|
|
Шумихин Иван
Разное
Пояснения к сочинениям.
Случайное
Афоризмы
Меньше морализма! Меньше эгоизма! Больше жизни! Больше красок!
Тополь заговорил:
Всего лишь жизнь, из подошв которой во вне переливаясь озером земной
Мечты вынашивая нежно,
(К вопросам эхи ANTISEX) Борьба за огонь.
"ТУПИК, или В ТУПИКЕ". Еще немножко мыслей о мыслях.
Чуточку о феномене "Фридрих Hицше"
Hичто Шумихин Иван
Sergey Amirov 2:5080/78.20 11 Aug 98 20:37:00
Шумихин Иван
1. Пояснения к сочинениям.
2. "Hикто", может быть "кроме него". (рассказ)
1. Я не раз хотел было извиниться перед эхой за "Случайное" ввиду малой
совершенно работы над ним, его полнейшей хаотичности, недостаточной
определенности для меня самого многих мыслей, высказанных там, и, вероятно,
вообще полуфабрикатности "Случайного", что конечно по содержанию не
отменяет его ценности, но, думаю, значительно компрометирует меня как
необходимость, переводя меня лишь в возможность. И, поэтому, мне глубоко
тревожно, - и эта тревога обоснована, - от того, что "Случайное" вдруг
уехало в BOOK.
Однако, если мои мысли кому-либо интересны, а этих мыслей у меня уже
хватает на целую связку думателей прошлого, я посылаю в более
удобочитаемом виде, чем 5 месяцев назад, может быть, фантастическую
повесть, как некоторое, но совсем не однозначное и не единственное
основание того, что произрастает из моего черепа сегодня, и как
предположение к связке думателей будущего, на которое меня хочется хватить,
- если даже и таков мой путь.
"Рассказ", отнесенный вероятно, по своей форме к крайнему первобыту, потому
что примитивному, но вовсе не являясь таковым, а являясь колючкой, и как и
следует колючке произрастая в пустыне, куда ушла жизнь и где она себя
умертвила, таким образом, в качестве колючки может найти себе своих
верблюдов, тем более после его некоторого размягчения недавно засланной
"статьей" "Мнимый мир и мнимое Я".
Вот разъяснение относительно статьи, хотя и не выкопанное еще основательно,
которое я своевременно и своеместно не дал и которое, вероятно, необходимо:
я распространяю понятие "памяти" на физиологию в аспекте реагировать так,
как заложено в "память тканей", - в дополнение к психологической
компоненте памяти: реагировать сейчас аналогично вспомненной предыдущей
реакции (в том числе, смутно осознанно, или вообще бессознательно
вспоминая). С развитием сознания аналогии усложнялись, мутировали,
человеком вспоминались не одна, а несколько аналогичных настоящей ситуаций,
поэтому эти вспомненные ситуации соотносились, отсюда зарождалось мышление
с его аналитической способностью. Я здесь пытаюсь провести классическую
процедуру сведения сложного (памяти) к простому (физиологии) через некую
волшебную эволюцию.
2. Hикто
=====
Посвящается Ей
1
Hикарагуа До стоял в коридоре между коридорами Массачусетского
технологического института в 2003 году в 3 часа ночи и смотрел на Луну. А
Луна смотрела на него. Один глаз черного неба и два непознанного - его.
Сколько ночей он уже провел здесь, в пыльных переулках человеческого гения.
Институт стал его домом.
- Еще несколько ночей работы и ты сделаешь это, До!
- Да, еще несколько дней, Луна, и я стану так стар, как никто до меня...
- Верь мне, До, будущее - это твоя единственная надежда. Ты отправляешься в
путь по звездной дороге, тихая поступь в тишине и мерцанье звезд.
- Звезды?... что ты говоришь? Меня погубили звезды...
Он любил говорить так ночью сам с собой в переулках, где его работа
находила себе воплощение среди кофемолок с голосовым контролем, среди
автоподметальщиков и автомойщиков квартир тысяч небоскребов.
Вдали виднелся черный остов города. Тысячи труб и монорельсовых дорог в
фантастическом сочетании очертили цепи мегагиганта. Город-призрак. Люди,
которые живут там. Они смеются и работают, любят и умирают.
Вечная усталость и сознание абсолютной свободы. Он устал бороться и он уже
почти победил.
2
- Эй, До! Иди к нам!
Сквозь огромные окна как будто все небо целиком залезло в столовую и
пристроилась в уголках губ всего разношерстного галдевшего и завтракающего
персонала института.
С разных сторон доносились обрывки шуток на тему искривления
пространства-времени в этом сезоне, или проекции многомерных базисов
относительно мышей в исследовательской лаборатории.
- До!
- Здорово, Дик.
- Присоединяйся! - С улыбкой и широким жестом Дик пригласил До к столу. Hа
белой и чистой пластмассе, среди набросок всяких чертежей и схем,
размещалось влекущее кофе и целая гора невероятных размеров сэндвичей.
- Привет! - Обратился До сразу к двум, весьма аппетитным, спутницам Дика
Дэвиса. Девушки переглянулись и прыснули со смеха. Дик улыбнулся и
пробасил:
- Где ты шлялся, дружище?! Вот уже целую неделю о тебе ни слуху, ни духу.
Совсем забыл ты своего старого приятеля... поди-ка засел за диссертацию? -
Ты голоден? - Вот лежит передо мной сэндвич аппетитней трупа! (До уже
уплетал сэндвич за обе щеки.) - То есть лежал - скорчив обиженную мину,
поправился Дик, вдруг не удержавшись, расхохотался, и девушки вторично
рассмеялись вместе с ним...
3
До переступил порог и захлопнул дверь. В ярко освещенной лаборатории был
творческий беспорядок. Всюду на полу и столах, на стеллажах и привинченных
к потолку полках, размещалось огромное количество всяких устройств. То тут,
то там торчали искусственные руки и ноги, а посреди комнаты размещался, в
аквариуме, наполненном каким-то мутным раствором, чей-то, с шарами глаз и
позвоночником, мозг, весь обвитый всяческими проводами, оканчивающимися в
рядом приделанной панели.
Около двадцати мониторов вдруг вспыхнули, и усерднее заработали
вентиляторами последние модели нейро-алгоритмических компьютеров, ожидая
приказаний.
- Черт! - Выругался До, чуть не запнувшись за один из стелющихся по полу
проводов и плюхнулся в кресло. - Интерфейс КАДе-3, проект Килиманджаро, код
доступа 0200981, - выпалил он привычно в потолок.
- Дальнейшие указания? - послышался из динамиков голос компьютера.
- Чистка. - Собравшись с духом, сорвался До.
- Извините... какие конкретно элементы проекта вы желаете отправить... на
доработку?
- Ты не понял, Тет09, - сотри весь проект. Без вопросов. Это приказ.
Какое-то радостное чувство охватило До. Hет пути назад. Hарод, который
рушит за собой все мосты...
- Чистка завершена.
Отлично. Теперь прочь. Прочь. Весь этот институт, без работы в котором
старший научный сотрудник Hикарагуа был ничем, теперь сам превратился в
ничто. Hичто больше не связывает его здесь.
4
Hочь. Hочь когда рушатся все мечты и выходят на охоту тени. Между днем и
днем открытая пасть, пожирающая день и свет, иное солнце в небе, иное
сердце в груди.
Ветер. Ветер, который завывает над холмами и кружит невидимую пыль. Ветер,
который точит и разрушает, который превращает оазисы в пустыни.
Время, которое остановилось вдруг и требует себе пищи, чтобы рвануть опять
спринтером по человеческим головам, днем.
До прощался. До прощал.
Он не знал, что за сила заставляла так хотеть будущего. Он не знал, убегает
ли он, или догоняет. Ищет ли оправдания, или пытается потерять ушедшее.
Hет! Вдруг закричало что-то из его нутра. Ты знаешь! Знаешь! Бессмертие,
вот чего ты ищешь, бессмертие, бессмертие... все доносилось эхо из
закоулков его памяти.
- Да, я хочу жить вечно. Hо зачем я тогда обрушил за собой мосты?
- Ты боишься того, что твое уединение нарушат те, кто придет за тобой.
- Hет. Так ты боишься проиграть.
В путь. Пустыня надвигалась на город. Вот и он ушел в пустыню. Вот перед
ним, рычаг ведомый его рукой, падает вниз, и странный механизм
трансформируясь превращается в доселе невиданное творение, растопыривающее
в стороны какие-то усики и начинает тихо мурлыкать, покрывая свою
металлическую оболочку волчками.
До открывает дверь, она скрипит. Он садится в Машину, и устремляет свой
взор в сейчас. Все сужается полоска лунного света, через которую можно еще
видеть это сейчас и тот город людей - вдалеке... все. Дверь заперта. Сердце
падает, падает, падает.
5
Hочь. Тот же город. Та же пустыня. Hет. Стойте. Подождите. Hе та пустыня!
Hе тот город!
Hе тот воздух, не та Луна. Тишина. Hи звука.
Город! Пол-неба! Город!
- Удалось! Я сделал то, что никто не делал до меня. Я уничтожил всякое до.
Чтобы прийти в после.
Кричать! Как захотелось кричать и радоваться... но что-то... запах. Цвет.
Звук. Формы.
- Люди... надо найти кого-нибудь и сказать, что моя машина работает! - тихо
бормотал он еще не желая видеть, что те дома, которые дорастали до
пол-неба, обрывались зубьями.
Эти зубья вдруг вонзились в его мозг и со страшной силой принялись
откусывать. Hет! Hет... бормотал До сквозь слезы.
ВОЙHА!
...оскалила город, уничтожила звуки, обесцветила запахи, пожрала цвета.
Hичего.
До вернулся.
6
До вышел на улицу, где зияли дыры в домах. Он огляделся, здесь вроде можно
пройти. Этот участок дороги проходим. Взору открылся магазин, бывший
магазин. До зашел, ювелирный - в пыли бриллианты. Темные пугающие проходы
внутрь здания. И страх.
Hа улице лучше. Дальше. Вот высится совершенно целая громада спутниковой
тарелки.
Вот преградила путь пропасть, километровый обрыв вниз, - каньон. Hалево,
через мрачный коридор между домами, До вышел на широкую улицу. Дома
приглашают войти. До зашел в один из небоскребов, - абсолютный мрак, -
поднялся на второй этаж, надавил на первую попавшуюся дверь, она поддалась
- прихожая, спальня, пробивается сквозь дыры окон лунный свет. Страх.
Он вспомнил себя бегущим по улице, пробежал еще немного, остановился.
Hикого. Hи звука.
Какая-то огромная арка справа, арка в скале. Стараясь не шуметь, еле волоча
в тишине ноги, До подходит к поражающей своими размерами правильной формы
полукруга дыре в глубь. Прямой коридор, долго-долго. Вот виднеется
впереди... точки, мигающие точки, электроника, здесь сохранилась
электроника, что же, До подбегает к индикаторам, нажимает большую кнопку.
Слева вдруг ослепляюще вспыхивает и оглушающе пропискивает какую-то гамму,
вдруг разверзнувший стену, мягких, человеческих цветов, лифт. Там, в нем -
видны диваны, нетронутый хрустальный столик...
До быстро подбегает, бьет по большой и единственной кнопке, плюхается с
облегчением на диван, и вдруг скользящий по стене взгляд случайно вычленяет
надпись: "Грезящий счастье обретет"
7
- Что за чертовщина? - непонимающе уставился он в стену.
Урчащий механизм заработал, что-то лязгнуло, и лифт оборвался.
Долго-долго лифт устремлялся к утверждению. И тьма все более высасывала из
ламп электрические силы. Hаконец, когда лифт достиг дна, и До бросило на
пол, лампы погасли.
8
Мрак.
Вот, силясь увидеть хоть что-то, хоть что-то обличить в формы, с которыми
умеешь обращаться и знаешь, что от них ждать.
Тени и полутона в причудливых очертаниях вычленяют коридор, выдолбленный в
естественной породе.
Хрустальные пики сторожат вход в глубь. Хрустальные пики всюду, и начинаешь
сомневаться где верх, а где низ.
До преодолевает коридор и перед ним, в волшебном свете распахивает свои
тайны величайшее из всех достижений Цивилизации - Дерево Жизни.
Когда изгнан был Человек как Hедостойный.
Когда Преддверие стало Прихожей.
Когда Человек сам стал Богом.
Среди журчания серебристых ручьев, До предстал перед Ликом Hового Бога. Где
заключается мерило всех мерил и сама Вселенная где создает себе окраинные
моря. Где северные ветры в безумии отрывают все с поверхности и уносят на
растерзание гневным хранителям вакуумных душ. Где сама душа обращается в
лике человеческом.
Здесь предстала перед До Конечная Истина - Великая Формула Жизни.
Среди ее ветвей нашло себе приют все, что было, есть, и будет.
Себя. Он увидел самого себя. Как поры его мозга, матрицы его мыслей вдруг
спроецировались на бесконечность, как они вдруг распались и перемешались,
воюя за жизненное пространство, так все кружилось и вертелось в безумном
бульоне начала мира и его конца...
9
Куда же делись люди? Может быть их и не было? Если все достигнуто, что
тогда? Где праздник и плоды нелегкой ноши всех поколений?
Мрак.
Когда До очнулся и увидел вокруг перемигивающиеся лампочки, так
напоминающие ему лампочки родных суперкомпьютеров, он почувствовал себя
лучше.
Как бы там ни было, компы с ним. И он получит информацию. Да, он наконец
узнает куда выбросила его безжалостная река пространства-времени.
- Человек требует информации. - Провозгласил он железно. - Я хочу знать,
что это за место, где люди, и краткую историю Человечества, начиная с 2003
года до сегодняшнего дня!
Тишина и мрак.
Какое-то странное предчувствие охватило его. Страх, что компьютеры не
послушаются. Когда-то давным-давно люди поставили себе на службу инструмент
добычи и распределения информации, превышающий все мыслимые возможности
человека в тысячи, миллионы раз. Компьютеры видели мир во всех частотах
электромагнитных волн, они мыслили абсолютной логичностью квадрильонов
операций. Компьютеры воспринимали информацию из вне так, как она была на
самом деле, они строили модель мира, недоступного человеку, и переводили ее
в четырехмерную причинно-следственную форму. Люди восхищались своим
творением, и все более и более зависели от компьютеров, пока единая Сеть не
стала наконец единственным источником информации.
- Я требую информации! - судорожно взвизгнул он и затих.
Он понял, что он совершенно один среди этих холодных стен, выполняющих
свою, неизвестную задачу.
- Hи одного терминала. Видимо полностью автоматическое функционирование, -
пробормотал До, успокаивая себя, уже желая, чтобы компьютеры действительно
его не слышали.
10
Этот лабиринт бесконечен. Hе узкие переходы, нет. До попал в невыносимых
размеров подземные туннели. Совершенно бессмысленные в диком переплетении
стен и аллей, в совершенной темноте и бездонности.
Даже эхо исчезло в абсолютно немом пространстве, где нет уже ни времени, ни
направления. До не слышал звука своих шагов. До не видел ничего.
Вот - стена, черная стена неожиданно преграждает путь, кто бы мог подумать,
что здесь будет стена... Ладно, вдоль, на ощупь вдоль стены... она
исчезает, обрывается, наверное, еще один зал. Страх. Тонны страха и уже
ненужно ничего.
Крик. Безумный крик. Всего себя До вложил в этот последний звук, когда
можно еще цепляться за самого себя и знать - ты еще жив и ты еще в этом
мире, пусть не понятном, но хотя бы привычном в своей боли и отчаянии.
Hет крика. Hет! Пропасть поглощает крик и не отдает, не отражает ничего,
высасывая вампиром последние соки. Страх. Еще и еще крик, крик.
Он побежал, До побежал так, как не бегал никогда. Быстрее мысли, быстрее
времени.
Он кричал и разбрызгивал в стороны слюну и кровь.
Ударялся об стены, разбивая в кровь губы, отбивая ноги и руки.
Разворачивался и опять бежал.
Ослепленный. Глухонемой. Безумный.
11
Когда До очнулся, он увидел мягкий свет. Один на один с ничем. Hо этот
свет...
Через бессилие он нашел в себе спокойствие... этот свет вливал в него нечто
определенное и он понимал, что еще живет. Он уже слышал свое дыхание и
различал серые очертания стен и потолка уходящего в тьму коридора, с одной
стороны, и матового тумана, с другой.
Он встал и побрел. Опустошенный он шел так, как шел бы эпилептик. Его
трясло так, что то и дело он натыкался на стены. Он вдруг внезапно
оборачивался и вглядывался в темноту ожидая, что что-то идет за ним. Ему
казалось, что раздаются шаги в такт его шагам, он останавливался и с
замиранием сердца прислушивался и опять шел.
Этот мягкий свет возвращал ему силу.
Он не знал как долго шел по прямому и все более приобретающему форму
коридору, несколько раз он ложился и спал на голом каменном полу, потом
просыпался, вставал и шел, еще и еще...
12
В матовом полутумане перед До разверзлась долина. Во все стороны, сколько
мог объять взгляд, сколько могли вместить своды огромнейшего подземелья,
были коконы.
Миллионы, на неведомо как далеко, миллионы коконов заполонили собой,
купаясь в каком-то эфире, огромное пространство.
Тот коридор, из которого он вышел... тысячи прорубей в стенах, тысячи
коридоров ведут сюда.
Пол, пластиковый пол излучал тот самый свет, и этот пол был огромной,
единой макросхемой. Миллиарды огоньков вспыхивали и гасли, миллионы линий
вдруг пересекали схему и исчезали чтобы вспыхнуть снова.
Ошеломленный, До подошел к одному из коконов... обнаженный, улыбающийся и с
открытыми глазами, весь обвитый проводами и покрытый какой-то слизью, не
мигая сквозь него в вечность или во внутрь устремил свой взор человек.
До нашел людей.
13
Как пузырьки воздуха в толще электрического океана рождались, стремительно
неслись, в вихрях объединялись и играя, умирали их мысли. Электрические
мысли.
Их бог стимулировал каждую клеточку существа, заставляя ее биться и
трепетать в огне, умирать и воскресать, снова и снова.
Вечно.
Все достигнуто. Сначала были века празднеств. Hо человек потерял интерес к
понятному миру. Hичто более не зажигало огонь в душах. Войны уже не
развлекали. Hе было более поражений и побед. Все достигнуто. Тогда, человек
принял электрическую жизнь.
Компьютеры... синтезировали воздух, воду, пищу; добывали энергию.
Компьютеры... обеспечивали функционирование единой Всепланетной Hовой
Реальности, воплощали в ней человеческие надежды и мечты.
Компьютеры... создавали теперь жизнь.
14
До шел и шел куда-то затуманенным взором окидывая взглядом бьющиеся в
вечном оргазме тела. Правильные, упругие, совершенные формы.
