Джоан ВИНДЖ
ХРУСТАЛЬНЫЙ КОРАБЛЬ
Хрустальный корабль, летящий по своей вечной орбите, завис над
покрытым облаками миром, проплывающим глубоко под ним. Внутри его
молчаливых залов находились искатели Забвения и Красоты. Здесь было около
пятидесяти из них, но никто не был в состоянии вспомнить, почему они
прилетели сюда, не один пытался сделать это, никто даже не задумывался над
этим. Однако, они все еще прилетали сюда в течение всех этих пятисот лет,
словно это был какой-то ритуал.
Из обширного шара центрального зала Искатели смотрели наружу, на
грандиозную панораму своего мира или думали в глубоком трансе в полужидких
подушках кресел и диванов общего зала. Темно-красный сироп читты, как
свернувшаяся кровь, застыл на краях хрустальных бокалов.
Читта окрасила губы Таравасси, звезда танцевала на кончиках ее
пальцев, словно она отбросила в сторону барьер бытия и ощущений, чтобы
остаться наедине со вселенной, бесформенной, безвременной, бездумной...
Таравасси грезила, как грезили все они и как всегда будут грезить, и
словно не было никакого инцидента с Андаром.
Краски солнечного заката на вечернем небе побледнели. Кроваво-красные
лепестки растворились в пастельных тонах, их приятный аромат развеялся.
Осталось только воспоминание о нем. Какой барьер окружал ее, оковы плоти,
поддерживающая их опора из набора костей образовывала форму ее тела. Она
вновь вернулась к действительности. Она была озабочена.
- Это правда! Это правда! - внезапный звук голосов обрушился на нее,
взорвался в мозгу жарким пламенем.
Она неуверенно пошевелила рукой, неспособная решать, что ей закрыть:
глаза или уши. Бледное лицо, резкие ограниченные контуры в окружающей ее
полутьме нависли над ней, она была вырвана, потрясена и вышвырнута в
коридор окружающим оглушительным шумом.
- Посмотрите на себя, вы... вы... вы... не понимаете, звери,
испорченные, отвратительные... - слабый вскрик, после которого она
полностью проснулась, чтобы совладаать с болью, которая пронзила ее,
однако она снова была отброшена в ячеистую мягкость кушетки.
Лицо отдалялось от нее, становилось реальностью, медленно обретая
фигуру. Она узнала Андара, его светлый балахон, как ветер, развевался над
зеленым лучом и он снова и снова кричал:
- Я знаю правду! Но ВЫ не можете ее увидеть! - его пальцы извивались
в странных жестах, он медленно брел по помещению. Она инстинктивно
приподнялась, чтобы проследовать за ним по прозрачному залу и увидела, как
он, натыкаясь на другие неподвижные тела, пробивал себе дорогу,
прокладывая путь к самому прекрасному - к Звездному Источнику. - Я люблю
тебя, я ненавижу тебя! - невозможно было понять, смеется он или ругается.
- Ваша полужизнь! Ваша живая смерть! Я единственный, единственный живой и
я не могу долго жить с вами. - Он достиг края источника, встал на колени и
нагнулся над холодной пульсирующей глубиной. - Я знаю вашу тайну! - Он
повернулся к собственному лицу, отражавшемуся под ним - и я готов, готов
победить дракона и погрузиться в черную бездну. Возьми меня! Есть одно
небо, и это смерть...
Плача, он соскользнул в глубину Источника, обняв свою собственную,
такую незначительную тень. Фосфоресцирующие волны, прошедшие по тесному
аквариуму, взволновали поверхность не воды, потом тело его замерло.
Пораженная Таравасси стояла неподвижно, неспособная связать происшедшее с
истинностью его сути.
И он лежал там, абсолютно неподвижно и спокойно. Другие, которые
видели эту сцену вместе с ней и которые были в состоянии понять ее,
подошли и собрались вокруг Таравасси, а она тихо и спокойно, и плавно, с
легким удивлением скользила через зал, чтобы, наконец, остановиться на
краю источника.
Тело Андара лежало у его ног, неподвижное, обмякшее, странным образом
повисшее над бездной. Сине-зеленая волна мягко обмыла его, пошевелила его
богато украшенный балахон, заиграла его светлыми волосами, завилась вокруг
его застывших пальцев. Таравасси знала, что его рука не чувствует ничего,
кроме слабого холодка, и она опустила руку в бездонную глубину. Тайна
сине-зеленого Источника никогда не волновала ее, она даже редко думала об
этом. Но когда она взлянула в гклубину, звезды показались ей очень
бледными и близкими.
- Андар... Андар? - кто-то возле нее снова очнулся, схватил
неподвижную руку, робко потянул за нее. Никакой реакции. Она смотрела, как
Сабовин оттащил тело Андара к краю, чтобы перевернуть его, все еще
парящего над бездной.
- Что произошло?
- Что он сделал?
Шепчущие голоса задавали вопросы. Сабовин молча и беспомощно покачал
головой.
- Я этого не знаю. По-моему... по-моему, он умер. - Его рука
коснулась губ Андара. Они не пошевелились, на них все еще оставалась
улыбка безмятежного счастья. Его глаза были открыты: он, не мигая, смотрел
сквозь хрустальный купол на звезды и дальше, застывший в безграничном
удивлении.
Таравасси отвернулась, неспособная вынести поток неприятных ощущений,
отразившихся на его лице. Она взглянула вниз, чтобы увидеть свое
собственное лицо, нечетко отражавшееся в обманчивой поверхности источника:
зелено-голубые глаза, едва заметные в отражении на поверхности, черные
волосы, слившиеся с их нечетким отражением.
- Он _м_е_р_т_в, - сказала Мирро, ее рука легла на грудь Андара.
- Но как он мог умереть? Как он мог умереть?
- Он хотел умереть. Он всегда говорил об этом.
- Он был не в себе.
- Но как он мог...
Голоса окутывали ее сетью пурпурной невероятности. Таравасси
поднялась, отвернувшись от слабого отражения.
- Источник. Звездный источник. Он исполнил его желание.
- Это Источник Исполнения Желаний? - кто-то за ее спиной усмехнулся с
намеком. - Так ли это?
- Бедный Андар. Он сошел с ума. Он был полоумным, и никогда не был
счастлив.
- Теперь он нашел свое счастье. - Сабовин поднялся, указывая на
вытянувшееся тело... - Смотрите! Взгляните на его лицо! Оно кажется таким
радостным! - Вздохнув, он откинул волосы с лица Андара и снова склонился
над ним.
- Но я думаю, что никто из нас больше не использует Источник для
самоубийства.
- Не знаю, - Сабовин покачал головой. - Это не имеет никакого
значения. Бедный Андар, теперь он счастлив. Это больше ничего не значит.
- Но что нам делать с его телом?
- Мы отправим его обратно в город. Кто-нибудь заберет его у нас.
- Бедный Андар.
- Бедный Андар... Бедный Андар... - Их голоса звучали, как хорал. -
Но теперь он счастлив.
Таравасси все еще стояла на коленях на краю Источника, закрыв глаза,
и ее голова качалась из стороны в сторону, а остальные встали и пошли
прочь.
Он _н_а _с_а_м_о_м _д_е_л_е _м_е_р_т_в.
- Таравасси, - рука Мирро мягко легла на ее плечо. - Я снова
воозвращаюсь к своим снам. Ты не хочешь ткать на станке?
Таравасси поднялась, и суставы ее свело судорогой. Она и на этот раз
покачала головой.
- Нет. Я не могу. Я должна вернуться в город.
- Зачем?
- Моя мать больна, - она повторяла это в тысячный раз. Никто,
казалось, не вспомнил об этом, но она не была опечалена или расстроена. -
Мне нужно пойти навестить ее.
- О, - Мирро отвернулась, с отсутствующим видом она шагнула на
спиральный спуск. - Я найду кого-нибудь другого.
Таравасси последовала за мужчинами, несущими тело Андара к самой
глубокой точке хрустального корабля. Мягкая кожа их стоптанных подошв не
вызывала ни малейшего шума, скользя по прозрачному полу. Наконец, они
достигли небольшого помещения, они все вместе стали ждать появления
посадочного бота. Долгое время она стояла в этом помещении и смотрела
наружу через прозрачные стены, молча, не боясь ужасающей пустоты у них под
ногами. Мир был пятнистой птицей, голубой, а с мягким ржавым оттенком,
смешанным с белизной облаков, краски его уже наполовину растворились в
темноте ночи. Таравасси могла обнять силуэт планеты своими руками и она
несколько мгновений стояла неподвижно, опьяненная этим грандиозным
спектаклем.
- Идем, сказал кто-то. Она вышла из своего оцепенения и взглянула на
ослепительное сияние солнца, которое отражалось от стеклянно блестевшей
поверхности медленно приближающегося корабля. Она наблюдала за медленно
приближающимся ботом и почувствовала легкую дрожь, когда каплеобразный бот
слился с гигантским корпусом корабля, и его втиснуло в ангар.
Послышался тихий звон; как и все остальные, она повернулась, когда в
противоположной стене открылся люк, в котором пульсировало зеленое сияние.
Она подождала, пока тело Андара не поместят в одно из кресел в тесном
чреве бота и не пристегнут ремнями. Потом, когда все это было сделано, она
тоже вошла внутрь.
- Ты хочешь сопровождать его? - спросил Сабовин.
Она бросила беглый взгляд в тесное чрево бота и опустилась в другое
кресло, пристегнувшись своим собственным ремнем.
- Да. Моя мать больна. Я должна с ней повидаться.
- О! Хорошо, когда будешь внизу... ты уже знаешь... если ты
кого-нибудь увидишь, скажи, чтобы о нем позаботились. Скажешь, да?
- Я буду помнить об этом, - она согласно кивнула.
Сабовин коснулся одной из вделанных в стену серебряных пластин, и
воздушный шлюз закрылся. Теперь бот был отдельным космическим телом,
независимым от корабля-матки. Он мягко поднялся с пола ангара и повис, как
капля дождя, потом оторвался от корабля и начал свободное падение к
поверхности планеты. Таравасси почувствовала, что утратила вес в пустоте
космоса, но она была прижата к креслу ремнями безопасности, корабль
остался далеко позади. Она посмотрела вверх, откинув голову на серую
обивку кресла, наблюдая за хрустальным караблем, который медленно
превращался в маленький ограненный, излучающий драгоценный свет камень.
Она закрыла глаза, утомленная своим последним сном под воздействием
читты, чувствуя, как существование хрустального корабля теряет свое
значение, а мир под ним становится все больше и больше. Она старалась
сконцентрироваться на своих теперешних обязанностях, но дух ее был слишком
утомлен, она старалась уклониться от неуютного бремени реальности и забот.
Ее мать умирала, и не было ничего, что могло бы помочь старой женщине. Но
она должна была ее увидеть. Она должна была попытаться облегчить ее
страдания - хотя не было такого утешения, которое она была в состоянии ей
дать - а потом как можно быстрее вернуться назад, на хрустальный корабль
назад в мир грез, где забываются все заботы.
Когда она открыла глаза, на нее внезапно нахлынула величественная
необьятность планеты, утонувшей в голубом тумане, которая теперь заняла
все небо перед ней. Внезапная тяжесть, возвращение естественного веса
прижало ее к спинке кресла; все контрмеры казались ей насмешкой перед
мощной вибрацией, сотрясающей тело. Она только повернула голову в сторону;
возле нее замер Андар, его глаза, которые уже больше ничего не видели,
казалось, любовались величественным великолепием мира - но они теперь
пронизывали взглядом все миры, на его губах все еще играла загадочная
улыбка.
- Андар... - внезапно пришедшее понимание захлестнуло ее. Она тут же
повернулась к нему и посмотрела. - О... - в нахлынувшем возбуждении она
провела рукой по его лицу, ощупала его волосы, золотой обруч, мешающий им
упасть на лицо, почувствовала, как его пальцы ложатся на ее собственную
руку, свисающую и белую, как мрамор. Она знала его не особенно хорошо, она
вообще никого не знала так близко, не больше, чем другие знали ее. Но все
же она знала обо всех, обо всех людях города на хрустальном корабле, и все
они были, как одна семья, ради нежных снов, которые она делили с ними.
Однако Андар никогда не испытывал внутреннего беспокойства и часто картины
его снов были пугающими, резко контрастировали с пьянящей красотой снов
других.
Отсутствующий взгляд Андара, казалось, проходил сквозь нее и
устремлялся в небо над ними.
- Теперь ты счастлив, - это был не вопрос, и на него не могло быть
ответа. - Но почему? - Она знала, что никогда не получит ответа на это,
может быть, ответа вообще не существует, но это было бы ответом так же и
на другие вопросы.
Но Звездный Источник... Она вспомнила свои собственные слова: "Вы
наполняете его своим собственным желанием". Никогда прежде источник не
видал никого никогда, за все эти годы, насколько она помнила это. А теперь
Андар подошел к его краю, уставший от своей напрасной жизни, опустошенный
своей болью. Он молил источник принять его, дать ему смерть - и он бы ему
ответил, в этом она была уверена. Он умер почти без мучений и никогда
больше не будет страдать, никогда больше...
Они медленно погрузились в верхний слой облаков, которые
развернулись, чтобы в конце концов исчезнуть и открыть вид на строения
города. Вибрация возобновилась, группа жилых домов под ними становилась
все ближе и ближе и, наконец, они сели на полуосвещенной посадочной
площадке. Внешний люк бота открылся. Таравасси отстегнула пояс и выскочила
наружу, в отозвавшихся эхом сумерках посадочного купола. Он, как всегда,
был пуст, тут не было никого, кому она могла бы сообщить о бренных
останках Андара. Другие капсулы-боты стояли, чинно выстроившись в ряд
внутри зала, их хрустальные корпуса были покрыты слоями пыли. Она не
обратила никакого внимания на запущенное состояние большинства ботов, она
никогда не видела, чтобы хоть один из них когда-нибудь использовался.
Мягкие порывы осеннего ветра играли великолепного цвета украшениями
ее одежды, пока Таравасси шла по заброшенной улице к дому своей матери.
Она шла медленно, но постепенно шаги ее ускорялись, пока она не пошла
своей обычной походкоой, не обращая внимания на ветер, который яростно
набрасывался на нее. Она расскажет матери об Андаре... Нет, нет! Как она
может? Она видела воображаемые волны, накатывающиеся на нее, отражающиеся
от темной зеркальной поверхности стен домов, и исчезавшие, пылая, в
неровных дорожках аллей, в сердцеобразных листьях деревьев, беспомощно
гонимых ветром. Она дошла до поворота улицы, которая вела к дому ее
матери, и замедлила шаг в маленьком дворике, вымощенном щебнем. Ветер дул
ей в спину, пока она, наконец, не дошла до темного отверстия в стене
здания и начала подниматься по ступенькам лестницы. Здесь кроме ее матери
не могло быть никого, все уже уехали из этого здания, кроме еще одного
жильца... Болезнь ее матери, ее старость сделали ее упрямой: оно считала,
что должна была защищать древние семейные традиции от разлагающего
действия неизвестного будущего. Теперь же она была не в состоянии покинуть
свою кровать. Старый грозный Цефер смотрел за ней, когда Таравасси здесь
не было. Он был слишком стара, чтобы предпринять путешествие на
хрустальный корабль: возле ее матери оставался один-единственный житель,
оставшийся в щестиэтажном доме.
- Таравасси, это ты? - послышался слабый голос матери. Старая женщина
больше не могла делать ничего, кроме как смотреть и слушать.
- Да, мама, - Таравасси, оставляя в пыли следы своих ног, подошла к
двери квартиры и вошла в нее.
Воздух все время здесь был плохим и спертым даже для ее собственного
острого обоняния. Ее мать часто жаловалась на это, но сама она не могла
открыть окно.
- Мама, как ты себя чувствуешь? - она глубоко вдохнула воздух и
задержала дыхание, словно хотела помешать этому затхлому воздуху разорвать
ее грудную клетку.
Я счастлива, счастлива, доченька, видеть тебя, - в голосе староой
женщины не было никакого упрека, но тихая печаль затмила ее глаза, пока
Таравасси смотрела на нее; она понимала ту скрытую боль, которую
испытывала ее дочь, слишком часто навещая ее.
Таравасси подошла по голому полу к кровати матери, опустилась возле
нее на колени и, прижав горячую руку к ее губам, почувствовала морщинистую
шероховатость ее кожи, ощутила улыбку матери...
- О, мама... - слезы побежали из глаз Таравасси, однако она скрыла их
от глаз своей старой матери, она отвернулась от нее и поправила ей
подушку. Мать вздохнула, издав тонкий, ломкий звук, когда Таравасси
ласково погладила ее седые волосы.
- Я сейчас приготовлю что-нибудь поесть, - Таравасси вложила в свои
слова как можно больше оптимизма, подойдя к холодильнику и достав из него
пол-банки мясных консервов. Внезапно она испытала острое смущение. Она
должна завтра утром не забыть зайти в раздаточную и взять побольше еды. На
этот раз она должна не забыть об этом.
Она поставила миску с мясом в маленькую настольную печь; когда дверца
открылась, она увидела, как раскаляется ее нутро. Свет. Она заметила, что
стало темнее, и включила шарообразный светильник, который сейчас же
наполнил помещение серебристым светом, и холодная пустота маленькой
комнатки внезапно показалась ей более гнетущей.
Таравасси начала кормить мать с ложки разогретым мясом, но старая
женщина все еще дрожала и трясла головой.
- Нет, не надо, Тара. Я не могу есть, - она лежала неподвижно.
Таравасси погладила ее лицо, слезы бежали по впалым щекам матери. Вот уже
два дня она ничего не ела.
- Мама, позволь мне принести тебе немного читты, с ней ты... снова
сможешь грезить, - голос ее дрогонул, она уставилась в пол. - Пожалуйст
а...
- Нет, - мать отвернулась, словно ей стало больно смотреть на свою
дочь. Взгляд ее устремился в окно, в полутьму города. - Это сожжет меня,
мне будет очень больно, я не могу больше грезить, - слезы текли из ее
глаз, ее била дрожь, глаза ее в свете лампы стали сверкающими кристаллами.
- Мама... - Таравасси почувствовала, как ее слова прокладывают себе
путь через барьер отказа, который, как она сама говорила, так важно было
разрушить. - Мама, сегодня произошло нечто странное. Умер Андар. Он... он
подошел к Звездному Источнику и попросил у него смерти. И он умер. Безо
всякой боли. Он улыбался...
Ее мать снова повернулась к ней, изучая и как бы вопрошая: "Как это
произошло?"
- Я этого не знаю. Он выглядел таким довольным, он, который никогда
не находил себе радости ни в чем, - она спрятала лицо в ладонях. - Он
сказал: "Есть только одно небо - это смерть".
Мать сжала руку дочери, преисполнившись новой надеждой.
- Да, Тара, я пойду с тобой на корабль. Но я слаба... так слаба...
Таравасси покинула комнату, чтобы разыскать старого Цефера, потом с
его помощью она отнесла одетое в лохмотья тело матери по темным улицам
назад, к посадочному куполу ботов. Она с благодарнастью отметила, что за
это время кто-то обнаружил тело Андара и забрал его с собой. Она положила
мать на три сидения устроив ее как можно удобнее в спартанской обстановке
маленького корабля. Мать ее лежала тихо, только изредка на ее лице
вздрагивал какой-то мускул. Таравасси нажала на кнопку сигнала: люк
захлопнулсля, бот стартовал. Дрожа от аккордов слабой вибрации, он
помчался к хрустальному кораблю. Ее мать больше не разговаривала, как и
Андар, она почти не воспринимала окружающее.
Она попросила Сабовина помочь ей, и тот понес ее мать по залам
хрустального корабля к ждущему отверстию Звездного Источника. Таравасси
следовала за ним во время этого движения, ее охватывали волны стимуляции,
которые Мирро извлекала из своего станка. Прихотливая игра света и музыки
обволакивала ее сознание, она все время старалась изгнать из своей памяти
тени прошлых снов, которые снова и снова звали ее в этот мир снов.
