиссара из постели.
     - Скажите, кто проходил по этой  улице  между  тремя  часами  ночи  и
половиной пятого утра?
     - Никто, - уверил полицейский. - Никто, господин  комиссар.  Проспект
перекрыт по причине  забастовки  дворников  с  позавчерашнего  дня:  из-за
неубранных куч мусора тут пройти невозможно.
     - Ха-ха-ха! Я так и думал! - забулькал Фухе. - А  что  это  у  вас  в
кармане?
     Полицейский изменился в лице и прочих частях тела.
     - П-пробка, пивная... - испуганно выдавил он.
     - Так, -  жестко  заключил  комиссар.  -  Убийство  совершено  пустой
бутылкой из-под пива, которая все еще торчит из головы убитого. Пробка - у
вас в кармане! Мотив - ограбление: пострадавший как  раз  выиграл  крупную
сумму в государственную лотерею. Деньги!!! - вдруг заорал  Фухе,  даже  не
напрягаясь.
     Полицейский, побледнев и  заикаясь  от  страха,  полез  в  карман  за
бумажником, но потом, спохватившись, стал расстегивать кобуру.
     Фухе, не торопясь, дал ему возможность  вытащить  пистолет,  а  затем
молниеносно промокнул своим  пресс-папье  всего  полицейского  целиком,  и
когда тот стал похож на высушенный листок  из  гербария,  деньги  еще  раз
поменяли владельца.
     Фухе вышел на соседнюю улицу, поймал такси  и  благополучно  вернулся
домой еще до рассвета. Дома он быстро разделся и, потушив  "Синюю  птицу",
все время торчавшую у него в зубах, рухнул на диван.
     Минут через двадцать его снова поднял на ноги телефонный звонок.
     - Господин комиссар! - захлебывалась трубка. - Убийство на  авеню  Де
Бланш, целых два трупа! У одного - пивная бутылка в  голове,  второй  -  в
полицейской форме, но попал под паровой каток или был  умерщвлен  каким-то
подобным чудовищным орудием! - стрекотала мембрана.
     "Хм, - подумал Фухе, - и вовсе даже не чудовищное, а самое что ни  на
есть удобное!"
     После подобных ночных происшествий Фухе обычно находился на последнем
градусе бешенства; сегодня же  у  него  от  подобной  телефонной  наглости
просто отнялась речь.
     - Ы-ы-ы!.. - заревел он в трубку.
     - Господин комиссар, ваш телефон мне дали в  управлении;  и,  кстати,
тут на асфальте, рядом с трупами, валяется пивная пробка!
     - Положите ее к себе в карман! - выдавил наконец Фухе. - Я выезжаю!

     Вечером, восседая в пивной, Фухе охлаждал свой перегретый организм до
температуры окружающей среды девятнадцатью  кружками  пива.  Рядом  с  ним
из-за стола торчала красная рожа Габриэля Алекса.
     - Скажи, ты не знаешь, какой идиот дежурил сегодня ночью на  телефоне
в управлении? Я хотел бы  сказать  пару  теплых  слов  этому  парню.  Этот
мерзавец, - продолжал кипятиться комиссар, - давал  мой  телефон  кому  ни
попадя!
     Лицо Габриэля Алекса потемнело. Он потупил глаза.
     - Я был на телефоне!  -  внезапно  вырвалось  у  Алекса.  Он  тут  же
схватился за кружку с пивом, а Фухе - за пресс-папье.
     И неизвестно, чем закончилась бы застольная  беседа  двух  закадычных
друзей, но тут внезапно раздался жуткой силы взрыв, оконные стекла влетели
в пивную вместе с рамами и частью стены, посетителей снесло с их стульев и
сбило в большую  бесформенную  кучу-малу  посреди  пивной,  состоявшую  из
обломков мебели, пивных кружек, живых и мертвых тел.

     Через месяц,  когда  оба  друга,  наконец,  немного  пришли  в  себя,
оказалось, что их койки стоят рядом в реанимационном отделении.  Оба  были
забинтованы по уши, с узкими прорезями для глаз  и  рта.  Оба  были  также
загипсованы и распяты при помощи сложных систем  тросов,  гирь,  блоков  и
противовесов.
     Несколько часов стояла гробовая тишина, так что можно  было  услышать
грузные шаги клопов,  тараканов  и  других  насекомых,  избравших  клинику
местом своего постоянного жительства.
     - Комиссар!.. - донесся наконец хриплый шепот из-под гипса.
     Фухе не шевельнулся.
     - Комиссар!.. - повторил Алекс, пытаясь повысить  голос,  осипший  от
долгого молчания. - Комиссар!.. А я тогда нарочно  давал  ваш  номер  кому
попало. Пусть, думаю, наш великий и знаменитый комиссар Фухе выспится  как
следует!
     Фухе нервно задергался на кровати, с трудом снося это издевательство.
И от кого? От лучшего друга!
     - Комиссар! - снова раздалось змеиное шипение Алекса. - Комиссар!.. А
как же те три покойника, что на вашей совести? Спите хорошо?  Призраки  по
ночам беспокоить не изволят?
     Фухе конвульсивно пытался схватить что-то загипсованной рукой.
     - И к тому же у  меня  на  два  ребра  меньше  сломано!  -  продолжал
издеваться Алекс. - Что вы на это скажете?
     Фухе ничего не сказал  на  это:  он,  наконец,  дотянулся  до  пульта
системы жизнеобеспечения Алекса и с улыбкой выключил подачу кислорода.