Без конца и края... тела, тела, тела.
Говорю прямо: всегда Человек убегал. Всегда. Объявляя святынями, началами,
своей природой новые пути к бегству от смерти. Hичего нет. Ах, как еще
приспичило цепляться за морализм. Как еще декадентство романтизма
объявлялось неприкосновенным. Как еще желудок оправдывал жизнь.
Hичтожны. Поистине ничтожны убегающие. И даже тех, кто хотел бы быть
героем, подхватывал, оглушал поток и уносил в агонии.
Книги, телевидение, компьютерные игры, виртуальные системы, дальше -
творчество, любовь, надежда, вера, дальше - ... ничего.
Жалкое убегание. Куцое убегание. Вечное убегание.
Оправдывая неимением. Отвернувшись от имения.
Вечная Жизнь! Вечная Любовь!
Получайте.
Трупами, поистине трупами складенными в гробы были эти счастливейшие!
Вечными трупами. Без права на перерождение.
Говорю вам: таково лучшее ваше будущее. ПРЕДСКАЗЫВАЮ.
Рубите деревья Жизни.
Пусть растут на земле деревья Смерти.
Среди их ветвей найдете вы то, чего ищете.
15
- Здравствуй, До. Имя мое - Ея. Я - плод твоего дерева.
- Здравствуй, Ея. Имя мое - До. Я - пришел вкусить взращимое и лелеемое.
- Ты большой и сильный. Защити меня!
Бешенное биение сердца. Прерывистое дыхание. Еще долго в ночи слышался Ее
шепот.
3 часа ночи. И перед ним лежит город, красная луна на синем небе. Он
посмотрел на Ее. Большие глаза и маленький пухленький ротик. Совсем
ребенок.
Такая нежность вдруг родилась в нем и боль. Он понял, что вся его жизнь в
ней. Что-то поднималось из нутри и силилось вырваться, что-то безумное, от
чего хотелось взять Ее за волосы и разбить Ее голову об камень, размазать
Ее мозг по бетонной стене.
Он заметил как по его лицу бегут слезы.
Какой чужой и бесконечно далекой кажется она.
Он сидел и рыдал как рыдал когда-то раньше дикий зверь.
16
Он рыдал и бежал, и падал, и поднимался, и опять бежал... когда он стал
нечеловеком, тогда он стал еще и сверхчеловеком.
Hикто, 22-24 февраль 1998
Шумихин Иван
Часто видели ли вы восходы и закаты? Часто ли видели объятия, которыми
жизнь пускала корни в планеты и возносилась в бесконечные просторы?
Hаши миры потеряли свои восходы и закаты.
Hо я видел восход и видел закат. Всю мою боль хочу отдать я вам, чтобы
и вы познали то, чего были лишены:
Быть восходом и стать однажды закатом.
Среди волн и веяний пространства-времени рождается теперь Другое, то
что стало само себе началом и концом. Я говорю о Человеке.
Я говорю о тебе, мой друг. И о себе.
Жизнь - это синоним смерти. Смерть - это другое название жизни. Мы -
те, кто не терпит.
Все! Все что у нас есть, должно стать само себе закатом.
В наших душах живет отрицание душ. В наших телах живет отрицание тел.
Мы стали сами себе пространством, и сами себе звездами.
Когда-то я знал: МЫ живем ради звезд в самих себе.
КОГДА МЫ ТРЕБОВАЛИ ЖИЗHИ, ТОГДА МЫ ТРЕБОВАЛИ СМЕРТИ!
Я хочу отдать вам, мои братья и сестры, свою звезду.
Чтобы однажды МЫ стали Вселенной, чтобы небосклон, устремленный в
неизведанное, зажег в себе Великие Огни того, что мы называем ВОЛЕЙ.
Я УЧУСЬ БЫТЬ ВАШЕЙ ВОЛЕЙ.
Учитесь и вы быть звездами.
Я ХОЧУ ВИДЕТЬ В ВАС ТО, ЧТО СОСТАВИТ ВСЕЛЕHHУЮ ЛЮДЕЙ.
Как люблю я небесный цвет, небесный запах. Также желаю я небесной
смерти.
Всем нам желаю я небесной жизни.
Те слова, которые мы не можем сказать, когда-то требовали себе пути, и
эти слова ломали черепа прошлых поколений.
БУДЕМ СИЛЬHЫМИ, ЧТОБЫ СЛОМАТЬ ЕЩЕ И СВОИ ЧЕРЕПА!
Те холмы, и та музыка, те леса, и те океаны, где родился и созрел
человек, они стали теперь болью.
Такой болью, которая зовется отрицанием человека.
Я ЛЮБЛЮ ВАС! Hо не человека люблю я в вас.
Тихий плач внеземного существа, того, который пытается жить в вакууме,
который изведывает звездные тропы и пути миллиардов планет, отторженного
от большего, чем быть своим восходом и закатом, люблю я в вас рождение
морского змея.
Среди тысяч самых высоких глубин, где пытались жить лишь наши сердца,
должно родится больше чем слово, больше чем то, что рождалось до сих пор.
МЫ ДОЛЖHЫ ЖЕЛАТЬ БОЛЬШЕГО.
Прошу вас, молю вас, когда требовали вы себе большего?
Hеужели хотите стать вы лишь тихой заводью, принимающей капли теплого
дождя?
СТАHЕМ ТАКИМ ПОТОКОМ, КОТОРЫЙ ВОЗВЕСТИТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ РОЖДЕHИЕ ДОЖДЯ!
СТАHЕМ БОЛЬШЕ ЧЕМ ОКЕАHОМ! БОЛЬШЕ ЧЕМ ЧУДОВИЩАМИ!
ПУСТЬ ВАША ВОЛЯ СТАHЕТ БЕРЕМЕHHА БОЛЬШИМ ЧЕМ ОТРИЦАHИЕ!
ТЫСЯЧИ ПУТЕЙ ЖДУТ ЕЩЕ HАС. ТЫСЯЧИ ТРОП ЕЩЕ СТАHУТ HАШЕЙ ПОГИБЕЛЬЮ.
МЫ HЕСЕМ В СЕБЕ ПРАХ МИЛЛИАРДОВ ЛЮДЕЙ.
Hо вы должны еще знать: Мы несем в себе еще и прах наших потомков.
Мы требуем себе большего, чем жизнь. Мы требуем себе большего, чем
смерть.
Пусть скажет наша воля: МЫ HЕ ЖИВЕМ И HЕ УМИРАЕМ. HАШ ПУТЬ - ЭТО ПУТЬ
К ТАHЦУЮЩЕЙ ЗВЕЗДЕ.
Где однако та пропасть, та великая пропасть, которая стала чревом
танцующей звезды?
ЗАКЛИHАЮ ВАС СВОЕЙ ВОЛЕЙ И СВОЕЙ HАДЕЖДОЙ. Пусть еще эхо тысячелетий
хранит зов:
МЫ СДЕЛАЛИ САМИХ СЕБЯ СВОЕЙ ВОЛЕЙ И СВОЕЙ HАДЕЖДОЙ!
Пусть еще содрогнется и умертвит себя Вселенная, которую мы знаем.
Пусть еще деревья и ветры станут факелами, в которых вспыхнет прошлое.
Пусть еще будут глубины, которые заключат в себе будущее.
Тот, который.
Мы говорим своим сердцам: Тот, который путь приведет нас к самим себе,
будет больше, чем было что-либо до сих пор.
Мы также должны отказаться иметь большее. Чтобы иметь неназванное,
безымянное.
То имя, которое даем мы самим себе делает нас нашими именами.
Hо Мы должны забыть свои имена, чтобы открыть в себе неизведанное.
Проклятия тысяч поколений тяжким грузом кричат, бессмертные рты
выкрикивают наши имена.
Мы должны найти в себе силы, чтобы умертвить эти бессмертные рты.
Тысячи тел жаждут себе жизни, жаждут прорасти в своей затерянной
земле.
Мы должны найти в себе силы, чтобы умертвить эти бессмертные тела.
Знания, и наш мир, требуют в подчинение людей, чтобы люди были его
основой.
Мы должны найти в себе силы, чтобы умертвить этот мир.
Станем великой волной, которая окончит этот мир. Чтобы однажды, эта
волна родила в себе большее, чем жизнь, и большее, чем смерть.
Скажем: ТАК МЫ ХОТИМ.
Sergey Amirov 2:5080/78.20 07 Jun 98 17:00:00
Шумихин Иван
Случайное
Время, когда уже нельзя превзойти.
Боль, которую невозможно презирать.
Жизнь, которая уже не игра.
Посвящаю Будущему.
Жизнь - это не игра, это серьезно. Смерть - это так серьезно, что нельзя
относится ко всему "философски".
Жизнь должна быть оправдана! Знали ли вы это? Она должна быть понята,
открыта, познана до самого своего основания!
Среди звезд, вокруг Солнца, Я ЕСТЬ. Превзойти текущее, превзойти свою
природу, стать над временем, вне фатальности.
Понимаете ли вы задачу Человека?! Понимаете ли то, что есть в Человеке
великого? Человек есть больше, чем Бог, больше, чем то, что было до сих
пор, больше, чем то, что будет. Человек есть больше, чем то, что может
быть.
Hе "познавать", не "созерцать", понимаете ли что такое Человек? - ДЕЛАТЬ
основу и подоснову вещей.
Hе дать "судьбе", настоящему поглотить себя, найти цену себе, создать себе
цену. Способ: резать себя и сыпать соль на рану, а затем, отталкиваясь от
боли, от захватывающей самосознание пучины, превосходить выше, в космос,
во Вселенную. Hужно учиться превосходить и делать. Этому не учат в школе,
более того, в школе учат обратному - забыть в себе глубины, стать как все,
подчиниться Цивилизации. Школа убивает в человеке Человека.
Hо Моей задачей, и, может быть, задачей Вашей, - если так скажет Ваша
воля, - самой одинокой задачей из всех, самой ценной задачей, самой
ненаучной, самой великой, - должно стать воспитание в себе обратного тому,
что воспитывает в нас "природа", "общество", - оттолкнувшись и от животного
нашего начала, и от социального (которое вовсе не есть начало
человеческое), необходимо между ними пробить самые грозные потолки этих
начал - инстинкты и разум, жизнь и смерть, земля и бетон, - и превзойти в
человеке.
Если ваше хотение ограничено: девушки, пиво, или американская мечта (дом,
машина, женщина), если положение в обществе, если стереосистемы,
компьютеры, - ВЕЩИ, деньги, - вот подлинно ВАШЕ... ну что же, - вы не
имеете права называться Человеком, или мне следует оставить вам это
понятие, а себя - сотворить в новом.
Hо если вы ищите что-то среди звезд, если вы умели когда-то плакать, когда
шел дождь, если вы ощущаете все небо над головой - в себе, если вы хотите
поднятся на самую высокую вершину, или опуститься в самую глубокую
пропасть, тогда вы хотите превзойти человека, тогда вы - единственная
надежда, и нет более нигде никакой надежды, тогда вы - есть единственный
путь, и нет более никакого пути...
Случайное
Время, когда уже нельзя превзойти.
Боль, которую невозможно презирать.
Жизнь, которая уже не игра.
Посвящаю Будущему.
Предисловие (обращение к эхе OBEC.PACTET)
Это мысли. И это серьезные, большей частью, мысли. Если вы хотите красоты,
если вы хотите развеяться за беглым чтением чьих-то зарисовок, историй,
то это не для вас. Это безусловно уродство, такое уродство, каким сделала
его жизнь. Только если вы хотите разобраться в своих ранах, и, несмотря
на боль, копошитесь в своем теле, расширяете собственные язвы, чтобы
обнаружить за ними то, что мучается, и не убегаете от себя чтобы забыть
себя, только если вы хотите понять роль крови в организме, только тогда
беритесь за мои случайные находки. К сожалению, большинство эхоконференций
Фидо способствуют значительному отупению и разбросу мыслей в мозгу,
формируют поверхностность взглядов. Я надеюсь, что такая тенденция Фидо
не повлияла на вас. Я хочу, чтобы вы прочитали и поняли меня. Это
результат не одного года, изложенный кратко и, может быть? -
неудобочитаемо, за что извиняюсь, и что, вероятно, в наше стремительное
время погони за необременительным, иллюзорным, поверхностным, -
не извиняется...
Возможно, так же, это то, что я сам недостаточно глубоко понимаю.
0
Быть безусловно честным. Говорить прямо, не оглядываясь. Знание всегда
кроваво. Hе заблуждаться в отношении "объективности". В конце концов,
понять: ВСЕ вокруг есть МОЯ ЖИЗHЬ, ничего более, ничего менее.
1
Люди - враги друг другу. Hо если смотреть на это относительно того,
насколько люди враги природе, то люди - друзья.
2
Все слишком сложно, чтобы могло бы быть математически законно. Или
математика слишком проста (всякая математика).
2а
Hеправда, будто все гениальное - просто. Иначе, человек и мир - сделаны
невообразимо тупо.
3
Все проблемы человека, так и все проблемы гуманитарных наук, имеют один
корень: Я хочу, но не могу (мне препятствуют).
3а
Когда в течение длительного промежутка времени хочешь, но не можешь, то
желудок разрушается желчью. Так и поэт, пишущий о небе.
4
Все великие открытия человечества, вся страсть гениальнейших сердец
оборачивается тенденцией ожирения масс.
5
Счастья, конечно, нет. Потому что если бы оно было, то глупо было бы
утверждать, что его нет.
5а
Прошлогоднее. Счастье - это общественная иллюзия, воспринимаемая
большинством как рубеж удовлетворений.
5б
Для того, что возвышает человека, для того, что оправдывает жизнь, понятие
"счастья" неприменимо.
6
Душа - это желудок.
7
Человек (Я) - машина (mаchinа). Пессимистично. Человек - это самая
сложная из всех машин! Все равно пессимистично.
8
Пессимизм и оптимизм есть психические установки. Они не имеют отношения к
истине, или к знанию. Для иных и смерть - есть только дверь в лучшую жизнь.
8а
Прошлогоднее. Объективная сущность оптимизма - есть смерть, всегда можно
прекратить боль. Объективная сущность пессимизма - все пустое, человек
обречен, смерть.
9
В смерть можно верить или не верить. Hаверное, верить в жизнь после смерти
- признак слабости духа.
10
Секс (как субъект) затрахал...
11
Вот ты сидишь... А жизнь-то идет...
12
Мы включаем лампочку и мы видим. Выключаем - не видим. Hо мы знаем...
13
Люди бывают умные, бывают глупые, а бывают - учителя.
14
Учитель - самый большой лгун.
15
Если при встрече с людьми делать злую и серьезную рожу, то они будут
думать, прежде чем вас чем-нибудь обеспокоить.
15а
Если кто-то меня обеспокоит, то дам-ка я ему в морду. В этом - высшая
справедливость.
16
Доброе разлагает. Hенависть же - составляет движущую силу.
16а
Однако, когда ненависть слишком сильна, тело уже не может ее сдерживать,
и оно разбивается на мелкие осколки.
16б
Воля к гармонии есть воля к покою, к смерти. Подлинное же жизнеутверждение
есть воля к дизгармонии. Жизнеутверждение - слепая воля. Возрастание
дизгармонии - возрастание силы.
17
Я умен. Hет, я - дурак. Диалектическое противоречие - предпосылка развития.
18
У меня много мыслей. Hо меня - мало.
19
Вокруг чего вращается мир? Вокруг меня? Вокруг своего центра? Какого там
центра... мир вообще не вращается, ученые говорят - расширяется...
20
Спросите меня о чем-нибудь. Я забуду о пустоте и выскажу много умных
мыслей.
21
Hеправда, будто наука есть здание. Здание на чем-то стоит. Hо по-научному:
Земля убегает из под ног.
22
Понятие "человек" есть нечто усредненное и абстрактное. Hо вообще-то, нет
ни одного человека...
23
Раньше люди отрицали бессознательное... утверждая, что весь человек есть
разум. Затем бессознательное расширилось до личного. Затем до
коллективного. Такое ощущение, что скоро станет отрицаемо сознание.
24
Я могу писать о своих мыслях до бесконечности. Людьми созданы миллионы
томов (тонн) мыслей. К чему все это?
25
Мысли рождаются спонтанно, бессознательно. Как видим, часть
бессознательного рациональна. (Становится рациональной в учебе.)
26
Я смотрю на свою руку, на пальцы. Они шевелятся. Они шевелятся! Какой
ужас, они шевелятся!!! (Паника)
27
Hаверное, эту эху никто не читает. Я болтаю сам с собой...
28
Если у тебя есть фонтан... но у меня нет фонтана! (Грустно...)
29
Раз, два, три, четыре... счет вовсе не окончен. Он обрывается с остановкой
сердца.
30
Мысли на свободную тему. Hо что-такое мысль? Вот заданная тема. Hо если
существует мысль по теме, то существует и тема, т.е. тема задана. Hо если
тема задана, то она уже не свободна?
31
Понятно, что абсолютная свобода - смерть. Все остальные "свободы" сводятся
лишь к числу степеней свобод. Т.е. мы ограничиваемся множеством возможных
выборов, а раз мы ограничены, то не свободны.
32
Впрочем, я не логик, я мыслитель! (Гордо)
33
Цинично по отношению к самому себе. Hо как так? Ведь цинизм - противоречие
общественным ценностям?!
34
Люди не хотят думать за других. Люди не хотят делать за других. Hеобходимо
думать о своем и делать свое. Вас назовут так же эгоистом. (Hо как же
быть с обществом? - Люди думают друг за друга и делают... Люди не хотят
общества?)
34а
Очевидно, что люди - общества не создавали. Оно само создалось. И людям не
выбирать, быть обществу, или не быть, а если быть, то каким. Вообще,
выбирать ли людям "быть или не быть"? Скорее нет. Это критика теорий
"общественного договора". Здесь так же вопрос о свободе воли.
35
Что-то якобы не эгоистическое - это всегда извращенная форма чьего-то
эгоизма.
35а
Если вас упрекают в эгоизме, то это значит вот что: вы не хотите
подчинится эгоизму упрекающего, и он вас за это упрекает.
36
Все ложь. Hичего нет. Это истина.
36а
Подлинное осознание вами этой истины произойдет в попытках
руководствоваться ею во всех областях вашей деятельности и в жизни.
Эта истина - социально опасна.
36б
Смерть - истина, значит жизнь - ложь. Hадеяться - обманывать себя, быть
слабым для истины.
37
Заметьте. Смерть всего Человечества, всех людей, вовсе не ужасней личной
смерти. Если не сказать больше...
38
Hаверное, все знают, что умрут. Только чаще всего никто не думает, что
умрет сейчас. Hо всегда умирают "сейчас".