Таравасси бросила взгляд на лицо матери, на котором неестественными
цветами появились признаки жизни. Последовала вспышка хитрых эмоций,
наполнив ее глаза, когда мать Таравасси взглянула на окружающие ее
предметы и людей. Таравасси краем глаза заметила, что остальные проснулись
от своих грез и, заметив процессию, следовали за ней, купаясь в мерцающем
свете похороной музыки.
Таравасси стояла на краю Звездного Колодца и смотрела вниз, в эту
призрачную нереальность, в темную безграничную глубину ночи. Она
обнаружила в себе страх перед своим собственным отражением. Рядом с ней
опустился на колени Сабовин; безо всякого выражения на лице он опустил ее
мать на край Источника.
Старая женщина в возбуждении с трудом подняла голову. Таравасси
взглянула ей в глаза, опустилась возле нее на колени и внезапно заплакала.
- Мама, я не хочу, чтобы ты уходила! - тонкая рука провела по ее
темным, как ночь, волосам.
- Я должна... я должна, Таравасси. Если ты меня действительно любишь,
то ты должна помочь мне. Расскажи мне еще раз, что сказал Андар...
- Он сказал, что готов. Сказал: "Есть только одно небо - это смерть".
- Да... - прошептала ее маоть. - Да! Дай мне уйти, Таравасси... - ее
мать замерла в ласкающих руках дочери, и жизнь покинула ее. Таравасси
медленно опустила ее, и та соскользнула в блестящую звездами прозрачную
воду.
Ее мать вздохнула и закрыла глаза, потом улыбнулась, словно с нее
спала огромная ноша. Между ее пальцев вспыхнуло что-то зеленое и голубое.
Она лежала неподвижно.
Таравасси нагнулась вперед, ее рука в последний раз взяла руку матери
и слезы ее беззвучно стали капать в источник.
Потом она вернулась назад, в мир красок и звуков, к грезам, в которых
она теперь могла принимать участие. Другие люди, окружившие ее, что-то
тихо бормотали в тихом удивлении, а потом снова начали расходитьсся, когда
Таравасси заметила их присутствие. Кто-то извлек тело ее матери из
источника и понес его прочь. Таравасси стояла на коленях на площадке и
почти не сознавала, что плачет... скорбя о следах соприкосновения или
легких поцелуях приветствия, которыми она больше никогда не сможет
насладиться.
- Она была счастлива, ты выполнила ее желание, - Сабовин шел возле
нее, положив руку ей на плечо. Он откуда-то принес серебряную чашу,
наполненую чистой и светлой водой, и протянул ей. - Будь и ты тоже
счастлива и признательна за то, что твои страдания окончились.
Таравасси с благодараностью взяла чашу, выпила рубиновый сироп,
достаточно концентрированный, чтобы онаа почувствовала, как ее горло
обожгло холодным огнем. Сабовин повел ее по спиральному спуску в комнату
грез. Там он положил ее на покрытое шелковым материалом ложе и она быстро
перешагнула через тончайшую грань, которая отделяла экстаз от
действительности.
* * *
Таравасси проснулаась. Слезы струились по ее лицу - она не могла
сказать началось ли это только что, или она плакала уже целый час. Она
подняла голову. Пространство, звезды, радужная симфония и разнообразные
фигуры приобретали очертания, когда она сморгнула слезы и немного пришла в
себя... Здесь не было никакой красоты! Ее душа замкнулась от разочарования
и исчезновения иллюзий, от запачканных грязью красок и бессмысленных
звуков... Ничего приятного, никаких видений, только безобразие. Никто
прежде не видел таких грез. Как она могла вынести все это?
Сабовин лежал на другой кушетке, неподалеку от нее, глядя на
окружающее паустым взглядом. Протянувшись над маленьким столиком, она
осторожно коснулась его, потом потрясла, но безуспешно, как она раньше
трясла Андара. Андар... Не было ли это сном? Она удрученно поднялась и
направилась к краю Звездного Источника, где, покачнувшись, остановилась.
Она старалась найти в нем его лицо, лицо своей матери, но увидела только
свое собственное отражение, растворяющееся в ничто. Она задержала дыхание
и медленно шагнула в источник. Холод охватил ее лодыжки. Голова у нее
внезапно закружилась, она задрожала, как тростинка на ветру. Ничего не
случилось.
Она долго стояла и ждала, пока до нее, наконец, не дошло, что ничего
не происходит и вновь проснувшимся сознанием она отметила, что она только
что хотела сделать. Ее охватил страх перед плотиной, неподвижной
поверхностью, которая вдруг сомкнулась вокруг ее ног. При мысли, что она
погрузится в глубину Звездного Источника, ее охватила паника и она
отступила назад, к краю.
Она пошла назад, вверх по спиральному спуску, где ей встретилась
Мирро. Она играла на своем станко-цветооргане. Таравасси вошла в
помещение, проложила себе дорогу сквозь искрящийся призрак созданный Мирро
цветной паутины. Чем ближе она подходила к инструменту, тем больше
возбуждалась - сочетание цвета и звука, хотя и было только поверхностным,
представляло из себя полную гармонию, которая проникала в каждую клеточку
ее тела.
- Мирро, - прошептала Таравасси чераз нежнейшие цветовые оттенки в
окружающие ее звуки. - Как может Звездный Источник давать смерть? Что он
такое? Зачем он здесь? Почему... почему я тоже не могу умереть?
- Ты что, хочешь умереть? - Мирро удивленно смотрела на нее, по
старой привычке наморщив лоб. Ее пальцы скользили по клавишам инструмента,
по сверкающим паутинкам.
Краски замерли в воздухе, разливаясь по стенам, оплетая их
филигранным кружевом чистого сияния.
Таравасси закрыла глаза, чтобы защититься от гипнотического сияния и
борясь с воспоминаниями померкшего сна.
- Я не могу сказать так. Но... я не хочу грезить.
Мирро снова повернулась к инструменту, ее, словно охваченные пламенем
одежды сверкали при каждом движении.
- Ты опечалена. Но это скоро пройдет. Ты еще молода, ты сама скоро
убедишься в этом.
- Но Звездный Источник? Ты представляешь, как действует твой
инструмент, - а можешь ли ты сказать это о Звездном Источнике?
- Я ничего о нем не знаю, - Мирро пожала плечами. - Никто о нем
ничего не знает. Но это нас не волнует. Это не играет для нас никакой
роли. Не печалься об этом.
- Но я хочу что-нибудь узнать о нем. Как мне это сделать?
- Ты не сможешь сделать этого. Никто из нас не знает его тайны.
- А как насчет жителей города? Или аборигенов? Андар однажды был
далеко за пределами города, и он знал ответ, - Таравасси играла рукавами
своей одежды, непрестанно теребя их.
Мирро покачала головой, ее волосы как поток черноты и серебра упали
на плечи.
- Андар был помешанным. Он не должен был ходить туда, и ты тоже не
должна делать этого. Для этого нет никаких оснований.
Таравасси отвернулась, прервала барьер паутины грез и направилась
вниз, к самой нижней части корабля, где ждал бот. Она взяла накидку и
осветительный фонарь-шар из кучи различных вещей, сваленных на полул.
Активизировав механизм выходного шлюза, она быстро огляделась, однако
здесь никого не было и никто не заметил ее ухода.
Таравасси шагала по освещенным улицам города. Первый путь ее привел к
площади Обмена, куда аборигены приносили пищу, одежду и напитки - а так же
читту в глиняных горшках или пластиковых емкостях. Аборигены, как и многие
другие дикие существа - приходили сюда и делили город с его собственным
населением, которое не находило никакого применения этим протянувшимся на
многие мили строениям из бетона и стекла, и не проявляло к ним никакого
интереса. Люди обитали только на ограниченном пространстве вблизи
космодрома и были этим вполне довольны.
Выступающая платформа, которая когда-то для чего-то служила, была
покрыта приготовленными тушками мелких животных, огромным количеством
сушеных фруктов и коробами, полными молотого зерна. Когда она взглянула
туда, из-за кустов раздался резкий крик и испуганно вылетало какое-то
крылатое существо красного цвета. Разочарованая, не найдя никого кому она
могла бы задать вопрос, она направилась к углу платформы, ее тело знобило
в прохладном вечернем воздухе.
Когда она увидела всю эту массу продуктов, она почувствовала голод,
однако одновременно с этим она почувствовала и отвращение. Она не могла
припомнить, когда ела в последний раз. Сырое мясо ей было противно есть,
поэтому она удовлетворилась безвкусными сушеными фруктами. Тут так же
стояли наготове сосуды с читтой, привлекавшие множество насекомых, которые
заканчивали свой полет в мучениях на липкой поверхности сиропа. Руки ее
дрожали, ее тянуло к сосуду, как муху, однако она повернулась к нему
спиной. Позже, позже она вернется сюда, если в этом будет необходимость.
Граница города отсюда была недалеко, она могла рассмотреть меж старых
башен луга, далекую равнину, поросшую серо-золотистой травой, волнующиеся
под дуновением ветра зонтичные деревья, отягощенные плодами. Затянутое
облаками небо прояснилось, стало розовым и желтым, над горизонтом плавала
зелень, пятная сине-фиолетавый купол небосвода. Все это способствовало ее
возбужденным чувствам.
Наступило утро. И она заметила первые признаки жизни здесь, на
площади. Паявились тени, они замирали, играли, потом снова исчезали в
глубокой темноте, когда она слишком громко кричала:"Постойте!"
Она побежала на площадь, однако вокруг нее не было ничего и никого за
исключением покинутых улиц, наполовину заваленных щебнем и мусором. Она
услышала шум - где-то вдалеке что-то упало на мостовую и снова воцарилась
тишина, свалившаяся на нее, как только замерло эхо падения. На мгновение
она затаила дыхание, замерла в углу, испуганная этим внезапным движением и
разозленная всем остальным. Но кто-то был здесь, кто-то мог дать ей ответ.
Как же иначе Андар мог узнать тайну Звездного Источника? Она неуверенно
вышла на улицу.
Весь день она бродила по улицам города. Иногда она слышала звуки,
далекие и неясные, иногда ей казалось, что кто-то наблюдает за ней - или
это была только игра ее воображения? Она не могла сказать наверняка. Она
кричала, но ей отвечало только эхо или шорох маленьких убегающих существ,
хлопанье крыльев в кронах деревьев над головой. Решетка, сделанная из
тяжелых балок и тонких досок, бросала сетчатую тень на их следы,
исчезающие в переплетении растительности, оплетающей стену из обломков и
земли и скрывающей древний металл. Стена из обманчивой каменноой кладки с
блестящими окнами внезапно преградила ей путь.
Охваченная странным отвращением, она не решилась, не отважилась
вступить в это строение, пока не наступила половина дня. Наконец, с дико
бьющимся сердцем, она прошла под аркой входа в темное нутро строения. Ее
шар-фонарик распрастранял бледное сияние, она увидела стены, покрытые
мозаикой - сцены из древней жизни - и два глаза, как раскаленные угли,
светились в темноте. Глухое ворчание и тонкий стон молодого животного
заставили ее, охваченную жуткой паникой, выбежать наружу, на солнечный
свет. Перепуганная до смерти, она не отважилась еще раз войти в здание.
Тени становились все длинне, и ее охватаила некоторая неуверенность.
В последствии она не могла сказать, почему она пришла сюда и что надеялась
найти здесь. Тело ее болело от непрерывного напряжения, желудок ее урчал
от голода. Голод... Грызущий голод...
Она почувствовала непреодолимое желание выпить сиропа читты. Прошло
довольно много времени, остатки эйфории, которые делали часы бодрствования
между снами вполне сносными, были израсходованы, она испытывала эмоции,
которые не пожелала бы испытать никому. Ей нужна была читта, она нуждалась
в ней...
Она устремилась назад по улице быстрыми шагами, новая цель уже
маячила перед ее глазами, но скоро стало ясно, что она не сможет ее
отыскать. Ее охватил внезапный страх, она поняла, что ей придется влезть
на что-то высокое, откуда она сможет найти известное ей место, которое
поможет ей вернуться назад.
Она выбрала винтовую лестницу, которая ввинчивалась в прозрачнвый
воздух и вела на маленькую площадку, увитую виногродной лозой. Она бегло
подумала о назначении этой лестницы, может быть, она была предназначена
для человеческих ног, а может быть, она вообще не имела никакого
предназначения. Но это не играло никакой роли, нужна была только читта...
только читта. Ее ноги осторожно ступили на лестницу. Таравасси рукой
проверила ее прочность. Подъем оказался очень крут, но мокасины помогали
ей взбираться по изъеденным временем ступеням. Она поглядела вниз.
Лестница сузилась, при каждом шаге ее тихий скрежет давил на мозги.
Раздался звук рвущегося металлла, и она шагнула в пустоту. Она
рухнула вперед, и ее громкий испуганный крик тысячекратно отразился от
стен и исчез в темноте.
Таравасси открыла глаза, мигнула и вытерла со своих губ пыль и
засохшую грязь. Она облизала губы, почувствовав, что это был привкус
крови. Она огляделась: под ней была куча деревянных обломков, что-то
острое уперлось ей в грудь. Она попыталась оттолкнуться руками и встать,
но сильная боль пронзила ее запястье. Она снова упала, затем подняла
голову и снова была вынуждена заморгать, чтобы смахнуть пыль с ресниц.
Наблюдатель неподвижно сидел на корточках вне пределов ее досягаемости и
опасливо смотрел ей в глаза. Это был не человек. Глаза его были серыми, с
длинными зрачками, которые были косо вставлены в радужную оболочку, и в
этих глазах не было ни малейлшего признака белков. Его лицо казалось
достаточно экзотичным и подвижным и не напоминало жуткую морду. Е г о
лицо? Она инстинктивно определила его пол по оценке, которая не всегда
может быть правдивой. Туземец? Удивление забило все ее другие мысли - ее
щекотливое положение, неуместность ее собственного присутствия здесь. Она
приподнялась, тело ее свело судорогой и она погрузилась в океан боли.
Туземец испуганно вскочил, и одним мягким движением отпрыгнул назад.
- Нет, подожди! - она махнула ему рукой, голос ее осекся.
Чужак нерешительно остановился, серебристый мех покрывал его кожу на
плечах. Он поднял руку, дотронулся до ноги, потом почесал одну ногу о
другую, его ноги были обуты в мягкие сапоги, тщательно выделанные, похожие
на его собственную кожу.
Она опустила свою руку, застонав от боли. Она смотрела на туземца, ей
хотелось с ним заговорить, но она не знала, что сказать. Она вспомнила,
что туземцы были очень боязливыми и очень глупыми.
Чужак медленно отступал, потом опустился снова на корточки, все еще
вне пределов ее досягаемости. В его глазах мелькало непонятное чувство,
может быть, сострадание. Он поднял голову. Его кнутообразный хвост обвился
вокруг икр. Кончик хвоста был голым и серым, как и ладони его сложенных
рук, остальная часть тела была покрыта серебристым мехом. На нем было
нечто вроде кожаного фартука, который был обвязан вокруг бедер,
бесформенный кусок красной материи, украшенной вышивкой. На его боку
болтались кожаная сумка и нож. Глаза Таравасси быстро скользнули по нему,
потом ее взгляд снова переместился на его руки. Они были необычайно
гибкими, и Таравасси заметила, что на одной из них было только три пальца,
а не четыре.
Неожиданно он поднял руку и протянул ее к ней. Острие одного из его
великолепных когтей заблестело, как слоновая кость. Он издал серию звуков,
что-то среднее между щебетом и ревом, а потом снова присел на корточки,
напряженно смотря на нее. Она не ответила. Тогда он снова повторил свой
звук, на этот раз показавшийся более продолжительным. Потом снова стал
ждать.
Она покачала головой, неспособная понять, что он хотел от нее. Ее
взгляд оторвался от него, она осмотрела поверхность стены. Солнце освещало
только верхушки башен, казавшиеся позолоченными иглами, но свет падал
откуда-то с другой стороны. Неужели она пролежала здесь всю ночь? Она
содрогнулась. Но в этом освещенном ущелье что-то было не так... Почему ее
оставили здесь? Кстати, здесь, на улице, валялись кости. Темные глаза
выбитых окон глядели на нее сверху вниз, везде возвышались кучи мусора и
щебня, отделяя старые стены от новых, мостики, прорезающие пыль. Это был
не ее город, не тот город, который она помнила.
В_ч_е_р_а_ в_с_е_ б_ы_л_о_ п_о_-_д_р_у_г_о_м_у!
Она прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать крик безумия.
- Что... - с вами? - спросил голос туземца.
Он нагнулся к ней, вытянул шею, словно попытался дотронуться до нее
сквозь прутья клетки. Слова были нечеткими, с сильным акцентом, он
произносил их с большим трудом - но она поняла их смысл. Его глаза были
очень человечными, когда он напряженно и сочувственно смотрел на нее.
- Вы плохо себя чувствуете?
- Плохо? - она опустила руку и неожиданно разразилась истерическим
смехом. - Плохо?
Когда он увидел ее реакцию, его лицо осветилось внутренним светом.
- Плохо... здесь? - острием своего хвоста он обвел вокруг своей
сидящей на корточках фигуры. - Или плохо... здесь? - его хвост похлопал по
голове, изображая полноео отчаяние.
Таравасси снова опустилась в пыль.
- Плохо... мне кажется, везде, - голос ее дрожал. - Как ты научился
говорить? - Ей не пришло в голову спросить, как он выучил ее язык, она не
думала о том, что были и другие языки.
- Не учил, - он покачал своей серебристой головой. - Знал. Всегда
знал. - Серебристый мех на его морде сморщился. Казалось, что образование
слов, сам акт их произношения, представлял для него огромную трудность. -
Я человек. Все люди знают.
- Ты не человек! - громко воскликнула она.
Она поднялась, преодолевая оцепенение своих мускулов. Тело ее болело.
Она добралась до ближайшего окна и взглянула в темную отражающую
поверхность. Очень долго она стояла там, стояла очень тихо и смотрела на
чучелообразную фигуру, закутанную в древнее пыльное платье, на худое
окровавленное лицо - отчаяние в сине-карих глазах - они единственные, еще
помнившие о грезах, в которых прошла вся жизнь Таравасси. А потом с
какой-то грацией она отшатнулась от темного стекла, соскользнула по стене
и медленно упала в пыль.
* * *
В окружающей полутьме Таравасси снова открыла глаза. Она лежала на
боку на куче тряпок. Мягкий свет солнца струился через отверстие в сырой
поверхности стены и странный свет мерцал за ее спиной, такой же теплый,
как и цвет солнца. Она огляделась. Туземец сидел возле маленького очага,
его серебристый мех был залит золотым светом. Он ритмично тер шар-фонарик
обеими руками. Его хвост внезапно поднялся вверх и схватил полено, которое
туземец тут же бросил в огонь. Над пламенем, на длинной цепи,
прикрепленной к крюку в потолке, над пламенем висел медный котелок. Она
впервые ощутила приятный аромат. Запах пищи, возбуждающий аппетит и
соблазнаяющий сильнее, чем все, что она помнила.
- Я голодна! - воскликнула она.
Туземец удивленно взглянул на нее.
- Я слышу тебя! - он отложил шар в сторону и наклонился на коленях
вперед, кивнул, и глаза его засверкали сильнее, чем если бы в них просто
отражался свет.