                              Алексей БУГАЙ

                                МАТРИАРХАТ

                                    Моей жене Татьяне Грищенко посвящается

     Новый день не сулил ничего необычного. Как всегда, доблестный ветеран
поголовной полиции комиссар Фухе поднялся в семь часов  утра,  прополоскал
рот пивом, побрился и поспешил на службу. По дороге он купил свежие газеты
и, не читая, запихнул в карман клетчатого пиджака, с  которым  никогда  не
расставался.
     Первое потрясение ждало его в кабинете начальника поголовной  полиции
Дюмона. Вместо известной всему комиссариату внушительной фигуры шефа в его
кожаном кресле восседала какая-то пигалица с висюльками в ушах и прической
до потолка. Комиссар Фухе опешил. Если бы не напряженные  лица  Лардока  и
Акселя Конга, которые стояли навытяжку перед кожаным креслом, и  состояние
Пункса,  на  первый  взгляд  близкое  к   обморочному,   можно   было   бы
предположить, что минуты жизни пигалицы сочтены.
     Однако Фухе  нутром  учуял,  что  эта  накрученная  прищепка  сегодня
олицетворяет собой власть.
     - Так вот, - продолжала дама монолог, прерванный появлением  Фухе.  -
Лардок отправится на рынок за овощами. Список получишь у секретаря. Конг -
в прачечную-самообслуживание, простирнешь простынки. И чтоб никакого пива!
- Конг послушно кивнул головой. - Пункс отвезет меня  в  парикмахерскую  и
заберет деток из колледжа, а потом заедет с ними за мной. Так...  -  фурия
прищурилась. - А этот на что годится?
     Фухе потупился.
     - Ага! Вот тебе ключи, - она швырнула тяжелую связку прямо  в  голову
комиссару, - приберешься  в  квартире  и  сгоняешь  за  пиццей.  Понял?  -
комиссар угрюмо кивнул. - Все свободны!
     У себя в кабинете Фухе тщетно собирался с мыслями. Ничего  путного  в
голову не лезло, и он решил прополоскать мозги.
     В "Дроздах" за стойкой вместо бармена торчала  неизвестная  комиссару
дама в бигудях на босу ногу. Она подозрительно покосилась на Фухе:
     - Пива захотел? В десять утра? Ты на службе или как?
     Пока  Фухе  придумывал  подобающий  случаю  ответ,   барменша   сняла
телефонную трубку, набрала номер и о чем-то спросила.
     - Да-да, за пивом притащился, - сказала она в  трубку  и  кивнула  на
комиссара.
     Через секунду она передала трубку Фухе.
     Тот угрюмо слушал  пару  минут,  потом  обреченно  кивнул  головой  и
отчеканил:
     - Есть! Так точно! Разрешите идти? - и с безумными  глазами  рванулся
куда-то мимо дверей.
     Выскочив с  трудом  на  улицу,  Фухе  принялся  ловить  такси.  Через
пятнадцать минут он уже осторожно открывал массивную  дверь  с  табличкой:
"Ст.комиссар  ДЮМОН".  В  квартире  Фухе  застал  совершенно   невозможную
картину: шеф поголовной полиции, гроза  преступного  мира,  ветеран  сыска
господин Дюмон стоял в женском халате и  с  веником  в  позе  нашкодившего
кота. На его лице бродила глупая заискивающая улыбка.
     При виде Фухе улыбка потухла. Дюмон вытащил руку из-за спины.  В  ней
оказалась початая бутыль коньяка. Шеф  вопросительно  качнул  стеклотарой.
Фухе был не против, и сотрудники выпили.
     - Что за новости? -  изумился  Фухе.  -  Почему  всюду  эти?..  -  он
выразительно изобразил высокие женские прически.
     - А ты газеты сегодня читал? - спросил шеф. - Там все написано.
     Комиссар вынул из кармана мятые газетные листки и принялся за чтение.
Заголовки кричали: "ЕЖЕГОДНЫЙ МАТРИАРХАТ. ТОЛЬКО ОДИН ДЕНЬ В ГОДУ".
     Грянул телефонный звонок. Дюмон поднял трубку.
     - Да, прибыл, да, - он покосился на комиссара, допившего из стакана и
поставившего его на полированный стол. - Да, уже убрал. Конечно, успеет!
     Дюмон положил трубку и тяжело вздохнул. Фухе посмотрел на часы.
     - Пицца! - внезапно завопил он. - Я забыл про пиццу!  Не  видать  мне
теперь премии!
     - Точно! - подтвердил начальник. - Она у меня такая...
     Фухе умчался. Дюмон допил коньяк и стал протирать мебель.
     Комиссар так спешил за пиццей, что, увидев на улице Пупендайка -  тот
уже год находился в розыске - не  стал  задерживаться,  а,  добравшись  до
пиццерии, позвонил в участок.
     Трубку взяла какая-то дама, вероятно,  жена  дежурного  полицейского.
Фухе доложил обстановку. Дама записала.
     - Пупендайк обвиняется в трех убийствах  и  ограблении  Национального
банка. Он был с какой-то барышней...
     - С маленькой полной брюнеткой?  -  внезапно  переспросила  невидимая
дежурная.
     - Нет, - возразил Фухе. - С высокой стройной блондинкой.
     - Боже мой! - завизжала дама на том конце провода. - Какое несчастье!
Бедная Лорен!
     Телефон дал  отбой.  Фухе  пожал  плечами,  купил  пиццу  и  заспешил
обратно.

     На следующий день, когда мужчины снова заняли свои привычные места  и
должности, в  кабинет  Фухе  просунулась  уборщица  Мадлен  с  донесением.
Комиссар бегло прочитал странички и расплылся в улыбке.
     Вошел Дюмон.
     - Ты слыхал? - начал он с порога.
     Фухе почтительно молчал.
     - Надо же, целый год его ищут, чтобы привести в  исполнение  смертный
приговор, а тут на тебе! - продолжал Дюмон. - Это я о  Пупендайке.  Найден
мертвым с многочисленными травмами черепа. В голове остались щепки и целые
куски дерева: били, видимо, каким-то тупым предметом, например, дубиной.
     - Скалкой, - подсказал догадливый комиссар. -  Скалкой  или  молотком
для отбивания мяса, он тоже деревянный.
     - Возможно, - согласился Дюмон. - Но кто этот таинственный мститель?
     Фухе загадочно улыбнулся.

                               Алексей БУГАЙ

                                  ДУРДОМ

                                                - Вот пройдет еще годик,
                                             и стукнет тебе, старому
                                             пеньку, уже шестьдесят шесть!
                                                - Гляди мне, накаркаешь!
                                                  (Из разговора Г.Алекса и
                                              Ф.Фухе на юбилее последнего)

     Когда часть суток сменилась такой же следующей, комиссар Фухе  крепко
спал.
     Габриэль Алекс впотьмах наехал бульдозером на акацию и перебудил всех
птичек. Те разом запели, и от этого наступило утро.
     С некоторых пор  управление  поголовной  полиции  взяло  шефство  над
психиатрической лечебницей. Функции шефов заключались в том, что во  время
своих достаточно редких набегов на сумасшедший  дом  полицейские  объедали
несчастных больных, уничтожали за день месячный рацион  дуриков,  а  также
отрабатывали на пациентах лечебницы новые формы  допроса  с  пристрастием,
проверяли функционирование детектора лжи и вообще веселились вовсю.
     Самым главным и буйным сумасшедшим в дурдоме был, конечно,  главврач.
Затем по степени опасности для общества следовали его заместитель, старшая
медсестра и  санитары  отделения  для  буйных.  Они  отличались  от  своих
подопечных только формой одежды и никак не  уступали  им  в  свирепости  и
безумии.
     Габриэль Алекс с гиканьем носился по коридорам  сумасшедшего  дома  и
лихо заколачивал гвозди в зазевавшихся  санитаров.  Встречать  же  высоких
гостей  главврач  не  вышел.  У  него  начался  рецидив  крайней   степени
невменяемости. Когда шефы  вторглись  в  его  кабинет,  то  застали  такую
картину: главврач в белом халате, очках и со стетоскопом на  шее  сидел  в
огромном аквариуме, держа голову ниже уровня воды и дышал через трубочку.
     На вошедших он не обратил никакого  внимания,  а  только  высунул  из
аквариума холеную руку и насыпал сам себе корма  из  баночки,  после  чего
стал с жадностью глотать его. Алекс не удержался, подошел  к  аквариуму  и
щелкнул по нему пальцем. Главврач встрепенулся, пустил пару пузырей и ушел
на дно, подняв тучу ила.
     Старшую медсестру поголовщики застали за довольно необычным  занятием
- она оформляла свою коллекцию. Коллекция представляла  собой  неимоверное
количество одинаковых  колбочек  с  образцами  собственного  кала.  Каждая
колбочка была снабжена биркой, на которой значилась  дата  отправления,  а
также примерное меню предыдущего  дня.  В  данный  момент  почтенная  дама
занималась тем, что  наряжала  свои  бесчисленные  колбочки  в  кокетливые
разноцветные юбки из полосок бумаги.  Она  была  так  этим  увлечена,  что
неугомонный Габриэль Алекс умудрился стянуть у нее  из-под  носа  одну  из
посудин коллекции и спрятать себе за пазуху.
     Психи попроще, как только  открылась  дверь  палаты  для  параноиков,
набросились на шефов и грязными пальцами залезли в должностные носы.  Шефы
поспешно ретировались, а Алекс сунул в руки  какому-то  шизику  похищенную
колбу из коллекции старшей медсестры.
     Дальше  по  коридору  поголовщики  увидели,  как  группа  сотрудников
лечебницы  занималась  выяснением  того,  что  станется  с  кошкой   после
погружения ее в цементный раствор на различные отрезки времени.
     В самом конце коридора на корточках сидели соревнующиеся. Они держали
во рту трубки, соединявшиеся  с  полным  баком  пива,  который  висел  под
потолком. Время от времени рефери отпускал прищепки, пережимающие  трубки,
и пиво под довольный рев спортсменов устремлялось по пищеводам к желудкам.
Через некоторое время пиво просилось наружу, и тогда троеборцы срывались с
места и под одобрительный гогот публики неслись  по  коридору  к  нужнику.
Чемпионом считался тот, кто не расплескает ни капли пива  по  дороге,  кто
перенесет большее его количество, и, наконец, тот, кто сделает это быстрее
конкурента. Все пункты тщательно фиксировались, и рефери выносил  вердикт,
кто же сегодня в лидерах.
     Габриэль  Алекс,  насмотревшись  на  все  эти  чудеса,  зачерпнул  из
аквариума, где сидел главврач, крохотную  рыбку,  проглотил  ее  живьем  и
запил большим количеством пива. После этого он долго еще ходил с блаженной
улыбкой, прислушиваясь к перемещениям рыбки у себя в желудке.
     Выскочила из своего кабинета в гневе и  соплях  старшая  медсестра  и
завопила, что у нее украли колбу  с  юбилейными  отправлениями  по  случаю
заката  солнца  в  Мексике  от  тринадцатого  двадцать  пятого  сего  года
следующего месяца.
     Шефы сочли за благо удалиться.
     При выходе из дурдома комиссар Фухе под  диктовку  Алекса  похищенным
калом на стене вывел гениальные вирши:

              Выдрал зуб себе клещами - Тоже мне болячка!
              Потому что за плечами - Белая горячка! 

                               Алексей БУГАЙ

                              ЛИМИНТАРНОЕ ДЕЛО

     Это было сразу же после истории с пивной пробкой.
     Фердинанда Фухе никогда не колотили  просто  так.  Всегда  находилась
причина. А побои были следствием этой причины. Это обстоятельство до такой
степени удручало комиссара, что он не знал покоя ни днем, ни ночью.
     Так было и на этот раз. Стоило комиссару поголовной полиции появиться
в "Дроздах" и отпить из двадцать второй кружки пива, как туда не  замедлил
ввалиться старший комиссар Конг. Он имел реанимированный  вид,  а  именно:
был бодр и свиреп. Поискав глазами Фухе, Конг принялся перебирать  пухлыми
пальцами четки из гантелей, которые всегда носил при себе.
     - Петушок ты мой свежевыпотрошенный! - ласково обратился Конг к Фухе,
когда  последний,  наконец,  оставил  четкий  след  на  сетчатке  старшего
комиссара. - А позволь узнать,  где  твоя  милость  обязана  находиться  в
рабочее время? - вкрадчиво осведомился Конг, явно издеваясь.
     - Я тут... Думаю я здесь...  -  защищался  Фухе.  Он  хотел  достойно
ответить обидчику. При этом комиссар собирал в кучу  разлетающиеся  мысли,
пытаясь сфокусировать взгляд  на  огромной  размытой  фигуре  Конга.  Конг
бесцеремонно  прервал  гантелей  самокопание  комиссара  и  нагрузил   его
работой. Работенка, как обычно после случая  с  кошмарной  фальсификацией,
была черновая и второстепенная.
     Имел место случай отравления лорда Кан  де  Лябра  цыпленком  табака.
Цыпленок, как выяснилось после вскрытия, имел довольно  жалкий  вид.  Лорд
Кан де Лябр после скармливания ему цыпленка имел  вид  покойника.  В  свою
очередь Фухе после лицезрения Конга, цыпленка и останков Кан де Лябра имел
вид ходячего трупа.
     С чего начинать, было непонятно. Оба основных участника трагедии были
мертвы. Цыпленок был мертв и почти переварен. Лорд был мертв и разлагался.
Фухе хотя и был пока жив, но тоже стал распространять запах тления.
     Следствие зашло в тупик.
     Из тупика его вывела случайность.
     Как-то, листая один научный, но  вовсе  не  популярный  журнал,  Фухе
обратил  внимание  на  пеструю  картинку  и  попросил  инспектора  Лардока
прочитать пояснение.
     - Капля никотина убивает лошадь, - продекламировал тот.
     - Хм, - сказал комиссар. - А в табаке есть никотин?
     - Сколько угодно,  -  осклабился  Лардок.  -  А  вы  надумали  курить
бросить?
     - Бросить курить мне никак не возможно, - разоткровенничался Фухе,  -
потому как больше ничего толком не умею.
     Потом комиссар пошел по ложному пути. Он стал  проверять  родословную
Кан де Лябра на предмет того, не было ли у него  в  роду  непарнокопытных.
Догадка не подтвердилась. Фухе сидел у себя в кабинете унылый и скучный  и
пытался  выдумать  нетрадиционный  метод  расследования.  Тут  в   кабинет
просунулась голова Лардока.
     - Ну как, господин комиссар,  есть  сдвиги?  Фухе  стал  торопливо  и
сбивчиво излагать инспектору свою точку зрения. Лардок слушал,  слушал,  а
потом сразил комиссара длинным и непонятным словом "аллегория".
     - Вы, я вижу, ходите по кругу. Хотите поймать черную кошку  в  темной
комнате, а кошки, знаете ли, там и нет.
     - Я хочу поймать убийцу, - сурово ответствовал комиссар. - А если  ты
знаешь больше, чем говоришь, то  у  меня  есть  свои  методы,  -  комиссар
заерзал в кресле, пытаясь извлечь испытанное пресс-папье.
     - Ну что вы! - залебезил Лардок. - Я хочу  сказать  только,  что  эта
заметка про лошадь - вы ведь ее помните?..
     - Угу, - угрюмо подтвердил Фухе и оставил пресс-папье в покое.
     - Так вот, насчет лошади. Это  аллегория.  Вы  меня  понимаете?  Фухе
сделал вид, что понял, но у него это не получилось.
     Тогда Лардок пояснил:
     - Аллегория - это когда пишут про лошадь, а имеют  в  виду  человека.
Понятно?
     Комиссар стал накаляться.
     - Вы что же, за идиота меня принимаете? Это лиминтарные вещи!
     Слово "элементарный" Фухе долго репетировал в  присутствии  Алекса  и
теперь пользовался им без запинки. Посрамленный Лардок убрался.
     Комиссар Фухе, окрыленный успехом такого открытия, поспешил  к  Конгу
похвастаться  новостью.  Когда  Конг  выслушал   Фухе,   он   хохотал   до
изнеможения, до обморока, а потом, придя в нормальное состояние, спросил:
     - Что ты обычно куришь, цыпленок?
     - Махорку, - неизвестно почему соврал Фухе и принял стойку смирно.
     - Вот тебе десять пачек табаку, и премия будет! Получается,  что  раз
цыпленок был табака, значит, любого человека убьет, как лошадь!.. Посмешил
старика, ей-богу! А теперь иди. Завтра ты свободен.
     Комиссар бодро вышел из управления и поспешил в "Дрозды".
     - Гарсон, десять пива! Да поживее!
     Дожидаясь пива, Фухе поскреб затылок:
     -  Кто  их,  начальников,  разберет?..  То  кричат,   то   смеются...
Лиминтарное ведь дело...