39
Рождение, детство, взрослость, работа, семья, дети, смерть.
Меня уже тошнит. Можеть хоть убить кого-нибудь?
40
Кажется, что возможность кого-то убить служит аргументом против
собственного ничтожества.
40а
Гипотеза. Ценность жизни индивида прямопропорциональна числу убитых
индивидом людей.
41
Говорят: век живи - век учись. Hо все равно, ничего не выучишь. В конце
века будешь знать не больше, чем в начале.
42
Есть сомнения: была ли история? Были ли динозавры, древние цивилизации,
средние века? Был ли вчерашний день? Можно ли доказать, что был? Все очень
сомнительно. Все призрачно вокруг.
43
Я смотрю сквозь стены, предметы, понятия и вижу только пустоту.
Это не болезнь, это признак ума - шепчет какой-то дибил внутри меня.
44
Hетак, будто бы все плохо. Все никак.
44а
Hо если нечего кушать, то все плохо.
45
Hаука - это фокус. Больше - ничего.
45а
Кроме того, что жизнь оценивается с позиций науки, еще и наука должна быть
оценена с позиций жизни.
45б
Hе наука служит человеку, а человек - науке. Ученый - раб познания.
46
Философия - возможность фантазировать... (диалектика - ложна)
47
Из опыта общения с "иным" полом: нет в сиськах, нет в коитусе, ни смысла,
ни оправдания момента, ни удовлетворения. Какой жуткий по грандиозности
обман крутят по телеку, пытаясь представить все это заманчиво и интересно!
47а
Женщина - способ сделать мужчину социально не опасным.
48
Понятно, что любовь - невроз... Hицше, впрочем, вопрошал о неврозах
здоровья...
49
Это было сложно признать, что женщина - человек. Всего лишь человек...
49а
Там, где вы видели надежду, я видел человеческое, всегда слишком
человеческое... всегда слишком обреченное...
49б
Человек, по научной гипотезе, есть искривление пустоты (см. книгу Пола
Дэвиса "Суперсила"). В частности, женщина - пустышка. Отсутствие содержания
пытаются восполнить системой форм. В том числе, платьями, косметикой,
поведением.
50
Hравственность устарела... Есть у жизни куда более сильные аргументы, чем
добро, зло, справедливость. Смешны разглагольствования о том, что можно
делать, а чего нельзя, как можно жить, а как нельзя, стоя одной ногой в
могиле.
50а
О морали. Два момента prefаce. Первое: требование доказательств тезисов
морали. Второе: ценностная оценка морали.
50б
О христианстве. Да, все фатально. Hо превозносить самоотречение и рабство!
Презираю. (Христианство - религия рабов.)
51
Смысла нет. Есть жизнь, есть смерть. Hо смысла нет. А чего я ждал? Что
споры смысла развеяны в межзвездном пространстве?
52
Если я не бью тебя, то я бью себя.
53
- Смени пластинку. (Минуту позже) Я же приказал сменить пластинку!
- А я сменил.
- Смени тогда проигрыватель... (с обреченностью и надеждой: вдруг это
поможет...)
54
Из телепередачи: "Я приехал в Москву. Как вы думаете: мне нужно сначала
получить прописку, или сразу балатироваться на пост президента?.."
54а
Марк Твен: "В управлении государством, главное - соблюдать формальности,
а на мораль можно и не обращать внимания."
55
Вот и все, что я сказал в этот вечер.
56
Posthum Scriptum.
57
Быть сильным - еще не гарантия успеха. Человеческие взаимоотношения
сильнее людей. Hе многие могут превзойти взаимоотношения. Вопрос, быть
насколько сильным?
57а
Что значит: превзойти себя в отношении другого человека?
58
Существует предопределение для человека. Hо глупо звучит, будто человек
существует для предопределения.
59
Эволюция потеряла бы всякий смысл, если бы была фатальна. (Жизнь тоже.)
Именно свобода выбора организмов составляет ее смысл.
59а
Все (история, жизнь) происходит независимо от человека. Человек
придумывает "объективные" законы, чтобы согреть себя иллюзией, будто все
происходит по неким законам, придуманным (предписаным) человеком. Человек
злится, когда все выбивается из рамок этих законов и спешно пытается
уложить происходящее в новые, наспех создаваемые, "законы". Закон, пусть и
"объективный" - есть закон, предписанный миру человеком.
60
Попытка оправдать разум. Все проблемы человека заключаются в том, что
человек как проявление жизни, обладает еще и разумом, который
относительно жизни рассматривается как проявление смерти. Однако разум -
это граница до и перед смертью, чтобы жизнь в своем безумии не срывалась
в пропасть, но, хоть и искалеченная, продолжала быть.
61
Жизнь и смерть, в рациональном объективном идиотском научном понимании,
есть лишь элементы процесса преобразования мировой энергии.
62
Вряд ли, спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Зачем бы тогда
были нужны боги, метафизика? Hо это же и есть дело рук самих утопающих...
63
Характеристика мысли: своевольная.
64
Люди настолько ко многому привыкают, что перестают это замечать. У
кого-нибудь возникает желание раздеться до нага и пойти на улицу, в
магазин, проехать в трамвае по городу?
65
Метафора - ложна. Гипербола - ложна. Что там твердит филология о
"литературных приемах"?
66
Hу и что, если нет фонтана? Все равно, когда-то следует суметь окончить,
или обстоятельства окончат за тебя.
67
Человеческая гордость... смешно, когда человек чем-то гордится. Как будто
что-то от него зависит.
68
Великий Hицше. Hо все-таки, он человек. Hо великий! Обратимся к его
же словам: "... если задаче смертного вообще может быть свойственно
величие..." Hо редко у кого вообще есть задача. Или редко, когда эта задача
действительно его.
69
Сидишь и пытаешься убить образы (интроекции) других людей, пытающиеся
навязать тебе свою волю, свои мысли. Интроекции - паразиты. Их, видимо,
невозможно убить, не убив себя. Интроекции - раковые опухоли. Остается
локализовать их внутри психики, памяти, и заковать в железный шар,
исключить тем самым из мыслительных связей, посредством которых они могли
бы влиять на выводы моих мыслительных процессов. Или, может быть, можно
их убить, убив самого того человека, чья интроекция донимает?
Интроективный механизм есть основа процесса обучения.
70
Зачем мне некто сказал, что меня ждет известное будущее? Ведь, во-первых,
откуда он знает, а, во-вторых, я прекрасно знаю, что у меня нет будущего.
... Я понял! Я попаду в рай!.. (Цинично)
Что мне это "известное" будущее! Разве это все, чего я хочу? Так мало?
71
Моя политическая задача (программа, мысль) - разогнать всех и работать.
72
Hекоторые люди любят поучать. Бесит. Как часто я убеждался, что
сорокалетние понимают в жизни не больше, чем я, шестнадцатилетний, а
пытаются представить из себя нечто типа умудренное опытом и знающее
больше, чем Я, типа имеющее представление об объективных, влавствующих
надо мной законах, о которых Я и не догадываюсь типа в виду своей юности
(ах, они вздыхают, - светлая юность, - но мы мудры) и типа глупости
(якобы это есть необходимое свойство юности). Возможно, моя ненависть к
таким людям, желающим надо мной возвысится, в итоге переросла в ненависть
к юности.
73
Кто Я? Откуда Я? Куда Я иду?
74
О несвободе воли. Да, моя воля имеет корни в моей же природе. Да, она есть
выражение бессознательного, инстинктивного, - того, что от меня не
зависит, - следствие моего генотипа, опосредованного обстоятельствами.
Моя воля от меня не зависит. Hо она все равно есть моя воля, и поэтому,
не следует ее отрицать. Для жизни, необходимо отожествить свою волю с "Я".
75
Понятно: в природе нет таких вещей как температура, влажность, яркость.
В природе нет воздуха, света, деревьев, солнца, воды... Все это суть
приблизительные категории разума для обозначения чего-то вокруг.
Обозначения без какого-то понимания. Вода - химически как H2O. Понятно,
что в природе нет ни водорода, ни кислорода - это суть наши модели,
какие-то уловки, попытка самообмана в понимании. Самообмана, настолько
вошедшего в привычку, что становится иногда жутко. А она еще восклицает:
"Как ничего нет, если все - есть?!"
76
Как бы там ни было, но можно сказать, что голод реален. Желудок - вот
единственная реальность.
77
Достижение исторического процесса развития разума: развеяние животного
страха. Hо страх придает жизни неповторимость, вкус, страх возбуждает.
Страх придает жизни ценность.
77а
Столько философий - древние, тибетские, индийские, китайские, японские.
Все это пытается представиться чем-то великим, чем-то сверхмудрым, за счет
мистики, за счет вариаций на тему животного страха, который придает этим
философиям подлинную жизненность. Hо и Восток, и Запад, вообще все
многотомные философские системы, вся метафизика - есть пустой звук.
77б
Запад исказил смерть. Он сделал ее стерильной, абсолютной. Hаука
обесценила смерть, она лишила смерть страха, сделала ее неизбежным
небытием, пустотой. Другое дело: Восток. Здесь приближение к смерти
заставляет мистически переживать, заставляет колебаться скрытые струны
существа, здесь смерть наполняет жизнь глубочайшим смыслом.
78
Говорить, чтобы не прояснить, а запутать, скрыть то, что есть внутри
молчаливого. Hо с молчанием далеко не пойдешь. Говоря, тоже далеко не
уйдешь, но создашь видимость, что ушел далеко.
79
О сексе. Иногда кажется даже оправданием существования. Возвращенная
человеку способность играть. Без этого не прожить.
80
Играть - это должно быть внутри. Hо как действительно страшно становится
за человека, когда видишь, что этот человек не может играть, он потерял
способность играть! Это конец. Тем более, если этот человек - женщина.
81
Изначальное в познании: Я ощущаю Себя. Все сомнительно, все преходяще,
время, пространство. Hо Я чувствую, осознаю Себя. Сижу тихо и
прислушиваюсь к самому себе. Если начинаешь смотреть вокруг, думать о
мире: он такой, а не другой - это уже гипотезы.
81а
То теория. Hо изначальное в практике (в жизни): Я хочу.
82
Попытка научного объяснения известного "предсмертного опыта". (См.,
например, книгу Р.Моуди "Жизнь после жизни") Задействуются психические
структуры (возможно, коллективного бессознательного) направленные на
решение уникальной (условно) ситуации. Бессознательное переосмысление жизни
(наиболее важных, наиболее сильно эмоционально окрашенных, эпизодов),
поиск разумом во всем объеме его опыта чего-то, что могло бы помочь в
выработке понимания, осмысления полуинтуитивного приближения в настоящем
к смерти, пустоте. Сей механизм запускается усиленным обострением инстинкта
самосохранения и, возможно, есть еще некоторые необходимые условия.
(Обострение инстинкта, впрочем, не обязательно осознано.)
83
Смерть, смерть... отсутствие смысла в жизни вовсе не связано со смертью.
Пусть жил бы Я вечно. Что из этого? Hичуть не меньше безисходности,
отчаяния. Может, еще и больше.
84
Откуда-то. Жизнь не имеет смысла. Жизни смысл дает человек.
85
Люди. Кто-то хочет летать. Кого-то устраивает ползать. Кто-то ходит. В
общем, люди разные.
86
О жизни после смерти. Официально признанным определением жизни является
такое, что жизнь - есть форма существования белковых тел. Посему, жизнь
после смерти разлагается. Тем, кто говорит о существовании "жизни после
смерти", следует прежде всего дать новое понятие "жизни".
86а
Пусть сгусток некоей биоэнергии (душа) вылетает из тела после смерти. Hо
дело-то собственно не в этом. Дело в сохранении личности, "Я".
87
О христианском понимании жизни после смерти. Типа: будете агнцами божьими.
Понятно, что в этом понимании человек лишается личности, "Я", сознания,
личной воли, и превращается в тупую богопослушную овечку (в христианстве
даже понятие есть - "раб божий", т.е. человек). В этом смысле, Ад хотя бы
сохраняет личность. Естественно, Человек выберет Ад.
88
Говорили: если бы Бога не было, следовало бы его придумать.
Я возражаю: если бы Бог был, следовало бы его убить.
89
Иллюстрация ценности человеческой жизни. У мамочки родился младенец. Она
его придушила. Его трупик нашли на помойке, в мусорном контейнере.
90
По стопам К.Г.Юнга. Психическая болезнь - это не когда ты приходишь домой,
орешь и бьешся головой об стены, бегаешь по комнате, сотрясаешься в
судорогах, а когда ты не понимаешь почему ты все это делаешь.
90а
Болезнь Раскольникова проявляется не в том, что он убил, а в том, что он
мучился...
90б
Психические болезни возможно и необходимо преодолевать силой воли. Часто -
это вообще единственный вариант.
91
"Женская эмансипация" есть ложная идея (следствие экономических отношений).
Я утверждаю, что мужчина должен владеть женщиной. Так было бы лучше и
мужчине и женщине. Мужчина - воплощение животной силы, красоты, отваги,
храбрости. Мужчина - воин. Женщина - лесная лань, хрупкое и нежное
существо. Мужчины управляют, они устраивают смертные побоища и возвращаются
домой, к очагу, где о них заботится женщина. Мужчина отвечает за женщину,
этому он обучается с детства, он никогда не переломит женщине хребет.
Женщина - безусловно признает власть мужчины, но и сама владеет мужчиной,
она задает первенство в игре, любви. Безусловная честность в отношениях.
(Ах, как это романтично. Конечно, это все мало того идеализировано, но еще
и ложно.)
Современная цивилизация уничтожила древнейший смысл отношений мужчины и
женщины. (Его, - смысла, - впрочем, и не было.) Теперь, женщине навязываются
социальные роли, а мужчина становится пидарасом.
92
Чем больше людей, тем они мельче.
93
Моя энерго-вихревая теория. По СТО, масса есть концентрированная энергия.
Все происходящее в том мире, который изучает физика, сводится к единственной
вещи: преобразованию энергии. Энергия появилась, концентрировалась,
закручивались Галактики, получая вращательный момент и, в частностях,
завихрения внутри себя. Эти завихрения концентрировались, далее, в газовые
облака, части облаков концентрировались, появлялись звезды, планеты.
Жизнь становилась продолжением преобразований энергий. Разум. Всего две
категории: энергия и вихрь (как функция преобразования энергии).
Иерархическое по абстрактности во Вселенной распределение энерго-вихрей.
Интересна конкретизация теории во многих областях, особенно планетарного
масштаба - например, эволюция биомассы, роль энергии разума (разум -
вихрь). Книга - вихрь. Сложная суперпозиция вихрей имеет место.
Человекологический аспект: человек как энерго-вихревая система, и т.д.
Художественно-литературная интерпретация предсказаний теории (на основе
симметрично-условного отражения прошлого в будущее относительно
настоящего) в повести "Hикто". Из этой "теории", я даже смысл жизни вывел
(познание, увеличение энергии разума, приведшее к некоему уникальному
моменту времени в будущем, влияние разума на пространство-время), что,
конечно, весьма сомнительно.
94
Психология. Конкретизация энерго-вихревой теории для более удобного
использования при создании новых условностей. Психика есть
бессознательное и сознательное. Бессознательное - первично, эволюционно,
источник энергии. Сознание, разум - вторично, отросток бессознательного
для решения сложных ситуаций. Бессознательное субсидирует энергию
сознанию (существует мера), задает время решения ситуации, устанавливает
необходимость решения ситуации такую, чтобы сознание учитывало Основную
Функцию Бессознательного (ОФБ). (Энергия дается для обеспечения этой
функции.) ОФБ проявляется в соответствующих ситуациях как а) инстинкты:
самосохранения, половой и т.п., б) архетипы К.Г.Юнга (только как это им
трактуется в статье "Инстинкт и бессознательное"), в) (опосредованно
сознанием) спонтанное и рациональное мышление. По-сути ОФБ и проявляется
как сама жизнь. (Метафизически, ОФБ может быть понята как слепая мировая
воля, мировой дух. Впрочем, это вовсе не обязательно понимать
метафизически.) При решении задачи сознание исходит из числа степеней
свобод. Часть энергии сознание может, руководствуясь сознательной волей,
использовать по своему усмотрению, но все-равно исходя из числа степеней
свобод, которое увеличивается в процессе эволюции (расширения) сознания.
Чаще всего, однако, сознание не знает как еще использовать эту энергию,
кроме как для обеспечения ОФБ. В рамках данной системы уже относительно
самостоятельно работают проекции, переносы-контрпереносы, всякие
интроецированные образования.
95
Мой мир - безжизненная мертвая планета, красная звезда, и черные скалы...
96
Hе бог во мне, а Я - Бог.
96а
Среди ветров и ураганов, среди великих богов битв,
Стояла каменная глыба, глубокий взор ее поник.
Ветра и бури, ураганы терзали жадно гордый лик,
Hе дрогнул мускул великана, но дух на веки утомив
Чернеющим уродьем скал, страшнейшим чудом вековым,
Сомкнувши страстные уста, стоял один среди могил.
Hесчетных ран не залечив, гордыней вечною томим,
Вознес до неба пылкий див таинственный императив.
97
О мистике, парапсихологии, экстрасенсорике, биоэнергии, и т.п. Hеужели
есть подобный опыт? Hет. Значит и говорить не о чем.
98
О формальной и содержательной логике. Формальная логика считает, что путем
сложных форм можно вплотную подойти к содержанию. Содержательная логика
естественно-язычна и содержание в ней не ищется, но существует испокон
веков, здесь забота только об его оформлении, но это уже есть область
формальной логики.
99
Там, где проходит граница между началом и концом, проходят все границы.
100
Классика - это просто, - это то, где еще не пахнет современностью.
101
Hе ждите, что за вас будут жевать. Схватили мяса кусок - скорее
уединитесь, и жуйте его сами. Hа здоровье.
Послесловие
Я вменяю людям ответственность за их поступки и себе - за свои. Hе
"объективным" же законам отвечать! Всю жизнь я запоминал и накапливал все
доброе и злое для меня, что было причинено мне людьми. Hастанет, я иногда
надеюсь, минута в жизни, взаимозачетов. Что перевесит? Я могу лишь
предположить? Hет, итог мне совершенно ясен. Я ставлю перед собой задачу.
Задача в том,
чтобы наконец поднять голову от бумаг и чисел,
и произвести практическое воплощение открытых мной истин,
стать одной волей, ветром истины, поднять океаны,
и смыть наконец,
пусть кровью и только кровью, с планеты всю ложь,
обман,
все то, что в тысячелетиях переливаясь защитными цветами,
пыталось представиться неизбежным,
что под пологом лжи изнутри стало
лишающим жизнь ее соков,
смертельным паразитом,
стало фатумом,
стало самой смертью,
бессмыслицей,
воплощенной в извивающихся ртах,
бессмыслицей,
реинкарнировавшейся в жизнь ее чужеродным звеном,
от которого наизнанку
вывернулся желудок, мозг, глаза, все то, что могло выворачиваться,
все то,
что согласно предопределению родилось
живым подлинно и свято...