Он взял чашку тончайшего фарфора, окунул ее в котелок, наполнив ее,
протянул Таравасси. Она рассматривала очаровательный узор из цветов на
поверхности чашки, жадно прихлебывая густой, дымящийся бульон. Она
наслаждалась терпким ароматом овощей и густым мясным наваром. Долгое время
еда для нее была тяжелой обязанностью, а сама пища была безвкусной,
неаппетитной кашей, которую нужно было глотать, чтобы утолить голод. Она
прежде не испытывала никакого голода и никогда прежде не знала, какое
удовольствие может доставить еда. Грусть, недомогание и слабость исчезли,
мысли ее прояснились... Она вспомнила вид своего собственного истощенного
тела, отражение ужасной действительности. В том, что изображение
соответствовало истине, она не сомневалась. Ее "я" и истина, которую она
знала до сих пор, были ничем иным, как сном, только сном. Но не просто
фантазией. Ей вспомнилась смерть ее матери в Звездном Источнике. Был ли
этот разрушенный мир и ее собственное убожество именно той картиной,
которую видела ее мать, не употребляющая читту? И было ли это тем, что
увидел Андар?
Туземец издал радостный вскрик. Взглянув в его сторону, она увидела
шар-фонарик, который, наконец, засветился в его руке. Он посмотрел на нее
и издал странный щебечущий звук.
- Хочешь еще?
- Да, - она протянула ему чашку. - Очень вкусно. - Он погрузил чашку
в котелок, зачерпнул, и снова протянул ей. Потом он снова взялся за
шар-фонарик и начал уважительно гладить его. Она вдруг осознала, как долго
ему придется заниматься этим, пока он добъется результата. Она маленькими
глотками пила бульон. - Тебе потребуется много времени, чтобы добиться
успеха.
Он снова взглянул на нее и улыбнулся. Но улыбка быстро погасла на его
лице.
- Это слишком сложно для меня. Но солнечный шар светит дольше и
лучше, чем костер.
- Это ты принес меня сюда?
Он снова кивнул.
- Я принес. Я ждал, когда люди из города придут сюда, чтобы показать
им... - Он поднялся, задумавшись, желваки мускулов двигались на его
серебристом теле, словно преодолелевая свой вес. Он, казалось, был
сильнее, чем это можно было определить с первого взгляда. - Ты многих из
нас видела... когда пришла сюда?
- Нет, - она удивилась, почему это было так важно для него. - Нет,
только одного, и он убежал. Я... я пришла из города, чтобы найти
кого-нибудь, с кем я могла бы поговорить, чтобы мне рассказали как можно
больше о моем народе, - внезапно она осознала, что, прежде, чем вернуться
на хрустальный корабль, она хочет узнать немного больше, чем просто тайну
Звездного Источника. Руки ее повернулись ладонями вверх.
- Да? - туземец снова опустился на корточки, его усердие победило
жажду удобства. Таравасси думала о детях, которых она знала. Его
импульсивная искренность напомнила ей ребенка. - Я тоже кое-что знаю о
Звездных Людях. Один из них, с желтым мехом на голове, уже был здесь. Он
бросил в меня чем-то и ранил, - хвост его задрожал, когда он вспомнил о
страхе и боли.
- Куда он ушел? - Андара? Он видел Андара?
- В здание, - его хвост указал куда-то в направлении двери. -
Звездные Люди иногда оставляли хороший материал. Но дверь не впустила
меня. - На его лице появилась искра надежды. - Ты впустишь меня?
- Да, если ты отведешь меня туда.
Он внезапно задвигался, громко щебеча. Она поняла, что он смеется.
- Моя сестра! Моя сестра!.. Я покажу тебе все, что смогу! - он
выпрямил свои колени, взгляд его устремился на нее, широкие зрачки его
глаз в полутьме казались почти черными. - Другие Звездные Люди никогда
больше не придут сюда. Никто не придет, кроме меня.
- Почему ты называешь нас Звездными Людьми?
- Вы пришли со звезды, светящейся на небе, - казалось, он говорил о
вещах, само собой разумеющихся, и, может быть, это и в самом деле было
так. Она уже и сама видела хрустальный корабль в ночном небе, сверкающий
драгоценный камень, сильнее которого светила только луна, он мчался по
своей орбите среди неподвижного узора созвездий. Она спросила себя, как он
будет выглядеть для нее теперь, когда она посмотрит на звезды?
- Настоящие люди, - хвост бил по его груди, словно его тело было
отделено от мозга, являясь отдельным существом, - все они давно уже живут
здесь, в Этом Мире и Настоящеь Времени. Они говорят, что когда придут
Звездные Люди, настоящее время закончится для всех. Я говорю, истина
придет со Звездными Людьми, - его руки ласкали шар-фонарик, - но никто
меня не слушает. Никто из них не хочет позволить мне п_о_к_а_з_а_т_ь, - он
наклонился вперед, преисполненный горечи.
Ты можешь показать это мне, - он выпрямился, когда она произнесла эти
слова: плечи его расправились, во внезапном понимании. - Я думаю, что мы
где-то потерялил нашу Истину, - ее рука пересыпала крупицы песка. - Мы
нашли что-то во сне, и при этом потеряли самих себя.
Чужак странно смотрел на нее со стороны и чесал себе спину кончиком
хвоста.
- Как твое имя? Как тебя зовут?
- Лунная Тень, - его открытая ладонь провела по груди и на его лице
появилось выражение преувеличенной гордости. - Лунная Тень Звездного
Человека.
- Звездного Человека? - ее бил озноб, - ты имеешь в виду... но перед
этим ты сказал, что ты сам человек. Но ты... ты не похож на человека... -
это прозвучало глупо, но он, казалось, не обиделся.
- Не здесь, - он указал на свое тело, - а здесь, - он коснулся своей
головы. - Я - последний Звездный Человек Из Братства. Давным-давно мы
объединилисль со Звездными Людьми, мы - часть их, часть их - в нас. Я -
последний из тех, кто одновременно является и Настоящим Человеком, и
Звездным Человеком.
- О... - она непринужденно улыбнулась, - а я - Таравасси.
Человеческие имена не имеют никакого смысла. Что за... - на его лице
появилось выражение сосредоточенности. - Что значит твое имя?
- Оно ничего не значит, это просто мое имя. - Она снова улыбнулась. -
У него должно быть какое-то значение?
- Все Настоящие Люди имеют имя Братства. И родовые имена, которые
дают им при рождении. При моем рождении Ночное Чудовище поглотило Луну.
Люди очень сильно шумели, и Ночное Чудовище снова выплюнуло ее. Я родился,
когда Луна была проглочена. - Они говорили - он играл своей ниткой
жемчуга, пока она не разорвалась, и жемчужины не скатились по его согнутым
под острым углом коленям. - Они говорят, что я странный, Дитя Лунной Ночи.
Я последний в Братстве Звездных Людей, плохой человек, родившийся со злой
душой. Всегда, когда я в и ж у эти вещи, они думают, что я страныый, но
пророчество сбудется, - он собрал раскатившиеся жемчужины и бросил их в
сумку. Таравасси заметила там странные вещички из проволоки и стекла,
хрустальные флакончики и пузырьки травленого железа.
- Но почему ты странный?
- Древние духи Звездных Людей ведут меня. Но Настоящие Люди говорят,
что у Звездных Людей злая душа и нет Настоящего Духа. Они говорят, что
только Настоящие Люди знают истинный путь, и плохо утверждать иное. Он
пытался помешать мне узнать больше о городе. Они тоже живут в городе
Звездных Людей, дают пищу и Читту Звездным Людям, и потому Звездные Люди
позволяют нам оставаться здесь. Они сумасшедшие, а не я.
Таравасси подумаала о площади Обмена. Она уже давно знала, что пищу,
которая поддерживает их жизнь, приносят туземцы... и она никогда не
удивлялась этому. Зачем они делают это? Потом она подумала о чужаке,
который убежал от нее.
- Почему твой народ боится нас? Разве мы тоже не "настоящие"? - Но мы
даже сами для себя не настоящие.
Лунная Тень провел рукой по своему густому меху.
- Мы единственные Настоящие Люди. Звездные Люди - как призраки. На
небесах есть много колдовства. Звездные Люди изменяют Настоящее время. Мои
братья не знают многого - прошла уйма времени - но они знают, что надо
бояться Призрачных Людей. Давать им как можно больше Читты...
- Читта?! - вскричала Таравасси. - Вы даете нам читту?! Конечно...
конечно! - из его саднящего горла вырвался слабый звук, означавший смех. -
Когда каждый слеп - кто заметит отсутствие дневного света, кто узнает о
приходе ночи?
- Я призываю тебя, Звездная Женщина, - сказал Лунная Тень, выводя ее
из задумчивости, - искренне призываю.
Таравасси с отсутствующим видом кивнула.
Он улыбнулся, обнажив длинные острые зубы.
- Лунная Тень - Звезная Женщина. Мы брат и сестра. Я покажу тебе мою
тайну. Это сделать сейчас?
- Да. Ты можешь показать мне, где ты видел Андара - того, с желтым
мехом на голове? - она поднялась, встав на колени. Она надеялась, что это
место было не слишком далеко.
Он откинулся назад, глядя вниз, когда она отклонила его предложение.
- Но все же хочу, чтобы ты мне кое-что показал... - она дрожала от
волнения. - Ты можешь показать мне это место?
Его хвост испуганно опустился вниз.
- Я могу показаать только то, что я знаю. Я не знаю тайны нового
места. Я покажу другое, потом мы пойдем туда, ты поймешь, что эта штука
хороша - как это понял я.
Таравасси вопросительно качнула головой, охваченная нетерпением и
жаждой деятельности.
- О чем ты говоришь? Ты имеешь в виду... ты хочешь мне сказать, что у
тебя что-то есть?
- Не сказать, - его старания разбились о стену непонимания,
разделяющую их. - Показать... я _п_о_к_а_ж_у тебе. Идем... - Он
нетерпеливо схватил ее за руку и потащил за собой.
Она попыталась идти за ним, но он вдруг снова повалил ее на пол и его
пальцы сомкнулись на ее запястье.
- Мы не идем? Отпусти меня! - она изо всех сил рванулась назад и
вырвала руку из его захвата, когда он попытался прижать ее руку к
серебристому меху на своем животе. - Что ты делаешь?!
Лунная Тень воскликнул:
- Я не причиню тебе вреда! Я только покажу - только _п_о_к_а_ж_у_
тебе... пожалуйста, Звездная Женщина, - он медленно опустился на колени,
глаза его умоляюще блестели. - Никто не разрешает мне показывать, никто не
является моим братом...
- Ч_т_о мне показывать? - ее лицо возмущенно вспыхнуло. - Почему я
должна тебя касаться?
Он перестал раскачиваться.
- У тебя нет сумки. Ты не знаешь.
- Да откуда мне что-то знать. Я вообще ничего не знаю! - она уперлась
руками в неровный, покрытый пылью пол. Боль в звпястьях сняла с нее груз
ощущений, к которым она не была готова. - Извини.
Лунная Тень кивнул.
- Все прошло... я вижу. Я попытаюсь тебе объяснить, - он вздохнул. -
Настоящих Людей вынашивают в сумках их матери, пока те не станут
достаточно большими и сильными для того, чтобы жить снаружи. В сумке мать
показывает малышам множество вещей. Когда малыш родится, отец показывает
ему Юратство. Мужчины тоже имеют сумки, - он указал на свой живот, пытаясь
обнаружить на ее лице признаки понимания... - Они не могут вынашивать
малышей, но они могут _п_о_к_а_з_ы_в_а_т_ь, они могут показывать все своим
братьям и сестрам по Братству. - Его руки беспомощоно двигались, словно он
хотел извлечь понимание из воздуха. - Сунь руку в сумку, и что видит брат,
увидишь и ты. Этого не расскажешь - мало видеть, видеть глазами брата.
Брат _п_о_к_а_ж_е_т... - он словно надеялся, что сможет постепенным
повторением объяснить смысл своих слов. Он вытянул руки и ждал.
Таравасси отпрянула назад и начала переваривать смысл сказанного им.
- Я понимаю, это больше, чем просто рассказ. Но это так... так
непривычно. Сами мы не можем читать мысли друг друга, тех, кого касаемся,
по-видимому, я должна прочитать твои мысли? Я - не местная жительница. Не
мог бы ты мне просто рассказать мне обо всем?
- Я не могу рассказать, Звездная Женщина, - он растерянно улыбнулся,
- у нас нет достаточно слов для этого, мы не знаем другого способа, -
плечи его поднялись в беспомощном жесте. - Говорить трудно. Но я могу
показать тебе. Я - Звездный Человек, вот как, - он протянул к ней свою
руку.
Она приблизилась к нему, но потом снова отступила, испуганная,
неуверенная.
- Не теперь. Я еще не готова. Ты отведешь меня на то место, о котором
мы только что говорили? Тогда я... посмотрим...
Его руки упали, он кивнул с выражением безнадежности.
- Я отведу тебя. Я сдержу свое обещание, - он немного выделил "свое"
- В любом случае, - тело его напряглось. - Я войду в этот дом. Теперь
идем, да, - его хвост подхватил шар-фонарик. Он поднял его и взял в руки.
Затем ногами он засыпал костер пылью, загасив его.
Таравасси поднялась, застонав, как старуха, по ее мускулам
растекалось что-то вроде огня.
- Это недалеко. - Он ободряюще улыбнулся - видно, не хотел, чтобы
девушка снова испугалась его. Хвост его указал в направлении освещенного
входа. - Ты хорошо бегаешь?
Она прижала раненую руку к спине.
- Думаю, что да, - мне так кажется.
- Здесь, Желтоволосый скрылся здесь. - Лунная Тень прижал свою
покрытую мехом руку к двум пластинкам из слоновой кости, которые были
вделаны в темную дверь на высоте груди девушки. Ничего не произошло. -
Быстрее, Звездная Женщина. Мой народ придет в ярость, если он увидит нас
здесь.
Таравасси прошла по сухим листьям под навес дома. Она на мгновение
бросила взгляд наверх, на портал дома, робея из-за своего роста.
- Они были гигантами? - шепотом спросила она, дрожа от холода и
страха.
- Нет, - коротко сказал Лунная Тень и провел рукой по своему серому
меху. - Они выглядели точно так же, как и ты. Теперь мы войдем сюда? - он
выглянул на улицу.
- Они не такие, как мы, - она посмотела вниз. - Нет, не такие, как
мы, - она медленно, словно выполняя какой-то ритуал, подняла руки и
положила их на обе постинки. Тяжелые створки двери с легким металлическим
звоном распахнулись внутрь. Освещенные послеполуденным солнцем, их тела
отбрасывали длинные тени на пол холла внутри помещения. Таравасси
остановилась и в нерешительности заколебалась. Преодолевая ооцепенение, к
ней подошел Лунная Тень. Она взяла у него из рук шара-фонарик и, как
амулет, сжала в руке перед собой. Теперь, когда было два источника света,
их тени поблекли и стали почти незаметными.
- Призрачные Люди, - пробормотал Лунная Тень.
- Наши тени, - Таравасси непроизвольно задержала дыхание. - Может
быть... может быть, мы - гиганты, больше, чем они...
Они вместе пересекли холл и, словно приветствуя их, вокруг сразу же
загорелся свет, прогнав темноту своим лучистым сиянием. Они дрожали, молча
осматриваясь вокруг, взгляды их скользили по стенам, и всюду, по сводам,
под которыми они находились. Где-то в скрытой таинственности этого места
Андар нашел такое знание, которое заставило его потерять разум и дало ему
свободу. И ее матери оно тоже дало свободу. А теперь она сама должна
узнать...
- Нехорошо... - тонкий голосок Лунной Тени прозвучал, отражаясь от
стен и порождая мощное эхо. - Здесь нехорошо, нет никаких настоящих вещей.
Вещей... вещей... вещей...
Таравасси зажала уши, спасаясь от оглушительных раскатов эха.
- Что ты имеешь в виду? Аандар пришел сюда, чтобы поучиться - не так
ли?
- Но все слова бесполезны здесь. Нехорошо. Не понять слов, только
вещи. - он указал на шар-фонарик - Вещи работают. И эту вещь я теперь
заставлю работать. А слова... - он махнул рукой, - Слова... Я не хочу
слов... - он завершил фразу нечетким всхлипом, отвернулся и спрятал от нее
свое лицо. - Мои предки всегда говорили мне, что это нехорошее место,
важное место, а теперь я нахожу только слова, - он говорил о чем-то, чего
она не понимала. - Ты мне не нужна, Звездная Женщина. Я иду.
- Подожди, Лунная Тень... - он остановился и, когда она всхлипнула,
повернул к ней свое лицо, - Не оставляй меня одну... Мне кажется, я тоже
не понимаю этого места. Ты мне нужен, ты должен объяснить мне... как это
место действует.
Он заколебался, его голос снова потеплел.
- Я ищу говорящий ящик. Я заставлю его работать хорошо, - он
повернулся к ней, - но никогда, за все это долгое время, не найдено было
нужных слов. Слишком много, слишком много слов, - тут он взглянул вверх,
осматривая этаж за этажом. - Андар что-то нашел здесь. И в его
распоряжении тоже не было вечности.
- Может быть, он оставил здесь что-то, может быть - нет. Мы увидим.
Лунная Тень отошел от нее, его взгляд снова был устремлен на пол.
- Здесь! Я вижу - желтоволосый часто ходил этим путем... этим путе
м... чтобы увидеть ящик. Мы поднимемся наверх - он махнул ей хвостом,
чтобы она следовала за ним.
Она пошла за ним и с трудом различила пастинку слоновой кости,
которая была скрытаа пылью, покрывавшей дверь. С Лунной Тенью вместе она
вошла в лифт, наблюдая, как он касается рукой символов, одного за другим.
Лифт слабо завибрировал и поднял их на второй этаж. Лунная Тень
выглянул в наружный коридор и покачал головой. Они поднялись еще на два
этажа, прежде, чем он коснулся ее, и вышли на площадку, покрытую слоновой
костью. Они обошли половину этажа. Таравасси выглядывала наружу, смотрела
вверх, заглядывала вниз через низкие перила и пыталась представить себе,
какие древние тайны скрываются в этом месте.
Она услышала громкий крик и успела заметить, как Лунная Тень исчез в
боковом коридоре. Она быстро побежала за ним. Коридор расширялся по
меньшей мере в два раза и в него здесь выходили два ряда маленьких
комнатушек. В этом расширении было множество столов и кресел. Столы были
заставлены приборами, смысл и назначение которых она не понимала, везде
валялись маленькие овальные диски, по размерам не более ногтя ее большого
пальца. Двери некоторых комнатушек, открывающихся в коридор, были открыты:
кто-то с нечеловеческой силой выломал их.
- Сюда приходил желтоволосый. Может быть, то, что ты ищешь, находится
здесь. Здесь много слов, - его рука показала на стол.
- Как? Где? - Таравасси почувствовала слепую ярость, поднимающуюся в
ней, столкнувшись с тем фактом, что невежественный, полудикий туземец
больше знает о тайнах ее собственного народа, чем она сама.
- В говорящем ящике, - Лунная Тень взядл один из маленьких дисков и
протянул его ей. - Вставь его в говорящий ящик. - Он говорит, или
показывает картины... или только издает звуки. Когда он стоит здесь, он не
работает!
Таравасси раздраженно глянула на диск.
- Внутри только пыль, но оттуда исходит колдовство... Зеленое яйцо
говорит, черное - только показывает картины, красное только издает слова,
- большинство из овальнвх дисков были красными. - Говорящий ящик не
показывает, как это делают Настоящие Люди - слишком многое забыто и очень
мало помнят.
Ее рука сжала красный диск.
- Какая разница между "произносить слова" и "показывать"? Это одно и
то же или нет? - она снова разжала ладонь и взглянула на диск.
Лунная Тень отрицательно покачал головой.
- Говорящий ящик только показывает слова... - он немного отступил,
что-то сделал с одним ящичком, стоящим на столе. Темная пластинка с
тонкими зелеными значками на ней внезапно засветилась.
- Это не "слова".
Он кивнул и посмотрел на нее со смешанным чувством гордости и досады.
- Показ картин - это рассказ для глаз. Я его вижу, - его палец
вытянулся, коготь был выпущен. - И это мертво. - Он остановился и почесал
за ухом.
Таравасси отбросила красный диск.