                              Алексей БУГАЙ

                         БЫСТРОРАСТВОРИМЫЕ ПЧЕЛЫ

     Комиссар Фухе  готовился  к  отпуску.  Он  уже  передал  дела  своему
заместителю, собутыльнику и просто хорошему  человеку  Габриэлю  Алексу  и
теперь,  освободившись  от  повседневного  бремени  обязательных  забот  -
непременных спутников его нелегкой  комиссарской  жизни  -  расхаживал  по
квартире, облачившись в полосатую пижаму и пуская клубы дыма из  волосатых
ноздрей и ушных  раковин.  Посреди  комнаты  лежал  растерзанный  чемодан,
свидетельствовавший о смятении души Фухе.
     Разбросанные предметы туалета, надкушенные  бутерброды,  перевернутая
канистра с пивом, носки, которые соседствовали в банкой недоеденных шпрот,
говорили вдумчивому наблюдателю  о  многом.  О  том,  например,  что  жена
комиссара уехала на недельку  погостить  к  тетке  в  провинцию.  Огромный
многоведерный аквариум с пивом, в котором обычно плавала небольшая  стайка
вяленых вобл, был пуст, сух и к тому же откровенно  вонюч:  это  означало,
что вобла сдохла, потому что все пиво выпили.
     И вот тут впервые Фухе услышал о быстрорастворимых пчелах.
     Как раз в это время на одной пасеке  в  провинции  Профанс  произошло
гнусное убийство. Габриэль Алекс знал, что Фухе собрался в отпуск,  но  он
знал также, что одному ему нипочем не распутать это диковинное дело.
     Зазвонил телефон.
     Фухе  поморщился,  крайне  недовольный  тем,  что  какой-то  двуногий
позволил  себе  вмешаться  в  личную  жизнь  самого  комиссара  поголовной
полиции. Он настроил себя на нужную волну и поднял трубку.
     - Это поголовная полиция? Позовите инспектора Хухе.
     - Его нет, - ответил Фухе не задумываясь.
     - А кто есть?
     - Никого нет! - отрезал комиссар.
     - А с кем имею честь?
     - Вы не имеете совести! - Фухе швырнул трубку в аквариум.

     Возле развороченного улья лежал  свежий  труп.  Он  раскинул  руки  и
задумчиво глядел в небо.
     Габриэль Алекс приехал на место трагедии, вызвал пасечника, его жену,
дочь, соседку, собаку соседки и ее щенков. Алекс был учеником Фухе и знал,
что самая неприметная мелочь часто может служить ключом  к  расследованию.
Впрочем, если этого ключа не было, комиссар обычно пользовался отмычкой.
     - Пчелы собирают мед, - подал голос пасечник.
     - Молчи, дурак! - оборвал его Алекс.
     - Я подкармливаю пчел сахаром, - не унимался пасечник.
     - Быстрорастворимым? - поинтересовался Алекс.
     - А я подкармливаю мужа мясом, - заметила жена пасечника.
     - Мясом пчел? - уточнил Алекс.
     - Нет, мясом коровы.
     - Корова питается  медом?  -  спросил  Алекс  и  полез  в  карман  за
блокнотом.
     - Нет, травой! - засмеялась дочь пасечника.
     - А трутни, они тоже питаются медом,  но  не  работают,  -  попытался
замести следы пасечник.
     - Сам ты трутень! - разгорячилась соседка. - Жена день деньской...
     - Значит, ты тоже питаешься медом? - обратился Алекс к пасечнику.
     - Терпеть его ненавижу! - поклялся тот.
     - Кто-то из вас врет, - решил Алекс и что-то  записал  в  блокнот.  -
Понятно! - наконец вымолвил он. - Пасечник питается мясом  коровы,  но  не
работает. Он же кормит быстрорастворимых пчел сахаром, трутни едят  траву,
но терпеть ненавидят мед. Собака охраняет  улей  от  трутней  и  ест  мясо
коровы, которая день деньской переваривает пчел...
     - Быстрорастворимых? - поинтересовался пасечник.
     - Молчи, дурак! - оборвал его Алекс.
     - А как же труп? - задала вопрос дочка.
     - Оставь труп в покое! - одернул ее пасечник и сплюнул в улей.
     - Какой труп? - спросил Алекс.
     - Труп щенка собаки соседки, - попытался выкрутиться пасечник.
     - Молчи,  дурак,  -  беззлобно  сказал  Алекс  и  достал  из  кармана
пистолет.
     - Эй, ты! - обратился он к трупу. - Чего разлегся?
     Труп  под  дулом  автоматического  пистолета   проявил   удивительное
хладнокровие.
     - Не слышишь, что ли? - раздраженно спросил Алекс и взвел курок.

     На вокзале Алекс  поджидал  комиссара  Фухе  с  отчетом  о  раскрытом
преступлении.
     - Знаешь, - сказал Алекс комиссару,  -  а  это  дело  об  убийстве  в
провинции Профанс легко удалось распутать.
     - Да ну? - удивился Фухе, закуривая "Синюю птицу".
     - Ну да! - заверил его Алекс. - Во всем  виноваты  пчелы  и  один  не
очень разговорчивый парень, который все время валялся посреди лужайки.
     - Когда будет суд? - полюбопытствовал Фухе.
     - Уже был, - ухмыльнулся Габриэль. - А чего  там  церемониться?  Всех
пчел я поставил к стенке, а того парня вздернул.
     - За пчелок! - Фухе поднял кружку и посмотрел сквозь нее на Алекса.
     - За быстрорастворимых! - ухмыльнулся Габриэль и с удовольствием сдул
пену.

                              Алексей БУГАЙ

                             ТРЕТИЙ ПАССАЖИР

     - Нет, чаю больше не надо! - сказал пассажир в клетчатом пиджаке. Эти
слова были адресованы проводнику, который  угодливо  протиснулся  в  двери
купе с подносом и стоял, ожидая указаний. После слов пассажира в клетчатом
пиджаке он поспешно убрался, не решаясь более нарушать спокойствие высоких
гостей.
     - А я ему и говорю, - продолжал Габриэль Алекс,  обращаясь  к  своему
угрюмому спутнику, - говорю, хиляй, мол, кореш,  пока  твои  гусеницы  еще
крутяться. А он мне знаешь что ответил?
     - Ну? - мрачно осведомился пассажир в  клетчатом.  Перед  ним  стояла
дюжина пустых чайных стаканов. Они  подпрыгивали  в  такт  ходу  поезда  и
мерзко дребезжали.
     - А он мне и отвечает...
     Тут поезд остановился, дверь купе с грохотом растворилась, и в проеме
показался здоровенный детина, облаченный в спортивный костюм. Он держал  в
руках огромный саквояж и широко улыбался.
     Алекс  поперхнулся  чаем  и  стал  оглушительно  икать.  Пассажир   в
клетчатом поджаке молча уставился на вошедшего.
     - Здоров, братцы!
     - Твой братец в овраге лошадь доедает, - приветствовал  его  Габриэль
Алекс и снова принялся сражаться с икотой.
     - Слышь, малыш? - подал голос пассажир  в  клетчатом  пиджаке.  -  Ты
ошибся адресом. Ну-ка, закрой дверь!
     Новый пассажир несколько опешил от столь  радушного  приема,  но  так
просто сдаваться не собирался.
     - Позвольте, вот мой билет, вот командировочное удостоверение... - он
стал  вытаскивать  из  карманов  какие-то  мятые  бумажки.   -   Вот   мои
рекомендации...
     - Эта макулатура тебе  больше  не  понадобится,  -  убежденно  сказал
Габриэль Алекс и некстати добавил:  -  Знаешь,  Фред,  мне  что-то  кушать
хочется...
     Пассажир, которого Алекс назвал Фредом, молча  вытащил  из-за  пазухи
огромный заржавленный тесак и протянул его Габриэлю.
     - От спинки отрежь, там помягче, - пояснил он и принялся  раскуривать
сигарету.
     Новый пассажир стоял, как парализованный, не в силах пошевельнуться.
     - Чего стоишь, как истукан? А ну, поворачивайся  спиной!  И  живо!  -
Алекс подошел вплотную к паcсажиру в спортивном костюме. Он едва  доставал
ему до плеча.
     -  Вы  что,  в  своем  уме?!  -   взвизгнул   физкультурник.   Лезвие
заржавленного тесака шевелилось возле самого его брюха.
     - Когда это я был в своем уме? -  ухмыльнулся  Алекс  и  принялся  за
дело.
     На визг, крики и стоны, которые  доносились  из  купе  номер  четыре,
прибежал проводник. Он испуганно просунул голову в двери, и его изумленную
физиономию перекривило гримасой ужаса. Ибо  в  купе  творились  кошмарные,
неправдоподобные  вещи.  Габриэль  Алекс  сидел  верхом  на  пассажире   в
спортивных брюках; верхняя часть  костюма  была  изрезана,  окровавлена  и
отброшена за ненадобностью. А сам Габриэль хладнокровно пилил своим  тупым
тесаком  туловище  нового  пассажира.  При  этом  туловище   категорически
возражало против такого с собой обращения, извивалось и дергалось.
     Пассажир в клетчатом пиджаке равнодушно взирал на кровавую оргию и  с
удовольствием затягивался "Синей птицей". Заметив проводника, он  неохотно
обронил: "Нет, чаю больше не надо!" и снова  принялся  за  свою  сигарету.
Проводник в ужасе захлопнул дверь и как  полоумный  бросился  по  коридору
прочь от ужасного купе.
     Через полчаса, немного прийдя в себя, он  решил,  что  все  это  было
плодом его воображения и что  такое  вообще  невозможно  в  цивилизованной
стране в конце двадцатого века. Подбадривая себя этими  соображениями,  он
снова двинулся  к  купе  номер  четыре.  "Это  мне  просто  показалось,  -
успокаивал он себя. - Проклятые нервы!.." Когда он подошел  к  злополучной
двери, из-под нее прямо ему на ботинки вытекла тонкая струйка крови. Не  в
силах больше бороться с неизвестностью, он рывком распахнул двери.
     То, что  проводник  увидел  в  купе,  не  могло  присниться  в  самом
чудовищном кошмаре. На него повеяло запахом бойни. Он закачался.
     Габриэль Алекс весело вытер окровавленную руку об одеяло и  предложил
проводнику:
     - Ну-ка, дружок, поджарь нам этот  кусочек  мяса!  -  и  он  протянул
полумертвому от ужаса проводнику огромный  кусок  чего-то  совсем  недавно
очень живого. - И два стакана чаю, - добавил он.
     - Нет, чаю больше не надо! - сказал пассажир в клетчатом пиджаке.