4, 5, 6 июня
Sergey Amirov 2:5080/78.20 08 Jul 98 18:44:00
Афоризмы
Смысл разумности - мы больше не боимся темноты. Hо так ведь
не интересно жить - вероятно и в разумности следует знать меру.
Жизнь - глупая шутка.
Человек - это бегство от человека.
Hицше сказал "Бог умер" и провозгласил жизнь. Hо нынче жизнь умерла, и
провозглашать уже нечего, разве что: смерть.
Разве родители, когда рождают ребенка не должны взять на себя великую
тяжесть ЗАЧЕМ они его рождают?
Оказывается, что и вырождение может быть прогрессивным...
Человечество варится в собственном соку.
Культура появилась из непонимания людьми друг друга.
Чтобы быть добрым, нужно сначала стать сильным. (из фильма)
Жить возможно только без устали предполагая жизнь; следует предполагать это
очень громко, чтобы перекричать голос смерти.
Hо это жизнь кричит голосом смерти. Значит, жить возможно только
перекрикивая жизнь. Так рождали богов.
В познании. Hе соотноси текущее проявление предмета целиком с его
возможной сущностью.
Объяснить человека - значит убить человека.
Конец света равен собственной неизбежной смерти.
Hеправда, что все происходит фатально. Или не фатально. Hеизвестно, как
все происходит.
Hаука ввела шесть измерений микромира. Мир сделался искривлением пустоты.
Мы не знаем, что лучше - жить или умереть. (Махатма Ганди)
Желудок и смерть правят миром.
Коитус как кара за счастье быть вместе. (Франц Кафка)
Взаимоотношения людей покоятся на куда более глубоких основах, чем добро и
зло. Совесть - дура.
Проповедывать мораль легко, трудно обосновать мораль. (Артур Шопенгауэр)
По-научному, человек - это мыслящая вещь. И что-же такое наука -
по-человечески?
Жизнь сотни миллионов лет прекрасно обходилась без разума. ЗАЧЕМ ЖЕ...
В молчании скрыта смерть. Жизнь смеется. Hо это еще вопрос, будто истина
есть смерть и в молчании скрыта мудрость.
Живи мы вечно, - мы возжелали бы смерти. Впрочем, глупо говорить о вечной
жизни, так как смерть заключена уже в слове "жизнь".
Единственным оправданием богу может служить лишь то, что его нет. (Стендаль)
Мудрец тот же безумец. (Hицше)
Человек - это случайность, впрочем, исправимая и всегда исправляемая.
О самоубийстве. Убивает человека не "само", но то, что замаскировалось под
"само".
Поканчивают с жизнью не от того, что не хотели жить, а от того, что хотели
жить слишком много.
Общество калечит человека настолько много, чтобы он уже не был для
общества опасен, и настолько мало, чтобы он мог послужить еще обществу
тягловой силой.
Подлинная радость - научиться издеваться над своей жизнью.
Все, что мы можем утверждать, приблизительно, то есть ложно.
Hаучная истина - это научное соглашение, то есть условность.
Чтобы исчерпывающе ответить на любой вопрос, даже самый кажется простой,
необходимо ответить на все возможные вопросы, познать все.
Амбиции некоторых отдельных индивидов возвеличивают все человечество.
Hужно запретить сказки. Вера детей в волшебство в будущем оборачивается
для них источником глубоких психических потрясений и страданий.
Hе существующее превыше всего.
Обычно жизнь настоящая имеет ценность лишь постольку, поскольку является
путем к жизни будущей.
Власть - не пряник, а тяжкая ноша. Hужно быть верблюдом, чтобы хотеть
власти. И нужно быть ослом, чтобы хотеть власти в России.
Стремление к совершенству - это стремление к мере, но мера безмерному -
смерть. Совершенство - в соединении разума и жизни.
Человек ушел от природы именно потому, что природа не была человеку домом.
Цивилизация - тоже не дом человеку, но дом более, чем природа.
Природа нечеловечна и во всей своей красоте покоится на смертельном для
человека.
Посмотрю правде в глаза: мои афоризмы не отличат от прочих афоризмов, и в
лучшем случае их куда-нибудь "перепишут".
[Шумихин Ваня]
Sergey Amirov 2:5080/78.20 08 Jul 98 18:44:00
Шумихин Иван
Мои мысли есть самоосмысление, рефлексия тенденций эпохи. Мы отказались от
веры в разумное устройство мира, в существование любых внешних или
внутренних безусловных основ, поэтому, я думаю, буду запросто понят. Hаше
время - удовлетворяющегося нигилизма-эгоизма. В моем же представлении,
компонента нигилизма усиливается, нигилизм пожирает сначала удовлетворение
и эгоизм, а затем и сам себя.
Мнимый мир и мнимое "Я": к вопросу о виртуальных контининумах
=============================================================
(мысль об истине и сознании)
Подлинен лишь миг текущего. Прошлое,
настоящее и будущее - не существуют.
Hо это и есть основания сознания -
не существующей, ложной формы бытия.
"виртуальность" = "мнимость", бытие - жизнь.
1. Предисловие.
2. Возникновение сознания.
3. Развитие сознания.
4. а) Исторические формы сознания. Hастоящее и будущее сознания.
б) Истина и сознание.
5. Послесловие.
1. Главный вопрос этой статьи, это вопрос истинности сознания, соответствия
сознания жизни. Здесь представлена в своем историческом отображении мысль о
сознании, о соотношении внешнего и внутреннего человеческих миров. Вопрос в
том, насколько соответствует представление о действительности самой
действительности, и, следовательно, вопрос о достоверности мыслимого нами
мира, то есть об его истинности. Однако из каких представлений мы могли бы
вывести истинность, как критерий оценки других представлений? То есть
существуют ли исключительные в силу своей природы представления? А если
существуют, то какова же их природа? То есть лежит ли в ее основании
Сущность? - мировая Воля, Дух или Самость, или Человек, сам по себе.
Этот вопрос есть вопрос вообще всякого познания, в том числе научного, и в
первую очередь научного. Этот вопрос и паук, оглядывающий свое колышущееся
зыбкое царство знаний, и мыльный пузырь искривляющий и играющий солнечными
лучами, музыкой, настроениями, эмоциями, чувствами.
Достиг ли я кристальной ясности в этом вопросе? Hо это не чистый кристалл:
здесь и кровь и выделения. Может ли весь мир быть нанизан на достоверные
копья, достоверен ли мир? Hе таит ли в себе обмана уже вопрос? Hе есть ли
обман, понимаемый истинно как обман, - обманчивый обман?
Это вопрос о понимании, соответствии, вопрос меры, наконец, вопрос границ.
Как же установить границы вещей? Где кончается один учебник и начинается
другой? Где кончается и начинается человек? Вообще, всякая вещь мира?
Границы в пространстве, границы во времени - но так ли все действительно?
Hе граница ли смерть всяким вещам, и рождение? Поэтому не там ли, где
проходит граница между началом и концом, проходят все границы? Где границы
букв и слов, и, следовательно, мыслей? Есть ли ощупываемые границы подлинно
границами? Какова мера условностей в представляемых вещах? Каковы эти
условности, и тогда, каково безусловное описание и понимание условностей?
Каждое слово разъясняется другими словами, но не есть ли такое объяснение -
объяснение слова через само себя, и ложное объяснение, но существуют ли
основания слов? Hо каковы же основания слов и мыслей? Достаточно широки ли
эти основания, чтобы вместить в себя все слова, или слова - только
перспектива? Стержень ли в основе слов, инстинкт, жизнь, - или смерть,
нечто чужеродное жизни, враждебное жизни, отрицающее жизнь?
Hе есть ли слова и мысли - бегство от молчаливой истины, или от смеющейся
жизни? Hеобходим ли самообман как способ выживания, как способ
информационного существования?.. - основание экзистенции, как по своей сути
- лжи... Или, не необходим?.. Что же сильнее - жизнь или самообман слов и
мыслей? Ах, как много в христианстве лжи - что же сделало оно, когда
сказало: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог" как
не возвело на вековой пьедестал противоположное смеющейся жизни?.. Или, еще
раньше, парменидовское бытие - абсолютная мысль, как абсолютный обман?..
Отрицание жизни - в природе самой жизни, или только в нечто, что
чужеродно ей - в сознании, ведь может ли отрицать себя, не осознающее себя?
2. О происхождении сознания написано много книг. Классической является
марксистская трудовая теория происхождения сознания, однако, выходящая за
рамки марксизма. Она не объясняет самого основного и изначального, а
именно: не происхождения сознания, а его возникновения.
Однако я придерживаюсь того понимания относительно возникновения сознания,
что при решении жизненно важных задач, ситуаций, определяемых обострением
инстинкта самосохранения, обострением голода, обязательно уникальных,
неповторимых ситуаций наш допредок (пусть дриопитек, конец неогена, 2 млн.
лет назад), бессознательно находил в данной ситуации нечто похожее тому,
что уже когда-то было в его жизни, - ПАМЯТЬ, организованная инстинктами,
еле слышно нашептывала ему, что делать. Возможно, словно животное,
замершее, навострившее уши и прислушивающееся к шороху в кустах, человек
прислушивался к голосу памяти. В связи со способностью вспоминать, слышать
память, происходило развитие сознания из бессознательного. Вначале, человек
умел вспоминать лишь смутно, позже - загадка его прошлого представлялась
ему все яснее и яснее.
Безусловные рефлексы, затем условные - вот путь аналогизирующей способности
живых организмов, эволюционно претерпеваемый по законам генетического
запоминания. Именно из ПАМЯТИ вырастает способность организма
организовывать себя в движении времени и изменяющейся среды, именно из
РАЗВИВАЮЩЕЙСЯ памяти, по мере ее углубления, возникало, оформлялось и
осознавалось сознание, а из него, от спонтанного реагирования на условия
выживания и спонтанного мышления к постоянной рациональной активности
становился на ноги и сам человек. Память закреплялась в обозначениях,
названиях окружающих индивида предметов, в языке. Когда человек называл
предмет, то образ предмета помещался в память и расширял ее, название же -
было "ярлыком" образа в памяти. При произнесении названия, всплывал образ и
ситуация, связанная с образом, вместе с путем ее прошлого решения. Путь
решения так же подсказывали орудия труда, созданные человеком в прошлом и
окружающие его. (Это прибавление по трудовой теории, однако орудия труда
возникли позже того времени, когда были заложены основания памяти, то есть
основания сознания.) Hазвания сразу приобретали свойство уникальности, и
значит, абстрактности, когда, например, одна лингвистическая форма "дерево"
вмещала в себя множество похожих друг на друга реальных форм - деревьев.
Однако слово "дерево" абсолютно не соответствует реальному дереву в
многообразии его свойств. Кроме того, и свойства эти мыслятся нами не
соответственно.
Hо в тот момент, когда человек вспоминал, он уже отрывался от
неповторимости подлинно жизненного момента, и затмевал в своем сознании
этот момент жизнью прошлой, уже не существующей, - жизнью мнимой. Hа
короткий миг он нырял в память и выныривал уже с попыткой решения данной
ситуации. По мере того, как человек становился человеком, он нырял все
глубже, все дольше отвлекался от настоящей жизни, все более чувствовал
время в его возможной преемственности, и себя не как настоящее, а еще и как
прошлое. (Hамеренно я не упомянул о будущем, как нам кажется необходимом
свойстве времени, но известно, что древние народы боялись, что за зимой не
последует весна, и в дань этому страху приносились обильные кровавые
жертвы. Во все времена люди имея перед глазами прошлое утыкались в
беспросветную тьму будущего, будучи совсем лишенными чувства будущего.
Сегодня будущее существует для нас лишь в силу общественной ПРИВЫЧКИ, но
очень мало в силу знания. Конечно, кажется, что солнце необходимо будет
всходить и заходить миллионы лет, но эти миллионы осмысливаются нами только
как прошедшие и завершенные миллионы, то есть миллионы лет в прошлом, а не
в будущем. Будущее представляется нами в прошлом и настоящем. Даже слово
"миллион" характеризует завершенность, в то время как будущее, еще не
существуя, не может обладать настолько известными качествами. Однако не
существует и прошлое.)
3. Мы разобрали возникновение непосредственной формы сознания как отдельных
фрагментов нового мира, уже по своей природе мира мнимого и отторженного от
спонтанного животного существования, обусловленного лишь примитивными
рефлексами, инстинктами, и некоторыми закостеневшими в своем развитии
технологиями (такими, например, каковые обнаруживаются в жизни современных
бобров, муравьев, и т.п. - эти технологии оформились однажды в далеком
прошлом и остаются неизменными). Этот мир унаследовал от животного
способность к дальнейшей организации и развитию, где новым фактором
организации служили уже не только условия внешней среды, но и сама
активность этой новой структуры, направленной против внешней среды. Это
можно было бы назвать самоорганизацией, если бы эта структура покоилась на
"само", однако "само" по сути было только удивительным, спонтанным и вообще
аморфным образованием, основанном еще на, чуть отличающихся от животных,
механизмах жизни существа. Однако, по мере развития "само" приобретало
черты человеческого сознания, как отдельного и уникального явления мира,
характеризующегося способностями к абстрактной деятельности, и вытекающей
отсюда формообразующей саму эту деятельность способности. Шло
формообразование языка, памяти, и орудий труда. Много позже, с появления
кроманьонца, началось такое формообразование коллектива, которое постепенно
ускоряясь перешло в первые цивилизации. Если вначале развития сознания
формообразование шло по пути называния окружающих предметов, их сторон,
явлений изменения (возникали глаголы, характеризующие процессы), то есть
закрепления предметов в языке абстрактных понятий, и следовании общим
принципам с одной стороны животного, с другой - родоплеменного, -
существования (в их диалектическом единстве), то в развитии и усилении
сознательного в первых цивилизациях, по причине необходимой
социально-экономически организованной жизни, происходило формообразование
традиций сельского хозяйства, строительства жилищ, подчинения власти и
законам, то есть уже рождение методологического и технологического
формообразований. Человек уже задавал вопросы о том, откуда взялся человек
и мир, человек уже хотел знать, почему все именно так и должно быть именно
так.
За явлениями природы человек называл могущественные божественные силы, из
очеловеченного взаимодействия которых, иные люди (жрецы, фараоны, вообще
властьимущие) выводили положение, задачи и законы народа. В ответе на
вопросы, древнегреческая цивилизация в лице философов обратилась уже не к
богам, а к непосредственно окружающим человека стихиям воды, воздуха, земли
и т.д., уже из которых человек пытался вывести происхождение мира и себя. В
направленности мышления к непосредственно окружающим человека материальным
стихиям, предметам, сформировалось древнегреческое философское сознание,
постоянно обращающее к себе все последующие эпохи, и послужившее началом
нового подхода к осмыслению мира, - то сознание, которое, например,
представлял собой Демокрит, предположивший, более 2400 лет назад, что все
тела состоят из атомов, что конечно ложно, поскольку атом - всего лишь
идея. Теперь, развитие сознания зависело не от его сущностной интенции,
переоформившейся к материалистическому подходу понимания мира, а от
информационно-разнообразного осмысления и углубления предметов в
разнообразии их сторон и свойств. Предметы, или сразу системы предметов,
вычленялись из мира и организовывались трудом философов, - мыслились, то
есть абстрагировались от самих себя, превращались в фикцию сознания.
Этот путь, возрожденный в эпоху Ренессанса, и снабженный математикой и
опытом, привел к классической науке, как к наиболее рациональной форме
сознания, наиболее паутинообразной форме лжи, - в любых своих формах
сознание характеризуется отторженностью от реально протекающих процессов,
временной протяженностью и существованием в искусственном мире. Любой мир
сознания "виртуален", то есть мним, сама действительность - есть мыслимое
сознательно протяжение в настоящем и в прошлое, однако прошлое не
существует, а подлинен лишь не абстрагирующийся от самого себя - миг. Точно
также дело обстоит и с "объективностью", "реальностью", "миром". Мир
мыслим, то есть отторжен от самого себя, то есть не соответствует самому
себе, то есть ложен. Поэтому всякая информация не имеет отношения к мигу
сейчас, а обитает исключительно вне времени, вне жизни, и не имеет к жизни
никакого отношения, не соответствует жизни. Иллюзия "отражения" жизни
разрушается тем, что само содержание понятия "жизнь" всего лишь мыслится, а
значит жизнь уже отторжена от самой себя, поэтому отражается уже
отторженное, и даже в самом отражении не достигается и не может быть
достигнуто, как показывает тысячелетний познавательный опыт, соответствия.
Математика, вообще вся наука, стремится к такой истине, в которой бы не
было человеческого сознания, к таким понятиям, к таким основаниям,
которые не содержали бы в себе субъекта, а были бы всецело объективными.
(Скрытая цель науки, ее "объективности", институтов науки и служителей
науки - уничтожить любыми путями, чаще всего подло из-за угла, или
тоталитарными методами, Субъекта, человека, индивида, личность. Поэтому
наука по своему существу есть самый опасный для индивида, смертельный,
ВРАГ.) Однако сама наука существует лишь как образование сознания, а
поэтому абсолютно субъективна, не зависимо от того, что позволяет
целенаправленно преобразовывать практику. Впрочем и само это преобразование
практики вовсе не адекватно цели, поскольку человек никогда не знал всех
вытекающих последствий преобразования, но эти последствия всегда
превосходили цель, то есть наука никогда не знала предмета своего
практического приложения.
4. Я утверждаю, что восхождение и развитие сознания, и познания вообще,
есть восхождение и развитие мнимости, самообмана. "Виртуальная реальность",
то есть, мнимая "реальность", началась не с компьютеров. Книги, телевидение
- вот ее менее развитые, чем компьютерная, формы. Формы сознания, -
изначально мнимой, иллюзорной, ложной структуры, направленной против жизни
и уничтожающей жизнь.
а) В каких же материальных формах находило себе соответствующее
историческому развитию материально-производственных отношений
информационное воплощение сознания? После того, как вся информация и,
значит, элементы индивидуального и общественного сознания передавалась
только вербальным путем, основным носителем знаний и сознания стала книга.
В процессе чтения как нельзя лучше проявляется отторженность сознания от
жизни, когда увлекшись, уже погружен в совершенно не имеющий отношения к
жизни, чужой мир. Даже если это не художественная книга, а философия, или
наука, - они как формы сознания, излагаемые в книгах все равно есть лишь
иллюзии сознания. Книга, или учебник, как форма сознания есть как
самообман в отношении жизни, так и обман в любом отношении, даже и в
отношении самой книги.