- Нет! Это несправедливо! - Она ударила рукой по столу. - Я хочу
услышать ответ!
Лунная Тень приблизился к ней. Она почувствовала его холодную серую
лапу на своом плече, лапа эта вынудила ее сесть в одно из кресел.
- Спокойно, Звездная Женщина. Тебе плохо. Сейчас мы пойдем. Утром
следующего дня...
- Я больше не хочу ждать! Я хочу узнать ответ сейчас же! Я напрасно
ждала всю свою жизнь, - она наклонилась вперед, уперлась локтями в стол и
запустла руку в волосы.
- Тогда одним днем больше, одним меньше - не играет никакой роли, -
осторожно, словно выполняя какой-то ритуал, Лунная Тень опустился рядом с
ней на стул. - Скажи, то, что увидел желтоволосый - это так важно? Зачем
ты пришла сюда? Почему?
- Он что-то узнал о Звездном Источнике - она подняла голову. -
Источник этот в хрустальном корабле. Он убил его - или позволил ему
умереть. И он позволил умереть моей матери. Она была грустна; больна и
слаба и легко умерла. Я позволила ей умереть. Но меня он отверг. Я хочу
знать, как источник может это делать - и почему мне до сих пор никто не
объяснил этого.
- Ты хочешь знать, нашла ли душа твоей матери свой путь?
Она удивленно взглянула в его серые глаза.
- Да.
- После этого ты выполнила церемонию читты?
Таравасси кивнула.
- После того, как она умерла, я пила читту...
- И у тебя больше не было приятных грез.
- Откуда ты знаешь?
- Я знаю. Я вижу, зачем ты пришла. - Лунная Тень поерзал на неудобном
стуле взад и вперед. - Это иногда происходит и с Настоящими Людьми. Один
из них умирает. Члены братства проводят церемонию читты и открывают разум
для души - душа их мертвого друга входит в них, входит во всех его живых
друзей, становится частью их. Но иногда Брат слишком скорбит и закрывает
свою душу перед его душой. Друг же не находит успокоения, друг не находит
прибежища. Скорбящий должен идти и искать, искать сердце. Когда он все
поймет и все признает, душа его друга овладеет им. Дух его найдет
умиротворение, найдет согласие, все члены Братства объединятся и снова
будут счастливы.
- Как вы поступаете в том случае, если теряете одного члена Братства,
который что-то значит для вас и которого вы любите? Как может быть
счастлив кто-то из вас, зная все то, что вы можете и должны делать для
других, но вы этого не делаете? Я бы просто дала ему умереть. И я не могу
сказать ему... никто никогда не пытался... - голос ее смолк, и она
погрузилась в пучину скорби.
- Умирает только тело, душа становится частью нас... частью нас, -
глубокий голос ласкал ее, словно мягкая, поглаживающая рука. - Предки
живут вечно, становясь частью членов Братства. Это ощущаешь при помощи
читты, видишь красоту души брата, который входит в тебя.
Есть одно небо - это смерть.
Таравасси протерла глаза, они были мокрыми, царапины на ее лице
горели. Но это было не то, что имел в виду Андар.
- Мы не верим в то, что читта показывает нам души умерших.
- Не верите? - едва слышно.
- Нет. Это только грезы, и они не имеют никакого тайного смысла.
- Может быть, смерть у Звездных Людей не такая, как у Настоящих
Людей?.. - Лунная Тень изучал свое отражение на крышке стола. - Но все
люди умирают. И мои предки, у них человеческие души... Но я последний
Звездный Человек, никто не хочет связываться со мной, - Лунная Тень
взглянул на деувуку, потом снова посмотрел на крышку стола. Таравасси
услышала, как он вздохнул. - Теперь мы должны идти, Звездная Женщина. Ты
отдохнула. Утором найдем ответ.
Тараавасси поднялась и приняла помощм его сильной, но осторожной
руки. Она спросила себя, существовал ли вопрос, который имел бы ответ, не
порождающий другие вопросы.
На обратом пути к лагерю Лунной Тени Таравасси пыталась обнаружить
сверкающую точку хрустального корабля, но темные облака, как веки
сомкнулись над городом. Ветер был ледяным, она поплотнее запахнула полы
одежды, угнетенная и удрученная оторванностью от всего, что она знала до
сих пор.
Белые кружащиеся снежинки танцевали перед входом в палатку, гонимые
ветром, дующим из темноты. Снег блестел на полу. Таравасси приблизилась к
костру, чтобы согреть руки, перед ней стояла миска густого дымящегося
супа. Хвостом Лунная Тень подбросил в костер поленьев, и сам тоже принялся
есть, его мех распушился, защищая тело от холода.
- Как... как ты научился понимаать те слова и изображения, которые мы
видели и слышали, Лунная Тень? Как ты смог это сделатаь? - она тщательно
подбирала слова. - Ты представляешь себе, какой в них зааключен смысл?
Сквозь треск костра она услышала довольный смешок.
- Я все это знаю, потому что я - Звездный человек.
- Ты имеешь в виду, что тебя этому никто не обучал? И нет никакого
места, где бы ты сам смог выучиться этому?
Он тупо покачал головой.
- Почему ты мне этого не сказал? Как только я могла?..
- Я тебе покажу, - он взглянул на нее. Руки его погладили колено. -
Если ты хочешь, я тебе покажу, Звездная Женщина.
Она кивнула, отупев от двойной порции еды и усталоти.
- Да, покажи мне это, - она с отвращением протянула ему руку. Он
легко взял ее, подтянул поближе к себе, накрыл ее своими ладонями.
- Это не больно?
Он отрицательно покачал коловой.
- Не больно. Не больно, моя сестра.
Она с трудом удержалась, чтобы не отдернуть руку, почувствовала, как
ее пальцы коснулись выцветшей красной материи фартука, серо-желтый мех на
его животе был мягким, как яблоко, и скользким, как вода. Удивленно и
несколько неуверенно она закрыла глаза, когда он осторожно засунул ее руку
в узкое отверстие своей сумки на том месте, где должен был находиться -
она с трудом не засмеялась от такой извращенности - его пупок.
Долгое время она не чувствовала ничего, кроме теплого приятного
прикосновения. А потом, когда ее пальцы коснулись влажной поверхности, в
ее мозгу возник звон, который все нарастал и нарастал. Как наракотик, он
прогрызал себе путь среди нервных волокон. Она попыталась отдернуть руку,
однако Лунная Тень удержал ее.
- Подожди! - настойчивая просьба, глаза его закрыты, он
сконцентрировался изо всех сил. - Я вижу... ты увидишь...
Мурашки, как от электрического тока, усилились, стали болезненными,
достигнув ее плеч, лица. В голове ее взорвалось солнце, ее страх и
отвращение затерялись в сиящем блеске, и шторме света, затопившем темнот
у... А потом ее глаза заболели от этого яркого сияния, изливающего
связанные картины и слова в ее мозг. Она, как парализованная, лежала
неподвижно, плененная бесконечным сном, который возникал не в ее
собственном сознании, а был навязан чужим разумом.
Таравасси моргнула... и моргала до тех пор, пока не поняла, что ее
зрение прояснилось. Маленький, освещенный костром круг, на краю которого
призрачная темнота медленно теряла формы и Лунная Тень, серебристый и
золотистый, который сидел рядом с ней и ждал.
- Лунная Тень? - спросила она, настолько усталая, что не могла даже
поднять руки.
Посмотрев на нее блестящими глазами, он покачал коловой, чтобы
прояснить зрение.
- Ты... - он снова покачал головой. - ты видишь только слова. Я
покажу тебе...
В ее глазах все еще мельтешили и звучали призрачные картины,
заставляя плакать.
- Я не знаю, что я видела. Все было так беспорядочно - вещи, которые
не дошли до моего сознания, - она прижала ладони к вискам, вытесняя из
своего сознания видение, чтобы снова воспринимать реальный мир. - Это не
сработало.
Он неловко и возбужденно кивнул.
- Ты борешься со мной. Я чувствую, что ты не хочешь проникнуть в
меня. Это плохой признак, - он указал на свою голову. - Фальшивое чувство.
Настоящие Люди никогда не могут испытывать его, никогда, - он ухмыльнулся,
стиснул зубы, и они заблестели в свете костра. - Но предки сказали, что
это правильно. - Он уставился на пламя костра, зрачки его превратились в
щелки.
Таравасси массировала свою руку, та казалась горячей и опухшей, ее
покрывали маленькие красные точки, похожие на сыпь.
- Как это может быть правильным, если это не достигло своей цели? -
внезапно она упала на кучу тряпья, во рту у нее появился привкус пыли и
дыма, она поплотнее запахнула полы одежды. Онаа увидела, как золотистый
мех поднялся в темноте, потом снова опустился, гонимый своим собственным
смятением. Со слабым вздохом, в котором сквозило разочарование, Лунная
Тень свернулся у костра.
Так она лежала, дрожа от холода, ее душа и тело стонали от усталости,
пока она ждала сна, который казался ей похожим на смерть.
Она видела очень много снов, однако это видение сильно отличалось от
тех, которые она знала до сих пор. Четко и в деталях перед ней
развертывались хаотические фрагменты по ту сторону ее сознания - не
тревожный сон, а потеря сознания, ведущая к глубокой внутренней
удовлетворенности.
Она проснулась от внезапного шума, исполненная приятным чувством,
которое она уже давно не испытывала. Оглядевшись, пытаясь найти источник
этого шума, она увидела Лунную Тень, который, согнувшись, вошел в здание,
его силуэт четко вырисовывался на ярком фоне, далеко позади него она
увидела закрытую дверь в стене, а возле нее надпись - "ВЫХОД".
Лунная Тень направился к ней, подошел к костру, держа в руках две
тушки киргатов, а хвостом - странное приспособление из ремней и трех
круглых камней. Влага его дыхания конденсировалась перед его губами в
белое облачко. Когда он подошел ближе, в свете костра она увидела, что с
его лица исчезло выражение сосредоточенности. Он бросил маленькие тушки
возле костра и сел, достав из-за пояса нож.
- Лунная Тень, - она поднялась, вдруг все вспомнив, и, охваченная
незнакомым чувством, внезапно устыдилась. - Лунная Тень! Посмотри, вот
слово "ВЫХОД"! Я понимаю его значение! Я знаю его, я его прочитала! - Она
надеялась, что он воспримет ее слова, как оправдание. - Ты мне покажешь?
Его голова повернулась к ней, его глаза нашли ее лицо и вся досада
была забыта.
- Даа? Да? Это правда? Хорошо, я покажу тебе, Звездная Женщина!
- Конечно! - она кивнула, на ее губах заиграла улыбка, восставшая из
самых потайных уголков ее существа. - Все встанет на свои места, я пойм
у... - она почувствовала часть чужой, странной души в своих воспоминаниях,
своем сознании.
- Может быть, - Лунная Тень сдерживал взрыв своих эмоций, которых она
не понимала, - может быть, ты мне покажешь, как надо читать. А я покажу
тебе все, что знаем мы.
- Мы вместе найдем ответы на все вопросы... А потом... - она
неуверенно запнулась, - а потом...
- Скоро мы отправимся в место слов, - Лунная Тень уверенно кивнул. Он
отвернулся, чтобы приготовить тушки, но она больше не смотрела на него.
Когда Таравасси впервые подошла к читающему аппарату, в нем все еще
находилась кассета. Аппараты здесь стояли в беспорядке, в этой заброшенной
библиотеке, где Андар открыл свою Правду. Лунная Тень посмотрел через ее
плечо и провел ее рукой по плотному ряду клавиш, выполняя инструкцию,
словно он наизусть заучил ее у какого-то неизвестного учителя. Она была
довольна только что полученными знаниями, ликовала, когда ей удалось
согласовать символы и звуки, один за другим. В конце-концов пооявились
слова и целые фразы, следующие одна за другой. Гордость человека, которому
впервые удалось использовать акустические символы, чтобы передать
сообщение на расстояние многих миль или через тысячелетия, охватила ее,
наполнив уверенностью и надеждой.
Однако, небольшая часть сознания Ллунной Тени сопротивлялась
неуклюжей, трудно усваиваемой информации, передаваемой с помощью слов и
символов. Это было неудобно, и на это расходовалось так много времени, а
ведь индивидууму можно было просто _п_о_к_а_з_а_т_ь. И он был ошеломлен
этой чудной догадкой.
То же самое происходило и с Таравасси. Она тоже была ошеломлена этой
чуждой догадкой, чье свидетельство она узнала и которая не согласовывалась
с ее собственными представлениями; но это напротив, возбуждало ее
упрямство, это был скрытый отказ, возникший одновременно и в ее мозгу, и в
мозгу Лунной Тени, для которого слова были только скрывающей смысл вуалью.
Ллунная Тень, как и другие аборигены, использовалл слова только в своей
повседневной жизни. И у девушки теперь было такое чувство, словно все
интимные и сложные знания переносятся прямо из мозга в мозг. И личная
точка зрения передающего таким же образом переносится в мозг принимающего
и запечатлевается там в его мыслях.
В ее собственном разуме была запечатлена чуждая информация, которая
давала возможность отличить ее точку зрения от его и наоборот, а она об
этом до сих пор не имела никакого представления. Если растешь в
определенном обществе, то начинаешь усваивать чуждые для тебя мысли этого
общества с самого рождения. А как возможно в таком случае разделить свое
сознание и мышление от влияния окружащюего? От влияния родителей,
родственников, соседей?
Лунная Тень смотрел на нее сверху вниз, словно он чувствовал взгляд,
рассматривающий его, и улыбался вопросительно в ответ: слова были не
нужны.
Медленно, сначала очень медленно, слово за словом, предложение за
предложением, потом все быстрее и быстрее она начала читать.
- Кто может почитать жизнь и смерть? Признание верующего и гимн
смерти? Есть только одно небо - это с_м_е_р_т_ь_!
Тараваси оторвалась от экрана читающего устройства, опершись об угол
стены неловким движением человека, у которого перед глазами все еще стоят
ужасные видения. Отвратительная красота смерти все еще резала глаза,
скрываясь в стройной геометрии написанных слов. Зов смерти настиг ее после
полудня, и она ответила ему...
Всю вторую половину дня Лунная Тень, нервничая, спускался к выходу из
здания, наблюдая, не послали ли его родичи сюда кого-нибудь, чтобы
понаблюдать за ним, а теперь он, вытянувшись, лежал на полу, задремав. Он
ничего не понимал и потерял всякий интерес к обучению. Таравасси не стала
будить его, она все еще не знала, каким же образом объяснить ему всю эту
ужасную истину: ее народ уничтожил сам себя, и как индивидуумов, и как
группу людей, и как даже весь свой мир. Они уважали смерть, но не
признавали конца и ратовали за него, просто уничтожив самих себя. Они
умерли, умерли намеренно, чего она не могла понять, погибли от своей
собственной руки в экстазе некрофилии. А их мир погиб вместе с ними. Их
кости были рассеяны по поверхности земли, брошеные на волю ветра и
непогоды, обглоданные зверями и временем. Горсточка людей покинула свою
погибшую планету, прибыла сюда и теперь проводила свою жизнь в медленно
разрушающемся скелете города. А она была живой... живой... одна среди
живых мертвецов. Но почему?
Рука погладила ее по плечу, и она замерла.
- Что с тобой, Звездная Женщина? - он повторил те же слова, с
которыми когда-то в первый раз обратился к ней, однако на этот раз он мог
понять выражение ее лица. Он заметил в ее глазах что-то непостижимое и
мягко сказал: - Я слушаю тебя.
Она отвернулась.
- Все не так. Чем больше я ищу, тем больше нахожу ответов и тем
больше мне хочется, чтобы я никогда не начинала своих поисков. И все же
мне все больше хочется... знать. Почему это происходит со мной!? Я же была
так счастлива!
- Что ты нашла в этих словах? Плохие вещи? Попытайся мне показать,
и... он, ожидая, стоял возле нее, поглаживая одной ногой другую, словно
его предложение было подарком, который он дарил ей из милости.
- Я не знаю. Не могу рассказать тебе с таких ужасных вещих... о нас.
- О Звездных Людях?
Она кивнула.
- Тебе не захочется знать об этом.
Она подыскала нужные слова.
- Тогда... ты покажи... мне. И боль смягчится... она будет разделена.
Я знаю. Мне это нужно, но никто не соединяется со мной,... - он нервно
поигрывал маленьким диском с записью. - Нужно... Мне нужно дружить с
кем-нибудь - палец его разогнулся и маленький диск полетел по полированной
крышке стола.
Таравасси с удивлением отметила внезапную вспышку воспоминаний
детства - таких же далеких и непостижимых, как и берег Звездного Источника
во вселенной. Руки матери, радужные переливы ее одежды, тихое бормотание
ее голоса, прогоняющего прочь все тревоги: "Не плачь, не плачь! Мое
сердечко, я помогу тебе, время будет легче, маленькая Тара..." и Таравасси
слабо кивнула, протянув пуку.
На этот раз она не боялась боли и в электрических мурашках, бегущих
по нервам, не было ничего неприятного. И на этот раз ей показалось, что от
его мозга к ее протянулся электрический мост, какие-то нити живого
электричества, которые связали его и ее фрагментарные воспоминания.
Прорываясь сквозь ментальный шум, ее память исторгла тот пагубный экстаз
смерти, который она извлекла из прошлого, экстаз уничтожения ее
собственного народа. Все эти путаные импульсы-мысли, несущие с собой ее
замешательство и одиночество, устремились в открытый разум Лунной Тени...
были разделены... и на душе у нее стало легче.
А потом, когда эти картины открыли шлюзы в ее памяти, собственный
мозг начал наполняться ответными картинами и воспоминаниями Лунной Тени. И
внезапно она, совершенно неожиданно для себя, превратилась в Лунную Тень.
Она видела себя чужими глазаами, воспринимала саму себя, как чужую,
чувствовала серебристый мех, покрывающий плечи, и была недоверчива и
возбуждена... Но когда она немного привыкла к неожиданному вторжению в
чужой мозг, она заметила, что это были воспоминания не только Лунной Тени,
и что он потерял контроль над самим собой, она чувствовала, что ее
втягивает в какой-то другой, человеческий разум. Он был впечатан в память
Лунной Тени и теперь поднялся из глубины прошлого через много поколений.
Ее имя (не Таравасси - кто была эта Таравасси?) было Шемазданс. Нет,
Ш_е_м_а_д_а_к_с. Она еще раз повторила его, чтобы утвердить своое "я", и
сердце ее забилось быстрее. Она чувствовала ремешок медицинского прибора,
врезавшийся в ее плечо (душа Таравасси Покоробилась); боль была ужасающе
реальной. Она только что ходила в город, чтобы взять товар и теперь
возвращалась назад в лагерь, неся на себе бесконечно тяжелый груз. Ее
самые худшие опасения оправдались: саботаж транспорта. Она была вынуждена
идти медленно и, наконец, достигла находящийся в тени изгиб дороги.
(Таравасси дико озиралась, она была в панике от такого количества людей).
Тонкий слой снега покрывал улицу, хрустя под ее подошвами.
Таравасси-Шамадакс смотрела вверх на покрытое снегом переплетение
виноградных лоз. Она испуганно подумала, что больше о ней наикто не
побеспокоится. Листья винограда умерли в седых руках мороза...
Чья-то чужая рука схватила ее руку и ее страх в долгом крике вырвался
наружу. Но грубое лицо посмотрело на нее пустыми глазами и исчезло, когда
мужчина пошел дальше. Таравасси-Шамадакс, дрожа, вздохнула, ей было трудно
подумать, что она изучала историю культуры и никакой перепуганный чужак...
Она с облегчением отметила, что никто не обратил внимания на внезапно
охватившую ее панику. Все они теперь были чужаками - настоящими чужаками.