                               Алексей БУГАЙ

                         ПОКОЙНИК НИЗКОГО КАЧЕСТВА

     Это случилось уже после истории с пивной пробкой и  после  истории  с
кошмарной фальсификацией.
     Комиссар Фухе впал в немилость у  начальства,  и  ему  стали  нарочно
подсовывать самые мелкие и бесперспективные дела. За последние полгода ему
не поручили ни одного сколько-нибудь интересного расследования. Так было и
на этот раз.
     Дверь кабинета открылась. На пороге стояла Мадлен.  Комиссара  обдало
запахом чего-то под чесночным соусом. Фухе скривился.
     - Фред, - прошамкала Мадлен, - тебя вызывает шеф. Сказал,  что  очень
срочно.
     Фухе посмотрел на уборщицу. Ведро с  тряпкой,  которое  она  держала,
было полно крови.
     - Опять Конг зверствует?
     - Да, батюшка, но тебя-то Дюмон вызывает.
     Фухе не мог ничего понять.
     - Ну, а кровь тогда откуда?
     - Э-э, батюшка, - протянула Мадлен, переминаясь с ноги на ногу. -  Де
Бил вызвал Конга и как следует ему всыпал. Конг вызвал Дюмона и  содрал  с
него шкуру. А теперь Дюмон вызывает тебя.
     Фухе все еще ничего не понимал. Такое нарушение  суббординации  никак
не укладывалось у него в голове.
     - А почему меня не вызывает Конг? - спросил он, страдая  от  ощущения
собственной тупости.
     - Конг не может никого вызвать, он в реанимации.
     Вот теперь все встало на свои  места.  Фухе  обрадованно  затолкал  в
карман своего мраморного друга.
     - Шеф сказал, чтобы никаких пресс-папье, разговор будет серьезный.
     Фухе обреченно вздохнул, выложил на стол своего молчаливого  брата  и
поплелся на экзекуцию.

     Шеф был на удивление сдержан: за время разговора  Фухе  поднимался  с
пола всего четыре раза.  После  вливания  в  кабинете  Дюмона  комиссар  с
удесятеренной энергией занялся этим идиотским делом о кляузах.
     Вызвали главного виновника и злодея господина де Терминанта. Он сидел
в  кресле  напротив  Фухе  и,  стараясь  не  обращать  внимания  на   свет
1000-ваттной лампы, который бил ему в глаза,  сосредоточенно  ковырялся  в
носу.
     -  Вы  господин  де  Терминант?  -  сурово  спросил  Фухе,  раскрывая
толстенную канцелярскую книгу.
     - Да, это я - де Терминант, и отец мой был де Терминант,  и  дед  мой
был де Терминант, и...
     - Довольно, довольно, - прервал его Фухе. - Родственников мы допросим
потом. На вас поступила  жалоба,  будто  вы  постоянно  заливаете  жильцов
нижнего этажа марочным вином. Вы подтверждаете это?
     - А что - вино низкого качества? - забеспокоился де Терминант.
     - Нет, вино нормальное, но вот  потолки  подкачали,  плохие  потолки,
протекают.
     - Ну, если потолки  низкого  качества,  то  это  без  меня,  это  мне
неизвестно...
     - Да, но кошка, спасаясь от сырости и винных испарений,  залезает  на
обои и рвет их!
     - Что, у них кошка низкого качества?
     - Да нет, - пробормотал Фухе, окончательно сбитый с  толку.  -  Кошка
нормальная.
     - Так  что  -  обои  подкачали?  Низкого  качества?  -  подсказал  де
Терминант.
     - Не в обоях дело! - комиссар пытался  втиснуть  услышанное  в  рамки
своего рассудка и не сойти с ума до конца этого допроса.
     - А еще, еще тут написано, - забубнил Фухе, тыча пальцем в  заявление
и заслоняясь от де Терминанта этой спасительной бумажкой, - написано,  что
ты соришь деньгами в подъезде, и уборщица не справляется!
     - Признаю, и больше не буду! Честное слово!
     - Ты всегда так говоришь - а сорить продолжаешь!
     - А что - деньги низкого качества? - поинтересовался де Терминант.
     - А-а-а! - надсадно закричал Фухе, чувствуя, что теряет рассудок;  он
схватил пресс-папье и размазал де Терминанта по стенке.
     Отворилась дверь, и вошла Мадлен.
     - Вызывал? - тусклым голосом спросила она, но, разглядев  останки  де
Терминанта, несколько оживилась: - А это кто?
     - Покойник, - устало пробормотал  комиссар,  вытирая  пот  со  лба  и
закуривая "Синюю птицу". - Низкого качества, - добавил он.
     Мадлен принялась за уборку, и вокруг снова распространилось чесночное
зловоние.