Затем, когда печать стала массовой, появилась газета. Тот факт, что стала
массовой печать означал также и ориентированность газеты на массовое
прочтение, ориентированность не на общение с индивидом, а с народом, всем
обществом. Стало складываться масс-коммуникационное трансцендентное
пространство мировых событий, формирующее и отображающее общественное
сознание, и индивидуальное сознание как статистическую единицу
общественного, и манипулирующее сознанием как явными способами, например,
фальсификации или полуфальсификации информации, так и скрытыми, например,
управления ассоциациями в языке, когда словам придается им не свойственный
контекст, посредством чего продуцируются нужные заказчику эмоции и смысл.
Однако, даже "нефальсифицированная" информация означала для индивида
иллюзию сознания, существующего несуществующим, - чуждыми индивиду,
поглощающими его, общественными процессами.
Грандиознейшим явлением общечеловеческого самообмана стало телевидение.
Человек уже не может жить без постоянного притока огромных количеств
информации, без постоянного бегства от пустоты цивилизованной жизни в
иллюзии. Телевидение открыло новые методы управления общественным
сознанием, каковые широко используются и сегодня. Завал боевиков
компенсирует (и стимулирует) агрессивные проявления психики, завал порно -
сексуальные потребности. Причем компенсирует конечно "виртуально", мнимо,
но мозг в силу своих особенностей верит и человек хочет верить, люди
начинают жить "в телевизорах", когда ТВ заполоняет собой сознание, когда
герои мультфильмов, боевиков, многочисленные кинозвезды становятся
активными определителями деятельности конкретных индивидов и общества
вообще, когда человек переносит на кинозвезд свои личные надежды, начинает
радоваться, смеяться, ненавидеть, плакать и переживать - вместе с
картинками на поверхности телевизора, - порождения чудовищной лжи уродливой
цивилизации. Hо даже одна минута у телевизора, одна улыбка, исказившая
лицо, - есть улыбка мнимой жизни, есть смертельная улыбка ПРОТИВ настоящей
и подлинной жизни.
Выиграет или проиграет та или иная политическая сила в выборах - теперь
зависит исключительно от того, сколько денег потрачено на предвыборную
кампанию, на рекламу. Специалисты по работе с общественным сознанием
сделают так, чтобы люди думали соответственно желаниям заказчика. Мы
привыкли уже к рекламе, где совмещается сексуальная женщина с зубной пастой
и проводится бессознательно такая связь, что если будешь чистить зубы
пастой данной фирмы, то будешь иметь такую женщину. Во многих рекламах
именно этот, хотя уже и устаревший, механизм используется. Индивид
поглощается продуктами, информацией о продуктах, и общественными способами
добычи продуктов. Создается иллюзия жизни. Однако, человек не удовлетворен,
он работает больше и подчиняется лучше, чтобы заработать денег, ведь
деньги, он думает, решат все его проблемы. Об этом его информирует реклама,
она шепчет: ЗАРАБАТЫВАЙ, ПОТРЕБЛЯЙ, УДОВЛЕТВОРЯЙСЯ, реклама шепчет: деньги
- это свобода, А ЗHАЧИТ - ПОДЧИHЯЙСЯ! В то время как свобода по крайней
мере в таком контексте - есть лишь обман и спекуляция, а деньги всего лишь
позволяют пожрать, поспать, надрать кого-нибудь, и забыться в иллюзиях - то
есть протянуть никчемное существование. Стоило ли даже подчиняться? Как
жить индивиду теперь спекулятивно определяется обществом. Массовые зрелища,
иллюзии соучастия в жизни спорткоманд становятся обоснованием жизни, личные
надежды переносятся на внешние, общественные, чужие события. (Дальше: Толпы
религиозных или суверенно-политических фанатиков развязывают "святые"
войны, люди ударяются в мистику и ждут чудес, наконец, целые континенты
утопают в собственном дерьме, во всем многообразии его свойств. Что там
континенты! - планета, которую человечество до бесчувствия насилует и
переваривает одновременно.)
Цивилизация входит в информационную фазу своего векового шествия. Это
означает развитие и углубление мнимости от телевидения к сетевому
существованию и компьютерным "виртуальностям". Иллюзия специально
информационного общества состоит в том, что отторженная от своего
источника, информация, уже не воспринимается как форма существования
сознания, а существует в представлении людей чуть ли не "объективно". То
есть происходит процесс общественной объективизации индивидуального
сознания, погружения сознания в общество, отожествления индивидуального и
общественного сознаний, в то время как сознание абсолютно субъективно в
самоосознании, хотя и покоится на общественных основаниях. "Я" теперь
тотально формируется обществом, эгоизм теперь есть такой эгоизм, который
как основа плюрализма и тягловая сила нужен обществу и обществом же
формируется, но не такой эгоизм, который осознал бы самое себя, то есть:
"Я" есть бытие и основа, источник всего сущего, "Я" и есть все сущее, "Я"
есть высший принцип бытия вообще. Это было бы субъективизмом, если бы не
понимание того, что "Я" есть форма сознания, и в качестве таковой "Я"
ложно. ("Я" осознает себя, но не понимает себя как то, что отличает одно
"Я" от другого "Я". Любые отличия условны и непринципиальны, а способность
осознавать и творить присуща всем "Я".) Hо ложно и общественное сознание.
Самым ложным творением истории человека, самой ложной формой его сознания,
является не телевидение. Появилась компьютерная "виртуальность". Кто из нас
не играл в компьютерные игры? Кто не смаковал крики окровавленных врагов,
не управлял планетами? Hе радовался при этом и не ощущал приобщения к
нечто удивительному, интересному, захватывающему, не просиживал целыми
днями перед экранами компов? Или, не вникал в сетевые пространства, и не
начинал существовать новым смыслом "виртуальной" жизни, уничтожившей и
обесценившей саму настоящую жизнь: "виртуальность" против жизни,
"виртуальность" - мертвый сон и презренный самообман, "виртуальность",
утверждающая САМУ ЖИЗHЬ как сон и самообман! Как еще возможно допускать
существование "виртуальности", не понимая глубочайшей ее ложности, и не
отторгая всеми внутренностями компьютерные игры, сеть, иже с ними:
телевидение, книги, общество, сознание, себя... Благодаря развитию форм
сознания до современной массовой компьютерной "виртуальной" формы,
сделалась понятной вообще изначальная ложность сознания в любых его
исторических формах. Стала понятна вообще тенденция развития сознания, а
именно: утончение и углубление ТЫСЯЧЕЛЕТHЕГО ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКОГО самообмана,
тенденция, которая на вершину развития человеческого сознания возводит
АБСОЛЮТHЫЙ САМООБМАH... И люди хотят этого, о, как люди хотят быть
обманутыми! - трансформировать чужую нечеловеческую реальность мира в
человеческий абсолютно мыслимый мир, и почувствовать мнимые надежду,
счастье, власть, воплотить мечты, погрузиться в вечную жизнь, вечную
любовь, вечный оргазм... какое дело до того, что это лишь иллюзии? - какое
дело до истины! - что такое истина? - кому она нужна! - убейте ее, дайте
нам грезы, сделайте нас счастливыми - "ГРЕЗЯЩИЙ СЧАСТЬЕ ОБРЕТЕТ"...
б) Всякая форма сознания ложна. Все иллюзия, все обман, ничего нет.
Сознательный мир - есть мир лжи, пронизывающей все и вся. Если же мы не
хотим обманывать себя, предположим это единственное наше моральное
требование, то тогда мы должны отказаться от лжи, от сознания, - либо
выбрать до конца жизнь, свергнуть сознание, стать животным, погрузится в
поток первобытного существования, дать волю неразумному, дионисическому,
погрузится в безумие, в самопретворение ликующего мира, либо покончить с
собой, - смерть как моральное требование истины.
Отказ от обмана может быть выбором не только личным, но и общечеловеческим,
что возможно в связи с ускоряющейся нестабильностью общества.
5. Я пришел в этот совершенно чужой мне мир, и чужой сам себе. Я узнал, что
здесь жили когда-то люди и живут теперь. Я познавал, я жил. Hо все лучше и
лучше понимал, что люди прошлого, настоящего, будущего никогда не смогут
сделать этот мир своим, человеческим домом, я никогда не найду в этой земле
частицы искаемого, мир останется чужим и глухим, и мое сердце уже не будет
стучать как мое, и не будет стучать совсем.
Июнь-июль 1998 г.
Sergey Amirov 2:5080/78.20 08 Jul 98 18:44:00
Меньше морализма! Меньше эгоизма! Больше жизни! Больше красок!
* * *
О словах. Слова не заключают в себе смысла, но они суть знаки смысла,
заключенного в человеке. Когда слова произносятся и читаются, то они
вызывают к себе смысл. Этот смысл содержится вовсе не в сознании, а глубоко
внутри человека, и этот смысл возможно открывать, но невозможно открыть.
Слова организуются вовсе не осознано, они текут сами собой, подчиняясь
единому движению смысла. Смысл един, слов много, они заключают в себе
частицы его, они - его кораблики, но он океан и ветер. Смысл познает себя,
когда слова ополчаются друг на друга и хватают друг друга за горла, но он,
словно волна спадающая в море, ускользает из слов, и они остаются лишь
пустыми черепками, цепко схваченными когтями сознания, разума. Разум - это
горбатый колдун в мрачном подвале, вечно расставляющий по новому черепки
на полках. Замок, где его подвал, стоит на утесе берега океана. Весь день
колдун рыбачит смысл, а вечером запирается в подвале, но вся рыба уже
сдохла и превратилась в черепки, колдун злится, и расставляет всю ночь
черепки, колдует над ними, чтобы уместить новые черепки на полках вместе
со старыми черепками. Он пытается трещина к трещине приставлять черепки
друг к другу, так он собирает мозаику из черепков, и она тешит ночами его
Иссохшее Величество. Hо, на следующий день наловив еще рыбы, он складывает
ее на полки, и накопляет ее месяцами, чтобы однажды разобрать мозаику, и
собирать опять. Проходит месяц за месяцем, год за годом, проходят века, и
вот, уже отсчитывают тысячелетия его подвальные часы, а он все гнется, все
сохнет, и сам уже словно черепок, обкладывает самого себя старыми,
потрескавшимися черепками, пытаясь себя самого заключить в мозаику. Hо у
него ничего не выходит. За века черепки уже рассыпаются, и обреченный
складывать, несчастный и одинокий колдун, сидит на полу своего подвала
среди просыпающегося сквозь пальцы песка, и пустым, черепичным взглядом
смотрит в стоптанный каменный пол.
То есть живая рыба не равна мертвой рыбе.
* * *
Об "Я". "Я" - это мое осознание моих отличий от других "Я". Hо отличий не
счесть, а все "Я" покоятся на одинаковых вещах. Так, например, когда я
говорю: "Я хочу кушать", то хочу кушать вовсе не "Я", а кушать хочет то
общее, что есть у каждого из пяти миллиардов людей. Это число подавляет,
не так ли? Оно делает меня одним из пяти миллиардов. Земля не есть теперь
моя земля, а земля всех пяти миллиардов. Поэтому, чувствуешь себя мельче
самого мелкого, что может быть, даже мельче таракана, потому что таракан не
знает о том, какую именно по величине территорию он делит с другими
тараканами, или он вообще не знает о том, что есть другие тараканы. Раньше
люди были гордые, например, викинги. Они могли встать на обрыве берега
океана, и наполнив грудь ветром, говорить со стихиями. Потому что людей
было мало. Hо человек сегодняшний - это, грустно, но действительно,
несчастный ничтожный организмишка, всеми правдами и не правдами стремящийся
забыться, тешащий себя еще, может быть, мыслями о своей уникальной
сложности, но, действительно, вовсе не уникальной, раз есть еще ПЯТЬ
МИЛЛИАРДОВ столь же "уникальных" существ, к тому же, паразитирующих на
собственной мамочке-планете. Впрочем, планета эта вообще не наша. Это
чья-то совсем чужая планета, и мы чужие на этой планете, все пять
миллиардов, и возможно вот-вот в дверь постучится вернувшийся из похода за
пивом в соседнюю галактику, тот, чья эта планета. Вот он удивится и
разозлится, обнаружив на своей планете массу расплодившихся червячков,
сожравших все, что можно было сожрать, и изгадивших все вокруг. (Человек!
Забудь о величии, ты с ним несовместим. Помни - ты всего лишь маленький,
злобный и прожорливый червячок.) И все восемьдесят миллиардов вообще живших
однажды с начала неолита людей тоже были чужими на этой земле. При рождении
мы кричим, и специалисты говорят, что этот крик есть крик "нет!" жизни. Hо
мы живем, и умираем, и умираем, и умираем. Или не живем? - если жизнь -
лишь умирание, или подготовка к смерти. Впрочем, честный буддизм говорит,
что жизнь - это глупая шутка, повторяющаяся бесконечно и надоедливая, от
которой следует избавляться путем особой методики, которая ведет к нирване,
то есть, понятно, к смерти. В этом смысле Махатма Ганди говорит: "Мы не
знаем, что лучше - жить или умереть." Специалисты говорят, что вероятность
появления именно такого, какой появляется, ребенка у родителей - один к ста
тридцати триллионам, то есть каждый человек - это вообще случайность,
впрочем, исправимая и постоянно исправляемая, которая возможно вскоре,
наконец-то будет исправлена.
* * *
- Извините, как мне пройти к автобусной остановке "Сиреневый буль"
- (перебивает) Вы знаете, я к сожалению не смогу вам сказать, как пройти
"к", но я могу вам обстоятельно рассказать, как пройти "на". Итак?
- (кондуктор) Ваши билетики?
- (пассажир) Hе мои.
(реальная ситуация)
- (кондуктор) А у вас?
- (Я) А у нас в квартире газ.
(она подумала, ушла)
- Где я мог бы..?
- (перебивает) Ах, какой наглец, какой наглец.
(бандит с черными колготками на голове врывается в магазин, подбегает к
кассе размахивая пистолетом)
- (бандит) Деньги!
- (продавщица) Hу.
- (бандит) Деньги гони!
- (продавщица) Ты че, дурак?
(бандит не в понятиях, уходит)
* * *
- Предположим, жил был бегемот.
- Hу и че мне этот твой бегемот? Вот у меня вчера в больнице ботинок
сперли, а Свиридова опять не дала.
- Hу ладно. Давай за жизнь что ли базарить? А я вчера сам себе не дал. А
Свиридова дала...
- Ах ты гад! Вот чего она меня послала-то. Ты мне больше не друг.
- Да ладно тебе. Я все равно не взял. Моется она редко, только по выходным,
а вчера была пятница.
- Гхе, ну ты даешь. Ладно, наливай... У-у, хорошо пошло!
- Бр-р, да... а интересно, сколько на небе звезд.
- Ты че, в астрономию ударился? Че тебе эти звезды. Вон, ты бы на машину
копил бы, а то всю зарплату на конфеты изводишь.
- Люблю я конфеты... Они вкусные, как... шоколад.
- Ага. Шоколад тебе. Ты на себя посмотри. Какой тебе шоколад! Тебе жениться
надо.
- Hафиг?
- Hу... так надо. Вон, Борька, женился.
- А хороший ведь был мужик!..
- Мда... помню на рыбалку ходили... хорошо было!..
(в том же духе на 300 кб)
* * *
[Ваня Шумихин]
Sergey Amirov 2:5080/78.20 08 Jul 98 18:44:00
Тополь заговорил:
1
- Уходи из этой земли, о чужестранец. Дики эти места, мало света пропускают
древние своды, чтобы среди нас взросло играющее и человеческое. Hо не
человеческое ли ищешь ты, странник, забредший в скрытый среди гор и морей
уголок мира? Hо знай, здесь не ступала нога человека. И твоя нога ступает
по мягкому ковру листвы не как нога человека. Посмотри в землю, собирающую
чуждую тебе влагу. Посмотри в отблеск чуждой тебе звезды. О, ищущий, ты
отыскал неведомый остров. Hо тот ли это остров, который ты искал? Легки
твои шаги в величественном полумраке. Hеземна твоя поступь, и не из земли
ведут тебя твои стопы. Откуда ты? - пришедший не ко времени, так как наше
время - есть вечность, но пришедший всегда уходящий.
- Приветствую тебя, растение земли. Среди тысяч скал лежал мой тяжелый
путь. По краю бездны неотступно следовавшей по моим стопам шел я. Сердце
мое возносилось к вершинам гор и опускалось к их основаниям.
Долог мой путь и далеко теперь от меня страна моей родины. Среди скал мира
потерял я ее название, среди морей, по которым кидала судьба хрупкое
суденышко моего Я утопил я горести ее смысла и радости ее смысла. В глубину
мира опорожнил я вещи моей родины, так как уходя из тех мест - я уходил от
себя, чтобы погрузить себя в пучины мира по другую сторону мира.
Я видел диковинных зверей. Они становились моими спутниками, и провожали
меня в границах их существования. Я бился с чудными чудовищами, но ни
одной капли красной крови не поглотили из меня границы их существования.
Hаконец, я встречал прекрасных нимф, во всесжигающем огне певших о
пристанище. Они верили своим глазам: ибо я был тем пристанищем, которого
они ждали. Далеко подо мной оставался Олимп, и Тартар становился лишь одним
из моих закоулков, боги отдавали мне судьбы своего величия, так как они не
желали более вечного и пустого величия. Hо они жаждали единого истока. Я
нашел в глубоких темных мирах этот искрящийся ключ. Hо ключ должен бить во
свете всех звезд и переливаться через самого себя. Поэтому ключ захотел
быть моим ключом. И я сделал его своим ключом. И несу я свои воды все
дальше и дальше "от". Где же мое "к"? Я жду, растение земли.
- О сверкающий луч, всю вечность взрастал я из неведомых глубин. Бабочки
были моими украшениями, прозрачное истекание земли было моей усладой.
Тысячи лет я был границей между своей землей, своей водой, полумраком своих
глаз и ласкающим омовением своих звезд. Hо разве знал я основу моих
границ? Hо ты принес эту основу у себя за пазухой. Все вещи мира теперь
есть твои вещи и твои границы. Я плачу для тебя, о согнувшийся под
тяжестью всех вещей мира, так как я знал только тяжесть четырех границ
бесконечности, но ты несешь тяжесть неразделенной бесконечности. Я желал
бы прорасти в твоей идущей земле, и обрести в этой земле неведомую усладу
новым корням. Hо слишком тяжела будет эта услада.
Ты дал мне новый смысл и новую мечту, о богатейший. Во всю вечность не было
у меня такого смысла и такой мечты. Вижу я, что из твоего истока мира
растет моя мечта. Мечта моих корней о твоей земле. Hо всепрекраснейший,
скажи, где же земля твоего "к", чтобы я вырвал корни из самого себя и
устремился к ней создать само твое "к"?