Они проходили мимо нее, не замечая ее. Забыв обо всем, не обращая внимания
на холодный день - посланники смерти, плененные туманом грез, навеянных
читтой, мечтая о смерти. Отвратительный смрад ударил ей в нос, когда она
пересекала узкое пространство между двумя зданиями, но она не глядела по
сторонам... потому что грезы приводили к сумасшествию, а когда она
просыпалась от грез... Как можно о_д_н_о_в_р_е_м_е_н_н_о _п_о_ч_и_т_а_т_ь
ж_и_з_н_ь _и _с_м_е_р_т_ь... Они все сошли с ума! Ни одна часть ее
сознания не могла отвергнуть этот факт. И это произошло так быстро...
Сколько еще будет существовать этот город, эта колония, прежде, чем долгая
осень сумасшествия перейдет в долгую холодную зиму, за которой больше
никогда не придет весна? Что нам делать, когда весь наш мир погибнет? Мы
не можем покинуть наше Братство! О, Базилион, Базилион!... - она ускорила
свои шаги, сумка с товаром больно колотила ее по ноге. Она прошла
последний изгиб и посмотрела на снег там, где снег еще не был истоптан...
Что с нами станет теперь, когда они уничтожили транспорт?
Там было что-то, лежащее на покрытом снегом куполе, светлый предмет,
неразличимых очертаний, тюк окровавленных лохмотьев... Самоубийство? Ах,
нет. Н_е_т_! - Шемадакс закричала, остановилась. Негромкий крик
бесконечным эхом отдался в ее мозгу, словно она была крошечным свидетелем
гибели мира...
- Нет... нет... нет... - Таравасси снова обрела себя, крик чужого
ужаса все еще рвался из ее горла. - Лунная Тень! - она прижала болящую
руку к губам, проглотив горький комок только что пережитого страха. - Чт
о... Что произошло? Что это было? Это же были не твои воспоминания!
Лунная Тень покачал головой. Она увидела следы ужаса, которые
медленно исчезали с его лица, пока он смотрел на нее.
- Ты вызвала... вызвала дух предков, вызвала Шамадакс, - он запнулся,
- когда мы объединились. Воспоминания тянутся к воспоминаниям.
- Она была человеком... - она вдруг поняла, как справедливо было его
утверждение о Звездных Людях... О людях, членах Братства. Она неосознанно
задала вопрос на ее вопрос был дан ответ при помощи видений из ее
собственного прошлого (при воспоминании об улице, полной народа, у нее
снова перехватило дыхание), которое было где-то глубоко запрятано в ее и
его памяти. Как это случилось? Как долго они уже находились здесь? И что
случилось с Шамадакс? Внезапно она почувствовала желание как можно больше
узнать об этой новой части ее личности, этом новом мире, который
раскрывался перед ней.
Только теперь она осознала, что все опасения Шамадакс сбылись -
осознала, что люди этого мира умерли - умерли от читты. Таравасси осознала
это совершенно ясно - как в результате душевных мук Шамадакс, так и своих
собственных. И теперь она только удивлялась, как эта последняя горсточка
людей ухитрилась так долго прожить этой имитацией чужой жизни - и этой
имитацией смерти.
Лунная Тень коснулся ее руки и оторвал ее от глубоких раздумий.
- Скоро мы пойдем? Если мы здесь задержимся, станет темно, мой народ
увидит свет и будет мучить меня... - он замолк, закрыв глаза. - Я
объединился с тобой и разделил злое знание. Я твой брат по Братству?
- Да, - она кивнула, неуверенная, ослабил ли ее или наоборот, придал
силы ответ, который она нашла в объединении. Но она чувствовала, что для
нее было очень важно передать часть груза кому-нибудь, - она улыбнулась.
Теперь, когда они нашли ответ, она поняла, что обрела ключ к настоящему
пониманию и не удовлетворится, пока не утихнет жажда знаний. - Лунная
Тень, - она снова протянула ему руку, забыв о его предупреждении, - покажи
мне, что произошло с твоими предками, что случилось с Шамадакс?
Он взял ее за руку. На этот раз она не почувствовала никакого
удивления, когда разумы ее и Лунной Тени слились друг с другом, ее вопросы
и жажда знаний объединились и медленно погрузились друг в друга, и
движение это сделало их членами Братства, погрузились на глубочайший
уровень его/ее сознания, в отрывочные воспоминания, дошедшие через
множество лет, однако, все еще достаточные, чтобы видеть то, что видели их
предки и, если это будет необходимо, вызвать в них дух этого старого
города, который поведет их...
Через мгновение она снова была поглощена. Теперь у нее были серые
руки, блестящий, серебристый мех, но тело было не Лунной Тени и, Таравасси
взглянула вниз, на человеческое лицо, лицо мужчины, перекошенное от боли.
Она присела на корточки около обгоревших развалин одного из шатров и ей
понадобились все силы, чтобы отвлечься от боли, и она старалась, насколько
могла, заглушить ее...
И снова... Она снова стала человеком, мужчиной... М_у_ж_ч_и_н_о_й, на
этот раз ее/его имя было Базилион (Шамадакс, где была Шамадакс? Где была
она, Таравасси?)
Базилион слегка повернул голову, наблюдая за процессией снегоходов,
которые двигались по реке вдоль дороги к лагерю. Шамадакс... Он убедился,
что она действительно стояла возле него - бесформенная фигура в тяжелой
одежде и под капюшоном видно только одно покрасневшее от холода лицо. Она
подняла голову, и их взгляды встретились... словно они во время этого
движения были одним целым. Лицо ее разгладилось, когда она увидела его
улыбку. Она подняла руку, он тоже поднял свою, они приблизились друг к
другу и движение это сделало их членами Братства, их обоих, полностью, как
это и должно было быть.
Нет, не полностью... Он отверг часть Братства - уязвимую часть,
туземную часть. Его/ее разум защищался против этих отличий - теперь там,
внизу, он был в этом уверен - была не просто группа приближающихся людей,
а ревущий сброд. Он оглянулся назад, на испуганные лица своих товарищей.
Высокий визг приближающихся снегоходов непрерывно давил им на уши. В
покрытой снегом тундре, далеко позади их собственного лагеря, он видел
заброшенные, не приспособленные для жилья палатки главного поселения
чужаков, где эта группа бедных, переживших человеческое вторжение туземцев
питалась червями и лишайниками. Они влачили там свое жалкое существование.
При первых же проявлениях гнева Звездных Людей туземцы бежали.
Взгляд Таравасси-Базилион механически скользил над безликим
ландшафтом, свободного от опустошающей ледяной корки - голый, извилистый
ландшафт, сглаженый отступившим глетчером, нежный, чистый запах, исходящий
от снежного покрова. Однажды этот снег растает, обнажатся поля долин... Но
здесь, на берегу замерзшего озера, ландшафт был так же пустынен, как на
Луне, и люди здесь находились на грани гибели, ненавидя самих себя.
Боже, неужели прошло девять лет с тех пор, как здесь впервые совершил
посадку огромный транспорт с родной планеты? Прошло только девять лет с
тех пор, как он пришел сюда, чтобы доказать, что туземцы были
недочеловеками, но прошло время - и верил ли он сам в то, что они
находятся в тупике эволюции, что они всего лишь животные? В душе его
поднимался стыд. Но у него не было никаких оснований стыдиться этого. Но
теперь он стал совсем другим человеком, не таким, каким был прежде...
Яркие воспоминани о его родине, о его родном мире и о том, каким он
был когда-то, закружились в его голове. Весна - он пересекал старый двор
перед зданием Университета. Запах только что распустившихся цветов
наполнял воздух. Он шел, чтобы посетить лекционный зал, где находились
студенты, слушавшие лекцию. Они все стояли. Места там были только стоячие.
Мир, в котором он и его жена были постоянно угнетены взаимной близостью, и
эта близость означала принадлежность к толпе, в которую они были втиснуты
вместе с множеством других людей.
Теперь он ощущал близость со своей женой иначе, он ощущал глубокую
духовную близость, которую они оба с радостью делили друг с другом -
высшее единение в противоположность очевидному. Их больше ничто не могло
разъединить, ни изгнание так называемыми Настоящими Людьми, ни ярость
людей там, внизу. Если бы они могли это кому-нибудь показать, если бы обе
стороны могли понять друг друга, если бы они смогли осознать, что им надо
абъединиться в Братство, несмотря на преследование и вытекающую отсюда
жестокость, то они стали бы счастливы и захотели бы остаться здесь и
смогли бы узнать обо всех вещах... вещах, которые никогда не были известны
людям.
Шамадакс нагнулась к нему, он услышал чье-то испуганное бормотание,
потом хихиканье ребенка на холодном воздухе. Примерно в пятидесяти метрах
от них остановились вездеходы. Он считал нападающих, которые выходили
наружу: пятнадцать... восемнадцать... двадцать четыре... - Они обменялись
быстрыми взглядами. Затем они направились к лагерю. Он внимательно
всматривался, несмотря на бьющий в лицо ветер и постепенно различал
подробности; замкнутые, мстительные лица, блики света на их оружии,
куртку, подшитую мехом какого-то старого туземца и несколько курток,
подшитых мехом молодых. Она заскрежетал зубами, не по своей воле вырванный
из своих воспоминаний. Шамадакс тихо застонала, приподняла ногу, словно
хотела бежать, как только представится воозможность. Позади них выругался
Памелло:
- Палачи...
- Нет! - больше для себя, чем для других. - Если мы не потеряем над
собой контроль, мы сможем подготовиться к нападению. Мы знали, что они
должны придти. И на этот раз у них будут все основания испугаться и
рассердиться - весомые основания.
Ему вспомнилось вступление в Братство три недели назад, когда
Шамадакс принесла сообщение об уничтожении транспорта и дальнейшем
ухудшении положения в городе.
И эти люди явились сюда, за четыреста километров, в
танках-снегоходах, а не на полицейских глайдерах, на которых раньше
посещали лагерь. События развивались очень быстро, подгоняемые страахом.
Только теперь эти люди пришли сюда не со своей прежней полуофициальной
миссией, они пришли убивать.
- Что вам здесь надо? - спросил он их.
Колонисты остановились в пяти метрах перед ним. Он теперь отчетливо
видел их ужасное проекционное оружие, стволы которого были направлены на
него и на его друзей.
- Оставайтесь на месте. Ты знаешь, чего мы хотим. Нам нужны твои
"друзья!" - представитель прибывших был теперь сама язвительность. -
Любовник Кенгуру!
Он уже видел этого человека раньше, может быть, видел и других,
которые стояли перед ним, множество лиц, искаженных гримасами слепого
ханжества.
- Они там, где вы не сможете их преследовать, - его взгляд скользнул
по этому безликому сброду.
- Мы найдем их, - махнув рукой, предводитель направил поисковую
группу к лагерю с палатками туземцев, - и когда мы найдем их, вы увидите,
что мы с ними сделаем - за то, что они уничтожили наш мир.
- Мы знаем, что сделали с транспортом культисты, - он говорил тихо,
выговаривая каждый слог. - Мы знаем, что они прервали контакт. Никто
больше не сможет прийти к нам. Но туземцы не несут за это никакой
ответственности!
- Но кто же тогда, ко всем чертям, несет ответственность за все это?
Это их читта, которая уничтожила весь наш народ и привела всех нас к
сумасшествию. Они запланировали это, чтобы прибрать к рукам наш мир!
- У нас, так же, как и у вас, отобрали родной мир - к сожалению, в
этом случае он не мог исключить останки человечества. - Вы действительно
верите, что стадо "кенгуру" в состоянии мстить так ужасно? Наша
собственная вина, что мы так бездумно воспользовались этим снадобьем.
Он вспомнил, как Шамадакс однажды сказала, что это было возмездие,
суд иронии. Как часто за всю историю человечества "примитивные"
периферийные племена и группы уничтожались "Настоящими Людьми",
пользующимися своей великолепной техникой? И на этот раз все произошло
точно так же...
- Разве вы не понимаете, что все, что мы здесь делали - ошибочно? Мы
должны подумать, как спасти остатки нашей группы, мы должны работать все
вместе и сотрудничать с туземцами...
Он говорил непрерывно, спотыкаясь, беспомощными словами, которые были
не в состоянии выразить то, что он имел в виду: он поглощен другим
существом, видит его глазами и знает, что часть его все время будет в не
м... Если бы только он мог показать или рассказать, как его собственный
эгоизм изменился под действием других взглядов, других мыслей, как почти
все жители лагеря погрузились в свое собственное "я" и снова возродились,
терпимые к себе самим и всем прочим - с силой, которая всегда
присутствовала в человеке.
Настоящие Люди при объединении тоже изменялись. Для своего вида они
превратили стабилизацию, которая поощрила всех, хотя бы чуть-чуть
одаренных, и при этом она препятствовала раздражению и изменениям.
Объединенные с людьми в Братство Звездных Людей (он испытал почти
болезненную радость и гордость, когда получил имя Братства, данное ему
туземцами) убедило его в том, что изменнение каждого рода может быть
выгодным для обеих сторон. И каждый человек может передать тайны техники
прямо в голову одного из Настоящих, может мысленно передавать знания,
которые они, возможно, никогда не приобретут при обычном эволюционном
развитии.
И все, чему их научили, они могут быстро и безболезненно передать
другим людям.
- Что может принести нам единение между расами, кроме добра? Никогда
еще до сих пор не было такой дополняющей друг друга дружбы между двумя
культурами. Мы же можем заключить такой пакт: вместе мы можем...
- Молчать! - проревел представитель этой своры и взмахнул оружием. -
Вы так же противны, как и эти, проклятые богом читта-зомби - и даже еще
хуже! Мы не должны слушать это дерьмо! Нам не нужны советы этой банды
сумасшедших содомитов! Уничтожить лагерь, дотла сжечь его! Уничтожить все,
главный дом тоже, не оставлять ничего! Это именно то, чего они
заслуживают! Пускай они все замерзнут здесь, - он обеими руками махнул
толпе позади него.
Словно время вернулось к ней снова, Таравасси-Базилион увидела
оборванцев, как вода, растекающихся вокруг них, увидела, как маленькая
дочка Памолло, подняла круглый, гладкий камень, крепко сжала его в руке и
бросила - увидела, как он попал в лицо одному из оборванцев, в
кристально-чистом воздухе брызнула кровь, услышала отчаянный крик
Шамадакс: "Нет! но было уже поздно. Как в кошмаре, она увидела, как в них
нацелилось ружье, но она не смогла двинуться и было поздно, слишком поздно
бежать...
Таравасси снова пришла в себя. Она сидела на корточках, согнувшись
над коленями и всхлипывала от боли. Она медленно выпрямилась, отняла
прижатую к груди руку. Она долго осматривала свои руки, положив их на
выцветшую одежду. На ней не было крови... не было ран... но ныла она не
здесь, в этой заброшенной библиотеке.
Тихое, слабое всхлипывание донеслось до ее ушей, когда она, наконец,
вытерла слезы с глаз. Лунная Тень, откинувшись, сидел на своем стуле,
глаза его были закрыты, руки скрешены на груди.
- Лунная Тень, - чуть слышно прошептала она. - Что со мной произошло?
Что произошло? Мы... они... все погибли, все?
Его рука шевельнулась в отрицательном жесте.
- Они-я, они-я... Я то же самое, что они... - глубоко вздохнув, он
открыл глаза.
- Но они убиты. Они погибли! - И это так подействовало на нее, было
так реально, что она поверила... Она нагнулась вперед, руки ее скрестились
и она уперлась в крышку стола. Густой туман иллюзий и воспоминаний
медленно рассеивался и, наконец, позволили ей четко и объективно оценить
события, свидетелем которых она была. И внезапно она поняла истинное
значение слов туземца. - Лунная Тень, ты ненавидишь меня, да? Толпа - это,
должно быть, мои предки, и эти люди, что они сделали с твоим народом?.. -
Воспоминания в воспоминаниях обо всем отвратительном снова поднялись в
ней, они были такими свежими и живыми, словно она только что сама пережила
это... словно с тех пор не прошло пятьсот лет. Она была не в состоянии
осознать этот чудовищный промежуток времени. - Я такая же, как и они? - ей
вспомнилось ее собственное чувство, которое она испытывала к туземцам, и
черты ее лица окаменели.
Лунная Тень покачал головой, он не смотрел на нее.
- Ты не такая, как они, Звездная Женщина. Ты, как мои предки. Ты ка
к... я.
Базилион не стыдился, потому что был слеп, как и другие люди.
- Да, - сказала она. - И... я верю, для меня ты похож на других, я
знаю, - она улыбнулась, когда до него дошло значение сказанного ею. - Н
о... я все еще не знаю, что же я такое?
- Ты моя подруга... - Рука Лунной Тени коснулась груди. Он тоже
улыбнулся. - Моя сестра по Братству.
Чистая, невинная радость наполнила ее, когда она поняла глубокое
значение этих слов.
- Это уже произошло, - тени снова танцевали перед ее глазами, -
давным-давно произошло между моим и твоим народом. Ваша читта привела мой
народ к закату, привела к его концу. - Твой народ - наследник. Все, что
было нашим, стало вашим, все осталось вам, чтобы вы поняли, как глупо мы
поступили, возомнив себя вашими судьями.
- Может быть, - Лунная Тень шевельнул плечами, и жемчужины на его
ожерелье тихо зашуршали. - Или, может быть, они решили правильно, считая,
что мы никогда не изменимся. Мы уже давно живем здесь, в человеческом
городе, но никто не желает связываться с магией, никто не пользуется ею.
Все говорят, что самый лучший путь они знают и им не нужен никакой другой.
- Но если Настоящие Люди действительно не были так... так примитивны,
как те, которых знал Базилион - разве они с тех пор изменились?
- Пустяки. Если они и изменились, то несильно. Недостаточно сильно.
Таравасси покачала головой, потерла свои руки, массируя запястья.
- Но воспоминания, которые ты носишь в себе, Лунная Тень. Разве они
не доказывают, что твой народ изменился?
- Мой народ не изменился - в _о_т_л_и_ч_и_и_ о_т_ м_е_н_я_! - Он
недоверчиво покачал головой. Потом он поднял ногу и потер лодыжку
странным, только одному ему присущим движением. - Тепреь пойдем, нам надо
уйти, прежде, чем они придут сюда!
- Лунная Тень, подожди! - когда он поднялся, она схватила его за
локоть. - Покажи мне, еще, пожалуйста. Вопросы мучают меня, - перед ее
мысленным взором появился Звездный Источник. - Кто-нибудь в твоих
воспоминаниях должен знать что-то о хрустальном кораьле и Звездном
Источнике...
Лунная Тень неохотно снова сел в свое кресло, мучимый неприятным
чувством и экстазом одновременно. Она увидела, как он закрыл глаза, когда
ее рука скользнула в теплую щель его сумки, почувствовала его
удовлетворение, когда их опять связал ментальный мост.
Шамадакс со скрещенными ногами лежала в кругу своих ожидающих друзей
(Таравасси видела ее глазами, она недоверчиво смотрела на потемневшее лицо
Базилиона, на лица дюжины других людей, среди которых были и туземцы - и
все они были живы, все еще живы?) Шамадакс взглянула на двойной ряд лиц,
на серые палатки за ними, которые трепал холодный шквалистый ветер. Она
привела в порядок свои мысли, которые на сей раз были ее собственными: о
последних днях, которые она провела в городе. Затем она заговорила,
полагая, что такая большая группа нуждается в большом количестве слов и
оправдывает их.
- Я сегодня принесла очень плохие новости. Снег тает, город
непрерывно разрушается и не хватает людей для того, чтобы сделать то, что
нужно. А тем временем, примерно шестьдесят процентов населения используют
наркотики. Я повсюду видела этих людей. Они бродят, как живые трупы, не
обращая внимания на естественные потребности и не замечая ничего вокруг
себя. А когда они выпьют слишком большое количество читты, то они кончают
жизнь самоубийством. Это правда, я все видела собственными глазамми.
Другие просто зачарованы их смертью... И для них всех уже не хватает
читты, - сознание, что она не одна несет груз этих тяжелых воспоминаний,
что она изливает их на тех, с кем связана, дало ей некоторое облегчение.