                              Алексей БУГАЙ

                            ПРЕСТОЛОНАСЛЕДНИК

     - Царь я или не царь? - завопили где-то в углу.
     Послышался звон разбитого стекла, перевернулся стол,  полилось  пиво.
Фухе медленно поднял голову.
     - Царь, царь! - послышалось отовсюду, и буяна с трудом усадили.
     За окном продефилировал Габриэль Алекс. Он глупо ухмылялся и  подавал
Фухе  таинственные,  только  ему  понятные   знаки.   Пункс   торжественно
возвышался напротив Фухе  за  столиком  и  вытирал  рот  тыльной  стороной
ладони.
     - Ну и?.. - продолжал  мысль  комиссар  Фухе,  прерванный  самозваным
монархом.
     - Ну и никаких следов, - в  тон  ему  сообщил  Пункс.  -  Бьемся  уже
неделю...
     В ту же секунду угомонившийся было  самодержец  открыл  террор.  Было
казнено несколько дюжин стульев, бокалы порхали над головой, как  бабочки,
скончался стол на шесть посадочных мест.
     - Царь я или не царь? - то и дело доносилось справа, слева и сверху.
     Пункс пригнул голову. Мимо окна, как темная  неумытая  туча,  проплыл
Габриэль Алекс, неистово гримасничая. На царя навалились сразу четверо.
     - Ну и?.. - поощрительно продолжал Фухе. Возле него  на  полированной
поверхности стола небольшим стадом толпились пустые пивные кружки.
     - Корона с бриллиантом в шестнадцать каратов - раз, -  стал  загибать
пальцы Пункс, - портсигар чистого золота с  изумрудами,  подарок  королевы
Елизаветы, шестнадцатый век - два... Мамочки мои!..
     Распоясавшийся государь последовал в  изгнание,  а  вдогонку  за  ним
устремились пустые кружки, одна из которых угодила Пунксу в спину.
     - И никаких следов... - начальник поголовной полиции печально  развел
руками и поморщился. - Буквально ни одного...
     На  противоположной  стороне  улицы  из-за  мусорного  бака  выглянул
Габриэль Алекс и прошествовал  к  дверям  бара.  За  ним  кривой  цепочкой
тянулись серые пыльные следы. Внезапно  двери  распахнулись,  и  прямо  на
Алекса высыпалась целая  орава  царских  сотрапезников,  что-то  бессвязно
выкрикивая и топая ногами.
     - Царь я? - кричали они все хором. Алекс  выпучил  глаза  и  стал  по
стойке смирно.
     - Может, поможете по старой  дружбе?  -  убивался  Пункс  и  горестно
прихлебывал из кружки. - Сроку два дня осталось - и никакой версии!..
     - К черту версии, - зашевелился  Фухе.  -  Тебе  что  нужно  -  найти
преступника или вернуть ценности?
     - И то, и другое, - оживился Пункс. - Желательно, конечно.
     - Сто тысяч, - тусклым голосом сказал комиссар.
     - Сто тысяч чего? - не понял Пункс.
     - Денег, разумеется.
     - Вам?
     - Мне, кому же еще?
     - Пятьдесят тысяч за  преступника  и  еще  пятьдесят  за  ценности  -
двойная цена.
     - А когда будут результаты? - поинтересовался Пункс.
     За окном раздался грохот. Все посетители бара разом повернули головы.
Толпа приближенных к монарху лиц почему-то качала  Алекса,  причем  качала
как-то странно: его подбрасывали вверх, задирали  головы  и  глазели,  как
Алекс шлепался на асфальт плашмя, как жаба, и  норовил  отползти.  Но  его
снова хватали, снова подбрасывали и расступались. Последний раз он  нырнул
в мусорный бак, который  с  грохотом  опрокинулся,  и  из  него  вывалился
Габриэль с криво надетой на голову короной и золотым портсигаром в зубах.
     У Пункса отнялась речь.
     - Вот тебе и результаты, - невозмутимо констатировал комиссар.
     -  Царь  я  или  не  царь?  -  раздалось  совсем  рядом.   Пункс   от
неожиданности подпрыгнул.
     - Да царь ты, царь, - успокоил наместника божьего  Фухе  и  защелкнул
монарха в наручники. - Вот, пожалуйста! Маниакально-депрессивный  синдром,
сумрачное состояние души - спер драгоценности и спрятал в бак.
     В бар на шум забрели двое патрульных полицейских.
     - Уведите негодяя! - скомандовал Фухе.
     - Царь я или не царь?! - заверещал злоумышленник.
     - Царь, конечно, - ухмыльнулся полицейский и ткнул его дубинкой. -  А
ну, пошел! В замок...

                               Алексей БУГАЙ
                               Сергей КАПЛИН

                                 АВАНГАРД

     Ну, вот и все. Когда, наконец, была распутана эта загадочная история,
было уже поздно. Все спали. Только неугомонный адвокат Вурк  ковырял  свое
холеное ухоженное ухо ржавым гвоздиком. И пел  песенку  "Не  хочу  людоеда
усатого".
     Габриэль Алекс тоже не отставал. Он жил насыщенной жизнью.  Стянул  у
любимого  пса  заместителя  начальника  поголовной  полиции  Дюмона  кусок
кровяной колбасы, съел ее, а вместо  колбасы  сделал  колбасное  чучело  и
положил на  место.  Пес  начальника  отказался  жрать  крашеные  опилки  и
затосковал. Хозяин собаки, господин Дюмон, наказал пса розгами, а  колбасу
отдал нищенке.
     Собака  изобиделась  и  куснула  за  острый  край   туловища   самого
начальника поголовной полиции Акселя Конга.  Нищенка  проглотила  колбасу,
икнула, красочно скончалась и тут же стала интенсивно разлагаться.
     Вызвали санэпидемнадзор.
     Конг, укушенный побитой собакой, пошел лечиться от бешенства.  Но  не
дошел. Неугомонный адвокат  Вурк,  нарядившись  уборщицей  Мадлен,  поднес
Конгу чучело пива в кружке. Конг, само собой, выпил  -  и  поперхнулся.  А
потом наказал Мадлен розгами. Настоящую, конечно.
     Мадлен изобиделась и объявила  забастовку.  Через  три  дня  в  кучах
мусора затерялись все работники  управления  поголовной  полиции,  и  дела
стали.
     Криминальные  элементы  тут  же  распоясались,  ввязались  в   шумные
разборки и потасовки друг с другом  и  стали  десятками  отдавать  приказы
долго жить.
     Вызвали санэпидемнадзор.
     Но Конг, забывший полечиться от бешенства, укусил своего  заместителя
Дюмона. Дюмон поблагодарил своего начальника за оказанную  честь,  наказал
его розгами и укусил уборщицу Мадлен. Мадлен изобиделась и забила тряпками
все туалеты в управлении. В летнюю жару пополз запах.
     Вызвали санэпидемнадзор.
     Но  неугомонный  адвокат  Вурк,  нарядившись  гангстером,   вывез   с
пивзавода  цистерну  хмеля  и  стал  продавать  его   гражданам,   заломив
неслыханную в это время года цену. Хмель застоялся,  подпортился  и  начал
исходить утробным духом.
     Вызвали санэпидемнадзор.
     Но окрестные кошки, мышки  и  прочие  пичужки  нашли  душистый  хмель
превосходным и, неумеренно злоупотребив им,  отдали  Богу  душу.  Но  душу
перехватил Дюмон и через Конга перепродал ее Сатане.
     Вот  тогда-то  и  прибыл  из  бессрочного  отпуска  лучший   работник
поголовной полиции комиссар Фухе. Притворившись  трупом  чучела,  он  стал
интенсивно разлагаться.  Вызвали  санэпидемнадзор.  Но  Фухе  наказал  его
розгами и допросил собаку Дюмона, а также самого  Дюмона,  Конга,  Алекса,
Мадлен, неугомонного адвоката Вурка и покойную нищенку.
     Допрошенные изобиделись. Нищенка поднесла  комиссару  чучело  пива  в
кружке. Тот, само собой, выпил. Пес Дюмона  укусил  Фухе  за  острый  край
туловища. Комиссар пошел лечиться от бешенства. Но не дошел. Его вызвал на
ковер Конг и, сунув в руки чучело кровяной  колбасы,  приказал  употребить
внутрь. Комиссар отказался жрать  крашеные  опилки  и  затосковал.  Мадлен
притворилась чучелом трупа дюмона и наказала Фухе розгами. Габриэль  Алекс
подогнал к окну комиссара цистерну благоухающего хмеля  и  стал  продавать
его душу гражданам, заломив неслыханную  в  это  время  года  цену.  Дюмон
перехватил цистерну и через  неугомонного  адвоката  Вурка  перепродал  ее
Сатане.
     Ну, вот и все. Когда, наконец, была распутана эта загадочная история,
было уже поздно. Все спали. Только  меланхоличный  нотариус  Крув  ковырял
свое грязное оттопыренное ухо золотой булавкой.  И  пел  песенку  "Я  хочу
людоеда лохматого".
     Габриэль Алекс тоже не отставал. Он жил насыщенной  жизнью.  Подсунул
чучелу  любимого  пса  швейцара  управления  поголовной  полиции   дядюшки
Альфонса кусок кровяной колбасы...
     Но это уже совсем другая история.