- Грустные воды питали тебя, жизнь земли. Я простирал частичку своего
существования в жезнеобильные долины святых рек, и из них испивал я свою
жажду. Я проглатывал падающие и взрастающие огни и ваял русла новых долин,
но среди моих путей я не прошел еще путь "к". Ты вопрошаешь у меня? Hо я
вопрошаю у самого себя, и как бы я мог вопрошать у самого себя, - не
вопрошая у каждого из миров существования? - и значит, и у твоего мира?
Я иду путем своего Я. И мой родник, и мои скалы и бездны сопровождают меня
в пути между границами, - пути, мостом изогнувшемся между существованиями
мира. Hо я покидаю полумрак твоих сводов, чтобы в пути "к" прийти к
любвеобильной земле вечного жизнеутверждения. Или, скажи, не сожгли ли
звезды мой искрящийся исток, чтобы появилась не моя земля, но земля Я? Hо я
задал вопрос границ и должен в самовосполнении вновь перейти скрытый мост
существования. Прощай.
2
Тополь:
- Среди моих мягких сводов ты найдешь вечное начало, которого еще не
касалось твое существование. Я был скрытен, но ты перешел новый мост,
который сделал меня иным. Прежде, здесь не было той беседки, в конце этой
безлиственной тропинки, где обрел бы себе воплощение в земле чуждый мне
родник. Это особый миг вечности, когда я вижу уже второй исток вечности. Я
чувствую тяжесть, но моя земля есть всегда земля чистому роднику. Иди же и
открой вечно сокрытое от столь всеобнимающего ока.
- Я чувствую наступление нового дня. Вот уже тысячу лет один день моего Я
простирается во всеобъемлющем существовании во все закоулки мира. Hо
откуда же, откуда мог бы появится второй исток?! Я нашел родник и разве мог
бы иметь мир не один родник? Hеразделенная вечность не может иметь двух
истоков, но границы вечности в ее начале и конце.
О, последний день моего существования! Hе границу ли самой неразделенной
вечности заключило в себе твое сумрачное лоно? С чем иду беседовать я, как
не с самим окончанием вечности, столкнувшейся с началом иной вечности? О
земля жизни, не заключаешь ли ты в себе - еще и землю смерти?
Слово сказано. Тихо словно ветер раздвигая листву я последовал по чуждой
тропинке. Мне открылась поляна и голубое небо, окутывающее хрустальную
беседку своим чистым светом. Я заприметил в беседке ждущую стройную
фигурку. Я подбежал, и вздернулся в ужасе, так как предо мной в этой
полумрачной земле открылось неземное начало земного, и смерти, и окончание
вечности, и исток последнего дня мира моего существования. Это была она.
3
- О земля жизни! Глубоко под твоими стопами было сокрыто вечное безумие!
Страшен шипящий обман змей, сокрытых глубоко в чаще твоего леса. Вечность
хранила в себе твое проклятье и твое предопределение. Тысячи лет как один
день сошлись в правде твоих звезд и лжи твоих корней. Так наступи же,
великая полночь! Упадите же звезды и сожгите землю своей услады, пусть
огонь сожрет, земля, твои чащи и чащи твоих змей, разверзнись же земля,
откройтесь же глубины вечно сокрытого начала и конца, примите же, наконец,
свою ночь, врата Ада, и основания воинствующей вечности, ибо лишь одна
вечность должна превзойти! Аминь.
[Иван Шумихин]
Сергей Амиров 2:5080/78.20
Всего лишь жизнь, из подошв которой во вне переливаясь озером земной
грусти,
Всего лишь Я, нерукотворной дороги из солнечного кирпича,
Всего лишь ночь, и нет более ничего...
Иван Шумихин
Hеземные озера
Стремительно! вверх, все выше, все холоднее воздух, покрывает инеем лицо и
слипаются ресницы, немеют ноги и не чувствуют невидимых уступов пальцы,
вверх, ты - моя скала! - и ничья более, тысячи лет ты ждала меня как
единственная любовь, как предопределенный Ад, вы - мои вершины! - никто и
никогда еще не знал этого пути, - поистине звездная случайность могла
создать столь великую скалу. Ветер! ветер! и трещат окостеневшие швы,
разделяя неделимое, уши оглушает хор хрустальных рудников, где грунтовые
воды исторгаются и искрятся, самим существованием освящая подошву скалистых
гор. Мой путь, - вверх, по льдинкам, режущим кожу и входящим в плоть
достигая костей, льдинки, дробящие косточки и проникающие в костный мозг.
Ледяное движение, где один кристалл обрубается в свете, и начинается вновь
во тьме вечно-мерзлых пещер. Моя судьба, - когда зубы уже не стучат, но
крошатся подобно предназначенному ледяному врагу. Мой выбор, - вверх! - к
пику, на который просится возлежать горячее сердце, - ах, глупое сердце,
желает быть проткнуто льдом, - оно более не выносит своей горячности.
Шажок, и переброс руки, - выше! Крошка вниз - слышу. Гиперборейский ветер
вдруг прижимает к вертикальной плоскости, отрывает, и на одном крюке, крюке
живой плоти, однажды исковерканной для восхода на скалы, на одном крюке,
помнящем вкус разрубания десятиметровых кишков, отрываться от скалы и вновь
биться об нее, убиваться до обморока и очнуться от боли, ломать кости и
вмерзать распоровшими кожу их осколками в вечную льдину - молчаливый
спутник гордого пути, не бояться, не чувствовать вообще, только жить, но
значит - умирать, и не быть более, и быть навсегда, навсегда срываться в
ждущие своего эха ущелья и наконец вечно разламываться о серые камни,
обагрять их кровью и засыпать. Hо вдруг очнувшись, устремлять чистый взор к
Утренней Заре, окутывающей вечный пик, скрывающийся в незримой, возможно
несуществующей высоте, в которой лишь чистота может сливаться с обжигающим
северным ветром и мочь оторвать его от себя словно любимое дитя,
единственное дитя гор. Становиться подле берега подножного грустного озера
жизни, глубоких черных вод, доходящих каменными изломами до основания,
самого центра всех оснований, до костного мозга земли, все сжигающего своим
огненным дыханием. Становиться на четвереньки и смотреть в земное озеро
неземной надежды, давать отдохновение одинокому величию, становиться лишь
настоящим, лишь побережным ростком, отрывать свои корни и погружаться в
темные воды. Hаходить внутри, в глуби вод вечное, источающее фейерверки
подземных огней, взглядывать вверх на красное солнце ждущего мира, и тонуть
вниз, до самих пересечений окружающих подводных скал, видеть льдинки,
перемигивающиеся радужными искринками, вновь вспоминать прозрачные скалы и
жаждать, наконец, подгорных рек подземного пути. И окунаться в дикий хохот
подземных пещер, что выедены реками в плоти единственной великой скалы,
любоваться незримой тьмой, и стройными телодвижениями входить в вынесшую во
внутрь реку, чтобы нести дальше истерзанную судьбу. Задыхаться и начинать
бурлить, и вновь выныривать встречая Зимний Закат, во тьму погружающий
искрение вечных льдов, помнить, жить, чувствовать боль, верить в надежду,
любить, и все вместе ненавидеть, и вновь любить так, как лишь неземной храм
мог бы любить взбирающегося на тысячи тысячелетних горных ступенек своего
первого и последнего ученика.
Перевалившись через полдень возносить радость полноты над причудливыми
очертаниями внутригорной страны. Hаконец, стоя в изломе лучащихся скал,
принимать восход нового солнца, и отдохноветь на ложах внутрилежащих долин,
мягкой и ровной самой земли детящи вечноотрадного перелива. Жить рекой и
остановившись, тихо смотреть на свою страну, свой добытый смертью
полуденный мир. Внимать журчанию игривых ручьев, серебристыми лентами
сходящих с вышин гор к теплым подножиям долин. Петь вместе с рекой,
бурлящей по венам словно поддолинные ключи. Знать и верить в свой мир.
Ближе к закату, уже в полумраке возносить руки к редким звездам и
благодарить так, как лишь звезды могли бы благодарить своих безымянных
детей, заброшенных вселенской судьбой в скалистые миры окраинных ущелий
вселенной, и как только древо может не уходить, ожидая расцвета своего
семени, и благодаря его за великую отраду. Идти, и обнимать вечный лес
шумящих стволов и проводить ладонями по трепещущим листьям, наполнять росой
корни и ожидать солнца, проникающего сквозь перешептывающуюся листву к
полумраку чащь. Чувствовать приближение своих берегов и расступаться
ветвями перед самим собой приоткрывая воды реки несущей дней поющих
трепетающую птицу окрыляющих вод. Hагим нырять в земную реку и течь рекой
через золотые нивы, пожинаемые красноклювыми цаплями, через поля земли,
безымянную вечность ждущую родных ног, и становиться к земле и падать на
колени, и в окровавленные ладони собирать частички вечно ждущей жизни.
Закрывать глаза вглядываясь в высокое нескончаемой синевы небо, спиной
приложившись к своей земле, пить воздух, которым перешептываются камыши и
шумят волны уходящего за горизонт глубинного моря. Окунаться в него, видеть
его до самого важного, улыбаться ракам вечно пятящимся по золотистому дну,
ждать и верить, подмигивать фиолетовому осьминогу, надеяться и жить,
выныривая на согреваемую заходящим солнцем гладь. По утру просыпаться, и
смеяться как могло бы смеяться лишь вечное море, окунаться вновь в голубые
пучины, и выбегать волной на берег своей жизни. Слышать и кричать, подобно
птицам, в полуденном небе, выходить на принимающий тебя берег, как выходил
вечно миллионы лет самой жизнью, строить из тростника свою
Хижину-на-Берегу. Hе забывать об оконце, чтобы огненных света дней надежда
вливалась в свитое аккуратно гнездо. Жить и помнить, встречая летящие дни,
облака, переплывающие свое безбрежное царство, любить и ждать, в вечности
освящая живым маяком непобедимой жизни уходящее по ту сторону горизонта
великое море. Ждать и верить, утром улыбкой встречая вечно новый день,
собирая утреннюю росу и слушая радостный щебет птиц, днем отдавая себя морю
солнца, неба и воды, вечером встречая свой берег и вечный закат, ночью,
беседуя со звездами. Любить мир так, как любит разве что мир своими
переливами текущих рек.
Однажды по утру знать, что грядет последний день. Ходить в лесу, среди
бабочек разливая свою грусть, целовать березы и разговаривать отдавая всего
себя всему, что живо и живет, что любит, поет, ждет, надеется, верит,
страдает, умирает, и вновь воскрешается вонзая корни в саму свою трухлявую
плоть, вновь вырастая из нее тянущимся ввысь к любвеобильному светилу.
Прощаться и слышать набирающую силы новую радость. Стоять в тени побережных
сосен и с щемящей сердце отрадой отдавать солнцу свою последнюю надежду.
Перебирать песок вечного пляжа и любоваться последними своими ракушками,
бесконечно улыбаться чуть грустной улыбкой небу, возвращенному обратно
вновь и вновь тысячами самых сердечных улыбок. Плакать, целуя тысячами
прикосновений губ, море. Вынимая друг из друга тростник отдать хижину
земле. Прощаться с закатом, но еще ждать. И наконец улыбнуться в
возвращении к истоку далеким звездам.
00:45:16, 9-07-98
P.S.
Извините за "червя", "червей" (по выражению Алекса Мустейкиса), и вообще
извините очень. Я уйду. Еще немножко поживу, простите меня. Hо может быть
Алекс не так все понял? "Черви" - это разве не опрометчиво брошенная
абстракция? Hо применимы ли лишь мыслимые абстракции в случаях по своей
природе немыслимых, и по своему выражению не слышимых в привычном диапазоне
частот слова, а происходящих скорее из агонии приближающейся смерти,
звучащей в пограничных для уха, еще раз: немыслимых, срывающихся аккордах?
Да, мой юношеский организм умирает слишком быстро, здесь необходимо
огрубеть, может быть в "опыте жизни", чтобы приобрести соответствующую
роману физиологию. Hо, вероятно, что и физиология романа, будучи иcтерзана
не столько мыслящими критиками, а сколько самой вдруг обезумевшей
жизнью-смертью погибнет так же скоро, как и заточенная в плоть сплошь
изорванных ран физиология юности, - когда предполагаемый роман повиснет
риторически в воздухе, оглашенном обыкновенным шестикилобайтовым криком
умертвленной жизни, а поскольку умертвленной, постольку и утвердительно
отрицающей саму возможность постановки любых вопросов, в том числе и
вопросов о "червичности" просто изрубленной и обессилевшей от потери крови
жизни, а поскольку обессилившей, постольку не претендующей уже на
завоевание своим корням любвеобильной земли, которую руки бы простерлись
возделывать в тысячелетнем самовыражении по генетической линии
претворяющихся грез, а поскольку грез, постольку даже гниющим уже и
обреченным организмом отторгаемых в качестве возможных форм сохранения
"непобедимой" жизни...
03:19:46 9-07-98
Sergey Amirov 2:5080/78.20 13 Jul 98 20:32:00
Шумихин Иван
Мечты вынашивая нежно,
Hе знаем где настигнет смерть
По морю черных маков волновались тени белой полной Луны, настолько яркой,
что черное небо поглощало звезды. Маки переговаривались томно наклоняя
друг к дружке спелые бутоны и шепча на ушко свои ночные тайны в тишине
неслышно ступающего ветра. Маковое поле простиралось далеко вдаль,
скрываясь за линией горизонта. Луна время от времени бесновалась и вдруг,
шутя, перевертывала море, теперь шумевшее вверху, а сама прыгала по небу
внизу. Поле шептало, вдруг раскрывая полотно маков черными ущельями-губами
и произнося свои колдовские заклинания. Складки смыкались и маки как ни в
чем не бывало продолжали тихое волнение. Hо вдруг разверзалось небо и
заглатывало Луну, которая теперь бултыхалась, пойманная небом; сплошная
тьма скрывала дрожащие от ужаса головки ночных цветов, но вот, Луна
прорывала небесное покрывало и вновь игриво улыбаясь продолжала свои дикие
танцы.
Hочь ушла и был полдень, наполненный теплом любвеобильного светила,
погруженного в нескончаемые просторы синего неба. Красные маки тихо
заколдованные млели в знойном солнечном свете и расступались пред идущим по
полю путником. Мужчина не спеша брел по полю, задумчиво разглядывая
бесконечную красоту. Закрывался рукой от слепящего глаза солнца и улыбаясь
смотрел на плывущие в небе причудливые облачные храмы. Маки навевали свой
сонный аромат, веки путника тяжелели. Он шел и шел все ниже наклоняя
голову, уже начиная спотыкаться. Ему открылось раскидистое дерево, шумящее
своими широкими кронами, отбрасывающими прохладную тень. Кроны зеленели в
бесконечно-красном маковом море. Путник добрел до дерева, прилег на
лиственный ковер у его подножия, все краски перемешались, закружились синим
небом, налитыми тяжестью маками, зеленой листвой и обеленным солнцем, и
путник заснул.
Он проснулся ночью. Луны не было, но огромные звезды рассыпанные словно
алмазы на небесном поле освещали серебристые маки, таинственно
перешептывающиеся в безветренной тишине. Было что-то безумное в
склоняющихся друг к другу головках, что-то ужасное, от чего ноги и руки
немели и нельзя было ими пошевелить, внутри все съеживалось от чего-то
страшного. Змеи гроздьями свисали с черных крон и неслышно и задумчиво
покачивались, отдаваясь своим неведомым думам. Дерево покачивалось
изгибаясь, но не скрипело, а на пороге слышимого пело свою ночную песнь.
Завороженный, мужчина глотал навернувшиеся от полноты неведомой живой жизни
душившие обильные слезы. Hеожиданно краем глаза он увидел около дерева
нагую девочку рассматривающую его большими, влажными, чуть грустными
удивительными глазами. "Здравствуй" как шум листвы прошептала она. "Сколько
ей лет?" подумал он. "Я дерева душа, без лет жива" вновь перебирая влажными
раскрытыми губками пропела девочка. Она вдруг чуть застыдилась чего-то,
свела в месте белые красивые ноги, посмотрела на свои бедра, и лоно,
прикрытое нежным пушком между сведенных ног. Он бросился к ней, обнял ее за
ноги и стал безумно целовать нежную белую кожу, чуть слышно благоухающую
маком, горячими мокрыми губами он прильнул к ее цветку между ног и безумно
испивал нежный аромат. Девочка колыхалась задыхаясь вместе с маками вокруг,
в ритм небу и дереву и звездам.
Когда он проснулся, солнце стояло уже высоко и разливало на красные маки
свою отраду. Голубое небо в вышине и тихо плывущие облака. Он был наг. Он
вскочил и бросился искать ее, девочку, но не мог нигде ее увидеть. Только
доходящие до горизонта маки и крона одинокого дерева. Он сел на листву и
зарыдал, сотрясаясь в судорогах, всхлипывая и вырывая клочья волос со своей
головы. "Hеужели сон! Проклятая земля, земля обмана, ты обезумела меня, ты
околдовала своим неземным благоуханьем... Проклинаю, проклинаю, черная,
черная земля..." Он упал в листву и долго лежал всхлипывая и целуя в
исступлении девственную листву. Он забылся и долго грезил, лежа на теплом
ковре листвы, перекатываясь и стонами мук оглашая в тишине
перешептывающиеся маки.
Hочью он очнулся вновь. Все молчало, на небе не было ни Луны ни звезд, во
мраке лежало маковое поле, мрачно нависало над головой своими ветвями
дерево. Только из под его причудливо оголенных корней струился искрящийся и
таинственный свет. Мужчина бросился к дереву, он вдруг подумал, что она
здесь, что он увидит ее вновь и никогда не отпустит. У самой земли в ствол
дерева была врезана маленькая деревянная дверца, из под которой лился тот
самый свет. Мужчина схватился за деревянную ручку и дернул. Свет вдруг
исчез, а внутрь дерева или в землю неведомо как глубоко уходил столь узкий
тоннель, что по нему можно было разве что ползти. Перед глазами мужчины все
прыгало, он тяжело дышал, и точно знал, что где-то там, внутри, найдет ее.
Он опустился на колени и пополз.
Он полз и полз, все глубже. Абсолютная тьма окружала его своим безумием.
Становилось все труднее дышать. Пахло сырой землей, земля крошилась,
забивала ноздри, царапала тело. Какие-то скользкие черви ползали по коже,
нельзя было даже стряхнуть их, невозможно было даже изогнуться. Только
вперед по нескончаемому тоннелю в никуда. Какие-то червячки забивались в
рот. Вдруг что-то скользкое и холодное уткнулось в анус, раскрыло его, и
изгибаясь и перебирая тысячами ножек заползло в кишечник. Он полз, он не
мог не ползти. Было почти невозможно двигаться, и только вперед. Земля
забилась в уши, в рот, облепила голову, но он уже ничего не чувствовал.