Таравасси внезапно поняла, что все это привело к окончательной
конфронтации. Шамадакс, Базилион и другие не были убиты, никто из них не
умер. Они жили дальше в телах своих потомков. Все они стали Лунной оТенью.
И, покуда он жив, они все время будут частью его.
Шамадакс отбросила капюшон своей куртки, несмотря на то, что сейчас
было довольно холодно.
- Но это еще не самое худшее, - Таравасси-Шамадакс смотрела на лица,
покрасневшие от холода, на разноцветный мех тел, которые в ряд выстроились
перед ней. - Культисты саботируют использование транспорта! - вдруг
вскричала она. - Но подождите! Подождите - они разобрали только приемник,
но не передатчик. Мы все еще можем уйти, если захотим. - Люди могут. - Она
потупилась, опустив глаза.
- Но никто больше не сможет прийти к нам? Никто из нашего родного
мира? - спросил Базилион.
Она кивнула.
- Окончательный демонтаж. Культисты хотели быть совершенно уверены,
что никто не придет им на помощь. Они рады, рады, они идут, чтобы
посмотреть... - Она представилаа себе фигуры, которые, как мухи, заполнили
залы транспорта, закосневшие в своих бредовых представлениях, застыли они
на теле того, что пришло сюда, путешествуя между звездами по лазурно-синим
линиям странных сил. (Транспорт? Таравасси отчаянно пыталась ухватить
обрывки этих понятий - Звездный Источник, З_в_е_з_д_н_ы_й
И_с_т_о_ч_н_и_к_? - но "я" Шамадакс накатило на нее, как лавина...) - они
не используют насилие против кого-то, только против самих себя... Но те,
которые принимали наркотики, впадали в панику и между этими двумя
группировками...
- Колония разделилась на маньяков и сброд, - кивнул Базилион. - Нет,
этим двум группировкам... мы не могли предвидеть...
- Помощь придет, - сказал кто-то. - С родного мира, когда беглецы
вернутся туда и все расскажут. Тогда сюда снова прилетят люди на
космическом корабле.
- На это уйдет, по крайней мере, сорок лет, - возразил кто-то.
- Если сюда действительно кто-то прийдет, что тогда случится с нашим
родным миром? Они могут прислать сюда новых колонистов.
- Что произойдет здесь? - Таравасси-Шамадакс повернула голову и
посмотрела на прекрасное небо, которое спасло жизнь Базилиону, он был
первым из Звездных, которые объединились с кем-либо из Настоящих Людей. -
Безумцы могут однажды напасть и на нас тоже. Что нам тогда делать? Куда
идти?
- Мы не должны беспокоиться об этом - тихо сказала Шамадакс. - Люди
сами себя погубят. Все, что должны делать Настоящие Люди - это проявить
достаточно терпения, тогда этот мир снова станет таким, каким был, снова
станет нашим, - это трагедия очень опечалила ее, однако она не могла
отрицать правильности этих слов.
Она представила себе транспорт, как ткань, которая так слабо
связывала этот мир с реальностью, представила себе его частично разбитым,
разрушенным - и темная бездна (Андар? Что сказал Андар? "Пожалуйста -
беззвучно воскликнула Таравасси, стараясь вспомнить, - "Дракона победить и
в черную бездну нырнуть... Пожалуйста, покажи мне это, покажи быстрее!"
)... душа Шамадакс покорно соскользнула в озеро воспоминааний и обнаружила
там следующее стихотворение:
Кто хочет пропасть, кто снова возникнуть?
Кто победит дракона и
В Черную Бездну нырнет?
Тихо беззвучно отдастся он
Океану.
Стихотворение Гаттана, поэта, который словами передал для Шамадакс
мистическую субстанцию передачи, чтобы объсянить функции Транспорта...
Таравасси восприняла все, что Шамадакс знала о Звездном Источнике,
Передающая станция (корабль, хрустальный корабль!) была послана сюда из
другого мира и была частью связи между мирами, которые были связанаы друг
с другом при помощи Звездного Источника... После сорока лет полета через
непредставимую бездну пространства корабль прибыл сюда, чтобы открыть
дверь к звездам для этой плаанеты. Этой дверью и был Звездный Источник,
находившийся в прозрачном сердце хрустального корабля, который бесконечно
долго кружился по орбите вокруг этого мира, дверь, которая дала людям
возможность преодолеть бездну пространства между звездами почти мгновенно,
между звездами, которые даже не были видны невооруженным глазом.
Но те, кто отваживался на такое путешествие, платили огромную цену,
потому что между звездами, в пустоте космоса, было царство смерти. Тело
должно было остаться, пока душа - квинтэссенция? - преодолевала пустоту и
тьму космоса, чтобы вновь возродиться в свете другого солнца, Шамадакс
понимала механизм Звездного Источника, который отделял душу индивидуума от
того, что составляло его видимость, освобождая дух от бесполезного груза
плоти и излучая его в глубины вселенной, чтобы в целости и сохранности
доставить его к месту назначения, но как это делалось - не объясняла.
Но кто исчезнет, как возникнет снова? Каждый человек, выбравший такой
путь перемещения, должен признать факт своего самоубийства. И, как поняла
Таравасси, это было основанием для того, что ни один из известных ей людей
ничего не знал об Источнике. Только Андар узнал истину. Только Андар и ее
мать были действительно готовы победить дракона и погрузиться в темную
бездну... - когда-нибудь все люди будут принимать свою смерть без страха,
не задумываясь, как один из способов передвижения, они никогда не будут
тащить за собой свои тела, будут существовать только отбытие, прибытие,
возрождение...
- Но это значит, - сказал Панелло (дух Шамадакс снова вернулся в свое
время, и Таравасси снова соскользнула в прошлое), - что обстоятельства
нашей дальнейшей жизни станут еще более суровыми. Если колонисты покинут
нас, у нас больше не будет никакого доступа к снаряжению и товарам. Вопрос
в том, сможем ли мы выжить при таких обстоятельстваах?
Шамадакс покачала головой.
- Вопрос заключается в том, сможем ли мы заставить себя покинуть наше
Братство? Никто не принуждает нас оставаться здесь. Но никто, покинувший
этот мир, не сможет больше вернуться назад. И теперь мне, по крайнй мере,
части меня, стало ясно, что только эта планета является моей родиной. Моя
родина... наша родина, - она взглянула на Базилиона. - Здесь Братство, и
оно будет всегда. - Он улыбнулся и нежно погладил рукой ее тело.
- Никто из нас не говорит, что он хочет уйти, - слегка обиженно
сказал Панелло. На его лбу появились морщины гнева. Другие люди
переглянулись и покачали головами. - Только я думаю, что этот лагерь едва
ли являлется самым лучшим местом для жизни...
Среди собравшихся послышались смешки и Таравасси-Шамадакс поняла
различие иронии и забот людей и Настоящих людей, аборигенов, которые
собрались здесь. Она посмотрела на них и на руки Базилиона, две
изборожденные морщинами покрытые мозолями руки, знак невероятной
жестокости, с которой с ним обошлась жизнь. Невероятной жестокости? Она
снова грустно улыбнулась. Конечно, но только за последние девять лет.
Снова взглянув, она увидела перед собой техника-охотника, который
ремонтировал инфракрасный обогреватель, Базилиона, который поймал
прыгающего снежного барана с помощью трех, связанных кожанными лентами,
камней. И поняла. Мы все изменились. Мы сможем научиться жить в будущем,
если это будет необходимо.
В углу палатки, где они так часто делили между собой свой скудный
обед, на голом жестком полу она увидела стоявших на коленях или присевших
на корточки детей, которые собрались для церемонии объединения - показа.
Они со временем увидят лучший мир, если смогут пережить это жестокое время
- и выжив с помощью собственных духовных сил, размножившись, они доживут
до времени осуществления их надежд. Со временем страх и недоверие
Настоящих Людей, которых здесь называют аборигенами, исчезнет, а Звездные
Люди Братства смогут, наконец, связаться со своей родной планетой. И тогда
придет помощь с родной планеты, Звездные Люди обоснуют здесь новую колонию
и не будут повторять ошибок прошлого.
* * *
Но все пошло иначе... - Таравасси прислушалась к мелькавшим звукам
надежды и уверенности, борясь с безнадежным малодушием, которое наполнило
ее при возвращении в настоящее, - Люди будут убиты, и... и Настоящие Люди,
вероятно, никогда не слышали о своих предках. Что же произошло? Где теперь
Братство?
- Они все здесь, - мягко сказал Лунная Тень, не глядя на нее.
Потребовалось некоторое время, чтобы она осознала, что он обращается к
ней. - Я последний... последний из Звездных Людей. - Заметив ее
непонимание, он нагнулся вперед и ударил пальцем по куче листков, которая,
зашуршав, рассыпалась.
Таравасси протянула ему свою, покрытую красными пятнышками руку.
Неприятное чувство совершенно оставило ее, оттесненное интенсивным
восприятием. И когда она снова вошла в это, покрытое серебристым мехом
тело, она снова почувствовала, что значит быть последним членом Братства.
* * *
Мозаика древних понятий прошедших лет распространилась в ее-Лунной
Тени разуме, когда они снова пережили свое прошлое... Но время долгой
жестокой зимы после уничтожения деревнии лагеря, убийства людей - членов
Братства, немногим более тридцати оставшихся в живых членов Братства из
Звездных Людей, после уничтожения аппаратуры, отправились помогать
Настоящим Людям. Они вместе с ними работали над восстановлением деревень и
культуры, пытаясь приспособиться - но, несмотря на это, Настоящие Люди не
хотели их помощи. И без психической стимуляции, которую они получали во
время объединения с людьми, они не в состоянии были овладеть новыми
механиззмами и орудиями, чтобы возместить потерянное. Где же была магия
человека, которую он контролировали которой все боялись? Теперь люди
лишились друзей и всякой силы, презираемые, подвергающиеся насмешкам,
влачившие свое существование на задворках общества.
Со временем, когда Звездные Люди постепенно исчезли, Настоящие Люди
снова вернулись в более удобную для жизни местность, чтобы, наконец,
проникнуть в заброшенный город с сильно поредевшим населением. Однако в
городах - да, именно в городах, - Звездные Люди откололись от них, потому
что только немногие из Настоящих Людей были готовы объединиться и дружить
с ними. Изнурение росло, недовольные члены Браатства отказались от своих
верований, которые делали их отверженными, и начали налаживать связь с
окружающими или просто растворялись в толпе. И все уменьшающееся число
родителей - членов Братства - вело к тому, что все новоприобретенное все
больше и больше оттеснялось древними знаниями и обычаями. У них не было
достаточного количества друзей, чтобы объединиться с ними, чтобы делить с
ними новоприобретенные знания. Не было достаточного притока информации,
который, может быть, помог бы обрести доверие других, их собственные
потомки все больше и больше смотрели на них, как на демонов, сумасшедших
или злых духов, чудовищ, которых надо стереть с лища планеты.
И, наконец, родился он, Лунная Тень, единственный ребенок женщины из
Братства Звездных Людей. Преследуемый голосами прошлого, постоянно
находящийся под влиянием этих голосов, которые были для него настолько
сильны, что со временем он не мог с ними совладать, он вынужден был вести
одинокую жизнь изгнанника, постоянно находясь под влиянием неумолимой силы
Братства, своих предков. Его мать умерла, и душа ее теперь жила в нем. Но
он решился жить жизнью своих предков - членов Братства, покориться их
влиянию. И он терпел жестокое обращение и преследование со стороны тех,
кто все еще боялся Звездных Людей, как их воспоминаний, так и их
объединенной силы.
После его смерти уже никто не будет проводить церемонию читты,
вызывать его дух, когда умрет тело, не будет никого, кто примет его душу,
которая одна только содержит воспоминания о всех его предках.
Это была их судьба, быть одинокими и покинутыми, и носить в себе, в
своей душе злые грезы, отвергающие человека. Все души Братства, которые
сейчас находились в душе Лунной Тени, закончат свое существование вместе с
ним. Он умрет, как не умирал еще никто в его воспоминаниях, забытый всеми,
так и не ставший частью чей-то души...
Таравасси погладила его шелковистый мех, его мозолистые руки. Теперь
она поняла, почему от так настаивал, чтобы у него был брат или сестра, с
которыми он мог бы объединиться. Разновидность бессмертия... Она
откинулась назад. Она знала, что они были бесконечно дороги друг другу,
потому что они все время чувствовали в этом чужом месте себя
изолированными, оторванными от родины.
- Здесь нет ничего, кроме смерти! - голос ее оборвался. Она
восстановила в своей памяти представления Шамадакс о Звездном Источнике,
который связывал этот безумный мир с тем, который был гораздо лучше и
безопаснее этого мира... - А если моя мать все еще жива? Звездный Источник
функционирует, она это признает. Может быть, она снова сказалась в родном
мире и не может сообщить мне, как сделать так, чтобы прийти к ней. - Ей
вспомнились тела матери и Андара, как они погружаллись в Звездный
Источник. - Я это знаю, но не могу прийти, потому что боюсь смерти!
- Может быть, Звездный Источник не функционирует, может быть, они
умерли... Сюда давно уже никто не приходил. Может быть, все Звездные Люди
ушли куда-нибудь - он не мог сказать, плохо это было или хорошо. Потом он
воодушевленно сказал: - Ты остаешься...
- Этого не может быть. Она не могла умереть, - Таравасси покачала
головой. Она не слышала своих собственных слов, однако хорошо знала все,
что знала Шамадакс и последние из Звездных Людей. - Она знала, что
уничтожение Звездного Источника может привести к коллапсу и их родного
мира. - Они отказались. Они больше никого не хотят посылать в этот мир...
разве только сумасшедших.
- Может быть, они вернутся сюда теперь, после того, как туда ушла
твоя мать?
- Ты боишься этого? Того, что это все может начаться снова, сброд,
сумасшествия, преследование...
Он кивнул, его хвост начертал сложный узор в пыли на полу за его
спиной.
- Но, Лунная Тень, этот вид нашего обоюдного показа, это нечто, чего
люди делать не могут, но это может принести им огромную ценность, когда
они смогут постичь это. Шамадакс, Базилион - все твои предки верили в это
- этот факт охранял вас, защищая ваше существование, и для людей он, может
быть, так же важен для вас самих. Вы можете быть передатчиками любых
знаний... - вера Шамадакс в будущее, видения Базилиона наполнили ее. - Я
могу вернуться в родной мир! Я могу! Я войду в Источник, смогу увидеть
свою мать, смогу увидеть всех! Смогу увидеть настоящий мир людей! И когда
я прибуду туда, то, может быть, смогу убедить их в том, как это важно -
вернуться сюда и найти твой народ. Я продемонстрирую им ваши способности.
Они вернутся сюда, я это знаю. И я тоже вернусь с этим кораблем - Братство
Звездных Людей будет жить, оно не забыто...
- Я не умру? - Лунная Тень приподнялся, забушевавшие в нем чувства
прочертили на его вице жесткие линии морщин. - Да, да, ты пойдешь - и
вернешься назад! - он схватил ее за руки и поднял с кресла. - Наши народы
объединятся! Мой народ выучит все, что знают Звездные Люди и я не умру
никогда! Идем! Звездная Женщина, идем на хрустальный корабль!... -
хихикая, смеясь. - Я верю!
- Но я только Таравасси! - Ее недавние тревоги, оставшиеся без ответа
страхи вновь наполнили ее, отвергая все новое, чуждое ее душе. Но Лунная
Тень тянул ее в направлении выхода, заполняя ее своими радостными
чувствами.
Они прошли через огромный зал, под огромным порталом вышли наружу в
осенние сумерки и холодный ветер.
И когда они появились из тени, то в свете фонарика-шара Таравасси
увидела, что их ждут пять туземцев. Они испугались, когда увидели, как
свет отразился от блестящих наконечников их копий. Лунная Тень крепко
выругался.
- Аго, злодей! Ты никогда не повиновался своему народу! - огромный
туземец с таким же серебристым мехом, как у Лунной Тени, обратился к ним и
в его глазах блеснул едва сдерживаемый триумф. Таравасси удивилась тому,
что она поняла его, хотя тот говорил на языке туземцев. - На этот раз ты
раскаешься. Бросай свое копье!
Однако другие остановились, оставаясь под защитой своих копий, их
глаза опасливо глядели на Лунную Тень и девушку. Когда Лунная Тень
почувствовал это, он покачал головой и положил руку на свой острый нож.
- Не надо так, брат! Я нахожусь под защитой Звездных Людей. Вы не
посмеете ранить меня - или родственники будут глубоко скорбеть о вас! - он
стоял, повернувшись к ним, и свирепо рассматривал одно лицо за другим,
чтобы заставить их уйти. Украдкой он сжал руку Таравасси, ища поддержки.
Ее пальцы на короткое мгновение схватили его руку в ответном пожатии. -
Оставьте нас одних! - он коснулся острия своего собственного копья.
Двое из пяти нападающих быстро отступили назад, но брат... Лунной
Тени остался стоять на месте.
- Мы не позволим тебе уйти, злодей. Быстрый Прыгун будет судить тебя
и эту призрачную женщину.
Лунная Тень внезапно улыбнулся, кивнул, зубы его сверкнули.
- Ита, на этот раз он не отрекся от меня... я иду к вам в деревню.
Его брат увидел эту улыбку, и шерсть на его спине стала дыбом.
- У тебя нет другого выбора.
Окруженные копьями, они шли вниз по продуваемой ветром, погруженной в
синий полумрак улице. Таравасси взглянула вверх на сине-фиолетовый купол
небосвода, где сверкала одна-единственная звезда, дыхание ее
сконденсировалось в облачко пара. Звезда, которая не была звездой,
скрывала внутри себя дверь, с помощью которой можно было преодолеть
пустоту и тьму между звездами... Она подняла руку, обещая и призывая,
потом снова опустила ее, сжав в кулак. Она посмотрела вниз, на землю, под
ноги, ища в полутьме тропку в горах мусора.
- Лунная Тень, - тихо пробормотала она, - что они с нами сделают? Кто
они? Ты называешь одного из них братом?... Он ответил так же тихо,
используя язык людей.
- Он только наполовину мне брат, сын моего отца. Другой мой брат, сын
моего отца. Другой мой брат по Братству, - голос его был тверд. - Они
доставят нас к Быстрому Прыгуну. Он не причинит тебе вреда, Звездная
Женщина. Они не коснутся тебя, не бойся.
- Кто такой Быстрый Прыгун?
- Шаман, он объединяет все Братства, показывает очень четко. Быстрый
Прыгун очень много знает. Он объединяет всех уже очень давно. Он говорит,
что есть только одна истина, другой не существует. Он говорит, что я
извлек злых духов. Но он окажет тебе почести. Если ты прикажешь ему, он не
будет меня мучить. Мы покажем ему все, что знаем, покажем ему будущее! -
он взглянул на нее, наполнив последней отчаянной надеждой.
Может быть, это хорошо, а не плохо, сестра. - Брат, - она неуверенно
кивнула. - Я постараюсь... Последний поворот улицы вывел их на широкую
площадь, подобную той, на которую туземцы приносили свои дары. На нее
выходили устья шести улиц, шести мрачно окруженных ночными тенями стены
зданий с непроницаемо черными зрачками окон, окруженных белизной
свежевыпавшего снега.
В центре широкой площади в очаге, окруженном камнями, горел костер.
Она чувствовала пульсирующие удары жизни, отражающиеся в невидимых глазах
существ на этой площади. Ее чувства вибрировали от тепла, от приятного
запаха горящего дерева. И костер, который стал для Настоящих Людей их
сияющим финалом их вечной принадлежности к этой планете, уже пылал здесь
когда-то, виденный в ее далеком прошлом. И когда тот костер погас, они,
как светящийся символ, создали здесь свое собственное вечное пламя.