                              Алексей БУГАЙ

                                 СКЛЕРОЗ

     Комиссар Фухе листал подшивки старых дел. Много времени прошло с  тех
пор... Да, много... Вот, например,  это...  Чудное  дельце...  И  довольно
пикантное... Или это...  Сколько  неожиданного,  захватывающего!  Комиссар
погрузился в воспоминания. Вот дело об убийстве двух женищин  в  доме  для
престарелых - случай экзотический. Как потом выяснилось,  это  были  и  не
женщины вовсе, а гваделупские шпионы. А вот  дело  шантажистки  -  уличной
торговки каштанами. Помнится, было много возни с доказательствами ее вины.
В конце концов ее повесили, хотя она и оказалась ни при  чем,  а  во  всем
сознался сутенер по кличке Длинный Боб. Впрочем, на нее затратили  столько
времени,  что  дело  не  могло  закончиться  просто  так.  Фухе  задумчиво
перебирал пухлыми волосатыми пальцами мелочь у себя в  кармане  и  смотрел
стеклянными глазами прямо перед  собой.  Внезапно  до  его  слуха  донесся
резкий пронзительный крик:
     -  Горим!  Пожар!  -  по  узким  проходам  между  стеллажами  к  Фухе
стремительно  приближался  какой-то  человечек.  Он  оживленно  размахивал
руками и время от времени внятно выкрикивал что-то неразборчивое.
     - Господин Фухе! Горим! Пожар в архиве!
     - Гм! - сказал комиссар. - Пожар в архиве? Не помню такого дела. Хотя
постойте, вспомнил: в одна тысяча восемьсот девяносто четвертом году...  -
он оттолкнул обезумевшего от страха человечка и начал проворно  взбираться
по стремянке к стеллажу с буквой "П".
     - Господин Фухе! Господин комиссар! - жалобно кричали снизу.
     -  Фухе?  Знаю  такого!  -  уверенно  заявил  Фухе.  -  Это  комиссар
поголовной полиции, родился в одна тысяча восемьсот...
     Едкий дым начал заволакивать помещение, от него першило в горле, и на
глаза наворчивались слезы. Огонь уже добрался до полок с  документами  под
литерой "П". Стеллаж угрожающе  затрещал.  Маленький  человечек  в  панике
метался среди полок, сослепу натыкаясь на острые углы  шкафов,  и  жалобно
кричал.
     - Как же, как же, помню,  как  сейчас  помню,  -  вещал  Фухе  из-под
потолка. - Тогда в архиве еще забыли  двоих.  Кажется,  один  из  них  был
служащий  архива...  Его  убила  сорвавшаяся  полка...  -  Внизу  раздался
отчаянный крик и звук падения чего-то тяжелого. - А что касается  второго,
то это был комиссар Фухе! Он прогрыз решетку на окне и  спасся,  выпрыгнув
со второго этажа. Сейчас попробуем... - Решетка поддалась легко;  стальные
зубы комиссара быстро прогрызли в ней огромную дыру неправильной формы.
     Комиссар удовлетворенно хмыкнул.
     - А теперь - с богом! - Фухе  легко  перебрался  через  подоконник  и
сиганул из окна вниз головой.

     Когда через два месяца комиссара перевели из реанимации  в  отделение
для выздоравливающих, к нему наконец пустили его друга Габриэля Алекса.
     - Дружище! - прямо с порога закричал Алекс. -  Ну  как  же  это  тебя
угораздило сигануть с восьмого этажа?! Шутка ли - если бы не  демонстрация
протеста против незаконных действий комиссара Фухе, которая случилась  как
раз под окном, от тебя бы и мокрого места не осталось!..
     Фухе беззвучно пошевелил губами.
     - Склероз, - еле слышно прошептал он, наконец, вяло  махнул  рукой  и
вытянул ноги.

                               Алексей БУГАЙ

                                 КОВАРСТВО

     "По  улице  шел  человек.  Навстречу  человеку  катился  прохожий  на
трехколесном  плюшевом  велосипеде.  Он  жадно  вдыхал  ноздрями   спертый
утренний кислород. Справа от прохожего  из  подворотни  вывалился  пожилой
застиранный кот. Он стал тереться жухлым своим  боком  о  ствол  кособокой
насморочной ивы. Из ее ветвей тотчас выпала оранжевая зубастая ворона. Она
щелкнула клювом и принялась чухать  полянку  на  своей  пушистой  гипсовой
голове. Кот обмер, издал звук прокушенного воздушного шарика, попятился да
так и застыл с поднятой лапой: у него кончился завод. В это время  затхлый
сломанный врач точил коренные зубы бархатным напильником у себя дома..."
     Комиссар Фухе захлопнул книгу. Какая чушь! Насморочная ива! Сломанный
врач! За что людям деньги платят?!
     В дверь кабинета постучали. Комиссар привычно заправил  потное  брюхо
под ремень и зычно высморкался. В  кабинет  просунулась  голова  секретаря
Пулона.
     - Господин комиссар, тут дело неотложное... - он  замялся.  -  Звонил
господин Конг...
     При упоминании о начальнике Фухе выгнулся дугой в кресле, левую  ногу
свело судорогой, и он остервенело застучал голой пяткой  по  полу,  силясь
отогнать внезапную хворь.
     Пулон и глазом не моргнул.
     - Господин Конг просил передать, что ваша песенка спета и что  больше
не о чем беспокоиться...
     Комиссар обомлел.
     - И все? - только и смог спросить он.
     - Так точно! - Пулон щелкнул каблуками и исчез.
     "Так, - думал  комиссар.  -  Это  конец.  Откуда  он  узнал?  Неужели
Алекс?!"
     Таракан сомнения пробежал по тарелке его подозрительности.
     "Нет, ну что же это я! - Фухе вспомнил, как еще в прошлом году своими
руками отправил друга и соратника на электрический  стул.  -  Может  быть,
Пункс?"
     Он нажал кнопку селектора:
     - Где сейчас Пункс?
     В динамике зашипело, и испуганный голос секретарши ответил:
     - Инспектор Пункс по вашему приказанию сошел с  ума  и  находится  на
излечении в психиатрической лечебнице.
     "Так, - думал комиссар, - значит песенка спета... Нужно спешить..."
     Он впопыхах набросал завещание  и  вызвал  секретаря.  Пулон  схватил
листок и убежал к нотариусу. Комиссар вспомнил,  как  Конг  расправился  с
родственником мафиози Каном де Лябром. Его бросило в холодный пот.
     "Не-е-е-т, лучше уж я сам..."
     Фухе схватил пресс-папье и прицелился...
     Наступила темнота.

     В похоронной процессии старший комиссар Конг оказался рядом с  бывшим
секретарем покойного, а ныне - комиссаром  поголовной  полиции  господином
Пулоном.
     - Чего это он? - задумчило пожевал губами Конг.
     - Как ваши слова ему передал, так он,  бедняга,  и  того...  -  Пулон
всхлипнул.
     - Как ты ему сказал? Повтори! - насторожился старший комиссар.
     -  Я  сказал  ему,  что  его  песенку   в   концерте   художественной
самодеятельности спела Мадлен, и что ему не о чем больше беспокоиться...
     Конг озадаченно покрутил головой.
     - А ты не врешь?
     - Как можно?! - ужаснулся Пулон и поудобнее перехватил гроб.