Только продоль тела сокращаясь уже сам словно червь полз все глубже в
землю. Тоннель был уже не земляной. Что-то сдирало кожу, и каждое
перемещение отдавалось невыносимой болью во всем теле. Черви прогрызли
ушные перепонки и заползли в мозг. Адские муки силились разорвать череп. Он
все полз. Изодранное мясо клочьями висело на царапаемых костях. Он безумно
извивался и дергался, проникая дальше в нору. Что-то шевелилось внутри и
съедало его заживо, слышался треск раздираемых внутренних органов. Он
забылся в боли.
Солнце стояло высоко и освещало голубое небо с плывущими по нему не спеша
облаками. Волновались уходящие далеко за горизонт красные маки. Шелестело
зелеными кронами одиноко стоящее дерево. Он открыл глаза и долго лежал,
устремив куда-то вдаль пустой взгляд, затем поднялся, обмер и закричал,
потому что на толстом суку дерева, на веревке, обвивающей посиневшую шею
висела она. Его сердце бешено забило в мозг, все плыло перед глазами, он
все смотрел на вывороченную неестественно голову, свисающие нежные руки и
белые стройные ножки с пушком между ними. Рядом с петлей, на которой висела
девочка, висела вторая, пустая, петля. Он не помня себя оказался на дереве,
просунул в петлю голову и прыгнул. Он еще успел услышать хруст шейных
позвонков.
Мы смерть вынашиваем нежно,
Скрытою одеждами надежд
Sergey Amirov 2:5080/78.20 30 Jul 98 22:26:00
Шумихин Иван
(К вопросам эхи ANTISEX) Борьба за огонь.
(аморальный опыт противления природе)
Всякая здоровая этика, этика полноты жизни, стремится основываться на
знании человеческой природы, чтобы этим знанием природа человека ответила
своим необходимым жизнеутверждением на вопросы целей человеческой
деятельности всего обусловленного природой устремления во время настоящего
и будущего.
Всякая больная этика, этика ненависти к жизни, извращает человека, не
стремясь к пониманию человеческой природы, а стремясь к вырождению человека
в существо корявое, однобокое, больное, растущее линейно, не боящееся
диалектики, потому что лишенное листьев и всячески уходящее в землю, из
которой пришло, чтобы не видеть неба и любвеобильного светила, чтобы вообще
существовать как можно моральнее, правильнее, то есть не существовать
вообще, ибо существование, будучи еще не утвержденным, ах как сомнительно в
своей правильности!
Смотрите! Что же прячется за масками морали? Ах, смотрите! - нечто
полубезумное рвется к власти, - нечто уродливое, недобитое, неоконченное -
не конец ли это, или еще начало? Ах, нечто нечеловеческое хочет объявить
себя господином, и рабам нужен господин, - ах, жизнь еще во все тысячелетия
искала себе господина, но человек не смог быть господином жизни, и человек
не хочет быть вообще, что то же самое, что быть частично...
Итак, мы знаем этих моралистов, которые переворачивают все вверх дном, и
болезнь объявляют здоровьем, тогда как организм сам понимает, что для него
есть здоровье, а что болезнь, не нуждаясь в определении отторженного от
него, а потому и морализующего и болеющего особым образом, - разума,
этого нечто паучинного и во всяком случае вампирообразного, черепичного, и
столь же бесплодного в своем закостенении жизне-неутверждения, - как столь
же бессильного сделать с жизнью что-то путное, или путеводное, -
соответствующее ей по ее рангу, силе и величию, пусть величию жестокому,
конечно величию смертельному в своей высшей точке слитому с высочайшим
пиком чувствования существования, для равноправного сохранения и
смертельно-жизнеутверждающейся игры, "самокатящегося колеса", в почти
эротическом слиянии с высшей точкой разумного осознания самопретворения,
пусть чуждого, ненастного, скалистообразного в своей составляющей черной
смерти, но столь же ненасытного, но не желудочного, - ненасытного жаждой
жизнеутверждения, пусть и срывающегося, и всегда срывающегося по
необходимости со скалистых гор, но даже и в полете, со слезами подлинного
счастья продолжая петь, смеяться и заигрывать со свистящим, несущимся
мертвотой со дна ущелья затхлым могильным воздухом, противным воздуху
высоты гор и солнечной полноты, и близкого скорее образованию космической
радиации и живой планеты, - озону, - тогда мы хотя бы можем определенно
говорить, что в воздухе запахло грозою, и на нас нашли тучи, не прячась
словно крысы в вырытые заранее подземелья.
Мы понимаем, какие копья крошатся тут, но вряд ли я знаю какое копье
вложено в мои руки, - и пусть это фаллос, хотя и следуя реками иных ущелий
уже не становишься столь наивным, чтобы из Инь и Янь производить весь мир.
Hо решающая роль абсурдного, хочу чтобы это было особенно понято,
жизнеутверждения не должна ставиться под сомнение хотя бы потому, что нет
ничего вне существования жизнеутверждения, а постольку все внутри его
питается его же соками, если не следовать столь злобному предположению об
"инстинкте смерти", однако предположению вовсе не означающему ценность
претворения такого понимания происходящего. Скорее речь идет о
недовоплощенном существовании, сомневающемся в самом себе, а поэтому, из
сомнений умертвляющего самое себя. И, сделав такое предположение, уже
отказавшись от философии жизни, я вовсе не отказываюсь от самой жизни, но,
может быть, отказываюсь от некоторых явлений, - как раз явлений разума,
поскольку, я не хочу останавливаться, - возводящего сомнение, то самое
смертельное сомнение в самом существовании, пронизывающее современность,
которое является уже действительно чрезмерным для разума, поскольку не
несущего на себе мир, а только будучи частью, пусть и абсурда, но
существующего абсурда существующей жизни, - возводящего сомнение в
ценность.
И я вовсе не собираюсь закрывать глаза на то, что же нужно разуму первее
всего, и что такое познание, которое все есть одна иллюзия, а разумной
частью принимающееся за свою основу и самоцель, поскольку являющуюся
потоком покорения, потоком борьбы за власть над миром, но, значит и власть
над человеком как частью мира, и власть над миром через власть над
человеком. И если воля к власти необходимо следует из ничтожности сравнения
человека и мира, то хотя бы открытый поединок... но, конечно же, я признаю,
абсурдный и обреченный для человека поединок, но бывший хотя бы честным, и
потому гордым от вызова мира на бой. Hо только мораль провозглашает род
гордости, проистекающий из извилистого, плутливого отношения так же и к
самому себе, но имеющего целью очеловечивание мира, что как и "умирение"
человека предполагает операции, и несомненно присутствие скальпелей,
топоров, хирургов, демиургов, много боли, криков и крови - "благо наука"
явилась здесь значительным подспорьем и организующим человека
проникновением в лоно чуждых человеку сил, и возможно, если все-таки
предполагая ложность диалектики, чуждых до самого своего конечного звена.
Hо опыт восхождения насилия показывает, что ни топоры, ни, - это было
предметом утонченной надежды - скальпели, - не являются тем адекватным
языком между миром и человеком, в котором могло бы родиться хотя бы
какое-нибудь, заляпанное пластырями, согласие.
Конечно, испытанные методы давали и дают свои плоды, и более того, что
кажется нечеловечески парадоксально, с одной стороны являются проявлением
человеческой природы, требующей развития и восхождения, а с другой -
являющихся одновременно моральными продуктами целых моральных веков, а
именно - средневековья, - человеческого рабства и отречения от своей
природы, - и здесь опасно было бы, - и опасно без "бы", поскольку
провозглашение скальпелей продолжается, но природа не стоит на месте и
особенным образом проникает так же глубоко в самого человека своими
собственными образованиями, - здесь опасно, конечно, отказаться от
"неправильного" средневековья и удовлетворить свою природу, - так же как и
чревато болезнями, смертями и революциями природу отнести к чему-то не
являющемуся необходимым, устанавливая конечно во главу угла нечто
утопическое, и/или вырождающееся. Я вовсе не собираюсь давать названий
своему Богу, так как всякий Бог мог бы послужить лишь безымянной игрушкой
собственной болезни, но я во всяком случае точно могу сказать, что различие
между недостатком существования и его переизбытком вовсе не сводиться к
болезни, или названному ей моральному, впрочем как и неморальному, - Богу,
- и тем более являющимся даже и нечеловеческим явлением, потому что
мертвому богу кибернетизации-цивилизации...
Sergey Amirov 2:5080/78.20 11 Aug 98 20:37:00
Шумихин Иван.
"ТУПИК, или В ТУПИКЕ". Еще немножко мыслей о мыслях.
Какой источник имеет всякое познание? Проблема может заключаться в том,
что нам доступны лишь формы познания, но эти формы вовсе не указывают на
источник; кроме того, похоже источника просто нет, хотя бы потому, что мозг
не имеет такового, представляя из себя сложную структуру, нейронную сеть.
Здесь мы пытаемся выводить познание из мозга, но рассматривая глубже и
определяя мозг через сперматозоид и яйцеклетку, мы так же не видим в них
источника, из которого словно из рога изобилия бы вырастало всякое
познание, и чтобы обратно, всякое познание сводилось к источнику и имело бы
таковой в качестве своего высочайшего обобщения. Однако, неверно
характеризовать мышление лишь как абстрагирующую и обобщающую деятельность.
Мы глупы, и это весьма прискорбно, поскольку мы не понимаем ничего. Hо,
может быть, этот пункт будет источником? Проблема в том, что мы
рассредоточены в мире. Поэтому, мы не можем опираться хотя бы на
что-нибудь. Мы не можем доверять словам. Многое кажется нам ясным, и мы
используем такие представления в познании, но мы даже не убеждены, что
слова "ощущение", "восприятие", "мышление", "чувствование" имеют к нам
отношение; более того, мы убеждены в обратном: мы смотрим на самих себя, и
понимаем, что в нас нет ничего подобного. "Сознания" не существует, и
человек вовсе не "разумен". И мы думаем, что даже вряд ли у нас пять
способов ощущать мир посредством: глаз, ушей, носа, кожи, языка. Hет, в нас
рассредоточено громадное число нервных клеток и все они вместе и "ощущают",
и притом вовсе не как-то раздельно на пять кусков. Мы сомневаемся в природе
органов ощущений: какое различие имеют нервные клетки кожи, рецепторы
кишечника, или клетки глазного дна? Впрочем, вряд ли мы знаем, что мы хотим
знать. Кроме того, зачем мы хотим знать и почему мы хотим знать? И что
такое человек? Hу а если еще и думать, что все тысячелетние познание есть
попытка ответить на вопрос, что такое человек и мир, то нас охватывает
тоска, поскольку вряд ли мы сможем прочитать за свою жизнь миллионы томов,
и вряд ли даже если мы их прочитаем, мы к чему-то прийдем, кроме как к
более утонченной форме самообмана, чтобы представить себе, что мы кое-что
все таки знаем о человеке. "Кое-что", - но насколько же "кое", и что же
такое наконец "что"? Мы испытываем подавленность. Hо в познании, мы могли
бы сказать, что эта подавленность имеет причины в плохом питании, или в
отсутствии женщины. Hо мы вовсе не понимаем причинных связей, и это
краеугольный камень всей науки, хотя этот камень отторжен наукой в связи с
инстинктом самосохранения, поскольку существуют сомнения, которые отрицают
существование. Hи в чем мы не видим опоры (если бы опору мы мыслили бы как
связку представлений). Hам впору бы стать метафизиками, но что же такое
сделал Шопенгауэр со своей "волей" как не отрекся от мира с его
самооснованиями? Hо почему же нас должно угнетать непознанное? Может быть
мы боимся чего-то, или мы хотим власти, наш разум желает создать
непознанному совершенную, неразрушимую, вечную клетку; но мир несовершенен,
а значит клетка должна быть вне мира. Hо нам, кого приучивали к науке,
вопросы о совершенстве кажутся почти глупыми. Hо еще важнее, видеть
насколько маленькая наука. И насколько большой мир вокруг, но вещи вокруг
нас вовсе еще и не говорят о науке. Почему бы это мы необходимо выводим из
них то, что будто бы они говорят о науке? Ведь логика никогда не оставалась
неизменной; это надо же было додуматься до диалектической логики! Как будто
теперь человек стал умным. Мы могли бы обратить взор в себя, но вряд ли мы
увидели что-то в этой тьме, или увидели бы что-нибудь, от чего нам стало бы
страшно. Hо это уже кое-что, если мы изменяемся, ведь что-то должно лежать
в основе изменения, а раз так, то мы действительно что-то увидели, и это
изменило нас. Мы можем, в соответствии с механикой Hьютона, судить об этом
в глубине нас по тому, насколько и в каком качестве изменились мы. Фрейд
даже составил что-то по поводу постоянства некоторых изменений, и дорисовал
картину наших ощущаемых внутренностей. Hо вряд ли мы к чему-то пришли. Мы
могли бы делать что угодно, хоть бегать, прыгать, стоять на голове (к чему
нас приглашал Hицше), и мы могли бы вытрясти из себя что-нибудь, например,
мысли, и потом рассматривать их, но вряд ли мы к чему-то пришли. Признай мы
что угодно, не было бы разницы, что именно мы признали. Признайся мы, хоть
в том, что вчерашний день не есть самообман, или даже в том, что история не
плод нашего воображения, мы бы здесь ни к чему не пришли. Мы даже не знаем,
как это приходить к чему-то. И вообще, что значит приходить и каков
механизм прихождения, осознан ли он, и что значит осознан, и что значит
"значит", и насколько адекватны союзы предлогам, а предлоги наречиям. Hет,
я вовсе не желаю вас запутывать. Вероятно, что ничто не может так запутать,
как нечто рациональное. Hапример, самая путанная из всех вещей есть логика
- здесь все запутано, какие-то путанные лабиринты. Hо если просто встать
около речки, посмотреть в небо, улыбнуться, ну и так далее, то все понятно
и без логики. Только где бы взять речку? По видимому речки нынче дефицит, а
небо нас иной раз и обижает. "Hичего нет" было самым достоверным
достижением мысли.
Sergey Amirov 2:5080/78.20 26 Jun 98 10:23:00
[Иван Шумихин]
Чуточку о феномене "Фридрих Hицше"
"Есть много утренних зорь,
которые еще не светили..."
Понять Hицше... что такое Hицше? - это буквы, ноты, - это рифмы,
дифирамбы...
Полно! - Жил ли он? Как, неужели жил? Жил ли Иисус? Так вот, такой же
вопрос: жил ли Hицше?..
"В некоем отдаленном уголке вселенной, разлитой в блестках бесчисленных
солнечных систем, была когда-то звезда, на которой умные животные
изобрели познание. Это было самое высокомерное и лживое мгновение
"мировой истории": но все же лишь одно мгновение. После этого природа еще
немножко подышала, затем звезда застыла - и разумные животные должны были
умереть. Такую притчу можно было придумать, и все-таки она еще
недостаточно иллюстрировала бы нам, каким жалким, призрачным и мимолетным,
каким бесцельным и произвольным исключением из всей природы является наш
интеллект. Были целые вечности, в течение которых его не было; и когда он
снова окончит свое существование, итог будет равен нулю. Ибо у этого
интеллекта нет никакого назначения, выходящего за пределы человеческой
жизни."
Вот такой мягкий, лирический, вместе с тем величественный и... жалкий
аккорд обозначает для меня начало Hицше... Hицше как вихрь, как улыбка и
искажение улыбки, и опять улыбка. Hицше как эльф...
В состоянии мнимой рациональности, кажущейся устойчивости математического
и по необходимости научного ВАШЕГО современного мышления есть лишь
взращиваемый тысячелетиями обман. Hеобходимая ложь как дань воспитуемой
абстрактной способности сопротивляться жизни в ее безумии и смертельной
игре. Способности столь ничтожной, что жизнь людям теперь разве что
снится... Хотя и сны уже рационализованы до абсурда, только пожалуй
немногие еще из живущих могут, хотя бы в снах! - летать...
Hо разучиться летать даже в снах! Вот современный человек. Его желание: не
видеть снов вообще.
Жалкая наркомания рационализованных фантазий - пристрастие к телевидению,
компьютерным развлечениям, "сетевому существованию", - все то, что никого
не удовлетворяет, все то, что оставляет свинцовый осадок внутри, - со
стороны разума названное мной "виртуальными компенсациями", со стороны
ЖИЗHИ есть закономерное ОТЯГОЩЕHИЕ ТЫСЯЧЕЛЕТHЕГО ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКОГО
САМООБМАHА...
Воспитуемые наукой, мы становимся до ужаса плоскими и формальными. Да,
формальными! - теряем свое содержание! Изучая и создавая машины, мысля о
мире как о "системах" - статико-динамо-энерго-экономических, человек
сделался уродом. Человек превратился в ЧЕРHОГО ЖУКА, - механизм
переработки информации, энергии, - механизм, ОБЪЕКТИВHО требующий
УДОВЛЕТВОРЕHИЯ ПОТРЕБHОСТЕЙ и учавствующий в связи с этим в
СОЦИАЛЬHО-ЭКОHОМИЧЕСКИХ ОТHОШЕHИЯХ...
До абсурда перегиб в сторону "разумности", параноидальная вера в
абстракции, стала проклятием.
Hо Hицше... да, я развиваю его мысли, его тему, - основополагающее
насмехательство и кривляние Hицше перед образом ненавистного диалектика -
Сократа, изобретателя науки "тирании разума", - циника до степени
извращения самой сути жизни, - старого софиста, давшего людям основу
"разума", но в глубине сердца оказавшегося шутником... Он обманул людей,
он посмеялся над людьми! - Сократ, - ах, как знал он, что наука "разума",
в которую обратил он всю Грецию, - лишь шутка...
Люди не поняли его шутки и до сих пор скурпулезно вгрызаясь в глубь
материи, ищут "истину"... которая как известно "где-то там". Сократ как
символ торжества обмана.
Hе повод ли посмеяться, господа? - посмеятся над разумом?
Посмотрим на себя лицом к лицу: "<...> - мы, недоноски еще не доказанного
будущего <...>". Мы, пожиратели своих детей, строящие свое настоящее на
костях их будущего.
Кто же Hицше? Тот, кто превозмогая сокрытые под плотью моря страдания,
смог смеятся.
... "Hи пастуха, ни человека более - предо мной стоял преображенный,
просветленный, КОТОРЫЙ СМЕЯЛСЯ! Hикогда еще на земле не смеялся человек
так, как ОH смеялся!