Проходя мимо, Таравасси прикоснулась к каменной стене, зола
запорошила ей пальцы. Под налетом копоти она неясно различила мягкие
краски полированной поверхности. А в танцующем свете золотисто-голубого
пламени она увидела какое-то странное видение. Она спросила себя, какой
смысл могла иметь эта игра света, на секунду остановилась, удивившись, а
затем различила второе видение, скользнувшее вперед, перед ее глазами в
своей неземной красоте, которую человеческие глаза ощущали, когда видели
пламя души. Она поняла, что ее собственный разум находится в плену этой
красоты.
Находясь в плену между прошлым и будущим, они с Лунной Тенью и
охранники шли дальше сквозь темноту к подножию одного из зданий,
возвышавшихся над площадью. И здесь она увидела, что площадь ни в коем
случае не была заброшенной, хотя и была освещена только пламенем
ритуального костра. Два туземца уставились на них из прихожей дома - две
женщины, одетые в мешкообразные одежды до колен, скрепленные цепочками из
блестящего металла.
Женщины были испуганы, их взгляды перебегали с нее на Лунную Тень и
обратно, лица искажены в тупом отвращении. Позади них в огромном зале
пылал еще один костер, маленький костер для приготовления пищи. В глубине
зала они заметили еще несколько фигур и спросила себя, сколько же из этих
зданий заняты уже новыми хозяевами этого мира. Между двумя женщинами
внезапно появился маленький ребенок, мех его был серебристо-белым. Как луч
сверкающего звездного света, он обхватил ногу своей матери и исчез,
упрятанный в сумку рукой женщины. Душа Таравасси коснулась ощущения
мягкой, теплой безопасности, она ощутила нежные мысли матери. Прижав руки
к животу, мать с ребенком исчезла внутри здания.
Другая женщина осталась на месте, ее льдисто-серый мех шевельнулся,
когда она заговорила с братом Лунной Тени.
- Быстрый Прыгун, - она указала на обширное помещение позади нее.
Кивнув, она исчезла в теплом чреве помещения. Хвост Лунной Тени
беспокойно извивался, он ударил по копью, послышался металлический звук.
Таравасси ппоплотнее запахнула одежду на своих плечах.
Прошло довольно много времени, и лицо ее стало мерзнуть.
- Что мы будем... - она осеклась, когда в двери появилась новая тень.
Далелкие фигуры вышли наружу, их тела заслонило пламя костра. Один из
мужчин, согбенный и тяжело дышащий, одетый в одежду без всяких украшений,
появился в мягком свете шара-фонарика Таравасси. Он опирался на палку, его
мех был черен, как беззвездная ночь. Волосы на шее Лунной Тени встали
дыбом.
Слегка усмехаясь, Быстрый Прыгун встал перед ними.
- И что же теперь, Лунная Тень? - его надменный взгляд скользнул в
сторону, он взглянул на Таравасси, зрачки его расширились, он покачал
головой, словно не веря своим глазам.
- Я настоящая, - Таравасси вдруг инстинктивно поняла, что она не
сможет произносить сложных звуков языка туземцев, поэтому стала говорить
на своем языке. Она сделала шаг вперед, в освещенное пространство и
смахнула с лица волосы, тело ее выпрямилось, когда она попыталась
пробудить в старом туземце то мистическое чувство, которое Звездные Люди
вызывали в Настоящих Людях. Она плавно провела рукой по меху на животе
Лунной Тени, потом указала на Быстрого Прыгуна.
Волосы на шее старика стали дыбом. Гримаса отвращения исказила его
лицо. Она почувствовала его сопротивление, ему хотелось все отрицать и
наказать Лунную Тень. Это желание зажглось в его глазах, когда она
посмотрела на него. Но Быстрый Прыгун не мог скрыть или прогнать страх,
свой ужас перед полузабытыми Звездными Людьми.
- Ты окажешь почесть Звездной Женщине, - эти слова звучали, как
приказ. Лунная Тень встретил взгляд Быстрого Пыгуна с упрямой гордостью. -
Вызов Древних. Я покажу им все, на этот раз все. Это мое право.
Быстрый Прыгун покачал головой.
- Ты покажешь это мне, а я решу. Твои мысли злы, здесь никто не хочет
сойти с ума. Я решу, должны ли они это видеть.
Таравасси глубоко вздохнула.
- Вызови их всех сюда. Они имеют право сами решать, разделить им с
нами знания или нет. Я хочу, чтобы они узнали все! - она провела рукой по
направлению к груди, она видела, как это делал Лунная Тень и надеялась,
что ее жестикуляция достигнет его разума, пояснит смысл слов.
Фигура Быстрого Пыгуна выпрямилась в отказе, его мех встал дыбом. Она
отбросила накидку, неуверенная, в состоянии ли она защитить саму себя, не
потерпит ли она неудачу.
- Быстрый Прыгун - Трус! - с громким "клак" острие копья Лунной Тени
вонзилося в землю, толпа в темноте позади своего повелителя, должно быть,
тоже услышала эти слова. - Быстрый Прыгун боится того, что его власть не
распространяется на меня, он боится не того, что я могу показать что-то
злое!
Быстрый Прыгун снова покачал головой и торопливо разгладил мех.
- Мы увидим, Звездная Женщина, на чью долю выпадут самые большие
почести - на мою ли, или на ваше Братство, - в его словах была насмешка,
потом он неожиданно отвернулся и хотел пройти сквозь замершую толпу внутрь
здания. Таравасси услышала свой собственный голос: громкий, резкий голос,
который эхом раздался в оромном зале. Маленький серебряный ребенок
проложил себе путь через толпу и исчез во тьме позади нее.
- Это произойдет... это произойдет? - с недоверием бормотал Лунная
Тень. - Старики, молодые - все придут. Я покажу им все. Сегодня я покажу
им перемену, покажу, что изменения правильны. - Его серые глаза нашли ее,
он улыбнулся. - То, что мы сделаем сегодня ночью, останется навсегда!
- Вид бессмертия, - прошептала Таравасси, взглянув в безлунную ночь и
глядя на звезду, которая светилась ярче всех остальных. - Бессмертие, в
котором ты можешь быть уверен.
Лунная Тень кивнул, голос его стал значительно тверже. Она увидела,
что брат Лунной Тени вместе с охранниками отступил назад. Он провел их по
площади к огню.
Таравасси ждала, держа в руках шар-фонарик, ее проводник прижался к
ней, грея ее спину. Шли минуты, и вот, наконец, появилась группа туземцев,
подозрительно наблюдавших за ними. Маленькая группа мужчин под
предводительством Быстрого Прыгуна отделилась от толпы, чтобы занять место
между ней и Лунной Тенью. Громко щебеча, они переговаривались между собой,
мех у многих из них уже почернел - это был знак того, что они были уже в
преклонном возрасте. И, как она помнила по воспоминаниям Лунной Тени, они
были именно теми, кто мог при объединении воспринять все подробности друг
друга и были так же в состоянии усвоить очень быстро и почти все мысли
передать другим, что было очень удобно для быстрейшего распространения
важнейших сообщений.
Лунная Тень не видел Таравасси, доверяясь ее присутствию, погружаясь
в созерцание своего народа и совершая ритуал необходимого единеня. Время
от времени Таравасси чувствовала, скользящие взгляды некоторых туземцев из
толпы, которые смотрели на нее и слышали, как они переговариваются между
собой. Наконец, группа избранных образовала цепь, каждый из них опустил
свою руку в сумку другого, а потом Быстрый Прыгун медленно, словно он
делал что-то нечистоплотное, установил контакт с Лунной Тенью.
По толпе пробежал ропот. Лунная Тень закрыл глаза, дух его напрягся.
Толпа утихла. Таравасси приблизила шар-фонарик к своему телу,
почувствовала слабое тепло, исходящее от него, она почувствовала спиной
тепло костра и холод воздуха, обжигающй голову. Она попыталась представить
себе горячие мурашки, бегущие вдоль рук мужчин. В ней самой вспыхнуло
пламя, словно электризующее присутствие какого-то чужого разума в ее душе,
словно вражда, стоящая между людьми, которые глубоко ненавидят друг друга.
Она попыталась представить себе что сейчас творится в голове Быстрого
Прыгуна и других - яркое, мучительное понимание человеческой силы,
таинственной силы Звездного Источника, который сам, как призрак, уносил
души к дальним мирам, неся с собой тайну Настоящих Людей, возможность
будущего, в котором узнают цену способностям туземцев, но и станут наравне
с людьми, и те предоставят им все свои знания...
- Зло! - Быстрый Прыгун рванулся от Лунной Тени, слабого звена в цепи
надежды. - Злой дух из злого разума проник в меня! - остальные мужчины,
связанные с ним, неуверенно топтались на месте, словно их самих ударили,
когда длинная палка показала на Лунную Тень. - Зло!
Лунная Тень открыл рот, однако с его губ не слетело ни единого звука,
на его лице появилось выражение глубокого разочарования.
- Этот злодей показал Звездному Человеку, дал ему власть над собой!
Он показывает нам ложь, скрывает истину! Я говорю вам: Очень большое зло!
Испугавшись и не понимая, Таравасси нагнулась вперед. Ее рука сжала
копье, воткнутое в землю перед ней, когда Лунная Тень, спасаясь от удара
палки Быстрого Прыгуна, отпрянул назад.
- Тебе не победить меня! - полупротестуя, полуотрицая, Луннная Тень
потряс головой.
Быстрый Прыгун отчаянно зажестикулировал своим хвостом, потом из
толпы вышли двое мужчин и крепко схватили Лунную Тень с двух сторон, их
хвосты обвились вокруг его ног, намертво сковав его тело.
- Лунная Тень! - в отчаянии воскликнула Таравасси, однако он ее не
услышал, зубы его обнажились в гримасе страха, шерсть на загривке стала
дыбом. Взгляд его был устремлен только на Быстрого Прыгуна, который
медленно приближался к нему. Один из мужчин схватил руку Лунной Тени и
протянул ее Быстрому Прыгуну, который сунул ее в свою сумку7 Быстрый
Прыгун засунул свою руку в сумку Лунной Тени. Старики снова образовали
цепь и рука ближашего из них снова исчезла в сумке Лунной Тени.
Лунная Тень замер в мучении, которое нельзя было объяснить, которое
не могла выразить никакая физическая боль. Тихий стон вырвался из его
горла, по толпе пробежал ропот. Почему он допустил то, что сейчас с ним
делают?
Что произойдет дальше? Будут ли они...
- Прекратите! Прекратите! - крик ее относился в основном к Быстрому
Прыгуну, с копьем в руке она отбежала в сторону.
Поко она делала это, цепь снова разорвалась. Лунная Тень стонал, но
стон его замер, как только он открыл глаза. Двое мужчин, которые держали
его, отпустили, после чего он сломался, словно все его силы, вся его
гордость были отняты у него в одном-единственном непонятном нападении.
Быстрый Прыгун переводил свой взгляд с него на нее и обратно, все еще
преисполненный злорадного удовлетворения, когда их глаза встретились. Он
взмахнул своей палкай.
- Стой!
Она остановилась, однако копье ее все еще было направлено на него.
- Что вы делаете? - она говорила, обращаясь к толпе, которая
возвышалась перед ней, словно частокол. Старейшины окружили ее, глаза,
которые еще недавно были тупыми и безразличными, сейччас были холодны, как
зимний снег, она с отчаянием смотрела в них.
Быстрый Прыгун обратился к толпе:
- Я говорю вам правду! Этот здесь, и она - его палка указала сначала
на Лунную Тень, а потом ткнула ей в сторону девушки, все еще не
отваживаясь прикоснуться к ней, - хотят отдать нас Звездным Людям, как это
уже случилось однажды. Но мы покажем вам правду! - по его знаку старейшины
исчезли в толпе. - Читта спасет нас! Дадим Звездным Людям читты, и они
умрут! Дадим ей читту и будем свидетелями ее смерти... - его палка
ударилась о копье, оно выскользнуло из ее окоченевших рук и упало на
землю.
Она снова прижала к себе шар-фонарик. Она чувствовала, как толпа
глядит на нее, душа ее была опустошена, растерзана, отчаявшаяся фигурка
растерянной птички, бессильно пытающейся отомстить местью, заложенной в
ней предками - и добиться собственного освобождения. Она увидела, как
Лунная Тень с трудом поднялся на колени, видела свой собственный страх и
отчаяние, как в зеркале отразившиеся на его лице.
- Беги, - она едва расслышала его слова. - Беги, Звездная Женщина,
беги!
Она послушно повернулась, прорвалась через толпу в том месте, где она
не была такой плотной, слепо пробежала через площадь, нырнула в темный зев
улицы, бежала, бежала...
В конце концов, подгоняемая только лишь воспоминаниями о пережитом
страхе, она, шатаясь, поплелась по узкому ущелью ночной улицы, спотыкаясь,
падая, наполовину обезумев от полуслившихся картин двух миров,
воспоминаний о бурлящих жизнью городах и их звуках, и наполненных
странными шорохами руин полуразвалившихся зданий7 Однако, скаро наступило
время, когда уже никакие видения не могли ее заставить двигаться дальше.
Она остановилась, боль раздирала ее суставы, глаза резала чуждая
симметрия городских окраин. Луна светила, как маленькое серебристое лицо,
она замерла над высокой башней, как раньше наполнила Таравасси мысленно
окна зданий душами прошлого, так теперь луна наполняла их светом. У ее ног
в серебристом лунном свете что-то шевельнулось. Она услышала легкий стук
костей. Она испуганно вскрикнула и ее крик тысячекратно отразился от стен
здания, пока, наконец, эхо не смолкло и снова не наступила тишина. Когда
она была единственным живым существом...
И, когда она полностью потеряла самообладание, лунный свет вычертил
очертания разрушенного здания, которое ни с чем нельзя было спутать. В
этом здании был теперь лагерь Лунной Тени. Серебристый палец-луч указал ей
путь внутрь. Она пошла, отбросив все мысли, все заботы, с благодарностью
приняв этот единственный сеанс реальности во тьме ночи.
Она обнаружила разбитую стену, скрытую в полутьме и скользнула в
уединенное нутро помещения. Но никто не разжег погасший огонь, никто не
ждал ее, сидя или вытянувшись лежа на куче тряпья - он не приходил.
Таравасси упала на колени, губы ее дрожали. Придет ли он когда-нибудь? Жив
ли он? Были ли другие разделившие с ним его тайну и бывшие достаточно
добрыми, а не злыми, чтобы потом убить его - как они уже убили ее, как за
добро, так и за зло, за то, что они показали людям правду?
Однако все это уже не играло никакой роли - он ушел, и у нее уже не
было достаточно сил, чтобы вызвать его дух. Она не обладала силой
бессмертных, не обладала властью над душами, даже над своей собственной.
Ей оставалось только ужасное одиночество. Лунная Тень, ее мать - оба они
уже были по ту сторону слез, боли и одиночества, оставив все позади себя.
Еще так много было несказанного, не сделанного, но она больше ничего не
могла изменить. Все возможности что-то сделать, или оставить так, как
есть, потеряны... потеряны... Печаль охватила ее, она содрогалась в сухих
рыданиях, ужасаясь при мысли о бессилиии своих грез, которые больше
никогда не станут реальностью, которые дали ей так же мало, как грезы,
наводимые соком читты. Почему она только поверила, что Звездный Источник
содержит ответы на все вопросы? Как она могла ожидать, могла признать все
эти бесчисленные страхи и сомнения, наполнявшие ее душу? Как только она
могла поверить, что все это не играет больше никакой роли? Она же была
прекрасно обучена жить - стоит ли теперь умирать раньше срока?
Откуда она могла знать, ждет ли ее в конце туннеля темноты развитая
цивилизация? Может быть, это будет мир, в котором она с удовольствием
проживет свою новую жизнь, может быть, там признают ее - а может, эта
древняя культура уже давно превраатилась в прах, как человеческая
цивилизация здесь, на этой планете? Ее мать была мертва, и только горе
заставляло ее верить, что какое-то доброе чудо снова вернет ее к жизни. На
протяжении пятисот лет никто не прибывал сюда, чтобы посмотреть на свой
народ, никто больше не придет. Если душа ее матери нашла свою новую
родину, тогда это было место, куда ни одна живая душа не могла последовать
за ней, или ее душа рассеялась в темноте, затерялась в разноцветном
спектре замерзающих газов и пыли? Знала ли она об этом? Хотела ли она
вообще это знать?
- Я не хочу этого! Я не хочу этого! - воскликнула Таравасси,
поднялась, потом снова опустилась на колени в отдающеся эхе своего
собственного крика. - Я не хочу, чтобы она умерла! - повторило эхо. - Я не
хочу знать правду, я не хочу терять свою жизнь! - в складках ее
застегнутой одежды она сжимала спрятанные туда кулаки. - И я не знаю, что
делать! Нет никакой необходимости, чтобы пытаться, нет никаких оснований
для такой попытки! Я не должна пытаться сделать это!
* * *
Когда эхо стихло, до ее ушей донесся стон, шорох сыпавшегося щебня.
Она замерла, как испуганный зверек, медленно обернулась назад, мигая в
луче света, который, как защищающая рука, выхватил ее из темноты постели.
Она подавила новый вскрик, хорошо зная, как часто выдавал ее
собственный голос.
Внезапно в луче света появилась фигура - туземец! Прозвучал голос...
чистый звук которого был странно знаком.
- Лунная Тень? Лунная Тень!
Он медленно вполз внутрь, он двигался с трудом, как калека. Она
заморгала, чтобы убедиться, что это не обман зрения. Он достиг того места,
где она стояла возле очага, на мгновение заколебался, его глаза смотрели
сквозь нее. Лицо его перекосилось, смущение, и что-то еще, более темное,
заволокло его взор. Однако потом его взгляд снова обратился к ней, он
поднял руки и жестом единения положил их ей на плечи. Она взяла его руки и
прижала их к себе. На его лице появилась улыбка, вес его рук тянул ее
вниз, когда он устало опустился на кровать. Своим телом она мягко
затормозила его падение, темные пятна покрывали его мех.
- Лунная Тень... - она взяла одну его руку в свою и увидела, что по
ее пальцам бежала кровь, ногти его были вырваны. Она разжала испачканную
ладонь.
- Они что, сошли с ума? Или мы их... Как они могли причинить тебе
такую боль? - ее рука снова сжала его узкую, трехпалую ладонь. - Как ? И
зачем?
Он слегка вздрогнул от сильной боли. Тонкий, жалобный вскрик, словно
предсмертный стон, сорвался с его губ.
Наполненная предчувствиями, она подняла взгляд.
- Что это? Что там произошло? Что они сделали?
Лунная Тень покачал головой, он избегал смотреть ей в глаза, в его
жестах сквозило одиночество и непонимание.
- Ты не можешь меня понять? - голос ее окреп. - Что произошло? Что
они с тобой сделали? - Она запнулась. - Но как же мы тогда сможем... -
потом, вспомнив что-то, она подняла руку. когда ее рука скользнула в его
сумку, он отчаянно вскрикнул. Тело его противилось ее прикосновению. Рука
ее замерла. Таравасси отчаянно, удивленно и недоверчиво отступила назад.
Лунная Тень схватил ее кулак, мягко разжал сведенные судорогой пальцы
и она еще раз отступила назад. Глаза его просили прощение, лицо было
маской разочарования. Он ввел ее руку в свою сумку, его руки дрожали от
бури чувств, которые она была не в состоянии прочесть. А потом, словно все
объясняя, в ее мозг устремилось воспоминание о том, что с ним сделали по
приказу Быстрого Прыгуна.
Он снова пережил унижение, был беспомощным, и с ним обращались, как с
предателем, пережил момент, когда Быстрый Прыгун с помощью невероятных
истязаний раскрыл тайну его вины. Она пережила позор, когда обнажились все
его самые сокровенные переживания, воспоминания, которые он бы никогда не
обнажил добровольно и которые с силой вырвали у него, акты эротических
извращений, и эти интимные тайны сделали очевидными перед лицом всего
народа, тайны, которые не имели никакой ценности для посторонних.