                              Алексей БУГАЙ

                            ПРЕКРАСНАЯ МАРКИЗА

     - Слушай сюда, суслик, - начал Аксель Конг прямо с порога. - Вот тебе
один жучок, - и он протолкнул в кабинет хилого субъекта, - потолкуй с  ним
по-своему! Да протокол допроса не потеряй! - и Конг запустил  в  комиссара
Фухе тощей папкой.
     Фухе увернулся от папки и нашарил в ящике стола свой детектор  лжи  в
канцелярском исполнении.  Времени  на  сантименты  уже  не  оставалось:  в
"Кроте" комиссара давно ждали друзья.
     Он начал по обычной схеме: извлек пресс-папье, пару раз подкинул  его
в воздухе и мощным ударом разнес стул в щепы. Гость загрохотал костями  об
пол.
     - Знаешь, как стреляют пограничники в  Парагвае?  -  спросил  Фухе  и
закурил "Синюю птицу". - Первый  предупредительный  выстрел  -  в  голову,
второй - в ноги, а уж третий - в воздух. Сечешь?
     Подозреваемый судорожно сглотнул.
     - Я с тобой так церемониться не буду. Через  три  минуты  твои  кишки
будут лежать тут, - Фухе ткнул окурком в мусорную корзину, - а голову  над
дверью прибью, - комиссар помолчал. - За уши! Будем говорить?
     - Я... это вот... отвинчивал колесо на стоянке...
     - И все? - поразился Фухе. - Врешь!
     - А владелец не заметил и тронулся с места, а на  повороте  -  колесо
вбок... И врезался в полицейского, - сообщил злодей.
     - И больше ничего?
     - А полицейский выстрелил и попал в водителя цистерны с бензином...
     Комиссар только злобно сморщился и потянул руку за пресс-папье.
     - А цистерна столкнулась  с  трамваем...  Трамвай  сошел  с  рельс  и
переехал толпу дошкольников на  остановке...  А  цистерна  заехала  в  бар
"Крот" и взорвалась... Там начался пожар...
     - Мерзавец!  -  заорал  Фухе.  -  Высшую  меру,  электрический  стул!
Пресс-папье в лоб! Габриэль Алекс, единственный друг! Он  мне  три  кружки
пива должен!
     -  Но  сгорело  только  три   квартала...   -   пытался   оправдаться
злоумышленник.
     В это время в дверях показалась нечесанная голова Алекса.
     - Фред, ну сколько можно? - спросил он.
     Комиссар выпучил глаза.
     - Так ведь "Крот" сгорел, как ты...
     - Ну и черт с ним, - оскалился Алекс. -  Так  ему,  дураку,  и  надо!
Хозяин говорит, больше ни одной  кружки  в  долг...  Ни  тебе,  ни  твоему
папье-лобому комиссару, и так должны за четыреста литров. Так я в "Петухе"
договорился, заплатит профсоюз электриков. Так что пойдем!
     Друзья стали собираться.
     - А я? - робко подал голос преступник. - Со мной что будет?
     - А пшел вон! -  благодушно  бросил  Фухе  и  радостно  наподдал  ему
коленкой.

                              Алексей БУГАЙ

                            МАЛЕНЬКИЕ ХИТРОСТИ

     Комиссар Фухе сидел у себя в кабинете и что-то быстро писал. Этот  же
стол отделял его от инспектора Пункса,  который  стоял,  потупив  все  что
можно, и размеренно шмыгал носом. В нем  отчаянно  боролись  два  чувства:
почтение к шефу и переживание по поводу личной жизненной трагедии.
     - Ну, чего тебе? - кисло поинтересовался комиссар и зажег спичку.
     - Три дня, отпуск за свой счет... - промямлил Пункс.
     - Мотивы? - вяло спросил Фухе и закурил.
     - Любимая девушка, она сказала: еще раз  пьяным  заявишься  -  больше
меня не увидишь! А я сегодня с горя принял внутрь. - Пункс  постучал  себя
где-то между подбородком и копчиком. - А это мой последний шанс!..
     - Ерунда, - комиссар зажег еще одну спичку. -  Воспользуйся  моментом
плюс личное обаяние - и дело в шляпе! Делай по инструкции!
     - Как вы сказали? - вытаращился Пункс.
     - Я говорю: используй момент, и твоя девочка останется при тебе.
     Пункс просиял.

     Ровно через три дня комиссар Фухе сидел за столом у себя в кабинете и
что-то быстро писал. Этот же стол отделял его от инспектора Пункса, теперь
довольного и радостного.
     - Ну, чего тебе? - кисло поинтересовался комиссар и зажег спичку.
     - Я хочу поблагодарить Вас!
     - Мотивы? - вяло спросил Фухе и закурил.
     - Моя девушка... Она осталась! - выпалил Пункс. - Я  пригласил  ее  в
гости, и она сидит у меня дома!
     - Ну-ну! - подбодрил его Фухе. - Что же дальше?
     - Я воспользовался "Моментом", и моя любовь при мне. Я все сделал  по
инструкции.

                                  ЭПИЛОГ

     Инструкция:  "Клей  "Момент"  предназначен  для  склеивания   дерева,
металла, стекла, кожи, резины, войлока, керамики, фарфора. Нанести клей на
поверхность склеиваемых материалов, прижать и держать 3-4 секунды."

                               Алексей БУГАЙ

                                ДОБРОЕ ДЕЛО

     Проснулся комиссар Фухе с  каким-то  особенным  чувством.  Он  быстро
собрался на дежурство и вышел из  дома.  На  улице,  за  два  квартала  до
комиссариата, плакал мальчик.
     -  Чего  тебе,  крошка?  -  ласково  осведомился  комиссар,   вынимая
пресс-папье.
     - На конфеты денег нет, ответил карапуз и залился горючими слезами.
     - Пойдем в лавку! - Фухе осторожно  промокнул  пресс-папье  слезы  на
лице ребенка и потащил его в магазин.
     - Кто не дает ребенку конфеты?! - загремел он с порога.
     - Это магазин моего покойного отца, но тут никогда не было  конфет...
- пытался оправдаться хозяин.
     - Молчать! - и Фухе отправил хозяина к праотцам.
     - Как вы смеете?! - возмутились посетители. - Это старейший магазин в
городе! Это достопримечательность!
     Фухе помахал пресс-папье, и когда живых не осталось, принялся громить
лавку. Конфет действительно не оказалось.
     - Дяденька, это не тот магазин! - рассмеялся малыш. - Кондитерский за
углом!
     - Да ну тебя! - настроение улучшилось. Впервые за свою жизнь комиссар
сделал доброе дело. Он покинул руины с чувством выполненного долга.

                              Алексей БУГАЙ

                              ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЕ

     - Дяденька, а дяденька, - обратился  маленький  мальчик  к  комиссару
Фухе. Мальчик задрал голову и похлопал грязной ладошкой по кованому сапогу
комиссара. - Скажите, трудно быть полицейским?
     - Совсем  не  трудно,  сынок,  -  ответил  комиссар  Фухе  и  поскреб
заскорузлый  морщинистый  затылок,   -   только   нужно   иметь   побольше
человеколюбия.
     - А что это такое? - спросил карапуз.
     - А вот что! - ответил Фухе и наступил малышу на горло.

                               Алексей БУГАЙ

              РАССКАЗ О ТОМ, КАК КОМИССАР ПОГОЛОВНОЙ ПОЛИЦИИ
               ФЕРДИНАНД ФУХЕ ОДНАЖДЫ ЗАКРИЧАЛ В ПОДВОРОТНЕ
                        И ЧТО ИЗ ЭТОГО МОГЛО ВЫЙТИ

     Полумрак. Лунный свет. Подворотня.
     Крик: "А-а-а-а-а!".
     Это комиссар Фухе.

                             ВМЕСТО ЭПИГРАФА

                            Александр ГАВРЮШИН

                                УБИЙСТВО

     Произошло убийство. Вызвали комиссара Фухе.
     - Это Леонард, - заявил он.
     - Почему вы так думаете?
     - "Почему-почему"... потому что интуиция!..