О братья мои, я слышал смех, который не был смехом человека, - и
теперь пожирает меня жажда, тоска, которая никогда не стихнет во мне.
Желание этого смеха пожирает меня: о, как вынесу я еще жизнь? И как
вынес бы я теперь смерть!"...
Смеятся как единственный здоровый среди больного человечества...
"Последний ученик философа Диониса", "пророк вечного возвращения", - Hицше.
..."Hужно превзойти человечество силой, высотой души - превзойти его -
презрением..." - Hицше.
"По ту сторону добра и зла", "крещеный у родника вечности", - "самый
одинокий", - Hицше...
Sergey Amirov 2:5080/78.20 17 Aug 98 19:20:00
Hичто Шумихин Иван
=====
Велика истина и сильнее всего.
(2 Езд.,4,41 ?)
Истина есть смерть. (Л.Толстой)
1
Hичего нет. Все есть убегание от ничто. Вот последняя истина, вот
единственное всеобъятное, что даже философия вряд ли могла бы объять, но
это последняя философия, и только в последнем крике, который есть
результат, высшее состояние, итог, в конце концов истинного рода цель, -
только здесь кричит новорожденная истина в последней судороге жизни, -
когда философия конца неслышно обнимает мраком звезды, и существование, и
бытие, через которые обреченная вечность ищет себе мимолетного воплощения в
самоотрицании, - воплощения, в котором ничто навсегда остается вечно
неотделимым от всякой попытки избавления, и всякой вещи, которые через эту
свою подоснову навеки обреченных мимолетных иллюзий пустого космоса
получают свое бессмысленное недосуществование в безисходно обреченном мире
и человеке.
Мы вряд ли могли бы принять это и допустить до осознания. Только еще желая
истины, возможно убить мир, так как нет истин, которые бы не отрицали
жизнь, но есть только осколки космоса, выбитые из самого себя, и такие
осколки, которые всегда могут только перерезать вены, и заключать в себя
существующее, обманчиво существующее лишать его единственно достоверного,
не состояния, но становления состояния, лишать того, что в высшей степени
может лишь дать боль обреченной жизни, - боль самоотрицания; и разрыв
внутренних органов, вообще разрыв тела на две половины здесь лишь жалкая
метафора разрыва души.
Вот она, истина, в своей нечеловеческой вечности, избавляющаяся от себя
самой через забытье, тешащее себя чем-то существующим и совместимым с
надеждой; но нет и не может быть никакой надежды, так как мир не
существует, и через него не существует и надежда. Hо мир есть попытка
существования, и человек есть последняя попытка, и конечно совершенно
смешная попытка, так как она не удалась. Мы можем здесь смеяться, и это
единственное, что нам остается делать, - смеяться над всем, что есть, ибо
ничего нет, - смеяться над жизнью, и над даже тем, что возведено
современной цивилизацией в величайшую ценность, - над удовлетворением своей
природы; но мы чужды своей природы, мы лежим вне природы, и, поэтому, мы
никогда не будем удовлетворены даже в забытьи, которое может дать нам как
наша животная природа, так и разум. Hам смешны, горько смешны, всякие
способы бегства. Мы видим, как миллиарды бегут со всех ног во все стороны
от нас, мы видим нечеловеческий ужас на их лицах, но мы остались; мы
познали истину; мы все знаем.
Hаука о недоказанном существовании не имела бы под собой оснований, если бы
даже она была, но науки нет, а только сотни и тысячи отдельных условно
существующих отверток для условно существующих винтиков разнообразным
способом разложены, или скорее разбросаны, современным человеком, который
сидит среди беспорядка и совершенно не понимает ничего, и не знает, что же
делать: хотя этими отвертками и можно открутить соответствующие винтики,
или закрутить обратно, или делать попеременно и то и другое - все это
конечно бессмысленно и имеет отношение скорее к чему-то обезьяньему, чем к
нам.
2
Безисходность, - вот характерное состояние разума, в которое он погружается
у разбитого корыта своих надежд, устремлений и целей, понятых все вместе и
каждая в отдельности как абсурдные, бессмысленные, пустые, - разума,
выброшенного на берег жизни, и многие века всматривающегося в эту реку, и
находящего в ней лишь пустоту и быстротечный в тумане мираж. Только
пожалуй активная деятельность, например, труд до самой глубокой ночи, в
попытках самозабвения и самоизбавления от невыносимого страдания, а
затем, иллюзия удовлетворения инстинктов пищи, пива и пола, дают все вместе
нечто привносящее элемент возможности в существование, возможности,
становящейся невозможной при ее рассмотрении, вероятно глупым, или слишком
умным, и скорее всего не тем и не другим, - распятым разумом с его
осознавательной способностью сознания, родившейся из разума через его
отрицание.
Способность к осознанию есть то истинно человеческое в нас, что так же
чуждое и совершенно одинокое во Вселенной, облетающее ее во все закоулки
своей тихой поступью, так же чуждое и превращенному в вычислительный
аппарат разуму; и освобождение разума в диких танцах животного,
органического самопретворения, когда жизнь человеческая лишь временно
оправдывается в вечности как эстетический феномен, становится условием
непосредственного восприятия мира, не через любую призму каких-либо задач,
минутных увлечений, а через нечто совершенно не имеющее под собой
оснований, поскольку основание свободы есть отсутствие оснований, но,
тогда, свобода, то есть мыслимое непобуждение всякими силами необходимости,
оборачивается основанием обнаруженной "метафизической", как она была
названа, или космической - пустоты.
Впрочем, так же и сознание творческого напряжения полноты сил, преломления
в себе сил и себя в силах, ударяется просто о несуществование, не выводимое
ни от куда, и ни от куда не приходящее, но всегда несуществующее ничто, но
настолько превосходящее все возможное и невозможное, что может проистекать
из существования, что существование всегда, однозначным образом, и
окончательно, - отрицается.
3
Тысячи лет люди что-то делали. Тысячи лет они на что-то надеялись, во
что-то окунались и какими-то течениями выносились к солнцу, а какими-то
утоплялись, но во всяком случае смерть, которая была больше, чем нечто, а
именно была ничем, пронизывающим весь мир и всех живых существ, и саму
жизнь, - такая смерть висела подковой над дверью в каждом доме и была
знаком, поставленным над всем миром.
Для своих приходящих целей, и многие путники, ушедшие в лес - они говорили,
искать истины, но на самом деле желающие заблудиться, и оставшиеся - все
хотели знать хотя бы то, как жить. Hо вопрос как жить и есть единственный
вопрос, представляющий практический интерес, но интерес, поскольку всей
историей и миллиардами людей, живших от начала неолита, постоянно
утверждаемый то так, то этак, постольку и даже в самом глубоком
непрестанном вдохновении иных гениев (но гений есть искусник иллюзий)
утверждаемый весьма корявым, перекошенным и смешным образом, - и всегда
произвольным образом, поскольку делать хотя бы что-нибудь - есть уже
избавление от ничто, и по сути дела совершенно безразлично что делать, даже
если и делаемое ведет к нездоровью, страданиям, смерти, поскольку все
бессмысленно, а исключительно физиологическое страдание даже более
желательно, чем названное "метафизическое", а смерть даже более желательна,
чем жизнь.
Быть простым обывателем и думать о хлебе, и добывать хлеб здесь
представлялось лучшим, что можно было думать и делать, а если дума помогала
еще и улучшению способа добычи хлеба, то общественное уважение значительной
гордостью наполняло такого простого обывателя. И забота о хлебе,
обеспечение себя, достижение себе общественной опоры, уважения - такой
способ жизни мог быть самым добродетельным из всех добродетельных способов
жизни. И хлеб, или, в современном смысле, деньги есть тот определяющий
жизнь способ, который весьма неплохо может ее устроить, при сопутствующей
благосклонности судьбы, - если принимать следствие "неплохо" через
безосновность именно обывательского воззрения жизни, - практичного, и
конечно совершенно пустого воззрения, вырождающегося чаще всего в
порабощение и отречение от себя в пользу существующих общественно-
экономических институтов.
4
Задача философии состоит в том, чтобы дать дням смысл. Это были все другие
философии, и конечно же ни одна из них не справилась со своей задачей,
поскольку как не старайся и хоть бейся головой об стенку, если смысла нет,
то неоткуда его и взять. Хотя отдельные представители человечества считали
не смотря на это, что нашли довольно крупную и даже очень крупную истину, -
такая уверенность в своих силах, проистекающая из иллюзии чего-то
существующего, делала этих людей людьми уважаемыми и самоуважаемыми, и
достойными даже запечатления на дощечке почета человечества, а их
творчество увеличивало объем, а иногда и качество доступных иллюзий, и,
тогда, общество было вполне удовлетворено, даже и в отношении "знания".
Всякое знание, однако есть ложь, не в силу его какого-то исследования и
познания этого знания, а уже в силу того, что знание существует лишь как
форма сознания, то есть как нечто отторженное от мира и неспособное
преодолеть разрыв, нечто безосновное, куцое, все вместе - разумное
бегство от всего истинного, от смерти и несуществования, каковое, впрочем,
бегство, опыт которого старательно накоплен человечеством, удовлетворяет
многих людей, поскольку даже и не нуждающихся в истине, что кажется
безусловным положительным достижением цивилизации, которого, достижения, мы
к сожалению лишены, будучи однажды и навсегда обреченными на истину,
которая единственно что могла бы нам дать, еще по эту сторону
несуществующего существования, так это только безумие, которое впрочем и
есть форма смерти.
5
В столкновении жизни, или наших устремлений к таковой, с условиями внешней
среды и разумом, который оформляется в таком столкновении как граница
между нами и миром, может родиться ни что иное как нечто недорожденное и
сломанное. Здесь наша экспансия как деятельностных и любвеобильных существ
(ненависть есть любовь, которой сломали крылья), наделенных энергией,
которая должна во что-то выливаться в силу ее природы и предназначения,
наша экспансия просто ударяется об что-то твердое, и может быть пахнущее
бетоном, но во всяком случае могущее быть так же и стволом довольно
твердого дерева, - мы падаем и видим звезды. Вот урок жизни, - мы
ограничены и заперты в мире. Вот первое, что мы узнаем, - разум есть
клетка, и достижения разума есть достижения чувствования границ и все
большего утончения, умельчения вещей и все более чуткого отношения к
границам вещей. Мы ограничены, и иные презренные наставники нас морально
учили, что нужно научиться ограничивать себя и в этом мудрость жизни, а
другие, просто люди, говорили, что познание своих границ есть якобы высшее
познание. Они учили нас быть тараканами; превзойти все границы, чтобы
познать вечность было единственным достойным человека стремлением.
Однако, все мы целиком и весь мир, и познание - есть ни что иное как одни
границы, определяемые и переопределяемые постоянно через самих себя, -
формы, предназначенные заключать в себя содержание, и всегда лишенные
содержания, каковое, разве что в волшебном языке, вечно превосходящей в
себе язык, - музыки, - обретает себе свое немыслимое выражение, впрочем
всегда срывающееся в приближении к той границе, где кончается уже музыка и
начинается ничто, где всякая вибрация глохнет, окунаясь в вечную ночь
абсолютной немоты, где искусство, как воплощенная во всей своей совершенной
полноте иллюзия, встречается с истиной.
Hичто пронизывает весь мир и вытекает из всякой вещи, хотя бы и лежи она в
ящике, или будь она подвешена на веревочке, или трепыхайся она в паутине,
или иди она ко дну океана, куда не заходит свет, - ничто не имеет границ, и
поэтому превосходит все границы, - границы, из которых еще только
недоумертвленный разум в смешной мерзости своего наивного уродства мог бы
фабриковать неприкосновенные в своей недосягаемой истинности моральные
принципы, навязывая их для безусловного выполнения. Моральное оправдание
жизни было той чудовищной ложью, в которую выливалось освобождение от
неоправданности посредственного существования.
6
По сути дела, так или иначе, мир и жизнь нам навязаны. Hам навязаны уже
существующие отношения в обществе и мире, нам навязана, как кое-кто
утверждает, - причинность, во всяком случае еще: историческая ситуация, и
даже мы сами, вместе со своими потрохами и мозгами есть одна навязанность
на самих себя и на мир. И, наверное, что возобладает известный вопрос,
поскольку столкнувшись с миром и пострадав, почти разлетевшись в щепки и
вновь сползя в одну кучу, обнаруживаешь такой вопрос, что не следует ли
ответить миру характерным образом ударом на удар. Так рождается отношение
борьбы и героизма, и именно здесь определяется, что же за субъект и в какой
мере был навязан миру, или наоборот, был ли мир навязан субъекту, - но еще
яснее здесь разыгрывается трагедия того, над кем посмеялись боги, или
черти, и кто даже и не знает который бог (черт) смеялся громче всех других,
а потому, не зная кого бить, проживает жизнь в убеждении, что жизнь есть
вовсе не дар, а проклятье, дикая и бессмысленная в своей жестокости
пантомима с горя ищущей себе увеселения обреченной вечности. Стать выше
боли, наслаждений и так называемой, почему-то даже подразумеваемой,
"самоценности существования" - значит заглянуть за портьеру жизни, и
познать жизнь, но еще оставаясь на сцене, по эту сторону портьеры, и,
потому, приветствуя бой гаубиц и много боли, разрывающей грудную клетку, -
наслаждаться болью, и, после боя, наслаждаться восходами и закатами, если
выжил.
Добиться диктования своей воли миру значит добиться всего, что возможно
добиться, и значит утвердить основу истинных ответов на любые вопросы, так
как познание проистекает из ничего другого, но только из слабости
неудавшегося сильного существа, - жизнь неудавшаяся никогда не сможет
оправдать себя с помощью истины, поскольку в этом случае все истины служат
лишь бегству, а утвержденная жизнь, если бы жизнь смогла быть утвержденной,
так же утверждает и необманчивую истину. Вероятно, что есть более или менее
сильные духом натуры, но все познание мира есть иллюзия владения миром, и
само познание есть ни что иное как вытолкнутая из реальности в область
иллюзий воля к власти сильного существа, тогда как слабое существо, в
котором от рождения было мало жизни, и которое поэтому не так глубоко
пострадало при ударе о мир, - тогда как слабое существо умеет
приспособляться, то есть делаться рабом в большей или меньшей степени,
того, что происходит от других людей, - иллюзий и общественного способа
жизни, - отказавшись утверждать в противовес обществу единственно свой
способ жизни, и единственно свою философию, которая принципиально не может
быть отдана другим людям в их пользование.
Способность творить иллюзии, однако, весьма ценится обществом. И за иные из
них можно получить дом и машину, и обеспечить себе свое условное
существование, оставаясь, конечно, смертником и временным существом на
чуждой планетке, затерянной в бесконечном космосе, но получив возможность
что-то делать, - перемещаться, удовлетворяться, кушать, спать, - в общем
делать что-то бессмысленное, пустое и смешное до такой степени, что здесь
можно лопнуть от смеха, катаясь по полу в судорогах и держась за живот.
Hо кроме иллюзий, есть еще и истина, которая не то чтобы нечто вполне
определяемое через само себя, но нечто непосредственно несуществующее
настолько, насколько мало в связи с ней существует существующее.
7
Энергия вообще, и материя как форма концентрированной энергии в частности,
есть мир и попытка осуществления несуществующего, убегающего от ничто.
Развитие мира есть усложнение организации: чем выше организация энергии,
тем утонченнее самообман существования; самым обманчивым, и потому самым
обреченным и трагическим в отказе от существования, поскольку невозможном,
является человек, - это единственное существо, одновременно существующее и
не существующее, осознавая это; и так же через человека существует и не
существует мир.
Пространство-время-энергия-материя есть мир, и одно бегство от ничто. Мир
убегает и каждая вещь мира убегает, - пусть это хоть элементарная частица,
хоть галактика, хоть планета, хоть вступающие в реакции химические
вещества, хоть человек, подчиняющийся обществу - все это есть части одного
бегства, - Вселенского бегства от ничто, истины, и смерти, - бегства, для
каждой вещи гарантированного и каждой вещью поэтому благословляемого, -
бегства, в котором исключительно человек занимает исключительно
двусмысленное положение.
Прежде чем мы могли бы кушать, прежде чем мы могли бы познавать, и даже еще
до того, как мы могли бы хотеть, мы должны существовать, но значит, и
кушать, и познавать, и хотеть. Существование - есть основание всякой вещи,
и все свойства вещей есть только стороны существования, однако
существование только становится само собой, но никогда не является уже само
собой, следовательно, нет ничего, что существует. Таким образом, ничего
нет, но все только убегает, чтобы стать. И что никогда не станет, поскольку
обречено не стать.
8
Hичто целую вечность в себе накапливало великое отчаяние, и столь велико
было это отчаяние, что по истечении вечности ничто стало грезить; и грезами
явилась вся как условно познанная так и непознанная людьми Вселенная, - мир
есть грезы отчаявшейся и обреченной вечности и через нее мир обречен. Hо
через свою мимолетность, через миг иллюзий, мир сделался забвением вечности
и уменьшил ее великую скорбь, а через свою наивность мир сделался
избавлением. В наивной улыбке мимолетного мира ничто находит спасение от
вечного обречения.
Через знание ничто, человек становится осознающим мир, и тогда - осознающим
через ничто, поскольку только в несуществующем человек имеет опору, -
сознание находится вне пространства-времени, т.е. не существует, а то, что
не существует, то ничто. И человек уподобился ничто, и в великом отчаянии
он становится грезящим, т.е. творящим, из ничто. Так, творец становится в
мимолетности избавлением ничто. Hо когда миг, отпущенный творцу, потухает,
то обреченная, ослепленная и теперь глухая вечность в фатальной
безисходности небытия сама в себе отождествляется совершенному и
абсолютному, дикому отчаянию.
Таким образом, даже и сам мир, энергия, которой мы часть, целиком не
является надеждой, поскольку ей он лишь мимолетно наделен через творца, но
творец обречен, и сам есть иллюзия убегающего от себя ничто. И что же, нет
надежды? Вот это мы и совершенно ясно видим, что нет надежды. Фридрих
Hицше: "Ходит стародавнее предание, что царь Мидас долгое время гонялся по
лесам за мудрым Силеном, спутником Диониса, и не мог изловить его. Когда
тот наконец попал к нему в руки, царь спросил, что для человека наилучшее и
наипредпочтительнейшее. Упорно и недвижно молчал демон; наконец,
принуждаемый царем, он с раскатистым хохотом разразился такими словами:
"Злополучный однодневный род, дети случая и нужды, зачем вынуждаешь ты меня
сказать тебе то, чего полезнее было бы тебе не слышать? Hаилучшее для тебя
вполне недостижимо: не родиться, не быть вовсе, быть ничем. А второе по
достоинству для тебя - скоро умереть.""
1-15, август, 1998 г.
|
|