Бесконечно печальный вой смерти снова вырвался из его горла. Горькие
слезы, слезы Таравасси упали на его шелковистый мех, она больше не была в
состоянии сдерживать их. Казалось, ее захватило чужое горе. Она видела его
глазами, как Бвмтрый Прыгун повернулся к ней, и Лунной тени уже больше
ничего не могло помочь, когда ей, Звездной Женщине, сказали, что она
должна убираться прочь.
А потом, неспособный подняться, стоя на коленях на каменном полу, он
почувствовал, как толпа волнами захлестывает его мутной грязью, всегда
свежей ненавистью к правде человеческой низости, знал, что все обещания,
все надежды на новую жизнь, которые наполняли его, никогда не сбудутся,
знал, что они, как камни, канут в неизмеримую бездну забвения, затеряютс
я... затеряются... Он застонал.
Быстрый Прыгун со всем искусством риторики снова начал призывать свой
народ. Он слушал себя самого: Лунная Тень, извивающийся в извращенном
единении со Звездными Людьми, сумасшедший, чадо своих выродков-родителей,
запятнал чистоту Настоящих Людей. Тот, который хотел лишить их прочного
жизненного базиса с тем, чтобы они снова погибли от злодейства Звездных
Людей, как они уже однажды чуть не погибли от этих самых людей, потому что
он, Лунная Тень, был посвящен этим чудовищам из ночного кошмара.
Лунная тень с большим трудом встал на ноги и едва владея своим
голоосом, вмешался последним отчаянным усилием в речь Быстрого Прыгуна,
крикнув, что здесь, перед лицом священного пламени, его не хотят выслушать
или поступить с ним по справедливости.
Палка Быстрого Прыгуна сильно ударила его по плечу, он снова упал на
пол, и его народ, заряженный и воспламененный зрелищем такой жестокости
людей, воспроизведенной воспоминаниями Лунной Тени, замкнул вокруг него
круг тел и начал мстить.
- Н_е_т_! - Таравасси закричала от ужаса, оборвала связь, и ее ужас
перед лицом тысяч чужих мыслей ненависти, взорвавшихся в ее черепе,
выхлестнулся наружу, превосходящая мощь чужих мыслей выжгла извилины ее
мозга, вырвала ее личность, воспоминания о предках, все реальнее...
Лунная Тень покачнулся и упал на нее. Она высвободила одну руку,
мягко обняла его за шею, с бесконечной нежностью погладила его густой мех.
Она беспомощно плакала, зная, почему он при каждом движении воспринимает
ее страх... но как все это произошло? Он полностью контролировал ход
единения, так же, как Быстрый Прыгун контролировал его связь, пока та не
прервалась и не вернулся в самого себя. А потом он потерял контроль и
доверие к себе и сам забыл о своей цели. Как это могло произойти? Почему у
него появился такой недостаток? Почему? Почему?
Лунная Тень, тихо плача, поднял голову с ее плеча. Таравасси
задыхалась перед лицом того, что было перед ее глазами, и снова
испугалась, когда все померкло. Наконец, он кивнул, вздохнул и снова
посмотрел ей в лицо. Мягко и осторожно она сунула руку в его сумку,
мысленно представила себе мгновения их дружбы, попыталась передать
крушение всего, чтобы понять, почему...
Губы Лунной Тени издали короткий вскрик - к чему он относился, она
была не уверенна. Ее мозг наполнился воспоминаниями о Быстром Прыгуне -
шамане, выдающемся духе, старейшем из старых, который объединяет в себе
все знания, который решает, ценно или бесполезно показанное. Быстрый
Прыгун, который занимает обсолютное положение в глазах каждого Настоящего
Человека, который, согласно мысли Лунной Тени, воплощает собой все
заклинания. Принимая во внимание все эти мысли и уверенный в правоте своих
предков, Лунная Тень считал виновным во всем Быстрого Прыгуна. Она снова
подумала о глупости изречений стариков, почувствовала, что вера Лунной
Тени поворачивается против нее, отмежевывается от нее. Быстрый Прыгун знал
об этом и ему этого оказалось достаточно. Застывшая система, к изменению
которой стремился Лунная Тень, ударила его и он навсегда стал частью этой
системы.
Таравасси снова прервала контакт, мучимая внезапным и сильным
приступом голода. Она нагнулась вперед, чтобы взять мешок Лунной Тени, в
котором находилась пища, потянула его к себе и они оба молча поели сушеных
фруктов и мяса. Они не тратили силы на разговоры - слова теперь,
по-видимому, были не нужны.
Лунная Тень снова взял ее руку - теперь уже другую, которая не была
сведена судорогой боли. И она на этот раз позволила ему коснуться себя, на
этот раза без опасного вздрагивания. В ее голове возникли его планы пойти
к Звездному источнику, чувство неотложности и необходимости этого...
Вопрос, действительно ли она должна попытаться сделать это, исключительный
ответ - настойчиовая неотложность и крайняя необходимость.
Она отрицательно покачала головой. Она не может, не хочет, она
позволила устремиться в свой разум всем безответным вопросам, всем заботам
и беспокойству. Не будет никакой пользы и нет никакой необходимости...
Сердитое ворчание донеслось до ее ушей, она открыла глаза и увидела
гнев на его лилце. Он упрямо передавал ей в мозг свой план, передавал свою
тоску, свою жажду знаний, лицо ее матери. Его память раскрылась, показывая
ей отрывочные картины Братства Звездных Людей, и народ уничтожил
воспоминания его предков. Если она не приведет сюда свой народ, людей,
чтобы осуществить его надежды и мечты, тогда, значит, все эти страдания
были напрасны. Только она одна может спасти его предков, которые находятся
в его памяти. Если ей не удастся привести сюда свой народ, тогда он и все
его предки умрут и исчезнут для всех навсегда. Она была его Сестрой по
Братству, его единственным другом, и она обещала... обещала...
Она снова ответила ему сомнением, показала ему саму себя, свой народ,
исчезнувший, уничтоженный, как этого и боялись его предки и ничего больше
не удалось...
Ее же собственное лицо отразилось за ее плотно сомкнутыми веками, она
была его единственной надеждой, единственной надеждой его Братства,
единственной надеждой всех...
- Но я боюсь! - она оторвалась от него. - Я боюсь за саму себя. Но
никто, кроме меня, не сможет сделать этого, ни ты, ни они никто, кроме
меня. Будьте же вы все прокляты! Я проклинаю свой народ - он никогда не
входил в настоящий контакт, он эгоистичен, боязлив. Я тоже эгоистична! Я
должна быть уверена, должна быть совершенно уверена, иначе я никогда не
буду в состоянии войти в источник, Я должна быть уверена, что это будет
лучше для меня _с_а_м_о_й...
Она нервно перебирала обрывки шкур на полу, не глядя ему в лицо,
краешком глаза она увидела свою руку, которая бессмысленно гладила мех на
затылке Лунной Тени. Однако для нее стало больше невозможным закрывать
глаза на их отчаянное положение и отразившееся на его лице непонимание,
которое только могло ответить на ее невысказанные вопросы другими
вопросами.
Лунная Тень опустился на колени, а потом, хмыкнув, лег на шкуры. Его
глаза еще мгновение всматривались в ее лицо, расширенные зрачки были черны
и бездонны, а потом, когда они раскрылись совершенно, он смежил веки.
Затем он удовлетворенно вздохнул.
Она медленно вытянулась на своем месте, поудобнее устраиваясь на
лохмотьях. Едва заметное тепло ее тела смешивалось с его теплом в узком
пространстве между ними, она согрелась без костра. Она ощущала слабый,
чуждый запах его тела, напряжение ее спало, а потом улетучилось совсем.
Дыхание Лунной Тени было сильнее дыхания спящего, однако ее
собственный разум игнорировал требования тела, обыскивая, оценивая,
взвешивая все ее "я", Если она не решится войти в Источник или если она
осмелится и потерпит неудачу - что ей тогда остается? Прожить все время
здесь, в руинах, с Лунной Тенью, среди теней прошлого, все время вспоминая
о смерти и о закате человечесгай цивилизации? И они не смогут изо дня в
день беседовать о прошлом. Она испытала связь, которая могла значить для
ее народа церемонию единения - но как им договориться о своем настоящем и
своем будущем? И будет ли вообще в состоянии его разум изучить снова ее
язык?
С другой стороны, она не могла больше так жить, как жила до сих пор,
вернуться назад, затеряться в грезах и смерти - снова стать живым
мертвецом в хрустальном гробу. Что же лучше? Или хуже? Было бы лучше
признать эту преждевременную смерть только потому, что она представляет,
что это такое и уверена в этом? Или лучше взять свою жизнь в руки,
уступить неизвестному, где она может быть вознаграждена счастьем и
исполнением желаний - или где ее ждет ничто, небытие...
Она внезапно открыла глаза, чтобы взглянуть в лицо спящего Лунной
Тени. Ее страх, ее знания, ее смертность образовали сверкающую стену
вокруг ее отказа, говоря ей: она должна попытаться ради него и ради себя -
как ручательство жизни, вечной жизни. Но она была всего лишь Таравасси!
Таравасси, не Лунная Тень, не Шамадакс и не Базилион, не искупительница
чужих грехов, не спасительница чужой расы - только Таравасси. И это было
ее тело, это она поплывет в бесконечности сна - зеленой тьме Звездного
Источника, он отделит ее душу от тела и уже больше никогда не вернет
обратно. Если бы все было так просто, намного проще, чем если бы у нее
было достаточно сил, чтобы просто поверить, как это сделал он, Андар, и
она, Шамадакс. Если бы она только знала, что есть кто-то, кто снова
поместит ее душу в тело, как она отдаст себя призрачной таинственности
Источника. Победит дракона, и в темную бездну нырнет... Так просто, только
если она была бы уверена в этом. Но был ли кто-нибудь, кто был в этом
уверен, совершенно уверен? Можно ли знать будущее?
Она видела так мало, и хотела узнать так много - и никакие степени
оценок не могли ответить на вопросы, была ли она готова принять правила
этой игры, готова ли поставить на кон свою жизнь ради жизней многих
других? И только ее собственное сердце могло дать ответ, только ее сердце
- и Звездный Источник услышит этот ответ.
* * *
На следующее утро тонкий слой снега покрыл почву у входа в здание,
белые снежинки падали, как светлая пыль прошедших столетий. Лунная Тень
медленно пошевелился, потом на время забыл о своих намерениях, он тер о
камень лезвие своего ножа, чтобы высекаемыми искрами наконец-то разжечь
потухший костер, который согрел бы их замерзшие тела.
Пока девушка ела, он иногда украдкой смотрел на нее, пытаясь прочесть
выражение ее лица. Однако она прятала от него свои мысли, одобряя его
решение привести их жилище в порядок. Наконец, она коснулась его, чтобы
показаать ему картину хрустального корабля, она ничего не обещала, сообщив
только то, что она сейчас уйдет.
Он кивнул, но в его глазах вспыхнула внезапная радость, которая
перешла в глубокое понимание ее страхов. Она снова почувствовала, как
велика часть его в ней, принимающая участие в удаче или неудаче ее миссии.
Наконец, она покинула укрытие, чтобы через лабиринт улиц пойти
навстречу своему невероятному будущему. Падающий снег окутывал ее своей
чистой белизной, застревая в ее ресницах и волосах, а так же и в мехе
Лунной Тени - все скрывающем одеянии. На мгновение мысли Таравасси
задержались на том моменте, когда ей придется пройти через Звездный
Источник - похудевшее, изможденноое тело она оставит и войдет в новую
жизнь. Она знала, что тело было всего лишь оболочкой для той субстанции,
которая будет переброшена в глубины вселенной, оболочкой, которая снова
будет создана, конечно, без тех внешних признаков, которые добавила ей
рука, безжалостная рука жизни. Она видела лицо своей матери - здоровое и
волевое, как она этого ожидала - она ухватилась за это видение, чтобы не
думать о той бесконечной черноте, которая подстерегает ее в темной
беспредельности.
Наконец, они достигли покрытого снегом купола Посадочной площадки.
Она медленно вошла внутрь, чувствуя себя здесь чужой, Лунная Тень вошел
следом за ней. Она услышала неравномерную поступь своей раненой ноги,
обратила внимание на ее молчание, такое характерное для нее ранее, увидела
этот символ успеха, который был так неестественен среди аппаратуры внутри
купола. Никто ее не ждал, но бот стоял наготове. Она была рада этому,
никто не должен был ждать ее, она не хотела тратить время на раздумья и
колебания.
У входа в прозрачную оболочку бота она задержалась. Лунная Тень стоял
рядом с ней и рассматривал бот с выражением полного непонимания. Она
указала на опалового цвета небо над головой, однако он все еще не понимал.
Она протянула ему руку и показала на изображение маленькой жемчужины,
приближающейся к хрустальному кораблю, где их ждет Звездный Источник. Он
отступил назад, шерсть на его загривке стала дыбом при мысли о полете, и в
человеческом языке не было слов, которые были бы в состоянии передатаь его
страх. На мгновение выражение страха на его лице сменилось наслаждением,
но потом он снова с беспокойством глянул в сторону.
Боль охватила ее. Нет, она не могла, не могла бросить его, не таким
образом... Как-то они должны были оба пройти этот путь, который даст им
возможность разгадать эту последнюю тайну. Она сделала ему знак рукой,
чтобы он следовал за ней в бот.
Он кивнул головой, страх не исчез с его лица, но он был побежден
внезапной решимостью. Лунная Тень ударил себя в грудь.
- Я не забыл. Буду ждать взвращения и никогда не забуду! - он присел
на корточки и жестом показал, что будет ждать. Что бы ни произошло, он
будет ждать ее возвращения.
Она кивнула, приняв во внимание знания Шамадакс и вспомнив о том, что
Звездный Источник больше никогда не транспортировал туземцев. Она знала,
что путешествие было только делом, зависящим от ее решения, ее мужества и
ее сил, что их разделение было только той ценой, которую она должна была
заплатить, проверкой ее силы воли.
Лунная Тень снова встал и положил обе руки ей на плечи, причем он
смущенно смотрел в ее сторону, пока она разглядывала его. Его голос был
очень тих и он повторял одно и то же:
- Моя сестра... моя сестра...
- Да, мой брат... мой брат... мой брат, до свидания... - Она
оттолкнулаа его прежде, чем силы ее воли иссякли, и пошла внутрь бота. Она
смотрела на его серебристое лицо и спектр разнообразных чувств, которое
оно отражало, видела его недоверчивое удивление, когда он поднялся. Фигура
его исчезла, когда бот покинул купол и планета осталась внизу. Она
чувствовала, что часть ее осталась с ним, и одновременно чувствовала, что
часть его всегда будет в ее душе. И поняла, что она ошиблась, когда
думала, что она, может быть, будет забыта всеми... серый туман облаков
окутал бот.
Таравасси прошла через посадочный туннель из бота в корабль. Ее ноги
шагали по хрусталю, голова ее была среди звезд. Где-то звучала музыка,
громко и мелодично. Поверхность стен была покрыта темными и
кроваво-красными пятнами. Она остановилась в хаотичном беспорядке, царящем
в комнате ожидания, закрыв ущи, глаза ее были широко распахнуты. Что же
это было? Цветоорган? Невозможно было представить, что это создала Мирро!
Тогда она закрыла глаза, но не могла закрыть свой мозг от этой почти
невыносимой вибрации. ТЫ ЗНАЕШЬ, КАК ЭТО БУДЕТ! ТЫ ЗНАЕШЬ ЭТО ТОЧНО С ТОГО
САМОГО МГНОВЕНИЯ, КАК ТЫ УВИДЕЛА РЕЗУЛЬТАТ СВОЕЙ ИГРЫ. ИДИ ДАЛЬШЕ И
ВЗГЛЯНИ ПРАВДЕ В ГЛАЗА...
Она пошла дальше по коридору, шагая теперь быстро, чтобы достичь
комнаты, где всегда играла Мирро, где она все еще ткала свою светозвуковую
паутину, окруженная диссонирующей звуковой завесоой, являющейся для нее
прекрасным образцом совершенства. Таравасси, ужасаясь, стояла у входа, она
хотела закричать, хотела оторвать от пульта инструмента одинокую фигуру,
которая никогда не создавала настоящей музыки, хотела, чтобы она
прекратила играть... хотела, чтобы она прекратила... Но она знала, что
совершенно бесполезно бороться против действия читты, что она ничего не
добьется...
Преследуемая тенями, созданными игрой Мирро, она вошла в комнату
грез. Грезящие там лежали так же, как прежде или бесцельно блуждали
вокруг, с удивлением рассматривая далекие звезды. Некоторые из них
взглянули на нее, когда она вошла, но без всякого удивления или интереса.
Поношенная одежда мешками висела на их истощенных тенях-телах. Их лица,
которые она знала много лет, были похожи на маски, они казались чужими
лицами с запавшими глазами, ввалившимися и без различными ко всему. Запах
читты, человеческого тела и несвежей одежды вызвал у нее отвращение...
Кто-то, спотыкаясь, двинулся к ней. В приближающемся человеке она узнала
Сабовина, который, со своей стороны, узнал ее между долгими секундами
временного пряснения. Он легко коснулся ее, усмехаясь бездумно и
равнодушно.
- Ты уходила...
- Сабовин. - ее руки схватили его за воротник и потрясли его. -
Послушай меня. Ты не должен больше пить читту, вы все должны покончить с
этим! Читта приведет вас к гибели - вы должны умереть! Прошу, ПРОШУ ТЕБЯ,
выслушай меня! - внезапно она ясно вспомнила сумасшествие Андара.
- Позволь мне поцеловать тебя, Таравасси,... я снова пойду грезить,
но прежде всего позволь мне поцеловать тебя - его рука погладила ее по
волосам, словно он не мог вспомнить, зачем он это делает, борода его
защекотала ей щеку. Она оттолкнула его от себя. С отвращением на лице она
смотрела как он, все еще улыбаясь, отрешенно упал на софу.
Она нашала подъем на спиральный пандус на другой стороне помещения и,
не останавливаясь, прошла да края Звездного Источника. Она встала перед
ним на колени и с удивлением смотрела на бесчисленное множество звезд,
которые едва заметно двигались по лазурно-голубым световым линиям. Она
провела рукой сквозь прохладный, не оказывающий сопротивления сине-зеленый
туман и попыталась разглядеть отражение своих собственных глаз в бездонной
глубине. И за этим отражением, далеко позади него, она увидела улыбку
Андара и лицо ее матери. Они оба улыбались. И квинтэссенция ее существа,
которое все еще хранило ее, равнодушно воспринимала то, куда она шла. И
это нечто, которое всегда было ее частью, оказалось равнодушным к тому,
что с ней должно было случиться. Вид бессмертия, вечное пламя... Она
медленно поднялась и шагнула через край. Тихо и беззвучно отдалась она
океану.
ЭПИЛОГ
И Лунная Тень получил обратно тело Таравасси, в хрустальной слезе
спустившееся с такого же хрустального корабля, где находился Звездный
Источник. Он спрятал ее тело, и где он ее похоронил, не знает никто,
потому что обычай братства требует, чтобы злые духи как можно дальше
держались от мертвого. Он провел церемонию читты, чтобы вызвать назад из
молчаливой дали душу своей сестры по братству в том случае, если она не
найдет лучшего дома. Однако, о чем он грезил, и грезил ли вообще, не знает
никто.
Потом, как он и обещал, он стал ждать ее возвращения. Он ждал
традцать лет, преследуемый и травимый жителями города, Настоящими Людьми,
своим народом. Однако за это время она не вернулась назад.
И через тридцать лет он умер, и не было среди его народа того, кто
совершил бы для него церемонию читты, чтобы дать его душе заслуженный
покой, потому что он был последним из Братства Звездных Людей.
Так гласит легенда о Лунной Тени и Таравасси.